Дороги, ведущие в Акарам. Дарина Белая

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8

АННОТАЦИЯ

Вы думаете, все тайны девятого княжества раскрыты, а впереди долгие годы беззаботной жизни? Увы, не всякий, кто отыщет счастье, сможет его удержать, а ларчики порой скрывают двойное дно.

   Мир неуловимо меняется, витают призраки грядущих битв, зарождаются новые формы нежити, но неизменным остается одно: Акарам никогда не бросает своих. Вот только сможет ли Ян остаться верным своим принципам? Куда приведет избранная дорога? Какие сюрпризы преподнесут кикиморы, мантикоры и демоны-искусители инкубы, отважившиеся поспорить с собственной сущностью?

   Сплетаются тропы и ведут в Акарам, ведь человеческое равнодушие и подлость – гораздо страшнее древних тварей.

   P.S. Эта история о простых и обыденных вещах: любви и верности, будущем тех, от кого однажды отказались люди, и, конечно же, о незримом волшебстве яблочных пирогов.

   Корректор Еропкина Юлия

ГЛАВА 1

Княжество Акарам,

   третья неделя грозника* 69-й год

   * июля

   Небо осаждали тяжелые серые тучи, на берег одна за другой обрушивались волны: огромные, пенистые. Город окутали сумерки, не поймешь – то ли ночь, то ли день. Разгулявшийся ветер алчно высматривал брошенные без присмотра вещи, но о грядущем бедствии люди узнали загодя и, спрятав все ценное, сидели в теплых домах.

   Исключение составляла хрупкая девичья фигурка, закутанная в плащ. Элоиза примостилась на резной лавочке, расположенной на открытой веранде. Порывы шквального ветра проникали под одежду, выдувая драгоценное тепло. В такие мгновения ранняя гостья лишь крепче цеплялась за ручку корзинки, прикрытой парусиной. Она знала, что князь будет ругаться и за принесенную плетенку, и за визит в штормовую погоду, но по-другому просто не могла. Неизвестность пугала больше.

   Вскоре ожидание оказалось вознаграждено. Мантикор сошел с колдовской тропы около крыльца Радорской резиденции и недовольно заворчал, а потом одним прыжком одолел пять ступенек.

   – Живой, – произнес владыка Акарама вместо приветствия, прекрасно зная, кто его ждет. – Проходи.

   Мантикор галантно пропустил девушку в дом и скользнул следом. Зверь успешно опроверг слухи о том, что достигнув определенного возраста, представители его племени останавливаются в росте. И раньше не маленький Хади за последние месяцы прибавил ввысь и вширь, а морда стала еще более наглой и хитрой.

   Пока гостья снимала плащ, мантикор открыл лапой дверь в княжеский кабинет и растянулся на диване. Там специально для него лежала подстилка, связанная из разноцветных лоскутков. Целое покрывало эксклюзивной ручной работы с длинными кисточками по краям. Когда никто не видел, Хади нравилось поддевать их лапой. Еще здорово стянуть подстилку на пол, но такое только малышня практикует, а жаль…

   Ян любил море, и его резиденция в Радоре разительно отличались от всех остальных. Просторный кабинет делился на две зоны. Первую, рабочую, оккупировал стол и сундук из черного дерева, над которым разместилось огромное полотно, изображающее красавицу-каракку*. Вторую занял диван, кресла и камин.

   *большое парусное судно

   Огонь в очаге вспыхнул сразу, противоестественно ярко, чем вмиг оживил комнату, словно вдохнул в нее жизнь.

   – Располагайся на ковре, поближе к огню, – распорядился хозяин. – Сейчас согреешься.

   Элоиза послушно села и протянула ладони к пламени. Она слишком вымоталась и замерзла, чтобы вспоминать об этикете и правилах приличия. Под глазами у девушки залегли глубокие тени, в темно-каштановых волосах появилась проседь, пальцы дрожали.

   Покопавшись в скрыне, Ян нашел бутылку портвейна и стаканы. Повезло. Портвейн обычно приносил Александр, с детства подражавший морякам.

   – Пей, – приказал князь.

   Девушка глотнула и закашлялась.

   Повелитель Акарама опустился на палас рядом со своей подданной; нити колдовства окутали Элоизу, заключив в кокон. Она покорно осушила стакан, Ян забрал пустую посудину и обнял девушку.

   – Все хорошо, – произнес он мягко. – Что же ты так измаялась, что молоко пропало? Малышка осталась голодная.

   Элоиза тихо всхлипнула.

   – Ну, ничего, сходишь к Ромале...

   – Бабка Ромала – темная ведьма!

   Хозяин Акарама рассмеялся.

   – Ведьмы детей на зелья режут, а у Ромалы просто характер скверный, но в иных вопросах она лучше лекаря разбирается. Поругается, конечно, но ты внимания не обращай. Договорились?

   – Да, спасибо.

   – Не за что, малышка.

   Без вмешательства магии она бы никогда на такое не решилась, но сейчас, отбросив стеснение, условности, страх, – вцепилась в князя, словно утопающий за спасательный круг. Спрятав лицо на груди у мужчины, жадно ловила тепло его рук и завораживающий шепот… Изматывающая, забирающая все силы тревога отступала. Людям иногда нужна такая малость: искорка тепла и спокойный, немного насмешливый голос, что скажет: «Держись, все будет хорошо».

   – Что случилось? – поинтересовался повелитель Темных пустошей, когда девушка успокоилась и перестала дрожать.

   – Три недели каждую ночь я вижу кошмары, но просыпаюсь и ничего не могу вспомнить! Ничего! Только жуткий треск и рев моря. Я уже не знаю: Иван жив или я лишь хочу в это верить…

   – Магия не любит сомнений и неуверенности. Помнишь, я говорил об этом.

   – Выходит, я зря всполошилась? – с надеждой выдохнула девушка.

   Так хотелось поверить, что сломался охранный амулет и сны насылала разыгравшаяся нечисть, а тревога безосновательна и напрасна.

   – Не зря, – не стал скрывать правду Ян. – Сердце «Жемчужины» погасло.

   Если бы не чары, неизвестно, как бы она восприняла эту весть, но колдовство и портвейн туманили разум и притупляли восприятие.

   – Это не значит, что корабля больше нет, – торопливо продолжил князь. – Сердце гаснет, когда поломки достигают шестидесяти пяти процентов.

   – Без верфей это то же самое, – горько прошептала Элоиза. – Такие повреждения невозможно устранить без специального оборудования.

   Хозяин Акарама не стал говорить, что, возможно, парусник удастся починить, что рано предаваться отчаянию. Ведь это только пустые слова. Ложная надежда.

   Он протянул вперед ладонь, и через миг в воздухе соткался образ двухпалубного галеона. Никогда прежде Элоиза не видела таких кораблей, как, впрочем, и остальные жители всех девяти княжеств.

   – Как тебе? – с затаенной гордостью полюбопытствовал Ян. – Я хотел, чтобы ты первой его увидела.

   – Он удивительный! – искренне ответила девушка, любуясь плавными очертаниями парусника. – Лучше «Жемчужины».

   – На прошлой неделе верфи приняли мой заказ.

   – Вторая экспедиция? – голос дрогнул.

   – Акарам своих не бросает.

   Улыбка осветила ее лицо, и подданная бросилась на шею к владыке Темных пустошей.

   – Спасибо! Спасибо! Спасибо! – шептала она исступленно.

   В этом вихре было не узнать прежнюю шестнадцатилетнюю девочку, что однажды привез с собой будущий боцман «Жемчужины» и назвал своей женой. Отказался бы он от мечты открыть далекие земли и разгадать тайны океана, если бы знал, что Элоиза беременна? Теперь никто не даст ответ на этот вопрос.

   С момента отплытия «Жемчужины» прошел год. Через несколько месяцев князь ждал возвращения экспедиции, но сердце корабля – артефакт, что позволял отследить его техническое состояние, – погас.

   Элоиза единственная из жен моряков, каждый месяц, в приемный для жителей Радора день, приходила задать один и тот же вопрос. Она боялась, робела, но раз за разом появлялась на крыльце княжеской резиденции.

   Однажды Ян рассказал, как самой научиться чувствовать мужа на расстоянии. С тех пор девушка стала таскать ему корзинки с домашней снедью. Кто только надоумил стеснительную малышку на такой подвиг? Уж явно не сама придумала, но и отступать не собиралась.

   Через три месяца тренировок появились первые успехи, но молодая мама все равно продолжала наведываться в резиденцию. Ян стал ее мостиком через бесконечный простор океана. Ее незримой опорой. А кто он такой, чтобы отказывать жене своего офицера в такой малости?

   Когда первый шквал восторга схлынул и мысли прояснились, Элоиза смущенно отстранилась, а потом испуганно произнесла:

   – Но на строительство каракки ушло два с половиной года!

   – А наш галеон в Сореме построят за четыре месяца, – успокоил ее Ян. – Жди, малышка. Иногда домой возвращаются только потому, что кто-то очень ждет.

   Он разлил по стаканам новую порцию портвейна. Протянул своей гостье.

   Больше они не говорили о создании нового парусника. Ни к чему ей знать, сколько средств и сил займет реализация этого замысла в рекордные сроки и на чужой территории.

   За окном выл ветер, а в камине весело потрескивал огонь. В рокоте волн слышался смех русалок. В другом княжестве злые языки уже вдоль и поперек обсудили бы встречи государя и его подданной. В Акараме молчали. Ян никогда не любил и не желал эту девушку. Лишь иногда ловил себя на том, что завидует моряку. Не каждый день встретишь такую безоглядную преданность и верность.

   Но что тогда может быть общего у простой женщины и владыки целого княжества? Казалось бы, между ними бездонная пропасть. Однако жалость, со временем сменившаяся симпатией и уважением, сыграла свой пасьянс, превратив Элоизу в окошко в прошлое Яна. С ней он мысленно переносился в дни, когда все свободное время посвящал созданию лучшего из существующих во всех княжествах корабля: каракки «Жемчужина».

   – Я безумно скучаю по Саше и всему экипажу, – признался хозяин Темных пустошей. – Мы с Алексом были двумя самоуверенными мальчишками, а парусник казался чудо как хорош.

   Неожиданно для самой себя девушка накрыла руку князя ладонью.

   – Он действительно хорош, – слово «был» Элоиза вымолвить не смогла. – Сейчас вы бы не отправили ту экспедицию?

   Ян бросил мимолетный взгляд за окно и сказал вовсе не то, что его подданная ожидала услышать:

   – Противостоять зову моря сложно. Меня удерживает Акарам. Как бы мне ни хотелось увидеть новые земли, это невозможно. Малышка, корабль все равно бы однажды уплыл. Сейчас или через пять, десять лет. Вспомни, как горели глаза у моряков, как они грезили этим путешествием. Мы собрали лучшую команду. Мне будет сложно подобрать вторую такую же. Жди, малышка, – повторил государь. – Я сделаю все, чтобы они вернулись домой.

   – Спасибо, – в очах гостьи блеснули слезы.

   – Не вздумай! – строго произнес владыка Акарама. – Тебя ждет Ромала. Хади отвезет. Это приказ.

   Вместо заготовленной порции возражений, Элоиза встала и низко поклонилась.

   Мантикор с девушкой исчез, а Ян подошел к окну. Совсем рядом пело море. Бушевали волны из воды и пены. Яростно ударялись о волнорезы, разбивались, но все равно стремились к берегу. Связь с «Жемчужиной» давно пропала. Таковы законы моря. Так всегда случалось с кораблями, пересекающими определенную черту. Не работают зеркала, отказывают другие артефакты, позволяющие поддерживать контакт на расстоянии, – остается полагаться лишь на интуицию.

   Живы. Вот и все, что знал повелитель Темных пустошей о судьбе экипажа «Жемчужины» и своего единственного друга. Мальчишки, с которым он вместе вырос, и вместе мечтал о дальних странствиях. Океан звал их обоих, манил чем-то необычайно важным. Что скрывали далекие земли, если они действительно существуют: пустые мечты, обманчивые грезы, опасные заблуждения или действительно что-то жизненно необходимое для Акарама?

   Ян до сих пор не знал ответа.

   Княжество Сорем, Киорские вассальные земли,

   третья неделя зорничника* 69-й год

   * августа

   – Эй, красавица! – чужой голос прозвучал, словно гром среди ясного неба.

   Аглая вздрогнула и обернулась. Незнакомец подобрался близко, безумно близко. Как она только не заметила?! Увлеклась спелой ягодой, задумалась? Не важно теперь!

   – Эх, хороша-а-а! – хриплым баритоном выдохнул мужчина в форменной одежде. – Не бойся, не обижу.

   Девушка замерла испуганным мышонком. За спиной густые заросли, в руках почти полная корзинка малины, а тропинку загораживает довольно скалящийся здоровяк. Таких великанов она никогда прежде не встречала, и еще никто на нее ТАК не смотрел. Рукава у сарафана длинные, ворот высокий, шея и та платком замотана, а будто и нет одеяния! Будто она и вовсе, как последняя блудница, обнаженной разгуливает!

   Наемник шагнул вперед, а незадачливая сборщица наконец отмерла. Швырнула плетенку прямо в руки чужаку (ягод, конечно, жалко, но жизнь дороже) – и бросилась наутек.

   Позади раздались ругательства, беглянка мучительно покраснела и припустила изо всех сил, взмолившись Небесным Владыкам. Ей бы только оторваться, а там спрячется – ищи ветра в поле. Недаром она этот лес как свои пять пальцев знает!

   Надежда не оправдалась. Подол зацепился за колючий побег ежевики, нога ушла в сторону, и Аглая упала. С трудом сдержала крик, поползла…

   – Попалась, – довольно констатировал солдат.

   На ноги беглянку подняли, схватив за ворот сарафана, и впечатали спиной в ствол ближайшего дуба. Вот теперь она закричала, громко, отчаянно.

   – Мне все нравится. Давай еще! – ухмыльнулся наемник, прижимая к дереву собственным телом. Чужие ладони по-хозяйски огладили бедра девушки, развязали платок.

   Аглая заплакала.

   – Не нужно, пожалуйста.

   – Тебе понравится, – заверил незнакомец. – Или думаешь, с чужаками будет лучше? Надеешься, они упустят такой цветочек?

   Девушка замерла, огромными напуганными глазами смотря на солдата. Вести о грядущей войне неохотно расползались по затерянным в лесах деревням, но все же достигли Лесовицы. Однако подвыпивший староста не принял известие всерьез, да и мужики решили, что в их глушь беда уж точно не сунется. За двадцать пять лет мира многое забывается. Вот и бегали детишки в лес за дарами Небесных Владык, как обычно. Малина уродила на славу: и сборщикам сдать, и варенье сварить, и на сбитень останется. Правда ягода уже отходила, но Аглае много и не нужно.

   – Вот и молодец, – одобрил наемник, заметив, что жертва притихла. – Порадуй идущего на смерть земляка.

   Он обвел шершавым пальцем контур девичьих губ, а потом рванул ворот сарафана.

   – Пожалуйста, отпустите! Я буду кричать!

   – Кричи, – согласился мужчина и закрыл ее рот грубым, собственническим поцелуем.

   В груди защемило и стало нечем дышать… Ох, не так она представляла свой первый поцелуй, вовсе не так. Перед глазами поплыло, а как иначе объяснить клочья зеленого тумана, молниями мелькающие на поляне?

   Солдат отшатнулся и заорал, страшно, надрывно. Кинулся прочь, споткнулся на ровном месте... Упал, покатился по траве, хрипя и расцарапывая лицо.

   – Дыши! – приказал кто-то. – Ну же, дыши!

   Аглая послушно вдохнула, а потом судорожно закашлялась. Зеленый туман теперь был повсюду, а из него вышло трое… существ. Дивной красоты девушка, в сотканном из трав платье и с цветочным венком на голове, старуха в одеянии из корней и мха, ростом чуть больше двух локтей, и дева, между пальцами которой красовались перепонки, а наряд ее представлял полное непотребство. Вместо юбки на талии был завязан огромный платок из ивовых листьев, открывающий правую ногу, бесстыдно облепленную водорослями, выше середины бедра; темные волосы сбились в колтун, овитый тонкими, лохматыми корнями. В руках нелюди держали сплетенные из лозы фонарики с заключенным внутри зеленым пламенем.

   Наемник тоненько завыл и затих.

   – Дыши! – напомнила обладательница венка из белых водяных лилий.

   Она больше товарок походила на человека, и, если бы не туман, что ластился к девичьей фигурке, будто кошка, чудное платье и распущенные волосы, ее можно было бы спутать с баронессой, а то и вовсе княжной.

   Аглая опасливо покосилась на несостоявшегося насильника и сползла вниз по дереву. Ноги ее больше не держали.

   – Осуждаешь? – поинтересовалась старуха голосом, схожим с вороньим карканьем. – А если бы мы не пришли?

   Девушка ничего не ответила, настороженно рассматривая огоньки в фонариках. Они манили за собой, что-то напевая, вот только жительница Лесовицы не могла разобрать слов.

   Если бы не вмешательство нелюдей, повеситься на пояске – все, что оставалось Аглае. Опозоренные девицы становятся отверженными, раньше могли и камнями забить. Сейчас закон запрещал, но что закон против самосуда семьи? А что не виновата, кто разбирать будет? Аглае смерть от рук родных не грозила, но от косых взглядов ее бы никто не уберег. А в жены кто-то бы позвал? Статистика утверждала: нет, но жизнь сложнее и многограннее любой науки.

   – Нужно идти, – вздохнула черноволосая красавица, отступая в заросли. – Не успеем – князь по всей строгости спросит.

   Старуха с тоской покосилась на сжавшуюся в комок селянку, но кивнула.

   – Аглая! Аглая!

   Девушка встрепенулась, словно не веря.

   – Аглая! – раздалось совсем близко.

   Как только нашел?! Впрочем, это под стать охотнику и следопыту, выученному мастером старой школы. Прежде он обучал лишь избранных за баснословное вознаграждение, но скука – страшная вещь, да и приглянулся старику шебутной, расторопный парнишка.

   Едва Аглая отправилась за малиной, как рядом с Лесовицами стала временным лагерем одна из княжеских сотен. Брошенный вперед авангард. Веселился молодняк – кое-как обученные мужики, возомнившие себя великими воителями, однако на лицах командиров стояла печать смерти. Они-то знали: слишком мало людей, оружия, опыта. Сметут их вражеские войска, пройдут по вассальным землям, лишь на границе встретив отпор. Там крепости, орудия, ведьмаки. А эти леса – разменная монета.

   Деревенский следопыт поглядел на вояк – неспокойно стало на душе. Как узнал, что Аглая ушла за ягодой, так по следу и кинулся. Запала ему в сердце застенчивая тихоня.

   Девушка подхватилась на ноги, шагнула вперед, позабыв, что волосы растрепаны, сарафан порван, а на земле лежит мертвый наемник.

    – Аглая…

   Замер на краю поляны тот, кто ночами снился, да только подойти к нему девушка не смела. В лес вели следы любимой, но вместо милой, скромной девушки Федора встретило колдовское отродье с глазами, горящими зеленым огнем. Точь-в-точь как богомол стращал.

   Парень побледнел, губы дрогнули:

   – Ведьма!

   Следопыт отшатнулся, побежал прочь.

   Незадачливую сборщицу ягод словно молнией пронзило. Она вдруг ясно поняла: не пришлет Федор сватов, не поведет за благословением и своей не назовет. Никогда.

   Девушка пошатнулась, закружилась голова, заплясали вокруг дикий хоровод ветви деревьев. Аглае казалось, что она летит в бездонную пропасть… и нет ни сил, ни желания бороться за жизнь.

   – Дыши! – властно приказала старуха.

   Туман ласково обнял, помог устоять на ногах.

   – Он ушел, – всхлипнула девушка.

   – Нового найдешь, мало ли их ходит, – хмыкнула прежде молчаливая обладательница колтуна. – Зачем тебе предатель и трус?

   – Мне больше никто не нужен! – горячо воскликнула Аглая. – И он не такой!!!

   Поляну залил смех.

   – Людям вечно кто-то нужен.

   Словно пелена спала с очей перепуганной крестьянки, и девушка тихо, с опаской спросила:

   – А вы?

   – Кикиморы мы болотные, шишиморы. Разве не видно?

   Аглая ничего не ответила, только заплакала. От одиночества, страха, горечи, несбывшихся надежд. Богомол говорил, что даже глядеть на нежить – грех...

   – Вот, дуреха, развела сырость! На войне и не такое бывает.

   – Это правда, про войну? – встрепенулась Аглая.

   – Кто ж таким шутить-то будет? – удивилась кикимора. – Да не бойся, если нам с ведьмаками вражьими подсобят, то опасаться нечего: дальше вашей деревни войска Межгарда не продвинутся. Мы такие чары наведем – век помнить будете да сказки детям рассказывать.

   – Мы лучшие мастера иллюзий, – гордо подтвердила ее товарка.

   – Иллозий? – сборщица ягод несмело выговорила незнакомое слово.

   – Иллюзий, – поправила старуха. – Помнишь, солдат от тебя отшатнулся да наутек бросился? – для наглядности кикимора указала на мертвое тело. – А почему? Потому, что чудовище углядел, морок наведенный. Так мы и остальных плутать по лесу заставим, до смерти. Чтобы ни одна тварь чужую землю не оскверняла. Так что иди спокойно в свою деревню.

   – А Федор? Федор тоже чудовище углядел? – Аглая схватилась за последнюю соломинку.

   – Мы что, звери? Тебя. Он увидел только тебя.

   Девушка растерянно кивнула, что-то внутри оборвалось, умерло.

   Шишимора поправила венок и ступила прочь.

   Аглая смотрела и не верила. И это нежить?! Сначала спасла от жуткой участи, потом пообещала защищать. А если не получится? Если чары подведут? После встречи с несостоявшимся насильником на людей девушка уже не надеялась. Она помнила рассказы матери о прошлой войне, о мучительной смерти бабушки с дедушкой. Что, если история повторится с кем-нибудь из ее родных?

   Кикиморы удалялись, за ними послушно скользил туман, что-то напевали зачарованные фонари…

   Спокойно вернуться в деревню? Стоит только подумать о Федоре, как сердце обливается кровью.

   – Постойте! Подождите! – выдохнула Аглая тихо-тихо, но шишиморы услышали.

   – Хочешь отправиться с нами? – спросили мягко, сочувственно.

   Девушка несмело кивнула.

   – Я хочу помочь.

   – Да будет так, сестра.

   Вспыхнули торжеством глаза старухи, довольные, хищные улыбки озарили лица ее товарок, но Аглая этого не заметила. Закружился по лесной поляне хоровод, заиграли фонарики новую песнь, и с каждый шагом боль притуплялась... Аглая внезапно ощутила себя свободной, сильной, ловкой… Другой. И это ощущение ей понравилось.

   Ритм замедлился, круг распался, а вот дареное спокойствие осталось.

   – Как тебя называть, сестра?

   – Аглая, – ответила крестьянка, но собственное имя вдруг показалось чужим.

   – А я Кассандра, – представилась хозяйка венка из водяных лилий.

   – Ага, – хмыкнула вторая шишимора, поправляя свое бесстыдное одеяние. – Слушай больше. Каська она, вот и весь сказ.

   – А это существо зовут Росяницей, – со снисходительной улыбкой произнесла Кассандра. – Или Роськой. – Добавила она мстительно.

   – Даже не думай сокращать! – встрепенулась упомянутая кикимора. – А то браслетами не поделюсь, вот!

   Аглая невольно улыбнулась. Руки нежити от запястья до локтей увивали браслеты, сплетенные из корней, веток и перьев. Вернее, надето было полное непотребство, именованное браслетами лишь по недоразумению.

   – А меня Любелией кличут, – отозвалась старуха. – Когда эти двое достанут – обращайся.

   Рося фыркнула, а вот Кассандра задумчиво признала:

   – Да, мы бываем навязчивыми. А хочешь, тебе цветы в косы вплету? Семь дней не будут вянуть!

   Аглая зачарованно кивнула. Тонкие пальцы тут же стали разбирать ее волосы, вылавливая отдельные пряди и вплетая в них цветы ромашки. За этим занятием их и застал княжеский посыльный. Еще каких-то пару часов назад Аглая бы испугалась призрака до потери пульса, сейчас же только скользнула равнодушным взглядом. А вот дух одарил девушку пристальным вниманием и мрачно предупредил:

   – Владыка будет недоволен.

   – Мы в своем праве, – Любелия ступила вперед. – Мы не нарушали запрет. Теперь она – наша сестра.

   – Сестра, – твердо сказала Кассандра и ласково обняла Аглаю. – Ты ведь с нами по своей воле? Или мы принудили?

   – По своей, – подтвердила девушка.

   Призрак скривился, будто сжевал корень хрена.

   – Бросьте вы это дело, отведите девицу к родным и вернитесь к исполнению княжеской воли!

   – Поведем, – пообещала Росяница и спросила: – Пойдешь в деревню? Покажешься родителям. Зачем им волноваться зря? А захочешь остаться – неволить не станем.

   Аглая согласилась, не задумываясь, как воспримут ее визит в обществе нежити.

   – Не переживай за приказ, касатик, нас теперь четверо – справимся. Князь будет доволен.

   В этом призрак сомневался, но устраивать разборки с зарвавшимися кикиморами не стал. Они действительно были в своем праве.

***

Никогда прежде прогулка по лесу не давалась Аглае так легко. Зеленый туман ластился к рукам, словно верный пес, фонарик Кассандры манил вперед, волшебным образом вытесняя из головы все мысли. Ни страха, ни тревоги, ни боли – лишь странная пустота, после всех переживаний уютная, жизненно необходимая.

   Кустарники тянули прочь ветви, освобождая дорогу. Отторгая чужеродное, если уж говорить правду. Мир не принял нежить, но люди наделили ее силой, и с этим не выходило спорить.

   На опушке шишимора остановилась.

   – Сотни лет не была в человечьих деревнях, – она втянула воздух и удовлетворенно отметила: – Ни одного ведьмака. Хорошо.

   Отстраненное спокойствие покинуло Аглаю, едва она заметила солдат, деловито снующих по селению.

   – Нас никто не видит, не бойся, – успокоила провожатая. – Мы ведь мастера иллюзий, а что может быть проще отвода глаз?

   Две тени скользили по Лесовицам. Красавица кикимора и растерянная человечья девчонка в расхристанном сарафане, с непокрытой головой, ведь платок потерялся, с не вянущими цветами в волосах. Ей бы привести себя в порядок, но от пережитых потрясений Аглая позабыла, как выглядит. А что шишиморе до условностей?

   На пороге избы девушка замерла, замялась, не решаясь переступить порог.

   – Я буду рядом, сестра, но они не увидят. Если захочешь остаться – уйду.

   В сенях Аглаю обволок запах грибной похлебки и хлеба, колдовской туман истаял, заставив сердечко забиться быстро-быстро. Девушка подоспела к обеду. За столом собралась ее большая семья, но ели почему-то в тишине, без привычного смеха и неторопливого разговора. Невезучая сборщица ягод смотрела на родные лица, не смея подойти ближе и занять свое место.

   – Матушка, Аглая вернулась! – воскликнула младшая сестренка, и на замершую около стены девушку в один миг посмотрели ВСЕ.

   – По всем сеновалам прошлась, негодница? – первой подала голос жена старшего брата. – А я ведь говорила, да вы не слушали! – закончила она обличительно.

   От незаслуженной обиды девушка не смогла и слова вымолвить, но глаза вспыхнули зеленым колдовским огнем.

   – Батюшки святы! – взвизгнул сын кузнеца, нареченный одной из сестер, и выронил кусок хлеба.

   «Грех так обращаться со священным даром, можно и беду накликать», – мимоходом отметила Аглая.

   Отец пригляделся и отшатнулся, кто-то помянул Небесных Владык, а кто-то выкрикнул, словно батогом стегнул:

   – Ведьма!

   – Блудница! – не смолчала золовка, не желающая отбрасывать версию с сеновалом.

   Снова стало нечем дышать, как тогда, в лесу, Аглая схватилась за руку кикиморы. Нечеловечески холодную, но какое это имеет значение?

   – Пойдем, – шепнула Кассандра.

   О нет, девушка не пошла – а быстрее молнии выскользнула из избы и понеслась прочь, не разбирая дороги. Аглая не видела, как выбежала из дома младшая сестра, да только поздно.

   Княжество Акарам,

   первая неделя зорничника 69-й год

   Заскрипели стулья, захлопнулись двери, оставляя в просторном зале лишь хозяина Темных пустошей и седовласого министра обороны.

   Ян любил свою работу, но человеческая глупость и международная политика не в первый раз становились князю поперек горла. Парад заставил сиятельных владык задуматься и сменить приоритеты. Акарам подтвердил свой статус, но нерастраченная энергия требовала выхода.

   Скрипя зубами, князья отказались от масштабной военной кампании, но не от локальных стычек. Межгард готовился атаковать ослабевшего соседа: молодой правитель Сорема допускал одну ошибку за другой на радость военным чинам противника. Остальные державы выжидали.

   – Игорь Аврельевич, ну не нужна нам эта война! – выпалил обычно непробиваемо спокойный хозяин Акарама. – Вот совершенно не нужна! У меня дома молодая жена. Любимая. Беременная!

   Советник неожиданно улыбнулся, и от этой улыбки Ян на мгновение почувствовал себя мальчишкой, впервые представленным своим подданным.

    – И через год она вам не нужна будет, и через десять. Сейчас жена, потом дети, а за ними еще и внуки прибавятся.

   Взгляд правителя Темных пустошей неуловимо изменился, словно он внезапно понял что-то важное.

   – Выходит, вы домой спешите, как и в юности? Как в дни, когда только сочетались узами?

   Суровое лицо офицера озарилось теплой, мечтательной улыбкой.

   – Я не стал любить Кристэль меньше. Она свет во мраке, мой дар от Небесных Владык, и я не знаю, как жить, если ее вдруг не станет.

   Ян покосился на расстеленную на столе карту девяти княжеств и тихо заметил:

   – Вы все время отдаете Акараму – не ей.

   – Это наш выбор.

   – Нет, выбор ваш, Игорь Аврельевич, только ваш. Как и мой, просто наши женщины его приняли, – на миг в кабинете воцарилась тишина, потом князь спросил: – Как наша молодежь после поездки к Тропе Мертвецов?

   Генерал Соболев замешкался с ответом. Восхищение и раздражение – чудная смесь.

   – Младшенький леди Изольды отличился?

   – Да, – офицер ничуть не удивился осведомленности главнокомандующего. – Михаил взял «на слабо» отрядного ведьмака и тот сварил зелье из запрещенного перечня третьего класса. Использовав зелье, юноша повторил тот же трюк с отрядом наемников и заманил их на работу, да еще и за стандартную плату. На Тропе вояки прозрели… и получили новую порцию зелья. В общем, работали они не покладая рук. Самое смешное, что в конце стороны расстались довольные друг другом.

   – Ведьмака Мишка прикрыл?

   – А как же! Подробно обосновал, почему в Акараме использовать зелье нельзя, а вот на Арвес запрет не распространяется.

   – Что-то полезное обитатели Тропы рассказали?

   – Отчеты еще изучают.

   – Хорошо. Таланты нужно поощрять. Через неделю выпишу пропуск – полетит на два дня с охраной в Сорем. У Рух птенец подрос, прокатит.

   – А может, лучше деньгами?

   – Деньги он сам заработает, – отмахнулся Ян.

   С финансами Игорь Аврельевич не дружил, зато предприимчивый юноша найдет, на что потратить время в соседнем княжестве, и это будут отнюдь не развлечения. Впрочем, занятие любимым делом и подсчет будущей прибыли гораздо увлекательнее любых увеселительных мероприятий.

   – Как продвигается подбор людей для «Стремительного»?

   – Команда сформирована на три четверти, – доложил военный советник. – Моряки проходят дополнительное обучение. Весь список мы пока закрыть не можем. «Жемчужина» увезла лучших, а отыскать ведьмака, готового принести присягу и отправиться на край света – практически нереально.

   Не стоило этого говорить. По залу будто порыв ледяного ветра прокатился.

   – Вы ДОЛЖНЫ в ближайшее время укомплектовать экипаж. Бросьте больше людей на поиски, снимите с других направлений. Составьте список. Я лично посмотрю на каждого претендента. Или мне следует учить вас работать?

   – Никак нет!

   – Хорошо. Забудьте слово «невозможно», а если не получается, то навестите Элоизу.

   – Все будет сделано, – заверил Игорь Аврельевич. Мужчине захотелось в спешном порядке оказаться как можно дальше от злосчастного кабинета.

   – Не сомневаюсь, – князь сдвинул бумаги в сторону и произнес: – Рабочий день окончен. К решению всех остальных вопросов мы вернемся завтра. Идите домой, к той, что вас ждет.

   Министр обороны поклонился. Ян торопливо, без всякого пиетета к дорогому пергаменту, скатал карту. Колдовская тропа привычно легла под ноги мантикора. Хозяин Темных пустошей подался вперед, прижимаясь к шее зверя; обочины превратились в размытые полосы. Вместо запаха шерсти владыка Акарама почему-то чувствовал едва уловимый аромат яблок и дешевого портвейна, нежно любимого Александром.

   Война, инспекция верфей, поиск экипажа – все это будет завтра, а сейчас он просто возвращался домой…

***

Когда советника по финансам вызвали в княжеский кабинет вместе с супругой, он лишь удивился. Прежде такие приглашения не звучали, но семейный статус правителя Акарама изменился, поэтому, возможно, причина в этом.

   Секретарь доложил о визитерах, и тут же поступило распоряжение:

   – Пропустить.

   Ян не любил томить своих людей ожиданием. В его делах царил военный порядок: если совещание назначено на десять, ровно во столько оно и начиналось.

   Гости склонились в почтительном поклоне. Раздобревший на домашних харчах, черноволосый министр финансов с нитями благородной седины и красавица Севера – леди Изольда. В свои сорок пять она выглядела максимум на тридцать, стройная, хрупкая, будто во времена минувшей юности.

   Князь ответил на приветствие и улыбнулся, вот только глаза остались цепкими и холодными. Вымораживающими, как самые лютые морозы Севера. Женщине стало не по себе, но на лице не дрогнул ни один мускул.

   – Приветствую очаровательную финансовую советницу.

   Легкий, едва заметный румянец тронул щеки сиятельной леди; супруги старательно глядели в пол, не зная, что последует дальше.

   – Вы думали, страна не знает своих героев? – поинтересовался владыка Темных пустошей.

   Глава семьи решительно шагнул вперед.

   – Мой князь...

   – Степан Акимович, это безобразие пора прекращать! – сурово продолжил Ян, не желая слушать оправданий. – Леди Изольда, с этого дня вы получаете пост в Совете или оставляете в покое бюджет, а также операцию «Хамелеон», о вашем участии в разработке которой, я тоже, вроде как не знаю.

   – Принимает! – торопливо воскликнул финансист и под насмешливым взглядом государя выдохнул: – Виноват!

   Изольда переглянулась с мужем и склонилась в поклоне, гораздо более глубоком, чем требовали правила этикета.

   – Благодарю за оказанную милость.

   Рядом с росчерком князя, на свитке с приказом появилась пометка «Ознакомлена» и витиеватая подпись.

   – Поздравляю с назначением, – тепло произнес хозяин Акарама. – В пять жду вас возле Приграничного озера. Будем создавать Стража. Степан Акимович, вы помните подготовку к обряду?

   – Да.

   – Хорошо, проинструктируете жену.

   Пара вновь поклонилась.

   – Леди Изольда, вы получите оклад, равный окладу других советников с такой же системой премиальных.

   – Мне не нужны деньги, – непреклонно ответила подданная, отказываясь от баснословной, как для женщины, суммы. – Это назначение – огромная честь для меня, к тому же я знаю, за какие средства строится «Стремительный».

   Ян едва слышно вздохнул, но настаивать не стал. Да, в галеон он вложил личные деньги. Государство, в отличие от частного лица, не могло позволить себе отправлять второй корабль в никуда.

   – Если я могу помочь чем-то еще, только скажите, – тихо добавила советница.

   – Экспедиционная команда еще не сформирована – дайте знать, если встретите нужного человека. Через три дня вы поедете в Сорем. На рынке ценных бумаг паника. Я хочу, чтобы вы скупили все, что сможете и посчитаете целесообразным. Личные вложения не воспрещаются.

   – Сколько у меня времени?

   – Две недели, возможно, чуть больше.

   – Какие города пострадают от войны?

   – Лишь вассальные земли. Дальше войска не пройдут, но об этом пока никто не знает. В Сореме сейчас неспокойно, так что не пренебрегайте охраной. За день до отъезда подадите на утверждение список группы. Сейчас вы свободны.

   Когда двери кабинета закрылись, Ян довольно улыбнулся. С тех пор, как дети леди Изольды выросли, к нему на рассмотрение стало подаваться много новых, интересных предложений. Правда, насчет соавторства жены Степан Акимович умалчивал. Впрочем, хозяин Темных пустошей довольно быстро выяснил правду и оставил все как есть. Он не считал, что место женщины у плиты, и единственное, на что она способна, – это родить ребенка. Отказываться от идей, наполняющих казну, из-за предрассудков – глупо и недальновидно.

   Возможно, леди Изольда еще долго продолжала бы работать в тени, но вместе сошлись три фактора: война, нехватка кадров и пропажа старшего сына финансовой советницы, помощника капитана экипажа «Жемчужины».

***

К озеру Изольда приехала первой, так ей сначала показалось. В первый миг леди не узнала в босом парне, лежащем на траве, раскинув руки в стороны, владыку Акарама. Одним завораживающим, тягучим движением князь поднялся на ноги, демонстрируя простую льняную рубашку со шнуровкой вместо пуговиц.

   Финансовая советница запоздало склонилась в поклоне.

   – Вы готовы?

   – Да, – женщина торопливо сняла туфли и освободила мантикора от сумки и плаща.

   Ее собственный наряд, как было и велено – без единой металлической детали (даже волосы удерживали деревянные заколки), прежде казавшийся неподобающе простым, стал удручающе роскошным.

   – Есть то, что вы должны знать перед обрядом, – леди затаила дыхание, но осталась невозмутимой, привычно скрыв волнение. – Акараму безумно повезло обрести такую подданную. Я благодарен за службу и за то, что вы всей душой полюбили эту землю.

   Она вновь поклонилась, скрывая подозрительно заблестевшие глаза.

   – Ничего не бойтесь, не сомневайтесь, слушайте свое сердце.

   Не мешкая, Ян достал из сумки небольшой мешочек, открыл горловину. На губах мужчины заиграла мягкая, немного мечтательная улыбка. Хозяин Темных пустошей низко поклонился и попросил, – не приказал, как некоторые считали себя вправе, а выдохнул с надеждой и почтением:

   – Земля-матушка, не откажи в заступничестве, помоги уберечь от лихих помыслов, от чар и холодной стали.

   Рассыпалась первая горсть разномастных семян из мешочка, исчезая в шелковом зеленом ковре. Сердце Изольды болезненно сжалось. «Не взойдут сеянцы, слишком густая трава. Пропадут, – подумала она с неожиданной горечью, и пришло понимание: – Так неправильно! Не должно быть!»

   Владыка Акарама довольно кивнул и вложил мешочек в ладони финансовой советницы.

   – В добрый путь. Теперь они ваши.

   Леди прижала подарок к груди и некоторое время не замечала ничего вокруг. Она вспомнила самый первый взгляд, брошенный на темные пустоши растерянной, уставшей девчонкой, изо всех сил старавшейся держать лицо и не показывать спрятанный глубоко внутри страх. Невероятную красоту невиданной прежде морской синевы, смеющуюся русалку, розовую жемчужину, согретую ее дыханием... Спокойный голос черноволосой ведьмы, приказывающий забыть все глупости, что она слышала о родах. Улыбку мужа, благодарившего за рождение сына… Память хранила невероятное множество удивительных мгновений, и советница перебирала их, словно драгоценные камни. Перебирала и понимала: несмотря ни на что, она счастлива. До слез, до щемящей боли в груди, удивительно, невероятно счастлива.

   – Смотрите, Изольда, – окликнул князь, вырывая ее из вихря воспоминаний.

   Рядом с государем и его подданной сполохи света кружились в дивном, завораживающем танце.

   – Акарам откликнулся, осталось дождаться ночи.

   Ян опустился на траву, взмахнул рукой, приглашая присоединиться.

   – Время до заката принадлежит вам. Мечтайте, вспоминайте, думайте.

   – О чем? – тихо спросила женщина.

   – О любви, – шепотом, словно это великая тайна, а кто-то чужой мог подслушать, ответил князь. Зрачки финансовой советницы изумленно расширились. – Все просто. Пока вы любите эту землю – она будет вас оберегать. Вы можете выйти из состава Совета, можете уехать из страны, но Страж останется с вами, пока в вашем сердце горит это пламя, пока вы называете Акарам домом.

   Она порывисто выдохнула, понимая какой невероятный подарок получила. Стражи делали княжеских советников практически неуязвимыми. Защищали от магии, отводили стрелы, единственный минус – помочь могли только своему хозяину. У соседей не существовало аналогов подобной защиты. Впрочем, большая часть правителей не считала нужным обеспечивать слуг (министры – не слуги? А кто же они тогда?!) дополнительными оберегами. Пусть сами справляются, не маленькие. Излишки свободного времени порождают опасные мысли. Так и до государственного переворота недалеко.

   – Спасибо!    

   – Это мой долг.

   Солнце медленно клонилось к горизонту, на небосклон нахально выкатилась луна, робко выглянули первые звезды. Упала роса, незаметно сгустились сумерки.

   – Пора встречать других гостей. Не показывайте страх. Они уважают только силу.

   Гарпия буквально упала с неба, явно красуясь. В ноздри ударил запах гнили. Никогда прежде Изольда не видела эту тварь ТАК близко. К горлу подобралась тошнота, сохранить маску отрешенного спокойствия отказалось безумно сложно.

   – Ты достойна, – хрипло прошелестела гостья. Леди не сдержала изумления: она не знала, что эти чудовища способны говорить на человеческом языке. – Вкусная, сладкая… – добавила гарпия мечтательно, с неприкрытым вожделением.

   Изольда стиснула зубы, решительно прогоняя страх.

   «Они уважают только силу».

   Тварь недовольно встопорщила перья, однако не рискнула испытывать терпение князя, и перешла к делу:

   – Я здесь, чтоб отдать долг. Вы называете нас нежитью, но даже нежить хочет жить. И видеть свое продолжение. Ты не знаешь, женщина, что такое запрет владетеля. Как жгут при неповиновении путы, а дети умирают, едва успев родиться. Потому, что нам не позволено их иметь.

   Тварь, стоящая перед Изольдой, была кошмарна, но как мать, как мать, женщина могла понять… Стоит только хоть на миг представить жизнь без ее мальчиков! Нет, не думать об этом, не сейчас! Понять, но не признать несправедливость княжеского запрета.

   – Твой сын презрел табу. Пожалел умирающую кроху и поделился силой. Разделил с ней боль.

   Советницу словно окатили ведром ледяной воды. Необъяснимое прежде предстало в свете обнаженной истины. Семилетний Миша заболел без видимых причин и провел в постели три недели. Как же она тогда не уследила за сыном? Да и можно ли двадцать четыре часа в сутки держать на виду малолетних сорванцов? Где Мишка вообще нашел гарпию?!

   Ромала, приглашенная перепуганными родителями, не раскрыла правду. Мальчишка выслушал нотации сердитой ведьмы и произнес с недетской серьезностью:

   – Я пообещал, а мужчины рода Соколовых не отрекаются от данного слова.

   «Обещал он, гарпии! Подумать только!!!»

   – Жалеть будешь, нарушитель малолетний.

   Михаил не ответил, согнувшись от приступа боли. Ромала тихо выругалась.

   – Мое продолжение живет благодаря твоему ребенку. Ты воспитала достойного сына. У тебя будет сильный Страж.

   Достойного? Миша спас пожирателя душ… Спас вот такой вот кошмар…

   Гарпия неторопливо шагнула вперед, словно корабль на всех парусах, приближающийся к крохотной лодочке. Изольде потребовалось вся сила воли, чтобы остаться на месте. Руки князя легли женщине на плечи, обещая защиту и поддержку. Отпустила тяжесть, в ноздри ударил запах вечерней свежести, проясняя разум. Она жадно вдохнула воздух, очищенный от удушающего смрада.

   Тьма ринулась от твари внезапно, видимая, осязаемая… и врезалась в возникший на пути сгусток света. Две силы сцепились, как бойцовые псы, чернота стала переплавляться во что-то иное. Гарпия закричала. Страшно, пронзительно, выворачивая душу.

   Ладони князя закрыли уши советницы, и звуки стали далекими, приглушенными. Нежить корчилась на земле, пока последняя капля тьмы не смешалась со светом, закрепив окончательное слияние яркой вспышкой. Крик затих, тварь тряхнула головой и взмыла в небо, опасно кренясь на бок.

   Изольда дрожала.

   – Вы молодец, – успел шепнуть Ян прежде, чем из темноты вышел еще один обитатель Акарама.

   Пожалуй, она никогда не встречала более совершенного существа. Его легко можно было принять за человека, если бы не одно «но»: таких идеальных мужчин попросту не существует.

   – Я никогда не был на Севере, – негромко заметил инкуб. – Песни вашего народа прекрасны.

   Советница могла поклясться, что она не видела этого демона. Тогда откуда? Память услужливо подсказала: опушка леса у самой границы города, столетние дубы и никого вокруг. Дома Изольда не увлекалась пением, но в чужом краю песни заглушали тоску. Она закрывала глаза и представляла, что родители и братья рядом, в большом каминном зале. За окном вьюга, на стеклах узоры из инея, а в комнате ярко полыхает огонь, мама напевает первые строчки и дружный хор подхватывает мелодию...

   – Я слышал для меня не предназначенное, но не ждите сожаления и не гневайтесь. Вам пригодится моя сила.

   Темная молния вырвалась из протянутой ладони, Мэйнард склонил голову, скрывая перекошенные от боли черты лица за водопадом иссиня-черных волос.

   Демона сменила кикимора в роскошном желтом платье со шлейфом, бесстыдно облегающем точеную фигуру. На челе барышни красовался венок из кувшинок.

   – Женщина в Совете – впервые за очень долгий срок. Своих нужно поддерживать, – веско произнесла Кассандра. Фонарик согласно мигнул.

   Изольда вяло удивилась: когда она только успела стать своей среди нежити?!

   – Ты достойна. Но если наскучит – приходи на болота. Мы всегда рады новым сестрам, – шишимора подмигнула и водрузила свой венок на голову советницы. – Подарок, – пояснила кикимора, предусмотрительно опускаясь на землю.

   Хотелось закрыть глаза, но леди не посмела. Черное и белое вновь смешались, Изольда истово взмолилась: «Пусть это быстрее закончится!». Крик стих. Кассандра судорожно вздохнула и медленно поднялась. Скулы заострились, очи горели шальным болотным огнем. Кивком попрощавшись, шишимора неторопливо побрела прочь.

   – Три добровольно отданные силы. А вы популярны! Такое не часто встречается, – без насмешки отметил Ян. – Обычно им приходится напоминать о долге. Сила нежити необходима для создания полноценного Стража, ведь эти существа неотъемлемая часть Акарама, однако использовать ее в чистом виде слишком опасно. Процесс преобразования сложный и болезненный.

   Князь достал из сумки плащ и набросил на плечи советницы, еще не отошедшей от близкого знакомства с нежитью.

   – Все уже закончилось. Через три дня Страж войдет в силу. Семена из мешочка высеете на постоянное место.

   – Да, спасибо. Я знаю: это важно.

   Изольда закуталась в плащ, потянулась к капюшону, но надеть не решилась.

   – Обувайтесь – замерзните.

   Женщина растерянно посмотрела вниз, на кончики пальцев, выглядывающие из-под подола. Трава серебрилась от росы, как и небрежно брошенные туфли. Холодно… Внезапно к легким цветочным ноткам добавился запах мяты и меда.

   – Возьмите.

   Ян протянул Изольде неизвестно откуда взявшуюся чашку. От напитка поднимался пар.

   – Спасибо. За все спасибо.

   Она несколько мгновений обнимала чашу ладонями, а потом зажмурилась и отпила глоток. Свежесть и тягучая сладость сплелись воедино. На сердце стало светло и радостно, словно и не было тяжелого ритуала.

   – Волшебный чай.

   – Я передам Алисе, – пообещал князь. Уголки его губ подрагивали, а глаза были довольные-предовольные.

***

Степан Акимович встречал жену у крыльца. Не удержался от облегченного вздоха, помог спешиться и повел в дом.

   В гостиную скользнула кухарка и домработница в одном лице.

   – Прикажете подать чай?

   – Да, пожалуй, – отозвалась хозяйка, – с мелиссой и ромашкой.

   Когда они остались одни, Изольда обняла мужа и спросила:

   – Ты не сердишься?

   Степан Акимович покачал головой.

   – Я тебя люблю.

   – И я. Спасибо за то, что выполнил обещание.

   Странная улыбка коснулась губ финансиста: добрая, немножко усталая, с легкой горчинкой и океаном бесконечной нежности.

   Княжество Арвес,

   осень 40-го года

   Звезда Севера. Ледяная красавица из древней династии. Так называли леди Изольду ар Мориньер. Такой она представала в минуты радости и торжества, такой осталась и за решеткой в каземате собственного замка.

   Камера встретила полумраком: факел держал в руках наемник, стоящий в коридоре. Тусклого света хватало разглядеть влажные каменные стены, неровный пол, тюк свежей соломы, небрежно брошенный в углу, чтобы не простудилась. Ей же еще детей рожать. Сопровождающий пленницу ведьмак изучил крохотное помещение и удовлетворенно кивнул. Его сила давила, от прикосновений по телу ползла изморозь, хотелось бежать без оглядки, отшатнуться, забиться в угол, словно загнанный зверь… Шестнадцатилетняя Изольда стояла неподвижно. Гордость – вот и все, что осталось от нее прежней. Потеряет, отступит – и тут же сломается.

   – Твое время до заката, – припечатал ведьмак. – Будь хорошей девочкой.

   Лязгнула решетка, отдалился свет, затихло эхо шагов.

   Девушка осталась в темноте.

   Одна.

   В захваченном замке.

   Младшая дочь, безмерно любимая отцом. Он даровал ей право самой выбрать мужа. Из-за этого пришла беда, или батюшка и так бы не отдал за лорда ар Сонейра?

   До заката она должна дать согласие на брак, иначе вмешается ведьмак, и все равно будет так, как хочет убийца ее отца и братьев. Как недолговечны узоры из инея, так и короток век жертв, напоенных зельем «Изморъ». Несколько глотков отравы и специальный ритуал превращали человека в раба, в живую куклу, не способную предать. Молодые выдерживали пять-десять лет, старики – хорошо хоть месяц, если хозяина не убьют раньше: раб уходил следом, сгорая на протяжении суток.

   Венчание узаконит захват замка. Лорд-убийца получит два в одном: богатство и женщину, которую желал. Слухи, конечно, полетят, но ар Сонейр изворотлив, а отец и братья мертвы. Что сможет сделать матушка? Да ничего. Милостью Небесных Владык хоть она в отъезде, гостит у старшей сестры.

   Изольда судорожно вздохнула, до боли закусила губу, чтобы не разрыдаться, не завыть в голос. Она не имеет права оплакивать свою утрату, не имеет права сдаваться. Избежать свадьбы, выжить, отомстить – и вот тогда… Тогда придет время для скорби, молитв и почестей умершим. А сейчас думай, юная леди: одна ошибка и ты станешь рабой. Перед внутренним взором предстало лицо лорда ар Сонейра, и девушку передернуло от омерзения.

   Она закрыла глаза и сделала несколько медленных выдохов и вдохов, отгоняя все посторонние мысли, вспоминая впитанную с молоком матери технику медитации. Нет страха или неуверенности, разум кристально ясен, есть цель и нужно найти путь. Нет ничего иного, нет ничего важней.

   Родовое гнездо не может стать тюрьмой. Подземелья не удержат носителя крови рода ар Мориньер: об этом позаботились еще при закладке цитадели. К каждой камере вел тайный ход, нужно лишь знать на какие камни нажимать и капелька крови для открытия прохода. Подземные лабиринты позволяли выбраться в нескольких верстах от замка, тропы вели на юг, север и северо-восток.

   Осталось решить, куда податься. От варианта спрятаться в замке Изольда сразу же отказалась. Нужно предупредить матушку, привести помощь. К тому же лорд-захватчик пригласил с собой ведьмака. Кто знает, сумеют ли ему воспрепятствовать защитные чары потайных коридоров: кровь отца в знающих руках может принести много бед, отворяя прежде недоступные двери.

   Нужно бежать. Иного выхода нет. Через сколько ее хватятся? При самом хорошем раскладе только к вечеру. А если… В размеренное течение мыслей ворвалась паника. Что, если лорд передумает и не захочет ждать обещанный срок?

   Вдох, выдох. Нужно уходить и думать по дороге. Но сначала… Девушка дотронулась до волос, ощупывая шпильки, но нет, ничего постороннего, потом потянулась к шее, изучила каждую складку на платье. Не поставил метку? Посчитал, что ей некуда деваться? Небесные Владыки, пусть будет так! Иначе побег мгновенно засекут, Изольду поймают и вольют «Изморъ».

   Пленница подошла к стене, нащупала нужный камень, но тут ее словно что-то толкнуло. Извернувшись, девушка дотянулась до шнуровки, развязала узлы и стянула платье. Конечно, с помощью лишь одного наряда, да еще и в темноте, достоверно изобразить спящего человека нереально, но она очень старалась. Зябко поежившись в тонкой рубашке и нижних юбках, леди отворила потайной ход и скользнула в извилистый коридор. Пять шагов – теперь можно искать нишу с факелом.

   Весело заиграло пламя. Первый этап пройден. Изольда даже не догадывалась, насколько успешно. Ведьмак не привык выполнять работу кое-как и не забыл о метке: прикрепил сзади на платье, укрыв чарами.

   Лорды Севера обладали огромными земельными наделами. Одни владения от других отделял не один день пути. Даже если она возьмет несколько сменных лошадей, ведьмак все равно окажется быстрее. Найдет, притащит обратно. Изольда просто не успеет привести помощь. Спрятаться, укрыться, переждать? Есть амулеты, сбивающие любой поиск, вот только ар Мориньеры ими не озаботились. Юная леди до крови закусила губу, вспоминая убитых близких. Солоноватый привкус на языке заставил несколько раз глубоко вдохнуть и выдохнуть. Есть цель – нет ничего постороннего.

   Безвыходных ситуаций не бывает, остается одна дорога, в Севрин. Да, по ней ездят очень редко, а цели достигают единицы. На въезде ведьмак даже специальные амулеты установил, которые не пропускают детей (после того, как пятеро ребятишек пропали бесследно, отец принял меры). Зато по Тропе Мертвецов за пять-шесть часов можно доехать до крупного города, расположенного в восьмидесяти верстах от усадьбы. Объяснению данный феномен не поддавался, но командир отряда, несколько раз проводивший воинов по тропе, рассказывал, что людей в пути губит не колдовство, а глупость. Нужно следовать двум простым правилам: ничего не бояться и никуда не сворачивать – тогда все будет хорошо.

   Одежда, золото, оружие и мелочевка, без которой невозможно ни одно путешествие, появились в подземной комнате благодаря матушке. Сундук, защищенный рунами, наследие предков, долго пустовал: они жили в спокойное время, без войн. Облачаясь в амазонку, немного великоватую, зато теплую и добротную, Изольда от души поблагодарила родителей. Кинжал занял место в ножнах на поясе, после короткого раздумья девушка надела перевязь с женской моделью топора. Обращаться с ним Изольда не умела, впрочем, как и с кинжалом: леди это ни к чему, но, когда не знаешь чего ожидать, следование традициям – самое верное решение. Времена, когда жена выходила на передовую вместе с мужем, прошли. Остались лишь легенды да песни и несколько родов, не отказавшихся от мастерства предков. Накинув плащ, леди ар Мориньер подхватила дорожный мешок, факел и отправилась в неизвестность.

   В деревне возле Тропы ей предстояло добыть лошадь, иначе бегство утрачивало смысл. В Севрине Изольда рассчитывала подать жалобу и перейти под защиту магистрата, а также отправить весточку матери.

   Коня, к сожалению, удалось купить только одного. Большего человек, который гарантированно не станет болтать и не сдаст, предложить не мог. Леди ар Мориньер показательно направилась на восток, а потом свернула в лес и вскоре достигла цели.

   Ранняя осень покрасила листья ярко-желтой краской. Широкий тракт – две телеги разминутся – порос ковром спорыша и выглядел уютно, как-то даже по-домашнему. Общее впечатление портил вкопанный в землю каменный столб – ведьмачий оберег.

   Высоченные осины, переплетшиеся над дорогой густыми кронами, весело перемигивались светло-серой корой и отвратительно шуршали листьями. Ветерок дул едва-едва, а звон стоял такой, будто одна из веток вот-вот отломится и рухнет на голову. Изольда поежилась, но направила коня вперед. «Людей губит не колдовство, а глупость, – произнесла она словно заклинание. – Предки, обороните! Помогите сохранить разум ясным!»

   Сначала девушка до боли в глазах всматривалась вперед, но ничего подозрительного не происходило. Постепенно она осмелела и послала гнедого галопом. Идеально ровное полотно и несмолкающая песнь листвы этому способствовали: неестественность пейзажа давила на нервы.

   Примерно через два часа возникло первое препятствие в виде сухого дерева. Оно лежало на дороге довольно давно: кора потрескалась и облезла, мелкие ветви успели перегнить. Спешиваться Изольда не стала – перепрыгнула и понеслась дальше, чтобы попасть в полнейший хаос. Неведомая сила повалила сорокаметровые великаны на тракт. Одни осины лежали, ощетинившись вырванными корнями, другие надломились, но зацепились кронами за соседей. К несмолкающему шелесту добавилось угрожающее поскрипывание.

   Леди ар Мориньер прекрасно помнила запрет покидать тропу. Первое время ей удавалось, пусть и чудом, пробираться самой и вести коня. Однако везение не бесконечно. Выбирая между возвратом в замок в лапы к ар Сонейру и обочиной, девушка отдала предпочтение последней. Ничего подозрительного Изольда не заметила: трава выше колена, местами пожухлая, редкие кустарники, впереди полусгнившие стволы деревьев, упавших в сторону от тропы. Обычный пейзаж, только гнедой отчего-то беспокойно всхрапывал, вынуждая крепче держать повод. Безумно хотелось присесть и передохнуть, жалобно урчал живот, некстати вспомнив, что с утра хозяйка ничего не ела. Провизию девушка с собой не захватила, хорошо хоть не забыла наполнить флягу водой.

   За очередным поворотом завалы закончились, осины выстроились тонкие, молодые. Изольда вернулась в седло. Отпущенные часы форы безжалостно таяли.

   Осины сменились буками, противное шуршание листьев осталось за спиной. Девушка с облегчением выдохнула и зачем-то обернулась. Шурх! Огромная ветка упала на тропу. Последний привет заставил поежиться и пришпорить коня. Прочь, прочь из этого места!

   Гнедой, сначала послушно скачущий галопом, самовольно перешел на шаг. Еще не до конца отошедшая от вида летящей вниз ветви леди ар Мориньер не успела вмешаться. Это спасло ей жизнь.

   Призрак появился посреди дороги, преграждая путь. Откуда? Неизвестно. Высокий воин в порванной, окровавленной одежде вынудил коня взвиться на дыбы. Пока Изольда управлялась с перепуганной скотиной, призрак пропал. Девушка спешилась и принялась бормотать что-то успокаивающее. Гнедой всхрапывал и поддаваться на уговоры не желал.

   И то верно, какое здесь спокойствие, когда по обочине всего мгновение назад пустого тракта марширует целое воинство?

   Благодаря шорам это безобразие конь пока не видел, но впечатлений ему и так хватало. Перепуганное животное Изольде не удержать, а остаться без средства передвижения – верная гибель. Девушка торопливо стянула с шеи несколько защитных амулетов и вплела в гриву скакуна, из шарфа соорудила повязку и завязала глаза. Гнедой успокоился, а его хозяйку сковал страх. Лишь напоминание о ведьмаке заставило сдвинуться с места. Так они и шли: призраки солдат, женщин в старомодных нарядах, босоногих детей, что появлялись и исчезали – и звезда Севера, бледная, дрожащая.

   Щадить неопытную путницу Тропа Мертвецов не стала. К привидениям добавились всполохи непонятного света и молнии, вырывающиеся из-под земли. Ветвистый разряд ударил меньше чем в двадцати метрах. Запахло озоном, захотелось бежать без оглядки. Изольде потребовалось титаническое усилие, чтобы подавить этот порыв.

    – Предки, обороните! – отчаянно взмолилась девушка. На милость Небесных Владык она уже не надеялась.

   Справа раздалось деликатное покашливание, вынуждая повернуться. Дама в платье странного покроя, богатом, длинном, бесстыдно облегающем фигуру, была как две капли воды похожей на мать. Лишь волосы другого цвета и прическа чудная: две косы, увитые лентами. За ее руку цеплялся ребенок лет трех-четырех с темной кожей и узкими глазами. От не по-детски пристального взгляда Изольда поежилась.

   – Помогите попасть в Севрин!

   – Знаешь, почему эти места назвали Дорогой Мертвецов?

   – Люди здесь пропадают, – сказала – и такой недалекой и необразованной себя ощутила!

   – Люди, – хмыкнула незнакомка. – Здесь десятки тысяч душ, не обретших покой. С каждого прохожего взимается выкуп, а охранные амулеты, обзавестись которыми ты не озаботилась, предохраняют от непомерного взыскания. Гости помогают мертвым – призраки освобождают тропу. Мы много не просим: только то, что положено каждому человеку. Похоронишь сына? – спросила леди, с затаенной надеждой глядя на родственницу.

   – Почему же до сих пор?.. – удивилась Изольда. В семейных архивах вскользь упоминалось: прадедушка пользовался тропой. Не мог же он отказать в такой малости?!

   – Я отступница, ведьма, а ребенок от врага, – прозвучало холодно, спокойно и без капли сожаления.

   Ей бы соврать, но перед обрядом, вне зависимости от того, будет ли он проведен, нет места для лжи.

   – Я похороню. Не мне судить, – юная ар Мориньер вскинула подбородок, но не гордость демонстрируя, нет. Просто за этой маской легче скрыть эмоции. Слезы – слабость.

   – Не боишься гнева?

   – Некому гневаться, – глухо ответила Изольда.

   Взгляд мертвой ведьмы стал пристальнее.

   – Бежишь. За спиной тени. Гончие скоро возьмут след. Здесь я укрою, дальше вновь вдоль тропы осины – там отследить не смогут. В Севрине будет несколько часов форы: ведьмак узнает, что ты в городе, но найти не сможет. Это все, что смогу сделать. Не передумала?

   – Нет.

   – Тогда пойдем, лошадь привяжи, здесь не далеко. Не тревожься, не обману.

   – Как вас зовут?

   – Марианна. Твое имя знаю, а другим ни к чему. Кинжал возьми, будешь копать. Верхний слой смело снимай, дальше подскажу.

   – У меня с собой склянка с зельем Последнего Пламени. Вы позволите?

   – Погребальный костер? Мы согласны.

   О том, как вырывала и складывала кости, Изольда будет помнить долгие годы. Плата за проезд – один погребальный обряд, но рядом со скелетом мальчика лежали другие останки: его матери и нескольких молодых солдат. Бросить все как есть леди не смогла. Хворост она стала собирать для четырех костров. Каждая ветка весила в несколько раз больше, чем обычно. Ломаться сухие прутья отказывались, пришлось впервые в жизни воспользоваться топором. Марианна объяснила, как правильно обращаться с инструментом и крутилась рядом, напоминая об осторожности.

   За осиной, традиционным, а по словам ведьмы, и вовсе обязательным компонентом для костра, пришлось возвращаться. Приближаться к упавшей ветке Изольда опасалась, но Марианна успокоила и велела взять с собой в дорогу несколько веточек для оберега.

   Последнее Пламя полыхало ослепительно ярко. Огонь позволил забыть об усталости, стертых ладонях и опустившейся на землю ночи. Растаял силуэт ребенка, за ним исчезли солдаты.

   – Нужно спешить, тебя уже ищут, – окликнула ведьма. – У нас очень мало времени, я должна тебя довести до города.

   – А как же осиновая аллея?

   Считалось, что эти деревья и призраки несовместимы.

   – С ней мы договоримся. Если не найдешь защиты в Севрине, езжай в Акарам. Завтра в княжество передают благородных девиц, как выкуп.

   – На съедение тварям!

   – Еда дороговато обойдется, не находишь? Самая страшная участь, что может тебя там постичь, – это неправильно выбранный муж. Не спорь, просто послушай ведьму.

   Тропа больше не преподнесла ни одного сюрприза. Не беспокоили покойники, не падали деревья. Звезды освещали путь, а белые стволы мягко светились, разгоняя сумрак. До рассвета, пока городские ворота закрыты, Изольда подремала недалеко от окончания Дороги Мертвецов, а с первыми лучами солнца поскакала вперед. За спиной остались тревожно шелестящие деревья. На одной из осин покачивались тельца мертвых змей.

   Магистрат встретил девушку закрытыми дверями. Чиновники объявили выходной (день скорби – Акараму передают выкуп невинными девами благородных кровей). От этого известия у Изольды закружилась голова, беглянка впервые в жизни едва не упала в обморок. Кроме магистрата защиту мог предоставить старший городской ведьмак. Узнать его адрес не составило труда. Со своей последней надеждой девушка встретилась в нескольких метрах от калитки ведьмачьей резиденции.

   – Работы невпроворот, еще и эту… ловить. Сбежала, паразитка высокородная, нашла время!

   Изольда торопливо отвернулась и порадовалась, что так и не сняла капюшон. Чары Марианны скоро истощатся, и ее схватят… «Изморъ» или Акарам?

   Сказать, что просьбе леди ар Мориньер удивились? О нет, чиновники пребывали в шоке, мгновенно сменившимся безумной радостью. Более совестливый молодой человек попробовал отговорить ненормальную, но коллега его быстро отправил по срочному поручению. Не прошло и десяти минут, как документы были оформлены. Теперь инцидент с побегом одной из дев не грозил чиновникам плахой. Общее количество сошлось? Сошлось! Остальное – детали.

   Изольду провели к толпе девиц, рыдающих и пьющих успокоительные капли. Несчастные готовились к съедению тварями. Присутствующие рядом родственники только усугубляли истерику.

   Изольда выделялась, словно лев в стае овец. Впрочем, что удивительного – она приняла решение сама. Остальных отобрали княжеским указом. Дочерей забирали у лордов, продемонстрировавших недовольство монаршей политикой. С формулировкой пришлось хорошенько извернуться, но дело того стоило.

   Под звуки торжественного марша леди, спешно приведенных в товарный вид, вывели на площадь и выстроили на помосте.

   У делегатов из Акарама не росли рога и когти, от жителей Арвеса мужчины, облаченные в военную форму, отличались лишь загаром. На «цвет нации» они взирали с легким изумлением и растерянностью. Холодок, пробежавший по спине, заставил отвлечься от чужестранцев. Ведьмак лорда ар Сонейра стоял во втором ряду зевак и зло, предвкушающе улыбался.

   Изольда стиснула зубы, призывая на помощь все свое самообладание. В душе вспыхнула ярость, страх остался на Тропе Мертвецов.

   После короткого совещания один из подданных Акарама поднялся на помост и строго спросил:

   – Здесь есть кто-то добровольно?

   Девицы обреченно закивали: сказать правду никто не рискнул. Степан Соколов поморщился. Офицеров учили видеть ауру и чувствовать ложь, но здесь все ясно и без особых умений. Молодой военный пошел вдоль строя северянок, задавая один и тот же вопрос, а потом звучало холодное: «Свободна!».

   Изольда не удержалась и посмотрела на ведьмака. Он выжидал, как коршун, на миг замерший для нанесения смертельного удара.

   – Добровольно! – без сомнений и колебаний ответила леди ар Мориньер.

   Она взглянула в глаза иностранца – и офицер пропал. Сколько они стояли безмолвно? Мгновение, вечность? От волнения (вдруг прогонит?) у Изольды перехватило дыхание. А Степан… Он не знал, что так бывает, даже предположить не мог! А сердце мужчине больше не принадлежало…

   – Леди, выходите за меня замуж. Я для вас все, что угодно, сделаю!

   Сначала она не поверила, подумала: ослышалась. Но офицер ждал ответа и смотрел так, словно решалась судьба всего мира.

   – Соглашайтесь, леди. Вы об этом никогда не пожалеете.

   «Батюшка, даже мертвый, вы держите слово. Я могу выбрать сама».

   – Все, что угодно? – медленно выговорила Изольда. – Справедливое наказание для убийц моей семьи!

   – Согласен. Спасибо, леди?..

   – Изольда ар Мориньер.

   Он поднес ладонь невесты к своим губам, опьяненный от внезапно обретенного счастья.

   На тихий свист прибежал пушистый зверь неизвестной породы.

   – Охраняй.

   Мантикор сначала фыркнул, а потом потянулся к руке девушки и лизнул шершавым языком. Раз, другой, третий...

   – Не бойтесь, он друг. Самый верный и преданный из всех, что существуют.

   Изольда почему-то поверила.

   А ведьмак бесследно растворился в толпе…

   Девиц отправили по домам. Соколову пообещали к вечеру собрать заключенных и выплатить компенсацию за нарушение договоренностей. Подданные девятого княжества и леди Изольда отправились в родовой замок ар Мориньер.

   От потерь их спасла скорость (отряд воспользовался иными тропами) и невмешательство ведьмака, не пожелавшего вернуться и предупредить своего нанимателя. Дружину ар Сонейра захватили. Жить пленникам осталось недолго: по законам Акарама им полагалась смертная казнь.

   Ярко горел погребальный костер, до рези в глазах всматривалась в пламя молодая дворянка. Бледная, стройная, с гордо поднятой головой.

   Когда погасли последние язычки огня, Изольда сказала:

   – Пришло время исполнить обещание. Женщины моего рода принимают обеты в замковой часовне. Вы позволите? – Степан кивнул. – Пастора я видела вместе с наемниками…

   – Вы просили справедливого наказания убийцам. Я решил, что его заслуживают все причастные.

   Она вздрогнула, словно от удара. Да, так и было. Как иначе назвать предательство?

   – Другого пастора сейчас не найти, но в исключительных случаях дерзость оправдана. Вы меня проводите?

   Часовня встретила молодых людей мягким светом, струящимся из витражных стекол. Леди ар Мориньер поклонилась статуям богов и открыла потайную нишу. В каменной шкатулке лежало два браслета с синими сапфирами.

   «Батюшка, вы обещали, что я сама выберу мужа. Я выбрала…»

   Ком застыл в горле, в глазах защипало. Изольда торопливо набросила на голову шарф, заменяя традиционный покров.

   – Вы все еще хотите назвать меня своей женой? – спросила она тихо.

   – Еще больше, чем прежде, – искренне ответил Степан.

   – По традициям Севера, если нет проводника, но молодые хотят принести обеты, Небесные Владыки не откажут в милости.

   Символ вступления в брак защелкнулся на запястье офицера. Невеста сняла покров и опустилась на колени.

   – Примите в дар жизнь мою, мой повелитель и господин.

   Соколов одним рывком поднял Изольду с колен.

   – Мне нужна равная, – произнес он твердо и застегнул на ее запястье церемониальный браслет.

   Девушка на миг застыла, изумленно глядя на мужа, а потом заплакала, выплескивая пережитый ужас и боль. Теперь можно. Теперь она имеет право… и просто больше не может поддерживать маску. Степан молча обнял жену, не зная, что делать. Из купола маленькой часовни на молодоженов лился золотой свет…

   Был ли этот брак легким грузом? Беззаботным путешествием по равнине? Нет. Но они никогда не жалели.

   Растерянный от вида слез, Степан забрал жену, не удосужившись озаботиться сбором вещей. Лишь мантикор, недавно осознавший, как люди привязаны к мелочам (подумаешь, вазу разбил, зачем три дня обижаться?!), отыскал пустой мешок и накидал всего подряд с запахом девушки. Иногда попадалась полнейшая ерунда, но среди нее нашлось несколько дорогих для Изольды вещиц. За это она простила мантикору и хвост с ядом, и шерсть в доме, и… Долго перечислять!

   В Акараме ждала чужая культура, монстры, скромный дом и быт, не облегченный помощью слуг. Северные леди верны своим супругам, однако верность и любовь – не тождество. Подарить счастье и стать счастливой – иногда невыполнимая задача, но однажды холодное сердце охватило пламя, чтобы гореть ровно и негасимо.

ГЛАВА 2

Княжество Сорем,

   третья неделя грозника 69-й год

   Поездки на ярмарку стали неотъемлемой частью их досуга. Если бы об этом узнали в восьми соседних княжествах, то посчитали бы сущим варварством. Впрочем, владыку Акарама не интересовало чужое мнение. Алиса с Яном бродили между торговых рядов: сиятельный князь торговался за мешок муки, как умеют только купцы, а его жена примеряла платья, которые носили богатые горожанки из простого сословия, а леди сочли бы недопустимо простыми. Куда это годится: всего один ряд рюшек вместо положенных пяти?!

   Отправив домой мантикоров, нагруженных ворохом вещей, полезных и не очень, супруги гуляли, взявшись за руки. Смотрели представления уличных комедиантов, посещали недавно открывшиеся чайные с пустовавшими по утрам столиками… Каждый миг, проведенный вместе, молодожены расценивали как истинное чудо. Они не забыли горького вкуса одиночества и, окунувшись в ослепительный водоворот чувств, старательно взвешивали каждое слово. Сломать легко. Другое дело – построить и сохранить.

   В этот раз Алиса слишком увлеклась новинкой – колокольчиками, призванными отгонять злых духов (в их чудодейственную силу молодая женщина не верила, но уж больно мелодично звучала песня мнимого оберега), – и не сразу заметила переход с иной дороги в город.

   – А мы разве не домой?

   – Домой, – согласился Ян и тут же уточнил: – К моей маме.

   – А… – только и смогла произнести Алиса. – Она нас ждет?

   – Нет, будет сюрприз.

   – Ага…

   Для княгини сюрприз настал уже сейчас. Да, муж говорил, что как только выпадет возможность, они поедут в гости знакомиться, но о том, что это будет СЕГОДНЯ, Алиса не догадывалась. Иначе и платье бы выбрала другое, и прическу, и…

   – Ты маме уже рассказал о нас?

   – Еще не успел, – беспечно ответил Ян.

   – Может ее сначала нужно подготовить? – робко поинтересовалась Алиса.

   – Подготовить? Зачем?! – искренне удивился владыка Акарама. – Мама будет рада.

   Больше возражать молодая женщина не стала, да и, как оказалось, они почти пришли. А может и хорошо, что калитка уже вот, рядом. Некогда изводить себя, переживая, примет ли? Свекровь, конечно, живет далеко, но это мать Яна и…

   Дверь Мария открыла сама. Женщину сопровождала служанка, которая собралась отправиться в город, но, увидев гостей, задержалась. Любопытство-то никто не отменял!

   – Здравствуйте, матушка, – князь склонился, поцеловал руку. – Знакомьтесь, это Алиса, моя жена. Любимая и беременная.

   Новоиспеченная бабушка покачнулась, Ян тут же оказался рядом, подхватил.

   – Чаю? – пискнула служанка.

   «Валерьянки?» – с неожиданным ехидством подумал Крис и ткнулся носом в ладонь хозяйки, поддерживая.

   Все-таки счастье вскружило голову повелителя Темных пустошей – теперь он это отчетливо понял. Алиса стояла бледная, с неестественно выпрямленной спиной. А матушка… Впрочем, едва оправившись от шока, Мария избавила сына от необходимости разрываться между двумя дорогими ему женщинами. Она обняла княгиню и заплакала.

   Стало не важно, что будет дальше: этот первый шаг сбросил с плеч молодой женщины неподъемный груз. Свекровь не стала допытываться о ее прошлом и устраивать бесконечные проверки. Она просто сразу приняла невестку и полюбила. За одну единственную вещь: сияющие глаза своего сына.

   От чашек поднимался ароматный пар, а на небольшой веранде Алиса действительно чувствовала себя как дома.

   – Ты наняла слуг, горничных? – строго спросила Мария.

   – Зачем они нам? – отмахнулась княгиня. – Я пригласила садовника, а Ян приставил охрану.

   – Если позволите – приеду, помогу с детьми. Я еще крепенькая старушка – обузой не стану.

   Алиса почувствовала, как у нее защипало в глазах. Муж обеспокоенно обернулся.

   – Спасибо, матушка Мария, – искренне улыбнулась молодая женщина.

   Никогда прежде липовый чай не был так сладок. Семья, теперь у нее есть семья! Самая лучшая на свете. А у детей бабушка, пусть только одна, но ее взгляд полон тепла, надежды и любви. А это дорогого стоит.

   На колдовской тропе князь крепко обнял жену.

   – Спасибо, родная.

   – За что? – опешила Алиса.

   – За маму, – серьезно ответил хозяин Темных пустошей. – За то, что согласилась принять ее помощь.

   – Разве можно отказывать в традиции? – изумилась молодая женщина.

   В Сореме первый месяц после родов о ребенке заботилась свекровь и сестры супругов, позволяя маме новорожденного отдохнуть и восстановиться. В Акараме и Тарине этого обычая не было.

   – Ты вольна выбирать.

   Вольна. Статус матери наследника позволял многое. Иногда от этого становилось не по себе, ведь по незнанию можно упустить из виду действительно важные вещи.

   Ян тепло, подбадривающе улыбнулся, словно подслушав мысли супруги.

   – Матушка Мария – замечательная женщина, и отклонить ее предложение – воровство. Воровство времени – и моего, и ее.

   В серых глазах плескался океан нежности. Бездонный, бескрайний. Алиса знала, что сделает все, что угодно, лишь бы сохранить этот невероятный дар: одно дыхание на двоих.

   Княжество Межгард,

   вторая неделя грозника 69-й год

   Томас Монрель любил море. Откуда только взялось это чувство в четырнадцатилетнем мальчишке, ни разу не бывавшем на побережье? Шелест волн пробрался в его сны в самом начале ученичества, и Том, постигающий тайны ведьмачьего ремесла, втайне грезил синевой водного простора, величественными силуэтами кораблей, биением магического сердца. В мечтах Монрель управлял собственной шхуной (а как же иначе?), укрощал разбушевавшуюся стихию – деяние практически невозможное, – и открывал далекие земли.

   – Нет, здесь вот так, видишь?

   Томас исправил плетение, и Кристина солидно кивнула. Девятилетняя малышка со смешными косичками показывала юному ведьмаку, как правильно завязывать узлы. Какой же моряк обойдется без этого умения? Кристину обучил дед, безногий боцман, всю жизнь посвятивший кораблям. Занятие не девичье, но мальчик в семье еще не родился, а внучка впитывала знания, как губка. Для ее сестер дед был калекой, для Кристины – гордостью и примером для подражания. Сестры играли в куклы, а малышка носилась с деревянным кинжалом и саблей, вырезанными стариком после настойчивых просьб.

   Байки о чудовищах, бравых матросах, штормах и звездах Кристина пересказывала Тому. Мальчик с удовольствием послушал бы оригинал, но, увы. У ведьмаков не бывает друзей и привязанностей. Поэтому никто не должен знать об этих встречах, иначе наставник не поймет, как и родители подруги. Море и совместная тайна объединили Томаса, ученика могущественного ведьмака, лишенного жалости и предрассудков, и Кристину, самую обычную девочку с нетипичным увлечением.

   Монрель повторно завязал все пять узлов, проверяя, закрепились ли навыки, и с грустью отметил: пора собираться.

   Кристина тоже это почувствовала и жадно спросила:

   – Покажешь, что ты еще выучил?

   Том смутно подозревал, что девочке не стоит знать о новом ритуале, забравшем жизни трех жертв, как и о методах пыток. Юный ведьмак раскрыл ладонь, и над ней появилась иллюзорная картина: пустынный пляж, чайки и далекий силуэт рыбачьей лодки.

   – Ух ты!!!

   Монрель самодовольно улыбнулся. Не зря он ночами оттачивал навык! Необычайно довольный собой, мальчик поспешил домой. Похвала Кристины бальзамом согревала его душу, просачиваясь сквозь привычную маску мрачной сосредоточенности, свойственную представителям его профессии.

   Княжество Сорем,

   вторая неделя зорничника 69-й год

   Кабинет правителя Сорема укутывали многослойные чары, защищавшие от непрошеных гостей. К отцу нынешнего князя хозяин Темных пустошей никогда бы не вваливался без спросу. Во-первых, это невежливо, а во-вторых, чужаки, воспользовавшиеся для проникновения полотном иных дорог, просто увязали в защитных плетениях, словно мухи в паутине. В свое время Ян участвовал в усовершенствовании охранных контуров и последующем их испытании. Чары удерживали его три секунды. Кто-то скажет, что это пустяк, но воин или ведьмак лишь многозначительно улыбнется.

   Владыка Акарама замер, оценивая обстановку и отмечая перемены, внесенные новым владельцем. Мальчишка, унаследовавший трон, разглядывал свиток, то и дело бросая тоскливые взгляды на гитару, пристроенную на диване. Младший, любимый, балованный сверх меры и необученный править. Не уживались вместе экономика, политика и музыка. Стихи, пьесы, гитара, барабан, флейта, живопись – вот, чем он жил, а остальное… Много ли толку от выученного из-под палки? В какой-то миг родители просто махнули рукой. К счастью, их радовал старшенький. На такого не страшно оставить и княжество, и неприспособленного к жизни брата.

   Кто же знал, что у судьбы другие планы, и через год после смерти княгини Небесные Владыки позовут к себе ее мужа вместе с наследником престола. Несчастный случай. Такое тоже бывает… Но как же не вовремя, когда княжества только и ждут, чтобы оттяпать кусок соседских земель, и чем больше, тем лучше.

   Хозяин Темных пустошей еще раз проверил защиту (отдельные слои чар держались на последнем издыхании; подпитать бы их, но этим никто не озаботился). Что ж, путь свободен. Ян не стал тратить время на расшаркивание перед секретарем и появился прямо посередине кабинета.

   Правитель Сорема поднял голову – свиток выпал из рук, моментально скатываясь в трубочку.

    – Добрый день, – поздоровался Ян, без разрешения устраиваясь в кресле для посетителей, и, не дав молодому князю опомниться, требовательно спросил: – За что вы меня ненавидите?

   – Мой отец умер через три дня после вашего визита!

   – А через день сгорел сарай у тетки Клавы, через два отравился посол Тарина, а через месяц… Голову иногда нужно использовать по назначению! Нужны вы мне! – воскликнул владыка Акарама и продолжил уже серьезно: – А вот Межгарду нужны. Напомните, что там, через дней пять, намечается?

   Авриэль судорожно сглотнул.

   Война.

   У них намечалась война.

   – Не война, а бойня, – поправил князь.

   – Вы ударите с другой стороны, – тихо произнес музыкант и вздрогнул.

   Лезвие кинжала упиралось в его горло. Но ведь только что гость сидел в кресле, их отделял стол и… Клинок исчез так же быстро, как и появился. Монстр неспешно вернулся на прежнее место.

    – Хотел бы – не стал медлить. Мы с твоим отцом не были друзьями, но умные люди всегда найдут общий язык. Смерть государя и наследника – удар не только для Сорема. Мне не выгодна война под боком. Мне не нужны волнения и беженцы. Ах, не побегут в лапы к тварям? От отчаяния что только люди не делают! Я предлагаю вам военную помощь. Весьма своеобразную, но дальше вассальных земель захватчики не зайдут.

   Мальчишка завис, явно не зная, что делать, кому верить и куда бежать.

   – Где старший ведьмак? – поинтересовался Ян.

   – Отослал. После смерти отца он не заслуживает доверия, – не без вызова заявил Авриэль.

   Юное недоразумение, назначенное правителем, отослало не только самого опытного ведьмака, но и многих других верных и нужных княжеству людей. Владыка Акарама досчитал до десяти и плавно встал, демонстрируя звериную грацию.

   – Молодец, – иронично отметил хозяин Темных пустошей. Повеяло холодом, словно лето в один миг пленила зимняя вьюга, устанавливая свои законы и правила. – А кто заслуживает? Недоучки из приемной, прохлопавшие мой визит? Еще несколько недель и защита кабинета пропустит любого ведьмака, мало-мальски постигшего азы искусства. Я пришел к князю, но его здесь нет. Ты не веришь в себя, и твои люди тебе не верят. Половину земель потеряешь сразу. Реформа армии была очень неудачной. Вторую половину поглотит медленно текущая, изматывающая война. Твой отец научил народ любить свою землю, и они будут умирать за нее раз за разом. Год за годом. От ран, голода, предательства. Ты этого хочешь? Ты готов взять на себя ответственность за бессмысленную гибель подданных? Женщин, детей, стариков? Мальчишек, что не успеют вырасти и стать воинами? Девчонок, даривших цветы княжичу, переодетому простым музыкантом?

   Правитель Сорема побледнел, глаза его расширились и лихорадочно заблестели. Авриэлю отчетливо вспомнился запах свежескошенной травы и бездонные синие очи молодой вдовы. Той женщине был нужен не титул и звон монет, а веселый мальчишка, играющий в городской таверне. Она знала, как ветрены музыканты, знала, что та ночь будет единственной и последней… Знала, и все равно… Жертвы, раньше представлявшиеся какими-то абстрактными и безликими, обрели плоть и кровь. Пронеслись перед внутренним взором, заставляя яростно сжать кулаки.

   – Я дам твоим воинам эликсир. Крестьянин, выпивший такой настой, сравняется в скорости и выносливости с профессиональным солдатом. Действие одной порции – сутки. Один день забирает год жизни, за второй прием зелья придется отдать три, а после третьего раза – смерть. Считаешь ли цену справедливой?

   Словно зачарованный, Авриэль кивнул. Хотя почему словно? Нет, Ян не использовал ментальное внушение. Он просто отпустил силу, сминая барьеры защитных амулетов.

   – Возьмешь зелье?

   Князь снова кивнул, но тут же опомнился:

   – Что взамен?

   Хм, может все не так уж и безнадежно?

   – Считай это благотворительной помощью. Еще выделю нескольких ведьмаков и кикимор. Другие твари привлекут внимание, а я не хочу афишировать свое участие.

   – Там нет болот. Зачем мне кикиморы? Что они могут?

   – Лучше люди? – в голосе скользнул лед. – Акарам – тюрьма для нежити…

   – Заповедник, – одними губами поправил Авриэль, но Ян услышал.

   – Пусть так. Но неужели ты не знаешь, на что способны узники, чтобы получить хоть толику свободы?

   Молодой владыка судорожно сглотнул. Неприятие тварей впитывается с молоком матери, и допустить такое на свою землю! А, впрочем, что для соседа его запрет?

   – И мой тебе совет: верни хоть часть людей из свиты отца. Не разваливай то, что он так долго и тщательно создавал.

   Взгляд хозяина Акарама заставил поежиться, ощутить себя шавкой перед лицом матерого хищника… Внутри что-то протестующе взвыло (гордость, кровь древнего рода?), заставляя дерзко вскинуть подбородок.

   – Если не повзрослеешь сейчас, через день будет поздно. Теперь ты в первую очередь князь, а все остальное потом. Никогда не забывай об этом. Завтра принесу зелье.

***

Если уж в кабинет князя Сорема, святая святых, Ян вошел без помех, то, что говорить о корабельной каюте? Пусть даже одного из лучших флагманов, укутанного чарами в три слоя. Иные дороги, при определенной сноровке, позволяли попасть на объект, расположенный в нескольких милях от берега. Каракка «Гром» пока только готовилась к отплытию. В запасе у владыки Акарама оставалось около часа.

   Уделив несколько секунд безмятежно спящей женщине, князь занялся защитой каюты, безжалостно перекраивая узор ведьмачьего творенья. Затем мужчина задумчиво осмотрел запечатанный восковой печатью свиток и присел на краешек довольно широкой, как для корабля, койки.

   – Имоджин! Имоджин, просыпайтесь!

   Хорошенькая блондинка открыла глаза. В них мелькнуло узнавание, как незваного гостя, так и обстановки, быстро сменившееся удивлением.

   – Что это значит? – спросонья голос был хриплый, низкий, но все равно прозвучал властно. Вот уж кто умел и распоряжаться людьми, и принимать решения. Дочь покойный князь воспитал намного лучше, чем младшего отпрыска. Хотя большинство мужей с этим утверждением не согласятся, считая, что назначение женщины рожать детей и ублажать своего господина, а все иное от лукавого.

   – Вы уплываете из Сорема, – бесстрастно уведомил Ян.

   – Нет! – выдохнула она яростно.

   – Успокойтесь, вам вредно нервничать. Не я организатор этой поездки.

   – Похищения! – поправила княжна, видимо позабыв, на чьем корабле находится. А впрочем, кто сказал, что парусник нельзя украсть?

   – Как вам будет угодно, – сухо произнес хозяин Темных пустошей.

   – Что вы хотите?

   – Вернуть вас во дворец, – не стал ходить кругами правитель Акарама. – Ваш брат… Да все с ним в порядке! Но музыкант на троне – это…

   – Печально, – едва слышно вздохнула Имоджин. Хоть и не пристало так говорить, но она слишком хорошо знала Авриэля, чтобы быть спокойной за свою страну.

   Если бы не болезнь, свалившая ее после похорон родных, княжна была бы уже во дворце. Вернее, болезнь и беременность, ведь рисковать собой – это одно, а нерожденным ребенком – совсем иное. К счастью, удалось избежать осложнений, и женщина на днях собиралась встретиться с братом, но вместо собственной спальни проснулась на корабле.

   – Согласен. Однако этого не изменить. Ему нужна помощь. У вас есть десять минут, чтобы решить: идти или остаться.

   – Зачем вам это? Разве не выгоднее…

   – Нет. И не задавайте глупых вопросов, особенно если знаете ответ. Будем считать, что я ничего не слышал.

   Имоджин чуть склонила голову, соглашаясь, а потом ее взгляд упал на свиток. Проигнорировать письмо мужа? Исключено. По мере чтения лицо Имоджин становилось задумчивым и растерянным. Подождав, пока княжна ознакомится с посланием от супруга, Ян приказал:

   – А теперь нарисуйте знаки, разрушающие чары.

   Едва последний из них занял свое место на бумаге, князь наполнил символы силой. Пальцы женщины кольнуло холодом, по бумаге прошла рябь. Она вновь перечитала письмо.

   – Изменения обстановки влияют неблагоприятно, от найденного вещества нет защиты… – удерживать бесстрастную маску – первое правило, но потрясение, как и предположение, в которое она не хотела верить, оказались слишком сильными и невероятными. – Он не мог… Не мог обманом отослать меня прочь! Уехать, оставив своих людей, свою землю накануне войны, – немыслимо и бесчестно!

   – Для защиты жены и ребенка все средства хороши, – негромко заметил владыка Темных пустошей.

   Княжна закусила губу, сдерживая стон.

   – Я верила ему, как никому другому, – горько произнесла Имоджин. Что толку от маски, если для хорошего ведьмака она не помеха, а уж для государя Акарама и подавно.

   – Ни при каком ином раскладе вы бы не согласились уехать. Ведь в вашей паре не работает принцип: «Да убоится жена хозяина своего и господина».

   Глядя на реакцию молодой женщины, князь улыбнулся краешком губ.

   – Ситуация в Сореме с каждым днем становилась все хуже. У вашего супруга были основания…

   – Мне не нужны оправдания!

   – Сколько лет вы не могли забеременеть?

   – Семь.

   – Иногда лучше навсегда утратить расположение, чем увидеть любимого человека мертвым. Время уходит, Имоджин. Пора озвучить решение. Если вы останетесь, вас могут убить, вы можете потерять ту жизнь, что носите под сердцем.

   – Я знаю, но иначе потеряю Сорем.

   – Тогда я украду вас?

   – Буду весьма признательна.

   Колдовская тропа расстелилась под ногами, дорога прошла в молчании. Лишь около дворца Ян уведомил:

   – Акарам поможет остановить войну, но на какую-либо иную поддержку можете не рассчитывать. Я уже все обговорил с вашим братом.

   Впереди княжну ждало множество открытий, и ни одного приятного, ибо от беременной женщины многое скрывали. Она не догадывалась, как близко подобрался враг и сколько времени отделяет родные земли от кровавой резни.

   Снова оказаться в княжеском кабинете не составило труда. Защиту обновить не успели. От представшей взору картины Имоджин огромным усилием воли заставила себя остаться спокойной и невозмутимой.

   Авриэль изволил играть. Яростно, неистово, не жалея струн. Услышь эту музыку кто-то другой, ни за что бы не решился прервать исполнителя, зачарованный плачем гитары.

   Княжна едва слышно вздохнула и поклонилась Яну. Значительно ниже, чем предписывали правила этикета.

   – Я ваша должница.

   Хозяин Темных пустошей ответил на поклон, принимая ее слова.

   – Я искренне соболезную вашей утрате. Это огромная потеря для всех нас.

   Владыка Акарама не лгал. Да, леди Изольда развернулась вовсю, используя панику и хаос. Скупались акции, предприятия меняли владельцев, словно благородная дама перчатки. Однако деньги можно заработать и другим способом. Они не стоили нестабильности и разгильдяя на троне в стране, где жила его матушка и братья.

   Скользнув на иную дорогу, Ян приказал:

   – Охранять.

   Пара мантикоров взглянула с недоумением, вопрошая: «Мы?! Постороннюю тетку?».

   – Имоджин быстро наведет здесь порядок. К тому же она ждет ребенка.

   Война всегда приходит не вовремя. Больше всего на свете Яну хотелось вернуться домой, к жене, но сегодня они вновь будут засыпать порознь. Лишь вечером владыка Темных пустошей позовет призрака и позволит себе короткий разговор.

   Благодаря нитям, соединившим два сердца, Алиса всегда незримо присутствовала рядом. Когда супруга о нем думала, князь ощущал тепло, ловил отголоски эмоций. Расстояние не имело значения. У Алисы в первое время ничего не получалось, однако прогресс наметился очень быстро. Ян много времени проводил в разъездах, но она уже не чувствовала себя одинокой.

   Княжество Сорем, Киорские вассальные земли,

   четвертая неделя зорничника 69-й год

   Лунный свет заливал просторную лесную поляну, ветер играл с ветвями деревьев, рисуя замысловатые картины: мелькнет очертание человеческой фигуры, а за ним – оскаленной морды. Аглая смотрела на игру теней, слушая песнь зачарованного фонаря. Росяница заплетала длинные волосы девушки в россыпь кос, вплетая в каждую цветы и травы. Прическа выходила странной. Для восприятия нежити – несомненно, прекрасно, но такая красота непостижима для человека.

   Вскоре бесшумной поступью на поляну скользнули вернувшиеся с разведки кикиморы.

   – Ну что? – подобралась Рося.

   Кассандра поморщилась.

   – Ничего. У них все амулетами натыкано. Хорошие ведьмаки делали, сильные. Я одного такого почуяла, – она зябко передернула плечами.

   – А он вас?

   Шишимора рассмеялась и кокетливо поправила венок. С момента встречи с Аглаей цветы ни капли не изменились: ни один лепесток не завял.

   – Нет, что ты. Мы не для этого вышли из Акарама.

   – Такой хороший был план, – вздохнула Росяница, от расстройства вплетая стебелек цветущей яснотки вместе с корнями. Благо невезучая сборщица ягод не видела.

   – Хороший, – не стала спорить Кассандра. Резная деревянная колба с ядом смотрелась в ее руках милой безделушкой, если не знать о содержимом.

   – И что же теперь? – тихо спросила Аглая.

   – Амулеты против нежити, – медленно произнесла Любелия, выразительно глядя на новоприобретенную сестру.

    – Нет! – прошипела Кассандра. – Даже не думай!

   – Почему нет? У девочки наша сила, но амулеты ее пропустят. Хочешь доложить князю о провале из-за минутной слабости?

   – Она не готова!

   – К чему? – отозвалась жительница Лесовицы.

   Любелия шагнула вперед.

   – Хочешь спасти свою деревню? Остановить войну перед этим лесом? Ты сможешь защитить всех, кого любишь. Не будет поруганных женщин, искромсанных тел, длинного ряда могил. Хочешь?

   – Хочу, – словно зачарованная выдохнула юная кикимора, а на губах Кассандры мелькнула жесткая усмешка. Она исказила прекрасный облик, уничтожая человеческие черты. Мелькнула – и исчезла.

   Любелия вручила девушке деревянную колбу. Шкатулка для хранения яда была напрочь лишена изящества, и если не знать о полости внутри, то от обрубка ветки не отличить.

   – Одна щепотка на котел – солдаты увидят дивные сны и больше не смогут покорять чужие земли.

   – Потому что будут мертвы, – припечатала хозяйка белого венка.

   Колба выпала из рук Аглаи и покатилась по траве.

   – Это бесчестно! – на глазах девушки блеснули слезы. – Как вы только до такого додумались?!

   – Бесчестно, – спокойно подтвердила Кассандра, оттеснив опешившую Любелию. – Только вояк тысячи, а нас всего четверо. Они пришли с огнем и мечом, за богатой добычей, а у князя Сорема нет войска, способного удержать эти земли. Вы обречены. А теперь ответь: можно ли назвать бесчестьем защиту своей Родины?

   – Я не смогу, – вырвался полувсхлип-полустон. – Не смогу…

   – Сможешь, – мягко произнесла шишимора. – Люба? – Кассандра требовательно протянула руку.

   Любелия скривилась, словно вкусив зеленой дички, однако безропотно передала товарке свой фонарь.

   – Вопрос не в том, сможешь ли, – пояснила кикимора замершей Аглае. – Он в другом: хочешь ли? Скажи всего одно слово, сестра: «Да» или «Нет».

   – Да.

   – Тогда он твой.

   Девушка робко протянула ладонь, бережно коснулась фонаря… и поняла, что больше никогда не сможет его выпустить. Не сможет отказаться от силы, заструившейся по венам, изменяющей привычный мир: серый, тусклый, ограниченный. Как только она этого раньше не замечала?

   Сладок нектар забвенья, вот только память позволяет оставаться собой. Злосчастная память, что в решающий миг не позволит открыть колбу, выдаст неосторожным шагом, горькой соленой каплей.

   Сияет колдовской свет, звенит песнь, слышимая лишь для новорожденной шишиморы. В ней нет ни сомнений, ни боли. Лишь отчаянная, бесшабашная легкость быть той, кем она пока не является. Нежитью, лишенной души. Нежитью, порожденной людской злобой.

   – Спасибо, сестра, – промолвила Любелия.

   Кикимора успела подавить дискомфорт, вызванный потерей фонарика. Впрочем, для такой старой и опытной нежити это не составило труда.

   Кассандра поморщилась:

   – Для общего дела стараемся. Решение хорошее, но, помяни мое слово, мы за него еще заплатим.

   – Жалеешь девчонку? – насмешливо изумилась шишимора.

   – Просто дурное предчувствие, – отрезала Кассандра.

   Нежить и жалость несовместимы, однако кикимора испытывала нечто очень похожее, давно забытое и, казалось бы, потерянное. Хорошо это или плохо – она не знала.

   Аглаю провели до опушки, но дальше и не требовалось. Она не ведала, как, оказывается, обременительно быть человеком. Прежде ночной лес пугал, коряги путались под ногами, ветви ранили ладони, а шум… Сколько бы ни старалась, да не умела жительница Лесовицы ходить беззвучно: то ветка хрустнет, то еще что-то приключится…

   Теперь для юной кикиморы не существовало ночной темноты. Фонарь, пусть и полученный не по праву, авансом, – ведь на войне все средства хороши, – манил вперед. Вел дорогами, доступными лишь для нежити.

   Страшная армия, бдительные часовые, охранные чары? Болотная сущность смеялась в душе новообращенной над людьми и ведьмаками. Над всем тем, что раньше вызывало страх или оторопь. Смеялась юность, опьяненная силой и не обремененная грузом опыта.

   Девушка скользила вперед с недоступной прежде скоростью и сноровкой. На нее смотрели и не видели. Не звенели нити ведьмачьих оберегов: слишком много еще в Аглае осталось от нее прежней. Уже не человек, но и не полноценная кикимора. Не то и не это. Невидимка, тень, дым.

   Подсыпать яд оказалось удивительно просто – нужно лишь слушать песнь фонаря. Отыскать полевую кухню, открыть колбу, щедро сыпануть в варево порошок, а потом продолжить путь. Не оглядываясь, не сожалея. Тонкой нитью стелется сотканная чарами тропа, неустанно влечет вперед, ведь до рассвета еще столько всего нужно успеть! К границам Сорема подошла не одна часть, и солдаты привезли с собой не один котел.

   Боль пришла неожиданно, но колбу Аглая не выпустила. Поток серых крупинок прервался, впрочем, и тех, что успели приправить кашу, достаточно для превращения обычного завтрака в последний.

   – Попалась. Кто у нас здесь?

   В первый миг шишимора не поняла, что случилось. Не могла поверить, что жесткие пальцы могут сомкнуться на запястье, и у нее не хватит сил избавиться от чужеродного груза. Что человек ПОСМЕЕТ ее остановить. В опьяненный силой рассудок понимание проступало медленно. Да, простой обыватель не смог бы, а вот ведьмак…

   – Молчишь, тварь? Ничего, недолго осталось. Велес! Посторожи-ка, отравлено.

   Представитель армии захватчиков потащил кикимору за собой, а она не смогла противиться. Аглае казалось, что все происходит не с ней, что это просто дурной сон, и она вот-вот проснется. Нужно только чуть-чуть подождать.

   В палатке ведьмака, просторной и роскошной, будто у командира армии, взор девушки притянула тренога. В металлическом нутре возвышалась горка раскаленных камней, дышащих жаром, словно их только что вытащили из печи. Так и не выпустив свою добычу, мужчина одной рукой умудрился открыть стеклянный пузырек, а затем плеснуть пару капель на камни. В ноздри ударил сладковатый запах, приторный до тошноты.

   – Как ты здесь оказалась, милая? – неожиданно мягко спросил ведьмак.

   Да и ведьмак ли? Не может обладатель проклятого дара смотреть так участливо и ласково. Его улыбка не может безмолвно твердить: «Все будет хорошо, малышка, верь мне!».

   «Дура!» – рявкнул фонарь и яростно зазвенел. Чары осыпались скукоженной шелухой. Болотная сущность торжествующе рассмеялась. Так его! Знай наших!

   – Нет, так нет, – не расстроился ведьмак. – А должно было сработать. – Добавил он задумчиво, по-новому осматривая пленницу.

   Аглая поежилась. «Беги!» – шепнуло что-то внутри. Девушка дернулась, но куда там! Откуда только взялась веревка, когда успел опутать? Узлы едва затянуты, но с места не сдвинуться: волокна, как паутина. Противно, мерзко… страшно.

   Пусть с опозданием, но она все-таки ощутила страх и содрогнулась от понимания: живой не отпустит. Всем своим существом пленница потянулась к дареной магии, к силе, способной заглушить боль, страстно желая снова стать могущественной, ловкой, неуловимой.

   За долгие годы жизни ведьмак научился получать ответы на свои вопросы. Вот только никогда прежде в его руки не попадали такие диковинки, как шишиморы. Аглая молчала. Мужчина не сразу понял: пленница его не слышит. Юная кикимора пребывала в своем, недосягаемом мире и не видела властного, раздраженного палача.

   …Ее окружали топи. Омуты бочар, чахлые, корявые деревца, казавшиеся венцом творения, низкие облака, спешащая по своим делам пара выпей. Колдовской огонь в фонаре не мог спасти от смерти, но надежно хранил от боли.

   Неудача не расстроила ведьмака, а лишь подстегнула охотничий азарт. Запахло кровью, сгустился воздух, отзываясь на слова заклинания. Выпал из ослабевших пальцев фонарь, клубок мрака тут же окутал артефакт, окончательно разрывая связь.

   Тишину разорвал отчаянный крик. Болело все: каждая клеточка, каждый нерв. Слишком мало времени прошло, тело не успело измениться, подстраиваясь под потребности нежити. Магия ушла, настало время платить по счетам. Но физическая боль – ничто по сравнению с ощущениями от обрыва связи. Изнеженная барышня не выдержала бы подобных испытаний, и если бы Аглая могла думать, то, пожалуй, позавидовала бы подобной участи.

   Ведьмак довольно оскалился. Пленница лежала на полу и жалобно скулила. Вот теперь он мог спрашивать все, что пожелает.

   – Кто твой хозяин?

   Жесткие пальцы коснулись подбородка, заставляя смотреть в глаза.

   – Князь Акарама, – выдохнула она едва слышно.

   – Вот как… – неприятно удивился мужчина. – Он вас сюда послал?

   – Нет! Нет! – испуганно откликнулась Аглая. Несколько дней назад она не знала, что сможет лгать, глядя в холодные ведьмачьи глаза. Однако отголоски сущности нежити, оставшиеся в ее душе, знали: есть сила намного страшнее, и смерть здесь покажется милостью по сравнению с тем, что сможет сделать владыка Темных пустошей. – Мы сами…

   Ведьмак скептически изогнул бровь, но продолжать допрос не стал.

   – А я настроился на богатую добычу, – он вздохнул. – Поверил слухам. Эх... Накрылся такой шикарный промысел.

   Нож появился в руках мужчины молниеносно. Аглая даже испугаться не успела. Однако ведьмак так и не нанес роковой удар. Глаза лазутчицы больше не сияли зелеными изумрудами, истаяли чары, искажающие черты лица.

   «Как две капли воды… Как только не заметил прежде…»

   С болезненной нежностью несостоявшийся убийца дотронулся до ее щеки, обвел контур лица.

   – Я отпущу тебя, девочка. Но больше никогда не попадайся мне на пути!

   Ведьмак рывком поднял пленницу на ноги, размотал веревку. Аглая боязливо пошевелилась, и не смогла сдержать стон. Как же больно… Невыносимо больно, но она отчаянно хочет жить. А значит нужно стиснуть зубы и шагнуть к выходу из палатки. Чувство самосохранения гнало вперед: вот сейчас он передумает, а может, это и вовсе была шутка…

   – Не дойдешь, – печально констатировал мужчина.

   Девушка бросилась прочь, но споткнулась и полетела на землю. Так обидно, возле самого выхода… Еще совсем чуть-чуть, и...

    Сильные руки помогли подняться.

   – Пойдем, провожу. Куда тебя доставить?

   Аглая промолчала, растерянно глядя на сонный вражеский лагерь.

   – В последний раз спрашиваю, куда?

   – К лесу, – выдохнула она едва слышно, и спросила с отчаянной надеждой: – Вправду отпустите?

   – Ты похожа на мою дочь, – неохотно вымолвил ведьмак.

   До посадки они шли в молчании. Аглая буквально висела на своем провожатом, не успевая за его торопливыми, размашистыми шагами. Висела на том, до кого раньше не решилась бы дотронуться, да что там дотронуться, – подойти ближе, чем на три метра!

   – Дальше сама?

   – Да, благодарю.

   Ведьмак скривился, будто девушка не «спасибо» сказала, а бросила обидным словом. Открылась старая рана, заныло сердце. А казалось бы, прошлое забылось, бурьяном поросло. Ан нет. Мужчина не сказал Аглае, что его дочь мертва… Свою девочку не уберег, так пусть хоть эта живет, если участь кикиморы можно назвать жизнью.

   Лагерь просыпался, он еще не знал: война проиграна. Ведьмак ничего не скажет, просто незаметно уведет своих людей. Есть дороги, которые не стоит переходить, а те глупцы, что этого не знают… Ему нет до них дела.

   Для юной шишиморы не осталось ничего, кроме медленных, монотонных шагов. Раз-два, раз-два. Только не останавливаться, не смотреть по сторонам. Если позволить хоть минутную передышку, она больше не сможет сдвинуться с места, упадет и не сумеет встать. А потому покрепче стиснуть зубы – и вперед! Вглубь леса, подальше от солдат и тяжелой поступи войны.

   – Аглая!

   Стелются мягкие кольца тумана, обнимают, немного притупляя боль. И у чар есть свой лимит. Сейчас нельзя позволить силе вновь заструиться в измученном теле. Должно пройти время.

   – Аглая!

   Девушка остановилась и улыбнулась. Нашли, больше не одна! Она хотела сказать, предупредить, но вместо этого упала в обморок.

   Нежить кажется хрупкой, но это обман. Кассандра легко подхватила товарку на руки и поспешила убраться прочь от вражеского лагеря.

   Княжество Акарам,

   третья неделя зорничника 69-й год

   Первое, что сделала Адель, освоив полеты на грифоне, – уговорила волшебное создание отнести ее в гости к Алисе. Тифон отлично понимал: юная хозяйка не готова к таким долгим путешествиям. Свалиться она, конечно, не свалится, однако букет ощущений получит незабываемый. Вскоре эта простая истина дошла и до самой покорительницы неба, но дочь офицера никогда не сдавалась на полпути и лишь сильнее стиснула зубы. Замок ведь уже близко, правда? Нужно просто немножко потерпеть!

   Минут пять после посадки Адель лежала, обнимая грифонью шею. Двигаться не хотелось. Болела каждая мышца (их оказывается так много!), тошнило и кружилась голова.

   Грифон терпеливо ждал, даже насмешливого клекота не позволил. Истинное чудо! Тварь он, конечно, вредная и ехидная, но хозяйка вызывала невольное уважение. За весь полет ни разу не пожаловалась. И сейчас Тифон стоял истуканом, пока Адель приходила в себя. В другой ситуации он бы без раздумий скинул наездницу на землю, а там, – успеет сгруппироваться при падении или что-нибудь сломает, – не его проблемы.

   Пожалуй, девочка бы не слезала с грифоньей спины еще очень долго, но… гордость! Да и стоило столько лететь, чтобы изображать желе у заветного порога?! Первые шаги дались нелегко, потом немножко отпустило. Адель ласково погладила перышки своего друга.

   – Спасибо, милый!

   Тварь проклекотала что-то неразборчивое. Кажется, Тифону было стыдно. Хотя если вспомнить настойчивость молодой хозяйки, то, можно сказать, он уступил под давлением пыток. Дело в том, что для совместного полета нужна не только хорошая физическая форма. В небе между всадником и тварью происходит особый энергетический обмен. К нему и готовится будущий наездник месяцы, а порой и годы.

   На земле слабость отступила, а, может, Адель просто привыкла к боли или близость цели добавила ей сил? Ведь девочка столько мечтала об этой встрече! Уж очень ей приглянулась Алиса, да и на княжеский замок любопытно взглянуть.

   Дочь офицера доковыляла до калитки и постучала. Первым к воротам подскочил мантикор. В этой здоровенной, сияющей сытой мордой махине Адель лишь интуитивно опознала Криса. Не мантикор, а сущий теленок! Усы длиннющие, шерсть блестит, хвост нахально демонстрирует острое жало.

   Алиса тоже мало напоминала ту девушку, с которой Адель познакомилась совсем недавно. Распущенные волосы, небрежно перехваченные лентой, зеленое льняное платье с вышивкой и клешем от груди. Спокойный, уверенный, умиротворенный взор и улыбка, светящаяся неподдельным счастьем. А еще княжеский браслет на левой руке. За спиной владычицы Акарама маячило двое офицеров.

   Адель склонилась в низком, положенном по этикету поклоне. Она почувствовала себя обманутой.

   Не то чтобы Ян скрывал информацию о венчании, но от пышных торжеств Алиса отказалась. Князь подошел к организации праздников ответственно: приготовил пергамент для записи согласованных с женой мероприятий и кратко описал необходимые приготовления, список гостей, меню.

   Первые несколько минут Алиса слушала, затаив дыхание, а потом ее взгляд становился все более и более задумчивым.

   – Это обязательно? – спросила княгиня как-то обреченно.

   – Нет, совсем не обязательно. Ты не хочешь? – удивился Ян. – Платье, гости, застолье?

   Толпа чужих людей, снующая по ЕЕ замку, бедняга Рух, таскающая провизию, дополнительная нагрузка на офицеров, призванных обеспечить безопасность, ненужные расходы…

   Вот платье… Платье хотелось, но их, хоть целую сотню, Ян подарит и без всяких торжественных мероприятий.

   – Просто побудь со мной это время, – тихо попросила молодая жена.

   Объятия стали крепче. Голос, полный затаенной нежности, искренне произнес:

   – Ты удивительная.

   По традициям Акарама отмечалась не женитьба князя, а рождение первенца. Вот об этом сообщалось на всех площадях, и бочки с вином выкатывались, и гуляли три дня… А о свадьбе… Кто знал, а кто и умудрился пропустить эту новость (нужно больше времени проводить дома, а не обниматься с грифоном!).

   Алиса поморщилась, бесшумно приблизилась, чему научилась у Кристофа, и позвала:

   – Адель! Адель, посмотри на меня!

   Гостья упрямо взирала на носки собственных сапожек.

   – Адель!

   Не гнев, даже не преддверие, но девочка тут же выполнила, что велено.

   – Адель, – вновь повторила хозяйка Темных пустошей, и улыбка расцвела на ее губах, такая невероятная, солнечная, что гостья на миг даже дыхание затаила. – Твой первый длительный полет?

   – Да, княгиня.

   – Алиса, просто Алиса, как и прежде. Зачем нам ненужные формальности? Давай обойдемся без титулов и прочих условностей, договорились? Я очень рада тебя видеть!

   Девочка неуверенно кивнула.

   – Пойдем, зверя твоего в замок не возьмем, но он и на улице найдет себе занятие.

   Грифон важно и без всякого стеснения прошествовал во двор. Окинул взглядом пространство, выискивая подходящее местечко для отдыха, одобрительно клекотнул и направился провести непутевую подругу ко входу в дом. Мало ли что.

   Внутренний дворик утопал в зелени, виднелись новые беседки и фигурные клумбы. Покажи владыкам соседних княжеств, ни за что не поверят, что это замок повелителя Акарама.

   – Так красиво! – восторженно выдохнула Адель.

   – Я немного увлеклась, – неожиданно смутилась княгиня, – но, кажется, растения прижились. Эти розы мы с Яном привезли из Сорема, через месяц зацветут. Ты обязательно должна прилететь посмотреть! А если захочешь, поделюсь саженцами.

   Сердце путешественницы наполнилось благодарностью. Ей вдруг стало удивительно легко, совсем как во время первой встречи.

   В гостевых покоях, оставив офицеров за дверью, Алиса проницательно заметила:

   – Слабость, ломота в теле, головокружение?

   – Уже прошло!

   – Ага, а слабость и ломота – нет. Ванна наполнена, вот эти два пузырька вольешь в воду и будешь как новенькая. Управишься – позвонишь в колокольчик, и я забегу за тобой. Пойдем пить чай, а потом покажу замок и подземное озеро.

   Флакончики обладали поистине волшебным действием. Юная авантюристка восхваляла свою спасительницу всю дорогу; княгиня только посмеивалась, но приятно, безумно приятно! Ведь настой сама готовила, и травы редкие на зорьке брала, а некоторые искала в ночную пору. Правда, за последними ездили вдвоем с Яном… Чудо, что собрали! От воспоминаний на душе стало светло и радостно, словно паришь в небесной вышине без поддержки могучей птицы Рух.

   Взор Адели притягивала каждая мелочь. Картины, орнамент, карты, даже дверные ручки! А на кухне девочка так увлеклась разглядыванием интерьера, что безнадежно опоздала с предложением помощи: Алиса уже сноровисто расставляла чашки.

   А ведь было на что поглядеть!

   Обстановка формируется из мелочей. Баночек, кувшинчиков, салфеток и держателей для штор. Запахов специй, тарелочек с выгравированными городами, кухонных досок с чудными пейзажами… А возле стены стояло и вовсе невиданное: добротная витрина с множеством фарфоровых чашек. Одни собирались в целые сервизы на двенадцать персон, другие существовали лишь в единичном экземпляре. А узоры! Цветы, диковинные звери, корабли и просто удивительное переплетение золотых нитей.

   – Помочь? – коря себя за упущение, спохватилась Адель.

   – Придумала тоже! Ты моя гостья.

   Надев варежки, Алиса достала из духовки противень с еще теплым пирогом. Вот откуда запах творога и жутко дорогой и редкой ванили.

   – Господа офицеры, давайте пить чай, – позвала хозяйка.

   Мужчины не возражали. В доме опасаться нечего, а перечить беременной женщине… Впрочем, если начистоту, то дело не в беременности и не в статусе. Просто княгиня угощала искренне, от всего сердца, а от таких даров отказываться не принято.

   Отыскав свое счастье, Ян стал ужасным перестраховщиком, и, помимо магической охраны, Алису сопровождали два телохранителя. Молодая женщина пробовала возмутиться, и, если бы муж повел себя по-другому, она бы вновь и вновь возвращалась к этому разговору: слишком непривычно и обременительно ходить под конвоем. Однако князь посмотрел в глаза супруги и тихо произнес:

   – Я не смогу без вас. Просто не смогу. Прости.

   Мог бы приказать, сослаться на этикет и традиции или вообще ничего не объяснять. Положена охрана, вот и скажи «Спасибо» и молчи. Мог. Кто-то другой, не Ян.

   С тех пор за спиной Алисы маячили две тени. Если не можешь изменить ситуацию, поменяй свое отношение к ней. Золотое правило. Княгиня им и воспользовалась. Да, ей некомфортно, но для воинов гарнизона сопровождать беременную особу в замке, где из всех опасностей ей грозит разве что обжечься, готовя ужин, не лучшее времяпровождение.

   То, что это высокая честь, молодой женщине и в голову не пришло. Три пары стражей сменяли друг друга через сутки, и никто из них не роптал, не жаловался на скуку. После венчания Алиса преобразилась. Она засияла незримым для простых глаз, внутренним светом. Суровые офицеры тянулись к нему, как путники, разглядевшие в пургу огонек свечи на окне.

   В руках хозяйки Акарама пирог мгновенно уменьшился в размере, перекочевав на тарелки. Для покорительницы небесного простора Алиса отрезала два огромных куска и задавила протест девочки еще в зародыше:

   – Ешь, иначе вместо прогулки отправишься спать. А на закуску у нас орехи в меду. Тебе нужно восстановить силы.

   Господам офицерам дополнительных приглашений не требовалось. На службу они приходили с выданным в казармах пайком, но пайки пайками, а выпечка ведь вовсе иное дело!

   Первыми своего владыку заметили не телохранители и не юная гостья. Повинуясь предчувствию, скользнула к двери Алиса, чтобы в тот же миг оказаться в крепких объятиях.

   – Пироги, – улыбнулся хозяин Темной пустоши. – Наймем тебе помощницу?

   – Ян, пожалуйста! – воскликнула княгиня так, что сразу стало ясно: вопрос задавался не единожды.

   – Все-все, молчу. Смотри лучше сюда.

   Тенью метнувшись в коридор, князь вернулся с саженцами роз, упакованными в ведро из темного дерева.

   – Мама передала. Я отнекивался, честно! Говорил, что белые мы уже приобрели. Не знаю, зачем нам семь одинаковых кустов, но мама посчитала это число счастливым.

   – Мы купили розы цвета топленого молока, – поправила Алиса. Забрала ведро, чтобы временно пристроить на полу у стены, и вдруг нахмурилась. – Уходишь?

   – Да, я только на минутку забежал.

   – А чай?

   Ян с грустью покосился на часы, а потом подхватил жену на руки и вынес в коридор.

   – Что… – только и успела растерянно пробормотать Алиса.

   Дальше слова стали ненужными. В тысячный раз, словно впервые… Время замерло, и они остались одни во всей Вселенной. Существовали лишь губы, дарящие и принимающие поцелуи, пальцы, запутавшиеся в волосах, нежность и незримые крылья, уносящие в неведомую высь…

   – Мне пора, – хрипло выдохнул князь.

   – Вернешься вечером?

   – Нет, не раньше, чем через два дня. Прости.

   – Я тебе пирог заверну, хорошо?

   – У меня самая лучшая жена, – улыбнулся правитель Акарама.

   Алиса метнулась обратно на кухню заворачивать выпечку, а если муж на что-нибудь отвлечется, то можно и кое-что посущественней успеть упаковать.

   Трапезничающие за столом стражи и юная гостья встали, едва княжеская чета пересекла порог кухни. Ян махнул рукой, позволяя вернуться к полднику, прошел к окну, выглянул во двор, а потом поинтересовался у Адели:

   – Отцу сказала?

   Девочка горестно понурилась. Не сказала: слишком обрадовалась согласию Тифона и тут же полетела, опасаясь, как бы не передумал.

   – Понятно, – резюмировал владыка Акарама. – Отослать с грифоном записку ты тоже не догадалась.

   – Нет, простите!

   – Я тут причем? – удивился Ян. – Это отцу будешь писать, пока он не поднял на уши весь город.

   Щеки незадачливой путешественницы заалели.

   – Вы знаете? – выдохнула потрясенно, да так тихо, что обычный человек никогда бы не услышал.

    – Малышка, – князь весело и насмешливо улыбнулся. – Акарам не такой большой, а офицеров у меня гораздо меньше, чем тварей. А на будущее: подумай, прежде чем что-то сделать. – Мужчина посерьезнел, и все внутри Адели сжалось. – Разве Александр заслужил ту боль, что ты причиняешь? Самыми страшными ранами одаривают близкие и любимые люди. Никто другой не может обидеть сильнее.

   Девочка на миг взглянула на владыку Темных пустошей, но тут же потупилась. К глазам почему-то подобрались слезы, а ведь она зареклась плакать, еще с похорон мамы зареклась, и раньше это удавалось!

   Когда Адель вырвалась из омута мыслей и воспоминаний, сумев все-таки удержаться от разведения сырости, Алиса с князем прощались. Девочка спешно отвернулась, торопливо смахнув предательскую соленую каплю. Мама точно так же провожала папу на службу. Адель закусила губу и стала считать до десяти. Она сильная, а это просто соринка в глаз попала, вот!

***

Тифон довольным не выглядел, но отпираться от почтовой повинности не стал. Нужно так нужно, он тварь понятливая, хоть и вредная.

   – Сейчас пристроим цветы и пойдем на озеро, – пообещала Алиса.

   Ведро с саженцами нес один из стражей. Офицеры успели хорошо изучить свою подопечную и даже близко к розам не подпустили. Где это видано, чтобы сопровождали двое мужчин, а груз несла женщина? И что, что не тяжелый?! Все равно безобразие! Из ее рук профессионально изымались даже пакеты с мукой весом в несколько фунтов. Княгиня пробовала протестовать, но безрезультатно.

   – Клаус! Клаус! – позвала Алиса, приоткрыв дверь теплицы, возведенной справа от замка, на месте, где прежде рос клевер.

   Словно по волшебству, из зелени вынырнул невысокий косматый мужичок с черной лохматой бородой. В перепачканном землей комбинезоне он успешно сливался с местностью.

    – Розы?.. – тут же заинтересовался садовник.

   – Белые, мама Яна передала. Посади, пожалуйста, на центральной клумбе, так чтобы красиво и на виду.

   Мужчина понимающе улыбнулся и заверил, что все сделает.

***

К подземному озеру вывела колдовская тропа. Адель искренне сочувствовала бедняге Крису. Мантикору пришлось тащить на спине двух пассажирок и сумку с поклажей. Впрочем, он особой разницы и не почувствовал. Пещеры встретили темнотой и тишиной.

   – Сейчас, где же она?.. – пробормотала Алиса. – Вот!

   Адель увидела тускло светящуюся шкатулку, а потом крышка открылась, и на волю вырвались разноцветные огоньки. Они закружились, замельтешили, чтобы замереть в воздухе, освещая часть берега огромного водоема.

   Словно зачарованная, девочка потянулась за светлячком, он уклонился в сторону, потом пролетел над самой ладонью, будто дразня…

   Кристоф негромко фыркнул, намекая, что самое время освободить его спину. А что, она ведь не казенная, да и прогуляться хочется, проверить местность. Княгиня первой спрыгнула на камни и бережно пристроила открытую шкатулку.

   – Осторожно, не опрокиньте.

   В ответ на ее слова, несколько огоньков вернулись и зависли около своего временного хранилища.

   – Да не забудем мы вас, даже не надейтесь! – заверила Алиса и, сняв обувь, побрела к озеру. Мантикор потрусил за ней.

   – Привет! – поздоровалась молодая женщина неизвестно с кем.

   Адель недоуменно моргнула, но тут вода взбурлила, пошла кругами… вот-вот выпрыгнет неведомый монстр. Но нет, тихо… Странно все это. Дочь офицера внутренне подобралась, хоть ничего и не предвещало опасности. Впрочем, жители Акарама с самого детства учились чувствовать близость тварей и постоянно быть начеку.

   – Они невидимые, – пояснила Алиса, – но очень милые и компанейские. Хочешь покататься?

   Еще бы она не хотела! Беспокойство тут же отступило.

   – Тогда вперед, – хозяйка Акарама подмигнула своей спутнице и забрала у мантикора сумку с вещами.

   На камни, почему-то теплые, словно согретые солнцем, опустилось покрывало, расшитое разноцветными птицами, на него полетело платье, от которого княгиня ловко избавилась, расстегнув крючочки сбоку. Купальный костюм, состоящий из брюк и рубахи, был поддет под низ.

   – Идем! – позвала Алиса, ступая в воду. – Ты на лодке когда-то плавала?

   Гостья кивнула.

   – Несравнимо! – гордо поведала княгиня, словно загадочный аттракцион – ее личная заслуга. А потом радостно объявила: – Хорошие мои, мы готовы.

   Что-то гибкое овилось вокруг тела, приподняло над водой и понесло. Сначала очень аккуратно и бережно, предоставляя время освоиться, потом начались прыжки вверх, неожиданные погружения и головокружительные повороты… Часть светлячков закружилась над девочкой, выписывая чудные фигуры, которые Адель все равно не могла рассмотреть. Слишком стремительный темп задал ее экскурсовод.

   – Как тебе? – спросила Алиса, когда девочку доставили к берегу.

   – Здорово! – честно призналась Адель. – Ни с чем не сравнимо!

   – Я первое время тоже так летала, но сейчас у нас программа спокойнее. Хотя твоя детям понравилась бы больше.

   – Детям?.. – растерялась гостья.

   – Я жду двойню.

   – Князь, наверное, обрадовался.

   – Безумно, – просияла молодая женщина.

   В ответ на ее слова вода вновь заволновалась. Таинственные обитатели глубин решили порезвиться. Адель задумчиво смотрела на затухающие круги, а потом спросила:

   – Скажи, Алиса, а как это, носить платья? Они ведь неудобные, под ногами путаются и… – девочка замялась.

   Хозяйка Акарама улыбнулась.

   – Ты ведь не это хотела узнать.

   – Да, наверное… – бойкая и упрямая дочь офицера растерянно комкала край подстилки.

   – Волшебно, замечательно, пожалуй, всех слов не хватит, чтобы рассказать, как это – быть счастливой рядом с тем, без кого дальнейшая жизнь невозможна. Платья, брюки, длина и цвет волос – это все такие мелочи! Когда-то тебе захочется примерять пышные юбки и кружева ради избранника, хоть он будет любить тебя такой, какая ты есть. Шебутной и в чем-то подражающей мальчишкам.

   – Правда?

   – Ну конечно! Зачем мне выдумывать небылицы?

   Озеро ответило фонтаном взметнувшихся брызг…

   Где-то далеко витали призраки грядущих изменений, формировались новые, неподконтрольные Акараму виды нежити, вспыхивали и гасли пожары да эпидемии. Где-то далеко вспоминали Темные пустоши со страхом и содроганием, а еще дальше, – там, куда тянулась душа Яна, – с любовью и надеждой…

   Подземному чертогу и его гостям в эти минуты не было дела до иного мира. Вода помогла забыть о тревогах и заботах, подарив чудесные мгновения, когда просто наслаждаешься счастьем. Таким хрупким, невесомым и всеобъемлющим, которым непременно хочется поделиться.

   …Обнять мужа и прошептать: «Люблю». «Скучаю» говорить не стоит. Он знает. Но не может и не должен разрываться между Акарамом и семьей. Ведь жена – это опора и поддержка, а не ноющее нечто, которое постоянно требует внимания. Все время, что только возможно, Ян и так дарит ей…

   …Погладить Тифона, услышать довольный клекот и вновь взлететь в небо… Сказать отцу, что больше не будет уходить, не предупредив, и в качестве извинения неделю готовить его любимую запеченную рыбу…

   Мысли представительниц прекрасной половины человечества неспешно сменяли друг друга, а Кристоф просто спал, растянувшись на камнях и положив голову на лапы. Когда хозяйке ничего не угрожает, почему бы не вздремнуть? Кошки это дело любят, а размер да наличие полезного в хозяйстве хвоста – так, детали.

   Княжество Сорем, Киорские вассальные земли,

   четвертая неделя зорничника 69-й год

   По меркам нежити Аглая поправлялась долго: двое суток. Девушка выставила внутренние барьеры, отгородившись от силы кикимор, и металась в бреду, потом и вовсе поднялся жар. Но, ничего, выходили. Постепенно сопротивление угасло, нежить смогла вновь запустить механизм перерождения. Болотная сущность, вытесняющая из Аглаи человеческие черты, не ведала хворей, поэтому легко отрегулировала температуру тела. Переживания и тревоги послушно обесцветились, отошли на второй план, сменившись спокойствием и легким опьянением от соприкосновения с чарами.

   Отгремели первые бои, подтянулись из Акарама и Сорема ведьмаки, а некоторые из них притащили с собой учеников. Росяница с одним таким бедолагой развлеклась немного, заявив, что иногда можно позволить себе добрые дела. Парень выбрался из леса едва живой и всерьез задумался о смене будущей профессии. Ведьмак прибежал с претензиями. Шишимора лишь рассмеялась:

   – Ты б его все равно под нож пустил. Так ко мне какие вопросы? – пока мужчина, опешивший от такого хамства, скрипел зубами, Рося невинно уточнила: – Или непригоден стал?

   «А то ты не знаешь!» – яростно сверкнули карие глаза. Не прощаясь, ведьмак удалился. Нечего доставлять удовольствие наглой твари! Удавил бы, но за каждую из них хозяин Темных пустошей спросит лично. Развел пакости, а честному люду житья нет!

   Ян, не афишируя перед соремцами своего присутствия, часто появлялся на передовой. Следил за изменениями, контролировал подчиненных, в особенности вырвавшуюся на волю нежить. А вот, собственно, и она.

    – Пойдем, – едва слышно шепнула Кассандра и потянула Аглаю за руку.

   Возможно, им еще удастся скрыться. Не уследила, а сестре незачем попадаться на глаза владыки Акарама. Но разве почуешь правителя девятого княжества, когда он этого не желает?

   – Стоять! – прозвучал холодный голос, заставивший юную кикимору вздрогнуть. Ее сопровождающая лишь крепче сжала ладонь. Они застыли на месте.

   – Пошла вон! – приказал Ян.

    Аглае захотелось сбежать, а Кассандра, не отпуская руки товарки, упрямо ступила вперед и закрыла девушку собой.

   – Она наша сестра, хозяин! По всем правилам наша! – на повелителя шишимора не глядела, но голос прозвучал твердо, не дрогнул.

   – Я не собираюсь ее забирать, а теперь исчезни.

   Кикимора поклонилась и бесшумно удалилась. Все, что могла, она сделала.

   – Посмотри на меня, девочка, – распорядился князь.

   Аглая взглянула и не выдержала: упала на колени, низко склонив голову. Что происходит она и сама понять не могла, словно что-то незримое ударило обухом, вдавливая, подчиняя.

   – Вставай, – окликнул правитель Акарама, девушка даже не пошевелилась. – Не позорь сестер. – Добавил он язвительно, а «сестер» и вовсе выплюнул, как что-то непотребное.

   Стиснув зубы, Аглая поднялась на ноги, выполняя приказ. Не могла не выполнить.

   – Ты сказки любила слушать, девица?

   – Да, хозяин, – ответила растерянно. Говорить оказалось сложно, неведомая мощь прижимала к земле, как ураганный ветер склоняет тонкие былинки.

   – Невнимательно слушала. Люди от тебя отказались три раза, а нежить назвала своей. Только тебе соврали. Шишиморы никогда всей правды не расскажут. Ты такой, как они, станешь, лишь когда потеряешь душу. Утратишь право вновь вернуться в этот мир, и все начать заново. Только тогда ты превратишься в полноценную кикимору. Помни об этом.

   Князь скрылся на просторах иных троп, а девушка опустилась на землю и заплакала. Отшатнулись солдаты, в полевом шатре кашевар уронил чашку с водой…

   Выбежала прятавшаяся за пологом кустарников Кассандра, потянула прочь с людских глаз в лесную чащу. Прижала к себе, погладила по спутавшимся волосам и незаметно ушла. Как для нежити, она принимала слишком много участия в судьбе подопечной.

   Над лесом раздавался тоскливый вой… А чей – не понять. Зверя ли, нежити? На поле будущей брани давилась слезами та, что уже не была человеком, но и шишиморой все же не стала.

   А поздно ночью, когда слезы иссякли и уставшая, опустошенная девушка укладывались спать, Кассандра отозвала ее в сторонку. Взглянула дивными зелеными очами, грустными и серьезными.

   – Помни о том, что услышала. Для меня уже поздно, а ты помни.

   – Ты когда-то была человеком?

   – Мы все, наверное, но многие предпочитают забыть то время. Я в пятнадцать молодая была, глупая. Топиться на болота пошла, от несчастной любви, – она саркастически улыбнулась. – Подруги к тому времени замуж вышли, а меня красотой Небесные Владыки обделили: худая, высокая, нескладная. Я несколько лет на одного молодца заглядывалась, мечтала тайком, только он другую выбрал.

   Шишимора замолчала. Ни боли, ни горечи – лишь констатация факта.

   – Ты поэтому такая красивая? – тихо спросила Аглая.

   – Поначалу – да, потом просто срослась с этим обликом. Пожалуй, он – все, что осталось от моих прежних надежд и стремлений. Не хочу терять эту крупицу, – голос дрогнул, едва уловимо, на короткий миг.

   – Он мог бы стать твоим, правда? – прошептала незадачливая сборщица ягод. – Ты бы смогла его вернуть! Кто такой откажет?

   Кассандра печально вздохнула:

   – Мог, и не он один, только кикиморам не нужны человечьи мужчины.

   Она развернулась и пошла прочь, увлекая за собой зеленый туман.

   – Постой! Скажи, как я пойму, что черта пройдена?

   Шишимора скользнула обратно, взяла за руку и приложила ладошку Аглаи к груди.

   – Душа больше не будет болеть, но и любить ты уже никогда не сможешь.

   Девушка вздрогнула, словно от удара.

   Забившись между корней исполинского клена, Аглая просидела всю ночь без сна, вспоминая. Нет, сейчас еще идет война, она не предательница и не побежит с поля боя. А как иначе назвать решение отказаться от чар? Отпустить туман и снова стать беспомощным человеком? А вот, когда они победят… Тогда она вернется. Больше никогда не любить – слишком большая цена за колдовство. Слишком.

***

Война закончилась через два дня. Юная шишимора выдержала один. Растревоженная душа затосковала по родителям, братьям и сестрам. По временам, когда все казалось таким простым и понятным. Незримая нить, соединяющая с прошлым, натянулась, заныла, позвала за собой.

   Аглае ведь никто не запрещает наведаться домой, сказать: «Я не ведьма, я скоро вернусь». И спросить с затаенной надеждой: «Вы ведь меня ждете?».

   Туман скрыл молодую кикимору от посторонних глаз. С помощью чар, дорога заняла около двух часов.

   …Они встретились на окраине луга. Там, где, куда ни глянь, сено, собранное в скирды. Взгляд Аглаи зацепился за одну, перекошенную на бок, раскуроченную, без верхушки. У ее подножия лежала рубаха, платок и сарафан, а на них сплелись два обнаженных тела.

   Юная шишимора хотела убежать, но почему-то застыла на месте, запоминая... Руки вдовы Гайшай, оставляющие на спине Федора красные полосы, распущенные черные волосы, размеренные движения…

   Аглае хотелось выть, но горло сдавило, стало мучительно не хватать воздуха. Колдовской туман взметнулся, окутал плотнее, заставляя дышать, не позволяя упасть, теряя сознание. Четкие линии расплылись, скрылись за пеленой слез. Чары помогли сделать шаг, а за ним еще один. «Не хочу это видеть, не хочу помнить!» – закричала она мысленно с горечью, отчаянием. Лопнули незримые нити, вспыхнул крошечный огонек болотного фонарика. Пока слабенький, едва заметный, но засиял он без традиционных ритуалов, вдали от коварных топей – обители шишимор. Так порой случалось.

   Всем своим существом Аглая потянулась к новорожденному огоньку, и зазвучали первые аккорды колдовской песни. Боль уходила, сменяясь отстраненным спокойствием. С каждым шагом девушка все больше походила на кикимор, отбрасывая человеческий облик и восприятие мира, словно ненужную шелуху. Глаза засияли насыщенной зеленью, как и у всех шишимор, стан обнимали вихри тумана.

   В грядущий бой Аглая пойдет вместе с сестрами, не за их спинами, как прежде, а наравне. Зазвенят чародейские мелодии, расстелится послушный туман, и наступит время запретного колдовства. Ее время.

   Княжество Акарам,

   вторая неделя зорничника 69-й год

   Демон справедливо полагал, что княгиня не станет с ним разговаривать. По этой причине он избрал нестандартную тактику привлечения внимания. Ну что сказать? Инкуб, оккупировавший территорию за воротами княжеского замка, как и все представители этого племени, был великолепен. Жгучий брюнет с темно-серыми, словно грозовое небо, глазами, идеальной фигурой и звериной грацией. Пел он изумительно: хоть сразу выпускай на сцену Большого театра Тарина, куда не брезговала захаживать даже высшая аристократия. Репертуар подобрал приличный: баллады и романсы, без политических подоплек и трактирных словечек. Изящные, длинные музыкальные пальцы непринужденно порхали по струнам гитары.

   Короткого знакомства с нежитью для Алисы оказалось достаточно для составления о ней исчерпывающей характеристики. Просто так, без какой-либо выгоды, нежить ничего не делала. Поэтому, памятуя просьбу предыдущего демона и мечтательную улыбку, с которой он вспоминал леди Ришель и деревенских девок, в первый день бесплатного представления Алиса даже не приблизилась к воротам.

   Инкуб пришел следующим утром, словно ему было назначено, устроился на прежнем месте, заиграл. «Красиво», – не могла не отметить молодая женщина. Она сидела во дворе, делая вид, что читает книгу, изредка поглядывая на незваного гостя. Гитара пела и плакала. Играя романс, демон улыбался, а когда мелодия сменилась, в уголках его рта появилась горькая складка. Порыв ветра взметнул волосы, закрывая глаза, но инкуб даже не пошевелился, чтобы убрать досадную помеху. Его пальцы лихорадочно перебирали струны. Так, будто в мире нет ничего важнее, и если он прервется хоть на мгновение, то небо рухнет на землю.

   Княгиня подумала, что нежить так играть не должна. Не вписывались звучащие мелодии в составленную характеристику. Алиса решительно оставила лавочку и направилась к калитке.

   Мелодия не оборвалась, нет. Последние ноты отзвучали мягкими, нежными переливами. Инкуб низко поклонился. Волосы взметнулись вороновым крылом. Алиса поймала себя на том, что любуется непрошеным визитером, как картиной. Изумительно, нереально красивой, будто заснеженные горные пики, что изображены на холсте. Наверное, на мужчин так не смотрят, но иного отклика в ее сердце не возникло, как и притяжения. Гитара заслуживала куда большего внимания, чем ее хозяин. Старенькая, но бережно хранимая. А говорят, вещи не имеют для нежити никого значения. Выходит, сведения устаревшие.

   – Позвольте представиться, Мэйнард. К вашим услугам, повелительница.

   – Вы чудесно играете, но, боюсь, князь не оценит.

   – Вы правы, – горестно кивнул демон и бесхитростно добавил: – Но я пришел к вам.

   Алиса почувствовала глухое раздражение. Ну вот, началось.

   – Вы всех дам развлекаете концертами?

   – Зачем? – изумился инкуб. – Мне достаточно посмотреть и поманить – больше ничего не нужно. Я играю для себя, а эти дни – для вас.

   – Что вам нужно, Мэйнард? Я не буду выпрашивать у мужа преференции. Не нужно рассказывать про ограничения и тоску за прекрасным.

   – Я пришел не за этим.

   – А за чем же?

   – Если я скажу просто поговорить, вы ведь не поверите?

   – Верить нежити? – она иронично изогнула бровь.

   – И то правда, – вздохнул похититель сердец дев любых мастей и сословий. В глазах поселилась грусть, и что-то подсказало Алисе, что грусть эта искренняя, не наигранная. – Прогоните?

   Княгиня заколебалась, а подданный опустился на одно колено и склонил голову.

   – Я могу его пригласить? – тихо поинтересовалась молодая женщина у офицеров охраны.

   – Если согласится на печать полного подчинения, – после мгновения раздумий отозвался один из напарников. Ситуация складывалась нестандартная, а рисковать, даже с учетом наличия у государыни Стража, офицер не желал.

   – Соглашусь, – не поднимая головы, откликнулся Мэйнард.

   Младший из охранников удивленно присвистнул, пристально оглядывая демона:

   – Он в чем-то слишком заинтересован, раз готов пойти на такие меры.

   – Согласен, но с условием, что после разговора печать будет снята, – поправил инкуб.

   – Расскажите подробнее о печати, – попросила Алиса.

   – С ней он не сможет использовать силу нежити без вашего разрешения и будет делать все, что прикажете.

   – Что ж, пусть будет так. Сегодня вы мой гость.

   – Пообещайте, – напомнил Мэйнард.

   – Даю слово: печать будет снята, когда вы покинете территорию замка.

   – До заката солнца, – дотошно уточнил непрошеный визитер.

   – До заката солнца, – дополнила Алиса.

   – Руку, – приказал офицер.

   – Я допущу печать княгини – не вашу, – жестко произнес демон, выпрямляясь в полный рост. Серые глаза потемнели, словно в небе собрались предгрозовые тучи и вот-вот грянут басы грома да запляшут серебряные клинки молний.

   С третьей попытки Алиса запомнила и символ, и слово. Инкуб послушно протянул ладонь сквозь ажурные прутья. Тонкие пальцы вывели прихотливые изгибы линий; как крышка гроба упало колдовское слово. Хриплый выдох вырвался сквозь стиснутые зубы.

   – Проходите, – пригласила молодая женщина, открывая калитку.

   Мэйнард отлепился от ворот, прислушался к себе, изумленно выдохнул, не замечая тех перемен, без которых не обходилась практически ни одна печать. Он не стоял на коленях, не целовал чужие сапоги и не исполнял какие-либо иные тайные желания. Сколько ни оговаривай условий перед наложением печати, если хозяин захочет – все равно найдет лазейку. Придумает, как унизить, вытянуть больше пользы и продлить время служения, а то и вовсе не отпустить. Самая надежная гарантия лояльности нежити и самое страшное для нее бремя.

   Алиса свернула к беседке и кивком указала гостю на лавочку. Офицерам пришлось выдержать дистанцию. Опасность вверенному объекту не грозила, а инкуба интересовала конфиденциальность. Крис устроился между подругой и непрошеным гостем. Печать печатью, но так надежнее. А то ходят тут разные, да чужое время крадут! Если бы Мэйнард мог прочитать мысли «малыша», то изрядно позабавился бы: в таком его еще не обвиняли.

   – Спасибо за приглашение, – первым заговорил демон. – Князь… эээ… строгих моральных правил и нас слегка недолюбливает.

   Алиса невольно рассмеялась. Слегка? Ну-ну.

   – Что вы хотели, Мэйнард? Только не нужно снова повторять «Просто поговорить». Это не стоит того риска, которому вы себя подвергаете.

   – Кто знает, – странная улыбка коснулась губ инкуба. Хозяйка Темных пустошей нахмурилась, и гость больше не стал испытывать судьбу. – Я хотел познакомиться с женщиной, которая изменит привычный мир, и понять, как жить дальше. Останется ли в новом Акараме место для таких, как я.

   Алиса опешила.

   – О чем вы?

   – Князь захочет нас уничтожить, – спокойно, словно речь шла об изменении погоды, пояснил Мэйнард. И, не дав собеседнице опомниться, поинтересовался: – Вы знаете, от чего зависят возможности одаренных магией?

   – От величины резерва?

   – Это верно лишь по отношению к силе. Есть такое замечательное слово: невозможно. Раньше мой повелитель смутно представлял, что подпадает под категорию невозможного. Сейчас, благодаря вам, окончательно уверился: такого попросту нет. Он захочет передать детям другой Акарам, тот, в котором не останется места для нежити. Где князь будет просто править, а не удерживать голодную свору, каждый год рискуя жизнью при проведении ритуала. Ян не первый, кто попытается это сделать, но у него может получиться. Новый мир без гарпий, кикимор, чиан-ши – звучит, правда?

   Да, но не для сидящего напротив подданного.

   – И зачем ставить в известность меня? На что вы рассчитываете? Не лучше ли попробовать помешать, остановить? Если ваши догадки хоть немного приближены к реальности.

   – Нежить такими раздумьями не заморачивается. Я – печальное исключение. Остальных бесполезно предупреждать: не поверят. Остановить? А можно ли остановить вращение земного шара, восход солнца? Пока вы будете любить и ждать, его никто и ничто не остановит.

   – Так просто? – растерялась Алиса, менее всего ожидающая услышать подобные слова от демона.

   – Просто? – инкуб рассмеялся, но от этого смеха повеяло горечью, словно на язык попал растертый лист полыни. – Сохранить любовь не просто, но вы знаете, что такое одиночество.

   – Вы любили? – спросила она тихо.

   – Нежить не способна на чувства, лишь читать их отблески в душах людей, – честно ответил Мэйнард.

   Княгине почудилась в его голосе грусть. Ладонь молодой женщины, поглаживающая Кристофа, замерла.

   – Я слишком гордый, чтобы принимать жалость, – покачал головой гость. – Не нужно.

   Алиса смотрела в серые глаза, забыв о том, что перед ней сидит монстр. Хозяйка Акарама не хотела, чтобы он однажды исчез. Сердце приняло невероятную догадку демона. Все родители стремятся передать детям лучшее, а Ян безумно любил их еще не рожденных малышей. Княгиня попробовала представить Акарам без когда-то пугающих, а теперь ставших привычными тварей. Жуткие морды перед мысленным взором исчезали одна за другой, но заглянувший на огонек инкуб был слишком не похож на своих собратьев.

   Следующий вопрос сорвался с губ невольно. До того, как гость начал отвечать, молодая женщина и вовсе не заметила, что задала его вслух.

   – Скажите, как это – жить вечно?

   – Страшно, – тихо произнес Мэйнард. – Страшно, что однажды все закончится. Мы не бессмертны. Только человеку дано право прожить десятки жизней, вновь и вновь возвращаясь на эту землю. Многие из нас предпочитают забыть, что появились в этом мире и обрели силу лишь благодаря людям, как и о том, что создатели однажды могут нас уничтожить, и для этого им просто не хватает единства. Но я помню, Алиса.

   Ее имя, вместо принятого официального обращения, прозвучало удивительно естественно. Нежить не усложняла себе жизнь человеческими иерархиями. Она спокойно называла имена или заменяла их на «Хозяин», «Повелитель», как кому больше нравилось.

   Повисла звенящая тишина. Слишком много сегодня было сказано.

   Гитара сама собой скользнула в руки инкуба, пальцы заскользили по струнам, рождая новый мотив.

   – Ай, то не пыль по лесной дороге стелется.

   Отвернись, не гляди…*

   * Мельница «Невеста Полоза»

   Когда смолкли последние аккорды, княгиня смотрела на куст роз, но едва ли его видела. Мэйнард чувствовал себя мотыльком, летящим на огонек свечи, однако все равно не желал останавливаться.

   – Я хочу измениться, – признался инкуб. Демоны коварны и скрытны, но сегодня рушились привычные каноны. – Позвольте иногда приходить.

   – Зачем я вам?

   – Вы ключ к переменам. Рядом с вами я смогу понять, как стать частью нового мира.

   – Не слишком ли рано об этом говорить?

   – Потом может быть поздно.

   – Я хочу услышать правду. Зачем я вам?

   – Я не лгал. Да, через месяц все может измениться, но сейчас все, сказанное мной, правда. Пожалуйста, Алиса, я не буду мешать.

   – Если князь разрешит.

   – Благодарю, – улыбнулся гость.

   Страшное он все-таки существо… И почему люди так улыбаться не умеют?

   Снять печать не составило проблем. Облегченного вздоха демона, обретшего свободу, княгиня не заметила. Кто бы ни налагал печать, для нежити это нелегкое испытание.

   Пересмотрев прежние планы, молодая женщина направилась в библиотеку. Как оказалось, она знала об обитателях Акарама непозволительно мало.

   Княжество Акарам,

   первая неделя руена* 69-й год

   * сентября

   На разговор с мужем инкуб выделил Алисе две недели и на третью вновь появился около замка повелителя Темных пустошей. Стук дверного молоточка заставил княгиню оторваться от раскатанного на столе теста. Торопливо ополоснув руки и стянув фартук, молодая женщина забралась на услужливо подставленную мантикором спину.

   Крис промчал до крыльца с ветерком и с радостью продолжил бы марафон до ворот, но Алису смутил топот ног. «Малыш» вздохнул и перешел на шаг. Его мнение, что господам офицерам не помешает небольшая пробежка, не совпадало с позицией хозяйки.

   Мэйнард ждал у калитки, великолепный и безупречный, если закрыть глаза на его сущность. За спиной инкуба выглядывал чехол с гитарой.

   – Алиса? – взволнованно произнес демон после приветственного поклона и впился в женщину жадным взглядом.

   – До первого нарушения.

   – Вам не о чем волноваться, – заверил гость, вновь кланяясь.

   Он прекрасно понимал, что значит переданное предупреждение и что может сделать владыка Акарама с тем, кто, нет, не дотронется, а лишь косо взглянет на его жену.

   – Печать? – уточнил инкуб, переступая порог.

   – Нет необходимости.

   – Благодарю!

   Демон улыбнулся. Княгиня подумала, что такие улыбки следует запретить: слишком легко потерять голову, забывая, кто перед тобой. Крис фыркнул и подвинулся ближе, лизнул ладонь. Руку Алиса тут же одернула, осуждающе глядя на «малыша». Он весело взмахнул хвостом с неимоверно полезным жалом.

   – Я печенье пеку, так что вам придется поскучать на кухне, – после короткого раздумья, решила княгиня.

   Кухней инкуба оказалось не испугать. Он устроился подальше от охраны и так, чтобы не мешать хозяйке. Готовка потекла привычной чередой, а нарезанные кругляши занимали свое место на противне.

   – Сыграете что-нибудь? – спросила молодая женщина, обернувшись к необычному гостю. По ее правой щеке тянулся мучной след, в руках замерла перепачканная тестом кружка, которую украшала роспись алыми маками.

   Мэйнард неожиданно понял, что ему нравится. Нравится быть рядом, любуясь вещами, прежде казавшимися бессмысленными и пустыми; нравится игнорировать разлитое в воздухе, но тщательно спрятанное от княгини недовольство господ офицеров… По их мнению, нежить нужно гнать взашей от ворот, но спорить с государем? Такого они себе позволить не могли.

   Инкуб коснулся струн и заиграл веселую, заводную мелодию, подслушанную в одном трактире. Ему показалось, что выбор хороший, правильный. Улыбка княгини подтвердила догадку.

   Запах выпечки, прежде для демона ничего не значащий, ему тоже понравился, а вот вопрос застал врасплох:

   – Чай с печеньем будете?

   – Я?

   Алиса утвердительно кивнула.

   – Нет, мне не нужно, я ем… другое.

   Впервые на протяжении сотен лет Мэйнард испытал сожаление. Кажется, так люди называют это чувство.

   Стук дверного молоточка заставил молодую женщину удивленно изогнуть бровь. Гости не такое частое явление, а здесь второй визит за один день! В этот раз к воротам она отправилась не спеша, без помощи Криса. Мантикор вышагивал впереди, а охрана с демоном выстроилась за спиной.

   – Алиса! – радостно закричала Адель, едва княгиня появилась во дворе. Тифон приветственно клекотнул. – К тебе можно? Папа знает!

   – Ты как раз вовремя.

   – Вовремя для чего? – как можно беззаботнее поинтересовалась юная путешественница, старательно скрывая проклюнувшееся беспокойство. Просто Алиса почти слово в слово повторила приветствие соседки тетки Марты, после которого она награждала загулявшего сына розгами или работой. Под настроение.

   – Для чая и выпечки.

   – Ааа-а, – выдохнула девочка. – Я тебе яблоки принесла! У нас в саду пять сортов. Скажешь, какой больше нравится. Но отдам только в доме! Так папа велел. Тебе нельзя поднимать тяжелое, нервничать и переживать. А мне – надоедать, путаться под ногами, задавать глупые вопросы и… Знаешь, там был такой длинный список, что я все пункты не запомнила, – она виновато вздохнула.

   – Надеюсь, запрет на чаепитие в перечень не включен?

   – Нет! – просияла Адель, удобнее перехватывая корзину, которую не доверила Тифону.

   Грифон лишь насмешливо щурился. Хочешь тащить? Вперед! А я подожду. Это путешествие тебе, конечно, далось легче, но не будем себя тешить иллюзиями. И про выпитое зелье я тоже знаю! Посмотрим, что ты скажешь, когда закончится срок его действия!

    Впрочем, от почетной обязанности носильщика девочку быстро и профессионально избавили офицеры. Заодно и незаметно проверили содержимое корзинки. Тоже самое проделал и домовой. Разве можно доверять людям в таком серьезном вопросе? Алиса не догадывалась и о половине принятых мер безопасности. Не изведавший горечи потерь назвал бы князя Акарама параноиком, но Ян просто делал то, что должен делать каждый мужчина: обеспечивал безопасность своей жены. Жизнь обрывается быстро и легко, а вернуть ее невозможно.

   Мэйнарда Адель заметила только около клумбы, перед ступеньками на крыльцо. Вернее, он позволил себя рассмотреть, выступив из-за спин охранников, когда девочка налюбовалась недавно распустившимися бутонами.

   Алиса впервые увидела, как дамы обычно реагируют на инкубов. Юная гостья поправила растрепавшуюся в полете прическу (прежде ее состояние Адель не волновало) и с глупой улыбкой шагнула вперед. Демон чуть слышно выругался и отвернулся. Еще несколько секунд мечтательная поволока туманила взор, а потом вмешался Тифон. Клюв нежно, как искренне считал грифон, прихватил плечо хозяйки.

   – Ай! – взвизгнула девочка, отпихивая питомца и прозревая. – Нежить?! – с обидой выдохнула Адель, осознав, кто перед ней. – Что оно… он здесь делает?!

   Пока Алиса обдумывала ответ, грифоновладелица вспомнила папину лекцию о том, как должны себя вести приличные девочки, если хотят летать в гости, и, потупившись, пробормотала:

   – Извините.

   Что-либо ответить хозяйка не успела.

   – Я, пожалуй, пойду. С вашего разрешения, – отозвался инкуб.

   – Я провожу, – сказала княгиня гостю и обратилась к охране: – Подождите здесь.

   Адель виновато вздохнула, офицеры в душе порадовались. Правильно, пусть уходит. Нечего ему здесь делать!

   – Спасибо, Алиса, – серьезно произнес демон у ворот, а потом спросил с затаенной надеждой: – Вы позволите обращаться на «ты»? Простите за дерзость.

   – Позволяю, – улыбнувшись краешком губ, сказала молодая женщина.

   – Благодарю, – Мэйнард низко поклонился и исчез. За воротами остался лишь ветер, играющий сорванным с дерева желтым листом.

ГЛАВА 3

Княжество Сорем, княжество Акарам,

   первая неделя руена 69-й год

   Для юной кикиморы война закончилась внезапно. Смолкла барабанная дробь, сменяясь иными мелодиями, предоставляющими возможность вынырнуть из колдовского тумана и обратить внимание на окружающую обстановку. В лагере царило оживление: бойцы перевязывали раненых, доставали припрятанные фляги, которые мгновенно исчезали, стоило только появиться офицерам. Правда, запах браги оставался… Аглая, все еще летающая вместе с песней фонарика, подмечала перемены мельком, как что-то отдаленное и несущественное. Она не знала, что командование оценило и ее собственный вклад – отравленные котлы, – и мороки сестер, сыгравшие пусть не решающую, но весьма значимую роль в сражениях. Не знала, и не хотела вспоминать о визите во вражеский лагерь, да бередить душу, усыпленную колдовской мелодией. Чужаки больше не будут тянуть руки к ее земле – вот то единственное, что действительно важно. Остальное – лишь незначительные детали.

   Шишиморы притихли, погруженные в невеселые думы. Повелитель велел собираться домой. А что им собирать? Вот в руках ведьмаков громоздились сумки, один и вовсе мешок приволок. Кассандра проявила небывалую для нежити заботу и проницательность, раздобыв где-то для Аглаи несколько сарафанов и платков. Товарки ее не поняли, но промолчали, оплакивая окончание свободы.

   Князь подошел неслышно, остановился, пристально всматриваясь в лицо новой подданной. Казалось бы, что может изменить один взгляд? Прежде Аглая бы ответила: ничего. Ведь раньше она не обладала силой нежити и не встречала на своем пути владыку Акарама. В серых глазах хозяина Темных пустошей не таилось осуждения или презрения. В них отражались понимание и грусть, и безмолвный вопрос: «Ты так быстро забыла?».

   Ян отвернулся, а юная шишимора судорожно выдохнула. Забыла, все забыла, утонула в океане колдовской силы!

   «Ты такой, как они, станешь, лишь когда потеряешь душу. Утратишь право вновь вернуться в этот мир и все начать заново. Помни об этом».

   Девушку будто ледяной водой окатили и бросили в продуваемом всеми ветрами заснеженном поле.

   «Я удержусь! Останусь человеком!» – закричала она мысленно, фонарик дипломатично промолчал. Боль ударила в сердце, вместо слез вызвав слабую улыбку.

   «Удержусь!» – прошептала кикимора.

   Расстелились просторы тайных троп, все дальше уводя Аглаю от Лесовицы. От родителей, сестер, братьев и… Федора. Говорят, все проходит, и однажды, если Небесные Владыки позволят пересечься двум дорогам, она ничем не выделит его из толпы. Не ощутит горечи, а глаза останутся сухими. Говорят…

   Вырванным из костра угольком в душе юной шишиморы пульсировала боль. Звучали переливы мелодий зачарованных фонарей, но девушка не позволяла себе в них растворяться. Стоит только на минутку забыться – и она уже никогда не вернется.

***

Тварь буквально упала с неба перед кикиморами. Воздух резанул самодовольный клекот: грифон любил покрасоваться, а хозяйка закрывала глаза на мелкие шалости. Аглая сама не заметила, как оказалась за спинами сестер, и уже оттуда с боязливым интересом разглядывала грифона и его всадницу: женщину, с ног до головы закутанную в черное. Ее волосы скрывал платок, повязанный так, чтобы шея оставалась открытой; поверх широких брюк была надета юбка с разрезами до бедра и расшитым синими нитями подолом. Смотришь на узор – и в памяти удержать не можешь. Только лишь голова начинает кружиться. А роскошная брошь с самоцветами и вовсе непонятно что изображает – амулет, не иначе.

   – Девонька, подойди-ка.

   Аглая удивленно вскинула брови: «Я?» Женщина кивнула и бросила остальным шишиморам:

   – А вы не ждите, догонит.

   Рося философски пожала плечами, а вот Любелия вскинулась:

   – Не о чем тебе, ведьма, с ней говорить!

   – Любушка, завтра расцветает горь-трава. Где твой фонарик? – с мягкой улыбкой поинтересовалась всадница. – Чай без тебя добычу упустим…

   Кикимора тут же растеряла весь свой пыл.

   – Будет! Непременно будет! – залебезила она и поспешила вслед за товарками в сторону болот. Следовало срочно озаботиться восстановлением утерянного сокровища. Вдруг без нее действительно цвет горь-травы упустят?! Если хоть один бутон на болотах останется – год покоя не видать!

   – Что делать умеешь? – без предисловий спросила ведьма, в народе именуемая бабкой Ромалой. Наречение «бабка» прилипло к ней исключительно по числу прожитых лет (недавно восьмой десяток пошел). Правда, выглядела ведьма не старше пятидесяти и могла смело рассчитывать побродить земными тропами годков еще шестьдесят, а то и все сто.

   – Из колдовства поганого… – вдруг взбеленилась обычно кроткая и спокойная Аглая.

   Акарам действовал на нее странно. По мере приближения к болотам, фонарик разгорался ярче, а резкий скачок силы толкал на нехарактерные прежде поступки. Энергия бурлила и требовала выхода.

   – С колдовством сама разберусь, – властно отрезала женщина. – Дома чем занималась?

   – Всем, что хозяйке положено, – от растерянности стала отвечать новая подданная. – Стирать, готовить, за детьми ходить…

   – Ясно. Детей тебе никто не доверит, но коль работы не боишься – приходи в Радор. На несколько дней в неделю занятие найдется.

   Блеснул в полете неприметный серый камень, проворно цапнутый юной кикиморой.

   – Это тебе, чтобы границу пройти. Из рук не выпускай, пока меня не найдешь. Все поняла?

   – Да, госпожа.

   – Ну, до встречи, коли надумаешь.

   Грифон расправил крылья и легко взмыл в небо.

   Аглая прижала камешек к груди, а потом бережно спрятала в карман. Кто знает, может и пригодится.

***

В душе Алисы желание собрать горь-траву, – редкий, ценнейший ингредиент, – боролось с ревностью. В итоге молодая женщина, закутавшись в плащ, направилась в кабинет мужа.

   – Готова? – поинтересовался Ян, отрываясь от свитка.

   – Да, но… – она на миг замолчала, собирая непокорные слова. – Можно я пойду одна? Горь-трава только для девочек…

   – Три недели назад ты радовалась, что я ее тоже увижу.

   – Я бы и сейчас радовалась, но ты там не только траву увидишь!

   Владыка Акарама заинтересованно ожидал продолжения. Алиса глубоко вздохнула, избавляясь