Сердце леди Евы Дарроу было разбито не мелкие осколки Мануэлем Де Ла Серта, который не счел ее девушкой, заслуживающей его чувств, однако несмотря на подобную холодность Ева не считает возможным бросить возлюбленного в беде. Мануэль пал жертвой смертельного проклятья и теперь Еве и ее брату-близнецу Эдварду предстоит узнать, кто же желает смерти Мануэлю.
Леди Ева. Леди разочарована
– Ты как знаешь, Первая, но я уже замучился тебя искать!
Именно с такими словами Эдвард вошел в кибитку тети Шанты, где я ютилась последнюю неделю. После музыкального вечера мое бедное сердце было разбито окончательно и бесповоротно, и я не нашла ничего лучшего, как на пару недель сбежать в табор. Там я всегда чувствовала себя куда лучше, чем в богато обставленных гостиных, которые словно бы душили. Заодно шанс встретить Мануэля Де Ла Серта среди цыган был куда меньше, до цыганки Чергэн дела ему точно нет.
Разумеется, по официальной версии я уехала погостить к дяде Уоррингтону в провинцию.
– А что, до сих пор ищете? – недоуменно спросила я.
Мне-то казалось, что блажь иберийца пройдет достаточно быстро, он успокоится и выбросит из головы неуловимую леди в костюме цыганки.
– Да! – недовольно воскликнул Эдвард усаживаясь на пол кибитки.
Я только и успела с возмущенным воплем убрать связки с травами, которые любезный братец едва не попрал своей задницей.
– Мануэль совсем ума лишился! Мечется от дома к дому, пытаясь найти свою цыганку, а вечерами пьет и играет на гитаре! Все бы ничего, но мне тоже приходится находиться рядом! Ева, я уже возненавидел гитару, иберийский и музыку в целом! А Мануэль еще и сам эти песни пишет, их поток вообще не заканчивается! И пить так, как это делают южане, я все равно никогда не мог! Сестра, давай ты все-таки признаешься этому несчастному влюбленному, и вы разойдетесь миром ко всеобщему удовольствию?!
Вздох у меня вышел поистине драматичный.
– Но я ведь... Я не могу, Второй! Я просто не могу ему признаться... Мне страшно от того, что будет после!
Эдвард схватился за голову.
– Ты просто не представляешь, как же я устал за эти дни без тебя... Когда мы были с тобой почти что неразлучны, Де Ла Серта не мучили меня так сильно! Ты на них действуешь как святая вода на фэйри... Может быть, хотя бы вернешься домой? Тогда я смогу прятаться за тобой от нашего безутешного влюбленного!
Уходить из табора раньше срока, который я сама себе отмерила, совершенно не хотелось. Только тут, среди музыки, веселого говора мне удавалось вернуть покой.
– Эй, Чергэн, тут по твою душу пришли! – окликнула меня снаружи тетя Шанта.
Ко мне порой заходили клиенты, желающие, чтобы им погадала молодая девушка, а не цыганка в летах, поэтому вопросов не возникло. Да и отличный повод не отвечать брату на заданные вопросы.
Эдвард вышел наружу первым, а после по привычке подал руку, чтобы помочь. И надо же было мне принять ее...
Изумлению братьев Де Ла Серта не было предела. Благородный джентльмен, будущий лорд – и вдруг такие галантные жесты в отношении простой цыганки.
– Эдвард, друг мой, ты – и здесь, в таборе? – растеряно обратился к моему Второму Мануэль, когда дар речи к нему все-таки вернулся.
Я отметила, что выглядел молодой ибериец и правда куда хуже прежнего. Обильные многодневные возлияния вкупе с навязчивой идеей ему не пошли на пользу.
Создатель... Только бы они не поняли, насколько сильно мы с Эдвардом похожи...
– Не знал, что у тебя есть... дама в таборе, – озадаченно добавил старший сын посла.
Нам с близнецом оставалось только озадаченно переглянуться.
– И почему же ты не говорил, что настолько близко знаком со знаменитой Чергэн?
Не сразу до меня дошла суть сказанного иберийцем.
Меня сочли любовницей Эдварда. Любовницей родного брата. И ведь никак не оспоришь это сейчас, не выдав себя. Хотя после увиденного подобный вывод был закономерен.
Но неужели же иберийцы настолько слепы? Мы с Эдвардом почти одно роста и похожи как отражения друг друга. Если под слоем белил, что неизменно покрывали лицо леди Евы, нельзя было заметить разительного сходства с близнецом, то Чергэн женскими ухищрениями не пользовалась вовсе. Пожелай молодые джентльмены приглядеться, они бы наверняка сообразили, что мы похожи как две капли воды.
Но приглядываться никто, на нашу удачу, и не стал.
– К слову не пришлось, – мрачно пробормотал Второй, явно не зная, как вывернуться, – надеюсь, ты не станешь делиться этим фактом...
Де Ла Серта смотрели на нас с Эдвардом с одинаково саркастичными усмешками, которые мне совершенно не нравились. Но что поделать, если я сейчас была всего лишь шувани и не могла постоять за свою честь? Да и, по мнению обывателей, чести у цыган нет вовсе.
– И чего явились? – хмуро обратилась я к молодым людям, уперев руки в бока.
Больше всего на земле мне хотелось выпереть Де Ла Серта из табора куда подальше. Тут же. Смотреть на Мануэля было больно, в груди ныло и почему-то хотелось плакать... Ну почему меня угораздило полюбить именно того мужчину, для которого я оказалась настолько нехороша?
– Погадай нам, красавица, – тепло улыбнулся мне Мануэль Де Ла Серта.
Я посмотрела ему в глаза и скривилась.
– Так попросил бы тетю Шанту. Она и побольше моего умеет, – гордо выпалила я и хотела было скрыться в кибитке, но нахальный ибериец прежде успел схватить меня за руку и потянул к себе.
– Ну не сердись, красавица, ты милей своей тетки.
В Эдварде взыграли братские инстинкты: близнец заставил друга отпустить мою руку и для надежности еще и встал передо мной.
– Не переживай, дружище, я не покушаюсь на твою даму, – весело произнес ибериец. – Я всего лишь хочу, чтоб она погадала. Разве в этом есть что дурное?
Второй едва заметно поморщился, но не стал протестовать, хотя ему очень хотелось. Да мне и самой… Создатель, если мы начнем отрицать любовную связь меж нами, то это только вызовет еще больше вопросов, на которые просто нечего ответить.
– Ничего дурного, – процедил Второй, вопросительно покосившись на меня. – Чергэн?
Я пожала плечами. Не имелось ни единой причины для отказа.
– Смотри, гаджо, позолотить ручку все равно придется. Даже если не понравится, что скажу, – недовольно процедила я.
Насчет того, о чем же хочет спросить меня Мануэль Де Ла Серта, у меня имелись идеи… Скорее всего… Скорее всего, он ищет свою цыганку с бала. Надо же было мне так неудачно потанцевать с ним… Или, напротив, удачно… И ведь почему забыть не может?.. Словно мало в его жизни встречалось красивых девиц… А у меня самой до сих пор губы горели, стоило только вспомнить о злополучном маскараде.
– Да уж не обижу, красавица, – усмехнулся мне ибериец. Сердце зашлось. Вот же глупость какая – так нелепо влюбиться…
– Я хочу найти одну девушку… – произнес с тоской в голосе Де Ла Серта.
Стоящий рядом с Мануэлем Теодоро тихо и обреченно вздохнул. Он-то, похоже, не слишком радовался безумной страсти брата.
– Хей, зачем искать, черноглазый? – внезапно возникла за моею спиной тетя Шанта. – Разве мало на свете девиц? И разве найдется такая, которая тебе откажет?
Тут уже пришел черед усмехаться Эдварду. Нашлась уже одна такая.
– Да и вокруг осмотрись, в таборе много девушек, одна другой краше. И любить будут жарко, и детей народят здоровых.
От последних слов старой шувани иберийца откровенно перекосило. Подпускать к своему генеалогическому древу женщину из бродячего племени он явно не желал. Тетя от души потешалась, глядя на высокомерную брезгливость гаджо. Как бы ни был знатен Де Ла Серта, переплюнуть родословную моего деда Дарроу у него бы не вышло.
– Ну чего нос воротишь? – лукаво щурилась тетя Шанта. – Или думаешь, никто из благородных цыганок к венцу не вел?
Ох, тетя… Зря она, зря припомнила ту давнюю, почти что забытую историю о свадьбе моего деда Дарроу и цыганской шувани по имени Лачи.
– Чергэн сватаете? – взяв себя в руки, Де Ла Серта весело спросил, подмигивая мне. – Так вроде занята она. Вон уже стоит с ней ухажер.
Тетя Шанта озадаченно нахмурилась, а потом поняла намек и расхохоталась.
– Экий ты незрячий, черноглазый. Ну да и ладно. Не про тебя наша звездочка. У Чергэн доля высокая, повыше твоей будет. Так что за девушку ищешь?
Де Ла Серта хором расхохотались, толкая друг друга локтями. Разумеется, в их головах не могло уложиться, что у цыганки, которая танцует по площадям, может быть доля более высокая, чем у них, благородных идальго.
– Я ее лишь один раз видел… На маскараде. Она не назвалась мне и не показала лица… А я забыть не могу… – с горечью признался Мануэль. – Ночами снится… Будто приворожила…
Услышав о привороте, старая колдунья нахмурилась и с подозрением поглядела мне прямо в глаза.
– Посмотри-ка, звездочка моя, присушили ли молодого господина? Ты-то у нас всяко зорче. Может, неспроста мучается.
Что?! Да как она только предположить-то могла, будто я – и опустилась до приворота?!
– Да нет тут никакого приворота, – недовольно буркнула я и с обидой взглянула на тетю Шанту.
Чтоб я – и вдруг решила вот так получить иберийца?
– Ну раз не приворожили… – улыбнулся с грустью старший из братьев Де Ла Серта. – Помогите найти. Ты же у нас вроде как гадалка, Чергэн? Скажи мне, где она?..
Я почти что с мольбой уставилась на брата, надеясь, что Второй придумает, как же избавить меня от своих докучливых друзей. Но Эдвард все отдал мне на откуп, вот ведь предатель… А еще близнец!
– Разложи карты, звездочка моя. От этого дурного не выйдет, – мягко сказал тетя Шанта на нашем языке. – Он ведь слепой, что ни говори – все одно правды не увидит.
Тут я не выдержала и спросила:
– Но, тетя, как вы поняли, что он меня ищет?
Старая цыганка потрепала меня по голове и произнесла:
– Да как-то уж поняла, звездочка моя. Веди его в кибитку и расскажи все как есть, ничего не таи. А дальше что будет – то и будет.
Я кивнула. Раз уж тетя Шанта велит – стало быть, нужно именно так и поступить.
– Иди со мной, гаджо, – тяжело вздохнула я, смирившись с тем, что гадать Де Ла Серта придется. И пусть тетя и говорит, что слепой он, но вдруг… вдруг догадается? Этого я безумно боялась, но, чего уж таить от самой себя, и хотела тоже.
– А второй пусть тут останется. Что захочешь – сам расскажешь, – бросила я через плечо.
Карты могли и отказаться говорить сегодня. Порой и так случалось. Молчат или дурачат.
Мануэль покорно пошел и даже помог забраться в кибитку… Я немного пожалела, что он в перчатках, так хотелось коснуться кожи…
– А что, Чергэн, и правда, кто-то из благородных женился на цыганках?
Я усмехнулась.
– Было, черноглазый, было.
Он недоверчиво хмыкнул и спросил:
– Это что же за цыганка была?
На моем лице появилась довольная улыбка.
– Красивая была как сказка, хитрая как змея, да и шувани сильная. Как только отец за гаджо отдал – непонятно.
Ведь и правда непонятно. Герцогский титул для рома был далеко не так привлекателен, как для гаджо. В таборе свои мерила… И своих женщин за чужаков, пусть даже богатых и знатных, рома не отдают.
– Может, приворожила тогда? – шутливо переспросил ибериец и, не чинясь, сел на пол.
Я возмущенно передернула плечами.
– Как же, приворожила… Да Лачи была первой красавицей табора, дочкой барона, гордостью отца. Гаджо ее едва ли не на коленях вымаливал. А Лачи ему сына родила…
Мануэль недоверчиво посмотрел на меня.
– И не побоялся, что ведьма?
Словно бы моего деда Дарроу можно было напугать. Сам ведь был сильным колдуном...
– Не побоялся, черноглазый.
Надежды на то, что карты не лягут в руку, тут же развеялись. Легли, да еще как, едва ли не прыгнули. И первой, конечно же, легла Луна. Ну да, столько я всего наплела, напутала... Ей тут самое место.
– И что означает? – тут же спросил Де Ла Серта.
Тетя Шанта велела говорить правду…
– Не все знаешь… Дурное вокруг тебя, обман… И девица та тебя тоже наверняка обманывает, да и появилась неспроста, – произнесла я, вглядываясь в картинку. Да, Луна тут кстати…
Вторым на стол лег Повешенный.
Я озадаченно нахмурилась. Два старших аркана – и вдруг подряд? Неладно…
– Неверным путем идешь, черноглазый, быть может, не стоит тебе искать ту девушку… Или же не туда идешь…
Мне и самой стало непонятно: говорят ли карты о моей попытке до конца утаить правду от Мануэля или же еще о чем-то. Стоят ли козни молодой девушки того, чтобы подряд ложились два старших аркана?
Следом лег туз кубков.
– Ты хочешь… хочешь чувств, переживаний… Но стоит ли, черноглазый? Что ты знаешь о той девушке? Ты ведь сам ее придумал…
Иначе же почему не находишь? Или просто так хорошо научилась я за эти годы обманывать, что перехитрила саму себя?
Потом передо мной лег рыцарь мечей.
– А видят тебя все упрямцем, гневливым и себялюбивым, пусть и таким, что глаз задержится, – с усмешкой произнесла я, вглядываясь в картинку. – Должно быть, она тебя тоже таким видит.
Рыцарь даже внешне напоминал Де Ла Серту, тут уж ничего не попишешь. И ведь именно таким он мне казался, пусть и не была слепа.
– Да я… – попытался было оправдаться ибериец, но смолк.
Теперь пришел черед для моей карты… Великая жрица. Высоко же оценили меня незримые силы, к которым взывала.
– Она… Она связана с тобой незримо. И заботится. Ей открыто многое…
Де Ла Серта сжал кулаки и спросил с надеждой:
– Будем ли мы вместе, Чергэн? Ответь мне!
Как будто бы я не знала, что скажут мне карты… Не судьба. И быть ничего меж нами не может.
И тут я, словно бы в насмешку, вытащила из колоды… двойку кубков.
Вот же черт…
Я посмотрела на Мануэля. На карту. Потом снова на Мануэля… Все было как прежде, только вот двойка кубков…
Да быть такого не может.
– Ну чего там?
– Любовь. Взаимная, – выдавила я, не зная, как же так могло выйти.
Нет, в некотором роде чувства у нас были и так взаимны… Я любила Де Ла Серта, Де Ла Серта – ту маску, которую я надела на маскараде. Но выдать на это двойку кубков?!
Мануэль посветлел лицом.
– Любит!
На радостях ибериец швырнул мне целую крону. Неслыханная щедрость.
Тут же в кибитку заглянул Теодоро.
– Что, нагадала тебе наша красавица любовь до гроба? – рассмеялся младший Де Ла Серта.
Он-то мне, похоже, не особо верил. Да что там… Я сама себе не верила! Да и тетя Шанта твердила, что ничего не может быть между мной и Мануэлем. Не судьба… А теперь карты говорят иное…
– Что, звездочка моя, обрадовала? – услышала я голос тети.
– Вообще ничего не понимаю! – отозвалась я, не имея сил скрыть изумление.
Мануэль вылетел из кибитки как на крыльях.
– Я найду ее!
Младший брат тут же попытался опустить его с небес на землю:
– Тебя могли и обмануть. Это же цыгане! Угомонись, Мануэль, и выброси уже из головы ту девушку… Как она, очевидно, выбросила из головы тебя.
Как бы хотелось мне действительно выбросить из головы Де Ла Серта…
Но почему разом легло столько старших арканов? И почему меня отметило Великой жрицей? И взаимная любовь… Быть может, дар отказал мне?
– Ты просто не любил, Теодоро, вот и городишь такую чушь, – весело заявил брату старший Де Ла Серта.
Теодоро едко рассмеялся.
– Зато ты у нас любил часто. Только недолго. С чего бы этой твоей цыганке отличаться от остальных?
Сердце предательски екнуло. Да, разумеется, я предполагала, что старший сын иберийского посла пользовался у дам определенным успехом, и наверняка не отказывался им пользоваться, но как-то мне удавалось не думать об этом… А вот теперь…
– Она – другая! – твердо заявил Мануэль. – Идем уже…
Через минуту в кибитку вошла тетя Шанта.
– Чего нагадала-то, звездочка моя? – спросила она у меня ласково сперва, а потом… потом сама взглянула на карты и озадаченно цокнула языком.
Верно, я сама пребывала в полном недоумении и растерянности.
– И как только умудрилась-то, а, Чергэн?
– Как легло, тетя Шанта, так и легло… – произнесла я, не имея сил собрать карты. – Ни словом ведь не соврала… Да ведь он…
Старая цыганка потрепала меня по голове с материнской лаской и внезапно сказала:
– Собирайся уж, звездочка моя. Вон и брат твой ждет. Домой пора, родители, небось, ждут, когда же ты к ним вернешься.
Обреченный вздох удержать не удалось. Какой свободной чувствовала я себя в таборе, как хотелось остаться простой цыганкою… Чергэн могла куда как больше, не то, что леди Ева…
– А можно мне остаться? – попросила я шувани. – Зачем мне именно сейчас возвращаться?
Тетя недовольно глянула на меня.
– Ты чего это трусливой стала, а, Чергэн? Вроде же не в кого. Хватит уж прятаться.
Раз тетя Шанта говорит – ей и барон не указ. А так не хотелось возвращаться в золоченую клетку высшего света.
– Не хмурься, моя красавица. Не хмурься.
Матушка оказалась до крайности удивлена, что я вернулась всего-то через неделю.
– Ева, что же ты так рано? Я думала, еще неделю тебя можно не ждать… Или что-то случилось?
Я вздохнула и призналась:
– Тетя Шанта выставила. Сказала, хватит уже прятаться.
Кажется, мама была довольна тем, что удалось увидеть старшую дочь раньше ожидаемого. По крайней мере, изъявила желание отослать цыганской родственнице подарок в знак благодарности. При всем неприятии этой части моей крови, к тете матушка относилась с приязнью, пусть и нечасто ее выказывала.
– Сегодня вечером к нам должны явиться Де Ла Серта, – между делом предупредила меня моя благонравная родительница. – Маркиза упоминала о том, что соскучилась по тебе, поэтому хорошо, что ты именно сегодня возвратилась. Кажется, она все еще не оставила надежды увидеть тебя своей невесткой.
Словно бы в таких делах все зависело от желания матери… Мануэль почтительный сын, но не настолько, чтобы подчиниться родительской воле и жениться по их выбору.
– Маловероятно, что кто-то из сыновей маркизы изъявит желание заключить со мной брак. А Эмма не хочет принимать их ухаживания, – обронила я и с позволения матери ушла к себе, чтобы привести себя в порядок.
Да и следовало привыкнуть снова к образу леди Евы…
Стоило только мне оказаться в своей комнате, как влетела младшая. Эмма казалась удивительно воодушевленной, и от одной мысли, что сестра мне настолько сильно обрадовалась, на душе становилось светлей.
– Ева, дорогая! Я так скучала! Почему бы тебе в следующий раз залечивать раны не у тети Шанты, а в другом месте, куда я могу поехать с тобой? К примеру, у дяди Уоррингтона тоже хорошо…
Я погладила Эмму по голову и не стала ничего отвечать, в конце концов, как объяснить ей, что только в таборе мне удается собрать себя заново…
– Мануэль Де Ла Серта совсем помешался на… той молодой леди, – заговорщицким тоном сообщила младшая, усаживаясь на мою постель. – Уж не знаю, чем он настолько сильно обидел тебя, что ты сбежала в… к тете, но он действительно страдает и сильно.
Как мало еще Эмма знала о жизни и о мужчинах.
– Он страдает, потому что уязвлено его самолюбие, моя дорогая. Ну как же, ему, воплощению всех совершенств – и вдруг отказали. Да еще и избили при этом…
Без смеха я тот момент вспоминать не могла. Вряд ли женщины когда-то били самого Мануэля Де Ла Серта.
– Ева, мне кажется, ты слишком сурово судишь его. Да, он горд, возможно, чрезмерно… Но какие молодые люди его возраста, богатства и красоты не горды? Даже наш дорогой Эдвард – и тот не лишен этого недостатка, – принялась увещевать меня младшая. – Мануэль любит и страдает. Ты любишь и страдаешь. Так почему же?..
В словах сестры имелась та же логика, что и у маленьких детей, поэтому ни спорить с ней, ни объяснять свои поступки я не стала. Все равно ведь не поймет и не примет… Для нее все так просто…
– Прошу тебя, Эмма, не вмешивайся, я сама со всем разберусь. Поверь мне, все будет хорошо.
Младшая проворчала что-то недовольное и вылетела из комнаты. Похоже, обиделась…
Де Ла Серта были приглашены в полном составе… Вот только их явно не предупредили, что и наша семья также будет целиком, за исключением отца. Увидев меня, молодые люди не проявили особой радости, пусть и заверили меня в своей полной и безоговорочной дружбе.
Я взглянула на Мануэля и с трудом заставила себя не нахмуриться. Что-то было не так… Еще утром в таборе я не почувствовала ничего дурного, а тут вдруг будто тень накрыла его.
– Что такое, Первая? – спросил меня брат, отведя в сторону. – Ты на Мануэля посмотрела так, словно заморозить его хотела… Не стоит так явно выказывать свое…
Я зашипела разозленной кошкой.
– Да к черту все, Второй! Ты присмотрись получше!
Брат уставился на Де Ла Серта и охнул.
– Ну и глаз у тебя, сестрица… А ведь ты права… На этот раз даже я сам вижу, что-то не в порядке… И отца, как назло, нет…
На Мануэля словно бы кто-то накинул серый полупрозрачный полог. Дурная магия… Стоило ожидать этого… Будь тут папа… Но как нарочно его вызвали по делам, и разбираться придется нам со Вторым.
– Мама… – начал был Эдвард, но я тут же осадила его.
– Не вздумай пугать маму и младшую. Они все равно ничем не помогут… Да и, если повезет, Де Ла Серта накроет уже дома… И Чергэн просто еще раз наведается в дом посла. С тобой под руку. Это вряд ли кого-то уже удивит.
Брат прыснул.
– Ева, ты испортишь мне репутацию.
И мы хором расхохотались, привлекая внимание собравшихся. Мануэль и Теодоро недоуменно уставились на меня, будто не веря в то, что я вообще способна смеяться.
Матушка покачала головою и ничего не сказала, но, очевидно, она не одобрила такого недостойного поведения. Пришлось потупиться и принять привычный чопорный вид. Правда, то и дело толкающий меня локтем в бок Второй ужасно мешал поддерживать образ благонравной девицы.
Хорошо еще, что все внимание было отдано Эмме, которая щебетала счастливой пташкой и непринужденно втягивала в беседу всех гостей. Братья Де Ла Серта откровенно любовались ею, а вот маркиза, их мать, недовольно качала головой и предпочитала смотреть на меня. Уж не знаю, чем я могла заслужить такое благоговение…
– Дорогая леди Ева, как же я рада, что вы возвратились в столицу, – ласково улыбнулась мне госпожа Де Ла Серта. – Я была расстроена, лишившись вашего общества.
И все-таки, почему именно я удостоилась от нее такого теплого отношения? Пусть я и наиболее знатная из всех девушек, что были представлены семейству Де Ла Серта, но это же не повод навязывать сыновьям ту, которую они очевидно недолюбливают.
– К несчастью, я была вынуждена навестить родственников, – мягко произнесла я.
Марисоль Де Ла Серта покачал головой и, понизив голос, спросила:
– Надеюсь, это не из-за того, что мой старший сын был груб с вами?
Моему недоумению не было предела.
– Простите, маркиза, но почему я должна была покидать столицу из-за грубости вашего сына? Да и он достаточно благородный молодой человек, чтобы не вести себя неподобающе по отношению к леди.
Женщина покосилась на меня и тихо сказала.
– Полно, дорогая, мне кажется, все в столице знают, что вы неравнодушны к моему Мануэлю.
Тут уж я поблагодарила Создателя за свою цыганскую смуглость, которую приходится скрывать при помощи толстого слоя пудры. Разглядеть, как вспыхнули у меня щеки, маркиза не могла при всем своем на то желании.
– Вы ошибаетесь, – покачала головой я. – Ваш сын Мануэль преисполнен всяческих достоинств, но для меня он лишь друг моего брата, не более.
– Право, не стоит пытаться меня обмануть, моя дорогая, – доверительно улыбнулась мне Марисоль Де Ла Серта. Я понимаю, вы смущены…
Мой взгляд стал холодней зимнего ветра.
– Вы больше доверяет слухам, чем моему слову? – холодно спросила я женщину. – Прошу меня простить.
От матери моего возлюбленного я надеялась сбежать ко Второму, но тот уже разговаривал со своими друзьями.
– Первая, – удивился моему появлению Эдвард, – я думал, ты беседуешь с маркизой…
Братья Де Ла Серта с интересом и беспокойством покосились на меня. Ну да, они же знают о том, что их матушка ко мне даже чересчур сильно благоволит…
– Беседовала, – пожала я плечами и присела подле брата.
По интонации он понял все.
– Крепись, – шепнул Эдвард мне на ухо, и я благодарно улыбнулась ему.
Де Ла Серта тоже, очевидно, что-то поняли, так как держаться стали куда спокойней и свободней. Должно быть, волнение мучило их обоих…
– Как ваша поездка, леди Ева? – даже счел нужным проявить вежливость Теодоро.
Де Ла Серта решили перестать вести со мной войну? Должно быть, из-за брата. Такой шаг стоило оценить.
Я вежливо улыбнулась и ответила:
– Благодарю вас, все прошло очень удачно.
Старший Де Ла Серта тоже решил продемонстрировать манеры.
– Не предполагал, что вы можете куда-то оправиться без Эдварда. Казалось, вы с ним неразделимы.
Мы со вторым переглянулись и хором сказали.
– Так и есть.
А Эмма пояснила:
– Они неразделимы, где бы ни находились.
Я вновь присмотрелась к Мануэлю и заметила, что с пологом творится что-то неладное, словно бы темнеет… Но почему я не вижу на нем самом никакой метки? Незаметно толкнула локтем брата и указала взглядом на Де Ла Серта. Эдвард кивнул, подтверждая, что заметил. А сам украдкой толкнул ногой младшую.
Умница Эмма тут же все поняла и предложила:
– Быть может, перейдем в музыкальную гостиную? Пусть старшие развлекают себя сами.
Мы со Вторым не могли предложить что-то подобное как старшие, а вот Эмме небольшое нарушение правил этикета в любом случае сошло бы с рук. Младшая всегда купалась в любви окружающих и ей прощали многое.
– Думаешь, скоро? – шепнул на ухо Второй.
Я пожала плечами. На самом Мануэле я не заметила ничего подозрительного… Пока. Но в чем-то же была проблема! И пусть обычно проклятие оставляет заметный след на теле… Но значит… значит проклятие попросту не на теле. Заколдованный предмет находится постоянно рядом… Вероятнее всего, в одежде. И это уже потенциальная проблема… Потому что как мне его оттуда убрать?!
– Полагаю, да…
Эмма повела нас в гостиную, едва не подпрыгивая на месте от радости. Все-таки еще такая девчонка… Да, замуж ее выдавать определенно рано.
Де Ла Серта откровенно любовались на младшую, а я… я только улыбалась от удовольствия, ведь Эмма и правда выросла редкостной красавицей.
– Не знаю, что будет хуже, если все произойдет здесь или же в резиденции посла… – пробормотал Второй. – Ладно, сестра, посмотрим, что будет дальше… В любом случае, мы постараемся сделать все ради спасения Мануэля. Пусть он и не образец всех возможных добродетелей. Да и я не хочу, чтобы моя Первая плакала.
Словно бы так часто я плачу… Вовсе нет.
– О чем ты секретничаешь с сестрой, дорогой друг? – окликнул Теодоро Де Ла Серта Эдварда. – Не строите ли вы козни?
На этот раз мне показалось, что в словах иберийца была только доля шутки, причем меньшая. Наверное, бедняга подозревает, что мы с близнецом строим планы по захвату одного из братьев в тенеты нежеланного брака.
– Разумеется, строим. Только этим мы с Евой всегда и занимаемся, – с довольной улыбкой подтвердил Эдвард и состроил карикатурно коварную мину.
В музыкальной гостиной я заняла привычное место за роялем, Эмма устроилась рядом, чтобы перелистывать ноты, а заодно следить за тем, чтобы я исполняла исключительно ее любимые баллады и арии. Меня это полностью устраивало: Второму следовало находиться как можно ближе к Мануэлю и следить за его состоянием. Которое, судя по всему, становилось все хуже и хуже, пусть молодой человек старался не подать вида. Ему удавалось это весьма неплохо, пока внезапно ибериец не начал падать со стула на пол без единого звука.
Перепуганно вскрикнула Эмма. Охнул Теодоро. Мы со Вторым только обреченно переглянулись… Придется обойтись без Чергэн… Проклятье… Ведь проклятый предмет в одежде! И что теперь делать?!
Первым отмер Эдвард, велев Теодоро отправляться за доктором. Потрясенный ибериец покорно отправился исполнять приказ.
– Эмма, делай, что хочешь, но сюда никто не должен войти! – обратился к младшей брат, когда второй Де Ла Серта удалился.
Сестра совершенно растерялась.
– Но… как?!
– Да как угодно! – рявкнул мой близнец.
Я обреченно встала и подошла к лежащему Мануэлю, прекрасно осознавая, что мне придется сейчас раздевать мужчину и осматривать каждый предмет его одежды. С тщанием. Нет, в таборе сложно было уберечь свой взгляд от картин, которые не должна видеть благородная леди… Но… Но всему же есть предел!
– У нас мало времени, Первая! – даже не подумал о моем девичьем смущении брат.
Впрочем, Создатель с ним, со смущением!
Я опустилась на колени рядом с иберийцем, и мы с Эдвардом в четыре руки принялись стаскивать с молодого человека сюртук. Мне оставалось только надеяться, что причину недомогания мы найдем быстро…
Пришлось прощупывать все, каждый дюйм ткани, каждый шов… И ничего. Пусто… Создатель великий и милосердный, спаси и помилуй...
– Пусто, – отчиталась я. – Рубашка…
А как мы его одевать будем?.. Сделать это так же аккуратно все равно не удастся… Что Мануэль только подумает о брате, обо мне?!
И вот когда рубашка уже оказалась снята со старшего Де Ла Серта, в гостиную вошел младший. Эмма не справилась… Вот же черт! И как же теперь объясняться?! Определенно, будь я сейчас не Евой, а Чергэн, все стало бы куда проще…
Пока ибериец в замешательстве разглядывал открывшуюся ему картину, я деловито прощупывала рубашку, разыскивая хоть что-то подозрительное, пока брат моего возлюбленного не пришел в себя и не принялся нам мешать.
– Э… – проблеяла сестра, взирая на обнаженного по пояс мужчину с едва ли не ужасом.
Вот уж кто был воспитан, как подобает.
– Отвернись! – скомандовала я.
Не хватало только, чтобы Эмма вела себя… как я!
– Что вы делаете?! – ужаснулся Теодоро.
Я застонала.
– Эдвард, пусто!
Второй тяжело вздохнул и ответил Де Ла Серта:
– Мы сейчас спасаем твоего брата, Теодоро.
Удержаться от вздоха мне тоже не удалось. Сейчас ибериец будет шокирован еще больше. Нам ведь нужно осмотреть всю одежду Мануэля. Ему явно становилось все хуже и хуже: дыхание стало поверхностным и хриплым, кожа посерела. Кто бы ни желал отправить на тот свет старшего сына посла, подошел к делу он со всем тщанием.
– Второй. Обувь… и штаны. Сразу предупреждаю, что я буду осматривать только обувь.
Теодоро округлил глаза и завопил:
– Да вы с ума сошли! Maldito sea!
Бедняга! Даже на родной язык от потрясения перешел.
– Верно. Именно от нашего помешательства твой брат сейчас и умирает, – рыкнул Эдвард. – Не мешай! Мануэля прокляли! И мы пытаемся ему помочь! Первая, быстрей! Обувь – так обувь!
Я стянула с молодого человека сапоги. Пусть колдовская дрянь окажется здесь… Пожалуйста…
– Ты что, еще и веришь во всю эту чушь суеверного простонародья?! – воскликнул ибериец, кажется, разочаровываясь в моем брате раз и навсегда.
Но тому было все равно. Что бы ни думал Теодоро, самое важное – спасти жизнь Мануэлю.
– Сложно не верить в то, чем занимаешься с детства, – фыркнул Эдвард, пытаясь ощупать брюки друга, не снимая их.
Де Ла Серта снова потерял дар речи.
А я нашла в голенище вколотую иголку…
– Второй, оставь его уже в покое , – с торжеством произнесла я, вытаскивая из сапога то, чего там быть не должно было. Подушечки пальцев покалывало от чужеродного колдовства. И от сердце отлегло. Раздевать дальше Мануэля не потребовалось.
– Игла? – присмотрелся к предмету в моих руках Эдвард. – Банально.
Я пожала плечами. Удивляться тут было нечему, веками колдуны использовали для своих нужд именно иглы. Металл легко впитывает в себя чары.
– Банально, зато проверено и надежно. Я сама разберусь, не волнуйся.
Второй фыркнул.
– Волноваться? Еще чего не хватало. Работай, Первая.
Закрыв глаза, я принялась едва слышно шептать наговор. На цыганском. Все-таки именно колдовство рома удавалось мне лучше всего. Теодоро молчал, за что я была ему чрезвычайно благодарна. Хотя бы не мешает.
Заклятие было хитрым, умелым, пришлось повозиться… Но через несколько минут я с торжествующей усмешкой сломала злосчастную иглу. И в следующую же секунду Мануэль глубоко вздохнул.
– Вышло, – констатировал брат с удовлетворением.
В ответ я фыркнула. Словно могло быть иначе.
Старший Де Ла Серта застонал и открыл глаза.
А вот сейчас придется очень долго объясняться… Вряд ли у Мануэля не возникнет вопросов по поводу собственного вида.
– Что тут происходит? – первым же делом прохрипел ибериец.
Я закатила глаза, предчувствуя долгое развлечение…
– Тебя прокляли, дружище, – ответил обреченно Эдвард. – И оденься уже, тут дамы…
Мануэль как будто бы смутился и начал поспешно натягивать на себя рубашк и сюртук. Я отвернулась, не желая смущать его.
– Что ты имеешь в виду? – едва одевшись, принялся допрашивать Второго старший Де Ла Серта. – Какое, к черту, колдовство?! Ты помешался?
Брат нервно рассмеялся.
– Черное колдовство. На смерть. Твою смерть. И я пока что в здравом уме.
В комнате повисло гробовое молчание, которое нарушил Теодоро.
– Я уже ничего не понимаю, Мануэль, но ты вдруг упал без чувств… А после того, как леди Ева нашла у тебя в сапоге иголку и что-то с ней сделала – пришел в себя. Я не знаю, во что верить. В конце концов, та цыганка… Она ведь тоже что-то такое делала.
Мануэль расхохотался.
– Что вообще творится?! Эдвард, ты же сам потешался над всем эти мракобесием! И что, теперь говоришь, будто меня прокляли… Твоя сестрица якобы колдует…
Вот чего я не любила, так когда в моем присутствии обо мне говорили в третьем лице. Я спасла этому неблагодарному жизнь – а он так дурно со мной обходится?! Куда это годится?!
– Не якобы, – отчеканила я, повернувшись и пронзив иберийца негодующим взглядом. – Побольше уважения, сэр, если бы не мои усилия – вы бы уже не дышали!
Де Ла Серта с презрением искривил губы.
– В то, что вы ведьма, я готов поверить. Но если речь идет исключительно о вашем нраве, леди Ева.
Пораженно выругался Эдвард, не ожидавший от друга такой грубости и дерзости. Растерянно уставился на брата Теодоро. Эмма стояла как громом пораженная.
– Да как ты только… – решил поставить на место Мануэля Второй, но я лишь нетерпеливо взмахнула рукой.
Ну уж нет. Довольно.
Я атакующей змеей выбросила руку вперед и начала медленно сжимать пальцы, задумчиво наблюдая за тем, как старший Де Ла Серта безрезультатно пытается вздохнуть.
– К вашему большому разочарованию, речь идет не только о моем нраве, – вкрадчиво произнесла я, медленно разжимая пальцы. А словно толкнула ладонью невидимую стену – и Мануэль упал на колени. – И советую не забывать об этом.
Кажется, больше всех поразился именно мой Второй. Никогда прежде я не демонстрировала свою силу вот так, предпочитая наговоры, травы… Но зачем таиться перед сыновьями посла, если и без того все уже выплыло наружу? Да к тому же моему терпению тоже есть предел.
– И правда – ведьма, – ошарашенно прошептал на родном языке Теодоро.
Эдвард довольно ухмыльнулся.
– Лучшая в роду. Куда сильней меня.
Иберийцы молча переваривали новости.
– То есть и ты, и твоя сестра.. и леди Эмма?! – потерянно пробормотал Мануэль, тяжело поднимаясь на ноги.
Младшая вздохнула и ответила:
– Я совершенно бездарна. Все семейные способности ушли на Еву и Эдварда. Мне ничего не осталось.
Похоже, теперь сестренка стала для Де Ла Серта еще привлекательней по сравнению со мной. Вряд ли кто-то из них может даже помыслить связать себя с женщиной, которая парой слов спокойно отправит на тот свет.
– То есть меня действительно прокляли?! – спросил Мануэль и с тенью смущения посмотрел в мою сторону. Да, он наговорил ужасные дерзости.
Эдвард кивнул.
– Прокляли. Уже второй раз. Благодари Еву, ведь она спасла твою жизнь.
И не единожды…
– Наверное, мне следует перед вами извиниться… – вздохнул молодой человек и словно бы покраснел. Самую малость.
Я царственно кивнула.
– Наверное.
Облегчать задачу Де Ла Серта я не собиралась. Уж не знаю, что сподвигло его вспомнить о вежливости: раскаяние или понимание, что я в состоянии убить его быстрей, чем он поймет, что происходит… В любом случае, хотелось, чтобы у меня попросили прощения. Ведь я не сделала ничего дурного, более того, я в очередной раз выручила неудачливого иберийца...
– Извините меня, леди Ева, мое поведение было недопустимо и возмутимо.
Я холодно посмотрела молодому человеку в глаза и произнесла:
– Я принимаю ваши извинения, сэр. Надеюсь, в дальнейшем вы станете вести себя осмотрительней.
И не рискнете злить настоящую ведьму.
– Черт… Словно в детскую сказку попал, – пробормотал Теодоро, глядя то на меня, то на Второго. – Про вас ведь порой шептались за спиной… Говорили, будто бы Дарроу могут что-то этакое, необычное, необъяснимое. А мы только смеялись над суеверными глупцами.
О да, про наше семейство говорили много, правда, чаще всего обвиняли в ведьмовстве нашу матушку леди Кэтрин, которая не обладала никакими иными способностями помимо острого ума.
– В некоторых слухах есть доля истины, – пожал плечами Эдвард с показной невозмутимостью. – Надеюсь, вы оба понимаете, что не стоит делиться этими новыми знаниями с кем бы то ни было? В крайнем случае, мы с Евой будем все отрицать. Абсолютно все.
Верно. Слухом больше, слухом меньше…
– Эдвард, – недовольно вздохнула Эмма, – никто ничего не станет рассказывать. Ведь это твои – наши! – друзья, в конце-то концов!
Ох уж эта искренность младшей… Она предпочитала думать о людях только лучшее.
– Это, по меньшей мере, было бы неразумно, – грустно заметил Теодоро. – Создатель всемилостивый, так выходит та цыганка, Чергэн… Эдвард, она действительно ведьма? И на самом деле спасла моего брата?
Удержать каменное выражение на лице оказалось чертовски сложно.
– Да, Чергэн – шувани, цыганская колдунья, и очень сильная, – подтвердил брат. – Потомственная.
Тут Мануэль просиял.
– Значит, она сказала правду, когда сказала, что моя цыганка в маске меня любит?
Мы со Вторым переглянулись и одновременно вздохнули. Ну что за человек? Едва не умер, узнал, что его близкий друг – колдун, а сам думает только о женщине… Теодоро, кажется, тоже не одобрял Мануэля.
– Вообще-то, куда важней, что вас пытались убить, – напомнила я строго. – Дважды. И весьма умело. Дела любовные можно пока отставить в сторону.
Мечтательная поволока во взгляде старшего Де Ла Серта рассеялась. Слава Создателю, здравый смысл не окончательно покинул Мануэля, и временами все-таки навещает влюбленного иберийца.
– Но кто? – спросил молодой человек.
Мы с братом совершенно одинаково пожали плечами. К тому же одновременно. Подозреваю, зрелище вышло слегка жутковатым.
– Мы не знаем, – ответил Эдвард. – Даже предполагать не беремся.
Это «мы», которое позволил себе Второй, тоже для посторонних могло показаться странным. Не сестра и я, а мы. Целое. Но именно так и жили мы с самого рождения.
– Просто в тот раз Ева заметила проклятие, и нам показалось, что лучше, если сын посла не умрет в нашей стране.
Мануэль кивнул скорее своим мыслям, чем словам моего близнеца.
– И тогда вы обратились к Чергэн. А я-то голову ломал, каким чудом бродяжка так вовремя оказалась у дверей нашего дома… Твоя цыганка настолько хороша?
Эдвард не удержался от усмешки. Де Ла Серта и понятия не имел: нам не нужно было никому сообщать о его состоянии, да это и отняло бы слишком много драгоценного времени.
– Она одна из лучших. Да и как бы что-то подобное сделали Ева или я? Цыганка может то, что недозволительно благородным леди и джентльменам…
Ну, и ко всему прочему Второй почему-то не замечал колдовства, которое окутывало Мануэля Де Ла Серта. Понять бы, в чем причина…
Тут я заметила, как лицо старшего сына иберийского посла становится попросту бордовым. Мне даже начало казаться, что чары разрушить не удалось, и молодой человек сейчас упадет с ударом.
– Леди Ева, я так виноват перед вами… – пробормотал он, не зная, куда девать глаза. – Я ведь не знал тогда, почему вы так настойчиво разглядываете меня. Навоображал себе Создатель ведает что… Нижайше прошу прощения.
Так вот оно что… Я бы, наверное, даже рассмеялась. Как легко и просто Де Ла Серта нашел всему объяснение, даже моему излишнему вниманию к своей персоне.
– Вы прощены, – милостиво кивнула я, чувствуя себя совершенно разбитой и несчастной.
На душе стало немного легче, но и во сто крат горше. Все-таки я хорошая актриса, раз так легко Мануэль пришел к мысли, что я вовсе не влюблена в него.
– Но как же это странно, понимать, что вы… не люди… – озадаченно пробормотал он.
Я возмущенно фыркнула, услышав из уст иберийца такую неописуемую чушь.
– Мы люди. Пусть и необычные, но все-таки люди. Сила еще никого не возносила над родом человеческим.
Именно эти слова нам с самого детства твердил отец, не желая, чтобы мы начали считать себя кем-то вроде высших существ и использовать во зло то могущество, которое досталось вместе с кровью.
– Сложно поверить после того, что вы… как вы…
Как я едва не задушила Де Ла Серта, даже не коснувшись его. Впрочем, нет, только лишь немного придушила, дав понять, как можно и как нельзя обращаться с урожденной ведьмой.
– Однако это так, – усмехнулся Эдвард.
Братья Де Ла Серта переглянулись.
– И все же хотелось бы знать, кто так упорно пытается отправить меня на тот свет, – задумчиво пробормотал Мануэль. – Быть может, стоит расспросить Чергэн? Если ей удалось спасти меня в тот раз, то, вероятно, она знает, кто стоит за всей это чертовщиной.
Вот мне только не хватало, чтобы ибериец искал Чергэн в таборе, когда ее там совершенно точно нет… Выручил Второй.
– Нет, она точно не знает. Чергэн мне сказала бы…
Создатель, спасибо за такого находчивого и любящего брата.
Оба Де Ла Серта расстроенно вздохнули…
И тут в комнату опрометью вбежал наш семейный доктор, который оказался чрезвычайно сильно возмущен, увидев, что потенциальный пациент жив, здоров и вполне неплохо себя чувствует.
– Леди Ева, мне стоит напомнить вам, что не следует старого больного человека отвлекать от дел шутками дурного вкуса.
Я тут же смутилась, пусть и не была напрямую повинна в том, что доктору пришлось приезжать к нам без нужды. Среди троих детей лорда Дарроу именно я считалась не только старшей по возрасту, но и главной, а раз так, то и спрос именно с меня, а не с Эдварда или Эммы.
– Прошу прощения, что потревожили, – тяжело вздохнула я, выслушивая очередную тираду о юношеской беспечности.
Когда нашу компанию оставили в покое, мне пришло в голову поинтересоваться, сообщил ли Теодоро о недомогании брата маркизе. Младший Де Ла Серта заверил, что сказал только нашей матушке, леди Кэтрин, и та послала за доктором.
– Мама не стала бы говорить маркизе, – облегченно вздохнул Эдвард. – Она понимает, что тут дело скорее уж для нас с тобой, Первая.
В этом я была целиком и полностью с ним согласна. Мама каким-то удивительным образом всегда знала, когда все стоит отдать на откуп мне с братом и не вмешиваться. Мне она казалась женщиной необыкновенной, совершенно удивительной, впрочем, чему поражаться, если она из провинциальной мисс Уоррингтон стала леди Дарроу, одной из влиятельнейших дам столицы?
Когда в гостиную спустя пару часов все же пожелали явиться старшие, ничто не давало повода подозревать, будто здесь происходило нечто особенное. Разве что за роялем в кои-то веки сидела не я. На этот раз – не иначе, ради того, чтобы продемонстрировать свое расположение – за инструмент сел Мануэль Де Ла Серта. Оказалось, не только на гитаре он играл мастерски, а голос его всем уже приходилось слышать, и это принесло только безмерное удовольствие.
Эмма довольно щурилась как сытая кошка. В ее маленьком мире, наконец, воцарился покой: братья Де Ла Серта перестали подозревать меня в кознях, и теперь все общались вполне дружески. Жаль только, это дало повод маркизе Де Ла Серта для очередного витка матримониальных фантазий… Еще одна проблема. Неугомонная женщина буквально взяла меня в осаду, и пришлось использовать каждый хоть немного удобный предлог, спасаясь от ее навязчивого общества.
Когда же вечер подошел к концу, мне удалось украдкой подслушать разговор братьев Де Ла Серта. Они говорили на иберийском, который якобы в нашем доме никто не знал, поэтому не слишком сильно таились.
– Что же, ты хотя бы можешь не опасаться леди Евы, братец, – насмешливо обратился к Мануэлю Теодоро. – Кажется, эта девица действительно не жаждет затянуть тебя в ненавистные тенеты брака. Впрочем, оно и не удивительно, молодая особа ее происхождения может оттягивать замужество так долго, как сама того пожелает, и выбрать любого удобного супруга. С таким огромным приданным ее возьмут даже седой и беззубой, а влияние лорда Дарроу пойдет приятным довеском.
Старший из иберийцев рассмеялся. Очевидно, для него приданое никогда не стало бы причиной для женитьбы на ком-то, кого он не счел бы достойным себя. Впрочем, для того, чтобы вступать в брак из корысти, Де Ла Серта действительно был чересчур богат.
– Седой и беззубой ведьмой… Кто бы мог подумать, что леди Ева, и правда, колдунья? А уж Эдвард… Словно в детскую сказку попал, из тех, что читала нам в детстве няня. Помнишь?
– Помню, Мануэль, помню. Кажется, леди Ева предоставила достаточно веские основания верить в собственную… необычность. Создатель, храни ее будущего мужа. Каково иметь в законных супругах настоящую ведьму?!
И снова смех. На этот раз хохотали оба. Не так уж приятно, когда над тобой потешаются за глаза. Пусть и без прежнего злого раздражения. Когда сыновья посла пришли к мысли, что я больше не посягаю на их свободу, они примирились с моим существованием.
– Подозреваю, все не было бы так уж плохо, будь леди Ева красавицей. Привлекательным женщинам можно простить некоторые… странности.
Все верно. Привлекательным женщинам прощают другие, а непривлекательные сами все прощают себе. Скоро молодым джентльменам придется уяснить эту простую истину. Потому что общаться со мной им придется часто и насыщенно, в свете последних событий. Так и не стало ясно, кто же именно настолько настойчиво пытается убить Мануэля Де Ла Серта и почему.
Когда гости удалились, мы со Вторым поднялись в мои комнаты, чтобы обсудить все произошедшее с глазу на глаз. Мама сперва собиралась присоединиться, но узнав, что речь идет о делах колдовских, махнула рукой и велела не вмешивать ее во все это мракобесие. Мы согласились, что ей действительно можно не вмешиваться, и только попросили сообщить отцу о случившемся при первой же возможности.
От усталости меня порой пошатывало, и наверх я поднялась с помощью Эдварда.
– Что, Первая, приходится расплачиваться за эффектные жесты? – сыронизировал брат над моим плачевным состоянием. – Могла бы иначе убедить Де Ла Серта в собственном могуществе.
Могла бы, но, право, впечатление бы осталось совершенно не то.
– Оно того стоило, не так ли? – ухмыльнулась я, чувствуя слабое торжество. – Создатель, я до гробовой доски буду помнить его взгляд… Такой пораженный. На мою долю выпала хотя бы небольшая толика веселья.
Эдвард рассмеялся.
– Видимо, в тебе в очередной раз взыграла цыганская кровь, – весело заметил он, когда мы подошли к моим дверям. – Любишь театральные эффекты.
Что поделать? Не без этого, не без этого…
Я вызвала горничную и попросила принести чай и печенье. Разговор обещал быть долгим. Чрезвычайно долгим.
– Не так легко «подсадить» проклятье на одежду кого-то вроде Мануэля Де Ла Серта, не так ли? – задумчиво протянула я, размышляя над всем произошедшим. – За ним постоянно следят десятки глаз. Так легко не подберешься… И все-таки колдун уже дважды наносил удар.
Второй согласно кивнул.
– Было бы куда проще, находись кто-то из нас рядом с ним беспрестанно. Но… Словом, маловероятно, что нам удастся устроить за Мануэлем постоянную слежку. Впрочем, можно устроить няню Шарлотту на службу в дом иберийского посла.
Я нервно расхохоталась, представив это.
– Создатель, Эдвард, я не знаю, каким чудом няню Шарлотту терпят даже в нашем доме с ее-то невыносимым характером! Вряд ли у Де Ла Серта она продержится хотя бы неделю!
Брат, кажется, был полностью согласен с моими суждениями относительно нашей с ним старой нянюшки. Вот уж кто действительно подходил под описание классической ведьмы из страшной сказки.
– Придется как можно больше времени проводить в обществе Мануэля, – пожала я плечами, – пусть и радости нам обоим это доставит мало. Тебе тоже кажется, что убийца подобрался очень близко к дому посла?
В этот момент как раз принесли чай. Чай с мятой – что может быть лучше для крепкого и спокойного сна, не так ли? Когда служанка ушла, мы со Вторым продолжили беседу.
– Убийца рядом, сестра, и наверняка ждет удобного случая, чтобы нанести следующий удар. Два покушения практически подряд… Очевидно, что наш коварный преступник страстно желает смерти Мануэлю Де Ла Серта и приложит все усилия для достижения цели.
Значит, нам придется подобраться Мануэлю еще ближе, чем убийце… Другого выбора нет и быть не может. Иначе старший Де Ла Серта умрет в самое ближайшее время. К черту правила приличия… Как же хорошо все-таки, что ибериец решил, будто я ни капли не увлечена им. Теперь он не станет настолько сильно нервничать из-за моего чрезмерного внимания к его персоне.
– Все же в этом замешана мать Мануэля… – вздохнула я, понимая, на что обрекаю себя этими словами. – И я ума не приложу, как так вышло...
Второй задумчиво посмотрел на меня и огласил мой приговор:
– Тебе придется снова сблизиться с маркизой.
Да, я прекрасно понимала: необходимо снова терпеть общество женщины, которой безумно хотелось стать моей свекровью. Нелегкое испытание, право слово…
– Надеюсь, Марисоль Де Ла Серта не станет чересчур уж невыносима… – тяжело вздохнула я, заранее предвкушая грядущие тяготы. – И также надеюсь, ее старший сын не станет слишком уж сильно нервничать, видя меня рядом со своей досточтимой матушкой.
Брат с лукавством посмотрел на меня.
– Право, Первая, может, ты зря с таким предубеждением относишься к бедной маркизе? В конце концов, она может принести тебе Мануэля на блюде.
Несомненно, может. Эта женщина вообще немного пугала меня своим маниакальным упорством в достижении поставленной цели. Ее мало интересовали вкусы и желания старшего сына, она хотела получить знатную невестку – и намеревалась добиться своего любым способом.
– Выходить замуж за свекровь, а не за мужа? – махнула рукой я, разом отметая мысль о том, чтобы сдаться на милость маркизы. – Что может быть ужасней? Но мне действительно придется сблизиться с этой женщиной. Она, как минимум, что-то знает, наверняка… Или еще и замешана в происходящем.
Мысль о том, что мать могла быть ответственна за несчастья сына, меня, признаться… смутила. Я представить не могла свою матушку леди Кэтрин, которая бы поставила под угрозу жизнь кого-то из своих детей. Скорее уж, она отправила на тот свет любого, кто посягнул на ее семью, причем безо всякой магии. Она не понадобится маме в таком случае.
– Тогда завтра нанесем визит семейству посла. В полном составе… Я прямо с утра отпишу Мануэлю, чтобы наш визит не стал совсем уж бестактностью.
Утро началось для меня с визиты Эммы, которая шла красными пятнами. Но глаза у сестренки подозрительно сияли. Сразу стало ясно, что не к добру. Я даже не успела одеться… и встать с постели – тоже не успела. Сестра тоже явилась в ночной рубашке, поверх которой накинула халат.
– Говори сразу, Эмма, не тяни, – решила я сразу смириться с неизбежным.
Младшая расстроенно вздохнула, и устроилась на моей кровати.
– Ева, ты раздевала мужчину! – выпалила она, потешно округлив глаза.
Очевидно, для сознания юной девушки тот факт, что этот пресловутый мужчина был при смерти, и раздевать его пришлось только для того, чтобы спасти от неминуемой гибели, показался незначительным.
– Я помню, Эмма, дорогая. Расстройство памяти мне пока несвойственно.
К чему ведет сестра, понять вот так сразу не удавалось. Одно оставалось совершенно ясным: вчера мне удалось потрясти ее воображение.
– Но, Ева… все-таки настолько… Создатель, настолько неприлично! Что бы сказала мама?!
Я ни капли не сомневалась в том, что как раз матушка отнеслась бы с пониманием. Если верить рассказам многочисленных родственников, леди Кэтрин Дарроу, в девичестве Уоррингтон, смело нарушала многочисленные правила этикета, если того требовали обстоятельства. Этикетом она предпочитала прикрываться, а не руководствоваться.
– Думаю, матушка бы простила мне такое поведение, зная, что меня побудило к этому, – вздохнула я, подтягивая колени к груди. Девочка растет, начинает проявлять любопытство в отношении тех вещей, которые раньше ее не интересовали. – Эмма, я понимаю твое смущение, но помни рано или поздно тебе придется… также видеть мужское тело без одежды.
Младшая с умилительной серьезностью кивнула и залилась краской еще сильней.
– Я понимаю, но…
Создатель милосердный, вот только проблем с сестрой мне не хватает… Почему ее так сильно впечатлила нагота Мануэля? Тем более, что стянуть с него нам с Эдвардом пришлось только рубашку. Или мне после того, как я половину жизни провела в таборе, некоторые вещи видятся уже иначе?
– Я спасала мистеру Де Ла Серта жизнь, ничего больше. Что тебя настолько смущает?
И Эмма покраснела еще больше, хотя, казалось, сильней уже некуда.
– Но голый мужчина… И… Ну, ты же неравнодушна к мистеру Де Ла Серта… Я даже не знаю, что сказать… Но, Ева…
Я вздохнула и подсела поближе к сестре.
– Эмма, выбрось все из головы. Совершенно все. То зрелище не предназначалось для твоих глаз. Да и для моих – тоже. Я бы многое отдала, чтобы не получить… подобных новых впечатлений. Они мне вовсе ни к чему.
Младшая
