Оглавление
АННОТАЦИЯ.
Бог Войны Арес жил на Райском Острове, и все свое время посвящал любимому занятию – сексу. Сколько богинь побывало в его объятьях – не сосчитать. Вот только в близости с ними он не находил наслаждения. Только услаждал свою ненасытную плоть, забывая об обязанностях Бога. Хмель, ночи в страстных объятьях прекрасных дам – все это продолжалось до тех пор, совет устроителей законов Райского Острова не изгнал Ареса. В мире смертных он появился в неожиданном, ужасном и в то же время прекрасном образе. Там он встретит Милей – дочь короля эльфов Орхана, которой предстояло обручиться с нелюбимым.
ГЛАВА ПЕРВАЯ.
- Куда будем наряжать барышню сегодня? – с улыбой спросила служанка, расчесывая длинные черные пряди, принадлежавшие юной эльфийке, сидевшей напротив туалетного столика, и даже не глядевшей в зеркало.
- На свидание, Мечти! – весело сообщила она, и, наконец, повернулась, чтобы взглянуть в свое отражение. Бледная, как и положено эльфам, кожа, большие карие глаза, и такое же округлое, очень милое лицо, вздернутый нос, и чувственные губы – она была хороша со всех сторон. Но Мечти – эльфийка, которая служила королю Орхану с самого рождения принцессы Милей, и полюбившая ее так, словно бы та была ей родной – собиралась скрыть эту красоту за слоями краски.
- Кто обратил внимание на госпожу Милей? – спрашивала она, осторожно и умело управляясь с волосами принцессы.
- Харон, воин армии отца.
Воспоминание о мужчине снова заставило молодую эльфийку улыбнуться. Молодую телом, но не умом. И пусть она временами еще верила в сказку, позволяя себе быть беззаботной, наивной, но умела вовремя остановить себя.
- Он нравится госпоже?
Ни на миг не отрываясь от своей работы, Мечти мельком взглянула в зеркало, и увидела, как юная госпожа рассмеялась, и опустила голову, стараясь спрятать залитое румянцем лицо от служанки.
- Нравится.
Милей говорила осторожно – словно опасаясь, та удача, которая сейчас повернулась к ней лицом, может отвернуться. И ни она, ни отец не смогут ничего изменить. Именно поэтому она старалась, как могла, сдерживать радость, которая буквально распирала ее. Мечти, как любящая мать, поняла свою маленькую хозяйку, и, боясь причинить боль своей настойчивостью, не стала добиваться от нее ответа.
- Вот и хорошо. Дело за малым – сделать так, чтобы и Харон не устоял перед красотой госпожи. А уж об этом-то я позабочусь, - смеялась служанка, а с ней залилась смехом и Милей.
- Я знаю, Мечти. Ты всегда была со мной…- она накрыла своей маленькой ладошкой широкую, покрытую шершавой грубой кожей руку служанки. – Спасибо тебе за все.
- Ты всегда была для меня как дочь! – отвлекшись от своей работы, Мечти накрыла своей ладонью руку принцессы. Она редко обращалась к своей хозяйке на «ты». А та даже не замечала, когда служанка позволяла себе такое. Она была бы рада, чтобы Мечти никогда больше не называла ее госпожой…
…Я познакомилась с Хароном во дворце. Отец зачем-то вызвал своего сотника на прием – вот почему он оказался здесь. Совсем ненадолго. Да и встретились мы уже в коридоре, когда эльф возвращался обратно в казармы.
Харон улыбнулся мне и подошел, не думая о том, кто перед ним – дочь короля или служанка. А, оказавшись рядом, не оробел, а сразу начал говорить – спокойно и уверенно. Я не запомнила и половины его речей, но, чем дольше он говорил, тем шире становилась улыбка, тем ярче становился румянец на щеках. И, наслаждаясь приятным спокойным разговором, разглядывала своего собеседника. Строгие черты лица подчеркивали шрамы, доставшиеся тогда еще незнакомцу во время учебных сражений. Однако, облик Харона казался необычайно светлым из-за необыкновенной улыбки, притягивающей взгляд. Даже глаза его смотрели по-другому. Не разглядывали меня, стараясь опуститься все ниже и ниже. Возможно, я не замечала, но Харон смотрел только мне в глаза, говорил много. В нем чувствовалось желание как можно скорее узнать меня. Не для того, чтобы понять, кто я – наследница трона, дочь знатного вельможи, или простолюдинка. Нет, эльфу просто хотелось побольше узнать обо мне. Узнать о Хароне побольше хотелось и мне.
Как я согласилась на свидание? Не помню. Все произошло так быстро, непроизвольно, и легко, что некоторые детали даже ускользнули от меня. Предложение эльфа прозвучало просто, непринужденно. Он не сомневался, что я соглашусь, и получил желаемое.
И вот теперь я здесь - с красивой прической, в легком изящном платье, которое для меня с любовью подобрала Мечти – стою у крыльца в ожидании его. В лицо бьет легкий ветерок, сбивая непослушные пряди. Поправляя их, опускаю глаза на землю и представляю нашу скорую встречу. Все, что рисует воображение, вызывает улыбку. С таким выражением радости поднимаю глаза, и вижу Харона. Эльф был одет просто – не потому, что у него не было одежды для подобных случаев. Скорее всего, он просто не придавал значения одежде, полагая, что при встрече я оценю его не по внешности. И разве я не повидала все это, когда многочисленные родовитые горожане, приближенные к королевскому двору, пытались произвести на меня впечатление? Правда, высокопарных слов от эльфов в дорогих одеждах я слышала немало. Все они были прекрасно воспитаны, но говорили всегда одно и то же. Зачем мне их богатство?
Харон был не из таких.
- Здравствуй, Милей! Прекрасно выглядишь, - проговорил он просто. В этих словах я не почувствовала наигранности, ведь эльф, рядом с которым я сейчас стояла, не пытался выдать себя за равного мне – сына богатого купца, или сановника.
Юноша, наверняка, уже знал, что разговаривает с дочерью короля, которому он служит. Но предпочитал ничего не изображать. А оставался самим собой.
- Благодарю! – от радости я сдержанно поклонилась, и, сияя, продолжала рассказывать, как потом оказалось, совершенно бесполезные вещи. – Знаешь, мы с моей служанкой весь день подбирали платье, делали прическу.
Харон слушал меня, мягко улыбаясь. Затем подошел ко мне, и протянул руку со словами:
- Идем скорее.
- Куда? – продолжая улыбаться, я подала руку спутнику, и быстро засеменила следом.
- Увидишь!
Я не стала допытываться. Если Харон хочет удивить меня, пусть сделает это. Тем более, что спутник почему-то очень спешил. Я едва поспевала за ним, несколько раз чуть не упала, смеясь, просила идти помедленнее. Но он как будто не слышал меня: продолжал молча вести меня.
Мы шли через густой тенистый сад, в котором сейчас, вечером, были видны лишь очертания деревьев, и дорожка. Тут и там мелькали фонари. Но света, который они источали, явно было недостаточно. Я шла в этой темноте, ни подозревая, куда и для чего мы идем сейчас.
Но скоро все изменилось. Внезапно зеленые заросли расступились, тропа привела нас к фонтану, освещенному яркими светильниками, окрашенными в разные цвета. Некоторые находились у самой воды, и окрашивали струи, ниспадающие в чашу, синим, зеленым, красным. Из-за этого сияющий в полумраке фонтан походил на проткнутый яркими солнечными лучами витраж.
- Это восхитительно! – произнесла я, задыхаясь от восторга.
Харон посмотрел на меня, улыбнулся, затем отпустил мою руку, подошел к фонтану, и застыл в ожидании чего-то. На все мои попытки узнать, зачем он стоит там, эльф только улыбался. Не хочет говорить. Возможно, сейчас произойдет то, ради чего мы проделали этот путь. Надо подождать. К счастью, недолго.
Скоро у фонтана появился гвардеец. В одной руке он держал копье, в другой – поводья. За ним плелась белая кобылица, понуро опустив голову.
Я не знала, для чего она здесь появилась, но обрадовалась, увидев это удивительное, спокойное и терпеливое животное. Хотелось подойти к ней, погладить. Но Харон обогнал меня и, оказавшись там раньше, сняв с седла что-то, развернулся. В руках у него были цветы. Букет был скромный: наверное, Харон сорвал эти здесь, в саду. Но, когда эльф сорвал его и поднес мне, с радостью приняла подарок. Потом предложил мне сесть в седло. Я согласилась, и, когда спутник сел сзади, мы отправились в путь.
Мне было приятно слушать мерный перестук копыт, вдыхать удивительные запахи огромного отцовского сада, чувствовать рядом сильного эльфа. Нравилось разглядывать пейзажи, поражаясь, какие невероятные сюрпризы преподносит иногда природа. Я была по-настоящему увлечена поездкой, но отвечала Харону, когда он что-то рассказывал.
Когда кобылица провезла нас через городские ворота, я никак не отреагировала. Даже не испугалась. И уж точно не собиралась ни о чем спрашивать своего спутника. Впрочем, узнать у него, куда мы едем, было бы нормальной реакцией. Харон это понимал, и поэтому сам все объяснил.
- Мы отъедем, но недалеко… Не хотел, чтобы наша встреча проходила во дворце.
- Хочешь остаться со мной наедине? – рассмеялась я.
- Просто там, куда мы едем, мне будет спокойнее. Да и тебе, надеюсь, понравится.
- Я тоже надеюсь, - произнесла я с улыбкой. Вряд ли Харон ее видел. Но, возможно, он слышал, как звучал в этот момент мой голос, и это его успокоило.
Харон больше ничего не говорил, да и у меня не нашлось для него приятных слов. Таких, которые дали бы ему понять, что сейчас я еду с ним и ожидаю чего-то прекрасного, чудесного. И хорошо, что он решил вывести меня подальше от отцовского дома.
Насколько далеко мы уедем, мне еще предстояло узнать, куда Кобылица везла нас проторенной тропой, мимо зарослей мха, и разношёрстных кустарников. Величественные деревья стояли, неподвижные, и только легкий ветер едва шевелил их раскидистые кроны. Впереди было только черное небо, которое, казалось, срасталось с землей.
У развилки Харон свернул направо, и мы поехали уже не по вытоптанному мху, а по неухоженной, в камнях, дороге. Дорога эта вела в селения. Я любила сюда приезжать, навещать поданных своего отца, и помогать им, чем смогу.
Сейчас, поздним вечером, селение было мертвенно спокойным. Затихли голоса, прервался мерный гул гончарных кругов, погас огонь в кузнице. Только несколько факелов заставляли полумрак расступиться.
Мы остановились напротив одной из хижин. Харон спешился, помог сойти и мне.
- Это мой дом, - сообщил он, когда мы подошли к двери. Отомкнув засовы ключом, пригласил меня войти.
В помещении было темно. Я ступала осторожно, и пыталась догадаться, что произойдет дальше. Но в темноте мне удалось сделать всего несколько шагов. А потом тьма расступилась, кто-то зажег свечи. В просторной комнате нас встретили эльфы. В руках у них были флейты, виолончели, барабаны. Был даже один с гитарой.
Они заиграли, едва увидев меня, а Харон, вошедший следом, развернул к себе, подхватил под руки, и мы бросились в пляс.
- Харон, как неожиданно!
Я рассмеялась, кружась вместе с воином под быструю ритмичную музыку. Чем быстрее мы двигались, тем веселее остановилось. Хотелось смеяться еще громче, и кружиться в его объятьях. Чувствовать рядом это сильное тело, и необыкновенный взгляд, который ласкал больше нежных чувственных прикосновений. Сейчас в нем было столько тепла и нежности, что я таяла всякий раз, когда смотрела в глаза Харона.
Танец закончился быстрее, чем я ожидала. Музыканты ушли, оставив нас наедине. От неловкой паузы мое веселье сменилось напряжением, и тут Харон вновь заговорил.
- Присядем!
Я только сейчас заметила: каким-то чудом перед нашим появлением здесь накрыли стол. Хозяин не удосужился поставить на него никакого угощения, кроме непрозрачной бутылки. Харрн тут же ее откупорил, и наполнил две глиняные кружки.
Я пока еще не знала, что там, но подозревала - Харон решил угостить меня хмельным напитком. Пить такое из кружек было непривычно и странно. Но у эльфа не оказалось подходящей посуды, он и поставил на стол, что было. Я взяла кружку, стараясь не подавать вида, и с интересом ждала, что скажет мой спутник.
Он говорил, как рад нашей встрече. Говорил, что сословия - не преграда чувствам, если они искренние. Говорил, что я очень красивая, и предложил выпит за меня.
Осторожно сделала глоток. Домашнее вино Харона не шло ни в какое сравнение с напитками из отцовского погреба, но пила я с удовольствием.
Теперь нужно было что-то отвечать. Харон тоже мне понравился. Приятные черты лица, сильное красивое тело, уверенность и спокойствие - все это нравилось мне, и я поспешила признаться, чем сильно обрадовала эльфа. И немного удивил меня, когда вдруг поднялся, наклонился, и нежно поцеловал в губы. Это было неожиданно, и очень приятно, но мне захотелось другого поцелуя - страстного, обжигающего. Наверняка Харон желал того же. Но, то ли не решался, то ли посчитал, что еще не время. Я дожидаться от него следующего шага, а, поднявшись, прижала к себе, и наградила долгим страстным поцелуем, и хотела отпрянуть, но Харон не позволил мне сделать этого. Обхватив руками талию, прижал к себе, и прильнул губами к моим губам. Сначала осторожно, потом все настойчивее, скользя руками по бедрам, потом поднимаясь все выше, он буквально пожирал меня. Но в какой-то момент я легонько оттолкнула его, позволив упасть на кровать, и начала медленно развязывать тесемки, стягивающие корсет. Когда путы ослабли, медленно освободила одно плече, потом другое. Когда же драгоценной ткани было на за что держаться, позволила ей рухнуть к ногам. Теперь, обтянутая лишь своей белой кожей, я села на кровать и, обхватив коленями его бедра, прикоснулась руками к сильному телу, стала стягивать с него одежду. Мужчина уже припал губами к моим соскам. Это доставляло наслаждение и заставляло снимать одежду быстрее. Когда же руки почувствовали твердые мышцы, его сильные руки уже легли мне на пояс, заставляя двигаться сначала медленно, потом все быстрее, сладкими стонами возвещая о наслаждении.
Но ничего еще не закончилось, потому что скоро Харон заставил меня повернуться к нему спиной, прижался всем телом, сжимая руками грудь, и снова заставил меня кричать от наслаждения. На этот раз все было похоже на сладкую истому, погрузившись в которую, я вскрикнула последний раз, и уснула в его объятьях…
***
Покинув свое пристанище, обретенное не по собственной воле, летучая мышь торопилась куда-то. Каждый взмах ее крыла, казалось, был продуман. Она не блуждала среди пушистых крон, не искала убежища в редких дуплах, не суетилась в поисках добычи. Мышь точно знала, куда свернуть, где подняться выше, чтобы облететь узкий участок, а где снизиться, пролететь, почти касаясь брюхом земли. Знал, как лучше перемахнуть на остров смертных так, чтобы не свалиться от усталости в воду на полпути. А, добравшись до колодца, нырнула в чашу, чтобы утолить жажду. Вода в речушке, которая находилась ближе, не пришлась ей по вкусу: мышь предпочла именно эту, заточенную в каменных берегах, не такую вкусную и чистую, но, по всей видимости, особенную. Иначе, зачем бы она столько летела.
Как скоро выяснилось, не зря. Едва мышь оказалась по ту сторону прочных каменных стен, и присела на землю, чтобы перевести дух, как ее облик стал стремительно меняться. Она росла, крылья меняли свою форму, удлинялись задние лапы, иной становилась и форма головы. Темная шкура на глазах становилась все светлее, а уши словно бы вжимались в голову.
Постепенно мышь преобразилась настолько, что уже перестала походить сама на себя. Вместо мыши на траве стоял…. Эльф!
Нет, разумеется, это существо нельзя было назвать эльфом. Но стояло оно прямо, не смотря на то, что опиралось только на одну ногу, вторую заменял посох.
У этого существа – мужчины – не было и второй руки. Впрочем, он неплохо без нее обходился, несмотря на то, что был сед, свалявшаяся борода требовала ножниц, воды, и мыла, а из одежды на нем была только повязка на чреслах. Глаза с мутными белками иногда вспыхивали, словно костер, куда наскоро набросали дровишек, и тогда странный символ на левом плече этого существа привлекал внимание, вызывал страх. Но еще больше страха и любопытства вызывал посох. Суковатая палка в руках старца выглядела, как оторванная ветка – никак не обработанная и, при том, кривая. Но старцу эта кривизна никак не мешала: он спокойно шел, опираясь на нее всем весом, и совершенно не опасался, что эта высохшая деревяшка однажды переломиться пополам. Шел спокойно, уверенно – не смотря на отсутствие одной ноги: небольшой шар красного стекла, вкрапленный в рукоятку, будто, оберегал старика.
Путь предстоял долгий, и прохожий не стеснялся останавливать путников, передвигающихся кто на лошади, кто – сидя на козлах старенькой повозки. На просьбу довести его до ближайшей придорожной харчевни торговцы и другие путники отвечали согласием. Рано или поздно, у возницы возникал вопрос – куда старец держит путь.
- В Сенептум! – отвечал старец.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Жизнь на острове Рай блаженна. Боги имеют столько воды и пищи, сколько им нужно. В мягком теплом климате дожди редки и солнце светит ярко. Боги вольны создавать любые жилища и обставлять их по своему вкусу. У них были способности, позволяющие забыть о том, что такое старость, болезни, и даже о смерти. Боги вечно молоды, красивы, и сильны. До тех пор, пока они не перестанут приносить пользу смертным. Такого бога изгоняют из райского острова, лишают всех способностей. Все, что ему остается - выживать. Это удается не всем. Самые отвлеченные от жизни смертных погибают в первые два-три дня. Иные же жили долго и умирали в глубокой старости.
Каждый обитатель острова Рай верил, что добиться этого легко. Те же, кто преждевременно расстался с жизнью, что то делал неправильно. А они, мудрые провидцы, сделают все как нужно.
Так думали почти все боги. Те же, кто не опасался кары, полагали - их никогда не выгонят. Но Ареса этот вопрос не беспокоил. Все его мысли были о предстоящей встрече с Герой. Бог войны не собирался ждать, пока она освободится. У богов дел много. Если выполнять пожелания смертных, нередко бог освобождается только на закате. Арес знал об этом и не хотел ждать. Ее роскошное тело нужно было ему сейчас.
Арес привык добиваться желаемого силой. Будь то побед в бою или внимание женщины. И даже не думал, как отнесутся к этому другие. Харита была хороша, но всего одна встреча дала мужчине понять, что эта богиня красива. Безукоризненное тело, покрытое нежной, точно драгоценная ткань смертных, кожей. Манящий взгляд, который с первых мгновений утянул мужчину в глубокую бездну. И он поддался этому мимолётному увлечению, засмотревшись на милое личико. Но скоро стало понятно, что это только короткое увлечение. И что здесь, на острове Рай немало роскошных дев. Но он искал нечто другое. В его женщине должна быть душа.
К Гере – юной покровительнице брака – он заглянул уже на следующий день, после расставания с Харитой. Его не беспокоило, что столик, занимавший почти четверть его скромной хижины, ломился от подаяний, а облако, куда стекались его просьбы, уже отяжелело и раздулось. Бог войны не любил эти голоса, а потому редко позволял им звучать в собственном сознании. Ведь после этого потребуется тратить силы на длительное сложное заклинание. Без этого не обойтись, какой бы не была просьба.
Но сейчас Ареса занимали другие мысли, мысли о Гере. Бог войны спешил в ее воздушный замок, расположенный в центре острова. Пришлось идти в самую глубь, через густые заросли райских деревьев с широкими размашистыми листьями к каменной лестнице. Она тянулась до самых облаков. Там, словно на пуховой перине, стоял роскошный дворец. Помощницы богини выткали его из тончайших нитей воздуха. Величественный, полупрозрачный, он всегда напоминал о том, что хозяйка этого дома занимается непростой работой. Помогает создать и охраняет семьи мира живых.
Величественный полупрозрачный дворец со стороны казался невероятно легким, воздушным. Сложно было представить, что такие стены могли скрыть свою хозяйку от посторонних глаз. Так думал Арес, пока взбирался по каменным ступеням, и перед взором бога медленно проступал силуэт дворца. Его стены – словно закаленное стекло, которое способно пропускать свет. Достаточно прочное, чтобы не рассыпаться под весом хозяйки, но вместе с тем невероятно легкое, воздушное. Прозрачные с виду стены искажают изображение, скрывая богиню от посторонних глаз.
Ареса здесь не ждали. Мужчина и не собирался предупреждать Геру о своем появлении, хотя и увидит её впервые. Ни к чему эти церемонии. Предпочитал не стучаться в двери, а смело отворять их. Силой.
Поднявшись на последнюю ступень, мужчина бесцеремонно с шумом отворил двери и ворвался в обиталище. И сразу же увидел хозяйку дома. Она стояла в полотняном белоснежном хитоне. Темные волосы ровными прядями опускались на плечи, скрывая от пытливого мужского взгляда необыкновенно красивое лицо. Острый нос, пухлые губы и огромные глаза мгновенно привлекли его внимание. Потому что девушка, услышав посторонние звуки, развернулась к нему, и закричала, забыв о бесконечных мольбах подданных, которые сыпались на нее с особого облачка под потолком.
- Арес? – удивилась Гера. – Зачем ты здесь?
Холл дворца был просторен. Расписной потолок опирался на массивные колонны. Пол был выложен плитками. На нем лежали огромные подушки, ковер – вместо мебели. А вот светильников не было совсем.
- Как жаль, что я никогда раньше не обращал на тебя внимания…- проговорил Бог, делая шаг к девушке. – Ты необыкновенно хороша…
- Чего ты хочешь? - Гера стала отстраняться от Ареса.
- Счас узнаешь! – рассмеялся мужчина и стал быстро приближаться к девушке. Она отступала с легким страхом, пока лопатки не уперлись в стену, и сразу же почувствовала рядом с собой его – сильного, дерзкого, и бесцеремонного. Грубый воин знал, чего хотели оба, и горел желанием получить это незамедлительно. Сейчас он был настолько близко к Гере, что та не могла и не смела пошевелиться. Не могла или не хотела? Губы Ареса уже ласкали её, сильные руки прижимали за тонкую талию. Незаметно они переместились ниже, и сорвали с богини тонкую полоску ткани. Теперь его губы обжигали ей грудь, руки страстно ласкали бёдра. А она могла только стонать от наслаждения.
Как же могла богиня так легко отдаться мужчине? Она и сама не знала. Арес просто пришел и взял то, чего ему хотелось, не спрашивая. И молодая богиня не посмела противостоять этой грубой силе, повинуясь мужчине.
После долгих ласк он приподнял ее за бедра. Девушка обхватила руками его шею, чувствуя, что её несут куда-то, осыпая поцелуями. Потом бесцеремонно бросили на подушки. А потом началось то, чего она так долго ждала – невероятное, долгое наслаждение, которое часто сменяла боль. Раньше Гера и подумать не смела, что может так выгнуться. Но Арес не позволял ей сомневаться. А просто делал то, что он хочет.
Наслаждение Геры тянулось долго. Ненасытный мужчина действовал быстро, не сбавляя темпа. Девушка кричала, закатывая глаза под стеклянный потолок, ловя каждое мгновение своего наслаждения. А потом все прекратилось. Он молча ушел.
***
Возница охотно подвез старца до самого города, помог сойти с козел, пожелал удачи. Даже стража у ворот не остановила гостя Сенептума. Темные эльфы распахнули перед калекой ворота. А когда тот поинтересовался, где дворец, указали кратчайший путь. У них даже не возникло желания узнать, зачем ему к королю Скаллу. Но странный, плохо одетый гость, сжимавший в руках суковатую палку, с глазами, источавшими невероятное свечение, знал, почему его так легко пропустили. Потому что подданные регулярно обивают пороги дворца, надеясь, что правитель, наконец, станет почитать богов, и закованная в камень безжизненная земля скоро вновь покроется зеленым пушистым ковром.
Город и сейчас вызывал удручающее впечатление: одинокие деревца, последние ростки жизни, пробивались сквозь каменную толщу сюда, на свет. Неприглядные, грубого вида строения прятали за своими уродливыми но, прочными стенами, жителей. Темные эльфы с неохотой показывались на улице, точно боясь снова увидеть эти ужасные неприглядные пейзажи. Большинство же просто занималось привычными делами в неуютных тесных мастерских, чтобы богатые купцы из славного Роддара купили хоть что-нибудь, или выменяли их товары на продукты. Тем, кому посчастливилось овладеть киркой, уходили далеко в горы и добывали драгоценные камни. Всего одна такая находка стоит в несколько раз дороже любого глиняного кувшина, сошедшего с гончарного круга умелого мастера.
Дворец правителя северного королевства ограждал высокий прочный забор. Но старца не испугала мощная преграда. Он уверенно постучал посохом о деревянные ворота. Вышедшие на звук стражники подозрительно оглядели гостя. Но когда гость, невозмутимо глядя в их холодные глаза, и представился крестьянином из деревни, примыкающей к городу, их лица мгновенно сменили свои выражения, и даже вызвались сопроводить гостя прямо в тронный зал. Старец не мог отказаться от такого предложения, и не прогадал: он крайне быстро оказался у заветных дверей, а потом стражники зашли, а потом настал черед его, старика. Как потом оказалось, стражники договорились, чтобы его приняли без всяких промедлений.
Тронный зал короля Скалла встретил гостя не слишком приветливо. Со всех сторон на него смотрел хорошо обтесанный, но грубый камень. Высокие колонны, добравшись до потолка, смыкали округлые своды. Такие же плиты, но шире, устилали пол. У самого трона положили ковер – пушистый, без узоров, который контрастировал с ярким расписным потолком, и такими же яркими витражами.
Король Скалл восседал на роскошном сидении, украшенном фигурами диковинных животных. Разинутые пасти демонстрировали острые, точно клинки, клыки. Завидев гостя, правитель обратился к нему.
- Здравствуй, как твое имя? – мягко спросил он.
- Аид, - ответил старец, и выбросил вперед свой посох. Драгоценный камень в прочных пазах засверкал, будто загорелся изнутри.
- Что это, Аид? – король уже хотел позвать стражей, которые сейчас томились за дверью. Но Аид сделал рукой несколько пассов, и Скалл затих. Теперь и его глаза то и дело занимаются таинственным красным свечением. Дело сделано.
- Ты мой, Скалл, - довольный, прошептал Аид. – Ты знаешь, что делать!
Скалл никак не отреагировал на его слова, спокойно сел на трон, и оттуда наблюдал, как странный гость покидает торжественный зал. Едва дверь захлопнулась за ним, приказал привести к нему сына, Сарума. Когда тот появился, заговорил жестко и прямо.
- Сарум, тебе ведь нравится Милей, дочь короля южных земель, Орхана?
- Нравится, - неуверенно ответил юноша.
- Собирайся! Мы отправляемся в Сенептум!
- Отец, ты что, собираешься сватать меня?
- Нужен ты больно! Улажу свои дела, и о тебе словечко замолвлю. Может, она даже согласиться на свидание с тобой.
- Поехали!
ГЛАВА ТРЕТЬЯ.
Той ночью я спала так сладко, как спала, должно быть, только в детстве: безмятежным, долгим, крепким сном, нарушить который могут только девичьи грезы. В то утро все случилось как в детстве, отчасти. Возбужденное приятными событиями сознание спокойно дремало, его не могли встревожить никакие ведения. Меня разбудили не сны. Было нечто другое. Нечто гораздо более сильное, действенное, мгновенно заставившее мое сердце трепетать в груди. Меня разбудил поцелуй Харона – такой нежный и чувственный, что я не могла больше спать, даже, если бы хотела.
Открыла глаза, и с улыбкой посмотрела на эльфа, склонившегося надо мной. Его взгляд, такой сильный, и вместе с тем, любящий, нежный, пробудил в душе чувства, которые заставили поцеловать мужчину в ответ, и, отбросив одеяло, попыталась встать. Я думала, он спокойно позволит мне это сделать, но, вместо этого начал целовать бархатную кожу, свободной рукой ласкал бедра. Каждое прикосновение было мне приятно, я и готова была хоть сейчас повторить то, что произошло между нами вечером. Но нужно было прощаться – отец, наверняка, будет беспокоиться.
- Прости, я должна идти! – смеясь, я мягко отстранила Харона. Тот покорно убрал руки, и сел на кровати, позволив мне сделать то же самое. Подбирая разбросанные в порыве страсти предметы гардероба, я одевалась, то и дело поглядывая на эльфа. Я ухожу, и это его расстраивает.
- Я, правда, не могу остаться. Но все было замечательно, и я хотела бы встретиться еще раз.
В каждое слово я вложила столько добра, и любви к этому эльфу, надеясь таким образом утешить его. Напоследок поцеловала его в щеку, поднялась, и, на ходу поправляя прическу, бросилась к выходу. У самых дверей остановилась, еще раз посмотрела на Харона, и произнесла.
- Спасибо за чудесный вечер! – сказала, и скрылась за дверью.
***
Для Орхана, правителя королевства Роддар, дочь Милей была дороже всего на свете. Было еще кое-что, чем он дорожил - его славные подданные. Однако, судьбами Роддарцев он дорожил едва ли не больше, чем жизнью и счастьем Милей. И был невероятно счастлив, увидев тем утром ее лицо, сияющее румянцем. Она мало говорила со мной, а все больше смотрела куда-то в сторону, улыбаясь своим мыслям. И очень торопилась. Покончив с трапезой, не сидела с отцом, как обычно. Поднялась со своего места и, поблагодарив за завтрак, подбежала к родителю, чмокнула в щеку, затем убежала куда-то. Ее лицо сияло от неподдельной радости. И эта радость грела сердце Орхана. С улыбкой смотрел он на удаляющуюся фигурку, совершенно не думая о том, чем была вызвана эта радость.
Но, как только дочь скрылась за дверью, из столовой исчез и заботливый любящий отец. Остался только холодный расчётливый правитель, который уже направился в тронный зал. Именно таким - сильным, властным - должны видеть его подданные. Все, что на душе у правителя, им знать совсем не обязательно. Иначе его перестанут воспринимать как правителя.
Но почему-то подданные считают своим долгом посвящать короля в свои проблемы. И не важно, какое в этот момент настроение у Орхана: он, так или иначе, должен спокойно выслушивать каждого эльфа, приходящего к нему. Независимо от того, хочет ли этого король.
Вот и сегодня он шел в тронный зал, а перед глазами было счастливое лицо Милей. И бесконечную радость, вдруг возникшую в душе, не хотелось разрушать. Но придется снова выслушивать от подданных невеселые истории, слезливые просьбы о помощи. А этого так не хотелось. Хотелось сменить серьезное лицо на добродушную гримасу, позволить радости заполнить всю душу, без остатка, но...
Орхан остановился у массивных дверей в торжественный зал. Служителей там еще не было, и правитель не смог отказать себе в удовольствии открыть их самостоятельно, что делал крайне редко. Но, схватившись за ручку, не спешил отворять створку. Что-то сдерживало его от этого шага. Что-то, что нельзя было ни увидеть, ни услышать, а лишь почувствовать. Причина была в нем, в Орхане. Причина крайне простая, но свойственная любому существу.
Сейчас, стоя у заветной двери, Орхан пытался подавить в себе желание отменить череду предстоящих ему скучных, однообразных встреч. Оставаясь по ту сторону торжественной комнаты, старался отсрочить встречу с подданными и важными сановниками, такую долгую и неприятную, и усыпить свою лень. Подавить в душе все, что могло бы помешать ему открыть дверь, и войти в тронный зал.
Удалось ли это Орхану? Он и сам не знал, но только тянуть времени больше не было, он опустил ручку, и вошел в торжественные покои. Служители уже были на своих местах, в полголоса оживленно что-то обсуждали, но при виде правителя затихали и, повернувшись, сдержанно кланялись. Но приветствия эти почему-то не радовали Орхана. Ведь эльфы с надменными взглядами делали все это лишь потому, что так было нужно. Улыбались, потому то того требовал этикет. Одевали временами стягивающие, неудобные одежды лишь по одной причине: за эту работу, которая намного легче труда каждого из тех, кто всего через несколько минут придет сюда, из королевской казны им платят столько, сколько они, наверное, уже не заработают никогда. Наверное, поэтому королю было так неприятно видеть всех этих помощников, лакеев, придворных. И потому верховный эльф с таким наслаждением опустился на трон.
Служители у входа распахнули створки, и в зал хлынула толпа посетителей. Эльфы жаловались на плохую погоду, сообщали, что родственники внезапно умирают от тяжелых болезней, что женщины рожают мертвых детей. Впервые слова подданных так озадачили правителя. Раньше достаточно было лишь преподнести богу щедрый дар, и проблема решалась. Кому-то помогал мудрый совет, но только не в этот раз…
Орхан просил всех идти домой, и ни о чем не беспокоиться: их проблема обязательно решиться. Сам же, пока не было посетителей, долго размышлял, что же можно предпринять. А, пока, перекатывая плескавшееся на дне прозрачного бокала вино, король прикидывал, во сколько же его казне обойдутся дары всем богам, в тронный зал вошел еще один гость. Когда служитель объявил его имя, Орхан подумать – и впрямь сегодня боги не желают его народ. Да и сам он, вероятно, сделал что-то не так. Почему, в таком случае, боги невзлюбили его настолько, что послали к нему еще и правителя Темных Эльфов.
- Его величество Скалл Сенептумский и его высочество Сарум! – провозгласил служитель, как и требовалось, без эмоций. Орхан же всерьез насторожился, не понимая, что же понадобилось здесь правителю Северных Земель. Вдобавок, он привел с собой сына. Зачем?
Вопросов было слишком много, и не безосновательно: Скалл никогда не чтил богов, и жестоко поплатился за это. Северные Земли, некогда благодатные, за время его правления превратились в пустошь, заключенную в камень. Здесь почти ничего не росло, редкая поросль ценилась крайне высоко. Поэтому пищу и другие предметы обихода темные эльфы выменивали у южан на драгоценные камни, и грубый булыжник, так необходимый в строительстве.
Тем временем Скалл появился в тронном зале в сопровождении Сарума.
- Приветствую, Орхан! – произнес темный эльф, церемонно кланяясь. Когда он снова поднял глаза, собеседник увидел в них огонь. Нет-нет, не настоящий. Это было даже не пламя, но горящие красным светом зрачки северного правителя, казалось, полыхали изнутри. Никогда раньше светлый король ничего подобного не замечал, да и с чего его должен интересовать облик темного эльфа? Однако, приглядевшись и увидев это изменение сейчас, он был поражен.
- Зачем ты здесь, Скалл?
- Хорошо, давай к делу! – Скалл устроился в кресле напротив тронного зала, потребовал эля для себя и сына, и только потом снова обратил взгляд на Сарума. – Одна из причин моего визита – твои подданные. Они не зря пришли сюда. У каждого из них – своя проблема. Тебе не так просто будет их разрешить, пока ты не знаешь причину ее возникновения. Ее знаю я и могу помочь.
- Заманчиво, продолжай.
- Орхан, впервые в нашу жизнь пришла магия. Ею обладаю, в том числе, и я. Но главный ее источник – в недрах почвы. Это он убил детей твоих подданных, это он устроил непогоду, это он посеял болезни. Дальше будет только хуже. Но я могу помочь тебе.
- Что ты хочешь взамен?
- Устрой моему сыну встречу с твоей дочерью. Он так хорош, что твоя Мелей, не устоит. Они обручаться, а мы объединим наши королевства.
- А если Милей не согласиться?
- Сделай так, чтобы она согласилась.
Сарум залпом опустошил кубок, резко поднялся с трона и, прежде чем уйти, произнес.
- Поговори с дочерью. Мы остановимся в гостевом доме, а вечером придем.
- А если она не согласиться?
- Твое королевство будет медленно погибать. От болезней, от холода, от мечей, - произнес Скалл, и ушел, оставив Орхана наедине со своими размышлениями. А размышлять было о чем. Правитель даже прервал нескончаемую, казалось, череду посещений, чтобы иметь возможность спокойно обдумать предложение Северянина. Но поразмышлять как следует ему не позволили: в какой то момент в тронном зале появилась еще одна гостья.
- Папочка! – набегу кричала она через весь зал.
- Милей?
Орхан безошибочно узнал голос горячо любимой дочери и, отбросив все тревожные мысли, поднялся с трона, спустился с подиума ей навстречу. Но он едва успел спуститься с подиума, как к нему прильнуло миниатюрное тело, источающее дивный аромат и бесконечную радость. В руках его оказалась ткань, приятная на ощупь, источавшая тепло. Дочь в одно мгновение окружила его радостью – неподдельной, чистой.
- Папочка! – почти пропела она, держа тонкие ладони на могучей шее. – Знал бы ты, где я была вчера…
- Где? – Орхан посмотрел в улыбающиеся глаза дочери.
- На свидании! С Хароном! Ты его знаешь. Мы виделись всего день, а мне кажется, что я знаю его всю жизнь. Я люблю его, папочка!
Орхан мягко отстранился от дочери, и затих. Впервые ему было так трудно подбирать слова в разговоре с Милей.
- Папочка, почему ты молчишь? – испугавшись, девушка подошла к отцу, положила ладонь на твердую, точно сталь, грудь.
- Придется полюбить кого-нибудь другого.
- Почему? – эльфийка в страхе отпрянула от отца, и закрыла лицо руками, чувствуя, что вот-вот расплачется.
- У меня есть другой претендент на твое сердце.
- Кто?
- Сарум, сын Скалла, правителя соседних земель.
- Но я хочу быть с Хароном.
- Сегодня вечером у вас свидание, - настойчиво потребовал отец. – Сходишь, присмотришься к нему. Потом видно будет.
- Но я хотела…
- Сегодня вечером ты идешь на свидание со Скаллом, и это не обсуждается!
Сглотнув душащий ее предательский комок обиды, Милей согласилась.
***
Даже в детстве отец редко наказывал меня, и почти никогда не повышал голос. Должно было произойти что-то невероятное, чтобы заставить его накричать на меня. Похоже, сегодняшний визит короля Скалла настолько разгневал моего отца, что он выплеснул его на меня. Весь, без остатка.
Я долго не могла сдержать слез, и даже Мечти, которой снова поручили привести в порядок любимую госпожу, оказалось не под силу меня развеселить.
Я с трудом могла говорить, не то, что смеяться. Добрая служанка ненавязчиво задавала мне какие-то вопросы, я что-то отвечала. Что именно – точно не помню. Возможно, поэтому ответы не смогли удовлетворить ее любопытство. Но больше Мечти расспрашивать не стала, понимая, что я не настроена на душевный разговор.
Мечти постаралась, чтобы я, несмотря на свое настроение, выглядела почти так же, как ароматный цветок в отцовском саду – яркой, манящей и, казалось, счастливой. Удивительно, как у нее это получилось. Краски, искусно наложенные на веки, брови, и кожу, волосы, уложенные особым образом – все это значительно изменило облик, так что даже сама себя не узнала. И впервые за вечер улыбнулась, и с благодарностью обняла служанку.
Хотелось побыть в объятьях немолодой эльфийки, заменившей мне мать, подольше. Но мне этого не позволило время: песочные часы на туалетном столике показывали, что мне уже было пора идти. Уже с улыбкой чмокнула служанку в щеку, и упорхнула.
Встреча должна была состояться в тронном зале. Дорога туда предстояла не близкая, а значит, у меня было немного времени на размышления.
Чего ждать от предстоящего свидания? Темного эльфа с северных земель я не знала, и до этого не хотела знать. Поклонников, приближенных к королевскому двору, хватало и без того. Желающих быть со мной достаточно, а жаждущих стать претендентом на трон – еще больше. Харон привлек меня своей решительностью. Понравилось, как он держался, и что говорил. Но об этом эльфе я совсем ничего не знала. Претендент на мое сердце не набрался смелости лично признаться в своих чувствах. Что же будет дальше?
Я бы могла проигнорировать этого эльфа за его трусость, и нерешительность. Могла, если бы отец не был так категоричен. Но он не оставил мне выбора. А значит, единственное, на что я надеюсь – на то, что первое впечатление окажется обманчивым.
В тронном зале уже меня ждал отец. Впервые мне было неприятно его видеть: не потому, что вдруг перестала любить родителя – отец, какой бы ни был, всегда остается отцом. Нет. Но сейчас это существо, как и прежде, самое дорогое, вызывало у меня лишь страх. Ведь решил добиться желаемого слишком грубым способом.
Вместо приветствия окинула короля взглядом, и встала рядом в ожидании гостя. В это время отец не пытался заговорить со мной, каким-то образом вернуть мое расположение. Это хорошо, потому что я не хотела, чтобы сейчас он вообще хоть что-то говорил.
К счастью, ожидание длилось недолго. Двери в тронный зал отворились, на драгоценный пол ступил служитель, и громко объявил о появлении наследника трона северного королевства. Я сразу же направилась ему навстречу, и только сейчас сумела разглядеть его. Сарум был облачен в черный плащ, изготовленный, судя по всему из кожи, с полами, доходящими до самой земли. Высоко поднятый воротник то и дело касался подбородка, отчего он казался мне неестественно острым. На поясе плащ был перетянут поясом, создавая узкий, воздушный, стремящийся вверх, силуэт. Длинные черные распущенные волосы ровными прядями лежали на его плечах. Я сразу заметила бледное лицо и ледяной взгляд моего спутника. И приближалась с осторожностью. Даже подумывала уйти, пока не поздно. Но, как только эта мысль проникла в мое сознание, Сарум оказался передо мной…
…Сарум мне понравился. Грубость в его облике сочеталась с настоящей мужской красотой. Он имел представление о манерах, но ни разу не показал мне – словом или жестом – что я интересна ему. Зато я улыбалась и отводила смущенный взгляд всякий раз, когда он смотрел на меня или прикасался. Мы проговорили совсем немного, но мне хватило и этого. Ведь эльф пригласил меня пойти с ним. Я была счастлива, и шла рядом, с радостью представляя в голове, как будет проходить свидание. Мне было все равно, куда он меня ведет. Я позволила себе расслабиться и покорно следовать за спутником в ярких огнях свечей.
- Куда мы идем? – вдруг спросила я с улыбкой. Удивить меня чем-либо здесь было бы непросто, дворец я знала очень хорошо. Хотелось сократить ожидание непринужденной беседой.
- Немного терпения! - Эльф впервые за вечер улыбнулся, и его улыбка заставила меня посмотреть в его сторону, и улыбнутся в ответ. Мне казалось, что он никогда не бывает весел. – Думаю, тебе понравится.
- Я тоже надеюсь! – я снова улыбнулась. Потом вздохнула, задумалась о чем-то своем девичьем, и снова подняла глаза на эльфа.
- Не сомневаюсь.
Мы долго брели по тенистому саду. Невидимые птицы сопровождали нас, заполняя вечернюю тишину мелодичными трелями. В воздухе вкусно пахло листвой и цветами. Я с удовольствием вдыхала эти запахи, пока Сарум мне рассказывал о своих землях, о том, что этой встречи ждал очень долго, но только сейчас появился повод. Принц несказанно рад этому.
Я, конечно, отвечала, что тоже рада нашей встрече. Но пока ничего из того, что говорил мне Сарум, не произвело никакого впечатления. Единственное, что удерживало меня от того, чтобы не развернуться и уйти прямо сейчас – его манера держаться. О том, что нравлюсь принцу, могла только догадываться, потому что он этого никак не показывал. И конечно, как можно скорее хотелось узнать, что за сюрприз мне приготовили…
***
…- Гостевой дом? - Милей на секунду остановилась, сильно сжимая тонкими пальцами широкую узловатую ладонь принца. – Почему ты привел меня именно сюда?
- Мне очень хотелось пригласить тебя в свой дом, а сейчас уютное пристанище твоего отца – и есть мое жилище. Пойдем!
Как ни старалась, Милей не смогла добиться от Сарума, что же ее ждет за этими стенами. Но спокойный и уверенный голос принца, его холодный взгляд и легкая улыбка успокоили эльфийку. Она не стала гадать: ни к чему портить такой прекрасный романтический настрой.
- Пойдем! – ее голос прозвенел в вечернем воздухе, такой наивный, радостный. Его сменил звук шагов.
Не отпуская хрупкую нежную ладонь, Сарум привел Милей в скромный гостевой дом. Скромный по сравнению с покоями королевского дворца. Но для северянина гостевой дом был обставлен роскошно. Здесь была и резная мебель, выкрашенная в приятные спокойные цвета, и драгоценные ткани. Ручки на дверях были украшены позолотой. Драгоценное покрытие было и на всевозможных узорах.
Милей с удовольствием разглядывала все это, пока принц медленно вел ее к месту, где находился долгожданный сюрприз.
Принцесса была в гостевом доме в первый раз, и потому до последнего момента не догадывалась, куда же принц, старательно сохранявший интригу, ведет ее.
Наконец, отворилась дверь, и они вошли в освещенное четырьмя свечами, помещенными в изящный бронзовый подсвечник, помещение. Света явно не хватало, но вполне достаточно, чтобы разглядеть кровать, рассчитанную на двоих.
- Спальня?
Сарум вошел вслед за Милей, закрывая за собой дверь.
- Зачем ты привел меня сюда?
- Раздевайся!
Милей в испуге обернулась.
- Зачем? – искренне удивилась она с легкой улыбкой. Сарум положил руки ей на талию, прижал к себе, и уже готов был прикоснуться губами к ее губам. Но Милей вовремя остановила его.
- Ты слишком торопишься, Сарум, - мягко произнесла она, легким толчком в грудь давая мужчине понять, что хочет, что не хочет с ним близости. Другой бы покорился, тем более, что девушка ни словом, ни действием не обидела своего спутника. Но только не Сарум. Он лишь сильнее прижал к себе изящное тонкое тело.
- Что ты делаешь?! Пусти! – вскрикнула Милей, сильнее толкая мужчину, но тот же опустился к бедрам и ухватил их так, как бывалый рыбак держит ценный улов. – Пусти!
Ее тонкие, изящные, и хрупкие, на первый взгляд, пальцы, порвали драгоценную ткань, скрывавшуюся под грубым кожаным плащом, и на груди мужчины проступил алый рубец.
- Сопротивляешься? Оно так еще слаще!
Сарум легким движением бросил девушку на кровать и, прежде, чем та попыталась подняться, обхватил коленями бедра, скрытые под длинными полами платья. Принцесса извивалась под ним, пытаясь отпихнуть от себя это грубое, разгоряченное животным инстинктом тело. Но лишь еще больше заводила его.
Не обращая внимания на крики, Сарум извлек из ножен, притороченных к поясу на брюках, короткий клинок, перерезал завязки, стягивающие корсет. Полоска шелка обтягивала безукоризненной формы тело, покрытое белой кожей, такой же нежной, драгоценный бархат. Плоский живот выгибался от отвращения и страха, когда губы мужчины осторожно коснулись его. И поднимались все выше, в то время как руки схватили запястья Милей и надежно прижали к подушке. Девушка продолжала извиваться, а когда губы Сарума коснулись твердых сосков, закричала так громко, как только могла.
Прервав приятное занятие, Сарум приподнялся, чтобы расстегнуть пряжку на поясе. В этот момент Милей согнула ногу в колене, целясь точно между ног. Удар достиг цели. Согнувшись от боли, принц повалился на бок. Используя момент, Милей быстро поднялась на ноги и, на ходу пытаясь прикрыть свою наготу, бросилась прочь из гостевого дома. Она не слышала звучавших вслед проклятий. В голове было лишь одно – бежать, бежать. Как можно быстрее.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ.
Радаманту, устроителю законов и главному блюстителю порядка на Райском острове не нужно было покидать Акрополь и спускаться по широким ступеням Олимпа, чтобы знать, что делают Боги, как справляются со своими обязанностями. Звери, птицы, деревья, и его главные прислужники - Ангелы - сообщали Радаманту не только о том, как обстоят дела на Райском Острове. Он знал даже, что происходит в мире живых.
Птицы с ярким оперением садились на край перил, оцепивших террасу, и нашептывали раскинувшемуся в глубоком мягком кресле мужчине вести. Распознавал птичьи песни Радамант легко. Веселое щебетание мгновенно преображалось для него в яркие ведения. Ангелов приходилось выслушивать, зато вести добирались до устроителя быстрее.
С того момента, как Арес, покровитель всех воинов, отправил в вечное заточение Аида, решившего променять спокойную размеренную жизнь на острове Рай на сделку с самой смертью, печальных вестей не приходило.
Аид никак не мог избрать, чем ему больше нравится управлять: попеременно помогал разным богам, испытывая собственную силу. Все чаще он имел дело со смертью, заполняя вместилище на краю острова свежими душами. Радамант пытался уговорить его, ведь такое поведение противоречит законам, которые разработал сам устроитель. А за нарушение предусмотрено лишь одно наказание - изгнание. Но Аид ничего не слушал: пользовался силой по своему усмотрению. Точнее, заполнял ею собственный источник, необходимый для создания одного - единственного заклинания. Заклинание это должно было обрушить на смертных болезни, устроить на их землях холод - словом, создать все условия для скверного существования. Так он планировал поселить в вместилище еще больше душ.
Арес застал Аида врасплох. С ним была могучая армия крылатых львов, великанов, закованных в прочную броню. Слабых, но метких амазонок, вооруженных стрелами. Духов воды, земли, и ветра, использующих мощь своих стихий. Наконец, с ним был его невероятный меч, выкованный из стали, о которой не знал ни один кузнец из мира живых. Стали, способной пронзать все, к чему прикоснется. Стали, из которой выковано единственное оружие, способное потягаться с этим мечем - клинок ангела.
Против разношерстного войска Ареса Аид вывел души умерших, и, приняв бестелесный облик, попытался завладеть разумом своих противников. Зрелище было невероятное, ведь каждого, пораженного этим заклинанием, сдувало с поля боя в мгновение ока. Он повиновался уже не Аресу, а Аиду, и бог войны ничего не мог с этим поделать. Но на место павших, беспомощных уже воинов вставали другие. В схватке с ними души умерших могли лишь хвастаться своим отвратительным видом. Безвольные силуэты с нечеткими очертаниями губ, носа, разреза глаз, и следами жестокой смерти сжимали в руках посохи, которые воины, пришедшие из царства мертвых, могли обратить в любое оружие. Но зачастую не успевали воспользоваться дарованным им преимуществом, и вскоре возвращались обратно в свое царство. Так, шаг за шагом, Арес истребил войско Аида. Но даже окруженный сильным войском, бог, нарушивший закон Райского Острова, еще пытался сопротивляться. Он обездвижил нескольких воинов Ареса, но до самого бога добраться не успел. Именно Арес завершил этот поединок, приставив к горлу своего противника клинок. В таком положении даже бог смерти больше не мог сопротивляться.
Его ждало изгнание в чертогах, которые так любил заполнять - в царстве смерти.
Место, через которое можно было попасть в подземный мир, оградили надежным магическим кругом, и забыли об этом, казалось, навсегда.
С того момента тревожные вести обходили Радаманта, богов, и смертных стороной. Устроитель законов даже не думал о том, что может случится что-то плохое. Но продолжал выходить на крытую террасу в ожидании вестника. Сидел он в своем кресле и сегодня. Место выбрал такое, чтобы солнечные лучи, спускавшиеся на крышу обиталища устроителя, а так же места сбора его советников, падали на террасу. И всегда требовал принести ему столик с дарами смертных.
Сегодня Радамант сидел на прежнем месте, наслаждался пищей, и разглядывал открывшийся с высоты горы Олимп пейзаж. Зеленая шапка тенистого леса прерывалась узлами рек. На открытых просторах красовались жилища богов, настолько разнообразные относительно используемых материалов, форм, и размеров, что у неподготовленного зрителя разбегались глаза. Однако Радаманту такая индивидуальность позволяла узнать чертоги каждого. Величественные и неприступные горные пики пугали своим видом, но только поначалу. Приглядевшись, зритель уже восхищался тем, что видел.
Радамант настолько увлекся созерцанием, что с трудом заметил вестника. Впрочем, не разглядеть его силуэт, щедро освещаемый яркими солнечными лучами, было непросто: птица была крупной, и всем своим видом нагоняла страх. Особенно выделялись хищно загнутый клюв и мощные лапы с такими же острыми когтями. Преимущественно черное оперение позволяло птице затеряться в кустах.
Радамант заметил ястреба только, когда тот уже подлетал к его роскошной террасе, и невольно отпрянул, испугавшись такой крупной птицы. Но ей до устроителя законов не было никакого дела. Вернее сказать, хищник не рассматривал его как жертву. Опустившись на широкие перила, пронзительно заклекотал что-то. Для иных существ эти звуки воспринимались как нечто противное, режущее слух, но Радамант внимательно ловил каждый звук. Звуки складывались в образы, и вот уже перед глазам священного обитателя Акрополя была целая картина событий.
Отблагодарив ястреба за известие, и щедро наградив куском мяса со своего стола, Радамант позвал Ангелов, приказал им привести Ареса. А сам отправился в центр террасы, где, скрытый от яркого солнца в прохладной тени, располагался широкий стол. За стоящие рядом кресла скоро усядутся члены совета. Радамант крайне редко созывал его. Но сейчас случай был особый: нарушен закон Райского Острова. И хоть закон предусматривает в этом случае лишь одно наказание - изгнание, Радамант не спешил. Ведь нарушивший заповеди многое сделал для спокойствия его обитателей.
***
Ночь с Харитой была незабываема. Она знала, как доставить удовольствие Аресу. Божественный запах ее тела, необыкновенно нежная кожа, стройная изящная фигура - все это пробуждало желание, и умело подчеркивалось ее нарядами. Они искусно скрывали то, чего нельзя было видеть, пока того не пожелает богиня, но, вместе с тем, обнажали некоторые части тела. Раззадоривали, пробуждали интерес.
Этим Харита и привлекла Ареса. А что дальше? Чем еще она хороша? Прочих своих качеств прекрасная обитательница Райского Острова продемонстрировать не сумела. Но ему одной красоты не достаточно. Среди множества девушек Арес искал не только особу с милым личиком и красивым телом. Увлечь его надолго она могла лишь умом и душой. К несчастью, пока попадались только искусные любовницы. Но ничего: он обязательно встретиться еще с одной девушкой. Завтра. Сейчас он должен хоть немного поспать.
С такими мыслями Арес почти добрался до своей скромной хижины. В отличие от других Богов, он не стремился жить в роскошном дворце, а довольствовался скромным обиталищем, походящим, скорее, на лачугу простого ремесленника.
Но мечты об отдыхе так и остались мечтами. У входа Ареса поджидали Ангелы.
Странно, зачем они здесь? - успел подумать бог войны, но посланники Радаманта сами ответили на этот вопрос еще до того, как он прозвучал.
- Идем! Радамант хочет тебя видеть.
Его приглашают в Акрополь. Такое случается редко, да и повод для такого визита крайне неприятный. Можно было бы сразиться с посланниками, избежав, таким образом, встречи с устроителем законов, но ангелы были подпоясаны особыми мечами. Они носят название Мечи Ангелов и зачарованы магией отражения. Противостоять такому оружию не сможет даже самый мощный маг, потому что всю его силу меч использует против него же.
- Идем. А Радамант не говорил, для чего послал вас за мной?
- Нет.
***
Акрополь располагался на вершине горы Олимп в самом сердце тенистого леса. Дорога была длинной, и Арес успел много о чем подумать. Главное, что беспокоило бога войны – для чего Радамант пригласил его на свою священную террасу. Конвоиры отвечали сухо и односложно, а потому все, что он мог, это рассуждать. Но все размышления не позволяли получить ответы на вопросы, а лишь вызывали новые. И, вместо того, чтобы помочь себе перенести это томительное ожидание, Арес, напротив, делал все, чтобы время в пути прошло для него мучительно. Даже довести себя до отчаяния, если бы вовремя не оборвал поток мыслей, терзавших его разум и душу.
Чтобы отвлечься, принялся разглядывать окружающие его пейзажи. Невероятной красоты стройные деревья накрывали глухую чащу своими причудливыми листьями. Они выглядели так, словно кто-то быстро собрал их из нескольких листочков поменьше: сложил крест - накрест, а потом обрезал, чтобы придать идеально ровную форму. Получились рубцы, с виду острые, но не колючие. Эти листья тенью спускались на землю, рисуя на тропе невероятные узоры.
Лесные обитатели, словно не замечая этой красоты, возникали на миг, и тут же исчезали. А вот Аресу спешить совсем не хотелось. Он был бы рад оттянуть встречу с устроителем законов, но сделать этого не позволяли ангелы. Стоило ему задержаться хоть на минуту, как они легкими толчками заставляли продолжать движение.
Так, с горем пополам, он добрался до Олимпа, на который необходимо было взойти, чтобы добраться до Акрополя, и с облегчением взошел на ступень, думая, что сейчас будет легче. Но нет. Каждая ступень давалась с огромным трудом. Вне зависимости от того, кто и с какой целью шел сюда, на него давила энергия. Энергия, которую источали дары подданных. Энергия самого Радаманта.
Поэтому на подъеме он ощущал себя так, словно бы несет на спине огромный булыжник. Хочет сбросить его, но не может. Хочет остановиться, передохнуть. Но дышащие в спину конвоиры не позволяют остановиться. Это было долго, и невероятно утомительно. Но именно эти сложности позволили ему забыть о своих проблемах.
Массивный силуэт Акрополя манил. Невероятно простой, но привлекательный, состоящий из одних лишь колонн, создавал ощущение спокойствия. Несмотря на то, что он шел, и видел лишь черты обиталища Радаманта. Глаза будто затянуло лентой тонкой рогожи.
Пелена не спала и, когда Арес взошел на последнюю ступень. Прошел сквозь арку, и сразу же погрузился в густой полумрак. Здесь снова пришлось подняться по ступеням. Но шаги давались легче.
Поднявшись по лестнице, Арес оказался на террасе. И сразу понял, для чего Радамант пригласил его в свой чертог. Вернее, понял это в тот момент, когда обернувшийся на звук шагов устроитель законов увидел его, Ареса, и тут же занял свое место за столом рядом с другими членами совета. У него все похолодело внутри.
- Почтенный совет! Перед вами Арес, Бог войны! – проговорил Радамант. – Он решил променять свои обязанности на близость с богинями. И не пришел на помощь смертным, когда это было нужно: на том берегу умирают младенцы, взрослые страдают от болезней, непогода портит урожай.
Радамант закончил свою речь, и откинулся в кресле. Оно выделялось среди прочих, прежде всего, тем, что располагалось в центре. Много золотых узоров на прямой высокой спинке и массивных подлокотниках – как на троне могущественного правителя. Но в том, чем занимался Радамант, не было ничего общего с саном правителя. – Что скажешь совету, Арес?
Бог войны поднял глаза на Старших Богов. Почтенные устроители законов буквально пронизывали его взглядами. Правда, он не мог понять, чем было вызвано такое напряжение. То ли их переполняло от ожидания, то ли так пытались вселить в Бога страх. О настоящей причине он мог только догадываться.
- Тебе нечего сказать в свое оправдание? – подал голос советник, сидящий слева от Радаманта. Он говорил так, что Аресу становилось не по себе. Старший Бог был спокоен, но именно это спокойствие, от которого каждое слово ледышкой врезалось в сердце Бога. Возможно, специально заставлял его нервничать?
- Вы считаете, я совершил что-то противоправное? – неожиданно спокойно и уверенно ответил Арес. – Я доставлял удовольствие себе и девам, и они были согласны.
- Радамант, позволь, я сожгу его прямо сейчас!
- Спокойно, Гефест! - устроитель законов остановил вспыльчивого старшего бога, сжав плечо, когда тот пытался вскочить. Арес увидел, как в этот момент глаза его в прямом смысле загорелись. Яркое кроваво-красное свечение трудно было спутать с настоящим пламенем. Но потухло оно так же быстро, как и загорелось.
- Да будет тебе известно, что оберегать обитателей Мира Живых – наша обязанность, - произнес Радамант уже спокойно.
- Я знаю это.
- А о том, что обязанности не соблюдаются? Об этом ты знаешь?
- Видимо, ему все равно, Ра.
Гефест спокойно отреагировал на слова устроителя, который сидел слева от Радаманта. В отличие от всех советников, он был облачен в желтую хламиду. Волос на голове не было совсем, за счет чего его спокойная, казалось, фигура привлекала внимание.
- Почтенный совет! Я не знал, что, желая сделать девушкам хорошо, делаю им только хуже.
- Мы бы могли в это поверить, - ровным тоном произнес Радамант, - если бы ты сам исполнял свои обязанности. Мольбы верующих в тебя ты не слышишь. О какой помощи тогда может идти речь? Законы на острове Рай просты. “Помогать смертным - обязанность каждого обитателя острова Рай. В любое время, когда это потребуется. Кто не согласен с условием, пусть покинет остров, утратив способность”. Теперь ты понимаешь, что натворил?
Радамант затих и устремил напряженный взгляд на Ареса. Возможно, его раскаяние смягчит решение совета. С другой стороны, для Радаманта недопустимо поступиться своими же законами. Но и изгонять Ареса он не хотел.
- Понимаю. И я хочу исправиться. Жить на Райском острове и соблюдать закон. Если почтенный совет даст мне шанс исправиться, я буду стараться.
Молодец, мальчик! - подумал Радамант. - Дело за малым.
- Что скажет почтенный совет? - устроитель законов устремил на Гефеста и Ра вопрошающий взгляд.
- Ты сам сейчас напомнил всем, что говорит закон.
В глазах Гефеста все еще бушевал огонь. Вернее, это были только угольки - все, что осталось от бурного костра.
- А теперь сам противоречишь ему. Не находишь, это странно.
- Нужно нечто большее, чем просто обещания. - Ра многозначительно взглянул на Гефеста и Радаманта.
- Я на все готов, - пообещал Арес, который все это время внимательно слушал устроителей закона.
Радамант, Гефест и Арес снова обменялись взглядами. В них было много напряжения и сомнений. И поэтому каждый искал поддержки от остальных. Казалось, вместе им будет легче принять решение.
- На словах ты смел, воитель!
Гефест, не стесняясь, демонстрировал свое отношение к Аресу. То и дело он возвышал голос при разговоре с богом. Но чаще Ареса обжигал его раскалённый, как лист меди в жаровне кузнеца лист меди. Нет, взгляд этот не пугал бога. Он лишь чувствовал, что Гефест его недолюбливает, почему-то.
Хочет придумать для него кару пострашнее? Пусть ломает голову! Вместе с Радамантом и Аресом. Впрочем, Радамант, в отличие от этих двоих, напротив, старался оставить его на острове. Бог войны и сам не хотел покидать это место, но готов был к любому решению Старших Богов.
Они долго переговаривались, размахивали руками. Иногда импульсивные Радамант и Гефест поочередно вскакивали, размахивали руками. Округлая крытая терраса наполнялась криком. Бог слышал голоса, но не слова. В минуты такого эмоционального напряжения ему очень хотелось узнать, о чем говорят устроители законов райского острова.
Наконец, вершители судеб затихли. Арес с надеждой взглянул в сторону членов совета.
- Совет готов огласить решение! - произнес Радамант.
ГЛАВА ПЯТАЯ.
Милей вбежала в опочивальню отца и, размазывая слезы по лицу ладошкой, бросилась к родителю. Тот, увидев это, растерянно поднялся с трона, хотел узнать, что случилось, почему она плачет. Но мгновением раньше Милей с всхлипываниями прижалась к отцу.
- Папочка!
- Что случилось, дочь моя?
- Сарум приставал ко мне…
Что-о-о? Да как он посмел? К чертям все договоренности с Скаллом, он разъяснит этому похотливому юнцу, как обращаться с приличными девушками, раз этого не смог сделать его отец.
- Бедная моя девочка.. Я погорю с этим мерзавцем, обещаю!
Он крепче прижал к себе Милей, и почувствовал, как вздрагивают хрупкие плечи. Но всего через несколько мгновений обмякла и тихонько засопела. Совсем еще ребенок.
- Нет-нет, что ты? Зачем?
Отец ответил – он надеется, что принц изменится, и дочь сможет дать ему шанс. Ужасно было говорить такое. Ведь только Орхан знал – у нее нет выбора. Дочь с болью в голосе повторяла: ничего не нужно делать, потому что она уже не хочет быть с ним.
- Боюсь, у нас нет выхода… - только и сумел выдавить из себя Орхан. Он понимал, что этим делает дочери только больнее. И как мог, сгладил суровую монотонную речь, искренне веря – так ей будет легче. Получилось или нет?
- Почему? – слезинки-бусинки текли по ее щекам.
- Доченька, ты должна. Скалл поставил мне условие: если ты не будешь с Сарумом, он пойдет войной на наши земли. Так будет лучше для нас всех.
- Но я не люблю его… Я люблю Харона…
- Тебе придется забыть о нем. Сделай это ради меня.
Милей колебалась. За последние дни она испытала слишком много эмоций, таких разных. Бесконечная радость сменялась болью, обидой, и страхом. По-детски наивное ожидание чего-то прекрасного сменялось разочарованием. Но отец…. Сегодня он был нежным, мягким. Ей хотелось спрятаться за его спину, почувствовать, что находится за непреступной стеной.
- Я согласна…- прошептала она, вытирая кулачком проступившие слезы.
Орхан снова обнял дочь. Он чувствовал, как ей больно сейчас, и этим хотел хоть как-то облегчить ее страдания. Впрочем, от ее слов было больше радости, чем переживаний. Сегодня король понял, какая у него замечательная дочь.
Отец и дочь еще долго были вместе. В тот вечер у них появилось много тем для разговора. Орхан был впечатлен мудростью Милей. А Мечти не хотела оставаться одна. В тот вечер она ожидала получить невероятные приятные эмоции. А вместо этого - боль, обида, страх. И единственный, кто помог ей справиться со всем этим - отец - был сейчас рядом. Они бы проговорили до самого утра, если бы в тронный зал ни вошел правитель Сенептума. Узнав, что милей согласна обручится с Сарумом, Скалл потребовал, чтобы дети жили вместе.
- Таков обычай, - пояснил он, глядя в растерянные глаза девушки.
- Как? - вздрогнула принцесса и взглянула на отца, с надеждой.
- Что за обычай? - Орхан нахмурил брови.
- Не знаю, как у вас. Но на моей земле влюбленные не живут порознь до свадьбы. Им положено узнать друг друга поближе.
Милей крепко сжала ладонь отца своей маленькой ручкой. Сейчас ей снова нужна была эта защита, поддержка. Но отрешенный взгляд отца дал принцессе понять, что сейчас может рассчитывать только на себя. Прав ли родитель? Милей не привыкла обсуждать его решения с кем-либо. Считала это неправильным, хотя ни разу не посмела ослушаться. Вот и сейчас, вместо того, чтобы требовать чего то, лишь тяжело вздохнула и склонила взор к земле, продемонстрировав смирение.
Оставалось самое трудное - решить, готова ли она вновь сойтись с эльфом, который покорил ее еще до свидания, а потом разочаровал. А есть ли у нее это право выбора? Быть может, у темных эльфов не принято узнавать мнение женщин? Нет, все же ее ответа ждут. Правители соседних земель испытующе глядят на девушку.
Ну же, говори что-нибудь! - словно бы требовали они. Нужно было что-то отвечать. Видеть Сарума рядом с собой сейчас Милей не хотела. Но бесконечная любовь к отцу, его интересам и интересам королевства не позволяли ей пойти на поводу у чувств. А что ей остается? На что надеется?
- Что ж...- произнесла она с дрожью в голосе. - Я должна соблюдать обычаи вашего народа, раз согласилась на союз с вашим сыном, правитель.
Чего же ей это стоило... Но отец, а, тем более, Скалл, не должен знать, с каким трудом дались ей эти слова. Все тревоги и обиды Милей спрятала за легкой улыбкой. Пусть они считают, будто ничего особенного не произошло. Будто слова, произнесенные Скаллом - это само собой разумеющееся. Но главное - пусть спокоен будет отец. Для него она одела сейчас эту маску, сделала добродушное беззаботное лицо. Он, конечно догадается - все это фальш. Но лишь спустя время. А сейчас дочь погасила в Орхане зарождавшуюся тревогу..
- Тогда ступай, собирайся. Сарум будет ждать тебя в гостевом доме, - спокойно произнес Скалл, то и дело глядя на Орхана. Был ли в этих взглядах хоть какой-то смысл? Этого Милей не знала. А только вопросительно посмотрела на отца. Слова темного эльфа удивили девушку, и она снова обратилась к отцу за помощью. На этот раз он не отказал.
- Иди, иди, дочь. Это было мое решение
Орхан с улыбкой посмотрел на Милей. Успокаивал. Милей улыбнулась в ответ и пошла в свои покои.
***
Милей выбежала из зала так быстро, словно пыталась убежать от кого-то или чего-то очень страшного. Это была правда, отчасти. Там, при отце и Скалле, она не смела показаться слабой, показать им свою боль, обиду. Сдерживать ее было невероятно трудно и, когда ее попросили вернуться в свою комнату и собирать вещи, девушка бросилась прочь из тронного зала, из последних сил сдерживая подкатывающий к горлу комок боли, обиды, и страха. И, едва две массивные створки замкнулись за ней, расплакалась так, как ни плакала ещё никогда. Она села на пол и закрыла ладонями лицо. Плакала тихо, и ее печаль могли выдать только крупные слезинки-бусинки, стекавшие по щекам.
От слез становилось легче, боль отступала, и совсем скоро она поднялась и, вытирая лицо шелковым платком, отправилась в свою комнату собирать вещи.
Странный обычай темных эльфов нк давал ей покоя. В любой другой ситуации она была бы ни против. Но поведение принца Сарума... Ни одна бы не выдержала такого отношения к себе. Таких, как он хочется поскорее забыть.
Милей рассчитывала, что, пока будут идти приготовления к свадьбе, сумеет подготовится к жизни с Сарумом. Быть может, он изменится за это время? И тогда их жизнь будет совсем иной. И Милей даже смогла бы полюбить его.
С чего вдруг такая наивность? Неужели принцесса и вправду решила, что Сарум станет другим за эти несколько недель? Конечно, она бы ни за что не стала бы забивать этим голову. Но она пообещала отцу. Оказалось, он приказал слугам помочь принцессе со сборами. Когда Милей появилась в собственной спальне, удивилась.
- Что вы здесь делаете? Я не просила помогать мне собираться.
- Это ваш отец приказал.
- По какому праву? Я не хочу! Уходите, пожалуйста....
Слуги послушно удалились. Они пытались разложить по сундукам все ее вещи, но девушка, оставшись одна, набила доверху всего один. По приказу отца портные часто шили ей роскошные платья. Коробочки у зеркала были полны драгоценностей, но принцесса одевала их редко. А платьям, усыпанным драгоценностями, предпочитала одежду поскромнее. Она одевалась особенно скромно, когда разъезжала по селениям. Пусть они думают, что к ним пришла не госпожа Милей, как ее называли благодарные крестьяне. Нет. Она всегда хотела доказать им, что она - такая же, как они. И быть может, эти простые эльфы, изо дня в день выполняющие тяжелую работу, лучше нее, ее отца, и разодетых в шелка и бархат сановников, регулярно досаждающих отца неприятными для него вопросами. Милей считала - как бы жалко не выглядел простолюдин, его нужно уважать. Ведь он выполняет важную работу, без которой невозможна была бы жизнь в королевстве.
В сундук поместились любимые платья, украшения, и подарок отца - механическая фигурка. С первого взгляда она могла испугать, но существо, которое она воплощала, полюбилось девушке с первых минут. Огромный мохнатый зверь с чудовищными острыми когтями, и бесконечно добрым взглядом.
- Пусть он всегда защищает тебя! - произнес отец, но Милей всегда казалось - это она должна уберечь его от опасностей, окружить вниманием и заботой. Она всем сердцем полюбила этот образ. Если бы в королевстве нашелся бы хоть один, похожий на него, Милей, не задумываясь, обручилась бы с ним. Сарум, конечно, ни капли не похож на него.
С таким багажом Милей отправилась в гостевой дом. Было грустно расставятся с родной комнатой. Со служанкой Мечти. Она будет скучать по этой далеко не молодой, доброй и заботливой эльфийке. И конечно, она будет скучать по отцу. Приезжать, навещать. Может быть, Сарум будет опускать ее к нему в гости....
Как же не хотелось ей покидать родной дворец.... Принцессе здесь было дорого все: окружение, запахи, предметы. Буквально каждый предмет в ее спальне вызывал множество воспоминаний. Особенно, та механическая фигурка. Милей редко играла с ней. Любила ставить фигурку на полку, и любовалась со стороны. Но иногда брала на руки, как живую, долго не отпускала, и даже брала с собой. И долгое время не понимала, чем ее привлекает эта фигурка? Постепенно этот образ стал ей дорогим и любимым. Принцесса доверяла этому бездушному зверю так же, как отцу. И хотя игрушка не могла защитить девушку, но рядом с ней она чувствовала себя спокойно.
Милей села на свою кровать, и осторожно провела руками по одеялу. Раньше ощущения от прикосновения к ткани не вызвало бы никаких эмоций. Но сегодня был особенный день, и даже такая мелочь имела огромное значение.
Она вглядывалась в каждую деталь, подмечала любую мелочь - словно бы была в этой комнате впервые. Вот ее любимая кровать. Удобная, просторная, с простым изголовьем, украшенным лишь мягкой белой обивкой и золочеными ветками винограда. За ним прячется большая полка для всего, что может понадобиться принцессе перед сном. Какие вещи тут только не лежали: то книга, то расческа, то зеркальце. Но в последнее время Милей держала здесь только шелковый носовой платок, от которого доносился дивный аромат духов, кувшин с водой или доверху наполненный кубок. Принцесса предпочитала алкоголю соки и напитки из свежих ягод. Но хмель помогал заглушить боль и обиду. Вот и сейчас рука невольно потянулась к темной бутылке. Она сделала несколько глотков, и снова стала оглядывать комнату. Ее взгляд упал на туалетный столик, тоже белый, простой, без ненужных деталей. И только золотые ручки и обрамления вокруг зеркала в виде веток винограда выделялись на фоне просто облика комнаты. Да и само зеркало выглядело внушительно. Оно, конечно, не позволяло рассмотреть себя с головы до ног. Но было достаточно большим, чтобы девушка могла полюбоваться собой. Под зеркалом всегда много коробочек с кремами и красками, украшений. Сейчас их уже не так много, потому как часть заботливые слуги убрали в полки, часть Милей взяла с собой. Но все равно она не могла пройти мимо туалетного столика без содрогания. Почти все украшения и краски ей подарил отец. И поэтому каждая вещь вызывала улыбку, слезы. Это было приятно и грустно одновременно. Больше всего боли вызывали воспоминания последних дней. Как же она радовалась предстоящему свиданию, как вместе со служанкой подбирала платье, наводила прическу. Как предвкушала эту встречу…
Милей сделала еще глоток и, оглядев в последний раз комнату, вышла. Оказалось, за дверью ее ждали слуги, которые мгновенно вынесли ее сундук с вещами.
ГЛАВА ШЕСТАЯ.
Пока Арес ждал решения совета, он много раз успел подумать, что это занятие – и есть самое мучительное наказание, которое придумали для него боги. Но скоро Радамант, Ра, и другие члены совета разубедили его в этом. После долгих размышлений устроитель законов поднялся и, наконец, сообщил Аресу, что он готов сообщить ему решение, которое принял совет.
- Арес, ты должен покинуть остров Рай прямо сейчас. Ты знаешь, это наказание за нарушение закона. Покинешь это место в сопровождении Ангелов, лишённый силы.
Устроитель законов и почтенный совет придумали для Ареса самое страшное наказание, которое только можно было представить. Он не представлял, что такое вообще может случиться. Это могло случиться с кем угодно, но только не с ним. Нет, пожалуйста. Радамант не может так поступить с Аресом, богом, который отправил в изгнание Аида. Он, наверное, шутит сейчас.
Бог войны молча выслушал приговор, Радамант пригласил его следовать к выходу. Воитель послушно исполнил приказ. Причин для тревог не было, ведь он был полностью уверен в том, что сейчас его окликнут. Но время шло, но его никто не позвал. Не сказал, что все это шутка. Что никто не собирается его изгонять. Совет беспристрастно следил за тем, как он шаг за шагом приближается к заветной лестнице, которая вела к выходу из Акрополя. На выходе его ждал Олимп. Но Арес до последнего момента надеялся – все еще измениться. Надеялся, пока впереди не замаячила арка. Ее своды уходили далеко вниз. Впрочем, раньше все здесь Аресу было очевидно настолько, что временами становилось скучно. В жизни долгое время ничего не менялось, но сейчас… Сейчас своды, ведущие прочь из Акрополя, пугали бога войны. Полумрак, заполнявший это место, не смогли рассеять даже факелы, аккуратно рассованные по металлическим пазам, которые врезали сюда специально для них. Эта черная тень скрывала широкие ступени. Несколько раз ему уже доводилось всходить по ним, а потом спускаться. Но сегодня один из обитателей райского острова, казалось, ступит сюда впервые. Остановился у подножия, и ждал: вот сейчас они отменят свое наказание, и все будет, как прежде.
- Ангелы ждут тебя, Арес. Спускайся, или ты хочешь, чтобы они тебя сопроводили?
Холодный и беспристрастный голос Радаманта звучал в торжественной тиши, точно рычание зверя-гиганта. Заставил сделать шаг в темноту.
Шаг этот дался ему легко, затем еще и еще. Вот только в какой момент он потеряет свою силу? Это Аресу хотелось сейчас понять, почувствовать. Но он не мог, или не хотел.
Наконец, последняя ступень была преодолена, он покинул Акрополь, и оказался на подступах к лестнице, где его уже поджидали ангелы. Радамант не обманул ни на долю. Высокие, сильные, у которых из одежды была лишь полоска ткани, один конец которой перетягивал бедра, другой и пересекал грудь и заканчивался завязкой на плече. Такое скромное одеяние, впрочем, не мешало ангелам носить на поясе тот самый меч, которого так страшился бог войны. Их было двое. Увидев Ареса, они подошли к нему, и, не говоря ни слова, подхватили на руки. Неслышными взмахами белых крыльев они подняли себя и свою ношу над островом. Перед глазами бога проносились дивные, и так хорошо знакомые пейзажи. Хотелось запомнить каждый уголок, и унести с собой в мир смертных. Но полет был слишком короток. Крылатые помощники Радаманта двигались слишком быстро, словно желая как можно скорее покончить с этим, видимо, крайне неприятным занятием. Полет длился всего несколько минут, потом глазам воина открылась водная гладь. Арес пожалел, что именно сейчас она была, как никогда спокойна: так хотелось увидеть вместо легкой ряби беснующиеся дикие волны. Хоть одним глазком посмотреть, как, захлебываясь пеной, вздымается огромная волна, и как потом, успокаиваясь, вода спокойно лижет кромку берега. Но скоро разочарование смениться радостью. В тот самый момент, когда Ангелы внезапно отпустили его. Мгновенное
