Мир дворцам. Наталья Ракшина

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1. Сны и воспоминания
• ГЛАВА 2. Помощь специалиста
• ГЛАВА 3. Тени прошлого
• ГЛАВА 4. Домофей и пельменная
• ГЛАВА 5. Время не терпит
• ГЛАВА 6. Карусель важных дел
• ГЛАВА 7. Следы на песке
• ГЛАВА 8. Аиса и её гости
• ГЛАВА 9. «УБЕЙ ТИГРА!»
• ГЛАВА 10. Знак Путешественников
• ГЛАВА 11. Лёша
• ГЛАВА 12. Зов плоти
• ГЛАВА 13. Вилла в горах
• ГЛАВА 14. Тха-Джар
• ГЛАВА 15. Ночь на пустоши
• ГЛАВА 16. Долгая дорога
• ГЛАВА 17. Месть Псевдомагов
• ГЛАВА 18. Встреча с прошлым
• ГЛАВА 19. Игра вслепую
• ГЛАВА 20. Мир дворцам
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Почти тринадцать лет прошло с момента предыдущих приключений Марины Скворцовой.

   Она пыталась вернуться в Озёрный Дом, прибегнув к помощи Путешественников, бродяг между мирами. Ничего не получилось. Брак также оказался неудачным. Теперь только собственный бизнес, много работы, полное отсутствие личной жизни, а единственная отдушина – маленькая дочка. Пятилетняя Даша видит странные сны о прошлом своей мамы и её пребывании в иной реальности. Сны сменяются кошмарами. Скворцова обращается за помощью к специалисту по клинической психиатрии и попадает в поле деятельности спецслужб. Героиню ждёт возвращение туда, где начались события предыдущей книги. Там остались надежды на женское счастье и старые друзья, а ещё – могущественные враги, у которых на Марину особые планы…

ГЛАВА 1. Сны и воспоминания

   Над холмами повисла тишина. Изредка звенела сбруя, фыркали кони, но люди молчали в ожидании. Наверное, каждому казалось, что в мире существует только один звук – биение собственного сердца. Тишина – вязкая, мучительная – обволакивала войско. Всадники сдерживали коней. Пешие латники переминались с ноги на ногу, взглядами вопрошая друг друга – ну, что там?..

   Каплями холодного дождя падали в вечность минуты, но вот вдали послышались долгожданные трубные звуки, и голоса, голоса…

   – Она!

   – Вон она!

   – Я тоже вижу!

   – Мы тут, Величество!

   – СКАЖИ!!!

   Она сказала. Она – высокая, статная женщина, с рыжими, непослушными волосами. Сказала звучным, глубоким, слегка охрипшим голосом:

   – Мои солдаты! Слушайте!

   И снова взметнулась тишина – не тягостная и мучительная, а свирепая и страшная: от предвкушения тех поистине жутких слов, которые готовилась произнести рыжеволосая женщина.

   – Солдаты! Там, впереди – город! Там вас ждёт море крови, океан славы, благословенные горы золота и все удовольствия, которые можно нащупать под юбками у городских шлюх!

   Она перевела дыхание. Она уже взвесила каждое своё слово и каждую чужую жизнь, там – в городе за холмами.

   – Солдаты! Вы знаете, зачем мы здесь! Вы знаете, за что мы сегодня возьмём плату кровью! Этот проклятый небом и людьми город сегодня падёт! Бросьте его к моим ногам! Принесите – или возьмите мою жизнь, жизнь вашей королевы, потому что, если мы отступим сегодня – ни для меня, ни для вас не будет ни места, ни прощения в этом мире!

   Из ножен проблеском молнии вылетела её шпага, шпага рыжей королевы, а улыбка, похожая на оскал боли, потянула уголки губ.

   – ИДИТЕ, СОЛДАТЫ! ИДИТЕ ЗА МНОЙ!

   Дрогнула земля. Они пошли – за рыжей женщиной, за своей королевой, за своим воплощением мести.

***

   – Мама?.. Мама! Я опять видела во сне рыжую тётю… Ей так плохо, я вижу: ей плохо, ей больно…

      – Где больно, моя хорошая?..

      – В душе…

   В душе… Марина вздрогнула. «Господи, почему моя дочь кричит во сне?.. Откуда эти сны?.. Господи, помоги».

   Зайчонок, а вообще-то, девочка Даша пяти лет от роду, странные сны начала видеть полгода назад. Как раз после окончательного развода родителей. Первое видение – отголосок дневного сна, было рассказано взахлёб, вечером, когда мама вернулась домой. Девочка Даша видела «рыжую тётю на черной лошадке», тётя падала с лошади с залитым кровью лицом и кричала, кричала…

   Марина выслушала, поохала, поцеловала Дашу – Зайчонка в белобрысую, сладко пахнущую детскую макушку. Потом тихонько отчитала няню за допуск ребёнка к телевизору, да к не к просмотру милых добрых мультфильмов, а явно к другому жанру. Няня возмутилась и включила запись с домашних камер. Никакого телевизора, никакого планшета. День по графику. Марина извинилась, а инцидент был забыт обеими сторонами. Мало ли что фантазирует дитя.

   Второй сон пришёл через пару месяцев, ночью, внезапно и страшно, явился в криках девочки Даши, в слезах и желании отныне спать только в маминой постели.

   Точного содержания сна Марина так и не узнала. С дрожью в голосе, с хлюпаньем носика и страхом в голубых глазах, дочь лепетала о шрамах на лице неведомой рыжей тёти и ещё много о чём, в основном, о таких событиях, о которых пятилетней крохе и догадываться-то не положено. Марина встревожилась не на шутку. Она позвонила бывшему мужу и тот, в кои-то веки, не отмахиваясь от проблемы и не ссылаясь на безумную занятость, быстро нашёл телефон самого известного в городе детского клинического психолога и записал ребёнка на приём. Привёз Даше белую пушистую игрушечную псину, ущипнул ласково за щёчку, удостоил также Марину беглого взгляда: «ты одичала совсем в своей фехтовальной школе, Зайчонок уже глюки ловит» и… уехал. Всё.

   Накануне визита к специалисту Даше снова приснилась рыжая тётя, да не одна, а с другой тётей, ну очень похожей на маму. Обе тёти сидели за столом, смеялись, что-то пили из больших глиняных кружек, а называли они друг друга Мариен и Велирин. Место, где происходила встреча двух тёть, называлось королевством Озёрный Дом.

   И тогда мир просто рухнул. Карусель то ли страха, то ли мутного предчувствия так и понеслась у Марины перед глазами. Ужас буквально пробрался под кожу и втыкал свои мерзкие ледяные иглы куда хотел и сколько хотел. Впору было рвать волосы, а вот ругать себя было поздно. Когда Даше было два годика, мама часто рассказывала ей сказки, придуманные по горячим следам собственных приключений в молодости. Сказочный период был довольно коротким, но, видимо, хватило с лихвой. Выстрелило воспоминание об этих сказках, да пошло плясать – гулять, смешиваясь с богатым воображением маленькой девочки. Всё бы ничего, да вот имён собственных, равно как и географических наименований, в сказках о другом мире не называлось. Там были абстрактные королевства, принцессы, рыцари и прочая атрибутика для детей. Откуда же Зайчонок имена взяла? А ещё – никаких сцен насилия в сказочном повествовании для крохи Марина бы не допустила.

   Зайчонок… Как бы тебе всё рассказать, чтобы ты поняла?.. Мама твоя совершенно случайно попала в другой мир, где миссия ей была уготована неприятная, не сулящая ничего хорошего: сыграть роль двойника наследника престола. Сыграть не с благой целью, а с целью захвата этого самого престола. А потом она должна была исчезнуть раз и навсегда. К счастью, так бывает в жизни, что злая воля плохих людей разбивается о чьи-то добрые намерения, маме удалось выжить и вернуться. Она очень тосковала по друзьям, оставленным в другой реальности, даже хотела бы туда попасть снова, да не получилось по ряду причин.

   И вот, через пару лет, мама вышла замуж за человека, к которому, как ей казалось, у неё были глубокие и нежные чувства. Обоим им казалось, что чувства есть. Казалось не очень долго, а потом появилась ты, и чувства ожили на некоторое время, но как костёр, сложенный из сырых дров, гореть не хотели. Папа открыл для себя, что мир полон других женщин, куда красивее мамы, они всегда будут рады оказаться на мамином месте – хоть на день, хоть на час – потому что у папы есть то, что эти женщины очень любят. Много денег и пресловутое «положение в обществе».

   Мама была поглощена твоим рождением, Даша – Зайчонок, твоими первыми улыбками, первыми зубками, первым шагом и первым словом – именно тем, что для каждой мамы составляет понятие счастье. И ничего-то твоя глупая мама не замечала, никаких других женщин вокруг папы, пока не пришёл по почте пухлый такой конверт с фотографиями. Мир же полон людей со злой волей, в том числе тех, кто эту волю маскирует добрыми намерениями. Мама не стала закатывать скандал, она начала строить свою новую жизнь без папы, и папа не стал скандалить, потому что его устраивало всё, в том числе и редкие встречи с тобой по выходным, когда не было срочных рабочих дел и других женщин рядом. В сущности, твоей маме было не на что жаловаться – есть финансовая поддержка и хорошая квартира от твоего папы в уютном и зелёном районе Перми, собственная школа фехтования для детей. Много работы, и это так помогает забыть о личной жизни женщине «слегка за тридцать».

   Правда, был у мамы один нервный срыв, был… Как раз после второго конверта. Мама тогда сама ходила к психологу на сеансы аутотренинга и чего-то ещё, даже принимала лекарства. Она сильная, твоя мама, она справилась. Ты, конечно, удивляешься, почему мама с папой не живут вместе, но ты знаешь, что оба они тебя любят. Просто способы выражения любви и мера любви у них разные.

   И вот теперь ты, Даша, начала видеть эти странные сны, которые к твоей жизни не должны иметь никакого отношения.

***

Воскресным утром Марина входила в двери детского Центра развития, держа за руку Дашу. Дочь особо не упиралась, но и энтузиазма не выказывала, предпочитая хранить молчаливый нейтралитет. Один раз только спросила:

   – Мы идём к носовому доктору?

   «Носовой» доктор долго разбирался с причиной детского насморка, пока не заподозрил аллергию. Остались неприятные воспоминания об уколах, кожных аллергических пробах и коридорах детской больницы, пропитанных запахом антисептиков. И мечту о домашнем хомяке или аквариумных рыбках пришлось оставить.

   – Нет, мы даже не в больницу, детка. Мы идём к психологу в детский Центр. Помнишь, мы тут были, когда искали тебе няню Лену.

   – Ну, если не к доктору, тогда ладно. – Протянула Даша.

   В воскресенье в Центре было довольно шумно и людно. Это частное учреждение работало в большей степени как раз в выходные дни, ориентируясь на занятых в будни родителей. В будний день Марине невероятно сложно было бы выкроить время – в школе фехтования она пребывала с девяти утра до восьми вечера. Сейчас перед дверью в кабинет психолога не было никого – консультации велись по предварительной записи.

   Психологом оказалась русоволосая энергичная женщина лет пятидесяти, с проницательным взглядом серых глаз и морщинками в уголках губ, выдающими привычку часто смеяться. Она встала из-за компьютерного стола в углу кабинета и сделала несколько шагов навстречу вошедшим.

   – Здравствуйте.

   Марина поздоровалась в ответ и незаметно осмотрелась. Кабинет небольшой, уютный, в тёплых тонах. Обильно цветущая белым орхидея на окне, клетка с пёстрыми амадинами на специальной подставке (взор дочери, жаждущей домашних зверушек, метнулся именно к птичкам). Шкафы заполнены книгами, причём вид и расположение книжных корешков свидетельствовали о том, что книгами пользуются, они здесь отнюдь не для антуража. Кресла для посетителей – с простой, но качественной мягкой обивкой. И сама хозяйка кабинета очень легко вписывалась в окружающую обстановку, в простом сером платье-«футляре» и жакете приглушенного брусничного цвета. Из украшений только толстое обручальное кольцо и едва заметные (но от этого – не менее дорогие) серьги, которые знающая категория женщин без труда классифицирует как «милые, вполне доступные якутские бриллиантики». Всё просто, со вкусом, и придраться-то не к чему. Добро пожаловать к Мадам-Психолог-за-большие-деньги.

   Мадам Психолог тем временем знакомилась с девочкой.

   – Тебя зовут Даша, правильно?

   Даша шмыгнула носом, важно поправила и без того аккуратный бантик и выдала:

   – Дарья Анатольевна!

   Марина невольно подобралась. Дочь «включала взрослую девочку» только в одной ситуации – если что-то не нравилось. Что бы это могло быть?..

   Психолог мягко улыбнулась.

   – А я – Галина Сергеевна. Пока мы с тобой разговариваем, Дарья Анатольевна, мы можем разрешить маме посмотреть вот эти замечательные журналы. Ты не будешь возражать, если мама посидит на диванчике и немного отдохнёт?

   Мадам Психолог раскручивала игру во «взрослую девочку». Две взрослых девочки вполне могут себе позволить пообщаться, пока мама занята глянцевыми журналами (на просмотр которых, будем честны до конца, у мамы в принципе никогда не бывает времени). Очко в твою пользу, Мадам Психолог.

   Даша – Зайчонок перестала важничать, расслабилась и согласилась.

   Пробегая взглядом по коллекциям модной одежды, новинкам косметики и худосочным девицам в купальниках, страдальчески глядящим с глянцевых страниц, Марина краем уха прислушивалась к беседе Галины Сергеевны с Дашей. В ход пошли какие-то тесты, рисунки, картинки, задачки и прочее. Что-то подобное уже было и в кабинете здорового ребёнка в поликлинике, и в этом же Центре (когда проверяли психологическую совместимость Даши с няней). Процедура продолжалась около двадцати минут, а затем психолог попросила Марину ненадолго выйти и оставить её с дочерью наедине. Даша снисходительно согласилась и кивнула маме. Пожав плечами, Марина вышла.

   Она прогуливалась по коридору, рассматривая выставку детских рисунков, затем зашла в дамскую комнату. Глянула мельком в зеркало: всё та же мальчишеская стрижка тонких льняных волос, всё та же жёсткая линия подбородка, бледноватое лицо почти без косметики (разве что розовый блеск на губах, да слегка подкрашенные тушью реснички). Рождение ребёнка не добавило её фигуре ни полноты, ни даже намёка на округлости. А вот голубые глаза с возрастом стали как будто ярче, приобретя насыщенный васильковый оттенок. Только кто в те глаза заглядывает?..

   Марина вернулась в кабинет, где приём, по сути, закончился. Тонкий аромат хорошего чая витал в воздухе. В ход пошла тяжёлая артиллерия: красивейший фарфоровый чайник, и такие же изысканные чашки с блюдцами, и тарелка с печеньем. Уже у двери стало ясно, что Даша заворожена чайным прибором, она в немом восхищении водит пальчиком по рисунку на блюдце, она поглощена созерцанием, и появление мамы становится поводом разделить эту радость от встречи с прекрасным:

   – Мама! Смотри!

   – Марина Андреевна, мы закончили на сегодня.

   «На сегодня?!»

   Третья чашка наполнена ароматным напитком. Голос Галины Сергеевны спокоен, ровен и чист до скрипа новогоднего снега. Отойдя от чайного столика вместе с Мариной, психолог спокойно и чётко называет термины, местами понятные, местами незнакомые, такие официально-сухие, но дающие чёткое осознание: У ДОЧЕРИ ПРОБЛЕМЫ. И в проблемах этих, видимо, виноваты два взрослых дурака, которые не могут устроить собственную жизнь, как полагается. Жизнь втроём, во Вселенной под названием «Мама – Папа – Я». В условиях разрушенной Вселенной дочь строит новую, – да, может быть необычную и даже страшноватую, наполненную одной ей понятными образами и объектами. И знали бы вы, уважаемая Марина Андреевна, сколько таких детей…

   «Уважаемая Галина Сергеевна! – могла бы ответить Марина – не объяснить вашими рассуждениями ни снов Даши, ни их странного содержания. Ибо Вселенная, где есть рыжеволосая тётя по имени Велирин, никакого отношения к последствиям развода с моим мужем не имеет». Вслух она осторожно заметила, что не уверена именно в такой интерпретации сегодняшней беседы психолога с Дашей.

   – Я и не говорила, что всё просто. – Ровный тон Галины Сергеевны теперь стал нейтральным. – Я бы хотела, чтобы и вы сами, и ваша милая девочка встретились с другим специалистом.

   – Кого вы имеете в виду? Что за специалист?

   – Скорин.

   – Простите, эта фамилия мне ни о чём не говорит.

   – Он светило в своей области, не сомневайтесь.

   – Я не сомневаюсь. – Марина поставила хрупкую фарфоровую чашку с недопитым чаем на блюдце. – Тогда назовите мне область, пожалуйста…

***

Выйдя из стен Центра в тёплую синеву погожего майского дня, Марина как будто съёжилась от холода. Она не знала, какое чувство доминировало в душе: то ли возмущение, то ли беспокойство, то ли отчаяние, то ли липкий, всеобъемлющий, навязчивый страх.

   Внешне женщина оставалась абсолютно спокойной, и даже чуткая, бдительная по отношению к малейшим переменам в настроении мамы Даша – Зайчонок не поняла ничегошеньки. Разве что мама, обычно никогда не потакавшая капризам дочери, согласилась пойти в отдел посуды и после долгих поисков купить именно такую чайную пару и такой же чайник, которые восхитили Дашу на приёме у психолога. Даша уже хорошо разбиралась в числах, и комбинация на ценнике из четырёх цифр, начинающаяся с тройки, очень её смутила. Даша не знала, что такое нужда, благодаря маме и папе, но у неё была очень умная и заботливая мама. Мама учила понимать, какова цена денег, как надо тратить их правильно. Количество детских вещей и игрушек в доме регулярно фильтровалось – ровно столько, сколько нужно по возрасту. Марина не относилась к тому типу женщин с приличным материальным достатком, которые, походя, тратили деньги на собственные или детские прихоти. Она прекрасно разбиралась в нюансах слов «необходимость» и «баловство».

   Но… дело сделано, чайный прибор куплен, Даша удивлена и обрадована. Вечером любимые куклы (ну и они с мамой, разумеется) будут пить чай из умопомрачительно красивых чашек.

   Долгожданный вечер, вдвоём, без няни, с любимыми куклами и свежеиспечённым банановым кексом. И порция мультяшек, и ванна с душистой пеной, и мама улыбается. И всё хорошо. А потом – новый сон, страх, крик, мамины успокаивающие руки. Как же так… И чашки новые не помогли, Зайчонок. Все они – и чашки, и любимые куклы, и розовый торшер в твоей комнате – все они трусы и предатели, потому что не смогли защитить тебя от крадущихся шагов ночного кошмара.

   А утром Марина набирала номер сотового телефона того самого специалиста, визит к которому с негодованием отвергла вчера. Психиатра по фамилии Скорин.

ГЛАВА 2. Помощь специалиста

      Психиатр оказался поджарым, спортивного типа мужчиной неопределённого возраста: с равным успехом ему могло оказаться и сорок пять, и шестьдесят лет. Впрочем, до визита у Марины была почти неделя времени, и женщина успела немного подготовиться и найти некоторые интересующие сведения в сети Интернет. Даже при поверхностном просмотре сведений становилось ясно, что «светило в своей области» горит так ярко, что хоть глаза закрывай.

   На одном из сайтов, посвящённом деятельности российских учёных, Марина узнала массу интересного. «Игорь Евгеньевич Скорин, 1963 года рождения… учился… защитил… подтвердил… опроверг… опять защитил… имеет почётные звания… член-корреспондент… известен за рубежом… признанный авторитет…» и так далее. Внушительный список научных статей, монографий, учебников. А названия этих трудов такие, что Марине становилось жутко от одного их вида. Марина и Даша ещё дважды побывали у Галины Сергеевны, чтобы завершить все тесты, и после второго посещения у Скворцовой в голове засела фраза, как мантра: «Специалист разберётся»… Только как он будет разбираться с фактом пребывания Марины в другой реальности со своей, психиатрической, точки зрения?.. Тут даже и думать не надо, как… Диагноз уж ей будет поставлен, без сомнения.

   Давным-давно, вернувшись из Лангато, Марина пыталась пересказать историю приключения Толе – тому самому Толе, который давно уже Анатолий Сергеевич, а Даша носит его отчество и фамилию. Марина ведь оставила свою девичью фамилию, когда выходила замуж – как будто чувствовала, что брак не продлится вечно. Тот самый Толя выслушал, обнял за плечи, чмокнул в щёку: «Фантазёрка ты у меня!». На этом попытка откровенности закончилась. А представить реакцию психиатра совсем не сложно.

   Итак, спортивного вида психиатр принял Дашу с мамой, к счастью, не в психоневрологическом диспансере, а в кабинете современной семейной клиники «Путь к здоровью», где вёл консультативный приём один раз в месяц. И стоил этот приём гораздо больше, чем визит к востребованному детскому психологу. В регистратуре клиники администратор вообще сказала, как им повезло, что «нашлось окошко», потому что Игорь Евгеньевич уедет в Петербург на полгода, поэтому вернётся к работе в Перми только в ноябре, и это – в лучшем случае. Оформляя карту пациента для девочки, администратор с придыханием повторила фамилию:

   – Аресова?.. Дарья… Анатольевна?

   Марина молча кивнула, жёстко взглянув администратору прямо в глаза. Да-да, милая девушка, именно Аресова. Да-да, финансовая группа «Арес» и многое другое, вы правильно заподозрили. И ваши глазки прямо-таки округлились. Но вы очень дорожите работой, поэтому нигде ни словечком не обмолвитесь, что дочурка Анатолия Аресова, этого импозантного красавца, нуждается в помощи психиатра…

   Психиатр оказался совсем не страшным и отнюдь не походил на гротескные персонажи врачей соответствующего профиля, которыми изобилует литература и кинематограф. Напротив, разговаривать было легко и комфортно. И Даша даже не пыталась включить «взрослую девочку», она просто была собой.

   Марина передала Скорину папку с заключением психолога и вкратце пояснила причину визита. Осторожно заметила, что странные видения дочери являются как будто причудливым преломлением событий, произошедших с самой Мариной. Конечно, она ни словом не обмолвилась о путешествии в другой мир. Игорь Евгеньевич перелистывал холёной рукой страницы заключения психолога, внимательно слушал Марину, периодически обращался с вопросами к Даше. Работу психолога похвалил. Затем выдал Даше фломастеры и книжку-раскраску, отведя уютное местечко за специальным детским столиком, и пригласил Марину присесть на диван в нише кабинета.

   – Уровень психического и эмоционального развития Даши полностью соответствует возрасту, а кое-какие качества изрядно «ускакали» вперёд. Ведущая функция её возраста – воображение, а ведущая потребность – творческая активность, которую желательно реализовать в обществе сверстников. Ваша задача – использовать воображение девочки как фактор развития, а также – поддерживать творческий потенциал. Полагаю, вы ознакомились с заключением Галины Сергеевны?..

   – Конечно. Я понимаю, что часть вины лежит на мне. Я слишком много времени отдаю работе.

   – Почему Даша не посещает детский сад?

   – Аллергия. Мы пытались, честно, но… Неделя пребывания – обострение, неделя – опять обострение. Говорят, дело в питании. Брать с собой – не вариант, всё равно дети пробуют еду друг у друга из тарелок. Промучились полгода, а потом я нашла хорошую няню. Вы думаете, ей недостаточно общения?

   – Не исключено. – Психиатр снял очки и потёр переносицу. – Сколько времени она проводит с другими детьми, скажем… в неделю?

   Марина задумалась. Группа в бассейне… кружок лепки… детская площадка… И честно призналась: не более десяти – двенадцати часов. Очень много времени – в обществе няни. Маме принадлежат вечера (иногда – жалкие кусочки вечеров) и выходные, если она не занята на работе. Дедушка – как получится, обычно два выходных в месяц. А отец… ну что ж, отец уделяет Даше часа четыре в месяц. В лучшем случае.

   – Я так и думал. Надо расширить общение девочки с детьми её возраста.

   И тут подала голос сама Даша:

   – А мне бывает с ними скучно! Они как маленькие… – и тут же с независимым видом вернулась к раскраске и фломастерам.

   Скорин перевёл пристальный взгляд на Марину.

   – А теперь об этом. Развитие эстетических и нравственных особенностей Даши соответствует восьмилетнему возрасту, а между тем ей нет ещё шести. Тонкие переживания, возникающие при общении с окружающими людьми, созерцании природы, предметов искусства, знакомстве с художественными произведениями, – формируют картину её собственного мира. Высоко развита способность к эмпатии. Ей нужно больше свободы и самостоятельности, несомненно. А ещё девочке требуется гармония с миром взрослых, но часть этого мира рухнула при разводе родителей. Ситуация, увы, типична. К тому же, именно у вас был нервный срыв. Вы обращались за помощью к психологу, если я правильно понял.

   Марина пропустила мимо ушей последние слова и решилась задать мучавший её вопрос. Она торопливо оглянулась, но дочь была поглощена рисованием и не замечала ничего вокруг.

   – А как насчёт… психических отклонений? Галина Сергеевна напугала меня вот этим…

   В заключении, подготовленном клиническим психологом, мелькали фразы и отдельные слова: «… не исключён синдром функциональной несформированности правого полушария головного мозга»… «типичные псевдореминисценции»… «конфабуляции»… «склонность к обильному фантазированию», «соматические обманы». Прим. авт.: Типичные псевдореминисценции – иллюзии памяти, конфабуляции – вымыслы, соматические обманы - ощущения изменения величины и фактуры конечностей.

   Как возможная причина синдрома, в тексте фигурировал сильный эмоциональный стресс и слишком раннее начало формирования учебных навыков. Говорилось также о косвенных признаках эмоционального расстройства.

   Пожав плечами, Скорин вернул очки на прежнее место и заверил Марину, что диагноз ставить преждевременно, но даже если синдром имеет место быть, то способы его коррекции существуют. Психическое развитие –тонкая штука, а опережение здесь может быть чревато последствиями, как и отставание. У девочки – опережение, помноженное на эмоциональный стресс… Речь врача звучала спокойно и убедительно, она завораживала и придавала уверенности в себе. И ещё больше завораживала хрупкая с виду сфера из матового стекла, которую Скорин крутил в своих ухоженных пальцах. Внутри сферы с тихим вкусным шорохом перекатывались мелкие белые шарики, они притягивали взгляд, вызывали ощущение на грани лёгкого опьянения и восторга… Да, опережение… Вегетативный статус изменён…Повышенная критичность своих поступков… РАССКАЖИТЕ МНЕ ВСЁ… КАК ЭТО БЫЛО… ЧТО ВЫ ЧУВСТВОВАЛИ… ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ СОБЫТИЙ… ВАШЕ ПУТЕШЕСТВИЕ ПОДОШЛО К КОНЦУ… Спасибо...

   – …спасибо, Марина Андреевна.

   Марина неожиданно вздрогнула. Как-то время пролетело незаметно! Ой, надо выспаться, в конце концов.

   – Это вам спасибо, Игорь Евгеньевич. Вы меня немного успокоили.

   – Да не стоит благодарности. Даше надо будет продолжить занятия с Галиной Сергеевной, а вам – придерживаться рекомендаций. Не забудьте про глицин. Препарат «Фенибут» по схеме. Из игровых панелей Монтессори наиболее эффективно вышивание, особенно в паре…

   Скорин ещё что-то говорил, но женщина чувствовала, что смысл его речи ускользает, вытесняемый нарастающей головной болью. Пожалуй, надо заехать в аптеку, и не только за препаратами для Даши.

   – Скажи «до свиданья» доктору, Зайчонок! Нам пора.

   Даша прикусила губу, посмотрела на психиатра и выдала:

   – До свиданья?.. А я не хочу сюда больше приходить.

   – Даша! Это некрасиво, надо попрощаться.

   Даша заупрямилась и даже притопнула ножкой, чего с ней никогда не бывало:

   – Тогда не «до свиданья», а «прощай»!

   Доктор засмеялся.

   – Ну, если так не хочется приходить, значит, нужно сделать всё, чтобы действительно не приходить. Будь умницей, Даша. Всего доброго, Марина Андреевна…

   Они вышли из кабинета, сняли бахилы в регистратуре. Даша покрутилась перед зеркалом, проверяя, не смялось ли платьице. Няня всё-таки молодец, с матери пример брать и вечно ходить в джинсах и брючных костюмах совсем не нужно. Любовь Даши к платьям и украшениям – заслуга няни. Марина нажала на брелок сигнализации, заводя свой «Фокус», и ласково, но твёрдо пожурила дочку:

   – Нельзя так разговаривать с взрослыми, Зайчонок. Даже если они тебе не нравятся.

   – А папе можно?..

   Больная тема… Деловые разговоры папы по телефону, порой весьма несдержанные.

   – Папа же сам взрослый. Но всё равно так нельзя…

   Администратор вежливо попрощалась, сверкнув белозубой неискренней улыбкой. Она уже дважды вынуждена была объясняться с недовольными пациентами по причине того, что Скорин просил отменить последующие записи и проводил консультацию с семейством Аресовых не сорок минут, как обычно, а почти три часа.

***

После аптеки Марина повезла дочку к дедушке. И не к своему отцу, а к отцу мужа. Дело в том, что семья Марины – мама, папа, старший брат с женой – давно перебрались в Калининград. Как говорила мама, на родину бабули. Старшие Скворцовы, оба геологи по образованию, попали на Урал по распределению, в конце шестидесятых. Потом осели в Перми, появился сын, друзья, получили квартиру, да так и остались, хотя оба очень скучали по родным местам. Родилась дочка, с интервалом от старшего отпрыска аж в двенадцать лет, так ждали, пока она закончит школу, ВУЗ… Наконец, решились переехать, события катились как по маслу. Дочка, правда, устроила сюрприз – вышла замуж, особо мнения родителей не спрашивая, а между тем, молодой, но напористый и деловитый зять чем-то не нравился обоим. Что-то неприятно цепляло – деловитость или нечто другое – но было непонятно. Родительское чутьё работало безотказно и отчаянно подавало знаки: «Не пара он тебе, не пара! А точнее – ты ему, девочка дорогая…».

   Когда грянул первый гром кризиса отношений Марины с мужем, семья Скворцовых в полном составе уже обжилась в Калининграде. Только что родилась тройня мальчишек у жены сына, и в доме всё стало с ног на голову. Невероятно долго ждали одного ребёнка, а получился сюрприз. Марина переезжать к родне отказалась наотрез. Каждый раз, слушая по телефону мамино не очень мудрое: «ну-я-же-тебе-говорила-что-всё-так-закончится», она убеждалась в правильности решения: строить свою жизнь отдельно. Родители приезжали в гости раз в год, снова повторяли то, чего произносить не надо было в принципе: «ну-мы-же-тебе-говорили-что…». Возились с внучкой, встречались со старыми друзьями, и через неделю – другую отбывали обратно. Прошлым летом, после развода, Марина побывала в Калининграде (аллерголог разрешила вывести Дашу на море, но – не в тёплые края, ни в коем случае). Даша радостно ошалела от обилия двоюродных братьев, которым только-только исполнилось три года. Отпуск прошёл отлично, но на решение Марины не повлиял.

   А вот отношения со свёкром всегда были самые тёплые. Именно он помогал Марине делать первые шаги по организации собственной школы фехтования, именно он помог финансами, ввёл жену сына в мир бизнеса и дал советы, в ценности которых Скворцова убеждалась не один и не два раза:

   – Я понимаю, для чего тебе школа. Ты хочешь, чтоб, как в советские времена, у талантливых детей были возможности для развития, а у тех, кто талантами не блещет – возможность не шляться по дворам, а заниматься делом по душе.

   – Ну… в общем, да.

   – Прогоришь. Советские времена далеко за бортом истории. Фехтование – не самый популярный вид спорта, далеко не все твои приятели из клуба потащат туда в перспективе своих детей. На что ты собираешься содержать здание?.. штат сотрудников?.. оплачивать расходы?.. Тебе не избежать потребности в состоятельной клиентуре. Тебе нужны детишки вот этой самой состоятельной клиентуры. Создать ауру элитарности, лоску побольше, рекламы… Поведутся, гарантирую.

   Марина понимала разумность доводов, кивала, слушала внимательно. Толя к её затее отнёсся прохладно – ему хватало своих забот. Об отце его, Сергее Михайловиче Аресове, ходило много слухов. Среди них и такие, что в девяностые годы делами он занимался ой, какими разными. Распространители слухов, правда, сами же и добавляли: а кто не занимался, а? И задевал распространителей и сплетников не тот факт, что «занимался», а тот факт, что жив остался и вышел с чистейшей репутацией на такой уровень жизненных игр, где уже эти самые слухи значения не имеют…

   – Второе. Окружи себя преданными и порядочными людьми, и желательно – энтузиастами. Где такие кадры найти, должна сама сообразить. Ты для сотрудников обязана быть в амплуа матери, а не чужой тётки, которая им тупо платит. И кроме денег, их должна объединять идея. Не вздумай подбирать команду по принципу благодетельницы. Благодетелей часто начинают ненавидеть. Повторяю – ты обязана быть родной матерью, вникать в их проблемы, заботиться о здоровье и прочее. Но – дети тоже платят матери любовью и преданностью. Об этом нужно помнить…

   Когда случился окончательный крах семьи, Аресов-старший был в Москве. Примчался сразу и поговорил с сыном по примеру Буша-старшего… После разговора ходил Аресов-младший со слегка разукрашенной физиономией, которую невозможно было объяснить неаккуратным поеданием кренделя. Кренделей было много. Со стороны казалось маловероятным, чтобы отец «приложил» отпрыска за развод – дело житейское, но всё вполне объяснимо. Имидж семьи был для Аресова-старшего превыше прочего. Его бывшая супруга в имидж не вписывалась, но для сына он хотел безупречности, которая так могла бы помочь и в политической карьере, в не такой уж отдалённой перспективе… А тут такой подарочек – развод! Да со скандалом! С компроматом, который не только невестке подкинули, да ещё и в прессе обмусолили! Но – деваться было некуда, а внучку Аресов-старший любил более чем кого-либо. Поэтому, не колеблясь, принял сторону невестки.

   – Разведётесь – обоим будет спокойнее. Тебе с ним жить, как на вулкане… Весь в мать… – сквозь зубы объяснял Сергей Михайлович Марине, плачущей над вторым конвертом с проклятыми фотографиями. – Её порода, крутила хвостом перед каждым кобелём… Я ж с Толькой с тринадцати лет остался, она ушла… Думал, выучу самостоятельности – деньги зарабатывать, работать, жить достойно, а не порхать, как… Не учил я его делать смыслом жизни ни деньги, ни баб… Растил льва, а вырос волчара…

   Марина невольно прекратила всхлипывать:

   – Да вы что, папа… Волки верны друг другу, это у львов как раз гарем… прайд… только я туда не хочу, понимаете?..

   Оба грустно рассмеялись. Марина только однажды видела мать Анатолия, на собственной свадьбе. Женщина холодной, нереальной, неземной красоты, полная достоинства и надменного превосходства, под ручку со спутником – смазливым «качком», который был едва ли намного старше её сына, с которым она изредка общалась по телефону. Марина невольно сравнила себя с этой ухоженной, рафинированной дивой, и сразу стало казаться слишком скромным платье цвета слоновой кости, слишком детским предстал макияж, слишком угловатой фигура… А ведь утром представляла себя королевой, не хуже Велирин… Велирин бы смогла провести черту одним взглядом и поставить на место кого угодно…

   Аресов-старший бывшую игнорировал, Аресов-младший же… а младший благоговел, и это было слишком заметно. Идеал матери, вечно недоступной и прекрасной, пустил в его душе корни ядовитым растением. Красавица поцеловала сына с наигранной нежностью, приветливо поздоровалась с семьёй невестки, подошла к Марине и, всё так же наигранно-нежно улыбаясь, наклонилась к щеке для поцелуя:

   – Мышка… ухватила свой приз, да? – нежный ядовитый шёпот губ идеального рисунка оцарапал щёку девушки. – Этот кусочек сыра для тебя слишком велик, подавишься. Мой сын не для таких, как ты. Возвращайся в свою норку, училка…

   – Да что вы о своём сыне знаете… кукушка? – так же нежно ответила Марина, вспомнив уроки королевского двора.

   Красавица взглянула с интересом:

   – Зубастенькая, молодец… Да я хотя бы знаю, что он – мой сын…

   Что она хотела сказать этой фразой?.. «Мой – не Аресова»?.. Или что-то другое?.. Свадебное торжество шло своим чередом, и Марине некогда было думать о словах свекрови. Да и не появлялась более условная свекровь на горизонте семейного моря. Общалась с сыном по телефону, как и прежде, и даже не интересовалась внучкой – и это было к лучшему. А сына своего она точно хорошо знала, всё верно…

   Воспоминания мелькнули и погасли, когда Марина нажимала кнопку звонка домофона. Сергей Михайлович отпер не спрашивая, потому что ждал – суббота традиционно была его днём для внучки – если, конечно, удавалось выкроить такую субботу. Консьержка в подъезде приветливо улыбнулась Марине.

   Аресов как будто не изменился за последний десяток лет, может, морщинок на лбу добавилось. Теперь редко кто называл его по старой памяти «Аресов-старший». У всех на виду был теперь один Аресов, просто Аресов, а старший от большинства дел отошёл, занявшись «для души» цветочным бизнесом. Вот и сейчас он держал в руке каталог луковиц: то ли тюльпанов, то ли крокусов.

   – Деда!!! – запищала Даша, с ходу запрыгивая Сергею Михайловичу в распахнутые объятия.

   – Да ты скоро меня с ног сбивать будешь, вон за две недели как вымахала! – дед делал вид, что ноша непомерно тяжела, и Даша всеми силами старалась сделаться тяжелее, но без особого успеха. – Заходите, дорогие, думал, вы с утра приедете… Где были, что делали? Зоопарк или дамский шопинг?

   – Не совсем. – Вздохнула Марина, отвечая на приветствие и пытаясь обнять свёкра через Дашу.

   Время разговора настало после чая. Дашу ненадолго отправили к соседям, где её с нетерпением ожидали друзья: шестилетний мальчик Димка и его золотистый ретривер Хан. Лестничная площадка, где было всего две квартиры, наполнилась детскими голосами и собачьим лаем. Троица с шумом понеслась вниз по лестницам, во двор элитного охраняемого дома.

   – Пусть погуляют. За высокими заборами. – Съехидничал Аресов и повернулся к снохе. – Давай, рассказывай.

   Она рассказала: очень осторожно, мягко, избегая подробностей, обходя подводные камни странной истории, приключившейся более десяти лет назад. Никаких перемещений из реальности в реальность, ничего подобного. Только проблема маленькой девочки, которая видит странные сны. При слове «психиатр» Сергей Михайлович насторожился.

   – Как его фамилия, ещё раз?.. Скорин?.. Где-то я уже слышал… Медицинское светило, значит… Дай Бог, чтоб с Зайчонком всё было нормально. Другие сейчас дети, чувствительные, нежные. У нас времени не было на чувства, после войны-то… Почему ко мне сразу не пришла, я бы сам искал специалиста.

   – Я звонила Толе, он нашёл Галину Сергеевну, психолога. А она уже посоветовала Скорина.

   – Толя… Толя мне даже не сказал ничего. – С горечью вздохнул Аресов. – Некогда ему, понимаешь. Видишь ли, Марина, в чём дело… Муженёк твой бывший прицел далеко взял, в губернаторское кресло. И вся история с разводом, с его бабами – это уже не скроешь, и со здоровьем дочери – выплывет наружу, рано или поздно… Ну, пускай сам разбирается, не мальчик. А вот то, что Дашенька страдает от всего этого, и в школу пойдёт, там же тоже найдутся те, кто будет капать на мозги, как подрастёт…

   «Дашенька страдает…» Эхо звучало в ушах Марины, когда вечером они с дочкой вернулись домой. Даша была утомлена и довольна проведённым у деда временем. Она без капризов съела молочную кашу и попросилась спать. Марина и сама уже собиралась ложиться, когда около часа ночи зазвонил сотовый. Звонил Сергей Михайлович, и от его слов к сердцу подступила новая волна холодного страха:

   – Марина, я бы до утра подождал, но ты должна знать. Вспомнил я, кто такой Скорин. Генерал КГБ, пересекались пути наши в начале восьмидесятых. Он тогда в отставку вышел, а сынок его, Игорь, тот самый психиатр твой, светило… Кое-кто помог мне его пробить. Скорин работает на спецслужбы. Завтра Зайчонок переезжает ко мне, няню предупреди. И тебе тоже не помешает охрана…

ГЛАВА 3. Тени прошлого

   – Марина Андреевна Скворцова, одна тысяча девятьсот восемьдесят второго года рождения… В принципе, заполнено всё заранее, проверьте данные.

   – Чтобы я сама проверяла то, что вы за мной шпионили?.. Даже смотреть не буду… – Марина отодвинула от себя папку с пометкой «С – 18». – Мне это всё крайне неприятно, вы вообще понимаете?

   – Понимаю. Поэтому не настаиваю. – Её собеседник, русоволосый мужчина лет сорока, в джинсах и светлой рубашке, пододвинул к себе папку. – Таков порядок, я обязан был предложить.

   События понедельника развивались стремительно. Вчера Марина перевезла дочку к Аресову-старшему, и по его настоянию подписала договор с частным охранным агентством. Даша особо не возмущалась, а няне было всё равно, куда приезжать на работу. Тем более что такая ситуация уже бывала не в новинку, когда Марине приходилось уезжать в командировки.

   Утром в понедельник она провела планёрку со своим небольшим коллективом, затем занялась бумагами. Около одиннадцати часов у неё зазвонил сотовый. Номер был незнакомый.

   – Здравствуйте, Марина Андреевна. Я знаю, что у вас плотный график по понедельникам, но прошу у вас несколько минут сейчас, а также время для личной встречи позже.

   – С кем я разговариваю? – спросила Скворцова. – Она ждала звонка от соискателя места тренера, рекомендованного своим заместителем, но тот должен был позвонить завтра.

   – Простите, я не представился. Майор Федеральной службы безопасности, Ковалёв Валентин Станиславович. Научно-техническая служба, отделение по Пермскому Краю.

   Марина не знала, как реагировать. Доминирующим чувством был страх, смешанный с абсолютно ясным пониманием: этот звонок ставит точку в нынешнем этапе её жизни.

   – И что вы хотите мне сказать, майор Ковалёв? – спросила она, вкладывая в голос остатки спокойствия и придавая тону максимальную холодность.

   – Разговор не для телефона, Марина Андреевна. Когда мы сможем встретиться и побеседовать?

   – А если я не хочу?

   Короткая пауза, короткий вздох, спокойный ответ:

   – Придётся вызывать с помощью бумажек. Но это потеря времени, и для вас в том числе. Вы же хотите разобраться, почему дочку мучают сны?..

   Комок ярости застрял у Марины в горле.

   – Только попробуйте тронуть мою дочь!

   – Поверьте, Марина Андреевна, никто не посмеет тронуть ни вашу дочь, ни любого члена вашей семьи. Вы можете вести запись разговора и всех встреч.

   «Всех!» – мысленно отметила Скворцова.

   – При встрече я предоставлю документы, удостоверяющие мою личность. Вы можете сами позвонить, например, Сергею Михайловичу. – В голосе звонившего прорезалась тонкая нотка веселья. – С его связями он наведёт справки, как о Скорине.

   «И это уже знают…»

   – Хорошо. Не сомневайтесь, я это сделаю. Жду вас у себя в школе, на улице Чкалова. Давайте через два часа, устроит?

   – Вполне. Спасибо за понимание. Я не прощаюсь.

   Завершив разговор, Марина в сердцах чуть не швырнула телефон на пол. Добрались, даже до снов Даши добрались. Что им нужно?.. Как себя вести в такой ситуации?.. Для начала позвонить Сергею Михайловичу, как советовал этот… майор. Может, успеет навести справки за два часа.

   Так она и сделала. Попила воды, успокоилась. Набрала номер домашнего телефона свёкра, подумала, что разговор могут прослушивать. Ну и что. Кто бы они ни были, пусть знают!

   Дашин щебет в трубке словно бы придал сил. Марина поболтала с ней, передала привет няне Лене и попросила дать трубку дедушке. Выслушав Марину, Аресов одобрил её действия, в том числе и насчёт «справок», и записи разговора.

   – Понимаешь, там ведь тоже не дураки. Зачем нужен с тобой разговор, пока неясно, но у меня есть несколько версий. Сомневаюсь, чтобы научный отдел этой конторы под меня копал. Я сейчас вряд ли представляю интерес. А вот то, что Толька финансирует порой проекты всяких самоучек, это может быть интересно. И его прицел на кресло губернатора тоже может быть интересен кое-кому. Тут ведь надо прочухать, чист ли он и его семейство… Поговори, если просят. Пришли сами, не скрываются, не хамят. Если будешь упираться, то вызовут повесткой, это запросто, и тогда пойдут слухи среди твоих спонсоров и крутых клиентов… Только психиатр со всем этим плохо вяжется.

   Марина как раз подозревала, что психиатр тут очень даже причём. Как незаметно пролетело время у него на приёме! И головная боль… Этот шарик в руках… Не исключено, что Скорин провёл и с ней самой, и с Дашей какой-то сеанс гипноза и вытянул то, о чём Марина ни с кем не разговаривала долгие годы. Допустим, пресловутые спецслужбы интересуются данным вопросом. Как в кино с набившим оскомину сюжетом: о, мы знаем, что вы были в параллельном мире, что там полно всего любопытного для науки и техники, и мы хотим знать подробности, а ещё лучше – технологии. Бред, конечно, но в сложившейся ситуации вполне вероятный бред. Ковалёв сам предложил вести запись разговора, так и надо сделать. И если возникнут проблемы или какое-то давление, запись послужит доказательством для Аресова-старшего, что его невестка не сумасшедшая. Тогда можно будет рассказать и о путешествии в Лангато.

   А возможен и другой вариант. Если бывший муж Скворцовой влез в финансирование разработок частных фирм – допустим, занимающихся оружием, – тогда интерес соответствующих «органов» вполне обоснован. Особенно, если это оружие продаётся не тому, кому надо! И ключик подбирают через бывшую супругу и дочь! А сны Даши майор упомянул так, для приманки, чтобы сыграть на чувствах Марины. Чего там гадать, надо подождать.

   Несмотря на полное отсутствие аппетита, Марина заставила себя сходить в ближайшее кафе, чтобы перекусить (буфет в школе был закрыт по причине отключения воды во всём районе). Она знала, что сотрудники охранного агентства ведут наблюдение за её перемещениями, и это весьма успокаивало.

***

   На вахте школы фехтования охранник записал паспортные данные двух посетителей. Для персонала вход был по автоматическим пропускам, через турникет, а посторонние могли пройти в образовательное учреждение только по паспорту. Охранник хмыкнул, вспоминая, какие сложности были с пожарными при установке турникета – мол, он затрудняет эвакуацию и всё такое прочее. Пришлось даже двери расширять, чтобы требования соблюсти… Охранник показал, как пройти в кабинет директора. Правда, Марина Андреевна предупреждала насчёт одного визитёра по фамилии Ковалёв, а тут их двое, но, видимо, так ей было нужно.

      Да, в кабинет вошли двое и поздоровались. Марина встала из-за стола и предложила сесть гостям, нежданным и совсем нежелательным. Она демонстративно поставила на стол сотовый так, чтобы можно было вести съёмку и запись. На гостей действие не произвело впечатления. Они представились.

   Тот, что моложе, русоволосый, загорелый, с хорошей подтянутой фигурой, оказался тем самым Ковалёвым. Он предъявил Марине удостоверение. Впрочем, она уже знала с помощью Аресова, что есть такой майор Ковалёв, и работает он именно там, где и утверждал при разговоре по телефону. Второму гостю Марина мысленно дала прозвище Ботаник. С виду лет пятидесяти, близорукий, глаза за толстыми линзами очков в дешёвой оправе. Фасон летнего костюма песочного цвета давно вышел из моды, клетчатая рубашка к нему никак не подходит, а под светлыми сандалиями, в дополнение ко всему, просматриваются серые носки. Внешность человека, которому наплевать, как он выглядит и какое производит впечатление на окружающих. Почему-то Марине вспомнился её преподаватель социальной философии: в этой жизни его интересовала только наука.

   Действительно, второй гость оказался доктором физико-математических наук, заведующим лабораторией с длинным запутанным названием. Из той же конторы, что и майор… Звали его Альберт Иванович Таипов. Он застенчиво улыбнулся, протягивая Марине ладонь для рукопожатия, затем сунул очки в карман своего старомодного пиджака и с лёту огорошил собеседницу:

   – Это не совсем моё имя, Марина Андреевна. Если принять во внимание языковые вариации параллельных миров, то моё имя будет звучать, примерно, как Берт-Таи… Я принадлежу к Путешественникам, или, как мы сами себя называем, бродягам.

   Гость сжал левую кисть в кулак, согнул руку в локте, коснувшись левого плеча, а пальцами правой руки обхватил запястье левой. Руна «йит», знак Путешественников! Впервые Марина увидела этот жест в песках пустоши Зорхат, когда купец Тасхона Ушлый рассказал о своём племяннике и выменял у неё спортивный костюм. Серый берет с серебряной брошью сейчас хранился в шляпной секции шкафа, а вот накидку Марина иногда надевала, сменив застёжку.

   Вторая возможность видеть знак Путешественников представилась уже на Земле, и сердце преисполнилось надежды – а вдруг получится вернуться?! Не получилось… «Какая у вас группа крови?.. Четвёртая?.. Хм… Это интересно, и сильно упрощает дело… Нет, ничем не можем помочь. Устав запрещает. У нас есть правило четырёх «НЕ»: не приносить, не выносить, не приводить, не выводить…». Марина сидела в кофейне на Комсомольском проспекте в обществе двух Путешественников, юноши и девушки. Они даже не назвали своих имён. Узнав, что она не относится к бродягам, а брошь –символ в виде квадрата со стрелой – носит по другой причине, они явно испугались. Быстро допили кофе, быстро попрощались и попросили больше никогда не демонстрировать брошь на берете и застёжку на плаще, – из уважения к бродягам и в интересах собственной безопасности. И навсегда исчезли из жизни Скворцовой за пеленой пермского осеннего дождя.

   Она тогда простилась со своей глупой надеждой, но сейчас перед ней сидит один из бродяг… Если это не мистификация.

   – Я не очень склонна верить тем, кто добывает информацию незаконными путями. Я почти уверена, что Скорин поработал со мной под гипнозом, а возможно – и с Дашей. Доказать я это вряд ли смогу.

   Тут в разговор вступил Ковалёв. Он пытался ознакомить Марину с досье в папке, которую она отвергла.

   – Марина Андреевна, позвольте кое-что уточнить. Интерес к вам возник не на пустом месте. О подробностях необычного происшествия с вами мы знали благодаря свидетелю. Так скажем, мы в курсе уже… лет восемь. Простите, но мы в курсе всех событий вашей жизни. Такие объекты, как вы – на вес даже не золота, а я не знаю, чего.

   – Объект?! Всех событий? Это возмутительно. Извините, но мне приходит на ум только одна фраза: «Мы все под колпаком у Мюллера»!.. И какой, к лешему, свидетель?!

   Ковалёв успокаивающе покачал ладонями.

   – Тише, тише. Давайте по порядку. Я понимаю, что вы хотите сказать о вторжении в частную жизнь, и прочее… Обратите внимание: сейчас мы спокойно беседуем. Никому не приходит в голову просить вас о чём-то неэтичном, противозаконном. У нас были веские причины раскрыть своё инкогнито и прийти к вам напрямую. Я сказал, что такие объекты очень ценны и редки… Дело в том, что посещение иных реальностей для обычного, человека не проходит даром – ни для психического здоровья, ни для физического. Часто перемещение заканчивается смертью или увечьем – если в подходящей реальности объект не имеет двойника, или если перемещение производится в удалённую реальность. В таких обстоятельствах объект теряет возможность адекватного восприятия действительности, может ослепнуть, оглохнуть, онеметь и что угодно – на долгое время. И что с ним произойдёт за это время, не знает никто. Это билет в один конец. Такие агенты обычно не возвращаются. Бывает, что следствием путешествия становится психическое расстройство или серьёзное соматическое заболевание, агент выбывает из строя, притом, что на его подготовку могли уйти годы…

   Марина молчала, и майор Ковалёв продолжил:

   – Касательно вас. С вами ситуация особая: вас не забросили туда, вас вызвали оттуда. Так рассказал свидетель. В земной реальности нет магии, и понять суть этого процесса с точки зрения науки невероятно сложно, и пока что невозможно в принципе… Вас вызвали, а вы… у нас есть специальный термин для лиц, прошедших в параллельном мире идеальную адаптацию. Вы «вписались». Аутентично вписались в реальность – без ущерба для здоровья и психики. Таких прецедентов ещё не было.

   – Что ж за свидетель такой?! – не выдержала Марина.

   – А вы с ним пообщаетесь. – Подмигнул собеседник. – Советую сегодня после работы заскочить на улицу Ленина, в ресторан «Микс», он же – бывшая захудалая пельменная «Микита».

   – И что в том ресторане?

   – Отличная кухня фьюжн, не слишком дорого, гламурно, в тренде. Звезда рейтинга известных телепрограмм, выдержавшая все проверки. Честно сказать, одно из немногих подобных мест, где можно есть без риска подхватить кишечную палочку.

   – Вы надо мной смеётесь?

   – Ничуть. Подойдёте со служебного входа, кодовая комбинация – 83422, по коридору налево – кабинет хозяина ресторана, Константина. Он вас будет ждать, и, уверяю, развеет многие сомнения.

   – Я его не знаю. Имя мне ни о чём не говорит. Или?.. – Скворцова вопросительно посмотрела на Таипова, он же Берт-Таи.

   Доктор наук закивал головой:

   – Да, конечно, имя ненастоящее. Сходите, поговорите, вам это нужно, да и он ждёт не меньше… Но я бы хотел дополнить то, что сказал Валентин. Мы живём в образовании, которое сейчас в физике принято называть «Мультивселенной». Но не совсем такой, которую рисуют некоторые радикально настроенные физики и писатели-фантасты. Не существует бесконечного множества вариаций для каждого индивидуума в каждый момент времени, их попросту нет. Бесконечность касается свойств пространственно-временных континуумов. В реликтовом излучении космоса можно наблюдать локальные «бреши», холодные области, иными словами, те точки, где происходило «почкование» миров. Да оно и сейчас происходит… Вариации Вселенной, которые давно разделились, сильно отличаются друг от друга, там могут быть даже иные законы физики. Ближние вариации такого разделения могут иметь возраст нескольких тысяч лет, как в случае ближайшего мира, Лангато.

   – Ближайшего – и несколько тысяч?..

   – Да. В космических масштабах это ничтожно мало, просто рядом. А дальше никто особо и не заглядывает, возможности ограничены. Один мир по шкале вверх, один вниз, и очень редко вне этих пределов…

   – А вы…

   Таипов грустно улыбнулся.

   – Я родился в Лангато, на окраине Восточной Империи, в семье Путешественников.

   У Скворцовой голова пошла кругом. За окном доцветала третья декада мая две тысячи шестнадцатого года. В зале спортивной школы шла тренировка по фехтованию. В небе слышался отдалённый гул вертолёта МЧС, экипаж которого с высоты отслеживал возможные очаги первых лесных пожаров вокруг Перми… А в кабинете просто встретились два человека из разных миров, и шансы на их встречу в данном пространственно-временном континууме были чудовищно малы.

   – Кто такие Путешественники? Бродяги? – спросила Марина.

   – Нас очень сложно классифицировать. – Голос физика был деловым и сухим, как на лекции. – Вы сами побывали в моём мире и поняли, что там существует магия, как врождённая способность лиц мужского пола. Это свойство требует развития и обучения в течение многих лет. Маги получают диплом и работают в меру своей квалификации и способностей. А бродяги – это те, кто имеет только одну магическую способность – дрейфовать из реальности в реальность, иногда произвольно, иногда, увы, спонтанно. Их невозможно отследить и контролировать. Они перемещаются, не имея двойников, в адаптации не нуждаются, они вписываются сразу. Дети бродяг, мальчики, имеют те же особенности, что и отцы, но есть нюансы, они связаны с группами крови. Четвёртая группа – можно сказать, бродяга экстра-класса, полностью контролирующий свои возможности, и возможности, которые, поверьте, почти безграничны. Теперь представьте, что такой бродяга может натворить, имея преступный умысел. Или, скажем, какой-нибудь другой индивид с преступным умыслом захочет воспользоваться услугами бродяги… Или все желающие начнут бегать по мирам, как по бутикам в торговом центре, таскать за собой вирусы, чужеродную флору и фауну, а также вещи, которым в чужой реальности не место…

   – Это действительно ужасно. – Согласилась Марина, и Ковалёв тоже кивнул.

   – Начнётся полный хаос. Поэтому у бродяг есть строгий Устав, а в нём – Правило четырёх «НЕ».

   Марина могла бы с лёгкостью озвучить это правило: не приносить, не выносить, не приводить, не выводить. И повторила его почти хором с Альбертом Таиповым. Вот почему ей отказали те двое…

   – Причём тут группа крови?..

   – Всё очень просто. Путешественник может водить за собой кого угодно, например, свою подругу – так мы и делаем! – если группа крови совпадает. В организм реципиента должна попасть кровь Путешественника, достаточно большое количество, на протяжении двух – трёх сеансов переливания. Только тогда можно взять за руку – и увести в другую реальность… Или ограничиться «рогаткой». Так мы называем заброс реципиента без личного участия бродяги. Придал нужный импульс – и закинул камешек. Другие группы крови не так универсальны, да и способности слабее, шансы на спонтанные перемещения без обучения очень высоки.

   – У вас?..

   – Четвёртая положительная, Марина Андреевна, как и у вас. Та самая группа крови, редкая, которая появилась на Земле позднее всех прочих. Вот почему вы вписались с лёгкостью. Потому что эта группа крови бродяг из Лангато… Мы наследили в тех мирах, которые посещали давным-давно, не связанные никаким Уставом. Наследили своим семенем и своими генами, подбросив и ген магии тоже. Мы старались изымать потомство мужского пола или уводить с собой беременных, не разбираясь с полом их будущих детей… С момента появления Устава, а это уже не одно столетие, запрещены половые контакты с женщинами иных реальностей. Увы – любые правила можно нарушить, если захотеть. Мой отец нарушил правила, приведя с собой женщину с Земли, а я – плод этой близости. Мне было шесть лет, когда ситуация вскрылась. Мама умерла от укуса змеи, неопасной для жителей Лангато… Обман отца и тайна моего рождения стали известны сообществу бродяг. Нарушение Устава карается смертью. Меня же вернули на Землю и отдали в детский дом…

   – Какой ужас! – сердце Марины сжалось от сочувствия. Таипов как будто сгорбился в кресле, Ковалёв смотрел в сторону, сжав зубы. – Вы не мстили им?..

   – Нет, какой в этом смысл… Отец нарушил закон, сохраняющий стабильность между мирами… Меня навещали и даже обучали многим вещам, посвящая, прежде всего, в тонкости Устава, но вернуться туда я не могу. Здесь мой дом, дом навсегда. Если я появлюсь в Лангато – буду убит. Я на службе у государства со времён Ельцина, когда был открыт соответствующий отдел и лаборатория. А путь к этой службе был слишком долог и труден, чтоб утомлять вас рассказом. Валентин, вам слово…

   Майор подался вперёд.

   – Альберт Иванович упомянул о хаосе в том случае, если услугами бродяги воспользуются недобрые люди. Бесконтрольные «вбросы» новых видов оружия, наркотических веществ, чужеродных материалов и технологий – это всё сильно осложняет жизнь. В Средние века инквизиция не церемонилась, разбираясь с такими инцидентами как могла, потом началось развитие материализма, суета вокруг перемещений утихла. Сейчас мало кто верит в подобные штучки, и это очень даже неплохо. Мы не охотимся за новинками из чужих миров, Марина Андреевна, мы их не пускаем. Мы стараемся предупредить любые последствия перемещений. Не всегда удаётся, конечно, если перемещение бесконтрольное. Вспомните-ка, что случилось в лагере «Ветерок» после вашего возвращения?..

   Марина замялась. Потом вспомнила – и похолодела. Вспышка ротавирусной инфекции, ничем не объяснимая, когда трубили и кудахтали все СМИ, а лагерь закрыли на карантин и уволили директора, заслуженного работника образования… Марина тогда радовалась, что не заболела… Как, неужели она принесла этот вирус?! Пристальный взгляд Ковалёва как будто говорил: «Да, именно ты».

   – Перемещения случаются довольно часто. Наша служба осуществляет их легально, с полным контролем над процессом, с карантином агентов, с отсечением всех связей и политикой невмешательства. Лангато и Земля-2 – две реальности, куда мы можем «прыгать» с помощью Альберта Ивановича. Все наши агенты имеют четвёртую положительную группу… Мы вообще не знали, что можно «вытаскивать» объект из реальности Земли в Лангато. Альберт Иванович не был уверен тоже, пока не появился ваш след перемещения. В Лангато есть магия, а вот на Земле-2 – нет. Земля-2 почти не имеет с нами временного разрыва, разница в сотню лет. Они почти такие же, как и мы, те же проблемы: войны, загрязнение окружающей среды, болезни, терроризм… Та же Земля, но с небольшими отклонениями в истории, которые не привели к глобальной разнице в развитии. Но сейчас речь не об этом. Незаконные перемещения – вот в чём проблема.

   – То есть?..

   – Союзнички за океаном. Гадят, как обычно… Земля-2 особо их не интересует, там поживиться совершенно нечем – ни ресурсов тебе, ни передовых научных разработок. А вот Лангато – совсем другое. Столько всего интересного и странного. Американцев нет в Лангато географически. Попасть территориально в другую реальность они могут только с точки, входящей в географические координаты Лангато. Там же один материк, жалкие ошмётки Евразии. Острова необитаемы. За бродягами сейчас идёт самая настоящая охота, и натовские ястребы времени зря не теряют. Бывает, что гражданский самолёт сбит или пропал – по причине присутствия на борту одного человека, вычисленного как Путешественник. Пара баз для перемещения уже подготовлена в бывших союзных республиках и странах Европы. Они работают, хотя и редко. Это легко проследить по появлению НЛО.

   Марину осенило:

   – Так НЛО – это как бы след от перемещения, да?..

   – Да, и довольно часто. – Ответил Таипов вместо майора. – Прямое последствие, нету вокруг нас никаких инопланетян. А если есть, то хорошо прячутся, и ладно. В Лангато вот пошалили, да сразу две чужие расы…

   – Так. – Скворцова упёрла ладони в стол. – Это всё очень интересно и познавательно. Я хочу знать, какое отношение имеет происходящее ко мне и к моей дочери.

   – Валентин, позвольте мне… – сказал Таипов. – Вы ведь, Марина Андреевна, принесли сюда какую-то вещь?.. Наш источник информации утверждает, что драгоценность.

   Марина вспомнила орден, полученный от короля пушеней, и дала положительный ответ.

   – Получилась «дырочка» между мирами, открытый канал, через который сочится слабый поток информации. Но это не всё. За вами тянется мощный ментальный след привязанности… Кто-то вас ждёт и скучает, не может вычеркнуть из памяти. Возможно, даже страдает, понимаете?.. А ваша дочка… Она очень чувствительна. Мы не знаем, почему дети могут воспринимать потоки информации, неведомые взрослым. Детям открыто больше, их мозг настроен на процесс познания, ваш ментальный след касается Даши. Как волны от камня, брошенного в воду. Вернуть неодушевлённый предмет без человеческого сопровождения нельзя. Подготовленных агентов у нас сейчас нет. Двое как раз там, и после гемотрансфузии они там будут оставаться ещё долго, пока их не вытянет обратно. Отправлять наобум, фактически, на смерть, человека, у которого может не оказаться двойника, чудовищно.

   «Друзья… Рыжая тётя… Страдает». Эти слова больно уязвили Марину. Почему Даша, почему?

   – Я уверен, – говорил тем временем Таипов, – что сегодня ваша Дочь не увидит кошмаров, если вы будете ночевать у себя дома, а не рядом с ней. И снова это не всё… Ментальный «хвост», тянущийся за вами, двойной. Очень мощная вторая ветка в нём – ненависть. Мы знаем со слов свидетеля, что вы стали помехой на пути, так скажем, противоправных действий… И этот вот второй хвост даёт полное право предположить, что ваш двойник в Лангато жив.

   – Это невозможно! – Марина с трудом переваривала услышанное. – Принц Мариен был найден мёртвым, кажется, после суда, на следующий день… Невозможно! Невозможно!

   – Ментальные следы легко прощупываются аппаратурой. – Альберт Иванович смотрел на светловолосую женщину и рад был бы убедить её, что никакой опасности нет, что они мило пообщаются и уйдут, но это было не так. – Вас могут найти с той стороны тоже.

   – Даша!

   Куда бежать, как защитить?! Неужели можно дотянуться и до Зайчонка?! Как быть?!

   Мысли бились в голове Марины, как испуганные птицы, попавшие в силок. Кровь пульсировала в ушах, звенела головной болью. Как из глубины сна, прозвучал голос Ковалёва:

   – Мы бы не пришли к вам, если бы не история со снами Даши. Мониторили ситуацию, следили, потом этот приём у психолога… По случайному совпадению она перенаправила вас к Скорину, он уточнил подробности при сеансе… Одна причина нашего появления здесь – ваша безопасность, повторяю, такие как вы – большая редкость. Мы не можем вас потерять, вы – бесценный источник информации. Есть и вторая причина. Жизнь ещё одного ребёнка, нашего будущего потенциального агента в опасности.

   – Группа крови… У Гали вторая, у меня четвёртая, у сына вышла третья… Мой мальчик пропал… – произнёс Таипов, сорвал очки, уронил лицо в ладони и зашёлся в сухих, страшных рыданиях мужчины, потерявшего в этой жизни последнюю ценность, дарованную ему небом.

***

– Вы понимаете, о чём просит меня ваша контора? – вполголоса говорила Марина майору Ковалёву. Они сидели в коридоре, на неудобных металлических стульях. Таипов, после ударной дозы «Валоседана», приходил в себя в кабинете. – Я должна всё бросить и вернуться туда? То, что кажется крутым и волнующим в двадцать лет, в тридцать «с копейками» представляется иначе! У меня налажена жизнь… Не считая того, что личной нет. У меня дочка. Я не хочу быть убийцей… У меня нет ненависти к тёзке. И потом, как искать подростка в иной реальности? Как? Мне жаль Таипова, но прежде всего меня волнует Даша… Что с ней будет, если я не вернусь?

   – А вы подумайте… Разрыв восприятия действительности, который углубляется всё больше, нанесёт ущерб психике девочки, если уже не нанёс. Вам надо закрыть за собой все двери. Это невероятно тяжело для женщины, да что там, для любого, кто никогда не убивал. Ваш двойник – угроза для благополучия…

   – А теперь вы подумайте, как тяжело снова пустить в ход оружие для того, кто убивал однажды. Для женщины. Только это будет не горячая схватка, где всё решают доли секунды, а продуманное действие. Найти и расправиться, так, что ли?

   Ковалёв смотрел на собеседницу долгим немигающим взглядом. Худенькая, белобрысая, не слишком красивая, если не сказать – никакая, лёгкая с виду, глаза как васильки… Обычная. Каково убивать женщине? Не надо убивать, это сугубо мужская привилегия или тяжкая обязанность – как посмотреть. А вот Скворцовой пришлось, да не с безликого расстояния пистолетного выстрела. Глаза в глаза, клинок в горло… У самого Ковалёва семьи не было, так – сплошные боевые подруги и случайные связи, он не хотел бы хоть краешком сознания ощутить то, что сейчас чувствует худенькая и лёгкая. И не дай, Господи, оказаться в шкуре Таипова… не дай никому.

   – Можно отказаться, Марина Андреевна. – Мягко сказал майор.

   – Отказаться… Теперь, когда вы мне всё выложили? Вы ведь пришли ко мне, открыто пришли. – Голос Марины был полон горечи. – Как будто знали, что не откажусь…

   Майор молчал. Что он мог ответить худенькой и лёгкой? Да, знали. Скорин был невероятно хорош в своём деле. Он заведомо безошибочно определил, что Скворцова не откажется.

   Их следующая встреча была назначена на четверг, после окончания рабочего дня, непосредственно в лаборатории, чтобы уточнить все необходимые детали. Договорились сообщить Аресову, что смысл сегодняшней беседы касался финансирования бывшим мужем Марины нескольких частных научных проектов, находящихся в сфере интересов государства. Пришлось ещё потратить порядка часа, чтобы сделать аудиозапись фальшивого разговора. Вопросы и возможные ответы Ковалёв тут же набросал буквально на коленке. Ответы простые: «не знаю», «не в курсе», «не уверена», «это же бывший муж, что вы?!». Марина сконцентрировалась, как могла, и голос её звучал убедительно и твёрдо.

   – Это для вашего свёкра, а то ведь он из-под земли накопает. – С некоторым восхищением в голосе уточнил Ковалёв. – А старую запись не стирайте. Сделаете это, когда сочтёте нужным… Частное агентство пусть охраняет, мы добавим свою «наружку». И не забудьте про ресторан, а то хозяин заждался.

   На прощание они обменялись рукопожатием. Таипов же только прикоснулся к руке Марины: выглядел он осунувшимся и постаревшим на несколько лет за последнюю пару часов.

   Кое-как закончив работу с бумагами, директор и она же – владелец спортивной школы, покинула рабочее место ровно в пять вечера, чем несказанно удивила охранника на вахте. Такого он не помнил сроду.

***

Итак, служебный вход ресторана «Микс» в центре города. Набран код, дверь открыта… налево по коридору… гостья постучалась и вошла.

   Небольшой кабинет был погружён в полумрак с помощью наглухо задёрнутых тёмных штор. Единственный источник света, настольная лампа, была расположена так, что было очень сложно рассмотреть мужчину, сидящего за столом. Виден был только силуэт человека, держащего у уха телефонную трубку. Марина хотела выйти и подождать, пока неизвестный закончит разговор, но тут из светового полукруга вынырнула рука и махнула посетительнице в сторону большого кожаного кресла. Скворцова села. Чем скорее состоится очередной разговор этого сумасшедшего дня, тем лучше…

   – Рамазан? Здравствуй, дорогой… Да-да, это я, совесть твоя! – говорил мужчина в кресле каким-то скрипучим, простуженным голосом со сварливыми нотками. – И партия артишоков к тебе взывает, на помойку выброшенных!

   На том конце провода бурно возмутились, так что сидящий за столом неизвестный даже слегка отодвинул трубку от уха.

   – Мамой не клянись, а чтоб свежие артишоки завтра были! А то прикрою твоему семейству дисконт в моём заведении, и будут они сидеть не за лучшим столиком, а на отшибе у прохода! И ещё… если хоть кто-то из твоих нукеров подъедет к моему кабаку на своём седане-баклажане с заниженной посадкой и застрянет на «лежачем гаишнике», то знаешь, что будет? Я у тебя больше не куплю ни одного овоща и ни кусочка мяса. Сам будешь закидываться своей бараниной и кинзой заедать! Зам начальника ГИБДД всё на телефон снял и выложил в сеть, как четыре джигита пытались «Ладу» с «гаишника» стащить! Да, я знаю, дорогой, как большому начальнику было весело! А забей-ка теперь название ресторана «Микс» в Интернет, что показывает, а? Этот … цапнутый ролик!

   Скрипучий голос…знакомый голос… нет, не может быть… Марина выпустила из рук ремешок сумочки, и та со слабым стуком упала на пол. Неизвестный за столом отреагировал на шум. Он поправил настольную лампу так, что та ярко выхватила из темноты предмет, лежащий на уголке письменного стола. Старый кнопочный телефон! Тот самый, подаренный Марине родителями на день рождения в две тысячи втором году… Тот самый телефон, подаренный домофею Дигену при расставании. Марина узнала бы его из тысячи других.

   Неизвестный за столом откашлялся.

   – Так что вот… Баранина у тебя лучшая в городе, но репутация станет мне дороже. Артишоки жду, тебя жду в гости в следующую пятницу. Давай, дорогой, до встречи.

   Он положил трубку… снова кашлянул… и поплыл, как мираж. Смазались очертания фигуры, и через пару секунд за столом уже не было никого. Марина чувствовала, как по спине стекает струйка пота. Не может быть… Крепкое словцо, которое непроизвольно слетело с её губ, метким выстрелом обозначило появление за столом новой фигуры. Невидимка. Ушастое Нечто. Малыш домофей. Диген собственной персоной. Диген в детском джинсовом костюмчике и с солидной золотой цепью на шее!

   В кабинете вспыхнул свет, позволивший убедиться гостье в том, что перед ней не галлюцинация. Диген вспрыгнул из своего кресла прямо на стол, голос его дрожал от сдерживаемых слёз:

   – Ну, здравствуй! Здравствуй, Мариен! Я… я не знаю, что сказать!

   Он раскинул лапки, Марина порывисто встала с места и обняла кроху. У неё тоже не хватало слов.

   – Ты, как ты здесь оказался, Диген?! Что ты тут делаешь?!

   Природное озорство взяло верх, Диген выскользнул из объятий гостьи и украдкой стёр слезу лапкой. Он хихикнул, прыгая назад в своё кресло и крутясь на нём то вправо, то влево:

   – А угадай! Перед тобой не кто иной, как владелец ресторана «Микс», его главный шеф-вдохновитель и прочая, и прочая! Повелитель кастрюль и сковородок! Нереально крутая звезда телепрограмм! Неслабо я поднялся, а?!

   Голова шла кругом, мягко сказано. Диген заметил это, спрыгнул с кресла и недвусмысленно предложил гостье «набулькать стопочку». Гостья отказалась, мол, за рулём, и тогда в ход пошёл крепчайший кофе.

   – Так значит, ты и есть таинственный свидетель, источник информации, как говорил Ковалёв? Давай, рассказывай, как ты тут оказался.

   Домофей, прихлёбывая кофе и хрустя сахаром вприкуску со вкусным чавканьем, невозмутимо брякнул:

   – Вынужден сразу покаяться. Это я тебя сдал «спецам», прости.

   – То есть как «сдал», ежовая морда?! – Марина с возмущением поставила чашку на стол, борясь с искушением испачкать кофейной гущей джинсовый костюмчик Дигена и оттаскать маленького негодяя за уши.

   – Спокуха… «Сдал» – это для красного словца… Ребята уже всё знали, когда за мной пришли. Их интересовали только подробности. Вот как было дело…

   И Диген вкратце рассказал, что происходило после того, как земная гостья покинула Лангато. Сам домофей тосковал и очень, очень хотел из любопытства попасть в мир Марины, но куда меньше он хотел бы оставить Тавеля в одиночестве. Через некоторое время Велирин пожаловала Тавелю и его роду дворянский титул, предоставила возможность вернуться в Университет, чему старик был несказанно рад. Бывшие коллеги приняли его радушно, от места ректора Тавель отказался, предпочёл остаться рядовым наставником. Раз в неделю он возвращался в свой домик в лесу, делился с Дигеном новостями и наслаждался домашним уютом.

   А зимой следующего года случилась беда. Неожиданно большое количество волков появилось в лесах. Домашний скот и люди уже не могли чувствовать себя в безопасности. На зверей охотились на славу, украшая мехами полы в деревенских домах. Такие волчьи нашествия случались, раз в пять – шесть лет, к этому привыкли и смирились с причудой природы. Королевским указом были запрещены поездки и выходы в лес в одиночестве, и даже гвардия участвовала в экспедициях по отстрелу. Почему Тавель поехал тогда верхом сам, без сопровождения, осталось неизвестным. Он не раз говаривал о необходимости изобрести формулу – «пугалку» от волков, и, кто знает, может быть, как раз хотел её испытать. В тот зимний вечер домофей напрасно ждал хозяина. Тело мага, частично изуродованное, нашли сутки спустя жители ближайшего хутора – рядом с начисто обглоданными костями павшей лошади. Какая драма разыгралась на просёлочной дороге, гадать не нужно было вовсе. Могло утешить лишь сознание того, что старик погиб не от челюстей хищников: дворцовые медики, производившие вскрытие по личному распоряжению королевы, констатировали, что сердце не выдержало.

   Малыш домофей не скрывал слёз, да и Марине это тоже не удалось. Какая ужасная кончина!.. Не верилось в то, что Тавеля больше нет, но это был факт, с которым предстояло смириться.

   Похоронили старого мага на древнем кладбище для почётных граждан и знати. Невозможно описать словами тот ужас и отчаяние, которое испытал Диген. Он остался один – без хозяина и друга, один на свете. Впервые в жизни! К чести королевской четы надо сказать, что несмотря на занятость государственными делами и тяжело протекающую беременность Велирин, оба они, Велирин, и Готтар – приняли в судьбе домофея самое горячее участие. Ему предоставили возможность перебраться во дворец, но Диген не сразу захотел это сделать. Он не мог, в силу своей природы и потребностей, покинуть дом, где прошла вся его жизнь. Он ждал приезда родни Тавеля с какой-то смутной надеждой. А вдруг они станут для него тем же, что и старик маг? Прошло почти полгода, прежде чем они смогли приехать. Но… не для того, чтобы остаться, а для того, чтобы продать дом новым хозяевам. Этого домофей вынести не смог.

   Диген обрёл новое пристанище в королевском дворце. Постепенно у него оформилась и созрела мысль: попытаться отыскать Марину. Сделать это можно было только через магов, и уж конечно, не через лицензированных. Как можно провернуть такую штуку, Диген не знал, но у него остался мобильный телефон Скворцовой, и почему-то казалось, что именно данная вещь пригодится для поисков. Чаяния Дигена оправдались. Ему удалось выйти на мага-самоучку, ведущего нелегальную практику.

ГЛАВА 4. Домофей и пельменная

   Юноша по имени Эвинн звёзд с неба не хватал, из Университета его давно отчислили за «неблаговидное поведение», но именно он пообещал Дигену решить проблему. За хорошую сумму, разумеется. Сумма у домофея была, ибо Тавель оставил именно ему все свои накопления.

   Как пояснил Эвинн, с помощью материального следа в виде какой-либо вещи можно найти то место в иной реальности, где владелец данной вещи прожил хотя бы несколько лет (плюс – минус некоторое расстояние). И Диген с радостью ухватился за подобную возможность, не обратив внимания на словосочетание «плюс – минус». Он не стал устраивать сцен прощания ни с Велирин, ни с Готтаром, которые только что обзавелись наследником – толстощёким и горластым мальчишкой, орущим на весь дворец и окрестности. Он даже не стал дожидаться Праздника Именования, когда будущего короля нарекали родовым именем прилюдно, впрочем, как и детей любых семей – от дворян до уборщиков улиц. На всех площадях столицы собирались счастливые родители с малышами, если тем малышам уже исполнился месяц отроду, и нынче Праздник обещал быть особенным, потому что совпал с наречением именем наследника Озёрного Дома. То же самое действо торжественно происходило в других городах – всех пяти городах Озёрного Дома.

   До счастливого события оставалась всего неделя, когда Диген выбрался из дворца, чтобы круто изменить судьбу на свой страх и риск. Он наивно полагал, что после произнесения особой формулы плюхнется прямиком в руки Марине, а та будет на седьмом небе от счастья, как и её родственники. Ведь домофей в доме – это нереально круто. Только вышло не совсем так, как планировал домофей.

   Плюхнулся Диген на потёртый диван, на котором вкушал сладкие сны после пива и компьютерного рубилова бывший системный администратор крупной компании, а теперь счастливый владелец убыточной пельменной, двадцативосьмилетний Константин Антонович Шехирев, который с работы давно уволился и стал «частником». Почему именно пельменная, объяснялось просто – Костян выиграл заведение в том самом компьютерном рубилове, в коем был непревзойдённым асом. То есть, выиграл он в частном закрытом турнире некую сумму с несколькими нулями, проигравшая сторона деньгами не располагала, а вот убыточной пельменной, которая кушала больше, чем её посетители – очень даже запросто. Проигравшая сторона сбагрила бизнес с рук в счёт уплаты долга, а Костя пельмени любил, вот и повёлся. Ушёл с работы в надежде стать акулой ресторанного дела, но пока что выше креветки не поднялся, поскольку опыта не имел никакого, а рецепт бабушкиных пельменей почему-то так и не стал городским хитом общепита. Так и тянулись дела Кости, не шатко и не валко, так и прозябал бы он в стенах своей крохотной пельменной, кабы не счастливый случай в виде существа из иной реальности, плюхнувшегося Косте на подушку в ночи.

   Почему Диген попал к Косте, объяснялось просто. «Плюс – минус некоторое расстояние» в условиях современных городов означало одно – в пределах одного – двух подъездов многоквартирного дома. Костя Шехирев жил в однокомнатной квартире, на пятом этаже в одном из домов на бульваре Гагарина, а двумя этажами ниже обитала семья Скворцовых!

   Итак, огорошен был и гость, и хозяин. Впрочем, последний собой быстро овладел, так как был подготовлен к свиданию с неведомым. Подготовке способствовали: прочтённые книги «фентези», зависание в разных подозрительных интернет-сообществах и просмотр всякого рода конспирологических передач на соответствующих каналах телевидения. Костя Шехирев слегка офигел, но только слегка, и с ходу предложил ушастому гостю остатки пива и пиццы из холодильника. Диген вследствие своей гибкой психики и недюжинного чувства юмора принял решение разделить трапезу с хозяином. Правда, первые пару часов ему не очень просто давались для восприятия слова чужой речи, да и выговаривать ответные фразы было сложно, но языковой барьер рухнул часам к пяти утра, когда пиво закончилось. А потом надо было думать, как быть дальше.

   Очень осторожно домофей пытался выведать у Кости, где бы найти светловолосую девушку по имени Мариен. Костя такую не знал, а вот светловолосая Марина жила в их подъезде, но вроде как перебралась к жениху, а родители только что продали хату и свалили куда-то. Костя не водил дружбу ни с Мариной, ни с её родителями, а вот со старшим братом Марины дрался в детстве, участвуя в традиционных выяснениях отношений между старшими классами в соседней школе.

   Когда Шехирев рассказал, что такое большой город, домофей приуныл. Разыскать старую знакомую в человеческом месиве казалось делом непосильным, да и нужен ли ей привет из прошлого вообще, коль замуж собралась?.. Ещё Костя объяснил, что домофей (то есть, домовой) на Земле – это существо сказочное, из мультиков и детских книжек, так что, если Диген начнёт демонстрировать свою скромную персону, не миновать ему всяких неприятностей и даже препарирования в лаборатории.

   Итак, надо было что-то решать. Пути назад, скорее всего, нет. Эвинн дал с собой Дигену пару простых формул, чтобы помочь скрыть свою сущность или защитить себя – например, принимать иллюзорное внешнее обличие того, кто добровольно на это согласен. Но чтобы вернуться назад, нужен маг, а где его взять?.. Да и стоит ли возвращаться, когда перед тобой неведомый мир с кучей интересных примочек (взять хотя бы ноутбук Кости, в котором не то что Тетрис, а вообще уйма игрушек)?! И Диген остался, постепенно втягиваясь в новое бытие.

   Начал он с квартиры, куда занесли его манипуляция мага-самоучки, навёл уют и порядок, так что Костя снова офигел, потому что ранее считал способным на такое геройство разве что бабушку. Бабушка жила в деревне под Кудымкаром и по причине возраста и слабого здоровья внука теперь не навещала, Костя сам к ней наведывался летом. Родители Кости давно развелись и обитали в разных районах города, совершенно не интересуясь порядком в квартире отпрыска, а с девушками у Шехирева не ладилось. Да и как будет ладиться, если просыпается девушка среди ночи, а любимый по сети в «боёвку» режется прямо на ложе любви?..

   Так что домофей развернулся вовсю, реализуя свою потребность в тесных симбиотических связях с жильём. А вскоре пришла очередь той самой захудалой пельменной «Микита». Постепенно, шаг за шагом, Диген перекраивал упомянутое заведение, холил, лелеял, обогащал меню и готовил сам, как никогда в жизни. Конечно, внешне не сам. Костя охотно предоставил возможность копировать свою наружность, получив взамен неограниченный запас времени на компьютерное рубилово и вообще массу интересных занятий: «фентези», подозрительные интернет-сообщества и конспирологические передачи. А Диген в обличье Константина Антоновича Шехирева метался по Перми, заключал договоры, переманивал поваров и искал дизайнеров интерьера, ругался с поставщиками продуктов, брал и отдавал кредиты, и жил такой насыщенной жизнью, как никогда. Так родился ресторан «Микс».

   И всё было здорово, но однажды в кабинет владельца ресторана пришёл нежданный посетитель, представившийся капитаном ФСБ Ковалёвым. Посетитель достал из кармана серую коробочку с кнопочками, что-то нажал, и вся личина Дигена рассыпалась в прах, обнажив настоящий облик. Посетитель был хорошо осведомлён ещё и по той причине, что Костян в своих подозрительных группах в интернете много чего написал, чего не следовало. Скрываться стало бессмысленно, пришлось всё рассказать, в том числе и про Марину.

   Посетитель внимательно и вежливо выслушал и попросил оставить всё как есть и не пытаться выйти на связь с прежней знакомой. С Шехиревым побеседовали, вызвав повесткой «куда следует», и настоятельно попросили не трепаться в социальных сетях. И ещё сделали предложение о работе с применением его навыков системного администратора в одной очень интересной лаборатории, с соблюдением полной секретности деятельности.

   Вот так Константин Антонович Шехирев из социальных сетей и прочих подозрительных сообществ пропал, ликвидировав все аккаунты, и занялся делами куда более интересными, чем сетевое компьютерное рубилово. Конспирологии теперь в его жизни было хоть отбавляй. Ковалёв через год стал майором, Диген всё так же рулил рестораном. Вопреки утверждениям Кости, домофея никто не собирался препарировать и изучать органы под лупой. Пару раз брали кровь из пальца, надевали на голову штуковину с проводами, подсовывали картинки в виде пятен, но больше всего – задавали вопросы. Он познакомился с Таиповым, с удовольствием периодически консультируя спецслужбы по особенностям мира Лангато. Жизнь удалась, но Марину Диген забыть не мог, старался иногда узнавать об её житье – бытье. Думал заделаться спонсором спортивной школы, но Ковалёв запретил «светиться». Но, видимо, так устроен мир, что без встрясок никак не обойтись – ни в одной реальности, ни в другой.

   Таипов не особо стремился посвящать сына, Лёшу, в тонкости наследственности, но рано или поздно это было необходимо сделать, потому что дар бродяг обычно даёт о себе знать именно в подростковом возрасте, а Таипову-младшему недавно, зимой, исполнилось тринадцать. Следовало бы побеседовать раньше, но Альберт Иванович не торопился, откладывая важный разговор каждый день «на завтра». И вот однажды, в воскресное утро, когда семья мирно завтракала за кухонным столом, мальчика вышибло. Жаргонное словечко на сленге Путешественников обозначало короткий спонтанный выход из реальности, характерный для юных бродяг, ещё не владеющих своими врождёнными способностями в полной мере. Событие как будто громом поразило всех: сам Таипов от неожиданности чуть не отрезал себе палец, готовя бутерброд; его жена, Галина Николаевна, упала в обморок. Она даже не догадывалась, за какого необычного мужчину вышла замуж. Мальчик отсутствовал около полутора минут, пока Таипов приводил супругу в чувство. Когда сын вернулся на своё место за столом, то по первому же взгляду на его бледное лицо и огромные зрачки испуганных глаз становилось ясно, что Лёша сам недалёк от обморока. Альберт Иванович в доли секунды сориентировался, и, твёрдо взяв сына за плечо, успел шепнуть:

   – Матери ни слова. Потом поговорим…

   С тех пор в доме поселился страх. Галину так и не удавалось убедить, что ничего не произошло. Женщина она «насквозь практичная», как говорил в шутку сам супруг, мистика и прочее мракобесие – были понятия отчуждённые, с которыми преподаватель биологии никак не могла бы найти общий язык. Единственным разумным объяснением случившемуся, по мнению Таиповой, была возможность развития эпилепсии. Этим недугом страдала её мать, и теперь Галина бегала по врачам, сидела в очередях, проходила обследования, и никак не могла успокоиться. Её можно было понять… А сын… А что сын?

   Лёша не был особо близок с отцом, считая того старомодным, несовременным, странным, погрязшим в работе. Лёша хотел бы заняться единоборствами – отец заставлял ходить «на шахматы», чтобы развивать мышление. Лёша любил уроки истории, а отец говорил, что история переполнена ложью, и требовал налегать на математику. Правда, один из друзей отца, Валентин Станиславович, «дядя Валик», как называл его когда-то Лёша, поощрял и единоборства, и историю, но на этом точки пересечения контактов отца и сына заканчивались. Семья Таиповых жила довольно замкнуто, без широкого круга знакомых. И теперь Альберту Ивановичу всё-таки предстояла содержательная беседа с отпрыском.

   Лёша был подавлен, растерян, напуган тем, что оказался неожиданно для себя в лесу с чашкой чая в руке. Он застыл в ступоре, вдыхая незнакомые запахи и изумлённым взором окидывая местность. Чашку он выронил – и тут его потянуло назад со страшной силой, выворачивая суставы болью. Вернулся на кухню родной квартиры он уже без чашки… И тут отец рассказал такое… И дядя Валик тоже добавил от себя. Прошла неделя – и мальчик снова исчез. Безвозвратно. Пришлось рассказать Галине, почему –это стало для её психики и сердечно-сосудистой системы серьёзным испытанием.

   Диген узнал о случившемся несчастье не сразу. И вся, как он сказал, «кухня подробностей», осталась вне поля зрения. О странных снах дочки, о визитах к психологу и психиатру и о том, что может быть жив зеркальный тёзка, Марина поведала домофею сама. Вполне предсказуемо: домофей разразился потоком брани в адрес младшего наследника Озёрного Дома и неудавшегося захватчика престола. Что-что, а умения цветисто подбирать подобные словечки малышу было не занимать.

   – Как, как эта … этот… мог выжить?! Его Высочество отпустила ублюдка на все четыре стороны, кто угодно мог расплатиться по счетам, а желающих было предостаточно!..

   Ругаясь на чём свет стоит, Диген не забывал опустошать кофейник. Умение поглощать чудовищные количества крепкого бодрящего напитка также входило в число многочисленных достоинств бывшего домоправителя мага. Когда-то Марина удивлялась, а спит ли вообще это странное существо, будучи накачанным кофе, по самые кончики ушей?.. Она настойчивым движением отодвинула кофейник в сторону, прерывая поток воображаемых действий, которые на словах собирался проделать домофей с принцем Мариеном, «буде мерзавец ещё жив».

   – Диген… Сейчас важно другое. Как мне вернуть Даше спокойные детские сны?.. Я не хочу, чтобы у неё были проблемы с психикой, со здоровьем, с развитием, чтобы что-то угрожало её жизни. Это мой единственный ребёнок, понимаешь? Я пойду на что угодно, чтобы Даша была жива и здорова. И если надо для этого вернуться в Лангато, полететь на Луну или ещё что-нибудь этакое, я всё сделаю.

   Диген задумчиво тряхнул ушами и грустно кивнул. В маленьком кабинете повисла пауза, после чего Марина вздохнула и стала прощаться.

   – Уже девятый час, мне надо домой. Тебя подвезти?..

   – Нет, – отказался Диген. – Я ночую нынче здесь, надо освежить ауру ресторана, да и мыши обнаглели... Я их чувствую во всём здании, но одного меня не хватает, чтобы заставить свалить этих серохвостых негодяек. До ресторана они добраться не могут, но хотели бы. Знаешь, что?.. Завтра вечером приезжай ко мне. Костян живёт в своей хате, а я типа на служебной. Думаю, Ковалёв тоже будет – и поговорим о том о сём.

   – Хорошо. Я приеду.

***

Ночью спалось отвратительно. Во-первых, события этого долгого, тяжёлого дня, вымотали Скворцову полностью. Не хотелось даже есть, так что она ограничилась чашкой кефира. Звонила Сергею Михайловичу, болтала с дочкой. Свёкр вопросов не задавал, такое ощущение, что уже знал о той официальной версии беседы, которая монтировалась и записывалась специально для него. После разговора с Дашей Марина долго стояла в душевой кабине под тёплыми струями воды, пытаясь смыть с себя не только усталость, но и какое-то странное чувство пустоты, разрастающееся в груди. В сердце теснились самые разные чувства, в голове возникали одновременно десятки самых разных вопросов, и главный из них – а вдруг я не вернусь?! – задавался чаще других. Вдруг я погибну?.. Вдруг я не смогу вернуться по каким-либо причинам?.. Всё это были вариации одного и того же вопроса, а ответа на них не находилось.

   Душ оказался плохим помощником, и не справился ни с усталостью, ни с пустотой, ни с вопросами. Сон пытался помочь с подкупающей честностью привычного физиологического процесса, который тысячелетиями нарабатывал простую человеческую мудрость: утро вечера мудренее. Утро пришло с лёгкой головной болью и тёмными кругами под глазами, которые пришлось маскировать пудрой. Но хотя бы это утро, как будто расставило всё по местам. Марина была полна решимости, действовать, – и как можно быстрее.

   Рабочий день пролетел быстро. Подписала отчёт об аттестации на первую категорию одному тренеру, Маше, приняла документы и переговорила с новичком, которого надо бы принять в штат, хотя бы на полставки. Сама вышла в зал на тренировку к старшей группе, чтобы размяться и посмотреть, как работают лучшие из учениц. Потом короткий обеденный перерыв, гора бумаг, короткое совещание по итогам плановой проверки Рособрнадзора. Заместитель Марины, по совместительству – лучший тренер и старый друг по клубу фехтования, Дима, после плановой проверки ушёл в отпуск на неделю, так что его отсутствие сказывалось на количестве дел. Ежегодный майский отпуск зама был привязан к чудесному мероприятию в Подмосковье, где Дмитрий Аликович Джураев становился оруженосцем рыцаря на целых пять дней. Можно было бы и рыцарем, если бы удалось собрать полный комплект снаряжения, а денег пока не хватало – дорогая эта штука, рыцарство.

   Жена оруженосца Димы, также хорошая знакомая Марины, к собственной досаде оставалась дома, поскольку у наследника оруженосца учебный год только заканчивался. По «вайберу» она только что скинула Скворцовой серию фотографий, где счастливый Дима с фингалом под глазом и внушительным порезом на скуле (типичными последствиями чудесного мероприятия) восседал у костра с порцией куриных ножек, для декорации наколотых на текстолитовый меч. Комментарий к фото: «вот чем занят твой сотрудник!» заставил Марину весело хмыкнуть. Хоть кто-то отдыхает…

   Погода откровенно испортилась, рассеивая мелкий дождь из низких уральских туч. Серый вечер хорошего настроения не добавил, но надо было ехать по адресу, который дал домофей, в Балатово, на улицу Советской Армии.

   Дождливый городской час пик захлёбывался в автомобильных пробках, так что Скворцова добралась по искомому адресу позднее, чем планировала. Пришлось долго искать место для парковки во дворе дома. Домофон в подъезде не работал, и дверь была заботливо подпёрта солидных размеров булыжником. Несмотря на свободный доступ, сам подъезд выглядел чистенько, хотя стены и требовали косметического ремонта. В голове мелькнула мысль о том, распространяется ли аура домофея на весь подъезд многоквартирного дома?.. Вряд ли, но всё равно интересно.

   Марина едва успела постучаться: дверь отпер Диген под маской внешности Шехирева и сразу принял свой обычный вид, щеголяя в накрахмаленном фартучке с любимым орнаментом – разноцветными петухами.

   Женщина с любопытством осмотрелась – она ожидала, что в квартире домофея всё будет приспособлено для его маленького роста, но ошиблась. Обстановка имела вид вполне человеческий, разве что несколько небольших стремянок дополняли интерьер, будучи приставленными к нужным местам. А запах выпечки тоже просто объяснялся: в ожидании визита оба – человек и домофей – пекли блинчики. Замечательные блинчики из гречневой муки, которые некогда были коронным блюдом Дигена и гордо именовались диетическими, хотя в качестве ингредиентов включали отменно жирную сметану или сливки. К блинам полагались вкуснейшие начинки: из форели, мягкого сыра, ягодного мусса и даже мороженого. Как только все трое уселись за стол на кухне, Диген сморщил нос, подцепив первый блин лапкой:

   – Готов поспорить, Ковалёв, что вот этот толстый блин с корявыми боками – твоя работа! Это самое жалкое подобие блина, которое мне доводилось видеть!

   Слова разбудили в Марине лёгкое злорадство. Она помнила, какие штуки вытворял домофей при первом знакомстве, начиная от ворчежни на кухне и заканчивая подглядыванием в ванной. Вот пусть теперь российские спецслужбы помучаются… Представитель спецслужб и бровью не повёл, так как уже перестал удивляться наглости подопечного. Ведь именно он, Валентин Ковалёв, по всем параметрам строжайшего отбора и психологического тестирования, был выбран научным отделом для «контакта с альтернативной формой жизни»!

   Объект был в разработке почти год. Когда Таипов и его команда доложили, что произошло нетипичное проникновение с другой стороны, руководство зашуршало по полной программе. Речь шла не о бродяге, не о человеке, а о ком-то ином, не опознанном датчиками. Объект обосновался в одном из домов по бульвару Гагарина, в квартире некоего Константина Шехирева. Данные плотного наблюдения дали Альберту Ивановичу возможность предположить, что это существо, аналогом которого на Земле можно было бы назвать архетип домового. Вот тебе и раз!

   – Что, в Лангато есть домовые?! – ошарашено вопросило руководство.

   – Конечно, – просто отвечал Таипов, – только мы зовём их домофеями. Собственный домофей – мечта любой семьи, лишь бы он захотел остаться. Приманить вполне можно – например, хорошим жалованием. Но главное, он должен полюбить ваш дом, чтобы сделать его своим. Эти существа владеют простенькими магическими способностями, и дом превращается в конфетку. Но если вы не по душе такому сожителю, то берегитесь – домофей вполне может превратить вашу жизнь в маленький ад.

   – Так вы домовым зарплату платите?! – спросило руководство сорванным голосом и нервно оттянуло воротник рубашки.

   – Конечно, – прозвучало в ответ, – а вы как думали?!

   Что думало руководство, осталось неизвестным, а ценнейший источник информации и потенциального агента нужно было сохранить и защитить. Ковалёв в детстве мечтал стать криптозоологом, но даже в самых смелых грёзах семилетнего мальчишки не мог предположить, в какой форме мечта обретёт плоть. В кабинете владельца ресторана «Микс» он должен был нажать на кнопку сложнейшего и безумно дорогостоящего прибора, искажающего магнитные поля, а дальше действовать по обстоятельствам. Нажал… Что ж, несмотря на все тесты и тренировки устойчивости к стрессам, мурашки первобытного ужаса забегали по спине, когда Валентин увидел перед собой это странное, непонятное создание – то ли помесь рыбы фугу с обезьяной, то ли человека с ежом. Н-да, да ещё и уши мини-слоника, пушистые и розоватые, дополняли картину. Создание среагировало шустро – загасилось под письменный стол, откуда скрипучим голосишкой заверещало:

   – Ты чё беспределишь, начальник, я тут не при делах!

   Эта фраза, совершенно не гармонирующая с имиджем представителя магического мира, сразу подействовала на зачарованного майора (тогда ещё капитана), как ведро холодной воды. Да-да, при встрече с Мариной Диген не упомянул о своём позорном провале в попытке принять невидимость (это свойство он утратил на Земле), а тем более – в роняющих достоинство прятках под столом.

   Вот так и случилось знакомство с домофеем. В первые месяцы контакта и, если можно сказать, совместной работы, Ковалёв сделал следующие выводы:

   – объект грубит, дерзит и дразнится при каждом удобном случае;

   – чувство юмора объекта колеблется на уровне резидентов «Comedy»;

   – объект с большим восторгом слушает группу «Сектор Газа»;

   – при игре в «Ферму» объект проходит все без исключения уровни с золотыми фишками, но разного рода «стрелялки» ненавидит всей душой;

   – объект восхищается советским кинематографом и уже напичкан крылатыми фразами типа «тамбовский волк тебе боярин» и «пивная, ещё парочку!» и, к прискорбью, мультфильмы про Карлсона и дядюшку Ау смотрел тоже, почитает соответствующих персонажей как кумиров;

   – объект спокойно относится к забору лабораторных проб крови, но наотрез отказывается сдавать на анализы баночки с другими биологическими субстанциями;

   – объект весьма привередлив в еде и считает низшими существами всех, кто разогревает пищу в микроволновке.

   В общем, объект оказался тем ещё фруктом, и поначалу Ковалёв просто за голову хватался, успевая отвечать на шуточки и шалости домофея. На беду, руководство решило поселить «объект» непосредственно домой к Ковалёву. Мол, чего далеко ходить, будет под наблюдением. Валентин понял, что отказываться бессмысленно, и согласился скрепя сердце.

   С тех пор у него ежедневно возникало ощущение, что в квартире поселилась некая тётушка постбальзаковского возраста: секса не требует, но рьяно занимается домашним хозяйством и наведением порядка и уюта, да так, что хоть домой не приходи. Наведение порядка сопровождается ворчанием и демонстративным перекладыванием вещей туда, где по мнению «объекта» им было самое место. Последней каплей в чаше терпения Ковалёва стала полка с нижним бельём.

   Приняв утренний душ, капитан полез за чистой сменой и… не обнаружил ничего на привычном месте в платяном шкафу! Мысль о том, что мелкий негодяй лапал его капитанские труселя своими ловкими пальчиками, привела Валентина в бешенство. Желание оттрепать мелкого негодяя за шиворот или за уши крепло с каждой секундой, пока мужчина перерывал содержимое шкафа в поисках трусов. Трепать, конечно, он никого не стал, тем более что это было бы абсолютно бессмысленным действием. А вот выселить квартиранта всё-таки получилось – на другую служебную жилплощадь в том же доме. Ковалёв добивался этого полгода, и всё постепенно устроилось к обоюдному удовольствию.

   Стопка блинчиков растаяла без следа. Теперь следовало переходить к насущным вопросам, которые так волновали Марину. Домофей со свистом втянул в себя остатки кофе из чашки и сразу взял быка за рога:

   – Ковалёв! Ты понимаешь, что я должен отправиться с Мариен?

   – Это как же? – спокойно спросил майор. – Ты и способ знаешь? Ты не понимаешь, что застрял?

   Диген зафыркал и запыхтел. Прежде чем он смог бы брякнуть в ответ какую-то резкость, Марина попросила разъяснить, что значит «застрял».

   – Очень просто. Диген не подлежит перемещению обычным способом бродяг из-за своей физиологии. Бродяги вводят свою кровь реципиенту или просто уводят того с собой, если группа крови и резус идентичны. Но Диген не человек, и состав его крови несколько отличается…

   – Иваныч говорит, гемолимфа с продвинутыми свойствами! – вставил домофей.

   – Да, что-то в таком роде. В структуре гемоглобина два гемовых элемента – железо и медь. Похож только состав плазмы… Так что инъекция крови человека может привести к смерти. Иначе говоря, для транспортировки домофея нужен настоящий маг – с этой стороны границы миров или с другой.

   – Так придумали бы что-нибудь! Я всегда знал, что Псевдомаги бездельники!

   «Псевдомагами» малыш-домофей по старой привычке называл учёных.

   – Технологий у нас таких нет, понимаешь?

   – И вот как я должен отпустить её одну?! Без присмотра?!

   Ковалёв перевёл взгляд с домофея на гостью:

   – За мышами в своём кабаке присматривай. А там уж будет присмотр, не надо волноваться. Там будет ждать местный агент. В конце концов, процедура заброса уже практиковалась.

   – Насколько удачно?.. В прошлый раз я поняла, что не всегда. – Тон Марины хранил нотку язвительности.

   Майор врать не стал:

   – Не всегда. За годы работы лаборатории было более двадцати опытов. Два летальных случая. Четыре полностью признаны удачными, с точки зрения адаптации и внедрения вообще, именно так мы и наладили агентуру. Остальные частично успешны – заброс удался, а адаптация – нет.

   – Я так понимаю, неудачная адаптация калечила добровольцев?..

   – Акела промахнулся! – цинично присвистнул домофей, вспрыгнул на табуретку и с грохотом сгрузил тарелки в раковину.

   Ковалёв этот выпад проигнорировал, как и критику блинов ранее.

   – Да. Правильно понимаете, Марина Андреевна. Поэтому мы и пришли к вам, повторюсь. Вы – единственный известный пример индивида, полностью вписавшегося в чужую реальность. И поскольку Таипов утверждает, что, скорее всего, ваш двойник жив, вы имеете все сто процентов шансов снова вписаться. Ваша задача – вернуть артефакты, вещи, которые вы принесли в наш мир. Совсем необязательно возвращать их прежним владельцам, можно хоть на обочине дороги выкинуть, неважно. Это всё равно, что плотно закрыть за собой дверь во избежание сквозняков.

   Привычным движением, теребя подбородок, Марина задумалась.

   – Хм… а ведь там кое-что осталось тоже. Сотовый телефон Диген принёс сюда, а вот мой спортивный костюм остался у купца Тасхоны. Где теперь его искать?!

   – Скорее всего, эта задача мало выполнима. Одежде свойственно изнашиваться, есть вероятность, что за несколько лет вещь могла прийти в негодность. В любом случае это произойдёт, вопрос времени и качества вещи… Вряд ли там кто-то превратил спортивный костюм в музейный экспонат или законсервировал для сохранения. Но – пока цела эта вещь, под дверью есть щёлочка для воображаемого сквозняка.

   – Звучит неутешительно. Больше всего меня волнуют последствия для психики дочки.

   – Вы унесёте мощный раздражитель – предмет из драгоценных металлов. Он не истлеет со временем, подобно мягким тканям, атомные связи стабильны. Опасность в качестве канала информации или пресловутого сквозняка представляет подобный предмет. А спортивный костюм… ну что ж, он не так стабилен. Ваша дочь будет потихоньку взрослеть и терять сенситивность, как и масса других взрослеющих детей, поэтому постепенно восприятие иной реальности сойдёт на нет. И к тому же, если вам удастся закрыть ментальные каналы информации, процесс пойдет невероятно быстро.

   – Каналы… Ненависть врага и привязанность друзей? Как?!

   – Я не знаю. – Ковалёв смотрел в глаза гостьи небесного цвета абсолютно открыто, не пытаясь отводить взгляд. – Не знаю. Я не буду скрывать, что мотив моей конторы – вернуть мальчика, да вы и сами это прекрасно понимаете. А всё остальное – что ж, надо думать на месте…

   Марина ухватилась за слово «мальчик».

   – Иголка в стогу сена! Где искать мальчика, и опять же, как?! Я понимаю, один материк, да и тот невелик, но…

   – С поисками как раз проще, чем кажется. Отслеживание ментальных следов показывает довольно ограниченный регион пребывания.

   – Если это – Озёрный Дом, то я могу надеяться на помощь моих друзей…

   – Сожалею. – И снова надо было выдерживать вопрошающий взор глаз небесного цвета. – Не Озёрный Дом. По данным аппаратуры, сын Таиповых сейчас где-то в предгорьях государства, именуемого Восточной Империей…

ГЛАВА 5. Время не терпит

   – Не, ты только глянь, что тут написано! Жесть!

   – Не могу глянуть. Я за рулём. И что же там написано?..

   «Форд» Скворцовой двигался по направлению к курорту Усть-Качка, туда, где располагалась секретная лаборатория. Марина глянула в зеркало, высматривая, что же такое читает Диген на заднем сидении автомобиля. Сейчас он был под магической личиной Кости: блондинистый тип с рыжеватой чахлой бородкой, очки в щеголеватой ультра-лёгкой оправе, лоб с залысинами; тонкие пальцы, не знавшие никакой работы, кроме беготни по клавиатуре, первые намёки на пивной животик… Одним словом, вечный компьютерный недоросль, хоть и ровесник старшего брата Марины. Самого Костю она помнила смутно, ведь жили же в одном подъезде, в одну школу ходили – но не более того. И довольно странно было осознавать, что сейчас под непрезентабельной внешностью этого мужчины скрывается существо из другого мира.

   Хмуря брови, Костя – Диген ткнул пальцем в электронную читалку-ридер. Уж что-что, а гаджеты он обожал не меньше, чем процесс приготовления пищи.

   – А вот что написано… Женится родовитый эльд на красивой девчонке. Ну, без приданого там, без знакомства с родителями, это бывает, хоть и странно. Типа красавица и умница, всё у них на мази. Любовь-морковь, как у вас говорят… А потом вдруг на тебе! Хрясь! Она с лошади на охоте – бумс! Видать, головой треснулась и отрубилась. Ну, муженёк давай первую помощь оказывать и платьице там снимать, а под платьицем у красавицы обнаружилась меточка нехорошая, цветочек лилии на плече. Типа клеймо за преступную деятельность. У меня вопрос: какого… этот дятел… раньше делал? Как можно жить, мягко говоря, половой жизнью с женой и не видеть, чего там у неё на теле?!

   Диген буквально глотал книги и кино, ведь его потребность во сне не превышала пары часов в сутки. Старую привычку составлять кулинарные кроссворды он давно забросил, потому что развлечений и так было в избытке.

   – Так вот… – продолжал возмущённый домофей, фыркая, как кот. – Я бы мог подумать, что брак чисто фиктивный, но ведь секс был! Типа он ей дарил «в ночь любви» перстенёк! Ну не дятел ли? В темноте под одеялом, не трогая руками! И это ещё не всё! Нет, чтобы привести нежно любимую супругу в чувство и выяснить отношения: подруга, я ж тебе денег на татуху не давал! Откуда цветочек, миль пардон? И как себя ведёт наш благородный эльд?! Вешает жену на дереве! Если не ошибаюсь, такое тянет на особо тяжкие… Она же несовершеннолетняя к тому же! Какие последствия для психики! И чего удивляться, если девочка выросла в циничную стерву после такого?! На этом же история не закончилась! Другой эльд, приятель первого, видимо, от шибко большого ума, решил под покровом темноты проникнуть к этой же фифе под видом её любовника! Поступок гадостный, что и говорить. Фифа, наверное, слепа как курица и глуховата к тому же, никак не смогла распознать обман…

   – Ой, Диген… уморил… это же семнадцатый век… какие особо тяжкие?! И потом, дамочка далеко не ангел: бывшая монахиня, совратившая священника! Похоже, на книгах Дюма должен стоять ценз «восемнадцать плюс».

   – А то! Я ж тут недавно ещё читал его книженцию, так там вообще бывший зек, наркоман со стажем, начал наводить справедливость после отсидки…

   Марина засмеялась. Если бы домофей стал литературным критиком, многим бы не поздоровилось. К счастью, Дюма-отец для едких выпадов уже недосягаем. Позавчера женщина испытала тяжкое разочарование, когда поняла, что предстоит путешествие совсем не в Озёрный Дом, и удастся ли туда попасть, было совершенно неясно.

   – Скажи мне, Диген… Почему тебе не страшно выбираться из дома и жить среди людей? Насколько я помню, природа домофеев предполагает скрытность. Ты же не любил открытых пространств.

   Домофей пожал плечами.

   – А я не знаю, почему. Что-то изменилось, когда я сюда попал. Я не умею теперь становиться невидимым. Мне по кайфу тереться среди людей, по кайфу узнавать новые вещи. Прежняя жизнь была хороша, и старика я вспоминаю с грустью, но надо жить дальше. И я нашёл своё место в вашем мире. Но – будь у меня возможность отправиться с тобой, я бы всё к мышам кинул, и двинули бы вместе!

   – Спасибо, малыш. – Искренне поблагодарила Скворцова. – Я не сомневалась. Я рада, что ты устроился. Только вот, отсутствие себе подобных, не тяготит?

   – Не-а. Мне и раньше-то пофиг было на них. Мы ж одиночки.

   – А как же?..

   – Чего? А, – осклабился домофей, – ты хочешь узнать, как мы размножаемся? Если домофейка захотела, то её ментальные сигналы разлетаются на о-о-очень внушительные расстояния. И кто-нибудь приходит, кто поближе. Она заводит малыша и воспитывает его лет так тридцать, а потом ему надо найти собственный дом с хозяевами. Только чтобы захотела, это бывает редко. Мы же живём намного дольше, чем люди. Раз в шесть, во как.

   – И ты хоть раз приходил на такой зов?

   – Было дело. Давно, ещё до рождения Тавеля. Ой, дурацкое предприятие. Пёрся за тридевять земель, на удалённый хутор, да потом обратно… Не стоит оно того. Я ж говорю, пофиг.

   Марина припомнила кое-что:

   – Зачем ты тогда за мной подглядывал, когда я принимала ванну?!

   – Как «зачем»? Прикольно!

   – Ох, Диген… Ты полон сюрпризов. Давай-ка, выключай свою книжку. Приехали.

   Высокий забор, камеры, контрольно-пропускной пункт, охрана – всё как полагается к словосочетанию «закрытый объект». Ничем не примечательное трёхэтажное здание, отделанное серым сайдингом. Вчера Ковалёв привёз Марине пропуск – для неё самой и для машины отдельно. У Дигена тоже был пропуск на имя Шехирева, под ламинированной поверхностью отмеченный красной наклейкой. Как он сам любезно объяснил, «у Кости такой же, но с зелёной биркой, а солдат без бирки, как…». Костя работал в другом филиале лаборатории, так что о настоящей сущности Дигена в этом здании знали только особо посвящённые.

   Посетителей встречали четверо: Ковалёв, Таипов, и двое других мужчин в лабораторных халатах, которых Таипов представил мужчин как своих ассистентов: Антона Игоревича Зиганшина (постарше, заместитель самого Таипова) и Марка Евгеньевича (помоложе), с забавной фамилией Жук. Диген их явно знал: приняв свой обычный облик в кабинете Альберта Ивановича, фыркнул в сторону Марка Евгеньевича что-то вроде «привет, доктор, всё баночки собираешь?». Видимо, здесь был некий застарелый конфликт, потому что «доктор» ответил домофею уничижительным взглядом и таким же презрительным звуком надутых губ.

   После обмена рукопожатиями все разместились за овальным столом, предназначенным для совещаний. Кабинет заведующего лабораторией ничего особенного собой не представлял: обычная офисная мебель с инвентарными номерами на самых видных местах, лампы дневного света, много книг на стеллажах, горы бумаг на столе. И вот в этом–то обычном кабинете Марина испытывала острейшее чувство нереальности происходящего: пришла общаться с «фээсбешниками» по поводу командировки в иную реальность… Какой бред. Не хватает только красавицы-ведущей с известного телеканала, которая легко раскроет все тайны мира. Как раз в тему. Факт свершился, бредовый он там или нет. Приходилось это принять и действовать в рамках ситуации.

   Уже в самом начале разговора, при обращении друг к другу, отчества были отброшены. Собравшиеся за столом в скромном кабинете люди чётко представляли, какие задачи стоят перед ними, поэтому церемонный стиль делового общения был слегка нарушен.

   Начал Ковалёв с бумажных формальностей, потому что их в любом деле, даже самом секретном, не избежать. Марине надлежало ознакомиться с содержанием солидной стопки бумаг и кое-где поставить свою подпись. Уносить бумаги из помещения нельзя, поэтому придётся читать и подписывать постепенно. Но желательно быстрее, потому что время не терпит.

   Фраза о том, что «время не терпит», звучала в этот вечер с десятком обоснований, и каждое можно было считать исчерпывающим. Время поджимает, потому что подросток с Земли сейчас пребывает в другом мире и не торопится возвращаться, или же просто не может. Время торопит, потому что информационный сквозняк, оставленный визитом Марины в Лангато, крепчает с каждым днём. Времени катастрофически мало, потому что вот-вот наступит лето, лучшее время не только для отпусков, но и для путешествия в другую реальность, где сейчас середина мая из-за некоторых различий в скорости вращения планеты, а климатические условия весьма комфортны.

    – Вам нужно пройти медицинское обследование. – Деловито проговорил Марк Жук, который действительно оказался врачом. – Вот перечень анализов, поскольку предстоит гемотрансфузия, нужно всё сдать. Инфекции, биохимия, общий анализ крови… У вас три сеанса переливания с интервалом в три дня. Далее следует недельный период, когда мы отслеживаем все необходимые маркеры в плазме, если их достаточно – следует заброс. Времени очень немного, поэтому завтра вам нужно сдать вот этот перечень. А ещё нам нужна энцефалограмма и МРТ – в тот же период, когда будем идентифицировать маркеры – специфические «метки» бродяг. Это особая фракция альбуминов, так называемый альбумин «Б», который у обычных людей не определяется. А также нужно…

   – Ой, ну естественно, сдать баночки! – не утерпел домофей, хихикая и корча врачу рожицы.

   – Так, он невыносим! – Жук был готов взорваться от возмущения. – Я предлагал его вскрыть к… ну, при даме не будем уточнять! Ей не надо баночки! Никому не надо баночки! Тебе, коротышка ушастый, тоже уже не надо баночки, можешь их…

   Если бы Таипов не поднял руку в предостерегающем жесте, присутствующие непременно услышали, что надлежит сделать Дигену с упомянутыми сосудами для сбора анализов. Очевидно, в данной группе лиц Марк Евгеньевич был сейчас единственным звеном, уязвимым для шуточек мелкого пакостника. Пакостник это прекрасно знал и пользовался при случае, получая почти физический кайф от игры на человеческих нервах. Ковалёв бросил на врача сочувственный взгляд: он-то давно понял, что нужно либо полностью игнорировать веселье и стёб домофея, либо веселиться вместе с ним.

   Врождённая интеллигентность Марка Евгеньевича давала осечку всякий раз, как он вынужден был общаться с ценным объектом. За тридцать лет жизни такой мощный раздражитель преследовал Марка лишь в нежном возрасте, а именно, в детском саду, в лице невоспитанного, упитанного и хамоватого мальчика Стасика. Упитанность домофея была под большим сомнением, а вот невоспитанность и хамоватость вкупе со своеобразным чувством юмора воскрешали в памяти неприятный образ Стасика.

   Марк, конечно, понимал, какая невероятная удача свалилась в руки в виде «объекта альтернативной формы жизни», но ничего не мог с собой поделать. Тем более что защитить диссертацию, посвящённую анатомии и физиологии домофея, не представлялось возможным ввиду строгой секретности. Папа Марка, Евгений Израилевич (заведующий отделением в крупном стационаре), ни сном ни духом не ведал об истинной работе сына, считая того неудачником и пятном на репутации семьи, где все представители фамилии независимо от пола были как минимум кандидатами наук. И теперь, после проведения большинства необходимых исследований, Марк старался держаться от домофея как можно дальше. Успокоившись, он продолжил:

   – Естественно, что ваш организм будет сопротивляться присутствию альбумина «Б». Возможно небольшое повышение температуры, но это не страшно, наоборот, повысится общая сопротивляемость к инфекциям. Но по истечении некоего промежутка времени организм начнёт вырабатывать антитела к данному белку. Количество антител будет увеличиваться, несмотря на то, что альбумин «Б» постепенно утилизируется организмом обычного человека, а продукты его метаболизма выводятся почками.

   Тут врач не утерпел и покосился на Дигена, опасаясь, что слово «почки» спровоцирует новый всплеск интереса к баночкам. К счастью, ничего подобного не произошло благодаря строгому взгляду Таипова, которым тот буквально сверлил домофея. Диген переживал за сына Альберта Ивановича, хотя не был знаком с мальчиком лично, и в отношении самого Таипова шуточек себе не позволял.

   – Так вот… Нам важно определить, Марина, к какой группе метаболизаторов вы относитесь генетически.

   – Поясните, пожалуйста, я не понимаю.

   – Это просто. Основная масса людей на планете Земля относится к классическому типу быстрых метаболизаторов. У них все системы метаболизма (и печень, в первую очередь) работают с определённой скоростью и качеством. Для таких людей пишутся аннотации к лекарственным средствам, точно понятно, с какой скоростью вещества проходят метаболизм и обезвреживаются. Также существуют сверхбыстрые метаболизаторы, их немного. У них скорость метаболизма выше типичной, и элиминация лекарств и токсинов происходит быстрее. А вот третий тип…

   – Я поняла. – Сказала Скворцова. – У третьего типа метаболизм медленный, поэтому вещества задерживаются?

   Марк Евгеньевич кивнул.

   – Примерно так. Было бы замечательно, если вы относились к третьей группе, но шансы малы. Таких людей в популяции около десяти процентов… И, наоборот, скверно, если вы входите в группу сверхбыстрых.

   – Почему это так важно?

   – У третьей группы элиминация альбумина «Б» идёт медленнее… Срок заброса дополнительно растягивается – иногда до нескольких недель.

   Марина обвела взглядом присутствующих.

   – Если идёт речь о нескольких неделях продления… Сколько же по времени занимает сам заброс?!

   Альберт Иванович, поправляя на переносице очки, обозначил сроки каким-то извиняющимся тоном, полным сожаления:

   – От трёх до семи месяцев, Марина Андреевна…

   – Что?!

   Тут в разговор вступил Зиганшин.

   – Мы не знаем точного срока ни для кого, кроме проверенных агентов, которые уже не единожды перемещались туда и обратно. Для них вычислены все параметры – это крайне необходимо для того, чтобы они не исчезли внезапно для окружающих. Один агент сейчас там, в Лангато (его забросили как раз перед исчезновением мальчика), один – на Земле-2. Один уже проходит период реабилитации, и гемотрансфузию можно будет провести через восемь – девять месяцев. Туда забрасываем мы, а обратно всех вытягивает – или выкидывает – по мере накопления антител в крови. Титр становится критическим – и человек уже не может оставаться в другой реальности. Мы не знаем возможностей вашего организма, и даже лабораторные тесты не дадут точных ответов, только примерные… В том-то и трудность. Когда придёт время, вас вытянет обратно, что бы вы в тот момент не делали. Процесс невозможно активировать раньше, и невозможно отложить – если только не пересечься с бродягой, который захочет поделиться с вами кровью. Вы окажетесь в той же точке пространства, откуда совершался заброс, а над временем мы не властны.

   Марина молчала. Согласно её прошлому опыту, маги возвращают как раз во временную точку изъятия – ни раньше и не позже. Ни учёные, ни Путешественники так не могут…

   – И как вы себе представляете моё семимесячное отсутствие?.. Даже три месяца – это огромный срок. Дочка – это раз. Мои родные и близкие – это два. Работа – это три. Каким образом увязать эти три пункта со столь длительным отсутствием?!

   – Мы продумываем легенду. – Вставил Ковалёв. – Так или иначе, будут учтены все мелочи… кроме, разве что, эмоций вашего ребёнка – и здесь я никоим образом не хочу создавать иллюзии.

   – Это самое чувствительное место, поймите. – Голос Марины был полон горечи.

   Диген ободряющим жестом положил свою крохотную лапку поверх кисти Марины. Женщина улыбнулась и погладила малыша между развесистых ушей; в ответ прозвучала отличная имитация кошачьего мурлыканья, от которого как будто слегка потеплело на сердце. Ещё одна маленькая магическая уловка домофеев – сделать так, чтобы развеять тоску человека.

   – Как и где мне искать вашего сына, Альберт?

   Таипов снова поправил свои старомодные очки.

   – Я расскажу вам схему мероприятия. Марк уже пояснил по медицинской части. Перемещение осуществляется методом рогатки, про что я уже упоминал при нашей первой встрече. Я не могу появиться в Лангато лично, увы. Там вас будут ждать. Не удивляйтесь, для этого и создаются агентурные сети. Сопровождающий, вернее, сопровождающая, будет делать то, что вы ей скажете, это её работа. Вы ведёте поиск по тем метальным меткам, которые оставлены Лёшей. С собой у вас будут те вещи, которые принесены при первом визите, вам позволительно выбросить их, как угодно… Изделие из драгоценного металла, конечно, может послужить платёжным средством, хотя определённая сумма на расходы тоже ждёт вас в условленном месте.

   – Вопрос: каким образом ваша контора расплачивается с местными, если нельзя приносить с собой золото?..

   – А для этого есть агент, который зарабатывает средства на месте, кроме шуток. Я не буду посвящать вас в тонкости процесса, потому что лишние знания подробностей просто не нужны. А вот координаты этого агента у вас будут – где и как найти на крайний случай. Агент находится именно в Восточной Империи, откуда идут сигналы Лёши… Я не исключаю, что состоялась их встреча, но такой вариант развития событий маловероятен. Сигнал идёт от ограниченной точки пространства, но это радиус десятка километров.

   Снова заговорил Зиганшин:

   – Мы покажем вам лабораторию трекинга ментальных следов, чтобы пояснить наглядно, как будем отслеживать и вас тоже.

   Таипов кивнул в знак согласия.

   – Да, несомненно. Вы должны это увидеть. Теперь следующее: ваша сопровождающая – отличный боец. Так что с полной ответственностью уверяю, что никто из агентов не позволил себе усомниться в её качествах. Программа-минимум, это поиск Лёши и возврат вещей. Далее, нужно, чтобы мальчик оставался с вами до того момента, пока не вытянет его или вас. Он может контролировать свои возможности, если хотя бы задастся целью представить нашу квартиру. В таком случае, он сможет вернуться сам в любой момент, а вы останетесь с сопровождающей в безопасном месте, пока не вытянет вас. Это идеальный вариант развития событий.

   Таипов замолчал. Ковалёв взял слово:

   – Есть и худший вариант. Например, мальчик захвачен Путешественниками или кем-то ещё. Вот тогда настанет время найти нашего агента, тот самый крайний случай. Печально, если Алексей не захочет возвращаться… Тогда пригодятся ваши педагогические способности – убедить вернуться к семье.

   – Убедить подростка делать то, чего он не хочет, не так просто. Я попробую, лишь бы найти… – у Марины были проблемные ученики, ещё в тот период, когда она была обычным учителем физкультуры. Да и в школе такие «экземпляры» были тоже – дети ну очень обеспеченных родителей, которым с пелёнок прививали амплуа элиты общества. Приходилось находить точки соприкосновения – и почти всегда успешно.

   – А ваши дела, Марина, – продолжал майор, – тоже могут быть решены. Если удастся отыскать парнишку в самом начале вашей экспедиции, времени будет достаточно, чтобы навести справки о друзьях Озёрном Доме или вашем двойнике, а там уже решить, как быть. Вы можете оставить информацию нашему агенту, и уже он будет принимать решения.

   – Что?! Решение устранить того, кто выжил несколько лет назад?! – возмутилась Скворцова. – Да за кого вы меня принимаете?!

   – За мать, которая любит своего ребёнка. – Спокойно сказал Ковалёв. – Если действительно существует возможность и опасность достать ваших близких оттуда ради мести, наверное, стоит кардинально решить проблему.

   – Я… мне… противно об этом думать… – буквально задыхалась от эмоций Скворцова. – Почему для спокойствия нужно кого-то убивать, устранять… что за жизнь…

   – Обычная жизнь. – Вставил домофей. – Что в нашем мире, что в вашем. А принца я бы и сам кокнул, если что.

   – Сиди уже! – фыркнули одновременно Ковалёв и Жук.

   – Ой-ой, молчу! – уши Дигена приняли позицию крыльев. – Вот отправьте меня с Мариен, я там пригожусь!

   – Отправили бы, если бы знали, как это сделать. – Искренне сказал Альберт Иванович. – Будь возможность и время подумать, я бы решил проблему… Но сам видишь, время не терпит.

ГЛАВА 6. Карусель важных дел

   Конечно, всем знакомо выражение: голова идёт кругом. И наверняка многие легко могут примерить данное выражение к себе любимым. Вот и сейчас у Марины было именно такое состояние. Массу вещей нужно было делать немедленно, тотчас и даже, как говорится, вчера…

   Утром в пятницу Скворцова сдала все необходимые анализы в одном из стационаров Перми, благо, не пришлось для этой цели ехать в Усть-Качку снова. А субботу она полностью посвятила Даше, которая за неделю безумно соскучилась по маме. Последние выходные дни мая обещали порадовать пермяков по-летнему отменной погодой, и нужно было воспользоваться таким подарком. Но сначала был разговор с Аресовым-старшим. Ещё в пятницу, созваниваясь вечером, Марина уловила в его тоне какие-то новые, незнакомые ей нотки. Всё-таки она знала Сергея Михайловича со второго курса учёбы, когда закрутился бурный роман с Толей, и знала слишком хорошо, чтобы не заметить странной рассеянности в голосе.

   – Зайчонок ждёт – не дождётся. – Буркнул он с оттенком сварливости. – И я тоже жду, приезжай, как выспишься…

   Марине надо было выспаться, это верно. Поэтому она не стала развивать тему, все возможные объяснения оставила до момента личной встречи.

   Даша подпрыгивала вокруг матери, будто и впрямь была непоседливым зайчонком. Ей не терпелось рассказать о каждой минуточке прошедшей недели, поделиться с мамой всем-всем-всем самым интересным, начиная с кучки сомнительного вида камешков, собранных в песочнице во дворе. Утолив первый порыв жажды общения и приласкав дочку, Марина отправила её собираться на прогулку и вопросительно подняла глаза на Аресова. Выражение его лица было, мягко говоря, странным, как будто он невестку видел впервые, а невестка при этом вдруг оказалась… да кем угодно, только не обычной жительницей столицы Пермского края. Аресов кашлянул, потирая переносицу.

   – Послушай-ка, что скажу… У меня вчера был разговор с очень серьёзными людьми... Долгий разговор, и ради этого разговора серьёзные люди летели из Белокаменной, или Златоглавой, это уж как кому нравится. Не буду скрывать – поначалу я даже задумался, кто из нас тронулся умом… Во все подробности меня не посвятили, но я чётко понял – мне нельзя вмешиваться и болтать языком тоже.

   – Я…

   – Не перебивай. С моей точки зрения, ты влипла в х… нехорошую… историю.

   «Я в неё влипла давненько…» – с грустью подумала Марина.

   – И я так понимаю, что в этой истории я тебе не помощник.

   «Правильно понимаете…»

   – И не в моих силах уже как-то повлиять на ситуацию, процесс запущен.

   О, да. Когда зашла речь о «легенде» по объяснению отсутствия Скворцовой, Ковалёв заметил, что её свёкр представляет собой наименьшую из проблем. С ним руководство поговорит, – уточнил майор, – а люди такого склада, уровня связей и рода занятий, как Аресов, очень быстро понимают, что к чему, когда из Москвы обращаются напрямую.

   И Ковалёв оказался прав.

   – Кое-что я всё же могу. – Продолжал Сергей Михайлович. – Позаботиться о Дашке. Присмотреть за твоим бизнесом. Джураев, зам твой, когда выйдет?

   – В понедельник.

   – Перетрём с ним, когда скажешь. Для него, наверное, будут другие объяснения? И для твоих родителей? И для Тольки?.. – Это прозвучало с лёгкой усмешкой и чувством понимания человека, имевшего дело с деятельностью спецслужб.

   Марина кивнула.

   – Непонятно, сколько ты будешь отсутствовать. – Деловитый тон этого много повидавшего виды и уверенного в себе и своих возможностях человека действительно успокаивал. – Но Дашка и прочее будет под присмотром, поняла?.. Больше ничего не говорю, и ты ничего не рассказывай. Не надо это мне. И так голова от россказней кругом пошла.

   – Спасибо! – только и выговорила Марина, потому что где-то в горле возник глупый слезливый комок, которому ну никак нельзя было дать вырваться.

   Они обнялись, чувствуя, что за долгие годы стали действительно по–родственному близкими людьми. Аресов грубовато хлопнул невестку по плечу, смотря куда-то в сторону:

   – Ну, иди, собирайтесь с Зайчонком гулять, пока дождя нет. А то опять, поди, синоптики наврали.

   Даша уже фантастически быстро оделась, и даже не возмущалась, когда мать потребовала взять на всякий случай шапочку и курточку.

   – Я ж не на себе везу, в машине! – с важным видом заявила девочка. Она так соскучилась, что готова была даже ненавистную шапку надеть, лишь бы угодить маме…

   Глядя в окно на две родные фигурки в ярких ветровках, Аресов в тяжёлой задумчивости сам не заметил, как добавил вслух, когда его уже никто не слышал:

   – И свечку могу поставить Святому Николаю, на дорожку… В какие игры тебя несёт, дурочка…

***

Парк имени Горького!.. Любимое место прогулок нескольких поколений горожан! Давным-давно история парка начиналась с Загородного бульвара, а было это, между прочим, в одна тысяча восемьсот четвёртом году… С тех пор много воды утекло, и много известных личностей посетило замечательное место. Был здесь и Александр Первый, и тёзка императора, учёный Александр Гумбольдт, и Антон Павлович Чехов. Правда, когда Антон Павлович собирался приехать в Пермь, вышла ошибочка, и в газетах объявили о приезде… Максима Горького (сиречь Алексея Максимовича Пешкова)! Потом парк менял своё название, был он и Загородным садом, и Красным садом. Парком Горького официально стал в начале тридцатых годов. Но как бы сад не назывался, пермяки его любили.

   В детстве Марина бывала здесь регулярно, и с тех пор, естественно, парк изменился – приобрёл новые аттракционы, пережил демонтаж и установку колеса обозрения, расстался с рядами безобразных железных ларьков времён девяностых, и даже обзавёлся модным 3D-океанариумом, от которого малышня, а порой и их родители были в восторге. Но всё-таки парк оставался тем местом, в которое неизбежно тянуло почти каждого жителя Перми, будь то ребёнок или взрослый. Марина не была исключением.

   У Даши разбегались глаза. Куда же сначала-то?! К лошадкам? На паровозик? На колесо обозрения? Или пойдём к аркадам?.. Только не туда, где надо сбивать игрушечных крыс, они хоть и игрушечные, но жалко.

   Победили лошадки. По причине утреннего времени посетителей пришло не так много, и очереди на катание пока не было. После возвращения из Лангато Марину тянуло к лошадям, как магнитом, по мере возможностей и при наличии свободного времени она старалась уделять время верховой езде. До беременности вообще проводила на ипподроме, в конном клубе, по два – три вечера на неделе. Брала уроки, ломала то руку, то ребро… Лошади удивляли и завораживали. Чего так боялась раньше, непонятно. А сейчас вот удавалось выкроить разок – другой в месяц, чтобы покататься, чтобы не терять форму. Увы, ипподром Перми, существующий с тысяча девятьсот шестьдесят седьмого года, уже перестал функционировать. Благо, есть спортивные клубы... И кстати, о форме… На завтра записалась, потом на вечер среды… Как бы всё успеть…

   – Поня! – запищала Даша, с восторгом показывая маме на приземистую пегую лошадку с пушистым хвостом и гривой, заплетённой в десяток косичек с бантиками.

   – Пони, Зайчонок, надо говорить «пони». – Ласково поправила мама. – Поедешь?

   – Ага!

   Пони для дочки, гнедая красавица-лошадь для мамы. Даша держится уверенно, потому что совсем не боится, Даша не перестаёт восхищаться своей стройной и самой красивой в мире мамой. Она видела, как быстро может мама лететь вскачь, как может верхом брать препятствия. Какая мама смелая!.. Жаль, что папа не видит. Мысль о папе набегает, как короткое тёмное облачко – тень разочарования и обиды, и тут же сменяется другим облачком, более тёмным – мыслью о незнакомой рыжей тёте на чёрном коне. Конь на земле, кровь из ушей… Тётя на земле, кровь на лице, тётя кричит…

   Увидев внезапно помертвевшее, бледное лицо девочки, Марина ловким прыжком слетает на брусчатку. Да, теперь она делает это так же ловко и красиво, как принц Мариен некогда…

   – Что такое, малышка? Укачало?

   И совсем не укачало, но Даша уже прекрасно понимает, что маму не обрадует воспоминание о рыжей тёте, и хитрит. Дети учатся хитрить так быстро, что нам, взрослым, порой не удаётся не то что контролировать, но даже заметить этот процесс. Бывает, что дети хитрят из любви к нам, видя наше беспокойство и заботу, что трогает до глубины души. Главное, чтобы маленькие хитрости со временем не перешли в ложь…

   Даша схитрила. Своим недетским, сверхъестественным чутьём она интуитивно прочувствовала, что проживание у деда, отдельно от мамы, как-то связано с неприятными снами. И с момента переезда к дедушке сны не беспокоили. «Немножко укачало…». Наивно спросила, не лечится ли укачивание мороженым, и хитрость удалась. Да и весь день удался тоже – без дождя, без тревог, без тяжких воспоминаний и чувства вины. Полный радости день для двоих.

***

В воскресенье Скворцова занималась с дочкой не менее важными вещами – чтение, немного рисования, изготовление «домашнего задания» для кружка лепки. Вечером пришёл черёд верховой езды (н-да, а отвыкла, что тут скажешь). Понедельник же накрыл суетой, как всегда. Начались трудовые будни с Димы Джураева, который ворвался к руководству задолго до планёрки:

   – А! Кабинетному мастеру клинка привет! Начальство гневается али как нынче?..

   – Джураев! Твоё омерзительно радостное лицо, разукрашенное каким-то добрым человеком, любое начальство выведет из себя!

   Такой обмен любезностями между старыми друзьями был в порядке вещей, когда они были наедине, когда можно было не изображать директора и зама, и пару-тройку минут потратить на ехидные подколки. Не раз и не два жизнелюбие Димы помогало Скворцовой сохранить доброе расположение духа в самых непростых ситуациях. Дима был ДРУГ, каких поискать.

   – Слушай! А заведение-то наше гремит!

   – В каком смысле, Дим?

   – В самом, самом наилучшем! – Джураев взмахнул руками, пытаясь изобразить неведомые перспективы.

   Ну, что же… Плановая проверка снова пройдена, клиентура набрана, финансовое благополучие тоже более – менее. Марина поинтересовалась, что имеет в виду заместитель.

   – Я же на турнире познакомился с во-о-от таким чуваком! У нас занимается дочка его одноклассника, и он наслышан. Болеет за детский спорт, хочет стать спонсором школы, серьёзный бизнесмен. Бизнес, как многим видится, должен иметь человеческое лицо, не то, что…

   Тут Дима запнулся, и начальница за него закончила с кислой миной:

   – Не то, что мой бывший, хочешь сказать?..

   – Ой, молчу, матушка-боярыня, не погуби холопа! Толян неприкосновенен!

   Скворцова, шутя, замахнулась папкой.

   – Продолжай, искатель наживы. Кто из девочек?..

   – Ира. Из Дягилевской гимназии.

   Ира, девочка тринадцати лет, из очень интеллигентной семьи, принадлежала к разряду тех учеников, которые уже решили посвятить жизнь спорту. Про таких детей с малых лет говорят: «работает, как зверь». Когда она успевала хорошо учиться в гимназии, было непонятно. Тем не менее, у девочки имелся внушающий уважение ряд кубков и медалей, а в перспективе – Олимпийская сборная.

   – Так, и?..

   – В общем, отец Иры – приятель крутого бизнесмена. Нам же нужен спонсор? Никогда не будет лишним?

   – Спонсоры нужны всем.

   – Понятно, он и с тобой пообщаться хочет. И, – голос Димы понизился до подозрительного шёпота, – холостой. То бишь, не женатый мужчина в полном расцвете сил.

   Марина возмутилась, уже реально собираясь огреть папкой своего старого приятеля. Больнее, желательно, и с повреждениями.

   – Джураев, ты гад! Вот для чего весь сыр-бор! Сосватать меня решил, выдать, как Дюймовочку за богатого крота! Ты же знаешь, я не принадлежу к тому типу женщин, которым нужна и рыбка, и ёлка! У меня дочка!

   Дима ловко увернулся от папки, летящей в голову. Вообще уворачиваться от предметов ему приходилось часто, поскольку законная супруга, Элла, обладала взрывным темпераментом, а раздражать женщин Дима умел на славу.

   – Какое «сосватать»! О деле пекусь! А про семейное положение я так ввернул, вдруг ты поведёшься! Крот не старый пока… Лет сорок пять, может…

   – Уйди с глаз моих!

   – Но встретиться же надо!

   – Надо, Дима. – Марина оставила шутливый тон. – Но это будет не скоро. Мне нужно уехать. Надолго. Все мои обязанности лягут на твои плечи. По важным финансовым вопросам – к Сергею Михайловичу, остальные контакты ты знаешь. Я же буду недоступна для личных встреч – на неопределённый срок.

   Дима не умел маскировать свои эмоции, да и не старался этого делать. Вот и сейчас на его лице отразилась вся гамма чувств: от волнения до непомерного удивления. Сразу посыпался град вопросов, от которых Марина удавалось так же ловко увернуться, как Джураеву от летящей папки. У него в голове никак не укладывалось, что начальница куда-то уезжает на полгода или больше, уезжает без ребёнка, да к тому же без возможности общаться в случае необходимости. Ситуация была из ряда вон, за ней стояло что-то странное и пугающее. «Семейные дела!» – так поясняла Скворцова, но на этом подробности заканчивались. То есть, никаких подробностей начальница не сообщила, а когда начальница – твой старый товарищ, то либо ты выбыл из разряда товарищей и доверия не достоин, либо подробности лучше не знать. Первое утверждение Джураев отмёл сразу, а вот второе заставляло реально беспокоиться за старого товарища. Ведь стоит же у школы машина частного агентства охраны…

   – Дима, ты всё понял? Я могу быть спокойна, что школа за период моего отсутствия не сгорит, клиенты не подадут на нас в суд, дети не отравятся в буфете, а Элла тебя не убьёт?..

   – Ты можешь быть спокойна за всё, кроме последнего пункта. – К Диме вернулось, наконец, самообладание и привычный стиль разговора с руководством. – Было бы лучше, если бы я знал больше, но видимо, нельзя?..

   – Нельзя. По крайней мере, сейчас. И, кстати, я после обеда уеду по делам, сегодня уже не буду. И самое последнее! Дима, мне нужно хотя бы три – четыре тяжёлых сцены. С боевым железом, без бутафории. Поработаешь со мной на днях, вечерком? Поедем в клуб?

   – Ох, подруга, в тебе полно сюрпризов. Чем дальше, тем интереснее. Куда ж я денусь с подводной лодки?..

   Во второй половине дня было назначено первое переливание крови, потому что все результаты анализов должны были быть уже готовы. А для процедуры нужно было ехать в лабораторию, и Ковалёв обещал прислать служебную машину, потому что неизвестно, как процедура повлияет на самочувствие реципиента. Кровь бродяги – не совсем обычная кровь, ведь пресловутый альбумин «Б» может вызывать идиосинкразию, особую непереносимость, сродни лекарственной. В лаборатории уже ждал Марк в сопровождении небольшой команды медиков.

   – С вашими анализами смело можно лететь в космос! – констатировал он после обмена приветствиями. – Вы такая молодчина, следите за здоровьем.

   – Да не то чтобы я следила. У меня нет столько свободного времени, чтобы вредить здоровью. – Отшутилась женщина.

   – Замечательно. Сейчас займёмся гемотрансфузией, а потом, пока отдыхаете, Альберт Иванович покажет вам зал трекинга.

   Марине никогда не приходилось делать переливание крови. Четыре раза она сдавала кровь, когда в СМИ был соответствующий клич – печальный призыв после человеческих трагедий, связанных с несчастными случаями. У неё ведь была четвёртая группа – всё-таки редкая, как ни крути, и даже в таком большом городе, в экстренной ситуации, не всегда можно в один миг найти соответствующего донора. Оказалось, что прежде чем перелить кровь, нужно соответствующий объём забрать. Предварительно медицинская сестра сделала Марине несколько инъекций – одну в вену, две сами догадайтесь куда. Уколы сопровождались незнакомыми медицинскими терминами типа: «гепаринизация», «десенсибилизация». Первая порция крови была небольшой – забрали двести миллилитров, и столько же было введено свежей крови донора-бродяги, Таипова.

   Когда всё закончилось, никаких необычных ощущений или дискомфорта у Марины не появилось – ни сердцебиения, ни тошноты. Разве что секундное головокружение, когда она встала со специального кресла. Странно, но так и не возникло чувство, что пройденная процедура – первый шаг к путешествию в параллельный мир…

   Женщине был выдан небольшой прибор, очень похожий на обычный глюкометр для больных диабетом, и также с набором тест-полосок.

   – Что это?..

   – Измеритель альбумина «Б». Завтра в шесть утра делаете первую пробу, – пояснял Жук, показывая, как и что нужно делать, – потом каждые шесть часов. Итого – четыре пробы в сутки. Показания записывать не нужно, они автоматически фиксируются в памяти этой игрушки. Только ради всего большого и чистого, не роняйте.

   – Денег стоит?..

   – Ой, да вы даже не представляете, какие такие деньги. Таких денег я отродясь в руках не держал! Не роняйте, ладно?

   – Не волнуйтесь. Не уроню.

   Теперь предстояла экскурсия в тот самый зал трекинга, и Марину уже разбирало любопытство, каково это – наблюдать за живыми объектами, перемещёнными в иную реальность?.. Пришлось переодеться в подобие облегчённого скафандра, как в кино, с полнолицевой маской и переговорным устройством. Аппаратура тонко настроена, и любое привнесение пылевых частиц извне может повлиять на качество работы.

   Зал ожиданий гостьи не обманул. Во-первых, помещался он не в основном здании, а в подземной части лабораторного комплекса. Во-вторых, это было помещение внушительных размеров, весь центр которого заполняла непонятная аппаратура – переплетение проводов, корпусов приборов, светящихся лампочек, крутящихся механизмов… Странный агрегат метров пяти в длину, похожий на пушку, почти упирается стволом этой самой пушки в потолок. Видно, что ствол едва заметно колеблется. Ровный гул, вибрация… Шесть человек сотрудников в такой же специальной одежде, как и гости… И огромный жидкокристаллический монитор вдоль одной из стен. К экрану-то и направились посетители.

   Вблизи стало видно, что на экране высвечивается сетка координат, и в этой сетке либо перемещаются, либо неподвижно мерцают светящиеся точки разного цвета. Какие-то точки окружены ореолом и имеют один или несколько размытых шлейфов при движении, другие точки светятся ярко и чётко.

   – Ментальный трекинг. – Это произнёс Зиганшин, он спустился в зал на лифте вместе со Скворцовой и Таиповым. – Зелёные точки без мерцания, свечения, хвостов – это наша агентура. Вот эти сектора – Лангато; вот эти, в дальнем левом углу – Земля-2. Видите, точка вверху очень яркая?.. Значит, агент находится в начале нового заброса. Концентрация специфического белка в крови очень высока. При снижении титра произойдёт и постепенная смена цвета, на золотистый. Так светятся люди. Когда вы окажетесь там, будете светиться так же, зелёным. Здесь линейная раскладка системы координат, географическое положение искажено, мы ориентируемся примерно.

   – А это?..

   Всем в переговорных устройствах было слышно, как вздохнул Таипов.

   – Лёша. – Ответил за шефа Зиганшин. – Вам вряд ли удастся заметить разницу, но спектр свечения соответствует самому Альберту Ивановичу, вот его трек…

   Яркая, насыщенно-зелёная точка под секторами, на которых высвечивались показания Лангато.

   – Сейчас других Путешественников в нашей реальности нет, иначе были бы другие зелёные точки. Остальные золотистые, это наши агенты, которые теперь на Земле. Если человек хоть раз побывал за пределами текущей реальности, он навсегда в базе. Хорошо, если нет «размазанных» треков. Значит, агенты ушли чисто, и не оставили за собой воспоминаний, вещей…

   – А поблизости…

   – Да, домофей. Спектр не свойственен человеку.

   Лиловый, мерцающий, крупный огонёк, естественно, служащий инструментом подогрева самомнения Дигена. Огонёк тихонько двигался.

   Был и ещё один огонёк, золотистый. С двумя пересекающимися под прямым углом шлейфами – один мягкого, розоватого, чистого оттенка морского перламутра. Второй – красный, колеблющийся, имеющий два рваных отростка, как будто язык мультяшного дракона. И Марине сразу стало ясно, чей это трек.

   – Значит, вот это свечение – хорошо, а вот это – бяка в мой адрес? – Попыталась она пошутить, хотя на душе скребли кошки.

   – Можно и так сказать, если упрощённо. Сквозняки из-за неплотно прикрытой двери, эмоции, забытые и унесённые вещи. Если предметы не несут в себе негативных воспоминаний, они в светлом хвосте. А красный… Видите, тут раздвоение?.. Плохо понятно, что это значит, но если упростить, то…

   – Бяка не одна. – Закончила Марина за Зиганшина. – Теперь я точно хочу прикрыть за собой дверь, и как можно скорее.

ГЛАВА 7. Следы на песке

   Объяснения для родных… Визит в Калининград планировался в зимние выходные, в начале нового года. Общение с родителями и семьёй брата происходило по телефону или реже – в электронной почте. А вот «скайп» ни мама, ни папа не жаловали, что в данном случае было Скворцовой на руку. Звонки на сотовый телефон будут сразу переадресованы тому лицу, которое должно общаться с родными за Марину. Или это лицо само позвонит родителям – мило поболтать.

   – Валентин, – спрашивала она у Ковалёва, – что-то слабо верится, получится?..

   – Получится. – Поступил утвердительный ответ. – Вы не одна такая в стране. А как, по-вашему, работают разведчики-нелегалы, у которых есть семья?.. Такие телефонные игры не в новинку.

   «Мам, тут такое дело… Да, очень интересная программа международного сотрудничества… Представляешь, Австралия… да, возможно, даже полгода… нет, без Даши… нет, не сошла с ума… с ней Сергей Михайлович, няня… конечно, буду звонить… нельзя упускать такой шанс, сама понимаешь… целую… да, зимой должны приехать…».

   «Ковалёв, мне противно врать близким. Впрочем, и дальним тоже!»

   Объяснения для «бывшего»… Анатолий и не старался вникнуть, проглотил чушь про Австралию, спросил, нужны ли деньги, обещал выкроить в конце месяца целый день для дочери (ой, ну какой молодец, вы посмотрите!) и настоятельно советовал взяться за личную жизнь, «хоть в Австралии, хоть в Антарктике».

   – И что тебе до моей личной жизни?.. У тебя, небось, бурлит, как обычно. Занимайся своей…

   Марина прислушалась к себе – не саднит ли в душе, как часто бывало?.. Нет, не саднит, не свербит, не скребёт и не жужжит даже. Всё перегорело.

   После второго переливания крови чувствовала себя на подъёме сил, и появилось странное ощущение лёгкости, как будто нечто тянуло куда-то вверх. Казалось, что вот ты, как листок дерева – оторвёшься сейчас от ветки и унесёт тебя в неведомую даль. Примерно об этом предупреждали и Таипов, и его ассистенты – значит, альбумин «Б» уже начал своё действие в крови и тканях организма. Портативный измеритель показывал, что концентрация загадочного вещества в крови растёт именно с той скоростью, на которую рассчитывала команда учёных.

   Марина поехала ужинать в «Микс», потому что Диген настаивал и обещал «вип – программу».

   Ресторан и вправду был хорош в плане интерьера и персонала. В нём всегда было два меню. Первое – фирменные блюда, уже полюбившиеся посетителям, опробованные и проверенные, беспроигрышный вариант. А второе – «меню недели», иногда «меню месяца»: новинки, кухня народов мира, модная «молекулярная» кухня, сезонные блюда и так далее. Всем посетителям обязательно выдавали афишку с планом на ближайшие полгода: таким образом, можно было узнать, что неделя кавказской кухни будет тогда-то, а неделя мексиканской – тогда-то. А ещё была неделя сюрпризов, и каждый раз это были интересные идеи: то ежедневные детские праздники, то мастер-классы по кулинарии, то шоу иллюзионистов, то «сенсорные» ужины в темноте… Скучать в «Миксе» не полагалось, оставаться голодным – тоже.

   Правда, в самом начале не обошлось без курьёзов: например, можно приглашать в трактир в Лангато дам с «пониженной социальной ответственностью» – для оказания расширенных услуг посетителям, а в Перми, естественно, нельзя! Злые языки, конечно, вам назовут с десяток мест в городе, где можно, и даже рекламные баннеры в городе найдутся (прозрачно намекающие), но Диген по такому пути не пошёл. Нельзя так нельзя, обойдёмся без девочек.

   Марину уже ждал столик. Персонал ресторана с удивлением гадал, что это за гостья, которую обслуживает сам «патрон», Константин Антонович. Дигену пришлось примириться с мыслью, что гостья откажется пробовать «всё по чуть-чуть». Поэтому он готовил для Марины сам, в рамках меню «молекулярной» кухни. Пришлось Скворцовой пробовать синее пюре, завитое в спиральки, желированный борщ, мороженое со вкусом сыра и ещё маленькие странности, которые она предпочла проглотить, зажмурившись, но было невероятно вкусно. А потом они сидели за столиком в дальнем углу, с неизменным спутником домофея – кофейником, много говорили, главным образом – о жизни Марины все эти годы.

   Диген очень хотел увидеть девочку Дашу, пришлось пообещать привезти её в субботу, отведать фруктовые кексы, и совершенно без опасений насчётобострения аллергии, потому что еда, которую готовят домофеи, не может вызвать никаких проблем... Если только пресловутые домофеи не решили пошалить.

   – Ой, как бы я хотел рвануть вместе с тобой, Мариен! Я нисколько не тоскую по прежней жизни, я очень переживаю за тебя.

   – Я понимаю и ценю это, малыш. Не волнуйся, я смогу за себя постоять.

   Смогу-то смогу, но тренироваться нужно было регулярно… Саднило плечо под жакетом. Джураев пообещал не щадить её во время боя, слово сдержал. Три синяка, две глубокие кровоточащие царапины – одна на шее (пришлось надеть водолазку с воротом под подбородок, благо погода испортилась), другая – на правом плече. В хлам проигранный бой, «баранка»... Защиты брала слишком широкие, «крестилась» мечом, иначе говоря, делала массу ошибок. В воскресенье ожидался повтор дружеского боя. Там уже и до заброса не так далеко…

   А впереди ведь были объяснения для Даши, и это – тяжелее всего.

***

Пришлось записывать энцефалограмму. Ранее Скворцова никогда не сталкивалась с этой процедурой, и было любопытно. Путаница проводов вокруг головы, просьба Марка Жука максимально расслабиться в удобном кресле, открывать и закрывать глаза по сигналу. По завершении команда Таипова снова удовлетворённо кивала: всё идет, как должно. Соответствующие отделы мозга «подстраиваются» под редкий белок плазмы крови.

   – Меня волнует, как я адаптируюсь к новой речи. – Говорила Марина. – В прошлый раз всё произошло как бы само собой, я не прилагала никаких усилий. Несколько минут – и мне хватило, чтобы заговорить. Как будет теперь?..

   Альберт Иванович пояснил следующее:

   – Вы сразу поймёте, жив ваш двойник или нет. Если жив, то овладение речевой функцией пройдёт гладко, никакой афазии не будет.

   – Афазия?..

   – Да. Расстройство акта уже сформированной речи. Наши агенты, не имеющие «зеркальных» двойников, не могут понимать языки другой реальности и говорить соответственно. Нужно учить язык дополнительно...

   – Значит, – задумчиво продолжала Марина, – если Мариену удалось выжить, я заговорю как миленькая. А если нет, но меня ждёт весёленькая перспектива – ни бе, ни ме. А также, я предполагаю, расстройства органов чувств?

   – Да. – Честно ответил Альберт Иванович. – На этот случай ваша сопровождающая знает, что делать, не волнуйтесь. У нас были такие прецеденты, и не один.

   – Но тогда моя миссия?..

   – Как получится. – Эти два слова дались ученому с трудом, потому что делали практически невозможными поиски его сына.

   – Понятно... Но ведь, насколько я помню, в Восточной Империи существуют иные диалекты и наречия, и раз я попаду туда, то буду говорить на каком-то из них? Средне-восточный, «ами», как раз смутно помню, там же не разобрать ни слова!.. Если говорить про ольмов и хальгсов – их языки различаются, как русский и сербский, можно легко понять друг друга при минимальных усилиях, а вот на востоке есть существенные отличия...

   – Нет, скорее всего, нет, сюрпризов не будет. Вы будете говорить на языке своего двойника, что, конечно же, может создать дополнительные сложности при общении с жителями другой части материка.

   – Ого, об этом я не думала. Расскажите, кто будет меня ждать на месте.

   – Итак, вы перемещаетесь. Вы окажетесь в максимальной точке приближения к условленному месту, вот папка с описанием, составленным нашим постоянным агентом в Лангато. Здесь и приметы встречающей женщины, она примерно ваша ровесница, и простейший набор фраз на двух языках. Лучше, если вы произнесёте приветствие на «ами», так условлено. Насколько позволяет судить опыт путешествий в Лангато, упрощёнными западными наречиями владеют многие жители Восточной Империи, потому что от знания языка зависит торговля. Помните: сопровождающая, её имя – Аиса, должна подчиняться вам беспрекословно, ей за это платят, но в угрожающих жизни ситуациях слушаетесь и подчиняетесь именно вы. Далее. Вещи, которые вы принесли с собой в предыдущий раз, имеет смысл сжечь, и при себе у вас будет только небольшой бумажный контейнер с пеплом. Так будет лучше. Вам не нужно будет искать их прежнего хозяина. С драгоценными металлами и камнями такой номер не пройдёт, а вот одежду можно утилизировать именно так.

   – Хорошо, я привезу одежду.

   – Вы переоденетесь, естественно, в местную одежду, но свои вещи, в которых произойдёт заброс, тоже нужно будет уничтожить путём сжигания. Мы выдадим одноразовый костюм без металлических деталей, он сжигается элементарно и легко. Чем меньше останется частиц, тем лучше.

   – А... как же обратно?..

   – Маловероятно, что вас вытянет обратно, когда вы будете без одежды. На этот случай у нас отработан механизм: по прибытии сюда вещи также сжигаются, и контейнер с пеплом в Лангато доставит следующий агент. Таким образом мы подчищаем все следы перемещений.

   – Да, непросто... Ну что ж, почитаю содержимое папки...

   Дома она отперла сейф и достала свою награду, полученную от короля пушеней, самого Пушехвоста. Тончайшая ювелирная работа: восьмиконечная золотая звезда, в центральной части которой переливались и играли радугами бриллиантовые холмы – символы королевства странных существ, вышедших из генетических лабораторий твинатов. Орден соответствовал размерам пятирублёвой монеты и был для Марины важнейшим напоминанием о пребывании в иной реальности. Как бы встретиться с Пушехвостом и его супругой, Пушиндой, и вернуть им орден? С другой стороны, как это сделать?.. Было ещё одно напоминание, все следы которого Марина прятала в самых глубоких тайниках сердца...

   Как это было давно... Вспомнилась экспедиция через пустоши, путь в далёкий храм богини Картсам, драка с разбойниками, правда о таинственном спутнике из древнего рода оборотней... Длинные тени ложились на песок, потрескивал огонь. Ночью на пустошах всегда становилось прохладно.

***

…Велирин давно спала. Марина ворочалась с боку на бок. Свет костра пробивался через тонкое полотно палатки, мешая спать. Девушка только – только впадала в дрёму, прислушиваясь к доносившимся снаружи голосам.

   Марина, наконец, заснула, не уверенная, реален ли услышанный разговор, или то был только отзвук сладкой дремоты.

***

Воспоминания накрыли как волна. В храме Тха-Джар неожиданно пришёл к Марине, чтобы открыто рассказать о своих чувствах, и казалось, что сердце ответило, так явно застучав в ритме Вселенной... Сердце метнулось, как мотылёк на огонь, но разум твёрдо сказал «нет», поставив на место женское любопытство и зарождающуюся нежность. У тебя дома жених, дура. Сиди и не дёргайся. Ты не можешь принадлежать кому-то ещё, тем более что этот «кто-то» не совсем человек...

   Утром человек-тигр уехал первым, передав через одну из жриц храма подарок – янтарную каплю с заключённой в ней крохотной раковиной. Этот кулон Марина никогда не надевала. Он лежал в шкатулке с немногочисленными украшениями, и каждый раз, открывая её, Марина натыкалась взглядом на этот след несостоявшейся любви... Не было у них будущего, и отрицать сей факт просто глупо. Не лги самой себе...

   А ведь предгорья Восточной Империи – это и есть княжество Тхагала. Жив ли Тха-Джар? Какова возможность встречи?.. Молчи, глупое сердце. Не лги себе.

   Даше очень понравилось в «Миксе» – и ягодные кексы, и «нано»-мороженое. Диген не присаживался к ним за столик, поскольку Ковалёв строжайше запретил все контакты с ребёнком. Сверхчувствительность Даши могла сыграть злую шутку. Например, девочка могла увидеть истинный облик домофея, и проверять эти способности не стоило.

   Тем не менее, Диген прислал Марине смс-сообщение: «Копия мама!». Несомненно, он наблюдал за столиком с помощью камеры обзора в зале ресторана. Это была именно та фраза, которую Скворцова всегда стремилась услышать, – что дочка похожа на неё, а не на отца. Тихое соперничество за внешнее сходство с ребёнком началось ещё в период умеренно счастливого брака, а потом сошло на нет, но отголоски давали о себе знать.

   Настало время для беседы с Зайчонком. Нечестным был родительский приём, ой, каким нечестным: Марина знала, что «на людях» дочка не станет плакать или капризничать, поэтому повела разговор именно в ресторане, после счастливого вечера, полного вкусностей и радужных мыльных пузырей.

   – Послушай, кроха Зайчонок. Маме нужно надолго уехать.

   – Это как же надолго? На неделю? Ты к бабушке с дедой хочешь уехать без меня?!

   – Нет, нет. У мамы возникли неотложные дела, от которых зависит и наше с тобой будущее. Мама поедет решать важные вопросы. И не на неделю, а много дольше.

   Было невыносимо видеть, как в уголках глаз девочки закипают слёзы. Но приходилось следить за своим выражением лица, чтобы оно оставалось максимально спокойным.

   – Я тебя когда-нибудь обманывала, Даша?

   – Нет, никогда!

   – Сейчас ты можешь мне поверить, что я действительно должна уехать? От того, что ты или я будем плакать во время разлуки, ничего не изменится. Нам обеим будет только хуже.

   Девочка шмыгнула носом, отодвигая вазочку с остатками мороженого.

   – Ты же будешь звонить дедушке, а он мне даст трубку?

   – Нет, малыш. Представь, что в мире есть место, где отсутствует сотовая связь.

   – Антарктида с пингвинами?! – искренне изумилась Даша, на миг забыв о только что испытанной горечи. – Ты будешь полярником?!

   – Не совсем. Это... Австралия. Да, Австралия. Помнишь, мы с тобой смотрели? Кенгуру, коалы... Но не волнуйся. Даже если я не смогу звонить, то каждую неделю тебе будет приходить письмо или открытка...

   Кстати, эту идею подал Аресов-старший. Заготовить кучу открыток с маленькими посланиями для Даши. Каждую неделю её будет ждать такая открытка в почтовом ящике, и совсем неважно, что открытку подбросил дедушка. Да, это была разновидность лжи, но лжи во спасение.

   – Поехали, зайчонок. Давай-ка в клуб к лошадкам, а потом я отвезу тебя к дедушке домой. Обещаю, что после моего возвращения мы снова будем вместе.

   – А сны? – вырвалось у Даши. – Я больше не буду бояться?

   – Нет. Обещаю.

   «Тогда я знаю, куда ты едешь. – Эта странная мысль, такая неоформленная, крутилась у Даши в голове. «А ещё надо помочь рыжей тёте...»

***

Заключительная гемотрансфузия, затем МРТ. Количество альбумина «Б» в крови зашкаливает, и нечто снова тянет куда-то вверх, выкручивая по ночам суставы тянущей болью. ПОРА.

   Теперь снова накатывал страх. Как вообще это всё случилось?.. Выражение «снег на голову» мало подходит к ситуации. Какой там снег… Ураган, потоп, стихийное бедствие – вот что произошло.

   Пермский июнь опять никак не мог осознать, что является летним месяцем. Выглядывало неяркое солнце из тусклых низких облаков и снова пряталось, не желая делиться теплом и светом. ПОРА – хочешь ты этого или нет.

   Делались последние приготовления, Таипов и Ковалёв давали заключительные инструкции. Таипов сообщил ряд фактов из семейной жизни, которые могли бы послужить доказательством для Лёши, что Марина пришла за ним. Сама Скворцова тоже давала инструкции своему заму насчёт школы. Пришлось сообщать о предположительно долгом отсутствии своим знакомым, откровенно коробило собственное враньё – кому про Австралию, кому про мифические проблемы со здоровьем. Диген звонил по три раза на дню, тоже пытаясь дать какие-то наставления. Он ведь почитывал книги из библиотеки Тавеля, поэтому мог владеть ценными сведениями относительно Восточной Империи.

   Со вчерашнего вечера пришлось отказаться от еды, кофе и чая, допускалось пить только воду. Как будто предстояла операция под общим наркозом! Чувство голода так и не возникло, не хотелось есть. Дашин голосок в трубке, на грани слёз... Свои собственные слёзы, так и не пролитые, потому что нечего расслабляться. Сон, переполненный лабиринтами и поиском выхода из душных каменных стен... Прохладное утро... Вот он, тот самый день, вот секретный объект под Усть-Качкой, вот два бумажных контейнера – один с пеплом от сожжённого замшевого пончо, берета и перчаток, во втором – орден, пожалованный пушенями, серебряная застёжка и брошь в виде квадрата, перечёркнутого стрелой (символ Путешественников) и конечно – янтарный кулон. С последней вещицей Марина предпочла бы не расставаться, но именно эта она давала смутную надежду: а вдруг?!

   С бешено колотящимся сердцем Марина переодевалась в специальную одежду из тонкой ткани, очень похожую на хирургический костюм для медицинского персонала. Вместо обуви – какие-то бахилы, на голове капюшон. Бумажные контейнеры сложены в карманы и закреплены завязками. Вообще нигде пуговиц нет, только завязки. Весь комплект – цвета хаки. До сих пор не отпускало чувство нереальности. Может быть, ничего не получится?.. В глубине сознания именно эта мысль не отпускала: не получится ничего, и можно будет вернуться домой, и у Даши все видения сами собой исчезнут, и всё станет на свои места...

   Когда Скворцова надела костюм и вышла в узкий коридор, освещённый лампами дневного света, её ждал только Таипов. Она была уверена, что они пойдут в зал с аппаратурой, но произошло совсем другое. Альберт Иванович просто положил ей руку на плечо и произнёс:

   – Всё будет хорошо. Удачи.

   Тело как будто выкрутило жестокой болью. Марина уже не помнила своих ощущений при первом опыте перемещения, но такого она точно не испытывала. Горела каждая клеточка тела, протестуя против расставания с привычным миром. И внезапно боль кончилась. Подогнулись колени, Скворцова упала, почувствовав ладонями мягкий тёплый песок. К горлу подкатила тошнота, пот тёк по спине струями. В глазах двоилось. Нужно было быстро собраться и осмотреться, по возможности найти укрытие, как учил Ковалёв, но сил не было. Самого бы тебя сюда, дружок...

   Радует, что зрение не потеряно. Картинка не очень чёткая, но, скорее всего, это пройдёт. Простое действие – поднять голову от песка, – потребовало неимоверных сил. Марина огляделась. Да, песка было много. Он перемежался полосами чахлой растительности и имел розовато-бежевый оттенок, струился между пальцев нежно и завораживающе. По правую руку тянулся всё тот же песок, подсвеченный мягким предзакатным светом. По левую руку были кусты, и Марина со всех сил устремилась туда. Она проползла с десяток метров и плюхнулась в тень, истекая потом от слабости. Там она пролежала некоторое время, прислушиваясь к собственному телу и пытаясь уловить какие-то звуки со стороны. Тело потихоньку начинало слушаться, а вот со стороны – никаких звуков, кроме лёгкого шороха кустов под порывами ветра. Знакомые звуки пустоши... Запах разогретого за день песка. Органы чувств не отказали, значит, двойник Марины жив. Принц Мариен действительно жив.

   Вроде пока всё правильно. Теперь надо искать условленное место.

   Сегодня будет возможность понаблюдать за НЛО в небе над Усть-Качкой…

   Со всей возможной осторожностью, стараясь не тронуть и листика, Марина приподнялась и, найдя в кусте брешь, опять же осмотрелась. Теперь зрение было нормальным, и, прищурившись, женщина увидела метрах в пятидесяти то, что искала – комплекс из трёх палаток. Перед палатками паслись низкорослые лошадки, Марина насчитала трёх. Над крайней палаткой развевался треугольный красный вымпел – условный знак. Ну что ж, как бы не хотелось залечь в кустах навечно, надо идти. Солнце скоро сядет, в сумерках её не будет заметно. Лучше подождать.

   Марина откашлялась. Пить хотелось невероятно. Получится ли заговорить?.. Она прошептала:

   – Меня зовут Марина...

   И сразу поняла, что знакомые слова звучат совершенно не так. Марина снова стала Мариен. Добро пожаловать в Лангато, искать следы на песке...

ГЛАВА 8. Аиса и её гости

   ...Вы жили ради мести?.. А он жил, и давно. Вы жили в чужом теле?.. А попробуйте. Он ненавидел зеркала, хотя зеркала предъявляли мужчину в полном расцвете сил. Он хотел только одного – смерти для всех, кто поспособствовал этой зеркальной ненависти. Стоит ли месть этой ненависти?.. Стоит ли месть душевной боли, которую ты испытываешь каждый раз, видя в зеркале чужое лицо, маску... Всего лишь тело... Всего лишь месть... Но эта ниточка, которую он чувствовал в прошлый раз, теперь пульсировала и жила после долгих лет безмолвия. Добро пожаловать в мой мир, дрянь...

***

Три палатки – неопределённого серого цвета, поставленные поблизости от древнего колодца, вода которого имела исключительные питьевые качества и ломила зубы чистым холодом. Вдалеке от любого жилья, от любопытных глаз. А если бы и появился любопытный глаз, его внимание вряд ли привлекли бы типичные жилища окраин Восточной Империи, в которых обитали преимущественно семьи д,асхири – наёмных сопровождающих караванов. Когда заканчивался сезон размножения страшных насекомых, каменных шершней, и пути через пустошь Зорхат становились доступными, мужчины д,асхири и их подросшие старшие сыновья шли к купцам, чтобы предложить свои услуги: верный глаз для присмотра за грузом, крепкие руки для переноса груза, острые сабли – для защиты груза от человеческой жадности. Так повелось веками. Кланы д,асхири не знали другого дела, кроме охраны караванов – носильщики, грузчики и воины в одном лице. Если тебя наняли, ты обязан голову сложить за груз, принадлежащий купцу, иначе никогда более ни один из них не наймёт ни одного мужчину твоей семьи, от тебя отвернутся другие семьи, а жена твоя и дети умрут с голоду.

   А бывает и так: у тебя красавица жена и три дочки, нет в семье сыновей, но это пустое – оба вы молоды, ещё не упущены года. Живот твоей жены по-прежнему упруг, и по обычаям восточных земель она не стесняется его открывать. Ведь всем известно, что живот женщины – детородная чаша! – должен быть открыт, пока она молода, есть что показать. Ты статен, силён и смел. Шесть раз ты помогал отбивать караван от пустошных грабителей. Тебя нанимают на весь сезон, ты хорошо зарабатываешь, у твоих девочек и жены есть плащи из дорогого шёлка и гребни из кости древних ящеров, украшенные самоцветами. Ты честно платишь девятую долю дохода главе клана. Богиня Картсам милостива к тебе, и ты думал, так будет вечно. Но ты ошибся.

   Твоя жена приглянулась одному купцу. Пока ты охранял его добро по пути в Зорхатам, город-рынок между землями востока и запада, он не жалел сил и денег, чтобы соблазнить женщину, чья красота могла затмить любую из дочерей императора. Но жену твою нельзя было купить ни золотом, ни драгоценностями. С презрением и смехом она отвергла все ухаживания купца. И тогда тот задумал злое. На караван внезапно напали на обратном пути, почти сразу после исхода из Зорхатама. Все твои товарищи были убиты, а ты получил удар по затылку, и пришла тьма. Ночью ты очнулся от холода и громких голосов... Тебя обвинили в сговоре с разбойниками, ведь ты единственный, кто уцелел в схватке. Почему не сбежал?.. А всё просто – разбойники не захотели делиться добычей с предателем. И даже нашлись свидетели, утверждавшие, что за неделю до отбытия каравана видели тебя в притоне Зорхатама с подозрительными личностями.

   Пока шло разбирательство, ты был в тюрьме в ожидании суда, а купец продолжал обхаживать твою жену, обещая поспособствовать освобождению, если женщина будет ласковее. Но и это не подействовало. Снова прогнала красавица непрошенного гостя, выкинула в канаву его подарки. На суде тебя признали виновным. Даже те семьи клана, которые не верили в твою вину, отвернулись от тебя после приговора. Кто-то с горечью, а завистники с радостью. Это значило только одно: никогда и никто больше тебя не наймёт. Ты стал никем. Ты и твоя семья – жалкая кучка отверженных. Семья негодяя, презревшего свой долг...

   Наступили тяжёлые дни. Может, купец и надеялся, что твоя жена продаст свою красоту, оказавшись в нищете, но ничего не вышло. Она сняла шёлковый плащ, продала драгоценные гребни и стала прачкой на реке – самая тяжёлая и грязная работа, которая могла достаться жене негодяя, презревшего свой долг. Ты этого не хотел, но нужно было растить дочек. Через год ты вышел на свободу, вернулся к семье на окраину Тхагалы и стал рыбаком, и даже тут око Картсам снова приглядывало за тобой – ты всегда был с уловом. Но однажды Картсам отвернулась на мгновение, и этого было достаточно, чтобы удача изменила.

   Гигантские панцирные черепахи размером с повозку – свирепые хищники, поджидающие добычу в тихих заводях, где полно рыбы. Рыбаки не жалуют такие заводи, опасаясь мощных созданий, таящихся в толстом слое прибрежного ила. Черепахи неповоротливы, но их коронный трюк – удар роговым клювом, удар молниеносный, и нет от него спасения. Клюв чудовища лишил тебя левой руки, когда ты тянул сеть с рыбой. Что ж, и без руки можно жить, если рана осталась чистой или врач быстро оказал помощь. А откуда у рыбака деньги на врача?.. Рана воспалилась, мучая тебя горячим бредом и пульсирующей болью. Ты приходил в себя, видел лицо своей жены с первыми прорезавшимися морщинами нужды и горя, видел испуганные лица девочек – Аисы, Са-ины, Онисы, видел их слёзы, и снова проваливался в горячий бред. Так и ушёл из мира живых, остывая от бреда и боли, возносясь в чертоги Картсам, и последней твоей мыслью было – как они будут жить без меня?!

   А вот так. Стирка на реке – не самое полезное занятие. Разбухают суставы, болит спина, кожа на ладонях вздувается волдырями. Прачек не щадит ни солнце, ни ветер. Они часто болеют, твоя жена – не исключение. Её красота померкла, и только лучистые глаза живут памятью о любви и надеждой на лучшее будущее для девочек. Младшие плетут корзины, лицом и статью они пошли в мать, и уже многие мужчины заглядываются на них, создавая для матери источник беспокойства. Старшая, Аиса, не унаследовала красоты. Ей тринадцать. У неё меткий глаз и жёсткие руки с сильными пальцами. Она мечет острогу так, что с первого же удара добывает вёрткого хищного окуня. Она целыми днями пропадает с ватагой пацанов из рыбацкой деревни, проводя полдня в драках и метании ножа, не хочет плести корзины и стирать бельё, не носит женских накидок, не открывает живота, не желает замуж. И сладу с ней нет.

   Она управляется даже с крокодилами, не зная страха. Отцовская сабля слишком тяжела для её руки, и Аиса решила эту задачу по-своему просто, расплатившись с оружейным мастером невинностью за новую саблю, по росту и по силам. А отцовская сабля из звонкого станза осталась единственным сокровищем, которое твоя семья никогда не согласилась бы продать под страхом голодной смерти.

   Деньги от продажи кожи крокодилов – большое подспорье, стирать груды белья приходится не так часто, как раньше. И часть денег от продажи Аиса отдаёт мастерам боя в самой старой школе Тхагалы. Женщина-наёмник не является чем-то удивительным, ведь знатные семьи предпочитают именно их для охраны своих дочерей, жён и любовниц. Аиса с остервенением познаёт науки наёмника, намереваясь вырвать из нищеты мать и сестёр. Прошли годы, и она смогла это сделать. Её мать закончила свой земной путь не прачкой у реки, а почтенной женщиной в собственном маленьком домике. Её сёстры отданы замуж – Са-ина за старшину паромщиков, а младшенькая, красавица Ониса – даже за библиотекаря при дворе Тхагов. У обеих сестёр уже свои дети, и все они побаиваются и обожают тётушку Аису.

   Прошлое забыто. И никто не задумывается о том, почему какой-то купец был найден в игорном доме в петле. Проигрался видать в пух, перья и куриную душу, да повесился. Бывает.

   А самой Аисе уже тридцать пять лет милостью Картсам. Ей самой ничего не нужно, кроме пары лошадей, добрых клинков, сбалансированных метательных ножей и быстрой любви с тем, кто ей придётся по нраву. И опять же, никто никогда не задумывался над тем, что охраной богатых дур не заработать столько денег: ни на домик матери, ни на приданое сёстрам...

   У Аисы есть тайна. И ради этой тайны она уже давно поставила три палатки у древнего колодца. Ради этой тайны она сегодня снова не спит, разглядывая бегущие огоньки на странном волшебном зеркале, оставленном ей тем, кто так хорошо платит... Вот появился новый огонёк зелёного цвета, странный огонёк, с двумя хвостами, никогда не доводилось видеть такой. Значит, пора встречать гостя.

   Гостей она находила в разном состоянии. Они не приходили сами, нет. Они просто лежали на песке или в зарослях вереска, слабо постанывая или вовсе без чувств, порой – в луже собственной мочи или блевотины. Мужчины в полном расцвете лет и роскошной физической форме были слабы, как новорожденные щенки айяка, песчаной гончей. Они приходили из ниоткуда, в диковинной одежде или без неё, не зная речи, не владея своим телом. Двое из них умерли, не приходя в сознание. За тремя пришлось ходить, как за младенцами, почти несколько недель. Двое освоились очень быстро, и ради них пришлось самой изучать новый язык, который в ходу на ярмарках Зорхатама, куда приезжают купцы из северо-западных стран вроде Горного Дома. Певучий ольмский язык звучал странно, но Аисе дался легко. И только один гость всегда приходил так, словно родился в Восточной Империи. Именно с него началась тайна Аисы, когда она была всего лишь наёмным охранником богатых дур. Он был первым, кто пришёл из неведомой дали, о которой Аисе не положено много знать. Именно он стал Тем-кто-хорошо-платит, и произошло это целых пятнадцать лет назад.

   Захудалая корчма, чужак в странной одежде против трёх драчунов. Аиса не любила, когда трое против одного, а чужак дрался что надо. Она, не спеша, допила пиво, и пущенная умелой рукой тяжёлая кружка вырубила одного драчуна. Чужак обернулся, зацепил взглядом лицо темноволосой девушки, улыбнулся... и уработал остальных. Вот так. Это потом он высоко взлетел, и превратился в Того-кто-хорошо-платит. У чужака полно тайн, и Аисе довольно того, что он разделил с ней одну из них.

   Она спрятала зеркальце за пазуху и вышла в тёплые сумерки. Зажгла факел. Где же тебя искать, новый гость?.. Дело в том, что предыдущий огонёк появился в зеркале уже давно, но гостя она не нашла, хотя обшарила каждый куст вереска на многие сотни шагов вокруг палаток. Никого... Такого ни разу не происходило. И Тот-кто-хорошо-платит, не оставил никаких распоряжений на подобный случай. У Аисы всегда были чёткие инструкции: огонёк – гость – встреча. И никак иначе. Долгие поиски ни к чему не привели. Неужели и сейчас снова?! Но разыскивать никого не пришлось. Совсем. От неожиданности Аиса едва не уронила факел: за пятнадцать лет такие гости не наведывались!.. Меньше всего она ожидала увидеть перед собой белобрысую сухопарую бабёнку.

   Гостья (та самая белобрысая худосочная бабёнка) в привычном глазу одеянии неброского цвета болотной воды приближалась настороженно, как бы сделала и сама Аиса: колени напряжены, кулаки сжаты, готова бежать или ударить. Однако же, это сюрприз сюрпризов... По крайней мере, худосочная баба на своих ногах и не обмочилась. Может, ещё и говорить умеет?

   – Асо тахаc... Аиса. – Со скрипом выдавила бабёнка на скверном «ами» с тяжёлым, громоздким акцентом, затем откашлялась, как будто прочищая глотку от песка, и добавила уже на языке ольмов. – Я пришла, Аиса.

   – Вижу, не слепая. – Аиса опустила пониже факел, чтобы не слепить гостью. – Пить хочешь?

   – А то... – голос белобрысой был очень слаб, и вообще, бросалось в глаза, что держится она на ногах через силу.

   – Пойдём знакомиться. С прошлой ночи жду.

   Они приблизились к палатке. С одобрением Аиса поняла, что белобрысая старается исподволь приглядываться к спутнице и идти так, чтобы не подставлять ей, Аисе, спину. У наёмниц это называлось «глаза на затылке». Молодец, не расслабляется.

   – Чужаки вроде тебя приходят за одеждой, оружием и моей помощью. Ты можешь мне доверять...

   – Мариен. – Подсказала белобрысая.

   Да, имя западных королевств, да и цвет волос... Глаза голубые... Мужики в Тхагале будут кипятком ссать, когда увидят такую диковинку. Белобрысых и голубоглазых девах тут не водится, разве что привозит какой богач себе жену или дорогую игрушку. Небось, придётся отбиваться от охотников до экзотической дичи.

   – Так что тебе нужно, Мариен? Одежда, оружие или моя помощь? – с лёгкой долей ехидства спросила Аиса.

   – Всё сразу. – Жёстко ответила белобрысая, и песок из глотки у неё куда-то пропал. – А ещё – делать всё, что я сочту нужным...

***

Марина сразу опознала женщину, словесное описание которой вместе с прилагаемым чёрно-белым портретом находилось в папке Альберта Ивановича. Рост выше среднего, мезоморфный тип телосложения с идеально пропорциональным сочетанием структуры костей и мышц. Ни грамма жира. Этакая Линда Хэмилтон на пике формы. Бронзовый загар, ореховый цвет глаз, чёрные с синим отливом волосы стрижены «ёжиком», даже короче, чем любила стричься Марина. Черты лица – грубого, небрежного рисунка, как будто Создатель колебался, женским ли будет это лицо, или же подарить его мужчине. Кожа на лице продублена солнцем и ветром. Никаких серёг в ушах, никаких колец на пальцах. Из украшений – только мощная серебряная цепь плоского плетения, плотно прилегающая к шее. За такую невозможно схватить. Воин. И к счастью, с понятием дисциплины – стоило только взять нужный тон.

   Три палатки из плотной, пропитанной особым составом ткани, были соединены переходами в единый комплекс, где собрано всё необходимое для гостей Аисы. На обустройство ушли годы, зато теперь любая мелочь была учтена. Да, немало поработали агенты, которым удалось вписаться в реальность Лангато! И главным образом, потрудился единственный агент, имевший полного зеркального двойника, как и Скворцова. Именно к этому агенту она имела право обратиться в нестандартной ситуации, если поиски мальчика зайдут в тупик или понадобится серьёзное силовое вмешательство... Об этом ещё рано думать. Первым делом нужно было переодеться.

   Наконец-то Марине удалось утолить жажду!.. Исходя из прошлого опыта, она уже знала, что ни вода, ни пища этого мира не причинит ей вреда. Знала, что тут нет опасных микроорганизмов, вызывающих кишечные и прочие инфекции, потому что инопланетная раса твинатов избавилась от них, занимаясь, генетическими экспериментами в данной версии будущего планеты Земля. Знала, что нигде не придётся переживать за чистоту посуды и столов на постоялых дворах, и чистоту рук кухарок, потому что твинаты были очень жёсткими воспитателями для тех, кто выжил в глобальной катастрофе в данной версии прошлого планеты Земля. Не самое плохое знание, скажу я вам... А потому пила без опаски воду, поднятую из глубин древнего колодца, пила без кипячения. Класс. С едой можно и подождать.

   Одеться следовало подобно Аисе и согласно особенностям здешнего климата и традиций, чтобы не вызывать подозрений и лишних вопросов. Аиса порылась в сундуках и выдала Марине всё, что нужно женщине, которая желает по ряду причин облачиться в мужской наряд. Светло-серое кимоно из цельного куска ткани, но двухслойное (верхний слой – грубоватый лён, нижний нательный в качестве подстёжки – натуральный шёлк, снял и выстирал, через считанные минуты сухой), такие же двухслойные просторные штаны, широкий кожаный пояс с массой наружных и скрытых карманов. Низ штанин полагалось заправлять в своеобразный гибрид сапог и сандалий из тонкой кожи, но на прочной и толстой плетёной подошве. Поверх кимоно можно было надевать кожаный жилет, отделанный пластинами станза. Какая-никакая защита для корпуса. Марина вспомнила своё знакомство с уникальным сплавом, полученным всё теми же твинатами – лёгкий, невероятно прочный, неуничтожимый... Ах да, ещё и нижнее бельё в виде свободных и тонких хлопковых шортов (такие в Лангато полагались представителям обоих полов, в какой части материка они бы не проживали) и плотно облегающего топа для груди (хм, в Озёрном Доме такого не было, там короткий корсет на гибком каркасе). Очень удобно, ничего не скажешь!

   Сама наёмница носила такой же комплект кимоно и штанов (назывался он отсай), только кофейного оттенка. Типичная одежда вольнонаёмного воина в Восточной Империи, будь то мужчина или женщина. У д,асхири обычно вместо штанов шаровары, более свободные, с карманами в глубоких складках, а кимоно они не носят, предпочитают укороченные лёгкие кафтаны на крючках вместо завязок.

   Слиться с толпой, увы, вряд ли получится, так как внешность Марины – белая кожа, льняные волосы и светлые глаза – мало соответствовала внешности смуглых людей этих земель. Ну, загар к Марине прилипал довольно легко: несмотря на светлую кожу, она загорала ровно, красиво, без обгорания, если, конечно, не переусердствовать и не жариться на солнце, подобно не очень умным туристам в южных странах. Для волос найдётся капюшон. Жаль, тёмные очки тут не в ходу...

   Аиса критически посмотрела на волосы гостьи, цокнула языком и прибавила бандану из зелёного шёлка.

   – Наверное, ты тут, чтобы посеять раздор и вожделение среди мужиков, Мариен. – Качала она головой, помогая одеваться. – Твои сиськи и задницу вряд ли кто оценит, ухватить не за что, а вот бледная шкурка внимание привлечёт точно. Или так задумано?

   – Не задумано! – буркнула Скворцова. – И оставь мои сиськи в покое, считай, что их нет... Их даже не было, когда кормила дочку...

   – Что ты делала? – изумление собеседницы было почти ощутимым. – Кормила?.. Никак за тебя это сама Картсам делала, да не жалела молока!

   – Проехали! – Марина хотела избежать нелюбимой темы, касающейся обсуждения достоинств её фигуры. Нет фигуры, ребята, что отнюдь не плохо, когда в некоторой перспективе маячит круглая дата, которую не принято отмечать. – Насчёт бледной шкурки тоже поправимо, несколько солнечных ванн, и поможет. А если сунутся любители дамского тела, я смогу за себя постоять.

   Аиса не стала насмехаться или подвергать сомнению слова гостьи. Не видала в деле – нет основания не доверять. Спросила просто:

   – Что хочешь взять? Арбалеты у нас не в почёте, но часто люди с таким цветом кожи, с северо-запада, вооружены именно так.

   – Нет. Я бы предпочла шпагу или саблю и хороший длинный кинжал. Арбалет пробовала, это не моё.

   – Хорошо. У меня есть, что предложить, хоть выбор и не велик.

   Скромный выбор ограничился двумя кофрами, в которых было любовно уложено холодное оружие, как-то: рубящее (пара дешёвеньких мечей из слабенькой имперской стали, так себе, детские игрушки и двусторонний станзовый лабрис), колющее (стилетов штук так семь, только розовато мерцающий станз в богатой отделке, никакой стали, и в придачу к ним – длинный прямой сай и крис с характерным асимметричным лезвием).

   Глядя на гостью, рассматривающую и перебирающую оружие с интересом, вожделением и знанием дела, Аиса теплела душой. Белобрысая примеривала к руке, поглаживала, взвешивала на ладони, чуть не нюхала клинки, наносила воображаемому противнику уколы и удары, двигалась легко и эффективно. Да, сунься к такой любитель голубых глаз, бледной шкурки и тощих сисек – костей не соберёт.

   Марина выбрала то, что хотела. Двухлезвийный клинок без рёбер, скорее не шпага, а рейтарский меч. Надёжный полный эфес, фактически «корзинка», сложная гарда вполне позволит без риска для пальцев применять защиты, в основе которых – экономные и лаконичные движения. Клинок хорош и для колющих, и для рубящих ударов. Отличная балансировка, оптимальная длина. Для левой руки подойдёт дага – узкий клинок, усиленная гарда,