Путь пешки 1. Начало. Татьяна Лемеш

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19

АННОТАЦИЯ

...Если твой мир оказался иллюзией... Это история о необыкновенных приключениях обыкновенной девушки. Приключениях, перевернувших её мир - внешний и внутренний. История о любви и объективности, жизни и смерти.

   Как всегда в начале - событий ещё немного, но познакомиться-то надо...

   Немного фэнтези, но в пределах разумного.

   Немного непривычных и необычных для легкого чтива рассуждений.

   Немного эротики, но без "жезлов" и "горошин".

   И много-много искренних эмоций.

   Это самая тяжёлая для восприятия часть цикла, ведь основная задача первой книги - показать и объяснить внутренние изменения героини. К тому же, повествование поначалу очень подробное, так как многое в следующих частях основано на незначительных, на первый взгляд, событиях.

   Возрастные ограничения 18+

ПРОЛОГ

Способным поверить в необычное посвящается.

   Все описанное в этой книге — события, суждения персонажей, их размышления, поступки,

   а также само их существование — ни в коей мере не претендует на истину.

   Каждый найдет ту правду, которая ему ближе.

***

— Да я не знаю - что и как писать! Я никогда этого не делала!

   — А ты попробуй. Не попытавшись — не узнаешь!

   — Так это же нужно с самого начала все рассказывать, чтоб было понятно, откуда ноги растут! А я уже кое-что забыла, да и вообще… Я ведь тогда, вначале - совсем другая была, многого не знала и не понимала! У меня же мировоззрение тогда противоположное было! Думаешь, легко мне будет об этом писать?

   — Вспомни. Проникнись. Попробуй мыслями и чувствами вернуться в тот момент. Попробуй почувствовать себя той же взбалмошной самовлюбленной куклой, какой ты тогда была.

   — Ага! Так вот как ты ко мне относишься!

   — Не передергивай. Ключевая фраза — «какой ты тогда была». У тебя все получится. Ты же теперь умеешь быть объективной, да?

   — Может быть. Но кто же те мои бредовые суждения поймет? Кто же такое читать будет? Да в начале и событий-то…

   — Хм… Здоровая самокритика — это замечательно. А без начала и конца не будет. Кто-нибудь да прочтет. Особо терпеливый и любопытный. Я, например…

   — Да ты и так почти все знаешь. Но это же… пятнадцать месяцев моей жизни!

   — Но ты же не хочешь хотя бы для своих быть легендой, которая спасла жизни трех сотен человек, дала им и их потомкам шанс жить полноценной жизнью, сберегла от угасания целые виды разумных существ? Не хочешь? Так объясни им все.

   — Да ладно тебе! Ты же знаешь - я просто оказалась пешкой в их игре, оказалась в нужное время в нужном месте.

   — Так вот об этом и напиши. Чтоб ни у кого и вопросов не возникало. А ведь пешка, пройдя свой путь, становится ферзём!

   — Опять льстишь? Тоже мне — ферзя нашел! Ох, нелегко это будет! Ну ладно, попробую. Возможно, кому-то это покажется интересным…

ГЛАВА 1

— Слушай, ну хватит дымить уже, а? Тебе же рожать еще! И ты тут не одна, в конце концов! Меня скоро откачивать от твоего чада придется!

   — Угу… Под выхлопной трубой.

   Привычная порция праведного Сашкиного гнева вывела меня из задумчивости. Мы ехали по моему любимому Крыму, ведь с этим местом связаны такие яркие детские и юношеские воспоминания: вот я с родителями и их друзьями, мы шумно отдыхаем дикарями с музыкой, собаками и периодическими взрывами хохота. А вот я, уже постарше, в санатории - первая влюбленность, сверчки и ясная южная ночь. Думаю, у многих имеются подобные воспоминания об этом волшебном полуострове. А чего стоят одни названия — Демерджи-Яйла, водопад Джур-Джур и другие… Ах, сказка!

   Я тяжело вздохнула. В щели приоткрытого окна противно свистел промозглый ветер, крупные дождевые капли барабанили по лобовому стеклу, дворники с тошнотворным занудством мелькали перед глазами, а встречные машины окатывали нас волнами жидкой грязи, стекающей по горной дороге. Да разве же это Крым?! Это какой-то обман, издевательство над моей сказкой!

   Обозленные и раздраженные, мы продолжали движение к намеченной цели — небольшому малоизвестному городку. А ведь как хорошо все начиналось…

***

— Саш, а Саш…

   — Ммм? Что? Таки добила его?

   — Кого?

   — Свое недоразумение на колесах.

   — Да нет, причем тут это?!

   — Это уже повод для радости… — Сашка так и не оторвался от блокнота с таинственными записями и подсчетами.

   — Саш!

   — Ну? Жизнь немыслима без новых духов? Или у Ленки более крутая сумка и осознание этого факта не дает тебе спокойно спать по ночам?

   — По ночам я сплю спокойно. Даже слишком.

   — А? Ну извини, детка — сама видишь, сколько всего сейчас навалилось…

   — Да я не о том!

   — Понял. Сколько?

   — Да нисколько! Мне в Крым нужно!

   Наконец-то он поднял на меня взгляд:

   — Зачем?

   — Заказчик у меня там…

   — О, даже так? Ну так в чем проблема? Самолет — и вперед!

   — Там нет прямого сообщения. И ты же знаешь, как меня укачивает в самолете… А на поезде — ты представляешь, сколько это пересадок нужно?!

   — Ну так садись на свою желтую блоху и езжай.

   — Да ну, эти автомеханики…

   — Так зачем тогда вызвалась ехать?

   — Ну Саш, это же Крым! Мы ведь в этом году так никуда и не поехали! Да и вообще мы с тобой очень мало видимся…

   Сашка прищурился и бросил на меня пристальный испытывающий взгляд зеленых глаз:

   — Эх ты, манипулятор! Ладно, я подумаю. Разве что на несколько дней… Стоп, а твое слюнявое чудовище тоже с собой брать будем?

   — Ну а как? Ты помнишь, как ему в прошлый раз тяжело далась гостиница для животных? А давай дикарями, с палаткой? Тогда и от Домки польза будет!

   — Это какая же?! Кроме обслюнявленного салона?

   — Да ладно тебе… В прошлый раз ведь все отчистили!

   — Ага. Ценой твоего очередного шоппинга. В этот раз сама чистить будешь. А нет — так назад пешком пойдешь.

   — Договорились.

***

Следует объяснить, что Домка — это наш пес породы ньюфаундленд, в простонародье — водолаз, наш любимый огромный мишка, прекрасный защитник и охранник, веселый, игривый и преданный друг, умнейшее животное… В общем, достойный представитель своей незаслуженно забытой из-за неудобных размеров породы. Зовут его Доминик, мы же называем его Домка, Домушка.

   Сашка — мой гражданский муж, но так как в наше время это не имеет значения, то буду называть его просто мужем. Мы живем вместе уже около четырех лет, а до этого еще полгода он за мной «ухаживал». Так что отношения у нас устоявшиеся и стабильные.

   Что касается меня — то меня зовут Таня, я работаю ландшафтным дизайнером и все описанные здесь события произошли именно из-за этого. Одному важному человеку удалось выкупить небольшой старинный особнячок в Крыму. Он решил его отреставрировать, устроить там мини-гостиницу и ресторан с благоустройством прилегающей территории. Я видела фотографии — симпатичное место, хотя и далеко от моря. Участок расположен на горе, за счет падения рельефа там можно использовать ну очень интересные решения… И вот я приехала в Крым с целью осмотреть участок, сделать съемку существующих объектов, замеры, пообщаться со смежниками по поводу оценки разрушений и почвы. Конечно, был вариант сделать все это удаленно, по чертежам, фотографиям и анализу геодезистов — но разве бы я упустила возможность съездить в теплый южный Крым?!

   И вот мы на месте. Пресловутый закон подлости нарушил все наши планы. Проливной дождь в начале сентября!

   Натянутый, как струна, Сашка за рулем явно злился, что я его сюда вытянула. Он внимательно следил за ситуацией на мокром серпантине и, наверное, уже представлял наш чудный отдых в палатке под проливным дождем. На заднем сиденье настороженный Домка старался лишний раз не шуметь, чувствуя общую напряженность. Когда он в таком настроении, у него очень надменный и потому забавный вид. А на пассажирском сидении устроилась я, злясь на весь мир и проклиная погоду. Ну и как тут не закурить?! Бархатный сезон, блин!

   Мы ехали, ехали и наконец, приехали. Выглянуло солнышко, и Крым опять стал похож на себя, только какой-то очень уж мокрый. После долгих поисков, по влажным неизвестным навигатору грунтовым дорогам мы, наконец, подъехали к участку - забора как такового не было, кое-где виднелись остатки каменного ограждения, а участок оказался заполнен строителями и геодезистами.

   — Ну и как — это надолго?

   — Возможно. Заказчика еще нет. Может выйдешь, подышишь и успокоишься?

   — Да как-то влом с гастарбайтерами общаться…

   — Ну хоть Домку выпусти. Если не хочешь, чтоб в машине запах изменился.

   — Что?!

   — Да ладно, это я так шучу… Короче, решай сам.

   — Так и сделаю. Одеваться будешь?

   — Нет, когда заказчик объявится - тогда и накину рубашку. А сейчас незачем, я же в ней сварюсь! — и я вышла из машины.

   — Тебя заводит пузом перед ними светить? Так они не поймут! — но я уже закрывала дверцу.

   Я слышала, что Сашка все же вышел из машины. Разбитая тяжелой техникой земля после дождя больше всего напоминала грязь и я поняла, что мои босоножки так просто этого не переживут. Поздоровавшись с прорабом и представившись, я начала осмотр.

   Участок с великолепным видом на окружающие горы заканчивался обрывом. Прекрасное место, хотела бы я здесь жить! Хотя нет, в холодное время года здесь наверняка ветрено и неуютно. Даже сейчас свежий после дождя ветерок холодил голую кожу талии и живота. Ну не буду же я прямо в этот момент бежать за рубашкой — а то получится, что я Сашку испугалась! Лучше пока посмотрю, что там на склоне, под деревьями — там и ветер поменьше.

   По границе участка тянулся полуразрушенный каменный парапет — наверное, остаток прошлого забора. Сразу за ним начинался усаженный старыми деревьями склон. По институтской привычке я решила определить, что за деревья — просто так, чтобы быть в тонусе, все равно это уже за пределами участка. Что-то с ними не в порядке, что-то не то…

   Пытаясь разглядеть их получше, я даже встала на парапет, но меня отвлек истеричный собачий лай. Обернувшись, я увидела, как Домка на поводке рвется ко мне и тянет за собой Сашку. Тот упирался и красноречиво матерился, но ехал за псом, скользя по грязи кроссовками. Со стороны это выглядело так смешно, что я не выдержала и расхохоталась. Метнув на меня злобный и обиженный взгляд, Сашка плюнул и в сердцах бросил поводок. Ничем больше не сдерживаемый, Домка легким красивым галопом устремился ко мне. Я даже залюбовалась им, хотя осознала, что поводок будет не так-то легко отчистить. И какой скандал закатит Сашка, не пуская нас в машину в таком виде…

   Наконец-то подбежав, Домка схватил меня за брючину и потянул назад. Ну что он себе позволяет?! В ярости я развернулась, чтобы обругать, а то и ударить обнаглевшего пса. Но из-за резкого поворота на высокой и узкой подошве пошатнулась на парапете и поняла, что падаю в овраг…

   В фильмах и книгах герои, а особенно героини, при таких неожиданных и неприятных ситуациях, как падение — что-нибудь кричат. Ну хотя бы: «А-а-а!», а то и успевают набрать в легкие столько воздуха, чтобы пронзительно завизжать. Не знаю - как им это удается, но у меня от ужаса скрючило пальцы на ногах и перехватило дыхание. Я, как сноп, упала в овраг и покатилась. Домка бежал за мной прыжками, ведь его зад находился намного выше головы. Он пытался схватить меня хоть за что-нибудь, так как брючина порвалась еще в момент падения. Все это длилось меньше минуты, но масса впечатлений растянула это время до бесконечности. В какой-то момент я решила ухватиться за собаку и изо всех сил вцепилась в длинную шерсть на холке. Это оказалось ошибкой — отяжелев, мы покатились гораздо быстрее. Что-то неуловимо изменилось, все будто замерло на миг — боль, звук, свет…

   А потом мы оказались в болоте. Чувствуя, как к лицу подбирается противная жижа густоты сметаны, я вдруг с кристальной ясностью вспомнила — как вести себя в такой ситуации. Домка плыл, а потом шел какими-то зигзагами — видимо чувствовал, куда можно наступать. Я же улеглась на спину и старалась сохранять горизонтальное положение, одной рукой все еще держась за собаку. Выбравшись на берег, я упала без сил, пытаясь прийти в себя после таких экстремальных происшествий.

***

Собачий вой… Что может быть тоскливее? Особенно, когда воет твоя собака. Да, это же Домка воет! Надо открывать глаза. Все тело оказалось покрытым слоем грязи, как во время обертывания в салоне. И эта грязь быстро подсыхала и сковывала движения, оставляя свободным лишь лицо и часть шеи. Высохнув, болотная жижа превратилась в зелено-коричневую корку. От ужаса и отвращения я быстро пришла в себя.

   Те же деревья, то же небо, та же опавшая хвоя снизу… Вроде бы жива. А, болото! Вот откуда эта корка! Мой мохнатый спаситель вытащил меня оттуда. Что ж, спасибо, малыш! — последние слова я произнесла вслух, пес быстро вильнул хвостом и отвернулся, явно чем-то угнетенный. Теперь осталось дождаться, пока кто-то придет на помощь. Как ни странно, на том берегу болота не было видно ни ищущего меня Сашки, ни испуганных строителей…

   Я посмотрела на свои руки — даже через зеленоватую корку было видно, что вся моя нарощенная красота сломана, а местами содрана с мясом, на неровных обломках висит собачий пух. Ужасное зрелище! Да, долго же мне придется ждать помощи — ведь им нужно объехать это болото, найти меня… Как же не хочется в таком виде показываться кому-то на глаза! Тоска…

   Домка сидел возле меня и меланхолично глядел на болото. Внезапно он развернулся и залаял на кого-то позади нас. Выглядел он при этом жутковато — подсохшая болотная жижа превратила длинную шерсть в панцирь из жестких зеленых завитков. Прямо болотный монстр какой-то!

   Я разглядела три человеческих силуэта в гуще кустарника, метрах в пятидесяти от нас. Ну вот, там люди, у них можно попросить помощи - а он их сейчас испугает, разговора нормального не получится! Я поднялась им навстречу, но вдруг разглядела в руках одного из них лук, самый настоящий лук и притом с натянутой тетивой и нацеленный на мою собаку! Все благие намерения о нормальном разговоре тотчас же испарились:

   — Эй, ты что это делаешь? Совсем страх потерял?! Сейчас же опусти оружие!

   Наконец-то я увидела, как второй человек положил руку на предплечье лучника, и тот явно неохотно опустил лук. Когда отлегло от сердца, и я опять смогла дышать, то решила все-таки попросить у незнакомцев помощи.

   — Эй, а что это вы в мирное время с оружием по лесам бродите? Лучше подскажите, пожалуйста, как выйти на какую-нибудь дорогу? — я произнесла это с самой лучезарной улыбкой, на какую только была способна.

   — Придержи собаку - и мы подойдем к тебе! Не бойся, мы не причиним тебе вреда! — прокричал второй. Меня очень удивила его манера разговора, но я взяла пса за ошейник и, стараясь стоять прямо, ожидала незнакомцев во всем своем болотном великолепии.

   По мере приближения я уже могла их рассмотреть. Три человека — два парня и девушка. Но как же они необычны!

   Начну с ненавистного мне лучника — азиат, около двадцати, хорошо сложен, в непонятного цвета шароварах, на бедрах широкий кожаный пояс с ножнами, с голым торсом и босиком. К стыду своему должна признаться, что не отличу китайца от японца или даже от монгола. Довольно красив экзотичной с точки зрения славян красотой - стянутые сзади в хвост или косу иссиня-черные волосы, темные горящие глаза, четко очерченные скулы и приятный теплый оттенок кожи. Впечатление портил взгляд, слишком злой и серьезный для такого красивого и молодого человека.

   Второй выглядел иначе: парень примерно того же возраста, высокий, смуглый — но явно европеец, каштановые слегка волнистые волосы до плеч, мягкие губы и шоколадные глаза. Длинные ноги, еще не налившийся мужской мощью торс, хотя грудные мышцы и плечи развиты неплохо для такого возраста. Наверное, занимается легкой атлетикой. Меня удивила осанка обоих парней — они без труда удерживали спину абсолютно прямой, а плечи расправленными. У меня, например, так не получается, привычка — школа, универ, работа… Взгляд кареглазого более располагал к общению — в нем сквозило любопытство и излишнее, даже трагическое, сострадание. «Костюмы» этих двоих были совершенно одинаковыми, только у европейца брючины закатаны до колен.

   Девчонка явно побаивалась то ли меня, то ли Домку и все норовила спрятаться за спинами своих спутников. Невысокая, примерно лет семнадцати, местами сформировавшаяся, в длинной свободной юбке цвета больной мыши и блузке — белой, но откровенно потрепанной и износившейся. На бедрах по-цыгански болтался большой платок или шаль под цвет юбки. Приятное веснушчатое личико без косметики, светлые с легкой рыжиной волосы, голубые широко распахнутые глазки и приоткрытый в легкой полуулыбке рот. Я почему-то решила, что она не в себе.

***

И вот они подошли. Домка, вроде бы успокоившись, сидел у левой ноги.

   — Привет! Не подскажете, как нам попасть на ту гору? Мы с собачкой оттуда свалились, а теперь хотели бы вернуться… — приветливо улыбаясь, я рассчитывала на ответную улыбку или хотя бы на то, что их рассмешит наша с Домкой незадача. Но лица собеседников оставались каменными.

   — Ты кто? — нелепый и неуместный вопрос выбил меня из колеи.

   — Болотная фея!!! — возмутилась я.

   Азиат с радостью протянул руку к ножнам, но кареглазый его остановил. А меня несло дальше:

   — Блин, да какая вам разница — кто я?! Неужели так трудно помочь человеку? Скауты хреновы, я тоже могу вас спросить: «А вы кто?» — и вы сразу мне выложите, зачем шляетесь по лесам с луком и стреляете в чужих собак?!

   А в ответ — тишина. Они так и стояли со своими серьезными минами. Да, нервы ни к черту — разозлили меня эти малолетки! С высоты своего двадцатичетырехлетия я презрительно считала их детьми. Эх, был бы тут Сашка — он бы им устроил допрос, они бы ему все рассказали! Но его здесь нет, и телефона тоже.

   — Ладно, ребят… Извините, что вспылила. Я еле спаслась из болота, нервы расшатаны — вот и накричала на вас. Пожалуйста, покажите мне дорогу хоть к какому-то населенному пункту! Когда мой муж меня найдет, он вас наградит… — последняя фраза вырвалась у меня при очередном взгляде на их выгоревшие от солнца и застиранные одеяния. Наверное, бедствуют. А может, это нормальная форма одежды для их, как выразился бы Сашка, «колхоза сорок лет без урожая».

   Взгляд кареглазого смягчился, неожиданно он сорвал с моей руки несколько хлопьев засохшей жижи — высохнув, она начала шелушиться — и принялся внимательно их разглядывать. Я инстинктивно дернулась и отпрянула назад, Домка глухо заворчал. Рассмотрев, парень откинул их в сторону, поднял на меня вполне осмысленные глаза и опять задал тот же дурацкий вопрос:

   — Ты кто? Ты была в болоте?

   — Да, я была в болоте! Вы меня выведете или нет?

   До меня, наконец, дошло — они просто надо мной издеваются, я составная часть какой-то их ролевой игры.

   — Как ты оттуда выбралась?

   — Меня вытащил мой пес.

   Кареглазый внимательно осмотрел Домку, потом меня, какое-то время пристально смотрел мне в глаза и, что-то решив для себя, тяжело вздохнул. Я заметила, что азиат вообще предпочитал молчать и только смерял меня тяжелым взглядом, а девица испуганно разглядывала собаку.

   — Твой пес нас не тронет?

   — Пока я не скажу — нет.

   — Хорошо. Ты хочешь опять подняться на гору? Пошли.

   И мы пошли. Мой собеседник вел нас, я с Домкой шла следом, а азиат с девчонкой замыкали шествие. Причем как мне показалось - сзади они идут не просто так, а как конвой, будто я собираюсь напасть со спины на их кареглазого друга.

   Мы шли около получаса в полной тишине вдоль болота, все дальше отходя от того места, где я упала. И вот, когда я уже хотела возмутиться и усомниться в чистоте намерений моих спутников — наш проводник обернулся и указал рукой на что-то впереди. На душе потеплело - это был мост через болото! Не совсем мост, но два толстых ствола, поваленных с одного берега на другой. А сразу за мостом начинался склон горы! Видимо, это самая узкая точка болота, здесь его ширина составляла всего несколько метров. И кто-то догадался соорудить здесь мост! Я подумала, что все самое страшное уже позади. Ведь не будь болота — я сразу же пыталась бы вскарабкаться на гору или хотя бы громко звала на помощь, вместо того, чтоб разглядывать свои ногти и общаться с аборигенами. И вот преграда пройдена! Мы перейдем через болото и полдела сделано! Обрадовавшись, я тепло и благодарно улыбнулась нашему проводнику, но в ответ получила лишь полный тоски и бесконечной жалости взгляд. Хм, странные все-таки люди. Ну ничего, главное — чтоб вывели!

   Успешно перейдя мост, мы начали подъем, двигаясь в том же порядке. Кареглазый незнакомец ловко карабкался по склону, а это оказалось нелегко, так как вся земля была в рытвинах и буграх, под которыми просматривались переплетающиеся, вздувшиеся корни старых деревьев. Я просто ухватилась за многострадальный Домкин поводок, и пес вполне успешно тащил меня за собой, лишь изредка я падала на колени или на четвереньки. Зато во время этих падений мои руки вытерлись о хвою и стволы деревьев — и теперь их можно было назвать чистыми. Оглянувшись, я увидела, что азиат тащит девчонку наверх, он опирался на узловатую палку и без труда тянул двойной вес.

   Мы долго поднимались, но я шла с радостью. Ведь наверху меня ждал Сашка, машина, можно было бы снять какое-нибудь жилье, помыться, привести себя в порядок, а на участок приехать уже завтра. Думаю, заказчик отнесется с пониманием. Хотя грязь на мне уже и не висела хлопьями, но тонкий, белесо-зеленый засохшей жижи покрывал все тело. Об одежде и слипшихся волосах лучше даже не вспоминать, чтоб лишний раз не расстраиваться.

   С такими вот, в принципе веселыми мыслями, в предвкушении отдыха и ванны, я и поднималась.

ГЛАВА 2

И вот, подъем окончен! Выйдя из тени деревьев, мы с Домкой попали на разогретую солнцем полянку. Похоже, обходя болото, мы вышли даже за черту города — я не заметила никаких следов человека вокруг. Над степными цветами с глухим жужжанием носились пчелы, медовый запах обволакивал, хотелось просто поваляться в этой нагретой траве, после всех треволнений понежиться на солнышке…

   — Ребят, я так понимаю - нам еще нужно какое-то время идти до города? Так почему бы не сделать небольшой привал, минут так на десять? Честно говоря, я устала — это была правда, у меня до сих пор ныли после падения мышцы, горели многочисленные синяки и ссадины.

   — Как хочешь. — буркнул кареглазый, усаживаясь по-турецки в траву. Я безо всякого неуместного стеснения вытянулась неподалеку. Трава была мягкой, но местами колола кожу, между поясом штанов и короткой футболкой. Я так и не надела рубашку… Да ладно, почти летом, на природе, короткий топ — самая подходящая одежда! Мы находились довольно высоко от уровня моря, солнце припекало сильно, но прохладный ветерок не давал прочувствовать жару. Прекрасная погода, хотя уже сентябрь. И так чисто! Неужели такое замечательное место неизвестно местным жителям или туристам? Интересно, Сашка меня ищет или наоборот - вздохнул с облегчением?

   Где-то рядом пыхтел Домка. Нельзя слишком долго валяться — Домка не любит открытого солнца, слишком уж он большой и лохматый, да еще и черный. Хотя сейчас он, наверное, и не черный. Болотный монстр… А сама-то лучше? Расслабившись на теплом солнышке, я глупо хихикала. Открыв глаза, я обнаружила, что прямо на меня смотрит сидящий рядом кареглазый. Я тоже села и попыталась сделать умный вид, как и подобает «взрослой»:

   — Я вам так благодарна, неизвестно — сколько бы я еще сидела в том болоте! Наверное, нам уже не очень много осталось идти, да? А у вас случайно нет чего-то попить? — брякнула я и тут же удивилась своей глупости — ведь ни у кого из них не было ни сумки, ни рюкзака — ничего такого, в чем можно носить воду или еду.

   — Ты хорошо помнишь место, откуда упала? Сможешь его описать? — спросил кареглазый, отвязывая от пояса на бедрах какую-то странную мягкую флягу с деревянной пробкой и предлагая ее мне.

   Да уж, по-видимому, они решили сыграть в «индейцев» или кого-нибудь там еще по всем правилам — фляга была явно животного происхождения, такой себе мешок из кожи. При ближайшем рассмотрении я содрогнулась — это была совсем не фляга, а кожаное нечто, больше всего напоминающее вывернутую наизнанку зверюшку. От ужаса и брезгливости я уронила ее на траву и с испугом спросила у кареглазого:

   — Это что?

   Он, криво ухмыляясь, наблюдал за мной:

   — Бурдюк.

   — И в нем…

   — Вода. Не беспокойся, он отлично выделан и вода там чистая и свежая, можешь пить без опаски.

   Н-да? Я подняла бурдюк с травы, аккуратно держа двумя пальцами за самый край горлышка возле пробки. В моей мирной жизни мне не приходилось такое видеть, а уж тем более — держать в руках! Кареглазый с улыбкой наблюдал за моими метаниями. Жажда оказалась сильнее. В конце концов я решилась и аккуратно открыла пробку. Не касаясь фляги губами, но все же подпирая эту мягкую гадость второй рукой, я напилась вволю. Я с опозданием подумала, что может это у них последняя вода, а обычная в бутылках для «индейцев» не котируется. Вода оказалась явно не хлорированной и очень вкусной. Откинувшись назад, я немного вылила себе на лоб, и пока вода стекала, размазала ее по лицу. Потом мне захотелось слить на руки — и я помыла их до локтей. Процедура умывания подарила мне благожелательное и умиротворенное настроение. Я налила несколько раз в пригоршню воды, и Домка тоже попил. Потом я вылила еще немного ему на голову и хорошенько втерла в шерсть.

   — Извини, я почти всю воду извела — но ведь он может перегреться, схватить солнечный удар. Там на соседнем участке скважина, придем — наберешь, сколько захочешь…

   Все трое смотрели на меня, мягко говоря, удивленно.

   Кареглазый первым пришел в себя:

   — Ты можешь описать место, откуда упала?

   — Да, конечно. Участок стоит на горе. К нему от трассы ведет ужасная грунтовая дорога. Дом двухэтажный, довольно большой — наверное, считался особняком. Если встать спиной к этому проклятому оврагу, то слева спуск с горы, вдалеке видно море. Даже нет, его не видно, но линия горизонта слишком ровная, голубая и светлая для суши. Справа гора поднимается еще выше. А если смотреть прямо, стоя все также спиной к оврагу, то увидишь две горы — одна большая, другая примерно вдвое меньше. Там, где они стыкуются, какие-то белые пятна — может, известняк? Эти горы очень уж правильной формы, гладкие и почти симметричные относительно вертикальной оси. Чем-то все это дело напоминает двугорбого верблюда… Это все, что я успела рассмотреть.

   Согласна, несколько сбивчивое и путаное объяснение — но это же не повод слушать меня с открытым ртом и смотреть, как на сумасшедшую?!

   И вдруг меня осенила догадка — а может, эти ребята сбежали из местной лечебницы и живут в лесу, пока поиски не прекратятся? Потому так и пообносились. Да и вообще — очень уж они странные!

   — То есть ты уверена, что узнаешь это место?

   — Ну конечно!

   — Ладно, пойдем.

   …Ну когда же мы дойдем?! Нестерпимо палило солнце, босые ноги исколоты колючками и репьями. Босоножки пришлось оставить еще на берегу болота — на одной безнадежно разорван ремешок, да и вообще — я не в том состоянии, чтобы идти на высокой подошве по такой жаре, да еще и по горам. Надо же, я — дитя мегаполиса, интернета и асфальта — и в такой ситуации!

   Наверное, получасовой путь по прямой вдоль болота соответствует более длительному по верху, то есть мы делаем крюк. Но сколько же можно идти?! По моим расчетам, мы уже давно должны быть на месте, а тут не то что участка, а и начала города еще не видно! Но… Как это?! Как это может быть? Ведь мы спускаемся по пологому склону горы, и где-то — пусть даже далеко, вдали — должен быть виден город!

   Внезапно наш проводник остановился и, скрестив руки на груди, вперил в меня настойчивый, даже немного торжествующий взгляд.

   — Ну что? Оглянись вокруг.

   Я послушно осмотрелась. И что?…Э-э-э…

   Мы стояли на горе, лицом к солнцу. Где-то далеко внизу виднелось море — даже нет, его не видно, но линия горизонта слишком ровная, голубая и светлая для суши. Справа — две горы. Одна большая, другая примерно вдвое меньше, там, где они стыкуются — какие-то белые пятна, возможно, известняк. Эти горы очень уж правильной формы, гладкие и почти симметричные относительно вертикальной оси. Чем-то все это дело напоминает двугорбого верблюда…

   Еще ничего не понимая, я судорожно метнулась влево. Да, вот он — овраг! Сквозь густые кроны деревьев можно разглядеть болото. Но как же?! А участок, дом, геодезисты? А где Сашка? Где, вообще — люди, трасса? Внизу справа - там, где она должна быть, я увидела густо заросшую сухим кустарником расщелину между нашей горой и «верблюдом». Но как же так?! Ведь это же точно то место!

   В растерянности я обратила взгляд на Домку, как на самое родное и разумное из присутствующих существо. Он смотрел на меня своими грустными глазами, но явно ничему не удивлялся — не стал по моему примеру истерично рыскать по округе, в сотый раз убеждаясь, что это то самое место. Да и вообще… Только сейчас до меня дошло, что Домка даже не пытался привести меня назад! А ведь во время наших прогулок или путешествий, если меня угораздило заблудиться или даже немного сбиться с пути — он безошибочно выводил нас в точку отправления. А в этот раз… Будто он знал, что этим все закончится, знал — что искать бесполезно. Знал, что города здесь нет — от этой, еще не совсем оформившейся мысли меня продрал мороз по коже. Мало того — здесь ничего нет! Но как же?!

   От непривычного стресса и перенапряжения мыслей мне стало плохо, и я впервые в жизни потеряла сознание, грохнувшись почти на Домку.

***

Как жарко! Казалось, все мое тело плавится от жара. Как в сауне… Но нет, дышать легко, и голову не печет. Интересно, почему? Я открыла глаза. Надо мной, в полуметре от глаз, висело нечто коричнево-серое и прозрачное. Да нет, не прозрачное — это просто тент, тряпица довольно грубого плетения, и в промежутках между волокнами светит солнце. Очень похоже на мешковину. Ну и зачем оно надо мной видит? Взгляд прошел к краям ткани. Да ведь это тот самый платок перепуганной девушки! Уголки хитроумно подвязаны к палочкам, воткнутым в землю по четырем сторонам от моей головы, причем две из этих палочек тяжело навалились мне на плечи. Такой себе мини-навес от солнца…

   Внезапно я все вспомнила — всю эту жуть с пропавшим городом и моими сумасшедшими спутниками. Ну пусть это окажется сном! Я рывком села, при этом тряпка оказалась на моем лице, а палки, вырвавшись из земли, теперь свисали спереди и сзади по две, покачиваясь и отбивая мне плечи.

   — А-а-а, ну что это такое! — застонала я, пытаясь снять этот шатер с головы. И сразу же услышала рядом Домку. Когда мне, наконец, удалось освободиться — он уже вовсю облизывал мне лицо, радуясь, что я пришла в себя. Фу, почему он такой он грязный?! И тут я увидела свои колени в зелено-коричневых джинсах, бывших когда-то синими. Значит, это не сон. Я упала в болото. Ну а остальное — просто приснилось, пока я отходила от пережитого стресса. Нет. Это «остальное» сидело под кустом в паре метров от меня и добродушно улыбалось.

   — Я рад, что тебе лучше! Мы хотели отнести тебя в тень, но твой пес бросался на нас при попытках взять тебя за руки или ноги. Пришлось соорудить такой навес, чтоб защитить хотя бы голову.

   Я долго смотрела на него, пытаясь хоть как-то упорядочить мысли, потом оглянулась вокруг. Да, все это правда - вот они, эти «верблюжьи горы»… Но как же?

   Я и сама не заметила, как у меня потекли слезы. Без звуков и рыданий, они просто текли и текли обильным водопадом, а я в это время продолжала осматриваться вокруг, изредка останавливая взгляд на моем собеседнике. Похоже, я выглядела очень уж несчастной, потому что он рывком поднялся, подошел ко мне и принялся утешать. Домка, видя, что я не возражаю, продолжал сидеть рядом со скорбным видом.

   — Ну что ты, не нужно так расстраиваться. Мы все через это прошли, ты не одна, мы о тебе позаботимся… — бормотал кареглазый, присев на корточки и поглаживая меня по плечам.

   Они обо мне позаботятся! Да зачем мне нужна их забота — может и неплохих, но абсолютно чужих мне людей?! Ведь у меня есть Сашка, друзья… Я хочу к ним, хочу, чтоб они обо мне заботились! Хочу туда, где асфальт, где участок и старый дом, где все ясно и понятно, где можно пить воду из бутылки, где мы с Сашкой поедем отдыхать!

   Совсем изодрав себе душу в клочья, я начала уже по-настоящему, в голос, рыдать. Домка сбоку лизал мне ухо, а кареглазый, как оказалось — прижал меня лбом к своей груди, обнял за плечи и, поглаживая спину, продолжал что-то рассказывать. Слов я не разбирала, но общая интонация была успокаивающей и понемногу я стала отходить. Сначала ушли слезы, почти выровнялось дыхание, стало намного легче — прошел первый шок, воспоминания о болоте, об ужасе самого падения, о долгом пути наверх, о страхе, что азиат с луком может ранить, а то и убить Домку, вся непонятность исчезновения города… Все это жило в памяти, но уже не вызывало паники, а скорее — желание разобраться.

   — Ну вот, ты уже и успокоилась. Поплакала — и легче стало. Правда ведь, легче?

   Я с серьезным видом кивнула, хотя все еще хлюпала носом. Кареглазый старательно свернул тряпицу, которая служила мне тентом, и засунул в карман. Освободившись из его объятий, я попыталась сесть прямо.

   — А где твои друзья?

   — Они пошли за водой, ведь кто-то оставил нас без нее, не так ли? — спросил он с мягкой усмешкой.

   Да, что не говори, а улыбка у него очень хорошая — такая добрая и искренняя, что сразу становится тепло на душе.

   Мне стало стыдно, когда я вспомнила, как бездумно и неэкономно я истратила такую ценную для них воду. Я опустила глаза и молчала, не находя слов. Извиняться было невмоготу, тяжело и некомфортно.

   — Не обижайся, я не упрекаю тебя. Скоро они вернутся, и у нас будет много воды. И тебе сделаем отдельный бурдюк, он тебе здесь пригодится.

   Я в ужасе уставилась на него — что, вот для меня будут убивать и выворачивать какую-то зверюшку, а мне потом еще из этого пить?!

   — А что, никаких вариантов нет? Ну, фляга или бутылка?

   Он понимающе улыбнулся:

   — Завтра мы придем в деревню, там есть варианты. А пока — нет.

   Казалось, все его лицо светилось участием и добротой. Я тяжело вздохнула — неловко было перешагивать через свои привычки и убеждения. Ну ладно, сменим тему…

   — А почему ты не пошел с ними?

   — Кто-то должен был остаться с тобой. Олеся сама боится оставаться, тем более, с твоим псом, а без Турки ей ходить небезопасно. Пришлось остаться мне.

   — А почему мне нельзя оставаться одной?

   — Об этом я расскажу тебе позже.

   Позже?! Я что, вечно с ними должна оставаться?! Они не собираются спровадить меня Сашке, отвести на участок? Но… Я ведь и нахожусь на этом самом участке! Нет, надо во всем разобраться, иначе недолго и с ума сойти. Какое-то время я собиралась с мыслями и наконец, обведя рукой округу, спросила:

   — Это что? Что все это значит? Куда все делось?

   Мгновенно посерьезнев и нахмурив брови, кареглазый ответил:

   — Постарайся выслушать меня спокойно. Я расскажу тебе все, что сам знаю, но и только в той мере, насколько я сам понимаю. Большего тебе пока никто не объяснит. Значит так… Это, как ты видишь - то самое место, но только в другом времени, в другом измерении…

   — Угу. В другом измерении… Слушай, путешественник во времени, я достаточно насмотрелась об этом фильмов, чтобы встретить эту чушь в жизни. Прошу тебя, расскажи мне правду, а то я…

   Не дослушав моих угроз, которых я и сама еще не придумала, он поднял ладонь, требуя тишины. По сверкающим глазам было видно, что он уже основательно рассержен.

   — Если ты будешь меня перебивать — ты никогда ничего не узнаешь. Если хочешь услышать правду — то должна помолчать. Обещаешь?

   Я опешила. Обещать молчать, чтоб узнать правду? А что, разве у меня есть выбор?

   — Все. Я больше не буду. Обещаю.

   — Так вот, как мне объяснял старик, время — это тоже нечто …материальное… даже нет, не так… Время — это как еще одно измерение, параллельный мир, что ли… В общем, этого я и сам толком не понимаю. Знаю лишь, что между этими измерениями есть какие-то дыры, в которые время от времени кто-то проваливается.

   Время здесь растянуто — тело намного медленнее стареет, и даже взрослеет. Причем все окружающее нас — растения, животные живут по обычным законам, а вот мы, прибывшие — по другим. Разница очень велика, в несколько раз! То есть мы здесь живем очень долго. Точнее тебе объяснит старик. Детей здесь нет, а уже живущие не дают потомства. Вот почти и все, что я могу тебе рассказать. Как и почему люди сюда попадают — я так и не понял.

   Нас здесь немного. Некоторые в первые же дни сходят с ума или накладывают на себя руки, чаще всего успешно. Именно поэтому их нельзя оставлять одних. Мы находим людей в нескольких определенных местах, пока нам известно их четыре. Мы даже живем иногда неподалеку, в надежде, что увидев чей-то вход - мы найдем и выход для себя. Твоя, вторая точка — смертельная. Никто еще не выходил из нее живым. Несколько раз за эти годы мы даже видели, как неожиданно появлялись катящиеся по склону люди, падали в болото и сразу же тонули. Мы сюда и не заходим — это бесполезно… А в этот раз мы оказались не очень далеко, а собачий вой разносится на большие расстояния.

   Тебе или просто повезло, или у тебя было больше возможностей благодаря собаке. Скорее всего и то и другое. Увидев тебя живой, зеленой, да еще с неизвестным, огромным, покрытым тиной чудовищем — мы, честно говоря, испугались. Олеся заявила, что вас нужно срочно убить, так как вы болотные жители и сейчас же утащите нас в болото. Ну, под влиянием страха мы ей и поверили. Хорошо, что вовремя остановились… Ну вот и все, что я могу тебе рассказать…

***

Вот так рассказ! Нет, если они сумасшедшие — то все понятно, а если нет? А как еще можно объяснить, что куда-то исчез город, да и вообще вся цивилизация?!

   На меня навалилась жуткая усталость, отчаянное осознание своей беспомощности, безнадега. И что мне теперь делать, если все это правда? А пока у меня нет других вариантов объяснения сложившейся ситуации — то приходится верить тому, что говорят! И зачем тогда жить? Всю оставшуюся жизнь посвятить поискам выхода из этого непонятного времени?! Это страшно.

   Недолго думая, я поднялась и побежала к обрыву. Что ж, клин клином вышибают! Или умру, или вернусь — третьего не дано. А если не вернусь — то пусть уже болото примет меня в этот раз!

   Мне казалось, что я бегу быстро, но израненные ноги и растянутые мышцы не дали мне этого сделать. Внезапно что-то жесткое и тяжелое ударило меня по лопаткам и в основание шеи. Как и следовало ожидать — я упала. И тут память услужливо подсказала мне, что это, развеяв все страхи и налив тело злостью. Это мой настырный пес, любитель совать свой нос в хозяйские дела, просто повалил меня на землю. Не раз я видела, как он проделывал это при упражнении «задержание нарушителя», когда мы посещали с ним занятия по защитно-караульной службе. Мы были вынуждены на них ходить, так как Сашка однажды заявил, что Домка в случае нападения сможет разве что забросать противника слюнями… Так вот — суть в том, что собака догоняет фигуранта и с разбегу валит его на землю. Здорово, ничего не скажешь! Воспитала на свою голову! Пригрела змею на груди!

   С идиотским упорством я почти встала на четвереньки, собираясь хотя бы доползти до оврага, но в этот момент уже человеческие руки схватили меня за плечи.

   — Нет, ты не сделаешь этого! Я не позволю тебе убить себя.

   Даже запыхавшись, кареглазый говорил с какой-то нелепой, явно неуместной торжественностью — и это распалило меня еще больше.

   — Оставь меня в покое! Убери свои грязные руки! Это моя жизнь и я ей распоряжаюсь! Какое ты имеешь право мне в этом мешать?! Я не хочу оставаться с вами вечно! Да отпусти же меня!

   Вместо ответа он лишь сильней придавил мои плечи к земле. Голова оказалось на боку, плотно прижатой щекой к траве. Нестерпимо болела шея. Что ж, если он будет так давить — то скоро просто свернет ее. Может, оно и к лучшему. Лучше, чем болото. Только я успела об этом подумать, как он резко оторвал мой торс от земли, легко перевернул — и я уже лежала на спине, но мои плечи были все так же прижаты к земле. Надо мной возвышалась обозленная физиономия кареглазого. И как только я могла находить его приятным?! Тяжелый взгляд будто бы пронизывал меня насквозь, а бывшие некогда мягкими и пухлыми губы теперь сжаты и вроде бы даже посерели. Он казался в разы старше — и это меня испугало.

   — Я оставлю тебя только тогда, когда ты успокоишься и перестанешь искать смерти. У меня есть обычное человеческое право помешать самоубийству. Ты не должна желать смерти! Можешь успокоиться, наша чересчур долгая жизнь — понятие относительное. Ты всегда можешь где-нибудь утонуть, откуда-то упасть, стать жертвой хищника или даже замерзнуть в холодную зиму. Более того, у тебя вполне хорошая возможность умереть от голода, так как я думаю, что охотиться ты не умеешь, а найти в этих лесах что-то съедобное неопытному человеку тяжело. Ты должна бороться и искать! Пока жива. Подумай о своих близких — может, ты еще с ними встретишься. По крайней мере, если умрешь — то точно не встретишься! Подумай, в конце концов, о своем псе — я вижу, ты к нему привязана. Что он будет здесь делать без тебя? Ведь он пошел за тобой в этот мир, может быть — пошел сознательно, хотя мог бы спокойно и дальше жить с твоим мужем, о котором ты упоминала. Подумай же о ком-то, кроме себя, наконец! Ты не одна такая! Я, Турка и Олеся ищем выход уже долгие годы! Десятилетия! И нас держит в этой жизни только надежда и то, что мы есть друг у друга!

   По мере слушания этого горячего монолога я заметно успокаивалась. Да, он прав, этот странный парень во всем прав… Даже если я никогда не вернусь, то есть еще Домка — мой мохнатый дружочек, мой умница и красавец. Скосив глаза, я увидела его — он сидел здесь же, внимательно наблюдая за нашим общением. Ну как я могу его бросить в этом чужом и непонятном мире?!

    Кареглазый увидел, что я успокоилась и отпустил меня. Лицо его опять приняло вполне нормальное выражение, глаза усмехались.

   — А насчет грязных рук ты права. Но у меня не было выбора. Обещаю тебе впредь не прикасаться к тебе без крайней на то нужды. Будь уверена — я держу свои обещания. Кстати, твой пес меня восхищает. Намного больше, чем хозяйка, по крайней мере, по уму и твердости духа.

   Я опять взорвалась. Похоже, этот сумасшедший день оставил ощутимый след на моей психике.

   — А не много ли ты на себя берешь?! — холодно процедила я, надеясь, что у меня это получилось хотя бы наполовину так же внушительно, как у Сашки.

   Кареглазый звонко и очень обидно расхохотался. Это меня еще больше распалило:

   — Кто дал тебе право оценивать умственные способности меня и моей собаки? В конце концов, я старше тебя, и можно иметь хоть немного уважения к старшему и постороннему человеку! Уходи и оставь нас в покое!

   Он немного утих:

   — Да? Ты старше меня? И насколько же?

   — Мне двадцать четыре года! — напыщенно ответила я и сама поняла, какой дурой выгляжу.

   Мой собеседник опять расхохотался, с трудом успокоился, развернулся и куда-то пошел, бросив через плечо:

   — Если что — иди на огонь!

***

И вот, впервые после спасения из болота мы с Домкой остались одни. После спасения из болота… Ах, как тогда было прекрасно! Ведь все мои заботы сводились к тому, что сломаны ногти и мне придется какое-то время сидеть в этом сыром месте грязной, дожидаясь помощи! А теперь… как же все изменилось! Как теперь все странно, непонятно и неестественно! За один день весь мой мир, вся моя жизнь, казалось — сгинула в тартарары! Я вспомнила слова кареглазого: «…Ты не одна такая. Я, Турка и Олеся ищем выход уже долгие годы! Десятилетия!» Десятилетия! Как это страшно звучит и как несовместимо с нормальной человеческой жизнью! Разве может человек так долго искать что-либо?! И не сойти с ума при такой жизни? Да, для этого нужно иметь определенную твердость духа. Он был прав, и насчет оценки моего ума — тоже прав. Жаль, что я его под конец обидела…

   Солнце уже собралось за горизонт. Красиво в горах. Закат виден до последнего, ведь его не закрывают дома и деревья. Как же я измотана! Интересно, а как мы будем ночевать? Кареглазый говорил, что звери здесь есть. Допустим, с одним зверем мы с Домкой справимся… А если их целая стая? А змеи? Я могу ночью замерзнуть — в тонкой футболке будет холодно, а греться об собаку можно только одной стороной. Да и есть хочется. И пить… Ладно, все — хватит сидеть и думать, нужно начинать новую жизнь в этом новом для меня мире. С чего начнем? Знаю - для начала нужно помыться! Целый день мне было не до того, а теперь пришла пора отчиститься, наконец, от «подарков болота». Слипшиеся волосы и характерный запах от всего тела не давали мне покоя. Вот если бы кто-то еще подсказал — где же брать воду? Кто-то… Но кто?!

   Одиночество предстало предо мной со всей своей отвратительной четкостью. Нет, я не смогу так — я не смогу всю жизнь быть только с собакой! Я пойду к ним, к сумасшедшим незнакомцам. Хотя я уже знаю, что девицу зовут Олеся, а азиата — Турка. Странное имя, ведь никакой он не турок! Наверно, они дали ему такое прозвище. Ладно, пойду их искать.

   Внезапно я очень остро ощутила свою беспомощность — я не могла пойти в магазин и купить еды себе и своему псу, я не могла снять жилье для ночлега, я не могла купить более теплой одежды, я даже не могла, как крайний вариант — выклянчить у кого-то все это бесплатно, обратиться в полицию или просто к людям! Моя самооценка и уверенность в себе стремительно снижались, как горные породы во время оползня.

   «Если что, иди на огонь!» — вспомнила я последние слова кареглазого. И пошла.

ГЛАВА 3

Несмотря на быстро темнеющее небо, мы с Домкой успешно пробирались к мерцающему вдали огоньку. Они развели костер на той самой полянке, где мы делали привал днем. Идти было легко: во-первых - уже не пекло солнце, а во-вторых — мы уже знали дорогу. Подойдя достаточно близко, я в нерешительности остановилась, чего-то вдруг застеснявшись. Не так-то легко идти к малознакомым людям и просить у них приюта, тем более, у них даже нет никакой причины мне симпатизировать.

   Уже совсем стемнело, но в свете костра я могла хорошо их рассмотреть. Турка сидел лицом ко мне и что-то вытачивал ножом из веточки, судя по всему — очередную стрелу. Недалеко от него в полутьме виднелась Олеся — она что-то искала в полотняном мешке при этом скудном освещении. Боком ко мне, сложив руки на груди, стоял кареглазый, смотрел в огонь и о чем-то сосредоточенно думал. Временами он улыбался, будто вспоминая что-то забавное, а временами наоборот — сжимал губы и углы его челюстей в этот момент заострялись, придавая лицу злое и жестокое выражение. В такие моменты он выглядел вдвое старше. От костра поднимался аппетитный запах жареного мяса и Домка в нетерпении шагнул вперед. Услышав треск сминаемых веточек, все заметно напряглись. Кареглазый настороженно обернулся в нашу сторону, но увидев - кто это, расплылся в улыбке:

   — А, это ты… Проходи, не стесняйся.

   Мне было очень непривычно такое снисходительное обращение, и я еще чувствовала себя неловко после нашего предыдущего разговора. Но я собралась с духом и с независимым видом подошла ближе:

   — Спасибо за приглашение! — я церемонно кивнула кареглазому, проходя мимо него поближе к костру — Привет всем, это опять я. Пустите на огонек? В лесу самой как-то скучно и неуютно. Кстати, меня зовут Таня, а это Доминик, он же Домка.

   — Будем знакомы, Таня. Меня зовут Олег. — с улыбкой ответил кареглазый. Казалось, его смешит моя манера поведения и он с трудом держит себя в руках.

   Я выжидающе посмотрела на девушку. Я знала ее имя, но ждала, когда же она сама представится. Повисла долгая тяжелая пауза, во время которой Олеся постоянно переводила взгляд с Олега на меня. Турка равнодушно строгал свои стрелы.

   В конце концов, Олеся еле слышно пролепетала:

   — Меня зовут Олеся.

   То ли она боялась чужих людей в принципе, то ли стеснялась именно меня — непонятно. А Турка стойко молчал. Странная, однако, компания…

   — Турка не говорит, но все хорошо слышит и прекрасно соображает — пояснил Олег, предвосхищая мои вопросы. Да уж, его присутствие значительно упрощает мне жизнь. Я села у костра слева от него, а за мной примостился Домка.

   Я заметила, что багажа у моих новых приятелей прибавилось. На земле валялись баулы из грубой мешковины, а чуть дальше — мохнатые тряпки, чьи-то шкуры. Похоже, Олеся с Туркой ходили не только за водой.

   — Итак, чем же мы будем потчевать наших гостей? Кабанчика еще предстоит дождаться, пока можем лишь предложить перекусить. — Олег, протянув руку, взял один из мешков, развязал его и жестом фокусника стал доставать оттуда продукты. — Хлеб, яблоки, творог и ммм… — достав какую-то зелень, он блаженно принюхался — укроп! Чего желаете, наша умудренная годами и опытом почтенная мадам?

   Я решила все же извиниться:

   — Олег, ну пожалуйста, прекрати кривляться! Извини за то, что я тебе там наговорила. Я потом подумала и поняла, что ты во всем прав. Прости меня и давай будем без шутовства и на «ты», как и до того разговора. Хорошо?

   Он смотрел на меня с такой радостью и улыбался так заразительно, что я не выдержала и тоже расплылась в улыбке.

   — Ну как — мир? — и я протянула ему руку для пожатия в символическом жесте примирения.

   — Мир, Таня, мир — я хочу его не меньше тебя.

   Моя рука продолжала одиноко висеть в воздухе. Я с недоумением посмотрела на Олега. Тяжело вздохнув, он ответил:

   — Мне приходится напоминать, что я дал обещание не дотрагиваться до тебя без крайней на то нужды.

   Я вмиг помрачнела от этого лицемерия и отдернула руку — ведь он прекрасно знает, что вовсе не рукопожатия я имела в виду, когда он давал обещания.

   И в этот момент громкий, заливистый хохот раздался с другой стороны костра. Оказывается — смеялся Турка. Вот уж немой так немой!

   — Но ты же говорил, что он немой! Я думала, у него что-то с голосовыми связками, а тут такой хохот! — с недоумением обратилась я к почему-то покрасневшему Олегу.

   — Нет, Татьяна, со связками у него все в порядке — он может смеяться, наверное, может и плакать, иногда он даже напевает какой-то мотивчик… У него просто нет языка.

   — Как это нет языка?

   — Вот нет и все тут, отрезали ему язык.

   — Кто?

   — Этого я не знаю. А что нет языка — знаю, потому что его остатки он мне показывал.

   — Ужас какой! И давно это случилось?

   — Ну как тебе сказать… Когда я встретил своих друзей, Турка уже был нем, причем, наверное, давно — раны не было, все уже срослось. Да и ничего ужасного здесь нет. Просто язык примерно вдвое короче и немного другой формы. Жаль только, что говорить он не может.

   — А почему вообще «Турка»? У турок, насколько я знаю, совсем другой тип лица и вообще…

   — Как я понял — так его прозвала Олеся. Ну, «басурманин, иностранец» — для нее это все Турка. Сейчас его все так зовут. А настоящего имени, похоже, никто из нас и не знает…

   Да уж, вот так история! Мне в моей мирной жизни с такими ужасами сталкиваться не приходилось. Мелькнула мысль попросить Турку показать язык, но тут же исчезла. Я вообще плохо переношу всяческие увечья, есть у меня какая-то брезгливость — даже вид гладкой и давно заросшей кожей культи руки, которую мне как-то довелось видеть — вызывает сильнейшее отвращение. При виде Туркиного языка меня наверняка бы перекосило, а несчастный парень мог бы на это обидеться. Хотя, несчастным он и не выглядит. Олег говорит, что это с ним давно случилось — наверное, привык. Давно… Во время разговора я успела забыть о том, что со мной произошло, что здесь понятие «давно» имеет совсем другое значение. Но ведь…

   — Олег, а я вот не пойму — ты говорил, что вы ищете выход десятилетия — это как понимать? Ты здесь ходил сопливым карапузом и уже искал выход?

   Он фыркнул:

   — Конечно, нет! Я попал сюда в девятнадцать лет, и здесь провел около восемнадцати лет.

   Я только испуганно моргала:

   — Так что, тебе под сорок на самом деле? Но как же это возможно? Ты же явно и с бритвой еще не знаком! У тебя же вон растет три волосины в два ряда... Ты же выглядишь на двадцать с копейками!

   Он криво усмехнулся:

   — Я же рассказывал тебе о замедленных процессах. Точнее спросишь у Учителя, но насколько я понимаю - скорость старения в пять-семь раз меньше.

   Я недоверчиво скривилась. Олег продолжал:

   — Твое право — верить мне или нет. Но у нас нет причин тебя обманывать.

   — А вы, Олеся и Турка? Тоже старперы на самом деле?

   Так как они не пожелали со мной разговаривать, то за них ответил Олег:

   — Олеся здесь немногим больше, чем я… Года на три дольше. А вот Турка — даже не знаю. Но как я понимаю — он тут появился чуть ли не первым. Точнее тебе скажет старик.

   Я даже опешила от неожиданности — так это они здесь все намного старше меня? От осознания этого мне стало как-то не по себе, и я поспешила сменить тему:

   — Как вы так без календаря и без часов живете? Совсем никак время не отмеряете? — для меня стало приятной неожиданностью то, что я произнесла это спокойно, без паники, слез и истерик. Видно — начинаю привыкать…

   — Много раз мы пытались это сделать, хотя особого смысла в этом и нет. Когда нужно начинать готовиться к зиме — мы понимаем и так, по похолоданию и по изменениям в окружающей природе. Беда в том, что Олеся с Туркой совсем безграмотны, а возлагать на одного человека такую задачу — дело ненадежное. Но, если тебя это так интересует, то есть один человек, мы зовем его Учителем — так вот он ведет какой-то свой календарь, и ведет уже давно.

   Я остолбенела:

   — Как это — безграмотны?

   Олег усмехнулся:

   — Да очень просто — в их время грамотность была мало кому доступна. Но им и так неплохо живется.

   — Что значит — в их время?!

   — А я тебе не сказал? Мы все здесь из разных времен. Турка вообще из древних, Олеся — не очень… Ну, если сравнивать со мной. Некоторые из одного времени, например я и Ефим. Ты с ними всеми потом познакомишься. Что касается меня - то я попал сюда из тысяча восемьсот двадцатого года от Рождества Христова.

   От таких откровений я просто выпала в осадок. Я отказывалась верить в то, о чем говорит этот сорокалетний парень. Глядя на мою ошарашенную физиономию, Олег с кривой ухмылкой смотрел мне в глаза и похоже, читал мои мысли.

   Мне стало стыдно, очень стыдно… Мы ведь теперь в одной лодке, они взялись во всем мне помогать, хотя вовсе и не обязаны были! Могли бы бросить меня, или вообще не подходить с самого начала, а издали наблюдать, как я схожу с ума от неизвестности и отчаяния. Какая сейчас, по большому счету, разница — кто из какого года или века пришел?! У нас одна беда и одна цель — вернуться назад!

   Олег, видимо, уловил искреннее раскаяние и благодарность в моих глазах, так как сменил гнев на милость и просто, даже как-то по-домашнему, сказал:

   — Да ладно, чего уж там. Забудь. Ужинать будешь?

   Мысль о еде, как о чем-то понятном и знакомом, вернула мне расположение духа и уверенность в себе.

   — Да. Не откажусь. Я ведь с утра ничего не ела, да и Домка тоже.

   — В таком случае давай приступим, пока еще хоть что-нибудь осталось — Олег с улыбкой указал на Олесю и Турку, которые, не дожидаясь нас, уже вовсю жевали несчастного поросенка. Да уж, пока мы беседовали о времени — они его даром не теряли.

   — Извини, посуды у нас сейчас нет, но если ты голодна — я думаю, это неважно. Как гостья, выбирай себе лучший из оставшихся кусков.

   — Спасибо, но я… вегетарианка.

   Удивленно вскинутые брови, широко распахнутые глаза, приоткрытый рот и пауза.

   — Э… То есть ты не ешь мясо, рыбу и яйца. Так? Уж в этом отношении ничего не изменилось?

   — Да, ты прав, у тебя неплохие познания о вегетарианстве!

   — Моя мать была вегетарианкой.

   — А-а.

   Тут я заметила, что невозмутимо жующий до этих пор Турка смотрит на меня с явным неодобрением, будто прожигая угольно-черными глазами. Мне стало как-то не по себе, и я даже перешла на шепот, обращаясь к Олегу:

   — Чего это он так, а? У него персональная непереносимость вегетарианцев?

   — Нет, просто доступная для нас еда — это мясо, рыба, ягоды и грибы. Мясо — самая доступная. Турка действительно хороший охотник. Я ему и в подметки не гожусь, хотя тоже уже имею кое-какие навыки. Зато рыбу я ловлю неплохо, может даже не хуже, чем он. Руками. Так вот, все это рыбно-мясное изобилие мы потом вымениваем в деревне на хлеб, овощи и молоко. То есть, получается — каравай хлеба для нас ценнее, чем целая туша дичи. Тем более что за хлебом нужно идти в деревню, а дичь убил — и ужин готов.

   Ну вот, как все перевернуто с ног на голову! Мое вегетарианство никому и никогда не доставляло проблем, так как копеечные крупы, овощи и фрукты, иногда молочка — не идут ни в какое сравнение с дороговизной и сложностью приготовления мяса. Не говоря уже об этическом аспекте… В моем, нормальном мире. А здесь — все наоборот!

   — Извини, я не знала. Ну… Тогда я не буду есть. — я уже готова была расплакаться.

   — Да ладно, не будь такой категоричной! Так что же тебе предложить из имеющегося?

   — Ты что-то говорил насчет творога и хлеба. И яблок…

   — На вот, держи. Не подумай, что нам жалко этой еды — при этом Олег бросил предостерегающий взгляд на Турку, хотя как немой может возразить? — В это время года охота не составляет труда, так что уже завтра в деревне мы можем выменять еще еды.

   Все это было произнесено, по-моему, не столько для меня, сколько для успокоения Турки. Ну что ж, я думаю — они и сами разберутся…

   Хлеб был немного черствым и очень грубого помола, причем какого-то непривычного вкуса, но полежав немного у костра, сразу обрел мягкость и ароматность. Зато завернутый во влажную тряпицу творог превзошел все мои ожидания — мягкий, сочный, нежный и почти не кислый. Хотя мне пришлось есть его руками. Яблочки же оказались так себе — видимо, какой-то дикий сорт. Укропа я съела всего одну веточку, так как его вообще было немного, а я не могла забыть, с каким наслаждением Олег его нюхал и как торжественно мне его представлял. Наверное, он тоже для них ценен. Удовольствие от еды портили только сверлящие голову тревожные мысли — чем же я буду кормить Домку? Мясо они уже почти все съели, а ведь я, узнав, что для них это самый доступный продукт — задумала накормить пса именно им.

   — Спасибо огромное, было очень-очень вкусно! — совершенно искренне провозгласила я, закончив трапезу. Я действительно проголодалась за сегодня, очень уж трудный был день — так что ужин показался мне райской пищей.

   — Не за что, будь здорова. Ты мало ешь. Не обижайся, что я так бесцеремонно заглядываю тебе в рот. Просто пока ты ела — я соображал, что же предложить тебе утром, если сейчас ничего не останется. И вообще, мы здесь на многое смотрим проще, таковы обстоятельства.

   — Я не обижаюсь. И вообще, ты очень заботлив как для едва знакомого человека. Спасибо тебе за это. Можно чуть-чуть воды?

   Олег протянул мне свою жуткую флягу и немного смущенно ответил:

   — Это обычное гостеприимство, не стоит благодарности.

   Ой ли? Обычное гостеприимство? Пребывая после еды в самом благодушном настроении, мне вдруг показалось, что я этому кареглазому парню нравлюсь. Я с улыбкой разглядывала Олега, а он делал вид, что не замечает этого и стойко смотрел в огонь. От моих лирических размышлений и от гаданий — то ли это костер дает такой отблеск на кожу Олега, то ли он опять покраснел — меня отвлек тяжелый, горестный вздох Домки, вздох полного разочарования в жизни. Таким образом он напоминал о себе, вроде бы ненавязчиво — так как с детства знал, что порядочная собака не должна попрошайничать. Но после этих вздохов я почувствовала себя последней сволочью — сижу тут, наелась, напилась, чуть ли не флиртовать собралась — а псу даже воды не налила. Олег с участием спросил:

   — А чем ты его обычно кормишь?

   — Ну, по-разному… Говяжьи субпродукты покупаю. Каши, сухой корм, иногда и хлеб, молоко… А сейчас… Кстати, а куда вы денете кости от вашего поросенка?

   — Турка их потом закапывает, чтоб не привлекать хищников.

   — Но он их еще не закопал?

   — Не знаю. Турка, друг мой, а где кости?

   Турка мотнул головой куда-то назад, а Олеся предъявила мне большое плоское блюдо с костями, в том числе и с обгрызенной головой многострадального поросенка.

   — О, вот это дело! Спасибо. Домушка будет очень рад. И блюдо весьма кстати — я все гадала, куда же налить собаке воды.

   Домка, конечно, очень обрадовался костям, хотя я и знала, что этого будет маловато. Да и блюдо с низенькими бортиками — мало в него влезет воды.

   — Кстати, а кто потрошил эту зверюшку?

   — Турка.

   — Ну и где потроха?

   — Глубоко в земле. Нельзя привлекать волков.

   — А где точно — сможешь показать?

   Олег перевел взгляд на Турку, тот страдальчески возвел глаза к небу, но встал и махнул мне рукой — мол, иди за мной. Олеся взялась светить нам подожженной у костра веткой. Турка поднял палку, которой он, похоже, и закапывал потроха — очень уж она подходила для этого по форме — и тоскливо ткнул ею в землю.

   Я так расценила его взгляд: «Если ты, противная капризная девчонка, хочешь накормить этими потрохами свою прожорливую собаку — то сама бери и копай». Ну что ж, так и быть. С милой улыбочкой я забрала у него палку и принялась рыть землю. Похоже, он этого не ожидал, так как с оторопелым видом наблюдал за моей работой. А я разошлась вовсю! Палкой, как киркой, я разбивала землю, хотя разбивать там было нечего — земля мягкая и рыхлая, а потом босыми ступнями и руками выгребала ее. Я чувствовала себя кладоискателем, при свете факела пытающимся отрыть клад. Я делала это уже из принципа - не для Домкиной еды, а назло этому надменному Турке. И тут мне в голову пришла блестящая идея:

   — Домка, ко мне! Ищи! Ищи!

   И дальше все пошло как по маслу. Менее чем через минуту Домка откопал искомое и принялся с упоением его жевать. Как все просто! Я думаю, очень многие собаки любят рыть землю, просто огромными лапами это получается быстрее.

   Турка стоял напротив меня и пристально смотрел мне в глаза. Может потому, что он не мог говорить, а может — по другой причине, но его взгляд показался мне очень выразительным. При свете Олесиного факела его глаза пугали бездонной чернотой, но все же я нашла в их глубине улыбку и улыбнулась в ответ. Я оказалась права, и ответная улыбка не замедлила появиться и на его губах. Более того, Турка протянул мне руку в знак примирения. Наверняка он, как и я, чувствовал нашу взаимную неприязнь друг к другу еще с момента знакомства — еще бы, ведь он чуть не пристрелил мою собаку! И вот теперь он предлагал мне мир. Как все-таки красит искренняя улыбка человека!

   — На руки сольешь? — я продемонстрировала ему свои руки кладоискателя.

   С каким-то тихим хихиканьем он полил мне на руки, после чего я с удовольствием крепко пожала ему руку.

***

Олег все это время стоял у костра и наблюдал за нами. Лица видно не было, так как он стоял спиной к огню. Я засмотрелась на его силуэт — какие они все-таки красавцы, эти мальчишки! Вот что значит - жизнь в постоянном движении и охоте, вот что значит — никакого пива и фастфуда!

   — Думаю, пора ложиться спать.

   Олеся радостно подбежала к костру и, достав одеяло из сшитых шкур, начала шустро расправлять его, явно подготавливая ложе на двоих.

   — Что, вот здесь и будем спать?! А как же звери?

   — Ну, во-первых — мы будем по очереди поддерживать огонь, а во-вторых — проверим, насколько полезен твой пес.

   — Насчет пса не сомневайтесь — он у меня сторож что надо! Нам не впервой ночевать на природе, правда до этого ему приходилось отгонять только людей и бродячих собак, но я думаю — он справится. А вот если, например, несколько волков — то костер совсем не помешает.

   — Вот и я о том же.

   — А помыться хоть как-то — никакой возможности нет?

   — Нет, воды не так уж много. Завтра помоешься уже в деревне, к вечеру мы уже будем там.

   — Что? Нам так далеко идти? И мне еще сутки ходить в этой тине? А потом в таком виде знакомиться с новыми людьми?!

   Олег устало вздохнул:

   — Да, с грузом в деревню идти долго.

   — Олег, ну неужели здесь и водоема никакого нет? А где же вы воду набираете?

   — Есть. Немного в стороне есть озеро, там можно и помыться. Но тогда в деревню завтра точно не дойдем.

   — А вам туда срочно нужно?

   Я вдруг поймала себя на мысли, что побаиваюсь идти в эту их деревню. Возможно потому, что я еще и к этим-то людям не очень привыкла, да и вообще к этому дикому миру — а тут еще знакомство с новыми аборигенами! Олег, казалось, понял мои мотивы и криво усмехнулся:

   — Ну ладно, если уж это для тебя так важно — завтра пойдем на озеро.

   Я тепло улыбнулась:

   — Спасибо, Олег! А где я могу прилечь?

   — Прилечь ты можешь где угодно, а вот если с удобствами — то добро пожаловать на мое ложе. Не беспокойся — добавил Олег, видя мое смущение — часть ночи я буду сидеть у костра, да и… я же обещал.

   — Да-да, конечно…

   Кое-как умывшись одной рукой, я начала готовиться ко сну. Это заключалось в том, что я стояла и смотрела, как Олег расправляет две шкуры, между которыми, как предполагалось, мы будем спать.

   Олег указал Турке на верхушку темнеющей на фоне звездного неба сосны. Тот покосился на нее, кивнул и опять уставился на огонь.

   — И что означают эти ваши маневры?

   — Он сторожит огонь до тех пор, пока луна не подойдет к вершине той сосны, потом будит меня и идет спать.

   Ну-ну… Я не без опаски залезла под верхнюю шкуру. Тепло… Просто ужасно спать в одежде, особенно в тесных джинсах да еще и грязных! Хотя, не считая лица и рук, я сейчас вся не чище моих бедных штанишек. А спать раздетой под одним одеялом с Олегом я не хочу.

   В заднем кармане оказался плеер-флешка, который я уже больше недели не могла найти. Сейчас же, когда я легла — он жутко давил в мягкие места, пришлось выложить его в изголовье. Подушек у нас не было, а Олег заявил: «Это дело привычки - здоровее будем!»

   Все, спать! Какой сумасшедший день! Прошлый раз я спала в машине с Сашкой, мы ночью только въехали в Крым и остановились немного отдохнуть. Все было так… обычно, понятно и приятно. Как многое может измениться за сутки!

   Мои приключения после падения в овраг — это вообще уму непостижимо! А эти трое… Полдня назад я впервые их увидела — и вот я уже сплю с одним из них под одеялом! Мы делим один кусок хлеба и такое ощущение, будто я с ними всю жизнь! Может, мы теперь вместе на годы… Нет, нельзя думать об этом! Мы найдем выход! Скоро мы обязательно найдем выход!

   — Что ты там шепчешь? — в полной тишине мне показалось, что этот вопрос прогремел на самое ухо. Оказывается, последнюю пару фраз я произнесла вслух.

   — Скоро мы обязательно найдем выход! Правда ведь?

   — Ну конечно… Не кричи так, Олесю разбудишь. — после небольшой паузы он добавил — Может, хочешь поговорить? Давай развернемся друг к другу лицом?

   — Нет, Олег, спасибо. Давай уж завтра. Я измотана до крайности. Спокойной ночи и приятных снов!

   — И тебе также приятных снов.

   Да уж, нашла кому желать! Ведь Олегу среди ночи нужно будет вставать, сменять Турку на посту и до утра пялиться в огонь. При мысли о том, что мне не придется этого делать, сразу стало хорошо и уютно. Присутствует все-таки в их компании рыцарское отношение к женщинам! Олесю вон тоже ведь не заставляют сидеть ночью на страже. Это не может не радовать.

   По другую сторону костра сидел Турка и опять что-то там строгал.

   Домку я не видела, но было слышно, как где-то недалеко он все еще догрызает кости.

   Мир. Тишина. Благодать.

   Мой сосед выполнял свое обещание — мы спали на боку задом друг к другу, даже не соприкасаясь, хотя голой спиной я ощущала жар близкого разогретого тела.

   Я перевернулась к небу лицом, при этом расстояние между нами еще осталось. А ведь сегодня полнолуние! Почему-то это показалось мне символичным. Чистый, светлый лик луны висел прямо надо мной. Спать Олегу еще долго. Да-а… Сверчки… Прекрасная звездная южная ночь. Я наконец-то заснула.

ГЛАВА 4

Я проснулась от прикосновения чьих-то волос к лицу. Даже стало жутковато — что это может быть? Я осторожно открыла глаза. Волосы — длинные, светлые, чуть рыжеватые, стеной возвышались от моего лица довольно-таки высоко вверх. Да что же это такое?! Подняв глаза, я увидела, что это всего лишь моя вчерашняя знакомая, Олеся. Она очень увлеченно разглядывала что-то, лежащее над моей головой. Медленно, очень медленно в мозгу наконец-то выстроилась цепочка вчерашних событий.

   Интересно, на что же она так смотрит? Ее детское лицо, еще помятое после сна, выражало полный восторг и восхищение. Я чуть пошевелилась и она, вздрогнув, перевела мгновенно ставший испуганным взгляд мне в глаза. Я приветливо улыбнулась, она робко ответила тем же. Так что же там такого? Приподнявшись на локте, я увидела предмет ее восторгов — мой плеер-флешку. В ярком оранжево-белом корпусе, с блестящим хромированным джойстиком. По-видимому, ничего подобного она раньше не видела, поэтому сейчас смотрела на него с открытым ртом. Домка увидел, что я соизволила проснуться, и подошел, потягиваясь и радостно махая хвостом.

   — Привет, Олеся, привет, Домка. С добрым утром! Что, нравится плеер?

   — Плэ-йер — как эхо, неуверенно повторила Олеся.

   — А вот смотри, как он включается — я нажала джойстик и по кругу от него включилась голубая подсветка. Олесины глаза засияли ярче нее. Я дала ей поиграться и решила вставать.

   Поднявшись, я заметила очертания тела под шкурой и выглядывающие из-под нее каштановые грязноватые локоны. Интересно, этот бездельник так и не вставал ночью? Или он решил еще передохнуть после ночного дежурства?

   Потом я заметила Турку. Он возился с бурдюками, зачем-то переливая воду из одного в другой. Ну, если Турка бодрствует — то Олег все-таки был на посту.

   Глядя на Олесю, я придумала - чем буду ее сейчас удивлять. Аккуратно забрав у нее плеер, я включила диктофон:

   — Олеся, скажи что-нибудь!

   — Что?

   — Ну, скажи… С добрым утром!

   — И тебе доброго утра!

   Потом я включила воспроизведение и дала Олесе и Турке прослушать наши голоса. Конечно, меня немного подгрызала совесть, что я пользуюсь их невежеством. Но все же было очень приятно увидеть Турку удивленным, его постоянная уравновешенность меня угнетала. Потом я поставила им музыку — и даже без оставшихся дома наушников мы услышали ее через небольшой динамик. В утреннем лесу, в обстановке нашего дикого отдыха, среди щебета птиц эти звуки казались лишними и чуждыми — и именно это, как ни странно, привело меня в чувство.

   Олег тоже проснулся и ошарашенно на нас смотрел.

   К тому времени музыка уже закончилась.

   — Что это было? Я слышал… оркестр?

   Олеся и Турка стояли с каменными лицами, взирая на меня с благоговением.

   Мне стало стыдно до слез — они приняли меня в свой круг, а я обманула их, пользуясь их невежеством.

   — Ребята, это просто такой аппаратик. В руках любого из вас он будет играть оркестром и записывать и воспроизводить звуки точно так же, и пользоваться им несложно, я бы вас научила… Но проблема в том, что его нужно время от времени ... кормить электричеством, а это самое электричество есть только там, откуда я пришла. Если его не кормить — то через пару дней он умрет. Так что извините, но учить им пользоваться уже поздно.

   Первой пришла в себя Олеся. Она явно расстроилась и все гладила плеер по его ярким и гладким пластиковым бокам.

   Турка принялся ее утешать, глядя на меня с укоризной. И я вполне его понимала — ну зачем было так увлекать ее, демонстрировать все эти чудеса? А потом говорить, что… Да уж, лучше бы я его и не включала. Пусть бы она любовалась подсветкой и все. Так зарядки дольше хватило бы. Хотя… Все равно бы разрядился. Настроение совсем испортилось.

   — Ну ладно, не расстраивайся ты так! Еще немножко он проживет. А потом он просто выключится, но все равно останется таким же гладеньким, цветным и блестящим. Ну… Хочешь, я тебе его подарю, хочешь? Смотри — какой он красивый! А ты еще сможешь какое-то время записывать окружающие звуки, наши голоса и слушать музыку. И не будешь расстраиваться. Договорились? Вот, держи. Видишь — светится, а если нажать вот так — то музыка. Только не вздумай его мочить! — добавила я, вспомнив множество погибших в стиралке устройств.

   Олеся в полном восторге гладила плеер своими круглыми детскими пальчиками, ее глаза сияли. Да, правильное решение. Мне-то он вряд ли пригодится — батарея скоро сядет, да и сейчас не до плеера…

   Ну вот, инцидент исчерпан. Хотя лучше бы его не было вообще.

   С трудом распрямившись, я огляделась вокруг. Крепатура от вчерашних событий разламывала тело на части. Олеся все еще сидела на земле, сжимая в ручонках флешку, Турка утешал ее, сидя перед ней на корточках и поглаживая по плечам, а Олег стоял прямо надо мной и, нахмурившись, сосредоточенно о чем-то думал.

   — Доброе утро, Олег. Доброе утро, Турка. Вы, кажется, хотели идти сегодня на озеро? А можно узнать, когда?

   Кивнув мне в знак приветствия, Турка начал старательно заплетать Олесины волосы в косу. А она вытащила из мешков зеркальце — такое же, как и в нашем мире, в красивой, похожей на серебряную витой оправе. Олег же, глядя на меня, до сих пор о чем-то думал.

   — Если хочешь умыться — я тебе помогу. Потом соберемся и пойдем на озеро.

***

— Все хотел спросить — а какого цвета твои волосы? — Олег тонкой струей лил воду из фляги и разглядывал меня.

   — Как это какие? Темно-русые, наверное. Хотя сейчас я мелированная.

   — Это как?

   — Ну, покрашенная прядями.

   — Ты красишь волосы?! Но зачем? Ты так рано поседела?

   — Не говори, пожалуйста, ерунды. Я не седая.

   — Но тогда зачем?

   — Зачем-зачем… Не знаю! Захотела и покрасила.

   Этот вопрос меня чем-то разозлил. Наверное тем, что я и сама себе не смогла на него ответить. И вообще, я только сутки живу в этой обстановке, но многие мои понятия и ценности уже потерпели крах. Это кого хочешь разозлит! С остервенением я пыталась почистить пальцем зубы, ничего путного из этого не вышло, но хоть свежести во рту прибавилось. Олег все так же с улыбкой наблюдал за мной.

   — Ну что ты все смотришь и улыбаешься? Я такая смешная?

   — Да, ты забавная.

   — И что же забавного?

   — Посмотри в зеркало.

   Вот это да — я ведь уже сутки не смотрела в зеркало!

   — Олеся, дай мне на минутку зеркало. Да я не заберу! Только посмотрю и сразу же отдам.

   Да уж… «Забавная» — не то слово. Зеркало было небольшим, но все же я смогла разглядеть, что подбородок и шея у меня в бледно-зеленом налете, а брови и волосы — откровенно зеленые с вкраплениями мелкой болотной тины, спутанные до узелков. Кикимора болотная! Мои волосы даже в лучшие свои времена имеют легкий зеленоватый оттенок, потому и мелировалась. Срочно купаться!

   — Олег, ну когда же мы, наконец, пойдем купаться?

   — Сейчас поедим — идти долго, а потом пойдем.

   Мы все быстренько позавтракали. Олеся то и дело просила меня напомнить, что нужно «есть» плееру, и повторяла за мной это трудное для нее слово «электричество». Мне стало ее искренне жаль — ведь шансов, что она здесь его найдет, практически нет.

   Олеся несколько раз включала музыку, но окружающие не оценили милого моему сердцу транса — ритмичного, зажигательного, ускоряющего пульс… Настолько не оценили, что даже попросили выключить, причем довольно-таки резко.

   После еды мы потратили еще какое-то время на сборы. Пожитков, включая шкуры-одеяла, оказалось много. Все это собрали в два больших полотна, которые потом завязывались баулами. Нести их, как я поняла, предстояло парням. Но сгорбившись под их тяжестью, долго идти до озера — это жестоко.

   — Давайте и я что-нибудь понесу!

   Турка презрительно хмыкнул, а Олег ответил:

   — Возьми вот этот горшок и аккуратно неси его.

   Я обиделась. Хотела помочь, а они… Что я — совсем немощная, что ли? Разделили бы барахло на три мешка… ну, может, на два с половиной… Нести было бы легче. А они мне — горшок!

   — Не надувай губки, на тебя возложена важная миссия — щелок в пути нужно не разлить и желательно не взболтать. Он нам пригодится для стирки.

   — Ще… что?

   — Щелок.

   Я заглянула в горшок — в нем плескалась непонятная субстанция с противными мыльными пузырями на поверхности, серая и не очень-то приятно пахнущая. Вдобавок, при взбалтывании в ней появились белесые хлопья. Я брезгливо скривилась:

   — Да я уже взболтала.

   Олеся меня утешила:

   — Ничего, мы на месте процедим.

   — М-да? Вот этим — стирать?

   — Ну да. А у вас что — стирают чем-то другим?

   — Конечно. Даже если руками — то порошком или, в крайнем случае, мылом. И как — хорошо отстирывает?

   — Да. Ты сама все увидишь. Им и волосы мыть можно.

   Я опять скривилась. Хотя волосы у Олеси в хорошем состоянии. Ну ладно, посмотрим. А горшок, кстати — вполне цивильный, ровный, сделан явно на гончарном круге. Значит и здесь есть хоть какая-то цивилизация!

***

С баулами парни поступили, на мой взгляд, очень разумно. Они не стали взваливать их на плечи, а привязали к толстой палке и потом уже подняли ее и понесли, как носят, например, оленя охотники — я видела это на картинке. В итоге нагрузка распределилась более равномерно. Все равно, конечно, тяжело — но намного легче, чем если бы каждый тащил мешок на сгорбленной спине.

   Наконец мы двинулись в путь. Все вокруг сияло великолепием — лазурное небо, зелень травы, манящие прохладой кроны деревьев, щебет птиц!

   Впервые за свою взрослую жизнь я оказалась в такой компании и обстановке, где мне не нужно было как-то поддерживать статус, репутацию, кого-то изображать и переживать, что меня неправильно поймут… Может, из-за непривычно дикой природы вокруг? А может, из-за непритязательных требований моих спутников: «мы здесь на многое смотрим проще, таковы обстоятельства…»?

   Не знаю — из-за чего именно, но меня переполняло чувство свободы и радости, как в детстве. Даже и не помню, когда мне в последний раз было так хорошо! И мы ведь идем не куда-нибудь, а купаться! Я обожаю воду — будь то река, море или озеро! Может, только к болоту у меня в последнее время неприязнь. И хотя мы идем мыться и стирать одежду, дела это не меняет — мы идем купаться! Ура, ура, ура!!!

   Я бережно несла горшок и рассеянно разглядывала окружающую нас красоту. Идущий рядом Олег заглянул мне в глаза и расплылся в улыбке. Я смутилась:

   — Чего смеешься? Я и так знаю, что на зеленую кикимору похожа!

   — Не обижайся, я не смеюсь над тобой! Просто… у тебя глаза сияют, как звезды.

   — Да? Ну ладно. Этот воздух и …свобода — все это меня просто пьянит!

   Олег понимающе улыбнулся. Домка же, чувствуя наше приподнятое настроение, бесновался от счастья — носился по лесу диким галопом, чудом не врезаясь в деревья, и с радостным лаем приставал к каждому по очереди, зазывая в игру. Мы быстро дошли до озера. Оно оказалось небольшим, но чистым. Каменистое дно, местами тростник, но вода очень чистая. Скинув баулы, Турка уже начал стягивать штаны, но Олег шепнул ему что-то и тот замер с недовольным видом. Олеся, не обращая ни на кого внимания, быстренько разоблачилась, тщательно замотала плеер в юбку и нагишом побежала в воду. Домка с лаем бросился за ней, она в испуге остановилась, но я поспешила ее успокоить:

   — Не бойся, он просто хочет поиграть в догонялки!

   Я со смехом наблюдала, как Олеся с Домкой шумно плещутся, когда ко мне подошел Олег.

   — Вода уже нагрелась, так что купаться будет приятно. А это не всегда так — добавил он с улыбкой, зябко поежившись.

   — Поняла. А вы пойдете в воду?

   — Да, собственно об этом я и хотел с тобой поговорить, вернее — спросить. Дело в том, что мы всегда купаемся вместе, ну и в целях безопасности, да и вообще… Мы уже столько лет вместе, что знаем друг друга как облупленных, привыкли уже. Купаемся мы все, естественно, нагишом. А вот ты… Наверное, стесняешься, это понятно — мы ведь для тебя новые и чужие люди. В общем, здесь за ивами есть местечко, где ты сможешь искупаться одна и никто тебя не увидит. Тебя отвести?

   Почему-то моя веселость сразу сникла. Наверно, он прав.

   Своего тела я не стесняюсь, иногда даже появляюсь на нудистких пляжах, но это совсем другое дело — в таких местах существует негласный договор о не проявлении сексуальных побуждений. Люди хотят искупаться без одежды, ведь это намного приятнее. Никто же не будет спорить, что просто мыть руки приятней, чем предварительно надев на них перчатки?! И здесь — принцип тот же. Тем более там ты сталкиваешься с посторонними людьми, которых видишь первый и возможно последний раз в жизни. А если тебе суждено годы жить с одним и тем же человеком, то…

   Сама не до конца разобравшись в своих мыслях, я согласно кивнула — мол, отведи меня за ивы. И все-таки было грустно — я хотела вместе со всеми с визгом поплескаться, как в детстве, а тут… Ну ладно, может позже, когда привыкну…

   — Если хочешь постирать одежду, брось ее сразу в воду, мы чуть попозже пришлем Олесю с щелоком. Она все тебе покажет и расскажет. Я думаю, все будет хорошо — ты же с таким псом!

   Печально кивая, я шла за Олегом. Да, ведь главное — искупаться и постирать.

   Увидев, что я куда-то ухожу, Домка вылез из воды и помчался за мной. Какой красавец — мокрая угольно-черная шерсть сверкает на солнце, движения сильные, но легкие, быстрые.

   — Красивый у тебя пес! Я ведь впервые вижу его таким… чистым. Все, я пошел. И помни — я совсем рядом.

   Я начала раздеваться, раздумывая над последней фразой Олега. Имеется в виду: «только свистни — и я примчусь на помощь» или: «не расслабляйся, помни — я рядом, приду и изнасилую»? Я усмехнулась — конечно, первое! Только мое развращенное цивилизованное воображение могло придумать второе.

   Так. Одежду нужно сразу бросить в воду, наверное, чтоб отмокла грязь. Как можно постирать джинсы в холодной воде и вручную — я даже не догадывалась, так как всю жизнь рядом была стиральная машина. А сколько они будут сохнуть без отжима центрифугой — подумать страшно! Наверное, до завтрашнего утра, да и то - если повезет с погодой.

   О, так я могу купаться вместе с ними в нижнем белье! Но, критически себя оглядев, я сразу же отказалась от этой мысли — белье тоже нужно постирать и высушить, да и моих стрингов они не поймут.

   Наконец-то сбросив всю одежду, я вместе с Домкой зашла в воду. Она оказалась изумительно чистой, хотя и довольно прохладной — наверно, озеро питается из грунтовых вод, а они не успевают прогреться как следует. Так что слишком долго плескаться я не стала, тщательно помылась и старательно теребила и полоскала волосы. Как их мыть без шампуня холодной водой — ума не приложу! Надо будет спросить у Олеси.

   А вот, кстати, и она — голая девушка с горшком в руках.

   — Олеся, а чем ты моешь голову?

   — Так щелоком же… Только разбавить надо, а то кожу пожжет.

   Вот те на — спросила! Мыться этой серой мыльной дрянью совсем не хотелось.

   — Ты не могла бы дать мне зеркало и расческу?

   — Расческу? — непонимающее хлопанье ресниц.

   — Ну да — я растопырила пятерню, будто расчесываю волосы.

   — А, гребень! Уже бегу.

   Интересно, откуда такая услужливость? Наверно, я завоевала ее сердце утренним подарком. Пока Олеся ходила, я постирала футболку и белье, пользуясь щелоком по ее инструкции. К моему глубокому удивлению — все замечательно отстиралось, да и процеженный щелок выглядел не так страшно.

   Развесив выстиранное на кустах, я вытянулась перед солнцем. Вернулась Олеся и протянула мне то самое зеркало и грубый деревянный гребень с редкими, закругленными на концах зубьями. Я взглянула в зеркало — что ж, очень даже хороша. Прямо как и раньше, до всего этого, только без косметики. «Красивый у тебя пес. Я ведь впервые вижу его таким… чистым». Так ты и хозяйку его чистой не видел! Я принялась расчесывать волосы. Они у меня длинные, почти до ягодиц, а на чистых волосах этого зеленоватого оттенка совсем и не видно.

   — Ты добрая и красивая. Олег будет любить тебя.

   Это что еще за непрошеное сватовство! Я пыталась разозлиться, напоминая себе о том, что есть Сашка, хотя Олег для меня очень привлекателен… Но у меня ничего не вышло. Барьер между мирами — Сашка был бы так же плох в этом мире, как и Олег в том. А так, как временное приключение…

   Неожиданно мне стало тошно от своих кошачьих мыслей. Кстати, а…

   — Олеся, а откуда у тебя такое красивое зеркальце?

   — Олег подарил. Он меня любит!

   — М-да?

   А ведь в их условиях это, судя по всему, ценный подарок… Да и оправа-то — серебряная! Так что, прямо так - веселой шведской семейкой? Но может быть, я не так поняла? Олеся ведь изъясняется очень своеобразно…

   — А как же Турка?

   Олеся покраснела до малинового цвета и горячо возразила:

   — Нет, ты неправильно поняла! Олег меня не так любит!

   Ой, как стыдно! Какая пошлятина! Что это со мной? Ведь слово «любовь» — это не только… Хорошо, что хоть догадалась переспросить!

   От стыда я была готова провалиться сквозь землю, и чтоб этого не произошло — опять собралась купаться.

   Неожиданно Домка, прохлаждавшийся до этого в тени, вскочил и с лаем бросился в лесную чащу. Интересно, кого черт принес, мы ведь тут голышом разгуливаем! Я сделала пару шагов за собакой и тут увидела их. Два пса, какие-то странные вылинявшие лайки хаски. Блин, откуда здесь хаски — это волки! Я обернулась к Олесе, чтоб послать ее за помощью, но с перепугу не могла вымолвить ни слова. Увидев выражение моего лица, она, подбежав, тоже увидела волков и пронзительно заверещала:

   — Волки-и-и!!!

   Домка с лаем набрасывался на волков, но подходить ближе не решался. Олесин визг дополнительно воодушевил его. Волки стояли и смотрели на него, как мне показалось — в растерянности. Так как я до сих пор крутила в руках то самое зеркало, то мне не пришло ничего лучшего в голову, чем пустить яркий солнечный зайчик прямо в глаз одному из волков. Он прищурился и затряс мордой. Я продолжала издеваться над животным. Тогда он, еще раз тряхнув головой, развернулся и ушел в лес. Второй последовал за ним. Довольный Домка надулся от важности и подошел ко мне, явно ожидая похвалы за героическое изгнание волков — моих манипуляций он, видимо, не заметил или не понял.

   Я так и стояла в шоке от произошедшего с зеркалом в руках. На Олесины крики о помощи прибежали ребята. Турка с луком разочарованно смотрел в лес — видно, хотел пострелять, да не в кого. Немного постояв, он отправился обратно. Олег положил руку мне на плечо и с улыбкой произнес:

   — Поздравляю! Отличное решение. Ты прямо как Архимед, сжигающий вражеский флот!

   Он стоял рядом со мной, потрясающе красивый и голый. Хотя я сознательно не опускала взгляд ниже его груди, но все же краем глаза я все видела. Олег рассматривал мое чистое лицо, тоже не опуская глаз, а его рука на плече поглаживала и пробовала мою кожу на ощупь. Как под гипнозом, я смотрела ему в глаза и растерянно моргала, до сих пор под впечатлением от визита волков. Он с явным усилием взял себя в руки:

   — Испугалась? Может, будем одеваться?

   Я пролепетала:

   — Так мокрое все…

   Он так и не убирал руку с плеча — неожиданно меня пробил озноб, и все тело покрылось гусиной кожей. Заметив это, Олег усмехнулся:

   — Тебе холодно? Хочешь — согрею?

   — Э… Смотря как.

   Он понимающе улыбнулся:

   — Одеялом. Жди здесь.

   Олег куда-то ушел, но вскоре вернулся, свободно обмотал вокруг меня одеяло, причем мехом вовнутрь, и поверх него принялся тереть мне спину. Это оказалось так приятно — блаженное тепло очень быстро разливалось по телу, и страх от появления волков бесследно исчез.

   — Перестать съеживаться! Сквозь шкуру я все равно почти ничего не чувствую. Подними руки вверх, вытяни из одеяла и придерживай его, чтоб не упало.

   Я послушно сделала все, что сказали. Казалось, он решил не пропустить ни одного миллиметра тела. Я просто таяла от восторга — ощущение волшебные, после холодной воды и пережитого страха — будто заново на свет родилась! Олег закончил меня растирать, взял одеяло и размотал его, держа за моей спиной.

   — Опусти руки.

   В этот момент так получилось, что я оказалась в его объятиях — хотя он меня не касался, но его предплечья находились над моими плечами, на вытянутых руках он держал одеяло позади меня, а сам стоял передо мной, очень близко. Олег не удержался и скользнул по мне взглядом. Естественно, на таком расстоянии и с высоты кроме груди он не мог ничего увидеть, но слегка покраснел, а кожей живота я почувствовала …прикосновение. Какое-то время он смотрел мне в глаза, потом завернул в одеяло вместе с руками. После чего подхватил вертикально и усадил под ближайшее дерево, как-то очень шустро развернулся задом и… ушел за ивы. Почти сразу я услышала, как кто-то шумно плещется в озере.

   Очень уютно было сидеть вот так, завернутой в теплое мохнатое одеяло из звериных шкур, опираясь на прогретый солнцем ствол дерева, и смотреть на гладь воды. Хорошо-то как!

***

Через некоторое время объявился и Олег — одетый в те же, хоть и порядком посветлевшие, штаны, серьезный и даже какой-то надменный. Я улыбнулась ему:

   — Спасибо тебе за все! А где Турка?

   — Турка скоро придет — пробубнил он.

   — Что случилось? Я тебя чем-то обидела?

   Он долго хмурился, глядя на меня, а потом, смягчившись, ответил:

   — Нет, ты ни в чем не виновата. Не обращай внимания.

   Ну и ладно. Мое дело — спросить…

   Я продолжала сидеть у дерева, любуясь окружающими красотами. Домка вылез из воды после своего очередного купания и теперь катался по траве на спине, от полноты чувств смешно махая в воздухе всеми четырьмя лапами. Я только заметила, что день-то, оказывается, заканчивается. Солнце уже клонилось к закату.

   Ах, как прекрасен этот мир! Непуганые птицы прямо над головой устроили такой концерт, что я заслушалась.

   Под толстыми шкурами мне уже стало жарко. Нужно встать и одеться. Только вот во что? Джинсы-то — мокрее не бывает!

   — Олеся, а у тебя случайно нет каких-нибудь штанов или запасной юбки… до завтра?

   Олеся энергично замотала головой, вопросительно косясь на Олега.

   Он в глубокой задумчивости ушел за ивы, на место их купания. Вскоре вернулся, неся мне юбку — одно из полотнищ, которое утром завязывалось баулом, и грубую веревку, которой тот же баул был привязан к палке. Я мигом сообразила, чего он от меня хочет.

   — Ну, Олежек — молодец, какой ты сообразительный! Отвернись, пожалуйста, а я быстренько переоденусь.

   Олег явно разомлел от похвалы и как-то чересчур поспешно отвернулся. Мое белье и футболка уже высохли, я с удовольствием их надела, потом в полтора оборота закрутила вокруг себя полотнище и подвязала на талии веревкой. Получилась вполне приличная юбка — чуть выше колен, широкая, чтоб было удобно ходить. Единственный эстетический недостаток — то, что она была пыльной, и ее верхний край топорщился над поясом дурацкой гармошкой. Ну, на безрыбье, как говорится…

   — Вот! Оцените!

   Олег, обернувшись, с улыбкой меня рассматривал. Я, наверное, представляла собой забавное зрелище — вышеописанная юбка из грубой мешковины, совершенно не подходящая к ней белая футболка, босые ноги, еще не высохшие длинные волосы, зато уж поза и осанка — прямо королевские!

   — Если бы не твоя… э… рубашка, ты была бы похожа на лесную фею или на подружку лешего.

   То ли от обиды, то ли от стеснения я довольно грубо спросила:

   — Да, так мне ее снять для полноты сходства? А леший — это надо понимать, ты?

   Олег нахмурился и отвернулся, дав понять, что разговор окончен, и пошел в свое убежище, за ивы. Ну уж нет! Я поспешила за ним.

   — Послушай, долго все это будет продолжаться? Если так уж вышло, что мы должны вместе жить и искать выход долгие годы — то может, пора разрешить ситуацию? Или ты так и будешь бегать от меня после каждой моей неудачной шутки? В чем проблема? Я тебя так раздражаю?

   Не глядя на меня, Олег угрюмо покачал головой. Нет? Ну что ж — получается, я была права в своих догадках! Я взяла его устало повисшие руки и положила ладонями себе на бедра.

   — В этом дело, да? Ты этого хочешь? Ну что ж, как ты говорил, вы здесь на многое смотрите проще — таковы обстоятельства… Я могу тебя понять — Турка с Олесей, а ты ходишь с ними годами по горам-по долам и маешься от воздержания. Ну так если хочешь — то бери и успокойся.

   Он долго и недоверчиво на меня смотрел, и, судя по постоянно меняющемуся выражению лица, тысячи самых разных мыслей пронеслись в его голове. Я все еще удерживала его ладони у себя на бедрах и чувствовала, что кисти вплоть до запястий сильно напряжены. Наконец на что-то решившись, он вырвал свои руки и холодным зловещим шепотом заявил:

   — Не беспокойся, я буду держать себя в руках. Так мне этого не нужно! И можешь меня не жалеть — мне есть с кем… избавляться от воздержания!

   Он развернулся и зашагал назад, на наше место.

   — Но ты ведь не спишь с Олесей? — крикнула я вдогонку.

   — Конечно, нет! — обернувшись, он недоуменно поднял брови, удивляясь, как вообще такой глупый вопрос мог прийти мне в голову.

   Ага, так здесь есть еще какая-то мадам?! Почему-то это меня неприятно кольнуло. Да и вообще — зачем я весь этот цирк устроила?

   Я устало вздохнула. Вспомнила, как бережно и нежно он растирал меня одеялом, как вчера вечером все заботился о том, чтоб я не осталась голодной и много, много таких приятных, теплых мелочей… А я все испортила, как нимфоманка — накинулась на парня! Ну а с другой стороны, напряжение между нами вырастало при каждом его побеге за ивы. Что же делать?

   В любом случае — наверное, мне надо извиниться…

ГЛАВА 5

Олег стоял и что-то высматривал в стороне леса. Олеся, сидя на земле, заплетала свои длинные волосы в косу, Домка с умиротворенным видом валялся неподалеку. Я подошла сзади к Олегу и робко начала:

   — Олег, ты прости меня, а? Так мерзко на душе! Прости, пожалуйста, это была просто нервная вспышка. Ну что ты молчишь?

   Олег наконец-то обернулся, глаза его опять согревали — видимо, он уже не злился.

   — Да ладно, я виноват не меньше тебя. Я должен был держать себя в руках. Давай просто забудем об этом…

   — Ну, вот и чудненько! Мир?

   Я по старой привычке протянула ему руку, но потом кое-что вспомнила.

   — А, ну да, ты же обещал! Зато я тебе ничего не обещала!

   Я обняла ладонями его лицо, подтянулась на носочках и как можно мягче поцеловала его в уголок губ. Вышло это вполне невинно, зато с чувством. Олег даже расплылся в довольной улыбке и еле слышно произнес:

   — Бесёнок!

   — Пусть будет так! — покладисто согласилась я - Так в чем дело, почему ты так напряжен?

   — Турки что-то долго нет.

   — А что могло случиться?

   — Даже не представляю. Он пошел в деревню, пошел давно, а идти туда налегке — около часа быстрым шагом…

   — Ну, будем надеяться, что с ним ничего не случилось. Тем более, он же у вас ворошиловский стрелок.

   — Какой?

   — Ну, в смысле — хороший стрелок.

   — Да, конечно…

   К нам подошла Олеся.

   — Пойдем, выкрутим твои штаны.

   — Откуда выкрутим?

   — Не откуда, а как. Пойдем, покажу.

   И она показала мне — один человек крутит штаны у пояса в одну сторону, а другой штанины — в противоположную. В итоге влаги остается намного меньше. Не хуже центрифуги!

   — Ладно, будем устраиваться на ночлег. Если до темноты он не придет — пойду искать, а вы останетесь с собакой и костром.

   Мы занялись подготовкой костра и лежбища на ночь. Все это время я думала о том, как бы не хотелось оставаться втроем с Олесей и Домкой. Встреча с волками нагнала страху! Хотя, если поддерживать огонь — они, наверное, не подойдут. Но все равно как-то неуютно. От размышлений меня отвлек собачий лай. В быстро темнеющем лесу я разглядела высокую смуглую фигурку - к нам приближался Турка.

   — Свои, Домка, свои!

   Олеся и бешено размахивающий хвостом Домка побежали навстречу Турке. Мы с Олегом радостно переглянулись и синхронно с облегчением вздохнули — у обоих отлегло от сердца.

***

Наконец, Турка подошел к нам. Он пришел не с пустыми руками — в одной он держал какую-то мертвую птицу, а в другой — увесистый мешочек размером со средний арбуз. Кроме того, он был обут — точно такие же мокасины я видела в детстве в фильмах об индейцах. Олег тоже заметил это и тревожно затараторил:

   — Откуда обувь? Ты был на реке? Что-то случилось?

   Турка кивнул, бросил птицу на траву — она оказалась очень красивой, светло-серой с явными черными полосками под крылом и маленьким красным клювом. Домка очень ей заинтересовался, но Олеся, совсем уже бесстрашно отогнав пса, привычными движениями стала сдирать с несчастной птицы перья. Вот тебе и девочка-Божий Одуванчик! Мне было неприятно за этим наблюдать, и я отошла чуть в сторону под предлогом собрать еще дров — благо в сосновом лесу в этом недостатка нет.

   — Ладно, если ничего срочного — отдохнешь, поедим, потом все расскажешь — услышала я Олега.

   Интересно, как это немой Турка будет что-то рассказывать? Посмотрим.

   А есть-то как хочется после всех этих купаний! Должен был остаться хлеб, хотя он мне уже порядком приелся. Я собрала дров и уже направилась к костру, но увидела, что Олеся до сих пор ковыряется с мясом. Нет, смотреть на это я не хочу. Зато я с благодарностью заметила, что внутренности она аккуратной кучкой складывает на вчерашнюю тарелку, наверное, для Домки.

   От нечего делать я увлеклась обустройством нашего «стола» — расстелила две шкуры по обе стороны от костра, а две остальных сложила стопочкой, чтоб кто-то мог на них облокотиться. Может они едят, сидя на земле — чтоб шкуры сохранились подольше, но на мой взгляд, сидеть на мягком и теплом намного приятнее.

   И тут я увидела, как Олег разводит огонь — настоящим кремниевым кресалом, прямо как в учебниках истории. Да, не такие уж они и дикари! Ножи, гончарные изделия, кресало… Только сейчас я заметила, что все ткани — одежда всех троих, мешки и мешочки, моя юбка — абсолютно идентичны. Интересно, откуда это? Я подошла к Олесе, которая в этот момент уже нанизывала тело такой некогда красивой птицы на железный кованый шампур и потом установила его на двух таких же рогульках, предварительно вкопанных в землю. Вот это да — это же явные следы цивилизации! А вчера я этого всего и не заметила.

   — Это для собаки? — спросила я Олесю, кивнув на тарелку.

   — Да! — Олеся, судя по всему, уже совсем ко мне привыкла и приветливо улыбалась.

   — Спасибо большое! — искренне поблагодарила я и понесла блюдо немного подальше, чтоб Домка не чавкал у стола.

    Часть птицы уже жарилась на шампуре, все трое нетерпеливо ждали ужина и молчали, предпочитая сначала поесть.

   Турка вальяжно разлегся на шкурах, как какой-то хан на диванных подушках. Неожиданно вечернюю тишину и потрескивание костра разорвал ритм транса и раздраженный голос Олега:

   — Да выключи уже его — сколько можно?!

   Турка встрепенулся и сел, недоуменно моргая. Олег и Олеся тоже переводили взгляд друг на друга с открытыми от удивления ртами. Я первой сообразила, что это было и зашлась в истерическом хохоте. Похоже, при отсутствии карманов Олеся сложила свой драгоценный плеер в стопке шкур, а я, не зная этого — выложила эту стопку и Турка, облокотившись, нечаянно включил плеер. А там записанные речи Олега — уж не знаю, нарочно она их записывала или случайно…

   Нахмуренный Турка, с неодобрением наблюдая за моей истерикой — тоже понял, в чем дело, поискал рукой в стопке одеял и, найдя плеер - в сердцах закинул его в лес. Олеся вскочила и побежала искать. Вскоре она вернулась, любовно поглаживая свое бело-оранжевое сокровище.

   Мы продолжали сидеть, глядя в огонь. Я все еще периодически похрюкивала, пытаясь сдержать смех — Туркина физиономия при этом инциденте очень меня позабавила. Остальные с улыбками глядели в костер.

   Ну и выдержка у Олега и Олеси, меня бы уже разорвало от любопытства — что же там произошло с Туркой?

   Но я тоже молчала, обдумывая неожиданно закравшуюся в голову мысль о том, что они разберутся и без моих расспросов и участия. Здесь, в этих диких местах, меня все чаще стали посещать очень странные мысли, не вяжущиеся с моей обычной жизненной позицией…

   Турка с улыбкой протянул Олегу принесенный мешок. Тот заглянул внутрь и весело, даже нараспев, сказал:

   — А вот и ужин для вегетарианцев!

   Я сразу оживилась и попыталась заглянуть в мешок, но Олег уже начал вытаскивать из него и выставлять на землю передо мной: два тряпочных свертка, горшок с глиняной крышкой, кувшин и нечто сморщенное, похожее на большую удлиненную картофелину. Я азартно разворачивала свертки: хлеб, более свежий, но все такой же… О, какая прелесть — сыр! Даже не сыр, а брынза, но все равно — ведь это очень вкусно и сытно! А в кувшине оказалось молоко — очень жирное и какое-то приторноватое, может — даже не коровье, но все же молоко. Ура! Остался горшочек — приоткрыв крышку, я так и не смогла понять, что там, ведь костер давал не так уж много света. Я подняла его к лицу и понюхала. Что-то очень знакомое… Горшочек был еще теплым и приятно грел руки. Горох! Гороховая каша! Ура! Теперь я надолго обеспечена едой! От радости и приятной неожиданности я даже захлопала в ладоши.

   — Спасибо вам! Спасибо! Я так рада! А… у вас есть ложка?

   Они так тепло за мной наблюдали и смеялись, когда я хлопала, но теперь заметно приуныли.

   — Нет, здесь у нас ложки нет. Но можно ведь что-нибудь придумать? Это тебе для гороха?

   — Да.

   Турка тяжело вздохнул, будто сетуя, что судьба свела его с такими привередливыми и несообразительными людьми, выхватил из кучи дров ветку толщиной с три пальца, ловко отколол ножом один ее край под острым углом и принялся снимать кору с внешней стороны. Закончив, он протянул мне эту импровизированную ложку.

   — Ну, спасибо! Ты, Турка — мастер на все руки!

   — Да, он такой! Он вообще много чего из дерева умеет… Главное — ешь осторожно, чтоб не загнать в губы занозу.

   Я начала пиршество с гороха — не хотелось, чтоб он остыл.

   Вся троица в это время вовсю уплетала мясо, закусывая такими же сморщенными корнеплодами, как и тот, что лежал возле меня. Что же это такое? Насмотревшись на них, я бесстрашно вонзила зубы в сморщенную кожицу. Что-то сочное, но горькое… Что же это… Редька! Прекрасно, с гороховой кашей — то, что надо.

   Наконец-то все поели и с нетерпением уставились на Турку.

***

— Ну, а теперь рассказывай — что там случилось?

   Турка провел растопыренными указательным и большим пальцами от подбородка почти до пупка, а потом двумя пальцами — как будто кто-то идет. Н-да уж, все понятно…

   Но Олегу, оказывается, понятно.

   — Старик… Ушел?

   Турка кивнул.

   — Но куда? Почему?

   Турка смешно выпятил губы, явно изображая кого-то очень губатого.

   — Губы… А! Николай?

   Кивок.

   — Он ушел с Николаем?

   Категоричное мотание головы.

   — Хм… Он ушел из-за Николая?

   Кивок.

   — Интересно… Старик ушел из-за Николая из деревни… И куда же он пошел?

   Турка взял две веточки, одну поставил вертикально, а другую под углом к вершине первой.

   — Он ушел на реку? К нашему убежищу у журавля?

   Кивок.

   — И ты ходил к нему, чтоб убедиться, что с ним все в порядке?

   Кивок.

   — И что он тебе сказал?

   Турка показал пальцем на Олега, потом жест «идти», потом жест «борода».

   — Я должен идти к нему? — Олег даже вскочил на ноги.

   Кивок.

   — Что же ты сразу не сказал?! Или это не срочно?

   Кивок.

   — Да, странно все это… А откуда ты узнал, что он на журавле? Тебе кто-то сказал? Кто-нибудь еще знает об этом?

   Турка страшно насупил брови, выпятив нижнюю челюсть. Я уж было подумала, что он очень рассердился — но Олег без сомнений расшифровал его гримасу.

   — Игнат? Игнат сказал тебе, что старик ушел из деревни из-за Николая и сейчас находится в убежище возле журавля?

   Турка кивнул со вздохом облегчения — он явно обрадовался, что его наконец-то поняли.

   — Но с ним точно все хорошо?

   Турка кивнул и с улыбкой достал из кармана какие-то кожаные лоскутки. При рассмотрении оказалось, что это такие же индейские мокасины, как и на нем, только маленькие и блестящие. На темной коже выделялись вплетенные хитроумным узором светлые шнурочки. Он протянул их Олесе.

   — Ой, это Учитель сделал мне новую обувку?! Какие красивенькие, и не велики! А я думала, что это он в шутку обещал. Вот спасибо! — пролепетала счастливая Олеся.

   Олег о чем-то долго думал и наконец сказал:

   — Даже не представляю, что могло произойти. Получается, что старик прячется от Николая? Вот уж странно… Завтра с утра я пойду к нему, а вы подождете меня здесь, хорошо? Думаю, к вечеру вернусь.

   Турка с самым серьезным видом качал головой.

   — Нет? Но почему?

   Турка демонстративно провел пальцем по лезвию ножа. Мне этот жест абсолютно ничего не сказал, но у них, видимо — была своя система знаков.

   — Опасность? Опасно идти или опасность здесь?

   Турка опять выпятил губы и даже я поняла, что речь идет о некоем губошлепе Николае.

   — Опасность от Николая? Вот уж никогда бы не подумал! Ты уверен?

   Турка кивнул и будто заканчивая разговор, быстро оглядел небо и показал Олегу на верхушку очередной сосны. Ага, то есть сегодня он спит первую половину ночи. Интересно, а как они договариваются, когда поблизости нет деревьев? А когда небо затянуто тучами и луны не видно? Надо будет как-нибудь спросить у Олега…

   — Хорошо, завтра пойдем все вместе. Все равно пора уже одеваться и обуваться. Хотя пару недель у нас еще есть. Спокойной ночи.

ГЛАВА 6

Турка с Олесей укрылись и затеяли возню под одеялом, Домка у озера шумно пил, а Олег с озадаченным выражением лица смотрел в огонь. Я легла спать, но заинтригованная их разговором и предстоящим загадочным путешествием, никак не могла уснуть. Наконец я поняла, что мне это не удастся и решила выведать все у Олега.

   — Олег, расскажи мне, пожалуйста, что у вас случилось? Что это за люди — старик, Николай, Игнат? И вообще, расскажи о деревне и о том, что там произошло.

   — Эх, если бы я только знал, что там произошло! Ну ладно — слушай, коли не спится. А мне все равно тут еще долго сидеть. Значит, начнем с деревни. Даже нет… Начну с моего знакомства со стариком…

***

— Когда я оказался здесь, в этом непонятном месте — я искал смерти. Я был тогда еще совсем зеленым юнцом. Я и сейчас почти такой же — по крайней мере, внешне, ну разве что немного окреп… А в душе, в мыслях, я очень сильно изменился. Это и неудивительно — за все эти годы невозможно остаться прежним.

   Так вот… Я оказался здесь, когда бросился со скалы. Причины сейчас не важны — важно то, что я искал смерти. Я выжил — перед падением подо мной были голые скалы, а во время него откуда-то появились деревья, и они значительно замедлили мой …полет.

   Почти сразу я начал понимать, что здесь что-то нечисто. Хотя бы потому, что я находился в знакомых мне с детства местах и видел — там, где вчера стояла деревня моего отца — ничего нет, людей нет. Ну и так далее, я думаю — ты понимаешь, о чем я… И хотя я замечал всю странность окружающего - меня это не трогало. Я даже не думал об этом, потому что причина, не дающая мне жить, была сильней всего — она владела моим мозгом, душой и телом…

   Я продолжал искать смерти — я бился головой о глыбы камней, я пытался повеситься на собственном галстуке, я морил себя голодом… Но у меня ничего не получалось — я оказался на редкость живучим. Галстук порвался, на камнях я только разбил себе в кровь лоб и потом потерял сознание, а голод убивал меня слишком медленно… И вот я дополз до реки и решил утонуть. Казалось бы, чего проще — просто открыть рот и вдохнуть побольше воды вместо воздуха. Я заполз на четвереньках по шею, ведь встать на ноги и зайти поглубже у меня уже не было сил, упал на спину, открыл рот и начал захлебываться.

   Перед самым падением я увидел, как по берегу ко мне бежит седовласый старик в холщовой рубашке. Он бежал бодро, не по-старчески и очень спешил. Его перехваченная веревкой серая длинная рубаха и белые волосы развевались на ветру. Как в полусне я подумал, что это какой-нибудь архангел уже пришел за мной… Но когда он выволок меня из воды за волосы, перевернул лицом вниз, положил грудью себе на колено и стал колотить по спине во всю силу своих старческих ладоней — я в этом очень сильно усомнился. Потом он связал своим поясом в один узел обе мои руки и обе ноги. А чтоб я не смог задохнуться, просто уткнувшись носом в песок — положил меня набок и подпер с двух сторон большими валунами. Оставил меня и ушел. Я долго так лежал — натянутый как лук, беспомощный, как выброшенная на берег рыба. Я громко рыдал, проклиная судьбу и старика, которые не дают мне умереть, а потом заснул.

   Проснувшись, я обнаружил, что все так же связан, но лежу на нестроганых досках и каким-то образом еду. Повернув голову, я увидел старика — он тяжело, рывками, тянул своеобразную повозку, то есть дощатый настил на колесах. Иногда он заходил сзади и толкал ее через какие-то препятствия, краснея от натуги. Я орал ему, как я его ненавижу, требовал оставить меня в покое… Ну, ты и сама знаешь, что говорят в таких случаях. Не стоит так смущаться — здесь все через это прошли. Так вот, он долго меня вез, пока мы не приехали к домику, обыкновенному глиняному домику под соломенной крышей и с затянутыми бычьим пузырем окнами.

   Внутри было темно, но я разглядел явно самодельную деревянную мебель и печь — добротную, настоящую печь, причем с дымоходом — то есть топилась она не по-черному. А такое, я тебе скажу — далеко не в каждой избе встретишь.

   Я уже устал орать и проклинать старика и молчал, твердо решив умереть от слабости и голода. Он присел возле меня и долго смотрел, раздумывая — что же со мной делать дальше? А потом ни с того ни с сего треснул меня ребром ладони сбоку по шее и я потерял сознание.

   Очнувшись, я понял, что сижу связанным на стуле. Мои ноги стояли на полу, ниже колен совсем свободные, а вот руки, грудь и спина плотно привязаны к стулу. Я попытался оторваться от пола вместе со стулом, но у меня ничего не вышло. Чуть не свернув шею, я обнаружил, что сзади стул крепко привязан к подпоре, на которую опираются балки перекрытия дома, к своеобразной колонне. Да, хитрый старикан все предусмотрел! Ну ничего, я решил — если что, буду пинать его ногами.

   Оглядевшись, я увидел и старика, он спал на печи на звериной шкуре, в свете горевшей на столе свечи его лицо выглядело таким спокойным и умиротворенным, что мне захотелось поорать просто ему назло, чтоб он так сладко не спал. Но оценив оставшиеся силы, я понял, что очень устал - и тоже заснул. Так прошел мой первый день в этом мире…