Тень дракона. Дилогия. Светлана Кармальская

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ЧАСТЬ 1. В ПЛЕНУ ЧУЖИХ ЧАР ИЛИ ТЕНЬ ДРАКОНА
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ЧАСТЬ 2. КРОВЬ НА АЛТАРЕ ИЛИ ТЕНЬ ДРАКОНА-2
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Осиротевшая девушка оказывается в чужой стране во власти корыстной родни. Алейса не знает своей главной тайны, но мечтает о свободе, не желая быть затворницей в хараме визиря. Судьба дарит ей встречу с удивительным незнакомцем. Неужели он станет ее любовью? У дяди на племянницу свои планы, завистливая кузина жаждет избавиться от сестры-соперницы любой ценой, темный колдун разыскивает Алейсу, но сама девочка не собирается становиться жертвой. За свободу и счастье стоит бороться.

   Преодолев все преграды, Алейса обретает новую жизнь. Чужая столица дарит свободу и необычные знакомства. Чемпион севера в боях без правил неравнодушен к юной горянке, а обаятельный антиквар готов дорого платить за ее чудесные способности, но чем может обернуться их внимание для беглянки? Алейса мечтает найти родных, а темный маг - основатель ордена "Малеф" - ищет ее. Ведь у девочки есть артефакт, способный подарить безграничную власть. Но Алейсу ищут и влюбленный дракон, и визирь Шеймила. Кто найдет добычу быстрее? Встретится ли она с родными? И вернется ли к девушке магия, или сила утеряна безвозвратно?

ЧАСТЬ 1. В ПЛЕНУ ЧУЖИХ ЧАР ИЛИ ТЕНЬ ДРАКОНА.

ПРОЛОГ

   Огромная Дари своими отрогами обнимала цветущую долину. Вершину её покрывала снежная шапка, на северных склонах покоился длинный ледник. Талая вода струилась из-под ледника, с шумом падала с высоты, разлетаясь на тысячи искрящихся брызг и рождая прозрачное синее озеро - чистое и холодное. Из него вытекала быстрая пенистая речка, питающая долину.

   Жители Дарьялы, занятые повседневным крестьянским трудом, нечасто поднимались высоко в горы, разве что травницы да охотники или пастухи. Однако этим утром трое людей упорно, час за часом преодолевали крутой подъем. У озера мужчина наполнил водой большие пробковые фляги, увязал их в мешок и путники двинулись дальше. Тропа вела к одному из скалистых гребней горы, у подножия которого лежала большая груда, скорее даже холм из камней и песка. Дальше, за осыпью росла целая поляна шиповника и несколько кустов дикого жасмина.

   Здесь они и остановились. Вокруг царило спокойствие, лишь гул водопада нарушал тишину.

   Пожилая женщина и девочка лет десяти, тяжело дыша, присели на траву. Мужчина, не тратя времени на отдых, принялся за работу. Он пересаживал цветущие растения, выкапывая их вместе с землей и опуская в углубления на холме. Отбирал молодые, едва достигшие локтя, с розовыми или белыми бутонами.

   - Я закончил, Тимела, теперь твоя очередь

   Женщина поднялась на ноги и, взяв флягу, щедро полила растения.

   - Ну вот, - тихо произнесла она, - теперь могила твоих родителей, Алейса, всегда будет украшена цветами.

   Мужчина достал из мешка маленькую фляжку и протянул девочке.

   - Выпей, малышка, озерная водичка сладкая.

   Встав на колени возле холма, пожилая женщина тихо плакала, бормоча молитву. Алейса прижалась к ней, обняла, целуя морщинистую щеку.

   - Бабушка, не плачь, ты ведь сама говорила - они сейчас в прекрасном саду на небе! А у тебя есть я!

   - Звездочка моя, солнышко, это счастье, что боги спасли тебя. Если бы не ты, нам оставалось бы лишь умереть от горя!

   Ты ведь никогда не оставишь своих бабушку с дедушкой?

   - Никогда! – охотно подтвердила девочка.

   Мужчина вздохнул и с трудом, через силу выговорил.

   - Не дело это, Тимела. Грех это.

   Женщина с неожиданной для ее возраста прытью вскочила на ноги.

   - Это была воля богов, - яростно закричала она, - кто ты такой, чтобы спорить с богами? Я верю, сам Светлый отец и его жена, Прекрасная Танис, сжалились над нами! Я верю, верю в милость богов, они посылают несчастным утешение! Молчи, Бакар, не смей перечить воле создателя! Это ты во всем виноват! Если бы ты не уехал в тот день, они бы не погибли! Ты мог предвидеть лавину!

   - Я не прорицатель, - устало сказал мужчина.

   Ничком упав на землю, пожилая женщина рыдала, не слушая мужа.

   - Деда, значит, меня сама Танис спасла?

   Услышав вопрос внучки, Тимела поднялась и, вытирая платком мокрое лицо, торопливо ответила.

   - Да, милая, конечно! Большим камнем тебя отбросило в сторону, только ты сильно ударилась головой, ласточка моя. Но потом все прошло, дедушка вылечил свою любимую внучку. Он ведь хороший лекарь и Дар у него есть.

   - Теперь мы пойдем домой? – Алейса не казалась особенно грустной, наверное, дети не в силах осознать полностью весь ужас смерти.

   Старики шли молча, поддерживая друг друга, девочка же то прыгала на одной ножке, то замирала на месте и, подняв голову, беспечно любовалась лазурным небом и синими пиками гор, щурила глаза от ослепительных лучей солнца. Раз боги подарили ей жизнь, то подарят и счастье! Нужно только верить!

ГЛАВА 1.

Место действия.

   Дом купца Нарамди в прекраснейшем из городов – Катагерсе, столице Шеймила.

   - А-а-айше!!! Айшеееее!

   Ну до чего мерзкий голос у Калпаны. Терпеть ее не могу, да и дядьку тоже. Но она хуже! Приторно улыбаясь при муже, требует называть ее тетушкой. Ага, как же, разбежалась! Это просто жена Андхоя, толстая размалеванная дура! Зачем я опять ей понадобилась, интересно? Сижу себе на развилке огромного старого карагача, никого не трогаю, в подоле у меня полно спелых абрикосов, ем их и думаю, хорошо-то как! Никто не заставляет извиваться в танцах или колоть пальцы иглой, вышивая очередное покрывало для храма. В густой тенистой листве прохладно, щебечут птицы и никто не найдет, если сама не спущусь.

   Ведь только покажись, они сразу накинутся, зажужжат в уши, мол, сестренка Файтиса, жемчужина красоты и доброго нрава, бери с нее пример, не то в жены достанешься лишь бедному рыбаку, а то и вообще будешь доживать век старой девой! Да уж, Файтиса – красавица, с этим не поспоришь: пышная, черноволосая, румяная, с выхоленным белым лицом и яркими глазами цвета спелой вишни, всегда громко смеется, уверенно держится. А танцует так, что кровь у мужчин зажигается! Ну, то есть, пока не зажигается, кто ж им даст глазеть на дочь уважаемого купца, пляшущую в одних шальварах да вышитом лифчике. Но когда-нибудь она предстанет пред законным мужем и уж его-то зажгет! Так говорит наша учительница Гюльмехрэ, она довольна своей ученицей, а вот второй – совсем нет. Мне не нравятся танцы равнин, и не хочется им обучаться. Не вижу ничего хорошего в том, чтобы вилять задом, трясти животом и грудью, мелко дрожать плечами, тем более – трясти мне как бы нечем! Костями погреметь можно, но и только. Не думаю, что это кому-нибудь понравится. Да и музыка здесь тоскливая. Старый полуслепой зурначи, сидящий в соседней комнатке, играет один и тот же мотив – монотонный, заунывный и бесконечный. Мелодия вьется змейкой, повторяясь и вновь возвращаясь к началу: о-о-ли-ли-и-и, хо-ла-лала, ли-ла-ла.

   И под нее все извивается и вертится Файтиса, а мне становится до того скучно, что хочется выть волком. То ли дело горские танцы. У нас во время праздников юноши и девушки летят в джанге или хороводе, положив руки друг другу на плечи, высоко подпрыгивая и вытягивая носочки вниз. Отплясывают под звуки зурны, рокот больших барабанов, звон цимбал и бубнов.

   Хоровод плавно течет по зеленой траве, мягкой, словно шелк, он похож на быструю змею: свивается и вновь разворачивается, меняя направление. У меня кружится голова от музыки и веселья! В Сариме вообще не принято, чтобы молодежь сторонилась друг друга. Девушки сроду не шарахаются от парней, свободно разговаривают с ними и даже танцуют. Как жаль, что горное княжество потеряло свободу больше века назад, войдя в состав Шеймила. Одно радует - нравы в нем, слава богам, изменились мало.

   Мои размышления прервал визгливый голос, раздавшийся снизу.

   - Вот ты где! Я маме сейчас скажу, что ты опять на дерево залезла и прячешься.

   Это мой двоюродный брат Нурла. Младший и до того вредный, что я каждый раз с трудом удерживаюсь, чтобы за очередную пакость, втихомолку подстроенную паршивцем, не надрать ему уши. Ага, вот только Калпана после этого так отлупит меня плеткой, что мало не покажется. Она и без того недолюбливает племянницу, мягко говоря. На днях слышала, как тетка в очередной раз упрекала своего муженька.

   - Зачем тратить на эту нищенку столько денег? Учителей нанимаешь для обеих, одеваешь ее не хуже родной дочери.

   - Молчи, женщина, - лениво рыкнул в ответ Андхой, - учителям я за Алейшу не доплачиваю, а платья она носит после Файтисы. Дочь твоя ест с утра до вечера без передышки и пухнет, точно на дрожжах, скоро в дверь не пролезет, гляди, все курты и камисы малы стали.

   - Это ж твоя родная кровь, как можно осуждать ребенка за хороший аппетит? Неужто мы так бедны, что в доме нет лишней чашки пилава для нашей девочки? Только посмотри, какая она у нас красавица, другой такой нет! Она принесет нам счастье! А если жаль денег, так вышвырни из дома эту уродину Айше! Вот кто доставит одни лишь неприятности, помяни моё слово!

   - Кому сказано, молчи! Во-первых Алейша – дочь моего брата, а во-вторых, девчонку можно выдать замуж так выгодно, что тебе, дуре, и не снилось!

   Калпана не унималась, видно ждала, пока Андхой не даст ей плюху, у шеймилцев оно легко.

   - Это привидение выдать замуж? Да кто польстится на тощую лягушку? Ты еще сам заплатишь махр, лишь бы избавиться от дармоедки! О супруг мой, да она будет жить здесь до самой смерти!

   Потом раздался звук пощечины и Калпана привычно и о-очень громко завыла!

   Я сразу отпрянула от двери, спряталась за толстыми портьерами у окна, тётка протопала мимо. Уф, не заметила, а то велела бы меня наказать или сама бы хлестнула, а рука у нее тяжелая. Да, сознаюсь, люблю подслушивать и частенько занимаюсь этим недостойным делом. А что мне остается? Живу в доме на птичьих правах, надо же иметь информацию о происходящем вокруг и о том, какие планы добрейший дядюшка строит насчет меня. Ха, насчет его доброты у меня весьма серьёзные сомнения. Одного не могу понять, неужто он и правда считает, что сможет пристроить выгодно свою нищую племянницу? Не думаю, что Андхой согласится дать мне хорошее приданое, а кому нужна жена без единого тенге, и главное, без малейших признаков красоты? Или того, что считается здесь красотой. Вот если бы добрейший дядюшка отпустил меня учиться, например, в Реотану! Хотя чему? Магии-то у меня нет, а обычные шеймилки получают лишь домашнее образование.

   Я бы с удовольствием предавалась и дальше мечтам, неспешно поедая абрикосы, однако Нурла не желает оставить меня в покое.

   - Мама, - орет он пронзительно, - лягушка здесь, на дереве.

   Делать нечего, слезаю, как раз к тому моменту, когда раскрасневшаяся от злости Калпана, пробежав по дорожке между подстриженных кустов, подлетает ко мне и дает пощечину, да такую, что я валюсь на землю. Кроме разбитой губы, кажется, ободрано бедро. Вот же не повезло упасть прямо на жесткий выгнутый корень карагача. Мне хочется плакать, но я молчу, так лучше. Если тетка или Нурла увидят слезы, то станут издеваться надо мной весь вечер. На самом деле я могла бы ответить Калпане таким ударом, что физиономия толстухи превратилась бы в один большой синяк. Но если я это сделаю, то боюсь, Андхой прикажет пороть меня до тех пор, пока не слезет шкура с моей спины. Можно наплевать на все и уйти, вот только куда? Я не знаю. Женщины в Шеймиле имеют очень мало свобод, работы для них никакой нет, и опекуны-мужчины вправе распоряжаться женами и детьми по своему усмотрению. К тому же я несовершеннолетняя, мне всего шестнадцать. Дядюшка заявит стражникам - гаровулам о пропаже, и меня быстро вернут домой.

   Чтобы скрыть слезы, я поднимаю глаза к синему знойному небу. Даже облаков нет, не то, что у нас в Сариме. Как же я тоскую по горам! Живу здесь уже три года, но так и не привыкла, наоборот, все сильнее презираю равнинных жителей. Одно только море могло бы подарить хоть немножко радости, вот именно – могло! Меня к нему и близко не подпускают. Здесь не принято плавать. Даже парни не умеют, разве только моряки, а уж про девушек и говорить нечего. Остается глядеть издали. Если удается – пробираюсь утром, но чаще ночью, на плоскую крышу и радуюсь, что дом стоит на холме. Видно отсюда далеко-далеко. Утром смотрю на слепящую синеву, продолжающуюся в голубую бесконечность неба, ночью – дышу прохладой и любуюсь звездами. Их порой бывает так много, что отдельные серебряные точки сливаются в сверкающие большие пятна. Лежа на спине, я не отрываю глаз от них и чувствую, как текут по щекам слезы. Ночью плакать можно, никто не увидит. Я бы хотела стать звездочкой, счастливой и свободной и летать в небе! К сожалению, ночь проходит быстро, а днем на крыше не посидишь, слишком палит солнце, да и прогонят сразу. Остается лишь сад, но там тоже душно и чересчур много цветов, заполняющих все вокруг приторными дурманящими ароматами. И ни ветерка! Сад и дом дяди обнесены высоченной стеной – дувалом, снаружи узкая улочка и соседский такой же огромный забор. Воздух стоит неподвижно, запертый среди этих стен.

   Калпана тащит меня за руку к дому, я иду молча, не упираюсь, чтобы не схлопотать еще одну плюху. Она злобно визжит, брызжа слюной.

   - Как же ты надоела мне, отродье шайтана! Вечером останешься без ужина, упрямая тварь!

   Файтиса, попавшаяся нам в коридоре, насмешливо поднимает брови, оглядывая моё лицо. Понятно, видок еще тот - губа опухла, и это чувствуется.

   - Где шлялась? - Недовольно бросает она. – Должна моего отца благодарить, что учат тебя, нищебродку, а ты бездельничаешь!

   Странно, в открытую сестрица редко задевает меня, впрочем, и дружбы между нами нет. Ей на всех плевать, в том числе и на отца с матерью. Вот мужчинами, точнее их вниманием, она озабочена. Все мечты - о женихе и выгодном браке, притом ужасно боится прослыть перестарком. Ведь ей уже целых семнадцать. Мне – наоборот, ужасно не хочется замуж. Ведь это означает – стать рабой какого-нибудь мерзкого бородатого толстяка и сидеть безвылазно в хараме. Счастье в браке с равнинным жителем? Увольте! Сколько здесь живу, не видела ни одного нормального мужчину.

   -Ты где была, - напускается на меня нянька Карука, - учитель давно пришел! Господин ему, небось, денежки-то платит за каждый час.

   Она хмурится с показной строгостью, раздувает щеки и даже топает ногой. На самом деле Карука вовсе не злая и любит меня не меньше, а то и больше, чем Файтису, хотя о сестрице заботится уже много лет, а обо мне лишь три года. Однако перед хозяйкой она всегда демонстрирует суровость по отношению к младшей воспитаннице. Мы обе знаем, что это притворство, но делаем вид, что все взаправду: нянька бранится, питомица хнычет и боится.

   Тетушка удовлетворенно хмыкает, напоследок сильно щиплет меня и уходит. Я вскрикиваю, на сей раз уже по-настоящему, больно, шайтан побери эту стерву!

   Слышно, как где-то в комнатах сразу начинается её ор. Пошла руководить слугами.

   Карука жалостливо цокает языком.

   - Вот сколько тебе говорено, ежели госпожа зовет, так сразу надо идти. Ничего, намажем сейчас личико и скоро пройдет.

   Хорошо, что у няньки есть ключ от шкафчика с лечебными мазями, да не простыми, а с толикой магии. Они много дороже обычных, и Калпана бережет их для своих детей, но Каруке, слава богам, доверяет.

   Я морщусь, когда нянька набирает в ладонь зеленоватую полужидкую массу и осторожно втирает в мою опухшую щеку.

   - Тише, ясонька, скажи спасибо, что у господина всего одна жена, а то и от второй доставалось бы на орехи.

   В ответ на мою скептическую улыбку она поднимает брови.

   - Думаешь, другая была бы к тебе добрее?

   - Да я не о том. Просто дядька не собирается больше жениться.

   - А ты откуда знаешь? Господин Андхой человек богатый - может две жены прокормить, оно и законом дозволено!

   Я подмигиваю.

   - Знаю. Калпана думает – он ее красавицу любит, потому другую не берет.

   - А на самом деле? - С жадностью спрашивает нянька.

   - Ха, законные наложницы много дешевле обходятся, поселил в приличной квартирке и будет довольна. К тому же временный брак он в любой момент разорвать может. Знаешь, как он говорил? Калпана хоть и дура, но дом неплохо ведет, махр большой принесла, детей рожает, нестарая еще, да и собой пока хороша. Криклива, но в целом послушна его воле, особенно после хорошей оплеухи. Зачем платить большой калым за вторую? Если нужно свежее тело, всегда можно взять красотку из бедной семьи и заключить временный брак. Договорная сумма не так уж велика. Дева не будет обесчещена и когда надоест ему, то сможет затем выйти замуж повторно.

   - Подслушивала?! – Нянька грозит пальцем, а у самой улыбка до ушей.

   Я киваю и смеюсь, зажимая рот рукой.

   - Ага, когда он с приятелем в своих покоях чаи распивал. И кое-что покрепче - подвыпил да разоткровенничался.

   Мы продолжаем идти по коридору. Вот и учебная комната. Гюльмехрэ нет, на диване сидит Зекиль – эфенди, наш муаллим - учитель языков и географии. Теперь понятно, почему так злилась Файтиса. Сестра терпеть не может эльфийский и реотанский, она не понимает, для чего ей вообще изучать чужие наречия, можно подумать, когда-то понадобятся? Однако среди богачей Шеймила сейчас модно иметь образованных жен, вот дядюшка и старается, денег не жалеет. Андхой мечтает с помощью дочки войти в высшее общество страны, подняться из купеческого сословия. Уж не знаю, чем оно его не устраивает. Файтиса, ясное дело, вовсе не против стать супругой паши, а то и самого визиря, однако прикладывать усилий к достижению своей мечты не желает. Да и не дается ей учеба, кроме танцев, вот они получаются на отлично. Когда на уроке географии мы вдвоем, то сестрице можно просто сидеть с умным видом. Всё внимание учителя обращено на меня. Мы разговариваем, читаем страницы из книг, даже стихи на эльфийском или реотанском. Фатиса послушно кивает, позевывая. Я очень стараюсь, но совсем не для того, чтобы оказаться в хараме знатного вельможи. Наоборот, мечтаю когда-нибудь вырваться отсюда. Понятно, к эльфам стремиться не стоит, не с нашим рылом к таким изысканным созданиям, а вот в Реотану – вполне возможно. Я стараюсь не загадывать далеко, но и тянуть не собираюсь, не то за меня всё решат, да так быстро, что не успею опомниться, как потеряю свободу. Хотя, у меня и сейчас её немного, этой самой свободы. Эх, если я могла посоветоваться со знающим человеком, например, с той же Карукой. Она по-своему привязана ко мне и зла своей воспитаннице не желает. Жаль, нельзя с ней быть откровенной, ведь нянька ни за что не позволит мне сбежать, у нее свои представления об удаче для бедной сиротки. Хм, с моими они точно не совпадают.

   Урок сегодня просто бесконечный, я внимательно слушаю учителя, но зевки Файтисы действуют заразительно и мои глаза тоже начинают слипаться. Зекилю – эфенди нет дела до синяка на лице ученицы, побили, значит заслужила. Он спокоен и невозмутим, заставляет меня читать длинный трактат о красотах природы на эльфийском, потом – переводить, затем служанка приносит гранатовый шербет и все с удовольствием пьют его. Все, кроме меня. Я не люблю такие сладкие напитки, а вот сестра обожает и требует, чтобы клали побольше сахара. Меня, ясное дело, никто не спрашивает, кухарку интересует лишь мнение хозяйской дочки. Передохнув, муаллим рассказывает о географии северных провинций Реотаны, её городах, селениях, количестве жителей. Файтиса откровенно засыпает, я продолжаю внимать. Очень надеюсь, что пригодится. За окном сгущаются сумерки, когда Зекиль-эфенди покидает дом. Он поглаживает длинную бороду, на лице выражение полнейшего удовлетворения, старик уверен, что не зря потрудился.

   Я устала до рези в глазах, но тоже думаю – день прошел недаром. Только от напряженной умственной работы есть хочется ужасно, даже не есть – жр-рать! Ага, кто бы мне дал. Файтису зовут ужинать, я прожигаю её колышущийся зад мрачным взглядом, но ей пофиг. Сейчас уже с тоской вспоминаю шербет, там, кажется, какие-то орешки на подносе лежали, вот же я сглупила, надо было их спрятать в карманы шальваров. Делать нечего, уныло плетусь на свой чердак. Вообще-то чердаком это крыло нельзя назвать, просто короткий тупик самого верхнего этажа с отдельной темной и узкой лестницей. Там живут привилегированные слуги – нянька Карука, ключница, домашняя травница, чтица госпожи Калпаны, ну и мне там выделили помещение. Андхоева женушка небось уверена: постылая племянница страшно переживает по этому поводу и чувствует себя униженной. Пусть радуется, не жалко. Мне нравится мой уголок. Маленькая комнатка, зато чистая, есть шкаф, кровать, столик и сундук у стены, за дверью отдельная уборная. Никаких ковров приживалке не полагается, и слава богам, только пыль от них. Главное, подальше от семейки Нарамди и поближе к выходу на крышу! Я его обнаружила почти сразу, как меня здесь поселили, и вовсю пользуюсь этой роскошью. С крыши можно подняться на открытую площадку угловой башни, откуда и город, и порт видны, как на ладони!

   Сажусь на край кровати и раздумываю, что делать? Хочется спать, но желудок бурчит, требуя положить в него хоть немного еды. Воду, что ли попить? Тогда меньше есть хочется. Раздается тихий стук в дверь, и я напрягаюсь: кто еще там и что от меня нужно? Отодвигаю засов и неприлично громко радуюсь: ура - это Карука! Да не одна, вдвоем с подносом! А на подносе большой кувшин с айраном, куча лепешек, сыр и кусок жареной курицы. Живем! Я уписываю все эти невероятно вкусные вещи, а нянька сидит рядышком и довольно улыбается. Хорошая она все-таки, если бы ещё по самым важным вопросам у нас мнение совпадало, так вообще бы цены ей не было. Наконец, я допиваю последний глоток и облизываюсь, Карука забирает поднос и строго наказывает.

   - Теперь спать, не вздумай больше нигде шляться!

   Я поспешно киваю и даже показательно ложусь в постель, но спать почему-то не хочется. После сытного ужина появляются силы, и меня тянет на свежий воздух. Выходить в сад не собираюсь, насчет этого нянька может не волноваться, но крыша ждет и зовет меня!

   Тихо-тихо, не скрипят ступеньки, все слуги давно спят, вставать им рано. Мне тоже, но без посиделок под звездами уснуть не смогу! В собеседниках у меня только луна, но этой слушательницы вполне довольно. По крайней мере, не выдаст моих мыслей тупым и ограниченным курам. Да, так я называю здешних теток. Может и есть среди равнинных жительниц те, которым интересно в жизни что-то еще, кроме халвы, фиников в меду, пилава, ублажения мужчин и золотых украшений. Вполне возможно, только мне почему-то они не встречались.

   Даже Карука со всей ее добротой не хочет понять меня! С крыши я поднимаюсь по узенькой деревянной лестнице на башенную площадку и сажусь на широкие перила. Если упасть – разобьюсь вдребезги, но мне почему-то не страшно. Почему? Да бог его знает. Не верю, что Танис спасла мне жизнь для того, чтобы вот так легко отнять. Знакомая фраза про богиню, спасшую мне жизнь. Когда-то она звучала, да, я точно слышала её. Но когда? Не могу припомнить. Многое из прошлого вспоминается с трудом, а когда напрягаюсь, то начинается тошнота и ломит в висках. Странно, иногда мне кажется - в моей голове сидит невидимый злой сторож, не пускающий хозяйку в свою же собственную память…

   Нянька недовольна моими ночными бдениями на крыше, заставляет ложиться пораньше, чтобы не испортился цвет лица и не появились синяки под глазами. Она брюзжит, мол, во тьме ничего видать, да и нечего там высматривать. Ошибается, с высоты холма отлично видны огни центра столицы. Там всегда кипит жизнь, но она только для мужчин. Порой еле слышно доносятся голоса и музыка. Как мне хочется туда! Не прозябать взаперти, а жить полной жизнью, видеть людей, смеяться и шутить, разговаривать, танцевать. Знаю, там есть и женщины. Блудницы, которые за деньги развлекают своих временных хозяев и выполняют все их желания, порой весьма гадкие.

   Нет, я мечтаю совсем о другом! В семье Нарамди имеется библиотека и пребольшая. Только ею никто, кроме дядьки не пользуется. Женщинам книги не слишком интересны. Калпана иногда на сон грядущий зовет специально обученную служанку, и та с выражением, в лицах, читает ей занимательный любовный роман. Но ключи есть лишь у хозяйки и у самого Андхоя. Впрочем, это дело поправимое, я давно уж стащила ключ и захаживаю в заветную комнату, когда дом затихает. Романами не сильно увлекаюсь, уж больно они слащавые. Хотя, признаться, иногда до слез хочется, чтобы и со мной случилось чудо, и повстречалась вот такая сумасшедшая любовь, как на страницах книг описывается. Но только не в Шеймиле. Здесь мне не нужно ничего: ни любви, ни прекрасного шейха. Хочу в Реотану. Я нашла повести и даже учебники, где рассказывалось про эту страну и была потрясена. Боги, а я-то гордилась обычаями родного горного княжества и нашей долины - Дарьялы. Оказалось - существуют края, которым Сарима в подметки не годится! С изумлением прочла: в Реотане девушки учатся в школах и университетах, ходят по улицам с открытыми лицами и даже без платка на голове, причем не только чародейки, но и обычные жительницы. Могут работать и сами распоряжаться собой, даже выбирать себе мужей! С тех пор мне стало ясно, вот она – страна моей мечты, там я хочу и буду жить! Но под лежачий камень вода не течет. Надо учиться. Магии, увы, нет, поэтому надо собирать любые знания, но прежде всего – выучить язык Реотаны. Вот насчет эльфийского сомневаюсь, думаю, на фиг он мне нужен? Но раз учат, да еще бесплатно, так почему нет? Всё может пригодиться.

   Пока размышляла, ночь окончательно завладела городом, погасли огни и смолкли все звуки.

   Я поднимаю голову. Высоко над землей, над плоскими крышами города плывут прозрачные тучи, и среди них моя подруга луна – богиня Аргеана в Реотане. Сегодня она разыгрывает из себя скромницу, прикрываясь облачной фатой. Кругом звенящая тишина. Звезды, будто чьи живые глаза, наблюдают за мной сверху, вызывая непонятные чувства. В душе смутно пробуждается ощущение чего-то утраченного, становится все более острым, рождая напряженное ожидание. Чего? Сама не знаю, холодное сияние луны раздвигает время, оживают тени, обступают меня, готовые пролить свет. На что? Я прижимаю ладони к вискам, напряжение, как обычно, заканчивается головной болью.

ГЛАВА 2

   Алейша проснулась ранним утром, точнее, ее разбудила Карука. Старухе было жаль воспитанницу, но если они опоздают на завтрак, хозяйка разгневается, и бедняжку опять накажут. Нянька сочувствовала этой худенькой невысокой девочке с бледным личиком и бесцветными, хоть и густыми волосами. Сиротка, да еще и красотой Солнечный бог обделил. Карука много раз слышала: Айше похожа на мать – горянку с севера и недоумевала, как же мог брат хозяина полюбить столь неприглядную девицу? Да еще так сильно, что согласился выполнить требование ее отца и переехать к ним, в Сариму. глава семьи старый Нарамди был тогда жив. Он разгневался на младшего сына и лишил его наследства. Андхой до сих пор отзывается о брате с презрением, считая, что излишняя мягкость характера привела его к полному краху и в итоге погубила.

   «Подумаешь, девка не пожелала принять наши обычаи. А дурачок и рад стараться! Чтобы ублажить горскую сучку, бросил собственную семью. Чем ей не угодили законы Шеймила, освященные веками? Женщины должны сидеть дома, и, разумеется, ходить по улицам с голыми лицами - верх непристойности. А в Сариме живут неверные, безбожники, бабы все до одной непотребные шлюхи, забывшие свое место!» - Андхой бранился, брызжа слюной от злости.

   Карука сама не заметила, как прикипела душой к сиротке, втихомолку возмущаясь отношением госпожи Нарамди. Калпана поедом ела Айше, вот спрашивается, за что? Чем девочка-то виновата?

   Слава богу, нянька успела привести Айше к столу вовремя. Хозяйка недобро зыркнула на них, но при муже смолчала. Однако Андхой углядел на щеке племянницы синяк – след от удара, и брови его поползли вверх.

   - Это что такое? – Он повернулся к жене, - ты её разукрасила?

   - Ну я! - Калпана вызывающе повела круглыми плечами, - эта дрянь отлынивает от занятий, прячется в саду. А муаллим получает деньги за все время, проведенное в нашем доме!

   Карука про себя порадовалась, что не переборщила с мазью, нанесла чуть-чуть, чтобы к утру синяк все-же остался, пусть дуру Калпану отругает муж. К тому же старуха опасалась вызвать подозрения хозяйки. Если та решит, что нянька лечит Айше дорогими снадобьями, ужасный скандал поднимет.

   - Заткнись, - заорал взбешенный господин Нарамди, - я кому говорил про храм?! Ты что, совсем мозгов лишилась? Как я теперь поведу девчонок на праздник Ясан? Главный храм обещал посетить сам Нурай Булуг-бей! Как показать ему побитую племянницу?

   - Нечего ее показывать! - Калпана не собиралась уступать супругу, - дочку представишь, а не эту лягушку!

   Спорить с женщиной Андхой не собирался, размахнувшись, дал ей хлесткую пощечину и бешено заорал.

   - Вон отсюда! Пока не прибил тебя, стерва.

   Члены семьи, сидевшие за столом, притихли и даже слегка пригнулись.

   Хозяин обвел их налитыми кровью глазами и угрюмо сказал.

   - Быстро ешьте, чего вытаращились? А ты, Карука, чтобы через три дня привела Айше в порядок, поняла?

   - Да, хозяин! – Вскочив с места, нянька низко поклонилась, скрывая удовлетворенную усмешку.

   Алейша.

   После завтрака нам приказали собираться на прогулку. Файтиса, пошептавшись с нянькой, вся расцвела и убежала к себе, моего вопрошающего взгляда не заметила. Подумаешь, Карука сейчас все объяснит. Нянька с довольным видом сообщила.

   - Пойдем-ка, личико кремом намажем, да побольше. Слышала? Сам господин приказал, Калпана не посмеет запретить.

   - А куда мы сейчас-то?

   - На набережную, в девичий парк.

   У меня захватило дыхание. Девичий парк – это замечательно! Несколько лет назад, падишах Шеймила, вернувшись из поездки по Реотане, Аскору и Сартании, решил ввести в собственной стране некоторые смелые новшества. Часть из них касалась участи шеймилских женщин. Никакими особыми правами их не наделили, кажется. Точно не знаю, нам об этом никто не сообщал. Зато разрешили прогулки по городу молодым девушкам. Для этого отвели специальный парк и часть набережной. Разумеется, в сопровождении почтенных матрон и слуги-мужчины, или братьев. Если отец семейства желал сопровождать семью, то это приветствовалось, однако не было обязательным, как раньше. Многие граждане были недовольны, предрекая будущее развращение дочерей, однако протестовать не смели. С властью в Шеймиле не поспоришь. Что касается самих девчонок, то их радости не было предела!

   У Файтисы в этому году появилась личная служанка, помогавшая ей наряжаться и причесываться, я обходилась помощью няньки и честно, была этому только рада! Некоторые мои наряды были даже красивыми. Ведь хозяйской дочке дрянную дешевку не покупали, а доставались мне обноски после неё. Впрочем, сестрица росла быстро, особенно в толщину, поэтому ее платья не успевали истрепаться. Мы с Карукой ушили слишком большие туники и шальвары, пятна от жира и ягод отстирали мылом или вывели с помощью магических средств, так что мой гардероб получился вполне приличным. Даже туфель у меня было несколько пар. Тоже не новых, но самые истоптанные были отданы служанкам, а мне достались детские файтисины башмачки, и прехорошенькие! Сестрица, помню, даже явилась поглядеть, как я примеряю обувь, подаренную мне «с барской ноги». Она не поверила словам няньки, мол, Айше впору детские туфельки юной госпожи, и была неприятно удивлена тем, что это оказалось правдой. Впрочем, тут же нашлась, с презрительной усмешкой заявив: да ты никак, гномка! Ростом не вышла, фигурой язаты (младшие боги) обидели, и вместо ног тоже какие-то стручки?

   Я промолчала, лишь вытянула ногу и задумчиво осмотрела ступню. Нормальная, ничего похожего на стручок, всё как у всех.

   - Да ай, не расстраивайся, - нянька махнула рукой вслед удалившейся Файтисе, - не слушай глупую, ты еще вырастешь!

   Сегодня кузина нарядилась особенно тщательно: длинная пурпурная камиса из шелка, с большим вырезом, чтобы виднелись ожерелья и толстые граненые цепи, сверху широкий кафтан с богатой вышивкой. Из-под рубахи ниспадают складки шальвар, прикрывая туфли с загнутыми носками и серебряными пряжками. На запястьях бренчат серебряные и золотые браслеты. В общем, красота! Она немного поспорила с нянькой, отказываясь надеть вуаль, в конце концов, сошлись на круглой парчовой шапочке и покрывале из тонкого муслина. Ручаюсь - стоит сестре оказаться в парке, как она отпустит покрывало, и ткань станет развеваться по ветру. Многие девушки так делали, прогуливаясь по набережной и свободно дыша свежим морским воздухом.

   Мне же в этот раз оставалось лишь завидовать им. С синяком на челюсти не больно-то покрасуешься! В целом мой наряд мало отличался от файтисиного, только краски неяркие, выцвели от времени и стирок, да украшениями похвастаться не могу. Ну и ладно! Главное – мы пойдем гулять, вырвемся из замкнутого домашнего мирка! Карука накрутила мне тюрбан и большими серебряными булавками приколола вуаль из белого тюля, задрапировав так хитро, что виднелись одни глаза, а нижняя часть лица оставалась закрытой.

   Сестрица осмотрела меня и фыркнула.

   - Правильно, такую бледную физиономию лучше всего спрятать.

   Впрочем, полюбовавшись на себя в большом зеркале, она пришла в отличное настроение и милостиво заметила.

   - Глаза у тебя, пожалуй, неплохие, вот их и показывай!

   С нами пошел Суппар - здоровенный увалень, глупый, точно павиан, зато исполнительный. Ночью он сторожил усадьбу, а днём ему поручали охрану хозяйской дочки.

*********************

Место действия.

   Столичная набережная в районе Девичьего парка.

   За высоким парапетом волнуется зеленое море, вскипает на берегу пеной, в небе пронзительно кричат чайки. По светлым плитам широкого тротуара не спеша прогуливаются толпы нарядных людей. Вымощенные разноцветной плиткой дорожки уводят вглубь парка, где за кустами и деревьями прячутся скамейки, фонтаны и беседки для отдыха.

   - Какие здесь красотки, ты погляди, Ирмандейл! – Высокий юноша с короткими и жесткими кудрями цвета шоколада, дерзким лицом и яркими темными глазами восхищенно оглядывался вслед каждой проходившей девушке.

   - Да. Приятные, - равнодушно кивнул его спутник, не уступавший черноглазому ростом и шириной плеч, но с более тонкими чертами лица и длинными шелковистыми волосами, отливавшими на солнце золотом. В его серо-синих глазах таилась романтичная печаль и отрешенность, заставлявшая трепетать сердца встречных барышень. Каждая воображала себя той волшебницей, что своими чарами развеет грусть красивого незнакомца.

   - Брось вспоминать одно и то же! Отпусти прошлое и не зацикливайся на одной девчонке! Сэфа еще та кокетка, вы бы все равно недолго оставались вместе!

   - Я не хочу обсуждать это, Шекран, - синеглазый чуть заметно поморщился, - и вообще, с чего ты взял, что я до сих пор думаю о ней.

   - Докажи! Если твое сердце свободно, найди себе подружку, вон их сколько! - Широким жестом брюнет обвел набережную.

   - И все под строгим надзором церберов, - рассмеялся Ирмандейл, - вон их сколько, - передразнил он приятеля, - на одну деву приходится пара-тройка охранников! К ним и близко не подойдешь, разве что с самыми порядочными намерениями. Вот, например, у тебя серьёзные намерения? Ты вообще парень порядочный, а?

   Шекран в шутливом ужасе замахал руками.

   - Прочь, прочь, сватья! Я готов признаться в своём легкомыслии, да что там – крайней испорченности. Игрок, мот, дамский угодник – короче, муж из меня выйдет самый ужасный! Нет-нет, увольте от всего серьёзного. Реалии брака слишком мрачны, я предпочитаю свободные отношения – веселые и прекрасные в своей необязательности!

   - О Гарт, какие ещё отношения! У всех шеймилских девиц восторженно-глупый вид и замотаны они в такое количество тряпья, что их не разглядеть толком. – Ирмандейл состроил презрительную мину.

   - А я не научные дискуссии предлагаю вести с милашками! И про ворох одежд ты зря! Все, что надо – видно. Глянь, как та крошка пискнула и разжала пальчики. Ах, ветер вырвал из рук покрывало. Плутовка не смогла его удержать! Ну же, можешь полюбоваться на личико, да и фигурка вполне себе аппетитная! Чур, моя!

   - Да бери хоть обеих! – В синих глазах читалась откровенная скука, - а мне, пожалуй, пора вернуться домой.

   - Нет, двоих мне пока не надо. Ты совершенно зря отказываешься, ну хоть посмотри на вторую малышку! Она прелестна - тоненькая, изящная, с маленькой ножкой и легкой походкой. Ручаюсь, под этой вуалью прячется дикий южный цветок - нежная кожа, маленький алый ротик, черный шелк волос. Изысканное сочетание – серые туманные глаза и черные, как ночь, локоны.

   - С чего ты взял, что у нее черные волосы? – Удивился Ирмандейл.

   Так соблазнительно было описание Шекрана, наверняка вымышленное, что блондин даже замедлил шаг и невольно оглянулся.

   Приятель провокационно ухмыльнулся.

   - Ага, тебе стало интересно?!

   - Ну-у, не так, чтобы очень, - нарочито лениво протянул Ирмандейл, однако его сердце, вопреки словам, отчего-то забилось сильнее.

   - Здешние барышни все сплошь брюнеточки, изредка встречаются рыжие, но у этой на переносице нет веснушек, и ресницы темные.

   - Когда ты успел разглядеть столько подробностей? – Синеглазый расхохотался, - ай-й, все ты врешь!

   - Давай проверим? Пошли за ними, попробуем познакомиться!

   Девушки, о которых шла речь, прогуливались в сопровождении парня-слуги и мамки самого строгого вида. Все приличия, казалось, были соблюдены, однако поборники строгой нравственности имели право высказать порицание в адрес одной из барышень. Той, что была выше ростом и значительно крупнее своей подруги. Она все время оглядывалась по сторонам, не придерживая край фередже и оголяя лицо, а ведь не полагается скромной деве так вести себя. Впрочем, нянька Карука больше опасалась плохой молвы, чем блюстителей закона. Ведь падишах еще при устроении новшества дал понять жрецам, что будет крайне недоволен появлением бекчи аташ – храмовой стражи нравов в его любимом парке.

   - Прекрати глазеть на парней, немедленно подбери покрывало и не виляй бедрами, словно блудница, - приказала Карука, - думаешь, я не замечаю.

   Файтиса широко распахнула глаза.

   - Каких парней? Ты о чем?

   - Тех, что идут за нами и пялятся на твой зад. Если не прекратишь, все расскажу господину, как вернемся. Хочешь, чтобы пошли слухи о непристойных нравах в семье Нарамди? Не допущу этого!

   Алейша встревожилась. Если нянька выполнит свою угрозу, то прогулки окажутся под запретом. Неважно, что виновата сестра, дома запрут обеих.

   - Нянюшка, пожалуйста, не говори дяде, - она умоляюще сложила ладони, - Файтиса не хотела ничего плохого, просто очень жарко, ну невозможно ведь идти, покрывшись такой плотной тканью. Ей дышать нечем!

   - Не придумывай, у нее фередже не из парчи, а из тонкого муслина, оно не мешает. Ты же идешь, прикрывшись, как подобает деве!

   - Но у меня лицо… того, а так бы я тоже отстегнула вуаль! Ну ведь и правда задохнуться можно!

   Карука выпучила глаза и открыла рот, готовая разразиться возмущенной отповедью, но почему-то сдулась.

   - Действительно, жарко, - пробормотала она, - надо бы отдохнуть в беседке под пиниями. Тень там густая, и ветерок с моря.

   Файтиса благосклонно взглянула на Айше.

   - А ты ничего, соображаешь, что старухе сказать. Хм, глянь, пошла в беседку. Эй, Суппар, проводи няньку, ослеп разве? Не видишь, дурень, ей плохо стало!

   Алейшу покоробили грубые слова кузины о Каруке, но она промолчала, сестрица такая, ее не переделаешь.

   - Погоди, а мы разве не пойдем туда же? – Девушка удивленно оглянулась на слугу, уводящего пожилую женщину в тень.

   - Вот еще, теперь, когда этой назолы рядом нет, можно погулять в свое удовольствие. – Файтиса победно улыбнулась, - ручаюсь, те красавцы, что шли позади, сейчас поспешат к нам, знакомиться.

   В ту же минуту послышались настигающие их шаги, и мужской голос вкрадчиво произнес.

   - Милые барышни, простите мою дерзость, но ваша красота вдохновила меня на эту недопустимую вольность! Вы прекраснее самых дивных цветов Катагерса, и невозможно пройти мимо без надежды узнать ваше имя! Если вы не согласитесь открыть мне тайну, я умру от горя прямо здесь, у ваших ног!

   Айше молча покосилась на велеречивого брюнета. Да уж, язык подвешен, что надо. Ей самой не слишком нравились такие нагловатые и бесцеремонные, с маслеными улыбочками.

   «Хотя, - призналась себе девушка, - насчет масленой улыбочки, она поспешила. Улыбка добродушная, веселая, но, правда, все равно, наглая».

   Файтиса, между тем, звонко рассмеялась в ответ, кокетливо качнула плечиком, стрельнула глазами. Слово за слово, и завязался непринужденный разговор.

   «И как она не боится, - размышляла Айше, - нянька рассказывала, в Шеймиле и за меньшее девушек жестоко карали. Ортодоксальные родители могли даже убить дочь, опозорившую семью. Чаще всего топили. Отвозили в лодке подальше от берега и скидывали мешок с развратницей в воду. А весь разврат порой заключался лишь в том, что девчонку заметили одну с парнем на улице. Положим, Файтису не утопят, у Андхоя на нее большие планы, но есть и другие, не менее ужасные способы наказания. Никто не спорит, в этой стране жить нельзя, и лучше всего было бы уехать обратно в родную Дарьялу. К сожалению, даже в горах одинокой девушке жить на хуторе не принято, да и опасно. Так что остается Реотана, но сначала к побегу необходимо подготовиться. А шашни Файтисы могут всё испортить и сильно помешать! Не дай бог, дядьке донесут, да еще переврут всё. Запрёт нас обеих, слугам прикажет глаз не спускать, да срочно найдет женихов».

   При мысли о женихах тревожно кольнуло сердце.

   «За что дядька поддал своей толстухе? Вроде нарушила его планы представить меня какому-то Булуг-бею? Где-то я слышала это имя. Опа! Это же сам Визирь! Второе лицо после падишаха в Шеймиле. Глупости, зачем я ему? Меня не зря лягушкой зовут, даже у нас в Сариме я в красавицах не числилась. Ну, собственно, тогда я маленькой была. Но в столице ничего не изменилось. Здесь ценят только дев, подобных Файтисе – румяных, пышногрудых, с кудрями чернее ночи! Нормальный мужчина сроду не посмотрит на бледную немочь вроде меня. Служанки и то хозяйскую племяшку жалеют. Нет-нет, Андхой, разумеется, хотел представить визирю дочь, а я должна была выступить в роли компаньонки! Ежу понятно, у дочери богатого купца компаньонка с подбитой физиономией – дикость и нелепица! Вот дядька и обозлился. Разумеется, если он сбагрит высшему сановнику страны свою дочурку, то может считать, что сорвал потрясный куш! Но, похоже, сейчас эта дуреха активно портит своё золотое будущее, а заодно и моё. Вот же курица накрашенная, ни фига не боится!»

   Алейша с раздражением покосилась на сестрицу, осторожно, из-под ресниц, обвела глазами набережную и ближайшие дорожки парка. С изумлением девушка увидела, никто и не смотрит в их сторону. Гуляющие жители столицы преспокойно беседуют со знакомыми, мило улыбаются, никто не кидает гневных взглядов на юных развратниц, флиртующих – о ужас – с мужчинами!

   Возможно, люди считают - девушки находятся в парке в сопровождении родственников? Если бы! К своему ужасу, всего в полусотне шагов на боковой аллее Алейша увидела племянников тетки – из семьи Наван, их-то не обманешь! Ого!? Они тоже не замечают дочь Калпаны? Да, кузен Файтисы вместе со своей матушкой и младшенькими стоят не слишком близко, но рассмотреть их вполне можно. Что-то здесь неладно.

   Опустив голову, сероглазая горянка торопливо шагала вперед. Быстрее бы удалиться от и нежеланных ухажеров, и от теткиных родственников. Она не оглядывалась, уже решив для себя: сейчас повернет на боковую дорожку, а потом назад – к той беседке, где отдыхает Карука. Пусть Файтиса творит, что хочет её левая пятка, а ей – Айше, неприятности ни к чему.

   В этой части парка было пустынно и тихо, слышался лишь глухой рокот волн. Девушка успокоилась и пошла медленнее, бормоча себе под нос.

   Белеет парус одинокой

   В тумане моря голубом!

   Что ищет он в стране далекой?

   Что кинул он в краю родном?

   Играют волны — ветер свищет,

   И мачта гнется и скрипит.

   Увы! он счастия не ищет,

   И не от счастия бежит!

   Под ним струя светлей лазури,

   Над ним луч солнца золотой.

   А он, мятежный, просит бури,

   Как будто в бурях есть покой!

   Неожиданно за спиной прозвучал мужской голос.

   - Какие красивые стихи!

   Алейша подавилась последней фразой и резко обернулась, едва не подпрыгнув от неожиданности. Она-то была уверена: незнакомцы давно отстали, ведь ничьих шагов поблизости слышно не было. Её надежды оправдались лишь частично.

   Файтиса находилась довольно далеко, задержавшись возле продавца разноцветной сахарной ваты.

   - Я говорю, это очень красивые стихи, - повторил он, - сама сочинила?

   Растерявшись, девушка отрицательно качнула головой.

   - Нет.

   - А чьи? Ты знаешь автора?

   - Автора, - Айше наморщила лоб, - да, знаю, наверное…

   И тут же нахмурилась, ведь не собиралась разговаривать с незнакомцем! Но кто же в самом деле написал эти стихи, сами собой всплывшие из глубин памяти при виде паруса рыбачьей лодки?

   - Не бойся, - мягко сказал юноша, - я вовсе не хотел тебя обидеть или напугать. Просто никогда не слышал от девушек таких красивых стихов.

   Айше разозлилась. Он что, думает – все девушки - безмолвные куклы с абсолютно пустыми головами?

   - Нет, - удивленно ответил блондин, - я вовсе так не думаю, что ты!

   «О господи, я вслух это произнесла? С ума сойти!»

   - Шеймилские девушки вообще-то очень молчаливы, - он пожал плечами.

   - Это не значит, что они глупы, как пробки и ничего не знают, - Айше оскорбленно поджала губы.

   - Я всего лишь хотел спросить имя автора, жаль, что не помнишь. Стихи удивительные, сами просятся на музыку.

   - Но… я, кажется, знаю музыку к ним, - в изумлении прошептала Айше, - только не могу понять, откуда?

   Девушка подняла густые темные ресницы, и бледное личико её выразило такую растерянность, что Ирмандейлу показалось – она вот-вот заплачет.

   Юноша неотрывно смотрел в огромные исчерна-серые глаза, и казалось, он все глубже тонет в грозовом облаке, где сверкают проблески молний.

   «Словно в зачарованном сне», - мелькнула мысль, - «и я не хочу просыпаться».

   - У тебя необыкновенные глаза, - прошептал Ирмандейл, - я никогда не видел таких в Шеймиле! И вообще, нигде!

   - В Шеймиле? – Её голос прозвучал резко, - а ты разве…? Впрочем, о чем это я, - девушка смерила его быстрым взглядом, - на здешних носатых и усатых вы с другом вовсе не похожи.

   Она насмешливо фыркнула.

   - Глаз, говоришь, не видел. Что же тебе, одни слепые попадались? Ладно, ступай своим путём, а мне к сестре надо.

   Резко повернувшись, она заторопилась назад, однако юноша обогнал ее и загородил дорогу.

   - Погоди, не убегай, скажи хотя бы свое имя.

   - Вот еще, - она смерила его гневным взглядом, - ты наших обычаев не знаешь и потому так глупо и дерзко ведешь себя. Вы здесь развлечений ищете, а нам потом ваши забавы так аукнутся, что всю оставшуюся жизнь слезы вытирать придется! Отстань!

   - Меня зовут Ирмандейл, - парень придержал ее за руку, - не переживай, я знаю о здешней вере и её законах. В Шеймиле девушек держат взаперти, словно неразумных животных. Неужели ты согласна с таким отношением к себе? Тебе никогда не приходило в голову, что это несправедливо?

   - Мне твое имя без надобности, и мои мысли – это лишь моё дело. А если знаешь законы, так зачем вяжешься?

   - Разве ты не заметила, никто из окружающих даже взгляда не бросил в нашу сторону? – Чужак широким жестом обвел набережную, - все заняты лишь собой.

   Алейша с подозрением огляделась.

   - Кажется, да. И что?

   - На всех нас - заклятие невнимания. Люди видят: кто-то идет, но тут же забывают и даже не всматриваются в прохожих. – Он подмигнул. – Удобно, правда?

   Девушка задохнулась.

   - Ты маг?

   Ирмандейл улыбнулся.

   - Как и мой друг, и смею надеяться, не из слабых.

   Сердце в груди девушки внезапно забилось так сильно, что ей показалось, она сейчас упадет от волнения. Сильный маг. Но ведь это значит, он может помочь ей покинуть этот постылый город и не менее постылый дом. Сияющие глаза, полные радостного изумления, распахнулись навстречу взгляду юноши. Словно огонь пробежал между ними, но Айше тут же опустила ресницы. Внутренняя дрожь сотрясала тело, но девушка сжала кулачки, впиваясь ногтями в ладони, и строго сказала себе: «опомнись! Разве ты не знаешь о коварстве мужчин? Сколько книг прочла, сколько нянькиных рассказов переслушала, а всё равно, как дурочка, готова верить их словам?»

   Всё так, но ехидный искуситель друдж* не желал угомониться и нашептывал в уши: «будь осторожна, не доверяй, однако, попробуй воспользоваться новым знакомством. Кто знает, может – это твой шанс? Вдруг второго не будет. Судьба посылает тебе нежданный подарок, не отказывайся от него».

   Друдж* – злой дух, помощник бога тьмы и Хаоса – Ахрима.

   - А вашу няню мы «уговорили» немножко посидеть в тени. Уверяю, это пошло ей на пользу. Вместо того чтобы мотаться за вами по жаре, пожилая дама спокойно отдыхает в беседке. Видишь, тебе нечего опасаться, можешь смело разговаривать со мной, - продолжал уговаривать чародей, улыбаясь. – Мне почему-то кажется, ты тоже не из местных.

   Алейша кивнула.

   - Из Саримы. У нас в горах женщин вовсе не считают бессловесными чурками, да они и не позволят так с собой обращаться.

   - Твои родители недавно переехали в Катагерс?

   Серебро девичьих глаз словно затянул черный туман и юная горянка молча отвернулась.

   - Извини, вижу, эта тема тебе неприятна.

   - Они умерли, - с трудом произнесла Алейша, - а меня забрал дядя.

   Она опустила голову и, не прощаясь, пошла прочь.

ГЛАВА 3.

   Алейша.

   Этот парень – Ирмандейл все равно не отстал. Сама не знаю зачем, но сказала ему свое имя. Впрочем, они с приятелем особо не нагличали. Когда мы с няней и сестрицей направились домой, то оба мага шли на приличном расстоянии от нас, видно, хотели проследить, где мы живем. Глупости, ну узнают они и дальше что? Дувал и ворота зачарованы, в столице все богатые люди так делают, лучше один раз заплатить колдуну за охранку и спать спокойно. Чары периодически подновляют, для купцов и знати цена вполне доступна. А на калитке стоит охранник с хорошим амулетом, поэтому даже магам в дом не пройти. Не очень-то верилось в бескорыстную помощь чужака, да и разговора у нас не получилось, два слова сказали и разбежались. Выбросив из головы нового знакомца, я поднялась к себе.

   Долго побыть в тишине мне не дали, в комнату без стука ввалилась Файтиса.

   - Аайше, ты разговаривала с его другом, да? И как он тебе?

   Кузине хотелось общаться, она была неимоверно возбуждена случившимся: щеки раскраснелись, глаза блестели, грудь часто вздымалась. Да уж, для шеймилских куриц общение с чужими парнями на улице – это захватывающее приключение, никак не меньше. Долго она выпытывала у меня, что сказал мне Ирмандейл, что я ответила ему, что интересного он поведал о своем друге? Потом принялась петь дифирамбы Шекрану, расхваливая его внешность, голос, ум, смелость.

   Я не выдержала.

   - Смелость-то откуда? В смысле, откуда ты знаешь о его смелости? Он что, прямо в парке со львом боролся? У тебя на глазах?

   Файтиса надулась.

   - Он рассказывал про охоту в пустыне, про оркские степи и целые полчища…

   - Врал, поди, - я нарочито широко зевнула, - ишь, думает, нашел дурочек.

   На самом деле уличная жара доконала и морской бриз не слишком от нее спасал. Глаза слипались и без всякого притворства. Я предвкушала, как после прогулки немного подремлю перед обедом. Но если сейчас кузину не унять, то покоя мне точно не будет. Оскорбленная в лучших чувствах, Файтиса удалилась, громко хлопнув дверью. И слава богу, слушать ее бредни пустое дело! Ближе к вечеру Калпана приказала подать паланкин и отправилась в гости к родне, а нам велела вышивать под руководством Каруки. Отлично, не прошло и получаса, как нянька и сестра дружно захрапели, полулежа в глубоких креслах на веранде. Увитая плющом и виноградом, тенистая веранда располагала к отдыху. А вот мне спать расхотелось. Почему? Да потому, что червячок беспокойства, пробудившийся еще в парке при мыслях о женихах и странном желании дядьки представить меня визирю, вырос в большущего змея и требовал от меня действий. Снаружи донесся стук колес, конское ржание и громкие голоса. Ага, что там происходит во дворе? Подойдя к перилам, я чуть раздвинула плети винограда и увидела белую карету, из которой вылезал Зюльвюш-ага - стряпчий господина Нарамди. Это был известный в городе крючкотвор, многие купцы пользовались его услугами. Просто замечательно, можно сказать – подарок судьбы. Тетка уехала, и слуги немедленно разбрелись по углам и своим каморкам, ведь сиеста была практически законом в Шеймиле. Значит, мне никто не помешает разузнать, для чего появился здесь нотар – так называли стряпчих в Реотане. Пробежав по темному коридору для прислуги, я тихонько просочилась на мужскую половину, и вскоре с удобством устроилась в пустой библиотеке, соединявшейся дверью с кабинетом хозяина дома. Ключи от многих помещений сперла давно, вот они мне и пригодились в очередной раз. Села на пуфик и чуть приоткрыла одну створку, с той стороны все равно висела толстая портьера, обнаружить меня вообще-то не должны. Ну а если заметят, так и шайтан с ними, двум смертям не бывать! Вслушавшись в разговор, досадливо прикусила губу: эх, опоздала к самому началу!

   - Совершеннолетие девчонки наступило еще в прошлом году, и родственники со стороны матери уже несколько раз присылали письма. Требуют, чтобы Айше сама выбрала, кто станет ее опекуном, и где она будет жить – здесь или в Сариме.

   Это был голос дядьки, и от услышанного я остолбенела. Как это - в прошлом году? Мне все время твердили, что восемнадцать исполнится лишь через два года. Что он такое говорит? Или мне показалось?

   - К сожалению, время бежит неумолимо. Но чего вы опасаетесь, уважаемый? В крайнем случае, скинете с плеч лишнюю обузу.

   - Ни за что! Отпустить юную деву в безбожную страну, где ее душу наполнят развратом и ересью. В ней течет моя кровь, и я несу ответственность перед предками за это дитя.

   - Пожалуйста, ближе к делу, друг мой. Я глубоко уважаю ваши чувства, но, к сожалению, не располагаю большим запасом времени.

   - Видите, ли, тут есть один щекотливый момент… Мой отец, да хранит светлый Аша Дейтар его душу, лишил непокорного младшего сына наследства, но не успел оформить свое желание законным путем. Правда, он написал ему письмо, причем собственноручно!

   - Своей рукой? Возможно, у вас осталась копия?

   - Не совсем, он продиктовал письмо мне, то есть практически оно написано отцом, ведь я к тому времени стал его правой рукой, и он во всем доверял мне. Увы, когда мы забирали девочку, то при осмотре бумаг покойного Бакара Диренка, ее деда с материнской стороны, этого письма не нашли.

   - М-мда, - стряпчий побарабанил пальцами по столу.

   - Оно бы ничего вам и не дало. Магическая экспертиза подтвердит – подписи вашего отца нет, а написанное не им, несущественно. Тем более, прошу простить, но любой суд скажет: вы – лицо заинтересованное.

   Наступила тяжелая тишина, через минуту прервавшаяся голосом стряпчего.

   - Так значит, Алейса Диренк является законной наследницей половины состояния вашего отца?

   - Это несправедливо! – Андхой грохнул кулаком по столу, - я давно уже работал вместе со стариком, а последние годы и вместо него, приумножая наше богатство, в то время, как мой братец беззаботно проводил время в проклятой Сариме!

   - Тише, тише, криком делу не поможешь! Мне нужно время, чтобы подумать. Одно могу сказать уже сейчас. Семья Нарамди - наиболее близкие родственники Алейсы и, кроме того, вы родня с мужской стороны, потому преимущественное право опекунства именно у вас.

   - А если девчонка заявит, что желает уехать к материнской родне?

   - Кому и где она об этом заявит? В суде нужен человек, который бы ее представлял. Кроме того кади учтет многое – где она росла до сих пор, кто из ее родственников соблюдает полностью адаты нашей страны и более обеспечен, дабы дать девушке достойное образование и содержание. В общем, можете не бояться, разве что Диренки приедут в столицу, но это вряд ли. К тому же, насколько мне известно, они не имеют достаточных средств для ведения дела, да и зачем им такие хлопоты? Однако, Андхой – ага, вы должны учесть – если надумаете осчастливить племянницу браком. Муж имеет право потребовать её долю наследства.

   Дядька хмыкнул.

   - Ещё чего, и близко не подпущу алчного бедняка к своей семье. Нет, с помощью Айше я стану родичем могущественного и знатного человека.

   - Простите еще раз, но девочка имеет специфическую внешность. Безусловно, она мила, э-э-э, по-своему, и даже может считаться привлекательной где-нибудь на севере, но боюсь, наши мужчины не смогут оценить такой типаж. Но, разумеется, как опекун, вы можете вообще оставить ее при доме, или отправить в храм.

   - Ну уж нет. Я ведь озвучил свои планы! Уважаемый Зюльвюш-ага, вы давно ведёте мои дела. Ответьте, разве когда-нибудь я вовлекал вас в сомнительные или ненадежные предприятия? Ха, погодите, мы ещё взлетим высоко! Вижу, удивлены? Думаю, узнав всё, вы по-другому оцените девчонку. Видите ли, будущему супругу Айше повезет несказанно, ибо ему предложат нечто, важнее любых богатств. Самый знатный мужчина заплатит любой махр, лишь бы заполучить такую жену, и даже не заикнется об ее доле наследства! Однако, прежде чем приобщиться к одной из наших семейных тайн, должно принести магическую клятву!

   Внутри у меня всё похолодело, в ушах нарастал звон. Господи, всю жизнь мне внушали, что я нищебродка, живу здесь из милости, и мне в голову не приходило усомниться в этом. Дядька всегда твердил - мой отец лишен наследства, а значит и я в этом доме никто, и не имею никаких прав. Вот же я дура, никаких документов-то мне ни разу не показывали! Одни слова! О, милостивая Танис, неужели это правда!? Только что я услышала потрясающую новость, способную полностью перевернуть мою жизнь, но, похоже, это далеко не все! Сейчас мне предстоит узнать важную семейную тайну, только надо взять себя в руки, а то еще упаду в обморок от волнения. Я изо всех сил зажмурила глаза и помотала головой, стараясь успокоиться. И в тот же миг, точно назло, послышался звук поворачиваемого ключа. Кто-то собирался войти в библиотеку. Вскочив на ноги, я лихорадочно заметалась среди шкафов и сундуков. Счастье, что пол здесь покрыт коврами, и мои шаги не слышны, но куда, куда спрятаться? Снаружи звякнуло ведро, и одна из служанок произнесла, видимо отвечая на чей-то вопрос.

   - Да-да, вот сейчас и вымою окна. Когда госпожа вернется, все будет чисто.

   Послышался сварливый голос экономки.

   - Тебе сколько было говорено - когда у хозяина гости, в библиотеку не ходить и вообще в его покои даже не заглядывать. Пошла прочь!

   - Но тогда мне не успеть к возвращению хозяйки. Пожалуйста, позвольте! Она разгневается!

   - Убирайся, раньше надо было думать, а не дрыхнуть до вечера.

   Приказ сопровождался звуком затрещины, служанка захныкала и ушла.

   Прислонившись лбом к прохладному стеклу книжного шкафа, я стояла, стуча зубами и приходя в себя от пережитого страха. Сердце колотилось так, что трудно было дышать. Кое-как заставила себя оторваться от надежной опоры, сделала несколько шагов, возвращаясь назад, и опустилась на пуфик.

   - Это невероятно! Как вам удалось такое? А вы не боитесь за ее здоровье? Никто не пробовал так долго.

   Я напряглась. Это слова стряпчего, но о ком? Неужто обо мне? Что со мной не так?

   - Пока, слава Дейтару, девчонка здорова, жрецы-муледы (рядовые служители храма) наблюдают за ней. Они кстати, полностью одобрили мою идею, а дальше пусть супруг решает. Согласен, поясу много лет и пора бы уже избавиться от него! Что произойдет после этого, право, не знаю. Сам дастур* (высший жрец) займется ритуалом, надеюсь, сможет взять все под контроль. Он утверждает - замужнюю уже не имеют права забрать.

   - Не уверен. Нужно будет тщательно изучить все законы и правовые казусы. Хотя, если никто не будет знать.

   - То и требовать не станут, - хохотнул Андхой.

   Я в раздражении сжимала пальцы, кусая костяшки, да что это? Как мне понять, о чем идет речь! Ну же, уроды, произнесите слова, способные разъяснить значение сказанного! Бесполезно, тайна ускользала от меня! Если бы та служанка сейчас попалась мне, то получила бы ещё одну хорошую плюху! Из-за ленивой дуры пропущены очень важные фразы, где и скрывался смысл!

   - Теперь вы убедились, насколько она ценна?

   - О да!

   - Что ж, приглашаю вас отужинать с моей семьей, выпьем за наш успех!

   Мужчины удалились.

   Не помню, что ела за ужином и ела ли я вообще. Карука пыталась заговорить со мной, но у меня ком стоял в горле, то и дело подступала тошнота. Нет, кажется, я даже ничего и не попробовала. Нянька налила большую кружку айрана и потребовала выпить, с трудом мне удалось сделать несколько глотков. Опустив голову, попросила разрешения уйти пораньше. Андхой и Зюльвюш-ага проводили меня обеспокоенными взглядами, дядька что-то прошептал стряпчему, но разобрать слова мне не удалось. Вернувшись в свою каморку, я металась между беленых стен, словно пойманная птица. Заслышав голоса в коридоре, прыгнула к двери и задвинула покрепче засов. Пусть все оставят меня в покое! Карука напрасно стучала и звала меня, я не откликнулась. Сумасшедшие мысли пронзали мозг, но всё было не то! Не в силах придти хоть к какому-нибудь логическому выводу, упала на кровать, покрутившись, свернулась клубком, но пролежала недолго. Внутреннее беспокойство снедало меня и, вновь, подскочив, я забегала по комнате.

   Пояс! Вот она, зацепка! У меня был какой-то пояс, дядька Андхой сказал стряпчему – ему много лет. Зачем надо от него избавляться? В поясе скрыта отгадка? Надо найти пояс! Беда в том, что я не помню никакого особенного старинного пояса, вот хоть убей, не помню! Открыв шкаф, я принялась вынимать одежду, разглядывала найденные шарфы, кушаки, даже ленты, затем тщательно прошерстила сундук. Уставшая и расстроенная бесплодными поисками, села на пол рядом с грудой тряпья. Все пояса, что нашлись, были не новыми, доставшимися мне от сестрицы, но ничего необычного – ни вышивки, ни вставок - не имелось ни в одном. Стоп! Вот именно, они были файтисиными! Я искала не там! Наверняка речь шла о поясе, привезенном из Саримы! Неужели я приехала в Катагерс совсем безо всего? Быть такого не может! Где-то же должны быть мои старые вещи. Попытка вспомнить подробности отъезда из родной усадьбы вновь вызвала головную боль, что привело меня в ещё большее раздражение. Почему прошлое мной забыто?

   Спросить у няньки? Я вышла в коридор и подкралась к ее двери. Бесполезно, слышен такой мощный храп, что сразу становится ясно – Каруку сейчас и пушкой не разбудишь! Оставалась моя любимая крыша. Вздохнув, я пошла к лестнице – ладно, свежим воздухом подышу, поговорю с луной, авось полегчает!

   Прохладный ветер действительно принес облегчение воспаленной голове. Устроившись, как всегда, на широких перилах башни, я смотрела на мерцающие звезды и тихонько – шепотом молилась Аргеане, прося богиню о помощи! Какие бы тайны не скрывались в моем прошлом, ясно было одно, теперь Алейса не беззащитная нищенка, а вполне обеспеченная девушка. Вот только в Шеймиле женщины не могут распоряжаться ни своими капиталами, ни своей жизнью, за них это делают опекуны. По приезде в столицу мне даже имя изменили. Тетка Калпана, помню, презрительно фыркала, мол, Алейса – фу, такое произношение лишь у диких горцев, у нас оно звучит мягче, нежнее – Алейша. Приказала всем домашним звать нищую племянницу только Алейшей, а меня сколько раз по губам хлестала до крови, чтобы я слушалась и не называла себя по-старому. Дядька тогда не заступался, собственно он и сейчас наказал жену лишь за то, что товар подпортила. При мысли о его планах я заскрипела зубами. Долгие годы меня называли нищенкой, дармоедкой, унижали и презирали в этом доме. Приходилось терпеть, ведь мой отец стал изгоем на равнине, уйдя в семью любимой жены, в горы! Но я не просила клан Нарамди о милости, и вовсе не хотела жить с ними! Сестра дедушки Бакара, как сегодня выяснилось, хотела забрать осиротевшую девочку. И почему ей не дали? Да потому что добрый дядюшка Андхой опасался: вдруг та родня запросит часть капитала, принадлежащую племяннице. Честно говоря, мне не нужны эти деньги, но после всего, что узнала, такое зло берет, что в пику ему потребую отцову долю! Мало того, что вознамерился продать меня какому-то вельможе, так еще надеется оттяпать себе деньги брата. Подумаешь, старый Нарамди сгоряча ляпнул – мол, наследства лишу, так ведь ничего не подписал! Купцы свои дела четко ведут, тот же Андхой! Если дед документы не оформил, значит, передумал! А может и вовсе, никакого проклятия младшего сына не было, наврать-то можно все, что хочешь!

   Итак, ночь была прекрасна, я могла сколько угодно рассуждать о своих правах и мечтать о мести, сидя на крыше и любуясь звездами, но как быть в реальности? Как мне получить свободу и свои законные деньги? От бессильной злости на глаза навернулись слезы. Жмурясь, я размазывала их по щекам, как вдруг что-то пролетело в темном небе, на миг заслонив луну. Какой-то огромный крылатый силуэт. Разглядеть толком мне ничего не удалось, лишь икнула от неожиданности и дернулась, едва не упав вниз. Мысль о том, что можно разбиться, перепугала по-настоящему, и я поспешно опустила ноги на каменные плиты башни. Пора идти спать, а то уже какая-то ерунда мерещится. Подумаю обо всех проблемах завтра, на свежую голову.

   Или все же сойти в сад, побродить там немного? Зря нянька строжится и пугает ночными опасностями. Ворота и калитка накрепко закрыты, охранный полог окутывает всю ограду, никто не проберется внутрь. К тому же у меня имеется кое-что, способное удивить и остановить любого обидчика. Об этом кое-чем никто из семейки Нарамди не знает, да им и не надо. Как говорит наш учитель риторики и изящной словесности: лишние знания – лишние печали.

   Во-первых, я сильнее не только самых крепких женщин, но даже большинства мужчин. Так было всегда, с детства, проверено еще дедом. Откуда взялась эта особенность моего тела? Не знаю. Странно, какие-то события своей жизни в горах я помню прекрасно, а другие – словно затянуты серой хмарью, и за ней колышутся лишь смутные тени. Так вот, хорошо помню, как под руководством деда тренировалась в стрельбе из лука и арбалета, ездила на коне без седла, карабкалась по скалам, плавала в горном озере, даже брала уроки боя с оружием и без него. Бабушка Тимела ругалась и запрещала, мол, не подходят подобные развлечения для девушки, но Бакар спорил с ней. Он доказывал: в старину населяли Сариму девы-воительницы, никого не боялись, ни от кого не зависели, были свободны и счастливы.

   Сам дед имел небольшой Дар. В юности Бакар долго жил в далеком горном монастыре, где учили не только владеть магией и разбираться в травах, но и тайнам особых боевых искусств. Знания эти деду довелось применить на службе в войсках падишаха и даже спасти правителя в одной из схваток с орками, за что и получил он право на землю, немалые деньги для постройки усадьбы, да избавление от налогов для него самого и его потомков в шести коленах. Не имея сыновей, дед обучал меня воинским премудростям так, словно я была мальчишкой и, обнаружив, что его внучка не слабее крепких деревенских парней, был несказанно счастлив. А уж я-то как была довольна! Все знания и умения любимого деда казались безумно интересными, и мне в голову не приходило отлынивать от занятий.

   Темнота вокруг не пугала, спать не хотелось, нагулявшись с утра, я отдохнула перед обедом. От беспокойных мыслей побаливала голова, в висках пульсировало, подслушанный разговор тревожил, мучил тоскливым раздражением. В глубине души я понимала - не уснуть мне сейчас. К тому же воздух на улице всяко был прохладнее и свежее, чем в доме. В парке пахло ночными цветами, спелыми абрикосами, мокрой травой - на закате слуги обильно поливали землю. Звенели цикады, в кронах деревьев слышались птичьи трели, сердце мое постепенно отпустило. Конечно, с горным цветущим лугом этот сад не сравнить, но все равно хорошо!

   Присев на бордюр маленького фонтана, я опустила руку в прохладную воду, пошевелила пальцами и огляделась кругом. Удивительное дело, у меня появилось ощущение чужого присутствия. Очень странно, быть того не может, чтобы в сад пробрался посторонний.

   Из кустов донесся мужской голос, тихий, но удивительно отчетливый.

   - Алейша!

   От изумления я остолбенела. Совсем как суслик в траве застывает от шороха крыльев совы.

   Из темноты зарослей выступила мужская фигура, шагнула ближе, в тусклом свете луны я узнала молодого мага, одного из той парочки, что шла следом за нами от набережной.

   - Ирмандейл?

   - Ты запомнила моё имя? Не ожидал!

   Не успела я ответить или хотя бы привстать, как он быстрым плавным движением переместился ко мне и сел рядом.

   Растерявшись, я только хлопала ресницами. Да и что тут скажешь? Вот это наглец.

   - Как ты попал сюда? Ограда и калитка зачарованы, никому не пробраться.

   Он усмехнулся.

   - Секрет! Я же сказал – мы с другом не просто маги, а очень сильные маги.

   - Но зачем?

   Неужели он проник сюда ради меня? Не может такого быть! Сроду парни мной не интересовались, ни в Сариме, ни тем более здесь.

   - Хотел тебя еще раз увидеть, днем-то лицо не разглядел за вуалью, глаза только и виднелись. Зато очень красивые! Цвета темного серебра! Послушай, а ведь твои волосы вовсе не черные! Они словно лучи Аргеаны! Ты совсем не такая, как местные девушки, ты – лунная фея.

   Я почувствовала, как запылали щеки, и сердце лихорадочно забилось. Да что это со мной? От ласковых слов и улыбки парня, случайно встреченного на улице, меня бросает то в жар, то в холод. Неужели и правда понравилась ему?

   Вспомнив про синяк, поспешно опустила голову. Эх, зря Каруке дверь не открыла, она наверное мазь приносила, лечебную. Впрочем, сейчас ночь, чужак ничего не сможет разобрать.

   Мне стало смешно. Полюбоваться пришел, ага, во тьме! Зря размечталась, наверняка с его стороны лишь простое любопытство. У всех местных глаза и волосы темные, яркие, у меня – совсем наоборот, а все необычное привлекает мужчин.

   - Да что ты говоришь? Светло ночью в саду? Отлично видно?

   Вместо ответа он вдруг придвинулся совсем близко и, взяв в ладони моё лицо, слегка повернул к себе. Ахнув от возмущения и гнева, я попыталась вырваться, но маг держал крепко.

   - Что произошло? Кто это сделал с тобой? - Его голос был напряженным и даже злым.

   Ударив его по руке, я все же высвободилась.

   - Какое тебе дело! И вообще, что ты можешь разглядеть в кромешной тьме!?

   Мой голос невольно дрогнул. Столько всего произошло в этот злосчастный день, да еще чудной парень привязался! Беспокоится, видите ли, обо мне. Ах, какой добренький, ага! Нашел себе развлечение.

   - Тебя обижают здесь. – Негромко сказал он. – Расскажи, что случилось, вдруг сумею помочь.

   Я истерически рассмеялась.

   - Заняться больше нечем? С чего бы мне тебе верить?

   Ирмандейл пожал плечами, это движение можно было различить.

   - А почему нет? Я здесь чужой, а значит, никому не выдам твоих секретов.

   - Ты из Реотаны? – Мне очень хотелось казаться спокойной, но помимо воли, голос дрожал, и в нем слышалась отчаянная надежда.

   Он будто колебался с ответом.

   - Да. Но это неважно. Пойми, маги – сами по себе. Нам нет дела до властителей этой или другой страны, мы не служим и не подчиняемся никому, кроме нашего Ковена. Что ты теряешь, доверившись мне?

   Повернувшись, я удивленно смотрела в его глаза, странно светившиеся в темноте. Холодок страха и решимости пробежал по телу. Почему бы не рискнуть? Все равно в этом чужом городе и ненавистной стране нет ни единого человека, на помощь которого я могу рассчитывать. Сидеть и ждать, как овца, пока меня не отдадут на заклание? Точнее, во власть неизвестного мужика. Да я уже заранее ненавидела будущего хозяина, понимая и страшась своей полной зависимости от него: его настроения, характера, намерений.

   - Дядька Андхой говорил, что у меня есть какой-то пояс, и я буду большой ценностью для мужа. Он якобы должен так обрадоваться, получив меня в жены, что даже не станет требовать приданое…

   Я говорила и говорила, и с каждой фразой становилось легче, точно Ирмандейл забирал себе всю тяжесть неизвестности и тревожного будущего, камнем давившую мне на сердце.

   Луна укатилась за крыши, когда я, наконец, выдохлась и смолкла.

   Ирман взял меня за руку, наши пальцы переплелись, и мне почудилось – будто искры пробежали по коже. Он сидел так близко, что я чувствовала на своей щеке его горячее дыхание, пахнущее медом, и ощущала прикосновение твердого плеча. Чародей молчал, лишь слегка сжимал мою ладонь. Нужно было отнять руку, но сил не было, томительный жар все сильнее разливался внутри, вызывая слабость и почему-то желание плакать.

   Мне до боли, до слез не хотелось расставаться с ним. Я мысленно удивлялась, как за несколько часов чужой парень вдруг стал для меня самым родным и близким? Наверное, сама Танис послала его мне! Небо на востоке посветлело, и я едва не застонала от острой тоски. Зачем эта ночь так быстро закончилась?

   - Надо идти, светает, не дай бог, меня хватятся.

   - Я помогу тебе! Вот увидишь, ты скоро получишь всё, о чем мечтаешь. Мы увидимся завтра, Айше?

   - Да. Только называй меня так, как звали в горах - Алейса. Неужели ты и правда сможешь увезти меня в Реотану?

   Вместо ответа он крепко обнял меня и прижался горячими сухими губами к моим губам. Это был первый поцелуй в моей жизни и ничего прекраснее я не испытывала! Голова закружилась, точно от крепкого вина, и сознание уплыло в золотой туман!

*********************

Как долго тянется очередной день, я ни на чем не могу сосредоточиться, думаю лишь о назначенной встрече с моим синеглазым магом!

   С трудом я дожидаюсь окончания урока словесности и риторики. Файтиса отговорилась головной болью и вообще не явилась, потому мне пришлось стараться за двоих. Учитель недоволен - одна ученица сегодня не то сонная, не то больная, второй и вовсе нет. Но как же не быть сонной, когда я легла в постель уже на рассвете и поспать удалось лишь пару часов.

   Какое счастье, наконец, назойливый старикашка муаллим удаляется, и я могу заняться своими делами. Теперь бегом к няньке.

   В доме царит тишина, послеполуденный отдых - святое для шеймилцев. Карука сладко спит, когда я тихонько стучусь в ее дверь. Не терпится узнать, где могут находиться детские вещи, привезенные мной три года назад. Нянька с трудом открывает глаза и, отругав меня за дурость, всё же поднимается, открывает сундук и о, радость - достает с самого дна небольшой мешочек.

   - Ты всю дорогу так сильно этот узел в ручках стискивала, что не могли отобрать. А как приехали, то муледа-целителя позвали, он молитву с заклятием прочел, ты заснула и пальчики разжала. Хозяин приказал мне всё выбросить, да я не стала. Думаю, вдруг что важное для девочки, все ж таки память о родных.

   Я вглядываюсь в серое полотно с вышитыми инициалами А.Д., и словно солнечный просвет открывается в тумане - моей запертой памяти. Узнаю вещь не сразу, но вспомнив, едва сдерживаю слезы. Вышивка – дело рук Тимелы, моей милой бабушки, умершей от красной магической лихорадки в то злосчастное лето! Схватив мешок, я прижимаю его к груди, задыхаясь от нахлынувших воспоминаний.

   Темные стены гор опоясывают долину, зубчатым хребтом поднимаются в небо, на одной из скал блестит слюдяная лента водопада. И над всей этой красотой - синева бездонного неба.

   Свежий ветер раздувает мою тонкую хлопковую камису и широкие светлые шальвары, стянутые у щиколоток, шевелит листву на виноградных кустах. Я ступаю босыми ногами по сухой теплой земле и, подойдя вплотную к лозе, поднимаю ветку с тугими блестящими гроздьями. Наклоняюсь и откусываю ягоду за ягодой прямо с куста, сок брызжет на мои пальцы, и я облизываю их - вкусно! Тимела в цветастом платке стоит возле пустой корзины.

   - Не балуй, помогай лучше, - ворчливо говорит она, - а то до вечера здесь проваландаемся.

   Не отвечаю, потому что занята. Запрокинув голову, я наблюдаю за птицей, парящей в далекой вольной синеве.

   - Гляди, это орел, - машу рукой, привлекая внимание бабушки.

   Голос няни вырывает меня из счастливых грез.

   - Айше, что с тобой! Приди в себя, не молчи.

   Я перевожу на нее взгляд и пытаюсь сосредоточиться. Наверное, у меня совершенно безумное лицо, потому что Карука причитает.

   - Успокойся, девочка моя, бедняжка! Вспомнила о родных? Ну-ну, не надо плакать!

   А я на самом деле не могу больше сдерживаться и реву, уткнувшись в ее фартук.

ГЛАВА 4.

   Айше недолго плакала. За три года, проведенные в доме Нарамди, она отвыкла от слез. Знала – любое проявление слабости обернется против нее. Тетка с удовольствием поиздевается, если увидит, где можно укусить побольнее. Утерев полой камисы опухшие глаза и красный нос, девушка поспешила в свою комнатку. Там, заперев дверь, она открыла мешок и в недоумении уставилась на свои детские богатства - кучку странных вещей. Старые кожаные ножны с надписью на … эльфийском. Медная монетка и шелковый шнурок, продетый сквозь неё. Тряпичные сандалии с открытым носком, каких не делали и уж точно, не носили в Шеймиле, полосатая кофточка с коротким рукавом и шальвары из синего сатина очень плохой выделки.

   Девочка растерянно перебирала предметы, пытаясь вызвать в памяти хоть что-нибудь. Глухо. Но ведь про сбор винограда в дарьялской долине ей удалось вспомнить. Согнув палец, она подцепила шнурок с монеткой и подняла его. Медный кругляш покачивался перед глазами, он почти не блестел, покрытый патиной. Поворачивая и внимательно разглядывая его, Айше заметила гравировку - изображение креста с петлей наверху.

   - Это оберег, солнечный знак, - выплыло вдруг из привычного тумана. На мгновение мутная завеса разошлась, и показалось улыбающееся лицо женщины. Очень светлые волосы и ясные серые глаза, опушенные густыми темными ресницами.

   Отчего-то подумалось - «это мама». Не понимая, зачем, девушка подошла к небольшому зеркалу, висевшему на двери. Вгляделась в собственное отражение и ахнула, прижав ладони к щекам. Они были схожи, как две капли воды: женщина из мелькнувшего обрывка прошлого и сама Алейса. Но с какой стати она назвала эту женщину мамой? Своих родителей девочка видела не раз на портретах, хранящихся в библиотеке у дяди. Живыми она их почему-то не помнила, но изображения из памяти никуда не пропали. Мать была красивой женщиной с русыми, в рыжину кудрями и веселыми карими глазами. Отец – таким же смуглым и горбоносым, как большинство равнинных жителей, но черты лица точеные и бороды нет, лишь усы оттеняют черной шелковой полоской белозубую улыбку.

   Отойдя от зеркала, Айше присела на край кровати и задумалась.

   Почему ей всегда твердили – она похожа на свою мать? Такая же светловолосая и бледнокожая.

   Горянка недоверчиво хмыкнула. В представлении шеймилцев, все девицы, коих нельзя отнести к жгучим брюнеткам, схожи между собой и все они считаются одинаково светлыми блондинками. И всех одинаково недолюбливают, отрицая возможность другой красоты, кроме местного идеала - пышной, смугло-розовой, чернобровой и черноглазой девы, с кудрями темнее ночи, мягким телом и жгучим взором.

   В дверь застучали, послышался голос Каруки. Никогда ее не оставляют в покое. Айше раздраженно скривилась, но делать нечего. Нянька – существо неуемное, будет шуметь, пока не впустишь. Еще чего доброго привлечет внимание кузины, а той нечего здесь делать. Файтиса обязательно начнет глумиться над ней и высмеивать старые вещи или прикажет их выбросить. Разумеется, ей никто не собирается подчиняться, но сестрица тут же помчится с жалобой к тетке, в общем, скандал обеспечен.

   - Тише ты, - пробурчала Айше, отворяя дверь, - не кричи так, или всех созвать хочешь?

   - Да ну, - отмахнулась нянька, - некого звать, господа дрыхнут, и слуги – тоже! Посмотрела, что там?

   - Угу, а ты разве не открывала мешок?

   - Давно, еще три года назад, но ничего не поняла. Дай-ка еще раз глянуть. Ну да, то же самое, что и было. Одежки старые, ножны от кинжала, а самого оружия нет, и оберег на шнурке.

   - Ты тоже думаешь – это оберег?

   - Похоже на то, знак на нем такой, как раньше был в храмах солнечного бога. Одень-ка на шею, да и носи, раз вспомнила - значит так надо, память тебе, видать, от родителей.

****************

На город опустилась теплая и темная ночь. Дом наконец-то затих, и Алейса смогла выбраться в сад, не опасаясь выслеживающих ее недобрых глаз. Прокравшись к фонтану, девчонка настороженно огляделась. Никого. Вдруг сильные руки обняли её, и низкий глубокий голос шепнул прямо в ухо.

   - Не заметила, милая? Я уже давно здесь.

   Тихонько рассмеявшись, Алейса извернулась в его объятиях и оказалась прижатой к мужской груди. Девичьи ладони попытались оттолкнуть нахального мага, но он без труда удержал добычу одной рукой, а другой - чуть сжал её запястье и поднес тонкие пальчики к своим губам.

   Прерывисто дыша, девушка наблюдала за тем, как один за другим Ирман целует кончики её пальцев.

   Он будто чувствовал – грубое желание наверняка оскорбит и напугает юную горянку, и прикосновения мягких губ мага дышали лишь пылкой нежностью, сводящей Айше с ума сильнее, чем незнакомые ей жадные и страстные ласки. Ирмандейл вовсе не притворялся, в его душе и в самом деле не было ничего похожего на похоть. Он любовался тонкой фигуркой девушки, облаком лунных волос, блестящими и словно размытыми глазами со смешанным чувством благоговения и восторга. Никогда еще молодой маг не испытывал таких необычных и сильных эмоций.

   Звезды молча смотрели с небес на юношу и девушку, не сводивших друг с друга влюбленных глаз.

   Алейса и сама не заметила, как Ирман притянул ее к себе и усадил на колени. Он сделал это так осторожно, словно девушка была пугливой дикой кошкой и могла в любой миг умчаться прочь без оглядки. В этот раз кошка не стала сопротивляться, а сама потянулась к нему. Глаза молодого мага изумленно расширились, но он не проронил ни слова, лишь улыбка затаилась в уголках рта. Крепкие руки уверенно обняли девушку, а губы его оказались такими нежными и сладкими, что Айше буквально растаяла в долгом поцелуе. Задохнувшись, она отстранилась и устроилась поудобнее на его коленях. Откинулась на грудь юноше, играя его длинными волосами и обвивая золотые пряди вокруг своих рук. Оба не замечали, как летит время. Наступивший рассвет опять застиг их неожиданно, и девчонка едва не расплакалась от досады. Она закусила губу и отвернулась, укрыв лицо на плече Ирмана. Несколько минут сидела тихонько, затем прошептала с тяжелым вздохом.

   - Отпусти меня, надо идти.

   - Что это? – С неожиданным интересом маг отодвинул светлую прядь с виска девушки.

   - Где? – Айше удивленно пощупала свою голову, - листок или букашка упала с дерева? Я ничего не нахожу.

   - И не найдешь. У тебя здесь начерчены руны. Точнее, были когда-то, сейчас их нет, но следы остались.

   Девушка растерялась.

   - Руны? Не понимаю, о чем ты? Да и темно сейчас, небо порозовело чуток, но все равно ничего не различишь.

   - Я сам не понимаю. А насчет различишь. Хм, у меня очень хорошее зрение, даже ночью. Но дело не во мне. Какие странные знаки! Но в тебе же нет магии, к чему это все?

   Ирмандейл мягко взял ее за голову и стал разглядывать, слегка поворачивая то вправо, то влево.

   - Да хватит, я не кукла. Ну что там можно увидеть, признайся, ты просто пошутил.

   - Нет, какие уж там шутки.

   Реотанский чародей казался обеспокоенным.

   - Пока не понимаю, что это, но я запомнил рисунок. Надо посоветоваться и полистать кое-какие книги.

   - Ты хочешь узнать у своего наставника? Послушай, я ведь не спрашивала, Ирман, ты, наверное, учишься где-нибудь? Какие там есть у магов заведения? Школы или другое?

   Юноша тихо рассмеялся.

   - Школу магии я уже давно закончил. Теперь меня ждет Академия, - он помолчал, - наверное…

   - Как так? – Удивилась Алейса, - разве ты не собираешься поступать туда?

   Она мечтательно вздохнула.

   - Если бы у меня был Дар, уж я бы обязательно стала развивать его.

   Молодой чародей лукаво улыбнулся.

   - Не хочешь иметь дело с лентяем и недоучкой? Обязательно поступлю, только развивать мне ничего не надо. Скорее наоборот, необходимо обучиться использовать свою силу с максимальной осторожностью.

   Увидев ее изумление, Ирмандейл пояснил.

   - Чтобы случайно не причинить вреда другим.

   - А разве нельзя это делать в Академии?

   Он отрицательно качнул головой.

   - Нет, у нас … ну, в общем, начальные уроки могут дать лишь мои родные, и тренироваться мне надо в каком-нибудь совсем пустынном месте.

   На улице загрохотала телега, и молодой звонкий голос прокричал.

   - А вот кому свежий сельдерей, укроп, петрушку?

   Алейса подскочила.

   - Ой-й, зеленщик уже здесь, значит, и кухарка поднялась, мне пора, исчезай быстрее!

   - Увидимся вечером?

   Девочка кивнула и быстрее ветра умчалась в дом.

   Проводив ее задумчивым взглядом, Ирман поднялся на ноги.

   -Странно-то как, - пробормотал он, - похоже на руны запрета, там, вроде, подобные пауки. Но зачем? Она ведь не маг, ничего не понимаю.

****************************

Айше.

   День шел своим чередом, после очередной бессонной ночи, я как обычно, мечтала урвать хоть пару часов для отдыха, и вдруг после обеда дядька прислал служанку с наказом явиться к нему в кабинет. Разволновалась было, неужели донесли про мои тайные встречи в саду? Жутко представить, что может произойти и какие кары ждут меня. Впрочем, большого страха не испытывала, теперь мне есть куда бежать. Мой друг не просто юнец, а могущественный чародей из другой страны, он спасет меня… Я вызывающе улыбалась, шагая по коридору, но следующая мысль облила холодом, моментально отрезвив. Боги, да ведь неизвестно, где он живет! И вообще, кроме имени, ничего о нем не знаю. Я остановилась, но тут увидела Файтису и успокоилась. Видно, Андхой намерен отдать некие распоряжения, касающиеся нас обеих. Так и есть. Рядом с супругом стояла тетушка с брюзгливым выражением лица. Она молчала, однако смотрела на племянницу так, словно видела перед собой крысу. Я ответила ей безмятежной улыбкой, зная, каким способом можно вывести из равновесия эту стерву. Мой довольный вид – для Калпаны хуже ножа в печенке.

   - Завтра мы все семьёй посетим торжественную службу в главном храме. Надеюсь, вы не забыли?

   Он пристально, оценивающим взором обвел дочь и племянницу. В дверь, кланяясь, вошла нянька. Глаза ее блестели, она еле сдерживала довольную улыбку.

   - Что прикажете, господин?

   - Отвечаешь за то, чтобы к завтрашнему дню обе девчонки выглядели наилучшим образом. За всем потребным обращайся в хозяйке.

   Калпану перекосило, но ответить ей не дали. У Андхоя не имелось привычки совеститься домашних, ведь здесь все принадлежало ему, а кто же обращает внимание на обиды или недовольство, к примеру, ручной зверюшки.

   - А ну не строй рожи, сука, - заорал он, изо всех сил дергая супругу за толстую черную косу. – Только посмей испортить мою задумку, изобью, тварь! Из дому выгоню, как последнюю собаку! Тебе с твоим тупым умишком не понять, животное, что на кону стоит!

   Также внезапно успокоившись, как и взорвался, дядька сказал.

   - Карука, возьми карету, отвезешь девок в хаммам, чтобы их там, - он пощелкал пальцами, - в общем, массаж и все остальное, что положено! Чтобы сверкали обе, как…

   - Как фарфоровые куколки будут, хозяин, даже не сомневайтесь!

   - Вечером, после бани, дай им настойки, чтобы выспались. Не дай бог, лица недостаточно свежими будут!

   Я остолбенела. Это нарушало все мои планы, но спорить с нашим самодуром? Нет, себе дороже! Впрочем, я подозревала, что дядька больше притворялся разъяренным, уж больно он легко впадал в раж и вновь возвращался в обычное лениво-равнодушное состояние. По-моему, таким способом он дрессировал упрямую Калпану. Иного обращения эта гусыня не понимала.

   Закусив губу, я шла следом за нянькой, счастливая Файтиса плыла впереди и громко вещала.

   - Завтра после службы отец представит нас самому Булуг-бею!

   Она обернулась, чтобы насладиться выражением моего лица. Вот глупая, забыла разве про скандал за обедом, что был третьего дня? Андхой тогда орал насчет праздника Ясан и своих планов, едва не расстроенных женой.

   Не увидев должного восторга в моих глазах, Файтиса скривилась.

   - Ты, верно, и не знаешь, кто он? Это большой человек, визирь самого падишаха!

   «Чтоб они оба, вместе с шахом, провалились в Тартар» - мысленно пожелала я, вслух ничего не ответив.

   Впрочем, баня мне нравилась, тем более, посещать ее доводилось не так уж часто. Обычно мылись дома, но парная и бассейн у Нарамди были совсем небольшие, а массажисток и вовсе не имелось. Городской хаммам совсем другое дело. Мы, разумеется, поехали в самое роскошное заведение Катагерса, служившее своеобразным клубом для шеймилок из богатых и знатных семей. Жаль, что поглядеть на них и послушать городские сплетни нянька не позволила, отвела в отдельную парильню. Я сделала безразличное лицо, мол, не больно-то и хотелось. На самом деле – люблю быть в курсе происходящего, обладание информацией может помочь в трудных обстоятельствах и очень сильно. Впрочем, очутившись на гладком мраморном лежаке, я тут же забыла обо всех неприятностях. Временно. Я же не овца Файтиса, мечтающая поскорее обрести хозяина. Но сейчас я наслаждалась душистым паром и умелыми руками евнухов, предвкушая потрясающие сладости и кофе в комнате отдыха. Нянька, и сама, не будь дура, воспользовалась подвернувшейся возможностью отлично провести время, благо, Андхой выделил на помывку приличную сумму.

   - Не думаешь ли ты, что твоя худая рожа может считаться красивой? Ой, сейчас умру от смеха – белая! Цвета живота болотной лягушки. За деньги, которые им заплатили, служки и саму лягушку назовут красавицей. А ты от нее немногим отличаешься. Умора! Карука, слышишь, наша дурочка Айше поверила!

   Нянька не отзывалась, делая вид, что закемарила после бани.

   Я с трудом удерживалась, чтобы не отвесить кузине добрую плюху. Опасалась даже не дяди, а визиря, точнее, будущей встречи с ним. Если Файтиса будет с разбитой мордой лица, то больше шансов, что он выберет меня. Хотя в глубине души слабо верилось в такой исход. Зачем ему кто-либо из нас двоих? Кто такой Булуг-бей и кто такой купец Нарамди? Всего лишь жалкий торгаш, пусть даже и богатый. Дядюшка нанял хорошего педагога-историка: рассказывал муаллим интересно и кое-что смог оставить в памяти учениц. Файтиса даже периодически принималась корчить из себя знатока геральдики и с апломбом разглагольствовала об известных семьях Шеймила. Большую часть информации перевирала безбожно, но я помалкивала, оно мне надо – поправлять овцу? Хм, в учительницы ей не нанималась. Так вот, род визирей древний: из него происходили советники и знаменитые военачальники, наместники провинций. С чего бы это Булуг-бею родниться с торговцем? Кстати, даже не первой гильдии, а всего-то второй.

   Я криво усмехнулась, ишь, размечтался Андхой, а хотелка у него не отсохнет? Если бы не подслушанный разговор, то вообще бы не мучилась никакими страхами, похихикала бы над дядиными планами, да и выбросила их из головы. Но беда в том, что Зюльвюш-ага, известный своей хитростью и осторожностью, не стал бы участвовать в провальном проекте. Значит, оба старых мошенника надеются на успех? Что-то есть в продаваемой девице – то бишь во мне, чего я сама не знаю. Эх, узнать бы!!!!

**************************

Андхой Нарамди покуривал кальян, развалившись на широком диване, покрытом мягким ковром. Слава богам, в своем доме он установил правило: вход на мужскую половину запрещен и супруге, и вопящим детям. Хозяин имеет право вкушать заслуженный отдых в уютном уголке, где шумная семья не смеет тревожить его покой. Купец размышлял. Кажется, дело сдвинулось с мертвой точки. Зюльвюш-ага, вхожий во многие дома в качестве стряпчего, сумел донести до визиря, насколько выгодным может стать брак с такой, как Айше. Мучило опасение, не повредилось ли здоровье девчонки? Последний раз под видом очищения и благословения ее осматривал сам дастур главного храма, успокоил – вроде ничего плохого в ауре не видать, но посоветовал скорее отдать девицу мужу, дабы тот сам принял решение насчет пояса. Визирь выслушал нотара с большим интересом и сказал, что даст ответ после того, как увидит предполагаемую невесту. Само знакомство с Булуг-беем тоже стоило купцу немалого бакшиша. Подарки для бывшего однокашника Викрама Мурали, его жены и детей, влетели в немалую сумму. К счастью, все затраты оказались не напрасны. Андхой самодовольно погладил длинную, крашеную в черный цвет бороду. Он разумно поступил, сохраняя добрые отношения с друзьями детства. Мурали высоко поднялся, служит начальником канцелярии визиря и тот порой удостаивает подчиненного визитом. Гостит недолго, но все же Мурали сумел представить ему своего друга, уважаемого Нарамди-агу. Разумеется, попытки пригласить такого большого человека в гости, оказались им даже не замечены. Что же, Андхой терпелив, он нашел подход с другой стороны. Пришлось открыть тайну стряпчему, но без него все равно трудно было бы обойтись. Если все закончится хорошо, то какие перспективы откроются перед семьей Нарамди! Родство с самим визирем дорогого стоит! Глупая жена считала, что главная приманка для Булуг-бея - их дочь, уже и своей сестре, и брату разболтала. Андхой не разуверял домашних. Пусть себе квохчут. Нет, дочка, разумеется, у них хороша. Но у визиря таких воз и маленькая тележка, тут не красота важна, а совсем другое. Происхождением они похвастаться не могут, денег немало, однако несметным богатством их не наградил Творец, остается лишь одно, то, что есть у Айше. Редкая удача!

   Он лениво почесал пятерней волосатую грудь и кликнул слугу. Пожалуй, можно ненадолго съездить к очаровательной Кахье, его временной жене - опытной и зрелой муштари, искренне радующейся каждому посещению супруга. Уж она-то не позволяет себе спорить с мужчиной и сердить его, как глупая Калпана. Решено, до полуночи Андхой проведет время с пользой, не станет зря нервничать и сомневаться в успехе задуманного.

*******************************

Айше решила - ни за что не будет пить успокоительную настойку, дождется, когда все улягутся и потихоньку спустится в сад. Как представила, что не увидит сегодня Ирмана, до того стало тоскливо, что слезы сами подступили к глазам. За ужином надоедная нянька, чтоб ее, обратила внимание на расстроенный вид воспитанницы и привязалась с утешениями.

   - Не беспокойся ясонька, - шептала она, выразительно подмигивая, - уж такой мужчина господин Булуг-бей, всем мужчинам мужчина. Уж всем-то он взял, настоящий орел! О богатстве его молва идет – мол, сокровищ в ихнем роду прям таки немерено! На золоте кушать станешь, на шелках спать будешь! И-и, не сомневайся, красавица моя! Завтра утречком позовем лучшую мастерицу-гюзлик, она тебе и румянец наведет и глазки насурьмит, не хуже Файтисы у нас будешь!

   Девочка ужаснулась предстоящему действу, а уж когда представила себя с нарумяненными щеками и начерненными бровями и глазами, то ей буквально поплохело! От испуга и не заметила, как выпила снадобье, подсунутое хитрой Карукой. Думала – простой айран, а оказалось, туда сонную траву подмешали. Глаза у бедняжки стали слипаться почти сразу, и нянька, не встретив сопротивления, отвела упрямицу в её каморку. Карука была довольна собой. Нечего девчонке таскаться на крышу по ночам, утром глаза от недосыпу красные, да опухшие. А ну как визирь поглядит и скажет – не годится она мне в жены. Нет, не бывать этому! Нянька все сделает для своей любимицы, в лепешку расшибется, но поможет сиротке. Девочка мала еще и глупа, счастья своего не понимает, ну ничего, потом еще благодарить станет.

   Айше еще пыталась подняться с постели, бормотала что-то неразборчивое, но Карука ловко сняла с нее камису и шальвары, оставив лишь исподнее, прикрыла одеялом и ушла. Для верности заперла непослушную питомицу снаружи на ключ. Нянька чуть ошибалась, думая, что девочка крепко спит. Услышав скрип двери, Алейса из последних сил подняла ресницы и завозилась, но настойка оказалась сильнее.

   Утром сероглазка хмуро косилась на старуху, но ругаться не стала. Карука мысленно посмеивалась, видать, девчонка не решается при дяде протестовать. На самом деле Айше, конечно, злилась на няньку, но еще больше ее занимал другой вопрос.

   Странный сон приснился юной горянке в эту ночь. Будто свежий ветер распахнул окно, а за ним шумно хлопала крыльями какая-то птица. Наверное, большущая, раз такие громкие звуки издавала. Айше с трудом оторвала тяжелую голову от подушки и слабо ахнула, увидев морду огромного чудовища, заглянувшего в её комнату. Девочка отмахнулась в ужасе, и тут же все пропало. Сон вновь накрыл ее мягкой лапой, исчезло и чудище, и шум от его крыльев. Лишь громадная тень проплыла в небе, на миг заслонив луну, и скрылась среди звезд. Тишина воцарилась во всей купеческой усадьбе. Спал уважаемый Андхой-ага, всласть утешенный своей обходительной и послушной муштари, спали и все его домашние.

   За завтраком Айше все же решила для себя – разумеется, это кошмар, привидевшийся ей из-за дурман-травы. Нянька виновата! Она с негодованием отвергла попытку навязать ей помощь гюзлик, даже ногой топнула. Карука попробовала было обратиться за поддержкой к хозяину, но тот отмахнулся: не хочет племянница и не надо.

   На самом деле купец искренне считал – бедняга столь неказиста, что ей никакие краски не помогут, лишь подчеркнут природную унылость и бесцветность девчонки. Ну, хоть бы что-нибудь взяла от его брата. Нет, как назло, в породу Диренков пошла. Мать у нее была хоть и светленькая, но все же не до такой степени, не уродина, даже местами приятна глазу, а дочка – эх! Ну да ладно, не за внешность визирь девку берет, ему главное – чтобы не больная, не кривая – косая, чтобы здоровых детей могла рожать. В наследниках ведь все дело!

   Айше

   В главном храме простые пехди - миряне молились дружной толпой в нижнем приделе. На несколько ступеней выше располагался верхний - помещение для вельмож, там же стояли купцы из первой гильдии. У самой арки, разделяющей залы, нашлось и нам местечко. Вообще-то светлый Аша Дейтар утверждает равенство перед ним своих созданий, во всяком случае, муледы постоянно об этом поминают, да что-то не вижу соблюдения этого на деле.

   Было скучно, но я стояла смирно, только переминалась с ноги на ногу. В глубине души разбирало любопытство – как хоть выглядит мой будущий «жаних»? Старый или нет? Замуж, ясное дело, не собиралась, но все равно интересно же, кому дядька собирается меня сбыть.

   Оглушительно затрубили рога и на горнее место вынесли белоснежное покрывало – символ чистой земли. Дастур возжег огонь и муледы вокруг него громко запели. Молитвы и приготовление хаомы – священного напитка длились не слишком долго, но Файтиса вся извелась. Она то и дело вытягивала шею, поднималась на цыпочки и шептала, обращаясь к матери.

   - Матушка, ты не видишь визиря? Где он стоит?

   - Впереди, конечно, - шипела Калпана, сама изнывающая от любопытства.

   - А где, справа или слева от жертвенника?

   Андхой повернулся к своим неугомонным женщинам и взглянул из-под бровей столь гневно, что те враз заткнулись. Я молча ухмыльнулась. Наконец, служба закончилась, все получили по глотку хаомы - обещания будущего бессмертия, и вышли на площадь.

   Долго ожидать не пришлось, вообще-то я была совсем не против постоять на свежем воздухе подольше. И безо всяких дурацких знакомств. Но Андхой явно придерживался другого мнения. Я искоса наблюдала за дядькой, он заметно нервничал, то и дело вытирал шелковым алым платком потное лицо и, раздувая ноздри, оглаживал бороду. А надушил-то её как, фу, чихать хочется! Калпана, не сводившая глаз с ворот храма, встрепенулась и толкнула супруга в бок. Наверное, хотела чуть-чуть, но Андхой скривился от ощутимо болезненного тычка. Впрочем, тут же взял себя в руки, обернулся и низко поклонился, изобразив самую радостную улыбку. В нашу сторону изволил направляться визирь с небольшой группой сопровождения: не то охраны, не то приближенных. Удивляюсь, почему овцы из семейки Нарамди не завизжали ура и сразу не бросились ему на шею. Я даже дышать перестала, замерев, как кролик перед подползающим удавом. Ну что скажешь, нянька права, действительно орёл. Такой, знаете, переросток откормленный. Файтисе он явно понравился, и это хорошо, пусть себе забирает. Полностью во вкусе сестрицы – высокий мощный брюнет с необычайно густой кудрявой бородой, в богато расшитом кафтане, обтягивающем широкую, важно выпяченную грудь. Смуглое бровастое лицо, увенчанное огромным парчовым тюрбаном, хранило надменное выражение. Впрочем, дядьке он милостиво кивнул и, не теряя зря времени, властно, почти приказным тоном, промолвил.

   - Нарамди-ага, наслышан о прекрасных цветах вашего дома. Представьте же меня семейству.

   Файтиса тут же просеменила вперед и, скромно опустив глазки, разжала пальцы, придерживающие у подбородка покрывало. Булуг-бей бросил на нее равнодушный взор и выжидающе посмотрел на главу фамилии. Дядька толкнул меня в спину.

   - Моя племянница Алейша, дочь безвременно погибшего брата.

   Нурай Булуг шагнул ко мне и бесцеремонно отвел в сторону край фередже.

   - Совсем юна, - с каким-то странным выражением произнес он.

   Я подняла ресницы и судорожно сглотнула, встретившись взглядом с темными глазами, словно придавленными тяжелыми веками. Мужчина смотрел жадно, будто перед ним был кусок мяса, а не живой человек.

   Совсем близко нависало полное лицо с рыхлой пористой кожей и крупным носом, усеянным черными точками. Среди густых зарослей усов и бороды виднелись мокрые красные губы, раздвинувшиеся в плотоядной усмешке. Я содрогнулась от невыносимого отвращения и отступила назад, натягивая фередже, словно щит. В этот миг впервые подумалось о ненавистном покрывале, как о спасении от похоти шеймилских мужчин.

   Булуг-бей расценил моё движение по-своему. Довольно хохотнув, он сочным басом проговорил.

   - Какая скромная малышка. У девочки необычная внешность, вся такая беленькая, нежная.

   Толстые пальцы, густо поросшие черной шерстью, протянулись ко мне, заставляя отпрянуть ещё дальше.

   - Пуглива, точно серна. Она положительно мне нравится. Разве что слишком худа, попышнее бы.

   - О-о, это можно быстро исправить. К свадьбе откормим, - угодливо ответил дядька.

   От бешенства похолодело в груди. Эти двое разговаривали обо мне так, будто я была вещью, куклой для ублажения мужчин или курицей дли пилава. «Откормим», это же надо! Обратно в глотку бы вогнать Андхою эти слова! Я скрипнула зубами, благо, под покрывалом мое перекошенное гневом лицо не больно-то разглядишь. Если сейчас эти жирные пальцы, похожие на волосатых гусениц, прикоснутся ко мне, ударю по ним, что есть силы. Нет, пожалуй, не надо, жить-то хочется! Вон какие громилы охраняют тучное тело вельможи, все кости мне вмиг переломают. Незаметно отступая к няньке, я покосилась в сторону притихшего курятника и едва не застонала. Совсем забыла про тетушку и сестрицу: двух главных жительниц дядькина зверинца. Право не знаю, к какому виду тварей их отнести - змеюк или овцекур. Они прямо таки прожигали меня ненавидящими взглядами. Калпана и раньше недолюбливала дармоедку, мужнину племянницу, а теперь я стала врагом номер один. Бледнолицая лягушка посмела перейти дорогу её красавице-дочке. Отбила жениха, и какого! Мечту всех девиц Катагерса. Пожалуй, моей первой заботой должен стать не вопрос, как избежать свадьбы, а другой – как остаться живой в ближайшие дни! Тут же решила: при любом намёке на опасность пожалуюсь дядьке, даже приврать могу, лишь бы унял своих змеюк. Как? Да как хочет, пусть хоть под замок сажает. Ни малейших угрызений совести я не испытывала. Знаем, читали в книжках, что могут натворить ревнивые женщины. Жить ослепшей или с лицом, обезображенным кислотой, мне вовсе не хочется.

   Мужчины продолжали беседовать, не обращая внимания на стоявших в отдалении женщин. Те хоть и сгорали от любопытства, но молчали и не приближались, боясь гнева хозяина. Зато мой острый слух доносил до меня все детали переговоров.

   - Зачем ждать, когда она подрастет? Я как раз люблю эдаких невинных, молоденьких. Нет, полгода это слишком долго, на днях приедет моя родня с подарками. А через три месяца после сватовства проведем свадебный обряд.

   Дядька только кланялся, мелко хихикая, а визирь изрекал фразы столь уверенно, что я не сомневалась - предварительное соглашение у них уже имеется.

   Булуг-бей все время поворачивал голову в мою сторону и буквально ощупывал меня масленым взглядом, разве что не облизывался. От одного вида его влажного красногубого рта к моему горлу подступали рвотные спазмы.

   Карука зашептала мне в ухо.

   - У него первая жена уже стара! Почти тридцать лет исполнилось. Говорят, толстая и сварливая, он ее взял потому, что родственница самого шаха. Зато ты любимой будешь. Не бойся её, золотко, тебя в отдельном дворце поселят…

   Нянька мешала мне слушать разговор дядюшки с Нураем, но заткнуть ее не было никакой возможности.

   Чтобы переключить внимание старухи, шепнула ей.

   - Боюсь, как бы Калпана с Файтисой меня не изувечили, только глянь, как они смотрят! Ох, зря визирь меня выбрал, не хотелось мне у сестры жениха отбивать.

   Карука встревожилась.

   - Не вздумай отказываться. Хозяин сильно хотел с визирем породниться, ему-то все одно, кого из вас пристроить. Сама подумай, ежели Булуг-бей на тебя глаз положил, то на замену Файтисой всяко не согласится. Мужчина он сурьёзный, нравный, ишь, какой взгляд у него: огнем горит! Коли оскорбишь его, так он всю семью Нарамди в бараний рог согнет! А обидеть тебя никому не дам, сегодня же господину о твоих страхах доложу! Уж он негодниц окоротит.

   Я вяло кивнула.

   - Ладно, ладно, поняла.

   Нянька продолжала болтать, описывая будущие радости жизни в качестве супруги первого сановника страны, я не слушала. Мне бы только продержаться несколько дней, чтобы тетушка с кузиной не загнобили, а там уеду. Ищи – свищи меня.

   Мои размышления прервал Андхой. Он распрощался с визирем и выглядел удовлетворенным донельзя, точно удав, обожравшийся мышей. Подойдя, дядька смачно шлепнул супругу по объемистому филею и скомандовал.

   - Быстро в карету.

   Рассерженная Калпана пыталась задать вопрос, но ей не позволили.

   - Отстань. Сядь и сиди спокойно.

ГЛАВА 5

   В дороге Андхой с довольной улыбкой поглядывал на меня и даже погладил по голове, сказав.

   - Молодец, не зря мы тебя растили, ничего не жалели.

   Я аж подавилась невысказанным ответом. Старого тряпья не жалели? Каморки в крыле рядом со слугами? Положим, жилье не напрягало, скорее наоборот, и меня вовсе не тянуло к украшениям или парчовым кафтанам – тяжелым и жарким, все это не стоит одного дня, проведенного в горах. Но зачем так нагло врать? Совсем за дуру держит? Впрочем, дядька и не нуждался в беседе со столь ничтожным созданием, как малолетняя племянница. Он был страшно доволен сегодняшним днем и собой – умным и оборотистым, ему хотелось вещать и наставлять, а для этого прекрасно подходила Калпана, тем более, при неверной реакции всегда можно заткнуть её пощечиной.

   Демонстративно не замечая молчаливого негодования супруги, Андхой поучительно заговорил, подняв вверх указательный палец с длинным ногтем, крашеным хной.

   - Теперь мы войдем в ближний круг самого визиря. Вот ты дуреха, денег жалела на учителей. Запомни, знатные люди ценят воспитанных и умных девиц. Сейчас всем надобно, чтобы жена читала книжки и стихи, знала языки и в музыке хоть маленько разбиралась. Чтобы не просто могла вести домашнее хозяйство, на это ключница есть! Но поставила бы все в доме на изысканный лад, и гости сразу бы видели – здесь дворец, где не какие-то плебеи живут, а старинный знатный род, и все у них утонченное, да роскошное.

   Калпана, сидевшая напротив меня, строптиво фыркнула, и я мысленно усмехнулась. Вот ду-у-ра, не въезжает в ситуацию.

   Андхой, как и следовало ожидать, сразу побагровел от злости и заорал, брызжа слюной.

   – Необразованные деревенские тупицы никому не нужны, ты сама тупая дура, если этого не понимаешь!

   Я отвернулась со скучающим выражением лица, мол, ничего не вижу, ничего не слышу, и вообще – меня здесь нет. Надеюсь, тетушка не будет больше выступать? В тесной карете все рядом, прижаты друг к другу, и участвовать в их скандалах ну очень не хочется. Увы, Калпана не отличается рассудительностью. И если, как сейчас, ей вожжа под хвост попадет, она не может вовремя остановиться.

   - Ты нарочно это отродье своего братца с собой взял, лягушку болотную! Если бы не она, визирь выбрал бы Файтису! Тебе плевать на собственную дочь?! Ну ничего, у нашей девочки есть любящая мать! Я всё исправлю! Так рожу этой твари разукрашу, что Булуг-бей на неё и смотреть не захочет!

   С этими словами она, словно хищная птица, растопырила пальцы с острыми ногтями и резким движением выбросила их вперед, к моему лицу, намереваясь исполнить обещанное. Вот же стерва!

   Только не на ту напала, у меня реакция получше будет! Я схватила ее за руки, сдавив запястья так, что они хрустнули, и резко оттолкнула к стене повозки. Сил не пожалела, если и сломались у тетки кости, так и шайтан с ней, впредь не будет лезть. Видать по всему, Калпана здорово ударилась и головой, и спиной, руки у нее обвисли и, пронзительно завывая от боли, женщина с ненавистью уставилась на меня.

   Андхой остолбенел, выпучив глаза, но в следующий миг пришел в себя и набросился на супругу с тумаками. Я поморщилась, глядя на это неприятное зрелище, но когда он столкнул Калпану на пол и стал нещадно избивать ногами, решила вмешаться.

   Закричала няньке и кузине.

   - Чего смотрите? Он же ее до смерти забьет!!!

   Втроем мы кое-как оторвали добрейшего дядюшку от недобитой тетушки. Нянька уговаривала хозяина успокоиться, не дай боги, до сановного жениха дойдет, какие дела в семье невесты творятся, он и откажется от эдакой скандальной родни! Последний аргумент произвел впечатление. Андхой, тяжело дыша, выпрямился, еще разок хорошенько пнул стонущую и хрипящую жену и с лютой злобой прорычал, глядя на свою дочь.

   - Если чего сотворить удумаете с Айше, да расстроите мои планы, пожалеете обе, что на свет родились! Тебя за последнего нищего отдам и прокляну, на порог больше не пущу, сдохнешь от голода в канаве, а мать твою, утоплю, гадину!

   - Папенька, папенька, - заблеяла перепуганная и белая, как мел, Файтиса, - да у меня и в мыслях не было!

   У меня глаза полезли на лоб, на этот раз гнев купца был вовсе не наигранным. Вот это да! Надо и мне быть осторожнее. Если для него родство с визирем настолько важно, что на дочь с женой так вызверился, то уж племянницу точно не пожалеет. А вообще, если подумать – для большинства шеймилцев падишах был небожителем, и попасть в его ближний круг казалось неосуществимой мечтой. Дядька на все был готов ради этого. Ох, светлая Танис, помоги мне избавиться от скотов: и мерзкого похотливого Нурая, и алчного родственничка, готового отдать меня хоть людоеду, лишь бы получить с этого выгоду. Согласна, визирь не людоед, но он вызывает у меня такое отвращение, что невыносимо представить даже обычные прикосновения, не говоря уж про действо, происходящее в супружеской спальне. И без того рассказы Файтисы (а именно кузина просветила меня - малолетку) об интимной стороне отношений между мужчинами и женщинами, оставили в тягостном недоумении. И вот об этом пишут песни, слагают стихи и поэмы, из-за этого люди готовы умереть? Впрочем, сестрица и соврет, недорого возьмет. Но мне все равно не верилось, что от любви можно заболеть и тосковать до слез. Пока не встретила Ирмана. Но он был другим! Не позволял себе никаких гадостей, ничего из тех странных и непристойных вещей, о каких с непонятным блеском в глазах рассказывала Файтиса. Она все удивлялась, отчего я, живя в деревне, не знаю о том, как спариваются и размножаются животные! Во-первых, не в деревне, а на хуторе, а во-вторых, почему не знаю? Кое-что мне известно, но без особых деталей, да и никаких животных, кроме коровы и птицы, у нас не было. Ими занималась подёнщица, приходившая из села. А я – все больше - виноградом, персиками и вишней, да на охоту с дедом ходила. К тому же одно дело - животное, и совсем другое - человек. И если уж сравнивать, то, наверное, у магов вообще всё не так, как у простых людей, но как-нибудь возвышенно и прекрасно!

   Обедать в зале сегодня, разумеется, не стали. Избитую хозяйку дома служанки увели под руки, а мы с Карукой перекусили на кухне.

   Да шайтан с ними, пусть равнинные жители творят, что хотят. У меня свои проблемы. Как же объяснить мою просьбу Ирману? Он может подумать, что я вешаюсь ему на шею.

   Почему-то было стыдно рассказывать магу, что дядюшка не шутил и в самом деле решил отдать племянницу в жены визирю. Словно этим фактом меня поставили на одну доску с местными курами. Да, промолчала и позволила обращаться с собой, как с рабыней. Как же быть? Я слезла с кровати и подошла к окну. Небо потемнело и на улице стало заметно прохладнее, схлынула удушающая дневная жара. Открыв створку, я молча стояла, морща лоб. Видно, от свежего ветра, ворвавшегося в комнату, в голове прояснилось. Собственно, для чего мне рассказывать о местных адатах, унизительных для любой нормальной девушки? Нет уж, не стану подвергать свою гордость такому испытанию. Я вспомнила самое главное! Ирман сам говорил: через месяц его дела в Шеймиле будут закончены, и он вместе с другом вернется домой. Значит, всего-то и нужно – потерпеть месяц! Это ерунда, подумаешь! Три года терпела эту семейку, всю грязь их отношений между собой и пренебрежение ко мне, дом дядюшки, похожий на тюрьму. Не внешне, но по сути. А тут всего месяц, ничего страшного! Сделаю радостное лицо. Нет, не смогу, на такое моих сил не хватит. Хорошо, тогда – картинка номер два: девушка спокойно ждет свадьбы. Дядя приказал, племянница подчинилась.

   Обычаи Шеймила не позволяют девушке оставаться наедине даже с женихом. Нурай, если и будет приезжать в гости, сможет лишь разговаривать с невестой, возможно, смотреть на неё, но и только, прикоснуться ко мне своими мерзкими гусеницами у него не получится. Физический контакт - единственное, что реально пугало. Но до этого дело не дойдет. Я расхаживала по дому с кротким и довольным видом, вызывая гнев тетки и кузины, тем более исступленный, что они были вынуждены скрывать свои чувства. «Ах, если бы не Андхой», читалось в их взглядах. Ничего, недолго им осталось терпеть моё присутствие в этом доме, если не лопнут от ненависти, то скоро будут плясать от счастья, хе-хе, а может и нет! По вечерам, за ужином, я мило улыбалась дядюшке, с некоторых пор полюбившему разговоры с дармоедкой - племянницей. Нарамди-ага рассуждал, каких высот достигнет, став зятем визиря, и его женщины, поначалу задыхавшиеся от душившей их злобы, как ни странно, стали успокаиваться. До глупых гусынь постепенно доходило – ведь они также поднимутся на высшую ступень местного общества. Глава семьи способствовал переменам, без конца разглагольсвуя, с какими семьями они начнут водить дружбу и каких женихов сможет он найти для Файтисы.

   Недобрая зависть постепенно исчезала с их холеных лиц, сменяясь задумчивостью и алчным ожиданием грядущих благ. Ну да, ну да, прямо дождем посыплются на всю семейку подарки из мешка фортуны. Облом ждет вас, милейшие родственнички! Скоро, скоро Ирмандейл вернется в Реотану, и я исчезну вместе с ним. Подслушанный разговор, где меня назвали совершеннолетней, я не забыла, хотя до конца так и не поняла. Зато в какой-то мере успокоилась в рассуждении дядькиных прав на меня. Если даже семейка Нарамди каким-то чудом отыщет племяшку в другой стране, то никто не сможет аннулировать брак взрослой девушки и заставить ее вернуться обратно. К тому же, уверена, визирю нужна «жемчужина несверленая, кобылица неезженная», так что он от беглой невесты сам откажется! Пусть Булуг-бей отыгрывается на купеческой семье, как захочет, вот уж кого не жаль ни капли. Карука утверждала – визирь страшен в гневе и не потерпит отказа. Ха, посмотрим. Как он не потерпит, интересно, если добыча-то фью-у-у, уже улизнула? Да хоть из шкуры пусть выпрыгнет, изменить ничего уже не сумеет! Никто меня не достанет за широкой спиной мага!

   На четвертый день приехали женщины из семьи визиря. Я ожидала этого визита и потому не особенно расстроилась. Волновалась, разумеется, не без того. Но, оказалось, когда знаешь, чем на самом деле всё закончится и уверена в хорошем исходе, то притворяться легко. Нянька прибежала с выпученными глазами, заставила нарядиться в яркое шелковое платье, недавно подаренное Андхоем, принесла целый поднос украшений, принадлежащих сестрице. В другое время я бы взбрыкнула и гордо отказалась от чужого, но сейчас мне было безразлично. Совсем скоро все эти люди станут лишь тенями из прошлого, а потом и вовсе сотрутся из моей памяти. Каруку только жалко, беспокоюсь я за нее. Но можно будет Ирмана попросить, чтобы позже, когда все уляжется, он забрал ее к нам. В открытую дверь протиснулась тучная гюзлик – мастерица по раскрашиванию лиц. В ответ на моё возмущение глаза няньки непреклонно сверкнули. Я лишь вздохнула: да шайтан с вами, малюйте. Через полчаса, мелко перебирая ногами, соединенными в щиколотках серебряной цепочкой, с глупой улыбкой на кукольно-румяной физиономии я вплыла в кабинет дядюшки. Вот честно, женщин, находящихся там, сперва даже не рассмотрела. Что-то крупное, смуглое, сверкающее черными, густо насурьмленными глазами, златотканой парчой и драгоценностями. Вопреки первоначальной уверенности, сердце неистово колотилось, а колени аж тряслись от страха. Почему-то возникло паническое ощущение – меня прямо сейчас засунут в паланкин, отвезут Булуг-бею, и подадут, как цыпленка на блюде. Волнение невинной девы было воспринято, как вполне естественное. Никому и в голову не пришло, что невеста не желает стать супругой такого мужчины и готовится к побегу, да еще и с возлюбленным. И слава богам, а то могли бы с живой шкуру спустить. Не шутка. Читала о таком ужасе в старинных книжках. Меня окружили матроны, источающие густой мускусный запах, надвинулись, рассматривая, жестикулируя и быстро переговариваясь.

   - Что ж, свадьбу сыграем через три месяца, как пожелал мой сын! - Громогласно заявила высокая и тучная дама с густо набеленным лицом и красногубым злым ртом.

   Дядюшка угодливо закивал, меня вообще ни о чем не спрашивали, кивнули няньке, мол, уводи. Молча и быстро, мы с ней покинули высокое собрание.

   Неприятно? Хм, нет. Оскорбить может человек, которого уважаешь и любишь, но не эти! Да о чем вообще разговаривать с тетками, которых и знать не хочу? Доказывать и объяснять им? А что объяснять? Мои стремления и мечты родне визиря также чужды, как желание летать – домашним жирным курам. Я спокойно шла в свою комнату, с горечью размышляя о том, что впереди целый месяц пытки ожиданием. Зато сейчас у меня есть немножко счастья – улыбка, сменив уныние, чуть коснулась глаз. Через несколько часов наступит ночь, и мы увидимся с моим белокурым магом.

   Каждое утро я бродила, словно сонная муха, благо уроки по указу дядьки отменили. После обеда падала в койку и отключалась на радость Каруке, любившей вздремнуть, особенно после стаканчика абрикосовой чачи. И вовсе я не притворялась. Ведь ночь жаль было тратить на глупый сон. Она принадлежала нам двоим – Ирману и мне, и проносилась до обидного быстро! Каждый раз я с тоской глядела на небо, надеясь на чудо. Вдруг рассвет сегодня наступит позже обычного? Нет, солнце не желало медлить за горизонтом, вставало в назначенный срок.

   Между прочим, мы не только обнимались и целовались. Маг подробно рассказывал о стране, где нам предстояло жить, и особенно о столице – Митторне. Постепенно город начал казаться мне родным. Я хорошо изучила все его улицы, и, если понадобится, смогу пройти по ним с закрытыми глазами. Как так получилось? Очень просто! Мой милый подарил мне маленькое чудо! Нарисовал прямо в воздухе карту – цветную и объемную. Показывал, где находится его дом, а где - чародейская Академия. Увеличил изображение, и я смогла в подробностях разглядеть бульвары, набережную, дома и дворцы, парки и театры. Королевская резиденция оказалась выстроенной на холме недалеко от квартала, где стоял особняк Ирмана. Мелькнула мысль – а жилье-то у мага в самом престижном районе. Я коснулась пальцами соседних зданий, спрашивая об их хозяевах. Ирман легко отвечал, называл высокие дворянские титулы или магические звания. Ого, судя по всему, его род далеко не из бедных. Хотя, о чем это я? Сословие магов по определению выше знати и среди них не бывает людей среднего достатка, а уж тем более, малоимущих. Во всяком случае, в Шеймиле.

   Сегодня впервые задумалась. «А как отнесутся ко мне его родители? Нужна ли им дикая горянка, да ещё без Дара? Хорошо, хоть деньги у меня есть, не какая-нибудь нищенка. Правда, выцепить их у алчного дядьки будет очень сложно. Но ведь по закону они мои. Думаю, маги смогут добиться справедливости?»

   Ирман слегка прикусил мне ухо.

   - О чем мечтаешь, радость моя?

   Мы сидели на башне – моем любимом месте. Тихая душистая ночь обнимала нас, ветер шелестел листвой, и низкая луна висела голубым шаром в черном небе. Стало стыдно, все кругом так красиво и романтично, и тут я со своими меркантильными мыслями. Преодолев смущение, созналась.

   - Размышляю о подслушанном разговоре дядьки со стряпчим. Представь, половина семейного капитала по закону принадлежала моему отцу, а значит, после его гибели – мне. Андхой говорил – не хочет отдавать эти деньги.

   Маг рассмеялся.

   - Моя жадная малышка. На что они тебе? Наша семья не нуждается в жалких подачках какого-то купчишки. Уверяю, тебе не понадобятся эти гроши.

   Неожиданно мне стало неприятно. Да, все знают - маги очень богаты, но зачем так высокомерно отзываться о моем наследстве? И с чего Ирман взял, что оно настолько мало? Купчишки… Хм, вообще-то мой отец происходил как раз из купечества. Значит, это пренебрежительное словечко касается и его?

   Я нахмурилась было, но остановила себя. Не стоит портить наше волшебное свидание. Папа ведь отказался заниматься торговлей, уехал в горы, к маме, значит, ему это дело тоже не нравилось.

   - Ты рассердилась? Почему? Ладно, не будем об этом. - Ирман развернул меня к себе. В его глазах отражался лунный свет, и горячее дыхание пахло медом.

   Какая же я глупая, к чему эти обиды на пустом месте? Зачем думать о прошлом, прошлого уже нет, а Ирман здесь, со мной! Я люблю его больше жизни, и сейчас, когда мы вместе, нужно ценить каждое мгновение. С какой томительной нежностью он целует меня, как ласково его руки касаются моих волос и шеи. Я таяла в его объятиях и чувствовала себя пьяной от счастья.

   Опять алеет край неба, рождается заря. Сколько их будет у нас до того дня, когда наконец, мы покинем эту страну? Скорее бы. Уже перед самым расставанием вспомнила про няньку и спросила - можно ли будет забрать её в Реотану?

   Ирман удивился.

   - Зачем она тебе? Вряд ли ей понравится в чужой стране, это истинная восточная женщина. Она слишком стара, чтобы так кардинально менять свой образ жизни.

   - Боюсь, плохо ей придется, когда я уеду. Карука обязана следить за мной и сестрой, в моем исчезновении обвинят именно ее. Дядька запросто выгонит на улицу, а куда ей – нищенствовать разве? Не могу бросить ее на произвол судьбы. Пойми, нянька единственная, кто любил меня в этом доме, заботился и защищал и от Калпаны, и от Файтисы.

   - Так она предана тебе?

   - Да, только при остальных изображает строгую надзирательницу, мы с ней давно так притворяемся. Если бы не она, долго бы мне пришлось с тем синяком ходить. Но Карука стащила у тетки из ящика чародейскую мазь, в два счета все зажило.

   Ирман сдвинул брови, спросил отрывисто.

   - Больше тебя не обижали?

   Я засмеялась.

   - Можешь не волноваться. Андхой таких пощечин своей женушке надавал. Запретил и пальцем меня касаться.

   Маг смешно вытаращил глаза.

   - Твой дядя бьет свою жену?

   Я пожала плечами.

   - Почти все шеймилцы так делают. А жены почем зря лупят детей. Вот в нашей Сариме нет таких обычаев. Но не волнуйся, говорю же, дядюшка жене пригрозил, она не смеет ослушаться господина. Андхой стал обо мне заботиться, вон - даже платье новое подарил.

   - С чего бы это? – В голосе Ирмана звучало недоверие. – Что твой родственник задумал?

   Ох, демоны, чуть не проговорилась! Я пренебрежительно хмыкнула.

   - Да что он может задумать. Я ведь не местная овца и не позволю собой распоряжаться. К тому же, мы все равно скоро уедем, да?

   Он кивнул.

   - Конечно. Хочешь завтра вечером погулять у моря? Или лучше, покатаемся на лодке. Под парусом, как в твоих стихах. На дальнем острове устроим пикник.

   Мои распахнутые глаза и приоткрытый рот насмешили его.

   - Выведу тебя из дома под невидимостью, никаких проблем. Только скажи всем, что ляжешь спать пораньше.

   Я разулыбалась.

   - Попрошу у Каруки сонную настойку, пусть думает, что дрыхну без задних ног, потому и не открываю дверь!

   - До завтра, радость моя!

   Мой синеглазый маг последний раз поцеловал меня в уголок рта и легко спрыгнул на землю с огромной высоты. Когда он первый раз проделал такой фокус, у меня едва сердце не остановилось от ужаса, но при следующей встрече Ирман лишь рассмеялся, выслушав мои упреки.

   - Не бойся, малыш, я умею летать.

   Да, наверное, это какое-то заклятие – вроде левитации. Жрецы в храме иногда тоже поднимаются вверх во время молитвы, показывают свою Силу.

   Странно, мне почему-то никогда не удавалось увидеть, как Ирман преодолевает зачарованную ограду. Он обещал показать мне, но… И сегодня я вновь не увидела, как он исчез.

   Тень от быстро несущейся тучи накрыла башню, на несколько мгновений погасла луна, озарявшая сад. Неужели будет гроза? Я подняла голову и растерянно обвела взглядом светлеющий небосвод. Ни облачка. Ничего не понимаю. На цыпочках я сходила по лестнице и улыбалась, вспоминая сладость его губ и предвкушая завтрашнюю морскую прогулку. Никогда еще у меня не было таких чудесных развлечений. Правда, в глубине памяти назойливо скреблись небрежно брошенные им слова: купчишки, гроши. Я затолкала их как можно дальше. Нечего переживать из-за глупостей, ну сказал, не подумав, я тоже много чего болтаю.

   Утром я проснулась. Ой, пожалуй, время ближе к обеду утром не назовешь. Дядя приказал меня не будить, мол, пусть любимая племянница отдыхает, сколько пожелает.

   О как! Из дармоедки я в одночасье превратилась в дорогую и любимую. Есть заставляет в три горла. Сам следит за тем, чтобы готовили мои любимые блюда. Истово выполняет пожелание «жаниха» – откормить поросеночка перед подачей к столу. Ну-ну, где еще тот стол. Вообще, неплохо быть невестой визиря. Особенно, если знаешь, что до свадьбы дело не дойдет. Впрочем, как раз сегодня особенного желания обедать не было. Приехали гости, способные отбить аппетит начисто. Нарисовались родственники Калпаны - ее брат с женой и сыном, великовозрастным балбесом, представителем столичной золотой молодежи. Красавчик Парваз давненько не бывал в нашем доме. Исчез с горизонта после того, как пару месяцев назад получил от меня люлей, да еще дядька добавил избалованному сволоченку.

   А дело обстояло так. Парваз давно перемигивался с Файтисой, та даже решила, что у них любовь и родители выдадут ее замуж за очаровашку кузена. Шеймилские жрецы Огнебога – Аша Дейтара разрешали браки между двоюродными и Калпана была вовсе не против, но Андхой пришел в ярость, узнав про их планы. Наваны ничем не отличались от клана Нарамди, только были не столь богаты. В этом и заключался их главный недостаток. Наглые скоты посмели замахнуться на красавицу дочь, пригодную для более выгодной продажи. Это было еще мягко сказано. Андхой покрыл женину родню нецензурной бранью (за глаза), страшно разорался на Калпану и Файтису, и думать им запретил о всяких глупостях. Сестрица в слезах прибежала к няньке, а меня не иначе, как шайтан дернул зайти в тот момент, когда бедняжка изливала свое горе, уткнув зареванное лицо в подол Каруке. Вот честно, и в мыслях ничего плохого не было, лишь спросила, почему она плачет? Файтиса, рыдая, стала жаловаться на бессердечного отца и разлуку с любовью всей своей жизни. Карука гладила ее по волосам и поддакивала. И мне бы смолчать, но услышав про Парваза, не удержалась. У меня он всегда вызывал брезгливость. Эдакий скользкий тип, слащавый и трусоватый. Физиономией больше напоминал девицу, только носатую, носил множество украшений и помадил усишки. Нигде не учился и отцу в делах не помогал, предпочитая проводить время с веселой компанией таких же гуляк. Калпана не раз обсуждала племянника с нянькой, переживала и жаловалась. От Каруки мне и стала известная вся его подноготная. Вот я и высказалась, мол, на месте отца тоже не отдала бы дочь за бездельника и выпивоху. О боги, какой визг подняла кузина, чуть не с кулаками на меня бросилась. Я не стала драться с дурочкой, оттолкнула ее и убежала. А она затаила злобу и решила проучить нищебродку. Парваз с тех пор стал реже посещать усадьбу Нарамди, видно, дядька высказался против, но совсем отказать от дома Андхой не мог, все же родня. А тетушка привечала племянника, тем более парень знал, как ее улестить: всегда привозил маленькие подарки – то сладости, то редкие фрукты, но главное, осыпал Калпану комплиментами, уверяя престарелую гусыню в несказанной красоте и белизне ее лица, нахваливая ее пышные формы. В общем, молол явную чушь, не утруждаясь даже относительным правдоподобием своих речей. Но тетушке было и того достаточно. Науськанный Файтисой, Парваз стал попадаться на моем пути, сладко улыбался и изрекал с загадочным видом разные глупости. Но я воспринимала его, как шута, и отвечала, соответственно. Кузина ожидала, что ее обожаемый братец легко влюбит в себя горскую уродину, и потом они вдвоем посмеются над ней. Ничего не выходило. Тогда Файтиса решила заманить меня в заросли сада, где нас поджидал Парваз. Нетрудно догадаться, что произошло дальше. Сценарий, не раз мною читанный. Угу, пригодилась дядюшкина библиотека. Прекрасный юноша заключил непокорную девицу в объятия, осыпал её жаркими поцелуями и упрямица сдалась. Фу, обслюнявил мне шею, к губам я не позволила прикоснуться, уж больно воняло у молодчика изо рта – духовитая смесь лука и чеснока, курительной травы и приторно сладкой отдушки, которой глупец прополоскал рот. Позаботился, как сумел о «свежем» дыхании. Тем утром пришлось впервые показать свою силу. Я оттолкнула назойливого ухажера так, что он хорошенько приложился спиной о дерево, а потом еще разок кулаком врезала по лицу, разбив губы в кровь. Файтиса бросилась на защиту возлюбленного и ей тоже досталось. Как она бранилась!

   - Дура, лягва, скажи спасибо, что нашелся мужчина, согласный одарить тебя поцелуем! Кому ты вообще нужна, будешь вековать век старой девой!

   На дикий визг кузины прибежали слуги, за ними Калпана, позже всех пожаловал раздосадованный хозяин. Жалеть никого я не собиралась и тут же выложила Андхою всё в подробностях. Он пришел в ярость, досталось всем участникам скандала, мне, кстати, тоже, но наказание было так себе. Велел сидеть в комнате и на глаза ему не показываться. Племянника выгнал из дома на пинках, жена, как всегда, получила плюх, а Файтису отстегал розгами. Все эти занятные факты мне позже изложила Карука, страшно довольная тем, что в усадьбе творятся такие страсти, жизнь кипит, и она в центре событий. Да, самое главное, в суматохе все как-то упустили из виду, что справиться с двумя обидчиками – одной худенькой девочке… Это было невероятно. Ну а я никому не напоминала.

   И вот, пожалуйста, опять семейка Наван появилась в нашем доме. Видимо, дядьке сильно хотелось похвастаться.

   Я сидела рядом с Андхоем, теперь мое место было не в дальнем конце стола, а по левую руку от хозяина, почетное. Еще бы, будущая супруга самого визиря. Парваз так и поедал меня глазами, забывая даже кусок положить в рот. Мне удавалось сохранять величественно равнодушный вид и мысленно смеяться. Сегодня вечером все эти глупцы будут спать в своих душных комнатах, а я – плыть под парусом вместе с моим синеглазым магом. Разве можно сравнивать Ирмана и разряженных клоунов, сидящих за столом? Не сдержавшись, я хмыкнула, обвела презрительным взглядом гостей и с некоторым удивлением подняла брови. Напротив сидел незнакомец на удивление приятного вида, одетый не в кричаще яркий и толстый парчовый кафтан, а в элегантное шелковое сюрко, по моде Реотаны. Он доброжелательно улыбнулся в ответ на мой интерес и слегка поднял свой бокал, безмолвно здороваясь.

   Зюльвюш-ага, находившийся среди гостей, цепким взором отметил наше немое общение и недобро покосился на юношу. Тот сразу опустил ресницы. А вот я не стушевалась, визиревой невесте многое позволено. Скривилась, разочарованная уступчивостью незнакомца, полоснула злым взглядом по сыночку Наванов, он аж подавился, вызывающе улыбнулась Калпане и Файтисе. Те почему-то не порадовались в ответ, лишь усиленно заработали челюстями. Дядюшка не замечал ничего и никого вокруг, он слегка выпил и теперь был в ударе. Назидательные и хвастливые речи лились рекой. Андхой за эти дни сильно изменился. Отношение к родным стало высокомерно покровительственным, ко мне наоборот – уважительным до подобострастия. Во время застолья он несколько раз упомянул Булуг-бея и его уважаемую матушку, причем складывалось впечатление, что сии высокие особы посещают наш дом практически ежедневно. Вскоре стало скучно, но я терпеливо ждала завершения обеда, воодушевленная возникшей мыслью. Мне позарез нужно было задать дядюшке несколько вопросов. Они напрямую касались моих жизненных интересов. Дело в том, что Ирман уже разобрался со знаками у меня на голове. Ими оказались руны, убавляющие Силу. Никто не мог видеть их, и сам рисунок тоже никому не был нужен, кроме магов. Мой друг недоумевал, зачем? Он видел - у меня нет чародейских способностей. А я, наперекор всему, надеялась. Ну, скажите, если у человека нет магии, на фига ее ограничивать? А вдруг все же есть, просто почему-то её не видно? Ирман не понимает, что значит для меня магия. Это всё - свобода, самостоятельность, сама ЖИЗНЬ! Даже в Шеймиле одаренные женщины на особом положении, не говоря о других странах. Нет, я бы ни за что не рассталась с любимым, но как же хочется не зависеть от другого человека, а стать ему равной! Я долго раздумывала, у кого мне выведать секреты из прошлого? Нянька не знала ничего, в Сариму за племянницей ездил один Андхой. Значит, надо спросить у него. Раньше вряд ли осмелилась бы. А сейчас – почему нет?

   Гости разъехались, домашние отправились на боковую, но я-то выспалась. Настал час откровений. Пройдя на мужскую половину, решительно постучала в дверь кабинета. Дядька в ответ рявкнул что-то злобное. Ничего страшного, с моим нынешним статусом можно рискнуть. Действительно, увидев нежно любимую племянницу, Андхой подорвался с дивана. Рассыпался в льстивых извинениях, усадил рядом и благожелательно спросил.

   - О чем ты хотела поговорить, милая Айше? Я внимательно слушаю.

   - Да-да, мы слушаем, - раздался голос из кресла, стоявшего чуть поодаль, за пальмой.

   О светлая Танис, как же я сразу не заметила, опять Зюльвюш-ага. Вечно он торчит в нашем доме.

   Оценив мою недовольную гримасу, стряпчий заюлил.

   - Еще твой дедушка назначил меня поверенным, с тех пор так и занимаюсь делами Нарамди. Уважаемый Андхой-ага не даст солгать, милое дитя, мне известно все, происходящее в вашей семье и ничего, кроме искренней помощи от меня здесь не видели.

   «Ага, еще скажи, бескорыстной». Но делать нечего, от хитрого крючкотвора так просто не избавишься, буду допрашивать дядьку при нем. Может и хорошо, что здесь посторонний. Андхой не посмеет выгнать племянницу или отказаться отвечать.

   Оба выжидательно уставились на меня. От волнения перехватило дыхание, но не стоило тянуть кота за хвост, и я выпалила.

   - У меня на висках есть руны - ограничители магии. Зачем?

   Дядюшка выпучил глаза, пошел красными пятнами и так захрипел, что я испугалась – вдруг помрет!

   Зюльвюш-ага как-то странно задергался в своем углу, но я смотрела только на Андхоя. Отдышавшись, он прокаркал.

   - Кто? Что, в смысле, где? Кто сказал тебе эту чушь?

   Я склонила голову набок и прищурилась.

   - Один из муледов в храме.

   Упреждая следующие вопросы, добавила.

   - Мы как-то ходили туда с тетушкой и слугами. Не помню когда, кажется, с месяц назад, или раньше. Сразу не спросила, потому что забыла, но сейчас вдруг вспомнилось.

   Накось, выкуси. Попробуй, докажи вранье. Я все продумала. Муледа не помню, младшие жрецы там одинаковые – бритые, в желтых длинных рубахах.

   Андхой выглядел растерянным! Здорово! Сейчас нажму ещё, и он расколется. Ну же! По глазам вижу - добрейший дядюшка что-то скрывает!

   И вдруг подал голос забытый мной нотар! Чтоб его шайтаны к себе утащили! Хотя, ладно, послушаем, может дело скажет?

   -Э-э, дитя, прости, что мы не признались сразу. Всё я виноват, уговорил молчать твоего дядю. Нам не хотелось расстраивать малышку, и без того испытавшую много бед.

   Я резко повернулась к стряпчему, чувствуя, как кровь бьет в виски, и жар охватывает тело. Неужели сейчас услышу судьбоносные слова: да, ты маг! В ушах стоял шум, я вся подалась вперед, чтобы лучше слышать.

   - У тебя был небольшой Дар, милая Айше, ограничил его твой дедушка, дабы ребенок не причинил вреда себе и окружающим. Он хотел отправить тебя в школу магии и, скорее всего, так и случилось бы. Но увы, боги распорядились иначе. Дивная Сарима, где вы жили, на деле вовсе не счастливое и безопасное место. В горах неподалеку нередко разрывается граница, установленная Огнебогом для защиты нашего мира от злых созданий Ахрима.

   Голос мужчины окреп, стал певучим, Зюльвюш-ага словно повествовал о легенде. Меня охватила непреодолимая дрожь. Как он тянет, неужели сложно прямо сказать. Да или нет?

   - Когда случилось несчастье, твой отважный дедушка бросился на помощь селянам.

   - Вы говорите о магической кровавой лихорадке, погубившей Тимелу и дедушку Бакара?

   Стряпчий горестно закивал.

   - Красные вампиры, моргулы проникли в наш мир, они высасывают из простых людей жизненную силу - прану, а из чародеев - их Дар. Бакар Диренк погиб в борьбе с нечистью, ему удалось спасти тебя, однако, увы, свои магические способности ты потеряла.

   Не слушая дальше, я встала и на негнущихся ногах вышла из кабинета. Все кончено. Свет в конце тоннеля погас. А ведь уже так ясно виделись цветущие купы рая, ожидавшего меня на воле.

   Долго я лежала на кровати в своей комнате, уставившись сухими глазами в потолок. Сердце, скованное тоской, билось неровно и тяжело, меня не покидало ощущение бессмысленности и ненужности окружающего. Только теперь я осознала, как сильно стремилась к своей мечте, оказавшейся несбыточной.

   Постучалась нянька, пришла звать на ужин, и я встрепенулась.

   Да что же такое! Можно подумать, жизнь кончилась! Я все равно добьюсь своего, уеду с Ирманом в страну, где женщина может быть свободной. А сейчас надо собираться, меня ждет самый захватывающий вечер в моей жизни. Лодка и море, и пикник на острове! Впервые за три года буду по-настоящему плавать и нырять, а не плескаться в каменной супнице! Надеюсь, жители Реотаны не относятся к воде, как шеймилцы, только и умеющие отмокать в теплых мелких бассейнах.

   Притворившись уставшей, попросила сонной настойки и велела няньке не будить до утра.

ГЛАВА 6

   Крепкие деревянные лопасти взлетали над водой, и лодка быстро скользила по спокойной глади моря. Айше управляла рулем (вспомнить озерную науку оказалось несложно), устроившись на широкой, удобной лавочке на корме, из-под ресниц смотрела на широкие плечи мага, любовалась его мощным торсом. Она знала, не подобает девушке разглядывать полуодетого парня, но не могла оторваться от волнующего зрелища. Ирман сильными гребками быстро вывел лодку на середину залива и направил ее к острову, едва виднеющемуся у горизонта. Багровый солнечный диск медленно опускался за окоем, и далекие острые вершины прибрежных гор тонули и расплывались в сизом тумане, превращались в застывшие облака.

   Солнце посылало земле последние косые лучи, зажигая золотые огни на склонах каменных громад. Айше лишь вздохнула при виде красоты окружающего мира. Нечасто ей доводилось бывать на воле, дышать свежим ветром. Точнее, за последние три года – ни разу. Редкие прогулки в Девичьем парке она не брала в расчет.

   - Сбрось это душное фередже, мы здесь одни, - не выдержал Ирман и, протянув руку, снял белую ткань с головы девушки.

   Айше не собиралась корчить из себя ханжу, весело рассмеялась и, развязав ленту, удерживающую косы, встряхнула льняной гривой. Волосы летели за ней шелковым длинным шлейфом. Опустив пальцы в прозрачную воду, девушка счастливо улыбалась.

   - А когда поставишь парус? Обещал ведь.

   Маг подмигнул.

   - Обязательно поставлю, но ведь сейчас штиль, нужно дождаться ветра.

   Отпустив руль, Айше перегнулась через борт, почти касаясь лицом воды. Ей хотелось как следует разглядеть тех удивительных морских обитателей, чьи тени проплывали под килем.

   Прозрачная у поверхности вода быстро темнела в глубине, в ее толще мелькали блестящие стройные тела рыб, развевались длинные пряди зеленых и рыжих водорослей.

   - Э, осторожно!

   Она выпрямилась.

   - Что такое?

   - Я, конечно тебя спасу, можешь не сомневаться, но тонуть неприятно, даже если совсем недолго.

   Девушка насмешливо фыркнула.

   - Вот уж не нуждаюсь ни чьей помощи, сама могу спасти кого угодно. Даже тебя.

   Маг изумился.

   - Ты умеешь плавать?

   - Не то слово, - с некоторой надменностью произнесла Айше, - и на воде и под водой, в Сариме с высоких скал ныряла. Забыл? Я ведь выросла в горах, у озера. Мой Бакар в молодости служил в шахском отряде «Молния». Я заменила дедушке внука. Лучше спроси, чего я не умею!

   Ирман восхищенно покачал головой.

   - Здорово! Но все равно, погоди немного, здесь глубоко и потому плохо видно. На отмели можно будет все разглядеть – там коралловый риф и есть на что полюбоваться. Правда, темнеет быстро. Ну да ничего, я попробую что-нибудь придумать и вывезти тебя на прогулку днем.

   Остров быстро приближался и вскоре Ирман, причалив, вытащил лодку подальше на берег. Пляж острова покрывал мелкий белый песок, скальный мыс ограничивал его с севера, образуя уютную бухту.

   - Чудесное место. – Айше раскинула руки. – Ура! Мы здесь одни. Можно никого не бояться. Хоть кричи во весь голос!

   Она огляделась. Выше полосы песка пологий склон зарос травой и невысоким кустарником. Среди кудрявой растительности виднелись округлые серые валуны.

   Синие волны, теплые и чистые, бросали на берег белое кружево пены, с шипением накатывались на песок. Море постепенно темнело и сливалось вдали с небом. Над водой пронзительно, будто кошки, кричали чайки.

   Сев на большой камень, ещё хранивший дневное тепло, девушка с любопытством наблюдала за Ирманом, занимающимся их недолговременным лагерем.

   Навес от солнца юноша достал, но рассмеявшись над собственной глупостью, не стал его устанавливать. Зато принес из лодки большой сверток и через минуту на траве вырос широкий зеленый диван. Раскладные столик и кресло довершили обустройство поляны. Айше радостно захлопала в ладоши и, вскочив с валуна, прыгнула на мягкое ложе. С разбегу перекувыркнулась через голову и растянулась во всю длину, раскинув руки и ноги.

   - Будто копна сена. Это все магия?

   - Нет, ни капельки.

   Он присел рядом.

   - В Реотане такое недавно стали делать. Надувные походные матрасы и кресла. Есть даже те, на которых можно плавать, не хуже плота.

   - Вот это да! – Восхитилась девушка и, доверчиво положив голову ему на колени, прошептала. – Мне кажется, я сплю, и мне снится волшебная сказка.

   Ирман улыбался, радуясь вместе с ней. Ни капли жеманства, ни единой попытки заигрывания не было в этой чистой девочке. Она даже не думала и не замечала, как с каждым днем все крепче привязывает к себе молодого мага – своей открытостью, чуть смущенной улыбкой, туманным взглядом исчерна-серых глаз, каждым движением своего юного гибкого тела. Кокетливые красотки, безмерно надоевшие юноше в Митторне, не понимали, что он видит их насквозь. Их притворство, желание похвалиться перед подругами завидным кавалером, словно дорогой вещью, мелочные обиды и капризы быстро гасили зарождающийся интерес с его стороны. Никогда не встречал он девушку, подобную маленькой горянке. Наверное, она и есть его половинка, о встрече с которой мечтают все дети богини Гарт.

   Вот и сейчас Айше так искренне радовалась ветру и солнцу, морю и своей короткой свободе, так весело смеялась, небрежно откидывая назад разлохматившиеся волосы, что Ирман не мог отвести от нее глаз.

   Расстелив белое полотно, достали припасы. Айше были незнакомы многие из блюд и особенно фрукты, но она ела всё с удовольствием. Правда, здесь Ирман несколько слукавил. Например, вино Орлейз – изумительное по вкусу, производили только на его родном Острове. Там же росли и не менее чудесные плоды рагемнии, а вовсе не на юге Реотаны. Но пока девочке не стоило знать лишнее. Нет, Ирман честно собирался рассказать о себе, но чуть позже. Вдруг горянка испугается.

   У Айше слегка шумело в голове, ароматное вино, насыщенное и одновременно нежное лилось, точно сок, и она сама не заметила, как опьянела.

   Приподнявшись на локте, девушка мечтательно смотрела на море, таявшее в дымке заката, любовалась разноцветными огнями далекого города, раскинувшегося на противоположном берегу залива, вдыхала свежий солоноватый воздух.

   Поляну, между тем, накрыли теплые синие сумерки, крупные звезды высыпали на небо.

   Море окончательно успокоилось и сонно вздыхало, луна протянула золотую дорожку к горизонту. Айше встала на ноги и подошла к темной воде.

   - Эх, так я и не посмотрела на кораллы и морских звезд!

   - Ещё увидишь, - Ирман обнял ее сзади.

   - Тогда сплаваем?

   - Точно не испугаешься? Здесь едва отдалишься от берега, и сразу начинается глубина.

   - Ха! – Презрительно отозвалась девушка.

   Отойдя немного в сторону, она стянула через голову верхнюю тунику, оставшись лишь в тонкой нижней камисе. Женщины в Сариме купались именно в таком виде, поэтому Айше не стеснялась. Тем более, Ирман рассказал о купальниках, в которых щеголяют молодые жительницы Реотаны, во всяком случае, на пляжах столицы и курортных городов.

   Вода оказалась чудесной. В меру прохладная, освежающая, она струилась вдоль рук и ног, мягко поддерживая тело на поверхности.

   - Ого, в соленой воде намного легче двигаться, чем в пресной!

   - А ты не знала? – Откликнулся Ирман, бесшумным дельфином рассекавший морскую гладь рядом с подругой.

   Юноша не слишком поверил ее по-детски хвастливому заявлению о якобы непревзойденных умениях пловца, однако спорить не стал, просто решил подстраховать.

   - Откуда? Я на море не была, пока сюда не забрали. У нас озеро было. Отличное - глубокое, только холодное. А вода чистая, прозрачная, как хрусталь, и сладкая – будто сахар в нее добавляли!

   Они долго ныряли и гонялись друг за дружкой, пока Айше не ощутила усталость в мышцах. Все же давно не плавала.

   - Давай обратно? – Тут же предложил Ирман, подметивший её учащенное дыхание и замедленность движений.

   Айше не стала спорить, кивнув, повернула назад.

   Вот и берег. Выйдя на сушу, горянка растерянно охнула и, непроизвольно сведя плечи, застучала зубами. Вода ночного залива казалась теплой, как молоко, а на воздухе мокрая рубашка неприятно облепила тело, и ветер из свежего мгновенно превратился в сырой и холодный. Признаться, за несколько лет девушка подзабыла, каково оно – плавать ночью. Ирман беззвучно рассмеялся, поспешно окутал ее теплым магическим коконом.

   - Ух-х, как здорово! – Айше крутилась в горячих воздушных потоках, пальцами расправляя и поднимая волосы, а юноша не мог оторвать взор от стройного тела, призрачно розовеющего за тонкой преградой льняной камисы.

   Дыхание его участилось, став прерывистым, губы пересохли и зрачки расширились. Никогда еще Айше не казалась настолько прекрасной и желанной, как сейчас. Сердце Ирмана забилось неистово, сильно, так, что стеснилось в груди. Он замер, испугавшись собственных эмоций – переполнявшей душу нежности, пронзительной, не требующей прикосновений, и одновременно страстного желания прижаться к её гибкому и влажному после купания телу, безрассудного и упоительного порыва слиться, стать единым целым.

   Под деревьями стало совсем темно, запахло ночными цветами и влажной от росы травой

   Ирман надеялся, что мрак не даст девушке разглядеть выражение его лица. Что с ним творится? Еще днем, думая о горянке, юноша испытывал лишь тихий восторг по отношению к этому хрупкому распускающемуся цветку. Смотреть на нее, вдыхать теплый восхитительный запах, любоваться тенями от ресниц на мраморных щеках, слышать звонкий смех - вот все, что было нужно для счастья. А теперь? Дикие, безумные чувства с каждым мгновением все сильнее захватывали его. Неужели правда всё, что говорят о его народе и за что их боятся люди? Забыты все обещания, что он давал самому себе, все те благие намерения, которыми, говорят, вымощен путь в Агро!

   «Боги, как я хочу сжать ее в объятиях и целовать! Совсем не так, как раньше! Хочу целовать ее всю…»

   От жгучего желания у Ирмана все мутилось перед глазами.

   Поймав его взгляд, горянка залилась жарким румянцем, только сейчас осознав, что она практически раздета и стоит чересчур близко от молодого мужчины.

   Маг мгновенно опустил ресницы, потушив жадный блеск изменившихся зрачков, и даже отпрянул назад.

   Айше поспешила к месту их привала, опустилась на диван и, поджав озябшие ножки, укуталась огромной шелковой шалью, взятой из дома. Она не смотрела на Ирмана. Впервые девочка испытывала растерянность и непонятный стыд рядом со своим другом. Но почему? Обычаи Саримы не воспрещали купание в длинной камисе, а уж реотанские – тем более.

   - Будешь горячий чай? – Юноша тоже отводил глаза.

   Присев на корточки, он быстро разжег потухший костер и наполнил походные серебряные кружки.

   Оба молча пили, дуя на обжигающий напиток. Лунный свет лился с неба, пятнал траву под кустами. Смутные силуэты деревьев теснились вокруг, их кроны нависали над сидящими людьми, ветви шевелились и в такт им двигались серебряные сполохи, будто гладя то лица, то плечи.

   Было слышно, как звенят цикады в траве, как на берег вползает волна и медленно отступает, шипя и шурша песком.

   Айше сидела неподвижно, глядя на звездные блестки, то вспыхивающие, то гаснущие в темной воде.

   - Никогда не видела ничего прекраснее, - прошептала она. – Спасибо за эту сказку. Но уже поздно. Наверное, пора домой?

   - Да, наверное. Все было так чудесно. Я рад, что тебе понравилось. – Ирман вряд ли понимал смысл слов, что произносили его губы.

   Алейса неуверенно кивнула и медленно повернулась к юноше. Почти против воли она подняла ресницы и, встретившись с ним взглядом, утонула в темной глубине огромных зрачков. Глаза молодого мага на миг вспыхнули багровым блеском. Или это пламя костра отразилось в них? Кроваво светящееся, древнее, как спящий мир под звездным небом.

   Девушка лишь судорожно вздохнула, чувствуя, как ее осторожно приподнимают и укладывают на мягкую поверхность. Ирман все ниже склонялся над ней, целуя тонкую шею, там, где часто-часто билась жилка.

   - Что мы делаем? – почти беззвучно простонала она, пытаясь отстраниться. И тут же, противореча самой себе, сжала пальцами широкие плечи, впиваясь в них ноготками.

   Ирман жадно хватал губами шелковистую кожу, все дальше увлекаемый волнами сладкого безумия, вдыхал дурманящий запах своего и её желания и разум юноши туманился все сильнее.

   Его теплые ладони скользнули под высохшую легкую рубашку, бесстыдно задирая ее и обнажая плоский живот с округлой впадинкой пупка, нежные холмики грудей. Девушка поежилась от дуновения ветра и молодой маг накрыл ее своим телом. Всего лишь, чтобы защитить от ночной прохлады… Всего лишь. Какая-то часть его души, ещё сохранившая способность здраво мыслить, не поддавшаяся власти древних, темных инстинктов – безмолвно кричала: стой, прекрати, ты можешь погубить ее! Но вскоре смертельная сладость вязких бездонных глубин сомкнулась над ним, топя остатки разумного начала. Все, что нужно сейчас - оплести руками гибкое тело, ощущая все его изгибы, прижаться к шелковой коже, вдохнуть аромат прохладных волос. Невозможно отпустить ее! Никогда!

   Айше, тяжело дыша, распахнула глаза. В непроглядной тьме мерцали звёзды, срывались и падали, вспыхивая перед тем, как исчезнуть в море. Сияющая небесная река, сотканная из мириадов этих крошечных огоньков, пересекала небосвод. Девушка почти ничего не понимала, лишь чувствовала, как горят ее щеки, как кровь бьет в виски. Вот она - настоящая жизнь! Чудесная, яркая, насыщенная всеми ароматами мира, окрашенная фейерверком эмоций! Годы без любимого казались теперь долгим серым сном.

   Камиса была отброшена в сторону, свежий ветер коснулся лица и обнаженных плеч девушки. Губы мужчины, приникшие к ее губам, от ночной прохлады казались горячими, как солнечные лучи.

   - Ты пахнешь морем и лунным светом, – шепнул Ирман. – Не бойся ничего, я не причиню тебе боль, возьму все себе, я это умею.

   Его губы порхали крыльями бабочки, скользя по обнаженной коже девушки, гибкий язык вырисовывал круги на плечах, обвивал соски, вызывая нестерпимый жар и волны возбуждения, прокатывающиеся по всему телу. Упругий огненный клубок свернулся внизу живота и пульсировал, повинуясь движениям ласкающих губ и рук. Айше застонала, приоткрывая рот и позволяя углубить поцелуй. Водопад золотых волос юноши щекотал ее лицо, и тело его пахло медом. Юная горянка таяла в руках Ирмана, слабо понимая, что с ней делает маг. Легкая, тотчас исчезнувшая боль и волна ярчайшего наслаждения, накрывшая ее. Затем вторая, поднявшая до небес и вырвавшая у беспомощной девушки вскрик, эхом разнёсшийся среди скал, окружающих бухту. И вслед за ними бесконечная сладкая нега. Алейса погружалась в её темную глубину, боясь утонуть и не желая возвращаться на поверхность.

   Чужое вторглось грубо, выхватив маленькую горянку из блаженного омута. Жгучая боль, разлившаяся по венам, заставила ее пронзительно закричать. Девушка выгнулась, ощущая, как огненные лезвия разрывают кожу, сотни острейших игл вонзаются в сердце, голову и глаза. Айше казалось – тело одновременно рвется на части и заживо сгорает в невидимом пламени. В следующую секунду спасительная тьма накрыла сознание. Она не слышала, как в ужасе зовет ее Ирман, не видела, как исчезает в клубящейся тьме стройная фигура юноши и на его месте возникает огромное чудовище. Девушка не чувствовала, как сквозь ветер несут их широкие крылья, и страшные когтистые лапы на удивление бережно прижимают к блестящей чешуе её легкое тело, укутанное в шелковую шаль.

   Зато Айше видела сны. Ей снились серые гладкие дороги, блестящие от бесконечного дождя, и странные белые холмы по обочинам. Похоже на снег, но разве бывает так много снега на равнине? Ведь он не тает лишь на вершинах гор. Нет, в Реотане зимой с неба падает снег, и даже бывают метели. Картинка сменилась, теперь сквозь туман она разглядывала удивительные высокие здания, светящиеся множеством окон, дворы с железными некрасивыми сооружениями внутри и без высоких дувалов, парки со множеством зелени и фонтанов и гуляющие в них люди в самых поразительных нарядах. Любую из шеймилских женщин, одетых столь бесстыдно, приговорили бы как минимум к порке кнутом. Неужели такое носят в столице Реотаны? Айше поморщилась. Это уж чересчур! А какие странные здесь магазины. Некрасивые и с редкостно убогими товарами. Разве в Митторне такая бедность?

   Резкий сильный запах вырвал ее из сонного марева, заставил чихнуть и раскрыть ресницы. Реальность вернулась вместе с болью и тошнотой.

   Сквозь муть и дурноту Айше слышала непонятное рычание и крики. Кажется, это Ирман? Где они и кто здесь еще? Тяжелые веки вновь опустились, отсекая ее от ярко освещенной комнаты.

   - Клянусь, я не хотел этого! Не понимаю, что…

   Жесткий и властный голос незнакомой женщины.

   - Зато я все понимаю. Щенок! Ты решил утолить свою похоть, наплевав на девчонку! Разве ты не видел - в ней ни капли магии. Нельзя трогать таких людей! Кроме того, что ты разорвал в клочья ее ауру…

   - Я не хотел! – Дико и страшно закричал юноша, - спаси ее, умоляю!

   - Молчи, безжалостная дрянь! Я не нуждаюсь в твоих просьбах, пошел вон!

   - Позволь мне остаться! Я смогу помочь!

   - Убирайся! Ты совсем ничего не соображаешь! Взгляни истинным зрением! Мало девочке поврежденной ауры, так еще и связь между вами…

   - Что-о?

   - Между вами формируется энергетическая связь, - четко и раздельно произнес голос третьего человека.

   Кто это? Шекран? Алейса силилась понять, о чем идет речь.

   - Значит, это настоящее? Я знал! - Воскликнул Ирман со смесью ужаса и радости.

   Слышно было, как сухо и презрительно рассмеялась женщина.

   - Думаешь, она твоя пара? Не надейся. Поток нашей Силы окончательно прикончит бедняжку. Потому сейчас убирайся. Не мешай мне вытаскивать девочку с того света, куда ты чуть не отправил ее своей любовью.

   Последним, что удалось расслышать и запомнить Айше, стал вскрик целительницы, полный искреннего удивления.

   - О Гарт! Её аура сама сворачивается в круг, и края смыкаются, словно кто-то помогает мне!

ГЛАВА 7

   Айше.

   Меня разбудили птичьи крики. Открыла глаза и не сразу, но поняла с удивлением – я в доме дяди, и ничего не изменилось вокруг. Да, вот моя спальня под самой крышей. Сколько не предлагали переехать в покои, соответствующие моему новому статусу, я категорически отказывалась.

   Воспоминания обрушились лавиной и непонятные чувства сдавили сердце - страх и тревога, и пылкая радость и бог ещё знает что! Обвела взглядом комнату. Привычные стены и предметы, все такое обыденное, а я уже другая. Совсем другая! Розовый рассвет заглядывает в открытое окно. Полощется тонкая тюлевая занавеска. Мне приснилась эта ночь? Ничего не было, лишь видения? Не может быть, я же не сумасшедшая. И все помню, то есть почти все. Каким образом мы оказались в доме Ирмана, этого не знаю. От боли и жуткой слабости я периодически теряла сознание, такие временные промежутки, разумеется, выпадали из памяти. Но остальное - вполне! Попробовала сесть на постели. Удивительно, но сейчас ничего не болело. Та женщина, что ругала Ирмана, получается, она отличный врачеватель? Кто она? Мать или старшая родственница? Суровая.

   Сделала несколько глубоких вдохов и, протянув руку, взяла со столика кувшин. Надеюсь, там осталась вода? Оказался морс. Замечательно, а то во рту - почти пустыня. Сделав несколько больших глотков, я взбила подушку и уселась поудобнее, продолжая размышлять.

   За что так ужасно ругали моего милого? А вот за что - произошло нечто странное. Оказалась повреждена моя аура. Из книг знала – это энергетические «тела» человека, образующие подобие кокона, у магов они не такие, как у простых людей. Вот, собственно, и все мои скудные сведения. Но сроду я не слыхала о том, что одаренным нельзя заводить семьи и вообще любить тех, кто без Дара. Какая-то чушь! Например, мой дед был магом, а бабушка – нет. Зато они прожили вместе долго и счастливо. Если бы не проклятые моргулы, и дальше бы жили. Ладно, не буду гадать, обо всем этом мне расскажет Ирман. Он сумеет объяснить. Я осторожно поднялась на ноги, опасаясь повторения дурноты, и облегченно выдохнула. Нормально, падать на пол не собираюсь. Улыбнулась, вспомнив, как отчаянно мой любимый кричал: спаси ее, умоляю! Глупый, со мной уже полный порядок! Вечером, когда увидимся, обязательно расскажу ему о навязанном мерзком «женихе» - визире. Теперь нельзя ничего скрывать. Ведь я жена реотанского чародея! Какое странное слово - жена! Я закрыла глаза и, напевая, закружилась по комнате. Меня переполнял свет – яркий, горячий, веселый, и такая любовь ко всему миру, что казалось – еще немного и умру от счастья!

   Из сладких грез меня вырвал стук в дверь. Действительность ломилась ко мне в облике настырной Каруки.

   - А-айше, детка! Уже все поднялись. Пора завтракать, тебя только ждут.

   Я чувствовала себя настолько счастливой, что даже сердиться не могла. Да и как на нее сердиться? Бедняга и за всю жизнь так и не узнала, что такое любовь и счастье! Настоящая любовь, а не та фальшивка, что подсовывают шеймилские мужчины своим несчастным глупым женщинам.

   Что там нянька сказала? Меня ждут? Ах, да, я же нынче статусная персона, негоже за стол садиться без такой важной птицы, как невеста Булуг-бея. Открывая дверь, я прыснула, вот смеху то будет, когда я им скажу… Э-э нет, пока ничего не стану говорить. Еще изгадят мне настроение напоследок, эти могут. Пусть Ирман сообщит. Он мой муж, вот пускай сам и решает, как быть с Нарамди.

   Карука дернула меня за полу камисы.

   - Красавица моя, здорова ли ты? То смеешься без причины, а то вдруг стоишь столбом и глядишь перед собой, точно видишь дэва.

   - Да, да, погоди, сейчас умоюсь и спущусь вниз.

   - Ты, поди, настойки маковой выпила вчера лишку, вот и не в себе до сих пор, - озабоченно приговаривала нянька, заглядывая мне в лицо, - не буду ее больше готовить!

   Дядька встретил меня с такой радостью, словно сама богиня Танис спустилась к простым смертным.

   - Сегодня прислали первый махр. Сама ханум Булуг, матушка достопочтенного Нурая-эфенди подарила тебе золотое ожерелье и браслеты.

   Служанка разворачивала пестрый шелковый сверток, тетушка и сестра тянули шеи, завистливо блестя глазами, а у меня перехватило дыхание. Боги, в мыслях я уже распрощалась с омерзительным женихом и была на пути в Реотану, как вдруг! Реальность грубо вторглась в мои грезы.

   - О, милая племянница, наши будущие высокочтимые родственники так любят тебя, только погляди, ничего не жалеют! Примерь скорее.

   Я смотрела на массивную цепь, весом не меньше половины гранха (гранх = килограмму) и видела толстые волосатые гусеницы, тянущиеся ко мне. Замутило от одного лишь представления о пальцах визиря. Да так, что я пошатнулась, оперлась о стол рукой и, нечаянно задев, перевернула вазочку с гранатовым соусом. Пятна цвета крови расползлись по белой скатерти, несколько капель попало на мою тунику. В другое время тетка бы орала, как резаная, но сейчас всех интересовало лишь мое самочувствие.

   - Что с тобой? Ей плохо?

   Угодливый смех.

   - Разволновалась от счастья!

   - Вы хоть представляете, сколько это стоит? Ах, какая красота, тонкая работа!

   Меня усадили за стол, подали прохладный лимонный шербет. Я заставила себя сделать пару глотков, стало легче. Напиток был освежающим, без приторной сладости. Надо же, оказывается, кухарка прекрасно осведомлена о моих вкусах. И давно ли? Из-под ресниц обвела взглядом сияющих родственников. Ха, сияют далеко не все. У Файтисы в глазах - злоба, но рот старательно кривится в фальшивой улыбке. Андхой продолжает что-то вещать, и когда я вслушиваюсь, мне становится по-настоящему плохо.

   - О радость! Вместе с подарками принесли записку для меня, как главы семьи, но ее разрешено прочитать моей любимой племяннице. Нурай-эфенди сегодня почтит нас своим визитом.

   Взволнованные взвизги и всеобщее смятение. Тетка гордо расправляет плечи. Даже горничные кудахчат что-то бессвязное, но радостное.

   Я так и не смогла проглотить ни кусочка, и потому служанки принесли в мою комнату поднос, заставленный исходящей паром едой. Да, да! Нельзя голодать невесте важной особы, важная особа приказала откормить курочку для свадебного пилава! Больше всего хочется вывалить этот поднос на голову тетке или, лучше самому Андхою, но увы, это невозможно, поэтому молча скриплю зубами. Карука суетится рядом, подсовывает мне то один, то другой кусок, соблазняет видом и запахом. Я резко отталкиваю тарелку.

   - Няня, а скажи, ведь жениху нельзя видеться с невестой до свадьбы?

   Она хихикает и шутливо грозит мне пальцем.

   - Ай, негодница, тебе так хочется поглядеть на эфенди? Ну ладно, что-нибудь придумаем, не переживай!

   От ужаса я несколько мгновений лишь могу хватать воздух открытым ртом.

   - Ты с ума сошла, не вздумай, я вовсе не желаю его видеть! Он…мне вообще не понравился, вот!

   Карука озадаченно смотрит на меня, видимо в ее голове не укладывается, как может столь знатный, богатый и красивый мужчина кому-то не нравиться.

   Наконец, решив, что догадалась, нянька подмигивает.

   - Девицам невинным положено так говорить, да тебе не стоит ясонька, меня стесняться, нешто не пойму?

   Бесполезно. Ей не объяснишь и не докажешь, что воспитанница не притворяется. Что бы я сейчас не сказала, Карука истолкует по-своему. У меня нет ни сил, ни желания продолжать спор. Молча падаю на кровать и поворачиваюсь лицом к стене. На душе так паршиво и страшно, что хочется плакать. Зачем лгать самой себе, мне очень страшно! Где Ирман? Неужели он не чувствует, как нужен мне? На время меня оставляют в покое, но вскоре толпа служанок буквально стаскивает с постели и начинает облачать в яркие шелковые одежды.

   - Уходите!

   Я отталкиваю их со всей своей отнюдь не женской силой и те, испуганно визжа, разлетаются по углам.

   - Пошли вон!

   Ору так, что стекла в окне дрожат. Первый раз в этом доме я сорвалась. Чувствую, что сознание заливает багровая пелена бешенства, смешанного со страхом. Неужели Нурай осмелится прикоснуться ко мне? И понимаю, да, дядька это позволит!

   Карука, видя, что воспитанница невменяема, ласково и тихо шепчет, поглаживая меня по плечу.

   - Булуг-ханум вместе с сыном пожалуют. Не волнуйся так, птичка моя. Тебе лишь ненадолго показаться надо, а потом уйдешь в свою комнатку. Я рядом буду.

   Её тихий голос и непритворный испуг в выцветших глазах приводят меня в чувство. В самом деле, с чего так паникую? Ну, постою в кабинете безмолвной куклой, похлопаю ресницами, не убудет от меня с этого недолгого действа. Видать, одного посещения беевой матушке показалось мало, а может просто скука одолевает, вот и решила развлечься. Правильно, чего им делать, богатым шеймилским женщинам? Сидят безвылазно в хараме и с ума сходят от тоски. Пошли они все к демонам! Чего ради я опять так испугалась? Пережила ведь их первый визит. Надо всего лишь дождаться вечера. Придет Ирман, и я смогу забыть ненавистный дом и семейку Нарамди, и проклятую их страну, как страшный сон!

   Пользуясь затишьем, служанки выползли из углов, закудахтали, принимаясь за привычное дело, и вскоре невесту в звенящих украшениях и шуршащих многослойных нарядах повели на показ будущей свекрови и жениху.

*********************************

В большой комнате, уставленной резной мебелью красного дерева и увешанной дорогими коврами, стоял тяжелый приторный дух от горящих бронзовых курильниц. Целая толпа народа, рассевшись на мягком диване, с любопытством рассматривала тоненькую девушку в голубом платье из плотного шелка, густо расшитого золотыми и серебряными нитями. Алейса стояла молча, прятала злость, опустив глаза.

   - Да, она слишком худа, - вынесла безапелляционный вердикт Булуг-ханум, - не кормите вы ее, что ли?

   Андхой поперхнулся от возмущения, но не успел и рта открыть, как ханум продолжила.

   - А зубы у нее хороши? Лекари говорят, когда у девушки плохие зубы, то и дети у такой матери будут слабые.

   Женщина поднялась с подушек и, тяжело колыхаясь тучным телом, подошла к Айше.

   - Открой рот, - она попыталась толстыми пальцами раздвинуть губы девочки.

   Невеста, до этого неподвижно стоявшая с опущенными вдоль тела руками, проворно отскочила назад и подняла ресницы, полоснув по наглой бабе злым серебряным взглядом.

   - Ишь ты, ишь ты, нравная какая! – Госпожа Булуг неодобрительно нахмурилась. – Ну ничего, мы ее быстро обломаем. Ты милочка, знаешь, что богами завещано свекровь чтить больше родной матери и слушаться ее беспрекословно.

   Повелительный голос ханум был резким и, отражаясь от стен, ввинчивался прямо в уши.

   - Муж для тебя, девчонка – первый после бога! А вторая – мать твоего господина. Как смеешь противиться?

   Нурай-эфенди хохотнул, вставая с дивана.

   - Дражайшая высокочтимая матушка, вы ее просто напугали, не гневайтесь. Айше слишком юна и боязлива.

   Подойдя ближе, он поднял пальцем узкий девичий подбородок и властно распорядился.

   - Оставьте нас ненадолго. Я должен поговорить с моей невестой.

   - Но ведь так не полагается, - пискнула Калпана, - посторонним мужчинам нельзя!

   Госпожа Булуг обратила на глупую купчиху тяжелый взор и веско произнесла.

   - Мой сын не посторонний, а жених. Или ваша семья считает нас распутными и не соблюдающими священные адаты?

   Купец побледнел, а его жена, напротив, покрылась красными пятнами. Едва сдерживаясь, чтобы не отвесить пощечину супруге (вылезла дура, как всегда невовремя), Андхой проблеял.

   - О нет, высокоуважаемая ханум-эфенди, мы понимаем, молодые должны лучше узнать друг друга. Поговорить. Да-да, и в мыслях не было усомниться.

   Присутствующие, кланяясь, попятились к выходу, и вскоре дверь за ними захлопнулась.

   Нурай сделал шаг к невесте.

   - Не бойся меня, малютка. О-о, как ты мила и нежна, нераспустившийся бутон.

   В глазах его блестел похотливый огонек.

   Девушка задрожала от невыносимого отвращения. От назойливого запаха духов, густого и сладкого, шла кругом голова. Тяжелые плюшевые портьеры затемняли комнату, окна были плотно закрыты, не пропуская свежий воздух. Мутное состояние и тошнота усиливались с каждым мгновением. Айше отступила назад, еще шаг, но тут ее спины коснулся пушистый ковер, висевший на стене.

   Визирь крепко сжал запястье девушки влажной горячей рукой и пробормотал.

   - Не дрожи так, крошка, сегодня тебе ничего не грозит. Моя невеста должна остаться девственной, поэтому потерпи до свадьбы. А уж после, клянусь, подарю тебе незабываемое блаженство. Но сейчас мне хочется попробовать на вкус твои губки. Зачем ждать? Они похожи на лепестки розы!

   От возбуждения на лице мужчины выступила испарина, по вискам потекли струйки пота. Какая же прелесть эта девчушка! Идиоты те, кто не понимает, сколь обворожительны юные северные девы с их белыми нежными телами и кожей, подобной лепесткам магнолии.

   Прижав покрепче хрупкую фигурку, Нурай алчно всосался в свежий розовый ротик. Девочка извивалась в его объятиях, а мужчина жадно тискал маленькие упругие ягодицы и мычал от наслаждения, прикидывая, а если прямо сейчас разложить прелестницу на мягком и широком ложе? Диван словно нарочно поставлен здесь для сладостных утех. Визирь хохотнул, представив, как хозяин дома пользует наложниц и смазливых служаночек среди атласных подушек. От воображаемой картины чужих удовольствий Нурай весь взмок. Неудержимая похоть застилала сознание. К демонам! Какая разница, распробует он сейчас эту курочку или после свадьбы? Кровь на простыне? Ерунда, изобразить ее легче легкого.

   Решено, он покажет малютке, что такое настоящий мужчина. Пусть себе визжит, так даже слаще, все равно войти никто не посмеет. Он углубил поцелуй, раздвигая девичьи губы.

   Почувствовав, как слюнявый мясистый язык втискивается в ее рот, а душная борода, пропахшая мускусом, елозит по шее, Айше очнулась от ужаса, охватившего ее в первые секунды.

   Удар коленом прямо в упитанный живот стал полной неожиданностью для Нурая. Мужчина не был слабым и трусливым царедворцем, неплохо держался на коне и владел мечом. В юности не раз участвовал в охоте на тигра, да и сейчас не оставлял занятий рукопашным боем. Знал, что противники поддаются ему, но доставляли удовольствие сами тренировки, возможность поддерживать силу в огрузневшем теле.

   Особой боли он не почувствовал, однако сопротивление его рассмешило и одновременно раззадорило.

   - Мне нравится твоя непокорность! Она говорит о страстной натуре, - Нурай оглушительно расхохотался и тут же получил второй удар в пах, неожиданно сильный и на этот раз действительно болезненный. Согнувшись пополам, мужчина грязно выругался. Превозмогая себя, распрямился, опершись одной рукой о кресло, другой попытался схватить девчонку, но та оказалась проворнее и, оттолкнув его, метнулась к двери.

   Секунда, и маленькая дрянь стрелой вылетела в коридор. В несколько прыжков она скрылась на женской половине. Люди, ожидавшие снаружи, лишь в изумлении проводили глазами мелькнувшую тень.

********************************

В своей комнате Айше не чувствовала себя в безопасности. За ней могут явиться и вновь увести к мерзкому женишку. Теперь она знала – Андхой не заступится. Любящий дядюшка закроет глаза и уши, даже если племянницу будут насиловать за его спиной. Ведь это сам визирь! Подумаешь, ну захотел Булуг-бей стребовать супружеский долг немного раньше. Ага, всего-то за пару месяцев до свадьбы. Ничего страшного. Как было сказано: молодые должны лучше узнать друг друга, поговорить. Вот это поговорили!

   С чего она, глупая, поверила, что строгие обычаи Шеймила свято соблюдаются всеми жителями? Дедушка Бакар не раз твердил - законы писаны для простых людей, вот их и карают за нарушения. А тем, кто у власти, ничто и никто не указ! Боги, что же делать? Когда, наконец, появится Ирман?

   Если бы девушка могла слышать разговор, происходящий в кабинете купца! Это могло бы изменить многое!!!

   Отправив досточтимую Булуг-ханум домой, визирь неспешно беседовал с будущим родственником.

   Нурай-эфенди возлежал среди атласных подушек на том самом диване, где полчаса назад едва не овладел своей юной невестой. Покуривая кальян, заправленный смесью рахша*, кардамона и меда, он периодически делал глотки из большого золоченого кубка. Сидя напротив, на краешке стула, Нарамди угодливо наклонился вперед, чтобы по первому знаку важного гостя подлить ему вина.

   Рахш – трава со слабым наркотическим эффектом, слегка напоминающим марихуану или коку, на Тиоре иногда курят вместо табака.

   - Так сколько всё же лет девчонке? Не случится так, что она умрет первыми родами?

   - О нет, господин, Айше значительно старше, чем кажется!

   - Я до сих пор не знаю всю историю ее появления у тебя.

   - Но я ничего скрывал от вас, о благородный и мудрый Нурай-эфенди!

   Визирь приподнялся на локте и уставился тяжелым тигриным взглядом на купца. Спина Андхоя покрылась холодным потом: вся расслабленность и добродушие гостя мгновенно исчезли, перед купцом был безжалостный хищник, способный легко удавить неугодного, посмевшего огорчить его. О нет, не сам, но что стоит позвать телохранителей, стороживших за дверью?

   - Мой господин, клянусь, племянница… Её жизнь была проста! Ничего, что заинтересовало бы вас.

   - Позволь мне самому решать, что является интересным, а что нет. И не вздумай ничего утаивать! Или желаешь узнать, каким бывает моё недовольство?

   Нарамди судорожно сглотнул, его ощутимо потряхивало. О Дейтар, лучше не рисковать и не проверять, так ли грозен первый советник шаха в гневе, как говорят.

   - После гибели ее деда по матери – Бакара Диренка, я получил письмо от старосты озерного селения. Это очень далеко, в Сариме. Признаться, мне некогда было ехать туда, но все же решил оторваться от дел, а это были поистине важные дела, о мудрейший! Ведь мой долг – позаботиться о сиротке, дочери родного брата!

   На самом деле купца гораздо больше взволновала мысль – а не окажутся ли родичи Бакара более хитроумными, чем бывший военный лекарь? Тесть брата был несусветным простаком, даром, что маг. Он легко поверил, что зятя лишили наследства и даже не пытался оспорить заверения Андхоя. Молча воспитывал внучку и ничего не требовал. Однако после смерти обоих Диренков ситуация могла стать крайне неприятной! Лучший выход - забрать племянницу и оформить опекунство. Уж тогда никто не сможет претендовать на ее долю. Разумеется, заботливый дядя не собирался озвучивать эти мысли визирю и поспешно продолжил.

   - Когда я увидел Айше, то был поражен! Вместо взрослой шестнадцатилетней девушки на кровати лежала малышка лет десяти-одиннадцати.

   - Что значит, лежала? – Резко спросил визирь, - Она была нездорова?

   - Да, господин! Диренки погибли, как и часть жителей села, от нападения красных вампиров, моргул! Магистр из ближайшего городка, лечивший ее, объяснил – у девочки сильное магическое истощение, но сейчас ей уже лучше. Услыхав слова – магическое истощение, я был поражен. В нашей семье не было одаренных. Правда, у матери Айше были очень слабые, еле проявленные чародейские способности. Но Бакар был неплохим магом. Видно, Айше от него унаследовала дар! Разумеется, я не мог оставить ребенка и увез с собой бедную девочку, погруженную в лечебный сон. Нанял лучший экипаж, мой господин! Сестра Диренка хотела забрать Айше, но разве я мог такое позволить! Эта Сарима - сплошной грех! Безбожные горцы, распутные обычаи, чему они могли научить невинную душу?

   - И что было дальше? Почему о ней не узнали маги из Ковена? Эти отродья демонов ведь забирают всех одаренных под свое крыло!

   Последние фразы Булуг-бей выплюнул почти с ненавистью.

   И то сказать, независимость гильдии чародеев, их сказочные богатства и суверенитет бесили шаха и его сановников до невозможности. Увы, вступать в открытое противостояние с могущественным Ковеном, объединявшим магов всей Тиоры, было опасно, а победить в этой борьбе - нереально!

   Купец мелко рассмеялся.

   - Я и сам не могу понять, почему Бакар никому не сообщил про внучку? Ведь девчонка должна была учиться в магической школе. Чего не знаю, того не знаю, мудрейший. Однако я понимал: нужен совет, как поступить с племянницей! Вернувшись в Катагерс, я сразу отправился к верховному дастуру. Святейший отец благосклонно выслушал меня и оказал нашему дому великую честь. Он лично прибыл к нам, осмотрел девочку и сразу увидел руны, ограничивающие ее Силу. Оказалось, уже близилось время их обновления, иначе заклятия исчезнут и маги тотчас обнаружат одаренную. Ах, я искренно горевал! Как не хотелось мне отдавать родную кровиночку в их греховные руки! Дастур – этот воистину святой служитель Огнебога, обещал помочь! Он сказал – среди высшей знати нашей милой Родины совсем перестали рождаться дети с Даром! Потому мы и вынуждены терпеть бесцеремонность и распоряжения мерзких колдунов-греховодников. Девы с магическими силами, испорченные пребыванием в школах Ковена и теми свободами, что им неоправданно дают, не желают становиться кроткими женами и выполнять долг перед семьей и своим господином! Больше того, они готовы отречься от страны и родных, если те указывают негодницам на истинное место женщины. А между тем, высокочтимый дастур увидел в девочке необычайную Силу и прозрел ее будущее - стать покорной супругой мужчине знатного рода и родить много наследников, наделенных магией! Однако до вхождения племянницы в брачный возраст ее дар необходимо было скрыть!

   - И тогда верховный жрец использовал камни стража Хассиарта? Помню-помню, он рассказывал мне об этом! Мудрость святого отца заслуживает уважения! И связи тоже, - пробормотал Булуг-бей, - это ж надо, раздобыть редкость, столь охраняемую проклятыми колдунами.

   - О да, руны владыки врат, начертанные на поясе из хасса, сделали его невидимым и неощутимым!

   - А где ключ от пояса, о котором говорил дастур? У тебя?

   - О нет, господин! Святейший спрятал его в тайнике Храма. Он сказал, что лично отдаст его мужу Айше после свадебного обряда.

   Визирь хохотнул.

   - В обмен на богатые пожертвования!

   - Ах, мудрейший, ведь все делается во славу бога, не мне грешному судить о делах великих мира сего! Никто, кроме святого отца, не смог бы лучше придумать, как закрыть магию Алейши и, главное, утаить ее истинную суть от Ковена!

   - Лишь бы это не повредило твоей племяннице! Мне нужна здоровая женщина, способная к деторождению! Больные и слабые изгоняются из моего харама и дворца!

   - О господин, верховный дастур сам проверяет ауру Айше. Клянусь, с ней все в порядке!

   - Ладно, ладно, но сегодня я остался недоволен! Ты не сумел воспитать в девчонке уважение к её будущему повелителю! Она повела себя недопустимо! Женщина не смеет противиться мужчине и тем более, проявлять агрессию, ей по природе полагается быть терпеливой, ласковой и послушной. У нее есть лишь одно право – всегда оставаться покорной! И даже, если она боится чего-то, то может лишь умолять и пытаться слезами смягчить мужчину!

   Купец всплеснул руками!

   - Мерзавка посмела огорчить вас!? Я выпорю ее, как последнюю скотину!

   Булуг-бей нехорошо прищурился.

   - Никому не дозволено оскорблять будущую супругу визиря ни словом, ни делом! Кроме меня, разумеется. Ты хорошо понял меня, купец?

   Нарамди растерялся, закивал, кланяясь в пол.

   - Да-да, но ведь ослушницу необходимо покарать, эфенди! Как-то вразумить, научить смирению.

   Нурай задумался, поглаживая густую бороду.

   - Разрешаю запереть ее в темной комнате. Надеюсь, у тебя в доме имеется такая для строптивых и упрямых женщин?

   - О-о, ваша мудрость безгранична, господин! Более удачного наказания и не придумаешь. Есть у меня каморка в подвале специально для этих целей. Не беспокойтесь, светлейший, она чистая и сухая, проведена вентиляция, но притом полнейшая тишина.

   Андхой вздохнул.

   - Признаться, давно не использовал.

   - И напрасно. – Нравоучительно заметил бей. – Отменно вразумляет самых непокорных, притом не портит им здоровье. Даже наоборот, цвет лица становится лучше. А то ведь от хлыста порой остаются рубцы, если увлечешься! Приходится избавляться от девок, утративших привлекательность. Жаль, мерзкие колдуны добились отмены рабства! Вместо того, чтобы без проблем купить себе новенькую, тратишься на содержание наложницы или временной жены, а потом еще и выплачиваешь ей махр. А за что? Ведь обыкновенно женщины сами же и виноваты! Кротких и смирных пороть не за что!

   Жаль, что беловолосая сероглазая девчонка не знала ничего из поведанного купцом шахскому советнику. Она ждала и была готова бороться за волю и счастье. А нить ее жизни тянулась все дальше, в будущее, свиваясь со множеством других, и Норны холодно усмехались, наблюдая.

   Как забавно трепыхаются людишки в паутине судеб.

ГЛАВА 8

   Неплохо бы конечно Айше услышать о себе правду, да вот беда – добрейший дядюшка и сам знал далеко не все, а кое в чем и вовсе ошибался! Хотя, полправды, все же лучше, чем совсем ничего. Однако по-настоящему важным был вовсе не рассказ Нарамди, а другой разговор, точнее спор, происходивший в одном из жилищ на тихой и благопристойной окраине Катагерса. Трехэтажное ассиметричное здание с двумя башнями по углам и плоской крышей между ними мало чем отличалось от домов других зажиточных горожан. Разве что дувал был повыше, да вся территория усадьбы окутана совсем уж непроницаемой и мощной охранной сетью, но оценить последнее могли только магистры с зеленой руной. Ни столичные сановники, ни тайная служба шаха и не подозревали, что особняк этот является секретной резиденцией Ковена.

   - О боги, зачем только я согласилась тебя взять. Вместо того, чтобы помогать, ты доставляешь одни неприятности! Но ты ладно, а Шекран! Ради чего вы оба гуляете бесцельно по паркам, знакомитесь с девицами? Ваша задача – слушать, смотреть, запоминать, отмечать малейшие нюансы.

   - А что Шекран? Почему сразу Шекран виноват!

   - Потому что именно ты уговорил взять сюда своего кузена. Мальчику, видите ли, надо проветриться, размять крылья. Кто меня уверял - Ирман наблюдательный, активный, предприимчивый, от него будет толк. Вот как мне не хотелось устраивать здесь детский сад! Надо было сразу твоего дружка - за хвост и обратно на Остров. Активный он, как же! Активно девиц замечает и еще более активно тащит их в койку!

   Ирман вспыхнул.

   - Вы не имеете права так говорить! Я вовсе никого не замечал. А это совсем другое, я люблю Айше! Я…

   - Замолкни. Только якать и можешь. Вспомни первое правило – не сближаться с простыми людьми, также как и с нашими рузами. Ты практически убил ее и еще смеешь делать глупые патетические заявления!

   Юноша сник и опустил голову, сжав зубы.

   Шекран, помолчав, продолжил, как ни в чем не бывало.

   - А что плохого в знакомствах с местными? Ведь девушки болтливы и любопытны, а еще наблюдательны, у них эта - интуиция!

   Женщина разгневалась.

   - Похоже, вы оба вообще не представляете реалий здешнего мира! Это общество глубоко патриархально. Шеймилки практически ничего не знают о событиях в городе и тем более, в государстве. Их интересы не выходят за пределы харама! А местные мужчины не приучены делиться с ними проблемами и обсуждать что-либо серьёзное. Короче, вы оба надоели мне. Пользы нет, зато проблемы есть. Оба живо домой!

   Ирман поднял голову.

   - Нет, я должен забрать Айше, я не покину страну без нее.

   Женщина подняла брови и обманчиво ласковым тоном поинтересовалась.

   - Тебе напомнить, кто, обливаясь слезами и соплями, умолял меня спасти девочку? Шекран, может это был ты, а?

   Брюнет криво усмехнулся, но скромно промолчал.

   Драконица смерила обоих грозным взглядом и, убедившись, что противник морально подавлен, продолжила.

   - В ближайшее время ты не можешь ни приближаться к ней, ни разговаривать. От слова совсем! Малейшие эмоции вновь протянут энергетический канал, только вот меня рядом уже не будет.

   Ирман судорожно сглотнул.

   - А когда будет возможно?

   - Не знаю. Когда научишься управлять своей магией так, чтобы контроль был сильнее любых чувств. На это нужны годы.

   Молодой дракон изменился в лице.

   - Нет, она ждет! Я обещал! Айше хочет уехать в Реотану! Её нельзя оставить здесь.

   - Почему? – Собеседница иронично скривила губы. – Она живет в голоде? Девушку мучают? Избивают? Насколько я смогла рассмотреть, у нее неплохая комната – чистая и уютная. Ты сам рассказал, твоя красавица хорошо образована, занимается с учителями. Опекун – родной дядя, дом богатый, красивый, не тюрьма какая-нибудь!

   - Вот именно тюрьма! – Воскликнул юноша. – И тетя ее ненавидит! Я своими глазами видел след от пощечины на ее лице.

   - Ну знаешь, - фыркнула женщина, - если бы мы забирали всех девиц, получивших плюху от родных, то Остров бы лопнул от наплыва обиженных барышень!

   - Но Айше совсем не такая, как остальные шеймилки.

   - Хм, каждый человек уникален.

   - Она не может жить в клетке! Она выросла в Сариме, где была свободна. Я не могу оставить ее страдать!

   Чувствуя, что не может ничего доказать холодной и рассудительной дане Браллен Глейфар - одной из лучших аналитиков Ковена, Ирман закипал, теряя нить рассуждений, и путался в словах. Он бессильно сжал кулаки и вдруг обрадованно вскрикнул.

   - А браслеты? Из хасса! Я согласен одеть их! Тогда Алейсе ничего не будет угрожать!

   Драконица задумалась, затем покачала головой.

   - И в любой миг случайная царапина или порез приведут к катастрофе! Прана в нашей крови мгновенно растворит преграду.

   Ирман растерялся. Прислушавшись к его чувствам, дана Глейфар вздохнула: да, горе в его глазах истинное, и любовь, кажется, тоже! Увы, не преходящая влюбленность или мимолетное увлечение.

   Несколько минут она сосредоточенно размышляла.

   - Вот что, сейчас открою портал в Митторн, браслеты у меня в сейфе есть, ты оденешь их и увидишься со своей девушкой. Объяснишь, что тебе нужно уехать на полгода, а потом ты вернешься за ней.

   - Полгода? – Юноша оторопел.

   - Всё это время будешь интенсивно учиться контролю над потоками Силы. Каждый день с раннего утра до позднего вечера. Жрицы Гарт на Острове знают способы, но они более, чем изматывающие. И то не факт, что сумеешь!

   - Сумею! Я готов работать хоть круглые сутки!

   - Не обещай раньше времени!

   - Но Алейса не может ждать так долго! Она…

   - Прекрасно жила здесь больше десятка лет, проживет еще несколько месяцев! Куда ты ее денешь? На Остров ей нельзя. Видеться вам пока нельзя. Где и с кем она будет жить в Реотане? Девушка не знает другой жизни, кроме харама, не придумывай ерунду!

   - Нет, - не уступал Ирман, - она жила на воле в горах, ее дедушка был магом и воспитывал ее, как мальчишку.

   Госпожа Браллен удивилась.

   - И у внучки мага совсем нет Дара? Странно. – Она огорченно щелкнула языком, - но так бывает, ничего не поделаешь. Ладно, жди меня. Через час вернусь.

   - Почему так долго?

   - Неблагодарный! Долго?! Да ведь в здание Совета портал не откроешь и в мой кабинет с разбега не попадешь. Успокойся и не раздражай меня, пора становиться взрослым и учиться терпению.

**********************

Дом Нарамди.

   Айше трясло от пережитого унижения. Она уже много раз прополоскала рот и все равно, при воспоминаниях о слюнявом языке визиря, тошнота подступала к горлу. Девушка вздрагивала от каждого звука. Лучше всего где-то спрятаться, пока мерзкий жених не покинет усадьбу. Где? Да в саду. Он не такой уж большой, но в глубине его имеются высокие деревья с густой кроной. Решено, нужно пробраться в сад и залезть на сейбу (шелковое дерево), там есть отличная развилка меж двух толстых веток, снизу совсем не просматривающихся. Любимый карагач не подойдет, кажется, вредный Нурла запомнил, где нашел её в прошлый раз. Спасибо деду. Бакар не только не ругал внучку за поведение, недостойное девочки, но поощрял ее – сам учил лазать по деревьям. Ох, чему он только ее не учил. Айше переоделась в просторную рубаху и шальвары, вытерла слезы и направилась к двери. Подойдя, долго прислушивалась. Нет, ничьих шагов не слыхать. Ну все, пора. Распахнув дверь, девочка на цыпочках припустила по коридору к лестнице для слуг, откуда был выход сразу в сад.

   Она спрячется на дереве и никто не найдет ее! Никто, кроме Ирмана! Но что это? Из полутемного пространства под лестницей вдруг выступили крупные высокие фигуры. Лица чужие, незнакомые, похожие на охранников Булуг-бея. Таких точно нет среди домашней челяди. Айше не успела удивиться или испугаться, как сильные руки схватили ее и поволокли куда-то вниз. Их встретила темнота подвала, сырость и холод, неожиданный для жаркого летнего дня.

   - Ты пожалеешь о том, что натворила! - Прогремел злой мужской голос.

   Кажется, это орёт Андхой? Алейса не понимала, что происходит. Куда ее тащат? Опять к мерзкому визирю? Но почему в подземелье? Она пронзительно закричала, дернулась раз и другой, вырываясь, попыталась пнуть хотя бы одного из здоровяков, но те оказались слишком мощными даже для нее. Хозяин дома шел впереди, освещая дорогу. Заскрипела тяжелая дверь. На мгновение лампа озарила часть подвальной клети, Айше даже не успела понять, насколько велика комната и что там находится.

   - Хотела показать свой горский нрав? Не бывать этому! Останешься здесь, дикая тварь. Или станешь послушной, или сгниешь тут заживо, дрянь!

   Она услышала лязг тяжелых створок и наружного засова и в следующий миг свет исчез. Сквозь тонкие подошвы ее ступни ощутили неровность стылых каменных плит. Моргая, девушка завертела головой. Что за место, почему так тихо? Напрасно она напрягала глаза, вокруг царил кромешный мрак. Она не видела ничего, не могла разобраться, где заканчивается темница? Вытянув перед собой руки, девочка мелкими шажками двинулась вперёд и вскоре уткнулась в стену, сложенную из крупных выщербленных блоков. Только теперь до нее с запозданием дошло. Это наказание. Наказание? Айше истерически рассмеялась. Вместо того, чтобы выгнать из дома и потребовать ответ от негодяя, оскорбившего племянницу, добрый дядюшка решил проучить ее. За то, что посмела сопротивляться насильнику. Вот же скот! Взвыв от обиды и злости, Алейса из всех сил саданула кулаком по камню и охнула от боли. По руке потекла теплая липкая струйка. Кровь? О боги, вот же глупая! Зачем она так сделала? Наказала сама себя. Плача от злости и обиды, она сделала еще несколько шагов вдоль стены и ударилась коленом о кровать, точнее, лежак, сколоченный из досок. На нем имелся соломенный матрац и тонкое одеяло из грубого сукна. Несколько минут девочка сидела, давясь слезами и зализывая ссадину на кисти. Затем Айше подняла голову и прислушалась. Где-то капала вода. Вода? Надо обмыть раненую руку и напиться. Двигаясь вдоль стен и шаря руками вокруг, девушка определилась с размерами и устройством клети. В одном из углов находилась ниша с дырой отхожего места, над ним – источник воды в виде крана. Рядом с лежаком стоял табурет. Вновь присев на кровать, Айше всхлипнула. Во мраке колыхались сгустки теней, что-то шуршало в углах и потрескивало. Ей стало страшно. Сколько дней придется просидеть в темнице? Но ведь всему должен быть предел! Даже самой наглой лжи! То, что произошло – невероятно! Шеймилцы гордятся недоступностью и чистотой своих женщин, твердят о том, что любая попытка соблазнения невинной девы – смертельная обида всему роду, смываемая лишь кровью. Она чувствовала, как возмущение и гнев буквально душат ее. Обида, значит? Очередное вранье! Жизнь и честь простой девчонки, в сравнении с желанием визиря, не стоят и медяка! Сволочи, будьте прокляты! Сквозь злость проросло недоумение. Где же Ирман? Почему он не ищет свою любимую? Где ее синеглазый маг? Почему не требует вернуть ему жену, не призовет к ответу ничтожного купчишку? Ведь гильдия магов – самая могущественная на всей Тиоре! Они никого не боятся, наоборот – с ними даже самые знатные вельможи не решаются вступать в конфликт!

******************

- Нурай-эфенди пригласил всех погостить на его вилле. Рядом море и огромный сад. Возможно, удастся познакомиться с его старшей женой, родственницей самого падишаха. Так что, собирайтесь поживее, женщины. Господин даже даст нам в дорогу свою охрану.

   Радостный визг раздался в ответ на заявление главы семьи.

   Впрочем, Файтиса не удержалась и сдуру спросила.

   - А где же Айше? Она разве не едет с нами?

   Отец поднял было руку, чтобы дать затрещину, но в последний момент передумал и только полоснул гневным взглядом. С синяком дочь негоже в гости везти.

   - Тебе зачем нужно все знать? Какое тебе дело до нее? Велено собираться, иди складывай наряды и помалкивай. Еще вопрос задашь, такой подзатыльник у меня получишь!

********************

Резиденция Ковена в Катагерсе

   - Уже прошло четверо суток. Ты бываешь там каждый день по нескольку раз. Какой смысл? Охранник ведь сказал, что семья уехала на отдых. И дальше будешь туда ходить?

   Ирман молча кивнул.

   - Послушай, зачем зря тянуть время, - успокаивающе проговорила дана Глейфар, - напиши письмо, и я передам его девочке, когда они вернутся.

   - А сторож не наврал? – Встрял Шекран, - ты же одеваешь браслеты, и не можешь видеть его ауру.

   - Нет, - хмуро ответил блондин, - поначалу я заплатил, а последний раз пришел без хасса и воспользовался чарами доверия. Они в самом деле ухали, а куда именно - слуга не знает. Тупой, как дерево.

   Драконица пожала плечами.

   - Чем быстрее ты покинешь Шеймил, тем быстрее вернешься. Если уж так торопишься и хочешь безопасности для своей подружки, то не трать впустую время. Вы бы все равно не смогли видеться, воспользуйся же отъездом Нарамди.

   - Почему это не смогли бы? – Буркнул Ирман, - я бы мог прилететь туда, где она сейчас. И она не моя подружка, не надо называть ее так. Алейса – моя жена!

   Сказав, это, юноша залился краской, а Шекран тихонько присвистнул.

   - В браслетах прилететь? – Не обратив ни малейшего внимания на слова про жену, госпожа Глейфар иронично хмыкнула. – Интересно, как ты себе это представляешь? Короче, послушай разумного совета. Зря потратишь в ожиданиях месяц, а то и два. Возможно, к ее возвращению, ты как раз сумеешь освоить азы управления потоками Силы при…, - она замялась, - в общем, при сильных эмоциях. А чтобы девочка не тревожилась - оставь письмо, где напиши, что должен уехать, но скоро вернешься и заберешь ее в Реотану.

   Синеглазый дракон встрепенулся.

   - Да, конечно, но я сам передам письмо.

   - Кому?

   - У нее есть няня, Айше полностью на нее полагается. Я попрошу, чтобы старушку вызвали к воротам.

   - Вот как? Ну, попробуй. - Прохладно отозвалась дана Глейфар, - лучше бы ты доверил это дело мне, впрочем, как знаешь.

****************************

Сколько раз в день приносили еду, Айше не знала. Утром и вечером? Или один раз? Наверное, все же два. Однако, точно определить это было невозможно. Единственным источником света, изредка озарявшим клеть, были лучи, проникавшие в щель между дверью и полом. Сначала раздавались тяжелые шаги, затем нижняя часть двери поднималась на петлях, и под нее просовывали плоскую миску с несколькими кусками хлеба. Чья-то широкая рука с грубыми пальцами стряхивала хлеб прямо на камни, и доска вновь опускалась, погружая девочку в одиночество и темноту. В отчаянии она хватала табурет и стучала его ножками в дверь и стены, пока руки не отнимались от усталости. Никакого ответа. Снаружи царила полная тишина. Ни один звук не долетал в эту часть подвала.

   Как давно она здесь? Вялые мысли медленно шевелились в голове, и время текло, словно вязкое болото. А потом и вовсе перестало двигаться, лишь колыхалось – от одного прихода невидимого слуги и тусклых лучей из-под двери, сопровождаемых выдачей еды, до следующего. Айше пробовала заговорить с тюремщиком, кричала, плакала, обещала… Непослушная горянка была готова пообещать что угодно, лишь бы услышать человеческий голос. Ей казалось – она находится здесь целую вечность. А что, если строптивую невесту решили держать в подземелье до самой свадьбы? Два месяца, или даже три! Сидеть во тьме и безмолвии. Слышать лишь капающую воду, звук собственных шагов, да стук своего сердца. Все вокруг утратило смысл. Разве где-то существует веселье и жизнь, и любовь? Один только мрак и пустота, и ты падаешь, словно кружащийся лист, куда-то в темную глубину и не знаешь - кто ты и где ты, и в этом падении в бездну медленно сходишь с ума. Она не вынесет трех месяцев в подземелье, умрет от одиночества и тоски. Разговаривать сама с собой? Раньше девочку раздражала глупая болтовня служанок, самоуверенные высказывания Файтисы и говорливость Каруки! Но сейчас – боги, почему она не ценила этих простых радостей – живого общения, солнечных лучей, звездного неба, свежего ветра? В темнице не было душно, но в замкнутом пространстве витали неприятные запахи сырости, затхлости и чего-то трупно-сладковатого, словно в углу сдохла крыса. К счастью, Алейса нашла валявшийся у стены большой деревянный круг, которым прикрыла отхожую дыру. Наверное, он и был предназначен для этой цели, но поначалу девушка не заметила крышки и первые сутки мучилась от зловония, источаемого нужником. Теперь воздух стал чище, впрочем, запах падали все равно полностью не исчез.

   В очередной раз услышав шаги, Айше бросилась к двери и, присев возле нее на корточки, приготовилась вновь умолять невидимку. Неужели трудно произнести хоть одно слово, откуда в людях столько злобы и бессердечия?

   Какая же безумная радость охватила девочку, когда тусклый свет озарил проникшую в щель женскую руку, украшенную знакомым серебряным кольцом, потемневшим от времени, и раздался голос няньки.

   - Ясонька моя, откликнись, ты жива?

   Алейса ничком упала на щербатые камни пола и прижалась щекой к теплой сухой ладони. Слезы ручьем хлынули из глаз.

   - Да-аа, я тут! Тут! Карука, где же ты была?! Я чуть с ума здесь не сошла. Страшно! Тоскливо, будто живой в Тартар попала! Не могу здесь больше сидеть! Аы-ы-ы!

   - Тихо, моя родная, не плачь. Мульсаф – евнух меня не пускал, сам таскался, никому не разрешал тебе еду относить! Недомужчина поганый, нелюдь! Я кухарке серебрушку дала, так она ему подлила сон-травы, а пока он спал, я ключ украла, оттиск сделала, да кузнецу унесла, вот сегодня мне ключик готовый отдали! Теперь каждую ночь буду к тебе приходить, деточка моя!

   Айше засмеялась сквозь слезы и сама поразилась тому, как хрипло прозвучал ее смех, будто ворона закаркала. Карука в своем репертуаре, вместо одной фразы – целых десять, и все без остановки. Но сейчас ее многословие казалось прекрасным, пусть бы она говорила что угодно и сколько угодно, хоть несколько часов подряд. Девочка была готова слушать ее бесконечно.

   - Вот, возьми, я тебе принесла.

   Нянька протолкнула в щель сверток.

   - Тут изюм, белые лепешки, халва, курочка жареная. А питье-то есть у тебя?

   Айше схватила еду, развернув салфетку, с жадностью запихнула в рот сразу и мясо, и сладости. Глотала, почти не жуя, невнятно ответила.

   - Вода есть.

   - Сейчас сбегаю, в плоской фляге тебе шербет принесу. Или айран лучше?

   Карука была почти счастлива. Она, наконец-то, смогла пробиться к своей питомице, угостить её хорошей едой, лакомствами. Осталось принести вкусный напиток для бедняжки. Простые действия, ясные результаты. Покормить малышку, запертую в карцере, поговорить с ней и утешить. Вот теперь все будет хорошо! Надо лишь внушить глупышке, чтобы не противилась родному дяде! Он ведь ей добра желает, самолучшего жениха нашел! А что строг, так оно ничего, вот если бы нагайкой выпорол, у-у-у, была бы жуть! Ну да ладно, она – Карука будет приходить как можно чаще и сумеет убедить Айше – надо покориться судьбе. Тем более, боги милостивы к сиротке, вон какое счастье ей послали.

   - Погоди со своим айраном, няня, когда меня выпустят, не знаешь?

   - Так уехали господа в гости. Булуг-бей всю семью Нарамди в свой загородный дом пригласил. Уж целую айну они там. Через две десятинки обещались вернуться.

   Айше вытерла салфеткой рот и жирные руки, шмыгнула носом.

   - А тебя что, не взяли?

   - И-и-и, еле отбрехалась! Сказалась больной. Посуди сама, голубка, разве могла я тебя здесь без помощи оставить? Скажи, что еще принести?

   Узница подумала.

   - Чистую одежду и салфеток побольше. Вода здесь есть умыться, да вот утереться нечем. А светильник дашь?

   - Можно, - с сомнением протянула старуха, - да ведь Мульсаф приметливый, вдруг свет углядит? Подкрадется втихаря и увидит, али запах масла учует. Лучше сама буду к тебе каждую ночь приходить да разговаривать, чтобы моей голубке не страшно было.

   Девочка тяжело вздохнула.

   - Да, пожалуй. Послушай, няня, а меня никто не спрашивал? Не искал?

   - Искал? – С изумлением спросила Карука, - кто же станет-то?

   Алейса прикусила губу. Зря она ляпнула, не подумав. Здесь не горы, девушки не общаются ни с кем, кроме родных.

   - Да вот вспомнила про дедову сестру, вдруг приедет навестить меня. Я от дяди слышала, мол, та родня хотели меня к себе забрать. А он – против.

   Помолчав, Карука ответила заметно похолодевшим голосом.

   - И правильно. Будь моя воля, тоже не пустила бы туда молоденькую девочку. В Сариме народ безбожный, распутный. Девки с голыми лицами ходят, с чужими парнями якшаются. Что из таких вырастет? Одни развратницы. Тьфу!

   - Ага, лучше в подземелье взаперти держать? – Рассердилась девушка, - Андхой ради чужого мужчины меня уморить готов!

   Она всхлипнула.

   Слезы в голосе питомицы мгновенно смягчили старуху.

   - Ну что ты, голубка, - забормотала она, - не чужой, а жених, любит тебя, свадьбу хоть сегодня готов сыграть. Успокойся, уж как-нибудь дотерпим, кушать будешь вкусненько, шербет сладкий приготовлю, сказки стану каждую ночь сказывать хоть до утра! А господин возвратится, повинишься, тебя и выпустят.

   Алейса стиснула зубы.

   Они и впрямь проговорили почти до утра. Девочка больше не возвращалась к теме родных гор. Она поняла – обсуждать с няней возможный отъезд из Шеймила не стоит, в этом вопросе ни понимания, ни сочувствия от старухи не дождешься. Лишь потеряешь единственную союзницу в ненавистном доме.

****************

   День проходил за днем, а Ирману так и не удавалось увидеть няньку. Как-то ночью он проник в дом, увы, не смог ее там отыскать. Как сквозь землю провалилась. Разумеется, проще всего было дать пару монет сторожу, чтобы позвал ее. Да вот беда, имя женщины маг не знал. Попытался объяснить здоровенному детине, но тот не понимал или делал вид, что не понимает? Наконец, молодому дракону повезло. Под вечер, когда жара спала, калитка отворилась и на улицу вышла пожилая женщина.

   Юноша вгляделся. Кажется она, о радость! Вдвойне счастье, что старухам в этой стране не обязательно закрывать лицо, иначе как бы можно было ее опознать! По ауре? Да ведь у простых людей без Дара индивидуальные отличия слишком малы. Разумеется, для опытного мага это не большая проблема, но у выпускника магической школы необходимых умений кот наплакал.

   Накинув полог невнимания, Ирман устремился вслед за нянькой.

   Карука не столько испугалась, сколько растерялась, увидев светловолосого иностранца, преградившего ей путь. С чего она решила, что парень – не местный? Да все в нем буквально кричало об этом. И черты лица, и цвет глаз, и блондинистая грива, не говоря уже про манеру одеваться. Достойные шеймилцы не цепляли на себя чужеземную одежу в облипку, разве что Югюр - сынок Викрама Мурали, служившего самому великому визирю. Не так давно заявился в гости вместе с Парвазом - племянником хозяйки. Все за столом выглядели, как приличные люди, в тюрбанах и парчовых кафтанах, а этот мальчишка, тьфу! Правда, вел себя вежливо, улыбался, налил Каруке винца, подал блюдо с жареной ягнятиной. Раньше-то господин не больно привечал приятелей никчемного родственничка, но с тех пор, как Викрам-эфенди познакомил его с самим Булуг-беем, купец стал более снисходительным, по крайней мере – к наследнику своего благодетеля. Да уж, должность нишанджи – правителя канцелярии, это не шутка, высоко взлетел бывший однокашник Андхоя. Но все же зря Мурали позволяет своему сыну брать пример с безбожных чужеземцев.

   Вот и этот юнец, что стал перед Карукой, глядится не слишком пристойно. Голова не покрыта, вместо парчового халата с кушаком или кафтана – тонкая рубашка с короткой безрукавкой, лицо смазливое, безбородое, точно у девки. И с чего это он посмел так нагло вести себя с пожилой нэнэ-ханум? Не успела она поднять крик, лишь замахнулась тростью на негодного щенка, осмелившегося пристать к честной женщине, как незнакомец, сложив ладони перед грудью, учтиво поклонился.

   - Выслушайте меня, матушка! Я знаю, что ваша воспитанница Айше бесконечно уважает вас и доверяет вам. Умоляю - передайте ей письмо! Это очень важно. Мне срочно надо вернуться домой, но не могу оставить ее одну, и задержаться тоже не могу! Она должна узнать, почему я уезжаю. Вы спасете…

   - Письмо? – Карука даже не смогла продолжить фразу, только глаза выпучила и рот раскрыла, точно рыба, оказавшаяся на суше.

   Отдышавшись, с трудом просипела.

   - Не с ума ли ты сошел? Откуда знаешь ее, парень?

   Юноша слегка смутился.

   - Мы давно знакомы, и да – мы любим друг друга! Айше хочет жить со мной в Реотане.

   - Что-о? Ты решил украсть и обесчестить честную девушку? Каков негодяй! – Ахнула женщина. - Да что же это творится, да накажет тебя Огнебог.

   Ирман возмутился.

   - Нет-нет, мои чувства серьёзны, а намерения самые честные, Уверяю, по приезде в Митторн, мы сразу поженимся. Я сделаю все, чтобы Алейса стала счастливой!

   Карука затихла. Склонив голову набок и напоминая в своем темном одеянии нахохлившуюся ворону, она внимательно рассматривала красивого блондина. Выражение ее лица изменилось, стало задумчивым. Ободренный переменой в настроении няньки, юноша прижал руку к сердцу и заговорил. Речь его была не слишком долгой, но вдохновенной и, разумеется, необычайно убедительной. Наконец, прозвучали последние фразы.

   - Я знаю - вы любите Алейсу и желаете ей добра. Она сама мне об этом говорила и еще призналась, что любит свою няню, как родную мать. Кроме вас, нам не на кого больше рассчитывать!

   О родной матери подруга не упоминала, но Ирман счел, что подобное сравнение растрогает старушку и сделает ее более уступчивой.

   Карука помолчала, оценивающе глядя на странного незнакомца, в лице ее мелькнуло что-то хитрое, затем она выпростала из-под складок накидки руку.

   - Давай письмо.

   Ирман думал - няньку придется уламывать гораздо дольше, хотя и не сомневался в собственном искусстве убеждения. Сейчас он испытывал приятное чувство осознания своей незаурядности. Вот Шекран, пожалуй, не сумел бы так быстро доказать этой женщине, насквозь пропитанной устарелыми предрассудками, что если она действительно хочет счастья для Айше, то должна помочь двум влюбленным. А он – смог!

   С низким поклоном вручив письмо, молодой дракон поспешил прочь. На сердце его по-прежнему было тревожно, но уже не так, как раньше. Во всяком случае, теперь Алейса будет спокойно ожидать его возвращения. Гордый результатом своей дипломатической миссии, Ирман в течение часа покинул Катагерс. Теперь все силы его будут направлены на скорейшее возвращение.

ГЛАВА 9

   Оставшиеся дни своего заточения Айше провела уже совсем не в тех страданиях, которыми тюремщики наверняка рассчитывали сломить бунтарский дух горянки. Ночью с ней до утра сидела Карука, благо хозяева отсутствовали, Мульсаф дрых, опоенный сонной настойкой, а остальным до старухи и дела не было. Нянька была по-своему счастлива, чувствуя себя не просто нужной, но настоящей спасительницей сиротки. Каждый вечер девочка получала самую вкусную еду, и до утра слушала древние сказания и легенды. Карука любила поговорить и мастерски рассказывала разнообразные истории. В другой стране ей бы, возможно, удалось стать актрисой или выступать с художественным чтением в публичной библиотеке. В Реотане профессия чтицы была распространена и считалась очень приличной для женщины, а людей со слабым зрением или не слишком грамотных было не так уж мало.

   Впрочем, здесь в Шеймиле, об этом и думать было нечего! Утомившись, Алейса засыпала, вставая лишь затем, чтобы взять очередную порцию хлеба, поданного евнухом. Сами куски она вечером отдавала няньке для птиц. А еще в дневные часы девочка мечтала, рисуя перед мысленным взором сладостные картины… Нет, отнюдь не смирения и даже не встречи с Ирманом, но мести. Она представляла, как визирь бесится, обнаружив ее исчезновение, как жестоко наказывает семью Нарамди и те, вместо ожидаемых почестей и взлета к верхам общества, падают вниз, на самое дно. Разоряются и нищенствуют в изгнании, или живут на окраине столицы, побираясь в грязных переулках и ночуя в канавах. А что же сделать с визирем? Когда она встретится с Ирманом, то синеглазый маг обо всем узнает и придумает достойную кару для Булуг-бея! Теперь она была уверена - ее любимый просто не может отыскать ее в подвале. Конечно, ему наверняка и в голову не приходит, что такое могут сотворить с человеком, притом родня! Не стража падишаха - с преступником, а дядя – с племянницей. Выспавшись, Айше делала упражнения, которым обучил любимый дед. Темнота почти не мешала, тем более – когда знаешь, что вечером придет нянька и принесет с собой светильник, то все кажется не так уж и страшно. Просто половинки суток поменялись местами, когда у всех был день – у нее наставала ночь, и наоборот. Девушка чувствовала невероятную признательность к старушке. Если бы не Карука, то ей бы не перенести этих жутких страданий! У Айше сжималось сердце, и слезы подступали к глазам, когда она представляла, как мучилась бы во тьме и одиночестве, даже не зная срока своего заключения. Теперь она понимала, наказание было гораздо более жестоким, чем обычная порка. О нет! Утонченная пытка абсолютной тишиной и мраком, незнание дальнейшей участи, страх и тоска! Это способно сломать даже самого сильного мужчину, чего уж говорить о слабой женщине. Девушка часто думала о том, как отблагодарит преданную няню. Нет-нет, она ни за что не оставит ее в этой ужасной стране!

   В один из дней ее слух и без того острый, но за дни заключения ставший еще более чутким, уловил приближающиеся шаги. Это была не Карука, шли как минимум двое, ступали тяжело, цокая каблуками по каменным плитам. Айше замерла, не зная, что думать и делать. Все это время она с нетерпением ждала момента освобождения, но сейчас ей пришло в голову: а вдруг Андхой явился вместе с визирем?

   Сквозь щель между полом и дверью пробился свет, раздался скрежет поворачиваемого ключа, лязг затвора и дверь распахнулась. Прикрыв глаза ладонью и щурясь, девушка с трудом различила фигуру, стоявшую на пороге. Нет, их двое. Один, точно дядя, а позади – кажется, низенький толстый Мульсаф. Яркие лучи лампы резали глаза. Няня, опасаясь, что ее выследят, приходила с еле тлеющим ночником. Айше громко застонала, преувеличивая своё плохое самочувствие.

   - Ну что? - Поинтересовался добрый дядюшка, - научилась вести себя, как подобает настоящей шеймилской девушке? Времени для раздумий у тебя было довольно, а если оказалось мало, то можно еще добавить.

   Оценив покорно опущенную голову и молчаливый кивок, купец важно продолжил.

   - Запомни, твой муж не потерпит горских замашек. Наш род должен отдать Булуг-бею покорную, скромную невесту, не смеющую глаз поднять на своего супруга и повелителя, а не то, чтобы перечить ему. Ладно, ты прощена, ступай в свою комнату.

   Задыхающимся голоском девочка пролепетала.

   - Можно мне посетить домашний хамам?

   Остановившись на ступеньках, Андхой изобразил раздумье.

   - Так и быть, разрешаю. Пусть Карука поможет тебе.

   На самом деле он и без всякой просьбы хотел отправить племянницу в баню, пусть пропарится и отмоется от запаха подвальной плесени, а то выглядит, прямо скажем, не очень. Синяя, как некормленый цыпленок, бесцветные волосы слиплись, висят сосульками. Одежда впрочем, не выглядит слишком грязной, даже странно!

   - Эй ты, никого к ней не пускал? – Грозно вопросил он евнуха.

   Тот всплеснул руками.

   - Как можно, господин! Я слова никому не сказал, прислуга думала – вся семья за городом отдыхает. Даже экономка не знала.

   Он вытащил из-за ворота ключ, погладил толстый шнурок.

   - Подвал-то без него не откроешь.

   Торопясь за купцом, Мульсаф льстиво бормотал.

   - Какой вы умный хозяин, а я ведь совсем забыл про темную комнатку. Ишь, барышня-то какая стала после нее, ровно подменили. Аж дышать боится при господине, трепещет.

   Айше и в самом деле не могла спокойно разговаривать, задыхалась. Только не от страха, от слепящей глаза безумной ненависти. И верно евнух подметил – трепетала. Что тут скажешь, Мульсаф всегда отличался наблюдательностью, за то и был поставлен управляющим. Вот только о причинах поведения Алейши не догадался, ума не хватило.

   «Уничтожу вас всех, твари. Пусть не сейчас, позже. Но я этого не забуду», - клялась она мысленно.

   А пока ходила с опущенными глазами, молча садилась за стол, ела побольше, как велели. Место ее по-прежнему было рядом с дядиным, статус невесты визиря никто не отменял. В ответ на приставания Файтисы о том, где была, лишь загадочно улыбалась. Однако, когда после ужина скороходы из дома великого визиря принесли ларец с невиданными украшениями для его будущей супруги, вопрос сам собой отпал. Стало ясно – болотная лягушка не просто так провела это время отдельно от семьи. Где? Ха, да уж, наверное, вместе в женихом. Распутница, что с нее взять, в Сариме они все такие. Завистливая неприязнь с лица кузины и тетки ушла, спряталась в глазах, зато там выросла до размеров жгучей ненависти.

   Алейса сделала вид, что ничего не замечает. Примерила драгоценности, позвенела браслетами, поклонилась дяде, признательная за счастье, полученное благодаря его заботам.

   «Угу, сначала кара, чтобы показать грозную силу, затем подарок. Это, чтобы оценила, насколько повелитель может быть милостив. Сравнивай и выбирай, чего больше желаешь?»

   Одна радость, Булуг-бей так и не появился. Нянька подслушала – визиря вызвали во дворец падишаха, собирают большой диван, пока ему не до личной жизни. Государственные дела важнее.

   Алейса облегченно вздохнула. К вечеру она уже чувствовала себя почти нормально. Отмылась от мерзких запахов, напарилась, полежала в ванне с душистыми маслами, после обеда дремала на мягкой кровати со свежим наглаженным бельем. Нет, от Ирмана она ничего не собиралась утаивать, он все узнает: и про подвал и про темноту, и про черствый хлеб, все-все. Но при этом вовсе не обязательно пахнуть дохлыми крысами и сыростью подземелья. Нет уж, любимый встретит ее такой же, как и раньше, не сломленной забитой овцой, а сильной духом девой с гор! Едва дождавшись ночи, Айше выскользнула на крышу, скорее бы увидеть его! Боги, как она соскучилась! Прохладная свежесть и запах медвяных цветов из сада окутали девочку. Легкий ветер раздувал широкие рукава камисы, играл чисто промытыми еще влажными волосами. С моря наплывал прозрачный туман. В бархатной темноте неба сияли и переливались далекие волшебные огни. Она чувствовала себя такой же чистой и свободной, как эти прозрачные яркие звезды. Пора заканчивать гнусный фарс. Завтра ее уже здесь не будет. Алейса тихо злорадно рассмеялась.

   Она сидела почти до утра на плоской крыше, то и дело поднимаясь на башню и напряженно всматриваясь вдаль, точно хотела заглянуть за горизонт. Ирман так и не появился.

   Прошло несколько дней, боги сжалились над Алейсой, падишах уехал к западной границе, забрав с собой великого визиря, нескольких министров двора и начальника канцелярии. Ходили слухи: там - на нейтральной территории между Шеймилом и Реотаной состоится важная встреча между правителями нескольких стран. Айше не было никого дела до политики, однако ее радовало отсутствие в городе Булуг-бея. И терзал другой вопрос, почему до сих пор нет любимого? Все сильнее болело и стонало измученное ожиданием сердце. Девочка отгоняла недостойные сомнения и подозрения, днем молча сидела в дальнем уголке сада, а по ночам страстно молилась саримской богине - пресветлой Танис. Няня странно косилась на воспитанницу, громко вздыхала, желая утешить, совала ей орехи и самый крупный инжир. Айше слабо улыбалась, сдерживая подступающие слезы, да уж - Карука верна себе. Нянька всегда твердила – если у человека есть вкусная еда, ему не о чем горевать. Какая же она хорошая и главное, не лезет с расспросами, за это Алейса была ей особенно благодарна. Поздним вечером девушка вновь собралась было на крышу, но в этот раз нянька перехватила ее в коридоре.

   - Вернемся, ясонька, - старуха цепко ухватила ее запястье, - вай, послушай, что скажу тебе.

   - Няня, потом! Мне на воздух хочется, давай завтра с утра поговорим.

   - Нет, золотко, не надо туда идти, незачем, и не к кому.

   Айше резко остановилась.

   - Что ты сказала? Как это, незачем? – Она почувствовала, как перехватывает дыхание. Серые глаза резко сузились, потемнели, приняв цвет грозового неба, затем заблестели, словно наполнились колодезной водой.

   - Нет, не надо, не говори ничего, - еле слышно прошептала девушка, беспомощно поднимая руки в отталкивающем жесте.

   Карука завела её в комнату и плотно закрыла дверь.

   - Видела я твоего. – Просто, без церемоний сказала старуха, - письмо мне отдал перед отъездом, вот – держи.

   У Алейсы подкосились ноги. Схватив треугольный конверт, она опустилась на кровать. Попыталась открыть и не смогла, ее затрясло так, что руки ходили ходуном. Зажав ладони между колен, она молча смотрела на листок, белеющий на синем шелке покрывала.

   - Смотрела, что там?

   Нянька кивнула, с жалостью глядя на воспитанницу.

   - Прости. Не удержалась. Дальше меня все одно не пойдет. Поплачь, ясонька, легче станет.

   - Сейчас уйди. Одна прочитаю, - проронила девушка.

   Вздыхая, старушка направилась к выходу. Уже открыв дверь, повернулась, отрицательно покачала головой.

   - Сказал, дескать, не вернется.

   - Иди-и-и, - простонала Алейса.

   Упав ничком, она уже не сдерживала слез. Дрожала и часто, судорожно дыша, ревела. Рыдала до страшной головной боли, почти до рвоты, до отупения. За окном уже стояла глухая ночь, когда девочка оторвала голову от насквозь промокшей подушки.

   «Надо прочесть письмо», - вялая мысль не побудила к действию, - «зачем? Итак все ясно. Много раз читала переводные романы о девицах, брошенных красавцами, совратившими наивных дурочек. Няня уже все сказала, отдал перед тем, как уехать, сказал – больше не вернется. Что он может написать? Приезжай ко мне, милая. Через две страны, без денег и документов. Буду ждать ответа, как соловей лета.

   Она истерически засмеялась. Все же интересно, какими словами мужчины объясняют свою подлость? Усмехаясь страшной, кривой улыбкой, протянула руку. На этот раз конверт развернулся с легкостью. Темно, ничего не видно. Алейса поднялась, зажгла светильник и села за стол, положив послание перед собой.

   Ага, сначала он пишет о своей великой любви. Потом по законам жанра должен рассказать о препятствии. Да, вот и преграда. Она-де, бедняжка, не обладает магическими силами и потому его любовь может погубить ее.

   Смех, больше похожий на рыдание, нарушил тишину комнаты. Ну да, ну да, отличная сказочка для местных овцекур. Неужели Ирман считает ее такой идиоткой? Дед Бакар был магом, прожившим безо всяких проблем в браке с женщиной, лишенной и намека на одаренность. И почему это бабушка не скончалась в муках через пару-тройку лет? Или нет, скончалась, но потом дедушка оживил ее и дальше жил с зомби. Алейса хохотала, не в силах остановиться. Может ей тоже стать зомби? Их, кажется, могут делать некроманты?

   Смех резко прекратился. Что там в конце? Ирман пишет - ему нужно срочно уехать, но…

   Письмо обрывалось.

   Девочка тупо глядела на листок. Да, наверное, он дальше писал что-нибудь типа, «но я буду всегда помнить тебя и любить вечно», и прочие фальшиво сладкие фразы, прячущие гниль под блестящим шелком упаковки. А потом ему стало стыдно, и он просто оторвал ненужное дрянное окончание, отдал няньке как есть. Торопился покинуть Шеймил.

   - Да-а, он весело провел здесь время. – Протянула она вслух, - а потом вернулся домой. Зато у нас была красивая любовь.

   Боль разрывала сердце, но плакать Айше уже не могла. Слезы кончились.

   Карука, таившаяся за дверью, услышала вместо рыданий глухие размеренные удары. Она поспешно вбежала в комнату и увидела, как ее голубка, сидя на стуле, молча, изо всех сил бьется головой о крепкую деревянную столешницу. Из рассеченного лба струилась кровь, но девочка, сжав зубы, продолжала все те же равномерные движения. Дико закричав, старуха бросилась к ней.

*************

На обеде место главы дома пустовало. Андхой теперь был занят, как никогда, днем и ночью проворачивая торговые сделки. Удача сама шла в руки, грех было упускать. Каким-то образом люди узнали – совсем скоро семья Нарамди породнится с великим визирем, и всякий желал оказать любезность - стать торговым партнером, предоставить льготы по перевозке грузов, предложить самые лучшие товары за самую дешевую цену. Купец довольно потирал руки – вот оно счастье. Одна племянница ходила, как сонная муха, ни с кем не разговаривала, гулять не просилась, хотя заботливый дядюшка сам предлагал отпустить их с Файтисой в девичий парк. Ясно дело, с охраной и нянькой, как обычно, ну почему не подышать морским воздухом? Нет, отказалась, почти ничего не ела, бывало, что и куска не проглотит, лишь вяло поковыряется в кушаньях. Все лежит и лежит у себя в комнате. Третьего дня голову разбила в кровь. Нянька уверяла - поскользнулась и нечаянно об угол стола ударилась. Андхой встревожился, с девицей творилось что-то неладное. На всякий случай вызвал к себе супругу, пригрозил – коли то её дела, порча на Алейшу или другая дрянь, так пожалеет, что на свет родилась! Калпана ревмя-ревела, отпиралась. Для профилактики хорошенько поддал ей, не созналась, курва. Срочно вызвали лекаря, рану залечили чародейскими мазями, а девка все одно, точно мертвая. Купец искренне расстроился. Видать, хватили через край с наказанием, испугалась девчонка до одури. Пригласили другого – рангом повыше и подороже, магистра-целителя, ну для любимой племянницы не жалко.

   Тот осматривал долго и наконец, вынес ожидаемый вердикт: юница перенесла нервное потрясение, необходим покой, легкая еда, сон, немного развлечений, настои из лечебных трав с заговорами. Все стало на свои места, причины недомогания оказались понятными и вполне исправимыми. Господин Нарамди упросил лекаря (простого, магистр не согласился) пожить в их доме для наблюдения за здоровьем дорогой племянницы и, отдав необходимые распоряжения евнуху Мульсафу, вернулся к делам, то есть, домой приходил лишь ночевать. Ну не мог он упустить хоть один золотой из тех потоков, что лились ему в карманы.

   Айше сидела, уставившись взглядом в тарелку, погруженная в свои невеселые мысли. Есть она не хотела. Собственно, ей не хотелось вообще ничего. Карука налила ей гранатового сока с медом, положила жареного цыпленка. Айше молча покачала головой, поморщилась. После того, как отдала письмо от Ирмана, нянька ходила, точно пришибленная, смотрела на воспитанницу виновато и тоскливо, взглядом преданной собаки. Наверное, и впрямь упрекала себя.

   - Не надо, няня, - однажды сказала ей девочка, - не изводись, ты не должна отвечать за чужую подлость.

   Старуха махнула рукой и заторопилась прочь, вытирая на ходу слезы.

   Айше даже на минуту забыла про свои горести, так жаль ей стало преданную няню. Мало того, что красивый негодяй обманул ее саму, он заставил страдать и пожилую женщину, сердечно привязавшуюся к своей воспитаннице. Девушка так и не рассказала ей ничего, хотя видела – Каруке страшно хочется выспросить подробности: что за парень, где умудрились свести знакомство. Зачем рассказывать о том, кого нет и больше не будет в ее жизни? Незачем.

   От тяжелых мыслей Айше отвлек мужской голос.

   - Позвольте предложить вам немного Кранде с атлолеей.

   Кранде* – сорт сладкого красного вина из сока редких шеймилских ягод.

   Атлолея* - на Тиоре это было редкостное и невероятно дорогое растение, произраставшее лишь поблизости от Источников. Волшебные соцветия вызревали, напитываясь магической силой. В учебниках травоведения говорилось об необычайных эманациях спокойствия и веселья, истекающих от атлолеи.

   Алейса с изумлением подняла взгляд на заговорившего с ней незнакомца. Как это она не заметила появление за столом новых лиц? Хотя нет, не таких уж и новых. Это миловидного вежливого юношу она уже видела в компании тетушкиного племянника. Общение с Парвазом оставило довольно мерзкие воспоминания, и потому девушка лишь холодно кивнула в ответ на его витиеватое приветствие. Неприятно, что этого прощелыгу вновь пускают в дом. В свое время родственничек был изгнан с треском, ну да бог с ним.

   Алейса криво усмехнулась, наверняка бездельник опять заигрывает с Файтисой, может злость кузины утихнет благодаря ему?

   - Госпожа Нарамди, пожалуйста, представьте меня своей племяннице! – С доброжелательной улыбкой произнес молодой человек.

   - Алейша, невеста сиятельного Булуг-бея, - жеманно произнесла Калпана, кинув томный взгляд на гостя, - а это Югюр-эфенди, сын нашего дорогого друга.

   Женщину распирало от гордости. Вот с какими людьми они теперь запросто общаются. И кокетство матроны было объяснимым. В отличие от носатых смуглых шеймилцев, заросших густой растительностью почти до самых глаз, потеющих в своих тяжелых парчовых кафтанах, Югюр был гладко выбрит, одет по реотанской моде, его кудрявые волосы свободно лежали на плечах, не прячась под огромным тюрбаном. В пламенном взгляде больших выразительных глаз не было алчной похоти, присущей местным самцам, а обаятельная теплая улыбка любого располагала к себе.

   Айше и сама невольно улыбнулась ему в ответ.

   - Попробуйте, - он наполнил хрустальный бокал, изящным жестом подал девушке. – К вину добавлена капелька сока Атлолеи, волшебного цветка, источающего покой и радость.

   Чуть склонившись к собеседнице, молодой человек доверительно прошептал.

   - Мне кажется, это вам необходимо.

   Лекарь, сидевший рядом со своей подопечной, одобрительно кивнул.

   - Сие растение не имеет пагубных свойств, присущих дурманным травам, потому его рекомендуют употреблять для укрепления духа, придания сил и бодрого настроения.

   Айше равнодушно пожала плечами.

   - Хорошо. Раз вы советуете.

   Нянька оживилась, поддакнула.

   - Хлебни, милая, я об этакой диковинке слыхала, да самой пробовать не довелось. Уж больно дорого. Откуда ж оно взялось? Неужто хозяин приказал купить?

   - Это мы принесли. – Югюр чуть смущенно улыбнулся и кивнул на Парваза.

   Тот замотал головой

   - Скажи уж – ты, мне не по деньгам.

   Молодой Мурали не стал спорить, но заговорил о другом.

   - На днях мы с другом навещали его тетю, прекрасную Нарамди-ханум и, отдыхая на балконе, увидели грустную принцессу. Среди ярких роз сада эта белая нежная роза показалась нездешним цветком, попавшим сюда из волшебных эльфийских лесов. Я удивился - почему юная эльфийка так невесела? Мне захотелось порадовать вас, о сестра! Это малость, недостойная вашей красоты.

   Айше скривилась, но совсем не потому, что увидела, как помрачнело лицо Калпаны. Ей внезапно стало противно, нашелся еще один… ценитель.

   - Не стоит расточать похвалы чужой нареченной, - сухо ответила она, поднимаясь из-за стола.

   Нянька захлопотала.

   - А как же настой? Погоди, даже не пригубила!

   Девушка обернулась, схватив бокал, выпила залпом.

   - Теперь все, Карука, ты довольна?

   И не глядя ни на кого, быстро ушла из столовой.

   Расстроенная нянька побрела следом. Сердце ее обливалось кровью при виде страданий воспитанницы. Несколько раз она почти решилась открыть девочке правду, но… Останавливало ее не опасение потерять привязанность и доверие Айше, хотя и это тоже. Важнее был страх за судьбу глупой девчонки. Ну увезет её за собой молодой пройдоха, и дальше что? Обесчестит, натешится, да и бросит в чужом краю – распутном и безбожном! Каруке не довелось побывать в Реотане, зато слышала о ней достаточно, чтобы понять – хуже той страны нет ничего на белом свете, разве что земли нелюдей. Но про тех и говорить нечего: черные дроу, нэшлинги да тролли - нечисть поганая. Светлые и крылатые эльфы тоже не слишком нравились старухе. Она сомневалась: а ну как ушастые - создания Ахрима? Лишь с виду прекрасны, а на деле – злые друджи (духи), помощники жестокого брата и соперника светлого Аша Дейтара. Что касается драконов, то их нянька никогда не видела и в глубине души считала полумифическими существами. Хотя от жрецов слыхала, мол, это высшая раса Тиоры, но даже Дастур предпочитал вообще не упоминать об этих могущественных и страшных созданиях.

   Муледы-жрецы в храме всегда твердили – нелюдей нужно сторониться. Кто знает, что у них на уме, и есть ли у них душа? Их законы не подходят детям Огнебога. А сопредельную Реотану верховный дастур вообще проклинал. Слушая проповеди, пожилая женщина содрогалась от ужаса – сколь кошмарна там жизнь. Молодежь развратна, девушки не блюдут свою честь, расхаживают по улицам с голыми лицами, соблазняя чужих мужчин. А храмовой стражи, что надзирает за людской нравственностью, нет вообще! Мужчины там не заботятся о своих женах и, о ужас, те порой вынуждены работать, чтобы прокормиться. Более того, многие женщины и даже девушки живут одни, не имея опекунов - защитников и наставников, оберегающих от совершения ошибок!

   Нет, лучше Карука возьмет грех на душу и солжет, но не допустит, чтобы ее нежная доверчивая девочка попала в такой ад. Вспомнив Ирмана, нянька зло сплюнула. Ишь, соловьем разливался, решил, что честную женщину уговорит сводней стать! Дурр-рак! Так она ему и поверила, ха! «Поженимся по приезде в Митторн». А почему не придти к родне, не посвататься честь по чести? Почему здесь не сыграть свадьбу? Да потому, что нет у прощелыги ничего за душой, кроме смазливой рожи! Да одно то, что он пешком к их дому пришел, уже обо всем сказало. Ни хорошего коня, ни экипажа, ни даже паланкина! А из одежды? Рубашонка да безрукавка поверх! Разве порядочный человек позволит себе так вырядиться? Правда, сынок Мурали тоже не носит пышных кафтанов, зато перстни у него огнями горят, на шейной цепочке лал - целое состояние (восточное название рубина). А на каком чудном жеребце он сегодня подъехал! Кто его увидит, сомневаться в богатстве владельца ни минуты не станет. Не сравнить с непонятным иноземцем, у коего ни знатной семьи, ни денег, чтобы достойно содержать супругу! Только горе с этим красавцем придется мыкать. А надоест ему? Куда ей деться опозоренной? Уличной девкой стать? Нет уж, такая страшная участь не для ее цветочка! Поплачет малышка и успокоится. Поймет, где ее счастье, нянюшка поможет! Ведь такой большой человек, любимец шаха желает ее в свой дом взять. Правда у него уже есть хозяйка, но ведь только одна, к тому же стара. Алейша будет любимой женой, станет жить в отдельном дворце, визирь может себе это позволить. Ей с Нураем будет много лучше, чем с не пойми кем! Сомнительным чужаком, нищим и безродным!

ГЛАВА 10

   С моря дул порывистый ветер. Он гнул ветви, срывал с деревьев листву. По траве покатились сосновые шишки, громко зашелестел кустарник, окаймлявший тропинку.

   - Похоже, идет шторм, - озабоченно проговорил Югюр, - наверное, лучше повернуть назад, к экипажу. Смотри, какие тучи! Будет настоящий ливень!

   Айше подняла голову. День потемнел, тяжелые сизые облака наплывали со всех сторон, затягивая небо. Отсвет далёкой молнии сверкнул на горизонте и пушечным ударом прокатился над морем гром.

   - Боишься растаять?

   - Гроза будет нешуточная. Мы сейчас на открытом пространстве, а молнии – это всегда опасно!

   - Подумаешь, - отмахнулась девушка, - одной неудачницей меньше станет!

   Молодой человек возмутился.

   - Это ты-то неудачница? Невесте Булуг-бея завидуют все красавицы Катагерса, то есть завидовали бы, если бы знали о близящейся свадьбе.

   - Может и знают, - Алейса пожала плечами, - в прошлый раз все встречные девицы ели меня глазами с такой жадностью, что захотелось уйти поскорее.

   Разговаривая, они повернули назад, к выходу из Девичьего парка. Файтиса и няня давно уже сидели в карете, с беспокойством поглядывая на черную клокочущую массу, пронизываемую серебряными росчерками молний.

   Айше не торопилась. Ей хотелось всей грудью вдыхать прохладный сырой ветер, ощущать мощь стихии, даже подумалось – и пусть в нее ударит молния! Лучше так.

   - Не хочешь возвращаться? – Мурали понимающе вздохнул.

   За две прошедшие айны* (айна - десятидневье) он все же сумел победить недоверчивость Айше, и она поддалась на уговоры Файтисы. Сестра хотела, чтобы Парваз с другом сопровождали их во время прогулок по набережной, однако Алейса категорически отказывалась.

   - Нам вполне достаточно няни и слуги. Твоему отцу это не понравилось бы.

   Кузина упорно ныла.

   - Я спрашивала, он не против, а маменька – только за!

   В конце концов горянка согласилась, тем более, Парваз, если и присутствовал в компании, то не мозолил глаза, всегда находясь возле Файтисы. Впрочем, как раз сегодня, его не было.

   Посещения брата и сестер Калпаны в последнее время участились. Приезжали они не с пустыми руками, и потому Андхой не протестовал. Его самолюбие приятно грело заискивание жениной родни, нравилось чувствовать себя важным человеком, расположение которого хотят заслужить. Нравилось и уважительное поведение молодого Мурали. Тот частенько появлялся вместе с Парвазом, держался очень скромно и достойно. Дарил небольшие презенты хозяйке дома, ее дочери и племяннице. Купец начал даже подумывать о возможном браке своей красавицы дочки и наследника самого нишанджи*.

   Нишанджи* - правитель канцелярии великого визиря.

   А что, чем бог не шутит? Раньше-то об этом речь не шла, но скоро клан Нарамди окажется в ближнем кругу падишаха, станет на одну ступень с важными людьми государства. Чем они хуже Мурали?

   Алейса по-прежнему держалась отстраненно, Парваза вообще не замечала, мало разговаривала и с Югюром, но однажды после обеда задержалась, услышав, как юноша декламирует удивительные по красоте стихи, легко перебирая струны киары.

   Влюбленный в ложный внешний блеск, он груду раковин купил,

   Бесценный жемчуг свой за них отдав неведомо кому.

   О друг, не спрашивай его о чаше истинной любви,

   Из чаши той не довелось и полглотка отпить ему.*

   * Абдуррахман Джами

   «Я тоже отдала бесценный жемчуг свой неведомо кому, влюбившись в ложный блеск. И мне не довелось испить из чаши любви. Ядом оказался мой напиток» - от горьких воспоминаний губы девушки задрожали, слезы подступили к глазам.

   Югюр положил инструмент на низкий столик у дивана и подошел ближе, оставив Файтису томно переглядываться с милым кузеном.

   - Тебе понравилось?

   Алейса молча кивнула.

   - Мало кто знает этого поэта, большинство предпочитает веселые произведения, прославляющие радости жизни. Его считают слишком грустным. Не зря его стихи близки тебе. У тебя ведь тоже грустные глаза. Прекрасные, словно серебряные звезды, но такие печальные. Я бы хотел увидеть твою улыбку.

   - Югюр, ты не понял? Мне не нужны ничьи восхваления, - Айше строго взглянула на него и парень растерялся. Шеймилские девушки не поднимали ресниц при мужчинах, не смотрели так прямо, не разговаривали таким холодным жестким тоном.

   - Прости. - Тихо, убитым голосом промолвил он, - просто я никогда еще не видел такой красоты. Твои глаза – два туманных озера, и мое сердце бьется, как сумасшедшее, едва вижу тебя. Прости, я знаю – не должен произносить эти слова, не имею права, но мне так больно, когда я вижу твою печаль!

   Горянка зло сжала губы, и Югюр отступил на шаг, покаянно склонив голову.

   - Клянусь, больше не стану говорить о своих чувствах. Но позволь быть твоим другом, возможно, я сумею хоть чем-то порадовать тебя?

   Молодой Мурали сдержал слово. С того дня Айше не слыхала от него фраз, способных рассердить девушку. Он оказался приятным собеседником, тонко чувствующим поэзию, знающим множество стихов и способным при декламации вложить них столько души, что казалось - слушатели наяву видят сцену, описываемую в произведении. Не раз в разговорах они близко подходили к теме ее будущей свадьбы, но Айше всё не осмеливалась открыть ему правду. А время шло, приближался день возвращения падишаха и его дивана. И, конечно же, самого диванбеги – Великого визиря.

   Сегодняшнее буйство стихий - надвигающаяся гроза и вольный бунтующий ветер странно возбудили Алейсу, вызвали в ней целый шквал эмоции, и она вдруг решилась.

   - Зачем мне возвращаться в дом Нарамди? Он хуже тюрьмы! Хочешь знать, почему я невесела? Почему никогда не смеюсь? – Она вновь глядела прямо ему в глаза – вызывающе, дерзко, словно набравшись смелости у моря и неистового ветра.

   Юноша нахмурился и молча кивнул.

   - Я ненавижу вашего визиря! – Прошипела девушка. – Меня тошнит от него! Отвратительный старый козел! Он мне в отцы годится, а туда же, жениться решил! И дядюшка меня отдает, точно куклу, не спрашивая! Я ударила Булуг-бея, когда он хотел поцеловать меня, он мне мерзок, не хочу и не буду его женой.

   Молодой человек застыл с вытаращенными глазами. Неизвестно, каких откровений он ожидал, но явно не этого потока гнева и возмущения, буквально захлестнувшего его.

   Справившись с собой, он покачал головой и, медленно выдохнув, негромко спросил.

   - А чего хочешь ты сама?

   - Уехать отсюда, - незамедлительно ответила Айше, - уехать в Реотану или Сариму.

   - Оставить свою родину? – Искренне удивился Югюр, - и всех родных?

   - Какая это родина, - скривилась Айше, - я родилась и выросла в Сариме, а у Нарамди оказалась три года назад, после смерти деда с бабушкой. До того и слыхом не слыхивала о дядьке и его семье. И дальше бы не знала, хм, счастливее была бы!

   - А тебе есть к кому вернуться в Сариму?

   - Зачем спрашиваешь? – Айше угрюмо насупилась.

   По правде говоря, она решила открыться именно в надежде на помощь, но сейчас ей стало страшно. Вдруг этот воспитанный доброжелательный парень, столь явно симпатизирующий ей, лишь посочувствует, да и только. Выслушает, поцокает языком и скажет: ничего, не плачь, стерпится, слюбится, у нас всех девушек так замуж отдают!

   Она нервно сжимала кулаки, пряча их в складках покрывала. Первое время после предательства Ирмана девушка пребывала в тяжелой апатии, но постепенно пришла в себя. «Нельзя сдаваться», - твердила она мысленно, глотая слезы и кусая губы до крови. – «Неужто ты позволишь первому же встречному подлецу сломать твою жизнь? Мало ли их живет в мире! И что, позволить им управлять твоей судьбой? Ты жаждешь стать рабыней, зависеть от таких вот красавцев с пустой душонкой?»

   Прежние планы остались в силе, только претворять их в жизнь теперь придется одной. Мурали мог оказать реальное содействие. Алейса смотрела на него трезвыми глазами, оценивающе и расчетливо. Очень сложно добраться до Саримы одинокой девушке. Она готова была рискнуть, но понимала – вероятность удачи в этом случае приближалась к нулю. Горянка уже обдумывала, где сбыть драгоценности, подаренные Булуг-беем. Дядька забрал их и спрятал в кабинете, однако ключ от комнаты у нее был, так что достать не проблема. Сейф только казался недоступным, ушлая девчонка подглядела код еще прошедшей зимой. Воровство? Да пошли все к демонам! Пусть тогда отдают ее наследство. Внутри у Айше поселилась такая злая решимость, что ей казалось – при необходимости убить сможет.

   Но где и кому продать? Не нарваться бы на грабителей или мошенников. Если их будет слишком много – одолеют. И кто даст гарантию, что честный ювелир не вызовет гаровулов (местная полиция) при виде девочки с такой горой украшений? Да и пускаться в долгий и трудный путь совсем одной… На нее в первой же деревне обратят внимание, попытаются задержать. Ну не путешествуют в Шеймиле женщины без мужского сопровождения, разве что магички, но у тех все равно прислуга и охрана.

   - Помочь хочу, - решительно ответил юноша.

   Алейса расслабилась и выдохнула, чувствуя, как уходит напряжение, судорогой сковавшее тело.

   В этот момент снова прогремел гром и с неба хлынули первые струи дождя.

   - Дома договорим! – Югюр схватил ее за руку, и оба помчались к экипажу, откуда им уже вовсю махали руками.

   В карете, ясное дело, им не удалось продолжить обсуждение начатого. Айше отвернулась к окну и молчала, покусывая губы. Она бы хотела верить Югюру, но боялась обмануться. А что, если он опять попытается изъясняться в своих чувствах? Вот уж это ей было нужно меньше всего. Дружба – пожалуйста! И ничего кроме. Единственное, чего ей хотелось по-настоящему: покинуть Шеймил и никогда больше не слышать ни о дядюшке - купце, ни о визире. Югюр тем временем успокоил испуганную Файтису, рассказал нянюшке пару историй о забавных происшествиях во время грозы и добродушно подтрунивал над спутницами, не глядя в сторону горянки. В общем, сделал все, чтобы подъехав к дому, женщины уже пребывали в хорошем настроении и не вспоминали о причинах задержки. Ну разговаривал он с невестой Булуг-бея, подумаешь! Это было у всех на глазах. Они и близко не касались друг друга. И вообще, зачем забивать себе голову всякой ерундой? Получилось ли у него, сложно сказать. Наверное да, поскольку кузина сразу поднялась к себе - переодеться к столу, а нянька пошла на кухню – выпить чего-нибудь горяченького.

   - Может приказать вам чаю? – Карука с некоторым сомнением покосилась на парочку, оставшуюся в большом холле.

   Однако, придраться было не чему. Алейса сидела ровно посередине дивана, молодой человек – в кресле на приличном расстоянии. Полностью открытые взглядам прислуги, сновавшей по широкому коридору.

   - Если нетрудно, - улыбнулся Мурали, - я бы выпил чашку. А потом - нужно домой.

   Едва нянька скрылась, он повернулся к Айше и быстро сказал, приглушая голос.

   - Я готов помочь тебе, но нужен план. И еще – хорошенько подумай, ты и в самом деле не желаешь стать супругой Булуг-бея?

   - Ни за что, - тихо, но решительно ответила девушка. – ненавижу его и эту страну, и все ее обычаи! Извини, понимаю, Шеймил - твоя родина, но мне здесь очень плохо! Тебе не понять, ты мужчина, у тебя все права, свободы и возможности! А женщинам здесь делать нечего.

   - Хм, по-моему, они вполне счастливы, - Югюр казался озадаченным, - моя матушка и сестры, например.

   Айше хотела было сказать про квохчущих глупых куриц, но собразила – раз уж речь зашла о матери парня, то не стоит.

   - Просто им повезло с мужем и отцом. И с братом. А мне – нет. И я не желаю уповать на счастливый случай, не хочу зависеть от чужой воли и жить по чужой указке. Свобода – самое главное в жизни. Мне нужна свобода и независимость.

   - Такая жизнь была в Сариме? – Понимающе спросил юноша, - я слышал про это княжество, там странные обычаи.

   Он поправился, - странные для нас, коренных шеймилцев.

   - Нормальные, - отрезала Айше, - тебя бы заперли в доме, приказав не выходить без разрешения жены, посмотрела бы я на твое большое счастье!

   Молодой Мурали лишь покачал головой, приоткрыв рот.

   - Угу, не нравится, - буркнула Айше, - а почему же мужчины считают, что можно держать своих жен практически в рабстве?

   - Какое рабство? – Изумился молодой человек, - они всем обеспечены, не работают…

   - В богатых семьях сходят с ума от скуки, а в бедных пашут, как ишаки, выполняя тяжелую домашнюю работу, которую никто и не замечает. Но я не хочу тратить время на пустой спор. Скажи, почему ты решил мне помочь?

   Югюр опустил ресницы и слегка покраснел.

   - Ты сама знаешь. Я больше не мог видеть тоску в твоих глазах.

   Айше оборвала его.

   - Я согласна быть твоим другом, не больше. Если тебя это не устраивает, тогда и помогать не нужно.

   - Нет, - юноша вздохнул, - нельзя, чтобы юная девушка пробиралась через всю страну одна. Ты можешь легко погибнуть. Пусть мы останемся только друзьями, мне важнее, чтобы ты смогла обрести счастье!

   Алейса взглянула на него с удивлением. Надо же, среди равнинных самцов нашелся хоть один неплохой человек. Да что там неплохой! Хороший и благородный! Приятель, правда у него, дерьмо изрядное, но… всякое бывает. Наверное дружат еще с детства. Возможно, Югюр пытается отвратить Парваза от мерзких развлечений золотой молодежи Катагерса?

   - Придется подождать, - сказал молодой человек, - у меня есть кое-какие идеи, но надо уточнить.

   - Долго? Боюсь приезда визиря.

   - У нас еще есть время, отец прислал письмо, где пишет – они задерживаются еще на айну (аналог недели - десятидневье).

   - Ох, я совсем не подумала! – Алейса прижала ладонь к губам. – Если узнают о тебе и моем бегстве, то его ждут крупные неприятности!

   - Не узнают, даже не бери в голову, я все так устрою – комар носа не подточит!

   Молодой Мурали промолчал о последнем разговоре с отцом, где Викрам намекнул о возможной отставке великого визиря. Опасаясь растущего влияния вельможи, шах подумывал о назначении на его должность правителя канцелярии. Человек из средних слоев, всем обязанный владыке, будет преданным и более безопасным.

   - Ты совсем не такой, как Парваз, - нерешительно сказала Айше, - если честно, не понимаю, что вас связывает?

   Юноша пожал плечами.

   - Детская дружба. Мы учились в одном медресе. Да, я вижу, как он изменился, но право, не знаю, что с этим делать. По правде говоря, я разочарован не только в нем. Многие мои товарищи, повзрослев, стали другими. Мы перестали понимать друг друга.

   Он вздохнул.

   - Цинизм, презрительное отношение к девушкам. Словно у них нет матерей и сестер. Все думают лишь о наслаждениях и деньгах. Словно друджи закрыли им глаза, и они перестали видеть чистую красоту мира. Я бы прервал всякие отношения с Парвазом, но тогда не смогу посещать ваш дом, ведь наша семья не родственники Нарамди.

   Беседу прервала Карука, самолично принесшая чай и усевшаяся рядом с воспитанницей.

   Молодой человек ничем не выразил недовольства присутствием няньки, напротив, поблагодарил и, сделав несколько глотков, вежливо откланялся.

*******************

Место действия.

   Побережье Шеймила недалеко от границы с Эрсунной.

   Вечернее солнце мягко озаряло обширный внутренний двор, вымощенный светлым мрамором. Под сенью магнолий у фонтана стоял круглый столик, накрытый к ужину.

   Откинувшись в удобном мягком кресле мастер Геста задумчиво посасывал мундштук кальяна и благодушно усмехался. Почти десять лет он потратил на поиски зачарованного клинка и вот, наконец, его труды увенчались успехом. И кинжал, и его владелица, та прыткая мелкая девчонка, наконец, в его руках. То есть – почти у него в руках. Осталось подождать совсем немного. Впрочем, эти годы прошли не зря. Теперь ему принадлежал высокий дом из дикого камня под красной черепичной крышей, с башенками и крытой галереей, окруженный огромным садом, полным цветов, финиковых пальм и смоковниц. В нескольких банках Эрсунны и Шеймила имелись более чем приличные счета. Плодородные земли с немалым количеством крестьян - арендаторов тоже приносили отличный доход. Но главным было другое - то, о чем знал лишь малый круг посвященных – учеников и адептов Ордена. Его собственного – Ордена Малеф. В этом мире его звали Гассан Гест. Смена имени - не слишком большая плата за обретение магической мощи, много большей, чем та, что он имел на Земле. Увы, после более детального знакомства с Тиорой выяснилось: местные маги и здесь обошли его. Сила только поначалу казалась огромной, в сравнении с прежними возможностями. Другие колдуны имели Дар, неизмеримо превышающий его собственный. И еще – здесь был Ковен! Высший совет магов планеты. Чтобы демоны пожрали этих ублюдков, называющих себя светлыми и жестко ограничивающих тех, кто оспаривает их идиотские решения! Да, не всем повезло родиться с огромным резервом. И что теперь? Жить середнячком, наблюдая за тем, как другие решают судьбы мира, стоят над королями и творят большую политику? Быть, по сути, никем? И кстати, зарабатывать при этом гроши! Не для того высшие силы помогли ему оказаться здесь.

   Место действия.

   Прекраснейший из городов - Катагерс. Веселый квартал.

   Заведение «Алые бабочки» встретило их громкой музыкой, женским визгом и звоном бокалов. Еще на входе приятели отдали охранникам короткие кинжалы, роскошно усыпанные самоцветами на эфесах. Оружие носил за поясом всякий уважающий себя уроженец Шеймила, однако вести себя буйно на улицах никто не смел, опасаясь тюрьмы и доброй порции палок. Увы, зайдя в ворота, клиенты питейных, игорных и прочих увеселительных домов, одурманенные вином и травкой, так и норовили пустить в ход острую сталь. Резали друг друга, красоток и обслугу, пытавшуюся усмирить забияк. Потому чауш-баши – начальник столичной полиции, давным-давно издал указ – всем посетителям злачных мест - сдавать свои клинки, а буде не желают, то хозяева имеют право применить силу или вызвать стражу.

   Матрона склонилась в поклоне перед своими любимцами – всегда щедрыми и беззаботно бросающими пригоршни отцовских золотых. Не прошло и часа, как веселье уже было в самом разгаре. В одной из роскошно убранных комнат второго этажа плясали несколько обильных телом и ярко накрашенных девиц, одетых лишь в прозрачные шальвары, а в углу с выражением крайнего ужаса на округлом детском личике, сжалась в комок рыжеволосая девочка лет тринадцати.

   - Нетронутая, как заказывали, вчера поступила, - бандерша вытащила малышку на середину комнаты и шлюхи принялись скакать вокруг нее, скаля зубы в пьяном хохоте и тряся пышными грудями.

   - Зачем она тебе? – Скривился один из юношей, прикладываясь к бутылке. – Только орать будет, как резаная. Необученная дура не сумеет доставить удовольствие мужчине.

   - А я как раз предпочитаю таких - юных, неспелых, и обязательно чистеньких! Жемчужина насверленная…

   - А-а-а, любитель поэзии и красивых слов? Обожаешь недозрелые плоды? – Насмешливо спросил один из молодых прожигателей жизни.

   - Да, лучше всего быть первым, а слегка незрелые плоды – как по мне, они самые вкусненькие, с кислинкой, придающей сочность и остроту. К тому же, друзья, моя слабость – беленькие курочки. Эта крошка, правда, не совсем то, что нужно по расцветке. Но на сегодня сойдет.

   - И не жаль тебе её? Ей стыдно и страшно, - неожиданно спросил Парваз, находящийся среди веселой кампании.

   В ответ собеседник захохотал. Этот грубый гогот настолько не сочетался с тонкими чертами его одухотворенного красивого лица, что казалось, вульгарные звуки издает совсем другой человек.

   - Не пройдет и месяца, как сучка будет веселиться и выманивать у нас деньги не хуже, чем эти твари, - он кивнул в сторону шлюх, покатывающихся со смеху над перепуганной девочкой.

   - Все они такие! Сначала совращают нас, прикидываясь невинными овечками, а потом требуют золота! А эта маленькая распутница сама виновата. Не таскалась бы одна по улицам, так и не оказалась бы здесь! Сейчас блудливая кошка получит то, чего ей втайне хотелось.

   Парваз поморщился. Легкомысленный и ленивый пьянчужка, он не был по природе жесток, и сейчас парню стало не по себе при виде слез малышки. Рыженькая напомнила ему самую младшую из пятерых сестер и Парваз пожалел, что сегодня пришел сюда. Но спорить с другом, всегда подавлявшим его, слабовольный купеческий сын не посмел.

   Он малодушно отвернулся и шагнул к выходу, не желая видеть то, что будет происходить дальше, но тут из коридора раздались визгливые крики, и в следующий момент двери с грохотом распахнулись, ударившись о стены. В комнату ворвался наряд полиции, возглавляемый муледом в белоснежной накидке с вышитыми языками пламени. Это была небезызвестная храмовая стража нравов. И что хуже всего, ее сопровождали двое магов - наблюдатели местного отделения Ковена. С ними невозможно было договориться, их нельзя было купить. Редкий случай, когда колдуны и жрецы действовали заодно.

   - Принуждение к разврату детей? – Звучный властный голос муледа разнесся по небольшому помещению. – Нам поступали сигналы о страшном непотребстве в этом вертепе. Мало того, что вы попираете все заповеди Господа нашего, так своей мерзостью грязните чистые души юниц! Взять их! - Протрубил он, обращаясь к стражникам.

   Развеселая кампания золотой молодежи испуганно замерла, а затем женщины и пьяные парни с воплями заметались по комнате. Шума и хаоса добавляла орущая хозяйка, громогласно обвиняющая в случившемся некую сводню, обманувшую её - честную женщину, у которой сроду не работали малолетки! В этой сумятице никто не успел заметить гибкое, почти змеиное движение молодого мужчины, скользнувшего за портьеру возле алькова. Мгновение - и он скрылся за потайной дверью. Промчаться по узкой винтовой лестнице было делом нескольких секунд, а лихачей возле заведения всегда дежурило немало.

   Дом купца Нарамди в Катагерсе.

   Надсадные вопли женщин были слышны издалека. Калпана ревела, некрасиво распялив рот. Ей вторила невестка, братова жена, пронзительно воя и шумно сморкаясь в шелковый носовой платок. Что касается Файтисы, то она чуть не билась в истерике, не слушая увещеваний матери. Впрочем, та и сама в горе заламывала руки.

   - Чего это они? – Айше равнодушно кивнула в сторону плакальщиц, сидевших в садовой беседке. На самом деле ей было плевать, чем так сильно расстроены женщины, но спросить следовало. Мало ли, вдруг важная информация.

   - Парваз в зиндане сидит, - шепнула нянька, - вот они и рыдают. Вчера арестовали его и всех дружков, что были с ним. В весёлый дом нагрянула храмовая стража нравов вместе с магами. Кто там развлекался, всех прихватили. Говорят, в этом притоне мужчины с детьми развратничали. Ох, - Карука испуганно прижала пальцы к губам, - чтой-то на меня нашло. Не гоже тебе, юной деве эдакое знать.

   Алейса криво усмехнулась и брезгливо поджала губы.

   - Но ведь знаю. А этих скотов не жалко. Туда им и дорога.

   Ей было не до купцовой родни и их проблем. Свои бы решить. К тому же, какое ей дело до пакостника, оказавшегося еще и любителем малолетних. Куда больше девушку обеспокоило другое. Если теткиного племянника и в самом деле упекли за решетку, то в ближайшие дни ей не удастся увидеть Югюра. Один он вряд ли решится посетить их дом. Или все же рискнет? Горянка не на шутку разволновалась. Со дня на день можно было ожидать возвращения шаха со своими приближенными, а значит – неизбежного визита Булуг-бея. Господи, а ведь никто не заступится, захоти похотливый самец вновь остаться с невестой наедине!

   Появившийся евнух возгласил.

   - Господин Мурали просит принять его.

   Югюр, не обратив внимания на Айлейсу, устремился к матронам со словами утешения.

   - Я так и знал, что найду вас здесь. – Восклицал он, обращаясь к матери друга.

   По пути юноша на миг остановился возле фонтана и отвесил вежливый поклон Каруке и ее воспитаннице, изящно взмахнув рукой и коснувшись ладонью сердца. Медленно выпрямляясь, он взглядом показал девушке на крошечный комок бумаги, выпавший из широкого рукава. Катыш был еле заметен, совершенно сливаясь по цвету с плиткой дорожки. Айше опустила ресницы, давая понять, что увидела записку.

   К радости Айше, нянька, мучимая любопытством, не осталась возле нее, но поспешила в беседку, где молодой человек, по-видимому, рассказывал последние новости о произошедшем.

   Спрятав записку, девочка кинула из-под ресниц осторожный взгляд вокруг. Людей рядом нет, кажется, никто не заметил. Теперь быстрее к себе, чтобы закрыться и прочесть без помех.

   Послание было коротким.

   - Я долго не смогу бывать у вас, Парваз попал в крайне гадкую историю. Мне точно неизвестно, что случилось, я уже давно не провожу время вместе с ним и бывшими друзьями. Но вчера всех их арестовали в одном ужасном притоне. Прости, не буду упоминать подробностей, да и сам их не знаю. Ты и не подозреваешь о существовании подобных вещей. Проси разрешения на прогулку в девичьем парке. Лучше – завтра утром. Случайная встреча там не вызовет подозрений. Нужно торопиться, у нас мало времени.

   Алейса почувствовала несказанное облегчение. Ей было отвратительно думать, что Югюр может посещать бордели и участвовать в мерзких развлечениях.

   Она еще раз перечитала письмо и фыркнула. Насчет ее наивности Мурали сильно ошибался. Горянка была в курсе многого, чего не полагалось знать юной девушке. Откуда? Романы тетки, просветительство сестрицы, болтовня слуг и длинный язык няньки. Айше не отказывалась от любой информации. Знания это тоже оружие, так говорил еще дед Бакар.

   На следующий день Файтиса отказалась идти на прогулку. Вся зареванная, она лежала в постели, жалуясь на головную боль и слабость. Кузина столь картинно страдала, что Айше не смогла удержаться от насмешливого замечания.

   - Можно подумать, ты невеста Парваза. Никак собралась героически оплакивать милого, ожидая его освобождения из темницы?

   Отсутствие лишних глаз и ушей было к лучшему. Оказавшись на месте, Алейса неустанно кружила по дорожкам парка, желая утомить нянюшку. Та пыхтела, охала, однако не оставляла воспитанницу в одиночестве. Наконец, показался Югюр.

   - Доброе утро, сестра, мое почтение нэнэ-ханум!

   Юноша огляделся кругом, и лицо его выразило искреннее разочарование.

   - А где же прекраснейший цветок дома Нарамди?

   Нянька расплылась в довольной улыбке. Одну девицу пристроили, теперь бы обручить Файтису! Тем более, такая замечательная партия – наследник самого нишанджи!

   - Занемогла наша красавица, дома осталась.

   Югюр, огорченно пощелкав языком, проводил нэнэ-ханум к удобной скамейке, где и оставил под присмотром слуги. Теперь Карука могла отдыхать спокойно. Её голубка была не одна. Пусть погуляет. В сопровождении такого славного и воспитанного юноши, к тому же возможного родственника в будущем, опасаться нечего.

   Впрочем, молодые люди не слишком долго дышали свежим морским воздухом. Не прошло и получаса, как питомица возвратилась к нянюшке, а Мурали откланялся.

   - Чтой-то быстро?

   - Ничего себе быстро! Мы с тобой сколько уже ходили, у меня аж ноги гудят!

   - О чем говорили-то?

   Айше махнула рукой.

   - Да все о Файтисе расспрашивал. Ну его!

****************

Наступил вечер. На улицах еще был народ, разумеется, мужчины. Однако дом уже затих, готовясь ко сну. Андхой еще не возвратился. Последнее время он все чаще ночевал у своей молодой муштари – временной жены. Неслышной тенью Алейса проскользнула в кабинет и, отодвинув панель, скрывающую сейф, с замирающим сердцем дотронулась до замка. Правильно ли она запомнила цифры? Еще раз девочка внимательно осмотрела их. Благодаря удивительно острому зрению, она видела – краска на используемых номерах чуть-чуть стерлась. Обычный глаз и близко не определил бы отличий, но они имелись. Затаив дыхание, Алейса поочередно нажала нужные клавиши, делая это медленно и очень аккуратно. Дверца с тихим щелчком открылась. Горянка злорадно улыбнулась, сгружая в крепкий полотняный мешочек драгоценности и золотые монеты. На всякий случай взяла и серебро - аржены, и даже медь. Мелкие деньги тоже понадобятся в дороге. Вновь поднявшись к себе, она одела простую однотонную камису, шальвары и тонкие, но крепкие сапожки на ноги. Что еще? Фляжка с водой, смена белья и, главное, ее детские вещи. Единственное, что осталось от жизни в Сариме. Ни за что на свете Алейса не желала расстаться с ними. Теперь последнее.

   Девушка достала из кармана амулет, незаметно врученный Югюром на прогулке. Если юноша ошибся и чары отвода глаз не сработают, все пропало. Ей не выйти из дома и не пройти одной по улицам Катагерса. Хотя, пожилые женщины ведь ходят. Айше достала плотное темно-синее фередже. На крайний случай можно спрятаться под ним. Она станет прихрамывать и сутулиться, притворяясь старухой, бредущей по неотложным делам. Девушка оглянулась кругом. Кажется все. Ничего ее здесь не удерживает, кроме Каруки. Ладно, если сможет, она обязательно вернется за няней. Затянув потуже горловину вместительной сумки – мешка, Алейса повесила ее на плечо под фередже, опустила волосяную сетку, закрывающую лицо, и решительно шагнула в коридор.

   Вот и ворота. Она почти не дышала от волнения. Удача, сегодня дежурит Суппар. Девушка облегченно вздохнула - этого тупицу нетрудно обмануть. Решив выдать себя за няньку, нагнулась и склонила голову. Ура! К ее несказанной радости никаких ухищрений не понадобилось. Верзила даже не обратил внимания на женскую фигурку, проскользнувшую мимо.

   Впервые Алейса оказалась одна на улицах столицы. Быстро темнело. Лоточники, торгующие жареной лапшой, пирожками и рисом, все еще бродили вдоль тротуаров и стояли на перекрестках, однако покупатели уже не торопились к ним. Исчезли пронырливые мальчишки, хозяева мелких лавочек - один за другим закрывали витрины и гасили фонарики, подсвечивающие вывески. Девочке стало страшно. А вдруг на середине пути амулет перестанет действовать, и какие-нибудь негодяи заметят одинокую женщину? Ворам и бандитам без разницы – девушка идет или старушка. Впрочем, пока никто не глядит, можно не притворяться. Раз нет нужды брести по-старушечьи, волоча ноги, то она в десяток минут добежит до Златых врат, откуда начинаются дороги на север и запад.

   Ворота, разумеется, на самом деле не были золотыми. Просто на клепаных металлических листах, покрывающих громадные цельные доски, яркой золотой краской были выведены охранные знаки и языки пламени – символы Огнебога. Аша-Дейтар был покровителем и защитником Катагерса. Во всяком случае, так говорили жрецы.

   Алейса плохо знала город, передвигаясь по нему лишь в экипаже с роднёй и нянькой. Если бы не уроки истории и географии, где изучались и чужие страны, и Шеймил с его столицей, то одна в сумраке вечерних улиц, она могла бы легко заблудиться. Сейчас девочка мысленно благодарила знатока - муаллима и собственную зрительную память. «Не зря я так старательно изучала план города», - беззвучно прошептала беглянка, выбирая нужную улицу из нескольких, веером расходившихся от очередного перекрестка. Она спешила. Югюр должен был ждать ее за крепостной стеной, точнее у ближайшего к городу караван-сарая. Уверенный в том, что его спутница не умеет ездить верхом, юноша намеревался взять крытую легкую двуколку. Алейса про себя усмехнулась, но молча кивнула. Молодой человек обещал быстро доставить ее в Сариму, однако оба понимали, что дорога займет не меньше айны (десятидневья). Путешествовать в экипаже, что ни говори, гораздо комфортнее, чем верхом, и времени отнимает немногим больше. Кроме того, и это было очень важно – в любой момент можно опустить полог. Нет, терпеть жару и духоту Айше не собиралась, зачем? Однако, проезжая через селения, лучше спрятаться от любопытных взоров. Тогда люди не смогут оповестить возможных преследователей о наличии девушки в повозке.

   Размышляя обо всех этих сложностях, Алейса свернула в узкий кривой переулок, желая сократить путь. По крайней мере, на карте столицы, оно выглядело именно так. А вот на самом деле, эх! Девушка мысленно выругалась. План верно изображал направления и длину улиц, но отнюдь не описывал район, по которому предстояло идти. Югюр предупреждал ее: амулет не дает полной невидимости, поэтому желательно избегать прямого столкновения с прохожими и лучше обойти стороной те места, где даже вечером полно народу.

   Квартал, куда попала девушка, наверняка относился к числу сомнительных. Между облезлыми домами лежали густые тени, а пыльные закоулки были столь узки, что она рисковала не разминуться со встречными. Как назло, впереди показался подвыпивший мужчина верхом на ишаке. Айше тесно прижалась к шершавой грязной стене, отвернув лицо в сторону и стиснув зубы. Животное задело ее теплым боком, проходя мимо, но к счастью, дремлющий хозяин никого и ничего не замечал. По-видимому, все его силы и внимание были направлены на то, чтобы не упасть со спины своего четвероного приятеля. На маленькой площади, которую девушке предстояло миновать, стояла толпа мужчин, бурно обсуждавших что-то, и сновали подозрительные оборванцы. Дверь одного из домов была распахнута настежь, оттуда доносились звуки зурны, нестройное пение и громкий хохот. Далеко вокруг расходились ароматы вина и проперченного мяса. Ярко освещенная вывеска приглашала всех желающих отведать горячительных напитков и девиц. Собственно, на ней так и было написано – Вино любви! Дабы никто не сомневался, внизу – под надписью была изображена полуголая красотка с бутылкой в руках. Претенциозное название вовсе не соответствовало заведению, но, по-видимому, владельца это не смущало, ибо коренастый мужчина в кричаще ярком кафтане сидел возле входа, громко расхваливая свою забегаловку.

   Айше остановилась, не решаясь выйти на открытое пространство. Люди, толпившиеся на площади, стали хвататься за кинжалы, послышались цветистые южные ругательства:

   Вах! Нечестивый сын шакала! Да будет проклят отец, зачавший такого мерзавца. Поцелуй в зад моего ишака! Твоя мать родила тебя от самого шайтана!

   На крыльцо духана выскочили женщины – не то подавальщицы, не то шлюхи, послышался громкий визг.

   Морщась, горянка заторопилась к противоположной улице. Она пробиралась у самых дувалов, благодаря богов, что на ней амулет, оберегающий от недобрых глаз. Крики позади стали громче, послышался звон оружия. Айше почти бегом припустила прочь. Лучше бы Югюр заехал за ней. Но амулет у него имелся лишь один и юношу легко мог заметить кто-нибудь из знакомых. Улицы богатых жилых кварталов всегда пустынны. В толпе при всем желании не затеряешься. Нет ничего проще, чем связать присутствие наследника Мурали у дома купца с пропажей племянницы Нарамди. Обсудив это, молодые люди решили не рисковать.

   Несколькими часами раньше. Дом нишанджи – начальника канцелярии визиря.

   - Матушка, мне лучше исчезнуть из города. Мало ли, что могут наплести Парваз и его недостойные друзья. Они наверняка злятся. Ведь я отказался сопровождать их в то гадкое место.

   - О, сын мой! Вспомни, сколько раз я просила тебя – не водить знакомство с этим отродьем шайтана. Семья Наван много ниже нашей! Вах, всего лишь жалкие купцы. На что тебе друг, у которого ни денег, ни влияния?

   - Ах, матушка, - красивый юноша завел глаза к небу, - клянусь пречистым огнем! Я хотел помочь несчастному освободиться от пагубного влияния пороков. Убеждал Парваза отдалиться от скверны.

   Он сокрушенно покачал головой.

   - Все они не слушали уговоров, закоснев в грехах. Но сейчас эти распутники могут оболгать меня из зависти. Я не участвовал в их грязных развлечениях и, благодаря своему благоразумию, остался на свободе. Разве ты хочешь увидеть своего сына в зиндане?

   Женщина вскрикнула, прижав ладони к пышной, бурно вздымающейся груди.

   - Ни за что! Свет очей моих, скажи, что тебе нужно в дорогу, и я немедленно отдам распоряжения.

   - Скорее всего, я поеду на восточный берег залива Мэсхри. Там сдаются виллы для отдыха. Нет случайных людишек.

   - Но почему бы тебе не укрыться в нашем загородном дворце? Он тоже в прекрасном месте, у моря.

   - А вдруг Парваз оклевещет меня? Представь, туда явится стража! В наемном доме меня вряд ли найдут.

   - Этот нечестивец, сын шайтана, рожденный ослицей! – Мурали-ханум побагровела от гнева при мысли о поклепе, возведенном на милого сына!

ГЛАВА 11

   Распрощавшись, наконец, с всхлипывающей матерью, молодой человек тронул коня. Легкий экипаж пронесся по улицам, миновал Золотые ворота и вскоре Югюр натянул вожжи, останавливая повозку. От караван-сарая место стоянки отделялось зарослями кустарника и кучно растущими деревьями. Днем, разумеется, они не могли служить надежным укрытием, но в сгущающихся сумерках – вполне. Развалившись на мягком сиденье молодой человек хотел было закурить трубку, но вовремя одумался. Запах табака учуять легко. Не дай боги, привлечет к себе внимание. Его ни в коем случае не должны заподозрить в сговоре с Айше. Пропала девчонка, вах, какой ужас! А он здесь причем?

   Молодой человек потянулся, подобно сытому коту, и довольно рассмеялся. Удача явно благоволит ему! Не захоти малолетняя идиотка сбежать от жениха, как бы он смог выполнить приказ Гассана-мирзы? А не исполнить нельзя! Если муаллим сочтет его слабым и недостойным, то вышвырнет из круга посвященных, и тогда прощай мечта обрести Дар! С детства – сколько он помнил себя, Югюр ненавидел магов и страстно, бешено завидовал им! Больше всего на свете ему хотелось стать таким же гордым и независимым! Но главное – могущественным! Не подчиняться никому, даже падишаху.

   Однажды молодому Мурали довелось услышать, как магистр, представлявший Ковен, равнодушно отклонил просьбу владыки. Даже не извинился, лишь заметил, что тема ему неинтересна. Сей факт несказанно поразил наследника нишанджи. В мечтах он представлял себе, как став чародеем, повелевает толпами. По одному его слову жалкие людишки кидаются выполнять любые желания, лизать ноги господину. И никакая храмовая стража, будь они трижды прокляты, глупые ханжи, не посмеет чинить ему препятствия. С недоумением Югюр смотрел на магов, изредка посещавших двор падишаха. Им даны необычайные силы и на что их тратят эти ненормальные? Вместо того, чтобы вкушать наслаждения жизни и власти, занимаются строительством дорог, возводят порталы, создают чары, повышающие урожайность, мастерят артефакты – для удобства людей, лечат их. О боги, как отвратительно и скучно возиться с больными! Еще занимаются политикой, но вовсе не для того чтобы диктовать слабейшим свою волю. Нет, тратят уйму времени, чтобы уговорить враждующие стороны прекратить распри. Примиряют ничтожных двуногих, заботятся о них, вместо того, чтобы повелевать! Порой в мечтах Югюр казался сам себе высшим существом (особенно после рахша с маковой настойкой). Очнувшись от видений, юноша с недоумением озирался по сторонам, видя себя не в божественных чертогах, а в надоевшем родительском доме. Эх, будь он колдуном, купил бы себе огромный дворец и завел гарем из множества юных девственниц. Не старше тринадцати. Можно и моложе! Вытворял бы с блудливыми стервочками все, что ему захочется!

   Ноздри его тонкого породистого носа хищно раздулись при сладких воспоминаниях. В борделях Мурали частенько приходилось выплачивать штрафы за испорченный товар, и мамки посылали к нему самых выносливых шлюх. Знали его пристрастия. Молодой человек требовал, чтобы девицы утоляли его яростную похоть, но при этом ненавидел и презирал несчастных за выбранное не ими занятие. Покрывал самыми грязными ругательствами, щипал и давал пощечины, порой избивал до крови плетью или кожаным ремнем, унижал и издевался, как только мог. Предпочитал светловолосых, однако таковых в Шеймиле практически не было.

   Сейчас, в ожидании племянницы Нарамди, молодой человек измучился от неопределенности выбора. Хотя, в глубине души уже все решил для себя. Разумеется, он отвезет Гассану-эфенди глупенькую блондинку. Что сделают с девицей? Муаллим сказал – нужна именно эта горянка, внучка некоего Бакара. Жертва темным богам. Нет – богине с прекрасным ликом и птичьими лапами. В древности племена восточной Эрсунны и дикие воинственные орки называли ее Царь-птицей Семарагл. На заре веков ее подданными были темные эльфы, предавшие свою покровительницу. Она – владычица темного мира. Учитель намекал - ее дары, ее мощь способны изменить предначертанную судьбу! Нужны жертвы, не одна девчонка, много других… Богиня укажет.

   Мурали жадно слушал туманные речи. Жалеть кого-либо? Да ради обретения Силы он готов на всё!

   Но зачем же зря пропадать добру? Прежде, чем доставить ее заказчику, Югюр как следует развлечется с маленькой сучкой. Он заранее облизывал губы, представляя алые следы от плети на нежной белой коже, визг и мольбы о пощаде распутной твари. Свободы ей хочется? Да как она смеет! Женщина не имеет права даже произносить такие слова! Её удел – мир харама, непроницаемое фередже, молчаливая покорность и угождение мужчине – повелителю. Алейша полностью виновата в своей судьбе. Кто заставлял блудницу бежать из дома? С чужим мужчиной! Да за одно это в старину забивали камнями. Зря отменен полезный обычай! Жен нужно держать в страхе, другого обращения эти глупые и развратные твари не понимают! Их нужно сечь, сечь!

   Тонкая струйка вязкой слюны показалась в уголке рта, рука сама потянулась к паху - сжать набухший ствол. Увы - миг близящейся сладостной разрядки был остановлен и непоправимо испорчен девичьим встревоженным голосом.

   - Югюр, ты здесь?

   Судорожно дернувшись, молодой человек с трудом удержался от злобного ругательства. Все испоганила, дура! Он скрипнул зубами. Еще рано, успеется. Скоро девка поймет, как должно вести себя со своим хозяином.

   - Здесь я! В зарослях укрылся, иди сюда. Да сними амулет, тебя сложно увидеть.

   - Как здорово, что я заметила силуэт лошади сквозь кустарник.

   Айше находилась в состоянии отчаянного и веселого возбуждения, смешанного с изрядной долей страха. Она бежала почти всю дорогу, не чувствуя усталости от волнения. Беспрепятственно миновала выезд из города, добралась до караван-сарая, и уже здесь обеспокоилась, не обнаружив друга.

   - Слушай, а как ты разглядела в темноте моего Витязя? – Удивлялся юноша, подсаживая Айше в повозку. – Ведь в двух шагах ничего не видно!

   Действительно, сумерки сгустились, перейдя в ночной мрак. Беззвездное небо покрывали тучи, и луна не освещала дорогу.

   Айше звонко рассмеялась.

   - А вот! Зрение у меня хорошее! Но как же мы поедем?

   - Ничего. Мой конь знает дорогу! Домчит с завязанными глазами. Здесь недалеко, переночуем в охотничьем домике моего отца. Падишах и весь диван еще не вернулись в столицу, небольшой запас времени у нас имеется. А утром встанем пораньше и тронемся в путь! На север.

   - На север! – Мечтательно повторила девушка.

******************************

Недалеко оказалось на расстоянии трех часов езды. А сам охотничий домик представлял собой двухэтажное здание, сложенное из здоровенных бревен, с двускатной крышей и несколькими пристройками во дворе. Все это Айше разглядела, лишь попав внутрь, ведь усадьба была обнесена высоченным внахлест забором. Угрюмый бородатый сторож откликнулся на стук не сразу. Мурали пришлось долго колотить в ворота. Пытался открыть калитку ключом. Не вышло, предусмотрительный слуга заперся изнутри на засов. Так вернее, никто из лихих людей не проберется.

   Девочка, пряча в углах рта усмешку, наблюдала за тем, как Югюр пинает толстые доски, обшитые полосами железа. Она могла бы легко перелезть через такую ерунду. Тоже мне – препятствие! Но помалкивала. Скорее всего, по верху ограды пущена вязь охранных плетений. Тебя отшвырнет на землю и хорошо, если не наградит ожогами. Неприятным открытием для Алейсы стала ругань молодого человека. Она удивлением покосилась на его искаженное злостью красивое лицо, и вновь смолчала. Однако по спине пробежал неприятный холодок. Не поторопилась ли она довериться малознакомому по сути человеку? Стихи красивые читал, улыбался и разговаривал вежливо. А про то, что они дружат с Парвазом, не подумала? Не зря говорят – спелые абрикосы друг от друга недалеко падают, подбирать легко. Айше сглотнула, поздно что-то менять. Скорее всего, парень просто разгневался на нерасторопного охранника, замешкавшегося с калиткой. В Шеймиле не принято церемониться с прислугой.

   - Ворота распахни! – Заорал молодой хозяин. – Мы же не пешком сюда заявились! Лошадь и повозку убери. Напился, что ли, скот?

   Айше опустив голову, шла следом. Поднимаясь на крыльцо, Югюр любезно подал ей руку, но в улыбке его девушке на сей раз почудилось что-то фальшивое.

   «Все хорошо», - уговаривала она себя. – «Здесь мы только переночуем и завтра отправимся в Сариму».

   - Я сейчас приду, - юноша вновь широко улыбнулся, показывая крепкие белые зубы, - осматривайся пока, раздевайся.

   Он зажег светильники и скрылся. И вновь ледяная иголка уколола сердце беглянки, оскал спутника показался прямо-таки волчьим.

   Айше прошлась по комнате. Везде ковры – на стенах, на полу. Признак роскоши и богатства. Местные любят кичиться своей состоятельностью. Лучше бы вычистили лишний раз эти разноцветные пылесборники. Айше брезгливо коснулась пальцем засаленного ворса. Присела на огромный диван, заваленный множеством подушек, с резными головами грифонов на подлокотниках. Вздохнула, глядя на угловой камин - выше ее роста. Хоть быка жарь! В единственном окне - желтоватые стекла в частом переплете. «Прямо, как в домике Петра», - мелькнула мысль, и девочка привычно удивилась. Какого еще Петра? Опять ерунда лезет в голову, точнее – из головы. Она почти свыклась с тем, что в ее памяти неизвестно откуда возникали то никогда не слыханные песни, то смутно знакомые лица, то непонятные сравнения с чёрте кем.

   Между тем, выйдя на крыльцо, Югюр свистнул и приказал выглянувшему из конюшни сторожу.

   - Если шум какой услышишь, в дом не вздумай лезть, понял? Сейчас принеси из погреба мясо. Хлеб есть?

   - Чего же не понять, господин, - ухмыльнулся бородач, - чай не дурак. А хлеба нету, но лепешки свежие. Сам испек после обеда. Как чуял.

   - Тащи.

   Алейса оглянулась на шум открывшейся двери.

   - Сейчас перекусим и ляжем спать.

   Молодой Мурали, подойдя к буфету, достал оттуда бутылку с вином.

   Вновь заскрипела дверь, показалась рука с подносом. Из-под густых бровей блеснули звериным любопытством темные глаза.

   - Ишь ты… Беляночка.

   - Пошел вон! – Югюр с размаху ударил кулаком по всклокоченной голове.

   Девушка вздрогнула. Происходящее нравилось ей все меньше. Но что делать? Она не знала и потому предпочитала не замечать. Пока. Дальше видно будет.

   Молодой человек сел рядом, обнял за талию.

   - Выпьем за успешную поездку!

   Алейса нахмурилась. Пережаренное мясо сильно пахло специями. Вино с виду было густым и наверняка крепким, да и не собиралась она напиваться в дороге. Ужинать обычно предпочитала кашей и фруктами.

   - Я не хочу вина. Лучше айран или чай.

   Она попыталась отдвинуться. Парень не отпускал.

   - Югюр, я же сказала – мы будем только друзьями!

   Рванувшись, она высвободилась и встала. Сердце колотилось от страха. Неужели ошиблась? Это конец!

   Мурали тоже поднялся на ноги.

   - Я сказал, пей! – Злой оскал искривил его рот. – Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому! Друзья, говоришь? Идиотка. Наивная дура. Все вы глупы, словно курицы.

   Он громко заржал.

   - Имел я таких друзей во все дырки!

   Все, что до сих пор скрывалось в глубине его души, вдруг проявилось на лице. Насмешка, похоть и удовлетворение хищника, уверенного в том, что добыча никуда не денется. Верхняя губа приподнялась, искажая красивое лицо и делая его похожим на звериное.

   Губы девушки задрожали, и она метнулась к выходу в сени, однако Югюр в последний момент успел схватить ее за длинную косу и резко дернуть назад. От внезапного рывка Айше потеряла равновесие и упала на бок. Изворачиваясь и пронзительно крича, она пыталась подняться, но ничего не получалось. Молодой мужчина волоком протащил жертву несколько шагов, распахнул дверь в соседний покой и, вздернув девчонку за волосы, с силой пнул ее. Пролетев через всю комнату, Айше ударилась лбом о столбик балдахина и упала на колени возле широкой кровати. Всхлипывая от боли, она подняла глаза на недавнего друга, внезапно превратившегося в мучителя и врага.

   - За что? – Неверяще прошептала горянка.

   - Ты гулящая девка, - прошипел Мурали, наклонившись к ней, - тварь, возомнившая о себе невесть что! Вместо служения супругу предпочла сбежать, чтобы блудить на свободе. Ну, ничего, я научу тебя покорности.

   Выпрямившись, он надменно бросил.

   Вот так – правильно. Запомни свое место – на коленях перед хозяином. Теперь я буду твоим господином. Для начала вылижи мне сапоги, шлюха. А потом ублажишь на этой кровати.

   Айше казалось – она сходит с ума. Этого просто не может быть. Наверное, у нее галлюцинации.

   - Что? Да ты ненормальный, - еле выговорила она.

   Не отвечая, молодой мужчина захохотал и без замаха ударил её в лицо.

   Айше вскрикнула, чувствуя, как горячая кровь из разбитого носа течет по губам и подбородку.

   Югюр был счастлив.

   Наконец-то красивая маленькая сучка в его власти. В его полной власти. Юноша радостно засмеялся, наблюдая за тем, как девка пятится в ужасе. По лицу ее текла кровь, смешанная со слезами.

   - Люблю укрощать непокорных. Ко мне, - властно приказал он и осекся, увидев красные сполохи в глазах той, что казалась беззащитной жертвой.

   В следующий миг из груди девушки вырвался хриплый рык, и она стрелой взвилась в воздух, в прыжке резко склоняя голову. От удара лбом в переносицу крошатся кости у любого. Даже необученный человек может легко сломать нос противнику. Страшная сила кроется в этом ударе, и защититься почти невозможно.

   Бакар учил внучку: если руки слабы, то бей по болевым точкам. По глазам, паху, горлу. Но с силой-то у нее как раз проблем не было. Давно не тренировалась и давно никто не оскорблял Айше с намеренной жестокостью, потому и растерялась в первые мгновения, но сейчас - словно очнулась. Девочка и не подозревала – то древняя кровь материнских предков, воинственных нолдор, пробудившись, кипела неукротимой яростью.

   Югюр даже не понял, что произошло: хруст и страшная боль, от которой потемнело в глазах. По-заячьи завизжав, он вслепую замахал руками, но безумная тварь, оказавшаяся отродьем демонов, резко и сильно пнула его в пах. Скорчившись, юноша упал на ковер, а дальше все для него слилось в град непрекращающихся жестоких ударов.

   Айше, что называется, заклинило. Горянке казалось, её кулаки слабы и не приносят вреда насильнику. Впав в полное неистовство, она схватила чугунную кочергу, стоявшую у камина, и принялась избивать ею лежащего человека. Спустя миг молодой Мурали потерял сознание, и только отдельные содрогающиеся движения показывали - в нем еще теплится жизнь. Но вскоре и они прекратились.

   Когда багровая пелена перед зрачками рассеялась, девушка опустила глаза вниз и увидела то, что получасом раньше было телом молодого мужчины - свежим и красивым. А сейчас представляло собой кровавые ошметки. Пошатнувшись, она прохрипела.

   - Нет, не может быть! Я не могла такое сделать!

   Чувствуя стремительно накатывающую дурноту, бедняга только и успела, что ухватиться за прикроватный столбик и наклониться.

   Несчастную вырвало прямо на труп, валявшийся у ног. Айше почти выла от напряжения, но никак не получалось остановиться. Её выворачивало наизнанку так долго, что пустой желудок уже исторгал одну пену. Из глаз лились слезы, а живот резало, точно ножом. Кое-как, на четвереньках она отползла подальше от ужасных останков и села на пол, привалившись к стене. Пот градом катился по ее лицу, дрожь сотрясала все тело, по-прежнему приступами накатывала тошнота. Внезапно Айше с ужасом вспомнила – звероватый слуга остался снаружи и в любой момент может возвратиться в дом, а она сейчас слабее новорожденного котенка.

   Ужасный запах рвоты и крови наполнял помещение. Держась за стены, девушка побрела в смежную комнату. Плотно закрыла дверь спальни и бессильно опустилась на диван. Взгляд ее упал на бутылку, по-прежнему стоявшую на столе.

   «Надо выпить, хотя бы глоток. А то ведь шага не могу сделать. Хм, вдруг только хуже станет?»

   Айше старательно отгоняла мысли о стороже, но внутренний голос твердил - его нельзя оставлять в живых. Слуга видел ее без фередже и сможет описать, он направит стражу по ее следу.

   «Боги, о чем я думаю? Я же не убийца!» - Беззвучно вскрикнула горянка, закрывая лицо руками. «Ну, хорошо, пусть не убивать. Но ведь повозку и лошадь забрать надо? Конечно, как иначе. Тогда сторожа придется оглушить. Ударю его по голове, чтобы потерял сознание, свяжу покрепче или просто брошу, ладно – там посмотрим, заберу лошадку и уеду. Слуга все равно не знает, куда мы направлялись. Тем более, Югюр, судя по всему, и не собирался везти меня в Сариму»

   Она опустошила большую кружку с водой, потом наполнила треть бокала красным сладким вином и выпила. Как ни странно, стало легче. Более того, пустой живот забурлил, настойчиво заявляя о своих потребностях. На мясо девчонка даже взглянуть не смогла, но лепешку съела. Внезапно ей послышался стон за дверью. Подскочив, Айше напряженно прислушалась. Тишина. Взяв со стола лампу, осторожно потянула створку и посветила в щель, труп лежал на прежнем месте и никаких признаков жизни не подавал. Нечему там было подавать. Лихорадочное возбуждение охватило беглянку. Нужно уезжать, чем скорее – тем лучше. Серый слепой рассвет заглядывал в окна, но солнце еще не поднялось. Двор застилал молочный туман, в котором все предметы казались размытыми, похожими на тени.

   - О господи, ни зги не видно, - пробормотала девушка, - будто в потустороннем мире оказалась.

   Где-то в тумане всхрапнула и тоненько заржала лошадь, вторя ей, раздался мощный храп мужчины.

   Алейса пошла на звуки и вскоре обнаружила приоткрытую дверь в конюшню. Внутри было совсем темно, пришлось вернуться за светильником.

   С каждой минутой девушка все сильнее нервничала и колебалась. А вдруг она покалечит ни в чем не повинного человека? После удара по голове всякое может случиться. Может лучше сказать, что гостья уезжает, мол, Югюр не против, он крепко спит. Айше осенило - нужно дать слуге денег, вот!

   Она облегченно вздохнула, как это ей сразу в голову не пришло. Самый простой выход. Нагнувшись над спящим, легонько толкнула его ногой в бок, собираясь окликнуть.

   - Чего прикажете хозяин? – Шурясь от яркого света, бьющего в глаза, пробормотал сторож. – Прикопать девку? Али сперва оприходовать сучку позволите?

   Эти слова потрясли девушку, взорвав плотину в ее душе.

   Прикопать? Оприходовать? Человек, которому она так и не решилась причинить вред. Как можно, он ведь не виноват в жестокости своего хозяина! Наивная, она даже собиралась заплатить за молчание. Этот человек с легкостью приговорил её? Вот значит, как он хотел поступить с беззащитной девушкой! Изнасиловать и что дальше? Живой закопать в землю?

   А вдруг… Айше не первая их жертва? Омерзение, ужас и бешеный гнев захлестнули ее.

   Моральный запрет, не позволяющий людям убивать себе подобных, исчез в один миг.

   Отпрянув, она безумным взглядом обвела помещение, схватила оглоблю, лежавшую недалеко в соломе, и с силой обрушила ее на голову полусонного мужчины. Результат был ужасен. Алейса дико закричала, опомнившись. Увы, слуга лежал с проломленным черепом и уже не дышал.

   - Я все правильно сделала, - простонала девочка, держась за горло. Каждый вдох давался ей с большим трудом, казалось - огромная невидимая рука сдавила шею и теперь душит убийцу.

   Если бы горянка могла, то убежала бы тотчас из усадьбы, полной мертвецов, но сил не оставалось вовсе. Кое-как она дотащилась до крыльца, однако при мысли о том, что придется возвращаться туда, где валяется измочаленный труп, её охватила обморочная слабость. Рыдая, несчастная сидела на ступенях до появления первых солнечных лучей. Алейса была настолько измучена, что не могла пошевелиться. Так, наверное, ощущает себя смертельно больной человек. Ничего не соображая от слез и усталости, она все же поднялась в дом, залпом выпила все вино прямо из горлышка и, не раздеваясь, упала на диван. Спала почти сутки.

ГЛАВА 12

   Через три дня после описанных событий крытая двуколка, запряженная крепким сивым мерином, подъехала к небольшому придорожному духану или, как еще говорят в шеймиле - караван-сараю.

   Выскочивший из-за угла юркий мальчишка торопливо отстегнул полог и помог молодому господину спуститься на землю. Собственно, господин сей по возрасту мало чем отличался от служки, зато надменным взглядом мог заморозить любого. Приезжий был узкоплеч, невысок ростом и по причине крайней юности безбород, одет, впрочем, богато, и с холеных рук не снимал перчаток.

   Глядя на расшитые перчатки из тонкой замши, духанщик недовольно дернул усом. Да, развелось сейчас щеголей среди молодёжи. Вместо того, чтобы натрудить мозоли от сабли, они заботятся о своей наружности, точно красные девицы. Вот и этот юнец. Как только старшие отпустили его в путешествие без сопровождающего? Впрочем, перебирать нечего, нужно радоваться любому постояльцу, не его забота – благополучие чужих сыновей. Благодаря жестким мерам, предпринятым сиятельным и мудрым владыкой Шеймила, разбойники с дорог исчезли повсеместно. Даже женщины и те, могли бы странствовать спокойно. Развеселившись от своей мысли, духанщик хихикнул. Кто бы их отпустил одних-то? Только с братьями, мужем или отцом. На девку - красивую или не очень, всегда найдутся желающие. Всякому ясно, коли одна таскается по стране, значит блудница. Чего ради жалеть её тогда? Надо пользоваться без раздумий. Лишь чародейки разъезжают куда хотят, и где хотят, не спрашивая ничьего позволения, но и те в дальний путь берут охрану. В основном для того, чтобы отгонять всякий сброд – любопытных парней, наглых попрошаек, да воришек.

   Получив ключ от номера, путешественник немедля отправился туда, велев принести побольше воды для умывания, кувшин с айраном и ужин. От вина и пилава отказался, как его не уговаривали, зато согласился отведать лепешек с медом и фруктов. Ну, прямо девица!

   Оказавшись, наконец, в одиночестве, Алейса стащила с головы тюрбан и, швырнув его на кровать, откашлялась. Девку, желавшую услужить молодому эфенди, она прогнала и заперлась на засов. Боги, и проехала-то всего ничего, полдня в пути, а рот, глаза, уши – все оказалось забито желтой пылью – мелкой, точно мука. Да уж, это не лес – где воздух чист и сладок, кажется - пить можно.

   Ничего, недолго осталось терпеть, близко степь, а там – предгорья. Милый дом, где нет таких подлецов, как в ненавистном Шеймиле.

   Девушка понимала – скорее всего, ее будут искать в родной Сариме, но в горах легко спрятаться. У деда друзей полно, в том числе и среди магов. Ей нужно переждать и кое-что выяснить, а потом – уедет в Реотану. Там уж никто не достанет. Пусть она утратила Дар, зато хорошо образована, и денег с собой немало. Найдет работу, возможно, станет учиться дальше. Если верить книгам, женщины в Реотане сами творят свою судьбу и жизнь. А чем она хуже?

   Айше долго плескалась в большом тазу, о счастье – полном горячей воды, поужинала и, выставив поднос с тарелками за дверь, снова закрылась в комнате. Она внимательно осмотрела номер, нет ли где потайной двери, проверила ставни и крючки. Усмехнулась: ага, обжегшись на молоке, дую на воду.

   Тогда, на охотничьей заимке, проснувшись и придя в себя после пережитого шока, она осознала – бежать в таком виде нельзя! Помог девочке нежданный подарок судьбы – настойка атлолеи, найденная в буфете. Добавив десяток капель (а это приличная доза) в стакан с водой, она успокоилась и обрела способность трезво мыслить. Так, прежде всего - избавиться от падали. Айше помнила, что собирались сделать с ней негодяи и называть их иначе не могла. Сожалений по поводу содеянного горянка не испытывала, скорее всего, тоже благодаря волшебному напитку, ну и ладно!

   Замотав мертвецов в старые халаты, она оттащила тела в огород и там закопала. Устала, как после целого дня работы в поле, оно и к лучшему, нечего вспоминать да заниматься соплежуйством. А тут и скотина подала голос. Им нет дела до проблем двуногих. Лошади требовали овса и воды.

   Наутро девушка подошла к зеркалу, сжала зубы и решительно отрезала свои густые волосы. Остаться здесь ничего не должно. И все же, когда толстые льняные косы горели в огне камина, бедняжка не удержалась от слез.

   Спасибо пресветлой Танис, что надоумила глупую. Вот бы вылетела на тракт в своем фередже. И долго бы она в таком виде пробегала? До первой стражи. И хорошо, если бы гаровулы отвезли обратно к дядьке, а то ведь, приняв за блудницу, могли потешиться… Да, она очень сильная, но против десятка оружных воинов и здоровому мужчине не выстоять, разве что магу-мечнику. Отныне можно рассчитывать лишь на себя, единственную и любимую. А значит – придется стать юношей.

   В мансарде нашелся сундук со старыми вещами – самого Югюра или его младших братьев, уже неважно. Душа бывшего владельца нарядов горела в аду, а тело гнило в земле, в этом мире ему ничего больше не понадобится.

   Одни курты и халаты были велики, другие слишком поношены, но все же, порывшись, Айше нашла вполне приличную одежду, можно сказать – богатую. Разумеется, она не годилась для приема в городском доме нишанджи, но для путешествия – самое то.

   Оставалась одна проблема – не менее важная. Кожа и волосы. Слишком светлые для южан, а значит – приметные! Сев за стол, девушка принялась вспоминать. Как и чем красить волосы, отбеливать лицо? Положим, ей не отбеливаться надо, а затемнять себя, но это поправимо. Растения, безвредные для волос, подойдут и для лица. Нужно идти в лес. Что, что – а лес горянка знала. Вместе с дедом охотилась, собирала лечебные травы и корешки в лощинах! За самыми редкими они поднимались высоко в горы. Кое-какие рвала с бабулей, та знала многое, потребное для женской красоты. Здесь не тот лес, но это не страшно. Должны быть похожие растения. Должны! Алейса с досадой хлопнула ладонью по столу.

   Без маскировки ей отсюда не выйти! И долго сидеть в усадьбе нельзя. Вдруг нагрянут родичи Югюра? Вот тогда ее живой в землю закопают. Рядом с их любимым сыночком.

   Она поспешно поднялась. Нечего рассиживаться.

   «Хоть сдохни, а найди инжи и лавсону», - мысленно приказала себе девушка, - «не то тебя реально прикончат, причем умирать будешь долго и мучительно».

   Оделась по-мальчишечьи, повязала голову темным платком – узел сзади, как делают мужчины. За пояс – кинжал, что сняла с тела предателя, за плечом – легкий арбалет, найденный в доме. Видно, принадлежал подростку из семьи Мурали. Страшась увидеть людей, тихонько приоткрыла калитку и выглянула. К усадьбе вела узкая, сильно заросшая тропа. Наверное, деревня была далеко, никаких следов другого жилья поблизости не наблюдалось. И шума не было. Ни лая собак, ни криков верблюдов и ржания лошадей, ни мычания коров. Айше прислушалась. Тишина. Кругом - пышные кусты, высокая трава между мощными старыми деревьями, иные в обхвате не меньше десятка тирайн (длина шага около метра). Не слыхать человеческих голосов, лишь звонко поют птицы. Значит, не соврал Югюр, и верно – охотничий домик в самой чаще. Это замечательно!

   Девочка медленно шагала по лесу, оставляя метки на стволах, как учил Бакар. Не дай бог заблудиться и глупо погибнуть. Местность сухая – хорошо, кустарники, что ей нужны, не любят болот и лишней влаги. Нужно отыскать участок с редко растущими деревьями, где много солнца и воздуха. Это любимые места инжи и лавсоны. Если их нет, подойдет лиана, называемая эффи, ее цветы нужно измельчить и запарить, а кашицу нанести на волосы и кожу. Только краска эффи нестойкая, умоешься пару раз и вновь станешь белой.

   После полудня Айше почувствовала, что сильно устала. Она огорченно щелкнула языком. Распустилась, совсем отвыкла от нагрузок. Как и все шеймилские женщины из зажиточных семей. Лежали целыми днями на диванах, бока себе отращивали. И она также валялась. А раньше бывало, с дедом тиру за тирой отмахивали, да по горным тропинкам, не по равнине.

   Девушка то и дело вытирала пот, струившийся со лба, в глазах рябило от пестроты цветов на лианах - белых и голубых, пурпурных и желтых. В жарком мареве дрожащего воздуха расплывались очертания деревьев. Густо и сладко пахли лесные ягоды. Жаль, сейчас не до них. Алейса резко остановилась и, вглядевшись в дальний край очередной поляны, радостно вскрикнула. Наконец-то!

   В усадьбу она вернулась нагруженная целым ворохом листьев, набила ими полный мешок. Перекусила и тут же, не тратя ни минуты, принялась измельчать и растирать растения. Готовя краску, все прислушивалась, не раздастся ли снаружи конский топот и людские голоса. Уже глубокой ночью, после долгой и кропотливой работы, горянка с удовлетворением полюбовалась на себя в зеркало. Черноволосый и смуглый молодой человек, почти мальчик. Над верхней губой – краски погуще, получилось подобие юношеского пушка. На нее прежнюю, абсолютно не похож. К сожалению, довольно миловидный. Но что с этим делать, Алейса не знала. Шрам разве только нарисовать? Она не была уверена, что получится натурально. Да и откуда боевые отметины у юнца? Тем более, девочка постаралась придать себе вид отпрыска зажиточного семейства, не уличного босяка. Руки почти до плеч, шею и частично грудь тоже покрасила, но разглядев собственные кисти, сильно расстроилась, они были маленькие, пальцы – тонкие, совсем не такие, как у парня. Выручили перчатки из старого сундука. Правда, рваные. Не страшно, нитку с иголкой она умела держать.

   Из воспоминаний ее вырвал осторожный стук в дверь.

   Айше вздрогнула.

   - Что надо? – Спросила грубым голосом.

   - Вас желает видеть один уважаемый ага, - полушепотом ответила служанка.

   - Я уже отдыхаю, устал и сплю.

   Айше стиснула зубы от злости. Почему всем от нее что-то надо? В конце концов – сейчас она парень, и вовсе не обязана проявлять смирение и покорность.

   Внезапный холод пробежал по спине. А если это ловчая стража? Хотят, чтобы гость сам открыл дверь. Служанка подослана хозяином для достоверности. Небось опасается скандалов и криков в своем караван-сарае. Господи, помоги, что же делать? Она приникла ухом к двери. Показалось, или нет? Кто-то еще, кроме горничной, топчется возле ее номера.

   В страхе девочка метнулась к окну и, приоткрыв внутренние ставни, взглянула сквозь деревянную решетку. Поджидают ли там гаровулы? В темноте двора ничего не видно. Почему не горят фонари? Скупой духанщик, сын шайтана, жалеет масла или ему приказали затушить огни? В панике она окинула взглядом номер. Лишь бы ее не обвинили в смерти Югюра и слуги.

   Но ведь она все сделала правильно. Повозку оставила в конюшне. Вспомнив былые навыки езды, выбрала спокойную кобылу с широкими бабками и мощным крупом. Специально, чтобы ее не побоялись украсть. Седлать опять же не стала, зачем давать зацепку для опознания? Покидая усадьбу, открыла конюшню и настежь распахнула ворота. Пусть заходят добрые люди. Чем больше их здесь побывает, тем лучше для нее. Страже будет непонятно, что здесь произошло: украл кто коней, или сами разбежались. Добравшись до тракта, спряталась в придорожных кустах рядом с перекрестком и принялась ждать. Через полдня показался длинный пассажирский фургон, влекомый четверкой смирных лошадок. На задке сидели два охранника, и кучером тоже был здоровенный мужик, поэтому безопасность путешественникам была обеспечена. Обустройством дорог и регулярного транспорта занимался еще отец нынешнего шаха. До того небогатые странники передвигались в составе больших караванов. Однако правитель, позавидовав просвещенным Рендале и Реотане, пожелал сделать доставку почты и перемещение людей не хуже, а лучше, чем у соседей. Ведь Шеймил – не какая-то дикая страна.

   Айше оставалось лишь радоваться таким замечательным нововведениям. Она отпустила повод и легонько стегнула кобылу хворостиной. Сама же вылезла на обочину и, сделав вид, что спешит из ближайшего поселения, закричала, приложив ладони рупором ко рту.

   - Э-эй, стойте, подождите.

   Вот так и получила место в фургоне. Обычно пассажиры садились на станциях, но мальчишка выглядел безобидно, одет был прилично, почему не взять?

   В ближайшем городке Айше распрощалась с попутчиками, приобрела на конном базаре двуколку и мерина и двинулась дальше. Все шло без сучка, без задоринки. К вечеру показался караван-сарай. В нем и решила переночевать.

   Дура! Надо было сменить одежду! Ведь были же в городишке лавки! И еще кинжал! Он принадлежал Югюру! Ну, какого демона она взяла чужое оружие с собой? Да одно это укажет на неё, как на убийцу! Хороший клинок, сделанный на заказ, легко опознать. Ладно, хоть арбалет оставила в усадьбе. Положим, кинжал нужен в дороге, да ведь могла же приобрести у городского оружейника, благо в стали дед научил разбираться. Спрашивается, куда подевала свои мозги?

   И что теперь? Вылезти в окно? Кажется, рядом на стене есть плющ. Прошло три года, как по отвесным скалам лазила, не могла ж совсем разучиться.

   В этот момент из-за двери послышался вкрадчивый мужской голос.

   - О, юный эфенди, это я вас беспокою, Пуштай-мирза. Быть может, вы заметили во дворе большую красную карету с бархатными занавесками и отличными мягкими рессорами. Так она моя.

   Он что, сумасшедший? – Мысленно изумилась Айше, - какое мне дело до его занавесок и рессор? Итак устала хуже собаки, вообще практически не смотрела по сторонам. Еще бы я чужие кареты разглядывала, вот больше делать нечего. Нет, пожалуй, это не ловчие. Они же не конченые придурки, чтобы пытаться выманить меня таким странным путем.

   Не дождавшись ответа, мужчина снова заговорил.

   - Уважаемый, я бы хотел пригласить вас поужинать со мной. Я заметил, вы отказалась от еды, приготовленной в этом жалком духане. Клянусь, кушанья моего повара, смогут порадовать любого, самого взыскательного гурмана.

   Алейса закатила глаза, не понимая, чего хочет этот ненормальный, повернулась и направилась было к расстеленной кровати, но докучливый постоялец вновь забарабанил в дверь.

   - Умоляю, эфенди, выслушайте меня, я отниму лишь каплю вашего драгоценного времени.

   Да что же такое! У нее от усталости аж глаза закрываются, но противный назола так и будет пыхтеть в коридоре.

   Отодвинув засов, девочка рывком распахнула дверь. За ней обнаружился невысокий плотный человек с пышной курчавой бородой и длинными усами. Объемистый живот был туго обтянут желтым парчовым халатом, перехваченным златотканым поясом. Из-под халата виднелась бархатная цветастая камиса с низким вырезом, оголяющим волосатую жирную грудь. Глаза толстяка масляно блестели.

   - Да пошлет Огнебог удачу и здоровье столь славному юноше. Пусть простит меня юный господин и позволит задать всего один вопрос.

   Он поднял вверх толстый указательный палец с массивным перстнем и сладко улыбнулся.

   - О услада сердца своих родителей, не соблаговолишь ли сказать, куда ты держишь свой путь?

   - Не соблаговолю, - рявкнула Айше, захлопывая дверь.

   Не тут–то было, неотвязный Пуштай быстро просунул в щель свою ногу в красном сапоге и зачастил.

   - Всего один миг, о, прекрасный юноша! Если стопы твои направляются в дивный Катагерс – столицу всего подлунного мира, то я бы мог предложить себя в попутчики. Ты доедешь в необычайном комфорте, питаясь вкуснейшими яствами и отдыхая на шелковых подушках. – Льстиво пел мужчина.

   Алейса оторопела. Даже не зная, что ответить на это непонятное предложение, отрицательно мотнула головой и сердито буркнула.

   - Мне в другую сторону.

   - Но я никуда не тороплюсь и довезу тебя туда, куда ты скажешь, о дивный цветок создателя. – Пуштай просительно сложил руки перед грудью. – Я очарован тобой и мечтаю стать твоим другом.

   Тут только до девчонки дошло.

   - Мое имя среди первых в купеческой гильдии, да-да, я очень богат и могу одарить тебя…

   - Отвали, - заорала девочка, занося руку.

   Купец попытался схватить ее, но получил такой пинок в живот, что не устоял на ногах и отлетел к стене, изо всех сил ударившись спиной.

   - Помогите, убивают! - В ужасе завопил мужчина, лежа на полу.

   Служанка, визжа, умчалась прочь.

   - Заткнись, - Айше подскочила к мужеложцу и еще пару раз пнула его в бок.

   С лестницы послышался топот, бежали несколько человек.

   Девушка выругалась от злости. Ведь никого не трогала, хотела уже лечь спать! За что ей это, о боги.

   Как жаль, что амулет отвода глаз остался у Югюра. Она не смогла обыскать истерзанное тело, лишь срезала кошелек с пояса, здраво рассудив: монеты живому пригодятся больше, чем мертвецу. Но кто же знал, что ей так повезет. Наткнуться на любителя мальчиков – какая мерзость!

   Двое бородатых мужчин в шелковых засаленных халатах молча бросились на дерзкого мальчишку.

   Одному из нападавших Айше угодила в нос маленьким, но удивительно жестким кулаком, а второго ударила между глаз рукоятью кинжала. И завертелась волчком, стараясь помешать купцовым охранникам схватить ее. Ужом проскользнув между противниками, она успела захлопнуть дверь и тут же задвинула засов.

   К счастью пробиться к ней так и не смогли. Шум стоял изрядный, но хозяин караван-сарая делал вид, что ничего не слышит. Почтенный Пуштай был его частым постояльцем и всегда оставлял щедрую плату, а этого щенка духанщик видел впервые. В следующий раз пусть хорошенько подумает, стоит ли путешествовать одному.

   - Какой точеный лик у этого мальчика, а глаза – боги, какие глаза! Ты видел? У газели таких нет. - Возбужденно твердил купец своему камердинеру, умащавшему ноги господина перед сном.

   - Разотри-ка еще спину. Вот тут. Тца-тца-тца, вах, сорванец, маленький, но какой сильный. Надо же, драться удумал!

   - Наверное, вы напугали его своей пылкостью, господин, - угодливо захихикал слуга.

   - Ничего, ничего, завтра мы увезем его с собой. А через несколько дней, хе-хе, мальчик и сам не захочет покинуть меня. Вах, кожа у него на вид нежнее шелка, и не бледная, как брюхо у снулой рыбы, а в точности, как я люблю – смуглый пэрсик! Сходи, предупреди наших парней, пусть с утра последят за мальчишкой, чтобы никуда не делся.

   Айше вообще не стала ложиться. Интуиция буквально кричала об опасности. Еще до света она собрала вещи и спустилась вниз. В караван-сарае царило безмолвие. С трудом ей удалось растолкать конюха, сладко спавшего на сене. При виде аржена