Спасти нельзя оставить. Книга первая. Сбежавшая невеста. Вера Чиркова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА первая
• ГЛАВА вторая
• ГЛАВА третья
• ГЛАВА четвертая
• ГЛАВА пятая
• ГЛАВА шестая
• ГЛАВА седьмая
• ГЛАВА восьмая
• ГЛАВА девятая
• ГЛАВА десятая
• ГЛАВА одиннадцатая
• ГЛАВА двенадцатая
• ГЛАВА тринадцатая
• ГЛАВА четырнадцатая
• ГЛАВА пятнадцатая
• ГЛАВА шестнадцатая
• ГЛАВА семнадцатая
• ГЛАВА восемнадцатая
• ГЛАВА девятнадцатая
• ГЛАВА двадцатая
• ГЛАВА двадцать первая
• ГЛАВА двадцать вторая
• ГЛАВА двадцать третья
• ГЛАВА двадцать четвертая

АННОТАЦИЯ

   Как жить, если казавшиеся незыблемой каменной крепостью мечты и замыслы в один миг рассыпалась осколками стекол вдребезги разбитых внезапным ураганом?

   И ничего нельзя изменить или исправить. Даже забыть и то не получится.

   Но страшнее всего другое.

   Отказаться от прежнего пути тоже невозможно, ведь он выбран не тобой. И потому спастись от грядущего ужаса не удастся нигде.

   Ни в собственном доме, ни в родном городе, ни во всем герцогстве.

   Ведь ни один его житель не рискнет пойти против своего жестокого правителя.

ГЛАВА первая

   -Войдите! - Леаттия привычно отерла платочком слезы и отвернулась от окна.

   -Добрый день, ваша милость, - в дверях стояла немолодая, очень худая женщина в сером плаще и черных, поношенных шелковых перчатках, - простите за беспокойство, но у меня небольшой вексель.

   -Давайте, - Леа прошла к столу, опустилась на свое место и взмахом руки предложила незнакомке сесть, - когда мать брала у вас деньги?

   -Не брала ваша матушка денег, а купила свечи и полотно, - так и не села посетительница, - Для себя… как я поняла.

   Женщина положила перед Леаттией расписку на шестьдесят серебряных, быстро оглянулась и ловко сунула девушке в руку свернутую крохотным квадратиком бумажку.

   -Что? – госпожа Брафорт ошеломленно подняла взор и увидала сначала умоляющие глаза гостьи а потом и ее палец, прижатый к губам в немой просьбе о молчании.

   -Тут все написано, - склонившись к листку и водя пальцем по строчкам ,начала пояснять незнакомка, убедившись, что девушка все поняла верно и слуг звать не будет. Потом еле слышно добавила: - раньше я прийти не могла… не хотела вас расстраивать.

   -Шестьдесят монет меня не расстроят, - проверив подпись и оттиск печатки, хозяйка достала кошель, и услышала над ухом быстрый шепоток:

   -Прочтите в умывальне и сожгите… умоляю. Иначе мне не жить.

   Не считая забрала монеты, раскланялась и исчезла так же внезапно, как появилась.

   Леаттия разжала кулак, неверяще оглядела нежданное послание и почти сразу увидела свое имя выведенное до боли знакомым, бисерным почерком. Вот этого, совершенно невозможного подарка она никак не ждала от коварной судьбы и сложный букет эмоций, от безумной надежды на спасение до вновь обострившейся боли потери вмиг расцвел в ее душе, заставив едва слышно застонать. Но девушка тут же спохватилась, привычно отерла слезы и, поспешно приподняв подол, сунула конвертик в чулок. А потом решительно направилась в умывальню, и в этот раз запирала дверь с особым вниманием.

   Постепенно успокаиваясь и начиная обдумывать случившееся, графиня с горечью и раскаянием осознала, насколько сильно рисковала незнакомка. Ей вообще сказочно повезло, если бы Леа до сих пор оставалась в неведении, как всего луну назад, она непременно подняла бы шум и погубила и себя и гостью. Но теперь, когда юная графиня успела прозреть и побывать на самом дне пропасти, именуемой безнадежностью, она постарается в точности исполнить все предложения тайного спасителя. Ведь кроме этого непрочитанного послания никакой надежды на избавление от страшной участи у нее уже нет. А если даже здесь Леаттию ждет ловушка, все равно хуже уже не будет.

    Просто не может быть ничего страшнее случайно подсмотренной сценки, вдребезги разбившей жизнь девушки и до сих пор стоящей у нее перед глазами.

   Мать тогда еще держалась, но к вечеру ей стало хуже, и растерявшаяся, перепуганная Леа не нашла ничего лучше, чем попросить помощи у жениха. Разумеется, его светлость герцог Манрех Кайор Брафортский вовсе не сам должен был сидеть возле постели будущей тещи, а прислать лекаря и опытную сиделку, у его невесты к этому времени из всех слуг осталась лишь семейная пара, горничная и повар. Да и эти устроились всего год назад, и проявили необычайное упорство уговаривая матушку их принять. Но лишь после смерти графини Расельены Геборд Брафорт девушка поняла, откуда они взялись так кстати. И где получают основное жалованье, причем вовсе не за обязанности простых слуг.

   А в тот день, не найдя от отчаяния лучшего выхода, Леа накинула темный плащ с капюшоном и побежала во дворец, благо находится он всего в пяти минутах ходьбы.

   Сухощавый и длинноносый дворецкий, смерив невесту господина пронзительным взглядом, лично провел ее в парадную гостиную второго этажа, и настойчиво попросил подождать, у его светлости важный гость.

   И Леа честно ждала, даже в мыслях не допуская возможности выйти из комнаты и лично отправиться искать его светлость. Но вот усидеть на месте не смогла, от волненья за матушку ходила по комнате, и в какой-то момент оказалась возле распахнутой двери, ведущей на галерею, проходящую вдоль всего здания. Безо всякого сомнения шагнула прочь из комнаты, беспокойно прошлась по широкому балкону взад-вперед и, чтобы отвлечься от тяжких мыслей, принялась рассматривать сад и постройки, прикидывая, где будет гулять после свадьбы.

   Полный муки женский крик, раздавшийся откуда-то слева, невольно привлек внимание Леаттии и она опасливо сделала несколько шагов в ту сторону.

   А едва завернув за угол, оцепенела, потрясенная увиденным. За распахнутыми настежь окнами виднелась очень странно обставленная комната, но это припомнилось Леа значительно позже. В первый момент она не могла отвести взора от окровавленной исхлестанной нагой женщины и такого же нагого мужчины, с упоением полосующего ее плетью.

   Леа смотрела на них всего пару мгновений, затем сбежала стремительно, как заяц, за которым гонится стая волков. И только в гостиной, переведя дух, с ужасом поняла, кого ей минуту назад «повезло» лицезреть.

   Собственного жениха, герцога Манреха Кайора Брафортского, приходящегося ей настолько дальним родственником, что этого не могло показать даже родовое древо.

   Вот в этот миг и рухнуло как песочная крепость придуманное ею прекрасное будущее, в котором она сидит на троне рядом с мужем в окружении сыновей и подданных. И хотя сразу Леаттия еще не до конца осознала, чем грозит ей замужество за человеком, развлекающимся таким постыдным образом, но уже ненавидела его так же страстно, как совсем недавно обожала.

   Потому и сделала то, чего ей более всего хотелось, пониже опустила капюшон и ушла из дворца.

   Ринувшемуся наперерез дворецкому, Леа, всхлипывая от пережитого ужаса и омерзения, сообщила, что больше ждать не может, так как опасается не застать матушку в живых. И домчалась до родного дома, не видя ни дороги, ни людей, всего за пару минут.

   Мать была еще жива, но очень плоха, и Леаттия просидела рядом с нею два часа, оплакивая и ее надежды на то, что судьба дочери хорошо устроена, и собственные разбившиеся мечты.

    А потом появился встревоженный герцог, окинул настороженным взглядом комнату, опухшее от слез лицо невесты, и заметно успокоился, начал уверенно раздавать приказы и гонять посыльных. Леаттию отправили умываться и обедать, возле постели умирающей уселась опытная сиделка в крахмальном чепце и фартуке, слуги принялись готовить гостиную и спальни для тех, кто приедет проститься с графиней Брафорт, кровной праправнучкой великого герцога Юлиара Брафортского.

    Никто в герцогстве не знал точно, отчего в древности, после трагической гибели очередного герцога Брафорта, титул и власть наследовали не его дочери, а сыновья троюродной сестры, но спорить с задиристыми вояками Кайорами, имевшими в тот момент под рукой почти трехтысячное войско, не решился ни один человек.

   С тех пор уже почти триста лет потомки Юлиара числились просто графами и постепенно беднели и вымирали. Пока Манрех не пожелал снова соединить разошедшиеся когда-то пути двух старинных родов. Он действовал очень решительно, едва Леаттии исполнилось пятнадцать, приехал с предложением помолвки, уверенно пообещав, что не будет настаивать на свадьбе до третьего совершеннолетия невесты.

   И граф Брафорт вынужден был дать согласие, еще не зная, что дожить до этой свадьбы не суждено ни ему, ни его жене.

   Леаттия горько вздохнула и усилием воли задвинула подальше эти воспоминания. Помочь родителям она уже ничем не сможет, ей теперь как-нибудь спасти бы свою судьбу.

   И ведь и раньше доходили до нее намеки и сплетни, хотя и редко, герцога в Югрете боялись просто до дрожи. Но тогда юная графиня не придавала им никакого значения, народ всегда сплетничает о своих правителях, и зачастую плетет несусветные небылицы. А вот после той, несостоявшейся аудиенции Леа припомнила все. И скоропостижную кончину первой жены Манреха, якобы упавшей из окна в заросли гигантских кактусов, и слишком быстро исчезающих из города герцогских фавориток. Нет, ни одна не умерла, все они уехали по вполне безобидным причинам. Наследство, замужество, уход в монастырь. И ни одна больше не появилась в Югрете.

   Стыдно вспомнить, как глупа и доверчива она была. Впрочем… она и сейчас такая, раз собирается прочесть принесенное незнакомкой с полей вечности письмо и заранее ему верит.

   Но, как вскоре оказалось, не верить не было никаких оснований. В написанной рукой матери записке были намеки на события, которых не могли знать посторонние, а оттиск печатки полностью совпадал с кольцом, которое уже почти луну украшало палец Леаттии.

   Второй листок был исписан незнакомым, нарочито безликим почерком, и состоял всего из пяти четких указаний, каждое из которых графиня сразу же признала непреложным и потому намеревалась выполнить как можно точнее.

***

-Чай будете пить, ваша милость? - заглянула в комнату крепкотелая женщина средних лет со взглядом ищейки.

   - Спасибо Берта, - кротко поблагодарила хозяйка, как обычно сидящая в кресле у окна, - пока не хочу. Схожу в склеп, помолюсь за матушку, тогда и пообедаю.

   -Может, хватит уже истязать себя? Ваша милость скоро на тень станет похожа, - С деланной жалостью вздохнула шпионка, но в ее взоре не промелькнуло и искры сочувствия.

   -Еще несколько дней, ты же знаешь закон, - уныло выговорила Леа, изо всех сил стараясь ни в чем не отступать от сложившегося за эти дни порядка. – Но ты можешь посидеть в зале прощания и выпить горячего чаю, если возьмешь с собой корзинку. Там и в самом деле прохладно.

   -Прихвачу, и на вашу долю, - так же привычно отозвалась Берта, и Леа тихо усмехнулась ей вслед.

   Служанка непременно все возьмет и не забудет бутылочку с малиновкой, которую считает лучшим средством от простуды, даже не догадываясь, что Леа уже высыпала туда несколько порошков снотворного.

   И все остальное успела приготовить, хотя и бегала по спальне как белка. Надела на себя самую простую и удобную одежду, две пары отцовских штанов взамен нижних юбок, а вместо обшитого оборочками и кружевом корсета – три темные блузки и замшевый отцовский охотничий жилет, в карманы которого рассовала все самое ценное. Сверху с трудом натянула юбку для верховых прогулок и самое простенькое и темное из материнских платьев. За последний месяц Леа сильно исхудала, все ее собственные наряды висели, как с чужого плеча, но даже они не налезли на все надетое ранее.

    Потом, начиная задыхаться от духоты и понимая, что иначе нельзя, ведь ей придется изображать довольно плотную Берту, набросила на плечи теплую шаль, в фамильной усыпальнице всегда холодно. И последним, выходя из комнаты, накинула черный траурный плащ, вытащив заранее из его карманов все мелочи и оставив только ключи и свечи.

   Берта ждала хозяйку у выхода, и вид у нее был почти довольный, следовательно бутыль с наливкой уже лежит на дне корзинки.

   Повар, замещавший при случае и кучера, и дворецкого, проводил их внимательным взглядом и вернулся к приготовлению фаршированного гуся. Прист слегка сожалел, что непыльная работенка скоро закончится, давно уже ему не выпадало пожить так сытно и вольготно. Подопечная только тихо плакала и пыталась изображать из себя справедливую хозяйку, но даже не думала ни бежать, ни подкупать их с напарницей, наивно позволяя почти в открытую диктовать свои правила. И хотя втайне опытный шпик чуточку сочувствовал худой зареванной дурехе, но был почти уверен, что ничего особо плохого с нею не случится, пока не родит мужу пары сыновей. Ну а каким ликом жизнь повернётся к герцогине к тому времени, не дано предвидеть никому из смертных. О том, что своенравная судьба уже спутала ровные нити прежнего узора, он пока не мог и представить.

   Берта шагала все медленнее, и не дойдя до двери в усыпальницу всего пары шагов, неожиданно споткнулась. Потом еще, и едва дотянувшись до стены, вдруг начала оседать. Встревоженная Леаттия бросилась к ней, заглянула в лицо и увидела закрывающиеся глаза шпионки и обвисшую нижнюю губу. Пахнуло малиной и до графини начал доходить весь ужас ее ошибки. Берта явно не стала ждать, пока доберется до места, пропустила рюмочку заранее.

   И сейчас свалится прямо здесь, одним махом разрушив все тщательно подготовленные планы незнакомой спасительницы. А Леаттии придется признаваться герцогу в попытке побега и можно не сомневаться, как он накажет за это строптивую невесту.

   Леа всхлипнула, подхватила Берту под руку и больно ущипнула, пытаясь разбудить хоть на минуту. Шпионка и в самом деле дернулась, приоткрыла мутные глаза и попыталась мотнуть головой, но та снова обессилено повисла. Этих секунд графине едва хватило, чтобы толкнуть тяжелую дверь и пнуть внутрь выпавшую из рук Берты корзину. Затем ей пришлось поднырнуть служанке под руку и на себе втащить в усыпальницу тяжеленное тело. Спина, казалось, вот-вот треснет от навалившейся на нее туши, ноги Берты, волочившиеся по гранитным плитам пола, стали почему-то нескончаемо длинными.

   Всего пять шагов, но они показались Леаттии невыносимо долгим каторжным трудом. Хрипя и задыхаясь, графиня волокла спящее тело и с ужасом ожидала оклика Приста, неустанно следившего за нею с почти нескрываемым пренебрежительным превосходством.

   И Леа его понимала, уж этот прожжённый шпион никогда не стал бы сидеть целыми днями у окна, оплакивая свою судьбу а давно уже был далеко отсюда. Но он где-то этому учился, тренировался… а Леа даже гостиницу снять не сумеет, не говоря о том, чтобы нанять повозку и купить место в обозе.

   Да и бесполезно это, едва Манреху доложат о ее бегстве, он немедленно закроет все ворота Югрета и пошлет своих гвардейцев за всеми покинувшими город обозами и путниками.

   Как собирается решить эту проблему незнакомка, Леа не думала, бросив Берту прямо на полу, девушка плотно прикрыла дверь и тяжело, со всхлипами дыша, обессиленно опустилась на каменную скамью. Но сидела недолго, понимание, как быстро тают надежды на успешный побег заставило вскочить и схватить корзинку. Покопавшись там, Леаттия нашла чайничек с горячей водой, плеснула немного в бокал и сунула в рот одну из пилюль, прихваченных из шкатулки с целебными снадобьями. Лекарство было еще матушкиным и она всегда говорила, что пилюли снимают боль и придают бодрость.

   Ждать, пока снадобье подействует, Леа не стала, неуклюже присев, развязала чепец Берты и тихо ругнулась, рассмотрев, как коротко стрижена ее служанка.

   В глубине ее головного убора лежал скрученный клубком шелковый шарф, и в нем было что-то завернуто. Леа лишь мгновение колебалась, решая, брать его или нет, потом решительно сунула клубок в карман, сразу становясь крутобокой, как селянка. В другой карман она для равновесия положила собственную шляпку, и решительно натянула чужой чепец.

   Затем, так же решительно стащив с Берты простой серый плащ, Леаттия накинула его на себя, послала последнее прости в сторону ведущего в склеп прохода, и моля богов о помощи, открыла дверь наружу. Секунду постояла, с замирающим сердцем оглядывая запущенный сад и начиная понимать, как зря тряслась, таща Берту в усыпальницу. Окон кухни, где остался хозяйничать Прист, отсюда рассмотреть было невозможно, их загораживали ветви начинавших зеленеть деревьев.

   Переведя дух, Леа свернула на дорожку, ведущую вглубь сада, и некоторое время шагала не спеша, с трудом сдерживаясь, чтобы не побежать. Если за их домом следит кто-то еще, кроме подставных слуг, он не должен заподозрить подмены. А Берта всегда ходит неторопливо… хотя теперь Леа понимает, что это всего лишь притворство.

   Простая мысль, что неизвестный наблюдатель давно уже задался бы вопросом, зачем это соглядатайка идет в самую глухую часть сада, и сейчас мчался за ней следом, пришла Леаттии на ум только минуты через две, когда понемногу начала действовать пилюля и действительно откуда-то появились и силы и решительность. А последнее соображение заставило девушку запаниковать, замедлить шаг и несколько раз оглянуться. Выдавать своих спасителей ей хотелось меньше всего, если ее герцог запрет в своих покоях, то их прикажет засечь на площади, и ей уже больше месяца не кажется справедливым такое суровое наказание. Однако погони все не было и Леа двинулась дальше, незаметно даже для самой себя прибавляя ходу.

   К ограде, где с незапамятных пор вывалилось несколько камней, открыв перелаз на заросший кустами и орешником довольно крутой склон оврага, графиня почти бежала. А добежав, остановилась, сраженная насмерть неожиданно сделанным открытием: оказывается герцог про этот тайный ход знал. И даже позаботился о том, чтобы вернуть стене былую целостность и неприступность, об этом свидетельствовал не успевший потемнеть раствор идеально ровной кладки.

   Несколько секунд, Леа, захлебываясь подступившими слезами, смотрела на это свидетельство незыблемости намерений жениха, потом развернулась и побежала вправо, туда, где росла возле стены раскидистая шелковица. Единственное дерево, на которое юная графиня умела влезать без посторонней    помощи. И единственное, с которого можно было перебраться на стену.

   -Стой! – догнал ее негромкий, но злой окрик, - куда помчалась?

   - Стою … - уронив руки, медленно повернулась она к сидящему на стене шпиону, - никуда не бегу.

   -Не стой, иди сюда! Я лестницу спущу.

   -Зачем? – безнадежно буркнула графиня, разом потеряв и силы и желание бежать.

   -Чтобы тебя оттуда вытащить. Да поторопись.

   -Я не влезу по лестнице… - еще неуверенно пробормотала Леа, рассматривая бородатого мужчину в низко надвинутом на глаза пастушьем колпаке, - я лучше по дереву.

   Развернулась и помчалась к шелковице, не обращая внимания на тихую, возмущенную ругань незнакомца. Пусть поворчит, она и сама себя корит. Ну с чего ей казалось, будто принесшая вексель женщина сама намерена встречать беглянку у стены? Чем она смогла бы помочь? Ведь раз они продумали план побега, то непременно должны были проверить, на месте ли перелаз, и не сторожат ли его гвардейцы герцога. И придумать , как Леаттии преодолеть стену.

   Дерево, к которому стремилась графиня, оказалось на месте, и ни одна ветка не исчезла. Видимо никто не мог и предположить, что тихая и скромная графиня додумается лазить по деревьям. Леаттия поспешно сбросила плащ и шаль, свернула тючком и привязала за спину приготовленным шнуром, это действие она продумала заранее, готовясь к побегу. Потом решительно приподняла юбки до колен, заткнула подол за пояс и привычно поставила ногу на нижнюю ветвь. Через минуту она была наверху и уверенно шагала по толстой ветви к стене. Незнакомец уже был здесь, внимательно следил за ее действиями и протянул руку, как только Леа подобралась поближе.

   Спеша оказаться на стене, графиня шагнула чуть шире и едва не оступилась, но крепкая рука вцепилась в ее ладонь, сильно дернула на себя и в следующий миг Леа уже была крепко притиснута к груди незнакомца.

   -Лазать по деревьям ты умеешь, - усмехнулся он, - а вот с выдержкой плоховато. И слишком доверчива. Разве тебе не написали пароль?

   -Написали, - от огорчения прикусила губу беглянка, - но я…

   -Говори.

   -Вечером будет гроза, - и не подумала упрямиться Леаттия.

   Признавать свою неправоту очень непросто, но она этим уменьем обладала.

   -Зато утром будет солнечно, - вздохнул он с откровенным облегчением и графиня снова почувствовала себя наивной неумехой.

   Ведь она не одна рисковала, доверяясь чужим людям, они могли заплатить в случае провала гораздо большим. Герцог никогда не прощал тех, кто осмелился пойти поперек его указов или желаний.

   -Уходим, - пособник уже зацепил за ветку какую-то металлическую штучку, застегнул на талии Леаттии широкий ремень, к которому был привязан второй конец веревки, и подвинул девушку к краю, - Просто держись подальше от стены и поглядывай вниз, чтобы нога не попала между камней. Я сам тебя спущу.

   Перекинул веревку через плечо и столкнул не успевшую и слова сказать графиню со стены. Леа испуганно ахнула, но почти в тот же миг пояс ощутимо дернул ее и графиня заболтала ногами в воздухе.

   -Кричать не нужно, - сердито сообщили сверху и стена, напротив которой висела Леа, быстро поползла вверх.

   Вскоре девушка почти успокоилась и вспомнила, что ей велено смотреть вниз. Попыталась изогнуться и расстроенно стиснула губы, поднятые юбки и набитые карманы – вот все, что ей удалось разглядеть. Ну еще краешек штанин заправленных в крепкие дорожные ботинки.

   Каменистый склон ударил по пяткам неожиданно, но стоявший на стене незнакомец мгновенно придержал веревку, не давая графине упасть.

   Она поспешно пошарила ногами, вставая поудобнее и расслышала тихий приказ:

   -Прижмись к стене.

   Леа немедленно выполнила его, шагнула к ограде, споткнулась и едва не упала, но успела опереться о камень, хотя и ободрала ладонь. Но даже не ойкнула, хорошо осознав за время спуска, как осмотрительно нужно вести себя за пределами своих владений.

   Бывших владений, пора посмотреть правде в глаза. Вернуть все, что принадлежало ей всего несколько минут назад, Леаттии не суждено никогда. Больше она не увидит место, где спят вечным сном ее предки, и не войдет в родной дом, в комнатах и залах которого провела, как внезапно выяснилось, лучшую часть жизни.

   Только в одном случае, если графине Брафорт не удастся уйти далеко, ее привезут сюда, но уже под охраной, как преступницу, и этого нужно постараться избежать любым способом. Даже самым ужасным.

ГЛАВА вторая

   Прист почувствовал неладное, когда вынул из духовки гуся и поставил на разделочный стол, немного остыть. Берта обычно к этому времени уже являлась, и молча подвигала ему свою тарелку, требуя сложить туда ее любимые части гусиной тушки. Затем он выбирал куски для себя и лишь после этого резал ломтиками оставшееся мясо и красиво раскладывал по блюду, перемежая маринованными овощами и посыпая зеленью. Но и из этого большую часть доедали они с Бертой на ужин, молоденькая хозяйка ела очень мало.

   Подождав несколько минут, Прист снял фартук и накинул куртку, скрупулезно проверив все ли на месте в карманах. Пока неясно, придется ли сюда вернуться, но всегда лучше быть готовым к самому плохому, не придется после жалеть о собственной недальновидности.

   Шагнув за порог шпион оглянулся на румяную тушку, приготовленные овощи и накрытый полотенцем свежий хлеб, усмехнулся и крепко прикрыл дверь. Пусть все остается так, если ничего не произошло, этот гусь никуда от него не денется. Зато в случае беды, никто не сможет даже заподозрить, будто шпион готовился к побегу.

   Дверь в усыпальницу была плотно прикрыта, и едва приотворив ее, Прист убедился в правильности своих действий. Сразу за порогом лежало тело, накрытое черным траурным плащом хозяйки. Неужели Берта ее убила и сбежала? - Мелькнула первая, безумная мысль, но тут же растаяла, едва шпион рассмотрел видневшиеся из-под плаща башмаки напарницы, слишком хорошо ему знакомые, чтобы ошибиться. Он сам время от времени пришивал к их подошвам куски плотного фетра, для бесшумности.

   Значит это графиня убила напарницу.

   И это не было бы особой бедой, если герцогская невеста тоже лежала рядом, в обмороке. Но ее нет, значит девчонка оказалась хитрее, чем он думал. И скорый на расправу Кайор не будет выяснять, чем занимался в тот момент Прист. Мгновенно отправит к палачу и сам придет туда же, опробовать какую-нибудь новую игрушку, после которой узник будет молить богов о смерти. Значит нужно бежать и немедленно, и снова он был прав, присмотрев заранее незаметную лазейку на волю.

   Прист развернулся, закрыл дверь и опасливо озираясь по сторонам помчался к пустой конюшне, где была наружу дверца для навоза. Жалеть о прибыльной работе шпион и не думал, давно зная, что однажды придется бежать, бросив все. Потому и не держал своих ценностей ни в банке, ни в бумагах, а золото прятал очень далеко и надежно.

***

Леаттия не думала о судьбе шпионов, ей хватало волнений о своей собственной. Едва спаситель спустился со стены, жизнь графини сразу стала похожа на охоту, причем зверем была она сама. И одновременно на байку о проделках разбойников, и жертвой тоже была Леа.

   Незнакомец решительно отобрал у спасенной, или жертвы, решить что точнее, графиня пока не могла, и плащ и шаль и оттягивающие ее пояс кошели с золотом и драгоценностями и отцовское оружие. Забрал и шарф Берты и шляпку Леаттии и сложил все в мешок вместе с веревкой.

   А потом задумчиво уставился на графиню и хмуро спросил:

   -У тебя под платьем есть кофта?

   -Да, - бледнея, выдавила графиня.

   -Тогда его лучше снять, с длинными юбками здесь замучаешься. А носить тебя я не буду.

   Леа с тоской оглядела непроходимые заросли прошлогодних репьев и крапивы, тайком потерла уже обожжённую руку и обреченно вздохнула. Она теперь больше не графиня и не наследница знатного рода, а безымянная сирота, и выбирать не приходится.

   -Отвернись.

   -Нет, - подступил ближе незнакомец, - сама ты будешь копаться полчаса, а время сейчас дороже бриллиантов. Я помогу и не смотри так возмущенно. Ты ведь сама приняла решение, и назад хода все равно нет.

   Решительно ухватил подол платья и потянул его вверх.

   Графиня в отчаянии стиснула зубы, понимая как он прав, но не в силах принять сердцем эту правоту. И не имея смелости сопротивляться или спорить.

   А спаситель ловко снял с нее одно платье, одобрительно хмыкнул и почти мгновенно стащил и юбку.

   Едва сдерживая слезы, Леаттия с вызовом уставилась на бородача, и растерялась, рассмотрев с каким изумлением он изучает надетый на нее мужской жилет.

   -Это тоже придется снять, - буркнул спаситель, заметив ее взгляд, и словно ненароком пощупал рукав блузы, - ты натянула всю одежду, какая была в доме?

   -В записке было…

   -Я знаю, сам писал, - умело и стремительно расстегивая жилет, сообщил он, - надеюсь ты ее сожгла?

   -И вексель тоже, - отрешенно кивнула беглянка, - а еще все документы, которые не могла взять с собой и которые не вошли в тайник.

   Говорить о том, что тайник запирала еще матушка, и она же три дня, роняя горькие слезы, жгла свои дневники, письма отца и записки всех предков, которые имели пристрастие к сочинительству мемуаров, Леаттия не собиралась.

   -Понятно, - нахмурился спаситель, заглянул во внутренние карманы жилета, но доставать ничего не стал, туго свернул одежду и отправил в свой раздувшийся серый мешок.

   Взамен достал выцветший синий платок в мелкий горошек и сам накрыл им голову девушки, низко надвинув на лоб и завязав узлом под подбородком. Потом закинул мешок за спину, велел не отставать и направился к тому месту, где раньше в стене был пролом.

   Леа шла следом, раздвигая ветви и сорняки, с каждым шагом все яснее понимая, как сильно была неправа несколько минут назад, огорчаясь из-за потери привычных юбок. Сейчас ей пришлось бы тащить в руках длинный подол, по моде обязанный подметать позади пол, вместо того, чтобы следить, как бы не оцарапаться о сухие стебли сорняков и вымахавшую выше пояса молодую, злую как стая ос крапиву.

   Да и не самая это большая потеря, длинная юбка, обязательная только для самых знатных дам. Богатым горожанкам разрешались наряды покороче, едва прикрывавшие щиколотки, и Леа иногда тайком завидовала им, со всевозможными уловками выбираясь после прогулки из-под испачканного подола. Прислуге во дворцах и замках предписывалось шить платья на палец выше края ботиночек, а селянки и бедные служанки и вовсе носили короче на ладонь и это было правильно, ведь им приходилось частенько нагибаться. И только женщинам, вынужденным путешествовать с обозами, позволено носить мужские костюмы, но надевать к ним короткую, чуть ниже колена юбку.

   А вот ей, последней наследнице славного рода основателей и властителей Брафорта, и такой не досталось, и сжимается от боли сердце и перехватывает непрошенными рыданьями горло от осознания, как сурово расправилась с ней судьба. Но вовсе не сейчас, когда Леа сама выбрала безвестность и бедность, предпочтя их участи жертвы собственного мужа и понимающим взглядам всё знающих слуг и приближенных Манреха. А много раньше, год назад, когда так страшно и непонятно погиб отец, оставив их с матерью без последней защиты и поддержки.

   -Скоро придем, - мельком оглянувшись, буркнул провожатый, резко свернул вниз, в сторону медленной, по довольно широкой Терсны, и пошел еще быстрее.

    Леа привычно прикрыла платочком мокрое лицо и тут же рассердилась на себя за эти несвоевременные слезы. Плакать нужно было раньше, когда она еще не знала, что хранящие род Брафортов духи услышат ее мольбы и пошлют ей способ избежать проклятого союза. Леа с детства не выносила боли и до дрожи боялась и ненавидела тех, кто способен ее причинить. Особенно палачей. И хотя, повзрослев, неохотно приняла неизбежность телесных наказаний, но лишь заслуженных, в ответ на боль и горе, причиненные разными негодяями своим жертвам.

   И тем не менее никогда не ходила на площадь, когда там кого-нибудь пороли и запрещала слугам обсуждать жуткие зрелища, справедливо считая это смакование признаком дурного вкуса и воспитания.

   Графиня задела рукой пышную ветку крапивы, зашипела, получив ее обжигающий дар, и потерла влажным платочком пострадавшее место, запрещая себе раскисать и плакать в самом начале ведущего в неизвестность пути. Не приходилось сомневаться что на новой жизненной тропе поводов для слез у нее будет предостаточно.

   -Сюда, - приподняв низко склонившуюся ветку ивы, скомандовал спаситель, и Леа послушно шагнула на узкую полоску сырого прибрежного песка. – Стой там и не шевелись.

   Девушка пожала плечами и замерла, глядя на Терсну, спокойно несущую мимо нее свои воды. Глупо спорить с единственным из жителей герцогства, отважившимся прийти ей на помощь, а тем более, начинать проверять правильность его действий. Ведь до сих пор все, что делал незнакомец, было вполне разумно, и указания ей он прислал четкие и здравые. Непонятно пока, почему не велел брать с собой никаких запасных вещей и еды, Леа уже не против что-нибудь съесть. Как выясняется, такие прогулки весьма полезны для аппетита.

   Девушка осторожно покосилась через плечо назад, туда, где по ее мнению должен был находиться ее спаситель, и обмерла от ужаса. Поблизости никого не было. Леа даже головой мотнула, отгоняя страшную догадку, единственную из всех возможных идеально подходящую случаю. Ее обманули пронырливые воры, добывшие где-то для образца письмо матери, что особого труда не представляло, матушка до последнего переписывалась с просителями и знатными горожанами.

   А она поверила, и своими руками отдала все, и украшения и деньги, до последней монетки, оставив лишь фамильную печатку на пальце, а на шее – родовой амулет. И теперь ей не на что купить даже кусок хлеба и какую-нибудь одежду. А в таком виде выйти на улицы города невозможно, особенно днем. Да и не найдет она дорогу назад, а если и найдет, то лишь до той же стены, от которой недавно ушла.

   От отчаяния и горя девушке хотелось взвыть во весь голос, но горло перехватил спазм, позволивший лишь тихо захрипеть.

   -Тише, - шикнуло откуда-то сверху, и Леа мгновенно перевела взгляд в ту сторону.

   По склонившемуся к воде стволу в сторону реки осторожно полз ее спаситель, толкая перед собой мешок с вещами. С этого момента девушка не сводила с него взора, пытаясь понять, ради чего он туда залез и почему не мог выйти на берег вместе с нею. А бородач постепенно добрался почти до конца ветви, и вдруг, перегнувшись, опустил мешок вниз. Леа замерла, ожидая всплеска, но его почему-то не было.

   Наверное, мешок не сразу ушел в воду а поплыл, подумала графиня, но утверждать этого не стала бы. Из-за уже выпустивших листочки густых ветвей и прибрежных камышей рассмотреть ничего не удавалось и девушка обреченно вздохнула, начиная догадываться, что следовало распрощаться со своими ценностями заранее, тогда обида жгла бы душу не так остро.

   А мужчина вдруг соскользнул с ветви, повисел на вытянутых руках несколько секунд и исчез столь же бесшумно, как и ее вещи. Сердце Леаттии снова сжалось от страшного предчувствия, но она даже не пошевелилась. Крепко стиснув в пальцах измятый и сырой платочек, упрямо смотрела в ту сторону, куда упал ее загадочный спутник, и терпеливо ждала, сама не зная чего. Секунды текли медленно, как загустевший мед с ложечки, и казалось, вместе с ними замерло все вокруг, медлительная река, утомленный полуденный ветерок и притихшие птицы.

   Камыши раздвинулись неожиданно, выпуская что-то темное, облезлое и неприятное, и графиня невольно отшатнулась назад, почувствовав неодолимое желание бежать отсюда как можно дальше. Но не побежала, помешало какое-то чувство, то-ли врожденная гордость, то-ли надежда, а скорее всего, фамильная невозмутимость, с какой все отпрыски ее рода обязаны встречать неожиданности и неприятности и какой Леа до сих пор в себе не находила.

   Темное, старое дерево выплывало из камышей так же неспешно и неотвратимо, и графиня наконец догадалась, что это такое. Лодка, но и близко не такая, какие она видела со этого дня. С другой стороны холма, на котором стоит их старый дом, громко именуемый замком, построена каменная пристань. Берег Терсны там расчищен, и с набережной к пристани ведет широкая гранитная лестница. Леа с детства обожала там гулять и кататься на лодке, но после смерти отца не ходила на набережную ни разу. И все равно хорошо помнит, как выглядели снующие по реке крутобокие ялы, низкие плоскодонки и белокрылые яхты. Все они сияли свежей краской, стеклами иллюминаторов, полированным деревом кают и начищенной медью всевозможных ручек и болтов.

   А эта словно пролежала на берегу лет двадцать, и странно, что еще не развалилась от дряхлости.

   -Быстро сюда, - сердитым шепотом приказал стоящий на корме бородач и изогнулся, упираясь шестом и подгоняя лодку ближе, - ну!

   Низкий борт плоскодонки оказался в паре локтей от графини, и она вполне могла бы их преодолеть, если бы кто-то подал руку. Но никого, кроме строгого незнакомца в лодке не было, и Леа не могла представить, как ей туда попасть без посторонней помощи. Стояла и смотрела, как двигалась мимо ее надежда на спасение, не в силах решиться на отчаянный шаг, и чувствуя, как от безнадежности начинают дрожать губы.

   -Ну! – грозно рыкнул спаситель, чуть повел шестом, и лодка послушно вильнула к берегу.

   Леа нерешительно наступила ботинком на зыбкую границу суши и почувствовала как подался под ногой мокрый песок. Отпрянула было назад, но не успела. Бородач стремительно нагнулся, схватил ее за предплечье и одним рывком втащил в лодку, бросив к своим ногам, как котенка.

   И тут же отпихнул подальше, перехватывая поудобнее шест. Леа приподнялась, потирая ушибленное колено и, едва сдерживая слезы, с горечью поздравила себя с удачным выбором. Раньше ее бил бы только собственный муж, а теперь, похоже, будут все, кому не лень. Да еще и в ботинке хлюпает, непонятно, как, но она умудрилась зачерпнуть воды.

   -Давай сюда башмаки, - еле слышно приказал бородач, удерживая шестом лодку, - да побыстрее.

   Леа села на черную доску, заменяющую здесь привычные ей скамейки с резными спинками, покорно стянула ботинки и сунула в протянутую ладонь незнакомца. И едва не охнула, увидав как ловко он отправляет ее единственную обувь на берег, туда где она стояла несколько секунд назад.

   -У меня запасных нет, - обреченно проговорила девушка, стеснительно поджимая босые ступни.

   -Знаю, - прошипел спаситель, в несколько взмахов отогнал лодку от берега, закрепил в петлях шест и перебрался на середину развалины, лишь по недоразумению держащейся на воде, – Иди туда, придется немного посидеть в ящике.

   -В каком еще ящике? – охнула Леа, оглянулась и не поверила своим глазам.

   Одна из досок, накрывавшая кормовую часть лодки, была приподнята и под ней темнело отверстие ведущее в крошечный, размером с собачью будку трюм.

   -Тебя будут искать, - покопавшись в снастях, незнакомец достал фляжку, открутил крышку и сделал несколько глотков, - пить хочешь?

   -Нет, - качнула головой Леаттия, понимая, как мало сейчас ее жизнь зависит от ее желаний, - я там не помещусь.

   -Поместишься, - уверенно заявил он, - калачиком. Там лежит плед, ноги прикрой, чтоб не простыть. Но сначала сними печатку и амулет, на тебе где-то маячок.

   И уставился ожидающе, не оставляя девушке никакого выбора.

   Леа горько усмехнулась, смешное объяснение, но спорить снова не стала, сняла последние родовые драгоценности и сунула ему в руку.

   Через пять минут она уже лежала в темном тесном ящике, с тоской поглядывая на маленькую дырку от сучка, единственный источник света и свежего воздуха. Лишь одно давало крохотную и неверную надежду на правильность ее выбора, мешок с платьями и драгоценностями, лежащий рядом с ней.

ГЛАВА третья

   -Ваша милость, просыпайтесь! Ваша милость…

   Еще не до конца вынырнув из дремы, и пока не открывая глаз Леаттия неверяще вслушивалась в робкий женский голос, и в ее душе поднималась буря протеста и отчаяния.

   Неужели она дома?

   Выходит все это был просто сон? Спуск со стены, крапива, река, утлая лодчонка… пропахший рыбой ящик, уверенный, хотя и почти неслышный плеск весел…

   Леа разочарованно вздохнула, шевельнула рукой, собираясь привычно поднести к глазам платочек и едва не охнула, задев за одежду оцарапанной ладонью. Значит побег ей не приснился? Как и река, брошенные на песок ботинки и бесконечное мерное покачивание плывущей куда-то лодки. Вот под него она и уснула, устав плакать от жалости к самой себе и обманутым надеждам родителей.

   А может их поймали и ее привезли назад? – встревожилось все яснеющее сознание. Или даже сразу во дворец, принадлежавший когда-то ее прадеду?

   Нет, только не это… пусть будет все что угодно, только не туда.

   Девушка тихо всхлипнула, мотнула головой и тотчас услышала огорченный вздох.

   -Ваша милость… - позвали ее смутно знакомым голосом.

   -Да? – понимая, что деваться некуда, вставать все-таки придется, обреченно буркнула Леаттия, и решительно открыла глаза.

   Несколько секунд рассматривала светлеющее над ней узкое отверстие, склонившейся к нему темный, явно женский силуэт, и в душе начинала разгораться почти угасшая надежда. Девушка попыталась выпрямить ноги, уперлась ступней в доску, и наконец уверилась, что по прежнему лежит в трюме старенькой плоскодонки.

   -Ты кто? – хрипловато осведомилась она, вглядываясь в темный силуэт.

   -Нам пока имен не положено… - удрученно вздохнула приходившая с векселем женщина, и оглянулась на кого-то невидимого, - Борода запретил. Чего не знаешь – того не выдашь. Но ваша милость может пока звать меня тетушкой.

   -Я больше не «милость», - вспомнила Леа собственные размышления, и невесело усмехнулась, - а имя еще не придумала.

   -Ты теперь считаешься нам племянницей… пока не доберемся до места, - подозрительно быстро согласившись с заявлением графини, пояснила спутница и предложила, - давай руку, помогу выбраться. Пора переодеться и поесть.

   -А … - вспомнив о более насущных проблемах, заикнулась графиня и вдруг сообразила, как многого не знает о жизни простых людей.

   Где они умываются, что едят, как спят… и прочие, очень важные мелочи. Но о том, что обитого бархатом кресла и горшка никто для неё не припас, уже начала догадываться. Как и о том, сколько придется перенести насмешек и пренебрежительных взглядов, пока она изучит все премудрости жизни, в которой необходимо уметь все делать самой и обходиться самым малым.

   А ведь она до этого момента считала себя очень неглупой и образованной девушкой, изучала языки соседних государств, их законы и традиции, историю, искусства и ремесла. Но даже не представляла, с чего нужно начинать чистить рыбу или простую морковку.

   Женщина помогла девушке вылезти из ящика, одернула на ней блузки и подала простенькие парусиновые туфли. Явно ношеные, зато подошедшие по размеру. И молча повела куда-то по проложенной сквозь камыш тропке из срезанных стеблей. Очень скоро они пришли к стоящему под ивой шалашу, возле которого уже что-то варилось в закопчённом котелке, пристроенном над крохотным, бездымным костерком.

   -Переоденемся в кустах, - предупредила спутница, подхватила стопку лежащей на мешке одежды и они отправились дальше, по такой же узкой тропке.

   На маленькой полянке, загороженной со всех сторон камышом и густыми кустами, бил из-под пня крохотный чистый родник, и внезапно новоявленная тетушка предложила свежеиспечённой племяннице раздеться. И с сочувствием сказала, глядя в встревоженное лицо графини:

   - Меня тебе не нужно бояться. И Бороду –тоже. Ты же умная девушка, должна понимать: если он хотел тебя убить – то просто сбросил бы с лодки на стрежне. Ведь все самое ценное ты ему отдала сразу. Но везти через границу в таком виде тебя нельзя, жених небось уже везде отправил глашатаев с портретами. Поэтому придется менять внешность.

   Леа пристыженно кивнула и начала снимать многочисленные блузки.

   -Ох, темная сила, да они не кормили тебя, что-ли? – не выдержала спасительница, когда последняя блузка легла в довольно внушительную кучку, - и как только не задохнулась во всем этом. Ну начнем, а то есть уже хочется.

   Мастерство перевоплощения тётушка, пояснившая что занимается травами, знала отлично, и меньше чем через час русоволосая и белокожая Леаттия стала смуглой брюнеткой с густыми черными бровями и вытянутыми к вискам глазами. Тоже почти черными, пара капель какого-то зелья мгновенно погасили яркую фамильную синеву.

   Преображение завершил принесенный травницей наряд, темно-синее прямое платье с разрезами по бокам, выглядывающие из-под него тонкие шаровары того же цвета и знакомый уже Леаттии платок в горошек. Только теперь его полагалось носить по-другому, низко надвинутым на лоб, завязав два угла на затылке. Свободные концы платка при этом падали на спину, поверх просто заплетенных кос.

   -В Югрете сейчас много беженцев из Харказа, - охотно поясняла она все свои действия, попутно смазывая зельем ссадины и царапины графини, - после трех лет засухи там голодно и свирепствуют болезни. Все, кто могут работать слугами или наемниками перебрались в наше герцогство и в соседнюю Банлею. А у тебя в Югрете была я, родная младшая сестра твоей матери.

   -Значит, я сирота? – понимающе кивнула Леаттия, признавая правильность временной легенды. – Но откуда тогда взялся Борода?

   -Он мне кузен, - с тонкой усмешкой пояснила травница, - и тоже знахарь, а живет в небольшом городке. В столицу приезжает редко, по делам, но всегда меня проведывает. А в этот раз, узнав что я приютила племянницу, пригласил пожить у него, следить за хозяйством и помогать собирать травы. В трудные времена выживать вместе всегда легче.

   -А в Брафортском герцогстве тоже трудные времена? – задумалась графиня, к стыду своему начиная понимать, как мало интересовалась бедами своей маленькой страны в последние пару лет.

   Сначала ее волновала предстоящая свадьба и редкие встречи с женихом, потом смерть отца и болезнь матери. А теперь только мысль о том, как избежать ставшего вмиг ненавистным союза.

   -Они сейчас везде нелегкие, - уклончиво вздохнула Хина, споласкивая в родничке руки и мисочку из-под краски.

   Все оставшиеся зелья женщина очень тщательно и умело перелила во флаконы, и упаковала в висевшую за спиной лекарскую походную суму, Леантии уже приходилось видеть такие на рыночной площади, в рядах травниц и знахарок.

   -Кстати, - уже собравшись уходить с полянки, оглянулась травница - теперь можешь звать меня Сандией, под этим именем я прожила на окраине Югрета больше десяти лет. Можно коротко – Санди. А тебя мы пока будем звать Лайна, в Харказе это распространенное имя. Увез туда когда-то мою сестренку черноглазый красавец… ну дальше сама придумай. А если язык знаешь, то и вовсе можешь по-нашему не понимать.

   -Знаю я язык, - сказала по-харказски Леа и тихо вздохнула.

   Все правильно они делают, ее свежеиспеченные дядя и тетя, осторожность сейчас важнее всего. Но как же больно осознавать, что вместе с именем, внешностью и отчизной исчезают последние крохи целого мира, еще недавно бывшего гордой наследницей великих основателей и правителей Брафорта.

   -Отлично, - обрадовалась Санди, тоже переходя на-харказский, - значит так и будем разговаривать. В Югрете этот язык мало кто знает, предпочитают учить банлейский.

   -Его я тоже знаю, - хмуро буркнула беглянка, остро жалея наивную и доверчивую девчушку, отдавшую почти пять лучших лет своей жизни изучению языков и законов, без которых, как искренне тогда считала, просто не обойтись будущей герцогине Брафортской.

   И отец с матерью ее не разубеждали, как и жених, всего пять –шесть раз в год приглашавший невесту на самые большие торжества. И с неизменной твердостью отправлявший ее домой, едва заканчивалось праздничное застолье и начинался бал. Фейерверками и магическими картинками Леа всегда любовалась с балкона родного замка.

   Но только недавно начала понимать, почему родители всегда так рьяно поддерживали ее нареченного в этом вопросе. Наверняка опасались, что в праздничной толчее дочь услышит или увидит нечто не предназначенное для ее глаз и ушей, и начнет задавать вопросы, на которые они не могут ответить. Или не имеют права… сейчас это совершенно не важно.

   На полянке, где недавно горел костерок уже не осталось от него и следа. Лишь стояли на стареньком одеяле две миски с вареной рыбой и на салфетке поломанный кусками хлеб.

   -Садись, - кивнула знахарка, - поедим и поедем дальше. Умеешь есть рыбу?

   -Не знаю, - ошеломленно пожала плечами графиня, с тоской признаваясь себе в еще большем невежестве, чем она считала еще утром.

   -Значит, не умеешь, - спокойно постановила Санди, - это и немудрено. Повара обязаны позаботиться о том, чтобы на стол господам не попало ни одной косточки. Специальными щипчиками вынимают прежде чем готовить. А мне так копаться некогда было, сварила попросту, по-рыбацки. Впрочем, все бедняки и ремесленники так едят.

   -О боги, - расстроилась Леа, рассматривая лежащие перед ней толстые куски, - как же я проживу?

   -Человек ко всему приспосабливается, если хочет жить а не оплакивать прошлое, - почти равнодушно заметила сотрапезница, но ее взгляд, случайно замеченный графиней, был очень внимательным.

   -Я уже все оплакала, что могла, - хмуро фыркнула Леаттия, - но даже не думала, что настолько не приспособлена к жизни.

   -Всему научишься, - тихо пообещала травница, - я помогу, если хочешь. Просто не стесняйся спрашивать… и поторопись. Возможно наши пути скоро разойдутся, я просто помогала… и не бесплатно.

   -Я что-то должна? – насторожилась беглянка.

   -Нет, со мной расплатится Борода, - коротко отказалась Санди, предоставив Леаттии догадываться, что она хотела этим сказать.

   С рыбой они расправились за полчаса, как выяснилось, не было ничего сложного в том, чтобы выбирать косточки. Просто внимательно осматривать каждый кусочек, прежде чем класть его в рот, ну так Леа всегда ела очень аккуратно и неторопливо.

   Потом травница сложила недоеденную рыбу в одну миску, накрыла другой и сделала из салфетки узелок, мельком сообщив, что тут им как раз хватит поужинать.

   -А Борода? – спросила девушка просто из вежливости и нахмурилась, почувствовав нежелание спутницы отвечать.

   -Он уже поел. Держи одеяло, я понесу рыбу. Идем, да внимательно смотри под ноги, с гати в сторону не сходи. Ну с тропки, по которой мы пришли.

   Леа только кивнула, обещая себе поменьше задавать вопросов и побольше смотреть по сторонам и внимательнее наблюдать за спасителями. Пять минут назад ей почти в открытую сказали, что спасали ее не из жалости или ненависти к герцогу, а ради какого-то собственного интереса. Это не могло не настораживать Леаттию, насколько ей известно, внимание, проявляемое чужими людьми к молодой девушке, бывает всего двух видов: нажива и похоть.

   И ее не устраивал ни один вариант.

   Вот только сделать ничего нельзя…хотя у каждого в запасе на крайний случай всегда есть самый последний и самый нежеланный выбор. Но сначала нужно испробовать все остальные пути, даже если они приведут в крестьянскую или рыбачью хижину.

   Леа обреченно вздохнула и силой воли подавила рвущиеся наружу слезы, начиная догадываться что никого они здесь не тронут.

   Камыши расступились, выпуская спутниц на заросший травой берег и девушка снова озадаченно замерла, рассматривая парусный ялик, стоявший на том месте, где два часа назад причалила их хлипкая плоскодонка.

   -Влезайте быстрее, - Бородач перебросил через борт широкую доску с набитыми на ней рейками и строго глянул на запаниковавшую графиню, -Когда уже ты перестанешь трястись и пугаться собственной тени?

   -Не знаю… - выдавила Леа, хватаясь за протянутую ей руку, и мрачно усмехаясь наивности его вопроса.

   Когда почти три декады дрожишь от ужаса, представляя собственное будущее, не так просто за полдня поверить, что самое страшное уже позади и впереди нет никаких ловушек и предательств.

   -А зря, - буркнул он, ловко поймал девушку и легко, как пушинку переставил на крохотный пятачок дощатого настила, который никак не тянул на звание палубы.

   Сердито зашипел и отвернулся, забрать у Санди одеяло и миску. Небрежно отставил вещи в сторону, перенес в ялик знахарку и скомандовал:

   – Идите отдыхать в каюту, к ужину придем в Лахту.

   -Это хорошо, - кивнула травница и первая, пригнувшись, нырнула в крохотную каморку, устроенную на корме ялика.

   Леа с сомнением заглянула в полутёмный низенький чуланчик, стиснула зубы и полезла следом за спутницей, очень сомневаясь, что они сумеют там поместиться, тем более отдохнуть.

   Но Санди уже лежала на одной из узких боковых полок, между которыми оставался тесный, всего в поллоктя проход. Стоять во весь рост в этом закутке было невозможно, только лежать или сидеть, почти упираясь головой в потолок.

   Пришлось и Леа прилечь, хотя она хорошо выспалась .

   И сейчас больше всего хотела поговорить, выяснить, зачем они идут в Лахту, маленький городишко, расположенный на берегу озера Горнео, в которое впадает Терсна, делясь в устье на несколько десятков больших и малых рукавов. Но начинать расспросы не решалась, боясь нарушить какой-нибудь запрет грозного Бороды и разозлить его еще сильнее.

   -Постарайся смотреть на людей посмелее, - первой заговорила свежеиспеченная тетка по-харказски, - беженки с юга довольно общительны и открыты. Хотя и тихие бывают, но в основном замужние. Закон у них такой, раньше мужа слова сказать нельзя. Но среди переселенцев больше вдов и девушек, которые жили в городе и работали прислугой, а такие тихими не бывают.

   -Боюсь, служанку мне изобразить пока не удастся, - тоже по-харказски печально призналась Леа, - как оказалось я умею лишь чай наливать и сахар в чашечку класть. Пока отец был жив, мы держали шесть слуг, повара и дворецкого. А потом, когда они все сбежали… пришли Прист и Берта… шпионы герцога.

   -Давно ты это знаешь? – бросив на пол старое одеяло, сел напротив распахнутой дверцы Борода и, поставив перед собой миску, начал жадно есть.

   -Нужно было больше рыбы взять, - огорчилась Санди.

   -Не волнуйся, если бы было очень нужно, я бы поймал еще. Сейчас нам важнее уйти подальше. Если успеем до темноты добраться до Лахты, скажем что были на Шлесских холмах. Это самый удачный вариант. Но загадывать не будем, - он пронзительно глянул на Леаттию, - Так как давно ты раскусила своих слуг?

   -К сожалению, не очень, - со вздохом честно призналась та, - после гибели отца мне было все равно, кто варит суп и убирает в комнатах. Матушка, наверное, знала. Как я теперь припоминаю, она им совершенно не доверяла и вела себя с несвойственной ей надменностью.

   -А потом? – упорно подтолкнул ее к признанию спаситель, и Леа признав справедливость этого требования, горько усмехнулась.

   -В день смерти матери я обнаружила что совсем не знаю своего жениха и прозрела… у меня было больше луны, чтобы все припомнить, сопоставить и понять.

   -Женские обиды зачастую недолговечны… - тихо вздохнула знахарка, - принесет любимый мужчина охапку цветов, посмотрит виновато и нежно, наденет на шею ожерелье… вот и конец ссоре.

   -Только не в случае со мной, - упрямо качнула головой Леа, наконец-то осознав, чего они боятся, - герцог мне вовсе не любимый. Хотя со стороны определенно выглядело, будто я в него влюблена, но это было просто детское обожание, всем малышам нравятся сильные люди, которые могут их защитить. И оно прошло, когда я узнала что он жестокий изувер. А потом припомнила осторожные намеки и сплетни, в которые прежде не могла поверить и поняла многое, чему до этого не придавала значения.

   -А вдруг тот, кто рассказал тебе про жестокость жениха, солгал? – карие глаза бородача смотрели на нее пристально, словно на экзамене и Леа невольно усмехнулась.

   -Я сама видела.

   Теперь она почему-то могла об этом даже говорить, а в первые дни старалась отогнать от себя жуткие воспоминания и не гасила на ночь свечи, боясь увидеть страшную сцену во сне.

   Спутники некоторое время молчали, «тетя» хмурясь изучала собственные ногти, «дядя» торопливо доедал остатки рыбы, подбирая хлебом жир.

   -Ваша милость… - наконец выдохнула знахарка и Леаттия решительно ее остановила.

   -Лайна. Ее милости больше нет. Я никогда не вернусь туда, потому что просто не выношу людей, способных причинить кому-то боль просто так… не в бою. А особенно ненавижу, когда здоровые, сильные мужчины бьют женщин и детей, у меня все просто кипит тогда в душе… и если бы я могла издавать законы, то за издевательство над более слабыми приговаривала к каторге в каменоломнях.

   -Кого он бил? – остро глянул на нее бородач.

   -Фаворитку… у несчастной все тело было в страшных рубцах, а он все хлестал… и на лице такое блаженство… - Леа передернула от отвращения плечами и смолкла.

   Хотя со временем она и осознала, что стыдно должно быть вовсе не тому, кто случайно подсмотрел такую гнусную картинку, но спокойно говорить об этом вслух не могла.

   -Это не ревность, - уверенно заявила Сандия и облегченно вздохнула, - хвала богам.

   -Разумеется, не ревность, - пренебрежительно фыркнула беглянка, - я вообще не ревнивая. И давно знаю про любовниц герцога, он именно из-за них со всех праздников отправлял меня домой пораньше. Как мне объяснили родители, чтобы я с кем-нибудь не столкнулась случайно… девушки завидуют и могут наговорить неприятностей или сделать какую-нибудь гадость.

   -Про родителей поговорим позже, - Борода решительно поднялся на ноги и направился на нос лодки.

   И только в этот момент Леаттия заметила мелькающие за бортом заросли камышей и серебристые купы верб на островках, и осознала что ялик стремительно несется по протоке, а у руля никого нет.

ГЛАВА четвертая

   -Давай я расскажу тебе о Лахте, - через некоторое время предложила знахарка и Леа согласно кивнула.

   Как ни досадно признавать свое невежество в самых обыденных для большинства людей вопросах, обида вовсе не должна стать главным из ее чувств. Теперь беглой графине важнее всего исправить недостатки собственного воспитания и выучить все, что знает любой селянин. И вряд ли это займет много времени, ведь судя по ее собственным наблюдениям и рассказам прислуги, сельские дети уже к пяти годам отлично разбираются в делах родителей.

   Некоторое время она внимательно слушала, задавая вопросы в непонятных местах и уточняя показавшиеся странными детали. Например, почему засолочные стоят прямо на берегу озера, ведь это портит вид городка с воды.

   -Накладно это, - поощрительно улыбнулась Санди. – Сначала возить рыбу в засолочные, потом отходы к озеру. Да и колодцы бить придется, насосы ставить, лошадей гонять. Ну и воровать будут, чем дальше возчик везет– тем меньше привезет. Но и это не главное, время ценнее всего. Неразделанная рыба летом всего несколько часов остается свежей, потом можно выбрасывать. Потому и идут поутру к причалам все, кто хочет заработать или поесть свежей ухи, хозяева засолочных платят на выбор, рыбой или медью.

   -Леаттия! – стоящий у руля бородач негромко окликнул графиню, и она тотчас откликнулась.

   -Я слушаю.

   -Вот, - мрачно фыркнул он, - слышала, Санди?

   -Да, - огорченно согласилась знахарка, - будем исправлять.

   -Да не хиной, - непонятно отозвался главарь их маленькой команды, - лучше солью.

   -Сама знаю, - вздохнула Санди, доставая из лежащего у нее под головой узла крохотную медную солонку с крышечкой и пояснила графине: - оглядываться или отзываться на свое родное имя ты не должна ни в коем случае, ни на плач, ни на крик, ни на предупреждение. Даже вздрагивать не должна, это старый метод ловить беглецов. Кричат – Дено, поберегись, и Дено тотчас оглядывается.

   -А если кто-то оглянется из любопытства или просто так? – засомневалась в верности этого метода графиня.

   -Сыскари схватят всех, потом разберутся. А мы сейчас будем учить тебя и за промахи придется сосать щепотку соли.

   К тому времени, как солнце закатилось за дальние холмы, оставив за собой на небе лишь розовый, медленно гаснущий, как сожаление след, беглянка почти возненавидела и соль и собственное имя.

   Но вынуждена была признать действенность этого варварского метода. Едва услыхав имя «Леаттия» или просто - Леа, девушка чувствовала на языке вкус крупных, сероватых кристаллов, и не испытывала никого желания оглядываться а тем более отзываться.

   -Хотя сыскари используют этот способ лишь после того как убедятся в бесполезности поисков и допросов, - чуть виновато вздохнула Санди, сползая со своей полки и выбираясь из каютки, - лучше подготовиться заранее. Идем, поглядим на вечерний город, здесь это лучшее зрелище.

   -А если нас увидят? – засомневалась беглянка.

   -Непременно увидят, - знахарка явно улыбалась, - нам же добираться до дома. Но ничего нового не обнаружат, ты уже три месяца живешь с нами. И все тебя успели разглядеть. И знают, что ты помогаешь собирать травы, на Шлесских холмах все цветы и деревья распускаются раньше.

   -А руки? – вспомнила собственный опыт графиня.

   -Мы придем почти в темноте, никто руки рассматривать не будет, - отмахнулась травница, но Борода думал иначе.

   -Возьми ореховый сок и протрите ладони, - тихо скомандовал он подельнице, - нельзя упускать ни одной мелочи. А ты, Лайна, запомни: ни с кем не разговаривай, ни на какие вопросы не отвечай, взгляд не поднимай. А если заговорят по-харказски – скажи, пусть спросят дядю.

   Городок постепенно приближался, ялик теперь преодолевал воды Горнео неспешно, как и положено маленькому суденышку. На западе так же медленно гас закат и в ответ зажигались огни в окнах поднимающегося по склону холма городка. Возле причалов, где скопление огней было гуще всего, застыло на ночлег несколько различных судов и лодок, и последние шедшие и порт спешили к ним присоединиться. Мирная, спокойная картина, однако и близко не дотягивающая до зрелища, как наяву видевшегося Леаттии.

   Порт Югрета, построенный в развилке двух самых широких проток Терсны, в день ее семнадцатилетия с реки казался сказочной шкатулкой наполненной разноцветными огнями. Зарево горевшего над башнями дворцов волшебного фейерверка отражаллось в темной воде и с яхты, на которой родители катали Леа в честь ее второго совершеннолетия, девушке чудилось будто она, как легендарная принцесса, плывет по заколдованному феями озеру к своему принцу.

   Но только поздно вечером усталая и счастливая виновница торжества узнала, что свадьба будет через три года, после ее третьего совершеннолетия. Правнучке великих герцогов не пристало спешить с замужеством, как какой-нибудь безродной бесприданнице. А еще ей нельзя ошибаться и принимать окончательное решение, не продумав всех последствий этого важного шага.

   -Конечно, это не Югрет, - правильно поняла ее молчание Санди, - но мы живем тут уже почти год и привыкли.

   Ялик подошел к причалам и знахарка заторопилась. Повесила Леаттии на шею дешевый оберег, поправила ей волосы и перевязала платок, потом подала легкий, пышный мешок с двумя веревочными лямками.

   -Давай помогу повесить на спину… не давит?

   -Нет, - от волнения графиню слегка трясло, но она старалась держаться, убеждая себя что ничего плохого ее не ждет.

    На первом балу в герцогском дворце было намного страшнее.

   И тотчас посмеялась над своими же доводами. Тогда рядом были родители, а Манрех зарычал даже на шута, когда тот попытался над нею пошутить. И только теперь ей понятно, почему тот после выглядел таким угрюмым. Герцог никогда не забывал про обещанные наказания.

   -Не волнуйся, - строго глянул на девушку бородач, - мы рядом и никому тебя не отдадим.

   Леа признательно ему улыбнулась, и внезапно отметила, что их главарь за последние полчаса весьма изменился. Борода теперь была черней короче и ухоженнее чем днем и соединялась с узкими, аккуратно постриженными бакенбардами.

   А еще изменилась одежда, и хотя Леа не видела, чтобы бородач переодевался, но все его вещи сейчас выглядели намного добротнее и солиднее, начиная со шляпы, больше и близко не напоминающей пастуший колпак.

   Но сильнее всего девушку поразила лодка, на которой они приплыли. В полумраке быстро надвигающейся ночи можно было разглядеть немногое, но дверцы, которую открыл перед ними «дядя», когда ялик пристал к выступающему в озеро деревянному причалу, раньше точно не было. Да и ялик теперь нужно было называть ялом или даже баркасом, насколько помнила выросшая у реки графиня.

   -Я первый, подам руку, - бросив на пирс конец сходней, предупредил бородач и через минуту все они уже стояли на пропахших рыбой и водорослями сырых досках причала.

   -Иди за мной, - потянула девушку Санди, за плечами которой висел такой же тюк, и пошагала впереди, изредка предупреждая о валявшихся на пути мешках или привязных веревках.

   Леа изо всех сил старалась смотреть только под ноги, понимая сколько хлопот доставит спасателям, если поскользнется и свалится в воду. Никаких перил или ограждений тут не было и в помине, были только торчащие толстые колья, за которые хозяева суденышек привязывали их к причалу. Леа смутно помнила, что на Горнео, из-за его относительно небольшого размера, не бывает таких штормов и бурь как на море, но зато по весне озеро сильно поднимается, заливая все низины.

   Именно поэтому на его побережье мало крупных поселений, все большие города построены на холмистых берегах Терсны и Банга, впадающего в Горнео с востока. А такие городишки как Лахта, стоят на высоких участках берега и в центр города, никогда не попадающий под весенний разлив, нужно подниматься по длинной лестнице.

   Леа впервые видела такую, где ступени вырублены только на самых крутых участках подъема, а в остальных приходится идти по пологой тропе, иногда делающей причудливые повороты.

   Прямо у подножия этой лестницы стояло несколько неказистых навесов, и там стояли столы и ужинали те, у кого не хватило сил терпеть до дома. Или просто желания готовить самому. Рядом с навесами бойкие рыбачки жарили на переносных жаровнях рыбу, моллюсков и лепешки, варили тройную уху и вино со специями.

   -Добрый вечер, мастер Джар, - раздавались вежливые приветствия, когда они проходили мимо ужинающих, - с добычей вас.

   -Спасибо, - коротко отзывался бородач, и молча шагал дальше, но возле одной из жаровен остановился, достал из кармана потертый кошель, - - собери нам ужин, Нетта, как всегда. Ну если сиги свежие, можешь положить парочку, они у тебя удаются.

   Санди возле него не остановилась, тяжело шаркая, словно весь день провела на ногах, продолжала идти вперед, и Леа, старательно не поднимая взгляда, последовала за нею. Ей почему-то казалось что все сразу поймут, что она не та девушка, которая жила тут до нее, а еще все сильнее волновало, куда она делась, прежняя Лайна?

   Чем выше они поднимались, тем свежей становился ветерок и темнее ночь. Леаттия уже с трудом разбирала дорогу и смотрела только под ноги не обращая внимания на домишки, мимо которых они проходили. А те, чем дальше, становились все более основательными и ухоженными. Если снизу по сторонам от тропы теснились маленькие неопрятные хижины на высоких бревенчатых сваях, чем-то похожие на нахохлившихся цапель, то теперь они шли мимо домиков поднятых на высокие каменные фундаменты, с добротными лестницами, ведущими сразу на второй этаж.

   -Устала? - обернувшись к девушке, спросила знахарка по-харказски и добавила, - почти пришли. Не устаю радоваться, что купили домик не на верхних улицах. Хоть и пришлось в половодье жить среди озера, зато теперь ходить до причала недалеко.

   Леа смолчала, понимая, что Санди просто объясняет ей те вещи, какие почему-то не захотела говорить на лодке, и ничуть ее за это не винила. По появившейся у нее в последнее время привычке, девушка старалась обдумать сказанное ей и понять тайный смысл, спрятанный за кажущимися обыденными фразами. Ее шпионы часто перебрасывались такими замечаниями и постепенно графиня осознала, насколько наивной и глупой они считают ее, почти в открытую договариваясь кто и когда будет следить на молодой хозяйкой.

   -Вот мы и дома, - свернув в неказистый переулок, остановилась у небольшого домика Санди, - сейчас свечку зажгу.

   Отперла нижнюю дверь, повозилась в непроглядной темноте и проем озарился неярким, теплым светом.

   -Жаль, внизу еще сыровато, - запуская «племянницу» в дом и закрывая за ней дверь, словно сама с собой ворчала травница, - хоть и все продуха открыты. Придется все тащить наверх.

   Махнула Леаттии на простую лестницу из двух жердей с перекладинами, и первая полезла наверх, туда, где чернел квадрат люка.

   Графиня тихонько вздохнула и полезла следом. Она сама хотела такой жизни и должна постараться как можно скорее к ней привыкнуть.

   Наверху было три разделённых сенцами комнатки, две маленькие спальни и более просторная столовая. А в дальнем углу, возле верхнего выхода, прятался дощатый чуланчик, громко именуемый туалетной комнатой.

   -Давай я тебе покажу, как тут умываются, - деликатно предложила Санди и рассмотрев смятение на лице беглянки, с неожиданной жалостью вздохнула, - да не расстраивайся. Долго тебе это терпеть не придется…

   Больше она ничего не сказала, но Леаттии для размышлений и этих слов хватило на весь вечер.

   Бородач пришел, когда его «родственницы» уже умылись и развесили по стенам пучки трав. Санди разожгла щепки в маленькой печурке, пристроенной к зимнему очагу, и вскипятила в низкой медном чайнике взвар.

   Леа уже так проголодалась, что готова была пить взвар с простыми сухариками, стоящими на столе в деревянной миске, но знахарка не предложила, а сама она спросить не решилась. И как выяснилось, правильно сделала, «дядя» принес полную корзинку еды. Санди ловко выложила на плоские деревянные блюда золотистые куски рыбы, пышные хлебцы с запахом лука, присыпанные румяными зернами и полную миску малосольной икры сига.

   Через полчаса знахарка отправила осоловевшую от еды беглянку в ту спальню, которая побольше, сообщив, что во второй ночует Борода, а сама она спит тут, в столовой, на деревянной тахте, и если Лайне что-то понадобится - можно будить «тетку» безо всякого сомненья.

   Комнатка, показавшаяся графине крохотной по сравнению с ее покоями, оказалась безликой, зато стерильно чистой. Простая ситцевая простыня в мелкий цветочек была еще новенькой, как и стеганое одеяло и подушка. И это неожиданно согрело беспокойную душу девушки, запоздало сообразившей, как мечтала ее матушка, чтобы дочь однажды оказалось в этом неказистом городишке.

   На подушке лежала стопка аккуратно свернутых вещей, полотенце, белье и ночная сорочка, тоже ситцевая и цветастая, зато длиной почти до полу, как положено знатным дамам. И это тоже показалось Леаттии добрым знаком. Она послушно переоделась и задумалась над неразрешимым теперь вопросом, куда девать ношеные вещи? До сих пор графине Брафорт не приходилось два дня подряд надевать одно и то же.

   -Можно? - стукнула в дверь Санди и беглянка с надеждой крикнула :

   – Войдите!

   -У тебя не появилось вопросов? – медовые глаза знахарки смотрели доброжелательно и сочувственно.

   -Да, - неожиданно смутилась Леа, - я не знаю, что делать с одеждой, которую сняла. Служанки всегда сразу уносили … я даже никогда не задумывалась, куда. Наверное чистить… или стирать.

   -Давай сюда, - невозмутимо протянула руку Санди, - и не смущайся, стирать я не буду. Просто сожгу. Если все удастся – у тебя будут новые вещи, а сейчас от всего, что может вызвать подозрение – лучше избавиться. Завтра возьмешь все чистое вон в том сундучке, кроме харказского наряда. Его придется надеть еще раз, запасного мы не приготовили. И если больше ничего не нужно – ложись спать, утром мы встаем очень рано.

   Ободряюще улыбнулась еще раз и ушла, а Леа заперла дверь на засов, легла в непривычно узкую кровать и только потом решительно дунула на свечку, запрещая себе бояться темноты и думать о плохом. До сих пор странная парочка спасателей не сделала ей ничего плохого и каждому их слову и действию можно найти здравое пояснение.

   А желание сунуть голову под одеяло и тихонько, безысходно завыть тоже имеет вполне логичное объяснение, никогда еще до этого Леаттии не приходилось спать где-то кроме собственной постели родного замка. Хотя и не очень большого и далеко не роскошного, но такого знакомого и надежного.

   Девушка все-таки всхлипнула, но тотчас спохватилась и с силой стиснула губы. Нет, плакать Леа не станет, пусть плачут те, кто боится ради собственного спасения сделать лишний шаг и высказать свое мнение, а едва попытавшись избавиться от незримых оков тут же впадают в панику и бегут назад.

   Она сделала свой выбор абсолютно осознанно и ни о чем не жалеет. Даже о родном доме. Глупо жалеть о стенах и кроватях, когда стоит вопрос обо всей твоей судьбе, и жизни будущих детей, если задуматься.

   Стоящий в горле комок отступил, унося с собой непрошенные слезы и Леа, успокоенно вздохнув, закрыла глаза, мгновенно падая в теплый мрак спасительного сна.

   -Как она? – Заглянув в столовую, тихо спросил бородач что-то сжигавшую в печурке помощницу.

   -Держится, - кивнула та и скупо похвалила, - сильная девочка. Я думала будет намного труднее.

   -Она уже не девочка… - задумчиво качнул он головой, - девочки играют в куклы и не думают о будущем. А тем более не умеют делать выводы и принимать окончательные решения, упорно ждут, пока кто-то все сделает за них. Потому и ищут пресловутое сильное плечо… совершенно не понимая и не признавая разницы между накачанными мышцами и сильной волей.

   -И зачастую за сильную волю принимают грубость и жестокость, - печально поддакнула травница, - а потом горько оплакивают разбитую жизнь. Иди отдыхать... я покараулю.

   -Не нужно… она уже спит. Отдыхай, завтра будет решающий день.

ГЛАВА пятая

До этого дня Леаттия была уверена, что вставать рано - это значит в восемь-девять утра, когда солнце только-только разогнало утренний туман и слегка подсушило траву вдоль дорожек сада.

   Но сегодня выяснила, как глубоко ошибалась. Оказывается все селяне, рыбаки и прочие простолюдины поднимаются намного раньше солнца, когда на востоке еще только гаснут звезды и бледнеет ночная мгла.

   Идти в этой темноте по тихим, жутковато пустым улочкам было непривычно, сыро и холодновато, несмотря на огромную вязаную шаль, которой Санди обвязала «племянницу» крест-накрест, как малыша. Но самым большим испытанием стал для графини спуск по лестнице, когда ступеньки без конца начинаются и кончаются, сменяясь кусками идущей под уклон тропы. И если бы не знахарка, за локоть которой графиня держалась, как потерпевший крушение моряк за обломок судна, до причала она бы не добралась пока не рассветет.

   А рассвет, как назло, все не наступал, и к тому моменту, как они ступили на тонущие в тумане доски причала, Леа начала подозревать, что и не наступит больше никогда. Зато к этому моменту начали появляться люди, они перекликались, хмуро шутили, о чем-то договаривались и кого-то за что-то беззлобно ругали. И страх постепенно отступил, растаял от этих коротких разговоров и смешков, зачастую совершенно не подходящих для того, чтобы их слушала хорошо воспитанная девушка.

   -Ну вот и добрались, - вдруг ворчливо произнес идущий впереди Борода, - когда уже закончатся эти туманы.

   Санди крепче прижала к себе руку беглянки и Леа невольно насторожилась. Она уже давно сообразила, что ее спасители далеко не так просты, как кажутся на первый взгляд, и ничего не говорят от нечего делать, лишь бы поболтать.

   -Доброе утро, мастер Джар, - поздоровался с бородачом кто-то, пока скрытый от Леа туманом, и девушка испуганно сжалась, сразу сообразив, что обычно этого человека по утрам здесь не бывает.

   -И вам того же, - с прохладцей откликнулся бородач, и едко поддел, - хотя оно было бы намного добрее, если ты, Гровер, вернул на лестницу фонари, которые снял перед наводнением.

   -Не успеваю, - хмуро огрызнулся невидимка, и важно объявил: - мы по делу. Герцогские сыщики ищут сбежавшего преступника, осматривают все суда и дома.

   -А ты не мог провести их по поселку, пока народ еще не спустился на пристань? – возмутился бородач, - что, прикажешь сейчас топать наверх?

   -Мы недавно причалили, - сухо и недовольно отозвался второй невидимка, - и не успевали в город. Поэтому не задерживай следствие. Кто это с тобой?

   -Сестра и племянница, - мрачно буркнул главарь спасателей, - Гровер, ты же их знаешь?

   -Сейчас гляну, - нехотя проворчал Гровер, явно мстя Джару за фонари, и из тумана возникла высокая, внушительная фигура.

   Остановилась перед Сандией и Леа, подняла вверх руку, в которой держала что-то небольшое, и в лицо девушки брызнул яркий свет потайного фонаря.

   -Да, это Санди, травница, и их племянница, беженка из Харказа. Живет тут почти три месяца.

   -Не похожа, - хмуро буркнул первый сыщик, и задумчиво добавил, - пусть покажет руки и амулет.

   - Лайна, покажи этим людям руки, - обратилась к графине по-харказски Сандия, - а амулет вот он, никаких других у нее нет.

   -Не врет, - сухо объявил второй, - и амулет дешевый, оберег от заразных болезней.

   -Это у нас они дешевые, а в Харказе мор, - скорбно поджала губы травница, - у бедной девочки и отец и мать померли.

   -Покажи ял, - приказал Джару сыщик, отвернувшись от Леаттии, и перебравшийся на борт суденышка бородач покорно перебросил им трап.

   Несколько долгих минут, пока сыщики обыскивали бывшую плоскодонку, сообщницы стояли на причале, тесно прижавшись друг к дружке и молча глядели в сгущавшийся туман.

   Леаттия, сразу вспомнившая про мешок со всем своим имуществом, вначале обливалась холодным потом, каждую секунду ожидая услышать обличительный крик – Нашли!

   Но постепенно, ощущая почти незаметное, ободряющее поглаживание ладони свежеиспеченной «тетушки» начала успокаиваться, сообразив, что ее спасители приготовились ко всевозможным испытаниям гораздо лучше, чем это сделала бы она сама. И предусмотрели все, даже белье, и теперь ее можно было обыскивать как преступницу и не найти ни одной нитки, принадлежавшей графине Леаттии Брафорт.

   Вскоре на трапе появился бородач в сопровождении сыщиков в надвинутых на глаза шляпах, и девушка снова насторожилась, хотя и почти была уверена, что беда прошла стороной.

   -Идите на ял, посидите в каюте, пока я вернусь, - в голосе Джара слышалось недовольство, - а то совсем тут озябнете, работать некому будет.

   Сандия первой шагнула на трап, потянув за руку «племянницу» а «дядя», словно торопя, подтолкнул девушку с причала. Но графиня почувствовала, как уверенно поддержала ее мужская рука, в который раз не позволив покачнуться и упасть.

   Через минуту они уже сидели в каютке, ставшей втрое больше вчерашней и Санди, ворча на проклятых преступников, из-за которых нет покоя добропорядочным жителям, поправляла при свете простенького масляного светильника лежащие на деревянных лавках тонкие стеганые тюфячки.

   -Небось все инструменты перепутали, - недовольно бормотала она по- харказски, - а брат этого не любит. Лопатки должны лежать отдельно, ножи и ножницы – отдельно. И чистые мешочки и туески – тоже. Эх, знать бы, что они придут, полежали в тепле еще часочек, потом нажарили лепешек с луком и яиц. А так придется до обеда остаться без горячего. Кусочек вчерашней рыбы да полчашки холодного взвара в такой туман не согреют.

   Леа слушала ее с недоумением, ради чего так стараться, если сыщики уже ушли? Или… ушли не все? Ее мигом обдало жаром от одной только мысли, что на яле может скрываться кто-то из сыскарей. Но кто, и главное – где?

   Графиня старательно припомнила, как уходили на ял темные тени, как возвращались и вскоре начала сомневаться в первоначальном предположении. Скорее всего где-то неподалеку спрятан подслушивающий амулет, вещица дорогая и редкая, но вполне доступная для герцогских посланцев. Особенно когда они ищут такую важную для правителя беглянку.

   -Тетя, - решив, что пора помочь травнице, спросила она тоже по-харказски, старательно копируя один из западных диалектов, - а чего они хотели?

   -Ты не поняла? – одобрительно кивнув девушке, вздохнула Санди, - ищут бандита. Или вора, такой переполох я видела лет восемь назад, когда искали пропавший из герцогской сокровищницы родовой артефакт. Говорят, вор был настолько нагл, что пробрался во дворец посреди белого дня. Все говорили, не иначе как кто-то из приближенных его светлости, откуда же нам, простым людям, знать, как туда войти и где лежат самые ценные амулеты?

   -Возьми корзину, Санди, - раздался из-за дверцы голос Джара, - я купил пирожки с рыбой. Поедим по очереди, чтобы не тратить зря времени, солнце уже показалось, а мы еще дома.

   Сандия довольно подмигнула беглянке, радуясь, как та поняла, вовсе не рыбе, и поспешила исполнить его команду.

   Вскоре ял уже развернул серые, штопанные паруса и, набирая ход, двинулся прочь от Лахты. Бородач стоял у руля, а Леа с «тетушкой», сидя в тепле каюты, неспешно жевали свежеиспеченные порожки, запивая горячим чаем, принесенным Джаром в маленьком чайничке. И помалкивали, повинуясь безмолвному приказу главаря.

   Графиня думала об матери, как выяснилось, она до сих пор совершенно не знала самого родного человека. И даже не предполагала, что та способна придумать такой сложный план по спасению дочери и найти для его исполнения таких непростых людей. Хотя уже понимала предельно ясно, обычным наемникам никогда бы не удалось увести ее от дома так далеко, а тем более обмануть вооруженных магическими вещичками сыскарей. Судя по отзывам немногочисленных друзей их семьи придворный маг Манреха был очень силен в своем непростом ремесле. А еще неподкупен и проницателен, острый взгляд его стальных глаз девушке запомнился очень хорошо.

    А бородач с помощницей сумел два раза обойти его помощников, только теперь Леаттия сообразила, кого именно бывший жених должен был отправить на ее поиски прежде сыскарей и гвардейцев. И значит Джар не солгал, говоря про маячок, и это ещё больше убедило девушку в правоте собственного выбора. Если герцог еще до свадьбы следил за каждым ее шагом, повесив незримый поводок, то получив все законные права перестал бы считать человеком, имеющим право на собственное мнение.

   -Теперь и я могу поесть, - появился в дверях каюты бородач, подсел к столику и принялся с аппетитом уничтожать пирожки и рыбу.

   Леа невольно искоса следила за ним, пытаясь угадать, сколько стоят услуги мага и знахарки, и огорченно вздыхала. Судя по всему, мать отдала им нечто очень ценное, одну из родовых вещиц, хранящихся в заветном тайничке, так как золота у их семьи было немного. Да и вряд ли удалось бы забрать его из банка, не насторожив герцога. Ведь там лежало ее приданое, а за всем, что считал своим, его светлость, как оказалось, имел привычку бдительно присматривать. К тому же особого труда это не доставило, банк Брафортского герцогства на две трети принадлежал Кайорам.

   -Не жалеешь? – вдруг спросил главарь в упор уставившись на девушку.

   -О чем? – нахмурилась она, не поняв вопроса.

   -Ты могла им признаться и сейчас сидела бы дома в мягком кресле.

   -Ни за что, - отрезала Леаттия. Помолчала, глядя в распахнутую дверцу на светлеющее небо и тихо, но твердо добавила, - возможно большинство девушек на моем месте, заглянув в чужую, непривычную жизнь и повернули бы назад… но я за этот месяц не раз и не два все обдумала и давно поняла, что буду искать любую возможность сбежать. Знаете… за пять лет я привыкла к мысли, что стану женой Кайора… и даже считала это лучшей судьбой. А вот в последние дни вдруг сообразила, что герцог никогда за мной не ухаживал, ни о каких чувствах не говорил. Просто принес свой браслет и объявил свое решение… словно собаку в псарню выбрал. Разумеется, это меня оскорбило, но расстроило другое. Родители ведь не могли этого не видеть и не понимать, почему же они молчали, ни слова не сказали против этой помолвки? Значит он им чем-то пригрозил заранее, причем это касалось меня. Больше ничто не заставило бы отца терпеть и делать вид, будто все у нас прекрасно. И вот этой лжи, этого издевательства над самыми дорогими мне людьми я Кайору никогда не прощу и поэтому его женой ни за что не стану. Никто не сможет заставить дочь рода Брафорт против воли сказать «да» перед ликами собственных предков.

   -У Манреха изворотливый ум, - тихо и печально вздохнула Санди, - и он привык получать все, чего пожелает, любой ценой. Нет, тебя он бить не стал бы… но вполне мог показать наглядно, как будет наказывать за твою строптивость юных фрейлин…

   -Поэтому я не должна попасть к нему в руки, - сжала губы графиня, - по крайней мере живой.

   -У тебя есть яд? – нахмурился бородач, - и где ты его прячешь?

   -Нет… яда нету, - качнула головой Леа, - но кое-что я все же могу.

   -Забудь, - приказал «дядя» строго, - и никогда не вспоминай. На самый невероятный случай у меня тоже имеется парочка сюрпризов и пока я жив, Кайору тебя не достать. А погибать не входит в мои планы на ближайшие триста лет.

   -Спасибо, - очень серьезно произнесла беглянка, глядя в его непроницаемые глаза, - мне тоже не хотелось бы отдавать жизнь за прихоти Манреха.

   -Это не прихоти… - уклончиво буркнул бородач и поднялся с места, - но говорить об этом пока рановато. Отдыхайте, до места еще почти три часа.

   -Как три часа? – ошеломленно смотрела ему вслед девушка, успевшая вчера от скуки припомнить карту озера, бывшего главной достопримечательностью их герцогства, и примерные расстояния до Шлесских холмов, поднимавшихся к западу от Лахты.

   По ее представлению идти туда их необычному судну было от силы час- полтора, и сам бородач вчера вечером это подтвердил.

   -Но ведь на Шлесских холмах мы были вчера, - улыбнулась девушке Санди, - и там уже собрали все, что можно. Ни один хороший травник не будет выкапывать подчистую все корни ландышей, не оставив ничего на будущее. Так поступают лишь новички, спешащие взять большую прибыль, но у старых травников есть способ с ними бороться. Как только мы замечаем, что кто-то начал нарушать негласные правила, посылаем к нему особых людей… и в первый раз они вежливо пояснят, как нельзя делать. Ну а во второй просто сожгут все запасы .

   -А пожаловаться он не сможет? – графиня живо заинтересовалась той стороной жизни, какой никогда не знала.

   -Бывает и жалуются. Но далеко их жалобы не уходят. Любой писарь при градоначальниках и староста деревни знает, что травники никого не тронут незаслуженно. Хочешь золота – вставай пораньше и работай, но не забывай о совести и тех, кто придет за корнями в следующем году. Нельзя нагло грабить всех вокруг, ведь если будущей весной не будет каких-то трав, цены на зелья поднимутся впятеро и простолюдины останутся без лечения.

   - Всему этому меня учили … - честно призналась Леа, - отец настоял. Но никогда раньше я даже не представляла, что каждая женщина, стоящая на рынке с пучками душицы и пустырника так хорошо разбирается в законах экономики.

   -Ну о том, что это законы экономики, простые травники могут и не знать, - засмеялась знахарка, - зато все понимают, как важно не подрубать сук, на котором сидишь. А теперь неплохо бы отдохнуть. Сейчас достану тюфяки со свежим сеном, для незваных гостей это - трава на продажу. И еще… теперь здесь есть маленькая умываленка, за вот этой дверцей. Чем больше становится судно, тем больше на нем кают и удобства.

   -Я заметила. Но не понимаю… как это происходит.

   -Эту лодку сделали особые мастера, - подмигнула Санди, - видела когда-нибудь складные игрушки? Только здесь все прячет и разворачивает магия, а большего и мне не известно.

   Травница достала из шкафчика душистые мешки, сноровисто взбила и застелила две постели. И вскоре Леаттия лежала на мягком, упоительно пахнущем ложе, с усмешкой припоминая, как ловко «тетя» ушла от вопроса, куда они плывут.

ГЛАВА шестая

   Разбудила беглянку внезапная тишина, и в первое мгновение Леа недоумевала, отчего это кажется ей странным. Но тут же все вспомнила, оглянулась на соседнюю лежанку и никого там не застав, сразу запаниковала.

   Полезли в голову разные предположения, одно другого ужаснее и она, резко откинув плед, стремительно соскочила с постели. И тут же пол под ногами вдруг покачнулся, задрался с одной стороны вверх, заставив девушку крепче вцепиться в край стола, накрепко прикрученного к судну болтами.

   -Не пугайся, - дверь распахнулась рывком и в каюту влетела Санди, - садись на свое место и упрись ногами в мою скамью.

   Сама она тоже торопливо и точно последовала собственному совету, прикрыв дверцу уселась напротив и поставила босые ноги на край противоположной лежанки.

   -А что случилось? – выполняя указание дерзнула задать вопрос Леаттия.

   -Мы убегаем, - спокойно объявила знахарка, - разве ты этого не знала? Герцог страстный охотник и отлично умеет ставить ловушки и ловить дичь. Он успел за ночь перекрыть все границы, отправить на все заставы и посты своих гвардейцев и сыскарей, вооруженных различными амулетами. И приказал никого не выпускать из герцогства, ни женщин, ни мужчин.

   -А если бы мы попытались прорваться вчера? – обреченно пробормотала Леаттия.

   -Не вышло бы ничего хорошего. Во-первых, Борода не может без отдыха, ему необходимо пополнять потраченную силу, а пользоваться амулетами нельзя, придворный маг везде понаставил своих охранных сетей, маги называют их следилками. Ну и главное – вся Лахта должна знать, что мы, как обычно пришли вечером и ушли утром. Нельзя чтобы сыщики нас в чем-то заподозрили и пустили по следам туманных гончих. Борода их само-собой развеет, но все понимающие в магии, сразу поймут, что тебя увел темный маг, и напишут жалобу в темную гильдию. Вот это самый нежелательный вариант, ты еще не достигла третьего совершеннолетия а герцог умудрился назначить себя твоим опекуном.

   -Когда? – охнула графиня, впервые об этом услыхавшая, - моя мать никогда бы на это не согласилась.

   -Бедная девочка… - вздохнула знахарка, - в тот день, когда она была при смерти, тебя ведь под каким-то предлогом удалили из ее комнаты?

   -Ну да… поесть… - еще бормотала графиня, но уже понимала, насколько просто, ловко и подло ее провели.

   Презрение и отвращение, какие до сих пор Леа испытывала к Кайору, вмиг сменились жгучей ненавистью. Никогда раньше девушка даже не представляла, что может так яро желать кому-то зла. Если бы эта ярость могла преобразоваться в огонь, негодяй уже горел бы смоляным факелом.

   -В бумагах написано, что она пришла в себя на несколько минут и назвала опекуна, - тихо объясняла травница под странное покачивание суденышка, - и это засвидетельствовали сиделка и придворный лекарь.

   Некоторое время графиня молчала, переваривая неожиданную новость, потом, сообразив, ради чего «тетя» ей это рассказала, спокойно поинтересовалась:

   -Ну и куда мы бежим?

   -В Гайртон, - спокойно ответила Санди, - через западные ущелья Харказа. Если ты помнишь, Харказу принадлежит часть озера, узкий залив, отделенный полумесяцем длинной, почти в полторы сотни лиг, каменистой косы. На ее дальней оконечности стоит крепость Горат, мимо которой не пройдет ни одно судно, а вот саму косу можно перейти пешком… хотя на это редко кто решается. А Борода собирается перебраться в ялике, и как только мы минуем прибрежные мели и подводные скалы и доберемся до берега, лодка станет другой. Какой – не знаю, но собираюсь умыться и переодеться пока есть где.

   Леа думала точно так же, и как только пол перестал качаться, спутницы принялись торопливо готовиться к трудному путешествию через густые заросли боярышника и облепихи, заполонившие все ложбинки между валунами и скалами.

   Надели удобные ботинки на толстой подошве, повязали волосы платками, и выбрались на палубу яла.

    Суденышко, словно выброшенное бурной волной, почти до половины влезло на узкую полоску песка, а чуть поодаль виднелся бездымный костерок, и Борода уже развешивал над ним нанизанных на палочки рыб и крабов.

   -Санди, хлеб и соль захвати, - скомандовал он не оглядываясь, и знахарка тут же вернулась назад.

   А Леа, обнаружив открытую дверцу, спрыгнула на песок и направилась к нему, с любопытством оглядывая скалы, почти распустившиеся листья кустарников, и пышный зеленый мох.

   Озеро отсюда рассмотреть не удалось, видимо маг провел свое чудо- судно в маленькую бухточку через известный только ему проход.

   -Что ты любишь, крабов или рыбу? – так же не оглядываясь, спросил мужчина, и графиня невольно ему позавидовала.

   Хорошо если можешь жить, никого не опасаясь и не глядя угадывать кто подходит со спины.

   -Не знаю… я таких крабов никогда не ела.

   -Значит, будешь учиться, - постановил он уверенно, и скомандовал, - возьми вон то одеяло, постели на валун и садись, скоро будет готово. И выслушай меня внимательно. Несколько минут назад я получил известие от одного коллеги… он скоро будет здесь. Ты его знаешь, и считаешь врагом, но это не так. Он не сделает тебе ничего плохого, поэтому не пугайся, когда появится.

   -А кто это? – насторожилась Леа.

   -Это я, - спокойно произнес невидимый пока гость хорошо знакомым графине голосом, и она невольно сжалась от страха.

   -Все-таки напугал, - глянув на девушку, с досадой буркнул бородач, - вот зачем так спешил?

   -У меня амулет невидимости почти разрядился, - мирно пояснил полноватый немолодой мужчина среднего роста, спокойно проходя мимо Леаттии, - а пока не доберемся до Гайртона, зарядить негде.

   -Прежде чем идти в Гайртон, - перебил его Борода, принимая у подоспевшей Синди солонку, - объясни нам, почему ты здесь?

   -Так ведь выгнал… - трагически поджав губы, горестно вздохнул магистр Каденис и вдруг жизнерадостно фыркнул, - представляешь? Обвинил меня в тупости и неопытности! Запретил казначею выдавать мне жалованье за последний месяц!

    Придворный маг Манреха Кайора Брафортского хохотал уже в открытую, сгибаясь почти пополам, и Борода с Санди тоже смеялись, глядя на него.

   Губы Леаттии кривила невольная улыбка, но верить человеку, которого опасалась пять лет, она пока не могла.

   -Представляешь, угрожал, что подаст на меня жалобу в гильдию! – захлебывался хохотом маг, как стало ясно беглянке, уже бывший, - и пообещал найти на это место самого сильного магистра.

   -Надеюсь, ты не стал спорить? – усмехнулся бородач.

   -Ну я же пока в своём уме?! И словечка не сказал. Но паре –тройке хороших людей потихоньку намекнул чтоб уходили, пока не поздно. Теперь там некому сдерживать его светлость.

   -Что вы имеете в виду? – насторожилась Леа.

   -Его приступы ярости, - легкомысленно отозвался Каденис, - без моих зелий он долго не утихомирится.

   -Как вы можете этому радоваться? – вскочив с валуна, гневно рявкнула на мага последняя наследница легендарных правителей, - У вас сердца нет! Ведь этот монстр изуродует невинных людей! Фрейлин или служанок!

   -Слава всем богам… она действительно исцелилась… - сразу перестав веселиться, с явным облегчением выдохнул магистр, и устало шлепнулся на камень, - тогда чего мы тут сидим?

   -Ждем, пока сорб свернется, - деловито сообщил Борода, - и собираемся научить Лайну кушать печеных крабов.

   -То есть, - неверяще смотрела на магов графиня, - вы не собираетесь вернуться и спасти бедных девушек?

   -Бедные девушки к нему в очередь стоят, - мрачно сплюнул Каденис, - он расплачивается безделушками с бриллиантами. И убить его, к сожалению, нельзя было, закон гильдии охраняет клиентов. А больше ничем не остановить и не вылечить гнилой, больной разум урода, получающего удовольствие от чужой боли. Но бороться с ним мы будем… и он сам дал нам это право.

   -Борода… - помолчав, попросила вдруг Санди, - а ведь я вам в Гайртоне не нужна. Может отправите меня в Олдону или Тшасс, как договаривались?

   Некоторое время бородач хмуро о чем-то размышлял, не забывая переворачивать рыбу и складывать готовую на широкое деревянное блюдо, затем глянул на нее в упор и с нажимом сказал:

   -Я от своих слов никогда не отказываюсь, иди куда хочешь. Но послушай доброго совета, пережди до осени, пока Лайна не переступит порог третьего совершеннолетия. До того момента он не успокоится, будет землю рыть и песок сеять в поисках пропажи. А я буду занят… и не смогу присматривать за тобой постоянно. И если он каким-то чудом тебя достанет…

   Он смолк, и еще усерднее принялся поворачивать золотящиеся тушки.

   -А жить… - нерешительно заикнулась знахарка, и Леа неожиданно для себя с облегчением вздохнула.

   Как выяснилось, судьба женщины, рядом с которой беглянка находилась всего сутки, стала ей далеко не безразлична.

   -У меня в доме комнат хватает, - буркнул ее напарник, - поселишься рядом с Лайной, и ей веселее будет. Ну а если не понравится – куплю дом.

   -Давайте сделаем немного по-другому, - мягко предложил Сандии Каденис, - ты поселишься у него, а дом, какой тебе понравится куплю я. Когда у человека есть свое пристанище, он не чувствует себя бесправным, живя в чужом доме.

   -Я и сам в состоянии купить… - огрызнулся бородач и принялся резать хлеб, - но если ей приятнее, чтобы купил ты, спорить не стану.

   -Пусть купит он, - приняла решение знахарка, указав на бывшего придворного мага и на этом деловые разговоры закончили.

   Потом все дружно ели жареную рыбу и учили Леаттию доставать нежное, пахнущее дымком крабовое мясо. И словно никуда не торопились, но едва Борода, глянув на одно из своих колец, заявил, что пора уходить, решительно поднялись с мест и принялись торопливо убирать следы своего пребывания.

   Леа невесело усмехнулась про себя, трудно не понять желание магов как можно скорее оказаться подальше и от чужой страны, и от сыскарей, которые могут настичь в любой момент. Но для нее это родная страна, место, устройству жизни в котором отдавали все силы и устремления многие поколения ее предков. Уйдя отсюда она порвет связь не только с озером, горами, долинами и городами, но и со всеми этими благородными и смелыми людьми, свято верившими, что их правнуки и правнучки будут так же честно заботиться о своей вотчине. И с народом, о благе которого так пеклись предки, оставив людей беззащитными в лапах жестокого и коварного монстра.

   -Не хочется вернуться? – вкрадчиво осведомился Каденис, замерший рядом злой тенью, и впервые за последние годы юная графиня решилась ответить ему резкостью.

   -Кто –то недавно сказал, что каждый человек должен иметь свой угол, чтобы не чувствовать себя лишним в чужом доме. А я теряю не только дом, могилы родителей и предков, но и народ, о котором эти предки завещали заботиться. Но вернуться не могу… нет у меня сил с ним бороться.

   -Перестань ее проверять, - приказал Борода, - она не раздумает. Лучше сделай круг.

   Он притащил толстую балку, широкую как скамья и длиной в два локтя, обернул серой, смутно знакомой тканью и, прижав к животу, встал в центр расчищенной бывшим придворным магом площадки размером со стол. Каденис встал рядом, ухватившись за его пояс и крепко притиснув к себе Леаттию. Санди держала девушку с другой стороны, второй рукой вцепившись в напарника.

   -Глаза закройте, - скомандовал главарь и Лео послушно зажмурилась.

   Внезапно стало жарко, как зимой возле растопленного камина, потом девушка с ужасом почувствовала, что потеет и задыхается так, словно несколько кругов пробежалась по залитой полуденным солнцем аллее за шаловливым щенком. Во рту возникала странная, болезненная сухость, а вот мысли наоборот, понеслись стремительнее и стали как-то яснее. Разом всплыло в памяти все, что Леа когда-то знала и учила, услышала случайно или в раннем детстве. Этих воспоминаний оказалось так много, что девушка захлебнулась внезапно нахлынувшим потоком эмоций и неожиданным пониманием всех секретов и тонкостей, какие раньше недооценивала или недопонимала.

   А телу беглянки становилось все жарче, оно горело как будто натертое перечной мазью, и разум наконец не выдержал, сдался, погребенный лавиной необъяснимых впечатлений.

***

   Где-то в отдалении вяло и расстроенно переругивались знакомые мужские голоса, а рядом слышался звук текущей воды и на лицо, принося несказанное облегчение, падали прохладные капли.

   Леаттии припомнила сумасшедший жар и сразу насторожилась, если она все поняла верно, одежда должна была сгореть.

   Резко распахнув глаза, графиня уставилась на сидящую рядом знахарку. Та бережно поддерживала ей голову и тонкой струйкой лила воду из узкого серебряного ковшика. Одежда Санди была мокрой, и вокруг них тоже была вода. Леа внимательнее огляделась и обнаружила, что они сидят в неглубоком водоеме а одежда и в самом деле покрыта подпалинами.

   Страшась представить, что в таком случае с кожей, девушка отогнула рукав и ошеломленно замерла. На запястьях, там, где еще недавно так пекло, не было ни единого ожога или пятнышка сажи.

   -Она пришла в себя, - мягко сообщила куда-то Санди и рядом послышался торопливый топот двух пар ног.

   -Как ты себя чувствуешь?

   -Как ошпаренная курица, - сообщила чистую правду Леа, - но никаких ожогов не вижу. Вы меня вылечили?

   -Давай обо всем поговорим чуть позже? – очень учтиво попросил бородач, - сейчас я отнесу тебя в шатер, вам нужно переодеться.

   Прямо в сапогах шагнул в воду, поднял «племянницу» на руки и не обращая внимания на потоки воды, понес в сооружение, которое девушка вначале приняла за куртину оплетённых хмелем кустов, настолько правдоподобно были расписаны его стенки.

   Внутри тоже ничего не напоминало походных военных кибиток и узорчатых шелковых харказских шатров, какие видела Леа на охоте и на пикниках. Не часто ее туда брали, всего пять-шесть раз за все время, но теперь девушка этому только радовалась. Ей не доставляло никакой радости полдня трястись на лошади вместе с толпой придворных дам и их камеристок, вдыхать дым костров и смотреть, как раскрасневшиеся от вина и скачки охотники жадно рвут крепкими зубами пригоревшее, полусырое мясо.

   Время проведенное в этих «походах» она считала потраченным зря, гораздо с большим удовольствием Леа бродила бы по этим лесам в одиночестве или с обожаемым тогда женихом, слушая пение птиц и наблюдая за зверьками и рыбками, снующими в чистых ручьях. Но герцог предпочитал загонять бедных косуль, а не любоваться ими, сам свежевал тушки, и первый съедал кусок полупрожаренного мяса, украдкой перемигиваясь с бойкими фрейлинами.

    Девушка мотнула головой, отгоняя необычно яркое видение и внимательно оглядела непривычную обстановку. Мягкие, словно набитые пухом сиденья, тонконогий, изящный столик, и дверца в глубине шатра, к которой принес ее бородач.

   Внутри оказалась небольшая, очень уютная спальня с двумя постелями, но маг туда не пошел, доверил графиню напарнице. Санди первом делом решительно раздела подопечную и растерла мягким полотенцем, потом завернула в одеяло и принялась переодеваться сама.

   И вот на ее руках и шее Леа неожиданно для себя обнаружила розовые пятна залеченных ожогов. Даже рот приоткрыла, спросить, что произошло, но вспомнила слова бородача и прикусила язык, сообразив, что молчат они не просто так. И раз пообещали объяснить все позже – значит нужно ждать и не ставить своих спасателей в неудобное положение.

   -Тут твои платья, - распаковывая знакомый сверток, неуверенно произнесла Санди, - но мне кажется, они тебе великоваты.

   -Это матушкины платья, - тихо пояснила Леа, чувствуя как свежа стала немного поутихшая за месяц боль, - я надевала на себя запас одежды и мои платья не налезли.

   -Ну ничего, повяжем пояском, - тотчас нашла выход знахарка и Леа вдруг заподозрила неладное.

   Слишком ласково они с нею говорили и вели себя покладисто, как с больной… или хронической истеричкой. А она чувствует себя отлично и рассуждает теперь, после внезапной встряски, на удивление здраво и спокойно.

   -Санди, - так же приторно улыбнулась «тете» графиня, - ты весьма странно начала со мной разговаривать, как с сумасшедшей. Не желаешь объяснить, почему?

   -Мне так приказали, - прямо глянула ей в лицо травница, - а я и не спорила, хотя думаю, что это они чего-то недопонимают. А тебя не считаю способной на безумные поступки. Поэтому и сижу тут, а не ушла в город. Ну, давай одеваться и пойдем пить чай… у меня от этого происшествия дикий аппетит проснулся.

   Маги уже сидели за столом, молча глотали из черных, с золотом фарфоровых чашечек горячий напиток и по шатру плыл горьковатый запах драгоценного Харказского чая.

   Леа присела на одно из свободных сидений, взяла придвинутую к ней чашечку и прежде, чем сделать глоток, вдохнула аромат редкого в их доме напитка. Непонятно откуда всплыла уверенность, что ни зелий, ни яда в нем нет, и графиня, усмехнувшись, сделала первый глоточек.

   -Вот булочки и свежее масло, - заботливо подала Санди тарелочку с едой, которой еще недавно у беглецов не было и быть не могло, как считала тогда Леа.

   А теперь она отчетливо понимала, как мощны ввязавшиеся в ее судьбу спасители, и как много у них секретов, о которых даже не догадываются простые жители королевств, герцогств и ханств, разбросанных по материкам и островам их мира.

   -Лайна… - осторожно начал бородач и досадливо скривил губы, - ты не против, чтобы тебя так называли?

   -Нет, - уверенно кивнула беглянка, - я же уже говорила.

   -Но это было… - начал было объяснять он и смолк, повинуясь повелительному взгляду Кадениса.

   -Не нужно ее пугать… пока сами во все не разберемся, - мягко произнес бывший придворный маг герцога Брафортского, и Леа взглянула на него с откровенным изумлением.

   Слишком уж быстро Каденис поменял свое мнение и вступил в ряды ее заступников… или случилось нечто, давшее ему на это право?

   -Я никогда не был вам врагом, ваша светлость, - укоризненно качнул он головой, правильно расценив этот взор, - наоборот, делал все что мог, чтобы оградить от той мерзости, которая творится во дворце Кайора. Вернее… дворце ваших предков.

   -Каденис, - мгновенно заметив и оценив все его оговорки, произнесла девушка тем безукоризненно вежливым но ледяным тоном, который никогда не удается дамам, попавшим в высший свет через спальни знатных господ, - меня зовут просто Лайна, а не светлость. И я не имею никаких прав на герцогский дворец. И как ни странно вам покажется – и не желаю иметь. У меня были хорошие учителя… а историю я изучала по рассказам отца. И теперь отчетливо понимаю, почему он всегда особо выделял один вывод – никогда, ни разу в жизни, смена власти не обошлась без крови. И первыми всегда гибнут самые лучшие, честные, преданные родине и небезразличные к бедам народа. Ну и те невинные, кто совершенно случайно окажется не в том месте. А хитрые и трусливые первыми, как крысы, попрячутся по норам и переждут там лихие времена.

   За столом повисла странная тишина, и некоторое время все пили чай молча, стараясь не встречаться с Леаттией взорами .

   А потом бородач вдруг пристально уставился в побледневшее лицо «племянницы» и спокойно объявил:

   -В таком случае я обязан пояснить тебе одну тонкость. Но начну издалека. Как ты уже догадалась, я темный маг, и спасая тебя всего лишь выполнял контракт, выданный мне главой нашей гильдии. Сам он не мог этого сделать по очень важным причинам, главу гильдии зовут Эгрис Дуарис Тагорно, а его тайное имя – Каденис.

   Маг помолчал, изучая закаменевшее лицо графини, за последние годы в совершенстве научившейся выслушивать нелицеприятные новости не показывая бушующих в душе эмоций. Хмуро усмехнулся и продолжил:

   -Под этим именем Эгрис прослужил Кайору больше пяти лет, с того момента, как гильдии стало известно о его намерении жениться на последней наследнице рода Брафортов. Как ты прекрасно понимаешь, такие желания возникают у подобных Кайору людей далеко не просто так, и поскольку герцог диктует свои правила всем соседним странам, было принято решение присмотреть за ним. Ну и за тобой. Но после гибели твоего отца ситуация резко ухудшилась, и Эгрису пришлось выдать мне тайный контракт.

   -А мою мать… вы спасти не могли?

   -Прости… - прямо глянул ей в глаза глава гильдии, - это оказалось непосильной задачей. Я сам пытался… но ее милость призналась, что выходя по любви замуж за графа Геборна, и понимая, насколько этот союз опасен именно для него, настояла на ритуале объединения судеб. И когда его не стало, ее жизненная сила начала уходить стремительно, как вода в решето. Я несколько раз тайком приходил в ваш замок и ставил ей щиты, но они исчезали в сотни раз быстрее обычного. Как выяснилось, древний алтарь, на котором был проведен ритуал, невозможно ни обмануть, ни разрушить. Но об этом лучше говорить не здесь. Сейчас пора ехать, и остался последний вопрос, с кем бы ты хотела проделать остаток пути? Вести тебя порталом мы пока не рискнем.

   Леа смотрела на внешне спокойных магов и понимала, как непрост его вопрос. Впрочем, они и сами оказались очень непросты и после ясных вроде объяснений, у нее возникло еще больше вопросов чем прежде. И значит спешить с выбором не следует, пусть расскажут сначала, сколько осталось ехать и каков у нее выбор.

   -До предместий Гайртона не более суток, - выслушав ее вопрос, кивнул Эгрис, - мы успели переместиться в свободные земли. А ехать можно как захочешь, и вдвоем и втроем и всем вместе.

   -Если ехать вдвоем, то с кем?

   -Со мной или с Джарвисом. Второй    уведет Сандию в Гайртон.

   - Тогда я выбираю вдвоем с магом Джаром, - почти мгновенно решила беглянка, - незачем Санди из-за меня трястись в коляске. Она и так натерпелась.

   -Как пожелаешь, - согласился магистр.

    Леа расслышала в его голосе разочарование, но сделала вид, будто ничего не замечает.

   -Тогда собирайся и выходи, коляска ждет, - снова становясь уверенным главарем скомандовал Борода, и первым поднялся из-за стола.

   -Зря ты меня не взяла, - огорченно вздыхала знахарка, укладывая дорожную суму для «племянницы», - Джар будет за кучера, а тебе и словом перекинуться не с кем.

   -Мне не впервой, - успокоила ее Леа, - а тебе нужно отдохнуть. Как я понимаю, странный пожар задел всех кроме меня.

   -Магов тоже не задел, - успокоила ее знахарка, - у них мощные защитные амулеты. Да и мой неплох, но загорелось платье. Маги спорили… - она оглянулась и перешла на шепот, - откуда у тебя такая сильная защита, и защита ли это, но так и не договорились.

   Она смолкла, предоставив Леаттии самой додумывать возможные варианты, и понесла суму к выходу.

   -Провожу вас.

   Леа побрела за ней, пытаясь припомнить собственные чувства и разобраться в смутных подозрениях, уже догадываясь, как неспроста мать о некоторых вещах всегда говорила едва слышно, короткими намеками и лишь где-нибудь глухом уголке сада.

ГЛАВА седьмая

   За пределами шатра было пасмурно и ветрено, неслись по небу стада темных облаков и шумели вдоль дороги цветущие каштаны. Водоем, в котором Леа пришла в себя, уже исчез, и на его месте стояло нечто настолько несуразное, что назвать это коляской у девушки никогда бы не повернулся язык.

   Довольно приземистое деревянное сооружение больше всего походило на огромную черепаху с колесами вместо ног. На ее горбом выгнутой спине примостились два совершенно не подходящих повозке предмета, широкая жестяная труба, какие стоят в коптильнях и перед ней мачта, с обвисшим серым парусом, в котором Леа наконец узнала ту тряпку, с которой так носился Джарвис. И бывшую поочередно то его плащом, то мешком, то парусом на ялике.

   А вот лошадей или оленей, обычных в северных странах, возле странной повозки не было, но гадать, кто ее потащит графине не пришлось.

   -Прошу, - распахнув дверцу, - скомандовал маг, и девушка покорно полезла в полутемное нутро, коря саму себя за несообразительность.

   Ведь слышала же похожие на нелепые выдумки рассказы о странных повозках, бегающих по свободным землям, пребывавшим под негласной защитой темной гильдии, обосновавшейся в Гайртоне с незапамятных времен. Как говорят старинные легенды, с тех самых, когда в мире было намного больше чудес и летали по небу огромные драконы, ворующие красивых девушек.

   Внутри повозка тоже выглядела непривычно, но почти роскошно: усыпанный подушками низкий широкий диван, откидной столик и удобное кресло перед широким окном.

   -Устраивайся поудобнее, - указал девушке на диван забравшийся следом маг и сел в кресло лицом к окну.

   Повозка тотчас тронулась и Леа поспешила присесть на краешек необычно мягкого сиденья. Некоторое время с интересом рассматривала маленькие полочки и шкафчики с различными сладостями, книгами и головоломками, потом, покосившись на сидевшего к ней спиной спутника, занятого вовсе не кучерским делом, отважилась на неподобающей графине поступок. Сбросила обувь, забралась на диван и, устроившись среди подушек почти полулежа, взяла с полочки первую книгу.

   И неожиданно увлеклась, фолиант оказался атласом свободных земель с красочными иллюстрациями и пояснениями. Как выяснилось, в этих местах было много городков и деревень, о которых почти не слышали в Брафорте, а также дубрав, озер, рек и водопадов. Ну и Гайртон, сильно отличавшийся ото всех больших городов. В нем не было ни пафосных статуй ни огромных мостов, ни величественных храмов, ни широких площадей. Даже мэрии и той не было, как и различных заборов, оград, ворот и калиток. Не было дорог, тропок и выложенных плиткой или камнями дворов. И ни одного магазинчика или лавки, пекарни или мастерской.

    Лишь огромный сад огромных старых ореховых и плодовых деревьев между которыми без малейшего намека на какой-либо порядок располагались дома и башни магов в окружении цветущих кустов и покрытых коротенькой бархатной травкой лужаек.

   -Интересно? – на миг оглянулся Джарвис и снова уставился на дорогу.

   -Да, - ответила Леа и задумчиво добавила, - только не все понятно.

   - Я бы объяснил тебе, но это нужно увидеть самой, - уверенно заявил он, - а лучше пожить там. Тогда все станет ясно. Пока просто отдыхай.

   -А на мои вопросы ты ответить можешь? – подумав, осторожно осведомилась Леа.

   -Смотря на какие. Видишь ли… ты очень непростой человек, и как показали последние события, все намного сложнее, чем мы считали раньше. Поэтому теперь гильдия должна посовещаться и поменять свои планы, и я не имею права заранее сообщать тебе о них. Но одно могу сказать твердо, никто не может заставить тебя идти против твоих собственных желаний и убеждений. Мы не белые маги, чтобы ставить общество выше личности.

   -А они ставят? – заинтересовалась девушка, - а ты много о них знаешь? Можешь рассказать?

   -Вопрос тебе удался, - непонятно чему усмехнулся Джар и согласился, - но я расскажу. Немногие знают жизнь белых магов лучше тех кто сам был адептом белой цитадели и довольно долго ей служил.

   -Ты был белым магом? – ахнула Леа, только издали видевшая этих людей, почему-то не любивших Брафорт, - извини пожалуйста, я не хотела перебивать.

    -Не страшно, - не оглядываясь, отозвался маг и огорченно вздохнул, - не повезло нам с погодой. Скоро будет дождь.

   - Но ты ведь маг? – задумалась девушка и впервые поняла, что никто не знает точно, на какие чудеса способны маги.

   -Ну да, - согласился он, - и даже магистр. И если очень нужно будет, могу развеять какое нибудь облачко. А создать - так несколько. Но если я сейчас попытаюсь разогнать эти тучи, обложившие долину со всех сторон, то всего лишь выжму себя досуха, и буду декаду сидеть на источнике, восстанавливая силы. Поэтому придется ехать помедленнее, чтобы не снесло с дороги, и остановиться на ночь в первом попавшем городке, как только начнет темнеть. Ну а теперь про белых магов. Главное, во что они верят и считают незыблемым, это закон справедливости. Если судьба дала человеку магические способности, значит он должен позаботиться о тех, кому не повезло.

   -Но это же прекрасно, - обдумав его слова, с жаром произнесла Леаттия и Джарвис тихо засмеялся.

   -Я тоже так считал, и едва в шестнадцать лет пробудился дар пришел в Белую цитадель.

   -Вроде правильный закон… - нахмурившись, задумалась графиня, - но мне тоже нравится на городских праздниках угощать сладостями бедно одетую детвору а не калек и нищих с маслеными рожами. А темные кому-нибудь помогают?

   -Только по контракту.

   Маг немного помолчал, ожидая вопроса, потом нехотя буркнул:

    - Ну а если вдруг очень захочется помочь, всегда можно нанять одного из друзей.

   -Я помню, - задумчиво отозвалась Леаттия, - Эгрис тебя нанял. Мне интересно другое… тогда почему он нас ловил?

   -Если бы он нас ловил, - хохотнул маг, - мы сейчас сидели бы в замке Кайора. Все. Только мы с Санди в подвалах, где оборудованы пыточные, а вы с Эгрисом - в гостиной на два этажа выше.

   -Вот как… - снова задумалась беглянка.

   Как выясняется, она всю юность, пять лучших лет своей жизни прожила слепым, глупым щенком. Любила недостойного, боялась доброго, верила лгунам и совершенно не знала окружающего мира, несмотря на кучу изученных толстенных фолиантов и шесть языков, на которых она может говорить свободно. Про седьмой, на котором в этом мире говорить не с кем, и упоминать не стоит.

   -Но я еще лет пять колол бы дрова и лечил больных в Банлее, - оглянувшись на примолкшую девушку, тихо произнес Джар, - если не один случай. Однажды на закате я возвращался в цитадель усталый, почти без магии и сильно не в духе. Пришлось с раннего утра чинить и украшать большой дом для одной прыткой дамы, собравшейся замуж в четвертый раз. За день она извела меня бесконечными придирками и сомнениями. То ей хочется голубую спальню, то все-таки розовую, а спорить с просителями нельзя, ей же потом в этом доме жить.

   Почти у ворот цитадели меня поймали двое, холеный мужчина на легкой коляске, и девчонка, бежавшая следом.

   -Я первый, - закричал мужчина, - ко мне гости приехали, нужно срочно приготовить ужин. Садись!

    Он уверенно смотрел на меня и ждал пока я безропотно залезу в коляску, солнце ведь еще не село и цитадель пока не закрыла ворота. А я глядел на худенькую, бедно одетую девчонку и видел в ее глазах отчаяние и неподдельное горе. Когда несколько лет целыми днями работаешь рядом с людьми и видишь все скрытое от посторонних за вежливыми словами и приветливыми улыбками, очень быстро начинаешь разбираться в искренности их чувств.

   –У меня брат, - поняв мое молчание, торопливо залепетала девчонка, - упал с дерева и не приходит в себя. Знахарка велела бежать сюда… может успею до заката..

   С каждым словом она говорила все медленнее, а я видел, как гаснут в ее душе последние искры надежды и впервые яро жалел силу, истраченную на оборки балдахинов и золотые вензеля колонн. И пойти готовить ужин для толпы гуляк уже просто не мог. Взял девчонку за руку и повел назад, хотя и не надеялся, что хватит магии помочь ее брату. Мальчишка наверняка очень плох, раз знахарка оказалась бессильна.

   Рассвирепевший проситель с руганью устремился следом, я едва успел отскочить с дороги и выдернуть из-под копыт коня девчонку. А он, озверев от неудачи, яростно взмахнул кнутом, норовя достать нас обоих, хотя все знали, что ударить белого мага невозможно. Единственная помощь, которую белая цитадель дарует своим адептам, кроме обучения, конечно, – это надежные защитные амулеты. В них степень защиты всегда зависит от намерений напавшего. Чем сильнее он желает убить белого мага тем мощнее встающая вокруг адепта магическая стена. Вот в тот момент я и сообразил, где взять силу для лечения пациента. Прикрыв собой девчонку, молча показал озлобленному просителю издевательский знак, и он, от ненависти совершенно потеряв рассудок, принялся лупить меня в наивной надежде достать хоть разок. Но вокруг уже бурлили потоки силы, и я жадно собирал их, впервые за последние годы радуясь быстрому пополнению резерва. А потом просто прихватил девчонку и открыл портал в нижний город.

   Маг смолк, уставившись в стекло, по которому стремительно скатывались дождевые капли.

   -Ну… - не выдержала безмолвия Леаттия, - вылечил ты мальчика?

   -Вылечил, - сухо отозвался Джар, и нехотя добавил, - а утром к их хижине пришли магистры цитадели и забрали у меня защитный амулет и белый балахон.

   -Они были неправы… - расстроилась Леа, - нужно же разобраться.

   -Белые никогда не разбираются и никого не судят. Просто не пускают к себе тех, кто не может жить по их законам, - так же сухо пояснил маг и сменил тему, - мы подъезжаем к небольшому селу, тут есть постоялый дом. Можно переждать непогоду, а утром выехать пораньше.

   -Делай так, как считаешь правильным, - немедленно отозвалась графиня, - я в этом ничего не понимаю.

   -Тогда второй вопрос. По свободным землям мы ходим без личин… и все знают это правило. Ты не испугаешься… если я стану другим человеком?

   -После того, как Каденис оказался главой темной гильдии, я уже никого не испугаюсь, - буркнула Леа, и запоздало насторожилась, припомнив, как много сюрпризов скрывают темные маги.

   -Каденис тоже ходил по герцогству в личине, - небрежно отозвался Джарвис и медленно обернулся.

   Наверное, чтобы дать ей время привыкнуть, успела подумать беглянка, потрясенно рассматривая сидящего перед ней мужчину и с досадой понимая, что скрыть изумление не удастся, как ни старайся. Не так часто можно встретить в городах и селах ее родного герцогства и прилегающих королевств и ханств уроженцев северного королевства Дагор. Все они истово преданы своей родине, обожают ее суровую природу и крайне неохотно селятся в чужих землях. Видимо потому и ходят о них различные слухи, которые впрочем, и на четверть не соответствуют действительности, как объяснил Леа отец, посоветовавший на всякий случай выучить дагорский язык.

   Вот теперь графиня понимала, почему Джар вдруг начал рассказывать ей о своем прошлом, заранее отсекая вопрос, из-за чего он оставил родные края.

   -Но у вашего народа нет обычая давать детям имя Джарвис, - пытаясь прервать затянувшуюся паузу, на дагорском пробормотала Леаттия, отводя взор от синих глаз белокурого северянина.

   Хотя у менестрелей и принято называть жителей Дагора златовласыми, их шевелюры могут быть любого оттенка от светло-соломенного до бурно рыжего. А вот стянутые в хвост волосы ее спутника в неярком свете пасмурного дня казались цвета спелой ржи.

   -Это имя дали мне в Гайртоне, - ответил он на том же языке, - и я к нему привык.

   -Значит и у тебя в прошлом достаточно тайн, - вслух сделала вывод Леаттия, даже не надеясь на откровенный ответ.

   -У кого их нет? – пожал плечами мужчина, отворачиваясь, - но в том, что я не беглый принц или герцог, можешь не сомневаться. В моем роду почти все воины или ремесленники, и я их ничуть не стыжусь.

   -А я не считаю, что этого следует стыдиться, - хмуро огрызнулась Леаттия, расслышав в этих словах вызов. И, понимая, как опасна тема, на которую они заговорили, примирительно добавила, - извини за бестактность. Я очень благодарна тебе за помощь и не желала бы обидеть даже случайно.

   -А тебе придется пока остаться Лайной, - молча приняв ее извинения, произнес мужчина минуту спустя, - это распространенное имя. Да и внешность менять некогда. И кроме того, к харказке никто не начнет приставать с расспросами за моей спиной.

   Леа молча согласилась с его доводами, и оправила подол платья, тихо порадовавшись что взяла именно то из домашних одеяний, в котором так часто видела матушку в последнее время. Теперь беглянке очень не хватало привычных и совершенно не ценимых прежде вещей, покоя родного дома, тишины библиотеки, запаха розария, разбитого под ее окнами. Да и много чего еще, но больше всего – родных людей, с которыми можно поговорить не выбирая обтекаемых слов и тем и помолчать, если этого просит душа.

   -Следуй за мной, - скомандовал маг, останавливая свою странную повозку и распахнул дверцу.

   Леа поспешила выполнить приказ, успев за последние сутки убедиться, как хорошо ее спаситель знает, что делает. Жаль, ничего не желает говорить заранее, но намекать на это Леа никогда бы не решилась. Неизвестно, какое задание выдал ему магистр Эгрис, и позволил ли давать какие-либо разъяснения.

   Дождь хлестал наискосок с такой яростью, словно собирался промыть до дыр дом и смутно видевшиеся неподалеку строения, но вокруг мага бойкие струи повисали в воздухе и стекали, как будто он был заключен в стеклянную чашу. Заметив как спутник приостановился, ожидая ее, Леа подхватила подол и поспешила нырнуть в эту чашу.

   Всего пять шагов и они оказались на защищенном навесом крыльце, перед приветливо распахнувшейся дверью.

   Невидимый купол вмиг пропал, а маг уверенно вошел в полутёмное помещение, пропахшее кухней и первоцветами, стоящими на единственном столе в глиняной крынке.

   -Лучшие комнаты, - направляясь к лестнице, и не заботясь более о спутнице, на банлейский небрежно бросил маг бегущему навстречу парню в желтом фартуке и пышной поварской шапке, - и ужин немедленно.

   -Что на ужин? – робко осведомился подавальщик у спины прошагавшего мимо северянина и тот, не оглядываясь, бросил:

   -Самые свежие блюда. Холодное не приноси.

   -Вам вместе или отдельно? - Упавшим голосом выдохнул парень, окидывая внимательным взглядом проходящую мимо харказку в ношеном платье явно с чужого плеча и стареньком платке.

   -Отдельно, - донеслось с лестницы и Леа крепче стиснула зубы.

   Значит так нужно, и если разобраться, это даже правильно. Странно было бы, если один из темных магистров начал оказывать особое внимание беженке из Харказа. Особенно одетой так небрежно, почти на грани нищенства.

   -Дана, покажи гостям лучшие комнаты, - крикнул невидимой служанке подавальщик и ринулся куда-то с прытью гончего пса.

   Графиня неторопливо поднималась по лестнице, с интересом рассматривая заведение, в каких никогда раньше не была и знала лишь по описаниям в романах. Наверное, это был неправильный постоялый дом, потому что большого зала, заставленного длинными столами и грубыми скамьями, на которых сидели с огромными кружками наемники и бандиты, нигде не было. Из довольно просторной комнатки, куда они попали с крыльца, вели в разные стороны пять или шесть разномастных дверей, да вот эта лестница, начинавшаяся едва ли не с середины помещения. И о том, что это постоялый двор, можно было догадаться только по еле слышному звону ножей и крышек, доносившемуся из-за какой-то из дверей.

   Да по странным бумажкам, лежавшим на столе вокруг букета. Но рассмотреть их ближе Леаттия не решилась, вовремя сообразив, что нищим харказкам вовсе не свойственно читать бумаги на чужом языке.

   Лестница вывела графиню в коридор второго этажа, более светлого и уютного, чем нижняя комната. Здесь горели ровным светом голубоватые свечи в настенных подсвечниках, пол был застелен длинным светло-серым валяным ковром с алой полосой по бокам, а двери украшали различные рисунки, явно творение местного самородка.

   -Мы можем натопить баню, или принести купель в комнату, только прикажите, - где-то слева щебетала сладким голоском невидимая Дана, и, поразмыслив, Леа двинулась в ту сторону.

   -Ужин, - холодно отрезал маг, - и побыстрей. И комнату моей спутнице.

   В коридор откуда-то выпорхнула девушка в кружевном кокетливом чепчике, бережно прикрыла дверь, мечтательно вздохнула и увидела Леаттию.

   -Это спутница?

   Сначала графиня хотела вежливо ответить, но пренебрежительно сморщившийся носик служанки мгновенно убил это желание, и Леа смолчала, состроив самое равнодушное выражение лица.

   -Ну идем, спутница, - мотнула головой Дана и, не оглядываясь на гостью помчалась по коридору. Выбрала одну из комнат, заглянула внутрь, и буркнула сквозь зубы: - заходи. Ты по-нашему понимаешь?

   Теперь Леа молчала не из упрямства, а из любопытства, желая посмотреть, как выкрутится из этого положения служанка.

   Но та видимо уже имела опыт, состроила грозную гримасу и строго погрозив пальцем, объявила:

    - Ходи как мышка, ничего не трогай и не переставляй! Потом принесу еду и объясню дальше.

   Развернулась и хлопнула дверью, считая свою задачу выполненной.

   Графиня постояла немного, ожидая, не вернется ли горничная. Прист и Берта частенько так делали, поясняя, будто им почудился окрик, а на самом деле пытаясь застать хозяйку врасплох за открытием потайной дверцы или еще каким-нибудь секретным занятием.

   Глупые, усмехнулась воспоминанию графиня, прошла к окну, прижалась лбом к холодному стеклу. Тому, как хранить семейные тайны, ее учили особо и проверяли строго. Потому опытные соглядатаи так и не сумели ничего вызнать, даже когда она осталась сиротой.

   -Вот еда, - без стука ворвалась в комнату горничная, поспешно поставила на стол поднос со свечой и парой тарелок, бдительно оглядела комнату и побежала к стоящей в нише кровати.

   Свернув и спрятав в шкаф нарядное покрывало, Дана ткнула пальцем в маленькую дверцу и показала жестами, как умывается.

   -Понятно, - коротко пробормотала по-харказски Леа, не желая долго разыгрывать из себя комедиантку.

   -Ну хоть « понятно» ! – буркнула служанка, видимо уже слыхавшая раньше это слово и снова погрозила пальцем - да смотри, поаккуратнее!

   А затем ушла, заносчиво задрав личико, на котором застыло откровенное презрение.

   Леаттия только головой огорченно качнула. Хорошо что она понимает столько языков, и за последний месяц привыкла обходиться почти без помощи слуг. Берта себя обязанностями горничной особо не утруждала, а на грязную работу, вроде уборки и стирки приводила откуда-то запуганных донельзя молчаливых помощниц.

   А будь Леаттия на самом деле беженкой из Харказа, ей здесь пришлось бы нелегко, все незнакомо и чуждо, язык, правила, обстановка и и даже еда.

   Вздохнув, девушка отправилась умываться, раздумывая попутно о том, как обойтись без ночной сорочки. Джар пришел в постоялый дом без багажа и просить его принести мешок казалось графине неделикатным, маг явно устал и собирался поскорее лечь отдыхать. Значит придется спать в платье, в конце концов она ведь заранее не ждала никаких удобств от жизни в бегах.

   Вернувшись в комнату без платка и с полураспущенными косами, которые собиралась переплести на ночь, девушка неожиданно для себя обнаружила гостя. Возле стола сидел сердито поджавший губы Джар, и в первый момент графиня испугалась, не сразу узнав мага.

   Хотя узнать было не так просто, из бородача неизвестного возраста он превратился в довольно молодого и привлекательного мужчину с гладковыбритым волевым подбородком.

   И только теперь, изучая истинный облик своего спасителя, Леа вдруг ясно припомнила одну хорошо известную всем тонкость. Маги никогда не отпускали ни бороды, ни усы, ни бакенбарды, предпочитая ради экономии времени и сил раз и навсегда с помощью особого зелья избавиться от растительности на лице. Причем в этом они были едины, и белые и темные и черные дикари, о которых народ в герцогстве даже говорить вслух опасался.

   По этому признаку их и узнавали еще издали и отчасти потому неодаренные мужчины старались отращивать усики или бороденку, чтобы никто случайно не зачислил в маги. Хотя различного рода проныры иногда пытались изображать из себя чародеев и обманом заработать несколько золотых. Но слишком велик был риск попасться, и маги, особенно темные, за такие выходки наказывали очень строго.

   -Очень удобно, когда все знают, что маги не носят бород, можно не бояться разоблачения, - пробормотала Леаттия задумчиво и покосилась на тарелку, - а тебе еды не дали?

   -Свежее еще готовится, - едко передразнил кого-то Джар, и с усмешкой добавил, - а про бороду ты могла бы сообразить и раньше.

   -Боюсь… - в ответ горько улыбнулась девушка, - еще недавно меня трудно было назвать сообразительной.

   -Что ты хочешь этим сказать? - мгновенно напрягшись, пристально уставился ей в глаза маг, и тут же жестом остановил, - подожди.

   Махнул рукой, распахивая магией дверь, и негромко, властно приказал, - несите сюда.

   В коридоре послышалось сердитое перешептывание, потом в дверях появился встречавший их подавальщик, держащий в руках полный блюд поднос. От еды шел парок и запах жареного мяса, через руку парня был переброшен кусок белоснежного полотна.

   -Все как вы велели, - ставя еду перед магом, старательно улыбался парень, но его бледные губы едва заметно дрожали.

   -Отлично, - спокойно кивнул маг, - а где еда для моей спутницы?

   -Еще не готова… - проблеял бледный подавальщик.

   -А разве вы готовили не вместе? – пронзительно глядя на него усмехнулся Джарвис, и пожал плечами, - ну подождем немного. Но учти, если через три минуты твоя помощница не принесет второй такой же поднос, у тебя начнут очень быстро расти уши и нос.

   -Простите его, - влетела из коридора Дана и со злыми слезами уставилась на мага. – Это я принесла сюда утреннюю кашу, харказка была не против. Все они такую любят.

   -Лайна, горничная тебя спрашивала, что принести? – по харказски осведомился Джар и по его строгому взгляду девушка поняла, что выгородить спесивую дурочку не удастся.

   -Она не знает по-нашему, - тихо прошелестела графиня на том же языке, - но, наверное, хотела меня поскорее накормить.

   -А это мы проверим, - сообщил ей со зловещей усмешкой маг и снова перешел на банлейский, бывший одним из самых ходовых языков в свободных землях, - ты понял, о чем мы говорили?

   -Понял, господин, - безнадежно смотрел себе под ноги подавальщик, - наверное Дана ее не поняла. Нужно было мне самому прийти, проверить… но я не мог бросить кухню. Наказывайте меня.

   -Да лжет ваша черномазая, - зарыдав, загородила собой подавальщика служанка, - они все лживые и ленивые. Сначала хотела каши, потом капризничать начала…

   -Ты имеешь право решать, что подавать постояльцам? – холодно изумился Джар, - и кому можно капризничать, а кому нет?

   -Да… - в запале хотела еще что-то крикнуть Дана, по подавальщик, развернувшись, зажал ей рот ладонью.

   И тотчас поплатился, рассвирепевшая горничная со всей злости вцепилась в нее зубами. Парень зашипел от боли, отдернул руку, и торопливо замотал салфеткой. А Дана попыталась что-то сказать, но так и не смогла раскрыть губ, по которым стекала струйка крови.

   -За злобу и спесь месяц будешь молчать, жить в сеннике и ходить за скотиной, а есть только пшенную кашу, - ледяным тоном вынес ей приговор магистр, - забирай тот поднос и уходи из дома. Теперь ты. За попытку обмана ты уже поплатился, добавлять не стану. Но запомни, свое наказание она должна выдержать сама. Всякий раз, как ей принесут другую еду или попытаются помочь, срок наказания будет начинаться с начала.

   -Понял, - с ненавистью буркнул парень, - можно идти готовить?

   -Иди.

   -Даже не знаю, - хмуро сказала Леаттия на дагорском, - что мне более не нравится. Правило белых магов никого не судить и ни на что не обижаться или привычка темных щедро раздавать наказания.

   -Вообще-то, - ответил на том же языке магистр и достав из воздуха нарядную тарелку, принялся наполнять её едой, - мы тоже никогда не вмешиваемся в чужие дела, а лишь если нас попросят помочь. За плату, разумеется, бесплатные подачки портят людей. Но вот обманывать, судить и оскорблять себя не позволяем никому, а эта Дана посмела назвать меня дураком за то, что вожу с собой не такую привлекательную девушку как она, а черномазую харказку. Ешь.

   Он поставил полную тарелку перед Леаттией и подвинул к себе поднос.

   -Откуда ты знаешь? – не поверилось графине.

   -Привычка… входя в любой дом, кроме друзей, разумеется, первым делом отправлять во все комнаты наблюдающее заклинание. Такой невидимый глаз, следилка, по-нашему. Поэтому и знаю, что твою кашу она принесла без ведома поваренка, и насыпала в нее лошадиную дозу снотворного порошка.

   -Зачем? – не поняла беглянка.

   -Чтобы ты не помешала ей ночью доказать мне, кого нужно одаривать украшениями и кормить деликатесами, - невозмутимо пояснил Джарвис, краем глаза поглядывая на задумавшуюся графиню.

   -Но тогда она еще более наивна, - наконец вздохнула Леа, и спокойно принялась за еду.

   -Интересный вывод, - задумчиво изогнул бровь маг, - даже понять не могу, как ты к нему пришла. Кстати, можешь говорить на родном языке, нас никто не поймет, я всегда держу вокруг себя искажающий щит.

   -Мне не трудно, наоборот. Это хорошая тренировка, кроме отца и матери только один человек свободно говорил на дагорском.

   -Угу, - кивнул с набитым ртом маг, прожевал и спокойно пояснил, - старая зануда химик, у которого в голове ни одной человеческой мысли, одни только формулы.

   -Не может быть, - уронила вилку Леаттия, - мастер Белгосто хорошо известен в Югрете, он готовит зелья для самого Кайора. После моей помолвки всех учителей, которых приглашали родители, должен был одобрить Манрех.

   -А еще имеет небольшой магический дар и потому в юности предпочел вступить в темную гильдию, - невозмутимо кивнул Джар, - и отказать Эгрису в просьбе просто не мог. Поэтому алхимии тебя учил я. Пять месяцев, по четыре урока.

   -Понятно… - вернулась к еде Леаттия, припоминая тощего, высокого алхимика с крючковатым носом и въедливым характером, который впервые появился в замке за месяц до гибели отца. И перестал приходить после того, как Манрех счел, что его невесте более не нужны никакие учителя и достаточно книг по этикету и воспитанию детей.

   -А мне – нет, - доев, отодвинул тарелку Джарвис, и задумчиво пригубил легкое белое вино. – Тогда ты была совершенно другой… и кстати, поясни намек на свою сообразительность.

   -Это не намек, - качнула головой девушка, - после сегодняшнего пожара у меня словно одеяло с разума снялось. Я вспомнила многое, о чем стала забывать, начала быстрее понимать суть происходящего и видеть связь между событиями. А потом припомнила, что до помолвки отец всегда хвалил мою память, мне легко давались языки, любой стих достаточно было прочесть два раза, чтобы заучить наизусть, как и все остальное.

   -Это я знаю. А вот про способности даже не догадывался… хотя теперь тоже понимаю, почему он это сделал. Слишком умная жена ему вовсе ни к чему. И еще сильнее жалею твоих родителей… у них были связаны руки. Кроме участи побежденных правителей, безысходнее и незавиднее только доля их потомков.

   -Спасибо, - с сарказмом хмыкнула Леа, - ты умеешь утешать. Но я ясно осознала это еще месяц назад… и потому так уверена в своем выборе пути.

   -Главный выбор у тебя впереди, - хмуро намекнул маг, и резко поднялся из-за стола, - а теперь пора отдыхать. Мешок с твоими вещами стоит возле кровати, нет там только украшений. Они уже чисты, но слишком узнаваемы… лучше пока не носить.

   Решительно вышел из комнаты и плотно прикрыл за собой дверь.

   -А еда? – вспомнила Леа про так и не появившегося поваренка, постояла в раздумье и пошла запирать дверь на засов.

   Скорее всего, парень сейчас утешает горничную, и ему не до мстительных постояльцев. Ну а если и появится, постучит.

ГЛАВА восьмая

    В дверь стучали, Леа ясно слышала сквозь сон, но отчаянно не желала окончательно просыпаться, открывать глаза и вылезать из-под теплого одеяла. Наоборот, пыталась залезть под него с головой, и там затаиться, дожидаясь, пока у стучащего не кончится терпение.

   -Лайна! – раздался вдруг голос Джара почти рядом, и девушка мгновенно проснулась, словно облитая холодной водой.

   Приподняла голову и осторожно огляделась, ища взглядом нахального спутника. Но рассмотрела только сереющее небо за окном и стол с остатками ужина.

   -У тебя десять минут, чтобы собраться, - произнес тот же голос откуда-то из-под потолка и девушка сердито нахмурилась. Не нравились ей подобные шутки магов.

   -Уже встаю, - огрызнулась почти грубо, минуту полежала и решительно отбросила одеяло.

   Спорить со спасителями некрасиво, а с магами еще и опасно.

   Но пока поспешно умывалась и одевалась, ясно вспомнила про намерение мага выехать пораньше и начала понимать, что торопится он неспроста. И значит зря бурчала, ее везут как королеву, заботятся и охраняют, а она еще и капризничать надумала. Значит нужно будет обязательно попросить у Джара прощения, некрасиво отвечать грубостью за заботу.

    Снова стук раздался, когда девушка уже успела заплести косы и завязать платок, и на этот раз Леа бежала к двери бегом.

   -Доброе утро, - поздоровался на харказском маг, коротко и выразительно глянул на Леа и первым вошел в комнату, - вот эта женщина поможет тебе причесать волосы и собраться. Завтракать будем в другом месте.

   Из-за его спины вышла невысокая пожилая служанка, и вежливо поклонилась. Но в ее глазах не было и капли тепла или расположения.

   -Я уже собралась, - мигом приняв решение кротко опустила взор Леаттия, - вот мешок.

   -Тогда идем.

   Однако Джарвис двинулся не к выходу, а к окну, взмахом руки распахнул створки и кивком позвал беглянку. Графиня покорно шла за ним, догадываясь, что никаких вопросов сейчас задавать не следует.

   За окном мелькнула темная тень, придвинулась вплотную, загородив бледное зарево рассвета, и оказалось темным, лакированным боком повозки. На этот раз она снова была похожа на лодку, только с крышей и Леа уже почти не удивилась ее преображению. Но подойдя к окну замерла в нерешительности, не понимая, каким образом туда попасть. Все сомнения решил Джар, просто подхватив ее на руки и посадив на подоконник ногами в сторону повозки.

   Девушке ничего не оставалось, кроме одного, набраться храбрости и сползти в ставшее довольно узким и тесным нутро волшебной лодки. Кресла на этот раз стояли чередой и графиня благоразумно выбрала заднее. Джар молча сунул ей под ноги мешок, скользнул на переднее сиденье и задвинул дверцу. А через миг лодка уже летела вверх, и в довольно широкие оконца врывались первые лучи всходящего солнца.

   Некоторое время они сидели молча, потом маг оглянулся.

   -Ничего не хочешь спросить?

   -О чем? – с вечера, устроившись на непривычно жесткой кровати, Леаттия уснула не сразу.

   Довольно долго она размышляла обо всем, о чем не успела подумать, получив записку и сделав решительный шаг в никуда. О том, как будет жить дальше, что значат слова спасителя про выбор и зачем она могла понадобиться темным магам. Ведь не стал бы просто так глава гильдии спасать хоть и знатную, но небогатую и как выяснилось, весьма наивную девицу? Не зря же Джар все время подчеркивает, что бесплатно они никому не помогают и ничего не делают?

   -Ну… хотя бы о той наглой служанке. По-моему, тебе не понравилось выбранное для нее наказание.

   -Если бы я сказала, что не понравилось, ты ведь не повернул бы лодку, чтобы возвратиться и простить ее? – приподняла бровь Леа.

   -Нет, - помолчав, буркнул маг и нехотя пояснил, – Нельзя так резко менять свои решения. Но это не значит, что ты должна думать так же, как я.

   -А я и не думаю так же. Но это ваши земли, и вы устанавливаете здесь свои порядки и назначаете поощрения и наказания. И я не имею никакого права подрывать ваш авторитет.

   -Понятно, – в голосе Джара явно слышалось разочарование, и Леаттии стало интересно, что именно он собирался выяснить таким способом?

   Насколько она справедлива и добра или нечто другое? Но во всех случаях он ее явно проверял, и вот это совершенно не понравилось бывшей графине. Незачем устраивать ей испытания, не для того она перечеркнула прошлое, бросила все что у нее имелось и сбежала куда глаза глядят. Причем – вовсе не ее собственные. Но говорить об этом прямо не самый здравый поступок, сейчас ей лучше всего вести себя поосмотрительнее, побольше помалкивать и ждать прибытия в Гайртон. Там все станет понятно, не зря же глава гильдии так спешил оказаться в родном городе.

   -Тогда я расскажу о главных законах жителей нашего города, - хмуро предложил маг, - тебе придется там пожить… пока не знаю, сколько. Главных правил всего три, но мы соблюдаем их очень строго и нарушаем только в исключительных случаях. И первое – к башне мага нельзя даже приближаться . Впрочем у всех растут вокруг колючие кусты. И разумеется нельзя звать мага, когда он занят в башне делами, кричать или стучать. Тем более бросать камушки или шишки.

   -Ясно, - кротко кивнула Леа, а чего тут не понять?

   Даже когда делаешь в пробирке самую простую смесь может отвлечь и вызвать ошибку любая мелочь, чужие шаги, окрик или шорох, а магистры творят необычные зелья.

   -Я и не сомневался, - усмехнулся маг язвительно, и на миг стал похож на алхимика Белгосто. – Второе правило – темные маги не любят в доме чужих, и даже если его домочадцы будут приглашать – следует отказаться. Больше того, у нас даже приветствовать друг друга на улице не положено, если на это не получено разрешение.

   -Просто ходите молча, как незнакомые? – заинтересовалась девушка.

   -Просто, - передразнил Джар, - маги ездят в повозках. А если бесцельно бродят вокруг дома или по аллеям - значит обдумывают какой-то опыт или задание, и лучше им в этот момент не мешать. Ну и третье правило. Кроме меня и Эгриса ни у кого ничего не брать, не есть и не пить. Даже стакан воды у какой-нибудь милой девочки. Домочадцы темных магов живут скучновато и любят подшучивать над чужими. А тебе превращение в громадную жабу может очень не понравиться.

   -Почему в громадную? – задумчиво нахмурила лоб Леаттия.

   -Я думал, ты спросишь, почему в жабу? – насмешливо фыркнул маг, - но с огромной все просто. Магия конечно может мгновенно испарить из твоего тела половину воды и сделать тебя вдвое легче, но человека такое убивает мгновенно, как молния. Можно и добавить воды и животного белка, но это тоже убивает. Поэтому если маг не желает повредить здоровью живого существа, он должен сохранить его вес в неприкосновенности.

   -Это я знаю, - отмахнулась Леаттия, и, не заметив промелькнувшего в глазах мага изумления, пояснила: -Ты сказал – «огромную» и мне представилось нечто величиной с лошадь. Ну а почему в жабу - я догадываюсь. У нас с ней строение скелета и конечностей совпадает.

   -Все верно, - кивнул задумчиво Джар, - достаточно заклинаем заставить человека согнуться и опуститься на корточки, потом изменить ему цвет и плотность кожи… или просто навести иллюзию, и все увидят жабу.

   -Но разве это не сложное заклинание? – задумалась графиня. – Мне казалось, детям такое не под силу.

   -Домочадцы бывают разные, - усмехнулся маг, - у некоторых живут в доме ученики, у некоторых жены и родственники тоже одаренные. А у некоторых дети подросли и осваивают ремесло отца. И иногда даже очень успешно. А заклинания наказания – превращения в жабу или дерево, мы часто закладываем в амулеты, и их вполне можно купить в лавке.

   -Но ведь у вас нет лавок?

   -В нашей части Гайртона, на западном берегу Хоро нет. А на восточном берегу сразу за мостом большая рыночная площадь и там есть все.

   -На картинках не было восточной части, - задумалась Леа.

   -Там живут бездарные… обычный город. Но по закону магов дома можно строить на любом свободном месте, а всевозможные шумные и грязные кузни и мастерские только на южной окраине. Там постоянный ветер из ущелья и он относит дым в сторону. Больше у тебя нет вопросов?

   -Только один, - решилась Леа, - если вы так не любите гостей, то почему ты позвал нас с Санди?

   -Ну, во-первых, у меня дом довольно большой, по нашим меркам, я купил его у мага, у которого сначала была большая семья. А потом он решил переехать в дом поменьше.

   -И что с ней случилось? – Леаттии живо припомнился собственный, опустевший замок.

   -Большие семьи имеют обыкновение таять, - в голосе Джара скользнула печаль, - дети строят свои дома, или уезжают… а он не ужился с собственным сыном. Не ругался, нет, но просто оба маги и обоим нужна собственная башня. Можно было построить вторую, но они решили продать дом и купить два поменьше. А я наоборот, искал тогда большой дом…

   Маг резко замолчал и отвернулся, и Леа с огорчением поняла, что совершенно случайно задела его за больное.

   Устроилась поудобнее в кресле, отметив мельком его ширину и мягкие подушки и задумалась о своем будущем. Оно до сих пор оставалось скрытым туманом неизвестности и графиня даже приблизительно не могла предположить, какие планы вынашивают насчет нее маги Гайртона. Но планы несомненно есть, иначе они бы сразу пояснили ей, на какой вариант можно рассчитывать. И поэтому нужно быть настороже, не зря ведь про темных говорят что они ценят только тех, от кого можно получить какую-то выгоду.

   -Лайна! Просыпайся! – упорно бубнило над ухом мужским голосом, вытаскивая из сна где было солнце, цветущий луг и кто-то родной, но смутно узнаваемый.

   -Ну что ты портишь такой сон, - обиженно отмахнулась девушка, потом, просыпаясь, нехотя распахнула глаза и начала понимать, где находится.

   Так и сидит в чудесной лодке, только рядом открыта дверца и возле нее, держа в руках дорожный мешок стоит весело ухмыляющийся маг.

   -Сейчас дойдешь до своей комнаты и можешь спать сколько влезет, - терпеливо объяснял он, а заметив, что Леа уже смотрит на него вполне разумно, коварно добавил, - если не хочешь узнать, чем кормят на завтрак у темных магов.

   -Хочу, - честно призналась Леаттия, и вылезла из лодки.

   -Тогда иди за мной, - маг спокойно отвернулся и направился к двери, а беглянка на минуту задержалась, с любопытством озираясь вокруг.

   Первым делом выяснилось, что лодка остановилась не на дорожке и не на крыльце, а на втором этаже, на широком балконе без перил, судя по всему, как раз для этого и предназначенном.

   А картинки в альбоме все же слегка лукавили, деревья, вольготно разбросанные по окружающей дом лужайке, оказались хоть и высокими, но не гигантскими. Просто домики, чьи башни и замысловатые флюгера изредка возвышались над кронами, были намного меньше, чем привычные Леаттии городские особняки Югрета.

   Больше ничего интересного сверху рассмотреть не удалось и графиня направилась к распахнутой настежь двери, за которой виднелась небольшая, довольно скромно обставленная комната. Когда девушка переступала порог, ее на миг окатило жаром, но это ощущение сразу исчезло. Зато остался очень заинтересованный взгляд мага, следившего за ней из глубины комнаты.

   -Ты меня проверяешь? – начала сердиться графиня.

   -Не тебя… - покачал он головой, - а твои странные способности.

   -Никаких способностей у меня нет, - холодно процедила беглянка, на миг выпустив наружу фамильную гордость дочери герцогов Брафортских. И сразу же спохватилась, - неужели ты до сих пор не проверил?

   -Эгрис проверял, - неохотно буркнул Джарвис и отвернулся, - идем, покажу твою комнату. Она на первом этаже, рядом с купальней. Еще там комната Санди, кухня и столовая.

   -Понятно, - сухо отозвалась Леа, делая для себя вывод.

   Раз сам он прилетает на второй этаж, значит и друзья приходят туда же, и в таком случае ей с травницей на втором этаже делать нечего.

   -Вот, - спустившись по скрытой между стен лестнице открыл створку маг и они оказались в широком коридорчике, куда выходило еще несколько дверей.

   Распахнув одну из них, хозяин небрежно отправил туда магией знакомый графине мешок и показал на соседнюю, угловую дверцу.

   -Умывальня. Десять минут тебе хватит? Завтракать пора.

    -Разумеется , - Леа невольно перешла на привычный, суховатый тон, каким обращалась с чужими и тотчас с досадой прикусила язык.

   Но маг словно ничего не заметил, развернулся и спокойно направился к самой широкой, двустворчатой двери.

   В мешке, кроме вещей Леаттии, оказалось два шелковых харказских одеяния и тонкий, темно-синий батистовый платок с потайными узорами.

   -Все ясно, - невесело усмехнулась беглянка, пряча обнову в пузатый вместительный шкаф, разгородивший комнату надвое, на крохотную спальню и такой же небольшой будуар, - смуглянкой мне придется жить еще долго.

   И это Леаттию не пугало, но прежде она все же собиралась выяснить тонкости договора, заключенного матерью с Эгрисом и потому надела старое платье. В нем девушка почему-то чувствовала себя защищенной от всех бед , словно материнская любовь хранила ее через потертую ткань. И сама понимала, как наивны ее надежды на доброту темных магов, но продолжала верить в судьбу как узник, еще не услышавший рокового приговора.

   В столовой уже хлопотала Санди, и Леа едва не прослезилась, увидав ее худенькую, проворную фигурку.

   -Доброе утро, - улыбнулась та в ответ на приветствие, - садись к столу, Джар уже испек пирог.

   -Что, сам? – изумилась графиня, и тут же вспомнила, как он рассказывал о своих умениях, - ах, да… я думала, у него есть служанка.

   -С сегодняшнего дня даже две, - появляясь из боковой двери с большим блюдом, на котором были красиво разложены румяные кусочки пирога, насмешливо сообщил маг, - Санди будет поваром.

   Графиня только молча кивнула, даже не собираясь спорить. Сама она и близко не представляла, чем топят кухонную плиту и с какой стороны режут пирог, не говоря уже о его приготовлении. Поэтому совершенно справедливо, если ей дадут работу попроще, пыль стирать например. Это она хоть видела, как делается.

   Пирог оказался просто великолепным, намного вкуснее тех блюд, что принес вчера поваренок и Леа невольно пожалела мага, вынужденного есть невкусную еду, когда сам отлично умеет готовить намного лучше.

   -Извини Джар, - невпопад заявила она, и пояснила, глядя в изумленные глаза, - я не привыкла так рано вставать, потому и ворчала.

   -А я уже испугался, - пошутил маг, - ты начала это говорить с таким видом, будто хочешь обвинить меня в чем-то страшном. Например, в жестоком издевательстве над бедной служанкой.

   -Нет… про нее я, к сожалению даже не думала, - хмуро призналась графиня, - тем более все равно не могу ничем помочь. Да и не желаю, если честно. Не похоже чтобы она раскаялась, скорее жалела, что попалась.

   -Туда уже отправился Люций, - произнес Эгрис, неизвестно когда очутившийся в комнате и приветливо улыбнулся Леаттии, – Доброе утро, Лайна. Я пришел спросить, ты готова к разговору, или сначала несколько дней отдохнешь, осмотришься?

   -И сойду с ума от дум, - в тон ему добавила графиня, - лучше поговорим сейчас.

   -Тогда идем в кабинет, - поднялся с места Джарвис, - и Бензора позовем.

   -Это мой друг… - пояснил Леаттии глава гильдии, - и помощник. Он все знает, а кроме того сильный маг и хранитель артефактов гильдии.

   Леаттия кротко кивнула, не совсем понимая, зачем ее показывать хранителю этих самых артефактов, но начиная подозревать, что больше всего любознательным магистрам хочется разгадать тайну ее «способностей» как сказал Джар. И пошла следом за магом покорно, не проронив и слова, как настоящая служанка.

    Эгрис пришел последним, и привел с собой сухощавого высокого мужчину с седыми волосами, но по молодому живыми глазами.

   Маги расселись вокруг большого стола и некоторое время молчали, рассматривая Леаттию так, словно до этого никогда не видели. А худая темнокожая и черноглазая девушка сидела перед ними с безучастным, отрешенным видом, словно и на самом деле была бедной беженкой из Харказа.

   -Я выполнил твой заказ, - хмуро произнес наконец Джарвис, не глядя на главу гильдии, - привел в Гайртон девушку, о которой мы договаривались, в целости и сохранности.

   -Можешь забрать свою награду, - так же пасмурно отозвался Эгрис и глянул на хранителя, - Бензор, отдашь ему мою синюю шкатулку.

   Они снова смолкли, посматривая на Леаттию, но она так же упорно молчала, вспоминая слова отца. Если кому-то от тебя что-то нужно, дождись чтобы он заговорил первым, тогда наверняка не ошибешься.

   -Лайна, - наконец не выдержал глава гильдии, - ты ничего не хочешь спросить?

   -Нет, - кротко отказалась графиня , помедлила и осторожно добавила, - а матушка письма мне не оставляла?

   -Не оставляла… – странно посмотрел на нее Эгрис, - но дала свою книгу… вот она.

   Достал из-за отворота черного камзола маленький прямоугольный предмет, завернутый в темный, траурный шарф и бережно подал Леаттии.

   -Спасибо, - хрипловато шепнула девушка, с трудом проглотив сжавшую горло боль, - а на словах?

   -Сказала, ты сама все поймешь.

   Леа едва заметно кивнула, все верно, так она и должна была сказать, если действовала не по принуждению, и не вполне доверяла собеседнику, но знала, что их никто не подслушивает. Всего было пять вариантов ответа на такой вот, скорбный крайний случай, и все их Леа заучила еще лет в двенадцать. Ее родители знали, что однажды их налаженная, но ненадежная жизнь может резко измениться и готовились к этому заранее. И письмо для нее есть, в книге, но прочесть не сможет никто, кроме нее.

   Маги по-прежнему молчали, но их лица становились все мрачнее и разочарованнее, и беглянка никак не могла понять, чего они от нее хотят. И напрасно ожидала того выбора, на который намекал ей Джар.

    -Я вам ничего не должна? - наконец прохладно осведомилась девушка, не выдержав этого упорного нежелания объявить ей свои условия.

   -Нет, - сухо произнес Эгрис и нехотя буркнул сквозь зубы: - но с этого момента мы тебе тоже не будем ничего должны. Ни защищать, ни помогать.

   -Поняла, - резко встала из-за стола графиня, - значит я немедленно ухожу отсюда. Джарвис, ты отдашь мне мои вещи?

   -Да, - мрачный как туча маг поднялся со стула, и вынужден был идти следом за девушкой, стремительно мчавшейся вниз по лестнице.

   Возле распахнутых дверей в ее спальню остановился, посмотрел как графиня, вытряхнув из мешка на кровать все свое небогатое имущество, дрожащими руками неумело увязывает его в узел и, яростно скрипнув зубами, вошел в комнату.

   Захлопнул за собой двери, обошел кровать и встал напротив Леаттии так, чтобы его нельзя было не заметить.

   -Принес? - На миг подняла она взор и тотчас опустила, продолжая воевать с упорными одежками.

   Но магу и этого мгновения хватило, чтобы рассмотреть залитое слезами девичье лицо и до крови закушенную губу. Он рыкнул про себя, стиснул пальцы в тугие кулаки и досчитал до девяти, на большее не хватило терпения. А потом скрипучим, въедливым голосом алхимика Белгосто строго произнес:

   -Леаттия Каролина Люсилия Брафорт! Вы неверно поняли условие задания, спутали компоненты и получили ложный результат.

   Магией смел все имущество гостьи в шкаф, развернулся и направился к дверям.

   -Я и без всего уйду, - хватая сверток с матушкиной книгой, и ясно понимая, что идти ей некуда, всхлипнула Леа.

   -Ты не слышала… что я сказал? – остановившись возле выхода, сурово осведомился маг, но девушка уже ничего не слышала.

   Давясь слезами и болью, лишь сейчас с предельной ясностью осознав, что она теперь осталась одна на всем свете и никому нельзя ни доверять, ни открывать родовых тайн, Леа пыталась протиснуться мимо него к двери. Ей хотелось только одного, уйти подальше, забиться в какую-нибудь пещерку или куст и оплакать огромное, неизбывное и непоправимое горе, свалившееся на нее по вине проклятого Кайора.

   -Леаттия! - Поймав девушку за плечи, маг тряхнул худенькое тело, и только в этот момент ощутил как нещадно колотит ее начинающаяся истерика, - Леа!

   Он не нашел ничего надежнее, чем прижать девушку к себе, мягко погладить по растрепавшимся волосам и незаметно послать успокаивающее заклятье, совсем слабенькое. Но графиня вдруг вспыхнула в его руках горячечным жаром, опалила лицо и руки угрожающим дыханьем огня.

   -Что ты пытался сделать? - вмиг приходя в себя, насторожилась она, - подчинить?

   -Зачем мне это? –неожиданно оскорбился ошеломленно взирающий на нее маг, - я мог бы десять раз подчинить тебя безо всякой магии!

   Посмотрел на побледневшую гостью, скрипнул зубами, отстранился и вернулся в комнату. Сел на стул, потер руками виски, и глухо проворчал:

   -Это успокаивающее заклинанье, совсем слабенькое. Я же лекарь, привык так успокаивать пациентов. А у тебя начиналась истерика.

   -У меня никогда не бывает истерик… - еще возражала Леаттия, но уже понимала, что ничего не может теперь сказать о себе с уверенностью, ведь четыре с половиной года она была не той, кем должна была. Страшное в своей ясности осознание глубины потери снова окатило ее волной обиды и непоправимости, и девушка горько всхлипнула.

   -Предлагал я тебе отдохнуть несколько дней, - с досадой буркнул маг, - потом начинать разбираться в своих делах, так нет, заторопилась! Куда спрашивается?

   -Мог бы намекнуть.. - прорыдала Леа, - я вообще ничего о вас не знаю!

   -Вот и узнала бы… - он вздохнул еще тяжелее и, глядя в окно, нехотя выдавил, - мы же темные маги. Темные… понимаешь? Я ведь тебе объяснял.

   И говорил и намекал, ясно припомнила Леаттия, вытирая платочком лицо. Про то, что доброе утро или спокойной ночи не скажут без разрешения. И никогда не пойдут в гости, если хозяин дома не пригласит.

   Интересно, почему? Настолько ценят свое время или не любят, чтобы вмешивались в их дела? Так сильно, что приняли за самое главное негласное правило никогда не вмешиваться в чужие, пока их не попросят? Или наймут?

   И как тогда быть ей? Она ведь тоже не может просить, просто не имеет права, не зная, какую за это заломят цену. Но и идти некуда, это Джар верно сказал.. хотя и ушла бы, если он не остановил. Против всех своих правил остановил… надеясь на ее рассудительность.

   А откуда взяться у нее здравомыслию, он хотя бы подумал? Определенно – нет, и значит об этом нужно говорить открыто… так, как она никогда не умела, да и не должна была уметь. Стало быть, придется учиться… хотя все в душе бунтует против такой, несвойственной ей откровенности. Но иначе не выжить… и лучше сейчас переломить свою гордость, чем после кто-то сломает ее саму. И даже родовая защита не поможет… сунут в лохань и варись, как рак.

   -Спасибо, - с трудом выговорила графиня и облегченно выдохнула, самый трудный первый шаг сделан, - я кажется, начинаю понимать. Но пойми и ты… ведь этот гад привез свой браслет, едва мне исполнилось пятнадцать. И с тех пор я жила как муха под стаканом… ничего не видела, никуда не ходила, училась намного меньше, чем прежде и только тому, что он считал необходимым. Я наизусть знаю признаки всех детских заболеваний, десяток колыбельных песен и полсотни сказок, которые можно рассказывать герцогским отпрыскам. А еще умею шить, вязать и вышивать детскую одежду, хотя вряд ли хоть одна герцогиня сама шьет рубашки своим малышам. Значит, меня просто занимали разными бесполезными делами, лишь бы не допустить к серьёзным книгам и рассуждениям. Хотя я и рассуждала с этим браслетом медленнее прежнего и как-то легкомысленнее что ли… и поэтому, как ни обидно это говорить, но нужно признать честно, могла бы сейчас быть намного образованнее и умнее, чем есть.

   Леаттия договорила, облегченно перевела дух и опасливо взглянула на внимательно слушавшего ее мужчину.

   -Извини… - тяжко вздохнув, произнес он слова, которые так не любят говорить темные маги, - я действительно об этом не подумал. Просто очень хорошо тебя знал к этому моменту… ты действительно была слегка…. легкомысленной, и вопросы задавала обо всем подряд. И все время рассказывала, какой Манрех умный, справедливый и заботливый.

   -Не напоминай, - прорычала девушка, - я не ожидала от него такой подлости. Видимо, потому мать и считала, что я никогда не решусь сбежать. Интересно, как бы ты в таком случае исполнил контракт?

   -Собирался пробраться в дом и увести тебя порталом, – еще говорил Джарвис, а в его уме уже созрело понимание, как сильно они с Эгрисом ошибались, выбирая запасным этот план. И почему в его успех не верила умирающая графиня Расельена.

   А еще - как близко в этот раз он был от провала.

ГЛАВА девятая

   -Как выясняется, - помолчав, уже твердо объявил маг, - все мы неверно оценили ситуацию и ждали друг от друга невозможного. Поэтому я приглашаю тебя погостить в моем доме столько, сколько захочешь, а разговор предлагаю отложить на несколько дней.

   - Но ведь темные маги не любят приглашать гостей? – засомневалась девушка.

   -А я не всегда был темным, и как раз сейчас во мне проснулся белый маг,