Сердце Абриса. Марина Ефиминюк

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1. Незнакомец за невидимой стеной
• ГЛАВА 2. Ложь во спасение
• ГЛАВА 3. Выскочка
• ГЛАВА 4. Пять сложных вопросов
• ГЛАВА 5. Магия высшего порядка
• ГЛАВА 6. Непреодолимое притяжение
• ГЛАВА 7. Пока ты спишь
• ГЛАВА 8. Близкие люди
• ГЛАВА 9. Между двух миров
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Семь месяцев назад миры раскололись, закрылись магические ворота, растаял призрачный город, много лет паривший над Теветом. Как отчаянно я искала путь к Кайдену! Изучала темную магию, чертила руны, но никак не ожидала, что по другую сторону двери в Абрис вместо любимого мужчины встречу чужака, забывшего даже мое имя. И я буду вынуждена выбрать: уйти или остаться, отступить или попытаться разбудить заснувшее сердце темного мага, отпустить или все-таки бороться за любовь, способную разрушить меня саму.

   Цикл: "Между двух миров"

ПРОЛОГ

Семь поколений назад чудовищной силы магический взрыв свел вместе две параллельные вселенные, и мир светлой магии Тевет узнал о существовании Абриса, живущего по законам темного рунического колдовства. Так началась эпоха после Схождения. Эпоха ненависти и запретов, неумения находить общий язык и нежелания жить под одним небом.

   Семь месяцев назад случился новый взрыв, и вселенные разошлись. Но Тевет, долгие годы мечтавший избавиться от опасного соседа, оказался не готов к стремительным, неизбежным и подчас пугающим переменам. Ослабевало действие рун, рождались дети без признаков светлого дара, на глазах менялись ценности. С легкой руки газетных листов новое время назвали эпохой Расхождения, и пока никто до конца не понимал, какие трудности ждали Тевет.

   Наверное, я была ужасным человеком, раз могла без угрызений совести жить с осознанием, что заставила меняться целые миры.

   И еще.

   Я не мечтала, не верила, а знала точно, что скоро открою двери в Абрис и вернусь к тому, с кем осталось мое сердце.

ГЛАВА 1. Незнакомец за невидимой стеной

Прошлой осенью мои руки изрезали рунами Абриса, и прямо сейчас шрамы горели, как проклятые. Под столом, чтобы, не дай cветлые духи, не заметили девчонки, я отодвинула длинный рукав жакета и проверила запястье, куда дотягивался тонкий шрам от одного из символов. Он светился. Казалось, будто под кожу продели алую нить. Такое случалось частенько, но… Чего ж именно сегодня, когда сводная сестра Полина притащила меня знакомиться со своими подружками в пафосную ресторацию на набережной Венты?!

   – Ничего себе! – охнула Поля и меня как магическим разрядом шибануло.

   В Тевете считалось, что даже одна абрисская руна, выжженная на теле, оскверняла чистый светлый дар, у меня их имелся почти десяток.

   Первую руну «знание» нанесли на ладонь, когда год назад украли в Абрис на дикую вечеринку темных паладинов. Символ скрыть не выходило. После многих перемещений через границу миров тонкий шрам превратился в розоватый неровный рубец и был слишком заметен. Об остальных темных знаках знали только отец и тетка Матильда. По большему счету я плевать хотела на мнение окружающих, но когда руны светились красным цветом абрисской магии, то даже глупец был способен догадаться, что с моим даром Истинного света происходило нечто неправильное… Неправильное настолько, что я умела пробуждать темные руны. Таких магов в Абрисе называли «двуликими» и уничтожали. Никакого права на помилование.

   Быстро одернув рукав, я приготовилась соврать что-нибудь изящное, но тут сестра с восторгом добавила:

   – Смотрите, он здесь! Григорий Покровский!

   Эм?

   – Светлые духи, вблизи он выглядит еще лучше! – с восторгом зашептались подружки. – Даже лучше принца Эдварда!

   Оказалось, что в девчонках вызвал приступ экзальтации высокий худощавый шатен по виду около тридцати лет. На мой взгляд, мужчина как мужчина. Не лучше и не хуже других. Может, конечно, в нем имелись скрытые достоинства, с первого взгляда не различимые, но до принца Тевета ему точно было, как на хромой собаке до луны.

   – Какой же красавчик… – мечтательно вздохнула Олеся, подруга детства Полины. – Даже не верится, что приехал из провинции всего год назад.

   Тут-то у «красавчика» открылся первый талант: острый слух. Он различил хихиканье и оглянулся. При виде пяти девиц возраста выпускниц Института благородных девиц, беднягу нешуточно скривило. Судя по всему, за год, проведенный в городе кленов, у господина Покровского выработалась стойкая непереносимость напористых столичных невест.

   Чтобы сдержать издевательский смешок, я прикусила изнутри щеку и отвернулась к окну. На улице затухал неспешный летний день. Блестели в лучах заходящего солнца спокойные воды Венты. В бледнеющем небе плыли розоватые перистые облака. Меньше года назад над Теветом парил призрачный город, но после Расхождения вселенных Абрис растаял без следа. Когда-то я мечтала по ночам наблюдать за звездами, но теперь многое отдала бы, чтобы снова увидеть очертания параллельного мира.

   – Поли, как он на тебя посмотрел! Даже у меня сердце екнуло! – горячо зашептала Олеся, захлебываясь от радости, словно лично удостоилась заинтересованного взгляда мужчины.

   – Он точно тебя заметил, – без должного энтузиазма поддакнули две другие подружки, поразительно похожие внешне. Я начисто забыла их имена уже через три секунды после знакомства и мысленно окрестила «двойняшками».

   – Да бросьте, – кокетливо отозвалась Полина. – Он разглядывал Валерию.

   За столом воцарилось выжидательное молчание. В мою сторону уставились четыре пары глаз, одинаково подведенные черными стрелочками.

   – Что? – не поняла я.

   – Он смотрел на тебя? – подсказала Олеся.

   Видимо, мне следовало убедить сестру, а заодно и новых приятельниц, что ни один приличный мужчина, особенно Григорий Покровский, кем бы он ни являлся, никогда не обратит внимания на затворницу с рубцом темной руны во всю ладонь. Девушки просто не догадывались, что я не страдала ни комплексом неполноценности, ни желанием подпитывать чужое эго.

   – Кто вообще этот парень?

   – Ты точно артефакторша? – фыркнула Олеся. – Как ты его можешь не знать?

   – А ты секретарша в конторе судебных заступников, – парировала я. – Ты знаешь фамилию столичного мирового судьи?

   – Я секретарь! – ощетинилась та. – И судью зовут… Господин… господин…

   – Железнов, – подсказала я. – К слову, специальности «артефакторша» не существует.

   – Девочки, не ссорьтесь, – вклинилась Полина. – Валерия просто вернулась в столицу совсем недавно и еще не в курсе последних новостей. Я тебе все расскажу, сестричка. Григорий Покровский – личный артефактор королевской семьи. Абсолютно свободен, никаких жен и невест, даже постоянной подружки нет. Годовой доход три тысячи сто пять золотых и сорок два пенса. Матушка живет в провинции на другом конце Тевета. В этом году его признали самым завидным женихом столицы.

   – Идеальная партия, – выдохнула одна из «близняшек».

   – Вы подкупили его счетовода? – подколола я.

   – Светлые духи! Нет, конечно. Наняли частного сыщика, – поделилась Полина. – Только, чур, маме не говори! Она мне голову снесет, если узнает, что я сняла деньги с нашего счета в монетном дворе.

   – Когда ты выйдешь за него замуж, то все расходы окупятся, – передернула плечами Олеся и демонстративно пригубила давно опустевшую чашечку.

   Чай девчонки заказали вскладчину, но самый дорогой. Цедили весь вечер и уже три раза просили подлить кипятку, размыв заварку до состояния подкрашенной водицы. Лично я чувствовала себя неловко перед порядком раздраженным подавальщиком и мысленно пообещала оставить ему немного монет на порошки от нервного тика.

   – Сестричка, успокой меня, – протянула Полина, – скажи, что твой отец не такой скряга, как моя маман.

   – Ну…

   В прошлом году я попросила у родителя золотые на штраф за скольжение в Абрис, закономерно получила отказ и была вынуждена устроиться на полставки стажером в университетскую библиотеку.

   – Честно говоря, мне всегда платили стипендию.

   – Тебе хватало?

   – Вполне.

   Походами по модным лавкам я не увлекалась, а от цен в дорогих ресторациях даже без еды получала несварение. Всю жизнь моим единственным увлечением являлась артефакторика, но посещения библиотеки или учебной лаборатории больших материальных затрат никогда не требовали.

   – Так и знала, что он скряга, – понимающе вздохнула Полина. – Как бы они еще сошлись с моей матушкой? Она думает, что я слишком много трачу на туфли.

   – Разве можно в столице сделать нормальную партию, если носишь туфли не от «Колина». – Обе двойняшки выглядели возмущенными.

   – Верно, – усмехнулась я, постеснявшись уточнить, кто такой этот самый «Колин».

   Они принялись обсуждать обувь, а мое внимание привлек вид за окном. Погода взбесилась. Только-только небо было светлым и чистым, но вдруг на улице начало стремительно смеркаться, сгустились свинцовые тучи. Стекло усеяли мелкие дождевые капли, и без продыху на землю обрушился яростный ливень. Набережная Венты скрылась за белесой пеленой.

   – Как теперь добраться домой? – не осознавая, что говорю вслух, пробормотала я.

   – Можно попытаться поймать кеб, – с иронией подсказала одна из девчонок.

   – В такой дождь экипаж смоет вместе с возницей.

   – Какой дождь? – не поняли подружки.

   – В смысле?

   Я глянула в обеденный зал и оторопела. За моим окном бушевала непогода, бесилась свирепая стихия. Казалось, что город будет смыт! Но ресторацию по-прежнему окрашивали лучи заходящего солнца. Звенели столовые приборы, народ мирно ужинал, вел тихие беседы и не обращал внимания на странности природы.

   Какого дьявола?!

   Неужели «Сердце Абриса», артефакт для перемещения в параллельный мир, над которым я втайне трудилась долгие месяцы, пробудился? Значит, дождь хлестал вовсе не в Тевете, а в Абрисе!

   Я поспешно сдернула со стула матерчатую сумку и принялась копаться в вещах, пытаясь отыскать артефакт в кожаном чехле.

   – Валерия, ты в порядке? – уточнила Полина.

   Проходя в чувство, я замерла и обвела примолкнувших девчонок осторожным взглядом. Они таращились на меня, как на припадочную.

   – Знаете, я тут вспомнила про одно важное дело… – выдержав паузу, объявила я и поднялась, неловко толкнув стол. Посуда истерично зазвенела, а у Олеси с блюдца соскользнула чайная ложка.

   – Ладно, – сводная сестра кивнула. – Встретимся в храме?

   – Да, – растерянно пробормотала я, крепко сжимая сумку. В последний день седмицы у наших родителей должен был пройти обряд венчания. К церемонии будущая мачеха заказала мне розовое платье с открытыми плечами и совершенно отвратительные туфли на высоченных каблуках. Скорее всего от приснопамятного «Колина».

   Стоило отойти на пару шагов, как девчонки зашептались, перебивая друг друга:

   – Вы видели руну у нее на ладони? Какая гадость…

   – А глаза? До сих пор мурашки бегут.

   – Поли, она точно артефакторша? Спорим, что врет? – фырчала Олеся.

   Выбравшись из обеденного зала, я нырнула в дамскую комнату. Дождалась, когда помещение опустеет, и вытащила из сумки артефакт. Если он и пробуждался, то уже потух. Сердце Абриса выглядело, как обычный карманный хронометр без крышки и циферблата, но в корпусе прятался особенный механизм из специально выплавленного металла. Вместо цифр была нанесена тонкая руническая вязь, дикая смесь между темными и светлыми рунами.

   Вчера я попыталась связать символы на циферблате с теми, что были вырезаны у меня руках. Видимо, по этой причине я оказалась единственной во всей ресторации, кто увидел раскол в пространстве.

   В уборной открылась дверь и впустила двух дам, то я быстро спрятала артефакт в карман и прошмыгнула в холл. Натягивая на ходу заплечную сумку, направилась к высоким дверям. Швейцар услужливо открыл тяжелую створку и попрощался. Я вышла под козырек ресторации и остолбенела. Тихая набережная Венты, утопающая в закатных лучах, снова исчезла. Улица была незнакома. Сильный и злой ливень нещадно хлестал по брусчатке, выбивая в огромных лужах пузыри. По краям пешеходной мостовой к решеткам водостоков бежали мощные, стремительные потоки. Навстречу яростному дождю ехали экипажи и во влажной дымке расплывались зажженные огни на их крышах. Однако была странность: в воздухе совершенно не ощущалось дождевой свежести. Параллельный мир был отделен прозрачной стеной.

   Опомнившись, я полезла в сумку за артефактом, но за спиной вдруг раздался незнакомый мужской голос:

   – Скорее всего, в Абрисе сейчас ливень.

   – Простите? – опешила я и оглянулась через плечо.

   За моей спиной стоял «самый завидный жених столицы». Он достал из внутреннего кармана светлого пиджака серебряный портсигар, но не торопился открывать.

   – Теория искажения, – подсказал он. – Если в Тевете солнце, то в Абрисе идет дождь.

   – Какая редкостная недоказуемая чушь, – пробормотала я и кивнула на портсигар: – Не стесняйтесь.

   – Неловко курить при девушке, которая отвернулась к окну, чтобы надо мной посмеяться. Что такого забавного сказали ваши подруги? – Он все же достал тонкую коричневую сигариллу, помял в руках, а потом спрятал обратно, так и не прикурив.

   – Назвали вас самым завидным женихом столицы.

   От широкой улыбки на гладком лице королевского артефактора заиграли привлекательные ямочки.

   – Напрасно смеетесь, – кивнула я, и мужчина вопросительно заломил бровь. – Вы должны быть крайне осторожны. Девушки настроены решительно и уже знают ваш годовой доход.

   – Они подкупили моего счетовода? – поперхнулся изумленный жених.

   – Наняли частного сыщика, – развеселилась я.

   – Вы шутите?

   – Отнюдь.

   Некоторое время мы стояли в молчании. До нервной почесухи хотелось прикоснуться к границе хотя бы кончиком пальца, но самый завидный жених столицы, имя которого начисто выветрилось из головы, никуда не торопился. Ресторация словно превратилась в крошечный островок посреди бескрайнего океана. Было и страшно, и любопытно вступить под абрисский дождь, и пока я следила за буйством летней грозы, мужчина изучал меня.

   – Что-то хотели сказать? – не удержалась я.

   – Сегодня очень красивый закат.

   Раскол закрылся неожиданно: по воздуху пробежала волна, словно смывшая изображение дождливого города. Появилась тихая набережная с горожанами, совершающими променад. Деревянный пирс и спокойная Вента с блестящей от солнца водой.

   – Верно, – задумчиво отозвалась я, вдруг осознав, какое нечеловеческое напряжение испытывала от того, как близко – трусиха – подобралась к Абрису. – Погода сегодня исключительная. Мне пора.

   Хотелось немедленно уйти, не задерживаясь ни на секунду, чтобы спокойно проверить артефакт.

   – Валерия, постойте! – позвал мужчина, заставив меня с удивлением оглянуться.

   – Вы знаете мое имя?

   – Понимаю, что было глупо притворяться, будто я не догадываюсь, кто вы такая.

   – Весьма, – согласилась я. – Не помню, чтобы нас представляли.

   – Мы прежде никогда не встречались, – признался он и вытащил золотую визитницу. – Меня зовут Григорий Покровский. Я корол…

   – Вашу должность мне назвали вместе с годовым доходом, – перебила я, принимая глянцевую карточку с выдавленным в уголке гербом Королевской артефакторной лаборатории. – И что именно королевский артефактор хотел от адептки четвертого курса, последний год просидевшей в академическом отпуске?

   – Я хотел поздравить вас с получением лицензии.

   – Грамоту мне выдали еще зимой, – заметила я.

   – Все так, но я писал вам. Все мои послания остались без ответа.

   Некоторое время назад из Кромвеля, куда по-прежнему приходила корреспонденция, были переданы пачки писем. В нашем доме переписку в основном вел папа, университетский профессор истории, и я даже не прикоснулась к тем, перевязанным бечевкой стопкам.

   – Извините, – без сожаления пожала я плечами. – В свое оправдание позвольте сказать, что четверокурсники, получившие рабочие лицензии, бывают ужасно занятыми.

   Разрешение от принцессы Теветской привезла в отцовский особняк ее личная помощница. Отдала со словами, что глупо сдерживать уникальный талант какими-то формальностями, и вместе с документами вручила первый заказ. Я не стала задавать неудобных вопросов, но про себя решила, что королевская семья не смогла договориться о цене с Кромвельским университетом, на время учебы владеющим любыми моими артефактами, и обошла правила. Другими словами, Григорий Покровский должен был тихо ненавидеть выскочку, ведь известная своим капризным нравом принцесса отдала предпочтение девчонке, даже не закончившей университет.

   – А теперь позвольте попрощаться, господин Покровский, – едва заметно поклонилась я, отдав дань этикету. – И помните, что летом начинается сезон отлова завидных женихов столицы. Вы в группе риска.

   Но он не позволил мне даже шагу ступить.

   – Я представлял вас совершенно другой, Валерия.

   – Мужчиной? – не удержалась я от шпильки.

   Он рассмеялся.

   – Не мужчиной… Артефакты Лерой Уваровой завораживают своей филигранностью. Ваша магия – неповторима. Каждый раз, когда я смотрю на часы ее высочества, мне хочется разобрать их на винтики и узнать, какие руны вы использовали.

   – Это называется промышленным шпионажем, – пошутила я.

   – Я восхищаюсь вашим талантом. – Он поймал мой взгляд.

   – Пытаетесь мне польстить, господин Покровский?

   – Пытаетесь кокетничать, Валерия? – парировал он. – Вы прекрасно знаете себе цену. Так ведь? Просто я не подозревал, что вы настолько...

   – Юна?

   – Красивы.

   Всегда считала, что после Кайдена Николаса Вудса мужчины были просто не способны лишить меня дара речи, но у Григория Покровского получилось. Я вдруг осознала, что не только не могу придумать ни одного колкого, ироничного ответа, но и начинаю заливаться краской.

   – Кажется, я вас смутил, – улыбнулся он.

   – Да, – прямо ответила я. – И на этой странной ноте разрешите мне откланяться.

   – Подвезти вас?

   – И раскрыть вам, где я живу, страшный человек? – состроила я фальшиво-испуганный вид. – Разве вы не слышали, что красивым девушкам нельзя садиться в кареты к плохо знакомым мужчинам? Удачи, господин Покровский.

   Мужчина стоял в расслабленной позе. Руки были небрежно спрятаны в карманы брюк, на лице светилась обаятельная улыбка, смеялись теплые серые глаза.

   – До встречи, Валерия.

   – До встречи? – изогнула я брови.

   – Вы ведь должны меня смутить в ответ. Разве флирт не так работает?

   Неожиданно у меня заныло сердце. Мы с Кайденом долго вели эту слишком взрослую и раздражающую для девятнадцатилетней девчонки игру: кидались вопросами, но не давали на них ответов. Десятки повисших в воздухе, никому не нужных вопросов.

   Потому что именно так работал флирт.

***

Кайден настиг меня. Я прижималась спиной к паркетному полу и не смела пошевелиться. Острие магического меча было направлено на истерично бьющуюся жилку на шее.

   – Вряд ли, – вдруг ответил он. И ударил.

   Вскрикнув, в холодном поту я села на кровати и схватилась за горло. Ничего, никаких ран! Растерев лицо ладонями, выдохнула от облегчения.

   Кошмар, в котором Кайден убивал меня, был таким реалистичным, что, пробуждаясь, я не сразу понимала, где заканчивался сон и начиналась явь. И столько раз видела, а все равно было страшно до оцепенения.

   Детская спальня с розовыми обоями и макетами несуществующих артефактов на полках была залита солнечным светом. Сквозь открытое окно проникал радостный птичий гомон, рассыпавшийся звонкими колокольчиками. Сегодня отец женился второй раз. На портновском манекене висело шелковое розовое платье. Пришитые на лифе прозрачные кристаллы блестели как драгоценные камни.

   Заставив меня вздрогнуть, дверь в спальню отворилась. Сквозняк парусом надул легкую белую занавеску, перерыл открытую на столе записную книжку, выдул спрятанные между страничками листочки. Надо было бы собрать записки, но вставать не хотелось.

   Пятясь, тетка Матильда осторожно внесла поднос с завтраком. Она была в халате и с рядком папильоток на свежевыкрашенных хной волосах – готовилась к венчальному обряду.

   – Проснулась?

   Одной рукой Матильда осторожно сдвинула на край стола самописные перья, блокнот, невнятную мелочевку, больше характерную для мужской мастерской, чем для спальни двадцатилетней девицы, и пристроила поднос.

   – Валерия, уже половина седьмого. Вставай, иначе не успеешь собраться. Отец тебя в жизни не простит.

   – Знаю.

   – Опять под утро спать пошла?

   Матильда налила в чашку чай. В воздухе повеяло бодрящим чабрецом.

   – Нет, легла в полночь, – не моргнув глазом, соврала я.

   – Я слышала на рассвете, как ты поднималась по лестнице.

   – А сама почему не спала?

   – У меня бессонница с тех пор, как наш подвал превратился в твою мастерскую. Боюсь заснуть в кровати, а проснуться на золотом облаке в окружении светлых духов. Что это? – пробормотала она, привычно перепрыгивая с темы на тему, и вытащила из стеклянной коробочки «Сердце Абриса». – Какие странные часы. Их надо завести?

   Не успела я рта открыть, как Матильда встряхнула артефакт.

   – Нет! – вскрикнула, слетая с кровати. – Не тряси! Это артефакт, а не часы!

   Но было поздно: в одно мгновение на циферблате вспыхнули алым цветом крошечные руны, а у меня на руках, отзываясь на смесь светлой и темной магии, загорелись шрамы. Видимо, тетку ощутимо укололо разрядом. Она охнула и выпустила вещицу. От звона, с каким артефакт шибанулся о стеклянное дно коробочки, меня перекосило.

   – Вот! – Матильда ткнула пальцем в часы, стрелки на которых закрутились в разные стороны. – Об этом я и говорю! Живем, как на магической взрывчатке! Страшно!

   Точно услышав стенания, «Сердце» потухло. Стрелки остановились.

   – Ворчунья! – прикрикнула я с улыбкой, когда тетка выходила из комнаты.

   Чтобы привести себя в человеческий вид пришлось потратить больше двух часов. Маскирующий крем практически скрыл бессонные тени под глазами, а специальный эликсир придал русым волосам, едва достававшим до подбородка, блеск и гладкость. А коль намазала лицо тоном, пришлось накрасить ресницы и подвести стрелочки. Глаза вдруг стали выглядеть ярче и больше, как у фарфоровой куклы.

   Раньше у меня были самые обычные каре-зеленые глаза, но взрыв выжег пигмент. Радужка приобрела стальной цвет, в точности, как у темных паладинов. Даже самой жутковато становилось. С помощью магии замаскироваться не получалось и приходилось жить с тем, что имела. Хорошо вообще не ослепла.

   Шевелюре повезло еще меньше: длинную косу спалило. Несколько месяцев волосы не росли, делая меня похожей на худенького, узкоплечего парня. От мальчишеской стрижки удалось избавиться только благодаря теткиным перечным притиркам. На обряд венчания я даже приколола цветочный веночек, на котором настаивала Анна.

   При взгляде на бледное отражение в длинном розовом платье, неудачно открывавшем плечи и руки, у меня возникало подозрение, что будущая маменька втайне не выносила мысль о второй взрослой дочери. Хотя абсолютно все считали, будто именно я выступала против отцовской женитьбы. Видимо, по классическому сюжету или падчерица, или мачеха, а иногда обе в равной степени, были обязаны выступать в роли злодеек и портить главе семейства жизнь. Ничего не скажу за Анну, но я испытывала облегчение, что после моего побега в Абрис отец не останется одиноким вдовцом, живущим с ворчливой сестрой в ветшающем особняке.

   Впрочем, Матильду она точно невзлюбила. Иного объяснения, почему женщину тетушкиных габаритов тоже заставили обрядиться в розовое платье, просто не находилось. В праздничном одеянии она напоминала пирожное, украшенное маленькими цветочками.

   Придерживая длинный подол платья, я спустилась на первый этаж. В холле творился бардак. С вечера в особняк привезли пяток огромных дорожных сундуков с вещами новых жиличек и розовую (как мое платье) корзинку для собачки Анны. Существом белая болонка Кнопочка была визгливым и нервным, а наш старый дом отличался гулкостью и высокими сводами. Я уже предвкушала, как от стен при всяком удобном случае станет отражаться звонкий лай.

   Папа нашелся в кабинете. Одетый в традиционный теветский костюм, широкие шелковые брюки и тунику с разрезами, он задумчиво изучал семейный портрет, нарисованный еще до болезни мамы. Вдруг мне пришла в голову неприятная мысль, что теперь наши портреты переедут на чердак, и их место займут совсем другие картины.

   – Привет. – Я встала рядом с отцом. Из-за высоких шпилек мы оказались практически одного роста.

   – Она ведь меня не осуждает? – произнес он.

   – Она не имеет права тебя осуждать, – понимая, что он хочет благословения, вымолвила я. – Ты слишком долго хранил маме верность. Страдать вечно невозможно.

   – Не верю, что именно ты говоришь эти слова, – намекнул он на нас с Кайденом.

   – У меня другой случай. Мы с Каем не расставались.

   В прошлом году, когда папа узнал о моем романе с двадцативосьмилетним наследником правящего клана в Абрисе, то пришел в ярость. Он выставил Кайдена из дома, а мне велел прекратить отношения. И сейчас, когда связь действительно была разорвана, мы не пытались делать вид, будто в моей жизни не было мужчины из параллельного мира, беспорядочных скольжений или семи седмиц помутнения рассудка после того, как границы захлопнулись. Мы просто жили дальше, как умели, а время сглаживало острые углы и стирало неловкости. Хотя, подозреваю, будущая маменька до сих пор не знала и десятой доли того, что происходило в нашем доме прошлой осенью.

   – А ты? – тихо спросил папа.

   – Что я?

   – Ты осуждаешь, так ведь? Анна старалась тебя не дергать с подготовкой к свадьбе, и у тебя могло сложиться впечатление, что она…

   – Не считаешь, что странно спрашивать мнение дочери за час до венчального ритуала? – с иронией перебила я. – Анна кажется хорошей женщиной. И собачка у нее забавная. Полина тоже ничего.

   – Я надеялся, что вы подружитесь.

   – С Полиной, собачкой или обеими? – уточнила я, и когда папа не понял шутки, то закатила глаза: – Мы делаем отчаянные попытки, но у нас немножко разные цели. Не буду говорить за собачку, но Полина мечтает выйти замуж за королевского артефактора и купить туфли от «Колина». А я хочу наконец получить диплом.

   – Кто такой Колин?

   – Понятия не имею, но почему-то он исключительно важен для удачного замужества.

   – Для удачного замужества нужны какие-то правильные туфли? – не понял папа.

   – Ты тоже не видишь взаимосвязи?

   Мы встретились глазами, и на некоторое время в кабинете повисло острое, пронзительное молчание.

   – Думаешь, что сможешь ужиться с Анной?

   – Сам знаешь, я не планирую оставаться в столице, – пожала я плечами.

   Полу-ложь прозвучала, и наступила глубокая тишина. Было слышно, как по холлу, стуча каблуками, ходила Матильда.

   Отец, может быть, вызывал впечатление рассеянного профессора, погруженного в ученые изыскания, но на самом деле в проницательности ему было не отказать. Думаю, он давно догадался о причине, почему я не перевелась в престижную Королевскую академию, отклонила абсолютно все, даже самые выгодные, предложения по службе, и сейчас бралась только за бесплатные заказы ее высочества, которые просто не имела права игнорировать. Папа знал, что я планировала побег, но мы всей семьей единодушно делали вид, будто мне до дрожи в коленях хотелось получить красный диплом Кромвельского университета.

   – Экипажи уже у крыльца! – позвала из холла Матильда. – Демитрий, ты должен ехать за невестой!

   – Мне пора, – вздохнул папа.

   – Мы тоже сейчас поедем в храм. Анна хотела, чтобы ей под ноги бросали розовые лепестки. Надо раздать гостям корзинки. Не считаешь розовые лепестки – перебором?

   – Просто попытайся быть снисходительнее.

   – Ты же знаешь мой характер. Сейчас я проявляю чудеса очарования!

   Папа поцеловал меня в лоб, потом крепко обнял. Вдруг над ухом раздалось подозрительное шмыганье. Вот уж не ожидала от сухого, как столетняя баранка, отца сентиментальности!

   – Ты же не собираешься заплакать? – уточнила я. – Потому что я не представляю, как успокаивать плачущего отца. У меня наверху есть нюхательные соли. Не знаю, отбивают ли они желание порыдать в жилетку дочери, но желание их нюхать точно отбивают.

   – Ты знаешь, что всегда несешь вздор, когда нервничаешь? – отстранился отец с улыбкой. И все-таки его глаза покраснели от мелодраматических слез.

   Когда мы вышли в холл, тетка была, как на иголках.

   – Мне надо забрать из комнаты клатч, – объявила я, поднимаясь по лестнице.

   – Поскорее, – сварливо подогнала меня Матильда, почему-то считавшая, что мы всенепременно опоздаем на церемонию, а взбешенный отец вычеркнет из семейной книги меня и впишет Полину. – И возьми перчатки!

   Вернувшись в спальню, я сгребла с кровати перчатки, подхватила с туалетного столика клатч с нюхательными солями и прочими мелочами, чтобы при случае откачивать впечатлительных дам, но вдруг краем глаза заметила, что от «Сердца Абриса» исходило свечение. Символы пульсировали, то загораясь ярким светом, то затухая. Стрелки вертелись в одном направлении. Взяла артефакт в руки, поднесла к глазам, чтобы лучше рассмотреть, какой из знаков не пробудился. Металлический корпус был нагретым.

   Неожиданно руны вспыхнули, выплеснув мне в лицо яркий свет.

   – Проклятие!

   Перед глазами поплыли радужные круги. Проморгавшись, я посмотрела в зеркало – не размазалась ли от выступивших слез тушь – и оцепенела. За моей спиной отражалась вовсе не детская с розовыми стенами, а сумрачная чужая спальня с огромной аккуратно заправленной постелью и начищенным паркетным полом.

   – Светлые духи! Валерия, куда ты провалилась?! – закричала снизу Матильда и закашлялась. – Кеб ждет!

   Я заставила себя повернуться. Как в страшном мучительном сне, приобретшая неожиданную глубину комната была разделена на две части невидимой линией. С моей стороны жаркое теветское солнце рисовало на полу мозаичную тень, а на другой половине – в окно хлестал дождь.

   Вдруг в Абрисе отворилась дверь. Появился высокий статный мужчина в черном. При виде Кайдена у меня споткнулось сердце. Он быстро вошел, стянул через голову свитер, швырнул его на кровать… и увидел меня, замершую на светлой половине мира.

   Наши глаза встретились.

   Кайден выглядел привлекательнее, чем мне помнилось. Выше ростом, шире в плечах. Волосы были подстрижены короче, а в нижней губе снова появилось тонкое серебряное колечко. Грудь незаметно наполнили смешанные чувства. Они теснились, давили на замирающее сердце, не давали дышать. Наверное, стоило закричать, но я лишилась дара речи.

   Мужчина начал приближаться к границе. Медленно, не разрывая зрительного контакта. Каждое движение было пронизано хищной грацией. Он остановился, опустил взгляд. Не сразу я догадалась, что именно Кайден разглядывал. Шрамы на руках снова светились, будто продетая под кожу тонкая алая нить, а в кулаке поблескивал пробужденный артефакт.

   Он протянул руку, чтобы дотронуться до невидимой стены. От прикосновения по воздуху, как по водной глади разлетелись затухающие круги, а фигура мужчины подернулась рябью. Вокруг его руки заклубился черный дым, и появился знакомый меч с длинным клинком и рукоятью, обмотанной кожаными полосками.

   Я забыла, как дышать. Все происходило, как в злосчастном сне. И, будь я проклята, если не понимала, что он вел себя, как незнакомец!

   Кайден двигался молниеносно. Заметить, как он отошел и размахнулся, было нереально. Вдруг мелькнул клинок, и по прозрачной преграде прочертился ровный огненный шрам. От неожиданности я отпрянула, налетела спиной на туалетный столик. На пол посыпались флаконы с притирками. Артефакт выскользнул из рук. От удара о паркет часовые стрелки выпали, и руны потухли. Абрис исчез вместе с пугающим незнакомцем, только-только попытавшимся разбить границу между мирами.

   – Валерия! Быстрее! – снова возопила Матильда. Судя по всему, от нетерпения она поднялась по лестнице и кричала уже со второго этажа.

   – Уже иду! – отозвалась я, прижимая руку к бухающему в груди сердцу. Три раза глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

   Я собиралась выяснить, что произошло с Кайденом, и почему он меня не узнал, но сначала нужно было женить отца или хотя бы не опоздать на венчальный обряд.

   – Валерия! – взвизгнула тетка.

   – Да не уедет кеб без нас! Мы ему уже заплатили! – подняв осколки артефакта, огрызнулась я в ответ. «Сердце» оказалось уничтожено. Страшно представить, сколько времени понадобится на его восстановление.

   Ссыпав части в сумочку, я открыла дверь в коридор, сделала шаг… и оказалась в кромешной темноте. От неожиданности пошатнулась и, стараясь удержать равновесие, расставила руки. Ощутить пространство было невозможно, я словно парила в пустоте. В голову даже пришла идиотская мысль, что в подвале дома, как предсказывала Матильда, действительно что-то взорвалось и меня экспрессом перебросило на золотое облако. Теория не отвечала только на вопрос: отчего в обители светлых духов царила непроницаемая темнота?

   Острая, внезапная догадка заставила кровь леденеть в жилах.

   Я быстро раскрыла ладонь. Во мгле вспыхнул розоватый огонек размером чуть больше семечка подсолнуха. Крошечная искра горела так ярко, что полностью осветила комнату: большую застеленную кровать, плотные непроницаемые портьеры на окнах, книги с выдавленными на корешках абрисскими символами. Спальню Кайдена я узнала с первого взгляда.

   Сжав кулак, потушила искру. Не дожидаясь, когда глаза заново привыкнут к темноте, двинула в ту сторону, где по ощущениям находилось зашторенное окно. Нащупав край портьеры, резко дернула. Спальня находилась на одном из верхних этажей. Было видно ночное небо и гонимые ветром сизые облака. Окрестности утопали во мраке, но разглядеть крепостную стену, озаренную огнями, труда не составило.

   – Проклятие… – только и смогла прошептать я, догадываясь, то очутилась в замке.

   Обычно скольжение в Абрис сопровождалось уймой неприятных ощущений, да и длительность путешествия никогда не удавалось предсказать. И если сезоны в Тевете несколько отставали, то время суток в мирах совпадало вплоть до секунд. Судя по тому, что из моей жизни выпало не меньше половины суток, меня утянуло очень-очень далеко от города, параллельного столице Тевета. Более того, я даже не заметила перемещения!

   Похоже, мне все-таки удалось создать идеальные магические ворота. Правда, сейчас что-то было совсем нерадостно, а скорее страшно.

   От звука раскрываемой двери я выронила на каменный подоконник клатч и резко оглянулась. В дверном проеме сплелись в страстных объятиях две фигуры. Со вкусом целуясь, пара ввалилась в комнату. Кажется, я перестала дышать. Ведь ни в одном страшном сне мне не могло привидеться, что я увижу Кайдена с другой женщиной. Но это был он, а в его объятиях – любовница.

   Отличный день, Валерия! Исключительно удачный!

   Ощутив чужое присутствие, Кай вскинулся и недобро уставился в мою сторону. Настырная девица, решившая, будто напряжение любовника – это только часть игры, с низким смешком попыталась расстегнуть ему штаны. Он отвел жадные женские руки и, не сводя с меня пристального взгляда, приказал:

   – Иди.

   Сбитая с толку, девица обернулась. Непривычный теплый свет, льющий из коридора, озарял ее лицо. Незнакомка до смешного была похожей на меня.

   – Какого черта? – возмутилась она, когда заметила, что вокруг руки паладина клубится черный дым, и из него выплетается меч.

   И правда…

   В голове стало пусто и звонко. Чувств тоже не осталось. Их заменил животный ужас. Я сотни раз погибала в кошмарных снах, но ни секунды не сомневалась, что в реальной жизни Кайден никогда, ни при каких обстоятельствах не причинит мне вреда. Скорее покончит с собой. Только это было в другой жизни, в которой застряла я, потому что он на меня напал под визг любовницы.

   Паладин двигался с недоступной для обычного мага стремительностью. Раз – и вынырнул из пустоты. Парализованная страхом, я таращилась на Кая, как кролик на удава, и тряслась. Он схватился за лиф платья, резко дернул. Нежная ткань треснула, и пространство заполнилось звонкой дробью отскочивших на пол стеклянных кристаллов.

   – Кто ты такая? – процедил он мне в лицо. Дыхание пахло виски.

   – Кто я?

   Руна «знание», нанесенная на ладонь погибшим паладином Йеном Гленном, позволяла мне понимать и свободно разговаривать на абрисском языке.

   – Двуликая… – едва слышно прошелестел Кайден.

   Он толкнул меня. Я должна была налететь на стекло, но вдруг оказалась в огромном холодном зале, озаренном лишь светом уличных фонарей. Тело по инерции завалилось назад. От болезненного удара спиной о каменный пол из груди вылетел воздух, но падение меня спасло. Над макушкой промелькнул меч, и в воздухе закружилась отсеченная прядь волос.

   Светло-русый локон порхал очень медленно, словно воздух загустел. Каждый удар сердца звучал протяженнее, как будто время останавливалось. Я не верила, что сон, терзавший меня долгие ночи, все-таки оказался вещим. Острие фамильяра утыкалось в бешенно пульсирующую жилку на шее. Дышать было нечем.

   – Ты пожалеешь… – прошептала я.

   – Вряд ли.

   Он ударил недрогнувшей рукой.

   – Кайден, нет!

   Я вцепилась голыми руками в меч, от страха не почувствовав боли. Наточенная кромка вгрызлась в ладонь, острие оцарапало шею. На клинке вспыхнули хищные алые руны, засветились знаки у меня на руках. На платье стекала кровь. И наконец пришла боль, отрезвляющая, почти невыносимая, но разжать пальцы было страшно.

   – Не надо… – прошептала я, словно обращаясь к мечу. – Пожалуйста, не надо.

   Не знаю, что заставило его пощадить меня. Уж точно не попытка перехватить клинок. Возможно, имя, выкрикнутое без особой надежды. Но меч взорвался черным дымом и исчез. Кровь хлынула на нелепое платье, столь же нелепо задравшееся до колен. Меня трясло. Глубокие порезы светились – дар пытался залечить раны, нанесенные магические оружием. В голове, точно издеваясь, крутились позабытые, но вдруг воскресшие слова, сказанные в прошлой жизни, когда Кайден меня любил:

   «– У тебя такие маленькие руки, Лера. Такие тонкие пальцы.

   – Но они умеют создавать удивительную магию…»

   Он присел рядом.

   – Почему я должен пощадить мага, наплевавшего на законы природы? Назови хотя бы одну причину, двуликая.

   Во рту пересохло. Было ясно, что любое неосторожное слово могло закончиться для нас обоих трагедией.

   – Рой… – прошептала я, понимая, что использую единственную возможность сохранить жизнь. У Кайдена изогнулись брови. Последовала долгая пауза. Он взял меня за подбородок и внимательно посмотрел в лицо.

   – Откуда ты знаешь знахаря?

   – Твоего лучшего друга? – с нажимом переспросила я. – Он и мой друг тоже.

   – Врешь.

   Я покачала головой.

   – Просто переместимся к нему.

   Кайден отпустил мой подбородок, задумался, что-то просчитывая в уме.

   – Я отведу тебя к знахарю потому, что мне любопытно, как ты станешь выкручиваться дальше. Попытаешься убежать, и я тебя убью. Понимаешь?

   – Да.

   – Хорошо. Считай это предупреждением.

   Оттого, что он сыпал угрозами тем же мягким голосом с хрипотцой, каким признавался мне в любви, к горлу подступил горький комок.

   Кайден выпрямился.

   – Вставай.

   Хотела бы я подняться гордо, без помощи, но высокие каблуки не позволяли грациозно встать на ноги, а раненные руки так болели, что было глупо мечтать о том, чтобы справиться с обувной застежкой.

   – Помоги мне… – едва слышно выдохнула я.

   – Что? – Кайден сделал вид, будто не расслышал.

   – Помоги встать.

   Одним рывком он поднял меня на ноги. Потеряв равновесие, я завалилась на него, пятная одежду кровью. Уперлась лбом в грудь. Самое ужасное, монстр имел тот же знакомый мускусный аромат, как мужчина, из-за которого я перевернула два мира.

   – Проклятие! – отпрянула от него, как от чумного.

   Очевидно, что он только по инерции схватил меня за локоть и не дал снова свалиться.

   – Девочка, ты же знаешь, что Рой ненавидит Тевет? – вдруг произнес Кайден.

   – Я исключение, – хрипловато отозвалась я, чувствуя, что от боли начинает тускнеть сознание.

   – Он не делает исключений.

   – Похоже, ты кое-чего не знаешь о своем друге.

   Наследник темного клана скользил в пространстве с легкостью и точностью, отточенными годами. В пределах Абриса ему не требовались ни метки, ни маячки. Мы сделали всего один шаг и оказались в пахнущей травами кухне знахаря, запертого в старом доме в горах.

   Перемещение возмутило поток воздуха. Свечи, накрытые стеклянными колпаками, не потухли, но бумаги, вероятно, лежавшие на кухонном столе, разметало по скрипучему дощатому полу. И знахарь их собирал. За последние месяцы он сильно похудел. Буйные кудри, забранные под ободок, заметно отросли.

   – Старик, какого чер… – подняв голову, Рой проглотил окончание фразы.

   Воцарилась глубокая тишина. Не сводя с меня потрясенного взгляда, приятель медленно поднялся. Записи выпали из рук.

   – Почему ты опять в крови? – вымолвил он севшим голосом и вдруг рявкнул: – Почему, черт тебя дери, каждый раз ты появляешься раненная?!

   Надо отдать должное Кайдену, несмотря на редкий сволочизм, удерживать меня он не стал. Позволил броситься в объятия к лучшему другу.

   – Несколько дней назад вдруг пробудились твои бабочки, – прошептал Рой. – Так и знал, что ты скоро появишься.

   Смутно вспомнились бабочки, которые я мастерила, чтобы успокоить нервы, когда осенью Кайден никак не приходил в сознание после тяжелого ранения. Видимо, после Расхождения летуньи превратились в бесполезные куски перевязочной ткани.

   Знахарь отодвинулся и через силу заставил меня разжать кулаки. Боль была дьявольской. Прикусила губу, чтобы не застонать.

   – Ты схватилась за клинок фамильяра? – немедленно определил он, и я кивнула. – Тебя ранил Кайден?

   – Прости, что втянула тебя. Я была вынуждена назвать твое имя.

   Рой бросил хмурый взгляд на друга, сохранявшего молчание.

   – Ты все верно сделала, Голубая кровь. Надо заговорить порезы, пока ты не вырубилась от потери крови.

   – Обычно Истинный свет справляется быстрее, но тут даже кровотечение не останавливается. И болит очень сильно, – пожаловалась я, позволяя усадить себя на стул.

   – В следующий раз хорошенько подумаешь прежде, чем схватиться за магический меч.

   – Кайден пытался меня убить, – сама не поверила, как спокойно произнесла совершенно абсурдную вещь.

   – Убить? – переспросил Рой, почему-то обращаясь другу. Мол, ты в своем уме, приятель?

   Говорят, что люди проходят пять стадий принятия неизбежного: отрицание, гнев, торг, хандра и только после этого наступает принятие. Я застряла на первой. Казалось, все, что сегодня случилось – случилось вовсе не со мной. Абсурдная мысль, что Кайден просто-напросто меня забыл, не помещалась в голове. Вот он – протяни руки и дотронься, но нас по-прежнему разделяла невидимая стена.

   – Я слежу за вашим воркованием и меня гложет любопытство. – Вудс говорил с насмешкой. – Вы спали до раскола?

   – На твоем месте я бы сейчас заткнулся и убрался из моего дома! – Рой с такой яростью шарахнул знакомым ящичком с лекарскими инструментами о крышку стола, что у меня зазвенело в ушах. – Потому что, клянусь, я близок к тому, чтобы разбить тебе физиономию!

   – Старик, похоже, ты в больших неприятностях, – усмехнулся Вудс. – Тебя не смущает, что она выродок?

   – Выродок?! – охнула я от возмущения. – Ты назвал меня выродком?!

   – Кай, бога ради, просто выметайся! – рявкнул знахарь, указав пальцем на дверь. Его глаза полыхнули красным светом, а черты лица заострились. Светлые духи! В гневе он действительно был страшен.

   – Ты понимаешь, что если о ней узнают, то тебе не видать помилования? – разозлился в ответ Кайден. – Двуликая?! Да тебя запрут в этом проклятом доме еще лет на двадцать пять!

   – Я знаю, – вдруг вернул холодное спокойствие Рой и кивнул в мою сторону: – Теперь она тоже знает. А тебе лучше уйти из моего дома по-хорошему.

   – Ладно, – неожиданно сдался Кайден, но, прежде чем исчезнуть, бросил: – Надеюсь, Голубая кровь, ты того стоишь.

   – Валерия! – выпалила я дрожащим от ярости голосом.

   – Что? – Он вдруг поменялся в лице.

   – У двуликих выродков тоже есть имена! Может, и не такие длинные, как твое, Кайден Николас Вудс. Так вот меня зовут Валерия!

   На несколько долгих секунд мы скрестились взглядами. Сердце бухало о ребра. На лице Кайдена ходили желваки. Наконец он разорвал зрительный контакт. Перешагнул через порог и растворился в чернильной темноте. От яростного потока воздуха дверь раскрылась так широко, что ударилась ручкой о стену. Рой затворил ее, задвинул засов и тяжело вздохнул, уперев руки в бока.

   – Какой абсурд, – пробормотала я, едва шевеля языком. – Он меня совершенно не помнит!

   – Давай начнем с того, что избавим тебя от ран, – невпопад вымолвил знахарь.

   На полу тянулась дорожка из мелких темных клякс, а я сама была перепачкана кровью; платье оставалось только выбросить. Да и ладони болели так, что хотелось завыть в голос. Не о такой встрече в Абрисе я грезила, когда долгими ночами пыталась пробудить артефакт.

   Знахарское стило было длинным и острым, как иголка. Каждый раз, когда Рой дотрагивался до ладони, казалось, будто кожу протыкали. Сверкала вспышка, тянулся красноватый лучик, похожий на блестящую нить, и новый стежок стягивал края раны. Перед врачеванием приятель предложил сделать пару глотков виски, но я страдала непереносимостью. Вырубилась бы в два счета и не задала связного вопроса, а их накопилось немало.

   – Это произошло во время взрыва? – тихо спросила я. Острие стило замерло над ладонью, потом последовал новый болезненный укол. – Рой, не молчи! Во время взрыва?

   Но знахарь крепко сжал губы, словно давая понять, что вопрос уже содержит ответ.

   – Как много он забыл?

   – Сначала он забыл последние полгода, но через пару седмиц большая часть воспоминаний вернулась, – скупо объяснил Рой.

   – Тогда, что происходит? – Я ничего не понимала.

   – Воспоминания о событиях вернулись, не все, конечно… Однако в тех, что восстановились, тебя не было. Ты как будто вырвана из его памяти. Незнакомка. Считай, что сегодня он увидел тебя впервые.

   Жестокая правда заставляла цепенеть. Казалось, тронь меня и рассыплюсь на куски.

   – В его воспоминаниях нет только меня? Вместо меня одни дыры?

   Рой с сожалением вздохнул:

   – Человеческое сознание – странное, оно легко заполняет просветы. У него в голове не воспоминания, а сплошная каша.

   – И ты не говорил обо мне? Не пытался прояснить?

   – Прости, Валерия. Твои бабочки перестали летать и…

   – Ты решил, что я погибла?

   – Да.

   Он прятал глаза. В Абрисе никто не знал о романе наследника Вудсов с теветской девушкой, только Рой. Он мог бы что-то исправить, но не стал. Почему? Ответ был очевиден.

   – Я подумал, может, к лучшему, что он все забыл? Сомневаюсь, что Кайден пережил бы твою смерть, – подтвердил знахарь догадку.

   – Верно, – с горечью прошептала я, удивляясь, как после шокирующих открытий остаюсь в сознании. – Мне даже в голову не приходило, что из-за взрыва он мог потерять память. Проклятие, это… так бессмысленно! Он должен меня вспомнить! Люди, теряющие память, когда-то ее восстанавливают. Так ведь?

   У знахаря сделалось странное лицо.

   – Я не знаю, Валерия. Прости.

   Врачевание мы заканчивали в гробовом молчании, а когда Рой отложил стило, то на месте глубоких кровоточащих порезов остались тонкие розоватые линии.

   – Осторожнее, а то разойдутся, – заметил знахарь, когда я попыталась пошевелить пальцами. Раны исчезли, но боль осталась, пусть не столь резкая.

   – Я бы умылась… – пробормотала я и оглядела платье с заскорузлыми бурыми пятнами. – А еще лучше помылась.

   – Спальня и банная в твоем распоряжении.

   Не поднимаясь со стула, я расстегнула застежки у босоножек и встала горящими ступнями на прохладный пол. Одна золотистая туфелька неловко завалилась набок, словно ощерившись высоким острым каблуком.

   – Сегодня мой отец женился, а я даже в храме не появилась. Папа меня возненавидит!

   – Как ты переместилась? – вдруг спросил Рой.

   – Создала артефакт, ворота в Абрис, – у меня вырвался горький смешок. – Научный руководитель мною бы гордился. Жаль рассказать никому нельзя.

   – Ясно... Тебе надо выпить кофе.

   – Не стоит, – сморщилась я от одного воспоминания о горьковатом вкусе напитка.

   Кофе на время восстанавливал запас магического света, прогонял измождение и болезненную ломоту. Зато потом они наваливались в троекратном размере. Мне и прежде не требовалось много времени на восстановление, а теперь я практически не испытывала магического голодания, только обычную физическую усталость.

   Придерживая подол платья, я взяла подсвечник и, озаряя путь, в тишине поднялась на второй этаж. За зиму полы в доме знахаря стали скрипеть сильнее. В спальне, где я обычно останавливалась, было открыто окно – хозяин дома действительно будто ждал моего появления. Сквозняк потушил огонек, рванул занавеску, и в холодном пахнущем дождливой свежестью воздухе к потолку взметнулись белые бабочки. В темноте на трепыхавшихся матерчатых крыльях светилась сложная руническая вязь.

   Подсвечник выпал из рук, глухо стукнулся о доски. Оплавленный огарок вылетел из гнезда. Привалившись спиной к закрытой двери, я без сил съехала на пол. Поджала колени к груди и спрятала лицо в ладонях. От рук пахло кровью.

   Было глупо плакать. Исправить можно все, кроме смерти. Главное, что Кайден жив. Я помогу ему вспомнить о нас. По обрывкам, по клочкам, по осколкам, но мы соберем наше прошлое, чтобы счастливо жить в настоящем и мечтать о будущем…

   Зажав рот, чтобы Рой не услышал истеричных всхлипов, я задохнулась от рыданий.

   Мы вовсе не изменили миры, а возвели между ними непреступную стену. И заплатили за содеянное.

   КАЙДЕН

   Ночь после появления Валерии в Абрисе…

   – Сколько тебе лет? – голос юной девушки, сидевшей напротив Кайдена в карете, был мягким и очень взрослым.

   – Валерия Уварова…

   Он резко открыл глаза. В окно Белого замка смотрело бледное рассветное утро. Выходило, что поспать удалось всего пару часов. Сев на кровати, он спустил босые ноги на ледяной пол. Сгорбился, как старик. Надавил пальцами на веки, надеясь изгнать боль, но добился прямо противоположного эффекта. Мигрень взорвалась ослепительным фейерверком. Лучше бы сразу проглотил порошки.

   Головные боли и странные сны появились в конце прошлой зимы после тяжелого ранения. С отрядом паладинов они вылавливали в Реликтовом лесу черного колдуна, и для Кайдена все закончилось скверно. Рой вытащил лучшего друга с того света, но началось форменное чистилище. Хоть вообще не засыпай. Видимо, прежде чем отдать душу демонам, колдун успел его проклясть.

   Десятки раз во сне Кайден оказывался в той карете с юной девушкой из Тевета, но вплоть до сегодняшней ночи черты ее лица никак не удавалось рассмотреть. Погода стояла дурная, осенняя, а она была обута в летние сандалии. Забилась в угол, как мышка, но смотрела ясными каре-зелеными глазами прямо. Взрослый голос, манера говорить, жесты, рассыпанные из небрежного пучка светло-русые волосы – абсолютно все в ней заставляло Кайдена цепенеть, как мальчишку.

   И то, что случилось накануне, выводило его из себя! Мало того, что загадочная незнакомка и двуликая носили имя Валерия… у них оказалось одно лицо.

ГЛАВА 2. Ложь во спасение

Закончив короткую тренировку, распаренная и горячая, я упала спиной в траву. Сезоны в Тевете отставали от абрисских. Дома только-только начался сезон цветения жимолости, а в Абрисе приближался закат лета, и в воздухе разливался горьковатый запах полыни. Небо, словно выжженное солнцем, утратило яркость, но казалось необъятным – дух захватывало. Хотелось протянуть руку и дотронуться до нежной пены облаков, рисовавших по желто-зеленым холмам неровные тени.

   – Валерия! – разнесся по двору взволнованный голос Роя.

   Заставив себя сесть, я поприветствовала обеспокоенного знахаря, стоявшего с кружкой в руках на ступеньках. Поднялась, отряхнула штаны, найденные в женских вещах, и направилась к дому.

   – Не зря говорят, что теветцы умеют заваривать чай, – произнес он, подвигаясь в дверях. – Пахнет божественно. Что ты туда добавила?

   – Лучше тебе не знать, – честно призналась я, вспоминая, какую дикую смесь трав засыпала в заварочный чайник.

   – Мать моя, почему он такой горький? – пробурчал знахарь, испробовав «божественный напиток» на вкус. – Что ты делала, едва продрав глаза?

   – Тренировалась.

   – Любишь попрыгать с утра? – Рой размял шею.

   – Ненавижу прыгать в любое время суток, но приемы самозащиты приходится повторять, иначе тело забывает, а с утра по крайней мере бодрит, – в противовес собственным словам я широко зевнула.

   – Да, вижу. Ты лучишься бодростью духа, – сыронизировал Рой, следуя за мной на кухню. Пока я наливала себе горького, но хорошо тонизирующего отвара, он устроился за столом и тут же взял в руки исписанный лист. Пробежался глазами по строчкам. Почерк у меня был отвратительный, а на абрисском я писала еще неряшливее, чем на теветском.

   – Что это?

   – Все эти вещи необходимы для создания ворот в Тевет.

   – Ты решила вернуться?

   – Нет. В смысле, пока нет… – Я вдруг растерялась, ведь за ночь не смогла решить, как поступить. – Но мне нужен план. Ты не сможешь меня прятать вечно.

   – Валерия, мой дом – твой дом. Живи здесь столько, сколько хочешь, – без раздумий предложил Рой. – Поверь, никто не станет искать у меня двуликого мага. Ни для кого не секрет, что я никогда не отличался лояльностью к Тевету.

   – Знаю, но у меня из головы не выходят слова Кайдена. Если из-за меня ты не получишь помилования…

   – Кайден отлично умеет искажать правду, – с досадой перебил Рой. – Если я не получу помилования, то, поверь, ты будешь не причем.

   – Тогда… и мне неловко просить…

   – На артефакты нужны деньги? – уточнил он и отхлебнул горький напиток.

   – В Абрисе есть монетный двор, где обменивают теветские золотые на абрисские серебры?

   – Нет.

   – Тогда долг ты точно обратно не получишь, – предупредила я. – Ты даже не сможешь получить лицензию на артефакт потому, что мне придется использовать и темные, и светлые руны.

   – Не переживай, я потом все расходы стрясу с твоего парня, – пошутил Рой, и в кухне немедленно сгустилось напряжение.

   – Моего парня? – усмехнулась я. – К сожалению, он забыл обо мне и вчера попытался убить. Все, что случилось, кажется злой шуткой, и только поэтому я не бьюсь в истерике.

   Врушка.

   Возникла долгая пауза. Рой потер переносицу. Машинально хотел прихлебнуть горький отвар, но, видимо, вспомнил о мерзостном вкусе и отставил кружку.

   – Проблема, Валерия, в том, что он стал прежним Кайденом Вудсом, – наконец высказался он. – Объективная реальность такова, что он хороший друг, преданный клану паладин и редкостная сволочь, когда дело касается женщин и теветцев.

   – А я, вообще, два в одном?

   – Ты двуликая.

   – Прозвучало приговором, – сухо заметила я.

   – Извини, не хотел обидеть, – сморщился приятель. – Валерия, как друг я обязан тебе посоветовать вернуться в Тевет. Попытаться наладить жизнь, найти нормального парня. Для вас с Кайденом, возможно, такой вариант расставания – самый простой. Но я слышал, как ты рыдала всю ночь, как будто кто-то умер, и понимаю, что дружеских советов ты слушать не намерена.

   – Ты прав. Если Кайден захочет видеть меня рядом, так тому и быть. – Я помолчала. – Правда вряд ли он появится.

   – Появится, – не согласился знахарь, – даже не сомневаюсь. И быстрее, чем ты думаешь.

   – Почему?

   Хотя сказанное должно было вселять надежду, что-то в тоне знахаря заставляло нервничать.

   – Мы же говорим о тебе. – Приятель пожал плечами. – Неважно, что помнит Кайден, а что забыл. Он тебя увидел и больше не отпустит. Некоторым суждено сходить с ума друг по другу.

   – Дрожь пробирает от твоих слов, – призналась я.

   Вместе со знахарем мы спустили с чердака пыльный сундук с женскими вещами. Перебрав ворох нарядов, мне удалось выбрать несколько платьев по размеру, отвратительно облегающие штаны и приличный вязаный кардиган, только в одном месте слегка подточенный молью. Не откладывая дело в долгий ящик, я переоделась в белый сарафан, натянула открытые босоножки и собралась в магическую лавку в соседней деревне. Рой, не споря, согласился меня сопровождать. Правда, он не предупредил, что топать нам предстояло почти две мили под горку.

   Обычно Абрис встречал меня промозглым холодом с беспрерывным дождем или трескучими морозами и сугробами, словно с порога пытался вытолкать взашей. Но сегодня светило улыбчивое солнце, от запаха горных трав кружилась голова, а я впервые за долгое время позволила себе выйти из дома с открытыми руками, рассудив, что вряд ли оскорблю чувства приличных абрисцев темными рунами.

   По дороге мы с Роем болтали обо всем и ни о чем, ловко избегая болезненных тем. Я давно заметила, что он вообще старался не лезть в душу и не задавать вопросов, неизбежно способных разбередить раны. Только один раз разговор принял опасный оборот, когда знахарь во время моего рассказа об артефактах для принцессы между делом поинтересовался:

   – Почему ты создала ворота, которые открываются только в одну сторону?

   – Вообще-то, я не планировала так быстро возвращаться в Тевет. Думала, что у меня будет куча времени, чтобы спокойно переделать «Сердце Абриса». Магия очень сложная…

   – Какое имя ты дала артефакту? – перебил Рой.

   Мне вдруг стало неловко. Сердцем Абриса называли особенную темную руну, идеальное сочетание семи ключей, которые использовали в написание колдовских знаков. Считалось, что если она потухнет, то магия исчезнет. В то время, когда мы познакомились с Кайденом, сердце его мира уже спало.

   – Все равно магия должна как-то называться, чтобы подчиняться владельцу, – буркнула я.

   Между нами повисло молчание, но вдруг знахарь признался:

   – Она зажглась.

   – Руна? – оживилась я.

   – Да, из-за большого взрыва. Мы все чувствуем, как Абрис наполняется магией. Кажется, даже дышать сейчас легче. Все ожидают, что через пару-тройку поколений восстановится равновесие, и в обычных семьях начнут появляться одаренные дети, как до Схождения.

   – Ну хотя бы что-то мы сделали правильно, – вздохнула я, не испытывая ни капли радости. В голове крутилась досадная мысль, что лучше бы проклятая руна продолжала спать, и Кайден не потерял ни единого воспоминания. Эгоистично, но в хорошие люди я себя никогда не записывала.

   Дорога раздваивалась: одним хвостом огибала скалистый выступ, другим – убегала к холмам. На развилке стоял указатель, и рядом с названием селения красным цветом пульсировала незнакомая руна.

   – Что за знак?

   – Клановый символ. Эти земли принадлежат Вудсам, – пояснил Рой.

   – И много земель? До самого горизонта? – съехидничала я и обвела рукой горную долину с бесконечными зелеными холмами, врезавшимися в горизонт.

   – Дальше, – сухо вымолвил знахарь. Видимо, в Абрисе о колдовских семьях и их собственности шутить было непринято. – Много дальше.

   Селение встречало путешественников надписью с символом Вудсов. Торговые лавки тянулись с двух сторон тракта, а каменные одноэтажные домики с остроконечными крышами, образуя ступени, взбирались на пологую гору.

   – Мне надо к аптекарю, – кивнул Рой в сторону торговой лавки с рисунком змейки, нанесенным на витрине.

   – А где магическая лавка?

   – Дальше по дороге, но одна ты не пойдешь! – отрезал знахарь, и когда я демонстративно закатила глаза, то нехотя согласился: – Я буду через десять минут. Деньги возьми.

   – Не переживай, приятель! За десять минут меня точно никто не украдет.

   – Не заблудись! – Он отдал мне кожаный кошель с позвякивающими внутри серебрами.

   – Могу, но негде, – в притворном сожалении развела я руками, намекая, что, несмотря на топографический кретинизм, просто не в состоянии заплутать на прямой дороге.

   Магическая лавка приветствовала посетителей громким бряцаньем колокольчика, и я с трудом удержалась, чтобы не вжать голову в плечи. Потолок в торговом зале оказался гораздо выше, чем могло показаться снаружи, что невольно наводило на мысль о руне, расширявшей пространство.

   – Госпожа чародейка! – охнул торговец и согнулся в низком поклоне. – Добро пожаловать!

   – Здравствуйте, – опешила я, уже собираясь улизнуть на улицу, чтобы дождаться Роя и попытаться войти снова. Видимо, в мире, где колдовским талантом обладали только избранные, появление в магической лавке человека с даром было событием.

   – Чем могу вам помочь? – выскочил торговец из-за прилавка. – У нас, как видите, торговля мелкая. Никаких особенных вещей не держим.

   На мой взгляд, лавка была, как лавка, чем-то похожая на те, что повсеместно стояли в Тевете. Ряды книг на полках, хозяйственные артефакты, грозди защитных амулетов, многочисленные притирки в темных флаконах.

   – Мне нужны гримуары с рунами, – вымолвила я, чуть не поперхнувшись произнесенным словом «гримуар», хотя пыталась сказать на теветский манер «сборник». – С пояснениями.

   – У нас только учебная литература, – извиняющимся тоном отозвался торговец. – Самые простые книги.

   – Неважно.

   Он принялся доставать с полок томики в плотных кожаных переплетах с заклепками и металлическими уголками.

   – Домашние ритуалы? – бросил на меня торговец быстрый взгляд. Оторвавшись от разглядывания незнакомой руны, нанесенной на деревянный столп, я отрицательно покачала головой.

   Торговец сложил на стол высокую стопку, указал мне на стул и позволил спокойно изучить книги. Как я и подозревала, даже простой учебник рун в Абрисе оказался богаче на магические знаки, чем все манускрипты вместе взятые, из тех, что мне удалось нарыть в закрытом архиве Королевской библиотеки.

   – Что изучаешь? – прозвучал знакомый голос над ухом.

   Вздрогнув, я резко повернулась и в буквальном смысле оказалась нос к носу с Кайденом. Увлеченная изучением гримуаров, я не услышала ни звона колокольчика, ни шагов! Он специально склонился, чтобы наши лица были на одном уровне, а губы разделяли всего несколько дюймов. Некоторое время я таращилась на мужчину широко раскрытыми глазами, не веря, что он близко-близко, а мне даже дотрагиваться запрещено.

   – Привет, – тихо промурлыкал Кай, приподняв уголок рта в незнакомой сексапильной усмешке. Интересно, снизойдет ли на него просветление, если по голове ему ударить увесистым гримуаром? Проверить оказалась тонка кишка.

   Отвернувшись, я с чувством захлопнула фолиант и поднялась из-за стола. Нежданному гостю пришлось подвинуться.

   – Ты на меня злишься? – спросил он.

   – Нет.

   Положила на прилавок выбранный томик. Со смесью благоговения и страха хозяин лавки таращился на темного паладина. От нервов даже испарина выступила.

   – Сколько? – спросила я, пытаясь привлечь внимание.

   – Примите в дар. – Торговец обращался к мужчине за моим плечом. – Наша лавка всегда открыта для ваших друзей, господин Вудс.

   Светлые духи, у Кайдена на лбу написано, что он тот самый наследник клана? Или, может, по клановым землям специально распространяют семейные портреты Вудсов, чтобы подданные не путали принцев с дворняжками?

   – Он мне не друг, поэтому возьмите деньги, – резковато произнесла я и расшнуровала кожаный кошель. Торговец сделал вид, будто оглох и принялся рьяно заворачивать гримуар в плотную коричневую бумагу. Перевязал бечевкой. Спорить я не стала, книга была важнее гордости. С независимым видом подхватила сверток и, коротко попрощавшись, направилась к дверям.

   – Все верно. Ты имеешь право злиться, – произнес вслед Вудс мягким голосом с бархатными интонациями.

   Я остолбенела, точно по телу от макушки до пяток прошел магический разряд. Было дико слышать от незнакомца с лицом Кайдена слова, произнесенные давным-давно, в ту ночь, когда меня похитили на вечеринку паладинов и нанесли темную руну.

   – Не молчи, – в его тоне звучало раздражение.

   – Думаешь, я буду выяснять отношения на людях? – сухо бросила я через плечо и толкнула дверь лавки. Снова над головой противно звякнул колокольчик. После полумрака торгового зала солнце на секунду ослепило. Кайден в два счета нагнал меня, сжал локоть и тихо произнес:

   – Как скажешь, Голубая кровь.

   В лицо ударил поток теплого воздуха, дыхание перехватило, а желудок неприятно устремился к горлу. Я опомниться не успела, как обнаружила, что мы стоим на накатанной дороге, разрезавшей реликтовый лес. Гладкие стволы вековых деревьев затягивал изумрудный мох, землю скрывали высокие папоротники. Солнце с трудом пробивалось сквозь сплетенные кроны.

   – Здесь нет людей, – объявил маг, отходя на шаг.

   – Вижу, – озираясь по сторонам и покрепче стискивая сверток, бесцветно отозвалась я.

   Решительно развернулась и чуть не уткнулась носом в грудь Кайдена. Он не удержался от смешка. Сволочь!

   – Хорошо, Кайден Николас Вудс, спрашивай! Раз ты похитил меня из-под носа своего лучшего друга, значит, что-то хотел спросить? Спрашивай.

   – Ты забыла вещи в моей комнате.

   – Я выронила сумку, когда ты напал на меня, – холодно поправила я. – Где она?

   – В доме у знахаря.

   Он явно забавлялся, заставляя меня злиться.

   – В таком случае тебе стоит вернуть меня обратно! – фыркнула я.

   Неожиданно его улыбка растаяла, а в глазах блеснул лед.

   – Как вы познакомились с Роем?

   – Меня похитили на вечеринку паладинов и нанесли руну. – Я вытянула руку и раскрыла ладонь, демонстрируя грубый шрам. – Рой помог мне пережить, пожалуй, одну из худших ночей в жизни. Так мы познакомились.

   – И почему он бросился спасать Голубую кровь?

   – Он не бросался, ему выбора не оставили. Меня привезли в дом Роя без сознания.

   – Кто?

   – Ты.

   На лице Кайдена не дрогнул ни единый мускул. Он всегда отлично умел прятать эмоции. Мы точно играли в детские гляделки, кто кого пересмотрит и сдастся. Выдержать ледяной взгляд было непросто. Я вцепилась в книгу, точно в спасательную доску.

   – Этого не было, – разрывая зрительный контакт, после долгого молчания спокойно опроверг он.

   – Если ты чего-то не помнишь, то не значит, что этого никогда не было, – дернула я плечом. – Ты просто не помнишь.

   – Я никогда не страдал потерей памяти.

   – Так ли? – усмехнулась я. – В таком случае позволь и тебе задать один вопрос. Как случился большой взрыв? Почему рассыпался дом Исаи Гленна?

   – А ты многое знаешь.

   – Просто ответь.

   – Двуликий пытался разрушить границы, чтобы избежать смерти, но случился взрыв. Он все равно погиб, а миры разошлись.

   – Как звали того двуликого? Валентин Озеров?

   На мгновение в лице мужчины мелькнуло удивление, но он снова справился с эмоциями. Рой был прав, воспоминания Кайдена находились в хаосе. Похоже, он полагал, будто ловил двуликого мага, чтобы провести ритуал для пробуждения «Сердца Абриса», а Валентин убегал и защищался.

   – Ты помнишь неверно, – покачала я головой.

   – Как можно помнить неверно?

   – Начнем с того, что был не двуликий, а двуликая. Девушка. Она вовсе не хотела разрушать границы, наоборот пыталась не допустить, чтобы миры разошлись. И еще кое-что… Она не погибла во взрыве.

   – Чушь.

   – Нет.

   – В таком случае покажи мне ее! Где она?

   – Перед тобой.

   Казалось бы, в лесу просто не может быть гробовой тишины, но именно она наступила после моего короткого признания. Природа будто замолчала вместе с нами: ни дуновения ветра, ни шелеста листьев.

   – Если я ответила на все твои вопросы, то можем мы вернуться? Рой наверняка волнуется.

   – Расскажи о том дне в доме Исаи Гленна! – даже не потребовал, а приказал Кайден.

   – Нет, – отказалась я. – Как вспомнишь сам, приходи. Сравним воспоминания.

   В лицо мне ударил злой сквозняк, мужчина точно мигнул, и оказался рядом. Носы наших ботинок соприкасались. Кайден грозно навис надо мной, и продолжать разговор мигом расхотелось.

   – Я могу заставить, – тихо вымолвил он.

   Стараясь сохранять хотя бы внешнее спокойствие, я вздернула подбородок.

   – Ты можешь мне грозить, Кайден Николас Вудс, но на самом деле, больше не посмеешь ко мне даже пальцем прикоснуться.

   – С чего ты так решила, Валерия?

   – Побоишься.

   – Да неужели?

   – Рой – твой единственный настоящий друг. Ведь с наследниками кланов не дружат, ими просто пользуются. Так?

   Пауза была бесконечной.

   – Маленькая дерзкая дурочка, – усмехнулся он, поднял руку и легонько ткнул мне пальцем в центр лба, заставив удивленно моргнуть. – Я прикоснулся к тебе.

   Сделав медленный шаг назад, он растворился в пространстве. Меня окатило волной возмущенного воздуха, поднявшего с земли мелкие веточки, камушки и пыль. Прикрылась, чтобы соринки не попали в глаза. Когда пространство успокоилось, я повернулась вокруг своей оси и позвала:

   – Кайден?

   Лес молчал. Темный паладин, словно надо мной издевался.

   – Кайден Вудс, что за глупые прятки? Куда ты делся?!

   Эхо вернуло истеричный вопль. Он действительно бросил меня одну посреди леса!

   – Проклятие! Скотина! – процедила я, искренне сожалея, что не сделала на знахарском доме метку, подобную той, что оставляли темные паладины в Тевете.

   У меня было мало опыта в перемещениях, и без меток я часто ошибалась адресом. Страшно вспомнить, в какие глупые ситуации попадала. Однажды возникнув в гостиной соседского особняка, вообще оставила попытки изображать из себя лихого наездника, ловко седлавшего пространство.

   Рисовать руны на теле, да еще без стило, было последним делом, но именно пальцем посреди ладони, едва-едва залатанной Роем, я начертала кривую спираль «перемещение». Ненавижу темные руны! В отличие от светлых, не приносивших боли, абрисские знаки жглись, как проклятые. «Перемещение» и вовсе одна из самых болезненных.

   Морщась, я заставила магию пробудиться и пробормотала:

   – Только не в колодец.

   Перед мысленным взором появился знахарский домик в горах, темные стены, знакомые ступеньки и кухонные окна. Секундой позже меня точно дернули за веревку, привязанную к шее. В расколотое пространство я нырнула головой и вылетела, как пробка из бутылки. С грацией коровы растянулась на траве, прилично расцарапав коленки.

   Конечно же, я промахнулась! Оказалась под указателем на деревню, на полпути от уединенной обители. Идти предстояло в гору, но перемещаться еще раз просто не решилась. Хорошо, что не попала в колодец, точно бы шею свернула или захлебнулась.

   Через полчаса прогулки под палящим солнцем дико захотелось пить, ремешки сандалий до крови натерли ноги. После перемещения захотелось есть. Растрата магии всегда вызывала приступы голода, а голод – нелогичную ярость. Попадись мне Кайден, свернула бы шею голыми руками или надавала по голове тяжелой книгой!

   Не стесняясь в выражениях, я поносила Вудса всеми известными ругательствами на обоих языках, а когда воображение и словарный запас иссякли, повторила. Может, и по третьему кругу проехалась бы, но впереди замаячил знахарский двор с потемневшими от времени и дождей хозяйственными постройками.

   В ожидании меня Рой мерил шагами клочок земли перед воротами, а когда заметил, то рванул навстречу.

   – Какого черта ты исчезла?!

   – Приятеля своего спроси, – зло выпалила я. – Он бросил меня посреди леса! Скот! Ненавижу!

   Вдруг знахарь вернул спокойствие и заметил:

   – А вчера ты утверждала, что до смерти его любишь.

   – Люблю, но прямо сейчас ненавижу!

***

В течение трех лет родительский дом был для Роя темницей. Талантливый знахарь-отшельник не мог уходить дальше деревни под горой. В заброшенное святилище с магическими воротами, сгоревшими после большого взрыва, поводок не дотягивался – пришлось ехать одной.

   На рассвете Рой проводил меня до селения. Аптекарь собрался в большой город и согласился подбросить меня до соседней долины, откуда было рукой подать до святилища. Погода, как назло, испортилась. Чистое высокое небо затянуло туманной дымкой, а горные пики окутали плотные облака.

   – Как закончу в храме, сразу вернусь, – увещевала обеспокоенного, а потому хмурого приятеля. – Я поставила метку на доме, поэтому точно не промахнусь.

   Сама-то я считала, что любой встречный легко распознает во мне теветку, но без рунической вязи, нанесенной на стены храма, не понимала, как создать ключ от дверей домой.

   – Хорошо. Счастливой дороги, – было заметно, что отпускал скрепя сердце.

   Аптекарь ехал на облучке с возницей, мне досталось место в повозке. Понукнули стригущую ушами лошадку, тронулись. Заскрипели деревянные колеса. Рой шел рядом, держась за бортик. На его шее проявлялась заметная алая полоса, словно стягивался невидимый ошейник. Сам того не замечая, знахарь потер место, где выделялся кадык.

   – Рой, тебя сейчас удушит, поэтому остановись, – попросила я и еще раз продемонстрировала ладонь с кривой руной «перемещение», заключенной в ней магии вполне хватало на одно короткое скольжение. – Клянусь, со мной все будет хорошо.

   – Ладно, – сдался он.

   Повозка отъезжала, а Рой по-прежнему стоял на дороге, широко расставив ноги, и провожал нас хмурым взглядом. Теперь казалось нереальным, что в первую встречу около года назад знахарь отказывался называть меня по имени. Прощаясь, он поднял руку.

   К тому времени как мы добрались до соседней долины, сверху заморосило. Пришлось надеть дождевик и накинуть капюшон. Возница остановился возле указателя со светящимся гербовым знаком Вудсов. Когда я спрыгнула на дорогу, то мне подсказали направление. Уверив, что если вдруг заблужусь, то сразу же вернусь в знахарский дом, я попрощалась с попутчиками и ступила на давно нехоженую, почти заросшую дорогу к храму на холме.

   Абрисское святилище представляло собой башню. С одной стороны стену скрывало темно-изумрудное покрывало плюща. Земля перед входом была вытоптана, не росло ни единой травинки. Дверь, как Рой и пообещал, к моему приезду отперли. Колдунам в Абрисе отказывать непринято, и в письме к смотрителю храма он нарочно уточнил, что открыть святилище нужно для чародейки.

   Внутри царил холод. Тусклый свет пробивался через узкие окна, больше походившие на бойницы. На полу темнел круг, от которого во все стороны разлетались выжженные лучи, словно каменный жертвенник являлся эпицентром взрыва. Стены покрывали черные выжженные руны. Раньше это место было наполнено древней темной магией, но теперь ничего не осталось, ни единой искорки – все выжег большой взрыв.

   Вытащив из заплечной сумки блокнот, я стала перерисовывать рунические письма. На стенах была настоящая каша, приходилось разбираться в плетениях, имевших хоть какое-то отношение к перемещениям. Увлекшись, я совершенно забыла о времени и очнулась, когда осознала, что внутри святилища сгустились сумерки, а на улице шумел дождь.

   Размяла затекшую шею, развернулась к жертвеннику, на котором оставила сумку, и остолбенела. Прислонившись к высокому камню и скрестив руки на груди, за мной следил Кайден. Закатанные рукава летнего узкого плаща открывали фамильяры – магические рисунки, похожие на татуировки. Левое предплечье обвивали змеиные кольца, морда зверя утыкалась в локтевой сгиб. На правом – теснились «перемещение» и пятиконечные звезды. Скорее всего, они тоже являлись магическим арсеналом и по желанию паладина превращались в реальное оружие.

   Стараясь сохранять самообладание, твердыми шагами приблизилась к алтарю, засунула блокнот в сумку и затянула шнурок. Кайден не сводил с меня пристального взгляда.

   – Поешь со мной, Валерия.

   Мы оба понимали, что он предлагал перемирие.

   – Нет.

   – Это была не просьба.

   – Я догадалась.

   Перекинув торбу через плечо, я раскрыла ладонь и заставила руну «перемещение» вспыхнуть розоватым светом. По воздуху разбежались круги, перед взором появилась смазанная метка, оставленная под знахарским крыльцом, но сделать шаг в сторону дома Кайден мне дал. Сжал запястье, и руна моментально погасла. На ладони даже следа не осталось.

   – Проклятие! Ты можешь меня не хватать? – возмутилась я, начиная злиться.

   – Тебе лучше сейчас не возвращаться.

   – У Роя гости? – удивилась я, а когда Кай кивнул, то и огрызнулась: – Мог сразу сказать?

   – Так ты поешь со мной? – невпопад спросил он.

   – Нет.

   – Не голодная?

   – Голодная, – согласилась я, – но не хочу сидеть за одним столом с человеком, который пытался меня убить. А еще бросил посреди леса, даже не задумавшись, как я буду возвращаться домой.

   – Справедливо, – вздохнул мужчина, соглашаясь с тем, что противница не желает мириться. – Ты хочешь, чтобы я извинился?

   – За то, что едва меня не прирезал? Или за то, что отдал на прокорм диким зверям?

   – В том лесу не водятся дикие звери, разве что кролики и белки.

   – В таком случае извинения, конечно, уместны! – огрызнулась я.

   – На самом деле я пытаюсь быть вежливым, потому что Рой попросил занять тебя до вечера, – признался он. – Просто ненавижу есть в напряженной атмосфере – кусок в горло не лезет, и раз у тебя паршивое настроение, то счастливо оставаться, Валерия. Не думаю, что тебе стоит появляться дома до темноты.

   Внутри кипело.

   – У меня не паршивое настроение! – фыркнула я. – Мне компанию предложили паршивую!

   – Какая есть, – развел он руками.

    Как заставить Кайдена вспомнить прошлое, если единственное, чего хотелось – это заехать по самодовольной физиономии? Пусть физиономия и была отчаянно привлекательная. Молчу уж про сексапильное колечко в губе... Оставалось надеяться, что во время трапезы не возникнет желания надеть ему на голову посудину с едой или впечатать кулак в это самое колечко.

   – Подожди! – позвала я, прежде чем он успел исчезнуть.

   – Да?

   – Я бы действительно поела, – прозвучало сердито.

   Ожидала, что он переместит нас сразу к дверям какой-нибудь трапезной, но мы оказались под горой, ровно в том месте, где я спрыгнула с повозки аптекаря. Под указателем нас поджидала карета с возницей. Ливень утих, но сверху все еще моросило. Дорога, убегавшая за скалистый уступ, напоминала мягкое сливочное масло.

   Нам немедленно открыли дверь экипажа, разложили ступеньку.

   – Забирайся, – скомандовал Кайден, помогая мне залезть в салон. Сам уселся напротив и смахнул с одежды капли дождя.

   – Экипаж? – не утерпела я, когда мы тронулись с места.

   – Я слишком много сегодня скользил, – сухо пояснил он.

   По размытой дороге мы ехали тихо, но каждый раз, когда я смотрела в окно, пейзаж менялся. Вроде только находились в низине, как затянутая дождливой дымкой долина открылась сверху. Потом вдруг брызнуло полуденное солнце, и появился чистенький умытый ливнем городок. Выглядело так, будто экипаж перепрыгивал через огромные расстояния, что невольно наводило на мысль о какой-то особенной руне, пересекающей пространство, возможно, нанесенной на карету или даже на лошадь.

   – Такое уже было? – вдруг прервал молчание Кайден. Похоже, все время, пока я таращилась в окно и удивлялась резко менявшимся пейзажам, он изучал меня и выглядел, прямо сказать, нерадостным.

   – Что именно?

   – Мы вдвоем ехали в карете?

   Я смело встретила его пронизывающий взгляд и кивнула:

   – Да.

   – Почему я тебя совершенно не помню?

   – Задай этот вопрос себе.

   Мы замолчали. В тишине было слышно, как звенели по брусчатке конские копыта, стучали колеса. Судя по тому, что улицы оставались сухими, а деревья пыльными, дождя, беспрестанно омывшего горные долины, здесь заждались. Карета остановилась напротив смутно знакомого постоялого двора.

   Именно сюда мы приезжали в ночь знакомства! Я была сбита с толку. Кайден отличался поразительным постоянством или просто хотел проверить мою реакцию?

   Подворье явно процветало, было многолюдно и шумно. В прошлый раз мы приехали в темноте, погода стояла отвратительная. Изучать постройки желания не возникало, и я не разглядела ни побеленного фасада с перекрещенными рейками, ни выкрашенных в густо-коричневый цвет раскрытых ставен. На дверях светился символ Вудсов, а на раскладной доске с помощью мелка было написано дневное меню.

   Нас снова проводили в отдельный кабинет, куда гвалт переполненного обеденного зала проникал лишь неразборчивым гудением. Прежде чем закрыть дверь, Кайден тихонько отдал указания подавальщику, и пока я умывалась, принесли еду.

   Мы сели за стол напротив друг друга, разделенные большой миской с куриной лапшой, котелком с мясом и блюдом с крупно нарезанными овощами, политыми янтарным маслом и посыпанными перцем. Кайден подхватил глубокую плошку и щедро налил суп, потом посыпал сверху порубленной зеленью. Не спрашивая разрешения, он поставил угощение передо мной, а потом в растерянности принялся хлопать себя по карманам.

   – Не возражаешь? – наконец продемонстрировал он вытащенный бумажный треугольник. Раскрыв конвертик, высыпал в рот какой-то порошок и, поморщившись от горечи, быстро запил водой.

   Никогда не видела, чтобы Кайден принимал снадобья. Спрашивать напрямую, для чего порошки, опасалась, пришлось грубовато пошутить:

   – Боишься, что от моей компании случится несварение?

   Думала, огрызнется и пошлет куда подальше, но он облокотился о стол и очаровательно улыбнулся:

   – Помогает игнорировать замечания ехидных институток. Кстати, твой парень прописал. – Он взялся за ложку. – Почему ты таращишься на меня с таким лицом, будто я умираю от смертельной болезни? Нервирует. Ешь.

   – Ладно.

   Поесть я всегда любила. Жаль, что здоровый аппетит у двадцатилетних девиц считался дурным тоном. Немедленно вспоминалось, как Полина с подружками три часа цедили пустой чай в дорогущей ресторации. Зачерпнув густого наваристого супа, я с наслаждением отправила первую ложку в рот и прикрыла глаза от удовольствия. Потом не удержалась, помакала кусочком хлеба в бульон и даже не заметила, как проглотила.

   – Вкусно? – полюбопытствовал Кайден. Удивительно, но в его голосе не было насмешки.

   – Не то слово! – промычала я. – Стыдно признаться, но я ужасно люблю поесть.

   – По тебе не скажешь.

   – Повезло, скажи? – Я улыбнулась, и Кайден вдруг изменился в лице. Резко замкнулся, сосредоточился на тарелке.

   За столом снова повисло натужное молчание. Аппетит мигом исчез, но я продолжала глотать ложку за ложкой. Для магии требовались силы. Сон и еда считались лучшими источниками энергии. Коль поспать мне все равно в ближайшее время не светило, так хотя бы объемся за счет бывшего парня.

   – Как ты переместилась? – спросил он, старательно избегая встречаться со мной глазами. – Миры разошлись. Лазеек больше нет, ни одной.

   – Если бы не было лазеек, как бы я здесь оказалась? – Я дернула плечом и с вызовом заявила: – Ты видел детали артефакта, переместившего меня. Они лежали в клатче. И артефакторное стило тоже видел.

   – Не имею привычки лазить по женским сумочкам.

   – Врешь ведь.

   Кайден отложил ложку и наконец соизволил одарить меня насмешливым взглядом.

   – Хочешь сказать, что ты артефактор?

   – Один из лучших в Тевете, – согласилась я. – Сложно поверить?

   – Отчего же? – с иронией вымолвил он. – Ты ведь здесь.

   Подобный разговор между нами уже происходил в самую первую встречу, поэтому упреждая следующий вопрос, который наверняка крутился у него на языке, я вымолвила:

   – Да, я умею создавать оружие. Легко. Но боевая магия примитивна и безобразна. Не люблю уродливую магию. Созидать – сложнее и красивее.

   – У тебя выжжена боевая руна?

   Я выставила ладонь с руной «знание». Говорить о том, кто именно наградил меня первым темным знаком и фактически превратил в двуликого мага, не решилась. Правда, как лечебные порошки, хороша только в правильной дозировке.

   – Еще вопросы?

   Возникла долгая пауза, и я почти расслабилась, а обруч напряжения, обхватывающий грудь, практически растаял, как раздался резкий, неожиданный вопрос:

   – Как он тебя называет?

   – Кто? – смутилась я.

   – Ройберти Томсон.

   Мы с Кайденом встретились глазами. Надеюсь, он не догадался, что я впервые слышала полное имя знахаря.

   – Как он называет тебя? Голубая кровь, милая, детка…

   – Лера.

   Казалось, что мужчина сейчас подавится. К счастью, он не мог слышать бешенного стука моего сердца, колотившегося в груди так сильно, что становилось больно.

   – Лера? – Он дернул уголком рта. – Что ж, лучше не придумаешь. Ты знаешь, как переводится Лера с древнего языка?

   – Неизбежность, – не сводя с него взгляда, ответила я.

   – Верно.

   Если Кайдена надо было провоцировать, чтобы подстегнуть память, то замечательных возможностей он предоставлял сколько угодно. Только вот сама я не испытывала уверенности, что начатая игра была мне по зубам.

   – Что, господин наследник, ваша жизнь вдруг перестала быть понятной? – чуть склонилась я к столу.

   – Не стоит начинать игру, в которой ты ничего не смыслишь, чудный ребенок, – точно прочитал мои мысли мужчина. Неожиданно он вытянул через стол руку и легонько щелкнул меня по носу, как малое дитя. Не найдя слов, я только ошеломленно моргнула.

   К Рою я возвращалась в гордом одиночестве. Меня усадили в карету и без прощаний отправили восвояси. Вернулась затемно, практически в ночь, когда от царившей тишины звенело в ушах. Воздух был прохладен и кристально чист. Ветер гонял сизые облака, похожие на клоки разодранных теней, и в разрывах виднелось обсыпанное звездами абрисское небо.

   Экипажей перед домом не было, но судя по тому, что размякшая после сильного дождя дорога оказалась изрезанной узкими подсыхающими колеями, Кайден не соврал: днем к знахарю действительно приезжали люди.

   На первом этаже горел свет. И отчего-то, глядя на озаренные окна, в душе шевельнулось нехорошее чувство. Скомкано попрощавшись с кучером и поблагодарив за спокойную дорогу, по влажной траве я направилась к дому. Тихонечко вошла. В кухне чадили свечи, и резко пахло солодовым виски. Рой сидел за столом, но даже не обернулся.

   – Вернулась? – Он сделал большой глоток из стакана.

   Совершенно нелогично я почувствовала себя загулявшей накануне свадьбы и пойманной на измене невестой. По теветской привычке быстро стянула у двери уличную обувь, сунула ноги в домашние туфли и хотела также тихо, чтобы не мешать хозяину дома, ускользнуть в свою комнату, но он спросил:

   – Как твой парень? Больше не пытался тебя убить?

   К мелким бесам деликатность! Рой, конечно, мог выставить меня на улицу посреди ночи, но цепляться просто от дурного настроения ему никто не давал права.

   – Что-то случилось? Кайден сказал, что к тебе приезжали гости, – стараясь не показывать раздражения, спросила я.

   – Гости? – Рой криво усмехнулся.

   Он бросил в мою сторону косой взгляд, и тут стало ясно, что знахарь был пьянее, чем могло показаться по твердо звучавшему голосу.

   – Вчера ночью умер отец, – ровно произнес он в тишине, и у меня упало сердце.

   Несколько раз я тупо открывала и закрывала рот, пытаясь выдавить из себя хотя бы слово, но дар речи не возвращался. Наконец тихо вымолвила:

   – Рой, мне так жаль.

   – Тебе жаль? – на его губах появилась кривоватая нехорошая усмешка. – Что ты знаешь обо мне, Голубая кровь? Почему тебе жаль?

   – Моя мать умерла от тяжелой болезни несколько лет назад. Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь…

   – Уверена?

   Он медленно поднялся из-за стола. Старался держать себя в руках, но все равно дрожал от ярости, и было понятно, что злился вовсе не на меня.

   – Отец единственный, кто оставался у меня в этом гребанном мире! И теперь он ушел, а я даже не могу приехать на погребальный обряд. Он был прав, я никчемный неудачник! Проклятие!

   Стакан с виски полетел в дверцу шкафа. С грохотом раскололся, обдав мебель липкими брызгами. На пол посыпались осколки.

   – Ты пьян, – спокойно вымолвила я.

   – Точно! – Он ухмыльнулся. – Я рассчитываю пить всю ночь, не хочешь присоединиться?

   – У меня непереносимость.

   – Что? – Рой невесело рассмеялся. – То есть ты вынуждена переваривать дерьмо, что происходит в твоей жизни, на трезвую голову?

   – Верно.

   – Ты даже говоришь с его интонацией. – Приятель сделал нетвердый шаг и схватился за спинку стула, чтобы удержать равновесие. – Ответь мне на вопрос, Валерия, много счастья принесла тебе любовь?

   – Рой, тебе надо поспать…

   – Ответь! – заорал он, выходя из себя. – После того как он тебя чуть не прикончил, ты все еще рада этой своей поганой любви?

   Совершенно точно я не собиралась обсуждать с пьяным знахарем перипетии наших с Кайденом сложных отношений. Да и с трезвым, пожалуй, тоже не собиралась.

   – Рой, я абсолютно уверена, что завтра ты себя будешь чувствовать по-настоящему скверно. Давай помогу тебе лечь…

   Я направилась к нему, чтобы поддержать за локоть, а если понадобится, то взвалить на спину и дотащить до спальни, но он бросил, словно выстрелил мне в живот из арбалета:

   – Это был я.

   Казалось, между нами выросла невидимая стена. Руки упали. Я немедленно поняла, о чем он говорил.

   – Я заставил его забыть. – Рой ткнул пальцем себе в грудь. – Когда случился взрыв, он решил, что ты погибла. Понимаешь? Ничего страшнее в своей жизни не видел. Он ни разу не произнес твоего имени. Но только пил по-черному, потом уходил с отрядами в дикие леса ловить отступников, приползал полудохлый сюда, очухивался, снова пил и так по кругу. Три гребанных месяца! Он был ни на что не годен, и Огаст хотел лишить его титула.

   Кажется, до меня плохо доходил смысл сказанного. Каждым словом, сказанным с ненавистью и злостью, Рой будто обвинял меня.

   – Я был тем, кто подлил ему Золотые капли.

   – Что эти капли… что они делают?

   – Стирают из памяти человека самые мучительные воспоминания.

   – И Кайден забыл меня.

   – Да.

   – Хорошо, – ошеломленно прошептала я, стараясь собраться с мыслями – Все правильно.

   – Хорошо? Все правильно? – Он скривил рот. – Голубая кровь, ты не слышала, что я сказал? Он забыл тебя, потому я ему помог.

   – А я помогу вспомнить.

   Пошатываясь, Рой приблизился ко мне, сжал плечи и склонился так, что наши лица оказались на одном уровне.

   – Никогда. – Его дыхание пахло алкоголем. – Хорошо слышишь? Никогда, ни при каких обстоятельствах его воспоминания о тебе не вернутся.

   – Ясно, – оторопелая и раздавленная, я судорожно сглотнула подступивший к горлу комок слез. – Тогда я заставлю его полюбить меня заново.

   – Ты совсем идиотка?

   – В таком случае, может, мне тоже глотнуть Золотых капель?! – с яростью выкрикнула я, стряхивая его руки.

   Знахарь отступил, с протяжным стоном растер лицо ладонями.

   – Меня тошнит от самого себя!

   – Ты сделал то, что должен был, – медленно вымолвила я. – Как я могу тебя обвинять? Лучше Кайден без воспоминаний, но живой, чем убивший себя из-за воспоминаний. Не находишь?

   Рой смотрел долго, пытливо. А потом вдруг положил руку мне на затылок и осторожно привлек к груди. Мы обнялись, тесно и с болью, так обнимаются близкие друзья, пережившие одинаковую утрату.

   – Дурочка, ты слишком добрая, – пробормотал во всклокоченные волосы.

   – Ты тоже меня не знаешь. Я эгоистка и вовсе не добрая.

***

В Абрисе чувствовалось неизбежное увядание лета. Низкие тучи ложились на рогатые горные пики, и на улице, несмотря на позднее утро, царили сумерки. Частил мелкий дождь. Нацепив непромокаемый безразмерный плащ, я вышла во двор и оглядела фасад дома с темными потеками. Со стороны было совершенно незаметно, что горный коттедж превращен в тюрьму.

   Присев, прямо на дорожке с помощью стило я нарисовала светлую руну «третий глаз», открывающую колдовство. Знак блеснул розоватым всполохом, а когда погас, но на стенах загорелись сотни темных рун, покрывших дом от фундамента до крыши. Я присвистнула от восхищения. Идеальная магия! Она опутывала жилище, но совершенно не ощущалась. Руки чесались изучить артефакт, создающий подобное сложное колдовство. Стоило потушить «третий глаз», как знаки на стенах тоже исчезли. Прежде чем вернуться в дом, я предусмотрительно затоптала выжженный на земле контур.

   Рой проснулся. Растрепанный, болезненно-бледный он жадно пил из бутылки какое-то снадобье. Судя по виду, знахарь искренне сожалел, что не помер от опьянения еще вчера, потому что сегодня чувствовал себя живым трупом.

   – Доброе утро? – ухмыльнулась я.

   – Не издевайся, – прохрипел он, оторвавшись от горлышка, и вытер рукавом рот.

   – Виски?

   – Настойка от похмелья, – болезненно морщась, он открыл крышку ковшика, стоявшего на очаге, и дернулся, когда в лицо пахнуло влажным паром. – Что это?

   – Острая похлебка по рецепту Валерии Уваровой, – отрапортовала я. – Кайден утверждает, что острая еда помогает от похмелья, но каша деда Вудса – это насмешка над кулинарией.

   Стянув дождевик и переобувшись в домашние туфли, я усадила страдающего знахаря за стол и, стараясь не греметь посудой, чтобы у него не звенело в больной голове, принялась накрывать завтрак. Поставила перед Роем миску с похлебкой, нарезала хлеб, выложила на тарелку подтаявшего сливочного масла. Сама уселась напротив и скомандовала:

   – Ешь пока горячее.

   От еды шел ароматный дымок.

   – Ты проходила курсы идеальных хозяек? – сморщился он от мигрени и снова схватился за бутылочку с пряным травяным снадобьем.

   – Нет, – улыбнулась я. – Несколько лет жила вдвоем с отцом. Пришлось научиться готовить.

   – Что ты делала на улице? – Рой подул в полную ложку.

   – Проверяла, какой замок стоит на доме.

   Не донеся до рта ложку, знахарь поднял глаза от еды и одарил меня напряженным взглядом.

   – Ты хотел попасть на погребенье отца, – пояснила я. – Нам надо разорвать поводок и заблокировать охранное заклятье, чтобы никто не догадался, что ты освободился. Ничего сложного. Я вполне способна разобраться с артефактом, боевая магия, как правило, примитивная. Хотя должна отдать должное тому, кто тебя привязал – он мастер своего дела. Дом светится от рун, как праздничная гирлянда, но магии совершенно не чувствуется. Почему ты не ешь?

   – Я очень смутно помню вчерашний день и совершенно не помню ночь. Даже не помню, когда ты вернулась, – тихо произнес Рой. – Что я еще забыл?

   – Не беспокойся, по дому, в чем мать родила, ты не бегал, – сыронизировала я.

   – А что я тебе рассказал еще, кроме того, что мой отец…

   Скрывать было глупо.

   – Все.

   – И ты кормишь меня завтраком? – указал он на тарелку.

   – Предлагаешь в отместку тебя отравить? – невесело усмехнулась я и постаралась поскорее перевести беседу на менее болезненную тему: – Когда тебе надо выехать, чтобы успеть на обряд?

   – На закате крайний срок.

   – Тогда поторопись. У меня времени всего полдня, чтобы разобраться в чужой магии.

   Я не выпустила знахаря из-за стола, пока он не доел все до последней ложки. Кажется, после острой похлебки и ударной дозы снадобья Рой действительно почувствовал себя относительно сносно. Бледность ушла, хотя под глазами все равно лежали черные круги, а руки мелко дрожали.

   Из своей спальни он спустил в кухню окованный металлом ларец со знакомым символом Вудсов на стенке. Когда я откинула крышку, то обнаружила внутри лежавший в деревянной колыбели шар, покрытый поблескивающими рунами.

   – Ладно… Помогите мне, светлые духи… – быстро помолилась я, растирая ладони, а потом взяла сферу в руки. Она оказалась почти невесомой, и удержать ее в воздухе перед собой не составила труда.

   Как и все обладатели природного дара, Истинного света, во время колдовства я начинала светиться. Собственной магии видеть не могла, но считала, что зрелище было жутковатым, и искренне недоумевала, почему те, кто следил за моей работой впервые, восхищенно открывали рты.

   – У тебя цвет изменился, – вдруг вымолвил Рой.

   – Знаю, – отозвалась я, пытаясь понять, как вскрыть шар. – Только чистый магический свет – серебристый.

   – Скрываешь двуликость?

   – Не то чтобы… Люди видят шрам на ладони и не задают вопросов, но сейчас я в академическом отпуске. Не хочется думать о том, что через пару месяцев придется колдовать в общих лабораториях.

   Щелкнула пальцами, и сфера раскрылась, пыхнув злобным алым всполохом. В нижней половине лежали белые пластины с рунами. Некоторые уже не горели, видимо, их тушили одну за другой, с каждым послаблением наказания. По приказу пластины отделились от корпуса и развернулись ко мне.

   – Ты мне доверяешь? – покосилась я на Роя, наконец отыскав нужный знак. Дожидаться ответа не стала, просто взяла стило и острием провела по нужной руне. Свечение моментально погасло, на пластине остался черный выжженный контур, а приятель навалился на стол. Он пытался победить силу притяжения, упирался руками, но короткая борьба оказалась проиграна. Рой прилип щекой к деревянной столешнице. По ошибке я потушила руну, которая ослабляла поводок.

   – Ой! – поспешно пробудила ее обратно.

   – Господи, ты точно понимаешь, что делаешь? – проворчал бедняга, потирая отбитую челюсть.

   – На самом деле не особо, – пошутила я и погасила на пластине соседний знак. – Как теперь?

   Рой выпрямился, потом со странным видом потер шею, повел плечами, словно проверяя, не тянет ли удавка. Наконец после долгого молчания он резюмировал:

   – Ошейник исчез.

   – Хорошо. Теперь ты свободен, – объявила я. Пластины с рунами вернулись на место. Шар закрылся, лег обратно в выемку на деревянной подставке и потух.

   Знахарь выглядел обескураженным. Наверное, подобным образом чувствовали себя все люди, которым запросто помогли исполнить мечту, а когда она оказалась близкой и доступной, не понимали, что делать дальше.

   – А как назад? – только и спросил он.

   – Когда вернешься, я подвяжу поводок. Артефакт, конечно, хорош, но все равно довольно прост. Что ты хочешь от боевой магии? – пожала я плечами, как будто знахарь действительно разбирался в тонкой разнице между созидательным и разрушительным колдовством.

   – Валерия… – вдруг он запнулся и спросил: – Как тебя называют в Тевете друзья?

   – Лерой. Желаешь приобщиться?

   – Лерой, поедешь со мной к отцу?

   Вопрос прозвучал неожиданно, и я замерла, не донеся артефакторное стило до чехла.

   На занятиях по традициям Абриса нам говорили, что в отличие от Тевета, где разжигали магические погребальные костры, в параллельном мире усопших придавали земле. Вырывали могилы, ставили надгробья. Не знаю, что хуже – видеть, как дорогой тебе человек сгорает дотла или оказывается зарытым. В любом случае, даже врагу не пожелаешь пережить в одиночку страшное прощание.

   – Вернемся быстро, дня через три, и ты сможешь работать дальше над артефактом. – В глазах знахаря застыла нечеловеческая тоска. – А если захочешь, на обратном пути завернем на магический рынок Спелиш. Он один из крупнейших на северном материке…

   – Рой, – мягко перебила я друга.

   – Что?

   – Конечно, я поеду с тобой.

   Люди по-разному переживают утраты. Я от горя немела, перемалывала, перебаливала глубоко внутри, не позволяя никому лезть в душу. В этом мы с Роем были похожи. Он делал вид, будто ничего страшного не случилось, и в поездке на другой конец северной долины не было ничего особенного.

   Вещей взяли с собой немного: смену белья и одежды. Я еще спрятала на дне заплечной сумки магическое стило, а разбитое «Сердце Абриса» закрыла в ящичек из-под инструментов и опустила в тайную нишу в стене, куда прошлой зимой меня саму прятал знахарь.

   В Тевете с путешествиями было просто. Если здравники не запрещали магические перемещения, то через специальные ворота можно было добраться до любого места на всех трех континентах. Разве что в Выжженные пустоши не доставляли. Полчаса, и ты уже не в столице, а где-нибудь на Кайманских островах. В Абрисе нам предстояло целую ночь трястись в карете по разбитым горным дорогам.

   До соседнего городка добрались только в сумерках. На омнибусной станции наняли экипаж. Когда за окном сгустилась темнота, со скальной высоты открылся удивительной красоты вид. Внизу похожая на кусок черного неба, обсыпанного мириадами сверкающих звезд, раскинулась северная долина.

   – Долина тоже принадлежит Вудсам? – не удержалась я от вопроса.

   – Впечатляет?

   – Не то слово. Не верится, что Кайден рискнул всем этим ради нас. Может, поэтому из всех своих воспоминаний он предпочел стереть воспоминания обо мне? – невесело пошутила я.

   – Я думаю, что он сломал бы мне челюсть, если бы хоть на минуту вспомнил, кто ты.

   – Что ж, – усмехнулась я, – уверяю, твоя челюсть в полной безопасности.

   Некоторое время мы в молчании любовались разукрашенной огнями долиной.

   – Почему ты никогда не спрашивала, за что меня осудили? – вдруг вымолвил Рой.

   И хотя его скрывала темнота, я ощущала пристальный, тяжелый взгляд.

   – Не хотела лезть к тебе в душу.

   Повисла тяжелая пауза.

   – Я организовал побег невесты Огаста Вудса, отца Кайдена, – произнес он в тишине, – и все закончилось печально.

   – Невесту вернули, а тебя придали анафеме?

   – Аника погибла. Она носила ребенка от другого мужчины. Я был знахарем, обнаружившим беременность. После ее смерти из замка Вудсов изгнали десятки слуг. Всех, кого назначили соучастниками. Меня обвинили в измене и заперли.

   Рою было необязательно объяснять, почему на него пал гнев. Из-за гибели невесты, скорее всего, сорвалось заключение какого-нибудь важного для Вудсов союза.

   В памяти невольно всплыли жесткие слова Кайдена, брошенные в минуту отчаянья. «Ты совершенно не вписываешься в мою реальную жизнь». Тогда я страшно обиделась, а он всего лишь говорил правду. Просто эта горькая правда переворачивала наизнанку девчачий мирок белых занавесок, глупых поступков и розовых шор на глазах, не позволявших видеть, что я без спроса вламывалась в чужую жизнь.

   – О чем ты думаешь, Лерой? – вдруг спросил знахарь.

   – О том, что меня действительно стоило забыть.

   На место приехали, когда встало солнце. Экипаж миновал колосившееся поле с покосившимся чучелом и остановился напротив фермерского дома, невысокого, словно вросшего в землю. Двери были раскрыты нараспашку. Если бы не прислоненная к побеленной стене крышка гроба с черным крестом, то ни в жизни не догадаешься, что в семье случилось горе.

   Из дома вышла невысокая полнотелая женщина в черной косынке на голове. Рой моментально выбрался из кареты. Последовали судорожные объятия, скорые поцелуи.

   – Ройберти, ты как тут? – спросила она тихо и испуганно глянула через плечо. – Уезжай немедленно!

   – Тетушка, но мне разрешили приехать на похороны, – не моргнув глазом, соврал Рой.

   Неожиданно из дома, пригнув голову, чтобы не задеть макушкой низкую притолоку, вышел широкоплечий седовласый паладин, несмотря на жару одетый в черное. Плохим зрением я никогда не страдала, даже издалека мужчина показался мне смутно знакомым. Как будто мы встречались прежде…

   – Господин Вудс? – произнес Рой.

   Огаст Вудс, отец Кайдена! Я сползла на край сиденья, чтобы меня не заметили снаружи.

   – Заходи, Ройберти, – назвал он знахаря полным именем. Только я расслышала в спокойном, сдержанном тоне главы клана угрозу, или Рой тоже не пропустил?

   Не дрогнув, знахарь дал вознице распоряжение уезжать, а сам направился к дому. За ним семенила испуганная тетка. Двор опустел. Однако мы не успели тронуться, как дверь с моей стороны резко и неожиданно распахнулась. Я едва не вывалилась наружу и метнулась в противоположный угол сиденья. Снизу на меня с любопытством смотрел молоденький паладин.

   – Попалась, – усмехнулся он. – Думала, не заметили? Выходи.

   Было ясно, что в карете я все равно не останусь. Или выйду спокойно, или с помпой, то есть вытащат силой, за шкирку, как котенка. Я предпочла не устраивать представлений, даже не побрезговала рукой конвоира, коль он не додумался раскрыть ступеньку. Спрыгнула на вытоптанную землю, через кожаные подошвы сандалий почувствовав исходящий от нее жар.

   Фермерский дом мне невольно напомнил лесную сторожку деда Вудса, разве что размером оказался больше. Одна длинная комната с очагом и обеденным столом. Перед камином – два деревянных кресла, за лоскутной занавеской спрятана большая самодельная кровать. От порога вниз вели четыре ступеньки. Я ожидала увидеть гроб с усопшим, но его не было.

   Огаст Вудс сидел в одном из кресел, а за его спиной застыли паладины. Видимо, охрана. Притихшие хозяева в разговор не вмешивались, следили за допросом до стороны. Атмосфера царила такая, что, казалось, зажги кто-нибудь очаг, случится еще один большой взрыв.

   – Девчонка, – прокомментировал конвоир и все-таки толкнул меня в плечо. Какого, спрашивается демона? Все равно же сама шла! Но огрызаться не посмела. Вообще, печальный опыт меня научил, что в любой опасной ситуации стоило держать язык за зубами.

   – Кто она? – скользнул по мне быстрым взглядом Огаст Вудс. В главе клана чувствовалась магическая сила, нехорошая и темная. От нее даже на значительном расстоянии бежали неприятные мурашки.

   – Знакомая из деревни, – неловко соврал Рой.

   – Сожительствуете? – не дождавшись ответа, он резюмировал: – Значит, сожительствуете. Как тебя зовут, дитя?

   Стыдно сказать, но от страха у меня прилип к нёбу язык. С трудом заставила себя открыть рот и ответить, назвав первую пришедшую в голову фамилию:

   – Лерой Харрис.

   – Сколько тебе лет?

   – Двадцать.

   – Скажи, Лерой Харрис, что подумают твои родители, когда узнают, что их двадцатилетняя дочь уехала на другой конец северной долины с беглым преступником?

   – Отец не живет в северной долине. – Я вдруг почувствовала, как Рой слепо нащупал мои пальцы и крепко сжал.

   Огаст едва заметно кивнул, отдавая кому-то беззвучный приказ. Вперед вышел мой конвоир и вытряхнул на пол содержимое отобранной сумки. Под ноги полетела одежда, белье, кошель с деньгами. Раскрылся учебник с темными рунами, сверху упало стило, лежавшее в неприметном кожаном чехле. У меня остановилось сердце, когда его передали в руки Огаста. Длинное, по-женски изящное стило с красивым орнаментом из светлых рун и уже темнеющим острым концом выпало на большую ладонь ведуна. Магическая вещь кричаще не соответствовала Абрису.

   – Теветское стило? – изогнул брови Вудс.

   – Дед после войны с собой перенес, – не моргнув глазом, соврала я. – Оно специальное, артефакторное, гораздо мощнее абрисских.

   Оставалось только молиться светлым духам, чтобы Огаст Вудс ничего не смыслил в магических инструментах и не догадался, какую я несла ахинею.

   – То есть ты артефактор? – Он разглядывал символы на стило.

   Несмотря на то, что знахарь до боли сжал мои пальцы, даже костяшки хрустнули, я ответила:

   – Да.

   – Ни разу не слышал о том, чтобы девушка занималась артефакторикой. Позволь спросить, где ты училась?

   Знать бы еще магические школы Абриса, если таковые, вообще, имелись!

   – Я самоучка.

   Огаст тихо рассмеялся, словно признание его позабавило, даже откинулся на спинку кресла. А я не соврала. Меня-то всю жизнь учили светлой созидательной магии. Темную магию приходилось изучать на ощупь, без наставников. Собирать знания по крупицам в теветских закрытых архивах, куда обычным адептам путь был заказан. И я находилась в самом начале очень длинного пути.

   Неожиданно глава клана посерьезнел и пронзил меня таким острым, пугающим взглядом, что сердце споткнулось.

   – Ты взломала печать?

   По спине побежала противная капля пота.

   – Господин Вудс, наказывайте меня! Девушка не имеет отношения к побегу! – выпалил Рой.

   – Выведите его! – резко приказал Огаст, и знахаря препроводили на улицу.

   Так страшно мне было единственный раз, когда я оказалась в доме Исаи Гленна один на один с Валентином Озеровым, окончательно свихнувшимся на ненависти к Абрису, и от моих прикосновений рушились стены междумирья.

   – Это была ты? – повторил он.

   Я промолчала, ведь ответ был очевиден.

   – Печать ставил один из лучших артефакторов северной долины, – объявил Огаст.

   Последовала долгая пауза. Смотреть в льдистые светлые глаза одного из сильнейших темных ведунов Абриса было невыносимо, но я понимала, что если струшу, то подпишу себе смертный приговор. Оставалось прикрыться нахальством.

   – Давайте заключим сделку, господин Вудс, – произнесла я, стараясь не обращать внимания, как вытянулись лица у охранников. – Я создам для вас такую печать, которую не сможет взломать даже лучший артефактор северной долины, а взамен нас с Ройберти оставят в покое. За три года отшельничества он расплатился по всем счетам.

   – А если ты не сможешь?

   – Приму то наказание, которое вы выберете.

   – Даже смерть? – усмехнулся он.

   Не знаю, каким образом мне удалось сохранить внешнюю невозмутимость. Бровью не повела.

   – Откровенно говоря, я хочу дожить до глубокой старости и планов менять не намерена.

   – А ты за словом в карман не полезешь.

   Найти бы еще щепотку смелости в том же кармане!

   – Такая сделка меня не интересует, – привел меня в замешательство Огаст. – Что ты можешь еще предложить?

   – А что вы хотите? – моргнула я.

   – Не к лицу девице создавать боевые артефакты. Не находишь?

   – Магия, боевая или созидательная, все равно остается магией, неважно какую форму она примет, – дернула я плечом. – Любой артефакт требует мастерства.

   Огаст помолчал, словно что-то прикидывал.

   – В следующем месяце моей крестной дочери исполнится шестнадцать лет, – вымолвил он. – Создай для нее достойный артефакт, и будем считать, что твоя часть сделки выполнена. У тебя три седмицы. Чародействовать будешь в замке. Идет?

   – Какой артефакт я должна создать?

   – Удиви меня.

   Он протянул большую мозолистую ладонь с выжженной незнакомой руной, рубец от нее пересекал даже пальцы. Отказать в рукопожатии хозяину трети северного континента решился бы только самоубийца, а я все еще намеревалась выжить и вернуть воспоминания Кайдену. Огаст крепко сжал мою руку, а потом вдруг произнес:

   – Ты прекрасно умеешь блефовать, Лерой Харрис. Кажешься такой самоуверенной, а ладошка-то влажная.

   – У меня и спина взмокла, – сухо отозвалась я. – В доме очень жарко.

   Нас с Роем ни на секунду не оставляли одних. Весь день, пока шли скромная церемония прощания и погребальный обряд, за спиной стоял кто-нибудь из паладинов. Возможно, Огаст мне и не поверил, иначе бы не заключил сделку с такой высокомерной легкостью, но подстраховаться все-таки решил. А вдруг я умею чертить руну «перемещение»? Наверное, поэтому стило мне тоже не вернули. Они же не догадывались, что светлые маги при желании могли выжигать руны просто пальцем, пусть магия и выходила слабенькая – вдвоем в разлом не улизнешь.

   В сумерках мы с Роем прощались. Крепко обнялись. Казалось, что знахарь провожал меня в последний путь, как только что проводил усопшего отца.

   – Ты чокнутая, Лерой! – сжимая мои плечи, бранился он. – Замок Вудсов – настоящий гадюшник, а крестница Огаста – избалованная принцесса. Я никогда в жизни себе не прощу, если с тобой что-нибудь случится!

   – Со мной ничего не случится, – клятвенно заверила я. – С капризными принцессами мне работать не в новинку. К тому же там Кай. Он защитит меня, хотя бы ради вашей дружбы. Проведи время с семьей и возвращайся домой, а я буду в порядке.

   Хотелось бы мне испытывать хотя бы десятую долю той уверенности, которую я демонстрировала. Пока в голове не возникало ни одной трезвой мысли, как создавать артефакт без единой светлой руны. Оставалось надеяться, что из замка Вудсов мне все-таки удаться уйти, а не выехать на повозке ногами вперед.

   КАЙДЕН

   Вечер приезда Валерии в Белый замок…

   – Ройберти Томсон присутствовал на погребальном обряде? – не поверил своим ушам Кайден, и от новости мигрень усилилась троекратно. Он откинулся в кресле, надавил пальцами на глаза. Проклятие! Порошки от головной боли Рой делал гораздо лучше, чем соображал.

   – И еще с ним была девчонка, – добавил паладин, вернувшийся в замок, тогда как остальной картеж под предводительством Огаста только въезжал в долину.

   – Девчонка? – Наследник выпрямился. В висках стреляло.

   – Молоденькая совсем. Сказала, что артефактор, и сама развязала поводок, – отрапортовал мальчишка. – Все уверены, что знахарь нанял черного колдуна.

   Как они додумались до побега из-под домашнего ареста?! Кайден выполнил обещание, данное лучшему другу, организовал погребальный обряд, но не ожидал, что на похороны в глухую деревню поедет отец. Когда-то Томсон-старший был хорошим паладином и личным охранником Огаста. Однажды даже закрыл собой от арбалетного болта. Только прошлые заслуги не спасли его сына от унизительного судилища, проведенного с единственной целью – успокоить взбешенных родственников погибшей невесты. И о своих долгах Глава клана предпочитал вспоминать только после смерти бывших соратников. Иногда отдавал лично, появляясь на похоронах и произнося над могилой напыщенную речь. Другими словами, эти двое чокнутых… отшельников принеслись точно в пасть зверя!

   – Хорошо, – резко вымолвил Кайден и кивнул на дверь кабинета: – Иди.

   – И еще, господин наследник, – остановился в дверях мальчишка. – Девчонку везут в Белый замок.

   – Что ты сказал? – вкрадчиво переспросил тот, почти уверенный, что от головной боли на него напали слуховые галлюцинации. – Кого везут?

   – Девчонку ту. Артефакторшу. Она заявила властителю, что сделает любую магическую вещь, какую он пожелает, если их отпустят. Теперь ее везут сюда. Делать артефакты...

   Ладно знахарь – у него от чувства вины перед умершим отцом наверняка помутился рассудок, но чем думала Валерия, когда заключала сделку с Главой темного клана? Дерзость и самоуверенность напрочь заглушили инстинкт самосохранения?

   Неожиданно Кайден вспомнил, как следил за ней в лесу, сделав вид, будто ушел. Хотел узнать, насколько она магически сильна. Двуликая нарисовала пальцем на ладони одну из сложнейших темных рун «перемещение», которая была не по зубам двум третям абрисских ведунов. Проклятие, пальцем! Безусловно, она не вышла из пространства, а неловко вывалилась, на всю округу покрывая Кая грязными ругательствами, но даже не поморщилась после скольжения на расстояние в пару сотен миль!

   Но как на нее реагировал Рой... Когда Кайден вошел в дом и молча протянул тубус с посланием о смерти Томсона-старшего, знахарь впал в гнев. Отец ушел, так и не простив сына за то, что тот получил приговор и лишил себя возможности вырасти в «большого человека». Наследник думал, что знахарь снова перебьет посуду и разломает мебель. Так бы всё и случилось. Прочитав послание, он схватился за чашку, хотел швырнуть в стену, чтобы выместить ярость, но вдруг осторожно вернул на место:

   – Эта кружка Валерии.

   Кайден и сам не понимал, почему во всей этой дикой ситуации, когда приходилось выступать гонцом с черной вестью, неприятнее всего царапнуло то, что в доме, который он считал своим убежищем, некоторые вещи стали ее вещами.

   Когда Рой узнал, что черные вестники из замка уже в пути, сразу попросил:

   – Позаботься о ней. Сделай так, чтобы она до вечера не возвращалась.

   – Хочешь остаться один?

   – Не хочу, чтобы она столкнулась с темными ведунами, вдруг кто-то из них почувствует Истинный свет. Просто пересиль себя. И богом заклинаю, не бросай ее посреди улицы! Она заслуживает хорошего отношения.

   На свою голову Кайден поступил, как просил лучший друг. Но в храме что-то случилось, в тот момент, когда он следил за поглощенной перерисовыванием темных рун и в упор не замечавшей его девушкой. Против воли, и это было совершенно необъяснимо, он не мог отвести взгляда. Ловил каждое движение, вздох и жест. Как она шевелила губами, прищуривалась, морщила нос, водила пальцем по прогорелым стенам. В голове вдруг всплыл размытый образ, будто он разглядывал красивые женские руки с длинными пальцами, но с ладонью, обезображенной грубым рубцом от руны.

   «– У тебя такие маленькие руки, Лера. Такие тонкие пальцы.

   – Но они умеют создавать удивительную магию…»

   И когда в таверне, стараясь его задеть, она насмешливо заявила, мол, теперь его жизнь не будет прежней, мысленно Кайден согласился. Верно, не будет прежней… усложнится. В десятки, сотни раз. Из-за нее.

   – Господин наследник, – вывел его из блаженного забытья голос камердинера. – Властитель вернулся.

   Кайден выпрямился в кресле, растер лицо, стараясь отогнать усталость, и поднялся. Отец любил, когда его встречали с почестями. Он успел спуститься к парадным дверям дворца как раз в тот момент, когда заходил Огаст, уже окруженный лакеями и прихлебателями.

   Сын поприветствовал хозяина замка скупым кивком.

   – Все прошло достойно, – помедлил Огаст.

   – Что ты сделал с Ройберти?

   – У Ройберти умер отец. С сегодняшней ночи у Томсонов начались дни безмолвия. Знахарь проведет их в своем доме в горах, поэтому не беспокой его.

   – А девушка?

   – Забавный ребенок. Она объявила себя артефактором. Представляешь? – Властитель по-доброму усмехнулся уголком рта. – Дерзких и нахальных детей надо воспитывать, но ты ведь не дашь…

ГЛАВА 3. Выскочка

В резиденцию Вудсов въезжали ночью через арочные ворота с поднятой решеткой, миновав длинный каменный мост. Конские копыта звонко били дробь по брусчатке, шелестели колеса. Я смотрела в окно и мысленно не уставала удивляться.

   Не представляю, как замок выглядел днем, но в темноте он производил удивительное впечатление. За крепостной стеной пряталось множество построек из одинакового серого камня. Фасады всех зданий подсвечивались, огоньки блестели в густых зарослях вьюнка. Внутренний двор был озарен световыми шарами. Они плыли в воздухе, рассыпались крошечными мотыльками от сквозняка, а потом, точно намагниченные, собирались воедино.

   Я путешествовала в карете с паладинами. За несколько часов дороги они не обменялись ни единым словом, и по прибытии руки никто мне не подал. Спрыгнула со ступеньки и огляделась. Экипаж Огаста Вудса, видимо, остановился раньше, а мы приехали к казарме, пусть она и выглядела, как трехэтажный особняк. Тут я совершенно растерялась.

   – Мне тоже сюда? – спросила я у одного из парней.

   – Понятия не имею, – отмахнулся он.

   Попутчики скрылись в особняке, карета уехала к конюшням, и я осталась среди ночи одна перед чужими дверьми. Прекрасная возможность дать деру из замка, но Огаст Вудс видел меня насквозь и понимал, что я никуда не денусь. Из-за Роя даже шагу не ступлю за ворота, пока не придумаю подарок, способный удивить пресыщенного правителя северных долин. Самой надежной всегда становилась та клетка, в которую человек загонял себя сам.

   – Эй, ты! – раздался по-стариковски дребезжащий голос. Ко мне, переваливаясь на подагрических ногах, шел скрюченный старик в ливрее.

   – Новая артефакторша? – недовольно прокрякал он.

   – Артефактор, – машинально поправила я.

   – Что?

   Похоже, он страдал не только комплексом привратника, но и был туговат на уши. Впрочем, может, старик и являлся глухим привратником, как в романах ужасов?

   – Ничего, – сдалась я.

   – Пойдем за мной. Будешь жить в людской.

   Общая комната? Отлично.

   – А где работают артефакторы? – уточнила я, стараясь не отставать от старого ворчуна, оказавшегося отчаянно прытким.

   – В Башне, но тебе туда нельзя.

   – А как же мне колдовать?

   – В людской у тебя будет кровать, – не без ехидства пробурчал он, намекая, что собственные коленки – вполне себе сносный стол.

   Светлые духи! Мне-то хотелось верить, что хозяин замка не настолько мелочный, чтобы ставить противника в скотские условия! Безусловно я ничего не имела против общих комнат или соседства с прислугой, да и в лабораторию без разрешения главного артефактора не полезла бы, ведь непрошеный гость – хуже чумы, просто серьезная магия не терпела суеты и шума. А сколько требовал материалов самый простой артефакт!

    Я вдруг почувствовала себя страшно уставшей и жутко обиженной, даже огрызаться не стала, чтобы не расплакаться.

   В особняк, стоявший с противоположной стороны внутреннего двора, мы вошли через черный вход. Старик долго ковырял ключом в замочной скважине, бормоча под нос ругательства, а потом наконец толкнул дверь. В полной темноте мы спустились по узкой лестнице. Я старалась держаться за стену и молила светлых духов о том, чтобы не подвернуть ногу и не скатиться вниз кубарем.

   В длинном мрачном коридоре воздух пах щелоком и тяжелой влажностью. Вероятно, здесь находились прачечные и гладильные. Нас встретила худосочная дама с недовольно поджатыми губами и одарила меня пронзительным взглядом.

   – Эта?

   – Она, – вздохнул старик. – Размещай.

   – Куда?

   – Тебе лучше знать. Не к парням же ее селить, – развел тот руками и так быстро ретировался, что его уход больше напоминал бегство.

   – Идем за мной.

   Она направилась вглубь коридора, мне оставалось только семенить позади.

   – Послушайте, а поесть где-нибудь можно? – спросила я у затылка суровой проводницы. – Я не толком ничего не ела с прошлого вечера.

   – В семь утра завтрак, – бросила она через плечо.

   Другими словами, умри с голоду и не мешай людям жить. Мило.

   Не стучась, женщина толкнула дверь, и перед нами открылась большая тускло освещенная восковыми свечами комната с двумя окошками под самым потолком. Возле стен стояли двухъярусные кровати. По центру помещение пересекал длинный стол, заваленный простынями. При нашем появлении разговоры смолкли.

   – Дамы, простите за поздний визит. У вас новая жиличка. – Она указала на пустую кровать в середине комнаты. – Девушка, которая занимала это место, уволена уже седмицу. Ляжешь здесь.

   – Хорошо.

   Честно сказать, после ночи проведенной в карете и нервного дня я была готова заснуть даже на голом полу, подложив под голову собственную котомку, но меня интересовал другой вопрос.

   – А где я буду работать?

   – Накорми тебя, размести, дай место для чародейства, – отвесили мне кривоватую усмешку. – Ты как будто настоящий артефактор!

   – А бывают ненастоящие артефакторы? – ощетинилась я.

   – Что ж, выбери себе любое место, – с издевкой она махнула рукой. – Стол здесь длинный.

   Решив, что завтра утром подумаю о том, как извернуться в дурацкой ситуации, я мотнула головой, изобразив небрежный поклон, и направилась к указанному привратницей месту. Она немедленно ушла. Только я успела бросить на кровать сумку, как из коридора донеслось испуганное восклицание:

   – Господин Вудс, там же девушки!

   Дверь стремительно раскрылась, и на пороге возник Кайден. Он обвел возбужденно зашушукавшуюся комнату ледяным взглядом и остановился на мне. Без сил я следила за тем, как широкими шагами мужчина пересек помещение. Не произнося ни слова, схватил меня за запястье и потащил к выходу.

   – Мои вещи… – пискнула я.

   – Проклятие!

   Он развернулся, следом я, точно неповоротливый хвост питона. Кайден сдернул с кровати сумку и направился к выходу. Из коридора за нашим неуклюжим омнибусом оторопело следили лакей и надсмотрщица. Мы даже не вышли – вылетели из людской, словно там дурно пахло. Парочка мигом потеснилась, торопясь освободить дорогу. Кайден прошел несколько ярдов и резко затормозил, заставив остановиться меня. Он повернулся к прислуге.

   – Господин Вудс, ваш отец велел разместить, но не уточнил куда… – отвечая на молчаливый вопрос, заблеял старый лакей. – Не подселишь же ее к артефакторам. Они же мужчины.

   – Поэтому вы поселили мага к прачкам?

   – Простите.

   – Почему вы извиняетесь передо мной, а не перед гостьей, – особо подчеркнул он, хотя наверняка слышал, что я в замке являлась заложницей.

   – Простите, госпожа артефактор, – недобро глянул лакей.

   Я неловко переминалась с ноги на ногу. Захотелось поскорее уйти из прачечной. Всегда считала, что начинать новое дело со скандала – дурная примета. Нельзя наживать врагов, даже не найдя союзников.

   – Хорошо, – отрезал Кайден и снова заставил меня бежать следом. Как на поводке.

   В молчании мы поднялись по лестнице, пересекли площадь, нырнули под высокую арку, где сильно сквозило, и оказались перед настоящим дворцом.

   – Добро пожаловать в Белый замок, – произнес он таким тоном, словно посылал меня к мелким демонам.

   – К-куда? – не расслышала я.

   – В мой дом, Валерия.

   Проведя по бесконечным коридорам и анфиладам безмолвных дорого обставленных комнат, он впихнул меня в пустые покои. Хлопком пробудил на стенах живые светильники, загудевшие, словно газовые рожки.

   Спальня оказалась небольшой. Видимо, предназначалась для не особо важных гостей, приезжавших в Белый замок с короткими визитами. Треть пространства занимала большая кровать со стойками, у изножья жался сундук для вещей. У стены стоял туалетный столик с тремя зеркальными створками, заключенными в резные рамы.

   Кайден проверил, что находилось за скромными белыми дверьми. За одной пряталась ниша для одежды, за другой была банная комната с ванной на когтистых лапах. К моей радости, в замке все-таки имелся нормальный ватерклозет.

   – Будешь жить здесь, – коротко объявил Кай, бросил мою сумку на кровать и хотел уже уйти, но у дверей развернулся. Он наступал так быстро, словно желал меня смять, и от неожиданности я принялась пятиться. Уперлась спиной в столбик кровати. Последний шаг, и нас разделила тонкая полоска воздуха.

   Кайден сверлил меня злым взглядом, на лице ходили желваки. Он выглядел измотанным. Под глазами залегли глубокие бессонные тени, на подбородке темнела жесткая щетина. Как мне хотелось прикоснуться к тонкому колечку в уголке нижней губы! Но я, конечно, не решилась.

   Мы молчали. В напряженной тишине пространство будто трещало от магических разрядов.

   – Маленькая идиотка! – вдруг хрипловатым голосом со злостью процедил он.

   Развернувшись на пятках, мужчина вышел и с треском шарахнул дверью. От грохота светильники на стене рассыпались мелкими сияющими мотыльками, а я вжала голову в плечи. Не надо иметь навыки дедукции, чтобы догадаться, что Кайден Николас Вудс пребывал в бешенстве из-за того, в какую дрянную историю мы с Роем умудрились встрять.

***

Я проснулась резко, будто кто-то хлопнул над ухом в ладоши. Открыла глаза и не сразу сообразила, где нахожусь, и сколько времени. Часов в комнате не было. Ночью я не озадачилась тем, чтобы закрыть шторы, в комнату струился прозрачный свет, словно старивший мебель и дорогую ткань на стенах. К утру тепло, накопленное в спальне за день, окончательно иссякло, а тонкое одеяло не спасало от тяжелого холода.

   Почему же в Абрисе вечно было так холодно?

   Смирившись с тем, что сон уже не вернется, поднялась. Из любопытства посмотрела в окно и почти ничего не увидела. Крепостную стену и внутренний двор затягивал густой молочный туман, словно Белый дворец ночью переместился в междумирье.

   Пока в ванну наливалась горячая вода, я проверила полку под раковиной, надеясь отыскать банные принадлежности, но ничего кроме полотенца и ополовиненной баночки с зубным порошком не имелось. Да и те, похоже, оставил последний гость. Ужасно хотелось вымыть голову и оттереть дорожную пыль, кажется, въевшуюся в кожу, но пришлось без особого вкуса помокнуть в горячей ванне. Может, не помылась, зато точно согрелась. Почистила зубы пальцем, больше рассыпав порошок, чем втерев в десны.

   Кое-как завернувшись в полотенце, на цыпочках я добралась до двери и остолбенела, обнаружив в комнате горничную в сером неприметном платье. Она сноровисто заправляла кровать и даже бровью не повела, когда в спальню ввалилась обнаженная девица.

   – Мне приказано проводить госпожу артефактора на завтрак, – объявила служанка сухим, как столетняя баранка, голосом с незнакомым акцентом, и разгладила невидимую складочку на шелковом покрывале.

   – А мне надо одеться, – намекнула я, что было бы неплохо остаться наедине с кроватью, зеркалом и отражением в нем.

   – Конечно. – Она вышла, но прежде чем тихонько закрыть дверь все-таки бросила на меня единственный короткий, но полный любопытства взгляд.

   Есть хотелось до темноты в глазах, и собиралась я, как лицеист, проспавший вступительный экзамен. Быстро, всполошено, делая кучу совершенно ненужных движений. Путаясь в штанинах, натянула серые лосины. Не с первого раза справилась с пуговицами на рубашке. Пальцами расчесала спутанные несвежие волосы и завязала в хвост. Несколько прядей моментально выпали из ленты, но было не до красоты. Вообще, весь мой вид кричаще не соответствовал аристократическому замку. Портки слишком обтягивали, рубашка почти не прикрывала бедра, и вместо туфель я была обута в босоножки. С другой стороны, повезло, что, вообще, смену одежды и белья прихватила.

   – Пойдем? – вышла я в коридор.

   Горничная протянула ключ и предложила:

   – Закроете замок или зажжете запирающую руну?

   Безусловно, руну, нанесенную в центр двери, было пробудить несложно, но проблема состояла в том, что абрисские ведуны не умели колдовать без стило, в отличие от светлых магов. С непроницаемым видом я забрала ключ и два раза провернула в замочной скважине.

   Служанка шла быстро, заставляя меня нестись едва ли не вприпрыжку, небрежно роняла объяснения, какую гостиную мы минули, и возле чьего портрета не остановились. Складывалось впечатление, что она специально заостряла внимание на заметных предметах, словно ставила флажки, чтобы чужачка не заплутала, возвращаясь обратно. Если так, то усилия горничной пропали впустую, я запуталась и перестала различать богато обставленные гостиные сразу после третьего поворота.

   – В замке просыпаются рано. Завтрак в семь утра, – объявила она.

   – А сколько сейчас времени? У меня в комнате нет часов.

   – Время завтрака, – последовал сдержанный ответ.

   – Как тебя зовут? – резко спросила я.

   От неожиданности горничная затормозила. Она испуганно глянула на меня, а потом опустила голову.

   – Меня зовут Ирма, госпожа артефактор.

   – Лерой. – Я протянула руку.

   – У нас не принято… слугам…

   – А у нас принято представляться, когда с кем-то знакомишься. – Я насильно схватила ее холодную, шершавую ладонь и крепко пожала. – Будем знакомы, Ирма? Тебя приставили следить за мной, так ведь? Тогда можно попросить принести в комнату щелок и мыльную пену для волос. Очень хочется помыться по-человечески.

   Губы девушки были крепко сжаты, но уголки все-таки дернулись от едва сдерживаемой улыбки.

   – К слову, я тут тоже вроде служанки, – вздохнула я, отпуская руку новой знакомой. – Только мне денег не платят.

   До столовой мы дошли в молчании. Ирма открыла передо мной дверь в просторный зал с огромным камином и светлыми стенами. За длинным сервированным столом практически не осталось мест.

   – Здесь проходят трапезы у артефакторов, алхимиков и знахарей. Слуги едят в другом здании.

   – Угу.

   Судя по всему, девушки в этой столовой тоже не ели, а только прислуживали. Мне придется завтракать, обедать и ужинать в огромном зале, полном мужиков. Приятного аппетита, тихоня Лерой.

   – Спасибо, Ирма, – улыбнулась я хмурой проводнице, но только хотела отойти, как она меня остановила.

   – Госпожа, скажите, запах, какого мыльного щелока вам нравится? Лавандовый, яблочный…

   – Запах того щелока, который тебе не придется самой варить, – перебила я горничную. И мне не показалось, она действительно снова едва-едва не улыбнулась.

   Места в столовой были распределены давно, и новеньким приходилось пристраиваться абы куда. Я решительно шагала к свободному месту и делала вид, будто меня вовсе не беспокоило, что мужчины выразительно прекращали и жевать, и говорить, стоило пройти мимо.

   – Отличная задница, – ухмыльнулся кто-то вслед.

   – Не поперхнись от зависти, – сухо парировала я, хотя мысленно прокляла неприлично обегающие портки, и скользнула на свободный стул.

   Шустрая служанка поставила передо мной глубокую тарелку с молочной овсяной кашей и налила в чашку кофе, от запаха которого хотелось сморщиться. Однако ложка, только-только лежавшая на салфетке, испарилась.

   – Это ты? Девочка-самоучка? – заставил меня повернуться сосед справа.

   Он держал утащенную ложку и самодовольно ухмылялся. Четыре года учебы на артефакторном факультете доказали мне, что мужчины порой сплетничали и злословили похуже женщин. А еще очень любили помериться длиной, величиной и идеальной формой всего, что можно было сравнить или измерить.

   – Как твое имя, светлая феечка? – приставал он.

   Сердце испуганно екнуло. Некоторое время я смотрела в темно-карие, похожие на переспелые вишни глаза насмешника и пыталась разгадать, не прячется ли за шутливым прозвищем тонкий намек на толстые обстоятельства. Но, похоже, сосед просто пытался самоутвердиться за счет девчонки. Я отвернулась и остановила проходившую мимо прислужницу:

   – Принести, пожалуйста, приборы.

   – Я Питер, – не унимался парень, потом указал на взрослого мужчину, сидевшего напротив: – Вот он Алек. Это Буз, а тот бородатый тип…

   – Лерой! – перебила я перечисление имен. – Лерой Харрис. Теперь я могу поесть?

   – Приятного аппетита, – ухмыльнулся он, протягивая ложку.

   – Оставь себе. Не уверена, что ты ее не облизал.

   Я дождалась, когда мне подадут чистые приборы и принялась есть. Под перекрестьем чужих взглядов руки казались ужасно неловкими, а каша вставала в горле комом. Для человека, закаленного университетскими трапезами, я была слишком чувствительна к чужому вниманию.

   Неожиданно столовая взбурлила, атмосфера как будто изменилась. Только-только народ спокойно разговаривал, как вдруг страшно напрягся.

   Не потрудившись поздороваться, он занял пустующее место рядом со мной. С непроницаемый видом забрал чашку с кофе и поставил термос. На металлическом боку артефакта поблескивала руна «тепло».

   – Травяной чай, – коротко объявил нежданный гость.

   – Спасибо, – пробормотала я и попыталась отвернуть крепко закрытую крышку.

   – Давай помогу.

   Кайден забрал термос и легкостью открыл. Из сосуда, сохранявшего тепло или холод, в зависимости от того, какую руну пробуждали, шел ароматный, пахнущий мятой дымок.

   – Пей осторожно, – последовало предупреждение. – Он горячий.

   Видимо, появление Кайдена в общей столовой было явлением редким, не сказать единичным. Разговоры стали тише.

   – Питер? – кивнул он достававшему меня парню. – Как продвигаются дела с моим заданием?

   – Отлично, господин Вудс, – смешался тот, явно оказавшись безоружным перед неожиданным вопросом. – Скоро все будет готово.

   Кайден только кивнул и прихлебнул остывший кофе. Думаю, напиток был на вкус дрянью, вряд ли простых работников в замке потчевали чем-то особенным, но он даже не поморщился. Теперь под прицелом любопытных взглядов мы оказались вдвоем, и я могла поспорить, что уже днем по замку поползут грязные сплетни. Наверное, только личная метка, сверкающая у меня во лбу, могла определеннее сказать, что выскочка-самоучка находилась под крылом наследника клана. Или же была его любовницей.

   И я совершенно не удивилась, когда стражи, появившиеся в столовой по мою душу, обратились именно к Каю:

   – Господин наследник, главный артефактор хочет видеть девушку.

   – Передайте, что мы будем через полчаса.

   Но я уже поднялась, от поспешности уронив лежащую на коленях салфетку.

   – Сядь и доешь, – приказал он, кивнув на стул. – Не помню, чтобы Барнаби вообще просыпался в такую рань.

   – Наелась уже.

   – Ладно.

   Он встал из-за стола с таким видом, словно присматривал за непослушным дитя и порядком утомился от бесконечных капризов. Спорить на людях не стала. Чувствуя на себе взгляды окружающих, спокойно вышла из столовой, а когда дверь закрылась, то остановила Кайдена, подергав его за рукав (и впрямь, как ребенок). Учитывая, что он был выше меня на целую голову, пришлось смотреть снизу-вверх:

   – Господин Вудс, вы с утра никуда не опаздываете?

   Намеки он понимал без подробных объяснений.

   – Не пожалеешь, госпожа артефактор? – В глазах светилась ирония. Было понятно, что бесплатный запас доброты подошел к концу, и стоило хорошенько подумать, что я предложу в обмен на очередную услугу, а в том, что услуга потребуется, мы оба не сомневались.

   – Я уже вполне взрослая девочка.

   – Тогда удачи, вполне взрослая девочка, – усмехнулся Кайден уголком рта, кивнул охране и направился в противоположную сторону.

   – Вас ждут, – напомнили охранники, думаю, меня не тащили под локотки только из-за наследника.

   Кабинет главного артефактора оказался поистине огромным, а потому громоздкая темная мебель и тяжелые книжные шкафы, ломившиеся от фолиантов, выглядели уместными. В окна лился утренний прозрачный свет, отчего помещение казалось наполненным воздухом. Магия любила свободные пространства, высокие потолки и тишину, а в кабинете было тихо, несмотря на то, что помимо мужчины средних лет, сидящего за дубовым письменным столом, меня ждали еще пять человек. Одним из них оказался Питер. Похоже, он знал покороче дорогу к главному артефактору.

   – Проходи, – велел мне хозяин кабинета и указал на стул с высокой спинкой посреди комнаты. Не пререкаясь, я села.

   На краю стола на подставке стояла сфера такая же, как та, что была разобрана в доме у Роя. Складывалось впечатление, будто я попала на собеседование в университете, и меня собирались экзаменовать придирчивые профессора.

   – Значит, тебя зовут Лерой Харрис? – вымолвил Барнаби. Внешности он был неприметной: худое лицо, глубокие носогубные складки, кустистые брови и темные ледяные глаза – мимо такого пройдешь в толпе и не заметишь. В руках он с нарочитой небрежностью вертел мое стило.

   – Как обращаться к вам? – ответила я вопросом на вопрос и сделала вид, будто не заметила недовольства зрителей.

   – Господин главный артефактор. Говорят, что ты сама научилась создавать темную магию?

   Я пожала плечами. Вопрос был риторическим и являлся простой прелюдией.

   – Вскрой, – бросил он, кивнув в сторону сферы.

   – Не хочу.

   Это стоило сказать хотя бы для того, чтобы увидеть, как на секунду от возмущения у противника приоткрылся рот. Мы оба понимали, что у него не было права мне приказывать.

   Я встала со стула.

   – Если на этом все, то верните стило, мне надо работать.

   – В этом замке собрались лучшие артефакторы северных долин, – нехорошо усмехнулся Барнаби и махнул рукой в сторону несколько оторопевших свидетелей скандального разговора. – Как я могу оскорбить гениев магии, допустив в свою мастерскую дилетанта?

   Между нами повисло долгое молчание.

   – Иди, – небрежно отослал он меня взмахом руки. Стало ясно, что после столь оглушительной дерзости двери артефакторной сокровищницы Вудсов передо мной навсегда закрылись.

   – Сорок шесть, – назвала я точное количество рун, использованных в изготовлении поводка, привязавшего Роя к дому.

   У Барнаби вытянулось лицо, ведь человек, ничего не смыслящий в артефакторике, да и смыслящий вообще-то тоже, не всегда мог понять в мешанине знаков их точное количество.

   – Но было достаточно нанести двенадцать, – продолжила я с непроницаемым видом, хотя в другое время никогда в жизни не позволила бы себе обсуждать ошибки в чужой магии. – Лишние руны выжигают, когда пытаются пустить пыль в глаза заказчику. Люди, несведущие в колдовстве, почему-то считают, чем путанее руническая вязь, тем сильнее артефакт. Но я все равно впечатлена! От переизбытка магии в доме должен был трещать воздух, а мебель бить разрядами, но ничего не чувствовалось.

   Тишина в кабинете стала звенящей.

   – Теперь я могу вернуть свое стило? – протянула я раскрытую ладонь, намекая, что шагу не ступлю, чтобы забрать инструмент. – Или все-таки вскрыть сферу? Я готова потратить пять минут и поделиться некоторыми наблюдениями.

   Не представляю, чтобы я делала, если бы противник согласился, но он побоялся очередной порции неприятных открытий, озвученных перед подчиненными, и процедил:

   – Не стоит.

   С кислой миной Барнаби кивнул, подзывая к себе Питера, и всучил ему стило, мол, передай полоумной девице.

   – Если вам что-то понадобится для работы, обращайтесь к Питеру. Он мой личный помощник.

   Не знаю, было ли хорошим или плохим знаком то, что он вдруг перешел на официоз.

   – Благодарю, – едва заметно поклонилась я и немедленно забрала стило у Питера.

   – Слышал о вашей сделке с правителем Вудсом, – вдруг произнес главный артефактор. – В отличие от меня, он благоволит к дерзким выскочкам, госпожа Харрис, но не забывайте, в чьей мастерской вы будете обитать.

   – Я по-прежнему планирую через три седмицы вернуться домой, – намекнула я на то, что не собираюсь ни шпионить, ни трепать языком. – Благодарю за стило. Оно мне дорого.

   – Работайте с пользой, – отослал он меня коротким кивком и приказал Питеру: – Покажи ей Башню.

   Мы с помощником оба не горели желанием тратить время на экскурсию, но не посмели спорить. Отвесив вежливые поклоны, вышли из кабинета. По коридорам петляли в гробовом молчании. Удивительно, но я стала замечать знакомые предметы и узнавать гостиные. Наконец мы вышли к переходу, похожему на закрытый, перекинутый через площадь мост, соединящий Башню с большим дворцом.

   – Никто никогда не говорил с Барнаби в таком тоне, – вдруг вымолвил Питер.

   – Самодурам не перечат те, кто боится вылететь со службы, – разглядывая аккуратно стриженый затылок парня, пояснила я. – А я здесь не ради хорошего реноме.

   – Ну конечно же! – Он бросил насмешливый взгляд над плечом. – Можно ни о чем не волноваться, если к тебе благоволит наследник, правда?

   Кривда! У меня вырвался издевательский смешок. Я все ждала, когда подмастерье упомянет Кайдена и попытается уколоть деревенскую выскочку удачными знакомствами. Выдержки хватило ненадолго.

   – Послушай, Питер, – позвала я. – Мы подружки?

   – Что? – от удивления он даже остановился.

   – Тогда почему ты думаешь, я буду с тобой обсуждать Кайдена Вудса? – для вида я обошла парня на лестнице, хотя понятия не имела, куда идти. Остановилась на площадке рядом с высокими двустворчатыми дверьми.

   – Нам сюда?

   – Здесь алхимическая лаборатория, – недовольно буркнул он и прошел мимо. – Мастерская этажом выше. Внизу лечебница, на самом верху обсерватория.

   В мастерскую мы входили в гробовом молчании. И если по дороге сюда, я еще надеялась обойтись без помощи Кайдена, то при виде замковой лаборатории осознала, что просить все равно придется. Помещение было забито книжными шкафами, стеллажами и прочими атрибутами, делавшими просторный зал похожим на коморку часовых дел мастера. Естественное освещение оставляло желать лучшего. Но главное, все работали на виду. Никакого уединения!

   День только начинался, и мастерская по большей части пустовала. Я осмотрелась. Не без любопытства изучила заготовки артефактов, закрепленные на штативах с круглыми увеличительными стеклами.

   – Там есть свободный стол, – указал куда-то в угол зала Питер. Девчонку явно хотели убрать с глаз подальше.

   – Рядом с уборной?

   Подмастерье не смутился, а только пожал плечами. Мол, не нравится, не приходи. Я и не собиралась. Только самоубийца начнет колдовать перед носом темных ведунов, вспыхивая, как свечной фитилек.

   – Материалы для артефактов хранятся в подземелье Башни, – между тем, объявил Питер. – Если чего-то не хватает, можно сделать запрос, но с доставкой у нас не очень, поэтому проще самой смотаться в Спелиш. Ты знаешь, что такое Спелиш?

   – Думаешь, я совсем темная, если из горной деревни приехала? – отозвалась я. – Где библиотека?

   – В большом дворце, – неохотно пояснил он.

   – Ладно. Спасибо.

   – Ты куда? – удивился Питер, когда я направилась к выходу.

   – В библиотеку, – соврала. – Проводишь?

   У него на лбу словно вспыхнули крупные литеры «перебьешься».

   Наверное, это считалось хорошим тоном, когда слуги «точно знали», где находился наследник в восемь часов утра. По словам лакеев, которых мне не посчастливилось выловить в коридорах, он одновременно находился и в спортивном зале на тренировке, и мирно спал в своих покоях, и даже работал в кабинете в хозяйском крыле. Я сделала ставку на тренировку. Чтобы не заблудиться, попросила о сопровождении охранника-бородача и вскоре оказалась на широком балконе, опоясывающем просторный спортивный зал.

   Спарринги были в разгаре, но следить за ними было нереально. Паладины отличались от простых боевых магов, они двигались с нечеловеческой скоростью. В гулком пространстве раздавались возгласы, удары деревянных шестов. На секунду мужские фигуры замирали в боевых стойках, а потом снова превращались в неуловимые тени.

   Неожиданно двое остановились. Одним из противников оказался наследник, у его спарринг-партнера сломалось тренировочное оружие, и поединок пришлось остановить. Положив шест на пол, Кайден уперся ладонями в колени и пытался перевести дыхание. На лопатке темнела похожая на татуировку руна «Сердце Абриса».

   Издалека было невозможно разглядеть красивый и сложный рисунок, но узор вставал перед мысленным взором: каждый завиток, каждая тонкая линия. Сейчас, когда я научилась читать темные знаки, осознала, что руна действительно была идеальным сочетанием магических ключей, и являлась символом власти. Не понимаю, почему в темном мире всех пытались пометить или заклеймить, как коров.

   Что-то оживленно обсуждая, противники направились к оставленным на низкой скамье вещам. Никто из них не обращал внимания на незваную гостью, пока Кайден не раскрыл термос с поблескивающей на боку руной и не запрокинул голову, чтобы сделать глоток. Тут он увидел меня и, судя по тому, как отвел горлышко термоса, пить ему расхотелось. Последовал короткий кивок, мол, иди сюда, коль появилась.

   Он следил за тем, как я спускаюсь по каменной лестнице, а потом пересекаю спортивный зал. При появлении девчонки, одетой в вызывающе обтягивающие портки, парни оживились. Кто-то попытался присвистнуть вслед неожиданной визитерше, но наткнулся на ледяной взгляд наследника и тут же примолк. Надеюсь, смельчак не подавился собственным языком.

   – Привет, – подошла я.

   Тело Кайдена было горячим после тренировки, на влажной от пота груди, над сердцем, темнела новая руна, видимо, выжженная совсем недавно. Символ состоял из тонких, прочно сцепленных линий, щетинился острыми лучами, скреплялся завязками-завитками. И если фамильяры, покрывающие руки мужчины, вызывали глухое чувство тревоги, а Сердце Абриса – трепет, то от нового рисунка веяло мучительной безнадежностью. Руна «лера» – вдруг поняла я. Неизбежность.

   – Мне надо поговорить с тобой.

   Я так старательно избегала смотреть Кайдену в лицо, что вышло, будто обращалась к его торсу. В частности, к скульптурному прессу. Могу поспорить, что по вспыхнувшим щекам мужчина легко догадался, как меня волновал вид полуобнаженного тела, а особенно косых мышц живота, соблазнительно спускавшихся под завязку штанов.

   – Хорошо. – Вудс подхватил с пола рубашку и быстро надел через голову. Поблагодарил за тренировку партнера, и мы вышли из спортивного зала. Когда за спиной закрылась дверь, в голове живенько представилось, что парни, как кумушки, слетелись стаей и принялись обсуждать появление незнакомой девчонки.

   – Тебе обязательно разгуливать в таком виде? – буркнул Кайден.

   – У меня нет другой одежды, – просто пояснила я. – А ты никогда не скользишь в замке?

   – Стараюсь проявлять уважение к людям, с которыми живу. – Он бросил на меня высокомерный взгляд. – Как прошла встреча, вполне взрослая девочка?

   – Нервно, – призналась я и огляделась вокруг, вдруг понимая, что мы, похоже, находимся в общежитии боевых магов. – Мы можем поговорить в другом месте и наедине?

   – Можем.

    Он сделал стремительный шаг в мою сторону, словно хотел прижать к стене. Невольно я попятилась, запуталась в ногах и схватилась за его рубашкуиться. И вдруг мы оказались в большом светлом кабинете.

   Проклятие, как он это делал? Скользил просто и естественно.

   – Подойдет? Здесь никого нет, – объявил он.

   – Ага. Ты говорил, что не скользишь в замке.

   – Я сказал, что рядом с людьми, которых уважаю. – Кайден выразительно посмотрел на мои руки, намекая, что пора было бы отцепиться.

   – Понятно. – Я выпустила его рубашку и отступила, но вмазалась в большой письменный стол и едва не свалила стеклянную сферу на металлической подножке. Скорее всего со стороны я выглядела абсолютно, безнадежно неуклюжей.

   – О чем ты хотела поговорить?

   – Меня допустили в артефакторную Башню.

   – Поздравляю, – усмехнулся он. – Видимо, ты удивила Барнаби, а он не из впечатлительных.

   – Но я все равно не могу работать с остальными, – стараясь подавить раздражение от насмешек, вздохнула я.

   – Вера не позволяет работать в общем зале, лучший артефактор Тевета? – подколол Кайден. Подозреваю, он до сих пор не до конца верил в умение двадцатилетней девчонки создавать магию. А что до вскрытого замка в доме у Роя? По-видимому, считал, будто мне повезло.

   – Вот это не позволяет! – На моей раскрытой ладони, ярко и зло, вспыхнула искра. На фоне пронзительного язычка магического света побледнело солнце, лившее сквозь большие окна.

   Несколько бесконечных секунд с непроницаемым видом мужчина рассматривал меня, а потом вдруг протянул руку и заставил сжать кулак, обхватив пальцы большой горячей ладонью. Искра погасла.

   – Ты светишься, – резюмировал он, отпуская мою руку.

   – Абрисские ведуны, как ты понимаешь, обычно не вспыхивают, как магические лампы.

   – Верно, – вздохнул он, задумчиво огляделся вокруг. – Тебе нужно безопасное место для работы?

   Я согласно кивнула и вымолвила, хорошенько взвешивая каждое слово:

   – Готова предложить сделку.

   – А ты рисковая, – усмехнулся он и плеснул из графина в стакан воды. – Излагай.

   – Уверена, господин наследник, у тебя куча вопросов. Помоги найти в замке комнату, куда никто не сможет вломиться, и я отвечу на три вопроса о прошлом.

   От пронзительного взгляда, каким меня одарил мужчина, по спине побежали мурашки.

   – Ты расскажешь, что случилось в тот день в доме Исаи Гленна.

   Чтобы рассказать о дне, когда разошлись миры, мне бы пришлось рассказать о многих других днях. Если Кайден не примет правду, то нас ничто не спасет. И я струсила.

   – Я отвечу на пять вопросов.

   – Ты не в том положении, чтобы торговаться, – заметил он.

   – Знаю.

   Пауза длилась бесконечно долго.

   – Хорошо, я согласен. – Он развел руками. – В таком случае, как тебе этот кабинет? Без разрешения сюда никто не войдет. Что думаешь?

   Комната была шикарная, светлая и просторная. Со стеклянными книжными шкафами, большим камином и удобным широким столом. Она ни в какое сравнение не шла ни с темной дворцовой мастерской, ни с подвалом в доме отца, который я превратила во временную лабораторию.

   – Здесь здорово, – кивнула я.

   – Кабинет в полном твоем распоряжении. Ключи в верхнем ящике стола. Нижний ящик запечатан руной, и я бы не хотел, чтобы ты попыталась его вскрыть.

   Он толкнул неприметную дверь возле книжного шкафа, замаскированную под стенную панель, и исчез в смежном помещении.

   – Ты куда? – удивилась я. – А как же вопросы?

   – Прямо сейчас мне больше хочется освежиться, – последовал ответ из глубины комнаты.

   Простите, освежиться?!

   Не веря собственным ушам, я подошла к дверному проему и оказалась на пороге знакомой спальни.

   – Это твои покои?

   – Мои. – Он на ходу стянул рубашку. – Голубая кровь, почему у тебя такое лицо, как будто ты сейчас в обморок упадешь? Ханжество – роскошь для абрисских девственниц, а не для двуликой, которой пришло в голову бросить вызов властителю серверных долин. Я же не предлагаю тебе переселиться ко мне в спальню.

   А жаль.

   И тут он улыбнулся мне впервые с тех пор, как я оказалась в Абрисе. Улыбка всегда смягчала лицо Кайдена и отражалась в светлых глазах. Предательское сердце пустилось вскачь. Я изнывала без его прикосновений и боялась затеянной игры, для которой была слишком неопытна.

   КАЙДЕН

   Через день после появления Валерии в Белом замке…

   «Он подбирал с каменного пола в древнем храме изувеченные осколки артефакта. Аккуратно складывал в платок. В сжатых, словно бумага, комках с трудом угадывались части от корпуса карманных часов. Были свернуты жгутами шестеренки, завязаны узлами стрелки, сожжен циферблат. Они оплавились от яростного Истинного света. И Кайден, не надевая перчаток, собирал по кусочкам удивительную магию, безжалостно уничтоженную недрогнувшей рукой создательницы.

   Хотя знал, что все равно не забудет ее, смело и ослепительно сиявшую в древнем храме. Даже если уничтожат все воспоминания, образ сохранится, отпечатанный в сознании, как клеймо, которое невозможно свести ни одним эликсиром…»

   Кайден проснулся и, задыхаясь, резко сел на кровати. Простыня упала, обнажая покрытый темными рунами торс. Окна были не зашторены, и в спальню лил прозрачный лунный свет. Длинные волосы девушки, спавшей рядом с ним, отливали сединой, и от юного гладкого тела, которое пару часов назад она охотно отдавала, точно исходило серебристое свечение. Потревоженная она недовольно пошевелилась и пробормотала, не открывая глаз:

   – Кай, почему ты встал?

   – Бессонница, – тихо отозвался тот. – Ты просто спи...

   Как там тебя зовут?

   Он поднялся с кровати, натянул на голое тело пижамные штаны и, отодвинув скрытую панель, прошел в кабинет. Уселся за письменный стол, щелкнул ногтем по лампе, заставляя проснуться живой свет. Охранная руна потухла от касания, и он выдвинул нижний ящик. Маленькая деревянная коробочка пряталась под бумагами.

   Кайден не помнил, откуда она взялась. Считал, что содержимое тайника досталось ему вместе с покоями и личным кабинетом в наследство от погибшего старшего брата, и искренне недоумевал, почему абсолютно все в душе бунтовало при мысли избавиться от коробки. Ведь, по сути, в ней хранился ненужный мусор.

   Именно так он думал вплоть до сегодняшней ночи.

   Наследник раскрыл коробку. Внутри лежали искривленные, скомканные и прогорелые части, когда-то представлявшие собой карманные часы. Теперь он вспомнил, как собственными руками собирал обломки артефакта и даже увидел непроницаемое лицо той, кто уничтожила магию. Лицо красивого ребенка, не боявшегося выплеснуть Истинный свет в древнем храме. Или посреди кабинета в Белом замке, где не раз и не два выносили смертные приговоры пойманным на землях Вудсов теветским перебежчикам.

   Непрошено перед мысленным взором появилась язвительная, раздражающая девчонка, державшая на раскрытой узкой ладони дрожащую розоватую искру. От чистой кожи, растрепанных волос, ресниц, крепко сжатых губ – от нее всей исходило теплое, мягкое мерцание, утратившее холод Истинного света и вызывавшее почти болезненное желание прикоснуться.

   Застонав, он облокотился о стол и сжал голову пальцами, надеясь изгнать мучительный образ. Была ли двуликая Валерия девушкой из странных снов или над ним издевалось подсознание? Разве мог он рассчитывать на честность теветки, едва не погибшей от фамильяра?

   – Кайден, ты в порядке? – тихий женский голос заставил наследника Вудсов прийти в себя.

   Скрытая панель была отодвинута, и девушка, завернутая в простыню, теперь стояла в дверном проеме. Некоторое время он рассматривал тонкую фигуру в сумрачном свете настольной лампы. Теперь Кайден ясно видел, что новая любовница была до смешного похожа на ту, что делила с ним постель на прошлой седмице, и на ту, что ночевала в этих покоях месяцем ранее. Бесконечная череда однотипных девиц, имена которых путались в памяти. Одни уходили быстро, другие задерживались подольше и даже полагали, будто имели право на что-то претендовать, но все равно исчезали из Белого замка и больше никогда не возвращались. А все вместе они походили на глупую девчонку, не боявшуюся мерцать в темноте…

   – Ты возвращаешься в постель? – тихо спросила любовница и театрально-красивым жестом уронила на пол простыню, раскрывая ослепительную наготу.

   – Я хочу, чтобы ты ушла.

   Все-таки, как там тебя зовут?

   – Прости? – удивленно расширила она глаза. Зелено-карие. Он знал точно. Ведь она зацепила его именно цветом глаз.

   – Подними простыню, оденься и уходи к себе, – спокойно пояснил Кайден.

   – Ты серьезно?

   – Хочешь, чтобы я дал распоряжения кучеру приготовить экипаж?

   – Ты меня выставляешь? Сейчас середина ночи! – пронзительно выпалила девушка, не очень-то изящно подхватила покров и нервно прижала к груди.

   – Значит, лучше переночевать в замке, – рассудил он.

   – Да ты…

   От возмущения она попыталась сорвать с шеи золотую цепочку с бриллиантовой подвеской, которую он подарил накануне. Но сдернуть не вышло.

   – Подруги говорили, что нельзя с тобой связываться, Кайден Вудс! Что ты редкостная сволочь! Не приближайся к наследнику Вудсов, Эльмира, говорили они мне! – зло бормотала она, ковыряя застежку, но и та не поддавалась. Зрелище выглядело жалким.

   – Эльмира, иногда стоит прислушиваться к добрым советам, – не удержался он от ироничного замечания.

   Выйдя из себя, девица зарычала. Кайден решил, что сейчас накинется на него, но любовница резко развернулась на пятках и ринулась в спальню. Через некоторое время шибанула дверь. Или девица умела очень быстро одеваться, или выскочила в замковый коридор в простыне. Это она, конечно, опрометчиво – по ночам в Белом замке было холодно, а в коридорах гуляли сквозняки.

   – Значит, ушла в покои, – вздохнул Кайден, откидываясь в кресле. Бывшая любовница ошиблась, середина ночи давно минула, за окном занимался жиденький рассвет.

   Все следующее утро он стоически сдерживался от того, чтобы броситься на поиски Валерии, а в середине дня сорвался. В общей столовой девушка не нашлась. Выяснилось, что она накануне пропустила ужин и не появилась на завтраке. Светлым духом, что ли, питалась? Кайден проверил кабинет, но в его покои она тоже не казала носа.

   Почти уверенный, что девчонка очередной раз влипла в неприятности, он поднял на уши охрану. Какая, спрашивается, вменяемая барышня посмеет рассекать по замку, полному мужиков, в совершенно отвратительных портках, обтягивающих длинные ноги и соблазнительный зад? Кажется, только ленивый в раздевалке не обсудил, в каких именно позах хотел поим… рассмотреть вблизи аппетитную попку.

   Скоты!

   Дура!

   Убил бы!

   Хотя ее уже разок попытался.

   И потом он нашел Валерию в библиотеке. С гримуаром в руках она сидела на самой верхотуре, каким-то непонятным образом, словно птичка, уютно устроившись на лестничной перекладине. Волосы падали на лицо, нижняя губа прикушена, и вид такой невинный, как у ученицы старших лицейских классов. И от острого желания Кайден неожиданно ощутил напряжение в паху…

ГЛАВА 4. Пять сложных вопросов

Когда я впервые увидела библиотеку замка, то почувствовала себя жадным ребенком, перед домом которого перевернулась целая подвода сладостей. За всю свою жизнь ни разу не встречала столько манускриптов о темной магии, собранных в одном месте! Помещение было огромным. Окна с витражами располагались под сводом потолка, солнечный свет без преград заливал помещение. Открытые книжные шкафы были высоки, и до верхних полок приходилось добираться по приставной лестнице.

   Смотритель указал мне угол, где находились артефакторные фолианты, и я с головой погрузилась в изучение рун, надеясь почерпнуть идей или хотя бы вдохновения, чтобы придумать хоть сколько-нибудь годную магию. В голове не возникало ни одной мысли, что именно удивило бы Главу клана и одновременно порадовало капризную принцессу.

   Я сидела на самой верхотуре, когда на глаза попался потрепанный томик о магии перемещений. Быстро вытащив манускрипт, открыла и обнаружила описание принципа действия ворот, до большого взрыва переносивших людей с темной на светлую сторону мира. С интересом я принялась листать книгу, просматривать расчеты и выкладки, мысленно сравнивать с теми, что мне пришлось сделать во время изготовления «Сердца Абриса».

   – Интересная книга? – раздался голос Кайдена.

   От неожиданности я выронила томик и схватилась за полку, чтобы не сверзиться следом. Учебник плюхнулся под ноги нежданному гостю.

   – Ты меня до разрыва сердца доведешь, – проворчала я, глядя на то, как он поднимает фолиант и с интересом рассматривает корешок с названием.

   – Я искал тебя, – произнес Кай. – В кабинете ты не появляешься, обедать не ходишь. Пришлось вызывать охрану и прочесать замок, а ты прячешься среди гримуаров.

   – Сколько времени? – Я попыталась залезть в карман за часами, но тут же вспомнила, что превращенные в «Сердце Абриса» часы были уничтожены, да и вообще тесные штаны карманов не имели.

   – Время сбежать из замка. – Кайден с полуулыбкой смотрел на меня снизу-вверх.

   – А если точнее?

   – Три пополудни. Слезаешь? – Он отложил фолиант на стол и протянул руки. – Идешь ко мне?

   Иду. Как всегда.

   Мужчина легко сжал мою талию, позволил схватиться за широкие плечи, а потом вдруг беззастенчиво прижал к груди. Наши лица оказались на одном уровне. Через тонкую ткань, я чувствовала крепкое натренированное тело.

   – Почему у тебя так сильно бьется сердце? – промурлыкал он с искусительной улыбкой.

   – Потому что ты меня бесишь, – заявила я. – Ненавижу отвлекаться от работы.

   Когда он все-таки позволил мне встать на ноги и разомкнул объятия, то стало холодно.

   – Ты что-то говорил о побеге из замка? – Я собрала в стопку манускрипты, отобранные для изучения. – Далеко отсюда до рынка Спелиш?

   – Сутки в экипаже.

   – Ясно, – скривилась я и тут же уточнила: – Может, переместишь?

   – Ты меня с извозчиком не путаешь?

   – Извините, господин наследник, за то, что посмела попросить.

   – Мы могли бы заключить еще одну сделку, – предложил он.

   – Не хочу, – покачала я головой. – Мы еще прошлую не закрыли.

   – С тобой невозможно сговориться, – деланно проворчал он и схватил со стола книги. – Если не поторопишься, то не успеешь на рынок.

   – Он работает по ночам.

   Было ужасно сложно сохранять непроницаемый вид, когда я торопилась следом за Кайденом. Он нес гримуары в заваленную книгами коморку смотрителя, а мне хотелось улыбаться. Даже щеку прикусывала изнутри. Получив заверения, что книги будут переданы в покои «господина наследника», мы покинули библиотеку.

   – Собери вещи для путешествия, – велел Кайден, прощаясь со мной у дверей в гостевую спальню.

   – Разве мы сегодня не вернемся? – удивилась я.

   – Я, конечно, польщен, что ты обо мне хорошего мнения, но все равно буду не способен пересечь материк два раза. Остановимся на постоялом дворе, а в замок вернемся завтра утром. Час на сборы хватит?

   – Мне собирать нечего, – пожала я плечами.

   – Тогда встретимся через пятнадцать минут в обсерватории. Там открытая площадка, удобно перемещаться.

   В комнате меня ждал поднос с остывшим обедом. Я впихнула в себя несколько ложек супа, откусила от куриной ножки и, на ходу дожевывая, принялась собирать вещи, которых, прямо сказать, практически не было. Зубную щетку, мятный порошок, смену белья, кошель с монетами и стило. Огляделась еще разок, пытаясь сообразить, пригодится ли что-то еще, и схватила с подноса зеленое яблоко.

   Обсерватория размещалась под самым куполом ремесленной башни. Пришлось преодолеть бесчисленное количество ступеней и минуть несколько дверей в мастерские. В большом зале стоял огромный телескоп, задиравший круглый глаз к раздвижному куполу.

   Кайдена я нашла на открытой площадке. Он облокотился о балюстраду и что-то разглядывал внизу. На высоте заправлял злой ветер, рвал одежды и ерошил волосы. Хотя вид на окрестности замка открывался потрясающий, приблизиться к краю я не решилась. Стоило представить расстояние до земли, как ноги костенели, и желание наслаждаться пейзажами само собой отпадало.

   – Кайден! – позвала я, без особого успеха пытаясь справиться с лезущими в глаза волосами.

   Он оглянулся. Потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, кто его позвал. Потом он подошел.

   – Боишься высоты, Голубая кровь?

   – Скорее открытых пространств на высоте. Предпочитаю любоваться красивыми видами, сидя у окошка неприступной башни. Почему ты улыбаешься?

   – Ты со всеми такая прямолинейная?

   – Нет, но ты исключение.

   Он протянул руку.

   – Идем?

   Вдруг чувствуя себя страшно смущенной под насмешливым взглядом, я вложила холодные пальцы в раскрытую ладонь. Кайден развернулся, сделал быстрый короткий шаг, и меня словно магнитом утянуло следом за ним в стремительно раскрывшееся пространство. Мы вышли в пустом храме со стенами, изрезанными прогоревшими рунами. В воздухе летала возмущенная магическим перемещением пыль.

   – Мы на месте. – Кайден немедленно отпустил мою руку. За мощными стенами святилища было шумно: кто-то бранился, ржали лошади, грохотали подводы.

   – Почему в храм? – ладонью разгоняя пыль перед лицом, уточнила я. Скольжение получилось столь стремительным и резким, что закружилась голова.

   – Правила запрещают перемещаться в людные места.

   Видимо, запрет шел из тех времен, когда абсолютно все паладины легко справлялись со сложными рунами наподобие «перемещения». С затуханием магии в темном мире все меньше ведунов владели умением скользить в пространстве. Хотя, конечно, наследники властительских кровей отсутствием магических сил не страдали.

   – И ты всегда следуешь правилам? – подколола я. Однажды Кайден признался, что его несколько раз в наказание лишали магии и фамильяров.

   Было видно, что он едва сдерживает улыбку.

   – Мы на чужой территории, – развел он руками. – Спелиш находится в долине клана Макалистеров.

   – То есть тебя здесь не будет узнавать каждая встречная дворняга?

   – Очень надеюсь. – Кайден все-таки не удержался – улыбнулся. Он придержал дверь, впуская в пыльный мрачный храм густой поток уходящего солнца: – Выходи.

   Когда я перешагнула через порог, то к собственному удивлению увидела не рыночные ряды и не торговые лавчонки, а переполненную въездную площадь перед городскими воротами. Храм фактически являлся частью крепостной стены.

   – Добро пожаловать в Спелиш, Голубая кровь, – вымолвил Кайден.

   – Спелиш – это целый город? – догадалась я.

   – Торговый город, – поправил он.

   Вечерний воздух был смраден и дрожал от шума. В открытые ворота тянулись груженые подводы. Стража останавливала перевозчиков и проверяла документы.

   – С торговцев берут плату за въезд, – объяснил Кайден, кивнув на худого человека, сидящего за замусоленным столом и делающего записи в толстой амбарной книге. К счетоводу выстроилась очередь, а он не торопился: беспрестанно зевал и выглядел явно сомлевшим от позднего обеда.

   – У нас не принято взимать плату, – заметила я.

   – В землях Вудсов тоже, но Макалистеры торгаши до мозга костей.

   За разговором мы незаметно пересекли площадь. Я просто следовала за Кайденом, стараясь не потеряться, и вдруг осознала, что сжимала в кулаке его плащ, так маленькие дети держаться за юбку матери, боясь потеряться в толпе. Попутчик делал вид, что не замечал этого странного жеста.

   – Куда ты хотела сначала? – уточнил он.

   – Хочу купить что-то из одежды, – призналась я, оглядываясь по сторонам.

   – Тогда сюда, – указал он.

   Мы ловко вильнули в узкий переулок, а потом оказались на широком проспекте. Народу прибавилось. Абсолютно все витрины вокруг пестрели наряженными манекенами. Складывалось впечатление, будто мы попали в один из столичных районов в Тевете, где располагались самые известные торговые дома.

   – Ты неплохо знаешь город, – заметила я, когда мы остановились на перекрестке, чтобы дождаться сигнала постового и перейти улицу. Перед нами по проезжей мостовой грохотали кареты.

   – Особенно улицу с тряпками, – с мрачной иронией отозвался Кайден. Совру, если скажу, что меня не царапнул намек, что он привозил сюда женщин. Не удержалась и все-таки съязвила:

   – Любишь принаряжать любовниц? Ощущаешь себя благодетелем?

   – А ты умеешь кусаться, Голубая кровь, – неожиданно улыбнулся он. – Ройберти всегда выбирал девушек с характером.

   – Да неужели? – пробормотала я сквозь зубы, удивляясь, как всего парой слов человек был способен напрочь испоганить хорошее настроение. – А ты предпочитаешь блеющих скромниц?

   Он пристально посмотрел мне в глаза и насмешливо спросил:

   – Лерой, я тебе нравлюсь?

   У меня вспыхнули щеки. Я немедленно отвернулась и уронила:

   – Напомнить, при каких обстоятельствах мы встретились? У меня, к слову, до сих пор на шее царапина…

   – При каких обстоятельствах? – вдруг бросил он.

   – Прости? – покосилась я.

   – Как мы познакомились? – Его взгляд был острым, как бритва, а голос – резким. – Ты обещала пять вопросов. Это первый.

   – Ну… – Я вдруг почувствовала, что ступила на тончайший лед. – В прошлом году я участвовала в университетской игре «скольжение». Мы перемещались в Абрис на время, а я застряла в междумирье. Ты меня вытащил и вернул домой. Возможно, я выглядела слишком жалкой, чтобы отправиться в каземат Белого замка.

   – Ты ошибаешься, – резко произнес Кайден.

   У меня екнуло сердце.

   – О чем ты?

   Но постовой остановил поток подвод, и вместо того, чтобы ответить, Кай кивнул:

   – Шустрее.

   – Скажи! Что ты имел в виду? – требовала я, стараясь не отставать и заглядывая в его глаза. Опять, как ребенок.

   – Из нас двоих, Голубая кровь, сегодня именно ты отвечаешь на вопросы, – сухо напомнил он. – Разве не таковы условия сделки?

   От злости я выпустила из кулака его плащ и до побелевших костяшек вцепилась в широкую лямку заплечной сумки.

   – Почему бы не задать их все сразу?

   – А какой в этом интерес? – хмыкнул он и указал на торговую лавку, в витрине которой стоял манекен, одетый в шикарное, явно недешевое платье. – Проходи. Девушки любят здешние шмотки.

   Совершенно точно я не собиралась покупать новые штаны и исподнее в том месте, где он одаривал бывших любовниц!

   – Не ношу платья, когда создаю магию, – бросила я. – Неудобно.

   Назло ему, себе и вопреки здравому смыслу прошла дальше по улице и завернула в первую попавшую лавку, где на витрине стоял манекен в штанах и жакете.

   – Сюда, – указала я на двери.

   – Это лавка традиционной абрисской одежды, – заметил Кайден.

   – Отлично! Я как раз притворяюсь девушкой из Абриса.

   В тесном зале на деревянных плечиках висели вещи из простых грубоватых материалов, украшенные вышивкой. За кассой стояла молоденькая девица, одетая в длинное платье с широкой юбкой, расшитой мелкими цветочками. Глядя на местную красоту, я рассталась с надеждой, что в царстве льна, хлопка и грубой мешковины найду обычные трусы, а не панталоны до коленок.

   – Добро пожаловать, – звонким голосом поприветствовала продавец и, с любопытством косясь на Кайдена, спросила: – Госпожа чародейка, помочь с выбором?

   Я вытащила вешалку с юбкой, но вдруг оказалось, что это короткие до щиколоток брюки с широченными штанинами. Похоже, вид у меня действительно был растерянный.

   – Я… Мне нужны брюки, – сдалась я, искренне жалея, что не выбрала соседнюю торговую лавочку, где в витрине демонстрировали красный сарафан. – Самые обычные брюки.

   – Но скромнее тех, что на ней, – не удержался от комментария Кайден. Полагая, что он надо мной потешается, я бросила злобный взгляд, но Вудс был абсолютно серьезен. Похоже, обтягивающие портки бесили не только меня саму.

   – Конечно, господин, – улыбнулась девушка и указала ему на деревянную скамью со спинкой. – Присаживайтесь.

   Я планировала купить всего пару вещей на смену, чтобы мужчины в замке перестали пялиться на мой зад, но оказалась за шторкой примерочной комнаты с целым ворохом ненужных тряпок. От мысли, сколько раз придется переодеваться, становилось дурно. В отличие от лучшей подруги Крис, и уж тем более от сводной сестры, я никогда не страдала страстью к одежде. Роскоши предпочитала удобство, да и весь мой гардероб отличался скромностью. Самый шикарный наряд подарил Валентин Озеров, когда хотел унизить. Белое кружевное платье, присланное убийцей и предателем, до сих пор лежало в фирменной коробке на дне гардероба в Кромвеле.

   Вопреки скептическим ожиданиям, одежда оказалась превосходной: села по фигуре, не слишком обтягивала и, в отличие от теветских традиционных нарядов, не болталась на мне, как на вешалке. Да и вышивок не нашлось, ни единого цветочка, видимо, девушка заметила, как я морщилась при виде пестрых орнаментов. Но самое главное, вещи не стесняли движений. Терпеть не могу во время ворожбы думать не о самой работе, а о том, что рукава врезаются подмышки, и пуговицы на груди расстегиваются, являя миру (вернее, сокурсникам) кружевное белье.

   Я выбрала пару брюк и легких рубашек с длинными рукавами. Хотела уже уходить, но продавец подала мне платье из темно-синего шелка.

   – Попробуйте, – предложила она, похоже, в душе изрядно разочарованная тем, что покупательница с явно состоятельным спутником оказалась страшной скупердяйкой.

   – Мне некуда наряжаться.

   – Разве красивой девушке нужен повод, чтобы принарядиться? – польстила она, и я сама не поняла, как сдалась.

   На спине платье застегивалось на мелкие жемчужные пуговицы, но вырез на груди оказался настолько нескромным, что мне пришлось избавиться от верхней половины исподнего. Сел наряд идеально. Широкая юбка скрывала худобу, обострившуюся за последние полгода. Длинные рукава туго обтягивали руки и прятали многочисленные руны.

   – Давайте покажем вашему спутнику, – предложила продавец.

   – Что? – оторвалась я от созерцания собственного преображенного отражения и тут же попросила: – Нет, не надо!

   Но девушка уже раскрыла занавеску, демонстрируя заваленную шмотками примерочную комнату и меня, глазеющую на Кайдена через отражение в зеркале. Прислонившись к стене, он терпеливо дожидался, когда я покончу с покупками. Как личный охранник или паж.

   Наши глаза встретились в зеркале. Пауза длилась бесконечно.

   – Ты говорила, что не носишь платья, когда создаешь магию, – прервал он молчание.

   – Мне идет? – нервно оглаживая тонкую ткань юбки, отозвалась я.

   – Ничуть.

   Кайден развернулся на пятках и даже не вышел – вылетел – из примерочной комнаты в торговый зал.

   – Кажется, ему не очень нравится синий цвет, – попыталась успокоить меня сконфуженная помощница.

   – Угу, – отозвалась я, – или девушка, которая надела синее.

   Выбрав несколько удобных, непритязательных вещей и кое-что из белья, я вышла из примерочной комнаты. Кайдена не было, зато за прилавком стояла ухоженная женщина, похоже, хозяйка магазинчика.

   – Господин наследник просил выслать коробки в замок Вудсов, – подобострастно улыбнулась она, забирая вещи у продавца, и цыкнула: – Иди. Я сама.

   – Благодарю, – вымолвила я, доставая кошель из сумки.

   – Ох, оставьте! – изогнула тонкие брови хозяйка. – Господин наследник уже оплатил.

   Видимо, щедро, раз она уже второй раз назвала Кайдена «господином наследником». А если бы назвала в третий, то я из вредности отказалась бы от покупок, заглянула в следующую лавку и за собственные деньги (вернее, деньги Ройберти) купила себе штаны с трусами. Не велика растрата, учитывая, сколько монет предстояло выложить за детали для новых магических ворот.

   – А где он сам? – оглянулась я, пытаясь через манекены в витрине, скрывающие вид на улицу, обнаружить Кайдена.

   – Сказал, что скоро будет.

   Дожидаться щедрого дарителя я не стала. Если Вудс злился, а он, похоже, снова злился непонятно чему, то компания из него была так себе. Конечно, чертить руну «перемещение», чтобы вернуться назад, не решусь из страха промахнуться с замком, но на междугородний дилижанс денег как-нибудь наскребу.

   Я понятия не имела, где находился квартал с магическими лавками и как выбраться из преисподней женских товаров, поэтому взяла извозчика. За несколько мелких монеток меня доставили в самое сердце города. Когда я вышла из кеба, то почувствовала в воздухе кисловатый и густой запах темной магии, похожий на аромат зеленых чайных листьев. Здесь я чувствовала себя в своей стихии.

   Сначала зашла в лавку часовых дел мастера, завешенную всевозможными часами. Были здесь и скворечники с механическими птичками, вылетающими из отверстия над циферблатом. Тикали круглые блины домашних часов, по стене важно выстроились темные башни напольных великанов, бивших в колокол и басовито сожалевших о каждом прожитом часе.

   – Госпожа? – поклонился мне мастер в натянутых до локтей черных нарукавниках.

   Поздоровавшись в ответ, я попросила:

   – Мне нужны карманные часы.

   С улыбкой хозяин повернулся к ящичкам, и я тут же пояснила:

   – Самые простые.

   – Конечно.

   Передо мной моментально были разложены дорогущие модели, сделанные из серебра и золота. Мастер по очереди раскрыл крышки, демонстрируя жемчужную эмаль, блестящие цифры, драгоценные камни. Глаза разбегались! Но по-настоящему мне понравились только одни, явно предназначенные для мужчины – с черным циферблатом и серебряными точками вместо чисел. Когда я взяла их в руки, то корпус оказался приятно тяжелым.

   – Отличный выбор, – похвалил мастер.

   – Выбор-то отличный, – с сожалением отложила я красивую вещицу, – да цена неподходящая. Найдется что-то дешевле?

   – Зато они прослужат сто лет, – попытался уломать меня часовщик.

   – Мне для создания артефакта.

   Наши глаза встретились. Чтобы осознать,