Главный герой рассказа — потомственный маг по имени Гер. Он очень стыдится одного из своих обличий — кота. По его мнению, для мага его уровня, это несерьезно, к тому же все начинают тискать и умиляться, вместо того, чтобы трепетать и уважать. Но для того, чтобы выполнить задание, ему все же придется на время превратиться в это белое и пушистое чудо, чтобы растопить сердце одной очень популярной писательницы, у которой каким-то образом оказался магический артефакт. Только вот что-то пошло не так, и даже "беспроигрышный" облик Гера подвел — сердце писательницы не дрогнуло, сам же кот попал в ласковые руки соседки Светы, а задание оказалось под угрозой.
БЕЛЫЙ И ПУШИСТЫЙ
Мужчина стоял под раскидистыми ветвями ивы, опираясь на ствол, и злобно посматривал на подъезд старенькой пятиэтажки. Небольшая щетина на лице, темно-синие джинсы с потертостью на бедрах и простая черная футболка с V-образным вырезом, который открывал легкую растительность на его груди, придавали его внешности некоторую небрежность. Но это ощущение было совершенно обманчивым, стоило только опустить взгляд на его классические черные туфли из натуральной кожи, начищенные до блеска, которые просто сияли. Он казался вполне приятной наружности, если бы не злобное выражение его лица и раздраженное постукивание его дорогих ботинок. Он практически уже ненавидел этот дом. Одна его рука невольно потирала отбитые ребра. А вторая потянулась в карман модной новенькой кожаной куртки, накинутой на плечи, чтобы достать телефон и набрать номер своей напарницы:
— Кира, ты уверенна, что дала мне правильные данные? Проверь, пожалуйста, еще раз? — он старался говорить ровно, ничем не выдавая своего волнения и нарастающего раздражения, хотя внутри все клокотало от стремления свернуть кому-нибудь шею и найти виноватого.
— Гер, о чем речь! Она это. Та самая писательница — Эльвира Светлова. Пишет, естественно под псевдонимом, и выяснить настоящее имя получилось непросто. Но это точно она — Клавдия Иванова, проживающая по адресу — улица Великанов, дом шесть, квартира …
Но договорить девушка не успела, Гер прервал ее бодрый доклад резким замечанием:
— Я это уже слышал. Меня интересует другое, не могли ли мы допустить ошибку в выявлении настоящего имени этой писательницы? — сквозь зубы прошипел мужчина, из последних сил сдерживая свою злость. Он старательно применил местоимение «мы», хотя лично не занимался выяснением этих данных. На нем и так было самое сложное — пробраться в дом к этой писательнице и найти древний артефакт. Выяснением координат девушки занимались другие. Но, видно, даже эту работу никому нельзя доверить. Ничего не могут сделать по совести. Всем приходится заниматься самому.
В трубке повисло напряженное молчание. Чувствовалось, что на том конце совершенно не понимают, чего от них хотят услышать. Гер устало сплюнул на землю, нетерпеливо поторопил напарницу:
— Кира, ты говорила, что эта писательница пишет очень интересные фэнтезийные романы, в которых много секса и любви, — медленно акцентируя каждое слово, начал он с самого начала…
— Ну, — все так же непонимающе протянули в трубке.
— Что эта писательница очень возвышенная, тонко чувствующая натура. Она вся такая умная, внимательная, остроумная, ироничная, веселая, — тут природная выдержка дала слабину, и сквозь непринужденный тон начал проскальзывать неприкрытый сарказм. Да, он уже не мог скрывать горькой иронии. На другом конце замерли, ожидая продолжения, и оно последовало:
— Она такая неординарная, неповторимая, просто королева фэнтези! — да, вот тут его уже совершенно понесло. Он уже никак не скрывал того, что ощущал на самом деле, выплескивая в слова весь свой накопившийся яд.
— Гер, я не понимаю, что случилось? — на том конце попытались осторожненько прояснить ситуацию, но мужчина как будто только и ждал этого вопроса. Чуть ли не срываясь на крик, он прорычал:
— Да ты ее видела? Это нежное ранимое чудо неземной доброты и несравненного таланта? — в трубке пытались что-то промямлить на тему того, что настоящее имя с трудом выяснили, а уж фото и подавно достать было невозможно, так что… — Так что понятно, что только одному Геру и посчастливилось ее лицезреть...
Гер снова нетерпеливо прервал собеседницу, продолжая выливать на нее все свое ужасное настроение, которое стало таким именно после встречи с этой королевой фэнтези.
— Так вот. А я видел! Там такая огромная толстая баба, наверное, размера шестидесятого, грубиянка, вульгарная, безвкусно одетая, с замашками рыночной торговки! Она так горланит своим зычным голосом, что он распугивает в округе всю живность на пару километров! Ты говоришь, что она пишет о сексе? Интересно, откуда она знает, что это такое?! Вряд ли к ней кто-то осмелится просто приблизиться, не то, чтобы хотя бы попытаться поцеловать! Об остальном я молчу. Вот имя — Клавдия Ивановна — ей отлично подходит. Эдакая тетя Клава.
Вот, он почти все высказал. Почти. Обычно Гер был гораздо более терпим к человеческим недостаткам, во всяком случае, не отзывался о них с таким явным неодобрением и злостью. Но сегодня был другой случай. Сегодня эта чудо-писательница вывела его из себя. Он кипел, его слова сочились ядом, он никак не мог успокоиться. Его явно надули. Кто-то явно ошибается. Или читатели совершенно ничего не понимают в прекрасном, или это не та женщина, что им нужна! Операция под угрозой. Вот точно, это недоразумение, что он только что имел сомнительное удовольствие встретить, точно не могло написать чего-нибудь доброго и милого, что вызывало бы восторг у такого количества людей! Для Гера это было очевидно. Просто не могла. Да оно вообще не могло чего-либо написать! Из ее уст лились такие неблагозвучные выражения, что Гер засомневался, что эта женщина вообще владеет обычным русским языком, а точнее, литературной речью.
Он сам, конечно, не читал ее книг. Но обязательно прочтет. Сегодня же. Уж он-то сможет понять, могла ли эта женщина написать подобное или не могла!
— Гер, — осторожно раздалось на том конце трубки, — Ну, если она не очень выглядит, это же еще не значит, что она плохо пишет?! Может быть, потому она и скрывает свое имя, и фотографии не публикует, чтобы свободно описывать свои потайные фантазии. Чтобы никто не смеялся…
— А то, что она за все время не произнесла ни одного цензурного слова — это что означает? Говорит она на матерном языке, а пишет на литературном? — издевался Гер.
— Так, может, у нее настроение было плохое? — предположила Кира. На что Гер громко нервно расхохотался. Но вдруг резко прекратил смех из-за дискомфорта в ребрах. Смеяться было больно. А все из-за нее, из-за этой королевы фэнтези.
— Может быть, конечно, она пишет на своем языке, и у нее личный переводчик, — издевался Гер, очень довольный своим новым предположением. И сразу же перешел в новое нападение:
— Доброту она свою тоже умело скрывает? Или дома в ноутбуке оставляет? И любовь к животным и птицам? Пока пишет книгу, вся такая добренькая и сочувствующая всему свету, а как только за порог, то все — прощай доброта?! — закинул очередную удочку Гер. В трубке молчали.
— Да ты знаешь, она со всего размаха треснула меня в обличье ворона скалкой, не поморщившись даже, не испытав ни малейших угрызений совести. И дверью так хлопнула, стремясь окончательно добить. Я думал, что крылья с хвостом прищемит и все — конец мне придет. Еле живым выбрался от этой «доброй» женщины, — ну вот, теперь он сказал точно все. На самом деле ему было очень обидно. Он, потомственный маг, имеющий кроме человеческого еще целых два обличия, попал в такую переделку. Не каждый маг мог вообще оборачиваться, а уж иметь две сущности — вообще редкий дар. Но Гер обладал этим даром. Он, сила у которого проявилась в полной мере уже в пять лет. Он, который в пятнадцать лет уже закончил магическую академию. Он, который с тех пор вот уже двадцать лет стоял на страже ворот между миром людей и теневым миром демонов и других тварей. Все демоны теневого мира приходили в трепет при одном упоминании имени Гера. А к воротам, за которые он отвечал, вот уже давно ни один демон и близко не приближался, они боялись даже нос сунуть, боялись просто приблизиться, чтобы просто узнать, например, какая погода в мире людей или еще какую-либо любопытную им информацию. Даже имея официальное разрешение на пребывание в мир людей, они предпочитали пройти на эту сторону через любые другие ворота, только лишь бы с Гером не встречаться. А тут эта баба! Просто взяла и врезала скалкой! Не ожидал. Ведь ее рекомендовали как страстную любительницу всего живого. В книгах, во всяком случае, она так писала. Гер старательно обернулся в ворона, даже выщипал пару перьев из своего крыла, чтобы создать иллюзию потрепанного вида. Усиленно хромал на одну лапку, старательно изображал несчастный вид. Но эту бабу не проняло. Обидно. Все нужно самому перепроверять. Никому ничего доверить нельзя!
— Гер? — напарница издала какие-то странно-вопросительные интонации. — А ты зачем к ней в облике ворона отправился? Я была уверенна, что ты будешь использовать тот, другой?
В голосе Киры отчетливо начали проступать интонации превосходства. Вот ведь, хитрая девчонка, наверняка сейчас попытается переложить ответственность за произошедшее на Гера. Не дождется.
— Да причем здесь ворон? Она же всех животных любит! — нахмурился мужчина в ожидании упреков, которые не замедлили посыпаться на него.
— Да при том! Страшный он у тебя! Опасный! Мурашки пробирают, когда он своими глазищами вылупиться. Думаешь, она каждый день воронов около своей квартиры встречает?! Особенно таких! Да ты ее напугал! — ну вот, теперь его уже открыто обвиняли. — Так чего ты не выбрал второй облик?! Это ведь беспроигрышный вариант!
— Чего-чего… Ворон — он как-то солиднее будет … — ну вот, у девчонки получилось его смутить. Гер отвечал уже не так убежденно, его непоколебимая уверенность в своей правоте дала трещину.
Был план. Перекинуться в один из своих обличий и отправиться к девчонке. То есть он тогда думал, что девчонке, а теперь уже понял, что к бабе. Та должна была пожалеть животное и впустить к себе в дом. Иначе никак. Он не мог забрать из ее дома предмет, просто пробравшись как вор. Закон самоохраны магических артефактов. Только войдя внутрь как гость, с доброй воли и разрешения хозяйки жилища, можно было что-то оттуда унести. Почему-то Гер считал это легкой задачей. До сегодняшнего дня.
Времени было в обрез. Если Гер узнал о том, что писательница в своем последнем романе описала артефакт Артайн, который был по своей сути ключом, который мог стереть границу между мирами. Этот ключ существовал реально, Гер сам проходил его на последнем курсе магической академии. Конечно, это могло быть простым совпадением, фантазия писательницы сыграла с ней злую шутку, и она описала ключ, который никогда не видела. Только вот Гер не верил в совпадения. Ну не могла простая человеческая девушка все это придумать. А уж та огромная баба тем более. Главное, она видела артефакт. Знает, где он. И Гер должен найти его.
Вот если демоны только услышат, что данный артефакт появился, то на девчонку начнется охота. А точнее будет сказать, не если, а когда. Они точно услышат. Слишком популярна была писательница, слишком много у нее было поклонников, слишком быстро распространялись ее книги. И никакой псевдоним ее не спасет. Он же узнал ее настоящее имя и адрес. И демоны узнают.
И тогда этой бабе конец. Мрачно и даже как-то злорадно подумал про себя Гер. Он же не знал, когда направлялся сюда ее спасать, что сам будет мечтать придушить ее, или, по меньшей мере, как-то отыграться за собственные увечья. Вот что ей стоило пожалеть бедного несчастного ворона и пустить его к себе в дом, накормить, полечить его крылышко, которое Гер отчаянно поджимал, притворяясь раненым. Он бы быстро нашел Артайн и ушел. И все были бы счастливы. Нет же, эта ужасная женщина выскочила со скалкой и изо всех сил врезала по и так как будто бы больному ворону, решила добить недобитого. Может быть, и поделом будет, если ее демоны немножечко потрясут. Если бы дело было только в этой Клаве, Гер с огромным удовольствием бы понаблюдал, как нечистые силы третируют эту женщину. Конечно, причинить ей вред он не смог бы позволить, но немного попугать для профилактики точно бы разрешил! Он даже хищно улыбнулся от этой мысли. Только на карте стояли не благополучие и безопасность Клавдии Ивановой, а жизнь всего человечества, устройство мироздания. А потому артефакт нужно найти и переправить в особое место.
— Гер, ты должен попробовать еще раз! Перекинься в другое свое обличье и иди к ней! Говорю же, это беспроигрышный вариант, — Кира говорила с ним как с маленьким, хотя он был уже взрослым мужчиной, а его напарница всего лишь молодой неопытной ведьмой, только что выпустившейся из академии. И Геру не нравилось, что на него давят, но где-то в глубине души он соглашался с девчонкой, а потому все же ответил:
— Хорошо! Я попробую явиться к ней в облике человека, — Гер поморщился, представляя, как будет пытаться соблазнить эту ужасную женщину, по нему пробежали мурашки отвращения.
— Гер, — голос Киры стал ласковым и понимающим. Эта зараза давно раскусила его, знала его слабые места. Она ждала от Герда совершенно не этого ответа. Она предлагала отправиться к писательнице не в образе человека, а в его другом обличье. — Ты же знаешь, что я говорила не об этом! Ты как мужчина не сможешь ее заинтересовать. Эта женщина пишет о таких главных героях в своих книгах, так что ты ну никак ее не заинтересуешь, — на этой фразе Гер почему-то облегченно выдохнул, совсем не жаждал он заинтересовать эту бабу, так что он даже радовался, что был не в ее вкусе, но все же зачем-то спросил:
— И что со мной не так? Я, между прочим, очень нравлюсь женщинам! — не без гордости сообщил молодой ведьме Гер. Женщин у него было действительно много. От недостатка внимания он не страдал.
— Каким женщинам, Гер? Тем, которым от тебя нужно только одно? Которые легко относятся к временным связям, и у них мужчин было, наверное, даже больше, чем у тебя женщин? Гер, у тебя была хоть одна приличная женщина, с которой можно было бы построить серьезные отношения? А ты сам хотя бы раз в жизни влюблялся?
Он молчал. Ему не нравилось то, что говорила ему эта соплячка. Она вздумала учить его уму-разуму. А все, что касается любви, это вообще не ее дело. Он любил. Во всяком случае, ему так казалось. Только это было очень давно, и закончилось весьма печально. Для Гера. И больше он не собирался поддаваться этим чувствам, подставлять свое сердце под удар.
Ладно, хочет, чтобы он попробовал пойти к этой писательнице еще раз. Он пойдет. В другом своем обличье:
— Ладно, — быстро сдался Гер, главное, чтобы Кира не продолжала эти свои поучительные речи о любви и женщинах, которые его так раздражали. — Пойду к ней котом. И да, Кира, брось мне на телефон несколько ее романов, почитаю на досуге.
Да, первое его обличье был ворон. А второе — кот. Вот, уверенна, читатели тоже сразу же решили, что этот вариант беспроигрышный, и не понимают, чего так противился этому Гер. Только вот он сам любил вспоминать, что ему досталось два обличия, только не любил вспоминать, какие именно. Почему-то ему казалось, что кот — это как-то совсем не по-мужски, не серьезно. Он даже несколько стыдился этого обличья. Вот ворон — это да, он наводит ужас, внушает страх, уважение. На него все смотрят и опасаются. Он издаст звук, и окружающие вздрагивают. Он начнет присматриваться к кому-либо, и этот человек или зверь сразу же стремиться отойти подальше. Серьезная птица этот ворон. Геру нравилась.
Встречались Геру маги с обличием волка. Вот тоже зверь серьезный. Хищный, страшный опасный. Никто к нему не подойдет за ушком погладить, не начнет подзывать его к себе, не будет пытаться потискать в своих объятиях. Не то, чтобы кота. И хоть бы цвет у его шкуры был бы черным, люди хотя бы примет боялись, может быть, на другую сторону переходили бы. Черный кот все же внушает кое-какой суеверный ужас и уважение. Так ведь нет, и тут не повезло Геру, его кот был пушистым белым комочком, на который можно было только смотреть и умиляться, какой он душка. Гер снова поморщился от этого неприятного эпитета. Вот уж каким-каким, но милым или душкой он быть совершенно не хотел.
Но, возможно, Кира права. Нужно на время оставить свои предрассудки и посмотреть правде в глаза. Сейчас необходимо было быть именно милым пушистым комочком, чтобы эта ужасная женщина не устояла и пустила бы его в дом. Он обреченно вздохнул, представляя, как его вскоре начнут тискать. Мысленно приготовился к своей незавидной участи.
Он уже положил трубку, когда увидел, как к подъезду подъехала старая пятерка, из нее вылез лысый мужик с большим пивным животиком. Ничего примечательного в мужчине не было, и Гер не обратил бы на него внимания, если бы в этот момент из подъезда не вылетела эта самая Клавдия Иванова и с радостными криками не бросилась на шею этому мужику. Какого же было удивление Гера, когда тот раскрыл свои объятия и смачно поцеловал барышню в губы. А после хлопнул по попе, отчего баба Клава подпрыгнула. Однако.
Гер должен был признать, что погорячился, заявляя, что баба Клава ничего не могла знать о сексе. По всему выходило, что могла, и даже вот прямо сейчас отправлялась освежить эти знания, а, может быть, узнать об этом кое-что еще новое, что, возможно, потом опишет в своих романах. Гер отогнал от себя эту неприятную мысль, решив дождаться, когда горячий поклонник покинет Клавдию Иванову. И вот тогда он предпримет еще одну попытку. Как считали все, беспроигрышную.
После увиденного Гер понял, что он точно ошибся в одном предположении на счет Клавдии Ивановой. А это означало, что он мог ошибиться и в других предположениях. Он вздохнул, удобнее устраиваясь около ствола дерева. Все-таки пишет Эльвира Светлова не научную литературу, а фэнтези, то есть все в ее книгах вымысел, сказка. Как бы не сомневался Гер в этой женщине, он обязан был проверить. Даже если все в ее книгах фантазия, есть одна вещь, которую она описала слишком подробно, слишком красочно, слишком обстоятельно, словно держала ее в руках или видела собственными глазами. Это артефакт Артайн. Вот он существует точно. Описала его Клавдия в своей книге, а ему разбирайся со всем этим. Вздохнул Гер в который раз. Ох уж это фэнтези!
***
Давно уже он так нетерпеливо не ждал, когда же освободится нужная ему женщина. Оставалось надеяться, что лысый мужичок не решится остаться на ночь. Геру хотелось пробраться в дом именно сегодня, чтобы поскорее начать действовать — искать артефакт. Коротал он время за чтением присланного Кирой романа Эльвиры Светловой, того самого, где женщина описывала артефакт Артайн. К своему собственному стыду он должен был признать, что книга его захватила. Ему понравился слог, плавное течение мысли. Написано было легко, просто, но так завораживающе, со смыслом, так, что Гера затянуло.
Он едва не пропустил появившегося в дверях подъезда ухажера писательницы. Тот вытащил сигареты и, покопавшись в кармане, не нашел зажигалки и спичек. Его взгляд упал на Гера, не покидавшего своего поста. Тот со скрещенными на груди руками привалился к толстому стволу дерева, стоящего прямо напротив нужного ему подъезда, одной рукой перелистывая электронные страницы на своем телефоне.
— Зажигалки не найдется? — обратился мужичок к нему. Но Гер только поморщился от отвращения, почувствовав в дыхании мужчины запах перегара. Он только отрицательно покачал головой, не желая даже разговаривать с этим типом. Наверняка, эта ужасная женщина, Гер снова начал тереть ребра — почему-то вспоминая писательницу, у него сразу же начинало болеть все тело, тоже приняла стопочку на грудь, да еще, возможно, покуривает сигареты… Почему-то в свете всего того, что он о ней уже узнал, новые данные его не удивили совершенно, и даже не вызвали никаких новых отрицательных эмоций. Он принял их как данность. Хотя чувство диссонанса от несоответствия ожидаемого образа писательницы с реальным только усилилось.
Гер решительно закрыл книгу, убирая телефон в карман куртки. Дождался отъезда лысого мужичка, подошел к входной двери подъезда. Он наложил свои руки на электронный замок, который сразу же поддался его магии и открылся. Замки для Гера не проблема. Если бы дело было только в замке, он уже давно бы проник в нужное ему место и взял все, что ему было нужно. Он вошел внутрь. Стремительно преодолел несколько лестничных пролетов, поднимаясь на третий этаж, и остановился напротив нужной квартиры. Что ж, тяжелая артиллерия запущенна в бой. Держись, Клавдия Иванова. Против белого пушистого обличья Гера ты не устоишь! Гер шумно выдохнул, отгоняя накатившее раздражения из-за ожидания того, что сейчас начнется — опять эти «уси-пуси», «какой лапочка», тисканье и зацеловывание. Его в который раз передернуло. Придется потерпеть. Что ж. Он потерпит. И, осенив себя магическим знаком и пожелав себе удачи, он перевернулся через голову, обращаясь в белого пушистого кота.
Гер немного походил взад-вперед около квартиры, привыкая к иному распределению центра масс, мягкой поступи животного, к наличию хвоста, который дергался из стороны в сторону, отражая всю степень раздражения его хозяина. Гер поджал одну лапу, изображая боль, начал прихрамывать. Он подошел к нужной квартире и начал когтями скрести по двери, ожидая, что его услышат, откроют. А уж после обласкают и, наконец-то, запустят.
Ждать долго не пришлось, тяжелая поступь женщины была слышна, вот она уже почти подошла к двери. Гер насторожился, навострив уши, все же в нем еще не остыли воспоминания с предыдущей его встречи с Клавдией Ивановой. Гер предусмотрительно отошел подальше, чтобы та не смогла сразу же его достать, если что, а заодно оценить его болезненный, но очень милый вид.
Дверь медленно распахнулась, являя Геру Клавдию со сдвинутыми бровями, которые не сулили ничего хорошего, и, опять же, со скалкой в руке, отчего белое пушистое чудо невольно попятилось к лестнице, продумывая план отступления. Они на мгновение замерли друг напротив друга. Гер попробовал мило улыбнуться или что там такое делают коты, когда очаровывают женщин…
Но тетю Клаву так просто не подкупишь! Она легонько постукивала скалкой по руке, раздумывая, с какой стороны лучше врезать по коту — слева или справа. Гер словно прочитал это желание у нее по лицу, его пушистый хвост непроизвольно начал сильнее метаться по полу из стороны в сторону, выражая крайнее раздражение и недовольство собой, чем привел тетю Клаву в гнев. Гер проклял уже все на свете — все обстоятельства, все убеждения, которые заставили его отправиться на этот отчаянный шаг — встречу с этим монстром в женском обличии еще раз. Ведь знал же, что ничего не выйдет! Что это ненавистница животных, злая баба, не имеющая ни капли сочувствия к живому существу. И вот он вынужден с позором отступать. Он — потомственный маг, гроза демонов и тварей теневого мира! И от кого? Кто его противник? Какая-то противная баба Клава? Со скалкой. Это аргумент.
Он корил себя последними словами. Кого он послушал? Эту молодую ведьму, Киру? Нашел, кого слушать. Ничему его жизнь не учит! Только еще пары ударов скалкой по бокам ему не хватало для полного счастья. Если его тело их еще переживет, то гордость Гера этого уже точно не вынесет. За один день столько раз оплошать!
В панике Гер пятился, когда Клавдия открыла свой рот и зычным голосом прорычала:
— Ты! Мерзкий облезлый кот! Посмел ободрать мою дверь?! — от силы звука ее голоса у Гера закладывало уши. Он уже даже не притворялся, что ему плохо. Ему на самом деле стало нехорошо.