Оглавление
АННОТАЦИЯ
Холостые Алёна и Фёдор не готовы к серьёзным отношениям и уверены, что их связи с женатыми людьми допустимы. Только когда приходит настоящее чувство, они понимают, что семья исключает третьего.
ГЛАВА 1
Алёна жевала бутерброд с копчёной колбасой, запивала его кофе со сливками и смотрела на Гришу. Он сидел перед ней в халате, который она только вчера ему купила.
Они познакомились почти два года назад. Григорий Дмитриевич Сергеев работал менеджером по продажам в крупном автосалоне. Нельзя сказать, что работал очень успешно, но начальство его терпело. Время от времени директор автосалона, гнусный на вид Николай Тимофеевич Лялин, порывался уволить малоактивного Сергеева, но как раз в этот момент судьба оказывалась милостива к не очень удачливому продавцу, и ему удавалось продать дорогущий автомобиль состоятельному клиенту.
Григорий Дмитриевич радовался этой удаче как ребёнок, потому что в очередной раз висевшая на волоске карьера была спасена. Странным было то, что успешные продажи автомобилей происходили у Сергеева не то, чтобы регулярно, а словно по графику — раз в квартал.
На исходе третьего месяца со дня последней сделки гнусный Лялин ходил кругами вокруг Гриши, гадая, сжалится ли судьба над менеджером в этот раз, или Сергеева как безнадёжно неудачливого работника можно было бы с чистым сердцем уволить, взяв на его место элегантную и общительную любовницу Лялина двадцатипятилетнюю Оксану.
Каждый квартал Николай Тимофеевич разрывался между чувствами к Оксане и алчностью. Оксана не переставая капала ему на мозги, чтобы он взял её в свой салон, но всякий раз в последний момент Лялин давал своей пассии от ворот поворот. Затем следовали обиды Оксаны, которые Николаю Тимофеевичу приходилось заглаживать ресторанами и дорогими подарками. В конце концов, белокурая и неотразимая подруга сверкала фарфоровыми зубами и прощала любовника, которому уже стукнуло сорок пять лет.
Жидкие светло-русые волосы, тонкая шея и круглая спина не придавали Лялину брутальности, но всем известно, что очень часто вопросы приязни и неприязни между людьми решаются с помощью калькулятора и тугого кошелька.
Лялин был холост. Жениться на Оксане он не хотел, но и она не стремилась отягощать себя семейными узами в столь раннем возрасте. Да и зачем ей такой супруг? Небогат, но состоятелен, это правда. Но ведь можно найти и другую кандидатуру, кроме хороших денег имеющую и другие достоинства.
В один из дней накануне своего предполагаемого и давно ожидаемого Оксаной увольнения Григорий Дмитриевич Сергеев ехал домой в подавленном настроении. Стояла осень. Тёплые деньки бабьего лета всё чаще перемежались с дождливыми и пасмурными октябрьскими днями.
Угрюмость Григория Дмитриевича объяснялась не только красноречивыми, полными сомнений взглядами директора автосалона, но и очередным конфликтом с женой. С Женей Гриша был знаком с институтских времён. Нет, они не учились в одной группе, они даже не учились в одном вузе.
После окончания мехмата Гриша, чтобы не идти в армию, поступил в аспирантуру. Учился тяп-ляп, лишь бы дотянуть до вожделенного двадцатисемилетия, чтобы законно получить военный билет и перевернуть эту страницу жизни.
Женя Лопухина училась в литературном институте. Со школьных времён она что-то пописывала, учителя её тексты хвалили, но большого литературного будущего не предрекали. Окончив школу, Женя, не долго думая, подала документы в литературный. А куда ей было идти? К тому моменту Лопухина понимала, что писателями не становятся, окончив специальный вуз.
Имея диплом литературного института, можно было на всю жизнь остаться в безвестности. К тому же Жене не очень улыбалось всю жизнь корпеть над собственными рукописями, а потом носиться с ними по издательствам, уговаривая редакторов взять её шедевры к публикации.
На пятом курсе Лопухина всерьёз обеспокоилась своим существованием после получения институтского диплома. И как раз в этот момент ей выпала невероятная возможность повернуть свою жизнь в совершенно другое русло.
Время от времени студенческий профком мехмата организовывал вечера встреч со студентами других вузов. Точнее, со студентками. На мехмате учились в основном ребята, а профорг факультета неунывающий Шурик Скворцов, розовощёкий парень с кудрями песочного цвета, обзванивал вузы, в которых учились главным образом девчонки.
Вечера встреч по окончании каждой сессии стали на мехмате традиционными. На Гришу никто из приглашённых девушек не обращал внимания, и он уж было совсем разуверился в возможности создать семью, как вдруг после его поступления в аспирантуру его акции подскочили в цене: одно дело, когда на студенческом вечере встречаются студенты двух вузов, и совсем другое дело, когда на вечер приходит аспирант, который старше всех на несколько лет.
Вначале Женя Лопухина не обратила внимания на серьёзного и полноватого Гришу, который, привалившись спиной к стенке, с тоcкой обводил глазами танцующих.
- А это наш аспирант, - сообщил Жене подошедший к ней Шурик Скворцов и показал взглядом на Сергеева. - Как подпирал студентом стенку на дискотеке, так и подпирает её, став аспирантом.
- Так он аспирант? - переспросила Лопухина, но Шурик в сторонке уже разговаривал с каким-то веснушчатым пареньком в джинсовой куртке.
Мысли Лопухиной забегали быстрее, она рассматривала новоявленного аспиранта. Неказист, видимо, тугодум, костюм мешковат, но, если уж стал аспирантом, перспективен. Гриша последний раз бросил взгляд на танцевальный зал и собрался уходить, когда к нему подошла стройная миловидная филологиня в старомодной белой блузке в чёрный горошек и плиссированной юбке болотного цвета.
- Скучаете? - спросила она Григория Дмитриевича. - А я учусь в литературном.
Гриша открыл рот, чтобы что-то ответить, но так ничего и не ответил. Через два месяца Лопухина и Сергеев подали заявку в ЗАГС, а ещё через год в семье Сергеевых родилась двойня — мальчишки.
Не желавшая работать в конторе, а тем более преподавать где бы то ни было, Женя оказалась на удивление хорошей хозяйкой. Она вела дом твёрдой рукой, обстирывала и обглаживала мужа. Когда Грише стукнуло двадцать семь, он бросил аспирантуру и задумался, какому же занятию посвятить свою жизнь.
Женя Сергеева задумалась об этом гораздо раньше супруга. Мехмат — это, конечно, престижно, но профессия инженера малоперспективна. Руками Гриша умел работать плохо, а головой ещё хуже. Непонятно, за какие заслуги его приняли в аспирантуру. Женя подозревала, что руководству кафедры и отделу аспирантуры Гришиного университета надо было набрать абы кого на места в дневной аспирантуре, чтобы как-то оправдать своё существование и показать научную работу коллектива.
Как известно, самые хорошие деньги делаются либо в торговле, либо в банковском секторе, либо в политике. Ни на банкира, ни на политика, ни на депутата Григорий не тянул, поэтому Женя озаботилась пристраиванием мужа в торговлю. Разумеется, ни о каких магазинах речи быть не могло. К счастью, муж школьной подруги Жени Серж сумел пристроить Гришу в автосалон на должность менеджера, на которой тот и застрял, похоже, надолго.
Спустя два года после начала работы Гриши в автосалоне Женя решила, что хватит сидеть на одном месте, пора продвигать мужа дальше и выше. Через Сержа она поинтересовалась о возможности такой перспективы для Гриши, на что Серж с сомнением покачал головой. Тут-то и выяснились весьма специфические таланты Григория Сергеева в плане продаж автомобилей.
Женя провела серьёзную беседу с супругом, смысл которой сводился к тому, что у Гриши есть семья и дети, о которых надо думать, и ему давно пора озаботиться вопросом профессионального роста.
- Но я же нормально зарабатываю! - пытался отбиваться Григорий Дмитриевич, но сломить уверенность жены в необходимости его профессионального продвижения ему не удалось.
И вот сейчас происходил очередной акт непонятной мистики: приближался конец традиционного для Гриши квартала безуспешной работы. Сергеев чувствовал, что вот-вот должна совершится нужная ему сделка, благодаря которой он сумеет удержаться на работе в салоне. Этой сделки ждал и гнусный Лялин, ходивший вокруг Гриши как акула вокруг своей жертвы.
Обременённый мрачными мыслями, Гриша ехал с работы на своей машине по проспекту Мира, когда увидел у края тротуара молодую женщину лет двадцати трёх. На ней были светлая курточка из плащовки и широкая юбка-волан чуть ниже колен. Длинные светлые волосы она собрала в пучок на затылке, а на её плече висела небольшая сумка на широком ремне.
Женщина подняла руку. Гриша включил поворотник, остановился возле незнакомки и опустил правое стекло.
- На улицу Радищева подбросите? - спросила незнакомка, немного растягивая слова.
Её голос был певучим, что сразу кольнуло Гришу: его Женя обладала очень высоким голосом, и когда она в очередной раз учила мужа жить, её тон переходил в визг или даже в скрежет, как будто по стеклу проводили ножом или пенопластом.
- Ну так как насчёт улицы Радищева? - повторила вопрос незнакомка.
- Садитесь, - кивнул Сергеев. - Только пристегнитесь.
Женщина устроилась на пассажирское сиденье, защёлкнула ремень безопасности и улыбнулась:
- Поехали?
- Поехали, - будто в тумане проговорил Григорий Дмитриевич и мягко отпустил педаль сцепления.
От незнакомки исходил тонкий аромат каких-то духов. Они пахли несильно, что Грише очень понравилось.
Спускаясь утром по пути на работу Сергеев неоднократно оказывался в лифте с соседкой — молодой особой высокого роста с ярко накрашенными губами и взглядом, в котором сквозило превосходство. В это время она тоже ехала на работу. Зайдя в кабину, соседка сквозь сжатые зубы говорила Грише «здрасьте» и поворачивались к нему спиной. От соседки исходил такой резкий запах духов, что Гриша каждый раз задерживал дыхание до того момента, пока лифт не прибудет на первый этаж.
Наверное, духи соседки были очень дорогими и престижными, иначе она бы так старательно не душилась. Но, как говорится, много хорошо — тоже нехорошо:
- Я немного опаздываю, - вывел Гришу из задумчивости приятный голос попутчицы. - Есть у меня недостаток: я часто опаздываю на встречи.
Незнакомка улыбнулась Сергееву и перевела взгляд на дорогу.
- Не самый страшный недостаток, - ответил Гриша. - Я вот никогда никуда не опаздываю, а что толку?
- Разве от всего должен быть толк? - засмеялась попутчица. - Меня зовут Алёна. С человеком легче общаться, когда знаешь его имя.
- Гриша, - представился Сергеев.
Странное дело: он впервые видел эту женщину, но с самого начала ему с ней было необычайно легко. И запах её духов, наполнивший салон автомобиля!
- На какую встречу торопитесь? - поинтересовался Григорий. Ему было всё равно, на какую встречу торопится Алёна; ему лишь хотелось послушать её волшебный голос.
- А, неважно! - махнула рукой попутчица. - Чем ты занимаешься?
Гриша оторвал взгляд от дороги и воззрился на Алёну: никто и никогда так легко и непринуждённо не переходил с ним на «ты». Не то, чтобы ему это было неприятно. Наоборот, непринуждённость Алёны будто что-то раскрепощала в его душе. Ему стало весело, и он улыбнулся.
- Работаю менеджером, - ответил Гриша.
- Продаёшь или покупаешь? - уточнила Алёна.
- Продаю. Автомобили.
- Наверное, интересная работа? - спросила она.
Григорий чувствовал, что её вопрос не был дежурным. Алёну искренне интересовало то, о чём она спрашивала. Улыбка и беззаботное выражение сползли с Гришиного лица.
- Ну, так, - неопределённо ответил он, вновь погрузившись в угрюмость.
- И торчишь на своей работе с утра до вечера? - договорила за него попутчица.
Гриша промолчал. Ему не хотелось даже мыслями возвращаться в автосалон и вспоминать бледное недовольное лицо его директора.
- Понятно, - продолжила Алёна. - А я нашла себе такую работу, чтобы не сидеть в конторе с девяти до шести. Жизнь жалко тратить на работу. На свете так много интересного и прекрасного!
Сергеев покачал головой: он был уверен, что его жена Евгения никогда бы таких слов не сказала.
- Тебе что, деньги не нужны? - осторожно поинтересовался Гриша.
- Деньги нужны всем, - легко ответила Алёна. - Вопрос в том, сколько их должно быть, и на что их тратить. Я довольствуюсь малым, зато у меня жизнь кипит. У тебя дети есть? Жена? - неожиданно сменила она тему.
- Есть, - ответил застигнутый врасплох Григорий Дмитриевич. - И жена, и дети. Двое.
- Это хорошо! - констатировала Алёна. - И я замужем, муж часто бывает в командировках.
- А дети?
- Детей нет, - ответила собеседница. - А вот и улица Радищева. Спасибо, что подвёз. Сколько я тебе должна?
Алёна вынула из сумки кошелёк и вопросительно посмотрела на Гришу.
- Ты долго будешь на твоей встрече? - вместо ответа спросил он.
- Не знаю, - пожала плечами Алёна, - час-полтора, не больше. А что?
- Давай я тебя подожду, - предложил Сергеев.
- Хорошо, подожди, - согласилась она и убрала кошелёк в сумку.
Алёна потянулась к Грише и неожиданно чмокнула его в щёку.
- Постараюсь побыстрее, - сказала она и выпорхнула из машины.
Оторопевший Григорий Дмитриевич проводил её немигающим взглядом, пока Алёна не скрылась за тяжёлой дверью, возле которой на стене красовалась табличка с надписью «Департамент образования».
На небо набежали облака, лучи солнца потускнели. Лёгкий ветерок колыхал жёлтые листья клёнов, росших вдоль улицы. Едва ветерок усиливался, как листья отрывались от веток и падали на асфальт замысловатыми спиралями.
Гриша включил печку. Наполнившее салон тепло и умиротворяющий городской пейзаж ещё больше вводили его в задумчивость, вытеснившую в нём недавнюю угрюмость. Так Сергеев посидел некоторое время — сколько именно, он не мог сказать точно.
Облака на небе сменились тучками. Солнце ещё пробивалось сквозь их разрывы и превращало капельки начавшегося дождя, падавшие на лобовое стекло, в искрящиеся бриллианты.
Наконец, тяжёлая дверь государственной конторы отворилась, и от неё к гришиной машине побежала Алёна с папкой в руках.
- Фу, дождь начался, а я без зонтика! - сказала она, садясь на пассажирское сиденье. - Дела закончены, можно ехать. Я думала, тебя здесь уже нет.
- Почему нет? - удивился Гриша. - Я же сказал, что подожду.
- Ну как почему? - переспросила Алёна. - Мы с тобой знакомы несколько минут, тебя ждут жена и дети.
- Куда едем? - Сергеев не был настроен развивать больную для него тему. В его душе вдруг проснулась решительность.
- Я хотела к себе домой, - робко сообщила Алёна, с интересом разглядывая Гришу. - У тебя есть другое предложение?
- Другого предложения нет, - ответил Григорий Дмитриевич, заводя двигатель. - Было бы очень интересно посмотреть, как ты живёшь. Надеюсь, мужа дома нет?
- Нет, уехал по работе, приедет через неделю, - сказала Алёна и щёлкнула замком ремня безопасности.
Этот вечер Гриша потом вспоминал долго. Вернулся он домой поздно, что-то сказал Жене, объяснив своё позднее возвращение. Супруга ничего не ответила, скандал не устраивала, но посматривала на Гришу с подозрением.
Гриша и Алёна встречались один-два раза в неделю. Иногда получалось встретиться днём, когда он брал отгул в автосалоне и тут же ехал к ней домой. Лялин сказал ему тогда пару неприятных слов, но Грише было всё равно: он был счастлив с Алёной.
Её муж действительно не появлялся. Как она объяснила, Олег был строителем и мотался по командировкам от одной стройки к другой, ненадолго заворачивая домой, чтобы через день-два снова отправиться в путь.
Вот и сегодня Гриша сидел на кухне, доедал яичницу, качал головой и с любовью поглядывал на Алёну.
- Вкусно? - спросила она, ставя на стол чашку и запахивая халат.
- Очень! - искренне воскликнул Гриша. - Алёнушка, у тебя даже яичница с помидорами превращается во что-то феерическое! Спасибо, родная!
- Гриш, сколько тебя просить? - поморщилась она. - Не называй меня Алёнушкой.
- Но ты же Алёна! - с испугом на лице возразил Гриша.
Иногда на неё находило раздражительное настроение. В такие моменты Сергеев боялся, что Алёна прекратит с ним встречаться, а Гриша уже не мыслил свою жизнь без этой женщины.
- Лучше зови Леной. Ты же не братец Иванушка!
Гриша хохотнул и притянул её к себе:
- Не сердись, солнышко. Ты же знаешь...
- Знаю, - прервала его Алёна и встала из-за стола. - Я не сержусь, Гришенька.
С Алёной было легко, она от Гриши ничего не требовала, гадостей про его жену не говорила и про необходимость его развода с Женей не заговаривала. В общем, мечта многих мужчин.
Всё складывалось наилучшим образом. Приподнятое настроение Григория Дмитриевича пришлось по душе и директору автосалона: в последнее время Николай Тимофеевич Лялин не узнавал Сергеева. Продажи у Гриши пошли вверх, начальство Лялиным было довольно, и Николаю Тимофеевичу стало казаться, что его мечта о переходе из автосалона в головную контору его компании не так уже несбыточна.
Спустя несколько месяцев Григория Дмитриевича стали посещать мысли о разводе с Женей. В самом деле, что он теряет? Его сыновья так и останутся его сыновьями, Лялин пойдёт на повышение, а место директора автосалона предложат Сергееву. Гриша будет платить алименты на детей и жить счастливой жизнью с Алёной.
Иногда Гриша ловил себя на том, что почти ничего не знает о ней. Он знал, что она замужем за неким Олегом, которого он в глаза не видел.
Как-то раз Сергеев спросил Алёну, почему в её квартире нет мужских вещей. Ведь муж не возит их все по командировкам.
- Я их убираю в шкаф и в комод, - ответила Алёна. - Тебе было бы неприятно, если бы в кресле лежали бы, например, его носки.
- Ой ты моя любимая! - умилился Гриша от такой заботы о нём.
Ещё он знал, что Алёна работает в системе образования. Кем работает и где именно, она не распространялась.
По правде сказать, Алёна и его не донимала расспросами о работе. Её не интересовал размер его зарплаты, что было удивительно для любовницы состоятельного человека, если называть вещи своими именами.
Лишь один раз идиллия отношений была нарушена приездом её супруга. Как всегда утром, Алёна и Гриша завтракали на кухне.
- Тебе пора, - сказала она Сергееву и подошла к нему.
Он приобнял Алёну, она взъерошила его волосы и поцеловала в макушку.
- Когда он приезжает? - спросил Григорий, поочерёдно целуя пальчики на её руке.
- Часа через полтора. Из аэропорта прислал СМС-ку, что только что приземлился.
Гриша вздохнул:
- Как я завидую твоему мужу! Иметь такое сокровище перед глазами, общаться с тобой – это такая радость!
- Что делать, Гришенька, так сложилось: ты женат, а я замужем.
Алёна освободилась из Гришиных объятий и отошла в сторону.
- Почему я тебя не встретил до того, как познакомился со своей Женей? - снова вздохнул Гриша.
- Ну, не хнычь, - нахмурилась Алёна. - Твоя Женя – прекрасная жена, ты сам это знаешь, - верная, хозяйственная.
- А ты ещё и умная! - воскликнул Гриша, встал из-за стола и вновь распахнул объятия.
- Ну, дорогой мой, - Алёна уклонилась от его ласк, - всё сразу не бывает! Давай, собирайся.
Гриша шмыгнул носом, обвёл Алёну голодным взглядом и поплёлся в ванную.
- Да, везёт кому-то! - сказал он на ходу.
- Я там повесила новое полотенце, синее, - крикнула Алёна ему вдогонку. - Оно висит справа.
Женщина подавила улыбку, движением головы откинула волосы за спину и принялась убирать со стола грязную посуду и складывать её в раковину.
В кухню заглянул нахмуренный Гриша.
- Ну я пошёл одеваться? - спросил он.
- Иди, конечно, - ответила Алёна, глянув на висевшие на стене часы, которые показывали половину восьмого. - Поторопись.
- Ага, иду.
Гриша засопел и удалился в спальню. Алёна проводила его насмешливым взглядом, потянулась, зевнула и налила себе в чашку ещё кофе. Посмотрев в окно на просыпающийся в утренней дымке город, она отправилась в спальню поторопить Гришу. Он в брюках и белой рубашке стоял перед зеркалом и завязывал галстук.
- Ты скоро? - спросила она, демонстративно постукивая пальцем по наручным часам. - Ещё не хватает, чтобы Олег застукал нас в неглиже.
- С твоей осторожностью этого никогда не случится, - Гриша задержал на Алёне взгляд, отбросил галстук и потянулся к ней, намереваясь поцеловать.
Алёна увернулась и отошла к двери. Григорий вновь взялся за галстук.
- Ну что ты копаешься? - воскликнула Алёна, нервно вышагивая по комнате. - Засыпемся же!
- Да с галстуком что-то. Ты не поможешь?
- Нет уж, увольте! - подняла она руки. - Только не это.
- У меня с галстуком всегда сложности, - объяснил Гриша. На его лбу выступила испарина. - То не получается, то получается, но криво. Мне Евгения всегда завязывает.
- Я тебе не Евгения! - ответила Алёна. - Давай сам, дорогой.
Гриша пыхтел перед зеркалом, капли пота с его лба уже падали на пол. Он сделал ещё одну попытку завязать галстук, но у него снова ничего не вышло. Помотав головой, Григорий убрал его в карман.
- Ладно, на работе завяжу, - поник головой Сергеев и с тоской посмотрел на Алёну.
- Да, Гришенька, поторапливайся, - сказала она и вышла из спальни.
Гриша вздохнул, ещё раз взглянул в зеркало на своё помятое лицо и потащился в прихожую. Как он не любил эти моменты расставания с Алёной! Он знал, что через три-четыре дня вновь её увидит, снова будет наслаждаться запахом её духов и певучим голосом, но это будет потом, а сейчас он рвал по-живому.
В прихожей было темновато, и Гриша включил свет. Он натянул на плечи пиджак и причёсывался перед зеркалом, когда в прихожую вошла Алёна.
- Каждый раз не хочется от тебя уезжать! - вздохнул он. В его взгляде снова угадывалась тоска.
- Что поделаешь, дорогой, - сказала Алёна, засовывая руки в карманы халата. -. У нас обоих есть обязательства перед семьями, перед супругами.
Гриша повернулся к Алёне, взял её за талию, и его лицо осветила надежда.
- Слушай, а может, плюнем на всё, разведёмся и распишемся, а? - воскликнул он, с восторгом глядя ей в лицо.
- Гришенька, мы с тобой это уже обсуждали, - ответила она, освобождаясь от объятий воздыхателя. - Если нам с тобой быть не суждено, надо это принять. Мы не умнее жизненных обстоятельств. Как сложилось, так сложилось.
Гриша вздохнул, поцеловал Алёне руку и преданно посмотрел ей в глаза.
- Поторопись, - сказала женщина, убирая руку в карман. - Мне ещё надо навести порядок к приходу Олега, убрать посуду и вторую чашку.
- Какая же ты умная и предусмотрительная!
- Много ума для этого не требуется, - ответила Алёна. - Давай, Гриш, пока.
Она открыла входную дверь.
- Ну давай, давай! - поторопила его Алёна и выпроводила за порог.
- Я позвоню, - схватился он за соломинку, одаривая женщину влюблённым взглядом.
- Ага, созвонимся.
Алёна закрыла дверь, посмотрела на себя в зеркало, тряхнула волосами и пошла на кухню допивать кофе.
ГЛАВА 2
Фёдор пользовался вниманием девочек сколько себя помнил. В детском саду они дрались за право сесть возле него за обедом. В школе его провожали долгим взглядом не только одноклассницы, но и девочки других классов.
Лет в четырнадцать его ровесники сообразили, что Фёдор является серьёзным конкурентом в борьбе за девичьи сердца. Кому понравится красавчик, от которого девчонки сохнут и не замечают других парней?
К этим недостаткам добавлялся ещё один: Фёдор Лукьянов был отличником. Школу он не прогуливал и выполнял все домашние задания. Жадности в нём не было никогда, он всегда давал списывать, когда его об этом просили, всегда подсказывал отвечавшим у доски и делился вкусностями, которые приносил из дома.
Но все эти положительные черты не только не примиряли его с одноклассниками, а наоборот, вызывали в них раздражение. Как-то раз девочка отвергла ухаживания старшеклассника и сообщила мальчикам, что любит только Федю Лукьянова. Одноклассники попытались намять ему бока.
Однако, расправы не получилась, Фёдор сумел за себя постоять. В то время, когда его ровесники начали всерьёз увлекаться музыкой и посещать дискотеки, он увлёкся гантелями и штангой. Он не был фанатом профессионального спорта и понимал, что мышцы всемирно известных бодибилдеров накачаны не только «железом», но и стероидами.
Природная лень и привычка к успеху странным образом сочетались в нём с любовью к регулярным занятиям, которые Фёдор себе избирал, будь то занятия с гантелями или чтение философских книг, которыми он увлёкся в восьмом классе.
Лень заставила Фёдора отказаться и от покупки годового абонемента в тренажёрный зал: он понимал, что ему не хватит терпения ходить туда в течение такого длительного срока, да ещё в плохую погоду.
Вместо этого он попросил родителей и бабушку на своё четырнадцатилетие подарить ему деньги на покупку спортивного инвентаря. Полазив пару вечеров по Интернету в поисках подходящего «железа», он купил подержанные гантели, штангу, разборную стойку для жимов и спортивную скамью. В сложенном виде это занимало в его комнате не больше одного квадратного метра.
С сентября он стал время от времени тренироваться, всё больше втягиваясь в занятия и чувствуя, как его тело наливается силой, а мышцы приобретают внушительные очертания. Зима прошла незаметно, а весной, когда Фёдор вышел во двор в майке, увидевшие его одноклассники притихли. Перед ними, улыбаясь широкой улыбкой, стоял парень с развитой мускулатурой, и это был Фёдор Лукьянов.
После окончания школы он поступил в университет на философский факультет. Ему казалось, что техника, будь то компьютеры, автомобили или что-то другое, слишком приземлённое. Гуманитарные науки типа истории, юриспруденции или филологии несколько ограниченны, а вот философия...
Где может работать человек с дипломом философа? Решить этот вопрос Фёдору помог его школьный приятель Артём Голованов, обладавший на редкость занудным характером. Некоторое время Фёдор из-за этого даже ссорился с приятелем, но потом решил, что Артёма не переделаешь, а лишаться хорошего друга из-за того, что он наводит скуку, не стоит.
Как и Фёдор, Артём пошёл по гуманитарной стезе, но стал историком. Он сумел устроиться редактором в отдел истории энциклопедического издательства и тут же перетащил в отдел философии Фёдора Лукьянова.
Работы в отделе философии было немного. В последние годы значительную часть справочной информации люди получали из Интернета, но издательство время от времени исправно выпускало в свет очередную книгу: справочник по социальной философии, энциклопедию философов эпохи Возрождения или что-то ещё в этом роде.
Родители Фёдора давно махнули рукой на сына: потомства от тридцатилетнего повесы они уже не дождутся, а тратить нервы и время на вразумление Феденьки им надоело.
Лукьянов приходил на работу к одиннадцати часам утра. Работники офисов в это время уже вовсю трудились в своих кондиционированных конторах, рабочий класс радовал страну трудовыми подвигами, поэтому в это время народу на улицах было мало.
Стояло прекрасное летнее утро. Фёдор, как всегда, был в отличном расположении духа. Что может испортить настроение молодому мужчине, если он не имеет семьи, детей, занимается любимым делом, живёт отдельно от родителей и не имеет проблем со здоровьем?
Лукьянов неспеша шёл на работу. Он обвёл улицу взглядом и на её другой стороне увидел двух подружек. Молодые женщины были интеллигентного вида, симпатичные и чуть моложе его. Глаза Фёдора загорелись: если мужчина не ищет жену, а к знакомству с женщинами относится как к виду спорта, это придаёт ему особую приятную нервозность и, как писали в старых романах, «дрожание ноздрей».
Оглянувшись по сторонам, Лукьянов перешёл на другую сторону улицы и двинулся за очаровательной парочкой. Женщины шли, оживлённо болтая и не замечая положившего на них глаз ловеласа.
Издалека Фёдору было трудно подробно разглядеть выражение их лиц, но та, которая справа, ему понравилась меньше левой. Что-то в ней было суетливое и дёрганое. От шедшей справа женщины исходило приятное спокойствие.
Подруги подошли к автобусной остановке, Фёдор остановился неподалёку. Он разглядывал их с большим вниманием, но разговора не слышал.
Та, которая справа, глянула на дорогу и на наручные часы.
- Ах, Алёнка, - сказала она, качая головой. - Из-за твоих вечных опозданий можем нарваться на выговор.
- Прости, Ритуль, обстоятельства, - с улыбкой ответила та, которую назвали Алёной.
- У тебя всегда обстоятельства, - проворчала Рита подруге.
Рита хмурилась, и это делало её в глазах Фёдора ещё более отталкивающей. Зачем люди ворчат друг на друга? Слово вылетело, и его, как и хорошее настроение, уже не вернёшь. По мнению Лукьянова, в разговорах с людьми не стоит выражать недовольства, если ты не сможешь повлиять на их поведение, а только поставишь себя в глупое положение.
- Не ворчи, - попросила Алёна подругу.
- Опять мужик? - суровым тоном поинтересовалась Рита.
- Не мужик, а мужчина, - с лёгкой интонацией в голосе поправила Алёна. - Я к мужчинам отношусь с уважением и симпатией.
Рита закатила глаза:
- Ой, я тебя умоляю! У тебя столько поклонников, что ты просто купаешься в их внимании.
- Мне больше нравится слово «почитатели», - снова заулыбалась Алёна. - Что плохого в мужском внимании к женщине?
- Ничего плохого, - огрызнулась Рита, - но пора подумать и о замужестве. Если бы ты не говорила своим «почитателям», что ты замужем, давно была бы в браке.
Алёна вздохнула и покачала головой:
- Ритуль, я была в браке целых три месяца, и мне этого хватило. Или ты считаешь, что горький опыт не стоит принимать во внимание?
- Что такое три месяца для семьи? - возмутилась Рита. - Ерунда!
- Для семьи, может, и ерунда, - возразила Алёна, - а для брака вполне достаточно, чтобы узнать, что это за социальный институт.
Рита несколько мгновений молча смотрела на подругу, будто сомневаясь, действительно ли Алёна так думает или просто ёрничает.
- И долго ты будешь так порхать? - наконец, спросила она.
- Чего ты добиваешься? - потеряла терпение Алёна. - Сплавить меня замуж абы кому, или чтобы твоя подруга была счастлива?
- Не обижайся, - тут же остыла Рита.
При всей её напористости, ей, видимо, совершенно не хотелось ругаться. От Фёдора не ускользнула раздражённость Риты, и он вспомнил похожие стычки между ним и Артёмом. Как много общего в поведении людей, подумал он, и подошёл ближе: разговор подруг его заинтересовал.
- Конечно, я хочу для тебя счастья! - воскликнула Рита, и в её тоне не было ни капли сомнения. - Но ты же не позволяешь мужчинам с тобою знакомиться!
- Разумеется, - кивнула Алёна. - Я сама знакомлюсь с теми, кто мне глянется. Сама рулю ситуацией. Ну, где этот автобус?
- Вот уже идёт! - ответила Рита.
Алёна посмотрела вдоль улицы. Из-за поворота показался новенький автобус, немногочисленные пассажиры на остановке взбодрились и подошли к краю тротуара.
Салон встретил их кондиционированной прохладой. Алёна с Ритой устроились на кожаных сиденьях рядом: Рита – возле окна, Алёна – со стороны прохода. Фёдор поднялся в автобус последним и встал возле подруг, держась за верхний поручень.
Многие полагают, что представительницы женского пола становятся сговорчивей, если мужчина решительно идёт в атаку, сразу захватывает инициативу, не давая женщине времени на возражение и раздумье.
Фёдор считал такую тактику ошибочной: зачем пугать дичь, если к ней можно подобраться медленно, спокойно оценить ситуацию и выработать верное направление разговора? Лукьянов хорошо усвоил, что женщина любит ушами, поэтому для мужчины залог успеха состоит в правильном ведении беседы и верной оценке диспозиции.
Автобус плавно тронулся с места. Фёдор согнал с лица улыбку и устремил безразличный взгляд в окно. Рита перешла на обсуждение с подругой прелестной кофточки, которую вчера видела в магазине
- Люблю день ВДВ, - негромко сказал Лукьянов, не меняя выражения лица.
Даже не глядя на сидевших перед ним женщин, он хорошо представлял их реакцию на его слова и не ошибся: болтовня подружек тут же прекратилась. Алёна подняла голову и посмотрела на странного пассажира.
- Десантник, что ли? - спросила она Фёдора, сдерживая улыбку.
- Нет, - ответил странный пассажир.
- Я что тебе тогда до ВДВ? - поинтересовалась Алёна, продолжая его рассматривать. Пассажир ей нравился всё больше. - Тем более, что сегодня не второе августа.
- Да это я так, вспомнилось. Вообще-то я философ, - как бы невзначай признался Фёдор.
Небрежное упоминание о его профессии неизменно производило потрясающее воздействие на женщин: их удивление быстро сменялось недоверием, которое так же быстро переходило в восхищение. Но на этот раз он не попал в «десятку», как рассчитывал.
- Философ? - подняла брови Алёна.
- А что тут удивительного? - в свою очередь поинтересовался Лукьянов. - В большом городе должны быть философы. Как же без них?
- В самом деле, как же без вас? - согласилась женщина.
Она продолжала так мило и естественно улыбаться, что Фёдор едва не дал слабину и сам чуть не расплылся в улыбке. Алёна, в отличие от её подруги, явно не собиралась млеть от того, что перед ней стоит философ. Она, скорее, воспринимала их диалог как игру, в которой то она, то Фёдор кидает мяч на сторону другого игрока.
- И какие проблемы занимают сейчас философов большого города? - продолжила Алёна.
- Преимущественно социальные и антропологические, - с серьёзным видом пояснил Лукьянов. Алёна всё больше ему нравилась.
- Какие-какие? - не расслышала Рита.
- Антропологические, - повторил Фёдор и перевёл на неё томный взгляд, наполненный философской мудростью.
- Антропологические - то есть человеческие, - пояснила Алёна подруге. - Ведь так? - спросила она странного пассажира.
- Не совсем, - с серьёзным видом возразил Лукьянов. - Философская антропология занимается вопросами, раскрывающими сущность человека как личности и индивида. Это давняя проблема мировой философской мысли.
- Я не сомневалась, - кивнула Алёна и, бросив взгляд на подругу, едва не рассмеялась.
Рита сидела, завороженно глядя на философа. Это не было восхищением. Это была почти полная парализация её воли.
Фёдор с безразличным видом смотрел в окно. Глядя на него снизу вверх, Алёна едва сдерживала смех.
- Кстати, вы замужем? - будто проснувшись, спросил её Лукьянов.
- Почему «кстати»? - удивилась она. - Какая связь между ВДВ и моим замужеством?
- Девушка, а вы, случайно, не философ? - в свою очередь спросил Фёдор, с интересом рассматривая новую знакомую.
- Меня зовут Алёна, а мою подругу – Рита, - будто читая его мысли, представилась она
- Фёдор.
- Случайно философами не становятся, - сказала Алёна.
- Всё, сдаюсь, - ответил ей Лукьянов.
Редко, но всё же ему встречались женщины, не поддававшиеся его очарованию. Они не позволяли втянуть себя в разговор, следуя в беседе за Лукьяновым. Наоборот, они быстро перехватывали инициативу и сами вели разговор, отчего ему из-за этого сначала было не очень приятно, но потом он даже находил удовольствие в беседе с умным человеком.
Самое плохое было позже: после приятной беседы с умной женщиной, как правило, продолжение знакомства с Фёдором приводило её к мысли о том, как бы подчинить мужчину, а ещё лучше что-то из него вытянуть.
Разумеется, Лукьянову это не нравилось. Но что в таких случаях делать мужчине? Не знакомиться и не общаться с женщинами? Абсурд и глупость! Подчиняться их желаниям? Ещё больший абсурд и ещё бőльшая глупость. Сбегать от женщины, когда опасность порабощения становилась реальной? Можно было поступать и так, но Фёдор, поразмыслив, склонился к другой тактике, которая за многие годы его общения с противоположным полом, пока не подводила.
- Так ты замужем или нет? - настойчивей спросил он Алёну. Похоже, перед ним сидела достойная его внимания представительница женского сообщества.
- Вот так сразу – быка за рога? - вопросом на вопрос ответила Алёна.
Лукьянов знал этот простой приём переведения стрелок на оппонента. Чаще всего это делалось с целью поиграть с ним в кошки-мышки, но сейчас было видно, что Алёна не собирается с ним хитрить и изворачиваться.
- А чего тянуть? - резонно поинтересовался он. - Надо сразу внести ясность.
- Тоже верно, - одобрила Алёна и посмотрела на Лукьянова открытым честным взглядом. - Я замужем.
- Это хорошо! - в свою очередь одобрил Фёдор.
- Никогда не угадаешь, что может понравиться мужчине, - проговорила Алёна Рите, - то, что женщина замужем, или то, что она свободна.
- Напрасно иронизируешь, - остановил её Фёдор. - Лишние сложности и обстоятельства только затрудняют общение. Поэтому всё надо выяснять с самого начала.
- По-твоему, замужество – это лишняя сложность? - на лице Алёны появилась заинтересованность.
- Что ты, наоборот!- заверил Фёдор.
- Значит, облегчение? - подсказала Алёна.
- Конечно! - почти радостно сообщил Лукьянов. - Сама посуди: если женщина твёрдо определилась со своей позицией, то с ней можно говорить, не опасаясь подвохов.
- Любопытно было бы узнать, о каких подвохах говорит этот пассажир? - с подозрением глядя на Фёдора, спросила подругу Рита.
Ни Алёна, ни Фёдор не ответили на её вопрос, а только пристально смотрели друг другу в глаза, надеясь понять, что же за человек находится перед ним.
- А ты сам-то женат? - наконец, спросила Алёна Фёдора.
- Женат.
Она повернулась к Рите:
- И ведь не проверишь! - посетовала Алёна.
- Тем более, что и кольца у него нет, - покивала Рита и с ещё большей подозрительностью уставилась на Лукьянова.
- Кстати, Рита не замужем, - сказала Алёна, указывая взглядом на подругу.
- А вот это некстати, - без тени улыбки констатировал Фёдор.
Рита воззрилась на него с недоумением:
- Почему это?
- Если мужчина женат, а женщина не замужем, - пояснил философ, - то им трудно найти общий язык.
- А если оба в браке…, - продолжила его мысль Алёна.
- Вот именно! - подхватил Лукьянов и расплылся в улыбке. - Приятно, когда тебя понимают с полуслова.
- Пока это всё слова.
- Ах, да! Доказательства! - спохватился Фёдор и похлопал себя по карманам.
Он вынул паспорт, раскрыл его на странице «Семейное положение» и показал Алёне.
- Вот, пожалуйста!
Женщина протянула к паспорту руку, но Лукьянов отвёл его в сторону:
- Нет, только из моих рук, - предупредил он.
- Как у нас всё строго! - улыбнулась Алёна и принялась рассматривать раскрытую страницу. - Так, «зарегистрирован брак с Долгушиной Викторией Викторовной». Виктория - хорошее имя. Судя по году её рождения, она моложе тебя лет на десять.
- Что поделаешь, любовь, - констатировал Фёдор, убирая документ в карман.
- Как трогательно! - восхитилась Алёна. - А как насчёт обручального кольца?
Лукьянов глянул на безымянный палец правой руки:
- Тут всё просто, - объяснил он, - не люблю носить украшения и разные символы. Кстати, как и ты.
- Опять «кстати»? - засмеялась Алёна.
- Сегодня, похоже, всё кстати, - улыбнулся в ответ философ. -. Ну что, дашь свой телефончик?
- Может, не надо? - Рита потрясла Алёну за рукав и добавила: - Не нравится он мне.
- Почему не надо? - спросила Алёна подругу. - Попробуем. Куда тебе его записать? - обратилась она к Лукьянову.
Фёдор вынул из кармана ручку с проездным билетом и протянул их Алёне:
- А вот сюда. Всякий раз, как буду оплачивать проезд, вспомню тебя.
- Ну-ну, вспоминай, - Алёна записала номер телефона. - Наверное, у тебя целая пачка проездных для знакомств в транспорте?
- Зачем такие подозрения? - спросил он новую знакомую, убирая билет и ручку в карман - Зачем начинать знакомство с недоверия?
Автобус стал притормаживать и подкатил к очередной остановке.
- Университет. Нам сейчас выходить, - сообщила Алёна и встала.
Фёдор посторонился, давая подругам возможность пройти к выходу.
- Так вы студентки? - удивился он. - Не поздновато учиться?
Рита поджала губы.
- Мы, кстати, сотрудники кафедры философии, - сообщила она холодным тоном. - Компьютерный класс.
- Так мы почти коллеги! - обрадовался Лукьянов. - Но зачем на кафедре философии компьютерный класс?
- Сами недоумеваем, бывают на свете чудеса! - улыбнулась в ответ Алёна и пошла за Ритой к выходу.
Автобус остановился и раскрыл двери.
- До свидания, - попрощался с подругами Фёдор и, подмигнув Алёне, добавил: - Созвонимся.
Автобус пошёл дальше по маршруту. Глядя ему вслед, Алёна видела, что философ, не отрываясь, провожает их взглядом.
Она повернулась к Рите:
- Ритуль, ну кто тебя просил говорить, что мы работаем в университете, да ещё уточнять, что на кафедре философии?
- Думаешь, он приедет и будет поджидать у входа? - съехидничала Рита.
- Вряд ли. Но разбрасываться информацией тоже не надо. Мы видим этого красавчика первый раз. Мало ли что у него на уме.
ГЛАВА 3
В кабинете кафедры философии было жарко, перед открытыми окнами белой метелью пролетал тополиный пух. Июнь — сложная пора в университетской жизни: учебный год закончился, но преподавателям всё равно приходится сидеть на рабочем месте, дожидаясь нерадивых студентов, которые носятся с кафедры на кафедру, закрывая перед сессией задолженности.
Стены кабинета были облицованы старомодными, покрытыми шпоном, лакированными панелями из прессованных опилок. Мода на такое оформление официальных помещений была популярна лет сорок назад. За последние годы на кафедре сменилось несколько заведующих, и каждый новый руководитель просил ректорат поменять это позорище на что-то современное. Но у администрации вуза, по-видимому, были другие планы, а может, начальство, занятое своим междусобойчиком, просто игнорировало настоятельные просьбы профессиональных мыслителей.
Стоявшие в кабинете письменные столы были ровесниками старомодных панелей. Под стать столам были и деревянные стулья с потрёпанной обивкой. На столе в углу помещения гордо высился компьютерный монитор десятилетней давности — то, что одному из заведующих кафедры удалось-таки выбить у забывчивой администрации учебного заведения.
Подле стола с компьютером стояли приземистый платяной шкаф и пара шкафов со стеклянными дверцами, в которых ровными рядами выстроились методические разработки сотрудников кафедры, несколько журналов «Вопросы философии» и учебники.
За столом, обычно используемым сотрудниками в качестве обеденного, сидела женщина лет шестидесяти. Перед ней стояла корзинка с печеньями, которые она поглощала одно за другим.
Дарья Львовна работала в университете с семнадцати лет. Учась здесь же на первом курсе, на кафедре начинала лаборантом. После защиты диплома поступила в аспирантуру, защитила кандидатскую диссертацию, а потом и докторскую по древней китайской философии.
Для своего возраста Дарья Львовна выглядела моложаво. Она старательно, но без фанатизма, следила за собой: регулярно меняла наряды, не допускала, чтобы у корней волос была заметна седина, а её полные руки с небольшим, но тщательно выбранным серебряным кольцом с кашмирским сапфиром насыщенного синего цвета, всегда выглядели ухоженными..
За время работы Дарьи Львовны несколько раз сменилось всё начальство — от непосредственных руководителей до ректора вуза и министра образования. Закалённая жизнью и непрекращающимися переменами в стране и в университете, она не реагировала ни на что.
Однако, её нельзя было назвать равнодушным человеком. Дарья Львовна была в курсе всех событий в стране, в мире, в среде артистов, музыкантов, депутатов, писателей, журналистов, телеведущих и прочих известных и влиятельных людей.
Её бездонная память непостижимым образом хранила множество сведений и подробностей о жизни сотен, если не тысяч персонажей. Эти массы информации Дарья Львовна ежедневно пополняла чтением газет и журналов.
Женщина могла навскидку перечислить всех пятерых мужей какой-нибудь певицы, рассказать о судьбе каждого из них, выдать сведения о брачных и внебрачных детях любой звезды экрана, сцены, подиума и телеэфира.
Разумеется, Дарья Львовна была в курсе всех сердечных и профессиональных дел своих знакомых, соседей и коллег по работе. Непонятно, зачем столько времени она посвящала изучению чужих жизней, но, как ни странно, никакой выгоды из своих знаний она не извлекала. По всей видимости, проживание чужих жизней доставляло ей такое же удовлетворение, какое испытывает артист, вживаясь в роли разных персонажей.
Сплетницей Дарья Львовна тоже не была: она щедро делилась своими знаниями с любым человеком, который спрашивал её о ком-нибудь.
- Добрый день, - приветствовали Алёна с Ритой ветерана философского фронта.
Дарья Львовна, как всегда, читала газету.
- Здравствуйте, девочки, - женщина отвела взгляд от газетной страницы и поверх очков посмотрела на подруг.
- Какие новости? - поинтересовалась Рита.
Дарья Львовна вздохнула, поставила кружку с чаем на стол и принялась читать вслух:
- «Александр Викентьев подрался с сотрудником ДПС и был задержан правоохранителями. Начато дознание».
Алёна с Ритой прихорашивались перед висящим на стене овальным зеркалом.
- Викентьев - это кто? - рассеянно спросила Алёна, подкрашивая губы.
- Певец, солист группы «Разочарование», - ответила Дарья Львовна.
- А, это такой молодой, смазливый?
- Молодой только на вид, - насупилась философ. - Ему сорок два.
- Ничего себе! - воскликнула Рита. - Я бы Викентьеву больше двадцати пяти лет не дала.
- Конечно! - подтвердила многоопытный доктор философских наук. - Если у мужчины грудь впалая и тонкие ножки, то он выглядит моложе. Разумеется, если нет морщин, и лицо не испито.
- Значит, Викентьев не пьёт? - предположила Алёна, оглядывая себя в зеркале. - Трезвенник?
- И пьёт, и колется, - спокойно заверила Дарья Львовна - У моей подруги дача рядом с дачей Викентьевых, так что сведения – из первых рук.
В кабинет вошёл Пётр Васильевич - худосочный мужчина тридцати пяти лет в потёртом мешковатом костюме. В руках он держал кожаный портфель с двумя большими замками-защёлками.
На его бледных впалых щеках сквозь тонкую кожу с трудом пробивались рыжеватые волоски. Шевелюра кандидата наук не отличалась густотой, но гонор и амбиции Петра Васильевича чувствовались сразу.
- Добрый день, девочки, - весело приветствовал он коллег. - Дарья Львовна, какие новости у звёзд шоу-бизнеса?
- Здравствуйте, Пётр Васильевич, - ответила Алёна и отошла от зеркала. - Александр Викентьев подрался с сотрудником ДПС и был задержан правоохранителями. Начато дознание.
- Это вам Дарья Львовна сообщила? - Пётр Васильевич перевёл весёлый взгляд на пожилую женщину. - Какие-то подробности есть?
- Дарья Львовна сказала, что Викентьев и пьёт, и колется, - продолжила Алёна.
Доцент засмеялся:
- Если Дарья Львовна это сообщила, значит сведениям можно доверять!
Он положил портфель и сел за стол, привалившись спиной к стене.
- Дарья Львовна, - сказал Пётр Васильевич, - меня давно восхищает ваша невероятная способность держать в памяти столько подробностей о жизни огромного количества людей. Как вам это удаётся?
Профессор сняла очки и положила их рядом с корзиночкой с печеньем:
- Голубчик, не надо замыкаться в своей жизни, - наставительно проговорила она. - Мир большой и прекрасный, в нём много людей. А как сказал Антуан де Сент Экзюпери, нет ничего интереснее человеческих отношений.
- Вспоминаются слова Сократа, - с важным видом покивал Пётр Васильевич. - Когда он пришёл на рыночную площадь Афин и увидел многообразие выложенных товаров, воскликнул: «Сколько в мире вещей, которые мне не нужны!»
Дарья Львовна нахмурилась, надела очки и снова взялась за чай.
- Замечание мудрое, но не в тему, - заметила она, не глядя на доцента. - Сократ любил людей и много с ними разговаривал.
- Наших звёзд трудно любить, - вставила свою реплику Рита. - Правда, Алён?
- Не понимаю, зачем их любить? - пожала плечами подруга. - Поют, танцуют, - ну так это у них работа такая. А у нас своя работа.
- Браво, Алёна Сергеевна! - зааплодировал Пётр Васильевич. - Золотые слова! - и повернулся к Дарье Львовне. - Вот что говорит молодое поколение!
Доцент посмотрел на висящие часы с профилем Иммануила Канта на циферблате:
- У меня через десять минут консультация, - сказал он. - Прошу простить, откланиваюсь.
Он взял со стола портфель, картинно поклонился и вышел в коридор.
- «Молодое поколение»! - с сарказмом повторила профессор, глядя вслед ушедшему коллеге.
- Не сердитесь, Дарья Львовна, - попросила Алёна. - Кандидату наук и доценту хочется казаться взрослее перед коллегами, особенно если он пишет докторскую диссертацию.
Дарья Львовна ухмыльнулась:
- Деточка, вы представляете, как этот тип забронзовеет, если защитит докторскую?
- Её сначала надо написать.
- За этим дело не станет,- заверила многомудрая профессор. - Напишет, как миленький.
- Хорошо, что мы все разные! - проговорила Алёна, присаживаясь к ней за стол. - Вот мне приплати, а я всё равно не буду писать никакой диссертации – ни кандидатской, ни докторской. В жизни есть вещи поинтереснее. Правда, Ритуль?
Рита неопределённо качнула головой.
- Какие ещё новости с эстрадного Олимпа? - поинтересовалась Алёна.
Дарья Львовна снова вздохнула и посмотрела в газету. Отложив её в сторону, она откинулась на спинку стула:
- Когда мы с мужем отдыхали в Клайпеде, - предалась женщина воспоминаниям, – это было ещё в советские времена, познакомились в ресторане с одним молодым человеком. Скользкий такой, настырный, мне он сразу не понравился. А потом стал министром. Правда, его быстро сняли. Так вот моя сестра знакома с его женой. Ну как знакома?
- Простите, Дарья Львовна, - прервала Алёна захватывающий рассказ коллеги о бывшем министре и его жене, -. нам с Ритой надо идти.
- Идите, если надо, - профессор недоумённо пожала плечами и снова углубилась в прессу. Алёна подмигнула Рите. Взяв с гвоздя ключ от компьютерного класса, подруги вышли из кабинета.
В университетских коридорах сновали потные и озабоченные студенты. От кабинета к кабинету робко слонялись будущие абитуриенты, пришедшие на день открытых дверей.
- Алён, ты не очень резко с Дарьей? - спросила Рита подругу по пути в компьютерный класс.
- У меня от этих подробностей из жизни звёзд голова идёт кругом, - призналась Алёна. - Мне бы в своих делах разобраться.
Войдя в класс, подруги распахнули окна и с удовольствием вдохнули перемешанный с тополиным пухом горячий воздух с улицы. Пух — вещь противная, всё время лезет в нос и щекочет его, но как-то же надо разогнать духоту!
Алёна включила ближайший компьютер, его монитор засветился.
- Вот это, я понимаю, жизнь, - воскликнула она, – всё просто и однозначно. Хорошая погода, свежий воздух, – ну и радуйся этому. - И железки всегда одинаковые, - продолжила Алёна и хлопнула по монитору. - Никакой философии, интриг, светских сплетен и козней.
Она повернулась к молчавшей Рите, та была явно чем-то озабочена.
- Ритуль, ты чего?
- Вспомнила твоего философа, - хмуро ответила та.
- Какого философа?
- Ну, твоего, из автобуса.
- И что в нём страшного? - рассмеялась Алёна.
- Я серьёзно, не понравился он мне, - настаивала Рита. - Да к тому же женат.
Алёна подошла к подруге:
- Глупенькая! - сказала она, обняв её за плечи - Это же большое преимущество! Никаких претензий друг к другу – встретились и разбежались, выкинули друг друга из головы, будто ничего не было.
- Я бы так не смогла, - призналась Рита.
- А тебе так и не надо, - заверила Алёна. - Мы с тобой разные, и в этом наш плюс, поэтому мы и дружим. Представляешь, если бы мы были обе как из-под ксерокса?
Алёна засмеялась, но Рита серьёзно посмотрела ей в глаза:
- Тебе не стыдно перед женщинами – жёнами тех мужчин, с которыми ты… Ну…
Рита запнулась.
- Не стыдно, - уверенно помотала головой Алёна. - Я ни у кого ничего не ворую, попользовалась и положила на место. Семьи не разрушаю, обещаний не даю и не принимаю. Всё честно, как в бухгалтерии: приход-расход, дебет-кредит. А что там мужчины думают – это их забота. Я за них их жизнь проживать не собираюсь.
- А если кто-то из них влюбится в тебя?
- Ой, снова-здорово! - воскликнула Алёна. - Ты сейчас говоришь, как Гриша.
- Какой Гриша? - насторожилась подруга.
- Есть такой, ты его не знаешь.
- А если правда влюбится? - продолжала беспокоиться Рита.
- Тогда адьё, - отрезала Алёна.- Мы встречаемся не для того, чтобы любовь крутить, а чтобы делом заниматься.
Рита отвернулась и пошла включать компьютеры.
- Ладно, давай за работу, - сказала она. - Сейчас студенты придут.
ГЛАВА 4
В отделе философии энциклопедического издательства постоянно пахло пылью. Сначала Фёдор думал, что это связано со старым серым паласом, которому было лет двадцать. Его регулярно пылесосили, но он всё равно вонял старьём.
Лукьянов добился того, чтобы завхоз разрешил ему избавиться от паласа. Открывшийся под ковром потёртый паркет ёлочкой выглядел веселее, запах пыли убавился, но не исчез. Протирание пола влажной тряпкой, как и регулярное проветривание, помогали не очень.
Продумывая дальнейшие шаги по борьбе с неприятным запахом, Фёдор задумчиво разглядывал высокие, до потолка, стеллажи со справочной литературой по философии и произведениями мыслителей прошлого и современности.
После проведённых мероприятий по наведению порядка Лукьянов, наконец, сообразил, что пахнет не только пылью, но и старой бумагой, целые тома которой молчаливо стояли перед ним с видом победителей.
Ранняя летняя жара и встреча с двумя подружками в автобусе, одна из которых оказалась очень даже ничего, к работе не располагали. Фёдор смотрел в открытое окно, через которое в кабинет доносились звуки проезжавших автомобилей и троллейбусов. В кабинет вошёл Артём.
- Привет, как дела? - поприветствовал историк замечтавшегося друга.
Сегодня Артём был в хорошем настроении. Он не улыбался, но то, что угрюмость на его лице сменилась слабой улыбкой, уже говорило о многом.
- Как дела? Прекрасно! - не лукавя, ответил Фёдор.
Артём подошёл к окну, выглянул на улицу и, обернувшись, с подозрением
