Оглавление
АННОТАЦИЯ
"На чужих берегах
Под струпьями снега.
В мертвых глазах
Нет больше гнева.
Изломаны крылья,
Сожжены молитвы.
Кому же нужны
Все эти битвы?"
История любви, пропитанная болью. История народа, забывшего своих богов. Сонгфик по мотивам песни группы Мельница "На север".
Возрастные ограничения 18+ жестокие герои
+бонус рассказ "Королева Вересковой пустоши"
ЧАСТЬ 1. «Последняя Валькирия»
Корабль «Последняя Валькирия» был не настолько величествен, как последняя водительница во плоти. Храбрая, решительная и до жути могущественная в своих изрезанных мечами доспехах, последняя живая валькирия пала столетия назад. За это время случилось многое. Два великих народа, тонущие в кровавом море сражений, наконец завершили вражду. И не потому, что определился победитель, а потому, что потомки великих воинов уже забыли многое.
Они забыли своих Богов.
«Последняя Валькирия» не спеша, но настойчиво покачивалась на волнах Алого моря. Скрип старой мачты выворачивал слух несчастного мужчины, пока морская болезнь выпоражнивала его желудок прямо в грязные воды.
Очередной скрип.
Вальяжный наклон судна.
И новый булькающий звук покинул утробу бедолаги.
– На кой китовый ус мы взяли этого доходягу? – Один из матросов, чей возраст трудно было определить под съеденной солнцем и солью кожей, драил палубу и косо смотрел на мужчину, которой выворачивал свой желудок морю. – Он мне всю палубу загадит!
– Кхех. – Боцман стоял возле ящиков и раскуривал свою старинную трубку.
Поговаривают, что ему она досталась от самого короля Драконьего острова. Но вся команда «Валькирии», конечно, не верит в эти бредни. Нынешний король драконьего острова не высовывается из своих золотых чертогов. И он не мог бы просто взять и подарить старому морскому волку какую-то причудливую трубку.
Это, конечно, все бред.
– Не ссы, Трюггви, – пробормотал, заглушая свои слова косматой бородой, боцман. Он раскурил табак и выпустил колечко дыма. – У нас есть пассажиры и потревожнее.
Трюггви тут же прекратил скрести шваброй по дереву палубы. Нахмурил редкие брови. Посмотрел на боцмана с явным сомнением. Тот не один раз его разыгрывал, после заливаясь смехом до мокрых портков.
– Да? И кто ж?
– А вон она. – Боцман ткнул дымящей трубкой по другую сторону палубы, – снова сидит и точит свой странный меч. Я ей говорю, от него толку не будет. Сталь износилась, да и эфес уже не уравновешивает, а она молчит, сопит и даже на меня не смотрит.
– Ну и пускай молчит. Что тебя тревожит, ежели меч все равно не пригоден? К тому же девка. Куда ей против матросни?
Трюггви хмуро покосился на незнакомку. Хоть речи его и были смелы, однако внешний вид женщины нагонял какое-то напряжение и тревогу. Может, боцман в чем-то и прав.
– А тем и тревожит. – Молчание. Новое колечко дыма, но уже не круглое, ломаное. – Ты слышал, что она постоянно бормочет под нос?
– Нет.
– Идём, – боцман решительно зашагал в сторону незнакомки.
Матрос тяжело сглотнул, однако нерешительно засеменил следом за товарищем.
- Может, ну её?
- Не ссы, мужик, мы просто пройдём мимо. А ты прислушайся, что она поёт.
– Поёт?
Не успел Трюггви удивиться словам боцмана, как они уже поравнялись с женщиной. Та сидела на низком деревянном ящике, закутанная в тёмную ткань плаща. Глубокий капюшон наглухо скрывал её лицо.
Трюггви не успел продолжить свой вопрос, как до его ушей донеслись до боли знакомые и пугающие одновременно слова. Он застыл в изумлении, уставился в два выцветших глаза на странницу. Под скрежет металла о точильный камень зазвучал тихий женский голос:
На чужих берегах
Под струпьями снега.
В мертвых глазах
Нет больше гнева.
Изломаны крылья,
Сожжены молитвы.
Кому же нужны
Все эти битвы?
Вождям звериным,
Забытым Богам?
Последней валькирии?
Уж точно не нам!
Не мертвецам!
Не мертвецам!
Матрос заслушался словами забытой песни. Старой песни. Песни, что сопровождала смелых до безумия воинов на войну. Но те битвы уже забыты, и слова песни почти умерли под солью буйных волн времени.
Тень Трюггви нависла над хрупкой фигурой женщины. Лязг прекратился. Слова стихли. Женщина подняла лицо. В морщинистое лицо матроса впились, словно иглы морского ежа, голубые волчьи глаза. Старик отшатнулся назад, налетев на удивлённого боцмана. Женщина вновь отвернулась и продолжила молча ласкать свой сломаный меч. Боцман быстро, чуть ли не волоком, оттащил Трюггви в сторону, дабы избежать неловкости. Та девка много заплатила, чтобы её взяли пассажиром на корабль.
– Ты с ума сошёл?
– Ты видел, Скегги? Видел её шрамы на лице? – Трюггви вцепился в одежду боцмана мёртвой хваткой.
Тот с трудом оторвал от себя сухие пальцы матроса.
– Видел. Четыре вертикальных пореза. – Кольцо табачного дыма вновь получилось кривовато. – Как след от когтей.
– Но не волчих, – голос Трюггви звучал все ещё взволнованно. Нижняя губа дрожала.
– Не волчих, – согласился боцман.
– Шрам старый, жуткий и рваный.
Минутная тишина.
– Драконий! – в два голоса сказали моряки.
- А мы к ним держим путь, – у Трюггви задёргался уголок глаза.
– Да ну, ты брось! Мы с ними столько лет и зим торгуем! Они нас не тронут!
– Не тронут, – повторил, как под действием белены, матрос.
Они оба уставились в синюю мрачную даль Алого моря. И долго ещё дымок из резной трубки боцмана не мог обрести форму идеального круга.
Алое море получило свое название три сотни лет назад. Тогда оно носило имя одной из дочерей богов Северного народа. Но после самого продолжительного и жестокого сражения между крылатыми воинами-драконами и лютыми человековолками ледяные воды моря окрасились в алый цвет. И с тех пор никакое северное течение не может смыть кровь мертвецов из волн моря, разделяющее два извечно враждующих народа. Не только название сменили воды, из них ушло спокойствие. Из самых тёмных глубин подводного мира поднялись кракены и стали нападать на торговые судна. Их нападения были хаотичны, ни один заядлый морской волк не мог объяснить причину, по которой монстр выбирает себе жертву.
На борту «Последней Валькирии» были только Волки. Их белесые волосы и голубые глаза разительно отличались от народа королевства, куда спешил торговый корабль. Драконьи люди были выше ростом и стройнее мощной мускулистой комплекции человековолков. Кожа у них отливала золотом, как и цвет их волос, блестящая чешуя серебрилась местами на коже. Глаза же были залиты янтарем. Очень редко встречались особи с изумрудным взглядом. Посмотришь на них – вылитый дракон. Вот только очень давно никто не видел их в ипостаси летающего чудовища.
Скегги стоял на палубе, периодически чихвостя матросов отменными ругательствами. А краем глаза следил за незнакомкой с безобразным шрамом, рассекающий ей лоб и всю щеку. Как при таком ударе противника она не потеряла глаз, оставалось загадкой. Женщина долго и усердно затачивала старый меч. Когда закончила, скрылась в каюте. Но песню женщина больше не напевала. Боцмана она все больше тревожила. Краем глаза он заметил движение. Может, это был проныра матрос. Вот только это что-то двигалось за бортом «Валькирии». Когда осознание происходящего достигло Скегги, он во всю свою хриплую глотку закричал:
— Краке-е-ен!
Забили в рынду, отбивая тревогу для команды корабля. Капитан в одних штанах с расцарапанной грудью выбежал на палубу, выкрикивая громким басом команды. Никто никому не пожелает встретиться к кракеном, даже кровному врагу. Для людей Севера это честь, убить противника, глядя ему в потухающие глаза. А морское чудовище размером с два корабля - а это только та его часть, что была видна над водой - лишала людей жизни бесцельно и мгновенно, унося судно прямиком себе в глотку. Длинные чёрные щупальца с присосками размером с водяное колесо на мельнице изящно тянулись к своей жертве, сминая борт «Последней Валькирии», словно ягодицу любовницы. Алые волны вздувались красной пеной от каждого движения морского существа в ожидании момента, когда станут ещё насыщенней, напившись человеческой крови. Матросы, обнажив мечи, рубили склизкое мясо щупальце, приводя монстра в бешенство. Ибо никто не желает терпеть боль. Даже самое огромное подводное чудище. Боцман отчаянно махал окровавленным мечом. Заметив невдалеке от себя Трюггви, он закричал, стараясь перегорланить шум фатальной битвы с природой. Вот только в битве человека и природы последняя выигрывает. Всегда. Поскольку она слишком ценит свою жизнь. И неимоверно могущественна перед наглостью смертного человека.
– Ради Всеотца, Трюггви, да очнись ты уже! Бери мечи и сражайся, как полагается каждому Волку!
На что матрос устало вздохнул.
– Слаб я уже для сражений, – пробурчал и, чуть не падая от крена судна, поплелся к очередному щупальцу.
Небо затягивали тучи, будто бы спеша посмотреть, чем закончится стычка. В хрусте тел и крике боли, сквозь тяжёлые движения людей Трюггви увидел, как незнакомка со шрамами торопилась к носу корабля. Туда, где сотни зубов-лезвий хотели проглотить «Валькирию». Ветер сорвал с её головы капюшон, обнажая копну белесых волос, на висках заплетённых в косы. Лицо было хмурым, но собранным. Кем бы ни была эта странная женщина, Трюггви не мог допустить того, чтобы та добровольно отдала свою жизнь монстру.
Он кинулся за ней.
И замер на половине пути.
Оказавшись на носу корабля, женщина возвела руки навстречу кракену. Она кричала ему, она просила его. Старик ошарашенно уставился на женщину. В своём ли она уме? Кто она?
Никто больше не обращал на неё внимания. Женщина, не умолкая ни на мгновение, обращалась к чудищу. Толстое щупальце направилось к застывшему на месте Трюггви. Он уже видел путь в Валгаллу. Он был готов. Прикрыл уставшие глаза. Но щупальце внезапно поменяло траекторию и стало исчезать под буйными волнами моря, скрывая чёрное чудовище. Забирая страх и смерть с собой на дно морское. Женщина опустила руки. Развернулась, чтобы незаметно скрыться, но встретилась взглядом с удивлённым моряком. Её глаза опасно блеснули, но она не проронила ни слова. Когда та проходила мимо старика, Трюггви, прошептал ей:
– Я верил, я всегда верил.
Женщина прищурила свои волчьи глаза и скрылась в трюме.
«Последняя Валькирия» причалила к берегу через трое суток после странного нападения кракена. Экипаж до сих пор не мог понять, как у них получилось сбежать от неминуемой смерти.
Скегги спустился на пирс из добротной древесины. На острове Драконов все было сделано на века. Всё купалось в богатстве. Поэтому-то старенькое судно извечных противников местного народа приплывает сюда вести торговлю. Волки не любят Драконов, но на острове мало культурных растений. Им просто негде расти. Скрипя острыми зубами, стража пропускает в порт корабли с севера. Да и прибывающие сюда Волки не рычат на руку, что так щедро им платит. Скегги много раз был в порту, но не переставал дивиться красоте местных зданий: высоких и стройных, сделанных из жёлтого камня. Только замок короля Ингвальда был высечен из чёрного мрамора с золотыми шпилями, протыкающих небеса Богов. Скегги ни разу не удалось лицезреть могущественного правителя. В матросских забегаловках ходят слухи, что в короле настолько сильна драконья сущность, что он с трудом сдерживает свой человеческий облик. Это внушало страх не только низшему сословию острова, слоняющемуся по дешевых тавернах, но и гостям с Севера.
Скегги потянулся, прохрустев суставами, вдохнул тяжёлый воздух с душком тухлой рыбы. Вязкий утренний туман просочился в прожжённые лёгкие моряка. Он закашлялся. Обвел взглядом уже кишащий торговцами причал, задержал волчьи глаза на жёлтых, коснувшихся времени зданиях пирса, и вернул взгляд на старушку «Валькирию». Заметил, как к трапу шагает женщина со шрамом, как всегда, в натянутом на глаза капюшоне, а за ней семенит Трюггви, то и дело кидая на нее любопытные взгляды. Боцман усмехнулся, пропуская незнакомку с трапа на причал. Та даже не посмотрела на него. Женщина с гордой осанкой уверенным шагом смешалась с суетливой толпой. За ней спустился Трюггви. Скегги со всего размаху опустил руку на плечо старика. Тот от неожиданности подпрыгнул на месте. Посмотрел ошарашенно на товарища.
– Давай-ка выпьем, дружище, с утреца пораньше! – прогремел Скегги.
– Выпьем? – Растерялся матрос, рассеянным взглядом смотря на мужчину.
Тот посмотрел на Трюггви, растянулся в заговорщицкой улыбке. Покосился вслед женщине со шрамом.
– За женщин!
Высокие башни города-порта были похожи на ребра огромного дракона. Тянулись ровным рядом до самого большого здания на всем острове. Замок короля Ингвальда, как кусок золота с изумрудными гранями, сиял под солнцем Великих Богов. Женщина долго смотрела на величие архитектуры Драконьего острова. И чем больше реальности поглощало время, тем суровее становился взгляд голубых глаз. Женщина непроизвольно потерла глубокий шрам на щеке. Её нижняя губа задрожала, а в волчьих глазах свернули бриллианты слез. На самой высокой башне замка забили колокола. Женщина будто бы очнулась из мрака памяти, вырвалась из плена ветхих снов. Её лицо стало яростным, слезы мгновенно испарились, будто их и вовсе не было. Она медленно сняла капюшон и смерила золотой замок злобным взглядом. Сделала шаг в его направлении. Но её отвлек мужской гогот. Она повернулась на шум. На углу, возле пустых бочек, стояла молодая девица в простом, но элегантном платье. Над ней возвышались двое мужчин в форме стражи дока. Они, видимо, знали друг друга, смеялись над девушкой, но не притрагивались к ней. Златоволосая девица покраснела, смутилась. Сделала шаг назад и что-то сказала охранникам. Одного из них это взбесило. Его приятные черты лица исказила ярость, и он двинулся в сторону девушки. Товарищ слишком поздно схватил его за руку. Толкнул девицу, и та с визгом растянулась на каменной дороге, пролетев при этом некоторое расстояние. Мужчина вырвался из хватки товарища и подбежал к плачущей девушке.
Замахнулся.
Девушка в страхе закрыла лицо руками.
Кулак стражника прилетел прямо в ладонь женщины со шрамом. Она лихо перехватила руку мужчины. Извернулась, выворачивая её в плече.
Хруст.
Толчок в поясницу.
И стражник упал прямо в объятья товарища. Они оба ошарашенно уставилась на неожиданного защитника девушки.
– Ты заплатить, уродливая сука! Гребанный Волк! - выплюнул с брызгами вязкой слюны охранник, однако не подошёл к женщине, лелея свое вывихнутое плечо. – Тебе повезло, что мы торопимся!
Второй охранник, хмуро косившийся на шрам женщины, утянул товарища в переулок. Когда скрылись, женщина повернулась к девушке. Нависла над ней. Та жалобно защебетала, икая от плача:
– Пожалуйста, не трогайте меня! У меня есть деньги... Я...
– Успокойся, дитя, мне нужны твои деньги, и я не желаю тебе зла.
Не голос, а гречишный мед. Сладкий до безумия, с яркой горчинкой. Он мог бы принадлежать роскошной томной красотке, а не изуродованной женщине в мужской одежде. Девушка удивленно посмотрела на спасительницу, что протянула ей руку. Смело взяла её. И женщина рывком подняла спасенную. В руке чувствовалась непомерная сила и мягкость одновременно. А в лице – печаль и понимание. Девушка снова расплакалась. Женщина вздохнула.
– Знаешь, любовь рушит замки.
– Откуда вы знаете, что я плачу из-за любви?
Женщина слабо улыбнулась.
– Я заметила, как ты смотрела на молодого моряка. Не поэтому над тобой смеялись стража?
– Они безобидны. Не знаю, почему они вдруг напали на меня. Они смеются, что мне приглянулся юноша с Севера. Но они никогда не обижали! Никогда!
Новый поток слёз. Женщина вздохнула.
– Я знаю, что ему тоже нравлюсь. Но понимаю, что у нас нет будущего, — продолжила девушка.
Женщина поджала губы. Помедлила. Приобняла девушка за плечи.
– Я расскажу тебе историю про удивительную любовь, которая по всем канонам была невозможна. А ты мне покажешь, где тут у вас приличная таверна. Хорошо?
Девушка, всхлипывая, кивнула. Она не знала эту женщину. Но почему-то страха к ней не было. Было доверие. Почему? Она не могла объяснить, потому повела незнакомку в самую приличную таверну в драконьем порту.
Таверна была битком набита матросами и местными работягами. Несмотря на утро, медовый угар застилал глаза половине посетителей. Мест не было, или комнаты просто не хотели сдавать гостям с Севера, но женщина со шрамом сумела договориться на одну ночь. Она не задержится на золотом острове надолго.
Они с девушкой сумели протиснуться в дальний угол таверны, подальше от зловонного дыхания мужчин. Старая рваная сеть служила декором и хоть немного скрывала дам от ненужных глаз.
– Ты не боишься приходить в такие места? – Женщина скептически обвела взглядом охмелевших посетителей, потом окинула взглядом с ног до головы девушку. – На тебе дорогая ткань. Ты из дворца. Придворная?
Девушка гордо задрала голову. Улыбнулась.
– Да, я при дворе короля. Но я не боюсь ходить в доки, я здесь родилась. Меня знают и не тронут.
Худощавая женщина с тусклыми янтарными глазами молча поставила на стол кружки с травяным чаем и так же молча ушла, не обратив совершенно никакого внимания на женщину-волка.
– Как ты поднялась ко двору? – Обвила длинными пальцами горячую кружку и посмотрела на девушку.
– Я всегда мечтала быть придворной дамой, помню, меня всегда гоняли за это друзья. И в очередной раз, когда надо мной смеялись, за меня заступился сам верховный генерал.
Хруст.
На столе растеклась лужица чая, истончая пар и чудный аромат. Девушка удивленно уставилась на руки женщины, в которых остались большие осколки разбитой кружки.
– Великий Всеотец! Как так получилось? Вы не поранились? Вот такая здесь древняя посуда!
Девушка суетливо вскочила со стула. Побежала за тряпкой, вытереть стол. Женщина, словно статуя верховного бога, замерла на месте, глядя в пустоту. Пришла в себя, когда девушка принялась убирать осколки.
– Ничего страшного, дитя. А скажи мне, кто теперь генерал?
Девушка потупилась. Но ответить не успела, позади начались крики. Пьяные моряки о чем-то невнятно спорили. Девушка с лёгким испугом смотрела на потасовку.
– Я тебе обещала рассказать историю удивительной любви, – женщина ласково взяла девицу за руку, отвлекая от неприятного зрелища. Видимо, за годы жизни в роскоши замка она уже позабыла, как живут простые трудяги.
У девушки загорелись глаза, она уселась ближе к собеседнице, напрочь позабыв о шумихе в таверне.
– Много лет назад волки и драконы никогда не смогли бы вот так сидеть бок о бок друг с другом. Единственная их близость могла быть в бою. Когда багровые мечи в крови товарищей скрещиваются у лица врага. Когда голубые волчьи глаза, полные ненависти и ярости, встречаются с такими же безумными янтарными глазами дракона. Одному воину посчастливилось, через скрещённую сталь он увидел глаза цвета небесных лугов Вальхаллы. Зелёные изумруды сияли в глазницах дракона, обещая лишить жизни любого, кто встанет на его пути. Но только в этот раз его противник был особенным…
***
«Черные стервятники уже начали свой головокружительный полет над промерзшей землей. Свинцовые тучи едва позволили желтым лучам солнца пробраться сквозь плотную завесу, чтобы отразиться от окровавленной стали внизу. Стервятник выжидал. Еще немного, и еды будет предостаточно. Нет смысла выбирать жертву. В этот раз достанется каждому собрату. И не только птицам. Стервятник закричал.
Далеко внизу, под тенью размашистых крыльев извечно голодных птиц, бились насмерть сотни воинов. Меха Волков заливала свежая кровь противников. Сияющие латы Драконов до костей исполосованы клинками врага. Жестокая бойня, в которой уже долгое время не может определиться единоличный победитель. Война, что не щадит ни мужей, ни отцов, ни матерей.
Андреас затупил свой меч о кости воинов-волков. Иногда ему казалось, что эти люди были не просто любимицами Всеотца, раз уж он дал им одно из своих имен, но и сделаны были из стали. Он очень любил свой меч. Он был старый, в глубоких царапинах от былых битв. Но не единожды именно меч спасал его от неминуемой гибели. Не броня, не вера, не товарищи, а меч. Даже тогда, когда его выбивали из рук: Андреас наклонялся, чтобы подобрать его, а в это время над головой пролетал топор врага. И сейчас он украдкой надеялся, что меч спасет его. Не от смерти. Умереть он не боялся. Он был честным, благородным воином. Его ждала Вальхалла. От одиночества. В месте, где людей больше, чем воздуха, в каждой схватке с Волками Андреас чувствовал себя безумно одиноким. Он сражался за своего короля, за свою страну. Регулярно молился богам. Его вера в дело всей его жизни – Андреас стоял во главе всего войска Драконов – переполняла его, двигала им. Но где-то там, под слоем драконьего золота, он чувствовал себя одиноким.
Эта битва была не самой тяжелой. Но самой продолжительной. Андреас устал. Мышцы свело. Боль была такой силы, что он уже не чувствовал своих рук. Но они знали свое дело, крепко держали щит и меч, забранный у мертвеца. Зеленые глаза пылали злостью и усталостью. Густая кровь заливала их, стекая из глубокого пореза на голове. От вони свежей крови и кишок было трудно дышать. Вдыхая через оскаленные зубы этот смрад, Андреас злился еще больше.
Удар.
Мужчину повело назад. Щит раскололся от удара молота. Противник зарычал и еще раз замахнулся. Андреас пригнулся и с размаху всадил расколотый щит в глотку Волка. Тот захрипел, но с безумными глазами, умирая, захлебываясь кровью, опустил молот на Андреаса. Дракон успел отскочить в сторону. Молот опустился на мертвые души воинов, еще летавшие над полем боя. Вслед за ним на землю рухнул и Волк. Андреас тяжело дышал. Выбросил осколок щита. Левая рука была отбита. Он хотел поднять новый щит. Но чутье подсказало…
Он обернулся в последнюю секунду, скрестив меч со следующим Волком. Этот воин был до странности низок и тощ.
Скрежет.
Сила в руке противника была поражающей. Он надавил на сцепленные в смертельном объятье мечи, приблизив тем самым свое лицо к лицу Андреаса.
Под слоем грязи и застывшими брызгами крови проступили изящные черты лица. Вздернутый нос и плотно сжатые, узкие губы. Длинные белесые волосы, свойственные всем Волкам, грязными прядями лезли в яркие, синие волчьи глаза. Женские, до жути прекрасные глаза. Андреас на мгновение растерялся. На поле битвы женщины воины из народа Волков это не редкость. Но эта…
Воительница воспользовалась растерянностью Андреаса и сильнее надавила на меч. С лязгом он соскочил с меча Дракона. Женщина замахнулась еще раз. Но высокий противник ловко увернулся от удара, ушел за спину воительницы. Она выдохнула. Она готова умереть, но этого жутко не хотелось. Но через минуту дух чуть было не оставил ее тела. Она обернулась. Златовласый Дракон перерезал горло другому дракону. Теперь удивленно смотрел на то, что убил своими руками своего же воина. Он защитил ее. Этот зеленоглазый Дракон по какой-то причине спас ее, убив своего человека. Женщина не знала причину, но и выяснять ее не хотелось. Рядом сцепились Волки с Драконами. И она вновь окунулась в танец битвы, оставив своего спасителя одного с телом товарища.
С тех пор Андреас не встречал ту молодую волчицу. Она отрезвила его от хмеля битвы, переполняющего бесстрашного воина. Запала в душу. Он не смог её убить. Потерял в хаосе боя. И каждую новую битву он искал среди белокурых противников ту, чьи косы были длиннее, глаза - ярче, а силуэт - прекраснее всех. Даже в кожаных доспехах, даже в брызгах свежей крови. Но он не смог её повстречать. Его горе было безутешно. Он стал рассеянным, потерялся в своих думах. И в очередной схватке извечных врагов он получил смертельное ранение. Умирая под тяжестью мёртвого тела врага, под чуткими взорами чёрных стервятников, он бредил о ней. О той, которую мечтал спасти.
Андреасу было трудно дышать. Из глубокой раны в груди из него глотками вылетал жизненный дух. Яркие изумруды глаз уже затянула поволока. Его ждали ворота Вальхаллы. Но в своем бреду он не видел их. Перед его больным взором была молодая волчица, которая хотела его убить. Ее яркие глаза, ее маленький рот, полный острых клыков. Ее бледное лицо, нависшее над ним. И она звала его. Его сухие треснутые губы растянулись в блаженной улыбке. Она что-то говорила ему, хмурилась, звала. А он только улыбался.
Сознание резко пришло к Андреасу, как стрела между глаз.
Он шумно втянул воздух.
Закашлялся.
С трудом разлепил глаза.
Вокруг все было в полумраке. Деревянные стены, травы на стенах и странная утварь. На чертоги Вальхаллы не похоже. Он, конечно, там не бывал, но не таким представлял себе место упокоения доблестных воинов.
Андреас давился сухим кашлем, а грудь безмерно жгло. На его шум послышался торопливый топот ног. И вот перед ним появилась белокурая женщина в простом сером платье. Волосы были распущены, лишь пряди с висков заплетены в тугие косички. Женщина склонилась над Андреасом с чашкой воды. От удивления у него расширились черные зрачки.
– Ты…
Женщина нахмурилась.
– Я. Пей давай, пока у тебя легкие не вывернулись. Твоя рана еще свежа. От кашля могут разойтись швы.
Андреас все еще ошарашенно смотрел на ту, которую хотел спасти. Но, оказывается, она спасла его. Он жадно осушил чашку. И опять уставился на женщину.
– Как тебя зовут? Я тебя искал.
Снова кашель.
Женщина нахмурилась. Потрогала лоб. От ее прикосновений Андреас прикрыл глаза и чуть вновь не умер от блаженства. Та убрала руку и закатила синие глаза.
– Ты такой странный, дракон!
Не голос, а мед. Андреас растянулся в улыбке.
– Почему?
– Ты чуть не умер. А спрашиваешь, как меня зовут.
– Но ведь я увидел тебя.
Опять закатила глаза. Ему это безумно нравилось. Определенно, это ему нравилось. Это с виду суровая жестокая воительница становилась такой милой и прекрасной, когда закатывала свои волчьи глазки.
– Да, я помню. Ты неделю был в бреду и звал меня.
– Как же я мог звать тебя, если я не знаю твое имя. Скажи же мне его.
– О, да. Еще так странно, как сейчас, улыбался.
Андреас улыбнулся еще шире. Он был красивым мужчиной. Высоким и статным. Даже шрамы не делали его уродливым, он был мужественен и красив.
– Ты звал меня своей Валькирией.
– Но ведь это правда! Ты спасла меня! Я благодарен тебе! И ты еще прекрасней, чем я запомнил тебя в бою. Ты словно богиня. Моя спасительница, моя богиня…
– Замолчи! Иначе я сама тебя убью. Лежи спокойно. Не пытайся встать. Мне нужно уйти.
Женщина направилась к двери. Андреас провожал ее влюбленным взглядом. Молчал. В дверях она остановилась. Не обернулась к нему.
– Меня зовут Каиса.
И вышла из комнаты.
– Каиса, – прошептал Андреас, прикрыв глаза.
Волчица выходила воина. Подняла со смертного ложа. Через пару дней Андреас встал на ноги.
– Ты в деревне Волков. Единицы знают, что я спасла Дракона. Но ты здоров. И можешь вернуться к себе на родину. Держи, – Каиса всунула в руки Андреаса кожаную сумку, – здесь немного еды и воды. Мазь. Будешь мазать свою рану еще пару недель. Выйдешь за дверь, иди в сторону полуденного солнца, выйдешь в доки к морю. А там доберешься до своего острова.
Андреас уставился на свою спасительницу. Та уже отвернулась, перебирая травы в корзине.
– Я благодарен тебе, Каиса, за то, что ты сделала для меня. Позволь мне вернуть долг! Я могу помочь тебе…
– Нет! – зарычала она. Так, как умел только Волчий народ.
Не обернулась.
– Это я вернула тебе долг за то, что не убил меня тогда в бою, зарезав другого дракона. Я случайно нашла тебя умирающего. Выходила. На этом все. Уходи!
Андреас нахмурился. Помедлил минуту, что-то обдумывая. Кивнул сам себе и направился к выходу. На пороге обернулся к хозяйке дома. Поправил серую рубаху, которую ему дала женщина взамен его рваных доспехов.
– Каиса, ты хороший воин, чудесная хозяйка! Я вечно буду тебе благодарен.
Она не обернулась. А он вышел за дверь.
Каиса спокойно вела свой быт одинокой женщины. Местные мужчины в свободное от битв время не раз приходили к ней свататься. Но своенравный характер воительницы не смог никто обуздать. Женщина выгоняла их с порога своего дома. А некоторым, самоуверенным и дерзким, даже ломала руки.
Стук в дверь.
Женщина вздохнула. Она уже столкнулась с Гехардом у ткачихи. Наверно, он опять не понял отказа. Каиса поджала губы, схватила меч со стены и резко распахнула дверь, намереваясь раз и навсегда все объяснить мужчине. Но увидела того, когда она не ожидала увидеть. На пороге стоял Андреас. Загорелый, пышущий силой и энергией. Он широко улыбался, обнажив белые зубы, а в руках держал огромный букет розовых полевых цветов.
– Я хотел сказать, что этот букет для моей богини. Сомневался, думал, разозлишься. А передо мной и впрямь разъярённая Валькирия! Каиса, ты прекрасна в своем гневе! Как я хочу назвать тебя своей…
– Что ты тут делаешь? – перебила его женщина. – Почему ты не ушел из деревни? Тебя не убили здесь?
Андреас рассмеялся.
– Мне нравится, что ты переживаешь за меня! Но я решил остаться. С трудом, но меня приняли у вас в деревне. Скажу честно, я дрался с местными. У вас здесь очень темпераментные парни! Но в итоге меня приютил Йон. Он стар, а я ему хорошо помогаю со скотом.
– Ты же драконий воин? Какой из тебя козлопас?
– Больше, моя богиня, я драконий генерал. Думаю, меня приняли ваши Волки. Они оказались совсем другими ребятами, нежели мы считали. А я не мог оставить тебя. Так что это тебе!
Каиса закатила глаза и с шумом захлопнула дверь перед лицом мужчины. Тот засмеялся.
– Да, меня Йон предупреждал, насколько ты горяча.
Андреас с мечтательной улыбкой спустился по тропе от дома Каисы. Не сразу заметил кучку молодых Волков.
– Да это же наш драконий козлопас! - сказал один, а остальные загоготали. Андреас уже научился не реагировать на колкости местных. Кто он такой, чтобы спорить с воинами? Когда-то Верховный генерал Драконьего королевства, сейчас искалеченный мужчина во вражеском селении. И, чтобы украсть сердце своенравной Волчицы, он должен усмирить свой вспыльчивый, воинственный нрав и задержаться в деревне настолько, насколько потребуется. Гехард зарычал, видя, что дракон не реагирует, а продолжает молча идти. Он подскочил к нему, оскалив острые клыки, злобно зарычал в ухо.
— Я видел, куда ты ходил. Даже не думай подкатывать свои драконьи яйца к моей женщине, грязный щенок!
Андреас не сдержался. Вспыхнул, как факел в промозглой ночи. Ему наплевать, что о нём думают и говорят за спиной, но никто не смеет называть вольную Каису своей. Резко развернувшись на пятках, он ударил Гехарда в солнечное сплетение. Молодой воин согнулся пополам. Намотав его длинные жёлтые волосы на руку, удержал голову, нанося жуткий удар в лицо Волка. Послышался хруст. Волк взвыл. На его зов кинулись товарищи, окружив Андреаса. Мышцы мужчины одеревенели, закалённые в сотнях боев. Вот только грудь со шрамом ныла при каждом сильном взмахе руки. Он не боялся никогда. Даже когда был один против шестерых.
Каиса шла по небольшому рынку селения. В её корзине было множество трав и благовония. И одна небольшая статуэтка в виде смиренно спящего дракона, искусно вырезанная из дерева. Кто увидел бы подобное, уже заклевал бы молодую женщину. Она обнаружила её на своём пороге, как и множество других сувениров. Он ни на секунду не сомневалась, от кого они. Вот только молодого генерала она не видела уже много дней. Эта статуэтка, как старый меч, который она нашла на поле боя, с рукоятью дракона с расправленными крыльями, напоминали ей зеленоглазое лицо дракона. И в своих тайных фантазиях под сводом свирепой луны, она представляла, в какое существо превращается мужчина. В её снах это был огромный золотой дракон с зелёным гребнем, цвета спокойных вод моря. С такими же изумительными глазами. Но она никому не говорила об этом. Даже самой себе ей было трудно признаться, чего требовало её тело и душа.
Каиса набирала в корзину клубни картофеля, когда заметила повозку Йона, груженную свежим мясом. Её внимание привлекла мощная и высокая мужская фигура, что спиной к ней разгружала повозку. Её сердце пропустил удар. Каиса нахмурилась. Но картофель набирать прекратила. Не подошла. Андреас повернулся лицом, неся впереди себя тушу барана. Корзина выпала из её рук. Андреас повернулся на шум. Каиса тут же подняла корзину, гордо встречаясь взглядом с драконом, чьё лицо было фиолетово-зеленым от гематом и ссадин. Он улыбнулся, хотя с разбитыми засохшими губами это было наверняка больно. Его усталый взгляд потеплел. Та нахмурилась и скрылась в толпе. Андреас, положив тушу на деревянный стол, подошёл к тому месту, где ранее стояла Волчица. Скрипя сломаными рёбрами, наклонился, поднимая фигурку дракона. Он устало улыбнулся, сжимая в мозолистых ладонях статуэтку.
Каиса только что перевязала костяшки на своих руках, разбитые о лицо Гехарда, когда в дверь постучали. Нехотя, но она открыла. На пороге стоял он. Дракон. Прекрасный во весь свой высокий рост. Он протянул ей корзину с шикшей. Каиса фыркнула и захлопнула дверь. На следующий день Андреас принёс ей голубики с белым букетом, ещё хранившим иней холодного утра. Дверь вновь захлопнулась перед его носом. Как и последующие несколько дней.
Поздним вечером, измученный работой Йона и своей собственной, Андреас поднялся на уже знакомое деревянное крыльцо. Опустил голову, вертя в руках очередной подарок. Поднял руку, чтобы вновь постучать. Но она так и повисла в воздухе, не коснувшись деревянной доски. Он опустил руку. Провел пальцами по острию нового меча, что он выковал для Волчицы. Смертоносный подарок для такой же женщины. Дверь рывком отворилась. Андреас поднял удивлённый взгляд. Каиса была хмурая. Её синие глаза сверкали в полумраке дома. Он протянул ей меч, ожидая, что дверь вновь захлопнется. Они мгновение молча смотрели друг на друга. Каиса отошла в сторону, освобождая мужчине проход в дом. Тот сделал шаг вперёд, туда, куда приглашала его хозяйка дома. Каиса затворила за ним дверь. Прижалась лбом к прохладе двери. Кровь в ней бурлила, молила обернуться. Она сдалась. Повернулась. В полумрак комнаты сияли двумя изумрудами глаза мужчины. Он подошёл ближе, пока не коснулся мысками ног её. Каиса запрокинула голову, вглядываясь в омуты колдовских глаз врага. Вздохнула пьянящий древесный запах мужчины. Её голова пошла кругом, а когда Андреас прижался к её жаждавшему рту губами, охмелела от эйфории сладостных чувств. Они провели эту ночь вдвоём, умирая в приторных желаниях потных тел и невесомых душ. Тихие шепоты. Только для двоих. Одна любовь только для них. Ожидание, боль и тревоги смывались в волнах трепетной неги. Они нашли друг друга. Дракон и Волчицы. Два врага. Одна любовь.
Андреас, боясь, что король рано или поздно отыщет своего генерала, раз его тела не было на поле битвы, увёз свою возлюбленную из поселения Волков. Волчица не противилась. Она понимала. И она ушла за своим Драконом. На крохотном острове посреди моря они жили счастливо, отмеряя время поцелуями. Андреасу пришлось вернуться на Драконий остров, поскольку король начал новую войну. Он хотел остановить его. Остановить извечное кровопролитие. Но что один Дракон против легионов? Даже генерал опустил голову пред королём. Так они и жили. Каиса растила их дочь, а Андреас временами приплывал к своей семье между битвами.
Вытянутые зрачки голубых волчьих глаз внимательно смотрели на старый меч, поблёскивающий начищенной сталью на стене деревянного дома. Каиса закончила заплетать свои косы на манер родного народа. Устало опустила руки по бокам, глядя на оружие, висевшее на стене дома. Она не жалела, что покинула заснеженный край, но, как и каждый птенец, тосковала по родимому гнезду. По холодному ветру, по заснеженным скалам и огню в старом камине. Но теперь её огнём, её ветром и костяком был мужчина из народа, что веками проливали кровь её собратьев. Он был Драконом. Но он был другим. Он не видел больше смысла в бесконечной бойне великих воинов. Он вернулся ко двору, желаю образумить своего кузена короля и прекратить войну. Благодаря ей. Благодаря любви к женщине, чьи корни уходят глубоко в родословную Волчьего народа. Его врага.
– Этот меч выковал мой дед. Он для меня много значит. Я думал, что потерял его в бою. – Андреас подошёл к жене, все ещё в генеральских доспехах, обнял, поцеловал в висок. – Спасибо, моя валькирия, что нашла его. Спасибо, что помогла мне найти себя.
Каиса подняла влюблённые глаза на мужа.
– Этот меч спас меня, когда моя жизнь была на волоске. Тогда я не знала тебя, но уже чувствовала, что эта сталь стоит гораздо большего, чем называться просто оружием. Я знала, что он поможет мне найти свою судьбу.
Женщина крепче прижалась к мужчине. Он же сильнее сжал её в горячих объятьях. Так и стояли они, объятые своим счастьем, своим уютом. Он – изумрудоглазый военачальник с длинными волосами, облитыми чистым золотом. Она – с белесыми, словно серебро, косами. А в соседней комнате, в люльке, спала их дочь, с глазами цвета неба над Волчьими лесами и локонами ярче солнца. Драгоценные чувства, бесценные, но и пластичные, хрупкие, как металл, соединяли их. Они оберегали свой мир от злых умыслов и лживых глаз, чтобы не разрушить таинство своего союза.
Собаки залаяли во дворе. Андреас нехотя отпустил жену из объятий и поплелся посмотреть, что за шум устроили эти молодые щенки. Не как опять гоняют по двору белого котёнка, что он подарил своей дочери на день рождения. Скинув попутно доспехи, Андреас вышел из дверей. Но лая уже не было слышно. Только чёткий шаг отряда драконьих воинов направлялись к дому. Остроконечная стрела вонзилась в косяк у головы Андреаса. Его сердце ушло в пятки, от осознания того, что его нашли. Нашли средь безумства моря. И точно не для того, чтобы спокойно выпить эля. Андреас тут же скрылся в доме, заперев за собой дверь. Хватая по пути свой меч, он подбежал к Каисе, которая с одного взгляда на мужа поняла, что произошло.
– Уноси дочь отсюда. В грот. Там лодка...
– Нет! – Каиса в своей манере оборвала Андреаса на полуслове. – Я воин. Я не сбегу. Мы сможем защитить свой дом и нашу дочь.
– Пойми, любимая, мы не победим. Ты должна бежать! Прошу тебя!
Каиса на мгновения замялась, но все же кинулась в комнату за дочерью. Сгребла в охапку сонную девочку и стрелой вылетела с противоположного выхода из дома, когда другую дверь выбили воины драконьего короля. Каиса сбила колени в кровь, когда упала, стараясь аккуратно положить испуганную дочь в небольшую лодку, скрытую в гроте. Малышка заплакала. Каиса запела ей колыбельную, успокаивая дитя. Слезы текли по бледным щекам от страха за своего мужа. Женщина, все ещё лелея дочку, толкала лодку к открытому морю. Её отвлек шум, глухо доносившейся со стороны дома. Она обернулась. Острое лезвие прошло в миллиметре от её щеки. Каиса успела увернуться. Драконий воин в златых доспехах – стража короля – напал на неё, искусно орудуя мечом. Каиса отпустила лодку и обнажила свой меч, в спешке схваченный из дома. В пару выпадов ей получилось выбить клинок из рук врага, но тогда тот начал превращаться в дракона. Его лицо заострилось, чешуя обрамила острый ряд зубов. Каиса, недолго думая, полоснула его по удлиняющей с каждой минутой шее. Алая кровь захлестала фонтаном, окропив оскаленное лицо Волчицы. Но воин, умирая, вцепился когтистой лапой в лицо Каисы, разрывая её плоть на куски. Вместе они упали на острые камни. Полупревращенное тело дракона навалилось на истекающую кровью женщину. Агония боли съедала Каису, тяжёлое тело врага вдавливало её в лезвие каменного пола грота. Но мать отчаянно ползла на крик родной дочери. Сдвинув с пути недоразвитое перепончатое крыло дракона, одним глазом она увидела, как её малышку за ногу вытаскивал воин из лодки. Девочка заливалась отчаянным плачем.
Каиса зарычала, поднимаясь на ноги. Но тут перед ней возникла тень. Не сразу, но она поняла, что он её муж. Раненый в живот Андреас с окровавленным ртом закричал, накинувшись на обидчика своего ребёнка. Снеся в один удар голову драконьего воина, он поймал свою дочь, свою кровь и плоть, свое продолжение в этом мире и следующем, в свои дрожащие руки. Прижал к груди, успокаивая малышку, когда был сам в ужасе от всего происходящего. В страхе за жизнь своей семьи. В агонии боли, что огнём разливалась от разрезанной брюшины. Он обернулся, одной рукой прижимая девочку к груди, другой сжимая крепко рукоять меча. Каиса была в шаге от него. Улыбалась, насколько ей позволяло обезображенное лицо. Торопилась к своим любимым.
Острие длинного меча.
Одновременно.
Пронзило грудь волчицы.
И грудь её Дракона.
Любовь застыла на их обезображенных лицах.
Каиса заплакала. Один глаз лил горькие слезы, а другой горячую кровь. Она умерла с криком дочери в ушах, и стеклянный взор любимого навечно отпечатался в её мёртвых глазах».
***
Девушка во все свои янтарные глаза смотрела на женщину. Бледнее бороды Всеотца, с испугом грешника в храме.
– Я думала, конец истории будет счастливым!
Женщина печально покачала головой.
– Не у всего в нашем мире может быть счастливый конец. Но сделать его достойным обязан каждый.
– Зачем вы мне это рассказали? Посмеяться, что моя любовь обречена? Напугать? А я считала вас хорошим человеком! Вы так благородно себя вели!
Девушка вскочила со слезами на глазах и выбежала из таверны.
Женщина спокойно посмотрела ей в след.
– Не напугать, дитя. Предостеречь.
Женщина поднялась из-за стола. Натянул капюшон.
– Чтобы ты не стала мною, – пробубнила под нос.
Тощая служанка хмуро покосилась на неё, проходя к столу мимо нее.
– Ещё одна сумасшедшая волчица! Когда они уже перестанут таскать сюда со своего гребаного Севера?
Женщине не спалось.
Она ворочалась с боку на бок. Ее мучали кошмары прошлого. И только под утро, когда первый теплый луч заглянул в комнату таверны, которую арендовала женщина, он уснула. Но ненадолго.
Скрип старой половицы. Женщина резко вскочила с кровати, хватая свой старый меч, лежавший на кровати подле нее. Тусклое лезвие просвистело в одном вдохе от носа королевского стражника, срезая его кончик. Златоволосый мужчина удивленно охнул. Второй удар женщины пришелся бы в цель, убивая воина. Но сильные руки в железных перчатках схватили волчицу, закрывая ей наглухо рот и сжимая тонкую шею, лишая легкие кислорода. Голубые волчьи глаза вспыхнули злобой и жаждой неутолимой агрессии. Но женщину в мгновения око окружили еще трое воинов. Она нахмурилась. Мысли в ее неугомонной голове кипели лавой. Она перестала вырываться из цепких драконьих рук. Зачем? Если ее и так приведут туда, куда она так отчаянно рвется.
Стража, грубо толкая женщину вперед, шагали по огромному золотому чертогу дворца короля Драконьего острова. Яркое солнце рекой вливалось в узкие высокие окна, превращая золотую плитку в чертоге в ослепляющее солнце. Воздух здесь был горячим, сладким, как мед, и таким же тягучим. Волчица тяжело дышала, не привыкшая к тяжелому аромату власти и роскоши. Сквозь спутанные белесые волосы она увидела немногочисленных людей в дорогих одеяниях, по большей части цвета зелени и драгоценных металлов. Стражи было немного. В крепких доспехах, начищенных до блеска, они безмолвно стояли у каждой стены чертога. Когда волчицу подвели к массивному пьедесталу, увенчанному резным троном, воины остановились. Еще сильнее сжали свои цепкие руки на тонких запястьях женщины, оставляя неминуемые синяки. Знатные Драконы обступили гостью полукругом, пожирая женщину с Севера любопытными взглядами. Та гордо подняла голову. Нерушимая стена, нажитая годами броня из боли, слез и желания мстить отделяло ее сожжённую драконьим огнем душу от пронизывающего и надменного взгляда янтарных глаз короля. Мужчина, высокий и крепкий, с накидкой из тысячи золотых драконьих чешуек на плечах и короной с изумрудами на голове театрально хлопнул в ладоши, поднимаясь с королевского трона.
– Великий Всеотец! Кого же я вижу у себя в замке? Воительница Севера! Ну, надо же, какая честь!
Знатный люд вокруг засмеялся, умасливая эго своего правителя. Ингвальд вальяжно спустился со ступеней, подходя ближе к мрачной женщине. Его злые глаза сияли, кривая ухмылка сулила яд для собеседника. Когда он остановился в нескольких шагах от волчицы, она зарычала, обнажая острые клыки.
– Ты убил мою семью! Ты, гребаный ублюдок!
Женщина потянулась к королю. Но стражники рывком отдернули ее назад.
– У-у-у! Как грубо, дорогуша! – Ингвальд на мгновение скривил красивое лицо и вновь растянул его в многообещающей улыбке. Многое, но не значит хорошее. – В конце концов, ты же у меня в гостях, Каиса!
Женщина зарычала, дернулась вперед. Гнев застил ей глаза. Пары желчного желания мстить и убивать затуманили рассудок. Она была готова. Готова осуществить то, к чему шла так много лет. Десятки лет. Умирая в хаосе картинок прошлого и не случившегося счастливого будущего в окружении живого мужа и уже взрослой дочери. Она сделала шаг вперед, вырываясь из хватки стражи, прожигая взглядом драконьего короля. Тот в одну короткую секунду сделал шаг в сторону, оборачиваясь на вошедшего человека.
Толпа расступилась, пропуская высокого мужчину в зеленом одеянии, которое так выгодно подчеркивало красоту изумрудных глаз.
– До меня дошли слухи, что у нас волчий шпион…
