Эксперимент 19-W. Анастасия Машевская

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ЧАСТЬ I
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ЧАСТЬ II
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ЧАСТЬ III
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Лиаре Лейн повезло – она оказалась студенткой кафедры государственных стигм, самой престижной в военной академии Арквелла. Да, не совсем законно и беспрепятственно. Да, все вокруг изводят её неприкрытыми разговорами об отношениях с ректором, который поспособствовал продвижению протеже. Да, её ненавидят почти все преподаватели за то, что она занимает столь ценное учебное место, не соответствуя его требованиям. Но какая Лиаре разница, если будущий диплом откроет перед ней любые двери?

   Завидное образование, доверчивая подруга и привлекательный мужчина – казалось бы, что вообще может пойти не так?

   Лиара понимала: все, если на деле ты больше связан с лабораторными экспериментами, чем со студенчеством. Все, если об этом догадывается самый любознательный сотрудник академии – доктор Уолт. Все, если в гонке за блестящим будущим тебя по-прежнему преследуют призраки прошлого. Ведь, будучи ветераном недавнего военного конфликта, Лиара лучше многих знала, что некоторые пули долетают спустя и десять лет. Так что ей на самом деле нужно: открытая дверь в будущее или надежно запертая – в прошлое?

***

Художник: Анастасия Белецкая, 2021

***

Дисклеймер:

   Все имена, названия мест и объектов, указания воинских чинов и званий и прочее пространство данного литературного произведения является исключительно плодом моей фантазии (весьма экспериментальным) и не более. Все совпадения с современными или историческими реалиями случайны. Однако стоит смело заявить: в книге вы найдете несколько разного рода пасхальных яиц и лингвистических забавностей (начиная с сокращения воинской должности государственного стража и заканчивая названием книги). Вот они сделаны сознательно и умышлено, и мне было довольно весело играть с ними. Надеюсь, Вы узнаете некоторые.

   ЭКСПЕРИМЕНТ 19-W

ЧАСТЬ I

Стараться забыть кого-то – значит все время помнить о нем.

   Характеры, или нравы нынешнего века.

   Ж. де Лабрюйер

ГЛАВА 1

- Ты никогда не задумывалась, что слова «неисправимый» и «неисправный» по существу значат одно и то же, но применяются исключительно: одно только к людям, а другое – к механизмам? – поинтересовалась Ли, поднимаясь по лестнице академии в компании сокурсницы.

   - Боже, Лиара, ты уверена, что твои рассуждения мне сейчас хоть чем-то помогут?! – прошипела Илона, прижимая к груди правое предплечье, развороченное так, что потроха биоброни болтались снаружи.

   Лиара покосилась на сокурсницу скептически:

   - Она же не болит? – уточнила девушка. Биоброня, конечно, всегда подразумевает стыковку нервных окончаний в месте крепления, но среди знакомых с подобными протезами Лиара не могла припомнить никого, кто бы корчился от боли, когда броню что-нибудь повреждало.

   - Но, если я ее опущу, тут все болты разлетятся по коридорам! А любая новая деталь стоит денег.

   - Мне все-таки кажется, что расходы по ремонту должен брать на себя тот, кто ее повредил, – разумно заметила Лиара. Они свернули, наконец, в больничное крыло.

   Илона качнула головой с виноватым выражением на лице.

   - Я не возьмусь ссориться с госстом, Ли. К тому же с огненным госстом со старших курсов. И к тому же из такой семьи, как Фрай.

   - Ах, ну да, Фрай… – Протянула Ли. – Сопливый малый. Нечего опасаться.

   Илона с этим была совсем не согласна:

   - Его дядя – герой Эстабульской кампании.

   Лиара отмахнулась, не взглянув на собеседницу:

   - Любой мясник в Эстабуле считался героем.

   - Это только сильнее напрягает.

   - Кампания закончилась четыре года назад. Ила, Фрай тебе ничего не сделает.

   - Уверена? – спросила Ила, чуть качнув поврежденной механической рукой.

   - Слушай, там была куча свидетелей, и все подтвердят, что твоя рука разлетелась от воздействия его стигмы. Он должен оплатить ремонт.

   - Брось, Ли. Все свидетели – его дружки, – пожаловалась Илона.

   - Ну прям уж все.

   Илона фыркнула:

   - О, ну тебя за серьезного свидетеля точно никто не посчитает. С твоей-то репутацией.

   - Ила, ты уходишь от темы.

   Они достигли конца коридора с тремя дверьми: одна вела в медкабинет, другая – в мастерскую по починке биоброни, а дальняя по центру – к начальнику тех и других сотрудников.

   - Ли! – огрызнулась Илона. – Фрай скажет, что будь я сама госстом, меня бы даже не оцарапало! Скажет, что я сама нарвалась, не так его поняла, нагрубила – да что угодно! Заявит, что если меня так легко вывести из строя, то, может, мне лучше сидеть дома и готовиться стирать пеленки, а не получать образование, к тому же здесь. А потом еще добавит, что если я такой нищеброд, что не в силах сменить себе биоброню, то откуда у меня деньги на обучение и так далее и далее. Заносчивые говнюки вроде него всегда выходят сухими из воды! Или ты не знаешь?

   Ли пожала плечами.

   - Ну насчет денег можешь сказать, что тоже спишь с ректором, – предложила девушка весело. Слухи о том, что она попала на кафедру госстов – государственных стражей, будучи абсолютным бездарем, и исключительно благодаря протекции ректора, гуляли по академии с того дня, как на доске информации вывесили приказ о зачислении.

   Илона все еще злилась, но, глядя на приятельницу, улыбнулась. Ладно уж, Ли ведь и сама над этим смеется.

   - Какая-то у ректора безразмерная кровать. Там же уже и его жена, и ты. Я просто не влезу.

   Лиара засмеялась от души – как раз в тот момент, когда из кабинета, рядом с которым они замерли, вышел глава отдела реставрации – сэр Уолт. Крупный, в белом халате, он имел изможденный вид, словно ему бесперебойно уже три дня кряду приходилось в буквальном смысле решать вопросы жизни и смерти. Между тем Ли видела его вблизи в третий раз, но точно могла сказать, что ничем таким серьезным сэр Уолт в последние дни озадачен не был. Это же военная академия Восточного округа королевства Арквелл! Что тут вообще может случиться, кроме студенческих сплетен, кто с кем обжимался по углам? Да и тут у нее, Ли, огромная фора: она аж вон, любовница ректора! Головокружительная карьера, можно сказать.

   Илона постаралась приобрести несчастный вид – ей нужна помощь! Сэр Уолт, явно недовольный какими-то рабочими неурядицами, растерял все негодование на коллег, стоило увидеть Ли. На Илону он даже не взглянул, зато в Лиару вперился с таким напряжением, словно старался физически раздавить грозным взглядом сверху вниз. Последний смешок Ли будто сам собой перерос в кашель.

   - У вас бронхит? – спросил доктор тоном следственного дознавателя.

   Ли, мгновенно перестав кашлять, мотнула головой. Она непроизвольно сжала зубы, ее немного широкий рот вытянулся в прямую линию: и кто сказал, что хоть с кем-то в этом чертовом месте у нее будут неплохие взаимоотношения?

   - Нет, сэр.

   - Тогда что у вас? – гаркнул мужчина. К присутствию Илоны он так и не обрел интереса. Зато его почти черные глаза, неотрывно следящие за Ли, излучали натянутую враждебность зверя, охраняющего берлогу от посягательств. Словно он был готов в любой момент схватить Ли и выкрутить ей руки.

   - Ничего, – ответила Ли до того, как успела подумать. Аура этого человека действовала на нее неподконтрольным образом.

   - Ничего? – хмыкнул он, сделав шаг на Лиару. – То есть вы пришли побеспокоить сотрудников академии из праздного любопытства?

   Ли собралась с духом, взяв себя в руки.

   - Моей сокурснице нужна помощь.

   - Сокурснице? – Мужчина наконец заметил Илону. Бегло перевел взгляд на растерзанную до внутренностей механическую руку девушки и мотнул головой в сторону одного из кабинетов.

   - Обратитесь к дежурному механику, – отрекомендовал он.

   Илона, ярко рыжая красавица с нежными чертами, посмотрела поочередно на Уолта и Лиару и с изрядным опасением шагнула в указанную дверь.

   Ли, не зная, куда себя деть, пометалась долю секунды и сочла за лучшее поскорее убраться.

   - Минутку. – Врач бесцеремонно развернул ее за плечо. – Я так понимаю, это, – он качнул головой в сторону двери, за которой исчезла Илона, – очередное ярое проявление ваших религиозных чувств?

   - Простите? – «Что за бред?»

   - Любовь к ближнему или что-то в этом духе, я полагаю.

   Ли обернулась к мужчине полностью и отступила, чтоб высвободиться.

   - Я вас не понимаю, сэр.

   - Хорошо, я скажу прямо. – Уолт не стал удерживать Ли, распрямился и сложил руки на груди. – В прошлом месяце вы смело заявили моим подчиненным, что ваши религиозные чувства запрещают вам раздеваться перед посторонними людьми, даже если речь идет о врачах. Даже если речь идет о женщинах-врачах, – подчеркнул он. – И это немного странно, вам не кажется, что эти чувства не мешают вам состоять в греховной связи с женатым мужчиной, однако мешают пройти настолько элементарную процедуру, как ежемесячный медицинский осмотр.

   Разумеется, медицинский осмотр… Когда ее, Лиару Лейн, направляли в эту академию, то упоминали, что процедура осмотра в ее случае может представлять собой сложность. Тогда, получая рекомендацию, Лиара не придала значения подобным опасениям, справедливо полагая, что ректор, получив уставное распоряжение взять ее на кафедру госстов любым способом, разрешит все сопутствующие трудности. Однако ректор, не будучи в восторге от перспектив, наотрез отказался участвовать в выживании столичной засланки в вверенном ему учреждении и почти прямым текстом указал Ли направление, в котором он видел все ее просьбы. Со временем он, конечно, немного оттаял, но решать учебные вопросы Лиары все одно не стремился. Видимо, чтобы не подпитывать слухи об их связи еще сильнее.

   Ли глубоко вздохнула.

   - Сэр, я абсолютно здорова, ни на что не жалуюсь, у меня даже голова никогда не болит. Ни голова, ни зубы, ни живот. Об этом я тоже говорила вашим коллегам. И мне не нужен ни ежемесячный, ни даже ежегодный осмотр.

   - А мне, – теряя терпение, Уолт надвинулся, – не нужны никакие проблемы при проверках академии. Медицинские осмотры обязательны для всех. Для. Всех, – подчеркнул врач, – госстов академии. Вы уже трижды препятствовали моим сотрудникам делать свою работу из-за своих неуместных рели…

   Проклятье, он ей этого вообще не забудет, да? Пару недель назад она ляпнула про религиозные чувства – первое, что пришло на ум! – чтобы отделаться от врачей, которые требовали внятного объяснения, почему она избегает осмотра! А теперь этот Уолт никак не уймется.

   - Мои религиозные чувства не ваше дело, сэр Уолт!

   - Верно! – Уолт всплеснул руками. – Ваши религиозные чувства – именно не мое дело. В отличие, – он торжествующе оскалился, ткнув указательным пальцем в потолок, – от протоколов о состоянии в том числе вашего здоровья. Поэтому я надеюсь, на следующей неделе во время очередного контроля у нас с вами больше не возникнет недопонимания, мисс Лейн. Ибо клянусь, если мои сотрудницы еще раз сообщат мне, что вы отказываетесь сдавать анализы и проходить осмотр, я лично, собственными руками, – он вскинул предплечья, демонстрируя большие ладони, которые намерен пустить в дело, – выпущу вам пол-литра крови и рассмотрю все до потрохов!

   Это переходило всякие границы.

   - Да как вы смее…

   - Я ВРАЧ, А НЕ ПИСАТЕЛЬ! – прошипел мужчина, не дрогнув. – Ни я, ни мои коллеги больше не будут строчить всякую отсебятину в вашей личной карте. И я напомню, что, если вы позволите себе не явиться на осмотр, как было в первый же месяц вашего пребывания в стенах академии, вас ждет очередной выговор. У вас ведь уже есть один, да, Лейн? Три выговора приведут к отчислению. Отчислению, – прошелестел Уолт, – с той самой кафедры, за пребывание на которой так основательно рассчитываетесь с руководством.

   Ли почувствовала, как краснеет до кончиков ногтей. Не от стыда – от ярости. Зубы скрипнули сами собой, а правая рука непроизвольно дернулась в сторону левой груди. Последним отголоском сознания Ли попыталась замаскировать порыв под желание почесать левое подреберье. Кивнула и, не став дожидаться Илоны, пообещала мужчине в халате внять его рассуждениям о религии.

   - Проклятый ублюдок! – выкрикнула Ли в пустоту комнаты, от души пнула стул – и замерла в растерянности.

   А кто из них?

   Кто из них проклятый ублюдок – врач, который по существу просто намерен избежать ненужных неприятностей и выполняет вмененные рабочие обязанности? Вряд ли. Ректор, который даже не пытается опровергать какие-либо слухи? Тем более ему шумиха вокруг их связи доставляет в разы больше проблем, чем ей. В отличие от нее ректор академии – человек общественно видный, за его действиями так или иначе наблюдают, и удар по репутации, который он получил с прибытием в академию Ли, непременно вылезал боком. Начиная с проблем в семейной жизни и заканчивая двусмысленными смешками всякий раз, когда он давал выступления со словами о каких бы то ни было добродетелях. Впрочем, как Ли успела понять, о благонравных достоинствах ректор Локвуд и до нее имел весьма смутное представление.

   Тогда, может, упомянутый ею «проклятый ублюдок» – человек, который вообще заслал ее сюда, в Восточный округ?

   Ли ухмыльнулась: даже если бы она в самом деле считала его ублюдком – а это не так – ей просто по статусу не положено говорить дурно об этом человеке. Он все-таки намного лучше предшественника, и она клялась ему в верности. Иначе какого черта она бы вообще тут делала?!

   Ли перевела дыхание и подошла к зеркалу. Внимательно ощупала взглядом каждую черту в себе. Темные глаза, до плеч отросшие с былых времен волосы шоколадного цвета, которые Ли стала собирать в хвост, все еще упрямый разворот не по-женски прямых плеч и целый ворох плотно запахнутой одежды, так что, кроме лица да кистей, не было оголено ни сантиметра кожи. Ли всерьез верила, что те, кто болтает об их порочной связи с ректором, просто не дали себе труда рассмотреть ее поближе. Сейчас на нее из отражения глядела молодая женщина, имевшая мало общего с прежней Ли, но ни нынешняя, ни тогдашняя не слыла роковой красавицей.

   Какой могла бы быть, например, та же Илона. Если бы не потеряла руку. Если на чистоту, Илона обладала внешностью женщин из легенд, ради которых мужчины развязывали десятилетние войны. И то, что увечье не сломало ее, вызывало у Ли искреннее уважение. Разумеется, прогресс давно сделал доступными элементы биоброни, но никогда механическое предплечье не станет столь же привлекательным, сколь может быть функциональным. И для Илоны, как для любой девушки на ее месте, необходимость устанавливать биоброню наверняка не прошла легко.

   Что-то подсказывало Ли, что до ситуации с рукой, о которой Илона не особо распространялась, та была избалованной вниманием девчонкой. Таким многое в жизни валится в руки само собой, буквально за красивые глаза. Однако перемены поневоле сделали из Илоны более чуткого человека, и это позволило ей, насколько возможно, сдружиться с Ли. Это было к месту, учитывая, что остальные обитатели академии относились к ней либо с презрением, либо с осуждением, либо с насмешками. С известного дня.

   31 июля 1903 года

   Ли вздохнула и, наконец, взялась за ручку двери, чтобы выйти из кабинета. Как раз в тот момент, когда ее нагнал голос ректора:

   - Что-нибудь еще? – По его тону было невозможно сказать, мрачен он или задумчив. Но его явно не радовала ее медлительность.

   «Мог бы не подгонять», – подумала Ли. Ей тоже не нравилось быть здесь.

   - Нет, – обронила девушка, не оборачиваясь, и вышла.

   Секретарь уже ждал. Завидев Ли, он въедливо уставился, высматривая малейший намек на какое-нибудь непотребство. По его суженным глазам Ли понимала, что секретарь недоволен. Еще бы! Ее одежда и волосы в полном порядке, и, хотя она провела в разговоре с ректором добрых полтора часа, все ограничилось просто беседой.

   Вопреки всем, всем ожиданиям любопытных.

   Ли кивнула в знак вежливости секретарю. Дальше будет не лучше. По ту сторону двери приемной наверняка куча длинноносых клуш строят догадки, аналогичные секретарским, чем это она столько времени тут занималась. У Ли был низкий балл за большинство дисциплин при поступлении в академию, и место на самом элитном курсе ей точно не светило. Она не происходила из какого-нибудь особо знатного рода и не приходилась родней высокопоставленным должностным лицам, чтобы кто-то мог похлопотать за ее образование. И тем не менее за пять минут аудиенции у ректора его помощник получил приказ готовить документы о зачислении Ли на кафедру госстов.

   За какие заслуги? Ли была уверена: всем захочется знать. Будут совать свой чертов поздний подростковый нос куда попало! А лишнее внимание – не то, без чего она не может прожить.

   На кафедру госстов – государственных стигм – лезли все амбициозные, умные, перспективные, но поступали только по-настоящему способные. Такие, какой Ли совсем не удалось себя зарекомендовать во время вступительных испытаний. Какими бы замечательными ни были ее прочие таланты, главное для госста – проявить стигму, показать, что ценен больше, чем обычный человек и простой солдат.

   И именно стигмы у Ли никто и не нашел. А обновленные списки поступивших с ее именем уже висели на новостной доске.

   - Что-нибудь еще? – едко процедил секретарь ректора, пока девушка медлила, не решаясь открыть дверь: много времени прошло с тех пор, как она всерьез была на виду.

   Ли чуть покосилась через плечо. Ох уж эта должностная якобы этика!

   - Закурить не найдется? – нарочно разнузданно спросила она.

   Секретарь вытянулся в лице, теряясь, чего бы ответить. Девушка усмехнулась и вышла прочь.

   Шагнув в коридор, Ли тут же почувствовала себя птенцом, который впервые покинул спасительную тишину скорлупы и высунулся в отвратительный мир взаимных упреков и осуждений.

   По широкому коридору вдоль окошек рассыпались группы студенток и студентов, чей щебет мгновенно стих, стоило ей показаться. Одаренные, яркоглазые, родовитые – она выслушала вдоволь их советов «пойти в повара» вместо карьеры госста во время вступительных экзаменов. Еще больше выслушала, когда однажды вместо того, чтоб промолчать, посмела заявить:

   - Меня все равно возьмут. В обгон кого-то из вас.

   Это было лишним, Ли понимала уже тогда. Ей не простили и не простят этой самоуверенности. Особенно теперь, когда она в самом деле добилась цели столь тривиальным, по мнению окружающих, путем.

   - Тц! – раздалось сбоку. Так близко, будто цокнувшая девушка пыталась плюнуть Ли в висок.

   - Стоило ли ложиться под мужика, которого видишь первый раз, только чтобы попасть на кафедру, с которой тебя выпнут за неуспеваемость в первую же сессию? – вставила еще одна.

   - Кто сказал? – осведомился какой-то парень лет двадцати. Видимо, со второго или третьего курса. – Вдруг она со всей кафедрой переспит, чтобы удержаться?

   - Я бы посмотрел! – хмыкнул еще один.

   Ли уверенно перебирала ногами, не оборачиваясь и не реагируя, но отмечая боковым зрением, как поворачиваются головы, повторяя траекторию ее движения. Надо же так беззастенчиво пялиться!

   - Я бы поучаствовал! – заржал третий.

   - Да вы ее рожу видели? – взвизгнула какая-то девчонка. – Хотя если вам нравятся старухи…

   - Ну она же не старуха!

   - Зато выглядит вполне как она самая!

   - Буду звать ее мамочкой! – захохотал еще кто-то.

   Заносчивая молодежь, бахвалящаяся тем, что попали в государственную академию, на кафедры – одна другой краше, думала Ли. Попали сами, своими силами, и страшно этим гордятся.

   Курам на смех.

   Пусть болтают и таращатся. Какое ей дело? Она уже сбилась со счета, сколько раз была под пристальным вниманием сотен любопытных глаз. Лаборатория, полигон, парад… Или в обратном порядке?

   - И спит с папочкой, да?

   - Тш! – осек остальных какой-то девчачий голос.

   - Что ты меня затыкаешь?! Наши армейские госсты, что ли, зря прошли Эстабульскую кампанию?

   - При чем тут это? – шикнули ему в ответ.

   - Да при том!

   - Уорнер прав, – влез еще кто-то. – Штурмовой батальон понес огромные потери, прежде чем вздернул этого подонка Тейта Хардвина! А он вообще-то перебил тысячи наших солдат! И ради чего? Чтобы следующее поколение военных госстов было сплошь набито дурами, рассчитавшихся за диплом по-шлюшьи?

   - Да тихо ты, – попытались осадить разошедшегося парня. Однако было уже поздно.

   - Что здесь происходит? – строго спросил ректор. – Нечем заняться в организационный день?

   Повисло неловкое молчание. Оно немного взуживалось невнятным кратким мычанием – нелепыми попытками оправдаться за переполох в коридоре у приемной – и прерывалось мерным глухим звуком удаляющихся шагов.

   Не обращая внимания, Ли добралась до общежития, которое находилось на территории академии, в четверти часа ходьбы от главного корпуса. Оказавшись внутри, коротко встретилась с комендантом – короткостриженой серьезной дамой воинского вида, – взяла ключ от комнаты, узнала – от какой. Прошла в левое крыло, поднялась на третий этаж. Открыв, девушка толкнула дверь.

   И широко усмехнулась: если за место на курсе с отсутствием стигмы ее готовы были обвинить во всех похабных грехах, то вот за это просто убьют – в комнате общежития Ли по договоренности с ректором будет жить одна. Неслыханная блажь!

   Лиара глубоко вздохнула, обшаривая небольшое помещение внимательным взглядом. Есть все необходимое, а на вкус Ли – некоторые предметы даже лишние. Например, двойной шкаф: ей бы подошел поменьше, осталось бы больше пространства. Или вон, второй стул. Ли не планирует иметь дело с гостями. То, что ее будут дразнить и сторониться только на руку. Лишние обязательства в виде вечеринок или утешения брошенных подруг ей тоже ни к чему.

   При себе у нее только папка с документами, так что самое время перевезти сюда вещи. На период поступления, дабы поменьше пересекаться с любопытными сокурсниками Ли, остановилась в городе, сняв комнату у пожилой пары. Перевела дух, размяла плечи – нечего стоять! – и вышла назад в коридор. Сопровождаемая высокомерными взглядами, она поспешила убраться из академии. Хотя бы на последний возможный день.

   Дорога до недавнего убежища превратилась в размеренную прогулку – одну из немногих подобных на ближайшее время, отдала себе отчет Ли. Поэтому, прежде чем забирать вещи и возвращаться в общежитие, девушка позволила себе побродить немного в центре. Восточный округ ей нравился: не такой суетливый, как столица, не такой шумный и грязный. Тише и реже ревели двигатели автомобилей и громче звучали простые разговоры. В воздухе перемешивались сладкие шлейфы парфюмерии горожан, легкие ароматы гортензий и лилий из многочисленных лавок цветочниц, настойчивые запахи масел и смазок из мастерских биоброни.

   Ли замерла у входа в одну из них. Зайти или нет?..

   Лиара открыла глаза, чувствуя, как ароматы из воспоминания оседают на языке. Может, она в своем роде прикипела к Илоне еще и поэтому, из-за биоброни? Вернее, из-за запаха масел, который для Ли навсегда останется запахом прошлого. Неизменным атрибутом действительно проклятого ублюдка, что прячется здесь, в Восточном округе. И как только она, Лиара Лейн, достанет его со дна, на которое тот залег, все закончится. Она заберет у вышестоящего командования приказ об отставке и больше никогда, никогда не вспомнит ни эту академию, ни угрозы доктора Уолта, ни Эстабульскую военную кампанию.

ГЛАВА 2

Близилась очередная ежемесячная аттестация успеваемости, и Ли знала, что и в этот раз ее средний балл не поднимется выше «удовлетворительно». Ее старый друг, Рей, неугасимый оптимист, сказал бы, что «удовлетворительно» – это же все равно лучше, чем «плохо» и «крайне плохо». Ее другой знакомый, Кингс, избирательный перфекционист, сказал бы, что «удовлетворительно» – это повод удавиться от стыда, потому что есть еще «средне», «выше среднего» и «отлично». Несмотря на то, что ворчание Кингса в свое время частенько ее доканывало, сейчас она не отказалась бы пропустить с ним по стаканчику.

   - О чем задумалась? – спросила Илона, заставив Ли вздрогнуть от неожиданности. Вооруженные подносами с едой, они двигались вдоль ленты в столовой во время обеда.

   Лиара оглянулась на подругу:

   - О том, что была бы не прочь спиться.

   Илона дрогнула плечами, улыбнувшись. Ее восстановленная броня сияла свежей полировкой и немного поскрипывала, когда Илона шевелила металлическими пальцами.

   - Да брось, оценки того не стоят.

   Утреннее фиаско – очередное – на занятиях по боевому мастерству в очередной раз стало у госстов главной новостью для обсуждения. Еще бы! Очень трудно управлять силой стигмы, которой нет!

   Ли промычала что-то нечленораздельное, не желая поддерживать беседу. Но Илона вдруг нахмурилась и, наклонившись еще ближе к подруге, шепнула:

   - Но Ли, в самом деле, на кафедре госстов свет клином не сходится.

   - Долго будешь там трепаться, подстилка? – раздалось из толпы за ними. На окрик оглянулась только Илона.

   Хвост очереди толкал их вперед, и Ли понадеялась, что это само собой свернет нежелательную дискуссию. Однако Илона, стоило им занять место за столом, принялась убеждать Ли, что, возможно, та делает глупость.

   - Я не хочу тебя задеть, Ли. Но, может, тебе в самом деле подумать о переводе на другую кафедру.

   - Илона… – Ли повела головой. Подруга не сдавалась:

   - За три месяца у тебя неизменно высшие баллы по строевой и стрельбе! Переводись на кафедру общей военной подготовки! В любом ее направлении тебе будут рады! Зачем тебе эти треклятые стигмовики, если по специальным дисциплинам у тебя там все, прости уж, через задницу?

   - Ила, пожалуйста, хотя бы не ты, – попросила Лиара. Оправдываться перед единственным человеком, с которым она вообще способна разговаривать здесь, совсем не хотелось.

   - Нет, именно я, Ли. У тебя нет стигмы. И они всегда будут мучить тебя этим. Но они заткнуться, если тебе больше не придется всеми правдами и неправдами оставаться среди госстов. То есть если спать с ректором тебе больше не будет резона.

   Илона такая прямодушная и честная, улыбнулась в душе Лиара. В академии существовало всего четыре обширные и разношерстные кафедры: общая военная подготовка, государственные стигмы, связисты и дешифровщики, и научно-исследовательская служба. Илона надеялась на продвижение в связистах, и, судя по отзывам, была многообещающей первокурсницей. Не особо заносчивой и не особо наивной, в отличие от многих. Тех, кто верит, что, получив диплом с кафедры госстов, они выстроят себе блестящую карьеру, и все без исключения в тридцать лет будут уже как минимум бригадными генералами.

   Студентам ни одного факультета не рассказывают на лекциях того, что знают старшие сотрудники государственного научно-исследовательского института в столице: каждый обладатель стигмы состоит на учете у государства, и по-настоящему ценные кадры всегда под надзором. Правительство найдет для них место учебы, по окончании которой непременно предложит определенную должность. Даже если человек на деле хотел бы совершенно другую работу и судьбу.

   Нет, если бы у Ли был шанс выбирать кафедру, она бы вообще не оказалась среди госстов.

   Лиара по-доброму усмехнулась, качнув головой:

   - Не заткнуться, Ила. Людям всегда нужна жертва, чтобы о ней посудачить. А зачем искать новую, если есть я? – философски поинтересовалась Лиара и с энтузиазмом взялась за обед.

   - Но какой повод? – насторожилась Илона. Проклятье, похоже подругу волнует ее, Лиары, репутация, больше, чем ту саму.

   - Ну, что я осточертела ректору и он отказался и дальше мне протежировать. Или что даже мои удивительные таланты любовницы не помогли мне задержаться среди госстов.

   - Все лучше, разве нет?

   Врать Илоне Ли совсем не хотелось. Но и рассказывать подробности Лиара не имела возможности.

   - Никакие сплетни не лучше других. Если у людей есть время мыть друг другу кости, значит, им нечем заняться.

   Илона замерла на несколько мгновений с куском хлеба в руке, обескураженная нахлынувшей на подругу строгостью. Она не сразу усмехнулась, не зная, как лучше отреагировать на подобное нравоучение.

   Обед закончился в скомканных фразах, лишенный общей темы. Настаивать на переводе для Лиары Илона больше не стала, а Ли так и не придумала, куда увести разговор еще.

   Умение вести переговоры никогда не было ее сильной стороной.

   Во второй половине дня учебное расписание развело их с Илоной в разные корпуса. У связистов начинались лекции по радиомеханике, а у госстов – учения по профилю, или, как они значились в графике, занятия по боевому мастерству.

   Курс боевого мастерства включал в себя две основные группы занятий: смешанные и обособленные. В первой все стигмовики потока тренировались вместе, решение которых должно было помочь лучше узнать свои возможности выполняя одинаковые задачи, и научиться использовать их с максимальной эффективностью. Во второй носители стигм тренировались, координируясь в зависимости от того, какого типа стигмой обладал каждый. В таких случаях Ли приходилось особенно тяжко, ведь к какой из стигм примкнуть ей, если формально у нее нет никакой?

   Ей-богу, если бы не все прочие дисциплины, кроме боевого мастерства, ее средний балл всегда бы оценивался как «крайне плохо».

   В тот день Лиаре повезло. Занятие было обобщенным, и преподаватель – грозного вида профессор с пышными усами в звании капитана – велел десяти стигмовикам распределиться по одному. Учебным полигоном этого дня стало заброшенное складское помещение, в которое в годы Эстабульской кампании был эвакуирован и расквартирован штат научно-исследовательского института. Каждого из первокурсников заперли в отдельной камере, после чего капитан огласил требование:

   - Вашим заданием на сегодня будет придумать, как с помощью своей стигмы выбраться из замкнутого помещения. Бесполезен тот госст, которого легко взять в плен.

   «О, здравомыслие!» – мысленно усмехнулась Ли. Ассистенты профессора потащили курсантов по клеткам, и, переступая порог камеры, Лиара непроизвольно затаила дыхание.

   Это уже было.

   Ее завели внутрь, толкнув так, что Ли поняла: ассистенты профессора так же, как все, осуждают ее пребывание среди госстов. Девушка приподняла голову, оглядывая темные стены, и вздрогнула плечами, когда щелкнул тяжелый засов. В каменной коробке повис стоячий запах покинутой заброшенности, сквозь который до нее доносились голоса прошлого:

   «Где образец?» – спокойный и строгий.

   «Остановите прорыв любыми средствами!» – настойчивый, напряженный.

   «Где теперь твои переговоры?!» – исполненный ярости, боли и власти.

   «Майор Рейнольдс, приказом тридцать-девяносто шесть вы и ваши люди направлены на юго-восточный фронт», – жесткий и сухой, как кашель больного.

   «Чистка – это чистка, солдат!» – требовательный, тщательно скрывающий собственное отчаяние обладателя.

   «Знаешь, что чувствует человек, когда ему выжигают глазное яблоко?» – вкрадчивый, такой, что от затаенной в нем злобы дрожит воздух в камере…

   Вдалеке коридора раздался взрыв, вытряхнув Ли из оцепенения. Похоже, кто-то из сокурсников все-таки справился с поставленной задачей? Ну или, по крайней мере, сделал уверенный шаг в нужном направлении.

   Все стигмы, обнаруженные у носителей в Арквелле, относились к одной из четырех условно называемых групп: Железо, Нечестивость, Элементы и Метаморфоза. Обладатели одинаковых стигм неравны. Так, на их курсе четверо «железных» стигмавиков, но нет ни одного, кто мог бы создать из ничего несколько валунов из металла и ими выколотить дверь. Их «помол» поменьше: они попытаются преобразовать засов или остов двери, и выбраться таким образом. Нечестивость – стигма разложения, одна из самых страшных и редких, обладатели которой в зависимости от степени таланта способны заставить или гнить людей, или разлагаться химические элементы и соединения. Лучшее средство против коррозиестойкой стали, как любил ухмыляться Рей. Их группа не могла похвастаться ни одним Нечестивцем. Стигмы Элементов в армии находили широкое применение, но наиболее опасными во все времена оставались огненные – разжигатели пламени и подрывники. Кажется, первым, кто достиг успеха в сегодняшнем задании, был именно подрывник. Вернее, подрывница – одаренная и заносчивая девчонка, осознающая собственную силу и значимость. Второй «элемент» с их курса был водяным и мог бы разве что утопить себя в камере, так что хотя бы от него Ли недалеко ушла. Оставшиеся двое были метаморфами, способными видоизменять тело целиком или частично. Речь шла не только и не столько о превращениях в животных или других людей, сколько о преобразовании фрагментов тела в монстровидные аналоги с большей силой, скоростью или проворством. С помощью которых, к примеру, можно было бы просто выломать себе проход.

   Последней была Ли, и она точно знала, что ее единственный шанс выбраться из камеры – дождаться, когда закончится занятие, чтобы ассистенты капитана просто открыли дверь.

   В течении еще получаса до нее доносились звуки чужих успехов и неудач, пока наконец девушка не различила твердый мужской шаг. Странно, она была уверена, что прошло именно полчаса или около того, а значит, до конца занятия еще по меньшей мере столько же. Стало быть, все остальные справились с заданием?

   - Студентка Лейн, ректор хочет вас немедленно. Видеть, – с кислой рожей громко добавил ассистент. Ли услышала, как где-то за его спиной грохнул хохот нескольких ребят.

   Лиара стремительно двинулась к выходу, отметив, что освободившихся оказалось всего четверо. Но это не значит, что остальные совсем ничего не достигли: возможно, их усилий пока не хватало, однако они предпринимали необходимые действия. Подрывница Ребекка стояла впереди наиболее успешных и смотрела на приближавшуюся Ли в упор с торжествующей усмешкой. Когда Ли проходила мимо, Ребекка нарочно толкнула девушку плечом, вскинув голову:

   - Надеюсь, пока ты там сидела, ты придумала, какое наденешь платье на рождественский вечер? Да, времени еще полно, но чем тебе еще заняться? Ну и как, оно очень красивое? Такое, чтоб ректору удобно было снимать, да? – ощерилась девчонка. – Ведь судя по всему, на большее ты негодна, а он совсем не привык ждать.

   Ли заставила себя смотреть вниз и никак не реагировать на сказанное. Они не поймут. Да они и не должны.

   Ли прошла дальше, поймав лопатками: «Не забудь сходить в душ, красотка!» – от одного из выбравшихся метаморфов, и нарочито тихо закрыла первую из вставших на пути дверей.

   А потом заметно ускорилась. За считанные минуты она добралась до здания администрации, влетела в приемную, кивнула секретарю – худощавому лысеющему мужчине средних лет:

   - Меня ждут, – и, не дожидаясь разрешения, ворвалась в кабинет главы академии.

   Сэр Джонатан Локвуд был мужчиной, безусловно, привлекательным: статным блондином ухоженного вида, чьи прямые и правильные черты лица выдавали в нем старинную аристократическую породу. Он стоял у окна, теребя в руках какой-то листок, и смотрел за учениями одного из курсов: из окна его кабинета, если взглянуть чуть правее, было отлично видно стрельбище. Пошитый по фигуре китель с аксельбантом, который мужчина всегда был вынужден носить как ректор военной академии, скрывал сухое подтянутое тело. От одного взгляда на него Ли, растеряв всю серьезность, задрожала – от смеха.

   Ректор оглянулся:

   - Что вас веселит, Ли?

   - Скудоумие людей.

   - Которые убеждены, что я на вас… как бы сказать? Клюнул?

   - Мужчина вроде вас в мою сторону бы даже не высморкался, – заявила Ли и без приглашения расположилась в одном из кресел за длинным столом для посетителей.

   Аккуратные губы ректора дрогнули в улыбке.

   - Вы слишком к себе строги, – сказал он мягче, чем говорил обычно.

   - Я, скорее, справедлива. К незрячим соплякам, которые к тому же обладают умственными неспособностями.

   Ректор еще помедлил у окна, явно не желая возвращаться за стол.

   - Если будете отпускать такие сложные комментарии в компании других студентов, они догадаются, что вам не восемнадцать.

   - Догадаются? Мы же вроде выяснили за их умственные неспособности.

   - Звучит так, будто они придумали еще какую-то интересную деталь о нас.

   Лиара свесила голову к плечу, одновременно вскинув бровь с противоположной жесту стороны.

   - Ну сейчас их очень интересует, в каком я буду платье на рождественском вечере. Большинство советует свободный крой, чтобы вам было легче снять.

   Ректор засмеялся в голос, запрокинув голову.

   - У… у вас есть платье, Ли? – сквозь улыбку уточнил ректор, когда успокоился.

   Ли пожала плечами, наигранно разведя руками.

   - Только парадная форма. Но я не уверена, что смогу или захочу её надеть.

   - Значит, придете в обычной? Хотите, я приглашу вас на танец? – в его глазах заиграли озорные искорки. Возможно, этот человек тоже устал от официоза, которому вынужден следовать?

   - Чтобы дать им повод поболтать еще? Сэр Джонатан, поберегите свой брак.

   Ректор махнул рукой и, наконец, шагнул к креслу во главе стола.

   - Поверьте, мой брак не развалится из-за какой-то интрижки со студенткой. Тем более фальшивой. – Он сел, и голос его резко переменился. – К делу, Ли. У меня два сообщения для вас.

   Ли подняла собранный, заинтересованный взгляд.

   - Сегодня вечером, здание городского суда. Вас будут ждать в восемь вечера.

   Ли кивнула.

   - Мне отвели место сверху или снизу?

   - Не уточняли.

   - Есть хоть какие-то детали?

   - У связного? – кратко усмехнулся ректор.

   Вняв отказу, Ли осведомилась:

   - Что еще?

   - Сэр Хардвин просил передать…

   Ли протестующе вскинула глаза, еще не дослушав.

   - … он будет готов прикрыть вас в любой момент.

   Ли не стала даже задумываться над бонусами такого прикрытия.

   - Скажите ему, пусть даже не смеет высовываться. Рано или поздно там объявятся журналисты, и, если Хардвин мелькнет хотя бы на одной фотографии, его опознают. Если он появится в газетах, делу крах. А даже если он не попадется какому-то из репортеров, но пустит в ход стигму, то тоже нас выдаст. Брош узнает пламя Тейта по запаху.

   Ректор нахмурился.

   - Ли, – воззвал он. – Я передам, что вы просите, но это неблагоразумно. Вас вызывают, чтобы прикрыться вами в случае любой передряги. А кто будет прикрывать вас?

   Ли поднялась из-за стола и безотчетно отряхнула штаны на бедрах.

   - Не Тейт Хардвин. По крайней мере до тех пор, пока мы не будем уверены, что вышли на след Броша.

   - Уверены, что это не он? – спросил Джонатан таким тоном, что стало ясно: он соблюдает вежливость и дипломатичность и всячески оказывает содействие Ли, потому что ему приказали. Но он бы очень хотел, чтобы все это поскорее закончилось.

   - Человек, который, как мы точно знаем, сегодня после восьми вечера будет в здании городского суда, не может быть тем, кто оставался неуловимым для государственных служб четыре года. Это кто-то еще, кто надеется, скорее всего, уничтожить судебный архив, чтобы стереть из документации имена дезертиров, включая собственное.

   Ли направилась к двери. Ректор поднялся из-за стола и поспешил добавить, пока Ли не ушла:

   - Я сообщу, что сегодня буду ужинать со всеми, чтобы все наверняка пришли в столовую. Постарайтесь уйти в это время. Я буду у себя до вашего возвращения, Ли. Отчитайтесь, как явитесь.

   Лиара кивнула, оглянувшись через плечо, и нажала на ручку двери.

   Сэр Уолт, глава отдела реставрации, сидел за ужином с предельно мрачной физиономией и сверлил ректора убийственным взглядом. Джонатан, сохраняя максимально невозмутимый вид, выглядел благорасположенным к поварам академии и неторопливо отправлял в рот кусочки пищи.

   «И ведь не подавится, тварь!» – в сердцах подумал Уолт.

   Разумеется, у Локвуда были интрижки на стороне, многократно. Но еще ни разу, никогда ни одна из них не была всеобщим скандальным достоянием. Мила, его жена, не заслужила быть посмешищем в тех кругах, где прежде к ней относились с неизменным уважением.

   Отчаявшись привлечь внимание ректора, врач начал шарить взглядом по столам. Где эта шлюшка, которая отдирает казенное место госста у тех, кто действительно его заслуживает? Уолт был уверен, что хорошо запомнил ее лицо, однако при попытке вспомнить наверняка растерялся. Тогда он просто стал осматривать каждую шатенку, особенно тех, кого плохо знал. Старшекурсницы за годы обучения как-то примелькались, а вот молодняк…

   Оглядывая зал, Уолт наткнулся на девчонку, которая недавно приходила в больничное крыло с поврежденной механо-рукой. Кажется, подружка этой Лейн. Которой почему-то не было ни рядом с пострадавшей, ни где-либо еще. Она что же, уже у себя в комнате, готовиться ночью радовать ненаглядного?

   Грегор Уолт уже знал, что Лиара Лейн живет одна. Он узнал о ней основные данные сразу, как услышал о связи с ректором – в день, когда госсты должны были пройти в медицинском кабинете первый осмотр и проблемная первокурсница не явилась. Он сообщил об этом заведующему кафедрой госстов, и тот отреагировал неожиданно нервно. Рявкнул что-то в духе: «Иди к Локвуду и выясняй у него, какого черта эта мразь все еще здесь!» Локвуд посоветовал не обращать внимания, и это только больше насторожило Грегора Уолта.

   Он обратился к личному делу студентки. Лиара Лейн, тысяча восемьсот восемьдесят пятого года, город Эмтрис Восточного округа, родилась в семье армейского госста, погибшего в Эстабуле. В годы школьного обучения посещала секцию по стрельбе. После смерти отца тяжело болела, восстановившись, решила поступить в военную академию и идти по его стопам. По началу эта простая история не вызвала у Уолта никакого интереса. Однако, когда девчонка ухитрилась пропустить и второй осмотр, он напрягся всерьез. Подняв табеля успеваемости, Уолт обнаружил, что по боевому мастерству Лейн ни разу не получила отметку выше, чем «плохо». Зато в колонках по некоторым другим дисциплинам Лейн имела неожиданно хорошие баллы.

   Сержант Джефри Бойл, ответственный за подготовку курсантов по стрельбе, был неплохим приятелем Уолта, и тот обратился к нему с прямым вопросом: что там за мутная история с девкой, про которую столько слухов? Откуда высокие оценки? С ним, Бойлом, она тоже спит? Сержант несколько изумился, но ответил честно. Вставил в рот сигарету, чиркнул спичкой и, затянувшись, скомкано поведал:

   - Говорят о ней, конечно, все подряд. Слышал, у госстов она просто мусор. Но у себя я перевел ее в группу к выпускному курсу штурмовиков и артиллеристов после второй недели.

   - Даже так? – хмыкнул Уолт, чтобы скрыть изумление.

   Сержант неопределенно дернул плечами.

   - Тринадцать и двадцать три секунды соответственно на разборку и сборку автомата на первом занятии.

   Уолт с важным видом кивнул:

   - Да, я читал в её деле, что она посещала секцию стрельбы…

   Сержант поперхнулся дымом от смешка:

   - Пха! Секция?! – Переспросил мужчина, словно спрашивая, что ерунду ему втюхивает собеседник. – Помяни мое слово, Грег, ее руки перебрали больше оружия, чем ты в жизни съел котлет.

   Уолт тогда нахмурился, обдумывая услышанное.

   - Но ведь на выпускных курсах учения проходят…

   - В максимально приближенных к реальности условиях, – подтвердил сержант и метнул на врача недоумевающий взгляд: и чего тот прицепился к девчонке? – Слушай, Грег, я не интересуюсь сплетнями, ты знаешь. Мое мнение я уже сказал. Заставь Лейн ползти и стрелять по движущейся мишени, поливая одновременно из пулемета поверх головы настоящими боевыми, и она каждую потраченную пулю всадит в цель.

   Продолжать разговор о Лейн сержант не стал, и Уолту пришлось разбираться в узнанном самому. Выходило, что слухи о ней правдивы? Она могла бы быть нормальной студенткой на кафедре общей военной подготовки, но просто из-за нелепого тщеславия хочет быть среди государственных стигм? И ради этого спит с Локвудом? Какой в этом смысл? Может, нечем платить за учебу? Она не похожа на нищенку… Хотя семья без отца-военного, скорее всего, в самом деле испытывает трудности.

   Пока Уолт размышлял о цели, которую могла преследовать молодая девушка, удерживаясь среди государственных стигм таким путем, приближался срок третьего медицинского осмотра. На него Уолт возложил несколько надежд.

   Однако во время третьего за учебный год медицинского осмотра Лейн закатила скандал, вещая о каких-то там религиозных чувствах. Праздное любопытство Уолта сменилось тревогой, а затем и яростью. Стоило отбросить всякие романтические домыслы и посмотреть фактам в глаза: девчонка скрывается от того, чтобы предоставить о себе и своем таланте необходимую информацию. И причина могла быть только одна. У нее нет таланта. В этой ситуации он как ответственное лицо был обязан дать знать в централь о подмене. На госстов в случае любого военного конфликта королевство возлагает особенную задачи, для которых люди без стигм просто не годятся.

   Лиара Лейн не имела права находиться среди стигм.

   Уолт тогда зашел издалека: несколько раз пытался поговорить с ректором: «Ну будет уже, сэр, поигрались и хватит, что к чему…» Он предложил даже пару красивых схем, как можно будет легко отчислить девчонку или перевести на другую кафедру, если уж ректор не готов с ней расстаться и намерен прикрывать ее вранье до последнего. Локвуд упорствовал до пены у рта по непонятным причинам, а позже во избежание разговоров с Уолтом стал ссылаться на занятость, отъезды и даже головную боль.

   Оставалось поговорить с самой Лейн. Уолт попытался, когда она приволокла на ремонт подружку. Но был настолько обескуражен ее внезапным появлением, что, похоже, так и не смог донести основную мысль. Во всяком случае, вряд ли там получилось что-то связное. Поэтому мужчина решил сделать это сегодня после ужина. Но Локвуд, будь неладен, устроил какое-то представление, заявившись в общую столовую именно на ужин, чего обычно никогда не делал. А вот Лейн среди собравшихся не было. И в таком контексте все однонаправленные выводы – что она уже где-то ждет ректора, готовая к встрече – напрашивались сами собой. В то время, пока он, Грегор, пытается миром для всех разрешить ситуацию, которую мог бы разрубить простым доносом, эти двое продолжают усугублять сложившееся положение!

   Уолт даже не понял, насколько отчаянно от вспыхнувшего раздражения сжал приборы в руках.

   - Если ты будешь так назойливо таращиться на девчонок, кто-то из них может пожаловаться на домогательство, – раздался над ухом шепот ректора. Локвуд закончил с трапезой и теперь двигался к выходу, решив по дороге отпустить коллеге парочку замечаний. – К тому же еда уже остыла. Побереги желудок, ешь горячее.

   Уолт едва не рыкнул в ответ, сдавив вилку так, что она погнулась.

   Он заерзал, словно не в силах дождаться, когда ректор покинет столовую. Едва за Локвудом захлопнулась дверь, Уолт вспружинил с места. Рывком кинулся к Илоне. Со спины девушки навис тенью и спросил:

   - Как ваша рука, мисс? – Имени и фамилии Илоны он не помнил даже приблизительно.

   Илона, вздрогнув, едва не подавилась. Непроизвольно вжав голову в плечи, оглянулась:

   - Н-нормально, сэр. Вполне хорошо, да. Спасибо.

   По Уолту было видно, что ответ его нисколько не интересовал: он уже соблюл все законы вежливости и теперь решительно спрашивал главное:

   - Почему вы одна? – Черт! Слишком двусмысленно вышло. Еще в самом деле подумает, как сказал Джонатан, что у него какие-то планы. – В смысле, ваша подруга не с вами?

   - Лиара? – уточнила Илона. – Как видите. – Девушка немного распрямилась и расправила плечи. Кажется, никаких прегрешений за ней самой не водится, так что нечего опасаться.

   - Знаете, где она? – настаивал Уолт.

   У Илоны едва не сорвалось «Нет», как она вдруг прикусила язык.

   - А что-то случилось? Зачем вы ищете ее во внерабочее время?

   «Потому что я не ректор и не могу выдернуть с занятий в рабочее, чтобы отвесить подзатыльник здравомыслия!»

   - Знаете или нет? – жестче спросил врач.

   - Нет, – отозвалась девушка, помешкав. Ее интонация звучала так, словно Илона сильно сожалела, что не знает, потому что ей бы очень хотелось знать, но оставить Уолта с носом, соврать и, прикрывая подругу, чувствовать себя маленьким победителем.

   Тьфу! Черт знает что!

   Уолт прикинул одно к другому и направился в общежитие. Комендант наотрез отказалась сообщать, в какой из комнат живет студентка Лейн, за неимением более веского и документального, кроме: «Мне нужно срочно с ней переговорить!» Уолт вышел на улицу и, рискнув, решил поспрашивать других студентов. Добрые люди нашлись. Сообщив о комнате, в которой обычно ютится Лейн, они понесли внутрь общежития сплетню, что-де местная шлюшка набирает популярность, но, кажется, теряет расположение ректора, раз столь крупная рыбка вот-вот сменится особью помельче.

   Будь неладны эти подростковые длинные языки! Поняв, что уже уделался больше, чем планировал, Уолт, наплевав на последствия, снова зашел в общежитие, добрался до нужной комнаты, ощущая, как со всех сторон его жгут беззастенчивые жадные взгляды любопытных. Желая провалиться сквозь землю так же сильно, как и удалить из академии девчонку, почти напрямую угрожающую его рабочему месту, Уолт затарабанил в дверь Лиары.

   Ему никто не ответил, и он заколотил еще. Громче, сильнее. Шепот позади и по бокам от Уолта даже не пытались скрыть. Уолт вдруг подумал: насколько же велико желание Лиары Лейн состоять на кафедре госстов, если она переживает подобный стыд каждый божий день.

   Если ей, конечно, вообще знакомо чувство стыда.

   Не добившись результата, Уолт вышел на улицу, поскорее убрался от вечернего освещения вглубь территории и закурил. Если ее нет в общежитии, остается только один вариант, где девчонка может быть, не зря ведь ректор задержался сегодня в академии и заранее оповестил о присутствии за ужином. Привлекая к себе внимание и негласно требуя, чтобы все явились, Джонатан убрал из коридоров здания всех любопытствующих, давая молодой любовнице возможность незамеченной пробраться в его кабинет.

   Что ж, хорошо, решил Уолт. Он будет стоять здесь и ждать, пока эта дрянь вернется. Даже если ему предстоит простоять здесь до утра! Потому что… потому что если он не выдавит ее с кафедры сейчас, если не сообщит в ведомства о несоответствии, то еще до конца календарного года он может остаться без работы.

ГЛАВА 3

Ли задвинула затвор винтовки и вгляделась в маленькую окружность кольцевой мушки. Видимость была ни к черту. Но, если все пойдет хорошо, ее вмешательство не потребуется.

   Ей все-таки отвели позицию «сверху» – прикрывать операцию у здания городского суда, не более того. Разумеется, всегда предполагается, что в случае крайней необходимости, она, в отличие от всех прочих снайперов, займет место в перестрелке в первом ряду. Но если с самого начала речь шла только о прикрытии, то явно не затевалось ничего серьезного.

   Ли повела плечами. Кратко оглядела грубую полупустую коморку, в которой пряталась. Вещи, избранные для маскировки, лежали прямо на полу, в углу у двери: хорошее длинное пальто утонченного кроя, шляпа, объемная сумка, выпотрошенным из которой лежал раскрытый пенал с принадлежностями для винтовки. Ими Ли воспользовалась до начала операции.

   Если бы ей дали выбирать, она, скорее всего, попыталась бы найти более выгодную и удобную позицию. Удобную во всех смыслах: пространство, где она прячется, слишком ограниченное, в случае, если сюда кто-то заявится и придется защищаться, это может сыграть против нее. Разумеется, она была в форменных штанах и эластичной водолазке, не стесняющих движения, и на портупее с каждого боку было приторочено по кобуре: справа пистолет, слева револьвер. Некоторые посмеивались над этой ее привычкой, в том числе наблюдатели на позициях: мол, зачем тебе эта раритетность – револьвер? Много из него не настреляешь! Может и так, признавала их правоту Ли. Но у барабанного механизма было два замечательных качества: он отлично успокаивал нервы и развеивал ненужные домыслы, если заняться его бесконечной перезарядкой, и он был надежен. Что бы кто ни говорил, в отличие от пистолета револьвер не давал осечек и в иные моменты боя оказывался стократ полезнее.

   Тем не менее в ситуации нежелательного визита на её позицию независимо от того, чем ей придется воспользоваться – револьвером или пистолетом – в помещении будет слишком мало времени, чтобы расчехлиться и выстрелить, и, скорее всего, дело закончится контактным боем. Если посторонним будет мужчина, Ли долго не продержится.

   Кроме того, занятая позиция давала далеко не оптимальный доступ к контролю трех выходов из здания суда. Один из них находился под неудобным углом, и взять преступника в цель наверняка окажется непросто. Еще один вход был скудно освещен, его, вероятнее всего, дезертиры из числа оппозиционеров военной диктатуре Арквелла используют с самого начала для проникновения в здание. Если принять это во внимание и ждать их там, то даже с учетом небольшого ветра и температуры вечернего воздуха при самой большой погрешности в расчетах Ли сможет достичь результата максимум за два выстрела.

   Если это, конечно, понадобится. Ей не назначили сегодня наблюдателя. Видимо, и впрямь для подстраховки, не более.

   Когда-то во время войны за Эстабул она могла только смеяться в лицо тем, кто говорил, что снайпер за целый год участия в операциях может ни разу не выстрелить. А теперь вот готова поверить. Как и во все другие подобные дни, их задача – постараться взять дезертира живым, если он госст, а значит, никаких ликвидирующих выстрелов в голову.

   Черт, текущая жизнь совсем ее расслабила, подумала Ли, если у нее есть настроение размышлять обо всем этом. Может, она еще поностальгирует о былых временах? Вспомнит штаб Рейнольдса, совместные учения с войсками Северного округа, приказ тридцать-девяносто шесть?

   Время перевалило за полночь, когда объявились преступники. Четверо вместо одного. Неожиданно. Госсты редко обращаются к кому-то за помощью, потому что не доверяют остальным так же, как остальные – им. Почему четверо? Если один из них госст, то трое других будут помехой. Или на то и расчет? Прикрыться ими? Все состоявшиеся госсты, если подумать, редкие сволочи. А впрочем, ее задача просто не дать взломщикам уйти. О причинах и следствиях пусть беспокоятся местные органы порядка.

   Ли наблюдала, как группа военных дала преступникам войти и, выждав, вошла следом. «Глупо», – подумала Ли. Вероятно, расчет был на то, чтобы не просто взять с поличным, но и понять, за чем именно приходили нарушители. Ведь раз пришли эти, могут явиться и другие. Стандартное рассуждение офицера, который недавно в командной должности. Знать планы и намерения врага – что в этом плохого?

   Все, если военная операция уже началась.

   Было тихо. Только спустя полчаса до Ли отдаленно донеслось несколько выстрелов. Она непроизвольно подобралась всем телом, прильнув к прицелу ближе. Пальцы аккуратно касались гладкого холодного металла. В былые годы это чувство здорово охлаждало пыл и голову. Тонкий запах оружейной смазки приятно щекотал душу: было чувство, будто смазана не рама автомата, а ее нервы, по которым теперь ладно, без всяких трудностей скользит осознание реальности. Она, как тысячи дней прежде, держит чужую жизнь на кончике указательного пальца.

   И не чувствует ни восторга, ни страха.

   Вскоре военные выволокли наружу нарушителей, но еще до того, как они вышли из открывшейся двери бокового выхода, Ли наитием почувствовала: слишком поздно. Она немного отодвинулась от мушки. Трое? Стало быть, четвертый в самом деле был госстом, и раз его не смогли взять, то версий немного. Вероятнее всего это был или Элемент в ветке земли, или госст в ветке Железа. Этим проще других разворошить утробу любого строения или соорудить себе туннель для побега. Будто подтверждая ее догадку, со стороны наблюдаемого объекта раздался грохот. В следующий момент, сопровождаемое новой раскатистой волной, здание поплыло наискось и, крушась, словно свернулось внутрь. Верхние этажи обвалились частично наружу, частично вглубь образованной несущими стенами розетки.

   Мощный удар. Тот, кто нанес его, идеально просчитал угол приложения силы и заведомо подготовил несколько бомб. Ну или обладал по меньшей мере бета-стигмой, чтобы устроить настоящее локальное землетрясение. В то время, как подавляющее большинство госстов обладает уровнем таланта, который в научно-исследовательской среде заклеймили как гамма-стигмы, этот точно был одарен посерьезней. И к тому же отлично обучен.

   Что ж, если он ушел, поиск несчастного – дело техники и недолгого времени. Все сколько-нибудь перспективные госсты на контроле у правительства. По базам данных на момент начала Эстабульского конфликта найдут наиболее сильных с нужными талантами, отсеют тех, кто остался в армии, отфильтруют через географический и возрастной признак и дадут приказ ловить всех оставшихся. Через пару дней город будет пестрить свежими фотографиями тех, кто находится в розыске. А поимка такого рода уже не ее, Ли, проблема. Она в некотором смысле здесь вольнонаемник.

   Скоро явятся репортеры, прикинула девушка, наблюдая за суетой внизу. Надо поторопиться отсюда прочь. Ей не стоит мелькать в новостях ни именем, ни фотографией.

   Она едва шевельнулась, чтобы оторваться от винтовки, как вдруг вздрогнула и замерла.

   Потом резко обернулась, прямо так, сидя и упираясь в пол коленями. В ее вытянутых руках уже застыл револьвер – как раз в тот миг, когда дверь коморки отворилась, пропуская мужчину. Тому понадобилось мгновение, чтобы скинуть капюшон и стащить с лица черную эластичную повязку, а Ли понадобилось еще одно – опустить оружие и зашипеть.

   - Твою мать, Тейт! Разве ты не должен сидеть тихо и не высовываться?! Я ведь сказала Локвуду передать тебе!

   - Он передал, – спокойно отозвался мужчина. «Он передал, но я проигнорировал».

   Мужчина приблизился к девушке, протягивая руку помощи по дороге. Ли быстро поднялась на ноги сама.

   - Тебя кто-то видел? – она заглянула гостю за спину.

   Мужчина, чьи черты смазывались ночным мраком, отрицательно покачал головой. Его облик размывался в жалких отсветах луны, однако аксессуар на лице не заметил бы только слепой: у Тейта, если верить повязке, отсутствовал левый глаз.

   - Хорошо, – кивнула Ли и, убрав револьвер, вернулась к сборам.

   Мужчина присел на корточки и попытался помочь девушке. Ли выдернула у Тейта из рук деталь разбираемой винтовки, которую тот взял, и мотнула головой:

   - Тебе лучше уйти.

   Тейт положил руку – тяжелую – поверх женской.

   - Ли, я не видел тебя три месяца. Посмотри на меня.

   Ли высвободилась и, встав, подошла в угол комнаты за футляром для оружия. Проследив ее действия, Тейт качнул головой, вздохнул и поднялся на ноги следом.

   - Для человека, который знает меня столько лет, ты слишком легко поворачиваешься ко мне спиной.

   Ли направилась назад, складывать детали оружия в пазы футляра. Метнув на Тейта дерзкий взгляд, Ли усмехнулась.

   - В свое время у тебя была тысяча возможностей сделать со мной что угодно. И, если мне не изменяет память, ты воспользовался всеми.

   - Не всеми, – не согласился Тейт, приближаясь.

   - Но многими.

   - Однако я внял твоим уговорам тогда, и теперь я здесь, – он забрал у девушки футляр.

   - Ты здесь, потому что тебя амнистировали в обмен на помощь, Тейт. В обмен. На твое. Содействие, – подчеркнула Ли. – Ничего больше.

   Она застыла на месте, позволяя Тейту сначала в молчании убрать винтовку, потом сложить остальные вещи и взять черное женское пальто. Мужчина помог Ли надеть его, встал перед ней, будто намереваясь застегнуть пуговицы, но вместо этого проник рукой под полы и положил ладонь женщине на грудь чуть ниже ключиц.

   «Горячая».

   - Я помню, что нанес тебе непоправимый вред, Ли. И я сделаю все, что смогу…

   - Ничего ты не сможешь, если тебя увидят и опознают, – огрызнулась Лиара, оттолкнув мужскую руку. – Ты давно мертв!

   - Как и ты, – не остался Тейт в долгу, отступая. – И тем больше я хочу знать, что будет, когда все закончится. – На сей раз Тейт ограничился тем, что посмотрел девушке прямо в глаза, и в груди у Ли что-то съежилось, сжалось, как сжалось бы у каждого зайца вблизи змеи.

   - Лично я уйду в отставку, – отозвалась она, взяв себя в руки и понимая, что Тейт просто так не отделается.

   - Как и я, – тут же подхватил он.

   Ли повела головой, словно отбрасывая сомнения.

   - Слушай, Тейт, если ты пришел потрепаться, то не вовремя. – Ли надела шляпу, накинула на плечо сумку и взяла футляр – отчасти похожий на тот, в каком носят телескоп. Она прошла мимо мужчины, полагая, что ее работа на сегодня окончена и хорошо бы добраться до академии, отчитаться ректору, поскорее забраться в душ и в постель.

   - Городской фармакологический склад, – чуть повысив голос, бросил ей в спину Тейт, привлекая внимание. – Ограблен.

   Ли замерла. Обернулась целиком.

   - Подчистую? – Сузила глаза.

   - Без понятия. Я только видел, как там орудовали. И я думаю…

   - Что здесь нас просто отвлекли?

   Тейт кивнул.

   - Что ж, – Ли качнула головой вбок, – отличный способ перевести внимание военных, использовав здание суда, которое в любом случае представляет собой административную и стратегическую ценность. – Она дернула головой, цокнув, и продолжила куда менее связно и сдержанно. – Сраный козел!

   Как ни странно, Тейт мгновенно понял, что речь не о нем, и даже хохотнул.

   - Пустил шептуна, чтобы наверняка завлечь местных олухов объектом, за который непременно кто-нибудь из городских властей будет переживать! А сам проник на склад? Где была охрана? Кто-нибудь что-нибудь видел?

   Тейт посмотрел на Ли с необычным выражением, потом пожал плечами с таким видом, чтобы ей стало ясно: он. Он что-то видел.

   - Но большинство видели пожар неподалеку, – добавил он спустя паузу, будто намеренно дозируя скверные новости.

   - ЧТО?! – Она вовремя сцепила зубы, чтобы процедить возмущение, а не проорать. – Ты устроил поджог?

   - Ли…

   - Если есть хоть малейший шанс, что на складе был Брош, он узнает твой огонь! Ты выдашь нас!

   Тейт, однако, не был с этим согласен. Он глядел на Ли, стараясь сдерживать улыбку – так несуразно выглядела миловидная девчонка в шляпе, пальто и с сумкой с розами, которая ярилась от возможности пустить под откос военную задачу! – и говорить связно.

   - Нет. На первый раз Брош засомневается. Ты ведь сама сказала, я мертв.

   Ли встала к мужчине вплотную и сердито прошептала:

   - Как официально и он, Тейт.

   Девушка отвернула лицо в сторону, выдыхая. Вскинула глаза, разглядывая в растерянности потолок, будто там могли отыскаться какие-то ответы на единственный вопрос, которым она была одержима последние месяцы. Потом, наконец, снова взглянула Тейту в глаза:

   - Завтра утром это будет во всех газетах. И молись, Тейт, чтобы ни на одном снимке не мелькнула твоя физиономия.

   Она отвернулась, на этот раз бесповоротно направляясь к выходу.

   - Мне некому молиться, Ли. Как и тебе.

   Наплевав на всякую осторожность, Ли громко и намеренно хлопнула дверью, уповая, что нежданный гость доберется до укрытия тем же способом, каким добрался сюда, без ее вмешательства.

   Она стремительно преодолевала путь до академии и не могла унять внутренний голос. Даже рискнув их обнаружить, Тейт все-таки, как ни крути, поступил правильно: если бы пожар поблизости не привлек в ту сторону зевак и местных патрульных, дело с ограблением фармакологического склада постарались бы скрыть и замять. А такие дела никогда не затеваются просто так.

   Надо поговорить с ректором, может, он что знает.

   Сэр Джонатан Локвуд сидел в кабинете и читал сборник рассказов современного автора. Свежий юмористический взгляд на социальные проблемы страны, управляемой силовиками, немного разбавлял уныние, одолевавшее ректора каждую осень. Тем более – в эту, с ее невесть откуда свалившейся проблемой. Китель мужчина расстегнул, выставив напоказ темно-синюю рубашку из дорого материала. Светлые волосы были немного взлохмачены, как бывает, если их слишком часто прочесывать назад.

   Услышав в коридоре шум, Джонатан глубоко вздохнул и отложил книгу. Легка на помине.

   Дверь едва не выбили.

   - Что вы себе позволяете, Ли?! – вскрикнул от неожиданности Локвуд и тут же осекся. – Уолт? – Возмущение сменилось удивлением. Неясно, от чего больше: от того, кто оказался посетителем, или от того, какого черта Уолт вообще забыл в академии в два часа ночи?

   - Это уже перешло все границы, Джон! – вспылил Уолт с порога и размашистым шагом принялся исследовать кабинет. – Ну, где она?

   - Кто? – строго спросил ректор, давая понять, что Уолту придется серьезно объясниться.

   - Твоя шлюха. Где?! – врач рывком открыл дверцы закрытого шкафа с документацией, потом обиталище выходной и верхней одежды, парадной формы ректора.

   - Уймись, Грег! – Джонатан вышел из-за стола и жестко отодрал визитера от казенного имущества.

   - Уняться?! – Уолт обернулся и оттолкнул руку Локвуда с плеча. – Я уймусь, когда ты прекратишь это!

   Ректору не нужно было объяснять, что именно.

   - Моя личная жизнь тебя не касается.

   - Еще как…

   - Мне хватит, – с нажимом перебил Джонатан, резко повышая голос, – и Милы, которая закатывает мне сцены каждый вечер. Если нечего делать ночами, займись работой.

   - О да, – с презрением оскалился Уолт. – Мне нечего делать ночами. Ни жены, ни любовницы…

   - Я в этом не виноват!

   - Допустим, – Уолт повел головой, как делают люди, когда нехотя признают внятность довода оппонента. – Но, во-первых, Мила действительно не заслужила такого отношения!

   Джонатан поглядел вправо-влево, словно удостоверяясь, что кабинет остался цел, и вернулся к креслу. Прежде чем сесть, он застыл на мгновение стоя, проворчал:

   - Невероятно! Сколько людей сегодня переживают за мой брак больше, чем я сам, – и плюхнулся на зад.

   - Мила…

   - … моя жена, – твердо пресек ректор. – Тебе не кажется, что ты беспокоишься о бывшей сокурснице гораздо сильнее, чем велят приличия?

   Уолт скрипнул зубами:

   - Это ты будешь говорить мне о приличиях?

   - Не смей читать мне мораль, Грег, – предостерег Джонатан.

   - Тогда как насчет Устава академии? – поинтересовался врач. Джонатан не выказал особого интереса, и Уолт постарался хоть немного взять себя в руки. – Слушай, Джон. Это не первая твоя связь на стороне, мы оба знаем. Но этот случай особенный, – произнес Уолт, и в его голосе слышались просящие интонации человека, которому небезразлична судьба если не друга, то хотя бы старого приятеля.

   «Ты даже не представляешь, насколько».

   - Не мне тебе говорить, что через три недели здесь будут ребята из столицы с проверкой за первый учебный квартал. И что мы будем делать, когда откроется, что она на кафедре госстов только по твоей милости? – Врач подчеркнул последнее слово двусмысленностью.

   Уолт говорил разумные вещи, и игнорировать его было сложно. Джонатан сам сотню раз задавал себе этот вопрос. А знают ли проверяющие из столицы о приказе насчет Ли, если он держится в секрете? Не будет ли у него проблем?

   - Не думай, об этом, Грег. Тебя это не коснется, – постарался успокоить коллегу и товарища Локвуд.

   - Не коснется? – усмехнулся Уолт. Он не верил своим ушам. – Джон, именно я буду отвечать за вашу ложь. Потому что я тот, кто обязан сообщить, что среди госстов есть студент без стигмы. Я, Джон! Я глава отдела реставрации, я должен вести регулярный осмотр студентов, первым узнавать все об их стигмах и строчить отчеты в научно-исследовательский институт обо всех отклонениях, аномалиях и проблемах. Крайним в том, что Лейн занимает казенное место госста, выйду я.

   Ректор откинулся на спинку стула, запустил руку во внутренний карман расстегнутого кителя, достал портсигар.

   - Нет, я. Я же ректор. – Он закурил.

   Уолт покачал головой:

   - Ты, Джонатан, отмажешься в силу положения. Тебя пожурят, выпишут выговор или штраф. А когда кабинет министров попросит козла, мне, скорее всего, придется искать новую работу. И я не понимаю, почему ты так рискуешь ради какой-то малолетки. Тебе что, других было мало?

   Джонатан, не отвечая, предложил сигарету Уолту. Тот отказался.

   - Кажется, на многое рассчитывать не приходится. Тогда не обессудь, Джон. Я не буду ничего скрывать, и, раз Лейн отказывается признаться на осмотре, что не имеет стигмы, я выдавлю ее отсюда своими силами.

   Уолт направился к двери, все еще взвинченный, но невероятно решительный.

   - Я провожу, – подал голос Джонатан. Он встал, выпроводил Уолта в приемную, а там широким жестом открыл следующую дверь. Удерживая ее вытянутой рукой, Локвуд проводил Уолта взглядом, которым надеялся убедить: ему жаль, что он не может объяснить всего.

   Уолт кивнул, стараясь не смотреть на Локвуда в ответ – им все равно не понять друг друга! Развернулся в коридор – и застыл. Всего в нескольких шагах от мужчин, замерших у двери ректорского кабинета, стояла Лиара Лейн. Она тоже замешкалась посреди шага. «Что здесь делает Уолт?!» – раздраженно подумала девушка. Потом тряхнула головой и смело направилась к мужчинам.

   Локвуд чувствовал, как стоявшего в шаге от него Уолта перекосило от напряжения. Он ведь едва не разнес его кабинет! Было бы здорово, если бы сейчас он хотя бы не начал орать…

   Уолт задрожал. Вот она, эта дрянь! Притащилась-таки! Где раньше была? В кабаке, что ли? Приталенное пальто, шляпа, дамская сумочка, какая-то махина в руках – как будто телескоп… Решила с любовничком полюбоваться звездами?

   У Уолта сжались кулаки и недобро сверкнули глаза. Вырядилась, дрянь! Он смотрел на Ли, прожигая взглядом темных, круглых от негодования глаз, в белках которых кровью налились сосуды. Ли прошла, придавая себе уверенности изо всех сил, почти вплотную от разгневанного доктора. Чтобы проскользнуть в кабинет ректора, ей пришлось протискиваться между Джонатаном и Уолтом, практически шаркаясь о них одеждой. Собаки!

   Едва она оказалась в приемной, Локвуд закрыл дверь и увидел, как опустились вздернутые плечи девушки. Ли перевела дух и углубилась в кабинет, на ходу скидывая шляпу, сумку и футляр с оружием. Она аккуратно присела на край мягкого дивана для посетителей и воззрилась на ректора.

   - Что здесь делает сэр Уолт? – спросила, заметно подбираясь: неужели ректор позвал его поболтать? Джонатан обрисовал ситуацию. Лейн, недолго пораскинув мозгами, пришла к мысли, что «ну и черт бы с ним», кивнула и спросила:

   - Я могу воспользоваться вашим телефоном?

   - Моим? – несколько растерялся мужчина. – Личным?

   - Если бы я могла использовать в работе обычное военное сообщение по армейским линиям, в ваших услугах связиста вообще бы не было надобности.

   Локвуд неуверенно кивнул. Ли поблагодарила, быстро набрала нужный номер и, ожидая, принялась дергать провод. Джонатан посмотрел на это с необъяснимым выражением. Повертел в руках портсигар. Поймав взгляд девушки, он чуть качнул сигаретами и головой указал на окно: можно? Ли кивнула: нет проблем.

   Ректор опять закурил, на этот раз выдыхая дым в окно. Будто понимая конфиденциальность разговора, он оставил щелку в окне совсем крохотной, ровно чтобы избавляться от струйки дыма и не улучшать слышимость снаружи. Пепельницу взял со стола, старался не мусорить на собственном карнизе. Наконец, Ли оживилась. На другом конце провода Локвуд услышал заспанный недовольный голос, ворчавший что-то о безобразиях и ублюдках.

   - Рей, это я! – перебила девушка.

   - О, Ли, твою мать… Что…

   В трубке раздалось тихое бормотание, и Ли поняла, что это сквозь сон лопочет какая-то женщина. Она расплылась в улыбке:

   - Ре-е-ей, с каких пор ты приводишь женщин к себе?

   - Ли, ты позвонила среди ночи, чтобы спрашивать за Агату?

   - Нет, конечно…

   Ли кратко пересказала главную новость – насчет склада – и добавила:

   - Пришли Дженверса или Кингса. Кого-то, кто сможет держать под контролем Тейта.

   Локвуд прислушался. Кажется, собеседник Лиары заявил, что контролировать Тейта Хардвина – мероприятие, вообще не претендующее на успех.

   - Рей, я серьезно. Они не понимают, насколько это важно. Они либо не могут его удержать, либо даже не пытаются. Сегодня он совершенно спокойно прошел насквозь целый район, и никто не попытался его задержать. Если так пойдет, Тейт сдаст нас с потрохами еще до того, как понадобится. – После паузы, наполненной аргументами Рея, Ли оскалилась: – По крайней мере, Дженверса и Кингса он не тронет. Это ведь очень меня расстроит.

   Собеседник Ли сказал еще что-то, и она снова усмехнулась.

   - Хорошо, буду ждать. Спасибо и… ну, прости за поздний звонок. Всем привет. Давай.

   Положив трубку, Ли оглянулась на ректора. Тот стоял, будто бы непринужденно выкуривая сигарету, но его поза выдавала, что Локвуд внимательно прислушивался к разговору. Что ж, он имеет право знать, какие игры его заставляют прикрывать. Будто в подтверждение ее догадок, Джонатан потушил сигарету и твердым шагом вернулся к столу. Поставил пепельницу и встал, сохраняя дистанцию между ними.

   - Вы не боитесь, что я могу узнать лишнее? Что я что-нибудь случайно разболтаю или нарочно кому-нибудь сдам ваши планы? – спросил он. Ли подумала, что, возможно, он намекает на Уолта, а возможно, попросту фантазирует. Больной.

   Ли усмехнулась, вздрогнув плечами:

   - Ха! Сэр Джонатан, а вы весельчак. Во-первых, власти знают, что вы единственный непосвященный в нашу кампанию, кто тем не менее осведомлен почти о всех делах. А во-вторых, однажды человек, который был с нами в связке, уже разболтал лишнее и сдал наши планы врагам. Знаете, что за участь его настигла?

   Локвуд вдруг растерял любопытство, сглотнул и чуть потянул горловину рубашки. Стараясь придать себе уверенный вид, Джонатан выдавил усмешку, не в силах отвести взгляда от глаз Ли:

   - На него спустили цепных псов короля?

   Ли наклонила голову набок, поиграв бровью: именно.

   - А теперь подумайте, где этот человек и где вы. И сколько вы сможете противопоставить мне и другим госстам из действующей армии?

   Джонатан, здоровый мужик, вдруг почувствовал, как от взгляда женских глаз напротив у него похолодело промеж лопаток и тонкая струйка липкого пота пробежала вдоль позвоночника. Он вспомнил распоряжение, которое прислал ему генерал-лейтенант Майерс относительно Лиары Лейн. Из всех возможных деталей ему сообщили только одну: «Снайпер. Направлена на юго-восточный эстабульский фронт в феврале тысяча восемьсот девяносто-девятого приказом тридцать-девяносто шесть в составе Штурмового батальона».

   Любой человек, носивший форму военного в годы эстабульского конфликта, знал и особость этого батальона, и номер этого приказа. Потому что даже в истории Арквелла он был беспрецедентным.

   - Спасибо за помощь, сэр Джонатан. – Голос Ли вывел мужчину из раздумий. – Я пойду.

   Откланявшись, Ли собрала вещи, вышла в коридор. И, пройдя ближайший поворот, остановилась. Дыхание выдавало чужое присутствие.

   - Хотите что-то сказать? – спросила она у темноты совсем не тем учтивым тоном, которым беседовала с ректором.

   - Что Джонатан вам не поможет, Лейн, – ответил Уолт, отдираясь от стены. – Кстати, вы довольно быстро. Неужели вечер не задался? – Он окинул девушку быстрым оценивающим взглядом с головы до ног: волосы в порядке, только шляпа уже в руках, лицо не красное и не довольное. В целом никаких особых следов…

    Ли попыталась, не реагируя, пройти мимо мужчины к выходу, но в последний момент он поймал ее за запястье и дернул на себя.

   - Я не дам тебе погубить Джона, Милу и меня самого, Лейн. Нравится или нет, когда приедут проверяющие, я не стану выгораживать ложь. И, поскольку не желаю Локвудам зла, если дело дойдет до суда, крайней я выставлю тебя. Это ведь ты соблазнила ректора, запудрила ему мозги и склонила к расточительству казенным имуществом, отняв себе одно из девяти – всего девяти, Лейн – мест на курсе среди госстов на весь Восточный округ.

   «Суд? Серьезно? Как удачно, что сегодня как раз развалили центральный в округе».

   Ли подняла на мужчину утомленный взгляд. Наверное, не стоит этого говорить, но он же какого-то черта позволил себе «ты» вперемешку с угрозами:

   - Как же вы одиноки, сэр Уолт.

   Уолт одернулся: что за бабские уловки? О чем она? Мужчина немного растерялся:

   - Чего? – спросил тоном, за которым слышалось: «Думай, куда лезешь и с кем говоришь, сопля!» Стараясь воздействовать на девушку максимально пугающим образом, он сильнее дернул ее за руку на себя, чтобы смотреть прямо в глаза с близкого расстояния. Так у Лейн не будет возможности отвести взгляд, а врать под прямым требовательным взором всегда сложнее, особенно женщинам.

   Однако к его удивлению Ли продолжила безмятежно:

   - Ведь, если бы хоть кто-то ждал сейчас в постели вас, вы бы вряд ли караулили меня и Джонатана?

   Уолт замер на несколько секунд, глотая все слова, которые хотелось выплюнуть Лиаре в лицо, причем так, чтобы заодно заплевать ее саму. Вместо этого он разжал пальцы и выдавил только:

   - Убирайтесь.

   «Ну и слава Богу!» – подумала Ли и, не став спорить, вняла распоряжению.

   Добравшись до общежития, Ли приготовилась к очередной словесной баталии – с вахтером, за то, что нарушает комендантский час. Однако ее удостоили только настырным тяжелым взглядом, и стало ясно, что Джонатан Локвуд предупредил о позднем возвращении. Да уж, где им тут избежать слухов? О Локвуде и так все время ходили толки, мол, охоч до курсанток, а уж теперь… Зато, он, должно быть, привычен к пересудам, и те его не задевают. Как, в общем, и ее: мало, что ли, раньше болтали? Парад, лаборатория, полигон… Или сначала была лаборатория?

   Ли разобрала сумку, разделась и залезла в душ. Намылилась, стараясь максимально сосредоточиться на этом действии, чтобы не думать о минувшем вечере. Уолт, Локвуд, Брош, Тейт… Рука с мочалкой замерла у девушки на груди. Сквозь вспененную вязку Ли не могла напрямую дотронуться до кожи груди, но она все равно, будто наитием, чувствовала шрамы. Следы, оставленные человеком, который дотронулся до них сегодня.

   «Я не видел тебя три месяца».

   Три месяца относительной тишины, перечеркнутые насквозь голосом, который ей никогда не забыть. Голосом мужчины, что всего четыре года назад держал её за руку и задавал непростые вопросы.

   Июль 1899. Эстабул, форт Брагзор

   В каземат усилием госста из водных Элементов внесли огромный водяной шар без частицы воздуха, в котором плавал женский труп. Получив разрешение, госст развел сведенные напряжением руки, и шар опал. Вода волной шлепнулась о пол, следом с глухим звуком шмякнулось безжизненное тело. Несмотря на отсутствие в нем дыхания жизни, руки и ноги были связаны.

   - Проверьте, что в комнате нет оружия. Убедитесь, что решетки на окнах достаточно прочные, – командовал руководитель операции. Получив удостоверение в том, что в комнате только голые стены и труп, он приказал: – Уходим. Закройте дверь.

   Первый скрежет тяжелого засова Ли уже смутно слышала. Прошло несколько минут, и она полноценно пошевелилась. Собравшись с силами, смогла занять сидячее положение. Прислонилась спиной к стене, запрокинув голову, чтобы хоть как-то прикорнуть: активное использование стигм всегда утомляет. После этого нужны сон и пища. С едой, кажется, ей никто особо не поможет, а вот сон…

   Двумя часами позже раздался скрежет засова. Ли сглотнула: этого визита она ждала. Подобравшись, Ли сосредоточилась, неотрывно следя за дверью.

   Он вошел уверенно и неторопливо, держа в руках какие-то бумаги. Обернулся в проеме к охране снаружи, тихо и твердо отдал приказ. Потом затворил за собой дверь, обратился к ней и немного осунулся. Он был высоким и стройным, совсем не с той брутально мужественной фигурой бугая, какая заводит всех малолетних девчонок при взгляде на военных. В его облике и движениях чувствовалась не столько сокрушительная тяжесть медведя, сколько атлетичность и проворство молодого волка. Свободную правую руку Тейт держал в кармане темных брюк, от чего нижний край белой рубашки задрался, собираясь складками. Пару верхних пуговиц Тейт оставил расстегнутыми. Светлые, не стриженные, наверное, полгода, волосы – намного светлее ее собственных –носил хвостом. Дамский угодник, но никак не лидер гражданской оппозиции!

   Когда он приблизился к пленнице, Ли увидела в его глазах цвета сосновой смолы непроглядную усталость.

   Мужчина окинул связанную девушку с высоты своей позиции. Потом швырнул бумаги на пол рядом с ней и плюхнулся сам – так, чтобы тоже иметь возможность прислониться спиной к стене и запрокинуть голову. Вытянул ноги.

   - Я знаю, как поступить с любым пленником, но даже не представляю, что сделать или сказать тебе, – прошептал он таким разбитым и надтреснутым голосом глубочайшего понимания, что Ли осознала в миг: он все знает.

   Беззвучно усмехнувшись, она посмотрела в пол и села в позицию, аналогичную его, с той только разницей, что не могла вольно распоряжаться руками и ногами.

   - Думаю, что-нибудь вроде: «Так вот ты какая, Нежить Тал» или «Наконец-то я увидел тебя целиком».

    Тейт хмыкнул, словно признавая ее правоту.

   - Я хотел бы поговорить с тобой об этом. – Произнес тихо и, будто не решаясь назвать вещи своими именами, добавил: – О том, что нас связывает.

   - Не сегодня, – Ли отвела взгляд. – Пожалуйста, делай что хочешь, но… разговоры об опытах оставь на потом, – она прикрыла глаза, и по ее щеке скатилась одинокая слеза.

   Тейт не стал вытирать. Вместо этого спросил:

   - Обещаешь?

   - Что?

   - Разговор. Мне ведь больше не с кем обсудить это. Потому что… – его голос тоже затих, – нас только двое, – выдохнул мужчина. Ли услышала, как он облизал губы. Затем прочистил горло и постарался взять чуть более деловой тон.

   - Если бы мы не знали каждый ваш шаг, вы бы взяли сегодня форт.

   Ли судорожно вздохнула: смерть тысяч солдат вспыхнула перед глазами кровавым месивом.

   - Знать бы только откуда, – пробормотала она, вскидывая голову к потолку.

   Вместо ответа Тейт покосился на бумаги, разбросанные рядом с Ли. Та, проследив взгляд, потянулась связанными руками. Дрожащими пальцами взяла первый попавшийся листок.

   - Это же… Это… разговор генерал-майора с… – Слова не шли с языка. Будто не веря глазам, Ли взяла другой лист, третий. Все так: Тейт принес ей записи прослушки переговоров их военного штаба с верховным командованием.

   - Вы… – Ли облизнула пересохшие подрагивающие губы, – вы добыли их сами? Или… кто-то… – слова кое-как шли с языка. Сама мысль о подобном сковывала Ли и сознание, и рот, – предоставил возможность… прослушать нас?

   У неё было предположение. Но девушка отказывалась верить. Нет, нет, нет! Кто угодно, только не Брош! Ведь кроме него… Её сердце окончательно сжалось и упало: кроме него-то и некому.

   - Думаю, – ответил Тейт, наблюдая за страданиями Ли, – ты даже знаешь, кто.

   Не в силах справиться с собой, Ли затряслась всем телом. В том, как сбилось ее дыхание, Тейт почуял приближавшуюся истерику. Ожидаемо, но ему совсем не хочется быть её свидетелем. А уходить ему отсюда пока рано.

   Тейт быстро пересел и твердой рукой он накрыл ее дрожащие ладони. Убрал листки. Ли даже не пыталась посмотреть на мужчину. Тот выудил из-за голенища сапога нож и перерезал путы на ее запястьях, затем на щиколотках, даже не опасаясь, что она пнет его в ответ или что-нибудь предпримет. То, что она увидела, деморализовало ее, то, что она поняла из увиденного в тексте, лишило всяких сил. Тейт подтолкнул лицо молодой женщины за подбородок вверх. Встретился взглядом. Замер, рассматривая выражение удушающего отчаяния в серых глазах.

   Тейт молчал. Она просила не говорить с ней о том, что их связывало, но, черт возьми, он ждал этой встречи и этой возможности несколько лет! Так чем не способ увести разговор в это русло и переключить её внимание от осознания предательства в их рядах?

   - Они спросили хотя бы тебя перед тем, как отправить тогда… –

   - Под нож? – шепнула Ли, перебив. Она хорошо понимала, насколько Тейта волнует эта тема. – Вся моя юность и так прошла под ножами. Ни о каком согласии речи не шло. Когда с этим закончили, я стала госстом. Ты ведь тоже госст, Тейт, – обратилась девушка по имени. – Скажи, тебя хоть о чем-нибудь спрашивали до того, как ты сам выбрал послать все к чертям и возглавить оппозицию?

   Тейт беззвучно мотнул головой: нет. Ли выгнула брови: то-то и оно.

   - Единственная доступная альтернатива для нас, – заговорила пленница, – дезертирство. Или сопротивление, как у тебя. Но дезертира рано или поздно поймают и убьют, а мне даже это не грозит. Поэтому, – Ли опустила глаза, – делай то, за чем пришел, хозяин военного положения.

   Тейт оглядел ее снизу вверх. Недолго думая, он сел Ли на бедра и принялся снимать сначала форменную куртку, потом водолазку. Не став возиться, он поддел ткань ножом и разорвал. Твердой рукой взялся за вырез майки и несильно дернул вниз. Туловище Ли дернулось по инерции, но Тейт не отводил взора от опустевших глаз девушки.

   - Даже не пискнешь? – спросил он. Ли неожиданно усмехнулась, шевельнув плечиком. Опустошение в застывших зрачках при этом даже не дрогнуло.

   - Мы ведь не выбирали свои стигмы, Тейт. Тебе ли не знать. Все, чем я в самом деле могу причинить тебе вред, – это огнестрельное оружие. Его здесь нет. Зато есть ты, который сильнее меня и наверняка лучше обращаешься с ножом. Есть твоя охрана за этой дверью и целая куча эстабульцев, включая госстов. Я ничего не добьюсь. И даже если буду напрашиваться так, чтобы ты убил меня, мы оба знаем, чем кончится.

   Тейт замер, не убирая руки с ее груди и не делая вообще никаких движений. Абсолютная бессмысленность происходящего душила его безнадежностью в ее голосе. Ради чего она вообще заставляет себя просыпаться по утрам?!

   - Как часто ты жалела о силе своей стигмы?

   Ли дернула плечом:

   - Я сбилась со счета еще лет в одиннадцать.

   Тейт вздохнул. Он отпустил майку Ли, потом поразмыслил о чем-то. Вдруг спонтанно схватил снова и дернул гораздо сильнее, разорвав одежду и оголив женскую грудь. Затем наклонился вбок и подал Ли снятую прежде куртку.

   - Прикройся, – сказал он и даже помог. В ответ на молчаливый вопрос в тусклых серых глазах Тейт ответил: – Мои люди не поймут, если не увидят совсем никаких следов моей… – он замешкался, подбирая слово.

   - Настойчивости? – подсказала Ли.

   - М-м, – кивнул Тейт. – Но я все еще надеюсь, что однажды мы сможем поговорить. Я ведь не выбью из тебя никаких сведений о кампании, да мне и незачем, – он взглядом указал на ворох разбросанных страниц со шпионской записью. – Но о событиях девяносто второго года хотел бы узнать все, что знаешь ты.

   Не дожидаясь от Ли согласия, Тейт освободил ее от своего веса, сел на прежнее место и привалился затылком к стене.

   - Я очень устал, – признался мужчина тихо и закрыл глаза. Он посидит здесь какое-то время, чтобы отдохнуть. И чтобы его люди не подняли его на смех, если Тейт выйдет слишком рано.

   Ли стояла в душе, вспоминая их встречи в форте Брагзор: непростые, неоднозначные, неизменно содержащие какие-нибудь сложные вопросы:

   «Что бы ты выбрала, будь у тебя выбор?» – вопрос честный, такой, что было слышно: Тейту важен ответ.

   «Как думаешь, почему так вышло?» – вопрос, который Тейт задал, когда она наконец согласилась обсуждать их связь.

   «Прости, ты злишься?» – вопрос, последовавший за поцелуем, которому никто из них не нашел объяснения. И на который никто из них не злился.

   И, конечно, вопрос, полный ярости и злобы, в раз перечеркнувший их почти установившееся перемирие:

   «Знаешь, что чувствует человек, когда ему выжигают глазное яблоко? Я, если честно, всегда хотел спросить, да было не у кого. Но ведь ты точно сможешь мне рассказать!»

   В памяти Ли раздался щелчок пальцами – а потом вспыхнула адская, ни на что не похожая, неугасимая боль. Девушка тут же выбросила вперед руку, касаясь холодного кафеля душевой. Резко, второй рукой провернула на полную кран с холодной водой. Это, как всегда, отрезвило, потушив огонь памяти, терзавший по сей день. О, она могла бы в красках щеголять рассказами, что в прошлом пылала в пламени Тейта, что его жар опалял ее, что она сгорала в его страсти – и ничто из этого не имело бы ничего общего с расхожими фразами затертых любовных историй.

   Она подняла голову вверх, подставляясь под струи воды и задрожала всем телом, стараясь прогнать воспоминания.

   Эдан Брош, Василиск.

   Тейт Хардвин, Пламенный Эстабулец.

   Талина Лигистрон, Нежить Тал.

   Как же на самом деле крепки и запутаны узы, что связали их всех?

   В это же время Грегор Уолт заставил себя встать с кровати, на которой застыл сидя. Сейчас, когда ярость улеглась, образ Лейн в приталенном пальто и шляпе прорисовался в сознании на удивление отчетливо. Черт, а ей идет быть женщиной. Женщиной, а не курсантом. Интересно, если бы она приходила по ночам в таком виде не к Локвуду, а к нему, долго бы он сопротивлялся?

   «Уж явно дольше, чем этот ходок!»

   Вздохнув, Уолт распрямился, размял плечи. Прочесав пятерней волосы, отправился в ванную, но внезапно замер у двери. Недоверчиво, будто сомневаясь, стоит ли это вообще делать – вдруг это заставит его поменять сложившееся мнение? – поднес руку к лицу, прислушался к запаху.

   Масло, порох, холодящий аромат железа патронных гильз… Это был ее запах сегодня вечером, запах оружия. Он нахмурился: может, стоило удостовериться, что с Джоном все в порядке? А, к черту его. Не маленький. А если эта дрянь его прикончила, то и поделом: нечего спать с кем попало.

   Прикончила? Черт, откуда у нее огнестрел-то? Украла со стрельбища? Так у первогодок в доступе только холостые, будь ей нужно функциональное оружие, учебные экземпляры бы не сгодились. Выкрала что-то серьезнее… Как? Опять Джонатан дал доступ? Вряд ли, даже он не настолько отчаянный. Или она все-таки потенциальный госст? Может, с какой-нибудь соблазняющей стигмой, от которой Джонатан стал сам на себя на похож. Одно дело – бабы, но другое – подобные глупости. Локвуд никогда не славился глупостями, иначе стал бы он ректором? А вот сейчас натурально чудит…

   Сержант Бойл вроде говорил, что перевел Лейн к группе постарше. Значит, она имеет доступ к пушкам посерьезней, верно? Надо будет поговорить с ним утром.

   Уолт нахмурился, и горсть морщин одномоментно прорезала высокий лоб и углы глаз.

ГЛАВА 4

С сержантом Грег пересекся за завтраком и спросил об интересующем в двух словах: знает ли тот, откуда у Лейн огнестрел, и причастен ли Бойл к его наличию у первокурсницы. Ответы Бойла были не длиннее: ничего не пропало, арсенал опечатан, все в порядке. За неимением ясности, Уолт предположил, что, возможно, Бойл покрывает интимную связь с девчонкой, за чью мораль уже не приходится говорить. Сержант сказал, что, если Уолт озвучит «эту хрень» еще раз, он выбьет коллеге зубы.

   В столовой за завтраком гудел какой-то невнятный тревожный шепот среди рядов. У Уолта голова трещала от собственных соображений, и вникать в чужие он не стал. Потому, проглотив ответы сержанта вместе с кофе, Грегор отправился в кабинет. Там обнаружил свежий выпуск городской газеты – один из фельдшеров приволок; уселся читать. Должно же хоть что-то отвлечь его от размышлений о сотне нестыковок и вопросов вокруг Лиары Лейн.

   Новости были неожиданными. Они изобиловали словами «вероятнее всего» и «пока неизвестно», но не внушали никакой уверенности. Разговоры за завтраком внезапно стали Уолту немного поближе.

   К обеду академия настоящим образом взорвалась от пересудов. В столовой повис ужасный гвалт. Студенты всех курсов, парни и девушки, передавали друг другу газеты и оживленно обсуждали главную новость. Они старались шептаться, но из-за волнения шепот был громким и доносился отовсюду. В воздухе стояло физически ощутимое жужжание, грозившее в любой момент обернуться кучей проблем, как растревоженный улей.

   Лиара вошла вместе с Илоной и невольно расплылась в улыбке. Как бы по боку ей ни были сплетни, а все-таки очень приятно хоть раз зайти в столовую так, чтобы все взгляды не обратились в ее сторону. И треплются не о ней! Ох, черт! – в душе Ли заплясали настоящие бесята.

   - Ты чего такая счастливая? – спросила Илона.

   - Выспалась, – тут же ляпнула Ли, понимая, что непроизвольно соврала. Ночь прошла скверно, но утро явно внесло несколько радостных нот.

   Они расположились с едой. Ли бы стоило подумать, что делать и как быть дальше, но она просто ела и с удовольствием слушала пересуды.

   - Вот, смотрите! – шептал один. – «Преступники скрылись, стоило заметить приближение военных». Значит, они ничего не успели украсть?

   - А может, наоборот, их целью были рядом расположенные лавки? – предположил кто-то еще. – Они ограбили их и подожгли, чтобы запутать преследователей?

   - Да бред! Они устроили поджог, чтобы обеспечить себе побег! Это же очевидно!

   - Не забывайте про здание суда, – шепотом посоветовал еще один студент неподалеку от Ли. – Они по-любому устроили дебош в той половине города, чтобы обчистить судей!

   - Да что у них можно вынести? Это ж не казначейство.

   - Ясно же, что какие-то важные документы! И деньги! Не верю, что палата нищенствует.

   - Если это так, то почему было не ограничиться одним поджогом? Зачем было нападать на склад?

   - Я о том и говорю! Они нарочно так сделали, чтобы всех запутать!

   - Ой, да прям так уж напали. Ничего же не украдено!

   - Ага, только вся охрана у склада перебита. И непонятно как: ни крови, ни следов удушения, ни пуль! Вот и думай, что это было.

   - Госсты, – бескомпромиссно пригвоздил еще кто-то.

   - Не думаю, – вдумчиво произнес один из старшекурсников. – Все стигмы оставляют хоть какой-то след.

   - Эх, жаль, нас там не было! – дерзко влез какой-то из его одногруппников. – Мы бы точно смогли держать под присмотром хотя бы одно место! Почему нас до сих пор не привлекают к серьезным операциям? – возмутился он тут же. – Мы уже всему научены! Мы состоявшиеся госсты! Из-за халатности и нежелания привлечь молодую кровь их обвели вокруг пальца!

   «Местным в самом деле не достает серьезности отношения к поимке дезертиров, – размышляла Ли. – Возможно, их дезинформировали о силе госста. Возможно, там было несколько госстов или даже все четверо. Возможно, тот, что удрал, подставил остальных. И все же мальчишка прав: в любом из этих «возможно» сквозит халатностью местных военных. – Ли в душе чертыхнулась. – Мирные времена рождают слюнтяев».

   Илона начала щелкать пальцами, мельтеша нормальной рукой перед лицом Ли:

   - Э-эй! – позвала она. Лиара поймала руку подруги машинально и сжала непроизвольно жестко.

   - Не щелкай пальцами, никогда. – Потом вдруг сообразила, как, должно быть, это выглядит со стороны, и добавила. – Слышала, это портит суставы.

   Илона выгнула брови, а Ли снова взялась за пищу, с остервенением, чтобы сделать вид, что ужасно голодна. Это позволило еще немного послушать сплетни.

   - Тем не менее, – продолжал кто-то дискуссию, нить которой Ли упустила прежде. – На лицо несколько трупов, обрушенное здание суда и початый фармакологически склад, с которого якобы ничего не стащили. Не кажется ли вам, что это какая-то чушь?

   Ли усмехнулась излюбленным способом: «О, здравомыслие?»

   - Я слышал сегодня утром, – понизив голос, зашептал еще один из студентов, – кое-кто из преподов говорил, что давным-давно пора поручить руководить отловом дезертиров кому-нибудь из героев Эстабула, потому что они хотя бы наверняка знают, как те выглядят и что могут.

   Несколько человек энергично закивали:

   - Да! Я тоже слышал! Мол, если бы за это взялись полковник Рейнольдс и его компания, такой бардак бы ни за что не случился.

   - Беда в том, – раздался высокомерный выговор, какой бывает у молодых людей, убежденных, что им все дозволено, – что половина героев Эстабула погибли в Эстабуле. Включая, собственно, половину команды Рейнольдса. – Он даже не пытался говорить шепотом. – А сам полковник, по словам моего дяди, всегда был редким ублюдком.

   - Ох, Фрай, – осадили парня тут же. – Всем известно, что твой дядя метит на место в столице или хотя бы на тотальное управление силовыми структурами в нашем округе.

   - Это как-то отменяет тот факт, что у полковника Рейнольдса отвратительный нрав?

   - Ты же с ним даже незнаком! – выпалил кто-то еще.

   - Я доверяю своему дяде. От Рейнольдса тут не будет толку.

   Ли чуть поджала губы. Было непонятно: от возмущения или от скепсиса.

   - Что это с тобой сегодня? – спросила Илона. Ли услышала, что подруга устала от ее таинственного поведения. Однако прежде, чем Ли смогла хоть что-то ответить, она увидела поодаль за плечом Илоны сэра Уолта, который, сузив глаза, таращился на нее с необъяснимым выражением.

   Она вдруг почувствовала, как под натуральным натиском зрительного контакта остекленели ее собственные глаза.

   «Вот урод, – не удержалась Ли в мыслях. – Что ему надо?»

   - Ты влюбилась, что ли?

   Вопрос донесся до Ли будто из соседней комнаты.

   - Да, пожалуй, – беспамятно отозвалась она.

   Илона выронила кусок булки, округлив глаза.

   - Только не говори, что в ректора, – сдавленным шепотом взмолилась девушка.

   - Что – в ректора? – Не понимая, о чем речь, Ли встряхнула головой и сосредоточилась на подруге. Илона, понимая, что не стоит ждать вменяемости, оглянулась назад и увидела, что Грегор Уолт по-прежнему смотрит в их сторону.

   Обернувшись к собеседнице, Илона перегнулась через стол, наклоняясь ближе к Ли, и прошептала:

   - Он искал тебя вчера вечером, кстати. Нашел, да?

   - Да. – Ли кивнула, не глядя на сокурсницу. Получив своего рода разрешение и дальше пялиться в ответ на Уолта, она с готовностью вернулась к этому занятию.

   - У вас что-то вчера произошло? Тебя не было за ужином, и ты так и не сказала, где была…

   - До вечера шаталась по мастерским биоброни, как обычно, – механически отозвалась Лиара. – А когда возвращалась, встретила его. – Ли качнула подбородком сторону сэра Уолта удивительно деликатно и надеялась, что с расстояния мужчина не заметит кивок.

   - Что было потом?

   Ли сосредоточилась на Илоне, замотала головой с легким разочарованием в глазах:

   - Илона, пожалуйста, только не ты. Ничего тако…

   И вдруг поняла, что Илона безотрывно пьет остывший кофе. Спрашивала не она.

   - Ну так что потом было? – повторила вопрос какая-то из курсанток за соседним столом. Ее первым подхватил парень из старшекурсников.

   - Похоже, что бы ни произошло, нашей шлюшке не прожить и дня, если все разговоры будут не о ней, да?

   На сей раз Ли не стала терпеть. Она шепнула Илоне:

   - Прости, – вскочила, рывком смела в охапку поднос с небрежно набросанной на него едой и бросилась к выходу, выставив по дороге ношу на специальную стойку.

   Вопреки всем ожиданиям, парень, крикнувший последним, не включился в общий хохот, а с улыбкой до ушей рванул за Ли. Это всколыхнуло новую волну интереса к происходящему, и еще с десяток студентов бросились следом.

   - Слушай, прости, ладно, за шлюшку. Но ведь что-то же им всем нравится, да? – бубнил парень с довольной рожей, преследуя Ли. Та вывернула из коридора на главную лестницу и твердым шагом устремилась вверх, спешно перебирая ступени.

   - Я имею в виду, ты определенно популярна, – не отставал парень.

   «Отвяжись ты! – раздраженно подумала Ли, даже не оглядываясь. – Фармакологический склад… За Брошем никогда не водилось склонности к воровству. Да и аптекарские склянки… Он болен?»

   Гвалт вокруг и какие-то разговоры мешали соображать.

   - Да ладно тебе! Все давно гадают, что там у тебя под формой такого, что все мужики клюют! Ты ведь, выходит, теперь изменяешь ректору, да?

   Можно было бы, конечно, решить, что она двинутая – с чего бы ей знать, что в деле замешан Эдан Брош? Мало, что ли, в Арквелле дезертиров, включая других госстов?

   Ох, клятая трескотня на фоне! Черт сосредоточишься…

   - Да погоди ты! Давай поговорим!

   «Ни крови, ни следов удушения, ни пуль… Кто еще это мог бы ликвидировать охрану, если не Брош?» Ли задумалась, хмурясь. Она ведь не сходит с ума? С чего бы, верно? Все идет нормально, только шума возникло больше, чем они рассчитывали, но, в целом…

   - Ну ладно. Стой, я ведь серьезно, – произнес парень тоном, в котором действительно исчезли издевающиеся нотки.

   - Эй, ты чего? – спросили у него дружки. Парень не обратил на них внимания.

   - Да стой ты! – крикнул он вместо этого и, не сразу вспомнив имя Лиары, щелкнул пальцами.

   Щелчок донесся до сознания Ли оружейным выстрелом, разрывающим тишину ночи. В сознании сверкнула многоцветная вспышка: сначала щелчок, потом взовьется стена пламени, потом завизжат люди… Которых она знала. Которыми их шантажировали. Которыми она командовала. До которых никому не было дела. Тейт всегда щелкал пальцами прежде, чем жечь…

   Тело рванулось само по себе. Ли поняла это, когда осознала себя посреди лестницы, ведущей уже на третий этаж, стоявшей на несколько ступеней выше парня, который только что отлетел вниз пролета от ее удара.

   - Она… она врезала ему с вертушки! – На нее вытаращились во все глаза.

   - Психопатка!

   - Ненормальная!

   Противореча ситуации, Ли мрачно оскалилась: «Даже не представляешь насколько».

   - Что здесь происходит? – раздался голос заведующего кафедрой военной подготовки. Он уставился на парня – видимо, одного из многообещающих любимчиков, потом на Ли. – Фрай пострадал! Отправьте его в больничное крыло! И сообщите ректору, что я хотел бы с ним переговорить. Похоже, заведующий госстами тут ничего не решает.

   Подоспел, словно заинтересованный более других, Уолт.

   - Я провожу, – вызвался он помочь парню, которого называли Фраем. – И вас тоже. – Ткнул он пальцем в Лиару.

   Лиаре захотелось спрятать лицо в ладонях: проклятье, что тут сейчас произошло? Она во что-то вляпалась?

   «Вляпалась ты сто лет назад, – раздался в голове голос доброго друга. – Когда пришлось идти в армию». Сопровождаемая осуждающими взглядами, Ли предпочла не устраивать еще больше суматохи и пойти с Уолтом и Фраем мирно. Парни, заставшие сцену, смотрели на нее как на умалишенную. Девчонки – того хуже. Еще бы, цокнула Ли в душе, она ведь посмела покуситься на самого Уильяма Фрая, главного любимчика всех напудренных дур. Интересно, у них есть какой-нибудь порядок, кто в какой день месяца может сходить с ним на свидание?

   Пока они шли, в процессии произошло перестроение. Уолт, Фрай и Ли оказались впереди. Остальные разделились на два лагеря: парней, которые, с одной стороны, утратили интерес к происходящему, а с другой, напротив, оживились («Ого, в самом деле? Она двинула ему с вертушки?!», «Что за слюнтяй, если его отделала баба?!», «Хм, с какого она, говоришь, курса?»), и девчонок, которые, будто непуганая стая рыб, двигалась единым косяком вслед за удалявшейся троицей на некотором расстоянии.

   Убежденная, что их не услышат, Ли обратилась к парню:

   - Прости. Я… это вышло случайно, – сказала девушка вполне искренне. Одно дело, когда отголоски прошлого калечат ее собственную жизнь, другое – когда чужую. Фрай посмотрел в ответ зло.

   - В каком смысле случ… – зашипел было он, но, взглянув Ли в глаза, осекся: похоже, она в действительности не ожидала от себя такого. Фрай кивнул Ли: заметано. Ворвавшись в кабинет, доктор Уолт нашел там младшего фельдшера. Кивнул в сторону Ли и гаркнул:

   - Закрой дверь и не спускай с нее глаз, пока я не закончу.

   Фельдшер, молодой парень лет двадцати трех с обляпанным веснушками лицом, поглядел на Ли, счел ее беспрецедентно здоровой, но уточнять, за каким делом нужно ее охранять, не стал. Выполнив все распоряжения, он молча указал Ли на кушетку. Та села, выставила руки назад и откинулась. Закрыла глаза, раздумывая, а не стоит ли ей в самом деле начать пить успокоительные. Ну или хотя бы алкоголь. Алкоголь… Ли мечтательно закрыла глаза.

   Интересно, она расклеивается от постоянного внимания к себе со стороны малолеток или это одна-единственная встреча с Тейтом так на нее повлияла? «Не видел три месяца…» Подумаешь, велика беда! Мог бы вообще никогда ее не видеть. Даже не встретить, сложись обстоятельства в прошлом получше.

   Если подумать, – мысленно оживилась Ли, – в этом кабинете наверняка есть и успокоительные, и спирт. Отличное место, чтобы спасаться от отчаяния, не так ли? Наверняка Уолт потому торчит до ночи в академии, что в одиночку спивается. Ну не все же ему одному, да? Как бы поделикатнее спросить, не разживется ли Уолт казенным добром? Тот, скорее всего, на такой вопрос поскабрезничает: мол, тут только формалин и хлорамин, и пусть-де она, Лейн, закатает губу. Ли бездумно принюхалась к специфическому запаху медицинского кабинета. Он вызывал у нее смешанные чувства: ее влекла медицина, с одной стороны, и пугала – с другой. Она напоминала о спасении – и еще о лабораториях и мастерских. В одной из таких трудился ее брат, в другой…

   - Ничего серьезного, – раздался твердый голос Уолта. – Можете идти, Фрай. Локсли, – обратился он к фельдшеру.

   - Да, сэр?

   - Проводите господина Фрая и проследите, чтобы нас не беспокоили.

   Ли уставилась на мужчину так внезапно, что от резкости движения у нее хрустнули позвонки в шее. Однако прежде, чем она успела что-то возразить, фельдшер уже вытолкал Фрая наружу и захлопнул дверь.

   - Вы хоть понимаете, что этим только усугубите ситуацию и теперь мое имя будут трепать не только в паре с ректорским? – уточнила Ли, наблюдая за манипуляциями врача.

   Грег отвечать не стал. Вместо этого он поднялся из-за медицинского стола, подошел к Ли, подтащил ближайший стул и сел напротив. Расставил широко ноги, откинулся на спинку, сцепил руки в замок. Посмотрел на девушку прямо, и Ли вдруг осознала, что впервые не видит на его лице никаких эмоций и напряжения. Высокий лоб перечеркивали две прямых линии морщин – от переносицы вверх. Похоже, Уолт много хмурился. Наверное, имел причины. Вокруг мужского рта Ли приметила будто выпиленные носогубные полосы: оттого, что прежде он много смеялся или поджимал губы в недовольстве?

   - Лейн, давайте серьезно. Ваше пребывание на кафедре госстов противоречит всем уставам порядка, ваше поведение переходит все границы. Вы сумели обойти заведующего госстами, но меня вам обойти не удастся. Поймите, мы ведем все врачебные карты в академии, и именно я обязан следить за состоянием стигм. Потому что – вы, конечно, не можете этого знать – наличие стигм порой приводит к мутациям или психологическим проблемам. Теперь скажите, Лейн, почему я не должен сигнализировать в столицу, что место госста занимает студентка без нужных данных?

   Он смотрел внимательно, словно надеясь поймать малейшее изменение в женском лице, которое выдаст ее истинные чувства или намерения. Ли облизала пересыхающие губы, собираясь с духом.

   - Почему вам так важно это знать? – спросила она. Он ведь радеет о вещах, которые, будь Ли на его месте, и для нее казались бы важными. Она может, может его понять, и ей совсем не хочется врать! Но ей придется, если Уолт не оставит ее в покое.

   - Потому что больше всего в жизни, Лейн, я ненавижу вопросы, на которые не в состоянии получить ответы.

   Она выпрямилась на кушетке и подалась вперед, стараясь сощуром передать всю убедительность, какой располагала.

   - Но ведь в жизни очень много таких вопросов, сэр Уолт.

   Он тоже наклонился ближе к собеседнице и спросил:

   - Вам-то откуда знать? Вам же всего восемнадцать, верно?

   Ли изменилась. Ее глаза на мгновение вспыхнули и заметались, выискивая в глазах собеседника хотя бы отголоски правды.

   - Что именно вы хотите узнать, сэр Уолт?

   Мужчина не стал увиливать.

   - Вы причастны к ограблению фармакологического склада вчера вечером?

   Ли натурально перекосило. Настолько абсурдного вопроса она не могла ожидать.

   - Вы больной? – спросила она прямо, забывая о всякой субординации.

   Уолт отстранился, запрокинув голову, и поглядел на девушку высокомерно.

   - Не более, чем вы, если в самом деле имеете к этому отношение.

   Ли вскочила с места.

   - С чего вы вообще…

   - Вы пришли к ректору отнюдь не сразу. Ваша сумка была больше и тяжелее, чем нужно для того, чтобы носить в ней зеркальце и помаду. У вас был футляр, напоминавший тубус для телескопа, но отрубите мне руку, если там в самом деле был телескоп. И от вас пахло оружейной смазкой.

   - Вам показалось! – Она оглянулась на него одномоментно с тем, как Уолт встал.

   - Мне никогда не кажется, Лейн.

   Ли не дрогнула и не отодвинулась ни на шаг.

   - И где я, по-вашему, могла взять оружие, которому предназначалась эта смазка?

   - Это я у вас хочу спросить. – Голос Уолта сел. Разговор заходил в тупик, и Ли постаралась перевести его на самого врача.

   - Тогда, возможно, вы перепутали оружейную смазку с маслом для биоброни? Или, скажете, совсем не ухаживаете за своим протезом, сэр Уолт? – Она опустила взгляд вниз, указывая на механизм, который врач скрывал под левым коленом.

   Уверенность мужчины дрогнула, как и бровь к переносице, отчего одна из линий на лбу проступила ярче.

   - Как вы догадались? Это модель F-19.10, я смазал ее совсем недавно, она идеально гнется, меня ничего не должно было…

   - Не у вас одного хороший нюх, сэр, – огрызнулась Ли и, вопреки всем ожиданиям врача, не попыталась уйти, как вчера. Он непроизвольно усмехнулся уголком губ и глаз. – И слух, – добавила девушка тише.

   Он опять захотел сказать ей: «Убирайтесь», но смолчал. Это будет значить, что он и на этот раз не нашелся с ответом и постарался свернуть ситуацию, в которой не смог разобраться. Надо заставить Лейн уйти саму.

   - Я буду ждать вас в этом кабинете на следующей неделе, Лейн. Вместе с остальными госстами для осмотра. И на этот раз, чтобы вы не запудрили голову моим людям, я буду курировать осмотр лично.

   - Лично? – осведомилась Ли с некоторой долей пренебрежения. Она наклонила голову, взыграв бровью, лукаво, почти флиртуя. – А у всех или только у меня? Может, вам просто, как и остальным, интересно, что находится под этой формой, раз клюнул сам Джонатан Локвуд? – И совершенно очевидно назло Ли демонстративно расстегнула верхнюю пуговицу форменной куртки.

   «Вот сука», – припечатал Уолт мысленно, понимая, что выбора нет. Иначе еще одно ее слово – и он просто ударит девчонку.

   - Убирайтесь. Вон, – приказал мужчина и, обходя Ли сбоку, толкнул прочь. Девушку дернулась от импульса, но мгновенно вернула равновесие. Громко хмыкнула и вышла, закрыв аккуратно дверь.

   За дверью, высматривая едва ли не из-за углов, стояли зеваки. Ребячество! – подумала Лиара. Гордо вышагивая, она чуть запрокинула голову, выставляя на всеобщее обозрение неприсущую ее облику деталь – небрежно отвисший угол запаха.

ГЛАВА 5

Следующее утро началось с занятий по боевому мастерству. Ли, имевшая очередную рабочую вылазку на позицию почти до рассвета, встретила их в еще более никчемном состоянии, чем обычно: уставшая, сонная, она не то что не пыталась сделать вид, что собирается что-то предпринять, чтобы справиться с задачей – избавиться от заградительного перекрытия без помощи оружия, но даже не выслушала ее. Если ее стигма позволяет ей выглядеть на восемнадцать, не значит, что так все в самом деле и есть. Нет, черт побери, она гораздо старше, и может сказать с уверенностью, что после двадцати пяти ночные злоключения даются куда сложней.

   Будто до кучи неприятностей лил дождь, и Ли без конца обнимала себя и растирала плечи. Очень хотелось спать. Настолько, что положенное мгновение позора – «Простите, сэр, я ничего не могу сделать с этим заграждением» – она пережила вообще равнодушно. Вид у девушки был натурально жалобный, и, возможно, это позволило педагогу оставить ее в покое, а сокурсников убедило отпускать сегодня меньше шуток в ее сторону.

   - В чем дело, детка? – подкалывал один из парней, у которого, судя по всему, отрос приличный зуб на девушку за отнятое в группе первенство. – Промокла, так сказать, до трусов? – в его голосе слышались отвратительные сальные интонации двусмысленности.

   Ли, наблюдая, только чуть дернула бровью: ох уж эти однозначные намеки, будто женщины более ни на что не годны! В ее жизни они полноценно прекратились только под крылом Рейнольдса, и у её давней соратницы, Лизы, тоже.

   Лиза.

   Лиза…

   Не потому ли она, Ли, прикипела по-своему к Илоне, что та отдаленно напоминала ей бывшую сослуживицу? Илона была не столь же смоляной и темной. Ее можно было скорее причислить к миловидным, чем к роковым красавицам, и в сравнении со стигмой Лизы Илона оказывалась практически бесполезна для армии, но она сохраняла ту же гордость женщины, которая осознает: помимо внешности, у нее есть то, за что она достойна уважения – результаты ее работы.

   Парень, доканывавший подрывницу, не унимался. Он открыто ущипнул ее за бок и посмеялся. Потом замахнулся – в однозначном жесте, чтобы шлепнуть по заднице. Ли видела, что он действует немного замедленно. «Нарочно», – поняла девушка. Подобных манипуляторов она страшно не любила. Когда ее ситуация откроется, надо будет съездить по роже этому задире. Ли перевела взгляд на учителя. Тот делал вид, будто ничего не видит. То ли оттого, что разделял мнение заносчивого сопляка, то ли потому, что считал: если девчонка не научиться сама ставить на место таких зарвавшихся козлин, в будущем ее военной карьере придет конец в первую же неделю в части.

   - Только попробуй! – пригрозила курсантка обидчику.

   - И что же ты сделаешь? – лез тот. – Спалишь меня дотла? – И тут же заржал, довольный собой. – Ой, прости! Я и забыл: когда идет дождь, ты ведь и искры не можешь высечь, да? Вот если бы у тебя альфа-стигма, – протянул он, – вот тогда бы…

   Девчонка сжала руки от бессилия и ярости, прошептав: «Ублюдок!»

   - Ну хватит! – вмешался, наконец, преподаватель. – Мелони, иди сюда и сядь, – позвал он курсантку. – Что до тебя, Роберт, – обратился к парню, – госсты – не боги из детских сказок. У любой стигмы есть потолок. И если тебе интересно, под хорошим ливнем и альфа-госст не высечет искр.

   Упомянутый Роберт лезть на рожон побоялся, но смолчать не сумел. Поэтому бросил в спину Мелони, будто это касалось напрямую только ее:

   - Вряд ли этот потолок в том, чтобы в дождь не суметь разжечь пламя даже при помощи зажигалки, да?

   - Именно в этом, – с высоты опыта пресек наставник с таким видом, чтобы было ясно: разговор закончен. Иначе Роберт отгребет наказание.

   Роберт смолчал, но только слепой не прочел бы на его лице: «Да тебе-то откуда знать?!»

   Ли, наблюдая, усмехнулась: все молодые госсты с активными стигмами заносчивы. Особенно молодые парни. Все-то им кажется, что они станут героями. Большинство даже не задумывается, надевая форму военного, что в ней его и похоронят. Например, из-за того, что в критический момент битвы пошел дождь, а у тебя в руке не оказалось зажигалки. Даже если ты и обладаешь альфа-стигмой в огне.

   У любой стигмы есть потолок, в этом учитель не соврал. И отчасти это даже хорошо. Что было бы за чудовище – госст, способный жечь в бурю с градом? Будь на свете хоть один такой, его бы наверняка держали в какой-нибудь камере особого назначения, чтобы не вышел и никому не навредил. Или вообще бы пустили на опыты. Или бы просто убили. Потому что слишком большая сила – это слишком большой риск, что, если ее носитель в один день предаст армию, его никто не остановит. Ну разве что другой подобный монстр, да только где ж его взять?

   «Боевое мастерство» закончилось. День обещал быть непростым: все по-прежнему гудело и звенело свежей сплетней про здание суда и какими-то опасениями, смысла которых Ли не могла уловить. У нее возникало чувство, что большинство курсантов активно включились в обсуждение недавних событий только в силу социального статуса. Ну они же будущие военные, им положено беспокоиться о безопасности общества. Каждому хочется проявить себя и выдвинуть такое предположение относительно случившегося, которое в итоге окажется единственно верным. Беспрестанное и назойливое желание выделиться, блеснуть способностями и умом отчасти было понятно Ли. И в то же время вызывало у нее легкое презрение.

   «Хорошая военная кампания быстро расставила бы вас всех по полочкам», – думала девушка, понимая, что почти весь этот молодняк полег бы в первых рядах пушечным мясом. Как бы ни были рукасты механики и полевые доктора, выживание каждого солдата в бою прежде всего зависит от решения командования и от него самого.

   Никаких особенных новостей или поручений, касающихся только ее, в тот день Ли не получила. Вероятнее всего, военные города в самом деле занялись отловом госста, который двумя днями ранее обрушил здание суда. Как быстро его восстановят? Что удастся сохранить? И что там со складом? Может, любопытство и ажиотаж других студентов передавались ей, а, может, она просто хотела бы следить за событиями из первых рук, поскольку это внесло бы изрядное разнообразие в череду одинаковых дней.

   Странно. В годы Эстабульской кампании многие дни тоже были абсолютно одинаковы, особенно в конце, но никто не думал назвать их чередой. Каждый из них мог оказаться последним и казался острым и напряженным, как ни один другой. Даже если подразумевал простой и понятный график: два часа в атаке, двадцать минут на регруппировку и переоснащение.

   После обеда начались лекционные курсы. Несмотря на все старания миссис Уиндсток – красивой женщины немного за сорок, на занятии по военной истории аудитория никак не унималась, обсуждая не какой-нибудь важный и интересный вопрос из прошлого Арквелла, а ту самую, уже набившую оскомину ситуацию с судом и фармакологическим складом. Лекция грозила слететь коту под хвост. Выглядело так, словно поймать дезертиров, учинивших неслыханный погром в городе, стало личным делом каждого курсанта. Потому, перестав бороться за внимание студентов, преподавательница всплеснула руками и в сердцах заявила:

   - Да черт бы подрал! Кто бы это ни сделал, это просто дезертир! И скоро его поймают!

   Ли не сдержалась, натурально прыснув: дезертир дезертиру рознь. Но кто-то из парней, который, кажется, проявлял к истории военного дела взаправдашний интерес, оказался еще более откровенен.

   - Тейт Хардвин, мэм, тоже в свое время был просто дезертиром. И, как известно, именно поэтому он стал знаменем гражданской войны в Эстабуле.

   Ли пронзила парня молниеносным взглядом одновременно с преподавательницей и непроизвольно улыбнулась: если бы люди умели стрелять из глаз, сейчас этот бедолага помер бы от двойного в голову.

   - Мне отрадно знать, курсант Вейл, что вы внимательны на моих лекциях по военной истории, – сказала женщина. Ли ждала, когда же та добавит какое-нибудь «но», но – миссис Уиндсток воздержалась. Лиара могла поклясться: это замолченное «но» было чем-нибудь в духе: «Но вам следовало бы закрыть рот, а не умничать!», только не столь деликатное.

   В целом парень ведь ни в чем не соврал. Конфликт назревал давно, но только с появлением у эстабульцев национального героя, Хардвина, он перерос в настоящий бунт, а потом и в гражданскую войну. Это довольно символично, вдруг подумала Ли, не особенно вслушиваясь в разворачивающуюся дискуссию между педагогом и студентами. Армия больше всего ценит хороших госстов, но именно госсты чаще всего становятся дезертирами или предателями. И только их власти надеются вернуть в строй живыми, в то время как до остальных им почти нет дела. По остальным при задержании разрешен огонь на поражение в случае ожесточенного сопротивления, по госстам – ни-ни. Впрочем, будь на троне по-прежнему король Эллиас, госстов бы тоже отстреливали как собак. Судьба настигла Эллиаса божественным проведением, и с его смертью гнет силовиков в Арквелле ослаб хоть немного.

   Если бы не новый король Джошуа, пустынные земли Эстабула можно было бы посыпать солью. Но, несмотря на отчаянное преследование предателей армии, Джошуа остановил эстабульскую резню. Он не внял доводам Тейта, когда тот угодил в лапы правительства, но внял доводам Ли и Рея. Арквелл здорово задолжал этим двум, и к тому же, если аргументы в пользу Тейта излагала Ли, наверное, имело смысл прислушаться. Так, во всяком случае, заявил Джошуа министрам и подписал приказ об отсрочке приговора.

   Ли грустно усмехнулась над собой. Она в самом деле больная, если смогла внять судьбе Тейта Хардвина. Сотрудники научно-исследовательского института в столице называли это «тождеством с агрессором», она называла это практичностью: Тейт был обалденно талантливым госстом, он был нужен. И его непростая судьба объясняла многие из его действий. Она отчетливо помнила, как он впервые возник перед ней, будучи врагом, и как впервые возник, будучи вынужденным союзником. Оба раза Тейт был раздавлен. Она не смогла простить его, но смогла понять и оправдать. Этого было достаточно.

   Ли снова усмехнулась, не вслушиваясь в трескотню на фоне. В этом она была действительно хороша – понимать мотивы и чувства людей. И, вопреки здравому смыслу, это делало ее ужасным переговорщиком. Когда нужно было заставить оппонента принять свою точку зрения, она же сама могла помочь ему доказать его собственную. Потому что – понимала. С такой дурацкой чертой характера ей было в чем-то недурно служить солдатом: когда Ли слишком сильно путалась, какая из всех существующих в ситуации точек зрения наиболее приоритетная, ее всегда спасал приказ сверху.

   Он спасал ее по сей день: приказ сделать дело, не постояв за ценой. Это было хорошим напоминанием для той, что быстро поняла, отчего Грегор Уолт так въедлив и чего он на самом деле опасается.

   Вряд ли, когда ее отправляли сюда, было учтено, что глава отдела реставрации в академии и ее ректор – старые знакомые, держатся накоротке. Будь дистанция между ними посерьезней, Уолт бы подчинился приказу ректора не лезть не в свое дело, а ректор бы просто смог приказать. Если сейчас Уолт вытащит ее историю и личность на поверхность, у нее не будет никаких серьезных проблем. Зато Джонатан и Уолт обязательно столкнуться с тяжелыми последствиями. Уолт потеряет работу не потому, что не сообщил о ее непригодности, а потому что относился к своим обязанностям с чрезмерным рдением. Локвуд отхватит за то, что не смог посадить Уолта на поводок, и, значит, руководитель из него никакой. Ей могут отказать в контракте, на который она подписалась: один госст взамен другого. Она, конечно, будет несчастнее до конца жизни, чем могла бы быть, но ее ниоткуда не выгонят и никак не покалечат. Просто выполнить первоначальную задачу станет сложнее, погибнет гораздо больше гражданских, потому что малейшее упоминание ее имени, до чего может в пылу энтузиазма добраться Уолт, вспугнет Эдана Броша. И Брош – страшен.

   А ей бы не хотелось, чтобы он снова сбежал или предпринял какие-то отчаянные шаги. Если кого Ли и планировала взять исключительно живым и целым, так это Брош. Ибо у властей могут быть к нему любые претензии и вопросы, а у нее только один, и она непременно, непременно его задаст:

   Какого, твою мать, черта?

   Следующие два дня прошли относительно спокойно. Безусловно, разговоры доносились со всех углов. Болтали про склад, про дезертиров, про Хардвина, про нее. Если не вслушиваться детально, то общий поток слов вокруг порой причудливым образом складывался в предложения, близкие к тому, что озвучил Уолт в последнюю встречу: «Ли причастна к ограблению склада фармакологии, с которого ничего не украли». Насчет «ничего» Ли только усмехалась. Власти все-таки продавили версию об отвлекающем маневре. Они сильно акцентировали трагедию со зданием суда, чтобы максимально отвести интерес от убитой у склада охраны, несмотря на все своевременные усилия Тейта привлечь внимание к этому месту. Рано или поздно сведения о погроме на складе всплывут. Ли будет ждать этого момента, и, если не дождется просто так, то сама вытащит наружу.

   Преступности хватает в любом городе. Но убийство без крови, удушения и пуль могут совершить немногие.

   В эти дни ее ни к чему не привлекали, видимо, надеясь усыпить женское любопытство и наитие. На пару дней Лиаре даже показалось, что она в самом деле студентка. А потом посреди одной из последних лекций в аудиторию вошел дежурный от Локвуда и велел Лиаре Лейн составить ректору партию в шахматы.

   Услышав призыв, Ли едва не треснула себя ладонью по лицу: вот он, высший уровень маскировки! Но вместо этого девушка встала, извинилась перед преподавателем – отмечая, как дрожат в почти несдерживаемых ухмылках губы сокурсников и дергаются плечи – и, забрав вещи, вышла. Вряд ли она вернется сюда сегодня.

   Стоило войти в приемную, как секретарь ректора встретил ее неожиданным радушием. Он приветственно встал, широко улыбнулся и довольно сообщил:

   - За случай с курсантом Фраем вам назначили выговор, Лейн. Уже второ-ой, – игривенько пропел мужчина, очевидно предвкушая появление третьего выговора и последующее за ним отчисление набившей всей академии оскомину скандалистки.

   - Ректор ожидает вас, – добавил секретарь и даже открыл перед Ли дверь.

   Джонатан в самом деле ожидал: сидел за столом для посетителей, расположенном вплотную к ректорскому под прямым углом, перед разобранной шахматной доской. Взгляд его был задумчив, волосы хорошо уложены. Китель в кои-то веки висел на спинке кресла. В воздухе стоял запах табака. Ли непроизвольно облизнулась и причмокнула: захотелось тоже покурить.

   Ли прошла на свободное место напротив ректора, расположилась, осмотрела фигуры. Все на положенных для начала местах, явно недешевые и красивые. Девушка подняла глаза на мужчину. Взор был открыт и прям: что происходит?

   Локвуд улыбнулся вместо приветствия и перешел сразу к делу:

   - У меня для вас новости, Ли, – сказал он и, ничего не объясняя, передвинул одну из белых пешек вперед. Ли повела головой: что он затеял? – но ничего не сказала и сделала ответный ход.

   Ректор не торопился с разъяснениями и откровенно разыгрывал партию.

   - Ваш… – задумавшись, вымолвил он наконец, – думаю, не ошибусь, ваш друг, внял просьбе. Лейтенант Дженверс прибудет в Восточный округ завтра вечером.

   Любопытно, прищурилась Ли. Он в самом деле пригласил ее к доске. Говорил официально, но сохраняя некоторую человечность в голосе, как обычно делают дипломаты. Все выглядело так, будто ректор ждал кого-то. Или, вернее, догадывался, что кто-то может зайти. Снова Уолт? Или, может, это Мила Локвуд, его жена? А, может, она уже здесь? Сидит вон, прячется в шкафу, пытается поймать мужа с поличным с любовницей. А Джонатан вовремя заметил и весь такой приготовился.

   От подобных мыслей Ли чуть не затрясло от смеха, но она постаралась взять себя в руки. Прикинув ректорское начало в игре, она передвинула фигуру, кивая.

   - Устройте нам встречу, – попросила девушка.

   - В академии или вне? – уточнил Локвуд, выдвигая на освободившуюся клетку слона.

   - Лучше всего прямо здесь. Местные военные не в состоянии сесть Брошу на хвост, потому что толком не знают, как он выглядит. Но Брош знает Дженверса. Поэтому будет лучше ему не светиться. Тем более мне.

   Мужчина почесал под губой и кивнул:

   - Принято. Я пошлю за вами послезавтра утром или днем, как договорюсь с ним, – сообщил ректор и зачем-то добавил: – Чтобы доиграть эту партию.

   Ли прищурилась: насколько велик шанс, что, говоря о партии, Джонатан имеет в виду шахматы?

   Девушка кивнула и убрала руку с фигуры, до которой успела дотронуться. Она поднялась, поблагодарила Локвуда и направилась к выходу. Мужчина окликнул ее в последний момент:

   - Ли! – Девушка оглянулась, но Локвуд даже не смотрел в ее сторону. – Уолт может доставить неприятности. Нам обоим, – произнес мужчина и потянулся за сигаретами, давая понять, что обсуждать нечего.

   «Озвучил проблему, мол, вот, на тебе. Сделай с ней что-нибудь», – подумала девушка выходя.

   И сделать надо.

   У Ли завертелись в голове доводы «за» и «против» решений, которые пришли на ум первыми. Однако осмыслить хотя бы одно из них не удалось: выйдя из приемной, она снова очутилась в окружении бесконечного дружелюбия.

   - О, уже все? – ехидно поинтересовалась какая-то курсантка. Кажется, из связистов.

   - Надо же, – поджав губы, ядовито выпустила вторая. – Какие короткие шахматы.

   - Возможно, оттого, что ректор был напорист… как конь, – вставила третья, и вдруг захохотала, запрокинув голову. Несколько девушек тут же подхватили смех.

   Ли покосилась на это со сдержанным снисхождением. «Напорист как конь» – и что это? По их мнению, хорошая шутка? Малолетки, ничего не смыслят в юморе. Вот взять хотя бы ее, Лиару Лейн. Она ищет одного любовника с помощью второго, да при том так, что со вторым она начала спать оттого, что ее бросил первый. Вот это – смешно, а шутки про конскую мужскую прыть… Пф!

   Заметив впереди тень периферийным зрением, Ли увернулась с пути в последний момент. Однако мужчину, с которым она едва не столкнулась, этот маневр уже не остановил.

   - У вас от ректорских милостей близорукость развилась, Лейн? – грозно спросил Уолт.

   - Простите, – пробормотала Ли. Очередная перепалка с доктором не входила в ее планы. Она прошла мимо, даже не взглянув на Грегора, и того настолько это ошеломило, что он проследил путь девушки еще на несколько шагов, развернувшись ей вслед.

   На следующее утро Ли спозаранку явилась в кабинет медицинской помощи: был день осмотра, и она надеялась поймать кого-нибудь из фельдшеров, или, если повезет, сразу доктора Уолта еще до завтрака, чтобы управиться без свидетелей. Кажется, Уолт и сам намеревался быть верным слову и со всем тщанием следить за тем, как пройдет осмотр. Он сидел в кабинете, собранный, гладко выбритый, отчего его крупные черты лица казались еще немного массивнее, причесанный. В военной форме академии, поверх которой надел положенный белый халат. Тарабанил кончиком ручки по столу и уже ждал.

   Ждал ее.

   Ли поняла это, когда, войдя встретила прямой взгляд темных – от природы и от напряжения – глаз. Ли почувствовала себя нерадивой студенткой, которая явилась на пересдачу к педагогу, у которого прогуляла весь год.

   - Хорошо, что на сей раз вы не стали трусить. Покончим с этим быстро.

   Ли, кивнув, углубилась в кабинет, внутренне отдавая мужчине должное: по крайней мере, он не стал устраивать спектакль из ее разоблачения.

   - Я позову медсестру.

   - Не нужно, – отозвалась Ли. – Я просто сдам кровь. Вы справитесь с этим и сами.

   Уолт насупился: ее интонации не звучат вызывающе, как прежде. Хм, а он был уверен, что вчера, когда они столкнулись в коридоре, ему показалось. И все-таки, ее спонтанная миролюбивость не должна была отвлекать Уолта от главного.

   - Анализ крови – это далеко не все, Лейн. Вы должны указать местоположение своей стигмы – поскольку я не вижу ее на ваших запястьях или за ушами, как бывает чаще всего – чтобы я мог зафиксировать ее размер, объем, цвет, принадлежность. Вам также должны проверить рефлексы, состояние опорно-двигательного аппарата, замерить давление и пульс и прослушать дыхание. Затем вы должны применить свои таланты на манекене, и наш сотрудник произведет все те же самые замеры в боевом состоянии, чтобы иметь хоть какую-то отправную точку в наблюдениях за вами. Как вы понимаете, я не могу позволить себе лично осматривать вас наедине, потому что не хочу оказаться потом жертвой склок, сплетен и главное – обвинений в домогательстве. А посему сядьте и подождите. Я схожу за медсестрой. Они все еще на завтраке.

   Он сделал шаг в направлении двери, когда голос Ли настиг его.

   - Я сдам только кровь, – жестко сказала девушка. – Вы возьмете ее сами, здесь и сейчас.

   Уолт обернулся. Он остолбенел от ее наглости.

   - Я не ослышался? – спросил он голосом затишья перед бурей. – Вы ставите мне условия?

   - Ставлю условия, выдвигаю требования – называйте, как хотите. Возьмите кровь, этого хватит, чтобы удостовериться в наличии у меня стигмы, о которой вы так печетесь. В базах централа хранятся образцы крови всех зарегистрированных граждан, отмеченных стигмами.

   Уолт не слышал последних слов. Он побагровел от неудержимой ярости. Подскачил к девчонке и, нависнув, с силой выдавил:

   - Да кем вы себя возомнили?!

   Ли физически чувствовала, как пышет и клокочет в нем огненная буря.

   - Той, кто ищет компромисс, – отозвалась девушка. У Уолта непроизвольно дернулась рука, он остановил ее уже перед самым ударом – в тот момент, когда Ли рефлекторно пригнулась. Плавным, но четким, многократно отработанным движением, в котором не было и отголоска суеты.

   «Помяни мое слово, ее руки перебрали больше оружия, чем ты в жизни съел котлет», – всплыл в памяти Уолта голос сержанта Бойла. До этого момента Уолт даже не думал, что запомнил их. Проклятье, почему вокруг этой Лейн столько нестыковок и ничего ни с чем не сходится? У Уолта упорно возникало чувство, что его обводят вокруг пальца, пускают пыль в глаза, за которой он никак не может ухватить суть. Но тем не менее одернул себя доктор, об этом он сможет подумать потом, в одиночестве. А пока стоит напомнить девчонке о главном.

   - Какой к черту компромисс?! Это военная академия! Здесь нет компромиссов! Здесь есть только Устав и распоряжения, ясно вам?! – Рыкнул он.

   - Так вы возьмете кровь? – спросила Ли, и Уолт вдруг увидел в женском лице, насколько ей все осточертело. Академия, люди, он с его придирками, ректор с его романами – и шахматами, о которых вчера вечером шептался весь первый этаж.

   Он знал, что не имеет права намеренно причинять ей боль, но она же хочет быть военным, да? Хочет быть госстом, верно?

   Уолт дернул Ли за руку, рывком подтащил к месту, где обычно присаживались осматриваемые, вздернул, отрывая пуговицы на застегнутой манжете рукава. Ничего, зашьет! Он действовал грубо: жгутом перетянул намного сильнее, чем требовалось, пару раз нарочно мазал мимо вены, а когда опытной рукой не смог попасть, то вынул иглу, выругался, сменил шприц и начал все заново. Может, это низко, по-свински, не по-мужски. Но и она должна была оценить его готовность разойтись миром. Это он – тот, кто предложил компромисс, и выдвигать ультиматумы – последнее, что Ли стоило делать.

   Когда он закончил, то вынул иглу резко, почти смакуя объем синяка, который у нее появится вскоре. Он отвернулся, затягивая с дезинфицирующей пропиткой, чтобы нарочито медленно запечатать и уложить образец.

   - Знаете, – сквозь зубы начал он, – я даже намеренно оглашу, что у вас какая-нибудь удивительная редкая стигма, лишь бы вы доучились, Лейн. Потому что хочу, чтобы потом, когда вас кинут на передовую, вас перекорежило от реальных боевых условий. То-то вы удивитесь, что в военных лагерях нет никаких особых условий для избалованных девчонок и всем натурально плевать на ваши религиозные чувства. Особенно я буду рад узнать, что вас ранили, и полевой врач не смог оказать вам помощь.

   Ли посмотрела ему в спину, слегка свесив голову набок: надо же быть такой сволочью!

   - Откуда вам вообще что-то знать о передовой?

   Уолт обернулся рывком, все еще беспощадно злой и схватил за локоть – там, где билась многократно проткнутая вена.

   - Капрал Грегор Уолт, западный фронт Эстабула, девятнадцатый батальон, к вашим услугам, – отрекомендовался он, выталкивая слова со страшной силой. Второй рукой он прижал к месту укола ватный тампон с видом: «На, подавись!» Ли с нечитаемым выражением лица стряхнула его и, задернув рукав, поспешила убраться прочь.

   На этот раз – сама, с небывалым удовлетворением отметил про себя Уолт. Даже гнать не пришлось.

   - Что у тебя с одеждой? – спросила Илона, когда встретилась с Ли в коридоре на пути в столовую. Девчонка заинтересовано посмотрела на левый рукав сокурсницы.

   «Лучше спроси, что у меня с жизнью», – устало подумала Лиара. Уклонившись от ответа, она задала подруге вопрос: мол, какие планы на день и на выходные. Илона принялась рассказывать, и Ли вдруг вперемешку с размышлениями о сложившейся ситуации подумала, что была бы отличным мужем: она как-то удачно и впопад кивала и говорила: «Да-да, конечно, так и есть. О, как интересно».

   Когда закончился завтрак, Ли вернулась в общежитие. Из-за осмотра часть лекций в первой половине дня была отменена, но Лиара точно знала, что сегодня прогуляет весь день. Масштабные академии с частично казарменными порядками (которых ей удалось избежать только благодаря изначальной рекомендации из столицы) имели страшный минус: студенты и часть преподавателей так или иначе базировались на территории учебного комплекса. Невозможно было спрятаться полноценно, укрыться на все сто, чтобы Локвуд, Уолт и все остальные не нашли ее здесь. О, черт, она, кажется, завидовала Брошу.

   А впрочем, что значит – черт? Она давно завидовала ему параллельно с другими глубокими чувствами (все отрицательные), ведь иначе бы не согласилась участвовать в авантюре, затеянной королем и министрами. Ни за какие посулы.

   Ли уехала в город, наплевав на все возможные наказания и шанс быть обнаруженной. Будь это возможно, она бы вообще сунулась на вокзал и встречала Дженверса на перроне. Но это совсем уж – лезть на рожон.

   Лейн зашла проведать стариков, у которых снимала комнату в дни поступления, прихватив к чаю булок с сахаром. Непозволительная лирика, но хороший способ переключиться. Прошлась по цветочным лавкам неподалеку от их квартиры. Выпила кофе в какой-то неприметной закусочной. На ней снова была шляпа и пальто, и любой, кто знал ее давно, вряд ли бы опознал сразу.

   Лиара делала все, чтобы отложить необходимость вести диалог по душам с самой собой.

   Что делать с Уолтом? Он всерьез может оказаться проблемой. И если Локвуд озвучил это, значит, он также озвучил, что не в силах унять коллегу сам. Он оставил разгребать проблему ей одной, словно намекая, что на деле Уолт является конкретно ее напастью.

   Капрал девятнадцатого батальона… Если он служил долго, то, видимо, был полевым врачом. Шанс, что он включился в кампанию на ее исходе и успел дослужиться только до капрала, был невелик: Уолту явно за тридцать, а во время эстабульского конфликта к оружию призывали всех от семнадцати лет.

   Так или иначе, раз Уолт служил, тем более полевым врачом, у него должны были остаться связи. Он же наверняка заштопал целую кучу народа, и как минимум каждый десятый из них должен быть благодарен. А еще у него должны были быть сослуживцы, коллеги, приятели-фельдшеры. Если Уолт всерьез возьмется копать, кто она и что делает здесь, в Восточном округе, он может растревожить полсотни ульев сразу. Тогда ответы на вопросы, которые толкают его любопытство, станут достоянием общественности. И вот это уже не только не на руку в их деле, но и попросту поперек горла. Это элементарно опасно для тех, кто находится с ними в связке. Может, ей и Рею навредить сложно, но остальных, включая того же Дженверса и Кингса, Брош устранит без проблем. Особенно если он обзавелся подельниками, потому что даже он не мог быть одновременно у фармакологического склада, у пожарища, и у здания суда. Возможно, конечно, другие дезертиры и госсты действовали сами по себе, а, возможно, воплощали один с Брошем план.

   От размышлений болела голова. Ей нельзя прокалываться, иначе не видать вожделенной отставки, пока у нее не отвалятся все конечности разом. Прикинув варианты зол, какими Ли располагала, она сочла за лучшее усыпить бдительность Уолта хоть немного. Если у него будут какие-то внятные объяснения происходящему, он вполне может остановиться. Даже если не угомонится совсем, то, по крайней мере, поначалу будет пытаться вызнать недостающие факты у нее самой. Ли будет отнекиваться и отрицать все догадки и таким образом выиграет время. До конца учебного года ей должно хватить. Это ведь лучше, да? Сказать одному человеку, чем допустить, чтобы, выискивая способы унять любопытство, он огласил тайное общественности? Лучше довериться одному, чем оказаться под увеличительным стеклом у всех.

   Ей ли не знать: она даже в академии периодически с трудом справляется с пристальным вниманием со стороны болтливых ротозеев. Если к ним добавятся репортеры, военные и исследователи… Ли махнула рукой. Думать об этом и впрямь не хотелось. Лучше довериться Уолту. К тому же, если он капрал и полевой врач, значит, давал и присягу, и врачебную клятву о неразглашении. Ему должны быть знакомы порядочность и честь.

   Подумав так, Ли тут же отмахнулась: разве? Далеко не всем военным знакомы эти чувства. И совсем уж мало кому из военных можно действительно доверять. По-настоящему важные вещи, во всяком случае. Это она тоже выучила в Эстабуле.

   Девушка испытала отчетливое желание побить себя кулаками по голове: думай, думай, думай! Выбирай, как ты умеешь: вот одно зло, а вот другое. Какое нравится больше?

   Когда мысли загнали ее в тупик, Ли сообразила, что уже поздний вечер и нужно возвращаться в академию. Может, стоит поговорить с Реем? Посоветоваться, обрисовать ситуацию. Или с братом? Нет, лучше не задействовать в этом ни ректора, ни его телефонную линию. Лишние свидетели ни к чему. Тогда, может, для начала, поговорить с Дженверсом?

   Точно, воспрянула Ли, Джен подойдет. Если все получится, завтра они встретятся и смогут условиться о дальнейших встречах. Надо только сделать так, чтобы их никто не засек. Особенно Локвуд, Уолт, Брош и Тейт. Черт, раньше перечень тех, от кого Ли хотела бы скрыться, был вдвое короче.

ГЛАВА 6

Ли сидела как на иголках с самого утра. Внешне она выглядела как обычно: форменные сапоги, штаны, водолазка и куртка, – но выражение лица говорило, что девушка озадачена. Курсанты подшучивали на все лады: что такая кислая, ректор не в духе? Или ее второй дружок? У Ли противоестественно высоко выгибалась бровь: обозвать Уолта дружком? Смельчаки или идиоты?

   - Ли, ну в самом деле! – разгневалась Илона. – Ты меня вообще слушаешь?!

   Ох, неловко вышло. Илона ведь неплохая, не стоит пренебрегать ею, да? – будто спросила у себя Лиара. Разумеется, да! Какую бы стойкость ни приписывала себе Ли, она понимала, что без общества Илоны выживать в академии ей было бы намного сложнее.

   - А, да, прости, я задумалась. Что?

   - Ты какая-то странная в последнее время. – Илона выглядела обиженной.

   Ли усмехнулась:

   - Есть немного, – признала девушка, улыбаясь вполне искренне. – Просто фантазирую, как буду душить одного за другим каждого из этих сплетников, – Ли неопределенно качнула головой в сторону, намекая на студентов. – Достали, знаешь, – пожаловалась девушка, прикидывая, как бы отреагировала на происходящее любая ее «сверстница». – Я внимательно тебя слушаю.

   Ила слегка нахмурилась и набрала в грудь воздуха:

   - Я говорю, хотела попросить тебя кое о чем.

   - Опять биоброня? – предположила Ли. – Я знаю несколько приличных мастерских, если тебе не могут предложить хорошее обслуживание здесь. Но я не механик, имей в виду.

   - М, – Илона отрицательно покачала головой и руками. – Скоро сессия, а у меня… ну... знаешь, очень низкий балл по стрельбе.

   - Неожиданно, – откомментировала Ли и поняла, что непреднамеренно вышло вслух. Придется объясняться. – Женщины нередко стреляют даже лучше мужчин, – сказала она.

   Илона скуксила страшно недовольную физиономию

   - Да-да, сержант Бойл тоже так всегда говорит. И добавляет, чтобы я перестала прикидываться и достала руки из задницы. А у тебя тут, кажется, нет проблем. Ты могла бы потренироваться со мной немного?

   Не вовремя, конечно. Ли не нанималась в наставники, если откровенно. Но отказать Илоне напрямую не могла по очевидным причинам. Ведь любой военный, будь то танкист, связист или пехотинец, не может позволить себе не уметь стрелять. Представители разных войск могут иметь разные успехи в контактном бою, могут всю жизнь просидеть в штабе, могут не уметь управлять танком или другой военной техникой, не знать, как обслуживать пулеметный станок и прочее, но абсолютно все должны уметь стрелять. До управления танком, если не танкист, дело и не дойдет, а контактного боя можно избежать, если устранить противника с расстояния. Стрельба и боевая чуткость – первые в списке способов военного выживания. И солдаты, которые любят говорить, что бой познается один на один, что пуля дура и надежности в ней ноль, просто ничего не смыслят в баллистике.

   Разве снайперы не доказали обратное?

   - Без проблем, Ила, – улыбнулась Ли. В конечном счете, пока они выжидают, у нее есть время. Главное – найти возможность заниматься этим на стрельбище. Однако и на это у Илы был припасен продуманный ход:

   - Ну сержант Бойл как-то отзывался о тебе. Очень прилично. Я подумала, ты сможешь попросить его пустить тебя пострелять.

   Ли вытянулась в лице. Ловко Илона все придумала! И стрелять поучи, и с Бойлом договорись! А как именно договориться, Ила не подумала? Впрочем, это даже на руку. Если что-то в работе пойдет так, что у Ли не останется времени на тренировки с Илоной, она всегда сможет сказать, что просто Бойл запретил.

   - Кгхм, – Ли для убедительности прочистила горло. – Я попробую, Илона. Но обещать не могу.

   - Да, я понимаю! – тут же отозвалась девушка, просияв.

   Ли смотрела на нее с симпатией и долей зависти. Как мало Илоне нужно, чтобы повеселеть, чтобы у нее отлегло от сердца и от задницы, из которой, словами Бойла, Ила никак не достанет конечности. У нее, Лиары, все немного сложнее.

   И как бы научиться жить проще, а?

   «Где уж тут проще, – проворчала Ли сама на себя, – когда приходится иметь дело с кем-то вроде Тейта?»

   Джонатан послал за Ли уже после обеда.

   - Ректор приглашает вас закончить партию, от которой вас прервали недавно, – сообщил посыльный.

   Будь ее воля, Ли, еще не дослушав, с восторгом возопила бы: «Да неужели!!!» или «О, боже, наконец, да!!!» То-то бы повеселились ее одногруппники! Воображение подкинуло пару картин, как бы забавно все выглядело, вызывая у Ли неуместный приступ смеха. Следующим порывом девушки было схватить вещи и броситься в кабинет ректора, едва ли не ломая ноги на лестнице. Сохранять невозмутимость было нелегко, однако все-таки пришлось спокойно встать и деликатно извиниться перед педагогом, который жевал откровенно ругательные слова в адрес Ли. Да что это за образование такое?! Тем более – для военного!

   На лестнице девушка непроизвольно ускорилась. Открывая дверь приемной, она приготовилась проигнорировать мерзкого секретаря, но того не оказалось на месте. Ли повела бровью, отбросила эту деталь как безынтересную и ворвалась в кабинет ректора. Слова приветствия, положенные в приличном обществе, застряли в горле, стоило увидеть гостя. Ли широко разулыбалась против всяких намерений сохранять лицо.

   - Проклятье, Джен! – Она направилась к другу. – Ты что, опять потолстел?

   Старший лейтенант Флинт Дженверс, коренастый и крепкий, с шеей, как пень, скривил наглую ухмылку. Он был в гражданском – из-под расстегнутой кожаной крутки виднелись светлая рубашка и бордовый жилет – и грыз соломинку. Ежик каштановых волос, выбритых надо лбом острым треугольником, топорщился так, что даже при взгляде на них кололо ладошки: наощупь они наверняка ужасно жесткие и пружинистые. Джен почесал подбородок, заросший недельной щетиной, отбросил соломинку, шагнул Ли навстречу. На расстоянии последнего шага Дженверс замер, наскоро оглядел Ли с головы до пят и заявил:

   - Ну все-таки не так, как ты, Ли.

   Девушка отвела глаза в сторону. Ее губы вызмеились в несдержанной ухмылке.

   - Хватит подлизываться, Флинт, – сказала она.

   Они крепко обнялись, потрепав друг друга по спине.

   - Вы не оставите нас? – попросил Дженверс. Ректор изумился:

   - В своем кабинете? А мне что, ждать в приемной и пить чай с секретарем? Нет уж.

   Флинт глянул на Ли – это нормально? – но та махнула рукой, безмолвно отзываясь: порядок.

   - Партия, которую я вам обещал, Ли, – сказал Джонатан, указывая на стол с расставленными фигурами. Сам он снова пристроился у окна, стараясь не выпячивать свое присутствие. «Ни одну не подвинул», – отметила Ли, оглядев шахматное поле и вспоминая, на чем они с Локвудом разошлись в последний раз.

   Дженверс, расценив слова и жест ректора как приглашение, быстро расположился за доской, не проявив к ней никакого интереса. Ли села напротив и первым делом сообщила последние новости – какие знала.

   - Впрочем, думаю, часть из этого тебе уже рассказал Тейт, – резюмировала она рассказ.

   Дженверс подтвердил.

   - Ага. Ну, что до ответки…

   Он наскоро перебрал несколько важных решений и событий, которые касались их общего дела, и добавил в конце, что Рей с остальными вот-вот будет здесь.

   - Думаю, через неделю или две его командируют.

   - Одиннадцать дней, если быть точным, – поправил ректор, который прекрасно знал сроки государственных проверок в академии и уже был в курсе, кто именно приедет в качестве проверяющего. – Что это будет, лейтенант? – обратился он к Дженверсу. – Нас потрясут или по факту проверка в академии – лишь очередное прикрытие, и до нас нет дела?

   Флинт скривил лицо так, что уголки губ сильно сползли вниз.

   - Все формальности: ну там, бумаги, проверка оснащения, учения с курсантами – будут соблюдены, – ответил Дженверс. И добавил: – Наверное.

   Ли рассмеялась. Когда любой в их компании говорит об учениях и бумагах так небрежно, он, конечно, сильно врет. Рей, полковник Рейнольдс, ненавидел бумажную работу, и в свое время всем его подчиненным приходилось на своей шкуре прочувствовать, насколько сильно и за что именно.

   - Он все так же свешивает это на вас? – поинтересовалась Ли, передвинув одну из черных фигур на доске. Кажется, последний ход в предыдущей игре должен был быть ее, но так и не состоялся.

   Ли развернула ладонь вверх и таким жестом указала другу: теперь ты. Джен задумался, и Ли не торопила его ни с ходом, ни с ответом. Ей не было надобности делать какие-то уточнения. Дженверс передвинул слона и поднял на Ли взгляд человека, которого страшно достало начальство.

   - Слушай, с тех пор, как его не третируешь ты, он совсем обленился. Только и делает, что шлындает по бабам. Нам нужно закончить здесь как можно быстрее, – поведал Флинт с настоящей тревогой в глазах. Будто хотел добавить: «Не поторопимся – и нас похоронит под бумажным завалом!»

   - Кстати о Рейнольдсе. Он передавал пламенный привет и еще вот это, – Джен посмотрел на ректорский стол. – Презент, – объяснил он, разводя руками.

   Это была еще одна шахматная доска.

   - Презент? – изумилась Ли. – Шахматы? Странный выбор для дамского угодника.

   Джен состроил недоуменное выражение:

   - Ну, может, он не считает тебя дамой, – ответил парень как мог тактично. А потом явно нарочно добавил: – Вот въедливой нянькой – может быть, а дамой…

   Он отвернулся, растягивая многоточие повисшей в воздухе паузой, потом ойкнул, дернулся и схватился за лоб. Ли, бросившая в друга ладьей, выглядела крайне довольной выходкой. Она почти сияла, и Локвуд не мог узнать в ней ту вечно хмурую девчонку, в каждом действии которой читалось непроглядное отчаяние.

   Покосившись на Ли, Дженверс потер лоб и потянулся к подарку. Взяв ближе, молодой мужчина открыл доску, продемонстрировав недешевые резные фигуры из дерева.

   - Полковник сказал, будет ждать, когда ты сыграешь с ним.

   Ли взяла одну, повертела в пальцах, поднесла к носу и принюхалась к запаху. Да, такие шахматы не вечны. Но чертовски хороши. И… Ли присмотрелась к фигурам: подставка каждой, кажется, вкручена. Нечастое зрелище для деревянных шахмат. Сделаны на заказ?

   Ли небрежно, но аккуратно бросила фигуру назад к остальным и отмахнулась:

   - Пха! Жалкий гусь, – отозвалась девушка вслух. – Только и может, что петушиться. Знает же, что я всегда ему проигрываю.

   Дженверс усмехнулся, глянув на Ли с каким-то одобрением. Локвуд оценил этот обмен ухмылками по-своему: несмотря на вполне доверительные отношения в их компании, далеко не все могут так легко и открыто подзуживать полковника Рейнольдса.

   - Ну он вроде потому и присылал. Чтоб ты понаторела до его приезда.

   Ли покосилась на друга, закрыла новую доску, сгребла к себе с видом, будто всерьез сомневалась во вменяемости и Дженверса, и Рея, и заключила:

   - Лучше бы прислал бутылку виски.

   Локвуд смотрел на это с поистине истым любопытством. Боже, у нее нет ничего общего ни с восемнадцатилетними девками, которыми полнится академия, ни с женщинами ее действительного возраста, которых он, Джонатан, знает.

   Он вдруг хмыкнул: если ее внешняя неубывающая молодость от влияния стигмы, то большинство женщин бы отдали за такой талант все, не задумываясь. И тяжбы, доставшиеся Ли тоже из-за стигмы, вызывали бы у них одну реакцию: «А, подумаешь! Это же молодость! Полцарства за молодость!»

   - Я думаю, – ответил Ли Дженверс, – полковник надеется, что виски подаришь ему ты.

   - Чтобы отпраздновать его очередную победу? – скривилась Лиара.

   Дженверс пожал плечами.

   - Ладно, думаю, тебе стоит вернуться на пост, – сказала Ли, поборов желание потрепаться с Флинтом о ерунде еще немного. – Тейт точно сам за собой следить не станет.

   Она поднялась, и Дженверс встал следом.

   - Он, кстати, передавал тебе привет, – сказал Флинт с видом, будто только что вспомнил об этом. – Сказал, про Рейнольдса вообще все врут, потому что – как мог соблазнить столько женщин мужик, который дарит им шахматы, – посплетничал Флинт и подмигнул. – Увидимся, Ли, – попрощался Флинт настойчивой интонацией: «Увидимся, не отвертишься, старая!» – У тебя ведь есть ключ? – озадачился он. Ли ответила движением бровей и губ: «Само собой».

   Проводив девушку взглядом, Дженверс обернулся к Джонатану и попросил:

   - Все новости о ней, сэр Локвуд.

   Ректор кивнул.

   Ли добралась до комнаты общежития стремительно, но с препятствиями: шуточки, что-де она так плохо играет в шахматы, что ректор не выдержал и задарил ей персональную доску, доносились со всех углов. Кто-то говорил, что внутри доски не фигуры для игры, а ректорские любовные письма. Ну или ее, Лиары. Третьи – что там средства против зачатия.

   Расположившись у себя, Лейн заперла дверь, села за стол и уставилась на доску, раздумывая над ситуацией.

   Значит, Тейт передал ей привет? Что-то стоящее, стоит полагать. Ли вздохнула: она не могла отрицать и не отрицала полезности Тейта, как, например, с тем же пожаром недалеко от фармакологического склада, но всерьез сомневалась в его способности или, даже вернее, в его желании остаться незамеченным. Ли открыла доску. Фигуры лежали внутри, кроме одной, каждая в собственном пазе, как в по-настоящему хорошем наборе.

   - Знать бы еще, где этот привет, да? – пробормотала девушка, сощурившись над содержимым.

   Когда-то давно она уже сидела вот так же, над почти такими же шахматами, которые позднее разнесла к чертовой матери, в очередной раз проиграв Рейнольдсу. Последний в тот вечер оставил ее убрать доску, но Ли не справилась. Она бессмысленно перебирала обитые бархатом фигуры, не в силах разложить в нужном порядке, и рыдала над ними, будто подросток, не способный пережить проигрыш. Рей, услышав плач, вернулся к Ли и сел рядом.

   - Ну, слушай, – проговорил полковник. – Не стоит так убиваться из-за игры, – сказал он, взглянув Ли в глаза. Оба вмиг поняли, что речь совсем не о шахматах. Во взгляде Рейнольдса сквозила такая же растерянность и тоска, как у нее, и Ли вдруг подумала, что его дыра в груди может быть даже больше, чем у нее. Но он держится, потому что у него за спиной стоят они все – остальные, кто поверил полковнику и пошел за ним много лет назад. Стоят и смотрят, куда он поведет их теперь.

   - Если путаешься в фигурах, представь вместо них своих знакомых. Вот, посмотри. – Он указал головой на раскрытую доску и взял пару белых пешек. – У нас есть Джейкоб и Мередит, – Рей поднес их ближе к лицу девушки, затем убрал, как положено. – Молодые, зеленые, но перспективные в разведке, верно?

   Не дожидаясь ответа, Рей распихал все пешки по местам и взял светлых слонов.

   - Есть отличные связисты Шем и Найджел. – Разобравшись с этими офицерами, Рейнольдс взял ладью. – Есть Кингс. Ему, кстати, тоже вот-вот дадут повышение, я уже видел приказ. – Разложив ладьи, взял коней. – Есть старина Флинт.

   Рей вставил в подходящую выемку одного из коней, а с другим замешкался, словно сам запутался, куда того деть. Взяв себя в руки, он отделался от фигуры.

   - Но своего ферзя ты потерял, Рей, – тихо вымолвила Ли. Намек был прозрачен, оба с самого начала знали, о ком они тут говорят.

   - Мой ферзь… моя королева, Ли, – подчеркнул Рейнольдс, заглядывая девушке в глаза, – все еще здесь. Она всегда рядом. И пока мы вместе, все мы, – настойчиво заговорил Рей, отложив шахматы и взяв в ладони женские руки, – нам никто не сможет поставить мат.

   Ли помнила этот момент дотошно. Рейнольдс обозначил их фигурами на доске, но ей не было обидно. Главное, что она запомнила: свободных фигур в команде нет, все другие люди будут лишними.

   «Значит ли это, что посвящать Уолта не стоит? И как быть с ректором? Он не часть команды, но широко осведомлен».

   Жаль, им не представился шанс поговорить с Дженом наедине. Можно было бы спросить его совета.

   Джен. Старина Флинт, как называл его Рейнольдс, подумала Ли и, задумчиво нахмурившись, начала осматривать фигуры коней. Черных отложила в сторону. Отвернула подставку одного белого и нашла зияющую пустотой полость; отвернула вторую – увидела вкладыш.

   Вытащив клочок бумаги, Лиара развернула. Почерк не принадлежал ни Рейнольдсу, ни Джену. Записку в самом деле написал Тейт.

   «25. 11-7. C17H19NO3»

   Ли смотрела на это, поджав губы и, как делала почти во всех эмоциях, выгнув бровь. В ее глазах светился необъяснимый огонь недоверия.

   - Тварь, – прошептала женщина с совершенно непонятной интонацией. Тейт является незаменимым и знает это. Однако, рискуя всем, он лезет в разведку первым, на рожон, чтобы предоставить ей сведения, хотя это вообще не его обязанность и не его ответственность!

   «11-7» – порядковые номера букв в алфавите, самый простой способ сообщить какую-то меру длины или веса из-за малого количества символов. А дальше все легко: двадцать пять килограмм морфина. Ли можно было не объяснять, о чем речь.

   - На горбу, что ли, упер? – протянула Ли, раздумывая, как можно было утащить столько опиумных препаратов со склада за раз. – Или ты просто был не один, Эдан? – спросила девушка у пустоты комнаты. – А даже если не один, как узнал, где именно на складе хранились опиаты? Как вывез? Никто ничего не видел, так, что ли?

   А, может, это вообще был не Брош? В мире, конечно, не так много людей со стигмами, тем более с редкими, но их явно больше одного. Когда-то Брош был исключительным явлением, но что, если со временем появился кто-то со схожими талантами, и именно такой госст перебил охрану склада и ограбил его? Или это вообще очередная разработка Центрального научно-исследовательского института? Пересадили какой-нибудь кусок Броша другому госсту в Нечестивости и отправили пограбить аптекарей в качестве проверки – мол, прижился новый талант у мальца или нет?

   Ли вздохнула, потерла висок, откинулась на спинку стула. Это все – досужие разговоры без доли здравого смысла. У нее никаких зацепок. Зато, кажется, мигрень.

   Девушка еще какое-то время посмотрела на записку, тарабаня по столу пальцами второй руки. Потом не выдержала и, собравшись, решительно встала из-за стола. Надела портупею, вооружилась револьвером и пистолетом, сунула записку Тейта в карман штанов, накинула куртку.

   Была не была.

ГЛАВА 7

Ли вернулась к ректору с неожиданной просьбой – позвонить Уолту.

   - Позвоните по внутренней линии, сэр, – обратилась девушка. – Скажите, что хотите обсудить что-нибудь без свидетелей после окончания рабочего дня. Или даже после ужина.

   Локвуд согласился не сразу, протянув сначала многозначительное:

   - Ли-и-и?

   - Вы сами сказали, что он создаст нам трудности. Давайте попробуем избежать их.

   Локвуд кивнул.

   - Мне надо там быть? – насторожился мужчина.

   - Нет.

   Ли увидела, как в облегчении у Джонатана опустились плечи. Что ж, он, наверное, потому и сидит в ректорском кресле: потому что любит деликатные переговоры, где все проявляют учтивость, и чувствует себя в них, как рыба в воде. У нее иначе.

   Ли поела настолько быстро, что хороший врач наверняка прочитал бы ей лекцию о том, к чему ведет такая скоропалительность. Понимая, что вообще не в состоянии поддерживать разговор, Ли сослалась на головную боль и тем самым смылась от Илоны. Уходя из столовой, она заметила, как на освободившееся место за одним столом с подругой плюхнулся молодой курсант Фрай. В другой момент Ли бы даже задумалась: чего бы ему сдалось? – но не сейчас.

   Дождавшись, пока закончится ужин и курсанты разбредутся, кто куда, Ли нацелилась на больничное крыло. Она практически пробралась – быстро, неслышно, как опытный вор. Так, что захотелось самой на себя укоризненно посмотреть. Свет в кабинете доктора Уолта еще горел – Ли видела в щелях вокруг двери. Не позволяя себе замедлиться, Ли ворвалась внутрь и заявила:

   - Есть разговор.

   Уолт сидел за столом, заваленным кучей каких-то бумаг. Когда он рывком поднял голову, Ли увидела, что Грегор не поверил происходящему. Его первой мыслью было что-то вроде: «Померещилось? Да быть не может». Однако, разглядев, кто перед ним, Уолт очевидно растерял даже ругательства. Он не нашелся, нахмурился, мешкая. И только затем сумел взять себя в руки:

   - Полагаю, вы ошиблись дверью, Лейн. Кабинет ректора двумя этажами ниже.

   С невозмутимым насколько мог видом Уолт вернулся к бумагам, давая понять: разговор окончен. Потом все-таки взглянул на девушку еще раз – надеялся украдкой, но не получилось – и отметил, что та выглядит не совсем подобающе. Куртка расстегнута, полы неряшливо болтаются по сторонам. Непохоже на Ли.

   - Правда, – добавил Уолт, – думаю, вам придется подождать его в приемной, потому как вскоре он должен заглянуть ко мне.

   - Не заглянет, – тут же ответила Ли. Слишком бойко и уверено. Черт, что ей надо? – Это я попросила его задержать вас после работы.

   Фраза была до того обескураживающей, что Грегор даже на мгновение подумал, что девчонка его разыгрывает. Но нет, в её лице не было и намека на шутку, а значит…

   Уолт глубоко и медленно вдохнул, отложив письменные принадлежности. Он оперся ладонями о стол, очень громко в уме считая до десяти, и встал.

   - А не кажется ли вам, курсантка Лейн, – спросил Уолт обманчиво тихо, – что вы совсем немного злоупотребляете расположением ректора академии?

   Ли поглядела на него, как на мальчишку, и одернула:

   - Оставьте этот тон, капрал. Разговор нужен нам обоим, и он серьезный.

   - ДА ПОШЛИ ВЫ К ЧЕ…

   Уолт осекся, потому что увидел на прямой от себя дуло пистолета.

   - Что это значит? – процедил мужчина, стиснув зубы.

   - Что нам очень надо поговорить, – настойчиво повторила Ли. – Внятно, серьезно и основательно. И так долго, как понадобится, чтобы прийти к пониманию.

   - Трудно прийти к понимаю, когда вам угрожают, – заметил Уолт, прочистив горло. Ли открыто расхохоталась.

   - О, вы, наконец, поняли это, господин «Я-выгоню-тебя-отсюда»?

   - У меня есть причины, – не отступил Уолт. – И сейчас даже больше, чем прежде. Если думаете, что я смолчу…

   - Смолчите, – утвердила Ли. – Закройте кабинет, капрал, – велела она и положила пистолет на стол, поверх бумаг. В ее голосе, отметил мужчина, появились интонации, которых просто не может быть у девчонки-подростка, в какой бы семье она ни выросла и чем бы ни занималась всю жизнь.

   - Пожалуйста, – попросила Ли немного мягче. – У вас ведь столько вопросов и претензий, верно? Я отвечу на те из них, на которые смогу. Но вы дадите слово, что никто, даже ректор Локвуд, не узнает ничего из того, что вы услышите здесь.

   - Во-первых, это мне решать, а во-вторых, вы не в том положении, чтобы указывать, – он попеременно смотрел на пистолет и на девушку, замершую по обратную сторону его стола.

   - В том, на правах старшего по званию, капрал, – сказала Ли и вытащила из-за пазухи серебряную булавку с выгравированным номером.

   Отличительный знак армейского госста. Не курсанта, не выпускника даже, не того, кто блестяще закончил академию, а кадрового военного. И сам факт наличия этой булавки приравнивается минимум к званию младшего лейтенанта. А уж до чего могла дослужиться девчонка после её получения…

   - Как это понимать?

   - Старший лейтенант Лиара Лейн, – представилась девушка. – Штурмовой батальон генерал-лейтенанта Майерса.

   Каждый следующий момент их сегодняшней встречи казался Уолту еще более абсурдным, чем предыдущий. Штурмовой батальон Майерса? Передовое подразделение «летучих псов», как называли их в годы кампании. Маневренные, стремительные, каменные – не проломишь! – и главное – с железными челюстями: схватятся – не уйдешь. Батальон, взрастивший плеяду героев, в том числе легендарный отряд тогда еще подполковника Рейнольдса. И она, эта заноза в заднице, – из их числа?

   - Я вам не вер…

   Он осекся снова, потому что булавка и батальон Майерса утратили всякий смысл: Лиара Лейн, стоявшая прямо тут, в его кабинете, снимала одежду. И Уолт даже не знал, от чего именно ему следует прийти в больший ужас. От того, как ловко она отстегивала оружие? От того, что у нее с собой и пистолет, и револьвер? И, помилуй Господи, зачем револьвер-то? Или самое время ужаснуться тому, что куртка и портупея девушки уже валялись поверх отчетной писанины, а сама Ли вытягивала из-за пояса край водолазки?!

   Он завопил так, что было слышно: Уолт натурально напуган происходящим, он готов умолять ее прекратить.

   - ДА ЧТО ВЫ, ВАШУ МАТЬ, ДЕЛАЕТЕ?!

   Ли замерла, натягивая край водолазки. Она представила, как происходящее выглядит со стороны. Выражение ее лица сменилось до мимолетного сочувствия:

   - Слушайте, – обратилась почти по-свойски. – Я не попытаюсь повесить на вас какое-нибудь приставание. Я же сама пришла, у вас есть свидетель – Локвуд.

   Ее внезапная простота не только не вносила хоть какую-то долю ясности, но и, наоборот, еще больше все запутывала. Уолт встряхнул головой, как делают, когда пропадает чувство координации и нужно прийти в себя.

   - ВЫ НЕ ОТВЕТИЛИ, ЧТО ВЫ ДЕЛАЕТЕ! – мужчина постарался придать себе грозный, требовательный вид. Судя по безразличию, сквозившему в лице Ли, он не достиг успеха.

   - Вы ведь хотели узнать, почему я уклоняюсь от осмотра. Я покажу.

   - ВЫ СОВСЕМ ИЗ УМА ВЫЖИЛИ?! ЧТО, ЕСЛИ КТО-НИБУДЬ ВОЙДЕТ?! – Бросив все, Уолт подлетел к Ли и вцепился в ее руки, не давая девушке задрать водолазку.

   - О, непременно войдет, если вы не прекратите орать, сэр. – Ли попыталась преодолеть сопротивление и все-таки снять верхнюю часть одежды. Завязалось какое-то вошканье, мало напоминающее борьбу.

   - Вы раздеваетесь у меня в кабинете! Что, по-вашему, я должен делать?! – зашипел Уолт ей в лицо.

   У Ли от хохота затряслись плечи. Будь здесь кто другой, она бы обязательно подшутила: мол, мне что, и это вам надо подсказывать?

   - Закрыть дверь, – постаралась отозваться девушка в том же тоне. Возня с доктором отнимала часть ее внимания, и она не сразу заметила, как он побагровел.

   - Немедленно. Прекратите, – пригвоздил он, с силой дернув Ли за руки вниз, чтобы та перестала разоголяться. – Если надеешься соблазнить еще и меня, как ректора, чтобы заткнуть, у тебя ничего, ничего не вый…

   - О Господи, капрал! – потеряв терпение, рявкнула Ли. – Просто заткнитесь и закройте дверь!

   Что-то в ее лице и голосе заставило Уолта прекратить выкручивать ей руки и ослабить натиск. Ли тут же воспользовалась этим и, наконец, сняла водолазку. Уолт, осознав, что ситуации избежать не удастся – разве что вырубить дуру ударом в челюсть, но за это и в самом деле можно огрести проблем – кинулся закрывать кабинет, проклиная Ли на чем свет стоит. Ладно, он как-нибудь разберется с ее непонятной склонностью к демонстрации прелестей, главное, чтоб никто не зашел.

   - Долго будете копошиться с замком? – раздраженно спросила Ли, бросив водолазку поверх других вещей. – Идите сюда.

   Уолт подумал, что впервые видит ее в настолько обнаженно-недовольном состоянии. Он приблизился под нарочито громкое дыхание Ли. Мог бы помешкать, но понимал, что она все равно настоит на своем, причем какой-нибудь мерзкой фразой вроде: «Вы что, не способны даже взглянуть туда, куда обычно все мужики таращатся как больные?» И потом, он же врач, в том числе полевой. Насмотрелся он на всех людей – и мужчин, и женщин. А если б Ли хотела в самом деле взять его на тот же крюк, что и Локвуда, то едва ли бы действовала так. Скорее, это было бы томно, с обещаниями, Лейн лезла бы с поцелуями, терлась о него грудью.

   Уолт сам не понял, как воображение подкинуло картину, где Ли, обнаженная по пояс, с распущенными волосами лежит у него на столе, поверх бумаг, которые он бы не успел смахнуть парой мгновений раньше, и тянет к нему руки, зазывая к себе.

   Тьфу! Он тут не за этим! Уолт посмотрел Ли в глаза, затем перевел взгляд на грудь и живот, как в момент настоящего рабочего осмотра: ну, на то жалуетесь? Что там не так? И – обомлел, увидев.

   Грегор облизнул губы, пересохшие совсем не от мужского интереса, приоткрыл рот, потому что не досчитался вдоха. Нахмурился.

   - Я давно знаю Локвуда, – пробормотал он, взаправду неотрывно таращась Ли на грудь. – Он, конечно, скотина и бабник. Но не извращенец.

   Ли нечего было на это ответить, и она просто предоставляла мужчине возможность рассматривать её, как экспонат. По коже полз покалывающий холодок, внутренности сжимались и вздрагивали, как казалось Ли. Медицинский кабинет, она частично обнажена, и доктор напротив, что рассматривает ее, не веря глазам, – все это уже было. Её маленький личный круг ада, который всегда вел к катастрофе. Ли закрыла глаза, ощущая, как среди окруживших её обликов прошлого теряет способность дышать. Будто облепленная толстым слоем глины и торфа.

   - Это ведь не Джонатан постарался? – уточнил врач, голосом разрывая вязкую паутину воспоминаний.

   - Нет, – шепотом ответила Ли, открывая глаза. Уолт даже не взглянул ей в лицо. Он невольно потянул руку, но вовремя остановился:

   - Я могу… – «Что? Потрогать вас за грудь?» Черт! Как бы о таком спросить?

   - Можете, – ответила Ли ровно.

   Ровно – не потому, что мастерски брала себя в руки, а потому, что говорить ровно – навык, который сотни раз удерживал её от безумия.

   Широкий, достойный некоторого художества шрам был оставлен ей выше грудей, но под ключицами.

   Уолт коротко поймал взгляд девушки. Едва не отпрянул от бесстрастного барьера, который увидел в нем. Напуганный чем-то, чему не мог найти подходящих слов, Уолт предпочел сосредоточиться на шрамах. Потянулся рукой и осторожно прижал пальцы к рубцовым линиям. Ли, вопреки ожиданиям мужчины, не вздрогнула.

   - Вот почему… – прошептал он.

   - Это не просто шрам, сэр Уолт, – обратилась Ли гораздо суше, чем говорил сам Грегор.

   - Я вижу, – произнес тихо, все еще ощупывая оставленные Ли каким-то извергом следы.

   - О нем никто не должен знать.

   - Я понял. – Грегор по-прежнему хмурился, не успевая догнать мысли, роящиеся в голове. Кто? Зачем? Как давно? Неужели тому, кто оставил это Ли, было нечего делать? Сколько времени эта девчонка терпела, пока ублюдок, наслаждаясь, выводил надпись? Это ведь шрамы не от порезов – как врач, Уолт мог сказать наверняка. Это многократные, чертовски филигранные многократные ожоги – огнем или кислотой.

   Уолт снова облизнулся и, переборов внутренний диалог, отнял ладонь. Убрал за спину, сжал в кулак и второй рукой твердо обхватил запястье первой.

   - Кто его оставил?

   Ли смотрела на Грегора спокойно и утомленно. Они выдерживали прямой взгляд друг друга, будто договариваясь быть честными хотя бы сейчас.

   - Госст, – ответила Ли.

   Госст, мысленно повторил Уолт. Она тоже госст, по крайней мере, булавка у нее есть. Госст, штурмовой батальон Майерса, изощренные шрамы… Все складывалось в один простой паззл.

   - Вы были военнопленной? – Вопрос был риторическим, однако Ли ответила:

   - Да.

   Что ж, значит, ей в самом деле больше лет, чем написано в документах.

   Уолт кивнул, отошел от девушки к столу и, взяв водолазку Ли, подал.

   - Оденьтесь, – сказал мужчина и только сейчас обратил внимание, что Ли носила плотное непритязательное белье. Как только представилась возможность, Уолт отошел и отвернулся, стараясь не смущать девушку.

   Ли ловко впрыгнула в одежду, выпростала волосы.

   - Почему вы не рассказали раньше? – спросил Уолт. Девушка прочистила горло, и Грегор в разведке оглянулся через плечо: уже можно? Выяснилось, что можно. Мужчина обернулся полностью. Лейн пока не экипировалась оружием и присела на краешек стола.

   - Когда именно раньше? – усмехнулась девушка, сложив руки на груди. – Если помните, до недавних пор мне почти три месяца удавалось мастерски избегать вас. А потом, чтобы хоть как-то заставить вас слышать, что я говорю, мне пришлось наставить на вас пистолет.

   Уолт отчего-то хмыкнул. Он сделал шаг в ее сторону, но тут же остановился. Если подойдет вплотную, даже в благородном стремлении подать портупею или оружие, ситуация будет двусмысленной. Не зная, куда себя деть и как занять какую-нибудь непринужденную позу, Грегор неловко пошатался из стороны в сторону. Потом отодвинул полы халата, сунул руки в карманы брюк и остался, где был, чувствуя себя при этом невероятно глупо.

   - Я могу спросить? – заговорил Уолт. Ли кивнула:

   - Да, но я не обещаю вам ответов, сэр.

   Сейчас, когда пик непонимания между ними миновал, она больше не тыкала мужчине его более низким «капрал».

   - Я понимаю, – сказал он, по-прежнему ощущая остроту недосказанности между ними. – Вы все еще на службе?

   - Да.

   - И выполняете приказы генерал-лейтенанта Майерса?

   Ли неопределенно качнула головой:

   - Можно так сказать.

   - В Восточном округе?

   - Да.

   - Что вы должны здесь сделать?

   Ли посмотрела доктору в глаза, надеясь учуять подвох или опасность. Но интуиция, не подводившая ее в военные годы, молчала.

   - Найти одного человека.

   - Это он оставил вам эти шр… следы?

   - Нет.

   - Он имеет отношение к академии?

   - Нет.

   Уолт вздохнул с некоторым облегчением, смысл которого был ясен только ему.

   - Тогда почему вы здесь? – Грегор придумал, чем себя занять, чтобы не стоять посреди кабинета под ее пристальным недоверчивым взором, как попрошайка на улице. Это вообще-то его кабинет! Уолт неторопливо двинулся к столу, закладывая плавную и неразумно большую петлю, чтобы только не превратить ситуацию, повисшую на тончайшем волоске возможного компромисса, в удручающую неловкость или бесповоротный крах.

   - Академия, – сказала Ли, проворачиваясь параллельно движению доктора. Тот непроизвольно почесал шею – нервничая, чувствуя себя под наблюдением. Таким, будто у нее наготове еще один заряженный револьвер. Где-нибудь. – Это государственный объект, здесь много госстов, некоторые из которых действительно что-то могут, и здесь много хороших стрелков, не говоря о наличии фактической охраны. К тому же здесь живут студенты, обычно государство охраняет такие подразделения немного серьезней других.

   Уолт выразительно нахмурился: он так и не получил прямого ответа.

   - Разве в городе нет других правительственных объектов, которые хорошо охраняются?

   Ли не удержалась от насмешки:

   - Здание суда, например? – Она по обыкновению свесила голову набок, чуть приподняв бровь с противоположной стороны.

   - Вы были там? – оживился Грегор. Ли посмотрела достаточно выразительно, чтобы стал ясен ответ.

   - Вы… причастны к этому? – Он встал с той стороны, где стоял его стул. Девушка была вынуждена полностью развернуться, встав на ноги. Стол разделял их, и Уолту стало немного спокойнее. Вот теперь все в порядке, никаких намеков на флирт, даже непроизвольных, у них не случится.

   - Меня попросили об огневом прикрытии сверху. К сожалению, в операции захвата был просчет, и ситуации, где могло пригодиться мое вмешательство, не случилось.

   Витиевато и обезличено, отметил про себя Уолт. И все-таки он смог уловить за узорами суть: огневое прикрытие сверху. Снайпер.

   Ли, восприняв молчание собеседника по-своему, пояснила:

   - Если человек, которого я ищу, возьмется предпринимать контрмеры и захочет навредить мне, он не сможет пробраться в академию незамеченным. К тому же сам факт его появления здесь, в академии, даст правительству еще одно обвинение в его адрес.

   - А сейчас их недостаточно?

   Ли замешкалась с ответом, в ее лице застыла озадаченность.

   - Я не могу сказать, – проговорила она наконец.

   - Кто этот человек? – не унимался Уолт.

   - Я не могу сказать, – повторила Ли.

   Возникла очередная пауза. Ли, пользуясь моментом, наскоро, не задумываясь, экипировалась портупеей. Уолт наблюдал молча, отмечая каждую деталь в движениях девушки. Первым приспособила револьвер, потянулась за пистолетом, но тот уже был в руках Уолта.

   Она широко и цинично усмехнулась – в душе. Не справиться с такой простой проверкой! Оставь человеку возможность воспользоваться оружием против тебя, и увидишь, насколько ему можно доверять. Однако, вопреки ожиданиям, Уолт не попытался с помощью пистолета вытрясти из Ли дополнительные ответы.

   «Да у тебя и не вышло бы», – подумала девушка с непробиваемым спокойствием.

   Грегор протянул Ли оружие дулом к себе. Лейн, выискивая очередные мотивы в глазах мужчины, положила ладонь поверх холодного металлического ствола. Ее указательный и средний пальцы легли поверх пальцев Уолта. Мужчине показалось, что от этого касания его пробило электрическим разрядом. «Никаких намеков на флирт не случится, да?» – подумал мужчина, но тут же одернул себя: конечно, нет! Конечный смысл жеста был в том, чтобы не дать ему, Грегору, убрать с пистолета руку.

   - Вы ведь были полевым врачом в Эстабуле, верно? – В интонациях девушки сквозило сомнение. Уолт утвердительно кивнул. – Знаете, как им пользоваться? – она наконец опустила взор, указав на пистолет между ними. Затем опять обратилась к Грегору, и тот вдруг подумал, что более выразительных глаз, чем у Лиары Лейн, еще не встречал. Не потому, что на ум просились комплименты, а потому, что крайне редко можно встретить человека, способного одним взглядом выразить так много.

   Он понимал, о чем Лиара спрашивала.

   - В теории, – отозвался мужчина. Ли удовлетворительно качнула головой и потянула на себя, освобождая руку мужчины.

   - Тогда больше не трогайте.

   Уолт страшно, страшно не любил, когда ему указывают. К тому же просто так, без всякой аргументации. Но лезть на рожон снова прямо сейчас не хотел. Да и кто захотел бы, подумал он, когда напротив тебя стоит военный стрелок с двумя пушками?

   - Он был снят с предохранителя? – вежливо поинтересовался Уолт.

   Ли пристроила пистолет, где положено, и, не глядя на Грегора, сказала:

   - Он делит жизнь на «до» и «после». И из «после», сэр Уолт, нельзя вернуться в «до».

   Не зная, как еще подступиться к разговору, Грегор взглядом указал в сторону оружия и спросил:

   - Зачем вам револьвер, если есть возможность заменить его на пистолет?

   Ведь если вопросы не будет задавать он, то может начать задавать она. И тогда разговор может уйти в какое-нибудь ненужное ему русло. Этого Уолт не хотел. Нет, не сегодня. Не сейчас. Сейчас ему было крайне важно иметь контроль над течением беседы. Или хотя бы иллюзию такового.

   - Несколько причин. Главная в том, что револьвер не дает осечек, – как бы между делом отозвалась Ли.

   Уолт глубоко вздохнул, ничего не ответив. А что тут ответить? Спросить, как часто у нее случались осечки и к каким последствиям вели? Нет уж. Грегор сел за стол, замешкался: стоит ли сделать жест, чтобы пригласить ее сесть тоже? Или она не нуждается в разрешениях?

   Вспомнив о намерении не раздувать конфликт повторно, Уолт указал рукой на стул для посетителей. По реакции Ли он понял, что она ждала жеста. В ее голове произошло то же рассуждение, только с обратной стороны: ей не нужны разрешения, она могла бы сесть хоть на стол, прямо с ногами. Но дабы не портить ситуацию скандалом, ждала, когда он воспользуется правом хозяина кабинета и проявит хороший тон. Ли расположилась.

   - Я не буду говорить, Лейн, что сожалею о наших предыдущих стычках. У меня были причины. Однако, если вам потребуется любая помощь, от врачебного вмешательства до компании, я к вашим услугам.

   Грегор посмотрел на нее, гадая, так ли выразителен его взгляд, как может быть ее. Он постарался объясниться, не озвучивая, и Ли поняла. Поняла прекрасно, потому что видела то же выражение уже десятки раз: у военных, кто не знал, как и чем занять себя в отставке.

   - Собственно, я здесь и поэтому тоже, – сказала она, запуская руку в карман штанов. – Вот. – Ли положила на стол перед Уолтом записку от Тейта.

   - Что это?

   - Факт пропажи с городского фармакологического склада. Двадцать пять килограмм морфия. Это большая партия.

   - И…– Уолт растерялся. – Чем я могу быть полезен здесь?

   - Такие объемы опиата не пропадают бесследно. Однако и о краже, и о поисках виновных ничего не говорят. Возможно, это уже начало где-то всплывать. Я подумала, может, у вас, раз вы именно военный врач, остались какие-то связи или знакомые в фармацевтике из местных, кто в курсе, что происходит. Где эта партия или на каком этапе находится поиск морфина и того, кто его украл. Кто помог преступнику вынести груз незаметно? Кто подсказал место хранения морфия? Ведь очевидно первое подозрение ложится на старших аптекарей, у кого есть доступ к подобным средствам. И главное, почему обо всем, что происходит, молчат газеты.

   Уолт посмотрел на Ли с нечитаемым выражением.

   - Я бы очень хотел помочь вам, Лиара, – он впервые назвал ее этим именем. – Но боюсь, у меня нет тех связей, которых вы ждете. Вернее, те, кто остался… Они сегодня далеки от Восточного округа и едва ли что-то знают о подобных пропажах.

   Что ж, ей остается только принять это. Ли убрала записку Тейта назад в карман. На многое она не рассчитывала, хотя, конечно, надеялась. Ладно, хотя бы его любопытство, грозящее вылезти в самый неподходящий момент ребром неугомонной инициативы, сточено.

   Грегор отметил, что девушка не выглядит особо расстроенной, и постарался все-таки проявить хоть какое-то участие.

   - А человек, который предоставил вам сведения про морфин, не может найти и те, что нужны теперь?

   - Может, но это сопряжено с большим риском и для него, и для всех нас, – отозвалась Ли и, решившись, добавила. – Он на контроле у трибунала. Даже то, что он узнал о морфии, не должно быть распространено, доктор Уолт.

   - Самоволка? Понимаю.

   - Скорее, безбашенная, отчаянная глупость человека, которому нечего терять.

   Уолт пропустил мимо ушей. Он чувствовал себя не в своей тарелке оттого, что пять минут назад пообещал помочь всем, чем сможет, а уже сейчас – сдулся. Взглянув в лицо мужчины, Ли ободряюще улыбнулась:

   - Ну, надеюсь, в случае, если мне или моим товарищам понадобится срочная врачебная помощь, мы сможем на вас рассчитывать? Нам, как вы понимаете, нельзя светиться в официальных данных больниц.

   Чтобы тот, кого они ищут, не пробрался к ним в палаты с контрмерами. Кажется, так, прикинул Уолт, вспоминая недавние слова девушки. «Ну да, клиники у нас охраняются далеко не так серьезно».

   - Разумеется, Лейн, – с готовностью отозвался Грегор.

   - Ли, – поправила девушка. Уолт заинтересованно улыбнулся краем рта.

   - Позывной? Или вас так зовут друзья?

   - Все, на чьи обращения я готова откликаться.

   Лиара поднялась, размяла плечи.

   - Спасибо, что задержались сегодня, доктор Уолт.

   - Грег, – отозвался мужчина тут же ответным жестом, даже не задумываясь. Он тоже встал. В какой-то момент Ли показалось, что он бросится открывать ей дверь.

   «Как это… по-джентельменски?» – подумала девушка. Однако Уолт не сдвинулся с места и вместо этого произнес:

   - Можно последний вопрос? – Улыбнулся. В лице мелькнуло озорство. – Он не касается важных дел.

   Ли дернула плечом:

   - Валяйте.

   - Вы и Джонатан…

   Он только начал, а Ли уже оскалилась. Настолько вызывающе, что собирались морщинки на переносице. Вопрос был недоозвучен, но ясен. Уолт замолчал, ожидая ответа. И Ли намерено тянула, наслаждаясь ситуацией. Она физически чувствовала, как внутри мужчины от любопытства все ерзает. Может, даже пальцы на ногах поджимаются.

   - Нам нужна его телефонная связь, – смилостивилась Ли наконец.

   - И только? – уточнил Грег. Он все еще выглядел как человек, у которого свербит от недоверия. «Как ревнивец».

   - И только, – постаралась успокоить его Ли.

   - А как же шахматы? – Теперь Уолт тоже мог позволить себе усмехнуться.

   На лице Ли отразилось недоумение:

   - А что с ними?

   - Ну, вы в самом деле играете с Джонатаном? Слышал, он даже вам подарил собственный набор. Чтобы вы тренировались.

   Ли попросту рассмеялась.

   - Да, – призналась она. – Все не совсем так, как вы слышали… Грег, – она воспользовалась разрешением перейти на имена. – Но в целом, да, мне подарили шахматы, и я играю не очень. Знаю, обычно считается, что многие опытные военные хороши в расчетах на доске, но, – она многозначительно пожала плечами и отвела глаза. – Возможно, дело в том, что в процессе игры я понимаю, что это не реальные боевые ситуации, и позволяю себе думать о чем-то еще. Отвлекаюсь.

   - Ясно, – Уолт утвердительно покачал головой. Он запустил руки в карманы, что-то обдумывая. А потом метнул на Ли одобрительный взгляд и произнес: – Если вам захочется поучиться, могу порекомендовать себя. В шахматах я весьма неплох.

   Лицо девушки озарилось, в глазах вспыхнул огонек интереса и веселья.

   - Неужели?

   - Могу как-нибудь показать, – предложил Уолт. Ли смотрела открыто, все еще сияющими от смеха глазами:

   - Я запомню, сэр.

   Он не стал ее поправлять. Зато тут же вскинулся.

   - Да, Ли! Я, конечно, так и быть, понапишу отсебятину в вашей карте, но как быть с кровью? Мы уже увезли анализы в лабораторию!

   - Не беспокойтесь об этом. Когда станет ясной моя личность, дело замнут. Результаты осмотра госстов, как вы знаете, всегда направляют в центральный исследовательский институт. Так что там мой, скорее всего, и потеряется.

   Такая самоуверенность всколыхнула новый поток вопросов у Грегора. Но на сей раз он сам себя остановил: для одного вечера вполне достаточно откровений. Их даже больше, чем ему нужно в неделю или в месяц. Поэтому доктор указал взглядом на дверь.

   - Полагаю, мы пришли к согласию, – сказал напоследок.

   Ли ответила не так, как он ждал.

   - Зависит от вас, Грег.

   Он непроизвольно сглотнул.

   Когда за Ли закрылась дверь, Уолт сел на место, прислушиваясь к себе. Все, узнанное сегодня, потребует времени, чтобы понять, как относится к ней теперь. Нужно будет контролировать себя при посторонних и смотреть как на всех прочих нерадивых курсантов, которые доставляют ему сложности. О, интересно, а эта миловидная девушка с биоброней вместо руки, Илона, знает, с кем водит дружбу? Едва ли.

   Поразмыслив, Уолт решил дать себе время. Надо проспаться с узнанными новостями, к утру уже все немного утрясется в голове.

   Уолт оглядел стол с бумагами. Не то чтобы он был трудоголиком: он задержался только потому, что Локвуд настоял. В то же время сейчас, наверное, имеет смысл немного поработать перед сном. Или много, чтоб наверняка, чтоб только доползти до кровати и отключиться. Иначе измышления о Лейн… о Ли, его съедят. Так, на чем он остановился? Ох, все перепуталось на столе от этих сеансов с раздеванием! Грегор неряшливым жестом подразгрёб разлетевшиеся бумаги в стороны. Вот вроде то, что он обрабатывал последним.

   Мужчина взял в руки лист, попытался вчитаться в отчет одного из сотрудников о результатах проведенного осмотра и застыл. Улыбка, будто разбившись, стеклянной крошкой опала с его лица. Собственное воображение обставило Уолта. Вместо фраз, выведенных ровным почерком младшего фельдшера Локсли, Грегор будто увидел прямо перед собой нежную белую грудь и шею Лиары Лейн, изрубцованную все еще красными буквами длинного глубокого шрама:

   «Жду встречи».

ГЛАВА 8

Утро не внесло никакой особенной внятности, на которую надеялся Грег. Он осознал это за завтраком, стоило увидеть на привычном месте вдалеке от учительского помоста Лиару Лейн в паре с подружкой.

   Во-первых, у Уолта сразу возник вопрос: если у Ли есть булавка, значит, она в самом деле госст. Но какого черта она тогда скрывает силу? Неужели ее стигма какая-то настолько узнаваемая, что, стоит ее «распушить», обнародовать, личность Ли тут же станет общественным достоянием? Или все дело в том, что она просто неяркая – какая-нибудь дельта-стигма в Метаморфозе? При чем с акцентом на защитные свойства этого типа стигм. Скажем, Ли способна покрыть руки или ноги каким-то панцирем, не очень крепким, который лишь немного препятствует получению физических повреждений? Но тогда что бы она делала в штурмовом батальоне Майерса?

   Генерал-лейтенант Майерс славился своей принципиальностью и одновременно гибкостью в подборе солдат: рекомендации, аттестаты, медицинские карты и характеристики – ничто не имело для него значения. Только адаптивность к боевым условиям, способности, предприимчивость и что-то еще, известное только ему. Что-то, что он обычно называл «Может» или «Не может». Даже для тех, кто не служил под его началом, это не было секретом, потому что многие присказки Майерса гуляли в народе. В его рядах за все время кампании произошло всего три случая дезертирства. Наверняка, не только из-за того, насколько Майерс популярен, но и из-за твердости, с которой он решал вопросы военных наказаний, и скорости, с которой был способен созвать военный трибунал.

   И тем не менее, если о других генералах и полковниках, командовавших подразделениями в Эстабуле, в стране гуляло множество слухов, как возвеличивающих, так и страшно порочащих, репутация Майерса выглядела относительно гладкой. Это был пожилой матерый госст в Элементах, под крылом которого собралась половина по-настоящему больших фигур Эстабульской кампании: Юджин Рейнольдс, Эдан Брош, Талина Лигистрон, Флинт Дженверс, Генри Кингсбранн, Лиза Субочич.

   Имена, которые знал каждый солдат каждого фронта.

   Имена, которые доказали, что смертны даже боги.

   Уолт почувствовал привкус досады на языке. Все-таки жаль. Сколько солдат было деморализовано, когда погибла Субочич? «Смоляная красотка» – так ее называли солдаты за особенность стигмы. По принадлежности та повисла где-то между Нечестивостью и Элементом. Лиза из ничего создавала смоляные лужи. Они замедляли транспорт и в дни, когда Субочич была особенно взведена, разъедали плоть наступивших в них по неосторожности, будто кислотой. Оппозиционеры Эстабула «осыпались», заживо «сжеванные» этими черными вязкими пятнами. И, к сожалению, свои тоже нет-нет попадались в силки Смоляной красотки. Уолт знал, потому что и в войну, и после встречал людей с механическими стопами, а порой и голенями – у тех, кто не успел молниеносно выбежать.

   Сам по себе талант Лизы Субочич был страшен. Однако то, как она научилась им пользоваться, увеличивало опасность в разы и говорило об адаптивности, которую так высоко ценил Майерс. У Лизы было средство, и она играла им на все лады, выжимая из отпущенной стигмы максимум пользы. Может, конечно, свою роль в эффективности ее действий сыграло то, что по военной выучке Субочич была кинологом и об опасных и безопасных местах на поле боя могла рассказать больше, чем все.

   Смоляные лужи, помимо прочего, отлично горели, чем во время атаки никто не пренебрегал. Поэтому Субочич в годы войны стала знаменем первопроходцев. Она шла впереди, указывая места, где не стоит ходить своим, и создавая места, которые с началом той или иной операции обернутся боком противнику. Когда она погибла, заметили все. И больше других те, кто привык идти сквозь минное поле за ее узкой спиной.

   Эдан Брош прослыл в рядах солдат Косарем, потому что, обычный пехотинец, он скашивал людей, как колосья на полях. Его стигма была не так заметна и очевидна, как у Субочич, и наверняка до конца никто не мог сказать, что он, Брош, делает. Говорили, что душит, не душа, на расстоянии. Но у людей, погибших от его сил, отмечали остановку сердца, брюшное кровотечение или просто не выявленные причины. И эта недосказанность превращала Броша в устах людей в поистине жуткого монстра, который «убивал одним взглядом».

   Талину Лигистрон долгое время недооценивали: какая-то серая мышка с невнятной стигмой, возникшая из ниоткуда, будто без прошлого, тем более без военного. Просто появилась – и все, сразу отправлена на передовую. Она была в Эстабуле с первого дня, и говорили, что в самой первой атаке Лигистрон показала себя как опытный боевик. Только откуда взяться такому опыту – никто не мог сказать. А вскоре Лигистрон все-таки оправдала место в рядах Майерса, тогда еще генерал-майора, заслужив прозвище «Нежить Тал». По слухам, в нее спускали пулеметные очереди, а она не вела бровью, стояла прямо, и дыры в ней зарастали раз за разом за считанные секунды. Она была знаменем несокрушимости войск Арквелла и одним присутствием рушила дух эстабульцев, понуждая сомневаться: так ли сильно они вообще хотят воевать против подобных монстров?

   В таланты вроде такого своеобразного бессмертия Уолт, как врач, не верил совсем. Люди не воскресают, дырки в них зашивают доктора. Ему говорили, что он узколобый, но его час торжества настал, когда Лигистрон все-таки погибла. В тот день он смотрел на воевод – помнил, как сейчас – с надменным выражением и молча укорял: «Ну, что я говорил?»

   Все трое погибли в ходе первого штурма форта Брагзор, оплота лидера эстабульцев Тейта Хардвина. Ходили слухи, что Субочич попала в плен и скончалась от пыток уже там. Но детали не меняли сути: это был момент в кампании, когда прошедшие маршем бесчинств и чисток солдаты Арквелла едва не проиграли войну в шаге от победы.

   Положение спас Рейнольдс. Он был отозван из штаба в столице и сумел взять в кулак небольшой отряд госстов непосредственно его подчинения, собрать, воодушевить и бросить в «скрытный прорыв». Их было намного меньше, чем тех, кто забаррикадировался с Хардвином. Если бы их обнаружили до того, как удалось бы освободить заложников и пробраться к Тейту, будь они даже сто раз госстами, их бы раздавили. Но Рейнольдс смог. Он достиг укрытия мятежников и переломил ход штурма, став среди военных «Чудотворцем Рейнольдсом».

   Имена, которые знал каждый.

   И чтобы среди таких была такая девчонка, как Ли? Уолт напрягал память изо всех сил, но никого с именем Лиара Лейн припомнить не мог. С другой стороны, ему, наверное, и не следовало. У Ли на руках документы, согласно которым Ли всего восемнадцать, а это же чистой воды ложь. В конце концов, разве это редкость – отправлять солдат на задания с липовыми бумагами?

   Уолт закончил с завтраком, но по-прежнему не торопился вставать из-за стола, наблюдая, как разговаривают Лейн и Илона. В целом, как сверстницы. Даже странно.

   А может, Лейн солгала? Про Майерса или про булавку? Может, украла у кого-то? Только бы знать у кого. Год только начался, выпускникам до получения заветного аксессуара еще семь месяцев обучения и распределение – у них не могла. Укради она у педагога, состоявшегося госста, – уже бы стоял вой. Такой скандал было бы не замять, и, несмотря на любую протекцию, Лейн уже бы этим утром собирала вещи. Если бы только подсмотреть номер на той булавке, но Ли сверкнула ей коротко и сначала забросала поверх одеждой, а потом быстро спрятала снова. Уолт только сейчас осознал, что вчера даже не заметил, когда именно Лейн убрала булавку, которую поначалу так небрежно продемонстрировала.

   Но если она не кадровый военный, откуда у нее оружие? Настоящее, не учебное. И что еще важнее – откуда навыки стрельбы? Бойл оценивает ее высоко, как ни одного другого курсанта. А в словах сержанта Уолт прежде не сомневался. Бойлу-то не было совсем никакого интереса врать.

   Тогда, выходит, она все-таки военнослужащий? И еще и госст? Или – Уолт прыснул от собственного предположения – она в свое время переспала и с Майерсом ради места в штурмовом батальоне? А что, она вполне смелая, сама ночами ходит к мужикам, не стесняясь, раздевается. С этой станется! И Уолт перестал улыбаться. Такое предположение не очень-то далеко от правдоподобности. Хотя просить место в авангарде стигмавиков без стигмы… Склонности к суициду? Вроде не особо похоже… И куда в такой версии деть шрам, полученный, если верить, в военном плену?

   Железо, Элементы, Нечестивость, Метаморфоза… Четыре типа стигм, определяющих военную элиту Арквелла. Какая из них у Лиары Лейн? Где расположена? Какого цвета? Большинство стигм представляются в виде отметины на более или менее видном месте. Чаще всего – на запястье, локте, шее, за ухом, реже – поверх радужки одного из глаз. Но все эти места можно показать. А Лейн… Неужели ее стигма где-нибудь под бельем, верхним или нижним? И она стесняется. Но черт, как она может стесняться, если прошла эстабульскую кампанию в штурмовом подразделении! В полевых условиях некогда беспокоиться о многих вещах, в том числе – о женской стыдливости, когда надо срочно обмундироваться, переодеться, когда тебя, раненую, тащат или потом осматривают, оказывают помощь.

   Или она скрывалась именно из-за надписи на груди, выведенной силой какого-то госста. «Жду встречи». Сколько времени было у того, кто оставил такой след? Кто его оставил? Зачем? И какой встречи ждет?

   Грег наклонил голову над тарелкой и потер затылок. Он чувствовал, что ходит по кругу. Одни вопросы даже без малейшего шанса на возможность получить ответ. Черт! Нельзя же отправить Рейнольдсу запрос: мол, добрый день, я-такой-то, а не помните, была ли в подразделении Майерса такая-то и такая-то? Или, например, самому обратиться к Майерсу. Можно, конечно, попытаться дознаться у Ли, прикинул Уолт. Скажем, пригрозить, только не отчислением, а каким-нибудь ужасным врачебным вмешательством, которое она не сможет отследить, но после которого останется калекой. Уолт улыбнулся: глупость, конечно. Это даже как шутка выглядело бы скверно.

   Перебирая другие способы выпытать правду из Ли, Уолт не заметил, как разухмылялся, грешным делом подумав, что можно напоить ее до беспамятства. И тем более не заметил, как над ухом со спины возникла физиономия ректора.

   - Я боюсь представить, что происходит в твоей голове, Грег, – произнес Локвуд, положив приятелю руку на плечо, – но, если ты сейчас не пойдешь на рабочее место, твои подчиненные могут решить, что у них сегодня выходной.

   - Что? – Уолт дернул головой – одновременно от неожиданности и от того, что, рассредоточенный, не уловил смысла в словах Джонатана.

   - Завтрак закончился двадцать минут назад, – пояснил тот. – Через десять минут будет уже полчаса, как ты ничего не делаешь. Я вычту их из твоей зарплаты, – пообещал ректор.

   Уолт посмотрел на него волком. Вот тебе и угрозы.

   - Крохобор, – пробурчал он в ответ и услышал, как Локвуд, взявший курс на выход, усмехнулся.

   Оглянувшись в зале, Уолт понял, что Ли уже давно след простыл. Он заставил себя вернуться к делам, но бесконечный ворох вопросов не давал ни на чем сосредоточиться. Привычка делать стандартные бюрократические процедуры выручала его весь день, однако, когда он даже не попытался ответить на вопросы трех разных сотрудников подряд, подчиненные уличили доктора в рассеянности.

   - Что вам нужно, фельдшер Браун? – разворчался в ответ на замечание Грегор. – Меня беспокоит протез, не видите?

   Фельдшер не видел, но отстал. Уолт бы мог сказать, что про протез сочинил, лишь бы отвадить докучливых и порой весьма нерадивых подчиненных, но понял, что безотчетно сказал правду. Механическая голень доставляла неудобства уже несколько дней. Недавно Грегор обратился к механикам академии за обычной регулярной помощью. Его подкрутили, смазали (даже Ли потом учуяла запах), и все бы ничего, но казенное масло для биоброни, которое академия заказывала на бюджетные средства, могло сгодится разве что для ухода за старыми учебными автоматами первокурсников, абсолютно непригодными для реальных условий боя. Механические детали конечностей требовали более деликатных и высококачественных материалов для ухода, чтобы сохранять подвижность и гибкость суставов, плавность движений и, главное, тактильную чуткость при нажатии или давлении. И Грегор покупал в городе то, что казалось ему правильным.

   На жалобы доктора подчиненные, благо, не стали обращать внимания. Уолт счел это хорошим знаком. Вечером он пробормотал невнятное: «Задержусь, идите», по-прежнему неотрывно глядя в исписанный лист, и услышал, как, уходя, один из фельдшеров шепнул другому:

   - Слушай, отчет, конечно, объемный, но ведь не настолько, чтобы таращиться в него весь день!

   Уолт тихо взрычал, отшвырнул злосчастную бумагу и рывком дернулся назад, едва не навернувшись при этом со стула. Запрокинул руки за голову.

   Вчера ночью он надеялся, что к утру узнанное о Лиаре Лейн выстроится во что-нибудь стройное и внятное, внесет ясность в происходящее вокруг ее персоны. Но, проклятье, количество вопросов, которое вызывала Ли до инцидента с раздеванием, не шло ни в какое сравнение с теперешним.

   Съедаемый догадками, Грегор стал неторопливо ходить по кабинету, иногда жестикулируя на манер: одно к одному, а другое к другому. Он перебирал все версии о том, что и насколько в словах Лиары было правдивым, размышлял о ее реальной личности, о задании, о преступнике, которого Ли зачем-то нужно взять живым, об аптекарях, которые могут знать о пропаже на фармакологическом складе, о стигмах, об убитой охране, о булавке Ли и ее шрамах. Со свистом втягивая воздух, Уолт ерошил волосы: протез в самом деле беспокоил, его собственное масло кончилось пару дней назад, и он не удосужился выбраться в городские мастерские, чтобы пополнить запасы. А дешевые казенные смазки из академии могли помочь его колену и стопе разве что на полдня.

   «Надо снова тратиться, а этот бабник еще грозил что-то там у меня вычесть! – укоризненно думал Грег. – У него ж никто не вычитает за то время, пока он с Ли играет в шахматы!»

   К следующему утру протез скрипел, как застарелая банка с сардинами, и место его крепления пульсировало тянущей болью. Плюнув на все, Уолт решил уйти с работы пораньше и наведаться в давно облюбованную мастерскую, с приятными продавцами и ценами. Цены имели для Грегора особый вес, в чем Уолт честно признавался. Во-первых, потому что он все еще думал прикупить не только масло, но и бутылку рома или виски: вдруг он и впрямь настолько свихнется от вопросов о Ли, что останется только запоить ее до невменяемого состояния и развеять неясности? А во-вторых, цены были важны для Грегора потому, что бывшая жена оставила ему лишь половину скромных сбережений, которые сыскались у него после эстабульской кампании.

   О, он небезосновательно ненавидел малолеток, которые прыгают в койки к состоявшимся мужчинам! Ну или по крайней мере не просто так относился к ним с огромным предубеждением. И ожидать, что Ли будет какой-то другой, ему было просто неоткуда, учитывая к тому же славу и привычки Джонатана Локвуда. Грегор не понимал до конца пристрастия ректора, но отчасти завидовал: тот умел пользоваться девками, умел брать, что хотел, без больших проблем для обеих сторон и безо всяких обязательств как минимум со своей. Это он, Грегор, однажды так одурел, что взялся жениться на подобной.

   Хотя, справедливости ради, она была не то чтобы целенаправленной сволочью. Просто ее воспитали, как обычно пытаются воспитать девчонок в семьях, которые совсем недавно выправили финансовое положение.

   Интересно, стоит ли ему пойти на ответную откровенность, вдруг задумался Уолт, замерев на пороге мастерской биоброни, до которой он добрался под гомон собственных размышлений? Рассказать Лиаре Лейн о себе и все такое. Мужчина поймал себя на твердом убеждении, что, расскажи он свою историю, Ли отнеслась бы с пониманием к большинству деталей. Или даже ко всем. Так может, стоит и в самом деле рассказать? Сделать шаг навстречу в их угасающем несогласии, ответный жест на недавнее признание в его кабинете?

   Уолт нахмурился, желваки заработали активнее. Рассказать, да? Заманчиво, очень, очень… Рассказать. Или нет? К чему ей рассказы о жизни постороннего человека, верно?

   - Сэр Уолт? – окликнул голос, и Грегор встряхнул головой. Боже, так зациклился на девчонке, что уже средь бела дня начинает мерещиться ее голос!

   - Дверь, безусловно, невероятно красивая, – раздался тот же голос, и Уолт закостенел. Его сковало, он задрал плечи и вскинул голову, круглыми глазами уставившись на дверь мастерской. Вид мужчина имел, как школьник, которого мать впервые застала без штанов с перекошенным от удовольствия лицом и рукой где-то в паху.

   Это же не может быть она, да? Что она тут делает?!

   - … но, может быть, войдем внутрь? Уверена, там тоже неплохо. – Ли поравнялась с ним на ступеньках у входа, немного тесня. Повернула голову и взглянула на доктора. Тот взмок. Не снится. Точно не снится. Ладно.

   Мужчина, хоть и был растерян оттого, что объект размышлений будто выскочил из головы и возник прямо тут, рядом, постарался взять себя в руки. Он кивнул, тронув шляпу в знак приветствия, и поправил:

   - Грег. Думаю, уж здесь мы точно можем позволить себе чуть менее официальное обращение.

   Подобная настойчивость в столь незначительном вопросе вызвала у Ли недоумение, но раздумывать не пришлось: Уолт открыл дверь, джентельменским жестом приглашая девушку пройти вперед.

   Они вошли внутрь, звонко брякнул колокольчик, оповещая бакалейщика о присутствии посетителей. В мастерской никого не было, и Ли, задрав голову, огляделась. Не особенно светло – уже вечер, и освещение ослаблено, – немного пыльно. Стойкий вязкий запах масел. Ли он показался до того густым, что, выпусти она здесь пулю, та бы повисла в воздухе, увязнув, как в болоте и не сумев прорваться к цели. Из дальней комнаты, огороженной деревянной дверью, доносились звуки работы с запчастями и приглушенные мужские голоса.

   - Гарри! – крикнул Уолт, не испытывая такого интереса к окружающему, как Ли. – Эй, Гарри!

   Упомянутый Гарри, поджарый и сухой, выскочил из-за двери довольно быстро, хотя Ли отметила, что шум в самой мастерской, как и разговор, не утих. Значит, мужчин несколько.

   - А, здорова, Грег! Леди, – он чуть заметно наклонил голову в сторону Ли, и та, прыснув, кивнула в ответ. «Леди» ее еще не называли. Вот, что с армейскими собаками делают пальто, шляпы и перчатки, скрывающие огрубевшую кожу рук! – Тебе как обычно? – уточнил бакалейщик. Уолт кивнул: ага.

   Гарри отвернулся к прилавку и присел. Начал шарить в одном из шкафов, выискивая нужный товар.

   - Признаться, – пробормотал он, – не ожидал увидеть тебя с дамой. Это что, тебя теперь можно звать старым повесой?

   - Я вовсе не старый, – отозвался Грег с неловкой ухмылкой и посмотрел на Ли с виноватым выражением. – И я… Мы не вместе. Просто знакомые.

   Ли улыбнулась: стандартные впечатления – куда от них денешься?

   - О! – Гарри подскочил с искомой банкой в руках и несколько растерянным видом. – Прошу извинить, мисс. Мне следовало начать с вас.

   Ли махнула рукой:

   - Без разницы. Я подожду.

   Гарри улыбнулся – хорошо, когда клиентки приходят не скандальные и не противные – и наскоро закончил с Уолтом. Когда он обратился к Ли, та расплылась в растерянном выражении. Грегор тоже это отметил:

   - Кстати! – воскликнул он. – Со мной все понятно, а вы-то тут зачем, Ли?

   Легенду девушка припасла заранее, так что ее растерянный вид был к месту.

   - У моей подруги скоро день рождения, и у нее механическое предплечье. Вот, хочу подарить подходящее масло. Но только я в них совсем-совсем не разбираюсь! – смущенно улыбнулась Ли, замахав перед собой руками. – Посоветуете мне что-нибудь хорошее и универсальное?

   Бакалейщик обменялся понимающим взглядом с Уолтом: женщины такие женщины!

   - Да-да, мисс, конечно.

   Он принялся рассказывать на все лады о разных смазках, выхваливая одну пуще другой, чем сильно напомнил Ли павлина. Девушка на рассказы продавца делала полные чистого детского удивления глаза – надо же, как интересно! – чем страшно веселила Уолта. Ну не может человек, регулярно ухаживающий за огнестрельным оружием, настолько не разбираться в механике! Гарри, между тем, старался, как мог. Особо назойливым его было не назвать, скорее по-мужски снисходительным и обходительным. Поэтому, составив о бакалейщике Гарри весьма положительное мнение, Ли страшно порадовала последнего, купив сразу три смазки.

   - Я все равно ничего не поняла, – призналась она. – Но какая-то из них точно подойдет моей подруге, я уверена!

   Рассчитавшись и откланявшись, Ли вышла на улицу, спустилась с крыльца, чтобы не перекрывать проход в мастерскую другим посетителям, и осталась ждать Уолта. Странно будет уйти, не попрощавшись. Тот не затягивал и совсем скоро оказался снаружи.

   - Вы в жизни меня не убедите, что настолько глупы, – со спокойной улыбкой сказал мужчина, спускаясь по ступенькам.

   - Пару дней назад вас и не надо было убеждать, сэр, – усмехнулась Ли в ответ. – Вы сами справлялись с тем, чтобы в это верить.

   Уолт предпочел не лезть на рожон и ничего не выяснять.

   - Вы назад в академию? – поинтересовался мужчина. Ли обернулась к доктору и взглянула с авантюрным выражением.

   - Хотите проводить? Не боитесь, что во всеобщих устах я променяю ректора на вас?

   Уолт скривился.

   - Я, между прочим, серьезно. Но да, ваша репутация…

   Ли, не дослушав, махнула рукой:

   - Плевать на нее. И нет, я не в академию, сэр Уолт. Комендантский час в общежитии – двадцать три часа, поэтому я бы хотела сделать еще кое-что в городе.

   Грег кивнул.

   - Что-то секретное?

   - Очень, – с важным видом подтвердила Ли. – Мне нужно зайти в продуктовый, купить консервов и навестить кое-кого.

   Рот мужчины вызмеился в усмешке.

   - Вы знаете, что у вас несносный характер? Я же вижу, что даже в таких репликах вы стараетесь сдерживаться, как бы не сказать мне то, что вы в самом деле хотите сказать.

   Ли вдруг переменилась, замерев посреди шага. Она опять обратила вдумчивый взгляд к Уолту и с небывалым прежде спокойствием произнесла:

   - К сожалению, сэр Уолт, вы видите намного больше, чем полезно для здоровья. – В ее глазах Грег прочел выражение, которое никогда не замечал по отношению ни к кому другому. Он вдруг нашел ее взгляду на людей в академии внятную оценку: работа. Ли на всех вокруг смотрела как на условия работы. А на него сейчас – как на человека, на собеседника. Что ж, это ведь неплохо, да?

   - Но, – Ли возобновила движение, – если хотите прогуляться еще немного, я буду рада компании. В конце концов, погода шепчет.

   Уолт кивнул, не разобравшись пока, как отнестись к происходящему и как им воспользоваться. Вроде вот отличный шанс позадавать вопросы, терзавшие его двое суток! А с другой стороны, начнет допытываться сейчас и, возможно, только спугнет. Иметь дело с Ли – все равно что пытаться лечить человека с агрессивной формой контузии. Когда ты пытаешься спасти его от гангрены или еще чего похуже, а он настолько шокирован случившимся в бою, что бросается на всех вокруг и не может понять, что ему пытаются помочь. Тех, кто похож на диких собак, приходится или отстреливать, или, если очень ценный, умащивать разговорами, притуплять бдительность – и цеплять потом ремнями к операционному столу.

   Кстати о бдительности! Он ведь собирался купить еще и спиртного!

   - С удовольствием, Ли, – отозвался мужчина.

   Они пошли по маршруту, который заложила девушка. Несмотря на намерение скоротать время за прогулкой, разговор особо не клеился. Уолт чувствовал: что бы он ни спросил, все приведет к вопросам, которые в самом деле ему интересны и на которые, скорее всего, Ли отвечать не захочет. Зато, когда девушка, нагруженная бумажными пакетами с едой, пошла за мужчиной в лавку с алкоголем, беседа оживилась. Наблюдая, как Грег выбирает бутылку рома, а затем – виски, Ли полюбопытствовала:

   - Собираетесь распить с сержантом Бойлом?

   Уолт скосил на девушку взгляд и, поразмыслив, ответил:

   - Я не должен этого говорить, но Бойл не пьет крепкий алкоголь. У него… были проблемы с этим.

   - О, вы, значит, давно знакомы?

   - Не особо, – Уолт покачал головой. – С тех пор, как я пришел работать в академию. В свое время я помог ему завязать, а он полтора года назад здорово меня поддержал. Так и сошлись.

   Ли нахмурилась, будто прощупывая выражение мужского лица.

   - Проблемы после войны? – спросила коротко и как могла емко.

   «Очень много!»

   - У кого их не было? – невесело оскалился Уолт. – Но… тогда это было… личное, – нашелся Грегор с ответом. Проклятье, быть с ней откровенным в ответ оказывалось не так легко. А ведь если он будет только спрашивать сам, она точно больше не пойдет навстречу. Надо, надо что-нибудь поведать о себе. Чтобы было ощущение, что мост над пропастью они преодолевают вместе, а не Ли в одиночку.

   Надо, решил Уолт. Он обязательно расскажет ей что-нибудь о себе. Но не сейчас.

   К его облегчению и легкому изумлению Ли не стала допытываться.

   - Ладно. Если не Бойл, значит, пьете в одиночку?

   - Ли, – мягко упрекнул Уолт с нравоучительной интонацией. – В таком даже родителям не сознаются.

   - И все-таки, – настояла девушка, когда они продвигались к продавцу, чтобы оплатить покупку.

   Уолт рассчитался и взглянул на Ли с благосклонностью: мол, что уж поделаешь с твоим любопытством, егоза?

   - Как бы там ни выглядело, – сказал Уолт, открывая перед Ли дверь наружу, – но иногда я пью с Джонатаном.

   Ли дождалась, пока Грег поравняется с ней, и уточнила:

   - Иногда? А в остальное время – с самим с собой?

   Уолт поглядел на Лиару потяжелевшим взглядом:

   - Настырная несносная девчонка, – отрекомендовал мужчина.

   - Так подлизываетесь, что я даже представить не могу, что вам от меня нужно, – растеклась в ухмылке Ли.

   Уолт повел головой: она дразнила его нарочно? Или просто в самом деле была немного безбашенной? Не став выяснять прямо здесь, Грегор спросил, не нужно ли проводить девушку, куда ей там надо. Спросил больше из вежливости, потому что, когда Лиара отказалась, Уолт вздохнул с облегчением.

   - Увидимся, – попрощался мужчина. – Если что-то понадобится, – добавил он тут же, надеясь выжать из их спонтанной встречи хоть какую-то пользу в собственном «расследовании», – я к вашим услугам. В любое время.

   Ли выгнула бровь:

   - Ой ли? Меня вряд ли выпустят с территории академии, чтобы нанести вам спонтанный визит, скажем, в два часа ночи.

   Уолт усмехнулся:

   - Этого и не потребуется. Я живу в одной из гостевых комнат в пристройке к мужскому общежитию.

   Вот, вот хоть какие-то данные о нем, которые должны доказать ей, что он расположен, что склонен начать доверять. Дальше – ход за ней. Потому что… черт, потому что, если результаты ее анализа крови в самом деле потеряются, значит, ей есть, что скрывать. А он, Грегор, с недавних пор больше старается не иметь дел с теми, кто вызывает неясность и не поддается упорядочиванию в окружающем хаосе.

   Он устал от хаоса. Так же, как устал от опасений и небезосновательных недоверий.

   Вернувшись к себе, Грегор распечатал ром. Нашел в холодильнике копченую курицу. Уселся за стол, налил себе на дне. Сделал пробный глоток, потом еще два. Утер обожженный рот, облизнулся. Потянулся к кускам птицы и прежде, чем зажевать, понюхал. Насчет Джонатана он, конечно, приврал. Три совместных пьянки за четыре года работы – это никакое не «иногда». Это натянутое «изредка». Уолт давно пил один, благо – хотя бы не запойно. И сегодня, покупая алкоголь, вдруг до тоски захотел выпить с кем-то. Захотел просто присутствия другого человека в жизни. Не коллегу, не подчиненного, не начальство, а просто человека, с которым не будешь связан рабочими отношениями и сможешь просто поговорить. Может, поэтому у него, несмотря на новый ворох вспыхнувших вопросов, как от сердца отлегло, что Лиара Лейн – не очередной якорь на шее?

   Уолт добил ром залпом и обновил порцию. Он заставил себя задуматься о Лейн в деталях. Прежде он очень боялся, что ее пребывание здесь может стоить ему отчетности, а значит, спустя пару выговоров и штрафов – работы, которую такой удачей посчастливилось найти после войны. Если быть до конца честным, за него похлопотала Мила Локвуд, жена Джонатана, бывшая однокурсница. Именно поэтому Уолт так вступался за нее перед нерадивым мужем и именно поэтому, как бы ни осуждал Джонатана, всегда знал, что останется на его стороне.

   Когда полтора года назад он, Грегор, остался без жилья, Джон помог ему и с этим.

   И тем не менее, несмотря на громадную признательность, Уолт не смог сойтись с Локвудами накоротке. Возможно, потому что большая благодарность всегда означает большой долг, а трудно непринужденно держаться с человеком, которому должен. Поэтому, когда Ли открыла хотя бы часть карт, он словно завелся. Если… Уолт боялся даже думать о таком, но, если в ее словах была хотя бы крупица правды, значит, он встретил того, кто как и он, прожил на фронте эстабульское месиво и устал от одиночества среди тех, других людей, кто его не застал.

   Уолт выпил и тряхнул головой. А, возможно, он просто выдумывает себе черт-те что. Нет никакой гарантии, что Лейн была честна. Что Лейн терзалась одиночеством и так же, как он, выпивала ночами. В конце концов, она же пошла кого-то там навещать, с консервами, да? Боже, консервы! – вдруг ужаснулся Грег. Это мало похоже на конфеты к чаю, с какими ходят с вежливыми визитами, или на коньяк, который берут к друзьям. Кого можно навестить с консервой?!

   Уолт обновил ром.

ГЛАВА 9

Ли, тщательно сохраняя безответственный вид, добралась до нужного дома –непримечательной постройки в спальном районе, занявшей место среди кучи таких же недорогих строений с небольшими квартирами. Вошла в подъезд, поднялась на второй этаж. Было не очень сподручно с пакетами и дамской сумкой открывать дверь, но Ли справилась. Быстро провернув ключ, она юркнула за дверь. Маленькая квартирка выглядела утлой – скромное съёмное жилье, и с его прохожей открывался вид сразу и на кухню (справа), и в спальню (слева).

   - Ли? Здорово! – Дженверс приветственно отсалютовал наполовину съеденным сэндвичем. Во второй руке Флинт держал газету. На столе перед молодым мужчиной стояли пустая тарелка и большая кружка. Окна кухоньки прятались за плотно запахнутыми тяжелыми шторами. В воздухе висел устойчивый запах табака. В единственной комнате не горел свет. Похоже, сейчас там никого нет.

   Ли кивнула Дженверсу и в ответ отсалютовала пакетом с продуктами. Флинт бросил сэндвич и, словно опомнившись, подбежал к девушке забрать ношу.

   - Я взяла тебе рыбу в томате и печеночную колбасу.

   Дженверс расплылся в улыбке, немного вжав голову назад, отчего у него очертился второй подбородок и получилось слегка придурковатое выражение лица. Ли напряглась: кажется, Флинт вот-вот кинется целовать ей щеки.

   «Не вздумай», – предостерегла Ли взглядом. Флинт кивнул, сказал: «Спасибо» и отставил пакет на кухонный стол.

   - Там еще мелочи. Хлеб, молоко, сыр, ну и все самое необходимое на случай, если в какой-то из ближайших дней вы не сможете выйти, – бормотала девушка, снимая пальто.

   - Спасибо, Ли. Чувствуется опыт няньки, конечно, – отшутился Флинт.

   Девушка не ответила, заходя вглубь небольшой квартирки. Она огляделась, и Флинт уловил в женском взгляде настороженность. Боится, натурально трусит, определил друг.

   - Где Тейт? – спросила Ли. – Спит?

   Дженверс сдержал смешок: все, как он и думал.

   - Моется, – ответил парень, разбирая пакет. – О, прости. Кофе?

   Ли кивнула.

   - И сигарет.

   Флинт качнул головой в сторону подоконника, где лежала пачка, и занялся кофе, предоставляя Ли осматриваться. Она знала адрес и имела ключ, но до прибытия Дженверса была здесь только однажды – когда Рей привез и заселил Тейта. «Ее ручное животное», как в свое время определил генерал-лейтенант Майерс. Ли подошла к окну, чуть раздвинула занавески.

   - Если хочешь открыть пошире, – предупредил Флинт, – лучше выключить свет.

   Ли такие меры показались излишними. Если только не…

   - Брош что-то засек?

   Флинт пожал плечами.

   - Тейт говорит, что нарочно прятаться – только привлекать к себе внимание, но бдительность не бывает лишней, как по мне.

   Как по ней, Ли, Тейт был прав, безосновательная настороженность привлекает больше внимания, чем то, что необходимо скрыть. Но не говорить же об этом вслух. А страх перед Брошем был ей вполне понятен.

   Девушка кивнула и приотворила окно, оставив узкую полоску воздуха для тяги. Потянулась за сигаретами. Совсем не те, что ей нравятся, но намного лучше, чем ничего. Она достала одну, вставила между зубов и только начала подносить зажигалку, когда кончик сигареты заалел сам по себе. С легким запозданием за спиной раздался тихий щелчок пальцами.

   Ли не обернулась сразу. Она внимательно проследила рыжее пятно на конце скрутки, затянулась. Вытащила сигарету, отложила неиспользованную зажигалку и выпустила дым. Ей не нужно было ничего объяснять.

   - Привет, Ли, – обратился Тейт, делая такое движение головой, будто пытался со спины через плечо заглянуть, что же у Ли в руках.

   - Не стоило утруждаться, – обронила девушка и обернулась. Взгляд тут же резанула частичная нагота мужчины.

   Тейт в самом деле был из душа. Мокрый, в полотенце на бедрах. Только бы мертвый не догадался, что он вышел так нарочно, дабы напомнить ей, Ли, как хорошо сложен. Стройный, крепкий, подтянутый, перевитый сухими мышцами от ключиц до низа живота, с правильным силуэтом торса. И при этом – без громадных перекаченных плеч или спины, чем обычно так любят щеголять мужчины, неизменно немного похожие на горилл.

   Ли замерла на миг, ощущая тихую радость Тейта. Не самодовольство, а искреннюю радость: он привлек ее внимание. Тейт смотрел спокойно и уверено, не стесняясь единственного увечья. Отсутствие повязки на лице мужчины демонстрировало пустую заросшую глазницу. Но Ли это не оттолкнет. Ее вообще мало что бесповоротно отталкивало в людях. Разве что – предательство.

   Ли, наконец, выдохнула. Нужно отвернуться к окну. Нужно вернуться к сигарете, что потихоньку сгорает в руках. Девушка облизнулась. Глубокий вдох, призванный вернуть ее к реальности, получился чуть более рваным, чем она хотела. Ей оставалось надеяться, что Тейт ничего не заметит и поймет.

   «Когда он был дураком?»

   - Оденься, – вежливо попросила девушка, сосредотачиваясь на курении. Тейт помедлил, разглядывая женскую спину, плечи, затылок. Он не стал спорить и просто удалился в соседнюю комнату. Ли услышала щелчок выключателя и поняла, что мужчина ищет одежду.

   - Если хочешь, – шепнул Дженверс, поднося кофе, – я могу прогуляться немного. Ну или подольше, если у вас зайдет дальше разговора.

   Ли взяла из рук друга чашку с дымящейся жидкостью. Край ее губ дернулся в благодарной улыбке.

   - Спасибо. – Девушка пригубила и поставила чашку рядом с пепельницей. – В этом нет необходимости, Джен.

   - Тебе виднее, – сказал молодой мужчина и тоже вытянул сигарету. – Он говорил, ты не пришла сюда ни разу за прошедшие месяцы.

   - Так было лучше.

   - Значит, ты здесь все-таки из-за меня? В смысле, потому что вы не окажетесь наедине?

   Ли не стала отвечать, а Флинт – ни на чем настаивать. Девушка притушила огарок и тут же потянулась за следующей сигаретой.

   - В академии совсем нет возможности? – спросил Джен.

   Ли закурила, с наслаждением вдохнула и выдохнула, ощутимо расслабляясь, и взглянула на друга.

   - Студентов, которые возвращаются с прогулок в городе, досматривают на пропускном пункте. Нам нельзя проносить с собой сигареты и алкоголь.

   Флинт насупился, обдумывая.

   - Вообще никому или педагогам можно?

   - Можно, – подтвердила Ли, и Дженверс вдруг прыснул:

   - Значит, ты говорила серьезно, чтобы полковник привез тебе виски?

   Брови девушки насмешливо поползли вверх.

   - Когда дело касается Рея, я всегда серьезна, – с непробиваемым спокойствием сказала девушка. Флинт заржал:

   - О да!

   - Веселитесь? – подал голос Тейт, вернувшийся на кухню. Двое у окна обернулись к мужчине. Не сговариваясь, быстро докурили, закрыли окно. Ли осталась там же, взяв в руки чашку с кофе, и лишь неопределенно кивнула куда-то вперед.

   - Открой мою сумку.

   Дженверсу не надо было повторять дважды. Он залез, обнаружил три небольшие банки и вытащил на стол. Тейт между тем стоял недвижно и неотрывно смотрел Ли в лицо. Он нацепил повязку, скрывая уродство пустой глазницы, облачился в темные штаны и тонкий изумрудный свитер, который также подчеркивал его изящное красивое тело. И лицо у него тоже красивое, как ни посмотри. Глаз… он остался в научно-исследовательском институте Арквелла, это вынужденное увечье, и, если забыть о нем – Тейт обладал строгими прямыми чертами аристократического рода.

   Было время, когда она жмурилась, чтобы не видеть его лица. Но сейчас – Ли почувствовала укол в сердце – она могла бы смотреть на него часами.

   И это, увы, шло вразрез с её планами на будущее.

   - Вряд ли ты взяла это тоже к ужину, – ворвался сквозь созерцание голос Флинта. Ли, обнимая чашку с остывающим напитком, прошла к столу. Они с Тейтом расселись по разные стороны от Дженверса, который разложил емкости со смазкой перед собой.

   - В чем суть? – спросил лейтенант кратко.

   - Пока у нас нет никаких зацепок насчет склада и морфия, я подумала, можно попытаться взять на контроль мастерские биоброни.

   - Все? – изумился Флинт. – Ты соображаешь, сколько в городе таких мастерских?! Нас просто не хватит, даже если мы будем за ними следить всем составом!

   - Нас никто не торопит, – отозвалась Ли вдумчиво. – Мы оба знаем, Джен, что биоброня Броша требует особого ухода. Проверим все мастерские, где продают смазки подходящего состава. Потом отбросим те, что имеют государственную лицензию, потому что расход подобных товаров на контроле. И в итоге останутся только те, кто торгует в черную. Уверена, рано или поздно Брош объявится в одной из таких лавок.

   Дженверс чуть поджал губы, покачал головой в разные стороны, будто прикидывая в уме идею, а потом заявил:

   - Кто будет платить за покупку такого количества проб и кто будет ходить по лавкам, чтобы не вызвать подозрений?

   Ли немного затянула с ответом:

   - Можем распределиться и осматривать отдельные районы. Когда прибудет Рейнольдс, думаю, он подхватит эстафету.

   Дженверс надул щеки и с легким щелчком вытолкнул воздух.

   - Или привезет новости, которые позволят сосредоточиться на поиске опиатов. Да.

   - Я могу поискать морфий сам, – подал голос Тейт.

   - Не нужно. Ты уже засветился однажды. Второй раз сыграть на растерянности Броша не получится.

   Тейт открыл было рот, но тут же закрыл обратно. Смолчал и неприметно улыбнулся, опустив взгляд.

   - И тем не менее, – вздохнул Флинт, – вопрос с оплатой остается открытым.

   - Может, Рей? – пожала плечами Ли.

   - Полковник?! – поразился Дженверс. – Ну, слушай, Ли, если ты надеялась, что работа без тебя превратила его в рачительного домовода, то – нет. Он по-прежнему нищ, как церковная крыса.

   - Потому что транжирит все на баб? – уточнила Ли. Флинт ответил мимикой: а то! - Ну, значит, попросим денег у ректора, – отмахнулась Ли. – Ему же приказано оказывать мне любое содействие.

   Флинт покосился на Ли, выпучив глаза:

   - Ого-го! Какая самоуверенность!

   Ли в ответ только хмыкнула. Флинт потер подбородок и сказал:

   - А почему бы не использовать для этого местных военных? Запросить у генерал-лейтенанта Майерса какую-нибудь бумагу с дезинформацией, пустить ложные сведения, что-де в мастерских Восточного округа засекли торговлю каким-нибудь ужасно редким и опасным веществом. И заставить местных понасобирать проб. Те, кому нечего скрывать, быстро отвалятся сами, а тех, кто станет сопротивляться или отнекиваться, мы встряхнем.

   Ли поджала губы, обдумывая предложение Флинта, но Тейт сбил с мысли:

   - Любая шерстка или тем более облава спугнет Броша. Вплоть до того, что он может перебраться еще в какой-нибудь округ. Ищи его потом!

   - Может, с округами будет не так уж легко, в конце концов, на дорогах полно блокпостов, но Тейт прав. Давайте прибережем этот путь на случай, если другого не останется. И дождемся Рейнольдса, может, он привнесет пару хороших идей. А пока попрошу денег у Локвуда, и мы хотя бы начнем.

   - Отлично! – Тейт хлопнул в ладоши, выражая готовность.

   - Ты не участвуешь, – тут же осадила Ли.

   - Да почему?! – взвился он тут же. – Я скоро с ума от безделья сойду!

   Ли поднялась из-за стола, взяла опустевшую кружку, чтобы налить еще кофе, и смерила Тейта слегка снисходительным взглядом.

   - Потому что твоя инициатива неподконтрольна, Тейт. Оглянуться не успею, а ты уже ввязался в очередной государственный переворот. Не хотелось бы потом, знаешь, объясняться перед командующим.

   Тейт дернул головой в сторону, его губы тоже дрогнули в раздражении: ну противная девка! Он едва не начал доказывать свою правоту, как из соседней комнаты донесся телефонный звонок. Ли вздрогнула плечами, будто предчувствуя.

   - Легок на помине, – проворчал Дженверс, вставая тоже.

   - Генерал-лейтенант? – с недоумением спросила Ли. Да быть не может, чтобы генерал звонил им напрямую!

   - Рейнольдс, – пробубнил Флинт. Вид у него был не особо довольный.

   «Замучил ты их, Рей», – подумала Ли, наблюдая, как Джен идет отвечать на звонок. А потом на мгновение окаменела. Вот черт!

   Девушка быстро отвернулась к плите. Не споласкивая кружку, потянулась к кофейнику, немного взболтала, позволяя осевшей гуще всплыть. И – замерла: глупо было надеяться, что мужчина упустит такую возможность. Бесшумное, как всегда, приближение Тейта действовало на нее подобно встрече с ядовитой змеей. Ли поняла, что даже не дышит, когда спиной ощутила, как Тейт заслонил ее от мира своим присутствием позади. Кофейник в руке задрожал, и у девушки не осталось выбора, кроме как отставить его. В попытке успокоиться, Ли вцепилась пальцами в столешницу. Поверх ее руки тут же легла мужская.

   Горячая.

   Тейт твердо, бескомпромиссно переплел пальцы с женскими, сжимая плененную ладонь. Он не оставлял двусмысленностей: едва Ли попыталась выдернуть руку, Тейт сжал крепче, и, чтобы окончательно пресечь любые попытки к сопротивлению, встал вплотную, прижавшись грудью к женской спине. Ли закрыла глаза, прекрасно понимая, как по-дурацки выглядит. Господи! Она прошла Эстабул в штурмовом батальоне! Она пережила жизнь лабораторной крысы! Она выжила после того, как была объявлена погибшей при исполнении – в военном плену! – только для того, чтобы и дальше исполнять роль карателя.

   И сейчас она не может даже пошевелиться в руках Тейта Хардвина.

   Тает, как бесполезный кусок мороженного под солнцем жаркого дня!

   Будто понимая ее состояние, Тейт наклонился вперед. Отросшие пепельные волосы прохладным шелком скользнули по женской щеке. Шея девушки покрылась мурашками, когда мужчина шепнул совсем близко:

   - Вдохни, Ли. – И усмехнулся. Ли словно взаправду ждала разрешения. Она судорожно вздохнула, и ее спина разошлась на вдохе, почти царапаясь о грудь Хардвина.

   - Я… – выдохнула она кое-как, – …не поблагодарила тебя за записку, Тейт. Спасибо.

   Ли попыталась опустить голову, немного отстраняясь от мужчины. Тейт тут же качнулся вперед, настигая и не давая Ли удерживать таким образом даже минимальную дистанцию. Пока Тейт щекой или подбородком касался головы Ли, пока ощущал аромат ее кожи и волос, мир казался ему реальным.

   Аромат волос…? А когда он в последний раз вдыхал именно их аромат, а не запах поганого аммиака?

   - Когда ты перестанешь красить волосы и использовать капли для глаз? – спросил Тейт серьезно. – Тебе не идет быть брюнеткой, Ли.

   Девушка повела головой – не то ласкаясь к Тейту, не то стараясь отлепиться от него, избавиться, как от морока.

   - Мою внешность мы могли бы обсудить и на расстоя…

   Тейт пресек. Качнулся вперед, вдавливая Ли еще плотнее, и ощутил, как напряжением свело женские лопатки. Ли замолчала, снова опасаясь даже вдохнуть.

   - Одно твое слово, – горячечно зашептал Тейт, – я сожгу весь этот город к чертям, но найду место хранения морфия, аптекаря и самого Броша. Только больше не оставляй меня одного так надолго, Ли, – шепнул Тейт, зажмуриваясь. Теперь он сам потерся об ее затылок лицом.

   - Н… не… не нужно. Пожалуйста, – выдохнула Ли, ощущая себя крохотной.

   Мужчина задержался с ответом. Лиара почувствовала, как сладко он улыбнулся ей в волосы.

   - Ты беспокоишься за меня. Я заметил.

   Это было невыносимо. Ли завертела головой, надеясь отодвинуться, отодраться от Тейта.

   - Тейт, хватит, – шепнула девушка. Но Хардвин не стал поддаваться. Левой рукой он обвил Ли за талию, тут же повел вверх, по груди – и почти до горла. Остановился в том месте, где девушка скрывала отметины. Почувствовал, как женское сердце вот-вот прыгнет к нему в ладонь.

   - Убери руку, – попросила Ли, не понимая, что горит сильнее: легкие от жара или шрамы – от прикосновения их автора.

   Тейт не стал упорствовать. Он повел рукой выше, подталкивая подбородок девушки чуть выше и одновременно понуждая Ли повернуть голову вправо. Она боялась даже посмотреть на него. Смирившись с этим, Тейт сосредоточил взгляд на женских губах и прошептал:

   - Я жду встречи, Ли. Каждый день. И, даже если ты оттолкнешь меня сейчас, я буду ждать снова. Буду ждать хоть тысячу лет. Кто бы что ни говорил, какой бы неестественной ни называли нашу связь, Ли… Я буду ждать, пока ты осмелишься достаточно, чтобы дать мне хотя бы один шанс на миллион.

   Ли замерла. Ее губы дрожали. Она понимала: Тейт находится чертовски близко, и стоит хотя бы неудачно облизнуть пересохшие губы, как все слетит с катушек. Мужчина в самом деле выжидал, предоставляя ей право притянуть его или прогнать.

   - Ты что, в академии разучилась наливать кофе каким-нибудь простым способом? – подал голос вернувшийся Флинт.

   Боже, он вовремя, как никогда! Тейт не то чтобы растерялся, но ослабил натиск. Кем бы он ни был, публично выяснять отношения, к тому же столь непростые, как у них, Тейт не считал уместным. Даже в присутствии близких. Ли, вырвавшись, не нашла ничего лучше, кроме как вернуться за стол. Тейт огляделся, сообразил, что к чему, и уже через минуту подал девушке новую порцию кофе.

   - Советую пить побыстрее, Ли, – сказал Дженверс. – Через двадцать минут тебя заберут у пятого дома на Мартен-стрит.

   Ли молча вскинула брови: поподробнее. Потянулась к чашке. За ней она сможет спрятаться от Тейта, как за стеной. Если, конечно, эта хрупкая баррикада не будет дрожать в её пальцах, как тополиный лист на ветру.

   - Звонил Локвуд. Тебя не смогли найти в академии. Особой информации у меня нет, вроде несколько забаррикадировавшихся госстов. Тебя ждут на позиции. Если хочешь, я поеду с тобой, – тут же добавил Джен.

   - Не нужно. Я никуда не еду.

   - В смысле?

   - У меня нет при себе винтовки.

   - Тебе выдадут.

   - Мне нужна моя винтовка. – Защитная стена – чашка с кофе – оказалась все-таки совсем ненадежной. Ощущая, как теряет самообладание, Ли поднялась и наскоро выпила кофе стоя. Рот и гортань обожгло, но это пройдет.

   - Стоит ли упираться? – Флинт тоже встал. – Уверен, всякий раз, когда к тебе обращаются, по крайней мере Рейнольдс об этом в курсе. А может, и сам генерал-лейтенант Майерс. Если так, то все происходит с их ведома.

   Ли качнула головой, признавая в словах друга долю здравого смысла. Она еще больше склонила голову к правому плечу. Ладно, вылазкой больше, вылазкой меньше. Ей ли не плевать? Будет хоть какой-то шанс отвлечься от Тейта, да?

   Лейн подбородком указала на Флинта:

   - Проводишь?

   - Конечно.

   Тейт наблюдал за происходящим, до хруста сжимая кулаки, но не лез. Это же Ли. Если б хотела, чтобы ее провожал Тейт, сказала б об этом прямо.

   Бежит, значит. Трусит. Ничего. Мужество очень часто является не личным качеством, а вынужденно накопленным эффектом. Ничего, повторил себе Тейт, наблюдая, как Дженверс помогает девушке надеть пальто, до конца она не сбежит: стигма, спасавшая Ли из тысячи передряг, играет страшную шутку со своей обладательницей уже много лет, не позволяя той даже в самые черные дни спастись от себя.

   Огневая позиция, заготовленная для нее командным штабом, и впрямь оказалась непростой. Ли поняла это, едва ее расположили. Капитан, весьма грамотный человек, определил девушку в комнату с двумя наблюдателями, сказав, что они начнут перед рассветом, а до той поры снайпер может отдохнуть.

   - Я позвоню, когда надо будет подготовиться. Наблюдатели вас разбудят.

   Ли скинула неуместное приталенное пальто.

   - Расскажете в двух словах? – спросила она капитана.

   - У одной из оппозиционерских групп здесь тайный оружейный склад. Те трое, которых взяли при подрыве здания суда, бежали из камер предварительного заключения. Им очевидно помогли, и есть основания полагать, что сегодня мы будем иметь дело именно с ними. Хотя мы и не можем сказать наверняка.

   Ли кивнула, принимая услышанное. Приблизилась к окну сбоку, не высовываясь сильно. Огляделась. Окраина города. Заброшенное здание поодаль на пустыре привлекло внимание сразу. Ли перевела вопросительный взгляд на капитана.

   - Надеюсь, там никого…

   - Нет, – тут же пресек мужчина. Близость хранения оружия для готовящегося бунта рядом с ветхой высоткой легко объяснить. Преступники наверняка использовали ее как наиболее приоритетный объект для отвлечения военных. Сам ведь Бог велел оппозиционерам ютиться в таких местах, как заброшенные здания! Силовики наверняка будут брать штурмом эти руины! Но на деле никто и никогда не возьмется держать ценные материалы, а тем более людей в таком месте: в случае любого меткого выстрела или госстовского поджога, все, что находилось в полуразрушенном строении, взлетит на воздух. И предыдущие труды по складированию вооружения и подготовке пока непонятной для Ли операции, будут сорваны по глупости.

   Убедившись, что капитан в самом деле не идиот, Ли спросила:

   - Сколько?

   «Людей». Капитану не нужно было уточнять.

   - Сейчас около полусотни. По нашим данным сегодня ночью должны вернуться еще несколько человек с новыми поставками оружия. Мы начнем, когда они будут на подходе.

   И тоже правильно, примерилась Ли. Начни они сейчас, прибывающим дадут знать, чтобы не высовывались, как только станет ясно, на чьей стороне перевес. Если же наоборот, удача улыбнется дезертирам, то прибывающие нагрянут внезапной атакой в спину и местных военных взмесят, как глину. Начинать, когда прибывающие полноценно разместятся, тоже чревато. Упускать инициативу никогда не было хорошим решением в бою. Лучше всего действовать, когда возникнет небольшая сутолока из-за необходимости расположить поставку и из-за справедливого желания прибывших немного отдохнуть.

   - Точного времени мы не знаем, поэтому, если хотите вздремнуть, лучше прямо сейчас.

   - М-м, – согласно отозвалась Ли.

   - Мне сообщили, что вы давно на ногах, – добавил капитан. – У парней, – он кивнул в сторону наблюдателей, – есть паек.

   Ли поблагодарила и села на пол у голой стены в углу, который представлялся трудно доступной зоной со стороны окна. Другого способа вздремнуть в утлой комнатенке не могло и быть.

   - Да, капитан, – обратилась девушка, когда мужчина уже собирался уходить. – Что по госстам?

   - Трое, – кратко ответил военный. – Железо, Нечестивость, Метаморф.

   Ли никак не отреагировала. Едва за капитаном закрылась дверь, она запрокинула голову в попытке в самом деле прикорнуть.

   И совершенно не к месту вспомнила события вечера. «Что бы кто ни говорил, какой бы противоестественной ни была наша связь…»

   Проклятье! Почему ее вызвали именно сегодня?! Неужели нельзя было подождать до завтра?!

   И тут же ответила себе сама: нельзя. Идеальных моментов в войне не бывает – в лучшем случае попадаются моменты более подходящие, чем другие. И, как правило, в каждой конкретной битве подходящий момент всего один.

   Их связь – Тейт не врал – осуждали очень многие. Осуждали по-настоящему, взаправду, не дурацкими замечаниями глупых дур, как, например, болтают про Ли с ректором, а всерьез. Даже старший брат тряс ее за плечи и трындел, чтобы она прекратила всякую с Тейтом связь. Ему вторили: это аморально, отвратительно, они извращенцы.

   Ли почувствовала, что хочет плакать. Положа руку на сердце, она и сама планировала прекратить всякие отношения с Тейтом. Не потому, что ее достали разговоры: толки стали тише через два месяца после того, как начались. Кого-то заткнула она, кого-то Рейнольдс, со временем подсобили даже Джен и Кингс. Генерал-лейтенант Майерс, если и относился неодобрительно, никогда не подавал виду и никому не позволял в своем присутствии поднимать эту тему. Но, обретя толику здравомыслия, Ли сама захотела отделаться от Тейта, потому что он больше других был знаменем истории, из которой она мечтала бесповоротно выбраться. Чтобы начать новую жизнь, необремененную никакими грехами и памятью Эстабула.

   Ли вдруг стало очень грустно: проклятье. Их знакомство с Тейтом Хардвином могло бы быть совсем другим, не столкни их жизнь друг против друга без выбора. Да кто из госстов в годы правления короля Эллиаса имел хоть какой-нибудь выбор, кроме как быть загнанной псиной на коротком поводке?!

   - И почему людям не сидится на заднице спокойно? – раздался голос одного из наблюдателей. Судя по звукам, они тоже полноценно расположились в отпущенной комнатенке. – Неужели им все мало? – спросил тот, что помоложе, с такой досадой, что Ли показалось, он вот-вот что-нибудь пнет. Она глубоко вздохнула и открыла глаза. Сон ей сегодня даже не приснится. Ли бездумно расчехлила револьвер и принялась прокручивать барабан, сначала опустошая пазы, потом заполняя снова. Щелк, щелк, щелк…

   - Большая часть дезертиров, с которыми мне довелось столкнуться после войны, – сказала девушка, увлеченная занятием, – это совсем не беженцы из Эстабула. Это арквелльцы, которым поперек горла встала военная политика страны.

   - Но ведь король Джошуа очень многое изменил! Чем они недовольны теперь? – тут же взвился второй наблюдатель.

   Ли подобралась сидя, почесала шею сзади и вернулась к револьверу.

   - Изменил, правда. Но Арквелл ослаблен, и каждый солдат сейчас на счету, тем более госст. Король Джошуа это прекрасно понимает, именно поэтому зачастую всех госстов-дезертиров пытаются взять живыми. Провести через круги покаяния или угроз, но вернуть в строй. Умело примененный госст может положить целую батарею. Не слышали никогда про Лизу Субочич?

   Парни пробормотали, что-де слышали, ага. Кто ж не знал о Смоляной Красотке?

   - Вменяемая военная ценность страшно бесит самих госстов, – продолжила Ли размеренно и, наконец, в считанные секунды заполнив барабан, стремительно убрала револьвер в чехол. – Видишь ли, в чем проблема. – Оглянулась на парня, оперлась в торчащие колени согнутых ног и, качнувшись, встала. – В отличие от любого другого солдата и офицера госсты не выходят в отставку. Их убивают или враги, или союзники. Для тех, кто засел по ту сторону от нас, – Ли качнула подбородком в сторону окна, но при этом приближаясь к нему, – нет иного пути, кроме как пытаться вырвать себе свободу в бою, потому что по доброй воле их никто из армии не отпустит. И для тех, кто в свое время сбежал, сейчас есть только три пути: или тюрьма, или смерть, или служба стране, от которой уже тошнит.

   Наблюдатели посмотрели сначала на нее, потом переглянулись промеж собой.

   - Звучит неутешительно, – сказал тот, который был постарше.

   - Мир беспощаден к талантливым, – нейтрально отозвалась Ли.

   Наблюдатель постарше поймал взгляд Ли и вздернул бровь: нечего добавить. Девушка усмехнулась, подумав, что сама тоже так часто делает.

   Она пристроилась у винтовки. Поцокала, недовольно поджимая губы – все непривычно, не так, не то. Но альтернатив не предлагали, так что пришлось подлаживаться.

   Наблюдатель помладше – новичок, как выяснилось, на подмене – подал им по подсохшему сэндвичу. Коротко на двоих Ли со старшим наблюдателем договорились о порядке целей, которые нужно прострелять. Не имея ничего из того, что ей действительно привычно, Ли исходила из подручных средств, выданных капитаном. На левое предплечье она липкой лентой приклеила обрывок бумаги.

   - Угол ветра шестьдесят, три метра в секунду. Температура воздуха – четырнадцать градусов, – сообщил мужчина, помогая Ли начать пристрелку.

   Девушка проверила глушитель – отличная вещь! Жаль, в Эстабуле таких еще не придумали! – затем выставила прицел на нужную отметку, приникла к мушке и сделала пробный выстрел. Наблюдатель вооружился биноклем, сообщив о промахе примерно на двадцать сантиметров.

   Ли взвела прицел на три клика вверх и попробовала снова. Несмотря на то, что вокруг окраина, здесь все еще имеются застройки, и это немного сбивает в оценке дистанции. Пристрелка в городских условиях с ее визуальной погрешностью примерно в одну восьмую и плохо подконтрольным направлением ветра вообще не входила у Ли в число излюбленных.

   Черт, усмехнулась девушка. Гражданская жизнь и впрямь расслабляет! За годы Эстабульского конфликта она произвела несчетное количество выстрелов – в горах, в холмах, в пустыне, в руинах и в городах. И в конце ей было уже откровенно по боку, где и в кого. А тут – какие-то мысли о фаворитных условиях.

   Выстрел попал в намеченную цель, и Ли, вооружившись огрызком карандаша, написала на прилепленной бумаге две цифры. Переглянулась с наблюдателем, давая знать, что можно приступать к освоению следующего направления.

   Закончив с пристрелкой, Ли снова села у стенки – в таком углу, куда сложнее всего попасть, если будут стрелять в окно. Наблюдатели настроили громкость на рации, чтобы им было лучше слышно, но при этом так, чтобы не обнаружить свое местоположение для всей округи.

   - Вам не страшно? – спросил парень помоложе.

   - Работать с незнакомыми наблюдателями? – уточнила Ли. Память тут же озвучила щелчок пальцами и столь ненавистный вопрос: «Знаешь, что чувствует человек, когда ему выжигают глазное яблоко?» Пх! Вот, что было действительно страшно. А страшно ли ей сейчас?

   - Нет.

ГЛАВА 10

Едва за Ли закрылась дверь, Дженверс развел руками и заключил:

   - Ну и опять она улепетнула, сверкая своими прелестными пятками.

   Тейт покосился на это скептически:

   - И вовсе они не прелестные, – заметил он. Флинт наградил собеседника ответным надменным взглядом и на пути назад в кухню сказал:

   - Согласен: тебе-то из-под каблука видно лучше.

   Тейт цокнул, толкнул Флинта в спину и ощерился:

   - Завались.

   Флинт посмеялся и принялся открывать консервы. Нарезал хлеб. Вооружился вилкой, потом взглянул на Хардвина: стоит ли вооружать аналогичным образом конкурента в поглощении пищи? Решил, что нет.

   Тейт не особо обиделся. Взяв приборы самостоятельно, блондин пристроился к презентованному ужину. Пожевал немного, не разделяя фанатизма Флинта от вкусовых достоинств рыбы в томате. Покосившись на то, с какой скоростью его надзиратель уничтожает содержимое консервной банки, Тейт спросил:

   - И что тебе в ней нравится?

   Флинт не торопился с ответом. Он дожевал большой кусок, прочистил языком зубы, причмокнул и сказал:

   - Я мог бы задать тебе тот же вопрос.

   Тейт усмехнулся, распознав, о чем говорит Флинт.

   - Если задумываться с этого угла, то, может, и ничего. В ней же нет ничего особенного, верно?

   Верно, согласился Дженверс мысленно. А вслух сказал:

   - Как и в этой рыбе, ага. Но ведь есть какое-то «но», да?

   Тейт посмеялся:

   - Но я привязан к ней.

   - Из-за эксперимента? – спросил Флинт. Тейт пожал плечами.

   - Скорее всего. По крайней мере, все, что было между нами после личного знакомства, началось только из-за него.

   Дженверс утвердительно покачал головой и снова увлекся поглощением еды. Тейт встал, взял с подоконника пепельницу и сигарету и устроился за столом.

   - Ты никогда не думал, Тейт, – спросил Флинт, – что, возможно, ты привязан к Ли петлей?

   Хардвин затянулся, выпустил струйку дыма.

   - Думал, – ответил Тейт. – И даже представлял себя болтающимся на городской виселице. Но пришел к мысли, что, дернув за эту петлю, она вытащила меня со дна, где я валялся с пристегнутым к ногам камнем утопленника. Что бы и кто бы из вас ни говорил, Флинт, я не дам ей улизнуть. – Потом вдруг повеселел и со смехом добавил: – Даже несмотря на то, что она… как бы сказать…? Сидит у меня в печенках.

   Флинт поперхнулся едой и заржал от души. Тейт в его присутствии еще никогда не шутил над их с Ли ситуацией настолько прямо. Хардвин, вставив сигарету между зубов, сосредоточенно похлопал Дженверса по спине.

   - Ну-ну, старина, – позвал он. – Не стоит так веселиться с чужих увечий. – Когда Джен пришел в себя, Тейт обратился с вопросом: – Есть подробности, куда отправили Ли?

   Флинт примерился, метнув на собеседника краткий взгляд. Тейт выглядел непринужденно, но это была обманчивая небрежность. Будь ему в самом деле все равно, не спросил бы. За жизнь Тейт Хардвин провел колоссальное количество времени в одиночестве и точно затеял этот разговор не ради того, чтобы поточить лясы.

   - Там будет три непростых госста и около семидесяти дезертиров. По предварительным данным, – тут же добавил лейтенант.

   - Нам стоит поучаствовать, я думаю?

   Флинт посмотрел на Тейта, как на смертника.

   - Не говори, что настолько переживаешь за Ли. Уж ты-то лучше других знаешь, что пара бета-стигм ей ничего не сделают.

   - Нам стоит поучаствовать, – сказал Тейт. Он не повышал голос, но Дженверс услышал в интонациях Хардвина твердость принятого решения.

   Плохо, подумал Флинт. Они с Тейтом не были друзьями или приятелями, совсем никак и никогда. Тейт, по словам Майерса, – ручной питомец Ли, и то, чем Джен по существу сейчас занят – присматривает за животным подруги, пока та в командировке. Одна беда – животное у Ли дикое, своенравное и ужасно грозное. Как гризли, как крокодил, как взбешенный бойцовский пес, который знает только и только руку хозяина.

   - Флинт, – напомнил о себе Тейт. Дженверс вдруг растерял желание переубеждать собеседника и уж тем более смотреть ему в глаза.

   - Тейт, – постарался урезонить Дженверс не особо настойчиво. – Мы оба знаем, что это плохая идея.

   - Если в самом деле настолько плохая, можешь остаться здесь, – великодушно разрешил Хардвин. Значит, в самом деле решил. Флинт отложил вилку и хлеб, сжал кулаки, собираясь с мыслями, и обернулся к Хардвину.

   - Я понимаю, Тейт, что вы, видимо, не договорили…

   - Ни черта ты не понимаешь, Флинт! – сквозь стиснутые зубы выдавил Тейт, свирепея в считанные секунды. В его зрачках вспыхнуло пламя – рыжие знаки стигмы опытного поджигателя. – Я три месяца не видел ее!

   - Может, потому что она не хотела с тобой встречаться? – Флинт совладал с голосом.

   - Потому что боялась со мной встретиться, ты хотел сказать? – И, не дожидаясь ответа, тут же скомандовал: – Поехали!

   Флинт не собирался сдаваться просто так:

   - Зачем? Что это даст? Подумай сам! Тебе нельзя выходить! Ты ждал столько времени, прояви еще немного терпения! Ли найдет Броша… Мы все его найдем, и тебя оставят в покое! Делай потом, что хочешь.

   Хардвин слегка отодвинулся назад, скривив лицо в ухмылке:

   - Хо! И как мы его найдем? Обшаривая мастерские биоброни? – он кивком указал на банки со смазками для протезов. Дерзко усмехнулся, так, что изо рта вылетели капли слюны. – Не смеши меня, Флинт! Если Ли трусит начать охоту всерьез, то я помогу ей! Потому что ловят на живца! – оттарабанил Хардвин, словно вбивая горсть гвоздей. – Только если этот сученыш будет убежден, что раздробил вдребезги свою жизнь из-за меня, Тейта Хардвина, а на деле я все еще жив, он взбесится настолько, что допустит ошибку и вылезет на поверхность!

   Дженверс тоже растерял терпение. Нападение – лучшая защита, разве нет?

   - Не стоит прикрываться благими намерениями поймать Броша. Ты просто хочешь покрасоваться перед Ли. Что, Эстабульской кампании не хватило наиграться в героя? Или не нравится, что тебе не поставили в Эстабуле памятники, как национальной гордости, на каждом перекрестке?

   Тейт потемнел. Его лицо будто заволокло черной занавесью ярости:

   - Я ни дня не был в Эстабуле с тех пор, как сдал форт Брагзор. Я не видел ни одного лица, ни одной могилы… Вместо того, чтобы умереть со своими людьми, я принял амнистию от Джошуа на условиях, на которые никто, кроме меня, не смог бы согласиться…

   - Но ты согласился!

   - ИЗ-ЗА НЕЕ! ИЗ-ЗА ЛИ! Я согласился на жизнь списанного в утиль реагента! И сейчас мне все равно, узнает меня Брош или нет! Я поеду к ней, Флинт, даже если ей не нужна моя помощь. С тобой или в одиночку, решай сам! Я только что увидел, что за три месяца ничего не изменилось, и я не дам ей сбежать!

   Флинт скривился, покачав головой:

   - Почему вы не можете просто начать новую жизнь? Вам ведь дали такое право – право, о котором нельзя и мечтать, будучи ни государственным стражем, ни государственным преступником! Досиди ты смирно на заднице, сколько положено. Помоги с поимкой Эдана и живи новой, нормальной жизнью! Без Эстабула, без лабораторий, без Ли!

   - Без Ли меня ничто не удержит от того, чтобы не подорвать этот город к чертям собачьим, – процедил Хардвин. – Мы тянем время, Флинт. Мы уже могли бы…

   - Дать Ли понять, что ты просто выскочка? Думаешь, ей нравятся выскочки? – Раз уж отвадить его от поездки напрямую не выходит, Флинт понадеялся, что, если зайдет с угла одобрения Ли, Тейт одумается.

   Хардвин снова ухмыльнулся. Облизал губы и качнул головой.

   - А думаешь – нет? Или, по-твоему, этот сучий потрох, Эдан Брош, был паинькой?! Если бы Ли нравились пушистые котята, она бы с детства спала только с Рейнольдсом, выскочила бы за него замуж в шестнадцать и понятия бы не имела, с какой стороны держать автомат!

   Флинт смерил Тейта неодобрительным взглядом.

   - Уверен, что так хорошо ее знаешь?

   - Уверен. – Тейт даже не моргнул, но сбоку на плите подлетел, как подорванный, кофейник, расплескивая остатки загущенной осадком жижи. Тейт не угрожал – он был просто в ярости и сдерживался кое-как. В этом Флинт тоже был уверен, потому что угрозы Тейта Хардвина – он знал наверняка – выглядели совсем по-другому.

   - Так мы едем? – уточнил Тейт. Однозначно – в последний раз. Дженверс вздохнул:

   - Хорошо. Подожди здесь, я позвоню, чтобы за нами заехали.

   - Местные военные? – Тейт захохотал. – Да, это, безусловно, лучший способ скрыть от посторонних, что я жив.

   Флинт покосился на Тейта с усталостью. Мало того, что ему в принципе приходится приглядывать за опасным парнем, ему придется выслушивать проповеди от Ли, что не уследил до конца, не запер в доме, не убил, в конце концов! Проклятье! Если б Ли с самого начала была поразборчивей в личной жизни, стольких хлопот бы удалось избежать!

   Он вздохнул:

   - Джейкоб и Риз прибыли сегодня утром, – сознался он. Тейт вытянулся в лице:

   - О, значит, Рейнольдс уже прислал сюда следующую порцию марионеток?

   - Я попросил бы быть повежливей насчет полковника и остальных, – предупредил Флинт.

   - Я же сказал, Дженверс, я списан в утиль. Мне наплевать, даже если ты настучишь. Единственное, что еще имеет смысл, – Ли.

   Флинт уже не слушал. Он ушел в комнату и, когда дозвонился, стал громко закашливаться, надеясь отвлечь внимание Тейта от того, что собирался сказать. Джейкоб, молодой протеже Рейнольдса, должен был мотать все невообразимые круги по городу, но добираться до них невероятно медленно. Во-первых, Тейт не знает, что Джейкоб и Риз размещены в городской черте, Дженверс сможет об этом соврать. Мол, полковник Рейнольдс снял им лачужку в пригороде, поэтому ребятам очень долго ехать. А во-вторых, долгое прибытие Джейкоба позволит потянуть время, которого, возможно, хватит Ли и местному командованию, чтобы завершить штурм. Тогда смысла ехать к ней на позицию не будет, и, быть может, Тейт угомонится. Флинт, видит Бог, всерьез старается держать Хардвина под присмотром – во благо всех, кто был ему начальством, другом и товарищем. Но рисковать быть сожженным заживо Дженверс не собирался, поэтому добавил Джейкобу, чтобы тот ехал медленно, но за четыре часа добрался обязательно.

   - Справа, – скомандовал наблюдатель. Ли беззвучно, безо всяких лишних движений опустила взгляд на левое предплечье, к записям. Мгновенно выцепив параметры расчета, отлаженным движением прокрутила оба барабана на прицеле, ориентируясь по кликам. Прощелкнув, дернула затвор. Не глядя взяла новый патрон из коробка под правой рукой, завела.

   Выстрелила.

   Было время, когда она после каждого выстрела держала пальцы крест-накрест – наудачу, чтобы попасть. А теперь – только пустые гильзы летели прочь.

   Штурм базы оппозиционеров начался примерно за час до рассвета. Судя по отпору, который оказывали дезертиры, у них в самом деле было несколько госстов. Военным кое-как удалось выкурить наружу несколько человек – за счет того, что один из дружественных госстов проломил фрагмент стены с торца сооружения. Прикрывая отступление своих, дезертиры жестко отстреливались. Они прочувствовали наличие у военных как минимум двух снайперов и теперь старались устранить их как приоритетные цели. Один из госстов врага, что в Железе, метал железные снаряды, преобразуя каменную крошку разрушенного здания прямо в полете в нечто, напоминающее наконечники стрел баллист . Здоровенные, размером с кулак, они летели в военных, пущенные силой стигмы, и вонзались с равным успехом в людей, в здания, в автомобили. Это походило на натуральные осадные снаряды далекого прошлого. В случае попадания в тела они пробивали кратко, глубоко и почти всегда намертво.

   Звякнула гильза. Ли нащупала следующий патрон. Щелкнул затвор. Раздался выстрел.

   - Не дайте им пройти! – раздалось из рации наблюдателя. К месту, откуда вели обстрел военные округа, бежало несколько человек. «На дальность броска гранаты», –определила Ли.

   - Не дам, – сухо.

   Патрон. Затвор. Выстрел. Звон опустошенной и отброшенной механизмом гильзы. Патрон…

   Ее «Не дам» к удовлетворению наблюдателей не было голословным. Скорость и механичность действий Ли вызывала у наблюдателей смешанные чувства.

   Гильза. Патрон. Несколько кликов. Затвор. Выстрел.

   - Госст ранен! – раздалось из рации. Судя по интонациям, дружественный госст, а не вражеский.

   Патрон, щелчок затвора…

   Ли вдруг замерла.

   - Слева, – шепнула она наблюдателю. Тот быстро сосредоточился на указанном направлении. И еще до того, как мужчина успел что-то ответить, Ли выстрелила в неподготовленном направлении. В нескольких шагах от торца их здания будто из ниоткуда появился человек. И как пробрался?! Как вызнал?! Это не вовремя.

   Ли постаралась выстрелить снова, но запасной вход в здание с ее позиции оказывался в слепой зоне. Вот второму снайперу было бы снять врага в такой точке существенно легче.

   - Второй, – как могла коротко обозначила Ли, заново концентрируясь на предыдущем направлении, где оппозиционеры пытались прорвать линию обстрела.

   Отброшенная гильза, патрон, затвор, выстрел.

   Наблюдатель помоложе закричал в рацию, чтобы второй снайпер взял на себя того, кто достиг их укрытия. Ведь раз он сделал это в одиночку – значит, девять из десяти, что он тоже госст.

   Парень продолжал кричать в устройство, а мужчина сбоку от Ли отвел бинокль от глаз.

   - Я не вижу его. – Сообщил напарник. Ли не стала оглядываться и уточнять, кого именно – второго снайпера или госста, что проник к ним в здание, – но подумала, что и то, и другое одинаково плохо.

   - Что со вторым снайпером?! – закричал наблюдатель с рацией.

   Ли не стала дожидаться ответа. И так ясно. Либо госсты, либо пули.

   Гильза. Затвор. Выстрел.

   Снизу ситуация тоже была не слишком хороша. Пока ребята с гранатами отвлекали на себя основные силы, к группе Ли пробрался враг. А пока они отвлеклись на него, к первой группе оппозиционеров присоединился госст в Железе, создавая для своих отличное огневое прикрытие. Он сменил место положения и лупил теперь особенно нещадно, почти не давая военным высунуться из укрытий.

   Ли попыталась сосредоточиться на нем, но внезапно здание сотряслось чуть правее занятой позиции. Была ли это тоже граната или особо крупный залп от Железного госста – без разницы. От грохота и раскоординации Ли и мужчин оглушило на несколько секунд. Кое-как приходя в себя, она снова посмотрела на основную линию штурма и вдруг вздрогнула. Что это за запах?

   Железо, Нечестивость, Метаморф.

   По отработанной привычке беречь винтовку, Ли схватилась за ствол, подскочила, кинула оружие прямо в руки молодому парню, заставив того бросить рацию, и побежала к вентиляции. Если к ним пожалует вооруженный гость, в столь замкнутом пространстве от винтовки никакого толка. Как и от неопытного сопляка. Ли рывком оторвала решетку. Вдохнула глубже и почувствовала, как кисловатый запах жжет носоглотку и легкие. Она бездумно поцарапала шею, как если бы ее кто-то душил и она пыталась отодрать руку обидчика.

   - Что это? – прохрипел старший из наблюдателей не своим голосом.

   - Нечестивость, – вытолкнула Ли. – Клятый разлагант!

   Мужчина кивнул. Со стигмой разложения, если та сосредоточена на отравлении воздуха, им ничего не сделать. Он бросился к двери. Дернул, осмотрел лестничный пролет.

   - Чисто, – сообщил он. – Уходим.

   Младший из наблюдателей попытался помочь Ли: из-за предельной близости к отравленному потоку она теряла чувство координации. Парень ее подпер, продев руку под плечом. И вдруг…

   В тот короткий момент, когда они были напротив окна, Ли, сначала почуяв воинским наитием, а потом и заметив в последний момент снаряд, крутанулась с парнем, отодвигая его себе за спину. Спустя мгновение в бок вонзилась здоровенная железяка в форме наконечника копья. Удар был такой силы, что парень по инерции тоже шатнулся в сторону, насилу удержав и равновесие, и Ли.

   - Проклятье! – выкрикнул второй наблюдатель. Бросился к девчонке и напарнику. Они вдвоем подтащили Ли к выходу. Снаряд засел глубоко, переломав несколько ребер. Остекленелые глаза Ли смотрели перед собой, не двигаясь. Возможно, от шока. Она выдавила кое-как, почти неслышно и булькая:

   - Ух… ход…ите, – и застыла.

   Старший из наблюдателей взвесил ситуацию и, сцепив зубы, кивнул второму. У него в глазах уже плыло, дышать становилось труднее. Им надо выбраться на воздух, девчонке уже не помочь. Оставив все как есть, они наспех покинули позицию, надеясь, что выход внизу не перекрыт каким-нибудь госстовским завалом или не заминирован.

   Снаружи ситуация складывалась не лучшим образом. Еще до того, как капитану сообщили о смерти второго снайпера, он запросил подкрепление. Оно медлило. Медлило, когда было так отчаянно нужно!

   Третий из вражеских госстов, метаморф, превратился в демоноподобную тварь: большущий, с непробиваемой шкурой цвета красного кирпича, с когтистыми мощными руками, которыми он ломал оружие и заживо отрывал куски от людей. Пули скользили по нему и с жалостливым звуком отскакивали или осыпались вниз. В несколько животных рывков он продвинулся вперед и поймал за горло ближайшего военного. Сдавил, на месте растерев вражеский хребет в кашицу. Увидев это, пулеметчик у станка неподалеку неистово завопил и с выпученными глазами зажал спусковой крючок. Пулеметная лента летела в госста, заставляя его ежится, морщиться и стараться как можно быстрее прорваться к стрелку. В какой-то момент он даже дернулся, развернувшись боком, как если бы пытался прикрыть жизненно важные органы. Он почти дошел до военного, когда тот вдруг дрогнул и упал навзничь – с железной звездой во лбу.

   Метаморф даже не оглянулся на помощника. Он знал, кто ему подсобил.

   На не-госстов в числе дезертиров уже попросту не обращали внимания, хотя многие из них еще были живы и давали военным Восточного округа жесткий отпор.

   Капитан пытался взять под контроль творящийся разор, стараясь не думать, что о силе оппозиционных госстов его явно дезинформировали.

   - Что у вас? – спросил незнакомый голос у капитана из-за спины. Тот обернулся и увидел, как из патрульной машины практически вывалились двое мужчин: один повыше и постройней, другой пониже и покрепче, с таким видом, будто его только-только выдернули из бара. Последний держал в руке серебряную булавку номером вперед. И, хотя видно было плохо, в целом аргумент вмешательства капитана удовлетворил.

   - Железо, Нечестивость, Метаморф, – тут же отозвался командующий.

   - Дайте оружие моему напарнику, – скомандовал Дженверс и тут же, взглянув на погоны, уважительно добавил: – капитан.

   Метаморф уже снова крушил, что мог, на передовой. Госст в железе по-прежнему скрывался на какой-то из позиций, аналогичной снайперской, не даваясь в руки и не подставляясь под пули. Ответное наступление стало почти невозможным из-за беспрерывного огня со стороны противника. Зато военные с левого фланга резко покидали оружие. Одни принялись раздирать на себе одежду, другие – драть горло. Дженверс посмотрел на это коротко. Прячется, значит?

   - Не надейся, гнилушек, – посоветовал Флинт в пустоту. Обернулся к капитану. – Дымовыми! – ткнул пальцем, куда нужно метнуть несколько дымовых гранат.

   Капитан не спрашивал. Кто лучше поймет одного госста, чем другой, да?

   - Что теперь? – сквозь шум боя проорал капитан Дженверсу, наблюдая, как приказ о дымовых приводят в действие. – Этот нечестивый ублюдок решит, что мы используем завесу, чтобы утащить с поля раненных! Утащить сюда! И явится следом!

   - И пусть, – не к месту непринужденно отозвался Флинт. – Оборонять точку иногда проще, чем оборонять линию.

   - Какой у вас план? – капитан взвелся. Он тут не в игры играет! Большинство людей здесь – обычные, нормальные военные, а не монстры! И их жизнь тоже вообще-то на счету!

   Флинт посмотрел на капитана и подмигнул так, что, если б капитан был женщиной, это сошло бы за флирт.

   - Отличный! – сообщил он, и к вящему удивлению остальных достал из кармана пачку сигарет. Тейт покосился на Дженверса, тот невозмутимо просунул скрутку между зубов. Тейт с уважением хмыкнул. Кончик сигареты зажегся словно сам собой. Флинт затянулся, скинул куртку, оставшись в одной рубашке, расстегнутой сверху, с небрежно закатанными до локтя рукавами.

   Капитан, понимая, что больше ничего не дождется, в самом деле дал приказ нескольким людям по возможности оттаскивать пострадавших от атаки нечестивца ближе к остальным и в тыл. Там уже вовсю суетились доктора первой помощи. Госст в Нечестивости тем временем вынырнул из укрытия, чтобы подобраться ближе. Он воспользовался той же дымовой завесой, чтобы выбить военных сбоку. Пользуясь тем, что метаморф и госст в Железе вносили изрядную долю паники своей несокрушимостью и внезапностью атак, третий подобрался на дистанцию, откуда мог дотянуться до военных отравляющей стигмой.

   В воздухе потянуло едкой примесью.

   - Не в мою смену, сопляк! – рыкнул Джен, выплюнув недокуренную сигарету. Рукой со сжатым кулаком он взмахнул от себя, как рыцарь, щитом отбивающий натиск врага. Его предплечье двигалось затрудненно, будто сквозь стену. И когда рука Дженверса окончательно выпрямилась, вокруг нее взвихрились плотные потоки воздуха. Они отбросили отравленные пары и густую завесу шашки в сторону госста. Тот, обданный порывом ветра, застыл на мгновение, растерялся, как если бы к нему в душ вломился посторонний человек и застал его в неглиже, безоружного, беспомощного, с мочалкой вместо оружия.

   Капитан вместе с остальными вел прицельный огонь и пытался как-то руководить хаосом вокруг. Он вздрогнул плечом, когда услышал сбоку щелчок пальцами, и увидел, как вражеский госст вспыхнул снизу до верху, словно победоносный факел.

   - Все нечестивцы отлично горят, – поделился откровением Тейт.

   - То же мне, инквизитор, – пробурчал Флинт, давая знак. Тейт тут же скуксил недовольную физиономию и унял пламя, будто того и не было. Измученный ожогами, вопящий нечестивец катался по земле и орал, мучаясь еще и от того, что обожженная кожа касалась песка и каменной крошки.

   Капитан постарался отбросить увиденное: пули и железные снаряды по-прежнему летели, а метаморф будто совсем обезумел и с поистине звериным рыком бросился вперед. Его шкура блестела царапинами от армейских пуль, не наносящих ощутимого вреда. Он схватил очередного военного за горло, вонзаясь громадными когтями. Тейт, не скрываясь, попытался поджечь и этого, но демоническая кожа с первого залпа даже не взялась. Пламя стекло по ней, как капля воды по маслу.

   Тейт замедлился. Он и так уже вынырнул из забытья, где должен был коротать ближайшую вечность. Он мог. Мог сжечь что угодно. Но если сейчас начнет усердствовать с пламенем, кто-нибудь может опознать этот огонь. Хотя бы потом из новостей в газетах… Ах, была не была!

   И едва Тейт попытался сосредоточиться на метаморфе, как сам согнулся от острой боли в стопе. Зарычав, он схватился за ногу, оседая.

   … патрон. Затвор. Выстрел.

   Госст в Метаморфозе почти сразу после Тейта схватился за шею справа, прямо за ухом. Он оглянулся в сторону, откуда прилетела пуля. Выплюнув порцию крови, выхрипел:

   - Но… как? – и упал навзничь.

   - Как вы это делаете? – Молодой парнишка рядом с Ли глядел в бинокль. Он был совсем юнцом – около двадцати, с черными жесткими волосами, которые топорщились, как щетка для обуви. Крупные выразительные глаза парня имели немного расфокусированное выражение, какое случается у людей с плохим зрением, если снять с них очки. Его лицо было закрыто наспех повязанной мокрой тканью. Хотя отравленные пары госста в Нечестивости на огневой позиции Ли уже развеялись, парень не стал рисковать.

   Ли оглянулась на него и ответила, автоматически перезаряжая винтовку:

   - Ты ведь сам, госст, Джейкоб. Любая стигма расходует силы, её нельзя поддерживать вечно. Нужны сон и пища, чтобы восстановиться, – пробормотала Ли и выпустила еще один, контрольный выстрел в метаморфа, утратившему от ранения концентрацию и монстроподобную защитную форму. – И к тому же у любой стигмы есть предел. Зачастую броня метаморфов быстрее всего ослабевает в труднодоступных точках. Он закрывал голову справа при обстреле, значит, там его демоническая шкура уже не так прочна. Убит? – уточнила Ли, перезаряжая винтовку.

   Парень подтвердил:

   - Да. Остался один, мэм, – шепнул парень, снова глянув в бинокль.

   Возобновив быстрый прицельный огонь, Ли поинтересовалась:

   - Значит, Рей решил переправить вас порциями? – женский голос звучал до того спокойно, будто ничего существенного и не происходило, что бедолага Джейкоб чувствовал, как его позвоночник от крестца до затылка штурмуют мурашки.

   - М-м, – кивнул парень и сделал жест, будто хотел поправить очки, не оказавшихся на переносице. – Полковник сказал, что официально он возьмет с собой только лейтенанта Кингсбранна и Мередит. В смысле капрала…

   - Я поняла, – перебила Ли. Гильза, новый патрон, затвор, выстрел. Парень таращился в бинокль, надеясь высмотреть местоположение последнего госста.

   - Остальные уже здесь? – спросила Ли.

   - Я прибыл с Найджелом. В смысле с сержантом…

   - Боже, Джейкоб. Работа в штабе не идет тебе на пользу, – отмахнулась Ли от очередных поправок в обращении. Джейкоб покраснел – края заалевших щек было видно поверх края повязки. – Где последний?

   «Госст», – сообразил парень.

   - Не вижу его, мэм. Пойти поискать?

   «Ты бы мог», – прикинула Ли, пробежав по Джейкобу взглядом снизу-вверх. У Джейкоба была довольно редкая форма стигмы в Метаморфозе, позволявшая становиться невидимым. Это делало из парня отличного разведчика на местности.

   - Не стоит, – сказала девушка вслух.

   Ли отодвинулась от винтовки. Она поднялась, взяла железный снаряд, что пробил ей ребра и внутренности недавно. Глянула на предплечье: листок с координатами пристрелки все еще был прилеплен, хотя с одной из сторон уже вихлялся на честном слове. Пусть остается, решила девушка: так видно, что она – снайпер. Хлопнув по листку посильнее, чтобы тот не оторвался в ближайшее время, Ли позвала парня:

   - Пойдем, выманим говнюка, – и направилась к выходу.

   - Винтовка? – спросил Джейкоб. Ли уже у двери оглянулась на оружие с некоторым сожалением:

   - Она ведь не моя. И там уже не пригодится.

   Джейкобу осталось только согласиться. Они бежали по лестнице вниз, ловко перебирая ногами по ступеням и перемахивая через перила, чтобы сократить время для преодоления пролетов.

   Бой внизу переменился. Тейта с простреленной ногой уволокли в тыл. Дженверс ветряной стигмой заметно способствовал пробивной силе дружественных пуль. Он был для подспорья, эффективным для военных и неожиданным для оппозиционеров. Было очевидно, что теперь огонь постараются сосредоточить на нем. Это ощутимо сковывало свободу действий самого Дженверса. И тем не менее перевес отчетливо установился на стороне армейских, и капитан, взяв рупор, постарался призвать к капитуляции.

   Дезертиры разделились на два лагеря: тех, кто уже отчаялся и был готов сдаться, и тех, кто внимал оставшемуся госсту и сражался с утроенной яростью. У них ведь больше нет никакого выбора! Их всех ждет или смерть сейчас, или трибунал и смерть – потом! Так почему бы не попытаться выдрать себе жизнь из чужих рук?! Выиграть хоть немного времени и бежать!

   Ли вместе с новоявленным товарищем спустилась в гущу сражения и даже не пыталась держаться в тени. Она нарочно провоцировала госста, уверенного, что выбил обоих армейских снайперов. Когда Ли и Джейкобу удалось прорваться к командованию, последний, не сговариваясь, присоединился к людям капитана, а Ли выскочила на открытое место, будто нарочно подставляясь под обстрел. Она подняла над собой железный снаряд, повертела и бросила себе в ноги.

   Вопреки всякому здравому смыслу, на этот акт провокации вышел не вражеский госст, а ее недавний товарищ – старший из двух наблюдателей.

   - Но… ты же погибла! Я видел!

   «Оу», – подумала Ли. Это явно лишнее. Неужели Дженверс не сказал остальным закрыть рты?

   - Вам показалось, – ответила девушка уклончиво.

   - ТЕБЕ ПРОБИЛО… – он сделал в сторону Ли настойчивый шаг, хватая ее за руку, ту самую, с записями. Рывком развернул. Ли оказалась спиной к врагам и лицом к своим.

   - Вам показалось! – жестко ответила девушка, отталкивая мужчину.

   - МЫ ОБА ЭТО ВИДЕЛИ! Что это была за уловка?! Как такое вообще возможно?!

   Ли оттолкнула наблюдателя пинком в живот и молниеносно выхватила пистолет, направив дуло на мужчину:

   - Я сказала, – прошипела она, – меня не задело.

   - Так значит, все-таки уловка. – Лицо наблюдателя исказилось в отвращении. – Для чего это? Засесть в тыл нашим и пристрелить своих? Знал бы, что ты заодно с железным, сам бы прикончил, еще на позиции!

   Ли, очевидно отвлекаясь, наклонила голову влево, будто высматривая из-за плеча мужчины кого-то еще. Дженверс, глядя Ли прямо в глаза, чуть запрокинул голову назад. Одновременно с этим наблюдатель попытался выбить у девушки оружие из рук. Но вместо того, чтобы увернуться стандартным способом, Ли провернула кисть и вскинула пистолет высоко вверх. С невероятной скоростью она обернулась назад, молниеносно доставая револьвер. Один прицельный выстрел Железному госсту, вылезшему из укрытия, пришелся в левую кисть, другой – во вторую руку, но ближе к локтю. Ли застыла на долю секунды, чтобы убедиться: этого достаточно, чтобы нейтрализовать врага ненадолго. А случившейся заминки хватит, чтобы военные обезвредили его окончательно.

   По ее собственному плечу что-то мазнуло, импульсом движения разворачивая девушку по траектории полета вражеской пули. Направление оказалось откровенно удачным, потому что пистолет, секундами раньше пущенный броском вверх, завершив петлю в воздухе, не особо изящно опустился обратно Ли в руку.

   Вражескому выстрелу сильно не хватало точности, Ли только оцарапало. Девушка встретилась глазами с наблюдателем, секундой позже мужчина перевел взор на рану. Та затягивалась на глазах. Одежда женщины в месте царапины осталась порванной, но окровавленная полоса исчезла.

   - Видите? – спросила Ли, облизнувшись. – Я везучая. Меня не задевает.

   Наблюдатель не мог найти слов. Трясущейся рукой он потянулся к целехонькому просвету кожи, но вовремя остановился.

   - Д… да, – сказал мужчина. – Я вижу. Мэм.

   Вокруг взвился шум. Капитан заявил, что дело осталось за малым. Ведь три главных оппозиционера-госста были обезврежены.

   Когда военные добрались до склада, выяснилось, что среди убитых, раненых и уцелевших не нашлось никого, похожего на тех, кто сбежал из камер предварительного заключения после случая со зданием суда. Госста, способного обвалить целостное здание, среди оставшихся тоже не нашлось. Как и боеприпасов и орудий, если не считать тех, что были в руках у задержанных. Возникало чувство, будто их намеренно заманили в бой, чтобы выставить происходящее крайне важным, и тайком вывезли снаряжение для оппозиции куда-то еще.

   Ли слушала это все в пол-уха. Все ее внимание было сосредоточено на двери, за которой оказывали врачебную помощь Тейту Хардвину.

   Сразу после окончания операции их в числе первых привезли в госпиталь. Капитан отдал несколько первичных указаний, дальше оставил руководить устранением разора двух помощников и махнул следом за новоявленными союзниками. В больнице он застал Ли, Дженверса и еще какого-то мальчишку. Кажется, их шофера. И вдруг понял, что понятия не имеет, с кем имеет дело. Безусловно, он догадывался, и каждое предположение было смелее предыдущего. Но чтобы взаправду… Ведь не может быть!

   Ли выслушала привезенные капитаном новости об отсутствии искомого вооружения без энтузиазма. Не дождавшись никакого отклика, капитан открыл было рот:

   - Мэм, если позволите, я хотел бы задать вам несколько вопросов…

   Ли перебила невпопад, увидев, как дверь кабинета, где оказывали помощь Тейту, отворилась, пропуская наружу врача. Значит, уже можно зайти.

   Пламенный эстабулец, как называли его в годы войны.

   Огненный черт, как окрестила Тейта Ли только что.

   - Два из трех госстов оппозиции взяты живыми, – Сказала девушка капитану, чтобы отделаться. – Это все, что касалось конкретно меня. Дальше разбирайтесь сами, – и устремилась к Хардвину. Дженверс проводил ее взглядом, потом оглянулся на Джейкоба:

   - Заводи мотор, малой. Скоро отчалим.

   Парень кивнул и, отдав честь, поспешил убраться.

   Капитан смерил Дженверса взглядом, полным вопросов. Флинт стоял, внимательно осматривая кожаную куртку, которую скинул перед тем, как принять участие в атаке. Он почти любовно стряхивал с рукавов пылинки и аккуратно одергивал полы. Капитан подумал, что, вероятно, разрывная ветряная сила этого госста в прошлом порвала ему немало одежды, раз мужчина относится к ней с таким трепетом.

   Военный продолжал разглядывать Дженверса. То, с какой наглостью действовал по прибытии этот неназвавшийся госст, то, насколько был уверен, что с нечестивцем все получится, как он задумал, говорило само за себя: перед капитаном стоял человек с большим боевым опытом работы в одной и той же команде. В том числе с человеком, не способным умереть от простого обстрела.

   Капитан сглотнул: все же лучше спросить прямо.

   - Как я могу к вам обращаться? – произнес он с волнением.

   - Старший лейтенант Флинт Дженверс, – отозвался госст, протягивая руку. – К вашим услугам.

   Капитан принял рукопожатие. Волна осознания правоты предположения выбила мужчину из равновесия. Он перевел взгляд в ту сторону, где за закрытой дверью металась разъяренная девушка-снайпер.

   - Значит, она… – спросил капитан уклончиво.

   - Об этом никто не должен знать. Заткните своих людей, капитан, – сказал Флинт. Его голос, несмотря на формально уступающее воинское звание, звучал как безоговорочный приказ.

   - Я понял, – пообещал капитан. – Отдам все необходимые распоряжения.

   - Ага. И ждите еще распоряжений сверху. Наверняка особенно впечатлительных наблюдателей и других солдат попросят отправить в бессрочный отпуск или на карантин, пока тут все не уляжется.

   - Увольнение? – ужаснулся капитан. За что, спрашивается!

   - Просто временная изоляция, чтобы наши имена не просочились дальше, чем уже успели просочиться.

   Дженверс вдруг тоже сглотнул. Он представил, какая выволочка будет ждать его самого, когда Ли закончит с Тейтом.

   Капитан между тем неотрывно смотрел в сторону заветной двери, за которой, если верить происходящему, находилась Нежить Тал.

   Легка на помине – Ли с криком вырвалась наружу. Флинт вздрогнул и почувствовал, как по затылку и по шее сзади стекает пот.

   Выставив прочь персонал, Ли уставилась на Тейта, который наблюдал за ее злостью с благосклонной улыбкой.

   - Да будет тебе, Ли, – миролюбиво позвал мужчина. Он принял сидячее положение на кушетке, развернулся и свесил ноги. Тейт следил за каждым шагом девушки, в тайне надеясь, что та подойдет вплотную. Он бы зажал ее бедра коленями, не давая сбежать, обнял бы руками за талию, приник головой к груди, напрашиваясь, чтобы Ли обняла его в ответ.

   Они никогда так не делали, с грустью подумал Тейт. Между ними случались ярость, ненависть, отчаяние, злоба и обида. Но никогда – ласка.

   - Неужели было так трудно сидеть в квартире? С нашего разговора суток не прошло, как ты выполз наружу, чтобы дать всем понять, что Тейт Хардвин жив?!

   - Слушай, ну кто, кроме Броша или отряда Рейнольдса, мог бы опознать мою силу? Издалека – я обычный огненный госст, нас таких – хоть собак корми. Ты волнуешься напрасно, – постарался заверить Тейт. Но липовой разнузданностью Ли было не провести.

   - Не думай, будто я поверю в твою безответственность, Тейт, – прошипела девушка, приглушая голос. – Ты напросился на передовую с Дженом только потому, что сочувствовал этим дезертирам.

   Тейт не то чтобы померк, но черты его лица ужесточились: «Ни черта ты не понимаешь!» Он взглянул на Ли по-другому.

   - А ты не сочувствовала? – спросил с нечитаемым выражением.

   Ли замешкалась. Она давно научилась понимать многие точки зрения. И давно разучилась сопереживать им. Девушка отвела глаза.

   - Прости, – качнула она головой. – Времена, когда я сочувствовала преступникам позади. Как мы оба знаем, Тейт, – сказала Ли, высверливая взглядом дыру у Хардвина в черепе, – такое сочувствие не привело меня к добру.

   Тейт поймал это, как плевок в лицо. Он дернулся. Сцепил зубы, чтобы не выйти из себя – так, что на лице мужчины вычертились желваки. «Снайпер, отстреливающий людей с хладнокровием маньяка – тебе ли рассуждать о том, что ведет к добру?» – подумал мужчина, а вслух проговорил:

   - Видимо, именно в погоне за этим добром ты трясешься встретиться с Брошем лицом к лицу и играешь в какие-то прятки.

   «Не в бровь, а в глаз», – признала Ли, сжимая зубы, а вместе с ними несколько площадных выражений.

   - Мои … дела с Брошем, – она не сразу подобрала нужное слово, – тебя не касаются.

   Тейт вскочил на ноги, тут же зашипев от боли, и, хромая, заковылял к Ли.

   - Как раз меня они касаются больше всех. Напомнить?

   Ли не сдвинулась с места, физически ощущая, как каждый сделанный мужчиной шаг уменьшает поле ее свободы. Встав совсем близко, Тейт чуть наклонился, чтобы шептать девушке в волосы чуть выше левого виска.

   - Ли, – выдохнул он, – ну к чему это все? Что и зачем ты пытаешься прекратить? Я же вижу, что все еще дорог тебе. Любой бы увидел! Как и ты прекрасно понимаешь, почему я заставил Дженверса взять меня с собой.

   Тейт потянул руку, чтобы приподнять женский подбородок и заставить Ли посмотреть ему в глаза. Но та все-таки отступила на шаг, стряхивая наваждение. Все в ней дрожало, как кольца спрессованной пружины. Нужно было ответить что-то внятное, чтобы Тейт окончательно понял: Ли, не намерена возвращаться в прошлое! За чем бы ни встал вопрос, она выберется из круговой эстабульской петли, не оставив себе даже шанса зацепиться за нее шеей!

   Однако вместо этого невидимая пружина внутри женщины распрямилась, давая выход обычной иррациональной ярости.

   - Ты меня бесишь! – крикнула Ли и вышла прочь, с грохотом хлопнув дверью.

   Снаружи Ли увидела, как Флинт подобрался и расправил плечи. Будет болтать и оправдываться, – определила девушка с одного взгляда. Подготовил кучу подробных ответов на самые скользкие и злобные вопросы.

   - Риз сообщил ректору насчет тебя, – быстро сказал Джен. Очевидно уводил тему в какое-то нейтральное русло, приценилась Ли, не особо препятствуя другу. – Чтоб тебя не искали в академии сегодня. Идем, Джейкоб уже ждет.

   Ли почувствовала настойчивое желание вмазать Флинту по лицу – его для чего сюда вообще вызвали? Следить за Тейтом или что?! Но ведь, если Тейт действительно захотел приехать, никто не смог бы помешать. Так что с Джена взятки гладки, да?

   - Я возьму такси, – устало сообщила Ли, прерывая неугомонную дискуссию с самой собой. – Не беспокойте меня до завтра, пожалуйста.

   Флинт кивнул. Когда она проходила мимо, Дженверс положил девушке ладонь на плечо. Ли задержалась, перевела взгляд на друга. Черт, не всяким там Тейтам и Брошам провоцировать их с Дженверсом к ссоре, подумала Ли. Они столько дерьма перелопатили бок о бок! Пусть делают что хотят эти дезертирные госсты, она не позволит поссорить ее с близкими.

   Девушка наклонила голову, приникнув лбом к плечу товарища. Джен воспринял жест примирения с готовностью. Приобнял Ли правой рукой, левой хлопнул по плечу. Кажется, обошлось тише, чем он, Финт, опасался. Впрочем, почему нет? Ли неубиваемая, но вместе с тем вполне живая. Ей нужны сон, отдых и счастье.

   - Никогда не видел ее раньше, – пробормотал капитан, когда девушка исчезла за поворотом коридора к лестнице. – Нежить Тал.

   - Она больше любит формальное обращение, – подсказал подковылявший к мужчинам со спины Тейт. – Майор Талина Лигистрон.

   - Май… Лигистрон же была старшим лейтенантом, нет?

   - Двойное повышение за смерть при исполнении, – сказал Дженверс. Он осмотрел Тейта с головы до ног: – Готов?

   Тейт откликнулся движением головы: да.

   - За смерть?.. – в недоумении протянул капитан, указав пальцем в том направлении, где недавно исчезла Ли. Дженверс только хмыкнул и пожал плечами: мол, ну, что поделать, выжила, да. Тейт, проходя мимо капитана, хлопнул того по спине.

   - Удачи на службе.

ГЛАВА 11

Ли добралась до общежития и, ввалившись в комнату, скинула обувь. Она понятия не имела, где остались ее пальто, шляпа и сумка. Вероятно, пока она шла по коридорам, молодежь вокруг уже успела понасочинять баек про ее внешний вид. Мол, такая потрепанная, и все прочее.

   Ли, словно упав, села на кровать. Широко расставила ноги, опираясь в них предплечьями. Нужно было раздеться, сходить в душ и только потом ложиться спать.

   Её заметили.

   Как бы ни сложилось дальше и как бы ни давил на всех Флинт, Рейнольдс или Майерс – все языки разом не заткнешь. Её заметили, и с этим придется что-то делать.

   Потом.

   Девушка свесила голову, глядя в пол. Здесь, в академии, с ее студенческим шумом, сплетнями, оценками, интрижками царила совершенно другая жизнь. Гораздо более тихая, на самом деле спокойная, беззаботная. Ребята, которые кичатся своими стигмами, щеголяя друг перед другом, понятия не имеют, о чем говорят, когда рвутся принести пользу стране. Этот госст, которого она убила сегодня, в Метаморфозе, помнил ли он еще свою жизнь до того, как стал голыми руками разрывать людей на части или насквозь дырявить их когтистыми лапами неведомого зверя? Вряд ли.

   Вес и значимость человеческой жизни в глазах каждого военного изменяется дважды. После первого убийства и особенно сильно, по-настоящему роковым образом – после второго. После первого у тебя полно сомнений, страха, ужаса перед тем, что на самом деле значит взять в руки оружие, быть военным, стрелять и понимать, что сам можешь быть пристреленным. А после второго они исчезают, все сразу, и в глазах напротив, которые смотрят на тебя из отражения в зеркале, не остается ничего от тебя прежнего. Нет никакой уверенности, что человек, всадивший первую пулю в другого человека, сможет всадить и тысячу первую. Но если он всадил вторую, он гарантировано сможет всадить и две тысячи вторую.

   Ли не врала Уолту в их встречу у него в кабинете. Цена одного человека равна одной пуле. И еще – громадной дыре на совести, которая остается, как от отдачи.

   До Эстабула Ли говорила, что ее совесть похожа на решето. После – перестала говорить о ней вообще, осознав, что выстреляла весь собственный контур, как мишень на учениях.

   А сможет ли она, достигнув успеха с Брошем, отказаться от работы снайпера? Сможет ли она выжить в мире сплетен, интрижек, оценок и студенческой безответственности? Сможет ли она найти себе место где-то, где нет боевых условий? Или будет пить в одиночку, как Уолт, и прятаться от жизни за никому не нужными отчетами?

   Уолт, точно. Ли уже и забыла, что эта длинная операция начиналась с того, что они столкнулись в лавке бакалейщика… как его звали? Генри?

   Проклятая академия, чертыхнулась Ли. Ну почему ей не дают протащить сюда спиртное? Ей бы очень пригодилось сейчас выпить, и, кроме Уолта с его приобретенными вчера бутылками, ничего не шло на ум. Есть еще, конечно, Локвуд. Ректор, который обязан ей пособничать. Кстати, надо попросить у него денег на закупку масел для ухода за броней…. В принципе, пить можно и с ним, какая разница – ведь о них уже говорят на всех углах! Но Ли не хотела даже представлять, как пьет с ректором. Локвуд напоминает ей о работе. Он и есть часть работы. Будет сидеть истуканом рядом и выверенными движениями делать то, что от него ждут: наливать, пить, молчать…

   Боже! – вскинув голову, Ли вскочила на ноги, и от утомления ее немного повело в сторону: слишком долгий день и использование стигмы делали свое дело. К чему скатился мир, если она не может найти даже пристойного собутыльника?!

   Рывками стащив с себя одежду, Ли заперлась в душе. Закончив, вышла наружу, обмотанная полотенцем. Не двигаясь, взглянула в сторону окна. Было немного за полдень, и чертовски хотелось спать. Переодевшись в пижаму средь бела дня, Ли забралась в кровать… и уставилась в потолок.

   Можно было и не пытаться, вздохнула она. Спать хотелось действительно сильно, но разве после операции она сможет уснуть в комнате, где, куда ни поставь кровать, та остается в поле видимости от окна? Ли ворочалась так и эдак в бесплодных попытках сомкнуть глаза, пока, смирившись, не вскочила с постели. Вернувшись в ванную, она набрала горячей воды на ладонь, только чтобы было нехолодно сидеть в емкости. Залезла, облокотилась на спинку и прикрыла глаза.

   Не Бог весть что, конечно. Черта с два, она так выспится! Но здесь, в ванной, если начнут стрелять в окно, ее не достанет. Ли отдавала себе отчет: пули ей не страшны, но она подчинялась инстинктам и синдромам, которые достаются после войны каждому выжившему солдату.

   Просыпаться было неприятно. Мокрая, неповоротливая, продрогшая от остывшей воды, Ли напомнила себе выброшенного на берег кашалота. Она заставила себя выбраться, снять и отжать одежду. Спустила воду и вытерла пол, который залила, пока выкарабкивалась. Нашла свежее исподнее, запрыгнула – и рассмеялась, представив, как выглядит со стороны. Вот она, гроза передовой! Почти нагая и мечтающая только о том, чтоб забраться в сухие трусы и носки.

   Промочив полотенцем влажные волосы, Ли задумалась, чем заняться. За окном смеркалось ранним вечером. Выходит, отсыпаясь после операции, она пропустила завтрак, обед и ужин. Неудивительно, что теперь девушка страшно хотела есть. И довольно сильно – по-прежнему спать.

   «Ну а что?! – попыталась оправдаться перед собой Ли. – Вряд ли так уж сильно можно выспаться в ванной!»

   Пробежавшись взглядом по комнате, Ли кратко восстановила в памяти события прошлого вечера и утра. Она поерзала плечами, словно примеряясь к заново выращенным частям туловища. Прислушалась к ощущениям… Никакой разницы. Хотя, что удивительного? Костный мозг, кажется, один из немногих ее органов, которые не пытались пересаживать другим людям. За остальное она не поручится, тело полностью обновлялось уже несколько десятков раз, а, может, и больше. Как, например, вчера: новые ребра, новый фрагмент печени и даже часть легкого.

   Ли оделась, собрала в пучок мокрые волосы. Военную куртку было ничем не прикрыть. Смирившись, Ли взяла деньги и улизнула из академии. Ей ли не все равно, кто что скажет или подумает? – решила девушка и четко обозначила направление своих действий.

   Дверь кабинета открылась спонтанно, заставив Уолта вздрогнуть и оглянуться – испуганно, словно школьник. Первым порывом было попытаться спрятать куда-нибудь зажатый в руке стакан с ромом. Он даже заерзал, пытаясь убрать руку за спину, но вовремя вспомнил, что там его поставить некуда, и стакан останется только бросить на пол.

   - О, значит, все-таки в одиночку, доктор Уолт? – спросила Ли, вместо приветствия.

   Вот наглая, насупился Грегор. Это вообще-то его кабинет! Если ей что-то не нравится, пусть проваливает!

   - Отлично! – бойко определила девушка и, захлопнув за собой дверь, прошла к докторскому столу. Оглядела сверху-вниз, перевела взор на мужчину и с сомнением спросила: – Вы правда считаете, что пить за работой – самый лучший способ от нее отвлечься?

   Грегор вздохнул.

   - Вы чего хотели, Ли?

   Ли покачала головой из стороны в сторону: он, что ли, серьезно не понимает?

   - Присоединиться, – ответила девушка таким тоном, будто это было самим собой разумеющимся. А между тем, вообще никак не было! – подумал Уолт.

   Ли начала доставать прямо поверх бумаг то, что принесла с собой.

   - Оброк, так сказать, – проговорила девушка, доставая несвежую выпечку. – Магазин неподалеку был закрыт, поэтому я скупила остатки дневной выпечки в ближайшей булочной.

   Уолт косился попеременно на стол и девушку, не находя, что во всей ситуации выглядит более абсурдным.

   - Вы предлагаете закусывать отличный ром подсохшими пирожками… эм… – он надломил один, – с мясом?

   - Там еще с грибами есть. И с сыром.

   Уолт не выдержал и засмеялся.

   - Ли, это несерьезно.

   - Это тоже! – гаркнула девушка на мужчину. – Я что, сама должна искать себе стакан среди ваших пробирок? – возмутилась Ли и прошла к дальним шкафам. Во втором открытом она нашла несколько столовых приборов. Вытащив кружку, мало подходящую для распития рома, Ли подсела за стол к доктору. В ответ на ошалелый взгляд девушка призналась:

   - У меня было время осмотреться здесь, когда я одевалась во время предыдущего визита.

   Уолт опять засмеялся:

   - Не вздумайте сказать это в публичном месте.

   Ли не смотрела на Грегора, стараясь как-то пристроиться к столу. Но свободное пространство для колен было только с той стороны, где сидел сам Уолт, поэтому Ли, не долго думая, стащила со стола пирожок неизвестно с чем и устроилась на кушетке для пациентов. Оголодавшая, Ли только надкусила – и уже через миг вцепилась в выпечку с таким остервенением, что Грегор стал опасаться, как бы девушка не отгрызла себе руку по локоть.

   - Имейте в виду, – заявила она, активно жуя. – Скоро он кончится, и, когда я подойду к столу за вторым, я очень надеюсь, что мой стакан будет… эм…

   - Наполовину полон? – все еще ухмыляясь подсказал доктор и потянулся за бутылкой. Ли ответила кивком: некогда болтать, если голоден.

   Пирожок истаял, как дым походного костра в ветреную погоду, и Ли в самом деле направилась к столу. Уолт успел подготовиться и ждал Ли с улыбкой. Твердой рукой девушка стукнулась бортом кружки со стаканом доктора, отсалютовала: «Ваше здоровье!» и сделала несколько глубоких глотков.

   Прожгло!

   Уолт покосился на попытку заесть ром пирожком со снисхождением небожителя, наклонился и достал из ящика стола початый шоколад.

   - Лучше сначала поешьте, если голодны, – сказал он Ли. – А потом уже пейте. Но не заставляйте меня смотреть на подобное извращение, – Грегор качнул подбородком в сторону пирожка в женских руках. – Сердце кровью обливается.

   Ли поочередно поглядела на еду и на врача, явно терзаемая сомнениям. Уолт развеял их одним предложением:

   - Нас ведь