65 метров. Елена Ахметова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1. В чем вся соль
• ГЛАВА 2. Без соли не сладко
• ГЛАВА 3. Хлеб за солью не ходит
• ГЛАВА 4. Солона рыба на своем блюде
• ГЛАВА 5. Велик хлеб-соль, да все корочки
• ГЛАВА 6. Нам хоть песок, да чтоб солил
• ГЛАВА 7. К ненастью соль волгнет
• ГЛАВА 8. Камзолы зеленые, а щи несоленые
• ГЛАВА 9. Лги так, чтобы во лжи соль была
• ГЛАВА 10. Еде нужна соль, но в меру
• ГЛАВА 11. Несолоно хлебавши
• ГЛАВА 12. Быть козе на бузе
• ГЛАВА 13. Бывает, что и соль закисает
• ГЛАВА 14. Всем угодишь – себе насолишь
• ГЛАВА 15. Без соли, без хлеба – худа беседа
• ГЛАВА 16. Добра соль, а переложить – рот воротит
• ГЛАВА 17. Бросать соль в море
• ГЛАВА 18. Щепотка соли делает сахар слаще
• ГЛАВА 19. Подавая соль – смейся, не то поссоришься
• ГЛАВА 20. Русский человек хлеб-соль водит
• ГЛАВА 21. Соли, не жалей – так есть веселей!
• ГЛАВА 22. Пуд соли вместе съесть
• ЭПИЛОГ
• ГЛАВА Бонус

АННОТАЦИЯ

Зарина родилась в рубашке. Глобальное потепление, положившее конец привычной жизни на Земле, для нее стало золотым билетом.

   Если бы это только значило, что и дальше все будет хорошо...

ГЛАВА 1. В чем вся соль

Бывают такие дни, когда ты с самого пробуждения уверен, что все будет хорошо.

   Солнышко нежится в белейшей пелене облаков, настолько тонкой, что блики света пляшут на морских волнах и заговорщически подмигивают плотной кожистой зелени пальм. Шелест прибоя размерен и тих. И морской бриз смешивает запах нагретого песка с утренней свежестью...

   Это был не такой день.

   – У нас опреснитель накрылся, – с порога объявил Ракеш и грохнул дверью со злости.

   С потолка посыпалась старая побелка, посеребрившая и его макушку, и сероватые листья пальмы в кадке у двери. Настроения это не улучшило.

   – И тебе доброе утро, – укоризненно сказала Лусине и отложила вилку.

   Ракеш раздосадованно отмахнулся, плюхнулся на стул и тут же вытянул ноги. От его сапог густо запахло горькой солью.

   – Сегодня к вечеру нужно отослать цистерну на «Новую Кубань», – хмуро напомнил техник. – У них все запасы вышли. Темер сказал, что на этот раз, если оставим их без пресной воды, с урожаем можем сразу попрощаться. Что делать будем? Фильтры для установки доставят только к восьми, а стартовать надо не позже полудня!

   Лусине горестно прикрыла глаза.

   – Чем их можно заменить?

   – Отказом ото всех мирских благ и уходом в нирвану, – пробурчал Ракеш и сам поморщился из-за своей резкости: у Лусине сделался такой печальный и несчастный вид, что любой, у кого было сердце, испытал бы непреодолимое желание пустить на фильтры хоть собственные кишки, хоть родную мать, лишь бы прекрасная королевна снова улыбнулась.

   Увы, осмотические свойства кишок до нужных стандартов не дотягивали.

   – Доставайте портативные опреснители, – коротко велела я и протолкнула в себя остатки пересоленного омлета, прежде чем отложить вилку.

   – Цистерну до вечера не наполним, – угрюмо покачал головой Ракеш, – даже если со всей станции опреснители соберём.

   – Нам и не надо цистерну, – рассеянно отмахнулась я. – Нужно, чтобы у «Новой Кубани» урожай не загнулся.

   Ракеш не скрывал недоумения. Кажется, в его понимании это были взаимоисключающие вещи. Зато Лусине просекла моментально и тут же пришла на помощь.

   – Главное, чтобы им на один полный полив хватило, – она решительно кивнула, и солнечные блики пробежали по ее черным волосам, будто соскользнувшая корона. – А вечером заменим фильтры в промышленном опреснителе, сделаем ещё один рейс с полной цистерной и забудем о проблеме на две недели!

   Ракеш посветлел лицом и улыбнулся ей в ответ.

   – Добро, – сказал он, решительно хлопнул раскрытой ладонью по столу и подорвался собирать у всех личные опреснители.

   Я остановила взгляд на двери, которую он бросил распахнутой, и молча покачала головой. Лусине – золотая, золотая женщина! – тут же вскочила и закрыла ее, отрезав тихий закуток со столом от шума проснувшейся станции.

   – Спасибо.

   Она рассеянно кивнула, кажется, пропустив мою благодарность мимо ушей, и нахмурилась. Чуть-чуть, ровно настолько, чтобы обозначить настрой, но не дать волю мимическим морщинкам.

   – Третья накладка за полтора месяца, – заметила Лусине и побарабанила пальцами по столу. – Темер будет нервничать.

   Об этом я тоже догадывалась. Как и о том, что у Лусине гораздо больше шансов успокоить директора агростанции, нежели у меня самой.

   Но все равно упрямо покачала головой и обеими руками схватилась за свой стакан, обжигая пальцы. Упускать шанс хотя бы ненадолго вырваться с шумной и многолюдной «Морской ступени» — пусть бы и до «Новой Кубани»! — не хотелось.

   Лусине наверняка тоже мечтала о нескольких часах уединения в «Королевне», пока ракета-носитель летит к космической агростанции. Но – я же говорила, что она золотая женщина? – смиренно вздохнула и без особого аппетита ковырнула омлет, даже не пытаясь спорить.

   – Распорядись, чтобы сразу заказали резервные фильтры, – попросила я и сделала маленький глоток чая. Мой личный опреснитель тоже следовало отдать на общее дело, а значит, питьевую воду нужно экономить. – Не дожидаясь новой партии. Пусть лежат про запас на случай таких вот происшествий.

   Лусине задумчиво кивнула. Она, должно быть, и сама понимала, что в сложившейся ситуации было бы куда благоразумнее держать про запас дублирующий производственный опреснитель целиком. Только куда его девать на морской платформе, где каждый клочок свободного места занят если не оборудованием и людьми, то площадками для старта ракет?

   А ведь «Морская ступень» отнюдь не самая густонаселённая точка на планете. На суше дела обстояли куда хуже – с тех самых пор, когда ледники всё-таки растаяли, и поднявшийся океан затопил прибрежные территории. Мне повезло: родители вовремя поняли, к чему идёт дело, и успели вложиться в морской космодром до того, как земли перестало хватать, и производства, фермы и плантации пришлось выносить на орбиту. С тех пор спрос на космодромы и стоянки для кораблей взлетел до небес, а я нежданно-негаданно оказалась одной из немногих счастливиц, чей уровень жизни не ушел под воду – вместе со всем благосостоянием.

   Увы, это вовсе не означало, что я могла позволить себе почивать на лаврах. На станции жили люди – много людей, и все они хотели есть, пить, мыться, развлекаться и самореализовываться. Ещё больше людей использовали платформу в качестве перевалочного пункта, и от благ цивилизации они тоже не отказывались.

   А в центре всей этой человеческой пурги торчала я со сломанным опреснителем морской воды и мечтала, чтобы меня оставили в покое. И опреснитель тоже, потому что нагрузки он уже не выдерживал.

   – Российский грузовой корабль прилетел раньше срока! – рявкнул кто-то в приоткрытую дверь и умчался дальше по коридору, удачно дополнив людской гомон звучным топотом.

   – Я займусь, – вздохнула Лусине и выскользнула наружу, предусмотрительно прикрыв за собой дверь.

   Но закрытой она оставалась ровно две минуты, пока я убирала со стола и загружала посудомойку. Потом в закуток снова засунул голову Ракеш и смущённо напомнил:

   – Сдашь опреснитель?

   Я кивнула и нырнула в техническую кладовку. На станции начинался нормальный рабочий день.

   «Морская ступень» была не самой крупной из платформ общего доступа, зато наиболее приспособленной для долгих остановок. На большинстве водных станций пассажиры могли рассчитывать разве что на санузел да небольшое кафе, где не подавали ничего, кроме даров океана, а ночевать и вовсе предлагалось на корабле. «Морская ступень» досталась родителям по дешевке: в последние годы она все чаще оказывалась в зоне горячих капель, и в окрестностях не водилось ни промысловой рыбы, ни съедобных водорослей – и если бы не папина смекалка, это был бы один сплошной многотонный убыток. Но папа заключил контракт с орбитальной агростанцией, пообещав тогдашнему владельцу бесплатный старт и стоянку в обмен на продукты. Теперь платформа выгодно выделялась тем, что на ней нашлось место и для полноценной гостиницы, и для ряда бытовых служб, и для самого настоящего ресторана с относительно приличной кухней, и даже для бара – хоть выбор напитков и состоял из самогона чистого и самогона разбавленного. Станцию для этого пришлось сделать многоуровневой, и один предприимчивый делец попросил меня выделить закуток для водных горок, взамен обязавшись организовать зону для купания в открытом море.

   Я согласилась.

   А теперь вот стояла среди разноцветных шезлонгов перед спуском в воду и пыталась медитировать на беспокойные волны. Это было гораздо приятнее, чем выслушивать одну и ту же жалобу в сотый раз за день.

   Душевые кабины в пляжной зоне, разумеется, не работали. Как и ванные комнаты в гостинице.

   «Это всего лишь до полудня, – напомнила я себе и сощурилась на солнечные блики на темных волнах. Пальмы в кадках сочувственно кивали листьями, и их тени гладили нагретые доски, будто огромные ладони. – А потом я спрячусь в «Королевне» и улечу до утра. Нет, до полудня!»

   Правда, на «Новой Кубани» меня, скорее всего, ждали претензии ещё и от Темера. Причем к ним прислушаться придётся всерьез: хоть я и выкупила агростанцию у прежнего владельца, но в процессах разбиралась весьма посредственно, а часть дефицитных овощей и круп по закону следовало передавать в государственные хранилища во избежание проблем с налогами – будто мало мне было проблем репутационных!

   А они назревали, и крупные: отдыхающие, само собой, были недовольны отсутствием воды и урезанным меню, и каждый норовил высказать свое бесценное мнение по этому поводу. Но если перед ними можно было извиниться и пообещать комплимент от шеф-повара, как только разрешится вопрос с фильтрами для опреснителя, то что делать с грузовыми кораблями, которые прилетали исключительно ради пополнения цистерн, я понятия не имела.

   Судя по тому, что Лусине до сих пор не встала стеной между мной и возмущенными туристами, капитан российского грузовика оказался крепким орешком, и подруге и самой не помешала бы помощь.

   Я представляла себе всего один способ отвлечь уставших дальнобойщиков, и он, к счастью, от опреснителя зависел весьма опосредованно, поскольку включал в себя самогон. Я сочувственно покивала раздраженной женщине, которая успела искупнуться, а ополоснуться от соли – уже нет. Альтернативная ультразвуковая чистка ее не воодушевляла, и винить за это было сложно. Но все, что я могла сделать, – это еще раз извиниться и наконец удрать на стартовую площадку, чтобы предупредить персонал о грядущей коллективной попойке во имя всеобщего блага.

   Во всяком случае, попытаться.

    – Ты не видела Миту? – поймал меня за рукав Ракеш.

   Я машинально прижалась к стене, освобождая проход: мы стояли посреди технического коридора, ведущего к докам, и он был самым оживленным на станции.

    – Нет, – напрягать память не пришлось: Мита была инженером-механиком из команды, приписанной непосредственно к моей «Королевне», и уж ее появление я бы точно не пропустила. – В отсеке хранения запчастей не искал? У «Королевны» компенсаторы в планах на замену стоят со вчерашнего дня.

    – Искал, – угрюмо покачал головой Ракеш и хотел было что-то добавить, но его перекрыл резкий мужской голос:

    – Что значит «нет воды»?! В картах станция помечена как пункт дозаправки всеми необходимыми средами! Вы что, подали недостоверную информацию в реестр?! – надрывался худой мужчина с таким красным лицом, словно только от экспрессии зависело, насколько быстро починят опреснитель.

   Перед ним навытяжку стояла Лусине и слушала его с выражением бесконечного терпения на лице.

    – Это временная поломка. Мы приносим свои извинения за доставленные неудобства. К девяти часам вечера проблема будет решена, и вы сможете пополнить свои цистерны.

    – К вечеру я уже должен быть на полпути к Марсу! – возмутился мужчина ещё громче.

   Я испытала ни с чем не сравнимое желание выслать его на Марс немедленно, придав ускорение пинком. Но сдержалась: Лусине уже нашла меня взглядом и с облегчением улыбнулась – так светло и искренне, что негодующий капитан наконец заткнулся.

   Потом до него дошло, что жгучая красавица улыбалась вовсе не ему, и обернулся он ещё более раздосадованным.

   А вот взгляд опустить догадался не сразу.

   – А вы... – он заметно растерялся, обнаружив у себя за спиной не высокого подтянутого красавчика, которому могла бы так радоваться неповторимая Лусине, а всего-навсего меня.

   Я мрачно посмотрела на него снизу вверх.

    – Зарина Гильмутдинова, владелица станции «Морская ступень», – представилась я, выдавив из себя все оставшиеся запасы дружелюбия.

   Их, прямо скажем, было немного. Но все же достаточно, чтобы крикливый капитан несколько сбавил обороты.

    – Максим Соколов, капитан «Фалкона», – назвался он без улыбки. У него дружелюбия, похоже, не оставалось вовсе.

   Память услужливо подсказала, что «Фалкон» – тот самый российский грузовой корабль, из-за которого Лусине и сорвалась в доки, не доев завтрак. Дружелюбия это не добавляло, но конкуренция между космопортами тоже была неплохой мотивацией, чтобы собрать свои коммуникативные навыки в кулак.

    – Я приношу свои извинения за накладку. Диспетчеры подыщут для вашего корабля другое окно для старта после девяти часов вечера, а стоянка в режиме ожидания до этого момента будет бесплатной, если вы согласитесь подождать, пока техники решают проблему.

   Техники, насколько мне было известно, сейчас выплясывали вокруг цистерны с водой для «Новой Кубани» – кушать им хотелось больше, чем способствовать колонизации Марса. А команда «Фалкона» за время вынужденного простоя потратит в баре и зоне для купания не меньше, чем капитан выложил бы за парковочное место.

   Эта мысль всё-таки сделала мою улыбку искренней, но Соколов был не глупей меня.

    – Здесь-то для нас все подыщут и устроят, но как быть с теми людьми, которые ждут нас на Марсе? – напомнил он хмуро.

   Я заставила себя продолжить улыбаться – теперь даже немного сочувственно, хотя прекрасно понимала, что на Марсе ждали не «Фалкон», а питьевую воду, которую он должен привезти – и которую он не нашел бы ближе, чем в тех же сутках лёта. Да и не хотел искать, потому что ценник на нее самым низким был именно на «Морской ступени».

   Только доблестный капитан рассчитывал, что вода ему тоже достанется со скидкой, а этого я уже позволить не могла. Запасной комплект фильтров для опреснителя требовал отмщения.

    – Мы сделаем все возможное, чтобы... – я осеклась.

   Коридоры космопорта – это место, будто специально созданное для толчеи. Корабли прилетают и днём, и ночью, старт могут поставить на любое время суток, а уж найти пару-тройку компаньонов для прогулки (или чего покрепче) можно не сходя с места. До этого момента я полагала, что для того, чтобы коридор вдруг обезлюдел, нужен как минимум огнемет.

   Как выяснилось, достаточно одного человека.

   Мужчина выглядел выпавшим из масштаба. Обычно так воспринимаются европеоиды в толпе азиатов – только вот азиатов на «Морской ступени» было раз-два и обчелся, а чужак возвышался на голову над Ракешем, которого сложновато назвать человеком хрупким и изящным.

   Собственно, коридор перекрывал не сам незнакомец в одиночку, как мне показалось в первое мгновение, а замерший в ступоре персонал, дружно уставившийся снизу вверх на эту ходячую скалу. Ракеш так вовсе уронил челюсть, с такой завистью уставившись на бицепсы, что я невольно хихикнула и тут же спохватилась.

    – ...чтобы решить проблему как можно скорее, – закончила я, сделав вид, что никакой заминки не было.

   Лусине прикрыла губы пальцами. Чужак остановился за плечом капитана Соколова, без особого труда бросил взгляд поверх его головы и неожиданно расцвел такой светлой и неприкрыто заинтересованной улыбкой, что Лусине залилась румянцем. Капитан покосился на нее и обернулся.

   На этот раз он удивлённым не выглядел, из чего я заключила, что человек-скала принадлежал к команде «Фалкона» и там к его размерам уже как-то попривыкли.

    – Проблему? – переспросил человек-скала таким низким рокочущим голосом, что меня пробрало до мурашек и нестерпимо захотелось заверить, что никаких проблем не было, нет и не будет, а воду я сейчас из камня выжму.

   Лусине тоже вздрогнула, но тут же ответила чужаку отработанной любезной улыбкой. Я постаралась скопировать выражение ее лица, но, кажется, безуспешно.

    – К сожалению, небольшая накладка со станционным опреснителем, – повторила она для нового слушателя. – Наши люди уже работают. Вы можете подождать на платформе, пока они не закончат. Я поставлю вашу цистерну первой в очереди на заполнение и сообщу, когда ее можно будет забрать.

   «Наши люди» в лице Ракеша наконец-то расслышали намек и растворились в толпе. Я сделала невозмутимое лицо, но удержать его не смогла.

    – Где стоит опреснитель? – деловито уточнил человек-скала. – Может быть, мы вышлем свою команду ремонтников на помощь вашей?

   Я представила себе коллективную попойку двух ремонтных бригад у сломанного опреснителя и слегка позеленела. К счастью, Лусине была рядом и, как обычно, не сплоховала.

    – Вы тоже с «Фалкона»? – уточнила она, не прекращая улыбаться.

    – Да, прошу прощения, – спохватился человек-скала и протянул руку для приветствия, чуть сдвинув в сторону своего капитана – не нарочно и, кажется, вообще этого не заметив. – Ростислав Железнов. Я по связям с общественностью.

   У меня вырвался дурацкий смешок: мало того, что вырос Ростислав и впрямь на славу, так еще реакцию общественности на такие «связи» я оценить уже успела. Человек-скала укоризненно покосился в мою сторону, но тут Лусине пожала ему руку, и он резко потерял ко мне всякий интерес.

    – Коллега, – протянула подруга, врубив обаяние на максимум, и чуть повернулась, словно нарочно закрывая меня от капитана и его специалиста по связям с общественностью.

   Я поняла намек, пробормотала под нос никому не нужные извинения и попыталась шмыгнуть мимо. Но не успела пройти и пары шагов: на этот раз меня поймал паренёк в форме младшего инженера-механика – кажется, новенький, потому что имени я никак вспомнить не могла, а вот в лицо узнала.

    – «Королевна» готова, – деловито сообщил он. – Осталось только загрузить цистерну с водой, и можно стартовать.

   Он ещё не договорил, а я уже обречённо прикрыла глаза.

    – Цистерну с водой? – зашипел капитан Соколов, и без того раздосадованный тем, что внимание Лусине теперь было приковано вовсе не к нему. – Так вот какая у вас накладка с опреснителем?!

   День определённо не задался.

ГЛАВА 2. Без соли не сладко

...но останавливаться на достигнутом не собирался. – Только что приводнился «Звездный поток», – бодро сообщил голос диспетчера в наушниках. – На борту госпожа Гильмутдинова с дочерью. Получен запрос на личную встречу с владелицей станции.

   Я сосредоточенно уставилась на панель управления под пальцами. Виртуальный экран сочувственно подмигнул зелёными цифрами, отсчитывающими минуты до старта.

   Конечно же, тетя Алия никак не могла прилететь в другой момент, когда я не буду сидеть в ракете наизготовку. А позвонить заранее – это вообще не ее стиль, этак недолго дать любимой племяннице шанс улепетнуть на орбиту!

    – Распорядись найти им комнату, – велела я, машинально прикидывая: три часа на полет до «Новой Кубани», час на разгрузку и дозаправку, плюс обратная дорога… нет, к моменту моего возвращения тетя дойдет до точки кипения, и никакие прелести отдыха на морской платформе не усмирят ее гнев. Особенно с поправкой на отсутствие пресной воды. – И найди Лусине, – я тяжело вздохнула и принялась выпутываться из системы креплений, призванной удержать пилота в кресле, даже если вся ракета развалится. – Передай, что сегодня она летит в «Королевне» вместо меня.

    – Принято, – повеселевшим голосом откликнулся диспетчер и отключился слишком поздно, чтобы я не услышала, как он кричит стюарду по другой линии: – Сегодня на «Королевне» летит настоящая королевна, тащи скафандр!

   Я прикрыла глаза, наощупь отстегивая знакомые до каждой ниточки ремни. Ситуация была не нова. Лусине всегда нравилась людям больше, чем я, и в этом некого винить.

   Жизнь на станции – кошмар интроверта. Разумеется, люди замечали, как сильно меня напрягает общение и теснота, и это едва ли добавляло мне очков: кому приятно осознавать, что собеседнику с тобой неуютно? – а вести себя спокойно и непринужденно у меня получалось только с ближним кругом. Очень узким, надо признать, поскольку состоял он из одной Лусине. С остальными я предпочитала придерживаться нейтрально-вежливого тона, и он выстраивал вокруг меня прозрачную, но непроницаемую стену отчуждения.

   Да и к чему персоналу станции дружить с ее владелицей? Начальству положено выдерживать некоторую дистанцию, чтобы не уронить авторитет. Для задушевных бесед у меня была Лусине, а для одиночества и отдыха – «Королевна».

   Словом, расстраиваться было не из-за чего. Только не расстраиваться никак не выходило.

   Открыть, что ли, вакансию штатного психолога на станции? Не одной же мне нужны его услуги…

   Из «Королевны» я выбралась, погруженная в серьезные размышления о новой штатной единице, но снаружи ждала Лусине – уже в комбинезоне под скафандр, такая счастливая и сияющая, что все печали и думы как ветром сдуло.

    – Спасибо-спасибо-спасибо-спасибо! – затараторила она и сходу бросилась с объятиями – заодно и шлем открутила, хотя в первое мгновение показалось, что сейчас мне в порыве благодарности шею свернут. – Я привезу что-нибудь вкусненькое!

   Как раз в этом я не сомневалась. В таких вопросах Лусине никогда не подводила.

    – Абрикосы, – мечтательно мурлыкнула я и, дождавшись, когда скафандр расстегнут, выкарабкалась из него спиной вперед. – Или яблоки…

    – Что найду, – развела руками Лусине и юркнула в соседний скафандр: мой ей был предсказуемо не по размеру.

   Я проникновенно сообщила, что в ее же интересах найти абрикосы, и весомо прикрутила шлем к скафандру. Лусине вымученно улыбнулась из-за прозрачного щитка и нырнула в «Королевну». Я с лёгкой завистью проследила за тем, как она задраивает за собой люки, и решительно нацепила на запястье смартфон.

    – Комната для гостей нашлась?

    – Высылаю координаты, – деловито отозвался диспетчер.

   Смартфон коротко тренькнул, выводя на изогнутый экран полный адрес, не иначе, скопированный из листа размещения. Тете с племянницей выделили номер в отеле – на первом этаже, правда, но расположение гостиницы позволяло гордо именовать любую комнатушку люксом с видом на море. Разумеется, мы так и делали – это здорово помогало при решении конфликтов.

   Мне следовало бы об этом помнить. Как и о том, что конфликт с «Фалконом» и его просроченным стартом решался с привлечением тяжёлой артиллерии.

   Тогда я бы не слишком удивилась, когда в коридоре гостиницы меня подкараулил «заместитель по связям с общественностью».

   Теснота морской платформы постепенно разрушает любые представления о приватности и личном пространстве. Для любого члена команды было чем-то совершенно нормальным поймать меня за рукав, хлопнуть по плечу или схватить за запястье. Привлечь внимание иначе слишком трудно: в технических отсеках вечно царит людской гомон и шум моторов, и докричаться до кого-либо – та ещё задачка. Прикосновения я не любила, но вынужденно притерпелась.

   Ростислав Железнов заработал себе пару очков уже тем, что ему тактильный контакт не понадобился. Человеку-скале было вполне достаточно шагнуть наперерез – я сама затормозила и вскинула взгляд.

    – Да?

    – Уделите мне минутку? – пророкотал он.

    – Уже, – вздохнула я и прижалась плечом к стене, освобождая постояльцам место для прохода.

   Мимо меня незамедлительно проскочила не вполне трезвая компания в мокрых купальниках. Возле Ростислава им пришлось выстроиться в цепочку, и он, недолго думая, распахнул ближайшую дверь и сделал приглашающий жест.

    – Это кладовая уборочного инвентаря, – заметила я, рассеянно размышляя о том, кому нужно прописать втык за открытую дверь.

   Ростислав заглянул внутрь и невозмутимо шагнул через порог.

    – Зато здесь никто не носится как ошпаренный, – отметил он и вжался спиной в стену, ногой отодвинув в сторону внушительный пылесос.

   В ответ на движение в кладовой вспыхнул свет, и стало очевидно, что самый пыльный предмет в гостинице, если не на всей платформе, – это, собственно, сам пылесос, оставивший на штанине дорогого гостя длинный сероватый след. Ростислав нагнулся, чтобы отряхнуться, и только чудом не вписался лбом в стеллаж с моющими средствами.

   Жизнь в стеснённых обстоятельствах морской станции была определённо не для него. А уж как, наверное, весело человеку таких размеров в космическом корабле!..

    – Почувствуй себя слоном в посудной лавке, – проворчал он, словно подслушав мои мысли, и отработанным жестом поймал пустую канистру, стоявшую слишком близко к краю.

   Вероятно, во всем было виновато движение воздуха или едва заметный уклон пола, появившийся под человеческим весом, но первой моей мыслью было наличие у Ростислава собственного гравитационного поля.

   К счастью, я не испытывала особых сложностей с тем, чтобы держать подобные ассоциации при себе.

    – Минутка, – напомнила я и тоже шагнула в кладовку.

   Внутри стало совсем тесно и несколько душновато – а людской поток в коридоре тут же захлопнул дверь и понёсся дальше, довольный собой.

    – Или две, – усмехнулся Ростислав и выпрямился – кажется, для дополнительного психологического давления. – Я хотел переговорить насчёт воды.

   Об этом я и так догадывалась.

    – К сожалению, я никак не могу ускорить ремонтные работы, – отозвалась я, призвав на помощь все запасы терпения. – Ваша цистерна стоит первой в очереди, ее уже погрузили на рельсы и подогнали к выпускным трубам. Как только в опреснителе заменят фильтры, заполнение начнется автоматически.

    – Это я понял, – легко согласился Ростислав. – Вообще-то я просто подумал, почему бы вам не позволить нам с ребятами провернуть то же самое, что вы сделали с цистерной для агростанции? В каждом номере гостиницы есть свой портативный опреснитель, мы можем собрать их и начать заполнение, не дожидаясь замены фильтров. Нужно только ваше разрешение на посещение отсека с цистерной.

    – Вы на этом сэкономите минут пятнадцать, – озадаченно заметила я. – А ваше окно для вылета, боюсь, перенести на такой малый срок не выйдет.

    – Ага, – подтвердил человек-скала и широко улыбнулся. – Зато ребята будут при деле, а не в баре, и кэп перестанет рвать и метать. – Он наморщил лоб и передёрнул плечами: – Ну, во всяком случае, метать. За рвать не поручусь.

   Я постаралась не скрипнуть зубами. Бесплатная стоянка и пять комнат в гостинице, транспортировка цистерны, смещение очереди – а теперь они ещё и в бар не пойдут?! Да ещё в технические отсеки их пускай, не прошедших инструктаж...

    – Давайте сделаем так, – хмуро предложила я. – Если ваш капитан так радеет за здоровый образ жизни, вы можете подать личный пример и устроить заплыв в огороженной зоне. Для постояльцев услуги пляжа бесплатны.

   Ростислав с виноватым видом заломил брови.

    – Боюсь, ребят будет сложновато выгнать куда-либо, где нет выпивки и женщин, без приказа капитана. А приказывать команде возрастных мужиков кататься с водных горок как-то... – он развел руками и едва не снёс многострадальный стеллаж.

   Я покосилась на его ладони и подумала, что такой вес горки могут и не выдержать, но собралась с духом и честно призналась:

    – К сожалению, больше ничем не могу помочь.

    – Даже пойти на пляж и подать личный пример? – подначил Ростислав.

   Первый ответ, просившийся на язык, я проглотила. И второй тоже. С третьей попытки мысли вернулись в конструктивное русло, и у меня наконец получилось удержать на лице нейтрально-прохладную гримасу.

    – Моей команде не требуется личный пример, – спокойно произнесла я и даже сумела удержать при себе некорректное «в отличие от вашей». – Прошу прощения, у меня назначена встреча.

   В полном соответствии с законами подлости свет в кладовой выбрал именно этот момент, чтобы погаснуть: мы слишком долго не двигались, и автоматика посчитала, что в помещении больше никого нет.

   Разумеется, стоило мне сделать шаг, как диоды снова вспыхнули, но я уже вздрогнула от неожиданности и машинально отступила в сторону, как всегда делала, чтобы избежать столкновения.

   Задетый плечом стеллаж предупреждающе скрипнул, и я вжала голову в плечи, ожидая удара.

   Пустых канистр с краю оказалось три штуки, и при падении они загрохотали так, что заглушили все голоса из коридора и даже далёкий гул стартующей «Королевны». Только по голове досталось не мне, а Ростиславу – он успел шагнуть навстречу и нависнуть надо мной, упёршись руками в противоположную стену.

    – Боже, вы в порядке? – всполошилась я: снизу было темно, жарко и вообще ничего не понятно.

    – Поделом мне, – невнятно пробормотал непрошеный спаситель и оттолкнулся от стены, чтобы растереть загривок, и тут же заявил на правах пострадавшего: – Я не хотел вас обидеть, правда.

   Ага-ага. Поэтому и поставил в один ряд с гипотетическими женщинами, которые должны были бы развлекать его команду и всячески перетягивать внимание от выпивки.

   Мужчины!

    – Я учту, – скупо сообщила я и, убедившись, что пара-тройка лёгких ударов по голове пошла человеку-скале исключительно на пользу, всё-таки улизнула к тете Алие.

ГЛАВА 3. Хлеб за солью не ходит

В особом люксе для дорогих гостей все было как обычно: панорамное остекление открывало вид на залитый солнцем балкон, под которым неустанно плескались беспокойные темные воды, – это хоть как-то компенсировало извечную нехватку площади и позволяло не обращать внимания на то, что обстановка комнаты, в общем-то, состояла из двух узковатых кроватей да пары тумбочек. Обеденный столик с плетеными креслами – и тот пришлось вынести на балкон.

   Зато распорядитель предусмотрительно подал в номер сразу два комплимента от отеля – из них получился вполне пристойный завтрак, который тетя Алия поглощала с отменным аппетитом. Ее дочка Фая, напротив, сидела с идеально прямой спиной и напряженно вслушивалась в прибой, не притрагиваясь к еде, и на фоне матери казалась особенно тонкой и хрупкой, как тростинка.

    – Доброе утро, – сдержанно произнесла я и сразу уселась на перильца.

   Фая покосилась на меня, на волны внизу – и слегка позеленела, но вежливо поздоровалась в ответ. Больше ничего она говорить не стала. Я тоже, потому как мы обе имели весьма четкое представление о том, что будет дальше.

   Тетя Алия была замечательной женщиной. Внимательной, чуткой и доброй. В каждой дружной семье есть такая: бесспорный матриарх, к которому тянутся неосознанно и непреодолимо – в поисках то ли мудрости, то ли душевного тепла. Это к ней за помощью бросались все родственники и друзья, когда что-то шло не так, за ее советом были готовы лететь хоть на Марс, а на столе у нее неизменно появлялось что-нибудь этакое, что не способен повторить ни один шеф-повар. У нее для всех и каждого находилась свободная минутка и слова поддержки.

   Очень много слов поддержки.

   Я даже не пыталась вклиниться в их поток, немедленно извергнувшийся после приветствия. Только кивала, принимая к сведению, что у Фаи с мужем возникло некоторое недопонимание, и кузине нужно время, чтобы все обдумать. Ее муж, конечно, хороший человек, но даже у хороших людей бывают плохие дни. Немного времени порознь (может быть, несколько недель?) пойдет исключительно на пользу...

    – Конечно, – легко согласилась я, уже понимая, к чему тетя клонит. – Вы можете провести отпуск на «Морской ступени», номер в вашем распоряжении на две недели. Хотя готова поспорить, что Назир одумается раньше.

    – Не одумается, – тихо вздохнула Фая и понурилась.

   Тетя Алия погладила ее по спине и адресовала мне длинный выразительный взгляд, который, очевидно, должен был продлить им номер до тех пор, пока Назир не осознает, какое сокровище упустил.

   Насчёт сокровища я была, в общем-то, согласна. Насчёт гостиницы – уже нет.

    – Что у вас случилось?

   Тетя Алия поджала губы, всем видом намекая, что я могла бы проявить чуть больше такта, но тут Фая, просидевшая весь разговор бледной тенью себя самой, вдруг вскинула подбородок, выпалила:

    – Я беременна! – и покраснела.

   Кажется, я окончательно пала в глазах тети, когда вместо радостного взвизга и поздравлений автоматически выдала:

    – И что думаешь делать?

    – Как что?! – всплеснула руками Алия. – Это же ее ребенок!

   Я пропустила ее слова мимо ушей.

    – В любой поликлинике потребуется согласие отца на сохранение беременности. Иначе вам не выдадут сертификат на курсы воспитательной работы, а без их окончания разрешение на ребенка не получить.

   Больше всех краткая справка по нововведениям Семейного кодекса задела тетю Алию: она, как ни крути, родилась и выросла в те времена, когда контроль за рождаемостью преследовал совершенно иные цели: сохранение нации, языка и культуры, поддержание численности армии и налогоплательщиков, – и современные поправки наверняка казались тете дикостью. Сама-то она ещё успела родить двоих детей и воспитать их по своему усмотрению, но Фая уже должна была ограничиться одним – и решать за Назира, от кого будет его единственный ребенок, не имела права.

   А о сохранении национальной культуры и языка при такой тесноте и постоянных миграциях населения речи уже точно не шло. Сейчас все государства больше переживали о том, чем прокормить всю эту ораву и куда девать отходы. И выход видели всего один: снижение численности людей, даже если ради этого придётся наступить на старые грабли*.

   Прим. авт.:

   Зарина говорит о политике «одна семья – один ребёнок», проводившейся в Китае не так давно – в 1979-2015 гг. Политика сдержала рост населения, но привела к острой нехватке молодых женщин: оказавшись ограниченными в числе детей, люди предпочитали оставлять мальчиков, считая их наследниками и хранителями рода. На данный момент, если верить Википедии, в Китае разрешено иметь двух детей в семье.

    – Это же варварство! – возмутилась тетя Алия. – Как ты можешь... – она осеклась и глубоко вздохнула, с заметным усилием успокаиваясь. – Тебе, наверное, сложно понять, но попробуй поставить себя на место Фаи. Этот ребенок – он уже есть. Он заслуживает шанса.

   Я отвернулась. Равнодушное море несло свои волны одну за другой, размеренно и неспешно, и его никак не занимали людские дрязги и споры о вопросах, на которые не было правильных ответов.

   Фая носила не просто ребенка – моего наследника, потому что своих детей у меня, похоже, никогда не будет. И, откровенно говоря, я тоже хотела увидеть, каким он станет, – черт, наверное, больше всего на свете! – но это не значило, что если уж очень хочется, то можно лишить права свободного выбора и Назира, и саму Фаю.

    – Я хочу его оставить, – твердо сказала кузина и с какой-то бессознательной щемящей нежностью прикрыла ладонью плоский ещё живот. – Но Назир...

   Я потерла переносицу.

   Назира я, пожалуй, тоже понимала. Ребенок, когда ты сам ещё не так чтобы особенно взрослый, – это тяжело и страшно.

   С другой стороны, другого шанса у него могло и не быть. Если уж женщина способна сама забеременеть (да ещё незапланированно!) и выносить ребенка без врачебной помощи в наше-то время, когда под словом «экология» по умолчанию подразумевалась какая-нибудь очередная катастрофа, нужно ловить момент, не раздумывая. А то провозилась одна такая, просомневалась...

   А теперь вот какого-то черта опять пытается принимать решения за других людей, у которых и своя голова есть.

    – У вас есть время все обдумать и взвесить, – примирительно сказала я. – Это важный шаг для вас обоих. Оставайся и отдыхай. Поговори с Назиром, когда будешь готова.

    – В наше время тебя бы уже выпороли, – проворчала тетя Алия, – если не физически, то словесно – точно.

   Вероятно. Но времена меняются – и я не могла назвать ни одного случая, когда это было однозначно хорошо или стопроцентно плохо, но спорить с тетей Алией о том, что решать следовало отнюдь не нам с ней, точно не собиралась.

    – На «Морской ступени» нет ни одного врача нужной специальности, – напомнила я ей вместо этого. – Это перевалочный пункт с базой отдыха, а не постоянное поселение. Фае так или иначе не удастся пересидеть здесь всю беременность. А уж не считаться с мнением отца было дикостью и до принятия поправок к Семейному кодексу.

   Вероятно, у тети нашлось бы, что возразить (как и у всех противников поправок), но назревающих спор прервала звучная вибрация моего смартфона, и я машинально поднесла запястье к лицу.

   Экран среагировал на движение и выбросил вверх новое сообщение с экстренной меткой: «На «Новой Кубани» авария. Лус не справилась с управлением. Хирургическая бригада уже здесь, но им не на чем лететь, «Королевна» нуждается в ремонте».

   Я похолодела. Чёртовы компенсаторы! Мита их так и не заменила!

    – Что там? – насторожилась тетя Алия.

    – Вы на гидроплане или планетолете? – спросила я одновременно с ней и тут же мотнула головой, не дождавшись ответа: – А, «Звездный поток», точно... черт! Я потом объясню! – пообещала я и пулей вылетела из номера, на ходу набирая диспетчера.

   В коридоре, как назло, было ещё больше народу, чем днём. Я воткнула гарнитуру в ухо и прижалась к стене, пробираясь в сторону доков.

    – Срочно нужен список кораблей на стоянке! – выпалила я, едва диспетчер принял вызов, и тут же зажмурилась, пытаясь сосредоточиться. – Нет, не так... нам нужен корабль для хирургической бригады. У каких грузовиков в доках есть шаттлы на семь-восемь человек для самостоятельного старта в космос на малые расстояния?

   Диспетчер, похоже, тоже успел прийти к мысли, что шаттл придется арендовать, а потому ответил почти сразу:

    – На восемь человек – только у «Фалкона», у остальных стандартные шаттлы на три и на пять человек. Разыскать капитана Соколова?

   Я обречённо провела ладонью по лицу. Сегодня определённо не мой день...

    – Вызови сразу в доки. Я буду ждать у администраторской стойки.

   К чести капитана Соколова, в доки он прибыл без промедления. А что в мокрых плавках и с полотенцем на шее – так личный пример этим чреват.

   Правда, я все равно успела известись и по самые гланды озадачить администратора, которому предлагалось сдирижировать срочный вылет в течение четверти часа. Капитан не избавил администратора от дикой задачки, но, по крайней мере, отвлёк меня – терпеливо выслушал, не меняя выражения лица, покивал – и тут же заработал себе сотню очков.

    – Шаттл в вашем распоряжении, – сразу четко сообщил он и перекинул на мой смартфон коды доступа, не тратя время на торги и расспросы. – Но вам придется найти на него пилота.

    – А... – я несколько растерялась: самой мне пассажирские шаттлы пилотировать не доводилось, и отличия в управлении я банально не представляла – а они наверняка были: шаттлы обычно дорабатывались под конкретный корабль и чаще всего представляли собой тех ещё монстров Франкенштейна. Разобраться с ними сходу было весьма нетривиальной задачей. – А ваши пилоты?

    – Оба в стельку, – таким ледяным тоном сообщил капитан Соколов, словно я лично спаивала его экипаж или, по крайней мере, была обязана найти на него управу.

    – Черт, – беспомощно выдохнула я и махнула рукой. – Ладно, попробую сама. Спасибо.

   Я уже подорвалась было к «Фалкону», чтобы сразу отстыковать шаттл от корабля – заодно бы хоть немного рассмотрела управление, пока для меня ищут окошко для вылета, – но тут капитан всё-таки снизошёл и велел со вздохом:

    – Возьмите с собой Ростислава. У него нет лицензии пилота, но на этом шаттле он уже летал.

   Я оставила при себе все комментарии касательно нелицензированных полетов и деловито кивнула:

    – Спасибо, – и помчалась к кладовой со скафандрами, на ходу требуя у смартфона отправить хирургическую бригаду в доки и захватить с собой медикаменты: на орбите едва ли есть стабильно снабжаемые аптеки. Там и госпиталя-то как такового нет!

   И думать об этом, наверное, пока не стоило. Сделать я что-либо не могла, а беспомощность только усиливала тихую истерику, в которую я скатывалась все глубже и глубже. Мне казалось, что с каждой минутой шансы спасти Лусине становятся ниже.

   Хотя я, растяпа этакая, даже не спросила, насколько все плохо!

ГЛАВА 4. Солона рыба на своем блюде

Ростислав перехватил меня возле гидроплана скорой помощи, к которому я завернула больше для очистки совести: хирургическая бригада уже грузила оборудование и медикаменты в шаттл «Фалкона» и в моем содействии не нуждалась. Я показала большой палец техникам, облепившим гидроплан с большим красным крестом: формально от нас ничего не требовалось, но обслуживать транспорт скорой помощи, примчавшейся с материка в рекордные сроки, давно стало чем-то вроде хорошего тона, и я заглянула-то, по большей части, чтобы убедиться, что все идёт как надо...

   Ну, и ещё немного – для того, чтобы хоть чем-то себя занять до старта, потому что бездействие выбивало из колеи. Но не признаваться же в этом!

    – А у вас мания контроля, – одобрительно заметил Ростислав и приставил ладонь ко лбу козырьком, щурясь на покачивающийся на волнах гидроплан. – Недаром вы с кэпом так легко нашли общий язык!

   Кажется, я боялась себе представить, как ведёт себя капитан Соколов, когда общий язык найти не может. Его дружелюбный настрой, по всей видимости, выражался исключительно в том, что капитан переставал чинить препятствия, скандалить и торговаться из-за каждой копейки.

    – Ваша помощь очень своевременна, – нейтрально отозвалась я и без лишних слов махнула рукой в сторону стоянки космических кораблей. – Вам уже доводилось стартовать с морской платформы?

    – Мне вообще не доводилось стартовать, – так жизнерадостно признался Ростислав, что до меня с изрядным опозданием дошло: он тоже в панике, только, в отличие от меня, предпочитает смеяться над этим, а не замыкаться в себе. – Предыдущий капитан меня как-то в открытом космосе отстыковал.

    – Зачем? – не поняла я. Какой смысл тратить топливо в шаттле, если корабль уже в космосе и прекрасно долетит по инерции или, в крайнем случае, используя гравитацию ближайших небесных тел?

    – Да достал я его, – невозмутимо сознался Ростислав. Я резко прониклась солидарностью, но промолчала. – А там... это как плавать: если тебя выбросили из лодки на середине реки, ты или поплывешь, или утонешь. Я решил, что первый вариант мне нравится больше.

   Лично мне системы управления шаттлом не казались такими же интуитивно понятными, как плавание, но я снова промолчала: мы как раз добрались до выделенной нам ячейки, и разговор могла услышать хирургическая бригада. Едва ли врачам стало бы намного спокойнее, если бы они узнали, что на орбиту их намерены транспортировать усилиями девицы, которая впервые видит шаттл подобной конструкции изнутри, и амбала без пилотской лицензии.

    – Слушайте, если вы до сих пор на меня обижены из-за...

    – Я не обижена, – отмахнулась я – как-то крайне неубедительно, потому как устраивавшиеся по своим местам врачи замерли с ремнями безопасности в руках, настороженно прислушиваясь. Пришлось сознаваться: – Я очень переживаю из-за Лусине. Сломанные компенсаторы при таких перегрузках – это не шутки, – я виновато пожала плечами и, спохватившись, поднесла запястье со смартфоном к лицу. – Диспетчер, Мита нашлась? Нет? Как объявится, узнайте, почему «Королевну» не отремонтировали перед стартом!

   Ростислав пробормотал себе под нос что-то про контрол-фриков – кажется, с прежней нездорово одобрительной интонацией – и, втиснувшись в скафандр, без лишних вопросов уселся в кресло второго пилота. Кресло пискнуло о перегрузке, но все равно выстрелило фиксаторами и ремнями, приковывая скафандр к спинке.

   Я устроилась рядом, растерянно обозревая переливы виртуальных клавиш на панели управления. Из реальных инструментов имелся только штурвал – вещь незаменимая, но при вертикальном старте совершенно бесполезная. А клавиши занимали все свободное пространство – сверкали гирляндами по всей рубке, карабкаясь даже на стены. Ещё десяток злорадно подмигивал с недосягаемого потолка.

   «Это как плавать»?! Да в «Королевне» панель управления втрое меньше! Как во всем этом разобрался человек без лицензии?!

    – Без паники, – твердо произнес Ростислав то ли для себя, то ли для меня лично. – Старый кэп тут поразвлекался, но основная часть управления шаттлом совпадает с тем, что установлено непосредственно на корабле. Все обозначения стандартны.

   К этому моменту я как раз успела разыскать кнопку со значком градусника и, выслушав краткую справку о капитанских загонах, уверенно в нее ткнула. Шаттл отозвался низким гулом и вибрацией: где-то под нами начали разогреваться двигатели.

   Стоило разобраться с первым действием, как остальные стали вырисовываться сами собой. Главный блок управления действительно ничем не отличался от стандартного и располагался, как положено, перед носом у пилотов. Даже порядок кнопок совпадал с тем, к которому я привыкла на «Королевне». Но остальное...

    – А это зачем? – всё-таки поинтересовалась я у Ростислава, указав на сверкающий десятком кнопок потолок.

   «Специалист по связям с общественностью» послушно запрокинул голову.

    – Вон та – включает массажёр в кресле. Остальные – управляют вентиляцией в рубке и в пассажирском отсеке.

    – Вентиляцией? Мы же в скафандрах!

    – Это сейчас, – хохотнул Ростислав и на всякий случай отодвинулся подальше от штурвала. – А команда обычно уходит в шаттл, когда их все достает во время долгих рейсов. В открытом космосе это единственный способ отдохнуть друг от друга. Да у нас сюда очередь выстраивается!

    – Охотно верю, – пробормотала я, вспомнив о далёкой и, увы, недосягаемой «Королевне».

   Кажется, Ростислав собирался сказать что-то ещё (а ведь на связях с общественностью парень, кажется, и в самом деле был на своем месте!), но тут виртуальный градусник на панели управления мигнул, меняя цвет с синего на красный, и я подала диспетчеру сигнал о готовности.

    – Шаттл «Фалкон-I», старт через десять, девять... – принялся мерно отсчитывать голос диспетчера в наушниках.

   Я дождалась окончания отсчёта и ткнула пальцем в кнопку с перевёрнутым ядерным грибом. Шаттл взревел всеми двигателями, и стартовая перегрузка намертво впечатала нас в кресла.

   Оставалось только надеяться, что медикаменты догадались запаковать понадежнее, потому что этот вопрос я проконтролировать позорно забыла.

   Зато управлять шаттлом оказалось даже проще, чем «Королевной». Он был маневреннее, легче и проворней. Если бы не широченная панель управления, цены бы ему не было, а так – я не дотягивалась до кнопок переключения двигателей, и Ростиславу пришлось послужить мне живым удлинителем, благо он-то в рубке мог достать что угодно.

   Поначалу я опасалась, что меня он тоже достанет с такой же феерической лёгкостью. Но Ростислав оправдал гордое звание специалиста по связям с общественностью: едва убедившись, что шаттл равномерно движется по правильной траектории к серому пятнышку агростанции и помощь мне больше не требуется, человек-скала дотянулся до кнопок на потолке. Его кресло тотчас отозвалось мерным жужжанием массажного механизма, но через скафандр до нужных мышц не добралось.

   Ростислав разочарованно вздохнул, пробормотал что-то вроде «ну, попробовать стоило», утихомирил кресло и затих сам. Вместо него действовать мне на нервы принялся врач из пассажирского отсека.

    – Как долго нам ещё лететь? – поинтересовался он, едва мы вышли из атмосферы и перегрузка пошла на спад.

   Основная проблема заключалась в том, что как раз об этом я старалась не думать. Когда речь заходит о жертве аварии, три часа – это слишком страшная цифра. Но что я могла сделать?

   Разве что выдернуть из смартфона виртуальный экран и начать прикидывать, во что обойдется строительство постоянного госпиталя на агростанции. Постоянно держать врачей на орбите исключительно ради двадцати работников «Новой Кубани» нерентабельно, но это ведь не единственные люди в космосе!

   Ростислав скользнул взглядом по колонкам цифр на экране и скептически хмыкнул, но переключил нервничающего врача на свою внутреннюю связь и, похоже, завязал с ним длинный осмысленный диалог. Я благодарно кивнула и с головой ушла в расчёты: с цифрами мне было куда спокойнее, чем с людьми, а автопилот позволил отвлекаться до тех пор, пока не пришел сигнал с агростанции.

   «Новая Кубань» к тому моменту успела превратиться из маленького серого пятна на фоне холодной черноты в огромное кольцо, плавно вращающееся вокруг длинного шпиля. Полупрозрачное лицо диспетчера на экране отчасти перекрывало длинный хвост металлически поблескивающего мусора, увязавшегося за главным посадочным сектором.

    – О черт, – выдохнула я, разглядев среди этого хвоста покореженный ударом обтекатель «Королевны».

    – Выделен запасной стыковочный блок во втором секторе, – дрогнувшим голосом предупредил диспетчер «Новой Кубани». Блок приветственно вспыхнул зелёными огнями, и из него вытянулась длинная лапа стыковочного захвата. Я повернула шаттл ей навстречу.

    – Обстановка?

    – Главный посадочный сектор разгерметизирован, стыковочный захват погнут и не подлежит ремонту. Из персонала станции никто не пострадал, утечка воздуха – два процента до герметизации соседних с поврежденным отсеков, после – менее сотой доли процента, – отчитался диспетчер в соответствии с инструкцией и тут же от нее отступил: – Лус... все плохо, шеф. «Королевна» протаранила защитный купол посадочного сектора. Страховочные ремни удержали Лусине в кресле, но удар...

    – Что удар? – деловито уточнил кто-то из пассажирского отсека.

   Я прикрыла глаза и постаралась отключиться. О состоянии Лусине лучше расспросить потом, когда ее осмотрят как положено. Сейчас все будет казаться слишком страшным и опасным.

   Она справится, моя королевна всегда справляется. А мое дело – организовать все так, чтобы ей не пришлось бороться в одиночку. А вовсе не стоять над душой у врачей! Даже если очень хочется…

   Я оставила скафандр в хранилище возле доков и, убедившись, что хирургическая бригада умчалась делать свою работу, пошла разбираться со своей – благо далеко идти не пришлось.

   Темер ждал меня в крошечном кабинете сразу за хранилищем. Принадлежал он не самому директору, а его заместителю – парню лет на пять моложе меня, но уже седому, как лунь, с темным неприятным взглядом. На «Новой Кубани» его недолюбливали точно так же, как и меня – на «Морской ступени», но со временем притерпелись: свою работу Дирк знал и делал на отлично, а что при виде посторонних моментально забился в угол и диковато сверкает оттуда глазами – так можно подумать, я обычно веду себя как-то иначе...

   Зато у него уже был готов краткий отчёт о состоянии «Королевны» и список недостающих запчастей, которые он старательно отсортировал по важности. Я поблагодарила, уселась в кресло для посетителей и сложила бумаги на коленях. В первую очередь следовало решить несколько другие вопросы.

   А что первыми в списке запчастей стоят треклятые компенсаторы, я и так догадывалась.

    – Что с водой? Цистерна уцелела?

   Темер покосился мне за спину, на Ростислава: человек-скала, казалось, заполонил собой весь кабинет, и не обращать на него внимания было невозможно. Но я не обращала, и Темеру пришлось поступить так же.

    – Уцелела, – подтвердил он и с нескрываемой досадой потёр обширную лысину. – Только воды там – еле как на один полив. Лусине успела предупредить, что на завтра был запланирован ещё один рейс, уже с полной цистерной, но...

    – До завтра «Королевну» не восстановят, – обречённо вздохнула я. Список запчастей внушал уныние. – Как долго станция протянет на имеющейся воде?

    – Растения – около недели, – оптимистично прикинул Дирк из своего угла, не сводя взгляда с моих рук.

   Я спохватилась и перестала машинально мять отчёты.

    – Но людям тоже нужно что-то пить, – заметил Темер, – и вода из переработки на эти цели не годится.

   Я сглотнула суховатый комок в горле. Когда я сама пила последний раз хоть что-то? Кажется, ещё утром...

    – Итого?

    – Дня три, – хмуро заключил Темер. – Либо неделю, если отложить полив части растений. Но его уже откладывали, и это ничем хорошим не кончится.

    – Не кончится, – вынужденно согласилась я и всё-таки заглянула в список запчастей. Нет, в три дня не уложиться. Да и в неделю – едва ли. – Так.

   Я обернулась через плечо, уткнулась взглядом в живот Ростислава (живот тут же машинально втянулся) и неудобно запрокинула голову: человек-скала и без того был ходячим упражнением для шеи, а теснота кабинета вынудила его встать практически вплотную к спинке кресла, что ничуть не упрощало задачу.

    – Капитан Соколов не согласится сдать шаттл в аренду на более длительный срок?

    – Перед полетом на Марс? – хмыкнул Ростислав. – Да ни за что. Команда его сожрёт, если её оставить без дополнительного пространства. Да и шаттл всё-таки пассажирский, цистерна с водой в него попросту не влезет.

   Зато в него прекрасно вошли бы станционные бочки личных запасов пресной воды – штук семь точно. Они купили бы ещё неделю времени, а там, глядишь, и «Королевну» вернули бы в строй...

   Но нет так нет, команду «Фалкона» тоже можно было понять. Полет к Марсу занимал не один месяц, и за это время запертые в тесноте космического корабля люди успевали надоесть друг другу хуже горькой редьки. Шаттл, чтобы на время спрятаться ото всех, им и в самом деле пригодится.

   А у меня будет ещё неполных три дня, чтобы отыскать замену. Хлопотно, но, учитывая проходимость «Морской ступени», – ничего невозможного. К тому же с панелью управления «Фалкона-I» я все равно не справлялась без посторонней помощи – ее проектировали под людей с руками подлиннее.

    – Но если вы объясните, в какой ситуации мы оказались... – начал было Дирк, но я остановила его жестом.

    – Капитан Соколов в своем праве. Я найду другой корабль.

    – Вам придется поторопиться, – неоптимистично заметил Темер.

   Я кивнула. Придется, и ещё не раз.

    – Повреждения самой агростанции?

    – Починим своими силами, – отчитался Дирк, стоило Темеру чуть повернуть голову в его сторону, и тут же мучительно покраснел. Обычная для космонавтов бледность в сочетании с седыми волосами делала его румянец особенно заметным. – Список материалов будет готов только через пару часов. Если вы задержитесь, я сделаю для вас копию.

    – Отправьте электронкой, – отмахнулась я и зажмурилась, припоминая, о чем ещё должна была спросить. – Удобрения и питательные смеси?

    – Хватит ещё на один урожай, – пожал плечами Темер. – Все под контролем.

   Как раз в этом я сомневалась больше всего, но вслух ничего не сказала: смартфон на запястье завибрировал и высветил контакт одного из врачей. Я моментально отвлеклась от технических вопросов и приняла вызов.

    – Пациентка стабильна, – сразу сообщила женщина с худым усталым лицом, на ходу снимая медицинскую маску. – Несколько крупных гематом, трещина в ребре, жидкость в...

   Я машинально кивала, хотя от волнения, как обычно, ничего толком не понимала на слух – улавливала только успокаивающие интонации и отдельные слова, пока одно из них не выбило меня из колеи повторно.

    – Нетранспортабельна? – переспросила я и нахмурилась.

    – Здесь есть гравитация, так что заживление проблемой не станет, – тут же заверила женщина. Изображение на экране прыгнуло и повернулось: она сняла хирургическую шапочку и тряхнула головой. – Но перегрузки, даже малые, ей сейчас противопоказаны. Ассистент оставит вам контакты для экстренной помощи и планового вызова бригады через неделю. Если все будет хорошо, пациентка сможет вернуться на Землю через месяц.

    – Месяц, – эхом повторила я и сжала пальцами переносицу. – Поняла.

   Месяц без Лусине – это было что-то из разряда ужасов для запугивания владелиц морских платформ. Как управляться со всей толпой народа на платформе без помощи подруги, которая со всеми находила общий язык, – в отличие от некоторых! – я не представляла.

   Но пихать человека с травмами в космический шаттл я и так не собиралась, а что придется обходиться без Лусине на пару недель дольше, чем я рассчитывала, – как-нибудь переживу.

    – Я останусь, чтобы проследить за состоянием пациентки в ближайшие сутки, – не придав моей заминке особого значения, продолжила врач. – Сможете организовать для меня обратный шаттл завтра вечером?

   Я обречённо кивнула, прикидывая, что было бы куда выгоднее совместить транспортировку врача с первой поставкой воды на «Новую Кубань». То есть шаттл нужно найти в течение половины дня.

   Без Лусине.

    – Отлично, – с облегчением улыбнулась женщина. – Со мной останется одна медсестра. Остальные вернутся на Землю вместе с вами.

   Я снова кивнула и отключилась, прикрыв глаза – ровно на секунду.

    – Летим обратно, – скомандовала я, выдохнув, и принялась набирать сообщение для диспетчера «Морской ступени» – чтобы нашел окно и подготовил обновленные списки кораблей с шаттлами на длительной стоянке.

    – Могу я полететь с вами? – неуверенно уточнил Дирк из своего угла.

   Я взглянула на него поверх смартфона и посмотрела на Темера. Тот равнодушно пожал плечами, не выказывая никаких протестов.

    – У меня вахта заканчивается сегодня, – пояснил Дирк. – Две недели выходных. Я хотел бы провести их на Земле, а у вас в шаттле только что образовалось два свободных места, насколько я понимаю.

   – Хорошо, – ответила я и отправила сообщение диспетчеру. Смартфон заторможенно мигнул значком отправки – но не доставки: на орбите связь работала с ощутимой задержкой. – Успеете собрать вещи?

   Дирк отрывисто кивнул и аккуратно, по стеночке, выскользнул из кабинета, как-то недобро покосившись на Ростислава снизу вверх. Специалист по связям с общественностью понятливо вжался в спинку моего кресла, но в глазах заместителя директора, кажется, так и не реабилитировался.

   А у меня и вовсе волосы на загривке зашевелились от ощущения, что эта живая громадина нависла надо мной. Я постаралась, чтобы это было не слишком заметно.

    – Вода будет поставляться чаще, но меньшими объемами, пока «Королевна» не вернется на маршрут, – предупредила я, машинально прикидывая, во что мне все это обойдется: аренда шаттла, расход топлива, оплата услуг пилота и еще тысяча мелочей, которые не замедлят рухнуть поперек дороги в самый неподходящий момент.

   Но уж лучше так, чем остаться вовсе без урожая, потому что иначе станция в самом сердце горячей капли себя не прокормит.

    – Возвращаемся, – хмуро объявила я и поднялась из кресла, хотя, по-хорошему, у Темера наверняка еще были вопросы.

   Но я не была готова их обсуждать, а он не стал настаивать в присутствии посторонних. А то, что я не могла спокойно сидеть, когда надо мной отвесной скалой нависал Ростислав Железнов, к делу отношения не имело.

ГЛАВА 5. Велик хлеб-соль, да все корочки

Разумеется, промышленный опреснитель все ещё стоял в полуразобранном состоянии. Возле развороченного отсека для фильтров маячил Ракеш, выразительно держащийся за голову. Сами фильтры стояли вдоль стены, и из разорванной упаковки выглядывали крепления.

   Разумеется, нестандартные.

   Вероятно, я выругалась слишком громко, потому что Ракеш расслышал это даже сквозь гомон техперсонала, облепившего кладовку с инструментом, и обернулся с таким горестным видом, что я внезапно осознала: без Лусине будет ещё сложнее, чем можно было предположить.

   У некоторых народов общение – неотъемлемая часть культуры. Как правило, чем выше плотность населения, тем больше условностей и традиций нарастает вокруг банального обмена информацией.

   Основная проблема заключалась в том, что мои родители почти всю жизнь провели на территории России. А Ракеш родился и вырос в Индии.

   По одному его взгляду я поняла, что сейчас мне придется скрести по всем сусекам в поисках коммуникативных навыков, потому что на самом деле Ракешу нужны отнюдь не советы и указания. Что делать с крепежом, техник знал намного лучше меня.

   А сейчас ему нужно просто выговориться и лишний раз услышать, что вокруг — одни идиоты, а он д'Артаньян.

   В общем-то, я была с ним согласна. Правда, себя я тоже причисляла к идиотам и с трудом представляла, что об этом можно сказать.

   Ну что мне стоило проверить коммерческое предложение на поставку фильтров?!

    – Мы уже зарядили портативные опреснители работать на бочки запаса, – голосом умирающего лебедя сообщил Ракеш. – Но…

   Я сглотнула. Пить хотелось нестерпимо – я была уже почти готова пойти в бар и приобщиться к самогону: это заодно решило бы проблему с нарастающим давлением на виски.

   Увы, Ракеш наверняка расценил бы это как отличный повод присоединиться и рассказать об идиотах и д'Артаньянах еще и из-под хорошего градуса, а рабочий опреснитель был нужен позарез и в кратчайшие сроки.

   Я уже собралась с духом и была готова выдать что-нибудь бессмысленное, но подбадривающее, когда вперед шагнул Дирк и хмуро закончил вместо Ракеша:

    – ...но я занимаюсь ерундой и не знаю, где лежит шуруповёрт? Ты это хотел сказать? – поинтересовался он таким ледяным тоном, что я поежилась.

   Ракеш, напротив, немедленно вспыхнул и приготовился подробнейшим образом объяснить, где висят его красные дипломы и благодарности от работодателей, – возможно, даже ногами. К счастью, Ростислава тоже очень волновала судьба опреснителя, и он увязался за нами в технический отсек, не потрудившись даже вылезти из комбинезона под скафандр.

   Это был именно тот видок, который немедленно настраивал всех окружающих на исключительно мирный и конструктивный лад, потому как комбинезон места фантазии особо не оставлял. Зато жутковатого вида мускулы, перекатывающиеся под облегающей тканью, фантазии вызывали в изобилии – и довольно неприятного толка.

   Когда эта гора начинала дружелюбно улыбаться, все окружающие отвечали тем же. На всякий случай.

    – Я гляну? – спросил Ростислав и так непринужденно протянул ладонь для рукопожатия, словно всю жизнь только и делал, что дружил с Ракешем и лез в мой опреснитель. Просто так, чтобы глянуть.

   Ракеш заметно растерялся, но руку пожал и даже машинально посторонился, чтобы Ростиславу было удобнее пробираться к развороченной секции. Я только подивилась такой уступчивости – и тут же остановила «специалиста по связям с общественностью» жестом.

    – Благодарю вас, Ростислав, но Ракеш и его ребята достаточно квалифицированы, чтобы справиться с проблемой без посторонней помощи. Вы сможете вмешаться в работу основных механизмов не раньше, чем получите соответствующий допуск.

    – Да бросьте, – легкомысленно отмахнулся Ростислав и попытался шагнуть вперед.

   Я не убрала руку, которой преграждала ему путь, и он налетел на нее животом – и остановился. Я постаралась отделаться от ощущения, что при желании эта ходячая скала могла пройти прямо по мне и не заметить.

    – Будьте добры, передайте капитану, что проблема будет решена в течение... – я запнулась и перевела взгляд на Ракеша.

   А тот отчего-то немедленно проникся трудовым энтузиазмом и объявил:

    – Полчаса! – и, не прислушиваясь к дальнейшему диалогу, рванул к кладовой с инструментами.

    – Получаса, – повторила я ровным голосом и опустила руку.

   И Ростислав, и Дирк проводили ее таким взглядом, словно я держала в ней как минимум длинный кожаный кнут.

    – Вы уверены? – уточнил Ростислав, как-то странно передернув плечами. – По-моему, вы уже успели оценить, как капитан относится к...

   О да. Капитана Соколова я знала меньше суток, но уже имела весьма четкое представление о том, что будет, когда тот узнает об очередной задержке. Но что я могла сделать?

    – Я уверена в своем персонале, – сообщила я недрогнувшим голосом и убрала выбившиеся из-под капюшона волосы от лица.

   Ростислав с сомнением качнул головой, но больше не спорил – издевательски пожелал мне спокойной ночи и удалился в сторону гостиницы. Дирка, в общем-то, тоже ничего уже не держало, но он остался – тронул меня за локоть и тут же отдернул пальцы, точно обжегшись.

   А я вздрогнула от неожиданности.

    – Да?

    – Я могу взглянуть на накладные? – предложил Дирк и убрал руки за спину, словно хотел что-то спрятать. – Возможно, ошибка была не с нашей стороны. В этом случае можно добиться компенсации от поставщика или, по крайней мере, скидки на следующую поставку.

   Я заинтересованно выгнула брови. Чего греха таить, это было бы весьма кстати, но...

    – Вы же в отпуске, – напомнила я.

    – Мне не трудно, – заверил Дирк и улыбнулся – быстро и нервно.

   Я не стала противиться и позвонила в бухгалтерию. Там тоже царил бедлам и переполох, но высылать накладные и отыскивать любые документы бухгалтеры, наученные горьким опытом, были готовы в любое время дня и ночи. Я ещё не ушла из технического отсека, когда смартфон Дирка разразился стандартным уведомлением о новом письме.

    – Сообщите о результатах главному бухгалтеру, – попросила я и отправила Дирку контакты. – Спасибо.

    – Рад помочь, – с жаром заверил он.

   Я ответила неловкой улыбкой и нацепила гарнитуру. По дороге домой ещё нужно было выяснить, у кого можно арендовать чертов шаттл – хотя бы для того, чтобы забрать врача с орбиты.

   И, возможно, всё-таки выпить.

   Сообщение диспетчера только усилило это желание. Шаттл с грузоподъёмностью, достаточной для доставки воды на орбиту, был только у «Фалкона», а капитан, по всей видимости, имел на меня зуб. Не то чтобы я его не понимала, но...

    – Сбрось мне списки кораблей, запланировавших прилет в течение трёх дней, – попросила я больше от отчаяния, потому как список и так примерно помнила: мы работали преимущественно на постоянных клиентов, и расписание полетов через «Морскую ступень» день ото дня менялось незначительно. По всему выходило, что рейсов до «Новой Кубани» понадобится даже больше, чем я рассчитывала изначально: не держать же против воли на орбите врача, которая и так согласилась присмотреть за Лусине исключительно по доброте душевной!

   Смартфон снова тренькнул. Я скользнула взглядом по ровным строчкам с одинаковыми красными пометками и решительно свернула в сторону бара, потому как спасти ситуацию все равно могло только чудо.

   Но в баре сидело вовсе не оно.

    – Прохлаждаетесь? – мрачно поинтересовался капитан Соколов, невесть как узнав меня в дымном полумраке бара, и опрокинул стопку.

   Бармен проследил за стаканом глазами, посмотрел на меня и, видимо, прочёл на моем лице что-то такое, что молча выставил полную на две трети бутыль перед капитаном и ушел на другой конец стойки, где, судя по выкрикам на русском, уже собралась большая часть команды «Фалкона».

    – А вы? – вернула я любезность и, подпрыгнув, перегнулась через стойку: бутылка воды с электролитами, пожалуй, все же была куда актуальнее самогонки, чего бы там ни просила исстрадавшаяся душа.

   Кто знает, вдруг придётся бежать в технический отсек и вдохновлять людей на подвиги?

    – А я напиваюсь, – невозмутимо сознался капитан Соколов и звонко чпокнул пробкой. Судя по точности движений, первую треть бутылки он приговорил в одиночку, но пропить опыт было не так-то просто. – Кажется, это единственное, что я сейчас могу сделать.

    – Вот и я тоже, – пробормотала я и так и замерла – животом поперек стойки, не дотягивалась ногами до пола. – Постойте, вы что, уже подали жалобу в реестр?!

   Капитан Соколов мрачно отсалютовал мне бокалом.

   Я подавилась возмущением и заставила себя выдохнуть.

   Козел.

   Но авария «Королевны» не его вина. Он и так помог – уже тем, что одолжил и шаттл, и пилота (хоть и без лицензии, зато с очень длинными руками). А «Морская ступень» почти целый день не могла обеспечить «Фалкона» пресной водой, хотя в реестре напротив строки со временем заправки цистерн красовалась гордая цифра в два часа.

   Жалоба снимала с Соколова ответственность за задержку вылета «Фалкона» и перекладывала ее на станцию. На меня.

   Формально это и были проблемы станции, а не его.

    – Вы что, уходите? – удивился Соколов и попытался поймать меня за локоть. Не преуспел, но уйти, когда к тебе обращаются, воспитание все-таки не позволило.

    – У меня сложилось впечатление, что вы не скучаете и без моей компании, – хмуро заметила я.

    – Не скучаю, – согласился капитан, опрокинул еще одну стопку и замер, прислушиваясь к ощущениям.

   Пауза затянулась, и я уже сочла момент подходящим, чтобы откланяться, но тут Соколов посчитал свои ощущения недостаточно острыми, а потому сгреб бутылку и приговорил ее прямо из горла. Я застыла, с некоторой долей уважительного ужаса наблюдая, как движется туда-сюда острый кадык на непробритой капитанской шее и стремительно убывает уровень жидкости в бутыли.

   С другого конца стойки капитана поддержали коллективным нетрезвым воплем, плавно перешедшим в хоровой отсчёт времени. Бармен невозмутимо прошел, чтобы забрать ненужную уже стопку.

   На счёт «восемь» Соколов хрястнул о стойку пустой бутылкой и пошатнулся, но усидел на барном стуле. Команда разразилась одобрительными возгласами.

   Я посмотрела на бармена и выразительно провела ладонью поперек шеи, но он, кажется, и так догадывался, что ребятам с «Фалкона» уже хватит.

    – Эй, – окликнул Соколов. Я напряглась, морально готовясь к отвратительному пьяному скандалу, но он, к моему удивлению, и не собирался возмущаться из-за выпивки. – Ваша помощница... – он икнул и отставил бутылку подальше. – Как у нее дела?

    – Не очень хорошо, – честно ответила я, – но благодаря вашей помощи врачи успели к ней вовремя. Спасибо. Выставьте счёт за аренду шаттла и услуги пилота на мое имя.

   Капитан раздражённо отмахнулся и заявил, что за помощь ему ничего не нужно. Я предположила, что щедрость проявил не столько Соколов, сколько проглоченная им самогонка, и решила отложить спор хотя бы на несколько часов.

   В жилом отсеке было непривычно тихо. Я зашла в комнату и остановилась на пороге.

   На «Морской ступени» места тоже катастрофически не хватало. Весь вахтовый персонал жил в комнатах по двое-трое. Для себя я не стала делать исключений, хотя сама почти не покидала платформу.

   Но со мной жила Лусине, которая одним своим существованием умудрялась делать типовой жилой блок уютнее и будто бы светлее, и сейчас ее отсутствие ощущалось особенно остро.

   В комнате было темно и тихо. Только через приоткрытое окно врывался соленый ветер и стучал жалюзи об откос.

   Я ещё никогда не ночевала одна. Даже когда Лусине летала на «Новую Кубань», я знала, что она вернётся чуть позже полуночи и неслышно проберется на соседнюю койку, а наутро, отчаянно зевая, сварит такой крепкий кофе, что на его запах сбежится пол-отсека...

   Пакет с зернами стоял на месте. Надорванный верх пачки аккуратно прижимала деревянная прищепка. Чайник тоже обнаружился где обычно, в ближайшем шкафчике над плитой, но я так и не поставила его кипятиться.

   Во всем этом было что-то чудовищно неправильное.

   Я закрыла шкафчик и побарабанила пальцами по дверце. Та отозвалась тревожным бряцаньем, и на руке зажегся экран смартфона. Нужный номер стоял у меня на быстром наборе, но вызов шел чудовищно долго.

    – Диспетчер, – произнесла я, глядя перед собой, – а Мита так и не нашлась?

   Найти кого-то на стартовой платформе, которую невозможно покинуть, не засветившись на камерах видеонаблюдения в доках, – это только звучит просто. И даже несколько десятков человек, вызвавшихся помочь с поисками, не слишком облегчали задачу.

   «Морская ступень» строилась почти двенадцать лет вокруг старой нефтяной платформы. Обрастала подпорками, камерами гашения, кладовыми, галереями и целыми постройками вроде той же гостиницы – с таким фееричным размахом, что согласованные чертежи за полетом человеческой фантазии не поспевали. Фактически существовало четыре плана станции, и каждый из них в чем-то да врал.

   Я в который раз поклялась себе вызвать бригаду обмерщиков и заказать, наконец, нормальные чертежи, пока весь этот монстр из заплаток не начал сыпаться от старости и сырости, потому что тогда заказывать все придётся уже с доплатой за срочность. А сейчас я могла разве что приблизительно обозначить квадраты поиска и пожелать группам удачи. Учитывая, что в результате стройки по-русски «Морская ступень» представляла из себя совокупность укромных уголочков и неожиданностей на сваях, удача бы точно не помешала – что поисковым бригадам, что самой Мите.

   Ее телефон был выключен. Никто не видел Миту со вчерашнего дня. Даже ее соседка по комнате до моего звонка думала, что инженер-механик приспособила одну из кладовок под условно-романтические встречи с женихом, а потом ушла напрямую на смену – это был бы не первый раз. И даже не первый жених.

   Но спешно найденный парень искренне полагал, что Мита умаялась с заменой компенсаторов «Королевны» и ни на какую романтику не настроена, а потому пошла отсыпаться. Это тоже было бы не впервые.

   А на камерах Мита мелькнула один-единственный раз, когда с озабоченным видом пробежала по техническому коридору из вспомогательных помещений гостиницы к лестнице на нижний этаж платформы, откуда можно было спуститься к креплениям свай. На обратном пути ее уже не видели, и я безапелляционно возглавила поисковую бригаду, которая собиралась вниз.

   Среди моих людей каким-то образом затесался Ростислав – причем шарахаться от него уже перестали, из чего я заключила, что выпить в теплой компании он тоже уже успел – связался, так сказать, с общественностью. При виде меня он попытался вскинуть руку в приветствии и чуть не отвесил леща давешнему младшему инженеру-механику, который в отсутствие Миты готовил «Королевну» самостоятельно.

   Я подумала, что леща он таки заслужил, но уж точно не в физическом плане и не от постороннего мужика. Ростислав, впрочем, быстро понял свой промах и рассыпался в извинениях, а я фыркнула и невоспитанно развернулась к нему спиной, обозначая начало поисковых работ.

   Уже на скользкой от морских брызг и неизбежной растительности лестнице я сообразила, что комбинезон из-под скафандра всё-таки стоило сменить на что-нибудь менее дорогое сердцу, но разворачиваться из-за этого не стала.

   В свете фонарей волны внизу казались чернильно-темными. Они катились с севера, неспешно и неотвратимо, пока не разбивались о сваи. За ними закручивались буруны, и вода в центре воронки маслянисто поблескивала на свету. От поверхности волн нас отделяло метров двадцать: «Морская ступень» была построена на небольшой отмели под защитой мертвого кораллового рифа и не знавала по-настоящему сильных штормов, но строители предпочли перестраховаться.

    – Если она сверзилась отсюда... – неоптимистично пробормотал Ростислав, как-то естественно и непринужденно нарисовавшийся у меня за плечом.

   У меня волосы на загривке зашевелились от его рокота над самым ухом.

    – Разделиться на группы по двое, – скомандовала я. – Обходим сервисный уровень по квадратам, держим ушки на макушке!

    – ...и глаза на лбу, – продолжил Ростислав гулким шепотом и, когда люди вокруг начали давиться смешками, а я с нескрываемым раздражением обернулась, понятливо закончил: – А язык – в жопе.

   Я переждала взрыв нервного хохота, сцапала нетрезвого юмориста за рукав и потянула за собой.

    – Пошли! – рявкнула я и развернулась к намеченному квадрату, всем своим видом демонстрируя, что идея про язык была не так уж и плоха.

   Ростислав двинулся следом так послушно, что захотелось назвать его хорошим мальчиком и потрепать за ушком. Но этот порыв я задушила в зародыше, сосредоточившись на том, чтобы отыскать нужный квадрат.

    – Что здесь вообще могла делать хорошенькая девушка? – с удивлением поинтересовался специалист по связям с общественностью, осматриваясь.

   Пейзаж и правда с трудом тянул на романтический. Морская соль, постоянный ветер и высокая влажность неустанно вгрызались в камень и металл, не добавляя им красоты и свежести. Запах в принципе стоял такой, что хотелось раздобыть где-нибудь респиратор и не снимать до верхнего этажа: вода в зоне горячей капли цвела буйно и безудержно, только отнюдь не розовыми бутонами.

   Зато сюда спускались разве что когда приходило время обслуживания свай. А Мита точно знала график и вполне могла прийти просто ради того, чтобы отдохнуть от толчеи... хотя сама она, помнится, как-то говорила, что в сравнении с ее родиной «Морская ступень» кажется пустой и безлюдной. Но мало ли из-за чего молодой красивой девушке могло понадобиться местечко для уединения?

   Впрочем, в единственную пришедшую мне в голову версию с потенциально третьим женихом вонючий техэтаж вписывался плохо, и я пожала плечами, осматриваясь.

   Но осклизлые стены и ощутимо тронутая коррозией сталь на что-то более приемлемое не сменялись нигде. Обычно человек, отыскавший укромное местечко, пытается сделать его более уютным – да хоть туристическую пенку притащить, чтобы не отморозить себе ничего на полу из металлической решетки! – но здесь не было никаких следов присутствия.

   Я уже собралась командовать отбой, чтобы помочь другим поисковым группам, когда в свете фонаря блеснул длинный черный волос, зацепившийся за ограждение вокруг сваи.

   Я остановилась. Ростислав врезался мне в спину, вынудив сделать ещё пару шагов, и невнятно забормотал извинения. Волос он заметил уже потом.

    – Ну, по крайней мере, похоже, что она здесь была, – с сомнением хмыкнул он и пошел к перилам, но налетел на мою руку, выставленную ему поперек дороги.

    – Знаете, это уже входит в привычку, – пророкотал он, машинально втянув живот – так сильно, что под рубахой обозначился выступающий контур ребер.

    – Извините, – формально произнесла я и опустила руку, – но дальше идти нельзя. Из-за сваи не видно, но там часть пола обвалилась во время последнего урагана. Арматура большей частью уцелела, но вас может и не выдержать. Я сама.

   Увы, кроме волоса, ничего подозрительного заметить не удалось. А волос вообще мог быть не Миты: мало ли на станции брюнеток?

   Но больше мы ничего не нашли. Мита как сквозь землю провалилась.

ГЛАВА 6. Нам хоть песок, да чтоб солил

Вибрация на запястье была такой настойчивой, словно звонивший, отчаявшись дождаться ответа, пытался достучаться до меня азбукой Морзе. Я устало поморщилась сквозь неверную дрёму, накрылась пледом с головой, чтобы приглушить шум воды, и тронула пальцем гарнитуру.

    – Алло?

   Звонил поставщик запчастей для опреснителя. Почему мне лично – непонятно, поскольку обычно все переговоры шли через бухгалтерию или через Лусине. Почему в такой час – тоже загадка.

   Но больше всего меня потрясло то, что разговор поставщик начал с извинений. Я даже проснулась от неожиданности и села на лежаке, как мерзлявое привидение: под пледом вместо простыни. На этом мое адекватное участие в разговоре и закончилось.

   Поставщик пространно извинился за допущенную ошибку, клятвенно пообещал прислать второй комплект фильтров не только с правильным крепежом, но и со скидкой, напоследок извинился ещё и за звонок в неурочное время и пожелал спокойной ночи, добив меня окончательно. Такая ночь спокойной быть уже не могла по определению.

    – В лесу что-то сдохло? – поинтересовалась я сама у себя, в прострации уставившись на блеклое пятнышко подсветки экрана в полумраке под пледом.

   Ответить мне было некому: хоть я так и не смогла уснуть в осиротевшей без Лусине комнате, место для ночлега отыскала мастерски: в коммуникационном помещении за душевыми кабинками в пляжной зоне. Здесь были слышны и волны, и разговоры отдыхающих, и даже музыка – но приглушённо, фоновым шумом, который больше успокаивает, чем по-настоящему раздражает. Оставалось только затащить в укромный уголок один из лежаков с пляжной зоны да раздобыть плед. Я даже успела подремать с пару часов, прежде чем на поставщика снизошло внезапное озарение, но теперь сна не было ни в одном глазу.

   Чтобы чуть ли не единственный производитель фильтров на две тысячи километров окрест приносил извинения, да ещё и скидку обещал?! Да это же фактически монополист, который всю дорогу действовал по принципу «радуйтесь, что мы хоть что-то доставили, смерды»!

   Кажется, Дирк сотворил чудо, и следующим номером будет вино из воды...

   Я уже собиралась написать ему благодарственное сообщение (не звонить же, по примеру поставщика, в пятом часу утра!), когда до меня дошло, что же мешало нормально расслышать извинения века.

   Вода. Шумели не волны, а вода в стояках.

   Опреснитель всё-таки вернули в строй!

   Я выпуталась из пледа и выскочила в гостевую зону, чтобы своими глазами убедиться: на пляже и в самом деле заработали душевые кабинки. Да это же просто праздник какой-то!

    – Диспетчер, цистерна «Фалкона» наполнена? – первым делом поинтересовалась я, взяв себя в руки.

   Диспетчер тут же отчитался, что до заполнения осталось пятнадцать минут. Я обрадовалась и потянулась к запястью, но вовремя вспомнила, что номера Соколова у меня нет, а с кораблем связываться бесполезно: едва ли после грандиозной попойки с капитаном во главе команда дисциплинированно вернулась на посты. Нужно было идти в гостиницу и коварно будить всех в отместку за жалобу в реестр.

   В общем-то, мне было кого отправить туда с благими вестями. А ещё всегда оставалась возможность позвонить на ресепшен и попросить переадресовать вызов в номер...

   Я посмотрела на часы и бодро развернулась к лестнице, но моим злодейским планам мести (хоть бы и в виде побудки перед рассветом после пьянки!) не было суждено стать злодейскими. Соколов и так не спал – он как раз готовился встретить пресловутый рассвет в обнимку с унитазом.

   А не вполне трезвый помощник по связям с общественностью дежурил рядом, как заботливая мамочка, и разве что не хлопотал насчёт капельницы страдальцу. Но это исключительно потому, что таблетки от похмелья Ростислав уже раздобыл и теперь просто дожидался перерыва между приступами тошноты.

   Я несколько сомневалась, что таблетки в капитане удержатся, но лезть с советами не стала. У Ростислава был вид чрезвычайно умудренного опытом человека.

    – Ваша цистерна будет готова к отгрузке в течение пятнадцати минут, – сдержанно проинформировала я и всё-таки сочувственно спросила: – Мои ребята могут отогнать ее к «Фалкону» и закрепить в грузовом отсеке, если хотите.

   Из туалета раздался характерный звук, заставивший нас с Ростиславом сочувственно поморщиться, а потом дверь приоткрылась, и капитан Соколов явил свой нежно-зеленый лик – правда, только ради того, чтобы сказать:

    – Благодарю вас, Зарина, но моя команда справится самостоятельно, – и тут же снова согнуться над унитазом, даже не закрыв дверь.

   Я встретилась взглядом с Ростиславом и указала затылком в коридор. Специалист по связям с общественностью понятливо кивнул, оставил стакан с водой и лекарства на тумбочке и вышел следом за мной, едва не прибив слишком широко открытой дверью кого-то из постояльцев. Увы, рядом с номером капитана никаких кладовок не было, и говорить пришлось, прижавшись плечом к пожарному щитку.

    – Я могу отложить ваш вылет до вечера или перенести его на послезавтра, – предложила я и озвучила очевидное: – В его состоянии стартовые перегрузки могут оказаться критичными.

    – Кто бы это еще ему самому объяснил, – проворчал Ростислав и под моим удивленным взглядом рассеянно пожал плечами: – Это первый полет Макса в чине капитана. Он еще сам до конца с этой мыслью не свыкся, а тут поломка опреснителя, накладки с расписанием и команда, которая хочет оторваться перед неделями полета в замкнутом пространстве.

   Мне понадобилось некоторое время, чтобы сообразить, что Макс – это таки капитан Соколов, которого, в общем-то, и капитаном-то именовать рановато. Для человека, впервые справляющегося со свалившейся на него ответственностью, он еще неплохо держался, если задуматься. А вот Ростислав обязанностями няньки при молодом капитане откровенно манкировал.

    – Будет обидно, если первый полет в чине капитана станет для него последним из-за состояния здоровья, – заметила я и обреченно вздохнула. – А я так и не нашла подходящий шаттл, чтобы забрать врачей с орбиты.

   И не уточнила у диспетчера, не нужно ли доставить на «Новую Кубань» что-нибудь из лекарств для Лусине. Подруга, называется… черт! И Дирку так и не написала!

    – Я поговорю с кэпом, – понятливо хмыкнул Ростислав и обернулся через плечо. – Лететь он и правда не сможет, а без него миссия на Марс не стартует.

   Зато аренда шаттла позволит оплатить штрафы за опоздание. Кажется, об этом мы подумали одновременно – переглянулись, с пониманием кивнули друг другу и разошлись: Ростислав – к капитану, а я – навстречу новому дню, со слабой надеждой, что он будет лучше, чем вчерашний.

   Далеко я с этой надеждой не ушла – аккурат до душевой кабины в своей комнате, где меня и настиг срочный вызов. Я покосилась на грязную одежду, которую успела бросить в барабан стиральной машины, брезгливо поморщилась и завернулась в полотенце на голое тело, решив, что тетю Алию я уж точно голыми плечами не удивлю.

   Справедливости ради, тетя и не удивилась, но маячивший у нее за спиной Дирк (помянешь черта!) заметно оживился и тут же отвернулся, не зная, куда девать глаза.

    – Что же ты не сказала, что у тебя проблемы? – сходу напустилась на меня тетя Алия, едва поздоровавшись. – Неужто я не помогла бы?! У моей подруги есть грузовой шаттл, и ей как раз не помешали бы новые заказы! Послезавтра она вернётся с Луны, и я...

   От непрекращающегося потока слов и причитаний я оторопела так, что честно призналась: проблемы у меня всегда, это совершенно нормальный процесс и меня гораздо больше напряжет, если их вдруг не станет, поскольку практика показывает, что они не исчезают, а тихо копятся. И грузовой шаттл послезавтра – это прекрасно, но сегодня мне все равно нужно лететь на «Новую Кубань» на чем придётся, а после возвращения я с удовольствием изучу условия, на которых тетина подруга согласна сдать в аренду свой корабль.

    – Я сама договорюсь об условиях, – отмахнулась тетя Алия. – Не трать время на ерунду, у тебя же...

    – Я знаю, что «у меня же», – напряглась я, – но условия аренды и техническое состояние челнока проверю своими силами. У тебя отпуск и беременная дочь, которой нужно помириться с мужем, не надо... – я запнулась, пытаясь подобрать слова повежливее, и тетя Алия немедленно воспользовалась паузой, чтобы вклиниться:

    – Так Фая улетела, – огорошила она меня. – Ей с вечера Назир позвонил, просил прощения и звал домой.

   Я слегка нахмурилась, поскольку на месте Назира скорее сама сорвалась бы к Фае (когда ещё подвернётся шанс под видом заботы о жене отдохнуть у моря?), но задать наводящие вопросы не успела: тетя Алия привычно работала на опережение.

    – Вот помирятся – и сразу вместе к врачу сходят, – решительно объявила она. – А уж потом вернутся сюда.

   Я с сомнением хмыкнула: кажется, это означало, что от меня требовалось найти отдельный номер для счастливой семьи – поскольку втроём в той комнатке, которую занимали Фая и тетя Алия, было никак не уместиться.

   И если сейчас не перехватить инициативу, то любящая мать и заботливая теща ещё и вопросы размещения на себя возьмёт, минуя посредников и таблицы бронирования гостиницы.

    – Будем надеяться, что разговор пройдет удачно, – кивнула я. – Сбрось мне контакты своей подруги, я переговорю с ней насчёт аренды, как только освобожусь, – твердо попросила я и тут же, не дав тете и слова вставить, перевела взгляд на Дирка. – Большое спасибо за помощь с фильтрами, она оказалась неоценима. Я могу вас как-то отблагодарить?

   Хотя за то, что он сдал меня с моими проблемами тете, благодарить что-то не хотелось. Но не перечёркивать же все заслуги человека только из-за того, что он знаком с Алией и не всегда держит язык за зубами? В тетином присутствии это вообще редко кому удается...

    – Могу я переговорить с вами с глазу на глаз? – поинтересовался Дирк, подняв взгляд, и едва заметно сглотнул.

   Я подавила внезапное желание прикрыться. Все равно нечем.

    – Зайдите ко мне через четверть часа, – предложила я и только по округлившимся глазам тети поняла, насколько двусмысленно прозвучало подобное приглашение от помятой девицы в одном полотенце.

   Дирк ничем не дал понять, как воспринял мои слова, но попрощался предельно корректно. Я выдохнула и сбросила вызов, не дожидаясь комментариев от тети. Дирк и сам мог ответить на ее вопросы – причем, вероятно, куда вежливее и правильнее, чем я. Мой запас воспитанности стремительно подходил к концу.

   Пугающая штука, когда день ещё и начаться-то толком не успел.

   Дирк стучал в мою дверь ровно пятнадцать минут спустя, словно караулил в коридоре с секундомером. Я покосилась на свое отражение в зеркале и обреченно вздохнула, но разматывать тюрбан из полотенца не стала. Едва ли мокрые и взъерошенные волосы смотрелись бы намного пристойнее, чем он.

    – Проходите, – велела я Дирку и прикрыла за ним дверь. – Чаю? – священнодействовать над кофе без Лусине мне не хотелось.

   Дирк не стал привередничать и без возражений занял неудобный гостевой стул, уже неоднократно страдавший от специфических манер Ракеша. Я устроилась напротив и без энтузиазма помешала чай ложечкой.

    – О чем вы хотели поговорить?

    – Вам трудно без Лусине, – утвердительно произнес Дирк, не поднимая глаз, и стиснул чашку с чаем обеими руками – так сильно, что кончики пальцев побелели. – А ваша тетя хоть и полна энтузиазма, но явно не имеет представлений о том, с чем вы сталкиваетесь каждый день.

   Я подумала о том, что Миту, похоже, уже пора объявлять пропавшей, представила себе разборки с полицией в исполнении тети Алии и устало поморщилась. Энтузиазма и желания помогать страждущим тете было не занимать, это точно. А вот умения обходить острые углы, увы, не хватало.

   А исчезновение старшего инженера-механика, повлекшее за собой аварию на космической станции и тяжелое ранение Лусине, – один сплошной острый угол.

    – Зато у меня есть соответствующий опыт, – неожиданно твердо произнес Дирк и бросил на меня темный взгляд искоса, – и две недели свободного времени. Или больше, если по итогам сотрудничества вы захотите оставить меня в качестве постоянного работника на «Морской ступени».

ГЛАВА 7. К ненастью соль волгнет

Первую реакцию – нерассуждающий глухой протест – я каким-то чудом оставила при себе. И так ясно, что Лусине мне никто не заменит.

   Но Дирк не набивался ко мне в друзья и даже в соседи по комнате не метил. А в качестве помощника он себя уже успел проявить, и я не могла сказать, что его работа вызывала нарекания.

   Две недели. Что я теряю?

   Помимо самоуважения, разумеется.

    – А что по этому поводу думает Темер? – аккуратно уточнила я.

   Дирк пожал плечами и улыбнулся, как змей-искуситель.

    – А ему обязательно знать, чем я занимаюсь в отпуске?

   Позиция была не лишена смысла, но у меня, как и у любого начальника с манией контроля, особого отклика не нашла.

    – Ему нужно, чтобы вы вернулись отдохнувшим и приступили к работе с новыми силами, – не повелась я. – Едва ли Темер будет благодарен, если я примусь вас эксплуатировать.

   Дирк нахмурился, и взгляд у него стал совсем черным – словно мать-природа специально подбирала контраст для его седых волос. Смотрелось жутковато и притягательно одновременно.

    – Мне так проще, – сформулировал он после паузы и снова улыбнулся, хоть и несколько натянуто. – Я не привык сидеть без дела и скорее устану, если буду бесцельно валяться на шезлонге. Дайте мне, чем занять голову. Я умею быть полезным, вот увидите.

   В общем-то, я уже видела, и не раз. Темер неспроста выделил Дирка из всего персонала «Новой Кубани». Парень не блистал коммуникативными навыками, зато как помощник руководителя был бесценен – что и продемонстрировал в очередной раз, когда исхитрился добиться скидки от поставщика фильтров. Да и краткий отчёт о состоянии «Королевны», в общем-то, был довольно своевременным и информативным...

   Я поняла, что уже уговариваю сама себя, и вздохнула. Помощник мне был нужен. Позарез.

    – Постоянное место остается за Лусине, – предупредила я. – Вы вернетесь на «Новую Кубань» по истечению отпуска. Стандартный контракт на замещение устроит?

    – Более чем, – удовлетворенно кивнул Дирк и расслабил плечи.

   Я только сейчас осознала, что весь разговор он просидел в таком напряжении, будто собирался зубами выгрызать себе право на эту работу на две недели, – а теперь вот выдохнул и растекся по спинке стула. Даже чай наконец-то отпил и тут же блаженно сощурился. Правда, под моим взглядом тут же смутился, отставил чашку и виновато признался:

    – Все никак не привыкну, что питье можно не экономить.

   Я неопределенно хмыкнула и потянулась к смартфону, чтобы набрать бухгалтерию. Не экономить питье – это была какая-то сказка времен юности тети Алии. Хотя, наверное, все познается в сравнении: «Морская ступень» торчала посреди одного гигантского водохранилища, и все, что требовалось от жителей, – это опреснить воду. «Новой Кубани» такая роскошь не светила, а Дирк покидал орбиту только на время отпуска – и то не каждый год.

   Бухгалтерия, и не подозревавшая, в какой роскоши купается, на просьбу подготовить контракт отреагировала без особого энтузиазма и в отместку затребовала данные нового работника. А я, к своему стыду, вдруг осознала, что понятия не имею, как Дирка зовут полностью. И вообще, Дирк – это фамилия или имя? Темер рекомендациями не разбрасывался, я просто повторяла за ним – а сам Дирк ни разу не возразил и никого не поправил.

   Вот Лусине наверняка знала. У нее была какая-то феноменальная способность запоминать – имена, профессии, маленькие забавные истории, которые в разговоре превращаются в подколки, понятные только двоим, и делают любую беседу уютной и теплой, как со старым другом. Я так не умела.

   Зато приучилась выкручиваться из неловких ситуаций, прикрываясь протоколом, как застуканная на месте преступления любовница – чужой простыней.

    – Бухгалтерии нужны ваши документы, чтобы подготовить трудовой договор, – с непроницаемым лицом сообщила я.

   Дирк отрывисто кивнул и с готовностью протянул левое запястье под сканер моего смартфона. Тот пискнул и выбросил вверх голограмму, на которой мой новоявленный помощник выглядел совсем еще ребенком: большие черные глаза, испуганно уставившиеся в камеру, гладкая светлая кожа и ни единого седого волоска в неопределенно-русых волосах. Я так удивилась, сличая это свеженькое личико с изможденным скуластым мужчиной напротив, что не сразу обратила внимание на строку с именем.

   А вот потом совершенно непрофессионально расхохоталась.

    – Да, русские почему-то всегда смеются, – мрачно прокомментировал Дирк Медвед без тени веселья.

    – Простите, – устыдилась я и тут же снова фыркнула, сообразив, почему Темер ни разу не назвал своего заместителя по фамилии, наплевав на офисный этикет. Русскоязычного персонала на «Новой Кубани» было многовато для психики одного несчастного Медведа. – Я перешлю документы в бухгалтерию, – пообещала я и задержала дыхание, чтобы не заржать снова, поскольку представила, в какой восторг там придут. – Оформим задним числом, чтобы ваша вчерашняя работа тоже была оплачена. По контракту вам полагается койко-место в жилом отсеке, но, к сожалению, в мужском крыле сейчас нет свободных мест.

    – Меня устраивает гостиница, – пожал плечами Дирк.

    – Хорошо, – рассеянно кивнула я, набирая в рабочем чате указания для бухгалтерии. – Я распоряжусь, чтобы вам выплатили компенсацию за проживание.

   Дирк не стал отказываться. Я озадачила главного бухгалтера новым сотрудником и переключилась на ежедневник, привычно замигавший красным сигналом о заканчивающемся месте для заметок. Большую часть задач нельзя было выполнить без Лусине или меня самой, но проследить за тем, чтобы «Фалкон» подготовили к вылету, а всем вчерашним жалобщикам обеспечили обещанный комплимент от шеф-повара, Дирк вполне мог самостоятельно.

    – И еще, – я обреченно вздохнула и поморщилась, предчувствуя знатный геморрой, – если Мита не найдется к полудню, позвоните в полицию. С момента исчезновения как раз пройдет нужный срок, чтобы объявить ее пропавшей. К вечеру я вернусь с «Новой Кубани» и смогу ответить на все интересующие полицию вопросы. До тех пор за все, что связано с Митой, отвечает Ракеш. И, ради всего святого, не подпускайте к полиции тетю Алию!

   Дирк скупо кивнул, выключил диктофон и улыбнулся – с едва заметным облегчением. Кажется, всерьез сердиться на дурацкий смех над его фамилией он не собирался.

    – Сделаю, – пообещал он и чуть подался вперед. – Все будет хорошо, вот увидите.

   Я заставила себя улыбнуться в ответ, преодолевая неловкость, и кивнула. Разумеется, именно этот момент полотенце и выбрало, чтобы распутаться. Почуявшие свободу волосы радостно рассыпались по плечам и лицу, напрочь перекрывая обзор. Отсыревшее полотенце съехало на плечи и теперь холодило через тонкую футболку.

   Мне определенно не помешало бы, чтобы все было хорошо. Но пока все было как обычно.

   Ростислав достучался-таки до здравого смысла молодого капитана. Теперь старт «Фалкона» стоял в расписании на послезавтрашнее утро, хотя цистерну с пресной водой уже загрузили и вроде бы даже закрепили.

   Команда «Фалкона», пользуясь случаем, разбрелась по станции и со вкусом предалась моральному разложению. Камеры видеонаблюдения в баре сдали их с потрохами, и я набрала Ростислава – поскольку уже опасалась, что в день старта обнаружу в обнимку с унитазом обоих пилотов, и вылет придется переносить в третий раз.

   Специалист по связям с общественностью скрипнул зубами и вкрадчиво поинтересовался, не нужна ли мне где-нибудь грубая мужская сила.

   Сила требовалась нежная, чтобы продолжить прочесывать станцию и окрестности в поисках Миты и при этом не поставить все вверх дном, но на худой конец сгодилась и мужская. Мы с Ростиславом переглянулись с взаимным удовлетворением, как два заядлых злодея, ловящих кайф от порчи чужого отдыха, и разбежались по разным концам станции. Творить зло.

   А Ростислав ещё и увлёкся – и едва не опоздал на стартовую площадку, куда уже выкатили арендованный шаттл «Фалкона». К тому моменту, когда в проёме открытого люка появился гороподобный силуэт в обтягивающем комбинезоне, я успела занервничать и, соответственно, начать действовать на нервы техникам, которые крепили бочки с пресной водой и никак не могли спастись бегством, хотя явно очень хотели.

    – Вы долго, – с облегчением улыбнулась я.

   Ростислав виновато кивнул.

    – Кэпу что-то никак не становится лучше, – сообщил он тоном курочки-наседки, у которой разбежались цыплята. – Таблетками от похмелья его вырвало. Таблетками от рвоты – тоже.

   Я поняла, что рискую выслушать полный список всего, что успело побывать в желудке у Соколова, но не смогло задержаться, и поспешно напомнила:

    – На «Новой Кубани» сейчас находится врач, которого необходимо доставить сюда. Думаю, она не откажется взглянуть на капитана Соколова. Или, если все совсем плохо, я попрошу диспетчера вызвать скорую помощь, но...

    – Но до ближайшей станции скорой помощи немногим ближе, чем до «Новой Кубани», – понятливо хмыкнул Ростислав. – Хорошо, летим скорее, а то состояние кэпа начинает меня напрягать.

   «Скорее» не получилось: окошко для старта шаттла и так нашли чудом, и сдвинуть его не смогли бы даже во имя здоровья молодого капитана. Зато всю дорогу до «Новой Кубани» Ростислав топил так, что я наконец поняла, почему он так и не получил лицензию пилота. Кто б его допустил!

   На «Новой Кубани» царила привычная суматоха, но ради бочек с пресной водой быстро нашелся и свободный погрузчик, и оператор для него. Я помахала рукой Темеру, который лично выглянул в ангар, чтобы проконтролировать отгрузку, и решительно свернула к жилым ячейкам, как только смогла стоять на ногах после перегрузки.

   Врач, и без того продежурившая почти сутки у койки Лусине, эту спешку не одобрила категорически. К тому же торопиться было бессмысленно.

    – Медикаментозный сон, – развела руками врач, когда я застыла в дверях жилого отсека, не в силах поверить, что вот этот беспомощный кулек из бинтов, распорок и каких-то шумящих трубок – моя яркая и смешливая Лусине. – Я вызвала бригаду для наблюдения, они должны были прибыть одновременно с вами, чтобы я могла улететь на Землю со спокойной совестью.

   Я потерянно кивнула, не сразу осознав смысл ее слов. Врач еще что-то говорила про поддерживающие системы, необходимость сохранения неподвижности и сопутствующие проблемы, которые вообще не возникли бы в нормальном стационаре, а на обычной койке жилого блока с пониженной гравитацией встали в полный рост. Меня хватило ровно на то, чтобы включить диктофон в надежде, что постепенно я сумею включить голову в работу и наконец-то пойму, что от меня требуется. Пока что я была в состоянии услышать только основные моменты: Лусине в стабильно тяжелом состоянии и должна оставаться под постоянным наблюдением, транспортировать ее нельзя ни в коем случае, а медицинские бригады должны сменяться не реже одного раза в неделю.

   Кажется, что-то такое отразилось у меня на лице, потому что врач с профессиональной бесцеремонностью схватила мое запястье и требовательно заглянула в глаза. Только это и заставило меня хоть как-то встряхнуться.

   Ее помощь была нужна Лусине и Соколову. Не мне.

    – Я в порядке, – твердо сказала я и отняла руку, чтобы поставить запись на паузу. – Шаттл ждет вас во втором ангаре.

   Врач недоверчиво приподняла бровь, но спорить не стала. Только упрямо держалась рядом, пока я в беспомощном трансе стояла у койки, где незнакомые машины каким-то техническим чудом поддерживали жизнь в моей лучшей подруге, и все никак не решалась коснуться.

   И даже не сказала ничего, когда я вышла из жилого отсека, так и не тронув даже кончики пальцев Лусине.

    – Все будет хорошо, – пророкотало у меня над головой, и на плечо опустилась тяжелая ладонь.

   Я подскочила на месте от неожиданности. На станции Ростислав ходил за мной неслышной тенью, напоминая не то профессионального телохранителя, не то интроверта на чужой вечеринке, где ему знаком всего один человек, и порой я напрочь забывала, что прилетела не одна.

    – В последнее время я подозрительно часто слышу эту фразу, – проворчала я, – и она вызывает у меня все меньше положительных эмоций.

   Ростислав хохотнул и потрепал меня по плечу. Под его прикосновением меня замотало, как тряпку в проруби, но он, кажется, не заметил.

    – Я тут видел что-то вроде столовой, – сказал он таким заговорщически тоном, как будто для меня могло быть сюрпризом существование заведений общепита на моей собственной агростанции. Но, стоило мне снисходительно усмехнуться и заготовить пару рекомендаций в вопросах местной кухни (где еще можно добыть по-настоящему свежие овощи?), как Ростислав исхитрился-таки устроить мне сюрприз.

   Он обаятельно улыбнулся и спросил:

    – Пообедаете со мной?

   А мне-то, наивной, казалось, что все точки над i я расставила ещё в первый день знакомства, когда отказалась подрабатывать девочкой-декорацией на пляже.

    – Нет, извините, я должна зайти в первый ангар и проверить, как идёт ремонт «Королевны», – твердо произнесла я.

    – Что, чудодейственные мотивационные пинки никто, кроме вас, раздать не может? – скептически хмыкнул Ростислав и убрал руку с моего плеча.

   Я выпрямилась, только сейчас осознав, что под его дружеским жестом меня ещё и перекосило. Такую бы силищу да на благое дело!..

    – Никто не раздает их с таким вкусом и стилем, – высокомерно отозвалась я и картинно подвигала бровями вверх-вниз. – Я попрошу выделить вам сопровождающего до столовой.

   Ростислав перехватил меня за запястье, не позволив закончить сообщение для Темера, и тут же снова выпустил.

    – Я схожу с вами, если не возражаете, – не очень уверенно произнес он и тут же бесшабашно улыбнулся. – Понаблюдаю за работой мастера, глядишь, смогу перенять пару приемов, чтобы эффективнее пинать свою команду.

   Я проглотила неприличное замечание про то, кто там и что конкретно пинает на «Фалконе» второй день подряд, и собралась было найти благовидный предлог, чтобы отослать-таки навязчивого спутника куда подальше, но поймала его взгляд и промолчала.

   Кажется, он набивался в компаньоны вовсе не потому, что рассчитывал получить какую-то выгоду или хотя бы завтрак в постель. Ему банально нужно было что-то, чем можно занять голову, чтобы не сходить с ума от беспокойства за молодого капитана. Сделать-то он отсюда ничего не мог... и, похоже, считал, что мне и самой не помешало бы вправить мозги.

   Причем на последнее возразить было решительно нечего.

    – Пойдёмте, – вздохнула я и повернулась к первому ангару.

   Там-то и выяснилось, что способ отвлечься и занять голову я выбрала так себе.

   «Королевна» выглядела ужасно.

   Ракета лежала на опорах, и из-под ремонтных лесов виднелся только раскуроченный нос. Под оторванными обтекателями скрывался погнутый композит, где оплавившийся, где отломившийся сплошным куском; пласт над кабиной пилота срезали целиком, чтобы достать Лусине, потому что люк заклинило от удара. По лесам сновали техники и инженеры: основная часть обшивки перенесла форс-мажор с минимальными повреждениями, и их можно было ликвидировать на месте, а вот навесное оборудование восстановлению уже не подлежало. Его постепенно снимали, и ракета все больше напоминала гигантскую экспансивную пулю, вокруг которой копошились любопытные лилипуты.

    – Пока все по плану, – мимоходом отчитался кто-то из работников. Лицо отчего-то смазалось в памяти, стоило мне отвести взгляд, но форму я запомнила болезненно четко. Инженер-бригадир, спецподразделение по работе с тяжелыми авариями. – О происшествии доложили в наземные службы в соответствии с протоколом. Отчет о происшествии будет сформирован в течение недели, как только мы закончим разбор первой ступени, и вы сможете передать его комиссии по расследованию.

    – «Пока»? – машинально повторила я и подняла взгляд, но сконцентрироваться на лице бригадира отчего-то опять не получилось.

    – Простите? – не понял он, и я с трудом подавила дурацкий бесполезный всхлип.

   Как-то выходило, что за полетом моей мысли исхитрялась следить одна Лусине. Она же и приходила на помощь всем моим собеседникам, вынужденным как-то коммуницировать с бедовой девицей, у которой в голове вертелось одновременно тридцать три дела. Я могла без перехода заговорить о любом из них – Лусине всегда улавливала, о чем речь, и исхитрялась облегчить жизнь и мне, и всем окружающим.

   Сейчас ее не хватало особенно остро.

    – Вы сказали «пока все по плану», – пояснила я.

   Инженер-бригадир смущенно кашлянул, подыскивая слова. Я сверлила взглядом точку у него между бровей, потому что сосредоточиться где-либо еще не получалось.

    – Ракета сильно повреждена, – осторожно сказал он наконец, словно я могла каким-то чудом пропустить, что от «Королевны» осталось примерно две трети, и те предстоит перебрать по винтику, прежде чем выпускать ее в открытый космос. – Сложно предугадать, в каком состоянии электроника после такого удара, да и… – он запнулся и, потянувшись почесать затылок, едва не спустил каску себе на нос.

   А мне на плечо снова опустилась горячая ладонь – такая тяжелая, что я чуть не села где стояла, а жалкие остатки осанки перекосило повторно, теперь, для симметрии, – в другую сторону. Бригадир застыл, как суслик перед бампером, задрав голову.

    – Спасибо, – дружелюбно произнес позабытый всеми «бампер» из-за моей спины, и ощутимо потянул меня назад, словно опасался, что я вцеплюсь инженеру в глотку не отходя от кассы. – Будет здорово, если вы сможете регулярно отчитываться о ходе работ дистанционно. Тогда бухгалтерия сможет оперативнее реагировать, если вам что-нибудь понадобится из запчастей или оборудования, да и самим девчонкам будет проще. У них там вечный завал перед концом квартала…

   Я покорно отступила назад, не без изумления наблюдая за тем, как растерявшийся инженер-бригадир снова берет себя в руки и охотно включается в беззаботный треп о дурацких отчетах и вечном завале. Кажется, только мое присутствие удерживало обоих от обсуждения способов завалить «девчонок из бухгалтерии» еще конкретнее.

   Зато инженер под оживленную дискуссию о бабах как-то мимоходом и незаметно согласился ежедневно высылать сообщения о состоянии «Королевны» и, если удастся что услышать краем уха, то и о настоящей королевне, которая сейчас спала зачарованным сном в изолированной ячейке жилого отсека. Ростислав по-свойски поблагодарил бригадира за понимание, хлопнул по плечу (его тоже перекосило) и благоразумно утащил меня прочь из ангара, чтобы не портить впечатление.

    – Конец квартала только через два месяца, – только и сказала я, когда за нами с шипением закрылись герметичные двери ремонтного отсека.

   Ростислав обернулся и легкомысленно пожал плечами.

    – Сработало же.

   Я тоже посмотрела на закрытые двери и хмыкнула.

    – Кажется, это мне нужно поучиться у вас раздавать мотивационные пинки.

   Ростислав с заметным недоумением покосился на меня сверху вниз и вдруг беззаботно хохотнул:

    – Зато у нас с вами получилась отличная игра в доброго и злого полицейского, – заметил он и пробурчал: – Хотя мне обычно в играх такого толка отводится противоположная роль.

   Я переосмыслила диалог с несчастным инженером-бригадиром с новой точки зрения и вяло подумала, что приличная девушка на моем месте смутилась бы. Но у меня в голове словно валялся серый комок мокрой ваты, в которой вязли и мысли, и чувства.

   Сейчас это было только на руку. Не время для истерик и беспочвенной вины пополам со страхом из-за того, что в «Королевне» могла полететь и я сама.

    – Теперь-то вы со мной пообедаете? – с надеждой поинтересовался Ростислав и безмолвным приглашением отставил в сторону согнутый локоть.

   Я вздохнула и потерла ладонями лицо.

ГЛАВА 8. Камзолы зеленые, а щи несоленые

Людей в форме на «Морской ступени» было ощутимо больше, чем необходимо для протоколирования дела о пропаже старшего инженера-механика и опроса свидетелей. Это было первое, что я осознала, едва придя в себя после приземления.

   Хотелось бы верить, что к нашей проблеме отнеслись со всем возможным вниманием и перекинули на станцию максимум ресурсов, но практика показывала, что именно так система обычно не работала. Я немедленно прониклась дурными предчувствиями, но стоически пролежала в восстановительной капсуле до окончания цикла: идея перекусить перед вылетом все-таки была не слишком здравая, и у моего организма тоже был ко мне ряд вопросов, начиная с «какого хрена?!» и заканчивая «и что, оно того стоило?»

   Внятных ответов у меня не было ни на тот, ни на другой.

   Приглашение Ростислава я в итоге все-таки приняла – настояла на отдельном счете и неудобном столике в центре обеденного зала, за которым принципиально никогда не вела важные разговоры, потому что греть уши мог сразу десяток соседей. Но на этот раз, как я рассчитывала, это было бы только мне на руку, и я вынудила Ростислава поддерживать беседу о ремонте «Королевны» и аренде «Фалкона-I».

   С начальством не заводят шашни. С начальством не спят. И уж точно с начальством не обедают потому, что это такая приятная компания, призванная порадовать глаз.

   Все это может сойти с рук начальнику-мужчине. Но не молодой женщине. Ни один партнер не станет воспринимать меня всерьез, если какая-нибудь добрая душа пустит слух о том, что я крутила легкомысленный романчик со специалистом по связям с общественностью, которого знала пару дней. Поправочка на то, что я арендовала шаттл у его капитана, только добавит истории перчинки, а нарастающая из-за новой социальной политики нехватка молодых женщин заставит снова и снова повторять историю про слабую на передок владелицу станции, которая готова на все, чтобы удержать бизнес на плаву.

   Как назло, я вовсе не была уверена, что предпринятых мер предосторожности будет достаточно, чтобы сберечь мою репутацию двинутой на деле нелюдимой буки. А Ростислав, кажется, вообще не понял, что это такое было, и только профессиональная вежливость заставила его воздержаться от замечания, что я могла просто отказаться с ним обедать.

   Ответная вежливость вынудила меня не сообщать, что голодать весь день я точно не подписывалась. А возмущенный желудок открыто намекал, что стоило бы.

   В результате из капсулы я выползла в крайне сумрачном расположении духа – и тут же обнаружила, что доки кишат полицейскими, словно на станции решили провести масштабную облаву.

   Причем, кажется, на меня.

    – Госпожа Гильмутдинова? – с сильным акцентом окликнул незнакомый мужчина в черной футболке и джинсах, явно измученный влажностью и дневной жарой. До сих пор такой красной физиономией мог похвастаться разве что Соколов, когда ему приспичило проораться на Лусине, и я окончательно перестала что-либо понимать.

   Формально станция находилась под российской юрисдикцией, и в первую очередь делом об исчезновении должны были заниматься русские же полицейские. Разумеется, они передали бы сведения о Мите индийскому посольству, и уж тогда в расследование вмешалась бы ее родная страна. В общем-то, я бы не удивилась, обнаружив на «Морской ступени» индийского следователя бок о бок с российским.

   Но акцент был не тот.

    – Зарина, – коротко кивнула я ему и вопросительно приподняла брови.

   Представиться в ответ незнакомец не успел. Восстановительная капсула Ростислава поднатужилась и тоже завершила программу – буквально на пару минут позже моей, – и специалист по связям с общественностью пробкой вылетел из медицинского блока. Связываться, значит, с общественностью.

    – Матти? – гулко удивился Ростислав и, мимоходом оттеснив меня в сторону, протянул незнакомцу руку. – Какими судьбами?

   Вопреки ожиданиям, собеседник не шарахнулся и охотно пожал протянутую руку, а вот побледнел чуть позже. Когда услышал второй вопрос.

    – Ростислав, мне жаль, что обстоятельства встречи не очень…

   Я помассировала виски кончиками пальцев. Мне обстоятельства встречи тоже не нравились, но тут, к счастью, в доках наконец-то объявился Дирк и по-медвежьи бесцеремонно распихал и техников, и зевак, и даже собственно полицейских, чтобы пробраться ко мне.

    – Добрый вечер, – произнес он таким тоном, что у меня не осталось ни единого сомнения, что вечер сегодня какой угодно, но не добрый.

   Тем не менее, начал временный помощник с хороших новостей, и все присутствующие вынужденно уяснили, что «Фалкон» загружен и отогнан в ячейку для ожидания, все жалобы от постояльцев гостиницы разобраны, а дело об исчезновении Миты передано в соответствующие службы. Где-то на этом этапе Матти встряхнулся, стер пот со лба и кивнул Дирку, как старому знакомцу, а помощник в ответ досадливо поморщился и повернулся ко мне:

    – К сожалению, есть и плохая новость, – мрачно сообщил он, как будто я хоть на секунду в этом сомневалась. – Мне пришлось вызвать скорую помощь для капитана «Фалкона», поскольку его состояние начало вызывать опасения. Прибывший врач зафиксировал тяжелое отравление… не только алкогольное.

    – «Не только»? – повторила я.

   Дирк застыл соляным столпом. Ростислав обреченно провел рукой по лицу и повернулся к Матти.

    – Максим Соколов был отравлен довольно редким ядом растительного происхождения, – сухо отчитался он и снова провел ладонью по лбу, стирая выступившие капельки. К счастью, руку для приветствия после этого он протягивать не стал. – Старший следователь Матти Виртанен. У меня есть основания полагать, что отравили его непосредственно на «Морской ступени» не позднее прошлого вечера. Вы не могли бы уделить мне время?

   Я проглотила сухой комок в горле.

    – Разумеется. Но…

    – Следователь по делу Миты тоже просил о приватном разговоре, – подтвердил мои опасения Дирк.

    – Это будет длинная ночь, – пробормотала я себе под нос, заметив, как навострил уши старший следователь. – Хорошо. Дирк, проследите, пожалуйста, чтобы капитану Соколову оказали необходимую помощь, и все действия врачей были запротоколированы в присутствии свидетелей. Ростислав, думаю, вам тоже имеет смысл присутствовать при разговоре? – я покосилась на Матти, и он согласно кивнул. – Хорошо… следуйте за мной.

   Личный кабинет на морской станции – непозволительная роскошь. Собственно, я не стала заморачиваться уже потому, что в наш с Лусине блок так или иначе заглядывали все кому не лень. Какая еще приватность, когда ни у кого нет собственной комнаты, зато у каждого — миллиард вопросов либо к владелице станции, либо к ее помощнице?

   А теперь вот я вела двоих посторонних мужчин к себе в комнату и мрачно размышляла о том, что обед на «Новой Кубани», в общем-то, был еще ничего.

   С одним мне повезло: в расчете на визитёров в пищеблок втиснули три стула, так что никому не пришлось сидеть на подоконнике или орать свои вопросы из спальни, а ещё я могла под предлогом вежливости предложить гостям чая и вдоволь нахлебаться сама, даже если они откажутся.

   Но дураков отказываться от халявного питья не нашлось, невзирая на то, что Матти формально был при исполнении, и в технической кладовке недовольно заурчал портативный опреснитель, пополняя истраченный запас, а я щёлкнула выключателем чайника и без особого энтузиазма присела за стол.

   Следователь воспринял это как сигнал к действию и нацелил на меня камеру служебного планшета.

    – Представьтесь, пожалуйста. Это для протокола.

   А ещё – чтобы у детектора лжи была база для сравнения. Я хмыкнула и послушно назвалась, заодно спроецировав прямо на стол собственный паспорт: это наверняка шло следующим пунктом.

   Ростислав, не удержавшись, покосился на проекцию и с любопытством приподнял брови, но промолчал, не мешая собирать данные. К тому же его явно гораздо больше интересовали версии следствия, что же случилось с капитаном Соколовым, и медицинский прогноз.

   Меня, признаться, это тоже весьма занимало, и чисто формальные вопросы Матти, призванные скорее настроить на рабочий лад, нежели что-то прояснить, вызывали лёгкое раздражение: хотелось проскочить их и поскорее перейти к делу. А это ведь ещё и не единственный следователь, который должен был со мной побеседовать!

   Увы, Матти Виртанен не желал облегчить мне задачу.

    – Вы можете назвать время прибытия «Фалкона»?

    – Нет, – честно ответила я и поднялась, чтобы заварить чай. – Если вам нужно знать точно, я могу запросить данные у диспетчера. Или, собственно, вам наверняка ответит Ростислав.

    – Не отвечу, – сразу же отперся специалист по связям с общественностью. – Я тогда как раз проводил воспитательную беседу с коком и несколько увлёкся с апперкотом, так что...

   Матти повернул голову и выразительно промолчал. Ростислав поднял руки в международном жесте полной капитуляции, но нужного впечатления не произвел, поскольку чуть не перевернул стол. Случайно.

    – Кок цел и невредим, – сходу сообщил он.

    – Потом, – многообещающе произнес Матти и снова повернулся ко мне. – Из-за чего у вас с Соколовым возник конфликт?

    – Это у него со мной возник конфликт, – поморщилась я и выставила на стол три чайные чашки. – Станционный опреснитель встал, и мы не успевали наполнить цистерны «Фалкона» к сроку. Капитан вспылил, но согласился подождать в гостинице «Морской ступени». На этом конфликт был исчерпан.

    – Вас не расстроило, что капитан Соколов повысил на вас голос?

   Я сморгнула и честно ответила:

    – Если подсчитать всех, кто повысил на меня голос в тот день, то выйдет что-то около двадцати человек. Никакой отравы не хватит, если принимать это близко к сердцу.

    – Но это именно вы и ваша помощница летали на агростанцию, – заметил Матти и не сразу среагировал, когда Ростислав заехал ему локтем под ребра и выразительно помотал головой.

   Я запила чаем подкатившую к горлу горечь.

    – Я была вынуждена вылететь на «Новую Кубань», чтобы доставить на орбиту бригаду скорой помощи. Моя ракета-носитель... – голос сел, и мне пришлось сделать ещё один глоток. – «Королевну» не обслужили должным образом перед вылетом, поскольку пропал старший инженер-механик, Мита Кумар. Она вела журнал ремонта, в который никто не заглядывал в ее отсутствие. В результате ракету провели через стандартный цикл подготовки, не заменив часть механизмов, отслуживших свой срок. «Королевна» не сумела погасить скорость до нужных значений перед стыковкой, и... – я осеклась.

   Ростислав протянул руку через весь стол и тронул мои пальцы, намертво вцепившиеся в кружку с чаем. Я вздрогнула от контраста – такой горячей показалась его ладонь.

   Матти не смотрел мне в глаза. Я встряхнулась и продолжила, старательно придерживаясь ровного тона:

    – Моя помощница в данный момент находится на «Новой Кубани» под наблюдением врачей. Разумеется, я тоже посетила орбиту.

   Следователь задумчиво побарабанил пальцами по краю столешницы.

    – В тот день на «Королевне» должны были лететь вы?

   Меня продрало холодком.

    – Да.

    – Но? – Матти потёр лоб и, поморщившись, потянулся за салфетками.

    – За несколько минут до старта на станцию прибыла моя тетя с дочерью и попросила о личной встрече. Семейная неурядица. Им нужно было где-то провести отпуск, и я...

   ...кажется, я выполнила свою недельную норму болтовни за всего за пару часов. Матти задавал вопросы будто бы невпопад, то повторяясь в другой формулировке, то резко меняя тему, и все больше мрачнел с каждым словом. Немного повеселеть его заставил только медицинский отчёт, пришедший аккурат в середине допроса. Капитана Соколова спасло алкогольное отравление. Его слишком сильно рвало, чтобы яд успел всосаться в кровь в опасной для жизни концентрации.

   Матти отцепился от меня только в четвертом часу ночи, когда сам уже начал откровенно клевать носом. Впрочем, накатившая сонливость ничуть не помешала ему перекинуть мне свой контакт с просьбой писать в любое время, если я вдруг вспомню что-нибудь по делу.

   Я вспомнила пару слов совершенно не по делу, стоически оставила их при себе и даже смогла попрощаться в рамках международных норм вежливости. На то, чтобы предложить следователю номер в гостинице, вежливости уже не хватило.

    – А вы не собираетесь навестить капитана? – поинтересовалась я у Ростислава, когда за Матти наконец-то закрылась дверь.

    – А? – судя по мелькнувшему на его лице смущению, намек Ростислав понял. Просто предпочел пропустить мимо ушей. – Нет, ребята завели групповой чат и постоянно скидывают туда отчеты о его состоянии. Вокруг Макса неотлучно медики дежурят, если еще и я ввалюсь, там яблоку упасть негде будет. Да и стабилен он, не переживайте.

   Вежливость вынудила меня промолчать. Не признаваться же, что если поначалу я действительно порывалась запросить медицинский отчет, то многочасовой допрос выжал все остатки сопереживания и беспокоит меня сейчас не пострадавший капитан, а прекрасная в своей недостижимости подушка?

   Увы, ей предстояло оставаться недосягаемой еще долго. Стоило следователю Виртанену скрыться в хитросплетении коридоров жилого отсека, как дверь снова приоткрылась, и в обеденном закутке возник Дирк – но обставил свое появление таким образом, что я была готова расцеловать его не сходя с места.

    – Боже, кофе! – блаженно простонала я и приняла из его рук чашку капучино. – Дирк, вы просто чудо!

   Ростислав поджал губы. Чашка была всего одна.

    – Простите, я полагал, что госпожа Гильмутдинова в данный момент не принимает гостей, – безупречно ровным тоном сказал Дирк. – Если желаете, я принесу еще.

    – Благодарю, не стоит, – так же неестественно спокойно отозвался Ростислав, но вместо того, чтобы распрощаться, отсалютовал недопитым чаем.

   Дирк выразительно дернул бровью, но без прямых указаний выгонять засидевшегося визитера не стал.

    – Следователь по делу Миты Кумар хотел бы прийти прямо сейчас. Вы готовы поговорить или мне передать просьбу подождать до утра? – поинтересовался он.

    – Пусть приходит, – вздохнула я, сделав глоток, и совершенно к не месту блаженно зажмурилась. Кофе оказался ровно таким, как я любила: не обжигающе горячим, а просто очень теплым, с нежной пенкой и легкими нотками корицы. Пришлось напомнить себе, что искать маленькие радости каждый день – это прекрасное занятие, но не всегда уместное. – Нельзя терять время.

   Дирк согласно кивнул, бросил на Ростислава неприятный, темный взгляд – и ушел за следователем. А Ростислав остался, проигнорировав все невербальные намеки.

   Но перейти к вербальным я не успела.

    – Простите за прямоту, Зарина, – сказал он, когда за прямоту едва не начала извиняться я сама, – но мне кажется, что следователю стоит знать, что произошло на станции, от и до. Не то чтобы я так уж хорошо разбирался в расследованиях, но здесь как-то подозрительно много произошло за последние три дня. С трудом верится, что это никак не связанные события.

   Я досадливо поморщилась и запила свои впечатления божественным капучино. Внести в штатное расписание секретаря, что ли, чтобы оставить Дирка на станции варить мне кофе?..

   Не согласится же, эх…

    – Здесь всегда что-то происходит, – сообщила я, глядя в чашку. Пенка сочувственно подмигивала мне лопающимися пузырьками. – Что-то ломается, кто-то сбегает, откуда-то привозят какую-нибудь диковинную болезнь или экзотическое животное, принадлежащее к исчезающему виду… вы никогда не имели дело со службой контроля за перевозкой животных?.. Аварии тоже случаются. При таком трафике это неизбежно. Здесь вы либо учитесь разделять личное и важное, либо сходите с ума.

   Кажется, Ростислав подумал, что разделить личное и важное мне как раз-таки не удалось. Я тяжело вздохнула и отставила чашку.

    – В расследованиях я тоже не слишком хороша, зато я вынуждена постоянно наблюдать за безумным количеством людей, – призналась я, – и даже как-то мотивировать их всех заниматься конструктивной деятельностью или, в крайнем случае, приносить прибыль. Так вот, ни один из этих людей палец о палец не ударит, пока не увидит личной выгоды. Неважно, материальная она или заключается, в общем-то, в возможности съехать с водной горки паровозиком. Не смейтесь, это не шутка, а пример из личной практики. Я веду к тому, что если исчезновение Миты – дело уголовное, то оно кому-то выгодно. А еще кому-то выгодно, чтобы меня и вашего капитана не стало. Возможно, исчезновение Миты как раз организовано для того, чтобы «Королевна» не смогла состыковаться со станцией. Но что связывает аварию ракеты-носителя и отравление капитана Соколова? Что будет, если его не станет?

    Ростислав нахмурился.

    – Миссия к Марсу вылетит с опозданием, – нехотя отозвался он. – Пока еще для корабля назначат нового капитана, пока согласуют со спонсорами, пока он доберется сюда и освоится… у поселенцев начнется голод, если не что похуже. Что-то я с трудом представляю себе, кому это может быть выгодно.

    – У капитана есть наследники?

    – Только родители, – пожал плечами Ростислав. – И всего наследства – комната на десять квадратов и мундир. Едва ли его пытались убить из-за материальной выгоды. А у вас есть наследники? – вскинулся он и тут же заметно смутился. – Я видел пометки о разводе в вашем паспорте.

    – Значит, и пометку об отсутствии ребенка видели, – сухо ответила я. – За мной наследует моя кузина Фая, но только в том случае, если я не погибну в несчастном случае или в результате насильственных действий. Тогда мое имущество, по большей части, будет распределено между благотворительными организациями, причем их список ни разу не был оглашен. Авария «Королевны» не принесла бы никакой выгоды наследникам. Зато нехватка воды на «Новой Кубани» может сгубить урожай и, соответственно, повысить цены на внутреннем рынке. Ну, либо я разорюсь, постоянно гоняя туда-сюда наемные шаттлы с недостаточной грузоподъемностью, что тоже на руку конкурентам. С ними следователь и будет беседовать, поскольку держать это при себе я из общего человеколюбия точно не собираюсь.

    – Да, с человеколюбием у вас вообще не очень, – пробормотал Ростислав.

   Я сделала вид, что ничего не слышала. Просто чтобы пощадить жалкие остатки своего человеколюбия.

    – Одно «но», – сказала я и, не выдержав, снова взялась за кофе. – Моим конкурентам точно нет никакой выгоды от отравления капитана Соколова. Смысл травить потенциальных клиентов?

    – А смысл вообще его травить? – растерянно пожал плечами