Оглавление
АННОТАЦИЯ
Это заключительная часть моих таёжных приключений...
Разве поверила бы я, что так запросто окажусь в тайге? Вот так спокойно себе живёшь, строишь планы на вечер, но неумолимая судьба уже приготовила тебе западню... А в ней и приключения и любовь, где-то трагические и счастливые; дружба и верность, и, конечно же, мелочное предательство, месть, кровь и всепожирающая ненависть...
Все совпадения имён и географических названий случайны!
Из-за некоторых сцен и диалогов рекомендуемое возрастное ограничение строго 16 +!
Книга первая: Таёжница. Валентина Михайлова
Книга вторая: Таёжница. Продолжение. Валентина Михайлова
Книга третья: Таёжница. Окончание. Валентина Михайлова
ГЛАВА - 1. Встреча
В этой квартире, которая по Таниным документам то ли куплена, то ли надолго арендована мной была, я в спальне запертый сейф отыскала. Да вот беда: кода от замка совершенно не помнила! В серванте всё просмотрела дважды, перелистала найденный на книжной полке блокнот, все ящики письменного стола вывернула, — но нет, ничего не отыскала. Зря надеялась его хоть где-то на лоскутке записанным найти. Пробовала ввести даты своего и Таниного дня рождения, да тоже не подошли. Ну и как же мне быть? Уж не медвежатника ли искать придётся? Жить-то ведь как-то дальше надо, да ещё со своей девочкой на руках, а у меня и из денег даже — лишь двести рублей от таксиста сдачи, ну и горстка мелочи в давно забытом на кухонном столике кошельке!
А ведь через пару часов в клубе с Геной встреча, а вернее, что зовут Виталием его теперь... Хорошо хоть где этот клуб помню, как и знаю, что хозяйка я вроде бы сейчас в нём!
Из соседней комнатки звонкий Настин плач донёсся. Вот по делам мне идти скоро надо, и придётся, по-видимому, с нею на руках.
Накормленная и убаюканная, моя Настя снова уснула, я же открыла для себя платяной шкаф… И честно признаюсь: отступила с каким-то трепетом! Неужели в те дни я во всём таком дорогущем и броском ходила? А теперь вот и не знаю даже, что сейчас на себя надеть! Но тут уж хочешь не хочешь, да из чего есть выбирать придётся, будто кукла наряжаться, краситься, как и снова к каблукам привыкать. А что делать иначе? Не в таёжной же куртке и берцах мне в свой клуб идти?
Может и не голова, но руки помнили… Минут через сорок я выглядела стервозно и холодно, и не так уж откровенно пусть, но в тёмных колготках и строгом юбочном костюмчике — достаточно убийственно для мужчин. Хотя, та самая Карена Юрьевна, моя начальница бывшая, очень похоже одеваясь всегда на работу ходила. Вот интересно, узнает ли она меня теперь, если ещё и дорогущие очки напялив, я к ней в банк наведаюсь?
Одно хорошо — к рождению своей девочки я готовилась, и сухие молочные смеси, и памперсы, и пелёнки, и распашонки — всё есть, а в прихожей даже новая раскладная колясочка стоит. Потому соберу уже с собой да возьму и Настю в тот клуб как-нибудь.
Я в колясочку аккуратненько свою сладко спящую малышку уложила, стараясь не звякать, сграбастала с тумбочки ключи, ну и чуть больше двухсот рублей с ними, да и на площадку к лифту выбралась.
— Ой! — окликнула меня внезапно вышедшая из подъехавшей кабинки лифта соседка.
Надо же, вот увидела её, да сразу и вспомнила, что Степановной зовут!
— Долго же вас, Танечка, не было? — продолжала она с самым добродушным видом. — Где-то отдыхали после родов, поди? В каком-то пансионате гостили-были? Постройнели и загорели сильно… Малышка там вот вижу у вас уже… А я смотрю, вы иль не вы?! Вы, Танечка, не на работу ль случайно собрались?!
— Да, на работу, — будучи ещё в задумчивости, я как-то замедленно кивнула.
— И как же девочку свою назвать решили? — чуть наклонившись, она не без открытого любопытства искоса в колясочку заглянула.
— Настей, — я со вздохом ответила ей.
— А вы её грудью кормите или нет? Вот вижу бутылочки у вас разные тут…
— Да, пока грудью, хотя и смесь приготовила, как и с собой её взяла, но не знаю, захочет ли такое есть, поэтому во вторую бутылочку своего молока сцедила, это, если что, чтобы на работе при всех не кормить…
Если честно, то абсолютно не знала, что у меня там ещё на работе будет!
— Так зачем же вам её с собой-то брать? Со мной оставьте, если на пару часов, так и посмотрю я уже… — судя по тону, совершенно искренне мне Степановна предложила. — А там ведь и мой номер знаете, ну и позвоните, коль допоздна задерживаться будете.
Её телефон я всё же не вспомнила, потому и сказала после тяжкого вздоха:
— К сожалению, номер ваш в моём смартфоне был, да случайно разбила я его, а новый ещё и купить не успела совсем…
— Так вот, возьмите, — раскрывши сумочку, передала она мне маленький золотистой картонный квадратик. — Если что и с городского позвоните… Пока на пенсию не вышла, мне их много на работе наделали. Да я, помнится, уже и давала вам такую визитку-то свою!
— Да затерялась, видимо, где-то, — откровенно волнуясь, я извинительно выдохнула. — Но давайте уже новую возьму…
За нашей беседой, эту Степановну я прекрасно вспомнила. Хорошая она женщина, добрая и надёжная. Наверно можно и оставить Настю с ней… А может, даже и нужно! Особенно учитывая, что в тот пусть и свой клуб — да всё равно как в неизвестность иду…
— Хорошо, вы тогда побудьте уже сегодня с моей девочкой, а я позвоню, если вдруг задержаться придётся.
— Да не волнуйтесь вы так, Танечка, вижу, что боитесь ещё её саму оставлять, только я и сына, и внучку вырастила, так что понянчу и вашу уж дочурку, и не только понянчу, но и вам много ещё чего хорошего посоветую…
— Здесь, вот в бутылочке этой, молоко грудное, а здесь смесь… — как-то нервно показывала я. — Ещё в коляске памперсы и салфетки есть…
— Всё найду, и со всем разберусь! Вы идите уже Танечка, не волнуйтесь! Спешите ведь, наверное, по обыкновению своему?
— Хорошо, спасибо, я тогда побежала! — Торопливо вошла в снова раскрывшийся, но теперь совершенно пустой лифт.
Шумная улица меня приветливо встретила выхлопными газами, гулом машин, сквозняком и невообразимой пылью. Времени оставалось мало, и, прикинув, что имеемых денег и за глаза хватит, я махнула медленно проезжающему и сразу притормозившему такси. Несколько неуверенно куда нужно ехать водителю сказала.
— Тут стоять долго нельзя, но быстренько садитесь уже, с ветерком довезу! — на мои ниже колен открытые ноги то и дело поглядывая, лукаво бросил мне молоденький таксист.
Сама раскрывши дверцу, я на заднее сидение села, чуть поправила всползшую юбку.
— Чего угрюмая такая? — крутя баранку и часто оглядываясь, пытался разговорить меня весёлый таксист. — Улыбнитесь ведь уже... А меня, кстати, Володей зовут!
Моя не разговорчивость и строгий вид, через какое-то время на него и сами оскомину навели, да и умолкнуть заставили.
Встречают, как известно, по одёжке, и Володя таксист недовольно скривился, когда мы подъехали, и я с ним в обрез по счётчику расплатилась.
— Татьяна Семёновна… — с таким немножечко удивлённым возгласом, здоровенный вышибала такой, коего я нисколечко и не помнила, с почтительным видом передо мной стеклянные двери распахнул.
Опоздала я на пару минуток всего, но Геннадий уже здесь был, и стоя у стойки о чём-то мило с молоденькой блондинистой барменшей беседовал.
— А нам всем сказали, что вы ещё пару месяцев на юге отдыхать будете… — как-то засуетившись, такими словам и заученной улыбкой встретила она меня. Лично я её совершенно не помнила, но выручило имя «Аня» на бейджике.
— Мне Николая Владиленовича позвать? — почтительно спросила она у меня.
— Нет! Не надо никого звать, я пока с ним поговорю, — скосила глаза на повернувшегося ко мне Геннадия.
— Давай отойдём, — взявши под локоть, отвёл он меня в сторонку, и мы с ним за ближайший столик присели.
— Чего ты хотел? — немного с вызовом у него спросила.
— Да вообще-то я ради тебя и твоей девочки встретиться решил. Чтобы помочь... Понимаю ведь, как тяжело тебе сразу во всё втянуться будет. Да и моя защита наверняка понадобится…
— А давай-ка я уже сама тут во всём разберусь, — сказала ему с уверенностью. — Всё же хозяйка я здесь как-никак…
— И надолго ею без Дядя Ваниной крыши останешься? Его же подельнички все обещания вмиг позабудут, да и всё у тебя завтра же отберут, а саму в обычные стриптизёрши спишут! — мне довольно грубо Геннадий возразил.
— Они по бумагам — все танцовщицы у меня… — как-то само собой вырвалось, на нервах, получается, и вспоминаю что-то.
— Послушай, — уже спокойнее продолжал он. — Давай так договоримся, я сейчас тебе свой телефон дам, ты до завтра подумай хорошенько, хочешь ли дальше сотрудничать со мной… ну или с полицией вернее…
— Так ты меня вербуешь, что ли? — ошарашенно выпятила я на него глаза. — Хочешь, чтобы я на захаживающих сюда бандитов тебе докладывала? Да во-первых, кроме Игорька и Владимира, я никого из них и не помню! К тому же, узнают, что стучу на них, так сразу и кончат они меня тут!
— Да, набралась ты уже блатных словечек! — привычно беззлобно усмехнулся мой бывший Гена, сейчас надменный более, суровый и строгий.
— Да вот выскакивают они как-то из меня… — почему-то будто оправдалась я.
— А если, скажем, я как бы ухаживать за тобой стану, цветы приносить и на свидания приглашать?
— Тогда ты мне номер свой давай, и я подумаю ещё, — со вздохом и с неуверенностью кивнула.
— Вот этот телефон пока возьми, — выложил он на блестящий клубный столик дешёвенький кнопочный alcatel, — там один мой номер только и забит, знаю ведь, что нет сейчас ничего у тебя под рукой, а пока себе новый купишь, так немало чего случиться может... Ладно, мне на службу уже пора, а ты позвони мне, ну и я сам буду с тобой по возможности связь держать…
Он ушёл, я же увидела подходящего Николая Владиленовича. Нет, нисколько его не вспомнила, скорее по слащавой улыбке догадалась.
— Ранненько же вы вернулись… — начал было он, на свой бордовый пиджак золотистую бирку с надписью «администратор» цепляя.
И со стульчика поднимаясь, я сразу же его и перебила:
— Пойдём! До моего кабинета меня доведёшь!
— Татьяна… — немного вытянулся он в лице. — Случилось что? Или провинился я перед вами в чём-то, что вы сейчас так грубы со мной? На ты вот даже перешли… Но нет, я нисколько не против, если мы с вами ближе будем…
— Тогда иди вперёд и попутно поговорим!
На первый взгляд ему где-то под тридцать было, да учитывая, что он явно молодится, я сверху еще с десяток годков накинула. Одевался он скорее как денди, и даже тёмную в красный горошек косыночку вместо галстука носил.
— Мы ведь и не ждали вас так рано, — говоря, он меня к лестнице на второй этаж подвёл. — Или мы с вами теперь точно на ты?
— Давай будем на ты, — кивнула я строго.
— Тогда ты, Танечка... Уже можно так обращаться буду? На меня не обижайся, но раз я тут за тебя оставался, так на время и кабинет занял… — подойдя к добротным дубовым дверям и доставши ключи, он с какой-то нерешительностью замок открыл.
— И что у нас с наличностью? — свою самую насущную проблему решая, пройдя вперёд, я в глубокое мягкое кресло опустилась и удобно уселась там ногу на ногу. — Мне какие-нибудь свободные деньги нужны… — скосила глаза на присутствующий тут сейф. — Код без меня на нём случайно не сменил?
— Нет, не менял, конечно же, — он немножечко удивлённо покатыми плечами повёл.
— Тогда открывай давай!
— Так наш бухгалтер по моему указанию тебе пару дней назад всю прибыль на корпоративную карту перевёл…
— Оставила я ту карту где-то, не знаю даже, вместе с паспортом и кошельком потеряла, так что пока со справкой из полиции хожу... Ты посмотри, что можешь из наличных дать, ну и расскажи заодно, чего тут без меня происходило! И кстати, кто вам тут всем сказал, что я на юг отдыхать еду?
— Так сама же и сказала, — отпирая сейф, не без удивления оглянулся он на меня. — Ещё и спешила очень!
Не отвечая, я на его длинные пальцы во все глаза смотрела, пытаясь успеть комбинацию из цифр запомнить. Вполне возможно, что такая же и в домашнем сейфе у меня…
— Ну вот и всё, что тут есть, — выложил он на стол где-то меньше тридцати тысяч. — Вчера ведь почти не работали, да и с девочками я расплатился на днях… Могу ещё в бар позвонить, чтобы всю утреннюю выручку принесли…
— Не надо, дай мне двадцать пять, и отметь где-нибудь, — со строгостью ему сказала. — А ещё про ту карту мою у бухгалтера узнай, чего там на ней осталось, и пусть старую заблокирует, а новую для меня заведёт. И как выручка будет, мне другой телефон купи, а то и его я тоже потеряла. Купишь и на столе тут положишь, я же завтра зайду ещё! Ну а сейчас пойду наверно, а то малышку свою с соседкой оставила и очень волнуюсь за неё…
— Ох, а я и совсем спросить позабыл, как у вас роды-то прошли! — будто извиняясь, слюнявя пальцы и для меня наличные отсчитывая, по-приказчицки низко склонился Николай Владиленович. — Да раз уж цветущая вы такая, то значит всё в порядке с тем у вас…
— У тебя… — с напускной строгостью я ему про нашу договорённость напомнила, и добавила уже немножечко мягче: — Да, у нас с моей Настей всё хорошо очень…
Торопливо сграбаставши деньги, я уже выбираться из кресла начала, как без стука распахнулась дверь. А сюда три весьма отвратительных типа вломились, ну будто бы из бандитских девяностых вышедшие!
— С Дядей Ваней чего? — не представляясь, с таким вопросом грубо воззрился на меня один из них, судя по всему, самый злобный и главный, авторитетный такой, и, икнув со страху, я в чуть отъехавшее на колёсиках к окну кресло снова упала.
— А чего вы у меня об этом спрашиваете? — с трудом отозвалась, слегка заикаясь и еле ворочая внезапно высохшим языком. — С ним больше Игорёк и Владимир были…
— Да вот ищем мы их! Сразу и начали, как узнали, что из ментовки они выписались!
— Ну, тут их в клубе точно нет… — отвечая, посильнее вжалась я в помокревшую спинку кресла. — Ведь так? — вопросительно на до невозможного побледневшего Владиленовича посмотрела.
— Очень давно не видел… — доставши дрожащими руками алый платочек, промокнул он выступивший на лбу пот.
— А может, нам с нею попристрастнее поговорить? — выступив из-за спины своего шефа, переведя на меня взгляд, замахиваясь и поигрывая вынутым из внутреннего кармана блестящим кастетом, грозно выпучил глаза здоровенный и мрачный детина, словно выползая из маловатого ему кожаного пиджака.
— Да оставь её пока, — удержал его за руку другой. — Вот узнаем если, что соврала нам, так на стройку к себе вывезем, ну уже и пообщаемся там более тесно! Не врёшь же?! — пытливо мне в глаза вгляделся.
— Нет… — часто закачала я головой, внизу живота ещё больше липко-холодным ужасом наполняясь.
— Вот, сразу позвонишь, коль кого-то из них встретишь! — с угрожающим видом бросил их старший и наиболее авторитетный на мои дрожащие колени свою визитку.
Слава Богу, они ушли! Я же долго отдышаться пыталась. Вот интересно, знают ли они, где я живу? Нет, по всему, раз не ко мне домой, а сюда заявились.
— Боже… — руки Владиленовича мелко дрожали. — Принесла же их сюда нелёгкая… От таких и никакая охрана не спасёт!
— Ладно, — снова встала я. — Ты тут сам пока и дальше всем занимайся, и считай, что я в декрете как бы… — ещё пугливо на него оглядываясь, с этими словами и не помнила, как в коридоре оказалась. По ступеням сбежала, и коротко взглянув на как бы случайно отвернувшегося от меня охранника, на улицу вышла. Помахала стоящему неподалёку такси. Уже в нём дрожащими руками Генкин телефон из сумочки вынула. На тот единственный номер нажала и, услышав его голос, что согласна сказала, ну и сразу положила трубку.
Подъехавши к своему дому, отчего-то безотчётно волнуясь, я хотела быстренько мимо консьержки пробежать.
— А вас искали тут! — всё же заметив, запоздало окликнула она меня. — И с виду такие опасные люди! Ну я и сказала им, что вас дома нет, так они и уехали сразу же.
— Хорошо, спасибо, — приостановилась я. — Если в следующий раз придут, то тоже так и скажите, пожалуйста, даже если я и у себя буду.
Не дожидаясь лифта, я быстрее по лестнице поднялась. Позвонила в квартиру к Степановне.
— Заходите же... Заходите, Танечка, — отступая в прихожую, впустила она меня. — Настенька ваша спит ещё, а мы давайте вместе с вами чайку с малиновым вареньицем у меня на кухоньке попьём. Сумочку можете на вешалку повесить, и под нею же тапочки найти да надеть.
— Давайте попьём, — почему-то согласилась я, присаживаясь и одной рукой не слишком ловко расстёгивая пряжечки на ремешке туфель. Предложенные тапочки, правда, обувать не стала, потому что в квартире жарко, да и густое ковровое покрытие на полу.
— Хорошая у вас девочка, спокойненькая такая, — заговорила Степановна, подвигая мне табуретку с мягким пуфиком на ней. — Кушала тоже хорошо, справляюсь с нею я, так что вы не боитесь, оставляйте её со мной, когда вам ещё надо будет…
— Да буду оставлять уже, как и даже заплатить вам за это хочу, — вспомнив об оставшейся в коридоре сумочке и деньгах в кошельке, я хотела подняться и принести.
— Нет-нет! Даже и не вздумайте! — поставив чайник на плиту, и останавливая меня, с искренним видом замахала хозяйка руками. — А то обижусь я! Мне не тяжело совсем, как и не так скучно одной будет, а то мои все во вторую столицу переехали, теперь в отпусках лишь и навещают, да и то не каждый год! А я же понимаю, как вам самой с ребёночком трудно, да ещё с работой такой!
— Хорошо, раз так, — немножко понурилась я, пытаясь додумать, что она про мою работу знать может… Что я вообще ей сказать могла? Вряд ли болтала тут особо, что ночным клубом заведую. Если честно, то, почти не помня, как я там хозяйкой заделалась, и сама до сих пор такому повороту событий удивлялась.
— Вы такая примерная, благовоспитанная, — продолжала Степановна, перекладывая скорее магазинный джем в хрустальную вазочку. — Сколько с вами тут рядом живу, никогда и мужчины у вас в гостях не видела, полная мать одиночка вы получается…
— Настин отец в тайге пропал… — что погиб, как-то не хотелось вслух произносить.
— Ай-яй-яй! — сокрушённо зацокала она языком. — И как же такое несчастье случилось, не на охоте ли случаем?
— В геологической экспедиции… — не так чтобы очень, но всё-таки соврала я.
— Геологом он у вас, стало быть, был… Редкая теперь для наших дней профессия…
— Ага, золото и алмазы искал, — поддакнула я.
Громко засвистевший чайник, заставил мою собеседницу ненадолго про расспросы позабыть. Разливши по кружкам зелёный чай, она порезала на тонкие кусочки батон и намазала их маслом.
— Хорошо хоть у вас работа офисная, тихая и спокойная, — с тяжким вздохом поставила она всё это передо мной на стол.
— Угу, — кивнула я, дуя на чай, и про себя облегчённо вздыхая, что ничего и раньше ей про себя лишнего не открывала.
— А официально расписаться вы с отцом малютки вашей, так и не успели? Поди, по экспедициям всё он был?
— Ну да… — коротко бросила я в ответ, из-за её вопросов откровенно и не рада уже была, что согласилась в гости зайти, потому взявши кусочек намасленного батона, принялась уже молча на него джем накладывать. Ведь когда я ем, я глух и нем!
Съевши половину намасленного хлебного кусочка и делая глоточек чая, я ненароком к раздавшимся тяжёлым мужским шагам на лестничной клетке прислушалась, и осторожно чашечку на блюдце поставила. Шаги где-то совсем рядом затихли, как вдруг кто-то в соседнюю дверь позвонил. И кажется, что в мою! Трель играла так долго и настойчиво, что даже Степановна вопросительно подняла на меня глаза:
— Вы, Танечка, в гости по случаю никого не ждёте?
— Нет, — чуть нервно подёрнулась я.
Долгая трель наконец-то утихла, и тут постучали уже в нашу дверь.
— А вы никому не говорили, что я Настю у вас оставляла? — почему-то шёпотом у хозяйки спросила.
— Нет, я и из дома не выходила даже, как и не звонила никому, — также шёпотом отвечала она, очевидно не очень-то и понимая, к чему все эти игры в прятки.
— Тогда я пойду и тихонечко в глазочек погляжу… — привычно бесшумно вставши, я на носочках к двери покралась.
Теперь же уже в неё позвонили, настойчиво и долго так, будто и знали, что здесь я нахожусь. В ответ послышался Настин плач.
— Я убаюкаю! — тяжело с табурета поднимаясь, махнула мне Степановна рукой.
Я же со страхом в глазок посмотрела, и с каким-то облегчением Генку увидела. Щёлкнув замком, чуть приоткрыла дверь.
— Подожди, сейчас дочку возьму и выйду, — сказала в образовавшуюся щёлочку. — Возьми там пока ключи, — сняв с вешалки, сунула ему сумочку, — и мою дверь открывай.
— Собирайся быстрее… — зачем-то поторопил он.
— Это ко мне, знакомый! — не спрашивая у него, в чём дело, крикнула я Степановне. — Вам за чай спасибо большое, но я наверно к себе пойду!
— Да я так и поняла сразу... — с понимающей улыбкой выкатила она колясочку с моей уже проснувшейся и притихшей девочкой, да как бы мимолётно в дверной проём на Геннадия изучающий взгляд бросила, до сих пор ищущего в моей сумочке ключи. — Может, даже и хорошо, что наконец-то такой знакомый у вас, Танечка, появился… — шепнула мне мимоходом. — С виду парень вроде неплохой…
И незаметно ей кивнув, не застёгивая ремешков на туфлях, я нагнувшись поспешно обулась, как-то и не подумав сразу, что задом к нему стою. Наверно оттого и раскраснелась; разгибаясь, уже бочком к двери повернулась, в том оступилась и за ручку коляски придержалась. Потом как-то неловко её на площадку вывезла.
— Дверь хорошо запри, — сказал мне Геннадий, заходя в мою квартиру первым.
Послушавшись, я взволнованно замок захлопнула, и для пущей уверенности даже цепочку навесила.
— Не искал тебя никто? — он несколько тревожно у меня спросил.
— Да заходили сразу после тебя в клуб трое… — беря Настю на руки, со вздохом ответила я.
— И чего хотели?
— Пугали, да где делся Дядя Ваня спрашивали, про охранника его и шофёра ещё узнать желали… Да что я им сказать-то могла?
— В общем, дела неважные у тебя… — так проговорив, Геннадий долгую паузу взял.
— В каком смысле неважные? — перекладывая Настю в кроватку и щупая надетый на неё памперс, с какой-то дрожью спросила я. — Ты меня арестовывать приехал? В тюрьму, как грозился, посадить хочешь?
— Нет, со стороны полиции к тебе претензий нет, а вот с бандитами теми дело совсем другое... Про это пока никто не знает, но спасатели Дяди Ваниного тела не нашли, и поиски прекратили, потому он сейчас в пропавшие без вести зачислится, скоро о том официально объявлено будет и братки эти куда серьёзнее за тебя примутся… Ты вообще хоть понимаешь, что с тобой они сделать могут?
— Догадываюсь, — с вызовом сказала я. — И что мне делать? Ну придут ещё раз, всю правду им расскажу, без лишних деталей, конечно. Поверят, может… Не виновата я ведь в том, что он погиб…
— Не поверят, пока всю душу из тебя не вытрясут, вместе с клубом тем якобы твоим, да на иглу не подсадят! Оттуда обратной дороги уже не будет, в уличные шлюхи разве что, где-нибудь на подконтрольной им точке!
— Ну и что мне делать? Я совсем не хочу во весь этот криминальный мир лезть! А в том клубе и вообще сказала, что в декрет ухожу, и намекнула даже, чтоб ни с чем они и не доставали меня! Я вот честно сказать, туда больше и идти не собиралась, просто средств для существования у меня пока других нету! Я вот сейчас отдышусь немного, силами соберусь и какую-нибудь нормальную работу искать стану, где-то в банке каком или крупном офисе… Нянечку для Насти найму…
— Только им на твои планы наплевать! Вот… — вытянул он из кармана вчетверо сложенный лист. — Подпись тут свою поставь…
— Это чего? Бумага о сотрудничестве с полицией? Не стану я такого подписывать!
— Ты сперва прочитай лучше, по моему настоянию во внештатные сотрудницы мы тебя берём! Удостоверение установленного образца получишь… Только так хоть какую-то охрану и защиту тебе дать смогу! Одно дело братве на какую-то непонятную девку наехать, а совсем другое на сотрудницу полиции покуситься! Был бы хоть Артём здесь, так мы б с ним хоть какую-то круглосуточную защиту тебе устроили, я же сам без этого ну никак…
— Хорошо, — вслушиваясь и кивая, с трудом находя на столе ручку, ему доверяя полностью и не читая даже, подписалась я. — А с Артёмом чего? — походу дела спросила.
— Так отгулы он взял и в отпуск с семьёй на юга восстанавливаться в санаторий отправился… А теперь собирайся, как и ребёнка собирай! О подробностях уже по пути поговорим! Ко мне на дачу поедешь! Я сейчас машину со стоянки под подъезд перегоню, ну и посигналю тебе пару раз!
Он ушёл, я же в панике по квартире забегала, то одну, то другую Настину распашонку хватая.. И не знаю даже, как они так тихо вошли, что и не услышала совсем, лишь похолодела вся, когда всё тем же кастетом поигрывая, ко мне в комнату тот самый верзила вошёл.
— Собираешься куда-то? — задал вопрос другой, вслед за ним вошедший, которого я и в клубе сразу за ихнего старшего приняла, и верно по всему угадала, хоть и совершенно в их блатной иерархии и не разбираюсь.
— Да вот на дачу, на свежий воздух с дочуркой решила съездить, в декрете всё же… — упадническим тоном ответила я, так с распашонками в руках и опустившись на диван.
— Ну, теперь много на свежем воздухе пробудешь, — продолжал мой неназвавшийся собеседник. — Но вначале нам всё, что знаешь про Дядю Ваню пропоёшь?
— Так я ведь всё тогда ещё, в своём кабинете в клубе сказала… — с каким-то трудом выговорила.
— А мы ведь и понастойчивее спросить можем! — вплотную подойдя, ихний третий без спросу на мне пуговки пиджака расстёгивать начал, сунул свою шершавую руку под блузку. Я же вырвалась и сопя отползла, уже с ногами забравшись на диван.
— Да оставь ты её пока, Череп! — остановил его старший, пристально на меня воззрившись. — Она и так нам сейчас по-хорошему всё расскажет! Я ведь не злодей какой-то и не бандит даже... Как и у Дяди Вани твоего, бизнес весь у меня легальный и налоги с него плачу! А Кастет и Череп вот, — указал на своих подельников, — так они когда-то да, по малолетству озорничали, а теперь люди приличные и официальные компаньоны мои… Так что, Танюша, исповедоваться давай начинай!
— Да, всё расскажу… — испуганно закивала я. — Только не знаю, зачем вам Дядя Ваня?
— Мне либо живым его найти надо, либо факт смерти установить, потому, как если его в без вести пропавшие зачислят, так очень уж долго завещанного наследства ждать придётся, а на счетах там суммы не такие и малые, как и недвижимого имущества ни счесть. В том числе и твой клуб, милая.
— Да мне и не нужен тот клуб совсем, хоть сейчас его забирайте, если за ним дело встало...
— А с голодухи сама не помрёшь? Как и мальца поднимать тебе надо!
— Так она в ментовку секретуткой работать пойдёт, йёный хахаль её туда и пристроит… — издевательски хохотнул тот, который был Череп, по всему видно, что имеется у них в полиции свой человек.
— Твой копеечный клуб нам и даром не нужен, нам всё равно кто над ним надзирающим станет и у кого наличку выгребать будем! — полуобернувшись, их старший строго на того шутника посмотрел, и как-то скукожившись, тот сразу и приумолк.
— Дядя Ваня погиб, — поначалу заикаясь, начала я несколько сбивчиво. — Но вины в том ничьей нет, потому что он сам там... в тайге… с высоты сорвался... Выжить уж никак не мог, как и мы за ним туда спуститься тоже, потому что скала там отвесная метров в девятьсот высотой и длиннющая, сколько глаза видят, как и в ту, так и в другую сторону... У нас же и не снаряжения альпинистского… лишь моток верёвки метров двадцать длиной был…
— Послушай, Танюша, — довольно мягко положил он свою тяжёлую длань мне на поджатые коленки. — А ты то место хорошо помнишь? А то птичка мне вот в клювике принесла, будто в местах тех — ты ну будто в доме родном! Спасатели ведь всю лимитную горючку просрали, как и ту, что я им докупил, да даже уступа того сверху не заметили! Ты уж по-доброму нам навстречу пойди, да приведи к тому месту! Ну и мы тогда к тебе со всей нашей душевной добротой будем... — злые глаза же его обратное говорили, вот взглянула я в них, и совсем похолодело всё внутри.
Ничего не ответив, я лишь моргала полными слёз глазками.
— Ну пойдём, Танюша, по-хорошему пойдём… — потянул он меня за руку с диванчика. — Мы с собой ещё опытного альпиниста со всем нужным снаряжением возьмём… — слушая его и перебирая коленями, я по дивану вслед за ним двигалась.
— Мальца своего найдешь у кого оставить, иль нам свою няньку прислать?
— Найду… у соседки… — немного собравшись, сказала я.
— Вот тогда у соседки на время и оставь! Мы же если чего хорошо знать будем, где нам его достать можно... Так что не дури там с нами!
На выходе, я только и успела, что обратно пиджак застегнуть да в те самые туфли на каблуках с так и не застёгнутыми ремешками влезть, сумочку с телефоном мне тоже взять не дали, лишь Настю на руки поднять.
Они стали в лифте, я же в дверь к Степановне позвонила.
— Ой, снова вы, Танечка… — видно, перед тем в глазок выглянув, с прежней радостью на лице открыла она.
— Понянчьтесь, пожалуйста, несколько дней с моей малышкой, — не давши и слова ей сказать, сунула я Настеньку прямиком Степановне в руки. — Я дверь своей квартиры не запирала, там памперсы, распашонки, коляску и питание детское найдёте! Деньги ещё в сумочке лежат! А ключи я на тумбочке оставила! Настеньку мою никому не отдавайте, я обязательно домой через несколько дней вернусь, ну может, чуть и дольше оно будет!
В ожидающем лифте нетерпеливо кашлянули, и, не прощаясь, я в его зев шагнула.
Из подъезда они меня толчками под спину, будто пленницу вывели. Я же спотыкалась на не застёгнутых туфлях. Медленно спускалась, и как могла время тянула, во всю высматривая Геннадия, да только не было его нигде, похоже, задержало что-то, а скорее, что кто-то задержал. В итоге так и села меду Черепом и Кастетом в повышенной проходимости джип. Ещё миг, и вдавливая в сидение, он резко с места дёрнулся.
ГЛАВА - 2. Снова в тайгу
— Давай, на одно из задних сидений перебирайся, — чуть пониже плеча больно толкая, через какое-то время сказал меня Кастет; и бесцеремонно подсаженная им, я назад перелезла. Собственно, оно и хорошо даже, теперь хоть сама тут свободно посижу, а то от чьей-то кожанки там так свежестью прёт, что хоть нос затыкай.
Очень надеясь, что вот-вот да остановимся, я тоскливо в окошко глядела. Вот уже и предместья пошли. Но ведь куда-то мы да должны заехать, на тот склад или в туристический магазин, например? Пока же наш джип лишь притормозил на одном из перекрёстков, и ещё одного пассажира подобрал. Делового такого, крепкого. Ко мне на свободное сидение большущий рюкзак перекинув, сам он Кастета с Черепом потеснил. Судя по всему, это ихний хвалёный альпинист и есть. В высокие шипованные кроссовки обут, широкая ковбойка на лысоватой макушке, ну и в тёплой пятнистой куртке на плечах.
Вот уже и лес начался, а наш джип всё также уверенно по загородному шоссе прёт, и, похоже, останавливаться совсем не собирается...
Они чего всерьёз думают, что я их в таком виде, как меня из дома и вывели, в тайгу поведу, то есть в колготках, короткой юбке, в офисном пиджачке и на здоровенных каблуках? Егор с Петровичем и те меня первым делом во всё походное переодели!
— А мы останавливаться нигде не будем, чтоб там припасами запастись, переодеться как надо, да и экипироваться соответственно? — чуть подавшись вперёд, отважилась я робко спросить.
— А на кой оно нам всё? — повернулся ко мне их главный, имени или прозвища которого я пока так и не услышала. — Вот до Лесного сейчас доедем, вертолётная площадка там у нас, ну и дальше на крыльях полетим, а ты лишь головкой верти да пальчиком указывай!
— А если не узнаю я сверху ничего?
— Жить захочешь, да мальца своего кормить и растить дальше, так и узнаешь сразу! — довольно грубовато осадил меня Кастет.
Я же поняла, что бесполезное это дело с ними спорить, как и на чём-то своём настаивать. С другой стороны, даже и к лучшему оно. В принципе, если сверху по дорогам да линиям электропередач верно сориентироваться смогу, то на Семенову заимку их поначалу выведу, а оттуда уже по приметкам сверху смотреть буду. Одно вот смущает. Ведь полицейский вертолёт нас неподалёку от места падения Дяди Вани подобрал, по всему, что по координатам из похищенного у него Геннадием спутникового телефона прилетел. Так почему спасатели на эти же координаты вылететь не смогли и покрутиться там в округе? То ли мистика тут какая-то замешана, то ли, что вернее, им мой Генка не те координаты дал!
Мы свернули, и тяжёлый джип по ухабам запрыгал, дорога пошла разбитие, а потом и вообще в грунтовку превратилась, и тут, впереди, я увидела колючую изгородь, за ней большую круглую площадку и стоящий там серебристый вертолёт. Откуда-то из синей будки то ли техник, то ли лётчик выбежал, если по голубому комбинезону судить, и распахнул перед нами ворота. Мы заехали, да и остановились сразу.
— Прибыли, Пахом, — наш водитель сказал, поворачивая к главному голову.
«Пахомом, выходит, его зовут, — вывела для себя я. — Хорошо хоть не Зубодробом каким…»
— А мы все в нём поместимся? — из машины выбираясь, и глядя на небольшую, с тонированными стёклами кабину, как-то заволновалась я.
— Шестиместный… Водила не при делах, — коротко разъяснил мне Пахом. — А ты тут лучше не выспрашивай ничего, а быстро давай поссать сходи, там отливать уже негде будет!
— Ага, — понятливо кивнув, спотыкаясь по неровностям на каблуках, я к самому забору отбежала. Увы, нигде ни кустика, и через колючку не перебраться! Пришлось от них отвернуться и так присесть, они вроде бы все этим же делом сейчас занимаются, потому скорей на свои струйки смотрят... Назад я уже не так быстро пошла.
— Рядом с пилотом садись! — схватив меня за рукав, Пахом к передней дверце подтолкнул. Я же чего-то и остолбенела в нерешительности.
Ну побаиваюсь я высоты! Что с этим поделать?
— Садись давай! — уже нетерпеливо меня со спины подтолкнули; вот и пришлось зажмуриться и на мягкое сидение чуть ли не на ощупь забраться.
— Пристёгивайся! — ко мне склонившись, торопливо помог с этим делом пилот. Потом наушники с микрофоном подал. — Говорить будешь и показывать мне, куда лететь надо! — прокричал сквозь свист набирающего обороты двигателя.
Ещё миг и мы плавно в воздух взмыли.
— Туда! — чего-то вспоминая, уж не дежавю ли, сразу указала я. — Над той вот дорогой лети, я скажу, когда поворачивать потребуется!
Похоже, я ещё один кусочек из своей прежней жизни вспомнила, как уже с пузом на вертолёте зачем-то на заимку путь держала! Вот как получается я в тот раз в тайгу вернулась! Зачем только, хоть убей, не помню!
— Таким курсом пока идём? — прервал мои размышления внезапно раздавшейся в наушниках какой-то дребезжащий голос пилота.
— Да, так пока лети, — поддакнула я. — Над этой просёлочной дорогой держись, потом она забирать правее начнёт, а тебе в левую сторону повернуть надо будет и над лесом держаться, до тех пор пока заимку внизу не увидим… А там уже дальше покажу!
— Хорошо, я понял! — прокричал он в ответ. — Сам найду, эта заимка есть на карте!
У меня аж дух захватывало! Будто от кого-то прячась, мы как-то очень уж низко над верхушками сосен летели. Порой казалось даже, что вот-вот за них передним колесом зацепимся, перевернемся, да и кубарем к земле ринемся. Но вот пилот наш вертолёт чуть повыше поднял и через наушники снова моё внимание привлёк.
— Эта заимка? — громко спросил, делая над ней малый круг.
— Да,— подтвердила я, с трудом сверху её узнавая, зато вспомнила сразу, как в тот раз опускались мы здесь прямо на высохший огород.
— Тогда куда дальше летим? — будто разбудил он меня своим внезапным вопросом.
— Вон от сарая чуть заметную тропку видишь? Над ней пока и держись!
— Принято, понял! — отозвался пилот.
Набирая скорость, мы дальше полетели. Теперь я пристально вниз вглядывалась, это чтоб те самые места не пропустить, по которым мы когда-то на своих двоих топали. Трудновато оно, откровенно надо признать! С высоты всё как-то совсем иначе выглядит.
— Туда… — что-то знакомое примечая, то и дело указывала я нужное направление.
Впереди, насколько хватало глаз, ну будто волнующееся хвойное море стелилось. Это уже по-настоящему дикая тайга началась. Я бы окончательно в ней потерялась, если бы ещё издали знакомую Белую скалу не увидела.
— На неё лети! — с какой-то радостью закричала в микрофон.
С понятливым кивком белого шлемофона, пилот скорректировал наш маршрут. Сквозь стекло вглядываясь, я на неспешно приближающуюся Белую скалу смотрела, над ней словно тёмные точки заметила. Стая птиц, похоже, кружит... Поначалу тому и какого-то внимания не уделила. Ведь громкого свиста нашего винта испугавшись, они наверняка в сторону отвернут. И пилот, наверное, так же считает, потому и не отворачивает никуда. Я короткий взгляд на него бросила, потом снова вперёд посмотрела.
Да что это за какие-то дурные птицы? Никак не хотят с нашего пути убраться?
Матерно в микрофон выругавшись, лётчик стал левее забирать, это чтобы пернатых хозяев облететь, наверное, но то ли с испугу, то ли по какой другой своей птичьей прихоти, вся стая в ту же сторону и бросилась. А дальше всё в один миг случилось! Лобовое стекло несколько сильных ударов потрясло, и со свистом ворвавшийся в кабину ветер мои волосы растрепал. Как-то часто пыхая, натужно двигатель засвистел. Я же в ужасе к пилоту повернулась, и огромнейшую застрявшую в его разбитом шлемофоне ворону увидела. Похоже, теряя сознание, может, даже и умирая уже, он как-то не так штурвалом ворочал. Вертолёт сразу же носом клюнул, да по большой спирали полетел, всё ближе и ближе к земле опускаясь, ещё минута, и он полозьями верхушку пихты задел, несколько раз перевернулся сразу, со страшным треском срубая разваливающимся винтом ветви деревьев, выровнялся, да и вниз рухнул, вместе с завизжавшей мной словно проваливаясь в темноту.
* * *
Спасло меня то, что кресло большое и мягкое было и что сама крепко пристёгнута к нему была. Кто-то ещё стонал и ругался сзади, да что-то скребло и гремело за бортом. Приходя в себя, я как смогла повернула в сторону лётчика голову... Не знаю, как там в салоне, но пилот наш точно погиб. Огромная чёрная ворона ему чуть ли не насквозь лицо пробила.
— Эй, Кастет! Череп! — похоже, напрасно взывал к своим подручным Пахом. — Освободите меня! Зажало чем-то и пошевелиться не могу!
Наконец-то сумев отстегнуться, я чуть назад обернулась. Непонятно было, насколько пострадал Пахом, но эти двое бездыханны уже! А его, похоже, что он между ними сидел спасло. Альпиниста же вообще из напополам развалившийся кабины вместе с сидением прямо на винт выбросило, да и разрубило им чуть ли не напополам. Странное дело, раньше от такой картины меня бы пару раз наизнанку вывернуло, сейчас же как-то и безразлично было.
Не без труда открывши дверцу, я со страхом вниз глянула. До земли где-то метра с полтора, даже несколько больше.
— Помоги мне… — хрипел сзади Пахом. — Кажется, у меня нога сломана…
— Сейчас, подожди, — отозвалась я. — Попробую к тебе перебраться.
Снявши туфли, я их вниз бросила, на таких каблуках всё равно не спрыгну, как и не слезу, мешать только будут, а так найду их потом внизу. Дальше с какой-то брезгливостью через ещё мягкого Черепа переползла.
— Ой, больно! — застонал при этом Пахом.
Ихнюю дверцу вместе с куском салона выломало и куда-то в сторону отбросило, потому ничего не мешало на землю спуститься, но чтобы Пахома высвободить, поначалу требовалось как-то Черепа подвинуть, отстегнуть и из салона вытолкнуть, только застёжку ремня безопасности между креслами так зажало, что и не выдернуть и не расстегнуть никак.
— Нож у меня в кармане штанов возьми, — тяжело выхрипел из себя Пахом. — Перережь…
Я между его ногой и Черепа руку просунула, нащупала боковой карман штанины.
— Не там, Танюша, с другой стороны ищи… — тихо сказал мне Пахом.
Через него переклонившись, я туда другой рукой дотянулась, что-то твёрдое нащупала, ну и вытянула складной нож на божий свет.
— Больно мне, — стонал Пахом.
Уже распрямившись и ножик раскрыв, я поочерёдно оба ремня безопасности разрезала. Дикую мысль, оставить Пахома тут самого, как можно дальше вглубь себя загнала. Возможно и расчётливый он бандит, но ничего плохого мне не сделал покуда, попугал немного разве, да и раненый он сейчас, беспомощный, большой грех если брошу его в таком состоянии на моей душе лежать останется, не прощу его себе никогда…
Теперь чуть задвигавшись, Пахом наполовину из кресла выбрался, толкнул руками Черепа и тот из салона вывалился.
— У альпиниста в рюкзаке верёвка должна быть, — шипя от боли, как-то злобно на меня посмотрел. — Ты шину на перелом накладывать умеешь?
— Не знаю, не пробовала как-то… — неопределённо пожала я плечами в ответ. — Да и где её найти, ту шину в смысле?
— Вон в аптечке посмотри… — повёл на неё глазами.
И сняв её красную коробочку с покорёженной перегородки, я принялась в ней торопливо копаться.
— Бинты вот тут только… Вата… Жгут… — поочерёдно всё вынимая, показывала ему. — Бесполезное какое-то всё, ни антибиотиков, ни антисептиков, ни обезболивающих нет…
— Бинты возьми и планку вон ту отвалившуюся пластиковую, — показывая, слабо двинул он в ту сторону рукой. — Мне к ноге её приложи, — кривясь, вытянул её ко мне, — и замотай туго.
Став на колени, я так и поступила. Уже зубами затягивала узлы, когда фюзеляж вертолёта заскрипел и с треском где-то на полметра опустился.
— Выбираться отсюда надо, — продолжал Пахом. — А то сейчас свалимся и загоримся ещё! Ты смотрела, до земли высоко?
— Не очень, — отвечая, осторожно выглянула я, — где-то чуть больше метра осталось. Но с такой ногой ты сам всё равно не сможешь слезть.
— Обвяжешь меня и на верёвке придержишь! — практически приказным тоном мне Пахом сказал.
Дотянувшись до альпинистского рюкзака, я моток верёвки вытянула. Сам же рюкзак предусмотрительно на землю скинула. Видя мои приготовления, немного морщась, Пахом самостоятельно к краю подполз. Я же вокруг его пояса незатягивающуюся петлю завязала, ему до подмышек приподняла, а конец верёвки через стойку перекинула. Собственно, слазил он сам, я лишь упиралась ногами в вертолётный порожек и натужно придерживала, пока он здоровой ногой до земли не достал, да и не отпрыгал на ней подальше от угрожающе раскачивающегося на поваленных деревьях фюзеляжа. Дальше же уже узкую юбку на себе подтянула, на бортик села, ноги свесила и осторожно спрыгнула. Хорошо, что внизу одна мягкая хвоя и листва.
Найдя свои туфли, я быстренько обулась. Лучше уж по лесу на каблуках, чем без обуви исколоться и окончательно ноги сбить. В одном из голливудских фильмов как-то видела, что героиня там те самые каблуки обломала и так пошла, но на самом деле — чепуха это полная, потому что в таких покалеченных туфлях ещё неудобнее и хуже ходить будет, супинатор не таким образом выгнут, на себе как-то уже проверила.
— Ты пока тут посиди, я же осмотреться вокруг похожу, может, поляну где-то рядом удобную для шалаша найду, — сказала Пахому, сейчас нервно покусывающему свои какие-то белёсые губы.
— Нож мне оставь! — тяжело дыша, повелительно бросил он мне в ответ. — Костыль для себя покуда вырежу! И к прииску пойдём, пока силы у меня ещё есть! — при этом покачнувшись и снова от боли морщась, он всё же дотянулся до одной из сбитых вертолётным винтом пихтовых ветвей.
— Всегда требуется с места аварии не уходить, так скорее помощи дождёшься, — возвращая ему нож, всё же возразила я.
— Да полное дрянь наше дело, — сплюнув, реально отмахнулся он от моих слов. — Рация вряд ли работает, иначе хотя бы пищала сейчас… А об этом полёте нашем я официально нигде не заявлял, там думать станут, что мы по привычному маршруту на прииск вылетели, и совсем в другой стороне искать будут…
— А телефон мобильный не пробовали? — протянула я с полной безнадёгой.
— Сама ведь знаешь, глух он здесь… — вытянув из кармана пиджака мобильник, приподнял он его над головой и со вздохом назад вернул.
— У пилота где-то ракетница должна быть…
— Вот пойдёшь и поищешь! — с какой-то злобой огрызнулся Пахом.
— Давайте… Давай, — без позволения перешла с ним на «ты», — я тебя тут обустрою, воду и еду какую-то оставлю, ракетницу ту же, если в кабине найду, а сама к себе на заимку пойду. До неё всё же куда ближе… А там лесовичок-дедулька один у меня должен жить, лошадь есть у него, думаю, на ней он быстрее помощь нам добудет.
— Что верно, то верно, ходок уж из меня никудышный сейчас, — говоря, он аж зубами проскрежетал. — Ладно, сама отправишься! Лежак вот и навес мне какой-никакой обустроишь и потопаешь… — доковыляв до рядом лежащего Черепа, он куртку с него снял, и карманы его обшарил, документы забрал, зажигалку и кобуру с пистолетом. Таким пользоваться умеешь? — задавая мне вопрос, вытянул воронённый макаров.
— Ага, — кивнула я. — Стреляла как-то…
— Тогда с Кастета такой же снимешь, а ракетницу, если найдёшь — мне оставишь! И прежде чем тебе уйти, чтоб не воняли они тут и хищного зверя сюда не привлекали, похоронить их надобно, заодно обувь и одежду какую для тебя и меня снять, да всё нужное для нашего выживания из карманов вытянуть...
— Да понимаю я, не дура вроде, — даже не знаю, почему огрызнулась.
— Ну так давай, Танюша, трудись! — Скомкав куртку Черепа, он тяжело на неё опустился.
Я же с опаской к покорёженному фюзеляжу вертолёта подошла. Взялась руками за одно из полозьев, и покачать попробовала. Крепко между деревьями сидит… Так просто упасть не должен. Потому снова разулась, и в салон влезла. Если честно, то очень уж муторно было, но после того как на Кагарке Петровича с Егором хоронила — как-то и не страшно уже.
Отстегнув Кастета, я его головой вперёд на другую сторону прямо на Черепа скинула. Пыталась вначале дверцу с его стороны открыть, да заклинило её намертво. Потом в кабину к лётчику перебралась. С пилотной стороны дверь ещё при падении открылась, потому я его туда легче и вытолкала. Не спеша кабину обыскала, ничего нужного не найдя, кроме двух шоколадных батончиков, лётной кепки и литровой бутылки с минералкой, зато оранжевый ящичек с надписью пиротехника увидела. Со всем этим добром и спустилась.
— Вот… — кепку на себя надевши, отдала всё Пахому. — Тебе оно нужнее будет, я же где по пути родник найду, может, грибами какими и ягодами перебьюсь. У тебя, кстати, второй зажигалки для меня нет?
— У Кастета по карманам полазь, — грубовато сказал он.
Я надуто от него отвернулась, наступила на колючую шишку, громко ойкнула, прыгая на одной ноге и руками за ветку придерживаясь, потому и присела и снова обуваться стала.
— Красивая ты девка, — с какой-то издёвкой послышался из-за спины голос Пахома. — Снизу особенно... Наверное, в своё время со стрип-танцовщицы в клубе начинала?
— Нет, — обернулась я с каким-то внутренним озлоблением. — С банковских служащих…
— Оно и понятно, — сквозь зубы сплёвывая, препротивно скривил он лицо. — Те обычно панелью заканчивают…
— Да ты за меня не переживай, — бросила я ему. — Как вернёмся, сама отпишу я тебе тот клуб! Хоть какой-то да шмоток Дядя Ваниной империи сразу получишь!
— Плюгавенький… — облизав сухие губы, уже далеко харкнул Пахом.
Отойдя от него и больше не слушая, я с Кастета штаны и куртку стянула. В карманах мобильник, бумажник, коробок спичек и начатую пачку сигарет нашла. Телефон предусмотрительно себе оставила, и еще, раз Прокоп так смилостивился, подмышечную кобуру с пистолетом.
— Вот из карманов твоего Кастета всё, — кинула на траву ближе к Пахому одежду, бумажник и сигареты. — Его пистолет, как ты и сказал, себе в дорогу оставила, телефон ещё, вдруг где связь пробьётся…
— Нет, мобилу его мне отдай! — качнул головой Пахом. — Себе у пилота возьмёшь!
— Ну ладно, — несколько обиженно бросила я к его ногам и телефон.
С лётчика я комбинезон стянула, со всем, что в карманах было, сняла и более-менее подходящие мне по размеру берцы. Хорошо, что он не такой здоровенный, как оба те Пахомовских подручных. Хотя раздевать его уже тяжелее было. Видимо, он ещё в воздухе до падения умер, потому и раньше коченеть начал.
Пусть в юбке и туфлях по лесу не слишком и удобно ходить, но всё же после мёртвого как-то не хотелось во всё это сразу вбираться. Стирать конечно же негде, да и некогда, хорошо, что хоть не в крови, но всё равно как-то брезгуя, лётный комбинезон я на ветке немного выветрится повесила, под ним же и берцы просушиться выставила.
— Закончила? — когда я вернулась, строго спросил у меня Пахом.
— Осталось либо их похоронить, либо тебя куда в сторону переместить, ну и шалаш там соорудить, — ответила я со вздохом.
— Нет, уже здесь мне какой-никакой навес зашаманишь, — уверенным тоном заявил Пахом, а то вдруг ты права окажешься и вертушку нашу спасатели сверху заметят, а я в стороне буду, да и отключусь там от боли… Так ведь и не разыщут! Так что ты там железяку от винта какую найди, да братскую могилу им выкопай, прихорони пока, там достанут их потом… Про альпиниста ещё не забудь… Его тебе хоть и за двойную ходку, но в два раза легче тянуть будет! — издевательски хихикнул, на то, что его напополам разрубило намекая, со смехом двинулся и сразу к своей ноге прикоснулся. — Вот же как ноет, сука… — прикоснулся к своей забинтованной ноге.
— Тебе сильно больно? — спросила я участливо, слушая его стоны и глядя как сильно он морщится.
— Да уж хреново надо признать! — уже скорее нервно выкашлял он.
— А давай я и действительно пошаманить над твоей ногой попробую? — сама не знаю, почему ему предложила, наверно от безысходности полной. — Хоть боль попытаюсь снять…
— Чего? — чуть привстав, как-то напрягся он. — Ты дуру-то только полную не строй! Какая из тебя к чертям шаманка? Разве что приложиться и за хрен меня своими пухлыми губками пошаманить можешь, глядишь, и забудусь минут на пять!
— Да пошёл ты! — разозлилась я. — Ну как с такими можно по-человечески быть!
— А ты попробуй! — схватившись за корягу и пытаясь встать, да опрокидываясь назад, он резко поморщился, лицом побелел даже. — Ладно, шамань уже… — тяжело захрипел. — А то если не от заражения, так от боли точно помру…
— На колени опустившись, я над местом его перелома руки простёрла, и ту приснившуюся мне на Кагарском зимовье шаманку вспомнила, слова её, что какая-то сила во мне расти и теплиться будет... Просьбу прошептала, чтоб боль его унялась. Хотя, может, она про возможно уже тогда растущее во мне дитя говорила?
— Ну как? — спросила у какого-то притихшего Пахома.
Боязливо пошевелившись, он снова попробовал встать.
— Да ты колдунья прямо! — держась за ветвь, смог подняться даже. — Теперь я хоть как-то и костылять могу…
Я же в откровенном ступоре была. Уж не самовнушение ли у него это?
— Ты только не перестарайся ходить, — с каким-то удивлением ему сказала. — Потому что, может, хоть боль ты и перестал пока чувствовать, но перелом-то никуда не делся…
— Ладно, не указывай мне! — он снова тяжело на листву опустился. — Иди лучше трупаков наших закапывай!
Надеясь, что мёртвый лётный дух хоть как-то из его комбеза выветрится, я вначале за рюкзаком альпиниста сходила. Нержавеющий термос с кофе и три вафельных полотенца в нём нашла. Крюки всякие альпинистские, молоток, скобы – полный хлам в общем, если термос и полотенца не считать. Разве что сам рюкзак ещё пригодится. Всё ненужное барахло оттуда выкинув, я только скальный молоток, те полотенца и термос оставила. Зато в лётное переоблачусь когда, смогу куда-то свои туфли и одёжку положить.
Переодевалась я стоя за фюзеляжем, это чтобы от Пахома подальше быть.
Рукава комбинезона чуток подкатала, штанины же оказались мне в самый раз, ботинки вот разве на пару размеров больше, но на ноги я те полотенца вместо носков намотала, и почти в пору стало.
Ища чем могилу копать, поправляя то и дело сползающую на глаза кепку, я непреднамеренно пару раз мимо Пахома прошлась.
— Вот же облом! — с препротивным смешком прокомментировал он моё переодевание. — До того мне на тебя хоть приятно смотреть было, а теперь то ли бой баба, то ли пацан неуклюжий какой!
— А ты не смотри теперь! — я недовольно фыркнула, наконец-то находя и вытягивая из земли более или менее похожий на лопату обломок заднего винта. С ним же и отправилась землю рыть.
Пока трудилась не покладая рук, уже и солнце к закату клониться начало. Я очень проголодалась, вспотела вся, и страшно хотелось пить. А ведь ещё над Пахомом навес сооружать! Так получается, что сегодня никак уже за помощью не уйду.
Когда возвратилась назад, Пахом из шмоток Кастета и Черепа что-то вроде ложа для себя сотворил. С головой накрылся курткой даже.
— Пока так перебуду, — сказал мне, пустую бутылку подавая, а ты там ещё какую ёмкость поищи, да пока не стемнело, попробуй воду найти, не так без жрачки, как быстрее без воды здесь подохнем.
— Хорошо, — повела плечами я. — Только сухо тут, ручьями и не пахнет никакими, разве что какая-то более влажная низинка будет, покопать там попробую.
Надев через голову Кастетскую кобуру, я на всякий случай скальный молоток взяла, чтобы им отметины на деревьях оставлять. Хорошо ведь помнила, как заблудились мы тогда с Серёгой. Лес здесь густой, возвращаться буду, в десяти метрах от упавшего вертолёта пройду, и не замечу даже.
Оставляя чуть приметные зарубки, я по небольшому склону пошла. Чем ниже, тем обычно влажнее. Много хвои здесь, сумрачно, потому если и не источник, то какую-то лесную ягоду запросто найти можно. Плюгавенькие кустики черники несколько раз уже примечала, на ходу по паре ягодок себе в рот отправляя, собственно, всё, что и было на них, но если она здесь растёт, тот ведь где-то рядом и более густые черничные заросли должны быть…
Первую воду я в дупле промеж корней старого дерева нашла, зарубку на всякий случай оставила, да пить не стала, всё же надеялась на ручей или чистый родник. На них проще наткнуться, когда целенаправленно куда-то идёшь. Я же от вертолёта далеко отходить не хотела, потому и нарезала круги. Туда дальше, когда снова подъём пошёл,
