Окрыляющая. Анастасия Никитина

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ГЛАВА 37
• ГЛАВА 38
• ГЛАВА 39
• ГЛАВА 40
• ГЛАВА 42
• ГЛАВА 43
• ГЛАВА 44
• ГЛАВА 45
• ГЛАВА 46
• ГЛАВА 47
• ГЛАВА 48
• ГЛАВА 49
• ГЛАВА 50
• ГЛАВА 51
• ГЛАВА 52
• ГЛАВА 53
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

В жизни всё взаимосвязано. Если перед носом захлопнулась одна дверь, значит, где-то обязательно распахнулась другая. И вести она может куда угодно. Например, меня привела в новый мир с замками, магией и драконами. Один из них ещё и принадлежит мне по праву рождения. Замок принадлежит, а не дракон. Вот только у дракона на этот счёт совсем другое мнение.

ПРОЛОГ

– Хеппи бёздей ту ми... – пробормотала я, глядя в зеркало сквозь вино в поднятом бокале.

   Потом чокнулась с собственным отражением и залпом выпила. Дорогущее вино почему-то отдавало редкой кислятиной. Я поморщилась и, отставив бокал, покосилась на бутылку: «Ну вот... Даже в элитном магазине за бешеные деньги я умудрилась выбрать подделку!» Настроение испортилось окончательно. Прислонилась спиной к косяку, стискивая кулаки, я бездумно уставилась в окно. Опять не повезло. В который раз... Это давно перестало меня удивлять – только злило.

   Сколько я себя помнила, мне не везло всегда. Родители погибли сразу после моего рождения. Воспитывала меня бабушка, которая без сомнения любила неожиданно свалившуюся на руки внучку, вот только отличалась совсем уж драконовскими взглядами на воспитание. Я научилась есть ножом и вилкой раньше, чем другие дети садились на горшок, никогда не гуляла с «этими голодранцами» во дворе и проводила вечера, разучивая гаммы. В школе, если я была не готова к уроку, то железно топала к доске, а на контрольных шпаргалки выпадали прямо в руки к учителям. К пятому классу я смирилась и сидела над ненавистными домашками часами. Конечно, тратить время на никому не нужную муть мне не нравилось, но мычать у доски нравилось ещё меньше. В результате я закончила школу с золотой медалью, и с мечтами о карьере модели тоже пришлось распрощаться. Бабуля за руку отвела меня на юрфак.

   Надо ли говорить, что и там пришлось готовиться к каждому паршивому зачёту, как к Страшному суду. И что в итоге? Правильно! Для сокурсников я снова стала заучкой-зубрилкой, с которой и поговорить не о чем.

   И так во всём. Если на дороге была лужа, то лихач-водитель въезжал в неё именно тогда, когда я оказывалась рядом. О том, что в такие моменты на мне обязательно было что-нибудь светлое, даже упоминать излишне. Если в магазине не было одного размера приглянувшегося мне платья, то это был именно мой размер. И так далее, и так далее, и так далее.

   Чтобы не сесть в калошу, мне всегда приходилось быть готовой к любым неожиданностям. В моей объёмистой сумке было все, начиная от прокладок для не вовремя начавшихся месячных до копий документов по актуальному делу и запасного мобильника. Начальство так привыкло полагаться на мою предусмотрительность, что в фирме я быстро стала незаменимой. Любви коллег мне это, разумеется, не добавило. Зато поспособствовало карьерному росту. Так и завертелось: работа, дом, работа, дом. Я даже кошку не могла завести, потому что её некому было бы кормить во время моих многочисленных командировок.

   А неделю назад хозяин объявил, что фирма, где я трудилась с тех пор, как закончила университет, прекращает своё существование. Видите ли, босс уходит на покой и уезжает греть косточки куда-то в тёплые края. Разумеется, мне выплатили отличное выходное пособие. Да и рекомендации написали самые хвалебные. Но я вдруг, впервые за пять лет получив свободу, поняла, что не знаю, что с ней делать. И это напугало меня до чёртиков.

   Движимая непонятным порывом, я пошла в кладовку и, чуть не сверзившись с табурета, достала со стеллажа пыльную коробку: всё, что мне осталось в наследство от бабушки.

   Минут сорок я сидела прямо в кладовке на полу и перебирала пожелтевшие фотографии, какие-то старые расчётные книжки и мятые письма. Но даже там места мне не нашлось. На фотках не было ни меня, ни родителей, только какие-то незнакомые люди, бывшие сослуживцы бабушки. Её письма, её дела. Будто и не было у неё ни дочки, ни тем более внучки.

   Глотая внезапно выступившие на глазах слёзы, я открыла жестяную коробку, набитую старыми пуговицами и порыжелой бижутерией. Когда-то давно, ещё в детстве, эта коробка с яркой картинкой на крышке манила меня как магнитом. Но бабушка категорически запрещала её трогать. Однажды, дождавшись, когда она уйдёт в магазин, я забралась в сервант и таки вытащила вожделенное сокровище. Надо ли говорить, что именно в тот день моя педантичная бабуля забыла дома кошелёк и, вернувшись, застукала меня на месте преступления. Это был первый и последний раз, когда она меня ударила.

   «Мусор. Всего лишь мусор, – подумала я, перебирая старые бусы и брошки. – И вся моя успешная жизнь такая же. Мне двадцать восемь, а даже просто напиться на день рожденья и то не с кем».

   Но и в такой момент моё невезение не могло оставить меня в покое. Очередной кулон оказался сломанным, и я до крови оцарапала палец о лапки отсутствующего камушка. Зашипев от боли, я подхватила чёртову коробку и вскочила, намереваясь немедленно высыпать её содержимое в мусорное ведро. От резкого движения голова закружилась, и меня повело в сторону.

   «Даже умереть и то по-человечески не сумела...» – успела подумать я, осознав, что, не удержавшись на каблуках, падаю прямо на острые рёбра стального стеллажа. А потом всё поглотила тьма.

ГЛАВА 1

– Думаешь, она? – мужской надтреснутый голос доносился как будто издалека.

   – А кого сюда ещё занесёт? – с раздражением отозвалась женщина.

   – Одета как-то странно.

   – Мало ли чужих нарядов на свете.

   «Почему странно? – запоздало удивилась я. – И, кстати... Кто это меня обсуждает? Скорая? Меня нашли?»

   Вокруг всё так же царила непроницаемая темень.

   – А может, её того... И не было никого... – предложил вдруг мужчина.

   «Это как это «того»?!» – попыталась заорать я, но из горла вырвался только едва слышный писк.

   – Я тебе дам «того»! – зло воскликнула женщина, и я услышала звонкий звук оплеухи. – Не сейчас, болван!

   Меня вдруг схватили за руки и потащили вперёд. Туфли я где-то потеряла, и пятки больно бились о холодный и шершавый пол. «Да что это за скорая такая?!» – обозлилась я и от злости таки сумела открыть глаза. Надо мной нависал низкий сводчатый потолок, скупо освещённый чадящими на стенах факелами.

   – Очнулись, ваша светлость! – взвизгнула женщина, появляясь в поле моего зрения. И тут же напустилась на тащившего меня мужика. – Ты что, дурень, делаешь?! Кто так баронессу несёт?!

   Упомянутый «дурень», видимо, с перепугу разом выпустил мои руки, и я ощутимо приложилась затылком о каменный пол.

   – Охренели?! – заорала я.

   – Просим прощения, – тут же закудахтала тётка. – Обрадовались сильно. От радости сами не знаем, что творим...

   А вокруг уже суетились какие-то люди. Появились носилки, и меня куда аккуратнее переложили на них. «Блин... Пока не рявкнешь... – подумала я, расслабившись. – И всё-таки... Где я?»

   Но задаться этим вопросом всерьёз я так и не успела, плавно утонув в беспамятстве.

   Второй раз я очнулась в постели. С минуту опасливо прислушивалась к своим ощущениям. Ничего не болело, но вокруг заметно попахивало сыростью, и даже под одеялом было довольно прохладно. «В кладовке меня положили, что ли? И зачем только полис ДМС оформляла, если всё равно загремела в какую-то третьесортную больничку», – проворчала я себе под нос и села.

   Не заорала я только потому, что, оглядевшись, намертво потеряла дар речи. Я сидела на широченной кровати. Углы комнаты тонули в полумраке. А прямо напротив располагался огромный камин, в котором теплились рубиновые угли. Он же и единственный источник света. Поёжившись от пробиравшего до костей озноба, я ущипнула себя за руку. Потом ещё. И ещё. Но настойчивая галлюцинация и не думала пропадать.

   – Попала?

   Особой любительницей фэнтези я никогда не была. Но пару книжек соответствующей тематики как-то прочитала, почти на сутки застряв из-за нелётной погоды в аэропорту. Поспешно откинув одеяло, я внимательно себя осмотрела. С облегчением выдохнула: моё тело не изменилось. Даже старый шрам под коленом и тот остался на месте. Из нового я обзавелась только уродливой старомодной ночнушкой с длинными рукавами и воротником под горло.

   – Ну, слава богу, – прошептала я себе под нос. – Но где я всё-таки?

   Ответа не было. Забравшись обратно под влажное одеяло, я принялась вспоминать. Но последнее, что вспомнилось из нормального, это уродливый грубый кулон из бабкиной коробки, о который я оцарапала палец. «Может, я получила из-за этого заражение крови, и теперь у меня предсмертный бред?» – задумалась я. Но смутные остатки школьного курса анатомии подсказывали, что вряд ли нечто подобное могло случиться так быстро.

   «Если не бред, тогда что?» – спросила я себя и снова ущипнула многострадальную руку. С тем же результатом: странная комната, камин и холодная постель пропадать отказывались. Вместо этого скрипнула дверь, и в комнату осторожно заглянула какая-то девушка. Наткнувшись на мой пристальный взгляд, она вскрикнула и тут же исчезла.

   – Стой! – воскликнула я. – Вернись!

   Как ни странно, девушка послушалась и осторожно бочком вдвинулась в комнату.

   – Что прикажете, госпожа баронесса? – с глубоким поклоном спросила она.

   – Шторы раздвинь.

   – Слушаюсь, госпожа баронесса.

   «Госпожа баронесса? – мысленно повторила я, начиная догадываться. – Это она мне? Кажется, не шутит. Вон как трясётся. И вовсе не от смеха. Реалити-шоу?»

   Идея показалась мне неожиданно здравой. О всевозможных телевизионных проектах не слышал только глухой. Правда, телевизор я не смотрела уже лет пять и о наличии конкретно такого не знала, но мало ли. А вот то, что контракт на участие в подобной ерунде я могла бы подписать только в пьяном бреду, навевало неприятные мысли. «Я попала в лапы какого-нибудь криминала? Или просто психа?»

   С психами я уже была знакома. Ну, как знакома. Лет в тринадцать меня попытались зачем-то похитить. Закинули в машину прямо возле школы и привезли в подвал на окраине города. А потом ненормальный похититель долго мне рассказывал, что я богатая наследница, и он отвезёт меня к отцу. Разумеется, за большое вознаграждение. Длилось это дня два. Хорошо, хоть приставать не пытался. Что за бзик поселился в его голове, никто так и не узнал. Психопата застрелили омоновцы, когда вытаскивали меня из подвала. Впрочем, и не удивительно. Кто его просил тыкать в бронежилеты антикварным кинжалом?

   Со мной потом долго работал психолог, а бабушка и вовсе перестала выпускать из квартиры в одиночестве. Зато теперь мне хватило самообладания не скатиться в истерику. На самом деле рецепт прост: не спорить, играть по правилам психа и присматривать возможность удрать. Именно этим я и собиралась заняться. Баронесса? Хорошо. Значит, мне полагаются слуги, платья и драгоценности. Давайте.

   – Госпожа? – напомнила о своём присутствии девица в довольно потрёпанном коричневом платье.

   – Одеваться, – приказала я, пытаясь скопировать интонации из какого-то исторического кинофильма. – И завтракать.

   – Так вечер же... – пискнула она.

   – Я только что проснулась, значит, у меня завтрак, – легко отмела возражения я.

   Девушка вздрогнула и, склонившись в глубоком поклоне, пятясь вышла из комнаты.

   «А вот нечего на психопатов работать!» – с долей злорадства подумала я.

   Одежду принесли почти сразу. Узкие туфли, судя по удобству, обе левые. Чепчик, вроде тех, которые надевают на младенцев. Длинную нижнюю рубаху. И такое же длинное платье со шнуровкой. К счастью, корсет к нему не прилагался. Бельё, увы, тоже. Это наводило на неприятные подозрения. Выяснить, куда подевалась моя собственная одежда, не удалось. Служанки отводили глаза и тихо шептали:

   – Придёт господин управляющий – скажет.

   Затребовав чистую простыню, я изодрала её на полосы и скрутила грубое подобие набедренной повязки. Особым удобством она не отличалась, зато добавила мне немного уверенности. Заниматься пополнением гардероба пришлось здесь же за ширмой. Нормального туалета в обозримом пространстве не нашлось. Это не добавило мне добродушия.

   – Где мои драгоценности? – к роли капризной аристократки удалось вернуться очень легко. Всего-то понадобилось паршивое настроение. А его мне надолго обеспечил ледяной фарфоровый горшок вместо привычного и удобного унитаза.

   – Придёт господин управляющий – скажет, – проблеяла волшебную фразу одна из девиц.

   – Ну, так пусть придёт наконец! – топнула ногой я.

   Девушек, изображавших прислугу, как ветром сдуло. Я раздражённо прошлась из угла в угол, приноравливаясь к путающейся в ногах длинной юбке. Туфли нещадно давили на косточки. Стащив одну, я рассмотрела явно ручную работу и поморщилась. Вышивка тончайшая, а нормальной выкройки не нашлось. Пристрастие неведомого психа к исторической достоверности начинало меня напрягать.

   «Надеюсь, напустить в постель клопов и блох, чтобы совсем уж погрузить госпожу баронессу в средневековье, этот урод не догадался», – с некоторым беспокойством подумала я. Голова тут же начала чесаться. Выругавшись, я попыталась засунуть пальцы под туго повязанный служанками чепчик. И тут снова заскрипела дверь.

   Я резво развернулась, стараясь придать себе самый аристократичный вид. Психолог же хвалил меня, что играла по правилам. Вот и теперь так сделаю. В конце концов, если бы в правилах значилась забитая покорность, вряд ли меня назначили бы целой баронессой. В комнату вошёл давешний мужик, предлагавший устроить мне некое «того» ещё в помещении с факелами. Следом безмолвной тенью вдвинулась крикливая тётка.

   – Госпожа баронесса, слушаю вас.

   – Нет, это я вас слушаю, – процедила я. – Почему на все мои вопросы слуги ссылаются на вас?!

   – Ну, так я тут всем заправляю, – пожал плечами мужик, покосившись на женщину рядом.

   – Вы барон? – решила разобраться я.

   Того, что я помнила из истории, мне хватало, чтобы понять, что управляющий должен бы хотя бы поклониться баронессе. Чего не произошло.

   – Нет пока, – буркнул он.

   – Ну что вы, как можно? – вклинилась тётка, прежде чем я успела сообразить, как реагировать на подобное заявление. – При живой-то наследнице! А уж как мы вас ждали, как ждали!

   – Как? – холодно уточнила я.

   – Что «как»? – сбилась женщина.

   – Как ждали? Неохотно? Недолго? Судя по тому, как вы меня встретили, окончание этого ожидания не доставило вам удовольствия.

   – Ну что вы, как можно... – снова завела знакомую песню тётка, но я её уже не слушала.

   Ни она, ни её, судя по всему, муж на главного маньяка не тянули, а следовательно, не интересовали меня совершенно.

   – Я хочу осмотреть свой дворец.

   – Замок? – тупо переспросила женщина.

   – Ну, пусть будет замок, – покладисто согласилась я.

   Вопреки опасениям, задержать меня в комнате никто не пытался. Управляющий неохотно распахнул передо мной дверь, и я вышла в полутёмный коридор. Тётка, всё ещё что-то приговаривая, крутилась вокруг, то забегая вперёд, то пристраиваясь рядом. Она что-то вещала, извиняясь за свисавшую с потолка паутину и редкие факелы. Я уже успела поверить, что вот так просто смогу выбраться даже на улицу, как наперерез нашей маленькой процессии выскочил чумазый мальчишка.

   – Приехал, приехал!

   От полноты чувств уточнить, кто там приехал, сорванец не удосужился и унёсся куда-то вниз по лестнице раньше, чем кто-либо успел открыть рот. Я оглянулась на болтливую тётку, но та вопреки обыкновению молчала, красноречиво переглядываясь с муженьком. С непонятным удовлетворением я заметила, что цветущий румянец на щеках парочки слегка привял. Кто бы там ни приехал, этому гостю они обрадовались ещё меньше, чем мне.

   – Пойдёмте, посмотрим, кто это явился в мой замок, как к себе домой, – стараясь сохранять спокойный и уверенный вид, приказала я.

   «Чем чёрт не шутит, – мелькнула в голове молниеносная мысль, – может, удастся сразу и выбраться отсюда, пока главный маньяк не показывается».

ГЛАВА 2

Наша маленькая процессия двинулась вперёд, и вскоре мы вышли на большую деревянную внутреннюю галерею. Этот балкон опоясывал по кругу огромный зал с потолком в два этажа. «Какой, однако, маньяк богатый, – подумала я. – Это вам не подвал в недосторое. И где только такими декорациями разжился? Музей арендовал, что ли?»

   – Налево, госпожа баронесса! – услужливо подсказала тётка.

   Я притормозила, сообразив, что чуть не прошла мимо широкой лестницы на первый этаж. Огромный зал оказался холлом. Ну, и столовой по совместительству, судя по длинному столу в центре.

   «Точно музей», – решила я, рассмотрев высокие серебряные канделябры и резные спинки стульев.

   В этот момент откуда-то выскочили два мужичка в одинаковых криво застёгнутых камзолах. Они суетливо бросились открывать высокую дверь. Едва створки распахнулись, как в глаза мне ударили лучи ослепительно яркого солнца. Смаргивая невольные слёзы, я пошла вперёд почти вслепую, пытаясь рассмотреть хоть что-то сквозь плавающие перед глазами круги.

   От позорного падения с высоких каменных ступеней, о существовании которых я и не подозревала, меня спасла наглость управляющего. Я просто врезалась ему в спину, когда он резко остановился и принялся кланяться невысокому пухлому человеку, как раз выбиравшемуся из кареты посреди двора.

   Я же в этот момент впервые засомневалась в такой стройной и понятной версии о маньяке-похитителе. Слишком уж много народу было вокруг. Целая толпа. «Такая масштабная постановка? И всё ради одной меня?» – удивилась я, обводя взглядом собравшихся вокруг людей. Но всерьёз задуматься над этим мне не позволили.

   Жена управляющего уже вилась вокруг приехавшего толстяка, что-то нашёптывая ему в ухо. Да ещё и периодически тыкала пальцем в мою сторону.

   – Кто вы такой и зачем приехали в мой замок? – со всем возможным достоинством громко спросила я.

   Возможно, стоило вести себя поскромнее, но баронессу я изображать уже наловчилась, а как вести себя с гостем – не представляла.

   Гул голосов сразу стих, и мне показалось, что все присутствующие, включая маячивших на стене стражников, уставились на меня.

   – Госпожа баронесса? – приподнял брови толстяк, стряхнув с локтя жену управляющего.

   – А что вас смущает? – ещё выше задрала нос я.

   – Ничего, – опешил он. – Кроме того, что управляющий замком только что сообщил мне, что вы не в себе.

   «Класс... – обозлилась я. – В логове маньяка-психопата жертву объявляют чокнутой!»

   – Я прекрасно себя чувствую, – процедила я. – Не знаю, откуда бывший управляющий черпает сведения. Да мне это и неинтересно. Но он неправ.

   – То есть, вы вернулись и готовы принять своё наследство?

   – Разумеется.

   – И родовой артефакт признал вас?

   – А кого он должен был признать, по вашему мнению? – фыркнула я, гадая, о чём вообще речь.

   Толстяк метнул быстрый взгляд на управляющего, помимо воли ответив на мой вопрос.

   – Простите меня, я должен убедиться, – пробормотал он, суетливо сунув руку в сумочку на поясе. На свет появились странные очки с голубоватыми кристаллами вместо линз. – Замок Бельфор так долго находился под опекой короны, что уже была запущена процедура передачи его родственникам последнего владельца. О вашем местонахождении у нас не было никаких сведений, и... Э...

   – В чём дело? – спросила я, чувствуя, как по затылку сползает противная капля пота. Слишком уж недовольная рожа была у гостя. А управляющий на пару со своей жёнушкой и вовсе дружно прожигали меня ненавидящими взглядами.

   – Всё верно, – выдал наконец толстяк, убирая странные очки. – Связь есть. С возвращением, госпожа Бельфор.

   – Спасибо, – буркнула я.

   – Завтра вам надо будет приехать в город...

   – В город? – переспросила я, снова засомневавшись в реальности постановки. Не мог же гипотетический маньяк ещё и средневековый город под боком построить?!

   – Или послезавтра... – гость вытер большим платком внезапно взмокший лоб. – В общем, когда вам будет удобно... Завершить все формальности...

   – А как же мы?! – взвизгнула жена управляющего, схватив толстяка за руку.

   – А что вы? – вырвался тот, поспешно отступая к карете. – Госпожа баронесса вернулась. Ваши услуги больше не требуются.

   – Это как «не требуются»?! – взвыла тётка. – Да я... Да мы...

   Я мало что понимала в этой внезапной перепалке, а потому следила за ней, молча скрестив руки на груди. Зато в толпе всё более явственно звучали смешки. Когда толстяк, оставив в руках скандальной тётки клок кружевного манжета, вскочил в карету, какая-то женщина выкрикнула:

   – Что, Марыська, не вышло из тебя баронессы?!

   – Ах ты, мерзавка! – взвыла жена управляющего, резво разворачиваясь. – Да я тебя сгною! Запорю!

   – Тихо! – я решила всё-таки вмешаться, и, к моему собственному удивлению, замолкли сразу все, и скандальная баба, и гогочущая толпа.

   Только на лошадей мой командный тон не оказал никакого влияния. С громким ржанием и топотом они вынесли карету с толстяком в широко распахнутые ворота. Я проводила её быстрым взглядом и снова сосредоточилась на людях перед собой. Тётка тут же бросилась ко мне:

   – Не слушайте её, ваша светлость! Мы верой и правдой... Столько лет...

   – Замолчи! – рявкнула я.

   Версия о богатом маньяке трещала по швам и рассыпалась на глазах. Люди вокруг смотрели на меня кто с интересом, кто с опаской. Управляющий сжимал и разжимал огромные кулаки и поглядывал с откровенной ненавистью, словно уже вцепился мне в горло. А в голосе скандальной тётки смешался такой гремучий коктейль из страха и злобы, что становилось не по себе. Такое не сыграешь.

   «Так что всё это на самом деле?! – спросила я себя, почти не слыша заверения в вечной преданности, произнесённые насквозь лживым тоном. – Ошибка? Нет? Сказать, что меня с кем-то спутали?»

   Я вырвала свою руку из потных пальцев жены управляющего, которую та, похоже, собиралась поцеловать, и снова посмотрела на толпу. Среди людей были и воины. И мечи у них имелись самые настоящие, явно не картонные. Представив, что таким вот ножичком мне, как самозванке, сносят голову, я передёрнулась: «Чистосердечное признание – не наш метод!»

   – Да придержите её кто-нибудь! – машинально воскликнула я. Зудящая над ухом тётка не давала сосредоточиться и решиться хоть на что-то.

   Из толпы тут же выдвинулись двое в кольчугах и, подхватив орущую бабу под руки, оттащили прочь. Ещё парочка встала возле бывшего управляющего, хотя тот даже не пошевелился. Тётка тут же притихла.

   «Чёрт...Чёрт... Чёрт... Это же всерьёз! Ещё бы понять, что именно! Хотя я, пожалуй, знаю, кто мне кое-что объяснит».

   Я нашла глазами женщину, что кричала про Марыську. На вид ей было лет сорок. Одежда отличалась от прочих более длинной юбкой и белым кружевным воротником. Но и только. Ни множества перстней на пальцах, ни крупных блестящих пуговиц, как у жены управляющего, у неё не было.

   – Подойди.

   Та послушалась беспрекословно. Даже какое-то подобие поклона изобразила, подобрав длинную коричневую юбку и присев. Но смотрела при этом довольно независимо.

   – Кто они? – спросила я, мотнув подбородком в сторону нахальной парочки.

   – Вашего двоюродного деда-бастарда сынок с жёнкой, – не замедлила с ответом она. – Барон его папашу признал. Да потом со двора погнал. Очень уж вороват оказался.

   – А сынок, стало быть, в папочку уродился? – прищурилась я.

   Пока женщина говорила, смотрела я не на неё, а на управляющего. А потому успела заметить, как он поспешно повернул какой-то перстень камнем вниз.

   – Это как водится, – ухмыльнулась женщина.

   – Заметно. В таком случае, что они тут делают?

   – Ну, как старый барон... Простите, ваша светлость. Вы-то пропали, почитай, сразу после рождения. Матушка ваша утраты не пережила, а батюшка в другой раз жениться не пожелал. А как ваш батюшка десять лет назад помер, королевские приставы принялись наследников искать. Выбирать-то не из кого, а кровь нужна родная. Вот и поставили его управляющим, пока вас покойницей не признают.

   – Родственничек, значит, – протянула я, поймав очередной полный ненависти взгляд. – Вроде как.

   В том, что происходящее совсем не постановка, я была уже уверена. Но все мысли на эту тему старательно гнала прочь. Успею ещё подумать, куда, а главное, как угодила. Подобным размышлениям явно не место посреди двора на виду у толпы народа. Хороша будет баронесса, свалившаяся в истерику и вопящая: «Поставьте меня туда, где взяли!» или сомневающаяся в собственных правах. Здесь я могла только играть свою роль, раз уж мне пока это так хорошо удавалось.

   – А ты кто такая? – спросила я наконец, не придумав, как выяснить, что полагается делать с новоявленными родственничками.

   – Я – Леона Борже, управляющего вашего батюшки дочка, – с достоинством поклонилась женщина. – Сейчас вот за служанками надзираю. Надзирала...

   – Почему в прошедшем времени?

   – Так меня Марыська два часа назад уволила, – с заметным удовольствием ответила Леона. – За то, что я к вам служанок отправила.

   – За лень и воровство тебя уволили! – перебила Мариса. – Пыль и грязь кругом! И метёлок для пыли я недосчиталась!

   – Грязь?! Ты же сама почти всех служанок разогнала!

   – Хамки и деревенщина! Не знают, как баронессе кланяться!

   – Знают у меня все, как кому кланяться! Только ты баронессой не была! И не будешь! Была шавка безродная, ею и останешься, хоть всю баронскую сокровищницу на себя навешай!

   – Тихо! – рявкнула я. Информация о сокровищнице меня заинтересовала.

   – Да врёт она всё! – воскликнула Мариса.

   Но бегающие глаза и попытка спрятать руки за спину сразу выдали, кто тут врёт. На мне скрестилось множество взглядов. Я незаметно сглотнула, лихорадочно соображая, как поступить: «Где я, неизвестно. Как выбираться, и возможно ли это вообще, тем более. А если я тут застряну, то лучше уж баронессой, чем непонятно кем...»

   Все эти мысли пронеслись у меня в голове за долю секунды. Вместе с любимой присказкой бабушки: «Как себя в первый день поставишь, так и будешь стоять». Я вскинула голову:

   – Ты в замке ещё при батюшке моём жила, Леона?

   – Так и есть, – подтвердила та.

   – Значит, драгоценности мои фамильные видела... – Я подошла к парочке, поманив за собой женщину. – Показывай, что тут моё...

   Парочка попыталась было упираться, но дюжие стражники быстро навели порядок. Выяснилось, что ничего «не моего» на пальцах, шеях и даже в ушах не имелось. Мало того, бывший управляющий умудрился напялить на свой корявый палец-сосиску баронский перстень, на что уж точно не имел никакого права.

   – Ну, и что мне с вами делать? – протянула я, полюбовавшись на увесистую кучку драгоценностей в ладонях Леоны.

   Действительно, что? Насколько я помнила, в средние века и за меньшее на виселицу отправляли. Но соотнести это с мировоззрением двадцать первого века, где в большинстве стран смертную казнь и вовсе отменили, у меня никак не получалось. И тут Мариса решила, что самое время оскорбиться.

   – Да мы ваше наследство хранили! От этих воров спасали! – взвыла она. – Всё самое ценное на себе носили, чтобы не спёрли! А вы! Неблагодарная! Ноги моей больше тут не будет! Лёрик, пошли собираться! Пусть она сама с этим ворьём мучается!

   Я на мгновенье опешила, и Мариса, таща за собой на буксире увальня-мужа, даже успела сделать несколько шагов по направлению к замку, продолжая орать на весь двор:

   – Забираем вещи и уезжаем!

   – Стоять! – опомнилась я. Такая собирательница мне половину замка вывезет под видом вещей. – Леона, с чем они сюда приехали?

   – С узлом тряпья, такого, что нищим отдать стыдно, и бочонком сивухи, – хихикнула та. – В телегу одна кляча запряжена была, да и та уже пятый год как подохла от старости.

   – Так... – проговорила я, с трудом сдержав улыбку. – Значить, выдать им тряпьё, телегу и клячу.

   – Простите, ваша светлость, но таких кляч у нас в конюшне нет, – поклонилась Леона, явно спрятав за этим поклоном злорадную ухмылку. Я сделала вид, что ничего не заметила.

   – Ну, так выдайте вместо клячи что-нибудь получше. Разница пойдёт как жалование за должность управляющего вместе с тем, что на них надето. Понимаю, за такую работу многовато получается. Но всё-таки родственники какие-никакие...

   Громовой хохот, взлетевший над двором, заглушил визгливые вопли Марисы. Откуда-то тут же выкатили телегу, пригнали лошадь. Через несколько минут бывший управляющий и его плюющаяся во все стороны жена уже сидели на узле с тряпками, который женщины собрали прямо у меня на глазах: кто кинул косынку, кто передник.

   – Проводите их до границ моей земли и присмотрите, чтобы они с другой стороны обратно не въехали, – вполголоса приказала я одному из стражников. Кольчуга на нём была побогаче прочих, и я решила, что он и есть начальник стражи.

   – Сделаем, ваша светлость, – склонил голову мужчина и бросил исподлобья на телегу такой взгляд, что я сразу поняла: парочка успела насолить не только служанкам.

   Под улюлюканье и насмешки телега выкатилась со двора.

   – Всё! Представление окончено. Займитесь делом! – приказала я, неожиданно почувствовав, что основательно устала, и, поманив за собой Леону, пошла обратно в замок.

   Теперь мне предстояло разобраться, что за наследство упало мне в руки кроме вороватых родственничков. К счастью, это можно было сделать сидя в тёплом зале. Я и так основательно продрогла на вечерней прохладе, еще только простудиться не хватало. Кроме того, ноющий желудок настойчиво напоминал, что пора бы уже поужинать. Оставалось только понять, длинный стол в холле – это столовая или какой-нибудь зал для заседаний. Но, разделавшись с теми, кто ещё недавно собирался разделаться со мной, я чувствовала себя почти всемогущей. А потому уверенно подозвала Леону:

   – Распорядись насчёт ужина и подойди. Поговорить с тобой хочу.

ГЛАВА 3

Поговорить перед ужином не удалось, едва я его упомянула, как прямо в большой зал принялись таскать тарелки и блюда. Тихо фигея от расточительности, я наблюдала, как большой стол заполняется всякими разносолами. Когда на огромном подносе втащили запечённого целиком поросёнка, моё терпение лопнуло.

   – Мы, что, ждём гостей? – спросила я крутившуюся рядом Леону.

   – Нет, госпожа баронесса.

   – Тогда для кого столько?

   – Так всегда так делали, – развела руками она.

   – И при отце?

   – При господине бароне нет. Это новый управляющий такие порядки завёл, – призналась женщина.

   – Так... – протянула я, проследив взглядом за здоровенной жареной индейкой, рядом с которой несчастный поросёнок смотрелся освежеванной крысой.

   Стол ломился от мясного и всевозможных солений. А вот свежих овощей не было, несмотря на тёплое время года.

   – Не гневайтесь, госпожа баронесса, – забеспокоилась Леона. – Такой праздник! Вы вернулись. Марыську с мужем её негодным прогнали...

   – Понятно, – перебила я.

   То ли родственничек компенсировал голодное детство и каждый день закатывал пир горой, то ли Леона проявила излишнюю инициативу, пытаясь угодить вернувшейся баронессе, в любом случае такой ужин явно был перебором. Не говоря уже о том, что на подобной диете я быстро превращусь в жирную гусыню. А пустая трата продуктов, явно не предназначенных для стола простолюдинов и тем не менее ежедневно там оседающих, меня не устраивала.

   – На будущее, – подпустив в голос недовольство, проговорила я, – меню оговаривать со мной. И ничего лишнего не готовить.

   Я взяла два толстых ломтя рыхлого хлеба и пододвинула ближе серебряную тарелку с нарезанной грудинкой.

   – Это мой ужин на сегодня. Скоропортящееся – раздать слугам и страже... Раз уж праздник. Остальное – убрать в кладовые.

   Надо признать, в изменившихся обстоятельствах Леона сориентировалась мгновенно.

   – А сладкое?

   – Что у нас там на сладкое? – уточнила я, не в силах отказаться не глядя. Сладкоежкой меня называли все, кто знал хоть несколько дней.

   Женщина начала перечислять названия, в большинстве своём ни о чём мне не говорившие. Отчаявшись понять, что к чему, я повторила первое, которое смогла выговорить:

   – Лесельон подадите. Всё остальное – раздать. Скоропортящееся, само собой.

   – Разумеется, госпожа баронесса, – снова присела в своём странном поклоне Леона. – Что прикажете приготовить на завтрак?

   – На завтрак... Каши у вас тут есть?

   – Каши? – по удивлённому выражению на лице женщины я поняла, что сильно промахнулась.

   «Вслух признать свою неправоту – половина поражения», – тут же всплыло в голове одно из наставлений бабушки, и я сдвинула брови.

   – Именно. Каши.

   – Простите, госпожа баронесса... – слегка смешалась Леона. Но оказалось, что её чувство превосходства не так-то легко поколебать. – Каша – еда простолюдинов. Вот я и подумала...

   – Ты подумала? – я внимательно посмотрела на женщину. Кажется, подействовало. По крайней мере, на щеках появился яркий румянец. Дождавшись, пока она отведёт глаза, я немного мягче продолжила. – Давай договоримся так. Когда я спрашиваю, ты отвечаешь. А думать... Думать будешь тогда, когда я попрошу подумать.

   – Д-да, госпожа баронесса.

   – Вот и отлично, – я ободряюще улыбнулась. – Так что там с кашами?

   – Рисовая и пшённая. И греча ещё.

   – А овсянки нет? – уточнила я, обрадовавшись, что слышу знакомые названия.

   Обучилась я при переносе местному языку, или по какой-то иной причине без проблем понимала местную речь, но уже убедилась, что слова, которым нет аналогов в русском языке, продолжают звучать тарабарщиной. И понятные определения прозвучали почти музыкой.

   – Овсянки? – вытаращилась Леона, но, спохватившись, тут же поправилась. – Есть и овсянка...

   – Замечательно.

   Бабушка по какой-то причине именно эту крупу терпеть не могла, и потому у нас дома она никогда не появлялась. Я же, однажды попробовав её в гостях у соседки, просто влюбилась. Правда, мою любовь никто не понимал и не разделял, но теперь я могла позволить себе есть именно то, что хочу.

   – Ещё есть пшеница, и ячмень, – продолжала между тем Леона. – И отруби тоже есть. В этом году много заготовили.

   – И что из овсянки готовят? – насторожилась я.

   – Так запаривают лошадям да коровам, когда их колики донимают, – хлопнула ресницами женщина.

   – Омг... – с трудом подавив ругательство, я вцепилась зубами в бутерброд с ветчиной.

   «Осторожнее, госпожа баронесса, – мысленно попеняла я себе, пережёвывая мясо под услужливым взглядом Леоны. – Отсутствие общепринятых манер или экономность скорее всего воспримут, как чудачество. Особенно слуги. Небось, и не к таким вывертам привыкли. А вот попытку похлебать какое-нибудь свиное пойло не поймут даже они. Только ещё не хватало с первых же дней прослыть сумасшедшей».

   Ужин прошёл в молчании. За окнами уже давно стемнело, но спать мне не хотелось. Видимо, выспалась, пока валялась в беспамятстве.

   – Проводи меня в кабинет, – приказала я Леоне, откладывая полотняную салфетку. – Надо посмотреть, что у меня творится с финансами.

   – Казначея позвать?

   – Завтра, – отказалась я. – Сразу после того, как осмотрю замок.

   – Хорошо, госпожа баронесса.

   Кабинет и прочие хозяйские покои располагались в центральной части замка. Последние пять лет, как рассказала по дороге Леона, их занимал бывший управляющий со своей женой.

   – Совсем обнаглел, – буркнула я, не зная, имел ли родственничек право на подобную вольность.

   – Так и есть, – поддакнула идущая чуть впереди женщина. – Совсем страх потерял. Решил, что раз королевскому инспектору мзду таскает, так уже и баронство у него в кармане! Прошу сюда, госпожа баронесса.

   Она открыла высокую дверь и остановилась, пропуская меня вперёд.

   – Мзду, говоришь, таскал? – уточнила я, входя. – Вот с этого места поподробнее. Сколько, кому, зачем?

   Я обошла просторный кабинет по периметру и уселась в массивное кресло за обширным столом. Полированная столешница и тяжёлый письменный прибор слегка припорошились пылью, словно ими давно не пользовались, а просто обметали раз в месяц, как какую-нибудь статую. Я недовольно поморщилась, и Леона, заметив мой взгляд, мгновенно выхватила откуда-то кусок полотна и принялась наводить порядок.

   – Этим позже займёшься, – остановила я её. – Я и так уже собрала кило грязи на одежду. Везде паутина и пылища. Надеюсь, к завтрашнему дню будет почище.

   – Конечно, госпожа баронесса! – закивала женщина. – А если бы ещё служанок вернуть, которых Марыська...

   – Я тебя разве о служанках спросила? – нахмурилась я.

   – Ну, мне-то он не отчитывался, кому да сколько, – Леона сделала последнюю попытку отвертеться от ответа, но внимательного взгляда хватило, чтобы призвать её к порядку. – Лерис, управляющий бывший, с нашим инспектором сразу по приезде дружбу завёл. А то и раньше знакомы были, не знаю. Но как сюда приехали, так аккурат каждый месяц для него охота и обед с вином дорогим, ещё дедом вашим заложенным. Велено было, как упьются, спать его в лучшие покои укладывать и ни в какой надобности не отказывать.

   – Ишь ты, какой гость... Одно слово – королевский.

   – Вот-вот... А поутру они в малой столовой здоровье поправляли. Вина наберут, всех слуг разгонят и сидят. Марыська сама им прислуживала. И чарку поднесёт, и к чарке.... Когда золотых с полторы сотни. Когда перстенёк с самоцветом. С полгода назад лучшую кобылу из конюшни увёл, супостат!

   – Дорогой гость...

   – Ещё какой дорогой. Лерис тоже всё злился, что дорого обходится. А Марыська его уговаривала, мол, когда баронство получат, так и выгонят. А пока прикормить надо.

   – Прикормить... Слово-то какое. А ты откуда об этом знаешь, если слуг они прогоняли, – как бы между делом спросила я.

   – Так это... Я...

   – Подслушивала, – хмыкнула я.

   – Только ради вас!

   – Ради меня?

   – Ради наследника законного, – поправилась женщина.

   – Какая верность... И совершенно идейная... Рисковать своим положением, чтобы помочь наследнику, которого даже королевские ищейки не нашли...

   – Да я ради вас жизни не пожалею! – с пафосом воскликнула Леона. – Вся семья Лекоков баронам Бельфор служила! И дед мой, и прадед!

   – Это хорошо, что служила, – спокойно отозвалась я. – Но если вздумаешь меня подслушивать...

   – Никогда...

   – ...то на тебе прекрасная семейная традиция и закончится, – пристальный взгляд заставил женщину опустить голову. – Это понятно?

   – Да, госпожа баронесса.

   – Прекрасно. Верность я ценю. Ладно, это лирика. Вернёмся к делам нашим грешным. Жила ты в ожидании настоящего наследника. И вот однажды случайно проходила мимо какой-то двери и не менее случайно услышала о моём появлении. Что дальше было?

   Надо отдать Леоне должное, в новых правилах игры она сориентировалась мгновенно и мой рассказ продолжила почти без паузы.

   – А дальше я услышала, как Марыська с мужем спорят, убить вас прямо там в зале с родовым артефактом или погодить. Ну, и сразу слуг туда погнала. Мол, помочь надо и всё такое...

   – Умно. Дальше.

   – Марыську перекосило, но делать нечего, понесли вас в комнаты. В хозяйские покои она, конечно, и не подумала вас положить. Притащила в закрытое крыло и слуг разогнала. Но я, не будь дурой, решила присмотреть. Мало ли что. Вот и услышала... Случайно... Как они сговариваются срочно вызвать королевского инспектора, того, прикормленного. Чтобы, значит, объявить, что вы не в себе и наследовать не можете. Дескать, он их опекунами назначит. А уж потом девица ненормальная... Простите, госпожа баронесса, это не я так сказала, а Марыська... А потом вы, значит, себе где-то шею сломаете, но тут уж воля Единого, за сумасшедшей не уследить.

   – Ишь ты, какие умные, – поморщилась я.

   – Есть и поумнее. Пока они письмо писали да гонца отправляли, я служанок постоянно посылала. Чтобы, как вы очнётесь, сразу узнать.

   – А заодно и выяснить, действительно ли я сумасшедшая.

   – Что вы, – ненатурально возмутилась Леона. – Как можно?!

   – Ну да, ну да, – хмыкнула я. – Но за служанку спасибо. Очень кстати пришлось. А ты за служанками ещё при батюшке моём присматривала?

   – Так и есть.

   – Значит, и дальше будешь присматривать. Завтра мне расскажешь, кто чем занимается, и кого Мариса выгнала. Может, и вернём кого-то нужного.

   – Слушаюсь, госпожа баронесса! – присела в поклоне-реверансе женщина.

   – Ну, вот и отлично. Что-то я устала. Распорядись там, чтобы привели в порядок хозяйскую спальню. Постель сменить, паутины чтобы близко не было. И помыться хочу с дороги.

   – Всё сделаем, госпожа баронесса.

   – Иди тогда. Как всё устроишь – за мной придёшь. А я пока тут посижу. О батюшке подумаю.

   Леона снова поклонилась и вышла из комнаты. Едва за ней закрылась дверь, я нервно хрустнула пальцами. Игра на чужом поле основательно меня вымотала. Если бы не опыт судебных заседаний, где оппонент через раз норовил подсунуть какой-нибудь сюрприз, я бы точно не выкрутилась. А так, похоже, вытянула из ситуации всё возможное. Тётка явно нужная. Но слишком сильно показывать, как я от неё завишу, точно не стоит: на голову сядет и погонять примется. В общем, пряник я ей продемонстрировала, кнут тоже. Будем надеяться, на первое время этого хватит. А дальше придётся действовать по ситуации.

   Я подняла голову и посмотрела на висевший над камином портрет какого-то важного дядьки:

   – Что же вы, папаша, так плохо за дочкой присматривали? Или за внучкой?

   Я с минуту рассматривала тёмный холст, но никакого родственного трепета в себе не ощутила. «Надо будет выяснить, кто это на портрете. А то, может, вообще местный король», – проворчала я себе под нос, отворачиваясь. На противоположной стене висела карта, и она показалась мне куда более интересной, чем портреты родовитых покойников.

ГЛАВА 4

После ванны, в роли которой выступила здоровенная деревянная бадья, установленная прямо посреди спальни, я заснула почти мгновенно и не заметила, как какая-то слишком заботливая служанка задёрнула тяжёлые портьеры балдахина. В результате от духоты мне всю ночь снились какие-то кошмары. Проснулась я ни свет ни заря и долго ворочалась под слишком тёплым одеялом, пытаясь сообразить, что не так.

   Стряхнув остатки сна, я выбралась из тряпичной коробки. Дышать сразу стало легче. Зато холод мгновенно пробрал до костей. Камин давно потух, и в комнате было довольно прохладно. Выругавшись, я запрыгнула обратно в кровать и, завернувшись в одеяло, подёргала за шнурок звонка.

   Взъерошенная служанка появилась только минут через пять. Смерив внимательным взглядом криво застёгнутое платье, кое-как подвязанное мятым передником, я с намёком сказала:

   – Я привыкла вставать рано.

   – Конечно, госпожа баронесса, – поклонилась та, густо покраснев.

   В дверь постучали, и появилась Леона. Та выглядела куда более прилично. Но по сбившемуся дыханию я догадалась, что встала она вряд ли раньше служанки.

   «Правильно, – усмехнулась я про себя. – Отправим девчонку на растерзание непонятной баронессе, а себя пока приведём в порядок. Что ж. Такие простые хитрости будем давить в зародыше».

   – Но это так, на будущее, – ободряюще улыбнулась я, дождавшись, пока молоденькая служанка выпрямится. – Хорошо, что ты поспешила. Ждать я не привыкла.

   – Да, госпожа баронесса, – отозвалась та.

   «И ведь не соврала ни словом, – мысленно усмехнулась я, из-под ресниц наблюдая, как перекосило Леону. – И вставать рано привыкла, и служанок раньше дожидаться не приходилось».

   Общими усилиями меня привели в порядок и обрядили в очередное длинное неудобное платье и узкие туфли. «Прогрессорством, что ли, заняться, – подумала я, с раздражением потоптавшись на месте в попытке умостить ноги в проклятых туфлях. – Объяснить местным разницу между правой и левой ногой?»

   Представив, как над входом в замок прибивают здоровенную вывеску «Школа сапожников. Курс лекций читает баронесса Бельфор», я прыснула, напугав молоденькую служанку. Настроение немного улучшилось: «Но своего личного мастера обучать всё же придётся. Такое издевательство над собственными ногами я терпеть не намерена».

   Несмотря на попытки Леоны сразу перенаправить меня в столовую, я решила осмотреть своё наследство до завтрака.

   В процессе обхода мне хватило времени раз пять проклясть самонадеянное желание увидеть всё и сразу, и ещё раз двадцать помянуть недобрым словом чёртовы туфли. Замок оказался гораздо больше, чем мне показалось вначале. В сравнительно приличном виде содержалась только центральная часть, боковые крылья были полны пыли, паутины и прочих признаков упадка. В одной из башен я чуть не провалилась на этаж ниже вместе с лестницей. В другой шкаф, который попытались открыть, рассыпался на куски, оставив у меня в руках только каким-то чудом сохранившуюся дверцу. Разумеется, удержать её я не сумела и уронила прямо на голову вертевшейся вокруг Леоне. От серьёзных повреждений женщину спасла высокая причёска, превратившаяся в плоский блин, до ужаса напоминавший большую кепку.

   Чем дольше мы бродили, тем сильнее я хмурилась. Вся громада замка от башен до дворовой кузницы и прилепившейся к внешней крепостной стене казармы буквально вопила о срочном ремонте. Да и народу тут было явно гораздо меньше, чем требовалось для обслуживания такой махины. Хотелось верить, что люди просто попрятались, не желая встречаться с новой баронессой. Однако покрытые пылью лежаки в казарме и пустующие комнаты прислуги говорили сами за себя.

   Но были у этой прогулки и приятные результаты. Я хоть примерно стала представлять себе своё новое жилище. Больше всего меня обрадовали купальня в подвале с тёплым источником и малая столовая. Ни бадья в спальне, ни необходимость трапезничать в продуваемом всеми сквозняками огромном главном зале энтузиазма мне не внушали.

   Я побывала и в сокровищнице. Ключом оказался тот самый баронский перстень, который пытался присвоить бывший управляющий. Каким образом эта штука работала, я не представляла, но стоило только прикоснуться его камнем с искусными геммами на каждой грани к монолитной плите в подвале, как она сдвинулась в сторону, открывая мне проход к многочисленным сундукам и ящикам.

   Конечно, далеко не все из них были набиты золотом и серебром. Тут хранились какие-то ткани, особо ценные вина и даже специи. Но были и чеканная посуда, какие-то статуэтки, украшения и уляпанное драгоценными камнями оружие. Да и денег я нашла довольно много. По крайней мере, по объёму. С местными ценами мне ещё предстояло разбираться: общение с казначеем я наметила на время сразу после завтрака.

   В целом удовлетворившись осмотром, я со вкусом позавтракала и снова отправилась в кабинет. Казначей, сухонький старичок, чьё имя я не смогла бы повторить даже под дулом пистолета, долго рассказывал о налогах и арендаторах, время от времени тыкая в висевшую на стене карту.

   Дедок говорил так монотонно, что я, несмотря на всю свою подготовку практикующего юриста в сфере экономики, чуть не заснула. Пытаясь как-то встряхнуться, я указала на длинный заштрихованный серым участок у самой границы моих владений. Он привлёк моё внимание тем, что за время двухчасовой лекции именно туда казначей не ткнул ни разу.

   – Ах, это, – неохотно проворчал казначей, поправив очки. – Бесполезная земля.

   – Почему? – удивилась я, присматриваясь. – Болота?

   – Да нет. Луга. Пашни когда-то были. Два больших села.

   – Так... И убытки?

   – Убытки. Собирают только себе на прокорм. Мужики по большей части на отхожий промысел ходят. Но по налогам всё равно недоимки, а в арендаторы так и вовсе никто не идёт. А как год неудачный, так ещё и из замка подкармливаем. Подкармливали, пока батюшка ваш жив был.

   – Вообще-то я думала, что это подданные кормят барона, а не наоборот, – приподняла бровь я.

   – Ах, – махнул рукой старик. – Как туда этот негодяй, сосед ваш, повадился, так и себя прокормить не могут. Половина семей, что позажиточней, уже сбежала оттуда давно. Только самые голодранцы и остались.

   – Не поняла. Кто туда повадился?

   Казначей вздохнул и рассказал совершенно идиотскую историю. Оказывается, здесь водились драконы! Ну, как водились. Они тут жили. Даже когда-то довольно успешно воевали с нашим королевством, и не только с нашим. Однако в нынешнее время у них то ли миролюбия прибавилось, то ли поубавилось сил, но кровопролитные войны остались в прошлом. Им даже разрешили покупать пустующие земли и селиться на территории бывших противников. Правда, любви обычных людей вроде меня им это не прибавило, да и налоги они платили не в пример выше. Но их почему-то это не отпугивало.

   Самое неприятное, что одно из таких драконьих поместий граничило с моим баронством. Около двадцати лет назад там поселился молодой дракон, и начались проблемы. Поганец развлекался со своими гостями, выезжал на охоту и совершенно не обращал внимания на межевые столбы. На протесты моего отца он не обращал никакого внимания. Жалоба в королевский суд тоже ничего не дала. Ну, порезвился феодал, вытоптал какое-то там поле, ерунда. После долгой тяжбы охотничка обязали оплатить стоимость уничтоженного урожая. Он оплатил, но к тому времени ещё два таких урожая испоганил и одну рощу сжёг. Отец махнул рукой, и с тех пор земли на северной окраине бесполезным балластом висели на баронской казне.

   Я скрипела зубами от злости, слушая эту историю. Всю жизнь защищать в судах чужую собственность и терпеть, когда безнаказанно уничтожают мою? Нет уж.

   – И что это за дракон, – стараясь говорить спокойно, поинтересовалась я. – Большая ящерица, которая летает и плюётся огнём?

   – Насчёт огня не знаю, не видел, – пожал плечами казначей. – А крыльев у него нет. Мы как-то с вашим батюшкой поехали убытки считать, так он там как раз перекинулся. Большая ящерица, иначе и не скажешь. А в человечьем обличье вполне нормальный. За настоящего человека принять можно.

   Старичок брезгливо скривился.

   – Значит, ящерица... – пробормотала я. – Хорошо...

   «Уж я-то не поленюсь отправиться в суд за каждый колосок. Он у меня мигом растеряет желание тут резвиться», – сердито думала я, постукивая ногтем по столешнице, и нервно дёрнула за шнурок звонка.

   Леона тут же сунула голову в дверь, как будто только и ждала, что её позовут.

   – Скажи там на конюшне, что я собираюсь прокатиться по своим владениям!

   – Какую карету прикажете закладывать, госпожа баронесса? Большую или...

   – Зачем карету? – усмехнулась я, мысленно поблагодарив бабушку за уроки верховой езды. – Мы поедем верхом.

   – Верхом? – округлила глаза женщина.

   – Да, верхом, – с нажимом подтвердила я. – Что тебя смущает?

   – Ничего, госпожа баронесса, – тут же поклонилась она. – Я прикажу седлать лошадей.

ГЛАВА 5

«Чёрт... Я должна была об этом вспомнить! Читала же!»

   Эта здравая, но, увы, запоздалая мысль вертелась у меня в голове, пока я с самым деловым видом расхаживала вокруг приготовленной для меня лошади. Нет, к ней никаких претензий не было. Вполне приличная кобылка, в меру упитанная, тонконогая. Косилась на меня, правда, недоверчиво, но это и неудивительно. Я бы и сама косилась, подойди ко мне куча шуршащего шёлка, а то, что служанки гордо именовали костюмом для верховой езды, именно так и выглядело.

   В общем, лошадь смутила моя сбруя, а меня – её. Я даже не сразу сообразила, что такое прицепили несчастному животному на спину. Конструкция одновременно напоминала обшарпанный стул и девайс для игрищ в стиле садо-мазо. Высокая спинка, плоское сиденье и два кривых рога чуть левее от центра. И всё это великолепие было обтянуто жёсткой, растрескавшейся от старости кожей.

   Так или иначе, но садиться в такое седло я не могла. Во-первых, опасалась, что под влиянием неумолимого времени пострадала не только кожа, и конструкция развалится прямо подо мной. Во-вторых, просто не понимала, как туда взгромоздиться. А в третьих, сильно подозревала, что позорно сверну себе шею при первом же кульбите явно не привыкшей к подобным наездникам лошади. Но и признавать собственную ошибку очень не хотелось.

   – С какой помойки принесли это? – процедила я, вовремя вспомнив очередной завет бабушки: лучшая защита – нападение.

   – Э... Простите, госпожа баронесса... – замялась Леона, в которую я вперила самый недовольный взгляд, какой только смогла изобразить. – В замке так давно не было дам... Почитай, с тех пор как ваша матушка скончалась... А главный конюх...

   – Хватит! – перебила я. – Это убожество вернуть на родную помойку, чтобы я его больше не видела.

   – Да, госпожа баронесса, – поклонился высокий седоусый дядька, которого шустрая Леона поспешила вытолкнуть вперёд под гнев взбалмошной хозяйки.

   – И заложите... Карету, что ли. Я всё ещё хочу посмотреть на свои владения!

   – Как вам будет угодно.

   – Только не тот здоровенный гроб на шести колёсах, – добавила я, вовремя вспомнив, какой выбор имелся в большом сарае на заднем дворе. – Что-нибудь полегче, чтобы обзор не закрывало.

   – Открытый экипаж? – с некоторым сомнением уточнил мужчина.

   – Именно, – кивнула я.

   – Но... – начал было он, однако договорить не успел.

   – Никаких «но», – вылезла вперёд Леона. Моё отношение к «но» ей было уже знакомо. – Чтобы всё было сделано, пока госпожа баронесса переодевается. Живо, бездельники!

   «Правильно! – чуть не выругалась я. – В костюме для верховой езды в каретах не катаются. Для этого наверняка предназначен ещё какой-нибудь несуразный наряд. Тьфу! Проклятое средневековье! Нет... Пора устраивать индустриальную революцию в одном отдельно взятом баронстве, – я кое-как подобрала многочисленные юбки и поковыляла обратно в замок: сапоги для верховой езды тоже не делились на правые и левые. – И революцию в области моды заодно. Вот только обнаглевшего дракона до чешуи раздену за весь нанесённый ущерб сразу и на вырученные деньги займусь революционной деятельностью».

   Переодевание и прочие приготовления заняли часа два. Но всё в мире когда-нибудь заканчивается. Закончилась и эта пытка. С помощью слуг я забралась в экипаж, разложила по сиденью объёмистые юбки со свинцовыми утяжелителями по подолу, «чтобы ветром не задирало», как объяснила Леона, и со вздохом облегчения откинулась на кожаные подушки. Кто бы знал, что прогулка в экипаже требует такой выматывающей подготовки. «Нет... Только революция, – ворчала я про себя. – Нас спасёт только революция!»

   Напротив уселся старик-казначей, которого я в последний момент решила прихватить с собой в качестве экскурсовода. Леону ради этого пришлось отправить на козлы к кучеру, чем та осталась предельно недовольна. Позади нас раздались резкие команды, десяток верховых стражников окружил экипаж, и мы наконец выехали со двора. Разумеется, я приказала сразу ехать к проблемной окраине. Мне нужно было лично увидеть, что там творится, прежде чем писать жалобы в королевский суд. Изучению местных законов я планировала посвятить вечер. Казначей, правда, попытался меня убедить, что единственный закон для феодала – воля короля. Но я только покивала, оставшись при своём мнении.

   В любом деле должен быть порядок, даже если это дело – королевская воля. Если королевский суд начнёт слишком «вольствовать» в таких банальных вопросах, как порча чужой собственности, то быстро нарвётся на мятеж обиженных подданных и неуправляемость их обидчиков. А это уже проблемы для самого короля. Так что хоть какие-то законы в качестве оправдания королевской воли наверняка имелись. Я не была наивной незабудкой и прекрасно понимала, что перед любым законом все равны, но кое-кто равнее. Но ни я, ни тем более дракон, судя по отношению местных к этой расе, не могли рассчитывать на какое-то особое отношение. Следовательно, всё-таки закон.

   Так я размышляла, пока коляска катилась по довольно ухабистой дороге. Благо, рессоры и мягкие сиденья в этом мире уже изобрели. Или же многочисленные юбки скрадывали недостатки дорожного покрытия. В любом случае зад я себе не отбила, хотя зубами на особо выдающихся колдобинах клацала с завидной регулярностью. Минут через сорок слева показались первые дома большого посёлка.

   Я недовольно покосилась на дремавшего передо мной казначея. Ведь его взяли именно для рассказа о местности. Воспользовавшись очередной колдобиной, я со вкусом пнула его в голень. Дедок проснулся мгновенно и, так же быстро сориентировавшись, загробным тоном занудил о количестве семей арендаторов и поголовье скота.

   С трудом удерживаясь от зевоты, я задумалась, не специально ли он говорит таким монотонным голосом. Когда через два села рассказ превратился в совсем уж однотонное бу-бу-бу, я не выдержала.

   – Скажите, мастер казначей, вам совсем неинтересна ваша работа?

   – Отчего вы так решили, госпожа баронесса? – отозвался старик совершенно нормальным голосом. Бубнёж оборвался на полуслове.

   – Сужу по вашему тону, – поморщилась я. – Вы рассказываете так, будто только и мечтаете избавить меня от любого интереса к делам баронства.

   – Вовсе нет, госпожа баронесса, – как-то неуверенно возразил он, глядя в сторону.

   – Хорошо, если так, потому что до сих пор вы добились только того, что я задумалась, а не пора ли вам на заслуженный отдых.

   – Какой отдых? – вытаращился старик.

   – Заслуженный, – с деланным равнодушием пожала плечами я. – Выделю вам за долгую службу комнаты в замке. Назначу пенсию.

   – Пансион?

   – Угу. Его. Отдохнёте от забот.

   – Но я служил ещё вашему отцу!

   – Именно за это и назначу. Потому что мне вы служить явно не желаете! – я слегка подпустила в голос раздражения. Но только чуть-чуть. Разругаться с собственным казначеем, не зная по сути ничего о своём наследстве, было бы идиотизмом. А вот припугнуть... – Что это за бубнёж?

   – Но я рассказываю вам основные сведения... – захлопал глазами дедок.

   «А теперь немного лести в качестве наживки», – мысленно скомандовала я себе.

   – Мастер казначей. Вы знаток своего дела. За столько лет изучили баронство вдоль и поперёк. Я уверена, что вы знаете историю появления каждой монеты в моей казне.

   – Ну, в общем и целом, да, – приосанился дедок.

   «Водим...», – ухмыльнулась про себя я.

   – За это вас и ценил мой отец, не так ли? – улыбнулась я, ничем не рискуя. Ну, кто скажет, что бывший работодатель его не ценил?!

   – Да. Разумеется.

   «И подсекаем!»

   – Но мне вы рассказываете «основные сведения», которые можно увидеть приходо-расходных книгах, не выходя из комнаты, – демонстративно перестала улыбаться я. – Неужели кроме этого вам больше нечего рассказать? Очень сильно в этом сомневаюсь. Следовательно... Либо вам надоела ваша работа, либо не нравится работодатель. То есть хозяйка. Или же вы считаете, что я не способна вас понять потому, что женщина?

   На протяжении своего гневного монолога я внимательно следила за физиономией старичка. Слава богу, физиономистика тут всё ещё оставалась в зачаточном состоянии. А я в своё время год на курсы отходила. Дорогущие, зараза. Но действенные. Читал какой-то отставной ФСБешник, а среди слушателей одни полицейские да налоговики сидели. До сих пор не знаю, как шефу удалось меня туда пропихнуть. Но чувствую, что благодарить буду долго.

   Нет, дедок, конечно, пытался корчить покер-фейс, но до наших олигархов ему было как до луны пешком. А я и тех выводила на чистую воду. Тут же и стараться особо не пришлось. Как только я упомянула про «женщину», как веки дрогнули, взгляд на мгновенье ушёл в сторону, а ручки дедок непроизвольно скрестил на груди.

   «Ну, здрасте, приехали... И тут шовинизм!» – чуть не взвыла я.

   – Прибыли, госпожа баронесса, – радостно воскликнула Леона, прервав тягостную сцену. – Вот роща, которую негодяй этот сжёг. За ней сразу село стоит. А правее луга, где раньше поля были. И вторая роща. И... И...

   – Что «и»? – привстала я, предчувствуя очередную пакость.

   – И драконы, – слегка испуганно отозвалась женщина.

   Но я уже и сама догадалась, о ком речь. Кто ещё мог так нагло лететь на лошадях параллельно дороге, поднимая тучу пыли и вытаптывая остатки и без того пожухлой травы. Секунду спустя они пронеслись мимо, и я оказалась в эпицентре песчаной бури: из глаз моментально хлынули слёзы, на зубах заскрипел песок, а в носу засвербело.

   – Чего встал, болван?! – заорала я на кучера, моментально растеряв культурный налёт двадцать первого века. – Вывози нас из этой грязи!

   Кое-как со скрипом, многоголосым чиханием и кашлем и приглушёнными, но от этого не менее вычурными ругательствами экипаж вытащили из глубокой колеи на относительно свободный от пыли луг. Прямо навстречу молодым наглецам, которые со смехом гарцевали на лошадях на безопасном расстоянии. Слава всем богам, там травы было побольше, а пыли, соответственно, поменьше.

   – Какого дьявола вы делаете на моей земле?! – рявкнула я.

   Точнее, попыталась рявкнуть. Ровно посередине фразу разорвал громоподобный чих, вызвав очередной приступ веселья у молодых лоботрясов. «Ну, всё... – мысленно пробормотала я, сжимая от ярости кулаки. – Ты покойник, дракон. На слоновую кость пущу!»

ГЛАВА 6

– На вашей земле? – с лёгким интересом приподнял брови мужчина, выделяющийся среди прочих более богатой одеждой. – А кто вы такая?

   – Я – баронесса Бельфор. Хозяйка этой земли, – вздёрнула подбородок я. – И я вас сюда не приглашала.

   К счастью экипаж был достаточно высоким, и задирать голову, чтобы взглянуть в глаза наглецу, мне не приходилось. Но вот с другими атрибутами величия наблюдались серьёзные проблемы. Даже с теми, о существовании которых я, как выяснилось позже, и не подозревала.

   – Ах, вот оно что! – радостно воскликнул нахал. – Так мы без приглашения, представляете? Услыхали, что у этой медвежьей дыры... Прошу прощения. У этого богами забытого уголка появилась новая хозяйка, и решили засвидетельствовать своё почтение.

   – Как-то не очень хорошо у вас получается. Естественнее надо быть. Приличия у аристократов, знаете ли, с молоком матери прививаются. Хотя это явно не ваш случай, – поморщилась я. Нос, наконец, перестал свербеть, и я сразу почувствовала себя увереннее. – Попробуйте почитать что-нибудь по этикету и начать сначала.

   На щеках у нахала вспыхнули красные пятна.

   – О, можете мне поверить, манеры мне не чужды. И если я не продемонстрировал их по отношению к вам, то лишь потому, что не узнал.

   – Геральдику вам наставники тоже не преподавали? – я кивнула на дверцу экипажа, где красовался герб с баронской короной.

   – Преподавали, как же, – издевательски ухмыльнулся он. – Но гербы, увы, спереди не видно. Мне и в голову не могло прийти, что в таком рассохшемся рыдване может ехать целая баронесса. Я думал, что подобные сооружения давно гниют в сараях у крестьян.

   – Что поделать, я старомодна и предпочитаю вещи, проверенные временем, – парировала я. – Но когда вы пронеслись мимо, увидеть гербы вам ничего не мешало. Разумеется, кроме пыли, которую вы же и подняли.

   – О, да, увы. Но у меня есть оправдание. Я принял вас за привидение.

   – Что?! – опешила я.

   – Ну, посудите сами, – осклабился гад. – Я вижу древний экипаж, в нём девицу, одетую по моде полувековой давности. Напротив неё – древняя мумия вместо мужа. И всё это такого однотонного нежно-серого цвета... Что я мог подумать?

   Он завершил свои выкладки под громовой хохот дружков. Краем глаза я заметила, что улыбается даже кое-кто из моих стражников, и обозлилась окончательно

   – К вашему несчастью, я совершенно материальна, – ледяным тоном процедила я. – И если вы немедленно не уберётесь с моей земли, подам жалобу лично Его величеству королю.

   – Не стоит так волноваться, – издевательски поклонился мерзавец. – Мы уже уходим.

   Я проследила, как кавалькада молодых аристократов скрылась за рощей, где, по словам казначея, располагались межевые столбы, и, скользнув злобным взглядом по своим сопровождающим, бросила:

   – Что стоим, кого ждём? В замок гони!

   Экипаж, наматывая на колёса конский навоз, по большой дуге развернулся на истоптанном лугу и покатил в обратную сторону. Всю дорогу я материлась такими словами, о существовании которых в собственном лексиконе даже не подозревала. Единственное, на что хватило моего самообладания – я делала это мысленно. Но зубами скрипела, судя по испуганным взглядам Леоны через плечо, достаточно внятно.

   Для полноты картины примерно на половине обратного пути пошёл слабый, но от этого не менее противный дождь. Подъёмный тент экипажа скрипел, хрустел и в конце концов развалился, едва его сумели поднять.

   – Поехали, – махнула рукой я. – Хуже уже не будет.

   Ох, зря я это сказала. Метров за триста до замковых ворот у проклятой телеги отвалились задние колёса. Оба сразу. Одно даже весело покатилось дальше. А кузов моего средневекового авто плюхнулся в глубокую лужу, подняв тучу грязных брызг. Старик-казначей съехал по сиденью и свалился прямо на меня. А сверху на нас упала Леона. Хорошо хоть кучер успел схватиться за какую-то загогулину и усидел на месте. Как в этой мешанине тел и грязи меня не только не раздавили, но даже не подбили глаз, я не представляю до сих пор.

   Стражники бестолково суетились вокруг минут пять, пока мы копошились в остатках экипажа. Наконец из замка прибежал начальник стражи и навёл порядок. Меня вытащили наружу и со всем возможным пиитом водрузили на дорогу. Прямо в лужу по колено.

   Краем глаза я заметила, как начальник стражи схватился за голову и попятился. Пантомима меня неожиданно насмешила настолько, что я даже хмыкнула, а слепая ярость и сладостные воспоминания о безнаказанности феодалов из школьного учебника истории немного отступили.

   Одну за другой я с натугой вытащила ноги из вязкой грязищи, оставив ей на память свои туфли, и, подобрав тяжеленные намокшие юбки, побрела к замку. Я бы с удовольствием и юбки оставила в этом болоте, но сомневалась, что сумею их снять и снова не увязнуть в грязи, поэтому рисковать не стала.

   На эпическое шествие баронессы, несмотря на дождь, сбежались поглазеть все обитатели замка и поселяне из соседней деревни. Стараясь поменьше смотреть по сторонам и повыше задирать нос, я добралась до главного входа, где меня встретили охающие служанки с кучей полотенец наперевес. Отмахнувшись, я коротко бросила:

   – Ужин и горячее вино в спальню! И камин там растопите!

   Прислугу как ветром сдуло. Я же, оставляя за собой широкий мокрый и грязный след, как гигантский слизняк, направилась прямиком к горячему источнику. Вдруг как-то неожиданно вспомнилось, что здесь не только нет нормального белья и автомобилей, но и элементарного аспирина, не говоря уже про антибиотики.

   Кожу растёрли докрасна с какими-то противопростудными снадобьями. Грязь из моих многострадальных волос вымыли в четыре руки вместе со шпильками. Зато я основательно отогрелась в горячей воде и даже несколько примирилась с окружающим. По крайней мере, убивать уже не хотелось.

   Ну, почти не хотелось. Чёртов дракон, благодаря которому я и оказалась в таком неприглядном положении, добрых чувств не вызывал совершенно. Но месть – то блюдо, которое подают холодным. А холодное после сегодняшней эпопеи мне было явно противопоказано.

   Посмеиваясь над вывертами собственных мыслей, я с удовольствием повалялась на горячем каменном постаменте, пока меня растирали. Потом пришлось подождать, пока просушенные волосы снова скрутят в замысловатую причёску и обрядят меня в очередное несуразное платье. Потерянные туфли сменили мягкие меховые сапожки. А на плечи мне водрузили пушистую шаль. Я сильно подозревала, что в таком наряде похожа на местную старуху, но в тот момент это интересовало меня в последнюю очередь.

   После ужина в жарко натопленной комнате, да ещё с горячим вином, меня разморило настолько, что я, плюнув на все планы, попросту завалилась спать.

   Утром, не обнаружив ни заложенного носа, ни прочих простудных явлений, я чуть не расцеловала на радостях явившуюся служанку. И тут же вспомнила про отложенную месть.

   «Раз ангина мне уже не грозит...» – мысленно протянула я после завтрака и поманила крутившуюся в отдалении Леону.

   – Платья чьи?

   – Матушки вашей, – опустила голову женщина. – Тут уже столько лет дамы не было. Батюшка ваш полюбовницу-то так и не завёл, служанками перебивался...

   – Так, стоп! – перебила я. – Такие подробности меня не интересуют. Вопрос в другом. Я не желаю быть посмешищем, разгуливая в старомодных платьях.

   – Так это решим! – заулыбалась женщина, сообразив, что громы и молнии по поводу вчерашнего фиаско откладываются на неопределённый срок. – Я в городе всех портних знаю. А кого не знаю, о той слышала.

   – Так уж и всех, – недоверчиво протянула я.

   – Всех трёх, – гордо подтвердила она. – А про четвёртую слыхала, что она вечно какие-то свои идеи ненормальные предлагает, от которых приличным дамам дурно делается!

   – Так, так...

   Я задумалась. С одной стороны, мне нужен был именно классический гардероб, чтобы не давать всяким наглецам повода проехаться по моему внешнему виду. С другой, не я ли собиралась заняться в некотором роде прогрессорством?

   Опять вспомнилась бабушка. В тот вечер мы как обычно смотрели выпуск новостей. И в нём рассказывали о сбежавшем за границу проворовавшемся олигархе. Я тогда высказалась довольно категорично: «Плевать ему на заочный суд. Будет там икру ложками есть с такими же богатеями, как сам». Бабушка на это только поморщилась. «Сколько ты знаешь успешных эмигрантов в первом поколении?» – спросила она. «Нисколько. Никогда не интересовалась этой темой», – недовольно буркнула я, предчувствуя очередную нудную лекцию об отвлечённых материях. Как теперь выяснилось, не такими уж отвлечёнными они были, но тогда я об этом не знала.

   «Не знала бы, даже если бы и интересовалась, – отрезала бабушка, не обратив никакого внимания на мои гримасы. – Потому что их просто нет. В каждой стране свой круг богатых и знатных. И чужаков туда пускают крайне неохотно. Любой нувориш будет пыжиться, стараться, тратить безумные деньги, но некоторые двери так и останутся для него закрытыми. Может быть, его дети, а скорее даже внуки благодаря правильным бракам и поведению смогут войти в круг избранных. А может, и нет. В любом случае на них будут ещё долго поглядывать с подозрением, оценивать поступки, одежду, драгоценности. И любую ошибку встречать без удивления: «Чужак, что ещё от него можно ожидать?»

   «Ну, разумеется, – проворчала я. – Можно подумать, они там все ходят исключительно по линеечке, не отклоняясь от всяких протоколов на полсантиметра!» «Не ходят, – усмехнулась бабушка. – Только среди своих это называется «причуда» и вполне имеет право на существование. Причуды некоторых дам рождали новую моду. Мужчины со странными хобби становились объектами для подражания. История знает множество таких примеров. Но заметь, все они были выходцами из «своего» круга, аристократами по праву рождения, и никогда – новоприбывшими чужаками».

   В тот день я просто отмахнулась от очередного бабушкиного прибабаха. А вот сегодня вспомнила, и губы сами расплылись в злорадную ухмылку: «Будут и у меня причуды, «сокругники»-аристократы. Баронесса я, или мимо проходила? Надо будет, кстати, поинтересоваться своей родословной. И учителем хороших манер тоже. Отсутствие оных может и сойти за причуду, но две причуды – многовато даже для меня. Так что лучше я научусь правильно делать реверансы и танцевать, чем буду всю жизнь ходить в неудобных нарядах!»

   Несколько часов спустя в город к моему поверенному, как выяснилось, был у меня и такой, поскакал гонец с длинным списком требований. Я же, чтобы не бродить из угла в угол от нетерпения, натирая новые мозоли отвратными туфлями, занялась наконец сводом законов королевства. Его, хоть и с трудом, отыскали где-то в библиотеке вместе с подшивкой судебных решений за двадцать лет, заказанной ещё моим батюшкой. Толстенные фолианты пахли пылью и по краям оказались слегка объедены мышами, но текст от этого не пострадал, а мне большего и не требовалось. Разделавшись со скучными делами, я могла позволить себе приятное: начать приготовление холодного блюда под названием месть. «Готовься, ящерица клыкастая. Острого перца я для тебя запасу немерено, и подгорать у тебя будет не только пасть!»

ГЛАВА 7

Несколько дней прошли в мелких хлопотах. Я разбиралась с системой местных законов, вникала в управление баронством и по ходу дела узнавала тысячу мелочей, привычных для местных и порой совершенно диких для меня.

   Та же самая вертикаль власти порой ставила меня в тупик своей абсурдностью и множеством совершенно ненужных надстроек. Так, в баронстве командовала я. Во всех сферах. Но в каждом мало-мальски приличном городке имелся королевский представитель. И любой из моих подданных мог обратиться с жалобой к нему. Пожаловаться можно было на кого угодно, включая меня. Но! Всегда это восхитительное слово, переворачивающее всё и вся с ног на голову. Пожаловаться-то мог, но любая жалоба должна была быть заверена феодалом. То есть мной. И без этой заверки её просто не принимали. Привет свободе слова и зачаткам демократии.

   И так во всём. Наследником титула могли стать как сын, так и дочь. Женщина могла разъехаться с супругом по собственному желанию, и он не имел права её преследовать. Мало того, она могла запретить признание бастардов, и сам мужчина оказывался бессилен хоть как-то узаконить права своих детей или оставить им какое-то наследство. Зато в день свадьбы всё имущество супругов становилось общим, и женщина полностью теряла право что-то решать в своём поместье или обращаться в суд от своего имени. Но и тут имелись свои исключения.

   Вчитываясь в сухие строчки судебных протоколов, я раз за разом вспоминала слова своего старого университетского преподавателя: «Закон – столб. Перепрыгнуть нельзя, обойти – пожалуйста». Так, для того чтобы сохранить власть в собственном феоде, женщине достаточно было выйти замуж за человека ниже себя по положению. Например, я, как баронесса, должна была бы в таком случае сказать «да» так называемому шевалье, аристократу, но без титула, а графине пришлось бы выбирать из баронов.

   К счастью, титулов тут было не так уж много. Знакомые мне по фильмам баронеты, маркизы и виконты отсутствовали как таковые. По сути, система выглядела так: король со своим семейством, герцоги, графы, бароны и многочисленные шевалье. Различия между аристократами больше относились к бумагам и месту за столом. А на деле слово барона с достаточно длинной родословной имело куда больше веса, чем какого-нибудь скороспелого графа в третьем-четвёртом поколении. Всё решали родственные связи и личные обязательства.

   Покопавшись в старых бумагах, я выяснила, что сама являюсь представительницей достаточно древнего рода, в прошлом роднившегося и с королями, и успокоилась. Этого должно было хватить, чтобы ко мне слишком настойчиво не лезли, а остальное королевство меня не интересовало.

   В общем, я занималась с учителями, которых по зрелому размышлению выписала сразу троих, поджидала портниху, которая по закону подлости умудрилась куда-то укатить, и читала законы. Вполне подходящая жизнь для такого интроверта как я. И конечно, она не могла длиться долго. В этом конкретном случае всё опять испортил проклятый дракон!

   – Почта, госпожа баронесса! – провозгласила Леона, гордо вступая в комнату с серебряным подносом наперевес.

   – Я никому не писала, – проворчала я, неохотно откладывая приходо-расходную книгу. – Что там?

   – Приглашение на светский вечер у вашего соседа.

   – У дракона? – опешила я.

   – Зачем дракона? – вытаращилась Леона. – У вас и нормальные соседи есть!

   «Чёрт... Совсем с этой ящерицей ополоумела», – проворчала я себе под нос, забирая с подноса карточку.

   Хм-м... Светский вечер, форма одежды – свободная. Приглашение на две персоны. И что с ним делать? Я бросила взгляд на часы. Так и есть. Опять засиделась с этими доисторическими книгами и опоздала к учителю этикета. Ладно... Сейчас наверстаем, раз уж тема урока имеется.

   – Найдите мне наконец эту портниху! – прошипела я, резко разворачиваясь к двери.

   Видимо, что-то такое было в моём голосе, потому что когда я закончила с учителем этикета, упомянутая портниха уже ждала меня в малой гостиной. Первое впечатление оказалось обнадёживающим: молодая девица с большой папкой бумаг подмышкой, в красивом, но не слишком пышном платье.

   – Добрый вечер, – приветливо поздоровалась я. – Рада, что вы наконец приехали.

   Но вместо ожидаемого расслабления девушка вдруг напряглась:

   – Простите, госпожа баронесса, – поклонилась она. – Я должна была собрать эскизы. Иначе мне было бы нечего вам показать.

   – Я имела в виду ваше отсутствие в городе, – ободряюще улыбнулась я.

   – Отсутствие? – удивилась портниха. – Но я никуда не уезжала...

   Настал мой черёд таращиться.

   – Да?

   – Да, госпожа баронесса. Как только приехала госпожа Борже, я тут же собрала...

   – Понятно, – перебила я, сообразив, откуда ветер дует. – Покажите, что вы привезли.

   Пока девушка раскладывала по столу многочисленные картинки, я на чём свет стоит ругала Леону. Опять она проявила ненужную инициативу. «Сначала часами уговаривала меня не связываться с «экспериментаторшей», а потом, значит, решила действовать. Нет... С этим надо что-то решать, – злилась я. – Выгнать бы её. Но кем заменить?!»

   Заменять было некем. Точнее, может, и было кем, но большинство из работавших в замке слуг пока так и оставались для меня величинами неизвестными.

   Отложив решение глобальных вопросов на потом, я сосредоточилась на эскизах. Но, увы, ничего интересного не увидела. Те же чрезмерно пышные юбки, узкие лифы и множество кошмарных оборок и бантиков.

   – И чем это отличается от моды тридцатилетней давности? – не сдержалась я.

   – Как можно, госпожа баронесса?! Это последние модели из столицы! Тридцать лет назад носили квадратные декольте с ужасными кружевами в виде цветочков...

   – Такие? – прищурилась я, щёлкнув ногтем по одной из жутких розочек, окаймлявших вырез моего платья.

   – Омг... – побагровела девушка, похоже, впервые за весь разговор подняв на меня взгляд.

   Я неприлично громко расхохоталась, смутив её ещё больше.

   – Так всё... – кое-как сумела проговорить я, утирая выступившие а глазах слёзы. – Именно для этого я вас и пригласила эм-м...

   – Алина. Алина Моне, – подсказала портниха.

   – Алина... Я отсутствовала, а когда вернулась домой, в моём распоряжении оказались только вот такие наряды. Мне, в общем-то, всё равно. В столицу я не собираюсь, у меня хватает дел в баронстве. Да и следить за модой попросту не успеваю. Но положение обязывает. Поэтому вы здесь.

   – Я всё понимаю, госпожа баронесса, – склонила голову девушка. – Здесь последние модели...

   – Эти «последние модели» меня не интересуют, – покачала головой я. – У меня очень активный образ жизни. А вот в этом передвигаться можно с большим трудом, – мой палец упёрся огромные юбки на одном из рисунков. – Впрочем, кое в чём вообще невозможно передвигаться. Я же не лошадь, чтобы на меня надели шоры!

   Я постучала ногтем по изображению странной конструкции: гибрид чепчика, плавно переходящего в воротник. Впечатление было такое, что на голову нарисованной женщине надели канализационную трубу, к тому же заметно сужавшуюся к концу.

   – Что вы можете мне предложить такого, – помолчав с минуту, продолжила я, – чтобы мне было удобно жить, и в то же время служители Единого не пригласили бы меня в обитель покаяния?

   – Ну, вот, например, – портниха неуверенно пододвинула вперёд изображение платья.

   Обилия кружев и оборок на нём не предполагалось, сам силуэт выглядел довольно строго. Декольте закрывала полупрозрачная вставка под горло, так что, наклонившись, я не рисковала продемонстрировать всем присутствующим свои прелести. Один недостаток – слишком пышная юбка дополнялась длинным шлейфом.

   – А теперь представьте себе, что я соберу на этот хвост, если вздумаю пройтись через двор к карете. Или, упаси Единый, зайти на конюшню. А я люблю лошадей, – проворчала я.

   – Шлейф можно укоротить...

   – Вообще убрать. И половину нижних юбок вместе с ним, – отрезала я, отчаявшись услышать от портнихи разумные предложения.

   – Примерно вот так? – едва заметно улыбнулась девушка и перевернула картонку.

   На обратной стороне красовалось набросанное от руки то же самое платье, только уже без объёмных излишеств.

   – Именно! – обрадовалась я.

   – Или так? – осмелела она, переворачивая ещё один рисунок.

   Мы склонились над столом.

   Несколько часов спустя Алина, сложив свои картинки, ушла. Точнее, уехала в город, чтобы собрать вещи и перебраться в замок. Я же, несмотря на разболевшуюся от неудобного положения поясницу, сияла довольной улыбкой. Девушка схватывала мои идеи на лету, легко отказываясь от чрезмерного украшательства в пользу строгих и лаконичных силуэтов.

   Кроме того, вместе мы придумали вполне приемлемый костюм для верховой езды. Обыкновенная юбка-брюки, несколько более пышная, чем это привычно для моей прошлой жизни, и длинный шлейф, пристёгивающийся к талии, раз и навсегда должны были решить мою проблему с дамскими сёдлами. В таком наряде я могла спокойно сидеть на лошади и при этом не нарушать правила приличия: юбки не задирались, попу не обтягивали, щиколотки выше положенного не открывали.

   Потирая руки, я предвкушала своё скорое преображение. Дорогих тканей в кладовых замка было более чем достаточно. Бегло осмотрев мои запасы, Алина заявила, что здесь хватит на три гардероба и ещё останется. Больше не цепляться юбками за каждое архитектурное излишество в коридорах. Не наступать на собственный подол, попытавшись отступить на шаг. Не таскать на плечах многокилограммовые конструкции из ткани и кружев. Только тот, кто, как я, из удобных джинсов и футболок вдруг перепрыгнул в корсет и множество юбок, смог бы понять мою радость. Но поскольку таких в обозримом пространстве не наблюдалось, радовалась я в гордом одиночестве, зато искренне. Даже Леона, которую я несколько часов назад готова была придушить, получила только ещё одно китайское предупреждение.

   В общем, понятливая портниха обеспечила мне прекрасный вечер. Даже отправляясь обратно в кабинет после ужина, я ещё что-то довольно мурлыкала себе под нос. Ровно до того момента, как обнаружила на рабочем столе три новые почтовые карточки. Местный бомонд горел желанием увидеть новоявленную баронессу.

ГЛАВА 8

Алина оказалась настоящей находкой. Она быстро набрала себе среди служанок помошниц, и два дня спустя я уже могла передвигаться по замку, не рискуя ежеминутно снести юбками горящие свечи или грохнутся, запутавшись в собственном подоле. Среди служанок, кстати, нашлись две белошвейки, которые когда-то занимались ещё бельём моей матери. С моего разрешения Алина посадила их обучать тонкому искусству шитья молодых девчонок.

   Одна Леона осталась недовольна появлением портнихи в замке. Сперва она получила недвусмысленный выговор за саботаж моих приказов. А потом ей пришлось расстаться с частью обязанностей. Присмотревшись к трудолюбивой Алине, я предложила ей остаться в замке насовсем в роли моей кастелянши. Та сперва помялась, а потом призналась, что может переехать только в сопровождении своей престарелой матушки. Решив, что лишний рот среди такого количества народу вряд ли сильно напряжёт мою казну, я дала разрешение и на матушку. Леона заметно злилась, но ключи от бельевой и кладовых с тканями всё же отдала. Надо было видеть её лицо, когда она отцепляла их от огромной связки, которую гордо таскала на поясе с тех пор как изгнали бывшего управляющего.

   А ведь до этого ей пришлось ещё раз наступить на горло своему самоуправству. Пожалуй, до сих пор это была моя самая эпичная битва за собственную власть. Дико звучит, ведь сражаться мне пришлось с собственной экономкой. Но вы бы видели эту экономку тогда!

   – Ваша светлость! Это решительно невозможно! – грудь Леоны вздымалась в праведном возмущении как кузнечные мехи.

   – Почему? – кое-как сдержав рвущийся с языка мат, спросила я. Разговор катился по кругу уже в третий раз.

   – Высокородной даме не пристало лично встречаться с... с сапожником! Это дурной тон!

   – Ты, кажется, позволила себе повысить на меня голос, – наконец не выдержала я. – И уже не в первый раз. Это ли не пример дурного тона?!

   – Простите, госпожа баронесса, – тут же сдала назад Леона. – Но мной движет только забота о вашем добром имени и репутации вашего рода...

   – О репутации своего рода я позабочусь сама. Пока же меня интересует забота о моих ногах!

   – Я приму за честь лично передать все ваши пожелания мастеру. Но высокородной даме встречаться сапожником – это...

   Разговор опять покатился по кругу. Ни объяснения, что я хочу, чтобы мастер снял мерку лично, ни демонстрация мозоли, которую мне натёрли неудобные туфли, женщину не убедили. В конце концов, потеряв всякое терпение, я просто рявкнула на неё в лучших традициях фильмов про тёмное средневековье. И тут же поняла, что с этого и надо было начинать. Поклонившись с видом оскорблённой невинности, Леона сообщила, что исполнит любой мой приказ.

   С сапожником я встретилась буквально через полтора часа. Оказалось, что дядька живёт в посёлке сразу за замковыми стенами. Остаток дня пришлось убить на то, чтобы объяснить ему разницу между левой и правой ногой. Причём большую часть времени он трясся от страха и то и дело поминал Леону.

   Вспомнив об этом, я уже в который раз подумала, что нахальную тётку, то и дело пытающуюся мной манипулировать, надо гнать и как можно скорее. Однако заменить её всё ещё было некем, а сама я слишком плохо знала доставшееся в наследство хозяйство, чтобы полностью взять бразды правления в свои руки. Но я над этим работала. В поте лица и чернильных пятнах на пальцах.

   Тихонько ругнувшись, я отбросила перо, которое, задумавшись, вертела в руках, и недовольно уставилась на испачканные руки: «Мало того, что мне приходится разбираться в этой доисторической бухгалтерии, где сам чёрт ногу сломит! Так ещё и ручки нормальной нет!»

   Местная финансовая грамотность действительно оставляла желать много лучшего. Я возилась с толстыми потрёпанными книгами уже которую неделю, но так и не поняла, сколько прилипло к чужим загребущим ручонкам баронских денег. В том, что обязательно прилипло, я даже не сомневалась. Проследить по наличным записям, что откуда пришло и куда ушло, было практически невозможно.

   «Эх... Где нормальная бухгалтерская отчётность? Дебет-кредит, и всё понятно!» – проворчала я себе под нос, с тоской посмотрев на заляпанный чернилами список на листе серой бумаги. С его помощью я уже второй час пыталась проследить, куда же девались десять возов какой-то ягоды, взятые у арендаторов осенью прошлого года. Ну, не могла же я в самом деле принять на веру «гниль два воза, поклёв птицами восемь возов», как это значилось в книге! Тем более, что пресловутые возы то и дело всплывали в каких-то взаиморасчётах уже после гнилого поклёва.

   Обозлившись, я схватилась за верёвку звонка:

   – Казначея ко мне! Живо!

   Сунувшегося на зов лакея как ветром сдуло, а я откинулась на спинку кресла и стала сосредоточенно считать вдохи и выдохи, пытаясь успокоиться. Получалось плохо. Совсем не получалось, если честно. Управление баронством оказалось вовсе не таким простым делом, как я вообразила, начитавшись в прошлой жизни бытового фэнтези. Не зря бабуля его так не любила.

   Бредовая система записи доходов и расходов, словно специально созданная для воров и казнокрадов, была только вишенкой на торте. Все прочие сферы жизни тоже покрывал толстый слой... Шоколада, скажем так. Одну окраину баронства вытоптал дракон со своими дружками. На другой раскинулось скалистое плато. Некогда там были серебряные шахты, но сейчас в них никто не работал. Почему, я так и не поняла. Да что там. Я даже не могла понять, почему вроде бы одинаковые пахотные земли, занятые арендаторами, приносят совершенно разный доход.

   «Может, правда замуж выйти, – тоскливо подумала я. – И пусть муж это болото разгребает!»

   В дверь осторожно постучали.

   – Войдите! – рявкнула я, обозлённая собственными пораженческими мыслями.

   В комнате появился молодой парень лет двадцати в тёмном основательно потёртом камзоле. Я приподняла брови: это ещё кто?

   – Доброго дня, госпожа баронесса, – низко поклонился он.

   – Доброго, – отозвалась я, всё ещё выжидая. Мало ли кого принесло. Вышвырнешь, не разобравшись, а это окажется посланец какого-нибудь нищего, но безумно заносчивого соседа. Разбирайся потом с кровной местью и судом по защите чести и достоинства. Такие нюансы учитель этикета вколачивал в мою несчастную голову ежедневно, и кое-каких успехов всё же достиг.

   – Чем могу служить? – снова поклонился парень, не дождавшись от меня ничего более содержательного.

   – Вы мне? – опешила я.

   – Вы велели позвать казначея? – осторожно уточнил он.

   – Хотите меня убедить, что вы – это он? Тогда поделитесь рецептом мгновенного омоложения.

   – Шутить изволите, госпожа баронесса, – с заметным облегчением улыбнулся парень. – Я только помощник. Но господин Бриказамааль болен, потому не может прийти на ваш зов. Но я знаком с делами и готов ответить на все ваши вопросы.

   – Вот оно что, – протянула я, подивившись, как легко с его губ слетела зубодробильная фамилия дедули. Сама я до сих пор была не способна её не то что выговорить, а даже запомнить. – Что ж. Так даже лучше. Объясните мне, какие птицы умудрились склевать восемь возов ягоды.

   – Какой ягоды? – щёки парня слегка порозовели.

   – Да хоть вот этой, – ткнула пальцем в нужную строчку я.

   К счастью, врать он мне не стал. Прямо признался, что чёртовы телеги попросту забыли на заднем дворе, а когда вспомнили, то выяснилось, что учитывать уже нечего. Возы и те птицы склевали... В общем, всё понятно. И тем не менее помощник казначея произвёл на меня вполне приятное впечатление.

   – Это отвратительно, – буркнула я, демонстративно отодвигая книгу с записями.

   – Что вы имеете в виду, госпожа баронесса? – забеспокоился парень.

   – Разгильдяйство и вредительство, – отрезала я, испытывающее глядя на собеседника. – И воровство. Что вы на меня так смотрите, Жак? Вы, как я убедилась, умеете считать.

   Парень снова вспыхнул и отвёл взгляд, пробормотав что-то вроде: «А я что мог сделать?»

   – А если я дам вам возможность сделать? – прищурилась я.

   – Господин казначей будет недоволен, – качнул головой он. – Мне ещё двенадцать лет учиться, прежде чем я бляху получу. Может быть.

   – Да? И чему же вы ещё должны научиться?

   – Ну...

   – Научитесь вести дела по-моему, и никакая бляха вам не понадобится, чтобы стать баронским казначеем, – твёрдо проговорила я.

   – Баронским ка...

   – Именно. С соответствующим жалованием.

   – По-вашему, это как? – подался вперёд парень.

   – А вот как, – отозвалась я и вкратце объяснила потенциальному казначею обычную систему бухучёта с двойной записью.

   Нормальную в моём понимании. Парень же слушал мои выкладки, как откровение. К счастью, он оказался сообразительным и схватывал буквально на лету.

   – Вот, – закончив объяснения, я пододвинула вперёд учётную книгу. – Перепиши по-моему. А я посмотрю. Получится – станешь моим казначеем.

   – Я всё сделаю! – парень ухватился за предоставленный шанс мёртвой хваткой. – Не беспокойтесь, госпожа баронесса!

   – Посмотрим... – уронила я. – Но имей в виду: не болтать, не врать и не воровать. Узнаю, а я обязательно узнаю, и ты пожалеешь о том дне, когда научился считать. Если что-то украдено, сгнило по недосмотру и так далее, то так и пиши. Это уже будет моя забота.

   – Я всё пересчитаю! – закивал он. – До последнего колоска.

   – Посмотрим, – повторила я, жестом указав на дверь.

   Я ничем не рисковала. Сгоряча я начала было это делать самостоятельно. Но не учла, сколько ещё всего свалится на мою голову. Мне банально не хватало времени. Но кое-что сделать всё же успела, и теперь могла легко проверить как честность, так и понятливость потенциального финансиста. «Но если он не облажается, то проблема с нелояльным казначеем будет решена, – потёрла ладошки я. – А там и с ленивыми арендаторами разберёмся. И драконов от топографического кретинизма вылечим, чтобы по чужим землям не топтались... Нет... С замужеством можно пока погодить...»

   Хмыкнув, я поднялась и отправилась отмывать руки от чернил. Меня ждала очередная примерка.

ГЛАВА 9

«Сколько же времени потеряно зря, – с раздражением думала я, невидящим взглядом скользя по парам, проносящимся мимо в каком-то зажигательном танце. – Можно было бы делом заняться!»

   Моё недовольство вполне можно было понять. Учителю этикета таки удалось убедить меня, что отказываться от всех приглашений – дурной тон, соседи могут очень сильно не понять. А мне ещё не раз и не два сталкиваться с ними по всяким хозяйственным делам. Я согласилась и отправилась на приём по случаю дня совершеннолетия четвёртой дочери барона Руллона.

   Более неудачный повод для моего первого выхода в свет, как я теперь понимала, сложно было даже представить. Барон Руллон являлся счастливым отцом пятерых прыщавых, манерных, а самое главное, до сих пор незамужних дочерей. Как я поняла, приглашение мне вообще прислали по привычке – я же всегда отказывалась от участия в подобных мероприятиях. Надо было видеть, каким кислым взглядом встретила меня хозяйка:

   – Баронесса Бельфор? Вы всё-таки приехали?

   – Да вот решила развеяться, – кивнула я, прикусив на кончике языка закономерный вопрос: «А что, не ждали?»

   – А почему? – тут она наконец опомнилась и продолжила уже светским тоном. – То есть, мы очень рады видеть вас на нашем приёме. Вы ведёте столь уединённый образ жизни, что мы и не надеялись...

   – Барон Руллон был очень дружен с моим отцом, и я не смогла отказать, – пояснила я, старательно удерживая на лице любезную улыбку.

   – Да. У мужа много друзей, – кивнула женщина.

   «Слишком много», – читалось на её худом лошадином лице. Но я предпочла этого не заметить. Уехать сейчас означало бы спровоцировать скандал. А я и так собиралась слегка встряхнуть это аристократическое болото. Неприятно удивлённая моим появлением, госпожа Руллон даже не обратила внимания, что моё платье совершенно не соответствует стандартам моды, предписанным нынешним сезоном.

   Обозначив намёк на реверанс, я вплыла в большой бальный зал.

   – Баронесса Бельфор! Хранительница рубежа, госпожа Беллорна, Рижмы и Артикса, – рявкнул мажордом на весь замок. – Дочь и наследница барона Бельфор, восемнадцатого Хранителя западного рубежа!

   Все взгляды тут же скрестились на мне. Хорошо, что музыка пока не играла, а то парочкой оттоптанных ног танцоры бы не отделались. Да я и сама, впервые услышав собственный полный титул из чужих уст, да ещё так громко, с трудом подавила желание обернуться. Кивком поздоровавшись сразу со всеми присутствующими, я быстро убралась с возвышения, образованного ступенями входа. А дальше начался мой личный ад.

   Я вызывала всеобщий интерес. Нет, не так. Я вызывала всеобщее какое-то болезненное любопытство. Как же, наконец появилась таинственная затворница. Женщины косились и оглядывались. Ещё бы. Среди пышных кринолинов я в своём довольно узком платье со всего одной нижней юбкой и вырезом лодочкой смотрелась экзотической птицей. Эдакая изящная фарфоровая статуэтка, случайно попавшая на выставку грелок для чайников.

   Мужчины предпочитали здороваться лично, заводя разговор хотя бы о погоде. Каждый второй сообщал, что лично знал моего батюшку. А каждый третий норовил подробно рассказать, при каких обстоятельствах состоялось это судьбоносное знакомство, и какая крепкая дружба их связывала.

   Через несколько часов у меня загудела голова, а губы, казалось, онемели от необходимости постоянно улыбаться в ответ на плохо завуалированные гадости местных красоток.

   – Ах, какое милое платье, по-детски наивное и простое. Но вы, наверное, не знали, что сейчас в моде пышные юбки, – с самым заботливым видом сообщала очередная недовольная красотка. – Увы, новости так медленно доходят до провинций!

   – Вы правы. Очень медленно. Там, откуда я приехала, мода на кринолины несколько устарела, – заученно улыбалась я и мысленно добавляла: «Лет эдак на триста!»

   Дама фыркала как перекипевший чайник и отходила. Но через минуту ей на смену появлялась новая с очередным особо ценным замечанием:

   – Вы так долго скрывались. Я понимаю, сложно в таком возрасте решиться впервые появиться в обществе.

   – Да, вы знаете, очень сложно. Так неудобно, когда все эти кавалеры оставляют своих дам, чтобы засвидетельствовать мне своё почтение.

   Через какое-то время женщины оставили попытки меня смутить, и в разных углах зала образовалось несколько кружков с престарелыми матронами во главе. Я подозревала, что это мамаши, имевшие дочерей на выдание и углядевшие во мне конкурентку своим деточкам. Я только плечами пожала, догадавшись об этом: не объяснять же каждой, что замуж я не собираюсь. По крайней мере пока.

   Впрочем, злобно косились далеко не все, и когда начались танцы, вокруг меня уже сформировалась отдельная группка из местных кавалеров, наперебой пытавшихся мне услужить. Несколько девушек, кстати, тоже затесались в эту компанию, видимо здраво рассудив, что лучше получить приглашение на танец рядом с эксцентричной баронессой, чем гордо подпирать стенку в обществе мамочки. Мне всё это было только на руку: соберись вокруг меня исключительно мужики, мамаши испепелили бы неугодную гостью взглядами.

   «Чёртов серпентарий, – подумала я, кивая на какой-то комплимент. – Надеюсь, привычка травить более удачливых соперниц ядом здесь уже вышла из моды».

   – О, баронесса Бельфор великолепна! – услышала я у себя за спиной. – Пойдём, я тебя представлю.

   «Ну, вот. Ещё один, – хмыкнула я. – Ладно. Как там положено по этикету? Улыбаемся и машем... То есть улыбаемся и приседаем в реверансе».

   – А... Так я её знаю, – отозвался другой, заставив меня мгновенно напрячься. Этот ленивый насмешливый тон, не говоря уже о баритоне с лёгкой хрипотцой, я бы узнала среди тысячи других. – Это та самая баронесса, которую отец услал так далеко, что сам забыл куда. Видимо, её неотразимость родом из детства, раз пришлось дочку прятать.

   «Чёртов дракон!» – чуть не заорала я, но вовремя прикусила язык и обернулась уже с любезной улыбкой.

   – Нет. Это та самая баронесса, которая на днях встретила на своей земле слепого дракона. Представляете, бедолага не сумел рассмотреть межевые столбы. Как жестока порой бывает судьба, не так ли?

   Дракон, поперхнувшись, смерил меня долгим почти неприличным взглядом с головы до ног.

   – О... Чем-то вы мне его напоминаете. Тоже со зрением проблемы? – фыркнула я и отвернулась.

   Собравшийся вокруг народ перешёптывался, с любопытством косясь на нас, но в разговор никто не вмешался. Дракон обошёл меня вокруг, буквально таща опешившего дружка на буксире, и остановился прямо передо мной.

   – Вы мне тоже кого-то напоминаете. Вспомнил. Привидение. На днях я такое встретил. Хотя надо отдать ей должное, одета она была хоть и серенько, но более прилично.

   Кто-то захихикал, и я, скользнув быстрым взглядом по лицам, убедилась, что из углов подтянулись престарелые сводни. Вот уж кто будет безмерно рад, если выскочку посадят в лужу, да ещё сделает это дракон. Такого удовольствия я им доставлять не собиралась и улыбнулась ещё лучезарнее.

   – Вы вызываете у меня всё больше сочувствия. Столько бед разом... Плохое зрение, галлюцинации, бедность...

   – Какая ещё бедность?!

   – В моде не разбираетесь, воспитание хромает... Да ещё такое маленькое поместье, что и лошадь пустить галопом негде. Чуть разогнался, и вуаля, уже на территории соседей даёшь унизительные объяснения, почему явился без приглашения. Признаки стеснённых обстоятельств налицо. Как печально... Но, увы. В долг не даю. Принципиально. Так что, если вы позволите...

   Я с демонстративным интересом склонилась к стоящей рядом девушке, якобы собираясь с ней заговорить. Очередные смешки относились уже к покрасневшему дракону.

   – Я не собирался просить у вас в долг! – вспыхнул он. – Мне хватает состояния на любые мои прихоти!

   – Тогда советую взять в аренду какую-нибудь землю и устраивать скачки там, а не в вашем небольшом поместье, – бросила через плечо я. – Это избавит вас от необходимости регулярно приносить извинения хозяевам вытоптанных вами полей всякий раз, когда вы не успеете вовремя натянуть поводья у лошади. К тому же в скромных бюджетах все эти штрафы так легко пробивают серьёзные бреши...

   Надо отдать поганцу должное, опомнился он очень быстро. И минуты не прошло, как мне в спину прилетело:

   – Хорошая мысль. К моему поместью прилегают ваши земли. Ничего полезного там не растёт. Только для скачек и годятся. Какие у вас на них планы?

   «А чьими молитвами там ни фига не растёт?!» – чуть не взвыла я, кое-как удержав на лице любезную улыбку.

   – У меня много земель. Конкретно до этих руки пока не дошли, – медленно проговорила я. В голове начал формироваться план куда более интересный, чем банальные жалобы в суд. – Но если вы настаиваете...

   – Настаиваю.

   – Зачем же так скоропалительно? Посоветуйтесь со своим казначеем, посчитайте доходы... Вдруг вам не хватит денег на оплату аренды. Это будет такой неприятный конфуз.

   – Мне хватает денег на все мои прихоти! – прошипел он. – А сейчас я хочу эту аренду. Сколько вам нужно? Я расплачусь немедленно.

   – Ну, хорошо, – со вздохом проговорила я, неодобрительным взглядом давая понять всем присутствующим, как меня достал настойчивый арендатор. – Раз вы так просите... Двести пятьдесят золотых...

   – Согласен, – перебил он и бросил на столик рядом со мной свой кошель. – Здесь пятьсот. Довольны?

   Толпа вокруг дружно ахнула: я назвала сумму в три раза превышающую годовую арендную плату за отличные пахотные земли.

   – Более чем, – улыбнулась я. – Деньги за остальные десять месяцев передадите завтра моему поверенному.

   – Вы с ума сошли?!

   – Если для вас это слишком дорого...

   – Договор не забудьте вашему поверенному вручить, – выплюнул дракон, вздёрнув подбородок.

   – Не переживайте. Обязательно, – кивнула я. – И карту пришлю. А то вы с вашим зрением ещё заблудитесь, а у меня там рядом лучники тренируются. Не приведи Единый, примут вас за косулю и подстрелят.

   – Я буду предельно осторожен, – выдавил из себя он и, резко развернувшись на каблуках, пошёл к выходу из зала.

   – Да... С воспитанием точно проблемы. Не только не попрощался, но и не представился, – протянула я, спокойно цепляя к поясу тяжёлый кошель. – Кто этот невежа, господа?

   На меня обрушился многоголосый хор голосов, наперебой уверявших, что ушедший шевалье Розье действительно невежа, ибо дракон, и я совершенно правильно сделала, поставив его на место. В одобрении этих болтунов я не нуждалась. Да и в том, я что действительно «поставила дракона на место», уверенности не было. Точнее, поставить-то поставила, но сильно сомневалась, что он простоит там долго. Слишком уж многообещающий взгляд этот Розье бросил в мою сторону, когда уходил.

   «Ладно, – решила я наконец и подала руку красавчику, уже в третий раз приглашавшему меня на танец. – Драконов будем освежевывать по мере их поступления. Есть дела и поинтереснее».

ГЛАВА 10

На следующий день я проснулась довольно рано и тут же вспомнила о вчерашней маленькой победе над драконом. «Вряд ли этот чешуйчатый гад подпишет арендный договор, – думала я, уже привычно подставляя голову под гребень умелой служанки. – Но он и без того выглядел дурак дураком. Месть, конечно, сладка, но я и не думала, что это будет так просто...»

   Я с нежной улыбкой покосилась на толстый кошель, который, раздеваясь вчера, оставила на прикроватном столике: «На эти деньги надо будет организовать школу в пустующем здании посреди двора. Верхнюю галерею только закрыть. Кстати, надо выяснить, прибрали там, или я впустую воздух сотрясала. Заодно и разберусь, что там за статуи такие стояли. А то прикажу выбросить на помойку какого-нибудь своего предка или прославленного короля – потом не отмоюсь».

   О школе я вспоминала всякий раз, когда сталкивалась с отсутствием нужных людей в своём окружении. Народу-то хватало, но редко кто из них был даже теоретически годен для моих далеко идущих планов. А планировала я ни много ни мало, а создать небольшой филиал рая для одной свежеиспечённой баронессы. О возвращении обратно на Землю я и не думала. Да, там имелись свои плюсы. Например, машины и тёплый ватерклозет. Но здесь я была баронессой. И мне это нравилось, чёрт возьми. «А комфорт... – я вытянула ногу и полюбовалась на удобную туфельку из мягкой замши. Именно левую туфельку. – Комфорт я себе обеспечу. И ни один дракон мне не помешает. А если помешает... Тогда будем вводить в моду не только удобные платья, но и сумочки из драконьей кожи!»

   Я усмехнулась и, убедившись, что с моей причёской уже закончили, встала.

   – Что вам будет угодно, госпожа баронесса? – тут же подскочила Леона.

   Хорошее настроение как рукой сняло: «Вездесущая самоназначенная управляющая во всей красе. И угораздило же меня выдвинуть её чуток вперёд. Теперь экскаватором обратно не задвинешь!»

   – Мне будет угодно посмотреть, как выполняются мои указания, – отозвалась я. – Пойдём.

   Так как я не сказала, что именно собралась смотреть, Леоне пришлось с недовольной миной пристроиться в кильватере вместо того, чтобы как обычно переть впереди. Мелкая пакость, знаю, но до чего же приятная. Особенно учитывая, как мне за последние недели осточертела непомерная активность этой женщины. Будь её воля, я бы из своих покоев выходила раз в неделю, а из замка и вовсе носа не высовывала. Иногда меня так и подмывало спросить её, помнит ли она, кто из нас баронесса.

   Всю дорогу до приземистого здания посреди двора я размышляла, как безболезненно избавиться от последствий своего поспешного решения. Но как обычно ни до чего не додумалась. Заменить Леону было некем. Она слишком много знала. И речь шла вовсе не о моём эпичном появлении в баронском замке. Как я успела выяснить, эпичным оно стало исключительно для меня. Для местных же подобное было в порядке вещей. Разве что прибывали господа из других стран, а не других миров. Но этой деталью я ни с кем не делилась.

   Так что Леона слишком много знала в самом прямом смысле. Кладовые, запасы, люди... Всё это хранилось в её голове. Она помнила мою родословную до двадцатого колена и знала, с какими семьями мы роднились. Могла поимённо перечислить всех королевских чиновников, ремесленников и купцов в радиусе сотни километров и рассказать не только, кто из них чем занимается, но и в чём грешен, на ком женат и откуда взялся.

   И самое главное, Леона Борже была фанатично предана роду Бельфор. Увы, именно роду, а не лично мне. Это-то в сочетании с крайне традиционными взглядами и создавало мне большую часть проблем. Женщина искренне считала, что я обязана немедленно озаботиться поисками достойного мужа и рождением наследников знаменитой фамилии. Мои интересы и пожелания при этом не учитывались и отметались, как глупая заграничная блажь.

   Иногда мне казалось, что, не будь альтернативой моему правлению власть ещё более отвратительного семейства ненавистной Марыськи, Леона бы с удовольствием меня отравила. Исключительно из заботы о репутации и благосостоянии рода Бельфор.

   Сообразив, что уже второй раз обошла по кругу весь главный двор и основательно напугала прислугу, я вынырнула из размышлений и притормозила перед широкой дверью нужного здания. «Дверь хорошая, давки не будет, – вернулась к своим планам я. – Посмотрим, что теперь внутри».

   Я кивнула одному из сопровождавших нас лакеев. Обе створки двери тут же распахнули настежь. «Что ж. По крайней мере, уборщицам мне удалось внушить уважение к своим желаниям», – проворчала я себе под нос, входя и осматриваясь.

   Помещение буквально вылизали. Нигде не было ни пылинки. Многочисленные статуи отмыли. Выщербленную плитку, на которой я чуть не сломала ногу в свой первый визит, заменили. Даже окна вымыли. Оказалось, вместо стёкол в них были красивые многоцветные витражи, изображавшие какие-то пасторальные сценки.

   – Это кто? – спросила я, указав на самую маленькую фигуру у входа. Пора было разобраться, можно ли получить ещё больше пространства, освободив многочисленные ниши, занятые статуями.

   – Святая Розила, – не замедлила с ответом Леона.

   – А тут? – прищурилась я, уже заподозрив неладное.

   – Святой Кром. Дальше святая Марика и...

   Женщина пошла по кругу, склоняя голову возле каждой из статуй. Я же мысленно материлась, переваривая опасность, которой избежала лишь благодаря счастливой случайности. Вот был бы скандал, если бы меня угораздило выбросить из храма местных святых! Особой набожности среди местных я не заметила. Однако бодаться с религиозными культами я бы и в наше относительно спокойное время не рискнула. А меня, так, между прочим, окружало условное средневековье. К тому же после перемещения из мира в мир я несколько пересмотрела свои взгляды на сверхъестественное, и получить с чистого неба молнией по маковке мне очень не хотелось. В общем, требовалось срочно исправлять ситуацию.

   – А что вы тут хотели, ваша светлость? – словно прочитав мои мысли, спросила Леона.

   – Так это храм? – медленно проговорила я, лихорадочно соображая, как выкрутиться.

   – Ну да...

   – Храм Единого? – на всякий случай уточнила я.

   – Да.

   – И никаких других богов в нашем королевстве не почитают?

   – Да что вы такое говорите, ваша светлость?! – возмутилась Леона. – Вон все святые тут. Самые лучшие мастера статуи вырезали. Там впереди искра животворящая...

   Глядя на меня, как на опасную сумасшедшую, женщина не больно-то почтительно ткнула большим пальцем через плечо. Но меня уже сложно было смутить показным возмущением. Пока она размахивала руками, выход нашёлся сам собой. «Барон всегда прав, – мысленно ухмыльнулась я, пережидая поток упрёков. – Если барон неправ, смотри правило первое».

   – Значит, это я там, за границей, от корней оторвалась и чужим богам продалась? – прошипела я, дождавшись, пока Леона слегка выдохнется. – Безбожных идей набралась и... И что там ещё? А вы тут прямо белые и чистые, и чуть не святые?

   Женщина подавилась очередным обличением и уставилась на меня.

   – Что смотришь?! – рявкнула я. – Тебе напомнить, что здесь творилось? Напомнить, сколько грязи отсюда вымели?

   Леона побледнела и отступила на шаг.

   – Я-то всё ждала, когда вы за это вопиющее безобразие прощения просить надумаете. Но нет, куда там! Мои слуги заняты! Они обвинения своей баронессе придумывают!

   – Но... Но... – проблеяла она, побледнев, однако я ещё не закончила.

   – Что «но»?! Не смей ссылаться на Марыську. Не давала она служанок, так лично за это перед Единым ответит. А ты могла бы и сама тряпку в руки взять! Но нет, у тебя нашлись занятия поинтереснее. Знаешь, что Единый велит с нерадивыми слугами делать?!

   «А действительно, что?» – мелькнула в голове быстрая мысль, когда я остановилась, чтобы перевести дух. Увы, Леона знала ответ и на этот вопрос.

   – Позволить исправиться и простить...

   «Тьфу ты, чёрт!» – выругалась я, прикусив на кончике языка готовые сорваться в пространство прямо противоположные указания.

   – Именно поэтому ты до сих пор здесь, а не за воротами. Сроку тебе до завтра. Чтобы тут всё стало так, как это положено. Ясно?!

   Я резко развернулась на каблуках и вышла. Только закрыв за собой дверь кабинета, я перевела дух: «Вроде выкрутилась. Можно даже понадеяться, что хотя бы на сегодня я избавлена от её пристальной опеки. Как говорится, могло бы быть и лучше, но хорошо, что не хуже...»

   Но не успела я задуматься над тем, где же теперь размещать школу, как в дверь постучали.

   – Войдите!

   – Светлого утра, госпожа баронесса, – на пороге, к моему удивлению, стоял казначей.

   – Светлого, – с лёгким неудовольствием отозвалась я. – Я вас не звала.

   Ещё бы я его звала. За последними событиями я и вовсе забыла о существовании противного сморчка.

   – Ваш поверенный привёз две с половиной тысячи золотых, – с непередаваемой гримасой ответил тот. – Мне нужны приходные книги, чтобы вписать этот неучтённый доход. Кроме того, я попросил бы вас впредь не заключать никаких договоров, не посоветовавшись предварительно со мной. Вы – женщина, и можете совершить множество непоправимых ошибок, которые встанут казне очень дорого.

   Пока я хлопала глазами, не зная, на что злиться в первую очередь, на наглые требования или презрительно-назидательный тон, снова раздался стук. «Проходной двор, а не рабочий кабинет! – зло подумала я, поднимаясь из-за стола. – На фиг отсюда всех!»

   – Да!

   – Ваша светлость, я закончил, – радостно сообщил появившийся в дверях парень.

   Последовала немая сцена. Казначей смотрел на своего помощника, явно пытаясь если не испепелить его взглядом, то хотя бы поджарить. А тот старался казаться невозмутимым и то и дело косился на меня.

   – Так... – первым не выдержал старик. – И что ты там закончил, не поставив меня в известность?!

   – То, что я ему приказала, – холодно отозвалась я.

   – И что могли приказать вы этому недоучке? – скривился старик.

   Я даже определить не смогла бы, что прозвучало более брезгливо: «недоучка» или «вы».

   – То, что посчитала нужным, – прошипела я.

   Сдерживаться мне удавалось с трудом и то только потому, что я прекрасно помнила из своей прошлой жизни страшилки про месть обиженных бухгалтеров. А казначей тот же бухгалтер, если не хуже. Но старик, похоже, владел собой куда хуже меня. Или страшилки про обиженных начальников ему никто не рассказывал.

   – Послушайте, госпожа баронесса, – с мученическим вздохом проговорил он. – Уж не знаю, каких глупостей вы нахватались в этих ваших заграницах, но поверьте старому человеку, цифры – это не женское дело. Совсем не женское. Займитесь чем-нибудь...

   Вот тут моё невеликое терпение и закончилось.

   – Вы собрались решать, чем мне заниматься? Не слишком ли много вы на себя берёте?! – я всем корпусом развернулась к парню, испуганно прижимавшему к груди толстые тетради. – Сколько он украл?

   – Я не знаю, он сам, или только попустительство... – заблеял тот.

   – Сколько?! – рявкнула я.

   – Недостача составляет восемь тысяч четыреста двадцать золотых. Убытков другого сорта на двадцать три тысячи. Это не считая серебряные шахты.

   – С шахтами потом разберёмся. Так кто из нас не умеет считать, господин бывший казначей?! – прошипела я. – Или вы как раз умеете слишком хорошо?!

   Дедок явно не ожидал ни такой подставы от своего помощника, ни подобной прыти от меня. Судя по бледно-зелёной физиономии вора, паренёк всё подсчитал верно.

   – Я... Это поклёп... – опомнился он наконец. – Я немедленно покидаю ваше неблагодарное...

   – Вот уж нет! – стукнула кулаком по столу я. – Не раньше, чем я получу назад свои деньги. Под арест его!

   – Меня?! Под арест?! Да вы! Да я вас...

   Что там собирался со мной сделать брызгающий слюной старик, я узнать не успела. На крики сбежались слуги, и кто-то быстро подсуетился, послав за стражниками. Вора увели, избавив меня от необходимости любоваться бегающими глазками на покрытой испариной физиономии. Хотя несвязные угрозы долетали до моих ушей ещё минут десять.

   Я устало плюхнулась в кресло: «Вот и что с ним теперь делать? Выгнать чревато. Но не казнить же, в самом деле. Хотя любой местный аристократ наверняка поступил бы именно так».

   – Выпускать его нельзя ни в коем случае, – тихо проговорил помощник казначея, о котором я совершенно забыла.

   Я подняла голову, вопросительно взглянув на него.

   – Кто знает, где он деньги спрятал? Ещё убийц подошлёт...

   – Вот только убийц мне в моей насыщенной событиями жизни и не хватало, – буркнула я и кивнула на кресло перед столом. – Показывай, что насчитал, господин казначей. Но смотри... Если ты его оболгал, мало тебе не покажется.

   Парнишка просиял, совершенно не испугавшись моей угрозы, и свалил на стол тетради.

   – Ваша система подсчёта гениальна! Её просто невозможно обмануть!

   «Ещё как возможно, – проворчала я себе под нос. – Но тебе об этом знать совершенно необязательно».

ГЛАВА 11

«Казначей уволен, да здравствует казначей», – примерно с такими мыслями я наблюдала, как уходит молодой парень, с нынешнего дня ставший моим министром финансов. Ума ему было не занимать: с бухгалтерией он разобрался на «ура». Да и ориентировался в пространстве и времени явно быстрее отправившегося в отставку старичка. По крайней мере, сразу сделал ставку на меня, а не пытался цепляться за прошлую вольницу. Ну и самое главное, что заставляло надеяться на лояльность и относительную честность – парень полностью от меня зависел. Казначей со всеми сопутствующими плюшками вроде уважения и солидного оклада он только у нынешней баронессы Бельфор. В любом другом месте он тут же снова станет бесправным учеником. И это в лучшем случае. Какой идиот возьмёт в ученики человека, свалившего своего предыдущего учителя?

   «На все ключевые места бы таких расставить, – проворчала я себе под нос. – Только где же их напасёшься? Эх... Сама, всё сама... Впрочем, у других и того нет. Подписал же глупый дракон этот сумасшедший договор аренды». Вспомнив об этом, я довольно улыбнулась и потёрла ладошки: казна наполнялась. Учитывая мои грандиозные планы, это не могло не радовать.

   А сегодня я планировала разобраться с ещё одной чёрной дырой, в которой бесследно пропадали мои денежки: бестолковые арендаторы на южной оконечности баронства. По всем бумагам получалось, что там такие же пахотные земли и сады, как и поблизости от замка. Вот только денег оттуда приходило в разы меньше, а порой и вовсе не приходило: то засуха, то саранча, то неурожай...

   Конечно, можно было бы туда кого-нибудь послать. Но я уже убедилась: хочешь сделать что-то хорошо – сделай это сам. Слишком уж расслабились за последнее время обитатели баронства. То отец, под конец жизни явно отпустивший вожжи, то безвластие, когда разыскивали наследников, то жадные, но бесконечно тупые Марыська со своим муженьком.

   «Ох, дурят меня все кому не лень. Дурят и обворовывают... – ворчала я себе под нос, спускаясь к карете. – Ну, ничего... С этим мы разберёмся. А бестолковых арендаторов можно и разогнать. Глядишь, другим будет наука!»

   На этот раз мы ехали в карете. Мы, потому что Леону пришлось взять с собой. Я отдавала себе отчёт, что всё ещё слишком мало знаю об окружавших меня реалиях и людях и рискую в любой момент сесть в лужу. А кто ещё смог бы снабдить меня сведениями о каждом встречном-поперечном?

   Ночевали мы в городе. Я вовремя вспомнила, что обещала посетить королевского представителя, и приказала сделать небольшой крюк. Знакомый толстяк обильно потел и вился вокруг меня мелким бесом, стараясь услужить. Но мне всё равно пришлось подписать уйму бумаг. А так как я не собиралась что бы то ни было подписывать не прочитав, то действо затянулось.

   В общем, выслушав бездну кислых комплиментов моей учёности и заподозрив, что большая часть украденного бывшим управляющим осела именно в этих карманах, я рассталась с королевским представителем и отправилась в гостиницу. Вот уж где я в полной мере оценила удобства собственного замка. Там, по крайней мере, никто не топал стадами слонов под дверью, а с нижнего этажа не неслись похабные песни. Слава всем богам, хоть насекомых тут не было. Зато все прочие прелести съёмных комнат над кабаком имелись в наличии. В ответ на мою ругань Леона только пожала плечами:

   – Это же ваша блажь, в гостинице ночевать. Могли бы сразу в ваш особняк поехать.

   – В мой особняк?! – прошипела я, пытаясь решить, убить наглую бабу лично, или всё же перепоручить это благое дело какому-нибудь палачу.

   – А вы не знали, что у вас тут есть особняк? – с притворной наивностью захлопала ресницами она. – Простите великодушно, госпожа. Мне даже в голову это не пришло... Это же ваш город. Я и подумать не могла, что вы...

   – Всё я знала, – огрызнулась я. – Но, памятуя, в какой свинарник вы превратили мой замок, на дом даже посмотреть не рискнула. Понадеялась, что в гостинице будет лучше.

   – Как вам будет угодно, госпожа баронесса, – поклонилась Леона. И я в очередной раз заскрипела зубами: «Некем её заменить! Некем!»

   Женщина снова улеглась, и вскоре из её угла понёсся басовитый храп. Выругавшись вполголоса, я откатилась на противоположный край своей громоздкой кровати и накрыла голову одной из многочисленных подушек. От храпа эта хлипкая преграда спасала плохо, зато минут через пять я начала задыхаться. Плюнув, я отшвырнула подушку и села в постели.

   Спать хотелось невыносимо, но шум не позволял даже задремать. «Ишь как быстро к хорошему привыкла, – обругала я себя. – Забыла, в каких конурах приходилось ночевать, когда по всяким командировкам шастала?! А теперь от средневекового номера-люкс нос воротишь». Самокритика тоже не помогла, и я привалилась боком к обитой потёртым бархатом стене. Этот бархат особо хвалил хозяин. Мол, тепло и тихо.

   Вот он только забыл сообщить, что стены, которые этой тряпкой обтянули, были, по всей видимости, картонные: стоило мне прижаться ухом к перегородке, как я услышала внятные голоса соседей.

   – Мало ли за что люди его убьют? Не он первый, – лениво проговорил кто-то.

   – Нет уж. Я тебе не за «мало ли» деньги плачу, – второй голос, хриплый, но чем-то неуловимо знакомый, заставил меня вздрогнуть. – Всё должно быть безупречно. Если убьют, то кто, за что и почему. И имей в виду, вариант «просто так» не подходит. Мне война не нужна! Ясно?!

   Мне война была нужна ещё меньше неизвестного постояльца, потому я быстро метнулась к стоявшему на столике стакану с водой и, выплеснув его содержимое прямо на пол, прижала посудину к стене. Через такой своеобразный стетоскоп слышно стало лучше, но голос я, к собственному разочарованию, так и не узнала.

   – Да понял я, – отмахнулся первый. – Найдём несправедливо обиженных. А не найдём, так сами обидим от нужного имени и очень несправедливо.

   Послышался тихий, но от этого не менее неприятный смех. Я почувствовала, как по спине пробирается озноб. Там за стеной сейчас планировалось подлое убийство. Но даже не это заставляло меня нервно вслушиваться в каждый шорох за тонкой перегородкой. Голос заказчика. Вот что вышибало холодный пот на моей коже. Я знала его. Не могла вспомнить, кому он принадлежал, но была твёрдо уверена, что слышу его не впервые. Память на голоса у меня с детства была отличной. Вот только соотнести их с нужной физиономией я не всегда умела. Очередной привет от своеобразного бабушкиного воспитания. «Нечего рассматривать всех подряд, – любила говорить она. – Большинство людей достаточно услышать, чтобы понять, что они недостойны даже взгляда».

   – Не беспокойтесь, господин, – снова заговорил незнакомец, и я поспешно отогнала неуместные воспоминания. – Я мастер в своём деле. Всё будет чисто.

   – Именно за это я и плачу тебе большие деньги, – ворчливо отозвался второй. – За это, а не за глупые шуточки. Надеюсь, ты помнишь: если я рухну на скалы, то ты полетишь со мной.

   – Не надо угроз, господин... Сколько я их уже слышал, а до сих пор жив.

   – Что ты имеешь в виду?! – взвился второй.

   – Лишь то, что я всегда выполняю взятые на себя обязательства, – усмехнулся первый. – Хорошо выполняю. Готовьте соболезнования. Ваш родственник не переживёт эту зиму.

   – Так долго? – разочарование можно было бы черпать половником.

   – Можно и быстрее. Но тогда не смогу гарантировать безупречное «кто, за что и почему».

   – Нет уж. Гарантируй. Но излишне не затягивай.

   В комнате явственно что-то звякнуло. А минуту спустя хлопнула дверь. Какое-то время я вслушивалась в тишину и отдалённые выкрики пьяных гостей кабака. А потом снова зазвенели монеты. Этот звук я бы ни с чем не спутала: сама всего пару дней назад перебирала выдуренное у глупого дракона золото.

   – Давайте, идиоты... – шёпот на грани слышимости коснулся слуха, заставив меня снова похолодеть. – Убивайте друг друга. А я вам с удовольствием помогу. За соответствующее вознаграждение.

   Больше я, как ни старалась, не услышала ничего. Но и того, что услышала, мне хватило, чтобы всю ночь проворочаться без сна. Я как-то разом вдруг вспомнила, что угодила в хоть и довольно продвинутое, но все же средневековье. И человеческая жизнь тут стоит совсем немного. Десяток стражников, взятых собой в качестве охраны, вдруг показался мне плохой защитой.

   «Хотя их и в замке осталось человек двадцать... Смешно, – думала я, скручиваясь в комок под тяжёлым одеялом. – Надо больше. Вернусь и сразу этим займусь. А то в случае чего и отбиваться некому будет!»

   Ранним утром, не выспавшаяся, голодная и злая, я отправилась в дальнейший путь. На завтраке в гостинице я углядела у себя в тарелке жирного таракана и аппетит потеряла надолго. Хорошо хоть не успела из этой тарелки что-нибудь съесть, а то не только осталась бы без завтрака, но и рассталась с ужином. Обедать пришлось в карете купленными в пригородном посёлке хлебом и сыром. Заглядывать за супом в ещё более облезлые и грязные постоялые дворы я не рискнула. Зато успела раз двадцать вспомнить о том, что вся эта антисанитария творится, между прочим, на моей земле, и поклясться всеми богами, что обязательно введу тут некоторое подобие санэпидстанции. Но только после того, как обеспечу себе достойную охрану. Ночной разговор не успел выветриться из моей головы. И, судя по тому, как покрывались гусиной кожей руки, стоило только о нём вспомнить, ещё долго не выветрится.

   Так или иначе, ближе к вечеру мы добрались до южных окраин баронства.

ГЛАВА 12

Понедельник – день тяжёлый... Если бы в этом мире существовали понедельники, то можно было бы спорить, что проведать ленивых арендаторов я решила именно в понедельник. Но понедельников не было. Тридцатидневный месяц делился на три десятины, год длился четырнадцать месяцев, и два времени года: зиму и лето. Про осень и весну здесь не слышали: имелось несколько десятин так называемого «переворота», но их в отдельное время года не выделяли. Но если бы здесь были понедельники...

   – Артикс, госпожа баронесса! – громко возвестила Леона.

   – Да уж вижу, – коротко буркнула я, стараясь не прикусить язык. Последние минут сорок карета прыгала на многочисленных колдобинах, как взбесившийся бык. – Как какой-то город поблизости, так вместо дороги сплошная полоса препятствий.

   – Что сплошное?

   – Ямы, чёрт подери! – рявкнула я, таки прикусив губу на особо выдающейся неровности.

   – Ну, да. Сюда крестьяне камни не свозят, – спокойно кивнула Леона.

   – А почему?!

   – Так им ближние дороги в пригляд назначены, – пожала плечами женщина. – А тут уже городской голова за дорогами следить должен.

   – Укорочу этого голову на голову, – проворчала я, подскакивая на сиденье как резиновый мячик. – Не ты ли мне говорила, что крестьяне тёмные и глупые и всё такое? Если судить по дорогам, то тёмные и глупые у меня как раз всякие доверенные лица. По крайней мере, крестьяне лучше следят за моим достоянием!

   – Да не. За своим они достоянием следят, – отмахнулась Леона. – Ежели от их посёлка дорога совсем худая будет, то телеги с податью не пройдут. А за каждый день просрочки штраф полагается. Вот и стараются. Ну, как умеют. Телега пройдёт, и ладно. Это вам каждый камушек на дороге в тягость, вы же...

   – Болтовня мне твоя пустая в тягость, – перебила я. Выслушивать очередной панегирик своей якобы голубой кровушке и связанной с этим нежности и неприспособленности к жизни я не желала. – Лучше расскажи мне, что в этом городе творится?

   – Ничего не творится. Всё хорошо.

   – Ладно. Надеюсь, мой здешний особняк в приличном состоянии, – мимоходом бросила я. Повторять недавнюю ошибку не хотелось.

   – А здесь у вас особняка нету, – развела руками Леона. – Сгорел, почитай, уже лет двадцать назад. Городской голова там попойку с дружками устроил. И дом спалили, и сами сгинули. Батюшка ваш нового голову назначил, а дом отстраивать не велел. К чему, когда сюда бароны никогда не заглядывали.

   – Оно и видно, что не заглядывали. А почему голова за дорогами не следит?

   – Так нету головы. Позапрошлой зимой волки задрали. А так всё хорошо.

   – Тут ещё и волки водятся?!

   – Да нет. Зимой спускаются с гор, и всё. Если уж очень морозно. А так тут спокойно. И хорошо.

   В голове настойчиво крутился мотивчик некогда популярной песенки про маркизу, у которой всё было хорошо, но в остальном всё было плохо. Я скрипнула зубами и снова покосилась в окно:

   – Головы нет, городской совет, я так понимаю, обленился и ворует почём зря. Арендаторы разленились... Гнать всех поганой метлой!

   – Арендаторов нельзя, – покачала головой Леона.

   – Это ещё почему? Я тут полюбопытствовала, кто они такие, эти местные арендаторы. У кого посёлок в аренде, у кого деревенька. Совершенно лишняя прослойка между моей казной и крестьянами. В центре баронства, да и на северных окраинах прекрасно справляются без этого звена.

   – Ну, так тут погода помягче, вот они здесь и собрались. Ваш батюшка не возражал.

   – А я вот возражу. То есть, возражаю, – пристукнула кулаком по подлокотнику я.

   – Но если вы их погоните, то кто воевать будет? – прищурилась Леона.

   – В каком смысле воевать? Что-то я войны не наблюдаю.

   – Ну, так сегодня нет, а завтра станет его величеству скучно, и объявит он войну какому-нибудь соседу. Или на нас кто-нибудь нападёт, – пожала плечами женщина. – А вы – баронесса, Хранительница рубежа. И свой рубеж оборонить обязаны, и королю отряд прислать.

   – Так... Час от часу не легче, – заскрипела зубами я. – И сколько я обязана «прислать»?

   – Это я не знаю. В бумагах у вашего батюшки посмотреть надо. Войны-то на моей памяти уже не было.

   – А когда была? – уточнила я, слегка расслабившись.

   – Ну... Это уже лет сорок назад. Ещё батюшка нынешнего короля воевал. Но теперь вот молодой король в силу входит. Четверть ему недавно праздновали. Заскучает и начнёт воевать.

   – Угу... Угу... – проворчала я, думая о своём.

   Очередной нюанс средневековья, о котором я вспомнить не удосужилась: войны. Оптимизма эти воспоминания не внушали. Высунувшись из окошка, я снова обозрела свой скромный конвой: «Больше... Точно нужно больше! Война – это не только боевые действия где-то там. Это ещё и разбойники, и прочие дезертиры под боком. И от них надо защищаться. И крестьян защищать. А то быстро из богатой баронессы превращусь в титулованную голодранку. Тот же дракон наверняка с удовольствием под шумок мне напакостит! Да ещё надо выяснить наконец, что значит «Хранительница рубежа». А то, может, мне не две, а три армии собирать надо...»

   Задумавшись, я не заметила очередную яму и чувствительно приложилась макушкой о верхнюю перекладину оконной рамы кареты. Хорошо, хоть высокая причёска смягчила удар. Но зубами я клацнула очень внятно. Леона опустила голову, с преувеличенным вниманием разглядывая свои руки. «Ну, да, ну, да, – ворчливо подумала я. – Ещё пальчиком мне погрози. Мол, сам виновата, нечего баронессе из окна торчать, как крестьянке из сортира!»

   За неимением особняка я приказала сразу ехать в ратушу. Сказать, что там появлению хозяйки не обрадовались, это ничего не сказать.

   – А где ваш муж, госпожа баронесса? – смерив меня недоверчивым взглядом, выдал пузан с толстой серебряной цепью на шее.

   – Я не замужем, – отмахнулась я, не заметив, как округлила глаза Леона.

   – А что так? – не отставал он.

   – А что не так? – спохватившись, я сдвинула брови. – Для того чтобы отправить на виселицу всех воров, дармоедов и дураков в этом городе, муж мне не понадобится.

   Подействовало. Толстяк побледнел и принялся многословно заверять меня, что просто удивился, как такая прекрасная дама не чурается заниматься скучнейшими делами. Отмахнувшись от болтовни с самым многообещающим видом, я принялась задавать накопившиеся за время путешествия вопросы. К вопросам, тем более таким неудобным, тут явно не привыкли. Как, впрочем, и к десятку хмурых стражников, полукругом стоявших за моей спиной.

   Выслушав клятвенные заверения, что к весне всё будет исправлено, я устало откинулась на спинку кресла.

   – Повесить бы парочку, – задумчиво, но довольно громко проговорила Леона.

   – Думаешь, без наглядной демонстрации кто-то мог не запомнить мои приказы? – хмыкнула я, подавив раздражение, вызванное очередным непрошенным советом. Обведя медленным взглядом ряд бледных и потных физиономий, я удовлетворённо кивнула. – Нет. Не похоже, чтобы здесь собрались дураки и самоубийцы. Все мои желания я изложила доступно. Кучу времени, между прочим, потратила. Ну а если кто-то не понял, спросит у соседа. Они как-никак Совет. Работать должны вместе. Ну, а не смогут, тогда весной всех разом и повесим.

   Кто-то громко икнул, но возражений не последовало. Усмехнувшись, я добавила:

   – И кстати, весной сюда приедет мой казначей проверять приходские книги по податям. Очень надеюсь, что он не найдёт никаких потерь, и с ним самим ничего не случится. Виселицы так дурно пахнут... Особенно когда их много. Ах, да, чуть не забыла. Главу города я назначу позднее, о чём вас уведомят дополнительно. Вы свободны, господа.

   Дождавшись, пока зал опустеет, я откинулась на спинку кресла и глухо выругалась.

   – Сейчас бы в тёплый источник и спать...

   – Увы, – развела руками Леона. – Дома у вас тут больше нет.

   – Надо будет построить. Кстати, а кто за убытки ответил?

   – Так наследник тогдашнего головы и ответил, – пожала плечами женщина. – Батюшка ваш назначил ему долг выплачивать.

   – И как, выплатил? – заинтересовалась я.

   – Да где там. Ещё внуки его платить будут.

   – В смысле?! Ну-ка с этого места поподробнее.

   – Я тут с прислугой переговорила, с подругами некоторыми... – с видом записной сплетницы придвинулась ближе Леона.

   – Так, – поторопила я, проглотив закономерный вопрос, когда это она успела ещё с кем-то поболтать.

   – Дело было так. Тот голова со своей женой не жил давно. Она из приличной семьи была. А он – пьянь да разгильдяй. Всех достоинств, что шевалье. Она-то из купцов. В общем, жена с детьми отдельно, а муж в баронском особняке развлекается. А как он сгорел, батюшке вашему про то и отписали. Он рассудил, что тут сын за отца не ответчик, и назначил выплачивать по десять золотых в год за убыток.

   – И сколько мой особняк со всем содержимым стоил? – заскрипела зубами я.

   Слишком уж знакомой выглядела ситуация. Насмотрелась я на таких умников по работе: творят, что хотят, а как прижмёт, так с них и взять нечего – всё имущество на жену с детьми записано. Кто поумнее, и дальше идёт. Об одном таком мнимом покойничке мне в универе рассказывали: обанкротился и с самолётом в океан упал. Взыскивать не с кого. Всё имущество на супруге и детках. А лет через пять его жена снова замуж вышла. Если бы новый муж в драку не влез, никто ничего бы и не узнал. А так полиция, отпечатки... Ну, и выплыла вся эта афера наружу.

   – Ну... Тысячи три, так точно, – сказала Леона, не подозревая о моих мыслях.

   – Замечательно... – прошипела я. – Давай-ка сюда этого наследничка. И пусть выяснят, чем он владеет. До последней телеги!

   – Как вам будет угодно, госпожа баронесса, – подскочила женщина. – Только, может быть, вы сперва отужинаете?

   – Я отужинаю, – кивнула я. – А ты – рысью!

   Леону как ветром сдуло.

   Я как раз успела поужинать и основательно разозлиться, предвкушая очередную бессонную ночь в местной гостинице, когда в дверь постучали. По моему знаку стражник впустил высокого худого мужчину лет сорока.

   – Это будет даже интересно, – пробормотала я себе под нос. Всегда любила сложные случаи: лишний повод доказать себе и окружающим, что я – лучшая. Похоже, ко мне как раз шёл именно такой случай.

ГЛАВА 13

– Ваша светлость, – поклонился мужчина. – Вы желали меня видеть.

   – Вообще-то я желала видеть не вас, а свои деньги, – ответила я, смерив посетителя ещё одним внимательным взглядом. – Но по какому-то странному стечению обстоятельств мои деньги находятся у вас. И вот...

   Я развела руками, насмешливо улыбнувшись.

   – Какие деньги? – брови шевалье взлетели на лоб так искренне, что я скрипнула зубами: номер «я всё знаю» не прошёл.

   – Ну как же, – я наклонила голову к плечу, не особо расстроившись. С порога было понятно, что этот казнокрад – крепкий орешек. Но разных «номеров» у меня в арсенале было ещё много. – Ваш не очень уважаемый батюшка умудрился сжечь баронский особняк. Теперь, навещая свои владения, я вынуждена жить в отвратительной гостинице. Вам не кажется, что это неправильно? Возможно, в гостиницу надо переехать вам, а мне поселиться в вашем доме?

   – Лучше в гостинице, – вздрогнул он, заметно побледнев.

   – Отчего же?

   – Поверьте мне, ваша светлость, гостиница вам понравится больше.

   Настал мой черёд ловить отвисающую челюсть: надо же, какой нахал. Это же средневековье, я – баронесса, и могу вообще приказать его повесить. А он шутки шутит!

   – Почему вы так считаете?

   – Мой дом у самой крепостной стены, – не замедлил с ответом шевалье. – Там... Неспокойно.

   – О... У меня есть, кому позаботиться о моём покое, – я с намёком кивнула себе за спину на ряд безмолвных стражников.

   – Кто я такой, чтобы вам перечить? – отозвался он, однако раздражённый тон резко контрастировал с покорными словами. – Но, получив желаемое, вы останетесь сильнее недовольны, чем не получив оное. Мой дом не приспособлен для приёма столь высоких особ.

   – И что же там не так? – прищурилась я, поспешно соображая, как себя вести. С такой неприкрытой наглостью я в этом мире ещё не сталкивалась. – У вас ленивая жена, и в доме не прибрано?

   – Я не женат, ваша светлость. Там просто не хватит места для вас и вашей свиты. В доме всего две комнаты.

   – Ах вот оно что... Тогда предложите мне другой дом.

   – Мне принадлежит только этот. Есть ещё скобяная лавка. Но вряд ли вы захотите ночевать среди гвоздей и подков.

   – А прочее имущество записано на других ваших родственников?

   – Из родственников у меня только сёстры, ваша светлость. И у них нет никакого имущества. Они живут со мной.

   – Даже так... – протянула я, медленно закипая. Нахал категорически отказывался понимать намёки.

   На самом деле все мои намёки были поняты. Вот только узнала я об этом несколько позже. А в тот момент высказать своё праведное негодование попросту не успела – в дверь тихо поскреблись, и в комнату проскользнула Леона. Бросив на посетителя презрительный взгляд, она прошла прямо ко мне.

   – Подождите, – я указала на один из стульев, стоявших у дальней стены.

   Шевалье молча поклонился и отошёл.

   – Я всё выяснила, госпожа баронесса, – тут же зашептала Леона, склонившись к моему уху. – Парень или дурак, или просто недалёкий. Отец его прогулял приданое жены и больше ею не интересовался. Если у него и были припрятаны денежки, то жена их точно не видела. Весь квартал до сих пор готов посудачить об этом браке. Дед несколько раз пытался помочь дочери, но муж тут же накладывал свою лапу на любую помощь. По закону он был прав: шевалье всё-таки, а она всего лишь купчиха.

   – Ах да... Закон о старшинстве в браке... – кивнула я. – Помню.

   –Ну да. Он самый. В общем, у нынешнего шевалье ничего нет, кроме лачуги у крепостной стены и скобяной лавки на нижнем рынке. Лавка досталась ему от деда пару лет назад. До того он работал приказчиком у торговца тканями. Да... Ещё есть три сестры на шее, кружевницы. Замуж, понятное дело, без приданого не вышли.

   – Без приданого? А титул шевалье?

   – Так у титула хозяин имеется. Вон сидит в углу. Девки его в таком случае мужу передать не смогут. Если я ничего не упустила, а я не упустила, то взять с этих голодранцев нечего – годовой доход пятьдесят золотых. А всё имущество и на тысячу не потянет.

   Выслушав Леону, я задумалась. По всему получалось, что мне попался на удивление честный индивид. Но поверить в это было почему-то крайне сложно. «Профдеформация? Или опыт сказывается?», – проворчала я себе под нос и снова поманила свою справочную службу.

   – А найди-ка ты мне того купца, у которого этот малый работал приказчиком. И приведи сюда. Сможешь?

   – Если он в городе, то смогу, – кивнула женщина и поспешно вымелась за дверь.

   Я пробарабанила ногтями по столешнице какой-то бравурный марш и с сомнением посмотрела на посетителя: «Ну и что с ним делать?» Тот воспринял мой взгляд как приказ и снова подошёл к столу.

   – Ваша светлость... По праву рождения я могу говорить прямо!

   – Даже так? – от неожиданности я откинулась на спинку кресла. – Извольте.

   – Все эти вопросы... Вам нужны деньги? Тогда прошу занять место в очереди.

   – В каком смысле? – опешила я.

   – От отца осталось немало долгов. Почти всё наследство на них и ушло. И то я ещё должен почти двести золотых. Возможно, я должен был сперва расплатиться с вами. Но я понадеялся, что слово барона нерушимо. А он назначил мне выплату в десять золотых в год!

   Я задохнулась от такого явного намёка на собственную нечестность:

   – Вы осознаёте, кому вы это говорите?

   – Ещё как, ваша светлость! – вскинул голову он. – Но я говорю это не от дерзости, а от отчаяния. Отец, которого я и не знал толком, свёл в могилу мою мать, испоганил жизнь моим сёстрам и вот уже двадцать лет после своей смерти не даёт нам наконец встать на ноги! Я надеялся, что ещё год или два, и я наконец раздам его долги и смогу собрать хоть какое-то приданое сёстрам. Но тут появляетесь вы. Что я ещё могу сказать кроме правды? Вы вправе пустить нас по миру. И, судя по тому, что я слышал, именно это и собираетесь сделать. Но даже если вы пустите с молотка всё, чем я владею, это не покроет и половины ваших убытков. А значит, я окажусь в долговой яме, а сёстры в нищих приживалках при какой-нибудь обители! Вы же женщина! Вы знаете, что это! Пожалейте их!

   – Их? – прищурилась я.

   – Да что у вас, совсем нет сердца?! – вспыхнул мужчина. – Дайте мне время, и я смогу расплатиться по всем счетам!

   – Да-а-а? Насколько я знаю, ваш доход около пятидесяти золотых в год. За сколько лет вы собираетесь отдать три тысячи?

   – Три тысячи триста. Ваш батюшка оценил убыток в три с половиной тысячи. Двести монет я уже выплатил.

   – Даже если я соглашусь... – я и верила, и не верила стоявшему передо мной мужчине. – Где же вы возьмёте эти три триста? Наворуете?

   – Я за всю жизнь не взял ни одного чужого медяка! – возмущённо вскинул голову он.

   – Хорошо... Я подумаю над вашими словами, – сказала я, когда пауза затянулась до полного неприличия.

   Жестом указав мужчине на дверь, я задумалась: «Пресловутую честность проверить несложно. Как я уже успела убедиться, не было ничего, что не могла бы узнать Леона. А тут и сложностей не предвидится: просто выяснить, так ли бедственно положение семьи бывшего городского головы. Если он и правда такой порядочный, каким кажется, то у меня есть новый наместник для этого города, который по крайней мере не будет меня нагло обворовывать. Но это с одной стороны. С другой же, порядочный не обязательно означает умный. Назначу его, буду получать от города доход, как он со своей скобяной лавки, то есть никакой!»

   Я просидела в раздумьях довольно долго, но так и не решила ничего конкретного, всё зависело от тех новостей, которые принесёт Леона, а моя справочная служба почему-то задерживалась. Наконец она поскреблась в дверь в своей привычной манере.

   – И где этот купец? – приподняла бровь я, увидев, что женщина явилась одна.

   – В такое время, ваша светлость? Это неприлично! – вздёрнула нос она.

   – Неприлично не выполнять приказы своей хозяйки, – заскрипела зубами я.

   – Я всё исполнила, госпожа баронесса, – поклонилась Леона.

   Она явно искренне не понимала, почему я злюсь. Плюнув на очередную разъяснительную беседу – всё равно бесполезно – я кивнула на стул:

   – И что ты исполнила?

   – Про шевалье Грига отзываются по-разному. Но в одном сходятся все: ему можно доверить свой кошелёк. Не вор. Это точно. Имущества, кроме того, о чём вы и так знаете, у него нет. От отца он не получил ровным счётом ничего кроме долгов. А на наследство деда слетелась целая куча кредиторов. Если раньше ему удавалось избежать долговой ямы...

   – Как, кстати, удавалось?

   – Умный малый, – засмеялась Леона. – Он умудрился с каждым, кому денег за проданное имущество деда не хватило, договориться на рассрочку. Большинство решило, что лучше небольшие деньги, чем вообще никаких, а остальных убедили уже эти решившие.

   – Хитро, – невольно усмехнулась я.

   – Вот... Теперь о купце. Тоже хитрая бестия. О вашем приезде-то весь город знает. Я как к нему пришла, так он сразу стал говорить, что парень честный, но глупый и бесполезный, и долги свои никогда не отдаст.

   – Прелестно, – нахмурилась я.

   – Вы ещё всего не слышали. Я-то возьми да и ляпни, мол, её светлости отдаст, никуда не денется, иначе быстро в долговую яму попадёт, – Леона язвительно ухмыльнулась, давая понять, что «ляпнула» она далеко не случайно, и именно то, что «ляпнуть» хотела. – А он мне золотой сунул. Чтобы я, значит, сразу, как её, то есть ваша светлость Грига в долговую яму отправит, ему сообщила.

   – Кому? Григу?

   – Да нет же! Купчине! Он его выкупить хочет.

   – На такого глупого и бесполезного две тысячи не пожалеет? – хмыкнула я.

   – То-то и оно, – закивала Леона с самым довольным видом.

   – Обойдётся, пожалуй, купчина. У меня найдётся для этого Грига работа поинтереснее.

   – Городским головой его поставите?

   – А ты откуда знаешь? – вытаращилась я.

   – Ну, так мне тут говорили, что он лет с пятнадцати все дела за отца делал, пока не сгорел тот. От того и барон не знал, что старый Григ такая скотина. А чего ему беспокоиться? Налоги вовремя поступали, воровства совсем уж безобразного не было. Так что это вы правильно придумали. Он вам как собака верен будет, если его из долговой ямы в ратушу пересадите. А воровать и без того не умеет.

   – Хм-м... Ладно. Это мы ещё посмотрим. Завтра его сюда приведёшь с самого утра, – проворчала я, неприятно удивлённая такой прозорливостью. – А что там по нашим ленивым арендаторам?

   – А что по ним? Разные есть. Вроде и приличные люди, и дебоширы попадаются. Это бы на месте разузнать. Да когда же я успею всех объехать?

   – Понятно... И сколько до самого дальнего верхом ехать? – спросила я, осенённая внезапной неприятной догадкой.

   – День-ночь и там, – пожала плечами Леона. – Ну, это если гонца послать. В карете оно подольше будет.

   – Я не собираюсь навещать каждого лично! – открестилась я, хотя ещё недавно именно об этом и думала. Но тогда я не знала, что они расползлись на такое расстояние.

   – Оно и верно. Много чести. Надо их сюда собрать. Или в Бельфор. Всё равно им присягу вам приносить надо. А то останетесь вы без воинов, а они без наделов.

   – Останемся, – не стала спорить я, задумавшись об открывающихся перспективах. – В общем, это уже завтра решим. Поехали в гостиницу. Надеюсь, там найдётся лохань и тёплая вода.

   – А как же, госпожа баронесса, – заулыбалась Леона. – Я по дороге хозяина предупредила, чтобы всё было как следует.

ГЛАВА 14

Этой ночью я выспалась. Но скорее потому, что вымоталась в хлам, а не от какого-то особого комфорта гостиницы. Доставшаяся мне комната при ближайшем рассмотрении оказалась куда хуже предыдущей: никакой обивки по стенам, никаких балдахинов над кроватью. Пресловутого стакана с водой и того не было. Но всё это я рассмотрела уже утром. Утром же и брезгливо кривилась. А вечером просто улеглась и отключилась.

   – Как спалось, госпожа баронесса? – приветствовала меня нежной улыбкой Леона. – Что вы пожелаете делать сегодня?

   – То, что делать совершенно не хочется, – буркнула я.

   – Поедете на бал к местному шевалье? – округлила глаза женщина.

   – Что? Нет! – открестилась я. – Деньги буду считать.

   – Как вам будет угодно, ваша светлость, – с заметным разочарованием поклонилась она. Но на грани слышимости я уловила её приглушённое бормотание. – А я-то думала, что «считать деньги» – это единственное приличествующее баронессе занятие, которым вы хотите заниматься всегда.

   Фыркнув, я подошла к умывальному столику в уже гораздо лучшем настроении, чем проснулась.

   – Тут есть небольшая разница, Леона. Считать свои деньги я безусловно люблю. А вот считать те деньги, которые у меня украли – ненавижу! Их не потратишь, не используешь...

   – А... – глубокомысленно протянула та. – Так завели бы себе мужа для таких подсчётов. Глядишь, и воровать бы поменьше стали.

   – Ну, может быть, ты и права, – насмешливо парировала я. – Только муж, он ведь не только считать за меня будет, но и тратить...

   – Тоже верно, – ухмыльнулась Леона, пожалуй, впервые на моей памяти безоговорочно согласившись со мной.

   Завтракать я решила хлебом и овощами, принесёнными посыльным с ближайшего рынка. Только так я была уверена, что не наемся какой-нибудь засыпанной чесноком тухлятины. Да и тараканов машинально не высматривала, как во вчерашнем ужине.

   Насытившись и окончательно восстановив мир в собственной душе, я снова отправилась в ратушу. К моему неудовольствию, члены городского совета предпочитали поспать подольше, и меня встретил здоровенный амбарный замок. Зато рядом с высокой обшарпанной дверью стоял шевалье Григ собственной персоной.

   – Вы-то что тут делаете?

   – Госпожа Борже сказала, чтобы я пришёл утром, но не уточнила, в котором часу, – поклонился мужчина.

   – Похоже, кое-кто ждёт, что мы оба подождём, – проворчала я.

   Видимо, какой-то авторитет я уже заработать успела, потому что достаточно было одной злобной гримасы, как вездесущие мальчишки наперегонки порскнули в разные стороны. Но поджидать, пока приведут господ советников, у меня желания не было. Недолго думая я кивнула на дверь:

   – Сломать!

   За следующие сорок минут я от нечего делать осмотрела ратушу. Полюбовалась на незапертую комнату с пустующими сундуками городской казны и бумажное крошево, в которое крысы превратили большую часть архива, и дошла до точки кипения.

   Понятное дело, что членов городского совета в сикось-наискось застёгнутых камзолах ждала совсем не ласковая встреча.

   – Бардак, воровство и небрежение моими делами, – прервала я нестройный гул приветствий. – А ещё любовь ко сну в рабочее время... Вот думаю... Отрубить вам головы как изменникам, что ли...

   Совет дружно повалился на колени, уверяя меня в своей вечной верности. Кто-то громко кричал, что с драконами не якшается, и это только наветы недоброжелателей. Грузный старик в лиловом костюме пискляво твердил, что не встречался с неким Гризо и вообще не знает, кто это такой.

   «Диктофон бы сюда, – мысленно посетовала я, запоминая интересные подробности. – А лучше несколько... По углам... Ладно. Хватит, так и оглохнуть недолго!»

   Я подняла руку, заставив этот нестройный хор умолкнуть.

   – Хорошо... Раз вы не изменники, тогда повесим вас, как простых воров.

   Ор, поднявшийся после этих слов, оглушил и меня и стражников. Даже Невозмутимый Григ и тот скривился.

   – Молчать! – рявкнула я.

   Большинство резко заткнулось. Охрана утихомирила тех, кто за собственными воплями меня не услышал. И воцарилась блаженная тишина.

   С минуту я позволила себе насладиться ею, а потом обвела зал самым суровым взглядом, на какой только была способна.

   – Ну если на виселицу вы не хотите... Тогда могу предложить единственный из оставшихся вариантов. Вы вместе с вашим новым главой займётесь подсчётом моих убытков и возмещением оных. Разумеется отчёты об этой благой деятельности я буду ждать еженедельно. Заодно и проверите, не прилипла ли где-нибудь, разумеется, совершенно случайно, моя собственность к вашим кошелькам, карманам и прочим частям тела. Особо липкие части тела буду удалять хирургическим путём, то есть рубить!

   Я махнула рукой, словно уже лично отрубила по меньшей мере сотню загребущих ручонок. Как ни странно, подействовало даже лучше, чем мне бы хотелось: снова поднялся многоголосый ор. И только один из присутствовавших держал себя в руках настолько, чтобы услышать в моих словах и другие новости.

   – А кто кого вы назначили главой города, ваша светлость.

   – Шевалье Григ, – безмятежно улыбнулась я пожилому мужчине. – При вашей посильной помощи, господин...

   – Артус, – с достоинством поклонился старик.

   – Господин Артус, – повторила я. – А теперь все свободны. Отправляйтесь по домам и начинайте считать. Правильно считать.

   Совет, непрестанно кланяясь, наконец убрался восвояси. Кое-как сдержав облегчённый выдох, я приказала открыть окно. Десяток перепуганных баранов, казалось, умудрился провонять потом зал на веки вечные. На месте остался только ошалевший Григ. Он таращился на меня круглыми глазами и прижимал к груди свою папку, как утопающий спасательный круг.

   – Со скобяной лавкой вам, увы, придётся расстаться, – заявила я. – Вряд ли у вас останется на неё время.

   – Нет... То есть да... Но я...

   – Спрашивайте.

   – Почему?

   – Что «почему»?

   – Почему? Я сын казнокрада. Я ваш должник. И не только ваш. Я...

   – Честный человек, – перебила я. – Ну, по крайней мере мне так показалась. Впрочем, в ваших интересах сделать так, чтобы не только показалось... Как вы считаете? А что же касается долгов... Леона?

   – Да, госпожа баронесса, – судя по хитрой улыбочке, всезнайка уже догадалась, что я собираюсь сделать.

   «Интересно, а мысли она тоже читать умеет? – ухмыльнулась я про себя. – Может, надо было её главой поставить? Уж эту-то точно никто не обманет».

   Впрочем, такая мысль у меня надолго не задержалась. Вероятнее всего, Леона восприняла бы такое назначение, как понижение в должности. А с её местью я пока не готова была справляться.

   – Оплати долги шевалье Грига. Он, конечно, напишет нам расписки. Но долгов перед кем-то там у него быть не должно. Отныне шевалье Григ должен исключительно мне. Вам понятно, что это значит? – я перевела взгляд на ошалевшего мужчину.

   – Думаю, да, – выдавил он из себя наконец. – У вас не будет более верного слуги, чем я, ваша светлость.

   – Вот и отлично. Докажите мне, что я не ошиблась в вас, и, пока я здесь хозяйка, у вас не будет ни в чём нужды. Кстати... Когда мы сегодня утром гуляли по ратуше, я убедилась, что здесь полно пустующих комнат. Проявите оборотистость, которую ваш бывший наниматель оценил почти в две тысячи золотых, и...

   – Что? – выдохнул Григ, вытаращившись ещё сильнее, хотя, казалось бы, это уже невозможно.

   – Тот купец, у которого вы раньше работали, очень хотел узнать, когда вы отправитесь в долговую яму, чтобы выкупить вас оттуда.

   – А я вчера просил у него эти деньги, чтобы отдать вам. И он сказал, что не имеет свободных средств.

   Я только плечами пожала. Вместо меня ответила Леона:

   – Ну так купить всегда выгоднее, чем помочь. На ваше счастье её светлость слишком добросердечна.

   – Леона, – с деланным неудовольствием одёрнула я. – Тебе прекрасно известно, что моя добросердечность заканчивается там, где начинается чужая наглость.

   – Разумеется, ваша светлость, – тут же склонилась в глубоком поклоне женщина, хитро сверкнув глазами.

   «Вот паршивка», – не смогла удержаться от мысленного смешка я.

   – Что я должен для вас сделать, ваша светлость? – нарушил возникшую паузу Григ.

   – Устройте мне здесь покои. Перестройте, если понадобится, обставьте подходящей мебелью. Гостиницы не внушают мне ни доверия, ни спокойствия. Ну, себя со своей семьёй не забудьте. Я решила, что отныне глава города будет жить в ратуше, и собираюсь ввести это новшество во всех своих городах. Надеюсь, от этого мышей тут станет поменьше.

   – Ваша светлость! – вдруг рухнул на колено мужчина. – Дайте мне время... И вы увидите... Я восстановлю ваш дом и верну всё до последнего медяка! Я...

   – Вот и посмотрим, что «вы», – кивнула я. – Займитесь уже делом. Пока я слышу одни разговоры.

   – Да, ваша светлость! – он вскочил на ноги и вылетел за дверь, в последний момент на мгновенье притормозив на пороге и отвесив мне быстрый поклон.

   – И что ты об этом думаешь? – спросила я непривычно тихую Леону, когда за мужчиной закрылась дверь.

   – Он позволит себя разорвать в клочки за вас, – медленно проговорила женщина, впервые глядя на меня с уважением.

   – За меня пусть лучше рвёт в клочки других, – хмыкнула я. – И не забудь оплатить его долги. Я не шутила.

   – Конечно, ваша светлость. Позвольте спросить?

   – Спрашивай.

   – А зачем вам понадобился господин Артус?

   – Он единственный из всей этой своры не проявлял особого беспокойства. То ли ведёт свои дела честно... И такой человек мне пригодится. То ли умнее и хитрее их всех вместе взятых. А такого тем более лучше держать на глазах.

   – Доказывая свою полезность, Григ выведет на чистую воду кого угодно, – задумчиво протянула Леона.

   – Вот именно. Но пока займись его долгами. И денег ему дай. На переезд.

   – В подарок не возьмёт, – качнула головой женщина. – Горд без меры.

   – А кто говорит о подарках? – прищурилась я. – В долг, разумеется. С распиской, как положено. А я уж потом увижу, списывать эти долги или взыскивать.

   Леона глубоко поклонилась и вышла. Я же с удовлетворением откинулась на высокую спинку кресла: пока всё шло идеально.

   Мне пришлось провести в городе ещё один день, утрясая все формальности и подписывая многочисленные приглашения в Бельфор для отцовских вояк. Гостиница и обеды лучше не стали, но моё настроение перманентно держалось на отметке «отлично». Причиной тому стала кладовая с казной, украсившаяся здоровенным амбарным замком и стражником у входа. Сундуки и полки медленно, но верно заполнялись золотом и всякой драгоценной всячиной.

   В обратный путь я отправилась в осточертевшей карете и с мечтами о долгой помывке в горячем источнике. Эти мечты настолько мной овладели, что мы даже не делали остановку на ночь, только сменили лошадей. Поездка была выматывающей донельзя. Зато обратная дорога заняла почти вдвое меньше времени.

   Вывалившись из кареты, я мечтала только о горячей воде и постели, когда навстречу мне вылетел начальник стражи:

   – Ваша светлость! – воскликнул он, с грохотом рухнув на одно колено. – Дракон сжёг крайнюю деревню!

ГЛАВА 15

– Дотла? – глупо переспросила я.

   – Не могу знать, ваша светлость, – склонил голову стражник. – Час назад оттуда прискакал гонец и сказал, что горят четыре дома с подветренной стороны.

   – Твою мать! – выругалась я. – А вы куда смотрели?! Лучников туда, что, не отправили, как я приказывала?!

   – Отправили, – ещё ниже склонил голову мужчина. – Но без вашего приказа они не рискнули стрелять. Аристократы всё ж таки. Мало ли...

   – Мало ли?! Мало не будет! Ни им, ни вам! Леона! Переодеваться! И коня мне оседлайте. Нормальным седлом, а не этим женским убожеством. Живо!

   Сорок минут спустя кавалькада всадников со мной во главе неслась к северной окраине. От злости я позабыла и про усталость, и про почти бессонную ночь. И злилась я в первую очередь на себя же. «Надо было предвидеть, что прилюдное унижение чёртов Розье без внимания не оставит и как-нибудь отомстит! Но нет... Отправила на северную окраину два десятка лучников и на том успокоилась. Стрелять они побоялись, как же! Небось, пьянствовали по крестьянским домам и дракона заметили, когда его уже пожаром подсветило! Ну, если там есть хоть один погибший... Три шкуры спущу и с лентяев, и с дракона этого проклятого! С дракона в первую очередь. Драконья шкура явно подороже будет. Надо же как-то людям убытки возмещать!»

   Вот где я порадовалась, что нашла такую продвинутую портниху и обзавелась удобным костюмом для верховой езды. В дамском седле, а тем более в карете, я бы тащилась к деревне полдня. А так успели в каком-то смысле даже вовремя.

   Издалека заметив подозрительного мужика верхом на приличной лошади и в дорогих одеждах, я ткнула в его сторону пальцем.

   – Взять его!

   От отряда сразу отделился десяток стражников во главе с начальником. Тот явно старался продемонстрировать свою полезность, а потому погнал измученную лошадь вдвое быстрее. Я заскрипела зубами: «И это наездники с многолетним стажем! Угробит конягу, самого под седло поставлю, паразита!»

   Впрочем, «беглец» никуда бежать не собирался. Когда я подъехала, он совершенно спокойно чистил ногти кончиком кинжала, бросив поводья на луку седла.

   – Кто вы такой и что делаете на моих землях?

   – Я гость и друг его светлости господина Розье, шевалье Гризо, – лениво отозвался незнакомец, тоже не удосужившись поздороваться. – Мы тут немного увлеклись. И, кажется, повредили несколько лачуг.

   – Несколько лачуг? – прошипела я.

   – Может быть, больше, – пожал плечами он. – Я не уточнял. Мой друг отметил вашу скаредность и просил передать вам это.

   С этими словами в меня полетел кошелёк. Разумеется, ловить его я и не подумала. Даже тронула поводья лошади, уклоняясь. Со стороны деревни тянуло гарью и слышались женские вопли. Я сжала поводья так, что заскрипела дублёная кожа: чёртов ублюдок!

   – Передайте своему другу, что отныне моей страже отдан приказ выпроваживать любого непрошеного гостя, заблудившегося путника и прочих болванов, не умеющих обращаться с картой, – процедила я, в упор глядя на наглеца. – Мало того. Они будут стрелять в таких идиотов после первого же предупреждения. Безутешные родственники могут обращаться ко мне лично. Я пришлю все приличествующие случаю соболезнования.

   – Как вам будет угодно, – он отвесил шутовской поклон и взялся за поводья. – Я вам ещё нужен?

   – Ничуть, если вы способны запомнить моё послание с первого раза. У вас есть минут пять, чтобы покинуть мои владения. Может быть, меньше. Я не уточняла, сколько времени требуется, чтобы подготовить арбалет к стрельбе.

   Гризо развернул коня и нарочито медленно поехал в сторону выжженного луга, который я отдала в аренду дракону.

   «Скотина!» – прошипела я себе под нос и поманила начальника стражи.

   – Вашего лучшего стрелка сюда. Придайте мерзавцу ускорение.

   Тот меня понял. Несколько минут спустя одна стрела вонзилась в дерево в метре от вальяжного всадника, а другая сшибла с него шляпу. Куда только подевалась нарочитая вальяжность. Он вонзил шпоры в бока коню, поднимая его на дыбы, и рванул к границе так, будто за ним черти гнались.

   – В деревню, – с удовлетворением кивнув, приказала я. – И золото кто-нибудь там подберите.

   Сгорело три дома, плюс два разрушили сами крестьяне, останавливая пожар. Мысленно пожелав дракону в ближайшее время подавиться собственным огнём, я подъехала к шумной толпе на деревенской площади.

   Поначалу меня даже не заметили, и я имела сомнительное удовольствие послушать разрозненные выкрики на тему «Пора валить!» Наконец, кто-то сообразил оглянуться, и вопли постепенно стихли.

   – Где староста? – спросила я.

   – Так вот он я, ваша светлость, – вперёд выступил высокий грузный старик.

   Он с первого взгляда вызывал приятное впечатление. Сразу было видно, это хозяин. К тому же в отличие от многих он был по уши в саже, а рубаха на одном плече и вовсе прогорела. «Своё добро спасал или чужое?» – задумалась я, ещё в прошлой, земной жизни отучившись доверять первому впечатлению.

   – Чьи дома пострадали?

   Разбираться пришлось долго. Но в конечном итоге у меня сложилась целостная картинка. Чёртов дракон не плевался огнём, как я думала, а затеял стрельбу из луков горящими стрелами. Несколько улетело дальше, чем требовалось. Средь бела дня взрослые были в поле. Пока заметили, пока прибежали. Результат до сих пор дымился, тыча в небо почерневшими остовами печных труб. К счастью, никто из людей не пострадал. А скотину так и вовсе давно держали на самых дальних от облюбованного драконом луга пастбищах, загоняя в хлева только на зиму. И то лишь потому, что зимой треклятый сосед не показывался.

   «Ну, правильно... – думала я, обводя взглядом крытые соломой срубы. – Тут не то что стрелы, искры хватит...

   – Крыши надо менять, – проворчала я себе под нос очевидное. Но меня услышали.

   – А на что менять, ваша светлость? – спросил староста. – Мы баронский закон не нарушаем. Дозволено лес рубить только на стены. Так и делаем.

   – Ну, да, ну, да... – невнимательно кивнула я, вспоминая всё, что когда-либо знала о крышах.

   Почему-то в голову лезли только рубероид и листовое железо. Поднапрягшись, я вспомнила ещё про черепицу. Но судя по тому, что до сих пор это покрытие мне встречалось только на баронском замке и городских ратушах, с черепицей тут были какие-то проблемы.

   «Не выйдет из меня прогрессора...» – проворчала я себе под нос, снова концентрируясь на старосте.

   – Погорельцев разберите по семьям. Дома им поставьте.

   – Да как можно, ваша светлость? Мы ужо весь лес забрали.

   – В каком смысле? – опешила я.

   Выяснилось, что крестьяне имели право брать из баронского леса строго определённое количество брёвен. На дрова полагалось таскать только сухостой. За выполнением этих приказов следил лесничий с помощниками. А штраф весил столько, что сразу можно было отправляться в долговую яму.

   – Тут особый случай и моё личное разрешение, – сказала я, разобравшись во всех этих хитросплетениях. – Брёвна можете взять. Сколько надо. И работу мастерам я оплачу. Даже со скарбом помогу. Но смотри мне... – я наклонилась в седле, пристально глядя в глаза старику. – Не наглей.

   Дядька попался умный. Он не стал изображать оскорблённую невинность. Просто кивнул:

   – Понял, ваша светлость. Не дурак.

   – Правильно. Донесут ведь всё равно. А головы ты лишишься. И вот что... После холодного переворота я за тобой пришлю. И не только за тобой. Знать хочу, что на моих землях делается да как.

   – Всё хорошо, слава Единому, – поспешно заявил старик. – Детишки родятся, молодняк женихается, разбойнички в деревню не суются, податник не лютует. Чего ещё бедному крестьянину хотеть? Под вашими ножками как сыр в масле катаемся...

   – Да? – недоверчиво протянула я, демонстративно окинув взглядом деревенскую улочку с покосившимися домиками.

   – А как иначе, ваша светлость?

   В голосе старика я уловила глубоко скрытую насмешку: он мне не верил. Приехала барыня, кинула горсть монет, уехала и про всё забыла.

   – А вот придёшь после переворота в Бельфор, тогда узнаешь, как иначе, – я постаралась ответить тем же тоном. – Впрочем, хозяин – барин. Податник же не лютует.

   Заметив, как набухли желваки под морщинистой кожей при упоминании сборщика налогов, я позволила едва заметную усмешку.

   – Я приду, ваша светлость, – сверкнул глазами из-под кустистых бровей старик.

   – Вот и славно.

   Как ни в чём не бывало я развернула лошадь к поджидавшей в отдалении охране.

   – В Бельфор!

   Обратная дорога далась мне куда тяжелее. Если в сторону деревеньки меня гнала злость, то сейчас её сменила усталость. Держаться в седле прямо удавалось исключительно на чистом упрямстве. Добравшись наконец до таких желанных стен, я уже не хотела ни ванной, ни ужина. Скинув с помощью служанок пропитанную потом одежду, я просто рухнула в постель и отключилась, наверное, раньше, чем донесла голову до подушки.

   «Нас утро встречает прохладой...» – мычала я себе под нос, поджимая зябнущие на сквозняке ноги: выбираться из постели не хотелось. Но Леона уже дважды заглядывала в комнату, разрушая блаженную дрёму. Да и колтун на голове, в который превратились не расчёсанные на ночь волосы, тоже не способствовал ленивой неге.

   Отвесив себе мысленную оплеуху, я сунула ноги в домашние сапожки на меху:

   – Леона! Купаться!

   Потом я долго нежилась в горячей воде источника, пока служанки распутывали мои волосы. После ещё дольше завтракала, сознательно отодвигая все мысли о делах в сторону. Последние несколько дней я и так завязла в этих делах так, что порой с ностальгией вспоминала авралы в нашей юридической конторе. Там хоть не приходилось гонять в гостиницах клопов.

   «Впрочем, там не было и таких пироженок», – подумала я, цапнув с блюда третий миниатюрный кондитерский шедевр и клятвенно пообещав себе, что уж он-то точно последний.

   Меня опять поджидала куча дел. Но, увы, мои планы снова скорректировали. И кто бы вы думали? Правильно! Снова треклятый дракон!

   – Письмо от шевалье Розье! – церемонно объявила Леона, входя в малую столовую с серебряным подносом.

   У меня разом заныли все зубы: ну, что ему ещё надо?!

ГЛАВА 16

Леона с поклоном протянула поднос, от одного вида которого у меня уже начинался нервный тик. Среди пригласительных карточек от местного дворянства действительно лежали длинный бархатный футляр и такой же мешок размером с мою голову. И на фуляре, и на мешке был искусно вышит золотыми нитками вздыбившийся в полёте дракон. Я скривилась.

   – Это что за дрянь? Он прислал мне голову виновника погрома?

   – Не знаю, ваша светлость. Мешок запечатан. Но думаю, там не голова.

   – А что? Бомба замедленного действия? Или сразу какая-нибудь чума?

   – Чего? – округлила глаза женщина.

   – Чего-чего... – проворчала я. – Ладно. Понадеемся, что до массового терроризма тут ещё не доросли...

   Вопреки своим же словам письмо я брала относительно спокойно. Разве найдётся дурак, готовый отправить яд недругу в мешке со своим собственным гербом? Если вдруг что-то пойдёт не так – место на плахе обеспечено. В этом отношении законы здесь были более чем строгие. Вот прибить кого-нибудь лишнего на собственной земле, это пожалуйста. А травить втихаря – ни-ни. Моветон, однако. Впрочем, все эти тонкости касались только аристократии. «Низшее сословие» убивали практически без всяких последствий. Хотя наглел мало кто. Кому охота получить вилы в пузо от сорвавшегося с катушек народа?

   Раздумывая о параллелях в местной и земной истории, я невнимательно вытащила из футляра письмо.

   «Ваша жадность не знает границ! Надеюсь, теперь вы довольны?»

   – Довольна? – пробормотала я, не поняв ровным счётом ничего, и взялась за завязки мешка.

   Стоило сломать печать, как шнурки разошлись сами собой, и на поднос полноводной рекой хлынули золотые монеты.

   – Ого!

   Леона не особо удивилась, и я сделала вывод, что уж эта проныра точно догадалась, что за посылочку мне прислали. Весил мешочек с таким содержимым явно немало.

   – Прикажете отправить обратно, ваша светлость? – осведомилась она.

   – Обратно? – удивилась я. – Жест, конечно, донельзя гордый. Видать, наша ящерица на это и рассчитывала. Только я не гордая. Я практичная. Отнеси казначею. Пусть оприходует как добровольное пожертвование нашего соседа на развитие попорченной им деревни. Кстати, о казначее...

   – Старый сидит в подвале и грозит жалобой в гильдию, – тут же доложила Леона.

   – Грозит, говоришь, – ухмыльнулась я, поднимаясь. – Ну, пошли, посмотрим.

   Бывший казначей действительно грозил. А ещё ругался неприличными словами и жаловался на всё подряд, начиная от питания, заканчивая слишком маленькой камерой. С нашей прошлой встречи апломба у него явно прибавилось. Как и румянца на морщинистых щеках, и жирка на талии.

   «Это кто же его тут так хорошо обхаживает? – удивилась я, оглядывая разом и тюремный коридор, и тюремщиков. – Это, конечно, не подземелье из мрачного романа, но и не курорт!»

   – Вы – избалованная девчонка! – выкрикнул в этот момент старик. – Я не тронул ни одного медяка! Ваше нищее баронство не может приносить такой доход, как вам хочется, а виноватым вы сделали меня! Я буду жаловаться на ваш произвол королю!

   – Потише, – поморщилась я. Эхо от истерических воплей оглушало. – Леона, у него правда не нашли ворованное?

   – Так и не искали, – развела руками женщина. – Только двери заперли, да и всё.

   – Что?! – рявкнула я.

   Как ни странно, тот же вопрос возник и у бывшего казначея. Хоть и гораздо тише. Но я услышала. И успела заметить, как дедок слегка побледнел. «Ага... Значит, боится... – сообразила я. – Похоже, думал: «Искали, не нашли. Можно и права покачать». Если бы успел вывезти добычу, не струхнул бы. Где же он спрятал деньги? Точно, спрятал. Кто-то же его подкармливал в надежде на будущие барыши... Может, всё же где-то за стенами? Но тогда он бы не боялся обыска. А он боится. Или не боится, а так... Беспокоится... Значит, деньги в замке, но спрятаны хорошо. Интересно, где?»

   – Леона...

   – Так вы же не приказывали искать...

   – Я не об этом, – отмахнулась я.

   Мы отошли в сторону, и минут через пять я уже знала, что бывший казначей по причине своей заносчивости всеобщей любовью не пользовался, из замка почти не выезжал, в любовных связях замечен не был.

   «Тогда его комнаты, – решила я. – Больше негде!»

   Видимо, о чём-то размышлял и сам воришка. По крайней мере, ожил он одновременно с тем, как я вернулась к решётчатой двери в его камеру.

   – Я требую, чтобы вы немедленно осмотрели моё жильё! – выкрикнул он. – И когда вы ничего не найдёте, а вы не найдёте...

   – Не найду, потому что хорошо спрятано? – с усмешкой перебила я.

   – Что? – сбился с мысли старик. – Нет! Потому что я не вор! У меня там только жалование, честно заработанное…

   – Отлично. Вот пойдём и посмотрим, что там у тебя. И где, – хмыкнула я. – Эй, кто-нибудь. Откройте решётку. Он пойдёт с нами. Да смотрите, чтоб не бросился.

   – Не бросится, ваша светлость, – пробасил один из стражников, крепко прихватив старика за цепь ручных кандалов. – У меня не забалует.

   Я как могла величественно кивнула и первой вышла из подвальной тюрьмы. Хоть тут и было сухо и чисто, сама атмосфера словно давила на душу.

   Большая комната, занятая бывшим казначеем, роскошью не блистала. Но и особой скаредности хозяина не демонстрировала. Всё практично, массивно и долговечно.

   – Госпожа баронесса, – зашептала Леона. – Уместно ли особе высокого звания...

   – Особе высокого звания неуместно позволять себя обворовывать, – оборвала я. – Всё остальное остаётся на усмотрение упомянутой особы. В том числе и желание выслушивать непрошенные советы.

   Женщина поняла меня правильно и с поклоном отошла. Я облюбовала высокое кресло с пуфиком для ног и села.

   – Начинайте, – кивнула я двум дюжим мужичкам. – Перетряхните каждый ящик. Каждую тряпку. Все бумаги мне сюда. Я с ними сама разберусь.

   Говоря это, я незаметно покосилась на бывшего казначея и сразу поняла, что сделала что-то совершенно не то. Старик расслабился, скрестил руки на груди и привалился к косяку с самым независимым видом. Но отступать было некуда: первый сундучок вытащили на середину комнаты и принялись вытряхивать из него какие-то тряпки.

   «Чёрт... А ведь гад уверен, что я ничего не найду! – злилась я, откладывая в сторону какие-то пачки писем. – И уверился он в этом именно сейчас! Чёрт! Что же я сделала не так?! Восемь тысяч золотых монет в тряпицу не спрячешь и в подушки не зашьёшь. Хотя... Если в драгоценных камнях... Но где бы он взял эти чёртовы камни?!»

   Задумчиво поглядывая на хитрого старика из-под ресниц, пошевелила затёкшими ногами. Он вздрогнул и поспешно отвернулся.

   «Теплее! – обрадовалась я. – А если так?»

   – Подите сюда! – я поманила мужичков и поднялась.

   Бывший казначей снова бросил в мою сторону быстрый взгляд и преувеличенно внимательно принялся разглядывать свой ноготь.

   «Точно где-то здесь!»

   Но «здесь» ничего кроме кресла и пуфика не было.

   – Обивку сорвать, – приказала я, незаметно косясь на старика. По узким губам скользнула едва заметная ухмылка: мимо. – А потом выносите отсюда всю осмотренную мебель. Будем вскрывать полы.

   Вот тут я попала в цель. Дедка аж передёрнуло, и он неверяще уставился на меня.

   – Ну, что так смотришь, старик? Может, сам скажешь, как тайник открыть? Стоимость ремонта я включу в твой счёт для долговой ямы. А так, может, чуть поменьше окажется.

   Полы таки пришлось вскрывать. Хитрый механизм прятался аж в противоположном конце комнаты, и сами мы его не нашли. А бывшего казначея прямо там у двери хватил инфаркт. С минуту он брызгал слюной, призывая на мою голову всевозможные проклятья, а потом схватился за грудь и упал. Местный целитель только развёл руками, заявив, что от переживаний у старика случилась сердечная немочь. В тайнике нашлись восемнадцать тысяч триста монет и внушительный мешочек с драгоценными камнями. Примерно треть от всего того, что лежало в моей сокровищнице.

   После того, как золото водворилось в мою кладовую, я долго думала, почему же старик не сбежал с добытым богатством гораздо раньше. Когда я только появилась и дала понять, что обворовывать меня будет не так просто. Но причин я так и не нашла. Были у бывшего казначея возможности. И не одна. Но он ими не воспользовался. То ли не воспринимал меня в серьёз. То ли, что более вероятно, окончательно свихнулся уже просто на владении таким количеством золота и уже не мог воспринимать действительность адекватно. Такой себе Скрудж МакДак местного разлива.

   В итоге я просто выбросила идиотскую историю из головы, порадовавшись, что старик умер сам, и мне не пришлось его казнить. Отпускать на все четыре стороны после такого мне и в голову не приходило: меня бы не поняли сами местные.

   В общем, совесть моя была чиста, закрома пополнялись, и настроение держалось на радужной отметке. Долго это просто не могло продолжаться. В моем случае ровно до того момента, когда в дверь кабинета в очередной раз постучала Леона.

   – Вы позволите, ваша светлость?

   – Входи, – расслабилась я, увидев, что знакомого серебряного подноса для корреспонденции с ней нет. – Что, сегодня никаких писем, приглашений и прочей ерунды?

   – А вы хотите развеяться на приёме? – оживилась женщина.

   – Не хочу! – поспешно открестилась я.

   – Тогда никаких.

   – Вот и славно.

   – Но прибыл служитель. Кроме того, во дворе стоит карета барона Руллона.

   – Чья карета? – опешила я. – Ему-то что здесь надо?!

   – Слуга передал, что с ответным визитом.

   – Тьфу ты, чёрт. А предупреждать об ответных визитах тут не принято?

   – Так он и предупреждал. Наверное. Только вы же светскую почту не читаете.

   – Теперь у тебя новая обязанность: читать эту чёртову почту и предупреждать о таких вот... Его хоть в гостиную проводили? Или куда там положено?

   – Нет. Вы же не велели.

   – А сама подумать?! – взвыла я.

   – Думать вы тоже не велели.

   Я аж задохнулась от такого нахальства, не зная, топать ногами или ржать. Правда ведь, не велела.

   – Так... Теперь велю. Барона обиходить со всей приветливостью. Служителя этого его на кухню. Или куда его надо?

   – Ну, на кухню было бы непочтительно. Всё-таки слуга Единого, которого вы сами и пригласили.

   – Я пригласила?! Когда? – вытаращилась я.

   – Когда велели в храме привести всё в порядок и сделать так, как это положено. А в храме должен быть служитель.

   Я схватилась за голову.

   – Так. Выдать всем ту порцию почтительности, которая им положена. А я – переодеваться!

   – Да. Переодеться было бы неплохо, – как ни в чём не бывало закивала невозмутимая Леона. – Мы-то уже привыкли, что вы в портах через раз ходите.

   – Холодно в юбке, – буркнула я.

   – Угу. У нас на кухне половина баб, на вас насмотревшися, у мужей порты поотбирала. Но перед бароном да служителем лучше бы в платье, я думаю.

   – Думать я тебе...

   – Да, да, ваша светлость.

   – Иди гостями займись, – буркнула я и размашистым шагом рванула в гардеробную.

ГЛАВА 17

В гостиной, или, как её гордо называла Леона, в зале для приёмов на диване расселась баронесса Руллон с полным выводком своих дочерей. Несмотря на то, что диван был добрых метров семь в длину, самому барону места среди пышных юбок уже не досталось, и он притулился рядом на подлокотнике. Чем ему не угодило одно из кресел, во множестве стоявших вокруг, я не поняла, да и не задумывалась над этим.

   Напротив колоритного семейства на жёстком стуле устроился высокий, худой как жердь мужчина. Какое-то измождённое лицо, глаза, очерченные тёмными кругами усталости, нервные тонкие пальцы то ли карманника, то ли пианиста. Довершали картину порядком поношенный тёмный костюм и деревянный знак животворящей искры на груди.

   «Или фанатик, или больной, – решила я. – В любом случае от него лучше держаться подальше. Хорошо, что я всё же надела платье».

   Моя одежда действительно ничем особенным не выделялась. Слава всем богам, домашние платья здесь оснащали относительно разумным количеством юбок, и я не стала вносить слишком заметные коррективы. Разве что оставила два подъюбника из десяти.

   – Светлого дня, господа. Простите, что заставила вас ждать. Дела, дела...

   – Вы взвалили на себя слишком большую ношу, – покачал головой барон.

   – Все мы несём в жизни свою ношу, – скорчила благочестивую мину я. Благо после первого фиаско с храмом Единого нашла время выучить парочку цитат местных святых. – Вот господин служитель подтвердит.

   – Просто «служитель». Наша главная ноша – забота о сохранении своей искры в чистоте, – поправил мужчина, которого я тут же мысленно окрестила «фанатик».

   При моём появлении он тоже поднялся, но к счастью не попытался сунуть мне руку для поцелуя или что-то в этом роде.

   – Вам виднее, служитель. Но и о делах земных забывать не стоит. Недаром же Единый сделал нас теми, кто мы есть.

   – Ах, оставьте скучные истины скучным людям, – вмешалась госпожа Руллон.

   Вот уж кто не обратил на присутствие служителя ни малейшего внимания, только подтвердив мои впечатления: аристократия не утруждала себя религиозностью. «Что ж, мне же лучше, – мысленно усмехнулась я, увидев, как баронские дочки дружно развернулись спиной к фанатику, сделав реверанс в мою сторону. – Мне же лучше... Легче будет договориться, когда те, которые готовы дать денег на благое дело, их попросту не имеют, а те, которые имеют – не дают».

   – Прошу вас, садитесь. Сейчас подадут напитки. У вас есть какие-то предпочтения, служитель?

   – Колодезной воды, – отозвался тот, никак не отреагировав на выпад баронессы.

   «Ха. Всё-таки не совсем фанатик, – я сделала знак лакею, велев принести желаемое. – Договоримся».

   – А вы всё так же предпочитаете узкие силуэты, госпожа Бельфор. Ваше появление на нашем приёме произвело