Бывает так, что ты красива, умна и настоящая потомственная ведьма, но... в личной жизни не везет. И мужиков вокруг полно, а любви - нет. И ты ждешь её, а для других придумываешь историю про жениха - военного летчика. И даже рисуешь его в фотошопе и делаешь страничку в ВКонтактике, а потом... встречаешь двойника выдуманного жениха в горящем лесу. И тогда начинается все самое интересное, потому что и Леший, и Домовой твердят, что драконы в нашем мире не живут.
***
Драконами я бредила с детства. Я смотрела все мультики про драконов, читала сказки про драконов, у меня даже вместо плюшевого мишки был плюшевый дракон, без которого я отказывалась засыпать. Мамуля с бабулей не особенно радовались моему увлечению, но и не переживали – мол, с возрастом пройдёт. Как будто дракон – это ветрянка, которой чем раньше переболеешь, тем лучше.
Но я росла, а драконы продолжали занимать моё воображение. Ведь если есть лешие, домовые, болотники, кикиморы, вампиры, всяко-разные оборотни, то, может быть, есть и драконы? Да и потом, о драконах сохранилось столько легенд, сказаний и прочего фольклора, что они просто не могли возникнуть на пустом месте. О драконах знали в Китае, на далёких океанских островах, в Европе, не говоря уж о наших родных Змеях Горынычах.
На прямой вопрос бабуля ответила честно: «Не встречала». Тогда я ещё не умела отличить честность опытного дипломата от бесхитростности обычных людей. Но всё равно решила переспросить у мамули.
Та ответила по своему обыкновению:
– Придёт время – узнаешь. Но если ты будешь лениться и плохо учиться, то это время может и не прийти.
Я не ленилась, я даже нашла в сети закрытую информацию про средневековый орден Драконидов, только это ещё больше запутало ситуацию. По выкладкам авторов статьи выходило, что драконы некогда действительно жили на Земле, а теперь уже не живут. Я расстроилась и искать драконов перестала. Переросла и стала совершенно нормальной ведьмой.
Как оказалось, «ничто на Земле не проходит бесследно». Драконы нашли меня сами.
***
– Сонька! Сонька приехала!
Закадычные подружки Наташка и Валюшка тискали меня по очереди, как будто мы не виделись пару лет, а не две недели назад, в городе, перед Новым годом. Трассу изрядно занесло, ехать пришлось на электричке, а потом идти пешком по сугробам, но… это были свои сугробы, родные. И старое здание станции, выкрашенное в нежно-зелёный цвет, и заснеженная детсадовская площадка, и крошечный магазинчик, и знакомые с детства дома односельчан…
Из магазинчика и вылетели Натка с Валентиной, увидев меня в окне. Наталья дородная, с румянцем во всю щёку, в новом пуховике тёмно-бордового цвета и шапке с норковыми помпончиками. И хрупкая Валюша в видавшей виды мутоновой шубке, вязаной шапочке и шикарном новом снуде. Губы сами собой разъехались в улыбке.
– Ты почему не предупредила, поганка бесстыжая?! – наседала Натка, выхватив мою небольшую сумку.
– В самом деле, Сонь, трудно было позвонить? – мягко журила интеллигентная Валюшка. – Мы бы хоть дом протопили…
Конечно, девчонкам было невдомёк, что в нашем большом старом доме живёт домовой Агапыч. И уж он-то никогда не даст стенам промёрзнуть, а отопление регулирует взмахом сухонькой ручки. Но я обещала подруженциям, что вот в следующий раз – обязательно позвоню.
Приехать в Агаповку я решила неожиданно для самой себя. Не звонить же, потому что нет настроения? Календарь отсчитывал первые числа нового года. Дружеский междусобойчик на работе тридцатого, последние приготовления тридцать первого, весёлая компания, шампанское, оливье, танцы и фейерверки до пяти утра. Семейные посиделки с мамой и бабушкой первого вечером. Приглашение в гости от хороших приятельниц с мужьями, двух счастливых пар – второго. Третьего утром, проворочавшись без сна полночи, я подумала на Рождество уехать в деревню.
– Опа, никак Сонька! И снова без хахеля?!
Из-за гигантского сугроба вывернула злоязыкая тётка Зинка – Зинаида Петровна Колобкова, женщина неопределённого возраста. В любой сезон на ней всегда были мятое цветастое платье, тёмно-синие штаны (летом тонкие, зимой с начёсом) и застиранный, некогда белый в горошек платок. Кроме ядовитого языка, от всех остальных односельчан Зинка отличалась умением появляться в нужное время в нужном месте и громким визгливым голосом.
– И вам здрасьти, теть Зин, – с угрозой поздоровалась с ней Натка.
– Привет, Чудакова, привет, Задорина. Хахель где твой, Софья, спрашиваю?
– Он у Сонечки Родине служит, – вступила Валюшка.
– На боевом посте, значит, – язвительно продолжила тётка Колобкова. – Застоялси там весь, поди.
– Он лётчик, – возмущённо рявкнула Натка.
– Ась? Налётчик? Понятно тогда, почему Сонька никому его не кажет!
– Лётчик! Дальней авиации! – Валюша тоже не выдержала, повысив голос.
Пока подружки пререкались с вредной тёткой, я усиленно боролась с желанием проклясть её гадкий язык. Или хоть что-нибудь. Вроде «трёхдневной неудачи» или совсем простенькой спотыкайки… Только перед Рождеством ведьмам колдовать нельзя… Пост.
– С Наступившим вас, Зинаида Петровна.
– Вот и я говорю, Новый год, а ты всё одна. Ох, не дожить мне до Сонькиной свадьбы…
– Да ты, тёть Зин, нас всех ещё переживёшь, – с её же интонациями возразила Натка.
– Не обращай внимания, Соня, – сказала Валентина. – Пошли.
До нашего старого дома на окраине было ещё далековато, так что подружки постарались заболтать меня так, чтоб я поскорей забыла про Колобкову.
Впрочем, я забыла про неё сразу же: приятный морозец, отсутствие городской грязи, свежий воздух и самая лучшая в мире компания. Школьные подружки повзрослели, обзавелись мужьями, детьми и хозяйством, но нам по-прежнему было очень хорошо вместе.
– Так, сейчас сумарь твой бросим, отопление включим, и к Валюхе, – Натка ещё в школе отличалась прямотой и безапелляционностью суждений.
– Нат, я в лес сходить хотела. И…
– Сходишь, само собой. Завтра. Сейчас дети у Мишкиной матери, мужики на рыбалке, а Валькина свекруха уехала в гости к золовке. Баньку протопим, отдохнём, как люди. Ты мартини привезла?
Конечно, привезла. Но пить планировала не раньше шестого.
– Галина Ивановна просила забрать мальчишек не позже восьми, – вступила Валюшка.
На две семьи у подружек трое пацанов: Митя – Валюшкин, Колька и Севка – Наткины. Галина Ивановна – Наткина свекровь – периодчески брала к себе всех троих. А тут ещё и Светлана Николавна, мать Валиного мужа Валерки, которая жила вместе с молодой семьей в одном доме, на время освободила помещение, уехав к золовке, так что, по мнению Натки, лучшего места и времени для совместных посиделок было просто не найти. Но вот незадача, свекровь – бабка строгая, если не забрать детей ровно в восемь, в следующий раз она может послать подружек далеко и лесом.
– Тогда до семи посидим, а банька – завтра, – решила Натка.
Спорить с ней во время поста – бессмысленно. Вот когда можно колдовать, я потихоньку нашёптываю самую слабенькую убеждающую бормоталку, чтобы Натка хотя бы слышала то, что ей говорят.
Старый дом встретил скрипом половиц, шорохом раздвинутых мной занавесок, родным запахом трав, которые висели связками на кухонных балках и стояли в мешках на чердаке. В комнатах сразу стало светло, и хорошо, что девчонки не обратили внимания на отсутствие пыли… Украдкой прикоснувшись к стене, я шепнула Домовому, что буду поздно. Агапыч привычно поворчал, но выдал мне старую шубу до пят, пуховый бабушкин платок и валенки.
– Сонька, ты ж не в лес собралась, – возмутилась Натка. – У нас даже улицы чищены, какого тебе валенки?
Ностальгия. А потом – в валенках так тепло и уютно…
К Валюшке мы дошли в рекордные сроки. Бутылка мартини не давала расслабиться.
– Холодец, свининка, картошечка, огурчики, грибочки, капустка, селёдочка, – перечисляла хозяйка содержимое своего холодильника. – К мартини сок возьмём или компотик?
Хорошо пошло и то и другое. Как, впрочем, и картошечка с огурчиками и свининкой. Подружки наперебой рассказывали, как провели новогоднюю ночь. Ёлку наряжали, как всегда, у Наткиных родителей – росла во дворе высоченная сосна, мы её ещё в школе наряжали, в лесу никогда не рубили.
Мишка, муж Натальи, и Валерка, муж Вали, с детства были закадычными друзьями. К утру первого оба были на бровях, но супруги героически терпели – это же Новый год, как-никак. Зато дети были счастливы – им позволили пострелять петардами, пока мамки отвлеклись.
– Когда же ты у нас войдёшь в клуб, – со вздохом поинтересовалась Натка. – Сонь, четвёртый десяток разменяла, не пора?
Эти разговоры я обычно пресекала без проблем, но сейчас… видимо, мартини оказался забористым.
– Не хочу я, девки, замуж.
– Я, конечно, не Колобкова, но тоже мечтаю на твоей свадьбе погулять, – заявила обычно тактичная Валюха. – И как же твой лётчик?
Нет никакого лётчика. Слепила в фотошопе красавца, сделала ему страничку Вконтакте, поставила статус – помолвлен с Софьей Анисимовой, вот и все дела.
– Да как же так, Сонь?!
Девчонки были в шоке.
– Неужто – никого?! Сонь, да ты посмотри на себя – ты ж кровь с молоком, глазищи в пол-лица, ресницы – всегда завидовала твоим ресницам, взмахнёшь – ветер поднимается!
Ну, про ресницы Валька загнула, ветер не от них поднимается, просто когда я силу ещё контролировать не умела, она случайно увидела. Эх, и ругалась бабуля…
– А фигура? А волосы до попы? – подключилась Натка. – Да куда ж все эти брэдпиты смотрят?! Сонька, говори как на духу, совсем никого?!
– Да мужиков-то пруд пруди, – вздохнула я. – Только всем им одно надо. А я хочу… влюбиться хочу, девки, так, как в книжках пишут. Чтоб дух захватывало, и чтоб он любил по-настоящему… Давайте за это и выпьем, – лучше закруглиться с откровениями, и так уже наболтала всякого.
– Давайте, – Валя быстро долила всем мартини. – За то, чтобы всем желаниям – сбыться.
– Всем подружкам – напиться, – попыталась разбавить серьёзность момента я.
– А тебе, непутёвой, непременно влюбиться, – закончила Натка.
Мне б в тот момент протрезветь да граничное условие поставить, но… мартини точно был забористым. Я даже не поняла, что именно сделали мои дорогие подруженьки. Иногда бывает, что человек, обычный, безо всяких ведовских способностей, так сильно чего-то захочет, что… желание срабатывает как заклятье. Только я осознала это, когда было уже поздно.
В полвосьмого мы, прибрав за собой, вышли на улицу. Мягко искрился снег, крыши домов и ветки деревьев тоже по-особому сияли в свете редких фонарей, а небо было… Странно. Небо было фиолетовым. Не тёмным, не оттенка порфирового бархата – нет, приглушённо-лиловым, будто в черничное варенье добавили густой сметаны.
– Ты точно одна дойдёшь? – в который раз спрашивала ответственная Валюшка.
– А то давай с нами! – Натка вполне твёрдо держалась на ногах, только говорила громче обычного.
Я ещё раз подтвердила, что дойду и что завтра мы непременно протопим баньку и посидим с комфортом уже у меня. И тут где-то вдалеке громыхнуло, а потом тьма над лесом расцветилась всеми оттенками красного, жёлтого и оранжевого.
– Ой, какой фейерверк соседи устроили! – обрадовались девчонки.
Фейерверк. Как бы не пожар! И уж точно жители соседнего Кравца не имели к нему никакого отношения: огонь был магическим. Я протрезвела мгновенно и припустила по улице, не оглядываясь на подружек.
– Дядько Леший, помоги, дорогу отвори! – рявкнула я прямо с опушки.
Деревья расступились, открывая прямой путь к источнику магических возмущений.
– Скорей, скорей, – подгоняли меня необычайно бодрые для этого времени года кикиморы. – Горим мы, ведьма, горим!
– Что происходит?
– Сама увидишь! Скорей!
Выскочив на поляну, к которой вёл меня Леший, я, не успев затормозить, пролетела ещё пару метров по инерции. Пока не споткнулась, впечатавшись валенком в какое-то препятствие. Я кувыркнулась, с трудом сгруппировавшись, шуба распахнулась, и… рядом со мной кто-то отчётливо проскрежетал зубами.
– Леший?
– Тута мы, – откуда-то сверху ответил Лесной Хозяин. – Хватит с чужаком обжиматься, лес тушить надоть!
Я подняла голову – магический огонь исчез, на снегу было несколько подпалин, как следы от потухших костров, горела только высокая ель да пара кустов с другой стороны поляны. А потом я почувствовала, что коленка упирается во что-то мягкое.
Он лежал прямо под ногами и снова скрежетал зубами, а шуба накрывала его голову и грудь. От неожиданности я подскочила, а Леший ухватил меня за ворот и поднял на ноги.
– Лес туши! – он угрожающе навис надо мной сучковатыми руками-ветками.
Я быстро взвесила последствия нарушения поста и возможного лесного пожара. Снег поднялся компактной кучкой над горящими деревьями, а в воздухе я его разморозила. Спустя миг повалил пар, раздалось громкое шипенье, и огонь сдался под напором воды.
Кикиморы тут же начали засыпать прямо на своих пеньках, а Леший немедленно занялся исправлением оставшегося непорядка во вверенном ему массиве. Ель укоротилась вдвое, но стала нормально-зелёной, а кустарник здорово проредился, но палёные ветки из подлеска исчезли.
А я наконец-то смогла рассмотреть того, кто продолжал лежать посреди поляны. Мама дорогая, такого просто не может быть. Я же поверила – нет у нас драконов! С виду он был обычным мужчиной, но аура слабо светилась мягким золотистым светом, а контуры…
– Подумаешь, дракон, эка невидаль, – проскрипел недовольный Леший. – Сдох бы уж скорей, паразит иномирный, поджигатель зловредный, сам бы ему добавил, да нельзя…
Сдох? Да что он такое несёт?! Я бросилась к… до сих пор не верю… дракону и стала прицельно осматривать ауру. Аура истончалась на глазах… В области груди была рваная прореха, и что-то нехорошее с левой ногой.
– Помогай, дядько Леший, – я подсунула руку под спину лежащего… дракона, пытаясь приподнять.
Тяжёлый… И горячий даже сквозь одежду.
– Никак ты, Сонька, умом тронулась, – удивился Леший. – Всё одно сдохнет, драконы у нас не живут, им тут в магии недостаток.
Значит, для Лесного Хозяина это далеко не первый дракон. Зато для меня…
– Ну вот что, дядько Леший. До Рождества два дня, колдовать мне нельзя. Но лес твой я потушила. Пост нарушила, а потушила. Так уважь ведьму, Лесной Хозяин. Доведи нас до опушки, а уж дальше я сама.
– Вот правду про тебя Болотник баял, ненормальная ты, – ворчал Леший, быстро сооружая санки из сухостоя.
Дракон уже не скрипел зубами, похоже, силы уходили от него с немыслимой скоростью. Причин я пока понять не могла, но надеялась довезти его до дома. А там Агапыч – поможет, подскажет. И мобильник – даст Бог, до своих дозвонюсь.
Санки развалились кучкой хвороста, едва нас вынесло на опушку. Дальше я тащила дракона волоком. Хорошо, что недалеко и под горку. В дом заносил Агапыч – сама бы уже не справилась.
За что люблю старика – сначала поможет, а уж потом выскажется. И сейчас, пока я раздевала бессознательного дракона, он быстро доставал самогон, грел нутряное сало и мельчил в ступке травы, параллельно подавая мне чистые полотенца и горячую воду.
Иномирные одёжки под пальцами рассыпались в пыль, я обтирала горячую кожу, залитую чёрной, местами уже запёкшейся кровью и лихорадочно соображала – как лечить дракона?! Ну, то есть… я всегда думала, что драконы неуязвимы… До тех пор, пока не перестала надеяться встретить хотя бы одного. Живого! И этому помереть не позволю!
– Это как же ты додумалась-то? В дом чуду-юду притащить? – Агапыч наконец закончил с целебной мазью по рецепту прабабки Анисьи.
Осталось зарядить её магией, а я пока так и не нашла главной причины плачевного состояния «чуды-юды».
– Агапыч, я никак не пойму, что с ним.
– А мне откуда знать? – резонно возразил Домовой. – Уж то дивно, что бабахнуло давненько, а крылатый ещё дышит.
– И часто драконы вот так на нас с неба валятся?
Надо было в своё время не мамулю с бабулей, а Агапыча с Лесовиком спрашивать!
– Не-е, последний был аккурат при Анисье. Эх, она и убивалась, что не успела с него желание стребовать.
Домовой подсунул мне свою мазь и чистую тряпицу.
– Какое желание? – спросила я на автомате, продолжая вглядываться в тающую ауру.
– Да какое-какое, предсмертное. Если дракона не бросить одного помирать, он перед смертью обязан одно желание исполнить.
Да почему же все уверены, что дракон умрёт?!
– Потому как все они мрут, не климат им у нас. Магии мало, – доходчиво пояснил Агапыч.
– А вернуться в свой мир? – задала я логичный, на мой взгляд, вопрос.
Домовой покрутил сухоньким пальцем у виска.
– Не могут оне, сказал же, магии мало.
Да что за полная… засада!
– Агапыч, миленький, ну подскажи хоть что-нибудь!
– Да не-е, – замахал руками Домовой, – ишь чего удумала! Нет, и всё тут. И не проси даже! Меня ж потом твои мать с бабкой в порошок сотрут, в овине сгноят и скажут – так и было!
Значит, способ есть.
– Нет! Нет уж боле таких дур, чтоб с чудой-юдой силой делиться… Ой… Я ж не то хотел сказать, Сонечка! Я ж хотел…
Действительно, дура. Надо было самой догадаться! Я положила руку на грудь дракона. Туда, где зияла прореха в ауре. Потихоньку, полегоньку… Силы у меня с избытком, всё же пост долгий и строгий, много удалось скопить…
Агапыч затих, как мышь под метлой. Я увлеклась, заворожённо глядя, как дыра в ауре постепенно затягивается. Мы оба вздрогнули, когда дракон глухо застонал. Агапыч подхватился и подал мне фляжку самогона. Самогон делали тройной очистки, на особых травках настаивали, рецепт бабуля обещала передать только на смертном одре. На ноги напиток ставил всех – уставших, обморочных, обмороженных. Я сделала глоток, не чувствуя вкуса, и продолжила отдавать энергию. Когда аура прекратила таять, а все дыры затянулись, я смахнула пот со лба – возле дракона, как возле печки – и снова взялась оттирать кровь с его побледневшей кожи.
– Ну… Сонька… Ну… Кому скажи – не поверят, – выдохнул Агапыч. – До утра точно дотянет, а там, глядишь, и…
Из длинного узкого пореза поперёк рёбер продолжала сочиться кровь, я, не думая, плеснула туда самогон (дракон снова застонал) и протянула руку, на которую тут же спланировал хирургический пластырь. Заклеив рану, я перешла к шее – вроде цела – и, отмыв грязь вперемешку с кровью с лица, застыла с полотенцем в руке. Точно таким, только без здорового синяка на левой скуле, был слепленный мной в фотошопе «лётчик».
Агапыч подал мне чистое полотенце, я автоматически стёрла последнюю кровь с виска дракона, не отрывая от него взгляда.
– Ну, хватит, ишь, засмотрелася, – по-своему понял моё зависание Домовой. – Все оне смазливы, вот, помню, у Груньки чуть с сердцем беда не случилась, когда увидала. Давай лучше на диван его переложим.
Мы переложили дракона на диван. Честно говоря, я опасалась, что он подпалит простыню – такой горячий. Потом решительно набрала номер бабули.
Бабушка выслушала мой сбивчивый рассказ молча.
– Сделанного уж не разделаешь, – голос был строгим. – Завтра приедем с первой электричкой.
Агапыч шумно выдохнул и позвал пить чай.
На кухне было уютно, от успокаивающего запаха трав клонило в сон, но чай был крепким, с собой я привезла горький шоколад, так что довольно скоро возникли вопросы.
– И сколько ещё прабабок, кроме Анисьи да Груньки, знались с драконами?
Агапыч шикнул на меня, подавая свежеиспечённые плюшки с корицей:
– Это ты у бабки своей Аглаи Тимофеевны спроси. Вот как заявится с первой электричкой, так и спроси. А мне, Сонечка, и так с завтрева дня на овин переселяться…
Вот заладил про овин. Договорюсь я с бабушкой. А если надо, то и с Овинником договорюсь. Хоть это и совсем неразумный нечистик.
– А кем мне приходилась та Грунька?
Агапыч пошевелил пальцами и сообщил, что ведьма Аграфена была пра-пра-бабкой Анисьи. И предложил дальше считать самостоятельно.
– Она в годах ужо была, сороковник стукнул, сердечко слабенькое, но дракона не бросила, и всё исполнилось как надобно, – Агапыч многозначительно посмотрел на меня, намекая, о чем стоит подумать.
Нет уж. Может, я и ненормальная ведьма, но сделаю всё, чтоб дракон выжил. Настоящий дракон! Моя детская мечта!
– Агаповка – какая-то аномалия? – продолжила я расспросы. – Почему драконы валятся с неба именно тут?
– Да не, какая аномалия. Тут границы межмирные истончаются аккурат под Рождество. Раз в году врата открыты, Волхвы-то за звездой тоже из другого мира пришли.
Интересная трактовка. Никогда бы не подумала, что у нас всё вот так вот связано. Тут мои раздумья прервал приглушённый стон. Мы с Агапычем подхватились. Он, конечно, всё равно попал к дивану первым – Домовой, как-никак. Но и я не оплошала. Прихватила мазь и самогон.
– Ой, Сонька, ежли он мне тут обернётся, точно всё спалит, камня на камне не оставит, – Агапыч от испуга даже посерел.
Дракон испускал яркий свет – такой же, какой я видела над лесом: все оттенки красного. Мужская фигура, окутанная живым пламенем…
– Думаешь, обернётся? – переспросила я, кусая губы.
– Так-то не должон, никто ещё не оборачивался… – проскрипел Агапыч, наскоро усиливая свои противопожарные чары.
Перспектива быть погребённой под горящими развалинами не вдохновляла совершенно. Нужен лёд. Или хотя бы снег. Много снега. Агапыч быстро понял мой замысел, почти сразу обеспечив тазиком с небольшим сугробом. Я набирала полные пригоршни снега и кидала на пылающую драконью кожу. Как ни странно, это помогло. Сначала снег просто испарялся, но потом красно-золотое сияние притухло, и я даже рискнула прикоснуться ко лбу дракона. Горячий, по-прежнему горячий, но… как будто… выступил пот, а это… Это же хорошо?
– Хорошо, – согласился Агапыч. – Напоить бы его…
Самогонки я глотнула сама – для храбрости. Потом нашла соломинку и попыталась засунуть её между сжатых драконьих зубов, уговаривая потерпеть, как ребёнка. Он не реагировал. То есть глотать сам не будет… Засада.
Придётся использовать запрещённый прием: я зажала его нос. Он дёрнулся, а я с помощью Агапыча влила в него воду. Дракон рефлекторно сглотнул и закашлялся.
«Смерти моей хочешь?!»
Голос прозвучал в голове, и это был точно не Агапыч.
От неожиданности я подскочила, а дракон… открыл глаза. Мама дорогая, у него и глаза, как у моего «лётчика» – серые, чуть в зеленцу, глубокие, как…