Это короткий зимний рассказ про ... нет, не любовь, а про обычную страсть.
"– Ты опять пьяная, Чучундра. И вот что с тобой делать?
– Поставить! – гневно потребовала.
Меня нагло опошлили:
– Раком? Прямо здесь? А ты смелая. Но всё же давай-ка домой..."
"... И скажи уже, наконец, как тебя зовут.
Он встал, подал мне руку. Сегодня она была тёплой, хотя морозец ударил, закусал щёчки, и я неприлично шмыгала носом, зябко кутаясь в шубу.
– Бэтмен, мы же уже это решили.
Не знаю, что он там решил, а я хотела в постели выкрикивать его имя, а не Бэтмена. Не совсем уж я и сумасшедшая."
Ледяная страсть
Вика
Тихо падал снег. Так тихо и печально, так торжественно и трогательно, что дух захватывало, как будто ничего иного не существовало, только снег и тьма.
Я сидела на берегу реки, глядя на белоснежное полотно, тонущее в глубокой синеватой тьме. За спиной была другая жизнь, там существовал дикий голодный город, жрущий людей на завтрак, обед и ужин, выпивающий их жизни за короткий срок, а впереди лишь тихая гладь ледяного покрывала, вселенское спокойствие.
Поднимая глаза к ночному безлунному небу, я видела звёзды и снег, который попадал в глаза, заставляя хотя бы моргать, таял, превращаясь в слёзы.
Холод медленно пробирался под полы шубы, ноги давно уже терзали острые шипы, но я упрямо плотнее закутывалась в мягкий мех и сидела, продолжая наблюдать, как тишина съедает звуки ненавистного города.
Наверное, со мной что-то не так. Я не подхожу ему. Не умею жить в его бешеном ритме. Меня словно выбрасывает раз за разом на обочину. И вот я снова здесь, сижу, погружённая в свой опустевший внутренний мир, оглядывая очередное пепелище, где когда-то жила любовь. Снег падал, я сидела и ждала, когда перестанут болеть клочья души и сердца. Когда перестанут оглушать крики из воспоминаний, что давно не кружились в голове растревоженной стаей ворон.
У меня осталась только я, а ещё работа, на которую нужно идти завтра, потому что надо. Хотя незаменимых людей нет. Это очень простое правило. Я его всегда помню, оно на лбу у меня выжжено. Я не особенная, не уникальная, я обычная, как все. Меня легко заменить, потому и меняют, выбрасывая, как использованный материал. Это больно. Проще уходить самой, но страшно. Между страхом и болью я всегда выбираю боль. Так глупо… Страх сложно выдержать, а боль можно перетерпеть.
Ещё немного осталось, в душе уже тлели угли, и можно идти домой. В пустую квартиру, такую же пустую, как и я сама.
Рядом раздались шаги. Снег, как преданный сторожевой пёс, всегда предупреждает, что кто-то рядом, но мне было безразлично, что обо мне подумает случайный прохожий. Равнодушие холодным ветром вымораживало внутренности. Ещё немного, ещё чуть-чуть и я смогу вновь двигаться вперёд. Хотя хотелось бы сидеть так вечность и смотреть, как тихо падают пушистые хлопья снега.
Рядом сели…
Я даже не сразу это ощутила, просто моя пустота вдруг стала диссонировать и обтекать не только меня, словно я больше не центр Вселенной. У неё появилось ещё одно ядро, и это было обидно. Будто бы даже моя Вселенная решила, что незаменимых людей нет. Слёзы застелили пеленой глаза, а рыдание сдавило горло. Медленно повернулась к тому, кто нарушил так нужную мне сейчас гармонию. Пришлось моргнуть, чтобы рассмотреть нарушителя моего спокойствия.
– Не холодно?
Первые звуки его голоса пробежались, как пальцы пианиста по клавишам. Я удивлённо моргнула, поражаясь красоте молодого мужчины, что сидел рядом в простом чёрном пальто, а его белоснежные длинные волосы трепал ветер. Снег мягко ложился на непокрытую голову незнакомца и блестел, искрясь, как настоящие бриллианты. Мужчина был очень красив. Невероятно. Таких просто не бывает. Он улыбался открыто и приветливо, сидел рядом на расстоянии вытянутой руки, и казался мне плодом моего воспалённого мозга.
– Воспаление лёгких хочешь получить?
Голос у него музыкальный, мне слышались в нём хрустальные перезвоны.
– Совсем плоха.
Сокрушённо покачав головой, мужчина поднялся и совершенно возмутительным рывком за шубу вздёрнул меня вверх.
– Ледяная совсем, – прокомментировал своё прикосновение к моему лицу.
Его руки тоже казались ледяными, но я промолчала, так как настолько сильно замёрзла, что уже и рта раскрыть не могла.
– Умереть захотела? – доверительно спросил незнакомец.
Он так низко склонился надо мной, придерживая рукой голову, словно хотел поцеловать. Мне даже почудилось, что он это и сделает, я задержала дыхание, заглядывая в чёрные, как сама ночь, глаза. Никогда не видела такого аристократичного лица. Симметричные линии, безукоризненная кожа, на которую снег ложился и не таял, белые пушинки сдувал снег. Я заворожённо смотрела на снег, а он всё падал и срывался под порывами игривого ветра.
– Чучундра, – вдруг выругался незнакомец и совсем неаккуратно потащил меня от реки в яркий, ослепляющий своими фонарями город. Точнее, к моей машине, которая давно запорошилась снегом, и впору было её выкапывать.
– Ключи давай, – приказал этот хамоватый спасатель гордых и независимых женщин.
Да, я вспомнила, что я именно такая – гордая и независимая. Всегда была упрямой, поэтому и одинокой, поэтому и не подчинилась. Руки всё равно давно не слушались от холода. В общем, незнакомец меня не стал ждать, сам полез ко мне в карманы, нашёл брелок, недовольно бормоча. Я же тихо приходила в ужас от услышанного.
– Сколько раз за тобой наблюдаю и каждый раз одно и то же. Замёрзнет до костей, потом еле домой волочится.
– Вы следите за мной? – просипела я, с трудом разлепляя губы.
– Больно надо, – рассмеялся незнакомец, утрамбовывая меня в машину на переднее пассажирское сидение, убирая шубу, чтобы не защемить дверцей.
Я настороженно наблюдала, как он быстро обошёл машину и открыл водительскую дверь, садясь за руль.
– Это моё место, – объясняя, блондин завёл машину, поправил волосы, стряхивая с них растаявший снег, – а ты вечно его занимаешь по несколько часов, а я жди, когда ты уберёшься к себе домой.
– Это моё место, – возмутилась в ответ. Вот такого я точно не смогла стерпеть. Это единственное место, куда я могу прийти, когда мне очень больно и хочется уединения. У каждого есть то самое особенное место.
– Нет, моё. И ты давай, завязывай сюда приходить. Надоело часами ждать, когда ты уйдёшь.
Машина просто неслась по улицам города, разрезая пласты света с диким рёвом. Он просто насиловал мою малышку, мы с ней на таких скоростях не гоняли, и ей было трудно. Я даже хотела уже возмутиться, да только странный незнакомец уже завернул в мой двор, пугая меня ещё больше.
– А откуда вы знаете, где я живу?
Хмурый взгляд чёрных глаз прожёг меня недовольством.
– Следил за тобой, на суицидницу больно похожа. Вдруг умереть вздумала.
– Нет, – покачала головой. Вот о смерти я думаю всегда отстранённо, не хочу её звать раньше времени.
– То-то же, – усмехнулся странный тип, припарковал машину на моём законном месте и вышел, пугая меня своей осведомлённостью ещё больше.
А маньяки все такие красивые или мне достался отборный?
– Вылезай, – приказал, распахнув дверцу с моей стороны.
Я попробовала выбраться, но ноги от страха парализовало, а терпения у блондина, похоже, отродясь не было. Неаккуратно сдёрнул с сиденья, как редиску с грядки, придерживая рукой, повёл к двери МОЕГО подъезда. Я затаила дыхание, когда он пошарил по моим карманам, чтобы взять связку ключей от дома. У меня в голове не укладывалось то, что за мной кто-то мог следить. И зачем? Подумаешь, место чьё-то заняла, но зачем меня до дома преследовать, знать, где я паркую машину, в какой подъезд захожу. Но апогеем моего ужаса стало то, что незнакомец безошибочно нажал нужную кнопку этажа, а затем так же уверенно подвёл меня к двери моей квартиры. Легко открыл её и, всучив в руки ключи, буквально втолкнул в тёмное нутро моего одинокого пристанища.
– В душ и спать. И больше чтобы я на моём месте тебя не видел. Надоела!
Дверь перед моим лицом захлопнулась, и я словно с головой окунулась во тьму и гробовую тишину. Я замерла, до боли сжимая ключи, и обливалась холодным потом от страха. Прислушивалась к звукам подъезда и выдохнула, когда услышала звук захлопнувшейся входной двери. Смогла наконец-то выдохнуть и сглотнуть вязкую противную слюну. Медленно обернулась, глядя на чёрные провалы кухни и спальни, не понимая, я дома или всё это сон. Кто это был? И как мне теперь жить с тем, что я знаю, что есть в мире незнакомец, который знает, где я живу!
На непослушных ногах добралась до окна в кухне и осторожно выглянула во двор. Незнакомца нигде не было видно, ведь не притаился же он в ночной темноте, которую практически отовсюду разогнал яркий свет уличных фонарей. Детскую площадку и припаркованные по кругу машины ласково укрывал снег, который прорвался в мой город, стирая блёклые краски серых будней, погружая всех в снежный плен. Утром снова придётся махать лопатой, ругать нерадивых дворников и опаздывать на работу.
Но это будет завтра, а сейчас тихо падал снег, в душе поселился страх, и тупая боль от сжатых в руке ключей не помогала мне очнуться. Кто это был? Вот что меня занимало больше всего.
Принять душ я смогла через час дежурства на посту у окна кухни. Всё ждала, вдруг появится мой странный незнакомец. Потом долго ворочалась в кровати, никак не могла выбросить из головы тот факт, что всегда считала себя совершенно одиноким человеком, а, оказывается, за мной следят.
– Вот нашла из-за чего переживать! – ругала меня на следующий день моя бывшая уже подруга. – Я же не для себя, для нас старалась. Сейчас обоснуюсь в головном офисе и тебя переманю. Ну же, Викуля, ты чего? Не кисни!
– Всё хорошо.
Не стала вдаваться в подробности, что проект был моим изначально, что её в него никто не звал, и что она его откровенно украла, когда я представляла его на очередном собрании директору. А всё потому, что она моя начальница, и всё, что рождается в её отделе, личная её заслуга. Я раньше не замечала этой черты её характера – присваивать себе чужое, пока вчера она не отняла у меня очередную надежду на моё светлое будущее, точнее, на семейное счастье. С Олегом мы уже два месяца как встречались, ну мне так казалось, а меня просто откровенно трахали и держали как запасной вариант. И вот основной – Аля – выстрелил, и я снова за бортом женского счастья. И такое бывает, я не спорю.
– Или ты из-за Олега обиделась? Викуля, ну не злись. Я честно не знала, что он с тобой встречался.
Я усмехнулась. Встречались – это громко сказано, парочка тайных вечеров, быстрый секс и поцелуй на прощание, а потом холодная одинокая постель и надежда, что после свадьбы всё будет иначе. Наивность моя не лечится. Если бы я знала, что после меня этот Казанова летел на другой конец города к Але… А ведь она говорила, что у неё появился ухажёр. Презрительно так говорила, потому что у каждого из нас всегда есть запасной вариант. Олег, кстати, тоже остался не у руля. Аля теперь поедет в Москву, и там ей Олег без надобности. Можно и позлорадствовать, да только нет на это душевных сил. Во мне словно все эмоции выключились. Так бывает, когда очередное предательство отравляет своим ядом душу.
Но раздражение поднялось, когда бывшая подруга начала перекладывать свою вину на меня, выставляя ответственной за всё, что со мной приключилось. Каждый виноват в своих несчастьях сам. Как же больно слышать подобное вместо слов поддержки или простого человеческого прости.
Да я и сама не лучше, только сейчас поняла, что даже не поблагодарила моего ночного спасителя. Всё же до дома довёз, отругал, приводя в чувства. Я ведь и вправду чуть не простыла. Нос утром свербел, пришлось пить чай с мёдом и лимоном.
– Так простишь меня?
Настойчивый голос вырвал меня из тягостных мыслей, что я неблагодарная, потому что не хочу говорить ему спасибо, но ведь он был слишком груб со мной, ещё и обозвал чучундрой. Обидно.
Посмотрела в лицо Али, поражаясь толстому слою косметики. Девушка с обложки, можно её и так назвать, такие как раз и пробиваются в нашей жизни наверх. Как там поётся в песне: «Она мечтала жить на Манхеттене…» Вот это именно об Але, а я мечтала очутиться в моём укромном месте на берегу реки и смотреть, как кружится снег, ложась под беззвучную музыку Вселенной.
А у моего спасителя черты лица утончённые, правильные, без всякой косметики и чудес пластической хирургии. И глаза подобны провалам мрака. В них, по-моему, даже свет не отражался. Или мне показалось?
– Ви-и-ик, – противно протянула Аля.
И вдруг я у неё спросила:
– А ты знаешь, кто такая чучундра? Что это, вообще, за животное?
– Чучундра? – Недоумение на лице бывшей подруги медленно преобразовалось в сомнение, а всё ли у меня хорошо с головой.
Я вот тоже об этом подумала. И зачем я у неё спросила, сама же могу в интернете посмотреть, что, собственно, и сделала, быстро перебирая пальцами кнопки клавиатуры.
– О, это же «Рикки-Тикки-Тави»! – тыкнув в монитор, воскликнула Аля.
Я приуныла, глядя на мультипликационные персонажи. Нет, точно благодарить не буду. Он меня крысой обозвал! Всё, выбросили из головы очередное разочарование моей жизни, двигаемся дальше к счастливому и светлому.
– Да, – кивнула своим мыслям, а Аля подумала что ей.
– Давно этот мультфильм видела. Ой, что-то на ностальгию пробило. Ладненько, пошла я работать, а ты отчёт приготовь. Надо дела предавать, а кому – ещё не назначили. Жаль, тебя не продвинут.
Я вздохнула, выразительно взглянула на начальницу. Если бы кое-кто настоял, то его бы, конечно, послушались, но меня же для Москвы берегут. Ага, как же. Но не буду расстраиваться, буду отчёт делать. И месть моя будет страшна – поменяю графы, чтобы неудобно было читать. Да-да, я гордая и независимая женщина, я тоже умею бить исподтишка в спину!
Как бы я ни старалась сделать вид, что знать не знаю Олега, мне не удавалось сохранять спокойствие в его присутствии. Он злился на Алю, которая рассталась с ним во время обеда, заявив, что не может так подло поступать с подругой. Не может, но делает. Я готова была биться головой о стену, когда Олег поймал меня возле буфета и долго выговаривал всё, что он думает о моей жалкой душонке. Какая я, оказывается, мелочная, злобная завистница.
Было неприятно и больно это слышать, потому что я ведь и вправду надеялась, что вытащила счастливый билет, когда у нас стали налаживаться отношения с Олегом.
– Может, секс мой предел? – тихо спросила я у тишины, когда вечером опять пришла на своё укромное место, напрочь позабыв, что мне сказали здесь не появляться. Но такая тоска напала, что не хотелось ехать домой. Вообще ничего не хотелось, только смотреть на снег. Жаль, сегодня он не падал, но укрывал всё, куда ни глянь.
– Это как? – раздался удивлённый голос.
Я резко повернула голову: мой вчерашний спаситель смотрел на меня, приподнимая светлые брови над чёрными омутами глаз.
– Ой, – вырвалось у меня от воспоминания вчерашнего разговора. – Я не уйду, – решимости во мне было хоть отбавляй.
– Да вижу, что не уйдёшь. Рассказывай, как это – секс твой предел. Это, вообще, что значит?
Я смутилась под насмешливо-заинтересованным взглядом красавчика. Сейчас я точно убедилась, что он нереально красив. Узкое лицо поражало воображение правильными чертами, прямой, чуть длинноватый нос, бледные губы, безупречная, без намёка на щетину, гладкая кожа. Безукоризненный. Волосы забраны в низкий хвост. И неизменное чёрное пальто, в этот раз в комплекте с белым вязаным шарфом.
А я в своей многострадальной шубе, под ним серый офисный костюм. На голове платок, замёрзшие руки в карманах. Сижу, вытянув ноги в обычных высоких замшевых сапогах и молча моргаю, не зная, что и сказать.
Можно, конечно, послать его куда подальше, но ведь интерес проявил. Вчера даже спас от переохлаждения. Хамить не хотелось. Но не признаваться же в своих жизненных неудачах.
– Это так. Всё мужики – коз…
– Тихо, тихо, – неожиданно властно и строго пригрозил пальцем незнакомец, – не выражайся. Не стоит оскорблять всех из-за кучки неудачников, на которых ты постоянно нарываешься. А всё почему? – издевательски приподнял бровь красавчик, подталкивая меня к ответу.
А я в этот момент думала о том, что у него очень красивые тонкие кожаные перчатки в тон пальто. Я, естественно, не впервые вижу мужские перчатки, меня поразило качество изделия. Явно фирменные и наверняка жутко дорогие. Странная и внезапная мысль остудила мой воинственный порыв.
Отвела взгляд на белую ленту реки, утопающую в бескрайнем море ночной мглы, и грустно вздохнула, признаваясь вслух самой себе:
– Потому что я не умею выбирать мужчин.
– Правильно. Мужчин выбирать нельзя. Они сами должны тебя выбрать.
Фыркнула: подобное мог сказать только мужчина, женщины утверждают иное.
– Очень спорное изречение, – вернула своё внимание красавчику.
Вот на кого просто приятно смотреть, а разговаривать ещё лучше. Было в нём что-то такое особенное, чего я раньше не встречала ни в одном мужчине.
– Отчего же? – Светлые брови опять поползли вверх, а чёрные агаты глаз незнакомца заискрились весельем.
Философ из меня ещё тот, но хотелось поддержать беседу, да и просто выплеснуть свою боль.
– Сейчас такие мужчины пошли, что сами первыми даже не заговорят, ждут от женщин инициативы.
– Ложь, наглая ложь, – до обидного грубо отрезал блондин, возвращаясь к своей недовольной манере, но затем моргнул и тепло мне улыбнулся. – Но тебе простительно. Тебя явно бросили, ты озлоблена на всех мужчин мира.
Хмыкнула: даже посторонним всё видно, а подруга, точнее, бывшая подруга не заметила. Как так-то? Но что уж трясти знамёнами, когда бой проигран, и всё сожжено.
– Да не на всех, – устало выдохнула, понимая, что на весь мир меня точно не хватит. Сегодня я зла исключительно на Олега. Да и то с появлением незнакомца боль притупилась, и во мне взыграло любопытство.
Я отвернулась к реке, с удивлением приподняла брови, когда поняла, что начался снегопад, очень мелкий, практически невесомый. Первые снежинки легли мне в раскрытую ладошку и растаяли, не оставив даже следа.
– Я всегда мечтала выйти замуж в белом, как снег, платье. Чистый, искрящийся цвет. Пышный подол и невесомая тонкая пена фаты. Но время идёт, а замуж меня никто не зовёт. Всё заканчивается на сексе, – сжав ладонь, обернулась к незнакомцу. – Вот и ответ на твой вопрос, – с горечью закончила и стала ожидать насмешки.
Блондин меня слишком долго и внимательно рассматривал. А затем фыркнул, покачал головой, не отрывая взгляда.
– Чучундра, ты же не замуж хочешь, а просто купить то самое единственное и неповторимое платье, которое наденешь один раз в жизни. Зальёшь его шампанским, испачкаешь жирным кремом торта, которого даже не попробуешь, а потом запихнёшь в шкаф, где оно станет медленно желтеть и покрываться пылью.
Рот непроизвольно открылся остановить этого наглеца.
– Дело же не в платье! А в поводе! В свадьбе.
– Вот видишь! Тебе не муж нужен, а просто повод красиво вырядиться. В этом твоя проблема, не балуешь ты себя. Запрещаешь быть счастливой. Купила бы платье и…
– И что! – приподняла я брови, заставляя замолчать надменного блондина. – Куда я в этом платье? Ни подругам показать, ни родным. Куда я в нём пойду?
– Ты сама себя слышишь? Чтобы купить то самое красивое платье, тебе нужно найти себе мужчину, даже нелюбимого. Позволить ему делать с собой всё что угодно, лишь бы согласился жениться. Потом ты надеваешь это платье, а дальше-то что? Или представь, ты завтра приходишь в салон свадебных платьев и начинаешь мерить всё, что приглянется, не жалея консультантов. Меряешь, смотришь на себя красивую, а потом покупаешь то, что по-настоящему понравилось, одно из сотни тысяч, в котором ты испытаешь оргазм только потому, что видишь его на себе. И не надо ни с кем встречаться, слушать глупые шутки, насильно заставлять себя смеяться, поддерживать тухлый разговор. Ещё же знакомиться с его родителями, слушать какая ты отвратительная хозяйка, а дети? Ты о детях подумала? И ведь придётся рожать и ради чего? Ради того, чтобы был повод надеть то самое платье, белое, как снег, и фату, тонкую, словно пена.
Он замолчал так неожиданно, что я даже не сразу это поняла, в голове всё прокручивала картинки унылой перспективы моего неудачного брака с тем же Олегом. Он бы мне изменял, а я, наверное, даже не догадывалась бы об этом. И да, шутки у него плоские. И я ведь заставляла себя смеяться.
– Ты следишь за мной? – ещё раз уточнила, теряясь в догадках, откуда он знал такие подробности.
– Мечтай. Зачем мне это?
– Вот и хочу понять. Ты знаешь, где я живу, знаешь, какие шутки травит мой бывший. Что ещё ты обо мне знаешь?
Блондин усмехнулся.
– Ты снежинки языком ловишь.
Я хохотнула, пытаясь вспомнить, когда и где он мог это видеть. Потом ещё раз, когда поняла, что прямо здесь это и было.
– Они сладкие, – призналась и попыталась провернуть этот детский трюк, с наслаждением прикрывая глаза, ощущая ледяные капельки на кончике языка.
Приятный тихий смех раздался рядом, и я с улыбкой нашкодившего, но совершенно не раскаивающегося ребёнка посмотрела на мужчину, приподнимая бровь.
– А тебе слабо?
– Нет, – отозвался мой визави и приоткрыл рот, едва высовывая кончик языка.
Он выглядел сейчас до того забавно, что я рассмеялась, но смех резко оборвался, когда мой взгляд наткнулся на нечто совершенно невероятное.
– Они не тают!
Я вытянула шею, не веря своим глазам, но блондин быстро закрыл рот.
– Никакого вкуса нет. Обычная вода.
Я нахмурилась, пристально наблюдая, как снежинки ласково ложатся на кожу незнакомца и не тают, даже потянулась проверить, а не галлюцинация ли это. Но мою руку резко перехватили, дёрнули на себя. И я оказалась прижата к крепкой груди, ощущая невероятно яркие, слегка сладковатые, но приятные нотки мужского аромата. Я не знала название марки парфюма, но явно что-то дорогое и подходящее ему.
Ледяные губы прижались к моим, и я вздрогнула от неожиданности. Отпрянула со словами: «Ты весь замёрз!», слыша весёлое: «А вот ты сладкая».
– Ты, вообще, слышишь меня? – воскликнула, вскакивая с места. – Ты весь замёрз. Тебя надо согреть.
Блондин усмехнулся, легко поднялся с земли, отряхнул пальто, глядя на меня и качая головой.
– Нет, я не замёрз. И есть только один способ меня согреть, но тебе он не понравится.