Когда-то я блистала на императорских балах и считалась завидной невестой. Теперь меня можно встретить только в нескольких богами забытых тавернах, а моё настоящее имя знают очень немногие. Кто-то из них мечтает меня убить. Кто-то – нанять. Но мне одинаково безразличны и те, и другие. Я – Безликая, и найти меня можно, только если я сама этого захочу. Ну, это я так думала до тех пор, пока на пороге моего дома не появился он и не сделал мне предложение, от которого невозможно отказаться. А как хотелось, чёрт возьми!
– Немочь-то моя? Да не... Никуда она не пойдёт, болезная. Куда уж ей, – плотная коренастая девушка махнула короткопалой рукой и снова склонилась над корытом.
– Так все благородные будут. Чай, праздник не малый, годовщина правления династии. Или она у тебя не из благородных? – парень-разносчик из овощной лавки небрежно устроился на своём плетёном коробе. Нежные листья салата передавило крышкой, но горе-работничек этого даже не замечал, всё внимание ухлопав на пышную грудь прачки, колышущуюся в широком вырезе блузы.
– Из благородных. А как же, – девица подбоченилась, явно собираясь снова нарушить одно из главных правил моего дома: не болтать о хозяйке. – Бледная, чахлая, от солнца прячется, от ветра кутается так, что только нос торчит. Что ни месяц, на воды эти лечебные ездит. А толку-то? Вертается через раз страшная, глазищи с кулак, щёки запавшие, а на простынях, знаешь, чего? Кровь, вот чего!
– Ишь ты! – присвистнул разносчик. – А может, она того... Плод вытравливает?
– Ну, ты и удумал, – расхохоталась прачка. – Для плода мужик нужен. А тут таких не бывает. Кому как не мне знать. Всё её бельишко через мои руки идёт! Не... Болезная она. Мне про такое на рынке молочница сказывала. Есть у благородных такая болячка. Иголкой ткнёшь, и вся кровь вытечет. Вот и у ней тоже.
– А чё ж она до сей поры не померла? Чай, не дитя малое.
– А бог её знает, – пожала плечами девица, бросая в корыто очередную простыню. – На то и лечится, видать. Но я себе на всякий случай место присматриваю. А ну как помрёт доходяга не ко времени?
«Доходяга, может, и помрёт, но новое место тебе в любом случае понадобится раньше», – проворчала я себе под нос, отходя от открытого по случаю летней жары окна.
Прислуга была, есть и будет источником сплетен. Я относилась к этому как к неизбежному злу, довольствуясь тем, что сама задаю тон этой болтовне. Но вот с прачкой, как выяснилось, крупно просчиталась. Откуда мне знать, что по обычным несвежим простыням видно так много?
Поймав своё отражение в зеркале, я грустно улыбнулась: «Действительно, откуда, если ещё лет десять назад я и о существовании самих прачек не подозревала?»
Перед внутренним взором замелькали роскошные платья и отблески тысяч свечей, отточенные пируэты высокородных дам и предупредительные кавалеры. Я забыла их лица, но ощущение праздника, всеобщее преклонение и блеск двора помнила до сих пор. К сожалению, помнила. А ведь уже давно не было ни кавалеров, ни того двора. Да и меня тоже уже нет. Спасибо покойному Густаву Четвёртому, сынок которого родился три месяца назад. Мне нравилось думать, что эта кара – не увидеть собственного сына, банально свернув шею на охоте – постигла старого короля именно за мою изломанную жизнь. Впрочем, думать об этом я себе позволяла крайне редко и совсем недолго: слишком большая роскошь в моём положении.
Я окинула коротким взглядом скромно обставленную комнату и с наслаждением потянулась. Всё же в моём нынешнем положении были и свои плюсы. Кто бы позволил королевской дочурке вот так бездельничать или подслушивать болтовню прислуги на заднем дворе? А уж о степени свободы можно и не заикаться. Хоть я и видела своих коронованных родителей в лучшем случае раз в месяц, королевские обязанности никто не отменял, и лет с семи мой день был расписан буквально по минутам. Занятия с преподавателями, посещение всевозможных событий, на которых королю вроде как бывать не солидно, но честь оказать нужно, строго регламентированное общение с высокородными сверстниками...
Тогда я даже не задумывалась, что жить можно как-то по-другому. Тонкая корона наследницы престола сковала меня по рукам и ногам, формируя мой путь на годы и годы вперёд. Даже информацию я получала строго дозированно, просто не успевая поинтересоваться чем-то ещё. Знала, что на наше королевство напал сосед. Знала, что удача не слишком радует войска отца. Видела караваны с ранеными и переполненные временные госпитали. И, тем не менее, для меня стало полной неожиданностью появление в королевском дворце солдат в иноземных мундирах.
Скорее всего, я бы разделила участь родителей, но отец оказался куда предусмотрительнее, чем думали все вокруг. Одна из моих фрейлин, из тех, что были так же наивны, как я, и не понимали, что происходит, а потому не разбежались, вдруг просто взяла меня за руку, увела в гардеробную, сдвинула высокий стеллаж с повседневными драгоценностями и втолкнула в узкий пыльный коридор. С того момента у меня началась новая жизнь.
Бывшую фрейлину на самом деле звали Орта ла Рум. Ничего общего с тем вычурным именем, которое она носила в моих покоях. Она была телохранителем из гильдии Безликих. Отец нанял её сразу после моего рождения. Казалось бы, с крахом королевства закончился и контракт Орты. Но она решила иначе. «Всё оплачено», – отмахивалась ла Рум, когда я спрашивала, почему она продолжает со мной возиться, и гнала меня на тренировочную площадку или за учебный стол, или ещё куда-нибудь.
Орта никогда не давала понять, что привязана ко мне чем-то ещё, кроме контракта. Но учила на совесть. А учиться мне пришлось всему заново. Простой аристократке из давно обедневшего почти исчезнувшего рода ни к чему искусство интриги, тонкости межгосударственной политики и особенности этикета для коронованных особ. А вот умение врезать промеж глаз назойливому кавалеру или открыть замок, ключ от которого никогда и в руках не держала, как выяснилось, очень даже необходимо.
Только после смерти Орты я узнала, к чему она меня готовила. И стала леди Атенас ла Рум – последним отпрыском угасшего рода, не сохранившего даже собственный замок, болезненной, незаметной, ненужной старой девой. А ещё в конверте оказался переданный мне по наследству контракт с гильдией Безликих. Обычному наёмнику с улицы пришлось бы лет двадцать отработать на гильдию, и только потом он получил бы такой контракт. А может, и не получил бы. Но я просто вынула увешанную печатями бумагу из конверта.
В отличие от Орты я так и не достигла больших успехов в боевых искусствах, поэтому в контракте стояло короткое и ёмкое слово: «Вор». Разумеется, я не стала выкаблучиваться и подписала договор. Всё равно уже давно догадалась, чем вдова ла Рум зарабатывала на безбедное существование для себя и своей лже-дочурки, и оценила дальновидность отца, который поставил моим телохранителем профессионального наёмного убийцу.
С тех пор прошло четыре года. Заказы я брала исключительно через гильдию. Так получалось хоть и менее выгодно, зато более безопасно. Никогда не «прихватывала» у «клиентов» ничего лишнего. И обзавелась не только вполне достойной репутацией, но и уверенностью, что заглянуть под мою многослойную маску не удастся никому и никогда. А корона... Да боги с ней, с короной. Слишком неудобный и опасный головной убор. В шляпке или, на худой конец, в маске ночного вора куда сподручнее...
Сообразив, куда занесло мои мысли, я улыбнулась и села к столу. Надо было составить для экономки указание по поводу болтливой прачки. Да и счета проверить не помешало бы. А то запустишь это скучное дело и сама не заметишь, как в глазах прислуги окажешься не только доходягой, но и слабоумной.
Едва я взялась за перо, как внизу надтреснуто брякнул дверной колокольчик. Событие не слишком частое, но всё же рядовое. Мой небольшой дом располагался чётко на границе между Верхним и Нижним округами столицы. Здесь всё ещё стояли частные особняки, а не многоквартирные доходники, но уже не было подъездных ворот и солидных привратников. Поэтому в мою дверь иногда стучались незваные гости от столичных попрошаек, которых не пускали в дома посолиднее, до заезжих учителей и прислуги, ищущей место. Я привыкла к этому. И тем не менее на этот раз колокольчик прозвучал как-то тревожно, а сердце на мгновенье замерло, чтобы вновь застучать с удвоенной скоростью.
Я нервно облизнула губы и прислушалась к происходящему внизу.
– Леди ла Рум не принимает, – голос служанки звучал ровно. Гость явно ничем не отличался от обычных посетителей.
– Нас примет, – уверенный мужской баритон мне сразу не понравился.
В этом голосе была власть. Тот неуловимый обертон, заставляющий прислугу опускать глаза, даже если перед ними стоит нищий в рубище. Тот нюанс, отличающий аристократов по рождению от разбогатевших до неприличия купчиков и мещан. Тот признак, который так долго выбивала из меня Орта, раз за разом напоминая, что вся маскировка летит к чёрту, стоит мне только сказать хоть что-то тем самым тоном.
Я не ошиблась. Несколько минут спустя служанка уже стучалась в приоткрытую дверь моего кабинета.
– Леди ла Рум? – она присела в подобии реверанса и положила на стол карточку. – Маркиз Брук с другом ожидают вас в гостиной.
«Ещё и с другом, которого даже представить не удосужились, – проворчала я себе под нос, бросая короткий взгляд в зеркало. – Это не просто какой-нибудь маркиз с длиннющей родословной. У него наверняка ещё и неплохая должность при дворе имеется».
Я поправила прядку, выбившуюся из гладкой причёски, и опустила лёгкую газовую вуалетку. Мода на эти мелкие сеточки прошла ещё лет пять назад. Но я, пользуясь тем, что при дворе не бываю и могу не следить за актуальными особенностями туалетов, продолжала такие носить даже наедине с собой. Слишком уж удачно голубоватый цвет отенял моё лицо, придавая ему нужную нездоровую бледность.
– Чем могу служить, господа? – спросила я, входя в гостиную.
И тут же подумала, что должность незваного гостя должна быть очень хорошей. Мало того, что моя вышколенная служанка пустила в дом незнакомца с другом, так ещё и этот друг явился в маске!
– Леди ла Рум, – незнакомец слегка приподнялся, обозначив поклон, – Я принёс вам хорошие новости.
Его спутник даже не потрудился привстать. Я невольно нахмурилась. Нет, я давно уже перестала ожидать от окружающих реверансов и глубоких поклонов – дрессировка Орты дала себя знать. Но не встать при появлении дамы...
– Мне жаль, но я не жду никаких новостей, – холодно уронила я и развернулась, чтобы уйти.
– А это неожиданные новости, – усмехнулся незнакомец, развязно закинув ногу на ногу. – Учитывая прошлые заслуги вашей семьи и нынешнее бедственное положение, регентский совет решил предложить вам должность при дворе.
Вот где пригодилось моё королевское воспитание и умение «держать лицо» в любой ситуации. Подавив порыв презрительно рассмеяться, я ровно проговорила:
– Благодарю за честь, но не нуждаюсь.
– Но не... Что? – подавился улыбкой придворный хлыщ.
Я окончательно уверилась, что властный голос у двери принадлежал вовсе не ему. «Значит, упомянутый маркиз тот, в маске? – предположила я. – Мошенники год от года становятся всё изобретательнее...»
– Если у вас всё, то...
– Вы не понимаете, от чего отказываетесь! – подскочил мужчина, сообразив, что ему сейчас укажут на дверь.
– Возможно, – не стала спорить я. – И тем не менее, я отказываюсь.
Я сделала новую попытку уйти, но не преуспела. Кошачьим движением незнакомец скользнул вперёд и схватил меня за руку. Это настолько не вписывалось в элементарные нормы приличий, что я с трудом подавила порыв использовать на практике один из уроков Орты. А вот подавить возмущённый взгляд не успела. Тот самый, за который меня так часто ругала наставница: взгляд принцессы на червя. Незнакомец отшатнулся, выпустив моё запястье.
«Чёрт! – промелькнула в голове бредовая мысль. – Лучше бы я врезала ему промеж глаз!»
Но что в данном случае было бы «лучше», я так никогда и не узнала.
– Довольно! – властно проговорил мужчина в маске, до сих пор не проронивший ни слова. – Леди ла Рум. Это не предложение, это заказ. С весьма щедрой оплатой. Так что оставьте ложное возмущение и выслушайте маркиза.
«Значит, в наморднике явился вовсе не маркиз», – сделала бесполезный вывод я. Ситуация нравилась мне всё меньше и меньше. Я никогда не принимала заказчиков дома. Мало того, вообще не встречалась с заказчиками, отдавая гильдии за своё инкогнито весьма солидный процент. И вот на тебе. Это могло означать только одно: проклятый маркиз занимал не просто очень хорошую должность при дворе...
– Я не беру заказы у незнакомцев, – медленно проговорила я. – Тем более у тех, кто вваливается в мой дом, не удосужившись ни представиться, ни оказать элементарное уважение хозяйке. Или хотя бы встать при появлении дамы.
– Послушайте, ла Рум, – нахмурился мужчина. – Сейчас вы не женщина, а Безликая, извольте вести себя соответственно. Иначе я решу, что мне рекомендовали не наследницу знаменитой убийцы, а истеричную девчонку.
То, каким брезгливым тоном он бросил это «безликая», обозлило меня до алой пелены перед глазами.
– Решите, – холодно улыбнулась я. – Сделайте одолжение, решите именно так и покиньте мой дом.
– Увы, вынужден вас разочаровать, – развёл руками наглец. – Нам нужны именно вы. И сейчас я в этом убедился. А чтобы у вас не возникло сомнений...
Он поднялся и подошёл ко мне почти вплотную. Я вздёрнула подбородок под пронзительным взглядом ярко-голубых глаз, сверкнувших в прорезях простой кожаной маски. Какая-то мысль-воспоминание шевельнулась в мозгу, но я была слишком зла, чтобы обратить на неё хоть малейшее внимание.
– Чтобы избежать неразумных идей... И прочих свойственных вашему полу глупостей, – ледяным тоном проговорил он, – вот...
Не отрывая глаз от моего лица, мерзавец взял меня за запястье и, легко преодолевая сопротивление, развернул кисть ладонью кверху.
– Это заказ, – повторил он с нажимом, вкладывая мне в руку сургучную печать.
Просто оттиск на кляксе сургуча, без пергамента, даже без шнурка. Но при одном взгляде на него у меня оборвалось сердце: заказ без права отказа. Основная плата таких как я за защиту гильдии. Эта штука стоила дорого. Очень дорого. Ведь даже гильдия могла отдать подобный приказ только раз в десять лет. Но у мерзавца, вглядывающегося сейчас в моё лицо, с деньгами явно проблем не наблюдалось. Он насильно согнул мои пальцы, до боли вжимая печать в ладонь.
– Подробности вам озвучит маркиз ла Брук.
С этими словами мужчина, так и оставшийся безымянным, выпустил мою руку и, круто развернувшись на каблуках, вышел из комнаты. Несколько минут спустя в холле хлопнула дверь.
Звук выбил из ступора меня и вернул развязную наглость маркизу. Тот снова плюхнулся в кресло, закинув ногу на ногу.
– Итак, контракт, разумеется, бессрочный. С помесячной оплатой. Вас ждут во дворце не далее, как завтра. Увы, отложить ваш приезд не представляется возможным. Потому извольте поторопиться. Комнаты для вас уже готовы. Гардероб... – он брезгливым взглядом окинул моё скромное платье. – С гардеробом я помогу. К вашему сведению, подобные вуалетки вышли из моды пять лет назад. А эта к тому же придаёт вашему лицу нездоровый вид.
«Я в курсе!», – чуть было не ляпнула я, но вовремя прикусила язык. Напыщенный придворный индюк этого даже не заметил, продолжая разглагольствовать.
– У вас в подчинении будет восемь человек. Это не считая охраны. Присмотритесь к ним. Убедитесь, что от них не будет никаких сюрпризов. Ваша задача сохранить наш, хе-хе-хе, приз любой ценой. Если приоритеты изменятся, я вам об этом сообщу лично. Что ещё?.. Ах, да... Постарайтесь не умереть до завершения контракта. Внезапное возвышение неизвестной девицы мало кому понравится. Кое-кто может прибегнуть к радикальным методам.
«Ну, что ж... – протянула я про себя, смирившись с неизбежным. – Отец нанял Орту. А этот хлыщ, точнее, его стеснительный хозяин, – меня».
– Вот вроде бы и всё.
– Всё? – закатила глаза я. – Может быть, всё-таки обрисуете в общих чертах, что мне предстоит охранять?
– А я разве не сказал? – удивился маркиз. – Не волнуйтесь. Это сущая мелочь, хе-хе-хе. Всего лишь наш король.
– Простите, что? – опешила я, прислоняясь к косяку.
– Наш милый маленький король, – ухмыльнулся мужчина, вставая. – Несчастная королева-мать скончалась два дня назад. И его величеству требуется няня. Вот вы ею и станете.
– Я?! – сорвалась я, осознавая, в какую яму угодила. – А ничего, что я простая воровка, и вообще не представляю, что делать с младенцами?! Я могу украсть что-нибудь. В крайнем случае, сохранить. Но...
– Вот и сохраните, – жёстко отрезал маркиз, почти грубо отодвигая меня от двери. – Сохраните ему жизнь. Пока не получите других указаний. Я заеду за вами завтра утром. Постарайтесь меня не задерживать.
Минуту спустя в холле снова хлопнула дверь. Я вздрогнула и, подхватив стоявшую на столике у стены вазу, швырнула её в стену.
Треск, звон и россыпь осколков на полу слега утолили мою ярость. На шум прибежала служанка. Та самая, что пустила в мой дом неприятности в виде двух высокородных козлов.
– Кажется, я предупреждала вас, что никого не принимаю, – прошипела я, прожигая глупую девицу злым взглядом. – Собирайте свои вещи. Вы уволены!
– Но это же был маркиз ла... – начала было блеять девица.
– Мне решительно безразлично, кто это был, – отрезала я. – Убирайтесь!
Вспомнив о роли болезненной старой девы, я картинно поднесла руку ко лбу и тяжело оперлась о маленький столик.
– Вы меня до могилы доведёте! Уходите же!
Горничная фыркнула, сорвала кружевной фартук и, скомкав, бросила его на пол.
– Ну и не надо!
Она со скрипом развернулась на каблуках, царапая паркет, и вылетела из комнаты.
«Минус рекомендации и выходное пособие», – проворчала я себе под нос и потянула за шнурок звонка, вызывая экономку. Женщина должна была уже присутствовать на работе.
Чопорная старая дева лет пятидесяти вплыла в комнату минут через пять. Старательно изображая болезненную слабость, я сообщила ей, что уволила служанку, и попросила убедиться, что ушлая девица не прихватит из моего дома парочку сувениров.
– Новую девушку искать не надо, – добавила я, выслушав долгие сетования о нравах современной молодёжи. – Я еду завтра на воды, и на этот раз останусь на весь сезон. А может быть, дольше.
Экономка покивала и пожелала скорейшего выздоровления. Мы обсудили ещё несколько нюансов, связанных с прислугой и домом, и я наконец осталась в одиночестве. Покосившись на разбитую вазу, я мысленно выругалась и отправилась собираться.
«Гардероб у меня старомодный, смотри-ка, – ворчала я себе под нос, перебирая платья и понимая, что ни одно из них не подходит придворной даме. – Может, и так... Зато удобный. И на все случаи жизни...»
Я с улыбкой отложила в сторону складной каркас кринолина, в сложенном виде занимающий не больше места, чем дамский веер. В свое время он обошёлся мне в сумму, сравнимую с ценой самого модного придворного платья. Примерно столько же стоила съёмная юбка из тончайшего эльфийского шёлка, меняющего цвет по желанию хозяйки. Путём нескольких быстрых манипуляций эти два предмета превращались в отличный планер. Разве что игривые рюшечки по краю смотрелись несколько неуместно. Но убраться из запертого на ночь замка на вершине скалы это мне не помешало. Зато помешало обворованному хозяину понять, как же удрала наглая воровка.
Вспомнив об этом, я невольно улыбнулась. После того заказа, даже учитывая сопутствующие издержки и гильдейский процент, я могла не работать несколько лет. Не то чтобы я так и поступила, но моя копилка пополнилась на очень солидную сумму.
Нет, оставлять это платье было бы верхом глупости. Мало ли, что может случиться во дворце, и через какую дверь мне придётся удирать. Хотя для королевского дворца оно всё равно оставалось слишком скромным. Как, впрочем, и все мои наряды. Большинство из них имело какие-нибудь полезные усовершенствования: от потайных карманов, которые не найти ни при каком обыске, до корсетных косточек, лёгким движением руки превращавшихся в отмычки.
«А почему, собственно, я должна носить то, что взбредёт в голову этому ла Бруку? – вдруг подумала я, с сожалением откладывая очередной наряд. – Уж меня-то не уволят, даже если мне вздумается вырядиться в нищенское рубище. А даже если и уволят... Тем лучше для меня».
Мечтательная улыбка сменилась злорадной. Заказ, сколько бы за него ни заплатили, не интересовал меня совершенно. Особенно внушала опасения мрачная оговорка маркиза насчёт «сохранения жизни до новых указаний». Нет, младенец-король, как и его покойный папаша, не вызывал у меня никаких добрых чувств. Да и верноподданническими инстинктами я не страдала ни в коей мере. Зато слишком хорошо знала, что случается с непосредственными исполнителями в таких делах. Недаром меня долго и старательно учили искусству дворцовой интриги: «Служанка, которая принесёт твоей сопернице отравленный веер, не должна пережить эту самую соперницу».
«Сохранить жизнь... – я разгладила шёлк у себя на коленях. – Со всем старанием, господа. Но мой внешний вид в контракте не прописан! Как, впрочем, и поведение. И манеры. И... И всё остальное, что приличествует высокопоставленной придворной даме!»
Едва не напевая себе под нос какую-то уличную песенку, я принялась упаковывать платья, перекладывая ими различные весьма специфические инструменты: «Вас ждёт большой сюрприз, маркиз ла Брук и лорд Маска!»
Весь день прошёл в суете и всевозможных хлопотах. Я спешно завершала все дела, рассчитывала слуг, договаривалась с конторой местного нотариуса о том, чтобы мой дом выставили на продажу... В общем, решала сразу сотню мелких проблем, до которых обычно не доходили руки. И ещё полторы сотни тех, что возникли из-за спешного отъезда. Возвращаться в этот дом я не планировала. Удастся ли мне выполнить задание контракта, или меня ждёт провал, в любом случае в качестве платы для безымянной Безликой явно была приготовлена скорая кончина, и облегчать задачу будущим убийцам я не собиралась.
Пожалуй, впервые с тех пор как Орта вывела меня из пылающего королевского дворца, мне снова предстояло побороться за свою жизнь. И, к моему собственному удивлению, это меня почти не пугало. Напротив, откуда-то из подсознания выползло дикое желание снова показать королю-захватчику и всем его прихвостням, что меня так просто не уничтожить. И пусть об этом никто не узнает. Неважно. Это буду знать я.
Миниатюрные часики, привезённые с эльфийских островов, разбудили меня лёгким уколом в запястье. Мгновенно открыв глаза, я поначалу не поняла, что делаю в собственной спальне. Обычно я пользовалась чудом механики только на контрактах. Несколько ударов сердца спустя память вернулась, а вместе с ней и вчерашние опасения. Только вот задор уже сошёл на «нет». Я как-то разом припомнила, сколько у сильных мира сего возможностей, чтобы отправить к праотцам ту самую неудачливую служанку, доставившую особый веер по назначению. В голову лезла меланхолическая муть о погибших родителях и о том, что я сама для всех давно уже умерла.
К счастью, дворника я тоже успела уволить вчера. Топить бойлерную оказалось некому, и ледяной душ быстро вернул мне самообладание. А заодно и придал скорости. Никогда ещё я так быстро не одевалась.
Карета маркиза остановилась перед моим домом через пять минут после назначенного времени.
– Вы опоздали, – недовольно процедила я, не ответив на приветствие.
– Судя по выражению вашего милого личика, вы предпочли бы, чтобы я вовсе не приехал, – хмыкнул маркиз, наблюдая, как два дюжих лакея выносят из дома мои сундуки. – Зачем вам столько багажа? Я же сказал, что помогу с гардеробом.
– А я не сказала, что приму вашу помощь, – равнодушно пожала плечами я.
– Что? – мужчина от удивления едва не выронил тросточку, которую лениво вертел в руках.
– У вас проблемы со слухом?
– У вас контракт, – прошипел маркиз, дождавшись, пока лакеи с предпоследним сундуком выйдут во двор.
– Спасибо, я помню. Стандартный мой контракт. Единственный пункт, отличный от обычного: я не могу его не принять.
– А если помните, так перечитайте! – зло бросил он. – Вы обязаны...
– Обязана выполнить возложенную на меня задачу, – я открыто усмехнулась. – Методы, способы, пути достижения цели остаются на моё усмотрение.
– На ваше... – мужчина слегка побледнел, сжимая кулаки.
– Именно. На моё, – нежно улыбнулась я. – Но если вас что-то не устраивает, то там есть пункт «Расторжение по желанию заказчика». Желаете?
– Не желаю! – выплюнул он, хватаясь за ручку последнего сундука.
– Как вам будет угодно. Едем?
– Разумеется!
Я не стала отвечать и невозмутимо следила, как нахал силится оторвать сундук от пола, быстро наливаясь дурной кровью.
– Что у вас там?! – буркнул он, бросив безуспешные попытки.
Вернувшиеся лакеи, подхватив сундук за ручки по бокам, пыхтя, потащили его к карете.
– Всего лишь книги, – безмятежно улыбнулась я. – Очень люблю читать. Истории о бедной бесприданнице, в которую влюбляется богатый и красивый лорд, это так романтично... Вы не находите?
Маркиз отвечать не стал. Сверкнул глазами и широким шагом вышел из дома. «Даже дверь не придержал для дамы, невежа, – хмыкнула про себя я. – Кажется, это будет проще, чем я думала».
Дорога прошла в полном молчании. Маркиз всё ещё злился на меня за проявленное упрямство. А я же просто не горела желанием вести светские беседы и вообще раздумывала, а стоит ли демонстрировать хоть какое-то наличие манер. Ведь неотёсанную деревенщину противники поганца в маске скорее выставят из дворца, чем приличную леди. Но я понимала, что порода всё равно пробьётся, несмотря на все мои потуги. А вот это уже было совершенно лишним. Мали ли, кто задумается и какие выводы сделает. Да и саботировать заказ так откровенно тоже было чревато.
Королевский дворец тёмной громадой, нависающей над городом, приближался, а вместе с тем нарастало и моё беспокойство. За годы наёмничества я привыкла работать незаметно. Здесь же за мной будут следить сотни глаз. Кто-то по долгу службы, кто-то ревниво, а кто-то, возможно, дружески. Но последнее можно было даже не принимать во внимание. Ещё в той, прошлой жизни, несмотря на всю свою наивность, я успела узнать, что за банку с пауками представляет собой любой королевский двор.
Кучер гикнул, щёлкнул кнут, и карета вкатилась на широкую подъездную аллею. Я глубоко вздохнула и выпрямилась: игра, ставкой в которой были моя жизнь и ещё парочка чужих, началась.
Маркиз, не дожидаясь слуг, картинно распахнул дверцу и выпрыгнул из кареты. И тут же разразился бранью. Выглянув наружу, я с трудом подавила желание расхохотаться. Карета остановилась ровно напротив глубокой лужи. Лощёный аристократ стоял по щиколотку в грязи, а самые удачные брызги долетели даже до его перекошенной от злости физиономии.
Пока маркиз ругал неуклюжего кучера, а карету перегоняли на относительно чистое место, я задумалась. Нет, конечно, бывают разные случайности. В том числе и лужи в самых неожиданных местах. Но всё же тут задний двор королевского дворца, а не задворки городского кабака.
«Не меня ли приветствуют таким затейливым способом?» – подумала я, выбираясь из кареты и окидывая взглядом совершенно чистый двор, аккуратно присыпанный песочком. Прямо на моих глазах в хозяйственные ворота выкатилась телега какого-то торговца. Из сторожки сразу выскочил подросток с большим деревянным ведром и принялся посыпать песком место, где она только что стояла. А вот лужу, из которой наконец выбрался бранящийся маркиз, никто в упор не замечал.
Я покосилась на кучера, которого отчитывал мой спутник, и усмехнулась, сделав сразу два вывода. Во-первых, мужика отнюдь не смущала ругань. Нет, он стоял как положено, опустив глаза в землю, и даже вставлял какие-то оправдания. Но что-то было в его позе такое, что я поняла: плевать ему и на выговор, и на опасность потерять место. А во вторых, мерзкий маркиз стал маркизом совсем недавно. Ни один потомственный аристократ не опустится до того, чтобы в таких выражениях, да ещё так долго отчитывать прислугу. Мы приучены совсем к другим методам воздействия.
«Нет, – проворчала я про себя. – Такая мелкая сошка не может играть в подобные игры. Кто же за тобой стоит, аристократ ты скороспелый?»
Никто кроме властного незнакомца в маске на ум не приходил. Я незаметно огляделась. Не мог этот главный кукловод не наблюдать за прибытием няни, которую гнал к королевской колыбели едва не пинками. Но вокруг мельтешили только слуги и ругался себе под нос маркиз.
«Ладно... Подождём. Вечно прятаться в тени тебе не удастся», – решила я, чувствуя, как просыпаются неуёмные любопытство и авантюризм.
Орта ругала эти черты моего характера последними словами, предрекая, что если что-то и сведёт меня в могилу, несмотря на все её усилия, то это будут именно они. Похоже, её предсказания начинали сбываться: шансы выбраться живой из нынешней заварушки стремились к нулю. Но это лишь подстёгивало мой азарт.
Маркиз проводил меня через весь дворец в крыло, где располагались личные покои королевской семьи.
– Этот этаж полностью принадлежит её высочеству Эрике, – рассказывал он, поднимаясь по лестнице. – Держитесь от неё подальше. Причин желать добра нашему призу у её высочества нет.
– Кто бы сомневался, – проворчала я. – Уже почти стала королевой, а тут такой сюрприз.
– Дело в том, что она прилюдно обвиняла вторую супругу покойного короля в неверности, – хмыкнул маркиз. – Но ваше предположение ближе к истине. Третий этаж полностью принадлежал королевской чете. Там вы и обоснуетесь.
– А выше? – я кивнула на уходящие вверх ступени.
– Покои родственников, – пожал плечами мужчина. – Близких и не очень. Вам с ними не сталкиваться, так что не забивайте свою милую головку.
– Не вам и не мне решать, с кем придётся сталкиваться, а с кем нет, – нахмурилась я.
– Ну, хорошо, – он поморщился, но спорить не стал. – Позже я подготовлю для вас справку.
– Почему не сейчас? – уточнила я, заподозрив, что мой неведомый любитель масок обосновался именно там.
– Потому что сейчас я способен думать только о ванне и чистом белье! – огрызнулся маркиз.
Мужчина и в самом деле выглядел непрезентабельно. Кружева обвисли и потемнели. Нелепые попытки стереть пятна только развезли грязь по светлой ткани штанов. Да и брызги на лице он не заметил и размазал случайным движением. Теперь половина лощёной физиономии приобрела полосатую окраску.
– Да. Вам это крайне необходимо, – согласилась я, прекратив настаивать.
Маркиз буркнул что-то неразборчивое, и на этом светская беседа прервалась. Дальше мы шли молча. Примерно в середине бесконечного коридора он остановился у двери, рядом с которой стояли два стражника. Очень сонных стражника, надо признать.
– Спальня Его величества короля Густава Пятого! – с долей пафоса возвестил ла Брук. И тут же испортил всё впечатление, насмешливо хмыкнув. – Чувствуйте себя как дома.
Я приподняла бровь, опешив от подобной вольности при посторонних, но задавать вопросы было уже некогда. Маркиз толкнул высокую резную дверь и вошёл в комнату. Как всегда, не потрудившись пропустить леди вперёд.
– О, маркиз! Что с вами случилось? – нам навстречу поднялась высокая полная женщина лет тридцати.
За моей левой бровью последовала правая: она небрежно сунула в раззолоченную люльку недовольно закряхтевший свёрток пелёнок. «Это она так короля в сторону отложила?!»
– Всего лишь небольшая неприятность, – махнул рукой тот. – Не стоит беспокойства.
– Но вам же необходимо... – не унималась толстуха.
– Долг прежде всего, – перебил мужчина.
– О, как я вас понимаю! – закивала, потрясая многочисленными подбородками, та. – Давайте я помогу вам прямо сейчас. Как раз доставили тёплую воду!
Я покосилась на единственную в комнате ёмкость, от которой поднимался горячий пар. Рядом стояла медная ванночка.
«Ну да... А короля потом и в грязной воде прополощем, не велика птица», – усмехнулась я и едва слышно кашлянула, напоминая о своём присутствии.
– Нет, нет, благодарю, – отказался маркиз. – Я зашёл всего на минуту. Позвольте представить вам...
Тут он сообразил, что, раз я выше по рангу, то это не меня надо представлять толстухе, а наоборот, и круто развернулся.
– Представить вам, леди ла Рум, королевскую кормилицу леди ла Грумель.
– Благодарю, – я чуть наклонила голову. Но на маркиза даже не взглянула. Куда интереснее выглядело лицо кормилицы. Она аж задохнулась от избытка чувств. Непонимающе посмотрела на меня, потом на ла Брука и снова на меня:
– А вы...
«В королевском дворце наблюдается явный недостаток хороших манер», – подумала я, не отказав себе в удовольствии недоуменно оглянуться на маркиза.
Ла Брук, уже успевший дойти до двери, вынужден был вернуться.
– Решением регентского совета леди ла Рум назначена королевской няней.
– Няней? Она?! – возмутилась толстуха.
Но маркиза в комнате уже не было. Судя по той поспешности, с какой он прикрыл за собой дверь, подобная реакция была если не ожидаема, то очень вероятна.
– А что вас удивляет? – отозвалась вместо него я.
Грумель снова задохнулась от возмущения, не найдя что ответить. Выждав для приличия несколько секунд, я пожала плечами и, обойдя её, пошла вдоль стены.
Королевская спальня отличалась монументальностью и полным неудобством. По стенам жались разнокалиберные кушетки и кресла. Плотные портьеры были полны пыли. Стекла в оконных рамах с трудом пропускали свет. Зато на всех поверхностях торчали канделябры со множеством зажжённых свечей. От того воздух казался спёртым и тяжёлым.
В центре возвышался подест, покрытый баснословно дорогим ковром, явно привезённым с островов. На нём до сих пор остались круглые отметины – следы от ножек большой кровати. Пожалуй, это единственное, что заставило меня поверить, что младенца-короля действительно поместили в королевской спальне, а не в первой попавшейся пустующей кладовой.
Я перевела взгляд на раззолоченную колыбель, стоящую в центре возвышения. «А вот и сундучок, который мне предстоит охранять. Самое время взглянуть на сокровище...» Я отодвинула в сторону полупрозрачный полог и заглянула в колыбель. Оборки, бантики, рюшки, ещё чёрт знает что, я даже не сразу сообразила, что именно надо убрать, чтобы увидеть мальчишку. А вот когда поняла...
Младенец смотрел прямо на меня. Сын врага. Наследник врага. Продолжение того, кто отнял у меня всё вплоть до имени. Я искала в себе ставшую уже привычной как старый шрам ненависть. И не находила её. А малыш... Малыш вдруг мне улыбнулся.
«Ну что ж, матушка Орта... Теперь я тебя понимаю», – подумала я, глядя в яркие голубые глазки и не в силах отвернуться.
За моей спиной громко хлопнула дверь. Я резко развернулась, нащупывая рукоять скрытого в рукаве стилета: ребёнок будет жить, чего бы мне это ни стоило.
Комната оказалась пуста. Не убийцы пожаловали за маленьким королём, как я уже успела вообразить, а всего лишь унеслась куда-то толстая кормилица Грумель. Я покачала головой, сетуя на расшалившиеся нервы, и усилием воли заставила себя отойти от колыбели: «Успею ещё насмотреться. Особенно если не буду хлопать ушами и дёргаться на любой шорох».
Я обошла спальню по периметру, убедилась в надёжности оконных запоров и отсутствии потайных ходов. Точнее, наверняка сказать, что их тут не было, я не могла. В таких древних замках, как этот, подобные крысиные норы имелись всегда. Иногда об их существовании забывали и сами хозяева. Но, увы, вспоминали всякие незваные гости вроде меня. И хорошо, если забывчивый владелец лишался только имущества, а не самой жизни. В общем, навскидку найти, а тем более открыть хорошо замаскированный потайной ход было невозможно. Но вот обезопасить себя...
Осмотревшись, я передвинула две тахты и один тяжёлый комод, перегородив подозрительные простенки. А подумав, переставила и разлапистую подставку, увешанную всякими каминными лопатками и щипцами. Если камин вдруг начнёт поворачиваться, а был в моём насыщенном прошлом и такой способ сходить в гости, не уведомив хозяев, то грохот рассыпавшихся по мраморному полу железяк перебудит половину замка.
«С тайными переходами по возможности разобрались, – проворчала я, сразу почувствовав себя увереннее. – Остались явные...»
Две высокие резные двери в противоположных торцах комнаты. И это не считая той, через которую вошла я. Прямо проходной двор какой-то, а не королевская спальня! Впрочем, в прошлом у меня была такая же.
Недолго думая я толкнула ближайшую створку. За ней оказалась ещё одна спальня. Почти такая же обширная, как и королевская. И тоже с кучей дверей. Плюнув, я вернулась обратно. Вторая дверь и вовсе оказалась заперта.
Я уже направилась к выходу, чтобы сообщить ла Бруку, что всё это никуда не годится, когда сообразила, что, если я уйду, младенец останется в гордом одиночестве.
– Ну и где эти восемь человек плюс охрана, которые якобы находятся у меня в подчинении?! – выругалась я, и тут же испуганно оглянулась на детскую кроватку. Ещё только не хватало напугать ребёнка.
Я высунулась в коридор.
– Найдите мне леди ла Грумель. Немедленно! – приказала я охраннику и быстро ретировалась, пока он не успел отказаться покидать свой пост.
За дверью послышались тяжёлые шаги, и я перевела дух: послушался. Теперь оставалось только вправить мозги наглой бабе и выяснить, где болтаются остальные семь дармоедов.
– Мы с тобой наведём здесь порядок, да, твоё величество, – подмигнула я младенцу, подойдя к люльке.
Тот вёл себя на удивление спокойно и как будто с интересом наблюдал за моими ужимками. «Интересно, а как это всё выглядит для него, – внезапно подумала я. – Появляется время от времени странная тётка. То зубы скалит и за стилет хватается, а то фамильярничает с самим королём». Сообразив, куда занесло мои мысли, я тихо рассмеялась. Это малышу явно понравилось больше, чем разговоры, и он улыбнулся. Я снова утонула в ярких голубых глазах, пытаясь вспомнить, почему они показались мне знакомыми. За дверью послышались голоса, и я быстро выпрямилась. Необходимо было сразу показать нахальной Грумель, кто тут теперь будет командовать, если уж с первого раза до неё не дошло.
Дверь, скрипнув, открылась, и я, выждав несколько секунд, заговорила.
– Ваше поведение не вписывается ни в какие рамки. Если вы и дальше будете манкировать своими обязанностями, то недолго прослужите его величеству в вашем нынешнем амплуа.
– Какими же обязанностями я манкирую? – мужской голос раздался как гром среди ясного неба.
Закусив губу, я медленно обернулась. У двери стоял высокий темноволосый мужчина.
– Например, обязанностью стучать, когда вваливаетесь в спальню к самому королю.
– У меня есть привилегия входить к его величеству без доклада, – холодно уронил незнакомец.
«Так это же тот мерзавец в маске!» – сообразила я, узнав наконец голос.
– Привилегия есть, здравый смысл отсутствует, – парировала я, дерзко взглянув нахалу в глаза. – Его величество, конечно, ещё младенец и не может говорить за себя, но вряд ли ему бы понравилось, что всякие проходимцы...
Я говорила с каждым словом всё медленнее и наконец умолкла. Глаза... Бесовы голубые глаза. Яркие, как ледник солнечным днём. Глубокие, как эльфийские озёра на островах... Фамильная черта правящей королевской семьи. «Так вот что царапнуло меня тогда дома, – мелькнула в голове нелепая мысль. – Неудовлетворительно, ваше высочество. Освежите ваши знания о правителях подлунного мира».
– Так что там о проходимцах? – напомнил о себе мужчина.
– Отсутствует не только здравый смысл, но и логика, – вздёрнула подбородок я. – Вы действительно хотите, чтобы я объяснила, почему считаю вас проходимцем?
Красиво очерченные губы сжались в тонкую линию.
– Вы отдаёте себе отчёт, с кем разговариваете? – его тон мог бы заморозить парочку мелких форм жизни.
Но меня, что называется, уже понесло.
– Мне совершенно безразлично, с кем я разговариваю, если этот кто-то мешает мне выполнять свои обязанности. Его величеству давно пора...
Тут младенец как по заказу закряхтел и расплакался.
– Вот, видите? – отрезала я, подавив первый порыв броситься к ребёнку. – Кормилица куда-то унеслась, не поставив меня в известность о причине отлучки. Прочие дамы вообще неизвестно где и с кем. А я вместо того, чтобы призвать их к порядку, вынуждена общаться с вами. Надеюсь, теперь я доходчиво объяснила? Или мне придётся забыть о правилах хорошего тона и просто указать вам на дверь?
– Вы... – на смуглых щеках расцвели яркие пятна румянца.
«Сначала тюрьма, или сразу плаха?» – снова ни к месту проснулась моя паранойя.
– Я забочусь в первую очередь о благе его величества, и как его дядя буду являться сюда всегда, когда в этом будет необходимость!
«Дядя?! Герцог ла Вейн! Брат-бастард покойного короля! Глава тайной королевской стражи... Тюрьма мне не светит!»
Но вопреки паническим мыслям, я постаралась, чтобы на лице не дрогнул ни один мускул, а голос прозвучал ровно.
– Неужели вы до сих пор не поняли, что сейчас такой необходимости нет? – я вздохнула и, повернувшись к королевскому родственничку спиной, склонилась над колыбелькой. – Если вы действительно хотите услужить его величеству, то лучше найдите его кормилицу.
Малыш отвлёкся на мельтешение погремушек, которые я нервно трясла у него перед лицом, и перестал плакать. Но не успела я этому обрадоваться, как в мои плечи впились стальные пальцы.
– Я бы приказал казнить вас за вашу наглость, – тихий, почти интимный, но от этого не менее угрожающий шёпот огладил кожу за ухом. – Но, увы... Вы мне нужны.
Сердце трепыхалось где-то в районе пяток. Но я откупилась от подступающей паники тем, что нащупала рукоять стилета.
– В таком случае, может быть, вы позаботитесь о кормилице?
– У вас или полностью отсутствует чувство самосохранения, или вы до сих пор не понимаете, во что ввязались... – почти задумчиво проговорил он.
Вот тут я сорвалась: «Я ввязалась? Я?! А не один странный мерзавец в маске навязал мне работу не по профилю?! А теперь ещё и синяков наставил!» Мгновенье, и я вывернулась из его рук, развернувшись к наглецу лицом. В тот момент мне было всё равно, кто он и что может. В крови бурлила гордость десятков поколений коронованных предков.
– Есть ещё третий вариант, – ровно проговорила я. – Я могу за себя постоять. Такая мысль вам в голову не приходила?
Я указала глазами вниз. Но в этом не было никакой необходимости. Он и так уже почувствовал холод железа на своей шее. Но вот дальнейшее выбило меня из колеи куда сильнее, чем угрозы. Мерзавец рассмеялся. Надо признать, довольно осторожно, оцарапаться о мой стилет он явно не хотел, но тем не менее... Рука опустилась сама собой.
– Отлично, – хмыкнул он и, больше не сказав ни слова, вышел вон.
С минуту я тупо пялилась на дверь. Потом перевела взгляд на оружие у себя в руке. «Ну вот... – мелькнула в голове очередная бредовая мысль. – И почему я стилет посолиднее не купила?»
Грумель вернулась только через четверть часа. К тому времени маленький король уже успел основательно проголодаться и соглашался не орать только у меня на руках. И то если я расхаживала с ним по комнате. Стоило остановиться на несколько секунд, как ор начинался по новой.
Впервые в жизни оказавшись наедине с младенцем, я понятия не имела, как его унять. И поэтому послушно шагала из угла в угол, бормоча всякую чушь о королевском достоинстве, которое при таком несолидном поведении живо скатится в подгузники. Впрочем, когда и подгузник как-то подозрительно потеплел, я принялась рассказывать о способах казни для нерадивых кормилиц.
Наконец дверь распахнулась, и в спальню вплыла Грумель.
– Ах, дайте сюда! – раздражённо воскликнула она, буквально выхватив у меня малыша.
Решив, что ребёнка сейчас всё-таки покормят, я не стала противиться этому хозяйскому жесту. Каково же было моё удивление, когда женщина не глядя сунула малыша в люльку и снова развернулась ко мне.
– Ну, и чем вы объясните своё поведение? – величественно спросила она.
Впечатление слегка испортили упёртые в крутые бёдра кулаки. Грумель сразу стала похожа на разодетую торговку рыбой. Не сдержавшись, я прыснула.
– Вы смеётесь?! – она возмущённо ткнула в мою сторону толстым пальцем-сарделькой и оглянулась на девиц, словно призывая их в свидетели. – Она смеётся! Подумайте только.
И тут юный король сообразил, что кормить его опять не стали, и выдал руладу, заставившую подскочить всех присутствующих.
– Леди Грумель! – рявкнула я, с трудом перекрикивая ор. – Займитесь, наконец, своими прямыми обязанностями!
Женщина явно собиралась возразить, но малыш демонстрировал поистине королевскую нетерпеливость и целеустремлённость. Выяснять отношения под такие вопли было просто физически невозможно. Грумель с перекошенной физиономией выдернула ребёнка из кроватки, как морковку из грядки, и плюхнулась в ближайшее кресло.
– Не будем мешать, леди, – я кивнула на дверь в смежную спальню. – Побеседуем там.
Грумель первой рванула в указанном направлении с орущим ребёнком на руках:
– Его величество привык засыпать там!
Я подавила желание напомнить наглой тётке, что она вообще-то короля не спать укладывать собралась, и молча прикрыла створку у неё за спиной. За дверью раздался полный негодования возглас. Но очередной вопль его величества показал, что король не намерен больше ждать, и горе-кормилица вынуждена была подчиниться.
– Теперь о вас, леди, – я обвела многообещающим взглядом разношерстную компанию. – Кто вы и что здесь делаете?
Отвечать мне особым желанием не горели. Я встретила взгляды от завистливых до откровенно ненавидящих, и лишь парочку относительно равнодушных. «М-да... – мысленно протянула я, присаживаясь на подлокотник кресла. – Королевскую няню явно не ждали. Ну, по крайней мере, меня в этой роли точно не ждали. Но проводят явно охотно».
Пауза затянулась сверх всякого приличия. Но я продолжала молча сидеть, рассматривая то одну, то другую девицу. Наконец вперёд выступила женщина постарше.
– Мы узнали, что совет назначил очередную няню, и пришли засвидетельствовать ей своё почтение.
– Вот как? – я приподняла бровь, мысленно отметив эпитет «очередную». – И что же вас смущает?
– Ваша молодость и красота, – с гаденькой улыбочкой отозвалась нахалка.
– А няня его величества должна быть старой и желательно страшной как смертный грех?
– Нет! Что вы! – воскликнула она. – Я имела в виду, что вы так молоды и прекрасны, вам бы ещё жить и жить.
– А королевская няня – это приговор? – хмыкнула я.
Шутка не удалась. Судя по выражению лиц, большинство из девиц именно так и думали. Сочувствия, впрочем, нигде не наблюдалось. Зато кое-кто ухмылялся с откровенным злорадством.
– Интересно. Расскажете поподробнее? – слегка насторожилась я.
– Конечно! – с преувеличенным энтузиазмом закивала старшая. – Дело в том, что...
– Может быть, сначала представитесь, – перебила я. – Надо же мне знать, кого благодарить за заботу.
Женщина смешалась. Называть своё имя ей явно не хотелось. Но я смотрела на неё с доброжелательным интересом, и отступать ей было некуда.
– Леди ла Валь, – буркнула она наконец, метнув злобный взгляд на дверь, за которой скрылась кормилица.
«Понятно, откуда ветер дует, – подумала я, указав рассказчице на соседнее кресло. – Посмотрим, чем нас будут пугать».
– Эта должность проклята! – громким шёпотом заявила ла Валь, плюхнувшись на шёлковые подушки.
– Вот как?
– Да! У его величества было уже три няни. До вас... – трагическим тоном уточнила она.
– И что же случилось с моими предшественницами? – поторопила я. Таинственность – это замечательно, но в любой момент могла вернуться Грумель. А мне хотелось познакомиться с возможными подчинёнными без неё.
– Первая няня выпала вот из этого самого окна! – возвестила ла Валь и уставилась на меня так, будто ждала, что я тут же с криками побегу просить отставки.
Я встала и подошла к подоконнику. Ну да. Третий этаж. Но сквозь грязные стёкла отчётливо просматривалась большая терраса.
– Из окна, говорите, выпала? И как, не сильно ушиблась?
– Вы не понимаете! Она сидела у окна, а её вытолкнули наружу, – пояснила женщина. – Её попытались убить! Злоумышленник просто не знал, что там терраса.
– Понятно. И бедная девушка умерла от испуга.
– Она попросила отставки.
– Это её право, – кивнула я, возвращаясь на облюбованный подлокотник. – А другие две?
– Вторую няню не приняли королевские предки!
– Простите, что? – опешила я.
Уж мне-то было прекрасно известно, что все королевские предки давным-давно покойники. Не считать же таковыми дядю-бастарда и дальних родственничков, заседающих теперь в Регентском совете. Или это о них и речь? Я уставилась на женщину.
Заметив, что меня проняло, она снова заговорила громким свистящим шепотом.
– Дед его величества отличался крутым нравом и непомерным интересом к женскому полу.
– А няня тут при чём?
– Он начал её домогаться! Вы только представьте себе, какой ужас для хрупкой молодой женщины. Ночью к ней приходит бывший король и требует ласки. И отказать невозможно, всё же королевский дед, и...
– Погодите! Какой дед? Он же давно умер?
– Кто умер? – раздался прямо из стены грубый хриплый голос, и девицы с визгом и писком бросились к двери.
Я вскочила скорее от неожиданности, чем от испуга, и уставилась на стену. Ла Валь схватила меня за руку и дёрнула к двери, в которой уже застряли несколько визжащих девиц. Я оттолкнула наглую тётку и снова посмотрела на подозрительный простенок.
– Помогите! – заголосила вдруг ла Валь, заставив меня снова подскочить. – Тут привидение! Леди ла Рум увидела привидение!
«Я? Увидела?!» – возмутилась я, но сказать ничего не успела. Женщина, подобрав юбки, побежала к двери. С разбегу она врезалась в спины толкущихся девиц. Они вместе вывалились в коридор и с криками бросились врассыпную. Слегка обалдев, я подошла к распахнутой двери и выглянула наружу. По бокам от створок стояли два ошалевших стражника, изо всех сил вжимаясь в стены.
«И это охрана короля! – фыркнула я про себя. – Неудивительно, что тут понадобился убийца в качестве телохранителя».
– М-м-м... Леди? – окликнул меня один из закованных в железо обалдуев.
– Ещё раз пустите в королевскую опочивальню кого попало, и на этом ваша служба Его величеству закончится, – прошипела я.
До дурака не дошло. Он отлип от стены и гордо пробасил:
– Я потомственный страж. Моя служба закончится только с моей смертью!
– А я о чём? – оскалилась я и, с трудом сдерживаясь, вернулась в комнату.
Даже двери закрыла тихо, хотя больше всего хотелось так шваркнуть створкой об косяк, чтобы потомственная служба идиота закончилась немедленно. В связи с апоплексическим ударом куском штукатурки по голове.
Не успела я развернуться, как распахнулась другая дверь, и на пороге с хнычущим младенцем на руках показалась Грумель:
– Что за вопли?! Его величество только изволил заснуть! – тут она увидела меня и ошарашенно добавила. – А вы что здесь делаете?
– Вообще-то я здесь служу, – мысленно сосчитав до пяти, проговорила я, – Королевской няней, если вы запамятовали.
– А... Э... Ну да... – проблеяла женщина, явно растерявшись. – Просто тут так кричали. Про привидение старого короля. И я...
– И вы, как я посмотрю, совершенно не испугались, – хмыкнула я, чувствуя, как невнятные подозрения быстро перерастают в уверенность. – Импровизации, они всегда путают все планы... Да?
– Да. То есть, нет... О чём вы?! – она попыталась изобразить возмущение, но сильно мешали бегающий взгляд и нервные потряхивания, от которых младенец морщился и хныкал.
– Да всё о том же, – с притворным сочувствием вздохнула я, забирая у неё ребёнка.
Откуда-то в памяти всплыло, что после еды малышей положено держать «столбиком». Не слишком представляя, что это значит, я вертикально прижала малыша к груди и принялась мерно покачиваться.
– О том же? – сглотнула Грумель, не сделав ни малейшей попытки отобрать ребёнка.
– О том, что я вас понимаю, – оскалилась я. – Живешь себе в своё удовольствие. А тут появляется какая-то молодая девица и... И что делает? Смотрит на чужих мужчин? Мешает планам? Или... – я пристально вглядывалась в лицо женщины, пытаясь понять, какая из моих догадок бьёт в цель. – Или занимает место, которое ты присмотрела для себя?
По тому, как дёрнулась толстуха, я поняла, что не ошиблась.
– Можете мне поверить, я не напрашивалась.
– Тогда откажитесь!
– Выбор трижды сделали не в вашу пользу, – я покачала головой. – Неужели не пришло в голову, что пора остановиться? И даже если я откажусь, а я этого не сделаю, то почему вы так уверены, что на этот раз вам повезёт больше?
– Он обещал...
– Ла Брук? Так он вам и в прошлый раз обещал, – наугад бросила я, вспомнив, как познакомилась с Грумель.
– Откуда вы знаете?! – опешила толстуха. – Он что? Рассказал вам?.. Какой ужас!
Густо покраснев, она схватилась за голову, запуская пальцы в и без того небезупречную причёску.
– Ну что же тут ужасного? – обманчиво мягко проговорила я. – Я даже понимаю ваши чувства.
– Правда?
– Конечно, – я осторожно похлопала её по руке.
Именно так учили юную принцессу королевские дипломаты. У меня словно снова звучал в ушах голос сухонького, очень милого старичка, про которого ходили легенды одна страшнее другой: «Дайте виновному почувствовать, что вы не сердитесь. Притворитесь доброй и понимающей. Тогда он сам расскажет всё, что вам нужно. Каждому негодяю кажется, что его можно понять. Подтвердите эту иллюзию, и получите любую информацию».
Ла Грумель не стала исключением. Она так охотно разрыдалась, бросившись мне на шею, что я едва успела подставить плечо, прежде чем в мире стало одним королём меньше.
– Он говорил, что всегда хотел, чтобы королевской няней стала я, – захлёбываясь слезами, принялась рассказывать кормилица. – Ведь няня часто имеет большое влияние и на взрослого. А тут сам король! Да ещё лишённый родительской ласки с младенчества! Конечно, он будет привязан к своей няне. И очень важно для государства, чтобы ею стала верная короне разумная женщина, а не молодая вертихвостка.
– О да, конечно, – закивала я, с трудом сдержав брезгливую гримасу.
Мало того, что истеричка несла откровенную чушь, так ещё и размазывала при этом свои слёзы и прочие выделения по моему платью. Но дело требует жертв, и я стерпела. Формальное согласие вызвало новые потоки слёз и причитаний.
– Я хотела как лучше! Для короля, и для королевства тоже! Да вы бы видели эту первую няню! Она зашла сюда дважды! За всю неделю! И оба раза она была пьяной!
– Пьяной? – моргнула я, на мгновенье выпадая из роли всё понимающей подружки. – Как так?!
К счастью, толстуха ничего не заметила.
– А какой ещё? Жаловалась, что тут душно! И всякий раз распахивала окна! Ну какая благовоспитанная леди в трезвом уме полезет на подоконник?
– Никакая, – спохватившись, я закивала вдвое усерднее. – Надо было её наказать. Толкнуть, например.
– Сама свалилась, дурёха молодая, – махнула рукой Грумель. Она даже плакать перестала, так радовали её эти воспоминания. – Я только потом сказала, что видела, как вроде кто-то её подтолкнул, и всё.
– И она поверила? Действительно, дурёха. Нет бы подумать, что раз вы тут присутствовали, то должны были видеть толкнувшего.
– А меня тут не было, – самодовольно подбоченилась кормилица. – Как раз вышла. Возвращаюсь, а тут крик. Ну и сказала, что в парке была и видела тень. Дурочка и перепугалась.
– Ловко, – невольно усмехнулась я. – Но мнимое привидение лучше. Вторая няня визжала так же как эти?
Я кивнула на дверь, всем своим видом демонстрируя восхищение. Грумель попалась.
– Ещё хуже. Бегала по этажу и всем рассказывала, что её изнасиловал призрак, – противно захихикала женщина.
Пока она подробно описывала, на кого успела наткнуться бедная няня, прежде чем её забрали из дворца родственники, я попыталась переменить позу. Юный король на поверку оказался довольно увесистым, и правая рука затекла до полной нечувствительности. Но едва я пошевелилась, как малыш недовольно закряхтел. Пришлось снова замереть. Прерывать поток откровений кормилицы, напоминая о её обязанностях таким громким методом, мне не хотелось. Узнав интересные подробности о подслушивающих трубах в стенах, которые при желании можно было превратить в рупор, я осторожно сменила тему.
– И всё равно этот негодяй ла Брук вас обманул!
– Да. Как я теперь понимаю, да, – скривилась женщина. – Через два дня приехала третья. Такая противная. Тощая, вредная. К его величеству даже не подошла. Зато сразу приказала убрать королевскую кровать отсюда. А так удобно было прилечь... – она бросила на меня испуганный взгляд. – Разумеется, исключительно ради его величества. Чтобы напомнить ему о матушке!
– Да, да. Я понимаю, – поспешно согласилась я, пряча лицо в пышных кружевах на чепчике младенца. От одной мысли о том, чтобы лечь подремать часок в постель, где ещё недавно умирала молодая мать, меня передёрнуло. Но видеть отвращение, которое мне не удалось скрыть при таких откровениях, Грумель было ещё рано.
– Ну вот! Я знала, что вы поймёте. А эта один раз меня увидела и давай визжать, как торговка! Насилу оправдалась. Хорошо, что она умерла.
– Умерла? – вздрогнула я.
– Собственной злобой захлебнулась, – мстительно усмехнулась женщина. – Лекари так и сказали. Разлитие желчи, мол. А желчь, она от чего? От злости.
«Или от яда, – мысленно продолжила я. – Помнится, матушка Орта мне о таких рассказывала». Но додумать эту мысль я не успела.
В очередной, уже боги знают какой по счёту раз без стука распахнулась дверь и в спальню широким шагом вошёл мрачный как грозовая туча ла Вейн. Из-за его плеча выглядывал маркиз.
– Почему вы носитесь по дворцу как умалишённая и бредите какими-то призраками? – ледяным тоном спросил герцог, уставившись на меня немигающим взглядом змеи.
– Простите, чем я занимаюсь? – так же холодно уточнила я, приподняв бровь.
– Носитесь по... – начал было он, но, сообразив, что несёт откровенную чушь, повернулся к ла Бруку. – Маркиз? Что это значит?
Я незаметно перевела дух. Оказалось, без давящего взгляда взбешённого королевского родственничка дышать гораздо легче.
«Какой всё-таки гад! Ну, настоящий змей! Помогите боги той девушке, которую он вздумает сделать своей женой!» – поёжилась я, машинально крепче прижимая к себе малыша. От таких взглядов и тем более от таких людей невольно хотелось держаться как можно дальше. А уж приближаться к детям им и вовсе стоило бы запретить королевским указом, пока заикание не приняло масштабы эпидемии.
Маркиз блеял что-то невразумительное про глупых девиц, которые как обычно всё переврали, а он, герой, решил перепроверить. Исключительно ради блага его величества. Походу, истинную цену его оправданиям понимали все, включая самого ла Брука. Поэтому, когда герцог взмахом руки прервал беспомощное бормотание, он только с облегчением выдохнул. Но мне расслабляться было явно рановато. Оставив в покое взмокшего маркиза, ла Вейн снова уставился на меня.
– Может быть, вы всё-таки расскажете мне, что здесь произошло?
– Я знаю не больше вашего, – собрав всё свое самообладание, отозвалась я. – Леди ла Грумель привела несколько молодых женщин. Обязанности заставили её сразу нас покинуть. А потом у некой леди ла Валь случились галлюцинации. Дамы тут же принялись кричать, помешали заснуть его величеству. В общем, вели себя в высшей степени недостойно. Я как раз собиралась просить вас навести порядок с охраной, которая пускает в королевскую спальню ненормальных, но пришлось задержаться для беседы с леди ла Грумель.
– И чем вас не устраивает охрана? – ещё сильнее нахмурился герцог. – Это лучшие из лучших. Я сам их отбирал. И сам инструктировал.
– Ну если лучшие из лучших, тогда конечно... – протянула я, из-под ресниц наблюдая за ла Вейном, и едва на его лице проступило самодовольство, продолжила, – Конечно, надо обратить внимание на глупый инструктаж. Ваша охрана превратила королевскую спальню в проходной двор!
– Двор... – эхом повторил герцог, и на его щеках появилось бледное подобие румянца. – Леди ла Рум, вы...
– Забочусь о безопасности его величества, – припечатала я. – Вам рассказать подробно, почему я...
– Вы расскажете мне о своих выводах после обеда. Я пришлю за вами, – перебил мужчина. – Что же касается привидений и прочей потусторонней ерунды, то чтобы я больше об этом не слышал! В королевском дворце нет привидений! У вас ещё какие-то неотложные претензии, ла Рум?
– Нет, как же... – на грани слышимости уловила я шёпот Грумель и порадовалась, что не сдала поганку герцогу сразу, как собиралась вначале. «Судя по всему, мне ещё многое предстоит узнать о королевском дворце. Так почему бы и не от неё», – решила я и скромно покачала головой в ответ на злобный вопрос герцога.
– Отлично, – рыкнул он. – Тогда приведите себя в порядок. Вы королевская няня, а не прачка. Извольте выглядеть соответствующе!
– Я уже объясняла вашему... посланнику, – я вздёрнула подбородок и с вызовом посмотрела в голубые глаза королевского бастарда, – что мода меня не интересует!
– Надеюсь, к чистоте вы относитесь с большим интересом, – скривился тот, взглядом указав мне на плечо.
Я почувствовала, что краснею. На светлом шёлке явственно проступали уродливые пятна. Ещё бы! Грумель же там разве что высморкаться не успела за время своей истерики!
– Разумеется, – прошипела я. – Займусь этим, как только его величество перестанет нуждаться в моём присутствии.
Я легонько похлопала малыша по спине. Зря это сделала... Ой, как зря! Почувствовав мою руку, младенец заворочался, закряхтел и с отвратительным звуком срыгнул хлопья молока прямо мне в декольте.
– Думаю, его величество извинит ваше недолгое отсутствие, – с непередаваемым выражением на бледной физиономии протянул ла Вейн и наконец убрался из спальни.
Едва за мужчинами закрылась дверь, как Грумель принялась хлопотать вокруг меня. Она так ловко выхватила малыша и сунула его в кроватку, что тот даже не проснулся.
– Ой! Страху натерпелась! – трещала она, пытаясь вытереть следы детского несварения, но лишь сильнее их размазывая. – Думала, вы меня сразу отдадите на растерзание этому... Этому... Ой! Про него такие страхи рассказывают!
– Почему его рвёт? – перебила я, чувствуя, как от визгливого голоса женщины начинает болеть голова.
– Рвёт? Кого?
– Короля! – рявкнула я, отталкивая руку Грумель с платком.
– Ах, это! Нет, – она засмеялась. – Это ничего страшного. Просто воздуха глотнул. Так всегда бывает. Вы не знали? Ах, ну да. С такой фигуркой своих деток у вас ещё нет, правильно? Ой, бедная... Такая молодая...
– Опять? – нахмурилась я. – Кажется, мы с вами уже выяснили, что безвременная кончина мне не грозит.
– Извините, – она метнула в мою сторону какой-то странный взгляд и потупилась. – Это я так, по привычке.
– Отвыкайте от таких привычек, Грумель, – проговорила я, с трудом подавив рвущийся с языка тон убийцы, – иначе мы с вами не сработаемся.
– А мы сработаемся? – просияла женщина. – Да я... Да вы!
Она снова бросилась мне на шею, поливая слезами единственное чистое место, остававшееся на лифе моего платья – левый рукав. Тут уж я не сдержалась и так отпихнула истеричную бабу, что та плюхнулась в стоявшее сзади кресло.
– Испачкаетесь, – пояснила я в ответ на ошарашенный взгляд. – Оставайтесь с его величеством. А я пойду выяснять, куда поместили мой багаж. Герцог ла Вейн прав. Подобный вид недопустим.
– Ах, багаж, – заулыбалась Грумель, явно радуясь, что может услужить. – Так вот смежная спальня. Его туда принесли! Проклятый распорядился, что вы, как и прежние няни, будете жить там!
Я рванула было к вожделенной чистоте, но, услыхав странное определение, притормозила. Только проклятых мне и не хватало в этом королевском зверинце.
– Проклятый?
– Ой... – Грумель покраснела и отвела взгляд. – Я хотела сказать, герцог ла Вейн. Это его распоряжение.
– Расскажете? – приподняла бровь я.
– Конечно! – обрадовалась она. – Там такая история... Когда покойный король… Не этот, а старый, ну, который привидение...
– Чуть позже, – я выдавила из себя извиняющуюся улыбку, надеясь, что она получится не слишком похожей на оскал кровожадного хищника. – Я сначала переоденусь, а потом мы с вами посплетничаем всласть. Да?
– Конечно! Я вам всё-всё расскажу. Вот увидите, как я могу быть полезна! У вас не будет более верной подруги чем я!
Я прикрыла за собой дверь, отсекая лживые заверения в вечной благодарности и дружбе. «Конечно, ты будешь полезна. Куда же ты денешься теперь?» – проворчала я себе под нос, распуская скрытую шнуровку на лифе платья.
Конечно, как у любой благородной аристократки, шнуровка на моих нарядах располагалась сзади. А как иначе, если спереди её делали только простолюдинки. Вынуждена одеваться сама – значит, нищенка, и тебе не место среди приличных людей. Этот дурацкий предрассудок складывался веками, и не мне было с ним спорить. Но и одеваться я предпочитала сама, без помощи служанок. Поэтому все красивые шнуровки на моих платьях располагались как положено – сзади. И были фальшивыми. Таким же декором, как оборки, бантики и прочая мишура. А до настоящих застёжек, скрытых умелым мастером гильдии в складках и рюшах, я прекрасно дотягивалась самостоятельно.
Окинув взглядом двери и убедившись, что они заперты, я выпуталась из испорченного платья. К счастью, корсет и нижние юбки не пострадали, и их снимать не пришлось. Но зеркало всё равно отразило привычную картину, заставив меня зябко повести плечами. У моего неприятия личных служанок была причина, очень заметная причина, и часть её выступала из-за верхней кромки нижней рубашки двумя разлапистыми чёрными пятнами: королевская татуировка. В своё время Орта потратила уйму денег и времени на попытки избавиться от неё.
Когда-то давно, в той исчезнувшей блестящей жизни, я не интересовалась, кому и зачем пришло в голову нарисовать такую штуку на ребёнке. Татуировка росла вместе со мной и стала привычной, как маленькая родинка над губой. А теперь спрашивать, зачем, а главное, как её сделали, было некого. Орта знала лишь, что мой отец опасался, что меня украдут или подменят, и позаботился об отличительном знаке.
Переоделась я быстро. Напомнившая о своём существовании татуировка не располагала к долгим размышлениям в полуголом виде. Дома я не демонстрировала свою особенность, но и не слишком беспокоилась на эту тему. Ну увидит мельком какая-нибудь служанка часть татуировки у меня на спине, и что? Максимум решит, что госпожа от лишней свободы дурью мается без родительского и мужнина присмотра. А вот в королевском дворце могли найтись и более осведомлённые соглядатаи.
«Хорошо, хоть наряды с открытой спиной вышли из моды лет пятьдесят назад и возвращаться пока не собираются», – проворчала я себе под нос, покрутившись перед зеркалом и убедившись, что тёмно-бордовое платье со скромным декольте и изящной оторочкой из белого шёлка по краю сидит как влитое.
Грумель была там же, где я её и оставила.
– Ваша служанка уже приехала? – полюбопытствовала она.
«Вот же глазастая, – скрипнула зубами я. – И шнуровку рассмотреть успела! И спросить не постеснялась... Нет, надо от неё избавляться. Но не раньше, чем она расскажет мне всё, что знает».
– Скоро к герцогу позовут... – протянула я, оставив бестактный вопрос без ответа. – Что-то меня там ждёт?
– Ой, не знаю! – Грумель тут же выбросила из головы странности с моей несуществующей служанкой. – Про него такие слухи ходят!
– Расскажите, милая...
– Гортензия, – подсказала кормилица.
– Красивое имя, – одобрила я. – Очень вам подходит.
– Матушка любила цветы, – зарделась та. – Старшая сестра у меня Роза. А младшая – Лилия.
– Замечательно. Целый букет, – кивнула я, с трудом удержав на лице доброжелательное выражение. – Но лучше вы мне расскажите про герцога. А то, не ровён час, позовут, а я и не знаю, как себя с ним вести.
– Ну, тут я вам ничего не скажу. Меня к нему не звали, – покачала головой Грумель. – Но поговаривают, что некоторые после таких приглашений обратно не возвращались.
– Опять меня пугаете, – хмыкнула я.
– Упасите боги! Несколько раз такое было. Вызовет к себе. А потом, бах, и все узнают, что человека отлучили от двора и отправили гнить в отдалённое поместье. Ни за что ни про что! Представляете?!
– Ужас, – согласилась я, представив, кого мог бы сослать в дальнее поместье глава тайной королевской службы. «Наверняка без таких особ двор стал намного чище. Хотя... Кто знает, в какие игры играет королевский бастард? Покойный Густав ему доверял, иначе не поставил бы на такой пост. Но со смертью короля многое могло перемениться. Вдруг наш любитель масок слишком горд, чтобы служить младенцу-племяннику так же верно, как служил брату. Вляпались вы, ваше высочество, как говаривала матушка Орта, по самую корону...»
Я перевела взгляд на Грумель. Она как раз закончила разглагольствовать о дорогих подругах, которых потеряла из-за проклятого герцога, и перешла к нему самому. Я навострила уши.
Кормилица рассказывать не умела совершенно. Она перескакивала с одного на другое и постоянно делала длинные отступления, совершенно не относящиеся к интересующей меня истории. Но к тому времени, как проснулся юный король, общее впечатление у меня сложилось.
Про герцога-бастарда ходили страшные слухи. Он чуть ли не младенцев на завтрак ел. А уж без того, чтобы он не погубил в своих застенках какую-нибудь невинную душу, не проходило и недели. Памятуя об уроках интриги, я этим россказням не особо поверила. Они больше походили на планомерное создание страшной репутации, а не на правду. Но какая ещё репутация могла понадобиться главе тайной стражи, который одним своим именем обязан распугивать заговорщиков пачками?
С личной жизнью у ла Вейна тоже не складывалось. Хотя поначалу породниться с королевским братцем желающих хватало. Высокое положение при дворе и обширные поместья, подаренные щедрым папашей, заставляли многих закрыть глаза на сомнительное происхождение герцога. Но, увы. Первая его невеста сбежала едва не с собственной свадьбы, в ночь перед торжеством тайно обручившись с каким-то мелким дворянчиком. Вторая – покончила с собой после первой брачной ночи. Придворные заговорили о проклятье, довлеющем над избранницами герцога.
Самое смешное, что достоверно никто ничего не знал. Не знали даже, кем была мать ужасного ла Вейна. Однажды старый король вдруг объявил о наличии у себя младшего сына и пожаловал мальчишку герцогским титулом. Но королева на тот момент уже лет десять как покоилась в семейном склепе и подарить его величеству второго наследника явно не могла. Разумеется, сплетни пересказывали под большим секретом, а в королевские любовницы записывали кого угодно: от прачек до загулявшей эльфийки с островов.
Но истина осталась где-то в тени. Глава тайной стражи лично замучил сотни людей, но имена безвременно погибших никто назвать не мог. У ла Вейна не было жены, но никто не знал о его любовницах. Он был безумно богат, но жил скромно даже по меркам провинциальных аристократов. В общем, не бастард, а человек-загадка.
«И эта проклятая загадка подписала меня на почти безнадёжное предприятие, – подвела я итог своим размышлениям, наблюдая, как ла Грумель ловко управляется с малышом. – Короля, может, и не убьют. А меня точно попытаются. Кому же всё-таки так сильно мешает королевская няня? И кстати... Что за история с привидениями? Хотя, новая порция сплетен может подождать. А вот реальность...»
– Гортензия, – я окликнула кормилицу. – А почему вы всем занимаетесь сами? Маркиз ла Брук уверил меня, что при его величестве находится восемь человек. Где они?
– Вы хотите на них посмотреть? – удивилась женщина.
– Для начала узнать, чем они занимаются.
– Ничем! – нахмурилась та. – Даром деньги получают, вот что я вам скажу.
– Да?
– Именно! Личная экономка его величества совершенно не следит за комнатами. Только и знает, что с офицерами флиртовать. Нет бы служанок прислать да проследить, чтобы всё было чисто. И в то же время у меня есть родственница. Очень милая, воспитанная и скромная девушка. Вот она бы тут быстро навела порядок. У неё бы ленивая прислуга и дохнуть не посмела! Да вы только на окна посмотрите и всё поймёте.
– Да... Окна – это аргумент, – я покосилась на пыльные стёкла.
– Вот-вот, – обрадованно поддакнула Грумель.
– Так почему же вы не пожаловались на это безобразие герцогу? Или хотя бы маркизу?
– Ну... – замялась женщина. – У этой лентяйки очень влиятельные родственники. На хорошем счету у принцессы-регентши. А случись что с его величеством, так и самой королевы...
– Так, погодите, – взмахом руки я остановила словесный поток. – Какой королевы?! Она же давно умерла!
– Кто умер? – громыхнул уже знакомый хриплый голос из стены.
– Ой! – подскочила Грумель. – А ла Валь я и не успела предупредить! Одно мгновенье, ваше светлость!
Пока я давилась смехом, а красная как свёкла кормилица со всей доступной её тучному телу скоростью ковыляла в мою спальню, голос лже-призрака успел пообещать мне скорую и болезненную кончину, старого кривоного мужа и бесплодие. Причём именно в таком порядке.
Кое-как вернув на лицо приличествую случаю недовольную гримасу, я пошла вслед за Грумель. И как раз успела увидеть исчезающую в потайном ходе спину.
– Это и была ла Валь? – уточнила я, мигом растеряв желание смеяться. – Мундир королевских гвардейцев ей совершенно не идёт.
– Понимаете, – засуетилась Грумель, покраснев ещё сильнее, хотя казалось, это было уже невозможно. – У меня есть родственник. Очень ответственный юноша. Он так мечтал поступить в личный конвой его величества...
От осознания того, что в потайном ходе наверняка имелся и глазок, а я всего несколько часов назад рассматривала в зеркале элементы своей татуировки, мне стало дурно. Как, впрочем, и от собственной глупости. Королевскую спальню я проверила вдоль и поперёк, а о собственной – даже не подумала. Но кто сказал, что убийца не может пройти к жертве через комнату няни, переступив при необходимости через труп этой самой няни?!
– Так, стоп! – рявкнула я. – О своём обширном семействе расскажите кому-нибудь другому. Что этот ответственный юноша делал в моей спальне?!
– Так привидение же... Я же вам уже рассказывала... Про ла Валь и...
– А теперь расскажите ещё раз. И правду!
На роль всепрощающей подружки меня уже не хватило. Но Грумель оценила в моём исполнении и бешенство, потому заговорила почти связно.
– Мой двоюродный племянник. Это он должен был вас пугать. Но получилось, что вы отправили меня сюда, а...
– Вы сами сюда перешли, – перебила я. – Дальше!
– Ну... Он пришёл... А тут я... А за стенкой молчат... Я же не знала, что там дальше будет. Вдруг вы войдёте, а тут я, с мужчиной... ла Валь же всех сплетниц двора собрала.
– По вашей просьбе, – уточнила я.
– Ну да, – не стала спорить неуклюжая интриганка. – Представьте, какие сплетни они разнесли бы обо мне, застав меня с молодым гвардейцем?! Ну, я и отправила его восвояси, мол, позже зайди. Кто ж знал, что он сейчас припрётся, олух?!
– Видимо, молодой человек очень сильно желает попасть в конвой короля, – буркнула я.
– Ещё как! – закивала Грумель, и на круглой физиономии проступили надежда пополам с хитростью. – А ещё он мечтал увидеть вас!
– Меня? – опешила я.
– Да! Слухи о вашей красоте уже разошлись по двору. Я его еле вытолкала...
– Гортензия, – устало перебила я. – Мне надоело ваше враньё. Ещё одно лживое слово, и мы с вами распрощаемся прямо сейчас.
Толстуха икнула и наконец умолкла.
– Правильно. Лучше помолчите. А ещё лучше перечислите, кто входит в штат его величества и чем занимается.
– Экономка. Она надзирает за прислугой, горничными, поварами...
– Какими ещё поварами? Его величеству сейчас нужен один единственный повар, и он, точнее, она, передо мной! – я красноречиво покосилась на обширную грудь женщины.
– Ну, так вас же тоже кормить надо, и меня, – пожала плечами та. – А по распоряжению проклятого герцога готовят нам отдельно.
«Значит, разлитие желчи у третьей няни ла Вейну тоже не понравилось», – отметила я про себя и жестом приказала Грумель продолжать.
– Леди ла Фонтен – кастелянша. Она служила ещё королеве.
– Дальше.
– С четой ла Брук вы уже знакомы. Он – личный камердинер его величества, а его жена, – кормилица захихикала, – старшая по дамам.
– По кому, простите, старшая? – приподняла бровь я, заподозрив, что надо мной издеваются.
– О! Это целая история, – заговорщицки подмигнула Грумель.
Я поморщилась, но кивнула, мол, я ещё сержусь, но ты можешь заслужить моё прощение.
– Маркиз ла Брук получил эти должности ещё тогда, когда король был жив. Едва объявили, что её величество ждёт мальчика. На самом деле очень важные должности. Многие их хотели.
– А дамы тут при чём?
– Минуту терпения, дойдём и до дам, – ухмыльнулась женщина. – Камердинер наследника престола. И та особа, которая заботится о его естественных потребностях.
– Мне жаль, Гортензия, но я вас не понимаю, – нахмурилась я. – Камердинер, это понятно, но дамы...
– Официально это леди, которая помогает молодому принцу понять женщин, – покровительственно пояснила Грумель. – Ну, чтобы у него не возникло сомнений в собственной состоятельности и всё такое. На самом деле она решает, кто сможет стать любовницей будущего короля, а кто нет.
– Я думала, это сам будущий король решает, – покачала головой я.
– Ну, с какого-то времени он, конечно. И то не всё и не всегда. Но пока принц несовершеннолетний, эта дама должна позаботиться, чтобы не возникало никаких проблем. Бастарды, неприличные болезни, просто недостойные особы возле наследника...
– Ах вот оно что!
Наконец до меня дошло, почему я и слыхом не слыхивала о такой должности при дворе. Мне такая особа была без надобности. Принцессам, в отличие от принцев, никакие «естественные потребности» не полагались.
– Именно! – поддакнула Грумель, по-своему поняв мой возглас. – Самые близкие люди для будущего короля. И хотя они все вроде как подчиняются няне, но обычно большую часть её прав получает королева. Кто станет спорить с её величеством о том, кто окажется возле венценосного ребёнка, и в какое платьице его обрядить? Но если умеючи разыграть эту карту, то со временем... – женщина мечтательно улыбнулась. – Теперь представляете, какое их ждало разочарование? Королева заболела и умерла, король умер ещё раньше, а принц получил корону с самого рождения. Ла Брук чуть не лопнул от злости. Даже пытался свою жену сделать няней. Но проклятый герцог ему быстро эти мечты укоротил. Дескать, сам же говорил, где лучше всего твоя жена сможет послужить принцу.
– А теперь и любовницами не покомандуешь, ведь король, даже несовершеннолетний, это не принц, – задумчиво усмехнулась я. – И камердинер его величеству понадобится ещё не скоро.
– Ага, – с довольным видом кивнула кормилица.
– И тогда он пообещал место няни вам, – тем же тоном продолжила я. – Разумеется, в расчёте на будущую благодарность и взаимовыгодную дружбу. Оставалось дело за малым. Убрать тех, кого приглашал проклятый... То есть, тьфу ты... герцог ла Вейн. Одну уронили, вторую напугали. Третью отравили...
– Я никого не травила! – перепугалась Грумель.
– А вас не удивило, что нас всего несколько человек, из которых большая часть даже не появляется возле короля, а готовят нам отдельно. И распорядился об этом сам глава тайной стражи?
– Так её отравили, – заметно перепугалась женщина.
– Весьма вероятно, – кивнула я. – И возможно, вы на очереди. Вы же едите за одним столом с няней, не так ли?
– Уже нет, – поспешно отозвалась кормилица. – Мне по статусу не положено. Я из младшей ветви Грумелей. Мы не наследные.
– Понятно, понятно... – покивала я. – Тогда, может быть, вы и уцелеете. Но кто знает, какой способ выберут отравители на этот раз. Я читала, что ядом могут пропитать платье. Или постель, например...
Толстуха, уже не бледная, а какая-то серая, судорожно вытирала руки о подол. «Рылась в моих вещах? – прикинула я. – Вряд ли. Сундуки ей не открыть. Даже я бы так сходу без ключей не открыла. Значит, постель. Интересно, что мне приготовили там?»
– А ещё бывают яды, которые прячутся в ароматах цветов, – подбавила в голос трагизма я. – Представляете? Кто-то принесёт сюда букет, и мы с вами умрём у постели короля, как верные собаки... Даже понять ничего не успеем.
– Откуда вы всё это знаете? – хрипло прошептала женщина. – Юным девушкам из приличных семей не принято сообщать такие ужасы!
Я из-под ресниц наблюдала за трясущейся как студень толстухой: «Надеяться на её верность – чревато, доверять её россказням опасно. Кроме того, она в любой момент продаст меня тому, кто пообещает ей что-то соблазнительное. Даже компромат, который она сама невольно дала в мне в руки, бесполезен. Просто потому, что им владею не только я. Похоже, нам с вами пора прощаться, леди... Хотя, нет. Как выяснилось, вовсе не леди, а всего лишь госпожа ла Грумель».
– О... Я была очень любознательным ребёнком, – подмигнула я. – Мне нравились взрослые книги. А ещё я любила разные эксперименты. На птичках и собачках. Увы. Папенька перестал пускать меня на псарни. Пришлось проводить свои эксперименты на горничных. Вы, кажется, уже заметили, что у меня их нет?
– З-заметила...
– Кончились, – я покаянно развела руками. – Зато у меня теперь есть вы.
– Да... Д-да. Конечно, – Грумель поднялась и попятилась к двери. – Тогда я пойду, поищу других. Чтобы не только я. Была. У вас.
– Да, конечно, – я благосклонно закивала. – Надеюсь, моя доверчивость не станет достоянием общества?
– Ну что вы, конечно, нет! – яростно замотала головой женщина. – Ну кто поверит, что юная леди может обладать такими обширными знаниями.
– Действительно. Кто вам поверит? Ведь меня привёл сам проклятый герцог. Идите, милая Гортензия. И возвращайтесь скорее. Не люблю скучать.
Кормилица... Точнее, как я была почти уверена, уже бывшая кормилица вылетела из комнаты со скоростью ветра. К счастью дверь оставалась открытой, иначе она снесла бы её с петель, вряд ли заметив преграду. Я посмотрела ей вслед и потёрла ладони. Минус один подлец в окружении короля. Без молока его величество не останется. На случай болезни главной кормилицы аристократы всегда принимали на довольствие ещё одну, а то и не одну кормящую женщину. Вряд ли в королевской семье поступили иначе. Но в любом случае стоило выяснить это немедленно.
«Пора требовать личного посыльного, – подумала я, высовываясь в коридор. – Сколько можно стражу пугать королевскими взглядами?»
Тот самый взгляд, как всегда, сработал безотказно. В глубине души шевельнулось неприятное предчувствие, напомнившее, что увлекаться такими методами не стоит. Но я отмахнулась от него, как от назойливой мухи. Сейчас, ещё не успев разобраться в хитросплетениях закулисной жизни дворца, я была очень уязвима. А вместе со мной и маленькое голубоглазое чудо. И если своей жизнью, поддавшись любопытству или азарту, я могла бы рискнуть, как уже не раз поступала, то рисковать малышом отказывалась напрочь.
«На языке страха и угроз доходит лучше? Отлично! Я вам на этом диалекте и спеть могу, высокородные и не очень господа! – я показала язык своему нечёткому отражению в пыльном оконном стекле и добавила. – А если кто-нибудь наконец не вымоет окна, то ещё и станцую... Танец с саблями!»
В дверь громко постучали. Малыш тут же загулил в колыбели. То ли он уже давно проснулся, то ли его разбудил громкий звук, но маленький король явно требовал внимания. Предусмотрительно накинув на плечо кусок чистого полотна, я взяла ребёнка на руки и отозвалась:
– Войдите!
На пороге появилась молодая женщина, нервно мнущая скромный передник.
– Я – Глория. Мне сообщили, что леди ла Грумель плохо себя чувствует, и я нужна...
Она явно занималась каким-то рукодельем, когда её срочно затребовали к королю. Рукава подтянуты вверх, к подолу прицепилась яркая нитка. Эта кормилица понравилась мне с первого взгляда, и я твёрдо решила, что сделаю всё возможное, чтобы вместо лживой толстухи тут поселилась именно она.
– Да, – я постаралась улыбнуться как можно дружелюбнее. – Его величеству срочно требуется сытный обед.
Глория ловко приняла у меня ребёнка и тут же села в кресло. Не желая её смущать, я отвернулась. Впрочем, не только поэтому. Мне требовалось подумать. Когда я сказала об обеде для коронованного младенца, на лице молодой женщины вместо ожидаемого восторга отразилось беспокойство, и это мне не понравилось. Казалось бы, судьба даёт ей шанс. Но нет. Она хмурится, кусает губы и, похоже, совсем не рада такому подарку.
«С этим надо будет разобраться», – решила я, искоса посматривая, как бережно и ласково Глория управляется с малышом. Насторожившее меня беспокойство тем не менее тенью застыло в её глазах, сквозило в пугливых взглядах, нет-нет, да бросаемых в мою сторону.
Но разобраться я не успела. В дверь снова коротко постучали, и, не дожидаясь разрешения, створка распахнулась. На пороге появился миловидный юноша. Явно красуясь, он обвёл комнату нахальным взглядом, чуть задержавшимся на спине кормилицы, и наконец уставился на меня.
Я не стала облегчать ему задачу, выжидательно приподняв бровь. Яркий наряд и обилие кружев наводили на не слишком лестные подозрения. «Интересно... Не это ли причина прискорбных неудач герцога в личной жизни? – насмешливо подумала я, прикинув, что кружев на мальчишке больше, чем на всех моих платьях вместе взятых. – Его светлость предпочитает мальчиков? Фи, как банально. Зато объясняет его неизменно паршивое настроение. Станешь тут веселиться, когда приходится общаться с ненавистными девицами».
– Кто из вас ла Рум? – громко спросил посланец, так и не дождавшись от меня приветствия.
– Не знаю, – нахмурилась я. – Но если вам нужна леди ла Рум, то можете обращаться ко мне.
– Леди ла Рум, – с непередаваемой интонацией повторил нахал. – Раз уж вы вспомнили своё имя, то следуйте за мной.
Я демонстративно сложила руки на коленях и поудобнее устроилась в кресле:
– Предпочитаю подождать, пока необходимое имя вспомните вы.
– Меня зовут Марио ла Варг, – вздёрнул покрытый юношеским пушком подбородок он.
– Ваше имя меня не интересует, – лениво уронила я. – Я спрашивала о том, кто вас послал.
Мальчишка залился ярким румянцем, а со стороны кормилицы донёсся сдавленный смешок. «Либо юного наглеца тут знают и не любят, либо первое впечатление о милой Глории оказалось обманчивым, – с неудовольствием отметила я. – Не думала, что ей может быть свойственно злорадство».
– Юноша? – напомнила я о своём присутствии задохнувшемуся от злости хаму. – Вы справились с приступом тугодумства, или вам требуется больше времени? Если так, то потрудитесь выйти и вернуться, когда вспомните, кто и зачем вас сюда послал.
– Я помню, кто меня послал!
– Тогда в чём заминка?
– Её высочество крон-принцесса Эрика пожелала увидеть леди ла Рум!
– Ну, наконец-то, – понимая, что с такими приглашениями не спорят, даже если очень хочется, я поднялась. – Поздравляю вас, юноша. Вы сумели сложить слова в предложение. Надеюсь, проводник из вас получится лучший, чем оратор, – я покровительственно похлопала побуревшего от злости наглеца по рукаву. – Разговоры – это не ваше. Совсем не ваше, поверьте мне.
Наткнувшись на человека ещё более наглого, чем сам, парнишка и разозлился, и растерялся одновременно. Я же, едва заметно улыбаясь, как учили когда-то опытные дипломаты, вгоняла его в ещё большее смятение. О, эта волшебная улыбка, едва угадывающаяся в уголках губ. Означает она интерес? Или скуку? Или что-то другое? Я сама видела, как бледнели прожжённые царедворцы, замечая эту улыбку на губах моего отца. Никто никогда не знал, что за ней последует: дворцовый праздник и награды или массовые казни зачинщиков очередного заговора. Мальчишка же, судя по нервно дёргающемуся кадыку, и вовсе придумал что-то ужасное.
На самом деле я всего лишь гадала, что могло в первый же день понадобиться от меня принцессе, от которой ла Брук советовал держаться подальше. «Увы, маркиз, последовать вашему совету у меня не получилось».
– Ну что с вами, юноша? – я устало закатила глаза к потолку. – Теперь вы забыли дорогу?
– Ничего я не забыл!
– Отлично. Тогда пойдёмте уже. Не думаю, что её высочество будет довольна, если я задержусь из-за вашей нерасторопности.
– Моей... Да я... – задохнулся от возмущения Варг.
– Тс-с-с, – я приложила палец к губам. – Разговоры, это не ваше. Глория, останьтесь с его величеством.
– Да, леди ла Рум, – склонила голову кормилица.
Я послала к богам безмолвную молитву, чтобы моё первое впечатление об этой женщине не оказалось обманчивым, и взялась за ручку двери.
Стражники при моём появлении вытянулись в струну, отчётливо лязгнув доспехами.
– Никого не пускать! – холодно приказала я. – Застану тут хоть кого-то, кому в королевской спальне не место, и будете оба пожизненно сторожить королевский нужник. Я доступно выражаюсь?
Громовое «Да!» оглушило меня и заставило присесть нахального франта. «И откуда только такое единодушие, – проворчала себе под нос я. – Неужели Грумель опомнилась настолько, чтобы успеть распустить слухи. Те слухи, это, конечно, полезно. Пусть вражины думают, что королевская няня прекрасно разбирается в ядах, а значит, и попытки отравления бесполезны. Но так быстро... Это странно».
Но сильно задумываться над этой странностью мне было некогда. Окончательно затурканный непривычными событиями мальчишка понёсся по коридору с резвостью перепуганного горного козла. Я едва поспевала за его широким шагом, стараясь запомнить дорогу и не наступить при этом себе же на подол.
Наконец гонка по коридорам закончилась, и мы остановились перед высокой резной дверью, по бокам которой тоже стояли стражники. Только эти не обратили на нас никакого внимания.
Ла Варга тут явно знали. Он осторожно постучал, потом приоткрыл створку и заглянул внутрь. Вспомнив его эпическое появление в королевской спальне, я невольно усмехнулась. Похоже, мальчишке забыли сообщить, кого именно короновали в этом дворце.
– Проходите! – донеслось повелительное из-за двери.
Только тогда мой провожатый полностью распахнул дверь и вошёл. Ха-ха, тоже не пропустив вперёд даму, как это полагалось по этикету. «Что-то в последнее время все особи мужского пола, которые мне встречаются, не знакомы с элементарными нормами приличий, – мысленно проворчала я, входя следом за ним. – А ещё при королевском дворце живут. Позор!»
Я ожидала увидеть загаданную принцессу Эрику, но вместо неё в комнате сидела сухощавая дама лет пятидесяти. Заметив расставленные у стен стулья, я догадалась, что угодила в какое-то подобие импровизированной приёмной.
«Ну, хоть не до конца короновалась девушка, – мысленно усмехнулась я. – А то придворным полагается выход их величеств ожидать стоя».
– Обождите! – величественно уронила женщина, подтвердив мои подозрения.
Я тут же села в ближайшее кресло и принялась с демонстративным интересом рассматривать собственные ногти. Ла Варг, кстати, сесть и не подумал. Зато на меня воззрился с таким видом, будто я нарушила сразу все нормы этикета скопом.
Долго ждать, к счастью, не пришлось. Иначе у меня хватило бы наглости развернуться и уйти. Тем более что оставлять надолго вверенного моим заботам младенца я вообще не имела права. В конце концов, положение королевской няни позволяло мне даже с королевского приёма уйти не прощаясь. Что уж говорить о неофициальном приглашении к принцессе, которой я даже не представлена. Другой вопрос, как бы это понравилось самой принцессе, и что после этого сделала бы она. Но до крайности не дошло.
– Вы можете войти, – сообщила женщина.
Как она узнала, что уже «можете», я так и не поняла. Но ла Варг такими глупыми вопросами не задавался. Он бросился вперёд так, будто за дверью его ждала утерянная много лет назад мамочка. Да, да, в очередной раз не пропустил меня вперёд, но я уже почти привыкла к здешним порядкам и даже не удивилась, спокойно отправившись следом.
Комната, где нас ждала принцесса Эрика, впечатляла... своей безвкусной пародией на тронный зал. В глубине стояло здоровенное кресло, в котором совсем потерялась тоненькая как тростинка девушка. Она была красива той бледной болезненной красотой, которая увядает уже к годам двадцати пяти. Фарфоровая кожа превращается в сухой пергамент. Ещё недавно едва проступавшие голубенькие жилки – в отвратительные синие полосы. Лёгкие как пух локоны – в жалкие ломкие пряди, которым не поможет ни один парикмахер.
Но у принцессы эти неприятные изменения были ещё впереди. Сейчас передо мной сидела поразительно красивая кукла с нежным личиком, огромными глазами и розовыми губками бантиком. Впечатление портила только корона. Слишком грубая и тяжёлая для такой воздушной красоты.
Я присела в реверансе. Ла Варг и тут учудил, бухнувшись на одно колено:
– Ваше величество! Я привёл её!
«Величество? – опешила я, порадовавшись, что из-за поклона мелькнувшее на моём лице удивление никто не заметил. – Не рано ли?»
– Ах, оставьте, милый Марио, – звонким как серебряные колокольчики голоском попеняла принцесса. – Сколько раз говорить: король – мой любимый брат. Это он – величество. А я всего лишь...
– Нет! – пылко перебил ла Варг. – Вы королева! Королева моего сердца! И пусть меня казнят, но я буду говорить вам «ваше величество»!
Принцесса рассмеялась, потрепав болтуна по льняным кудрям. Я же старательно пыталась удержать стремительно отвисающую челюсть на месте: «Что за глупость тут творится? Меня пригласили третьей на романтическое свидание? Свечку подержать?»
– Нет, когда-нибудь тебя действительно казнят за твоё нахальство, – сообщила между тем принцесса своему разодетому рыцарю.
– Я умру с вашим именем на устах! – не замедлил с ответом тот.
От приторности и фальши меня начало подташнивать. Даже в уличном балагане на рыночной площади актёры были более талантливы. Эрика с наигранным гневом оттолкнула ла Варга, пытавшегося поцеловать её подол, и указала ему на дверь.
– Подите вон, безумец!
– Я уйду, но моя любовь останется у ваших ног! – с пафосом воскликнул тот.
Фраза прозвучала настолько знакомо, что я даже попыталась вспомнить, из какой она пьесы, и, отвлёкшись, не заметила, как осталась с принцессой наедине.
– Удивлены? – проговорила она совершенно другим, серьёзным тоном. – Присядьте. Мы поговорим, и вы всё поймёте.
«Всё, что мне надо, я уже и так поняла, – мрачно подумала я, усаживаясь в предложенное кресло. – Теперь посмотрим, что надо вам, ваше фарфоровое величество...»
– Не стану скрывать, когда вас предложили на должность няни для моего брата, я была несколько удивлена, – задумчиво проговорила принцесса. – Захиревший род, полузабытое имя. Даже от вашего замка остались одни развалины.
– Нет, левая башня ещё стоит, – возразила я просто ради того, чтобы что-нибудь сказать. Куда клонит коронованная кукла, я пока не понимала, и потому предпочитала наглости осторожность.
– Стоит, – рассмеялась своим серебряным смехом Эрика, – на родовых землях размером с носовой платок. Не подскажете, остатки замкового рва ещё принадлежат вам, или уже соседям?
– Я не интересовалась такими деталями, – ровно отозвалась я.
– А я вот поинтересовалась, – посерьёзнела принцесса. – Канава, бывшая некогда замковым рвом, всё ещё ваша. А вот подъемный мост, если бы он каким-то чудом сохранился, вам опустить было бы уже некуда. За рассадником тростника и лягушек – чужие земли. Вас устраивает такое положение вещей?
– Не то чтобы очень, – обтекаемо ответила я.
А что тут можно было ещё сказать? Не говорить же, что мне, как и Орте, глубоко плевать на «родовые» земли. Да, я каталась туда в среднем раз в год. Просто чтобы не привлекать к себе внимания. Аристократ, не представляющий, в каком состоянии находится обитель его предков, выглядит по меньшей мере странно.
– А вы хотели бы это изменить? – испытующе посмотрела мне в глаза Эрика.
«Так вот оно что! – дошло до меня. – Новую няню решили банально купить. Причём в кредит. Вряд ли сейчас принцесса может сделать для моих «родовых» земель хоть что-то ощутимое. Быстро...»
Не дождавшись бурых восторгов, принцесса отвела глаза и откинулась на спинку кресла.
– Вы осторожны. Мне это нравится. Я наводила о вас справки. Одинокая слабая девушка, вынужденная выживать в жестоком мире мужчин. Какой-то капитал родители вам оставили, но судя по вашему образу жизни, совсем немного. Вы милы, воспитаны, родовиты. Вполне могли бы поправить свои дела путём замужества. Но не сделали этого. Почему?
– Мало кого интересуют бесприданницы, – допрос, топорно завуалированный под дружескую беседу, начинал меня напрягать. – И большинство из них не годится мне в мужья.
– Понимаю, понимаю, – покивала принцесса. – Сама в таком же положении...
Я позволила себе усмехнуться, красноречиво покосившись на корону на голове страдалицы.
– Ах, вы об этом... Почему всех так восхищает эта тяжесть? Будь моя воля, я бы запрятала её в самый дальний чулан! – вопреки собственным словам, Эрика заботливо поправила «тяжесть» и сплела пальцы на коленях. – Корона – мой долг и обязанность, а не привилегия!
«Не зачтено, ваше высочество, сказали бы мои учителя, – мысленно усмехнулась я. – Не стоило так ласково наглаживать «долг и обязанность».
– Как видите, я предельно откровенна, – не услышав от меня ожидаемых слов сочувствия, принцесса слегка сбилась с пафосного тона. – Мой брат слишком мал. И, увы, останется таким ещё долгие годы. Регентский совет рвёт власть в разные стороны. А страдает моя родина. Вы понимаете?
Я, разумеется, всё понимала. Девчонка вдруг освободилась от власти отца и почувствовала вкус к свободе. Разодетый фаворит, отцовская корона на голове, мымра в прихожей, и девочка вообразила себя вершительницей судеб. Вот только к этой роли её явно не готовили. И не знает она ровным счётом ничего ни о стране, которой так рвётся править, ни о людях вообще. А уверенность в том, что корона превращает своего носителя в неуязвимого всезнающего полубога, уже выходила боком людям посерьёзнее малолетней вертихвостки.
Вот только озвучивать это моё понимание не стоило. Принцессе я всё равно ничего не докажу, а вот разозлю основательно. Вряд ли она прикажет меня арестовать. Но пакостить по мелочи точно начнёт. А у меня и без обиженных принцесс врагов хватало.
– Я понимаю ваше беспокойство, ваше высочество, – осторожно, словно ступая по тонкому льду, заговорила я. – Но чем тут может помочь простая няня? Я не знакома с лордами из Регентского совета и не могу призвать их к солидарности. Да и вопросы политики и управления государством никогда меня не интересовали. Вы же наводили обо мне справки и наверняка знаете, что я с детства отличаюсь хрупким здоровьем. Матушка не мучила меня науками. Моё дело погремушки и подгузники. Следить за тем, чтобы его величество не глотнул воздуха во время еды. От этого бывает ужасная рвота. Несчастный младенец просто выплёвывает всё, что успел съесть...
Принцессу от моих откровений перекосило, и я поняла, что нахожусь на правильном пути.
– Вы не представляете! Молоко превращается в дурно пахнущие липкие хлопья. А уж если у малыша случится несварение, то подгузник...
– Довольно! – перебила Эрика, заметно позеленев.
«Какие мы нежные», – злорадно подумала я, послушно умолкая, тем более что о содержимом детских подгузников я знала не больше Эрики и очень надеялась не расширять свои знания в этой области в ближайшие лет сто.
– От вас никто не требует знаний в области политики, милая Анетас, – через силу улыбнулась принцесса. – Просто помните, что я такая же слабая девушка как вы в этом жестоком мире. Я всегда готова помочь вам. Но и ваша помощь может понадобиться мне. Никогда не знаешь, как повернётся судьба.
– Вы хотите научиться ухаживать за младенцами? – картинно округлила глаза я.
– Что? – опешила девица.
«То единственное, в чём я тебе охотно помогу, – проворчала я про себя. – А если хочешь добиться от людей большего, то для начала научись не перевирать их имена! Меня зовут Атенас!»
– Ну как же... Вы же сами только что говорили о превратностях судьбы, – с наигранным испугом пояснила я. – Такое действительно может случиться с каждым. Вот я наследница древнего рода и...
– Да. Мне рассказывали, – перебила принцесса, брезгливо поморщившись.
Я опустила глаза, скрывая злой блеск. Девица приняла меня за бесполезную дуру и тут же перестала расточать любезности. Что ж. Тем хуже для неё и спокойнее мне.
– Так вы будете учиться? Я уверена, у вас получится, – подлила масла в огонь я. – Мне очень хотелось бы восстановить свой родовой замок.
– Нет. Я передумала. А если вы действительно хотите когда-нибудь обзавестись хотя бы родовым сараем, то научитесь не портить серьёзным людям аппетит перед обедом, – отрезала Эрика, не глядя указав мне на дверь.
Я встала, всем своим видом изображая раскаяние, и отступила к двери:
– Простите, ваше высочество, я не подумала, что вы ещё не пообедали. Ведь уже так поздно. А когда ухаживаешь за младенцами, на такие мелочи быстро перестаёшь обращать внимание...
– Подите вон! – взвизгнула принцесса. И в её голосе не было ни капли той игривости, с какой она часом раньше прогнала фаворита.
Я низко поклонилась, пряча усмешку, и вышла. Конечно, со временем принцесса разберётся, что её провели. Но судя по её завышенному самомнению, случится это ещё очень не скоро. А мне и такая отсрочка пригодится. И без неё количество интриганов, которые вдруг заинтересовались скромной няней, переходит всякие разумные границы.
Провожать меня обратно никто не собирался. Порадовавшись, что по привычке запоминала дорогу, я расправила плечи и, всё ещё довольно улыбаясь, направилась к выходу. Вышколенный лакей распахнул передо мной двери, и я, кивком поблагодарив его за расторопность, вышла на парадную лестницу дворца.
Чтобы нос к носу столкнуться с герцогом ла Вейном. Он стоял у перил на несколько ступенек выше и смотрел на меня немигающим взглядом змеи. Змеи, которая вот-вот вцепится мне в горло.
– Что вы здесь делаете с такой счастливой физиономией? – прошипел герцог, прожигая меня ненавидящим взглядом.
– Вас больше смущают моё присутствие или довольный вид? – холодно отозвалась я, внутренне подобравшись: начну оправдываться, и сразу можно заказывать катафалк. Хотя, какой катафалк? От меня даже пепла не останется!
– И то, и другое! – рявкнул ла Вейн и тут же, закусив губу, недовольно оглянулся на дверь, из которой я вышла. – Вы забыли, зачем вы здесь?! Так пойдёмте, я вам напомню!
– Увы, не могу, ваша светлость, – присела в реверансе я. – Обязанности призывают меня в королевскую спальню.
Я шла по тонкому льду. Даже не по льду, а по лезвию бритвы. Полшага в сторону, и мне уже ничто не поможет. «Кретин! – злилась я, старательно удерживая на лице глуповато-несчастное выражение. – Ну, не ладишь ты с принцессой, чёрт с тобой, но меня-то зачем сходу впутывать в эти игры?! Неужели непонятно, что тут даже стены имеют уши?»
Видимо, герцог тоже наконец подумал о чём-то подобном, потому что громко выдал:
– А я вас куда, по-вашему, пригласил? В свою спальню, что ли?!
– В вашу? – округлила глаза я. – Ой, нет! Я не могу! Что станет с моей репутацией?!
С этими словами я проскользнула мимо мужчины и, нарочито громко топая, понеслась вверх по лестнице. Ла Вейну хватило ума дать мне уйти. Но перевести дух я смогла, только прижавшись спиной к двери королевской спальни. Глория, нервно прижимая к себе малыша, смотрела на меня перепуганными глазами, но у меня не хватало дыхания на какие-то объяснения. Точнее, я просто не хотела открывать рот, опасаясь, что вместо объяснений с языка полетят выражения, недостойные молодой аристократки.
– Вы выглядите так, будто за вами призраки гнались, – прошептала Глория.
– Призраки? – нервно рассмеялась я. – Нет никаких призраков!
– Есть, милая леди, – едва слышный бархатистый шёпот огладил уши, заставив меня сжать кулаки и с ненавистью посмотреть на стену, где скрывался невидимый рупор.
– Опять?! Очень кстати! У меня как раз отвратительное настроение!
Не обращая внимания на попятившуюся кормилицу, я стремительно пересекла комнату и пинком распахнула дверь в свою спальню. Комната оказалась пуста. Недолго думая я рванула к потайному ходу. Фальшивая стена отъезжала, казалось, целую вечность. Я не стала ждать, пока она откроется полностью, и протиснулась в образовавшуюся щель.
– Иди сюда, скотина!
Мой голос ударился о низкие каменные своды и эхом рассыпался по коридору. Разумеется, мне никто не ответил. Мало того, когда эхо стихло, в пыльном полумраке повисла такая тишина, что даже моё сердцебиение казалось раскатами грома.
«Что за чёрт? – застыла я. – Лже-призрак мог удрать только сюда. Дверь я бы услышала!»
Я вернулась в комнату и уставилась на толстые засовы, которые сама же задвинула уходя. В памяти всплыло, как медленно открывался вход в потайной коридор. Я сглотнула и повернула замаскированный под настенный светильник рычаг. Фальшивая стена медленно, очень медленно поползла обратно.
Помотав головой, я дождалась, пока она вернётся на место, и заклинила рычаг ножом для бумаг. Теперь открыть потайной ход с той стороны было невозможно. «Значит, он всё ещё здесь», – решила я, нащупывая рукоять стилета, скрытого в рукаве.
Стараясь удержать в поле зрения всю комнату сразу, хотя прятаться тут вроде было негде, я пятясь вернулась в королевскую спальню.
– Глория? Отсюда никто не выходил?
– Тут же никого не было, – резонно возразила молодая женщина, сделав ещё один шаг назад. – Только повар приходил около часа назад. Он искал вас, чтобы...
– Мне сейчас безразлично, кто приходил! – перебила я, начиная подозревать, что в гостях у принцессы меня всё-таки каким-то образом отравили. – Я хочу знать, кто вышел. Только что!
– Вы? – дрожащим голосом предположила Глория.
– Вы ничего не слышали? Только что? Тихий голос?
– Нет, леди ла Рум, – испуганно отозвалась молодая женщина, сдвигаясь так, чтобы между мной и нею оказалась пустая колыбель.
– Значит, показалось, – нервно усмехнулась я. – Извините, напугала вас.
– Нет, что вы. Бывает, – закивала Глория, но из-под прикрытия детской кроватки выходить не спешила.
–Так зачем, вы говорите, приходил повар? – спросила я первое, что пришло в голову.
– Он весь день ждал от вас посланца, – с плохо скрытым неодобрением в голосе сообщила она. – Но вы... У вас были важные дела.
– Вот ходить туда-сюда у него время есть, – проворчала я. – А приготовить обед – не нашлось. Кстати, вы голодны?
– Немножко, – убедившись, что я больше не скачу по комнатам бешеной козой, Глория слегка приободрилась. – Мы же все ждём ваших распоряжений.
– Распоряжений?
– Да. Повар не знает, какое меню вы предпочтёте. Не будет же он готовить для нас отдельно. А герцог ла Вейн строго запретил кормилицам и личным служителям его величества есть где попало. Говорят, – она понизила голос, – что враги хотят отравить короля...
– О боги... – протянула я, сообразив, что мало того, что сама осталась без обеда, так ещё и морила голодом восемь человек. – Обычное меню я предпочитаю.
Пустой желудок недовольно заурчал, сетуя на мою глупость. «Как я могла не подумать о такой ерунде. Грумель же упоминала об отдельной кухне для нашего маленького двора, – есть внезапно захотелось с удвоенной силой, и я невольно сглотнула голодную слюну. – Ещё только не хватало, чтобы у кормилиц пропало молоко по моей милости».
– Леди ла Рум, – осторожно проговорила Глория. – Его величество только что поел. И, если я вам больше не нужна, то по дороге обратно я могу зайти на малую кухню.
– Обратно, это куда? – насторожилась я.
– К себе, – растерялась женщина. – При его величестве живете только вы и главная кормилица. А для нас выделены комнаты на первом этаже, в служебном крыле, – она ловко переложила спящего малыша в люльку и поправила платье. – Так я пойду.
– Думаю, госпоже Грумель всё ещё нездоровится, – покачала головой я. – Так что сегодня вам точно придётся ночевать здесь. А возможно, и не только сегодня.
Глория ахнула, испуганно прижав руки к груди.
– Ну что вы так испугались? – постаралась улыбнуться я, обругав свои глупые скачки по комнате, перепугавшие молодую женщину. – Нет здесь никаких призраков. Мне просто померещилось.
– Призраки... Дело не в призраках, – стискивая пальцы так, что побелели костяшки, едва слышно пробормотала Глория.
– А в чём же? – нахмурилась я.
– Нет, ни в чём, – повысила голос она. – Всё хорошо. Раз я нужна его величеству, то останусь здесь.
– Погодите, Глория, – покачала головой я, испытующе глядя на неё. – Минуту назад перспектива остаться здесь на ночь испугала вас до икоты. И я хочу знать, в чём причина.
– Нет никаких причин, леди ла Рум, – присела в реверансе кормилица. – Просто это оказалось очень неожиданно. Такая честь...
– Глория, давайте начистоту, – постаралась скрыть раздражение я. – Что...
Громкий стук в дверь прервал меня на полуслове. «Кто бы там ни был, пошлю к проклятым богам!» – чертыхнулась я.
На пороге появился слуга в тёмной ливрее, едва тронутой серебром.
– Леди ла Рум, герцог ла Вейн просит вас разделить с ним ужин! – официально возвестил он.
– Сожалею, но это невозможно, – так же официально отозвалась я. – Я порядочная женщина и блюду свою репутацию! Кроме того, мои обязанности не позволяют мне покидать спальню его величества так надолго.
Я понимала, что дразню дракона, так прямо отказывая главе тайной стражи. Но спонтанно выбранную роль надо было играть до конца. Кто знает, какие глаза и уши есть у принцессы на этом этаже. Но кроме того была и другая причина: злость. Меня раздражало всё вокруг. Чем внимательнее я присматривалась к окружающему, тем больше ядовитых пауков замечала. И уберечь маленькое голубоглазое чудо от них от всех – задача не из лёгких. А герцог ла Вейн, который на словах преследовал ту же цель, сунул меня сюда, не удосужившись хотя бы в общих чертах обрисовать ситуацию. Это внушало не самые приятные подозрения.
Лакей оказался на удивление вышколенным. Выслушав мою отповедь, он поклонился и молча вышел за дверь. Временно выбросив герцога с его странными играми из головы, я снова повернулась к кормилице.
– Итак, Глория. Почему вы не хотите оставаться здесь на ночь?
– Кто вам сказал, что не хочу? – окончательно испугалась кормилица. – Я хочу. Даже очень! Это же такая честь. Для его величества...
– Глория, – чуть строже проговорила я.
Этого хватило, чтобы молодая женщина нервно вздрогнула и расплакалась. Мысленно выругавшись, я прикинула, сколько чистых платьев у меня ещё осталось, и нацепила на физиономию маску доброй подруги.
Через полчаса я знала все её тайны. И, к моему облегчению, ничего слишком таинственного в них не было. Всего лишь молодая вдова, благодаря непредусмотрительному супругу оказавшаяся в сложной ситуации.
Глория выросла в приюте для благородных девиц. Проще говоря, в пристанище для тех, у кого кроме имени не осталось ровным счётом ничего. Разумеется, такая невеста не понравилась родственникам молодого офицера. Но тот топнул ногой и решил по-своему. Отец лишил смутьяна содержания, а заодно и наследства. Пару это не смутило. Офицерского жалования вполне хватало на их скромные нужды. Родился ребёнок, а через месяц молодого отца не стало. Взбесившаяся лошадь, неудачное падение, и Глория осталась одна с младенцем на руках.
Самое неприятное, что погибший не успел ещё отслужить пять лет, и по закону пенсион его вдове не полагался. Наступив на горло собственной гордости, она обратилась за помощью к родственникам покойного мужа. Но понимания не встретила. «Вы не интересовались моим мнением о вашей свадьбе, – отрезал свёкор. – А теперь я не интересуюсь вашей жизнью».
История наверняка закончилась бы крайне печально, но тут понадобились кормилицы новорожденному принцу, и герцог ла Вейн вспомнил о вдове своего офицера. Для Глории это был шанс на спасение: главная кормилица у принца уже была, а ей предстояло жить с сыном при дворе на случай непредвиденных обстоятельств. Поначалу она боялась, что, случись в ней нужда, её собственный сын окажется в приюте и там умрёт. Но дни шли, о молодой вдове никто не вспоминал, и она успокоилась. И тут я затребовала её в королевские покои, да ещё и отпускать не спешу.
Я похлопывала несчастную по спине, стоически снося поток слёз и причитаний, и мысленно решала очередную возникшую проблему. Если Глория будет бояться за собственного ребёнка, о её надёжности можно будет забыть. Как она однажды плюнула на собственную гордость, так же плюнет и на верность, лишь бы сохранить жизнь сыну. И в то же время заменить её было некем. Да и кто смог бы предсказать, не окажется ли замена в разы хуже не только наивной и мягкой Глории, но и недоброй памяти Грумель.
«Чёртов ла Вейн! – злилась я. – Дай ей уверенность, что служба королю равна благу её ребенка, и она горы свернёт! Неужели нельзя было позаботиться о такой ерунде? Вот что мне теперь делать? Разве что... Разве что позаботится об этом самой?»
Идея осенила меня внезапно, заставив улыбнуться уже вполне искренне.
– Ну, хватит, Глория, – я похлопала рыдающую женщину по спине. – Я слышала, что от нервов молоко может стать горьким.
– Глупости, – всхлипнула та. – Вот пропасть, да, может.
– Ну и кому от этого станет легче? – закатила глаза я. – Его величеству, конечно, найдут другую кормилицу. А вашему сыну?
Вопреки моим надеждам, от испуга Глория разрыдалась ещё сильнее, некрасиво шмыгая носом и вздрагивая. «Прощай, платье», – мелькнула в голове глупая мысль, и я со вздохом принялась успокаивать кормилицу. К моему удивлению, лучше всего подействовали невнятное бормотание и неопределённые обещания что-нибудь придумать. Наконец поток слёз иссяк.
– Ну вот, молодец, – устало проворчала я. – Теперь подите займитесь своим сыном и возвращайтесь сюда. Ночью я вас снова отпущу на часок. Там есть кому за ним присмотреть в ваше отсутствие?
– Есть, – отозвалась Глория, и карие глаза снова наполнились слезами.
– Стоп! Стоп! Только не надо плакать! – перепугалась я. – Что опять не так?
С грехом пополам я выяснила, что служанке тоже надо платить, а почти всё своё жалование женщина отдаёт за карточные долги покойного мужа.
– Я и не знала, что он играл! – сокрушалась она. – И когда только успевал? На службе у них это не дозволялось, а в любую свободную минуту он домой бежал...
Я заподозрила, что покойный бы тоже сильно удивился, узнав не только о карточных долгах, но и о своём умении играть в карты. Но разбираться с этим сейчас мне было недосуг. Я всучила Глории несколько монет из собственного кармана, выслушала длинные заверения, что она обязательно вернёт всё до грошика в начале месяца, и выпроводила из комнаты.
Оставшись в одиночестве, я едва не крадучись подошла к колыбельке и осторожно заглянула под полог. Маленький король спал, смешно причмокивая губами. Тёмные ресницы отбрасывали длинные тени на розовые щёчки. Из-под расшитого кружевами чепчика виднелась прядь темных волос.
«И почему я думала, что все младенцы лысые?» – удивилась я, подавив желание коснуться умильного локона.
Я осторожно выпрямилась: ещё только не хватало разбудить малыша, когда сама же отпустила кормилицу. Но улыбка не желала покидать мои губы: одного у старого разбойника Густава на отнимешь – сынок у мне получился чудесный.
«И вот это чудо чуть ли не каждый мечтает если не убить, то подчинить своему влиянию, – напомнил о себе здравый смысл. – Вот как тут извернуться, если я брожу как глухой в потёмках, даже не представляя, кому можно хоть немного доверять, а кому нет?! Ла Вейн! Наглый, беспардонный, невоспитанный дурак! Это надо было догадаться нанять охранника и не объяснить, от кого следует охранять его сокровище».
При одной мысли о герцоге руки сами собой сжались в кулаки. Вот кого я бы с удовольствием подержала за горло! Все его объяснения, если несколько фраз, которыми мы обменялись, можно было так назвать, сводились к собачьей команде «Охраняй!». А кто или что угрожает маленькому королю, наглец уточнить не удосужился. И ещё эта оговорка маркиза ла Брука... «Сохраните ему жизнь. Пока не получите других указаний». Вот как я должна была это понять? Что потом могут появиться другие указания? Например, отнять жизнь?
Я заскрипела зубами: «Ну, уж нет! Точно нет! Если не будет другого выхода, я его украду. Воровка я или нет, в конце концов?!»
Дикая идея, рождённая воспалённым мозгом, нравилась мне всё больше и больше. А что? Корона это хорошо. Но жизнь важнее. А такой малыш в отличие от меня даже и не вспомнит, что когда-то вообще имел отношение к сильным мира сего. Правда, придётся уезжать. И подальше. В этом королевстве ищейки ла Вейна рано или поздно меня найдут несмотря на все мои умения. Значит, понадобится другое королевство. Только и всего.
Приняв решение, я сразу успокоилась. Если не будет другого выхода, я увезу малыша подальше от всех убийц скопом. Увы, и от короны тоже. Но я в своё время предпочла бы жизнь, даже вздумай Орта поинтересоваться моим мнением.
Но проклятый герцог не желал покидать мои мысли. Да, грубый и властный, но было в этой грубости что-то располагающее. Какая-то прямота, что ли? Открытость? Искренность?
«Открытый и искренний глава тайной службы королевства! – я тряхнула головой. – Ты сама-то себя слышишь, бывшее высочество? Скорее уж можно поверить в милосердие ядовитой змеи или сострадание стервятника!»
– О чём задумались, ла Рум? – раздался вкрадчивый голос у меня над ухом.
Тело среагировало мгновенно, но всё же недостаточно быстро: руку со стилетом перехватили в полёте:
– Думать – это хорошо, это полезно, – тихо, почти нежно прошептал мне на ухо проклятый герцог. – От этого появляются умные мысли и развивается разум. Если вам знакомо это понятие...
Пока он наслаждался своим превосходством, я успела прийти в себя. Недаром матушка Орта всегда твердила: «Сначала убедись, что противник мёртв, а потом рассказывай ему о своей победе».
– Да, – в тон герцогу отозвалась я. – Правда, некоторым приходится очень долго думать для появления умных мыслей. Но иногда даже до них доходит, что у человека две руки.
Я красноречиво опустила глаза. Ла Вейн проследил мой взгляд и глухо ругнулся. Ему в живот упиралось острие тонкой спицы, почти булавки, с красивой птичкой у основания. Хотя булавкой она выглядела только до тех пор, пока украшала мой корсаж. Сейчас же это были двадцать сантиметров стали, которые от сердца герцога отделяли лишь несколько слоёв ткани.
Мужчина выпустил моё запястье и, бросив короткий взгляд в колыбельку, с удовлетворением кивнул. Но я готова была поклясться, что услышала тихий одобрительный смешок. «Ненормальный герцог», – подумала я, силясь понять, что же показалось мне странным в этом смехе. Но ла Вейн не дал мне времени на размышления.
– Убирайте свой арсенал, – вполголоса проговорил он, подходя к двери и отодвигая засов, который я лично задвинула полчаса назад.
– Как вы сюда попали?! – обозлилась я.
– Разделить мою трапезу вы отказались, – продолжал между тем наглец, не обращая на моё возмущение никакого внимания. – Поэтому я разделю вашу.
Он распахнул створки и, прислонившись к стене, принялся наблюдать, как слуги вносят небольшой стол и покрытые серебряными крышками блюда.
«Ненавижу тебя, ла Вейн!» – мысленно взвыла я, волей-неволей прикусив язык.
– Прошу вас, не стесняйтесь, – герцог радушным жестом указал на стол в углу комнаты, уставленный разнообразными блюдами.
– Вы считаете нормальным ужинать в спальне короля? – процедила я, не трогаясь с места. Пустой живот недвусмысленно звал меня к столу, но гордость пока говорила громче.
– Для няни это нормальная практика. Вы не знали? – равнодушно пожал плечами ла Вейн, отодвигая стул.
– Нет, не знала. И не только это. Вы вообще не потрудились снабдить меня сведениями о моей... работе, скажем так, – холодно парировала я.
– Очень жаль. Я подозревал, что из-за уединённого образа жизни у вас могут возникнуть сложности с этикетом. Но чтобы такие... – герцог приподнял бровь и выжидательно посмотрел на меня. – К вашему сведению, если мужчина выдвигает стул и говорит: «Прошу вас», это означает, что он приглашает вас сесть.
– У меня нет сложностей с этикетом, – я обошла стол и села на другой стул, так, чтобы видеть одновременно и колыбель, и дверь. – Это вам стоит освежить его в памяти. И, возможно, вы вспомните, что если дама не последовала любезному приглашению, значит, она по какой-то причине не хочет садиться. Например, ей не нравится место. Или соседи.
– В вашем случае всему виной, разумеется, неугодные соседи, – хмыкнул ла Вейн, спокойно устраиваясь напротив.
– Вы очень проницательны, – отозвалась я, пододвигая ближе какое-то блюдо.
К счастью, мужчина наконец оставил тему этикета в покое и тоже занялся едой. Стол был настолько мал, что при желании мы вполне могли бы не вставая пожать друг другу руки. Так что особым разнообразием поздний обед не блистал. Мясное рагу, какие-то овощи в кисло-сладком соусе, два или три свежих салата и мелкие булочки.
За день я успела так проголодаться, что чуть не забыла проверить еду на отраву. Невольно вскинула глаза на герцога: как он отреагирует, если я начну тыкать во все тарелки подряд кулоном, который сниму с шеи? Увы, определять яды без прикосновения не научились пока даже на островах.
– Ваши опасения беспочвенны, – тут же проговорил ла Вейн, правильно истолковав мою заминку. – Готовил мой повар, серебряный сервиз тоже мой. Его привезли с островов. Определители ядов встроены в крышки.
Он указал глазами на сложенные в стороне покрытые искусной резьбой полусферы, которые снимал с блюд на моих глазах, и, нанизав на вилку кусочек мяса, с аппетитом отправил его в рот.
«Какие мы проницательные, – проворчала я про себя и, отбросив скромность, сняла с шеи цепочку с собственным определителем. Поколдовав над своей полной тарелкой и заодно проверив пока ещё пустой бокал, я отложила артефакт в сторону и тоже принялась за еду.
Герцог, увидев мои манипуляции, только усмехнулся.
– Не доверяете... Зря. Подумайте логически. Какой мне смысл платить гильдии Безликих огромные деньги за ваш контракт, если бы я хотел вас отравить.
– Нет, это вы подумайте логически, – отзеркалила его ухмылку я. – За этим столом нас двое. Может, отравить мечтают вас? Такое вам в голову не приходило?
– Даже если бы отравить хотели меня, всё равно яду неоткуда попасть в наши тарелки, – тоном недовольного учителя проговорил ла Вейн. – В блюдах его нет. Иначе эти штуки, – он кивнул на крышки, – подняли бы такой звон, что...
«Сразу видно, кто у кого учился, – подумала я, поджидая, пока герцог положит в рот очередной кусок мяса. – Я, например, у лучшей наёмной убийцы в этом королевстве. А вы?»
– А тарелки вам не внушают опасения? – невинным тоном уточнила я, подгадав момент. – Яд ведь можно размазать по ним...
– К-кхе... – ла Вейн ожидаемо подавился и закашлялся.
Я с милой улыбкой отложила вилку и, нарушая все нормы этикета, смотрела, как он судорожно пытается вдохнуть.
– Ла Рум! – прохрипел он, кое-как восстановив дыхание.
– Вина? – уточнила я.
Мужчина бросил на меня злой взгляд, но поднялся и наполнил наши бокалы.
– И только попробуйте сказать, что яд могли размазать по стеклу, – с угрозой проговорил он, сделав большой глоток.
– Случалось и такое, – пожала плечами я.
– Вы, я смотрю, знаток. А мне говорили, что ваши интересы не простираются дальше чужих карманов.
– О, я очень разносторонняя личность, и мои интересы лежат в разных областях.
– Заметно, – хмыкнул он. – Но всё равно так жить нельзя.
– Отчего же?
– Каждую секунду ожидать удар в спину, озираться и на каждый шорох хвататься за стилет... Так жить просто неудобно.
Ла Вейн, склонив голову набок, наблюдал за мной, забыв и о вине, и о еде. Я не понимала, чего он от меня хочет. Это напрягало и будоражило одновременно, как смертельно опасная, но безумно интересная игра.
– Зато так дольше, – наконец сказала я, поднося бокал к губам.
Вино оказалось выше всяких похвал. Пожалуй, я не пробовала такого с тех пор, как Орта увела меня из пылающего королевского дворца.
– Что дольше?
– Жить дольше, – пояснила я.
– Тоже верно, – кривая, какая-то неумелая улыбка скользнула по его губам. Как будто этот человек давно разучился улыбаться, позволяя себе только ухмылки, и то по большим праздникам.
«Кто ты такой, ла Вейн? – подумала я, наблюдая за собеседником из-под ресниц. – И что тебе от меня нужно?»
– Что вам от меня нужно, герцог ла Вейн? – озвучила я последнюю мысль, прямо взглянув ему в глаза.
– Мы заключили с вами контракт. Проблемы с памятью?
– Проблемы с пониманием? – парировала я. – Почему вы здесь?
– Я решил, что вам нужно узнать некоторые детали дворцовой жизни прежде, чем незнание сведёт в могилу и вас, и вашего подопечного.
– И для этого надо объявить на весь двор, что вы добиваетесь моего расположения? – приподняла бровь я. – Вы же понимаете, что никак иначе нашу совместную трапезу не поймут?
– Понимаю. Но эту роль выбрали вы, не я. Я же просто оценил вашу изобретательность, – герцог насмешливо отсалютовал мне бокалом. – Я старый холостяк, неудачливый в любовных делах. Вы – молодая симпатичная женщина. Чтобы завоевать ваше расположение, я добиваюсь вашего назначения няней. Но, увы. Я – не принц из девичьих грёз. Насколько мне известно, некоторые отцы даже пугают мной непокорных дочерей. Неудивительно, что, несмотря на все знаки внимания, благосклонностью вы меня не одариваете. И несчастный влюблённый ползает у ног жестокой возлюбленной. Что может быть прозаичнее?
– Ползаете? Вы? – я со скепсисом приподняла бровь. – Кто в это поверит?
– Любовь всемогуща, – самодовольно ухмыльнулся герцог. – Но в чём-то вы правы. При дворе уже начали заключать пари, когда я отправлю вас в тюрьму. Несчастную любовь часто сменяет ненависть.
– Быстро.
– А как же. Ваше выступление у покоев её высочества было неподражаемым. Кстати. Что всё-таки вы там делали?
– Не верю, что вам ещё не доложили всё вплоть до положения кресла, в котором я сидела, – фыркнула я.
– Доложили, – не стал спорить герцог. – Но я хотел бы услышать и вашу точку зрения.
Я скривилась, но коротко описала свой визит к принцессе.
– Значит, мне сообщили верно. Её высочество считает вас непроходимой дурой, – задумчиво проговорил мужчина. – Это хорошо. Это вдвойне хорошо...
– Почему вдвойне?
– Ну, во-первых, дур не боятся.
– Это понятно.
– А во-вторых, это доказывает, что в вас нет дурной гордости. Должен признать, я этого опасался. На меня вы реагируете несколько неадекватно... – герцог с намёком коснулся шеи.
– Это нормальная реакция на тех, кто пытается хватать меня руками, – я погладила рукав, под которым скрывался стилет.
– Ну, видимо, принцесса вас не хватала, поэтому вам хватило ума не демонстрировать свой норов, – поморщился ла Вейн. – Но я пришёл сюда не комплименты вам расточать, а поговорить о деле.
– Уверены, что нас не подслушают? Утром я обнаружила потайной ход в своей спальне. Вы тоже явились не через дверь.
Герцог помолчал, глядя куда-то поверх моего плеча, и, самодовольно хмыкнув, ответил:
– Меня никогда не подслушают.
Намёк на своё странное появление он попросту проигнорировал.
«Как только он уйдёт, найти потайной ход, – поклялась я себе, – и устроить там этому павлину какой-нибудь сюрприз!»
– Хорошо, если так. Тогда я вас слушаю. Кого мне надо опасаться?
Дурацкую ухмылку словно тряпкой стёрли с бледного холёного лица:
– Всех.
– Вас тоже? – уточнила я.
Покрутившись при дворе неполный день, чего-то подобного я и ожидала. Потому мрачное заявление герцога меня не обескуражило. А упустить возможность его поддеть я не сумела.
– Меня? – ла Вейн на мгновенье опешил, и я почувствовала себя отмщённой за хамский разговор в моём доме.
– Вас. Не ваш ли посланец сообщил мне, что я должна беречь жизнь его величества до тех пор, пока не получу других указаний. Разве здесь возможны разночтения?
– Какой посланец? – нахмурился герцог. – Я надеялся, что вы умны достаточно, чтобы не принимать на веру слова самозваных посланцев. Я могу передать вам что-то, связанное с вашим контрактом, только лично. В крайнем случае через маркиза ла Брука.
– А это его слова, – как ни в чём не бывало, парировала я.
– Маркиза? – помрачнел мужчина. – Интересно...
– Мне тоже.
– Возможно, он неудачно выразился. Я разберусь, – тряхнул головой герцог. – Оставим пока это. Ваше задание остаётся неизменным. Его величество должен жить любой ценой. Никаких оговорок, изменений и прочей ерунды не ожидается.
– Это радует, – кивнула я. – Меня не учили убивать.
– Очень сильно в этом сомневаюсь.
– Хорошо, скажем иначе. Меня не учили убивать по заказу.
– В это я поверю скорее. Вы же должны мне поверить, что смерть его величества никак не входит в мои планы.
– Почему?
– Почему не входит?
– Почему я должна вам поверить?
– Например, потому, что он мой племянник, и я очень любил его деда и уважал отца, – поморщился ла Вейн.
– Именно потому, что он ваш племянник. Если мне не изменяет память, вы третий в очереди на трон.
– Мне не нужен трон, – отрезал герцог, но, посмотрев на мою скептическую ухмылку, продолжил. – Хотя вы в это, разумеется, не поверите. Такие как вы убеждены, что корона – верх мечтаний любого человека. Если бы вы имели на неё хоть какие-то права, я бы и близко не подпустил вас к королю.
– Как хорошо вы знаете таких как я, – с трудом сдержала смех я, вспомнив, что моя матушка приходилась покойному Густаву двоюродной сестрой, и какие-то права на местную корону у меня всё-таки были.
– Достаточно хорошо, – с плохо скрытым презрением сказал герцог. – Ваши боги – деньги. Верность, боль, честь, чужая жизнь и собственность, всё это теряет для вас значение перед лицом золота. Так вот запомните. Золото вы получите. Но если вздумаете взять его ещё у кого-то, то я позабочусь о том, чтобы вам не пришлось им долго наслаждаться. Это понятно?
– Вполне, – спокойно кивнула я. – Но вы так и не объяснили, почему я должна доверять вам.
– Потому что я бастард. Аристократы никогда не позволят мне надеть корону, – с непередаваемой гримасой ответил герцог. – Такая причина кажется вам более достойной?
– Без сомнения. Отказаться от короны может только тот, кому её не дают. Это, если не ошибаюсь, слова Густава Третьего. Вашего отца.
Ла Вейн бросил в мою сторону ненавидящий взгляд, но комментировать мои познания в истории не стал.
– Принцесса Эрика. Не слушайте её, не доверяйте ей. Ничего не принимайте ни от неё самой, ни от её имени.
«Это я и без вашей подсказки поняла», – проворчала я про себя. Манера герцога озвучивать прописные истины с видом первооткрывателя раздражала до безумия.
– У Эрики есть причины желать брату смерти. Она уже успела почувствовать вкус власти, и так просто с ним не расстанется.
– Ещё кто-нибудь?
– Да. Разумеется. Все остальные, – мрачно ухмыльнулся ла Вейн. – Многие считают, что взбалмошная девчонка на троне лучше младенца, из которого ещё неизвестно что вырастет. Кроме того, девчонку можно выдать замуж за нужного человека. Это только добавляет ей пунктов в глазах некоторых вельмож.
– Вряд ли взбалмошная девчонка охотно пойдёт замуж за того, кого укажут.
– Если только не будет думать, что выбрала его сама, – скривился герцог. – В связи с этим будьте особо осторожны с графом ла Варгом и его сыном. Виконт ла Варг глупец, но беспрекословно исполняет все указания своего отца.
– Вот оно что... – протянула я, вспомнив лощёного хлыща, провожавшего меня к принцессе.
– Думаю, теперь вы понимаете, почему я говорю, что опасаться вам надо всех. Даже те, кто ненавидят ла Варга, нам не союзники. У них тоже есть сыновья, а девочка, как уже было сказано, взбалмошная.
– Просто замечательно, – фыркнула я, мысленно отметив появившееся «нам». – Я начинаю думать, что вам надо было нанять не телохранителя для вашего племянника, а убийцу для племянницы. Дешевле бы вышло.
– Не все меряют жизнь в деньгах, – брезгливо скривился герцог и с долей беспокойства уставился мне в глаза. – Не вздумайте проявить инициативу!
– Ни в коем случае, – нежно улыбнулась я. – Такие как мы всё измеряют в золоте. А за убийство принцессы мне не платили.
– Вам никогда не говорили, ла Рум, что вы невыносимы? – проворчал мужчина.
– Нет. Обычно я с клиентами не беседую.
– Ну да. Они у вас всё больше неразговорчивые: старинные артефакты, бесценные книги.
– Письма, – подсказала я.
– Эти как раз порой болтают куда больше, чем людям бы хотелось, – поморщился ла Вейн.
– Бывает.
– Хватит отступлений. У нас не так много времени. Кормилица уже возвращается, а мне ещё надо многое вам объяснить.
Я не стала спрашивать, откуда он знает, где сейчас Глория. И так было понятно, что ответа мне не дождаться. Единственное, что приходило в голову, это какой-нибудь хитрый парный артефакт с островов и соглядатай в удачном месте.
– Держитесь подальше от послов и их приближённых. В последнее время в посольствах происходят какие-то странные шевеления. Но мне пока не удалось узнать ни их причин, ни целей. Так что...
– Понятно.
– Тогда, в общем-то, всё. Если появятся какие-то новости, вам сообщит о них маркиз... Хотя, нет. Я сообщу вам о них лично, – он криво улыбнулся. – Надо же мне поддерживать репутацию безнадёжно влюблённого.
– Кстати, о маркизе, – кивнула я.
– О нём пока говорить ни к чему. Я должен...
– А я и не о нём. Я о кормилице, – перебила я, и без соглядатаев понимая, что Глория вот-вот вернётся.
– Леди ла Грумель сказалась больной. Я знаю, что это отговорки, и вы зачем-то пугали её ядами. Что-нибудь ещё?
Я в двух словах пересказала откровения противной тётки, но к моему удивлению герцога это ничуть не впечатлило.
– Да, я знаю, – спокойно кивнул он. – Но пока она вас боится – она не опасна.
– Загнанная в угол крыса всегда опасна, – покачала головой я. – К тому же у меня есть идея получше. Глория подойдёт на должность главной кормилицы куда лучше. Она моложе и здоровее. Кроме того есть возможность обеспечить её верность.
– И каким же образом, – заинтересовался ла Вейн.
Я перевела дух. Значит, в принципе он не против замены. Теперь оставалось только доказать ему, что контролировать Глорию можно лучше, чем Грумель.
– Назначить её главной кормилицей и позволить взять с собой сына, – закончила рассказ о злоключениях молодой вдовы, требовательно глядя на собеседника. – И тогда у вас не будет более преданной собаки, чем она.
– С долгами я разберусь, – задумчиво покачал бокал с остатками вина герцог. – Но сын какой-то кормилицы рядом с королём... Это неслыханно.
– Значит, он будет первым, только и всего, – пожала плечами я. – Подумайте сами. Младенцев сложно различить. Они все выглядят одинаково в своих пелёнках-распашонках. Нет, понятно, что различить-то можно. Но в случае убийцы возможны варианты. Он же не видит короля каждый день, а скорее всего увидит вообще впервые. В таких случаях каждая секунда заминки может оказаться фатальной.
– Интересное решение, – хмыкнул герцог. – Я подумаю над этим. Но убедить Регентский совет будет сложно.
– Думайте дальше своего носа, – поморщилась я. – Сейчас этот мальчик никто. Но если он вырастет рядом с королём, то возможно, Густав Пятый получит такого же верного соратника, как получил ваш брат в вашем лице.
– Как далеко вы заглядываете, – уже открыто усмехнулся ла Вейн. – Просто мыслите масштабами королевства. У вас в роду не было королевских сановников?
– Насколько мне известно, нет, – отрезала я, на мгновенье похолодев. Слишком уж близко к цели легла пустая шутка.
– В ближайшие сто лет точно не было. Я проверял, прежде чем сделать выбор в вашу пользу. Какая-нибудь старая вражда, вспыхнувшая с новой силой, оказалась
Вы прочитали ознакомительный фрагмент. Если вам понравилось, вы можете приобрести книгу.