Оглавление
АННОТАЦИЯ
Ты не поверишь, но мое самое любимое время года – зима. Потому что зимой я чувствую себя гораздо лучше, чем летом. Снег такой мягкий, холодный и приятный, а метель так ласково напевает и баюкает. А летом мне всегда жарко, даже когда остальным прохладно. Может быть, потому, что я другая, не как все люди. Во-первых, однажды в детстве я умерла и воскресла. Во-вторых, нормальная температура моего тела – тридцать пять градусов по Цельсию. А в-третьих, я вижу мир совсем не так, как окружающие. Почему, понятия не имею.
Но узнаю.
Может быть.
Когда-нибудь.
ГЛАВА 1
Зимнее утро было прекрасно. Шел снег, крупные снежинки серебрились в свете уличных фонарей. Я вышла из дома пораньше, чтобы дольше наслаждаться чудесной погодой. Меня обгоняли люди, спешащие на работу, кутающиеся в шарфы и меховые воротники. На бегу ворчали, что холодно, и скорее бы эта зима кончилась. А я хотела бы, чтобы зима продолжалась как можно дольше. Жаль, что это невозможно, по крайней мере, на той широте, где стоит наш город. Может, потом, когда-нибудь, я перееду севернее, и буду наслаждаться зимой половину года.
Мне тоже было немного холодно, но это даже нравилось. В такие минуты я чувствовала необыкновенную легкость, словно сама могла кружиться, как снежинка. Мама всегда кутала меня, а когда я подросла, всё время следила, чтобы я тепло одевалась. Мне не хотелось её расстраивать, и я послушно надевала шубу и теплый шарф, хотя после трех лет никогда не простужалась, ни разу. А сейчас мне двадцать, я живу в другом городе, и могу одеваться, как хочу. Поэтому роскошный воротник из песца на моем осеннем пальто только для красоты. Я могла бы вообще не надевать пальто, но тогда люди стали бы на меня косо смотреть, а я совсем не хочу, чтобы все видели, что я другая.
В детстве я хотела чем-то выделиться, но было нечем, кроме всегда слишком холодных рук. Но из-за этой особенности ребята в школе прозвали меня Ледышкой, и никто не хотел со мной дружить.
Путь до университета неспешным шагом занимал полчаса. Я шла, смотрела по сторонам. Город готовился к встрече нового года, витрины магазинов переливались праздничными огнями, в окнах домов горели огоньки на елках.
В универе в фойе тоже стояла наряженная елка, в коридорах висели гирлянды, а на окнах аудиторий и кабинетов наклеены бумажные ёлочки и снежинки.
– Привет, Снежка! – поздоровались со мной однокурсницы, пробегая мимо. – Как холодно сегодня, правда?
Теперь всё изменилось, у меня много друзей и подруг. И всё-таки держу дистанцию, живу не в общежитии, а одна, в квартире, которую мне приобрела мама. Нет, она не богата. Просто мы раньше жили в трехкомнатной. Она разменяла её на двушку в родном городе и однушку там, где я учусь.
– Привет, – ответила я девчонкам. – Да, морозно.
Кстати, зовут меня Снежана. Мама назвала меня так в честь подруги из Болгарии, с которой переписывалась в детстве, и это имя ей очень нравилось.
Я считаю его вполне себе подходящим, и оно мне тоже нравится. Хорошо характеризует мою сущность, которую я, правда, от всех скрываю. Никому не говорю, что нормальная температура моего тела тридцать пять градусов по Цельсию, хотя всё остальное, как у нормальных людей.
Ну, еще кроме одной маленькой особенности, которая начала проявляться где-то лет в десять.
Я чувствую цвет мыслей человека, когда к нему прикоснусь, или он ко мне прикоснётся.
По опыту знаю, когда цвет красный, человек точно врёт, если что-то говорит, люди часто говорят совсем не то, что в это время думают. А если молчит, значит, хочет соврать. Если цвет оранжевый – шутит, или просто ему весело. Если синий – равнодушен, черный – задумал что-то нехорошее, или злится на кого-то. Фиолетовый – завидует. Зеленый – радость, счастье. Желтый – влюблен. Голубой или розовый – самовлюблен. Серый – устал физически или морально. Коричневый – разочарован, у человека депрессия или он чего-то боится. Белый – возвышенные чувства, наивность, искренность, честность и чистота.
С возрастом начала различать и разные оттенки, но больше всего люблю, когда цвет мыслей белый. Он чаще всего бывает у детей, поэтому я их обожаю, поэтому и учусь на преподавателя начальной школы.
Может, я люблю зиму, потому что снег белый? И может, потому мой любимый цвет – белый, и не только в мыслях. У мамы, например, когда я её обнимаю, мысли зеленого цвета с желтыми полосами.
Нет, читать их не умею. Но по цвету могу догадаться с большой долей вероятности.
Когда я призналась маме, что чувствую цвет мыслей, она испугалась, что со мной что-то не так и повела к детскому психологу. Но тот никаких отклонений не нашел, сказал, что у вашей девочки просто хорошо развита фантазия. Поэтому про цвет мыслей больше никому не рассказываю.
– Доброе утро. С наступающим! – сказала шедшему навстречу преподавателю.
– Здравствуйте. Спасибо, – ответил он. – И вас с наступающим.
Новый год люблю с детства. Хотя давно знаю, что деда Мороза не существует, всё равно этот праздник немного волшебный.
Однажды в новогоднюю ночь, когда мне было три года, я умерла и воскресла.
Я этого не помню, но мама рассказывала. Как-то, еще летом, я качалась на качели, упала, и качели стукнули меня по голове. Получила сотрясение мозга, и в голове образовался тромб, который мог оторваться в любой момент. Врачи не взялись оперировать, слишком рискованно. Надеялись, что в силу моего малого возраста он рассосется сам. Я выздоровела, но полгода жила с миной замедленного действия в голове. А на новогоднем утреннике в детском саду мы танцевали танец снежинок, и надо было много кружиться. Я слишком закружилась, упала и потеряла сознание. Мама отвезла меня в больницу. Там я впала в кому. Тромб оторвался, и медленно, но верно продвигался к сердцу.
Мама не отходила от меня трое суток, врач делал всё возможное, но тридцать первого декабря без десяти двенадцать мое сердце остановилось.
Мама рассказывала, она не верила, что дочь умерла, и не подпускала ко мне санитаров, которые хотели увезти тело в морг. Торопились поскорее, чтобы успеть к праздничному столу, накрытому в подсобке. В конце концов, махнули рукой, и ушли встречать новый год, сказали, потом увезут. А мама осталась рядом со мной.
Я была единственным и поздним ребенком, маму часто даже принимали за мою бабушку, хотя для своих лет она выглядела неплохо. Мама не вынесла бы потери дочери. Представляю, в каком она была шоке, когда врач сказал, что сердце её любимой девочки остановилось. Она всё повторяла, что дочь жива, жива, сидела со мной рядом и растирала мои холодные пальчики, пытаясь их согреть.
А ровно через десять минут, в двенадцать ноль-ноль мое сердце забилось вновь. Я открыла глаза и попросила пить. Мама радостно закричала, распахнув дверь палаты:
– Она очнулась! Очнулась! Принесите ребенку что-нибудь попить!
Сразу прибежали и врач, и медсестра, а санитарка принесла теплого молока, но мне оно показалось горячим. Врач объяснил это шоковым состоянием.
И только позже выяснилось, что у меня пониженная температура тела. Поскольку всё остальное оказалось в норме, и тромб рассосался, врач сказал, что такое бывает, он знавал людей, у которых нормальная температура тридцать пять и пять. А если бывает тридцать пять и пять, почему не может быть ниже?
Как врачи объяснили, что моё сердце не билось десять минут? Да, в общем, никак. Сказали, скорее всего, сердце билось, но, наверное, у аппарата случился какой-то сбой, и он показывал, что оно остановилось.
Мама говорила, что после чудесного воскрешения я изменилась. Раньше требовала, чтобы все называли меня Жанной, а не Снежаной, а после наоборот. Полюбила зимние прогулки, а раньше зимой на улицу меня было не вытащить. Простужаться перестала от слова совсем.
Холод я чувствую, но он мне не вредит. Правда, об этом никому не говорю, даже маме. Почему я стала другой после того как воскресла, не имею понятия. Хотела бы это узнать, но не знала, где и как. Весь интернет перерыла в поисках похожих на меня людей. Но если они и были, то тоже не светили свои странные способности и любовь к холоду.
– Привет, Снегурочка, – меня обогнали несколько парней с факультета физической культуры. – С наступающим!
– Привет, – ответила я. – И вам того же.
А у нас на факультете парней нет. С этими я познакомилась еще на первом курсе, на дискотеке в студенческом общежитии, куда меня позвали подруги. Там меня пригласил танцевать парень с факультета физвоспитания.
– Какие у тебя холодные руки, как у Снегурочки, – удивился он, и попытался отогреть их.
– Не старайся, они всегда такие, – ответила я.
– Почему? – удивился он.
– Давление пониженное, – беспечно сказала я, и он удовлетворился ответом.
Мы познакомились, он узнал, как меня зовут, но все равно называл Снегурочкой, и его друзья тоже стали так называть.
Хотя на Снегурочку я не очень-то похожа. Волосы темно-каштановые, глаза карие, кожа смуглая. Красивой я себя никогда не считала, но и уродиной не была. Обычная внешность, как у большинства моих ровесниц. Несмотря на это, я нравлюсь многим парням. А мне мало кто нравится, в основном из-за цвета их мыслей. Подруги удивляются, почему я отвергаю красивых, и, по их мнению, нормальных парней.
Да потому, что нет в их мыслях белого и желтого цвета, только голубой, синий и красный. Наверное, я слишком требовательна, и никогда не найду себе пару. Наверное, было бы лучше, если бы у меня не было этого дара.
Вот, например, совсем недавно одна из подруг познакомила меня с парнем с факультета туризма. Сказала, он влюбился и попросил познакомить со мной. Красивый парень, и богатством не кичится, хотя родители владеют сетью строительных магазинов в городе. Так Марина сказала. И мне Альберт сначала понравился. Но как только он взял меня за руку, сразу разонравился. Он предложил встретиться завтра, я ответила, что не приду. Что скоро сессия, надо готовиться к экзаменам. Дала понять, что не буду с ним встречаться. Он понял.
Когда я вошла в аудиторию, до начала лекции оставалось пять минут. Я села на свое обычное место, рядом с Алёной.
– Снежан, у тебя какие планы на новогодние праздники? – спросила она. – Домой поедешь?
– Нет, мама уехала в гости к сестре. Останусь здесь.
Мы с мамой обычно встречали новый год вместе. Вдвоем, или приглашали гостей – родственников и друзей. Но в этот раз маме пришлось уехать к сестре, которая в силу преклонного возраста не могла сама приехать в гости. Сестра жила далеко, поэтому я не поехала с мамой, не хотела пропускать учебу, третий курс всё-таки. До нового года меньше двух недель, а я всё еще не знала, где буду встречать его. Велика была вероятность, что в своей квартире вдвоем с отражением в зеркале. Хотя подруг у меня много, неужели никто не пригласит к себе?
– А поедем с нами к Светке в деревню! – обернулась ко мне Наташа, сидевшая впереди. – Компания хорошая подбирается. И мальчишки с физфака будут.
– Она меня и Наташку пригласила, – шепнула Алёна.
Светлана не была в числе моих близких подруг, хотя совсем близких у меня с десяти лет нет. Не знаю, как у Светы с друзьями было в детстве, но в универе – только приятельницы.
Я с ней близко не сходилась, потому что мне не очень нравился цвет её мыслей. Какие-то они красно-фиолетовые и чуточку розовые. Девушка еще на первом курсе всем рассказывала о роскошном доме в элитном поселке, где живут её родители. Говорила о богатом наследстве, которое они получили от прабабушки. А я в тот момент случайно к ней прикоснулась, и поняла, что она врет. И завидует тем, у кого есть большой особняк и богатство. А зачем завидовать, если у неё самой всё это есть?
Значит, о доме Света, оказывается, не врала. Странно, обычно цвет мыслей меня не подводит. Ладно, может, тогда дома еще не было, а теперь есть, и она приглашает однокурсниц, чтобы похвастаться. Или чтобы просто ближе со всеми подружиться. Если бы у меня был такой дом, я тоже пригласила бы всех на встречу нового года. Наверное, праздновать новый год в красивом большом доме с кучей веселых однокурсниц будет здорово.
– Но она меня не приглашала, – ответила я Алёне и Наташе.
– Ой, Снежка, я тебя тоже приглашаю! – тут же вклинилась Света.
Интересно, если бы Наташка не предложила мне ехать с ними, Светка сама меня пригласила бы?
– Я вот только что хотела тебя пригласить, но Наташка меня опередила, – добавила Света.
Прикоснуться бы к ней сейчас, чтобы узнать, врет или нет. Но она сидела далеко от меня. Ну да ладно, как бы там ни было, она меня пригласила.
– Спасибо, – поблагодарила я. – А что с собой брать? А денег сколько нужно?
Знаю, что многие студенты на праздники собираются компанией у кого-нибудь дома или в комнате общежития, и собирают стол вскладчину. Кто салаты приносит, кто фрукты, кто конфеты или торт. А на напитки собирают деньги.
– Ничего не нужно, – сказала Светлана. – Всё уже есть. Родители уезжают на все каникулы в Грецию, так что дом в полном моем распоряжении, а пригласить на новый год друзей они сами предложили. Форма одежды – вечернее платье и туфли.
Кстати, одевается Света всегда в дорогие брендовые вещи. А живет в общежитии. На вопрос: «Что ж твои богатые родители тебе квартиру не снимут?» отвечает: «Сама не хочу. В общаге веселее».
Мне тоже так кажется, но не хочу притворяться, что я такая же, как все. Сплю зимой при открытой форточке под тонкой простынкой. В летней пижамке, состоящей из майки на тонких бретельках и шортов. Умываюсь ледяной водой и холодный душ принимаю. Это кого угодно шокирует. И никто не захочет жить с соседкой, у которой в самый лютый мороз в комнате открыта форточка. А одноместных комнат в общежитии нашего университета нет.
– Да, кстати, будет много разных развлечений, – похвасталась Светлана. – И среди них конкурс на самый высокий каблук.
– Учту это, – улыбнулась я.
– Доберешься сама, или вызвать тебе такси? – уточнила Света.
– Сама.
– Тогда жду, тридцать первого декабря к семи вечера. Поселок ты знаешь, улица Новая, дом номер пять.
– Я буду вовремя. Спасибо, что пригласила.
ГЛАВА 2
Поселок, в котором жили родители Светланы, был недалеко от города, на автобусе ехать два часа, а на такси еще меньше. Светка рассказывала, что прямо за их усадьбой находится лес, а дом окружен красивым садом, правда, зимой он не так красив, как весной и летом. Про сад она не врала. Каждую осень привозила огромную сумку маленьких красных яблочек, очень вкусных и сладких, и угощала всю группу.
Мне хотелось посмотреть на сад и лес. Потому и согласилась идти на этот праздник. А еще потому, что никогда не встречала новый год в большой компании.
Я приехала в поселок на автобусе, немного раньше, чтобы осмотреться и прогуляться по зимней погоде. В городе, конечно, тоже зима, но там снег регулярно убирают, а на асфальте зачастую лужи из-за антигололедных реагентов. А за городом – настоящая зима. Снег приятно поскрипывал под ногами, покрытые инеем деревья серебрились в свете уличных фонарей. Коттеджи за чугунными заборами сияли праздничными огнями, и казались средневековыми замками. Я будто в сказку попала. В своих мечтах в детстве я часто жила в красивом белом замке на холме, носила длинные роскошные платья и ездила в карете, запряженной лошадьми. И в то же время у меня был и мобильный телефон, и телевизор, и компьютер. Фантазерка я была еще та.
Без пятнадцати восемь подошла к коттеджу номер пять по улице Новой. Это был самый шикарный дом на всей улице. Три этажа, на третьем большая открытая терраса. Во дворе стояла наряженная ёлка. В окнах первого и второго этажей перемигивались огоньки гирлянд, а на третьем окна не светились. Недалеко от дома был небольшой флигель, в котором горело одно окно.
Калитка не открывалась. И ручки на ней не было, а была только кнопка вызова того, кто откроет дистанционно или выйдет к калитке.
Я нажала кнопку.
Тут же из флигеля вышла женщина, и поспешила к калитке. В руках у неё был лист бумаги.
– Добрый вечер. С наступающим! – сказала я, когда она подошла.
– Добрый. И вас так же. Вы на праздник к Светочке? – спросила женщина.
– Да, – кивнула я.
– И зовут вас?..
– Снежана.
Женщина глянула в список, сказала:
– Есть такая. Проходи, – и открыла дверь. – Желаю приятно провести время.
– Спасибо, – сказала я и направилась к дому.
Дверь была не заперта. В холле меня встретила сияющая Светка в красивом вечернем платье и туфлях на высоченных каблуках, с красной подошвой. Лабутены. Очень удобная, но безумно дорогая обувь.
В глубине холла была видна открытая дверь в гостиную, где толпился народ, и была слышна музыка.
– Привет, Снежка! Рада, что ты приехала. Будь как дома, проходи на второй этаж, выбирай любую спальню, переодевайся и спускайся в гостиную, почти все уже собрались. Как только тамада приедет, сразу начнем.
Голос у неё приветливый, но чуточку повелительный. Захотелось прикоснуться к Свете, чтобы узнать цвет её мыслей. Но я не стала. Мало ли у кого какие странности. У меня самой их выше крыши.
– А если твое платье помялось в сумке, и хочешь его погладить, прачечная в подвале, – добавила Света и указала на дверь под лестницей.
– Спасибо. С наступающим, Света, – сказала я и пошла на второй этаж.
Там увидела пять дверей в комнаты, дверь в туалет, и дверь в ванную. Одна комната была закрыта, на ней висела записка: «Сюда не заходить, это комната родителей!»
Остальные двери были открыты, ну кроме дверей в туалет и ванную. Лестница на третий этаж перевязана красной лентой, на ней тоже висела записка: «Третий этаж на ремонте, не заходить!»
Да не очень-то и хотелось. Я вошла в первую открытую дверь. Это оказалась гостевая спальня. Там была только одна кровать, но очень широкая. Трое могут свободно разместиться, и совсем не будут друг другу мешать. Только этот вариант не для меня. Я еще перед приездом сюда решила, что ночевать у Светланы не буду. Вызову такси и уеду домой, когда праздник подойдет к концу.
На зеркале у туалетного столика тоже висела записка с предупреждением: «Пожалуйста, соблюдайте чистоту и порядок! Уважайте труд нашей горничной тети Маши».
Перед зеркалом в этой спальне сидела Наташка и красилась.
– О, Снежка, привет! Классный у Светки дом, правда?
– Ага, – кивнула я. – Можно, я тут переоденусь?
– Да конечно, переодевайся! Нас пока только двое, третьей будешь. В остальных спальнях тоже девчонки по трое разместились. А парни внизу, в бильярдной, все вместе. Светка сказала, можем ночевать остаться, если хотим. Ты как?
– Посмотрим, – ответила я, хотя оставаться не собиралась.
Я достала из сумки и надела вечернее платье. Люблю белый цвет, но чисто белой одежды у меня немного. Это платье в пол из молочно-белой ткани шила летом, на свадьбу внучки маминой сестры, к которой мама перед новым годом уехала в гости. Не хотела на свадьбу надевать чисто белое платье, чтобы меня с невестой не перепутали. Мы же с внучкой маминой сестры ровесницы, и даже внешне немного похожи. Она была моей единственной подругой, пока десять лет назад её семья не переехала из нашего города в другой.
Туфли у меня тоже молочно-белые, высота каблуков средняя. Прическу делать не стала, просто причесала распущенные волосы и прыснула на них лаком с блестками.
– Снежан, представляешь, у Светки есть горничная и повар, – сказала Наташа, старательно подкручивая ресницы щеточкой от туши. – У неё на двери кухни тоже объявление висит, что заходить нельзя, чтобы не мешать работать их повару дяде Саше. Странно, если у Светки родители такие богатые, зачем она учится на преподавателя начальных классов? Шла бы на модное для богатеньких направление менеджмента, или туризма.
Действительно, на нашем факультете практически нет студентов, у которых состоятельные родители. Ну, кроме Светки. Я пожала плечами.
– Может, ей всё равно, где учиться, лишь бы диплом получить.
– Возможно, – согласилась Наташа. – Только мне кажется, на турагента учиться легче, чем на препода.
– Зато на туризм конкурс больше, – усмехнулась я.
– Точно, – согласилась Наташа. – Но Светка молодец, и учится хорошо, и не заносчива, как все мажорки. Такую классную новогоднюю вечеринку устроила, и совершенно бесплатно.
– Девочки! Спускайтесь сюда! Праздник начинается! – услышали мы через открытую дверь комнаты голос Светы. Наверное, с лестницы кричала.
– Ну, я пошла, – Наташа вскочила и выбежала из комнаты.
Я на минутку присела к зеркалу, чтобы чуть-чуть поправить макияж. Когда стук каблучков Наташи затих на лестнице, я вдруг услышала, как в комнате наверху кто-то ходит. Странно, кто бы это мог быть? Если на третьем этаже ремонт, не могут же рабочие в новогоднюю ночь работать? Или могут?
Ладно, меня это не касается. Я вышла из комнаты и тоже спустилась в гостиную, где начался праздник.
Собралось нас двадцать три человека, одиннадцать парней и двенадцать девушек. Были знакомые ребята с факультета физвоспитания, и еще пятеро незнакомых с других факультетов. Каждый пожелал со мной познакомиться и пригласил на танец. Но мне ни один из пяти новых знакомых не понравился, всё так же из-за цвета их мыслей. Я вела себя с ними довольно холодно, поэтому второй раз меня на танец никто из них не пригласил. Другие приглашали, но чисто по-дружески.
Пока тамада развлекал нас в гостиной, в открытую дверь столовой было видно, как повар и горничная – та самая женщина, что открывала гостям калитку – накрывали праздничный стол.
Кстати, конкурс на самый высокий каблук выиграла сама Светка – ее лабутены были вне конкуренции. Девчонки шумно восхищались ими, просили примерить, но она не дала, сказала, извините, это очень личная вещь, почти как бюстгальтер.
Шутка всем понравилась, и от Светки отстали.
А за победу в конкурсе она получила украшения для туфель в виде золотых крылышек со стразами. Только зачем украшать лабутены? Они самодостаточны.
В девять часов мы сели за стол, и это был самый роскошный ужин в моей жизни. Светка, наверное, решила, что деликатесов много не бывает. Легче сказать, чего на столе не было. Все были в восторге. А посуда – сплошь хрусталь и фарфор.
Обслуживали гостей за столом все те же тетя Маша, горничная, и дядя Саша, повар. Всё, что он приготовил, было очень вкусно. Когда мы вышли из-за стола, чтобы еще потанцевать и развлечься перед встречей нового года, я подошла к Светлане, поблагодарить хозяйку дома.
– Светочка, благодарю тебя за чудесный вечер, – сказала я, машинально погладив её по рукаву платья. – Всё так здорово...
Я хотела еще что-то сказать, но сразу забыла, потому что мысли у Светки были совершенно красные! И чуть-чуть коричневые с краю.
– Очень рада, что тебе нравится, – возбужденно защебетала она. – А ты стала украшением праздника. У тебя такое красивое платье! Все мальчишки от тебя без ума. Ты такая загадочная...
Конечно, мне не остается ничего другого, как быть загадочной, и ни с кем близко не сходиться, чтобы не выдать свою тайну.
– А знаешь, мы могли бы стать подругами, – добавила Света.
– Наверное, – выдавила я, через силу улыбнувшись.
Она врет и боится? Чего? Видимо, с моим даром что-то не то. Или, может, он не на всех людях адекватно работает, бывают исключения. Но всё равно неприятно, когда чувствуешь красный цвет в мыслях.
– Извини, мне надо в туалет, – сказала я и побежала в конец коридора.
Свои мысли в цвете я не вижу, но знаю, что они тоже красные. Неприятно врать, но приходится. Иначе, как в школе, у меня снова не будет друзей. Может, у Светланы та же проблема.
Я оглянулась, Светка уже вошла в гостиную, и, чтобы сразу не возвращаться, я же якобы в туалет пошла, решила подняться на второй этаж и проверить телефон, не звонила ли мама. Мы договорились, что я сама позвоню ей сразу после двенадцати, ведь это первый новый год, который мы встречаем не вместе. А вдруг она всё же звонила, чтобы узнать, как мои дела, и теперь волнуется, что я не ответила.
Никаких звонков не было, но обратно в гостиную я не торопилась. Немного устала от шумной большой компании, хотя мне понравилось. Но небольшая передышка всё-таки нужна.
Я посидела у зеркала, причесала немного растрепавшиеся волосы.
И вдруг в зеркале в открытую дверь увидела прошедшую по коридору тетю Машу с корзиной для пикника. Она торопливо шла в сторону лестницы на третий этаж. А через несколько минут прошла обратно, уже без корзины.
Конечно, это не моё дело, но на третьем этаже определенно кто-то есть.
В комнату заглянула Светлана.
– Снежка, вот ты где! Пойдем, сейчас еще один интересный конкурс будет! У тебя все шансы победить!
Она схватила меня за руку и потащила к лестнице на первый этаж. Но вдруг отпустила руку.
– Ох, какие у тебя руки холодные! Ты замерзла? Ну конечно, у тебя же платье с открытыми плечами! Хочешь, дам пуховую шаль?
– Нет-нет, мне совсем не холодно. А руки такие из-за по жизни низкого давления. Не беспокойся. Пойдем вниз, а то конкурс начнется без нас.
– Пойдем.
Света поспешила к лестнице, я за ней. Она шагнула на первую ступеньку, и вдруг оступилась. Я испугалась, что она упадет, бросилась к девушке и схватила за руку, другой рукой держась за перила. Света тоже схватилась за перила одной рукой, и ей удалось не упасть.
То есть не упасть до конца, но до середины лестницы обе пролетели.
Мы дружно перевели дух.
– Ты в порядке? Не ушиблась? – спросила я.
– Вроде нет, – ответила Светка.
Только один её лабутен остался на верхней ступеньке. Я поднялась наверх, взяла его и принесла Свете. Как ни кратко было время, которое я держала туфлю в руках, сразу поняла, что это подделка, причем довольно грубая. Подошва была заклеена самоклеящейся красной пленкой, и, когда Света оступилась, она содралась в одном месте. Да как же она на такой скользкой пленке раньше нигде не грохнулась?
Светка поняла, что я заметила подделку, и, краснея, начала оправдываться:
– Ты понимаешь, я лабутены совсем недавно купила, в интернет-магазине заказала, у нас же в городе они не продаются... а они оказались чуточку тесноваты. Я отдала их в мастерскую, чтобы растянули, а они не успели сделать до нового года... а я уже девчонкам похвасталась, что на лабутенах буду... Ну и пришлось купить похожие простые туфли, и пленку красную наклеить... Не рассказывай никому, пожалуйста, – она положила руку на мою ладонь.
И я поняла, что Светка снова врет, и боится, что ложь откроется. Пообещала:
– Конечно, не волнуйся, я ничего никому не скажу.
– Спасибо. Ты настоящая подруга, – с благодарностью ответила Светка.
Она взяла туфлю, расправила собравшуюся в гармошку красную пленку, пригладила её ногтем, надела туфлю, и мы пошли в гостиную.
Конкурс на лучшую Снегурочку выиграла я. Кокошник, который тамада предложил для создания образа, лучше всего подходил к моему почти белому платью и прекрасно смотрелся с заплетенными в косу волосами. Получила за победу серебряную фенечку на красной нити.
До двенадцати было еще больше часа, и я снова поднялась на второй этаж, чтобы причесаться, из-за этого кокошника волосы опять растрепались. Остальные танцевали в гостиной. А так как мне не досталось пары, спускаться обратно не торопилась. Еще раз достала телефон, чтобы посмотреть, не звонила ли мама. Не звонила.
Музыка сюда почти не доносилась, и я снова услышала, как наверху кто-то ходит. Меня с самого начала вечеринки грызло любопытство, и я не удержалась.
Лента, которой была перекрыта лестница на третий этаж, была привязана с одной стороны, а с другой держалась на крючке из проволоки. Я его сняла, прошла, прицепила обратно, и осторожно, но быстро поднялась по ступенькам.
Свет в коридоре не горел, но одна сторона его была полностью стеклянной и выходила на террасу. А ночь стояла лунная, поэтому было светло почти как днем. На этом этаже было всего пять дверей, одна стеклянная на террасу, две в комнаты, одна в ванную и одна в туалет. Из узкой щели под одной из комнатных дверей была видна полоска света.
Кстати, никаких следов ремонта я тут не заметила.
Войти и узнать, кто в комнате, не решилась. Но уходить не хотелось. Волшебный лунный свет освещал террасу, нетронутый снег на ней серебрился и манил.
Я решила на минутку выйти на террасу и полюбоваться заснеженным садом вокруг дома. Шагнула к двери, повернула ручку, открыла и вышла, оказавшись по щиколотки в снегу.
Как же здорово! Снег приятно холодил ноги. Мне захотелось танцевать, хотя музыку сюда было почти не слышно. Я хотела включить любимую песню на телефоне, который сжимала в ладони. Но жалко стало портить снежную гладь следами от туфель. Я решила вернуться в гостиную. Повернулась к двери и застыла в удивлении.
ГЛАВА 3
В проёме стоял парень, такой красивый, какого я в жизни никогда не видела, даже в кино. Глаза, синие, как лед на глубоком озере, волосы светлые, почти до плеч, высокий, фигура худощавая, роста среднего. На вид лет восемнадцати – двадцати. Одет в белую футболку от Armani и джинсы, какой фирмы не разглядела, но наверняка такие же дорогие. На ногах белые кроссовки adidas.
Так вот кого Светка прятала от всех на третьем этаже! У каждого есть свои скелеты в шкафу, но такого сюрприза я никак не ожидала.
Несколько долгих мгновений мы смотрели друг на друга молча.
Наконец парень улыбнулся и спросил:
– Ты ангел?
Улыбка у него была восхищенная и чуть удивленная. Он что, восхищается мной? Голос был мягкий, словно бархатный, он будто ласково погладил меня по щеке.
Мне вдруг стало жарко. Никогда не нравилась жара, но эта была приятная, она шла изнутри, а не снаружи. Я смотрела в глаза незнакомца, и тонула в них. И поняла, что влюбилась. Впервые в жизни. А как поняла, если в первый раз? Да потому что раньше никогда такого не испытывала. И еще казалось, что мне всё равно, какого цвета у него мысли, даже если они будут совершенно черные.
– А ты? – не найдя ничего лучше, спросила я.
– Нет, – ответил он.
– И я нет, – сказала я.
– Тебе не холодно? – спросил он. – Может, пойдем в комнату?
Я хотела сказать, что мне не холодно, но подумала, что может быть холодно ему. Он в одной легкой футболке, и наверняка не любит мороз так, как я. Сказала:
– Пойдем.
Мы вошли в ту комнату, под дверью которой я видела свет. Это была обычная мальчишеская комната. Диван, письменный стол с компьютером, шкаф с одеждой, книжные полки, на которых кроме книг какие-то поделки, детали, коробочки. Книги и тетрадки на столе были сдвинуты в сторону, и на этом месте стояла бутылка безалкогольного шампанского, бокал, ваза с фруктами, блюдце с пирожными и еще тарелочки с какими-то деликатесами. Необычным в комнате был только угловой камин, хотя и батарею отопления под подоконником я тоже заметила.
– Садись, – он взял меня за локоть и подвел к креслу на колесиках, стоявшему перед компьютером.
И я почувствовала абсолютно белые мысли! Никогда еще такого не чувствовала, прикасаясь к взрослым! Парень был чист, как ребенок. Мне он понравился еще больше.
– Спасибо, – я села, он сел на диван напротив меня. – Ты кто? Как тебя зовут? Почему ты сидишь здесь один?
– Я Филипп. Мама с папой, они сейчас отдыхают в Греции, зовут Филей, Света – Филом. Мне больше нравится Фил. Света запретила мне выходить и знакомиться с её гостями. Но насчет тех, кто придет ко мне сам, она ничего не говорила, – он ответил на все вопросы и снова улыбнулся. – А тебя как зовут?
– Снежана.
– Какое красивое имя...
– Да, мне тоже нравится, – согласилась я и полюбопытствовала: – Так значит, Света – твоя сестра?
– Нет... то есть да... то есть, конечно, нет, – Фил смутился и добавил: – Не умею врать, так не стоило и начинать.
Смущение ему очень шло.
– Если честно, ничего не понимаю. И её, и твои родители уехали отдыхать в Грецию? Вы живете все вместе в этом доме? – спросила я.
А почему бы нет? Может, отцы Светы и Фила братья, вот их семьи и живут вместе. Дом большой, места всем хватит.
– Да, хотя нет. Родители Светы никуда не уехали. Её папа, дядя Саша, работает у нас поваром и садовником. А мама, тётя Маша, наша домохозяйка. Они во флигеле живут, – объяснил Фил и указал в сторону, где стояло маленькое одноэтажное здание. – А их дочь, Света то есть, живет у нас в доме, в гостевой комнате на втором этаже.
Так вот чего боялась Светка! Не того, что все узнают про поддельные лабутены, а того, что все узнают, что она не дочь хозяев дома, а дочь их работников! И цвет её зависти к тем, кто имеет коттеджи, подобные этому, тоже стал понятен.
– Если Света тебе не сестра, почему ты её слушаешь? – спросила я.
– Я обещал, – ответил он. – Обещал родителям, что буду её слушаться. А они, за то, что Света за мной присмотрит в рождественские каникулы, разрешили ей устроить вечеринку для друзей в нашем доме.
Я всё равно ничего не понимала. Зачем за взрослым парнем присматривать? Судя по тому, что на экране его компьютера был открыт учебник по высшей математике, он совсем не дурак, да и по разговору не подумаешь.
Фил смотрел на меня, заметил моё недоумение и пояснил:
– Все считают меня душевнобольным, потому что я вижу другой мир. Больше никто не видит, а я вижу.
Другой мир? Наверное, это правда, что Фил душевнобольной. Хотя... если я буду всем рассказывать, что вижу цвет мыслей, меня тоже сочтут сумасшедшей. Когда я была ребенком, это посчитали фантазией, но теперь, когда я взрослая, не прокатит. Может, он в детстве начал фантазировать, и до сих пор не может остановиться, а может, на самом деле видит какой-то другой мир.
– Поэтому меня никуда не выпускают, и всегда следят, чтобы я ни с кем не говорил, – добавил Фил. – Раз в месяц ко мне приезжает психиатр. Убеждается, что моя болезнь не прошла, и уезжает.
– Так ты здесь всё время один? – с участием спросила я.
– Нет, родители платят Свете, чтобы она общалась со мной. А дядя Саша и тетя Маша общаются со мной просто так, бесплатно. Они хорошие, я их очень люблю. И есть еще несколько ребят в поселке, которых моя странность не смущает. Они иногда приходят ко мне поболтать и поиграть на компьютере.
– А ты бы не рассказывал всем о другом мире, – посоветовала я.
– Хотел бы, но не могу удержаться. Я бы не рассказывал всем, если бы хоть кто-нибудь мне поверил. Тот мир для меня так же реален, как и этот, – парень обвел рукой комнату.
– И... ты можешь попасть туда?
– Нет. Я пробовал... Но всё время натыкался на шкаф или стены. Я только его вижу. Если бы мог, давно ушел бы туда.
– Тебе здесь плохо? – с сочувствием спросила я.
– Нет, не плохо. Родители стараются сделать мою жизнь как можно более комфортной. Но там я был бы свободен.
– А сейчас ты видишь тот мир?
– Сейчас нет. Сейчас я... любуюсь тобой. Увидеть сегодня красивую девушку, говорить с ней – это настоящий новогодний подарок.
– Светка заставила тебя провести новогоднюю ночь в одиночестве! – возмутилась я. – Это жестоко! Как ты мог согласиться?
– Я привык, – он снова улыбнулся. – Если буду возмущаться – отвезут в больницу. Я там был однажды. Среди сумасшедших гораздо хуже, чем здесь в одиночестве. Здесь я, по крайней мере, дома, и могу учиться. Учусь в университете на первом курсе, дистанционно.
– Извини, – смутилась я.
– Ничего, ты же не знала. А встречать Новый год я буду не один, – Фил указал на экран компьютера. – Со мной будут родители, с помощью видеосвязи. И еще дядя Саша с тетей Машей обещали прийти, если смогут.
– Но почему Света запретила тебе спускаться к гостям? Ты такой интересный и симпатичный молодой человек.
– Она боится, что я начну всем рассказывать про другой мир, её гости решат, что я сумасшедший, и будут смеяться над ней. Света неплохая девушка, я не хочу ставить её в неудобное положение.
Да, неплохая, только врет много. Я решила сменить тему беседы, и попросила:
– А расскажи о том мире, который ты видишь.
Фил несколько мгновений смотрел на шкаф, стоявший у стены, потом начал говорить, продолжая смотреть туда же:
– Это мир, похожий на наш. Но зима там длится больше полугода, а лето очень короткое и прохладное. Сейчас там тоже ночь, тоже зима, и деревья стоят в инее. Мы находимся на холме, под которым течет никогда не замерзающий ручей. У нас ручей тоже есть, только он мелкий и узкий. Там к нему приходят пить волки, лисы, иногда лоси или зайцы. Сейчас, правда, никого нет. А у нас в лесу ни волки, ни лисы, ни лоси не живут, а зайцев можно увидеть очень редко. Там рядом с ручьем проходит дорога, а у нас – болото. Иногда на дороге я вижу путников, иногда всадников или конные экипажи. Вдалеке, на другом холме стоит замок, такой чудесный, белый, словно из снега, и эта дорога ведет к замку. Сейчас в его окнах горят огни, наверное, там новогодний бал. Я видел, как несколько часов назад туда проехало много экипажей.
У меня появилось чувство, будто он говорит о мире, который я хорошо знала, но очень прочно забыла.
– Фил! Ты будто рассказываешь о моем мире, то есть о таком, о котором я мечтала в детстве! – я в возбуждении схватила его за руку, устремив взгляд туда, где парень видел другой мир.
И вдруг сама увидела его! Стена и шкаф словно исчезли, растворившись в лунном свете. Я увидела в точности тот холм и тот замок, который возникал в моих мечтах, когда я была маленькой. И лес, и ручей, и дорогу увидела.
– Фил, я его вижу, – сказала я шепотом, потому что от волнения пропал голос.
– Правда? – тоже шепотом спросил он, на мгновение взглянув на меня, в его глазах появился восторженный блеск. – Еще никто, кроме меня, не видел, потому никто и не верил.
– Я верю, – искренне сказала я.
Хотя вряд ли поверила бы, если бы не увидела.
Некоторое время мы с Филом молча смотрели на эту чудесную картину. Я заметила зайца, перебежавшего через дорогу. Он задел пышный куст, и с него посыпался иней.
– Ой, смотри, заяц! – воскликнула я.
– Вижу, – Фил кивнул, и добавил через мгновение: – Снежана, ты не замерзла?
– Нет, – ответила я, продолжая следить за зайцем.
– А мне что-то холодно, – сказал парень. – Наверное, дверь на террасу открылась. Пойду закрою.
Он встал, я отпустила его руку, и сразу перестала видеть другой мир. На его месте снова была глухая стена и шкаф для одежды.
Фил подошел к двери и выглянул в коридор.
– Странно, дверь закрыта.
А я, кажется, поняла, почему в комнате стало холоднее. Мы не просто увидели другой мир, мы почувствовали его. Раньше Фил его только видел, а вместе мы открыли туда портал. Сама не верила своей догадке, но каким-то шестым чувством понимала, что это правда.
Мне очень хотелось проверить, так ли это на самом деле, или это всё-таки моя необузданная фантазия. Но я не хотела, чтобы Фил замерз. Может быть, чуть позже еще попрошу его увидеть другой мир.
Я не стала брать его за руки, просто сказала:
– Садись, и расскажи еще что-нибудь о том мире. Если тебе холодно, давай растопим камин.
– Нет-нет, мне уже не так холодно. Скоро придут тетя Маша с дядей Сашей, они и растопят. Будет очень здорово. А мне не разрешают разжигать его. Да у меня и нечем. Однажды, когда мне было лет двенадцать, я разжег камин, а задвижку открыть забыл. И дым весь пошел в комнату. Я испугался, от волнения никак не мог отпереть дверь и чуть не задохнулся. Теперь все спички и зажигалки от меня прячут, а дверь запирается только снаружи.
– Тогда ты был ребенком. А сейчас ты уже не забудешь открыть задвижку, потому что ты взрослый! – сказала я, возмущаясь действиями родителей Фила.
– Они так не считают, – грустно усмехнулся парень. – Не сердись на них, они просто боятся за мою жизнь.
– Тогда надень что-нибудь теплое и рассказывай дальше про тот другой мир, – предложила я.
Фил подошел к шкафу, достал толстую вязаную кофту на молнии, надел, помолчал немного, и снова заговорил.
– Летом в том мире тоже очень красиво. Там цветы все в основном белые, но есть и нежно-розовые, и голубые. Похожие на колокольчики, или крупные вьюнки. Они как лианы, тянутся по кустам, и кажется, что это сами кусты цветут. А вот желтых нет совсем. Жаль, что я вижу только маленький кусочек этого мира, а хотел бы увидеть его весь.
Я бы тоже хотела.
– А как давно ты его видишь?
– Как себя помню. Сначала родители считали, что это просто детские фантазии. Но когда я вырос, и продолжил рассказывать о другом мире, они решили, что это ненормально. А я не представляю, как могу его не видеть. Хотя такое было, когда лежал в психиатрической больнице. Из-за таблеток, наверное, которые мне давали. Я не мог видеть другой мир, и от этого мне было хуже, чем от лекарств... А однажды я сбежал из дома, и поднялся на тот холм, где в другом мире стоит белый замок. И словно побывал в нем. Я пытался рассказать то, что видел, но никто не хотел меня слушать. А родители потом сказали, что если я еще раз уйду дальше садового забора, они снова отправят меня в больницу.
Мне стало жаль парня. Ну, вполне же нормальный молодой человек! Что ему стоит не говорить никому о том, что он видит другой мир? Я сказала:
– Фил, я верю тебе. Я сама видела то, что видел ты. Теперь ты не будешь рассказывать о том мире всем?
– Не буду, – кивнул он.
– Тогда, может, спустишься вниз и встретишь Новый год вместе с нами?
– Не знаю... – заколебался Фил. – Я там ни с кем не знаком, кроме Светы и тебя. И потом, Света рассердится.
Я подумала, что он прав хотя бы в одном, что никого из друзей Светы не знает, и будет чувствовать себя неловко в толпе незнакомых людей. Предложила:
– А хочешь, я останусь здесь с тобой?
– Я очень хотел бы, – искренне ответил Фил. – Но Света тебя потеряет и...
Он не договорил, потому что мы услышали в коридоре стук каблуков, через мгновение дверь распахнулась, и в комнату вбежала Света.
– Снежана! Я от тебя этого не ожидала! – возмущенно закричала она. – Ты что, читать не умеешь? Написано же было – не заходить! А ты не должен был вести себя потише! – повернулась она к Филу. – Чтобы никто не подумал, что здесь кто-то есть!
– Света, он ни в чем не виноват, он не шумел, – сказала я, подошла к Светке и положила руку ей на плечо.
И почувствовала цвета злости и страха в её мыслях. Они были похожи на черные грозовые тучи с темными коричневыми молниями. Света сбросила мою руку с плеча и сказала:
– Да какая теперь разница! Этот придурок наверняка уже всё рассказал тебе обо мне и о моей семье. А ты расскажешь остальным...
– Она ничего никому не расскажет, – прервал её Фил.
Света не обратила никакого внимания на его слова и продолжила:
– А я не хочу позориться. Поэтому, Снежана, мне не остается ничего другого, как убить тебя.
Я, конечно, не поверила, снова положила руку Свете на плечо и сказала:
– Я ничего никому не скажу, правда.
– Неправда! – она оттолкнула меня так сильно, что я попятилась к камину и чуть не упала, Фил успел подхватить меня. – Ты всё равно кому-нибудь скажешь! Поэтому ты должна умереть!
Такого черного цвета мыслей я еще никогда не ощущала. Они были словно бездонная пропасть или беззвездная даль космоса. И цвета страха в мыслях Светы уже не было. Я поняла, что она вполне может сделать то, что пообещала. Но всё равно не верила.
А Светлана быстро повернулась к выходу, выбежала из комнаты и захлопнула дверь. Щелкнул замок.
Фил все еще обнимал меня, и это было очень приятно, хотя в белом цвете появились коричневые точки. Он боится?
– Она что, заперла нас? – спросила я.
Фил ответил таким тоном, словно это было для него не в новинку:
– Да.
Я подумала, что она закрыла нас, чтобы я не проболталась кому-нибудь о её лжи, и когда гости разъедутся, откроет дверь и выпустит меня. Но это будет не раньше, чем утром, поэтому я села на диван, потянув Фила за собой, и он сел рядом.
– Ну вот, теперь я встречу Новый год с тобой, даже если ты этого не хочешь, – сказала я с улыбкой.
Фил не улыбнулся в ответ, сказал:
– Ты не боишься, что Света действительно убьет тебя?
– Нет, – беспечно ответила я. – Это просто угроза, чтобы я не болтала о том, что этот дом вовсе не её. Хотя я и не собиралась.
– А мне показалось, она говорила совершенно серьезно.
Я хотела возразить, но в это время мы услышали скрип под дверью, и увидели, что в щель кто-то просунул металлическую трубочку. Послышалось шипение.
– Что это? – спросила я.
– По-моему, это усыпляющий газ, – ответил Фил. – Света иногда грозилась усыпить меня таким, чтобы я ей не мешал.
– Зачем? – удивилась я.
– Мы оба уснем, она зайдет и убьет тебя. И всё обставит так, будто это сделал я.
– Откуда у тебя подобные умозаключения? – удивилась я.
– Я смотрел и читал много детективов, и часто на середине фильма или книги уже знал, кто преступник, – пояснил он.
Я подошла к двери и подергала ручку. Крикнула:
– Света, это ты? Открой дверь!
– Не открою! – послышался злорадный голос Светки. – Надо было сразу запереть этого придурка!
– Света, Фил не придурок. Открой, пожалуйста. Мы ничего никому не расскажем, обещаю, – заверила я.
– А я не верю! – ответила Света. – Я уже сообщила ребятам, что у тебя заболела голова, и ты уехала домой.
– А зачем ты хочешь нас усыпить?
– Когда вы уснете, я зайду в комнату, придушу тебя и растоплю камин, а задвижку не открою. И все подумают, что это сделал Фил. Его успеют спасти, а тебя – нет, увы. А я так хотела, чтобы мы с тобой стали подругами!
И она зло рассмеялась.
– Света, ты не имеешь права меня запирать! Я сейчас свяжусь с родителями и расскажу им, что ты собираешься сделать! – пригрозил Фил.
– Ой, да кто тебе поверит? – усмехнулась она. – Тем более что я отключила интернет.
Я оглянулась, посмотрела на монитор. На белом фоне была картинка – динозаврик и кактусы, и написано «Веб-страница недоступна».
– Она права, – вздохнул Фил. – Мне никто не верит, даже если говорю правду... Света! Мама с папой забеспокоятся, что меня нет в сети, и завтра же приедут!
– Но ведь завтра, а не сегодня, – ответила она. – А я им потом скажу, что в новогоднюю ночь были перебои с интернетом.
Я попыталась вытолкнуть трубку обратно за дверь, но она сдвинулась едва ли на три миллиметра. Попыталась еще поговорить со Светой, она не отвечала. Похоже, вообще ушла.
– Надо просто сломать дверь, – предложила я.
– Не получится, – возразил Фил. – Она дубовая. Я как-то пытался, не вышло.
– А окно? Мы можем сбежать через окно!
– Окно в моей комнате не открывается. Стекло бронированное, якобы от воров, не разбить. Форточка маленькая, даже ты не пролезешь. Тоже от воров.
– Скоро придут Светкины родители, они же обещали встретить с тобой Новый год, они нас выпустят, – сказала я.
– До нового года еще почти час, – Фил указал на часы на стене. – А мы уже минут через десять уснем.
– Позвоню в полицию! – я вспомнила о телефоне в руке.
– Они могут не поверить, решат, что ты шутишь, и не будут торопиться приехать. Ближайший полицейский пункт отсюда в нескольких десятках километров. Комната скоро наполнится газом. Они просто не успеют.
Но я всё же включила телефон. В том углу экрана, где показывается приём, было пусто. Ни одной черточки, даже самой маленькой.
– Связи нет, – вздохнула я.
– Света активировала глушилку, – пояснил Фил. – Её папа установил, чтобы партнеры по бизнесу ночью звонками не доставали.
Вот сейчас я тоже испугалась. Оказалась без связи, в запертой в комнате, которая постепенно наполняется усыпляющим газом. А когда усну, Света меня придушит. И почти нет времени, чтобы найти выход из этого безвыходного положения. От страха у меня голова совсем перестала соображать. В ней не укладывалось, что девушка, которая хотела стать моей подругой, может меня убить.
Фил сказал:
– Ты не бойся, я буду дышать через футболку, и постараюсь не уснуть. Когда Светка войдет, я её чем-нибудь стукну, и ты сможешь убежать.
– Как я убегу, если буду спать?
– Точно, – кивнул Фил и задумался.
Я начала лихорадочно соображать. Предложила:
– Может, нам покричать в форточку? Ребята внизу услышат и придут?
– Не услышат, музыка в гостиной слишком громкая, – возразил Фил.
– Тогда в пол постучать. Если кто-то есть на втором этаже, они услышат, – снова предложила я.
– У нас в доме прекрасная звукоизоляция. Стук не услышат. Если хочешь, чтобы тебя услышали, надо выйти в коридор, подойти к самой лестнице, и стучать там.
Я изумленно уставилась на Фила:
– Тогда как я услышала твои шаги? Потому и пришла сюда.
– Не знаю, – он тоже удивленно взглянул на меня. – Магия, наверное.
– Ты веришь в магию?
– Скорее всего, верю. Почему я вижу другой мир? Наверняка это какая-то магия.
Магия. Нам сейчас могла помочь только она. И тут меня осенило.
– Фил! Мы можем уйти!
– Как?
– Мы можем уйти в другой мир! Представь его!
– Но я же его только вижу...
– Представь, прошу! Только сначала оденься потеплее. У тебя есть куртка?
– Да. Зимняя внизу в гардеробной. А здесь в шкафу только осенняя.
– Надевай!
– А ты?
Я могла бы и вовсе обойтись без верхней одежды, но решила не шокировать парня.
– Дай мне какую-нибудь кофту.
Фил достал из платяного шкафа кожаную куртку, свитер и жилетку из овчины, отороченную песцом. Куртку надел сам, а я натянула свитер, закатала рукава, и сверху надела жилетку, оказавшуюся женской.
– Это мамина, – пояснил Фил. – В её гардероб вся одежда не входит, поэтому она часть вещей хранит у папы в шкафу, и у меня.
Мы уже начали ощущать сладковатый запах усыпляющего газа, и его действие: без всякой причины стало весело, всё вокруг казалось смешным и хотелось хихикать. Я чувствовала себя в предвкушении приключения, и не думала о том, как мы будем возвращаться обратно в этот мир. Просто мысль такая промелькнула и пропала.
– А варежки у тебя есть?
– Есть перчатки, – Фил показал их, они лежали в кармане куртки. – Но только одни. Хочешь, тебе их отдам?
– Нет, мне не нужно, – махнула я рукой и обняла парня за талию. – Ну, представляй скорее тот мир, пока мы оба не заснули.
Фил уставился на стену, и через пару мгновений она исчезла. Я снова увидела ручей, и замок на соседнем холме в лунном свете. Стрельчатые окна в замке ярко светились. Там тоже празднуют новый год.
– Ты чувствуешь, как оттуда тянет холодом? – я указала на проем в стене.
– Да, – кивнул Фил и радостно улыбнулся. – Я понял, почему мне стало холодно, когда ты смотрела со мной в другой мир! Вместе с тобой магия сработала, мы открыли портал!
– Пошли! – я потянула парня к исчезнувшей стене.
ГЛАВА 4
Мы шагнули в проем, полетели вниз и упали в глубокий пушистый снег с высоты третьего этажа. Выбрались из сугроба, я оглянулась, и увидела, что никакого дома нет. Мы стояли посреди большого заснеженного луга, полого спускавшегося к ручью.
– Я же говорил, это магия! – восторженно проговорил Фил, оглядываясь вокруг. – Как здорово! Я с детства мечтал сюда попасть! Это такое приключение! Жалко, рассказывать об этом кому-либо бесполезно, всё равно не поверят.
Он повернулся ко мне, и лицо удивленно вытянулось.
– Снежана, это ты?
Ответила:
– Я, а кто же еще.
– Ты другая была в моей комнате.
– Да какая другая? – удивилась я.
– У тебя волосы были черные, и глаза карие. А сейчас волосы белые, а глаза голубые. Ты и такая мне тоже очень нравишься. Ты очень красивая.
Нет, наверное, Фил на самом деле сумасшедший. Я хотела возразить, как мои волосы и глаза могли измениться за пару минут, но тут подул ветер, взметнул мои волосы, и прядь их упала мне на лицо. И я увидела, что они на самом деле белые.
Что такое происходит? Я поседела? Я включила на телефоне фронтальную камеру и посмотрела на себя, как в зеркало. И увидела совершенно другое лицо. Глаза льдисто-голубые, а волосы белые, как снег, но на седые не похожи. Овал лица, губы и нос тоже поменялись, хотя и не так кардинально, как глаза и волосы.
А может, мы просто уснули? Но сон один на двоих не бывает. Или это только мне снится?
– Ущипни меня, – попросила я Фила.
– Зачем?
– Чтобы проверить, что я не сплю.
– А, понятно, – кивнул парень. – Я где-то в интернете читал, что человек во сне не чувствует боли.
Он совсем легонько ущипнул мою руку. Я почувствовала боль. Значит, не сплю. И снова стала разглядывать свою новую внешность. Ничего, симпатичная, можно сказать, даже красивая. Поняла, другой мир – другой облик. Тогда почему Фил не изменился?
Я вдруг заметила, что парень переминается с ноги на ногу, натянул капюшон на голову и обхватил себя руками, чтобы согреться. Спросила:
– Холодно?
– Еще как! – ответил он. – Да тут, наверное, минус сорок! А ты разве не замерзаешь?
– Нет, – сказала я.
Мои ноги по колено в снегу чувствовали холод, но не мерзли. Было только немного неудобно, потому что каблуки проваливались в снег глубже носков. Я даже могла бы снять туфли, пойти босиком и не мерзнуть. А вот Филу срочно требовалось попасть в тепло. Я сказала:
– Может, вернемся назад? У тебя же есть друзья в поселке? Побудем до утра у кого-нибудь из них. Потом я уеду в город, а ты сможешь пойти домой. Тебя же Светка не убьет.
– Давай вернемся, – согласился Фил. – А как?
– Попробуй представить наш мир. Мы вместе снова создадим портал и пройдем через него.
Фил кивнул, взял меня за руку и начал вглядываться в стену леса за ручьем. Через минуту он сказал:
– Ничего не получается. Может, потому, что я сильно замерз?
Может, и поэтому, но я поняла, что вернуться будет не так просто. Спросила:
– А ты больше никакого жилья здесь не видел, кроме того замка?
До него слишком далеко. Я-то дойду без проблем, а парень на полдороге окончательно в ледышку превратится.
– Вон там над лесом я иногда видел дымы из печных труб, – Фил указал немного левее замка. – Мне кажется, в лесу есть деревня, и она довольно близко, просто за деревьями не видно.
– Пошли, – я потянула Фила к дороге. – Дойдем до деревни, там ты согреешься. Можешь идти быстрее?
– Не могу, ног от холода почти не чувствую.
– Надо двигаться, иначе совсем замерзнешь.
– А почему тебе не холодно?
– Понятия не имею, – пожала я плечами.
Через несколько минут мы с трудом перебрались через ручей по стволу поваленного дерева и оказались на дороге. Я заметила, что на телефоне восстановился полный прием, значит, мы вышли из радиуса глушилки. Стоп! Мы же в другом мире! Какой прием? Или здесь есть собственная мобильная связь, как в моих детских фантазиях?
До наступления нового года осталось полчаса. Может, попробовать позвонить маме? Нет, она забеспокоится, почему я звоню ей, а не веселюсь с друзьями. Позвоню, как договорились, после двенадцати. Я положила телефон в карман меховой жилетки.
По укатанной дороге идти было легче, и мы пошли быстрее. Минут через пять быстрой ходьбы увидели поворачивающую в лес узкую дорожку. Наверное, она и вела к деревне. Мы свернули с широкой дороги и вскоре подошли... нет, не к деревне, а к единственному стоявшему посреди заснеженного леса дому. Больше всего он напоминал избушку на курьих ножках, только без ножек. Из трубы поднимался дымок, в маленьком окошке горел свет. Тропинка от дома заворачивала в лес, но я поняла, что Фил дальше идти не сможет – сильно замерз. А я по-прежнему только чувствовала холод, но не мерзла.
– Давай зайдем, – предложила я. – Погреемся немного и тогда пойдем дальше.
– Давай, – Фил не стал спорить. – Мне нравится этот мир, но как же здесь холодно!
Мы подошли к избушке, я постучала в дверь. Никто не откликнулся, но дверь гостеприимно отворилась. Мы вошли.
В маленькой комнатке топился камин. Свет от него мы и увидели в окно. Хотя, в комнате было светлее, чем мог осветить огонь из камина. Оглядевшись, я увидела под потолком желтый светящийся шар.
Над огнем в камине на крючке висел чайник, рядом на треноге стояла форма с кексами. Чайник кипел, из носика поднимался ароматный травяной пар. Казалось, хозяйка этого дома несколько минут назад куда-то вышла, и с минуты на минуту вернется. Но кексы уже испеклись и вот-вот подгорят, а хозяйка и не думала появляться.
Около камина стояли два больших кресла, покрытые медвежьими шкурами и маленький столик. На столе стояла чайная пара и блюдо с уже испеченными кексами, пахнущими ванилином. Были в комнате еще буфет, кровать с горой подушек, большое зеркало на стене, и круглые вязаные крючком половички, разбросанные на полу в живописном беспорядке. Такие были в деревне у моей бабушки, и я сразу почувствовала себя как дома.
– Фил, проходи, садись ближе к огню и грейся, – по-хозяйски распорядилась я.
Он не стал снимать куртку, только стянул перчатки, откинул капюшон и сел в кресло. Я сняла жилетку и свитер, повесила их на вешалку у двери, взяла прихватки с приступки у камина и убрала форму с кексами с огня. На столике буфета стояла железная подставка, я поставила форму на неё, прежде вытряхнув кексы на блюдо. Достала из буфета еще одну чашку, сняла чайник с крючка, налила чай в чашки и тоже села в кресло.
– Пей чай и ешь кексы, изнутри быстрее согреешься, – посоветовала Филу.
– Вообще-то эти кексы пекли не для нас, – заметил он.
– Ну, если бы не мы, они вообще сгорели бы, – ответила я. – Так что если мы съедим по паре штук, большой беды не будет. Ешь, пока горячие.
Фил взял чашку и отпил глоток травяного чая. Улыбнулся:
– Вкусно. Никогда такого чая не пробовал. Мне сразу стало теплее.
Я добавила в свою чашку холодной воды из стеклянного кувшина, стоявшего в буфете. Всё равно чай показался мне горячим. Но очень вкусным.
Из кармана жилетки послышался звонок телефона. Неужели мама звонит? Я вскочила с кресла и бросилась к вешалке. Достала телефон, и увидела, что звонит Светлана. Мы обменялись номерами, когда она пригласила меня к себе на новый год.
– Фил, это твоя так называемая сестричка, – усмехнулась я. – Ответить, или не надо?
– Ответь, – сказал он. – Она недоумевает, куда мы делись из запертой комнаты. Скажи ей, что мы ушли в другой мир, где она нас никогда не найдет. А ты позволишь мне позвонить родителям? Они, наверное, уже беспокоятся.
– Конечно, – кивнула я, и хотела уже ответить Свете, но звонок прекратился. Перезвонить? Слишком много чести. Если ей надо, еще раз позвонит. Я протянула телефон Филу. – На, поговори с мамой и папой.
И вышла на улицу. Пока он уверял родителей, что всё в порядке, просто интернет пропал, а собственный телефон куда-то засунул и не может найти, потому и звонит с чужого, я решила осмотреться. Куда исчезла хозяйка дома? Я была уверена, что хозяйка, а не хозяин. Может, она где-то рядом, попала в беду и ей требуется помощь?
Я прислушалась. В ночном лесу было тихо, с неба сыпались редкие крупные снежинки, луна проглядывала сквозь тонкие облака. Красиво... Но я ничего не услышала. Решила обойти вокруг дома, но каблуки проваливались в рыхлый снег, и я продвигалась медленно. Дошла только до угла и повернула назад. Никого там нет. Если бы кто-то был, я обнаружила бы следы, а их не было.
Вдруг боковым зрением я увидела в лесу какое-то движение, пригляделась и заметила волчью морду. Я прижалась к стене и начала медленно продвигаться к двери дома, не сводя глаз с волка. Он тоже смотрел на меня, но не двигался с места. Последние три шага я пробежала, заскочила в дом, захлопнула дверь за собой и облегченно перевела дыхание. Хотела запереть, но ни задвижки, ни замка на двери не оказалось.
Фил уже закончил разговор.
– Я и тете Маше с дядей Сашей позвонил, успокоил их, что я в поселке у друзей, сказал, что сбежал, потому что они меня не отпустили бы, а меня пригласили, – сообщил он, взглянул на меня и спросил озабоченно: – Что с тобой? Да ты вся дрожишь! Замерзла? Надо было одеться, когда пошла на улицу. Или ты чего-то испугалась?
– Там, снаружи, волк, – ответила я.
– Да, здесь они водятся, – кивнул Фил.
– А как же мы пойдем дальше?
– Придется ждать до утра. Днем волки нас не тронут. И, может быть, тогда станет теплее. Честно говоря, совсем не хочется выходить обратно на мороз... Кстати, новый год через три минуты, – заметил Фил, возвращая мне телефон.
– Ну, давай как-нибудь встретим его, – сказала я, наконец, перестав дрожать после встречи с волком.
Я заглянула в посудное отделение буфета, нашла два красивых хрустальных фужера. Интересно, откуда в лесной избушке такая красивая посуда? За неимением шампанского налила в фужеры чай из чуть остывшего чайника. Включила на телефоне телеканал с речью президента. Он уже её закончил. Заиграли куранты. Когда они начали бить двенадцать раз, мы с нежным звоном соединили края фужеров, сказали друг другу: «С новым годом!» и выпили чай.
Так мне и не удалось встретить новый год в большой компании. Но компания Фила нравилась мне гораздо больше.
– Я еще никогда не встречал новый год в такой романтической обстановке, – улыбнулся он.
А Фил прав. Кивнула:
– Я тоже... Ой, надо позвонить маме!
Позвонила. Конечно, не сказала, где я нахожусь, она всё равно не поверила бы. Мама сообщила, что останется у сестры еще на две недели. Я пожелала ей хорошо провести время, и отключила связь. Положила телефон на стол и включила любимую музыку. Предложила:
– Может, потанцуем?
– Давай, – согласился Фил. – Я еще ни разу не танцевал с девушкой, только видел в кино, как это делают.
– У тебя получится. Это просто, – улыбнулась я.
Фил положил руки мне на талию, а я – ему на плечи. Несколько минут мы самозабвенно танцевали медленный танец. Это было так приятно! Я танцевала с парнями и раньше, но так сладостно и радостно мне было впервые. Наверное, потому, что Фил мне очень нравится. И это взаимно. Я же вижу цвета его мыслей.
Мы прижимались друг к другу всё сильнее, наши губы становились всё ближе. И мы уже потянулись друг к другу, чтобы поцеловаться, но в это время вдруг скрипнула дверь, и мы испуганно отпрянули. Повернулись к двери и увидели вошедшую женщину.
– О, да у меня гости, – приветливо сказала она.
Я представляла хозяйку дома старушкой небольшого роста в необъятном полушубке, пуховой шали и валенках. А она была высокая, лет сорока на вид, на голове легкий платок, вместо шубы тонкое длинное пальто, на ногах летние ботинки. Из-под платка выбились белые пряди, но не седые, а совсем как у меня, хотя никак не могу привыкнуть, что мои волосы стали белыми. Когда в танце я поворачивалась лицом к зеркалу и видела в нем блондинку, то с трудом верила, что это я.
– Вы нас извините, пожалуйста, что мы без приглашения вошли, – учтиво проговорил Фил, а я, нажав на кнопку на телефоне, выключила музыку.
– Не извиняйся. Ко мне всегда без приглашения приходят, – сказала женщина, сняла пальто и повесила рядом с моей жилеткой.
– Как же вы прошли, там же волк! – спохватилась я.
Женщина улыбнулась:
– Это мой сторожевой волк, Стеффи. Еще малышом я спасла его, и теперь он служит мне верой и правдой. Всех пускает в дом, но никого не выпускает. Выпустит, если только я разрешу.
– Тут у вас... кексы едва не сгорели... я немного похозяйничала, – сказала я.
– Спасибо, – ответила хозяйка. – Мне пришлось срочно уйти, в деревне одной женщине пару часов назад очень рожать захотелось. Ну, садитесь, рассказывайте, с чем пожаловали?
Она села в одно кресло, мы с Филом – в другое. Кресла были широкие, и нам свободно хватило места.
– Мы просто зашли погреться, – сказал Фил. – Я так замерз, что до сих пор не совсем согрелся.
– Погреться? Замерз? – удивилась женщина. – Дайте-ка я на вас внимательнее посмотрю.
Она повела рукой, и шар под потолком засветился ярче. Магия! После того, как Фил показал мне другой мир, я поняла, что он существует и оказалась в нём, уже больше ничему не удивляюсь.
Женщина с минуту разглядывала Фила, потом сказала:
– Да ты, парень, похоже, не из нашего мира.
– Так и есть, – кивнул он. – Мы оба из другого мира.
– И ты? – она посмотрела на меня и добавила изумленно: – Неужели это ты, принцесса?
– Нет, я не принцесса, – засмеялась я. – Меня зовут Снежана, а моего друга – Фил. А вас как зовут?
– Яга, местная колдунья.
– Баба-Яга? – удивленно переспросил Фил и тут же смутился: – Ой, простите... В нашем мире в сказках есть колдунья Баба-Яга, которая питается людьми...
И он еще больше смутился.
– Ну, я людей не ем, – сказала Яга с улыбкой. – Наоборот, им помогаю. Роды принимаю, болезни всякие лечу. Так как вы сюда попали?
Я вкратце рассказала о небольшом приключении с покушением на наше убийство. Фил всё подтвердил.
– Так я же и говорю, ты – принцесса! – радостно сказала Яга. – Старшая дочь королевы нашей страны, Элиабеллы, Хозяйки Белого замка. Вон и отметина – родинка на брови.
Эту родинку я даже заметила не сразу, потому что брови и ресницы у меня, как это ни странно, цвет не поменяли, а остались черными. В своем мире у меня на лице не было никакой родинки.
ГЛАВА 5
– Семнадцать лет назад в этот самый день у нашей королевы родились две дочери-двойняшки, – начала рассказывать Яга.
– Но мне-то двадцать, – вставила я. – Даже двадцать с половиной.
– Ты дослушай, а потом спорь, – ответила колдунья. – Знаю, ты думаешь, что родилась в другом мире, и поэтому наша королева не твоя мать. И того, что ты родилась второй раз, не можешь помнить, потому что была еще маленькая.
– Да, я не помню, но мама мне рассказывала! – возбужденно воскликнула я. – Я умерла, а через десять минут воскресла! Вы знаете, как так получилось?
– Так вот об этом и хочу тебе поведать, – сказала Яга и продолжила: – Ты родилась первой. А через полчаса – твоя сестра Анабелла.
У меня есть сестра-близнец! В детстве я всегда мечтала её иметь. Как было бы мне хорошо с сестренкой! Она была бы такая же, как я, и я не испытывала бы дефицита в общении со сверстниками, потому что моя лучшая подруга-сестра всегда была бы со мной.
– Двойни у нашего народа рождаются крайне редко, это считается очень плохим знаком, – продолжила колдунья. – Люди считают, что один из двух детей – это дитя дьявола, одного из многих приспешников Хозяйки Темного мира. Поэтому от второго ребенка стараются каким-нибудь способом избавиться.
– Вы считаете, что это правильно? – теперь Фил прервал рассказ, голос у него был возмущенный.
– Да нет, мы, колдуньи, народ просвещенный, и знаем, что рождение двойни никак не связано с Темным миром, потому что сами принимаем роды у женщин. Но людские поверья не так-то легко поколебать.
– А... как избавляются от второго ребенка? – спросила я дрогнувшим голосом.
– Раньше убивали, – ответила Яга. – Теперь их стараются просто разделить. И чем дальше увезти одного из детей, тем лучше. Тогда влияние ребенка дьявола на обычного ребенка становится всё слабее, со временем сходит на нет, и оба становятся обычными.
– А как они отличали ребенка дьявола от обычного? – не удержалась от вопроса я. – Близнецы ведь совсем одинаковые.
– А никак, – ответила колдунья. – Какая разница, если оба со временем станут обычными. Но когда двойня родилась у королевы, она испугалась. Потому что такое случилось в первый раз на протяжении всей истории нашего мира. Королева подумала, что если у простой женщины рождается дитя дьявола, то у неё родилась дочь самой Хозяйки Темного мира.
– Наш мир для вас – Темный? – удивилась я.
– Нет, – махнула Яга рукой. – Ваш мир – просто один из многих миров, существующих одновременно с нашим здесь и сейчас. А Темный мир – это мир мертвых, куда попадают после смерти люди, много зла сделавшие при жизни. Есть еще Светлый мир, тоже мертвых, но для тех, кто при жизни творил добро.
Мы с Филом поняли, что это аналоги наших рая и ада, и одновременно кивнули. Колдунья продолжила:
– О том, что у королевы родилась двойня, от народа, конечно, скрыли.
– А вы как об этом узнали? – удивилась я.
– Потому что избавиться от тебя поручили мне.
– Вам?
Несколько мгновений я не могла вымолвить больше ни слова, только изумленно хлопала глазами. Как это убить? Меня? За что? Но потом сообразила, раз я жива, значит, Яга меня не убила.
– Ну да, мне, – кивнула она. – Не королева, конечно, я с ней лично не знакома. Элиабелла приказала сделать это своей повитухе, колдунье Элеге, обслуживавшей королевскую семью и их приближенных. Но Элега никогда не убивала людей, а тем более детей. Поэтому она перепоручила приказ королевы своей помощнице, колдунье Тирене, которая практиковала среди остальных придворных. Та пришла в ужас, она тоже не могла убить ребенка, и передала приказ и девочку колдунье Яре, что была рангом ниже, и продавала свои магические услуги королевским слугам. Несмотря на огромное вознаграждение, Яра тоже не захотела убивать дочь королевы, и поручила городской ведьме Маре сделать это. Маре очень нужны были деньги, и она согласилась. Но тоже не смогла. Сначала она хотела просто оставить корзинку с новорожденной в лесу, чтобы её загрызли дикие звери. Но потом пришла и принесла ребенка мне, деревенской колдунье, и всё рассказала. И попросила избавиться от девочки. Потому что если я не сделаю этого, всем нам, начиная с Элеги, и кончая мной, не поздоровится. Я, хоть и на самой низшей ступени колдовской иерархии стою, но посильнее всех их буду. Вот ко мне и обращаются со всеми трудными делами.
Она замолчала, переводя дыхание. Едва в рассказе Яги наметилась пауза, Фил воспользовался ею.
– Что могла вам сделать королева? Казнить, что ли? Вы же колдуньи, – сказал он. – Превратили бы её в лягушку, и всё.
– Никто не может так поступить с королевой, молодой человек, – сухо ответила Яга. – Лягушка не сможет править народом. А не будет королевского рода – не будет и нашего мира.
– Почему?
– Фил, подожди, – остановила я парня. – Уважаемая Яга, продолжайте, пожалуйста. Вы ведь меня не убили. А что вы сделали?
– Да нет, как раз убила, – ответила колдунья на мой вопрос.
Как? Но вот ведь я – живая! Яга продолжила:
– Мне пришлось. Королеве нужно было доказательство – мертвое тело её дочери. И она его получила. Но не полностью. Мне удалось отделить живую ауру девочки, и послать её в другой мир. Только так я могла не убить её совсем, и тебе дала шанс на жизнь, ведь твоё тело в тот момент, когда аура принцессы переместилась в него, было практически мертво, только еще не совсем остыло. Теперь в том мире ты – девушка Снежана, двадцати с половиной лет. А в нашем – старшая принцесса страны, которой сегодня исполнилось семнадцать. Без имени, так как королева его тебе не дала.
– А почему она решила убить именно Снежану, а не Анабеллу? – спросил Фил. – Они же близнецы, и Снежана родилась первой.
– Да, почему? – подхватила я.
– А вот из-за этого, – Яга указала на темное пятнышко под волосками моей левой брови. – У новорожденной она была лучше видна. Люди считают родинки отметинами дьявола. А у Анабеллы их нет.
– Ну, раз мне здесь даже имени не дали, не остается ничего другого, как вернуться назад. Только мы не знаем, как, – сказала я. – Уважаемая Яга, вы поможете нам?
Я непроизвольно положила ладонь на руку колдуньи, ожидая положительного ответа, и, странное дело, не ощутила цвета её мыслей. Яга взглянула на меня удивленно, но ничего не сказала, и руку не убрала.
В этот момент снова зазвонил телефон, и Яга не успела ничего сказать. Звонила Светка. Я решила ответить.
– Алло.
– Ты где? Куда ты дела Фила? – сразу закричала она в трубку.
По телефону цвета мыслей я не видела, но и без них в голосе Светы слышались страх и паника. А еще в трубке звучала приглушенная музыка. Наверное, Светка стоит на лестнице между вторым и третьим этажом.
– Считай, что ты меня убила. И Фила тоже не успела спасти, – сказала я.
– Дура!!! – зло воскликнула Светка. – Ты что, думаешь, я на самом деле хотела тебя убить?!
– А что я, по-твоему, должна была подумать?
– Я просто хотела, чтобы вы оба уснули, и проспали до утра! Чтобы не смогли ничего никому рассказать обо мне, и не мешали веселиться! А тебя просто напугать хотела, чтоб и потом не вздумала болтать!
– Вообще-то я не собиралась никому выдавать твою тайну. А напугать меня тебе удалось. Потому в том, что мы с Филом сбежали, ты сама виновата, – ответила я.
– Ты мне весь новый год испортила! – воскликнула Светка. – Сама можешь идти куда хочешь, а Фил чтобы срочно вернулся домой! А если он через пять минут не придет, я найду вас и тогда точно тебя прибью!
Фил взял у меня из рук телефон и сказал:
–Там, где мы сейчас, найти нас ты не сможешь.
– Идиот! – Светка так кричала, что и мне было всё прекрасно слышно. – Давай быстро топай домой!
– Света, я не вернусь, – сказал Фил.
– Придурок! Ты что, меня подставить хочешь? Я же за тебя отвечаю! Что я твоим родителям скажу?! – истерически завопила Светка.
– А не надо было нас пугать, – ответил парень. – Придумаешь что-нибудь. Пока.
Он отключил телефон и положил на стол.
Колдунья так и не ответила на мой вопрос. Вместо этого сказала:
– Хорошо, что ты пришла, Снежана. Очень вовремя. А вот его зря с собой притащила. Замерзнет он здесь, – она указала на Фила.
– Я не тащила. Без него я бы сюда вообще не попала, – ответила я.
Хотя она права. Фил до сих пор кутается в куртку, несмотря на то, что в доме жарко горит камин. Яга одета в легкое платье, и не заметно, чтобы она мерзла. И мне в платье без рукавов и с большим декольте тоже совсем не холодно. Теперь понятно, почему. Потому что я наполовину из этого ледяного мира.
– Тебе надо отправиться обратно, домой, – сказала колдунья Филу.
– Так вы можете помочь нам вернуться? – обрадовано спросила я.
– Ему – могу, – ответила Яга. – Тебе – нет.
Я удивилась:
– Почему?
– Потому что ты нужна здесь.
– Если я постоянно видел этот мир, значит, я с ним как-то связан. Поэтому никуда не уйду, – твердо сказал Фил. – Вы привыкли к холоду, и я привыкну. И без Снежаны тоже не уйду. Мы вместе пришли, вместе и вернемся в свой мир.
– Тысячи людей умерли от холода, пока адаптировались, и произошло это не за один год, а за сто лет, – заметила колдунья, и добавила: – Снежана не вернется. Её мир здесь. Она должна остаться.
– Зачем? Кому я нужна? Королева... моя мать уверена, что я мертва. Как же я останусь? У меня же там мама!
– Ты сможешь общаться с ней по своему волшебному прибору, – сказала Яга, кивнув на телефон.
Ага. Смогу, пока заряд батареи не закончится. А как я объясню, где я и почему не могу вернуться? В то, что я в другом мире, она точно не поверит. Искать меня будет, всю полицию страны на ноги поднимет. А может, даже Интерпол.
– Снежана, ты нужна нашему миру, чтобы он окончательно не заледенел, – продолжила Яга. – Мы привыкли к холоду, но совсем без тепла всё равно не можем. А наша королева не хочет этого признавать, и ничего не хочет делать.
Да просто здесь наступает ледниковый период. С этим ничего поделать нельзя.
– А что ваша королева или Снежана могут? – спросил Фил, словно прочитав мои мысли. – Это природа, глобальные климатические процессы, на которые никто повлиять не в силах.
– Это в вашем мире никто не в силах, а в нашем в древности жили великие волшебники. Сейчас таких уж нет...
– Но вы же колдунья, Яга, – сказал Фил. – И, как я понял, вас таких много.
– Говорю же, нет теперь таких волшебников. Когда-то очень давно, может десять тысяч лет назад, а может и больше, были, а наш мир был такой же жаркий, как ваш, – пояснила Яга и рассказала: – Но вдруг стало резко холодать, зимы становились длиннее, а лето короче. Овощи, злаки не успевали вызревать. Стало не хватать продуктов, люди начали умирать от голода. Королева, которая в те времена правила нашим миром, попросила волшебников, чтобы они что-нибудь сделали. Они с помощью магии остановили похолодание, мы приспособились к нему, и нам даже стал нравиться холод. Но пятьдесят лет назад постепенное похолодание началось снова, а семнадцать лет назад резко стало холоднее. Это пока не многие заметили, но мы, колдуньи, тщательно следим за погодой. Год от года снег выпадает всё раньше, и лежит всё дольше. Овощи и фрукты едва успевают созревать, людям теперь приходится строить теплицы, чтобы обеспечить страну пищей. А семнадцать лет назад этого еще не требовалось.
Я задумалась. Семнадцать лет назад у королевы родились две дочери, одну из которых она приказала убить. Может, из-за этого и началось похолодание? А если я останусь, оно остановится? А если уйду, погибнет целый мир? Неужели придется остаться? Но я не хочу!
– Я же не великая волшебница, чем могу помочь? – пожала я плечами.
– Тебе ничего не надо делать, просто жить здесь, и всё, – сказала Яга. – Наша королева тоже не волшебница. Но без королевской семьи весь наш мир превратится в ледяную пустыню.
– Почему? – теперь уже мы с Филом спросили хором.
– Потому что волшебники древности всю свою волшебную силу вложили в королеву, которая в то время правила. Чтобы, пока продолжается её род, нашему миру ничего не угрожало. И сила эта передается по женской линии.
– Но род же продолжается. У королевы есть дочь
