Оглавление
АННОТАЦИЯ
Популярная рок-группа страны, о которой практически ничего не известно. Много слухов и много тайн вокруг этой пятерки. Она молодая, талантливая девушка, мечтающая стать знаменитой певицей. Но цена за мечту слишком высока. Ей пришлось отдать все, что было. Напрасна ли эта цена? Не понятно, пока не пройдет время.
***
Каждый мне твердит, что
я сошел с ума.
Но я не верю им,
А голос все твердит,
что я больной.
Группа "Пустошь"
ПРОЛОГ
Дворцовая площадь города Санкт-Петербург, в самом центре северной столицы. Именно сегодня, здесь состоится первый живой концерт группы «Пустошь».
Погода на удивление хорошая, на небе ни тучки, даже ветер не чувствуется, что непривычно для этого города. Целый день в городе светило солнце, накаляя воздух, для начала июня такая погода редкость. Когда на площади уже начали собираться люди, солнце начинало садиться, оставляя свои лучи на крышах домов, будто бы прощаясь.
До начала концерта еще рано, но самые преданные поклонники уже начали собираться возле хрупкого ограждения. Молодые парни и девушки ждут того самого часа, когда их впустят, когда они смогут вживую увидеть своих любимых музыкантов, услышать музыку, насладиться этим вечером.
Многие ждали этого дня. Кто-то и не мог представить, что этот день когда-нибудь настанет, а кто-то и представить не мог, что первый концерт пройдет здесь, а не в Москве. Но ведь музыканты родом из Петербурга.
— Скажи привет, — говорит девушка на камеру своему парню, когда тот посмотрел в объектив.
— Зачем? — нахмурившись, он и отвернулся, слегка нахмурив брови. Девушка ведь знает, как сильно он не любит все эти съемки, особенно если это потом будет выкладываться в интернет.
Девушка немного расстроилась, но не подавала каких либо признаков своей обиды, прекрасно все понимая, а ведь хочется запечатлеть тот день, когда выступает любимая группа. Блондинка продолжает снимать видео в сторис своего инстаграма, хвастаясь всем, где она сейчас находится. Ей уже сыплются сообщения о том, как завидуют, а лучшая подруга только и делает, как поздравляет ее и просто радуется вместе с девушкой. Правда, блондинка не отвечает, только улыбается. Пусть в школе обзавидуются, ведь она самая популярная в школе. И все эти сообщения только разводят в ней костер власти и уверенность в самой себе.
Девушка все ждет того момента, когда сможет пройти за кулисы и сделать совместный снимок с солистом группы. С тем самым загадочным парнем, из сердца Берлина — столицы Германии, о котором мало что известно, да и о других музыкантах известно не больше, будто бы специально ничего о себе не рассказывали.
Предвкушение. Волнение. Радость.
Все что сейчас испытывает каждый из толпы. Каждый только и ждёт, когда можно насладиться той музыкой, покорившей их сердце.
Толпа начинает громко галдеть, когда охранники открывают проход, пропуская каждого за ограждение, по одному, стараясь делать все быстро и внимательно. Каждый старается протиснуться вперед, чтобы оказаться поближе к сцене, ближе к артистам, ближе к тем, кто украл сердечко, как говорили они.
Но прежде чем все начнется, зрители видят, как пятеро парней поднимаются на сцену и, занимая свои места, ждут тишины, чтобы начать свое выступление.
Резкий звук ударных, за ними сразу гитары. Сейчас начинается первый и самый громкий концерт в истории музыки и группы, который мало того, что войдет в историю, но и останется в памяти всех тех, кто сейчас присутствует здесь.
Ты отравил меня.
Разбил меня.
Ушёл и не сказал ни слова мне.
Я хотела догнать, узнать.
Только сил не было,
Сердце болело,
Умирало медленно
С болями.
Ты ушёл не сказав
Оставил одну умирать.
Ты мог бы помочь,
Но ушёл…
Голос солиста чуть ли не ласкать слух присутствующих людей, по словам многих.
Эта песня была написана, со слов артистов в одном из интервью, задолго до создания группы. Немного поработав над ней и теперь мы слышим окончательную версию одной из нашумевших песен ребят.
Сегодня особый день, как для зрителей, так и для ребят.
Пустошь — новая группа-звезда. Всего за год им удалось покорить более одного миллиона людей по всей стране. Для начинающих это невероятно. Но им удалось сделать то, что не удавалось сделать многим другим.
Ребята смоги завоевать любовь своим творчеством, своей игрой и своей тайной, которая до сих пор никому не известна. Раскроют ли они свои секреты? Если да, то когда? И что они могут скрывать? Была версия, что ребята бывшие наркоманы, для российского шоу бизнеса это не допустимо, может поэтому о них нет никакой информации. Столько вопросов и ни одного ответа. Столько тайн и ни одной разгадки.
Репортеры постоянно задают одни и те же вопросы, правда, парни никогда не делятся своей тайной. Вопросы вроде «а кто вам помог стать столь популярными?» или «назовите свои настоящие имена!» всегда оставались без ответов. Кого-то это даже раздражало, сюдя по тому, что пишут в их официальной группе в социальной сети, где люди писали негативные комментарии. Разумеется администрация отвечала на них, но так чтобы не раскрыть секретов и не нахамить в ответ, пусть даже и хочется.
Пустошь — эта изюминка группы, которую они уж точно просто так не раскроют.
Многие даже спорят, а что ждёт этих ребят? Как долго они смогут продержаться в шоу-бизнесе? Некоторые ребята даже сделали ставки по этому поводу, и каждый хотел выиграть.
ЧАСТЬ 1
«Человек без мечты — не человек»
Так сказал один из участников группы «Пустошь» Меино Шварц, в одном из интервью, когда спросили про мечту и что она для него значит.
ГЛАВА 1
Лежу в кровати, рассматривая белый, может чуть сероватый, потолок. Я не знаю чем сейчас заняться, ведь учебный год закончен, впереди три месяца свободы.
Нет, конечно же, я знаю, чем буду заниматься все это лето, а начать уже можно сегодня, правда, Виолетта — моя лучшая подруга и самый дорогой человек, даже не стоит догадываться почему, приедет только сегодня — поздно, поэтому планируем увидеться завтра. А пока что я должна чём-то себя занять. И лучше сделать это до того, как мама увидит меня без дела и ещё хуже, если в кровати, мол сколько можно спать? Время, к слову, сейчас двенадцать.
— Оксана, — закричала мама с кухни, — сходи в магазин.
«Ну вот, накаркала сама себе же», — подумала я, тяжело вздыхая, если она кричит из другой комнаты, то настроение у неё хуже не куда. Если бы зашла, то все было бы не так плохо. Хотя учитывая одну проблему, то ничего бы не поменялось, будь она сейчас на пороге моей комнаты.
«Сходи в магазин» фраза, которую я слышу чаще, чем своё имя. Скажете это нормально? Конечно же, ведь своим родителям стоит помогать. Да, я с этим полностью согласна, но все не так просто.
Мама воспитывает нас одна (да, у меня есть сестра) отец нас бросил, когда она — моя сестра-близнец — заболела. Сбежал так, что пятки сверкали. Соответственно уже два года мы его не видели и вообще стараемся не упоминать, в особенности при матери, которая возненавидела его сразу, как узнала, что он уже обзавёлся новой семьей и ждёт пополнение. Честно, мы с сестрой были расстроены не меньше, я бы сказала Вероника. Ведь в первое время, когда мать рыдала каждый вечер, винила себя, говорила: «если бы не я, он бы остался»
Сколько раз я тогда говорила, что в этой ситуации никто не виноват! Да если бы я заболела итог бы был тот же. Через полгода мама уже перестала плакаться по отцу и всерьёз занялась больной дочерью (не скажу, что до этого она ей не занималась) я же ушла на второй план, если не на третий.
За все это время многое изменилось, я даже не знаю плохо это или же нет, но время шло, мы стали ссориться. Через пару месяцев сестру переселили в соседний комнату. Тогда же, отношения, что с мамой, что с сестрой испортились хуже не куда. Где-то глубоко внутри я понимаю, что так нельзя, но с другой стороны, почему все сложилось именно так?
— Хорошо, — отвечаю я, принимая сидящее положение. Вид у меня такой, будто бы грузовик переехал несколько раз. Волосы растрёпанный, торчат во все стороны, так что укладывать их сейчас бесполезно. Ну, ладно, зато можно собрать в хвост.
Идти мне не хочется. А что поделать, если это приказ. Уже давно я не считаю, что мама меня о чём-нибудь просит, потому что все ее просьбы звучат всегда одинаково и в одном тоне, как приказ. В первое время было не приятно слышать подобный тон, но со временем: через слёзы, крики и истерики. Я привыкла, начала не замечать этого и решила, что лучше уж сделать что-то чтобы потом не выслушивать мамино недовольство.
К слову, о том что же изменилось с начала болезни сестра и до сегодняшнего дня.
У моей сестры теперь новая комната, больше, комфортней и уютней. Новый ремонт, все удобства, не то, что в моей, где штукатурка сыпится чуть ли мне не на голову, а обои начинают отклеиваться. Хотя раньше мы жили в одной. Нас все устраивало, и мы были не разлей вода. Можно было позавидовать. Так и было. В школе я то и дело, что слышала все эти разговоры за спиной, как все одноклассницы хотят сестру близняшку: «ведь это так удобно» — говорили они, а мне становилось смешно.
Болезнь изменила наши отношения: мы перестали общаться, смотреть фильмы и гулять, как было тогда, будто бы в прошлой жизни. Даже все наши новые секреты оставались при нас, мы не говорили часами, как тогда. Болезнь отнимала у сестры много сил и настроение у неё чаще всего было более менее нормально, чтобы просто поговорить с мамой, когда та заходит и спрашивает о ее самочувствие.
Будете говорить, что тут я не права, но свою сестру я начала ненавидеть. С каждым днём все больше и больше. Да и себя я начала злиться, ведь никто не виноват, нужно просто перестать видеть в этой ситуации плохое и жить дальше. Иногда, кажется, что мама ее начала любить больше, только из-за болезни. А может, так было всегда? Я не замечала, потому что отец был рядом и любил меня. Его любовь заменяла мне и материнскую. Тогда я даже думала, что получаю достаточно от обоих родителей. Но нет, я глубоко ошибалась. Или же я все напридумывали?
Я не знаю.
«Чтобы было, не заболев, моя сестра?» — этим вопросом я задавалась постоянно, перед сном, перед тем как открываю глаза и просто в течение дня.
А смогла бы япоступить в музыкальную школу? Смогла бы я обратить мамино внимание на себя и, все было бы иначе? Мы бы не ссорились так часто, как это происходит сейчас? Я так не думаю. Что-то да было по-другому.
Выхожу из своей комнаты. Мама стоит возле плиты, подпевая себе под нос какую-то странную мелодию. Все как обычно, без изменений.
Беру кружку не обращая особого внимания на то, какая мне попалась.
С болезнью сестры, в нашем доме появился ряд правил, в которых говорилось о то, что вещи сестры никто не имеет право брать. У неё все стоит отдельно, лежит и стирается. Это стало первой причиной почему мы стали ссориться с матерью.
— Утро доброе! — внезапно говорит сестра, отчего я пугаюсь и роняю кружку в раковину, разбивая ее, на две части.
— Утро доченька, — ответила ей мама, а меня будто тут нет и никогда не было — пустое место, как это называется в народе, — ты можешь аккуратно? Ты что взяла кружку сестры?
Я этого даже не заметила. Вот до чего доводят мысли с самого утра. Стоило задуматься и все идёшь не так как задумывалось, даже не обращаешь внимание на окружающую обстановку, все делается на автомате.
— Разбила? — выдыхает, будто бы это не просто кружка какая-то, — почему ты такая неряха? Что с тобой? Опять всю ночь тыкалась в свой телефон, а теперь спишь на ходу?
Сейчас начнется то, к чему я вроде как и привыкла, но в тоже время я от этого в таком ужасном настроение, что и разговаривать с матерью ближайшее время не собираюсь. И скорее всего не буду.
— Я же говорила, что эту кружку нельзя брать. Ты не должна ее трогать, брать и пить из нее тем более!
Повышает голос, а я чувствую себя униженной перед публикой. На душе становится мерзко. Пусть это и не в первый раз и тем более не последний, только я всегда буду для неё обузой. Чтобы я не делала.
— Мам, она же не специально, — сестра старается отвлечь женщину от меня, защищает, пусть я этого и не просила, — я из другой попью.
Я говорила, что после болезни сестры все изменилось? Окей. У Вероники своя посуда, свое постельное белье. Вещи никогда не стираются вместе. В общем, у мамы теперь пунтик на то, чтобы Веронике было хорошо.
Когда я решила постирать свои джинсы, которые замарались по очень естественной причине, я бы даже сказала женственной причине. Да, такое бывает, когда ты находишься в школе, а потом бац и у тебя месячные. Но не в этом суть. В общем, я закинула свои джинсы в машинку, где уже лежали вещи сестры и начала их стирать. Мама орала, кажется, ее было слышно с улицы. Тогда это был полный ужас, я не знала что думать, а ее было не возможно остановить. Тогда я ещё впервые заплакала перед кем-то (разумеется в сознательной жизни, не считая тех детских истерик в магазинах, когда мама наотрез отказывается покупать шоколадку) даже сестра видела меня в слезах впервые. Тогда я впервые сбежала, точнее ушла из дома к подруге и ночевала там до тех пор, пока мама не решила извиниться (почти через неделю) благо бабушка меня понимает и иногда дает деньги, которые я оставляю для будущего или как говорят на черный день.
Виолетта — подруга моей жизни, моя одноклассница и просто отличная девушка. Девушка всегда поддерживает меня, как никто другой. И чтобы было со мной, если бы не она? Не могу себе этого даже представить. Да и думать не хочется об этом.
Она, как и я мечтает о чем-то таком, что заходит за рамки нормального. Мы не идем легким путем, не хотим быть юристом, экономистом, что-то этого рода или же как мечтают наши родители. Быть моделью — это ее мечта, моя — стать музыкантом. Да не просто музыкантом, а популярным на всю страну. Создать группу и быть номером один. И если получится выйти на новый уровень, чтобы о нас услышали далеко за границами России. Разве это не супер?
— Не специально, можно на ногу наступить, а это преднамеренное действие.
Она всегда так говорит. Я всегда тут, как чужая. И всегда попадаю под горячую руку матери. Обидно до горьких слез.
То, что обычно происходит нотации, которые я слушаю каждую нашу ссору, в этот раз я этого не собираюсь делать. Разворачиваюсь и иду к выходу.
— Оксана!
Обуваю кеды. Стараюсь все делать быстро, чтобы как можно скорее покинуть пределы квартиры, хотя бы на время, пока она не успокоится.
— Куда собралась?
Молча беру свою сумку, подключая к телефону наушники, и втыкаю их в уши.
— Я тебя не отпускала!
Последний фразу я слышу чуть тише. Включаю музыки и, ничего не отвечая, выхожу из квартиры.
Это дом, в котором меня ненавидят. Дом, где я чувствую себя изгоем. Чувствую себя браком, пустым местом и просто никому не нужной.
Пустота — все что я чувствую, находясь дома, вместе с мамой и сестрой. Иногда я говорю себе, что это не так, правда то что происходит между нами, заставляет меня думать иначе.
На улице даю волю слезам. Если дома я сдерживалась, то сейчас меня прорвало. Внутри что-то колет, жмет. Болит.
Болит так сильно, что хочется лечь прямо на землю, чтобы боль хоть немного отступила, хотя это мало чем поможет мне. Это всего лишь душевная боль…
Набираю Вету, которая как ни странно приехала раньше, разумеется эта новость меня обрадовала.
— Ты что плачешь? — спросила подруга, а мне стыдно отвечать, но тут все понятно без моих слов, — подходи ко мне.
На душе стало легче. Девушка лечит меня, лучше лекарств. Вот это я понимаю дружба.
До подруги добираюсь быстро. В наушниках играла любимая группа, почему-то именно их песни затрагивают мою душу. Если бы я знала почему.
Подруга вышла с гитарой, которую я оставила у неё, чтобы мама не знала об этом. Ведь первое что она сделает — выкинет ее из окна! Вот ее реакция на музыкальные инструменты. Она терпеть этого не может.
— Куда пойдём? — спросила девушка, прекрасно понимаю каким будет ответ. Я улыбаюсь.
— Думаю, можно на Невский, — ответила я, — сегодня там много людей, можно привлечь побольше внимания.
— Это точно!
Мы всегда ходили на невский проспект. Слушателей было чуть больше десяти. Иногда нам давали за это денежку, но это не главное, что мы хотели бы получить, нам важен слушатель. Чем больше — тем лучше.
Хотелось бы попробовать спеть на английском, но он у меня настолько ужасен, что и пробовать не хочется.
К вечеру, когда уже и людей стало меньше, мы потихоньку начали собираться.
— Можно я у тебя переночую?
— Конечно!
Чтобы человек делал не будь у него таких друзей? Сложно сказать, но думаю, что он бы морально уже был бы мертв.
Девушка не спрашивает что случилось, тут и без слов понятно.
— Извините, это случайно не вы только что пели? — поинтересовался он, от чего я даже не сразу решилась ответить, что да, это пела я.
Мужчина рассказал о том, что ищет людей для своей группы людей и ему как раз не хватает солиста. А ему так понравилась моя игра, что и не удержался.
Мы договорились завтра увидеться, взял номер, чтобы позже скинуть адрес места встречи. Сказать, что я загорелась — ничего не сказать.
— Вет, это ведь шанс помочь сестре. Хоть как-то помочь…
— Будь у меня такая дочь, я бы ее расцеловала, — сказала она, а я обняла ее так сильно, как ещё никогда и никого не обнимала.
Подруга обнимает меня в ответ, на душе становиться хорошо и уютно, так будто бы я уже совершила то, о чем могла только мечтать.
Перед дверью мои ноги начали трястись, так будто бы я стою на экзамене или на собственную казнь. Подруга решила подождать меня на улице, а мне страшно даже звонить.
Звоню в дверь.
Дверь открывает сестра, потом подходит мама. Тишина продолжается.
— Мам, мне предложили сыграть в одной группе, — начала я, — если мы станем популярной группой, то мы бы смогли справиться с болезнью Вероники.
На мои слова отреагировала только сестра. Мама и мышцей на лице не дернула, будто статуя из мрамора: неподвижная и холодная.
— Мам?
— Ты заболеешь раньше, — говорит она, о чем только, — ты либо заболеешь звездной болезнью и станешь эгоисткой или ничего у тебя не получится.
— Но ведь…
— Думаю, что когда у тебя появятся свои деньги, ты просто уйдешь от нас. Тебе их будет жалко.
— Это не так…
На глазах уже начинают наворачиваться слезы. Это как нож в сердце. Она вонзила его, а теперь начинает его еще больше всаживать.
— Заходи и забудь эту поганую идею, тебе почти шестнадцать лет, а мозгов не прибавилось.
— А будь на моем месте Вероника, ты бы ее поддержала?
Слова вырвались случайно. Думала об этом, но не хотела произносить их вслух, боясь кого-то задеть, но почему им так можно, а мне нет?
— Что?
— Ты любишь ее больше? Но я ведь лучше! Я не болею!
Слезы бегут по щекам. Внутри все болит.
Так мерзко.
Так противно.
Даже от своих собственных слов.
Это чувство ревности. Оно говорит за меня.
— Да как ты, — чувствую, как воздух накаляется, напряжение растет, — смеешь так говорить о своей сестре?
— Ты даже тогда ее любила больше! Вероника всегда была лучше меня. Она отличница, ее всегда учителя хвалят, а я что? Мой талант сочинять музыку, я люблю музыку, но ты ее ненавидишь. И когда я решила хоть как-то помочь сестре, ты говоришь, что это бред.
— Это и есть бред.
Вероника никогда не влезала в наши разборки, как и отец. Мы всегда ссорились с ней. По любому поводу. Хотя были дни, когда мы общались хорошо, всем было хорошо.
— Ты никогда меня не поддерживала!
Сильная пощечина.
Боль.
Обида.
Пустота.
— Ненавижу.
И быстро выхожу из квартиры. В этом доме меня не любят. Тут я лишняя.
Виолетта сидит на лавке у подъезда. А я не могу сдерживать слезы. Я так не могу.
— Ну, что?
— Мы опять поссорились, — говорю, — еще сильнее. Она против того, чтобы я была музыкантом.
Достаю визитку, которую мне оставил тот парень. Я не знаю соглашаться или нет. Но знаю, что если не сделаю этого буду полной дурочкой, что упустила свой единственный шанс.
— Хочешь согласиться?
Шмыгаю носом. Нужно взвесить все «за» и «против»
— Нужно подумать.
— Может, согласишься? У тебя талант и если ты любишь свое дело, берись за все ниточки, которые только есть.
Улыбаюсь подруге, которая всегда меня поддерживала. Она всегда рядом, когда мне плохо и, кажется, нет больше такого человека, который бы знал об мне все, что только можно. Она знает про меня, а я знаю о ней. Даже сейчас, в эту трудную минуту она ближе, чем родная сестра. Это странно, но в тоже время я благодарна ей за все.
Мы направляемся в сторону ее дома, по пути забегая в магазин за всякими вкусняшками, чтобы дома посмотреть фильм и поесть.
ГЛАВА 2
Утром я проснулась от входящей смски, номер не определился, поэтому я не стала даже смотреть.
Встала с кровати, умылась и все же решила посмотреть, вспомнив, что вчера было. И как я обрадовалась, когда увидела адрес, где меня будут ждать.
Быстро собралась, приведя себя в порядок, попросила у подруги чистую кофту, более менее нормальную. И побежала.
Через сорок минут я была на крыше hi-hat где этим летом выступала Гречка. Все ещё помню то уютное место, как пела вместе с Ветой в полный голос. Рвала глотку на полную, как говорила я, проснувшись на следующий день без голоса.
Пришла чуть раньше, чем нужно было. Волновалась я жутко, боясь, что все напрасно. С одной стороны исполнить мечту прямо сейчас? Одна только мысль не даёт мне покоя, что до мечты стать музыкантом осталось чуть-чуть. И помочь сестре, пусть сейчас у нас отношения не те, что раньше. Что бы не случилось… сестру и маму я люблю…
Я услышала шаги, сразу же кто-то позвал меня.
— Оксана, — раздался мужской голос, — проходи.
Я уже боюсь. Что-то внутри меня бунтовало. Эмоции били через край.
Что если я им не понравлюсь и что же мне делать? Честно, думать об этом не хочется, но в тоже время я только надеялась, что все пройдет хорошо, что это не сон и все, что сейчас происходит со мной в реальности. Теперь все будет по-другому.
Мы поднялись на крышу, нас уже ждали ребята за столиками. На сцене уже расставлены инструменты. Парни выглядят старше меня лет на пять, но зная, как я на глаз определяю возраст, могу ошибаться. Да и важно ли это? Думаю нет.
Тут тихо, но обстановка немного раздражает, может, оттого что я боюсь. А может… Нет, сейчас я напридумываю себе все только самое плохое, этого мне не нужно.
— Присаживайся, — молодой парень указывает на место.
Парень лет двадцати пяти, не меньше, в костюме. Вчера выглядел не хуже. Следит за своим внешним видом.
Позже присоединился мужик лет сорока, как позже выяснилось, что именно он вложит в нашу группу свои деньги, только перед этим он решил нас прослушать. Если он действительно хочет это, то у него будут свои заморочки, как у большинства богатеньких.
— Здравствуйте, — здоровается один из парней, скорее с ними мне придется петь, — опа, телочка.
Пересаживается ко мне, а мне захотелось отодвинуться. Мерзкий тип.
— Да не боись, я просто познакомиться, как тебя? — он улыбается.
Как же его не бояться? Смотрит на меня, как на добычу, от чего становится не по себе.
Весь в татуировках. Ведет себя странно, будто бы никогда не видел девушку. Меня трясет только оттого, что он смотрит на меня!
— Оксана…
— А я Стас, — он протянул руку для пожатия, — гитарист в группе, как раз кстати.
Остальные ребята заняли свои позиции. Мне пришлось тоже присоединиться к ним. Правда, гитара, которую мне дали оказалась четырехструнной, на которой я не очень-то люблю играть, да и не такая она и привлекательная.
— А можно мне гитару сменить? Я просто не очень люблю бас.
— Да без проблем, — махнулась с другим парнем и провела по струнам.
То, что нужно. Чувствую свою родную душу, что может не радовать.
Сначала попросили ребят сыграть их песню, которую они когда-то играли. Сначала показалось, что эту мелодию я где-то слышала, но так и не смогла вспомнить. Блондин пел так классно, что я и забыла, где нахожусь.
Сейчас я.
Самое страшное это ожидание своей очереди. На секунду показалось, что я потеряла голос, но после нескольких нот на гитаре, все вернулось. Влилась в атмосферу, за пару аккордов своей песни. Доиграла до конца, даже лучше чем там на улице возле метро, где народу в два раза больше.
Первая песня, которой я не смогла придумать название, но очень легко смогла подобрать музыку. Первая песня, которую я исполнила на невском, которую вчера услышал молодей паренек в очках. Зовут его, кстати, Макс. Отчество он так и не назвал. Думаю, не хочет выглядеть слишком старым.
Когда я закончила свое маленькое выступление. Я не знала о чем думать. Представляю лишь то, как ухожу без той веры в будущее. А может я сейчас зря панику, как бывает всегда перед важным событием.
— А ребята не промах, — говорит мужчина, — думаю, было бы лучше, если б ты пела.
Он показывает на меня. От такого я вновь потеряла дар речи, Будто бы забыла как говорить.
— Ты будешь петь, — конечно же, я рада, но решила, что показывать это не правильно и просто сказала «хорошо». Единственное, что смогла сказать я, пока парень не начал возмущаться.
— Что? — парень явно не обрадовался этой новости, — она будет петь? Вы смеетесь? Чем я хуже нее? Только появилась и сразу солист?
— Рос, успокойся, — клавишист, кажется, зовут его Матвей, подходит к парню, — это не так важно, кто поет…
— Тебе может и не важно, но мне это еще как важно! Мне говорили, что я буду солистом. Я! А не какая-то баба с улицы!
его слова задели меня. но вмешиваться в бунт этого хама не хотелось, пусть с ним разберутся другие, но почему он так отреагировал? Остается только гадать, или же можно просто забить и наслаждаться тем, что теперь я занимаю позицию солиста, а это значит, что первый шаг к мечте я сделала.
Он смотрит на меня. Становится так страшно и это только от его взгляда. Он ненавидит меня. Становится невыносимо, будто бы весь мир обернулся против меня. Так и хочется спросить, за что? Что я такого сделала? Ведь он слышал, что это не мое решение.
— Это мне решать, кто будет петь, а кто играть на гитаре, — мужчина взбесился, как маленький ребенок, не получившего свою игрушку. Он даже стукнул по столу кулаком, заставляя всех упокоиться, будто бы бояться его гнева.
Повисла тишина. Стало неловко только от мысли, что я пришла и меня тут же назначают на важную роль группы. С какой-то стороны это не правильно. Но с другой я рада как никогда, чувствую себя ещё лучше, будто бы так и должно быть.
Пусть мне многие говорили, что у меня удивительный голос, особенно когда пою, но отнять у кого-то его роль — не правильно.
Несколько минут ребята успокаивали того парня. Рос. Странное имя или сокращение?
— Осталось обсудить детали.
Мы расселись за стол, разумеется, я сижу одна, а ребята за одним круглым столом. Думаю, теперь теплых отношений с ними не ждать, жаль… особенно после того, как я заняла пост солиста. Работать будет тяжело. Если не без сюрпризов, от которых я захочу сбежать. Нет, нельзя об этом думать. Мысли, конечно же, не прочитают, но материальны.
— Сейчас вам нужно написать несколько песен, но для этого, нужно выбрать название группы, имена, — о названии я уже думала, но не знаю, это будет слишком банально, — парням я уже говорил, сейчас скажу тебе.
Обострила свой слух, чтобы ничего не пропустить. Нужно влиться в работу быстрее, запомнить всю информацию, что мне сейчас скажут.
— Так как группа новая, и спонсор у нее один из влиятельных людей, вам стоит забыть о своей прежней жизни. Навсегда, — забыть… это как? — Для своих друзей, родных вы или пропадаете без вести, или умираете от несчастного случая. И я не шучу, все серьезней некуда.
Это как приговор. Я даже сглотнуть не смогла от таких слов. Умереть для своих родных? Умереть, чтобы жить и заниматься любимым делом? Зачем? Это все выглядит как-то так, чтобы у нас не было шанса сбежать от них. Ведь в другом случае мы могли просто уйти и вернуться домой, то так мы даже не можем вернуться. Будто бы нас продают.
— Для чего все это?
Глупый, но верный вопрос. Но я хочу знать зачем все это. Зачем так сложно? Ведь если мы серьезно хотим заниматься музыкой, то и бежать нам не куда.
— Это условие, на котором вы получаете средства для своей группы. Это гарантия того, что вы не уйдете, если что-то вам не понравится или же, чтобы не разрушить все планы, по поводу вашей группы. Если на чистоту, то мне самому это не нравится, но таковы условия Михаила.
— Но ведь нас все равно могут узнать, разве не так? — тут и без меня все понятно, это ризк.
— Поменяете цвет волос, пострижетесь и вас никто не узнает. Для стопроцентной не узнаваемости — пластика, немного изменить черты лица: нос, губы. Все опять же придется делать.
— А если я откажусь?
— Выход только один, ты не будешь участником группы. Выбирай. Я не давлю, но все это условия того, чтобы ты играла в группе.
Прощаться с этой жизнь, чтобы получить новую? Но какую новую жизнь я смогу получить? Что если, у нас ничего не получится? Мы не сможем оправдать свои надежды и, все это будет пустой тратой времени, но при этом мы не сможем вернуться к прежней жизни. Для своих родных мы будем мерты.
Это же такой бред.
У них же явно не все в порядке с головой, раз предлагают такое. Или же это неудачный розыгрыш? Ну, знаете, посмотрим, на что вы способны ради своей мечты, что вам дороже. Проверка. Странная и слишком тупая.
— Хотелось бы уточнить, — вмешивается мужчина, — за месяц вы должны написать несколько песен, как говорилось ранее, после их можно раскрутить и уже после всего этого, можно выступить на концерте, а после я делаю вам подарок.
«Делаю вам подарок» это звучит, как «если ты закончишь четверть на одни пятерки получишь новый телефон» или что-то в таком роде. Но в итоге можно получить не тот телефон, какой хотелось бы и это в лучшем случае, в худшем — получаешь блокнот.
— Соглашайся, — шепчет Стас, — это будет круто. Такой бомбы не было ине будет в мире музыки.
Если я соглашусь, получу то, что хотела, но потеряю семью и друзей. Не соглашусь — потеряю только мечту. Но что-то мне подсказывает, если я не соглашусь, то буду полным идиотом, а соглашусь мы станем номером один в России.
А стоит ли такая жертва моей мечты? Ведь если все получится, жертва не напрасна, а не получится — мне придется как-то выживать одной.
Я была готова на все, пока не узнала чего они хотят от меня. Как мне быть? Одна часть меня уже давным-давно согласилась, но вторая часть все еще упрямится. Она не хочет, чтобы я теряла себя? Не хочет такого риска? Чего же эта частичка хочет? Если бы я знала…
Как говорят «кто не рискует — тот не пьет шампанского» так ведь? Но с другой стороны это не тот случай.
Откажусь и, мне придется вернуться домой, где сидит больная сестра и ненавидящая мать, а соглашусь, я осуществлю свою мечту, может, еще и помогу чем-то сестре. Не напрямую, но хоть как-то.
— Ну, так что?
— Ладно, я с вами, — говорю это уверенно, ставя всю свою ставку на то, что все получится.
Это будет мне уроком, если не камнем в душе.
***
— Мам? — девушка подходит к плачущей маме, обнимает ее, как только может.
— Оксана не звонила? — сердце сжимается от боли, таких ссор в доме ещё никогда не было.
Девушка качает головой, не зная что думать и говорить. Оксана обязательно вернется, посидит пока у подруги, только бы знать у какой. У Виолетты сестра не появлялась. Утром девушка ушла, не сказав куда.
С того вечера сестра не появлялась. Сестра пропала, исчезла так, будто бы ее никогда и не было.
Телевизор продолжал работать, о чем говорят телеведущие плохо слышно. Кадр меняется на аварию в центре города. Автобус протаранил несколько легковых машин, погибло более сорока человек. Причина — водитель уснул за рулем.
— Проводится проверка по делу. Почему водители работают без отдыха и что скрывают начальники автобусных парков, — говорит девушка в форме следователя.
Начали показывать фотографии потерпевших и, когда показали блондинку с длинными прямыми волосами, сердце матери и дочери сжалось так сильно, будто его там и не было. Сомнений нет, это Оксана.
Руки женщины задрожали, слезы потекли, как горный ручей с такой силы, что вытирать их бесполезно. Стало так больно, что внутри все разрывается на части. Это ложь. Этого не может быть. Ее дочь не погибла. Ошибка, которую вот-вот опровергнут.
Позже в дверь постучали.
Следователь пришел лично сообщить эту новость, не зная того, что женщина увидела новости, где сообщили об аварии.
Три дня прошло, как в аду.
Одну дочь женщина похоронила в закрытом гробу, смотреть на мертвое тело ей не хватало духу, да еще настолько изуродованное, что и не скажешь, что это ее дочь.
В этот же день вторую дочь госпитализировали в больницу. Самочувствие ухудшилось и, кажется, виной всему этому была ссора с дочерью. И в добавок авария, где погибла Оксана.
— Если бы мы с Оксаной не поссорились, — начала женщина, держа руку дочери, — она бы не ушла из дома, не было бы этой аварии, и ты бы лежала сейчас дома. Я плохая мать.
Женщина винила только себя. Говорила что-то себе под нос и плакала, продолжая держать дочь за руку, это ее немного успокаивало, правда, нервы начали сдавать. Успокоительные не помогают.
— Мам, ты тут не причем, — слабый голос, слабая улыбка, — ты отличная мать и мы любим тебя. Оксаны нет рядом, но думаю, она согласиться с моими словами. Жизнь без ссоры не возможна. Ты все, что было у нас…
Девушка замолкает, веки медленно опускаются, а монитор начинает пищать. Дыхания нет. Жизнь ушла из ее любимой дочери, так легко. От чего что-то в голове переключается и женщина начинает реветь громко, орать во все горло. Врачи услышали и сразу же прибежали, попробовать вернуть девочку к жизни, правда все их реанимационные действия были бесполезны. Это случилось бы рано или поздно. Без тех лекарств, которые стоят целое состояние, девочка бы долго не протянула. Женщину сразу же вывели из палаты, дав ей успокоительно.
В этот день она потеряла еще одну дочь.
Веронику похоронили рядом с Оксаной. Жизнь постепенно начала превращаться в кошмар наяву. Когда хронили вторую девочку, отца не было. Кажется, что он похоронил их именно тогда, когда уходил из семьи. Они были для него чужими.
ГЛАВА 3
С чего начинается новая жизнь? С нового имени? С внешности?
Я не знаю. И если бы я знала, не была бы уверена в правильности своего ответа.
Но именно сегодня я обстригла свои длинные белоснежные волосы и покрасила их в темный. Мне бы сказали, что сейчас я больше смахиваю на пацана. Может так и надо, а может нет. К вечеру меня отправили в частную больницу, где сделали пластику, слегка изменили нос и губы, я их даже не узнала. Да и себя в целом тоже. Какой-то новый человек передо мной.
Не знаю.
Парни уже все сделали, теперь моя очередь проходить через «перерождение». Долго думаю о новом имени. Даже не знаю, что подобрать.
— Тебя совсем не узнать, — Стас садиться рядом, — но тебе идет. И я не шучу.
— Спасибо, — все, что могу ответить.
В голове перемешиваются только два события, если не больше. Во-первых, то, что я решилась на самое идиотское предложение в мире, во-вторых, я не знаю, как мне теперь быть, точнее знаю, но не могу определиться с началом своего нового пути.
— О чем думаешь?
— Об имени, — отвечаю я, а потом добавляю, понимая, что он хочет сказать что-то еще, — и ты мне мешаешь думать.
— Ладно, — как-то обиженно сказал он, — не буду мешать.
Резко встал и вышел из комнаты, оставляя меня в полной тишине, в полном спокойствии и одиночестве. Это все, что мне сейчас нужно. С одной стороны я пытаюсь привыкнуть к ситуации и взять ее в свои руки, чтобы никто не смел мне больше указывать.
Резко падаю на диван, понимая, что думать о чем-то сейчас просто бесполезно. Это тоже самое, что плыть под водой с закрытыми глазами. Вода не попадает в глаза, но и ничего не видно.
Белый потолок. Смотреть на него скучно. На нем даже пятен нет. Идеально белый, как моя новая жизнь. Без каких либо пятен.
Нужно думать.
Чего я хочу? Точнее, какое имя я хочу? Виолетта? В честь моей подруги? Или же в честь сестры или мамы…
Нет. Это будет слишком палевно, если кто-то узнает меня, а так я буду похожа, но имя будет иным.
Да это может быть нелогичным и не реалистичным, а что если выбрать какое-то иностранное имя? Что если я не совсем русская. Что если я немка, приехавшая в Россию девушка.
Вскочила с дивана так резко, что на мгновение увидела черные точки. Взяла телефон и начала смотреть список немецких имен и фамилий. Имен много, какие-то мне нравились, какие-то не очень. Но нужно выбирать быстро, не задумываясь, будто мне родители дали это имя.
На ум пришло несколько вариантов, хотя хочется с кем-то обсудить и понять что же лучше. С фамилией я разобралась быстро — Шварц, черный. Можно, было придумать и другое, но придумывать что-то свое мне не хочется.
Нахожу Макса, чтобы поведать ему о своих размышлений. Мне нужен человек, чтобы он оценил. И просто обсудить с ним свое решение.
— Макс, а что если я не русская, — начала я, понимая где-то внутри, что это полный бред, но все же, — я немка, приехала в Россию и начала тут жить, познакомилась с вами и мы начали играть в группе.
— Это возможно, учитывая, что в Питере много приезжих.
— Меино Шварц.
— Что? — не понимающе спросил он. Смотря на меня, как на инопланетяне, может мне показалось.
— Это мое новое имя.
Парень задумался, иногда переводил взгляд с меня на что-то другое. Даже не знаю, о чем он думает.
— Отлично, — говорит, — главное, чтобы ты знала немецкий, ведь будут спрашивать.
— Я его знаю, учила сама.
Он улыбается. Улыбка слишком заразительная и я улыбаюсь в ответ.
— Макс, а что если мы будем петь не на русском, а на другом языке.
Парень вновь задумался.
Слишком много вопросов и предложений, но я же стараюсь не ради себя. Все ради группы. Все ради того, чтобы у нас все получилось.
— Это была бы ваша отличительная черта от многих других групп, да и в других странах популярные группы поют не на родном языке.
— Да, знаю парочку таких, — улыбаюсь.
Обсудили еще несколько вещей, после чего отправилась обратно в свою комнату. Рядом с дверью стояло зеркало. Хватило одного взгляда на новую внешность, и я застыла. Темные волосы, пусть я раньше думала, что они мне не идут. Теперь вместо длинных кос, короткие, неуловимые пряди, которые даже в хвост невозможно собрать. Новый внешний вид, мне нравится, чувствую себя даже уверенней, чем раньше.
Дверь резко распахивается, что пугает меня, а это всего лишь сквозняк. Закрываю ее и присаживаюсь на диван, включая телевизор на пятый канал, где идут новости.
— Ужасная авария, произошедшая в конце мая этого года, — кадр меняется на несколько легковушек и автобус, который перевозит людей, — причина: водитель спал, но почему? Дело ведет прокуратура города Санкт-Петербург. Неужели не хватает столько рабочих, что водители работают несколько суток? — показывают фотографии погибших, и я замечаю там свою, с белыми длинными волосами, улыбающеюся, счастливую одним словом. Даже не вериться, что я на это согласилась, но ведь это ради сестры.
Женщина начала говорить о других новостях, я даже не могу представить, как им удалось создать такую имитацию аварии. Это ведь практически не возможно.
«Вот и все» — говорю сама себе, понимая, что теперь все знают о моей «смерти»
Не знаю, что я чувствую. Не знаю, что должна чувствовать. Но одно могу сказать — внутри меня пустота. Это ведь нормально? Нормально ничего не чувствовать, когда ты обманул всех и начал новую жизнь, непонятно зачем и непонятно когда.
Взяла в руку гитару, начала что-то наигрывать, пытаясь что-нибудь найти и понять. Мелодия мне начинает нравиться, в ней есть что-то подходящее мне то о чем бы я не сказала.
— Красивая мелодия, — говорит татушка или проще сказать Стас, заходя в комнату, — сама придумала?
— Да.
Продолжаю наигрывать мелодию.
— Новости видела? — киваю, — эта первая песня для нашей группы?
Еще раз киваю.
— Не хочешь прогуляться, сразу, как дождь закончится, — посмотрела в окно, за которым видны серые тучи, на стекле капли дождя.
— За окном — дождь, — начала играть свою мелодию заново, несколько тихих аккордов, — а в душе пустота я иду по улице, — новые аккорды, — в пустоту.
Парень смотрит на меня, улыбаясь краешками губ, и говорит:
— Отличное начало.
— Спасибо, — ответила я, — знаешь, сейчас бы пригодились бы ударные, но это всего лишь начало. Я бы сначала закончила работу с текстом.
Парень соглашается.
Когда мне удалось остаться одной, за окном совсем стемнело. Открыла окно, вдохнув свежий воздух, освежила голову, для работы над текстом.
Села на стул, пододвинув тетрадку с ручкой.
В голову лезли идеи, которые я не успевала записывать.
К утру мне удалось написать черновой вариант первой нашей песни. Часов в семь я только легко на диван, как дверь резко открылась, а на пороге стояли ребята и Макс.
— Держи, — Макс кинул мне что-то маленькое и тонкое, поймав, поняла, что это паспорт.
Моя фотография, когда успели сделать? Новое имя, фамилия, год рождения. Смотрю на год и понимаю, что меня сделали на три года старше. Город рождения — Берлин. Супер.
— А почему год другой?
— Чтобы не придирались к тебе из-за твоего несовершеннолетия.
— Но я же не говорила сколько мне…
— Несколько звонков и старый паспорт.
— Старый паспорт? Вы его украли?
— Иначе бы было бы сложно доказать, что в автобусе была ты.
То ли из-за того, что ночью я не спала, то ли он говорит на другом языке, но из всего сказанного я мало чего смогла понять.
Вся группа собралась в сборе. Расселись на моем диване, вытиснув меня же с него, хотя один все так же стоял в проходе — Рос.
— Рос, садись к нам, — крикнул его Матвей, двигаясь.
— Мне и здесь хорошо.
Кажется, он все еще злиться. Злиться за то, что я пою вместо него. Это же так глупо. Как в детском саду. Как маленький мальчик, у которого отобрали любимую игрушку, еще и наказали за что-то.
Дала листочек с готовым текстом и каждый из парней прочел. Текст понравился всем, даже похвалили, правда, кое-то даже не стал читать и что-либо говорить. Он просто ушел! Нельзя же из-за какой-то ерунды так сильно обижаться. И вести себя, как неблагодарная сволочь.
Сказала, что скоро вернусь, а сама пошла за ребенком.
Он сидит за своим ноутбуком, смотрит на экран и иногда улыбается, но заметив меня, сразу же прикрыл крышку компьютера.
— Что нужно? — так грубо со мной никто не разговаривал.
— Я хотела бы извиниться.
Смотрит на меня, как на добычу или на товар, который ему рекомендуют приобрести.
— За что?
— Видимо, за то, что Михаил Эдуардович выбрал меня в качестве солиста, — сказала я, — если же тебе так важна роль в группе, можешь ее забрать. Я откажусь от этого, если тебе это так хочется.
— Тебе этого не позволят сделать, — ухмыляется, — ты не в курсе, но этот старый хрен тебя уже видел. Ему настолько понравился твой голос, что услышав его вновь — забыл, что у него уже был солист.
— Разве это плохо?
— Если бы мужик дрочил на мой голос мне бы стало противно.
— Что делал? — мне на секунду показалось, что он пытается сделать мне такую пакость, чтобы бы я отказалась, а потом бы еще и обвинила человека в том, что он не делал.
— Михаил Эдуардович настоящий псих, которому понравился твой голос до такой степени, что он его возбуждает.
Дверь открывается.
— Ребят мы вас заждались, — говорит Петя.
— Рос, если ты пошутил, то скажи лучше сейчас, — это бред, но от этого становится не смешно, а совсем наоборот — страшно.
— Петь, скажи же, что наш Михаил Эдуардович дрочит на ее голос.
Парень лишь виновато кивнул. Правда.
Как представлю это, сразу становится мерзко.
— Не веришь, можешь проверить.
ГЛАВА 4
Неделя пролетела быстро, учитывая, что всю неделю я сидела на диване с гитарой в руках. Написала еще один текст и теперь работаю над новой мелодией. Руки начинали уже болеть, но желание дописать хотя бы куплет — было сильнее.
Телефон издал звук. Пришлось отложить инструмент, чтобы посмотреть на то, что же пришло. Сообщение из нашей общей группы, где не было Макса. Меня только что туда добавили, Рос написал, что сегодня вечером идем в бар, отметить какое-то событие, но заметив мое присутствие удалил сообщение, а после меня. Все еще ненавидит меня. Извинения не принял.
Даже плакать не хочется. Пусть это и бесполезно. Да и зачем мне тратить на это нервы? Не хочет работать в команде - пускай, мне то от этого ничего не будет.
Мне удалось сдружиться со всеми, но только не с ним. И я все равно не понимаю за что он так со мной.
Настраивает ребят против меня. Над музыкой я работаю совершенно одна.
— У тебя хорошо получается, — Макс садиться рядом, — не пробовала ребят подключить? Рос сказал, что ты работаешь совсем одна.
Соврал ему.
— Нет, — говорю я, откладывая гитару, — Ройс сам настроил ребят против меня, поэтому я работаю одна. Он меня ненавидит. А мне тяжело работать одной. Но раньше я как-то работала одна, может и сейчас справлюсь, пусть и работы стало больше. ведь писать партии для всех сложнее.
— Говорила с ним?
Киваю.
Я извинилась. Просила помощи у других, но те лишь отнекивались, говоря, что мне нужно все делать самой. Ведь это шоу бизнес. Здесь каждый сам за себя, а если ты в группе, то солист делает все в одиночку.
Только какой идиот в это поверит?
— Знаю, это всего лишь отговорка. Им просто не хочется терять дружбу с эгоистом вроде Ройса.
— Они давно дружат, еще до того, как им предложили стать частью этой группы.
Максим рассказал, что они и раньше были группой. Солистом был другой человек. Ушел он потому что не был готов отдать свою жизнь за свою мечту. Тогда солистом стал Ростислав, но Михаилу Эдуардовичу это не совсем понравилось и тогда нашли меня.
— Почему ты согласилась?
— Потому что хотела помочь своей сестре, - сказала я, сделав не большую паузу, - она умирала от рака, а денег на лечение не было. Думала, если смогу раскрутиться как музыкант, смогу чем-то помочь.
Он ничего больше не спросил, но у меня возникло чувство, будто бы он что-то знает, но говорит, не хочет. Не стала расспрашивать, может, он смотрел на мое досье, прежде чем пригласить.
К вечеру я закончила работать с текстом, заканчивала работу с музыкой и нужно лишь помощь парней, чтобы записать полноценную мелодию. Знаю, что они все время тусуются в одном месте. Меня никогда не приглашали, но это сейчас не важно. Мы ведь разные, да и знакомы от силу чуть больше недели.
— Может, не стоило так делать?
— Иначе бы не поверили.
Не могу разобрать, кто говорит с Максом, думаю, что это Михаил Эдуардович. О чем они говорят так и не понятно. Да и нужно ли мне подслушивать?
— Пришлось убить нескольких людей, чтобы получить солиста, — мужчина замолчал, сделал глоток, — но оно того стоило. Она прекрасный солист, еще и сочиняет превосходную музыку.
Убил людей, чтобы я пела? Он псих! Это слишком жестоко, слишком эгоистично.
— Ее голос расслабляет, не замечал этого?
— Да, но такие жертвы…
— Были не напрасны, поверь. Через год о группе будут говорить постоянно, вот увидишь.
Слушать дальше этот разговор мне не хочется. Скольких же он убил, чтобы все поверили в мою смерть? А главное зачем? Стоят ли все эти жертвы того, чтобы я пела?
Думать о музыке не получаются. В голове всплывает момент, где показывали фотографии жертв. Пять, десять… и девушка, которую приняли за меня…
Это худшее, что я могла себе представить, хотя до этого дня думала, что это подставное видео.
Подставное…
Выхожу на улицу.
Дождь капает. Стою под козырьком и закуриваю. Хочется стукнуть себя по башке и не знать того, что узнала. Не мучает ли их совесть?
— Я думал, ты не куришь, — говорит парень, подходя ко мне.
— Я тоже.
Стас весь промок. Вода капает с волос.
— Что грустишь? Вдохновенье потеряла?
Выдыхаю дым, слегка прокашлявшись.
— Нужно отрепетировать, а иначе мы зря собрались.
— В смысле?
— Вы сидите, отдыхаете, пока я сочиняю песни, я устала! А вы слушаете своего конченого дружка, которого обидели и он теперь сидит и дуется, как ребенок.
Парень удивленно уставился на меня, ничего не ответил, а я начала ощущать, как камень с души падает с плеч.
— Вы слушаете его, ничего не делаете и собираетесь прийти на готовое, но вы не можете представить, как мне тяжело все это делать одной! Нет, чтобы помочь, вы тупо сидите и бухаете, будто бы это вы сами все делаете.
— Тише.
Чувствую, что еще чуть-чуть и разревусь. Стас подходит ближе, обнимает.
— Извини, — говорит он, а я даю волю эмоциям.
Хочется что-то сказать, но в тоже время мне этого совершенно не хочется.
Дождь начал усиливаться. Сигарета выпала из руки. А слезы продолжали бежать по щекам, падая на футболку парня.
— Нужно идти внутрь или заболеем.
С трудом смогла успокоиться.
Не знаю, как и не знаю, кто сказал, но сегодня Макс собрал всех, сказал, если мы не будем работать вместе, то можем попрощаться с ролью в группе.
Краем глаза увидела улыбку Стаса.
Это все он. Даже не знаю, что и сказать. Улыбнулась в ответ.
После собрания пошли в студию. Я пару раз сыграла две песни, которые есть на данный момент. Оценили все, кроме Ройса, не знаю, почему я его так называю, но иногда он даже бесился. Не думаю, что это из-за моей роли, но и просто от того, как я это произношу.
Начала игру на гитаре, слыша, как тихо застучали барабаны, пытаясь попасть и ничего не испортить, позже подключились клавиши и бас гитара. Но мне для полноты не хватало этого идиота.
Вторую песню мы начали играть без Стаса и клавиш, и без еще одной гитары, самый настоящий дуэт. Начинаю петь. Слова даются тяжело. Стараюсь держать голову в холоде, но я начинаю путаться. Вставляю слова не там, где хотела и где планировала.
— Узнаю, что вы сразу же ушли — прощайтесь, — с этими словами Макс ушел из зала, оставив меня с парнями.
Только хотела сыграть одну из песнь, как Ройс остановил всю игру.
— Не справилась с ролью солиста и пожаловалась, как ребенок?
— Что? — делаю вид, что ничего не понимаю, но если честно, сразу поняла что к чему.
Стас хотел вступиться за меня, но его перебили.
— Это было не красиво с твоей стороны, — вмешался Андрей, тот что играл на третьей гитаре, — могла бы просто сказать и все. Было бы всем счастье, а теперь одни проблемы.
Меня начинали обвинять в том, чего я не делала. Это так паршиво.
— Даже не смей отнекиваться. Стучать можешь, а ответить за свой базар не можешь?
— Да! — крикнула я, — я ему сказала, доволен?
Парень удивленно посмотрел. Взбесилась я не на шутку, чувствовала, как начал закипать мой движок, то есть мозг… ладно на суть, что у меня начало закипать.
— Думал, что тебе это с рук сойдет? Я не собираюсь впахивать за каждого, чтобы потом вы же и получали всю славу: «ах, какие молодцы» уроды.
Сейчас я говорю лишнее. Если бы не Стас, мы бы тут не стояли.
— Базар фильтруй.
— А то что?
— Плохо будет.
— Если только тебе.
Я смотрю на него снизу, в упор, а он смотрит на меня сверху. Между нами сантиметров пятнадцать.
Вижу, как он бесится. Это прям, поднимает мне настроение. Ах, если бы знала раньше, то делала бы так каждый день. Победно улыбаюсь и ухожу.
— Тук-тук, — говорит Стас, открывая дверь, — можно?
— Заходи.
Стоило захотеть мне пойти в душ, как этот момент портят. Так было всегда, даже в старой жизни.
— Спасибо, что не сдала, — вдруг говорит парень.
— Да, ладно, — говорю, но в душе остался какой-то осадок, даже не знаю, как с ним бороться.
— Он этого никогда не приветствовал, но в этот раз это было не обходимо, — говорит он.
Это нужно было для группы. Стас, как и я думает о группе. Но и о дружбе он не забывает.
Мы проболтали еще часа два, после чего я выпнула парня из своей комнаты, сказав, что уже слишком поздно. Сама же отправилась в душ. Это было необходимо. Просто хочется побыть одной, в привычной среде.
За еще одну неделю мы написали две песни.
Теперь идет пиар наших песен. Рейтинг поднимается, нас начинают любить и слушать. Мы достигли первой точки. Достигли того, что хотели.
Через месяц нас уже можно было услышать по радио. Группа поднималась в рейтинге еще выше. Выпустили еще пару песен. Я чувствовала радость и облегчение. У нас получилось. Мы сделали то, ради чего пожертвовали.
На аккаунте нашей группы в инстаграм уже более миллиона подписчиков, в группе чуть больше или меньше. Много подписалось на аккаунты во вконтакте. Каждый день кто-то мне пишет, но я даже не знаю, что ответить на: «будь моим парнем» или даже мужем.
Большинство людей решило, что я парень. Поначалу было обидно, что никто ничего и не заметил. Позже даже начала радоваться.
Информации о нас было слишком мало. Постоянно спрашивали о личной жизни. Часто приходили сообщения, чтобы я показала лицо (или показал?) Отвечала я в неопределенном роде, потому что так было удобно, да и звучало красиво.
За окном дождь,
А в душе пустата.
Я иду по улице
В пустоту.
Никто не знает, что твориться у меня на душе.
Хочу рассказать,
Но не кому,
Ведь я остался...
Совсем один.
ЧАСТЬ 2
Пустота нас объединила.
Внутри нет ничего.
Мы - подобие кукол:
красивые, но пустые.
ГЛАВА 5
С выкладки нашего первого альбома прошло чуть больше трёх месяцев. Прослушиваний много. Если в крации второй шаг удачный. Мы нашли своих слушателей, нашли то что искали и ждали. В сообщения уже приходил такой вопрос: «когда можно будет послушать в живую?»
Что отвечать на такой вопрос? Отвечали что очень скоро, как раз Макс писал пост по этому поводу, даже для нас это станет сюрпризом.
Делаю фото аэропорта Домодедово, подписывая «привет, Москва» и выкладываю в сторис. Трудная неделя наступает именно сейчас.
Наш Михаил Эдуардович, решил показать своим дружкам то, что смог сделать всего за два месяца. Но я-то знаю, что он просто решил похвастаться. Не каждый может похвастаться тем, что у него получилось создать группу, которую слушает большая часть страны, о которой ничего толком не известно.
— Оставайтесь на своих местах до полной остановки самолета, — говорит девушка, а я, тяжело вздохнув, уставилась в окно, за которым небо окутали серые тучи.
Стюардессы попросили сфотаться вместе с нами, пока мы ждали автобусы и лестницу, по которой будем спускаться.
— Меино Шварц, а можно с вами?
Девушка заикивалась, видно, что стесняется.
Слышу, как они говорят, что не ожидали увидеть таких гостей. Слышу, как они интересуются мной, спрашивая друг у друга, почему я в очках, ведь солнца нет. Ни как не могу отвыкнуть от них, боясь смотреть на других, и думать, а узнали ли они меня? Поняли, что я не та, за кого себя выдаю.
Через десять минут дверь открывается, и мы первые выходим из самолета, садимся в автобус и уезжаем, как почетные гости.
В аэропорту нас встречают взглядами, воплями и с телефонами. Я знала, что некоторые люди болеют и при виде своего кумира начинают фотографироваться и с ними (если удается) или его фотографируют, пока тот не видит. Что меня дико раздражает, когда меня тайком пытаются сфотографировать.
Мы получили свой багаж, после чего нас встретил водитель и, поместив инструменты в багажник, поехали в отель.
Пяти звёздный отель, ближе к центру города. Нас поместили рядом. Номер Ройса был по соседству с моим, буквально за стеной, но потом он поменялся со Стасом и переехал в другой конец.
Все еще дуется.
Хотя я смогла сочинить такую музыку, чтобы он смог подпевать. Хотелось наладить с ним отношения, но этот придурок, продолжает дуться, как мальчишка, у которого отняли машинку.
Пусть и прошло три месяца. Он все еще остерегается. Конечно же, я делаю вид, что мне побарабану, но внутри продолжает жить не понимание и какая-то тоска.
Открываю свой чемодан, доставая вещи.
Сегодня хочется полежать, ничего не делать, но у кого-то на этот счет совсем другие планы. Вечер пройдёт в ресторане, в честь начала нашего успеха, но ведь это можно и раньше отметить.
Переодеваюсь из любимой черной толстовки в легкое платье. Впервые надела то, что показывало мою натуру. Многие даже думают кто я.
— Ребят, давайте на общую фотографию, — говорит Макс.
Встаю рядом со Стасом, который обнимает меня, как друг, а мне такие объятия совсем не привычны.
Первые комментария, которые я вижу — «а где Шварц?»
К такому я не привыкла. Конечно же, тут я совсем не похожа на того, кого люди привыкли видеть. Следующий вопрос, когда будет концерт. Об этом было сказано постов пять назад. Первый концерт группы состоится тридцать первого августа в городе Санкт-Петербурге. Дальше пока никому и ничего не известно, но мы обязательно посетим другие города.
После того, как в свет вышли первые наши песни, у многих возникал вопрос, кто же солист, но, когда я выложила первую фотографию, где я в черной толстовке, где трудно разобрать: парень или девушка, кто-то написал: «какой прекрасный солист, пусть и мелкий» именно после этого комментария, новость о пятерке друзей разлетелась мгновенно.
Лицо постоянно скрыто, одежда слишком широкая, не давая рассмотреть всего. Мне это нравилось и нравится, а меняться, чтобы всем доказать, что я девушка — не хочется. Пусть думают, что хотят.
День пролетает не заметно. Парни ушли праздновать, оставив меня совсем одну. С первого дня ничего не изменилось, мы никогда ничего не отмечаем вместе, если только по приглашению Макса или нашего денежного мешка (по-другому я его даже назвать не могу). Хотя, кое-что изменить удалось, редко, но все же мы репетируем.
Захожу в инстаграм Стаса, где он уже выложил несколько фоток, как им хорошо, как им весело, еще и на стриптиз уставились. Мне бы там делать было не чего.
«Но ты ведь и так лишняя» — говорит подсознание, с чем я мысленно соглашаюсь.
— Почему ты одна? — Макс заходит в мой номер.
— Им и без меня хорошо, — принимаю сидящее положения, стараюсь делать вид, будто бы мне все равно.
«Но мне же и правда все равно» — заставляю себя так думать, но выходит совсем паршиво.
— Ну да.
Садиться на край кровати.
Тишина наступает, не знаю, что думать и как быть.
Я не знаю о чем мне хочется поговорить, да и он, кажется, тоже.
— Макс, я, наверное, пойду, прогуляюсь.
— Лучше иди к ребятам.
Качаю головой:
— Не, им там и без меня хорошо, пусть отдыхают. А то если приду, то настроение испорчу всем и сделаю только хуже, мы хотя бы сейчас начали репетировать вместе.
Выхожу из отеля, легкий ветер начинает дуть в лицо. Без темных очков и без моей любимой толстовке, меня совсем не узнают, будто бы я не я. Может, это даже к лучшему.
Достаю наушники, подключаю их и включаю одну из любимых песен, которая когда-то вдохновила меня на мою саму первую. Иду под музыку, куда глаза глядят, осматривая город, где никогда еще не была. Москва красивая, но всем сердцем я влюблена в Питер. Если ли разница между Москвой и Питером? Конечно же. Правда, пока не узнаешь Москву, ни за что не поймешь в чем разница между этими двумя красивыми городами.
Останавливаюсь возле пешеходного перехода. Красному гореть еще шесть десять секунд, за эту минуту можно подумать о чем-то прекрасном, представить, что ты сейчас совсем в другом месте.
Что я и делаю.
Только в голове всплывает образ того прошлого, от которого я отказалась. Мы счастливая семья, двое прекрасных девочек с родителями, уехавшие на море. Что может быть лучше? Только то, что все счастливы.
А потом что-то толкает меня вперед и резко останавливает. Открываю глаза. Парень держит меня за руку.
— Прости… т…е, — заикивается, как мальчишка, а потом улыбается.
— Все нормально, с улыбкой отвечаю я.
— Я, правда, не хотел.
Он продолжал смотреть на меня таким взглядом, будто не просто толкнул, а сделал что-то хуже. Намного хуже.
Зеленый загорелся. Вместе перешли дорогу, а потом он вдруг назвал свое имя — Андрей. Я улыбнулась.
— А тебя как?
— Вероника, — поняла, что сейчас сморозила глупость, обманула парня, который ничего плохого мне не делал и уж тем более не желал.
— Красивое имя, — «но не мое» продолжаю про себя его фразу, не подавая вида, — не хочешь в кафешку сходить?
Тут я даже не знаю, что ответить.
— Если только ненадолго.
Ближайшая кафешка находилась буквально за углом. Красивое место. Уютно комфортно. С тихой музыкой, которую я, кажется, где-то слышала и если мне не изменяет память это — Дидуля, а песня Румба.
Мы сели у окна.
Честно, есть хочется, но не за счет того, с кем я познакомилась каких-то жалких десять минут назад.
Парень рассказывал какие-то истории, просил меня, как найти мою страницу в соцсетях. И тут осознание проснулось. Если скажу, свой номер, и он по нему найдет страницу, то узнает, что я Меино Шварц.
— Меня там нет, — сказала я, — не люблю зависать в интернете.
— А как мне с тобой связаться?
А если ему дать ватцап? Он же не поймет, что это опять же я, которая типо не я? Как же сложно.
Зашла быстренько в инстаграм, создала еще левый аккаунт и дала его парню.
— Не одной фотографии?
— Не-а, — улыбаюсь, знаю, так будет лучше, учитывая, что больше мы с ним не увидимся.
Мы продолжаем сидеть и болтать. Чувствую себя настоящей. Живой. Именно этого мне и не хватало последние два месяца. Если не больше.
Время летит. Но уходить совсем не хочется. Парень улыбается. Так искренне, что улыбка появляется и на моем лице. Правда, не думаю, что мы еще встретимся.
— Давай фото сделаем? — говорит он, останавливаясь недалеко от отеля, куда мы пришли.
Соглашаюсь.
Андрей встает рядом. Делает снимок и… Выкладывает его к себе на страницу в инстаграме, отмечая меня. А на прощанье целует в щеку, обещая вновь встретиться. Когда он уходит на приличное расстояние, слышу, как ко мне подходят.
— Уже парня нашла? — знакомый голос позади меня, — а как же мы?
— А вы дебилы приемные, — отвечаю я, так будто бы не гуляла с милым парнем и у меня не было шикарного настроения.
— А че это мы дебилы, да еще и приемные?
— Просто, — поворачиваюсь к ребятам, мило улыбаясь.
Сквозь одеяло я начинаю чувствовать, будто бы по мне кто-то ходит. Хотя кто может по мне ходить? Я ведь одна.
Странное чувство не проходит. Наоборот. Оно приблизилась к лицу, начало залазить лапами на подбородок, а потом и вовсе на губы.
Открываю слегка один глаз, чтобы Оно не наступило в него. С про сони даже не могу разобрать кто это серенький котенок или же серая собака.
Глаз начинает распознавать картинку чего-то и тогда я осознаю, что это не кот, не собака,
