Оглавление
АННОТАЦИЯ
Жизнь роковой красотки Даниэлы похожа на фейерверк: деньги рекой, поклонники у ног штабелями, тусовки, флирт, секс, адреналин и море удовольствий. Трижды сбегала из-под венца. Да и очередной бойфренд надоедает ей уже через месяц.
У офисного работника Анатолия другая жизнь, серая и унылая. Он - любящий отец двухлетнего сына и нелюбимый муж своей неухоженной жёнушки. Неудачник, нищеброд, которого необязательно баловать вкусными ужинами и частым сексом.
Случайная встреча в баре, куда верный Анатолий пришёл напиться в одиночестве, а темпераментная Даниэла - потанцевать, пофлиртовать и, возможно, снять себе на ночку красивого мужичка, закончилась не по плану. Оба так увлеклись содержательной беседой, что забыли и о вине, и о танцах.
"Ты такой идеальный, Толька! - умиляется Даниэла, узнавая его поближе. - Пообещай мне стать счастливым! Ты достоин другого отношения к себе твоей жены."
Но не всё так просто. Семейную жизнь ничего не подозревающего Толика уже давно опутал липкий кокон лжи и предательства. Даниэла начинает осторожно разматывать этот клубок, всё больше очаровываясь своим новым знакомым.
И в конце все герои получают именно то, что заслужили. А хотя, все стали счастливыми, только каждый по-своему)
ГЛАВА 1.
Солнечные лучи уже окутали мою кроватку своим ярким светом, а я только ещё вернулась с вечеринки по случаю встречи моих бывших однокурсников.
Уставшая, удовлетворённая, чуть подшафе и очень довольная: выполнила все пункты своего плана!
Побесила очкастых толстух-ботаничек своей раскрепощённостью на танцполе,
подразнила колкими фразочками и соблазнительными формами своих бывших бойфрендов,
разрешила утонуть взглядом в моём шикарном декольте и весь вечер пускать слюнки поклонникам, так и не познавшим за пять лет учёбы моей ласки.
Ну и как главный приз — соблазнила жениха своей заклятой универской вражины, соперницы и конкурентки Эрики. В приват-комнате, снятой этим женихом для нас на полчасика, чисто для быстрого утоления нашей обоюдной сексуальной жажды.
— Так себе размерчик, — лениво мурлыкнула я, проходя мимо Эрики, — да и техника у него — на «троечку с плюсом». Полюбасу ты параллельно крутишь с каким-нибудь неотёсанным мужланом с «увесистой дубиной».
Блондинка Эрика скрипнула зубами и влепила женишку звонкую пощёчину на виду у всех.
Один — ноль, я веду.
Эрика мужикам нравилась, она была умна и расчётлива, хотя с первого взгляда производила впечатление тупенькой Барби.
Но я, Даниэла Ортис, Дана, Данчи, или просто Элка, смуглая голубоглазая брюнетка с завораживающим «лисьим» взглядом и чувственными пухлыми губками, не уступала ей абсолютно ни в чём: моя грудь была пышнее, бёдра круче, голос мелодичнее, язык острее. И если мужики поначалу клевали на Эрочкину «кукольность», то уже через полчаса перебегали ко мне, «демонессе». Шикарные чёрные локоны и крутой изгиб бровей придавали моему облику нечто дьявольское, страсть к алой помаде — вампирское, а мои прикосновения, аромат парфюма и голос просто парализовывали всех воздыхателей. И они шли за мной куда угодно, не думая о последствиях.
А я? Я просто играла ими, их чувствами, их судьбами…
Я мстила им.
За все слёзы моей мамочки, которые она лила уже четверть века!
Папуля мой, Герман Ортис, почти вплотную приблизившись к «полтиннику», не уставал пополнять коллекцию своих достижений новыми юными смазливыми красотками. Кобелино был ещё тот: статный холёный блудливый кот! Он у меня испанских кровей, парень горячий и темпераментный, вот откуда у меня столь редкое имя и фамилия.
Я пошла в него всем: и блядским темпераментом, и демонической красотой, и крутым нравом.
А мама, красивая белокурая эстонка Марта, теперь уже плакала от нас обоих: не только из-за его измен, но и из-за моего развратного поведения.
Почему она терпела его блядство? Любила! Больше жизни! Уходила от него тысячу раз, по молодости, но уже через пару дней задыхалась без него, без заботы о нём, без его присутствия. И он тоже приползал к ней с подарками, валялся в ногах и звал домой. Но через неделю уже шпилил новую шлюшку, чуть ли не в открытую.
Садо-мазо какое-то!
Теперь понятно, что за стервочка получилась из меня от такой гремучей смеси кровей? Красивая хитровыебанная сучка!
Папуля, конечно, тоже частенько скрипел зубами. Ведь иногда в моей постели оказывались его коллеги или друзья! Не, ну, а что? Он у меня владелец одного из московских банков, а я как раз в этих кругах и вращаюсь.
Закончив с красным дипломом универ по специальности «Финансы и кредит», я работала консультантом на московской валютной бирже. Зная все тонкости, я успешно участвовала в торгах ценных бумаг и имела от этого весьма приличный доход помимо основной зарплаты.
Кроме того у меня было хобби: я оказывала эскорт-услуги состоятельным мужчинам. Нет, не думайте, это была не проституция, где юные эскортницы трахаются с любым потным, обрюзгшим до безобразия денежным папиком.
Здесь я сама выбирала, кого сопровождать.
И также сама решала, в какой момент закончится наш договор на оказание услуг.
Это был мой чисто светский выход с молодым богатым красавчиком в его достопочтенное общество. Прийти под ручку с роскошной лейди, которая к тому же может поддержать практически любой разговор, знает меру в алкоголе и весьма пластична в танце — за это можно отвалить немалые деньги!
А уж если о-о-очень сильно постараться, то можно очаровать меня так, что я подарю ему поцелуй, а то и ночь. И уж если быть совсем неутомимым, то можно и позавтракать со мной, удовлетворённо мурлыкающей тигрицей.
Я обожаю секс! Меня привлекает в нём разнообразие, неизведанные ощущения и эффект новизны.
Поэтому К своим двадцати пяти годам я уяснила для себя несколько истин:
что любить я не умею,
что удовольствие в сексе я получаю лишь от «внушительных» размерчиков,
и что хранить верность у меня получается лишь божественному напитку «мартини».
Вот такая я зараза, Даниэла Ортис.
Забыла дополнить, я обожаю экстрим, гоняю на своей тачке без правил по ночной Москве, люблю спорт, живу в своей квартире в Подмосковье, отдыхаю на дорогих курортах, имею в этой жизни всё, что захочу, и блин, плАчу от мелодрам! Вот правда, могу до слёз растрогаться от какой-нибудь сладенькой любовной сказки. Это я считаю своим недостатком.
Да, и ещё одна моя тупейшая фишка: благотворительность!
Нет, это не денежное пожертвование больным и немощным. Это помощь мужчинам-неудачникам.
Частенько в клубах можно заметить одинокого паренька в дорогом костюмчике, с безразличием в глазах уничтожающего вискарь, бокал за бокалом. Это либо заработавшийся бизнесмен, либо задёрганный семьянин.
Прям тащусь от таких!
Подсаживаюсь, такая умница-красавица, пытаюсь завязать разговор. Поначалу, конечно, меня воспринимают как приставучую шлюшку. Но после пары экономических терминов из моих уст в их глазах появляется интерес. А после совместного распития очередной рюмки начинается: «Босс — сука, подчинённые — ослы, жена — корова, змея и бревно, дети — спиногрызы!»
Слушаю.
Потом предлагаю поехать в гостиницу.
Это снова не проституция. Ведь большинству из них достаточно просто выговориться.
Ну или потискать красивую фигуристую девушку, и счастливо заснуть.
Ну или чтоб я его просто погладила. И восхитилась. Чем угодно: размером члена, ароматом парфюма, да блять цветом глаз и гладко выбритыми щеками!
Он уже тает.
И отваливает за это кучу бабла.
Без секса.
Денег у меня немерено. Работа, хорошо оплачиваемое «хобби», да ещё удачная игра на рынке ценных бумаг делают меня финансово независимой от своего папочки. У меня даже была мечта: стать продюсером какого-нибудь неизвестного российского бойз-бэнда и раскрутить их до популярности «One Direction».
А потом подумала: а чё бойз-бэнд — то? Максимум — пятеро парней. А вот неизвестный футбольный клуб — это самое то!
Тут минимум — двадцать человек молодых, подтянутых и сексуально голодных самцов!
Плюс два тренера.
И всякие врачи, пресс-секретари…
Короче, присматриваю себе клуб и футболистов.
Ещё нужно сказать о том, каков мой идеал мужчины. Чисто внешне люблю блондинов или русых, высоких, широкоплечих, подкаченных. Чтоб взгляд блядский был. И тембр голоса завораживал. Вот певец один, известный холостой блондинчик, например, подходит под идеал. Вернее, подходил.
Пока мы с ним не переспали.
Интерес мой пропал.
Ничего выдающегося я от него не увидела.
Кроме понтов и самолюбования.
Напыщенный индюк!
Папочка уже трижды пытался меня выдать замуж за своих коллег. Но я два раза таинственно исчезала за неделю до свадьбы, а один раз сбежала прямо из-под венца, из церкви.
Да знала я, что замуж мне ещё рано. Просто хотелось устроить очередное шоу: поиграть в послушную дочь и счастливую невесту, перемерить кучу свадебных платьев в салоне и выбрать лучшее из лучших, а потом обломать всех и ускользнуть из-под носа!
Сучка, хуле!
Полукровка непокорная!
ГЛАВА 2.
Анатолий ехал с работы по вечернему, залитому огнями витрин, бульвару.
Этот обаятельный восточный парень был угрюм и задумчив за рулём своего «Ниссана». Он пытался понять, почему всё в его с Лилькой жизни стало так мрачно и беспросветно? Ведь ещё три года назад была и любовь, и страсть, и ласковые прозвища, и вся прочая романтика. Чем он спровоцировал перерождение своей любимой хохотушки Лилечки в этого вечно недовольного злобного лохматого монстра?! Который даже по имени его последний раз называл миллион лет назад.
«Папаша», «муж объелся груш», «банкир хренов», «недотёпа» — вот самые "милые" семейные имена Толика. Ей-богу, самооценка уже упала ниже плинтуса. Да ещё эти вечные разговоры, что он зарабатывает, как уборщица… Ну да, четыре года назад закончил универ, работал в малоизвестном, а значит, и малоприбыльном банке в Подмосковье, простым сотрудником отдела аналитики. Карьера замерла на месте, ведь Толик — человек принципиальный: по головам не шёл, перед начальством не стелился, не интриган и не стукач. Да и знакомых влиятельных в этой сфере нет: родители-то у него врачи. А он вот в банкиры подался, ну любил он это всё: цифры, ценные бумаги, курсы валют, их анализ…
Пришло время рассказать об этом герое.
Анатолий Ким.
Да-да, правильно представили: брюнет с раскосыми карими глазами, родом из Астаны. Русско-корейская кровь, восточное спокойствие и мудрость. 26 лет, женат, два с половиной года назад родился сын, Дамир. Жена тоже восточных кровей, башкирская девушка Лилия, ровесница, на одном курсе учились в универе. Стройная, живая, общительная куколка. Они с Толиком являлись одной из самых красивых и романтичных пар в универской общаге.
А на последнем курсе учёбы у Толи умер дедушка в Астане, оставил приличное наследство, и он смог позволить себе купить небольшую квартиру в Подмосковье и подержанную машину. Пока ездил на похороны и оформлял документы — друзья донесли, что в Москве нарисовался бывший Лилькин бойфренд, башкирский футболист Динияр, из-за несчастной любви к которому Лилька и сбежала учиться в Москву. У Динияра здесь был какой-то турнир, и после матчей он тёрся возле общаги. Но гордая Лилечка дала ему от ворот поворот на виду у всех, и поверженный Динияр больше здесь не появлялся.
Вернулся Толик печальный от потери дедушки, но с кучей денег. Купил квартиру, машину, блестяще защитил диплом. А Лилька… забеременела! Непонятно даже, как: вроде Толик всегда сам, и очень ответственно вопросы контрацепции решал. А тут…
— Лиль, какой аборт?! Да хрен с ней, с карьерой! Диплом у тебя есть, и после декрета найдёшь себе работу. Сейчас поженимся, квартира есть, на работу я устроился, проживём. Да, родители наши далеко, но у меня здесь есть троюродная сестра и племяшка, у тебя — подружки, я думаю, они не откажут нам посидеть с малышом пару часов, пока мы сходим в кино.
Лилька плакала. Эта неожиданная беременность поломала все её грандиозные планы. Она мечтала по окончании универа вкусить наконец-то все прелести московской жизни, без учёбы, общаги, подработок и вечной экономии денег: родители её были людьми не богатыми, обычные работяги, да ещё и выпивающие. Поэтому, помощи от них Лилька и не ждала.
Родня Толика была не в восторге ни от его невесты, ни от новых родственников, ни от этой скорой свадьбы. Не такую партию они рисовали ему в своих мечтах, а более успешную и «породистую». Да и беременность эта насторожила: почуяла девочка, что упускает лакомый кусочек, перспективного парня с квартирой, и словно привязать его к себе захотела.
Родители Толи работали в Астане, отец — офтальмолог, мама — пластический хирург. Весьма состоятельная семья, только вот Толик денег у них не брал: пытался обойтись своими силами, подработками, повышенной стипендией. Хотя на уговоры мамы сходить на шопинг поддавался, и мамуля наряжала любимого сыночка в лучшие вещи, которые потом у него брали «напрокат» парни всей общаги.
После окончания универа сыграли скромную свадьбу в подмосковном кафе. Были и белое платье, и голуби в небо, и лестница из ЗАГСа, усыпанная лепестками роз. Но вот особого, показного шика не было, да и ни к чему это.
Толик устроился в банк, а Лилька скиталась по больницам: слишком тяжело давалась ей беременность. Вот тогда и начались эти её негативные фразочки:
«Лучше бы аборт сделала!»
«Мне фрукты нужны, а ты у предков денег стесняешься взять!» «И нафига я подписалась на это замужество?! Вон Машка на Кипр уехала, а Дашка на крутую должность устроилась, а Глашка нашла себе богатого мужика и не работает, только ходит по салонам красоты и фитнес-клубам!»
Толик зарабатывал неплохо для молодого сотрудника банка: не шиковали, конечно, но и не бедствовали. К рождению сына были куплены лучшие коляска, кроватка, игрушки и красивые вещи. Толик оставлял Лиле немалые суммы и на продукты, и на всякие женские штучки. Но она всё равно ворчала.
«Родит — станет прежней», — думал Толик во время беременности жены. Ох, как он ошибался!
После родов жена совсем себя запустила: целый день в четырёх стенах с беспокойным младенцем, ни помощи, ни опыта…
Толик приходил с работы и начинал готовить, прибираться.
А Лилька в это время устраивалась у компа, с бутерами и конфетами.
Дамирка рос капризным и плаксивым: постоянно просился на ручки, не хотел спать в своей кроватке. Да и в их супружеской кровати бывало, засыпал лишь под утро, вымотав конкретно нервы обоим родителям.
— Укладывай его сам! — шипела Лилька. — Это ты его всё время на руки хватаешь, как заплачет, вот он и привык. Завтрашней ночью выспимся, я ему днём спать долго не дам, а перед сном успокоительным напою. И в кого он такой психованный? Я-то, говорят, спокойная была.
Нет, сынульку она очень любила, называла его ласковыми прозвищами, целовала.
А вот к Толику отношение у неё изменилось в корне. Помимо колких фразочек и упрёков в его адрес днём, он удостаивался полного игнора и ночью: у Лильки болели то голова, то живот, то она устала, то ей не хочется, то Дамира разбудим и прочие отговорки. Секс с женой стал праздником, ждать которого приходилось долго. Но и эти редкие разы не были похожи на занятия любовью, с взаимными ласками, жаркими вздохами и всепоглощающей страстью. Это был дежурный трах, перепихон, отдача супружеского долга, чтоб «этот извращенец» отстал. Да и Толик от такого отношения перестал уделять время прелюдии. Так, поцеловал, потискал, напряжение снял и на боковую. Он перестал желать свою жену, располневшую, неухоженную, ворчливую лохматую тётку.
Спросите, а что он сделал для того, чтобы она была желанной? Да всё он для неё делал!
Записалась на маникюр и к парикмахеру? Пожалуйста, денег оставит столько, словно сам Сергей Зверев её будет подстригать. Подумаешь, пропадёт у него пара вечеров, когда он поедет на подработку. Зато жена будет красивая, счастливая, а значит, и добрая-любящая. Только приходила Лиля с какой-то дешёвой стрижкой и корявеньким маникюром.
Захотела платье, сапожки? Снова оставлял денег, не жалея. И видел кучу ширпотребовских шмоток с рынка: какие-то бесформенные футболки, туники, шаровары…
Надумала заняться фитнесом? Отстёгивал ей на абонемент, а с сестрой или племяшкой договаривался, чтобы посидели с Дамиром. Только жёнушки хватало на пару занятий.
Предлагал нанять няню — не захотела: «Самим денег не хватает!»
Друзья соглашались взять сына на выходные и отпустить их на уик-энд в дом отдыха, в отель, в кино…
она отказывалась: «Буду психовать, как там Дамирка без меня.»
Он надеялся только на то, что Дамирка скоро пойдёт в детский сад. А Лилька найдёт работу и станет следить за собой.
Но, сходив на пару собеседований, Лиля поняла, что работодатели не особо-то её и хотят видеть в своём коллективе: неопрятная женщина без опыта работы, но с малышом, и без родных в городе.
Она всеми днями сидела дома, за компом и сериалами, отправив сына в садик. А вечером пилила Толика за недостаточную зарплату, за его нежелание попросить денег у родителей, за то, что нет у Лильки норковой шубы и не отдыхала она никогда даже в сраном Египте.
Он стал чаще задерживаться на работе, даже нашёл подработку, «муж на час»: электрик, сантехник, плотник — у него были золотые руки. Но и тут Лилька ворчала, что его постоянно нет дома и сын растёт безотцовщиной.
Почему терпел? Любил? Жалел?
Сына любил, это точно.
А Лильку? Наверно, любил те счастливые моменты, которые у них были раньше. И ждал, что когда-нибудь Лилька станет прежней. Не изменял. И пытался всё наладить в семье. Восточные мужчины они такие, мудрые, перед трудностями не пасуют, а хладнокровно их уничтожают.
Но тот день просто переполнил чашу терпения нашего Анатолия: утром проспал, машина заглохла на полпути, босс его проект на корню зарубил, Лильке понадобился новый пуховик, предыдущий-то уже не сходился на её боках. На работу её никуда не брали. За квартиру уже два месяца не платили…
«Останусь переделывать проект. Буду поздно. А может, заночую в кабинете.» — послал он смс-ку Лильке.
«Да можешь хоть до выходных там торчать, лишь бы заработал что-нибудь!» — ответила она.
Почему-то захотелось напиться. Впервые за всю молодость.
Просто нахуяриться в ебеня, чтоб себя не помнить. И всю эту семейную жизнь тоже. Ну где он накосячил? Как он это вот всё допустил?!
Как ни странно, от этих дум у Толика вдруг активизировалось креативное мышление, и он быстро нашёл и устранил недочёты в проекте, и уже в девять вечера был свободен.
Заглохший автомобиль он ещё утром перегнал в автосервис, и теперь шёл пешком к станции метро.
По пути видел целующиеся влюблённые парочки. Завидовал. Страдал.
И вдруг решился напиться!
В клубе.
В одиночестве.
В «дрова»!
Сидя за барной стойкой, он уничтожал виски, закусывая лимоном. В воздухе витал аромат кальянного дыма, женского парфюма и какой-то сумасшедшей свободы. А вот виски его не брало, не пьянел он совсем.
— Привет, Султанчик! Я смотрю, ты загруженный такой. Проблемы? Развлечься не хочешь? Или отвлечься?
Красивая молодая девушка в изящном облегающем сиреневом платьице пыталась очаровать нашего Толика.
Он, будучи совсем чуть-чуть пьяненьким, нифига не вёлся на её сладкие речи:
— Я женат. Так что мимо проходи, крошка.
— Вот это ты круто меня отшил, красавчик. «Женат!» Верный чтоль такой? — заинтересовалась красотка и грациозно присела рядом.
— Верный, — кивнул Толик. — И не только это.
— А что ещё? — девушка придвинулась к нему поближе. Пьянящий аромат парфюма и приятный тембр голоса уже начали захватывать нашего неудовлетворённого жизнью Султанчика в свой сладкий плен. Но он быстро стряхнул с себя этот флёр и рубанул:
— У меня денег осталось лишь на один коктейль. Нищеброд я. Неудачник. Сволочь, вобщем.
— Сегодня после обеда обвал акций «Газпрома» был, — отпивая из его бокала, пропела девушка. — Почему проследил? С хорошим баблом на кармане бы сейчас был.
Она по привычке попыталась узнать, знаком ли парень с финансовыми терминами, или же это просто обычный менеджер из «Евросети».
— Обвал час с небольшим длился, я в это время боссу отчёт готовил. Да и нет у меня этого чутья на биржевые игры, — ответил он.
О, а он довольно-таки подкован. Девушка удовлетворённо улыбнулась и соблазнение продолжилось.
— А вот я не проследила. Сорвала приличный куш. И могу угостить такого красавчика бокалом его любимого напитка. Что скажешь? — заглянула она ему в глазки.
— Я не альфонс, — ответил он абсолютно без кокетства.
— Расплатишься потом, я тебе номерок свой скину, пополнишь баланс, — а вот она кокетничала напропалую.
— Тебе мало здесь похотливых самцов? — в упор посмотрел он на неё.
— Мне ты понравился. Люблю восточных мужчин, — соврала она, даже не отведя взгляда от этих карих глаз. И он, кажется, смягчился:
— В тебе тоже что-то есть… Итальянское что ли?
— Испанская кровь, — улыбнулась она и протянула ему ручку, — Даниэла Ортис. Дана.
— Анатолий Ким. Толя, — галантно поцеловал он её запястье.
Непринуждённая беседа. Испания. Казахстан. Родители. Работа. Личная жизнь.
Лёгкая и безбашенная, похожая на радугу — у Даны. И однообразная, унылая, серая — у Толи.
— Ты жену-то любишь? — ухмыльнулась она, прослушав очередной его пример о том, что «всё ни к чёрту».
— Очень. Даже сейчас, когда она неухожена и ворчлива. Пытаюсь вернуть свою милую хохотушку Лилечку. Только плохо, видать, пытаюсь. Может, подскажешь какой-нибудь способ? Женский, безотказный? — оживился Толик.
— Н-ну… Берёшь отгул на работе, утром отводишь сына в садик, а жене оставляешь подарок на подушке — комплект красивого нижнего белья, с записочкой: «Вернусь через час. Хочу, чтобы ты встретила меня в этом». Ну и приносишь с собой винца хорошего, фруктов, конфет, цветы… Типа мужчина пришёл к своей любовнице, пока муж свалил на работу. Ролевушка такая. Ну, а там уж — всё в твоей власти, — подмигнула Дана.
— М-м, попробую. А как я бельё-то куплю? Я ж размера не знаю, — растерялся Толя.
— Посмотри на её старое бельё: там маленькие бирочки в швах есть, с размерами. Хотя я например их отстригаю.
— Вау! Как я раньше-то не догадался?! Данусь, спасибо!
— Хочешь — можем поехать ко мне, я проверю, насколько ты техничен в сексе и дам ещё несколько советов, — она попыталась всё же развести его на секс.Почему-то не хотелось прерывать столь приятную беседу и отпускать этого обаятельного парня. Голос у него такой мелодичный... И губы чувственные... И парфюм...
— Не, с этим вроде всё окей, советов не надо, — скромно, но твёрдо ответил он.
— Ну смотри. Моё дело предложить, — облизнулась она. Но напряглась: как?! Кто-то посмел её не хотеть?!
Она не стала настаивать. Хотя этот верный, но очень уставший от такой жизни муж очень завёл её. Просто захотелось самой себе в очередной раз доказать, что верных мужиков не бывает.
Место его работы она знала, сфера деятельности у них одна и та же, значит, смоделировать «случайную встречу» будет проще простого. И там уж посмотрим, насколько крепки твои принципы, Толик.
ГЛАВА 3.
В тот день у меня, похоже, в квартире поселился злой монстр! Сначала сломалась кофеварка! Пока я плескалась в душе — засорилась труба, и вода потекла на пол! Я растерялась и со всей дури завернула кран, сорвав резьбу. Потом заискрила розетка и перегорел фен. К входной двери я уже подходила с опаской — мысленно настроилась, что замок сейчас заклинит.
Но нет, обошлось.
Рассказав всё это коллеге по работе Лерке, в обеденный перерыв, я посетовала, что иногда жаль, что нет в моём доме постоянной умелой мужской руки. Хотя бы для того, чтобы вот это вот всё не портило мне и так нулевое утреннее настроение.
— Фи, нашла из-за чего расстраиваться! — закатила глазки Лерка. — Сейчас куча объявлений «муж на час». Кстати, у меня есть номер одного такого, он моей мамуле стиралку подключал недавно, а заодно починил все розетки и даже почистил комп от вирусов. Хочешь, номер его дам? Ему только не звонить, а в Вайбере надо писать, он слишком занятой.
— Симпатичный? — прищурилась я. В моей головушке уже зародилась пошленькая мыслишка — вызвать красивого «мужа на час», а не выпускать его два часа, один из которых будет занят жарким сексом.
— Не знаю, не спросила, — махнула рукой Лерка. И цокнула язычком:
— Извращенка ты, Данчи!
Я написала этому мастеру на все руки, договорилась на восемь вечера. И, когда открыла ему дверь в соблазнительном коротком халатике — обомлела!
Толик из клуба!
Тот самый задёрганный муж!
В синем рабочем комбинезоне, чёрной футболке, открывающей мускулистые руки, с чемоданчиком инструментов…
Картина из порнофильма!
— О, здравствуй, Дан, — сдержанно улыбнулся он.
А вечер перестаёт быть томным!
Ремонтируя розетки, фен и кофеварку, он охотно беседовал со мной: поведал, что трюк с красивым бельём не удался. Откуда же он знал, что его жёнушка носит тесное бельё? Вернее, уже до безобразия разношенное. Он-то купил тот размер, что был на бирочках. И, пока отвозил сына в детский сад, она примерила это бельё и встретила его со словами:
— Ты с какой кочерги это снял?! Дураку ясно бы было с первого взгляда, что мне эти лоскутки малы! А ты, небось, бабла кучу за них отвалил?! Дурак, лучше бы игрушку взял ребёнку!
Вдобавок к этой гневной тираде она распахнула халат и продемонстрировала свои телеса, безобразно перетянутые алым шёлком.
Какая уж тут романтика? Толик попытался просто посидеть с женой за бокалом вина, с фруктами, но она заорала:
— Так это ты для этого отгул взял?! Грязный извращенец! Трахаться ему надо, когда за квартиру третий месяц не плачено!
Толик психанул и уехал на работу. А вечером перебрался ночевать из спальни в зал, и уже неделю спал один.
— Яйца, поди, как арбузы уже? — хохотнула я, соблазнительно закидывая ножку на ножку, и грациозно откидывая за плечо волосы.
— Это ещё мягко сказано, — вздохнул Толик, не поднимая на меня глаз.
Мы трепались ещё о многих вещах. Я с восхищением наблюдала, как ловко орудует Толик инструментами, как мягко входят в стену шурупчики под лёгким нажимом шуруповёрта, как восхитительно перекатываются мышцы его загорелых плеч. А еще у него был шикарный парфюм: что-то восточное, пряное, вкусное…
— И что я не так делаю, Дан? Вот объясни мне с женской точки зрения, — абсолютно не кокетничая, спрашивал он.
— Да тебя послушать — ты просто ангел небесный, — отвечала я, хитренько прищурившись. — Где-то же ты косячишь. Где? Рассказывай всё, без утайки.
— Я ничего не скрыл, — недоумевал он. — Я не нудный, в танчики не играю, за своей гигиеной слежу, извращённых фантазий нет, не изменяю, сыном занимаюсь, комплименты ей делаю. Что ещё?
— В постели скучный, — предположила я.
— Может быть, стал скучным, — снова вздохнул он. — Но поверь, если бы она меня не отталкивала и не сводила всё дело к обязательному траху, наш секс бы был, как до свадьбы.
— Так, надо встряхнуть твою кралю, — заключила я и предложила ему вариант примирения с женой — визитку моего парикмахера Ирочки.
— Отдай ей, пусть позвонит, запишется, назовёт своё имя. А я Ирочке позвоню, всё объясню, чтоб взяла с неё треть цены за стрижку. Двух зайцев убьём: с женой помиритесь и причёска красивая ей обеспечена.
Толик согласился. Отремонтированная кофеварка забабахала нам офигенный ореховый латте, и мы с наслаждением его попили, закусив сладостями.
А потом Толик пошёл на «грязное дело» — чистить трубы и ремонтировать кран в ванной. А когда вышел — весь был в грязных брызгах, но довольный:
— Готово, хозяюшка. Можно мне душ принять? А то таким трубочистом в машину садиться влом.
— Можно, — кивнула я, а у самой в голове уже закрутилась карусель пошлятины…
Толик достал из рюкзачка чистую футболку и полотенце и скрылся в ванной.
Ну чё, твой выход, Данчи. Проверь его на идеальность, весь вечер ведь мечтаешь.
Я дождалась, пока стихнет шум воды, отсчитала пару минут, пока он вытирает своё смуглое тело полотенцем, но явно ещё не успел натянуть труселя, и ворвалась в ванну:
— Ой, Толь, тут мне ещё крючочек надо…
И картинно замерла. Скромно опустив глазки прямо туда. Где должны быть его трусы.
— Чёрт, извини, — закусила я губку, и не сдержалась от соблазна поглазеть на его член. — Такой перчик «чили».
"Мужское достоинство" Толика было не сказать, что внушительным, но имело причудливый вид: член был слегка загнут кверху и действительно напоминал острый перчик чили.
«Ну так себе удовольствие будет, — пронеслось в моей головушке, — но хоть парня от недотраха избавлю».
Я несмело дотронулась до члена, и под моей рукой он стал стремительно наливаться желанием. А вместе с ним и я, потекла просто от близости обаятельного голого парня, у которого неделю не было секса. А нормального секса — ещё дольше.
— Дан, ну зачем? — шептал Толик и пытался оторвать мои шаловливые ладони от своего разгорячённого орудия. Но не железный ведь: истосковавшееся по женским ласкам молодое тело уже льнуло к моим ручкам.
— Толь, не говори, что ты не хочешь этого, — шептала я в ответ, опаляя его своим дыханием и жаром похоти, исходящим от моей кожи. — Не сопротивляйся. Это не измена. Представь, что ты просишь у доктора рецепт оздоровления вашей семейной жизни. А я же не могу выписать его, не проведя полное обследование, так?
И он сдался! Не, а как иначе-то?! Когда у тебя вечный недотрах при живой жене? И в добавок яйца гудят, и стояк, наверно, на каждую проходящую аппетитную красотку.
— Только без поцелуев в губы, — он ещё пытался превратить всё это в бесчувственный одноразовый перепихон.
— Как скажешь, — согласилась я.
Его руки заскользили по моим изгибам, несмело забираясь под халатик и легонько сжимая все мои соблазнительные выпуклости. В самых чувствительных местах его ласки были невесомыми, и это было так приятно, что я выгибала спинку и постанывала. Сама я уже раскатывала приготовленный презерватив по его горячей твёрдости.
Не в силах больше терпеть, Толик подхватил меня на руки и, зайдя в спальню, повалил на кровать, распахнул мой халатик, в нетерпении стянул кружевные трусики (лифчик-то я сняла ещё пока Толик в душе был), мягко размазал соки по моей пылающей желанием промежности и резко вошёл, просто натянул меня на себя, закинув при этом мою ногу себе на плечо. Так, прелюдия короткая. Но ему, голодному, это простительно. Да и мне быстрее хотелось увидеть его «в деле».
Он сделал лишь пару толчков, а мои глазки уже блаженно закатились и губки растянулись в улыбке.
Что он такое делает?!
Как приятно, чё-ё-ёрт! Ведь довольно средний размер, а почему у меня внутри просто поёт всё от наслаждения?! Господи, какой же он страстный! И уже забил на свой же запрет не целоваться в губы, периодически наклоняется ко мне и жадно проходится губами по моему телу, чуть прикусывая кожу. И поцелуи, жаркие, неистовые, глубокие…
— Даночка, киска, какая ты…, — еле слышно, но так эротично, шепчет он. — Дан, мне пиздец как приятно…
Я уже в полуобморочном состоянии хватают губками воздух и рвано всхлипываю от сумасшедшего кайфа. Похоже, я разгадала его загадку: этот «перчик» елозит внутри меня и с каждым ударчиком стимулирует мою точку «джи», а потом ещё и ударяется о «самое дно» моего «колодца». Представляете, сколько наслаждения он дарит?! Плюс ласки губами и руками, нежности на ушко и упругое подкаченное тело, которое так приятно ощущать под ладонями.
И эта растрёпа Лиля ещё недовольна?!
Ему мало, этому ненасытному. Он выходит из меня и поворачивает к себе задом. Снова резко входит, до упора, до сладкого удара. И стимулирует мои новые точки, сводя меня с ума нежными поглаживаниями моего клитора в добавок к бешеному ритму своих толчков. Мои налитые груди колышутся в такт его движениям, слегка касаясь прохладного шёлка простыней. Подмахиваю ему попкой и уже чувствую, как медленно и сладенько приближается этот фантастический пик разрядки. А когда невъебенный оргазм накрывает меня, я вздыхаю и кричу от удовольствия, ощущая каждое сладострастное сокращение внизу своего животика.
Господи, хорошо-то как!
И тут меня подводят моя тупейшая привычка плакать от мелодрам и дикий взрыв эмоций: из моих глаз брызгают слёзы.
— Толька, ты такой идеальный! — всхлипываю я, обнимая его. — Ну почему ты такой несчастливый-то, а?
— Тише, тише, девочка, — прижимает он меня к себе, невесомо проходясь губами по моим щекам. Он удовлетворён и сыт, я чувствую это по его довольному голосу.
И, когда я успокаиваюсь, он выходит из спальни.
А возвращается через пять минут, уже освежившийся, в боксёрках и с подносом в руках:
— Не знал, что ты больше любишь после секса, поэтому принёс всё, — ставит он передо мной все эти «яства».
На подносе — стакан воды, стакан сока, кисточка винограда, апельсиновые дольки, конфеты.
— Вау! — я махом осушаю стакан с водой, а потом беру пару виноградинок и запиваю соком. — Никогда не задавалась этим вопросом. После некоторых мужчин хочется целого быка сожрать. А есть такие, после которых только шоколад катит, подсластить всё это разочарование.
— А после меня? — напряженно смотрит он на меня. Ждёт критики, наивный!
— После тебя — жажда. Напиться тобой хочу, выпить до дна. Залить ещё тлеющие внутри меня искры желания, — выпиваю я залпом и сок, и воду, и продолжаю:
— Ты можешь мне не верить, но дело совсем не в тебе. Ты шикарен в постели, и я искренне завидую твоей жене: каждую ночь можно такое наслаждение получать, а она…
Я снова потянулась к Толику губами, но тут запиликал его телефон.
Жена.
— Где тебя носит?! У Дамирки температура, заедь в аптеку, купи лекарства, мне не выйти никак, — вопила она.
Толик торопливо чмокнул меня в щёчку быстро натянул на себя свои одежды.
— Данусь, спасибо тебе, — нежно посмотрел он мне в глазки на пороге. — Я просто почувствовал себя вновь мужиком. И за визитку спасибо.
— Толь, — так же нежно посмотрела я на него, — пообещай мне стать счастливым. Ты действительно идеален, и достоин другого отношения к себе.
— Обещаю. Я буду счастливым мужем и и отцом. И очень скоро, — ответил он, чмокнул меня в носик, и умчался.
ГЛАВА 4.
В то, что эта Лиля решится прийти в тот салон красоты, я сомневалась. Ведь это было заведение класса люкс, для избранных. Но парикмахер Ирочка звякнула мне уже через неделю:
— Завтра в половине второго нарисуется здесь твоя красотка. Тебя на маникюр на это время я уже записала, как ты и просила. Данчи, ты опять какую-то Санта-Барбару замутила, интриганка?!
— Ну надо же движуху какую-нибудь организовать в вашем курятнике — хохотнула я. — Расслабься, обещаю вам интересное шоу. Только подыграй мне чутка.
Да, я хотела увидеть жену Толика. Он, конечно, показал мне её фото. Свадебное, где она — стройная русоволосая кареглазая очаровашка, влюблёнными глазами смотрящая на счастливого Толика. И совсем недавнее, на котором изображена молодая, но неухоженная тётка, с отросшими неокрашенными корнями волос, без макияжа, в какой-то тунике-балахоне. Грустная, уставшая…
И вот эту царевну-несмеяну Толясик пытается ублажить деньгами, комплиментами, романтикой, красивым бельём не по размеру… Хочет возродить огонь в отношениях, урвать хоть частичку любви и ласки. А она… Она только ворчит, орёт и отвергает его.
Почему?! Ведь любовник шикарный. Денег мало? Так иди работай сама, пацан в саду, чего жопу растить на диване? По специальности не берут? Да иди полы мой, шей-вяжи-вышивай, да в конце концов, курсовики пиши студентам-лентяям. Чего всё Толик-то должен делать?
А отказ от секса?! От такого! Когда просто на стену хочется лезть от удовольствия?! Или у неё там всё так «свободно» после родов, что не чувствуется этого кайфа? Так есть интимная гимнастика, да куча всяких фишек, если захотеть.
Но она, походу, не хочет. Почему? Разлюбила? Или и не любила, просто по расчёту вышла? Да не, когда они начали встречаться, он был таким же бедным студентом.
Загадочная, блин, ты женщина, Лиля.
И я тебя завтра разгадаю!
Толик будет счастливым.
Уж слишком он идеален, просто достоин счастья.
Думала ли я о Толике? Да, бывало, накатывали воспоминания, когда кофеварку включала, когда в душ заходила, да и на подушке ещё остался его аромат. В животике сладенько муркало, а я томно вздыхала: «Идеальный муж! Был бы мой папочка таким, может, и я бы сейчас была другой.»
Другой.
Какой?
Верной курочкой-наседкой, скучной и неухоженной?
Не, увольте! Спасибо, папуля, что ты у меня такой. И жизнь моя меня устраивает: блеск, радуга, вечный фестиваль!
В общем, мысли о Толике и нашей интрижке посещали меня, но не так уж и часто. В это время у меня бурно развивался головокружительный роман с нашим новым юрисконсультом, красавцем Матвеем. Я с восторгом привыкала к его ласковым рукам, а он — к моему чувствительному телу. Искры от нас летели во все стороны, едва мы оказывались вместе в радиусе десяти метров. Девки завидовали, парни скрипели зубами. А мы просто наслаждались этим шоу: оба любили внимание к своим персонам.
Кареглазая толстушка вошла в салон несмело и стыдливо:
— Здравствуйте. Я к Ирине, — тихо произнесла она.
Да… Колхоз «Вперёд к коммунизму»! Рыночный ширпотреб на поплывшей фигуре, волосы-мочалка, парфюм фирмы «Эйвон»… Я уже сидела тут, неподалёку, в кресле мастера по маникюру и пилила ноготочки.
Ириша защебетала над ней, приподнимая её пряди, показывая фото, какую бы она стрижку и окрашивание ей посоветовала. Лиля слушала, кивала, а в конце спросила:
— А это дорого будет стоить?
— Ну, учитывая золотые руки Вашего мужа, который отремонтировал моей знакомой кучу всего в квартире, м-м, тысяча рублей, чисто за материалы.
Мастер по маникюру Кристи ошалело глянула на меня: Ирка брала тысячу лишь за мытьё головы. Я подмигнула Кристюше, типа «всё окей».
— Хорошо, — кивнула Лиля.
И Ирочка начала работу. Во время неё мы в полный голос трепались с Кристи о всякой женской ерунде, а Ирка вставляла фразочки в наш разговор. Мы смеялись, и я видела, что Лиля тоже слегка улыбается. Прислушивается, значит. А поэтому, когда Ира повернула ей голову при окрашивании, я нажала на своём ай-фоне «ложный вызов». И через пару секунд взяла трубку под офигевший взгляд Кристи.
— Алло? — защебетала я. — Да, ищу специалиста по налогообложению. Представьтесь, пожалуйста. А я — Даниэла. Какой вуз Вы заканчивали, какой факультет? Ага. Значит, опыта, вобщем-то и нет. Но это не страшно. Вы свободно ориентируетесь в…
Дальше я начала перечислять термины и прочую хрень из области налогообложения, и в конце выдала:
— Как это Вас не учили этому? Я прекрасно знаю, как преподают в этом вузе. Нет, девушка, Вы нам не подходите. Это же основа основ, я могу взять человека без практических навыков, но вы не знаете даже теории, какое тут сотрудничество?
И, фыркнув, я швырнула трубку на стол:
— Типичная тэпэшка! Оценки в дипломе явно насосала. Элементарщины не знает!
— О, Данчи понесло! — хохотнула Ирка. — Ты как будто тачилу себе выбираешь.
— Ир, я выбираю человека, с которым мне удобно будет работать. А я на работе сама знаешь — просто горю, — вздохнула я.
— Извините, — слегка повернулась эта Лиля. — Я слышала Ваш разговор. Всё, о чём Вы спрашивали у той девушки, мне известно. И даже есть небольшой опыт работы в этой сфере, во время учёбы подрабатывала. Просто у меня ребёнок маленький, а родни, кроме мужа, здесь больше нет. Таких не берут никуда, боятся, что я с больничных не буду вылезать.
— Да это не проблема: ребёнок сильно болеет дня три, потом — улучшение, и можно найти время посмотреть документы и по электронке отправить мне отчёт, — как бы продолжая думать о своем, отвечаю я. И тут картинно «въезжаю» в её слова:
— Да?! Вы — налоговик? Вот удача! Как Вас зовут?
О, как подкована была Лилечка в этом вопросе. Всё знала, всё умела. Я хорошо продумала этот «липовый диалог», Толик мне рассказывал, кто она по специальности и что умеет.
Нужен ли мне был на работе налоговик? Ну, не помешал бы, хотя я и сама неплохо справляюсь. Но мне же нужно её разгадать. И помочь Толику стать счастливым. Надо же как-то реабилитироваться за свой неудачный совет про бельё.
— Лиль, я с удовольствием поработала бы с тобой. Толковый ты сотрудник, — заключила я. — Давай, подъезжай завтра, посмотрю тебя в деле, договор оформим. А послезавтра приступишь. Как ты на это смотришь?
— Я? Да я готова, только… Ой, так неожиданно.
Лиля приложила к щеке, вспыхнувшей от волнения, свою ладонь.
— О, Кристи, девушке тоже нужен маникюр, — заметила я, увидев её безобразные ногти. — Всё же ручки всё время на виду будут.
— Ой, не сегодня, — смутилась Лиля. — У меня уже денег не хватит.
— Это в счёт будущей зарплаты, — успокоила я её и снова подмигнула Кристине.
Ещё через час Лилечка вышла из салона, словно принцесса: волосы окрашены в шоколадный цвет с медными переливами, неопрятные кончики подстрижены, пряди зафилированы и красиво уложены феном. Аккуратный маникюр сделал её ручки изящнее. Идёт и украдкой любуется на своё отражение в зеркалах и витринах.
— Ну, до завтра? — протянула я с улыбкой ей руку.
— До завтра. Дан, спасибо тебе, — смущалась она.
Мы простились, и я уже из своей машины отправила Толику сообщение:
«Не удивляйся ничему. И не говори, что у тебя есть знакомая по имени Даниэла».
***
В этот вечер душа Толика просто пела: он увидел совсем другую Лильку. Очаровашку, кокетливо улыбающуюся ему, которая прикасалась к его плечу и любовалась своей ухоженной ручкой на его смуглой коже, играла пальчиками, мурлыкала, восторгалась доброй феей Даниэлой:
— Толь, она знаешь какая? Красивая и умная, да-да, бывают такие. А ведь она младше меня на год, а такую карьеру уже сделала.
— Зато у неё, наверно, нет такого сынульки, — целовал её Толик.
— Да она, по-моему, и не переживает об этом. Я вообще не представляю, какой она будет матерью: это же роковуха, королева…
И сексом в эту ночь Толик был не обделён: наверно, Лильке передались от Даны какие-то сексуальные флюиды за время их недолгого общения. Или просто она чувствовала, что жизнь налаживается, и поэтому перестала нервничать. Сегодня супружеская постель была горячей от жара их возбуждённых тел, от их жаркого шёпота, от чувственных ласк, и от того, что наконец-то вернулись в их жизнь и огонь, и страсть.
И в этом им помогла Даниэла Ортис, их добрая феечка.
ГЛАВА 5.
Едва я отъехала от салона, начала названивать Ириша:
— Данчи! Это чё щас было?! Этот сантехник настолько хорош, что ты решила подобраться к нему поближе и захомутать?
— Ир, да чего его хомутать-то? Он же идеальнее идеальной идеальности. Такого если и вырывать из семейного гнёздышка, то сразу под венец надо тащить. А мне это надо в мои-то юные годы?! Хотя, в постели он и правда меня удивил: вполне себе средний размерчик, а наслаждения — тонна, — мурлыкнула я.
— И чего ты сейчас будешь делать? — с восторгом вопрошала Ирэн. — В подруги к ней набиваться?
— Работать я с ней буду, — сдержанно ответила я. — А там увидим.
— Да-а-ан, — протянула Ирка, — а как же Матвей? Может, уступишь его мне?
— Да щаззз, сучка ты похотливая! — рассмеялась я. — Меня на всех хватит, не ссы.
— Маньячка, — выдохнула Ирка. — Кстати, мерси за щедрые чаевые. Того, что ты оставила, хватило бы на то, чтобы ещё одну колхозницу в божеский вид привести.
— Ну да, я сегодня несказанно щедра, Ириш, — манерно ответила я.
— Дан, ну ты держи меня в курсе этой Санта-Барбары, ага?
— Ага.
А на следующее утро меня разбудил звонок удовлетворённого Толика:
— Данусь, я даже не знаю, что сказать. Я счастлив, Дан! Проси, что хочешь, за мою сегодняшнюю сумасшедшую ночь. Приду, починю тебе в квартире всё бесплатно, мебель передвину, или ещё что.
— Толька, да о чём ты?! — закатила я глазки. — Я хотела тебе помочь — я помогла. А за жену не благодари: может, ей ещё не понравится у нас, не захочет здесь работать.
Но Лиле понравилось. Даже больше скажу — мне с ней тоже было очень легко: она быстро во всё въехала, была довольно организованна и ответственна. Если честно, я не ожидала от неё такой прыти, настроилась увидеть лентяйку, делающую всё «на отъебись», а тут такое рвение.
Но вот одна деталь меня смутила: Лиля пришла в чёрных классических брюках, которые были ей тесноваты, и в белой поношенной блузке, от частых стирок казавшейся желтоватой.
— Лиль, ты извини, я всё понимаю: декрет, безденежье… — отозвала я её всторонку. — Но базовые вещи в женском гардеробе, такие, как чёрные брюки и белая блузка, должны быть высокого качества, и сидеть на фигуре безупречно. Это же наш дресс-код. И не говори мне про свою фигуру, вон Лидия Петровна, дама весьма колоритная, а выглядит, словно с обложки журнала.
— Да, я вижу, — опустила она глазки. — Но ты правильно заметила: декрет, безденежье, да и не ходили мы с мужем никуда в последнее время, не было повода обновлять гардероб.
— Слушай, давай сегодня в обед сходим в торговый центр, задержимся немного, купим нормальные вещи, и перекусим там заодно, — предложила я.
— Дан, у меня с собой денег немного, давай завтра? — напряглась она.
— Слушай, не беспокойся ты про деньги — я запишу покупки в счёт твоей зарплаты, раскинем их месяца на три, незаметно будет.
— А, ну тогда давай.
Мы купили Лильке чёрные брюки, пару белых блузок и туфли. Я, конечно, настаивала на строгом костюме, но она сказала, что собирается заняться своей фигурой и скоро похудеет на пару размеров, тогда и купим.
— Собираешься в фитнес-центр? В какой? — поинтересовалась я.
— Нет, на диету сяду и дома буду заниматься. Куда мне с Дамиркой? Муж-то допоздна работает.
— Кстати, ты так редко говоришь о муже, — подняла я давно интересовавшую меня тему. — Что он за человек?
— Обычный банковский служащий, — без эмоций ответила она. — Родом из Астаны, сын врачей.
— Хм, так сдержанно, учитывая то, что вы женаты максимум тройку лет, — удивилась я.
— Ну, а что рассказывать? Обычная семья, каких тысячи, — слегка повела она плечом.
Я не стала больше ни о чём расспрашивать. Решила, что девушка просто не хочет открывать душу перед новой знакомой, которую знает-то пару дней. Это похвально.
Но Толику вечером я высказала по телефону:
— Толь, ну ты чего девчонке денег на шмотки жмёшь? Она сегодня как деревенщина пришла.
— Дан, да я вчера ей кинул десять тысяч на карту, знал же, что у вас фирма на высшем уровне. Она ничего не выбрала в магазине, ей не подошло ничего, — оправдывался он.
А я насторожилась. Но ничего не сказала.
— Ладно, главное, что всё закончилось хорошо, — попрощалась я с ним.
Десять тысяч?
Она сказала, что у неё только пять на карте.
И ещё вспомнился диалог с Толиком после салона красоты:
— Дан, неужели вся эта красота три тысячи стоит? Я бы мог пару раз в месяц ей организовывать такие походы: она такая ласковая после них.
«Три тысячи? Да Ирка же с неё тысячу взяла! А за маникюр я расплатилась.
Дамочка делает запасы на чёрный день?
Или, может, отправляет пособие своим пьющим родителям? А Толика, значит, пилит, что он у своих родителей денег не берёт.
Умница, блин!»
Вскоре мне представился прекрасный случай вывести Лилю на чистую воду: в нашем отделе случился небольшой сабантуйчик.
«Сейчас винца бокальчик выпьем — и язычок у неё развяжется», — мечтала я.
Но Лиля пить отказалась категорически: даже лёгкие вина вызывали у неё сильную аллергию.
— Она у тебя совсем непьющая? — снова звонила я Толику.
— Ты знаешь, после родов действительно началась аллергия: лицо краснеет и воздуха не хватает. Сам не знаю, откуда всё это взялось, — сетовал он.
Загадки не то, что не хотели разгадываться, они просто завязывались в крепкий узел, и я никак не могла его распутать.
Хотя желание сделать это было огромным.
Лиля на работе была аккуратна, ответственна и грамотна. Наших плейбоев мягко отшивала, гламурным фифочкам, пытавшимся её «цепануть», жёстко указывала их место. Ко мне за помощью или советом обращалась всё реже, во всё «въезжала» сама и довольно быстро. При общении была со всеми доброжелательна, но фривольностей не позволяла, держала дистанцию. В общем, мечта, а не сотрудница. И на больничный не уходила: сынулька не болел, и, похоже, привык к детсадовскому режиму дня и теперь спокойно спал по ночам.
На работе намечался большой корпоратив. По традиции все сотрудники должны появиться на нём со своими вторыми половинками. Явка была обязательна. Для таких мероприятий одинокие люди обычно и обращаются в службу эскорт-услуг, поэтому, я предполагала встретить своих подруженций в этот вечер. Сама я, конечно же, пришла с Матвеем. Шикарное струящееся платье в пол цвета марсала, с одним открытым плечиком, лёгкие локоны, непередаваемый аромат парфюма и сумасшедший блеск в глазах — я обожала такие тусовки, где можно было блеснуть всеми своими гранями.
Лиля с Толиком чуть опоздали, поэтому, наше «знакомство» с ним состоялось уже в середине вечера. Мы прекрасно сыграли перед Лилей роли незнакомцев, которые сегодня впервые встретились, и теперь тщательно следили за своей речью, чтобы не выдать себя.
Заинтересованный взгляд Толика на своей персоне я поймала ещё в начале вечера. И кокетливо прижалась спиной к груди Матвея, отпивая шампанское. А он по-хозяйски прижал меня одной рукой за талию к себе, что-то мне нашёптывая на ушко.
А когда начались танцы, я просто забыла обо всём: испанская кровь, подогретая шампанским, просто заставляла меня грациозно прокачивать бёдрами и плавно поводить плечами в такт музыке. А уж под испанские и латиноамериканские мотивы — тем более.
Грязными танцами под «Desрасito» я уже удивляла эту изысканную публику, с другим партнёром. А вот с Матвеем мы ещё не зажигали на подобных тусовках. Поэтому, когда зазвучала песенка «El perdon» моего любимого Энрике Иглесиаса, мы снова отожгли смесь бачаты и кизомбы так, что в штанишках у мужской половины стало тесно, а в глазках у женской — появилась чёрная зависть, типа: «Какого хрена этой шлюшке Ортис достаются самые лакомые кусочки?!»
Ещё бы, мы с Матвеем уже тысячу раз танцевали дома под эти песни, голенькие или чуть прикрытые одеждой, когда во время танца возбуждение было просто безумным и все это действо плавно перетекало в страстный необузданный секс.
После танца ко мне подбежала восхищённая Лилька:
— Дан, ты такая грациозная, стройненькая! Я же тоже всю юность так танцевала, а теперь вот даже приличной шмотки не могу для себя подобрать. Со следующей недели займусь своей фигурой, ты прям меня сейчас подтолкнула к этому своим танцем.
— Мм, я думаю, Толик тебя поддержит, — подмигнула я ей и обратилась к подошедшему Толику:
— Кстати, Толь, ты-то подтянут. Куда ходишь заниматься?
— Никуда, времени нет, — улыбнулся он. — Просто каждое утро начинаю со ста упражнений на пресс и ста отжиманий. Затем «планка» две минуты. Ну и дома — турник, гантели — ходить никуда не надо.
«Вот почему у тебя такая упругая задница, Султанчик», — пронеслось у меня в голове и сладко муркнуло в животике.
Аромат его парфюма навеял приятные воспоминания.
И, блин, захотелось повторить это безобразие! Только не так, как тогда: ворвалась, соблазнила, звонок Лильки, и он второпях уехал. Сейчас мне хотелось по-другому: чтобы он сам сгорал от желания обладать мною, чтоб выследил, затащил здесь в какой-нибудь интимный уголок и… Не, шпилиться мне здесь не хочется, платье помну, макияж подпорчу. А вот проверить готовность Толика к этому вполне можно.
— Сэм, - обратилась я к нашему балагуру Семёну, который был моей "верной подружкой" ещё со школы, — пригласи, пожалуйста, нашу новенькую на ближайший медлячок.
— Ладно, — кивнул Сёмка и хитро прищурился. — Даночка потекла от её восточного парня?
Этот хмырь хорошо выучил меня за годы нашей дружбы. И конечно же узрел пошленькие огоньки в моих глазках.
— Да не, просто спроси у неё, как ей со мной работается? Не слишком ли я строга и прочее, — отмахнулась я.
— Спрошу, — и добавил, — Матвеюшку, как я понял, тоже отвлечь надо?
— Пиздюк! — треснула я его по плечу. — Отвлекай.
Сэм заказал медлячок, и, пока доигрывала предыдущая песня, договорился с одной кошкой, что она пригласит Матвея, и сам оказался рядом с Лилей. Конечно же, вскоре на моё запястье легла ладонь Толика. Я улыбнулась, и мы закружились в танце.
— Ты сегодня восхитительна, Дан, — улыбался он, глядя мне в глаза.
— Да я вроде всегда ничего, — кокетничала я.
— Я не об этом. Сегодня ты выглядишь лучше, чем даже в день нашего знакомство в клубе.
— Ты помнишь, как я тогда выглядела? — удивилась я. — Тебе, по-моему вообще всё пофиг было.
— Не, красоту я замечаю в любом состоянии.
Во время танца моё бедро мягко касалось его паха. И я с радостью чувствовала, как с каждой секундой каменеет у Толика в этой области. И ещё, каким блядским масляным взглядом облизывает он моё обнажённое плечико и тонет в моём декольте, пытаясь угадать, есть на мне лифчик или нет.
— Ты без белья чтоль? — удивленно произнёс он, проведя рукой по моей пояснице.
— Почти, — не стала разъяснять я наши женские «фишки» с латексными чашечками и прочей ерундой.
— Как Матвей тебе это позволил? — удивился он.
— А кто он мне? Муж? Отец? — вскинула я бровь.
— Жених, — утвердительно ответил он.
— Ха-ха-ха, — отчеканила я. — Я вроде говорила уже, что замуж -это не ко мне.
— До пенсии будешь скакать по чужим постелям? — он крепче прижал меня к себе. О, это было чудесно.
— Почему до пенсии? — облизнулась я. — Может, до гроба. Представь, какой кайф — умереть под мужчиной, молодым, страстным, необузданным, — я легонько пихнула Толика в плечо.
А он воровато оглянулся и выдохнул:
— Эх, народу здесь много, а то бы я тебе за эти слова…
— Устроил бы показательную порку? — расстреляла я его своим распутным взглядом.
— Ага, — кивнул он. — Розгами, как в старину.
— Не волнуйся. Жену твою я не испорчу. Она вообще мягко обходит тему взаимоотношения полов.
Уже давно закончился медляк, а мы всё болтали. Да и Сэм, видя нашу беседу, не отпускал Лильку. И ей, кажется, нравилось его внимание.
— Как у вас сейчас с сексом? Удовлетворён? — поинтересовалась я.
— Не совсем. Сейчас она постоянно с ноутом, работает. Даже в постели. Или засыпает прямо с ним, — ответил Толик.
— Бедный мальчик, — закатила я глазки, а потом коснулась его руки:
— Обращайся, если что. Мне понравился наш первый раз.
— Дан, ну ты что?! — он даже отошёл от меня на полшага. — Я тот-то раз не знаю, как замолить перед ней. Виноватым себя чувствую.
— Я чувствую, каким ты виноватым себя чувствуешь, — кивнула я на его пах. — Против желаний не попрёшь.
— Вот ты…, — начал он и осёкся.
— Сучка? — вкрадчиво спросила я.
— Нимфоманка, — выдохнул он, наклонившись к моему уху.
— Есть немного, — я даже слегка возбудилась от этого жеста.
Но дальше всё пошло скромно и пристойно, как со стороны Толика, так и с моей.
Лишь в пять утра мне пришло сообщение с незнакомого номера:
«Ты снилась мне всю ночь, нимфоманка! И моя кожа до сих пор хранит аромат твоего сумасшедшего парфюма.»
Хосспади, только не говорите мне, что это от Толика, монаха верного))) А я медляки-то танцевала только с ним, с Матвеем, да с Сэмом. Ну ещё с Петром Вениаминычем, но у того взаимоотношения с электронкой — только через секретаря. В пять утра это точно не возможно.
ГЛАВА 6.
В том, что это написал Толик, я не сомневалась ни грамма: Сэма приволокли с этого корпоратива под утро «на бровях», Вениаминыч тоже хлебнул винца изрядно, а Матвей спал рядом со мной, и как раз около пяти утра только мы и позволили друг другу заснуть.
Можно бы, конечно, было предположить, что это козни моих завистливых сучек, но вот это «Нимфоманка» меня смутило, ведь именно так назвал меня вчера Толик. А мои шавки подобрали бы для меня менее романтичный эпитет.
Лиля в последующие дни была со мной мила и разговорчива. Она увидела многих коллег в весьма неприглядном виде, и спешила это обсудить со мной.
С Толиком мы не созванивались. Я решила сделать вид, что не поняла, что это от него. Но всё чаще перечитывала это сообщение. Да-да, я его не удаляла.
С Матвеем отношения перешли в стадию: «выпили друг друга до дна и ищем себе новую жертву». Уже многое бесило в нём, ссорились, я пару раз уже ходила на тусовки в качестве «девочки из службы эскорта», но там до секса не дошло: мои красивые бруталы-партнёры наклюкались в зюзю, и я отправила их домой.
Но следующую «жертву» я всё же себе наметила: сексуальный фитнес-инструктор Марк из спортзала с ахуительным телом и блядским взглядом.
В тот вечер заболела моя парикмахерша Ирэн, и я после работы повезла ей лучшие лекарства от простуды. А, когда уходила от неё, в лифте мне встретился…
Муж на час, Толик!
Всё в том же соблазнительном синем комбезе, красной футболке и в распахнутой кожанке, с чемоданчиком.
— Ты чего, не бросил подработку? — удивилась я. — Зарплата ведь у Лильки вроде нормальная.
— Да бывшие клиенты хотят только меня видеть, — смущённо махнул он рукой. — А так я уже и не подрабатываю.
Мы вышли на улицу, но расходиться по машинам не спешили: я чувствовала, что Толику хочется поболтать.
— Сядем в мою машину? — предложил он. — Мы давно с тобой не созванивались. Как там моя-то? Осваивается?
— Нормально всё, — улыбнулась я, закрывая дверку его «Ниссана».
Вау, это сумасшедшее амбре кожаного салона, автопарфюма и его аромата…
Такого волнующего.
— Толь, хотела давно спросить, — начала я. — Лилька деньги родителям не отправляет?
— Не, они бы и не взяли, — ответил он. — Хоть и выпивающие, а совесть не пропита, понимают, что должно быть наоборот: они должны помогать молодой семье. Они и Дамирку, когда мы приезжаем, на последние деньги балуют новыми игрушками и подарками. А нам нагружают полный багажник солений-варений. А с чего вдруг вопрос?
— Да так, показалось, — неопрелелённо ответила я. — А у неё ведь брат ещё есть?
— Да, этот вообще отмороженный, словно не родной им: молодой смазливый лентяй, альфонс, эгоист, нахал. Лилька несколько раз в сердцах говорила, что вообще хочет забыть, что он её брат, они как кошка с собакой живут с самого детства.
— А, вот почему она сразу меняет эту тему, — задумчиво произнесла я.
Мне нравилось это: сидеть с Толиком в тёмном салоне авто, под мягким светом фонарей, и слушать тихие медлячки из магнитолы. Торопиться сегодня мне некуда: Матвей, зная, что я поехала к Ирэн, решил встретиться с друзьями, и ночевать ко мне не приедет.
А вот Толик…
— Ты разве не торопишься? — спросила я, видя, что ему тоже нравится вся эта романтика.
— Я тебе уже надоел? — легонько пихнул он меня плечом.
— Не, наоборот, умиротворение такое рядом с тобой, — я нахально пододвинулась к нему, прижалась спиной к его груди и положила голову на его плечо.
— Это звоночек, что нужно задуматься о семейной жизни, — рассмеялся он и положил руку на мою ладонь.
— Блин, Толь! — притворно вздохнула я. — Да не моё это. Не смогу я жить долго с одним мужиком, я встречаться-то с одним долго не могу. Задыхаюсь без всеобщего обожания, без охоты на других молодых красивых самцов, в крови у меня блядство, от папочки.
— А Матвей? Не пробовал тебя приручить? — поинтересовался он.
— Матвей? Да наша лав-стори, похоже, к концу подходит: узнали друг друга достаточно, в сексе всё попробовали, даже подустали друг от друга. Уж его-то точно я не вижу своим постоянным партнёром, — ухмыльнулась я.
— А хотелось бы? Настоящих, долгих отношений?
— Сейчас — нет. А потом… Спроси меня об этом лет через пятнадцать. Хотя я и тогда, наверно, буду, как ты выразился, прыгать по разным постелям в поисках удовольствий, — томным голосом произнесла я.
— Однажды ты встретишь достойного человека, с которым захочется прожить всю оставшуюся жизнь, и поймёшь, почему с другими тебе этого не хотелось, — нежно обнял он меня за плечи и чмокнул в макушку.
— Мм, мы сегодня в губы тоже целуемся или как? — подколола я его, слегка повернув голову. Ох, как мне был приятен этот его жест.
— Можно и в губы, — кивнул он.
— Не стыдно жене изменять? — цокнула я язычком, а сама просто офигела от такого Толика.
— Я же мудрый, — понизив голос до эротичного тембра, ответил он, — я уже придумал отмазку: ты — не любовница, ты — муза, которая вдохновляет меня на то, чтобы я был счастливым.
— Муза. Ага, — с сарказмом кивнула я. — Мне, походу, тоже надо какого-нибудь Муза завести, чтоб вдохновлял.
Я подняла лицо и наши губы встретились.
Совсем невесомые их касания, его гулкое сердцебиение и мой прерывистый вздох просто снесли нам обоим башни. Я повернулась к Толику лицом и увидела его полные обожания глаза. От умиления я потёрлась своей щекой о его гладко выбритую щёчку, а он крепче прижал меня к себе.
Снова касания губ, такие несмелые, лёгкие, частые, словно проверяем друг друга, пробуем на вкус. Чёрт, это не похоже на меня совсем! С таким трепетом я целовалась лет в тринадцать в летнем лагере.
Толик зарывается рукой в мои волосы и нежно раздвигает язычком мои губы. Медленный глубокий поцелуй просто обволакивает моё тело негой. Оторваться от этих сладеньких губок просто невозможно. Но я делаю над собой усилие и шепчу ему на ухо:
— Толь, поехали ко мне? Хочу тебя…
— Дан, меня дома ждут, извини, — а ладонь его уже оглаживает моё стройное бедро, обтянутое чулочками. Да и я уже скользнула ему под футболку. И уже в сладеньком предвкушении шепчу:
— Ты мне только ответь, ты хочешь это повторить?
Вместо ответа он страстно засосал меня, а я перекинула ногу и оказалась у него на коленях, ощущая своей промежностью его каменный член. Уже целуемся, как сумасшедшие, постанывая и рыча от удовольствия, ощущая под своими пальцами пылающие тела и чувствительные точки друг друга. Хосспади, сейчас кончу от одних поцелуев!
И мы бы увлеклись не на шутку, если бы в глаза не забил резкий свет приближающейся машины. А следом — звонок Лильки:
— Толь, купи творога по дороге.
Вот сучка!
Я уже поняла, что продолжения не будет. Да и не хотела я так, украдкой и второпях, без комфорта. Я хотела его всего и на всю ночь. С отключенным телефоном и свободной от семейных дел головой. Что-то мне подсказывало, что этот парень ещё не все свои фишки в сексе мне продемонстрировал.
— Ты мне не ответил, — успокаивая дыхание и поправляя свою одежду, произнесла я.
— Я боюсь ответить тебе правду, — еле слышно прошептал он.
Я снова нежно прильнула к его губам, а потом, с горькой улыбкой, произнесла:
— Пусть Лилька сегодня искупает тебя в ласках вместо меня.
— А тебя — Матвей, — так же горько усмехнулся он.
— Ага, — с сарказмом кивнула я. И, глядя в небо, взялась за ручку дверки и выдохнула:
— Господи, Толь, как же хочется твоих ласк. Ладно, пока. Душ прими дома, у меня парфюм стойкий, Лилька насторожится.
И вышла.
В машине я перевела дыхание, но не успокоилась: возбуждение после такого трэша было безумным. Я достала из потайного кармашка сумочки вибропулю и утопила её в своей влажной промежности. Щелчок пульта — и приятные вибрации начинают услаждать моё лоно.
Завожу тачку и гоню по вечернему проспекту.
Куда?
Сама не знаю, на кой-чёрт припёрлась к дому Матвея. Он же с друзьями тусит, нет его.
А хотя, свет в спальне горит.
Влетаю в подъезд, в предвкушении, что сейчас загашу этот сексуальный пожар. Распахиваю пальто и торопливо отпираю дверь своими ключами…
Оп-па!
У порога стоят женские сапожки. И слышится противненький женский смех.
Вламываюсь в спальню — и застаю голого Матвея и такую же голую, довольно пышнотелую блонду, на стадии раскрытия пачки презерватива.
Рывком сбрасываю с себя пальто и тонкое трикотажное платье, и в одном белье, чулках и ботфортах прыгаю к ним на постель. И грубо отталкиваю ошалевшую блонду:
— Отвали! За мной будешь.
Раскатываю презерватив по уже начавшему падать от такой несостыковочки члену Матвея, и перехожу на торопливый горячий шёпот:
— Бля, Орлов! Ебаться хочу, аж трясёт всю. Включай давай ёбаря-террориста, умоляю, — на последних словах я уже просто поскуливала.
— О, Данчи, да ты как с х*я сорвалась! Или ты даже на него и не попала? — придя в себя, ухмыляется этот хмырь. И уже предвкушает жаркую групповушку.
Но блонда растерянно стоит у стеночки и не торопится к нам присоединяться.
Да пофиг!
Седлаю Матвея и начинаю неспеша двигаться на его каменной «дубинке», поглаживая свои груди и оттягивая слегка сосочки. Но уже через несколько секунд Матвей опрокидывает меня на спину и, держа за бёдра, начинает резко натягивать на себя, входя до упора, доставая до самого дна, и заставляя меня скулить от кайфа.
— Сучечка моя голодная, — прерывисто шептал он, вколачиваясь в меня всё чаще, — с любой помойки ты возвращаешься к своему неотразимому льву Матвею. Только Я знаю, как тебя надо отодрать, чтобы ты не мучилась от недотраха!
А потом он вышел из меня, поставил «раком» и продолжил меня убивать наслаждением, грубо хватая за грудь и больно шлёпая по заднице:
— Данка, шлюшка моя ненасытная, да за что же мне счастье-то такое, а? Такую бабу злоебучую бог послал!
Он уже рычал и просто разрывал меня своим членом. А я скулила и всхлипывала от неземного кайфа, который он мне доставлял. Тугой узел похоти сначала до боли затянулся, а потом начал сладко ослабляться, под приятным сокращением внутри моего животика.
Оргазм!
Я безвольно обмякла на постели и лишь прерывисто дышала.
— Вот такой надо быть, — увидела я ухмылочку
