Твоя кровь в моих венах. Светлана Солнышко

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Космостар, как называют университет космонавтики сами студенты, - элитное учебное заведение. А факультет дальней космонавтики имеет особенно жесткий отбор, так как туда идут люди, желающие всю свою жизнь посвятить космосу, способные отказаться от личной жизни, семьи и прочих земных радостей и готовые соблюдать строгую иерархию и жесткий порядок. Именно поэтому, как правило, на факультете учатся студенты исключительно мужского пола.

   Тем не менее в середине учебного года на третий курс далькосма приходит новый студент-девушка. Энджелу Джойсу придется разобраться, откуда появилась Есения Полонская, ведь во всем обжитом человечеством космосе нет ни одного учебного заведения такого же уровня, откуда студентка могла бы перевестись, не говоря уже о том, что девушка не сумела бы сдать нормативы, сформированные для мужчин.

ГЛАВА 1

Игорь Леонардович Зарецкий, преподаватель космоистории, как раз протирал очки, когда дверь в аудиторию открылась.

   Он поспешил нацепить их на нос, чтобы разглядеть нахалов, вторгшихся во время его занятия в святая святых. Головы всех студентов, все двадцать девять стриженных по уставу макушек, одновременно, как по команде, повернулись в сторону двери.

   Игорь Леонардович открыл рот для возмущения и сразу же быстренько его закрыл. По аудитории прокатился едва слышный вздох.

   Нахалами оказались ректор университета и… девушка. Девушка! Новенькая форма Космостара и аккуратная головка со стрижкой по уставу объявляли, что ошибиться невозможно – ректор привел нового студента. Но – девушка?

   Энджел Джойс по прозвищу Аттила даже чуть привстал со своей скамьи в последнем ряду, будучи уверенным, что ошибся, но тут же спохватился и уселся на место, всем своим видом изображая безразличие. Слава богу, все смотрели на дверь, и его промашку никто не заметил.

   Видеть девушку в числе студентов факультета дальней космонавтики было так же странно, как, например, увидеть в родовой палате мужчину, производящего на свет ребенка. Конечно, запрещать никто не стал бы, но… Это же просто невероятно!

   – Знакомьтесь, – пробасил ректор. – Наш новый студент Есения Полонская.

   Ответом ему была тишина. Всех удивило, что ректор не пояснил, откуда прибыл этот странный новый студент в середине учебного года. Она же где-то училась? Где? Что это за такое крутое высшее учебное заведение, из которого могут перевести в Космостар, к тому же обучающее девушек?

   – Занимайте место, студент Полонская, – отмер Игорь Леонардович.

   Джойс снова чуть не привстал, потому что у него появилось глупейшее желание махнуть девушке рукой, дескать, иди сюда. Он огромным усилием воли удержал себя на месте.

   Есения пробежала глазами по аудитории. Все первые ряды были свободны, на средних рядах студенты сидели довольно плотно, лишь кое-где были пустые места. А вот последний ряд снова был свободным, и лишь единственное место было занято парнем, выглядящим немного старше других студентов. Он вполне мог бы сойти за второгодника, если бы только в Космостаре оставляли на второй год. Возможно, ширина плеч и тяжелая челюсть придавали ему впечатление взрослости.

   «Сейчас она однозначно сглупит», – неожиданно для себя заволновался Джойс. Нынешний выбор девушки навсегда установит ее место в строгой иерархии студенческого общества.

   Есения еще раз обежала глазами зал, на секунду задержалась на пристальном чуть прищуренном взгляде парня, сидящего в одиночестве на самом последнем ряду. Ей показалось, что этот парень с темно-русыми волосами хочет, чтобы она подошла и села к нему, и почему-то почувствовала мгновенное сожаление: «Видимо, никто с ним не дружит, вот и сидит один. Наверняка, и учится плохо». Она поколебалась, а затем все же заняла место на первом ряду прямо перед преподавательской кафедрой.

   «Сглупила», – вздохнул про себя Джойс, староста курса и некоронованный король факультета.

   Игорь Леонардович продолжил лекцию с того предложения, на котором был прерван.

   Есения поймала себя на мысли, что ей сложно сосредоточиться. Ей казалось совершенно неразумным вот так врываться посреди занятия. Как будто ректор не мог привести ее на курс и представить во время перерыва. Но он, видите ли, был занят, поэтому повел ее в тот момент, когда улучил минутку. Мысль о том, чтобы вообще отказаться от представления и зайти в группу самой, ее, конечно, посещала, но была ею же и отвергнута. Все-таки страшновато самой пытаться искать курс, самой представляться преподавателю, объяснять остальным студентам, кто она и откуда. Хватало и того, что она была девушкой и одним своим фактом существования вносила сумятицу в ряды преподавателей и студентов факультета дальней космонавтики.

   Преподаватель космоистории на удивление выглядел невозмутимым, и Есения даже заподозрила на секунду, что он ее не разглядел и решил, что она парень, но тут же отвергла эту мысль. Ректор достаточно громко произнес ее имя и фамилию, и сложно было заподозрить преподавателя не только в плохом зрении, но и слухе.

   Впрочем, преподаватель через некоторое время продемонстрировал, что заметил ее пол, потому что поднял тему, которой наверняка ранее не касался.

   – На заре человечества, когда люди только начинали покорять космос, мужчины в космонавтике преобладали. Сразу оговорюсь, дискриминация по половому признаку тут ни причем. С чем это было связано?

   Преподаватель посмотрел на аудиторию поверх очков, которые, как полагала Есения, были декоративным аксессуаром.

   – Что, только двое хотят ответить?

   Есения, поднявшая руку, подавила желание обернуться и посмотреть, кто же был вторым. Сейчас ей пришло в голову, что она выбрала не такое уж хорошее место, и что сидеть на самой последней парте выгоднее: можно держать всю аудиторию в поле зрения.

   – Давай, послушаем сначала тебя, Джойс. Итак?

   – Было признано, что женский организм хуже справляется с физическими нагрузками. К тому же женщинам нельзя отправляться в космос в середине месяца, в это время их организм наиболее уязвим. Сейчас это нивелировано различными климатическими, гравитационными и прочими устройствами кораблей, но на раннем этапе развития космонавтики такие особенности женского организма создавали серьезные препятствия.

   Мужской голос, раздавшийся откуда сзади, был мягким и в то же время уверенным. Его обладатель определенно знал, чего хочет. Есения всегда была честной с собой, и сейчас призналась себе, что хотела бы послушать, как обладатель этого голоса стал бы говорить что-нибудь ей на ухо.

   – Хорошо. А вы, студент Полонская? Хотите что-то добавить?

   – Да, хочу, – сказала Есения и решила встать.

   – Можете отвечать с места, – тут же остановил ее преподаватель, а сзади послышались смешки. Теперь Есения была уверена: она выбрала неудачное место.

   – Проблема, на самом деле, была не столько в физической слабости женского организма. Конечно, женщина слабее, но выносливее, и если сильные нагрузки женский организм переносит тяжелее, то длительные нагрузки он выдерживает лучше, чем мужской. Но дело не столько в этом, так как наверняка всегда можно было найти женщин, которые физически могут превосходить мужчин. Дело было в экономической составляющей. Женщину запускать в космос было дороже.

   По аудитории прокатился гул несогласия.

   – Поясните, – кратко бросил преподаватель.

   – Женщину дороже было посылать в космос из-за строения ее организма, в частности из-за строения половых органов. Сложнее было делать насадки для туалета, конструкцию скафандра, учитывающую анатомию женского организма, не говоря уже про менструальный цикл, который из-за отсутствия гравитации нарушался, что приводило к воспалительным явлениям, а это требовало создания специальной программы для женщин, отдельно оплачиваемой.

   Джойс закатил глаза, благо его никто не видел. Ох, уж эта новенькая! Конечно, он знал все то, что она сейчас говорила. Знал, но не стал озвучивать. В приличном обществе, да еще и сугубо мужском, о таком не говорят. Неужели сложно заменить все это эвфемизмом «слабость женского организма»? Но новенькая не хотела смириться со словом «слабость», и сейчас вываливала на неокрепшие мужские умы подробности интимной женской физиологии, что гарантировало падение ее социального статуса на курсе на уровень, в прошлых веках называемый «ниже плинтуса». Что такое плинтус, Джойс не знал и никогда не интересовался, но и так было понятно, что это величина, ниже которой падать некуда.

   – Вы правы, – неожиданно воодушевился Игорь Леонардович.

   У Джойса возникло ощущение, что преподаватель давно хотел поговорить на эту тему, но не мог себе позволить перед мужской аудиторией. – Студент Полонская, ценю вашу смелость. Многие считают неприличным говорить об этом, дескать, это слишком интимно и недостойно того, чтобы было озвучено. Но в науке не может быть понятия «прилично», равно как и на корабле должны быть учтены все нюансы физиологии человека, в том числе и то, насколько ему удобно совершать различные физиологические отправления. Грубо говоря, качество нужника может сильно повлиять на научные результаты экспедиции, если человек, вместо того чтобы заниматься исследованиями, будет думать о том, как бы ему облегчиться.

   Джойс был удивлен. Еще никогда ему не приходило в голову оценивать неумение быть корректным в своей речи, как смелость. Несмотря на то, что он уважал Игоря Леонардовича, с его высказыванием он мысленно не согласился. Сам Джойс отлично умел приложить крепким словцом, но считал, что это нужно делать в соответствующий, строго выбранный момент. Любое слово, любая фраза, даже стиль высказывания – все это должно служить какой-то определенной задаче. По его мнению, новенькая просто бездумно лепила все, что придет в голову, а это было признаком глупости, а не смелости.

   – Вы не согласны, Джойс? – прервал его размышления преподаватель, видимо, заметив скептическое выражение его лица.

   – С тем, что разработчики кораблей должны учитывать все нюансы, я абсолютно согласен, – дипломатично уклонился от вызова Джойс.

   Прозвучал сигнал, возвещающий об окончании занятия.

   – Продолжим в следующий раз, потому что это очень интересная и важная тема. Всего хорошего, – кивнул студентам Игорь Леонардович и степенно промаршировал к выходу.

   Есения сделала вид, что собирается, и как бы невзначай повернулась назад, пытаясь понять, кто же был тем Джойсом, который знал так много об особенностях отказа от женской программы на заре космонавтики и обладал магнетическим тембром голоса. Понять это ей так и не удалось. Зато она заметила, как несколько десятков пар глаз с каким-то брезгливым любопытством смотрят на нее.

    «Да нет, мне кажется», – попыталась она успокоить себя, но нет – брезгливость и даже, кажется, насмешка отчетливо читались на лицах.

   Она опустила голову и стала засовывать свой планшет в сумку. Новеньких чаще всего недолюбливают, особенно тех, кто отличается. А она была непохожа уже хотя бы тем, что имела другое строение организма. Что ж, придется терпеть.

   Парень, сидевший на заднем ряду, встал и медленно стал спускаться по проходу, остальные покорно и быстро расступались перед ним, и он двигался так, словно в аудитории вообще никого не было и ничто не загораживало ему дорогу.

   Есения начала понимать, что сильно ошиблась в своих первоначальных впечатлениях и выводах. Это плохо. Это очень-очень плохо.

   Она попыталась быстро выскользнуть из аудитории, но, как назло, на ее пути попадались другие студенты, которые перед ней расступаться не только не собирались, но наоборот, перегораживали ей дорогу, даже не глядя на нее, как будто она была пустым местом. Есения решила обойти одного из студентов, застывшего столбом у нее на пути, но в последний момент столб неожиданно развернулся и якобы нечаянно ее задел, да так, что она отлетела на добрых полтора метра и впечаталась во что-то твердое, но теплое.

   – Вас не учили смотреть под ноги? – раздался над ухом магнетический голос с легкой насмешкой.

   Есения подняла на него глаза. Так и есть: «второгодник» оказался тем самым Джойсом.

   – Под чьи? – удивилась девушка. – Я, конечно, изо всех сил стремлюсь проскользнуть к выходу между ног прочих студентов, но увы, недостаточно мала ростом, чтобы не задеть ничью мужскую гордость.

   – Аттила, – угрожающе сказал тот самый парень, чей удачный, как теперь понимала Есения, разворот отфутболил ее в Джойса, – она имеет ввиду то, о чем я подумал?

   «Отлично! Этот второгодник еще и Аттила!» – подумала Есения.

   – Наш новый студент любит показывать зубки! – чуть улыбнулся Аттила. – Это будет интересно, ребята! Она думает, что если она женщина, то это позволит ей делать то, что мужчине не спустили бы с рук.

   Есения почувствовала, что вокруг нее уплотняется кольцо из мужских тел.

   – Если бы то, что сказала я, сказал бы парень маленького роста, твоя реакция была бы такой же? – поинтересовалась она, изо всех сил стремясь сохранить невозмутимый вид.

   – Парень не сказал бы про мужскую гордость.

   – Да, он сразу бы упомянул яйца.

   Аттила-Джойс захохотал, свободно, широко, не смущаясь и не пряча от потенциального противника свою загорелую шею. Впрочем, у Есении создалось впечатление, что этот смех был тщательно продуман и вовремя выдан. В любом случае стало понятно, что парень не воспринимает ее всерьез.

   – Это будет интересно! – повторил он, все еще посмеиваясь. – Итак, студент Полонская, позвольте представиться: Энджел Джойс по прозвищу Аттила, староста курса и командир отряда. Отряд курса подчиняется мне, а соответственно, вы как новый член нашего отряда, будете выполнять мои приказы, касающиеся организации учебы в нашей группе. И, конечно, вам тоже нужно прозвище. Ваши имя и фамилия слишком длинны и неудобны для коротких команд.

   Есения отметила для себя, что он никак не отреагировал на ее выпад и переход на «ты», сам продолжая ей «выкать», тем самым удерживая социальную дистанцию.

   Уверен в себе, не боится за свой статус лидера, выдержан, умен, интеллигентен – лучшей кандидатуры на пост командира найти было бы невозможно.

   Так жаль, что это именно он.

   Джойс сделал паузу, ожидая, что девушка что-то ответит, может быть, возразит – с нее станется, но она молчала, уставившись на него своими зелеными как у кошки глазами. Он решил паузу не затягивать.

   – Предлагаю вам самостоятельно выбрать свое прозвище и подойти к этому вопросу с умом. Если прозвище не приживется, следующее уже дадим вам мы. Итак?

   – Я могу подумать? – отмерла она.

   – Нет. Космонавт должен уметь быстро принимать решения.

   – Хорошо. Пусть будет … Соль.

   – Соль? – Джойс почувствовал, что девчонке удалось-таки его удивить. – В каком смысле: нота или пищевой продукт?

   – Как угодно, – пожала плечами Есения, не собираясь открывать настоящий смысл выбранного прозвища.

   – Значит, Соль, – Джойс кивнул. – Хорошо, Соль, и вот тебе первое задание: сегодня ты дежурная по столовой. Перерыв небольшой, народа много, пока вводишь свои данные с жетона, время обеда может подойти к концу, а глотать впопыхах не всем нравится. И мы выработали систему: кто-то один с курса собирает жетоны всех и отмечает, пока другие наслаждаются едой. Дежурному, может, и не удастся самому поесть, но ради товарищей можно и потерпеть. Как считаешь?

   «Перешел на ты. Я принята в команду», – подумала Есения, а вслух произнесла:

   – Конечно. Но ведь можно было подать прошение ректору о том, что время обеда неадекватно пропускной способности столовой, чтобы никому не приходилось страдать.

   – Ты считаешь, мы такие дураки, что до этого не додумались без тебя? – огрызнулся громила, который задел ее.

   – Вы подавали прошение, а его не удовлетворили? – удивилась Есения, продолжая смотреть на старосту и свой вопрос обращая к нему.

   – Да, нам ответили, что время обеда четко рассчитано в соответствии с нормами. Другими словами: «Жрать быстрее нужно!», – Джойс оскалился и действительно стал похож на Аттилу.

   Есения решила оставить свои мысли при себе и разобраться с этой ситуацией позже, хотя она была весьма интересна.

   – Хорошо, – кивнула она. – Каковы инструкции? Я ведь еще не знакома с особенностями отпуска еды в вашей столовой.

   – Расслабься, – чуть прищурил глаза Джойс. – Обед после следующего занятия, и я тебе лично покажу, как отмечать жетоны. Но собрать их ты можешь сейчас, чтобы не тратить время обеденного перерыва.

   Словно повинуясь невидимому приказу, руки стоявших вокруг нее парней повернулись ладонью вверх, и на каждой ладони лежал жетон.

   – И смотри, не потеряй ни одного, – добавил Джойс.

   – Э… Можно, я их соберу в следующий аудитории? И мне нужен список всех студентов нашего курса, чтобы я…

   – Умник, – перебил ее Джойс, и не успела Есения осознать, что это значит, как откуда-то из-за спин просочился парень, худой, сутулый, но с красивыми голубыми глазами чуть ли не в пол-лица, из-за чего его облик напоминал изображения с фресок эпохи Возрождения.

   – Продиктуй свой код, я скину тебе на планшет список, – сказал он хрипловатым голосом, тыкая невидимые кнопки в своем гаджете.

   – Пойдем, ребята, они разберутся сами, – позвал всех Джойс и подал какой-то знак Умнику над головой Есении, который она не заметила. Умник кивнул.

   – Как тебя зовут? – спросила Есения парня, пока он отправлял ей список курса.

   – Мэттью, – ответил он, не поднимая головы. – Но не называй никогда меня по имени… при других.

   – Имена под запретом? – удивилась Есения.

   – Нет, но… – Мэттью замялся.

   – Продолжай.

   – Ты выбрала неверное место, – он наконец-то поднял на нее глаза, и Есения увидела в них сожаление.

   – Место? Какое место? – Но уже сама догадалась и продолжила: – Нельзя было выбирать место на первом ряду?

   Мэттью кивнул.

   – Почему? На что это влияет?

   – На все. У тебя сейчас самый низкий статус на курсе.

   – Но ведь это глупо! – возмутилась Есения. – Я новенькая, пришла к вам впервые, естественно, не знала ваших правил. Как можно оценивать статус человека по ошибке, допущенной из-за неполных данных?

   – Пойдем, – вместо ответа махнул головой Мэттью. – Нам надо успеть дойти до следующей аудитории.

   – Что, и перемены тоже в обрез по времени?

   – Конечно, – согласился Мэттью, замедляя ход возле двери и пропуская Есению вперед.

   Ей все равно пришлось затормозить в коридоре и подождать его.

   – Иди первым и показывай дорогу, – попросила она. – Быстрее получится.

   Он снова кивнул и, выдвинувшись вперед, вдруг решил ответить на ее предыдущий вопрос:

   – Космонавту, особенно дальнему, нельзя допускать ошибки. В дальнем космосе, скорей всего, не будет второго шанса, а данных может не хватать для верного вывода. И здесь важна интуиция. Важно уметь принимать правильные решения в ситуации нехватки информации. Ты не справилась.

   Звучало так, будто Мэттью повторял заученную фразу за кем-то, кто когда-то вбил ее ему в голову. Или наоборот? Говорил то, что ему уже надоело повторять без счета.

   – Иногда решения, кажущиеся другим неправильными, могут, на самом деле, быть лучшими, – возразила Есения.

   Мэттью с интересом посмотрел на нее:

   – Согласен. Но до тех пор, пока человек не докажет верность своего решения, ему приходится быть изгоем.

   – Я – изгой?

   – Тебе будет нелегко, – ушел от ответа парень.

   – И что же меня ждет?

   – Проверки. Много проверок. Аттила всегда дает шанс, хотя… как по мне, его проверки жестче, чем условия дальнего космоса.

   – Звучит многообещающе, – хмыкнула Есения.

   – Почему Соль? – вдруг спросил Мэттью.

   – Ты же Умник, вот и догадайся.

   – Это ты зря, – парень покачал головой. – Теперь я думаю, что ты, действительно, недальновидна. Пытаешься обидеть единственного человека, который мог бы поделиться с тобой информацией.

   – Ты думаешь, я не догадалась, что Джойс специально выбрал тебя? Сутулишься, неловко отводишь глаза… Я должна была подумать, что твой статус тоже невысок, прониклась, почувствовала бы в тебе родственную душу и выболтала информацию. Так?

   Мэттью усмехнулся и, выпрямившись, развернул плечи:

   – И где же я прокололся? – его голос зазвучал уверенно и сильно.

   – Ты – нигде. Прокололся Джойс, – подмигнула Есения.

   – Да ну?

   – Конечно. Он ведь назвал тебя Умником. У Умника не может быть низкого статуса.

   – Может быть, прозвище мне дано в насмешку?

   – Нет, – покачала головой Есения. – Я вижу, что Джойс ценит интеллект. Он никогда не будет насмехаться над этим.

   – Возможно, из тебя и получится что-то стоящее, – улыбнулся Мэттью.

   – Ну, спасибо! – фыркнула Есения.

   – Не говори Аттиле, что раскусила меня.

   – Как скажешь.

   – И сегодня вечером я посоветовал бы тебе быть осторожной.

   – В чем?

   – Не знаю. Правда, – последние слова он проговорил тихой скороговоркой, снова начиная сутулиться, и добавил громче:

   – Мы пришли!

   Есения следом за Мэттью зашла в следующую аудиторию, сразу осознав, что здесь будет проходить занятие космической навигации.

   Но ей некогда было отвлекаться на разглядывание экранов, учебных приборных досок возле каждого стола, пультов, капитанских мостиков и прочего оборудования. Отметила только для себя, что техническое оснащение Космостара находится на самом высочайшем уровне по сравнению с тем учебным заведением, откуда она прибыла.

   Сначала Есения решила выбрать другое место, не на первом ряду, но немного поколебавшись, отказалась от этой идеи. Во-первых, не факт, что ей разрешат это сделать: раз уж заняла, значит, заняла, и Джойс может просто-напросто решить, что она должна каким-то образом заслужить свой переход на другой ряд, а нарываться на публичный запрет и новое унижение ей не хотелось. А во-вторых, в ней взыграла гордость, являющаяся семейной чертой. Правда, мама всегда называла это качество в папе и его родственниках твердолобым упрямством.

   Есения решила, что докажет всем этим мужланам, что не место красит человека.

   С победным видом усевшись за первый стол, она открыла свой планшет и громко сказала:

   – Сдаем жетоны в порядке живой очереди. Командир отряда идет последним.

   Есения не сказала ничего особенного. Тем не менее, она понимала, что сейчас вызвала недовольство всего курса. Она ведь произнесла это в приказном тоне! И каждый студент сейчас почувствовал себя зависящим от этой… Есения поусмехалась, представляя, какими эпитетами сейчас мысленно награждают ее сокурсники. А уж выпад в сторону Джойса тем более не прошел незамеченным. Командир всегда покидает корабль последним. Командир всего заботится, чтобы все остальные получили все, что нужно, и лишь потом берет свою долю. Но сейчас, произнеся вслух всем известную истину, Есения создала впечатление, что приказывает Джойсу. Интересно, как он на ней теперь отыграется? Или его хваленая выдержка и здесь ему не изменит?

   Парни нехотя подходили к ее столу, выкладывали жетоны и сквозь зубы произносили свою фамилию. Есения тщательно отмечала в списке. Джойса не было в поле зрения Есении, наверное, сидел где-то сзади и не торопился подходить к ней. Это понятно. Раз уж он последний, зачем толпиться и ждать своей очереди. Мимо него уж точно не пройдет.

   – Ну что? – тем временем вполголоса спросил Джойс у Умника, стараясь, чтобы никто из других студентов его не услышал. – Все ей сказал?

   Умник кивнул и добавил:

   – Она догадалась, что ты меня подослал к ней специально.

   – Да? – Джойс чуть приподнял брови. – Она умная, этого у нее не отнять, но мне казалось, что социальный интеллект ее невысок. А тут, гляди-ка, сообразила. Как догадалась?

   – По моему прозвищу. Посчитала, что ты ценишь ум, соответственно, у меня высокий статус, и совершенно случайно ты выбрать меня не мог.

   Джойс слегка улыбнулся и произнес:

   – Девчонка действительно не так проста, как показалась на первый взгляд. Игра будет захватывающей.

   В это время Есения закончила принимать жетоны от остальных и обернулась, выискивая глазами Джойса. Только его идентификационный номер еще не был ей сдан.

   В это время прозвучал сигнал начала занятия. Все стали поспешно занимать места, а Джойс лишь кивнул Есении и указал на часы на табло, что, видимо, должно было означать, что он свой жетон отдаст на следующей перемене.

   «Хитер! – хмыкнула про себя Есения. – Будет не последним, а первым».

   Почему-то умение Джойса выкрутиться доставило ей удовольствие, но ей некогда было анализировать свои эмоции, так как в аудиторию вошел преподаватель космонавигации, и занятие началось.

   Есения быстро справилась с задачами своего варианта, сделала другой, а теперь скучала, так как лицезреть преподавателя за учительским пультом было не интересно. В который раз она пожалела, что не выбрала место где-нибудь на галерке. Например, рядом с Джойсом.

   Она поулыбалась про себя, представляя, как мог бы повести себя староста курса, если бы она вдруг плюхнулась на сиденье рядом с ним. Наверное, в его понимании, это был бы прямой вызов его статусу, что-то наподобие бунта на корабле.

   – Студент Полонская, вы допустили ошибку в третьем задании второго варианта. Перепроверьте, – раздался голос мистера Мэллона.

   В аудитории раздались смешки.

   – Вам, Вандималунгу, на мой взгляд, совершенно некогда смеяться, так как из двадцати задач своего варианта, вы правильно сделали только четырнадцать. Это позор. Исправляйте! – тут же осадил преподаватель какого-то активно веселящегося.

   Есения покраснела и уткнулась в мелькающую на экране перед ней третью задачу второго варианта. Как она могла ошибиться? Просмотрев несколько раз задание и свое решение, девушка в недоумении подняла глаза на преподавателя. Она не ошиблась. Задача была решена правильно самым оптимальным способом. Есения открыла было рот, чтобы спросить преподавателя, в чем ее ошибка, как ее планшет мигнул зеленым светом. Пришло сообщение.

   Соль, не выпендривайся. Решай задачу обычным способом. Высчитывай положение объекта относительно планеты вручную.

   Это был явно кто-то из студентов, но кто? Умник? Он знал ее код, и, наверное, у него хватило бы ума взломать систему и подключиться к каналу преподавателя, чтобы посмотреть ее решение. Но зачем ему это было нужно?

   Ты кто? – написала Есения в ответ. – И зачем делать бессмысленное действие, когда можно обойтись самым простым и дешевым способом: разнонаправленными приемо-передатчиками сигнала? Любой допотопный компьютер высчитает алгоритм посадки на раз-два безо всякой ориентационной системы.

   Ответное сообщение не заставило себя ждать.

   Ты задалась целью вылететь в первый же день твоего пребывания в Космоcтаре? Старина Мэллон тебе не простит, если ты сейчас публично его осрамишь, доказывая, что твое решение задачи наиболее оптимальное и экономит время. Он хочет увидеть твои навыки математического решения с помощью твоего собственного мозга. И если уж на то пошло, бывают ситуации, когда под рукой нет ни одного даже допотопного компьютера.

   Есения лихорадочно пыталась сообразить: неизвестный собеседник хочет ей помочь или хочет ее унизить, показав, что она не умеет выстраивать социальные связи? И главное, кто этот собеседник? Как бы его вывести на чистую воду?

   В условии задачи был упомянут только отказ системы ориентации, а не всей бортовой системы корабля. Я максимально использовала наличествующие параметры. Но в крайнем случае я посчитала бы это и на счётах. Получилось бы все равно быстрее, чем вручную!

   Сообщение пришло практически мгновенно. Казалось, собеседник пишет силой мысли, а не пальцами.

   Не знал, что современные корабли оборудуют счётами. Я дал тебе совет, а ты уж сама решай, воспользоваться ли им.

   Есения тут же набрала текст, боясь, что невидимый оппонент отключится:

   Почему ты хочешь мне помочь? Не все ли равно тебе, вылечу я из Космоcтара или нет? Мне казалось, что я тут всем не нравлюсь. А если узнает Джойс, что ты мне помогаешь – тебе не попадет?

   Пауза затянулась, и Есения могла бы подумать, что собеседник отключился, но зеленый огонек продолжал мигать. Наконец, планшет разродился сообщением:

   Ты о себе слишком высокого мнения, если думаешь, что Джойсу есть до тебя дело.

   А потом зеленый огонек погас – анонимный абонент вышел из сети.

   «Джойсу есть до меня дело!» – усмехнулась про себя Есения и взялась высчитывать координаты объекта вручную.

   Как только дали сигнал окончания занятия, все студенты сорвались с мест, и аудитория мгновенно опустела. Мистер Мэллон кратко попрощался с оставшимися, коими были Есения и Джойс, и медленным величественным шагом вышел за дверь. Джойс спустился со своего «царского места» на задних рядах и приблизился к девушке. Она долго укладывала планшет в сумку, не обращая на парня никакого внимания. То ли не видела его, то ли делала вид.

   Джойс понимал, что обрел в ее лице недовольного бунтующего противника. Его с одной стороны это забавляло, с другой – раздражало. Поиграть с ней было бы интересно, но быть все время начеку и каждым словом и действием доказывать, что достоин своего статуса, не хотелось.

   «Да уж, отвык ты, парень, – усмехнулся про себя Джойс. – Расслабился. Привык, что твое место незыблемо. Придется вновь тряхнуть стариной и ввязаться в бой».

   – Мой жетон, – произнес он и протянул руку над ее плечом.

   Она не обернулась, просто выцепила из его пальцев жетон и сказала:

   – Во всех продвинутых учебных заведениях используют отпечатки пальцев. Не подделаешь, не потеряешь и не забудешь.

   – Отпечатки нельзя собрать и отметить в базе.

   Девушка повернулась и с любопытством взглянула на Джойса:

   – Ты хочешь сказать, что руководство специально вынудило студентов использовать этот прием?

   – Уверен, что да. Воспитание чувства локтя, коллективизма, умения подчинять свои интересы интересам большинства. Все в этом духе.

   – Сам догадался или подсказал кто?

   Джойс нахмурился.

   Как только он пытался начать с ней нормально общаться, она сразу выпускала иглы. Как будто сознательно старалась его спровоцировать, разозлить, настроить против себя. Это было не логично, и Джойс в который раз подумал, что девушка плохо налаживает общественные связи. Очень неудобный член отряда, и даже ее интеллект не поможет ей занять высокое место в социуме.

   – Мы опоздаем, – сухо ответил он. – Идем, я покажу, где ты можешь отметить жетоны.

   Он быстро пошел вперед, не оглядываясь и не проверяя, успевает ли она за ним. Она успевала.

   Ему хотелось поговорить с ней, расспросить, но после ее поведения сделать вид, что ничего не было, и начать с ней как ни в чем не бывало общаться, он не мог. Поэтому шел молча, а она почему-то тоже больше не задавала вопросов.

   Они зашли в столовую. Обычную столовую, с террасами и столиками в несколько ярусов – такие часто используют на космических кораблях для экономии места. Но девушке видимо такая столовая была в новинку, и она, округлив и без того круглые глаза, начала крутить головой по сторонам. Джойс в который раз спросил себя, откуда же ее перевели в Космостар.

   Парни, сидящие за столиками, сначала не обращали на девушку никакого внимания, так как она издали мало чем отличалась от парня, маленькая, худенькая, без особо впечатляющих женских признаков. Но вот кто-то заметил ее, вытаращил глаза, пытаясь убедиться, что они его не подводят, потом толкнул локтем соседа. И вот уже цепная реакция толчков локтями и кивков головами прокатилась по залу столовой.

   Девушка вела себя, словно не замечала пристального внимания к себе, и Джойсу стало любопытно: она действительно невнимательная или умеет хорошо держать лицо?

   На всякий случай он пододвинулся и немного склонился над ней, чтобы показать всем остальным, что она его подопечная. Это заставит их по крайней мере первое время держаться от нее подальше, пока не разузнают, что к чему.

   – Вот автоматы, – оторвал он ее от созерцания столовой. – Мы пришли поздно, видишь, сколько народа. Занимай очередь к любому из автоматов. Когда подойдешь к нему, просто прикасайся каждым жетоном к сенсору, и все. Нашему курсу выдадут определенное количество порций.

   – То есть пока я не прикоснусь жетоном, человек не получит свою еду?

   – Получит. Здесь все на доверии. Но в конце обеденного перерыва количество выданных порций и количество отмеченных жетонов должно совпасть. Надеюсь, никого не подведешь. Все, я пошел. Времени в обрез, а я не люблю есть в спешке. Если быстро справишься, конечно же, тоже поешь. Но если не успеешь… – Джойс пожал плечами, напуская на себя пренебрежительный вид.

   – Спасибо за заботу, – фыркнула девушка и скорчила рожицу.

   Джойсу захотелось усмехнуться, но он все же умудрился сохранить суровое выражение лица, с коим и удалился.

   Время в очереди Есения потратила на то, чтобы подготовиться. Настроила планшет со списком так, чтобы при отметке жетона фамилия из списка пропадала. Попутно она выяснила, что оказалась практически последней, так как за ней занял очередь только один щупленький сутулящийся парнишка, который старательно отводил глаза, делая вид, что его нисколько не удивляет девушка в форме далькосма.

   «Наверняка, Джойс тянул время, чтобы я точно не успела поесть», – про себя усмехнулась Есения. Ей казалось, что только мужчины могут придумывать такие проверки, правила и законы. В каждом мужчине жило какое-то неистребимое мальчишеское желание установить иерархию и определить в ней свое место. Из курса начальной психологии она помнила, что женский коллектив, в отличие от мужского, выстраивает горизонтальные общественные связи, а не вертикальные. С другой стороны, мужские коллективы всегда лучше справляются с дальними и изолированными экспедициями. Может быть, в устройстве мужского коллектива и есть логика, нужная и правильная, но, увы, не применимая к женскому.

   Пока она размышляла, подошла ее очередь. Она со скоростью отстрела катапульт начала отмечать жетоны, пока они не закончились. Жетоны закончились, но в списке мигала еще одна фамилия.

   Иван Версавин.

   Это кто же такой? И где его жетон? Неужели она его потеряла? Но как она могла?

   Она обернулась и поискала глазами студентов своего курса. Ага, вон Джойс. Смотрит на нее. Перевел взгляд на того парня, который так бесцеремонно ее отфутболил, а парень тоже взглянул на нее и, кажется, усмехнулся. Может быть, это и есть Иван Версавин?

   Картинка вдруг полностью, четко и ясно нарисовалась перед ее мысленным взором. Они договорились. Они заранее все спланировали. И этот Версавин сначала дал ей свой жетон, а потом, когда она отвернулась, забрал. И чего они хотят этим добиться? Подставить ее?

   Сжав губы, она поднесла к сенсору свой собственный жетон. Теперь количество порций будет совпадать.

   «Подавись!» – буркнула она себе под нос и, гордо задрав голову, вышла из столовой.

   Следующим занятием была физподготовка. Есения подозревала, что ее будут ждать проблемы, так оно и оказалось. Раздевалка, разумеется, была только одна.

   Пришлось отправиться в туалет и там переодеваться. А теперь Есения ломала голову, где же ей оставить униформу и сумку. По всему выходило, что придется пойти в раздевалку к остальным студентам.

   Некоторое время она мялась под дверью, невольно прислушиваясь к разговорам и смеху, доносящимся из раздевалки, потом набралась смелости и постучала. Внутри воцарилась недоуменная тишина – видимо, в эту дверь постучали впервые. Потом раздался голос Джойса, который первым оценил ситуацию:

   – Это, наверное, наш новый студент.

   Остальные тут же засмеялись и начали обсуждать нерешительность новенькой. Створка двери отъехала в сторону. Обнаженный по пояс Джойс высунулся в коридор и насмешливо сказал:

   – Зачем ты стучишься? Заходи.

   Конечно, Есения и раньше видела полуголых мужчин, причем гораздо более раздетых, чем староста курса в данный момент, и ее никогда это не смущало. Но сейчас она почему-то почувствовала, как начинают пылать щеки. Не может же это быть из-за того, что его гладкая грудь с темными кружочками сосков и плоский живот с маленькой родинкой над самым краем спортивных брюк произвели на нее впечатление? Нет, конечно, нет. Наверняка, это его кривая ухмылка так смутила ее.

   – Я подумала, что вам будет неприятно, если я… буду видеть, как вы переодеваетесь, – наконец, вымолвила Есения, собравшись с духом.

   – Почему? – удивился Джойс, приподняв брови.

   Есения не могла понять, до него действительно не доходит причина ее нерешительности, или он просто разыгрывает ее.

   Больше ничего не объясняя, она шагнула внутрь, нечаянно коснувшись плечом его груди. В животе что-то сжалось в тугой комок.

   Большинство парней были одеты, но некоторые сверкали своими обнаженными торсами, а пара человек стояли вообще в одних трусах.

   – Какой шкафчик я могу занять? – деловито спросила Есения, старательно делая вид, что не замечает полуголые мужские тела.

   Джойс, все так же ухмыляясь одним уголком губ, небрежно ткнул пальцем в один из шкафчиков.

   – Спасибо, – Есения повесила туда свою одежду и сумку, а потом выложила на небольшой столик возле стены все жетоны.

   Студенты потянулись их разбирать.

   Версавин не сделал даже попытки подойти к столику.

   – А ты почему свой не забираешь? – спросила у него Есения.

   Он обернулся к ней, слегка ухмыльнулся, бросил взгляд на Джойса, потом подошел и взял какой-то жетон со стола.

   – Это не твой, – холодно сказала Есения.

   – А чей же? – Версавин продолжал ухмыляться. Видимо, ситуация его забавляла.

   – Судя по всему, нашего командира отряда.

   – Почему ты так уверена?

   – Потому что твоего жетона не было на столе.

   – Куда же ты его дела?

   – Его не было изначально. Ты ведь забрал его сразу, еще тогда, в аудитории, верно? И знаешь, что я тебе скажу… – Есения наставила на него палец. – Вы можете называть это как угодно: проверками, инициацией, любым другим дурацким словом, которое вам взбредет в голову, но я назвала бы это подлостью.

   В раздевалке воцарилась тишина.

   «Какая же она дура!» – подумал Джойс.

   – Я тебя сейчас по стенке размажу и не посмотрю, что ты баба! – зарычал Версавин и надвинулся на нее.

   – Хорошо, а как бы ты назвал это, когда член твоего отряда хотел бы подставить тебя? –Есения не отступила ни на шаг, хотя поджилки у нее затряслись.

   – Ты не член отряда, – слегка стушевавшись, бросил Версавин.

   Чувствовалось, что логические умозаключения – не самая сильная его сторона.

   – Ну как же? Староста курса назвал меня членом отряда, и именно поэтому мне было поручено дежурство по столовой.

   Растерявшийся парень бросил беспомощный взгляд на командира.

   – Ты член отряда, – спокойно сказал Джойс, выступая вперед. – Но пока ты член отряда номинально. Ты только им числишься, но еще не можешь называться им по праву. Раньше говорили, нужно съесть вместе пуд соли, чтобы узнать человека. Мы должны узнать тебя настолько, чтобы начать доверять. Ты не можешь просто прийти и сказать: «Вот она я. Доверяйте мне!»

   – Почему нет? У нас что, отменили презумпцию невиновности? – с вызовом бросила Есения.

   – Потому что таким способом в отряд легко может проникнуть враг. Шпион. Кто-то, кто хочет узнать то, что ему знать не положено. Кто угодно, кому нельзя доверять.

   Есения почувствовала, как противно затряслись руки, и засунула их в карманы, чтобы никто не заметил.

   – То есть ты считаешь меня врагом? – она снова задрала подбородок, в который раз сетуя на свой маленький рост.

   Как выглядеть достойно, когда приходится смотреть снизу вверх на противника? Который к тому же так и не удосужился одеться.

   – Нет. Я считаю тебя «темной лошадкой», человеком, которого нам нужно узнать. И пуд соли есть долго – у нас нет на это времени. Вполне возможно, в будущем ты и так продемонстрировала бы свои лучшие качества и добилась бы нашего доверия, но я думаю, в твоих же интересах, чтобы это произошло побыстрее, чтобы ты влилась в наш отряд и начала чувствовать себя комфортно. Так что я просто моделирую ситуации: такие ситуации, в которых ты могла бы себя проявить. Как, допустим, сегодня – ты не нашла жетон Гонщика и отметила свой вместо его, пожертвовала ради товарища своим обедом. Теперь мы можем быть уверены, что и в другой сложной ситуации ты, не задумываясь, пожертвуешь чем-то ради другого. Можно сказать, что ты прошла этот этап, поднялась на одну ступеньку. А в реальной жизни такая ситуация могла бы представиться нескоро.

   «Он что, действительно не понимает, что несмотря на всю логичность его рассуждений, от них веет абсолютной бесчеловечностью? – подумала Есения. – Как жаль: такой умный парень, и настолько не способен оценить нравственность своих поступков».

   – Может быть, я и поднялась в ваших глазах. Но зато вы в моих – опустились.

   С этими словами она вышла из раздевалки.

   – Это твои проблемы, – донеслось ей вслед, когда она уже задвигала створку двери.

   «Она что, реально не понимает, что я изо всех сил стремлюсь ей помочь? – раздраженно думал Джойс, натягивая футболку. – Стал бы я так суетиться из-за кого-то другого!»

   Не будь она такой… маленькой и такой… зеленоглазой, не будь она…

   О, да ладно! Ясно, что любого другого нового студента он бы уже заставил бегать на задних лапках, причем не прилагая к этому особенных усилий. А ей позволяет и спорить с собой, и вообще дает ей столько поблажек и подсказок, а она… Ну и черт с ней, ей же хуже! Джойс почувствовал, что его первоначальная симпатия к ней практически улетучилась.

***

Занятие по физподготовке обернулось полным кошмаром.

   Есения всегда считала себя физически развитой девушкой, но задания, которые ей пришлось выполнять, были рассчитаны на сильных крепких парней, и никто не собирался снижать планку из-за того, что у нее иная половая принадлежность.

   Она не могла бегать с той же скоростью, хотя бы потому что ее ноги были чуть ли не в два раза короче, она не могла прыгать на такую же длину, она не могла столько же раз отжаться или подтянуться, и все ее «промахи», конечно же, обсуждались в уничижительном и насмешливом тоне ее однокурсниками.

   Ей было до жути обидно и казалось несправедливым. Ведь для женщины ее показатели были даже выше нормы, но это никем не принималось во внимание. Она была хуже других студентов на курсе, и точка.

   Преподаватель хоть никак и не комментировал ее «неудачи», но и не запрещал парням зубоскалить на ее счет. Впрочем, Есения отметила, что, если какой-то другой студент был в чем-то слабоват, на его счет прохаживались точно так же, поэтому она не могла вменить им в вину, что они «мстят» именно ей.

   Зато Джойс блистал. Казалось, нет ни одного упражнения, ни одного физического действия, которое было бы ему неподвластно. Причем выполнял он их не просто хорошо, а, черт возьми, виртуозно. Его движения были похожи на художественные произведения, настолько они были отточены и грациозны. Стоя в сторонке и дожидаясь своей очереди, Есения отчаянно завидовала тому, как великолепно он владеет своим телом. Он не был самым мускулистым или самым высоким, не казался самым сильным, но все задания выполнялись им играючи, и девушке казалось, что дело тут совсем не в физической подготовке, а в его уме. Он умел так использовать свои не самые выдающиеся характеристики организма, что оставлял других далеко позади.

   Даже когда, после выполнения сложнейшего акробатического трюка на перемещающихся брусьях, он шел по спортзалу к своему месту, перебрасываясь шутками с другими ребятами, то производил неизгладимое впечатление. Его кажущаяся ленивой и небрежной грация хищника демонстрировала минимализм и лаконичность движений. Ничего лишнего, но все – великолепно: уверенно, точно, изысканно.

   «Наверное, если бы я освоила эту науку…» – подумала было Есения, но вдруг разозлилась на саму себя. Неужели она восхищается им? Неужели она находит в нем что-то положительное? Конечно, у него есть определенные достоинства, но по большому счету это человек, совершенно лишенный человеческой теплоты. Он машина, которая умеет хорошо рассчитывать, робот, компьютер. Она бы не удивилась, если бы узнала, что и свои движения он тоже рассчитал и математически выверил. Может быть, из него и получился хороший командир, но неужели лидеру группы не нужно быть чутким и понимающим? Не надо уметь быть снисходительным к недостаткам других? Неужели командиру не обязательно видеть в подчиненных живых людей?

   И в этот момент, то ли по воле случая, то ли по сознательному действию, но Джойс оказался недалеко от нее и, усмехнувшись, сказал проходившему парню, который перед тем выполнял упражнения на брусьях, но в последний момент потерял сосредоточенность и получил ощутимый удар сдвинувшейся балкой по голове:

   – Лев, ты уж осторожней! Отобьешь себе мозги, кто будет сочинять нам прошения в ректорат?

   Парень скорчил гримасу и ответил с сарказмом:

   – Придется менять прозвище, коли не смогу более быть великим писателем прошений.

   Тут-то Есения не выдержала и тихо, стараясь не быть услышанной никем, кроме Джойса, едко прошептала:

   – Почему ты позволяешь членам твоего отряда издеваться друг над другом? Почему сам это делаешь? Разве это способствует духу коллективизма и прочим вещам, которые ты декларировал?

   Он взглянул на нее так, что она почувствовала себя брезгливо раздавленной букашкой.

   – У нас никто ни над кем не издевается, – спокойно, но холодно произнес он. – Это обычные шутки и дружеское подтрунивание друг над другом. Ты разве видела, чтобы кто-то обижался? Я думаю, тебе стоит поработать над собственной завышенной самооценкой и привести ее в соответствие с реальным положением вещей. И больше, пожалуйста, не обращайся ко мне с идиотскими вопросами.

   Есении показалось, что ее окатили ледяной водой, а потом еще и дали пощечину. Она не поверила словам Умника, когда тот сказал, что проверки Аттилы тяжелее условий дальнего космоса. Джойс ей казался хоть и холодным расчетливым человеком, но не монстром, который сознательно захочет втоптать в грязь другого – хотя бы потому что это нецелесообразно. Но сейчас она чувствовала, что он хотел унизить ее, причинить боль. И приходилось признать, что ему это удалось.

ГЛАВА 2

Как только занятие закончилось, Есения вылетела из спортзала, и пока остальные студенты толпились вокруг тренера и что-то с ним обсуждали, поскорее забежала в раздевалку, схватила свои вещи и унеслась в туалет.

   Разумеется, туалеты не разделялись по половому признаку, но, слава богу, были отдельными, поэтому девушка могла спрятаться в нем от посторонних глаз.

   Впрочем, Есения не стала переодеваться и не торопилась выходить. Ей хотелось дождаться момента, когда однокурсники уйдут. Тогда она могла бы спокойно отправиться по месту своего нового жительства, не наткнувшись ни на кого из них.

   Есения понимала, что ее поведение очень сильно смахивает на трусость, но ничего не могла с собой поделать. Ей нужна была эта передышка.

   «Кажется, я переоценила свои силы, – думала она. – Прав был отец, когда говорил, что мне не стоило сюда соваться. Я понимала, что легко не будет, но, наивная, считала, что ко мне проявят больше симпатии хотя бы потому что я девушка, а они парни, изголодавшиеся по женскому обществу. Но они совершенно не воспринимают меня женщиной! Нет, даже не так. Они воспринимают меня женщиной, но не той, с которой хочется флиртовать и заигрывать. Они воспринимают меня худшей версией мужчины».

   А все этот Джойс!

   Есения считала, что он сразу настроил всех против нее, очертил границы, которые ей никогда не перейти.

   Наивная дура! И она думала, что сможет справиться с ним? Сможет его переиграть?

   Она вздохнула.

   Но не признаваться же теперь в том, что потерпела полное фиаско в первый же день пребывания в Космостаре? Не возвращаться же, поджав хвост? Нет, она еще поборется. Может, хотя бы полгода она выдержит…

   Планшет мигнул сообщением.

   Хватит уже в туалете сидеть. Выходи.

   Какой кошмар! Джойс догадался, что она, как трусиха, прячется и ждет, когда они все уйдут. Когда уйдет он.

   Но сидеть дальше уже не имело смысла. Она набрала в грудь побольше воздуха, расправила плечи и вышла в коридор.

   Она не сразу заметила Умника, потому что ожидала увидеть Джойса. Мэттью стоял около противоположной стены, подпирая ее плечами и копаясь в своем планшете.

   – Это что за явление? – услышала она голос за спиной и оглянувшись, увидела парня в форме студента дальней космонавтики, выглядящим постарше Джойса. – Милашка, ты заблудилась?

   – Она наша, – голос Умника прозвучал над самым ухом. – К нам на курс перевелась. Идем.

   Последнее, видимо, предназначалось уже ей.

   – Девка на факультете далькосма? – фыркнул парень. – Кого же так ублажила, что ее взяли?

   – Я передам Аттиле, что ты недоволен нашим приобретением.

   – Передай-передай. Смеется тот, кто смеется последним. Ты ж понимаешь, что она ваш курс будет тянуть вниз? Так что Аттиле никогда не взять Золотую галактику. Но, наверное, ему плевать, главное, чтобы постель была согрета.

   – Расстраиваешься? – не выдержала Есения.

   Парень перевел взгляд с Умника вниз на нее и воззрился с таким удивлением, будто она была собакой, которая внезапно заговорила.

   – Из-за чего? – отмер он.

   – Из-за того, что постель у Аттилы согрета не тобой.

   Умник быстро ухватил Есению за плечо и подтолкнул вперед в сторону выхода:

   – Идем.

   – Да ты… Ты… – понеслось им вслед.

   – Я передам Аттиле твой привет, – крикнул, усмехаясь Умник, а потом добавил с легкой укоризной, обращаясь уже к Есении: – Аттила твой поступок не одобрит. Ты спровоцировала Бледу, он теперь будет из кожи вон лезть, чтобы Аттиле отомстить. Ну и личного врага ты тоже приобрела в его лице.

   Есения хотела было сказать, что не удивится неодобрению Джойса, но дальнейшие слова Умника заставили ее сказать совсем другое.

   – Бледу? – удивилась Есения. – Он брат Джойса?*

   * Бледу? – удивилась Есения. – Он брат Джойса?

   Бледа (историческая личность) — правитель гуннов в 434—444 годах, брат и соправитель Аттилы. По одной из версий был убит Аттилой, который стал править гуннами единолично.

   – Не называй его Джойсом, – нахмурился Умник. – Он только близким позволяет так себя называть. И нет, не брат, конечно. Просто противник.

   – Он с другого курса?

   – Да, с пятого.

   – Что за противостояние между третьекурсником и пятикурсником? Что им делить?

   Умник взглянул на нее исподлобья и сухо ответил:

   – Со временем все узнаешь. Это долгая история, – и тут же без перехода, – я что хотел спросить… Ты знаешь, где тебя поселили? Я так понял, что ты только сегодня утром прибыла на Леду.

   Есения с подозрением взглянула на него. Все это было странно. Нельзя было подумать, что Джойс снова подослал Умника после того, как сегодня отбрил ее. Неужели Мэттью действует по своему личному почину? Но зачем ему это? Хочет выведать какую-то информацию? Откуда он узнал, что она только сегодня прибыла в космопорт Леды? Конечно, если он взламывает закрытые личные каналы учителей, открытый список пассажиров ему узнать ничего не стоит, но зачем? Что он хочет о ней узнать? Нет, все же, наверное, это Джойс продолжает ее проверять.

   – Я знаю адрес блока, в который меня поселили, но, разумеется, не знаю, где это расположено. Надо карту смотреть. Или ты хочешь мне показать?

   – Да зачем тебе карта? – отмахнулся Умник, и Есения отметила, что он никак не отреагировал на ее предположение о степени его участия в ее заселении. – Просто возьмешь авик, адрес укажешь, он сам тебя доставит.

   – Думаю, я бы и так догадалась, как добраться, – усмехнулась Есения. – Зачем ты вообще поднимаешь этот вопрос?

   И вдруг неприятная мысль закралась в голову, и девушка с тревогой спросила:

   – У вас же по одному живут? Меня ни к кому не подселили?

   – А? А, да, по одному. У нас, как и везде. Дальних космонавтов всегда селят по одиночке. Насчет этого не беспокойся.

   В воздухе повисла недоговоренность.

   – Ладно, продолжай. Говори уже то, ради чего затеял этот разговор, – не выдержала Есения. – Хватит тянуть кота за выступающие части тела. Насчет чего мне беспокоиться нужно?

   Умник снова взглянул на нее исподлобья:

   – Сегодня вечером тебе нужно быть очень осторожной. Я просто советую тебе быть готовой… к чему-нибудь неприятному.

   – К чему?

   Но Умник только покачал головой.

   – Ты же знаешь! Почему не хочешь сказать?

   – Я и так сказал слишком много. – Он помолчал. – Ладно, я пошел. Я просто предупредил, – он махнул рукой в сторону, – вот там парковка авиков, в двухстах метрах за углом второго корпуса университета.

   Он быстро пошел прочь, а потом и вовсе перешел на бег, и не успела Есения и глазом моргнуть, как уже стояла одна на дорожке, ведущей через парк к главному входу на территорию университета. Она и не заметила, как быстро Умник увел ее от Космостара. Случайно? Или не хотел, чтобы этот Бледа (интересно, как его зовут на самом деле?) преследовал ее?

***

Джойс занимался на тренажерах на спортплощадке, пока ждал Умника, – просто не любил тратить время зря, – но едва заметил его, пружинисто бегущего по аллее, тут же соскочил и пошел навстречу однокурснику.

   – Сказал ей?

   – Сказал, – кивнул тот. – Но я не понимаю, Аттила, зачем? Если ты хочешь ее пожалеть, так просто не устраивай ей проверок. А если устраиваешь, зачем предупреждать?

   – Может быть, ты не заметил, но она женщина, – усмехнулся Джойс. – И как все женщины чересчур впечатлительна и подвержена эмоциям.

   – Дальний космос не будет спрашивать, какого пола человек, – возразил Умник. – И пусть уж лучше она поймет сейчас, что это не ее, чем погибнет потом.

   – Аналогия не точна. В полете она будет знать, что ее могут ждать опасности, она будет к ним потенциально готова. А сейчас… Она просто приехала учиться, она пришла к себе домой, хочет расслабиться и отдохнуть. Она не ждет подвоха. Я считаю правильным уравнять условия.

   – Меня ты не предупреждал, – сухо заметил Умник.

   – У нас, в отличие от нее, много тестостерона, дорогой мой друг, – ухмыльнулся Джойс, хлопая однокурсника по плечу. – Мы готовы к проявлениям агрессии, для нас это норма.

   – Откуда такие познания в психологии? Я имею ввиду, в женской? Нам это не преподавали.

   – Была причина изучить, – уклончиво ответил Джойс. – Ладно, идем. Она, скорее всего, уже отбыла с парковки.

   Он подхватил со скамейки свою форменную куртку и направился напрямую к стоянке такси, минуя дорожки.

   – Я еще тебе кое-что скажу, что тебя не обрадует, – бросил Умник, поспешно догоняя стремительно идущего командира.

   – Заинтриговал. И что она натворила еще? – не оборачиваясь, спокойно спросил Джойс, словно беседовал о прочитанной книге.

   – Почему она? – Умник даже улыбнулся. – Может, я хотел сказать о чем-то другом!

   – Потому, – хмыкнул Джойс. – Она еще нам доставит хлопот, попомни мое слово. Так что?

   – Спровоцировала Бледу.

   Джойс резко остановился и обернулся, так что Умник практически врезался в него:

   – Он ударил ее?

   – Нет, не успел. Растерялся. Но был близок к этому. Я вовремя ее увел, да еще и про тебя напомнил.

   – Какая ж она дура все-таки, – процедил сквозь зубы Джойс, снова направляясь к парковке. – Чем она его задела?

   – Предположила, что он расстраивается, что не согревает твою постель.

   – Она – что? – Джойс опять затормозил, и Умник снова воткнулся в него.

   – Ну, она… – начал объяснять он, но оборвал свою фразу на полуслове, потому что Аттила захохотал.

   Умник редко видел такие открытые проявления эмоций у друга, и то, что эта девчонка уже дважды за один день заставила Джойса так расслабиться и потерять контроль, его позабавило.

   – Бледа будет мстить, – все еще смеясь, отозвался Джойс. – Наше противостояние выходит на новый уровень.

   Умник почувствовал, что Аттила полностью и безоговорочно счастлив.

***

Как только Есения загрузила адрес своего нового жилья в программу авика – автоматизированного авиатакси, машина тут же бесшумно взмыла в воздух и буквально через пять минут приземлилась, точнее зависла на некотором расстоянии от земной поверхности в пункте назначения. В боковой поверхности авика образовался проем, Есения выпрыгнула наружу в мягкую траву среди векового леса и зашагала к своему будущему дому.

   Адресом место назначения называли по старинке. Теперь не было названий улиц, не было номеров домов, были лишь координаты в пространстве – именно в пространстве, так как дома часто могли находиться не на самой земле, а где-нибудь в воздухе.

   Ее студенческий блок сейчас походил на большой блестящий куб, какими обычно и бывают стандартные жилые модули. Каждый жилец впоследствии мог сам менять и внешний вид, и внутреннее устройство своего дома под личные вкусы.

   Есения решила, что займется этим как-нибудь потом. Кубические формы она не сильно жаловала, но настолько устала, что сейчас ее устраивало жилье любой конфигурации, лишь бы там была поверхность, куда можно завалиться и заснуть.

   Прилетела она ночью, ближе к утру, долго проходила проверку в космопорте, потом сразу отправилась в университет, чтобы предстать пред светлые очи ректора, являющегося по совместительству другом отца. Честно говоря, она думала, что Петр Игоревич даст ей отдохнуть денек, и к занятиям она приступит лишь завтра, но ректор сразу же после разговора потащил ее знакомиться с курсом, прямо посреди лекции.

   Есения вздохнула, ввела код замка, который ей дали вместе с адресом, затем перепрограммировала дверь под себя.

   – Сомневаюсь, что это поможет, – пробормотала она, по старой привычке разговаривая сама с собой, и зашла внутрь.

   Наверняка, Умнику раз плюнуть вскрыть ее программу.

   В который раз за сегодня она спросила себя, какой черт дернул ее решиться на эту авантюру – оформить перевод в Космостар на факультет дальней космонавтики. Конечно, она знала этого чёрта – это все то же пресловутое фамильное твердолобое упрямство Полонских, замешанное на наполеоновских амбициях их же.

   Нет. Она справится! Она непременно справится. Просто сейчас она слишком устала. А еще… Она не ожидала, что Джойс окажется таким… слишком опасным для ее женского сердца. Ладно бы он был смазливым красавцем, но нет – его сложно было назвать таковым, если рассуждать о красоте с позиций золотого сечения и прочих общеупотребимых понятий эстетической гармонии. Не был он красивым. Но казался таким… Сильным? Настоящим? Надежным? Ему хотелось доверять. Ему хотелось довериться. А вот этого делать никак было нельзя, и потому он становился еще одной проблемой – в ряду прочих.

   Внутри жилой блок оказался таким же стандартным – все поверхности серебристого цвета были строго геометрическими, чем-то напоминая хайтек – стиль какого-то из прошлых веков. Есения не слишком была сильна в истории архитектуры.

   Впрочем, современный стиль лишь напоминал стиль прошлого – своим функционализмом, потому что был только заготовкой для любых изменений формы.

   Возле входной двери стоял ее багаж, который сюда доставили из космопорта. Разбирать его не было сил, поэтому Есения просто перешагнула через контейнер, бросила тут же сумку и зашла в главный отсек. Стены, пол и потолок стандартно были прозрачными изнутри, и Есения почувствовала, будто зависла над травой, а вокруг ее обступили стволы сосен, которые сейчас горели огнем под пристальным вниманием приближающегося к закату солнца.

   – Эндрю Бель «В моих венах», – четко сказала Есения. – Включи на девяносто децибел, а там посмотрим. И запомни композицию.

   Тут же вокруг девушки, словно волна, набегающая на берег и омывающая все, что попалось на пути, зазвучала музыка. Сначала тихо, потом все громче.

   https://www.youtube.com/watch?v=GSYnOeO5rdk

   Есения на какое-то время замерла, вглядываясь в ярко-оранжевые стволы качающихся словно в такт музыке деревьев, потом протанцевала в отсек, который будет служить ей кухней.

   Понятно, почему ее настиг такой пессимизм – у нее же ни крошки не было во рту со вчерашнего обеда на борту корабля. К тому же прыжки в гиперпространстве ужасно выматывают.

   А значит что? Значит нужно срочно поднимать себе настроение. Сон подождет.

   Нельзя сказать, что Есения очень уж любила готовить. Чаще всего ей проще было ткнуть кнопку с каким-нибудь блюдом из стандартного комплекса, но сейчас ей, во-первых, хотелось чего-нибудь необычного, что могло поднять ей настроение, во-вторых, нужно было обдумать ситуацию, а в-третьих, все равно придется опробовать местный кухонный 3D-принтер, так почему не сейчас?

   Впрочем, развозиться на нечто совсем уж сложное тоже не хотелось, поэтому Есения решила сделать себе баллотин – программу его готовки она могла бы выполнять с закрытыми глазами. Это позволит параллельно настроиться, хотя бы морально, на проверки, которые должны еще сегодня последовать.

   Честно говоря, девушка не представляла себе, что еще может от нее потребовать Джойс? Вызовет куда-то, поручив новое дежурство или что-нибудь в этом роде? А что, если просто не отзываться? Выключить планшет и все источники связи в доме, и пусть этот Джойс соизволит сам притопать ножками и лично ее попросить.

   Есения усмехнулась, представляя, как Джойс стоит под ее дверями и стучит в блестящую поверхность куба. Впрочем, она не забыла отключить подачу говяжьей пасты и сделала прослойку из желе, включив программу застывания ровно на семь секунд, потом ткнула в кнопку подачи куриного белого мяса.

   Интересно, где живет староста курса? Далеко ли ему придется плестись до нее?

   Так как правая рука Есении была занята переключением подачи ингредиентов, левой она развернула бумажную карту прямо на ослепительно белом столе.

   Далековато. Часа полтора как минимум, даже если учесть превосходные физические характеристики Джойса. Самой Есении, наверняка, потребуется гораздо больше времени.

   Рулет был готов и даже порезан. Девушка выложила его на тарелку и ткнула кнопку с фисташковым мороженым. Тут можно и не заморачиваться, на десерт пойдет.

   Есения быстро накрыла на стол, скинула с себя форму, хотела было натянуть футболку, – другой одежды все равно не было, – но решила, что слишком жарко, и осталась в нижнем белье.

   Ощущение было потрясающим: как будто находишься в лесу, чувствуешь свободу и единение с природой, при этом тебя не кусает мошкара, не обдувает ветер, и главное, можно быть уверенной, что тебя никто не видит. Стены здания были устроены таким образом, что изнутри были прозрачными, снаружи же скрывали от постороннего взгляда все, что происходит внутри.

   Расположившись за столом и просматривая планшет, она поднесла ломтик баллотина ко рту. Предвкушая наслаждение, вонзила в него зубы и тут же, закашлявшись, в отвращении выплюнула. Мало того, что мясо оказалось безбожно переперченным и почему-то приторно сладким, так оно еще было настолько горячим, что слизистая во рту сразу же начала слезать.

   Что за черт? Неужели она так отвлеклась, что неправильно рассчитала пропорции? А температура? Она же ее точно выдерживала! Может быть, принтер не исправен?

   Есения вернулась к прибору и открыв камеру, посмотрела, что творится с мороженым. На дне сферы готовки плескалась лужица странного голубого цвета. Точно, не исправен.

   Девушка вздохнула. Сегодняшний день бил все рекорды по насыщенности проблемами. Но поесть ей все же нужно. Пришлось набрать номер службы доставки и заказать комплексный обед. Есения даже не стала выяснять, что входит в перечень блюд. Ей пообещали, что через полчаса заказ будет доставлен. Настроение упало на дно Мариинской впадины.

   – Полчаса! – пробурчала себе под нос девушка, отключившись. – На газовой плите они его готовить будут, что ли?

   Раз прием пищи откладывался и возможность улечься спать тоже, надо провести время с пользой. Например, разобрать вещи.

   Есения отправилась в прихожую и ввела код на контейнере. Он открылся, и девушка в ступоре уставилась на лежащие там мужские вещи, которые абсолютно точно ей не принадлежали. Как такое может быть? Контейнер ее, код она ввела свой, а вещи – чужие? Может, перепутали при досмотре в космопорте? Но не вручную же они их проверяли! Хотя мало ли…

   Есения вернулась в гостиную и только потянулась к планшету, чтобы позвонить в службу доставки космопорта, как вдруг экран засветился от входящего анонимного вызова. Девушка от неожиданности отдернула руку, но потом все же нажала кнопку ответа.

   – Да, – холодно произнесла она, ожидая услышать голос Умника.

   – Если ты надеешься, что Аттила тебя защитит, то напрасно, – ехидно произнесли в трубку. И это точно был не Мэттью.

   – Вы кто? – спросила Есения, пытаясь потянуть время и сообразить, как строить разговор. Человек явно хотел ее запугать и испортить настроение. Наверное, кто-то из однокурсников по приказу Джойса.

   – Какая разница? – удивился абонент. – Считай меня доброжелателем и прислушайся к моим словам. Аттила мягко стелет, да жестко спать. Наверняка ты слышала об этой истории с его погибшим однокурсником? Уверен, что она гремела и за пределами Леды. Так вот, не верь всему, что слышала. Это не был несчастный случай. Ник покончил с собой.

   – Ты хорошо его знал? – тут же спросила Есения, отметив про себя уменьшительное «Ник».

   – Какая разница? – повторил голос, и в его интонациях Есении послышалась тщательно скрываемая боль. – А еще как-нибудь на досуге, между постельными утехами, поинтересуйся у Аттилы насчет Элери.

   – Кто такой Элери? – машинально спросила Есения, пытаясь решить задачку: кто же этот незнакомец, который звонит ей.

   Он не мог быть однокурсником, потому что был настроен против Аттилы. Хотя кто знает, может, староста курса не так уж всесилен, далеко не всеми любим и умудрился пригреть на груди змею.

   Она было подумала на Бледу: тот не любил Аттилу и думал, что Есения спит с командиром, но голос она не узнавала. Впрочем, он, конечно же, мог воспользоваться кодировкой: программой, изменяющей тембр. С другой стороны, собеседник не проявлял той агрессии, которую она почувствовала ранее при разговоре с Бледой, а ведь он должен быть как минимум зол на нее за то, что она его поддела.

   Невидимый абонент тихо засмеялся, потом повторил:

   – Вот у Аттилы и поинтересуйся об Элери.

   – У тебя неверные сведения. Я не сплю с Джойсом.

   – С Джойсом? – удивленно переспросил голос. – Он разрешил тебе так его называть?

   – Честно говоря, меня мало волнуют чьи-то разрешения.

   Возникла пауза. Потом аноним осторожно поинтересовался:

   – Правильно ли я понял: ты не на стороне Аттилы?

   – Я ни на чьей стороне.

   После новой паузы голос уже более серьезно произнес:

   – Зачем ты перевелась к нам? Я не верю, что женщина может захотеть стать дальним космонавтом. Если ты бежишь от чего-то, например, от несчастной любви, или непонимания родителей, или прочей ерунды в том же духе, то это глупо.

   – Говоришь со знанием дела, – сухо перебила Есения.

   – Говорю, потому что так и есть, – огрызнулся голос. – И, главное, откуда ты перевелась? Я не знаю ни одного учебного заведения, которое давало бы необходимый уровень подготовки для перевода в Космостар.

   – Я не виновата в ограниченности твоих знаний, – отбрила девушка. – И вообще, зачем ты звонишь? Чего ты от меня хочешь? Предупредить, чтобы я не доверяла Аттиле? Так я и не доверяю, так что можешь не беспокоиться. Я вообще никому не доверяю, и тебе в том числе.

   Она думала, что собеседник снова огрызнется, но он молчал, потом тихо спросил:

   – Ты подключала сейчас что-нибудь к планшету?

   – Что? – удивилась Есения.

   – А, вижу. Ничего не подключала. Значит, кто-то подсоединился к нам и прослушивает.

   – Что значит «вижу»? – Есения аж подпрыгнула. – Ты меня сейчас видишь?

   Она осмотрелась, пытаясь взглядом отыскать какую-нибудь камеру или что-то, что могло передавать изображение.

   – Трусики у тебя очень милые, – хмыкнул голос.

   Есения чертыхнулась и начала поспешно натягивать футболку и шорты, мысленно ругая себя на все лады. Это же надо, расслабилась, поплыла! А ведь Умник ее предупреждал!

   – Аттила, если ты слушаешь, – тем временем продолжал голос, не обращая внимания на суетливые попытки девушки одеться, – так знай, что Золотой галактики тебе не видать, как своих ушей, я об этом позабочусь. И девчонка мне в этом поможет.

   Потом экран погас, невидимый собеседник отключился.

   Внезапно Есения почувствовала запах дыма, удивилась, откуда бы, но следом сработавшая сигнализация подсказала, что из кухни. Так и есть, из 3D-принтера валил дым. Есения бросилась отключать его от сети. Но как такое может быть? Она же его отключала! Или нет? Может быть, она только подумала отключить и забыла? Может быть, она настолько устала из-за того, что не спала двое суток и больше суток не ела, что стала ужасно рассеянной?

   И тут сработала система пожаротушения. Со всех сторон на Есению обрушились струи ледяной воды. Взвизгнув, девушка выскочила из кухни, откинула с лица налипшие мокрые волосы и оглядела себя. Отлично! Можно было и не одеваться, ее белье снова всем доступно для обозрения.

   Планшет засветился, сообщая о новом вызове. Подавив желание швырнуть гаджет в стену, Есения взглянула на экран. Ректор. Только его и не хватало! Если ее прослушивают, то сразу поймут, что они с ректором близко знакомы, и это явно не добавит ей очков в глазах однокурсников. Подумают невесть что! Но и не ответить нельзя. Петр Игоревич сразу заволнуется, и сложно сказать, во что его волнение выльется.

   Вздохнув неизвестно в какой по счету раз за сегодня, девушка нажала кнопку ответа.

   – Здравствуйте, Петр Игоревич!

   – Привет, Есеня. Как дела? Как обживаешься на новом месте?

   – Спасибо, все хорошо.

   – Как тебе однокурсники?

   – Очень радушные.

   – Вот только не ври! – по-доброму засмеялся ректор. – Я же знаю, что они тебе проверки будут устраивать. И я тебя предупреждал.

   – Кто предупрежден, тот вооружен, – бодро отрапортовала Есения.

   – Это хорошо, – согласился ректор. – Рад, что у тебя все в порядке. Если будут проблемы, обращайся.

   – Думаю, их не будет.

   – Как это не будет? – весело удивился ректор. – Мы тут сидим всем преподавательским составом, стараемся: планомерно и целенаправленно создаем студентам трудности, а ты хочешь сказать, что наши усилия идут прахом?

   – Значит, буду усиленно стараться преодолевать все трудности с наибольшим успехом.

   – Мне нравится твой настрой. Боялся, что ты скажешь «с наименьшими потерями», – снова добродушно рассмеялся ректор. – А что это у тебя там шумит? Будто вода льется?

   – Это… – Есения оглянулась и увидела, что вода с кухни стала затекать в жилой отсек, – я собиралась душ принять, а тут вы позвонили.

   – А, ну не буду тебе мешать! Василию привет от меня!

    – Спасибо, передам.

   Ректор отключился, а Есения вслух сказала:

   – Выключи систему пожаротушения.

   Журчание прекратилось.

   Черт! Она-то думала, что сработает автоматика, а оказывается, нужно голосовую команду подавать. И что теперь делать с этим озером?

   – Высуши полы.

   Есения подождала, но ничего не произошло.

   – Ты запрограммирован на ответы хозяину?

   Тишина.

   – Не запрограммирован, – подытожила Есения.

   Планшет снова подал сигнал о вызове.

   – Да что они там все, с ума посходили, что ли? – сквозь зубы процедила девушка и вернулась к столу. Вызов шел от какого-то Одена Фреира. Боже, это еще кто такой? Точно не однокурсник.

   – Слушаю вас.

   – Есения Полонская, если не ошибаюсь? – мужской голос был строг и официален.

   – Да, – немного растерявшись, ответила девушка.

   – Добрый вечер. Моя фамилия Фреир, я буду преподавать у вас основы психологии замкнутого сообщества.

   – Добрый вечер, мистер Фреир.

   – Я только что узнал, что вы новый студент на третьем курсе факультета дальней космонавтики. Завтра у вас будет занятие по ОПЗС. Прошу вас подготовить отчет о вашем первом впечатлении от группы, в которую вы попали. Особенно интересно то, что вы – девушка. Очень важно разобрать ваш отчет на нашем занятии, это будет поучительно для других студентов, так как гендерные отношения в замкнутом сообществе мы еще не рассматривали.

   Да он издевается!

   – Мистер Фреир, можно ли отложить мой отчет до следующего занятия? Дело в том, что…

   Внезапно на полную мощность зазвучала композиция «В моих венах».

   – Выключи! – завопила Есения.

   Мелодия послушно смолкла.

   – Извините, сработала напоминалка, – соврала девушка. – Дело в том, что я двое суток не спала, а уже поздно, и я не смогу в полной мере сосредоточиться на отчете, поэтому можно ли…

   – Нет, ни в коем случае откладывать нельзя. Важно именно первое впечатление, свежее, а потом произойдут дальнейшие наслоения, и картина будет смазана. Описание своей усталости, рассеянности и прочих характеристик тоже включите в отчет.

   – Хорошо, – обреченно ответила Есения.

   – Доброй ночи.

   – Доброй… Мистер Фреир, можно задать вопрос?

   – Слушаю вас, студент Полонская.

   – А кто сообщил вам, что я новый студент?

   – Староста курса, конечно же.

   Конечно! Кто же еще!

   – Спасибо, мистер Фреир. До свидания.

   Отключив вызов, Есения буквально зарычала, пытаясь сбросить накопившееся раздражение. Чертов Джойс и здесь подсуетился! У нее уже глаза слипаются, живот воет, голова болит, а ей еще писать этот идиотский отчет. А завтра на занятии они все будут его разбирать и издеваться над ее чувствами!

   Планшет сообщил о новом вызове.

   Есении захотелось одновременно кинуть планшет на пол, растоптать его, завопить изо всех сил и удариться головой об стену.

   Тем не менее, помня о том, что за ней наверняка наблюдают, она, демонстрируя спокойствие, взглянула на экран.

   Служба доставки готовой еды.

   Сразу повеселев, Есения ответила на вызов:

   – Да?

   – Заказ 3017 доставлен. Почему не открываете дверь?

   – Я не слышала звонка. Сейчас открою, подождите, не отключайтесь, – ответила Есения и, не выпуская планшет из рук, пошла к выходу. Странно, но через прозрачную дверь никого не было видно. Она все же вышла наружу и огляделась – ни одной живой души.

   – Куда вы доставили заказ? – спросила Есения. – Возле моего дома никого нет.

   – Заказ доставлен по вашему адресу, который вы указали, – служащая продиктовала координаты.

   – Это не мой адрес! – воскликнула Есения. – То есть похоже, но последние цифры…

   – Вы что, не можете точно запомнить свои координаты? Вы же сами их называли! Их фиксирует машина, так что сослаться на человеческий фактор вы не сможете, когда будете предъявлять претензии!

   – Я не собираюсь предъявлять никакие претензии, – устало ответила Есения, – я просто хочу есть. Могли бы вы прислать еду по моему адресу? – и она снова назвала пространственные данные своего нового дома.

   – Хорошо, – буркнула служащая и отключилась.

   Творится что-то невообразимое. Есения не могла понять, неужели она настолько устала, что делает неправильные вещи и потом об этом не помнит? Или ей нужно «благодарить» за все приключившееся Джойса? Но как он все это устроил?

   Девушка зашла в дом и в сомнении посмотрела на планшет. Его бы отключить, но как же доставка? Вдруг они снова попадут не по тому адресу?

   И что ей теперь делать в ожидании обеда, который уже превратился в ужин?

   В доме стремительно темнело, так как солнце уже скрылось за кронами деревьев. Надвигались сумерки.

   Сейчас бы принять душ, но представив, что на нее обнаженную будут пялиться несколько десятков пар глаз, Есения передернула плечами и отказалась от этой идеи.

   – Включи свет и сделай стены матовыми.

   Вряд ли это спасет от подсматривания, но так она будет чувствовать себя более защищенной.

   Свет загорелся. Невыносимо ярко вспыхнул и погас. Стены остались прежними.

    – Включи свет, – повторила Есения.

   Дом никак не отреагировал.

   – Отлично. Просто великолепно, – прокомментировала девушка и уселась за стол.

   Ладно, отчет она может делать на планшете и без света.

   Планшет мигнул, подмигнул – в прямом смысле слова: на экране появился подмигивающий глаз; потом разразился демоническим хохотом – наверняка, списанным из какого-нибудь посредственного фильма ужасов, и отключился напрочь. Попытки реанимации гаджета ни к чему не привели.

   – Джойс, это уже детский сад какой-то! – возмутилась Есения, обращаясь в пространство. – Прекрати это!

   Разумеется, никто ей не ответил.

   Отчет сделать невозможно и, скорей всего, еды ей тоже не видать. И тут она вспомнила о том кулинарном ужасе, который сотворила. Конечно, невкусно, но, с другой стороны, калории из него никуда не делись – поддержать силы сойдет. Шлепая босыми ногами по кухонному озеру, Есения подошла к столу и взяла ломтик с тарелки. Он был холодным и скользким от воды, в которой лежал. Медленно поднесла ко рту, ожидая, что сейчас снова что-нибудь произойдет, откусила, начала жевать. Отвратительно! Через силу она продолжала кусать, жевать, глотать, стараясь сдерживать рвотные позывы. Прикоснуться ко второму ломтику она не смогла себя заставить.

   Что ж, если темно и ничего не работает, остается только лечь спать.

   Есения направилась в спальный отсек. Раздеваться она не стала, хотя футболка и шорты все еще были влажными. Но придется ложиться так.

   Откинула край одеяла и в ужасе закричала.

   В слабом сумеречной свете, проникающим сквозь стены, она увидела огромную темную кучу, копощащуюся посреди кровати. Крупные рыжие и мелкие черные тараканы сразу же бросились врассыпную, прячась в складки постели, а часть из них побежали в сторону девушки. Почувствовав легкое щекотание на ноге, Есения подпрыгнула, взвизгнула и выскочила из спальни, задвинув с грохотом за собой створку двери.

   Прижавшись к стене, она зарыдала. Если Джойс сейчас смотрит на нее, пусть порадуется.

ГЛАВА 3

– Плачет, – услышал Джойс бесстрастный констатирующий голос Умника в наушнике.

   – Аттила, пора прекращать это, – встрял Фрейд, парень, которому было поручено следить за психологическим состоянием Соли.

   Или ее прозвище не склоняется? Если это нота, а не специя.

   Джойс тряхнул головой и попробовал сосредоточиться на том, что говорил Фрейд:

   –У нее истерика. Не дай бог будет нервный срыв.

   Все ребята находились сейчас по месту своего проживания, и только Джойс единственный сидел в авиатакси в непосредственной близости от дома Соли. Он не видел ее напрямую, стены защищали ее от его взгляда, а никакой специальной аппаратуры он не применял. Но на его планшете возникали ее образы в инфракрасном, звуковом и прочих диапазонах, которые посылал ему Умник.

   – Прекращаем? – уточнил тот, и так как Джойс не отвечал, окликнул его: – Аттила?

   – Нет, – ответил Джойс. – Я не чувствую ее истерики, а своей интуиции я привык доверять. Так что продолжаем.

   – Я предупредил, – сухо произнес Фрейд. – Если что, я умываю руки. Второго Ника я не выдержу.

   – Ответственность беру на себя, – привычно сказал Джойс. – Не переживай.

   – Как скажешь.

   – Давай, Умник.

   Дом задрожал, один угол его стал приподниматься над землей. Соль внутри чуть не упала и ухватившись за косяк, круглыми от ужаса глазами смотрела, как мимо нее сыплются, катятся, съезжают предметы. Теперь даже на полу улечься спать будет невозможно.

   Джойс не видел этого, но очень живо представлял себе картинку.

   Дом еще раз отчетливо вздрогнул и начал подниматься, медленно вращаясь вокруг своей оси. Метр. Два. Три. Скорость вращения возрастала.

   Входная дверь открылась, и Соль чуть не вывалилась наружу, но все же удержалась, цепляясь за створку двери и глядя вниз.

   – Умник, почему не заблокировал дверь? – рявкнул Джойс.

   – Не думал, что она рванет к выходу. Она же видела, что дом высоко поднялся.

   Четыре метра.

   – Останови подъем!

   – Окей.

   Кажущийся светло-серым в сгустившихся сумерках куб завис на одной высоте, хоть и продолжал довольно быстрое вращение. Девушка то появлялась в поле зрения Джойса, то исчезала. Она смотрела вниз, словно изучая что-то, и Джойсу показалось, что она выбирает момент, чтобы спрыгнуть.

   – Умник, силовое поле!

   Что она делает? Переломает ноги, а то и шею!

   – Уже начал формировать, но, если она сейчас спрыгнет, не успею, – по-прежнему бесстрастно отозвался его друг.

   Девушка у входа отступила назад и закрыла дверь, оказавшись в относительной безопасности.

   – Поле доделай, – спокойнее сказал Джойс, переводя дух. – Вдруг опять соберется выскочить. По всему периметру.

   – Делаю.

   – Она пытается войти в туалет, а дверь не открывается, – прокомментировал Маск, которому, видимо, Умник поручил следить за девчонкой, пока был занят. – Ругается и плачет.

   – Умник, зачем ты ей дверь в туалет заблокировал? – удивился Джойс.

   – Ничего я не делал, – голос друга звучал недоуменно. – Может заклинило при наклоне дома?

   – Открыть можешь?

   – Показывает, что открыто. Если реально заклинило, дистанционно ничего не сделаю.

   – Ладно. Пусть так. Дополнительная сложность. Силовое поле?

   – Готово.

   Джойс вздохнул. Дополнительных, непланируемых им проблем, сегодня хватало. Звонок ректора его озадачил и в то же время многое объяснил, в частности, почему Соли все же позволили перевестись в Космостар.

   И все же, откуда она прибыла? Умник, как ни старался, не нашел нигде данных о ее прежнем месте учебы, и это было невероятно. Друг не смог бы взломать только данные со статусом «особой важности», но не подозревать же ее в том, что она из отделения секретных организаций?

   Потом Бледа. Голос звонившего Джойс не узнал, но про Ника мог сказать только он. Чего добивается? Нет, чего этот засранец добивается от него, Джойса, понятно. Непонятно, чего он хочет от Соли? Перетянуть ее на свою сторону? А он-то думал, что придется ее от Бледы защищать.

   – Что она делает? – раздался в наушнике удивленный голос Маска.

   – Что делает… По веревке лезет, не видишь? – недовольно пробурчал Умник. – Силовое поле ослабил, чтобы не почувствовала, – последняя фраза предназначалась уже Джойсу.

   – Принял.

   Босая, растрепанная, в футболке и шортах Соль спускалась по импровизированной веревке, похоже, связанной из разорванных простыней. Как будет казенное имущество возвращать?

   Когда до земли оставалось около метра, девушка спрыгнула в траву, осмотрелась и двинулась в сторону леса.

   – Куда она? – удивился Маск.

   – Дверь в туалет она ведь так и не открыла, – бесстрастно ответил Умник.

   – Не следите за ней, – приказал Джойс.

   – Да мы и не можем. Она с собой ничего не взяла, ни планшета, ни жетона, маячков на ней нет, а на деревья мы датчики движения не сажали, – снова отозвался Умник.

   – Ладно, подождем.

   Джойс никому не сказал, что будет контролировать процесс, так сказать, в полевых условиях. Умник, наверняка, догадывался, но никак не комментировал, а остальные думали, что он так же, как и они, находится у себя дома и командует оттуда. Зачем это ему понадобилось – прилететь к ее дому, он и сам не смог бы объяснить. Может быть, опасался. Все-таки она была девушкой, а он никогда раньше не устраивал проверок представительницам женского пола. В каком-то смысле это была проверка и для него.

   – Ее нет уже пятнадцать минут, – констатировал Умник.

   – Заблудилась? – тут же отозвался Маск.

   Какой-то он разговорчивый сегодня.

   – Туман спускается, – опять Умник. – И температура падает.

   – Подождем еще десять минут, – ответил Джойс, но в глубине души он уже чувствовал, что появилась новая «дополнительная сложность».

   Когда и через десять минут девушка не появилась, он сказал в микрофон:

   – Все, кроме Умника, свободны. Всем спасибо и спокойной ночи. Умник, а ты вызывай поисковиков.

   Сам же выпрыгнул из такси и побежал к тому месту, где девушка зашла в чащу.

   – Соль! – он крикнул и прислушался. Эхо разнесло его голос по темному лесу, многократно отразило от стволов деревьев, но ответного возгласа не последовало. – Соль! Есения!

   Тишина.

   – Умник, я пока тут порыскаю. Как поисковики будут на подходе, дай знать, я исчезну.

   – Сделаю, – лаконично отозвался друг, не выказывая удивления тем фактом, что командир оказался возле дома проверяемой.

   Джойс бросил последний взгляд на дом Соли, который прекратил вращаться, выровнялся и начал медленно опускаться, понял, что Умник запустил программу отката, и углубился в лес.

   Туман сгущался.

   Было сложно отслеживать следы в темноте и тумане, к тому же оставленные легким босым человеком. Их Джойс потерял практически сразу же, и дальше шел, ориентируясь лишь на свое чутье, периодически останавливаясь, выкрикивая имя девушки и прислушиваясь. За полчаса она могла уйти настолько далеко, что кричать смысла не было, но он на всякий случай продолжал это делать – если она все же находится где-нибудь неподалеку. Например, ждет, когда они решат прекратить проверку. В этом случае она, конечно же, тоже не отзовется, но оставался еще один вариант, о котором думать было неприятно, но сбрасывать со счетов было нельзя – она заблудилась, куда-нибудь провалилась, что-нибудь себе повредила или попала в какую-нибудь иную переделку, и тогда ей срочно нужна его помощь.

   Что ни говори, а этой ее реакции он не предусмотрел. Ему не пришло в голову, что она решит покинуть относительно безопасный (даже при условии вращения и наклона) дом и просто сбежит. Бежать ей было некуда и не к кому. Друзей у нее здесь не было, а к ректору, несмотря на явную близость их отношений, она не пойдет. По ее разговору с Петром Игоревичем было понятно, что она хочет скрыть от него свое плачевное положение. Это добавляло ей очков в глазах Джойса, но исключало ректора из круга лиц, к которым она могла бы обратиться за помощью. Таких лиц не было вовсе.

   Куда бы он сам мог пойти на ее месте? Без средств связи, мокрый, полураздетый и босой, в темноте через незнакомый лес? Никуда. Он бы никуда не пошел. Он остался бы в доме и просто перехватил бы управление у Умника, отключил бы автоматику и перешел на ручное. Заэкранировал дом от вмешательств извне и спокойно наслаждался бы вечером.

   Понять ход мыслей и действий Соли у Джойса не получалось.

   Он знал, что женщины мыслят иначе, чем мужчины, и раньше считал, что способен понимать женский способ мышления. Не сказать, чтобы ему это слишком было нужно или что он часто практиковался, но таких проколов, как сегодня, не возникало. А ему, как командиру, нужно уметь понимать и женскую реакцию. Кто знает? Может, Соль – первая ласточка, и вскоре экипажи в дальний космос станут смешанными. Не дай бог, конечно.

   Почему она не осталась в доме и не перехватила управление? Не умела? Вряд ли. Судя по тому, как она лихо расправилась сегодня с задачками по космонавигации, предложив альтернативные и более эффективные способы решения, такой проблемы, как неумение осуществить перехват, для нее не могло существовать. Ну уж заэкранировать-то дом от вмешательства извне она точно должна была смочь.

   Хотя, конечно, нельзя сбрасывать со счетов психологическое состояние. Одно дело – решать задачи теоретически, в спокойной обстановке, и совсем другое, когда вокруг все сыплется, горит, льется на голову и путает мысли. Джойс хорошо помнил, каково это, когда ты в панике и страхе мечешься, не в состоянии сосредоточиться и принять правильное решение. Или хоть какое-нибудь.

   То состояние ему дорого стоило, и впоследствии он понял, что нужно полностью исключить эмоции при принятии решений. Осуществить это было сложно, но он много работал над собой. Теперь многие его считали бездушной машиной, но, по его мнению, такой подход окупался и был наиболее эффективным.

   Хорошо. Тогда что? Она просто испугалась и в панике сбежала, не думая о последствиях?

   Нет. Что бы там ни говорил Фрейд, как ни потрясал ее показателями давления, частотой сердечных сокращений и уровнем адреналина в крови, вещая о страхе, истерике и нервном срыве, Джойс не чувствовал этого. Да, конечно, она была испугана, разозлена, раздражена, она была уставшая, не выспавшаяся и растерянная, и испытывала еще массу самых разнообразных чувств и эмоций, но он не чувствовал в ней отключения рационального мышления и ослабления волевого контроля, как бывает, когда страх затмевает разум. А значит, ее уход из дома был продуманным. Она пыталась добиться какой-то своей цели, но какой?

   – Джек, Кук, Беринг и Сталкер выдвинулись на поиски, – раздался голос Умника в наушнике. – Будут на месте минут через семь.

   – Спасибо. Ухожу, – ответил Джойс и повернул в сторону своего такси. Внезапно пришедшая ему в голову мысль заставила его спросить: – Мэттью, если Соль придет к тебе, ты мне скажешь?

   После секундной паузы Умник ответил, и голос его звучал как обычно бесстрастно, хотя и прорезались едва заметные хриплые ноты:

   – Не доверяешь?

   «Я никому не доверяю», – вспомнились Джойсу слова Соли. Почему-то тогда они его зацепили, но анализировать было некогда.

   – Это не вопрос доверия. Я признаю за тобой право на самостоятельность принятия решений. Ты можешь посчитать, что будет правильным спрятать ее от меня и дать возможность отдохнуть от проверок. Я просто уточняю, скажешь или нет?

   После паузы Умник откашлялся и ответил:

   – Скажу.

   – Спасибо.

   Джойс запрыгнул в свое такси и бесшумно взмыл в воздух, включая режим невидимости, потому что к лесу уже приближались четыре летательных аппарата.

   Едва увидев свой дом, Джойс сразу понял, что с ним что-то не так. Вроде бы все на первый взгляд было обычным, но Энджел привык доверять своей интуиции. Может быть, трава рядом с входом была примята не так, как всегда? Может быть, какая-то ветка зависла под другим углом, отведенная чужой рукой? Может быть, незнакомый запах, не проанализированный мозгом, но отмеченный подсознанием?

   Как бы там ни было, но Джойс миновал входную дверь, обогнул дом и, цепляясь за архитектурные элементы здания в стиле фьюмизм, которые он сам старательно создавал в свое время, забрался на второй уровень.

   В отсеке, который он облюбовал под свою спальню, было открыто окно.

   Джойс задержал дыхание и, стремясь двигаться как можно медленнее, чтобы не создавать воздушные потоки, бесшумно скользнул в комнату.

   Она спала в его кровати. Спала прямо в одежде поверх покрывала. Ей было холодно, и она свернулась в клубок, как кошка. В лунном свете ее лицо, сейчас утратившее упрямое выражение, выглядело немного печальным и бесконечно доверчивым.

   Джойс понял, что даже не удивился, увидев ее. Кажется, уже там, возле входа, почувствовав изменения, он знал, что или, точнее, кого, увидит, попав внутрь.

   Спасаясь от их натиска, она искала убежище – и нашла его. В его доме. Она пришла к нему. К человеку, который все это устроил, который был источником всех ее неприятностей, и который сознательно их ей причинял.

   Джойс, замерев, стоял возле своей кровати и смотрел на девушку, которая решила, что именно его дом окажется тем местом, где она будет в безопасности.

   Это было неправильно. Это было нелогично. Это было так… по-женски.

   Джойс бесшумно вздохнул и, едва касаясь экрана, набрал сообщение Умнику:

   «Отзывай поисковиков. Я нашел ее. Вопросы потом. Спасибо за работу».

   Потом ухмыльнулся и начал раздеваться.

***

Есения проснулась от движения и прикосновения. Открыла глаза, попыталась вскочить и бежать, но была задержана чем-то тяжелым, лежащим на ней.

   – Привет! – насмешливый голос прозвучал так близко, что дыхание говорившего коснулось ее лица.

   Джойс полулежал рядом с Есенией под одеялом (под одеялом?), нависая над ней. Она почти не видела его лица в темноте, лишь угадывала блеск глаз. Парень опирался на локоть, а другой рукой… можно было бы сказать, обнимал девушку, если бы это объятие не было таким крепким и не напоминало хватку.

   Есения автоматически попыталась оттолкнуть Джойса, но, почувствовав, как ее ладони уперлись в гладкую обнаженную грудь парня, смутилась и отдернула руки.

   Он раздет? Совсем? А она? Скосив глаза, она убедилась, что по крайней мере футболка все еще на ней.

   Как он здесь оказался? Почему она не проснулась от шума, который обязательно должен был произвести Джойс, входя в дом? Есения же все предусмотрела и наставила возле дверей кучу различных предметов, о которые невозможно было не споткнуться. И пока он там пытался бы разобраться, что к чему, она успела бы улизнуть через окно.

   Но ее план почему-то не сработал, и вот она лежит в его кровати, а он рядом, успевший раздеться и накрыть их обоих еще одним одеялом. Да уж, Джойсу она не противник, он всегда на шаг впереди.

   – И что теперь? – спросила она, стараясь говорить холодно и спокойно, но в конце фразы голос слегка дрогнул.

   – Зависит от того, чего ты пыталась добиться, придя сюда, – Есения не видела, как Джойс произносит эти слова, его голова по-прежнему выглядела темным силуэтом на фоне освещенной лунным светом стены, но по голосу было понятно, что он от души забавляется. – Я правильно понял намек? Девушка в моей кровати ночью…

   – Нет, неправильно! – воскликнула Есения и тут же мысленно отругала себя за то, что показала ему свой испуг. Спокойнее нужно, безразличнее. – Я просто очень устала, я хотела спать, а вы не давали бы мне это сделать всю ночь. Я пыталась решить, куда мне можно пойти, чтобы хоть немного вздремнуть.

   – И ты решила, что моя кровать – самое подходящее для этого место? – удивился Джойс.

   – Твой дом – самое последнее место, где меня стали бы искать. Так ведь?

   – Да, но я ведь мог оказаться дома? – возразил Джойс.

   – Мог. Но тебя не было, – улыбнулась девушка.

   – Но как ты узнала адрес? Как ты вообще добралась?

   – Адреса всех студентов можно найти на сайте университета. Я распечатала карту, чтобы можно было проложить маршрут – на всякий случай, если вдруг мой планшет прикажет долго жить, – она подмигнула Джойсу. – И я оставила такси недалеко от дома в лесу, включив режим невидимости.

   – То есть ты заранее спланировала отход? – Есении показалось, что его голос прозвучал уважительно.

   – Да. Я всегда так делаю. На всякий случай.

   – Другими словами, ты знала о проверке сегодня вечером? И кто тебе сказал?

   Есения решила промолчать про Умника. Вдруг все-таки Мэттью предупредил ее по собственной инициативе, и ему может попасть от Джойса. Вместо этого она сказала:

   – Ты же подслушивал мой разговор с ректором, верно? Он сказал, что скорей всего меня сегодня же вечером начнут проверять.

   – А ты, вместо того чтобы бороться с неприятностями, предпочитаешь сбегать?

   Нет, ей показалось насчет уважения в его голосе.

   – Почему я должна с ними бороться? – с недовольством сказала она. – Только потому, что ты решил: «Дай-ка мы проверим эту девчонку?» Я устала, я хотела спать, и я нашла способ достичь своей цели.

   – А если бы мы находились в дальнем космосе, и наш корабль терпел бедствие, и все системы отказывали бы по очереди, ты тоже просто легла бы спать, потому что устала? Или бросила корабль с экипажем погибать и улетела на спасательной шлюпке?

   – Но сегодня никакой корабль не терпел бедствие. И я не бросала никого погибать.

   – Ты действительно настолько глупа, что не понимаешь аналогии? Как можно определить, как поступит человек в тяжелой ситуации, если не смоделировать эту ситуацию и не посмотреть на его действия? Или ты предлагаешь непроверенных новичков брать в серьезный полет, чтобы они там облажались и подставили остальных?

   Есении совершенно не хотелось сейчас выяснять отношения. Она была слишком уставшей для этого. А близость Джойса, его горячее тело, его рука, обхватывающая ее, не добавляли ей уверенности в своих силах. Слава богу, он хотя бы в штанах – своими обнаженными ногами она почувствовала ткань, когда он в запале спора придвинулся к ней.

   – Ладно. Я ничего не хочу доказывать. Если ты хочешь считать меня трусихой, твое право. Убери руку, я отправлюсь домой.

   – Никуда ты не пойдешь.

   – Почему?

   – Не догадываешься? – Джойс склонился к ее лицу и хищно ухмыльнулся.

   Его вопрос заставил ее сердце бешено заколотиться. Он же не имеет ввиду..? Хотя, вполне возможно, что имеет. Теперь слова Бледы о том, что она согревает постель Джойса, не казались странными. Наверное, для старосты курса было настолько естественным такое поведение, что никого не удивляло, если новая появившаяся рядом девушка тут же должна была оказаться в его постели. И самого Джойса ее появление в его доме не удивило тоже.

   – Мне… – голосовые связки выдали какой-то писк, и Есении пришлось откашляться и попробовать еще раз, – мне нравится другой парень.

   – И что? – искренне удивился Джойс. – Зачем ты мне это говоришь? В моих планах не значился пункт тебе понравиться.

   Конечно. А она-то подумала! Секс еще не повод для каких-то там чувств.

   – Для дальнего космонавта привязанности – недопустимая роскошь, – продолжал Джойс. – Так что если ты действительно собираешься стать настоящим дальним космонавтом, а не просто решила поразвлечься, то тебе придется забыть о своем парне.

   – А с тобой сексом, значит, заниматься можно? – возмутилась Есения и уперлась руками в грудь Джойсу, пытаясь его оттолкнуть и игнорируя предательское тепло, моментально начавшее распространяться по ее телу и сконцентрировавшееся внизу живота.

   Джойс в ответ прижал ее к себе еще крепче и коротко хохотнул.

   – Так вот что ты подумала! – смеясь, сказал он. – Не льсти себе. Я воспринимаю тебя только как еще одного студента, которого мне нужно сделать полноценным членом отряда. Ты для меня… бесполое существо, если можно так выразиться.

   Чувствуя себя глупой и одновременно раздосадованной, Есения прекратила вырываться и пробурчала:

   – А что еще я должна была подумать после слов Бледы и твоих намеков? – и добавила: – Очень хорошо, что ты не видишь во мне женщину, потому что ты совершенно не в моем вкусе, и лишние проблемы мне ни к чему.

   Есения лукавила, произнося эти слова. Конечно, она не планировала заводить какие-то отношения с Джойсом, но его признание, что он считает ее бесполым существом, очень ее задело. Все же, понимая, что так будет лучше для всех, она сделала вид, что ее все устраивает.

   – Но тогда почему ты меня не отпускаешь?

   – Серьезно, не догадываешься? – усмехнулся Джойс. – Где твое хваленое умение выбирать наиболее эффективный способ решения проблем? Ты хотела выспаться, так? Так зачем ты будешь тратить время на полет домой, где, кстати, полная разруха и спать, скорей всего, просто негде.

   – Хорошо, – нахмурилась Есения. – Давай я пойду в другую комнату. У тебя же есть гостевые спальни.

   – Другими словами, ты знала, что у меня есть гостевые комнаты с кроватями, но выбрала мою собственную? – усмехнулся Джойс.

   – Я выбрала первую попавшуюся, – запротестовала девушка, в ответ на что Джойс снова хмыкнул, демонстрируя, что не верит ей.

   – Все, хватит, – сказал он. – Я тоже устал, и тоже хочу спать.

   И начал устраиваться возле нее, не убирая, однако, руки с ее тела.

   – Тебе же будет неудобно, – попробовала отговорить его Есения.

   – Мне? – усмехнулся Джойс. – Да я мог бы спать даже в твоем доме, под наклоном и с вращением. Дальний космонавт должен уметь засыпать в любых условиях. Так что считай это еще одной проверкой. Или ты боишься? – лукаво спросил он.

   – Чего? – с подозрением спросила Есения.

   – Не знаю, может, меня. А может… себя? – он улыбнулся.

   – Вот еще! – возмутилась девушка. – Ты думаешь, ты такой неотразимый, что я только и думаю о том, как затащить тебя в постель?

   – Не знаю, что ты там думаешь, но затащить меня в постель тебе удалось, – и он снова хохотнул, забавляясь тем, как она с негодованием попыталась повернуться к нему спиной.

   Джойс на самом деле был не так хладнокровен, как пытался изобразить. Близость женского тела не могла не оказать влияния, особенно если учесть, что общение с женским полом для всех студентов далькосма было сведено к минимуму. Ему пришлось чуть отодвинуться от девушки, чтобы не прижиматься пахом к ее вызывающе отставленной пятой точке, когда она, демонстрируя возмущение, повернулась к нему спиной. Впрочем, Джойс решил, что это будет для него хорошей тренировкой на умение держать себя в руках. Командиру это необходимо.

   Соль какое-то время крутилась под его рукой, испытывая его выдержку, а он все это время равномерно и тихо дышал, притворяясь спящим. Все же усталость не преминула сказаться, и девчонка наконец отрубилась, а за ней заснул и Джойс.

   Было, наверное, часа три ночи, когда его планшет замигал зеленым, сообщая о вызове. Натренированный мозг сразу включился в режим бодрствования. Джойс беззвучно чертыхнулся, медленно, чтобы не потревожить Соль, выполз из-под одеяла, взял планшет и бесшумно ступая по деревянному полу, быстро выскользнул из спальни, аккуратно прикрыв за собой дверь.

   – Привет! Что-нибудь случилось? – тихо сказал он, ответив на вызов.

   – Привет! Почему ты думаешь, что должно было что-нибудь случиться? – женский голос прозвучал с оттенком лукавства.

   – Три ноль семь, – озвучил он, взглянув на часы.

   – И что? – искренне удивилась девушка. – Ты утверждал, что тебе не мешает, если тебя будят в неурочное время.

   – Я удивился, что ты не спишь в такое время, поэтому и предположил, что у тебя что-нибудь случилось.

   – Ты невозможен, – пожаловалась девушка. – Тебя ничем не проймешь. Ты хоть когда-нибудь выходишь из себя?

   – Безусловно, – ответил Джойс. – Особенно когда мое время тратят на пустую болтовню. Элери, переходи ближе к делу. Что ты хотела?

   – Тебя.

   – Если это шутка, то неудачная. Если ты всерьез, то я тебе уже объяснял, что студенты далькосма могут потратить на женское общество определенное количество времени в месяц. За этот месяц наше время уже вышло. И я думаю… объяснял тебе это не только я.

   – А как же ваш новый студент, м? – голос девушки изменился. – На общение с ней ограничение не распространяется?

   – Ясно. Бледе не спится.

   – Причем тут он? – возмутилась Элери.

   – Сказать тебе про новую студентку мог только он. Я буквально вижу, как в его изощренном мозгу начала загружаться программа новой военной кампании против меня.

   – Да ему нет до тебя дела! И к твоему сведению, весь университет гудит о том, что на третьем курсе далькосма появилась девчонка.

   – Они могут обсуждать ее пол, но кроме Бледы никому бы не пришло в голову заподозрить ее в связи со мной. К тому же, если ему нет до меня дела, то почему он не дает тебе спать? – хмыкнул Джойс. – Неужели думаешь, что он просто хочет тебя вернуть, поэтому позвонил среди ночи и начал рассказывать про то, что тебя никак не касается.

   – Не касается? – возмущенно воскликнула девушка. – То есть ты считаешь, что я должна спокойно относиться к тому, что ты спишь с другой?

   – Элери, – терпеливо начал Джойс. – Я не занимался сексом с новенькой. Не занимался и не собираюсь. Но хочу тебе напомнить то, о чем уже предупреждал: у наших с тобой отношений нет будущего. Нет и не может быть. Космонавты дальнего космоса не заводят семей. Уходя в космос, не оставляют любимых, потому что этих любимых у них просто нет. Я не хочу никому причинять боль, и тебе в том числе. Поэтому не жди от меня больше того, что я мог бы тебе дать. И я говорил, что лучшим вариантом было бы, если бы ты нашла себе кого-нибудь не с нашего факультета.

   – Конечно, как удобно! – фыркнула девушка. – Новенькая всегда будет под боком, и ограничения будто и нет.

   – Послушай, будь же разумной, – продолжал уговаривать Джойс. – Она появилась только сегодня. Да у меня еще и времени не было бы с ней переспать, даже если бы я и хотел. И потом, нас на курсе почти тридцать человек. Почему ты думаешь, что она решит прыгнуть в постель именно ко мне? Умник вон гораздо красивее меня.

   – Не заговаривай мне зубы! Умник, конечно красавчик, но любой дуре сразу будет видно, кто лучший.

   Невольно Джойс улыбнулся:

   – Ты мне льстишь, Элери. Как бы там ни было, новенькой я совсем не нравлюсь, и не в последнюю очередь из-за проверок.

   – Ох, уж эти твои проверки, – пробурчала девушка, успокаиваясь. – Ты точно не будешь с ней спать?

   – Я не буду с ней заниматься сексом. И ни с кем не буду до тех пор, пока не начнется новый месяц.

   – А потом?

   – Ревность тебе не идет, – улыбнулся Джойс. – Потом я буду с тобой, если ты этого все еще будешь хотеть. Но помни…

   – Да-да, не ждать от тебя большего, чем ты можешь дать.

   – Вот и умница, – подытожил Джойс. – Спокойной ночи?

   – Спокойной ночи, – вздохнула девушка, и Джойс нажал отбой.

   Отношения с женским полом всегда были тягостными для Джойса. В идеале надо совсем завязывать с ними. Секс, конечно, дает определенную разрядку, но не стоит вот таких ночных звонков, обид и прочего. Элери он жалел, поэтому и пошел в свое время у нее на поводу. Но как он давно выяснил, жалость не самое лучшее чувство, и на самом деле оно не приносит ничего хорошего никому. С другой стороны, рвать по живому и делать девушке больно он не хотел, поэтому надеялся, что странные отношения с ним ей вскоре надоедят, и она сама переключится на кого-нибудь более подходящего.

   Джойс тихо зашел в спальню, одинаково опасаясь увидеть и пустую постель, и сидящую в ней девушку, буравящую его ненавидящим взглядом. Но Соль продолжала мирно лежать в той же позе, в которой он ее и оставил. Крепко спит. Сейчас это, конечно, ему на руку, но вообще надо в ней развивать чуткость сна. В условиях дальнего космоса необходимое качество.

   Он слегка посомневался, снять ли ему штаны или оставить, потом все же решил не раздеваться. Так же медленно и аккуратно залез под одеяло к Соли и снова обхватил ее. Девушка вздохнула во сне, обняла его руку и доверчиво прижалась к ней щекой, уютно устроившись в его объятиях.

   Знать бы, кто снится ей сейчас?

   Джойс мысленно тряхнул головой. Глупости! Ее отношения его уж точно не касаются. Он закрыл глаза и натренированный длительными упражнениями, сразу погрузился в сон.

ГЛАВА 4

Есения проснулась, когда начало светать. Проснулась и обнаружила себя под мышкой у Джойса, уткнувшуюся ему в грудь и обнимающую его за талию. Первым желанием было отпрянуть, но такое резкое движение разбудило бы … Кстати, а как его можно назвать? Бывают сокамерники, соплеменники, а они… сопостельники? Есения мысленно хмыкнула и начала очень-очень медленно выползать из рук Джойса.

   Хотелось остаться. Кроме шуток. Хотелось остаться, снова уткнуться носом в его гладкую грудь, пахнущую нагретой солнцем кожей, сделать вид, что она все еще спит, понежиться в его объятиях, дождаться, когда он проснется и разбудит ее. Хотелось посмотреть на него заспанного и растрепанного, потягивающегося и зевающего, хотелось узнать, как он ведет себя по утрам. Это позволило бы ей лучше его узнать.

   Есения снова мысленно усмехнулась. Чего в ее желании остаться больше: потакания своей прихоти или разумного плана?

   Как бы там ни было, ей нужно писать отчет, а потому оставаться больше не было возможности.

   Немного поколебавшись, принять ли ей душ здесь или понадеяться, что он работает в ее доме, девушка решила отложить гигиенические процедуры. Тихо вылезла из окна, забралась на крышу, уселась в такси, отключила режим невидимости и взлетела.

   Есения не подозревала, что Джойс проследил взглядом ее отлет, отвернулся к стене и решил доспать оставшиеся полтора часа.

   Вопреки ее опасениям, дом был в полнейшем порядке. Он стоял на месте, не поднимался, не крутился и выглядел обычным. Код на двери сработал без происшествий. Внутри был порядок, словно все то, что вчера с ней происходило, ей приснилось. В комнате лежали стопками ее собственные вещи из контейнера, которые вчера непонятным образом исчезли, а сегодня также непостижимо появились. Интересно, чьи же мужские вещи были вчера? Заглянув на кухню, сверкающую блестящими сухими полами, девушка не увидела следов своих вчерашних кулинарных экспериментов. Вместо них на столе лежал ее планшет, который мигнул сразу, как только Есения вошла в кухню.

   3D-принтер исправен. Внутри завтрак. С добрым утром!

   И все же, кто ей пишет: Умник или Джойс?

   Оставив размышления на потом, Есения отправилась в душ, который тоже работал без накладок.

   Джойс прилетел в университет, как всегда, за десять минут до начала занятий. По пути он думал о том, как может повести себя Соль. Станет ли она афишировать то, что провела ночь с ним или предпочтет скрыть? Решит ли она, что то, что они спали в одной кровати, делает ее особо приближенной к нему? Подумает ли, что ей теперь позволено вести себя с ним более фамильярно? Впрочем, она и раньше не отличалась особой приверженностью соблюдению субординации.

   Так и не придя ни к какому выводу, но на всякий случай мысленно подготовившись к любому развитию событий, Джойс оставил авик на стоянке и направился прямиком через парк, минуя дорожки, к главному входу университета. Время у него было рассчитано до секунды, так что к аудитории психологии он подошел ровно за три минуты до начала занятий. Как раз хватит на то, чтобы осмотреться и оценить обстановку.

   Все же он оказался не совсем готов к тому, что увидел. Соль стояла вместе с Бледой и мило с ним беседовала. Естественно, разговора Джойс не услышал, но по языку тела обоих можно было с уверенностью сказать, что они взаимно довольны друг другом. Умник стоял поодаль, делал вид, что увлечен чем-то в своем планшете, но Джойс понял, что друг внимательно следит за странной парой.

   – Как здесь оказался Бледа? – спросил он, подойдя к Умнику, попутно поздоровавшись со всеми однокурсниками за руку.

   Старшекурснику нечего было делать в их корпусе. Университет был поделен на корпуса не только по факультетам, но и по курсам. И если вчера встреча Соли с Бледой была объяснима, так как туалетные комнаты находились между корпусами, и посетить их могли студенты и с других курсов, то сегодня появление старшекурсника могло быть объяснено только одним способом: он пришел специально.

   Умник пожал плечами:

   – Просто пришел. Сразу подошел к Ес… к Соли. Я сначала решил, что он хочет устроить какие-то разборки с ней, памятуя об их вчерашней встрече, но нет – они оба кажутся благодушно настроенными.

   – Похоже, что они флиртуют, или мне кажется? – уточнил Джойс.

   – Похоже, – нахмурился Умник.

   – Мэттью, не вздумай ею увлекаться. Ты знаешь, что ничего хорошего из этого не выйдет, – произнес тихо Джойс, не глядя на друга.

   – Решил оставить ее себе?

   Джойс удивленно повернулся к другу, оценил его хмурое лицо и покачал головой:

   – Теперь ты понимаешь, по какой причине женщин не берут на факультет дальнего космоса? Женщины не просто не хотят сюда идти, хотя отчасти и это верно. Но их всячески отговаривают, преувеличивают опасности, пугают одиночеством и отсутствием семьи. Теперь понимаешь, почему?

   – Хочешь сказать, потому что они могут мешать?

   – Безусловно. Замкнутое пространство и годы общения с одним и тем же составом людей. Если женщин не будет хватать на всех, начнутся разборки и борьба в попытке привлечь женское внимание. Если женщин будет хватать, то просто от однообразия захочется сменить партнершу. Мы не роботы, мы люди. Никакое самообладание и выдержанность характера не позволят избежать этого. Хотя бы у одного члена экипажа может произойти сбой рано или поздно. Может кончиться тем, что весь экипаж просто переубивает друг друга, так и не добравшись до точки назначения и не выполнив миссию.

   – Ты уж совсем какие-то ужасы описываешь, – хмыкнул Умник.

   – Поверь, я знаю, о чем говорю.

   – Ты хочешь сказать, что… уже такое было?

   Вместо ответа Джойс пристально посмотрел на друга.

   Умник поежился и пробормотал:

   – Я никогда о таком не слышал.

   Джойс промолчал.

   – Но мы же не в космосе, и… – начал Умник.

   – Ты как Соль, – хмыкнул Джойс. – Нет. Это так не работает: «Сейчас я позволю себе чувства, потом запрещу, когда надо будет». Реакция организма вырабатывается годами, десятками лет. Для тебя должен быть привычным единственный способ реакции, тогда в сложной ситуации, когда будут мучить сомнения, ты поступишь правильно – потому что по-другому не умеешь.

   – Иногда я тебя боюсь, – ответил Умник. – Ты не человек. Ты глыба льда. Или скала. Тысячелетняя такая скала.

   – Да ты поэт! – хмыкнул Джойс. – Не замечал за тобой склонности к тропам. Девчонка на тебя плохо влияет.

   Прозвучал сигнал на занятие. Студенты потянулись в аудиторию.

   – Бледе попадет за опоздание, – отметил Умник, вместе с Джойсом оставаясь на месте и ожидая, пока все зайдут. Объект их внимания улыбнулся Соли и помахал ей рукой. – Пока он еще до своего корпуса дойдет.

   – Может, у него нет первого занятия?

   – Есть, я уже посмотрел.

   – Значит, то, что он задумал, важнее для него выговора за опоздание, – сделал вывод Джойс.

   – Ты так и не рассказал, как ты ее нашел вчера. Где она была?

   – У меня дома.

   Умник промолчал.

   – Мэттью, серьезно, прекращай это. Я не хочу проблем с другом, и, главное, было бы из-за кого. Мне хватило того, что Элери позвонила в три часа ночи и устроила сцену ревности.

   – Я ничего не сказал, – возразил Умник.

   – Зато громко промолчал.

   Умник улыбнулся и шагнул вперед. Джойс в аудиторию зашел последним.

   И сразу бросил взгляд на Соль. Она по-прежнему сидела на первом ряду. Поразмыслив, Джойс решил, что это к лучшему. Слишком рано ей менять свой статус. Коллектив должен убедиться сам, что ей можно доверять.

   Едва он добрался до своего «королевского» места, в аудиторию быстрым шагом, почти бегом влетел Оден Фреир. Преподаватель был относительно молод, порывист; когда увлекался, начинал говорить очень быстро, словно его мысли обгоняли слова, и он боялся их упустить. Он был умен, любил сложные неоднозначные дискуссии и поощрял студентов к высказыванию своего мнения, отличного от общепринятой точки зрения.

   – Доброе утро! – поздоровался мистер Фреир и сразу с разбега, не успев отдышаться и выложить на преподавательский пульт свои пособия, продолжил:

   – Студент Полонская? – его взгляд сначала метнулся в дальний конец аудитории, наткнулся на Джойса, заметался по помещению, а потом уже нашел девушку на первом ряду. – А, вижу. Вы готовы? Я просил вас подготовить отчет к сегодняшнему занятию. Прошу, – и показал рукой, что Соли нужно выйти вперед и предстать перед остальными студентами.

   Джойсу показалось, что ей это совсем не по душе: настолько скованно и зажато она двигалась.

    Пока она выходила, Фреир раскладывал свои гаджеты и прочие девайсы, тем не менее это не помешало ему словно мимоходом заметить:

   – А вы знаете, что первый ряд у студентов факультета дальней космонавтики считается позорным?

   Джойс в предвкушении ответа улыбнулся. Кажется, мистер Фреир сам не прочь устроить проверки новой студентке.

   – Да, знаю, мистер Фреир, – спокойно ответила Соль. – Мне можно начинать?

   – Знаете? – переспросил Фреир. – И остаетесь на первом ряду? Даже не попробовали пересесть на второй?

   – А зачем? – поинтересовалась у него Соль.

   – То есть вас устраивает, что остальные считают вас самым последним человеком в коллективе?

   По аудитории прокатился небольшой шум. Большинство усмехнулись, но чуткое ухо Джойса различило и несколько неодобрительных возгласов. Ага, у Соли уже есть сторонники, или по крайней мере сочувствующие. Это хорошо. Несколько сердец она завоевала.

   Последняя мысленная фраза самому Джойсу показалась какой-то неправильной, и он поморщился. Все-таки то, что она девушка, только все усложняет.

   – Остальные – это кто? – уточнила Соль. – Все население планет заселенных галактик? Или двадцать девять человек на этом курсе? У меня есть друзья, есть родные и близкие, есть бывшие однокурсники, и эти люди относятся ко мне хорошо, не считая «последним человеком». И их количество гораздо больше. Имеет ли смысл мне переживать из-за мнения неполных трех десятков человек?

   Джойс даже не знал, рассердиться на нее или засмеяться, мысленно, конечно – не демонстрировать же свои эмоции на публике! Но она только что потеряла и тех нескольких сторонников, что у нее были, и ему снова захотелось сказать, что она дура. Но в то же время сила ее духа и умение держать удар восхитило.

   По аудитории снова прокатился гул. Да нет, кажется, несколько человек все еще ее одобряют.

   – Где же вы раньше учились? – словно невзначай спросил Фреир, а Джойс навострил уши: уж преподавателю-то она должна сказать.

   – О, вы наверное и не слышали о таком учебном заведении – Институт исследования космического пространства. Это небольшое отделение филиала НИИ пространства-времени.

   – Не слышал, – удивленно подтвердил преподаватель. – И оно тоже располагается на Земле, как и НИИ?

   – О, нет, конечно же. Если бы оно было на Земле, вы наверняка бы о нем слышали. Нет. Мой институт располагается в созвездии Стрельца, на последней из освоенных планет, Кротосе.

   – То есть это недавно созданный институт?

   – Конечно, – улыбнулась Соль со снисходительным видом, дескать, зачем задавать глупые вопросы?

   – И вас взяли в Космостар из нового не зарекомендовавшего себя учебного заведения?

   – А что вас удивляет? – пожала плечами Соль. – Я сдала тесты, они оказались удачными.

   «Ах, вот он что! – подумал Джойс. – Она не просто перевелась, она сдавала тесты».

   И раз попала в университет, значит, сдала успешно. Но как это может быть? Ведь тесты содержат и физподготовку в том числе, а Соль не могла бы выполнить мужские нормативы.

   Наверное, все же ректор слово замолвил.

   – Хорошо, – махнул рукой мистер Фреир. – С этим разобрались. Приступайте к отчету.

   – Я долго думала, каким образом мне рассказать о своих впечатлениях от нового коллектива, в который я пришла вчера. Все зависит от того, какой цели вы бы хотели достичь, мистер Фреир, – девушка повернулась к преподавателю. – Хотели бы вы продолжить развивать политику университета, создающего все условия, чтобы женщине было бы учиться здесь сложно? Или, наоборот, хотели бы вы показать студентам-мужчинам, что женщина ничуть не хуже, а может быть и лучше, и достойна учиться на факультете дальней космонавтики?

   – Подождите, подождите! – воскликнул Фреир. – Вы хотите сказать, что руководство университета сознательно не допускает женщин на этот факультет? Но этого не может быть! Кто стал бы запрещать? Какой смысл? Да и ваш пример служит опровержением ваших же слов. Вы девушка – и вы здесь!

   – Хорошо, – Соль повернулась к аудитории. – Поднимите руки, кто не испытывает сложности в общении со мной.

   – Вот видите, – она снова обернулась к преподавателю. – Ни одной руки.

   – И о чем это говорит, по вашему? Что они не уважают женщин?

   – Поднимите руки, кто считает, что без женщин мир был бы хуже – не на факультете дальней космонавтики, а вообще, – Есения описала рукой круг, как бы охватывая вселенную.

   Несколько неуверенных рук начали подниматься над головами. Потом еще и еще. Джойс хмыкнул и тоже поднял руку.

   – Они ценят и уважают женщин, – подытожила девушка, обращаясь к преподавателю.

   – Этот пример доказывает лишь, что мы испытываем сложности в общении с тобой, а не вообще с женщинами, – не выдержал рыжеволосый Фрейд.

   – То есть будь на моем месте другая девушка, вы не стали бы подвергать ее проверкам?

   – Причем тут это? – возмутился Версавин. – Будь на твоем месте парень, он прошел бы через то же, что и ты. Это не говорило бы о том, что мы испытываем сложности в общении с ним.

   – Хорошо, как я должна была бы себя вести, чтобы вы не испытывали сложности в общении со мной?

   Парни переглянулись и промолчали.

   – Не имеет значения, что бы я ни делала, – резюмировала Есения. – Вся сложность именно в том, что я девушка. Вы пытаетесь вести себя со мной как с парнем, но все время помните, что я девушка, и вас это напрягает.

   – Ерунда, – снова подал голос Версавин.

   – Ведь ты хотел вчера меня ударить, верно? – обратилась она к нему.

   – Ну, допустим, – буркнул он.

   – Что ж не ударил?

   – Не буду же я бабу бить, – угрюмо ответил он, понимая, что Есения вынуждает его подтвердить ее правоту.

   – Отлично. Но что тогда заставляет относиться ко мне иначе, когда я не могу выполнить физические нормативы, рассчитанные на организм, который в среднем на тридцать процентов тяжелее, крупнее и сильнее женского? Я же баба, в конце концов!

   «Вот это она молодец!» – не смог удержаться Джойс от мысленного признания. Девчонка заставляла парней проговаривать их недовольство ею и тем самым позволяла осознать нелогичность их отношения.

   – Конечно, ты очень сильная для женщины, – ответил Умник.

   Джойс чуть сдвинул брови. Его друг пытается ее защитить, а этого делать не стоило бы.

   – Мы это отметили, – продолжал Мэттью. – Но дальний космос не будет спрашивать, какого ты пола. И если ты попадешь в ситуацию, где будет требоваться сила, ты не справишься и погибнешь.

   – А кто сказал, что ситуации будут только такие, где потребуется твой уровень силы? А если нужно будет больше? Тогда ведь и ты погибнешь?

   – Да, но выживу в той ситуации, в которой погибнешь ты, – не согласился Умник.

   – Но предсказать все варианты развития событий невозможно, верно? Женщины в среднем выдерживают высокие температуры лучше, чем мужчины. При выходе из строя установки климата, когда она начнет нагревать атмосферу корабля, все вы погибнете, а я выживу.

   В аудитории воцарилась гнетущая тишина.

   – Может быть, стоит начать набирать на факультет дальней космонавтики женщин вместо мужчин? – она усмехнулась. – А в тесты ввести проверки на уровень устойчивости к перепаду температур, на умение решать проблемы в условиях многозадачности, когда не бывает одного верного ответа, на устойчивость к боли…

   – Женщины чаще страдают от болевых синдромов! – воскликнул Адам Вандималунгу, смуглый почти до черноты парень.

   – Да, болевой порог у нас ниже, – согласилась Есения. – Потому что больше нервных окончаний. Зато мы терпеливее, и боль, которую чувствуем интенсивнее, чем вы, мы выносим гораздо легче вас.

   Студенты стали недовольно переговариваться.

   Джойс видел, что делает девушка, и не понимал ее. Сначала она попыталась заставить их посмотреть на ситуацию под другим углом, вынудила сомневаться в правильности их отношения к ней, а сейчас начала настраивать против себя. Ни один мужчина не любит говорить о своей слабости, потому что это, с его точки зрения, унижение, потеря собственного достоинства. А она вынуждала их признать, что они в чем-то хуже ее. И ведь просто приводила в пример всем известные истины, о которых парни старались не задумываться!

   Признать ее дурой Джойс не мог. Он уже убедился, что девчонка умеет строить далеко идущие планы. И если она сейчас провоцировала всех на негатив к ней, ей это зачем-то было нужно.

   Зачем? Чего она хочет добиться? Джойс недоумевал, и это его раздражало. Он должен разобраться в ее мотивах! Командир он или кто? А может быть это происки Бледы? Может быть, они договорились? Но все равно, непонятно, зачем это ему? А ей? Она не похожа на человека, который пойдет на поводу у другого.

   – Хорошо, мисс… э… студент Полонская, – решил вклиниться Фреир. – Все это очень интересно. Но давайте вы все же расскажете о своих впечатлениях.

   – Я увидела типично мужской коллектив, – пожала плечами Есения.

   – А конкретнее?

   – Если бы коллектив был женский, меня сразу приняли бы за свою, приняли бы радушно, по крайней мере внешне. Потом могли бы изменить свое отношение, но изначально я была бы встречена с распростертыми объятиями. Понятия «проверок» в женском коллективе просто не может существовать. Мужчины же предпочитают принимать в свой коллектив нового участника только тогда, когда он докажет свою «полезность». Это не прерогатива факультета дальней космонавтики. Все мужчины во всем мире ведут себя так же, хотя их «проверки» могут носить совершенно иной характер.

   – Было ли вам обидно? Неприятно? Задевало ли такое отношение, особенно если учесть, что вы девушка, а однокурсники словно бы стремились этого не замечать?

   Есения внимательно на него посмотрела, а потом ответила:

   – Да, мистер Фреир. Мне было и обидно, и больно, и неприятно. И в отличие от мужчины, я не боюсь в этом признаться, так как я не считаю, что это задевает мое достоинство. Я считаю, что это показывает, во-первых, мою честность, а во-вторых, мою силу.

   – Силу? – не выдержал Версавин и фыркнул.

   – Да, – улыбнулась Есения. – Мою силу. Показать свою уязвимость может только сильный человек. Если ты боишься показать свою слабость, значит, ты боишься противника, опасаешься, что он этим воспользуется. А я не боюсь тебя, Иван.

   – Для тебя – Гонщик! – рыкнул Версавин.

   – Для тебя – Есения Васильевна! – не осталась она в долгу.

   – Урою! – закричал Версавин, вскакивая с места. Сидящий рядом круглолицый парень (Есения не помнила его имени и прозвища), потянул его назад.

   Умник тоже вскочил, и как с неудовольствием отметил Джойс, готов был броситься на выручку девчонке. Еще несколько парней подорвались с мест, и командир мысленно отмечал, кто готов броситься на Соль, а кто готовится ее защитить.

   – Студент Джойс, как староста курса, утихомирьте своих однокурсников, – воззвал Оден Фреир.

   Впрочем, он не казался испуганным или взволнованным. Джойсу показалось, что он чуть ли не потирает руки от удовольствия. Может, он сам попросил Соль все это устроить? С него станется. Вполне в его духе провести какой-нибудь эксперимент. Может, поставить на постоянную прослушку планшет Соль, чтобы знать, что она затевает?

   – Разве не этого вы хотели, мистер Фреир? – невинно спросила Есения. – Вы хотели поговорить о гендерных отношениях в замкнутом сообществе. Я считаю, что всегда легче донести информацию, показав ее наглядно.

   – Да ты..! – заорал кто-то из аудитории.

   Пора было вмешаться.

   – Отряд! – рявкнул Джойс, поднимаясь с места. Все замерли и начали оглядываться на него. – Дальний космонавт в любой ситуации ведет себя достойно и не теряет головы. Продемонстрируйте, пожалуйста, мистеру Фреиру свои лучшие качества!

   Все тут же приняли подтянутый вид и уселись на свои места.

   – Пожалуйста, мистер Фреир, продолжайте, – произнес Джойс и опустился на скамью.

   – Спасибо! – саркастически хмыкнул преподаватель и кивнул Есении:

   – Спасибо, мисс… студент Полонская. Вы можете сесть.

   – Спасибо! – в тон ему ответила девушка.

   Может быть, конечно, у нее случайно так получилось, но Джойс был уверен, что она это сделала сознательно.

   – Итак, давайте перейдем… – начал преподаватель, когда в аудитории наконец-то был восстановлен порядок, но его речь была прервана взорвавшей мозг и барабанные перепонки сиреной.

   Тут же все студенты подорвались с мест и в мгновение ока исчезли за дверью. Во всяком случае, Есении показалось именно так. Только они были здесь, она моргнула, а их уже нет. Преподаватель испарился с той же скоростью, умудряясь при этом сохранять достоинство. Девушка растерянно поднялась с места, подхватила свою сумку и обернулась назад, проверить, действительно все ли исчезли.

   – Бегом! – над макушкой прозвучала команда Джойса. – Быстро!

   Он схватил ее за локоть и дернул в сторону выхода. Это было грубо, но подействовало, вывело Есению из ступора, и она, легко сорвавшись с места, выбежала в коридор. А дальше куда? Едва мозг попытался дать команду ногам остановиться, как новый звучный приказ не дал это сделать:

   – За мной! Не тормози!

   И Джойс вырвался вперед. Есении только и оставалось, что припустить за ним во всю прыть, на которую она была способна.

   Бежать вслед за ним оказалось еще тем испытанием. Не только потому что он был слишком быстр для нее – это еще полбеды. Но как он бежал! Руки, ноги, все его тело двигалось в каком-то завораживающем ритме. Он словно летел над землей, казалось, что он не прикладывает никаких усилий для того, чтобы нести себя вперед.

   «Немудрено, что на него девушки вешаются. Да в него можно влюбиться только глядя, как он бежит», – недовольно подумала Есения, начиная отставать.

   Джойс, более не слыша ее сопения за спиной, оглянулся. Сразу же развернулся, не сбавляя темпа, подхватил ее и забросил себе на плечо, затем снова понесся вперед.

   – Эй! Поставь меня! – возмутилась Есения.

   – Опоздаем.

   – Оставь меня и беги сам.

   – Нет, весь отряд должен успеть.

   – Надо мной же все потешаться будут, – пробурчала девушка, болтаясь на плече у Джойса. Было неудобно и больно. И волнительно – чувствовать его руку, придерживающую ее за ноги.

   – Что? – переспросил Джойс, видимо, не услышав из-за воя сирены.

   – Ничего.

   – Почему потешаться?

   Ага, все-таки расслышал.

   – Потому. Ты же не потащил бы парня на плече.

   – Если он не мог бы бежать с нужной скоростью, потащил бы. Например, если он был бы без сознания. Не комплексуй, – его голос звучал так, словно он не бежал и не нес пусть и не самый тяжелый, но все же груз.

   – И Версавина? – Есения хмыкнула, представляя, как Джойс попытался бы не сложиться вдвое под этакой громадой.

   – И его. Правда, на плече его таскать было бы тяжеловато, пришлось бы придумать другой вариант.

   Было слышно, что он улыбается.

   – А куда мы торопимся? – наконец сообразила поинтересоваться Есения.

   – Увидишь, – пообещал Джойс, на что девушка только фыркнула.

   Болтаясь вниз головой, сложно было отслеживать, в каком направлении двигается Джойс, но через некоторое время стало понятно, что он покинул стены университета и теперь бежит по территории парка.

   Сирена продолжала надрываться. Где-то впереди, куда бежал Джойс, слышался шум, как будто гудел огромный улей.

   – Мы даже не последние, – хмыкнул парень и, наклонившись, поставил ее на землю, точнее в траву. – Раз уж так смущаешься, давай сама, ножками. Бегом!

   И сорвался с места, только ветер засвистел. Есения постаралась не отстать.

   Из-под сени деревьев они выскочили на огромную поляну, где огромная толпа выстраивалась в шеренги, а к ним, выныривая со всех стороны из чащи парка, сбегались остальные студенты в форме разных факультетов.

   Джойс, намного опередивший Есению, подбежал к той части шеренги, где стоял их третий курс, встал во главе, подтянулся и спросил:

   – Все?

   – Да, только вас ждали, – ответил Умник.

   Есения подбежала, и ей тут же указали в конец шеренги.

   – Глянь-ка, даже не самая последняя, – прокомментировал кто-то с некоторой долей удивления.

   Едва она встала в строй, Джойс вскинул руку, в которой что-то было зажато.

   Прямо в воздухе вспыхнул экран, где, как догадалась девушка, высвечивались результаты каждого курса по разным факультетам.

   – Мы – шестые! – возмутился Версавин. – Это из-за…

   – Гонщик! – предупреждающе сказал Джойс.

   – Что – Гонщик? – набычился тот.

   – Что сделал ты для того, чтобы мы не были шестые?

   – Между прочим, я тут был первым! Из всего университета!

   – Я тебя спросил, что ты сделал, чтобы мы были первыми. Если бы член нашего отряда был ранен, ты бы бросил его и побежал вперед?

   – Ты же знаешь, что нет!

   – А она вчера ради тебя пожертвовала своим обедом.

   Это было сказано тихо, но в этот момент сирена перестала выть, и слова Джойса прозвучали в относительной тишине как гром.

   Гонщик нахмурился и замолчал.

   – Ну, мы шестые в соревновании всех космических университетов заселенного космоса. В Космостаре мы заняли третье место, – примиряюще произнес Маск. – Перед нами только пятый и четвертый курсы далькосма. Все ж не так стыдно.

   – Бледа, вон, руки потирает от радости, – заметил кто-то.

   Действительно, первый результат значился у пятого курса факультета дальней космонавтики.

   Есении очень хотелось спросить, что это за гонки по пересеченной местности вперемешку с «Веселыми стартами», да еще под звук сирены чрезвычайного положения, но рядом стояли те однокурсники, беспокоить которых она не захотела, боясь нарваться на упрек в том, что подвела отряд.

   В центр поляны вышло несколько человек. Есения узнала ректора, а остальные, видимо, были преподавателями.

   – Здравствуйте, товарищи студенты! – Петр Игоревич не повышал голос, при этом его было слышно во всех уголках импровизированного плаца. – Добрый день, будущие космонавты и астронавты, исследователи космического пространства, пилоты, бортинженеры, космофизики и космобиологи. Спешу вас обрадовать. Ежегодное общеуниверситетское соревнование на приз «Золотой галактики» состоится не следующей неделе. Как всегда, в соответствии с правилами, будет образовано пять команд, которые поборются за приз. Как вы видите из таблицы рейтинга, Космостар будет представлен двумя командами. Их возглавят командиры двух курсов, которые сейчас заняли первые два места.

   Есения мысленно ахнула и исподтишка взглянула на Джойса. В его лице не дрогнул ни один мускул, но она была уверена, что он как минимум расстроен, а скорей всего чертовски зол. На нее. Именно из-за нее они не пришли сегодня первыми на эту дурацкое подобие школьной линейки. А ведь, судя по тому, как его постоянно подкалывал Бледа, Джойс мечтал получить эту Золотую галактику.

   – Капитаны кораблей будут набирать в свои команды студентов по собственному усмотрению, но вы, разумеется, можете подавать заявки на участие. Может быть, вам повезет и ваши качества, ваши знания и умения будут признаны наиболее подходящими той или иной команде. Старт назначен на следующую среду, в семь ноль-ноль.

   После ректора слово взял неизвестный Есении невысокий мужчина с темным лицом и начал объяснять какие-то технические детали, но девушка уже ничего не слушала. Рискуя заработать косоглазие, она старалась, не поворачивая головы, разглядеть Джойса, его реакции, его эмоции, но так ничего и не увидела.

   А может, у него и эмоций никаких нет? Может, он робот? Такой живой робот из органики.

   Есения мысленно поморщилась. Нет уж, на это надеяться не придется. Она его ужасно подвела, и будет здорово, если она теперь останется в живых. Нику вот не повезло.

   – На этом наше собрание закончено, – подвел итог ректор после того, как выступили все преподаватели и дали свои напутствия студентам. – Все могут расходиться по своим аудиториям и продолжать занятия.

   Ровные шеренги распались, и студенты, кто бегом, кто приставным шагом начали растекаться в разные стороны. Есения осталась на месте, ожидая, когда большая часть ее однокурсников удалится, и Джойс останется один. Ей хотелось без свидетелей извиниться перед ним за то, что невольно разрушила его мечту.

   Джойс тоже как будто не торопился, и это показалось Есении хорошим знаком. Впрочем, он мог всего лишь дожидаться, когда все уйдут. Как поняла девушка, староста всегда и везде шел последним. Умник бросил на него взгляд, но ничего не сказал и пошел прочь вместе с остальными.

   Джойс невозмутимо стоял, приняв характерную позу: расставил ноги и сложил на груди руки, от всей его фигуры веяло уверенностью, спокойствием и превосходством. Интересно, сколько в этой позе неосознанного проявления характера, а сколько тщательного выверенного позерства?

   – Энджел! – Есения дернулась, услышав женский голос, хотя, в общем-то, в этом не было ничего удивительного. На всех факультетах в Космостаре учились как парни, так и девушки. На всех, кроме далькосма. Но – Энджел?

   Джойс не изменил положения, лишь повернул голову и смотрел, как стройная высокая блондинка в форме космобиолога легко лавирует между другими студентами, спеша ему навстречу.

   «Неужели ее не задевает, что он даже не улыбнется ей?» – подумала Есения.

   Наверное, ужасно встречаться с таким парнем, у которого ничего не вздрагивает в душе при виде тебя. Которому, по сути, все равно, есть ты или нет.

   – Не пялься на них, – прозвучал откуда-то сверху саркастический мужской голос.

   – Я не… – начала Есения, собираясь обернуться, но Бледа уже вышел у нее из-за спины.

   – Пялишься-пялишься, буквально дыры в них просверливаешь, – подтвердил он, свысока взирая на нее. – Очень заметно.

   – Это Элери? – спросила она у парня.

   Девушка в это время наконец добралась до Джойса, ухватила его за локоть и потянулась поцеловать. Джойс чуть сдвинул голову, и губы девушки ткнулись в его щеку. Есении неожиданно стало ее жаль. Джойс наконец расцепил сложенные на груди руки и взял в них ладони девушки, но, как показалось Есении, лишь для того, чтобы держать ту на контролируемом расстоянии.

   – Да, Элери, – хмуро подтвердил Бледа.

   Джойс в этот момент что-то говорил своей девушке, чуть наклонив голову, и по выражению их лиц было похоже, будто он выговаривает ей, а она растерянно и виновато внимает его упрекам.

   – Ты злишься на Джойса из-за того, что он увел ее у тебя?

   Бледа перевел взгляд с парочки на Есению:

   – Нет, – но желваки на его скулах напряглись. – Он не уводил, она сама ушла, потому что я не уделял ей достаточно внимания. И именно к нему, чтобы досадить мне, – он замолчал.

   – Бедная девушка, – вздохнула Есения. – Никому не нужна.

   Бледа внимательно и чуть удивленно взглянул на нее, потом пожал плечами:

   – Никто ей не виноват. Все девчонки знают, что с парнями с далькосма лучше не связываться, если хочешь чего-то серьезного.

   – Неужели никто никогда из вас не влюбляется? Вы холодные и бесчувственные от природы или так сильно ломаете себя?

   – Ломаем? – поднял бровь Бледа.

   – Ясно. От природы, – сделала вывод Есения. – Наверное, именно такие мужчины и могут идти в дальние космонавты. Без чувств, без привязанностей, не имея ничего, что было бы дорого.

   – Ты ошибаешься. Есть вещи, которые нам дороги. Только они всегда с нами, мы не оставляем их, потому что знаем, что можем к ним не вернуться. Но ты?

   – Что – я?

   – Ты-то тут что забыла? Ты, судя по всему, не холодная и не бесчувственная, – он усмехнулся.

   – Ты не поймешь.

   – Где уж мне? – засмеялся Бледа. – Ладно, держи свои тайны при себе. Рано или поздно они все равно откроются.

   Есения нахмурилась:

   – Чего ты от меня хочешь? Я понимаю, что тебе нравится дразнить Джойса, и ты, видимо, считаешь, что, заговаривая со мной, ты его задеваешь. Я в какой-то степени готова тебе подыгрывать, как сегодня утром. И у меня есть свои причины это делать. Но мне не нравится, когда меня используют в темную.

   – Насколько мне помнится, это ты позвонила мне и предложила заглянуть к вам на курс до занятий, – ухмыльнулся Бледа.

   – Все правильно, – пожала плечами девушка, принимая нагловатый вид. – Но я предпочитаю использовать людей, а не быть ими использованной.

   Бледа хохотнул:

   – Если хочешь что-то получить, нужно что-то и отдать.

   Есения промолчала, наблюдая за Джойсом.

   Тот, кажется, уже смягчился, так как немного ближе склонился к белокурой головке, и на его лице появилась едва заметная улыбка, даже не на губах, а в лукаво заискрившихся глазах. Девушка расцвела и восторженно внимала тому, что он ей говорит. Жаль, не слышно.

   – Идем, – Бледа взял Есению за руку и повел за собой.

   Вырываться на глазах у всех ей показалось глупым, поэтому пришлось ему подчиниться. – Хватит на них пялиться, а то Аттила решит, что ты ревнуешь.

   – Что? – возмутилась Есения и попыталась остановиться.

   – Я знаю, что он тебе не нужен, не трепыхайся, – поспешил успокоить ее Бледа. – Я лишь сказал, что он может так подумать, глядя на твое поведение.

   – Я выгляжу… увлеченной? – удивилась девушка, неожиданно захотев обернуться и посмотреть, не взглянул ли ей вслед Джойс.

   – Как минимум заинтересованной. Нет, не оборачивайся, – тут же предупредил он, видимо, заметив ее движение.

   Его ладонь была большой, крепкой и теплой. Уверенной. Надежной.

   Есения вдруг впервые взглянула на него по-настоящему и удивилась тому, что увидела.

   Выше Джойса и немного крупнее, Бледа был довольно привлекательным парнем. Может быть, даже более симпатичным, чем его брат по прозвищу.

   – Что? – тот заметил ее разглядывание.

   – А как тебя зовут? – поинтересовалась Есения.

   Бледа покачал головой:

   – Все девчонки одинаковы.

   Есения рассердилась и выдернула руку, благо они уже зашли в чащу парка, и их никто не видел.

   – Можно подумать, вы не одинаковы! – заявила девушка. – Только почему-то в вашем понимании все одинаковое мужское – это хорошо, все одинаковое женское – априори глупо. Пусть так. Я буду типичной девчонкой и заявлю, что больше не хочу тебя видеть. Не подходи, не заговаривай, не прикасайся. И мне твои игры с Джойсом не интересны.

   Она развернулась и пошла от него прочь, понятия не имея, куда идет, но всем своим видом демонстрируя обиду.

   – Максим, – услышала она за спиной. – Максим Берсар.

   Она победно улыбнулась, но тут же стерла улыбку и повернулась к нему с серьезным видом:

   – Удивительно, что тебя не прозвали берсерком.

   – Одно время так и звали, – сказал он и добавил: – Николас Берсар был моим братом.

   Есения непонимающе смотрела на него.

   – Ник Тесла, – вздохнув, произнес Бледа. – Это было его прозвище, но в СМИ писали так, словно это его фамилия.

   – Ник? – округлила глаза Есения. – Поэтому ты..?

    Максим кивнул:

   – Поэтому я. Аттила виноват, и я обещал, что он поплатится.

   – Бледа, оставил бы ты ее в покое, – послышался голос, и отводя рукой ветви деревьев, навстречу обернувшимся Максиму и Есении вышел Джойс. – Это наши с тобой дела. Зачем вмешивать посторонних?

   – Боишься, что твоя настоящая натура станет всем известной? Имидж лучшего командира окажется под угрозой?

   Есении показалось, что Джойс на долю секунды закатил глаза, но этого, конечно, не могло быть.

   – Я уже устал повторять тебе, что это был несчастный случай. Я чувствую свою вину, но все же она не настолько велика, как ты себе вообразил, – Бледа фыркнул, но Джойс продолжил, не обращая внимания. – Я, конечно, понимаю, что ты к моему совету не прислушаешься, но этот же совет дал бы тебе и хороший психолог. Или хороший друг, если бы друзья не боялись говорить тебе правду. Оставь это позади, иди вперед. Ника никто не вернет, а ты разрушаешь собственную личность, лелея свое горе.

    – Девчонка только что сказала, что мы на далькосме все холодные и бесчувственные, – саркастически заметил Бледа. – Боюсь, все же мне до тебя далеко.

   Джойс качнул головой, словно признавая бессмысленность продолжения разговора, и шагнул к Есении:

   – Соль, идем.

   – Соль? Что за дурацкое прозвище? – усмехнулся Бледа.

   – Можно подумать, твое прозвище лучше, – насупилась Есения.

   – О, так ты сама его выбрала? – сообразил командир пятого курса. – Извини, не хотел тебя обидеть. Но оно реально… странное.

   Джойс молча взял Есению за плечо и легонько подтолкнул, заставляя двигаться.

   – Подожди, Аттила, – позвал Бледа. – У меня предложение. Ты же не сможешь теперь возглавить команду. Пойдешь ко мне помощником капитана?

   – Нет, – не оборачиваясь ответил Джойс, продолжая слегка подталкивать Есению, видимо из желания поскорее покинуть это место.

   – Трусишь? – попытался подначить его Бледа. – Или слишком задевает, что будешь в подчиненном положении?

   – Не хочу иметь с тобой ничего общего, – ответил Джойс.

   – Как знаешь, – ответил Бледа. – Соль, а ты пойдешь ко мне?

   Все-таки ему удалось привлечь внимание Джойса. Тот резко развернулся:

   – Слушай, хватит уже! Зачем она тебе? Ты понятия не имеешь о ее способностях, ты не сможешь правильно выстроить отношения в команде. К тому же в команде, которая не привыкла работать с женщинами.

   – Может ты в своем самомнении и думаешь, что я идиот, да только, боюсь, ты меня слегка недооцениваешь, – хмыкнул Бледа. – Так как, Соль, пойдешь?

   – Дело не в интеллекте… – начал Джойс и осекся, потому что Есения сказала:

   – Пойду.

   Он обернулся к девушке:

   – Соль, зачем? Тебе там будет еще сложнее, чем у нас. Придется все начинать практически с нуля. Или с минуса.

   – Я хочу, – упрямо сказала Есения. – Это быстрый способ себя зарекомендовать.

   – Ты не представляешь, насколько… – начал Джойс, но Бледа его перебил и заявил ехидным тоном:

   – А ты бы пошел вместе с ней и поддержал ее. Все-таки твоя подопечная! А то мало ли, вдруг с ней что-нибудь случится? Несчастные случаи бывают, как мы знаем.

   – Ты угрожаешь? – поинтересовался Джойс, и лицо его при этом приняло совершенно непроницаемое выражение.

   – Какие угрозы, что ты! – вскинул руки Бледа, словно сдаваясь. – Констатация факта. Ну так как? Я могу не искать человека на место помощника капитана?

   Джойс внимательно посмотрел на Есению, словно оценивая, потом ответил Бледе:

   – Дай мне сутки на размышление.

   – За это время он хочет попытаться тебя разубедить, – объяснил, усмехаясь, Бледа Есении. – Так что только от тебя зависит, заполучу ли я Аттилу в свою команду. Не подведи!

   Джойс снова внимательно взглянул на девушку.

   – Я буду делать так, как посчитаю нужным. И ваши разборки меня мало волнуют! – возмутилась Есения. – Хватит на меня давить. Это обоих касается! – она повернулась к Джойсу.

   Он, продолжал ее молча разглядывать, словно что-то взвешивая.

   – Ладно, сутки, – сказал Бледа и, уже поворачиваясь, чтобы уйти, махнул рукой, – передавай Элери привет!

   – Мне кажется, ты с ней чаще общаешься, чем я, – холодно заметил Джойс, переводя взгляд с Есении на соперника.

   – Ты про ночной звонок? – через плечо кинул Бледа, удаляясь. – Просто было любопытно, как ты будешь оправдываться перед ней, что новенькая провела ночь в твоей кровати.

   Есения мысленно ахнула.

   Но Джойс снова молча взял ее за плечо и подтолкнул в нужном направлении.

   Когда они достаточно удалились от места, где разговаривали с Бледой, Джойс отпустил Есению и просто молча шел рядом, погрузившись в свои мысли. Девушка поглядывала на него, не решаясь нарушить его размышления.

   – Давай уже, говори, что хотела, – вздохнул Джойс, хотя при этом даже не взглянул на нее.

   Как уже заметил ее желание обратиться, никому не ведомо.

   – Я просто хотела попросить прощения, – робко произнесла Есения. – За то, что по моей вине ты не попал в число командиров кораблей и не сможешь теперь побороться за Золотую галактику.

   – По твоей? – приподнял брови Джойс, как показалось Есении, не столько удивляясь, сколько поощряя ее к продолжению.

   – Я слишком медленно бежала, – пояснила она. – Но если бы ты сказал мне заранее, что означает эта сирена, может быть, я бы выбежала раньше, и может быть этих нескольких секунд хватило бы…

   – То есть я виноват, что не предупредил тебя? – усмехнулся Джойс. – Тогда тебе не стоит расстраиваться и просить прощения.

   – Нет, я не это имела ввиду, – смешалась Есения. – Просто…

   – Да нет, всё так, – перебил Джойс. – Мне некого винить, кроме самого себя. Я мог предупредить тебя, что означает эта сирена. Я мог бы спланировать, кто в каком порядке будет тащить тебя на себе, и тогда каждый устал бы меньше. Я мог бы продумать оптимальный маршрут… Но я ничего этого не сделал, потому что вчера был слишком занят, выдумывая тебе проверки и предполагая, что у нас есть еще время. А времени-то и не было. – Он пожал плечами. – Ведь неспроста командирами кораблей в соревновании назначают тех, чей отряд пришел первым. Дело не в скорости бегунов, дело именно в умении командира организовать своих людей. И я получил отличный наглядный урок по поводу своих способностей.

   Он не жаловался, он говорил спокойно, отстраненно констатируя факты, но на Есению это произвело тягостное впечатление.

   – По-моему, ты слишком строг к себе, – промолвила она, лишь бы что-то сказать.

   Он улыбнулся уголками губ:

   – Ты знаешь, что у тебя есть лидерские качества?

   – Например? – полюбопытствовала Есения.

   – Ты берешь вину на себя. Не из жалости, кокетства или мазохизма, – ты искренне веришь, что от тебя и только от тебя все зависит. Тебе не приходит в голову свалить вину на кого-то, как это сделал Гонщик. Вот он, несмотря на свои размеры, никогда не сможет быть лидером.

   Джойс замолчал и, казалось, снова погрузился в свои мысли.

   – Мы не опоздаем? – осторожно поинтересовалась Есения.

   – Нет, – отозвался он, не глядя на нее и как будто даже не выплывая из своих размышлений. – У нас еще десять минут как минимум есть до начала следующего занятия. Успеем.

   – Если ты продумываешь, как будешь меня отговаривать, то не трать зря время. Я не передумаю, – не выдержала Есения.

   Джойс чуть улыбнулся, переведя на нее взгляд.

   Вот если бы он всегда был таким! Глаза начинают искриться лукавством, губы саркастически изгибаются, и сам он становится… живым. Наверное, вот в такого Джойса и влюбилась Элери. Жаль, что таким он бывает… практически никогда.

   – Поверь, у меня есть и другие темы для размышлений, – подмигнул он.

   – Мы уже вас потеряли, – услышала Есения, а потом и увидела идущего им навстречу Умника. – Нерон тебя искал, – обратился он к Джойсу, пристраиваясь рядом с другом и направляясь в обратный путь. – Хочет предложить тебе место помощника капитана на его корабле.

   – Долго думал, – безразлично отозвался Джойс. – Бледа первый предложил.

   – Ты согласился? – безэмоционально спросил Умник.

   – Отказался. А он начал меня шантажировать.

   – Чем?

   Джойс не ответил.

   – Согласишься?

   – Думаю.

   – А ты чего хочешь, победы Бледы или его провала? – влезла в разговор Есения.

   Оба парня как по команде повернулись и уставились на нее.

   – Понятно, что, если бы ты сам был командиром корабля-противника, ты бы хотел своей победы и его провала. Но теперь твоя личная победа невозможна. И тут есть несколько вариантов. Например, ты можешь пойти к Бледе в помощники и помочь ему выиграть. Победа будет его, но ты тоже будешь чувствовать свою причастность к ней. Или же ты можешь пойти к нему и сделать все, чтобы он проиграл. Тогда ты не будешь причастен к победе, но, возможно, тебя будет греть мысль, что и Бледа не выиграл.

   – Какая ты коварная, – усмехнулся Джойс. – Но я могу пойти и к Нерону.

   – Да. Но тогда тебе нужно будет помочь ему выиграть, потому что его проигрыш тебе не выгоден ни в каком случае.

   – А ты пойдешь к Бледе? – переспросил он.

   Умник округлил глаза.

   – Бледа позвал ее?

   Джойс кивнул, не сводя глаз с девушки и ожидая ее ответа.

   – Пойду, – кивнула Есения. – Нерон-то ваш уж точно меня не пригласит. Кстати, а кто он?

   – Староста четвертого курса. А ты? Будешь помогать Бледе выиграть?

   – А ты как думаешь? – пожала плечами Есения. – Конечно. Его проигрыш мне не выгоден. А если он победит, отчасти это коснется и меня как члена команды-победителя.

   – По крайней мере, честно, – кивнул Джойс.

   – Ты лучше подумай, зачем Бледе звать ее. Уж точно не ради ее замечательных качеств, – отозвался Умник. – Соль, извини, ничего личного. Но Бледа в любом случае о тебе ничего не знает.

   – Я понимаю, – кивнула Есения. – Но я считаю, что сумею воспользоваться ситуацией с выгодой для себя.

   – Да понятно, что он через нее хочет добраться до меня, – поморщился Джойс. – Она новенькая, еще не влилась в коллектив. Бледа считает, что ее сейчас легко переманить на свою сторону.

   Умник ничего не ответил, видимо, потому что был согласен. Троица уже подходила к университету.

   – Джойс, мне ждать сегодня проверок? – решила уточнить девушка, пока они еще оставались в относительной уединенности.

   – Аттила, – машинально поправил Джойс, – нет, мне некогда сегодня этим заниматься.

   – То есть ждать?

   Джойс сфокусировал на ней взгляд, выплыв из своего параллельного мира, а потом усмехнулся.

   Хорошо бы он вот так почаще усмехался, глядишь, и перестал бы быть айсбергом.

   – Нет. Обещаю, что сегодня тебя никто не тронет. Мне реально некогда сегодня это контролировать.

   – Уф! – Есения изобразила, что стирает пот со лба и в облегчении стряхивает руку.

   Улыбка Джойса стала шире, и он покачал головой и даже, кажется, чуть закатил глаза, дескать, что с этой девчонки взять.

   Может, удастся превратить его в человека?

   «О чем я думаю! – одернула себя Есения. – Сначала нужно узнать, что случилось с несчастным Ником».

   Ей уже несколько человек намекнули, что со смертью парня что-то неладно. И проникаться симпатией к человеку, который мог быть причиной трагедии, было бы как минимум неразумно.

ГЛАВА 5

Когда они подошли к аудитории, где должно было проходить следующее занятие по баллистике, остальные студенты тут же обступили Джойса и Умника, а Есению как бы невзначай оттеснили.

   – Ты знаешь, Нерон тебя искал?

   – Пойдешь к нему в помощники?

   – Ему Бледа предложил тоже, – просветил Умник.

   – Бледу к черту!

   – Пусть идет к Нерону и покажет этому Бледе, кто тут главный!

   – А может, им стоит помириться? Хватит уже обоим дурака валять.

   Есения не видела, кто это сказал, но услышала, как его начали упрекать.

   – Ты в своем уме?

   – Не дело, если Аттила будет на подчиненном положении у врага!

   – Вот пусть Бледа и мирится!

   – Так ведь он и предложил Аттиле должность помощника капитана. Вторая по значимости должность. Это ли не предложение перемирия? – возразил этот некто.

   Воцарилась пауза.

   – Так что ты решил, Аттила? – нарушил молчание Версавин.

   – Я еще думаю, – наконец ответил Джойс. – И, к вашему сведению, Бледа еще пригласил к себе нашу Соль.

   Теперь пауза оказалась более длительной.

   Студенты обернулись и воззрились на Есению.

   – А она ему зачем? – не выдержал Версавин.

   – Есть два варианта, – отозвался Джойс. – Или он хочет показать, что сможет победить, даже если в его команде будет непроверенный новичок, к тому же женщина. Или… она станет его козлом отпущения. И на ней он сорвет все свое неудовольствие мной.

   – Козой, ты хотел сказать, – заржал Версавин, но никто его не поддержал.

   – Так пусть откажется, – предложил Маск. – Что ей у него делать?

   – Это все серьезно, – сказал Фрейд. – Вы же понимаете, что Бледа пытается нас подставить? Если Соль откажется, это будет плохо для всех нас. Ей оказали доверие, берут в команду соревнований, а она отказывается. Скажут, что струсила. И Бледа первый скажет, что член нашего отряда трус. Какую тень на нас это бросит! А Аттиле, конечно, можно отказаться, но тогда нужно идти к Нерону. Нельзя не пойти никуда, иначе… все то же самое.

   – Да кто поверит, что Аттила – трус? Ерунда! – отмахнулся кто-то.

   – Насчет Ника почему-то поверили, – тихо сказал Умник. – Даже некоторые из вас.

   – Никто до конца не знает, что там было. Да и какая разница? Мы все равно на стороне Аттилы, – буркнул кто-то из толпы.

   Джойс продолжал хранить молчание.

   – А может, Бледа специально его позвал, чтобы подставить. На своем корабле, в своей команде ему будет сделать это проще простого. Аттиле придется быть одному против всех. Никого из нас Бледа уж точно не пригласит для поддержки нашего командира.

   – Он позвал меня, – сказала Есения.

   Все снова обернулись к ней, словно впервые увидели.

   – И? – не выдержал Версавин.

   – Вы сказали, что Дж… Аттила будет один на корабле Бледы. Но он будет не один. Да, я знаю, вы считаете, что я ничего из себя не представляю, что я просто балласт. Но ведь Бледа думает так же! А я… ну, я могу удивлять.

   – Да уж! – хмыкнул кто-то.

   – А что, это мысль!

   – Да ну, мы еще ее плохо знаем. Она может в любой момент перейти на сторону Бледы. Мы не можем на нее рассчитывать.

   Сигнал начала занятий застал всех врасплох.

   – Все по местам, – тихо и, как показалось Есении, устало, сказал Джойс. – Я услышал все ваши мнения. Теперь буду думать.

   Студенты потянулись в аудиторию.

   – Соль, а ты…

   – Я останусь на первом ряду, – ответила Есения, пристально глядя в его глаза.

   Джойс буквально секунду оценивал ее решение, потом кивнул, соглашаясь.

   Ничего особенного нового последующий день не принес. Есения что-то отвечала на занятиях, опять осталась последняя на физподготовке, даже успела поесть в столовой, потому что дежурный вовремя активировал ее жетон. Но все эти события словно текли сквозь нее, не затрагивая ничего в ее душе. Вся ее сущность была подчинена одной теме, насчет которой Есения не переставала думать. Соревнование на приз Золотой галактики должно было открыть многие двери, которые были до сих пор закрыты и, возможно, будут заперты еще очень долго.

   Очень многое, если не все, зависело от того, согласится ли Джойс пойти в команду Бледы. Все размышления Есении касались только одного вопроса: может ли она что-нибудь предпринять, чтобы убедить Джойса принять приглашение.

   Заговаривать с ним она боялась, так как он недвусмысленно дал понять всему курсу, чтобы они больше эту тему не поднимали и не мешали его самому принимать решение. Сам он был погружен в себя, правда, это не мешало ему отвечать на занятиях и решать всякие текущие сиюминутные вопросы, которые возникали.

   Остальные, как показалось девушке, обходили его стороной и старались лишний раз не беспокоить. Все-таки Джойс им внушал уважение и даже какое-то безусловное принятие его лидерства, подчинение на уровне подкорки. Была ли это заслуга его как личности, или все же он умелый манипулятор, Есения понять не могла.

   Он производил на нее такое же впечатление – вызывал восхищение и согласие с его первенством. Но какая-то маленькая и, как надеялась Есения, разумная ее часть, постоянно ее одергивала и шептала в ухо: «Подожди, подожди! Ты о нем ничего не знаешь! Он может оказаться на самом деле совсем не таким, каким ты его вообразила!»

   Есения надеялась, что, может быть, Джойс каким-то образом проявит себя. Например, подойдет к ней, напишет или, в крайнем случае, пришлет Умника, но нет. После занятий она в одиночестве вышла из университета, без задержек добралась до парковки авиатакси и без приключений долетела до дома.

   Приняв душ и наскоро перекусив (принтер не подвел), она села за занятия, но сосредоточиться получалось плохо. Мыслями она снова и снова возвращалась к тем событиям, который сегодня произошли. Поэтому дверной сигнал она восприняла даже с каким-то облегчением.

   Есения поняла, что хотела увидеть Джойса, лишь тогда, когда за открытой дверью замаячила физиономия Бледы.

   – Ну и зачем ты здесь? – с подозрением спросила Есения.

   – Никакого пиетета к будущему командиру! – усмехнулся парень. – Ты о субординации что-нибудь слышала? Не боишься, что передумаю тебя брать?

   – У меня сложилось впечатление, что я по какой-то причине тебе нужнее, чем ты мне.

   – Вот ты пакость мелкая! – снова ухмыльнулся Бледа. – Пустишь или на пороге будем разговаривать? Аттила, между прочим, подслушать может. А если я заэкранирую твое жилье, то придется ему утереться.

   – Заходи, – Есения посторонилась. – Заэкранировать я и сама могу.

   – Что ж вчера не сделала?

   Есения только молча улыбнулась.

   – Аттила знает, что ты не так проста, как кажешься? – спросил он, проходя за девушкой в кабинет, где она начала составлять программу экранирования.

   – Не знаю, он мне не сообщал, – Есения даже не повернулась, когда Бледа плюхнулся на строгой формы диван и закинул ноги на низкий столик.

   – Ничего не меняла? – он оглядел окружающую обстановку. – Не креативная ты какая-то! Видела, как Джойс в своем доме намудрил?

   – Я креативная. Руки просто не дошли. С вашими танцами баранов нормальной жизни не увидишь.

   – Что? – заржал Бледа. – Такого эпитета я еще не слышал!

   – Удивительно, – сказала Есения, подходя и усаживаясь в кресло напротив, – ты ведь командир не менее хороший, чем Джойс. Почему ты более эмоциональный? То есть вас не учат быть людьми-машинами? Это его личные качества?

   – Что это ты комплиментами стала разбрасываться? – прищурившись, спросил Бледа. – Откуда тебе знать, хороший ли я командир?

   – Потому что Джойс хороший. И раз у вас с ним противостояние, то ты как минимум не хуже. Ну и все-таки ты сегодня первое место занял.

   Бледа махнул рукой:

   – Это мелочи. А насчет эмоций… Да, я могу и прикрикнуть, и врезать. Это не мешает руководить людьми, когда они понимают, что ты это делаешь ради достижения общей цели.

   – Понятно. Так что ты хотел?

   – Обстановку разведать. Как там Аттила? Надумал ко мне идти? Тебя отговаривал?

   Есения засмеялась:

   – Ты неподражаем! То есть я сейчас должна тебе все выложить?

   – А что тебе мешает? – наигранно удивился Бледа. – Я и так узнаю о его решении завтра, так что это не предательство. Да и просто… Что я теряю? Вдруг ты проникнешься симпатией ко мне и выложишь все, как на духу? – парень явно забавлялся.

   Есения от души посмеялась вместе с ним, а потом ответила:

   – Ладно, скажу, это все равно не тайна и тебе ничего не даст. Джойс выслушал мнения своих однокурсников и сказал, что будет думать. Надумал что-то или нет, я не знаю, он мне не сообщал.

   – Что, меня живьем сожрали, да? – хмыкнул он.

   – Да нет, – пожала плечами Есения. – Не все. Некоторые высказывались за то, что вам пора помириться, и что глупо двум лучшим командирам на факультете быть врагами.

   Бледа посерьезнел и даже сел прямее:

   – Не шутишь?

   – Нет. Зачем мне? – Есения приняла насколько возможно честный-пречестный вид и сразу перевела разговор. – Хочешь ласси?

   – Покрепче ничего нет? – подмигнул Бледа.

   – Могу предложить крюшон или имбирный эль. Безалкогольные. Дальним космонавтам нельзя изменяющие сознание вещества.

   – Правильная ты! – усмехнулся парень. – Ладно, давай ласси. С солью и кумином.

   – Пойдем.

   Они переместились в кухню, где Есения ткнула в кнопку ласси и заодно потыкала в разные вкусности, подходящие к напитку.

   Когда она подала все на стол, Бледа потянулся к розетке с миндалем и как бы мимоходом спросил:

   – Откуда ты, говоришь, перевелась?

   – Я тебе ничего не говорила. И вообще, что вы так привязались ко мне с этим местом моей бывшей учебы? Не все ли равно!

   – Просто я хочу понять твой уровень, – серьезно ответил Бледа. – Я вижу, ты Аттилу в тупик поставила.

   – Не говори ерунду, – отмахнулась Есения и неожиданно для самой себя решилась спросить, – Максим, можешь рассказать, что случилось с твоим братом? Все говорят какими-то намеками, недомолвками, и это ужасно раздражает. Если я буду понимать, что же произошло на самом деле, мне легче будет разобраться в своем отношении… ко всему.

   – Макси-им! – передразнил Бледа. – Подлиза!

   – Перевожу разговор в личностное русло, – подмигнула Есения.

   Парень усмехнулся и покачал головой, но похоже было, что одобрительно.

   – Ладно. Лучше я тебе сам расскажу, потому что если тебя начнут просвещать все, кому ни лень, то у тебя может создаться неверное впечатление. – Бледа вздохнул. – Ник не сразу попал на курс к Аттиле. Сначала он учился на факультете физики космоса, здесь же, в Космостаре. Но со временем он стал считать, что чистая теория его не устраивает, и что он хочет быть настоящим космонавтом, причем не в галактике, а дальником, как и я. Я к тому времени стал уже довольно известным командиром. Несмотря на то, что был на третьем курсе, я иногда даже старшекурсников побеждал. И Нику, возможно, было… не по душе, что он находится в моей тени. Мне кажется, ему хотелось доказать мне и всем вокруг, а может быть, самому себе, что он ничем не хуже меня.

   Бледа замолчал, словно погрузившись в воспоминания, а Есения сидела тихо как мышка, даже практически не дышала, чтобы не дай бог не сбить его. А то вдруг возьмет и передумает рассказывать? Было видно, что это давалось ему тяжело.

   – Закончив первый курс, он подал заявление о переводе к нам на факультет, прошел недостающие тесты, и попал на второй курс к Аттиле. Я думаю, что, когда Ник переводился, он надеялся, что станет командиром и… будет со мной на равных. На первом курсе Аттила хоть и был старостой, но особо себя не проявлял. Во всяком случае не так, чтобы это было заметно. Тогда он еще и Аттилой не был.

   Бледа уставился невидящим взглядом в окно.

   Есения ждала, но он молчал.

   – А потом Аттила стал Аттилой? – тихонько спросила она, чтобы поощрить его продолжать.

   – Не сразу. Аттилой он стал гораздо позже. Тогда он еще был Кантом.

   – А ты Берсерком?

   Бледа кивнул.

   – Но на втором курсе Аттила и его отряд зазвучали. Они чуть ли не везде были первыми или в крайнем случае вторыми, после меня. Чтобы второй курс опережал старшекурсников? Да еще и на далькосме? Немыслимо! Даже то, что я на третьем курсе выходил вперед, уже было необычным. Моя слава гремела, и вдруг младшекурсник-выскочка… Ты не думай, – прервался Бледа и посмотрел на Есению, – что я это говорю из желания похвалиться. Я просто обрисовываю ситуацию.

   Девушка кивнула.

   – Ник был талантлив в физике, неспроста заработал прозвище Тесла, но… командиром он стать не смог.

   – Он должен был… плохо относиться к Джойсу? – спросила Есения и тут же испугалась. Бледа может обидеться за своего брата, но тот только покачал головой.

   – Я такого не замечал. Наоборот, Ник, казалось, боготворил Аттилу. Он всячески его поддерживал, особенно в тех соревнованиях, где второй курс шел ноздря в ноздрю с четвертым. У меня было впечатление, что, если ему придется спасать жизнь кого-то из нас двоих, Ник выберет Аттилу.

   – Тебя это задевало?

   – А ты как думаешь? – фыркнул Бледа. – Мой брат выбрал сторону не только чужого человека, но и того, кто был моим противником, кто бросал мне вызов.

   – Возможно, Ник думал, что если уж ему самому не удалось доказать тебе, что он круче, то поддерживая того, кто может победить тебя, он тем самым все равно окажется выше.

   Бледа оглядел Есению с ног до головы и сказал:

   – Сделай-ка мне еще ласси.

    «Кажется, не нужно было встревать, – подумала Есения, стоя к Бледе спиной и проводя манипуляции с 3D-принтером. – Все испортила».

   Тем не менее к столу она вернулась, снова придав лицу невинно-встревоженное выражение, какое и должно было быть после рассказа Бледы.

   Тот молча цедил напиток и не выказывал желания продолжать.

   Подтолкнуть его? А вдруг заартачится? Или заговорить на другую тему? Но тогда есть риск, что он никогда не расскажет то, что ее интересует. Или просто молчать в надежде, что он все же заговорит?

   – Так ты даешь согласие на работу в моей команде? – поинтересовался Бледа.

   – Да, – кивнула Есения, кляня себя за то, что своим вмешательством сбила настрой парня к откровениям.

   – Даже если Аттила не согласится?

   – Мое согласие не зависит от его решений. Я преследую свои цели.

   – Хорошо, – удовлетворенно кивнул Бледа и снова замолчал.

   – Я тебя обидела? – осторожно поинтересовалась Есения.

   – Чем? – удивился парень.

   – Не знаю, – пожала плечами она. – Но ты хотел рассказать мне про Ника, и вдруг оборвал свой рассказ…

   – Я вдруг подумал, что, может быть, это не слишком хорошая идея. Чего это я так перед тобой разоткровенничался? – он покрутил стакан с напитком и даже шутливо заглянул в него. – Ты мне сыворотку правды туда не добавила? – его губы саркастически искривились.

   – Неужели ты не хочешь, чтобы правда о твоем брате была всем известна? Если Джойс виноват, почему ты не говоришь об этом на всех углах? Пусть проведут расследование! И он понесет наказание. Разве ты не этого хочешь?

   Бледа, задумавшись, гонял пальцами стакан по столу.

   – Максим?

   – Никогда не называй меня так при других.

   – Других здесь нет, а прозвище у тебя дурацкое.

   – Кто бы говорил! – усмехнулся он.

   – Максим, я серьезно! Если у тебя есть факты, что Джойс виноват, почему ты их не обнародуешь?

   – Да потому что нет у меня фактов! – вспылил парень. – Нет! Одни догадки, логические выводы и уверенность, что Ник не мог так поступить. Как бы мы ни относились друг к другу… он все-таки был моим братом, и я его хорошо знал!

   – Не горячись, – тихо сказала Есения, накрыв его руку, лежащую на столе. – Я понимаю, правда.

   – Что ты можешь понимать? – скривился Бледа, но руку не отнял.

   – Гораздо больше, чем ты мог бы представить.

    Бледа снова взглянул на нее, и его словно прорвало:

   – Все случилось в прошлом году, когда объявили соревнование на приз Золотой галактики. Я уже сыт был по горло этой идиотской ситуацией: из-за противостояния я, по сути, терял брата. Мне не хотелось доказывать ему, что я круче – он же мой брат! Я любил его независимо от того, у кого из нас какой статус. Если бы это зависело от меня, я бы мог ему поддаться, лишь бы он успокоился, занял бы первое место и избавился бы от своего комплекса. Но на той стороне стоял Аттила… тогда еще Кант. Чтобы я, Берсерк, проиграл Канту?

   Есения почувствовала, как рука под ее ладонью сжалась в кулак.

   – А сейчас я думаю: не был ли и я виноват в смерти Ника? Что мне стоило проиграть Аттиле? Гордость взыграла? Стоила ли она жизни брата?

   Бледа выдернул руку и закрыл лицо ладонями, с силой вдавив пальцы в кожу.

   Есения сначала растерялась, потом встала, сделала шаг к парню и осторожно, не зная, как он отреагирует, коснулась его волос. Бледа не пошевелился, так и сидел, закрыв лицо, и Есения смелее провела рукой по его голове:

   – Ник был взрослым парнем. Вряд ли ты мог бы его спасти только тем, что тогда сознательно поддался бы. Мог возникнуть еще случай, и еще… Да и если бы он узнал, что ты проиграл специально… Мне кажется, от этого стало бы только хуже. Это унизило бы его.

   Бледа неожиданно схватил девушку и силой привлек себе на колени. Первой ее реакцией были испуг, возмущение и желание оттолкнуть, но парень не дал ей такой возможности. Он обхватил ее, как обиженный ребенок обнимает большую мягкую игрушку с тем, чтобы, уткнувшись в пушистый бок, поведать ей свои обиды на несправедливый мир. Бледа держал девушку, словно она была таким же плюшевым медведем, он уткнулся лицом куда-то в изгиб между шеей и плечом и начал глухо бормотать:

   – Накануне полета я пришел к Нику и предложил перейти ко мне в команду. Не хотел я этого противостояния! Я убеждал его, что для нас обоих будет лучше, если мы будем по одну сторону баррикад. И мы вдвоем сможем победить Канта. Неужели ему не хочется победы? А он мне ответил: «Но победу припишут тебе! Никого не будет волновать, какой вклад я внес, я все равно буду всего лишь твоим младшим братом. Умненьким хорошеньким младшим братиком. Неужели ты не понимаешь, что я должен стать, наконец, взрослым и самостоятельным мужчиной? Без твоей опеки!» Я стал возражать ему, говоря, что даже если он будет в команде Канта, и они победят, он все равно будет в тени, только не своего брата, а совершенно чужого человека. Я много чего тогда ему говорил. Убеждал, что у меня больше шансов победить, и что в этом случае он даже чужой победой надо мной не сможет насладиться. Под конец я уже от бессилия решил воззвать к родственным чувствам и сказал, что неужели он может предать свою кровь? Да, Кант его командир, но неужели он не чувствует свой долг и передо мной, своим братом? Ведь в наших венах течет одна и та же кровь! А он…

   Бледа поднял голову и посмотрел Есении прямо в глаза. Его лицо было так близко, что она чувствовала его дыхание со вкусом ласси.

   – А он засмеялся, – тихо сказал Бледа. – Я никогда его таким не видел. Он смеялся, смеялся и смеялся, хватался за живот, чуть ли не катался по полу и не мог вымолвить не слова. А потом, так ничего и не сказав, ушел.

   Бледа снова замолчал, а Есения замерла, практически не дыша и не шевелясь на его коленях.

   – И больше я его вживую не видел, – наконец, сказал он. – Потом, в последний раз я увидел его на экране во время соревнования. Корабль Аттилы, – тогда еще Канта, – терпел крушение. Видимо, какая-то ошибка в расчетах, и они после очередного прыжка вышли в сегмент космоса, перенасыщенный сгустками темной материи. Возможно, не справились со скрытой массой, не успели сделать гравитационный маневр. Или из-за искривления пространства не заметили, как приблизились к нейтронной звезде. Связь прервалась. Ближайшие корабли сошли с маршрута соревнования и пытались подойти к ним. Постоянно запрашивали корабль Аттилы. Я, честно говоря, не сразу откликнулся. Подумал, что возможно, Аттила придумал какой-то хитроумный ход, и что нельзя поддаваться. А потом неожиданно связь ненадолго восстановилась, но как-то странно. Они не отвечали на позывные, но при этом мы все слышали какой-то шум, грохот, крики. Вот тогда я испугался за брата и дал команду рассчитать новый прыжок. Из общего шума с трудом удалось расшифровать несколько фраз. Аттила кричал на Ника. Это были какие-то обрывки слов, сложно было понять, что он говорил, но мне показалось, он кричал что-то наподобие: «Как ты можешь! … Твой брат… Не смей! Не достойно… только смерть… » А Ник что-то отвечал про… кровь в венах.

   Бледа резко отвернулся и уставился куда-то в стенку. Есения прикоснулась к его подбородку и попыталась повернуть к себе, но парень только отдернул голову.

   – Великий Бледа-Берсерк плачет?

   – Нет, – ответил он, но его голос сорвался.

   Есения обхватила его голову и прижала к себе, начала поглаживать по волосам, слегка укачивая.

   Он вцепился в нее, вжался, и она услышала тихий всхлип. Потом он неожиданно снял ее руки со своей шеи и заставил подняться с его колен.

   – Не вздумай никому сказать, что видела меня в таком состоянии, – угрюмо сказал он и вытер глаза тыльной стороной руки.

   – Не беспокойся. Не в моих правилах выдавать другим то, что я выведала с применением сыворотки правды.

   Бледа слегка приподнял уголок губ, оценивая шутку, но потом лицо его снова приняло угрюмое выражение, и он вздохнул:

   – А потом появилось видео изображение, которое постоянно прерывалось, но я все же разглядел Ника на полу рубки, вокруг него суетились медики, а Аттила, одетый в скафандр, стоял над ним и просто смотрел. Потом при разбирательстве сказали, что Ник вышел в разгерметизированный отсек без скафандра и пытался наложить заплатку на место утечки. Вся команда показала, что Ник не предупредил командира и действовал на свой страх и риск. Он рассчитывал, что успеет наложить заплатку и вернется еще до того, как утечка воздуха станет критической. Но, видимо, потерял сознание и не успел сделать то, что хотел. Но я не верю. Ник был… на мой взгляд, он был очень самолюбивым, очень осторожным и очень продуманным. И просто не пошел бы без скафандра ликвидировать разгерметизацию, понадеявшись на авось. Не в его характере. Да он мгновенно рассчитал бы все вероятности! Так что просто так взять и выйти в отсек с утечкой он не мог. Если только сознательно не хотел свести счеты с жизнью.

   Бледа замолчал и пристально посмотрел на Есению, которая стояла перед ним.

   – Или… – сказал она, – или кто-то другой не свел с ним счеты.

   Бледа продолжал так же в упор смотреть на девушку и ничего не говорил.

   – Ты ведь так думаешь? – спросила его девушка.

   – Я не буду разбрасываться обвинениями, не имея доказательств. Но у меня есть подозрение, что у Ника в последний момент все же взыграла родная кровь, и он предпринял кое-что, чтобы помешать Аттиле победить. И если Аттила это заметил…

   – А кто победил в тот раз?

   – Я. Мы не успели прыгнуть на помощь кораблю Аттилы, и когда я увидел Ника на полу, сразу понял, что он мертв. А остальные меня не волновали, и я приказал следовать по маршруту. Аттила пришел вторым, буквально через несколько минут после меня, при этом выполнив всю заданную программу. Несмотря на повреждения корабля, гибель одного члена экипажа и травмы у других. Некоторые считали, что, по сути, победил он.

   Воцарилась пауза, во время которой Бледа снова погрузился в свои, видимо, невеселые мысли.

   – Ладно, – неожиданно встряхнулся он. – Я рассказал тебе все, что знаю, а также свои мысли на этот счет. И давай закроем эту тему. Лучше поговорим о тебе. Я совсем тебя не знаю. Как ты сама считаешь, какие у тебя есть способности? На что мне лучше делать упор?

   – По-моему, у меня все среднего уровня.

   – Так не бывает. Будь ты середнячком, ты бы в Космостар не попала. Наверняка, в чем-то ты лучше других.

   – Говорят, я неплохо составляю маршрут полета наиболее оптимально с учетом всех факторов.

   – С этим и бортовой компьютер справится.

   – Бывает, они выходят из строя. И потом компьютеры не учитывают субъективные факторы, которые важны для человека.

   – Например?

   – Иррациональные страхи, фобии, привязанности, пристрастия и прочие психологические и физиологические реакции. Их в компьютер не вложишь, но, если человек подсознательно опасается пролетать по определенной орбите, он будет занят только пережевыванием своих страхов, и вся программа полета пойдет коту под хвост. Или, скажем, лучше удлинить время выхода из прыжка на пару часов, позволив командиру выспаться, и он не будет спускать на команду всех собак.

   – Это ты на кого намекаешь? – прищурился Бледа. – Про меня какой-то гад такое сказал?

   – Нет, – невинно округлила глаза Есения. – Я рассуждаю абстрактно.

   – Смотри мне! – погрозил пальцем Бледа, и было непонятно, всерьез он это сделал или в шутку. – Хорошо. Давай подруливай завтра после занятий в Центр подготовки к полету. Разумеется, пойдешь в то крыло, которое под мою команду будет отведено. Найдешь.

   Есения кивнула.

   В этот момент у него замигал планшет на поясе. Бледа удивленно взглянул на него, потом перевел взгляд на Есению:

   – Паршиво ты экранировку делаешь. Видно, Умник все-таки взломал, раз сигналы начали проходить. – Вновь посмотрел на свой планшет: – О! Двенадцать пропущенных! Все, я откланиваюсь. Не забудь, завтра в Центре.

   Он легко поднялся и двинулся в сторону выхода так, будто находился у себя дома. Впрочем, движениям его не хватало хищной грации Джойса.

   Есения посмотрела на свой планшет. А вот у нее никаких вызовов или сообщений не было. Вчера ее гаджет просто разрывался, не справляясь с потоком входящих, а сегодня она никому не нужна.

   История Бледы не была исчерпывающей. По хорошему счету, у него ничего не было. Ничего, что можно было бы предъявить Джойсу. Максимум, халатность, что позволил выйти человеку без скафандра в разгерметизированный отсек. Но вся команда показала, что Джойс не знал, что Ник решил это сделать. В этот момент командира вообще не было на борту корабля. Он вышел в открытый космос вместе с двумя другими членами команды, пытаясь снаружи закрыть пробоину в другом разгерметизированном отсеке, в который нельзя было попасть изнутри. Это Есения помнила из информеров, которые публиковались по всей галактике. О, тогда гибель студента Космостара привлекла внимание всех. Его красивое интеллигентное лицо смотрело со всех площадок информации.

   В этой истории было всего два момента, которые навевали сомнения в том, что это несчастный случай. Во-первых, насчет чего ругались Джойс и Ник? Ни в одном таблоиде не было упоминания об этом. Почему? Журналисты не разнюхали такой жареный факт? И ведь наверняка не только Бледа слышал это. Почему у Джойса не спросили об этом? Почему не попросили рассказать и объяснить? С другой стороны, были ли эти слова в действительности? Может быть, они лишь послышались Бледе в общем шуме. Но он ведь мог настоять на расследовании, рассказать о том, что слышал. Неужели бортовые записи не сохранили этот момент?

   А второе сомнение в случайности трагедии вызывала уверенность старшего Берсара, что младший не мог выйти в разгерметизированный отсек, если только у него не было для этого непреодолимой причины. Есения знала, что люди часто ошибаются. По поводу своих близких даже порой чаще, чем в отношении чужих людей. Но сбрасывать со счетов мнение старшего брата было нельзя.

   Дверной сигнал прервал ее размышления. Бледа что-то забыл?

   За открывшейся дверью стояли Джойс и Умник.

   Вчера ее доставали дистанционно, сегодня решили сделать это лично.

   – А говорил, проверок не будет, – саркастически протянула Есения.

   Умник молча отодвинул ее в сторону и прошел к ней в дом, а Джойс сделал вид, что не заметил ее ошарашенный вид и сказал:

   – Что, уже дружбу с Бледой завела?

   – Он же будущий мой командир, хотя бы на время соревнования. А ты опять подслушиваешь?

   – Как оказалось, не зря. Войти позволишь?

   – Да куда ж я денусь? – фыркнула Есения. – Когда…

   Она хотела сказать: «Когда твой друг уже в доме», но Джойс внезапно приложил палец к своим губам, призывая ее молчать.

   – …ты такой наглец. Заходи, – она округлила глаза, молча спрашивая, в чем дело, но Джойс только уклончиво кивнул головой и так же, как Умник, просочился мимо нее внутрь.

   – Знаешь, – говорил Джойс, идя впереди нее и направляясь в кабинет, – я подумал и решил все-таки принять предложение Бледы.

   Они зашли в ее кабинет, и Есения увидела, что Умник копается в настройках дома.

   – Какого черта..? – возмутилась она, но Джойс снова прижал палец к губам и ответил так, будто ее вопрос касался его решения.

   – Я не хочу, чтобы он думал, что я струсил. А он именно так и скажет, комментируя мой отказ.

   Умник отошел от пульта, и Есения увидела, что он держит в руках какой-то прибор. Парень молча указал Джойсу на девушку.

   Тот удивленно поднял брови, Умник кивнул.

   Есении хотелось спросить, что происходит, но и так понятно было, что ничего хорошего. И раз они соблюдают режим речевого ограничения, то, значит, в ее доме есть подслушивающее устройство, и оно не принадлежит им. Бледа подсунул ей жучок?

   Джойс показал жестом, что ей пора дать ответную реплику, чтобы их молчание не казалось подозрительным.

   – Бледа ко мне недавно приходил, и мы беседовали. Но ты ведь это и так знаешь, да?

   – Знаю, но мы услышали только последние фразы перед тем, как он ушел. Умник долго взламывал твою программу.

   Произнося это, он подошел к Есении практически вплотную и протянул ладони к ее голове, при этом внимательно глядел на Умника. Девушка шарахнулась, но Джойс покачал головой и приказал ей жестом оставаться на месте, продолжая разговор.

   – И ты вот так запросто мне это говоришь? Это же вмешательство в личную жизнь! –пробормотала Есения.

   Джойс не прикасался к ней, но его ладони двигались буквально в миллиметре от ее кожи, и от них исходило тепло. Он провел ими вдоль рук девушки от плеч до кончиков пальцев, не отрывая взгляда от Умника, как будто ждал от него какой-то реакции.

   – Мне кажется, ты уже могла уяснить, что у дальних космонавтов практически не бывает личной жизни. Каждый знает про другого все, что бы тот ни делал.

   Джойс, видимо, не получил никакого результата, поднял руки к ее подбородку и повел вниз через грудь к животу. Он не касался ее, но все равно его действия казались слишком интимными, когда он буквально в миллиметре от ее футболки обрисовывал в воздухе контуры ее тела.

   – И все же я женщина. По-твоему, с этим не нужно считаться?

   Ее реплика была двусмысленна. Джойс показал, что понял это, приподняв один уголок губ.

   – Ты думаешь, космос будет считаться с этим фактом? – тем не менее возразил он.

   Потом присел перед нею на корточки, проведя ладонями вдоль ее ног от бедер до ступней. Есении вдруг нестерпимо захотелось похулиганить и сделать что-нибудь… этакое. Например, запустить пальцы в его волосы… Ведь он сейчас даже не сможет возмутиться! Она развлекалась этой мыслью секунды три, пока Джойс не встал, потом ответила ему:

   – Космос ни с кем не будет считаться, ему не важен пол. Но если я в космосе буду ходить обнаженной, космосу будет все равно. А тебе – нет.

   Джойс неуловимо изменился в лице.

   – И мне – нет, – добавила она. – Мы люди, и нам до многого есть дело, до чего нет дела космосу.

   Джойс долгих пару секунд смотрел на нее, но по его лицу ничего нельзя было прочитать. Потом зашел ей за спину и только тогда сказал:

   – Ты права. Нам до многих вещей есть дело. И, например, мне интересно, что говорил тебе Бледа. Может, он и будущий твой командир, но ненадолго. А я еще как минимум два с половиной года буду твоим командиром. Сейчас у тебя могут возникнуть проблемы с…

   Так как Есения не видела его, ей приходилось смотреть на Умника, который пялился в свой прибор, похожий на какой-то датчик. И в этот момент он вскинул руку, останавливая Джойса.

   – С чем? – спросила девушка.

   Джойс ответил, выходя из-за ее спины:

   – С выбором, какому командиру подчиняться. К кому проявлять лояльность. Тебе было бы сложно определиться, что делать, если бы я пришел и просто спросил, о чем вы говорили. Выдать его – подвести его доверие. Ничего не рассказывать – подвести мое.

   Джойс взял за руку Есению и повел к зеркалу, по пути продолжая говорить:

   – А если я подслушаю ваш разговор, то ты не виновата, и это уже только наши с ним проблемы и наши разборки.

   Он поставил ее перед зеркалом и так его видоизменил, что часть зеркала отодвинулась и показывала Есению со спины. Джойс ткнул пальцем в то место, на которое, по его мнению, должна была обратить внимание девушка.

   На родинку на ее плече, которой раньше здесь не было.

   – Меня ужасает, что ты так спокойно об этом говоришь! – встревоженно сказала девушка. – Это же аморально – взять и подложить подслушивающее устройство ничего не подозревающему человеку!

   Есения округлила глаза, тем самым безмолвно спрашивая, на самом ли деле это то, о чем она подумала.

   Джойс кивнул, достал из кармана листок бумаги и карандаш, подошел к дивану, сел за столик и начал писать, при этом продолжая отвечать:

   – А лгать – аморально? Скрывать правду?

   – Да! – с вызовом ответила Есения.

   – То есть ты не стала бы ничего от меня скрывать, верно? И значит, если я услышу то, что ты говорила, через подслушивающее устройство, вместо того чтобы задавать вопросы и слушать твои ответы, это ничего не изменит, так? Только время сэкономит.

   – Тебе надо было не Кантом, а Ламетри называться, – в сердцах сказала Есения.

   – Три слога, и ударение на последнем – сложно произносить, – автоматически ответил Джойс, продолжая строчить на бумаге.

   – То есть у тебя претензия только к форме? – неожиданно развеселилась девушка.

   – Ламетри мне нравится, – если ты об этом содержании, – ответил Джойс и показал ей листок, на котором было написано:

   Ты правильно догадалась, Бледа поставил тебе жучок, исходя из тех же соображений, что и я. Он хочет знать, о чем ты будешь говорить со мной. Показывать ему, что мы узнали о жучке, не стоит. Пусть живет в уверенности, что он знает обо всем, что говорится в твоем окружении. Кивни, если согласна.

   Есения некоторое время поколебалась, но потом все же кивнула. Джойс хотя и действовал теми же методами, но честно признавался, что ее прослушивает. Не пытался втереться к ней в доверие, не рассказывал душещипательных историй. А Бледа… Неужели все, что он говорил, все его переживания и слезы – все это было сыграно специально, чтобы получить доступ к ее телу и незаметно подсадить ей жучок в виде родинки? Может быть, весь его рассказ – ложь от первого до последнего слова?

   – И чем же тебе нравится Ламетри? – спросила Есения, садясь рядом с Джойсом на диван и забирая у него листок с ручкой.

   Умник уселся в кресло напротив и внимательно читал «вверх ногами» то, что пишет девушка.

   – У меня всегда вызывали восхищение люди, которые имели смелость следовать своим путем, невзирая на общественное мнение, – в это время сказал Джойс.

   – Странное мнение для командира – человека, который так или иначе действует в интересах общества, – произнесла Есения, пододвигая листок Джойсу.

   Ей было тяжело вести параллельно два разговора на совершенно разные темы, и она удивлялась тому, что у Джойса это не вызывает никаких видимых трудностей.

   Я не смогу все время контролировать то, что говорю, с учетом того, что это услышит Бледа. Жучок нужно поскорее снять! Может быть, сделать вид, что я просто случайно его содрала?

   После этого «крика» Есении Умник потянул листок к себе.

   – Мне кажется, я тебя еще не раз удивлю, – ответил Джойс, а его друг уже пододвигал им бумажку.

   Я подумаю, как его можно снять, но в идеале нужно добиться, чтобы Бледа сам его снял за ненадобностью. Ты можешь почесывать это место, как будто оно вызывает дискомфорт. Но очень ненавязчиво. Содрать его у тебя не получится, зато будешь создавать шумы и помехи. И может быть, Бледа в итоге решит, что от жучка больше проблем, чем пользы. Думаю, пару дней тебе все равно придется потерпеть и быть осторожной.

   Прочитав, Джойс кивнул. Есения вздохнула и произнесла вслух:

   – Ты меня удивляешь постоянно! Может быть, ты меня еще удивишь и тем, что вдруг возьмешь и расскажешь о том, что произошло с Ником? Обещаю Бледе ничего не говорить.

   Джойс показал, что оценил ее шутку, но ответил с серьезным видом:

   – Моя история ничем не отличается от официальной. Я был вне корабля, когда Ник решил починить поврежденный отсек. Мы все были в… панике. Корабль в прямом смысле трещал по швам. Каждый из экипажа делал все, что мог. Пробоина, о которой идет речь, была совершенно мизерная. Теоретически Ник вполне мог успеть наложить заплатку, остановить утечку и при этом не пострадать. Он успел загерметизировать пробоину, но не успел выйти из отсека. Не знаю, почему это заняло у него столько времени, и почему он не вышел из отсека раньше, как только почувствовал первые признаки декомпрессии. Может быть, сказался стресс, усталость… я не знаю. Когда я его нашел, он уже был мертв.

   Есения открыла было рот, чтобы задать вопрос, так как в рассказе Джойса присутствовали явные неувязки, но тот снова поднес палец ко рту и написал на листе:

   Не хочу говорить об этом при Бледе.

   – Ладно, – кивнула Есения, отвечая сразу на оба высказывания Джойса, и снова потянулась к листочку. – Я поняла.

   Вы уверены, что он только подслушивает, но не подсматривает?

   Умник кивнул, а Джойс сказал:

   – Давай-ка я прямо сейчас позвоню Бледе и скажу ему, что принимаю его предложение. Зачем выжидать полные сутки, все равно я уже свое мнение не изменю, – и начал набирать номер.

   Есения написала:

   Бледа мне вчера говорил, что видит меня, и что вы тоже подсматриваете.

   Джойс взглянул на листок, усмехнулся и начал что-то говорить Бледе, потому что тот уже ответил на вызов, а Умник написал:

   Бледа блефовал. Он тебя не видел. Просто предположил, что ты можешь быть не одета. Даже если бы ты была в тот момент в одежде, он сослался бы на то, что видел твое белье, например, когда ты переодевалась или принимала душ, и т.д.

   Есения покачала головой. Бледа ее развел, причем уже не один раз. А она-то ему почти поверила.

   – Нет, – в это время отвечал Джойс Бледе. – Я уже ушел от Соли, так что могу говорить свободно, она не услышит.

   – Тогда скажи мне честно: что тебя в большей степени подвигло на то, чтобы принять мое предложение? Страх за нее, желание отомстить за Ника или страх, что тебя будут считать трусом, если откажешься?

   После продолжительной паузы Джойс ответил:

   – Ты получаешь меня как помощника капитана, и я обещаю, что буду честно выполнять свои обязанности. Но открывать перед тобой душу я не собираюсь.

   – Ты мог бы меня просто послать, – услышала Есения хохот Бледы. – Но нет, мы слишком правильные для этого, да? Ладно. Завтра после занятий в Центре.

   – Соль ты тоже позвал? – спросил Джойс.

   – Не прикидывайся, что ты не подслушивал, – хмыкнул Бледа. – Ты же к ней неспроста после моего ухода полетел, верно? Хотел все объяснить со своих позиций?

   – Я не понимаю, о чем ты. Я подслушивал, но слышал не все. Умник не сразу взломал экранировку.

   – Аттила, ты можешь девчонку водить за нос, но не меня. Можете завтра прийти вместе. Если, конечно, Элери снова не заревнует, – он засмеялся своей шутке и отключился.

   – Мое прозвище не склоняется, – сердито сказала Есения.

ГЛАВА 6

Провожали их с Джойсом до Центра подготовки полета всем отрядом. Шли рядом, говорили какие-то слова напутствия, предлагали помощь, обещали поддержку, просили «показать этому Бледе». Есения впервые почувствовала себя членом коллектива, потому что сейчас ее не оттесняли в сторону, не игнорировали, не говорили гадости и не кривились при ее виде. Ее включили в общий круг, обступив ее и Джойса со всех сторон, с ней считались. Теперь она была не «член отряда с самым низким статусом», теперь она была «половиной группы», которой придется «держать удар» в стане врага и отстаивать честь отряда.

   Ей бы радоваться и гордиться, что ее признали за свою, но мысли и чувства Есении находились в полном смятении. Когда Джойс вчера разговаривал с Бледой по планшету, ей показался странным их разговор. Все выглядело так, будто Бледа действительно не знал, что Джойс находится у Есении, и вел себя так, словно не он подсадил ей подслушивающее устройство. Конечно, он мог играть роль, девушка отдавала себе в этом отчет. Но вот эти его слова, сказанные Джойсу: «Ты можешь девчонку водить за нос, но не меня», – посеяли сомнения в ее душе. Почему она решила, что ошиблась в Бледе? Корила себя за то, что поверила ему, его рассказу, его горю. А что, если она ошиблась в Джойсе? Что если они вместе с Умником разыграли этот спектакль, и Джойс, пока водил руками, сам посадил ей жучок? Да, он не прикасался к ней, но потом, когда подвел к зеркалу, довольно ощутимо нажал на родинку, показывая, куда смотреть. Он мог сам ее прослушивать, а сделать вид, что это делает Бледа. Или же это вообще не был жучок, а просто нашлепка, и сделано это было лишь для того, чтобы заставить ее засомневаться в Бледе. Может быть, Джойса испугала та возникшая близость между нею и командиром вражеского отряда. Может быть, Джойс хотел добиться, чтобы Есения не верила ни единому слову Бледы, в том числе и его рассказу о брате. Может быть, в этом рассказе все же было что-то, чего Джойс опасался? Что-то, чего она не заметила?

   Да и рассказ самого Аттилы вызывал массу вопросов. Как Ник мог не успеть дойти каких-то несколько шагов до люка отсека и потерять сознание? Допустим, это, в принципе возможно, если он заделывал пробоину, уже находясь в полуобморочном состоянии, и тут же рухнул, как только довел дело до конца. Но если Ник наложил заплатку, то герметизация была восстановлена, и в отсек должен был автоматически начать нагнетаться воздух. Почему Ник все же умер? Прошло более полутора минут, в течение которых еще можно спасти человека, пострадавшего от декомпрессии? Ладно, допустим. Возможно, нужное давление восстанавливалось дольше. Но вот эта фраза Джойса: «Почему он не вышел из отсека раньше, как только почувствовал первые признаки декомпрессии?» вызывала у Есении недоумение пополам с тревогой. Если пробоина была небольшой, а утечка воздуха медленной, отсек вообще можно было бы не закрывать. И тогда такая ситуация с потерей сознания и смертью от декомпрессии вообще бы не случилась. Если же утечка была достаточно большой и грозила понижением давления во всем корабле, тогда отсек бы закрыли. Но в этом случае было бы верхом глупости идти в такой отсек без скафандра, так как в маленьком объеме давление падало бы быстрее. Но допустим, Ник уже плохо соображал и все же сделал такую глупость, зашел в отсек без скафандра и задраил за собой люк. Тогда в этом случае он не мог бы выйти ни при первых, ни при последних признаках декомпрессии, так как люк после закрытия не открывался бы до тех пор, пока давление не восстановится.

   Есения чувствовала себя балансирующей на натянутом канате, с которого нельзя шагнуть ни в одну сторону. Нельзя было понять, кому из парней можно доверять, а потому следовал единственный вывод: доверять нельзя никому.

   У входа в Центр однокурсники разошлись и оставили их одних.

   – Идем? – спросил у Есении Джойс, как будто давал ей последний шанс отказаться.

   Но пути назад уже не было.

   – Идем.

   Они прошли по указателям в крыло, которое было отведено под команду Бледы.

   – «Дракон», – прочитала Есения. – Так будет называться его… наш корабль?

   Джойс кивнул. Он был молчалив, и что служило тому причиной: нежелание говорить при подслушивающем устройстве или же нервное напряжение перед полетом с командиром, которого он, мягко говоря, недолюбливал, было непонятно.

   Они зашли в огромный зал, где человек десять, с максимально обнаженными (насколько позволяли приличия) телами занимались на предполетных тренажерах.

   Есения и Джойс остановились недалеко от входа и пытались взглядом отыскать Бледу.

   В это время центрифуга, вращающаяся с бешеной скоростью, начала останавливаться.

   – Двенадцать единиц, не меньше, – словно разговаривая сам с собой сказал Джойс.

   Центрифуга остановилась, из нее выпрыгнул Бледа. Бодро и прямо, безо всяких шатаний и заносов он направился к ним.

   – Отличный вестибулярный, – буркнул Джойс.

   Есения видела, что его раздражает хорошая физическая подготовка Бледы, и спросила себя, сколько же выдерживает сам Джойс.

   Теперь, увидев своего командира, направляющегося к выходу, остальные занимающиеся обратили внимание на парочку, стоящую в ожидании и переминающуюся с ноги на ногу.

   Бледа быстрым шагом подошел к ним:

   – Кого я вижу!

   Он протянул руку Джойсу, пожал ее, потом замялся, но все же протянул таким же движением руку Есении. Она сжала его кисть изо всех сил, памятуя о том, что по силе рукопожатия мужчины подсознательно оценивают друг друга, а ее даже самое сильное сжатие не будет идти ни в какое сравнение с мужским. Так и есть, Бледа даже не обратил внимание на ее потуги и, улыбаясь, произнес:

   – До последнего боялся, что вы передумаете.

   Потом обернулся и крикнул остальным:

   – Перерыв пять минут. Идите знакомиться с новыми членами команды.

   Со всех сторон зала к ним потянулись молодые парни. Все они были даже выше Джойса, поэтому Есения почувствовала себя среди них карликом.

   Молча обступив их, члены чужой команды неодобрительно взирали на странное приобретение Бледы. По выражению их лиц девушка догадалась, что командир не предупредил их о новом пополнении.

   – Аттилу вы все знаете, он в представлениях не нуждается. А это новый член нашего экипажа, новый не только для нас, но даже для Аттилы, – Соль. Прошу любить и жаловать.

   Услышав ее прозвище, кто-то хмыкнул, но едва Бледа бросил взгляд в ту сторону, смех перешел в покашливание.

   – Командир, – один из парней с коротко постриженными русыми волосами, высокий и крупный, некое подобие Версавина, сделал шаг вперед, – зачем нам девка?

   – Аттила, значит, вопросов не вызывает? – Бледа снова окинул взглядом нахмурившихся парней.

   В ответ было слышно лишь, как где-то поскрипывает не до конца остановившийся тренажер.

   – Вот и славненько, – удовлетворенно кивнул Бледа. – А член экипажа женского пола нам нужен, Марс. Я не буду напрягаться и объяснять, для чего, потому что для твоего куцего умишки эта информация все равно будет недоступна.

   – Чтобы снимать напряжение во время полета? – гоготнул Марс и тут же получил мощный хук в челюсть, так что его голова откинулась назад. Но он только потряс ею и пробормотал: – Да ладно, чего, уже и пошутить нельзя?

   Бледа встряхнул кистью:

   – Вот зарекался тебя бить. О твою чугунную башку так и руку недолго сломать, – и обратился к остальным: – Аттила, между прочим, умнее вас! Неспроста девчонку выписал себе на курс. Ну-ка, не посрамите меня. У кого есть достойные предположения, зачем?

   Есения не понимала, зачем Бледа им врет. Ведь по всему поведению Джойса было видно, что тот удивлен ее появлением на его курсе.

   Парни молчали.

   – Какой позор! – хмыкнул Бледа. – Ну-ка, Гений, что ты скажешь?

   Все обернулись и посмотрели на парня, который стоял сзади. Он был лишь немногим ниже других, примерно ростом с Джойса, но более тонкого сложения. Его узкое бледное лицо и густые черные волосы создавали странный контраст.

   – Исследования показывают, что смешанные коллективы добиваются больших успехов, чем коллективы одного пола, – произнес он негромким голосом.

   – Сомневаюсь, – сказал кто-то из толпы. – Аттила проиграл вчера только из-за того, что она медленнее всех бежала. И он вместо первого или в крайнем случае второго места оказался на пятом. Не вижу никакой пользы от бабы.

   – Ладно, – вдруг сказал Бледа. – А я не вижу смысла вас уговаривать. Она летит с нами, и точка. Только у меня один вопрос: вы считаете себя настолько слабыми, что одна девчонка может испортить полет десяти мужикам?

   Парни загалдели на все лады, но основная мысль была такая: «Плевать на нее, она ни на что не повлияет».

   – Вот и славненько, – сказал Бледа. – Перерыв закончен, все по местам.

   – Зачем ты это устроил? – спросил Джойс, когда они снова остались втроем. – Ты ведь мог предупредить их о нашем приходе заранее и обсудил бы все вопросы не в нашем присутствии.

   – У тебя свои методы, а у меня – свои, – отрезал Бледа.

   – Я не спорю. Я хочу понять.

   – Хотел увидеть яркую картинку. Все неприкрытые реакции, которые проявляются от неожиданности. Как в моей команде, так и у вас. И на этом все, закончили с разговорами. Давайте, вперед на тренажеры, отработать стандартную программу. Посмотрю на ваши показатели.

   – Мои будут гораздо ниже среднестатистических мужских, ты же понимаешь, – предупредила Есения.

   – Да уж соображаю, не дурак, – фыркнул Бледа. – Постарайся выложиться. Хочу увидеть твой максимум и понять, с чем мне можно будет работать. Жаль, на сурдокамеру времени нет. Ладно, иди, – он махнул рукой и обратился ко второму собеседнику, – Аттила, а ты подожди, хочу сказать тебе пару слов.

   Джойс напрягся. Ему совершенно не нравилась ситуация, в которую он попал. И что еще собрался сказать ему Бледа такого, что не мог сказать при Соль? Вдвоем они проводили глазами девушку, которая направилась к беговой дорожке.

   – Аттила, давай договоримся: ты ей не помогаешь и ее не опекаешь.

   – Я не собирался, – удивленно ответил Джойс.

   – Да ладно? – наигранно спросил Бледа. – Не верю. Вот сейчас мои парни начнут ее задирать, и даю сто процентов, ты полезешь ее защищать. Я ж тебя знаю, мимо не пройдешь. Так вот я тебе запрещаю. Пусть справляется сама.

   – Она член моей команды, как я могу…

   – Вот! – удовлетворенно ответил Бледа. – Так и знал. Нет, теперь она член моей команды. И ты, кстати, тоже. За пределами этого зала, а потом и корабля, вы можете делать что хотите, меня это не волнует. Но здесь я устанавливаю правила ваших взаимоотношений. Понял?

   Джойс кивнул.

   – Не слышу.

   – Понял.

   – И еще. Надеюсь, ты не будешь против, если я за ней приударю? – Бледа усмехнулся. – Ты не можешь бы против, верно? Ее личная жизнь тебя не касается.

   – Хочешь взять реванш? – спокойно спросил Джойс.

   – В чем? – опять наигранно удивился Бледа. – Ты думаешь, что мне есть дело до Элери? Мне плевать, с кем она спит.

   – А мне нет дела до Соль, – сказал Джойс и тут же поправился, – я имею ввиду, я не воспринимаю ее как женщину. Но, конечно, мне есть до нее дело как до члена моего отряда. А ты хочешь переманить ее на свою сторону. Ты хочешь, чтобы она верила только тебе, ты хочешь, чтобы она стала твоей с потрохами, ты хочешь, чтобы она стала твоей настолько, что была бы готова отдать за тебя жизнь. И не говори мне, что я не прав.

   – И что? Это преступление? – прищурился Бледа.

   – Я ничего не делал, чтобы переманить от тебя Ника. И уж точно не «приударял» за ним. А ты готов на все, лишь бы отомстить мне, и тебе плевать, пострадает ли при этом она.

   – Ник пострадал, – сухо заметил Бледа.

   Джойс сжал кулаки. Происходит как раз то, чего он и боялся. Бледа позвал Соль только с одной целью: отыграться. И выбрал же самое больное место! Он не выбрал Элери, потому что знал, что Джойс не испытывает к девушке никаких чувств. Он не выбрал ни одного парня с третьего курса, потому что потерю товарищей Джойс вынес бы. Конечно, переживал бы, но в конце концов они могли за себя постоять! Но нет. Бледа выбрал девчонку, маленькую, хрупкую девчонку, которая априори была слабее парней. Он выбрал самого незащищенного члена отряда Джойса. И что теперь делать ему? Ох, как ловко Бледа его подловил. И ведь он понимает, что и Джойс это понимает! А как вчера этот засранец спросил: «Ты принял мое предложение из-за страха за девчонку?» Джойс не стал отвечать, потому что Соль услышала бы, но они оба понимали, что это правда. Да, им, Джойсом двигал страх – страх стать причиной ее гибели, как он стал причиной гибели Ника.

   – Чего ты хочешь? – глухо сказал Джойс. – Если бы я мог вернуть тебе Ника, я бы это сделал. Но она ни причем! Она не виновата, что попала на мой курс. Она вообще ни в чем не виновата!

   Бледа пожал плечами:

   – А кто виноват? Кто виноват в том, что Ник погиб?

   – Хорошо. Пусть я виноват. Так и отыгрывайся на мне! Оставь ее в покое!

   – А еще говоришь, что тебе нет до нее дела, – хмыкнул Бледа. – Из-за Элери ты бы так нервничать не стал. Все, закроем эту тему. Я тебе всего лишь сказал, что собираюсь с ней замутить, а ты тут напридумывал черти что.

   Он небрежно махнул рукой:

   – Помощник капитана Аттила, приступайте к отработке стандартной программы подготовки к полету, – и повернувшись на пятках, пошел прочь.

   Но его легкомысленный вид Джойса не обманул.

   Вроде бы все было спокойно. Парни Бледы занимались на тренажерах и, казалось, не обращали никакого внимания на девушку. Тем не менее Джойс, несмотря на то что тоже активно тренировался, продолжал внимательно следить за обстановкой.

   К этому времени Соль закончила с качелями Хилова* и перешла к лопингу**. Выставила параметры, при которых собиралась заниматься, закрепилась в стойке, крепко ухватившись руками за поручни, и тренажер постепенно начал набирать обороты. В этот момент со спины, так, что девушка не видела, подошел один из «бойцов» и что-то поменял в настройках. Джойс хотел было крикнуть ему, чтобы не лез, куда не просят, но наткнулся на внимательный взгляд Бледы. Джойс показал жестом, что это безобразие нужно прекратить, но тот отвернулся, как будто это его не касалось. Первой мыслью Джойса было желание наплевать на приказ командира, подойти к лопингу и исправить настройки. Он было сделал движение, чтобы сойти со своего тренажера, но мелькнувшая мысль заставила его остаться на месте. А что, если именно этого Бледа и добивается? Джойс сейчас подойдет к девушке, наплевав на приказ, а Бледа его исключит из команды за неподчинение. Его исключит, а Соль оставит. И тогда уже ей никто не поможет. Лучше пусть будет наоборот. Если девушка сейчас пострадает, то Бледе придется исключить ее.

   *Качели Хилова – тренажер для космонавтов, (К. Л. Хилов, 1893– 1975, советский оториноларинголог), установка для исследования и тренировки вестибулярного аппарата, представляющая собой качели с площадкой, сохраняющей при раскачивании горизонтальное положение.

   **Лопинг – это особые качели, способные вращаться вокруг горизонтальной и вертикальной осей. Качели эти использовались для подготовки летчиков, десантников и космонавтов – тренировки вестибулярного аппарата.

   Джойс сжал зубы и сказал себе, что эмоции только мешают, а значит ему сейчас нужно оставаться спокойным. Да, это самый лучший вариант: пусть Соль пострадает. Вряд ли проблемы окажутся слишком серьезными. Бледа не допустит. Он ведь знает, что Джойс видел, как его «боец» сознательно изменил параметры тренажера. Джойс хотел уже было отвернуться и продолжать заниматься своим делом, но не смог и все так же пристально, со все возрастающим волнением следил, как вращение набирает скорость.

   Он живо представил, каково девушке сейчас на этом тренажере, когда она начинает постепенно осознавать, что лопинг вращается гораздо быстрее, чем она запрограммировала. Тренажер уже набрал такую скорость, что девушки практически не было видно, так быстро она мелькала.

   «У нее могут сорваться руки», – мелькнула тревожная мысль, и тут же раздался короткий вскрик, маленькое тело взметнулось над лопингом и зацепило край высоко стоящей центрифуги. Ударом девушку отбросило в сторону на батут, а потом уже выкинуло на маты.

   Все парни и даже сам Бледа бросились к неподвижно распростертому на матах телу, а Джойс отвернулся и закрыл глаза. Вот и всё. Снова.

   Казалось, тишина зазвенела в ушах, застучала в висках, отдалась глухо в груди.

   – Пульс есть? – услышал Джойс голос Бледы.

   Растерянный голос. Испуганный.

   «Может быть, ты, наконец, поймешь, каково это», – отстраненно подумал Джойс.

   – Есть.

   Джойс одновременно испытал и облегчение, и досаду.

   – Почему не реагирует? – снова Бледа.

   – Может быть, головой ударилась, – кажется это голос Дока, парня, который отвечал за медицинскую программу полета. – Или сознание потеряла от перегрузки.

   И вдруг тихий женский голос произнес:

   – С головой у меня все в порядке, а вот нога болит. Бедро.

   Наверное, вздох облегчения получился таким громким, потому что его издали сразу десять глоток.

   – Где болит? – спросил Док, в ответ ему раздался стон. – Перелома нет. Стяните с нее штаны.

   Послышалась возня.

   – Шикарная гематома, – констатировал парень. – Ничего, жить будешь. Сейчас вколю тебе рассасывающее, а дома полежишь в медкамере пару часиков. Завтра будешь как новенькая.

   – Аттила, – позвал Бледа. – Хватит заниматься, иди сюда. Ты не заметил, что твой товарищ пострадал? Да ты просто не человек, а робот, – последнее было сказано с неприкрытым сарказмом.

   Джойс сжал зубы и направился к ним.

   Соль лежала на матах в футболке и трусиках, а на левом бедре наливался огромный фиолетовый синяк. Она смотрела куда-то в потолок, словно не замечая никого вокруг, пока Док возился с ней.

   – Всё, – сказал он, закончив вводить рассасывающее. – Сама сможешь одеться?

   – А что, кого-то смущает мой вид? – невозмутимо поинтересовалась Соль.

   – Да мне пофиг, ходи хоть голая, – отмахнулся Док.

   – Я подумаю над твоим предложением, – кивнула девушка, как будто ей дали достойный совет.

   – Это было бы здорово! – гоготнул Марс.

   Наверное, такие персонажи, как Гонщик и этот придурок Марс, везде одинаковы.

   – А тебе, заметь, пришлось бы при этом соблюдать режим воздержания, – как бы невзначай заметила Соль.

   – Аттила, – практически перебил ее Бледа, обращаясь к Джойсу, – ты доставишь пострадавшую по месту ее проживания? Или мне откомандировать кого-нибудь из моих парней?

   – Доставлю, – коротко ответил Джойс.

   – Жаль, что тебе придется сегодня сократить тренировку. Но ты завтра наверстаешь. Парни, хватит прохлаждаться. По местам!

   – Тебе помочь одеться? – спросил Джойс, берясь за ее спортивные штаны, но она села и выдернула их из его рук:

   – Нет. Мне больно, когда ткань прикасается к синяку. Я пойду так.

   Кто-то из парней заулюлюкал и тут же получил затрещину от Бледы:

   – Кто еще не слышал, как я сказал: «По местам»?

   Парни нехотя начали расползаться.

   Джойс подал ей руку, но она проигнорировала его жест и попыталась подняться сама, застонала и повалилась назад. Тогда он молча подхватил девушку на руки и пошел к выходу.

   – Аттила, великий повелитель народов и спаситель юных дев, – донеслось ехидно ему в спину.

   – И твой помощник, – спокойно ответил Джойс, не оборачиваясь.

   Как только они выбрались из зала, Соль потребовала:

   – Поставь меня, мне нужно одеться.

   Джойс опустил ее на пол и сказал:

   – Ты же только что утверждала, что тебе больно, когда ткань…

   – Джойс, ты иногда такой дурак! – в сердцах воскликнула девушка, балансируя на здоровой ноге и пытаясь приподнять больную, чтобы натянуть на нее штанину.

   – Аттила, – машинально поправил Джойс, подхватил ее снова и донес до скамьи возле стены. – Почему дурак?

   – Я не хотела показывать этим озабоченным, что меня смущает моя нагота, поэтому и сказала так.

   – Ясно, – ответил он и присел на корточки, чтобы помочь ей.

   – Я и сама справлюсь, – буркнула она, но было очевидно, что это не так, поэтому ей пришлось смириться.

   Кожа на ее ногах была гладкой на ощупь, нежного персикового цвета, и только багровый синяк портил вид, расплывшись чуть ли не по всей поверхности округлого изящного бедра.

   «О чем я думаю? – возмутился Джойс. – Хватит. Надо держать себя в руках».

   В это время услужливая память подкинула информацию, что до конца месяца, а значит и до следующей встречи с Элери, еще пять дней.

   Непонятно чему разозлившись, Джойс снова подхватил Соль на руки, – видимо, не очень аккуратно, так как она ойкнула, – и уже одетую понес к выходу из Центра полетов.

   – Просто на всякий случай предупрежу: Бледа собирается, как он выразился, с тобой «замутить». Имей ввиду, он это делает не потому, что сильно тобой увлекся.

   Соль вопросительно показала на «родинку» на своем плече. Джойс кивнул, подтверждая, что он помнит о жучке и специально это говорит.

   До парковки авиатакси они добрались быстро и молча. Там немного поспорили о том, какое такси взять. Соль настаивала, чтобы он посадил ее в одноместное, а дальше она уже справится сама, Джойс настоял на двухместном, аргументируя тем, что приказы командира нужно выполнять, а Бледа потребовал, чтобы он, Аттила, доставил Соль до дома. Девушка фыркнула, демонстрируя пренебрежение приведенной причиной, но смирилась.

   Задай Джойсу кто-нибудь вопрос, сколько раз он летал на авиатакси, он бы затруднился ответить. Тысячу? Две тысячи? Почему именно сегодня, во время очередного и ничем не примечательного полета, он впервые заметил, как красива планета, над которой они с Соль неслись? Леда сплошь была покрыта лесами, высокими, густыми, довольно сильно напоминающими земные, если бы не оттенок индиго, который делал Леду похожей на бушующий океан, если смотреть на нее сверху. На ум сразу приходили образы из старинного фантастического произведения, – Джойс не мог сейчас вспомнить его названия. Ассоциативно в его памяти оно почему-то связывалось с Соль, но чем именно оно могло быть на нее похоже, Джойс не имел представления. Но именно тогда, прочитав в глубоком детстве эту книгу, он начал грезить космосом, и непременно дальним космосом, потому что ближний космос оказался совершенно не таким интересным, каким его воображали писатели докосмической эпохи. Млечный путь, который раньше назывался просто «наша галактика», а теперь был переименован в Земную галактику, или, как иногда его красиво называли в литературе, Колыбель человечества, давно был изучен вдоль и поперек, оказался небольшой среднестатистической галактикой категории SBbc*** и принес человечеству только разочарование. Ведь всегда разочаровывает новая игрушка, когда ты ее разобрал и убедился, что ничего загадочного в ней нет.

   ***Галактика категории SBbc – наша галактика, в которой находится Солнечная система, и которую мы называем Млечный путь, действительно является галактикой категории SBbc по классификации Хаббла. Иначе они называются спиральные галактики с баром (или ещё называют «с перемычкой»), относятся к типу спиральных галактик, но содержат так называемую «перемычку», которая проходит через центр галактики — его ядро. Спиральные ветви (рукава) расходятся от концов этих перемычек. В обычных спиральных галактиках ветки расходятся от самого ядра. В зависимости от степени закрученности ветвей, обозначаются как SBa, SBb, SBc. Чем длиннее рукав, тем старше дополнительная буква.

   Ближайшие галактики, Андромеда и Треугольник изучены были тоже. Увы, никакой иной разумной жизни, даже пусть в виде океана, нигде обнаружено не было.

   Но человечество продолжало рваться вперед в надежде… На что? Джойс и сам не мог бы объяснить, чего именно хочет он от своей профессии, к чему рвется и на что надеется.

   – У Умника есть девушка? – вдруг спросила Соль.

   Этот ее вопрос настолько не вязался с тем состоянием души и тела, в котором находился Джойс, что он целых пять секунд бессмысленно хлопал глазами, пытаясь сообразить, как данное замечание соотносится с мировым устройством Вселенной.

   – У Умника? Девушка? – переспросил он, словно не мог вникнуть в смысл этих слов. – Но наконец в мозгу что-то щелкнуло и встало на место. – У Умника девушки… Эй, а тебе зачем?

   – Для полноты картины, – фыркнула девушка. – Ответишь?

   – Нет у него девушки, но тебя это никоим образом не касается, – жестко сказал Джойс.

   – Это почему? – полюбопытствовала Соль. – Нельзя лезть в личную жизнь? Но не ты ли мне как раз вчера говорил, что у дальних космонавтов нет личной жизни, и все про всех всё знают?

   – Потому что… – Джойс замялся, – потому что если ты решила стать его девушкой, то это не лучшая затея, и я тебе советую от нее отказаться.

   – Любопытно, почему?

   – Дальний космонавт не должен иметь привязанностей.

   – Почему?

   – Не задавай глупых вопросов, – отмахнулся Джойс.

   – Нет, я серьезно спрашиваю, почему? Почему нельзя иметь привязанности?

   – Вот представь, ты кого-то или что-то очень сильно любишь. И ты уходишь в дальний космос. Полеты длятся минимум десятилетиями, а часто гораздо дольше. Плюс время на космолете течет медленнее. Мало того, что ты обрекаешь себя и своего любимого на невозможно длительную разлуку, так еще и не факт, что вы вообще когда-либо встретитесь. Но даже если и встретитесь, не факт, что вы будете теми же людьми, которыми расстались. Может так получиться, что, вернувшись, ты встретишь совершенно чужого тебе человека, да к тому же ставшего намного тебя старше. А что делать ему? Ждать тебя? То есть ты обрекаешь его на одинокую жизнь? Или ему сразу забыть тебя и обзавестись другим партнером? Второй вариант, разумеется, предпочтительнее, но такое возможно, если сильной привязанности изначально не было. С вещами, местами, животными все то же самое. Если ты что-то очень сильно любишь, тоска по оставленному может мешать тебе… во всем.

   Соль внимательно его слушала, а когда он закончил, сказала:

   – Но ведь если Умник улетит, я могу лететь вместе с ним. Ему не обязательно меня оставлять, так как я тоже буду дальним космонавтом.

   Джойс покачал головой:

   – Я не знаю, кто позволил тебе поступить на далькосм, но я считаю это неправильным.

   Едва произнеся эти слова, он сразу же понял, что совершил непоправимую ошибку. Соль, только что с азартом слушавшая его и готовившаяся ответить, нахмурилась, закрылась и ушла в себя.

   – Как бы там ни было, ты верно сказал, есть ли девушка у Умника и кто она, никого совершенно не касается. И тебя в том числе.

   – Соль, ты не поняла меня. Я вовсе не имею ничего против тебя лично. И я считаю, что ты многим парням дашь фору. Но…

   – Снижайся, – перебила его Соль. – Мой дом.

ГЛАВА 7

Пока Джойс размышлял о целях и задачах дальней космонавтики, разглядывая сине-фиолетовую поверхность Леды, мысли Есении текли совершенно в ином направлении и были гораздо более прикладными. Она окончательно убедилась, что ей некому доверять, и быть «переходящим вымпелом», или, скорее, канатом, который тянут с двух сторон, ей нравилось все меньше и меньше. Если, конечно, тут можно применить слово «нравилось».

   Она была уверена, что Бледа каким-то образом поменял настройки лопинга, и тренажер начал крутиться быстрее, чем изначально она планировала. Слава богу, что она сумела рассчитать траекторию своего «падения» и обошлась малой кровью. А ведь все могло закончиться гораздо плачевнее.

   Но больше всего ее поразил Джойс. В то время, как даже парни Бледы бросились в тревоге к ней, лежащей на матах и усиленно изображающей потерю сознания, Джойс даже не повернулся, не подошел, и, судя по всему, ему вообще было все равно, что там с ней случилось. В этот момент она окончательно и безоговорочно поверила, что он мог быть причиной гибели Ника. Или, в крайнем случае, смерть парня могла произойти если не по вине Джойса, то при его попустительстве, и он не предпринял ничего, чтобы этого избежать.

   И вот теперь она сидела и размышляла, как ей быть. Она варилась в собственном соку, не доверяла никому, она была одна. Каждое слово и каждый поступок приходилось взвешивать, причем так, чтобы не выдать ничего ни Бледе, ни Джойсу, при этом изображая для каждого, будто она на стороне одного из них, но так, чтобы другой этого не заподозрил. Сказать, что это было чертовски утомительно, это не сказать ничего. Она уже путалась в своей реальности и не понимала, где она сама, а где тот образ, точнее образы, которые она демонстрировала окружающим. Ей срочно нужна была отдушина, ей нужен был взгляд со стороны, проще говоря, ей нужен был друг. Вот она и ломала голову, где ей его взять. Озвученный вопрос «Есть ли у Умника девушка?» был конечной точкой ее размышлений. Она долго перебирала кандидатуры парней и остановилась именно на Мэттью Макбрэйне, потому что, во-первых, он был не настолько упертым, как Джойс, он допускал разные трактовки событий и мог принять к обсуждению гипотезы, которые казались невозможными, во-вторых, он был достаточно самостоятельным, чтобы принимать собственные решения, идущие вразрез с мнениями Джойса, и в-третьих, судя по всему, он ей симпатизировал. Да, он был подходящей кандидатурой.

   Отправив поскорее Джойса восвояси и клятвенно заверив его, что она сделает все, чтобы побыстрее поправить свое здоровье, Есения решила действовать. Впрочем, сначала она действительно улеглась в медкамеру и самым честным образом пролежала в ней два часа. Собственно, для того чтобы что-нибудь предпринимать, ей действительно нужно было быть в форме.

   Отдохнувшая и окрепшая, уже без синяка и без боли, она покрутилась перед зеркалом, стараясь придать себе более привлекательный вид, но так, чтобы это казалось естественным и не вызывало подозрений. Затем вызвала авиатакси и отправилась по адресу Умника.

   Ничего не подозревающий Мэттью Макбрэйн валялся на кровати в одних спортивных штанах и читал «Сумму технологии». Ему нравилось сравнивать прогнозы будущего писателей-фантастов прошлого с этим самым будущим, в котором он жил, в смысле его настоящим. Он немного позабавлялся, гоняя так и этак времена по смысловым и формальным значениям, но ему пришлось прерваться, так как дверной сигнал сообщил ему, что у него гости.

   Гости к Умнику без предупреждения не ходили, а потому это мог быть только тот, кто еще не знал о запрете хозяина на посещения без предварительной договоренности. Кто-то новый.

   Чувствуя себя глупо от того, что сердце внезапно подскочило и забилось с неположенной скоростью, он, не вставая с футона, щелкнул пальцами и посмотрел в домофон, всплывший перед его лицом.

   Точно, она. Соль. Ассоль. Сольвейг. Солнце в переводе с латыни. Все образы средоточия тепла, света, женской верности и неиссякаемой любви. А Аттила пытался выбрать между пищевой добавкой и нотой. Рационалист до мозга костей.

   Совершенно не к месту вспомнился вопрос командира: «Мэттью, если Соль придет к тебе, ты мне скажешь?»

   Тогда он ответил, что скажет. Скажет ли?

   Ей нельзя быть здесь. Ее не должно быть здесь.

   Он встал и пошел открывать дверь. Собственноручно.

   – Привет, Мэттью, – сказала девушка. – Можно к тебе?

   – Ко мне не приходят в гости без предупреждения, – ответил парень.

   – О! – она явно огорчилась. – Даже Джойс?

   – Даже Аттила.

   Она мялась на пороге, не зная, что предпринять, а он просто стоял и смотрел на нее. Она не доставала ему даже до плеча. Русые волосы, постриженные по уставу, норовили завиться на кончиках неуставным способом. Круглые зеленые глаза, маленький нос и пухлые губы сердечком. Оболочка типичной куколки, а внутри звёздная система, состоящая из миллиардов солнц.

   – Знаешь, Мэттью, – вдруг сказала она. – Я хочу тебя предупредить, что зайду к тебе в гости. Ты не против?

   – Когда?

   – Через пару минут.

   Умник усмехнулся и открыл шире дверь.

   Она прошла в прихожую и огляделась. Увиденный минимализм поразил даже ее.

   – Все удаленное, – пояснил Мэттью. – Всплывает при надобности. Не люблю загроможденное пространство, мешает думать.

   Есения движением головы показала, что одобряет.

   – Проходи, – он провел ее в практически пустую комнату, в которой вдруг появился изящный диванчик в стиле барокко. – Присаживайся.

   – По-моему, это не твое, – удивилась Есения, подразумевая излишнюю витиеватость нового предмета мебели.

   – Для тебя создал. Мне кажется, девушкам такое должно нравиться.

   – Так быстро? – поразилась Есения. – Или были заготовки?

   – Развлекался на досуге, – признался Мэттью. – Так что ты хотела?

   Есения выразительно почесала новоприобретенную родинку. Она не была уверена в том, что это действительно подслушивающее устройство, как не была уверена и в том, кто именно ее прослушивает, но перестраховаться не мешало в любом случае.

   Парень выхватил из воздуха лист бумаги и положил на появившийся перед диваном столик с ажурной резьбой. Туда же отправилась внезапно материализовавшаяся ручка.

   – Бледа сегодня изменил настройки лопинга, пока я не видела, – сказала Есения вслух, а на бумаге написала:

   Ты можешь заэкранировать дом так, чтобы нас никто не прослушал?

   Мэттью встревоженно спросил:

   – Увеличил скорость?

   – Да, – ответила Есения на высказанный вслух вопрос. – Я так испугалась!

    Мэттью в это время написал:

   Могу, но мастера взлома не дремлют. Могу усложнить клиент-серверную архитектуру, но это даст только небольшую отсрочку. Проблема в том, что, как я понимаю, ты не от одного человека хочешь защититься? Если будет массированная атака, моя экранировка долго не выдержит, или мне нужно заниматься тем, что постоянно поддерживать ее. Но, думаю, часа два свободных у нас будет точно. Вполне возможно, что и больше, но я не стал бы рисковать.

   А вслух произнес:

   – Представляю. И как, обошлось?

   – Обошлось. Отделалась гематомой во все бедро.

   Мэттью бросил невольный взгляд на ее бедра, обтянутые тканью.

   – Ты упала?

   Есения в это время написала:

   Начинай экранировку.

   И ответила:

   – Еще как! Такие пируэты в воздухе выписывала!

   – А что Аттила? – спросил Мэттью отстраненно, так как уже начал закрывать все информационные подходы к своему дому.

   – Аттила был занят. Тренировался.

   Мэттью на секунду прервался и встревоженно взглянул на нее, но ничего не произнес, а вместо этого потянулся к листку.

   Что ты хочешь сказать?

   – Может быть, тебе все же бросить эту затею? Я вижу, Бледа настроен крайне агрессивно.

   Ничего не хочу. Просто факт. Он тренировался.

   – Как думаешь, почему Бледа хочет мне проблем? Обиделся на то, что я сказала, что он хочет согревать постель Джойса?

   Мэттью усмехнулся и сказал:

   – Очень даже может быть.

   А на листе написал:

   На самом деле все гораздо сложнее.

   – Знаешь, что, – вдруг сказала Есения, – включи-ка ты нам музыку погромче, а то знаю я всяких там товарищей, которые любят подслушивать. Дескать, у дальнего космонавта не должно быть личной жизни. А мне сейчас хочется заняться таким, в чем постороннее внимание точно будет лишним.

   Мэттью почувствовал, как у него внезапно пересохло горло. «Она всего лишь хочет отвлечь внимание подслушивающих», – попытался образумить он сам себя, но в пространстве уже звучали первые аккорды.

   Экранировка готова.

***

Джойс оставил Соль в ее доме, даже занес через порог. Там она приказала, чтобы он ее поставил и удалился. Он стребовал с нее обещание сразу же лечь в медкамеру, на что она с готовностью согласилась, чем сразу вызвала большие сомнения в том, что это действительно произойдет. Джойс вынужден был улететь, но беспокойство не оставляло его. Причин беспокойства он и сам не понимал, и это раздражало. Скорей всего, он переживал из-за того, что произошло сегодня на тренировке у Бледы. Соль отделалась легким испугом и небольшим… ладно, пусть большим синяком. Но ведь все могло закончиться гораздо хуже. И это явно будет не последняя эскапада Бледы.

   Джойс еще никогда не чувствовал себя таким беспомощным. Он не представлял, что предпринять. Самым лучшим вариантом был бы тот, в котором Соль отказалась бы от полета. Но это, видимо, произойдет, только если рак на горе свистнет. Бледа его просьбам тоже не станет внимать, скорей, они его только раззадорят.

   Промучившись так какое-то время, он решил поговорить с Соль. Конечно, он не был настолько наивным, чтобы надеяться, что ему удастся ее уговорить бросить свою затею с полетом. Нет, он хотел попробовать рассказать ей историю гибели Ника. Само собой, отредактированную, но он думал, что и этого должно было хватить, чтобы заставить ее призадуматься. Бледа будет мстить, если нужно, он пойдет по головам, и, судя по всему, он захотел повторить ситуацию с братом, по крайней мере такую, какой он ее видит, только теперь роль Ника будет играть Соль.

   Джойс вызвал авиатакси и снова ввел адрес Соль. Заодно он собирался проверить, как девушка выполнила свое обещание. Добравшись до ее дома, он увидел, как она, довольная, красивая и вполне бодрая, усаживалась в авик.

   «У Умника есть девушка?»

   Неприятное подозрение закралось в голову Джойса, и он быстро включил режим невидимости. Впрочем, Соль была настолько занята своими мыслями, что не замечала ничего вокруг, так что его предосторожность была излишней. Уговаривая себя, что нет причин для волнения, он все же полетел за ней. Увы, его подозрения оправдались. Девушка прилетела к дому Умника, и что самое удивительное, тот ее впустил, хотя по всему было видно, что она появилась без предупреждения.

   И вот тогда Джойс сделал то, чего не делал никогда, по крайней мере после того, как Мэттью стал его другом: настроился на информационные каналы его дома.

   Несмотря на то, что Умник довольно быстро заэкранировал дом, Джойс услышал достаточно. Услышанное ввело его в ступор. Мало того, что Соль все-таки не послушалась его и решила соблазнить Умника, но и сам друг наплевал на все его советы. Конечно, это их право, они взрослые люди и сами отвечают за свои поступки. Джойс отдавал себе в этом отчет, но тем не менее чувствовал себя преданным. Дважды.

***

Утром в университет Есения и Мэттью пришли вдвоем, взявшись за руки. Парень нервничал, опасаясь того, как отреагирует Аттила, но девушка убедила его в том, что, если уж ломать устои, так до основания.

   Их появление вызвало эффект разорвавшейся бомбы, причем не только у них на курсе. Они специально выбрали самый длинный путь, чтобы пройти через другие корпуса и показаться наибольшему числу человек. К ним никто не подходил, им даже никто ничего не сказал вслед, и единственной реакцией были немые сцены в стиле «Ревизора». Казалось, все в такой растерянности, что просто не знают, как отреагировать. Если еще кто-то в университете не знал, что на факультете дальней космонавтики появилась девушка, то теперь они были оповещены. Но видеть двух студентов далькосма, идущих, взявшись за руки, и намекающих на близкие отношения, было все равно что увидеть инопланетянина, сидящего в кресле посреди лужайки и вышивающего крестиком.

   Когда они подошли к аудитории, в которой должно было начаться первое занятие, то уже примерно знали, чего ждать. Немая сцена в исполнении всего третьего курса получилась исключительно говорящей. Потом практически все однокурсники повернулись в сторону Аттилы, по своей привычке в сложных ситуациях полагаясь на него. Есения сделала вид, что ее совершенно не интересует реакция старосты, но заметила, как Мэттью незаметно косится на друга. Аттила изучал что-то на своем планшете и словно их не замечал.

   – Он уже знал, – прошептал Мэттью Есении.

   – Знал что?

   – Что мы с тобой вместе.

   – Почему ты так думаешь?

   – Я хорошо его знаю. Если бы он был удивлен, он как минимум подошел бы к нам поздороваться и выяснить ситуацию. Сейчас выглядит так, будто он уже все хорошо продумал и выдает заранее заготовленный результат.

   – Думаешь, вчера подслушал?

   – Уверен.

   – Это к лучшему, поверь.

   – Мне бы твою уверенность! Буквально на днях он говорил мне, что не хотел бы терять друга из-за девушки.

   – Если он хочет оставаться твоим другом, что ему мешает? Его твердолобые принципы? Значит, ему пора от них избавляться.

   Мэттью слегка улыбнулся, наклонился и прикоснулся губами к ее лбу, потом сказал:

   – Когда ты несколько дней назад вошла в нашу аудиторию, я понял, что спокойной жизни Космостара пришел конец.

   – И по какому признаку ты это вычислил, Умник? – фыркнула Есения.

   – По половому, – хмыкнул Мэттью, за что получил от девушки несильный тычок в живот. – Извини, не удержался. Словосочетание на язык так и просилось. По совокупности факторов, так лучше?

   – Сойдет, – улыбнулась Есения и прислонилась головой к его плечу, а он приобнял ее.

   – Нам несладко придется, – как будто констатируя факт, безэмоциональным голосом сообщил Мэттью.

   – Первопроходцам всегда тяжело, – пожала плечами Есения.

   – А так как дальние космонавты всегда первопроходцы, то для нас это отличная тренировка, – улыбнулся Мэттью.

***

Вместо того, чтобы идти в столовую, Джойс вышел из университета, решив прогуляться и утрясти мысли. Удалившись на приличное расстояние, где вряд ли мог бы встретить кого-нибудь, он набрал номер Бледы и, когда тот отозвался, сказал:

   – Ты же не против, если я буду приходить на тренировки отдельно от студента Полонской? В другое время?

   Он ожидал, что тот начнет сочиться сарказмом, но вместо этого Бледа после непродолжительной паузы спросил задумчивым голосом:

   – А что мешает заниматься одновременно с ней?

   Джойс понял, что Бледа сам в растерянности и не знает, как ему реагировать на кардинально и таким странным образом изменившуюся ситуацию.

   Ох, как он был прав,