Купить

Любимая (м)учительница моя. Ника Мор

Все книги автора


 

Оглавление

 

 

АННОТАЦИЯ

У меня было восхитетельное детство. Воспитывали меня отец и дядя.Рано открывшийся дар некроманта не давал им возможности расслабиться. И вот, к нам пришла мудрая, загадочная и властная учительница. Сильнейший некромант, гроза тайной военной академии и непредсказуемая компаньонка.

   Что меня ждет в будуещем? Сможем ли мы с ней обуздать щедро отсыпанный природой дар?

   

ГЛАВА 1. Зося

Зося сидела за столом и грустно смотрела в окно. Сейчас придет дядя и будет снова распекать ее за плохое поведение. А ведь она вообще-вообще ни в чем не виновата. Да она такая же жертва обстоятельств, как и ее последний учитель, мистер Золивен. Она и предположить не могла, что заклинание, которое ей подсунули Груня с Егором, расщепит ее на тьму и она какое-то время будет висеть перед уважаемым магистром в виде плотного черного облака.

   Впервые в собственной практике, она видела, как мужчина хлопнулся в обморок. Вот прямо так взял и упал, сохранив на лице выражение крайнего недоумения и ужаса. С ним же, кстати, родовое поместье и покинул. Покинул в короткие сроки, надо сказать, даже урок не довел до конца. Поэтому, понять, все ли верно она сделала, применив заклинание, узнать не получилось.

   Когда она злая ворвалась к зомби, которые меланхолично вытирали пыль в библиотеке, единственным ее желанием было, нет, нет, не наказать своих подопечных, а найти что-то такое, такое, чтобы ее неуемная фантазия и бьющая через край энергия, нашли достойное применение.

   -Ну? Что новенького нашли? – спросила девушка, кровожадно осматривая полки с фолиантами.

   -А что со стареньким случилось? Ты же последнее его еще месяц изучать должна была. Там три пиктограммы выучить, заклинание на мертвом языке и 32 ингредиента. – удивленно спросил Егор.

   -Все, изучила его. И применила. – ответила Зося.

   -Как применила? – Груня от неожиданности села на пол. Девушка пожала хрупкими плечиками.

   -Так и применила.

   Егор вскочил с места.

   -Где мистер Золивен? Что с ним? Он жив??? Здоров?

   -Ну, конечно, жив! За кого вы меня принимаете? И здоров. Во всяком случае, физически точно.

    -Зося! Где ты? Быстро вернись в учебный класс, у нас серьезный разговор. – громовыми раскатами неслось по всему дому.

   -Ну, все… В этот раз точно высекут… - прошептал Егор. Он полез за шкаф и достал тоненькую фанерку, вырезанную точно под размер моей попы. Ну не сейчас, конечно, а в детстве.

   Да, да. Вы все верно поняли. Мои дорогие дядя и папа воспитывали меня, как могли. Ребенком я была любознательным, поэтому, скучать им не приходилось. Высекли меня ремнем в детстве всего несколько раз. Но уже после первого наказания я сделала выводы и решила процесс наказания свести к минимальному физическому ущербу. Поэтому, собрав весь свой боевой отряд из нежити, прочесала дом с верху до низу в поисках предмета, способного надежно защитить мою мадам «сижу» от праведного гнева старшего поколения.

   В итоге, на чердак был стащен многочисленный хлам из дома, и я с упоением примеривала различные предметы из домашней утвари, привязывая ее к своим нижним девяносто. Друзья-товарищи из нежити голосовали «за» или «против». Мнения разошлись. Предметы не подходили либо по форме, либо по размеру. И тут, мой взгляд упал на фанерку… Еще день мы тырили различные колюще-режущие инструменты. А потом мучительно вырезали круг, бесконечно примеряя его размеры к оригиналу. Ежедневно я приходила мокрая и уставшая. Любопытствовать и получать за это наказание было некогда, поэтому, мои дорогие родственники, сделали вывод, что я прониклась и поведение свое пересмотрела. Ха-ха-ха.

   Кстати, первый раз я познакомилась с ремнем в возрасте семи лет. Я «случайно» свернула не в тот коридор и оказалась в лаборатории отца. Девочки меня поймут! Как можно попробовать не смешать вон тот чудный лазоревый цвет с розовым? А какая из этого сосуда пена потом пошла! Да, с ума сойти, что ж за красотища получилась! Позже все это великолепие детонировало, выкинув меня взрывной волной в окно. Скажу заранее, особо не пострадала, если не считать мелких порезов и синей, после ремня, попы. Восстанавливали лабораторию месяц, укрепив вход металлической дверью. Я, само собой, расстроилась. Но не унывала, кое-что выкинуло со мной из окна, и я, как хозяйственная девочка, произвела стратегические запасы. Решила только слегка обезопасить себя разработкой защитного приспособления для попы.

   Разработав его, задумалась, как проверить. Для очередного наказания нужно было придумать что-то экстраординарное. За абы какую шалость ремнем не наказывают. Думала неделю. Решение нашлось неожиданно. Мой отец, Роберто, решил меня осчастливить появлением мачехи в семье. Все же я девочка, нужно учиться быть милой, женственной, уметь делать всякие женские штуки: шить, готовить, музицировать и так далее. Так вот, под эгидой «осчастливь Зосю материнской лаской», папа привел для знакомства изможденную, со скорбно поджатыми губами и зыркающими по углам глазами, даму лет тридцати. Не впечатлилась. У меня же есть портрет мамы, такую красавицу еще поискать нужно. Что могло заставить отца согласиться на пришедшую воблу?

   Как оказалось позже, все очень просто. Уже к тому времени нас покинуло несколько учителей. И свой побег они аргументировали не собственным провалом на ниве педагогического искусства, а моей невоспитанностью и неуправляемостью. Кто-то даже сумасшедшинкой в моем характере. Ну и, как следствие, слава обо мне шагала широкими шагами впереди намерений моего отца найти мне маму. В результате выбор он был вынужден делать из отряда отчаявшихся старых дев. И это, видимо, был лучший вариант.

   Понимая, что лучше разрубить узел сейчас, а не когда мой уважаемый родитель наломает дров, к операции приступила в ночь после знакомства. Для воплощения в жизнь своего плана, составила несколько зелий. Лекция дяди по поводу того, что не все ингредиенты сочетаются, не прошла мимо. Я умыкнули из библиотеки фолиант с рецептурами и самозабвенно принялась творить. Для «творить» позаимствовал у дяди металлический горшок с каминной полки и какой-то кортик. За ложкой идти было лень, поэтому участь холодного оружия была на этот вечер решена. Нарекла его палка-мешалка!

   Выбрала несколько зелий: удаления волос, отращивания волос и придания легкого загара. Сыпанула в составы всего с запасом. Чтоб уж наверняка. Разлила все по пузырькам, выдала Груне с Егором, и мы незаметно поползли в гостевую комнату. Надо сказать, можно было и не красться. Мадам храпела так, что ей позавидовал бы любой армейский гарнизон. Решили выждать немного. И не зря. К дверям дамы несколько раз подходил отец и прислушивался к какофонии за дверью. При этом вздрагивал на очередных руладах, неподвижно смотрел на дверь и сводил вместе брови. Рассчитав частоту его походов, прошмыгнули в спальню.

   Пробравшись в комнату, приступили к воплощению плана. Провели все процедуры, тихо выбрались и потопали спать.

   Утро началось с крика раненного животного. Крупного такого животного. Просто маленькое таким спектром звуков и силой децибел не обладает. Меня почти смело с кровати. Оделась в розовое платье, Груня завязала мне большой бант, отрепетировала в зеркале удивленный и наивный взгляд, после чего отправилась смотреть неприятностям в лицо.

   В гостиной сидало нечто в женском платье, с темно коричневой кожей на лице и руках, белым лысым черепом и шикарной бородой, и усами.

   -Вы!!!! Вы мне за все ответите! Вы знаете, кто я? Да я знаете, что с вами сделаю? Я вас в порошок сотру! Кто это сделал? Выяснить! Четвертовать мерзавца! – визжала дама, брызгая слюной.

   Папа стоял с невозмутимым видом и говорил, что понятия не имеет, что с ней могло приключиться. Даже предположил, что она могла что-то такое съесть. Степень идиотизма предположения удивили даже меня, поскольку ела она с нами. На меня он взглянул лишь раз, мимолетно. И я успела продемонстрировать ему все, что репетировала. К месту ли это было – не знаю, мне просто хотелось, чтобы мой труд не потонул в пучине истерики дамы.

   Когда дама заявила, что помолвка разрывается и она уходит, папа грустно на меня посмотрел, но, когда дверь за нашей гостью захлопнулась, облегченно выдохнул. Я не поняла, а наказать? Подошла к мужчине, который устало сел в кресло.

   -Пап, ты можешь меня наказать. Это я сделала. У меня даже улики есть. Ремень нести? – спросила с видом отчаявшегося преступника.

   -Я знаю, что ты. Нет, ремень не нужно. Пожалуй, я даже спасибо тебе скажу. Слишком поздно я понял, что такая мама нам не нужна. Она не полюбит ни тебя, ни меня. А на улики я хотел бы посмотреть. – он тепло улыбнулся и погладил меня по голове.

   Мы прошли ко мне в комнату. Я достала все ингредиенты, кубок и кортик. И тут папа тихо сказал: - А, нет, ремень нам все же нужен.

   Оказалось, что кубок — это награда дяди за участие в каком-то сражении, а кортик ему подарил погибший друг. Мне было совестно. В какой-то момент даже решила, что стоит перенести испытания, все же наказание я заслужила. Но когда представится возможность его испытать – непонятно, поэтому, так хорошо сложившуюся ситуацию, стоит использовать. Со скорбным видом попросила отпустить приготовиться к наказанию. Придя в комнату, достала фанерку, приложила к попе и натянула сверху запасные рейтузы. В общем, Роберто особо не усердствовал, и испытания были пройдены успешно. Перед дядей извинилась, клятвенно пообещав никогда больше не брать чужие вещи.

   Третье мое наказание совпало с желанием научиться готовить. Не добровольно, конечно, а под тяжестью сложившихся обстоятельств. Когда мне было лет тринадцать, к нам приехали «свататься». Приехали какие-то шапочные знакомые дяди. Причем их не звали. Но нас, точнее меня, решили «осчастливить» помолвкой, беспрестанно напоминая о моей ущербности и испорченной репутации. С их стороны интерес был понятен, у нас старинный и знатный род, они недавно разбогатевшие нувориши. Получив деньги, им захотелось получить статус. А я должна была стать пропускным билетом в высшее общество.

   В гости к нам приехал отец и два его сына. Почему два? Так, мне предлагалось выбрать, кто станет добровольной жертвой на ниве благополучия семьи. Поэтому оба мальчика люто меня ненавидели и старались при случае незаметно посильнее ущипнуть или толкнуть, в надежде, что уж его то я точно не выберу. Наивные, я и не собиралась выбирать.

   Так вот. Понимая, что я у себя одна и синяки не лучшее украшение девочки, я, с видом восторженной дурочки, пришла на кухню и попросила кухарку научить меня печь пирог. Обязательно с грибами. Жить, спать, есть не могу, как мальчики нравятся, хочу поразить их в самое сердце или другой орган, тут уж, как повезет.

   В процессе готовки я незаметно добавила несколько поганок. Отравить не отравит, но дурь из места, которым думают, а это однозначно не голова, вымоет. Кухарку, кстати, попросила не выдавать меня до поры, до времени.

   Во время обеда она торжественно внесла маленький пирожок, разделила его на две части и произнесла речь о том, что некая «неизвестная» дама, решила поразить этих недорослей своим мастерством. С меланхолией наблюдала за представлением, всячески демонстрируя, что знать не знаю, кто эта таинственная дама. Может, это прачку нашу так клинануло?

   Молодые люди сначала тыкали в пирог вилками. Чувствовали, паршивцы, что с ним что-то не так. Но когда дядя в недоумении приподнял бровь, вынуждены были проглотить хоть кусочек. Ну, мне и этого достаточно. Про себя стала считать до двадцати. Младший сорвал на одиннадцати, старший сорвался после восемнадцати. Внутри меня раздавался зловещий смех. Осчастливить они меня решили, щас, бегу и падаю!

   Два дня мои потенциальные женихи сидели в клозетах. Сил у них хватало доходить только до окна. А за окном, устроившись на траве, в окружении пирогов, лежала я и томно жевала стебелек с цветком на конце. Они видели мое довольное лицо, поджимали губы и трясли кулаками. Я, в ответ, посылала воздушные поцелуй.

   Как только им полегчало, они уехали, осыпая проклятиями мою голову. А папа сказал нести ремень. Причем, наказали меня не за то, что я поганками их накормила, здесь отец был солидарен со мной, оскорблять меня и «осчастливливать» они не имели права, а за то, что я издевалась над ними, когда им было плохо. Он сказал, что, когда твой враг болен или ранен, нельзя над ним глумиться, это низко, ведь он в заведомо проигрышном положении. Я посидела, подумала и согласилась с отцом. Семье, посетившей нас, точнее братьям, написала письма с извинениями, с благодарностью, что посетили нас, но, все же, отказалась от оказанной чести. От старшего брата получила ответ – «не больно то и хотелось».

   И вот сейчас я смотрела на фанерку в руках Егора и всерьез думала, стоит ли идти за запасными рейтузами.

   -Дочь! Немедленно в класс! – раздалось эхом в доме. – ё-моё… И отец вернулся. Сейчас вдвоем будут меня позорить.

   Грустная поплелась в указанное помещение. Зайдя села за парту. Напротив меня стояли двое красивых, подтянутых, серьезных мужчин. Засмотрелась и невольно улыбнулась.

   -А здесь нечему улыбаться, Зося! Тебе семнадцать лет! Через несколько месяцев поступление в академию. Это был последний преподаватель в нашей стране, который готов был с тобой заниматься. Неужели нельзя было продержаться столь короткий срок? – спросил дядя.

   -А обязательно держаться? Может я эти несколько месяцев отдохну? – сделала грустные глазки и сложила в молитвенном жесте ручки на груди.

   -Нельзя. Рядом должен быть преподаватель. Он должен следить за твоей магией, чтобы не было всплесков. Гасить или перенаправлять их. Как нам сейчас быть? – подключился отец.

   В дверь раздался звонок.

   -Кто это? – спросил Лоран у Роберто.

   -Я никого не жду. Жди здесь, мы спустимся, узнаем кто пришел, потом вернемся и продолжим разговор. Подумай пока над своим поведением.

   Но мужчины не успели выйти, как в комнату занеслась служанка и запыхавшись сообщила: - Господа, там учитель для Зоси подошла! Страшная, как столетний зомби!

   У меня стали подрагивать руки от нетерпения. Не выдержав, сорвалась с места и побежала в гостиную. Сзади послышался топот, мужчины меня догоняли.

   Вбежав в гостиную, замерла на месте. В глубоком кресле сидела сморщенная старушка с невероятной прической в виде двух белоснежных рогов. Рядом с ней стоял огромный открытый саквояж, из которого торчало множество бутылок. Сама же она сидела с фужером в руках, в котором плескалась янтарная жидкость. Весь ее вид излучал спокойствие и достоинство.

   -Вауууу… - выдала я и почувствовала, как мне в спину уперлись, затормозив, два тела.

   -Мадам Грюндберг? А вы…??? – спросил дядя.

   -Не умерла? – ответила старушка, отпив из своего фужера.

   -Нет, просто вам столько лет… - Лоран густо покраснел, поняв, о чем он только что сказал и какое количество правил в этикете нарушил.

   -Сколько? Милый мой, «настоящий мужчина — это мужчина, который точно помнит день рождения женщины и никогда не знает, сколько ей лет. Мужчина, который не помнит дня рождения женщины, но точно знает, сколько ей лет, — это её муж.» (1). Я разве имела честь быть вашей женой?

   -Нет, что вы.

   -Слава всевышнему, я уж думала в маразм впадаю.

   -Простите, наша служанка сказала, что кто-то пришел в качестве учителя для Зоси. Я верно ее понял?

   -Конечно, верно! Что в этом простом предложении могла напутать эта милая девушка? Да, я пришла к вашей девочке.

   -Но, как? Почему? – спросил отец.

   Старушка встала, обошла нашу троицу по периметру.

   -Видите ли, мистер Золивер мой ученик. На днях он ввалился ко мне, сообщив, что девушка смогла правильно использовать одно из древнейших и сложнейших заклинаний черной магии. И это была ваша родственница. На моей памяти только одна девчушка была на это способна.

   -Кто? – спросила я шёпотом.

   -Что, кто? – встрепенулась старушка, как будто только что проснулась.

   -Ну, кто, та девчушка?

   -Ааа, так это я.

   У меня отвисла челюсть, и я уже собралась спросить, действительно ли она была девчушкой и в какую эру есть об этом упоминание, когда дядина рука закрыла мне рот.

   Мадам Грюнберг задумчиво посмотрела на ладонь Лорана, пожевала губы и спросила: - А где мои покои, господа?

   

ГЛАВА 2. Занятия

-Простите, мадам, я сейчас покажу. – встрепенулся дядя.

   -Да и, голубчик, вещи мои прикажите туда же доставить.

   Как только дама ушла я пристала к папе с расспросами.

   -Кто это, папа? Почему вы оба с ней знакомы? Она знаменита, да? Она великий маг, да? Меня будет учить великий маг, да? – тараторила я и прыгала вокруг него.

   -Да, она великий маг. Но тебе не стоит обольщаться. Она очень, очень строга. Когда я учился, ее, простую учительницу некромантии, боялся даже наш ректор. Он периодически запирался у себя в кабинете и делал вид, что его нет. Если, не дай бог, мадам нужна была его аудиенция. А если она была нужна срочно, то и баррикадировался в кабинете.

   -Да ладно… Я очень-очень хочу у нее учиться. Обещаю, что не буду ее пугать.

   -Ну, здесь ты, на самом деле, пальцем в небо попала. Мадам сама кого хочешь напугает. Да и вариантов нет. С завтра, Зося, ты ученица мадам Грюнберг.

   Утром я сидела в классе и с нетерпением ждала начала занятия. Мадам Грюнберг зашла с небольшим саквояжем, нацепила на нос пенсне и медленно осмотрела помещение, остановив взгляд на мне. Я вскочила, сделала реверанс и села обратно, улыбаясь от уха до уха.

   -Итак, Зося. Расскажи мне, что ты проходила.

   Я вскочила и стала тараторить, стараясь не забыть ничего из пройденного с учителями. Мадам села в кресло и в такт моим словам кивала головой. В какой-то момент раздалось тихое посвистывание. Уснула, что ли? Я замолчала, дама открыла глаза и слегка хриплым со сна голосом спросила: - А что-то из запрещенного?

   Я напряглась. Как я расскажу о запрещенных заклинаниях? Как бы, в слове «запрещенные» уже некий маячок, что ни знать о них, ни уж тем более использовать их маги не могут. А маги недоучки тем паче. Стою молчу, изображаю на лбу движение мысли по извилинам. Проще – хмурю лобик, зарождая наметки скорых морщин.

   -Так… Это… — Вот! Закончился мой словарный запас!

   -Что?

   -Ну… Это же запрещенные заклинания. Использовать их нельзя, иначе можно поплатиться свободой, а в некоторых случаях и жизнью.

   -Милая моя, ты же некромант, должна понимать. «Жизнь — это небольшая прогулка перед вечным сном. Да и все приятное в этом мире либо вредно, либо аморально, либо ведет к ожирению.» (1) Не спорю, такие заклинания либо вредны, либо аморальны, но наслаждение от владения ими непередаваемо. Ну неужели ты не расскажешь тетушке Грюндберг, о своих маленьких секретах? Давай, я никому не скажу. – она облокотилась на ручку кресла, немного наклонилась в мою сторону и приставила руку к уху.

   Сначала я, конечно, стеснялась. Что-то мямлила, краснела. Но когда получила пару внятных советов на тему что и где стоит исправить, сдала себя с потрохами. Через три часа заглянули Лоран с Роберто. Мадам развернулась в их сторону.

   -О! Господа. Поздравляю! Вам «жопа»!

   -Мадам! Не употребляют такое слово в приличном обществе, его просто не существует, по правилам этикета. - папа смотрел на пожилую даму с возмущением.

   - «Странно, слова нет, а жопа есть...» (1). Ну, да, ладно. Не об этом речь! Поздравляю, у вас талантливый ребенок, процентов пятьдесят запрещенных заклинаний она освоила, оставшиеся пятьдесят изучит под моим руководством.

   Дядя резко побледнел.

   -Роберто. Я не понимаю, у нас проблемы? – спросил он у моего папы.

   - Да, какие проблемы? Разве это проблемы? Ох уж эти слабые мужчины. – проворчала мадам Грюнберг_ - «Люди сами себе устраивают проблемы — никто не заставляет их выбирать скучные профессии, жениться не на тех людях или покупать неудобные туфли» (1). А у вас просто умная и талантливая девочка, а не проблемы! Я давно искала себе ученицу, кажется, поиск закончен.

   Папа вздрогнул, но лицо держал. Я отчаянно потела и комкала в руках ткань от подола платья. Чувствую, что в эту самую минуту судьба моя решается, но, хорошо это для меня или плохо, не понимаю.

   -А если мы не согласны? – уточнил Роберто.

   -Тогда вернемся к вопросу наличия слова «жопа» в вашем лексиконе. – меланхолично произнесла дама, открыла саквояж, достала бутылку и фужер, зубами выдернула пробку и налила себе вина. – Нус, дорогие родственнички моей ученицы, что скажите?

   -Я так понимаю, ответить «нет» мы не можем? – уточнил дядя.

   -Почему? Конечно, можете. Но оно вам надо? Характер у меня скверный, буду мстить, пакости вершить, здоровье подорву, это обязательно, причем не себе. «Понятна мысль моя неглубокая?» (1).

   Мужчины скрипнули зубами и выдвинули требование о заключении договора с мадам о моей целостности. В нем перечислили все части тела на момент передачи меня в качестве ученицы (вплоть до количества пальцев на руках и ногах), описали мое физические, психическое состояние и развитие с требованием вернуть в состоянии не хуже, чем было. В конце стояла отдельная фраза – запрещен возврат к нулевым данным, то есть, запрещено стирать память и навыки.

   -Не, ну это вы, конечно зря. Я что-то в своей жизни, например, предпочла бы забыть. Помню, уединились мы с неким мистером, для искрометного времяпрепровождения. Снял он значится портки, а там… – дослушать не успела, дядя закрыл мне уши. Хотя, судя по реакции мужчин, сами они слушали с большим интересом, периодически округляя глаза и приоткрывая от удивления рот.

   Когда подписали договор, мадам Грюнберг приступила к занятиям. Большая из них проходила на кладбище.






Чтобы прочитать продолжение, купите книгу

90,00 руб Купить