Королевская школа. Часть 2. Ария. Александра Плен

Тайна раскрыта. Денизе вернули титул, земли, рудники, обелили имя отца. Теперь она самая богатая невеста в королевстве. Плюс Эдвард решил, что пора менять традиции, и что лучшей королевы, чем она, ему не найти. Дениза сбегает на войну, уговаривая короля дать ей время подумать.

***

Лето подошло к концу. Я прекрасно ориентировалась во дворце, с легкостью вела бухгалтерию столичных школ и больниц, организовывала приемы, балы, вела дипломатическую переписку, а самое главное – начала работать в королевской кузнице. В ней работал мой отец, а до него его отец и так далее. Она была огромной, меньше, конечно, главной бальной залы дворца, но все равно размеры потрясали. В длину здесь мог уместиться железнодорожный состав, а в ширину — груженая морская баржа. Столько металла! Самого разного — железо, медь, серебро, даже слитки золота лежали на полках. Я с трепетом дотрагивалась до папиных незаконченных заготовок. Здесь стояли модели паромобилей, дирижаблей, двухэтажных вагонов. Было и оружие. Много, целые горы. В моей теории об исчезновении магии появились пробелы. Если отец делал оружие, которым впоследствии убивали людей, почему сила сохранилась в нашей семье? Или магу необходимо лично с помощью своей силы лишить жизни человека?

   Младший Хорн пропал. Давно в газетах ничего не писали о его эксцентричных выходках и причудах. Велир ходил по дворцу мрачнее тучи. И даже, когда мы сталкивались в коридорах, ограничивался коротким кивком, без прежних шуточек и угроз. Или потерял ко мне интерес, или я стала настолько знаменита и узнаваема, что мое исчезновение просто так не объяснишь.

   Стыдно признаться, я часто вспоминала о Торусе. Оказалось, я привыкла к его постоянному присутствию в своей жизни. Привыкла к признаниям, жарким взглядам, пристальному вниманию. Скучала даже по высокомерным замашкам и непристойным предложениям. Не такая уж я и ледяная статуя, какой меня представлял Хорн.

   Неожиданно выяснилось, что за работу фавориткой полагается оплата. Из королевского банка пришло оповещения, что на моем счету лежит две сотни золотых. Кроме всех нарядов и украшений, которые останутся у меня, раз в месяц выплачивали «жалование».

   «Что бы сказала Клара, узнав, как я зарабатываю себе на жизнь?» — мысленно улыбнулась я, подумав, что даже потратить заработанное не смогу — негде и незачем. И нет никого, кому бы я хотела сделать подарок.

   Наконец, объявили имя невесты наследника. Ей стала двенадцатилетняя принцесса Лея из рода Горегоров. Дальнее северное государство, не имеющее с нами совместных границ. Бедная девочка, ей придется уже через два года покинуть родину, переехать в Альтею и жить здесь до совершеннолетия.

   Я спокойно восприняла эту новость, хотя все без исключения присматривались ко мне, стараясь различить тень недовольства. Хотелось бы искренне порадоваться за Эдварда, но как только я намекнула о милой белокурой девочке, нарисованной на присланном портрете, его лицо гневно исказилось.

   — Еще ничего не решено, — прорычал он и выскочил из моего кабинета.

   Я так и не завела друзей во дворце. С компаньонками сложились прохладные деловые отношения, въевшаяся привычка держать лицо не давала расслабиться ни на секунду. С королевскими фаворитками, которые сначала заходили ко мне и приглашали поболтать, разговаривать было не о чем. Одних интересовали лишь наряды и украшения, других — возможность накопить денег и удачно выйти замуж. Никто более двух-трех лет в фаворитках не задерживался. Кто и по какой принципу их отбирал — неизвестно. Девушки были красивы, образованы, не арии, конечно, но и не простолюдинки.

   Некоторые мне помогали в оформлении комнат и встречах делегаций, другие не хотели даже пальцем шевелить ради какой-то работы. Одна красавица-брюнетка прекрасно разбиравшаяся в составлении букетов и часто помогавшая мне как-то по секрету сказала, что их давно уже не вызывают в спальню к королю, что прошел слух о недееспособности его величества. А она вообще ни разу не была в его личных покоях.

   — Но так даже лучше, — улыбнулась я, — деньги поступают, а работы нет.

   Через неделю начинались занятия, меня ждал четвертый курс. Возвращения в школу я ждала с большим нетерпением. За прошедшее во дворце лето я набралась бесценного опыта. Осознала свою привлекательность, научилась красиво выглядеть, вести бессодержательные беседы и лицемерить. То есть, стала похожей на настоящую арию.

   Я сидела у окна и пила утренний чай, когда в гостиную без стука вошел Эдвард. Резкие стремительные движения заставили меня удивленно поинтересоваться:

   — Во дворце пожар? На нас напали? Революция?

   — Хуже, — выдохнул он и бросил на стол рулон газет. — Читай. На первых полосах.

   А сам начал нервно ходить по комнате.

   Я осторожно взяла в руки утренний выпуск.

   «Сенсация! На троне сидит сумасшедший!»

   Сердце пропустило удар.

   «Арий Нурв дал эксклюзивное интервью и рассказал, что действительно случилось семь лет назад на королевской охоте».

   Я жадно глотала строчки, перепрыгивая с одного абзаца на другой.

   Хм… оказывается Нурв боялся влияния верховного судьи, который пригрозил ему расправой, подобной Крею… поэтому не открывал рта. То есть рассказал вовсе не потому, что Торус опозорил его дочь, отказавшись на ней жениться.

   «Что ж, рано или поздно все тайное становится явным», — подумала я, откладывая газету, не зная, радоваться мне, что все открылось, или огорчаться.

   — Почему королевские службы не перехватили тираж? Куда смотрели сыскари?

   — Нурв давно готовил эту бомбу. Газеты были напечатаны в тайне, за границей. И только сегодня доставлены в столицу. Ни одна столичная типография не взялась бы за это. Сам он с семьей уехал в соседнюю Вергану, на воды, якобы поправить здоровье.

   — Что Хорн?

   — Готовит опровержение, но боюсь, не поможет. Посол Фракрии уже с утра потребовал аудиенции. И, думаю, если мы позволим ему встретиться с королем, он произнесет заветное слово «сын», которое является спусковым для отца. Это особенно было выделено в газетах.

   Я задумчиво покусывала губы. После шпионского скандала отношения с Фракрией были натянуты. Они прислали нового посла, но тот даже не посетил бал, отписавшись, что приболел. Хотя ему было выслано приглашение.

   — Мы оттяпали у нее в прошлую войну большой кусок, — произнесла я, крутя в руках пустую чашку, — конечно, они недовольны.

   Эх, Торус, Торус. Ты и не знал, что своим «нет» в храме доставишь столько проблем. Многоходовка Велира распалась из-за эгоизма и легкомыслия сыночка.

   — Недовольны?! Боюсь, они только и ждут повода, чтобы развязать войну. Территории, как ты говоришь, оттяпанные нами, очень ценные.

   Да, я знала. Огромные залежи железных руд, угля. За семьдесят лет, прошедших с окончания последней войны, мы построили на бывшей чужой территории шахты по добыче и несколько литейных заводов. Теперь это все нужно защитить.

   — И у кого же хватило глупости напасть на Фракрию? — вопрос был риторическим.

   Я и сама знала, что семьдесят пять лет назад Рем тринадцатый развязал войну с богатейшим соседним государством. Раньше мы не лезли к ним. Фракрия находилась за огромной горной грядой и была недоступна. С развитием техники стало возможно пересечь горы. Это же развитие и подтолкнуло к войне. Нам требовались железо, уголь, металлы. Своих залежей катастрофически не хватало. Силы почти были равны. Почти. Но не совсем. У нас были маги.

   Через пять лет кровопролитной войны Фракрия предложила мировую. Мы получили огромный кусок, почти четверть страны, с богатейшими залежами разнообразных руд. Именно туда, через горы в основном и строил тоннели род Зоргов.

   — А если король передаст престол тебе?

   Эдвард вымученно хмыкнул.

   — Народ Альтеи, думаю, можно будет немного успокоить подобной рокировкой, но Фракрию… Наши шпионы докладывают, что их армия еще месяц назад пришла в движение, подтягиваясь к границе. Они закупили огромную партию оружия в Грандии, те хитрые, торгуют и нашим, и вашим. Да и у них самих техника на высоте. Сама знаешь, Фракрия на первом месте по добыче железа. Мы лишь немного ее обобрали. Они спят и видят, как забрать все обратно.

   — Тогда война лишь дело времени.

   — Да, ожидали подходящего случая. И вот он представился. От нас могут отвернуться союзники. Народ недоволен. Газетчики делают из твоего отца мученика и сомневаются не только в судебной системе, но и в целесообразности единоличного правления. Особенно, если этот человек — из сумасшедшего рода. Они уже вспомнили Рема четвертого…

   Я взялась за голову и застонала. К чему может привести одно слово «нет» и обида влиятельного человека. С другой стороны, не Нурв заварил эту кашу, не он разжег пламя. Он лишь поставил точку. Все началось гораздо раньше.

   — Революция, террор и республика в итоге? Потом грызня и развал на автономии? — я подняла глаза на Эдварда.

   — Да, как в Мальере.

   — Это самый плохой сценарий, — отложив газеты, встала и подошла к наследнику. — Надеюсь, до него не дойдет. Будем делать все по порядку. Сначала твоя коронация. Потом остальное.

   Вид у Эдварда был измученным.

   — Удивительно, как похожи наши мысли. Я уже отдал распоряжения, Хорн займется юридическими вопросами, — и добавил виновато: — Я знаю, ты его ненавидишь, но он единственный, кто в курсе всего. Плюс он пообещал уйти в отставку.

   — И кто будет верховным судьей? — мне, если честно, уже было все равно, получит Хорн по заслугам или нет, отца и мать это не вернет. Месть утратила свое очарование. Или я повзрослела, или стала мудрее.

   — Он прочил на свое место сына, — уголок рта Эдварда криво дернулся, как всегда при упоминании о младшем Хорне, — теперь место вакантно. Ты не хочешь занять?

   — Плохая шутка, — скривилась я, перебирая в памяти влиятельных чиновников. Магические семейства отпадают — у них итак работы по горло, а больше никто, преданные трону и королю, не приходил на ум.

   — Подумаем об этом после, — в конце концом произнесла я, — сейчас самое главное — утихомирить народ и не допустить войны.

   Серьезная учеба на время была забыта. Мы успевали лишь посетить пару лекций утром, иногда одну-две практики, затем ехали во дворец. Эдвард готовился к спешной коронации, я ему помогала всем, чем могла. От имени наследника писала официальные письма монархам. Устраивала приемы, чаепития с послами, дипломатами, консулами. Мы с королевой на пару выливали столько улыбок и лести, что, казалось, они тонут в них. Нам удалось заручиться поддержкой четырех соседних королевств. Те пообещали помочь вооружением, но открыть второй фронт отказались.

   — Мы слишком расслабились за то время, пока в королевстве царила магия, — сказал как-то Эдвард за поздним ужином вдвоем, — мы считали себя властителями мира, неуязвимыми и могущественными. Сотни лет расширяли территории, не думая, как будем защищать их, если придется. А сейчас, чтобы доехать из Шалира до ближайшей западной границы, даже на поезде требуется не меньше недели. А ведь даже не везде проложена железная дорога. На дальних границах, у гор, почти нет форпостов. Чтобы подтянуть туда войска необходимо время. Много времени.

   Я молча слушала Эдварда и думала, как же рано он повзрослел. Юноша, с которым я делала уроки в школе, исчез. Передо мной сидел молодой король, серьезный, хмурый, с темными от недосыпания кругами под глазами, с печатью хронической усталости на лице. А ведь ему всего двадцать. В его возрасте нужно веселиться, встречаться с девушками, кутить с друзьями в ресторациях. Как это делал Торус. Я тряхнула головой, прогоняя образ сына судьи.

   — Когда ты нормально спал в последний раз? — его высочество небрежно отмахнулся.

   — Не важно.

   — Важно, — с нажимом произнесла я, — если не хочешь свалиться под ноги Хорну на коронации, ты должен отдохнуть.

   Эдвард поднял на меня покрасневшие глаза.

   — Можно я сегодня останусь у тебя? — в голосе было такое ожидание и надежда, что я растерялась.

   Мысли заметались испуганными воробьями. Хотя… вряд ли он имел в виду то самое. На него же без слез не взглянешь.

   — Оставайся, — ответила с улыбкой, — хоть прослежу, чтобы ты выспался.

   Эдвард заснул быстро, только нашел мою руку, сжал и отключился. А я боялась пошевелиться. Лежала одетая в огромной кровати и думала, что дворцовым сплетникам завтра будет чем поживиться — наследник впервые ночует в покоях фаворитки. Репутация итак разрушена — нечего переживать.

   Опыт новый и интересный — спать с мужчиной в одной кровати. Он странно дышит, сопит, горячий, как печка, и пахнет бумагой, чернилами, пылью и немного потом. Необычно, но приятно.

   Я улыбнулась, поправив будущему королю упавшую на лоб челку. Эдвард прерывисто вздохнул. Сердце сжалось от нежности.

   Мой лучший друг, младший брат, верный соратник. Мой король. Но не любимый, увы…

***

Утром у покоев выстроилась очередь из просителей разбудить его высочество. Я стойко защищала вход в спальню, пока на часах не стукнуло девять. После этого позволила зайти камердинеру, а сама отправилась в кузницу. Пора браться за блокноты отца, множество которых я нашла на полках.

   Формулы, формулы, формулы. Непонятные, длинные, сложные, некоторые на две-три страницы мелким текстом. В основном оружие. Части пушек, ружей, базук. Бывший главный помощник отца, работающий здесь, рассказывал, что Крей делал лишь заготовки — стволы разных калибров, патронники, затворы и прочее. Конечно, проще дотронуться до слитка железа, произнести формулу и вот, на месте слитка гора одинаковых стволов или спусковых крючков. Заготовки вывозились в мастерские, там уже из них собирали ружья, прикрепляли деревянные приклады и так далее.

   Не слишком я горела желанием штамповать оружие. Гораздо интереснее было бы изобретать новые улучшенные кабины для паромобилей или начинку вагонов. Даже фонтаны, урны и металлические скамейки в парках и те были лучше, чем пушки.

   Но работу не выбирают. Особенно при дворе.

   Герр Карон, управляющий королевскими фабриками, несколько раз передавал через герру Вилару письма с прошениями приехать и заняться своими прямыми обязанностями — работой с металлом, тем, чем занимались мои предки. Сегодня мне было поручено обеспечить сборочные мастерские по оружию. Толстые железные прутья, привезенные из литейных цехов, ждали внутри.

   Удивительно было то, что столичные мастерские стояли без работы почти восемь лет, так как никого из Креев не было. За восемь лет построили лишь два военных завода и те в глубине страны. Прав был Эдвард. Ремы расслабились, имея в услужении магов. На наше королевство никто никогда не нападал, мы первыми проявляли агрессию, расширяя и расширяя территории.

   Я читала написанные папой заклинания, держа руку на слитках. Они рассыпались мелкими деталями, которые сразу же грузили на тележки и увозили дальше.

   «И это мое будущее? — мысли текли вяло и монотонно. — Каждый день делать оружие? С утра до вечера служить на благо королевства? Притворяться счастливой и довольной, в любых ситуациях держать лицо?»

   Любовь? Семья? Когда придет время, мне укажут кандидата, за которого я должна выйти замуж и продолжить род Креев. В кого я превратилась, а ведь мне всего двадцать? Ледяная стерва с замороженной душой и безукоризненными манерами. Хорн был прав.

   Я чувствовала себя старухой, уставшей от жизни. Пропустила момент беззаботной юности, невинное кокетство, прогулки по вечерам, сплетни с подружками. Такое ощущение, что у меня было детство, а потом сразу зрелость. Обязанности, долг, работа…

   Мне вдруг стало страшно, что вся моя жизнь так и пройдет. И самые сильные чувства, которые я испытала, останутся связанные с Хорном, когда он целовал меня в полутемной комнате у библиотеки. Я горела, и он горел. Те эмоции были настоящими. Гнев, боль, ярость. Они совсем не похожи на льстивые подобострастные улыбки дворцовых прихлебал, которыми я окружена сейчас. И нет просвета в этой череде подхалимов и просителей.

   Лишь с Эдвардом я еще могу поговорить по душам, но и он все реже заходит ко мне. Постоянные заботы отнимают все свободное время наследника.

   Закат заглянул в огромные окна и зловеще окрасил гору заготовок ружей багровыми брызгами, словно каплями крови. Я вздрогнула и пошатнулась от слабости. До этого момента я никогда не испытывала упадка сил при работе с металлом. А Дарий предупреждал, что это неизбежно, после сильного расхода магии.

   — Герра Крей, вы сделали сегодня более чем достаточно, — ко мне подошел герр Карон, — карета давно ожидает вас. Завтра можете не приезжать, сборщикам работы на неделю.

   Я обвела взглядом преобразившуюся кузню. Пол был завален частями пушек, ружей, штыков. Он прав. Подсобные рабочие даже не успевали все погрузить на тележки.

   — К завтрашнему утру мы все разберем и пересчитаем, — продолжил он, — если будут большие перегибы в запчастях, нужно будет доделать недостающие детали.

   Я молча кивнула и направилась к выходу, стараясь идти ровно. Руки дрожали, в глазах расплывалось. Ни разу ранее не испытывая магического истощения, я изрядно испугалась. Казалось, из меня выкачали воздух, сердце грохотало, в ушах стоял гул. Едва добравшись до кареты, я без сил упала на мягкие сиденья, давая себе слово больше никогда так не забываться и контролировать силу.

***

«Это уже стало плохой традицией», — уныло подумала я, глядя на ворох газет, принесенный Эдвардом утром.

   — Из тебя пытаются сделать символ революции, — хмуро произнес он, кладя их на столик. Я взяла верхнюю, — почитай. Ты — жертва королевского произвола. Ремы отобрали у тебя все — титул, родителей, богатство, а я силой принудил стать моей фавориткой. То есть, опозорил благородную девушку, арию по крови, мага.

   Первым порывом было пошутить, что так и есть. Почти все, что написано, правда. Но заглянув в глаза наследнику, осеклась. Улыбка погасла. Лицо Эдварда было озабоченным и совсем не веселым.

   — Я заставил Хорна подготовить бумаги о восстановлении титула семьи Крей и возвращении земель. По крайней мере, тех, что отошли казне.

   Я отмахнулась.

   — Это может подождать, у тебя сейчас есть более важные задачи.

   Эдвард устало облокотился о стол.

   — Я уже не знаю, что важно, а что нет. Что бы я ни делал, этого недостаточно. Как я скучаю по тем дням, когда мы с тобой сидели в библиотеке и готовили домашние задания. И единственной проблемой было правильно ответить на практике.

   Я тоскливо улыбнулась и, наконец, вчиталась в текст статьи. Действительно, написано очень прозрачно. Кому-то очень на руку вся эта неприятная ситуация.

   Кроме моего «несчастного положения» зацепиться было не за что. Наша страна процветала. Благодаря магам мы не знали ни бедствий, ни катаклизмов. Образование, наука, технический прогресс — все было на высоте. Упрекнуть королевскую власть было не в чем. Но всегда есть недовольные. И они ухватились за мою семью, сделав из моего отца и матери мучеников, а из меня — несправедливо униженную благородную страдалицу.

   — Я сама напишу опровержение, — заявила решительно, вставая. Быстро пробежала глазами несколько разложенных газет, — вот этот, — ткнула пальцем в подпись герр Лукаран, — неплохой стиль и изложение.

   — Герра Вилара! — я нажала кнопку на столе, в соседней комнате прозвенел колокольчик. В кабинет вошла мой главный секретарь, — организуйте встречу с герром Лукараном, журналистом из «Утреннего Шалира». Я дам интервью. Скажем, на завтра, после обеда. Что у вас?

   Женщина держала в руках пачку конвертов.

   — Почта, герра Крей, — я кивнула на стол. Женщина степенно подошла к столу и, аккуратно положив бумаги, поклонилась Эдварду. Я дождалась, пока за ней закроется дверь и лишь потом взяла в руки верхний пухлый конверт.

   — Не может быть! — восклицание сорвалось с губ совершенно непроизвольно.

   Эдвард заинтересованно обернулся.

   — Что там?

   — Ничего особенного, — голос уже приобрел равнодушные интонации, но наследника обмануть не удалось. Я тщетно попыталась засунуть конверт под бумаги. Эдвард протянул руку, и мне пришлось вложить в ладонь письмо, подписанное самым знаменитым адвокатским домом Шалира «Котар и сыновья».

   — Два дня назад арием Торусом Хорном была оформлена дарственная, — начал читать Эдвард, — вам передается в собственность поместье Фабрия общей площадью пять тысяч акров и приблизительной стоимостью… — наследник присвистнул, — …так… имущество включает… виноградники, два винодельческих завода, озеро, лесные угодья, дом, завод по разведению скаковых лошадей… Пропустим… И, наконец… Получить документы вы можете, посетив нашу контору по улице…

   С каждой строчкой голос Эдварда становился более напряженным. В итоге он сжал в кулаке письмо, опустил руку и холодно произнес:

   — И за какие заслуги такой подарок?

   Я пожала плечами, ничуть не испугавшись злого тона. Мне было не в чем себя упрекнуть. А вот видеть терзающегося ревностью Эдварда было забавно.

   — Выбирай — жалость, сочувствие, раскаянье, угрызения совести за то, что сделал его отец. Желание компенсировать мои потери из-за Хорнов… — я с улыбкой загибала пальцы. — На самом деле Торус неплохой человек и отличается от Велира в лучшую сторону.

   Эдвард сварливо фыркнул:

   — Ты так хорошо его успела узнать?

   Я положила ладонь на плечо друга, мягко вынимая из судорожно сжатых пальцев письмо.

   — Не злись. Он ничего для меня не значит.

   — Я злюсь не из-за этого, — буркнул Эдвард, вздыхая, — а из-за того, что он успел первым.

   — Что успел?

   — Одарить тебя. Я только сегодня утром отдал распоряжение восстановить тебе дворянство, а он уже оформил дарственную.

   — Надеюсь, ты не собираешься соревноваться с Хорном? — произнесла насмешливо. — Хотя продолжай. Мне это только на руку. Благосостояние только улучшиться от этой гонки.

   — Не рассчитывай на многое от Торуса, — включился Эдвард в шутливую перепалку. — Отец лишил сыночка наследства, так что поместье Фабрия все, что у него было. Сейчас он бедняк. А вот я очень богат. И если ты будешь ко мне благосклонна…

   — О, мое любимое высочество! — толкнула его в бок, наследник притворно зашипел, словно от боли. — Я итак к тебе более чем благосклонна. Что я еще должна сделать, чтобы получить пару-тройку поместий?

   Нечто вертелось у Эдварда на языке, нечто такое, чего он так и не решился сказать.

   — Ничего, — в итоге произнес он, — ты уже все сделала.

   Наследник ушел, а я еще долго не могла прийти в себя. Я так и не сказала ему, что для меня гораздо ценнее то, что Хорн отдал последнее, что у него было. А Эдварду ничего не стоило подписать бумаги или подарить поместья, которых у него великое множество. Конечно, я не думаю, что Тор голодает или бедствует, даже если Велир лишил его наследства. Он арий, у него остался титул. Его мать из семейства Фархов, те тоже очень богатые и влиятельные. Но я помню, с каким выражением он рассказывал о Фабрии, он любил это место и дорожил им. Значит, отдал самое дорогое.

***

Герр Огюст Лукаран оказался молодым парнем, щуплым, вертким и невероятно шустрым. За те пару минут, которые прошли с момента его прихода в мой кабинет и до того, как нам принесли чай, он успел, казалось, разглядеть даже пыль на верхней полке комода и пересчитать количество папок на моем столе. А когда склонился над моей рукой для поцелуя, то и ознакомиться, что в них написано.

   — Я безмерно счастлив, герра Крей, что вы согласились на интервью для нашей газеты, — затараторил он, хитро стреляя глазами, — или я могу уже называть вас ария Крей?

   «Ничего себе у них информаторы», — подумала я, восхитившись.

   — Давайте обойдемся без титулов, герр Лукаран, — ответила с улыбкой я, — половину своей жизни я была арией, вторую половину прожила без этой приставки. На мой характер она никак не влияет.

   Парень почтительно склонил голову. В его глазах мелькнуло уважение.

   — Я читала ваши статьи, герр, и полагаю, что они написаны умным проницательным человеком, истинным патриотом нашей страны, — журналист немного смутился.

   Пусть он и старался казаться бывалым, умудренным опытом ловкачом, но я заметила покрасневшие кончики ушей и струйку пота, бегущую по виску. Явно он во дворце впервые и очень нервничает.

   — Никому из граждан Альтеи не выгодны волнения и смена власти, — продолжала я. — Допускаю, что вы, как журналист ищете горячие новости, привлекая читателей, ведь им не интересна пресная спокойная жизнь в королевстве.

   Парень мимолетно улыбнулся.

   — И вашу газету перестанут покупать, если в ней не будет сенсаций, — я встала, протянула Лукарану конверт, тот машинально его взял. — Предлагаю вам сделку. Ваша газета напечатает мое обращение без правок, а за это я отвечу на несколько ваших вопросов. Любых.

   Журналист развернул лист и бегло пробежал глазами текст. Над ним я просидела все утро, выверяя каждое слово. Тщательно обдумывая и оценивая каждую фразу. Герра Аланта, наш профессор литературы могла бы мной гордиться.

   — Неплохо написано, — уважительно произнес герр, складывая бумагу и вытаскивая блокнот с карандашом, — я согласен вставить ее в свою статью о вас. Но это не значит, что я стану королевским прихвостнем…

   — Нет-нет, — улыбнулась я, прерывая показушное возмущение парня, — я не собираюсь вас заставлять переходить на сторону Ремов, оставайтесь независимым журналистом. Я прошу лишь посмотреть на проблему с другой стороны. Вы же умный человек и понимаете, что слабая власть не выгодна, прежде всего, народу. Как и революция. Пример — восточная Мальера. Сейчас на месте некогда немаленького государства пять разрозненных и постоянно воюющих между собой республик.

   — Вы так говорите, будто вам королевская власть не сделала ничего плохого, — сварливо произнес Лукаран, — словно они идеальны и непогрешимы.

   — Я уже прошла эту стадию, герр.

   — Какую стадию?

   — Юношеского максимализма, — парень ожидаемо скривился, но ничего не ответил. Надеюсь, он задумается о моих словах. Я не стала его в чем-то разубеждать или доказывать правоту. Если у него есть мозги, он сделает нужные выводы.

   — Начнем интервью? — я позвонила секретарю и попросила убрать приборы. — Что вы хотели узнать?

   Лукаран подобрался, глаза зажглись азартом. Он раскрыл блокнот и сжал в пальцах карандаш.

   — Первое, что интересует наших читателей, это магия.

   «Кто бы сомневался, — подумала я, — это всех интересует. Иногда мне кажется, что я могла больше заработать, выступая на публике, делая фокусы».

   — Вы первый маг в моей жизни, которого я увидел, — продолжил герр. — Думаю, для большинства людей магия является чем-то сказочным и нереальным. Многие и вовсе думают, что маги давно вымерли, а род Ремов просто поддерживает таким образом статус и величие страны. И свой статус.

   Я улыбнулась и чуть выпрямила пальцы. Лукаран непонимающе нахмурился.

   — Ваши пуговицы… — подсказала я.

   — Ничего себе! — парень опустил глаза на сюртук и ошеломленно присвистнул. Когда-то круглые обычные медные пуговицы превратились в изящные головки ромашек.

   — Могу вернуть обратно.

   — Не-нет! — воскликнул он, — пусть остаются такими. Это… — он запнулся. — Это потрясающе.

   Прошло немало времени, пока он не налюбовался обновленными пуговицами. Я не стала его торопить, бегло просматривая принесенное секретарем досье на журналиста.

   — Расскажите, где вы жили после того, как вас лишили дома, — Лукаран опять взялся за карандаш.

   Далее интервью шло в обычном режиме. Я тепло рассказала о Марте, о том, как она обучала меня. Какая она была умная и начитанная. Заметила вскользь, что образование в нашем государстве дается всем юношам и девушкам без ограничений по богатству и родовитости. За это тоже нужно благодарить королевский род. Так как именно Рем третий начал строить в королевстве бесплатные школы и продвигать всеобщее образование.

   Намекнула на то, что женщины и мужчины в нашей стране имеют равные права. И это тоже заслуга рода Ремов. Так как иногда единственным носителем магии в роду были женщины. И часто женщины занимали трон и правили королевством. Пример тому Рем седьмой — королева Изольда и Рем одиннадцатый — королева Ларина. При них в королевстве построили больше всего лечебниц и храмов. А ведь существует много стран (я их перечислила), где женщины не имеют права даже пойти учиться.

   — И последний вопрос, — Лукаран пристально уставился мне в лицо, отслеживая каждую эмоцию, — ходят слухи, что вас насильно заставили стать фавориткой. Вы действительно любите его высочество?

   Я ожидала чего-то подобного. Рано или поздно этот вопрос должен был быть задан. Я намеренно пропустила первую часть, зато на вторую ответила с максимальной честностью.

   — Очень люблю, — искренне произнесла я, не соврав ни единым словом, — Эдвард прекрасный человек. У него великое сердце. Более доброго, цельного, честного человека я не встречала в своей жизни. Он не думает о себе, в первую очередь он думает о королевстве и о людях вокруг. Он первым вступился, протянул руку, когда меня унижали и оскорбляли в школе.

   С улыбкой мысленно отметила, что чуточку погрешила против истины. Первым все-таки был Дарий, но думаю, он не обидится за маленькую ложь.

   — Не буду повторяться, это и многое другое я описала в своей статье. Надеюсь, вы напечатаете ее как можно скорее.

   Я встала и подошла к Лукарану. Тот тоже поднялся. Пора заканчивать интервью, я и так потратила на него гораздо больше времени, чем было запланировано. Пожав парню руку, произнесла:

   — Уважаемый герр, я не хочу войн, не хочу кровопролития, не хочу становиться символом революции. Не хочу, чтобы с моим именем на устах гибли люди. Возможно, монархия и изжила себя, но не в нашем случае. У нас богатое процветающее королевство, а значит, род Ремов справляется с поставленными задачами. Я не знакома лично с королем, Ремом пятнадцатым, но могу сказать следующее. Спросите себя, если бы вы своими руками случайно убили любимое дитя, сохранили бы вы рассудок, и как бы вы жили после этого?

   Парень в глубокой задумчивости смотрел в пол.

   — До свиданья, герр. Через две недели состоится коронация его высочества Эдварда, — я протянула Лукарану конверт с вензелем, — вы приглашены как независимый журналист.

   — Спасибо, — выдавил он из себя и медленно направился к двери. Что ж, еще один талантливый человек на нашей стороне. В этом я не сомневалась. Я сделала все, что могла.

***

— Я такой идеальный? — на моей памяти Эдвард впервые за долгое время искренне улыбался. В его руках была газета.

   «За ним я пойду куда угодно, и всеми силами буду помогать новому королю», — торжественно зачитал он мне мои же строчки.

   Лукаран не соврал. Он напечатал мое послание слово в слово. Да и вся статья обо мне вышла… скажем так… ошеломляющая. Все-таки, не зря я выделила этого парня, так талантливо никто бы не смог описать мою жизнь.

   — Интересно, Огюст Лукар, великий историк и писатель, его предок? — Эдвард уселся в кресло напротив, закинув ногу на ногу. Я пожала плечами — в досье этого не было.

   — У тебя дар, Дени. Ты сделала из меня эталон, совершенство, — улыбался наследник, — не такой уж я и хороший. Вот Ромул был…

   — Я не знаю Ромула, — прервала Эдварда взмахом руки, — не знаю твоего отца, не знаю никого из твоего рода. Я знаю тебя. И ты лучший. Я твердо в этом уверена.

   Его высочество смущенно покраснел.

   — Коронация через десять дней, — произнес он невыразительно, — приглашения приняли пять королей. Все соседи, кроме Фракрии. Я хотел тебя попросить заняться балом. Черновик протокола я набросал, — он протянул мне два листка, написанных убористым почерком.

   Я кивнула, отметив, что опять не напишу трактат по логике. Учителя, войдя в наше с Эдвардом положение, разрешили сдавать зачеты дистанционно. Но его все равно нужно было написать.

   В распорядке дня на сегодня была еще поездка в адвокатскую контору. Я хотела проконсультироваться со специалистами юридического дела, как можно вернуть обратно поместье Торусу. Знала, что по законам Альтеи подарки нельзя передаривать. Значит, нужно найти другой способ, а времени читать книги по праву у меня не было. Коронация неумолимо приближалась. Работы было все больше и больше.

   — Волнуешься? — спросила невзначай. Эдвард перевел рассеянный взгляд на меня и непонятно качнул головой.

   — Кстати, я вот из-за чего пришел, — он протянул какие-то бумаги, — тебе восстановили титул и сняли все обвинения с Фредерика Крея. Хорн закончил бумажную волокиту. Так что теперь, ария Дениза Крей, ваше родовое имение Кларинс полностью в вашем распоряжении. Вместе с золотыми и серебряными рудниками, о которых так заботился твой отец. Так же вернули два дома в Шалире, усадьбы в ариале Тортн и Бургас. Увы, движимое имущество, корабли, паромобили, вклады в банках и прочее вернуть не удалось. От них не осталось и следа.

   — Ну и ладно, — отмахнулась я. Итак более, чем достаточно.

   — Завтра можешь съездить в Кларинс, — закончил Эдвард, — это же недалеко? Успеешь за день-два обернуться?

   Кларис… Я мечтательно улыбнулась. Там прошло мое детство, среди золота и драгоценностей. Среди зелени рощ и лугов. Среди нескончаемых праздников, балов, маскарадов и веселья. Среди добрых и милых людей, которые в трудную минуту не открыли нам с мамой двери своих домов, хотя на балы и просить денег приходили регулярно.

   — Нет, не поеду, — решила я, — некогда, да и незачем. Лучше посмотрю столичные дома. Вдруг там что-то осталось от папы. Записи, дневники. И да, — я встала, подошла к Эдварду и чмокнула его в щеку, — спасибо.

***

Король тихо мирно покинул дворец, отбыв в летнюю резиденцию, где доживали все предыдущие короли. С ним отправились лечащий врач, личная гвардия, слуги и несколько фавориток. Королева осталась во дворце. Арий Велир Хорн, как и обещал, написал прошение об отставке. В последнее время он сильно сдал. От былого уверенного в себе красавца-мужчины, которого я боялась больше всего на свете, не осталось и следа. Пропажа старшего сына, скандал с Нурвами, всеобщее порицание и презрение согнули его спину и выбелили волосы. Его дом в Шалире пришлось закрыть, так как его регулярно закидывали грязью и писали угрозы на заборе. Не помогала даже усиленная охрана.

   Коронация нового короля Эдварда Рема шестнадцатого состоялась в главном храме столицы в середине осени. Для меня этот день запомнился, как один из самых тяжелых и сложных дней. Боюсь, для Эдварда он стал таким же. Я с утра не видела его высочество. Только издалека. Но даже издалека было заметно, какой он напряженный и сосредоточенный. Юное бледное лицо под массивной золотой короной. Когда-то Эдвард рассказал, что она очень тяжелая, почти шесть фунтов. И если бы короли носили ее постоянно, что, скорее всего, у всех было бы искривление шеи.

   Власть. Огромная, безграничная. Нелегко выдержать подобный груз. Для кого-то она — способ обогатиться, вседозволенность, роскошь и разврат. Для Эдварда, я уверена, это выматывающий каждодневный труд, забота о процветании королевства, бессонные ночи, одиночество и страх поражения.

   Однажды он признался мне, что больше всего на свете боится стать худшим королем в роду. Боится не соответствовать своим великим предкам. Боится, что его будут сравнивать со страшим братом, отцом, дедом. И сравнение будет не в его пользу.

   Когда праздничный кортеж направился ко дворцу, по традиции его новое величество должен был разбрасывать серебряные и золотые монеты народу, как символ богатства и процветания королевства. Увы, среди всеобщего восхваления и благодарности так же слышны были и другие выкрики: «Долой короля!», «Род Ремов — род безумцев!», «Долой монархию!» и тому подобное.

   Я ехала в отдельной карете с закрытыми глазами, прислушиваясь к своим ощущениям, выискивая в толпе ружье или метательные кинжалы. Если находила что-то подозрительное, сообщала идущему рядом с каретой гвардейцу. Заклинание, которое я так хотела написать, уже было создано до меня. Я нашла его в блокноте отца, как понимаю, не он его придумал, оно досталось ему от деда или прадеда. Зря я просиживала ночи, выдумывая новые формулы, большинство их уже были созданы до меня. И даже до отца. За сотни лет мои предки написали десятки томов с самыми разнообразными заклинаниями. Они хранились в королевской кузне, в глухом стальном сейфе, без дверей и замков, открыть который мог лишь один из Креев.

   Кортеж остановился у парадных ворот. По традиции Эдвард должен был пройти пешком остаток дороги и огромную преддворцовую площадь - самый опасный участок. На ней молодой король был как на ладони. Установив в формуле расстояние четверть мили, я медленно шла с закрытыми глазами в свите его величества, опираясь на руку гвардейца. Но и на этом расстоянии оказалось великое множество разнообразных металлических изделий. Перед глазами то и дело возникали ожерелья, браслеты, кольца, шпоры, оружие королевских телохранителей, праздничные кинжалы и шпаги офицеров, генералов, идущих в свите. Трудно было заметить что-то подозрительное в этой огромной мешанине предметов. Хорошо, что кареты с лошадьми оставили за воротами. Представляю, сколько на них было металла. Когда мы дошли до парадных настежь распахнутых створок дверей, с меня сошло семь потов, а в голове стоял туман.

   Далее по протоколу бал. Приглашенных были тысячи и тысячи. Пышные многолюдные иностранные делегации, провинциальное дворянство, многочисленные гильдии торговцев, военные, чиновники и так далее. Казалось, большой бальный зал вместил в себя все население столицы.

   Молодой король сидел на троне, окруженный личной охраной, рядом, в кресле поменьше, расположилась королева. Увы, мне места рядом с троном не нашлось. Но я не роптала. Не к чему мне эта помпезность и церемонии. Мне достаточно было мимолетной улыбки, промелькнувшей на губах Эдварда, когда я подошла поприветствовать друга, как почетная гостья, ария Дениза Крей. С возвращением титула ничего не изменилось. По крайней мере, для меня. Приставка ария не повлияла ни на мой характер, ни на мое отношение к окружающим.

   Я вдруг вспомнила слова Эдварда, сказанные очень давно: "Благородство у тебя в крови, это видно по тому, как ты держишься, как ходишь, разговариваешь. Этим не могут похвастаться большинство ариев, а ты делаешь это неосознанно".

   "Что делаю?" — спросила я, и он ответил "Ведешь себя, как королева, безупречно, достойно, в то же время просто и естественно". Тогда я подумала, что мне никогда не стать королевой, а сейчас первой моей мыслью было бы: «И слава богам».

   Бал посетила и чета Зоргов. После рождения дочери Сорти долго не выезжала, прошел слух, что роды оказались тяжелыми, плюс до сих пор было непонятно, проявилась ли в новорожденной девочке магия. Но я была рада встретить друга. Столько всего хотелось рассказать.

   Не обошлось и без потрясений.

   Посол Фракрии все-таки принял приглашение, но подойдя к трону, протянул Эдварду ноту протеста. В ней говорилось, что Фракрия требует вернуть захваченные в прошлой войне земли или она оставляет за собой право отобрать их назад.

   Затем посол покинул дворец.

   После этого ни о каком веселье речи быть не могло. Гости, пусть и не знали о произошедшем, и что за бумагу передал посол королю, ощутили витающее в воздухе напряжение. Его величество подошел к нам с Дарием и показал ноту.

   — Значит, война? — произнес маг земли.

   — Похоже на то, — хмуро отозвался Эдвард, — отличное начало правления.

   — Нужно ускорить строительство железной дороги через новые тоннели, — Дарий перешел на деловой тон, — мне будут нужны инженеры, кузнецы, каменщики, плотники. Без железной дороги мы не сможем быстро перебросить войска и вооружение. Семьдесят лет назад мы задавили их своей мощью, а сейчас они подготовились. Все эти года готовились, а мы…

   Король усмехнулся, продолжая фразу Дария.

   — А мы расслабились. Прошлые войны выигрывали только благодаря магам. А сейчас реально у нас всего двое, кто более-менее полезен. Ты и Дениза.

   — А Турги? Фархи? — я назвала те, кто сегодня присутствовал на празднике.

   Эдвард покачал головой.

   — Старший Фарх пообещал прислать обученных лошадей, больше, увы, помочь ни чем не может. Что сделает Тург? Вырастит лес перед армией? Она его просто обойдет. Кто еще? — он перехватил мой следующий вопрос. — Горн? Давно не появляется в свете. После того, как погиб его сын, он заперся в своем поместье и не отвечает на письма. Я послал своих людей разузнать, что с ним и сможет ли помочь. Пока ответа нет. Боюсь, последний отпрыск магического рода исчез навсегда.

   — Значит, поеду я, — произнес Дарий, — отец еще отлеживается от последнего тоннеля. Много сил потратил.

   — Я с тобой…

   — Нет! — Эдвард резко повернулся ко мне. — Ты никуда не поедешь. Слишком молода и неопытна. И нужна мне здесь, в Шалире.

   — Но… — попыталась возмутиться я, обидевшись на «молода и неопытна».

   — Его величество прав, Дени, — Дарий успокаивающе дотронулся до моей руки, — война может затянуться на годы, а тебе нужно закончить обучение. Я тоже не еду на передовую, лишь дострою тоннель. Оставь войну обученным людям. У нас достаточно войск и техники, чтобы дать отпор. Ты слишком ценный маг, чтобы рисковать собой.

   Я со вздохом признала его правоту. Эдварда позвала королева, ему пришлось уйти, а я обернулась к Дарию и серьезно сказала:

   — У меня есть теория о пропаже магии.

   Зорг заинтересованно приподнял бровь.

   — Что бы ни случилось, не используй ее для убийства. Двигай горы, сбрасывай лавины, делай оползни, перекрывая таким образом дороги, но только убедившись, что под ними нет людей. Перечитав много исторических хроник, я вывела собственную статистику исчезновения магии. И пока эта теория подтверждается.

   Дарий серьезно кивнул.

   — Я еще никогда никого не убивал, — произнес он взволнованно.

   — Но ты никогда не был на войне, — парировала я, — поэтому будь внимателен. Не знаю, исчезнет ли магия, если использовать ее для защиты собственной жизни… Не удавалось проверить.

   — Спасибо, учту, — задумчиво произнес Зорг.

   Вскоре его позвала Сорти и пожаловалась на усталость. Они попрощались и покинули бал.

   Утром следующего дня я уехала в школу, предупредив лишь герру Вилару. Основные дела были закончены, коронация состоялась, Эдвард сейчас будет занят, моя помощь ему не понадобится. Конечно, я не собиралась бросать работу в королевской кузнице или вести бухгалтерские книги, но учеба мне представлялась важнее балов и раутов, которые в последнее время занимали все мое время. Я так много пропустила, а зимняя сессия не за горами.

   Профессор Лейбник несказанно удивился, увидев меня на лекции по логике.

   — Сбежали из дворца, ария? — весело поинтересовался он. Я с улыбкой кивнула.

   Какое же было наслаждение сидеть за партой, слушать лекцию, отвечать на вопросы, окунуться в неповторимую атмосферу звонков, тетрадей и учебников. Я поняла, что мне безумно не хватало этого. Даже льстивые приветствия сокурсников не раздражали. Я научилась не обращать на подобное внимание еще во дворце.

   Отношение заметно изменилось, даже со стороны учителей. Приставка ария поставила меня в ряд с высшей знатью. А любовь наследника и вовсе подняла на недосягаемую высоту.

   После обеда меня нашли телохранители с короткой запиской от короля: «Надеюсь, ты вернешься к вечеру». Я почему-то почувствовала вину, хотя ничем, вроде, не заслужила порицания. И первым делом, вернувшись во дворец, зашла к Эдварду в кабинет.

   — Я попрошу ария Бридор поставить тебе высшие балы по всем предметам, — друг был хмур и недоволен, — он не откажет мне.

   — Мне не нужны поблажки. Я хочу ходить на занятия, как все, и сдавать экзамены на общих основаниях, — я не понимала, почему он возмущается. Ревность? Нежелание отпускать одну? Да, ему пришлось оставить учебу в школе, но у него есть советники, министры. Образованные опытные люди, которые поддержат нового короля, пока тот не научится управлению. Я же должна сама разбираться во всем.

   — Ты нужна мне здесь. Во дворце, — отрезал Эдвард.

   — Зачем? — я начала злиться. — Мы почти не видимся последние недели. У тебя свои обязанности, у меня свои. Я буду делать оружие и вести школы и больницы. Вечером буду иногда приезжать во дворец, а в выходные работать в королевской кузне.

   — Да причем тут кузня или школы! — вспылил король. — Я хочу, чтобы ты была рядом со мной!

   Вот мы и добрались до сути.

   — Вот как, ваше величество? — губы сами собой сложились в ехидную усмешку. — У тебя появились собственнические замашки? То есть я по первому зову должна прибежать к тебе, как послушная собачонка? А когда ты занят — сидеть в апартаментах и ждать твоей милости?

   — Так делают все фаворитки.

   — Но я не твоя фаворитка! — рявкнула громко, свирепея. — Или ты забыл наш уговор?

   На моей памяти это была первая крупная ссора между нами. Я всегда старалась поддерживать Эдварда во всем, но не тогда, когда он самодурствует.

   — Я хочу разорвать договор, — ровно произнесла я, немного успокоившись, — мне уже не к чему защита дворца, а ты можешь взять на мое место понравившуюся девушку. Буду жить в одном из своих домов, я уже распорядилась начать там ремонт.

   Эдвард резко вскинул голову. В глазах мелькнула паника.

   — Нет, не нужно никакой девушки, — торопливо произнес он, вскидывая руки, — если хочешь учиться, конечно, ты можешь посещать занятия. Я не буду препятствовать.

   О расторжении договора больше не было сказано ни слова.

***

Зимнюю сессию я успела нагнать. Правда, пришлось несколько ночей посидеть над книгами и один раз пересдать экзамен по праву.

   Получив высочайшее разрешение от короля, я усиленно училась, стараясь даже немного обогнать программу. Неизвестно, что ждет впереди. Появлялась во дворце лишь вечером, а иногда и вовсе оставалась ночевать в своей комнате в общежитии. Выходные были отданы кузнице.

   Где-то далеко шла война. От Шалира до границы с Фракрией было почти две недели пути. До гор — на поезде, далее — на лошадях и паромобилях, которые едут не быстрее, чем кони. Зорг слал донесения, что вот-вот закончат обустраивать тоннель и станет легче.

   За семьдесят лет люди, живущие на бывшей фракрийской территории, так не успели стать истинными гражданами Альтеи. В городках и селах саботировали указы короля, помогали "своим", принципиально разговаривали на фракрийском языке и не посылали своих детей в новые школы. Эти земли всегда были "проблемными", но все искупала руда, добываемая там.

   Это махровое противостояние превратилось в настоящую проблему, так как даже с тыла наша армия могла ожидать удара в спину.

   А пока жизнь в столице текла своим чередом. Спокойно и размеренно. В газетах иногда появлялись статьи о доблестных воинах, героических подвигах, выигранных сражениях, но Эдвард говорил, что силы почти равны. И побед у нас столько же, сколько и поражений.

   Ремонт в доме, расположенном на Цветочной улице Шалира, подходил к концу. Я надеялась вскоре туда переехать, даже поручила подыскать прислугу. Дворец, со своими длинными запутанными коридорами, толстыми стенами, помпезностью и гнетущей атмосферой стал для меня чем-то вроде тюрьмы.

   Дома Креев почти восемь лет стояли заброшенными. Охраняли их спустя рукава, поэтому из ценного в каждом остались лишь громоздкие железные сейфы, которые ни унести, ни открыть простому человеку было не под силу. Когда я до них добралась, то кроме золота и камней, обнаружила ценные древние книги на языке магов и блокноты с записями отца. Что было гораздо дороже драгоценностей.

   Кассан, наконец, ответил на мое письмо. В нем я пригласила его приехать в столицу и работать в королевской кузнице вместе со мной. Но, увы, он не проникся моей просьбой. Написал, что его все устраивает. Он лучший кузнец в округе, его все уважают. Жена ожидает второго ребенка, у них чудесный дом и прекрасные отношения с родичами. Может быть, когда-нибудь, когда повзрослеют дети...

   Незаметно закончилась зима, а за ней и весна. Экзамены заставили понервничать. Банально не хватало времени подготовиться, слишком много отвлекающих факторов. К бухгалтерским книгам школ и больниц добавились отчеты управляющих возвращенных поместий, их тоже нужно было контролировать. Оружия требовалось все больше. По тому, как часто меня вызывали в кузницу, я сделала вывод, что бои идут ожесточенные. Теперь я наведывалась в нее не только на выходных, но и пару раз вечером посреди недели.

   По приказу Эдварда начали строить еще три военных завода, но вряд ли их закончат быстро. Вернуть Фабрию Торусу сразу не удалось. Герр Котар озвучил мои же сомнения — закон запрещает передаривать отданное в дар имущество. Я могу лишь продать его и то по истечению трех лет. Значит, придется найти Хорна и продать ему поместье за один золотой.

   А пока, с трудом, но все же выделив один день в плотном расписании, я отправилась посмотреть новую собственность. Хорн не соврал — поместье действительно было восхитительным. Я издалека увидела зеркальную гладь огромного продолговатого озера, которое огибало по дуге гору. Виноградники пушистым кудрявым ковром покрывали склоны. В долине, рядом с небольшой речушкой, располагался большой трехэтажный дом с белоснежными стенами и коричневой черепичной крышей.

   Я влюбилась в поместье мгновенно. Даже великолепный изящный Кларинс, идеальный на моей памяти, с затейливыми башенками и цветными витражами вместо окон, проигрывал в сравнении с Фабрией. Здесь на многие мили вокруг не было ни поселений, ни городков. Только девственная природа, естественность и простота. Здесь легко дышалось, забывались проблемы и тревоги, а необозримые просторы пьянили грандиозным пиршеством для глаз. На несколько часов я потерялась в этой красоте, забыв о дворце, работе, учебе и вечных проблемах.

   «Жаль, — в голову пришла неприятная мысль, — но придется его вернуть».

   Встретили меня настороженно. Слуги почему-то прятали глаза и пугливо жались к стенке. Я решила не акцентировать внимание на странное поведение и сразу обратилась к управляющему, взмахом руки распустив остальных. Мужчина показал мне приходные книги, которые я бегло просмотрела, ни на чем особенно не задерживаясь — не было ни времени, ни желания разбираться. Кратко рассказал о главном прибыльном предприятии — производстве вина. Провел по огромным необитаемым комнатам, с зачехленной мебелью. Дом пустовал давно. После смерти предыдущей владелицы, бабушки Хорна, десять лет никто постоянно здесь не жил. Торус бывал наездами и всегда один. Сам же управляющий обитал в отдельном доме, на другой стороне реки, там же находились склады, хозяйственные постройки, конюшни.

   — Слуг минимум. В доме содержат в порядке лишь гостиную и хозяйскую спальню, — пояснил он, — на случай внезапного приезда хозяина.

   Он испуганно сглотнул и покраснел.

   — Точнее, бывшего хозяина, — сразу же исправился, — ария Торуса. Если вы распорядитесь, то я найму еще слуг, и они приведут в порядок остальные комнаты.

   — Нет-нет, — поспешила заверить я, — не нужно. Я не планирую здесь жить.

   Мне показалось, или он облегченно перевел дух?

   Я немного задержалась на верхних этажах, рассматривая потрясающий вид, открывающийся с балкона на озеро и виноградники. Вздохнув, спустилась вниз, попрощалась с прислугой, выстроившейся на пороге, и села в карету. Пора возвращаться в столицу.

    В последнее время мне все тяжелее и тяжелее давалась жизнь во дворце. С Эдвардом постоянно возникали ссоры и недопонимания. Мы редко виделись, но даже при этом успевали затеять перепалку на пустом месте. Он отдалялся или я? Не знаю. Много раз я хотела поднять вопрос о разрыве договора фаворитки, но король словно предчувствуя, переводил разговор на другую тему или вовсе его грубо обрывал.

   И тут как гром среди ясного неба — мы отступаем. Крупное сражение у деревушки Атирас закончилось полным разгромом нашей армии. В газетах сразу же напечатали статью о том, что молодой король не справляется со своей главной задачей — защитой территории королевства, что войска плохо снаряжены и обучены, что у наших противников лучше технологии, лучше оружие и так далее.

   Удар по репутации молодого короля был сокрушительный. Несколько минут я не могла прийти в себя, взволнованно ходила из угла в угол, сжимая в руках газету. И единственная мысль, которая крутилась в голове — мне нужно на передовую. В последнем своем письме Дарий писал, что тоже планирует отправиться туда. Вместе мы сможем переломить ход сражения. Я передала записку секретарю с просьбой организовать встречу с королем. Эдвард прислушается к моему мнению. Обязан прислушаться.

   Прошел день, прошел второй. Король так и не соизволил зайти. Кипя от возмущения, я отправила телеграмму Дарию с просьбой рассказать правду о том, что действительно происходит на фронте. Его зашифрованный ответ заставил меня похолодеть. Фракрия отобрала назад почти половину своих бывших территорий, с построенными на них рудниками и заводами. И быстро движется вглубь. С таким темпом врагу потребуется месяц, чтобы добраться до тоннелей, а за ними исконно наши территории. Если это произойдет, король приказал Дарию обвалить их. «Надеюсь, до этого не дойдет. Это крайняя мера», — закончил он.

***

Эдвард зашел в мой кабинет после заседания верховного суда, в величественной сине-красной королевской мантии. Вместо короны на груди висела массивная золотая цепь, так же являвшаяся символом королевской власти. Рубины и сапфиры, красные и синие, были уложены так, что узор повторял герб Ремов. Цепь и корона по легенде были вручены королевскому роду самими богами, когда те в последний раз спускались к людям. Но я думаю, что Рем первый приказал их создать одному из моих предков.

   Место верховного судьи пока было вакантным, до его избрания обязанности исполнял арий Краус, но Эдвард не доверял ему и на серьезных делах появлялся сам.

   Как я была не зла на его величество за сокрытие истинного положения дел на фронте, я заставила себя сдержаться и вежливо его поприветствовать, словно и не сидела на иголках два дня. Положение могло быть таковым, что государственные тайны не раскрывали даже близким друзья, и я не могла требовать от короля чего-либо подобного. После нескольких кратких ничего не значащих вопросов я протянула Эдварду позавчерашнюю газету. Он, не глядя, отбросил ее в сторону. В кресло не сел, остался стоять посреди кабинета.

   — «Королевский вестник» напечатал опровержение, — произнес он хмуро. — Да, мы отступаем, но не хотел тебя волновать. Приказал держать все в тайне.

   — И как долго? — я едва сдержалась от резкости. — Пока войска Фракрии не объявятся перед дворцом?

   — До этого не дойдет, — ответил король, — то, что произошло при Атирасе, случайность. Там сложилось воедино много факторов. Долго объяснять.

   Я хмыкнула. Ну, конечно, куда мне до высокой политики?

   — Опровержение не поможет, нужны реальные победы. Поэтому, я отправляюсь на фронт, — Эдвард вскинул голову, — я уже написала Дарию, он встретит меня у нового тоннеля, и мы вместе…

   — Нет! — прервал меня он категорично и грубо, — ты никуда не поедешь!

   Вздохнув, приготовилась к долгой осаде. Я и не планировала, что друг так быстро сдастся. Его маниакальное стремление держать меня при себе никуда не делось.

   — Зорг не справится, — начала уговаривать я, — что может сделать один маг с многотысячной армией?

   — Нет!

   — Пойми, мы отступаем, — продолжила мягко, склонив голову набок, — я обещаю, что буду осторожна и не полезу на передовую. Впереди каникулы, оружия я сделала столько, что работы сборочным цехам на недели. Вдвоем с Дарием мы сможем переломить ход сражения. По одному мы слабы, но вместе…

   Эдвард был неумолим. Он странно выглядел, парадная королевская мантия, словно броня, окутывала его с ног до головы, делая незнакомцем. Лицо было непроницаемым и холодным.

   Как же мне не нравилось это его состояние отрешенности и неуступчивости.

   — Ты редкостный упрямец! — бросила в сердцах. — Простите, ваше величество, слегка погорячилась, — тут же исправилась с улыбкой, приглашая в шутливую перепалку.

   Эдвард не купился. Он смотрел прямо мрачным немигающим взглядом, и я ничего не могла прочитать в его пустых глазах.

   — Сегодня утром я разговаривал с матерью, — произнес он ровным невыразительным тоном. Я напряглась — уж очень я не любила подобный тон, это всегда значило, что он что-то задумал, — она согласилась со мной, что лучшей королевы для страны, чем ты, нам не найти.

   Я ошеломленно моргнула, покачнувшись. Ноги ослабли, я прислонилась бедром к столу в ужасе глядя на короля.

   — Мне срочно нужно жениться, так как рождение наследника является сейчас приоритетной задачей. Если со мной что-нибудь случится, страна останется без короля.

   — Нет, — произнесла севшим голосом, — нет-нет. Эдвард, это невозможно. А как же принцесса Лея? Договоренности с Горегорами?

   — Я король, — Эдвард смотрел на меня сверху вниз, в его глазах я видела озвученный и вынесенный приговор, — я могу изменить правила. Это признала даже мать. Пора отменить древние устои. Ты умная, воспитанная, безукоризненная во всем. В твоих жилах течет древняя благородная кровь. Тебя любит народ, ты героиня в их сердцах. Завтра в газетах объявят о помолвке. Простые люди примут тебя с радостью. Заодно и изменим их упадническое настроение.

   Король был бы не король, если бы одним махом не решал сразу несколько проблем. И личных, и государственных. Я мгновенно вспыхнула.

   — То есть, ты уже все решил?! — оттолкнулась от столешницы и нервно забегала по кабинету, — ставишь перед фактом? А как же любовь? Чувства?

   — Короли не женятся по любви. И да, я люблю тебя, — глухо отозвался Эдвард.

   — Но я не люблю! Точнее, не так, как мужчину.

   — Моей любви хватит на двоих.

   Я сдавленно застонала, впечатав кулак о стену, не обращая внимания на боль в костяшках. Хотелось крушить и ломать все вокруг. Глупо, да и не поможет. Эдвард казался неприступным, далеким и чужим. Между нами словно выросла стена. А, может, она возникла давно, а я ее не заметила в этой вечной кутерьме? Тягостное молчание длилось и длилось. Я не находила слов. Что сказать? Как достучаться?

   — Я мог бы тебя заставить… — по комнате словно пронёсся холодный пронизывающий ветер. Кожа покрылась мурашками.

   Я ошеломленно обернулась. И это мой друг? Мальчишка, с которым мы делали уроки, танцевали и смеялись, делились сокровенным? Что же с ним случилось? Неужели, это корона так на него повлияла?

   — Ваше величество, — произнесла сдавленно, — я готова отдать тебе все… Свои знания, магию и способности. Я буду поддерживать во всем. Я всегда буду верна королевскому роду и тебе… Но не проси меня стать твоей женой. — Воздуха не хватало, я рвано вздохнула, всматриваясь в такие знакомые и такие далекие карие глаза, смотря и не находя в них понимания. — Я люблю тебя, очень люблю, но только как друга! Позволь мне выйти замуж по своему выбору. Я никогда его не имела, позволь мне хоть это…

   И тут я разрыдалась. Громко, жалобно, содрогаясь всем телом от разрывающей душу боли. Слезы брызнули из глаз, горло сдавило тисками, не давая сделать вздох. Я в изнеможении опустилась на пол, сжимаясь в комочек, некрасиво всхлипывая, размазывая косметику по лицу, отчаянно шепча «позволь мне хоть это… позволь». Эдвард бросился ко мне, подхватил на руки, испуганно вглядываясь в лицо.

   Наверное, это была обычная истерика. От усталости, от бесконечного напряжения, бессилия, страха, что король поступит по-своему, что не станет прислушиваться к моим словам. Я давилась слезами и не могла никак успокоиться.

   — Тише, Дени, тише, — Эдвард перенес меня на кушетку, а сам уселся рядом на пол. Он гладил мое зареванное лицо, а в глазах стояла настоящая паника. Что ж, мне удалось испугать самого короля.

   — Я не думал, что на тебя так повлияют мои слова, — пробормотал растерянно, — думал, что все девушки мечтают стать королевой. Давай отложим этот разговор.

   — И ты не объявишь завтра о помолвке, — прошептала умоляюще.

   — Пока нет.

   Я не стала акцентировать внимание на слове «пока».

   — И позволишь мне уехать к Дарию, — Эдвард молчал. — Мне необходимо там быть, — произнесла тихо. — Называй это как угодно: предчувствием, интуицией, но я нужна там.

   — Хорошо, — выдохнул король, — возьмешь с собой роту королевских гвардейцев. И не вздумай лезть под пули.

   — Нет, конечно, — сердце взволнованно заколотилось, я готова была пообещать звезду с неба, лишь бы уехать из дворца. Куда угодно, пусть даже на войну.

   Эдвард грустно усмехнулся, заметив мою радость. Потом тяжело встал, как столетний старик и отошел к окну. Я села ровнее, вытащила платок, вытерла слезы, провела рукой по волосам, проверяя прическу.

   — Прости за истерику, — пробормотала смущенно.

   — И ты прости, — бросил он, не оборачиваясь, — иногда я забываюсь. Ты права — я еще тот эгоист.

   — Нет, — мой голос был похож на скрип старой телеги. Как-то сразу навалились усталость, безразличие и апатия, — ты король. Ты думаешь прежде всего о стране. Это я эгоистка, думающая о себе, о собственном счастье.

   Эдвард обернулся и с неверием уставился на меня.

   — Я обещаю подумать над твоим предложением, — произнесла ровно, вставая, — когда вернусь в столицу, мы поговорим еще раз.

   Глаза короля вспыхнули радостью. Он шагнул ко мне и порывисто обнял. Я на секунду прижалась щекой к холодному колючему золоту королевской мантии и отстранилась.

   — Выезжаю завтра, на поезде, который повезет оружие к границе.

   — Возьмешь королевский вагон. Я распоряжусь, чтобы его прицепили на станции, — в этот раз я не стала спорить и просто кивнула.

***

С каждой поездкой на поезде мой комфорт вырастал. В третий раз он достиг невообразимых высот. Я и не знала, что бывает такая роскошь. В вагоне, кроме личных трехкомнатных апартаментов, спальни, гостиной и будуара, была полноценная ванная комната с горячей водой, комнаты для прислуги, кухня, столовая, небольшая библиотека и обзорная площадка наверху со стеклянной крышей. С собой я взяла лишь герру Динару, которая совместила в себе обязанности горничной и секретаря.

   Неделю я отдыхала, наслаждаясь поездкой, рассматривая чудесные виды за окном. Пусть мы ехали на северо-восток, в засушливые холодные края, пейзаж радовал. Что нельзя было сказать о неотступных тяжелых мыслях, теснившихся в голове. Я постоянно прокручивала последний разговор с Эдвардом. До сих пор в ушах стояли его жесткие властные слова: «Я могу заставить».

   Не поддавалась воображению наша с ним совместная жизнь. Поцелуи, объятия, дети… и то, что предваряло их появление. А, может, наш брак будет похож на брак его родителей? Ни объятий, ни поцелуев, ни чувств. Отдельные апартаменты в разных концах огромного дворца, встречи по договоренности, фаворитки, холод, равнодушие, безразличие?

   Как же хочется любви! Яркой, пылкой, настоящей. Такой, какая была у мамы и папы. Пусть у них она не продлилась долго, но и отпущенные им двенадцать лет прошли незабываемо. Каждая их встреча после разлуки была праздником, каждое объятие — страстным, каждый поцелуй — жадным и самозабвенным.

   Но и Эдвард прав. Долг прежде всего. Не знаю, буду я лучшей королевой для Альтеи или нет, но я обязана подчиняться его величеству, как бы не противилось все у меня внутри. Лучше уж родной, до самой крошечной черточки знакомый Эдвард, чем безликий, выбранный из толпы лучших кандидатов незнакомец, которому я так же буду чужой.

   Горный хребет медленно вырастал из-за горизонта как темное тяжелое грозовое облако. До него был еще день пути, а размеры уже потрясали. Как могли Зорги пробить тоннель в такой громадине? И сколько на это понадобилось сил, если до сих пор старших Зорг не встает с постели?

   Дарий ждал меня на станции в роскошном четырехместном паромобиле последней модели.

   — Вещи и охрана поедут за нами вместе с обозом, — пояснил он, помогая мне и герре Динаре забраться внутрь. — Не переживай, мы не сильно их обгоним. Максимум на пару часов.

   Я и не переживала. С собой у меня был небольшой чемоданчик со всем необходимым, а без нарядов и украшений, которые зачем-то уложила Динара, я прекрасно обойдусь.

   — Куда направляемся? — поинтересовалась, когда паромобиль, громко фыркнув, тронулся.

   — К вечеру должны доехать до второго рубежа, — ответил Дарий, уверенно ведя машину, — там стоит полк под командованием моего знакомого, герра Канде. Я сообщил ему, что мы прибудем. Часть оружия поедет на передовую, часть предназначена ему. Далее по обстоятельствам.

   — К вечеру? — переспросила я, удивившись, что фронт так близко.

   Ранее от гор до границы с Фракрией нужно было ехать больше недели. Дарий лишь грустно улыбнулся, сосредоточившись на дороге. Мы въехали в тоннель. Даже зная, что он расположен в самой узкой части хребта, его длина составляла несколько миль. На стене по правую сторону висели редкие светильники, дающие слабый рассеянный свет, так, что дорога терялась во мраке.

   Сзади негромко пискнула герра Динара. Да и я непроизвольно сжалась от страха, представив толщу гранита над нами. И только когда гнетущий мрак прорезал вспыхнувший впереди яркий луч дневного света, смогла расслабиться.

   — Почему все едут через новый тоннель? — поинтересовалась я, когда мы остановились, пропуская обоз с боеприпасами. — Есть же еще один тоннель, старый. Твой отец и дед построили его еще пятьдесят лет назад.

   — Он закрыт, — ответил Дарий, вновь разгоняя паромобиль, — после землетрясения скала пошла трещинами, и мы боимся обвала.

   Несколько раз мы останавливались на постоялых дворах в небольших поселках, разбросанных по дороге. Я успевала лишь освежиться в обшарпанных дамских комнатах и быстро перекусить бутербродами. Нескончаемым потоком в сторону фронта шли обозы, пешие ополченцы, ехали всадники. Мы обгоняли груженые пушками и оружием телеги, длинные вереницы навьюченных продуктами мулов. Обратно же тоненькой струйкой тек ручеек раненых. Самые тяжелые ехали на телегах, остальные шли пешком. После того, как я случайно встретилась глазами с одноногим солдатом, хромающим на костылях, для которого не нашлось места в повозке, я решила больше не смотреть по сторонам — столько презрения и боли было в его взгляде. Наверное, со стороны мы казались расфуфыренными вельможами, которым стало скучно в столице, и они решили поиграть в войну.

   Солнце давно зашло, когда я увидела впереди длинную, растянувшуюся на многие мили, ленту огней. Второй фронт. Наконец. Признаться, я страшно устала от пыли, тряски и грохота паромобиля, единственным желанием было упасть на что-то горизонтальное и отключиться.

   Машину Дария здесь знали. Солдаты, стоящие в карауле, пропустили ее беспрепятственно, даже не проверив, кто в ней сидит. Мы въехали в лагерь, немного проехали по центральной дороге и остановились на площади перед длинной деревянной казармой.

   Услышав шум от паромобиля, из двери вышел мужчина в форме. Я сама открыла дверцу, не дожидаясь, пока Дарий обойдет и поможет мне.

   — Герр Канде, — произнес друг с улыбкой, — позвольте вам представить арию Денизу Крей, королевского мага и мою близкую подругу.

   — Ария, — поклонился вояка, крепко пожимая мне руку, — вы очень вовремя.

   — Почему? — я подошла ближе.

   Лицо полковника было обветренным и усталым. Уголки глаз рассекали глубокие морщины. Но взгляд был пристальным и цепким, словно он уже примерялся, прикидывая, чем может быть полезна мелкая пигалица в роскошном платье.

   — Потому что мы сегодня из второго фронта превратились в первый.

   — Что? — не поняла сразу я, но через мгновенье до меня дошло.

   — Вчера первый фронт смело огненным дождем, — сквозь зубы процедил полковник, — случилось то же, что и две недели назад у деревни Атирас. Рано утром сверху в нашу сторону поплыла плоская телега, с которой посыпались бомбы. Сражение закончилось, не успев начаться. До нас добралась всего пару сотен бойцов, остальные…

   Я пораженно ахнула.

   — У фракрийцев есть дирижабли? Но ведь даже мы еще тестируем пробные образцы, а они уже создали действующую модель?

   — Не знаю, выжившие рассказывали, что не заметили ничего, чтобы могло поднять такую махину в воздух. Ни пузыря, ни чего-то другого.

   — Странно, — растерянно произнесла я, задумчиво покусывая губы.

   — Как бы там ни было, обсудим завтра, как вы сможете или не сможете помочь, — подвел итог полковник, — а сейчас нужно отдохнуть. Для вас, ария Крей, я освободил свою палатку, — мужчина кивнул вправо на большой темный купол из плотной ткани, — сам буду ночевать в казармах. Дарий разместится со мной. Сейчас после того, как к нам присоединились бойцы первого фронта, мест не хватает. Солдаты спят под открытым небом.

   Я рассеянно кивнула. У меня сложилось стойкое впечатление, что полковник не слишком верит в нашу магическую помощь. Особенно от меня.

   Вдруг сзади до нас донесся радостный возглас Зорга.

   — Тор! Какими судьбами?!

   Знакомое имя ударило в лоб, словно таран, оглушая и почти сбивая с ног. Задержав дыхание и стараясь унять вдруг заколотившееся сердце, я недоверчиво обернулась. Хорн жал руку Зоргу, но смотрел на меня, пристально, сузив глаза, так, что мне стало не по себе. Я не видела его почти год, с того самого момента, как пьяного, брыкающегося и бранящегося ария утаскивали прочь телохранители Эдварда. Он стал выглядеть старше. Может быть, из-за трехдневной щетины на подбородке или отросших волос, собранных сзади в хвост, а не уложенных в салоне.

   — Ваш знакомый? — заинтересованно произнес полковник, я очнулась от размышлений.

   — Да, мы учились в Королевской школе, — ответила не подумав.

   — С герром Торином Хорноком?!

   Я непонимающе похлопала глазами. С кем?

   — Ну да, — кивнула еще раз, — там учатся не только арии, но и простые герры. Надеюсь, полковник точно не знает, сколько стоит обучение. — Он солдат?

   — Герр Хорнок присматривает за живностью, — пояснил мужчина, — он приехал два месяца назад вместе с большой партией лошадей и остался в составе ополчения. Он прекрасно умеет дрессировать животных.

   — Не удивительно, — пробормотала я под нос.

   Его мать из семьи Фархов, а те, говорят, даже способны с ними разговаривать. Значит, вот он где. На передовой. Что заставило отпрыска древнейшего рода, тщеславного надменного аристократа отправиться на войну работать конюхом?

   — Так, значит, Хорнок закончил Королевскую школу? — полковник никак не мог поверить, что у простого ополченца такое образование. — Я мог бы дать ему сержанта или даже капитана…

   Я не стала отвечать на его бормотание, развернулась и медленно направилась в сторону Дария.

   — Добрый вечер, давно не виделись, — коротко кивнула Хорну.

   — Ты что здесь делаешь?! Убирайся обратно в Шалир, под крылышко королю, — не знаю, на что я рассчитывала, только не на этот злой выпад вместо приветствия.

   — У вас забыла спросить, куда мне убираться, — буркнула раздраженно, тут же ощетиниваясь колючками.

   — Сколько можно выкать?! Специально отгораживаешься стеной презрения?

   — Ну хватит, — Дарий шагнул между нами, — только встретились, а уже цапаетесь. Ничего не меняется, — хохотнул он и добавил шутливо: — Дениза не будет участвовать ни в каких авантюрах. Я пообещал Эдварду, что присмотрю за его любимой девушкой.

   Наверное, кроме самого Зорга, никто шутку не оценил. Хорн брезгливо скривился, я угрюмо промолчала. Дарий не знал, что я не фаворитка Эдварду. Я не раскрывала наш с королем договор, да и не в таких мы были с Зоргом отношениях, чтобы делиться подробностями личной жизни.

   К нам подошел полковник.

   — Отбой давно прозвучал. Почему не в казарме?

   В ответ на командирский тон Хорн резко выпрямился и вскинул подбородок. Это было так не похоже на него — выполнять чьи-либо приказы, что я едва сдержала улыбку.

   — К полночи обещали пригнать две сотни лошадей из Верганы, — ответил четко, — нужно их разместить и распределить по взводам. В последнем бою было много потерь.

   — Да, мы обогнали какой-то табун, когда подъезжали, — подтвердил Дарий, — он вскоре будет здесь.

   — Ария Крей, — полковник превратился в галантного кавалера, протянул мне локоть и вежливо поклонился, — я провожу вас к палатке. Вам пора отдохнуть. Завтра трудный день. Подъем на фронте в пять утра.

   — Да, конечно, — кивнула Дарию и Хорну, — увидимся утром.

   Дарий улыбнулся, прощаясь, а Хорн мрачно пробормотал что-то вроде: «Даже не сомневайся».

   До самой палатки спину жег пристальный сердитый взгляд. Я передернула плечами. Внутри поселилась странная иррациональная досада — Торус совершенно не испытал радости от встречи со мной. Страсть прошла? Я уже не нравлюсь ему? Что ж, за год он мог забыть меня, найти новое увлечение.

   — Пойдем, Тор, — услышала я голос Дария, входя в палатку, — расскажешь мне все. Как ты здесь оказался и что делаешь.

   Хорн что-то ответил, я не разобрала. Их голоса удалялись, затихали вдалеке, а я все никак не могла прийти в себя. Хорн — конюх. Солдат. На передовой. А ведь мы сейчас с Хорном равны по титулу. И я вполне могу называть его на ты. И он уже не посмеет предложить мне что-либо постыдное. Я тихонько фыркнула. А ведь я совсем не против его предложения! Конечно, я бы все-равно отказалась, но так иногда хочется почувствовать себя объектом безудержной страсти. Ах, да! Она же прошла… Жаль.

   Палатка полковника представляла собой две комнаты. Одна, побольше, со столом и складными стульями служила кабинетом и столовой, другая была крошечной спальней. Динара возилась с поздним ужином.

   — Постель я постелила, — произнесла она недовольно, раскладывая бутерброды, наливая чай, — вода для умывания в ведре.

   Не трудно было догадаться, что герра Динара не слишком горела желанием ехать со мной на фронт, но выбора я ей не оставила, она была самой молодой из компаньонок. Не брать же герру Вилару, той уже было под шестьдесят. Кто-то должен был заниматься моими нуждами — еда, одежда, место для ночлега и прочее. Без макияжа, прически, маникюра я могу обойтись, а вот без толкового хозяйственника вряд ли.

   — Да уж, не царские хоромы, — пробормотала я, рассматривая узкую походную кровать, застеленную серым жестким бельем, и добавила громче, — ужинать не буду. Ты нашла себе местечко?

   — Да, ария, — ответила Динара, — здесь есть раскладушка.

   — Хорошо. Тогда спокойной ночи.

***

Утром, Динара подготовила мне походный брючный костюм из плотной ткани. Помогла заплести простую косу и закрепить ее узлом на затылке. Вещи привезли поздно ночью, тогда же приехал и отряд элитной королевской гвардии, мои, так сказать, телохранители.

   — Их разместили под навесом, рядом с палаткой, — пояснила Динара, — мест в казарме нет.

   Завтракали мы втроем. Я, Дарий и полковник. Вояка принес с собой большую цветную карту, которую мы расстелили на столе, как только Динара убрала посуду.

   — Шпионы докладывают, что Фракрия готовит масштабный прорыв. Как раз напротив тоннелей. Основные силы сосредоточены здесь и здесь. Так что мы сейчас на главном фронте, — герр ткнул пальцем в зеленые точки на карте, окруженные черными штрихами. Я сузила глаза, стараясь вычленить важные объекты.

   — Чего они ждут? Почему не нападают? — поинтересовался Дарий.

   — Точно не знаем, — ответил полковник, — возможно, еще не подвезли бомбы для воздушной атаки? Все крупные победы, на моей памяти, Фракрия получала именно за счет дирижаблей.

   — Странно, — принялась размышлять я вслух, — дирижабли сбрасывали бомбы не чаще одного раза в месяц. Только между Атирасом и позавчерашней атакой был разрыв в две недели. Как думаете, из-за чего?

   Дарий задумчиво пожал плечами.

   — Мало дирижаблей? Бомб? Долго перемещать их из одного конца фронта на другой?

   — А разве они не должны перемещаться по воздуху?

   — По вашей логике, ария, — встрял полковник, — наступления нам можно не бояться еще более десяти дней?

   Я неуверенно кивнула.

   — За это время мы с Дарием пройдемся вдоль линии фронта и распылим все железо, какое есть. Добавим сложностей противнику. Без оружия, пушек и бомб сильно не повоюешь.

   — А как? — полковник азартно склонился над столом.

   — Мы с Дарием уже проворачивали подобную авантюру. Правда? — обратилась я к Зоргу. Тот понимающе хмыкнул, вспомнив поход с Эдвардом во дворец. — Ты проведешь меня под землей на вражескую территорию, и там я уничтожу их оружие. Сегодня ночью у вас, завтра поедем к полковнику Фергюсону, он стоит в пятидесяти милях к югу. И так далее. Не знаю, справимся ли за десять дней, но постараемся.

   — На сколько хватает твоей силы? — поинтересовался Дарий.

   — Примерно на милю, если качественно, в пыль или гранулы, — ответила я, — если просто испортить до глубокой ржавчины, то, думаю, на две-три мили смогу.

   На самом деле, я никогда точно не проверяла. Но когда тренировалась в королевской кузне, то легко дотягивалась от входа до противоположной стены. А длина кузницы составляла ровно милю.

   — Их передовая примерно в пяти милях от нас, — произнес полковник, тыкая пальцем в карту, — отсюда не достать.

   — Значит, нужно идти под землей, — Дарий порывисто встал, — пять миль до границы и еще немного вглубь, чтобы уж наверняка.

   — Когда выходим?

   — Давай ближе к ночи, — ответил он задумчиво, что-то мысленно просчитывая, — потребуется много сил, предлагаю хорошенько отдохнуть и тебе и мне.

   На этом мужчины вышли. Я немного полежала на застеленной кровати, стараясь следовать совету Дария и поспать. Но расслабиться не получалось. В голове путались мысли о встрече с Хорном, предстоящей вылазке, предложении Эдварда, дирижаблях. Сквозь тряпичные стены было прекрасно слышно, как переговариваются солдаты, обсуждая наше бедственное положение, как вдалеке отдает приказы полковник, как ржут лошади в стойлах. В итоге я встала и решила пройтись, подышать свежим воздухом и осмотреться.

   Как только вышла из палатки, двое королевских гвардейцев встали за спиной. Я недовольно скривилась, но промолчала. А обернувшись, заметила, как еще пятеро прохаживаются вокруг на небольшом удалении.

   Я направилась к роще, виднеющейся в конце главной дороги. «Нужно было приехать на войну, чтобы позволить себе прогуляться», — весело подумала, вспоминая, что последний раз я гуляла вдоль моря, еще когда бегала в кузницу к Кассану. Во дворце был роскошный сад, но времени посетить его ни разу не нашлось. А школьные верховые прогулки я игнорировала, экономя время для других дел.

   Как я не хотела, но все же пришлось стать объектом пристального внимания всех вокруг. Не потому, что я женщина. Слабый пол служил на фронте, я заметила нескольких кухарок и прачек. Одни чистили овощи на улице у обоза, другие снимали постиранное белье. Медсестры в белых халатах бегали от полевого госпиталя через дорогу к колодцу. Но арии, да еще и маги, были редкими гостями на передовой. Меня провожали испытующими взглядами, настороженными, недоверчивыми. «Крей, та самая Крей. Неужели маг? Разве они остались?» Ничего нового, еще герр Лукаран говорил, что люди давно перестали верить в существование магов. «Скоро мы и вовсе превратимся в легенду», — мысленно усмехнулась я, подумав, что реально магических семей осталось уже четыре, так как единственный сын Горна погиб несколько лет назад.

   Там вообще была мутная история. И как журналисты ни копали, ничего сверх официальной версии — убийство при ограблении, выведать не смогли. Как арий, наследник магической семьи, богатейший аристократ оказался в трущобах? Зачем ввязался в драку, если мог просто отдать деньги, драгоценности и остаться жив? Я тогда еще жила у Марты и новости к нам доходили с большим опозданием. Единственного сына Горна лечили лучшие лекари Шалира, но ничего сделать не смогли. После смерти наследника Горн перестал появляться в столице, а после и вовсе превратился в затворника.

   До вожделенной рощи оставалось совсем чуть-чуть, когда я услышала громкое ржание и топот множества копыт. За деревянной оградой, в загоне, толпились кони. Те самые две сотни голов, прибывших вчера. Как-то сами собой ноги понесли меня к ним.

   Хорн, серьезный, сосредоточенный переходил от одной лошади к другой, рассматривал зубы, ноги, трогал живот. Немного постоял рядом с норовистым жеребцом, которому не нравилось происходящее. Что-то тому втолковал. Конь, прислушиваясь, кивал головой, периодически бодая Хорна в грудь. Если бы я не знала, что у Тора нет способностей к магии, я бы подумала, что они общаются.

   Мимо воли я загляделась на молодого мужчину, столь непохожего на себя прежнего. Он так органично смотрелся рядом с лошадьми, словно сам был чистокровным скакуном. Как же полковник мог не заметить явно аристократические черты лица конюха? Волевой подбородок, высокий лоб, ровный породистый нос, подтянутую худощавую фигуру, элегантную даже в простой солдатской форме.

   И тут я обнаружила, что не одна наблюдаю за Хорном. Справа у ограды стояли две молоденькие медсестры. У обоих на лицах цвели лучезарные призывные улыбки. Девушки смущенно хихикали, игриво толкали друг друга локтями, пытаясь привлечь внимание красавчика. И пусть Хорн никак не показывал своего интереса в ответ на их заигрывания, настроение испортилось.

   «Конечно, он всегда в центре внимания женского пола. Хоть арием, хоть конюхом». Пора уходить. Не хочу выглядеть очередной поклонницей.

   Вдруг Хорн обернулся. Наши глаза встретились и словно прикипели друг к другу. Теперь бы, если я и захотела, не смогла бы незаметно уйти. Тор оставил коня на помощника и решительно направился в мою сторону.

   Сердце заколотилось, я испуганно сглотнула, одновременно и желая, и не желая встречи. Да, поговорить нужно, расстались мы далеко не на дружественной ноте. Много всего за год произошло. Скандал с отцом, его неожиданный подарок, исчезновение.

   — Значит, прячетесь здесь, герр Хорнок? На фронте? — я была рада, что мой голос прозвучал насмешливо и легкомысленно, так, как я обычно веду пустую светскую беседу. — Достойнее места не нашлось для применения ваших многочисленных талантов?

   — Я не прячусь, — ответил Хорн, останавливаясь у ограды, бросая недовольный взгляд на стоящих за моей спиной гвардейцев.

   — Конечно, проще ухаживать за лошадьми, чем разгребать ту кучу проблем, которые вы и ваш отец после себя оставили.

   Торус невесело усмехнулся и одним слитным сильным движением перемахнул через забор, оказываясь на моей стороне. За спиной девушки восхищенно ахнули. Хорн элегантно протянул локоть, на который я опустила ладонь, и повел в сторону рощи.

   — Так, значит, ты приехала на фронт, чтобы разыскивать уклоняющихся от службы королю выпускников школы? — от мягкой иронии в его голосе мне захотелось улыбаться. Он явно был рад меня видеть, и от этого внутри стало тепло.

   Обернувшись, я отрицательно махнула рукой телохранителям. Те немного отстали, но все равно упрямо шли за нами.

   — Ты прекрасно знаешь, что мы встретились случайно, — пробормотала смущенно, мысленно решив, что Хорн прав, давно пора перейти на «ты». Я сама ставлю себя в неловкое положение, продолжая «выкать». По титулу мы равны, даже если Велир лишил сына наследства, приставки арий он лишить его не может.

   Хорн выразительно приподнял бровь, оценив мою уступчивость.

   — Предательством является игнорировать нужды королевства, — продолжила я менторским тоном, — заниматься высокородному арию тем, чем мог бы заниматься простой крестьянин. Забыть то прекрасное образование, которое дала тебе школа.

   — Я словно слышу голос нашего правильного ответственного Эдварда, — фыркнул Тор, — вы так сблизились, что ты стала его точной копией?

   Иногда я действительно ловила себя на мысли, что выражаюсь, как Эдвард, нравоучительно и бесцветно, точнее, как будто мне под пятьдесят, и я устала от жизни. На самом деле я была смущена. Пыталась вести себя как настоящая ария, умудренная опытом женщина, но получалось плохо.

   — Да, я близка с Эдвардом, — подтвердила сухо, — он самый благородный и добрый человек, который…

   — Может, хватит его хвалить?! — прервал Хорн резко. Маска добродушия слетела с него в мгновение ока. — Я читал твою пафосную статью в утреннем Шалире. Жалкая попытка поднять рейтинг королевской семьи.

   Да, его слова продиктованы ревностью, но все равно неприятны. Я замкнулась и молча пошла вперед, стараясь обрести то безучастное ледяное равнодушие, которым я окружала себя во дворце.

   Мы, наконец, добрались до рощи. Она оказалась маленькой, не более двух десятков тоненьких молодых деревьев. Но для пустынной засушливой земли и эта крошка была богатством.

   — И это твоя цель? — я с ироничной усмешкой кивнула на оставшийся за нашими спинами загон. — Твое призвание? Глупо прятать талант и работать обычным конюхом. Когда как мог бы…

   — Я буду заниматься тем, чем хочу, и ты мне не указ, вместе со своим любовником, — раздражение Хорна не угасло, наоборот, набирало обороты.

   — Ты как был эгоистом, так им и остался, — досадливо произнесла я, останавливаясь у юной березки, — а ведь из-за твоего «нет» в храме заварилась вся эта каша, которую нам с Эдвардом пришлось разгребать. Как, совесть не проснулась?

   — Совесть? — взвился мгновенно Хорн. — Ты мне говоришь о совести?

   Вдруг он схватил меня за плечи и прижал к деревцу. Пальцы впились в кожу. Лицо приблизилось к моему так близко, что я увидела темно-синий кружок на глазной радужке.

   — Уж кто бы говорил, — жаркий шепот обжег губы, — ты ведь тоже работаешь не по профилю? Получила назад и титул, и поместья через постель короля.

   От гнева потемнело в глазах. Я неосознанно рванула вперед, и мы почти столкнулись носами.

   — Ты мне сам предлагал богатство и тоже через постель, — прошипела зло, не контролируя себя, — разница лишь в том, что Эдвард смог отбелить имя моего отца, а что ты мог предложить, кроме жалкого провинциального поместья?

   Тор угрюмо молчал. Я уничтожительно фыркнула, отшатываясь назад и отводя взгляд.

   — Да у меня сейчас десяток, таких как оно, даже лучше, — желая уязвить Хорна, я откровенно лукавила. Фабрия мне очень понравилась, она действительно стоила всех поместий вместе взятых, но Торусу об этом знать не обязательно.

   Лицо мужчины болезненно скривилось.

   — Значит, все-таки товарно-денежные отношения? А говорила, что выше этого.

   — Мне не нужно твое поместье, забирай обратно! — почему я шиплю, как раздраженная кошка, и все волоски дыбом? Ведь с другими я могу сдерживать злость и возмущение, не позволяя переходить границы. Было всякое, и в школе, и во дворце. Только с Хорном не могу держать себя в руках. И не хочу.

   — Оно останется у тебя! Я своих решений не меняю! — проскрежетал он гневно, тяжело дыша. Глаза опустились на мои губы и застыли там намертво, не мигая. Кадык нервно дернулся, кожа на скулах натянулась.

   Я замерла, боясь пошевелиться и дать ему хоть какой-то знак, дать повод наброситься, потому что видела, что он на гране. От Хорна шел такой жар, что у меня выступила испарина и пересохли губы. Очень хотелось их облизать, но я интуитивно понимала, что делать этого нельзя. Злость испарилась, дав место другим чувствам. Странным, абсолютно новым для меня. Мы было и страшно, и любопытно. В мыслях — хаос, смятение, паника. И в то же время я чувствовала необъяснимую правильность происходящего, непонятную жажду продолжения, восторг от близости именно этого конкретного мужчины.

   Наверное, этого я ждала, этого мне хотелось. Когда ночами просиживала над бухгалтерскими книгами, когда монотонно делала заготовки ружей, когда устраивала приемы и чаепития с дипломатами. Этого — живого, настоящего. Чувств, эмоций, переживаний. Почему я их испытываю только с ним? Почему ни с кем другим так не грохочет сердце, и не перехватывает дыхание? Я стиснула руки за спиной, цепляясь за ствол деревца, одновременно и желая шагнуть вперед, и сбежать отсюда так далеко, как только смогу.

   Тор шумно сглотнул и качнулся в мою сторону. Зрачки расширились и затопили голубую радужку, превратив глаза в темные провалы. Я вдохнула запах пота, пыли, лошадей. Его настоящий запах. Голова закружилась, ослабели ноги.

   — Дени… — прошептал он хрипло. Я оцепенела, все мысли вылетели из головы. От его проникновенного «Дени» кожа покрылась мурашками.

   — Ты когда-то спросила, люблю ли я тебя… Я сказал, что не верю в любовь. В моем окружении никто о ней не говорил, и никто ее не испытывал.

   Сердце суматошно заколотилось. Я смущенно опустила голову, не в силах смотреть ему в глаза, потому что видела в них бушующее море эмоций, и боялась, что оно меня подхватит, закружит, унесет бурным потоком, и я больше никогда не смогу самостоятельно выплыть.

   — Если то, что я чувствую к тебе, это любовь, то мрак ее раздери, — я удивленно моргнула, недоумевая. Первой мыслью было — послышалось. Слишком режущим был диссонанс между проникновенными словами о любви и злым ругательством. Я ждала обычного традиционного признания, но Хорн в очередной раз меня поразил. — В бездну! — еще раз с силой повторил он, хмурясь, — Это постоянное выматывающее беспокойство, дикая ревность, жуткий голод, который невозможно унять ни с кем другим. Нельзя жить в таком состоянии постоянно. Это… — он запнулся, — …больно. Нестерпимо. Зверски.

   Я молчала, ошарашенная признанием. Это совсем не то признание в любви, которое мне бы хотелось получить. От него щемит сердце, и на душе горько.

   — Я удивляюсь, как не сошел с ума, когда ты стала фавориткой Эдварда. Знаешь, что со мной было после того бала? — Хорн желчно усмехнулся. — Я реально попал в ад, почувствовал на своей шкуре, что значит это слово. И мне пришлось выбирать… Сохранить рассудок, изменив свою жизнь, или свихнуться.

   — И что ты выбрал?

   — Рассудок.

   Я отлепилась от деревца, принялась ходить по полянке, бездумно срывая листики с веток. Успокаивая внутри себя бурю, поднявшуюся после его слов. Хотела сказать, что любовь болезненна, если только она не разделенная, и совсем другая, если взаимная. Но не сказала. Потому, что сама все это знала лишь в теории. Потому, что не хотела давать Хорну даже призрачную надежду. Потому, что в столице меня ждал Эдвард с ответом, а он был гораздо ближе и роднее, чем Хорн.

   — Я не сразу уехал, — продолжил он мрачно, — после храма и неудавшейся женитьбы я некоторое время жил скрываясь, то в Фабрии, то в столице. Не знаю, чего ждал. Все было и так предельно ясно, но увы, сердцу не прикажешь, оно всегда на что-то надеется, даже после сотого отказа. Ходил на выставки, открытия памятников, школ, наблюдал за тобой, за королем, желая увидеть хоть что-то, что могло сойти за ссору или охлаждение. Но нет. Эдвард смотрел на тебя так, что было ясно каждому – он никогда тебя не отпустит по своей воле. Я видел в его глазах то же, что и в зеркале – постоянный голод и тоску.

   Его слова отзывались внутри меня печалью и странным, необъяснимым сожалением. Но это была его боль, его грусть, почему-же мне так плохо?

   — Война оказалась как нельзя кстати, — в голосе появились насмешливые нотки, — она такая странная штука, заставляет забывать обо всем. Лучшее лекарство от уныния.

   — Ты давно на фронте? — поинтересовалась тихо, переводя неприятный разговор в иное русло, — полковник сказал, что ты прибыл два месяца назад.

   — Сначала я служил на юге, — ответил Хорн, — там было скучновато. А после того, как основная часть фракрийской армии двинулась к тоннелям, стало ясно, где именно вскоре станет интереснее. Генерал Бранн переправил сюда солдат с остальных фронтов. Я вызвался добровольцем.

   — Значит, скучно… — повторила я за ним рассеянно, не зная, что думать. Он искал то ли он забытья, то ли смерти. И то и другое было ужасным.

   — И пока ты не приехала, я думал, что избавился о мыслях о тебе, — улыбнулся одними губами Хорн. В глазах не было ни грамма веселья. — Но ты как заноза сидишь внутри. Стоило только увидеть и…

   Хорн раздраженно взмахнул рукой и впечатал кулак в березку за моей спиной. Я опасливо покосилась на нервного ария, не зная, что сказать. Опять ссориться не хотелось, как и напоминать о том, что происходило между нами раньше. Тор отвернулся и некоторое время молчал, что-то высматривая вдалеке.

   — Я знаю, что ты не любишь меня, — тихо произнес он, сделал небольшую паузу, словно ожидая от меня каких-то слов и не дождавшись, продолжил, — я сам в этом виноват. Сделал все, чтобы ты меня возненавидела. Я шел по знакомому пути, использовал те способы, которые никогда не подводили — наглость, напор, деньги, внешность, положение.

   — Не надо, — смогла выдавить из себя, — не говори ничего. Хватит.

   Хватит боли и горечи. Душа уже изорвана в клочья. Еще одно слово и у меня брызнут слезы. Хотелось закрыть уши руками и забыть все, что было произнесено. Лучше я бы осталась в палатке, а не искала встречи с ним. Пора себе признаться — я скучала по нему, хотела увидеться, хотела поговорить. Ну что — поговорила? Стало легче? Нет. Стало еще хуже.

   — Я просто хочу попросить прощения, — Хорн остановился напротив меня и просто смотрел.

   Серьезно, внимательно, выжидающе. И тут я поняла, чем отличается его теперешний взгляд от того, прежнего Хорна. Иногда подобный взгляд я видела в зеркале. Это взгляд человека, испытавшего сильную боль. Не думаю, что моя боль от потери родителей шла в сравнение с его болью от лишения наследства или разбитого сердца. Но кто я такая, чтобы судить, чья боль сильнее?

   — Прощение? — повторила бездумно. — За что?

   — За то, что был трусом. За то, что первым не вступился за твою честь, как это сделал Зорг. За то, что не протянул руку, когда тебя толкнули, как это сделал Эдвард. За то, что не понял сразу…

   — Достаточно, — прервала я его взмахом руки и добавила насмешливо, — Хорн извиняется? Видимо солнце уже упало на землю, а я даже не заметила.

   На лице мужчины отразилось недоумение. Через мгновенье он вспомнил свои же слова, сказанные в библиотеке три года назад.

   — Мне не стыдно признать свои ошибки, — произнес он напряженно, — я изменился, а вот ты так и не можешь забыть и простить. Ты закостенела в своей ненависти к Хорнам.

   — Да, я помню, — фыркнула саркастически, — ледяная статуя, бездушная и холодная…

   Я специально накручивала себя, потому что испугалась. Давно не осталось никакой ненависти. Сейчас я испытываю совсем другие чувства, но пока сама в них не разобралась. Пусть лучше думает, что я ненавижу его. Такая смелая в других моментах, в чувствах я оказалась жуткой трусихой.

   — Так ты хотел получить мое прощение? — высокомерно произнесла, беря себя в руки. Голос зазвучал в лучших традициях королевского двора — с легкими презрительными интонациями, холодно и надменно. Хорн неуверенно кивнул.

   — Тогда ты прощен, — моя улыбка была похожа на улыбку королевы. Ей было под силу заморозить даже солнце, — можешь возвращаться в столицу, я попрошу Эдварда подобрать тебе место, соизмеримое с твоими знаниями и умениями. Он не откажет мне.

   Хорн дернулся, словно получил кулаком в живот, лицо болезненно исказилось. Точно не в силах смотреть на меня, он резко отвернулся и шагнул прочь.

   — Ария Крей! Вот вы где! — нашу сторону шел полковник. — Обед давно накрыт. Ждем только вас. Еще надо обсудить вашу с Дарием авантюру. Добавились кое-какие аспекты.

   — Какую авантюру? Ты никуда не пойдешь! — рявкнул Хорн, оборачиваясь.

   — Рядовой Хорнок, соблюдайте субординацию!

   Торус сжал челюсть так, что скрипнули зубы, желваки проступили на скулах. Он бросил на меня разъяренный взгляд, но подчинился и отступил.

   Полковник подставил локоть, и я уцепилась за него, как утопающая за спасительный канат. Как вовремя он нас нашел, как удачно прервал. Иначе неизвестно, как бы этот разговор закончился. Я так не уставала, даже организовывая бал на тысячу персон.

***

Как только солнце зашло за горизонт, и показались звезды, мы с Дарием незаметно вышли из палатки, оба одинаково одетые в черные плотные комбинезоны. Лишь у меня на голове была косынка, под которую убрала волосы. Я еще раньше сказала гвардейцам, чтобы не беспокоились — со мной ничего не случится, мы будем идти под землей.

   Мы должны были пройти немного на юг, вперед, по нейтральной территории, там Дарий пробьет тоннель. Вылазку держали втайне ото всех, чтобы фракрийцы не приняли меры и не вывезли оружие, так как не только на вражеской территории были шпионы.

   Я вошла в черную глубокую нору, созданную Дарием, словно в могилу, по крайней мере, с теми же чувствами. Лампа, захваченная мной, должна была освещать путь, только вот от ее света было мало толку. Идя по бесконечному сырому коридору с затхлым кислым воздухом, я видела лишь широкую спину Зорга и черные рыхлые стены, подступавшие к нам вплотную. Путь был бесконечным, мне казалось, мы шли многие часы, когда Дарий, наконец, сказал — стоп.

   — Мы углубились внутрь их фронта не больше, чем на полмили. Сейчас мы на территории противника, в центре укреплений. Значит, так. На севере наши, ты проецируй на запад, юг и восток. Девяносто градусов, выброс две-три мили. Здесь сосредоточено самое большое количество войск, значит, и оружия, техники, — произнес глухо Дарий и добавил серьезно, — начинай. Я встану за твоей спиной, чтобы не задело.

   Я попыталась сделать радиус даже больше, чем планировала. После второго заклинания на юг покачнулась, а после востока вообще упала на колени. Дарий бросился ко мне и схватил под руку.

   — Ты как?

   Вместо ответа меня вырвало ужином.

   — Прости, — прошептала тихо, борясь с головокружением, — мы можем немного отдохнуть? Дай мне минутку.

   — Хорошо, — ответил Дарий, отдыхай, — только отойдем назад.

   Зорг подхватил меня под руку и потащил. Я едва передвигала ноги. Сильно тошнило, в виски впились два раскаленных прута, в глазах вспыхивали разноцветные пятна. По-моему, я перестаралась. Достаточно было испортить оружие, а не уничтожать его в пыль. Ничего, в следующий раз буду умнее.

   Мы остановились. Я села, привалилась спиной к прохладной земле и откинула голову, мгновенно отключаясь. Пришла в себя из-за странного хрипа. Лицо Дария побледнело, на лбу выступила испарина. В тусклом свете лампы Дарий был похож на мертвеца. Беспокоясь о себе, я и забыла, что и у него может быть истощение.

   — Дени, пойдем, я долго не смогу держать свод, — прохрипел он, увидев, что я очнулась.

   Я быстро кивнула и, стараясь не показывать слабости, встала на ноги. Мы медленно брели по темному сырому коридору, держась друг за друга. Качало нас одинаково сильно. Но если я с каждым шагом чувствовала себя на каплю легче, то Дарию было все хуже и хуже.

   — Может, выйдем здесь? — тихо спросила я.

   Зорг на мгновенье задумался, что-то мысленно подсчитывая.

   — Над нами еще нейтральная территория, можем нарваться на патруль. Еще немного.

   Мы двинулись дальше. Ноги заплетались, Будь коридор шире, то если бы мы упали, подняться сил бы уже не хватило. А так мы просто натыкались на грязные влажные стены, выпрямлялись и шли дальше.

   Дарий опирался на меня все сильнее и сильнее. Я не считала себя физически слабой, но когда он полностью повис на мне всем весом, я не выдержала и рухнула на землю вместе с ним. У Зорга безвольно закатились глаза. Изо рта вытекла струйка слюны. Мне стало страшно до жути.

   — Очнись, ну же, пожалуйста! — заорала я, схватившись его за комбинезон и тормоша изо всех сил, дико боясь остаться похороненной под толщей земли вместе с Дарием. Потолок резко приблизился, комья земли посыпались на голову.

   Как на меня обрушивается земля и засыпает заживо, я видела лишь в своих кошмарах. Они мне снились несколько ночей подряд после нашей вылазки во дворец. А сейчас это со мной происходило наяву.

   Зорг слабо застонал, открывая мутные больные глаза. Потом из последних сил вытянул руку и что-то прошептал, сразу же теряя сознание.

   В то же миг потолок над нами словно взорвался, пробивая широкую дыру.

   На мгновенье я увидела звезды, и тут же земля посыпалась сверху, забивая глаза, нос, рот. В панике, ничего не соображая, почти не дыша, я принялась карабкаться наверх, туда, где видела ночное небо, по осыпающемуся склону. Когда моя голова оказалась над поверхностью, то смогла вспомнить о друге. Откуда только силы взялись? Я руками разгребала рыхлую землю, расширяя яму, пока не увидела белое лицо Дария. Слава богам, он был жив. Откопав руку, я попыталась вытащить бессознательное тело. Куда там! Он был огромным и неподъемным, еще и полностью засыпанным землей.

   Поняв, что ничего сама сделать не смогу, начала утрамбовывать почву вокруг головы Дария, чтобы ему было чем дышать. Кругом стояла непроглядная темень, как я не прислушивалась, ни шагов патруля, ни разговоров солдат не слышала. Оставлять Зорга было страшно, но другого выхода не было. В итоге, кое-как замаскировав ветками яму, я полезла на четвереньках в сторону своих, определив север по звездам. Не помню, сколько я ползла. В голове мутилось,