Оглавление
АННОТАЦИЯ
Сборник рассказов, повестей и веб-эпизодов по мотивам «Ста дней», «Полосатых галактик» и «Созвездия Меча». Повествует о событиях, происходящих за «кадром» основного цикла «Легенды космоса». В сборник вошли произведения: «Неприкаянный груз», «Загадочный Шакренион», «Звёздный инспектор», «Супергалактическая вампирская свадьба», «Цена взросления» и другие. Наконец-то все сказания в одном томе! Только на Призрачных Мирах!
ЧАСТЬ 1. После Ста дней, или Новые похождения ксенопсихолога
ГЛАВА 1. Незнакомец из будущего
Как это здорово – лежать в шезлонге на обзорной палубе с огромным сенсорным экраном вместо потолка и любоваться звёздами. Только один раз в жизни Евгении было что-то подобное. В полусфере обсерватории, куда привёл её командор, чтобы показать чудеса вселенной и заодно соблазнить… Она видела далёкие галактики, чужие звёзды и планеты-гиганты. Хотя, в тот момент Женьку обнимал Талех, и она, закрыв глаза, наслаждалась его близостью, а не звёздами…
Зато сейчас на соседнем шезлонге валялся её новоявленный родственник и по совместительству помощник главврача Ролдона-2 – землянин Грегори. Он-то не отвлекал её от созерцания ярких созвездий, подмигивающих из черноты…
«Ха! Ха! Ха! Че-пу-ха!»
Что такое путешествие с суперскоростью Женька поняла вскоре после вылета, когда на лайнере запустили адронные двигатели. Исчезли все звёзды и туманности. За иллюминаторами образовалась сплошная мгла и пустота. По крайней мере, большую часть пути.
Женя была разочарована. К тому же, суперскорость космического лайнера, это не то, что сверхскорость «звёздного дракона». Разница примерно в неделю полёта. От Ролдона до Земли на пассажирском звездолёте – семь-восемь дней с поправкой на космический азимут, количество и дальность скачков… На джамранском – четыре или пять, возможно. На таком же двигателе.
– Просто хитрые джамрану зажилили часть технологий, – объяснил Грегори. – Землянам пришлось домысливать.
И домыслы явно подкачали. По этому поводу Женя недоумевала. Термин «адронный» вызывал у неё определённые ассоциации.
– Так адронный двигатель и адронный коллайдер разве не близнецы братья?
– Если и близнецы, то, скорее, гетерозиготные, – задумчиво ответил англичанин. – А на деле, один даже не прототип другого. Но что-то общее есть…
– Адронный коллайдер построили на Земле. Почему монополия на двигатель принадлежит джамрану?
– Коллайдер-то построили земляне, а двигатель изобрели джамрану. Причём, независимо друг от друга.
– Это как?
– Элементарно. Джамрану создали похожую штуку – «ускоритель частиц», задолго до того, как… В общем, давно. Только не на родной планете, а на безжизненном планетоиде. Видишь ли, в чём-то они умнее землян…
– Признанный факт. А дальше?
– Дальше… Они его запустили…
Грегори замолчал, привычно закусив губу. Евгения дёрнула его за рукав.
– И?
– Ну, короче, запустили. Вместе с планетоидом. Поначалу не сообразили… Пока не отметили расположение звёзд.
– В смысле? То есть…
– Да-да. Планетоид оказался за тысячу световых лет от первоначального месторасположения…
– Ты хочешь сказать, что он переместился?
– Произошёл квантовый скачок. Разгон частиц спровоцировал резкий переход количества в качество… Хорошо, что планетоид был крошечным – чуть меньше нашей Луны. Все остались живы.
– Ничего себе!
– То-то и оно… Так и создали адронный двигатель.
– Прямо, как есть, взяли и установили на звездолёты?
– Ага, – Грегори вздохнул. – И экспериментальный корабль… Бац! И разорвало. Хорошо, им управлял робот. Потом идею доработали, кое-что изменили, совместили, подкорректировали и научились рассчитывать координаты скачка. Чтобы не сигать куда попало и… Опля! Вот тебе и суперскоростной двигатель.
– Почему бы нам сразу к Земле не прыгнуть? Тащимся как улитки!
– Вблизи от космического тела разгоняться нельзя. Сильные искривления пространства из-за гравитации. А много раз подряд «скакать» – мощности не хватит или материя не выдержит. Корабль накапливает энергию, пока движется на импульсе, для следующего скачка… Это не прыжок в буквальном понимании, а квантовый скачок – переход из одного состояния в другое. Пространство как бы само двигается к нам. Время и пространство сжимаются и…
– Не надо! А то у меня развивается космическая болезнь…
Женя метнулась к пищеблоку и выбрала стакан лимонного сока. Кислого-прекислого. Вернулась в шезлонг и уставилась на созвездия. Они такие неподвижные... Запись. Иллюзия. Экран создавал видимость межзвёздного перелёта... Голова перестала кружиться.
– Представь себе, некоторые думают, что это настоящее, – шепнул Грегори, потянувшись к ней со своего шезлонга и кивая на группку землян неподалёку.
Шумная компашка по соседству резалась в покер. Парни дружно гоготали после очередного хода. Девушки кокетливо улыбались и деланно возмущались, бегая в буфет за пивом…. Ничего не изменилось!
– А сколько на «Шторме» от Ролдона до Земли?
Когда Женька три месяца назад очутилась на корабле синегарцев, они стояли на заправочной станции далеко от Солнечной системы.
– Недели три…. Многое зависит не только от двигателя, но и от самого пространства и проходимости звездолёта. Напрямую – быстрее. Но чаще приходится огибать космические объекты.
– А шакренские корабли? Они тоже пользуются технологиями джамрану?
– Зачем? У них – свои. Не менее эффективные, чем у джамрану. Но для земных кораблей не подходят. Несовместимость корпуса с двигателем.
– Да?
– Вот представь. Если на «Шторме» установить двигатель «звёздного дракона», то корабль даже не развалиться, а превратится в пыль.
– И представлять не хочу.
Женька опять сбегала за соком. На этот раз за апельсиновым – для себя и Грегори. Запоздало она вспомнила, что всегда боялась летать на самолётах. Почему же ей не было страшно на «Шторме», «еже» и «драконе»? Всё проклятые ассоциации… А на потолке уже витал пояс Ориона…
– Вздор! – возмутилась Женька. – За дураков нас держат?!.. Надеюсь, хотя бы звездолёт не развалится.
– Не бойся, – ответил Грегори. – Земные и джамранские технологии вполне совместимы…
Женьке слово «вполне» не понравилось…. А потом она освоилась. На лайнере работали игровые залы, спортзал, бассейн, дендрарий, библиотека, ресторан и много чего другого. И самое главное – они долетели!
Сперва на звездолёт не напали космические пираты (надо было видеть, как хохотал Грегори, когда она это озвучила).
– Космические пираты – выдумки, Женечка. Только в книжках и бывают.
Потом их не засосало в космическую воронку и не затянуло в чёрную дыру. А затем они не врезались в Луну.
Посадочные шаттлы благополучно приземлились на космодроме в Австралийской пустыне. И вот тут на Женю обрушился целый шквал сюрпризов, покруче чёрной дыры…
Первое! Теперь в любую точку земного шара можно было долететь или доехать за считанные минуты.
Второе… Мосты! Все материки, – а теперь их стало восемь, – соединялись мостами.
– ??????!!!!!!
Когда к Евгении вернулся дар речи, она едва сумела выдавить из себя:
– Мосты? Через океаны? Немыслимо…
– Почему? – удивился Грегори.
– А подвижки, а…
– В том то и дело, что именно мосты и держат Землю.
– Как?
– Понимаешь… Катаклизмы, катастрофы, землетрясения… Материки принялись активно смещаться. Возникло много геосинклинальных складок. Евразия просто раскололась. Теперь между Европой и Азией пролив… Из-за этого появился Азиатско-китайский союз… В конце двадцать первого века такое началось! Ещё пару десятков лет, и всем маячил кирдык… Если бы учёные за это не взялись…
– Но, по логике вещей, мосты всё равно бы рушились.
– Корректирующие соединения… Не спрашивай. Я в этом ничего не понимаю. Почитай-ка сама. Чем ты занималась столько времени?
– Будто не знаешь!
Женя прилипла к окну воздушного трамвайчика. Современная архитектура впечатляла. Сферические здания, парящие над землёй, витые небоскрёбы и небоскрёбы с куполами… Бесконечные транспортные тоннели, словно американо-русские горки… Подвесные дороги… Летучие газоны…
Всё это проносилось за окном.
Великобритания не потонула, как предсказывали в двадцать первом веке, а, наоборот, увеличилась, соединилась с материком и обзавелась N-ным количеством новых островов… Женька разумеется читала об этом в гала-справочнике. Но читать – одно, а узреть воочию – совершенно другое.
Но в самое сердце её поразил искусственный спутник, болтающийся в небе наряду с Луной. Отлично видимый днём в ясную погоду, он напоминал гипертрофированную молекулярную решётку…
– Это чтобы Луна не ушла с орбиты, – пояснил Грегори.
– А что? Уже пыталась? – в ужасе прошептала Женя.
– Ну да… Начала удаляться. Спутник её удерживает дополнительным притяжением. А то, если улетит, нарушится океанический баланс.
– Да уж…
Когда они сошли на берег туманного Альбиона, Женю шатало и лихорадило от впечатлений. Но самое шокирующее, как ни странно, было ещё впереди…
Она познакомилась с потомками и будущими родственниками. Грегори привёз Евгению в загородное поместье бабушки Энн в южном Уэльсе. Как раз намечался очередной сбор по случаю семейного торжества. Грегори представил Женю как «дочку дядюшки Джека». Родственники отнеслись к этому нормально и почти равнодушно.
«Странно», – подумала Женька.
Улучив момент между кебабом и пудингом тёти Мэри, она утащила Грега за клумбу с нарциссами и зашипела:
– Какой такой «дядя Джек»?
– А тебе зачем?
– Так он же вроде мой папашка? Не? Вдруг заявится! Или кто-то поинтересуется его здоровьем... А я ни сном, ни духом.
Грегори хмыкнул.
– Не парься. Не спросят. Но дядюшка жив и здоров, если тебя это так волнует. Э… Видишь ли, у дяди Джека особая репутация. Он рассекает космические просторы, не сидит на месте, и на каждой планете у него по жене или любовнице. Поэтому ничего удивительного, что о тебе никто не знал до сих пор. Вероятно, и сам Джек не в курсе, что у него такая взрослая и симпатичная дочь, – Грегори широко улыбнулся.
– Ну, спасибо тебе! А что я буду делать, если он вдруг объявится? Что я ему скажу?
– Здравствуй, папа!
– Я… Тебя…
– Он обрадуется. Сама убедишься…
Женька не успела придушить Грегори. Из особняка с криком выбежала какая-то девчушка, по словам Грега – двоюродная племянница.
Оказалось, бабушка Энн «срочно хочет видеть дочку дорогого Джека…». Женька не сразу сообразила, что это про неё.
– Я провожу, – вызвался Грегори и повёл Женьку по усыпанным щебнем дорожкам мимо грядок с луком-пореем.
В саду росло множество розовых кустов, клумбы пестрели львиными зевами, цинниями, цинерариями и ещё какими-то цветочками. В неожиданных местах затаились прудики. Лужайки обрамляли фигурные изгороди. Подстриженные газоны упирались в буйные заросли. Под растительными арками били фонтанчики с изваяниями лошадей и собак. А вокруг – живописно раскачивался дельфиниум… Типичный английский садик – естественность, гармония и ассиметрия на одном клочке земли…
– Энн – наша прабабушка, – рассказывал по дороге Грегори. – Самая старшая в семье. Долгожительница… Почти не выходит из дома.
Англичанин довёл Женьку до крыльца.
– Через холл по коридору направо. Первый этаж, за библиотекой… Вряд ли бабуля захочет и со мной поздороваться…
Женя оробела, ступив в прохладу дома, туда, где её не должно было быть. Стараясь не шуметь, прошмыгнула по коридору тихо, как мышка, мимо семейных портретов и дорогих ваз, взялась за фигурную ручку…
– Кто там?.. Заходи, деточка.
Прабабушка Энн – сморщенная, седая, но ещё бодрая старушка, обняла её и с порога защебетала о том, как она «любит мерзавца Джека, и рада познакомиться с его дочуркой…».
– Сыновья, увы, такие же сумасброды и авантюристы, как и отец.
Тут Женька и впрямь уверовала, что она дочь этого таинственного Джека, или он её пра-пра- внук.
Бабушка Энн усадила её за столик, налила чаю, предложила мармелад, сэндвичи и кексы. И наружу полезли воспоминания. В ход пошли семейные фотографии, голограммы и секреты. В конце концов, бабуля с таинственным видом прошаркала к старинному комоду и достала оттуда увесистую шкатулку.
– Сейчас кое-что покажу…
И как-то чересчур внимательно посмотрев на Женю, вытащила из шкатулки старый альбом с фотографиями.
– Открой.
Евгения затаила дыхание. Таких уже, наверное, века два не выпускали.
– Он такой древний, – хихикнула бабушка в ответ на её замешательство. – Как я…
– Ну что вы, бабуля.
Женя улыбнулась и деревенеющими пальцами взялась за пластиковую страницу.
– Пришлось ламинировать, – объяснила Энн. – Картон крошился.
Фотографий было немного. Все давнишние. Поблёкшие от времени… Евгения словно прикоснулась к прошлому, к живой истории в картинках. Она листала, читала подписи…
– А эти уже восстановлены на фотофаксе, – с гордостью добавила бабушка.
«Дорогой маме, из Лондона, с любовью… – прочитала Женя под портретом темноволосого мужчины… – От Андрея».
И год…
Здесь ему двадцать восемь. Евгения мысленно поблагодарила бабушку Энн за подарок, который та, сама не зная, преподнесла ей.
Женя погладила фотографию и, боясь разреветься, перевернула страницу… Со следующей на неё смотрел… Талех?! Женька едва не завизжала и не отшвырнула альбом. Еле сдержалась, успокоилась, взяла себя в руки… И лишь тогда рассмотрела, что это не фото, а рисунок.
– Кто это? – хрипло спросила она.
– Это? – Энн засмеялась. – «Незнакомец из снов». Наша художница Джен постаралась…. Есть одно семейное предание.
– Какое? – Женя с трудом узнала собственный голос.
– Загадочный мужчина приходит во сне к женщинам нашей семьи… Всегда один и тот же… Необычный, правда? Джен специально училась рисовать, чтобы изобразить его.
– У неё хорошо получилось, – пробормотала Женя.
– Что ты сказала?
– Вам он тоже снился?
– А как же?! Перед замужеством. А Джене, говорят, часто снился до самой смерти, и её матери, и прабабке, скажу по секрету, тоже. Эту историю я слышала от своей матери. На мне эти видения и закончились… Если тебе он не снится...
– А кто такая Джен? – спросила Женя, резко меняя тему разговора.
– Внучка того эмигранта, из России… Андрея Казанцева. Его фотографию ты только что разглядывала… И вот же она – Джен, – бабуля перевернула несколько страниц. – Ты на неё похожа. Вылитая.
На Женьку смотрели её собственные глаза. Знакомый прищур, а нос, губы, чёлка… Всё, как у её сына…
К горлу подступили слёзы, и Евгения отвернулась к окну… Подъездная аллея, тисовая роща…Проклятые воспоминания! Зачем?..
– Простите, а где тут…
– Туалет, дорогуша? Вон та дверь…
– Спасибо…
У Женьки тряслись руки, пока она закрывала вертушку. Прижалась лбом к полотенцам на вешалке и заплакала… Почему? Что это? Неужели генетическая память? Будущее не прошло бесследно и напомнило о себе таким образом. Другая Женя пережила то же самое. Была с Талехом, но забыла его. Забыла умом, но не сердцем. Её ДНК помнила, храня в себе частицы генома Талеха столько лет… Поколениями воплощая его во снах. Каково это?
Евгения вдруг представила, что это случилось с ней... Горло вновь сдавило от рыданий и дрогнуло сердце … Временной телепортатор дмерхов не раздвоил её, а разорвал на две половинки. Каждая из них жила отдельно – в прошлом и в будущем, тоскуя об украденной жизни, о несбывшемся… Одна во сне, другая наяву…
Хватит! Женя вытерла слёзы, умылась и посмотрела в зеркало. И увидела там своё настоящее…
ГЛАВА 2. Неприкаянный груз
Утро командора начиналось не как утро обычного человека. Не с тостов, джема, кофе или чая, а с аварии в транспортном отделе… И коктейля из мелких бытовых неприятностей на закуску… Вроде отключения энергии и прекращения подачи воды.
Талех уже забыл, когда последний раз нормально спал и ел не на бегу. Сегодня он вообще не ложился. Чуть за полночь вернулся в каюту и едва успел принять душ, как снова запиликал коммуникатор, извещая об очередном ЧП. Вернее, коммуникатор и не умолкал ни на минуту. Просто командор случайно заблокировал звуковой сигнал. Через час обнаружил, включил, увидел, сколько накопилось сообщений, и понял, что отдыхать этой ночью ему не придётся.
Ремонтные работы на станции продвигались полным ходом. Соответственно каждый день что-нибудь снова ломалось, и оборудование выходило из строя. Часть палуб закрыли на капитальный ремонт и реставрацию. Половину терминалов отстраивали заново. Многим обитателям Ролдона-2 пришлось временно переселиться на планету, и некоторые магазины, учреждения и заведения просто закрылись. Поэтому Талех спешил с восстановлением станции, не щадя ни себя, ни подчинённых.
Эта ночь выдалась особенно авральной. Будто обстоятельства сговорились против него. Сперва обрушились балки нижних палуб. Из-за чего застряли все лифты между второй и третьей. Благо в тот момент пассажиров там не было. Пять раз за ночь из строя выходили реле шлюзов, а под утро поступил срочный вызов из эколаборатории. Вернее, из её временного пристанища. В старом помещении деформировались переборки и сгорели потолочные кабели. Случилось это, когда защитные экраны ослабли и снаряд угодил в дисковый корпус. На время ремонта эколаборатория со всеми животными, растениями, бактериями и культурами переехала в резервный блок медцентра. Раненых и выздоравливающих переправили на планету, медотсек освободился и его тут же снова заняли.
На пороге лаборатории командора встретил дежурный лаборант – традсельгарец и взволнованно сообщил, что хордум с планеты Варага перегрыз заграждения, выпустил пятнистых шмариков, и те разбежались по станции через вентиляцию. Сам хордум застрял в трубе. Причём намертво и вытащить его пока не удавалось. Несчастное животное засело там и печально выло. Завывания разносились по станционным коммуникациям, как загулявший в тоннеле ветер… Талеху стало не по себе.
– А почему меня вызвали? – удивился он. – Я в этих тварях не разбираюсь. Есть же офицер по биологической защите.
– Уже приходил, – сообщил традсельгарец. – Час назад отправился с группой ловить шмариков и…. Пропал… Все сгинули… – виновато добавил он, и его физиономия ярко полиловела.
Традсельгарцы всегда неожиданно меняли цвет в чрезвычайных ситуациях. Это зачастую напрягало и сбивало с толку. Кого угодно, только не джамрану.
– Доложите внятно, – потребовал командор.
– Собственно, – промямлил дежурный. – Я из-за людей вас и вызвал, а не из-за шмариков… Они-то безобидные, но прожорливые. Могут погрызть изоляцию и съесть гель-пакеты…
Талех вздохнул. От традсельгарцев сложно добиться ясности. Придётся напрячь интуицию.
– Когда вы связывались?
– Пытался… С полчаса назад, но… глухо…
Командору тоже никто не ответил, словно такой частоты вовсе не существовало. Он попробовал наугад связаться с мостиком и заместителем… Без ответа. Зато откликнулась служба безопасности.
– Кажется, я знаю, где ваши шмарики, – усмехнулся командор. – По крайней мере, там они побывали и наследили. Мы найдём их по следам. Благо коммуникационный узел службы безопасности пока не тронули. Но, по всей видимости, скоро доберутся и туда.
– И где они? – взволнованно уточнил традсельгарец.
– В коммуникаторных путях. Полагаю, им понравились на вкус проводящие волокна.
Талех решил, что с лаборанта достаточно объяснений и вызвал инженеров по связи. Через два часа поймали всех объевшихся шмариков и восстановили съеденные волокна. Хорда наконец извлекли из трубы и водворили в терракамеру. Животное было в шоке. Зато офицера по биозащите с группой так и не нашли. Никто не откликнулся на вызов. Оставалось предположить, что они заблудились в системе проводящих шахт, попав в изоляционную зону. Талех послал туда команду безопасности, а сам отправился завтракать.
Однако далеко он уйти не успел. В коридоре медотсека его перехватил Миритин и напомнил, что давненько ожидает командора на плановый осмотр. То есть, замучился ждать.
– Вы должны были явиться ещё четыре дня назад.
– Я страшно занят, – попытался отвертеться командор, – и сейчас тоже…
Но доктор не позволил ему ускользнуть, преградив дорогу.
– Талех, – укоризненно сказал он. – Нельзя так наплевательски относиться к своему здоровью. Как твой лечащий врач…
– Ты знаешь, что это моё здоровье, а не твоё. Позволь мне решать.
– Как неразумно. Я твой лечащий врач…
– Джамрану очень выносливы…
– Конечно, – ухмыльнулся врач. – Поэтому, ты бледен как смерть.
– Это мой естественный цвет лица…
– Ну-ну, предоставь мне определить, какой естественный, а какой нет. И синяки под глазами.
– Отставить обсуждать внешность командора, Миритин.
– Ева увидит тебя таким – испугается.
– Она и похлеще видела, но не испугалась. До её возвращения я буду в норме. И хватит обсуждать мою личную жизнь! Пусти, говорю...
– Нет. Как твой лечащий врач, я применю меры согласно постановлению галактического здравоохранения.
– Что-что?
– Отстраню тебя от работы, в связи с пошатнувшимся здоровьем и проведу полное обследование, хочешь ты или нет. Врач на станции бывает главнее командора… У тебя нет выхода. Пошли на осмотр. Хотя бы измерю давление…
Талех скривился, но делать нечего. Доктор оказался в своём праве…
– Ладно. Уговорил. У меня есть пятнадцать минут… У тебя – пятнадцать минут. Не больше.
– Есть, командор…
Миритин изучил показатели биоспектрометра и сделал заключение:
– Пока не плохо.
– Я же говорил. Джамрану…
– Тоже имеют предел. Если дальше так пойдёт, ты сляжешь, и надолго. Кто тогда позаботится о станции?.. Ты когда в последний раз спал?
– Не помню.
– Напряги память.
– Суток шесть-семь назад… Ерунда! Джамрану способны подолгу обходиться без сна. Плюс геномные прививки с модификациями выносливости.
– Как врач повторяю – всему есть предел. Твой организм уже дал сбой. Системы работают на пределе. У тебя стресс, мой друг… А давно ли ты обменивался генами?
– Мой геном стабилен. Мне это так часто не нужно…
– Хм… А Ева в курсе?
– Я с ней не из-за этого.
– Дикарь! Тебе ведь достаточно рукопожатия. Слетай на Ролдон, пообщайся с Нивиллой. Она тебе поможет. Отдохнёшь заодно. Погуляешь по лесу.
– Опять ты за своё? Некогда мне развлекаться… Эй! Что ты мне только что вколол, эскулап?!
– Ничего особенного. Подавитель стресса. Настоятельно рекомендую: отключить все коммуникаторы и поспать.
– Хорошо доктор… Дней через пять. У меня проблемы на станции.
– Они никогда не закончатся, а у тебя есть заместитель…
– Он руководит ремонтом внешнего корпуса.
– Назначь кого-нибудь ещё. Начальника службы безопасности…
Пронзительно заверещал коммуникатор. Миритин вздрогнул от неожиданности, споткнулся о столик, и по медотсеку чуть не разлетелись пробирки и лотки с инструментами.
– Хочешь, чтобы доктора хватил инфаркт?
– Это с восьми камерным-то сердцем?
– У окезов…
– Кстати, об окезах, – усмехнулся Талех, принимая сигнал. – В транспортном отделе снова ЧП.
– Не смею задерживать, командор, – Миритин поднял руки, будто сдавался. – Но знайте, при малейших признаках утомления запру вас в изоляторе.
Последнее напутствие он сказал в пустоту. Талех не дослушал и уже мчался по коридору…
В прежние времена, в транспортный отсек можно было попасть на стержневом лифте. После перестыковки, центральную шахту ремонтировали. Пришлось идти в обход, через гостиничный сектор, чтобы оттуда спуститься в нижнюю полусферу. На этом пути работало только аварийное освещение. Свет мигающих ламп причудливо отражался от покорёженного войной металла. Возможно поэтому, командору почудилась какая-то тень в одном из боковых ответвлений. Он остановился, внимательно осмотрел коридор… Никого… Неужели померещилось? Бред! Джамрану не страдали галлюцинациями. Или же Миритин прав и сказывалось переутомление. Плохо дело…
Талех покачал головой и двинулся вперёд, на этот раз без видений.
В транспортном отсеке вышел из строя распределитель, и царил полный бардак. Соединительные скобы расшатались, и модули передвигали вручную. Что очень затрудняло вылеты и спуск на планету. Не говоря уж о том, чтобы принять транспорт. Планетарные модули толкались у шлюзов и наворачивали круги вокруг станции. Мрачный начальник отдела, по традиции окез, доложил об этом командору. Не успел Талех придумать, где найти свободную бригаду, чтобы починить всё к завтрашнему утру, как его снова вызвали. На этот раз в сектор по приёмке грузов.
Командор на ходу распорядился выделить бригаду техников-андроидов из доков и переправить их в транспортный. Тамошний мастер пробовал возражать, мол, «как же работы в шлюзовых камерах и терминалах». На что Талех заявил, мол, они подождут: «в сложное время задача руководителя правильно расставить приоритеты, а работа остальных ему подчиняться».
– Конец связи. Доложите о выполнении…
В отделение приёмки тоже пришлось идти на своих двоих, поскольку лифты и транспортировочные ленты этого сектора бездействовали.
Техник грузового отдела и дежурный таможенник встретили командора в полной растерянности.
– Какие проблемы? – поинтересовался Талех, разглядывая внушительных размеров контейнер, стоящий на транспортной ленте.
– Груз…
– Вижу. В чём проблема?
– Контейнер без маркировки.
– Понятно. Кто доставил?
– Эти, – таможенник указал на долговязого бакарданца и синекожего линдри с имплантами пилота.
Доставщики недобро хмурились в ответ.
– С чем тут разбираться? – удивился командор. – По правилам станции любой груз без маркировки отправляется в карантинный сектор… Ах, да! Он пока законсервирован. Тогда, за борт! Кто его вообще пропустил?... Ладно. Потом будем искать виновных. А сейчас – за борт….
Техник передвинул рычаги, и лента пришла в движение. Контейнер поехал к месту сброса.
– Э-э! Погодите! – заорал бакарданец и кинулся к ним, размахивая дополнительными конечностями. – Вы что делаете, варвары?! У меня накладная! Я буду…
– Стоп! – приказал командор, и техник остановил ленту.
Разъярённый бакарданец навис над джамрану, угрожающе шипя и сверкая глазами.
– Вы кто? – невозмутимо спросил Талех. – Владелец груза?
– Я – курьер и отвечаю за доставку. А он… – бакарданец метнулся к подошедшему линдри.
– А я главный, – подхватил тот. – Пилотирую корабль фирмы и решаю вопросы оплаты. По документам вы должны мне сорок семь тысяч за груз, две – за доставку и десять процентов комиссионных…
– С какой стати? – нахмурился командор.
– Груз по накладной ваш. Заказ поступил отсюда.
– От кого? Я ничего не заказывал.
– В накладной не указано, а на контейнере нет маркировки.
– Читайте правила.
– Но, у меня…
– Мы не принимаем грузов без маркировки. Если это бомба…
– Контейнер с Ролдона! Какая бомба!? – возмутился курьер.
– Самая обычная, – Талех был непреклонен. – Вы поручитесь, что внутри её нет?.. Что там?
Доставщики переглянулись.
– Нас в это не посвящают. Наше дело привезти, выгрузить, проштамповать накладную и отчитаться.
– И деньги получить, – напомнил курьер.
– Все вопросы решает управляющий фирмой. Мы лишь исполнители.
– Что в накладной?
– Вес, ценность, заказчик... Остальное – на маркировке…
– Но её нет, – подытожил Талех и безапелляционно добавил. – Сброс!
Техник немедленно выполнил приказ. Таможенник нервничал. Ему надоели эти препирательства, а с другой стороны отсека толпилась разъярённая очередь. И все с накладными.
– Нет! Стойте! – закричал линдри. – Давайте вскроем контейнер и проверим.
– Ещё чего, – ответил Талех.
– Заплатите нам! И все дела… – наседал бакарданец.
– Отошли! Живо! – велел командор и выпустил хлыст. – Ничего я платить не собираюсь, пока не выясню, что внутри, и кто прислал. Думайте, где посеяли маркировку, – и обратился к технику. – Остановите-ка ненадолго.
Тот обречённо подчинился.
– Осмотрите контейнер. Ищите следы маркировки.
– Нашёл, – через несколько минут объявил таможенник. – И регистрационный номер на месте. UR-275.
– Пробейте по Ролдонской базе. Может, что и узнаете.
– Есть, командор!
– Сообщите мне после. А груз – за борт. Никуда он с орбиты не денется.
– Надеюсь, там ничего живого, – угрюмо заметил линдри, провожая контейнер глазами, пока тот не скрылся в шлюзовой камере.
– А если оно там и есть, то в анабиозе, – ответил командор. – Вам я советую осмотреть корабль. Вдруг маркировочная пластина где-нибудь в углу завалялась.
– Сомневаюсь, – насупился бакарданец. – Мы хорошо смотрели… Этот груз там с самой войны. Не успели отправить. Из-за неразберихи все поставки приостановили.
– Станция была в осаде, – сказал Талех. – Да! И нечего занимать шлюз. Вы не одни, а большая часть стыковочных люков на ремонте.
– А куда ж нам податься? – оскалился бакарданец.
– Места на орбите валом, – ответил Талех. – В свободный полёт.
Курьер напыжился, но линдри его одёрнул.
– Пошли… Не связывайся с джамрану. Мы же хотим получить свои деньги…
Командор вздохнул с облегчением, когда они удалились. Сказал таможенникам, чтобы данные по грузу переслали ему на коммуникатор и сбежал. Не успел Талех войти в кабинет, как из-за стола качнулась капюшонистая фигура.
– Только не это, – простонал командор. – Шердан! Каким модулятором тебя занесло?! Я думал, мы всё обсудили.
– Это другое, – прошелестел дмерх, принимая более реальные очертания. – Знали бы вы, как трудно с вами связаться. Я неоднократно пытался, пока не изменил частоту нейромодулятора.
– Так в коридоре был ты? – предположил Талех.
– Я.
– Что у тебя за дело, на этот раз? Говори быстро и проваливай. Я очень занят.
– А мне казалось, сперва именно ты меня вызвал?
– Ты приставал к Еве…
– Я-а?! У меня даже плоти нет!
– Не в этом смысле… Выкладывай и убирайся.
– Если коротко, мне нужна помощь.
– Чем скромный джамрану может помочь великому дмерху? – Талех устало плюхнулся в кресло.
– Мне необходимо попасть в другую область вселенной.
– Чего?! – командор опешил. – Абсурд! Ты – дмерх! Тебе ничего не стоит оказаться в любой точке космоса. Да где угодно… Чем я могу помочь?
– Отвезти меня на космическом корабле.
– Ты издеваешься? А сам?
– В том-то и дело – не могу.
Шелест дмерха напоминал вздох.
– Дмерховены закрыли от нас часть вселенной. Волны нейромодуляторов туда не проникают… Там что-то происходит. Я чувствую. Что-то опасное… Мы с Сингером опасаемся заговора и раскола нашего общества.
– Ну-у, не знаю… И как ты попадёшь туда на корабле? Если сигнал модулятора пропадёт, ты попросту не проявишься в континууме.
– Есть способ. Мы его разработали. Но для этого мне нужно, э, тело.
– Ты шутишь? Где я найду тело?
– Вызови добровольца и прикажи.
– А мёртвое не сгодится? – ядовито поинтересовался Талех. – Морг ими забит до отказа. Одно как-нибудь подождёт с отправкой на родину… А что? Ради благого-то дела…
– Издеваешься, – печально прошуршал дмерх.
– Нет. Констатирую факт.
– Ты ещё обмозгуй. А я потом вернусь…
– Вали к гатрацкой матери! Насовсем! – рявкнул ему вслед командор. – В селезёнках у меня сидят эти ваши заговоры!
У джамрану, как известно, две селезёнки…
Остаток дня Талех крутился как белка в колесе. Так говорили земляне. Пару раз он едва не связаться с Евой. Но дальняя связь работала плохо. Не все спутники наладили. На ослабленных частотах сигналы доходили с опозданием, в день или два… А напрямую поговорить вообще не получалось. Талех очень соскучился…
К вечеру приказы командора выполнялись на автомате. Санкции ужесточились, и гауптвахта заполнилась до отказа. Однако к утру обещали всех выпустить. Требовалось много рабочих рук.
Талех был холоден и беспристрастен как всегда. Работа кипела, проблемы решались… С таможни сообщили, что груза с искомым номером в ролдонской доставке не значится.
– Это какое-то недоразумение. Довоенные поставки. Возникла путаница, сбои. Мы поднимем маркировочные схемы и накладные за прошлые месяцы…
– Выполняйте.
Командор не успел отключить связь, как принял сигнал от заместителя… Новое ЧП. Один из техников пострадал в процессе балансировки внешних покрытий и регулировки корпусной гравитации. Что-то тяжёлое прилетело из неоткуда, врезалось в станцию, задело рабочего и повредило скафандр… Сейчас рабочего везли в медотсек. А злодейскую штуку на всякий случай доставили в грузовой… Снова по другой линии взывал техник из грузового и орал, что «командор должен на это посмотреть». И Талех понёсся туда, мучимый подозрениями.
Неожиданным снарядом – виновником несчастного случая оказалась пресловутая пластина маркировки….
– Номер совпадает, – засвидетельствовал таможенник. – Я проверил.
На маркировке значилось: «Ролдон, ксенопсихологический центр, пси-оборудование, время отправки… Дальше Талех читать не стал. Всё и так встало на свои места.
– Ева… Затащите контейнер обратно, вызовите этих растяп из фирмы доставки, проштампуйте им накладную, заплатите за доставку и комиссионные. Я сам переведу деньги за оборудование на счёт пси-центра.
– Так точно!
– Действуйте. Я буду у себя в кабинете.
По дороге Талех получил сообщение от Миритина. Доктор просил его немедленно вернуться в каюту.
– Зачем?
– Так нужно. Я сейчас подойду.
– Ладно. Мне всё равно, откуда связываться с Землёй.
Талех отправил Еве звуковое письмо по земному каналу, стараясь быть максимально сдержанным в выражениях… Внезапно почувствовал дикую усталость, перешедшую в сонливость… Будто что-то тяжёлое навалилось и туман заволок сознание. Кое-как дотащился до кровати, упал и мгновенно уснул…
Так с двадцати двух ноль-ноль по Ролдонскому времени командор перестал отвечать на вызовы. Начальники отделов всполошились и принялись бить тревогу. Дмитрий, находясь в медотсеке, проверил по компьютеру источник командорского сигнала. Если верить коммуникатору, Талех был в своей каюте. Заместитель и главврач отправились туда вместе.
Дмитрий использовал аварийные коды доступа, чтобы проникнуть в каюту. Каково же было его удивление, когда они увидели мирно спящего на кровати командора…
Шакрен улыбнулся. Он знал, что это, так или иначе, произойдёт. На джамрану шакренское снотворное действовало гораздо позже, чем на землян… К тому же, пришлось ввести усиленную дозу.
Миритин засвидетельствовал хроническое переутомление и, как лечащий врач, заверил Дмитрия:
– Ему необходимо поспать. Я понаблюдаю…
А с Талехом он объяснится потом, когда тот проснётся отдохнувшим и готовым к новым свершениям.
– Я приму командование, – сказал Дмитрий.
Они заблокировали двери, чтобы никто посторонний не вошёл в каюту. Но доктору этого показалось мало. Он вызвал Боббэрота и поставил его охранять «хозяина». Гатраноид был счастлив. Никого и близко не подпускал, пока командор спал.
А на следующий день по земному времени письмо командора достигло Солнечной системы. Женька прослушала его и попросила Грегори:
– Задержимся ещё на недельку.
– Что случилось?
Она смущёно протянула ему коммуникатор.
– Слушай…
«… оплатил твой заказ… обязана предупредить… И попадись мне только…».
– Ну, Казанцева, ты как всегда в своём репертуаре. Надо же такое отмочить…
– Забыла. Что с того? Тогда я расстроилась и не подтвердила заказ. Потом – эти гатраки, война… Кто ж знал, что психологи такие предприимчивые?
– Да они что угодно предпримут, лишь бы деньги содрать.
– Так как, Грегори? Ещё недельку! А Талех тем временем остынет и забудет.
– Сомневаюсь. Память у джамрану отличная, особенно на чьи-то промахи…
Командор проспал двое суток и действительно прекрасно выспался. Контейнер насилу отыскали среди орбитальных фрагментов и обломков. Пока груз перемещался вокруг станции, он сшиб несколько спутников. Только на третьи сутки его затащили в грузовой отсек.
Примерно в это же время в отдалённом секторе Ролдона-2 под напором множества тел грохнулся изоляционный люк. Из заброшенного коммуникационного коридора вылезли злые, голодные, оборванные и чумазые биозащитники.
Их радостно приветствовало новое утро на космической станции…
ГЛАВА 3. И сковородка не понадобилась!
Всё-таки Занден подкатил к Женьке цивилизованно. Не подкараулил где-нибудь в коридоре и не прижал в тёмном углу к металлической переборке, а записался на консультацию.
– Что вас беспокоит? – начала Женя со стандартной фразы, памятуя о том, что здесь он только пациент. Но из-за стола предусмотрительно не вышла, предложив офицеру стул, а не кушетку.
– Ты! – нахрапом сообщил Занден. – И твои гены.
Вопиющая откровенность!
Всего лишь пациентом он становиться не жаждал, или наоборот страшно хотел, учитывая, что генотерапия у джамрану с успехом заменила этику.
– Тебе лечиться надо! – прямо заявила Евгения, вооружённая знаниями по джамранской ксенологии.
– Определённо, – согласился он, – тобой… Ксенопсихолог.
– Занден… – Женя вздохнула и попыталась побеседовать с офицером по душам. – Ну, чего тебе не хватает? Ты, можно сказать, в шаге от того, чтобы оттяпать станцию у Талеха… Так какого рожна тебе ещё надо?!
Она с трудом подавила желание вскочить и залепить ему чем-нибудь тяжёлым, но из громоздких предметов в поле зрения попал лишь инфо-блок, для Евгении неподъёмный.
– Рожна мне не надо, – возразил адъютант. – Я и не знаю, что это такое. А вот от превосходных генов не отказался бы…
Офицер подался вперёд и чувственно провёл длинными пальцами по Женькиному запястью, прежде чем она спохватилась и отдёрнула руку. Мало ли какой генопрепарат застрял у него под ногтями. Выглядел Занден чересчур уверенным и довольным.
– М-м-м… Твой обмен с командором… – промурлыкал он. – ДНК Талеха… Экстремально-притягательная… Такое наслаждение вкусить гены соперника через его генетического партнёра.
– Гены соперника, говоришь? – Женька нехорошо прищурилась. – Гены соперника… Вкусить, значит.
– Да, – кивнул адъютант. – Позволь мне… Я в долгу не останусь. У меня к тебе предложение… Оно должно устроить нас обоих.
– Любопытно… И какое же?
– Ты обмениваешься со мной генами на моих условиях, а я отзываю из Трибунала свои претензии к Талеху, и станция остаётся при нём.
– Заманчиво… – задумчиво проговорила Евгения. – Какое искушение! Но не здесь же, не в службе…
– Конечно не здесь, – подхватил Занден, – а в моей каюте.
– Давай сперва в моей, – застенчиво улыбнулась Женя. – Я приму любые условия, после, но и ты пойми… Мне неловко… В своей каюте мне как-то удобней.
– Не знаю, не знаю, – засомневался офицер.
– Ну, пожалуйста! Это мой первый раз с тобой… Начнём в моей каюте, а продолжим в твоей.
Занден колебался.
– Талех оставил там много своих генов…
– Аи! Ты меня обольщаешь? – он шутливо погрозил ей пальцем.
– Немножко, – засмущалась Евгения.
– Мне это нравится. В твоей – так в твоей… А командор? Не явится?
– Талех со вчерашнего дня на дальних рубежах. Руководит доставкой оборудования и пробудет там неделю, не меньше… Так как?
– Договорились. Но вино принесу я.
– Тогда музыку подберу я.
– Разумеется… Обожаю загадки!
– Итак, сегодня в девять у меня в каюте.
– Я приду…
– Предупреждаю, открою не сразу.
«Вот такая я загадочная…».
– Позвонишь несколько раз, и я – твоя…
– Сколько угодно! – Занден перегнулся к ней через стол и проникновенно шепнул. – Я готов… – и пылко добавил:
– Ты не пожалеешь, хромосомка моя. Незабываемое удовольствие тебе гарантирую.
– Не сомневаюсь, – очаровательно улыбнулась Женька, а в голове у неё созрел хитроумный и дерзкий план.
Она выждала десять минут, после того как Занден удалился, и попросила электроншу промониторить все подступы к психологической службе. Убедившись, что офицер исчез с радаров, связалась по личному номеру с Моисеевичем.
– Нужна твоя помощь, по техно дизайну… Сегодня… В каюте… Ой, как замечательно! Спасибо!.. Да… Петю?.. Прекрасно! Вместе с Дэвидом, я к нему привыкла…
Наступил долгожданный вечер!
Женя встретила Зандена в прихожей, и под кружевным пеньюаром у неё не было ничего. Из закрытой спальни доносилась приятная возбуждающая музыка. Адъютант откупорил бутылку Сегинского, и они сразу выпили, по бокалу… Занден скинул китель и расстегнул манжеты рубашки, страстно любуясь генами землянки. Подхватил Женьку на руки, и внезапно погас свет…
– Так и задумывалось? – спросил офицер, от неожиданности поставив Еву на пол.
– Нет, – ответила Женя, – какие-то неполадки, возможно.
Она перепробовала несколько голосовых аварийных команд, но ничего не помогло.
– Сейчас вызову техника… Вот только нащупаю коммуникатор… Да, где же он?
– Не надо, – прошептал Занден, мягко перехватывая и обнимая её в полнейшем мраке. – В темноте генетические чувства обостряются…
Развернул к себе и поцеловал, напористо раздвигая губы языком, проникая в глубину рта, игриво щекоча кончиком нёбо… И дразня отстранился.
– М-м-м… Ева… Изумительный коктейль ДНК – твоей и Талеха…
– В-в спальню-у, – с придыханием выдавила Женька, из последних сил сопротивляясь нахлынувшему желанию.
Это было чудесно! Если бы не Талех, она бы наверняка позволила Зандену…
Дурацкие мысли! Это всё он на неё влияет.
– Да-да! Идём, скорее… – он дышал прерывисто и больше не ограничивался губами и языком, постепенно избавляя её от пеньюара.
– Да-а… – Евгения застонала, надавливая на потайную пуговичку и открывая переборки дистанционно.
Так они и пятились – наощупь, стиснув друг друга в объятиях, до самой спальни.
Едва Женя почувствовала ногами кровать, как ловким натренированным движением вынырнула из рук офицера, прикидываясь, будто падает, а сама ускользнула в сторонку. И Занден бухнулся в постель, якобы за ней…
Шебуршание, треск разрываемой ткани, быстрые поцелуи, сдавленное мычание, изумлённый возглас, звуки борьбы… Музыка смолкла, и на пару секунд воцарилась абсолютная тишина, перешедшая в сопение, а затем…
– А-а!
– Гатрак!
– Жжёт!
– Пусти меня!
– Не трогай!
– Больно!
– Кто это?!.. Занден?
– Талех?!.. Да убери ж от меня свой хлыст!
– И ты убери свой… Хм!.. Убирайся!
Женька выскочила из спальни, задвинула и запечатала створки. С минуту упивалась воплями и потасовкой за сомкнутыми переборками. Потом решила, что хватит с них в темноте «наслаждаться генами соперника» и врубила свет. На полную яркость… Последовавшие за этим отборные джамранские ругательства подтвердили, что её изощрённая месть удалась.
Довольно улыбаясь, Евгения направилась к пищеблоку и налила себе чаю.
Несколькими мгновениями ранее…
Талех с Евой лежали в кровати и собирались заняться генетическим обменом.
– Та-алех, – проворковала Женя, самозабвенно целуя любимого, – у меня для тебя сюрприз…
– Какой? – томно поинтересовался джамрану, исподволь подбираясь к её самым чувствительным и генетически отзывчивым местечкам…
– Ну-у… Это же сюрприз, говорить нельзя. Скоро сам увидишь...
Тут же сработал дверной сигнал.
– Кто бы это мог быть? – удивился командор.
– Это и есть сюрприз, – Женя выбралась из его объятий и накинула пеньюар. – Лежи тихо, я открою… И молчи, чего бы не случилось. Ладно? Иначе сюрприза не получится.
– Что ж, ладно, – согласился Талех. – Люблю сюрпризы…
– Тогда, этот тебе понравится. Долго его не забудешь.
И кокетливо подмигнув ему, она грациозно задвинула переборки. Перед тем как открыть дверь, Евгения приняла таблетку универсального антигена и включила музыку…
Слушая, как соперники выясняют отношения, тщетно воюя с переборками, и поминая при этом гатраков вкупе со всеми чудовищами галактики, Женя спокойно попивала чаёк вприкуску с конфетами.
Это была сладкая месть землянки джамрану. С лихвой! Обоим!
И сковородка не понадобилась…
ГЛАВА 4. Загадочный Шакренион
История о том, как Женя прилетела к Сирилу Старвернайлу на Шакренион в город Дальнего берега, и что из этого вышло…
***
Она давно потеряла счёт времени. Стены пещеры давили. Страх не отпускал, с того момента, как он притащил её сюда. Камни вокруг источали слабый свет. Где-то журчала вода. Студёные капли срывались и падали с промозглого свода. Ей было так одиноко, сыро и холодно… Его ндарим принёс меховое одеяло, еду и просунул всё это через решётку. Она с испугом смотрела на крупного лохматого зверя и не понимала… За что?! Как и почему оказалась здесь…
***
Посадочный модуль мягко приземлился на горном плато в центре шакренского космодрома. Женя прилипла к иллюминатору и едва не запрыгала от радости, заметив издалека флайнер Сирила. Он встречал их, откинув прозрачный колпак верха, и махал руками, привлекая внимание. А ветер трепал его длинные волосы… За спиной шакрена пузырилось здание космопорта.
«Ничего себе, образчик архитектуры!»
Будто озорная выходка стеклодува-великана – грозди стеклянных пузырей, рассыпанные вокруг космодрома.
– Не спеши так, – улыбнулся Миритин. – Успеешь.
В действительности, доктор разделял её нетерпение. Ведь он уже несколько циклов не был дома. Так случилось, что его отпуск совпал с Женькиным, поэтому на Шакренион они прилетели вместе.
Миритин помог ей выбраться из модуля. Сам доктор путешествовал налегке. Зато Евгения волокла за собой две сумки. Одну с вещами. Другую – с подарками. Она скрупулёзно записала ближайших родичей Сирила из Гнезда Старвернайла и никого не обделила. Миритин посмеивался на сей счёт, убеждая Еву, что такие жертвы не обязательны.
– «Ты не понимаешь, – пыхтела Женька, запихивая в сумку пуловер для главы рода самрай-шак и книжки с картинками для сыновей Сирила. – Я из России! Воспитание не позволяет заявиться в гости с пустыми руками…».
– Давай помогу, – Сирил подбежал к ним и подхватил баулы, словно пушинки. – Как же я рад вас видеть!
– Мы тоже…
Он легко закинул багаж во флайнер, подсадил Еву в кабину. И Миритину пришлось забраться на пассажирское место. Зато шакрен смог развалиться там в своё удовольствие.
– Как долетели? – поинтересовался Сирил, прыгая в кресло пилота. Резко стартовал и сделал пару кругов над космопортом, выравнивая флайнер.
– Нормально, – усмехнулся Миритин.
– Понравился шакренский звездолёт? – Сирил повернулся к Женьке.
– Ещё бы! Так много самрай-шак внутри.
Сирил рассмеялся, а Женя залюбовалась его чудо-улыбкой и вспыхнувшей синевой глаз.
– Ты ведь к нам надолго? – выразил надежду Сирил. – Хочется столько тебе показать!
Евгения обернулась к Миритину за поддержкой, но доктор лишь покачал головой. Тогда она попросту промолчала. Не стоило пока говорить Сирилу о своих намерениях. Последняя размолвка с Талехом наконец-то расставила все точки над «и», вынудив многое переосмыслить. Так что… На станцию она уже не вернётся. Сердце вновь заныло при этой мысли…
Ветер сегодня разошёлся не на шутку, и флайнер слегка побрасывало. Женя робко глянула с высоты на Шакренион. Они как раз пролетали над степью. Яркое солнце высеребрило воздух, и густая трава казалась проволокой, заплётшей желтовато-палевую равнину.
Впереди заблестело озеро с высоченным столпом в центре. В стороне шелестел бирюзовый лес, колеблясь волнами, и убегая в горы за бурливой рекой. На Шакренионе не было морей и океанов, но озёра, реки, и подземные источники создавали идеальный водный баланс. Здесь никогда не страдали от засухи или наводнений…
Сначала флайнер приземлился на Ближнем берегу, где находился Дом Миритина. Они с Сирилом жили на разных берегах и познакомились только в Обители самрай-шак, где проходили обучение.
– Увидимся! – сказал доктор и скрылся за воротами. Близкие не знали о его приезде. Он хотел сделать им сюрприз.
Вскоре флайнер уже пересекал озеро. Сирил сбросил скорость, чтобы Женя успела насладиться видами.
– Ты что-то от меня скрываешь, – предположил шакрен, плавно снижаясь и лавируя над самой водой.
– С чего ты решил?
– Какая-то ты молчаливая…
Когда это он успел изучить её повадки?
– Что-то случилось?
– Ничего… Потом расскажу. Не хочу портить настроение.
– Талех?
– Шакрены всегда такие проницательные!?
– Не всегда… Наступление спериума характеризуется обострённой чувствительностью.
– Вроде рано ещё, – удивилась Евгения.
– Цикл близится к завершению. Шакренский оборот меньше Ролдонского. Хотя в среднем это случается один раз в два оборота. У всех по-разному.
– Вот оно что… Когда?
– Дней через тридцать пять… Не раньше.
Флайнер обогнул столб, и Женя запрокинула голову, силясь разглядеть верхушку далеко в облаках… Сегодня облака Шакрениона, размазанные белой дымкой по небу, заткали воздушной паутиной блёклую высь. В разрывах у кромки горизонта, словно в зеркалах, отражалась планета, выгоревшим на солнце песчаным берегом небесного океана. Эффект Шакрениона…
– Что это? – спросила Женя, указывая на столб.
– Стемнеет, увидишь, – загадочно улыбнулся Сирил. – А ты мне так и не ответила. Что произошло у вас с командором?
– Я порвала с ним и прилетела, чтобы остаться с тобой, – единым духом выпалила Женька. – Вот… Что ты на это скажешь?
– Я?.. А что я могу сказать? Ты застала меня врасплох… Талех знает? Что ты с ним рассталась…
– Пока нет. Мы поссорились… Я сообщу ему... Потом.
Сирил покачал головой.
– Это неправильно. Ты поступаешь опрометчиво. Подумай. И лучше до того, как во мне заговорит самрай-шак… То есть… Я конечно не против, но… Подумай.
– Я подумала, – угрюмо проговорила Женя. – И пришла к выводу… Меня бесят джамрану.
– Поговорим об этом позже.
Они уже подлетали.
Впереди поднимались горы. К вершинам взбирался многоступенчатый город, окружённый сиянием водопадов… Город Дальнего берега. Дом Сирила располагался на среднем ярусе…
***
Арини задремала, измученная холодом и неизвестностью. На время ей почудилось, что она в лесу и вокруг шумят деревья… Но, открыв глаза, убедилась, что по-прежнему сидит в пещере, завернувшись в мех и привалившись к склизкому камню.
Не следовало покидать лес! Тогда бы этого не случилось. А ведь она не просто так шла в город, не из любопытства или желания узнать, как живут самрай-шак… Она хотела стать матерью…
Вейские целители утверждали, что Арини бесплодна. И вполне обоснованно. Ей исполнился тридцать один оборот, а она ни разу не испытала паргениума. Бедная вея не хотела в это верить… У её матери паргениум был четыре раза – больше, чем положено одной вее. Одна из сестёр Арини стала матерью уже дважды с перерывом в один оборот, другие ожидали ребёнка… Целительницы трясли головами и разводили руками... Как у такой плодовитой родительницы могло появиться на свет бесплодное дитя?
«С репродуктивным мешочком всё в порядке, – твердили лекарки. – Скорей всего, твой организм не производит репродуктивные клетки или ферменты, способствующие привлечению «семян леса».
Паргениум у созревших чарим-вей вызывали особые микроорганизмы, вырабатываемые деревьями. В пору цветения, они всюду разбрасывали «оплодотворяющие семена», а вея – их улавливала. Чем сильнее и чаще, тем с большей вероятностью наступал паргениум. Поэтому вдали от лесов веи теряли естественную репродуктивную способность…
Арини мучилась от неполноценности, в то время как её подружки обсуждали сладострастные подробности паргениума… Это всегда происходило ночью, в полусне… Вея переживала фантастические ощущения, а вскоре узнавала, что носит в себе новую жизнь – маленькую вею. У паргениума наблюдались предвестники. За несколько дней до его наступления вея чувствовала эйфорию, возбуждение и томилась в ожидании чудесного, а в ночь паргениума возникали приятные галлюцинации, сопровождаясь незабываемым блаженством… Не мудрено, что Арини чувствовала себя ущербной…
Она вздохнула, задрожала и поплотнее укуталась в мех…
Однако вея не хотела мириться с несправедливостью, наблюдая, как подруги растят своих малюток. Арини прознала, что шакрены славятся лекарями и решила пойти к ним. Медицина в городах была развита намного лучше, чем в лесах. Некоторые веи тоже лечились у самрай-шак…
Так Арини и отправилась в город Ближнего берега, что раскинулся у озера, неподалёку от Бирюзового леса, где она жила. Совсем рядом. «Взором можно дотронуться», – говорили у них…
Арини собрала небольшую сумочку и пошла. Предварительно навела справки по лесной сети у тамошних чарим-вей. Они-то и дали ей координаты самого лучшего Гнезда врачевателей… Вея едва миновала границу леса, как шакрен схватил её… Возник из травы, сдавил ей шею и что-то впрыснул. Она не успела защититься… Потеряла сознание и очнулась уже здесь.
Арини даже не предполагала, где находится… А похититель показался лишь раз. Высокий, красивый, синеглазый. Зло посмотрел, ушёл, и с тех пор присылал своего чудовищного ндарима… Вея уткнулась лицом в колени, но услышав шорох, в страхе вскинула голову.
***
Евгения почти неделю жила в доме Сирила. Её так избаловало шакренское гостеприимство, что тем более не хотелось никуда уезжать.
Здесь её холили и лелеяли. Кормили разными вкусностями. Так она узнала настоящий вкус сладкой ветчины, а не той – консервированной, что поставляли коммивояжёры.
«Консервы – на экспорт, – пояснил Сирил. – Эта же – своя, натуральная. Приготовленная в домашних условиях, выдержанная по всем правилам в медовом сиропе и без вкусовых добавок».
Женя каждый день наедалась от пуза и просила добавки. Попутно она узнавала быт шакренской семьи или родового Гнезда шакренов. Они жили замкнуто, отдельными Домами – Гнёздами. Родом управлял старший самрай-шак. В Гнезде Старвернайла главным был отец Сирила. В роду насчитывалось около двухсот шакренов, включая и молодняк, временно живущий в Обители, и находящихся в отъезде исследователей. Сейчас в Доме постоянно обитали более пятидесяти шакренов. Глава Дома, пятеро его братьев, множество других родичей, ученики из соседних Гнёзд, и конечно детишки Сирила.
Женя успевала пообщаться со всеми. Хотя большинство шакренов оказались не привитыми геномом-переводчиком. Поэтому Ева не снимала позитронную клипсу, чтобы родной язык перетранслировался в шакренский, и родичи Сирила всегда её понимали.
Особенно Женьке понравились ребятишки. Или, как здесь называли маленьких шакренов не достигших четырнадцати оборотов, сари-шак. Дети постарше, в основном из Домов воинов, учёных и медиков, уезжали в Обитель, чтобы стать исследователями.
Обитель – представительство зрелых самрай-шак из разных Гнёзд, целиком управляла шакренским обществом. Учила, ориентировала, нанимала, обеспечивала... Недавние подростки возвращались оттуда уже самрай-шак, готовые оплодотворить первую вею.
Сирил объяснил Жене, что редко у кого получалось с первого раза. Только после того, как шакрен набирался опыта и взрослел, его рилис обретал силу... И чаще всего репродуктивную функцию выполняли постоянно живущие в Гнезде. Исследователям же, таким как Сирил с Миритином, присваивался особый статус. Они умели создавать ндаримов, связывали Шакренион с остальным миром и редко бывали дома…
Евгения смотрела на резвящихся во дворе ребятишек и умилялась. Они весело играли, как земные дети, на первый взгляд… Сыновьям Сирила – близнецам исполнилось по семь оборотов. Как утверждал их отец, двойня или тройня – явление для Шакрениона редкое. Обычно оплодотворялось только одно яйцо, остальные служили строительным материалом для будущего плода.
Симпатичные и трогательные сирилята. Типичные мальчишки, но вполне обходящиеся без материнской ласки. Деда они почитали и слушались, родителя обожали и воспринимали как старшего товарища. А Женьку сперва приняли за чарим-вей. Сирил, разумеется, предупредил всех, что Ева – землянка, но дети есть дети. Перепутали.
Сначала они ходили за ней по пятам и донимали вопросами, а затем привыкли, утратили интерес, и вернулись к своим ручным зверькам. Так у Жени зародилось подозрение, что она была для юных шакренов, чем-то вроде экзотической зверушки. Каждый сари-шак по достижении шести оборотов подманивал и приручал какое-нибудь животное или двух, и заботился о нём.
«Пробуждают свой потенциал, – объяснял Сирил. – Учатся запечатлевать образ для будущей нейронной проекции, если решат стать исследователями. В остальных случаях, это развивает рилис».
Первый из близнецов – Вирил повсюду таскал за собой полутораметрового фиолетового ящера с печальными глазами. Несмотря на внушительный гребень и перепончатые лапы с когтями, тот покорно следовал за маленьким хозяином, будто телёнок. У Женьки каждый раз ёкало сердце, когда питомец с упоением облизывал мордашку сари-шак.
Зубки впечатляли….
Бесстрашный малыш Вирил даже спал с ящером в обнимку и с гордостью рассказывал землянке, как выследил этого зверя у пещер.
Второй близнец – Рамитин завёл себе питомца с мехом. Метровое существо, похожее на славного пушистого мишку… Только клыки у этого «мишки» были величиной с палец…. Но хозяина зверь слушался беспрекословно.
«Рилис в их возрасте своеобразно действует на животных, – говорил Сирил, счастливо улыбаясь и любуясь детьми, пока они носились по саду, играя в догонялки; боролись друг с другом и своими питомцами. – Им ещё далеко до приручения чарим-вей. Пока они не самрай-шак…».
«Что ж, – мысленно рассудила Женька, – это гораздо занятнее, чем играть в куклы».
– Знаешь, – как-то признался ей Сирил, когда они сидели на террасе и пили ягодный напиток, закусывая хрустящими стебельками. – Я так долго воздерживался от спериума, не считая того раза… с тобой… И теперь снова хочу обзавестись потомством.
– Ну-у, здесь я тебе не помощник, – смутилась Женя.
– А вдруг, – он задумчиво прищурился, словно прикидывал шансы. – При определённых условиях… Я читал, такое возможно, если…
– Сирил! Прекрати! В тебе опять говорит самрай-шак.
– Наверное… А ты представь…
Вири и Рами, как звала близнецов Ева, подбежали к родителю и утащили его поиграть. Они не понимали, зачем отец столько времени проводит с землянкой, похожей на чарим-вей… В доме и так полно дел и развлечений.
Женя уяснила, со временем, что выражение: «дом – полная чаша» придумали на Шакренионе. Каждое родовое Гнездо, как отдельное сообщество, представляло собой культурное предприятие с развитым хозяйством, производством и… Роскошной библиотекой!
Жаль, что Женькин РНК-переводчик для чтения не был рассчитан на распознавание древнешакренской письменности.
Дома, как правило, специализировались на определённой сфере деятельности. В Гнезде Старвернайла все были учёными и астронавтами. В городе Дальнего берега успешно сосуществовали Дома художников, архитекторов, инженеров, медиков, кулинаров… Дети обычно шли по стопам родителей, но нередки бывали исключения. Один из братьев Сирила выбрал карьеру врача. И далеко не все учёные становились астронавтами и исследователями, подобно Сирилу. В Доме Старвернайла уживались археологи, историки и селекционеры.
Отношения Гнёзд основывались на взаимопомощи, торговле и обмене, а также строгом учёте потомства. Чарим-вей в период вынашивания детёныша жила в Доме оплодотворителя самрай-шак. Вею окружали заботой, а когда рождался малыш, она могла уйти…
Женька слушала всё это и запоминала. Вдруг пригодится. Однако ей не давал покоя некий вопрос. Тогда она набралась смелости и спросила у Сирила:
– А если кладку осуществил один самрай-шак, а оплодотворил другой? Чей ребёнок?
– Откуда такие сведения? – подозрительно спросил Сирил.
– Э… От Миритина.
Лучше уж свалить всё на доктора. Меньше проблем.
– Такие прецеденты бывают, – подумав, ответил Сирил. – Самрай-шак иногда посягают на чужую территорию, но при этом рьяно защищают свою. Дома не враждуют из-за детей, но самрай-шак, в этом случае, должны сразиться за обладание потомством. Кто победил, тот и забирает чарим-вей.
– Варварство, – констатировала Женя.
Сирил нахмурился.
– Это нетипично. Однако если прежний самрай-шак оставил чарим-вей, другой вправе забрать её себе.
– Битва за инкубатор, – пробурчала Женька и тут же припомнила ему:
– А кто-то сбежал от меня в туманность и не подумал, что где-то бродит чужой самрай-шак.
– С тобой я тоже вёл себя нетипично, – возразил Сирил. – Ты же не чарим-вей. Иначе, караулил бы как положено. Наши дикие предки опутывали чарим-вей паутиной, заключая в питательные коконы, и прятали в пещерах. Но мы ведь не дикари! Теперь веи идут на это добровольно. По крайней мере, городские... Но ловить и заманивать лесных вей, куда как увлекательнее.
Сирил чарующе улыбнулся своей фирменной улыбкой и повёл Еву осматривать достопримечательности города.
Дома отделялись друг от друга живой изгородью или каналом. Улочки были узкие, еле троим разойтись, зато утопали в зелени и сиянии водопадов. Повсюду брызгали фонтаны. Возвышались памятники и скульптуры. В отличие от ролдонских абстракций, они изображали вполне конкретные исторические фигуры. Особенно Женьке полюбился каменный воин – самрай-шак в доспехах с ндаримом-леопардом, сидящим у ног. Настоящий символ Шакрениона.
Евгения с интересом рассматривала сюжетные фрески, и простые орнаменты из оттисков зверей, птиц, растений, кувшинов, оружия… Они украшали стены домов внутри и снаружи.
Женя с Сирилом каждый вечер гуляли по набережной, довольно широкой, в отличие от городских улиц. Хотя это было не принципиально, транспорт всё равно перемещался по воздуху. Неподалёку располагался квартал местных вей – причудливые домики-растения в окружении реденьких рощиц. Деревья служили веям информационной сетью, вроде интернета. Информация распространялась по корням – глубоко в недрах Шакрениона они сплетались, образуя единый коммуникационный узел.
Шакрены не пользовались корневой системой, предпочитая коммуникаторы и прочие технологии. Самрай-шак вообще старались обходить деревья стороной. Сирил объяснил почему:
– Леса плохо действуют на нас. Деревья вызывают головную боль, эмоционально подавляют, высасывают энергию… Лес – не наша среда обитания.
А насколько Женьку ошеломил магнезитовый фонтан!.. В первый же день, чуть стемнело, и вокруг озера распространилось сияние… Сирил позвал гостью на балкон и показал чудо шакренской технологии. Столб посреди озера выбрасывал в небо многоцветные блёстки. И оттуда они рассыпались сверкающим дождём.
– На дне озера залежи магнезита, – рассказал Сирил. – В центре образовалась скважина, откуда вырываются кристаллики магнезита, каждые двадцать два часа. Мы установили над скважиной вытяжную трубу и включили подсветку. Таким образом, фонтан освещает город в течение трёх часов по ночам. При этом кристаллы возвращаются в озеро, попадая в специальные резервуары, откуда их добывают потом…
Постепенно Женя постигала тайны Шакрениона, и одна из них касалась происхождения видов. Не то, чтобы Ева собиралась писать диссертацию, просто было страсть как любопытно. Когда Сирил замучился отвечать на вопросы, то отвёл её в Дом учителей, за компанию с Вири и Рами.
На уроке генезиса для маленьких сари-шак, она и узнала, как появились шакрены и веи. Теорий и гипотез выдвигали множество. Но в результате остановились на двух. Согласно первой, веи когда-то были растительным видом с мужской и женской особью, а шакрены – гигантскими насекомыми. Насекомые шакрены опыляли вей, по ходу откладывая в женские особи личинки. Так и размножались…
Женя представила самрай-шак в виде огромных жуков и мохнатых шмелей, жужжащих над глазастыми улыбчивыми ромашками и хихикнула…
Самрай-учитель строго взглянул на неё. Она спохватилась, извинилась и постаралась вести себя прилично…
Однако мужские растения научились выделять ядовитые вещества, убивающие самрай-шак, и навсегда изгнали насекомых-шакренов из леса. Самрай-шак приходилось адаптироваться и меняться. В дальнейшем мужские растения эволюционировали в деревья, а веи стали – органически-растительными видами или чарим-вей. Деревья и сейчас опыляют вей. Растительные микроорганизмы вызывают галлюцинирующий паргениум, когда веи иллюзорно спариваются с человекоподобными деревьями. Паргениум случается у вей чаще в пору цветения и усиливается в ветреную погоду, когда микроорганизмы разносятся быстрее и эффективнее.
Женька притворилась, что закашлялась, чтобы замаскировать смех…
«А я-то всё гадала, в чём кроется смысл изречения – «ветром надуло»… Теперь буду знать».
– … Мужские растительные особи не пускают шакренов в лес… – зловещим тоном возвещал учитель, будто рассказывал страшную сказку.
Н-да, ревнующие деревья... Это надо запомнить!
– Зато для привлечения вей, самрай-шак используют рилис. Как более сильный вид они берут своё, и никакие палки с ветками не помешают нам размножаться…
– А разве деревья в городе не могут опылить чарим-вей? – вероломно поинтересовалась Женя.
– Вне среды обитания древесные виды слабы и не выделяют нужных микроорганизмов. Их семена не способны оплодотворять. В отличие от доминирующих самрай-шак…
Женька украдкой давилась от смеха, настойчиво отгоняя видение: Сирил с Миритином, словно огромные махаоны порхают среди цветов с вейскими мордашками…
– Что тебя так рассмешило? – полюбопытствовал Сирил, когда они покинули Гнездо учителей и шли по улице вдоль цветущих изгородей. Ребятишки убежали вперёд, дав им возможность побыть вдвоём.
Соцветия по вечернему благоухали. Солнце Шакрениона медленно садилось за тёмные горы, даря небу последние золотистые росчерки. Улица примыкала к главной аллее, и вывела их к набережной.
– Да так, – ответила Женя. – Кое-что представила. Шакрены – насекомые! Смешно…
– Ничуть, – отозвался Сирил, резко остановился и поманил её на каменную скамью под очередным памятником воину и его ндариму.
– Посмотри на меня, – попросил шакрен, когда они уселись рядышком.
– Зачем… – начала Ева и осеклась…
Глаза Сирила изменились. Нет, цвет остался прежним, но они стали чуть выпуклыми и фасетчатыми.
– Не бойся, – успокоил её Сирил. – Это среднее веко, плёнка, что-то вроде линзы.
– Атавизм? – осторожно спросила Женя.
– Нет. Это… Как… Визор и маршрутизатор. Дополнительная ориентация в пространстве. Способность отслеживать чарим-вей в период спериума.
– А почему ты раньше не показывал?
– Боялся тебя напугать. Теперь ты понимаешь… Шакрены – своего рода человекоподобные насекомые. Взять хотя бы особенности размножения…
– Значит, и веи – растения?
– Органически-растительный вид.
– С ума сойти! А почему тогда вы гуманоиды, а не псевдо, как гатраки или линдри.
– У нас с гуманоидами больше общего, чем с насекомыми или растениями, – улыбнулся Сирил, сморгнул и убрал «веко». – Не проводи аналогий. К тому же, насекомые и растения Шакрениона отличаются от земных. А эволюция придала нам человеческую форму для большей привлекательности…
– Ага, – только и вымолвила Женька, вспоминая сон о чудовищных деревьях.
Надо признаться, Сирил здорово её напугал своими фасеточными глазами… Поэтому вторая версия генезиса ей понравилась больше. По словам учителя, шакрены и веи произошли от одного существа, размножающегося почкованием. В результате мутации, оно разделилось на два взаимозависимых и взаимодополняющих вида… Сразу вспомнился миф о половинках…
Сирил внезапно дотронулся до неё, и Евгения вздрогнула.
– Теперь будешь меня бояться? – нахмурился шакрен.
Женя некстати подумала о фильме «Мутанты», с гигантскими богомолами в главной роли…. Бррр… Она заставила себя посмотреть на Сирила и с облегчением вздохнула. Перед ней сидел мужчина – красивый, синеглазый и так похожий на землянина…
Сирил воспользовался замешательством и вызвал Евгению на откровенный разговор.
– Я больше так не могу, – заключила Женька, поведав шакрену печальную историю глупой ссоры. – Не беспокойся за меня. Где-то здесь находится земная база, устроюсь туда на работу. Я навела справки, им нужен ксенопсихолог…
– Если так, я хочу, чтобы ты жила в моём Доме… Но сам я не скоро там осяду. Я – исследователь и через цикл у меня новая экспедиция. Меня не будет несколько оборотов. Ты заскучаешь среди шакренов… Здесь не найти пару. Ни один шакрен не сможет дать тебе то, что ты хочешь.
– А как же твоё предложение насчёт малышей?
– Считай, что я… Как это у вас?.. Пошутил, ляпнул не подумав. Для тебя это слишком противоестественно… Забудь… Я найду себе вею, – твёрдо добавил он. – А ты вернёшься к своему джамрану. Ведь ты любишь его, чтобы ни говорила.
Он встал и направился в сторону Дома, оставив Женьку в растрёпанных чувствах. Она подскочила и догнала его.
– Подожди! Сирил.! Ты дорог мне… Но иначе.
Он обернулся.
– Я всё помню. Чем ближе спериум, тем ярче воспоминания. Но не воспринимай меня как мужчину. Я – самрай-шак, выслеживающий чарим-вей. Цивилизованный хищник, раз в цикл озабоченный продлением рода. Ради этого я могу быть коварным и безжалостным. Ты не знаешь, какие по сути шакрены. Ещё встречаются дикари-одиночки, которым закон не писан…
Он говорил с какой-то мрачной убеждённостью… Стемнело. С лёгким шипением вспыхнул магнезитовый фонтан, отражаясь искорками в фасетчатых глазах самрай-шак. Женька внезапно испугалась, а Сирил шагнул к ней, схватил за плечи, властно притянул и поцеловал…
Ощутив мятный вкус на губах, она заволновалась… И Сирил нехотя оторвал её от себя. Синие глаза сверкнули в отблесках фонтана.
– Не буди во мне самрай-шак, чтобы потом не было больно, – тихо произнёс он, и, не в силах противиться воспоминаниям, обнял её. Рилис стремительно пробуждался, захватывая обоих…
Они постояли немного в россыпях света. Наваждение ушло. Евгения отстранилась. Сирил вздохнул и сказал:
– Сейчас ты просто расстроена. Вот увидишь, всё наладится… И почему я должен тебя убеждать? Кто из нас психолог? Идём. Завтра рано вставать.
– Зачем? – удивилась Женя.
– Мы отправляемся в горы, на экскурсию. Миритин прилетит за нами утром.
***
Шакрен стоял у решётки и смотрел на вею, будто гипнотизировал всепоглощающей синевой взгляда. На этот раз он явился сам, без ндарима. Какое-то время тюремщик и пленница изучали друг друга. Наконец, Арини не выдержала, сбросила одеяло и подскочила к решётке.
– Почему ты это делаешь?
– Что? – равнодушно спросил он.
Его голос… Резкий и хрипловатый.
– Мучаешь меня! Держишь взаперти…
– Чтобы ты не сбежала.
– Зачем?
– А разве непонятно? Я жду спериума и собираюсь тебя оплодотворить. Ты дашь мне потомство. Уже скоро. Так что потерпишь.
– У меня ещё не было паргениума.
– А меня это не волнует.
– Но зачем же так? Можно и по-хорошему… Я…
В ответ её словно заморозили синим льдом. Она испуганно сжалась и умолкла.
– Больше не будет по-хорошему, – заявил самрай-шак. – Я не повторяю ошибок…. Ей было хорошо, но она избавилась от моего… ребёнка. Умертвила в утробе древесным ядом и вытравила… Гадина! Из-за неё я стал чудовищем…
– Нет! – воскликнула Арини. – Ты не чудовище! Отпусти меня! Мы договоримся…
Он усмехнулся.
– Подлая чарим-вей. Все вы одинаковы, лесные твари. В прежние времена, с вами поступали так, как вы того заслуживаете. Бездушные инкубаторы! Теперь я сделаю всё правильно. Оставлю тебя здесь в питательном коконе, и сам приму своё потомство.
– Не надо! Я не такая… – она в отчаянии ухватилась за прутья решётки.
Он смерил её презрительным взглядом.
– Уверена?.. А я нет! Хотя… – он протянул руку и коснулся её щеки.
Арини отпрянула.
– Не бойся. Я не жесток. Тебе будет приятно
Повернулся и направился к выходу.
– Погоди! – закричала она ему вслед. – Мне холодно!
– Я дал тебе одеяло, – не оборачиваясь, бросил он и ушёл.
Арини снова осталась одна…
***
Утро окрасило долину в розоватые тона, предвещая безветрие. По шакренской народной примете. И небо было ясным, ни облачка.
Женя любовалась с балкона на пробуждающийся город и спокойную гладь озера. Она устроилась на широких перилах с бокалом сока в руке, вдыхая нежные ароматы сада… Отпила напитка совсем чуть-чуть и улыбнулась новому дню...
Рядом захлопали крылья, и сбоку на перила уселась чёрная птица.
– Миритин ждёт внизу, – сообщил Сирил, появляясь на балконе. – Отправил ндарима, чтобы мы поторопились.
Шакрен только что принимал душ. Мокрые волнистые прядки струились по загорелой груди и плечам… На кончиках волос блестели капельки и скатывались по обнажённому торсу, а бёдра Сирил обернул полотенцем… Женя глубоко вздохнула, зажмурилась, сосчитала до десяти, усмиряя биение сердца, и открыла глаза.
– Я в душ и собираться, – сказала она, спрыгивая с перил, и собираясь прошмыгнуть мимо него в комнату. Только бы не дотрагиваться. Искушение было таким сильным…
Сирил не дал ей так просто уйти, ухватив за руку.
– Не переживай о вчерашнем.
– О чём ты?
– О поцелуе… Иногда, когда ты рядом, со мной что-то происходит… Это – биохимия.
– Наверное, – согласилась Евгения, потихоньку высвобождая запястье. – Я уже забыла. Почти… Нам пора, Сирил.
– Конечно, – он вздохнул. – Я не землянин и даже не человек, но от воспоминаний никуда не деться… А что если шакрены совместимы с другими видами?
– Эволюция?
– Возможно, – Сирил улыбнулся. – Представь, через сотни тысяч оборотов мы станем как вы, но на другом уровне.
Приятно говорить с учёным!
Сирил отступил, позволяя ей пройти.
– Надень брюки и куртку. В горах сейчас прохладно.
Евгения поспешно кивнула и сбежала от него. Чтобы не вляпаться. Отсутствие обязательств перед Талехом не освобождало от мыслей о нём. Как-то странно, но при виде полуобнаженного шакрена в голове возник образ джамрану… Ассоциации! Командор и здесь её не отпускал…
Через полчаса они сидели в катере, и Миритин управлял полётом, недоумённо оглядываясь на друзей. Женька с Сирилом на пассажирском сиденье нарочно отодвинули подальше друг от друга, глядя каждый в свою сторону.
– Между вами будто змея проползла, – заметил Миритин.
Они как раз проносились над вершинами гор, и Женя упорно делала вид, что ничего кроме пиков её не интересует. Сирил молчал.
– Да что случилось?! Отвечайте! Или придётся остановиться и вытрясти из вас информацию с инъекцией правдамина.
Миритин выразительно похлопал по сумке с аптечкой. Без экстренного медицинского набора он никуда не ходил.
– Не заливай, – усмехнулась Женька. – Нет такого препарата.
– Всё-то ты знаешь… Сирил, может ты, наконец, скажешь?
Сирил молчал.
– История повторяется, – не выдержала Женя и со злостью добавила:
– Скоро у него, видите ли…
– Через тридцать дней, – уточнил Сирил. – Это создаёт напряжение между нами.
– Какие проблемы? – пожал плечами доктор. – У Евы к тому моменту закончится отпуск. Она улетит, а ты приманишь вею…
– Вообще-то, это я сбиваю его с толку, – хмыкнула Женя.
Сирил хмуро взглянул на неё.
– Ты неправильно меня поняла.
– А как тебя понять?! – рассердилась она. – Сначала утверждаешь, что ты – насекомое, хищник, а потом….
– Кто-кто? – подавился смехом Миритин. – Сирил! Зачем ты пугаешь Еву? Она и так от тебя натерпелась.
– Я ничего плохого не делал, – кротко заметил учёный. – Пока.
– И не сделаешь, – строго произнес Миритин. – Я тебя остановлю.
– А куда мы летим? – Женя благоразумно сменила тему разговора.
Сирил оживился.
– Помнишь, я рассказывал тебе о руинах – городах-памятниках древних войн?
– Значит туда?
Он кивнул.
– Уже почти добрались, – откликнулся Миритин.
Катер приземлился на овальной площади, всколыхнув тучи пыли. Они подождали, когда пыль уляжется, и выбрались наружу.
Полуразрушенные здания окружали площадь грудой мёртвых камней. Треснувшие стены кое-как поддерживали зияющие прорехами своды. Повсюду торчали щербатые колонны. Валялись черепки и железки … Разбитые ступени, и заваленные мусором каналы… И, тишина… Но вскоре Женя кое-что уловила. И странное чувство нарастало. Воздух звенел, чуть слышно, тонко вибрируя.
– Что это? – удивилась она.
– Недра звучат, – объяснил Сирил. – У нас молвят – Шакренион поёт, приветствуя новый день.
– И частенько так?
– Каждое утро и до полудня. В городе не ощутимо. Только в степи и едва уловимо в горах… Ну что? Пойдём смотреть?
– Погоди, – остановил его Миритин, доставая из медицинской сумки парализаторы.
– А это зачем? – нахмурилась Женя. – Здесь же никого нет.
– Хищники-одиночки любят горы, – напомнил Сирил.
– Осторожность не помешает, – кивнул доктор, раздавая оружие. – Мало ли кто здесь шатается.
– И много у вас отщепенцев? – поинтересовалась Женя.
– Хватает, особенно в развалинах. Но хуже всего, когда они сбиваются в банды.
Евгения повертела в руках парализатор и с сомнением уточнила:
– А на ндаримов тоже подействует?
– В первую очередь. Схемы настроены на поражение нейронной сети. Вот переключатель. Держи пока на предохранителе.
– Ясненько, – Женя закрепила парализатор на поясе. С недавних пор она умела с ним обращаться. Талех научил…
Да что же это?! Опять в голове командор! Хоть бы на минутку оттуда убрался!..
– Идёмте, – позвал Сирил, и повёл их куда-то вдоль руин.
– Мой родич – археолог, – он сейчас в Пальне на раскопках, – обнаружил любопытную фреску. Эпохи степных войн… Ева, не отставай!
Её внимание привлекло что-то блестящее, мелькнувшее в окне относительно целого дома напротив.
– Держись поближе к нам!
Сирил вернулся, отодвинул Миритина и подтолкнул Женьку вперёд.
«Вьётся, будто шершень над цветком… Придёт же такое в голову!»
Женя скривилась от неожиданного сравнения. Видать, эта пресловутая биохимия и на неё повлияла.
– Прости, – Сирил принял её гримасничанье на свой счёт. – Я сильно толкнул?
– Мог бы и просто окликнуть, – Евгения мигом ухватилась за эту версию. Незачем посвящать шакренов в бред её больного воображения.
– Он прав, – подтвердил доктор. – Опасность всегда караулит за углом…
– Ладно, ладно… Всё я поняла. Ай! – Женя споткнулась о железяку и, глянув под ноги, увидела… Шлем! Настоящий металлический шлем древнего воина. Она вопросительно посмотрела на друзей.
– Оно самое, – улыбнулся Миритин. – Здесь древности на каждом шагу. Это же музей под открытым небом. Вон там, смотри, обломок копья и рукоять меча…
Этот город – мечта для сорванцов из её времени! А они-то в детстве лазали по стройкам, представляя, что это рыцарские замки…
Взгляд снова и снова притягивало окну. Что же такое в доме напротив? Кожа прямо-таки зудела от любопытства…
– Сюда, – Сирил остановился перед кособокой аркой, ведущей в галерею, – Следуйте за мной... Потихоньку… Постройки не реставрируются, и в любой момент рискуют обвалиться. Эта вроде пока стоит.
Они прошли галерею, засыпанную осколками плитки, и упёрлись в расписанную баталиями нишу. Удивительно! Краски даже не поблёкли!
– Впервые такое вижу, – оценил Миритин. – Определили живописца?
– Нет ещё…
– А почему впервые? – спросила Женя. – У вас много рисуют на стенах.
– Другие фрески со времён степных войн не сохранились до наших дней, – пояснил Сирил. – Изображение наносили исчезающими красками, чтобы после очередной битвы запечатлеть новую победу. Ниша без росписи – означала поражение. А войны шли бесконечно... С тех пор археологи находят лишь облезлые фрагменты, чудом сохранившихся документов той эпохи…
– Но целая фреска, да ещё в хорошем состоянии… – задумчиво подхватил Миритин. – Словно её обновляли…
– Исключено, – покачал головой Сирил. – Уже проверили. Никаких следов реставрации. Возраст фрески – три тысячи стандартных циклов… Сие противоречит здравому смыслу. Да и сам город был построен две тысячи циклов назад, и разрушен спустя пятьсот оборотов…
– Инопланетяне, – прошептала Женька.
– Что? – шакрены обернулись к ней.
– Какие-то инопланетяне подделали картину, – предположила Евгения. – Чтобы вы теперь голову ломали.
Версия не нашла поддержки, и уже через минуту шакрены с азартом обсуждали диковинное явление, тыча в него пальцами и шумно споря. Женя не так хорошо знала историю Шакрениона, чтобы принять участие в диспуте. Поэтому отправилась бродить по галерее.
– Осторожнее! – в один голос напомнили ей Сирил с Миритином, не прекращая дебаты. – Далеко не уходи.
– Ага, – согласилась Женька и, бочком-бочком, удрала из мрачной галереи на залитую светом площадь.
Её манил дом напротив. Она стремительно пересекла площадь, пока её не хватились и не воротили. С опаской приблизилась к зданию, пытаясь разглядеть через окно. Там явно что-то сверкало…
Затаив дыхание, и сняв парализатор с предохранителя, Женя шагнула в дверь и застыла… В центре комнаты раскачивались начищенные до блеска доспехи, подвешенные к потолку за чудом уцелевшую балку. И это при том, что не чувствовалось даже сквознячка. Кто-то к тому же их явно начистил.
Женя шумно выдохнула… Ура! Она разгадала тайну мёртвого города… Призраки! На развалинах обитают тени павших воинов! Где же им ещё быть, как не в музее под открытым небом?..
Прямо перед ней выросло нечто страшное, лохматое и тут же исчезло. Женя оторопела, не успев закричать или выхватить оружие. Кто-то схватил её со спины, сдавил локти, будто клещами… Здоровенная ладонь зажала рот. Какая-то сила рванула с пояса парализатор, и тот полетел в угол. К горлу приставили что-то острое…
– Двинешься, убью! Пикнешь – раздавлю…
Многообещающее начало!.. Или это конец?
Женя опомнилась, дёрнулась и поранилась.
– Я предупреждал… Не двигайся…
Женька замычала, силясь его пнуть, тут же получила удар по темечку и провалилась в темноту….
***
Очнулась Евгения в пещере. У неё был некоторый опыт пребывания в таких местах, и потому сработал инстинкт. Хотя эта пещера лишь отдалённо напоминала прежние. В общих чертах… Скорей всего, это холод и боль привели её в чувство. Шею саднило там, где кожу оцарапало лезвие. Евгения поёжилась и села, обхватив себя руками…
Решётка… Камера? И ещё, с ней рядом кто-то сидел… Другая женщина?.. Женя пригляделась и обнаружила, что это вея. Она притулилась на камне в двух шагах от неё и таращилась на землянку испуганными глазами…
Кто сказал, что женщины похожи на чарим-вей? Эта вея больше напоминала хрупкий цветок в человеческом обличии. Прекрасная и совершенная… Чтобы привлекать самрай-шак. Сейчас она выглядела измождённой и чумазой. Но природную красоту не спрячешь под слоем грязи в полумраке пещеры.
– Ты не вея, – с изумлением отметила Евина подружка по несчастью.
«Надо же, какая глазастая».
Женя нащупала клипсу переводчика. На месте.
– Я – землянка.
– Землянка? – эхом откликнулась вея.
– Женщина с земли, – пояснила Евгения и наткнулась на удивлённый взгляд. – Вас что, в школе этому не учили?
– Учили, – обиделась вея. – Обучающая сеть есть в каждой крепости… Я даже занималась в Лесной Обители. Там не упоминали о землянах и… – она запнулась, – о женщинах…
– Какие же вы тёмные, – вздохнула Женька, осматривая пещеру. – Или мы – земляне такие далёкие…
– Кто такие женщины?
– В данный момент неважно, – Евгения обследовала «темницу» и теперь стояла возле решётки, вглядываясь в темноту за ней. – Ты лучше скажи, где мы?
– Не знаю.
– Ладно… Кто нас сюда притащил?
– Самрай-шак…
– А его ты знаешь?
– Не-ет, – простонала вея. – У него большой и косматый…
Она шмыгнула носом. Женя насторожилась.
– Ндарим…
– Так вот, кто был в развалинах…
Женя присела рядышком с веей.
– Брр! Холодно.
«Сокамерница» протянула ей краешек мехового одеяла.
– Укройся. А я привыкла… Чарим-вей умеют приспосабливаться…
– Спасибо, – от души поблагодарила Женька, заматываясь в свою часть меха. – Всё же у нас много общего…
Ситуация – нарочно не придумаешь! Сидеть в сырой пещере, под одним одеялом с незнакомой веей…
– Как тебя зовут?
– Арини…
– А меня – Ева… Зачем нас похитили?
– Чтобы размножаться…
Женя вздохнула…
– Тебя-то понятно… А меня? Я не гожусь для этого. Землянки иначе устроены.
Арини жалобно глянула на Еву.
– Не знаю… По-моему, он сумасшедший… Одна чарим-вей убила его детёныша. Теперь он жесток со всеми.
– Ничего себе! Мститель... Нашёлся тут! Вею от женщины отличить не в состоянии, а туда же!
– Перепутал…
– Неужели? Так я и поверила!
– Спериум в голову ударил. Со всяким случается. А ты похожа на вею… Немного…
– Уже сплетничаете?
Евгения вздрогнула от неожиданности, услышав хрипловатый голос. Арини скорчилась от страха под одеялом.
По ту сторону решётки стоял шакрен и удовлетворённо рассматривал пленниц. Откуда только взялся?.. Красивый, зараза, как и все они… Явно крупнее Сирила и Миритина… Выше, наверное, на целую голову. И точно более двух метров ростом…
«Коммуникатор!»
Видать, здорово её тюкнули по башке. Женя сунула руку в карман…
– Отдай это мне, – вкрадчиво потребовал он.
«Идиотка! Надо было подождать».
– У меня ничего нет, – соврала она.
– Кого ты хочешь обмануть, – насмешливо заявил он. – Я чую намерения врага.
Это спериум так действует или паранойя?
– Я не враг.
В клетке материализовалась зверюга, похожая на гималайского медведя. Ндарим! Веечка пискнула и закрылась руками...
«Трусиха!»
Оставалась последняя возможность. Женя медленно достала коммуникатор, незаметно активируя тревожный маячок… Замигал индикатор. Ндарим зарычал, выхватил прибор и отбросил к решётке. Тот мигнул в последний раз, и шакрен раздавил его ногой. Женя попрощалась с коммуникатором навсегда.
«Надеюсь, это сработает», – подумала она.
«Медведь» испарился. Самрай-шак довольно ухмыльнулся, и Евгения рассвирепела.
– Придурок! Я не вея!
– Знаю.
Он нехорошо прищурился, от чего Женьке стало не по себе.
– Тогда какова чёрта…
– Я ошибся. От тебя несло самрай-шак… Он не воин. Я забрал тебя, на правах сильного. Нечего было заходить на мою территорию.
– Понятно. Самец, он и на Шакренионе самец. А теперь, когда ты признал свою ошибку, верни меня обратно.
– Ты останешься здесь.
– Не останусь!
Увы, парализатор лежит где-то в пыльной комнате и отдыхает.
– Ты останешься со мной или умрёшь… Будешь заботиться о моём потомстве, пока я добываю пропитание, ловлю и оплодотворяю других вей.
– Рабство в галактике запрещено!
– Я отпущу тебя, когда разрастётся мой род. Для этого нужны другие чарим-вей.
– А эту куда денешь?
– Она ещё послужит, для удовольствия, и всего остального. Я способен оплодотворить штук десять за один спериум.
«Силён, мужик! Тьфу… Плохой самрай-шак».
Арини забилась в камни и тоненько заскулила.
– Маньяк, – прошипела Женька.
– Я нашёл другое место и скоро заберу вас отсюда, – буднично сообщил он, не реагируя на оскорбления. Возможно, просто не понимал земных ругательств.
– Извращенец!
Он развернулся и скрылся в темноте.
– Дебил! – заорала Евгения, пиная решётку. – Меня будут искать!
– Напрасно, – прошептала вея. – Он – самрай-шак…
– Говнюк он! – злобно выругалась Женька и оглядела пещерку в поисках камня поострее и пожёстче…
«Ну, и где же вы, парни? Ох, пардон, хорошие самрай-шак…».
***
– Думаю, твоя догадка верна, – кивнул Миритин.
Наконец-то они пришли к соглашению. И Сирил спохватился:
– Ева!
В галерее её не было, и шакрены выбежали на улицу. Площадь пустовала…
– Сейчас узнаем, – сказал Миритин, вытаскивая коммуникатор.
– Погоди, – остановил его Сирил, подозрительно озираясь, – что-то здесь не так… Я задействую ндарима.
Учёный приложил пальцы к вискам и рядом возник юркий каракал. Зверёк втянул носом звенящий воздух…
– Что чувствуешь? – поинтересовался Миритин, начиная волноваться.
– Чужой ндарим… Неподалёку… След самрай-шак!.. Близкого к спериуму.
Друзья тревожно переглянулись. Каракал на секунду замер, насторожился, вытянул шею и стрелой помчался через площадь.
– Туда! – крикнул Сирил, и они кинулись вслед за ндаримом к зданию напротив.
В пыльной комнате с потолка по-прежнему свисали доспехи. Однако не они в первую очередь привлекли внимание Миритина. Он сразу увидел лежащий в углу парализатор.
– Ева была здесь, – констатировал доктор, поднимая оружие.
– Самрай-шак забрал её, – Сирил сжал кулаки, а каракал обежал помещение, обнюхивая углы. – Я чую ндарима… След уходит туда и обрывается…
Миритин нахмурился.
– Это одиночка. Вряд ли он в городе. Где-то поблизости есть пещеры… Вернёмся в катер и посмотрим карту. На всякий случай отправь ндарима на разведку. Пусть обшарит местность.
– Сначала гляну фасеточным зрением, – сказал Сирил.
– Ева не чарим-вей, – напомнил Миритин.
– У нас схожая биохимия, – возразил учёный и опустил линзу. – Ничего… Погоди! В той стороне, в районе пещер… Почему-то два биохимических отпечатка… Очень слабые.
На плече доктора материализовалась чёрная птица и, заклекотав, устремилась туда.
И в этот момент запищали коммуникаторы, но звук вскоре оборвался. Сирил нахмурился, и покачал головой.
– Не сумел захватить...
– Попробую воспроизвести, – Миритин просмотрел входящие сигналы. – Повезло! У меня включена запись… Есть! Она в пещерах. Чутьё тебя не подвело… Это всё Евины флюиды… и, возможно, чьи-то ещё.
– Вперёд, – подхватил Сирил.
Отправив вперёд ндаримов, шакрены бросились к катеру.
***
Самрай-шак внезапно вернулся. Вызвал ндарима и поднял решётку.
– Выходите! Без глупостей. Иначе, переломаю все кости.
– Как страшно, – буркнула Женя, пряча за спиной острый камень, который с таким усердием точила о стену пещеры. – Кого тогда будешь оплодотворять?
Он злобно глянул на неё, но промолчал.
Арини так устала сидеть в пещере, что рада была пойти куда угодно, лишь бы снова увидеть дневной свет. Без этого она чахла. Кутаясь в одеяло, вея засеменила к выходу. Женька нахмурилась, при виде её покорности… Как бы там ни было, Евгения собиралась действовать. Вот только не могла решить, кому проломить башку – шакрену или ндариму… Дилемма! Здраво рассудив, она пришла к выводу, что камень нейронной проекции, что слону дробина. Значит, шакрену…
Легко думается, но тяжело делается. Попробуй-ка стукнуть кого-нибудь по голове, когда в жизни и мухи не обидел… Фрэгдэнор не в счёт. Тогда обстоятельства диктовали: либо вождь, либо Агрэгот. Конечно Женя выбрала Агрэгота. А сейчас? Смерть им пока не грозит… Где-то в глубине души Евгения пожалела этого психопата…
Она была уже рядом с ним, когда поняла, что не сможет… Холодные синие глаза в упор смотрели на неё, лишая воли.
– Идите за мной, к флайнеру.
От самрай-шак исходил… Зов! Веечка задрожала, а Женька внезапно почувствовала дурноту. Камень выпал из рук… Шакрен наклонился и подобрал его.
– Ты хотела меня убить? Знаешь, как поступают с подлыми веями?
Самрай-шак двинулся на Женьку… Его ндарим зарычал, опустился на четыре лапы и бросился к выходу. Навстречу ему выбежал крупный белый пёс или чересчур шерстистый волк… Женя не разобрала. Ндаримы сцепились и покатились, хватая друг друга зубами… Следом появились Сирил и Миритин, выхватывая на ходу парализаторы… «Медведь» исчез, оставив «пса» в недоумении, а похититель нырнул в боковой проход...
Сирил истово заключил Женю в объятия, попутно ощупывая, чтобы удостовериться, не сломано ли чего.
– Цела… Что он с тобой сделал? – отстранил и бегло осмотрел. – У тебя кровь…
– Пустяки… Царапина.
– Я убью его!
– Да пусти уже! – Евгения вырвалась. – Нормально всё. По голове стукнули, только лишь...
– Сейчас посмотрю, – к ним подошёл Миритин. Красавец пёс сопровождал его, важно переступая в такт шагам доктора, а птица устроилась на плече.
– Ух, ты! – поразилась Женя. – Я и не подозревала…
– Я – военный врач, – пояснил Миритин. – Без сильного ндарима в бою не обойтись.
– Одиночка сбежал, – сообщил Сирил.
– Заметил парализаторы, – решил Миритин. – Значит, безоружен. Только ндарим.
– И нож, – добавила Женька.
– Какой дурак полезет с ножиком на парализатор? – усмехнулся доктор.
– Догоним? – горячо предложил Сирил. В нём бушевал самрай-шак.
– Наведём справки и организуем поиски через военных. По всем признакам одиночка принадлежит к их Гнезду.
– Он успеет скрыться, – засомневался Сирил.
– Далеко ему не уйти. Он совершенно безумен и кругом наследил.
Миритин тоже воспользовался фасеточным зрением.
– А теперь я осмотрю Еву... Если ты не против. Говоришь, стукнули по голове…
Миритин умолк, внезапно узрев перепуганную вею. Она пряталась за выступом.
– Это ещё кто? – спросил Миритин.
Арини поняла, что её обнаружили, с опаской выглянула и в смятении уставилась на самрай-шак.
Тот, что повыше, со слабо мерцающими чешуйками, явно заинтересовался ею и… Взволновал? У веи перехватило дыхание…
– Это Арини, – ответила Женя. – Похититель держал бедняжку в плену.
Бедняжка пошатнулась и упала бы, но Сирил вмиг очутился рядом и подхватил веечку заодно с одеялом.
– Скорее, Миритин! Он почти сломил её.
В Женькиной душе противно зашевелилась ревность…
Сирил бережно понёс Арини на руках, будто сокровище. Они вышли из пещеры, и вея зажмурилась от яркого света, всё ещё не веря в чудесное спасение.
– Похоже, она истощена, – забеспокоился Сирил, заботливо укладывая Арини на пассажирское сиденье катера. – И не привыкла иметь дело с самрай-шак.
Миритин решительно отстранил его.
– Позволь-ка, диагнозы буду ставить я, а ты управляй катером. Хорошо?
Женька с благодарностью посмотрела на доктора. Тот понимающе и чуточку грустно улыбнулся в ответ.
– Ты настоящий друг, – шепнула Евгения….
– Летим ко мне, – скомандовал Сирил, запрыгивая в кресло пилота. – Ты сможешь её и там осмотреть.
Его энтузиазм причинял Женьке боль. Почему-то…
***
Арини отмыли, накормили и переодели. В рубашку Сирила! Теперь она ещё больше похорошела, а в чистых после ванны светлых волосах замелькали бирюзовые прядки. Сирил не сводил с неё глаз, и вея смущалась под этим взглядом.
– Ты из бирюзового леса? – уточнил Миритин, протягивая ей кружку с отваром.
Арини кивнула.
– Да… Благодарю, – она сделала глоток и блаженно вздохнула.
Как мало вее надо для счастья! Всего лишь сочувствие, понимание, тепло и свобода… Как, впрочем, и землянке.
Они расположились в кабинете Сирила на низких диванчиках без ножек и с набросанными подушками, как было принято в шакренских домах.
– Как он ухитрился схватить тебя?
– Я шла в город. К целителю… – она запнулась, пряча глаза.
– Не стыдись, милая, – успокоил её Миритин. – Я врач. Мне ты можешь сказать. Их тоже не стесняйся.
Арини вскинула на шакрена несчастные глаза.
– Я никогда не испытывала паргениума. Лекарки сказали, что это бесплодие. Миритин нахмурился.
– Сколько тебе оборотов?
– Скоро тридцать два.
Доктор сходил за сумкой и достал портативный сканер.
– Нам выйти? – спросила Ева, не в силах лицезреть Сирила, поедающего Арини глазами. Только что не облизывался…
– Не обязательно. Это минутная процедура, – ответил Миритин, изучая показания прибора.
– Так… С репродуктивным мешочком всё в порядке. Скорей всего…
И врач слово в слово повторил диагноз вейских целителей.
– Чтобы удостовериться, тебе необходимо сдать анализы. Здесь не получится, но в моём Доме за озером есть клиника. Завтра я отвезу тебя. А пока отдыхай… Сирил… Сирил!
– А?
– Апартаменты для чарим-вей свободны?
– Да...
– Отведи Арини туда и поухаживай.
Женька не верила своим ушам! И глазам…
Сирил с готовностью вскочил и подал Арини руку. После секундного колебания, она приняла её.… Женя проводила этих двоих полным негодования взглядом и осуждающе уставилась на Миритина.
– Ах ты, старый сводник! Что ещё за «апартаменты для вей»?
Миритин усмехнулся.
– А ты и правда думала, что мы делаем это в чистом поле, на заднем сиденье флайнера? Или… О ужас! В пещере! Мы цивилизованные шакрены, Ева. Не думай о нас, как о варварах.
– Не смейся, – Женька вздохнула. – Знаешь, как я себя чувствую? Мне тошно… Не стоило приезжать…
– Понимаю, – он сочувственно взял её за руку. – Однако, чем раньше ты излечишься от этого, тем лучше. Для тебя.
– Это трудно… Сирил прав, чем ближе спериум, тем живее воспоминания. Меня снова лихорадит.
– Это всё рилис, – констатировал Миритин. – Поверь мне, как врачу. Ты улетишь, и всё закончится. А твой джамрану поможет тебе забыть и, судя по всему, очень быстро и эффективно.
– Не вернусь я к Талеху! – вспылила Евгения. – Ни за что!
– Ого! Так серьёзно? Но что-то я в этом сомневаюсь.
«Пора сворачивать тему», – хмуро подумала Женька и неожиданно вспомнила.
– Меня тошнило от рилиса того маньяка. С Сирилом было иначе.
– Подобная реакция означает несовместимость. А Сирил идеально тебе подходит, по биохимическому спектру.
– Однако не судьба, – печально откликнулась Женя. – И, вот ещё! Я тут подсчитала. В масштабах одного Дома. Если учесть количество самрай-шак и возможных спериумов за один цикл. И другие переменные, в том числе, исследователей, пьющих таблетки… То уже сейчас вам грозит перенаселение. Как вы это контролируете?
Миритин снисходительно улыбнулся.
– Математик из тебя неплохой, а вот ксенобиолог никудышный… Ты кое-что упустила. Природа Шакрениона сама обо всём позаботилась. Об этом написано в учебниках по физиологии шакренов. Вея способна зачать и выносить ребёнка самрай-шак только раз в пять оборотов. Всё остальное время, если происходят кладка и оплодотворение, наступают ложные беременности и яйца рассасываются. А рождаемость вей определяется периодичностью паргениума. Баланс соблюдён.
– Мудрый и загадочный Шакренион, – с благоговением высказалась Евгения.
– Ладно, – Миритин поднялся с подушек. – Я сегодня остаюсь здесь… Чуть не забыл!
Доктор отдал Еве парализатор.
– Пусть будет у тебя. Если вздумаешь прогуляться. В доме-то безопасно. Ночью активируют защитное поле. Как в случае чрезвычайных обстоятельств…
В итоге, Женя отправилась в свою комнату, и спать легла рано. Сирила она сегодня уже не видела. А где находятся «вейские апартаменты» не знала. Дом был настолько огромным, что за целый день она умудрялась не столкнуться ни с одним из шакренов.
По пути к себе Ева заглянула в комнатки к Вирилу и Рамитину, чтобы пожелать им спокойной ночи. Её поселили рядом с близнецами, и ребятишки тоже иногда забегали к ней перед сном – рассказать, как прошёл день.
– Ты чего грустишь? – спросил Вири, уловив её настроение.
– Устала. А ты видел отца?
Он покачал головой.
– Нет, мы с Рамитином весь день играли в саду…
Женя не удержалась и чмокнула его в щёчку. Такой симпатяшка. Вылитый Сирил!..
Она долго лежала без сна… Не спалось… Тьма накрыла город. Над изгородью слабо мерцало защитное поле… По молчаливому саду бродили таинственные тени… Вскоре тучи разошлись и показались спутники.
Евгения вышла на балкон. Посмотрела на звёзды. Где-то там, далеко, Ролдон-2 и командор… Она постояла немного, упрямо отгоняя от себя грустные мысли о Сириле и Талехе, и вернулась в комнату.…
Женя проснулась среди ночи. Горло пересохло. Невыносимо хотелось пить. Она всегда оставляла стакан с водой на прикроватном столике, а в этот раз забыла. Денёк выдался ещё тот! Впрочем, питьевой фонтанчик находился в конце коридора.
Женя накинула халат и вышла из комнаты, тихо ступая по лунным дорожкам. Один из спутников Шакрениона заглядывал в торцевое окно…. Что это? Дверь Вириловой спальни была приоткрыта, и оттуда раздавались подозрительные звуки. Что-то упало, звякнуло… Близнецы шалят? Кто-то сдавленно пискнул… В ответ приглушённо рыкнули. Сердце учащённо забилось. Женька заставила себя на цыпочках вернуться в комнату, схватила парализатор, прокралась обратно и распахнула дверь к Вирилу….
Косматый ндарим ухватил ребёнка поперёк живота и волок к раскрытому окну… Вирил бессильно повис в лапах медведя, а ящер-питомец неподвижно лежал на полу, растопырив перепончатые конечности… Дрожащими руками Женя установила оружие на поражение нейросети и направила ндариму в голову. Выстрелила и попала с третьего раза… Ндарим рассыпался, а Ева отшвырнула парализатор, подбежала и поймала Вирила.
На улице кто-то истошно завопил. Поле заискрило, сработала сигнализация, и дом пришёл в движение… Даже в соседних Гнёздах начался переполох.
– Вирил! – в страхе позвала Женька.
Ребёнок дышал. Скорее всего, ндарим его просто оглушил, и сари-шак медленно приходил в сознание.
– Гуги! – закричал Вирил, едва открыв глаза. – Мой Гуги!
Так звали его ящерицу.
В комнату влетел Сирил и бросился к сыну.
– Вирил!
Вскоре примчался Миритин.
– Кажется, я подстрелила ндарима, – замороженным голосом сообщила Женя.
– Гуги! – надрывался ребёнок, вырываясь из рук взрослых.
Ящер заскрёбся и пошевелил хвостом.
– Он жив, – успокоил детёнка отец.
– Он меня защищал, – гордо заявил сари-шак. – Мы дрались и победили вражеского ндарима!
– Миритин, осмотри его, пожалуйста, – вздохнул Сирил. – Особенно голову…
Он поднял глаза и встретился взглядом с Евой.
– Спасибо тебе, – и коснулся губами её щеки.
Женя отвернулась и передала сирилёнка Миритину.
– Не за что, Сирил. Иначе быть не могло. Хорошо, что всё так закончилось. Надеюсь, его схватят.
Сирил растерянно кивнул.
Женя вспомнила, что хотела пить и вышла из комнаты. Пока Миритин занимался Вирилом и Гуги, Сирил отправился следом за Женей.
– Ева!
Она ускользнула от него по лестнице. Он бросился в погоню. В этот момент из своей спальни выглянул Рами и, сонно моргая, уставился на свет прожекторов за окном.
– А что случилось? Пожар?!
***
– Похитителя поймали, – сообщил Миритин утром, когда они завтракали на террасе.
– Прекрасно, – ответила Женя.
За столом они сидели вдвоём. Все остальные уже разошлись по своим делам, а Сирил ещё не вернулся. Он давал показания в Гнезде военных, куда на время определили задержанного.
– У него повреждена нейронная сеть, но сошёл он с ума не из-за этого.
– А из-за чего?
– Грустная история, – ответил Сирил, появляясь на террасе и присаживаясь к столу. – Одна городская чарим-вей избавилась от его ребёнка. Оплодотворение произошло по договорённости, но она вдруг передумала. Её, разумеется, наказали, но самрай-шак повредился в уме.
– Это его не оправдывает, – заметил Миритин.
– Конечно нет, – ответил Сирил, кидая быстрый взгляд на Еву, откусывая медовый фрукт и заедая сыром с цукатами. – А Вирил уже в порядке. Сейчас рассказывает друзьям, как они с Гуги завалили банду плохих самрай-шак.
Женя улыбнулась. Дети везде одинаковы.
– Зачем этот безумец хотел похитить Вирила?
– Твердил в бреду, что это его детёныш.
– Совсем, видать, сбрендил, – сказала Евгения, размышляя о несправедливости жизни.
– Да, – покачал головой Миритин. – Но он был хорошим воином. Какую надо развить концентрацию, чтобы провести ндарима сквозь защиту и удерживать сари-шак.
Жене почудилось, что он произнёс это с иронией.
– Увы, – вздохнул Сирил. – Его будут судить и приговорят... Скорей всего, смертная казнь…
– Круто, – выдохнула Женя.
Она даже боялась спросить, что сделали с той чарим-вей. Порядки на Шакренионе были строже, чем у джамрану. Хотя джамрану сурово наказывали за преступления и проступки, у них запретили смертную казнь. И что характерно, несмотря на строгость законов, джамрану не отличались жестокостью. В отличие от миролюбивых и добродушных, на первый взгляд, шакренов.
– Он ведь болен. Почему бы его не вылечить и не познакомить с хорошей веей? Построил бы домик на отшибе, завёл детишек. Глядишь, всё и наладилось бы.
Миритин с Сирилом переглянулись.
– Нельзя, – жёстко ответил доктор. – Это неизлечимо. Таких не исправишь. А его безумие передастся потомству.
Женя ведь изучала ксенопсихологию и знала, что на Шакренионе властвуют инстинкты. Сирил и Миритин тоже могли стать безжалостными, если дело касалось потомства или доминирования. Иногда это до чёртиков пугало…. Вот вам и психология.
«Чем не тема для диссертации, ксенопсихолог?»
После завтрака доктор повёз Арини в клинику своего Гнезда. Друзей он тоже позвал. Евгения с готовностью согласилась. Ей хотелось взглянуть на родственников Миритина.
Пока вею обследовала целая толпа миритиновых родичей-врачей, Сирил и Женя сидели в беседке и молчали. Он заговорил первым.
– Ева… Ты мне очень дорога. Но я не землянин, а ты не чарим-вей.
– Она тебе нравится? – без обиняков спросила Женя.
Сирил наморщил лоб, исказив налобные знаки. Теперь они чуточку потемнели… Евгения недавно заметила.
– Не рассуждай как землянка, говоря о самрай-шак… Да, она меня привлекает. Возможно, мы подходим друг другу, но… Это инстинкты. Спериум. Желание обзавестись потомством. У меня снова появился шанс. Я испытываю эмоции по отношению к ней, но это ненадолго. Не так, как у тебя с джамрану…
– Я рада за тебя, – холодно ответила Женя и в отчаянии добавила. – Но почему мне так больно? Особенно, когда я смотрю на тебя…
– Это рилис и воспоминания. Веям тоже бывает тоскливо, первое время. Потом всё проходит и появляется другой самрай-шак.
– А вам? – спросила Ева. – Вам не бывает больно?
Вместо ответа Сирил подсел к ней. Взял за подбородок, посмотрел в глаза и поцеловал. Нежно, едва касаясь, искушая вкусом мятного мороженного… Женя закрыла глаза, наслаждаясь последней лаской самрай-шак. Теперь уже точно… Сирил нехотя оторвался от её губ.
– Иногда меня тревожат воспоминания, если ты об этом, – печально улыбнулся он. – Я начинаю видеть в тебе чарим-вей. Я не забыл, как нам хорошо вместе. Но это закончится с последним отголоском спериума… Да, и мне будет плохо, потому что больно тебе… С чарим-вей по-другому. Они устроены не так, как землянки. Уж поверь мне…
– Верю…
В Сириле внезапно проснулся самрай-шак.
– Одно твоё слово и, когда усилится рилис, я приду к тебе, а не к ней. Подумай. Действительно ли ты этого хочешь… Ты же понимаешь, как будет потом.
– Нет, – Женя покачала головой. – Мне и думать не надо. Так я не хочу, а с рилисом как-нибудь справлюсь.
– Вот и замечательно, – улыбнулся Сирил.
В беседку впорхнула чёрная птица, села на плечо Женьке, переместилась на руку и заклекотала. Миритин закончил осматривать Арини и вынес свой вердикт.
***
Бледная и несчастная вея стояла у окна и смотрела вдаль. Её время ушло безвозвратно… Ей уже никогда не подарить новую жизнь… Диагноз врачей был точным и беспощадным. В организме Арани отсутствовала железа, вырабатывающая репродуктивные клетки. Такой уж дефектной она родилась. А теперь и время упущено. Если бы вея обратилась в клинику циклов на семь раньше, ей пересадили бы донорскую железу. Сейчас это невозможно. Организм отторгнет её.
Женя сочувствовала. Здесь никакое искусственное оплодотворение не поможет. У вей же всё иначе.
– Мне не испытать паргениума, – шептала Арини. – Никогда не почувствовать, как во мне растёт жизнь.
– Это не так, – возразил Миритин. – Есть альтернатива. И довольно неплохая.
– И даже приятная, – подхватил Сирил, беря вею за руку. – Гораздо приятней, чем галлюциногенный паргениум. Главное встретить подходящего самрай-шак. Всё будет по-настоящему и даже намного лучше. Это я могу тебе обещать…
Арини посмотрела на Сирила, и в глазах её блеснули слёзы. Он ей сразу понравился. Поэтому чарим-вей плакала. От счастья… Сирил знал, отчего плачут веи. Не всякий самрай-шак способен вызвать у вей слёзы радости и желания. Он улыбнулся и крепко обнял вею, а она так доверчиво прильнула к нему…
Женькин отпуск приближался к концу… Незадолго до отъезда, на ночь глядя, она пробралась в сад, чтобы полакомиться медовыми фруктами. Вирил рассказал ей по секрету, что медвяники очень вкусные и сочные после заката, когда настаёт прохлада. Особенно если рвать их тайком и тут же есть.
Евгения втихаря сорвала плод, действуя по инструкции сари-шак и внезапно услышала шуршание… Она выглянула из-за ягодных кустов и затаила дыхание, боясь шевельнуться.
На укромной аллейке в свете садовых фонариков танцевали Сирил и Арини. Под музыку, слышную только двоим… От красоты и грации движений, от трепетных чувств сдавило горло. Женя смутилась, словно прикоснулась к запретному таинству. Преодолев искушение полюбоваться, она удалилась, стараясь идти неслышно, чтобы и веточка под ногами не хрустнула…
***
Через несколько дней Евгения собирала вещи. Её скоро должен был забрать Миритин, чтобы отвезти на космодром. У доктора отпуск заканчивался на две недели позже, и Женя улетала одна. А Сирил не мог её проводить, по определённым причинам. Женька очень надеялась, что скоро он станет отцом ещё одного очаровательного сирилёнка или двух.
Она улыбнулась, укладывая в сумку подарки близняшек. Вирил и Рамитин буквально завалили её сувенирчиками – узорчатыми камушками, цветными перьями и картинками с орнаментом…. Взгляд упал на новенький коммуникатор. Сирил подарил. После того случая в пещере. Сам настроил на галактическую частоту и восстановил номер. Коммуникатор молчал, с тех пор как Женя покинула станцию. Иногда приходили сообщения от Грегори или Рала с Гранталом. А Миритин с Сирилом обычно посылали к ней ндаримов…
Женя взяла коммуникатор, повертела в руках и позвонила Талеху. Ведь она скучала и думала о нём… Не успел пройти вызов, как по другой линии поступил входящий сигнал. Талех?!.. Она с бьющимся сердцем включила связь.
– Как ты? – спросил командор.
– Нормально. Скоро буду дома, – ответила Ева. – А ты?.. Я как раз звонила тебе.
– Вижу, – сказал он, и, помолчав, добавил. – Это добрый знак. Я скучал.
– Я тоже…
– Прости, что не звонил… Занят был, очень, и… Я был неправ. Очень тебя жду.
– Я люблю тебя, – ответила Женя. – Теперь я в этом уверена.
– Да что ты? Правда? – удивлённо прозвучало из другой части галактики.
Затем удовлетворённо:
– Очень хорошо.
И требовательно:
– Учти. Тебе придётся это доказывать самыми изощрёнными способами. Днями и ночами. И попробуй делать это неубедительно… Посажу на гауптвахту.
Командор отключил связь, а Женька так и осталась стоять с открытым ртом.
– Ну и наглость! – в конце концов рассердилась она и тут же рассмеялась. – В этом весь джамрану…
Куда уж убедительней!
ХЭППИ ЭНД
ЧАСТЬ 2. Полосатики форева!
ГЛАВА 1. Недогадливый Борек
– Борек, а пойдём ко мне в лабораторию, – нежно проворковала Лауреллия, незаметно подбираясь к парню со спины, в то время как лицом тот задумчиво изучал нутро шаттла.
– Зачем? – Борек сперва и не разгадал её намёков, занятый поиском неполадок.
Капитан ведь голову снимет, если исследовательский транспорт не починят в ближайшие пять часов.
– Аи! Поможешь мне с новыми данными… Там сейчас никого нет, – она погладила его по плечу.
На этот раз первый пилот обернулся и воззрился на молодую женщину с недоумением.
– Лаури, ты – учёный! Генофизик, культуролог, гуманолог, экзолог, лингволог… А я – пилот и техник первого класса. Гатракскую мать! Чем я могу тебе помочь в лаборатории? Пробирки мыть?
Лауреллия нетерпеливо вздохнула и упрекнула его:
– Какой ты, Борри, недогадливый.
– Вообще-то, я очень понятливый, – возразил парень, – но сейчас в мыслях только шаттл, разгневанный капитан и…
«Генетически-прекрасная и недоступная алактинка Камилла».
– Ну, и дурак ты, Борек! – Лаури надула губки и притворилась, что уходит. – Пойду-ка я, Гилеха поищу…
– Сразу бы так и сказала! – опомнился пилот и быстренько затолкал учёную в шаттл. – Чего далеко ходить? А лаборатория аж через шесть палуб!
А мимо, как всегда, «случайно» пробегал Рокен. Вернее, вот уже бытый час сидел в засаде, прячась за соседним шаттлом и придумывал… Как бы отомстить Бореку за то, что тот подшутил над ним и выдул их с Ним из коммуникационной трубы, в самый пикантный момент и без штанов…
И наконец-то ему повезло!
Ведь сегодня на звездолёте Рэпсид Двидхад отмечали День Земли и как раз первое апреля.
Едва парочка уединилась и задраила люки, генетик вылез из укрытия и прицепил к шаттлу трос. Затем, озираясь, прокрался к пульту и запустил кораблик в открытый космос.
«Космического вам обмена!» – пожелал напоследок.
ГЛАВА 2. Звёздный инспектор
– Не хочу в ящик! – воспротивился мальчишка.
– Это не ящик, а контейнер для контрабанды, – устало возразила сестра.
– Один нагг!
– Доминик! Не упоминай тварей! – Элья начинала злиться.
– Это же ругательство, – мальчик пожал плечами.
– Мал ещё, ругаться!.. Доминик! Лезь, кому говорю! Прекращай упрямиться! Пограничный досмотр… Если тебя найдут…
– Ладно, – пробурчал он и забрался в пустой, покамест, контейнер.
Сегодня на атмоле Памяти они встретятся с торговцем оружием и заполнят тайник под завязку. Тогда станет очень тесно. Доминику почти не останется места и придётся скрючиться, чтобы переждать проверку. Сейчас он мог хотя бы разлечься по-королевски, вольготно.
– Устраивайся поудобней, – посоветовала Элья, заталкивая следом за ним спальный мешок, флягу с водой и пакет с едой…
Мальчишка совсем затосковал.
– И долго мне тут сидеть? – кисло спросил он.
– Не знаю, – вздохнула сестра. – На всякий случай, держи...
И сунула ему мочеприёмник с завинчивающейся крышкой. Мальчик скривил губы. Вот-вот заплачет.
– Эли…
– Доминик, деточка, помнишь, как ты проторчал в контейнере сутки.
– Помню, – буркнул Доминик. – А вдруг я захочу и…
– Терпи, – отрезала сестра. – И лопай поменьше…
Элья резко захлопнула люк и крепко завинтила крышку, окончательно заглушившую протесты брата. Вставила на место изоляционную маскировочную пластину и вылезла из коммуникационной шахты.
В действительности Элья боялась, что ещё немного уговоров, и у неё дрогнет сердце. Она не выдержит и позволит ему остаться в каюте. А это равносильно братоубийству, если проверяющие найдут Доминика и заподозрят у него сверхспособности. Хватит с них и её страданий…
Корабль приближался к пограничному посту на атмоле Неизбежности, расположенному всего в двухстах акмелях от атмола Памяти. Элья только успела вернуться в рубку, как лязгнули причальные крючья, подцепляя судно. Корабль дёрнулся и с лёгким толчком остановился, захваты удерживали его. Звучное чмоканье известило о разгерметизации люков, со свистом отошли переборки шлюза. Экран в рубке замерцал, транслируя изображение плотного и носатого заламина в форме звёздного инспектора.
– Готовьтесь к стандартной проверке, – сухо предупредил он.
***
Эшесс стоял на самом верху «караулки» – смотровой башни первого пограничного поста и, взявшись за металлический бортик, изучал окрестности. Отсюда до внешних галактических ворот ещё лететь и лететь…
В давние времена галактические ворота принадлежали тигримам. Но всё это кануло в прошлое, а тигримская цивилизация полегла в руинах. Некогда планетарная система Атмолат в созвездии Квадра насчитывала двенадцать планет. Именно Квадра, совмещая энергию четырёх звёзд, создала брешь в хищной «шкуре» Тигра.
Четыре звезды, расположенные в невероятной близости друг от дружки, по космическим меркам, образовывали квадратичную звёздную систему. Каждая планета двигалась по своей орбите. Поначалу упорядоченно, пока нарушение баланса гравитационных сил не вызвало орбитальные сдвиги… Катастрофа казалась неизбежной. Если бы не тигримская наука. Цивилизация тигримов достигла такого уровня, что учёные разработали и построили генераторы сдерживающего поля, и столкновения планет не произошло. Хотя в то время орбиты располагались настолько близко, что находясь на одной планете «видели погоду на соседней». По выражению тигримов. Когда планеты сходились внутри Квадры, то над тёмной стороной любой из них в ночном небе на фоне далёких звёзд отчётливо кружили, по крайней мере, пять или шесть разноцветных миров из двенадцати… Согласно астрономическим хроникам прошлого…
Когда в Квадру пришли наггевары-захватчики, тигримы предпочли разрушить генераторы поля, чем уступить Атмолат врагу. Колоссальное притяжение сместило планеты с орбит, и всё вокруг содрогнулось, превратившись в мешанину обломков… Но звёзды Квадры по-прежнему сияли и со временем из осколков разбитых миров образовался космический архипелаг, погружённый в нескончаемые красно-жёлтые сумерки. Несколько сотен атмолов – громадных конусовидных глыб плавали в океане коричнево-красных и жёлтых облаков; и сиреневой пыли.
Чуть позднее, для упрочения влияния Великой Наггеварской империи, в Тигриную Пасть согнали рабов – тигримов, бокров и прочих. На плоской стороне атмолов возвели города и пограничные посты; восстановили пригодную для дыхания атмосферу… Всё это было записано в старых книгах, а Эшесс получил хорошее образование, благодаря высокому происхождению. Но попал он на Атмолат впервые. Вернее, его сослали на границу – служить звёздным инспектором галактических ворот…
Эшесс усмехнулся.
«Звёздный инспектор!»
В пространстве Атмолата не было дня и ночи. Никто не видел звёзд. И даже свет Квадры едва проникал сквозь пыль и облака.
Звёздные инспектора останавливали и проверяли корабли, прибывающие из глубин галактики к воротам Пасти. Самые крупные атмолы Памяти и Вечности неизбежно привлекали купцов, учёных и перевозчиков. Основная задача инспекторов, в ходе досмотра грузов, отлавливать контрабандистов, арестовывать экстремистов и беженцев, следить за порядком, подавлять бунты местных жителей. В Тигриной Пасти располагался крупнейший рынок рабов. А помимо работорговли процветали контрабанда и торговля оружием.
Раньше Эшесс с этим напрямую не сталкивался. Будучи принцем, он вырос в императорском дворце и почти не покидал столицы. Азифи-моа Эшесса – любимая адзифа Великого Нагга могла в любой момент получить титул старшей в адзифирате. Ведь нынешней старшей в прошлом сэпте исполнилось сорок восемь сэптимелей, а жизненный путь адзифи короток. Большинство из них редко доживали до пятидесяти. Император давно не проведывал старшую, но одаривал милостью через её дитя – своего первого заламина иситар-сита Заресса.
Заресс – единокровный Эшесса и старший наставник, сам проводил опального принца до ворот, пожелал «терпения и скорейшего восстановления императорского благоволения...». Так Эшесс и оказался на границе по воле самого могущественного нагга в галактике, своего наггер-апа – императора С-Рэшаша, в наказание за ничтожную провинность. За то, что непростительно дерзко, по мнению императора, подшутил над наггеши-наследником...
Принц-заламин смотрел вниз – на купола жилищ своего и соседнего атмолов. Тоскующим взором скользил по металлическим башням-караулкам и опоясывающим причалам… Вспоминал великолепие дворца и сожалел об утраченной роскоши покоев. Он находился здесь всего сэпт, а уже скучал по адзифам.
– Какие адзифы, заламин-наггир? – вздохнул начальник караула в ответ на резонный вопрос Эшесса относительно местного адзифирата.
Из почтения и осторожности пожилой заламин величал нового инспектора в соответствии с титулом. Сегодня опальный, а завтра… Мало ли что. Дитя самого императора!
– Никаких адзиф тут нет, мой принц… Нагг-наместник и жала сюда не кажет.
Эшессу это не понравилось. Принц-заламин привык получать адзифу по первому требованию. Хотя ему и не полагалось личного адзифирата, в отличие от нагга-императора или единокровного иситари-сита. Зато Эшесс обладал доступом в адзифираты наместников округов. Его частенько приглашали туда, как производителя адзиф. Он мог взять себе постоянную адзифу, но пока об этом не думал. И Зерасс время от времени баловал любимчика младшего, пуская в свой адзифират… А ещё, у Эшесса была Шэгши…
– А как же сцеживать яд в этом захолустье? – хмуро расспрашивал он начальника караула.
– О, поверьте, – загадочно улыбался тот. – Способов здесь предостаточно. А рабыни такие горячие, особенно тигримки…
Эшесс морщился.
«Рабыни?! Ещё чего!»
Как высокородный заламин-наггир, он считал недопустимым делить ложе с рабынями. Ниже своего достоинства. А вскоре уяснил, что жалить нарушителей и рабов, совсем не то, что сочиться ядом, сплетаясь объятиями с меднокожими полосатыми тигримками… Гладить их рыжие волосы, точно струящееся пламя. Целовать жаркие тела, бесстыдно извивающиеся под ним. Орошать ядом умелые руки и губы, ласкающие жало… Испытывая наивысший восторг.
– А ты попробуй-ка руннэ, – раззадоривал его напарник. – Сладкие штучки!..
Эшесс усмехнулся, припомнив о вчерашнем безумстве с неистовой тигримкой, готовой на всё…
– Заламин-наггир! – голос начальника караула из шаровизора заставил тут же о ней забыть. – У нас корабль-перевозчик. Уровень повышенного контроля. Сегодня вы командуете проверкой.
Эшесс вздохнул и отправился руководить досмотром. Начальник караула назначил ему в помощники двух инспекторов. Корабль был маленький, но быстроходный...
***
Всё как обычно. Уведомление о стандартной проверке, на фоне рвущихся из трансляторов звуков наггеварского марша. Элья причаливала здесь примерно полтора сэпта назад и ничегошеньки не изменилось…
В грузовой отсек решительно прошли трое инспекторов, из них двое, вооружённые эхопустотными и спектральными сканерами. От этих приборов ничего не утаишь. Они прощупывали каждый дюйм корабля на предмет местонахождения тайников и обнаружения запрещённых к провозу веществ: физических, биологических, химических… Контейнер для контрабанды, защищённый слоем непроницаемого материала, сканеры не регистрировали. Благодаря тигримским изобретателям с Вероссы.
Элья притулилась в сторонке, боясь шелохнуться. По инструкции полагалось замереть и молчать, пока не спросят. Двое заламинов ходили мимо неё с приборами в руках.
«Знакомые рожи».
Элья их запомнила, ещё с прошлого раза. Инспектора на границе редко менялись… А вот третьего она видела здесь впервые. Он прислонился к переборке напротив и ждал, когда другие закончат. Вернее, не просто ждал, а разглядывал её, с явным интересом… Элья смутилась и опустила глаза, не выдержав обжигающего взгляда заламина.
Эшесс понял необходимость строгого контроля, едва увидел девушку. Руннэ! Об этом народе ходили легенды. Хотя на руннэ действовали и яд, и наггеварский гипноз, эти очаровательные создания в свою очередь могли преподнести такое… Сколько наггеваров обманулись внешней покорностью и очарованием, поплатились за это жизнью и здоровьем, пока не взяли сверхспособности руннэ под контроль. С определённого возраста их подвергали обработке – впрыскивали в позвоночный столб микроблокатор. Он ослаблял или целиком подавлял психокинетические таланты руннэ. Наггевары вели строгий учёт «обработанных». Вот и сейчас, перед началом сканирования, один из инспекторов приказал девушке:
– Покажи ладонь!
Она послушно вытянула левую руку ладонью вверх, демонстрируя оттиск – кружок, перечёркнутый волнистой линией. Отпечатанный несмываемой краской, символ означал, что процедура впрыскивания произведена.
Инспектор недовольно изучил отпечаток, подошёл и грубо дёрнул Элью за пальцы. Она невольно поморщилась. Эшесса неожиданно покоробила бесцеремонность напарника.
– Слишком тусклая, – бросил инспектор, резко отпуская руку. – Рекомендую отметиться в пункте проверки и обновить оттиск.
– Как только разгружусь, – ответила руннэ, не поднимая глаз.
Эшесс не мог оторвать от неё взгляд. До этого он видел не так уж много руннэ… Мужчин. Женщину, – так назывались самки тигримов и руннэ, – в первый раз. Во дворце из рабов держали тигримов и бокров, как более покладистых и менее опасных. Бывали случаи, когда руннские экстремисты подделывали оттиск и пробирались во дворец со взрывчаткой… Эта руннэ не похожа на экстремистку. Кроткий взгляд. Блестящие светлые волосы, растрёпанные и мокрые у висков…
Элья упарилась, пока заталкивала Доминика в ящик.
Кожа на вид мягкая, шелковистая… А какая же она должно быть на ощупь! Эшесс сжал пальцы в кулак от желания прикоснуться и погладить нежный румянец на золотистой от загара щеке. Руннэ не адзифа, но такая же стройная и грациозная, с тонкой талией… Она возбуждала те же чувства. Жало Эшесса шевельнулось и напряглось… И в этот момент девушка глянула на инспектора.
На Эшесса словно обрушили небо Туэресса, полыхающее радугой над Рассахщи-столицей. Ярко-синие глаза поймали светло-зелёные цвета молодой листвы. Вертикальные зрачки заламина расширились от изумления…
Было чересчур рискованно так смотреть на звёздного инспектора, но Элью будто загипнотизировали. Он казался таким не похожим на других инспекторов… Дерзкий взгляд. Нет, не хамский и похотливый, как у некоторых заламинов, а слегка ироничный, смелый и заинтересованный. В чертах не было той грубости и топорности, присущих низшему сословию, а лишь мужественность и благородство. Тёмно-коричневые волосы подчёркнуто стильно обрамляли красивое лицо и спускались на плечи. Даже простая форма звёздного инспектора сидела на нём умопомрачительно, подчёркивая статную фигуру, и гордую осанку. Небрежно расстёгнутый ворот только усиливал впечатление. Общую картину несоответствия дополняли изящные пальцы, унизанные перстнями. Слишком привлекательный, для наггевара, для врага…
– Что в трюмах? – спросил второй инспектор, молчавший до сих пор.
Элья вздрогнула. Вопрос застал её врасплох. Отвела взгляд и, кашлянув, ответила:
– Овощи, фрукты… В бочках.
– Посмотрим.
Напарники спустились в трюм. Эшесс остался приглядывать за руннэ.
– Как твоё имя? – неожиданно поинтересовался заламин, беззастенчиво разглядывая Элью.
Она скривила губы.
– Можешь не отвечать, – усмехнулся он. – У рабов нет имён, только прозвища.
«А зачем спросил?»
Она вскинула голову:
– Я не рабыня!
– Не хочешшь ею сстать? – прошипел он посвистывая.
«Типичный змей, – подумала Элья, поёжившись. – Зеленоглазый змей…».
– Чисто! – послышалось из трюма. – Оружия нет. Только силос.
Оба инспектора загоготали. Эшесс поморщился.
«Ну и манеры!»
Инспектора вернулись.
– А теперь самое приятное, – заулыбался один и непристойно тряся жалом, двинулся к девушке.
Эшесс напрягся.
– Ссамое приятное! – подхватил второй.
Зная, что за этим последует, Элья попятилась и вжалась в переборку.
– Обысск, милашшка, – заламин принялся шарить по её телу, забрался руками под свитерок, скользнул жалом под юбку…
Элья зажмурилась, притворяясь безучастной, лишь голубоватая жилка билась на беззащитной шее, выдавая её смятение. Второй заламин тоже пристроился рядом и, гаденько усмехаясь, запустил жало ей между ног. Девушка содрогнулась от омерзения, и Эшесс не выдержал.
– Хватит! – зычно прикрикнул он. – По инструкции положено обыскивать, а не лапать. Отойдите от неё!
Заламины с неохотой отступили, ядовито шипя.
– Небоссь, ссамому не терпитсся запустить жало под юбку…
Не так уж эти мерзавцы и не правы…
– Достаточно! Я сказал.
Эшесс старался выглядеть бесстрастным, а самому так хотелось до неё дотронуться. Сердца бешено застучали, когда заламин приблизился к девушке. Они казались почти одного роста. Эшесс несколько секунд полюбовался на чёрные трепещущие ресницы.
– Достаточно, – повторил он и поставил отметку о досмотре в корабельной путевой карте, которую девушка молча протянула ему. Возвращая карту, он как бы ненароком коснулся её руки…
– Можете лететь дальше.
Эшесс развернулся и быстро направился к выходу. Двое неудовлетворённых инспекторов догнали заламина уже на причале.
– Ты здесь недавно, командир, – снисходительно заметил один. – Порядков не знаешь...
– Это наше право забавляться с рабами при проверке, – подхватил другой. – Негласное правило. Чего яриться? Кого хотим, того имеем. Зря ты не присоединился…
Эшесс остановился и смерил обоих презрительным взглядом. Они его раздражали.
– Перевозчица – не рабыня. Я не видел клейма.
– Да все они рабы! – возразил напарник. – Долго ли выжечь змею?.. Или ты приберёг её для себя.
Принц-заламин не удостоил его ответом.
Элья стряхнула оцепенение, только когда они ушли, и шлюзы автоматически задраились. Девушка опомнилась и бросилась в рубку. Нужно было срочно отчаливать, пока эти змееглазые не передумали и не вернулись… Поскорее бы добраться до атмола Памяти, связаться с поставщиком оружия по зашифрованному каналу повстанцев и… Сперва освободить Доминика!
Наспех скорректировав курс и включив автопилот, Элья бросилась к тайнику, думая совсем не о брате. Незнакомый заламин так и стоял перед глазами… В конце концов, он поступил благородно, избавив девушку от унижения. И слишком отличался от простых инспекторов.
***
Дежурство выдалось на редкость унылым. После обеда было мало судов.
Эшесс сидел в караульной и бездумно смотрел в окно… Интересно, а кто-нибудь в столице вспоминает о нём?.. Шэгши? У неё свои заботы с нассар-нола. Зерасс?.. Они давно не связывались. Судя по всему, у единокровного назревали проблемы с наггеши…
За окном тоже ничего интересного… Облака, похожие на клубы разноцветного дыма. Ветер качал редкие хвойные деревья, колыхал плющ, увивающий ограждения и стены зданий. Желтоватая пыль повсюду и духота.
Даже воздух горьковато пах пылью. Её выметали из домов, и пылевые вихри гоняли опавшую хвою по узким улицам и проулкам… Пылью дышали, а в период редких дождей она превращалась в грязь. А свет Квадры, пробиваясь сквозь облака, золотил полукруглые крыши домов…
Сверху упала тень – это соседний атмол как раз проплывал над ними.
Эшесс вздохнул и попробовал читать книгу, лежащую у него на коленях. То немногое, что он прихватил из дворца, когда его отправили в ссылку. Да адзифи-моа тайком собрала украшения и незаметно сунула ему узелок. А Зерасс под шумок снабдил деньгами... Эшесс надеялся, что этих средств и жалования инспектора хватит, чтобы прожить на границе. Продавать или закладывать драгоценности моа он не собирался…
Читать расхотелось. Эшесс захлопнул книгу и принялся наблюдать за напарниками. Сегодня он их командир, таков приказ начальника караула. Его нерадивые подчинённые с громким хохотом и сальными шуточками в адрес рабынь, увлечённо играли на деньги в «щар-на-щар». Поочерёдно бросая раскрашенные камушки на разрисованное крестиками полотно.
– Щар! – воскликнул тот, которого звали Нюшан.
– На-щар, – ответил второй, по имени Хашсат.
«Щар-на-щар» на жаргоне низшего сословия означало: «чёт-нечёт».
Эшесс отвернулся со скучающим видом. Но долго скучать ему не дали. В шаровизоре возникла озадаченная физиономия начальника караула. Инспекторов срочно вызывали на атмол Крайний. Прибыло крупное торговое судно с партией рабов, и тамошние нассаримы с заламинами не справлялись. Учитывая возможный экстремизм со стороны освободительных сил местного сопротивления.
Нюшан и Хашсат недовольно свернули игру и с ворчанием принялись натягивать защитные костюмы.
– А без нас никак… – сердито бормотал Хашсат.
– Благодари Великого Нагга, – хмыкнул Нюшат, – что не загнали к внешним воротам. Проверять мусоровозы.
– Эка невидаль, – пожал плечами напарник. – Я там служил. Славно повеселился, взрывая мусорные тары из плазмомётов.
– Вот развлеченьеце!..
Эшесс молча надел защитный костюм, дыхательную маску и застегнул пояс с инспекторским снаряжением. Первым вышел на караульную площадку и проверил крепление тросов. Как и полагалось по технике безопасности. Нюшат с Хашсатом переглянулись и направились за ним.
– Я подстрахую, – вызвался Нюшат.
Принц-заламин ухватился за петлю, торчащую из отверстия в катушечном гнезде, и оттолкнулся от бокового выступа. Соседний атмол висел так близко, что не имело смысла использовать фланоциклы, предназначенные для дальних перелётов. Эшесс оторвался от атмола Неизбежности, держась за постепенно удлиняющийся трос, и прицелился к соседней платформе. Хашсат выдернул из подставки энергорезак и махом обрубил канат…
– Эй! Ты зачем?! – испугался Нюшат.
– Пускай полетает, – мстительно заявил напарник.
– Он же заламин-наггир!
– Подумаешь, второй отпрыск императора, – ответил Хашсат, сунув резак обратно и хватаясь за другой трос, – в опале. Великий Нагг о нём и не вспомнит…. Пусть дворцовый выкормыш узнает, что почём.
– Ага, – согласился Нюшат. – В следующий раз не станет нам мешать.
Он так говорил, но жалом чуял – это не к добру, провожая глазами удаляющегося командира.
– Но… Как мы объясним начальнику?
– Скажем, мол, несчастный случай, трос оборвался…
– Так тебе и поверили, – покачал головой Нюшат, потрясая отрезанным концом троса.
– Кому взбредёт в голову проверять? – отмахнулся напарник. – Атмолат не столица. А этот, может статься, и вовсе сгинет. Всяко без него проще…
***
Эшесс поначалу и не сообразил, что произошло, когда натяжение каната ослабло в его руках. Мгновение, и он свободно парит в облаках, удаляясь от атмола Крайнего. Ему повезло, что гравитация в пространстве вне атмолов слабая, почти нулевая. А если повезёт и с ветром, то его отнесёт к ближайшему атмолу и удастся зацепиться.
Эшесс заметил, что всё ещё держит в руке обрывок с петлёй. Заламин немедля подтянул к себе оборванный конец… И с первого взгляда определил –не оборвался… Обрезали! Точно! Он выругался, и, зная, кто это мог сделать, проклял «товарищей» по караулу.
«Неужели отомстили?»
Следующая мысль была:
«Заколю ублюдков!
Только потом Эшесс сумел порадоваться, что надел защитный костюм и маску.
Вне атмолов было невозможно дышать, из-за пыли и недостатка воздуха. Поэтому заламины пользовались масками. Хотя некоторые отчаянные смельчаки просто задерживали дыхание, перелетая на тросах с атмола на атмол. Но от костюмов никто не отказывался. Мало ли что в тебя врежется…
Эшесс едва успел увернуться от невесть откуда взявшегося на его пути отработанного топливного баллона. Кто-то пренебрёг запретом на выброс отходов в пределах галактики и не потрудился вывезти мусор к воротам. Или какой-то мусоровоз обронил по дороге. И хорошо ещё движение кораблей между атмолами сегодня довольно вялое.
Эшесс летел дальше, высматривая, за что бы ухватиться. Нисходящие потоки удачно несли заламина вниз, под острым углом, прямиком к атмолу Скуки. Инспектор уже отчётливо видел крюки опоясывающего причала в нижней части конуса и детали обшивки пришвартовавшихся судов. И только приготовился зацепиться, как ветер неожиданно изменил скорость и направление. Такое здесь случалось постоянно. Эшесса потащило в сторону от атмола. Теперь ему не дотянулся до швартовых крючьев. Заламин критически осмотрел обрывок каната и вынул из-за пояса ракетницу.
Рискованно, ракета всего одна, но попробовать стоит… Эшесс отпустил конец троса, а, когда отдалился, то прицелился и пришпилил его точно к торцу площадки. Будь принц-заламин «дворцовым неженкой», как думали его напарники, он бы промахнулся. Но сэптимели выучки под началом иситар-сита – доблестного воина не прошли даром. Петля в руке дёрнулась, не давая пролететь мимо. Эшесс остановился, подтянулся к причалу и выбрался на площадку. Выдернул ракету устройством на рукоятке и смотал канат в бухту. Пригодится…
Эшесс оглядел стоянку в поисках фланоциклов и не поверил глазам.
«Вот уж, воистину, тесен Атмолат!»
Неподалёку пришвартовался знакомый кораблик и, судя по открытому шлюзу и спущенному трапу, хозяйка – дома. Заламин торжествующе улыбнулся, и в голове мигом созрел коварный план. Насколько Эшесс успел изучить адзифи, тигримок… Женщины всех рас не сильно-то отличались друг от друга, и руннэ, полагал он, не исключение. Это должно сработать.
***
– Доминик, остаёшься здесь, и смотри без глупостей.
– Есть, сестра-капитан! – отсалютовал мальчишка, улыбаясь уголком рта… Как мама… Элья поборола желание обнять брата и защитить от всего…
– Ты чего? – насупился Доминик. – Уставилась…
– Ничего не трогай, – девушка одолела минутную слабость, не позволяя себе раскиснуть, колючий братец этого бы ей не простил. – И задрай все люки, какие есть…
– Будь спокойна. Сделаю…
– И не вздумай никому открывать!
– Ты всегда это говоришь!
– Я знаю, что говорю… – уже на ходу бросила Элья, направляясь к шлюзу.
Всё так хорошо складывалось! Разгрузились без проблем. Связались с поставщиком оружия и забили полный контейнер ручными плазмамётами, гранатами и ракетницами… Правда, места осталось совсем чуть-чуть. Ровно столько, чтобы втиснуться худенькому мальчишке. Элья боялась представить реакцию Доминика. Опять развопится, мол, «не тебе же там корчиться и задыхаться»… Он, конечно, преувеличивал. Ящик превосходно вентилировался, но сидеть там, в обнимку с гранатами… Приятного мало. Однако гораздо хуже – на химической взрывчатке… Элья постоянно переживала за брата. А вдруг рванёт? Братец мог и набедокурить, например, пальцы не туда сунуть. Спровоцировать реакцию. Хоть она и заклинала его всякий раз ничего не трогать. Но дети есть дети…
Девушка вздохнула. Жалко братика. Хочешь, не хочешь, а придётся ему снова забраться в контейнер. Перед обратной проверкой – условным вечером. А пока...
Час назад они пришвартовались у атмола Скуки, чтобы встретиться с лидером местного сопротивления «приграничников» и «подворотников». Брайен – руководитель подразделений – «лесовиков» и «пустынников» ждал от них кое-какую информацию в пакетах. Из рук в руки.
Корабль Эльи работал по энергосберегающему принципу. Фонари на палубах, в отсеках и других помещениях включались, реагируя на короткое приближение… Поэтому девушка насторожилась, завидев издалека свет в шлюзовой камере. Там, очевидно, кто-то был.
«Я опять забыла включить сигнализацию?»
Непростительная оплошность, если кругом наггевары… Элья осторожно приблизилась и заглянула. На полу шлюзовой камеры лежал… Инспектор? В порванном защитном костюме, заляпанном пятнами зелёной крови. На полу тоже кровь. А неподалёку валялись маска и моток каната…
«Только инспекторского трупа мне не хватало!»
Элья подкралась к нему, присела на корточки и попыталась заглянуть в лицо. Он застонал и повернулся к ней с закрытыми глазами.
«Ранен!» – с облегчением подумала она, а после сообразила, что от этого ей не легче.
И что с ним теперь делать? Сообщить властям?.. Её же и обвинят…
Первой здравой мыслью было включить аварийную вытяжку с продувом и выкинуть инспектора за борт. Задраить люки, отмыть кровь и улететь… Увы, Элья не могла так поступить. Из сострадания и милосердия. Она же – руннэ, а не презренная наггеварка. По-человечески стало его жалко...
«Кого?! Врага!? Захватчика?! Заламина?!»
Он вновь застонал. И Элья поняла, что единственный выход – это не дать ему умереть от ран или истечь кровью на её корабле. То есть, осмотреть, остановить кровь и тишком подбросить на причал ближайшей лечебницы.
«Что ты делаешь?! – кричал здравый смысл. – Здесь же Доминик!»
«Инспектор без сознания, – рассудила Элья. – А Доминик посидит в каюте».
Девушка склонилась над раненым и принялась расстёгивать пряжки, стаскивая защитный костюм. Она с опаской поглядывала в лицо заламину. Вдруг очнётся… Где-то она его видела… Красивое лицо… Ну, конечно! Они встречались, на утренней проверке. Тот самый, не похожий на других. Как он тут оказался?
Элье удалось снять верхнюю часть костюма, и освободить торс. Под курткой была лишь тонкая безрукавка, испачканная кровью. Никак не снять… Элья рванула ткань, обнажив заламину грудь… И растерянно остановилась. Никаких ран! Ни ссадины, ни царапинки. Только бледно-зелёные пятна от безрукавки…
«Что происходит?.. Или это не кровь? Или… Не его кровь?! Значит… Он кого-то убил? Другого заламина?.. Ага! И перед этим его крепко стукнули по голове. Так, что ли?»
В ту же секунду инспектор открыл глаза, и Элья перехватила знакомый дерзкий взгляд.
– Хорошшо рассдеваешшь, – с улыбкой прошипел он. – Понравилоссь? Ещщё…
Элья отпрянула, но убежать не успела. Заламин схватил её и опрокинул на спину, очутившись сверху. Девушка возмущённо затрепыхалась, пытаясь оттолкнуть или сбросить его. Тогда он придавил её к полу, беспардонно разглядывая и посмеиваясь. Не раненый, не оглушённый, а вполне… Внезапно до Эльи дошло, что её подло обманули, разыграли.
– Пусти, – пропыхтела она, силясь выскользнуть из-под него.
– Зачем? – усмехнулся он. – Мне и так удобно. Твои объятия вылечили меня, колдунья, – и прошептал ей на ухо, – но пока не до конца.
Элья много раз пожалела, что не столкнула его с причала. Хотя, он же притворялся и всё равно бы не позволил. Руннэ сердито нахмурилась и зло прошептала в ответ:
– При других обстоятельствах я бы взорвала тебе мозг.
Заламин обворожительно рассмеялся, уверенный в её беспомощности. И правильно! Её лишили способностей – всего одно впрыскивание, и ты ущербна. А если бы и не лишили, выполнила бы она угрозу? Вряд ли… Вот Брайен бы смог… Чего это она припомнила Брайена? Из-за неожиданной близости с другим мужчиной? Бред! Он же заламин, тварь… Только бы Доминик не услышал!
Эшесс, дорвавшись, продолжал изучать девушку. Чуть вздёрнутый носик и упрямо сжатые губки. Захотелось поцеловать… Элья отвернула лицо, волосы разметались, открывая взору заламина нежное, словно перламутровая раковина, ушко с удлинённым и раздвоенным кончиком. Эшесс прерывисто вздохнул, жало вырвалось на волю, поднялось за спиной… Элья вскинула глаза к потолку и в страхе уставилась на остриё, нацеленное ей в лоб. И прикусила губу, чтобы не заорать. Эшесс немедленно убрал жало. Живо вскочил и поставил девушку на ноги, бережно прислонив к переборке. Намереваясь всего лишь поговорить.
Почуяв свободу, Элья рванулась, перехватила жало, замершее у плеча заламина, и шваркнула им о переборку. Капелька светящегося яда выступила и соскользнула по острию. Эшесс зажмурился от удовольствия. Элья отдёрнула руку, поспешно вытерла ладонь о юбку и застыла, как лягушка перед змеёй, понимая, что только распалила врага… Эшесс воспользовался моментом и притиснул её к переборке. Обмакнул палец в зелёную жидкость и провёл им по губам девушки. Элья дёрнулась и, в ужасе отплёвываясь, завертела головой, стремясь освободиться и вытереть рот. Она знала, как яд заламина действует на людей, если не убивает… Как наркотик! Ей часто приходилось видеть одуревших рабов, жаждущих новой дозы, готовых на всё ради укола. И работать дни и ночи напролёт без отдыха, и лизать заламинам сапоги за одну лишь каплю… Немного всё же попало ей на язык. Отрава оказалась неожиданно сладкой с лёгким пьянящим запахом… Значит, подлый гад радовался и наслаждался.
Эшесс насмешливо понаблюдал за попытками девушки, и глаза заламина приобрели желтоватый оттенок. Яд искал выхода…
«Не здесь и не сейчас!»
Звёздный инспектор пересилил себя, отстранился и протянул девушке платок. Она схватила его и с отвращением вытерла губы.
– Научилась отличать яд от крови? – насмешливо поинтересовался враг.
Значит, на одежде не кровь, а яд. Всё одно зелёный… Он провёл её как последнюю дуру!.. Зачем?
В тот же момент шлюзовые переборки со скрипом двинулись, постепенно смыкаясь… Доминик, как послушный брат, выполнил наказ сестры. Элья опомнилась, уронила платок и юркнула из шлюзовой камеры обратно в коридор.
«Нет! Так просто от меня не скроешься!»
Эшесс в последний момент протиснулся следом, и шлюзовую камеру окончательно отрезало от коридора. Элья почувствовала себе загнанным зверем, когда заламин настиг её и сдавил в объятиях.
– Какого демона тебе надо!? – выкрикнула она.
– А такого, – ответил он и неожиданно мягко накрыл губы девушки поцелуем…
– Отойди от неё! Или продырявлю башку! – звонко потребовал мальчишеский голос.
«Доминик! О, нет…».
Эшесс отпустил девушку и с изумлением уставился на тщедушного паренька с ракетницей в руках, нацеленной прямо ему в голову. Инспектор усмехнулся и, не сводя с мальчишки глаз, внезапным и рассчитанным ударом жала выбил оружие у него из рук. Мальчуган задышал часто-часто, и лампочки в коридоре замигали.
– Доминик! – в ужасе закричала Элья, кинулась к брату и принялась трясти его. – Прекрати! Сейчас же!
Она понимала – это конец. Мало того, что братец спёр ракетницу из контейнера, пока она не видела, так ещё и выдал их с потрохами. Способности Доминика пробудились раньше времени. Плохо контролируемые, слабые, но… Уже в таком малом возрасте, Доминик считался неплохим эмпатом. Поэтому и уловил всплеск эмоций, исходивший из шлюзовой камеры… Погано, что звёздный инспектор стал невольным свидетелем проявления его второго дара.
Эшесс поднял ракетницу и холодно сказал, рассматривая её со всех сторон:
– Так-так, нарушители. А вы в курсе, что перевозка оружия запрещена?
– Мы и не перевозим, – соврал Доминик. – Это я в подворотне нашёл.
– Молчи! – зашикала на мальчишку сестра. – Сама разберусь.
Она повернула несчастное лицо к улыбающемуся заламину.
– Господин инспектор, простите его…
Эшесс прищурился, и с трудом подавив желание расхохотаться, грозно прорычал:
– Столько нарушений сразу! Сначала, это! – он выразительно потряс ракетницей. – Потом незарегистрированные способности. Немедленно отправляйтесь в пункт учёта, на процедуру. Я проверю оттиск. А оружие конфискую.
Он прицепил ракетницу к поясу и сделал вид, что идёт к выходу.
– Живо открывайте!
– Постойте! – воскликнула Элья и бросилась за инспектором, понимая, что с этой минуты готова на всё, как рабыня, лишь бы защитить брата. – Пощадите его! Он совсем ребёнок… Ему одиннадцать лет… сэптимелей… Нельзя лишать способностей так рано! Это плохо скажется на его развитии.
Девушка была в отчаянии. Эшесс остановился, обернулся и внимательно посмотрел на неё.
– Странно, что они прорезались так рано.
– Отец Доминика – заламин, – Элья сомневалась, что это поможет, но осмелилась проверить.
– Правда? – удивился Эшесс, подошёл к мальчишке и, дёрнув за подбородок, заглянул в глаза… Радужка зелёная, но это не уникальный признак.
– Доминик, покажи, – вздохнула Элья.
Мальчик поколебался, но затем уступил сестре и на мгновение сузил зрачки.
– Надо же, – заламин убрал руку. – И кто твой заламин-апа или, как, по-вашему, отец?
– Первый заламин-заги нагга-наместника четвёртого округа, – с гордостью протараторил паренёк.
– Какая знатная птица, – насмешливо протянул Эшесс, разглядывая мальчишку.
Раньше он никогда не видел ублюдков – детей, рождённых самками руннэ от заламинов, хотя много слышал о них.
– Да когда мой отец узнает, – к ужасу Эльи продолжал глупый мальчишка. – Да он…– и осёкся под змеиным взглядом заламина.
– Что он? – Эшесс сдавил мальчику плечо, так, что тот охнул от боли. – Воскреснет из мёртвых? Ашана-заги давно нет в живых, насколько я знаю.
– Откуда? – не сдавался парнишка.
– Доминик! Заткнись! – вмешалась Элья.
Эшесс отшвырнул Доминика и пояснил, глядя на паренька сверху вниз.
– Я не всегда был инспектором. И не воюю с детьми. Подожду, когда подрастёшь…
Заламин повернулся к Элье и холодно добавил:
– Постарайся, чтобы этот мелкий умник не грубил другим инспекторам. А я позабочусь, чтобы его пока не трогали. Вырастет, тогда посмотрим…
Элья с облегчением вздохнула, удивлённо гадая, кто же этот странный инспектор.
– А ты, не трогай мою сестру! – не унимался Доминик, почуяв безнаказанность. – Я читаю все твои грязные мысли.
– Неужели? – рассмеялся заламин.
Элья отвесила брату подзатыльник и вздохнула.
– Не верьте ему, он – эмпат. Не читает, а чувствует. Иди к себе, наказание моё!
Доминик психанул, – от этого свет опять замигал, – и обиженно удалился. Элья проводила непослушного братца взглядом, убедилась, что тот не подслушивает, ошиваясь где-то поблизости и спросила:
– Зачем вы это затеяли, господин инспектор?
–
