Хомячок в наследство. Надежда Цыбанова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Богатая тетушка оставила мне в наследство ни дом, ни бриллианты или золото, а потомственного фамильяра. Хомяка! Мне, ведьме с низким уровнем дара, проживающей в глуши. Теперь надо подружиться с вредной сущностью, ведь он точно знает, куда дела свои сбережения предыдущая хозяйка.

   Но все не так просто - появляется еще один наследник.

ГЛАВА 1.

– Скажите, что вы пошутили, – я умоляюще взглянула на стряпчего.

   – Я предельно серьезен, Иви, – он недовольно сверкнул на меня стеклами очков, за которыми прятались маленькие сальные глазки. – Ваша уважаемая тетушка Брунгильда четко оговорила в завещании, что из всего наследства вам достанется только он. Точнее, вообще все наследство заключается в этой клетке.

   – Хомяк?! – я не сдержалась и повысила голос. – Вы меня выдернули из Бздыжников ради хомяка? Я только сутки добиралась.

   Мое, мягко говоря, удивление понятно. Брунгильда, являющаяся дальней родственницей, была очень состоятельной ведьмой. Тетушкой она мне приходилась чисто условно. Я как-то пыталась разобраться в хитросплетениях родственных связей, но сбилась на троюродном брате кузена двоюродной сестры деда по отцу.

   – Вы неправы, Иви, – тонкие губы стряпчего скривились в улыбке, полной превосходства. – Этот хомяк, как вы изволили выразиться, – фамильяр. И вам его завещали, как единственной ведьме в роду.

   Я еще подозрительней уставилась на спящий рыжий комок в клетке. В этой истории с наследством не сходилось практически все.

   Тетушка общение с нами не поддерживала. Точнее, я о ней вообще узнала, только когда отец решил денег у ведьмы попросить на мое обучение. Нас в семье шестеро детей, я четвертая. Когда у меня проснулись способности, отец чуть из дома не ушел, обвиняя маму в измене. Мол, не могла родиться ведьма в семье неодаренных людей. Магическая экспертиза (дорогущая, зараза) подтвердила наше прямое родство, и скандалы стихли. Но мама все равно боялась лишний раз приласкать меня, чтобы не вызвать гнев отца. А он четвертую дочь просто не замечал. Братья и сестра, видя такое отношение родителей ко мне, тоже старались держаться особняком. Старшие из зависти (а как же еще) сначала пытались издеваться надо мной. Но прирученный огромный лохматый пес, который даже отца заставил заикаться, быстро помог им забыть о бракованной сестре.

   В мои восемнадцать лет встал вопрос об обучении. Увы, ведьмой я оказалась слабой, с «низким» уровнем дара. А в Ведической Академии бесплатное образование предоставляется короной для тех, кто достиг порога «выше среднего». Сумма за пять лет была приличной. И тут, как по заказу, старшая Лисандра решила выйти замуж. И жениха-то себе подыскала элементалиста – невзрачного и плюгавого, но с сильным даром. Ух, представляю, какая за него была битва! Но победила все равно главная гадина, то есть моя сестра.

   И отец встал в позу. Точнее, он сначала встал с лавки, на которой любил проводить время, наблюдая в окно за прохожими, а потом встал в позу. Свадьба важнее. А еще важнее льготы, которые полагаются каждому магически одаренному, состоящему на службе. Это за землю чуть ли не вполовину меньше платить придется. И на ярмарках лучшие места достаются. Естественно, вся семья встала на сторону Лисандры. А я никак не могла взять в толк: почему жених не может потратиться на праздник?

   Тогда я в ответ пригрозила, что сдам отцовский подпольный бизнес с петушиными боями страже. А еще нажалуюсь, что ведьму в семье притесняют. У нас с этим строго, плетью всю спину исполосуют.

   Помянув в сердцах родственников до седьмого колена, отец неожиданно вспомнил о тетушке Брунгильде. И даже написал ей. Ваши гены, вы и платите. В ответ ведьма прислала ворона. Когда тот открыл клюв, мой ругательный запас обогатился. Пришлось родителям самим раскошелиться. А на свадьбу сестры меня так и не позвали.

   Но в Академии жизнь легче не стала. Туда поступают, уже овладев начальными навыками. Меня же им никто не учил, поэтому все пять лет я плелась в хвосте успевающих, зачастую получая оценки из жалости или за упорство, когда приходила на пятую пересдачу.

   При распределении мест работы члены комиссии, которым я успела надоесть за время мычания невнятных ответов на лекциях, долго копались в направлениях, выбирая самую глухомань. И, совершенно не стесняясь присутствовавшей меня, обсуждали, какой деревне не повезет.

   И вот – фамильяр. При «низком» уровне дара просто бесполезная зверушка, которая еще и питаться от моих крох будет.

   И почему состоятельная тетушка не завещала хоть десяток золотых? Мне очень нужны деньги. С семьей я отношения не поддерживаю, да и с их стороны не было попыток за восемь лет написать хоть одно письмо. Бздыжники (Большие, Малые и Средние – вот как мне повезло) оказались действительно глухоманью, там в ходу только натуральный обмен. Королевская щедрость в виде серебряного в месяц, и то часто с опозданием, больше походила на подать нищему, усевшемуся на паперти.

   – Иви, – выдернул меня из черных дум стряпчий, – вы все же не поняли. Этот фамильяр был с Брунгильдой на протяжении двухсот лет. Неужели он не знает, куда хозяйка дела свои сбережения?

   Идея ведь проста и гениальна! Настолько, что я, не думая, схватила документ о передаче и подмахнула его. Не пятый же раз перечитывать.

   – Вот и хорошо. Вот и славненько, – стряпчий с широкой улыбкой быстро забрал у меня бумаги и спрятал в папку. – А то обед скоро, а отказ от наследства оформлять долго. Опять же, в середине лета оставаться без премии не хочется. Жена с маменькой очень хотят съездить на Воды. А знаете, дорогая Иви, теща такой зверь, что, если жаждет чего-нибудь, это проще дать, чем объяснять, почему ты идешь закладывать последние портки.

   Заговаривал он зубы весьма профессионально, не забывая между делом прятать в папку новые документы. Но со мной такой трюк не пройдет. В Средних Бздыжниках есть выдающаяся во всех смыслах личность – баба Гэла. Не знаю, за какие подвиги она себя относит к старшему поколению (на вид ей не больше сорока), но есть подозрение, чтобы каждый раз прикрываться притеснением старушек. Сядет под рябинку, в аккурат напротив дома старосты, и давай песню любимую заводить: «Ой, да поглядите, что делается, я всю жизнь спину горбатила, а теперь еще и платить налоги должна?». Поорав так с часок, довольная разминкой, отправляется по своим делам. И вот когда ей требуется помощь штатной ведьмы, я принимаю настой из пустырника. Прямо целую чашку. По-другому общаться ней больше пяти минут невозможно.

   – Погодите-ка, – я схватила мужчину за руку, – как его хоть зовут?

   – Что вы, Иви, – он удивленно округлил глаза. – Имя фамильяра принадлежит только ведьме. Я называть его права не имею. Неужели вы не в курсе?

   От намека на мой троечный диплом, который сейчас служит крышкой для небольшого бочонка с маслятами в погребе, я покраснела. Курс по работе с фамильярами я проходила, что называется, мимо. С моим «низким» уровнем делать в аудитории было нечего, и преподаватель жалостливо разрешал сбегать в столовую. Но благодаря девчонкам я знаю, как производится активация привязки. Каждый раз, когда одна из нас получала за заслуги себе спутника, устраивался целый променад по всей академии. Я процессии старалась на глаза не попадаться, чтобы не нарваться на презрительные взгляды, но подглядывать зазорным не считала.

   – Медальон, – потребовала я.

   Стряпчий скривился:

   – Никакого медальона в завещание не указано. Но я консультировался в Ковене и получил ответ, что привязка может пройти и без него. Капните кровью на самого хомяка.

   – Как нет? – я от удивления принялась теребить свою косу. Никак не избавлюсь от этой детской привычки. – Без медальона фамильяр не будет полностью подчиняться ведьме. Вот почему вы мне так настоятельно впихивали хомяка! – я обличительно ткнула пальцем в направлении жулика, и чуть не сломала ему нос.

   – Ничего подобного, – открестился от альтруизма в виде спасения животных стряпчий, – исключительно ради премии.

   – Ладно, – проворчала я, понимая, что спорить с ним себе дороже. – Тогда ритуал я проведу при вас, и, если он не сработает, можете забыть о довольной теще!

   – Вот вы ведьма, Иви, – польстил мне мужчина. У него даже стекла очков запотели. – Но я не переношу вида крови…

   – А я не переношу обманщиков, – выразительно подвигала я бровями. – Давайте сюда хомяка. А родовое имя-то у него есть?

   Мне протянули клочок бумажки. Мда, ничего хорошего на таком не пишут. Хотя, с другой стороны, этот жлоб мог просто сэкономить.

   Но тут мы столкнулись с еще одной проблемой – добыть кровь из пальца оказалось затруднительно.

   – Неужели у вас нет ритуального? – дрожащим голосом спросил стряпчий, прижимая к груди свое орудие в борьбе с бумагой. На нож сей инструмент тянул слабо, скорее, даже позорит это звание.

   – Кхм, – смутилась я, – он дома остался. Опасное это дело – ходить по городу с колюще-режущим предметом.

   Особенно с моим. Денег у меня лишних не было, аккуратные кинжалы с красивыми ручками стоило дорого. Купила в хозяйственной лавке по скидке тесак для мяса. Я же тогда не знала, что ритуальный нож - это навсегда. Когда я беру его в руки, деревенские разбегаются.

   Хомяк, еще беспробудно спавший большим рыжим комочком и не познавший счастья принадлежности новой бестолковой ведьме, вызывал неосознанное чувство брезгливости. Ну не люблю я мышей, крыс и прочих грызунов.

   Я зажмурилась. Стряпчий еще для надежности и лицо папкой прикрыл. Если кто рассчитывал на брызги крови, то просчитался. Я уставшая. Очень сильно. Вот настолько, что могла прилечь прямо на столе стряпчего. Каплю крови пришлось давить долго и основательно. Организм, не желающий расставаться с ценным ресурсом, сопротивлялся до последнего.

   – Давай же, – я потрясла руку.

   Наконец-то желанная капля упала на рыжую шерстку. Хомяк зашевелился, приподнял мордочку, и уставился на меня глазами-бусинками. Какая мерзость.

   Я, чтобы не смотреть в них, развернула клочок бумаги. Замлан. Какое-то слишком важное имя для маленького рыжего комка.

   – Зяма, – задумчиво пробормотала я.

   – Не смей! – ожил фамильяр, и, словно получив удар молнии прямо по темечку, начал носиться по столу: – Меня! Магическое существо, служащие ведьмам в шестом поколении! Каким-то Зямой! Убогая, да как тебе мозгов-то на такое хватило?

   – Прошу прощения, – стряпчий двумя пальцами вытащил из-под хомяка лист, – но вот как раз их и не хватило. Но раз вопрос с привязкой закрыт, попрошу покинуть контору. Обед должен быть по расписанию.

   Стою я с клеткой, в которой злобно сопит хомяк, рядом с постоялым двором, и чуть не плачу.

   – Со зверями нельзя! – владелец, тучный мужик, полностью перегородил проход. – Ишь, понаехало вас, деревня. Тащите зверье свое заразное. А мне потом клопов да блох выводи.

   И я задумалась. Подняла клетку на уровень лица. На меня сердито клацнули резцами. Злой хомяк. Так жизнь непутевую ведьму еще не унижала.

   – Эй, Зяма, – я потрясла пристанище фамильяра. Ну откуда я, прогульщица, могла знать, что наделить именем можно только единожды? Чего уж теперь дуться? – Надеюсь, ты паразитов на себе не таскаешь?

   – Нет, – он презрительно отвернулся от меня, демонстрируя упитанный зад, – только с собой. Точнее, великодушно позволяю одной паразитке себя носить. Эй, ты, – нагло обратился он к мужику, – сам ты деревня. Где табличка, что с животными нельзя, я тебя спрашиваю?

   – Так, это, – совершенно не растерялся ушлый владелец, – многие грамоте не обучены. На словах предупреждаю.

   – Нравишься ты мне, мужик, – доверительно сообщил ему Зяма. – Такой простор для штрафа. Даже выбрать не могу. То ли притеснение магических существ, то ли жульничество, то ли оскорбление образованной ведьмы.

   А хомяк-то голова. Действительно, есть у нас такой закон. За все проблемы и разрушения, которые последуют за конфликтом с ведьмами, ответственность несет провоцирующая сторона.

   – Эта-то ведьма? – с сомнением протянул хозяин. – Они обычно такие… Ух!

   – Ух, – передразнил его писклявым голосом фамильяр. – Сразу видно, что ты, мужик, из города носа не кажешь. В деревнях твое «ух» без надобности. Там сила важнее.

   Я скромно отвела взгляд в сторону. Ни того, ни того у меня не имелось. Если вторым природа обделила, то первым вроде как наградила, причем от души. Не красотой, а формами. Это в городе я была, что называется, «в теле», хотя за глаза говорили просто – толстуха. Ну, не шаталась я по стандартам на ветру, как трепетная осина. Но, приехав в Бздыжники, первый отзыв о себе я услышала: «Какая худенькая!». И действительно на фоне местных баб я терялась. Там у многих кулак, как мои два. И теперь я подвергаюсь старательным попыткам (если не сказать пыткам) откорма, потому что на такую тощую жердь ни один приличный парень не взглянет. А их на все Бздыжники было… аж ни одного свободного.

   – Эй, как там тебя? Иви? – вспомнил обо мне хомяк. – Ну-ка, наколдуй ему что-нибудь. Например, уши осла. А что? Внешний вид должен отображать содержание.

   – Не смейте! – взвизгнул хозяин, вытаскивая из-под рубахи плетеный оберег. – Проходите, госпожа ведьма. Ужин будет вовремя. А зверьку вашему что подать? Есть семечки, морковка, капуста.

   Вот так бы сразу. А всего-то стоило сверкнуть зеленью в глазах. Обычный фокус. К сожалению, это все, что я могу организовать на скорую руку. Отличный из меня фонарь по ночам получается. Правда, если кто наткнется, разрыв сердца обеспечен.

   – Яблоко, – мстительно произнес Зяма. – В меру кислое и сладкое. И почистить не забудь.

   То, что с ним мы не уживемся, было понятно сразу. Но выкинуть привязанного к тебе фамильяра на улицу – прямая дорога на рудники в кандалах. Такой зверек сосет энергию из всего, и, если на пути попадется человек без магического дара, то летальный исход предрешен.

   – Ну-с, – это наглое существо прошлось по клетке, когда я сгрузила ее на обшарпанный стол, – давай знакомиться, хозяйка, – издевательски протянул он. – Кто такая?

   – Иви Соврен, – представилась я, прикидывая, стоит ли налаживать контакт или сразу перейти к пыткам.

   – Соврен… Соврен…, – задумчиво пробубнил Зяма. – Уж не та ли это Соврен, за которую наглый папашка просил заплатить?

   – Та, – со вздохом призналась я.

   – И что? – грызун забавно плюхнулся на попу. – Отучилась?

   – Как видишь, - я села на скрипучий табурет.

   – Вот что-то мне твоя интонация не нравится, – хомяк оказался еще и прозорливым. – Насколько все плохо? Резерв «ниже среднего»?

   – «Низкий», – я скрипнула зубами. – Диплом троечный.

   Зяма прислушался к себе, видимо, подозревая инсульт.

   – Так. Новости… не очень. Я бы даже сказал, что, когда сосед Брунгильды завел истерично орущего каждое утро петуха, и то поприятней было. И суп из него потом получился наваристый. Из петуха, в смысле. А сосед сам преставился, от возраста и возлияний. И в какой дыре ты время коротаешь? Погоди, не говори. Дай я морально подготовлюсь.

   – В Бздыжниках, – я посверлила недовольным взглядом комедианта.

   – Где это? – озадачился хомяк.

   – В трех часах езды от Правой Ушки, – судя по тому, как сосредоточенно фырчал Зяма, этого места он тоже не знал. – Которая в трети дня от Веселых Волнушек. А они в половине дня от Главной Заставы. А отсюда до нее пять часов на телеге.

   Я притворилась, что не слышала оборота, начинающегося со слов «Мать-Природа, где я так нагрешил…?».

   – Ладно, – хомяк взял себя в лапки и поискал под рыжей шерсткой оптимизм. – А твои… эти… как их?

   – Бздыжники? – охотно подсказала я.

   – Во, они самые. Большая деревня хоть?

   Я пожала плечами:

   – Малые – тридцать дворов. Средние – сорок. А Большие – пятьдесят.

   Не знаю, зачем было делить деревни, сакраментальный смысл этого действа уходил своими корнями глубоко в историю, но расстояние между околицами не больше пятидесяти метров. Староста, как и ведьма, полагается сразу на три в единственном числе. И поле у них одно на все Бздыжники. Да и псевдоречка чуть шире ручейка, которая носит гордое название Широкая, также имеет мостки для стирки только в одном месте. А местный лодочник, как громко зовет себя Фирс, владеет аж двумя суднами-плоскодонками, но ни на одном плавать нельзя.

   – Мда, – недовольно протянул хомяк. Вот же существо вредное. Вроде ничего не сказал, но оскорбил от души.

   Ужин принесли быстро. Умилило порезанное на отдельной тарелочке яблоко. Но Зяма уничтожал его, раздраженно фырча. Хомяк изволил негодовать.

   Я бы ему ответила. Ух, как ответила. Прямо, как Вилька, когда мужа поймала за подглядыванием в щель забора за соседкой. Но нельзя.

   – Ты спать собралась? – подозрительным тоном поинтересовался хомяк. – А кто меня слушать будет?

   Что-то закрались у меня подозрения нехорошие: а своей ли смертью умерла тетушка Брунгильда? Не довел ли ведьму ее фамильяр?

   – Щас, – я с трудом приоткрыла один глаз и скатилась с кровати на пол. Нет, по легенде, я попыталась встать. Но не получилось. Вот такая оказия. Причем не только у меня, судя по ругани соседей снизу.

   На ощупь я нашла свои скромные пожитки. Даже в толчее при входе в город не пытались обокрасть мою бедную персону, хотя мелькали в толпе чумазые моськи воришек. Только зря бюстом всю дорогу звенела. А куда еще прятать девушке свои монетки?

   – Вот, – я поставила рядом с клеткой небольшое круглое зеркальце в потемневшей серебряной оправе. Обычно через него происходит общение с духами. Но у меня оно служит исключительно для любования собой. – Собеседник. Тактичный, молчаливый и внимательный.

   Зяма потрясенно присел на попу. И только когда я снова повалилась на кровать, с ехидцей заметил:

   – Все-таки есть в тебе что-то.

   А кто же спорит? Во мне есть и кости, и мясо, и жилы. Нам на паре по зельям рассказали, как можно разобрать человека на полезные составляющие.

   Утро следующего дня мне преподнесло сюрприз, если таковым позволительно считать визит доблестной стражи. Все началось с относительно вежливого стука сапогами в дверь. Сей нехитрый способ побудки для меня не в новинку. Жители Бздыжников подвержены старым суевериям, одно из которых – нельзя рукой трогать дверь в жилище ведьмы. Я даже догадываюсь, откуда оно пошло. А нечего тревожить порядочных женщин по ночам, называется. Кто-то в сердцах и брякнул про отсохшие руки.

   – Здрасти, – прохрипела я, спешно приглаживая растрепавшиеся после сна волосы.

   На одну меня оказалось аж сразу шесть стражников, вооруженных мечами. Ни мой сонный вид, ни ночная глухая белая в веселый василек рубашка в пол их не интересовали.

   – На вас поступила жалоба! – рявкнул хорошо поставленным голосом старший.

   – Только одна? – дотошно уточнила я.

   Стражник растерялся и бросил взгляд на товарищей. Те в ответ лишь плечами пожимали.

   – Вроде да, – неуверенно произнес он.

   – Так вы в постановлении проверьте, – ласковым тоном подсказала я ему.

   Мужчина извинился и полез за пазуху. Но тут сдали нервы у жалобщика.

   – Она меня прокляла! – высунулся из-за спины последнего стражника хозяин постоялого двора. – Я сегодня две крынки чистейших сливок из-за нее разбил!

   – Серьезно? – широкий зевок с трудом спрятался за раскрытой ладонью. – Кто из вас, уважаемые, является представителем Ковена? Никто? Тогда как вы можете оценить, есть ли проклятие, или нет его?

   Старший все-таки достал постановление об аресте и недовольно нахмурился:

   – Тут указано, что на господина Ливона напала… крыса?

   – Ну, знаете, – возмущенно подал голос Зяма, – так мою хозяйку еще никто не оскорблял! Она, возможно, и не красавица, но уж точно не крыса! Да за такую высшую степень неуважения Иви можно выписать индульгенцию и на убийство этого неграмотного жулика, не то, что на проклятие.

   – Чего? – от удивления хозяин даже присел.

   – Да, с такими тяжелыми словесными оборотами, это я погорячился, – задумчиво протянул хомяк.

   Стражники переглянулись. Они и так не горели желанием связываться с ведьмой, а тут еще и Зяма.

   – Наверное, вы имели в виду это существо? – тактично подсказал старший, тыча свернутым в трубочку постановлением в сторону клетки.

   – Еще один, – тяжело вздохнул грызун. – Вы фамильяров, что ли, никогда не видели?

   – Откуда? – удивился в ответ стражник. – Ведьмы к своим спутникам абы кого не подпускают.

   – Так то нормальные ведьмы, – вконец опечалился Зяма.

   – Ладно, – старший среди бравых ребят тряхнул головой. Видимо, для стимуляции мозговой деятельности, – суть мне ясна. Вам штраф за ложный вызов, – смятое постановление упало к ногам хозяина постоялого двора. – Если у вас зять работает девятым помощником главы счетной палаты, это не значит, что стража должна прибегать по любому чиху. Если есть подозрение на проклятие – жалуйтесь в Ковен. Если проблема с грызунами – заведите кошку. – И пока мужчина хлопал ртом, переключился на меня: – А вам, госпожа ведьма, настоятельно рекомендую сдерживать язык и характер. И, надеюсь, справка о здоровье фамильяра у вас имеется?

   Чего?

   Поход к животному знахарю я запомню на всю жизнь. Как, впрочем, и знахарь нас.

   Зяма был недоволен. Крайне возмущенный хомяк, который каждому стремился рассказать о своих ущемленных правах. А еще он критиковал все, начиная от вывески, заканчивая паутиной в углу кабинета.

   Мне кажется, дергающий глазом знахарь нам выписал все справки, в том числе и о пригодности хомяка для размножения, лишь бы мы убрались от него подальше. Потом, пересчитав сдачу, которую мужчина сыпанул не глядя, я обнаружила, что оказалась в плюсе. Денег стало больше.

ГЛАВА 2.

– И куда ты такая красивая собралась? – ехидно поинтересовался Зяма.

   Я одернула юбку, расшитую по подолу цветами. А то без всяких хомяков не понимаю, что выгляжу далеко не по столичной моде. Все приличные платья я давно выменяла на продукты. Да и перед кем в Бздыжниках красоваться? Коровам я и такая нравлюсь. Особенно быку. Как увидит меня, так морду к земле наклоняет, рога наставит, и на таран идет. Природа нелюбви скотины (точнее этого быка и не назовешь) для меня до сих пор загадка.

   – На базар, – я в очередной раз повертелась перед зеркалом. – Надо приобрести залог мирного сосуществования с деревенскими.

   – Это ты о чем? – заинтересовался фамильяр.

   – Вот, – я положила на стол список, который мне подсунул староста перед самым отбытием.

   – Красные бусы. Красные бусы. Красные бусы. Да тут одних бус только двадцать штук! – возмутился Зяма.

   Я молча развела руками. Там еще были ленты, платки и сладкие леденцы на палочках для детворы. Мужики от себя скромно ничего не вписали, прикинув размер поклажи на квадратуру ведьмы. Или все средства ушли на удовлетворение запросов жен, что тоже не исключено.

   Деревня – это вам не столица, там, например, слово дивное «равноправие» относится к жуткому ругательству. Как мужик сказал – так и будет. Только сначала ему жена на ухо что нужно нашепчет или скалкой вобьет, это уж как повезет с характером благоверной. В общем, ругаться с женским населением Бздыжников никак нельзя.

   Я же поначалу совсем неумехой была. Какой огород? Какие соленья? Что такое «доить»? Когда я себе чуть ноги лопатой не отрубила, делая не то грядку, не то яму для перегноя, бабы сжалились и прислали на помощь городской фифе мужиков. Потом научили ведению домашнего деревенского хозяйства. Уж очень в Бздыжниках была нужна ведьма, а добровольно ехать в глушь никто не спешил. Тогда-то я и рассталась с платьями. Одно выменяла на регулярную крынку молока. Другое – на мясо. Третье – на яйца и куриные тушки. Четвертое и последнее – на долю с деревенского поля. Ну и за работу меня одаривают местные то баночкой варенья, то солеными огурцами, то капусткой квашеной.

   – Хочешь сладко есть, умей и на забор влезть, – поведала я нехитрую студенческую мудрость, гуляющую в Ведической Академии.

   Была у нас особая теплица, где круглый год выращивали яблоки, груши, сливы. И, чтобы избежать разграбления вечно голодными студентами, ее обнесли высоким забором. Но когда юные пытливые умы останавливала подобная незначительная преграда на пути к набиванию желудка?

   – А что, в Академии до сих пор борются за урожай? – приятно удивился Зяма. – Не разломали еще студенты тепличку?

   – Да что с ней будет-то, заговоренной? – отмахнулась от переживаний хомяка. – Лучше скажи, тебе самому-то сколько лет?

   – Вот дурная девка, – восхитился фамильяр. – Я же не живу, а существую. Разницу понимаешь, или это слишком сложно для твоего восприятия? Ты бы еще у призрака поинтересовалась, как давно он преставился. Нету для нас времени. Вообще никакого.

   – То есть ты очень старый, – сделала я нелестный для Зямы вывод. Но под недовольное шипение пришлось исправиться: – Древний. Долгосуществующий. Реликтовый.

   – Так! – хомяк нервно вцепился в огромное тыквенное семечко. – Хватит! Ты куда-то собиралась в своих деревенских обносках? Вот и легкой дороги тебе. Смотри, ноги не переломай.

   Изначально план был оставить Зяму в комнате, но после таких добрых слов как я могла бросить несчастного грызуна одного в душном помещении? Только свежий воздух и яркое солнце. А также возможность насладиться выбором разных красных бус в количестве двадцати штук.

   Базар нас встретил толчеей, криками и карманными воришками. Один даже пальцы умудрился в клетку сунуть. Зяма не растерялся и показал, что резцы у него острые, несмотря на преклонный возраст.

   И почему все торговцы считают, что деревенского вида девушку обдурить, как папироску выкурить? Эти наивные люди явно не имели дел с жителями Бздыжников. Сломал ногу парнишка по имени Рил. Как раз была пахотная. Я, чин по чину, мазями обмазала, заговорила и зафиксировала пострадавшую конечность. Родители его сначала благодарили, а когда цену за помощь узнали, сказали разматывать обратно все, как было. И даже разрешили еще раз ее сломать, если мази успели подействовать. Пришлось согласиться на мешок картошки, чтобы не калечить парню жизнь. И то сначала пытались половиной отделаться.

   Спустя два часа моя корзинка для покупок потяжелела, рука, удерживающая клетку, начала отваливаться, вид я приобрела взмыленный и лохматый, хомяк потрясенно молчал, а торговцы стали люто меня ненавидеть. И именно сейчас мне было просто необходимо для хорошего настроения столкнуться с Люсиндой.

   Старшая сестра имела вид весьма плачевный. От прежней красоты не осталось и следа: оплывшая, разжиревшая, с серым цветом лица. Она еле волокла неподъемную корзину, набитую овощами. За подол ее нарядного платья, что особенно подчеркивало дурноту, цеплялось пятеро ребятишек, которые беспрестанно галдели. Впереди процессии вышагивал ее плешивый муж, неся в своих руках исключительно собственное самомнение.

   Мы поравнялись. Даже был шанс разминуться, поскольку взгляд Люсинды бессмысленно бродил по лавкам. Но не повезло.

   – Иви? – она удивленно моргнула. – Ты что тут делаешь? Разве тебя не сослали в глухую дыру?

   Я выразительно выгнула бровь. Мол, ты кто такая, чтобы мне вопросы задавать?

   Но тут племянники, которые и не подозревали, что они племянники, увидели клетку с Зямой.

   – Хомячок! – восторженно пискнула девочка.

   – Хочу! – капризно протянул младший пацан.

   – Мама, купи! – требовательно топнул ножкой старший.

   Я на всякий случай подняла клетку повыше. Но Зяма уже начал нервничать:

   – Детей ко мне не подпускать! – он сердито зафырчал. – Знаю я их. Сначала «я только поиграю», а уже через минуту сидишь лысый и без усов.

   Глава семейства заметил, что сзади стало подозрительно тихо, и поспешил вернуться:

   – Люська, чего застыла? – он пренебрежительным взглядом скользнул по жене. – Нам еще надо успеть купить мои любимые орешки, пока не разобрали. А то провозился я с вами все утро. Ничего без меня сделать не можешь.

   – И вам, свояк, доброго здоровья, – я широко улыбнулась. – Смотрю, у тебя, сестрица, дела идут, как по маслу. Прогорклому только.

   Теперь уже я удостоилась пристального внимания элементалиста. Затем пронзительный взгляд достался Зяме. Хомяк выразительно фыркнул и повернулся к мужчине местом, где предположительно должен расти хвост. Куцые брови удивленно поползли на сморщенный лоб:

   – Люська? Это твоя сестра? Почему я ее раньше не видел?

   – Да не слушай ее, – занервничала сестрица. Дети обиженно сопели и копили силы для полномасштабной истерики. – Сумасшедшая какая-то.

   – Конечно, – легко согласилась с ней я. – В нашей чудной семейке нормальных-то и нет. А вот ведьм Соврены особенно не любят, – доверительным шепотом поведала мужику.

   – Иви, – раздраженно подал голос хомяк. – У нас что, больше дел нету, кроме как языком мозоли натирать?

   – Ведьма с фамильяром? – окончательно расстроился элементалист. – У вас в семье была ведьма, а мне подсунули пустышку? Столько детей, и ни одного с намеком на дар.

   Люсинда покрылась красными пятнами. Муж, не стесняясь посторонних, песочил ее в голос. Не то чтобы меня это волновало, да живы в памяти ситуации, когда она в детстве хотела мне косы во сне обрезать, но были же и хорошие моменты. Например, я упала и ободрала колени, а сестра меня леденцом на палочке утешала и дула на раны.

   – Вы, любезный свояк, не позорили бы громкое звание мужчины, – я сокрушенно покачала головой. – На весь базар кричать о своей несостоятельности…

   – Да прокляни ты его, – в сердцах брякнул Зяма. Сразу видны методы общения тетушки Брунгильды с окружающими. – Да позаковыристей.

    – На рудники захотели? – элементалист подобрался и выпятил нижнюю губу. Прямо как обиженная дамочка. – Я же в Ковен жаловаться буду!

   – Жалуйся, – легко разрешил хомяк. – Не забудь указать, кем тебе приходится Иви. Ведьмы из Ковена жуть как семейные дрязги любят. Мы туда сейчас собираемся. Хочешь, послание передадим?

   То, что Люсинда не оценит мое заступничество, я предполагала. И оказалась права.

   – Дорогой, – она поспешила оттеснить супруга плечом от меня. – Пойдем. Нечего с всякими убогими разговаривать. Орешки твои любимые купим.

   Я смотрела вслед удаляющемуся семейству и не смогла сдержать горькой улыбки. Все всегда аукнется, все всегда вернется, как доброе, так и злое. Счастливой сестрица откровенно не выглядела, не удивлюсь, если элементалист ее и поколачивал. Наш отец тоже таким грешил.

   – Эм, – вывел меня из задумчивости Зяма. – Нас как бы грабят.

   И точно, в корзине для покупок обосновалась чья-то определенно чужая рука. Недолго думая, я отмахнулась от наглого покусителя на мое спокойное проживание в Бздыжниках клеткой.

   – Итак, – устало вздохнул страж, – снова вы.

   Я мило улыбнулась знакомому лицу. И полдня не минуло, как они посетили меня по липовой жалобе. Теперь уже я к ним пришла. Точнее, привели. Видимо, судьба. У кого-то на роду встреча с принцем написана, а у меня по прогнозу сегодня получить штраф.

   – Вы обвиняетесь в попытке убийства…, – он заглянул в листок и снова тяжело вздохнул, – клеткой. С хомяком.

   – У вас написано «крысой», – дотошно влез Зяма. – Что за жизнь пошла. Люди в городе даже не знают, как грызун выглядят?

   Страж отчетливо скрипнул зубами и продолжил зачитывать деревянным голосом:

   – Извергая проклятия.

   – А? – я недоуменно похлопала глазами. – Чего я там извергала?

   – Проклятия! – раздраженно рявкнул страж.

   – Но я молчала, – коса сама попалась мне в руки, и я принялась ее теребить. – Точнее, я выругалась. Очень некультурно. Мне стыдно, честное слово.

   – Проклятия кричал я, – скорбным тоном признался Зяма. – Просто по привычке. А кто бы ни орал, если тобой начали по всяким наглым мордам бить?

   Страж прикрыл веки и молчал целую минуту. Мы с хомяком завороженно ждали.

   – Вы когда планируете возвращаться – он нехотя открыл глаза и поморщился, словно надеялся, что мы испаримся, – на свое место службы?

   – Как в Ковен зайдем, после и отправимся, – ответил Зяма за меня.

   – А давайте, я вас довезу до Ковена, – воспрял духом страж. – А потом помогу с пожитками до ворот. Чтобы быстрее было.

   Мда. Раньше только с лекций выгоняли, а тут с целого города. Вот это я расту!

   – А зачем нам в Ковен? – тихонько спросила я у хомяка, пока нас трясло в тюремной карете. Похоже, лишения для преступников начинаются прямо с задержания. Я всю чакру себе отбила об жесткое сидение. Или это бравый страж так спешит отделаться от нас?

   – Ну как же, – хомяк по-деловому зацепился лапкой за решетку клетки, чтобы наслаждение от поездки не стало летальным или летательным. – Припасть к корням, выказать уважение портретам в холле, нижайше поклониться главной ведьме. И зарегистрировать меня наконец-то! Балда. Каждый новый союз с фамильяром подлежит обязательному занесению в реестр. В бюрократическом мире мы живем все-таки.

   Мне осталось лишь прикусить язык. В буквальном смысле. И откуда в городе столько ям и ухабов?

   Возле величественного здания Ковена с острыми шпилями башен тюремная карета смотрелась очень органично, как символ незыблемости власти и наказания за проступки. Особенно хорошо композицию дополнил пес, поднявший лапу на заднее колесо.

   Сегодня определенно ретроградный Меркурий в созвездии Близнецов потеснил Марс, и оно стало раком. А как иначе объяснить все эти встречи с прошлым?

   – Кого я вижу, – расплылась в издевательской улыбке Рона, лучшая ведьма нашего потока. Отличница, спортсменка, красавица и заноза в мягком месте. – Какими судьбами тебя занесло к нам в столицу?

   Вот это «нам» было преувеличенно подчеркнуто. Естественно, она в строгом коричневом платье смотрелась на моем фоне, как королева рядом с нищим. Еще за годы учебы я хорошо усвоила: главное, не вступать в диалог, а то наслушаешься псевдо острот до язвы желудка.

   Но со мной был Зяма, не посвященный в наши тесные дружеские отношения.

   – Что ж нам сегодня так везет, – посокрушался он. – Милочка, ваше самомнение перегородило весь коридор. Извольте подвинуться.

   Я уже готовилась услышать, как Рона берет верхние октавы, затмевая собой кошку с прищемленным хвостом, но она лишь выкатила удивленно глаза:

   – Фамильяр? У тебя фамильяр? У бездарности?

   Причем выглядела заклятая врагиня так, словно я на ее глазах побрилась налысо, а после свернула шейку новорожденному цыпленку. Да Вселенское Зло встречают с лицом попроще. В общем, складывалось впечатление, что я плюнула ей глубоко в душу и сломала мировосприятие.

   Тут спящая белая пушистая кошечка на ее руках, на шейке которой красовался лиловый бант, широко зевнула и приоткрыла синие глаза.

   – О, мое почтение, – мурлынула она прокуренным баском. Милое создание оказалось котом. – Уважаемый Залман, смотрю, вы ведьму сменили. – Надо же, уважаемый. И на «вы». Даже завидно стало. – Хм, судя по виду, она у вас сельская?

   – Да! – неожиданно гордо произнес Зяма. – И тебе почтение, Форей. Что, надоело по мелким поручениям Ковена мотаться?

   Кот так выразительно вздохнул, что Рона покраснела.

   – Вот идем в архиве убираться. Пыльно там, – фамильяр без зазрения совести сдал хозяйку. – Не то что в глуши, на свежем воздухе… Эх. Небось, у вас и разбойники водятся?

   – А как же! – хомяк раздулся от важности. Хотя о Бздыжниках до сих пор имел слабое представление.

   Очередного вздоха от кота Рона не выдержала, и, прошипев что-то об наглых выскочках, бросилась прочь.

   – Слушай, Зяма, – я перехватила клетку поудобнее. – А что это сейчас было?

   – Репутация, – сухо бросил фамильяр. – Чего встала? Дуй на второй этаж. Вряд ли в этой богадельне делали перепланировку. Ведьмам на такую ерунду лень время тратить.

   И действительно, Зяма привел нас к двери с надписью «Регистрация фамильяра». А на ручке красовалось объявление: «Закрыто на обед».

   – Что это за новости? – удивилась я. – Еще и полдень не наступил.

   – Давай открывай, – поторопил меня Зяма. – Мы же не планируем тут до вечера украшением коридора служить? Ты же ведьма, будь наглее.

   Как ни странно, но хомяк оказался прав: в кабинете никто не предавался трапезе. Тучная дама, смахивая со щек слезы, жадно вчитывалась в книгу. Роман явно был очень переживательным, судя по мокрому насквозь платочку в клеточку.

   Я молча, с грохотом водрузила клетку на столешницу, за что и была удостоена недовольного взгляда красных глаз. Разводы черной сурьмы придавали ей сходство с приспешниками Ночного Чудища, который, по поверьям, непослушных детей крадет.

   Занимательное чтиво было аккуратно закрыто и любовно поглажено по обложке. На его месте из стола появилась амбарная книга.

   – Медальон, – недовольно проворчала дама и протяжно вздохнула, видимо, вспоминая что-то очень трепетное.

   – Нету, – я развела руками. – Он мне по наследству достался в такой комплектации. Привязку делали прямо на фамильяре.

   – Да? – тонкая бровь удивленно приподнялась. – Так и запишем: второй хозяин неизвестен.

   – Минуточку! – встрепенулась я. – Какой-такой второй? В завещании ни о каких вторых и речи не было.

   – Милочка, – позволила себе снисходительный тон дамочка, – что эти человеческие бумажки против магии могут? Обладатель медальона точно также имеет полное право называться хозяином фамильяра. На вашем месте, я бы надеялась на то, что он просто утерян, а не, к примеру, похищен. Жуликов, знаете, везде полно. И они и ведьму не побоятся обдурить.

   То-то мне вся история с завещанием не понравилась. Интересно, это посмертная шутка тетушки Брунгильды, или стряпчий что-то затевает?

   – Спокойно, Иви, – нервно хохотнул Зяма. – О чем бы ты ни думала, прекращай. У тебя лицо такое…

   – Зверское? – с надеждой спросила я.

   – Не совсем, – хомяк деликатно отвел мордочку в сторону, – словно ты по нужде очень хочешь. Уже часа два как.

   – Какой хороший фамильяр, – умильно восхитилась дамочка и обмакнула перо в чернильницу. – И как же нас зовут?

   – Иви Соврен, – буркнула я, погруженная в свои думы.

   – Мда, – странно крякнул хомяк, – Иви, размышление – это не твое. Пишите, любезная. Фамильяр в шестом поколении Зяма. Перешел по наследству от Брунгильды Элснер. Привязка на крови. Место службы ведьмы – Бздыжники.

   Оформили нас в итоге быстро. Расстались дамочка и хомяк довольные друг другом. Только я была загадочна и молчалива. И благодаря этому сдержала порыв рявкнуть прямо в лицо, выскочившей из-за угла Роны. Не до всяких скорбных умом девиц мне было.

   – Пошли скорей, – зашипела она и вцепилась в мою руку, чудом не заработав уже фирменный удар клеткой. – Тебя моя наставница видеть хочет.

   – А имя у твоей наставницы есть? – недовольным тоном поинтересовался Зяма.

   – Конечно, – бестолково кивнула Рона, таща меня за собой по коридору. И только через минуту до нее дошло, что хотел узнать хомяк. И вот верь после этого диплому с отличием. – Милена Хортес.

   – У-у, – разочарованно протянул фамильяр. – Когда я говорил «припасть к корням», то не имел в виду буквальное общение со старухами. Иви, валим отсюда.

   – Чего? – я от удивления чуть носом реликтовый камень на полу не пропахала.

    Никто не знает точную дату постройки здания Ковена, зато все знают, что ремонтом тут себя никто не утруждает. Вот когда собирался большой круг из старших ведьм и прямо в центр ровнехонько упал пласт потолка, они даже не поморщились. Так, слевитировали обратно отвалившуюся часть, и магией закрепили. Потому что ремонт – зло. Как его начнешь, так все нервы и кончатся. Градоначальник намекал на то, что в здании небезопасно, но ведьмы, добрый народ, вмиг его успокоили. Теперь он постоянно и всем подмигивает.

   Рона взвизгнула, когда я рывком вернула себе способность самостоятельно выбирать направление:

   – Ты что творишь?! Чуть мою красоту не обломала!

   Мне под нос предъявили пальцы, а на них были ногти. Острые. Красные. Словно она только что кого-то голыми руками разорвала.

   – Фу, – высказалась я, брезгливо отодвигая от лица чужую длань.

   – Деревня, – с ядовитой усмешкой выплюнула Рона. – Это модно сейчас.

   Я представила пудовые кулаки Ули, жены кузнеца, украшенные вот такой красотой, и содрогнулась.

   – Валим! – настойчиво повторил Зяма. – Милена и по молодости терпением не отличалась. А то вдруг сама явится.

   – И что? – я на всякий случай сделала шаг назад. Так сказать, обозначила побег.

   – И все, – веско и развернуто объяснил фамильяр. – И не дождется галантный кавалер, желающий с комфортом выставить нас из города. Ты не представляешь, какая она зануда!

   – Ах ты…! – захлебнулась праведным гневом и обидой за свою наставницу Рона. – Крыса! Да ты вообще мышь! Грызун несчастный!

   В ее руках стал разворачиваться темный сгусток энергии. Прямо под табличкой «Опасная зона. Колдовать запрещено». И веселенький черепок для облегчения восприятия. Чуть поодаль были расположены две двери. На одном мужчина торчал из кустов, на другом ведьма прижимала к груди горшок. Люблю символизм. Теперь хотя бы понятно, откуда ждать беды. Канализацию здесь тоже только магией латали.

   Я выразительно ткнула пальцем в табличку. Отличница Рона тут же побледнела и схлопнула сгусток.

   – Вот прямо как эта, – мрачным тоном сказал Зяма. – Сбежать, пока мы не дошли, не оскорбительно. Вот если при виде ведьмы ты решишь драпать, то тут уже можешь смело рассчитывать на магический пендаль.

   Между двух зол нормальный человек (а я скромно отношу себя к ним) выберет самое незначительное. Поэтому я побежала. В спину летели возмущенные крики Роны, но почему-то Зяме я верила. А на кой ему обманывать?

   Вылетела я из Ковена красная и запыхавшаяся. Тюремная карета с дремлющими на козлах стражем и возничим скромно стояла в сторонке. Только пегая лошадь удивленно наблюдала, как к ней несется ненормальная с клеткой. Вряд ли за время ее службы в страже кто-то с разбега запрыгивал в нее и захлопывал за собой дверь, выкрикивая приказ «Трогай!». От такой наглости возничий чуть не переквалифицировался в наездника, неудачно свалившись. И только страж простонал что-то о скором избавлении. Надо ему на память обо мне настоечку успокоительную оставить, что ли.

   Наше явление на постоялый двор было встречено радостными криками владельца, которые быстро сошли на нет, когда я предложила прокатиться вместе с нами в черной зарешеченной карете. Обсчитать нас этот жулик пытался аж целых пять раз, но Зяма твердо стоял на охране наших монет. Обозвав нас иродами, мужик плюнул, и, наконец, выдал сдачу правильно.

ГЛАВА 3.

До Главной Заставы мы добрались практически с комфортом. Омнибус не был набит людьми, так что мы расположились у окна и наслаждались проплывающими видами. Хорошо, наслаждалась одна я, Зяма изволил спать.

   На Заставе полагалось сделать пересадку, только она задерживалась. А виноват в этом несвежий пирожок с капустой, который отведал возничий. Ожидание на жесткой лавочке можно смело скрасить разговором и, убедившись, что рядом лишних ушей нет, я начала издалека:

   – Зяма, а ты с тетушкой Брунгильдой долго был?

   – Больше века, – меланхолично отозвался фамильяр, больше интересующийся токующими голубями.

   – Ого, – совершенно по-мальчишески присвистнула я. – Она была сильной ведьмой?

   – А то. Сам градоначальник Збруевки к нам на поклон ходил каждый день. Эх, – ностальгически вздохнул Зяма. – Сколько раз ей место в Ковене предлагали, но Брунгильда столицу на дух не переносила. Да и Милена там эта…

   – А что с ней не так? – я уцепилась за тему. Сейчас как заболтаю его, как вытяну, где сбережения тетушка спрятала, и… И вот дальше «и» я пока не заходила.

   Хомяк повернул мордочку в мою сторону и насмешливо сверкнул глазами-бусинками:

   – А что хорошего в зависти? Брунгильда, хоть и была сильнее ее, но происходила из бедной семьи. За ее спиной не стоял папенька с тугим кошельком. Но зато всего добилась она самостоятельно, и уважения заслужила в разы больше Милены.

   – Так тетушка не всегда была богата?

   – Нет, конечно. Думаешь, упорство, как свойство характера, просто так появляется? Человек, у которого все есть, будет лежать на спинке и лениво шевелить лапками, а стремящийся к чему-то – активно грести, возможно, даже против течения.

   Э-э. Вон оно, как бывает. Хомяк-философ.

   Я уже приготовилась между делом задать вопрос о деньгах, как наши скучные посиделки разбавила драка. Два кота сошлись не на жизнь, а насмерть. Причем один был лощеный (правда, до трепки), а второй – типично дворовый, с откушенным одним ухом. Вокруг орущей свары прыгала молодая девушка явно из обеспеченных пассажиров. А какая еще ненормальная поедет в омнибусе в парчовом платье?

   – Мусечка, – причитала она, заламывая руки, – брось каку.

   «Кака» бросаться не соглашалась, активно урча, вцепившись в загривок элитного питомца.

   Я рефлекторно вскинула руки, призывая свои скудные запасы сил.

   – Ну и зачем? – разочарованно протянул Зяма, когда коты застыли, как фигурки в лавке чучельника. Хозяйка с удивлением потыкала пальцем в Мусечку. – Хоть какое-то развлечение. Сделали бы ставки.

   Отец с другом устраивали незаконные петушиные бои. Когда удача приносила им звонкие монеты, он напивался, а проигрывал – срывал злость на домочадцах.

   – Никаких ставок, – внутренне содрогнулась я. И уже громче обратилась к девушке: – Забирайте вашего кота, сейчас стазис спадет.

   Та радостно пискнула и прижала к груди тушку животного. А вот это зря – запал боя никуда не делся.

   Неожиданно сбоку раздалось:

   – А здесь, отроки, мы видим порождение Самой Темной Ночи, когда людские умы слабнут, а сердца подвержены искушению.

   Я сдавленно кашлянула, почувствовав себя польщенной. Повернувшись, я вежливо поклонилась храмовому радетелю. Тот охотно осенил меня знамением и тут же смутился, спрятав руку за спину.

   – Отроки, – он попытался исправить свой конфуз, переведя внимание на детей, – что следует сделать при встрече с ней?

   – Плюнуть через левое плечо и пройти боком, – звонко поведал о суевериях парнишка с забавными вихрами.

   Да-да, жители Бздыжников поначалу радовали меня парадом идиотов. Зачастую совершенно не беспокоясь, есть ли человек за ними. Число оплеванных росло с огромной скоростью. Да и сейчас, бывает, кто-нибудь забудется, и давай плеваться.

   – Скосить глаза к носу, – добавила миловидная девочка.

   Я вот тоже переживала, что придется массово лечить косоглазие.

   – Похлопать себя правой рукой по левому локтю, – детские голоса разбил начавшийся формироваться басок. – А после показать ей «козу».

   В общем, веселый у меня месяцок был в Бздыжниках.

   Храмовник тяжело вздохнул и покачал головой. Его длинная борода заколыхалась.

   – Вы бы ее еще сжечь предложили. Мы же живем в цивилизованном обществе. Поздороваться с ней надо!

   Когда над станцией омнибусов грянул хор детских голосов, разлетелись даже голуби.

   – Здравствуйте, тетенька ведьма!

   Но один постреленок все же не удержался, и тишком показал мне на пальцах «козу».

   – Люблю я провинцию, – мрачно изрек Зяма.

   – Я тебя сейчас, должно быть, расстрою, но провинция еще не началась, – несколько рассеянно бросила я, наблюдая за галопирующим в нашу сторону мужиком. Аллюр был резвый, а морда красная. – Видимо, что-то случилось.

   – Помогите, рожаю! – прохрипел он, плюхаясь на колени.

   – Эм, как бы заявленное невозможно, – тактично намекнула ему на физиологию.

   – То есть рожает! – спешно исправился он. – Жена моя! Там! – его палец плясал, выписывая дуги. От этого направление сильно смазывалось.

   Застава, почему-то прозванная Главной, хотя и находится не на границе, представляла собой большой военный гарнизон и перевалочный пункт. Знахарь здесь был, но вот рожать воинам не полагалась, поскольку все та же физиология. В довершении всего, он оказался молоденьким пацаном, только-только закончившим Знахарскую Академию. Он, мужественно сжав кулаки, возвышался над кричавшей женщиной, и пытался не подвывать ей в такт.

   – Первый раз? – я бросила взгляд на его пульсирующую венку на виске. – Можешь не отвечать. На вот, подержи, – впихнула ему в руки клетку. Знахарь диковато уставился на Зяму. Хомяк в ответ широко зевнул.

   Парень определенно был не безнадежен – все, что надо, подготовил, только боялся начать. Первые роды – они самые запоминающиеся. Причем не для женщины. Она уже через годик-другой забудет все, как страшный сон, и начнет активно хотеть следующего. А вот повитухи хорошо помнят свой первый раз.

   У меня он вообще закончился обмороком. Сначала главы семейства, когда тот увидел двойню, затем мамаша вырубилась после напряженных родов, а после я. Хорошо еще, женщины деревенские у меня на подхвате были. Ничто так не приводит сознание в норму, как здоровая оплеуха, отвешенная женой кузнеца.

   Когда недовольно орущий сверток был отдан матери, отец от облегчения бросился меня обнимать. А еще наградил слюнявым поцелуем в щеку.

   – Смотрю, рука у тебя набита, – с некоторым неудовольствием заметил Зяма.

   – Что поделаешь, – со вздохом призналась я. – Из Бздыжников до ближайшего знахаря – треть дня пути. Говорят, был старик в Правой Ушке, но лет пять он решил, что мирское все тлен и грязь, поэтому подался в храмовники.

   Вся скорбь мира отобразилась на маленькой рыжей мордочке. И это он еще о Дорне не знает. Проживает у нас один такой занимательный тип в Средних Бздыжниках. Мнительный он до жути. Каждый прыщик бежит мне показывать, думая, что это смертельная опухоль наружу лезет. И, не дай Мать-Природа, он чихнет. Все, мне сразу можно брать вещи и уходить в лес с ночевкой недели на две.

   Зато гарнизонный знахарь в благодарность за помощь быстро реанимировал нашего возничего. А то я уже представила, как буду по ночному лесу добираться до Бздыжников. Волки тоже кушать хотят, и они документов об образовании не спрашивают.

   До Веселых Волнушек шел омнибус попроще. Лавки в нем были жестче, и компания более разношерстная. Моей соседкой оказалась дремлющая бабка с козой и петухом в корзине. Рогатую скотину мне представили, как Маньку, и убедили, что она не бодается. Я сделала вид, будто поверила, но корзину с подарочками для деревенских поставила между нами. Коза действительно агрессии не проявляла, только с довольной мордой облегчилась, делая нашу поездку веселее и ароматнее.

   – Ко-ко? – петух вопросительно наклонил голову в бок.

   – Извини, – я прижала клетку с Зямой к себе покрепче, – но на серьезные отношения в данный момент я не согласна.

   До Волнушек мы не доехали какие-то жалких верст пять.

   Сначала снаружи послышались крики явно недружелюбного характера, и пассажиры жадно прильнули к окнам, чтобы так же синхронно отшатнуться от них. Естественно, ведь после болта в лоб ни один знахарь не поможет. Ну и разбойники нынче пошли, совершенно неориентированные на сохранение жизни клиентуры.

   Омнибус резко вильнул влево, вправо, и остановился. Все-таки надежды петуха сбылись, и мы с ним тесно познакомились. Точнее, я на него села.

   И тут товарищи по несчастью вспомнили, что среди них есть ведьма. Не дожидаясь требования сдать деньги и драгоценности, завуалированные под видом извечного вопроса, меня просто выставили из омнибуса. Мужик, с угрожающе наставленным на дверь кривым мечом, ужасно ржавым и тупым даже на вид, от неожиданности попятился.

   – Мы, это…, – он запнулся, – грабим.

   – Я заметила, – сухо бросила в ответ, прижимая клетку с Зямой к груди.

   Отряд, атаковавший нас, был небольшим, человек десять. Но та легкость, с которой они справились, объяснялась просто.

   – Иви, у них маг, – недовольно проворчал хомяк. – Вон на лошади сидит, как самый привилегированный, и зубы скалит. Давай их выбьем.

   Наш новый знакомый с позорищем среди мечей удивляться долго не привык, поэтому нахмурил загоревший до черноты лоб и рявкнул, грозно тыча оружием в сторону клетки:

   – Хватит языками чесать. А ну, отдавай добро!

   – Я? – Зяма даже сел на попу от столь наглого грабежа.

   С соображалкой у разбойника было туго. Вообще, я заметила, что среди людей, которые стезей выбирают преступный образ жизни, в большинстве своем это дефицитный товар. Не у всех, конечно. Вот и маг на лошади блеснул золотым зубом, чтобы предупредить собрата:

   – Ты бы это, Кром, не связывался с ведьмой. У нее фамильяр, значит, силой Мать-Природа не обделила.

   – Серьезно? – усомнился разбойник, подтверждая мою теорию.

   Я охотно сверкнула на него подсвеченными зеленью глазами. Но суть не в этом. Пока маг был занят удерживанием наших лошадей на месте, я под прикрытием клетки приманила змей. Расчет прост – лошади весьма пугливые животные. Вряд ли маг, выбравший путь разбоя и грабежа проезжающих путников, будет наделен большой силой. Скорее всего, передо мной неудачник. А вот с себе подобными я прекрасно умею справляться. Ведьма я или не ведьма?

   Дальше события понеслись настолько стремительно, что испугаться ни я, ни Зяма не успели.

   Лошадь встала на дыбы, оглушая всех истеричным ржанием. Маг бросил поводья и прижался к ее шее, как к родной. Расположившийся рядом очередной бородатый тип до этого расхлябанно помахивал взведенным арбалетом. Мелькнувшие перед самым носом-картошкой копыта заставили его отшатнуться. Даже маленькие дети знают – опасно играть с натянутой тетивой. Неожиданно для товарища с арбалетом и себя лично другой член преступной шайки, вооруженный топором, оный потерял, когда болт вошел в его плечо. По-бабски взвизгнув, раненый отпрыгнул. Поблизости неосмотрительно вертелся разбойник с длинной алебардой. Наступившее на него тело подкосило и этого бойца. И не надо размахивать оружием, когда падаешь. Хоть инструкцию пиши для лесных жителей, разбойников и грабителей под названием «Как экспроприировать чужое и не пораниться при этом». Задорный шашлычок из трех насаженных на алебарду заскакал на месте, пока не свалился в овраг, который коварно был прикрыт чахлыми кустами.

   А вот разбойник с мечом, стоявший рядом со мной, в первую очередь, внезапно для меня, начал думать логически:

   – Ведьма! – взревел он, размахивая пародией на благородное оружие.

   – Кажется, этот вопрос мы уже выясняли, – ехидным тоном заметил Зяма. – Иви, что ты ждешь? Прокляни меч, пускай у него рука отвалится.

   Я виновато отвела глаза в сторону. Да я призывом змей практически исчерпала себя. Стоп, у меня же есть змеи!

   Зяма нервно кашлянул, наблюдая, как разбойник выронил оружие и двумя руками вцепился в самое дорогое и нужное. Гадюка попалась зубастая.

   – Страшная ты женщина, Иви Соврен, – наигранно трагично сказал Зяма. – Без руки он бы еще прожил, а вот кто ему сейчас яд отсасывать будет? Есть опасения, что товарищи вряд ли проникнутся к его горю. – И как рявкнет страшным голосом: – Справа!

   Не надо рядом с нервной ведьмой так орать. Я рефлекторно махнула рукой, будто отгоняя муху, и укушенный улетел. Действительно улетел! Прямо в малинник на другом краю небольшой поляны, оставляя в кусте фигурную дыру. Я заторможено перевела взгляд на свою ладонь. Просто замечательно, что я от шока присела, потому что над моей макушкой просвистел болт, вгрызаясь в деревянную обивку омнибуса.

   – Кхм, – Зяма сдавленно кашлянул, – это было лево, а не право. Но результат мне понравился.

   Промазавший разбойник перезарядить арбалет не пытался, а просто удирал в лес.

   Лошадь взбрыкнула последний раз, и маг не удержался. Помимо жесткого единения с землей ему достался удар задними копытами, отправляя бывшего наездника к собратьям в овраг.

   Остальные, чудом не попавшие под репрессии, бросились врассыпную.

   Из-под козел вылез невредимый возничий:

   – Здорово вы их, уважаемая ведьма! – восхищенно присвистнул мужчина.

   – Да! – поддержали его из омнибуса.

   А я только чувствовала, что ног я уже не чувствовала.

   – Мне бы присесть, – прохрипела я, тяжело приваливаясь спиной к стенке повозки.

   – Конечно-конечно, – засуетился вокруг меня возничий, аккуратно беря под локоток и заводя вовнутрь.

   На лавочку я рухнула, как подкошенная. Народ боязливо сбился на другом конце сидения, стараясь даже не дышать в мою сторону.

   – И что это было? – тихонько спросила у фамиляра, когда омнибус снова тронулся в путь.

   – Поздравляю, – Зяма потер лапкой нос, – родовая магия тебя признала, и просыпается. Не так уж ты и безнадежна.

   Я бы на его месте на счет свой персоны иллюзий не питала.

   Пересадка в Веселых Волнушках прошла мимо меня. Я, как потревоженный зомби, выползла из одного омнибуса, чтобы перебраться в другой. Только бабка с петухом недовольно проворчала мне в след, что разбойников надо было связать и сдать, за них денюжку получили бы.

   До Правой Ушки был переезд безопасный. На каждую версту полагалось по будке со стражем. Наш монарх думает о простых людях. Только на подобные думы всегда выделяются очень ограниченные средства. В этот раз повезло данному тракту. Зато тут омнибусы безбоязненно даже по ночам ездили.

   – Ты живая? – решил проявить Зяма невиданно сочувствие, когда возничий зычно объявил о прибытии.

   Мужчина определенно спешил в ближайший кабак, и сам ринулся помогать с выгрузкой поклажи. Надо было прикинуться бесчувственным телом, и меня бы вынесли на ручках. Хотя не вариант. Могли и ногами покатить.

   – Почти, – прокряхтела я словно древняя старуха, массируя одной рукой поясницу.

   Лавки в этом омнибусе были без спинок, и, чтобы не свалиться во сне, приходилось проявлять чудеса гибкости и цепкости.

   – Ты куда? – удивился фамильяр, когда я похромала в направлении обшарпанного постоялого двора.

   Одну руку оттягивала корзина, другую – клетка. Со стороны я смотрелась, наверное, очень мило. Иначе с чего добрым людям охотно расступаться, освобождая мне дорогу?

   – До рассвета прорва времени, – я подняла взгляд на небо. Звезд уже не было видно, но и серая хмарь еще не затянула его. – Попутную телегу рано искать.

   – Погоди-ка, – простонал Зяма. – Дай я наслажусь сим изумительным словосочетанием: «попутная телега». То есть до этого мы еще с комфортом путешествовали?

   – Я тебе больше скажу, попутчик в Бздыжники, скорее всего, не сыщется. Часть пути придется пешком идти, – сквозь широкий зевок поведала я фамильяру страшную истину. – Большинство едет в Мелкие Броды, что в верстах тридцати от нашей деревни. Там развилка на дороге. От нее лесом часа два прогулки. – Откровенно польстила я себе. Тащиться с поклажей буду гораздо дольше.

   – Очаровательно, – протянул Зяма тоном, словно я бедного хомяка заставляю своими лапками перебирать.

   В постоялом дворе, на мою радость, дремал за стойкой сам владелец Ритий. Вот если бы дежурил его сынишка Чам, коротать время мне бы пришлось где-нибудь на улице. В противовес обстоятельному и доброжелательному отцу взрослый детина целых двадцати восьми годиков был не просто гулящим. Деревенские кобели скромно поджимали хвосты и прятались в будках только при одном его имени, не смея посягнуть на это гордое звание.

   Точнее, он себя таким мнит. Нет, он по девкам-то гуляет, но косит под местного быка-производителя. И на рожу от Сигизмунда не шибко отличается. И вот ловелас столкнулся с жестким и несгибаемым «нет» от ведьмы. Теперь у Чама появилась новая цель, а у меня головная боль.

   – О, Иви, – обрадовался мне Ритий, – уже вернулась?

   Я скромно опустила момент торжественных проводов ведьмы из столицы:

   – Да, удалось с делами быстро разобраться.

   – И как там большой город поживает? – хозяин навалился одним боком на столешницу.

   Конечно, ему-то поболтать за радость.

   – Ворья хватает, – обтекаемо ответила я, и широко зевнула, прозрачно намекая на простое и нетривиальное желание поспать. – А так толчея, да вони много.

   – Смотрю, животинку прикупила, – умилился икнувшему от нового статуса Зяме мужчина. – Только ты своего… хорька не выпускай, а то у меня Муська страсть какая охотница до крыс.

   – Мать-Природа, – простонал фамильяр, – хочу табличку на клетку: «Это – хомяк». Ну почему? Почему мы не купили хотя бы тощую книжицу про грызунов? С картинками!

   – Он говорит? – толстый указательный палец уткнулся в прутья. Зяма скривился, но бяку в рот тянуть не стал. – Чудно. Разумный… как там ты сказал… хомяк? Но все равно не выпускай. Муська кошка безграмотная.

   Не знаю как Зяма, но я замечательно отдохнула на мягком и, главное, чистом матрасике, хоть и мало.

   С мельником, который, насвистывая, уже закидывал пудовые мешки с мукой в телегу, договориться труда не составило. Находясь в легком подпитии, мужчина рад был компании. А я тихонько вздохнула. С одной стороны, поездка на мешках – это не крынками с молоком греметь или с визжавшим поросенком обниматься, но с другой – буду я белая, еще местные за покойника примут.

   На удивление, мельник нашел общий язык с Зямой, и всю дорогу я слушала их хоровое пение про груди молочные и попы сочные. При попытке призвать их к порядку мне в ответ летели скабрезные частушки.

   – И что это было? – мрачно поинтересовалась я, когда, высадив нас на развилке, мельник причмокнул и тряхнул поводьями, подгоняя лощадь.

   Я попыталась стереть белые разводы с юбки, но только сильнее испачкала ткань.

   – Да ладно тебе, – примирительно фыркнул фамильяр. – Давно я так не развлекался. Брунгильда же женщина строгих взглядов была. А тут душевный мужик попался.

   – Мда, – я повесила корзину на сгиб локтя, – ты с жителями Бздыжников особо не общайся. Там каждый второй душевный. Я регулярные песнопения не переживу.

   Уже через час пути я мечтала, чтобы Зяма сам перебирал лапками, удерживая на спине корзину, словно ездовая черепаха. А еще лучше – чтобы меня кто-нибудь взял на ручки.

   – Какой отличный пенек, – прохрипела я и свернула с тропинки.

   – Ага, – иронично отозвался Зяма, – и муравейник в нем тоже шикарный.

   Спорить я с ним не стала, но и ближе знакомиться с муравьями не пожелала.

   – А здесь же можно срезать! – посетила меня гениальная мысль. – За ельником будет болото. По его краю быстро до моей избушки доберемся.

   – Знаешь, – скептически протянул хомяк, – я не очень доверяю женщинам в ориентации на местности. Поэтому задам уточняющий вопрос: ты точно уверена, что так будет короче? Не получится ли так, что мы лишнюю версту крюком сделаем? Ты не думай, я не привередничаю. Но, наслаждаясь свежим болотным воздухом, уж очень потонуть в нем не хочется.

   – Конечно, уверена, – ответила я этому сомневающемуся. – Я столько раз тут за топяной осокой ходила.

   Спустя два часа Зяма не выдержал:

   – А можно, я повторю вопрос?

   – Нет! – рявкнула, балансируя на хлипкой тропинке. Сапожки активно хлюпали жижей. Отмахнуться от мошкары я могла разве что клеткой. Да и руки уже не поднимались. – Практически пришли. Сейчас свернем возле той коряги и выйдем недалеко от поля.

   Еще полчаса спустя:

   – Ты все коряги точно на пересчет знаешь? – осторожно спросил фамильяр. – Где обещанное поле?

   Я уже собиралась ему ответить в духе скабрезных песен, которые они распевали с мельником, как неожиданно кусты расступились, и я оказалась лицом к морде с Сигизмундом.

   До своей избушки, стоящей особливо от деревни, я добралась в кратчайшие сроки. Зяма что-то орал о силе ведьмы и усмирении быка, болтаясь в клетке, но бежать было проще, чем колдовать.

   Но впечатления от поездки на этом не закончились, потому что, переступив порог своего жилья, я заорала. А кто бы ни кричал, увидев морду медведя. Это только потом, спустя пару седых волосков, я поняла, что животное мертво, и вообще, оно шкура на стене. Добрые жители Бздыжников сделали подарок своей ведьме. Ну, в какой-то мере, инфаркт – это тоже сюрприз.

ГЛАВА 4.

Выспаться мне не дали. Хотелось бы соврать, что виной стал страстный и необузданный молодой человек. В действительности причиной ранней побудки послужил мужчина в возрасте с окладистой бородой, внушительным брюшком и при обязательствах. Староста изволил поинтересоваться, понравился ли мне сюрприз.

   За меня во всю глубину нашей благодарности Пахома посвятил хомяк. А я была занята очень важным делом – зевала. Мало того, что после бодрящей прогулки по болоту с последующим забегом от быка ноги не просто гудели, а отваливались, так еще и Зяма настоял на срочном ритуале. Привязать фамильяра к своей силе, это одно, а вот чтобы он беспрепятственно мог переноситься к ведьме, совсем другое.

   Вид моего ритуального тесака впечатлил Зяму до обморока. Далее последовали веселые игры под названием «Как выжать из фамильяра каплю крови, не прирезав его при этом». В результате я сама чуть не осталась без пальца, а позже и косы, когда потребовалось пара волосков.

   Зато теперь хомяк гордо восседает на моем плече, пока идет раздача покупок.

   – Они же все красные, – прошипел он мне на ухо, наблюдая, как Вилька и Нора устроили драку за бусы.

   – Старые соперницы, – вздохнула я.

   Эти двое делили все: от лишнего вершка, на который, по мнению соседки, сдвинут забор, до внимания мужчин. По стечению обстоятельств замужем была только Вилька, поэтому ее Рен так же периодически становился камнем преткновения. Одна ревновала, вторая искренне полагала, что мужика удерживают насильно, не без помощи моих зелий. Бедняга регулярно получал оплеухи от благоверной и литры отворотного от Норы. Причем она мне, соответственно, не доверяла, и варила все сама. Несложно догадаться, что самое популярное средство в их доме было слабительное. После него шло крепящее.

   – А у нас тут беда, – староста перекатился с носка на пятку. Слушать скандал, разгорающийся по третьему разу, у Пахома желания не было.

   – Да? – удивилась я. Вроде как всего-то ничего отсутствовала.

   – Серендил опять запил, – скорбным тоном поведал он.

   – Быть не может, – охнула я.

   Всем хорош мужик: и собой, и мастеровитый, но как капля в рот попадет – все, запой недельный. Нет, он не буйный, наоборот, можно сказать, позитивный пьяный: песни поет, жену не мордует, с соседями приветлив. Но он является также местным знахарем-самоучкой по животным. Отел там какой, коза ногу подвернула, собака лаять не может – все к нему идут. И спасибо Матери-Природе за это! Не хватало мне еще и с животными возиться.

   Вот я его и заговорила на отвращение к спиртному.

   – Он ухо застудил, – извиняясь, развел руками староста. – Чтобы тебя не ждать, ему жена компресс из самогонки сделала. Вот он и надышался. А потом уже и за саму бутыль принялся. Надо бы обновить заговор. Фроська отелиться должна со дня на день.

   – Вот вы нелюди, – зафыркал Зяма. – Последней радости мужика лишаете. Небось, вы и сами, Пахом, горазды к чарке приложиться?

   – Вы не правы, уважаемый Зяма, – важно ответил староста. Даже обидно стало. Со мной с первых дней все на «ты», а фамильяр – уважаемый. – Одно дело под уху наваристую для аппетита принять, а совсем другое – глушить ее, родимую, по поводу и без.

   Хомяк выразительно хмыкнул. Пришлось поведать ему интересный факт:

   – Если Серендил не сможет принимать роды у коровы, это придется делать мне.

   – Заговор – ерунда, – тут же сориентировался Зяма. – Слишком много факторов должно совпасть, чтобы он вышел качественный. Фаза луны, расположение звезд, ухнувший в нужный момент филин, правильный шелест березы, с которой будет обниматься голая ведьма.

   Пахом от удивления подавился. Шаловливое воображение явно подкинуло ему яркий образ. Но, не смея кашлять, мужчина просто выкатил глаза, покраснел и натужно сипел. Обнаженных ведьм на территории его деревень староста лицезреть не желал. Точнее, он опасался, что подобное зрелище очень понравится мужской части, и совершенно придется не по вкусу женской.

   – Не переживайте, – поспешила я успокоить Пахома. Заговоры, которые проводятся в натуральном виде при свете луны, мне не подвластны. Силенок не хватит. – Он шутит.

   – У-у, старый шалун, – насмешливо протянул Зяма. Все-таки первая встреча со старостой оставила у него неизгладимое впечатление, а меня без сковороды, которой Пахом пытался прихлопнуть говорящую мышь.

   Судя по судорожному сглатыванию Пахома, он уже вообще ни о чем, кроме пива, не думал. Даже у меня слюна во рту выделилась, хотя я и не приверженец.

   – Не, тут заговоры бесполезны, – с довольным видом подвел черту фамильяр. – Нам надо что-то более эффективное. Иви, морок можешь создать?

   – Слабенький, – виновато буркнула я. – И небольшого размера.

   – Надо какого-нибудь страшного демона изобразить. С рогами, копытами и бородой. Чтобы пациент посчитал, что допился вот до такого безобразия, – поведал нам свой хитрый план Зяма.

   Староста задумчиво пощипал бороду. Его жена бросила ревнивый взгляд в нашу сторону. Я попыталась принять самый невинный вид, но, судя по прищуру Мидеи, супруга ждет веселое и увлекательное выяснение отношений. Бабы всех Бздыжников без разбору пилили своих мужей за интерес к ведьме. Откуда я знаю? Да любой скандал здесь быстро превращался массовое мероприятие.

   – Нет, – отрицательно качнул головой Пахом, еще не знающий о нависшей угрозе, – не поможет. Он его за собутыльника примет. С Серендилом же никто из деревенских пить долго не способен, а поговорить он любит.

   – А белочка подойдет? – я припомнила чудную картину, когда отец ползал по полу и верещал, что по его орешки пришел страшный зверек. – Сделать ее плешивой, с безумными глазами и раздражающим смехом.

   – Хм, – заинтересовался староста. – Глядишь, и получится.

   Мы с тоской посмотрели на уже красных спорщиц.

   – Может, их водой окатить? – внес радикальное предложение Зяма.

   А мы со старостой только вздохнули в ответ, ибо знаем – не поможет, лишь визгу прибавится.

   Но конфликт удалось погасить, как ни странно, бабе Гэле. С неизменной присказкой «Дорогу пожилой женщине» она растолкала зевак, бесцеремонно покопалась в корзине и скривилась.

   – Вот эти хочу, – баба Гэла без проблем выдернула из рук скандалисток бусы, которые и стали предметом спора.

   Пока Вилька и Рона удивленно хлопали глазами, с невозмутимым видом надела украшение и пошла дальше по своим делам. Зяма восхищенно присвистнул. Да, это особый уровень нахальства и самоуверенности, отточенный годами утренних разминок перед домом старосты.

   – Пс-с-с! – раздалось из зарослей акации. – Пс-с-с-с! Да ведьма же!

   – Тебя зовут, – намекнул мне Пахом, будто у кого-то имелось сомнение. – Иди, Ивушка, я за раздачей пригляжу. И про Серендила не забудь.

   Идти мне действительно хотелось. Но только по направлению к избушке. Но Бздыжники хоть и смирились с ведьмой, в дом ко мне по-прежнему большинство заходить опасается, поэтому разговоры часто проходят в кустах, чтобы случайно не попасться на глаза сплетникам. Где я только не сидела: и в сирени, и в малине, и в шиповнике, и в бересклете, и в лещине. Везде, в общем. И шипы потом из неподходящих мест доставала.

   – Куда это мы? – удивился Зяма, пока я продиралась сквозь ветки акации. – Хотя да, зря, наверное, спросил.

   К засаде на ведьму жуликоватый рыбак Энд подготовился основательно. На земле было расстелено полотенчико, а уж на нем возлежали ломоть хлеба, яйца, перья лука и гордо возвышалась крынка молока.

   Я погоняла слюну за щекой (поднять подняли, а накормить забыли, а точнее, не дали, споро потащив на раздачу), и, грозно уперев руки в бока, нависла над мужчиной:

   – Ну-с, сразу предупреждаю – яды не варю. Тем более, твоя теща вполне производит его сама сколько угодно. Так что есть все основания предполагать, что просто не подействует.

   – О, – обрадовался Энд, – так ты тоже мою обожаемую тещу, дай Мать-Природа ей здоровья, что б она еще раз замуж вышла и свалила от нас, гадюкой считаешь? Но я не об этом. Проблемка у меня, ведьма. Очень неприятная, – он залился румянцем и кивнул вниз. – Покраснело и чешется.

   – Ну, насколько мы видим, твои яйца чисты и даже ничего так на вид, вполне аппетитные, – спошлил Зяма.

   Я страшная, грозная ведьма, мне стыдиться не полагается. Но щеки все-таки потеплели.

   – Да не эти, – всплеснул руками рыбак. – Мои, родные. – И вцепился в завязки от портов: – Хочешь, покажу?

   – Жажду, – мрачно сказала я. – Знахарю покажешь. В Веселых Волнушках.

   Энд аж затрясся и побледнел. Убойный рыбный аромат, вызывающий у окружающих слезу, только усилился, распугивая мошкару.

   – Нельзя мне к знахарю! Если теща прознает, все одна дорога останется – в колодец.

   – Вот ты злыдень, – умилился фамильяр. – Воду всей деревне же потравишь. Лучше в лес иди, только высоко не вешайся. Волков заодно покормишь.

   – Сознавайся, – наставив палец на рыбака, строгим тоном приказала я, – с кем гулял от жены?

   – Да как можно! – обиженно засопел мужчина. Прямо храмовый радетель в доме терпимости. – Я женку люблю. Даже тещеньку терплю, а сколько раз было желание ее вместе с сетью в речку бросить!

   Тут я согласна, высшая степень привязанности к супруге – не пытаться убить Морику. Даже у меня, нет-нет да проскакивают кровожадные мысли. Баба она склочная и желчная. Гадостями засыплет по самые уши, а потом овечкой кроткой прикидывается, когда оппонент не выдерживает и отвечает ей в таком же духе. Дальше следует сцена со стенаниями и слезами, а местные кумушки тебе в спину еще долго будут плеваться.

   – Моешься часто? – я выразительно потянула носом.

   – Каждый день, - оскорбился Энд.

   - А целиком? – подозрительно уточнил Зяма.

   – Ну, я же в речку постоянно захожу, – смутился товарищ. – Мне хватает.

   – Я этого не слышал, – простонал фамильяр и решил спрятаться у меня за косой, щекотно перебирая лапками. – Иви, прочти им, что ли, лекцию о чистоте.

   – Не поможет, – со вздохом призналась я. – Проще настойки делать. Сейчас принесу. Только все равно придется несколько дней подряд мыться. С мылом. А иначе раздражение перейдет в заражение. А следом и ампутация.

   – Ась? – хлопнул ресницами рыбак.

   – Ножом, чик – и все, – охотно пояснил ему Зяма.

   К операции по спасению животных от ведьмы (или меня от Сигизмунда) было решено привлечь жену безвременно запившего. Женщина только виновато прятала глаза, пока я отчитывала ее за выведение из строя местного животного знахаря. Я понимаю, что привыкшие обходиться подручными средствами жители Бздыжников во всем полагаются на универсальное лекарство – самогон. Но не прикладывать же его к любой болячке.

   Монстрик у меня вышел на загляденье. Ката, жена нашего подопытного, взвизгнула и рефлекторно стала шарить вокруг себя рукой в поисках универсального средства от всех проблем – дубинки потяжелее. Даже Зяма оценил мою фантазию, назвав ее больной. Белка получилась немножко кривой, из-за этого ее глаза находились на разном уровне и косили. Ушки с облезлыми кисточками странно обвисали к кончику. Хвост вообще волочился за ней по земле.

   Итак, мы с Зямой прильнули к щелям в заборе.

   На крыльце дома с блаженной улыбкой расположился мужчина в одних портах. Он нежно, можно сказать даже любовно, обнимал бутыль. Приход белки он воспринял весьма по-доброму.

   – Ути прелесть, – засюсюкал Серендил, пока фантом шатающейся походкой полз до него. – Какая красавица. В гости решила зайти?

   Все, допился. Нам на ядоделании рассказывали, что самая страшная отрава – это алкоголь. Большинство ядов убивает сразу, а он – долго и мучительно. Но самое его коварство не в этом. Чем больше употребляешь, тем прекрасней кажется мир и люди вокруг. Сколько забавных историй было в Академии, когда первая красавица просыпалась в постели с прыщавым ботаником, или, наоборот, наутро парень обнаруживал восьмипудовый подарок на соседней подушке. В общем, моя белочка пришлась пьяному по душе.

   Тут подоспел и выход Каты. Женщина походкой от бедра проплыла мимо благоверного.

   – Дорогая, – оживился Серендил, – смотри, какая лапочка к нам во двор забралась.

   – Где? – Ката оглянулась вокруг.

   – Да вот же, – пьяница ткнул пальцем в фантом. – Белочка.

   Его супруга недовольно поджала губы. И какая актриса пропадает в Бздыжниках!

   – Тут никого нет. Видимо, с пьяных глаза показалось.

   – Как нет? – удивился мужчина.

   – Иди проспись! – сердито прикрикнула она на мужа. – Уже белочки мерещатся! Фроська вот-вот отелится! А наша ведьма в животных не специалист! Вон, с Сигизмундом до сих пор договориться не может.

   Я бы даже возмутилась. Наверное. Но бить в грудь и доказывать, будто ты на все руки мастер, чревато.

   – О, ведьма! – обрадовался моему филею, откормленному на пирожках, мужской голос.

   Следом раздался смачный звук подзатыльника.

   – Куда смотришь, ирод? – грозно прошипела женщина. Я же не виновата, что щель для меня в заборе нашлась только на уровне талии. – Не видишь, что ли, человек делом занят, а не прохлаждается.

   – Нормально, – возмутился мужик. – Если я подглядываю, так сразу «на тебе скалкой, извращенец», а ведьме можно?

   – Если она Серендила выведет из запоя – ей все можно, – отрезал женский голос сурово, и через паузу несколько задумчиво добавил: – Надо ей пирожков напечь. С картошкой. А то одни кости, – и трагически вздохнул.

   Вот же неугомонные! Где они на попе нашли кости? Их там природой не предусмотрено.

   – Иви! – нервно позвал меня фамильяр. – Ты чего отвлекаешься?

   И действительно, пока я прислушивалась к обсуждению своей фигуры, белка вышла из-под контроля и принялась мерцать. Серендил удивленно взирал на светопреставление. Даже начал подозрительно принюхиваться к горлышку бутылки. Ура, процесс пошел!

   – Сейчас поправим, – я потянулась к нитям управления. Но вместо привычных крох подушечки пальцев поглотила волна.

   – Иви! – рявкнул мне прямо в ухо Зяма, но уже было поздно.

   Белочка резко стала белкой. Я бы даже сказала – с именем и фамилией. Фантом разросся до человеческого размера.

   Серендил выразился емко и коротко. Бутыль была отброшена, а сам он вскочил на ноги, пошатываясь, но все равно прикрывая жену от целенаправленно идущего вперед зверя, который широко расставил лапы.

   – Беги, Ката! – прохрипел герой, активно пытаясь отломать кусок перил от крыльца. Конечно, шуба в натуральный рост пропадает. Правда, плешивая. – За ведьмой беги! Нет, мужиков собирай! И баб! Всех!

   Но жена-то была в курсе, что пушной зверек лишь иллюзия. Она только с нежностью смотрела, как благоверный ломает имущество.

   – Иви, он сейчас в крыльцо войдет, – хомяк недовольно засопел. – Гаси фантом, а то догадается. Белки-призраки здесь не водятся.

   Но меня уже вело от всплеска. Я ткнулась лбом в забор, чтобы не свалиться, и через силу сжала кулак.

   – Масштаб, балда! – крикнул фамильяр, отчаянно цепляясь за мою косу.

   Маленькие фантомы исчезают с негромким хлопком. Наша же белища рванула от души.

   – Какое счастье, что у тебя есть я, – Зяма устроился у меня прямо на груди. Я почему-то смотрела в синее небо. Пара минут потребовалась на осознание, что я валяюсь под забором, как самый последний опойка. – Пришлось втянуть выброс, а то бы дом снесло. Кстати, забери, пока меня не разорвало. – К моей щеке прикоснулась лапа.

   – Кхе-кхе, – я чуть не задохнулась под бурным потоком. – Откуда столько? Ты же маленький.

   – Зато вместительный, – ехидно ответил Зяма. – Хорошо еще, часть успел на подавление шума бросить, а иначе тобой сейчас любовались бы жители всех трех Бздыжников.

   Валяться на земле тут же стало неудобно. Не то чтобы до этого редкая травка периной была, но если новость о моем обмороке облетит женское население, то смерть мне придет через откорм.

   Зяма легко спрыгнул с меня. Со стороны посмотришь – не хомяк, а лучший плясун подмостков. Фамильяр примерился к дыре внизу забора и… застрял.

   – Иви! – фыркнул он.

   – Тебя вытащить, или подтолкнуть? – я скосила глаза на упитанный рыжий зад. – А может, вообще на диету посадить?

   Я с кряхтением перевернулась на живот и с трудом встала на четвереньки.

   – Так. Все нормально, – доложил вести с полей Зяма. – Мужик бутыль выливает, жена рядом слезами умывается от радости. Теперь вытаскивай меня, и ходу отсюда.

   Вот где мне умение передвигаться по кустам пригодилось. Внешний вид я имела боевой, точнее послебоевой, когда тебя враг основательно в грязи повалял, и нарываться на ненужные вопросы вовсе не хотелось.

   Ноги слушались плохо, поэтому в сирени было принято решение сделать передышку.

   – Знаешь, Иви, – фамильяр подозрительно взглянул на меня, – такие скачки силы не нормальны. Одно дело адаптация, другое – непроизвольные выбросы. И ты им не больно и удивляешься. Что, раньше подобное бывало?

   – За учебу раза три, – созналась я. Здесь травка определенно мягче. Дожила, уже как коза рассуждаю. – Один раз я разнесла котел на зельеварении. Была третья пересдача, и мне настоятельно советовали сдать. Я перенервничала. Зато, когда соскребли остатки зелья со стен, его признали качественным. Потом на проклятиях наградила не манекен, а всех присутствующих. – Потому что нечего было за спиной гнусно хихикать. Да и как наградила – от души. Всем профессорским составом язвы с учеников удаляли. – Ну и перед самой прощальной церемонией взорвала дверь своей комнаты. – Пошутили одногруппницы. Мол, традиция есть такая. Если даже она и есть, то двери в одной комнате теперь нет. Восстановлению не подлежит. – Но мой уровень силы все равно остался неизменным. Обозвали это скачками от перенапряжения, эмоций и гормонов.

   – Да что ты говоришь, – насмешливо расфыркался Зяма. – А ты хоть раз их посвящала в то, что сила у тебя родовая?

   – Эм, – я растерянно принялась теребить косу, - какая ж она родовая, если в семье я одна ведьма?

   – Все с тобой ясно, – фамильяр легко перебежал на другое плечо, скатился к сгибу локтя, чтобы добраться до ладони. И как кусит! – Чего вопишь? Не больно же. – А я не вопила. Я возмущалась. Только слова не успела подобрать, поэтому ограничилась звуками. – А нечего так плебейски волосы теребить. Ты теперь ведьма уважаемая, с фамильяром. Учись себя подавать.

   Я дико извиняюсь, но как подавать? Под соусом или с яблоками? А блюдо какое брать: простое или расписное?

   – А ничего, что грязная сижу в кустах? Как это, по-твоему, можно подать? – ядовитым тоном поинтересовалась я.

   – Как работу, – Зяма снова забрался на плечо. – А вот волосы теребить – признак неуверенности в себе.

   – Я тебя умоляю, – всплеснула руками, чуть не отправив хомяка в полет, – в Бздыжниках уже давно сложилось мнение обо мне. Местами даже лестное.

   – Еще раз укусить? – иронично поинтересовался Зяма. – Нет? Тогда встаем и двигаемся к избушке. Там есть умывальник. Я все-таки сделаю из тебя приличную ведьму.

   Я тактично решила умолчать, что подобного словосочетания Мать-Природа изначально и не предполагала.

   Через порог родного дома я переползла из последних сил. Если бы не зудящий над ухом фамильяр, давно бы плюнула и перешла на четвереньки.

   Только успела отдышаться, умыться и заткнуть Зяму морковкой, как снаружи раздалось:

   – Ведьма, а, ведьма!

   Хомяк аж подавился от наглого свиста. Нас в Академии учили, что дом полагается обнести охранной заговоренной оградой. Вообще замечательно, если получится черепами ее украсить.

   Моя же избушка не имела даже хлипенького забора. Зачем, если жители Бздыжников и так из суеверий и близко не подходят. Один староста, как самый смелый (или назначенный), может безбоязненно переступать порог моего дома. Еще раз спасибо ему за сюрприз. Вон на стене висит. Я попыталась шкуру отодрать (под ехидные комментарии Зямы), чтобы переместить ее на пол. А то ночью встала попить, и чуть не отошла с непривычки в мир иной, когда лунный свет подсветил замершие глаза. Но приколочен подарок был на совесть. Фамильяр, конечно, предложил отрезать ему голову, но пока к столь садистским методам моя душа готова не была.

   Вопли снаружи не утихали.

   – Ну? – я облокотилась на подоконник. – Вот вам ведьма. Чего надо-то?

   Целая толпа из трех мужиков с мокрыми штанами зашушукалась. В итоге вперед вытолкали самого сухого, прижимающего к груди ловушку с одним раком.

   – Там это, – он мотнул головой в сторону леса, – в заводи. Русалка!

   – Серьезно? – Зяма аж с подоконника чуть не навернулся.

   Я лишь дернула уголком рта. Знал бы фамильяр, сколько раз мне приходилось усмирять домовых, банников, лешего и прочую нечисть, существующую исключительно в богатом воображении жителей Бздыжников.

ГЛАВА 5.

Утро нового дня я встречала, нежась на мягкой перинке под вздохи Зямы. Фамильяр сидел на окне и с тоской смотрел вдаль. И, заметив, что я проснулась, решил, что страдать одному негоже.

   – И вот как из тебя в таких условиях сделать приличную ведьму? – с надрывом в голосе вопросил хомяк. – Вот чем мы вчера занимались? Выясняли, кого приняли подвыпившие мужики за русалку! Пошла девушка в лес по ягоды. Захотела искупаться. Кто ж знал, что в кустах троица на другом краю заводи ловит раков? Она шум услышала и нырнула. А деревенские хорошо плавают. В общем, оставила о себе в напоминание только круги на воде. А как она за кустами на берег выбиралась, принявшие на грудь уже не видели. Потом снимали несуществующую порчу. Затем пришел мужик этот... Дорн вроде. Ну что я тут могу сказать: зуд в пятке – это серьезно. Ампутация однозначно. Далее принесли крынку скисшего молока, чтобы ты посмотрела, почему испортилось. Еще был крот, посягнувший на огород. Тебя просили его прогнать. К соседям. И апофеоз – пропавшие портки, которые жена старосты вывесила для просушки. Вот тут нам пришлось поднапрячь соображалку и найти их… пожеванными козлом! В канаве.

   – Ну как-то так, – согласилась я с фамильяром. Пугать Зяму тем, что это был, по сути, спокойный день, я не стала.

   – А еще, – он воинственно подпрыгнул на месте, – я посмотрел твои настойки. Преимущественно там от диареи и для желудка. Я прошу прощения, но здешний контингент только ест и гадит?

   – Неправда, – обиделась я за жителей Бздыжников. Они хорошие, когда меня не трогают. Вон шкуру подарили. – Там еще и снотворная настойка была.

   – И спят, – поставил точку в споре Зяма.

   – И что ты предлагаешь? – пришлось вылезать из-под уютного одеяла. – Сжечь Бздыжники? – не люблю я подобные диспуты с утра. Они вредны для кожи и нервных клеток.

   Зяма аж подавился от открывшихся перспектив:

   – Зачем же так радикально? Проще, чтобы староста отправил в Ковен отказ от ведьмы.

   – Вот и говорю – сжечь, – с мрачной решимостью я побрела к умывальнику. – Они, знаешь, сколько без ведьмы жили? И сколько им следующую ждать придется? Нет, мирно мы точно не разойдемся.

   В такое утро как не порадовать себя блинчиками? И пока я возилась возле печи, Зяма что-то бухтел тихонько. Подоспевший самовар по времени совпал с концом страданий хомяка.

   – Да что я, фамильяр в шестом поколении, с трудностями не справлюсь? – рыжая шерстка даже распушилась от воинственного настроя. – Подумаешь, тут все животами страдают. Зато нам равных в настойках не будет! А родовую магию можно натренировать… на жуках, которые клубни жрут. А еще, глядишь, и какие разбойники подвернутся. Вообще красота!

   Я в ответ лишь еле слышно хмыкнула. Бедные, бедные жуки, еще никогда их так цинично не истребляла ведьма с нестабильной родовой магией.

   Под ложечкой неприятно екнуло. Ведь до того момента, как Зяма стал законченным оптимистом, я серьезно его слова о наследственной силе и не воспринимала. Но то, как самоотверженно он принялся убеждать самого себя, намекнуло о больших проблемах.

   Но предаваться унынию в такой погожий солнечный денек – не в моем духе. Поэтому я просто решила заесть стресс.

   Деликатный стук в дверь меня озадачил. Староста всегда лупит кулаком так, что я всерьез опасаюсь остаться с пустым проемом. Другие же предпочитают голосить с улицы.

   – Входите, – крикнула я, поспешно вытирая руки.

   Личность, забредшая на порог моего дома, была мне не знакома. Высокий, белобрысый, в одежде боевого мага и с мечом. Одним словом, не местный. Только, как бы сказали в Бздыжниках, худенький и бледненький.

   – О, – обрадовался Зяма, – мученик Брунгильды явился.

   – А? – я от удивления чуть чашку на пол не смахнула.

   – Ты, наверное, хотел сказать «ученик», Залман? – мягким бархатным тоном спросил гость.

   – Я что хотел, то и сказал, – хомяк с деловым видом полез в блюдечко с вареньем. – М-м, грушевое. И теперь меня зовут Зяма.

   – Как? – светлые брови поползли на лоб. – Кто посмел?

   – Моя новая ведьма, – сдал фамильяр без зазрения совести. Еще и лапкой в мою сторону ткнул. – Иви Соврен.

   – Но…? – белобрысый нахмурился. Тонкий нос при этом забавно сморщился. – У меня медальон!

   – А у меня – кровь, – брякнула с расстройства я.

   – Поздравляю, – вконец растерялся гость. – Но я чего-то не понимаю. Залман… Зяма, почему, вернувшись после того, как Брунгильда меня отправила на месяц домой проведать семью, я узнал, что наставница мертва, дом продан, фамильяр отдан по завещанию какой-то посредственной ведьме?

   Ишь ты, умник выискался! Недолго думая (а это я умею делать от души), швырнула в него проклятие острого поноса. Это хомяк виноват. Недавно обсуждали – и вот засело у меня в голове.

   Я даже на секунду успела пожалеть о своей эмоциональности. Все-таки утро, завтрак, а тут этот… с неприятностями.

   Но снять проклятие я с блондинчика не успела. А потому что снимать-то было нечего. Оно просто черной пылью осело у его ног!

   – Иви, Иви, – обреченно вздохнул Зяма, – уж лучше бы ты в него сковородой кинула, и то эффект был бы… просто был. На нем же мой медальон!

   Я открыла рот, чтобы объяснить хомяку, что рисковать последней кухонной утварью не собираюсь, но тут же захлопнула его, наткнувшись на ехидный прищур мага.

   – Она еще и необразованная, – протянул этот обладатель шикарного голоса и запредельной наглости.

   – Она, – я поднялась и приняла стойку, столь любимую женской частью Бзджыников, уперев кулаки в бока, – может, и пожалела для твоей черепушки сковородку, но для спины ей совершенно не жалко ухвата.

   – У меня вообще-то меч, – заявил отчаянный белобрысый, и в доказательство тронул ладонью эфес клинка, болтающегося на бедре.

   – Ха! – я гордо вздернула подбородок. – Если хочешь знать, один тут уже потыкал в меня железякой, с очень трагичным исходом для себя.

   – Иви! – резко крикнул Зяма. – Ты теряешь контроль!

   Сердито полыхнула зеленым взглядом на предателя родной ведьмы:

   – Я теряю терпение, если быть точной.

   – Да нет, – и Зяма выразительно кивнул мордочкой на шкуру медведя.

   Экспрессивное, но исключительно культурное высказывание гостя потонуло в моем визге, потому что то, что мертвое, не должно крутить башкой!

    – Иви! – фамильяр в очередной раз решил достучаться до меня. – Просто отпусти силу! Я ее распылю. Выдохни. Еще выдохни.

   Но пока я пыхтела, как целая изба самоваров, гость решил проявить свои лучшие качества – идиотизм и героизм. По отдельности они еще ничего так, но в комплекте – кошмарный ужас.

   Вытащив все-таки из ножен меч, он решил атаковать шкуру. А я вчера имела неосторожность бросить сапожки, в которых щеголяла в городе, прямо у порога. Белобрысый запнулся о неожиданное препятствие, пролетев по инерции вперед несколько шагов и… проткнул матрас на кровати. Жалко, головой в стену не вошел, подушки смягчили удар.

   От такого наглого покушения на мою лежанку, я даже отпустила силу и не заметила. Только предательская слабость подкосила колени, и я рухнула на лавочку.

   – Мда, – глубокомысленно произнес Зяма, – если раньше я и сомневался в затее Брунгильды, то теперь точно уверен, что вы двое просто созданы для того, чтобы не убиться поодиночке. Только коллективно.

   Мы с бессовестным покусителем на мой матрас замерли в странных напряженных позах: он при попытке слезть на пол попой вперед, а я тщетно ища опору на столе (под ладонью оказалось блюдце с чаем, хорошо еще, остывшим).

   – О чем это ты там говоришь? – свистящим шепотом поинтересовалась я. – Что за затея?

   – О, тут все просто, – фамильяр нахально покачал головой, – у Брунгильды на попечении имелся маг, неспособный нормально управлять своей силой. – Я насмешливо фыркнула. – Иногда большой резерв бывает в минус. Кристоф не в состоянии создать ничего филигранно-утонченного, только залить всю округу магическим огнем. Тот редкий случай, когда их Гильдия официально направила своего на обучение к ведьме. Это произошло в аккурат, как был снесен до самого основания один из корпусов Магической Академии Воителей. Кажется, кто-то неудачно чихнул во время отработки классической атаки, да? – Сидящий на полу блондин покраснел, но спорить не стал. – Ведьмы же в противовес магам плетут проклятия тонко и незаметно, работая с ниточкой потока. Вот такому умению сдерживать свои способности и должен был обучиться у Брунгильды сей юноша. Чем и занимался на протяжении, хо-хо, пяти лет. Но у Кристофа еще одна беда. Он умный. Нет, не так. Он заумный, во. Но признаваться в грехе для самосовершенствования он не желает. – Гость хотел что-то возразить, но Зяма уже переключился на меня. – А еще у Брунгильды была наследница силы. Бестолковая, простая, и добрая. – Настала моя очередь краснеть. – Но упрямая и пробивная. В общем, так себе наборчик для ведьмы. – Блондин заносчиво глянул в мою сторону. Я в ответ фыркнула. – Поэтому она и сделала меня по факту фамильяром у обоих одновременно, в надежде, что трудности вас сплочат и подстегнут для дальнейшего развития. Эта встреча планировалась несколько позже, Кристоф должен был еще месяц наслаждаться теплым семейным общением. – На это заявление блондин неприязненно поджал губы. – Но раз так вышло, знакомьтесь: Иви Соврен, наследница силы Брунгильды, и Кристоф Паркс, маг из прославленной семьи воинов. Отныне вы оба под моим надзором. Совет да любовь, плодитесь и размножайтесь… тьфу ты, не туда занесло. Но основную мысль, я надеюсь, вы поняли?

   А то. Лично я все так же склоняюсь к ухвату, которым прогоню нахала из своей избы.

   – Ясно, – маг встал и брезгливо принялся отряхивать свою амуницию. – Где я могу освежиться после дороги?

   Я молча ткнула в направлении болота. Места у нас хорошие – глухие, топкие. А может, мне повезет, и по пути блондинчику попадется Сигизмунд? Тут бы я с удовольствием поставила на быка, и заодно проверила спринтерские способности Кристофа.

   Все же гость незваный, но, как выяснилось, жданный, отправился покорять неизведанные территории за огородом в таинственное место под названием «сортир». Сначала мы долго убеждали блондина, что это вовсе не шутки, и облегчить свою совесть и душу нужно именно вон в том хлипком и небольшом сарае, возле которого буйно растет малина. Да, там действительно деревянный короб с дыркой. Нет, если наглый вторженец желает принять ванну, то, так и быть, я выделю ему для этих целей бочку, которую он сам же и будет наполнять. И, кстати, малинку он может опробовать в качестве перекуса. Но тут Зяма исхитрился отвесить мне магический подзатыльник, и посоветовал Кристофу не слушать вредных ведьм.

   – Он что, меч с собой в сортир поволок? – я удивленно вытянула шею, любуясь затянутой в амуницию фигурой.

   – Так, Иви, – фамильяр уселся на откормленную попу, – а теперь серьезно. Тебе род Паркс ни о чем не говорит?

   Я со вздохом побрела приводить свое спальное место в порядок. Не настолько я дремучая, как представляет себе Зяма. Командующий Вильгельм Паркс был мечтой многих девчонок в Ведической Академии, несмотря на свой уже немалый возраст. Просто в учебнике его портрет имел поразительную молодость и брутальность. Сколько раз хранительница библиотеки жаловалась ректору, что опять из книги вырвали страницу, где он изображен на коне и с поднятым мечом. Оплот защиты наших земель и бла-бла-бла.

   – Говорит, – нехотя созналась я.

   – Вот ты сама и подумай. Кристоф у него – один наследник. Все остальные дочери. Корона просто не может признать, что у лучшего командующего сын – неудачник. Думаешь, Ковен по доброте душевной взял парня на поруки? Им поступило распоряжение свыше. И отказ, как ты понимаешь, был неприемлем. Впрочем, он оказался не то, чтобы плох, скорее, излишне начитанным и правильным. Но основная беда Кристофа не в этом. Ты, наверное, успела заметить, что мальчик совершенно не приспособлен к простой жизни. А через год он должен, как выдающийся представитель своего славного рода, прослужить короне на границе хотя бы месяца три. Это традиция. И представь, если он там опозорится? Помимо урона репутации командующего, обвинят во всем Ковен.

   Пришлось достать иголку и нитку. Спасть на дырявом матрасе мне совсем не улыбалось.

   – Кажется, я знаю, от чего преставилась тетушка Брунгильда, – фыркнула себе под нос.

   – От возраста, – Зяма неодобрительно цыкнул на меня – Тетушкой ее по праву мог называть разве что твой прадед. И еще момент. Пока на нем добровольно отданный медальон, твоя магия на Кристофа не подействует. Впрочем, как и его на законную хозяйку фамильяра.

   Я от сердитого сопения чуть палец себе не проколола иголкой. Ну как мне ему объяснить, что дело вовсе не в блондинчике и его папаше. У меня никогда не было своего пространства! Комнату я делила с сестрами. В академическом общежитии нас с «низким» и «ниже среднего» уровнем дара селили по четыре девушки в крошечные клетушки. А в Бздыжниках у меня свой дом. Собственный. Маленький, но уютный. И вот приехал. Я его, конечно, попытаюсь выпереть в деревню, но ведь не выпрется же. Да и кто незнакомого мага в дом пустит? Тут ведьмы – народ свой, а вот такие заезжие лощеные красавчики никому не нужны.

   – Иви, все не так плохо, – попытался утешить меня Зяма. – Зато у него хорошая теоретическая база. И он умеет справляться с всплесками. Опять же, мужская сила тебе не помешает. Те же дрова нарубить.

   Я прищурилась. Что ж, хотели устроить погружение Кристофу в жизнь вдали от цивилизации, Бздыжники ему в помощь.

   Только оставался еще один вопрос:

   – Почему же тетушка Брунгильда не отправила его к другой ведьме, постарше и поопытней?

   – Так она и пыталась с ним работать с позиции возраста накопленных умений и знаний, – покаялся Зяма. – Как ты понимаешь, эффекта не достигла.

   – Отлично, – я раздраженно помассировала виски. Утро вышло настолько отвратительным, что захотелось заткнуть весело щебечущих за окном птичек. – И почему в завещании ничего не сказано о нагрузке в виде спесивого мага? Кстати, об этом. Куда делись все сбережения тетушки Брунгильды?

   Хомяк по-деловому зафырчал и полез в свою клетку.

   – Ой, что-то так спать охота. Всю ночь мучился, а теперь в сон клонит.

   – Зяма! – с угрозой протянула я. – Где деньги?

   – Где надо, – недовольно сознался фамильяр. – Только ты получишь их не раньше, чем с границы пришлют удовлетворительную характеристику на Кристофа.

   Помянув ласковым словом извороты тетушкиной фантазии и пожелав ее духу спокойного пребывания в мире мертвых, я решила уточнить:

   – Все деньги получу?

   – До медяшки, – заверил меня хомяк.

   А у меня почему-то возникла ассоциация с Алькой-процентщицей. Была у нас в Ведической Академии такая выдающаяся личность. Студенты – народ бедный, и от стипендии (кому повезло ее хотя бы пощупать глазом) не остается ничего буквально через пару дней. Вот и придумала Алька давать деньги в долг под бешеные проценты, а поскольку проклятийница она талантливая, с возвратом у нее проблем не было. Причем обдурить легко могла самого академического казначея. Поговаривают, даже ректор как-то у нее занимал.

   Из путешествия блондин вернулся еще более несчастным, чем уходил.

   – Умываться, – я указала на рукомойник в углу. – Есть, – мой палец переместился на стол.

   – Спасибо, – уныло протянул гость, подозревая, что еда отравлена.

   Брызгался он в результате долго.

   – Ой, вода кончилась, – он растерянно посмотрел по сторонам. Пришлось подать ему рукашник.

   – Потом принесешь еще, – я была само великодушие. – Колодец рядом. Но сначала пей чай, пока не остыл.

   – Благодарю, – он сморщил свой явно родовитый нос, – но предпочту перекусить на постоялом дворе.

   – Хорошая