Пойдем по краю. Тесс Скай

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23

АННОТАЦИЯ

Мы могли громко кричать, как сильно ненавидим друг друга. Мы старались идти разными дорогами. Мы отворачивались и прятали слезы, когда острые осколки взаимных оскорблений ранили сердца. Но твой пламенный взгляд, пойманный случайно, перевернул мою душу. Теперь я люблю и знаю, что любима тобой. Я выбираю нас и приглашаю тебя в новую, полную опасностей жизнь. Ты пойдешь по краю?..

ГЛАВА 1

Под стук собственных каблуков я бежала к автобусной остановке. На улице в столь поздний час уже не было ни души. Этот район не слыл криминальным – обычный спальный, а в дальнем конце приют для животных, где я помогала три раза в неделю, в перерывах между учебой на ветеринара и работой менеджером в известной газете. Автобус ходил по расписанию, а я безнадежно опаздывала.

   Как и ожидалось, транспорт моргнул габаритами в прощании и скрылся за поворотом. Теперь следовало остановиться и решить, что делать дальше. Рассеянный взгляд скользил по окрестностям. Сердце гулко забилось, когда показалось, что в тени ближайшего здания стоит высокий, широкоплечий мужчина. Я позабыла вдохнуть, ноги ослабли, разум кричал: «Беги!» После того, что мы вместе с двоюродными братьями натворили, это было единственным верным решением. Мысленно наградив себя подзатыльником, я приготовилась дать стрекача, но так и не сдвинулась с места, разглядывая приближающегося ко мне мужчину. Его лицо было наполовину скрыто капюшоном, оставляя видимым лишь волевой подбородок и цинично изогнутые губы. И так эта усмешка была мне знакома, что я поневоле прищурилась. Да не может быть?! Или может?.. И как вспышка: «Что он здесь забыл!?»

   Мужчина тем временем дошел до меня и…гордо прошествовал мимо. Я круто повернулась, провожая ошарашенным взглядом удаляющуюся фигуру. Моргнула и выдохнула. За спиной раздался визг автомобильных покрышек, кто-то резко затормозил.

   - Леда, а ну прыгай в машину! – послышался властный голос брата.

   Я прошествовала к черному «БМВ» Кита на ватных ногах и плюхнулась на кресло рядом с водительским. Руки тряслись, благо, брат открыл для меня дверку, но закрыла я ее с трудом.

   - Почему не позвонила? – спросил он и стремительно стартанул.

   - Телефон сел, - сумела выдавить я.

   - Тогда сидела бы и не дергалась! Или я, или Алекс забрали бы тебя! – он упомянул имя своего близнеца.

   - Алекс звонил и сказал, что сначала заберет Олю из университета, - сообщила я, пытаясь справиться с дрожью, которая не проходила после предыдущей встречи.

   - А потом у тебя неожиданно сел телефон? – Кит мне не верил и злился. – Наш замысел опасен, но сейчас мы близки к цели, поэтому не следует рисковать! – взглянул на меня. – Ты нашла подходящего журналиста, который не побоится помочь нам и выведет преступников на чистую воду?

   - Не уверена на сто процентов, - покачала головой. – Хочу удостовериться, - я потерла виски.

   - Нет времени! – он ударил по рулю. – Мы должны отомстить за Мари и избавить мир от тварей! – эмоции брата зашкаливали.

   Я глубоко вдохнула и серьезно посмотрела на Кита.

   - Думаешь, я хочу иного? – спокойно поинтересовалась. – Считаешь, я сделала мало для общего дела?

   - Нет, - брат остановил машину на светофоре, наши взгляды скрестились. – Прости, - виновато вздохнул.

   Я отвернулась к окну, вспоминая события полугодичной давности…

   …Элитный ночной клуб. Сверкают разноцветные лампочки. Музыка гремит так, что дрожат стены. По залу стелется дурман. Скромная студентка Леда Смолкина изменила привычный образ. Волосы, обычно собранные в высокий хвост, распущены. Потертые джинсы оставлены дома, в тот день на мне было короткое платье с открытыми плечами, а вместо балеток я взгромоздилась на туфли с высокими тонкими каблуками. Нанесла яркий макияж, чтобы никто и никогда не узнал. Я пришла танцевать, а до этого три месяца посещала занятия по стрип-пластике и тренинги, чтобы раскрепоститься. Серая мышка должна была исчезнуть на время и уступить место смелой и раскованной хищнице.

   Меня должны были заметить, как заметили год назад мою двоюродную сестру Марину. Мое желание исполнилось, когда два накачанных наглых типа подхватили под руки и усадили в тонированный внедорожник. Я тряслась, как лист на ветру, но старалась не подавать виду. Двести грамм коньяка согревали изнутри, придавали смелости и создавали иллюзию. Я казалась в стельку пьяной и ничего не соображающей. Помогало и знание, что за нами следуют Кит и Алекс.

   Что было после? Как в тумане. Помню полумрак и громкое сердцебиение. Мы проникли в особняк, куда привозили девушек, а затем жестоко издевались над ними. До сих пор остается загадкой, как нам удалось уйти невредимыми из проклятого дома, прихватив несколько флэшек с нужной информацией.

   От полученных знаний всем троим стало жутко, мы не говорили, но я была уверена, что и братьям снятся кошмары. В похищениях и последующих убийствах были замешены люди из правительства. Оставалось рассказать обо всем общественности. Выход нашелся – пресса. Я устроилась менеджером по рекламе в одно из старейших издательств…

   - Что было нужно тому типу? – мои воспоминания были прерваны Китом.

   - Ничего, - поспешила ответить я и хмыкнула. – Думаешь о том же, о чем и я? Все прошло слишком гладко? Нам позволили уйти и теперь следят?

   - Не исключено! На душе погано, как никогда раньше!

   - Шизофрения в последней стадии?

   - У всех троих? Думаешь, вирус подцепили? – он выгнул бровь и помотал головой.

   Я взвилась:

   - Алекс тоже что-то заметил? – от волнения кровь прилила к лицу.

   - Да. Засек вчера одного подозрительного хмыря, - мрачно поведал брат. – Ты с сестрами говорила?

   - Спрошу, - я забеспокоилась сильнее. Неужели наш эмоциональный поступок может погубить всех родных?

   - А с мамой? – продолжал допытываться Кит.

   - Нет, - я в отчаянии покачала головой. – У нее забот хватает, - посмотрела в упор на брата. – А вы с Алексом разговаривали со своими родителями?

   - Да куда там? Мамка все еще не может отпустить Мари, а отец, - обреченно махнул рукой, - горькую пьет. Как обычно, в общем…

   - Н-да, - ни убавить, ни прибавить.

   - Пусть так, - отозвался он и крепче стиснул челюсти.

   Разговор прервался, и оставшийся отрезок пути мы молча смотрели на дорогу.

   У типового девятиэтажного дома, в котором я проживала вместе с мамой и двумя младшими сестрами, Кит затормозил и предупредил напоследок:

   - Не ходи одна по пустынным закоулкам, а сейчас, как поднимешься до квартиры, позвони.

   - Окей, - я постаралась быть беспечной, чмокнула брата в щеку и заторопилась к подъезду.

   Вопреки опасениям на первом этаже меня никто не поджидал. Свет горел, а лифт исправно работал. Через две минуты я звонила брату и одновременно открывала дверь своей квартиры.

   - Ты чего в темноте? – в прихожую вышла мама и щелкнула выключателем. – Ужинать будешь?

   - Да, - есть совершенно не хотелось, но, чтобы не огорчать маму, я согласилась.

   Утром выбегали с одной из младших сестренок из подъезда. Ника была младше меня на три года и училась в выпускном классе. Сейчас она опаздывала в школу, а я торопилась в академию на лекции. На улице накрапывал мелкий осенний дождик. Ветер срывал с деревьев пожелтевшие листья, и они, красиво кружась в прохладном воздухе, падали в лужи.

   Ника раскрыла зонт. Я замешкалась, и она позвала меня, протянув руку.

   - Ныряй ко мне!

   Я подхватила ее под локоть и нервно осмотрелась. Ничего подозрительного в округе не наблюдалось. Спешили на работу люди, выезжали со стоянки автомобили.

   - Ты чего? – широко раскрыв глаза, воззрилась на меня сестра.

   Я решила не тревожить ее.

   - Нервы пошаливают.

   - Как твои дела? – обман не удался. Ника насторожилась.

   - Идут, - я повела плечами и потянула ее за собой.

   - Тогда ладно. Значит, у меня глюки!

   - Что? – я остановилась, внутри все похолодело.

   - Да видела тут одного…

   - Кого? – мое сердце ухнуло в пятки.

   - Егора. Ну того, самого… - она таинственно понизила голос.

   У меня пропал дар речи, и сестра, решив по-своему, разговорилась:

   - Я никогда не забуду противную рожу этого мерзкого мальчишки. Сейчас, конечно, он вырос, но лучше не стал!

   - Странно, - вырвалось у меня. Слова Ники я пропустила мимо ушей, думала о вчерашнем вечере.

   Сестра вытянулась в струнку и дернула меня за рукав.

   - Выкладывай! Ты сама не своя последние дни!

   - Да ну!

   - Леда, не лги мне! – она насупилась.

   Я выдохнула и призналась:

   - Теперь Егор Сокольский мой непосредственный руководитель.

   - Да ну нафиг? Егорка главный редактор?

   - Ну да! Владелец! Я пришла в мае, а в июне Сокольские выкупили контрольный пакет акций и теперь владеют и газетой, и всеми сотрудниками.

   - Дела-а, - протянула Ника и вскинула голову. – И что это значит?

   - То, что работаю на него.

   - И он к тебе не цепляется? До сих пор мурашки по коже от его детских выходок!

   - Мне кажется, он меня не узнал, - сказала я и сама засомневалась.

   - Да? – сестра последовала моему примеру.

   - За все лето ни разу не взглянул в мою сторону. И слава богу! – постаралась рассмеяться.

   - А по-моему, он что-то задумал, - размышляя, высказалась Ника. – Я уверена! – убежденно закончила она. На лице сестры появилось озадаченное выражение. – Такие, как он, ничего не забывают и не прощают. А из-за тебя…

   - Дело прошлое! – поспешно вклинилась я.

   - А ему не рано руководить? – Ника, забыв об обязанностях, призадумалась.

   - Ему двадцать пять лет, так что вполне, - мне больше и больше не нравилась цепь возникших совпадений. Нужно было осмыслить и попытаться разобраться.

   - Он все еще считает себя «центром вселенной»? Все вокруг плебеи, а он потомок старинного дворянского рода? Тьфу! – распалилась сестра. – Грубиян и эгоист! Это из-за него наша мама несчастна, а Кира не знает имени настоящего отца! Всеслав не такой противный, как сынок! Егорка, наверное, в мамашу уродился! Помнишь, мы видели ее портрет в домашней галерее Сокольских? Я сразу сказала – выскочка!

   - Ника!

   - О, да! О мертвых либо хорошо, либо молчок!

   - Честно? Я и Егора не хочу вспоминать. Мне после обеда, если сильно не повезет, придется любоваться его циничной, холеной физиономией!

   - Не завидую, - она сочувственно качнула головой. – Держись!

   - Буду! – я улыбнулась. – И тебе удачи! – пожелала, и мы разбежались.

   В академии задержалась и в офис летела, обгоняя ветер. Опаздывала и сильно, поэтому забежав в двери, махнула охранникам и заторопилась к лифту. Створки закрывались, и я, не желая опоздать, поскользнулась, прокатилась по полу и ввалилась внутрь, где с разбегу впечаталась в мускулистую грудь, обтянутую дорогим костюмом. Звук схлопнувшихся створок звучал, как приговор. Еще до того, как подняла глаза, поняла, чьи руки инстинктивно сжались вокруг моей талии.

   - Здравствуйте, - проблеяла я, словно овечка перед голодным волком, опасаясь встречаться с ним взглядом.

   Сокольский резко отшатнулся и брезгливо встряхнул руками, будто испачкался. Рискнув посмотреть ему в лицо, заметила, как побелели его губы и сузились глаза.

   - Извините, - я и впрямь чувствовала себя несчастной овечкой, точно внезапно оказалась в детстве, где Егор дразнил и унижал меня.

   Как-то я отважилась спросить у мальчишки, за что он меня ненавидит, а в ответ получила: «За то, что ты появилась на свет, мышь!»

   Прошли годы, а его ненависть не угасла. Но я, хоть убей, не понимала причину. Наши родители давно разошлись и не общаются. С его сестрой мы подруги, но на расстоянии.

   Отвернулась, чтобы не видеть суженных зеленых глаз и услышала полный сдерживаемой ярости шепот:

   - Напомните, кем вы работаете? – соизволил разомкнуть плотно сжатые губы.

   Я глубоко вдохнула и предельно вежливо откликнулась:

   - Менеджером по рекламе.

   - И у вас…

   - Моя клиентская база постоянно пополняется! – я молилась, чтобы нас прервали, или лифт остановился на нужном этаже.

   - И?

   - И мне отлично известен список обязанностей, - как и в детстве, я отвечала четко, чтобы не дать грубияну лишний повод для нападок.

   - Хм-м, - прозвучало глубокомысленно и страшно. – Зайдите ко мне, как только избавитесь от этого! – он с отвращением указал на мой мокрый плащ.

   Лифт, наконец, доставил нас на пятнадцатый этаж, дверки открылись, и нахал, оттолкнув меня плечом, вышел. Я отправилась выше.

   Глядя на себя в зеркало, находящееся в женском туалете, думала о Егоре Сокольском. Он, словно рожден, чтобы портить мне жизнь. Вспомнилась наша первая встреча, как будто случилась вчера…

   …Много лет назад мы жили в обычном областном центре, не слишком большом и известном. Часто гуляли пешком, даже зимой в хорошую погоду, и мама рассказывала нам с Никой разные истории. Однажды мы возвращались от тети, но автобус сломался. Не расстроились и, чтобы не стоять на морозе, решили дойти пешком, срезав углы. Знакомый путь пролегал по рельсам, а дальше - через лесок, где часто бегали лыжники. Обычно мы быстро добирались до двухэтажного дома на окраине. Зимой, когда сумерки рано падают на землю, не боялись, двигались привычным маршрутом, рассматривали звезды на небесах и заснеженные деревья. Увлеклись, свернули не на ту лесную тропку и заплутали. Ника захныкала, я зевала и еле-еле переставляла ноги.

   - Мам? – мой голосок дрожал. – Мы заблудились, и нас съедят волки?

   - Что ты! – мама попыталась успокоить нас. – Скоро мы выйдем к коттеджному поселку, а там вызовем такси.

   Лично меня она не убедила. Высокие деревья скрипели на ветру, тропка становилась уже, а звезды скрылись за набежавшими тучами, из которых грозил пойти снег. В темноте чудилось, что из-за сосен за нами следят кровожадные монстры. Вьющаяся тропка вывела нас к дороге, и я взвизгнула, увидев слабый свет. Мама подняла ревущую Нику на руки, а меня попросила отступить к обочине. Из-за поворота показалась машина, и теперь я осознаю, что у мамы тогда почти не осталось сил, когда она на свой страх и риск махнула рукой. Авто, урча двигателем, остановилось, и из него вышел высокий мужчина.

   - Вам помочь? – участливо поинтересовался он.

   - Не подскажете, далеко ли до Рассветной улицы?

   - Рассветной? – в голосе незнакомца звучало крайнее удивление. – Она там, за лесом.

   - Ох, - вырвалось у мамы, она прикусила губу.

   - Мой дом совсем рядом, - решительно предложил мужчина. – Позвольте пригласить вас в гости. Мои дети составят компанию вашим девочкам и…

   - Отец! – дверка хлопнула, и мужчину окликнули. – Нам пора! Скоро по телевизору матч начнется!

   - Вернись на свое место, Егор! – бросил через плечо незнакомец и представился. – Всеслав Сокольский!

   - Наталия Смолкина, - отозвалась мама, пока я отчаянно подпрыгивая, старалась рассмотреть мальчишку. Ехать к нему желания не возникло.

   И, если бы не распахнулась задняя дверка, я бы заныла.

   - Привет! – из машины выбралась девчушка, примерно моих лет, а мне тогда исполнилось пять.

   - Привет, - произнесла я, напряженно, из темноты разглядывая ее.

   - Идем к нам. У нас тепло, и есть чай с малиной. Ты любишь чай с малиной? Я – очень, и еще шарлотку с яблоками, - подходя, она трещала без умолку, а после потянула меня к машине.

   Уставшая и замерзшая я смирно шла за ней.

   - Они договорились, - усмехнулся Всеслав и, прогнав Егора назад, распахнул дверку перед нашей мамой.

   В отличие от своей младшей сестры Аришки, Егор всю дорогу ворчал. Мне он не понравился с первого взгляда, когда яркий свет зажегся на пороге особняка, и я рассмотрела мальчишку в подробностях. Большой, со взлохмаченными волосами и злющими, зелеными, как у драчливого кота, глазами. С Ариной, светловолосой, голубоглазой и худенькой девчушкой, мы сдружились. Общие интересы, игры, мечты. Мы любили проказничать и всласть смеяться.

   - Подружка моя, - искренне улыбалась Аришка.

   - Мышь, плебейка, низшая, - шипел ее брат. - Вся ваша семейка недостойна целовать пол под нашими ногами, - кривился он.

   Моя мама и его отец полюбили друг друга, собирались пожениться, и мы с Ариной ждали того момента, когда породнимся. Егор стал врагом Смолкиных. Мама пыталась наладить с ним контакт, но безуспешно. Казалось, чем сильнее любит ее Всеслав, тем крепче ненавидит Егор. Он всячески изводил нас с Никой. Она пугалась и плакала, я училась давать отпор. Пока как-то в промозглом ноябре он не запер меня в подвале. Я охрипла, зовя на помощь, но нашли меня не сразу. Промерзла и слегла с простудой. Происшествие стало для мамы последней каплей. Она ушла от Всеслава, так и не сказав, что беременна.

   Кира родилась уже тогда, когда мы переехали в большой город. Мама сбежала от прошлого, мне еще долгое время снились кошмары, а Ника со слезами вспоминала плохого мальчика. Следом за нами сорвалась с места тетя с семьей, и постепенно история забылась. Жизнь начала налаживаться, пока я случайно не столкнулась в торговом центре с Ариной Сокольской. Немая сцена, а потом мы обнялись. Мне исполнилось одиннадцать, а Аришка отметила двенадцатилетие.

   - Ты почему не отвечала на мои письма? – спросила она, когда утихли первые восторги.

   - А ты писала? Я не знала…

   Мы выяснили отношения и решили не расставаться. Сокольские тоже сменили место проживания и обосновались в крупном городе, где больше перспектив.

   Егор опять чуть все не испортил. Наверное, он бы ударил меня при первой же возможности, если бы рядом не было Кита. Брат пообещал, что «оторвет башку любому из моих обидчиков». Егор вызов принял. С Аринкой мы созванивались, редко осмеливаясь на большее. Не хотели, чтобы парни поубивали друг друга, обе переживали за братьев. Исключения составляли дни рождения и новогодние каникулы.

   Судьба вновь столкнула нас с Егором Сокольским прошлым летом, когда он явился собственной сверх меры нахальной персоной в редакцию газеты, чтобы познакомиться с коллективом…

    И вот теперь на негнущихся ногах я шла к нему в кабинет и чувствовала себя так, словно тащусь по эшафоту. Набравшись смелости, постучала и толкнула тяжелую створку. Егор целовал секретаршу Аллочку. Его руки скользили по ее телу, пальцы расстегивали блузку. Я осталась на пороге и подавила позорное желание бежать прочь. Почему я должна быть овечкой? Я не умоляла его в том подвале, так не буду покорной сейчас. Спорю, он специально вызвал Аллу, зная, что я вот-вот приду. Зачем только он сделал это – мне не ясно. Мне никогда не понять этого мерзавца!

   - Мне позже зайти? – нагло рассматривая милующуюся парочку, осведомилась я.

   Егор убедительно сделал вид, что расслышал писк комара, ну или мыши, потому как на меня он даже не глянул.

   - Милая, жду тебя позже, - подушечкой большого пальца провел по полным губам Аллы, скользнул в вырез на блузе.

   Она угодливо хихикнула и принялась застегивать пуговицы. Мне было сделано королевское одолжение:

   - Заходи…те, - не я одна подметила паузу.

   Секретарша, проходя мимо меня, широко распахнула светло-голубые, блеклые очи, недоумевая, чего от меня нужно боссу.

   Двери закрылись, я осталась на пороге.

   - Нужно особое приглашение? – жестко вопросил Егор и указал на стул.

   Сам занял место напротив, а я смирилась с неизбежным и, нарочито рассматривая обстановку, двинулась к столу.

   Теперь мы сидели по разные стороны, как шахматисты, настроенные на серьезную игру. Я разглядывала стоящие предметы: дорогие письменные принадлежности, папки с документами, ноутбук, но не мужчину. Он не позволил долго игнорировать себя.

   - А скажите мне, Лее-да Евгеньевна Смолкина, почему студентка ветеринарного факультета работает менеджером по рекламе?

   - Потому что студентка ветеринарного факультета тоже человек и хочет кушать, а менеджерам хорошо платят, - я следила за тем, как ходит стрелка настольных часов.

   - А вам хорошо платят? – будто бы равнодушно уточнил он, постукивая костяшками пальцев по столешнице.

   Я фыркнула, выражая свое отношение, прежде чем осознала, что так делать опасно.

   - Не понял! – тон Егора стал еще жёстче.

   - Вполне, - спешно исправилась я. – Скромной студентке хватает.

   Сокольский, взяв со стола одну из папок, поднялся и отошел к панорамному окну, зашуршал листами. Теперь я догадалась, зачем была вызвана Аллочка. Егору позарез понадобилось изучить мое личное дело.

   - Хм-м, - задумчиво изрек он, и я подняла голову, сверля раздраженным взором его идеально прямую спину.

   Сокольский стремительно обернулся, поэтому мне не удалось отвести взгляд и скрыть выражение лица. Да не сильно и хотелось! А он усмехнулся, будто понял.

   - Лее-да! – в его устах мое имя всегда звучало по-особенному. Моя кожа покрылась мурашками. – Пафосное имя, совсем не подходит такой мыши!

   Я открыла рот, закрыла и сделала глубокий вдох. Не помогло. Наибольший эффект возымели сжатые кулаки, так проще не вскочить и не отвесить Егору пощечину.

   - Ваше замечание имеет отношение к моей работе? – выдохнула и спокойно задала вопрос.

   - Самое прямое! – четко очерченные, красивые губы опять изогнулись в кривой насмешке.

   Мысленно отправив его в ад, я хладнокровно потребовала:

   - Объясните!

   Сокольский швырнул папку на стол, и я невольно отпрянула. Он опустил ладони и выдвинулся вперед.

   - Менеджеры по рекламе – это живые, яркие, коммуникабельные люди, способные заарканить кого угодно, а ты, Лее-да, мышь!

   Я приготовилась разразиться гневной тирадой, но Егор не разрешил высказаться. Он подвинул папку, и она упала ко мне на колени.

   - Ты скромная, безликая, замкнутая особа, которая обитает под крылышком мамули и прячется за спинами братьев!

   Я смотрела в его злые глаза, прогоняла дрожь и слабость и собирала в кулак волю, чтобы спросить:

   - Почему тебе так нравится унижать меня, Егор? – даже по имени назвала.

   Он дернулся, словно я ударила его. В глазах полыхнула ярость, губы побелели, пальцы сжались в кулаки.

   - Много чести… плебейка! – вспомнил второе излюбленное обращение.

   Не обидно! Я давно перестала рыдать из-за Егора Сокольского. Еще в тот день, в подвале пообещала себе, что лью последние слезы из-за этого гада. Никогда он не увидит моей боли, не порадуется за мой счет.

   - Разговор окончен! – поднялась, кинув папку на стол.

   Егор смотрел и молчал, но я ощущала ненависть, исходящую от него. Мне стало тесно и душно в светлом и просторном кабинете, как будто стены сжались и давили, а воздух пропитался ядовитыми парами.

   Рука потянулась к верхней пуговице на платье, чтобы позволить мне вдохнуть глубже, но замерла. Нечто страшное, нечеловеческое засветилось в глазах Сокольского. Время остановилось, мир исчез, схлынули звуки, я не слышала собственного сердцебиения и забыла, как дышать. Мы остались с Егором один на один, вырванные из привычной реальности. Он казался застывшей статуей, лишь билась жилка на виске, да проступала на прокушенной губе капля крови.

   Я не дышала, наблюдала за ним, как завороженная, и ощущала его внутреннюю борьбу с самим собой. Удивлялась и недоумевала, но не боялась.

   «Пошла вон!» – прозвучало в моей голове, а губы Сокольского не шевельнулись.

   Мы вернулись в нашу реальность, и я судорожно вдохнула ртом. Не понимая, что произошло, последовала суровому приказу Егора и бросилась бежать. Ноги заплетались, тело била дрожь, но я выбралась из кабинета. Нет, я не мышь и не овечка, я – муха, побывавшая в сетях паука.

   В приемной столкнулась с Аллой, она изумленно зыркала на меня и порывалась что-то сказать. Мне было плевать, главное скрыться от Егора. Что с ним такое? Кто он такой? Мне становится жутко, если представлю… Что?

ГЛАВА 2

Мысль сформироваться не успела, я старательно отгоняла страхи и уговаривала себя, что мне померещилось. Залетела в туалет и закрылась в кабинке. Вопреки собственным убеждениям, я не могла успокоиться. Воспоминания детских лет нахлынули с новой силой, они смешивались с теми событиями, которые случились всего несколько минут назад. Пульс зашкаливал. Я забыла, но сейчас отчетливо вспомнила, что в тот вечер мы зашли в подвал вместе с Егором. Только он успел выскочить буквально за секунду до того, как дверь захлопнулась, скользнув мимо меня размытым пятном света. Тогда я решила, что воспаленное воображение сыграло со мной злую шутку, но теперь?

   На эмоциях я схватила телефон и набрала мамин номер. Два длинных гудка, и родной голос назвал меня по имени. Решимости поубавилось.

   - Как твои дела? На ужин придешь? Мы с Кирюшей надумали испечь торт, чтобы порадовать вас с Никой.

   - Хорошо, мам, - постаралась скрыть смятение, но материнское сердце сложно обмануть.

   - Леда, у тебя что-то случилось? – озадачилась мама.

   - Егор, - выдохнула я, не в состоянии лгать дальше.

   - Ясно, - мама не сдержала тяжелого вздоха. - Приезжай пораньше, поговорим.

   - До встречи, - я нажала отбой.

   Остаток дня прошел относительно спокойно, Сокольский куда-то уехал, а в редакции кипела привычная работа. Никто не указывал, и люди размеренно занимались своими обязанностями. Я обзвонила десяток старых клиентов, да пара новичков согласилась сотрудничать. Маловато, но раньше от меня не требовали больше. Главное – стабильность. По всему выходит, что нынешний руководитель считает иначе. Надеюсь, что завтра меня не вышвырнут с работы. С Егора станется!

   Ужин провела в дружеской семейной атмосфере. Кирюшка увлеченно рассказывала о своих школьных происшествиях, Ника вторила ей, а вот мама бросала на меня долгие, задумчивые взгляды.

   Когда я вызвалась вымыть посуду, а младшие ушли в свою спальню, мама неожиданно сказала:

   - Если тебе так срочно нужно реализовать себя, то я позвонила тете Инне, и она предлагает тебе подработку. Газета у них небольшая, но рекламщики требуются.

   - Мам, у тети Инны развлекательное издание. В основном, они печатают рекламные объявления, а мне бы хотелось…

   - Ты непозволительно долго таила, что вами теперь руководит Егор Сокольский, - тон ее стал тверже, она выглядела раздраженной.

    Внимательно взглянула на нее и, собравшись, вполголоса поинтересовалась:

   - Кто такие Сокольские? – не боялась выглядеть глупой, мама поймет.

   Она вернула мне пристальный серьезный взгляд и тихо призналась:

   - Они не люди, от них следует держаться подальше! – и всплеснула руками, предупреждая расспросы. – Это все, что тебе требуется знать!

   - Но ты и…

   - Всеслав любил меня, и я могу быть уверена, что меня не тронут! А Егор тебя ненавидит, поэтому ты можешь быть в опасности!

   - Я не могу сейчас уйти. У меня дела в редакции, - рассматривая гору немытой посуды, глухо отозвалась я.

   - Тогда заканчивай, - она мотнула головой, - и переходи к Инне, - взяла полотенце, намекая, что пора прекратить болтать.

   Но я не могла удержаться от последнего вопроса:

   - А как же Кирюша?

   Мама отчетливо вздрогнула, полотенце соскользнуло с ее локтя. Я наклонилась и подняла его, понимая, что затронула щекотливую тему. Подавая маме полотенце, я не отводила глаз, а она смотрела в пол. Мне были понятны ее тревоги, и заметна ее боль. Кира наполовину другая. И никому не под силу угадать, когда в младшей проснуться гены ее отца. Мама промолчала, лишь качнула головой, показывая, что не хочет продолжать. Она не знает, как ответить, а мне нужно уважать ее желание и не настаивать.

   Пережила эту ночь, обдумывая скудные сведения. Не удивилась и не сильно испугалась. Наверное, мне давно было известно, что Сокольские не такие, как мы. С Ариной я дружила, а Всеслав относился к нам по-доброму. Егор? Отдельная история, которую я скоро завершу.

   Утром я ничем не выдала своего волнения, общалась с обеими сестренками и делала вид, что ничего необычного не узнала. Я нянчилась с Кирюшкой, я люблю ее. С остальным обязательно разберусь, как только закончу другое важное дело.

   Прислушавшись к совету мамы, постаралась ускорить процесс прощания с редакцией. Чем скорее сближусь с тем журналистом, которого выделила, тем быстрее избавлюсь от необходимости видеть Егора ежедневно. Мне уже удалось дважды отобедать с разговорчивым, улыбчивым блондином Антоном Заполовым, обсудить кое-какие рабочие моменты. Настал черед более смелых действий.

   Сама пригласила Антона в кафе в обеденное время, созвонившись с ним ранним утром, перед лекциями, и теперь спешила на встречу. Надо было такому случиться, что и Егору понадобилось приехать в тоже кафе. Честно попыталась избежать неприятной встречи – видела, что он паркует автомобиль на стоянке и ускорила шаг.

   Сокольский невообразимым образом оказался у входной двери одновременно со мной. Не удивилась. Чертов Бэтмен, или кто он там? Не потрудилась спрятать досаду.

   - Здравствуй, Лее-да! – произнес он, придерживая дверь.

   Я не ответила, поставив ногу на порог. Его рука легла на косяк, перегораживая мне дорогу.

   Предельно честно поразилась:

   - Ой, Егор Всеславович, а я вас не заметила, - и растянула губы в улыбке. – Доброго дня, господин Сокольский!

   Лед в зеленых глазах и кривая усмешка дали знать, что он мне не поверил.

   - Неожиданно, мышь, - уколол.

   - У мышей тоже есть зубы! – я отвернулась, чтобы не смотреть в озлобленную рожу Егора.

   - Мелочи! И помни, если мышь показывает зубы, желая сыграть с котом, то непременно оказывается в его когтистых лапах!

   - Пугаете? – что-то внутри меня дрогнуло, но я постаралась сохранить спокойствие.

   - Предупреждаю. Не хочу, чтобы моя сестра рыдала на твоих похоронах!

   Мои нервы были на пределе, я чувствовала, что Егор не шутит. Возможно, подвал покажется мне раем по сравнению с тем, что он подготовил для меня.

   Мне жутко, но и не менее любопытно. Я дернула кота за усы, когда вопреки здравому смыслу задала вопрос:

   - Почему? – губы пересохли, и я невольно прикусила нижнюю.

   Мы оба вздрогнули. Его черные зрачки дрогнули и расширились. Мне стало еще страшнее и увлекательнее. Если бы я беседовала с незнакомцем, то давно бы лежала в глубоком обмороке. Но Егору привыкла давать отпор.

   - Привет всем, - задорный голос Антона вырвал нас с Сокольским из сузившегося мира, заставил оглянуться. - Босс, загляну к тебе чуть позже! – Заполов продолжил. – Леда, прости, простоял в пробке! А вы? – мы с Егором молчали, и журналист озадаченно нахмурился.

   - Угу! – бросил Сокольский и вошел в кафе, подвинув меня.

   Я перевела дыхание и выдавила приветственную улыбку:

   - Привет. Все в порядке, я сама недавно освободилась. Сбежала с последней лекции, потом спишу конспект, - ложь легко слетела с языка.

   Антон не был впечатлен.

   - Что у тебя с Сокольским? – его взгляд прожигал меня.

   Я не придала значения, но поведала:

   - Мы давние знакомые. Его отец собирался жениться на моей маме, но не срослось.

   - Бывает, - Заполов не улыбнулся. – Как понимаю, они разошлись из-за Егора? – цепкий, умный человек, недаром я выбрала его.

   - Да. Егор называл нас «плебеями».

   - А сейчас?

   - Я мышь, которая плохо выполняет свои обязанности и имеет наглость дружить с его сестрой, - я разоткровенничалась.

   - Не бери в голову! – и пообещал. – Если что, заступимся! – подмигнул.

   Я взяла его под руку.

   - Спасибо.

   Мы пошли в кафе, время обеда не резиновое.

   Любимый столик у окна оказался занят, и мне волей-неволей пришлось снова видеть Сокольского. Он обедал в компании Аллы. Мысленно послала его к черту, и в этот миг наши взгляды схлестнулись. Я поежилась. Мамочки-и-и! Он мысли читает? Неужели мне одной виден этот огненный свет в его взоре? Антон увлек меня в противоположный конец зала.

   - Нам досталось самое уединенное место, - мы прошли в дальний угол.

   Я решила, что с меня хватит Егора Сокольского. У меня полным-полно проблем!

   Место, в самом деле, укромное, скрытое от чужих глаз, особенно сверкающих огнем. Мы по-быстрому сделали заказ. Я сидела, как на иголках, теребила флэшку, висящую на шнуре на груди, словно второй крестик, и без умолку задавала Антону ничего не значащие вопросы. Он насторожился.

   - Что у тебя ко мне? – глянул пристально, остро, настырно.

   - Не здесь, - я опустила руку на стол и попыталась успокоиться.

   Егор напугал меня и, несмотря на огромное любопытство и прирожденную глупость, я понимала, что наблюдать за ним лучше издали, не вступая в открытую борьбу. У меня есть противники, и игра начата. Куда еще?

   - В курилке, - Заполов привлек мое внимание и резко перевел тему.

   Кивнуть я не успела, просто не собралась с мыслями, а Антон не вспомнил, что я не курю. Была однажды в курилке с приятельницей – она позвала посекретничать – и все. Быть может, Заполов видел меня и сделал неверный вывод? Выкручусь как-нибудь.

   Последующие два дня на неделе промелькнули настолько быстро, что я не успела опомниться. А субботним утром меня разбудил звонок в дверь. Я открыла глаза, на часах было пять тридцать. Вскочила, застегнула халат и, на ходу приглаживая волосы, кинулась открывать. В коридоре столкнулась с мамой. Мы обе остановились и переглянулись. Кто это может быть?

   Звонок тренькнул еще несколько раз, и из-за двери спальни девочек показались заспанные, но излишне любопытные лица младших.

   - Кто это? – зевнула Кира.

   - Идем и узнаем, - Ника бросилась в прихожую.

   Я рванула за сестрой, и входной двери мы достигли вместе. Открыв, увидели на пороге Кита.

   - Привет, - изумленно вскинув брови, сказала я.

   - Чего спать мешаешь? – насуплено полюбопытствовала Ника.

   - Зайти можно? – мрачно глянув на нас из-под слипшейся от пота челки, спросил брат.

   - Заходи, конечно! – вмешалась мама. – Я кофе сварю.

   Все внутри сжалось от дурного предчувствия, но я отложила вопросы на потом.

   - Кит, мой руки, остальные тоже умывайтесь и за стол! – из кухни донеслось мамино повеление.

   - Я досыпать, - зевнув, сообщила Ника и отправилась в спальню.

   Кирюшка, отличающаяся особым любопытством, бегом ринулась в ванную и заняла ее.

   - Без меня не начинайте! – она высунулась из-за приоткрытой двери.

   - Поторопись, а то я голоден, как тигр-р-р, - Кит, чтобы разрядить гнетущую обстановку, скопировал дикого зверя.

   Сестренка с визгом захлопнула створку, я с тревогой посмотрела на брата. Он шепнул одними губами.

   - Алекс пропал.

   Я готовилась к плохим новостям, но все равно с усилием сдержала рвущийся крик.

   - Когда? – в горле стало сухо, на глаза навернулись слезы.

   Кит показал на пальцах – три дня - и, подумав, добавил:

   - Вместе с Олей.

   Я вспомнила невесту Алекса. Оля была из тех людей, которые никогда не сдаются, всегда улыбаются, даже сквозь слезы, и умеют поддержать. Почему я подумала «была»? Потому что разум твердил – Ольга и Алекс мертвы. Мы доигрались. Сердце в груди будто ледяная рука стиснула. Стало трудно дышать, а ноги разом ослабли, и я прислонилась к стене.

   - Мы не придали значения, когда Алекс, забрав подругу, отправился отдохнуть от суеты на даче. К вечеру пятницы они звали друзей на шашлыки, и я должен был подъехать. Приехал вчера, смотрю – народ толпится, а дом стоит нетопленный. Сходу понял, что дело нечисто!

   На скулах Кита ходуном ходили желваки, руки сжались в кулаки. Мы оба понимали, что увязли в трясине и беспокоились о прочих родных. Поздно спохватились! Надо было думать, а не прыгать в омут!

   - Виновные понесут заслуженное наказание, - я не знала, что еще сказать.

   Коснулась судорожно сжатых пальцев брата. Он, скрипнув зубами, кивнул, и некоторое время мы молчали, переосмысливая произошедшее. Затем Кит прошел на кухню.

   - Что случилось? На тебе лица нет, племянник! – констатировала мама, наливая Киту кофе.

   - Причина есть серьезная. Теть Наташ, присядьте!

   - Я женщина крепкая, поэтому выкладывай, как есть! – ответила она, выставляя на стол блюдо подоспевших оладушек.

   На их аромат сбежались обе сестренки. Мне кусок в горле не лез, но я постаралась съесть парочку.

   - Алекс с Олькой пропали три дня назад. Ни слуху, ни духу. Как выехали на дачу, так никаких вестей! – изложил Кит без предисловий. – Телефоны вне зоны доступа, - он помешивал кофе, избегая поднимать взгляд. – Мои - в участок собрались. Родители Оли стараются отыскать ребят через социальные сети. Вы ничего не слышали? – закончил без особой надежды.

   Мама задумчиво поглядывала на нас, сестренки шумно обсуждали, строили предположения. Они, как и все мы, знали, каким был Алекс. Полная противоположность своего близнеца. Кит был замкнутым, мрачным, твердолобым, а Алекс - взбалмошным, легким на подъем, смешливым. Именно он уговорил нас на авантюру. Правда, после всего произошедшего постепенно менялся, удивляя свою невесту.

   - Наверное, они с Олей махнули на Сейшелы! Знаешь, как Алекс не любил октябрь? – вопросила Ника.

   - Лучше кого бы то ни было, - хмуро усмехнулся Кит, но не продолжил.

   Мама поймала мой мечущийся, тревожный взгляд. Я отвела глаза, чем выдала себя. Она опустила ладони на стол, наклонилась и проговорила:

   - Мне хочется верить, что вы оба поступили умнее и не ввязались в дело, из-за которого пропали Алекс с Олей. В особенности ты, Леда! – голос дрогнул, но мама погасила эмоции. – И ты, Кит, не забывай, что твои родители уже похоронили ребенка!

   - Я ни о чем не забуду! – процедил брат, поднимая тяжелый взор.

   - Алекс рассуждал также? – будто невзначай осведомилась она.

   - Мам, - внезапно позвала притихшая Кира, - почему ты об Алексе говоришь в прошедшем времени? – ее глаза испуганно расширились. Взгляд перебегал с одного лица на другое.

   Мама повернулась к младшим.

   - Если приняли решение зажечь спичку, будьте готовы обжечься или сгореть!

   Я не поняла, кому именно предназначались ее слова. Всем сразу? Она не стала объясняться.

   - Позвоню Нине, узнаю, как она!

   Я с потрясением смотрела ей вслед, как и Вероника, а Кира открыто взглянула на меня и произнесла:

   - Леда, ты последнее время очень мало ешь. Ходишь бледная, как моль, и круги под глазами. Возьми оладушку, - наколола на вилку и подала мне.

   - Спасибо, - с недоумением приняла я угощение и подавила порыв поежиться. Этот напористый, чуть прищуренный взгляд я слишком хорошо помнила. Конечно, Кира и ЕГО сестра тоже!

   Я потерла виски.

   - Эй, я одна не в теме? – обиженно воскликнула Ника. – Что за история со спичками? Мама предупреждала тебя о Сокольском? Он связан с исчезновением Алекса?

   - Сокольский? Егор? – заинтересовался Кит, отставляя пустую кружку прекращая любоваться гущей на дне.

   - Да-да! – Ника была довольна, что и на нее обратили внимание. – Он следил…

   - Глупости! – я оборвала ее на полуслове.

   - Вовсе нет! – Ника настаивала на своем. - Странные совпадения, не находишь? Почему, как у нас беда, так Егорка рядом околачивается?

   - Так! Рассказывай! – Кит повернулся ко мне.

   - Не преувеличивай! – я распалилась.

   - Рассказывай! – настойчивее повторил брат.

   - Так вышло, что я теперь работаю на Егора, - вкратце поведала я.

   - Что значит - так вышло? – Кит заволновался.

   - Видимо, Сокольские решили расширить свой бизнес.

   - Досадное совпадение? – он принялся размышлять. – Не знаю, не знаю…

   - Вот и я о чем! – не унималась Ника.

   Я страдальчески возвела глаза к потолку и попросила:

   - Давайте не будем смешивать! Егор, конечно, не подарок, но обвинять его во всех смертных грехах глупо! – подумать только я защищала подлеца Сокольского.

   - А ведь раньше он много времени проводил в «Черном углу», - Кит вспомнил немаловажный факт. Название того самого клуба резануло мой слух.

   - И ты думаешь, что Егор причастен к исчезновению Алекса с невестой? – я фыркнула. – Самому не смешно?

   - Нет, - в глазах брата сверкнули азартные огоньки. Он нашел главного виновного.

   - Кит, ты не прав! – попыталась воззвать к его разуму. - Зачем Сокольскому это надо? Он…

   - Что? – Кит впился в меня требовательным взором. - Думаешь, он не в теме? Какого хрена ты за него вступаешься? Считаешь, он другой?

   - Я считаю, ты бредишь, - покачала головой. - И неудивительно, столько событий за прошедшие дни.

   - Леда, - брат будто не услышал меня, - Егор бывал в «Черном углу».

   - Это известный клуб. Там много, кто побывал! – с нажимом сказала я.

   - И Мари? – мы раскричались и не заметили маму.

   - И Маринка, - Кит не стал опровергать, я разумно примолкла, покосилась на сестер.

   Обе с интересом прислушивались к разгоревшемуся спору. Ника делала выводы и, от нетерпения задать вопросы, покусывала ногти. Кира выглядела потерянной. Обиженный ребенок, ставший невольным свидетелем серьезного разговора взрослых, не понявший ни словечка и знающий, что не услышит пояснений. Она страдала и одновременно сердилась.

   - А вы, что делали в «Черном углу»? – мама настаивала.

   - Был несколько раз с Алексом и Мари, - протянул Кит.

   - С тобой ясно, - мама сверлила меня пристальным взглядом, - а ты, Леда, как оказалась в клубе?

   - С подружками завернула как-то, - отозвалась я, но мама распознала ложь.

   - Девочки, - позвала она младших, - вы уроки сделали?

   Ника рискнула протестовать, но была остановлена строгим маминым взором и смирилась. Кира выскользнула из кухни все с тем же обиженным выражением на лице. Нехорошо, нужно поговорить с ней, иначе глупостей натворит.

   Дверь за ними закрылась, и мама, сдерживая порыв накричать, заговорила:

   - Леда, не нужно думать, что я старая и слабоумная. Пусть я не бывала в «Черном углу», но отлично знаю, что туда нельзя запросто завернуть! Поэтому жду правдивых объяснений.

   - Она с нами была. Как-то раз Мари затащила, сказала, что устроим семейный праздник, - складно выдумал Кит, и я рьяно закивала и честно дополнила:

   - Мам, я всего однажды была в «Черном углу», и мне не понравилось.

   - Угу, - она в раздумьях смотрела на меня. – А Егор знает о твоем визите в данный клуб? – следующий вопрос заставил меня удивиться.

   Но я дала твердый ответ:

   - Нет. Откуда?

   - Ника сболтнула, что он следил за вами, - включился Кит, и я дала себе зарок переговорить с Вероникой, точнее, с обеими сестрами.

   - Леда? – маме нужны были подробности.

   - Нет, - я устала повторять одно и то же. Хотелось истерично рассмеяться, но я взяла себя в руки. – Вспомните, какой Егор. Разве бы он прошел мимо, не попытавшись задеть меня?

   Если бы Егор видел меня той ночью, то обязательно подошел бы и высказался. Я и сама не ожидала, что смогу раскованно чувствовать себя на танцполе. До сих пор не верю, что сумела перебороть застенчивость.

   Кит, немного подумав, покачал головой.

   - Вот! – ухватилась я. – Егор груб и прямолинеен. Ему проще ударить, чем действовать исподтишка, - я снова защищаю Сокольского, но, видит бог, не могу понять, почему. Он принес мне столько боли и страданий, но я вопреки всему разумному уверена, что Егор не убивал ни Мари, ни Алекса с Олей.

   После пары минут тишину разбил голос Кита:

   - Все равно уходи от Сокольского. Если Егор рядом – жди беды! А нам своих хватает!

   - А я ей говорила! – поддержала его мама.

   - Дайте мне неделю, и я уволюсь, - заверила я.

   Они оба кивнули, но, присмотревшись к брату, уловила стальной, решительный блеск в его взгляде, которые никак не вязался с полуулыбкой, возникшей на его губах.

   Я догнала его в прихожей.

   - Кит, - положила ладони ему на грудь, - позволь мне самой решить проблему. Не трогай Егора, мы с ним разберемся без посторонних. Я знаю, где нужно помолчать, а где вставить несколько фраз.

   - Он твой босс, Леда, - Кит решил за меня. – Он может испортить тебе жизнь.

   - Осталась неделя, - пообещала я. – Буду тихой и не потревожу Лихо! – попробовала свести к шутке.

   Кит не улыбнулся, дал свое обещание.

   - У тебя неделя, а там я возьмусь за Сокольского!

   - Время потеряешь, - вздохнула я. – Егор…

   - Я сказал, ты услышала, - прервал меня брат и распахнул дверь.

   Мне осталось исполнить данное обещание – сидеть тихо и не будить Лихо. Кто же знал, что Лихо решит иначе?

ГЛАВА 3

Неделя не задалась для меня с самого понедельника. Выпал первый снег, который я дико ненавидела. Казалось бы, что плохого в крупных, неспешно падающих с неба белоснежных хлопьях? Они кружились, словно танцевали со стылым ветром, и плавно опускались, закрывая палую листву во дворе, старенькие качели на детской площадке и автомобили на стоянке. А я с тоской смотрела на них из окна, пила остывающий кофе и знала о коварстве первых снежинок. Пройдет час, и ветер усилится, а вместо крупных, вальяжно падающих пушинок, налетят колкие, озлобленные на весь свет ледяные осы. Настроение на нуле, холодно, а на душе печаль. Я так и не разговорила сестер, а они обижались и демонстративно фыркали на все мои попытки завязать беседу.

   Я видела через окно учебной аудитории, как гоняет разбушевавшийся ветер ледяных ос, как швыряет их в угрюмые лица людей, будто полководец обученных воинов. Мрачно и неуютно, особенно, если в последний момент вспоминаешь о семинаре. Хорошо, что рядом была Катя. Подруга выручила меня.

   Я столкнулась с ветром и снежинками нос к носу, когда бежала от остановки. Они бесновались, грозя облепить и сбить меня с ног. Снег на асфальте таял, превращая город в мрачный, грязный и нахохлившийся. Какой-то внедорожник, круто завернув на повороте, окатил меня с головы до пят мутной холодной жижей. Я чертыхнулась сквозь зубы и побежала к зданию, чтобы не околеть.

   На ходу поздоровалась с охранниками и прошла через турникет. Ни с кем не хотелось разговаривать, поскорее бы добраться до рабочего стола и сидеть «тише воды, ниже травы». К несчастью, Лихо увидело меня сразу, как двери лифта разошлись в стороны.

   У меня возникло ощущение, что Сокольский намеренно общался с девушками на ресепшн, чтобы узнать, во сколько я появлюсь. Заметил, прищурился, презрительно изучил мой непрезентабельный внешний вид.

   Я выпрямилась и с гордо поднятой головой прошествовала мимо, бросив:

   - Здравствуйте!

   - Смолкина! – раздалось за спиной. - Зайдите ко мне!

   - Хорошо, - не повернувшись, откликнулась я, желая как можно скорее скинуть грязное пальто, сменить обувь и умыться. Поэтому торопилась в раздевалку.

   Не сбылось!

   - С-смолкина! – Егор угрожающе зашипел.

   Собралась с духом и обернулась с медовой улыбкой на устах.

   - Слушаю вас, Егор Всеславович!

   - Я сказал, чтобы ты зашла ко мне! А мой кабинет расположен этажом ниже! – и опять только мне одной заметны красные вспышки в зеленых глазах босса?

   - Сейчас? – дерзко осведомилась я.

   - Сейчас! – отчеканил он.

   - Я не готова, - медленно обвела руками свою фигуру, прикрытую испорченным пальто.

   Зрачок в зеленых глазах Сокольского вспыхнул и пропал, оставляя после себя чистый, ничем не замутненный свет. Я сглотнула, услышав изменившийся, ставший низким голос Егора.

   - Смолкина, это у тебя проблемы со слухом, или у меня с дикцией?

   Рисковать больше я не собиралась. Нервно кивнула и попятилась в сторону лифта. Сокольский опередил, и, прежде, чем створки сошлись, я увидела оторопелых девчонок на ресепш. Спорю, они не узнали Егора Всеславовича, всегда галантного и обаятельного. Оказалось, босс умеет рычать и шипеть, уподобившись дикому зверю.

   - Заходи! Дверь закрой! – резко приказал он, и я исполнила.

   Прошла и плюхнулась на обитый кожей диван. Еще и поерзала, удобнее устраиваясь на нем. Егор растянул губы в жутком подобии улыбки, а глаза остались холодными, прищуренными. Я не дрогнула. Кем бы он ни был, не съест же он меня в самом деле!

   Улыбка Сокольского стала шире, словно мои мысли для него не остались секретом.

   - Лее-да, - вот как у него получается произнести мое имя так, что сладко замирает сердце? – Любишь тянуть кота за хвост, мышь, и играть с огнем? – о себе говорит?

   Я наградила Егора скептическим взглядом, мол, не нужно, проходили.

   - Если ты не заметил, то я замерзла! Говори, что хотел, и отпускай меня! – смело, но очень опасно. А главное по делу, мне надоело чувствовать себя замарашкой.

   Улыбка Сокольского напомнила оскал бешеного пса, в глазах заплясали язычки света, а руки сжались в кулаки. Ему не терпелось ударить меня.

   - Лее-да, я плачу тебе заработную плату! – произнес вкрадчиво, но с затаенной угрозой.

   - Я знаю, - мне удалось остаться спокойной, я была не намерена сдаваться.

   - Я могу уволить тебя, - он подошел ко мне пугающе близко.

   - И это мне известно, - равнодушно откликнулась я, не обращая внимания на исходящую от мужчины угрозу.

   Не страшно! Так бывало, и я устала бояться Егора Сокольского.

   Он хмыкнул и обыденным тоном припечатал:

   - Дура! – кинул мне на колени узорчатый конверт.

   - Быть может, - с тем же показным спокойствием кивнула я, рассматривая конверт с явным подозрением.

   - Ты забыла! – презрительно выплюнул Сокольский.

   Я его огорчила:

   - Нет, я не забыла о дне рождения Арины. Мне интересно, почему ты согласился стать курьером? – раскрыла конверт, извлекла из него приглашение.

   Аришка любила писать приглашения по старинке, на бумаге, чтобы осталось на память.

   - Ты здесь не задержишься! – злорадно уверил Егор.

   - Замечательно! – поднялась и направилась к выходу.

   - Лее-да! – окликнул так, что кровь в моих венах заледенела.

   - Да? – я отважилась посмотреть на Сокольского.

   - Не лезь не в свое дело! И брата останови! – мне показалось, что ослышалась.

   - Повтори, пожалуйста, - с трудом шевеля языком, попросила я.

   - Пошла вон! – Сокольский повторять не собирался, и я понятливо открыла дверь и вышла.

   Состояние мое приближалось к паническому, мысли разбегались, сердце стучало, как будто в горле, кровь прилила к щекам. Он знает! Егор знает о том, что мы с братьями совершили! И предупреждает?! Я искала повод закурить – вот он. Неслась по коридору в курилку, надеясь, что завсегдатаи не откажут мне в сигарете.

   Одна из девушек с ресепшн, вроде, ее звали Машей, стояла в курилке. Сочувственно взглянув на меня, она выдала мне тонкую сигарету и поднесла зажигалку. Я затянулась сладким, с ароматом винограда дымом.

   - Там кнопочки, - запоздало предупредила Маша, но мне было все равно.

   Лишь бы дурман окутал разум, и мне не думалось о Егоре и его тайнах. Хотя мои он знает!

   - Как ты? – озаботилась Маша.

   - Жива, - озвучила я и прислонилась к стене, откинув голову назад, чтобы видеть только дым, поднимающийся к потолку.

   - Тебя не… - с осторожностью начала Мария, любившая поболтать. Ясное дело – выспросит и расскажет, кому не лень слушать.

   Я прервала ее.

   - Нет, - про себя прибавив: «Пока!» - Сейчас переоденусь и примусь за работу, - хотела, чтобы голос звучал уверенно.

   Не убедила.

   - Я ни разу не видела Егора Всеславовича в таком бешенстве, - шепотом вещала Маша.

   Мне хотелось крикнуть ей в лицо: «И не увидишь! Его бешенство эксклюзивно для меня, Леды Смолкиной, обычной девушки двадцати лет. И я никак не могу взять в толк, чем заслужила. Мы видимся редко, если только… - Мысль взорвала мозг. - День рождения Ариша будет справлять дома! Веселенькая меня ждет суббота! Во сколько начало?» - подумала я и похолодела в душе.

   - О господи! – воскликнула, обнаружив, что забыла сумку в кабинете Сокольского.

   - Что? – Мария насторожилась.

   В моих глазах появились злые слезы.

   - Сумку у него оставила.

   - М-да, - заключила она и великодушно предложила. – Мы с Аллой хорошие приятельницы, давай я попрошу ее…

   - Нет! – грубовато отрезала я, мысленно решив: «Еще Аллочки не хватало! И без того по офису слухи поползут!»

   Неловкую паузу нарушили мужчины, вошедшие в курилку. Среди них был Антон.

   - Приветствую, девочки! – улыбнулся он.

   «Слухи? – я прогнала слезы. – Пусть люди болтают!»

   Потушила сигарету и, покачивая бедрами, направилась к Заполову.

   - Привет, - постаралась придать голосу сексуальный оттенок.

   - Привет, красавица, - взгляд Антона пробежался по мне. – У тебя неприятности? – лицо омрачилось.

   - Нет, - расстегнув на ходу пальто, я подошла и обвила руками шею Заполова.

   - Чем займемся? – играя бровями, поинтересовался он.

   - Угадай, - ответила я с подтекстом, теснее прижимаясь к крепкому, горячему мужскому телу.

   Потребовалось мгновение, чтобы решиться, и я прильнула губами к губам Антона. Он не удивился, словно того и ждал, его руки легли на мою талию, пробрались под пальто, приласкали, спустились ниже. Поцелуй стал более глубоким, интимным, жадным. Языки соприкоснулись, сначала робко, затем смело. Странно, но несмотря на то, что мне нравилось целоваться с Заполовым, разум не теряла. Сознание оставалось ясным, голова не кружилась, и я слышала, как коллеги покинули курилку, перебросившись несколькими ничего не значащими фразами. Они ушли, чтобы не мешать нам.

   - Вау, - выдохнул Антон, оторвавшись от моих губ. – Что сейчас было, Леда?

   Я нахмурилась, забыв о смущении. Снова разум пронзила мысль, что ни один из моих поклонников не звал меня так проникновенно, как ненавистный Егор. Чертыхнулась про себя и вспомнила о делах.

   - Вот, - вытянула флэшку из-под ворота платья и передала Заполову.

   Он повертел ее в руках и вопросительно выгнул бровь.

   - Сенсация?

   - Смерть, - вполголоса проговорила я, чувствуя боль в груди.

   - Хм, - в задумчивости выдал Антон, прикинул что-то в уме, спросил. – Мы теперь официально пара?

   - Я согласна, - ответила я, понимая, что так проще говорить о делах.

   В коридор мы вышли, держась за руки. Заполов проводил меня до рабочего стола, где на самом видном месте красовалась сумка. Судя по вытянутым лицам коллег по отделу, вскорости я стану самой обсуждаемой персоной. Еще бы! САМ не поленился вернуть мне сумку и приглашение. На мониторе компьютера алел квадрат, где было четко написано: «Не забудь!»

   Антон, оторвав приклеенный листок, полюбопытствовал:

   - О чем?

   - О дне рождения Аринки.

   - А-а-а, - сделал задумчивый кивок Заполов, а за ним повторили все находящиеся в отделе люди.

   Два дня промелькнули в заботах и тревогах. Я успела похвастать Киту, что пристроила флэшку надежному человеку. Он с прискорбием сообщил, что полицейские нашли пустую машину Алекса. Случайно, в реке, протекающей неподалеку от дачи. Подробности будут потом.

   Я прикусила губу и напомнила нам обоим, что Алекс и Оля не останутся неотомщенными. В голове сиял красный огонек. Егор знает. Он объяснит, но подойти к нему с расспросами было бы верхом глупости. Кит в ответ на мои слова устало проворчал:

   - Хотелось бы верить, - и отключился.

   Переговорив с братом, я села в машину Заполова – он вызвался забрать меня после подработки в приюте. На часах показывало двадцать.

   - Ко мне? – осведомился Антон и быстро уточнил. – Есть тема.

   - Хорошо, - я согласилась без возражений, только отправила маме сообщение, что задержусь.

   Антон жил в обычной пятиэтажке, в однокомнатной квартире. Обстановка внутри – холостяцкая. В комнате диван, компьютерный стол и ноутбук.

   - Сейчас ужин организую, а ты пока мой руки, - распахнул передо мной дверь ванной.

   Случайно бросила взгляд в зеркало. «Мышь!» - в памяти всплыли слова Сокольского. «А что? - уныло подумала я, рассматривая собственное отражение. – Похожа». На лице минимум косметики, волосы забраны в пучок. Первым делом распустила их - есть чем гордиться. Локоны у меня густые, ниже лопаток, ярко-рыжие от природы. Даже глаза стали выглядеть иначе, ярче, таинственней. Не какие-нибудь тускло-серые или бледно-карие, а ярко-голубые, как безоблачное небо. Я вытащила из сумки косметичку и воспользовалась карандашом, чтобы сделать взгляд более выразительным. А потом слегка подкрасила губы и пощипала щеки, придавая им румянец. Вышла в комнату и присела на диван. Антон выкатил из кухни столик.

   - Чем богат, - оправдываясь, промолвил он, выставляя блюда с нарезанной колбасой и сыром, зажег свечи. – Сейчас картошку пожарю.

   Он так трогательно смотрелся в фартуке, одетом поверх дорогой серой рубашки, что я невольно улыбнулась.

   - Давай помогу. Люблю готовить.

   - Ты моя гостья, поэтому не суетись! – включил ноутбук и ушел на кухню.

   Я села за компьютерный стол. Если Антон включил ноутбук и ушел, значит, предоставил мне право самой выбрать, что смотреть. «Любовь с ограничениями» - прочитала я название фильма с известными русскими актерами в главных ролях. Комедия, мелодрама. Я включила и втянулась, с интересом следя за развитием сюжета. Вскоре вернулся Заполов.

   - Вроде смешно, - он прислонился к дверному косяку и взглянул на экран. – Но смеяться почему-то не хочется. Смотрю и вижу серьезную проблему. Интеграция инвалидов. Некоторые их за равных не считают.

   - Да, бывает, - согласилась я, уловив горькую иронию в его голосе.

   Антон хлопнул себя ладонью по лбу.

   - О серьезном потом, а сейчас немного расслабимся? – быстро сбегал на кухню и принес бутылку с вином.

    - Пожалуй, - беспечно согласилась я.

   Антон разлил рубиново-красное вино, и мы подняли бокалы.

   - За успех!

   - За успех! – эхом откликнулась я и сделала глоток.

   Приятный, слегка терпкий вкус напитка пришелся мне по душе, и я медленно смаковала, мысленно вспоминая, когда последний раз пила вино в компании симпатичного молодого мужчины. Ответ не утешал. Давно! Мой последний парень водил в кино и угощал вином и десертом, а дело было еще на первом курсе. «Хотя какие мои годы? Чего жду?» - спросила у самой себя, под действием алкоголя глядя на Заполова чуть дольше, чем следует коллеге. Красивый, атлетически сложенный блондин. Перспективен, активен и удачлив. Почему бы и нет?

   - Что? – усмехнулся Антон, и я осознала, что последнее произнесла вслух.

   Густо покраснела и сменила тему.

   - Ты смотрел материалы на флэшке?

   Заполов помолчал, рассматривая вино в своем бокале, а потом ответил:

   - Да. И ты осознаешь, насколько они серьезны?

   - Ты не возьмешься? – я поставила фужер на стол, но смотрела при этом на сидящего напротив мужчину. Неужели я ошиблась и придется начинать заново?

   Антон поднял взгляд.

   - Леда, я уже занимаюсь, - вымученно улыбнулся.

   Я не отозвалась, и повисло напряженное молчание. Он налил нам еще вина.

   - Давай выпьем за удачу? Нам без нее не обойтись.

   - За удачу, - отсалютовала ему бокалом.

   Заполов без шуток сказал:

   - Леда, ты должна полностью довериться мне, - подвинулся, заглянул в лицо.

   Мои глаза начинали слипаться, и я с трудом сдержала зевок. Тема была важной, но сегодняшний день утомил меня.

   - Я тебе доверяю, иначе не сидела бы здесь, - у меня нашлись нужные слова.

   - А мне казалось, тебе захотелось жареной картошки, - пошутил он.

   - О, да! Я не ела ее целых два дня! – столик был низким, и мне было неудобно, поэтому взяла тарелку в руки. – Приятного аппетита!

   - Бон аппетит! – Антон последовал моему примеру, и несколько минут мы ужинали, досматривая фильм.

   У главных героев все сложилось. Хэппи энд, как говорится. Интересно, мне он светит? Я поставила тарелку и обратила захмелевший взор на Заполова. С каждым глотком вина он нравился мне сильнее. Вино сделало свое дело, я расслабилась, забыв о проблемах.

   - Расскажи о себе, - начнем с главного. – Мы так мало знаем друг о друге. - Допила вино, голова пошла кругом, по телу разлилось приятное тепло.

   - Родился, учился, устроился на работу, - он тоже опустошил бокал. Вернул его на стол, наклонился ко мне, опустив руку на мое колено… осторожно, словно спрашивая разрешения.

   Я не возражала, сама потянулась к нему. Антон поцеловал меня, настойчиво, уверенно, с намеком на продолжение. Я ждала, пытаясь разобраться в своих чувствах. Положила руки ему на плечи, обмякла в его объятиях, пытаясь не обращать внимания на настырный внутренний голос, который твердил, что пора остановиться. Заполов оставил мои губы, спустился ниже, покрывая рваными поцелуями ключицу. У меня перед глазами поплыло. Господи, как здорово сидеть в теплой квартире при свечах, слушая, как воет за окном ветер! Но все-таки чего-то не хватает. Я не так представляла себе свой первый сексуальный опыт. И дело… нет, не в Антоне, он мне, определенно, нравится, но я пока не готова. Стыдно сказать, но внутри словно тревожная лампочка мигает, сигнализируя об остановке.

   Отстранилась, взяла Заполова за руку, переплела наши пальцы и неловко объяснилась:

   - Не сейчас. Все сложно, пойми.

   - Понимаю, - он легко сжал мою ладонь, - и не настаиваю. Еще вина?

   - Лучше домой. Вызовешь мне такси, а то у меня язык заплетается?

   - Отвезу сам, я не настолько пьян, как тебе кажется.

   - Правда? Это же противно… ой… противозаконно, - постаралась сфокусировать взгляд. – Мне много чего кажется последнее время, - ничуть не кривила душой.

   Антон высадил меня у подъезда, и я поковыляла к двери, помахав ему рукой и отправив воздушный поцелуй. Открыла, приложив усилие, и едва не запнулась о низкий порожек, ругнулась.

   Мама не спала, хоть я надеялась, что она видит десятый сон.

   - Кто был с тобой? – вопросила она без вступлений.

   - Пока не знаю, - покачиваясь, я раздевалась.

   - Ты пьяна! – осуждающе констатировала мама.

   - И что? – я никогда не разговаривала с ней в подобном тоне.

   Мама возмущенно воскликнула:

   - Леда!

   - Прости, - я склонила голову на ее плечо. – Последние дни были ужасными, и я вымоталась.

   - Это не повод для пьянства! Ты сама выбираешь, как жить. И если Егор портит тебе жизнь – уйди! Тебе не победить!

   - Я не собираюсь с ним воевать!

   - Между вами давно идет война. С того мига, как вы увидели друг друга.

   - Мам, я напишу заявление об уходе в пятницу. Ладно?

   - Обещаешь?

   - Да, - я приняла решение и отступать не собиралась.

   В пятницу заявление об увольнении по собственному желанию легло на стол босса. Игнорируя старшего менеджера, инспектора по кадрам и визжащую Аллочку, повествующую о том, что Егор Всеславович занят, я вошла в кабинет Сокольского. Он с кем-то увлеченно беседовал по телефону, а, как увидел меня, замер и оборвал разговор.

   Стоял и безмолвно наблюдал, как я влетаю. Взгляд тяжелый, угрожающий, показывающий, что я зашла на запретную территорию. Алла лепетала о том, что пыталась мне помешать.

   - Выйди! – Егор смотрел на нас обеих, но выскочила из кабинета одна секретарша, словно пятки ей жег огонь.

   Я осталась. Сокольский хмыкнул, презрительно приподняв уголки губ, а затем отвернулся к окну. Ощутив за спиной крылья, предвкушая свободу, подошла и опустила заявление на стол.

   - Подойди! – на шорох Егор обернулся.

   Пришлось смириться и встать рядом с ним. Несколько минут мы рассматривали расстилающийся внизу город, охваченный суетой.

   - Ты нашла работу лучше? – цинично усмехнулся он, а я разозлилась и брякнула, не подумав:

   - Я нашла работу, где нет тебя!

   Сокольский крутанулся на месте, будто его ужалили, я отшатнулась. Сердце подпрыгнуло и остановилось. Егор застыл напротив, скрестив руки на груди. Элегантный, надменный, сексуальный. На левом запястье – дорогие часы. В глазах - огненный свет. Мы стояли настолько близко, что я чувствовала на лице его рваное дыхание и видела, как пульсирует вена в основании шеи, заметная сквозь расстегнутый ворот черной сорочки.

   - Ты придешь! Приползешь ко мне, Лее-да! – он отчетливо скрипнул зубами.

   - Никогда! – я медленно попятилась к двери.

   Сокольский остался у окна, сжал челюсти и на прощание одарил безумной, хищной улыбкой.

   Я дожила до вечера и попрощалась с коллегами. Босс подписал заявление и приказал срочно рассчитать меня. На выходе из здания я столкнулась с Заполовым. Мы не виделись с ним со вторника, Антон был чем-то занят и не появлялся в редакции. Второе наше свидание он отменил, сказав, что возникли неотложные заботы.

   - Антон? – обескураженно окликнула я, так как он собирался проскочить мимо.

   - Привет, - поздоровался он, пряча глаза. Под правым – располагался багровый синяк.

   - Антон, - мои руки поднялись, но Заполов отпрыгнул, будто я намеревалась ударить.

   - Извини, - сам смутился и сделал попытку сгладить неловкость. – Я позвоню тебе, чтобы сообщить о деле. Встретимся на нейтральной территории, - провел пятерней по волосам, взлохматил их. – Об остальном… лучше забыть нам обоим. Так нужно, просто поверь, - сглотнул, улыбнулся через силу и вошел в здание.

   Я остолбенела. Вот так поворот!

   - Что за фигня? – проносилось в мозгу и ни одного разумного объяснения не нашлось. – Все же было хорошо!

   Ветер грозил сбить меня с ног, снежинки били по щекам, я стирала капли. Поглощенная горькими мыслями добралась до дома. Прежде, чем зайти в подъезд, глубоко вдохнула и сказала:

   - Переверну очередную страницу и пойду дальше! – помчалась к ближайшему банкомату, чтобы снять деньги, накупить «вкусностей», отметить увольнение в семейном кругу и отвлечься от свалившихся проблем.

ГЛАВА 4

Утром я не была уверена, что дорога в радужное будущее окажется легкой. Прошлое не отпускало меня, кусало в самое сердце, вьюгой холодило душу. Я решила бороться и надеяться на лучшее. Буду жить настоящим.

   Заря субботнего дня, окрасившая восток розовым впервые за несколько недель, настроила меня на нужный лад, и я была намерена выяснить отношения с сестрами. Они еще не выходили из спальни, но уже шептались за закрытыми дверями, ожидая, когда я следом за мамой, уйду. Она вела русский язык и литературу в школе и убегала рано. Я никуда не торопилась сегодня.

   - Доброе утро! – промолвила я, распахнув дверь в их комнату.

   Девочки разбежались по кроватям и накрылись одеялами. Я не отчаялась, продолжила свою речь:

   - Сестренки, вы для меня самые близкие люди, и я хочу, чтобы вы знали, насколько сильно люблю вас! – горло перехватило. – Не хочу усугублять ссору. Мне хочется, чтобы между нами не осталось недомолвок, пусть, если что-то произойдет, у каждой останутся в памяти наши общие счастливые моменты. Киту теперь только и осталось вспоминать, - вышла в коридор, но своего добилась.

   Девчонки догнали меня, налетели ураганными порывами ветра, обняли. Всхлипывали мы все втроем.

   - Ты за Алексом и Олей собралась? – со слезами на серо-голубых, дымчатых глазах озадаченно спросила Ника.

   На лице Киры застыло несчастное выражение.

   - Нет, - я мотнула головой, но потом вполголоса призналась. – Но все возможно.

   Сестры переглянулись между собой и не остались равнодушными. Разом заговорили, забросали вопросами, требуя объяснений. Я позвала их на кухню. В духовке стоял и ждал своего часа омлет. Я достала его и, порезав на кусочки, подала завтрак на стол. Девчонки не умолкали.

   - Сначала поедим, а остальное – позже, - я взяла небольшую передышку, раздумывая, о чем можно сообщить, а чего лучше избежать. О себе – правду, и ничего, кроме нее. О Сокольских? Пора посоветоваться с мамой.

   - Да, - завела я, - мы с Алексом и Китом побывали в «Черном углу» после смерти Мари. Если сравнить, то парни были рыбаками, пришедшими за крупной рыбой, и она клюнула. Наживкой была я. Мне нужно было привлечь внимание и прокатиться в дурной компании. Братья следовали за мной. Машину брали в аренду по поддельным документам. Откуда их взяли, Алекс не сказал, - я покусала губы от волнения. Воспоминания о той ночи причиняли боль, и я часто видела ту поездку в жутких снах, словно кто-то недобрый не позволял забыть. Я безуспешно убеждала себя, что пора двигаться дальше, жизнь не стоит на месте, и ей чужды мои страдания. – Мы нашли, что искали, а недавно я передала данные тому, кто сможет помочь.

   - Все гладко? Нет? – Ника выразила сомнения.

   - Похоже, мы ошиблись, и нас нашли.

   - Это Егор! Точно! Мы должны уговорить Кита и вывести гада на чистую воду! – Ника, охваченная эмоциями, подпрыгнула на стуле.

   - Нет! Егор не при чем! – я сорвалась на крик, снова выгораживая давнего врага. – Уверена на все сто, что он не причастен к убийствам наших родных! – выдохнула и резко умолкла, едва не сболтнув лишнего. Сокольский знает о нашей вылазке, но если на нем лежит вина, зачем тогда он предупреждал меня? Сестры настороженно смотрели на меня, и я созналась. – Ему что-то известно.

   - Вот! – указательный палец Ники взметнулся, обвинительно указывая на меня. – И меня бесит, что ты защищаешь этого отвратительно чудака с буквы «м».

   - Просто мне хочется найти истинно виноватых и увидеть их на скамье подсудимых. А Егор…

   - Егор садист! Вампир, если так больше нравится. Помнишь, сколько крови он нам испортил? Особенно тебе? Забыла, как до ночи сидела в холодном подвале?

   - Ника, ты правильно заметила. Егор в основном изводил меня.

   - Угу! Все детство тебе отравил. И где гарантии, что с течением времени, он изменился? Его нездоровая тяга к тебе могла перерасти в нечто более страшное! – сестра собиралась стать дипломированным психологом, и уже сейчас посещала курсы, изучала специальную литературу и училась анализировать. – Мари и Алекс, между прочим, твои родственники. Он знал, куда бить, чтобы вышло больнее! А Оля, видимо, попалась под руку случайно.

   - Мы выяснили, - не позволяя себе опять сорваться, спокойно произнесла я, - что до Мари были убиты таким же способом не менее сотни девушек. В материалах есть шокирующие кадры.

   - Да Егорка просто не попал в объектив! – гнула свою линию Ника.

   Мне не хотелось с ней спорить. Не ведаю, откуда пришло, но внутри меня жила твердая уверенность, что Егор не убийца. Но я не могла доказать это не только другим, но и себе самой. Знала без всяких видимых причин и все.

   Спор утих, как только молчавшая до этой минуты Кира тихо полюбопытствовала:

   - Почему брат Арины издевался над вами? И скажи мне, Леда, почему раз в год, когда ты уезжаешь в особняк Сокольских к подруге на день рождения, мама кусает губы до крови и становится неразговорчивой?

   Мы с Никой округлили глаза, и самая младшая оскорбилась до глубины души.

   - Что? Мне одиннадцать, но я не слепая!

   Я поставила чайник на плиту, думая над тем, что ответить младшей. Ника со вздохом произнесла, будто мысли мои прочитала:

   - Нельзя хранить эту тайну вечно.

   - Конечно! Что вы от меня скрываете? – горячо возмутилась Кира.

   Я не торопилась, дождалась, пока закипит чайник, заварила чай, расставила чашки. Нам всем приходится нелегко, особенно маме, и это ее бремя. Кира, оттолкнув кружку, сверлила меня упрямым, до боли знакомым взглядом. Мне не хотелось брать на себя ответственность. Я проявила трусость.

   - Поговори с мамой.

   - И что я услышу? – в голосе младшей звенели слезы. – Она скажет мне правду? Я не маленькая, умею считать, и давно поняла, что ваш папа умер задолго до моего рождения!

   - Вот уж точно! Мама никогда не расколется, - твердо оповестила Ника и в запале воскликнула. – Но я не понимаю, по какой причине!

   А я понимала, и кровь в моих венах превращалась в лед. Я любила Киру и боялась за нее. Пока она ребенок, но кровь – не водица, что случится, когда в сестре проснется ее нечеловеческая половина? Я видела Егора и, готова была спорить, что мне показали лишь малую часть способностей.

   - Леда? – отчаянно позвала меня Кира, и я решилась. Надеюсь, мама не осудит.

   - Пятнадцать лет назад на пустынной зимней дороге, - глухо заговорила я от накативших воспоминаний, - мы впервые встретились с Сокольскими. Так вышло, что наша мама и Всеслав, отец Арины и Егора, полюбили друг друга и стали жить вместе. С Аришкой мы подружились, а от Егора доставалось всем, особенно мне, как ты уже могла слышать. У меня такое ощущение, что сын Всеслава невзлюбил меня с первого взгляда, - невольно поморщилась, припоминая, что сегодня мне ждет встреча с мучителем. Егор – моя личная боль, непроходящая, острая, мучительная.

   Сестры, широко раскрыв глаза, смотрели на меня. Кира, затаив дыхание, ждала продолжения, и я опять нарушила молчание.

    – Отношения наших родителей закончились, когда Егор сыграл со мной злую шутку. Он обманом заманил меня в подвал, солгав, что отнес туда бездомную кошку с новорожденными котятами, которая нашла приют в сарае садовника. Я поверила, не удосужившись проверить, и жестоко поплатилась. Мама не выдержала и ушла от Всеслава, несмотря на то, что была беременна.

   Лицо Киры выражало глубокое потрясение, губы дернулись.

   - Я сестра этого противного Егора? – прозвучало жалко и отчаянно.

   Ника метнулась к ней и обняла, я присоединилась к ним, погладила самую младшую по голове и четко проговорила:

   - Ты наша сестра, а еще Аришкина.

   Кира кивнула, прижимаясь к нам теснее. Я слышала бешеный стук ее сердца и понимала, как ей сейчас тяжело. Однако, Кира решила выяснить историю до конца:

   - А этот… Всеслав? Какой он?

   - Строгий, - Ника могла судить необъективно. Когда мы уходили, ей исполнилось пять лет.

   - Но справедливый, - молвила я. – Заботился о нас, кормил, поил, одевал. Был отцом, пусть и неродным. Ходил к Нике на утренники, меня забирал после школы. Полюбив маму, он принял нас в свою семью.

   - Обо мне он знал? – надрывно поинтересовалась Кира.

   - Не знаю, - честно откликнулась я.

   - Можно спросить у него самого, - неожиданно выдала Ника. Поймала мой негодующий взор, пожала плечами и обронила. – А что? Ты сегодня к ним поедешь. Может быть, судьба?

   - Не надо спрашивать! – Кира восприняла близко к сердцу, стерла слезинки со щек. – Я лучше потом сама с мамой переговорю. А вам спасибо за честность!

   Жаль, что ей придется рано взрослеть, но я сделаю все, чтобы помочь пережить трудный период.

   На сегодня испытания не закончились, но я решила встретить новые неприятности во всеоружии. Сестры вызвались помочь: одна - погладила мне платье, другая – занялась прической. Макияж я нанесла сама и засмотрелась, рассматривая отраженную зеркалом незнакомку. Куда делась невзрачная мышь? Я могу быть красивой! Мне невероятно идет платье с открытыми плечами, а ведь я не хотела его покупать – считала слишком вызывающим. Хорошо, Катя уговорила. К нему комплект кружевного белья, почти невесомый, дорогой, изысканный. Я потратила на него половину своих сбережений, но не пожалела. И чулки с ажурным узором.

   - Не забудь туфли на высоких каблуках и затмишь именинницу на празднике. – Ника шерстила шкаф. – Куда запропастилась коробка? – раздался грохот, а за ним облегченный выдох. – Уф-ф, нашла!

   Кулон с крупной жемчужиной украсил шею, таинственно блеснул, привлекая внимание к тонкому кружеву, идущему по верхнему краю платья, оттеняющему светлую кожу.

   Я была почти готова, сестры суетились, наперебой расспрашивая меня. Накинув пальто цвета морской волны, услышала:

   - Не замерзнешь? На дворе ниже нуля, - озабоченно свела брови Ника.

   - А тебе еще букет забирать в магазине за углом, - напомнила Кира.

   - Арина написала, что пришлет за мной машину. У Сокольских есть личный водитель, - нанесла на губы яркую помаду, улыбнулась сестренкам и в приподнятом настроении покинула квартиру. На плече висела сумочка с небольшой суммой наличных, ведь я собиралась вернуться пораньше. Сегодня никто и ничто не омрачит мою встречу с любимой подругой.

   Егор появился, как всегда, внезапно. Я еще не успела выйти из подъезда, замешкалась в дверях и услышала грохот музыки. Подняла голову, чтобы увидеть, кто нарушает покой, и сквозь пелену мелких назойливых снежинок, летающих по кругу, рассмотрела черный «мерседес». Не может быть! Мысленно застонала, щеки вспыхнули, дыхание сбилось. Не могла Арина так пошутить надо мной!

   Я опешила, не зная, как быть, застыв на крыльце неподвижной статуей. Отполированный, тонированный автомобиль подкатил к подъезду, и я ощутила острое желание испариться. Но даже вернуться оказалась не в состоянии. Ветер трепал тщательно уложенные локоны, бросал в лицо пригоршни снега, а я глупо моргала. Стекло с моей стороны опустилось, музыка притихла, и Егор Сокольский собственной надменной персоной пригласил меня сесть в машину. У меня пропал дар речи.

   - Ты меня слышишь? Видишь? – голос Егора с трудом доходил до моего сознания.

   Мне было сложно разобрать тон, каким были сказаны его слова. Показалось, что Егор насмешничает, или нет? Я привыкла, что его речи, обращенные ко мне, пропитаны ненавистью. С самого начала были только гнев и презрение, которые с годами усиливались.

   - Ты настолько рада меня видеть? – вот теперь все в порядке.

   Егор опять бросал мне вызов. В его глазах плясали черти.

   - Нет! Но я потрясена! Стою и гадаю, Аришка у нас волшебница? Она опоила тебя колдовским зельем? Не могу найти разумного объяснения тому, что на днях ты согласился быть курьером, а сегодня моим личным водителем.

   Глаза Егора вспыхнули яростнее, и он резко кинул:

   - Не твоим! Я выполняю просьбу сестры, а ради нее я пойду на все! – с явным намеком на что-то гадкое и неприличное.

   «Ага, - нервно подумалось мне, - ради Арины он согласится поцеловать мышь». Мысль промелькнула, заставляя лихорадочно втянуть воздух, чтобы сознание прояснилось. Не помогло.

   - Мне нужно забрать букет из цветочного за углом, - внезапно севшим голосом промямлила я и бросилась прочь.

   На улице смеркалось. Свет фонарей стелился по грязному, покрытому тонкой коркой льда асфальту. Я неслась вперед, словно по пятам гналась стая бешеных собак, боялась упасть, но сильнее страшилась оглянуться. Впрочем, гром музыки бил по ушам, а краем зрения я видела ползущий рядом с тротуаром «мерседес».

   - Садись! Я не кусаюсь, Лее-да! Или ты так счастлива, что не веришь?

   - Терпеть не могу! – сквозь зубы оповестила я и влетела в двери магазинчика.

   Неяркий свет, аромат цветов, я собралась перевести дыхание, но не смогла. Не успела встать в конец очереди из трех человек, как в зал с видом хозяина зашел Сокольский. Он заложил руки в карманы и оценил обстановку. Все взоры обратились в его сторону, мне оставалось скрипеть зубами от досады.

   - Девушка, - он дошел до прилавка, бесцеремонно подвинул стоящего прямо перед ним мужчину. – Мы торопимся, могу ли я забрать заказ? – и обворожительно улыбнулся.

   Я видела, как реагируют женщины на его белозубую, слегка загадочную улыбку. Молоденькая продавщица покраснела и метнула острожный взгляд на покупателя, которому составляла букет. Тот удивительным образом примолк и не думал протестовать.

   - На кого оформляли заказ? – мечтательно глядя на Егора, осведомилась она.

   - На Смолкину, - без зазрения совести отозвался он, обернулся и подмигнул мне.

   Я подскочила, как ошпаренная, и, нарочито топая, подошла. Продавец вынесла букет. Герберы – любимые цветы Арины. Я заказала двадцать одну штуку. Именно столько «стукнет» подруге. Нервничала и задержалась, вынимая деньги, Егор времени не терял. Оценив прищуренным, презрительным взглядом букет, небрежно указал:

   - Добавьте еще сорок каких-нибудь цветов.

   Во мне вспыхнуло негодование. Но черт дернул меня оглянуться. В очереди не роптали. Две дамы за тридцать откровенно пускали слюни, пялясь на Сокольского, а мужчина не шевелился. Украдкой взглянув на красующегося Егора, выбирающего цветы из огромной охапки, я провела рукой перед глазами покупателя. Он не моргнул и, кажется, даже не вздохнул. Что Сокольский с ним сотворил?

   Как будто услышав мой мысленный вопль, Егор повернулся, одарил меня широкой ухмылкой и вернулся к прерванному занятию. Продавщица была полностью в его распоряжении. На меня напало оцепенение, сбросить которое оказалось нелегко. Сокольский расплатился, забрал букетище, вырвал из моих ослабевших рук пакеты, подцепил меня под локоть и даже двери распахнул.

   Я села в «мерседес», колени дрожали. Кожаное «нутро» автомобиля пугало, и я запретила себе фантазировать. Главное, здесь тепло. Трястись я, правда, не перестала, но это от переизбытка эмоций. Сложив вещи на заднее сидение, Егор сел за руль, и «мерседес» сорвался с места. На ум пришло сравнение авто со зверем. Банально, но раньше не представляла, что неодушевленный предмет может быть непредсказуемым, диким хищником, подчиняющимся только властной руке хозяина. Стоп! Неужели так сложно не думать о нем?!

   Сумочка осталась при мне, и я вытащила кошелек. Подсчитав наличные, выругалась – денег не хватало. Выгребла все, что было, протянула Сокольскому.

   - Не хочу быть твоей должницей!

   - А я воображал, что мы вместе подарим Арине букет, – он притворно-изумленно вскинул каштановую бровь.

   - Здесь не все, - вынужденно созналась. – Но я отдам!

   - Когда? – Егор повернулся, взглянул в упор.

   - Завтра, - буркнула наугад.

   - Как? – он настаивал.

   Вопрос загнал меня тупик, но я споро нашла ответ:

   - Узнаю у Арины номер твоего телефона и переведу деньги.

   - Не надо! – нежданно сурово заявил Сокольский. – Считай – компенсация!

   - Меня рассчитали.

   - Вчера всем сотрудникам была выписана премия, а ты еще числилась в штате! – сказал, как отрезал.

   Не рискнула яростно спорить, но опустила деньги в «бардачок». Мне не нужны подачки от Егора – дороже выйдет!

   Вечер еще не начался, а Сокольский уже отравил его. Но я дала себе обещание. Чтобы не думать и не накручивать себя – дорога длинная – через весь город – занялась тем, что подсчитывала баранов, демонстративно отвернувшись от водителя. Кинув один случайный взгляд, заметила, как сжались на руле пальцы Егора, до посинения, словно готовились сломать.

   Аришка налетела вихрем прямо в холле, и я едва устояла на ногах. Букет получился огромным и перевешивал. Мы с именинницей обнялись, рассмеялись, затараторили. Егор не вмешивался, смотрел ледяными змеиными глазами. Я даже подумала, что Сокольский-младший теперь напоминает не кота, а ядовитую змею, всегда готовую ужалить.

   Я задержалась, пока переодевалась и поправляла прическу, а когда вышла, в зале, украшенном цветами и разноцветными гирляндами, царила суматоха. Большинство собравшихся было мне знакомо, родственники, друзья и подруги Арины. Помимо воли кожу ужалило морозом. Я остановилась, поймав ошалелую мысль, что больше половины гостей – не люди. А кто? Я ничего не могла сделать с собой. Известный факт – любопытство не одну особу сгубило. Я не полезу на рожон, постараюсь быть аккуратной.

   Присоединилась к Арине и ее университетским подругам, получая удовольствие от нашего общения. Нахмурилась, когда в зал вошла новая гостья. Она двигалась к нам с изяществом лебедушки. Тщательно завитые платинового цвета локоны ниспадали на оголенные плечи. Глубокий вырез на огненно-красном платье красиво подчеркивал пышную грудь, а разрез выставлял напоказ изящную ногу.

   - Привет, - она припорхнула к нам. – Поздравляю! – обняла Арину, что-то заговорила.

   Арина, как хозяйка, представила нас.

   - Мои подруги – Лена, Олеся, Света и самая давняя и любимая, - чмокнула меня в щеку, - Леда.

   - Наслышана, - незнакомка высокомерно улыбнулась.

   - Знакомьтесь, девочки, - Аришка смотрела на нас, - это Тамара, - засомневалась, и платиновая блондинка досказала сама:

   - Невеста Егора!

   Меня будто молния ударила. Я приоткрыла рот, чтобы переспросить, но одернула себя: «Какое мне дело?! Пусть женится, глядишь, оставит меня в покое!»

   - И где твой брат? – Тамара показательно огляделась. – А вот… Покину вас, - и поплыла по залу.

   Я не хотела смотреть, но смотрела во все глаза, как она дошла и прильнула к Егору. Он улыбнулся, и я сомлела, подмечая, что когда Сокольский-младший не рычит, не злится и не иронизирует, то становится дьявольски красивым. Кажется, я поняла, отчего женщины в его присутствии резко тупеют. Оборвала себя и икнула: «Что со мной происходит? Я серьезно назвала Егора красивым?» Отвернулась и возобновила беседу с Ариной и девушками.

   Меня ждало очередное потрясение, когда к гостям присоединился Антон Заполов. Я опешила, дернула Арину за рукав и ткнула пальцем в сторону Антона:

   - Кто это? Никогда не видела его раньше на твоих праздниках!

   Другие девчонки тоже заинтересовались.

   - Кузен, - она пояснила подробности. – Ты его раньше не видела потому, что наши семьи давно поссорились, а год назад папа и единственный родной брат мамы стали общаться заново. – Повысила голос. – Антон, иди к нам! – голубые глаза подруги предвкушающе блеснули.

   Заполов (а его ли это фамилия?) обернулся на крик и увидел меня. Улыбка на его губах померкла, но отказать сестре он не мог. Я, если и намеревалась ему что-то сказать, растеряла весь словарный запас. Вчерашнего «украшения» на его лице не наблюдалось.

   Антон подошел, остановился, переминаясь с ноги на ногу.

   - Не спешишь, братец, меня поздравить! – Аринка обиженно надула полные губки.

   - Я к тебе шел, - он прижал ее к груди, но его взор был прикован ко мне.

   Я обязана была разобраться, и план созрел мгновенно, когда по залу разлились звуки музыки.

   - Хочу танцевать! – объявила я, дерзко глядя на Заполова.

   Он вытаращился, но идею поддержала Арина.

   - Круто! Егор с Тамарой уже танцуют, так что, Антон, приглашай Леду!

   Он был близок к истерике и не двигался. У меня рог на лбу вырос, или я внезапно бородавками покрылась? Нет? Тогда отчего он испуган?

   - Антош-ша, - Ариша кулаком ударила брата в плечо, и он подал мне руку.

   - Идем, - точно я веду его на казнь.

   Его ладонь, лежащая на моей талии, подрагивала. Когда мы сделали первый поворот, я поймала его взгляд и полюбопытствовала:

   - Что он сказал тебе про меня?

   - Кто? – взор обычно уверенного Антона метался.

   - Твой брат! – нетерпеливо разъяснила я.

   - Кузен, – поправил он меня с угрюмым видом.

   - Без разницы! – меня грозило поглотить неистовство.

   Заполов молчал, кружа меня в танце. Я с раздражением поторопила:

   - Ну!

   - Знаешь что, Леда, - раздраженно заговорил он, но не завершил, его прервало змеиное шипение, раздавшееся справа.

   - Антош-ш-ша, нам бы поговорить!

   Я повернулась, но дерзить подошедшему Егору не осмелилась. Безумная улыбка и взгляд с предубеждением остановили меня. Поежилась и благоразумно промолчала, а уже спустя минуту ругала себя: «Так и надо! Теперь стой совершенно одна среди танцующих!»

   - Леда? – вопросительно окликнули меня, и, подняв голову, я увидела Всеслава. - Потанцуем? – подал крепкую руку.

   Я приняла ее и отметила, что Сокольский-старший не изменился за прошедший год, лишь в волосах чуть прибавилось седых прядей, а в зеленых глазах светилась привычная мудрость.

   - Как дела? – вежливо осведомился он, ведя меня в танце.

   - Неплохо.

   - Ты работала на нас.

   - Да, до вчерашнего дня, но подруга мамы переманила, - я убедительно лгала, улыбаясь Всеславу.

   - Как мама? – он не улыбнулся.

   - Все хорошо, - так я отвечала на протяжении многих лет, как просила мама, но сегодня я отлично понимала ее. Она сошла с ума той зимней ночью, и у нее была веская причина. Всеслав был также красив, как и… Оу, Леда! Замри и скажи, когда Егор стал красавцем?!

   Воспоминания нахлынули, подобно мощной лавине. Я не остановила себя. Этот же зал только семь лет назад был украшен множеством розовых шаров, блесток и сердечек. Все вокруг сверкало и переливалось. Аришке исполнялось четырнадцать, и я приехала, чтобы поздравить лучшую подругу. Мне было весело до тех пор, пока не появился Егор. Не гибкий мальчишка – он возмужал. Еще бы, восемнадцать сровнялось! Он стал довольно привлекательным. Нет, не так, а как в одном из бульварных романов, прочитанных накануне. Опасно красивый с темными чуть вьющимися волосами и дурманящим взглядом…

   Я вынырнула из тумана воспоминаний и столкнулась с задумчивым взором Всеслава.

   - Рад увидеть тебя, Леда.

   - И мне приятно повидать вас, - эхом откликнулась я.

   - И мне приятно, что вы с Ариной сдружились.

   Я нашла Аринку взглядом.

   - Она лучшая! И несмотря на то, что мы редко встречаемся, я знаю, что у меня больше никогда не случится такой дружбы.

   Старший Сокольский медленно, как будто размышлял, кивнул. Музыка сменилась на задорную, ритмичную, избавляя меня от необходимости продолжать разговор.

   - Всего доброго! – поспешила проститься.

   - И тебе света и покоя, - ответил он и отпустил.

   Я с усилием преодолела последние метры до столика. Схватила бокал с шампанским, выпила, за ним – второй. Не спасло от навязчивых мыслей. Взяла третий, но мою руку перехватили, и я увидела Арину. Она прищурилась.

   - Надеюсь, ты пьешь за мое здоровье?

   - Конечно! – постаралась быть беспечной. В голове гудело, мысли смешались.

   - Почему без меня? – она спрашивала шутливым тоном, но глаза оставались серьезными, а пальцы причиняли мне боль.

   - А-а-а, - не придумала, что ответить.

   - Тогда потанцуем. Сегодня мой праздник! А потом обязательно выпьем. Напьемся, если пожелаешь, ведь мы подруги! – Арина заставила меня вернуть бокал на стол и утянула танцевать.

   В кругу собрались девчонки, и я оторвалась по полной, забылась, отдалась музыке. Два бокала шампанского и зажигательная мелодия подействовали на меня, как дурман. Меня приглашали мужчины, я извивалась в их руках, касалась крепких мускулистых тел, не думала, не пыталась понять, только чувствовала. Иногда, как в тумане, останавливала взгляд на Егоре, который почему-то всегда находился неподалеку. И замечала в его глазах привычную ярость. Мои собственные очи начинало щипать от слез, когда он отвлекался и целовал Тамару, жарко, глубоко, чувственно. Я проклинала его, смотрела на очередного партнера и молилась, чтобы вечер поскорее завершился.

   Ночь привела с собой новые испытания. Гости расходились, девушки собирались вызвать такси.

   - Леда, ты с нами? – спросила меня Олеся.

   Что мне ей ответить? Что все до последней монеты я отдала Егору? Он стоял рядом, насмешливо кривил губы, а за ним, опустив голову на его плечо, находилась Тамара. Девушка что-то шептала ему и теснее прижималась.

   Девчонки ждали от меня ответа, и я нашла, что сказать, но меня опередила Арина.

   - Леда! – спохватилась именинница. – Оставайся у меня, поболтаем, а завтра Михаил – наш водитель - отвезет тебя!

   Я быстро помотала головой, уловив в сузившихся глазах Егора какой-то странный блеск.

   - Нет, меня мама ждет.

   Аришка обиженно насупилась.

   - Пожалуйста, - сменила тактику, в голосе зазвучали просящие ноты. – Мы давно не говорили по душам.

   - Да, последний раз мы болтали еще в детстве, - прикусила язык, поймав встревоженный взор Всеслава.

   - Леда! – Арина не привыкла получать отказы. – Сегодня мой день рождения, поэтому все должны исполнять мои желания!

   - Я бы с удовольствием, - промямлила я, заметив, что Всеслав выдвинулся ближе, как бы намекая: «Не совершай опрометчивых поступков». - Мама и сестры будут волноваться, - из оставшихся сил хваталась за тонкую соломинку.

   Старший Сокольский сделал легкий, одобрительный кивок. Я отвернулась от него и увидела, как младший Сокольский целует Тамару, как его руки дразняще неторопливо движутся по ее телу. Меня затошнило.

   Арина капризно выдала:

   - Мне на колени встать, чтобы ты согласилась?

   - Отвези меня к себе, - со страстным стоном взмолилась Тамара где-то сбоку.

   Я четко осознала, что дома будет только хуже. Мне не помогут ни мама, ни сестры. Ночь проведу невесело, ругая себя и рыдая в подушку.

   - Хорошо, сдаюсь! – я бросила вызов всем: себе, Егору, Всеславу.

   Подруга хлопнула в ладоши и подпрыгнула, выразительно подмигнув мне. Всеслав чуть заметно покачал головой, а Егор во всеуслышание объявил:

   - Мы отправимся в клуб! Кто с нами?

   Желающие откликнулись, а Арина сжала мою ладонь.

   - Девчонок проводим и поднимемся ко мне. Нас ждет ночь откровений!

ГЛАВА 5

Мы, беззаботно хохоча, забежали в ее комнату. Зажгли пару десятков свечей в стеклянных подсвечниках, расставили их на полу, прыгнули на широкую кровать и выдохнули. Я смотрела, как играет сквозняк с пламенем, пробуждая таинственные тени, пускающиеся в пляс по стенам и потолку. Аришка после некоторых размышлений вдруг вскочила, метнулась к прикроватной тумбе и вытащила бутылку дорогого шотландского виски.

   - Напьемся? – азартно предложила она.

   - Ага! И повод подходящий, тебе сегодня двадцать один!

   - Двадцать, а остальное – мысленно! – Арина огляделась и выругалась. – Я забыла о бокалах! – развела руками.

   Я обратила внимание на подсвечники, похожие на стаканы для виски. Две свечи были потушены, а подсвечники наполнил янтарного цвета напиток.

   Я приняла импровизированный стакан, виски переливалось от края до края и таинственно мерцало.

   - За меня любимую! Чин-чин! – Ариша отпила, закашлялась, на ее глазах выступили слезы.

   Я никуда не спешила, сделала глоток, подержала во рту и проглотила. Внутренности словно обожгло огнем, но потом по телу разлилась приятная теплота. Напряжение, терзающее меня последние месяцы, постепенно отпускало. Бокал пустел глоток за глотком.

   - Еще, - попросила я, откидываясь на подушки.

   Ариша добавила и себе тоже, первой отпила и внезапно призналась:

   - Я уже не девственница, - на ее глазах блестели слезы, в голосе не слышалось ни капли восторга.

   Мне было странно слышать это признание от девушки, ведущей замкнутый образ жизни, находящейся под постоянной опекой со стороны отца и старшего брата.

   - Несчастная любовь? – свободной рукой я накрыла ладонь подруги, находящуюся ближе ко мне.

   Арина залпом опустошила бокал, поморщилась.

   - Иначе не назовешь. Помнишь, я приглашала на прошлый праздник блондина?

   - Его звали Андреем, и он подарил тебе огромный букет красных роз, – я без усилий припомнила высокого, хорошо сложенного парня.

   - Он самый, - Аринка готовилась зарыдать, и я, отставив наши стаканы, обняла ее. Всхлипывая на моем плече, она рассказывала. – Ты меня хорошо знаешь, я не современная совсем, скорее «тургеневская девушка». Такое случалось тысячи раз до меня, и я, как глупая курица, попалась. Увидела, как в фильме, и влюбилась. А он спортсмен, красавец, знает, что сказать девушке. Девчонки в универе по нему сохнут и прохода не дают, а он взял и выбрал меня.

   - Есть за что, - вскользь заметила я.

   - Конечно! Дочка богатенького папочки!

   - Не только. Ариш, ты натуральная блондинка с огромными кукольными глазами, да и фигурой природа не обделила. Одеваешься со вкусом, приметно. Характер…

   - Угу! Кроткий, как у овцы!

   - Да не скажи, - тихо пробормотала я, и Арина отстранилась, взглянула с обидой. Мне пришлось объяснить. – Ты общительная, улыбчивая, шумная. Тебя сложно не заметить.

   - На беду.

   - Он тебя бросил?

   - Да! И знаешь, что самое противное? Что я ему в любви призналась! Секс у нас был потрясный, как в книжках пишут! А однажды после секса я сказала: «Люблю тебя, Андрей!», - она разрыдалась, заново переживая свою личную трагедию.

   - Андрей не оценил?

   - Да и хрен бы с ним! – всхлипывая, махнула рукой Арина. – Все вышло хуже! – показала на бокал, и я понятливо плеснула туда новую порцию виски. Подруга выпила, вздохнула. – Он посмотрел на меня, как на круглую дуру и издевательски уточнил: «Да?» Я кивнула, хотя выражение его красивого лица страшно смущало. Представь, Андрей слез с кровати, потянулся, аж залюбуешься. Мускулы играют на обнаженном теле. Порочный, но прекрасный. Но когда он улыбнулся, мое сердце ухнуло вниз. В улыбке не было ни капли тепла. «Понимаешь, в чем дело, детка? – снисходительно вопросил он. – Трахаться с тобой – одно, а любить – другое!» - каждое слово, как удар. Мне было больно, как никогда раньше не бывало! И знаешь, чего хотелось?

   - Убить его? – я отлично понимала лучшую подругу.

   - Ага, - с несколько безумным видом подтвердила она. – И расскажи я о нашей связи папуле или того хуже Егору, мое желание исполнилось бы!

   - Не сказала? Почему? – и я понимала, чего ей стоило молчание.

   - Честно? Сама не знаю! Я выла ночи напролет, сгорая от унижения и стыда. Но каждое утро улыбалась, чтобы папа и брат ничего не заподозрили!

   - Мне жаль, - посочувствовала я от всего сердца, - что меня не оказалось рядом.

   - Мне хотелось увидеться с тобой, и однажды я приехала к твоему дому, но войти в подъезд не успела. – Я с тревогой посмотрела на нее, вынуждая открыться до конца. – Потому что увидела, как какая-то шикарная девушка в норковой шубке запрыгивает в такси. Я не сразу узнала свою лучшую подругу, - попеняла.

   - Оу, - огорошено выдала я. В норковой шубке она могла видеть меня лишь в тот роковой вечер в самом начале весны. Мы с братьями учли почти все. От дома до окраины я ехала на одном такси, потом - вызвала второе и вышла у элитной многоэтажки, а после - поймала попутку до «Черного угла». В чем мы прокололись?

   Комнату накрыло тягостное молчание. Чтобы прогнать его, Арина включила музыку. Звучал ее любимый Ричард Маркс. Под звуки грустной баллады мы медленно смаковали виски. Напиток таял на языке, оставляя горечь.

   - Так что? Ты торопилась на свидание? – Аришу одолело любопытство, и она перестала лить слезы.

   - Ариш, - я без шутовства взглянула на нее. Виски играл в крови, взгляд двоился. – Пообещай, если я умру, ты позаботишься о моих родных.

   - Ты чего? – подруга тоже опьянела, поэтому смысл моей фразы не сразу дошел до нее. Она подвинулась ближе, пытаясь сфокусировать свой взор на моем лице.

   - Обещаешь? – горло сжал спазм.

   - Обещаю, - между ее золотистых бровей пролегла складочка. – Могла бы не просить, - нахмурилась сильнее.

   Чтобы Арина не надумала снова обижаться и требовать подробностей – с нее станется, я вновь наполнила стаканы. Мир поплыл.

   - Значит, ты ехала не к парню! – она завелась.

   - Нет, и если на чистоту, я не хочу говорить о той ночи, - а затем сделала еще одно признание. – И я до сих пор девственница.

   Арина отодвинулась, подумала, растеряно кивнула, а я разоткровенничалась:

   - Едва возрадовалась, что нашелся парень, как он сбежал, а теперь избегает меня.

   - Почему? – подруга забавно сморщила нос.

   - Спроси у него! – указала в сторону двери и опустошила бокал. Завтра мне будет плохо.

   - Хорошо, - она покорно сползла с кровати и поковыляла к выходу. – Побеседую с Егором.

   Нет! Я ошиблась – мне уже очень плохо!

   - Зачем с Егором? – панически полюбопытствовала я. – Упаси меня бог от этого зеленоглазого монстра!

   Ариша обернулась, тяжело вздохнула, прислонилась спиной к деревянной створке и удивила:

   - Теперь мне ясно, почему ты взорвала Егору мозг.

   - Я? Что сделала? – от волнения я вскочила, а затем снова упала на кровать.

   - Егор хочет тебя, но боится подойти!

   - Чего? – я окончательно перестала понимать происходящее. Глупо моргала и думала, что сплю.

   Арина сползла на пол и двинулась ко мне. Я ошарашенно наблюдала, как она ползет, и не могла выдавить ни звука.

   - Объясняю! – Аришка добралась до кровати, икнула, растопырила пальцы, стиснула их, села на пол и жалобно посмотрела на меня.

   Я скатилась и пристроилась рядом. На одном уровне удобнее говорить.

   - Леда, - подруга поймала мой взгляд, - признаю, что мой брат не сахарный. Он ужасный. Ты знаешь, как он всех бесит, но лишь ты одна бесишь его.

   Я была настолько шокирована ее откровениями, что не ведала, чем ответить: истерично расхохотаться или зарыдать. Зато Арина знала, что мне сказать:

   - Да-да! Ты раздражала его с самого начала. Егор – гад, каких поискать! Уж какие пакости он творил в детстве! А я видела! Брат ловил бабочек и отрывал им крылья, заявляя, что гусеницы они и есть гусеницы! Он приманивал кошек и таскал их за хвосты, объявляя, что нельзя быть такими доверчивыми! Егор устраивал охоту на собак, причем его боялись самые злобные питбули и волкодавы! И поверь, я перечислила далеко не весь список его «игр»! Мой брат доводил окружающих до нервных срывов! А потом появились вы… Твоя мама плакала, сестра истерила, наш отец злился, а ты молчала.

   - Не правда! – твердо опровергла. – Я рыдала навзрыд!

   - Да, и это мне знакомо, но ты рыдала ночью, в подушку, когда Егор не видел. Даже в подвале ты плакала очень тихо.

   - Я голос сорвала.

   - Проклиная и оскорбляя его, - красноречиво смотрела Арина, я осмысливала, алкоголь замедлял мыслительные процессы. Подруга не дождалась желанной реакции и с досадой продолжила. – Мой брат хочет тебя, но ни за какие богатства мира не признается, пока сама не придешь и не покажешь, что хочешь его не меньше. И он сделает все, - зловещий шепот, - чтобы ты не забыла, чтобы приползла на коленях и стала его собственностью! – Арина заломила руки. – Поэтому смирись, ведь все равно твое дыхание сбивается, а сердечный ритм ускоряется, едва Егор оказывается рядом. Не думай, что я не заметила!

   - Нет! – я судорожно хватала ртом воздух, будто пробежала несколько сотен метров на время.

   - И зря, - обреченно вздохнула подруга, понимая, что я не сдамся, и взвыла. – Ну не тупи! Несмотря на некоторые недостатки Егор станет отличным мужем, если укротить его.

   Я вытаращилась на нее и догадалась:

   - А-а-а, ты бредишь! – с облегчение выдохнула. – Тебе пора в кроватку, - откинула одеяло и призывно похлопала рукой по матрасу.

   Сама я тоже изрядно опьянела, но мыслила более-менее здраво, а вот Аринка начала болтать ерунду.

   Она покачала пальцем и широко зевнула.

   - Подумай над моими словами, - поднялась и, не раздеваясь, плюхнулась на подушки.

   Я, нетвердо держась на ногах, укрыла ее и заверила:

   - Обязательно подумаю, - угу, когда-нибудь.

   - Споки, - Арина опять, не стесняясь, зевнула.

   - Погоди, не засыпай, - опомнилась я. – Расстегни мне молнию, - повернулась к ней спиной, - иначе сама не достану, и скажи, где мне прилечь.

   - Ой, найди Егора и…

   - Ар-риша! - я тоже, когда необходимо, умею рычать.

   - Ладно-ладно, - она со страдальческим видом поднялась и с пыхтением помогла мне. – Ключ от моей второй спальни в комоде. Я тебе показывала, - очередной зевок, - где она расположена, - рухнула ничком и уже спустя минуту сладко посапывала.

   - Отлично, - я чувствовала, что язык заплетается, ноги – тоже.

   Воспользовавшись проверенным методом Арины, опустилась на четвереньки и поползла. Чтобы не заблудиться, проговаривала:

   - Комод…ящик… ковер…дверь…ручка…коридор.

   Платье сползло, волосы лезли в глаза, но я не переживала, что в коридоре мне кто-то встретится. Комната Всеслава на первом этаже, а Егор уехал в клуб – скатертью дороженька, как говорится!

   Дом и его обитатели притихли, и я старалась не нарушать тишину. Тело будто налилось свинцовой тяжестью, мир завертелся. Чтобы закрыть дверь спальни подруги, мне пришлось подняться, но практически сразу я упала и сильно ушибла колени. Из горла вырвался всхлип, глаза застилали слезы, ключ отлетел на пару-тройку шагов. «Ползти надежнее, - окончательно определилась я и попыталась поправить платье, которое сползло до талии. – Да какая разница? Подол все равно задрался по самое… в общем, хорошо, что меня никто не видит!» - думала я и целенаправленно двигалась к ключу.

   В голове, как вспышки, мелькали обрывки разговора с Ариной. Сложно поверить, но кому, как не сестре знать, что творится с ее братом? «Бред! – я помотала головой, сбрасывая наваждение, когда почти согласилась с подругой. – Егор – не школьник, чтобы дергать понравившуюся девочку за косы! Он привык унижать меня. Да что там! Егор нас даже за людей не считал! Плебеи! А я мышь невзрачная! А сам кто? Монстр глазастый!» - я расхрабрилась, ударила кулаком о пол и вслух пообещала:

   - Ух, нечисть! Я ему устрою! – и стиснула вожделенный ключ.

   Взгляд переместился вперед и замер, наткнувшись на черные идеально начищенные ботинки. Тупо рассматривала их, пытаясь осмыслить, но под воздействием алкоголя процессы в мозгу замедлились. Разум уснул, а вот любопытство подняло голову. Я еще помнила, что любопытство – порок, оно губит людей. Но сопротивляться ему у меня не нашлось сил. Любопытство приказало, и я подняла взгляд, чтобы увидеть полную картину. Я пропала, полетела вверх тормашками в бездну.

   Взгляд затуманен, бешено мечется, выхватывает отдельные, рваные детали. Красное на черном. Расстегнутая пряжка ремня. Ее точеные в черных чулках ноги вокруг его пояса. Необъяснимо, но мне становится трудно дышать. Я задыхаюсь, мысленно кричу, мечтаю отвести взгляд, сражаюсь с собой. Проигрываю.

   Расстегнутая кипенно-белая рубашка. Обнаженная женская грудь с вызывающе торчащими сосками. Растрепанные светлые локоны. Ее длинные пальцы в его темных волосах. Непонятно, почему мне так больно, словно разлетаюсь на кусочки. Хочу рычать от острой, сводящей с ума боли. Прикусываю губу, сдерживая невольный стон отчаяния.

   Любопытство до добра не доводит. Я не желаю знать, но не могу отвернуться. Встречаюсь с его шалыми, потемневшими глазами. Он смотрит неотрывно, пронзительно, влекуще. Сложно…устоять, остаться равнодушной, не поддаться искушению, совладать с желаниями.

   Провожу языком по губам, слизывая каплю выступившей крови. Его взгляд горит яростнее, в глубине зеленых, колдовских глаз не осталось ничего разумного. Первобытная похоть. И он хочет меня!

   Желанно? Грешно? Нелепо! Я не понимаю, почему встаю на колени, откидываю свободной рукой волосы за спину, прогибаюсь. Кружевной лифчик не скрывает ничего. Его контроль больше не действует. Тело напрягается. Дыхание прерывается. Губы шепчут:

   - Моя…

   Я всхлипываю, горю, страдаю, жду и мысленно задаю множество вопросов. Кому? Себе? Ему? Ей? Золотой блеск бросается в глаза. Часы на его левом запястье. Боль взрывается внутри, бьет по нервам. Его руки - на ее, а не на моем теле. Красная пелена застилает обзор! Красный – цвет ярости! Пусть на ягодицах этой сучки останутся царапины! Стон срывается с моих полуоткрытых губ.

   Неправильно! Я своими ушами слышала, что они собирались уехать. Тогда зачем? Я сплю, или у меня глюки? Или он нарочно? Точно! Мерзавец! Чудовище! Видела, что он сделал с тем мужчиной в цветочном! Ненавижу!

   Пошатываясь, я встала, помотала головой, представляя, как избавляюсь от его чар. Платье собралось на талии – мне наплевать!

   Выпрямилась, взглянула на него и четко, без запинки выговорила:

   - Сгинь, нечисть!

   На большее не хватило. Ноги не слушались, меня мотало из стороны в сторону, но я приказала себе не оглядываться.

   Нужную дверь узнала по витиеватым завиткам. Ключ, зажатый в левой ладони, впился в нежную плоть. Все равно! Я выматерилась, с трудом вставила ключ в замочную скважину и повернула. Створка впустила меня в комнату. Арина не могла выбрать одну из двух спален, а в итоге оставила себе обе.

   Я вошла, захлопнула дверь, закрылась и прислонилась к деревяшке. Теперь можно расслабиться и прислушаться к себе.

   Сердце рвалось из груди, тело тряслось от жуткой боли, в голове царила неразбериха.

   - Ледяной душ! – я бросилась в смежную ванную.

   Как только вбежала, включился приглушенный свет, озаряя пространство. Напротив двери – зеркало в золоченой раме, отражающее в полный рост незнакомку. Кто она? Волосы растрепаны, глаза лихорадочно блестят, выражая страстное желание, по подбородку стекает струйка крови из прокушенной губы. Девушка в зеркале небрежна, но прекрасна и желанна. Она знает, какого мужчину хочет получить в свою постель. И я его знаю. Она не может быть мной! Или все-таки может? Но разве я мечтаю о Егоре Сокольском?

   Разговор с Ариной взбудоражил душу, алкоголь подхлестнул чувства. Во мне проснулась страсть. Я хотела Егора каждой клеточкой своего тела и безумно ревновала его к другой. Это я должна сгорать от страсти в его руках, сходить с ума от его поцелуев. Я! Я! Я!

   Мне стало плохо, но не признать свои чувства – значить проиграть. А клин вышибают клином! Хочу и получу здесь и сейчас!

   Я скидываю платье, оставаясь в кружеве и чулках. Вот такой ты хочешь видеть меня, Сокольский? Признайся, наконец! Алкоголь и адреналин смешались в моей крови. Воображение яркое, живое! Я легко могу представить, что вижу Егора. Он отражается в зеркале, будто стоит за моей спиной. Зеленые глаза прищурены, желваки на щеках ходят ходуном, губы сжаты в тонкую линию, тело, как натянутая струна, пальцы стиснуты в кулаки. Ему не нравится, о чем я думаю. Он в ярости, как всегда, когда мы оказываемся рядом. Я согласна с Ариной. Егор хочет меня, но по какой-то причине не может получить, и бесится.

   Я улыбаюсь ему соблазнительной, призывной улыбкой. Показывая, что сегодня готова сыграть! Завтра? Мне будет стыдно! Но сейчас наплевать!

   Я современная девушка, а в мире есть кино, литература, интернет и подруги с их секретами. Я знаю, что делать! Егор – образ в моем затуманенном виски сознании, он – игра моего воображения, потому что я точно помню, как закрывала дверь на ключ.

   Егор – моя слабость, мой враг, мое наказание за грехи прошлых жизней. Я ненавидела его с детства, однако, подсознательно всегда оглядывалась, чтобы найти его взглядом. Я думала о нем всю сознательную жизнь и напридумывала себя, что влюблена. Я грезила им сейчас. Я хотела его сильнее, чем глоток воздуха.

   Руки Егора на моем теле. Его обнаженное тело рядом со мной. Его губы везде. Я глубоко дышу. Грешно. Но отступать некуда. Возбуждение пульсирует между моих ног. Оно заманчивее боли, что выжигает сердце и душу.

   - Я буду делать это с тобой, - пылко шепчу я, не отводя взгляда от отражений. – Начнем? – поднимая руки, откидывая назад волосы, вспоминая, как подействовало на Егора это движение.

   Запрокидываю голову, прикрываю веки. Сокольский в отражении не отвечает, он расстегивает брюки и приспускает их вместе с боксерами, выпуская на свободу толстый член, обхватывая его рукой. Глаза его при этом блуждают по моему телу.

   Интересно, что еще нарисует моя фантазия? Я не остаюсь в долгу, медленно провожу ладонями по своему телу, воображая, что его крепкие, горячие ладони гладят и ласкают меня. Вверх и снова вниз, получая ни с чем несравнимое, болезненно-сладкое удовольствие. Обвожу указательным пальцем контур губ, обхватываю его зубками, посасываю. Стон, раздавшийся за спиной, покрывает мурашками мою кожу. Волна возбуждения несется по телу, и между ног становится влажно.

   Расстегиваю и отбрасываю лифчик - становится заметно легче дышать. Сжимаю соски между пальцами. Никогда не представляла, что они могут быть такими до боли чувствительными. Не сдерживая эмоций, тихо постанываю, извиваюсь, будто слышу дикую, заставляющую забыть о запретах и условностях мелодию. Мир уменьшается до размеров зеркала с двумя отражающимися в нем любовниками.

   Облизываю губы, улыбаюсь, замечая, как Егор, прислоняясь к косяку, откидывает голову. Глаза его открыты, взгляд бешеный, полный долго сдерживаемой страсти. Я не останавливаюсь, вновь веду руками по своему телу, очерчиваю пупок, касаюсь бедер, прогибаюсь, чтобы он лучше видел. И кончиками пальцем подцепляю полоску трусиков.

   - Хочешь? – чувственно спрашиваю я, и он увлеченно кивает, ударяясь затылком о дверной косяк.

   Просьба оплачена! Одну руку я возвращаю на грудь, другой – проникаю в трусики. Вдох рваный, едва уловимый, на грани всхлипа. Запретно! Взгляд Егора горит, как у больного в лихорадке.

   Прочь запреты, сегодня ночь свободы! Смело провожу пальцем по своей запретной точке. О-о-о! Сотни электрических разрядов пронзают меня. Это больно и приятно одновременно. Зрачки расширились, мои глаза почти черные. Егор крепче сжимает свой член, ускоряет движения рукой, словно подсказывает, что я должна сделать. В сверкающем взоре голод и мольба. Но я не способна прерваться и прогнать его. Мой палец скользит в теплую глубину. Да! Смотрю на Егора и ускоряю ритм.

   Аромат возбуждения окутывает ванную, лишая остатков разума. Пальцы одной руки я посасываю, облизываю, представляя его плоть, наблюдая за тяжело дышащим Егором. Он горит, двигая своей рукой, и шепчет мое имя на свой неповторимый манер. Я пылаю вместе с ним, доводя себя до исступления. Еще немного и я кричу, ощущая первый в жизни оргазм. Перед глазами вспышки, голова идет кругом, на теле влага, пульс зашкаливает, и я зову любовника по имени. Сползаю по стенке и закрываю глаза, стук сердца отдается в ушах. Я перевожу дыхание.

   Прошла минута или целая ночь, у меня не осталось сил думать. В сомнениях осмотрелась, придя в себя. Я находилась в ванной одна.

   - Алкогольный бред, - пробормотала, грудную клетку пронзила резкая боль.

   Я приказала себе не рыдать. Пьяные слезы и нелепые фантазии – пришла пора их забыть! Я залезла под душ. Струи прохладной воды били по телу, смывая пот и запах. Намылилась и, проводя ногтями по коже, до борозд, до боли, стала смывать. Я надеялась, что вместе с пеной уйдут мои воспоминания. Но они беспощадно врезались в память. Сон! Здоровый, долгий – вот, что спасет меня. Завернувшись в полотенце, я бросилась на кровать прямо поверх одеяла, чтобы забыться.

   Но мучитель не позволил. Тысячекратно проклятый мною Егор Сокольский нарушил скромные планы Леды Смолкиной. Сон, и без того поверхностный и беспокойный, был нарушен чередой ударов и хныкающими воплями, в которых женский голосок настойчиво призывал Иисуса.

   - Что за фигня? – с мучительным стоном я приоткрыла глаза.

   Комната была погружена в полумрак, мои волосы все еще были влажными, тело заледенело. Стуча зубами, я нащупала край одеяла и накинула в попытке согреться.

   - Да! Вот так! – громко сказал за стеной Егор.

   Я подпрыгнула. Не подозревала, что наши кровати разделяет только одна преграда, и что она окажется настолько тонкой.

   - Иисусе! – заныла Тамара, а следом послышалась новая череда ударов, видимо, спинка его кровати билась о стену между комнатами.

   Я распахнула глаза, виски пронзила острая боль. Я отмахнулась, она казалась пустячной по сравнению с той, что изводила мою душу.

   - Егор-р-р! – рычала от страсти Тамара.

   - Развернись! – громко приказал Егор, будто нарочито объявлял все, что делал со своей любовницей, чтобы я знала и представляла в красках. – Ухватись за изголовье! Не шевелись! Сейчас будет жестко!

   Шорох, и Тамара снова назвала любовника по имени.

   Глухой стук в стену не прекращался. Я, застыв в одной позе, подтянув колени к подбородку, безмолвно рыдала, слушая звуки, доносящиеся из соседней спальни. Меня раздирало от боли, и я сильнее стискивала подушку, стараясь не выть в голос. Этой ночью, в этом доме мне мерещилось чудовище. Его длинные, черные когти рвали мою грудь, чтобы добраться до сердца.

   Прикусив ткань зубами, чувствовала холодные дорожки слез на щеках и знала, что со мной происходит. В голове не укладывалось, что я влюбилась в Егора, своего давнего, непримиримого врага. Я – ненормальная, глупая, эмоциональная. Много думала и слишком часто вспоминала, пока мои чувства не изменились. Я влюбилась не сегодня, а еще тогда семь лет назад, но отчего-то все время забывала о любви. Во мне крепла ненависть к нему.

   Я по-прежнему ненавижу Егора, так глубоко и яростно, что сама себя боюсь, но одновременно люблю, пламенно, безоглядно, вопреки всему миру. Сильные чувства, противоречащие друг другу, но иногда идущие рука об руку.

   Я ни разу не пробовала наркотики, но в этот предрассветный час ощущала, что такое «ломка». Мой наркотик – Егор Сокольский. Он струился по моим венам, заполнял сознание. Меня выкручивало от желания увидеть его на пороге, прикоснуться, провести по волосам, точеным скулам, идеально очерченным губам, мускулистым плечам.

   Хватит! Егор разрушает меня. Достаточно! Нужно взять себя в руки и уйти из этого дома. Боль пронзала внутренности, ноги подкашивались, руки дрожали, слезы холодили лицо. Я умылась, натянула разбросанную одежду, кое-как справилась с застежкой на платье. Стискивала зубы и мечтала оглохнуть, но упрямо тянула язычок молнии. Смогла дотянуть до лопаток – сойдет, я итак задержалась.

   Выскочила в коридор и помчалась к лестнице, словно каждая лишняя секунда в этом доме лишала меня десяти лет жизни. Мне казалось, я видела часы, которые отмеряли мое время. Стрелка приближалась к двенадцати, и мое тело билось в агонии. В душе наступила пустота. Я сползла вниз, держась за перила лестницы, но запуталась огромном мрачном особняке, приютившем моего убийцу.

   Плутая по лабиринту коридоров, вышла на кухню. Внимание привлек тусклый блеск. Я усмехнулась – на столе специально для меня был оставлен нож для разделки мяса. Околдованная его слабым, заманчивым сиянием, я подошла ближе. Я слышала его низкий, обещающий избавление от боли голос.

   - Прикоснись, погладь, сожми пальцы.

   Правая рука потянулась к ножу. Избавление. Миг, и моя жизнь оборвется. Я обрету свободу, отдав взамен боль, ненависть, любовь и несбыточные мечты. Что может быть привлекательнее?

   Кончики пальцев коснулись гладкой поверхности рукояти, пробежались по лезвию, окрасились красным. Я растеряно поднесла пальцы к лицу, как в детстве, неосознанно слизнула кровь, и решительно стиснула кулаки. Не поддамся!

ГЛАВА 6

Я развернулась, прикладывая последние силы, чтобы бежать, но на пути возникла помеха. Чьи-то руки уберегли меня от падения. Глубокий голос позвал по имени, а спустя секунду включился свет, делая больно глазам. Сквозь слезы я рассмотрела Всеслава. Он, чуть отклонившись, с каким-то непонятным сожалением смотрел на меня. Сказал:

   - Леда, повторяй за мной!

   Хотелось отправить Всеслава к чертям, и я сделала глубокий вдох, но мужчина опередил:

   - Я больше не приду в дом Сокольских.

   - Никогда, - искусанные губы двигались с трудом. Но те слова, что они шептали, были моими словами. Никто не в праве мне приказывать, я уйду, но только по собственному желанию!

   Всеслав еще не понял, он продолжал:

   - Я никогда не потревожу Егора Сокольского!

   - Егор Сокольский не потревожит меня, - ответ звучал едва слышно, но уверенно.

   Всеслав недоверчиво нахмурился и проверил:

   - Я забуду о Егоре Сокольском!

   Уперлась ладонями в его грудь и четко проговорила:

   - Забуду, но ради себя самой!

   Всеслав склонил голову, глядя на меня с каким-то новым, малопонятным выражением. А я осознала, почему забывала о своей любви к Егору. Его отец раз за разом заставлял меня забыть, и более того, он делал это с позволения моей мамы. Обман!

   Помотала головой и усилила нажим, показывая, что хочу освободиться.

   - Мне нужно на улицу!

   - Идем! – он подал руку.

   Мне плохо, но не настолько, чтобы я принимала его помощь. Сегодня я сама сделаю выбор! Мама научила, подала пример. Я злилась на нее и обещала, что обязательно потребую объяснений, но позже. А пока вспоминала, как мама уходила от старшего Сокольского. И ей было больно, но она расправила плечи и горделивой походкой ступила за порог. Я смогу! Я сделаю это!

   Наверное, часть той магии, которой владеют Сокольские, оказала на меня влияние. Слезы вмиг высохли. Я пошатывалась, но видела четко – освещенный коридор, а в конце него – выход. Шла, стараясь выглядеть гордой и неприступной. Встала и с силой толкнула дверь.

   В лицо ударил порыв ветра. Острые края снежинок впились в кожу.

   - Оденься, - промолвил Всеслав и помог мне с пальто. – Держи, - я ощутила в руке ремешок сумки.

   Пока моргала, старший Сокольский присел и застегнул мне ботинки.

   - Я вызову такси сама, - на ощупь расстегивала замок, чтобы вытащить телефон.

   - Михаил тебя отвезет. И не спорь, Леда! – они лишь приказывать могут.

   Но я не стала протестовать, мне нужно уйти, собрать разрозненные мысли, заглушить боль, вырвать воспоминания.

   Роскошная иномарка разрезала предутренний мрак светом фар и затормозила передо мной.

   - Садись, - дверку распахнули, и я, не прощаясь, села на заднее сидение, спасаясь от ветра.

   Хлопок и тепло большого, спокойного зверя окутало меня. Его урчание напоминало о дальней дороге. Я смежила веки, но уснуть не смогла. Тягостные мысли, воспоминания о Егоре, словно цепные псы, пущенные по следу, настигли меня. Тело знобило, голова раскалывалась, из глубины души поднималась ярость. Я ненавидела всех. Силы остались лишь на это. В автомобиле все напоминало о Егоре. Дорога ведет меня домой, где предстоит трудный разговор с мамой. А я совсем не готова.

   Мне нужно вернуться к ветру. Он – не враг, его холодность отрезвляет.

   - Остановитесь, – я с усилием разомкнула губы.

   Звук получился тихим, но водитель услышал.

   - У меня приказ высадить вас у дома и проводить до квартиры.

   - Пожалуйста, - взмолилась я, взывая к его человечности.

   Но глупо искать ее у этих существ. А Михаил, судя по всему, подобен Сокольским. Я пошла на хитрость.

   - Меня тошнит, - полуправда. Виски помог мне выстоять, но отравил мой организм.

   Автомобиль легко притормозил у обочины. Михаил разблокировал двери, и я, намотав ремешок сумочки на запястье, сползла на дорогу. Ветер радостно набросился на меня. Он рвал одежду, трепал волосы, гнал в спину и неистово велел:

   - Беги!

   Обочина, размоченная осенними ливнями, за ночь подмерзла, превратившись в горку. Я скатилась по ней, упала, но гонимая своей болью тотчас поднялась и кинулась в лес. Он стоял сонный, облетевший, темный. Ветер носился вокруг меня, подгонял, свистел в ушах. Я торопилась, сама не понимая куда, уговаривая собрать в кулак волю. Страх, что Михаил, стремясь исполнить приказ, догонит меня, помог преодолеть слабость. У меня открылось второе дыхание. Я бежала, не разбирая дороги. Спотыкалась, падала, но вскакивала и неслась дальше. Под ногами хрустели ветки и сухие, замерзшие листья. Я создавала столько шума, что кроме него слышала только зачастившее сердце и свист ветра. Мне хотелось, чтобы он выбил из моей головы все мысли. Я бежала, не чувствуя под ногами землю. Холод обжигал спину – я потеряла пальто. Ремешок сумки тер запястье. Слезы застывали на щеках.

   Не знаю, сколько блуждала по лесу, но меня стали посещать странные видения. Хмурые тучи закрывали темный небосвод. Казалось, утро не наступит никогда, и в целом мире осталась только я. Силы уходили, дыхание с хрипом вырывалось из легких, тело не чувствовало ни холода, ни боли.

    «Наверное, я заболею», - подумала и в ту же секунду услышала за спиной волчий вой, леденящий душу.

   Невольно остановилась и обернулась. Крик, вырвавшийся из моего горла, напоминал скрип несмазанных петель. Затем я нервно расхохоталась. «Нет! Я не заболею! Я сегодня умру!» Будучи не в состоянии двигаться, глупо смотрела, как ко мне приближаются волки. Их глаза кровожадно поблескивали во мраке. А затем первый из поджарых, огромных хищников сделал лихой прыжок в мою сторону.

   Инстинктивно поднялись руки, словно я защищалась от несущейся опасности. Страшный рык, исторгнутый из открытой волчьей пасти, оглушил. Богатое воображение тотчас услужливо нарисовало, как меня вот-вот разорвут на кусочки. Думать, что умру, было жутко! Как вдруг между мной и огромным волком что-то вспыхнуло. Холодный, голубой свет ослепил, а удушливый страх мгновенно лишил меня сознания.

   Я очнулась и несколько минут подождала, наслаждаясь урчанием автомобильного мотора. Сон? Я открыла глаза. Боль пульсировала в висках, ломала тело, мешала связно думать.

   - Михаил? – голос мой звучал пугающе хрипло. – Что со мной случилось?

   - Вы потеряли сознание у кромки леса. Я принес вас обратно, - бесцветным тоном сообщил водитель. – Скоро приедем, Леда Евгеньевна.

   Фраза заставила меня потрясенно охнуть. За окном светало, гасли фонари на широком пустынном проспекте.

   - Сколько я проспала? – осмотрела себя.

   Пальто было накинуто на покрытое синяками тело. На ладонях ссадины и порезы. Чулки изорваны. Сумочка рядом на сидении, но след на запястье дает о себе знать.

   - Всю дорогу, - ответ Михаила привлек мое внимание.

   Но воспоминания кусали.

   - Михаил, я помню, как на меня напали волки. Я должна была умереть, - меня передернуло от поразительно реальных видений, возникших в голове.

   - Все умирают рано или поздно, Леда Евгеньевна, - полуобернувшись через плечо, взглянул на меня водитель. – Вам приснился дурной сон, но скоро вы окажетесь дома и забудете о нем, - надавил на педаль газа, и автомобиль поехал быстрее.

   Я плохо помню, как выходила из машины и в сопровождении Михаила поднималась до квартиры. В прихожей стояла мама. Пару минут мы смотрели друг на друга и молчали. Мой внешний вид был красноречивее объяснений. На ее лице скорбной маской застыло выражение «я так и знала!» Мне надоело молчать.

   - Почему ты лишила меня права выбора? – слез больше не было, я выплакала все.

   Она попыталась обнять, но я отодвинулась, прислонилась к стене, не отводя от мамы пытливого, обиженного взгляда. Она вздохнула:

   - У тебя не было, нет, и никогда не будет выбора. Ты не сумеешь забыть его самостоятельно, - губы дрогнули, в глазах появились слезы. – Поверь, я знаю, о чем говорю, - мама не кричала, но тем страшнее звучали ее слова.

   Я помотала головой.

   - Ты – не я! - ярость обожгла внутренности.

   Мама прикусила губу.

   - У тебя хватит сил, чтобы бросить его? – вопрос, который мог бы озадачить меня, но нет.

   - Я уже сделала это! – исступленно объявила я.

   Теперь мама помотала головой.

   - И я когда-то так считала, - взор потух, руки затряслись. Она хотела подойти и обнять, но пока мне было сложно переступить через обиду.

   - Я не – ты! – грубо повторила я и ушла в свою комнату, плотно притворив дверь.

   Пробежка по осеннему лесу не прошла бесследно, к утру я слегла в лихорадке. Высокая температура, головная боль, ломота в костях мучили меня несколько дней. Мама и сестры ухаживали за мной. Я слышала, как младшие шептались, что в бреду я вспоминала Егора.

   Однажды утром, когда температура спала, я увидела маму. Она прикорнула в кресле. Я пошевелилась, и она вскочила:

   - Как ты? Может морс принести?

   Вместе с болезнью от меня уходила обида, оставляя горечь сожалений.

   - Спасибо, но я сама дойду до кухни, а по пути загляну в ванную, - тихо сказала я и с усилием поднялась.

   Голова кружилась с непривычки, но от помощи я отказалась.

   - Прости, - слетело с губ мамы. – Я хотела, как лучше.

   - Понимаю, - я без злости смотрела на нее. – Но и ты пойми, что я сама должна выбирать, кого любить, с кем дружить, а кого ненавидеть. Хочу учиться на своих ошибках, а не на чужих.

   - Леда… - мучительно простонала мама, но я оборвала ее взмахом руки:

   - Знаю, насколько это глупо, но, - голос сорвался. - Пожалуйста, - взмолилась я, страдая от слабости.

   - Хорошо, - ответ дался ей нелегко.

   - Спасибо, - я обняла маму, и она прижала меня к себе.

   Ближе к вечеру позвонила Ариша.

   - Привет, - сказала она, едва не плача. – Как ты?

   - Привет. Иду на поправку, - я была рада услышать подругу. – Как сама?

   - Нормально, - и надрывно выдохнула. – Прости меня!

   - За что? – мне было не в чем ее винить. Каждый год она пыталась помочь, нарушая запрет отца, пусть по-своему, намеками, но каждый раз подруга помогала мне вспомнить. – Ты не отвечаешь ни за отца, ни за брата.

   - Ты не знаешь, но я больше не могу скрывать! – всхлипнула, но договорила. – Мне хватило смелости перечить папе, но я так и не подошла и не попросила Егора заступиться за тебя.

   - А он бы прислушался к твоим словам? – яд воспоминаний снова отравил душу.

   - Ради меня он мог постараться!

   - Он привез меня на твой праздник, когда ты попросила. По-моему, для Егора этот поступок был равносилен подвигу.

   - Он привез тебя, потому что сам хотел свидеться.

   - Давай не будем продолжать, - попросила я, глотая слезы.

   - Не мы это начинали, не мы продолжили.

   - Я знаю, мама недавно обмолвилась, что не теряла связь со Всеславом. И мне было больно это слышать.

   - Предлагаешь закончить? – в тоне Аринки слышались боль и отчаяние.

   Я не смогла ответить ей, а она задать новый вопрос. Мои раны еще кровоточили.

   - Я пришлю тебе открытку на новый год, - вымученно выговорила она. Голос дрожал от непролитых слез.

   Я сдерживала собственные рыдания. Аришка – моя родственная душа, моя названная сестренка. Мы могли понять друг друга с одного взгляда. Мы будем помнить о нашей дружбе. Как часто? Иногда за чашкой чая? Или бокалом вина? Вспоминая ее, я буду думать о Егоре. Я всегда буду его помнить. Так стоит ли приносить в жертву сердечную дружбу?

   - Не думай, что я не звонила тебе раньше, несколько дней назад, - слова полились из нее потоком. – Я звонила! Сразу, как проснулась в то утро! Но твоя мама, - сделала паузу, глубоко вдыхая, и досказала, - твоя мама просила забыть о нашей дружбе и ограничиться открытками.

   - Я не в обиде, - выпалила я на одном дыхании. – И Ариш… наши родители… все сложно, но мы… - задохнулась от накативших эмоций.

   - Мы – не они, - подтвердила она. – Мы сами по себе! Я сказала папе и, если нужно, повторю твоей маме, что не намерена бросать тебя!

   - Я тоже поговорила с мамой и сумела дать отпор твоему отцу.

   - Так что? – в ее голосе прозвучала надежда. – Мы увидимся, подружка?

   - Обязательно увидимся, - я больше не сдерживалась.

   Аринка всхлипнула, но от радости и прошептала:

   - Буду ждать и, Леда, - она помедлила, но высказалась. – Давай больше никогда не будем пить виски. Слишком горьким бывает после него похмелье.

   - Хорошо, только чай и кофе. Но помнишь, я не умею варить кофе!

   - Чем не повод научиться? – мы оставили щепетильную тему.

   - Да, отличный повод стать бариста, - отозвалась я, особенно не задумываясь.

   - По-моему, просто прекрасный, - серьезно согласилась Арина.

   После болезни я похудела, в глазах появился настороженный блеск, а широкая улыбка исчезла навсегда. Чтобы отвлечься, я с головой погрузилась в учебу.

   - Знаешь, - услышала я над собой, - так дело не пойдет!

   Я оторвала взгляд от книги, которую довольно долгое время изучала в библиотеке академии. За время болезни я пропустила материал и собиралась наверстать упущенное.

   - Кать, - позвала девушку, прикрыв ладонью зевок, - меня все устраивает.

   - Врешь, подруга! – обличающе бросила она, плюхнулась на соседний стул и заговорщически зашептала. – В пятницу родители сваливают на отдых, а в субботу я устраиваю феерическую вечеринку. Нас ждут текила, танцы и сексуальные парни! Ты идешь! – она не спрашивала.

   - Кать, - заговорила я, но была перебита:

   - Ничего не слышу! Ты идешь на мою вечеринку и точка! Ледка, подумай сама, иначе молодость пролетит – не успеешь оглянуться. И останутся с тобой лишь кошечки, собачки и книжки, - она взяла мою книгу и быстро пролистала. – Начитаешься – тошнить начнет! А парни…

   - Я встречаюсь с парнями, - откровенно лгала и мечтала, чтобы она отстала.

   - Охотно верю! В офисе навалом молодых горячих журналистов. Но это не то! Алкоголь и сигареты помогают расслабиться, лучше понять свои желания и иначе взглянуть друг на друга! – увещевала Катюха.

   - На кого надо будет смотреть? – я знала, что она не отстанет, но соглашаться не намеревалась.

   - Обижаешь! У меня будет только лучшее! Смотри! – она вытащила айфон последней модели и зашла в социальную сеть. – Вот Сашка Крюков! Как тебе? – двинула бровями, демонстрируя фото полуголого блондина с атлетической фигурой и шальными глазами.

   - Ничего так, - вяло похвалила я, невольно отмечая, что Егор намного лучше.

   - Ничего? – по-прежнему шепотом, ведь в библиотеке самое важное – это тишина, возмутилась Катя. – Тогда еще!

   На фото брюнет, ладный, стильно одетый. Но меня он совершенно не тронул.

   - Угу.

   - Угу? И все? – подруга вытаращила на меня зеленые с золотистыми крапинками глаза. – Ладно! – не унималась она. – Смотри на этого!

   С очередной фотографии на меня дерзко глянул второй брюнет. Полуголый. Его рука замерла на ширинке джинсов. Широкие плечи, мускулистая грудь, кубики на прессе, уходящая за пояс дорожка темных волос.

   - Он стриптизер?

   - Как ты угадала? – на симпатичном лице подруги появилось изумление.

   Я пожала плечами.

   - Сразу видно.

   - Эм-м… ладно. А как вот этот? – Катерина показала фото рыжеволосого, стильного красавца.

   - Да, - кивнула я, чтобы она отстала.

   - Ледка, не знай я тебя три года – решила бы, что ты лесба! – с недовольством высказалась подруга.

   - Парни симпатичные – спорить не о чем, - чуть раздраженно откликнулась я.

   - Приходи! – настойчиво твердила Катя. – Вживую интереснее!

   - Я подумаю, - сказала и уткнулась в книгу, показывая, что пора заканчивать.

   Но на вечеринку пошла. Причин было несколько. Главная – мне требовался отдых. Нарядилась, вытащив из шкафа короткое черное платье с V-образным вырезом. Волосы собрала в высокий хвост и заколола.

   - Давно пора завести новые знакомства, - мама, знающая Катю, была довольна, что той удалось «вывести меня в свет».

   Сестрам я пообещала, что завтра проведу время с ними, кино и поп-корном. Звонок в дверь отвлек, когда я собралась вызвать такси.

   - Кто там? – свела бровки Кира.

   - Я никого не звала, - развела руками мама.

   - Да кто-то из своих, у кого ключ от домофона есть, - беспечно заявила Ника и оказалась права.

   На пороге стоял Кит. За какой-то месяц он осунулся и выглядел мрачнее обычного.

   - Привет, - произнесла я, младшие бросились обниматься.

   - Привет, - окинул меня колким взглядом. – Куда намылилась?

   Мы опешили, неприятно поразившись реакции брата. Что бы ни случилось, жизнь не стоит на месте.

   - На вечеринку к Кате. Ты должен ее помнить, - я ощутила себя неловко, словно совершила преступление.

   - На вечеринку? – злости в голосе брата прибавилось.

   - Заходи. Новости расскажешь, - пригласила его мама, отвлекая от меня.

   - А нет никаких новостей. В полиции без устали повторяют, мол, ищем, и ссылаются на «тайну следствия», - вновь наградил меня тяжелым взором.

   - Я пойду, иначе опоздаю, - попыталась обойти его.

   - Я отвезу, куда скажешь, - бескомпромиссно сказал Кит, попрощался с остальными и первым вышел на лестничную площадку.

   Весь его вид говорил мне о том, что брат замучает меня расспросами, но отказаться я не могла, боясь смертельно его обидеть. В лифте он накинулся на меня:

   - Вот как! Я с ног сбился, а она развлекается!

   Я вздохнула, понимая причины его поведения. Он страшно боялся, но не за себя. Я зациклилась на своей безнадежной любви-ненависти к Егору и перестала ежедневно созваниваться с Китом. Сделала единственное, что хотелось в сложившейся ситуации. Прильнула к брату и покаянно шепнула:

   - Прости меня.

   - И ты меня, - его руки обхватили мою талию. – Я не знаю, как жить дальше, поэтому схожу с ума.

   - Я тебя понимаю, а сама, чтобы не потерять рассудок от страха, отвлекаюсь, как могу.

   - А у меня не получается, - грустная, потерянная улыбка коснулась губ брата.

   Мы сели в машину, и «БМВ» тронулся с места.

   - Ты созванивалась с человеком, которому отдала флэшку?

   Поневоле мои губы изогнулись в кривой усмешке. Но я не буду грузить Кита разговорами о нелюдях Сокольских, их родных и друзьях.

   - Нет, Антон сказал, что сообщит о делах сам.

   - Позвони, - на светофоре брат повернулся ко мне и настоятельно проговорил. – Это важно.

   - Хорошо, - стало ясно, что переживания Кита глубже, чем мне показалось на первый взгляд. – Тебе хоть что-нибудь удалось узнать?

   - Ничего нового, как я говорил, - мрачно ухмыльнулся.

   - Кит, помнишь, у нас не было друг от друга секретов, - сердце защемило, ведь и я таилась от него. - Я заметила, что ты прячешь глаза.

   Он шумно вздохнул и признался:

   - Последнее время мне кажется, что я серьезно болен.

   - Почему?

   - Потому что оглядываюсь на каждом шагу, особенно опасаюсь оставаться один на один с темнотой. Никого не вижу, но точно знаю, что за мной следят… и за вами, за всеми.

   - За моей мамой? За Никой? За Кирюшкой? За твоими родными? – я ощутила приступ паники.

   - В общем, - брат кинул на меня быстрый, острый взгляд. – Я наблюдал за вами, но никого не засек. Но неправильность происходящего не позволяет мне спать спокойно.

   - Неправильность? – я принялась размышлять, но проблема оказалась в том, что мне не нравилось и казалось неверным все происходящее.

   - Алекс и Оля мертвы – нам точно известно. Но мы, Леда, еще живы. Зачем?

   - Не знаю, - по моим позвонкам пробежал мороз.

   - Вот и я гадаю! Алекс сто пудов проговорился, когда его пытали, ведь рядом была Оля, и он, надеясь спасти ее, сказал обо мне.

   - Может, бог хранит, - я всегда верила в чудо, хотя умом понимала, что ляпнула глупость.

   - Леда, я закостенелый атеист!

   - Тогда чего они ждут? – на выдохе вопросила я.

   Кит сорвался, даже руль на несколько секунд выпустил из рук.

   - Да откуда я знаю?!

   Нам стали сигналить со всех сторон, но аварии удалось избежать, и брат снова схватился за руль, выравнивая автомобиль.

   - И вправду за нами боженька присматривает, - вроде пошутил он, но я не была склонна улыбаться.

   – Фигасе райончик! – присвистнул Кит позднее, едва мы завернули к дому Кати.

   - Элитный. Сплошные коттеджи и две пятиэтажки.

   - Как они здесь затесались?

   - Там тоже дорогие квартиры.

   - А Катька твоя, как тут очутилась?

   - Ее папа банкир. Ты забыл?

   - Я и не знал! Но эту избалованную сучку помню!

   - Кит! – я вознегодовала. - Катюха – дочка богатых родителей, но она хорошая. Я знаю!

   - Ага! И я ее узнал! – выразительная ухмылка приподняла уголки его рта.

   - Нет, - простонала я. – Не говори мне, что у вас был секс!

   - Скажу, что я с ней не трахался, а вот Алекс… - на лицо брата легла тень.

   - О господи! А где была Оля? Они с Алексом пожениться хотели! – я не верила в подлость Алекса, да и Катька была просто легкомысленной и не стала бы спать с чужим женихом.

   - Оля дома была, - невозмутимо рассказывал Кит. – Так что никому она не мешала! Я, впрочем, тоже!

   - И давно это было? – раньше у меня было лишь черное и белое. За последние месяцы я познакомилась со всеми оттенками серого, поэтому не стала никого осуждать.

   Кит прикинул в уме.

   - Месяцев восемь назад. Мы с друзьями в клуб на мальчишник завалились, заодно обстановку оценивали, а твоя «хорошая» там же в компании девчонок бухала. Сама к нам подсела, а потом они с Алексом уединились.

   - Катя мне не говорила.

   - А ты бы рассказала подруге, что перепихнулась с ее братом в клубном туалете?

   К моим щекам прилила краска. Я вспомнила об Арине. Ни за какие блага этого мира я бы не призналась ей, что фантазировала о Егоре!

   - Нет, - содрогнувшись, сказала я.

   - Вот тебе и ответ! – Кит обратил взор на дорогу.

   Я отогнала от себя непрошенные мысли и попросила:

   - Давай вернемся к предыдущей теме.

   - Да-а, знаешь, как бывает. Хреново так! Будто жжет между лопаток, а оглянешься – никого! Глюки!

   - Ты уверен?

   - На все сто! – запальчиво заявил брат. Поморщился, словно ощутил внезапный приступ головной боли и тише закончил. – Только тени вокруг…

   - Чьи? – сердце готовилось выскочить из моей груди. Померещилось, что и я видела странные силуэты.

   - Хз, - на скулах Кита вздулись желваки.

   - Мистика, - я поежилась и вернулась мыслями к Сокольским. «Интересно, а они могут быть невидимыми?» - снова намеревалась поговорить с мамой. Ей должно быть известно больше. Я не верила в виновность Егора, но теперь объясняла это велением своего девичьего сердца.

   На улице стемнело, проезд во двор закрывал шлагбаум, но я помнила, что калитка бывает открыта. Кит заглушил мотор.

   - Ты со мной? – на всякий случай уточнила я, и когда он мотнул головой, сказала. - Тогда побегу.

   - Осторожно, - взор Кита пытался пронзить сумерки. – Под снегом прячется ледяная корка.

   Я выглянула на улицу. За несколько дней до сегодняшнего стояла оттепель, а потом с неба опять посыпалась снежная крупка. Ветер гонял ее из стороны в сторону, заметая лед.

   - Буду смотреть под ноги, - пообещала я.

   - Леда, - неожиданно громко обратился брат, когда мои ботинки коснулись снега.

   - Да, - стремительно обернулась и успела заметить быстро дернувшийся кадык на горле Кита.

   - Я заеду за тобой. Будь на связи, - отрывисто изрек он, хотя по глазам было видно, что он хотел сказать другое, более душевное, щемящее, но смог выговорить лишь два коротких предложения.

   - Буду, - я вернулась и крепко обняла Кита.

   Катя встречала меня на пороге квартиры. Мазнула губами по щеке в приветствии.

   - Привет, подруга! Как добралась?

   - Если учесть погоду и дорожную ситуацию, то сносно, - ответствовала я, пройдя в прихожую.

   Приходилось напрягать связки, грохот музыки был отлично слышен еще на первом этаже, а в квартире он стал невыносим.

   - Проходи! – пригласила Катюха. – Классно выглядишь! – придирчиво осмотрела мой внешний вид, едва я сняла пальто.

   - За тобой мне не угнаться, - я подняла большой палец.

   Яркое облегающее платье подруги прекрасно гармонировало с ее загорелой кожей и распущенными темными волосами. Катя собралась что-то ответить, но заметила, каким взглядом я проводила чернокожего парня во фраке, вышедшего из кухни.

   - Наш официант – Жорж, - представила она.

   Парень, заслышав свое имя, разулыбался во все тридцать два зуба, сцапал мою руку и поцеловал.

   - Жорж делать девушке комплимент. Красивая девушка, очень, - проговорил он, пока я моргала.

   - Спасибо, - отняла руку и постаралась скрыть смущение.

   Я немного растерялась, хотя знала, что Катерина хитра на выдумки, но в очередной раз не подготовилась. Чтобы спрятать замешательство, я задала вопрос:

   - Соседи не против?

   - Не-е! Сверху чердак. Муровы, которые справа, неделю назад куда-то свалили. Золотов – слева – второй месяц в СИЗО, а его жена сбежала с молодым любовником. Амирчик, который под нами, обещал заглянуть на огонек.

   Я кивнула, а разговор прервал сигнал домофона – пожаловал новый гость.

   - Жоржик, - позвала чернокожего Катя, - проводи Леду в зал, - и мне. – Там девочки.

   Сделав очередной кивок, я последовала за Жоржем.

ГЛАВА 7

За время учебы я бывала у Кати в гостях и знала, где находится та или иная комната. В зале мигали разноцветные огоньки. Импровизированный танцпол и мягкие диваны вдоль стен пустовали. Пять девчонок сгруппировались у бара. Мне они помахали, приглашая присоединиться. Жоржа встретили бурными криками.

   - Девочек замучила жажда, - оповестила пышнотелая блондинка Лора, отодвигая пустой бокал.

   - Жорж здесь! – чернокожий поспешил встать за стойку.

   Я подошла, с девчонками была знакома: с тремя училась в одной группе, с остальными встречалась на посиделках у Катюхи. Дежурные приветствия, объятия, вопросы.

   - Тебе штрафную! Жо-орж! – Милана, любительница экспериментировать со своей внешностью, первой велела обслужить меня. Сегодня ее короткие волосы были окрашены в розовый.

   Жорж взглянул на меня.

   - Чего ис-сволите?

   Я покосилась на девчонок и ответила:

   - Мартини.

   - Поддерживаю! – одногруппница Алиса подошла и опустила руки на мою талию. – Напьемся?

   - Как пойдет, - я приняла бокал, кивком поблагодарила Жоржа и произнесла тост. – За удачный вечер!

   Мне шумно ответили, бокалы звякнули, и вечеринка началась. Быстро опьянев, Алиса наклонилась ко мне и азартно прошептала:

   - Как тебе Жорж?

   - Экзотичен.

   - А у тебя был секс с чернокожим? – спрашивала она меня, но осматривала при этом бармена.

   Я тоже покосилась на него, в голове созрела догадка об очередном «сюрпризе» от Кати.

   - Не было, - брякнула я и поспешно добавила. – И что-то не хочется! – выпила залпом коктейль.

   - Как знаешь, а я бы не прочь попробовать, - Алиса пригубила напиток и облизала губы, не отводя поблескивающих глаз от Жоржа.

   Вскоре подошли другие гости – к грохоту музыки присоединился гул голосов. Я заметила несколько новых лиц, а Катюха лично представила меня парням, которых показывала на фотографиях.

   - Оторвись! – заговорщическим тоном посоветовала она и упорхнула.

   Из всех мне приглянулся рыжий. Звали его Иваном. Парень был обаятельным, интересным в общении, но мое сердце молчало. Оно целиком принадлежало Егору. Разместившись на одном из диванов, мы с Иваном живо беседовали. Жорж и его напарница мулатка Адриана разносили напитки. Ребята веселились вовсю, Катя зажигательно танцевала, Лора обнималась в дальнем углу с Амиром.

   - Ты давно Кошку знаешь? – поинтересовался Иван.

   Я не слышала до того, чтобы Катюху звали «кошкой», поэтому удивилась и взяла на заметку. Потом обязательно Катю расспрошу. Собралась ответить Ивану, но не успела. В зале появились незнакомцы. Два молодца «одинаковых с лица» и черноволосая девушка. Красивая до дрожи, холодной, будто мертвой красотой. Видно, что парни ее братья, похоже, старшие. Рослые, сильные, хорошо сложенные. У обоих были длинные, до плеч, слегка вьющиеся волосы и жгучие черные глаза.

   Они вошли, и все разговоры смолкли, лишь грохотала музыка. Девушки, как одна, повернулись и жадно рассматривали парней. Катя поспешила навстречу.

   - О божечки мои! Кого я вижу! – распахнула им объятия.

   Мне показалось, что подруга непривычно напряжена. Я озадачилась и спросила Ивана.

   - Кто они?

   Он не улыбался, пил пиво и молчаливо наблюдал за пришедшими.

   - Братья Карамазовы, - перевел мрачный взгляд с них на меня.

   - Кто? – я не поверила своим ушам.

   - Не шучу, Леда! Юлий и Август Карамазовы, а с ними их сестра Мия. Так что не смотри на меня так!

   - Ладно, - кивнула я. На ум мгновенно пришли речи бабушки. «Девочки, - говорила она. – Имя - главное для человека. Ребенку важно выбрать громкое имя, чтобы на него обращали внимание, едва появился на свет», - и дарила недовольный взгляд своей младшей дочери. Когда-то наша бабушка назвала своих дочерей Николина и Наталиса, но, повзрослев, они выбрали имена привычные людскому слуху. Когда я родилась, бабушка устроила родителям скандал и выбрала мне имя Леда. Я знала, что оно относится к древнегреческой мифологии. Братьев и сестер бабушка переименовала на свой лад и нас приучила звать Марину – Мари, Александра – Алексом, Никиту, с детства любившего воду и водоплавающих, Китом, Веронику – Никой. Кира родилась уже после смерти бабушки, но мама почему-то не нарушила традиции.

   - Леда, - привлекая внимание, Иван легко задел меня за плечо.

   Я осознала, что так и не ответила на его вопрос, и повинилась.

   - Прости, отвлеклась.

   Рыжий кивнул и повторил.

   - Ты давно знаешь Катю?

   - Три года, а что?

   - Тогда понятно, почему не видела Карамазовых. А Кошка не рассказывала тебе о них? – в его глазах светилась тревога.

   - Нет, а должна была? – разговор больше и больше интриговал.

   - Наверное, нет, - Иван задумчиво посмотрел на меня. - Карамазовы, в основном, живут за границей. А их папаша – партнер отца Катюхи, - и с неохотой прибавил, - и моего тоже.

   - Значит, вы с Катей давно знакомы?

   - С детства. На горшок вместе ходили, - просветил Иван и ловко ушел от продолжения темы – позвал меня танцевать.

   Вечеринка была в разгаре, а моих вопросов прибавлялось, но не находилось ни одного ответа. Иван избегал разговоров о Карамазовых, Катерина веселилась.

   Заметив, что Милана скучает в одиночестве у бара, я подошла.

   - Мне нравится твой новый образ, - сказала я, чтобы начать беседу.

   - Рискни тоже. Несколько тысяч и ты станешь «розовой пантерой», - она смотрела в зал.

   - Моя рыжина неискоренима! – притворно-тяжело вздохнула я.

   Милана, как будто не услышала. Кто-то в зале, словно магнитом, удерживал ее взор.

   - Я бы его трахнула.

   Сделав вид, что заинтересовалась, я обернулась.

   - Кого? – с моей точки зрения все парни в зале были, как на подбор – мускулистые, привлекательные, но не более.

   - Августа… или Юлия… Или Юлия с Августом, - завороженно следя за Карамазовыми, отозвалась Милана.

   - А, - я не посчитала нужным и дальше изображать интерес и вернулась к стойке, попросив Жоржа наполнить мой бокал.

   Наблюдая за ловкими движениями парня, увлеклась и вздрогнула, когда над ухом раздалось вкрадчивое:

   - Привет, красавица!

   Я выдохнула, но не повернулась, рассматривая оливку в бокале.

   - Шелковистые, упругие локоны, - кто-то пропустил прядь моих волос сквозь пальцы.

   Обернулась, чтобы осадить нахала, и едва не заорала во все горло. Один из близнецов расположился около меня. Во мне поднялась волна протеста, а внутренний голос настойчиво уговаривал бежать. Я смотрела на Карамазова не в состоянии вымолвить ни единого слова. В себя помог прийти толчок Миланы. Ее голос послышался с другого бока:

   - Не упусти свой шанс!

   Я смогла рвано выдохнуть.

   - Юлий, - выразительно представился брюнет.

   - Леда, - откликнулась я, хотя интуитивно знала, что ему известно мое имя.

   - Редкое имя, - рассматривая меня бездонными пугающими глазами, произнес он. – В честь кого назвали? – он хотел показать, что увлекся мной, что ему любопытно.

   Напрасно! Я знакома с монстрами и знаю, чего от них ждать. Тьма, что плещется в его взгляде, вгоняет в оторопь. Это не искрящийся свет Егора, это бездна. Утянет – не выберешься!

   - В честь возлюбленной Зевса. А тебя? – мне хотелось уйти, я задыхалась и лихорадочно искала выход из ситуации, старательно поддерживая непринужденность беседы.

   - Долгая история. Хочешь, расскажу? – низкий вибрирующий голос околдовывал.

   Не меня! Мне хотелось вопить, но отнюдь не от восторга. Милана рядом застонала.

   - Извини, - кинула я Юлию, - мне нужно срочно позвонить, - на ходу выдумала причину и, не оглядываясь, отправилась прочь.

   В коридоре столкнулась с Мией. Она отступила на шаг, улыбнулась ледяной, жуткой улыбкой, расставила руки, перекрывая проход.

   - Кто такая? – презрительно поинтересовалась она, явно зная ответ.

   Меня так просто не взять – годы общения с Егором закалили характер!

   - Девушка с планеты Земля! – ехидно объявила я и нырнула под одну из распахнутых рук.

   Закрывшись в ванной и пустив воду, я попыталась осмыслить происходящее. Мысли метались, подобно согнанным бабочкам, пока не сформировались в один страшный вопрос: «Неужели обе мои подруги не относятся к человеческому роду?» Нет. Катюха – точно человек, но кто такие Карамазовы? Голова не думала, и я доверилась чувствам. Интуиция меня не подведет. Похожие ощущения возникали, когда я общалась с Сокольскими. За время нашего знакомства я научилась выделять их из толпы. Подсознательно я всегда отличала людей и Сокольских. И мне не было настолько жутко, как сегодня с Карамазовыми. Мне даже нравилось дразнить Егора и попадаться ему на глаза. Его огонь, его свет очаровывали. Сегодня мне было не до шуток. Я бы не рискнула дразнить кого-нибудь из Карамазовых. Их я боялась до полусмерти, а не до слабенькой дрожи. Холодная красавица Мия и ее братья могли довести до обморока одним своим видом. Я сидела и боялась, как заяц под кустом, и не могла заставить себя вернуться.

   Шум воды подействовал успокаивающе. Я отлично понимала, как важно прогнать страх. Хороший способ забыть – алкоголь. Жаль, что время действия ограничено. Я воспользуюсь другим методом. Постараюсь переключиться – проблем у меня хватает. Взять хотя бы взвинченное состояние Кита. А ведь ключ находится в моих руках. Я, вытащив телефон, набрала номер Антона.

   Ждать пришлось долго, а потом Заполов сонным голосом ответил.

   - Здравствуй, Леда.

   - Извини, что разбудила, - честно забыла взглянуть на часы.

   - Чего ты хочешь? – устало спросил он.

   - Есть ли новости? Это важно!

   Заполов вздохнул:

   - Леда, я просил тебя подождать.

    Я вспомнила брата и взорвалась.

   - Не хочу слышать отговорки! Догадываюсь, что мог наболтать тебе Егор, но если ты собрался отказаться – скажи! Я найду кого-нибудь еще!

   В ответе Антона звенела сталь:

   - Я не знаю и знать не хочу, что происходит между тобой и Егором на самом деле! Разбирайтесь без меня! А по делу я скажу так! Чтобы придать твои материалы огласке, нужно больше доказательств. И я нашел того, кто сможет их найти и передать нужным людям. Я журналист, а не боец, - Заполов был искренен, я и смутилась.

   - Извини, - снова повинилась. – Взволнована до предела, поэтому мне хочется какой-то стабильности.

   - Понимаю, - сухо отозвался он. – У тебя все?

   - Да. До связи, - чувство неловкости, владеющее мной, усилилось.

   - Я позвоню, - изрек Антон, и я думала, что он отключится, но Заполов вдруг предостерег. – Леда, прислушайся к моему совету и постарайся вернуться домой до наступления темноты, - теперь нажал «отбой».

   Я стиснула телефон в руках, вопросов накопилась целая гора.

   - Эй! – в дверь настойчиво постучали, и мне пришлось покинуть временное убежище. В коридоре находилась еще одна моя одногруппница Лера, ее глаза были заплаканы. Я не стала ее расспрашивать, девушка рвалась в ванную и собиралась побыть в одиночестве. Возвращаться в зал мне ничуть не хотелось. Было такое ощущение, что я попала в преддверие ада. В подавленном состоянии меня нашла Катерина.

   - Давай выпьем, подруга, - игнорируя попытки отказаться, она потянула меня на кухню.

   Из зала доносился восторженный женский визг.

   - Пропустим выступления Жоржа? – полюбопытствовала она.

   - Ты иди, если…

   - Не-е, так не пойдет! Ты не сбежишь от меня! – погрозила мне пальцем Катя, привела на кухню, вытащила бутылку с коньяком. – По чуть-чуть?

   Я с унылым видом кивнула, собиралась напиться, но в горле внезапно встал ком. Катюха разлила коньяк, подвинула ко мне бокал и провозгласила тост:

   - За нас красивых!

   - За нас! – я пригубила алкогольный напиток.

   - Рассказывай, из-за кого хандришь! – сделав основательный глоток, произнесла она. - Что за траблы? С парнем рассталась?

   - Нет.

   - Хорош врать! – обиделась Катя. – Все заметили, что ты изменилась!

   Я перестала скрывать.

   - Это из-за Алекса с Олей.

   - А что с ним? – насторожилась Катюха, намеренно пропустив упоминание об Оле.

   - Они пропали.

   - Как? – рука Катерины, держащая бокал, задрожала.

   - Внезапно. Уехали на дачу и все. Машину нашли в реке, но пустую, - к горлу подкатила горечь.

   Подруга вскочила, заметалась по кухне, схватила со стола бутылку и стала жадно пить коньяк. Я поморщилась, широко открытыми глазами наблюдая за Катей. Она вытерла губы тыльной стороной руки, глянула безумным взором, спросила:

   - И все?

   - Да, - я с тревогой смотрела на нее. – Мы ждем новостей и не спим ночами.

   Катюха снова приложилась к бутылочному горлышку. Я попыталась образумить ее.

   - Кать, ты чего? – подошла с намерением отнять бутылку.

   Подруга сдалась сразу, упала на стул, уронила голову на сплетенные руки, всплакнула. Я обняла ее вздрагивающие плечи. Стояла молча, не зная, что сказать в утешение, и осведомилась напрямик:

   - Не хочешь поделиться со мной?

   - А что ты можешь услышать? – взглянула пронзительно. – Что я оказалась дурой? – усмехнулась. – Тебе всегда нравилась девушка брата, и ты взахлеб болтала о ней!

   Кивнув, я присела напротив и вынужденно созналась.

   - Я была слепой, - стало до того тошно, что захотелось распахнуть окно и полной грудью вдохнуть стылый воздух.

   - Нет, это я чувства в себе держала, думала, что пройдут.

   Мы смотрели друг на друга, и я отлично понимала Катю. Сама тоже никому не говорила о своих чувствах к Егору. Думала, что справлюсь, переживу.

   - Ты не ожидала, что Кошка сохнет по твоему брату?

   - Даже представить не могла. И, кстати, почему Кошка? – мне хотелось отвлечь подругу.

   - Потому что гуляла сама по себе. Всегда. Везде. Парней меняла, пока не столкнулась с твоим братом. Почему именно Алекс? Можешь считать меня шлюхой, но мне было без разницы, с кем из близнецов перепихнуться! Могла и с двумя – не в новинку! Но Кит смотрел на меня, как на грязь под ногами, а Алекс взял за руку и все. После секса с ним у меня снесло крышу. Я нашла его в социальной сети, назначила встречу. А он такой «извини, но люблю другую» Каково?

   - Фигово.

   - Еще как! Я трахалась с кем попало, лишь бы забыть о нем!

   - Не помогло? – я сочувственно посмотрела на Катю.

   - Не-а. Я помню каждую секунду с ним.

   И я помнила все, что было между мной и Егором. Злость, ненависть и чувство стыда – вот, что доступно мне. Я задумалась, пока Катюха срывающимся шепотом не поинтересовалась:

   - Леда, ты думаешь, - резко вдохнула, - Алекс жив?

   Я не смогла отвести взгляд, но и правду сказать тоже не смогла.

   - Не знаю.

   Катя нервно кивнула, поднялась, подошла к окну. За ним падал снег, и некоторое время мы обе наблюдали за медленно летящими снежинками. Затем она вернулась к столу и сбивчиво проговорила:

   - Ледка, иди отсюда!

   Я, глупо моргая, опешила. Катерина продолжила:

   - Я скажу всем, что у тебя голова заболела, а ты вызывай такси и мчись домой.

   Я с непониманием смотрела на нее, и она не выдержала:

   - Просто уйди. Окей?

   - А ты объяснишь?

   - Нет! Никогда! Не проси! – отрывисто произнесла Катя, умоляюще взглянула на меня и шепотом завершила: - Иди, пожалуйста.

   Я ничего не могла понять, но интуитивно чувствовала, что подруга напугана. Память услужливо подкинула подходящую картинку. Я снова подняла взгляд на Катюху. Ее глаза были неестественно расширены, пышная грудь часто вздымалась в вырезе платья.

   - Верно, - согласилась я. - У меня ужасно разболелась голова. Позвоню Киту и подожду его на свежем воздухе, - нетвердой походкой прошествовала в прихожую и оделась.

   Обняв меня на прощание, Катя шепнула:

   - Вниз беги по лестнице, - отпустила и отправилась в зал.

   Странные тени сомкнулись за ее спиной, и у меня перехватило дыхание. «Этого не может быть», - внушала я себе, поворачиваясь, чтобы открыть дверь. Инстинкты вопили об опасности.

   Я долго сражалась с замками, и они поддались моим усилиям. Охваченная приступом паники я, забыв о последнем наставлении подруги, ринулась к лифту. Тихий звук показался неуместным среди грохочущих басов, доносящихся из квартиры. Я вздрогнула, душа ухнула в пятки, взгляд лихорадочно метался по лестничной площадке. Звук повторился, и стало темнее. Светильник! Почему он лопнул? Я позабыла вдохнуть. Звуки бьющегося стекла трепали натянутые нервы. Кто-то намеренно уничтожал источники света на нижних этажах. Тьма в углах начала обретать очертания, и мне сейчас не сбежать, лишь ползти вниз наощупь. Подъезд погрузился в темноту, горел лишь светильник на последнем этаже, где оставалась я. Сердце неистово билось о грудную клетку, выдавая мое состояние. Я едва дышала от страха. Теперь точно в лифт! Нажала кнопку и стала ждать, нервно озираясь. Чудилось, что из темноты за мной внимательно наблюдают.

   Дверь квартиры Кати распахнулась и ударилась о косяк. Кровь стучала в моих висках, и я находилась на грани обморока. Из квартиры вышел Иван.

   - Леда, - он увидел меня и облегченно выдохнул. – Кошка сказала, что у тебя голова разболелась? – спрашивал меня, оценивая обстановку.

   Рыжий знал, что происходит, и ему не нравилось.

   - Да. Что-то нехорошо стало, - с трудом выговорила я.

   - Я провожу, - Ваня направился ко мне, по пути потирая запястье о запястье.

   Несмотря на дикий, усиливающийся с каждым мигом страх, я удивилась, когда на руках парня бледно-голубым, холодным светом зажглись два браслета. Я сумела вспомнить, что у Ивана на левом запястье были дорогие часы, на второе запястье я раньше внимания не обращала.

   Створки лифта разошлись, внутри заманчиво горели лампы.

   - Леда, - Ваня был рядом. – Давай спустимся пешком, не доверяю я лифтам.

   - Пешком? – я, затаив дыхание, смотрела во тьму.

   - Да. Ты ведь не боишься темноты? – поймал мой испуганный взор.

   - Боюсь, - честно выдала я, и тогда рыжий снял со своей правой руки и одел на мою широкий браслет из каких-то светлых камней.

   - Теперь у тебя есть свет.

   Я нашла в себе силы сделать кивок, и Иван переплел наши пальцы. В эту минуту мое состояние можно было описать, как ни живая, ни мертвая. Я видела перед собой холодный свет, казавшийся смутно-знакомым, и переставляла ноги.

   Мы медленно спускались, я чувствовала, как дрожит от напряжения Иван. Изо всех углов и позади нас раздавалось шипение, я не хотела знать, чье оно, но отчетливо видела щупальца, которые вот-вот опутают тело и дернут меня назад.

   - Леда, - заговорил Ваня, вырывая меня из плена жутких видений, - знаешь, что является первым шагом к победе?

   - Что? – тугой узел страха, скрутивший мои внутренности, затруднял каждый вдох.

   - Уверенность, что ты победишь. Так что не сомневайся, и мы выйдем на улицу.

   - А если…

   - Никаких «если» и «но»! Думай, что ты уже стоишь под фонарем! – Иван поразительно четко шел в тусклом свете, исходящем от своих часов, и переживал лишь обо мне.

   Я шла, вернее, заставляла себя двигаться. Меня бросало то в жар, то в холод. Я ощущала себя больной. Если бы не странная вибрация, исходящая от браслета, я бы сошла с ума от страха. А потом он утих, забрав с собой волнение.

   Внезапная мысль о том, что я давно не боюсь темноты, разбудила очередное воспоминание. Я твердо вспомнила, что перестала бояться темноты после того вечера в подвале старого особняка Сокольских. Но не понимала, почему забыла, как мирно беседовала с тенью, похожей на осьминога, которая коротала те часы со мной.

   Мысль настолько захватила меня, что я задумалась. Подняла руку, чтобы рассмотреть браслет. Холодный, голубоватый, будто звездный свет, был определенно знаком. Мне не приснилось! Я видела и этот свет, и волка, прыгнувшего на меня.

   Как все запуталось! Но я обязательно разберусь! Обещание, данное самой себе, нарушить нельзя. Выпрямилась, показывая, что мне больше не страшно! Я не испугаюсь ни теней, ни их шепота, окружившего нас.

   Ваня ускорил шаги, и я поспешила за ним. Уверенность придала сил, и я перестала опасаться, что ноги меня подведут. Теперь решительно шагала вниз по ступеням и продолжала вспоминать. Тень был совсем мальчишкой, и я называла его «осьминожкой», а он заразительно смеялся.

   На улице в свете фонарей красиво падали снежинки. Мы с Иваном встали в круг фонарного света, дожидаясь машину Кита. Я подняла глаза на рыжеволосого парня, залюбовалась на снег, опускающийся на его голову.

   - Спасибо, - порывисто схватила и пожала его руку.

   Ваня кивнул, быстро что-то обдумал и сказал:

   - Леда, постарайся не засиживаться в гостях до темноты и возвращайся домой засветло.

   Мои глаза сами собой распахнулись. Иван почти точь-в-точь повторил недавнее предостережение Заполова. Любопытство! Ох, не доведет оно до добра! Я прикусила язык, чтобы не забросать рыжего вопросами. Только призналась:

   - Не получится. У меня есть обязательства.

   Ваня сокрушенно вздохнул и указал на браслет, все еще украшающий мое правое запястье.

   - Тогда не снимай его. Пусть браслет станет моим подарком.

   - Эм-м… это новомодный гаджет? – не смогла удержаться я.

   - Нет, - спокойно отозвался рыжий. Немного подумал и огорошил. – Это талисман, внутри которого кровь ангела. Браслет активируется сам, когда, - поморщился, словно ощутил боль, - рядом кто-то из бесов. А кровь ангелов смертельна для них.

   С каждым его словом мои глаза округлялись сильнее. Наверное, я выглядела нелепо. Сглотнула и изрекла:

   - Ангелы. Бесы, - выдохнула и спросила иначе. – Ты знаешь Антона Заполова и Сокольских?

   Теперь удивился Иван, но кивнул, не глядя на меня, словно нашел ответ на заданный самому себе ранее вопрос.

   - Ваня? – полушепотом позвала я его, и рыжий неожиданно произнес:

   - О Сокольских слышал, но они другие, которые обходятся без слуг из людей.

   Горькая усмешка легла на мои губы. Да, Егор называл нас плебеями. Махнула на него рукой и опять взглянула на Ивана. Охнула.

   - А тебя не накажут за то, что помог мне?

   Парень беспечно повел плечами.

   - Думаю, что нет. Мой отец им нужен, а я его единственный сын.

   - Я редко обращаюсь к богу с молитвами, но за тебя поставлю свечку, - отозвалась я.

   Ваня грустно улыбнулся.

   - Леда… - автомобильный гудок прервал его - Кит приехал за мной.

   Я повернулась к Ивану, чтобы попрощаться. Он проговорил:

   - Надеюсь, ты понимаешь, что должна забыть о нашем разговоре.

   Я покорно кивнула.

   - Конечно, - постаралась свести к шутке. – От всего этого голова идет кругом.

   Ваня пристально, без улыбки смотрел на меня.

   - Леда?

   - Да, - серьезно подтвердила я, мысленно решив, что обязательно задам интересующие вопросы, но не рыжему.

   - Пока, - он прикоснулся губами к моей щеке.

   - Удачи! – я обняла Ивана на прощание и побежала к машине, оставляя парня стоять в свете фонаря.

ГЛАВА 8

Кит выжал педаль газа, и автомобиль с ревом отъехал со стоянки.

   - Кто это? – брат мотнул головой, указывая на Ваню.

   - Человек, - в этом я была убеждена.

   - Не смешно! – угрюмо откликнулся Кит и красноречиво глянул на меня, предлагая дать развернутый ответ.

   - Его зовут Иван, он друг Кати.

   - Телефон у тебя просил?

   - Нет. Но браслет подарил, - я подняла руку, камни не светились и не вибрировали.

   - Что? – брат рассерженно толкнул меня.

   Я перевела взгляд на Кита, он выглядел мрачнее тучи.

   - Леда! – его голос звучал строго. – Мне не до приколов! Настроение смурное…

   - Точно! – я разволновалась. – Смур! Вот как его звали на самом деле!

   - Кого? – брат отвлекся, глядя на меня, как на умалишенную.

   - Следи за дорогой! – напомнила ему.

   Кит отвернулся, но было заметно, как он встревожен.

   - Знаешь, - на эмоциях проговорила я, - если еще раз увидишь тени за спиной, позови Смура, - я не была до конца уверена, что осьминожка остался прежним. Тогда мы общались на равных, а как будет сейчас? Я должна верить в лучшее.

   У брата сдали нервы, он разозлился по-настоящему.

   - Леда, не нужно загадок! Мне и без них тошно!

   - Не кричи, - примирительно вскинула руки. – Я и сама запуталась – не знаю, где правда, а где ложь! Я хочу немного разобраться, а пока не думай, что сошел с ума, если по углам мерещатся тени, и слышатся их перешептывания. Я тоже видела их. А еще свет, - мысль о том, что Егор ангел была убийственной. Я хотела верить, что мои домыслы - досадная ошибка.

   - Тени. Свет, - Кит шумно выдохнул. – Сколько времени тебе нужно, чтобы понять и рассказать мне?

   - Неделя… наверное, - сейчас я ни в чем не была уверена.

   - Много! – он торопил, но я не хотела делиться непроверенными сведениями.

   - Четыре дня, ладно? – нужно было разобраться, как можно скорее.

   - Окей, - сквозь зубы согласился брат и прибавил скорость.

   После вечеринки прошло три дня. Я помнила, кому и что пообещала, но поговорить с мамой не получалось. Я пыталась пару раз, но не нашла подходящих слов. Возвращалась рано, не засиживаясь в библиотеке, не болтая с девчонками. Катюха на связь не выходила, но было известно, что она заболела. Я волновалась, думала о ней, о себе, о Ките, о многих других. Увлеклась делами в приюте. В конце недели один из ветеринаров пригласил меня на операцию, по которой у меня была тема курсовой. Я не могла упустить свой шанс, поэтому с радостью согласилась.

   Кит обещал забрать меня после, но попал в пробку и попросил позвонить в такси. Я прислушалась к советам и вызвала машину, но в последний момент ощутила дрожь, пробегающую вдоль позвоночника, и вышла не с центрального входа, а выскользнула из боковой дверцы. Теперь медленно и нерешительно цокала каблуками по улочке к остановке. Вечер склонился в густоту ночи, на небе робко выглядывали звезды. Сердце билось в тревожном ритме, дыхание сбивалось, а автобус вновь поморгал мне габаритами, скрываясь за углом.

   Не мешкая, я кинулась к ближайшей станции метро. Ноябрь – он и есть ноябрь. Весь прошедший день лил дождь, который принесла с собой нежданная оттепель. Сугробы осели и растаяли, тротуары заполнила снежная каша.

   В метро мне повезло больше, чем на автобусной остановке, и я успешно запрыгнула в вагон. Протолкнувшись сквозь толпу, заняла угол у окна и собралась выдохнуть и подумать. Но не вышло. Оцепеняющая жуть вдруг вцепилась в меня, будто когтями, едва я остановилась и решила, что спокойно доеду до дома. Почудилось, что я встала не на твердый пол, под ногами чавкнуло, словно ступила в грязь. Я озадаченно наклонилась, не понимая, что творится. Мороз пробежал по коже, необъяснимый страх волной прокатился по спине, заставил сердце замереть.

   Пол, под ногами обычный пол вагона, но не слышно привычного шума. Я огляделась – вокруг стояли люди, занятые своими делами, но я никого не слышала, кроме собственного слабого сердцебиения. Глубоко вдохнула, переминаясь с ноги на ногу, и вновь жуткое ощущение пронзило мое существо. Померещилось, будто стою по колено в грязи. Свет внезапно потускнел, или мое зрение помутилось, и я нагнулась. Тусклый блеск высветил мои замшевые ботинки на каблуках. Случилось то, чего боится девушка, которая надевает замшевую обувь. Внутри все похолоднело. Модные ботинки утопали в земле.

   Я стремительно выпрямилась, убеждая себя, что видимое – игра воображения. Однако, увиденное лишило меня сил. Я смотрела и не видела вагон с людьми. Я стояла в поле, покрытом холмиками разной высоты, утыканными сломанными деревяшками. К горлу подкатила паника, и я едва сглотнула и прикрыла веки. Память не подвела, дала верный ответ. Я попала на кладбище! Но как? Огляделась. Пронизывающий ветер пробирал до костей, бил по лицу.

   - Не может быть! – четко прошептала я и сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, сомкнув веки. Не помогло.

   Кресты все еще маячили передо мной, когда я открыла глаза. Унылое видение заброшенного кладбища с раскисшей землей, осевшими могилами и покосившимися крестами не покидало меня. Я не верила зрению. Не хотела верить! Кто-то играет со мной! Интуиция, проснувшаяся в очередной тревожный час, подсказывала, что меня пытаются обмануть.

   Я нашла в себе силы, обернулась и лицом к лицу столкнулась с пепельноволосой синеглазой незнакомкой в джинсах и короткой кожаной куртке. Девушка была примерно моих лет, но выглядела дерзко и уверенно. Ее симпатичное лицо омрачилось, едва наши взгляды столкнулись.

   - Ты не можешь мне сопротивляться! – сказала она, но я почувствовала, что обязательно должна опровергнуть.

   - Могу!

   - Ты человек! – пренебрежительно кинула пепельноволосая.

   Но я научилась разбираться, кто есть кто, и браслет молчал, не сигнализировал об опасности, поэтому не замедлила с ответом:

   - Ты тоже!

   Она открыла рот, но я не позволила ей продолжить. Мне пора было уходить, я слабее, победа незнакомки вопрос короткого промежутка времени. Я толкнула пепельноволосую и пошла к выходу. Под ногами хлюпала грязь, но мне было известно, что это иллюзия.

   Силы иссякли у самой двери, я прислонилась к поручню, зная, что незнакомка выведет меня на остановке. «Добегалась», - отрешенно подумала я, не в состоянии даже вздрогнуть, когда чьи-то цепкие пальцы ухватили меня за локоть и потянули в неизвестность.

   Я успела напридумывать многое, но в следующем вагоне мне стало легче дышать. В голове прояснилось, но я не поверила глазам, когда уловила знакомый блеск на левом запястье. Недоверчиво вскинулась и несколько раз моргнула.

   - Ты? – решила, что мечтаю наяву.

   Темные джинсы, черная куртка с низко надвинутым капюшоном. Егор не удостоил меня ответом, сверкнул раздраженным взором, будто я оторвала его от важных дел, и потащил в конец состава. Мне некогда было оглядываться, но я чувствовала, что пепельноволосая преследует нас. Неужели Егор спасает меня? В такое сложно, почти невозможно поверить! Но я подчинилась ему добровольно.

   Происходящее виделось смутно, я ощущала себя героиней американского боевика. Сокольский ударом вышиб дверь, перекинул меня через плечо и спрыгнул с поезда, несущегося на полном ходу, на рельсы. Я подняла голову – состав казался далекой сверкающей точкой. От нее в нашу сторону двигались фигуры в черном. Я бросила нервный взгляд на браслет – он не светился, указывая, что за нами гонятся люди. Не переживала – Егора им не настигнуть. Однако, не расслаблялась. Я имею дело с Сокольским.

   Он распахнул какую-то неприметную дверку, поставил меня на ноги, откинул капюшон и воззрился прямым, колючим взором. В помещении, куда мы вошли, царил полумрак, и горела тусклая лампа под высоким потолком, освещая длинную железную лестницу.

   - Если ты еще раз осмелишься подвергнуть свою жизнь опасности, - голос Егора ударил по моим натянутым нервам, - я увезу тебя далеко от родных и закрою в самом глубоком подвале, спрятав от всех!

   Я посмотрела на Сокольского, и мне сделалось дурно и радостно одновременно. Судя по решительному выражению, маской застывшему на его красивом лице, Егор исполнит сказанное, потому что беспокоится обо мне.

   Но я не вещь, которую хозяин передвигает с места на место по своему желанию. Я выпрямилась, выражая свое отношение к его словам. Правую щеку обожгла пощечина, за первой последовала вторая. Я упала на пол, взвизгнув от боли, инстинктивно прижалась к стене и вскинула руки. Несколько мгновений в помещении висела зловещая тишина, которую спугнул вопрос Сокольского:

   - Что это?

   Я открыла зажмуренные от выступивших слез глаза. Егор был зол, как никогда прежде. Очи пылали, скулы напряглись, пальцы рук то сжимались, то снова разжимались.

   Я сглотнула и прохрипела:

   - Что?

   Сокольский сделал рывок, вынуждая меня сжаться в комок. Его рука резко обхватила мое правое запястье, и я взвыла от новой боли.

   - Что это? – тяжело дыша, повторил Егор, отчеканив каждую букву.

   Я в ужасе смотрела на него и не могла дышать.

   - Или ты не знаешь? – показалось, что в его очередном вопросе сквозила надежда.

   Я сумела оторвать взгляд от лица, изуродованного гневом, и взглянуть на браслет. Сокольский заинтересовался моим украшением. Неужели? Мне стало намного страшнее, но я знала, что от Егора не следует ждать милости. Гордо вскинулась, Сокольский криво усмехнулся.

   - А тебе много известно, Лее-да! Любопытство – порок. Забыла? – стремительным движением, чуть не сломав мне кость, Егор сорвал браслет.

   Я тихонько всхлипнула, ничем не выдав своих чувств. Мы смотрели друг на друга, и если бы каждый имел возможность убить другого взглядом, то в помещении было бы два трупа.

   - Ты дура! – нагрубил Сокольский. – Я предупреждал тебя, но ты не услышала, Лее-да! – он угрожал, но неповторимые ноты в его голосе, когда звал меня по имени, воспламеняли каждую клетку в моем теле. – Кто дал тебе это? – кинул браслет на пол между нами.

   - Чип с Дэйлом, - я старалась не вспоминать об Иване, чтобы не подставлять его.

   Егор метнулся вперед, и я приготовилась ощутить очередной удар. Но Сокольский не тронул меня, только раздавил браслет. Камни хрустнули под его ботинком.

   - Не дерзи! Иначе уже сегодня окажешься в подвале! – хмуро оповестил он и бескомпромиссно приказал. – Пошли! Хватит сопли распускать!

   Превозмогая боль и слабость, я поднялась и поплелась за Егором, мудро выбрав меньшее из зол. Я знаю, чего ждать от Сокольского, и совершенно не представляю, кто такая пепельноволосая и по чьему приказу она собиралась навредить мне.

   Подъем по лестнице дался мне нелегко. Чувствовала себя так, будто попала под асфальтоукладчик. Ориентиром для меня служила ровная спина идущего передо мной Егора. Я не хотела выдавать ему свои мысли, поэтому думала лишь о том, что он следил за мной, и без устали, как заведенная, твердила: «Зачем? Зачем? Зачем?»

   Дождалась. На самом верху перед узкой дверкой Сокольский соизволил обернуться. Коварная улыбка тронула его красивые губы.

   - Потому, что только я могу делать тебе больно. Только из-за меня тебе позволено страдать. И только я могу тебя убить, - без всяких эмоций поведал он.

   Я промолчала. Мне и без его слов хотелось умереть. В голове стучали невидимые молоточки, но мои мысленные вопросы не изменились. Они повторялись. Егор подтвердил свой диагноз – безумие. Отошел, несколько раз ударился лбом о бетонную стену и с мученическим стоном изрек:

   - Дура! Вот же дура!

   Я отказывалась верить, считала бредом и проделками собственного расшалившегося воображения, но сейчас в эту самую минуту с поразительной четкостью осознала, отчего Сокольского ломает. Сердце разрывалось от тоски и невыносимой душевной боли. После всего, что между нами было и ради того, чтобы прекратить наши общие терзания, я взяла себя в руки и презрительно бросила:

   - Я тебя ненавижу!

   Лучше оставить, как есть, чем идти по краю, не зная, что подготовит день грядущий.

   - Не удивила, - услышала я в ответ.

   Спина Егора окаменела, он не повернулся, не показал своего лица. Сорвал железную дверцу с петель и с грохотом скинул вниз. Мои ноги заметно дрожали, глаза слезились, когда я вошла в узкий, длинный, слабоосвещенный тоннель. Его стены тянулись ввысь, и потолок терялся в полумраке, отчего казалось, что по нему ходят тени. Я стиснула зубы, пытаясь прогнать дрожь. Полутемные, ограниченные пространства дали пищу моей безграничной фантазии. Я истощена и морально, и физически, мне будет мерещиться всякая чушь. Хотя почему чушь? Сотни вопросов вертелись в моем сознании, которые я бы хотела задать не только Егору, но и себе самой. Но будет ли толк? На свои я не смогу ответить честно, эмоции переполняют меня. Каждая буква написана в моем сердце кровью и залита слезами. Мне больно даже думать о нас. Сокольский не ответит. Его поглощают собственные желания и планы. Чего хочется мне? Тепла, пусть малую каплю. А еще важно спрятаться от реальности, чтобы посидеть в тишине и покое. Я не в состоянии связно и хладнокровно рассуждать. Мне сложно найти выход из ситуации.

   - Иногда выход находится там, где не ждешь, - совет Егора, сказанный хмурым тоном, ворвался в мои мысли.

   Подчиняясь инстинкту, я вскинула голову и осмотрелась. Единственная дверь, которую я заметила, располагалась под потолком. У меня вырвался истерический смешок:

   - Я не умею летать!

   Сокольский наблюдал за мной. Его взгляд стал оценивающим, настырным, проникающим в глубину моей души. Я демонстративно присела, прислонившись к стене. Усталость взяла свое, я была способна лишь на то, чтобы сидеть, смотреть на него и ждать. Егор что-то решал в уме, и я знала, что он принимает решение за нас двоих. Его выбор причинит боль нам обоим. Сокольский давно решил, что между нами может быть только она. Мой рот наполнился горечью. Я хотела найти ответы, и Егор собирался приоткрыть передо мной завесу тайны. Я не готова сейчас, но что это изменит? Непроизвольно подняла руку, безмолвно умоляя его остановиться. Но безумие, полыхающее во взоре Сокольского, сообщило, что нас ничто не спасет.

   Первобытный человеческий ужас перед сверхъестественным поднялся из глубин сознания, но любопытство оказалось сильнее. Я должна знать! И лишь это имеет значение в этот миг. Егор кивнул, выражая молчаливое одобрение, и встал в самом центре тоннеля, предлагая мне «насладиться» зрелищем. Я думала об оборотнях, вампирах и прочей нечисти, но реальность перечеркнула все мысли.

   Глаза Сокольского давно перестали быль человеческими. Свет заполонил радужку, поглотил зрачки, превращая дурманящие зеленые очи в прорези на лице. Лампы в тоннеле заморгали и погасли, тем заметнее, ярче проявились детали. Я смотрела, стараясь запомнить навсегда. Ладони Егора замерцали голубоватым светом, а от них по всему телу побежали холодные искры. Они обозначили вены, казавшиеся сначала узкими ручейками, которые постепенно расширились и превратились в полноводные реки. Они слились в одну. Очертания мускулистой мужской фигуры изменились, тело и конечности вытянулись, одежда растворилась. Свет, напоминающий звездный, поглотил того Егора, которого я знала много лет.

   - Ты не умеешь летать, но умею я! – сказал крылатый сияющий великан голосом моего врага, моего любимого.

   «И вот это существо называют «ангелом»?» - мысленно вопросила я и расхохоталась.

   На меня накатила истерика, смех душил. В пору было рыдать, но вместо этого я истерично хохотала и не могла остановиться. И вспомнился мультфильм, увиденный в далеком детстве. «Упущенная галактика», кажется. Надо мной послышалось сдавленное хмыканье, а затем голос Егора раздраженно оповестил:

   - Я такой же землянин, как и ты!

   Переживания подкосили меня, и я продолжала безудержно хохотать. Смех всегда лучше слез.

   - Прекрати! – грозно потребовал изменившийся Сокольский.

   Мне казалось, что сошла с ума, эмоции одержали верх над разумом, и я не могла остановиться.

   - Лее-да, - светящийся великан склонился ко мне.

   Я вздрогнула, смех оборвался. Чувствуя на себе его настороженный взгляд, подтянула колени к подбородку.

   - Мне нужно коснуться тебя… пожалуйста, - я не верила тому, что слышат мои уши.

   Чтобы Егор о чем-то просил? Это оказалось за гранью моего понимания. Я опасливо смотрела на изменившегося Сокольского.

   - Сегодня я для тебя неопасен. Не нужно меня бояться,- увещевал меня он, повергая в шок.

   Великан устало вздохнул и протянул ко мне непропорционально длинную руку. Я тупо уставилась на нее, не в силах даже пискнуть. Давно считала Егора монстром, могла даже поверить, что у него отрастают клыки и когти. Но правда ошеломила меня. Я не могла видеть своего врага таким… необыкновенным, чудесным, волнующим. Привычнее был раздраженный, слегка безумный человек. Я знала, как себя вести с ним. Но как быть с великаном? Мне сложно вообразить, что делать.

   - Мы должны выйти на улицу, - он уговаривал меня, - Лее-да, - и знал, как отвлечь. – Я должен дотронуться до тебя.

   Я перевела взгляд на дверку и невольно свела брови:

   - Как ты собрался выходить? Ты намного больше двери.

   - Пусть тебя это не заботит. Просто закрой глаза, - и опять в его тоне слышалась безграничная усталость. – И не открывай, пока я не попрошу.

   Я когда-то поверила Егору Сокольскому и сполна расплатилась за свою наивность. Меня долго мучили кошмары, а потом пришла тревога. Всеслав заставил меня забыть, но частично. Почему? Чтобы яростнее ненавидела его сына? Мои глаза обожгли злые слезы.

   - Ты знал, что делает со мной твой отец?

   Он снова вздохнул, но не ответил, лишь опять удивил:

   - Попытайся снова поверить мне. О большем не прошу, - луч холодного света скользнул по стене рядом и замер у моих ног.

   - Хорошо, - шепнула я, едва шевеля искусанными губами. Я не думала о том, что пожалею, закрыла глаза и доверилась тому, кого выбрало мое сердце.

   Несколько мгновений показались мне вечностью, а затем я почувствовала пугающую легкость и приятное тепло. Непроизвольно нарушила то ли запрет, то ли просьбу Егора и распахнула веки. Крик замер, чуть родившись, забилось неистово сердце. Мною овладела паника, когда я обнаружила, что нахожусь внутри огромного, светящегося, полупрозрачного шара. Я забилась, не понимая, что если вырвусь, то разобьюсь.

   - Успокойся… не делай нам еще больнее, - голос Сокольского, звучащий ровно, с едва уловимой нотой усталости, привлек мое внимание. – Прошу, Лее-да, моя…

   Чувства вспыхнули во мне, смешались, заставили забыться и отдаться во власть того, кто зажег их. Я расслабилась, рассматривая свет, окружающий меня со всех сторон. Невероятно! Он был живым, не такой, какой дают нам лампы. Я видела каждую составляющую его точку. Они касались меня нежно, чуть заметно, постоянно двигались, перемешивались между собой и сверкали. Помимо воли я сравнила его с тем светом, который был в браслете. Оболочка, внутри которой я находилась, непросто вибрировала, она пела. Я слышала завораживающую мелодию. Тот свет был однотонным, этот состоял из множества светлых оттенков. Порой виделись зеленые, под цвет глаз Егора, вспышки.

   Свет выпустил меня из своих объятий. Приятное тепло сменил ледяной ветер. Улица встретила негостеприимным снегом с дождем. Я прислонилась к стене и обхватила руками плечи.

   - Скоро приедет Михаил и заберет тебя, - свист ветра перекрыли слова Егора.

   Я оторвалась от созерцания размытой дороги и мрачной равнины за ней. Вдали сиял огнями город. Егор в прежнем облике стоял слева от меня, заложив руки в карманы. Серые, промозглые сумерки скрывали выражение его лица. Только глаза сияли знакомым светом.

   Я смогла кивнуть, давая ему понять, что услышала, и мы больше не разговаривали. Мне не думалось о произошедшем, глаза утомленно вглядывались в сумрак. За спиной тянулась на многие метры бетонная стена. Перед ней вилась дорога, и казалось, что она уводит в никуда. Сейчас по ней и равнине гулял ветер, он гневно бился о стену и злобно выл.

   Свет фар возник внезапно, видно, машина выехала из-за поворота. Тяжелые размокшие снежинки четко просматривались в бледном огне фар. Автомобиль замер, хлопнула дверка, и водитель окликнул нас:

   - Егор? Леда Евгеньевна?

   - Да! Мы здесь! – хрипло крикнул в ответ Сокольский, и Михаил нажал на педаль, чтобы подъехать прямо ко мне.

   Я решила, что примерзла к стене. Слабость покорила каждую клеточку моего тела, и лишь бетон за спиной помогал устоять на ногах.

   - Лее-да? – вопросительно позвал Егор, но я осталась безучастной.

   Он подвинулся и протянул руку, но я не смогла оторвать свои ладони от плеч. Сокольский вздохнул и резко притянул меня к себе. Мы оба не ожидали, что я окажусь в его объятиях. Время остановилось. Мир перестал существовать. Дыхание стало одним на двоих. Губы почти коснулись друг друга.

   Я рвано вдохнула, не справляясь с наваждением и собственными выходящими за рамки чувствами. Егор с тихим стоном припал к моим губам. Не с нежностью, будто печать поставил. Его язык скользнул по зубам, коснулся нёба. Влажный, настойчивый, бесконечно долгий поцелуй заставил растерять остатки того разумного, что еще было. Сокольский не щадил, покусывал мои губы, слизывал выступившую кровь, исследовал каждый уголок моего рта, пил дыхание. Я не боялась, сама тянулась к нему, обвила руками шею, тронула ладонями плечи, уцепилась за воротник куртки. Мне нужен Егор Сокольский, мой враг, мой соблазн, мой любимый. Без него и солнечный свет не мил, и бесконечны ночи. Наверное, я неизлечимо больна, что чувствую необходимость в нем.

   Я отвечала Егору, целуя его ненасытно, дерзко, страстно. Я горела и мечтала, чтобы он горел вместе со мной.

   - Егор! – громкий окрик Михаила прервал наше безумие.

   Сокольский, последний раз слизнув кровь с моих губ, выпрямился. Его руки еще лежали на моей талии, мои пальцы сжимали его куртку.

   - Егор, - повторил Михаил, - ты не должен этого делать! Отпусти девушку! – он говорил твердо, но близко не подходил.

   - Иначе что? – губы Сокольского насмешливо изогнулись. Он всем видом показывал, кто главный.

   Михаил поднял руку, и я охнула, разглядев, что он держит странный предмет, более всего напоминающий рукоять светового меча из «Звездных войн». Я почти угадала. Из гладкой, черной рукояти вырвалось щупальце тьмы.

   - Отпусти! – заговорил Михаил, Егор оскалился.

   - Дядь Миш, это угроза или дружеский совет?

   Темное щупальце втянулось в рукоять, и Михаил вполголоса произнес:

   - Совет. Ты знаешь, чем может все это обернуться.

   - Хорошо, - Егор убрал руки с моей талии.

   Оказавшись без его поддержки, я упала на мокрую, грязную дорогу, больно ударившись коленями. Сокольский не взглянул на меня, развернулся и пошел в противоположную от машины сторону. Я смотрела ему в спину. Сердце рвалось на части, у меня возникло ощущение, что прежде, чем уйти, Егор воткнул в мою грудь нож.

   - Извините, Леда Евгеньевна, - Михаил подошел, помог подняться и дойти до машины.

   Я рухнула на сидение и затихла. Автомобиль тронулся, мягкий рев мотора, теплая атмосфера и плавный ход отвлекли меня. Я села. Не собиралась рыдать при Михаиле, поэтому завела разговор.

   - Вы умеете читать мысли на расстоянии?

   - Нет, - последовал его уверенный ответ.

   - Тогда откуда вы узнали, где искать нас с Егором? – хотелось уличить его во лжи.

   - Егор позвонил мне, - водитель остался абсолютно спокоен.

   Я позволила себе усомниться, выразительно фыркнув.

   - Это чистая правда, - сказал он. – Я должен был забрать вас еще от приюта, но застрял в пробке. Тогда Егор перезвонил и попросил приехать сюда.

   - Где мы были?

   - За городом, в промзоне, - коротко поведал Михаил.

   - Егор следил за мной?

   - За вами много кто наблюдает. Мы не можем играть в открытую, приходится хитрить, - бесстрастно ответствовал он, а вот внутри меня вскипела злость:

   - Кто мы? И кто с кем играет?

   - Сокольские присматривают за вами, и это все, что вам нужно знать, - меня раздражал его невозмутимый тон, но спорить не имело смысла.

   На