На другой стороне Вселенной. Гали Коман

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27

АННОТАЦИЯ

Слуги и рабы – неотъемлемая часть современного богатого общества. Быть слугой совсем не беда, но вот попав в реестр рабов ты лишаешься всего, даже права на собственную жизнь. Талавиния Харт не думала, что это произойдет с ней, но наглая клевета в один миг отправляет ее из зала суда на рынок рабов, где ее покупает житель планеты Кретер. Теперь Тала вынуждена навсегда покинуть Землю и оставить на произвол судьбы сестру, которая погибнет без ее помощи. Властный хозяин внушает страх одним своим взглядом, а участь на чужой планете кажется хуже смерти. Но что, если отъезд с Земли станет не гибелью, а спасением? Что, если новый господин отнюдь не тиран, а надежный тыл, который способен решить многие проблемы Талы, даже те, которые она похоронила далеко в прошлом?

ГЛАВА 1.

Зал суда был заполнен до отказа. Уважаемые господа и их дамы, юные студенты юридического факультета и обычные зеваки, не пропускающие ни одного заседания, наполняли помещение гулом голосов. Все они пришли понаблюдать за процессом, где Верховный Судья должен был вынести вердикт заключенной под стражу служанке.

   – Встать, суд идет! – объявил пристав.

   Присутствующие поднялись. Их примеру последовала и обвиняемая, хоть и с опозданием. Хрупкая девушка, заключенная в клетку в середине зала суда, низко опустила голову, испытывая страх и стыд одновременно.

   Судья, высокий и худощавый мужчина в очках лет пятидесяти, в белоснежной мантии, будто олицетворяющей честность правосудия, прошёл к массивному столу на возвышении.

   – Всем садиться, – произнес он, ударив судебным молоточком.

   Стало тихо, зрители замерли, ожидая речи вершителя судеб.

   – Талавиния Харт, ты знаешь, зачем тебя привели в здание суда? – Темные глаза судьи, полные равнодушия, взглянули на девушку поверх очков. Он не собирался быть с ней учтивым и уважительным, она не заслуживала этого по социальному статусу.

   – Я не знаю, господин Судья, – тихо ответила девушка.

   Тала говорила правду, она действительно не знала, почему оказалась здесь. Конвоиры вместе с дознавателем пришли рано утром, буквально вытащив ее из постели. Сказали, что она арестована и сегодня же ей предъявят обвинения. Закованную в наручники ее везли к зданию суда на аэробиле для заключенных, лишенного окон и оборудованного кодовыми замками, во избежание побега преступников. Переодеться разрешили уже в здании суда, в ту одежду, которую Тале все же позволили взять с собой. И теперь, представ перед Верховным Судьей и тысячей любопытных глаз, переживая отчаянье и страх, Тала жаждала знать, по какой причине оказалась здесь.

   – Твой хозяин, – тем временем продолжал блюститель закона, – достопочтенный Виктор Ток, обвиняет тебя в краже фамильной драгоценности, – мужчина выдержал паузу, – Перстня Правды. Что ты можешь сказать на это?

   – Это ложь, я ничего не крала! – воскликнула Тала, чувствуя, как от возмущения у неё начинает стучать в висках. – И никогда бы не украла в доме семьи Ток даже куска хлеба. Спросите господина Виктора! Я давно у них работаю, он знает, какой я человек.

   – Есть люди, которые могут подтвердить, что ты не чиста на руку, Талавиния, – с раздражением проговорил Судья.

   На панели перед собой он набрал комбинацию цифр, и тут же перед ним развернулся голографический экран. Мириады искр побежали по голубоватой поверхности, сплетаясь в слова. Это было письмо. Блюститель закона стал зачитывать его, и Тала не могла поверить в то, что слышала. Ее называли воровкой и лгуньей, алчной охотницей за драгоценностями и мошенницей. От потока такой клеветы девушка вскочила на ноги, вцепившись рукам в прутья клетки. Ей хотелось закричать, что это наглые выдумки, но она понимала, что такое поведение Верховный Судья ей не простит.

   Тала обреченно опустилась на скамейку. В голове крутился лишь один вопрос – кто мог сочинить такое?

   Дочитав послание, Судья глотнул воды из высокого стакана, выдержал паузу, а затем зычно произнес:

   – Вызывается госпожа Дея Фокс.

   Тучная дама в дорогом костюме от известного модельера прошествовала к трибуне. Тала знала ее как близкую подругу господ, она часто бывала в доме семьи Ток. Много и противно смеялась, вела себя надменно, а порой была такой приторно-милой, что это раздражало.

   – Госпожа Фокс, – с почтением обратился к ней служитель правосудия, – поведайте нам, что вам известно.

   – Господин Судья, я много раз ловила Талавинию на краже драгоценностей, – тут же заговорила Дея Фокс. – Она делала вид, что убирает комнату, а сама так и шарилась в шкатулке с драгоценностями моей дорогой Изольды… то есть, госпожи Ток.

   Тала смотрела на эту лгунью, следила, как двигаются толстые губы, изрыгая абсурдную ложь, и просто не могла поверить, что все это происходит сейчас с ней, в этом огромном зале суда, где выносят приговор ворам, убийцам, и насильникам. Настоящим преступникам! В числе которых теперь оказалась и она сама. Но Тале в голову бы не пришло красть в доме, где ей дали крышу над головой, работу и еду. В семье, которая спасла её от смерти.

   – Что вы сделали, когда увидела, что Талавиния Харт берет драгоценности? – тем временем задал следующий вопрос Судья.

   – Конечно же я вошла в комнату, - Дея взглянула на Талу с отвращением, – взяла эту мерзавку за руку и приказала положить все на место. Сначала она пыталась отрицать, отнекиваться, говорила, что ничего не брала, но я пригрозила ей расправой и девчонка тут же сдалась.

   – Сколько раз случалось подобное? – спросил вершитель судеб. – Сколько раз вы ловили подсудимую на краже?

   – Два раза. Я ловила ее, можно сказать, за руку два раза, – без запинки выдала Дея Фокс. – И оба раза девчонке удавалось выкрутиться.

   – Это наглая ложь! – вскочила Тала. Ее трясло от гнева, но голос звучал ровно, без дрожи: – Все, что говорит госпожа Фокс – клевета! Я никогда не крала в доме семьи Ток! Они спасли меня от страшной участи…

   Удар судейского молотка заставил Талу замолчать, не закончив речь.

   – Еще раз ты позволишь себе выкрики, Талавиния Харт, я дам распоряжение отправить тебя в армию без всякого расследования, – жестко проговорил Судья.

   В зале послышались возгласы ужаса. Каждый человек знал, насколько сурово наказание, озвученное блюстителем закона.

   – Вы можете отправить меня в армию, но послушайте же, господин Судья... – пыталась оправдаться Тала, но в этот раз голос ее сорвался и она замолчала.

   Удар судейского молотка еще больше убедил девушку молчать, а гневный взгляд вершителя закона чуть ли не припечатал ее к месту.

   – Я требую тишины, Талавиния Харт! Тишины! – И, не сводя глаз с девушки, Судья обратился к свидетельнице: – Достопочтимая госпожа Фокс, вы рассказали семье Ток о том, что поймали их служанку на краже?

   – Нет, уважаемый Судья, – со вздохом отозвалась женщина. – Я знала, какая тяжелая судьба была у девчонки, поэтому пожалела ее. К тому же, она пообещала, что больше не будет этого делать.

   – Ложь, наглая ложь, – прошептала Тала.

   Девушка понимала, что сделать ничего не может. Никто не выступит на ее стороне, никто не станет ее защищать, потому что она обычная служанка. Законом четко ограничены права таких, как она, а, вернее, этих прав практически нет.

   – Как видите, госпожа Фокс, доброта наказуема, – выдал вежливую улыбку Судья. – Спасибо за вашу честность. Теперь я приглашаю сюда господина Виктора Тока.

   Невысокий полноватый мужчина средних лет, опираясь на трость, прошел к трибуне. Из-за болезни суставов господин Ток двигался медленно, тщательно скрывая гримасу боли. Он не посмотрел на Талу, и ее сердце словно рухнуло вниз. Она поняла – ее хозяин верит во всю эту чушь, что звучит здесь.

   – Господин Судья, – начал он, не дожидаясь вопроса вершителя судеб, - десять лет назад я спас Талавинию от работного дома. Я хотел помочь девочке, умирающей на улице. Я видел в ней совесть и честь. До того дня, когда вскрылась кража, я верил, что Тала именно такая, какой я видел ее. Сейчас мне больно осознавать, что я ошибался.

   – Как вы узнали о краже, достопочтимый господин Ток? – спросил Судья.

   – Мне сказала об этом жена, – ответил тот. – Перстень Правды нужен ей всегда, когда проходят важные мероприятия, благодаря ему Изольду допускают туда. В тот день она не нашла его, обыскала весь дом и не нашла.

   – Как вы поняли, что вор – Талавиния Харт? – задал следующий вопрос блюститель закона.

   Виктор посмотрел на девушку. Его глаза наполняла глубокая тоска.

   – Господин Ток, я клянусь, что ничего не крала! – тихо проговорила Тала, надеясь, что он всё-таки ей поверит.

   Молоточек снова ударил по подставке, и девушка вздрогнула от этого резкого звука

   – Где ты пропадала весь день, Тала? – с отчаянием спросил вдруг Виктор. – Когда мы перерыли весь дом, в поисках Перстня, когда приехала Дея и, скрепя сердце, призналась, что уже ловила тебя на краже... Тала, тебя не было. И мы с Изольдой всё поняли… Ты сбывала Перстень!

   – Нет, господин Ток! Нет! – в отчаяние выкрикнула Тала. – Я могу вам всё объяснить, я клянусь, что не крала. Чем угодно могу поклясться!

   Она упала на колени, готовая умолять поверить ей. Виктор поднял руку, давая понять, что больше не желает слушать.

   – Хватит, Тала. – Мужчина повернулся к вершителю судеб. – Я просто хочу всё закончить, господин Судья. Здесь и сейчас. Немедленно!

   – Я вас понимаю, уважаемый господин Ток.

   – Господин Судья, я прошу у вас разрешения продать Талавинию Харт, – вдруг произнес Виктор.

   Тала застыла в оцепенении. Она почувствовала, как кровь отливает от лица и начинает темнеть в глазах. Гул голосов стих, люди на трибунах замерли. Редко, кто из господ решался отправить своих слуг в рабы. Все знали, какая эта участь, поэтому предпочитали посадить за провинности в тюрьму или, в крайнем случае, определить в армию. Но продать…

   – Вы хотите включить Талавинию Харт в реестре рабов, господин Ток? – осведомился Судья, заглядывая в электронный регистратор.

   Тала втянула голову в плечи, ей хотелось стать невидимкой, раствориться в воздухе.

   – Да, – последовал короткий, но такой жестокий ответ. – Я прошу включить Талу в реестр рабов и выставить на продажу.

   Кажется, Верховный Судья сам не ожидал такого поворота. Некоторое время мужчина молчал, потом набрал что-то в электронном регистраторе.

   – Что ж, это возможно, – наконец, проговорил блюститель закона. – Я прямо сейчас занесу её имя в списки. Прошу дознавателя передать мне все необходимые данные.

   Тала видела, как высокий мужчина в форме открыл свой планшетный реестр, незамедлительно передавая всю необходимую информацию Верховному Судье, видела, как пальцы последнего бегают по экрану электронного передатчика. Вот и все, сейчас она станет самой обычной рабыней, с которой можно делать все, что захочется. У служанок было хоть какое-то право на жизнь и относительную свободу, у тех же, кто попадал в реестр рабов, ничего не было. Теперь ее могут даже убить и никому не предъявят обвинения.

   – Увести Талавинию Харт из зала суда, переодеть и отвезти на рынок для скорой продажи, – огласил приговор Судья, стукнув молотком. – Заседание суда объявляется закрытым.

   Тут же двое охранников открыли клетку, взяли подсудимую под руки, и повели к узкой двери слева от служителя закона.

   – Господин Ток, пожалуйста! – умоляюще выкрикнула Тала, оборачиваясь через плечо. – Я ничего не крала и никогда не посмела бы украсть!

   Но он даже не взглянул на девушку, покидая зал суда с опущенной головой. Всё было кончено.

   В маленькой комнате, освещаемой тусклой лампой, бывшей служанке, а теперь – рабыне, предстояло попрощаться со своим прошлым. Для нее была припасена специальная одежда – грубая мешковина, в которую одевали рабов. Облачившись в нее, Тале необходимо было оставить все свои вещи здесь, в этой комнате. Ее длинные золотистые волосы, охранники приказали скрутить и заколоть на затылке, с лица смыть все признаки косметики, если таковая имелась.

   Дрожащими пальцами Тала пыталась справиться с застежкой на грубой ткани своего одеяния. Ее бил нервный озноб, но плакать себе девушка не позволяла. Она никогда не была на рынке рабов, и не могла даже представить, что ее ждет там. Слышала, что рабов покупали не только местные, но и жители других планет. А это было страшнее всего – оказаться почти на другой стороне Вселенной, вдали от единственного родного ей человека – сестры. Волей злого рока она оказалась в работном доме. Выжить там без чьей-либо помощи было практически невозможно. Пока Тала была служанкой то, покупала для сестры на скопленные деньги лишний выходной или дополнительную пайку. Теперь же это всё будет невозможно.

   Тала закрыла лицо руками и попыталась собраться с мыслями. Если бы только она могла рассказать все господину Току. Что она ничего не украла и ничего не пыталась сбыть с рук. Она ухаживала за больной сестрой, только и всего. Но рассказать об Элли девушка не могла. Всех, кто числился в работном доме, запрещалось навещать. О таком и говорить-то было нельзя. Талу вместе с сестрой приговорили бы к казни. Хотя, если сейчас она стала рабыней, разве участь быть убитой кажется такой страшной?

   – Талавиния Харт! – прозвучал металлический голос охранника. – На выход!

   Она глубоко вздохнула, быстро скинула туфли и переобулась в мокроступы – жесткие резиновые ботинки без шнуровки, неудобные, но для рабов незаменимые в любую погоду. Снаружи осужденную ждали три охранника. Один из них надел ей на шею электронный прибор – PE65, который должен был фиксировать местоположение раба и его физическое состояние, транслируя всю информацию в центр отслеживания. В народе же эта штука именовалась попросту «ошейником».

   Автоматически защелкнулся, прибор тихо пискнул, оповещая о том, что раб, которому присвоили идентификационный номер, теперь находится под пристальным наблюдением спецслужб. Горящий зеленый огонек возвещал о том, что устройство работает и отслеживается, если же он начинал мигать оранжевым, требовалось заменить аккумулятор.

   Передатчик был тяжелый, шею неприятно сдавливало, но свободно дышать это не мешало. Охранники посадили Талу в аэробиль с аббревиатурой суда, закрыли двери и тронулись. Ни сиденья, ни даже лавки тут не было, поэтому девушка села прямо на пол, устремив глаза в небо сквозь решетчатую крыши. Тело бил озноб от страха неизвестности, а сердце готово было вылететь из груди. Она все еще не могли понять, за что так поступили с ней.

   Вскоре аэробиль остановился, послышались голоса, в кабине водителя хлопнула дверь.

   – Ну, что у вас? – спросил скрипучий мужской голос, он явно не принадлежал охраннику.

   – Воровка, – обыденным тоном сказал охранник. – Была служанкой, стала рабыней. Везем ее из зала суда.

   – Просто замечательно! Сегодня как раз прилетают господа с Кретера и Пандоры. Думаю, удастся ее продать им. Воровок, знаешь ли, не очень покупают местные.

   – Мне это не интересно, – отрезал охранник и открыл двери задней кабины.

   Грубо, как собачонку на усыпление, он вытащил Талу наружу.

   – Ууу, да она хорошенькая! – протянул скрипучим голосом карлик, стоящий рядом с охранником. Маленький, с большой круглой головой, лишенной волос и поросячьими глазками, которые алчно блестели, коротышка рассматривал девушку.

   Провожатый в форме хмыкнул, но ничего не ответил ему. Взяв Талу за локоть, он потащил её в сторону грязных шатров. Здесь жутко воняло канализацией, на самодельных лотках лежали какие-то скудные товары – обычное старье, которое жалко было выкинуть из дома, но и хранить его там не было никакого смысла. У каждого такого подобия прилавка располагался шатер, иногда даже не один. Грязные, заштопанные куски материи, небрежно наброшенные на деревянный костяк, сколоченный наспех. Все это казалось чем-то нереальным, карикатурным и даже абсурдным. В городе давно уже пользовались электронными панелями, графическими передатчиками, аэробилями и прочими облегчающими жизнь приборами, а здесь жизнь словно отстала на сто или двести лет. И повсюду были рабы.

   Начиная от совсем молоденьких девушек и заканчивая дряхлыми стариками, они были одеты в мешковину, как и Тала. На шее плотным кольцом держались ошейники, горя зеленым огоньком. По несколько человек рабы были прикованы к деревянным столбам. Кто-то из них выглядел очень плохо, был слишком худ и еле держался на ногах. Толк от такого раба вряд ли есть, но, тем не менее, подобных здесь было немало. У некоторых на шее висели таблички с указанием стоимости и мест предыдущего служения.

   Охранник подвел Талу к одному из столбов и приковал цепью за ногу. Девушка немного сдвинула ошейник, пытаясь хоть одним пальцем почесать вспотевшую под ним кожу. Привыкнуть к устройству не получалось, чем больше проходило времени, тем сильнее оно доставляло неудобств. Тала сомневалась, что вообще когда-то свыкнется с ним.

   Охранник передал документы карлику, а девушка тем временем посмотрела на тех, кто находился рядом с ней. Справа стояла женщина средних лет с засаленными, сбившимися в колтуны волосами, бледная и очень худая, но в чистой мешковине. Видимо ее только что переодели. Рядом с этой несчастной стояла девушка, примерно тех же лет, что и Тала. Она выглядела чуть лучше той изможденной рабыни, но вот ее отрешенный взгляд заставлял сомневаться в стабильном психическом состоянии. Бабушка таких называла блаженными.

   Талавиния огляделась. Здесь царил дух безнадеги. Вокруг было столько несчастных, обреченных на тяжёлый труд людей, лишённых и шанса на лучшую долю. Девушке казалось, что всё, что с ней сейчас происходит это сон. Глаза наполнились слезами, но она изо всех сил старалась сдерживать их. Нельзя показывать свою слабость.

   Тала видела, что охранник попрощался с карликом и пошел обратно к аэробилю. Теперь ее судьба целиком зависит от коротышки и этого забытого богом места.

   – Постойте! – закричала в отчаянии она. – Подождите, пожалуйста, не уходите! Разрешите мне увидеться с господином Током!

   Блаженная рядом с ней будто очнулась ото сна и посмотрела на Талу с удивлением. Женщина с засаленными волосами отодвинулась подальше насколько могла. Несколько рабов поблизости повернули головы к девушке, у кого-то из них в глазах даже зажегся интерес, но в основном они смотрели со страхом.

   – Пожалуйста, вернитесь! – крикнула в последний раз Тала.

   Но охранник даже не обернулся. На нее смотрели только рабы.

ГЛАВА 2.

– Ну все, хватит плакать, – участливо произнес карлик, вытирая Тале слезы грязной тряпкой. – Ты распугаешь всех покупателей, а я планирую тебя хорошо продать. – Он погладил ее по голове. – Ты очень хорошенькая. Тебя могут купить на Пандору для работы в развлекательных клубах. Поверь, это лучшее место из всех, где ты можешь оказаться. Так что будь умницей.

   Тала ничего не ответила. Ей нужно найти в себе силы, нужно не падать духом. День будет долгим и тяжелым, предстоит стоять вот так, прикованной к столбу, пока ноги не сведет от усталости. Возможно, придется провести здесь, среди изможденных, грязных рабов, чье проявление собственной воли приравнивается к самоубийству, множество дней, и однажды стать такими же, как они. Несправедливо получить такое наказание за единственную ночь, проведенную у постели больной сестры. Но Тале никто не позволил объясниться. И теперь ее продадут, как вещь.

   Девушка с тоской подумала о том, что были времена, когда все люди оставались свободными. Не было ни слуг, ни рабства. Не все жили богато, но учились довольствоваться малым. Счастливые годы, которые девушка уже не застала, но о которых так много слышала от бабушки. Это были какие-то сказочные истории.

   Потом к власти пришел Диктатор и решил, что одним нужно множить свой достаток, а другим – служить им. Он ввёл систему Оценщиков, где специальные служащие ходили по домам, описывали имущество и доходы граждан, потом анализировали по особой балльной системе и выносили вердикт – слуги или средний класс. С богачами все было проще, их достаток не вызывал вопросов и каких-либо дополнительных определений.

   В реестр рабов автоматически отправляли мелких преступников и бродяг. Эти люди сначала даже не подозревали, в какую кабалу их втягивали. Потом, когда начинали понимать, было уже поздно – обреченные на тяжелый труд и скудное питание, они быстро расходовали свои силы и здоровье, неминуемо приходя к смерти.

   В работный дом определяли детей врагов народа, тех, кто выступал против властей, незаконных эмигрантов и нерадивых слуг, которые плохо выполняли свои обязанности. Нередко людей там насильно заставляли создавать семьи и рожать детей, чтобы эта трудящаяся структура не пропала из-за недостатка кадров. В последнее время, в работный дом отправляли и мелких преступников, трудников сильно не хватало. Тала думала, что ее отправят именно туда, а никак не в реестр рабов. Там хотя бы она оставалась бы с сестрой.

   – Эй, красотуля, не спим, – карлик ткнул Талу в бок длинной отполированной до блеска палкой. – Чего стоишь, как инсталляция в парке? Взбодрись! Скоро придут покупатели.

   И, подкрепляя слова действиями, работорговец ударил девушку своим деревянным приспособлением по спине. Это хоть и заставило Талу выпрямиться, но совершенно не приободрило.

   На рынок потянулись покупатели. Их приглашали зазывалы. Тала слышала обрывки выкриков, со стороны города. Солидные господа и дамы чинно прохаживались мимо шатров и придирчиво рассматривали рабов. Тала опустила голову, не желая видеть их холеных лиц с маской брезгливости. Она мечтала, чтобы все скорее закончилось. Ноги онемели от долгого стояния, шея болела от тяжелого ошейника и мысли о смерти стали посещать ее голову чаще.

   – Ты тут впервые? – тихо спросила женщина с засаленными волосами.

   Тала повернула к ней голову и кивнула. Говорить она не могла, в горле пересохло, за все время карлик не предложил своим рабам и глотка воды.

   – Никогда прежде не была рабыней? – снова поинтересовалась женщина.

   Тала снова утвердительно кивнула.

   – Странно так, – покачала головой женщина. – Тогда ладно, дам тебе совет. Если будешь улыбаться и показывать, что ты услужливая, то тебя купят хорошие господа, и жить ты станешь неплохо. А если будешь стоять вот так, как сейчас, то тебя точно заберут выращивать картофель или батрачить в теплицах, где изнуряющая работа и мало свежего воздуха. Ты же знаешь, какими химикатами они прыскают эту зелень.

   Тала не знала, потому что никогда не интересовалась этим, да и в ее обязанности в доме Токов не входило запасаться продуктами для господ. Она убирала комнаты, разбирала одежду, подносила чай и кофе, часто помогала повару на кухне, потому что была шустрой и исполнительной. На улицу без надобности не выходила, только по какому-либо поручению, исключением было лишь тайное посещение сестры.

   – Обратите внимание, пожалуйста, сюда, уважаемые кретерианцы! – нарушил ее мысли скрипучий голос карлика. – У меня есть неплохой товар для вас.

   Тала повернула голову и увидела двух высоких мужчин и одну женщину. У всех троих была белая кожа, тонкая и почти прозрачная, и пронзительные сиреневые глаза. Черные короткие волосы обоих мужчин были идеально уложены, а точно такого же цвета, но длинные волосы женщины, собраны в высокую сложную прическу. Жители Кретера – Тала сразу узнала их. Ей приходилось несколько раз видеть представителей этой планеты в доме Токов, правда, очень редко, господа не жаловали инопланетян. Приверженцы более традиционных взглядов, бывшие хозяева Талы считали Галактическую Конфедерацию абсолютно ненужным и даже опасным объединением. Заключать союзы с инопланетянами, по их мнению, было рискованным делом, неизвестно, чем оно могло обернуться для жителей Земли. Насколько Тала слышала из репетиционной речи госпожи Изабеллы, она всегда выступала в Союзе с инициативой выхода Земли из Галактической Конфедерации.

   Юная служанка об этом объединении знала лишь самое основное. Галактическая Конфедерация была создана за тридцать лет до ее рождения, и главной целью этого союза служила борьба с пиратами, которые пытались захватить не только Землю, но и другие планеты. В одиночку с ними справиться оказалось сложно, поэтому было принято решение о переговорах и дальнейшем заключении союза между шести планетами: Земля, Кретер, Пандора, Лиос, Драга, Орс и Ниол. Натиск пиратов удалось остановить, несколько из их баз-планет были уничтожены, и враги затаились. Галактическая Конфедерация вышла на новый уровень во взаимоотношениях. Их объединили торговля, медицина, обмен новыми технологиями и многое другое. Теперь все чаще инопланетяне прилетали на Землю, чтобы купи обслуживающий персонал.

   Кретерианцы внимательно рассматривали рабынь без тени отвращения или брезгливости, скорее оценивали, чем же эти несчастные, измученные люди будут полезны им. От такого пристального внимания Тала снова опустила глаза, щеки ее горели, а сердце колотилось отчаянно быстро.

   – Посмотрите, пожалуйста, на этот экземпляр, – продолжал карлик, подходя к девушке, отрешенно смотрящей в небо.

   Он был сама любезность, даже рабыню взял за руку ласково, словно она и не продавалась, а просто пришла с ним сюда за компанию.

   – Весела, вынослива, молчалива, – тем временем продолжал расхвалить он свой товар.

   Тала украдкой посмотрела на девушку. Та отрешенно уставилась в небо, словно карлик вел речь совсем не о ней. Умалишенная, это ведь видно невооруженному глазу. Неужели коротышка действительно думает, что сможет ее продать?

   – Сколько за нее? – спросила женщина-кретерианка. Ее мелодичный голос, окрашенный легким акцентом, прозвучал ровно, словно песня.

   – Триста, – ответил карлик.

   Женщина подошла ближе, белыми длинными пальцами взяла девушку за подбородок, заставив посмотреть на себя.

   – У этой девушки пустая голова, – проговорила вдруг кретерианка, отпуская рабыню. – Пользы от нее не будет.

   – Но она хороший работник, – парировал карлик. – На нее не жаловался ни один хозяин, а их было у нее три.

   Кретерианка отступила, она уже потеряла интерес к его рабам и взглядом дала понять это своим спутникам. Тала в душе порадовалась, что коротышка потерпел неудачу, так ему и надо. Сейчас покупатели уйдут и работорговец останется ни с чем.

   Неожиданно один из спутников кретерианки подошел к Тале. Он посмотрел ей прямо в глаза, отчего девушка смутилась и опустила голову. Ей стало неуютно под его взглядом, хотелось, чтобы мужчина ушел.

   – Сколько стоит эта рабыня? – вдруг спросил кретерианец. Его голос был такой же мелодичный, как у женщины, разве что более глубокий, с ноткой суровости и лишенный акцента. Общий язык, видимо, был для него одним из родных.

   – Ее хотят купить на Пандору, – запинаясь, ответил карлик.

   Рука кретерианца коснулась подбородка Талы. Он заглянул в самую душу, и в его сиреневых глазах не было никакой брезгливости и презрения. Кретерианец просто смотрел, водил длинным большим пальцем с перламутровым ногтем по очертанию ее скул и не спешил отводить взгляда.

   Тале казалось, что она растворяется в воздухе, улетает куда-то далеко отсюда. Была только она и этот кретерианец, который погружался в самую глубину ее души и осторожно переворачивал страницы книги жизни. Девушка поняла, что говорить о себе ничего и не надо, он сам вынет на поверхность все, что ему нужно.

   – Я хочу купить ее, – уверенно произнес мужчина, все еще не сводя с Талы глаз.

   – Прошу простить, господин, но я повторяю, это невозможно, – ответил карлик, явно смутившись от такой решимости покупателя.

   – Сколько? – с нажимом спросил кретерианец, переводя взгляд с Талы на несговорчивого продавца.

   Зрительный контакт нарушился, и девушка словно очнулась ото сна. Разом навалилась усталость. Она сделала глубокий вдох, чтобы прийти в себя.

   – Господин мой хороший, вы, видимо не понимаете, – начал карлик, стараясь не смотреть на кретерианца, – на эту рабыню уже есть покупатели.

   – Сколько? – повторил свой вопрос тот. Кретерианец терпеливо смотрел на карлика с высоты своего роста и ждал ответа, отступать он не собирался.

   – Идем, Ров, ему, видимо, не нужны деньги, – тихо проговорила его спутница, тронув мужчину за руку. – Здесь много рабов, найдешь кого-то другого.

   – Я намерен купить эту, – твердо стоял на своем тот. – Так что назовите свою цену, уважаемый.

   Карлик молчал. Ситуация накалялась, Тала чувствовала напряжение, которое едва ли не искрило в воздухе. Казалось, все рабы, которые стояли более или менее близко к их шатру, были заинтересованы сложившейся ситуацией. Если коротышка не уступит, чем угодно может закончиться этот спор, ведь кретерианец дал понять, что он не из тех, кто привык сдаваться.

   – Пятьсот, – после некоторых раздумий, наконец, ответил работорговец. – Я планировал отдать ее пандорианам за пятьсот.

   – Я дам тысячу. – Ответ инопланетянина лег, как печать.

   Сердце Талы застучало где-то в горле, ошейник стал нестерпимо жать, словно вмиг обратился в удавку. Кретерианец больше не гипнотизировал ее, и девушка, наконец, поняла, что сейчас может произойти. Ее купят на Кретер и помогать сестре она больше не сможет. Элли останется тут совсем одна. Никто не будет сидеть с ней в дни болезни, никто не будет за ней ухаживать и украдкой приносить еду. Это значит лишь одно – Элли погибнет.

   – Подумайте, так ли она нужна вам, – работорговец пытался в последний раз отговорить кретерианца. – Она же ничего не умеет, ее привезли из зала суда, она была воровкой. Ее можно определить только в какой-нибудь развлекательный клуб, но Кретер ведь на таком не специализируется…

   – Полторы тысячи, – раздраженно перебил кретерианец.

   Ситуация доходила до абсурда. Даже спутница этого настырного покупателя начала тихо посмеиваться.

   – Хорошо, продам вам за полторы тысячи, – тяжко вздохнув, ответил карлик.

   Тале показалось, что внутри у нее все рухнуло. Тала до боли закусила нижнюю губу. Слезы просились наружу, но она держалась из последних сил. Карлик нехотя отстегнул цепь с ее ноги. Его нарочито медленные движения выдавали, насколько сильно он был недоволен тем, что сделка совершилась не с пандорианами, а с кретерианцами.

   – И зачем ты ему нужна, не понятно, – ворчал под нос коротышка. – Наверное, сделает тебя своей наложницей, не иначе. Они там на своем Кретере еще те сдвинутые. – Карлик пригладил ее волосы. – Жаль даже тебя, красотуля.

   – Я могу вас попросить об одолжении? – решилась Тала, заметив, что ее покупатель отвлекся на рабов на противоположной стороне.

   Карлик смотрел недоверчиво.

   – А тебе-то чего?

   – В работном доме находится моя сестра, Элли Харт, - быстро заговорила Тала. – Вы не могли бы как-нибудь передать ей, что меня продали?

   Карлик пренебрежительно фыркнул.

   – Пожалуйста, - взмолилась Тала. – Она будет переживать, почему я не прихожу. Вам всего лишь нужно сказать, что меня записали в списки рабов и продали на Кретер. Умоляю вас! Кроме меня у нее никого нет.

   – Нынешние времена сделали сиротами нас всех, – задумчиво проговорил карлик. Подумав немного, он переспросил: – Как, говоришь, зовут твою сестру?

   – Элли Харт.

   – Не обещаю, – проворчал карлик и ткнул Талу в бок уже знакомой ей палкой. – Топай давай к своему хозяину, а то придется еще с тобой тут возиться, раз ты воровка, да еще и сестра в работном доме. Хоть и лучше тебе было бы на Пандоре, но с этого дурака я срубил денег вдвое больше.

   Кретерианец получил на Талу все документы, а также поводок, который прикреплялся к ошейнику, чтобы хозяину было удобнее вести раба, не давая ему и шанса на побег. Получив деньги, карлик заметно оживился и даже пожелал девушке «всех благ на Кретере». Тала сомневалась, что ей будет там хорошо. Рядом с хозяином она испытывала необъяснимый страх, а этого хватало, чтобы усомниться в его порядочности. К тому же, карлик назвал кретерианцев сдвинутыми, а уж он-то хорошо их знает.

   Они подошли к космо-боту, и кретерианец передал пилоту документы. Через несколько минут Тала вместе со своим хозяином и его друзьями поднялись на борт. Герметичная дверь космо-бота с тихим шипением закрылась за их спинами. Длинный пищащий сигнал возвестил о блокировки выходов.

   Новый хозяин отстегнул поводок с ошейника Талы и бросил его в нечто похожее на коробку, прикрепленную к стене у самой двери. Взяв девушку за локоть, он повел ее за собой вглубь бота. Все это он сделал молча, словно действительно приобрел животное, а не человека.

   Бот был маленький, идти между дверцами кают пришлось боком, а потолок нависал так низко, что высокому кретерианцу приходилось нагибать голову. Он провел Талу в самый хвост летательного аппарата, к двери со встроенным чипом, который открывался при помощи магнитного ключа. Запустив девушку в маленькую комнату, кретерианец зашел следом. Тала огляделась, отмечая, что каюта ей нравится. Тут находилась небольшая кровать, застеленная серым покрывалом, мягкая тахта у стены с приборной панелью, на которой разными цветами мигали кнопки, чьи назначения девушка не знала, а стены кремового оттенка создавали атмосферу уюта.

   Информационное табло над дверью горело оранжевым значком, обозначающим, что посадка в космо-бот завершена.

   – Здесь есть все необходимое, – пояснил мужчина, широким жестом обвод каюту. – Полотенца – если захочешь принять душ. И прочие принадлежности. Во время взлета лучше не ходить по каюте, возможно головокружение, у вас, у людей, такое бывает. – Он поднял на нее сиреневые глаза, сосредоточенные и внимательные. – Когда табло загорится синим, это будет означать, что мы в открытом космосе. Тогда ты можешь вставать, ходить и есть. Тебе понятно?

   Тала кивнула. В горле пересохло от волнения.

   – Нам лететь три дня, – продолжил он. – Если вдруг ты почувствуешь себя плохо, нажмешь на эту кнопку, – кретерианец указал на узкую панель у кровати, подсвеченную зеленым. – Я отведу тебя в бот-капсулу, где ты проспишь до самого Кретера. Людям иногда тяжело даются наши перелеты.

   Тала снова кивнула. Кретерианец улыбнулся. Он направился к двери. Было не ясно, удовлетворил ли его молчаливый ответ девушки или нет.

   – Я ведь даже не знаю, как тебя зовут, – произнес вдруг он. Рука с магнитным ключом зависла в сантиметре от ячейки ввода.

   – Тала, – сипло ответила девушка, поймав себя на мысли, что ее имя есть в документах. Странно, что новый хозяин не удосужился это изучить.

   – Меня зовут Ровеман К`Лиу, – представился он. – Ты можешь обращаться ко мне мэс Ровеман. Мэс – это господин по-нашему.

   – Мэс, – повторила Тала, – Я запомнила, мэс Ровеман.

   Он одобрительно кивнул.

   – Отдыхай, – улыбнулся мужчина. – До скорой встречи, Тала.

   Кретерианец вышел, оставив девушку наедине с собой. Она почувствовала, как страх разом ушел. Опустилась на кровать, потирая уставшую от ошейника шею. Как же хотелось его снять, но ведь этого никогда не будет, поэтому надо привыкать к таким неудобствам.

   Прямоугольное табло над входом загорелось красным. Бот едва уловимо завибрировал, тихо загудели моторы. Вот и все – они взлетают.

   Тала скинула отвратительные мокроступы и посмотрела на свои стертые в кровь ноги. Красные, вздувшиеся мозоли на белой коже выглядели ужасно. Тала пошевелила пальцами на ногах, и резкая боль тут же скрутила мышцы. Нужно что-то сделать, иначе начнется заражение. Но Тала чувствовала такую усталость, что не нашла в себе сил даже просто встать и пройти в ванную. Глаза закрывались, отчаянно клонило в сон. Свернувшись калачиком на кровати, Тала не заметила, как задремала.

   Ее разбудило тихое шипение открывающейся двери. Приподняв голову, девушка увидела на пороге своего хозяина. Она попыталась тут же вскочить с кровати, но затекшие от неудобной позы мышцы не слушались. Тала неуклюже спустила ноги и села.

   – Все в порядке? – насторожено спросил кретерианец.

   – Да, – поспешно отозвалась Тала.

   – Тебе необходимо поесть, – сказал он, подходя к столику. – Я уверен, что на рынке рабов тебя плохо кормили, а, возможно, и совсем не кормили. – Мужчина глянул на нее через плечо. – Не первый раз посещал такую торговлю, многое повидал, знаешь ли.

   Тала ничего не ответила. Она не знала, как себя вести с новым хозяином. Нужно еще немного времени, чтобы присмотреться к нему и понять, какой он человек… то есть инопланетянин. Ох, как же сложно принять, что она теперь будет жить среди кретерианцев.

   Ровеман подошел к приборной панели и нажал на кнопку.

   – Добро пожаловать на борт К-К-145И! – произнес приятный женский голос, и голографический образ светловолосой официантки появился на уровне лица кретерианца. – Пожалуйста, сделайте заказ, мэс.

   – Суп де-шекрю, тортипики, несколько айё и буже среднюю порцию, – выдал на одном дыхании мужчина, а Тале только оставалось гадать, что же это за блюда.

   Из них она знала только суп де-шекрю – густое варево из водорослей с планеты Орс. Супруги Ток отдыхали там когда-то, и им так понравился этот кашеобразный бульон, что они потом отправили своего повара обучаться его готовить.

   – Ваш заказ принят к исполнению, мэс, – ответила голограмма. – Ожидайте, пожалуйста.

   Образ официантки рассеялся в тот же миг.

   – Теперь необходимо разобраться еще кое с чем, – произнес Ровеман, подходя к Тале. – Позволь помочь тебе. – Его руки потянулись к устройству на ее шее.

   Девушка поняла, что хозяин хочет снять ошейник, и инстинктивно подалась назад.

   – Его нельзя снимать, – взволнованно произнесла она.

   – Уже можно, – мягко улыбнулся мужчина, и внутри у Талы странным образом потеплело. – С Земли тебя больше не отследить, мы пересекли космическую оборону твоей планеты и вышли в Терру – свободное пространство. – Он попытался просунуть указательный палец под прибор. – Подними, пожалуйста, подбородок. Никак не могу найти кнопку.

   Тала повиновалась. Ей безумно хотелось снять ошейник, к чему скрывать, но в тоже время она побаивалась. Если сейчас они в недосягаемости Земного пространства, то кретерианец может сделать с ней все, что угодно. Даже убить, и ему ничего за это не будет. Ее никто больше не будет искать. Хотя, чего она хотела? Так опрометчиво доверять людям было нельзя. Дея Фокс никогда не располагала к себе, есть в ней что-то гадкое, трусливое и лживое. Жаль, что Тала не поняла этого раньше.

   Наконец, ошейник был снят. Тала с блаженством принялась разминать шею. От тяжелого прибора мышцы затекли, казалось, что голова вот-вот свалится на плечо.

   – Тебе без него намного лучше, – заключил кретерианец.

   Тала робко улыбнулась, она была согласна с ним. Ровеман рассматривал ее с загадочной улыбкой, в сиреневых глазах читался интерес. Смутившись, девушка отвела глаза.

   Неожиданно раздался щелчок, панели в полу разошлись в стороны и откуда-то снизу, на круглом столе выплыл наверх поднос с едой. Ровеман тут же поднялся.

   – Поешь. Я зайду позже, – произнес он, направляясь к выходу. Кретерианец остановился у двери, раздумывая над чем-то несколько секунд, потом обернулся и проговорил: – Нуш аппет, Тала. То есть, приятного аппетита.

   Дверь отъехала в сторону и Ровеман вышел.

   – Спасибо, – прошептала Тала в пустоту.

   Несколько минут она просто смотрела на еду. Аппетита не было, но она боялась обидеть хозяина, а то и вообще разозлить. Кто же сейчас разберет, какой характер у этого кретерианца. Тяжко вздохнув, Тала приступила к еде.

   Все блюда оказались очень вкусными. Девушка сама удивилась, что съела все, что заказал Ровеман. В животе разлилось приятное тепло и ощущение сытости, даже настроение немного улучшилось. Нажав на кнопку на приборной панели, Тала с интересом проследила, как столик с пустой посудой опустился вниз, в открывшуюся нишу.

   Через некоторое время в комнату вернулся Ровеман. Он держал в руках какую-то коробочку.

   – Я все это время думал, что случилось с твоими ногами, – произнес он, опускаясь переел Талой и ставя на пол коробочку.

   Девушка глянула на свои ступни, покрытые кровавыми мозолями, и тут же стыдливо поджала их.

   – Это из-за обуви, – пробормотала она. – Я не привыкла к мокроступам. Они жесткие и натирают. Но осужденных заставляют их носить.

   – Не представляю, как ты вообще в них ходила, – покачал головой Ровеман, открывая коробочку. – Это нужно надеть, Тала. Тебе станет лучше. – Он извлек нечто похожее на носки, только прозрачные, очень тонкие и склизкие на вид.

   Тала осторожно надела их, сразу же почувствовав, как приятно стало ногам. Боль уходила, казалось, что ступни заботливо завернули в мягкую и прохладную ткань.

   – Через пару часов тебе станет легче, – сказал мужчина, сев рядом с ней. Помолчав немного, он продолжил: – Тебе многое предстоит изучить на Кретере. Наша жизнь сильно отличается от жизни на Земле. Что-то, наверное, покажется тебе странным или непонятным, но ты всегда можешь обратиться ко мне. Хорошо?

   Тала подняла на него взгляд и тут же встретилась, с его глазами, вновь поразившись их удивительному цвету – насыщенному сиреневому, необыкновенно глубокому и яркому.

   – Да, мэс Ровеман, – ответила Тала и получила взамен одобрительную улыбку.

   Девушка подметила, что, улыбаясь, он кажется не таким суровым. Его лицо притягивало взгляд. Она невольно залюбовалась своим хозяином, совсем не замечая, что он так же внимательно разглядывает ее. Молчание, которое повисло в каюте, не тяготило, а казалось вполне закономерным.

   – Не буду тебе мешать, отдыхай, – проговорил вдруг Ровеман, поднимаясь.

   – Вы не мешаете, мэс, – поспешно заверила она, совсем не понимая, почему он так сказал.

   Кретерианец обернулся и подмигнул ей.

   – Мы еще о многом с тобой поговорим, Тала.

ГЛАВА 3.

Остальные два дня Ровеман только приносил еду и спрашивал, как Тала себя чувствует. Больше ничего его не интересовало будто бы.

   Выходить из каюты было нельзя, поэтому все время полета девушка пребывала в одиночестве. Каждое утро она принимала душ. Тала решила, что раз не знает, что ее ждет на Кретере, то тут будет пользоваться всеми благами. Она позволяла себе больше спать: сон хоть на короткое время лишал ее возможности думать об Элли, о том, как она теперь там, сказал ли карлик, что Талу продали или нет.

   Время тянулось бесконечно долго, и Тала часто вспоминала слова бабушки о том, что жизнь порой не такая, как мы ее представляем. Некоторые процессы способны замедляться, растягиваться, как резина, особенно те, что приносят боль.

   Тала вспоминала рассказы бабули о том, что были времена, когда не было никакого рабства. Люди работали, получали деньги и жили согласно своему достатку. Была свобода, которую Тала уже не увидела. Когда она появилась на свет, власть сменилась, появились новые законы. Богатые хотели править всем, и мир перевернулся с ног на голову. Технологии шагнули далеко вперед, но это не улучшило систему жизни.

   Тала отлично понимала, что отныне не является частью этой несправедливости. На горе или на счастье она теперь летит на Кретер, где будет вынуждена провести всю свою жизнь, пока не умрет. Она будет служить Ровеману К`Лиу, к которому начинала привыкать и даже смела думать, что он положительный и не сможет причинить ей вреда. В таком свете жизнь не виделась ей сплошным мучением. Если Ровеман будет хорошо к ней относиться, она смириться со своей судьбой и будет верно служить ему.

   Когда он приходил к ней в каюту, то они подолгу беседовали. Конечно, в основном говорил Ровеман, а Тала ловила себя на мысли, что испытывает к своему новому хозяину такую гамму разнообразных чувств, которые сложно объяснить и осмыслить. Она одновременно боялась его и ощущала глубокое уважение, страшилась смотреть открыто и терялась, когда Ровеман пристально рассматривал ее, но в тоже время, бросая на него робкий взгляд, видела в этих сиреневых глазах спокойнее море. Кретерианцу хотелось подчиняться – и это было неоспоримо.

   Наконец, космо-бот достиг точки назначения – приземлился на Кретере. Вместо мокроступов Тала обула туфли из кожи на тонкой подошве, которые принес Ровеман. Несмотря на то, что мозоли быстро подсохли, благодаря чудо-носкам, кретерианец не позволил девушке вернуться к ее земной обуви.

   – Ни один уважающий себя хозяин не позволит своему работнику ходить в неудобной одежде или обуви, – пояснял он. – Это хир, то есть позор на общем языке.

   Едва выйдя из космо-бота, Тала замерла в восхищении. Перед ней, до самой линии горизонта раскинулось изумрудного цвета море. В белесых лучах солнца оно мерцало и переливалось, как миллиард драгоценных камней. Тала никогда не видела ничего подобного – цвет водной глади был каким-то нереальным, будто нарисован на холсте.

   – На Земле еар другого цвета, правда? – услышала она голос Ровемана.

   Тала непонимающе посмотрела на него.

   – Что такое еар?

   – Море. Прости, я забываю, что ты говоришь только на общем языке, – уголки его губ приподнялись в едва заметной улыбке. – Напоминай мне, хорошо?

   – Хорошо, – отозвалась она.

   Сиреневые глаза Ровемана, которые смотрели на нее с таким вниманием, были неестественно яркими, словно в них только что добавили свежую краску.

   Девушка подняла голову к небу, удивляясь холодному свету солнца. Солнечный диск был бледен и не дарил коже тепла, просто светил, как лампа в помещении, равнодушно и отстраненно. В тонкой мешковине Тале было зябко, и она поежилась.

   – Тебе холодно? – тут же забеспокоился Ровеман. – К сожалению, я не заказал тебе одежду, как-то не подумал. Но скоро мы будем дома.

   Он снял пиджак и накинул ей на плечи. Тала растерянно посмотрела на него. Слишком щедрый жест хозяина для какой-то рабыни.

   – Мне не нужно, чтобы ты заболела, – заметил Ровеман.

   Тала кивнула. Конечно, какому хозяину захочется возиться с больным рабом. Не для того ее Ровеман купил, чтобы найти себе лишние хлопоты.

   – Добрый день, нам требуется аэркрафт, – сказал Ровеман. – Координаты 28435.

   Тала удивилась, что хозяин говорит на общем языке. Она не думала, что на Кретере он является официальным. Ей казалось, что на других планетах его редко используют.

   – Добрый день, судья К`Лиу, – отозвалась женщина с экрана. – Аэркрафт будет у вас через 25 секунд.

   Судья? Тала уставилась на своего хозяина так, словно увидела его впервые. Ну, вот угораздило же ее попасть именно к судье. Это какая-то насмешка?

   – Что-то не так, Тала? – насторожился кретерианец, поймав ее удивленный взгляд.

   Она отрицательно помотала головой, стараясь не смотреть на хозяина.

   – Тала, – требовательно окликнул он. – Говори.

   Она тяжко вздохнула, понимая, что не отвертится.

   – Вы судья, мэс?

   – Да, – ответил он, выжидающе глядя на нее. – И что не так?

   – Ничего, совсем ничего, – поспешно отозвалась Тала. – Это немного неожиданно для меня, но с кем не бывает. – Она тут же закусила губы, едва не ударив себя по лбу. Надо же такое ляпнуть!

   Ровеман рассмеялся.

   – Ты забавная, Тала.

   – Это уж точно, – пробормотала она отворачиваясь.

   Наконец, появился аэркрафт. Внешне он напоминал гоночные аэромобили с Земли, только был чуть меньше размером, а оказавшись внутри Тала поняла, что он еще и автопилотник. Ровеман пристегнул девушку ремнями безопасности, затем набрал на панели адрес и пристегнулся сам. Аэркрафт плавно полетел вперед.

   Ровеман был так близко, что Тала чувствовала исходящее от него тепло, и это отчего-то волновало ее. Их руки почти соприкасались, она ощущала его приятный запах, чувствовала мужскую силу, которая притягивала, как магнит, и совершенно не понимала, что с ней происходит. Возможно, причина в том, что никогда прежде она не была наедине с мужчиной, не сидела с ним рядом.

   Желая унять волнение, Тала устремила взгляд в окно аэркрафта. Созерцание пейзажа точно ее отвлечет. Правда, смотреть особенно было не на что, обычный город, как сотня других на Земле, разве что дома здесь были причудливых форм и улицы казались унылыми из-за отсутствия клумб с цветами. Вокруг дома Токов всегда была зелень, много ароматных цветов, кусты шиповника и жасмина, орешника и сирени. А запахи какие! Просто рай. Тут такого нет, совсем ничего похожего. Тала вздохнула. Единственное, что немного радовало и даже восхищало в какой-то мере, это море. Оно простиралось по левую сторону. Бескрайнее, волнующее море тянулось широкой лентой вдоль дороги и терялось где-то за горизонтом.

   Справа располагались ухоженные улицы с треугольными и ромбовидными домами светлых тонов. Некоторые из них были выполнены из затемненного стекла и походили на инопланетные корабли, те самые, которые первыми посетили Землю.

   У каждого дома росли по одному или два дерева с идеально гладкими стволами и ветками, маленькими листочками насыщенного зеленого цвета. Деревья были похожи друг на друга, как близнецы. Каждое, которое встречалось Тале, являлось точной копией предыдущего. Это было так необычно.

   Девушка понимала, что ей предстоит ко многому привыкнуть на Кретере. Здесь все другое, чужое, пугающее, незнакомое, но Талу немного успокаивало то, что тут, как и на Земле, говорили на общем языке.

   – Этот город называется К`Остр, – заговорил вдруг Ровеман. – Первый по величине город Кретера. Я тут родился и вырос. – Он выдержал паузу, затем продолжил: – Ты уже, наверное, заметила, что мы тут говорим на общем языке.

   – Всегда на общем? – решила уточнить Тала.

   – Не всегда, бывают исключения, но у тебя не будет из-за этого неудобств. Некоторые слова нам, все же, удобно произносить на нашем языке. Ты привыкнешь, – помолчав, Ровеман продолжил: – После заключения союза против планет-пиратов, было решено, что будет удобно общаться на одном языке. Иногда решения нужно принимать незамедлительно, от этого может зависеть жизнь целой планеты. И вот представь, собрался межпланетный конгресс и ждут переводчиков. Или переводчик взял и немного исказил смысл.

   – Да уж, это неприятно, – согласилась Тала.

   – Фатальная ошибка! Поэтому удобство общего языка неоспоримо.

   Снова воцарилось молчание.

   – Ваша природа так не похожа на нашу, – решила возобновить разговор девушка. Даже солнце какое-то другое.

   – Анор, – тут же поправил ее Ровеман. – Мы зовем небесное светило анор.

   – Анор, – повторила Тала, как послушная ученица. – Я запомню.

   Аэркрафт, наконец, свернул между домами, немного пролетел вперед и остановился.

   – Поездка окончена, – известила приборная панель. – Пожалуйста, введите ваш код для оплаты

   Ровеман набрал несколько цифр, и приборная панель издала пищащий сигнал.

   – Хорошего дня, судья К`Лиу!

   Ровеман помог Тале выйти из аэркрафта и, взяв ее за руку, повел в дом. Тепло его прикосновения запульсировало в ее ладони, вызывая волну приятных эмоций. Да что же с ней такое творится?! Неужели так сказался перелет или атмосфера самого Кретера. Отгоняя лишние эмоции, Тала сконцентрировалась на созерцании дома своего хозяина.

   Здание отличалось от тех, которые девушка видела на главной дороге. Асимметрия дома напоминала очертания гор, большие ромбовидные окна позволяли думать, что внутри много света, а видневшиеся растения в нескольких проемах здания, придавали белому фасаду яркий оттенок.

   Трава на лужайке странно шуршала, а одиноко растущее дерево казалось искусственным. Проходя мимо, Тала пригляделась к нему и вдруг поняла, что оно действительно не настоящее. Голограмма. Значит, все деревья, что она видела из окна аэркрафта тоже фальшивые. Этим и объяснялась идеальность их форм. Удивительно! На Земле такого еще не делали.

   Прежде чем зайти внутри дома, Тала окинула взглядом соседние дома. Почти все были похожи на тот, в котором жил Ровеман, отличались они лишь количеством этажей и формой окон.

   Внутри, как девушка и подозревала было много света, благодаря большим окнам. Мебель в большинстве своем была выполнена из настоящего дерева: Тала потрогала стулья, чтобы определить это. С виду всё было просто, даже как-то по-земному, усложняли картину только глянцевые потолки и полы. Девушка обратила внимания и на то, что на первом этаже не было дверей, одни стеклянные перегородки.

   – У меня не очень много свободного времени, – проговорил Ровеман, – поэтому важно, чтобы ты скорее приступила к своим обязанностям.

   – Да, конечно, – живо отозвалась Тала, следуя за ним в помещение, которое оказалось кухней. Большой, уютной и светлой.

   В самом ее центре, в окружении небольших квадратных подушек и тугих валиков, лежал серебристо-голубой ковер. Большой – по земным меркам, не меньше чем два на два метра. Без бахромы или узоров: нити переплетались таким образом, что создавалось ощущение водной ряби. Когда Тала увидела его впервые, то не сразу поняла, что это – не нити вовсе, а тонкие, не толще волоса провода, а ковер целиком – этакая скатерть. Но для чего – вопрос.

   – Это тебра, – пояснил Ровеман. – Сейчас покажу.

   Кретерианец подошел ближе и сказал «скатерти», будто она была живой:

   – Иста ои, тебра.

   Тут же над мерцающей поверхностью появилась голограмма: красивая, молодая кретерианка в длинном одеянии. Вежливо и обходительно, как самый лучший земной официант, она поинтересовалась пожеланиями вызвавшего ее. Ровеман снова заговорил на незнакомом языке, голограмма в ответ улыбнулась, произнесла короткую фразу в ответ и тут же исчезла.

   – Я всегда разговариваю с ней на кретерианском, – пояснил мужчина, оборачиваясь к Тале. – Так сказать, мое развлечение. Но тебра отлично понимает и общий язык, в нее давно внесли обновления.

   – Это хорошо, – коротко ответила Тала, а сама подумала, что неплохо было бы изучить кретерианский. Точно ведь пригодится.

   – Если ты не знаешь, что бы хотела съесть или выпить, тебра всегда может предоставить меню, – продолжил пояснять Ровеман. – Может так же озвучить состав блюд, да и вообще она сообразительная.

   Вдруг проводки на «скатерти» стали расползаться, откуда-то изнутри, с негромким шуршанием, поднялась накрытая в соответствии с заказом плита, размера чуть меньшего, чем сама тебра.

   – Нам не повредит немного отдохнуть, – сказал Ровенам, указывая на подушки. – Присядь.

   Пока они ели, Тала украдкой рассматривала тебру, думая о том, что с такой полезной вещицей по сути дела и служанка не нужна.

   – Эта тебра может выполнить любой заказ? – поинтересовалась девушка.

   – Практически любой, – отозвался Ровеман, а потом указал на противоположную стену. – Там есть обычная кухня. Я использую ее редко, когда приходится приглашать повара. И если ты умеешь готовить, то можешь полноправно владеть ею.

   Тала кивнула, и, стараясь скрыть свое волнение, быстро допила чай, который был точно таким же, как и на Земле. Ей казалось, что новый хозяин возлагает на нее надежды, которые она может не оправдать.

   – Утен, – скомандовал Ровеман, и нити тебры расплелись, тут же унося в утробу пустые чашки из-под чая.

   Уже через мгновение проводки переплелись вновь, превращаясь в украшение комнаты.

   – Идем, Тала, я покажу тебе кухню, – сказал кретерианец, поднимаясь с подушек.

   Он подошел к стене и приложил ладонь к одной из панелей, которая тут же отъехала в сторону, открывая взору просторную, ярко освещенную комнату, обставленную всевозможной кухонной мебелью и приборами для приготовлений блюд.

   Здесь было все необходимое, начиная от микро-фабрик для выращивания земных овощей и изготовлении круп, заканчивая приборами, о назначении которых Тала не знала, потому что на Земле таких не видела. Она немного заволновалась, задумываясь, как будет обращаться с неизвестной техникой, но тут же стала успокаивать себя, что у всего есть инструкция и в ней нужно просто разобраться.

   – В доме есть практически всё, поэтому ходить куда-либо тебе придется редко, – пояснял Ровеман. – И прежде чем выйти куда-то, лучше сообщить мне. Будь то дела или что-то личное. Это в интересах твоей безопасности.

   – Я поняла, мэс, – покорно отозвалась Тала.

   Ровеман решил рассказать обо всех приборах, которые стояли на кухне. Оказывается, те несколько, о которых Тала не знала, были изобретены для быстрого выращивания определенных овощей и фруктов, которые росли преимущественно на Драге – одной из планет, входящей в Галактическую Конфедерацию, а также для изготовления многих продуктов и блюд.

   – Моя сестра научит тебя всему, – пояснял кретерианец. – Я уверен, что ты быстро освоишься.

   Тала только кивала в ответ. Информации было так много, что она едва успевала запоминать.

   – Теперь тебе нужна другая одежда, – заключил Ровеман, придирчиво оглядев ее с ног до головы. – Идем.

ГЛАВА 4.

Тала спустилась за Ровеманом вниз, на цокольный этаж. Большое помещение было почти пустым, не считая нескольких громоздких приборов, которые Тала тоже видела впервые. Кретерианец подвел ее к небольшому аппарату, похожему на шкаф.

   – Заходи внутрь и сними с себя всю одежду, – скомандовал он.

   Тала смутилась, но была рада, что он не приказал раздеться прямо перед ним. Мало ли, какие странности у этих кретерианцев. Вдруг захочет, чтобы она ходила голой.

   Нырнув внутрь аппарата, Тала сняла мешковину и уставилась на себя в зеркало. Худая, напуганная, но симпатичная. Ей бы хотелось, конечно, иметь более округлые формы, женственные, а не выглядеть девочкой-подростком, но против природы не пойдешь. Зато у нее прекрасные золотистые волосы, многие гости дома Токов восхищались ее волосами. И пусть в голубых глазах таилось волнение, а лицо с тонкими чертами казалось бледным, Тала уже не казалась себе затравленным зверем. Благодаря тому, что она много спала во время перелета, под глазами больше не лежали темные тени, да и чувствовала она себя отдохнувшей.

   Неожиданно вспыхнули множество ламп, и послышалось тихое гудение аппарата.

   – Не выходи, пока я не скажу, – сказал снаружи Ровеман.

   Казалось, эта непонятная процедура длилась целую вечность. Наконец, лампы потухли, гудение прекратилось. Зеркало отъехало в сторону, и Тала увидела платье голубого цвета. Скромное, без каких-либо украшений, на груди аккуратные перламутровые пуговицы. На Земле ничего подобного ей видеть не приходилось. Возможно, у богатых и был такой аппарат, только слугам его вряд ли вообще когда-либо показали бы. Они шили себе форму сами.

   Тала надела платье, которое сидело на ней идеально, словно перед пошивом с нее сняли точные мерки. Осмотрев себя в зеркало, девушка улыбнулась, ей нравилось то, что она видела.

   Тала вышла к Ровеману, испытывая смущение и сильное волнение одновременно. Хозяин окинул ее долгим внимательным взглядом.

   – Так намного лучше, – довольно заключил он.

   Взяв из ее рук мешковину, мужчина прошел к дальней к стене. Там стоял длинный, от угла до угла, аппарат. Открыв крышку, Ровеман бросил тряпье служанки внутрь и плотно закрыл, набрав какую-то комбинацию на панели управления. Прибор тихо загудел.

   – Здесь перерабатываются вещи, непригодные для носки, – пояснил кретерианец, возвращаясь к Тале. – Теперь будет новая хорошая ткань, которая потом отправится в автопошив, – он кивнул в сторону аппарата, откуда девушка вышла несколько минут назад.

   В доме Токов такого тоже не было. Неугодную одежду господа просто сдавали в пункты приема, получая за это деньги, а слуги носили свою униформу, пока та не износится до дыр. А тут даже выкидывать ничего не нужно, переработается и все.

   – Теперь я покажу тебе комнату, где ты будешь жить, – проговорил Ровеман.

   Они вернулись на первый этаж, затем поднялись по стеклянной лестнице наверх. Пройдя по коридору вперед, кретерианец остановился и приложил ладонь к одной из панелей в стене. Она тут же бесшумно отъехала в сторону, открывая взору небольшую комнату. Спальня была пуста, не считая зеркала в пол стены, нескольких полок и большого прямоугольного окна, сквозь которое виднелось спокойное изумрудное море. Великолепное, переливающееся еар.

   Тала, не в силах сдержать порыв, подошла к окну, любуясь потрясающим видом. У нее захватило дух от красоты. Такой великолепной комнаты у нее никогда не было.

   – Я так благодарна вам, мэс! – восторженно воскликнула девушка. – О таком я даже мечтать не смела!

   – Это всего лишь комната, Тала, - просто отозвался Ровеман.

   Тала не могла оторвать взгляд от изумрудного еара.

   – В твоей комнате есть все, что нужно, – вновь заговорил Ровеман.

   Тала повернулась к нему.

   – Вот тут все управление, – начал пояснять кретерианец, встав у маленького экрана, встроенного в стене. Он коснулся монитора пальцем, и голограммы тотчас всплыли перед ним. – Можешь выбрать кровать, кушетку, софу… В общем, все, что захочешь. Убрать одежду в шкаф, – Ровеман касался то одних, то других значков, – или, наоборот, выбрать наряд на день или на вечер. Или ты любишь, когда вещи лежат в определенном порядке – по цвету или фасону, например. Тут можно сделать все, не прилагая особых усилий. Комната когда-то была гостевой. Сестра, пока не купила свой дом, жила у меня.

   Тала наблюдала за тем, как его пальцы порхают от одного значения к другому, как открываются панели в стенах, демонстрируя то ниши шкафов, то спальную мебель, и понимала, ей предстоит тут много в чем разобраться. Эти совершенные технологии инопланетян обескураживали и одновременно с этим приводили в восторг.

   – Ах, да, еще изменить цвет стен, потолка и пола, – продолжал Ровеман. – Моя сестра часто меняет расцветки в своем доме. Иногда выходит занимательно, – улыбнулся мужчина. – Тала, попробуй сама.

   Девушка нерешительно занесла руку над голографическими значками. С чего бы она хотела начать? Окинув комнату задумчивым взглядом, она подумала, что серые стены слишком сильно напоминают о суде, где ей вынесли приговор. Они будто давили на нее. Тала коснулась одной из фигурок. Тут же перед ней возникли самые разные цвета. Девушка отодвигала и отодвигала их в сторону, пока не остановилась на том, который понравится.

   – Ориж? – немного удивленно поинтересовался Ровеман.

   – Оранжевый – цвет апельсинов, – робко пояснила Тала, – я любила их в детстве.

   – Апельсины, - задумчиво протянул кретерианец. – Что ж, пусть будут апельсины. Ориж. Твоя комната – твои цвета.

   Он улыбнулся ей, и девушка почувствовала, что больше не испытывает страха перед хозяином, как в первые дни. Он сумел так быстро растопить недоверие в ее сердце, что Тала сама себе удивилась.

   – Располагайся, а я пока спущусь вниз. Поужинаем, как освободишься. Считаю, сегодня снова воспользуемся теброй, а с завтрашнего дня ты начнешь осваивать кухню.

   – О, спасибо, мэс! – воскликнула Тала. – Я обещаю, что завтра приготовлю вам самый вкусный ужин, который вы когда-либо ели.

   – Я не сомневаюсь, – подмигнул Ровеман и вышел из комнаты.

   До самого вечера Тала осваивала приборную панель и обставляла комнату так, как хотела. Впервые у нее будет нормальная кровать, хотя нет, не нормальная, а просто великолепная. Белоснежная, с мягкой периной, тремя взбитыми подушками и легким, но теплым одеялом. В доме Токов ее кровать была узкой и жесткой, с маленькой подушкой, но, правда, с плотным одеялом, которое так выручало холодными ночами. Комнаты слуг отапливали плохо, экономили. Конечно, господин Виктор тайком от жены, бывало, прибавлял отопление, но она быстро узнавала об этом по выросшим счетам. Тогда все возвращалось на круги своя. Но там, на Земле, это казалось обычным делом, правильным. И лишь сейчас, оказавшись совсем в других условиях, Тала понимала, насколько убогой была ее жизнь.

   Она вдруг вспомнила, как в те вечера, когда госпожа Изабелла уходила на какие-то мероприятия, куда почему-то не ходил господин Виктор, он просил Талу посидеть с ним в гостиной. Он кормил ее разными вкусностями, потом просил спеть, а сам в это время пил вино, задумчиво уставившись в огонь в камине, и тяжко вздыхая. В итоге напивался в стельку, плакал и умолял Талу простить его. Но вот за что, она так и не узнала.

   Ее мысли прервал голос Ровемана, который полился словно из стен, но, удивительно, совсем не напугал.

   – Тала, если ты готова поужинать, то я тебя жду.

   С нарастающим в душе волнением девушка спустилась на первый этаж. Для нее было непривычно и странно, что хозяин зовет с за один стол с ним. Но, возможно, на Кретере и, правда, иные законы.

   Ровеман встретил ее радушной улыбкой и с теброй, полной самых разнообразных блюд.

   – Располагайся, – произнес он, жестом указывая ей на подушки по другую сторону от «скатерти», как раз напротив себя.

   – Благодарю, мэс, – пролепетала Тала, усаживаясь. Она тут же устремила глаза в тарелку, боясь даже посмотреть на своего нового хозяина.

   – Бери, что хочешь. Здесь все только самое вкусное.

   В ответ она лишь коротко кивнула, а потом положила себе первое, на что упал взор. Кашеобразное блюдо, по цвету напоминающее пюре из моркови, не имело никакого отношения к этому овощу, и на вкус оказалось просто восхитительно вкусным. Тала и сама не заметила, как увлеклась едой.

   – Как давно ты в реестре рабов? – начал разговор Ровеман.

   – Судья занес меня туда утром того дня, когда вы меня купили, мэс, – быстро отозвалась Тала, не отрывая взгляда от тарелки.

   – Значит, до этого ты не была рабыней?

   – Нет, я была служанкой. Работала в доме господина Тока и его жены.

   Видимо, Ровеман действительно не смотрел ее документы, там ведь все это есть.

   – И что же случилось? Почему оказалась в реестре рабов? – вновь спросил Ровеман.

   Тала подняла на него глаза и осторожно проговорила:

   – В моих документах должно быть написано, мэс.

   Ей хотелось добавить, что все написанное там – чудовищная ошибка, но какой толк в ее оправданиях.

   – У меня не было времени их читать, – просто отозвался он.

   Тала попыталась не показать своего удивления. То есть, он купил заключенную на рынке рабов, привез в свой дом, поселила в прекрасную комнату и ему все равно, кто она и за что осуждена? Поразительный инопланетянин. И еще более поразительный судья.

   – Тот карлик сказал, что ты воровка, – тщательно подбирая слова продолжил Ровеман. – Почему он так сказал? Ты что-то украла в доме своих господ?

   В его голосе не прозвучало осуждения или презрения, он будто интересовался совершенно обыденным моментом ее жизни. Но в то же время Тала знала, что он судья и может быть беспристрастным. Работа у него такая. Только вымолвить она ничего не могла. Не знала, как сказать ему о клевете, о лживых письмах и о том, что у слуг нет никаких прав.

   Ладонь Ровемана вдруг накрыла ее руку, и девушка вздрогнула, поднимая на него глаза. Проницательный взгляд сиреневых глаз застыл на ней.

   – Я хочу знать правду. И хочу узнать ее от тебя, а не из бумаг. – Он выдержал паузу, а потом спросил: – Что случилось, Тала?

   – Меня обвинили в воровстве, – тихо проговорила она, а потом заговорила быстрее, пытаясь оправдать себя: – Но это клевета. Я ничего не украла. Я бы не посмела этого сделать.

   – Но зачем клеветать на служанку? Кому это нужно? – Ровеман спрашивал так спокойно, словно ее признание совсем его не удивили.

   – Если вы мне не верите, зачем купили? – обиженно бросила Тала, с опозданием понимая, что для служанки она уж больно эмоционально реагирует.

   – Я не говорил, что не верю тебе, – заметил он. – Хочешь знать, почему я купил тебя?

   – На таких, как я, наверное, были скидки, – грустно усмехнулась девушка.

   – Ты не похожа на рабыню, – ответил он, пропустив ее глупую шутку мимо ушей. – У них пустые глаза, вернее, полные отчаяния и боли, смирения со своей участью. Но только не у тебя. У тебя есть история.

   Тала вспомнила про Элли, и отвела взгляд.

   – На самом деле мне не нужна ни служанка, ни тем более рабыня, – продолжал Ровеман. – Я был на Земле по своим делам, а пошел на рынок рабов за компанию.

   Глаза наполнились слезами, и Тала приложила немало сил, чтобы их сдержать.

   – Та вещь, в краже которой тебя обвинили, имеет большую ценность? – спросил кретерианец, выдержав паузу. Наверное, он ждал каких-то слов от нее, но девушка не знала, что говорить.

   – Да, очень ценная, – ответила Тала. – Это Перстень Правды. Думаю, вы сами много слышали о нем.

   – Перстень Правды, – задумчиво проговорил Ровеман.

   Тала подняла на него глаза.

   – Это одна из влиятельных вещей во Вселенной.

   – Да, – вздохнула девушка. – Галактической Конфедерации такое не понравится. Они ведь рано или поздно об этом узнают.

   – Перстень не нашли?

   – Нет.

   – А как же тебя обвинили в его краже? – удивился Ровеман. – Улики?

   – Свидетельство близкой подруги семьи Токов, которая якобы видела, что я брала Перстень Правды, – пожала плечами Тала.

   – Следствие? Обыск? Дознание?

   – Ничего этого не было. Меня арестовали утром, тут же привезли в зал суда. Там я и узнала, в чем меня обвиняют. Обыска не было, Перстень Правды у меня не нашли, – она нервно сглотнула. – А господин Ток опередил решение судьи. Он сказал, что хочет закончить это разбирательство, прекратить свой позор, и просит внести меня в реестр рабов сию минуту. Так я оказалась на рынке.

   Некоторое время Ровеман молчал, его лицо было мрачным и задумчивым. Тала рассматривала его из-под ресниц, с удивлением понимая, что думает не о своей печальной доле, а о том, как красив кретерианец.

   – У тебя были враги? – наконец, спросил он.

   – Я обычная служанка. Откуда у меня враги?

   – А что с твоей семьей?

   Слишком больной вопрос. Тала всегда предпочитала уходить от ответа, но тут явно не получится.

   – У меня нет семьи, ее казнили десять лет назад.

   – За что? – Ровеман не мигая смотрел на нее.

   – Я не знаю, – пожала плечами девушка. Воспоминания тяжелой ношей лежали на плечах. – Мне было лет одиннадцать, все, как в тумане. Помню, что папа был уважаемый человек, работал в генной инженерии, часто ходил на приемы к президенту. Его обвинили в государственной измене, это знаю точно, потому что говорили по новостям. А дальше… Дальше не помню или не хочу помнить. Все было ужасно.

   – Как удалось выжить тебе?

   – Детей врагов народа не приговаривают к казни. Нас определяют в слуги или, – Тала сглотнула, слова никак не шли с языка, – или в работный дом. По дороге туда я сбежала. Господин Виктор Ток нашел меня спустя несколько дней и спас от голодной смерти. – Девушка попыталась улыбнуться. – Так я стала служанкой.

   – Значит, никого у тебя нет?

   Тала опустила глаза. Сказать ему об Элли? Невозможно! Неизвестно, как Ровеман отнесется к этому.

   – Нет, – твердо ответила она.

   – Тебя не должны были судить без обыска, без дознания, – через некоторое время раздумий проговорил Ровеман. – Все слишком подозрительно.

   – Вы думаете, я обманываю? – робко спросила она.

   – Я так не говорю, – мягко произнес он. – Но я хочу разобраться.

   Кретерианец поднялся.

   – Ладно, не буду больше тебя мучить. Но потом мы продолжим этот разговор.

   – Как вам будет угодно, мэс, – покорно отозвалась Тала.

   – Послушай, Тала, мне не нужна служанка, а рабыня – тем более, – заговорил он. – Всего лишь помощница по дому, подчинения я не требую. И я хотел бы, чтобы ты научилась доверять мне.

   Тала подняла на него глаза и встретилась с полным грусти сиреневым взглядом.

   – Я вижу, что тебе тяжело, – продолжал Ровеман. – Ты продавалась на рынке рабов, теперь прилетела на чужую планету… Если бы я мог, то стер бы все эти ужасные воспоминания!

   – Вы и так много сделали для меня, мэс, – с жаром отозвалась Тала. – Я вам очень благодарна.

   Кретерианец улыбнулся и погладил ее по голове, словно ребенка.

   – Это малое из того, что я могу сделать, Тала. И я обещаю, что узнаю правду о пропавшем Перстне Правды. Вы восстановим справедливость. И если понадобиться, я привлеку Галактическую Конфедерацию.

   Ровеман покинул столовую, а Тала еще некоторое время сидела и обдумывала его слова. Почему хозяин так безоговорочно поверил ей? Он даже мысли не допускал, что она может обманывать. Кретерианец не переставал удивлять Талу.

   Позже, лежа в своей новой уютной постели, девушка прокручивала в голове этот вечер, как кадр из полюбившегося фильма. Было в словах и взглядах Ровемана нечто такое, от чего кровь закипала в жилах, а сердце начинало учащенно биться. Даже в тембре его голоса таилось нечто загадочное и дурманящее. Тала с болью подумала об Элли, о том, как хотела бы она сейчас поделиться всем этим с сестрой. Что бы на это сказала мудрая Элли? Наверняка поругала бы ее за легкомыслие.

   Тала вздохнула и крепко зажмурила глаза. В этот момент она решила, что расскажет о сестре Ровеману, и будь что будет. От этой мысли стало как-то спокойнее. Девушка облегченно выдохнула и, наконец, доверила себя крепкому сну.

   Утром следующего дня к ним пришла сестра Ровемана. Ее звали Ривелла, и она оказалась веселой, лишенной всяких господских замашек кретерианкой. Она объясняла Тале значение каждого прибора в доме и показывала, как пользоваться ими. Ривелла составила для нее календарь дней, когда на Кретере случаются ярмарки, где продают товары с других планет, в том числе и с Земли. Слушая сестру Ровемана, Тала понимала, что ей предстоит следить за многими вещами в доме: вовремя пополнять запасы продуктов, которых нет на Кретере, вести чистоту в доме, убирать кабинет Ровемана и проверять опрятность его одежды.

   Конечно, с уборкой сложностей не было. Всего-то надо было внимательно следить за роботом и не позволять ему халтурить. Пожалуй, это была самая любимая обязанность Талы.

ГЛАВА 5.

За месяц, прожитый на Кретере, Тала каждый день узнавала что-то новое. Например, она, наконец, увидела настоящие, не голографические деревья. Их было мало, и выглядели они немного иначе – с серой, как зола корой и тонкими ветками, покрытыми крошечными листьями, – но все-таки это была живая природа, которая позволяла Кретеру существовать. Но больше всего Тале полюбилось еар. Она могла часами любоваться на его изумрудные волны. Удивительные чувства наполняли душу, даря покой и уверенность.

   Ривелла много рассказывала Тале о быте кретерианцев. Научила выращивать рис в инкубационных теплицах, которые создавали растениям условия, близкие к Земным. На Кретере не росло ничего кроме желтолистых папоротников и нескольких видов деревьев, из которых готовились многие лекарства. И еще ядовитые кактусы, которые были больше двух метров в высоту. Из них здесь состояли целые леса. Но кретерианцы очень любили природу и пищу с Земли. Так они создали инкубационные теплицы и голограммы. Иногда удавалось привезти с Земли картофель, рис и гречку. Это все бережно хранили и использовали в пищу с особым благоговением.

   Обычную кретерианскую пищу щедро посыпали местными специями. Она была однообразной, хоть и вкусной, но быстро надоедала. Благодаря договору Галактической Конфедерации планеты-союзники обязаны были поставлять друг другу местные продукты, что весьма обогатило гастрономию на Кретере, да и на любой другой планете.

    Чем больше Тала узнавала о своем новом месте обитания, тем больше понимала, что ей очень повезло попасть в дом Ровемана. Хозяин и его сестра были так добры, так внимательны, что порой девушка забывала, что она служанка.

   Ривелла всегда была готова прийти на помощь, если девушка что-то не знала или забывала. Она была терпеливой и внимательной наставницей, которая умела приободрить.

   – Ты быстро все освоила, – хвалила кретерианка. – Это очень хорошо.

   – Благодаря вашим наставлениям, мэсса, – улыбнулась Тала. Ривелла ей нравилась, с ней было просто и весело, будто они знали друг друга давно. С Ровеманом такой легкости не было. Хоть они и разговаривали каждый вечер за ужином обо всем на свете, но девушка постоянно испытывала смущение.

   – А куда отправляют слуг, которые не подходят своим господам? – вдруг пришло на ум Тале.

   Ривелла непонимающе уставилась на нее, а потом, поразившись собственной догадке, спросила:

   – Ты думаешь, Ровеман откажется от тебя?

   Тала промолчала. У нее и, правда, возникали такие мысли.

   – Что за глупости гуляют по твоей голове, – покачала головой кретерианка. – На Кретере мало у кого есть слуги. К их отбору мы подходим очень серьезно, не каждый землянин получает возможность работать у нас. В основном все домашнее хозяйство ведут жены. Но у Ровемана нет жены, поэтому он нашел тебя.

   – Однажды она у него будет, – пробормотала Тала.

   – Вряд ли, – скривилась Ривелла. – Один раз он уже женился, да только пришлось выслать ее с Кретера. Неприятная история была, поэтому он вряд ли захочет снова вступить в брак.

   Тале стоило многих усилий скрыть удивление. Как много она не знает о своем хозяине. Но что могло произойти такого, чтобы муж добился того, что его жену выслали с планеты? Тале очень хотелось знать причину, но спросить не решалась. Да и не ее это дело.

   Она пыталась выкинуть услышанное от Ривеллы из головы, но не получалось. Теперь Тала часто украдкой рассматривала Ровемана, когда он был погружен в работу, пытаясь разгадать, какой же он на самом деле. Серьезное, задумчивое лицо, грустные сиреневые глаза, которые изредка отрывались от изучения дел и обращались к Тале. Ровеман просто смотрел на нее, и в такие моменты девушка испытывала сильное волнение. На нее накатывала горячая волна, от чего сердце начинало биться чаще, и она поспешно отворачивалась, делая вид, что занята каким-либо делом. Все мысли отчего-то вылетали из головы.

   В один из дней, когда девушка снова была погружена в раздумья, Ровеман вышел из кабинета и сообщил, что вечером придут на ужин его коллеги.

   – Я прошу тебя приготовить праздничные блюда. Ривелла поможет тебе, – подумав, он добавил: – Никаких излишеств. Я знаю, какие ужины вы устраиваете на Земле, такого мне не нужно. Только самое необходимое.

   – Хорошо, мэс, я поняла, – с готовностью отозвалась Тала, хотя на самом деле ощущала внутри возрастающую панику. Готовить для хозяина это одно, а для его гостей – совсем другое.

   Ровеман ободряюще улыбнулся и взял ее руку, заключая в тепло своих ладоней.

   – Этот ужин необходим, Тала. Мы обязаны собирать коллег время от времени. Я должен был предупредить тебя вчера, но совсем забыл, – он изобразил виноватый вид.

   – Все в порядке, мэс, – отозвалась она, чувствуя, как волнительно колотится сердце.

    – Да, про регламент придется не забывать, – припомнил Ровеман, все еще не выпуская ее рук. – Неприятная, но необходимая обязанность.

   Тала лишь улыбнулась в ответ. Она куда-то уплывала, и мысли никак не могли обрести хоть какую-то словесную форму. Ее хозяин явно обладал сильным магнетизмом или чем-то на это похожим. Девушка смогла окончательно прийти в себя только тогда, когда пришла Ривелла.

   К удивлению Талы они быстро все приготовили и даже без спешки накрыли на стол. Это придало ей уверенность и, когда коллеги Ровемана зашли в дом, девушка дружелюбно улыбалось. Гостей было четверо. Три мужчины и одна женщина, поразившая Талу красотой и волосами, какого-то совершенно поразительного белого цвета. В сочетании с ярко-сиреневыми глазами, внешность незнакомки была сногсшибательной.

   – О, Ров, твоя служанка землянка? – воскликнула кретерианка, с любопытством рассматривая Талу.

   – Да, я купил ее примерно месяц назад, – нехотя отозвался Ровеман.

   – И как она, справляется? – спросила гостья, проходя к столу.

   Тала раскладывала еду по тарелкам, стараясь делать вид, что не обращает внимания на разговоры. Незнакомка говорила дружелюбно, без напыщенности и высокомерия, но все же девушке было неприятно слушать, как ее обсуждают. Такое чувство, что блондинка специально говорила на общем языке.

   – Определенно. – Ровеман протянул Тале тарелку и улыбнулся. – Добавь соуса, пожалуйста.

   Она улыбнулась в ответ, щедро поливая овощи и рис медовым соусом. Это блюдо Тала приготовила сама. Несколько недель назад Ривелла научила ее, и сегодня ученица старательно повторила рецепт.

   – Как ее зовут? – снова спросила кретерианка, расправившись с первым блюдом. – Она очень вкусно приготовила.

   – Талавиния, – ответил Ровеман.

   – Можешь одолжить мне ее? – по-деловому осведомилась гостья. – Ненадолго.

   Тала замерла с салатником в руке. Она растерянно переводила взгляд с Ровемана на кретерианку и обратно. Что значить одолжить? Разве она вещь? Хотя, с рабами на Земле делают и не только это, возможно, на Кретере похожие правила. Ровеман же говорил о регламенте. Тале нужно было лучше его изучить.

   – Знаешь, Северия, – начал Ровеман с усмешкой, – я много раз звал тебя на Землю, звал на рынок рабов, но ты отказывалась. – Он окинул служанку оценивающим взглядом. – Я выбрал Талавинию. И ты думаешь, что я легко вот так отпущу ее на неделю в чужой дом?

   – Ты знаешь, что я щедрая в благодарности, – проворковала гостья.

   – Северия, мне кажется, ты злоупотребляешь гостеприимством, – решила вмешаться Ривелла. Поглядывая то на Талу, то на Ровемана, кретерианка лихорадочно придумывала, как же перевести тему в другое русло.

   – Вовсе нет, – бойко возразила гостья. – Я не требую ничего сверх установленного регламента. Ров, ты ведь знаешь, что я, как твоя коллега, имею права одолжить твоего слугу.

   Тала твердила себе, что нужно просто не слушать их разговоры, но паника в душе нарастала. Неужели хозяин отдаст ее?

   – Северия, выкинь это из головы, – процедил сквозь зубы Ровеман. Окинув присутствующих мрачным взглядом, он произнес: – Предлагаю закончить с ужином и переместиться в мой кабинет.

   – Уже? – поморщилась гостья. – Но мы так прекрасно сидим, беседуем и наслаждаемся вкуснейшей едой. Мне не хочется сейчас говорить о делах.

   – Нам есть что обсудить, – отрезал Ровеман. Он повернулся к Тале, которая все еще стояла, как истукан, и проговорил с дружелюбной улыбкой: – Иди, отдыхай. Потом уберешь тут.

   – Ну нет, Ров! – Северия сложила руки на груди, обиженно надув губы. – Ты не можешь отказать мне в просьбе. Это нарушает регламент.

   Ровеман смотрел на Талу, Тала – на него. Нежность в сиреневых глазах быстро сменилась колким льдом. Мужчина перевел взгляд на Северию.

   – Передавать служанку я не буду! – отрезал он. – Я купил ее для себя и своего дома. Если тебе надо, лети на Землю. На рынке рабов большой выбор.

   Он поднялся.

   – Ис, Ров, ис. Чего ты накинулся, как земной зверь. – Кретерианка примирительно подняла руки. – Тогда, может быть, она споет нам? Говорят, все землянки хорошо поют.

   Ну вот тебе на! Тала так надеялась, что теперь ей можно будет уйти, так эта женщина придумала что-то еще.

   – Я не знаю, как она поет, – раздраженно бросил Ровеман. Тала видела, что он едва сдерживал гнев.

   – Так отличный повод узнать, Ров! – восторженно воскликнула Северия, хлопнув в ладоши. – Ты же так любишь музыку. Представляешь, если твоя служанка не только вкусно готовит, но еще и превосходно поет? И не так обидно будет объясняться в Конфедерации за нарушенный регламент.

   По лицу Ровемана пробежала тень. Тала, глядя на него, в очередной раз отругала себя, что не изучила регламент досконально.

   – Тала, ты споешь нам? – спросила Северия, широко улыбаясь. – На Кретере нет достойных певиц, но пение землянок мы ценим очень высоко. – Она сложила руки в умоляющем жесте. – Прошу тебя.

   Ровеман отвел глаза, он молчал. Тала нервно сглотнула. В доме Токов она перед гостями не пела, только господину Виктору. Теперь же ей приказывают исполнить песню, чтобы порадовать гостей. Как марионетке. Тала ощутила злость. Эх, была бы ее власть, она бы вылила соус прямо на голову Северии, на ее прекрасные белоснежные волосы. Неожиданно Тале пришла удивительная мысль. Когда-то, в ее детстве, бабушка часто пела одну песенку, в которой были слова, не для детского уха. Проще сказать, брань, которая звучала в кабаках и дешевых забегаловках. Что ж, это будет отличная песня для наглой кретерианки.

   Четко выдавая нецензурные слова, при этом улыбаясь во весь рот, Тала смотрела на Северию, и ликовала от того, как удивленно вытягивается лицо гостьи. Смотрела и злорадствовала. Быстро глянув на Ровемана, девушка заметила, что он был ошарашен и в какой-то степени растерян. Ривелла лишь охнула и прикрыла рот ладонью, а остальные гости потеряли дар речи. Она повергла всех в шок своей песней.

   Допев, Тала поклонилась. Былое веселье и злость разом схлынули, словно кто-то сдернул с девушки этот неподобающий образ. Она вдруг увидела себя со стороны, и ужаснулась. Что такое на нее нашло? Давно ли она так осмелела, что выкидывает подобные номера перед гостями хозяина.

   – Я могу идти, мэс Ровеман? – выдавила Тала из себя, покорная, как и подобает служанке. Где же пару минут назад была эта покорность!

   – Д-да, иди, – запинаясь ответил тот.

   Тала быстро покинула столовую. Чувствовала она себя ужасно, будто кто-то выкинул ее из собственного тела, а потом позволил вернуться обратно. А что, если Ровеман теперь захочет выслать ее с Кретера, как и свою жену? Вот прямо сейчас, пока она сидит в кухне, словно мышь, он зайдет и прикажет ей убираться. Она опозорила его перед гостями. Ох, Элли, чтобы ты сказала на это? Лишь то, что Ровеман слишком много ей позволял, и она расслабилась, возомнила себя равной ему. И правильно будет, если он решит наказать зарвавшуюся служанку, которую купил на вшивом рынке рабов на Земле. Тала еще узнает его гнев.

   Когда гости переместились в кабинет Ровемана, Тала быстро убрала все со стола и поднялась в свою комнату. Ничего теперь уже не поделать, нужно терпеливо ждать своей участи. Она заслужила наказание и должна его понести.

   На лестнице послышались шаги, они явно принадлежали Ровеману. Тала напряглась, повернувшись к двери и ожидая хозяина. Дверь плавно отъехала в сторону, и на пороге появился Ровеман. Он тихо вошел и, сложив руки на груди, задумчиво уставился на Талу. Молчание было мучительно долгим, и каждый удар сердца едва ли не норовил пробить девушке грудную клетку.

   – Ну и зачем ты это сделала? – наконец спросил мужчина, и в его голосе не было злобы.

   – Простите, мэс, – только и проговорила она. – Ваша гостья говорила неприятные вещи. Я знаю, что должна была сдержаться и вести себя подобающим образом, но я не смогла. И не знаю, почему не смогла.

   – Я нарушил регламент, а ты навлекла на меня хир, – вздохнул он. – Ты выставила меня полным типпи, а ведь все мои гости служат обвинителями и для них я – закон.

   Тала молчала, не смея поднять на него глаза.

   Ровеман прошел в комнату, присев на край кровати.

   – Знаешь, что такое типпи, Тала?

   Она отрицательно покачала головой.

   – Дурак. На всеобщем языке.

   Девушка продолжала молчать, замирая от страха. Он ударит ее? Что сделает?

   – Но самое неприятное, что теперь мне придется отправить тебя Северии, – вздохнул он.

   – Мэс, пожалуйста, не надо, – взмолилась Тала, посмотрев на него.

   Ровеман выглядел несчастным. Ожидаемой злобы она не увидела, и это удивило девушку.

   – Северия не самая приятная кретерианка, но она моя коллега, – продолжил он. – Не понимаю, почему она к тебе прицепилась, но ведь знаешь регламент.

   Она молчала.

   – Тала, ты ведь прочитала регламент?

   Она отрицательно покачала головой. Повисла долгая пауза.

   – В регламенте сказано, что коллега, – наконец, заговорил Ровеман, – являясь гостем, имеет право взять в аренду слугу хозяина.

   – Вы говорили, что на Кретере все иначе, чем на Земле, – едва слышно проговорила Тала. – А, получается, ваши законы не лучше наших.

   – Законы есть у всех, хороши и плохие – всякие. Не я их придумываю.

   Тала порывисто поднялась и отошла к окну. Снаружи волновалось еар.

   – Ничего подобного раньше не случалось, – быстро начала она, – я клянусь, что больше такого не повторится! Только прошу вас, мэс, не отдавайт меня мэссе Северии. Я не хочу покидать вас. Да, я повела себя ужасно, можете меня наказать…

   – Тала, что ты такое говоришь! – воскликнул Ровеман.

   Он поднялся и пересек разделяющее их расстояние. Тала чувствовала, что мужчина стоит прямо за ее спиной, но не смела повернуться. Жар накатывал на нее все сильнее и сильнее с каждой минутой.

   – Тала, посмотри на меня, – ласково попросил он.

   Девушка обернулась. Сиреневые глаза смотрели пристально, словно проникали в самую душу. Руки Ровемана неожиданно легли ей на плечи. Мгновение – и он прижал ее к себе, накрывая губы поцелуем. Страстным и повелительным. Тала не могла пошевелиться, находясь полностью в его власти. Она оцепенела, совершенно не понимая, что происходит, но одновременно с этим испытывая ликование и блаженство, от накрывающей с головой горячей волны.

   Поцелуй прекратился так же резко, как и начался. Ровеман резко отстранил ее от себя, тяжело дыша и глядя на девушку затуманенным взором.

   – Прости, Тала... – прошептал он, отступая назад.

   Ровеман развернулся и быстро покинул комнату, оставляя девушку в полной растерянности, со сбившимся дыханием и стремительно бьющимся сердцем. Она медленно развернулась к окну. Губы горели от неожиданного поцелуя, ее первого поцелуя. Талу колотил озноб, хотя она знала, что в комнате тепло. Это было какое-то другое чувство, незнакомое, пугающее, так отчаянно похожее на жажду. Трепет? Нет, намного сильнее. Ей хотелось, чтобы Ровеман вернулся и снова начал целовать ее. Все мысли были только об этом.

   – Элли, я такая дура, – прошептала Тала, закрывая лицо руками.

ГЛАВА 6.

Тала тяжко вздохнула, потянулась и нехотя поднялась. Ночь прошла в беспокойном сне. Немного постояв у окна, девушка решила, что прятаться весь день не получится. Ей нужно выполнять работу по дому, придется спуститься. Она надела вчерашнюю одежду и с трепыхающимся от волнения сердцем покинула комнату. Ровеман был уже внизу. Идеально причесан, одетый в отлично сшитый костюм, он увлеченно листал что-то в планшете.

   – Я рад, что ты уже встала, – произнес кретерианец, лишь мельком взглянув на Талу и вновь возвращаясь к своим делам. – Я улетаю на Землю. У меня есть некоторые срочные дела. Вернусь через дней восемь, так что можешь устроить себе выходные.

   – Так долго, – вырвалось у девушки, и она поспешила прикусить губу, чтобы не взболтнуть лишнего.

   Ровеман кинул на нее внимательный взгляд, и Талы заметила, как уголки его губ дрогнули в едва уловимой улыбке.

   – Ривелла может составить тебе компанию, если ты захочешь куда-то выйти, – продолжил он. – Ты ведь ничего тут не знаешь. За месяц так и не взяла ни одного выходного.

   – Мне они не нужны, я почти не устаю, мэс, – поспешила заверить его Тала. Ее сердце так отчаянно билось. Она не хотела, чтобы он улетал.

   Ровеман подошел к ней.

   – Я хочу, чтобы ты отдохнула, – мягко проговорил он. – Я настаиваю.

   – Как скажите, мэс, – покорно отозвалась девушка, опустив глаза. Она не могла смотреть на хозяина, потому что взгляд постоянно опускался на его губы, губы, которые вчера ее поцеловали.

   – Я вернусь через восемь дней, – напомнил кретерианец и, улыбнувшись на прощание, направился к двери.

   Тала вздохнула. Ей предстояло прожить в доме несколько дней одной и, честно говоря, она не представляла, чем себя занять.

   Первый день она читала электронные книги. В основном это были романы местных авторов, о политике и военных действиях. Слишком мрачно и скучно.

   Проводя большую часть дня у окна, Тала любовалась изумрудным еаром. Морем, которое было таким прекрасным и опасным одновременно. Кретерианское еар. Ривелла рассказала ей, что вода в нем ядовитая, способна растворить в себе человека, словно кислота. В еар жили чудовища, которых оно же и породило. Непонятно, чем они питались, но неудобств никому не доставляли: на берег выходили редко, на людей целенаправленно не охотились. Изредка Тала видела мощные спины и хвосты чудовищ, показывающиеся над поверхностью воды.

   На седьмой день, когда сидеть дома было уже невыносимо, девушка решилась выйти на улицу. Она надела на запястье браслет, который оставил ей Ровеман. В нем были сохранены все необходимые данные и небольшая сумма платежной валюты. С помощью этого приспособления Тала легко могла вызвать аэркрафт, но она предпочла прогуляться пешком.

   Улицы города мало походили друг на друга. Дома отличались по цвету и конфигурации строения, что не давало шанса встретить даже двух похожих. Голографические деревья, кусты, клумбы были повсюду, чередуясь с живой кретерианской растительностью. Тала вышла на оживленную улицу, где туда-сюда летали аэркрафты, доставляя своих заказчиков к месту их назначения. Огромный торговый центр, располагающийся на другой стороне улицы, прямо перед девушкой, стремился своими многочисленными этажами высоко в небо. Тала смогла посчитать только до сорока трех этажей, дальше здание терялось в вышине, отражая лучи анора глянцевой поверхностью.

   Подойдя к краю дороги Тала встала на желтый квадрат. В тот же миг поперек дороги образовался безопасный коридор, который помог ей перейти на другую сторону улицы. Аэркрафты терпеливо ждали, когда зеленые стенки безопасного коридора исчезнут, и они смогут лететь дальше. Едва Тала оказалась на другой стороне, дорога стала свободной для движения транспорта.

   Глянцевые двери торгового центра открылись перед девушкой, и она вошла внутрь. Здесь было много покупателей, прогуливающихся из одного отдела в другой, открытые лифты и винтовые движущиеся лестницы едва успевали поднимать и опускать кретерианцев, совершающих покупки.

   Тала растеряно замерла на середине огромного зала, любуясь красотой первого этажа, а в особенности – позолоченным фонтаном. Вода каскадом поднималась из прудика вверх в золотистую чашу, откуда то и дело выпрыгивали маленькие разноцветные рыбки. Они ныряли в водоем, а поток воды снова поднимал их наверх, откуда они опять бесстрашно срывались вниз, и так до бесконечности. Тала не знала, настоящие ли это были рыбки или опять же голограмма.

   Гуляя по этажам, девушка заметила, что нет ни одного отдела с одеждой. Видимо, все производили наряды в домашних условиях, в автопошиве. В торговом центре были кабинеты-капсулы различных косметических процедур, начиная от расслабляющих и заканчивая медицинскими, салоны красоты и индивидуального подбора имиджа. Также здесь находились два больших кинотеатра, несколько ресторанов и заведений с поющими роботами, в одном из которых Тала провела почти час, наслаждаясь невероятным пением. Ничего подобного прежде ей не приходилось слышать.

   Она вернулась домой к вечеру. Настроение было прекрасным, давно уже Тала не ощущала себя в таком хорошем расположении духа. Жалела только, что Элли с ней нет. Сестре бы тоже понравилось на Кретере. Подумав немного, Тала приняла решение рассказать все Ровеману. Ведь она молчит, а время идет. Оно совсем не в пользу Элли. Надо объяснить мэсу все и, если придется, умолять его о помощи.

   Ночью, словно для укрепления решения, Тале снилась Элли. В красивом голубом платье, в том самом, в котором была на своем десятом дне рождения. У Элли были длинные волосы, каштановые и кудрявые, когда она кружилась, локоны разлетались в разные стороны и солнечные лучи наполняли их сиянием. Она была такой красивой! Розовощекая хохотушка Элли.

   Но картинка вдруг стала быстро меняться, солнечный свет тускнел. Улыбка сползала с лица Элли, из ее глаз полились слезы. Щеки стремительно покидал румянец, она стала бледной, с тонкой, словно бумажный лист кожей, и очень худой. Каштановые локоны облетали, как листья. Они превращались в короткие жесткие волосы, бесцветные и грязные. Элли протянула тощие руки, шепча белыми сухими губами: «Помоги!».

   Тала вскочила на постели, с трудом осознавая, что это сон. Сердце бешено колотилось, а тело бил озноб. Кое-как успокоившись, девушка спустилась вниз. От вчерашнего прекрасного настроения не осталось следа.

   Снаружи послышался звук аэркрафта, он сворачивал к дому. Тала в напряжении замерла напротив двери. Она была уверена, что это Ровеман, но отчего-то волновалась. Наверное, виной всему был проклятый сон.

    Входная дверь открылась. Тала подалась навстречу хозяину, натягивая улыбку, но остановилась на полпути. Вид у кретерианца был задумчивый и мрачный.

   – Я рада вас видеть, мэс Ровеман, – пролепетала девушка, чувствую, как нарастает в душе беспокойство.

   Он глянул на нее из-под бровей холодным сиреневым взглядом.

   – Иди за мной, – бросил коротко и направился в свой кабинет.

   Тала почувствовала дрожь в коленях. Случилось что-то плохое, точно плохое! На ватных ногах девушка последовала за хозяином.

   – Сядь. – Ровеман указал он на софу, едва они вошли в кабинет.

   Она послушно села, сложив руки на коленях, как примерная ученица. Мэс опустился в большое кресло по другую сторону массивного стола, за которым обычно работал.

   – Я говорил тебе, Тала, что мне нужно рассказывать все? – строго спросил он, глядя прямо на нее.

   Она кивнула, не в силах заговорить. Язык от волнения словно распух и прилип к нёбу.

   – Ты мне сказала, что вся твоя семья погибла, так?

   Девушка снова кивнула.

   – Говори, ты не голограмма! – раздраженно бросил Ровеман.

   – Да, мэс, мою семью убили, – еле выдавила она.

   – А как же твоя сестра? Эллевиния Харт, верно? – Он сложил руки на груди. – Что ты скажешь о ней?

   Тала низко опустила голову. Ну конечно, какая же она дура! Ровеман был влиятельным мэсом не только на Кретере, но и на Земле, для него не проблема добыть информацию.

   – Так что ты молчишь, Тала? – вопрошал он.

   Ей было стыдно и больно одновременно. Кретерианец так хорошо к ней относился, а она его обманывала.

   – Зачем ты утаила это? Ты думала, я не узнаю? – Ровеман вскочил и принялся расхаживать по кабинету. – Я думал ты бедная сиротка, чью семью растоптали предательством, а ты мне нагло врала! Наверное, ты хочешь сказать, что не знала, что сестра жива. Вы, люди, все так говорите. Но смотритель работного дома рассказал, как ты навещала ее раз в два дня и платила ему, чтобы Эллевинию не отправляли на тяжелые работы.

   Слезы побежали по щекам так быстро, словно капли дождя по стеклу. Пусть он перестанет кричать и отправит ее на Землю. Даже в тот работный дом, где погибает ее сестра, так хотя бы они с ней будут вместе. Теперь она понимала, почему приснился такой сон.

   – Простите меня, мэс Ровеман, – еле слышно проговорила Тала.

   Он неожиданно ударил по столу ладонью. Девушка подскочила, словно физически ощутив этот удар. Нечто далекое, но очень знакомое всплыло в памяти яркой вспышкой боли. Удар. Сначала Элли, потом ее, Талу. Так били те, кто пришли в их дом с ордером на арест.

   – Тэрас! – выругался Ровеман. – Почему ты не рассказал мне о сестре? Тала! Почему?

   Он подошел так близко, что ее охватила паника. Она вскочила на ноги и бросилась к двери.

   – Стоять! – рявкнул мэс.

   Но она не успела ни остановиться, ни оглянуться. Тьма поглотила ее так быстро, что в этот раз страха не было, она просто куда-то падала.

   Что-то мокрое, прохладное, с резким запахом касалось ее лица. Тала разлепила веки, смутно видя потолок, и поморщилась от тупой боли в затылке.

   – Тала, ты слышишь меня? – перед глазами появилось взволнованное лицо Ровемана. Злость и ярость прошли. Глаза как прежде были нежно-сиреневые. Как сирень… Она любит сирень, красивый кустарник и пахнет вкусно. Какие странные мысли в голове...

   – Ты хорошо себя чувствуешь? – снова спросил Ровеман не дождавшись ответа.

   – Вроде бы, – пробормотала она. – Я куда-то падала, было так темно…

   – Ты потеряла сознание, – вздохнул мужчина.

   Тала попыталась сесть, но в глазах тут же потемнело, а затылок пронзила резкая боль, отчего она застонала, хватаясь за голову.

   –Ты ударилась об ручку кресла, – сказал Ровеман. – «Домашний доктор» не выявил сотрясения, но посоветовал лежать до конца дня.

   Сколько же она была без сознания, если он успел просканировать ее медицинским аппаратом? На самом деле «домашний доктор» именовался ЛМУП-7789, но использовать это название в быту было неудобно, поэтому кретерианцы его упростили.

   – От меня сплошные проблемы, – удрученно проговорила Тала.

   – Всего-то несколько, – улыбнулся Ровеман. – Но ты сильно меня напугала.

   «Вы меня тоже», – хотела сказать девушка, но смолчала.

   – Тебе необходим отдых. Я уложу тебя в кибер-сон. – Не дожидаясь ответа, Ровеман взял девушку на руки и понес наверх.

   Тале было так уютно в его объятиях, что она позволила себе прикрыть глаза и положить голову мужчине на грудь. Его сердце билось ровно, оно успокаивало ее, неожиданно всколыхнув мысли о поцелуе.

   Ровеман занес ее в комнату и осторожно положил на кровать. Затем ушел, чтобы привезти кибер-сон. Об этом интересном аппарате Тала слышала еще на Земле. Специальная капсула, куда погружали больных, чтобы они спали лечебным сном и быстрее выздоравливали. На себе испытать такое ей не приходилось, так что сейчас девушке было любопытно, на самом ли деле этот искусственный отдых так полезен.

   Ровеман закатил капсулу кибер-сна в комнату. Она была похожа на детскую люльку, которую Тала видела в книгах, только размером для взрослого человека и имела колесики, для удобства перемещения, несколько проводов, которые прикреплялись к аппаратной коробке, а закрывалось все стеклянным куполом.

   Ровеман перенес и уложил Талу в капсулу кибер-сна. Она внимательно следила за тем, как он подключает провода, как выводит что-то на аппаратной коробке. Увлеченный работой, он был так сосредоточен, что не замечал пристального взгляда Талы. А она смотрела на него без стеснения, боясь быть застигнутой врасплох. Любовалась идеальной, гладкой кожей, к которой хотелось прикоснуться, красивыми губами, которые хотелось поцеловать. Господи, Тала, перестань! Ты, видимо, сильно приложилась головой.

   – Я не сказала про сестру, потому что боялась, что вы вернете меня обратно на Землю, мэс, – решила признаться Тала. Почему-то это хотелось сделать именно сейчас. – Ведь те, у кого близкие в работном доме, не только всеми презираемые, но и должны быть приговорены к смертной казни.

   Ровеман пристально посмотрел на нее. В сиреневых глазах не вспыхнуло пламя злости и негодования, он просто смотрел, раздумывая, что сказать.

   – Большего бреда я не слышал никогда, – наконец, произнес Ровеман. – Даже на суде, где основную часть времени подсудимые несут всякий абсурд. – Он приложил провода с узенькими пластинами на концах к ее вискам. – Я никогда тебя не верну на Землю, запомни.

   Ровеман убрал с лица Талы прядь волос и заботливо укрыл ее одеялом. Он присел перед капсулой, внимательно рассматривая девушку, и от его взгляда ей вдруг сделалось жарко.

   – Прости, что накричал на тебя, – виновато проговорил мужчина. – И что теперь тебе придется восстанавливать свое здоровье в кибер-сне. Не знаю, о чем я только думал.

   – Я заслужила вашего гнева, мэс, – тихо ответила Тала.

   Кретерианец поджал губы и отрицательно покачал головой.

   – Не заслужила. Если бы ты знала… – он осекся, снова поправил одеяло. – Отдыхай, Тала. – Ровеман поднялся. – Когда ты проснешься, мы поговорим. Поговорим спокойно. И ты расскажешь мне все о сестре и своей жизни на Земле.

   Он вдруг склонился к Тале, несколько секунд его лицо было прямо перед ее лицом. Девушка подумала, что он сейчас ее поцелует, и замерла в трепетном ожидании. Но Ровеман коснулся губами лба девушки, потом выпрямился и закрыл стеклянный купол кибер-сна. Он нажал кнопку на панели управления. Ни гудения, ни какого-либо другого звука, оповещающего, что кибер-сон начал работу. Аппарат работал бесшумно.

   Глаза Талы закрывались. Прежде чем провалится в сон, она подумала, что хотела бы, чтобы Ровеман поцеловал ее еще раз когда-нибудь. Когда-нибудь…

   Она видит себя совсем малышкой, худенькой, распластанной на металлическом столе. Глаза закрыты, веки слегка подрагивают. Рваное дыхание вырывается из приоткрытого рта. Она не чувствует ничего, просто смотрит на себя откуда-то с потолка и не понимает, что происходит. Люди в белых халатах, среди них и ее отец. Он кричит на медсестру, просит подать ему какой-то шприц, и Тала видит, как дрожит его протянутая рука.

   Игла шприца вонзается прямо в сердце. Горячая волна захлестывает с головой, Тала задыхается, проваливаясь во тьму.

   Она проснулась от пищащего сигнала. Кибер-сон таким образом дал понять, что его лечебное действие закончено и Тале пора покидать капсулу. Она сладко потянулась, ощущая приятную усталость во всем теле. Затылок больше не болел, да и чувствовала девушка себя намного лучше. Настолько лучше, что ей даже показалось, будто внутри нее произошли какие-то изменения. Тала иначе ощущала свой организм, острее. Внутри явно шли какие-то процессы, новые для нее, незнакомые. Возможно, эти ощущения из-за кибер-сна, ведь погружение в лечебную дрему было искусственным.

   Девушка переоделась в платье, которое кто-то, – наверняка Ровеман, – заботливо положил ей на кровать, и спустилась вниз. В гостиной было тихо. Она прошла в кухню, но ее хозяина там тоже не оказалось.

   Тала выпила два стакана воды с таким блаженством, словно изнывала от жажды много дней. Потом собралась с мыслями и отправилась в кабинет Ровемана. Прежде чем войти, она постучала. Дверь тут же отъехала в сторону. Тала неуверенно зашла в кабинет.

   – Ты проснулась, – улыбнулся Ровеман. – Сегодня выглядишь хорошо, даже румянец появился. Как себя чувствуешь?

   – Хорошо, я полностью здорова, – ответила она.

   – Отлично. Присаживайся. Подожди пару минут, я отправлю один документ.

   Пока Ровеман работал, Тала рассматривала его исподтишка. Задумчиво сдвинутые к переносице брови и плотно сжатые губы делали его лицо суровым. Если он держит такой образ, пока ведет судебный процесс, то, наверное, его считают жестким судьей, который внушает трепет. По крайней мере, сейчас Тала испытывала именно это. Вообще в присутствии Ровемана ее мысли путались, она краснела, бледнела, теряла дар речи… Как сложно жить в одном доме с судьей! Но девушка поняла, что сильно по нему соскучилась.

   – Итак, я закончил свои дела, – произнес Ровеман, откладывая планшетную рабочую панель. – Теперь мы может начать разговор, нам ничего не помешает.

   Сложив руки на столе, он внимательно посмотрел на Талу.

   – Я много думал, изучил некоторые законы на Земле и понял, что в твоих словах есть правота, – начал кретерианец. – Я попробовал встать на твое место, понять, что чувствовал бы, будь я слугой. И да, Тала, я бы тоже не рассказал о своей сестре или брате. Я бы тоже испугался.

   – Да, я боялась, что вы вышлите меня обратно на Землю, мэс, – кивнула она. – А там бы меня приговорили к казни, наверное.

   Он фыркнул. Совсем, как Ривелла, когда была чем-то недовольна. Это выглядело так забавно.

   – Даже представить такое не могу, но если встать на твое место, то могу. – Ровеман вдруг рассмеялся. – Иногда твои слова или действия ставят меня в тупик.

   Тала отвела глаза. Что же поделать, она двадцать один год жила на Земле, всю свою молодую, но такую тяжелую жизнь. На Кретере она всего лишь месяц, разве этого достаточно, чтобы привыкнуть к новому укладу.

   – Есть еще кое-что, – продолжил Ровеман. – История с твоим обвинением в краже, очень заинтересовала меня. Я решил через определенных проверенных лиц на Земле провести небольшое расследование, чтобы для себя внести ясность в некоторых вопросах. Так я и узнал об Эллевинии. Но речь сейчас о другом. – Ровеман поднялся и отошел к окну. – Ты говорила, что решающим в твоем обвинении стали показания некой Деи Фокс. Так вот, на Земле ее нет, она улетела на другую планету.

   – Госпожа Фокс любительница путешествовать, – пожала плечами Тала. – Наверное, снова отправилась куда-то отдыхать.

   – Нет, Тала. Он снялась с регистрации. Совсем.

   Это удивило. Дея Фокс, которая причитала, что нет ничего лучше и роднее Земли, вдруг решила покинуть любимую планету навсегда. Как-то это подозрительно, даже верится в такое с трудом.

   – Ты знала, что Дея Фокс была одним из меценатов генетического проекта, который вел твой отец? – спросил Ровеман внимательно глядя на собеседницу.

   Тала в изумлении уставилась на него, отрицательно качая головой.

   – Дея близко знала твоего отца, – пояснял дальше Ровеман, – вкладывала деньги в его проект. – Он задумчиво потер подбородок. – Мне кажется, что она причастна и к его смерти.

   – Нет, этого не может быть, – пробормотала Тала скорее на автомате, чем действительно так думала. Она была пока не в силах оправиться от шока.

   – К сожалению, такое возможно. Я обязательно выясню всю подноготную Деи.

   Ровеман подошел к девушке, присел на корточки и заключил в свои ладони ее руки, которые были холодными от волнения.

   – Я обещаю, что выясню все, – заверил кретерианец глядя ей прямо в глаза. – Я найду эту Дею и заставлю сказать правду обо всем!

   – Спасибо, что верите мне, мэс, – прошептала Тала, чувствую, как горький ком встает поперек горла. Никто и никогда не относился к ней так, как Ровеман, никто так не заботился. Даже Виктор Ток, который спас ее от смерти, не был так участлив.

   – Но сейчас не это главное, – продолжил Ровеман. – Твоя сестра с трудом выживает в работном доме. Я хотел бы ей помочь.

   Тала уставилась на него, в очередной раз не веря своим ушам. Он сам, по собственной воле хочет помочь, ей не пришлось даже просить его.

   – Вы видели Элли? – решилась спросить девушка. – Как она?

   Ровеман отвел глаза и поджал губы. Не нужно было даже ничего говорить, она все поняла. Элли на грани. Ужас накрыл Талу с головой.

   – Я нашел надежного землянина, который будет оказывать ей помощь, – продолжил Ровеман. – Но долго там она не сможет. Это же ужасные условия! Я не понимаю, как ей вообще удалось прожить там столько лет.

   – Элли очень сильная, – ответила Тала, глотая слезы.

   – Да тут не только ее сила, тут и твоя тоже. Смотритель рассказал мне, как много ты помогала ей. Твоя самоотверженность достойна награды.

   – Для меня награда – жизнь Элли. Мы одни в целом мире и если я ее потеряю… – Тала не смогла договорить. Пусть она живет на другой планете, но смыслом ее жизни все равно была и будет Элли. – Спасибо вам, мэс Ровеман. Я с первых дней своего рабства думаю о том, как помочь ей.

   – Нужно было не думать, а сразу рассказать все мне, – мягко заметил мужчина. – Несправедливость должна быть исправлена. И никогда больше не произноси при мне слово «рабство». Для меня ты не рабыня, даже не служанка.

   Тала очень хотела спросить, а кто же тогда она ему, но не решилась.

   – Я буду искать пути вытащить ее оттуда. Я даю тебе слово! – продолжил Ровеман.

   – Мне никогда не отблагодарить вас, мэс.

   – И не нужно. Во Вселенной должна царить справедливость. Для этого мы и объединялись в Галактическую Конфедерацию. – Мужчина, наконец, выпустил ее руки. – Согрелись.

   Да, благодаря ему пальцы были теплыми.

   Кретерианец поднялся и снова подошел к окну.

   – Знаешь, что мне еще непонятно, – начал он через несколько минут раздумий. – Ваш с Элли отец был таким значимым человеком, его разработками пользуются не только на Земле, но и на других планетах, он первый отстоял необходимость межпланетных браков. А казнили его, потому что он якобы продал некоторые генетические материалы на Пандору. Но я ничего об этом не нашел. Дело твоего отца засекречено даже для меня, для судьи. Разве не странно это?

   – Я ничего не помню о работе отца, я бы маленькой, – ответила Тала. – А сейчас уж тем более мне ничего не узнать, я дочь врага народа.

   – Странно, очень странно, – пробормотал Ровеман.

   Его браслет издал короткий сигнал. Глянув на экранчик, кретерианец набрал какую-то комбинацию и подошел к столу. Зажегся планшетный передатчик. Ровеман принялся заинтересованно читать что-то, и Тала заметила, как меняется выражение его лица. Задумчивость быстро сменилась удивлением, а потом злостью. Он поднял на Талу глаза.

   – Тэрас! – выругался кретерианец. – Северия написала жалобу в Конфедерацию, что я не уступил тебя ей.

   Сердце рухнула куда-то в пятки. От былой радости не осталось и следа. Ну почему в жизни встречаются подобные мерзкие особы, как Дея Фокса или Северия!

   – Только этих проблем мне еще не хватало, – негодовал Ровеман быстро набирая что-то на своем браслете. – Но не всегда ей получать, то, что она хочет.

   Голографический луч отобразил женское лицо.

   – Приемная конгрессмена К`Стрио, – прощебетал обворожительный девичий голос. – Иста-ои, судья К`Лиу! Чем могу помочь?

   – Иста-ои, Энис. Прошу соединить с конгрессменом по личному вопросу.

   – К сожалению, мэс К`Стрио отбыл на Пандору по срочным делам. Ему оставить сообщение от вас, мэс К`Лиу?

   – Пусть свяжется со мной, как вернется.

   – Я вас поняла. Передам дословно. Легкого дня.

   Голограмма скрылась. Ровеман погрузился в мрачные думы.

   – Насколько сильно эта жалоба отразится на вас, мэс? – осторожно спросила Тала.

   – Достаточно сильно, – отозвался он. – Будет разбирательство, на время которого меня, скорее всего, отстранят от работы.

   – Из-за того, что вы не одолжили служанку? – не смогла скрыть удивления Тала.

   – Не я придумал этот регламент, – виновато отозвался кретерианец. – Совет в Галактической Конфедерации их утвердил. С настойчивой подачи одного из конгрессменов с Земли.

   Конечно, как Тала могла не подумать, что такие идиотские правила могли прийти исключительно в земной разум. Рабы были только на Земле, люди и придумали регламент, а инопланетянам осталось согласиться. Какое им дело до рабов? Это же преступники, никчемные, лишние для всех люди.

   Тала посмотрела на Ровемана, который усиленно искал что-то в планшете, и поняла, что верный выход тут один.

   – Будет лучше, мэс, если вы меня ей одолжите, – твердо сказала девушка.

   Кретерианец поднял на нее глаза. Сначала он будто не понимал, что Тала сказала, собственные мысли захватили его целиком, а потом осознал.

   – Отправить тебя к Северии? Нет, Тала, нет. Всегда нет!

   – Это лучше, чем потерять работу из-за какой-то служанки, – заметила она.

   – Не из-за какой-то! Не из-за какой-то, Тала! Ты важна для меня. Северии я тебя не отдам!

   – Но это же только на время…

   Ровеман широкими шагами пересек разделяющее их расстояние и навис над девушкой, уперев руки в спинку тахты.

   – Ты не будешь прислуживать Северии и часа.

   Его губы снова были так близко, они манили к себе. Девушка с трудом отвела от них глаза.

   – Вы пообещали спасти моя сестру. Прислуживать Северии – это меньшее, чем я могу отблагодарить вас, мэс. Так вы избежите разбирательств. – Сердце ее набирало обороты, от близости мужчины становилось жарко. Девушке казалось, что он сам смотрит на ее губы и от этого кружилась голова. – Если вы потеряете работу, то не сможете помочь Элли, – заставила себя продолжить Тала. – А я очень хочу ей помочь, больше жизни хочу помочь. Позвольте мне сделать это хотя бы ради моей сестры.

   Сиреневый взор мягко скользнул от губ к глазам. Дыхание девушки участилось от этого проникновенно взгляда.

   – Несколько дней. И ты вернешься ко мне, – тихо проговорил он.

   – Вернусь, мэс, – выдохнула она.

   – И потом мы поговорим. Только уже о другом.

ГЛАВА 7.

– Если Северия будет вести себя с тобой неподобающе, наберешь команду 786, – пояснял Ровеман, застегивая браслет на запястье Талы. – Она иногда может грубить, если не в духе, может выкинуть нечто такое, что тебя может напугать. В общем, у Северии сложный характер, и если тебе будет тяжело у нее, дай мне знать.

   – Я справлюсь, – заверила Тала.

   Создавалось впечатление, что Ровеман просто тянет время, повторяя одно и то же.

   – Не сомневаюсь. – Он, наконец, выпустил ее руку. – Иди.

   Тала вышла за порог, ощущая в ладони, которую он держал минуту назад, горячую пульсацию. Она приятной волной распространялась по телу, вызывая легкую дрожь. Определенно будет лучше, если она поработает в доме Северии. Ведь внутри, словно кровь закипает от одной только мысли о Ровемане. А это неправильно.

   Всю дорогу в аэркрафте, Тала смотрела на свою ладонь, которая была такой же, как всегда, самой обычной, только ощущения, медленно угасающие с каждой секундой, были так новы и сильны, что она чувствовала растерянность. Ее разрывали на части совершенно противоположные чувства: нестерпимо хотелось прямо сейчас вернуться к Ровеману и убежать в дом Северии, навсегда укрывшись там. Девушка не понимала, что с ней творится.

   Дом временной хозяйки представлял собой форму треугольника и почти все его стены были стеклянными. Едва аэркрафт повернул на подъездную дорожку, кретерианка вышла встречать Талу. На Северии было легкое голубое платье, которое очень ей шло. Она выглядела такой утонченной и грациозной, что Тала невольно залюбовалась ею.

   – Я так рада, что Ровеман все-таки решил одолжить тебя мне, – радостно произнесла мэсса, едва служанка вышла из аэркрафта. – Думаю, тебе у меня понравится больше. И ты решишь остаться.

   Тала выдавила в ответ улыбку. Самоуверенности Северии не занимать.

   Она завела девушку в дом и, не дав Тале возможности осмотреться, принялась объяснять, где что находится и что из еды она любит. Северия говорила так быстро, что бесконечный поток информации невозможно было переварить за один раз. Да, в этом доме придется тяжело.

   – Мне не нравится твой наряд, – вдруг произнесла Северия, окинув ее придирчивым взглядом. – Слишком консервативно. Хотя, тут определенно читается Ровеман, вряд ли ты имеешь право выбирать, что носить в его доме. – Она демонстративно закатила глаза. – Ох уж этот Ровеман, не понимает, что консерватором нужно быть только в работе. В моем доме ты можешь носить все, что хочешь. Идем.

   Они спустились вниз, где находилась вся техника по обслуживанию дома. Тала уже понимала, куда Северия ее ведет. Все-таки, разные снаружи дома кретерианцев, имели нечто общение внутри. Например, цокольный этаж со всей необходимой для жизни техникой.

   – Сейчас мы тебя приоденем, – проговорила кретерианка, подходя к автопошиву.

   Несколько минут она листала каталог, просматривая модели.

   – У тебя такие красивые волосы, – она кинула короткий взгляд на Талу. – Золотистые. На нашем языке – лаур. Редкий цвет для Кретера, даже исключительный. Не знаю ни одного кретерианца с лауровым цветом волос, только людей. – Северия повернулась к панели управления автопошива. – Зеленый. Оул. Только оул.

   Она улыбалась такой счастливой улыбкой, словно выиграла главный приз в лотереи.

   – Давай-ка внутрь, – скомандовала Северия.

   Служанка послушно зашла в кабинку. Аппарат ожил, загудел и через некоторое время выдал платье зеленого цвета. Тала с удивлением рассматривала наряд. Она никогда не носила таких ярких и смелых цветов. Что-то светлое, неброское, редко черное.

   – Тала, ты долго там? – нетерпеливо позвала Северия.

   – Пара минут и я готова, – откликнулась девушка, быстро надевая платье.

   Как и в доме Ровемана, этот наряд сел идеально. Девушка посмотрела на себя в зеркало и замерла от восхищения. Немного открытая зона декольте, оголяющая светлую кожу груди, казалась Тале слишком смелым решением, но одновременно с этим, она понимала, что не выглядит вульгарно. Пышная юбка чуть выше колена из прозрачной ткани, придавала образу легкость. Это платье совсем не подходило служанке.

   Тала неуверенно вышла из кабинки автопошива. Едва увидев ее, Северия радостно захлопала в ладоши.

   – Это великолепно! Теперь на тебя приятно смотреть. – Кретерианка подмигнула ей. – Ничего, ты еще поймешь, насколько у меня лучше жить, чем у него. Запер тебя и думает, что так правильно!

   Тала выдавила улыбку. Ей нравился дом Ровемана, она чувствовала себя там легко уже с первого дня пребывания, словно всегда жила в нем.

   – Нам обязательно нужно сходить куда-нибудь, – продолжала Северия. Она ушла наверх, в гостиную, и Тале пришлось поспешить за ней. – Ты очень хорошенькая, тебе нельзя всегда быть служанкой. Ты должна устроить свою судьбу. Ты ведь хочешь замуж, Тала?

   Кретерианка внимательно посмотрела на нее.

   – Никогда об этом не думала, – призналась девушка. Она не врала, действительно не задумывалась о том, чтобы выйти замуж и создать семью.

   – Как странно, – удивилась Северия. – Каждая хочет замуж.

   – И вы, мэсса? – вопрос сорвался с губ Талы сам собой, и она тут же прикрыла рот ладонью. – Простите.

   – Вполне уместный вопрос, – ничуть не смутилась та. – Конечно, я хочу замуж, но именно мне сложно найти мужа.

   – Почему?

   – Издержки профессии. Всем, кто в К`Остре связан с правосудием, обычная жизнь дается тяжело.

   Северия погрустнела. Было видно, что она вспомнила нечто, что ее расстраивало, но поспешила тут же сбросить печаль.

   – Нужно как-нибудь отправиться на Землю и подыскать мужа там, - рассмеялась она каким-то неестественным, наигранным смехом. – У вас там есть достойные кандидаты?

   Тала пожала плечами.

   – Я редко общалась с мужчинами, в основном с теми, кто работал в доме моего хозяина.

   – Он был тиран и не разрешал тебе выходить?

   – Дело не в этом. На Земле иначе относятся к слугам.

   Глаза Северии округлились.

   – Это как – иначе? Они вас бьют?

   – Бывает и такое, – нехотя ответила Тала. – Если провинишься, можешь получить несколько ударов палкой или чем-то другим, что будет у хозяина под рукой.

   – Тиол мерихат! – Кретерианка была в ужасе. – Тала, тебя тоже били?

   – Нет, меня никогда не били, – поспешно отозвалась она. – Но я видела, как наказывали других слуг. Это страшное зрелище.

   – А как же получилось так, что тебя продали? – просила Северия. – Я навела некоторые справки. Нужно быть в реестре рабов, слуг не продают на Земле.

   – Да, все так, – призналась Тала.

   – И по какой причине тебя включили в этот реестр?

   Северия буквально сверлила ее любопытным взглядом. Было понятно, что она не отстанет. Кретерианка так тонко подвела разговор к теме купли-продажи рабов, что в голову Талы закралась мысль, а рассказал ли ей Ровеман, как приобрел свою служанку. Хотя, с другой стороны, вряд ли бы он стал посвящать в такие дела именно Северию. Рассказал бы Ривелле, как сестре, но вот кому-то другому… Нет, Тала была уверена, что ее мэс не будет болтать о таких вещах с кем попало.

   – Ты чем-то расстроила своих господ? – не унималась кретерианка.

   – Меня обвинили в краже, которой я не совершала, – призналась Тала.

   Северия и бровью не повела, словно слышала подобное каждый день.

   – Клевета? – спросила она будто на допросе.

   – Да.

   – Расследование было? – Северия наступала, как на допросе.

   Вздохнув, Тала решилась рассказать все. Мэсса и так узнает, если захочет.

   – Ужасная, ужасная планета, – покачала головой кретерианка, когда служанка закончила рассказывать. – Ужасные нравы и правила! Как хорошо, что Ровеман увез тебя оттуда.

   С этим Тала охотно согласилась.

   – Да как вообще так получилось, что на Земле появилось рабство? – никак не могла успокоиться Северия. – Кто допустил такое? Одно дело идти в слуги, когда тебе нужна работа, хоть какая-то работа. Но когда служанкой становишься по принуждению…Мне никогда не понять такое.

   – На Земле правят богатые, – ответила Тала. – Они устанавливают правила. Сначала они забирали земли и квартиры у тех, кто не мог платить. Людей увольняли с работы, потому что у них не было постоянного места жительства. Это как замкнутый круг: у тебя отбирают жилье, потому что тебе не хватает дохода, чтобы за него платить и тут же увольняют с работы, потому что тебе негде жить. – Тала покачала головой, ей самой не был понятен такой принцип действия властей, но он имел место быть. – А потом придумали слуг, – продолжила она, через мгновение. – Сначала правительство утверждало, что это будет временная мера. Как только экономическая ситуация улучшится, слуг отменять. Но дальше появилось рабство и стало еще хуже. Экономика Земли до сих пор не поднялась до такого уровня, чтобы все люди стали свободны.

   Северия, поддавшись порыву, вдруг обняла ее.

   – Я чувствую тебя, как хорошую землянку, – проговорила она, – и уверена, что теперь все в твоей жизни будет иначе. По крайней мере, я приложу все усилия к этому. Мне так жаль, что на Земле стало все настолько плохо, что богачи относятся к бедным, как к вещам. Здесь у нас такого нет. Мы стремимся к равенству.

   Тала не очень поверила ее словам. Получалась какое-то идеальное государство, она знала, что все не так. Тот же регламент слуг, хоть и придуман он был Галактической Конфедерации.

   Когда кретерианка выпустила Талу из объятий, глаза ее блестели от слез.

   – Завтра мы обязательно отправимся куда-нибудь развлекаться, а пока нужно приготовить что-то из еды, я сегодня еще не ела, – сказала Северия.

   Весь остаток дня они говорили о жизни на Кретере. В основном рассказывала мэсса и о своей семье, и о своей работе. Тала узнала, что на Кретере в основном работают династии. Дети идут по стопам родителей, и так далее. Редко кто выбирает другую профессию, таких на Кретере единицы.

   Тала слушала рассказы Северии и невольно задавалась вопросом, для чего кретерианке нужно все это. Принимать к себе в дом землянку, рассказывать о себе, обещать помочь. Они никто друг другу. Если бы Ровеман не привез ее на Кретер, Северия никогда бы о ней не узнала, точно так же, как и она о Северии. Тала подумала, что у кретерианки, наверно, есть какая-то цель. На том вечере, в доме Ровемана, мэсса не была такой дружелюбной. Она казалась немного высокомерной, капризной, но никак не участливой. Сейчас же женщина всячески показывала, что готова быть Тале другом. Это странно. Нужно внимательно присмотреться к Северии и понять, что она представляет из себя на самом деле.

   Когда день, наконец, закончился, Тала могла побыть одна в комнате. Та, которую ей выделила Северия, совсем не была похожа на комнату в доме Ровемана. Здесь было одно небольшое окно в потолке, сквозь которое виднелось небо и медленно скользящие по нему рваные серые облака. Где-то за стеной с шелестом набегали на берег волны ядовитого еара и редкие рычащие звуки глубинных чудовищ прорезали тишину.

   Браслет на руке тихо пискнул. Тала посмотрела на узкий экранчик. Сообщение от Ровемана: «У тебя все хорошо?». На лице девушки невольно расплылась улыбка. Как приятно, что он не забыл о ней.

   – Да, у меня все хорошо, – проговорила Тала и нажала «отправить».

   Тут же пришел ответ: «Хорошо. Спи».

   – Спокойно ночи, – отправила она, ощущая внутри радость и покой.

   «Ноапте-со».

   Все-таки в этом мире она не одна. Ровеман помнит о ней.

   Утро следующего дня началось спокойно. Тала готовила завтрак для еще спящей Северии, обдумывая, как пройдут дни в этом доме. Живя у Ровемана, она примерно знала, что ей нужно сделать сегодня, а что лучше оставить на завтра, но Северия по всем признакам сама неплохо справлялась с ведением хозяйства и уборкой. Перед тем, как приступить к готовке, Тала проверила запасы продуктов, требуется ли отнести в стирку вещи хозяйки, где нужно убрать и что нужно убрать, но ничего из этого не требовалось. Продуктов было достаточно, в стирке и уборке не было необходимости. Не понятно, для чего она нужна Северии. Просто, как компания?

   Когда кретерианка спустилась в столовую, она попросила Талу разделить с ней завтрак. Тала не стала возражать. Единственное, что ее смущало, это платье, в котором ей приходилось ходить.

   – Мэсса Северия, можно ли мне сшить другую одежду? – осторожно спросила девушка, когда с завтраком было покончено.

   – Почему? Тебе не нравится платье? – удивилась кретерианка.

   – Нравится, но оно слишком нарядное. Я не привыкла к такому.

   – Привыкай. Другого платья не будет! – отрезала Северия, а потом добавила чуть веселее: – И сегодня вечером мы идем в гости. Так что нужно сшить еще одно платье.

   Они спустились вниз. Кретерианка взяла планшетный каталог и принялась рассматривать модели. Тала стояла рядом, не испытывая ни малейшего интереса.

   – Вот это, – ткнула пальцем мэсса в одну из моделей. – Голубое тебе будет хорошо. Давай-ка в автопошив!

   Спустя несколько минут Тала предстала перед Северией в новом платье. Нежно-голубое, легкое, отделанное тонким кружевом, со струящейся юбкой в пол.

   – Ты красавица! – восхищенно протянула кретерианка.– Теперь нужно заняться прической. Не устану повторять, что твои волосы просто великолепны, поэтому я хочу кое-что попробовать. Надеюсь, у меня получится.

   Северия была весела и оптимистична. Если Тала переживала на счет прически, то мэсса действовала уверенно, что-то подпевая себе под нос. Через час работы волосы девушки струились по спине золотистыми крупными локонами.

   – И как тебе? – спросила кретерианка, подведя Талу к зеркалу.

   – Это… великолепно, – восхищенно проговорила девушка, понимая, что ни одно слово не способно выразить ее восхищения. Тала впервые в жизни казалась себе красивой.

   – Мы готовы развлекаться, – весело произнесла Северия. – Только теперь мне нужно одеться.

   С этими словами она ушла, но вскоре спустилась вниз в эффектном золотистом платье.

   Аэркрафт доставил их к большому дому, совсем не похожему на жилища Северии и Ровемана. Этот дом превосходил в роскоши другие. У него было четыре этажа и зеркальные стены, отражающие голограммы деревьев, кустов и цветов, которых было тут в большом количестве. Когда Тала оказалась внутри, она с удивлением подметила, что зеркальные стены были только снаружи, внутри они были стеклянными, сквозь них отлично просматривалась улица. Хитрая конструкция, которую на Земле девушка никогда не встречала, хотя, несомненно, у богатых людей тоже было нечто подобное.

   – Чей это дом? – спросила Тала.

   – Второго советника президента К`Остра, – ответила Северия. – У его жены сегодня день рождения, отличный повод выбраться в свет, – подмигнула кретерианка.

   – Но разве можно так? – Тала остановилась, ей перехотелось идти в большой зал, наполненный гостями. – Я не имею никакого отношения к советникам и к самому президенту тем более.

   Северия закатила глаза.

   – О, Тала, какая же ты пугливая. В большие праздники и дни рождения в дома советников и президента может прийти любой желающий. Закон Кретера.

   Северия потянула Талу за руку.

   – Идем, идем. Ты узнаешь, как умеют веселиться на Кретере.

   Тала не знала, как умеют веселиться на Земле, поэтому любой праздник на этой планете станет для нее открытием. Окунувшись в атмосферу дома Второго советника президента, она искренне надеялась, что запомнит этот день надолго.

ГЛАВА 8.

В огромной гостиной было много приглашенных, играла легкая музыка, вокруг все пестрело яркими красками. С высокого потолка свисали гирлянды, переливающиеся различными цветами, огромный экран на стене транслировал изображение леса. Он казался настолько реалистичным, что Тала на несколько минут замерла напротив дисплея, вглядываясь в сочную зелень деревьев. Лес на ее планете был таким же прекрасным, девушка понимала, что скучает по Земным пейзажам.

   – Идем, – потянула ее Северия дальше, заставляя отвлечься от созерцания изображения.

   Тала решила осмотреться. В основном здесь были кретерианцы, но чем дальше они с Северией проходили, тем больше землянка замечала среди гостей людей и даже жителей других планет. Было много пандориан, их выдавали длинные заостренные кверху уши и бледно-зеленая кожа. Казалось, что они смотрели на всех высокомерным взглядом, словно это к ним пришли в гости, а не наоборот.

   – Сейчас познакомлю тебя со своим братом, – сказала Северия, уводя Талу все дальше и дальше. – Он работает дознавателем, поэтому его манеры, возможно, покажутся тебе странными. Когда узнаешь его чуть лучше, поймешь, что он самый положительный из всех мужчин, которых ты встречала.

   Тала увидела кретерианца, который с улыбкой смотрел на них. Видимо, это и был брат Северии. Ростом он не уступал Ровеману, широк в плечах, стройный и симпатичный. Его сиреневые глаза сияли задором и весельем, короткие черные волосы с редкими фиолетовыми прядями стояли торчком. Тала нашла этого кретерианца не таким угрожающим с виду, как Ровеман.

   – Тала, познакомься, это Сааиб, мой брат, – представила его Северия. – Сааиб, это Тала. Я тебе о ней рассказывала.

   Улыбка кретерианца стала еще шире.

   – Как я рад, Тала! – Он сгреб в свои большие ладони ее руку. – Северия столько о тебе рассказывала. Это хорошо, что ты пришла. – Он окинул ее быстрым оценивающим взглядом. – Тебе очень идет это платье, у тебя такие красивые волосы.

   Тала смутилась.

   – Спасибо, это заслуга вашей сестры, мэс Сааиб.

   – Т-с-с! – Северия приложила палец к губам и взглянула на девушку с осуждением. – Никаких мэсов, Тала. Здесь все называют друг друга по имени.

   Тала подумала, что с этим у нее будут сложности, она привыкла воспринимать их, как господ, а общаться на равных еще никогда не приходилось.

   – Вы уже поздравили жену Второго советника? – спросил Сааиб.

   – Нет, но скоро поздравим, – ответила Северия и повернулась к Тале: – Дорогая моя, совсем забыла тебе сказать, как-то вылетело из головы. Тебе нужно спеть для жены Второго советника.

   Тала непонимающе смотрела на кретерианку.

   – Я же не певица, я не умею петь, – сказала она, но на Северию это не произвело никакого эффекта.

   – У тебя хороший голос, ты справишься, – улыбнулась та, но как-то совсем не искренне.

   – Нет, – стояла на своем Тала. – Я никогда не пела на людях, у меня нет такого опыта, да и образования подходящего тоже нет. Разве что всех рассмешить? Но клоуном я тоже быть не хочу.

   Северия схватила девушку за локоть, сильно сжала и потащила ее в сторону. Было понятно, что тон Талы разозлил кретерианку. Остановившись в углу, подальше от ненужных свидетелей, Северия развернула девушку к себе и тихо, но резко заговорила:

   – Послушай меня, Тала, если я сказала, что ты будешь петь, значит, ты будешь петь! Все гости об этом знают, я попросила внести твой номер в тайминг. Не позорь меня.

   – Я не хочу становиться посмешищем, – возразила Тала.

   – Глупости! На вечере у Ровемана ты спела очень хорошо.

   – Нецензурную глупую песенку? – Девушка даже рассмеялась, представив, как выдает нечто подобное здесь. – Вы серьезно считаете это пением, мэсса Северия?

   – Конечно, то, что ты пела не песня, но голос у тебя есть, – немного мягче ответила та. – Тебе достаточно отойти в другую комнату, где аппарат подберет под твой голос песню и нужную тональность. – Северия пригладила ее волосы. – Пожалуйста, Тала, одна песня в твоем исполнении может очень хорошо мне помочь.

   Так вот оно что, кретерианка преследует личные цели. Какая же ты, Тала, дура, если поверила, что Северия действительно хочет подружиться с тобой.

   – Прошу, помоги мне, – чуть ли уже не молила кретерианка. – В твоих руках моя карьера. Пожалуйста, Тала!

   – Хорошо, я спою, – вздохнула девушка.

   Глаза Северии зажглись радостью.

   – Отлично. Я не сомневалась в тебе. – Она взяла Талу за руку и повела в другую сторону зала.

   Нырнув в узкий коридор, Северия подвела девушку к двери и распахнула ее. Там находилась комната, оборудованная всякими электронными музыкальными установками и приборами. За длинным столом сидел кретерианец, внимательно уставившись в монитор.

   – Лоуван, поработай с этой джие-осси, - сказала Северия без всякого приветствия, а потом шепнула своей подопечной: – Он настоящий профессионал, он быстро поймет, что тебе нужно.

   Тала подумала, что нужно будет узнать у Ровемана, что значит джие-осси.

   Северия быстро попрощалась с Лоуваном и скрылась. Тот смерил Талу оценивающим взглядом, устало вздохнул, а потом дал ей указание сесть к небольшому аппарату с узким экраном.

   – Смотри четко на красную линию на экране, – пояснил он, – и заставь в своей голове звучать нужной песни. Он сам все запишет.

   Сначала Тала думала, что у нее не получится, но песня сгенерировалась с первого раза. Мелодия легла идеально, аппарат справился со своей задачей лучше любого композитора-человека.

   – Когда твое имя загорится на моем экране, – Лоуван указал на монитор перед собой, – я подам музыку. В это время ты уже будешь стоять на сцене, так что переживать о каких-либо накладках не стоит. Все поняла?

   Тала кивнула, и вышла из комнаты.

   Едва она оказалась в зале, в голову пришла мысль просто сбежать отсюда, но тут же к ней подскочила Северия, словно знала, что Тала может так сделать.

   – Идем, скоро твой выход. – Она схватила девушку за руку, стараясь продвинуться через плотные ряды зрителей.

   В это время на сцене надрывно исполняла свою песню другая певица, судя по внешности, такой же человек, как и Тала.

   – Немного подождет и потом твой выход, – произнесла Северия, остановившись в первом ряду.

   – На самом деле выступать совсем не страшно, – произнес неизвестно откуда взявшийся рядом Сааиб.

   Тала посмотрела на него. Мужчина не отрываясь смотрел на сцену, но глаза его не выражали ни интереса, ни восхищения. Кретерианец просто наблюдал, словно член жюри, которому положено быть равнодушным.

   – Вам приходилось когда-либо выступать? – спросила его Тала. Ей хотелось как-то заткнуть свое волнение, хоть на короткий промежуток времени, и беседа с Сааибом должна была помочь.

   – Я часто выступаю, – взглянул он на нее с легкой улыбкой, – мои речи необходимы на суде. А там всегда очень много зрителей. Я приглашаю тебя, Тала, как-нибудь посмотреть один из процессов, уверен, тебе понравится.

   Девушка невольно вспомнила свой судебный процесс и поняла, что никогда ей не сможет понравиться нечто подобное.

   – Я не любитель светских дебатов, – ответила она.

   – Почему? – удивился Сааиб. – Присутствовать на судебном процессе прямая обязанность каждого жителя К`Остра.

   – Но я не житель К`Остра, я служанка в доме судьи.

   – Ты так мало прожила в доме Ровемана, но сильно переняла его привычки, – Сааиб задумчиво поджал губы. – Я знал, что он влиятельный, но не думал, что настолько. – Глаза кретерианца стали серьезными. – Он плохо обращается с тобой?

   – Нет, что вы, – Тала невольно сделала шаг в сторону, будто кретерианец давил на нее, – мэс Ровеман очень хороший хозяин!

   – Но ты выглядишь запуганной, – заключил тот. – Ты постоянно оглядываешься, тебя все пугает, ты не хочешь быть заметной… Из всего этого я сделал вывод, что Ровеман суров с тобой, а может быть даже жесток. Я могу привлечь его к ответственности, у нас со слугами нельзя обращаться плохо.

   – Нет, мэс Сааиб, совсем нет, – искренне заверила его Тала. – Вы делаете поспешные выводы.

   – Здесь нет мэсов, Тала, – мягко заметил он. – Для тебя я сегодня и всегда просто Сааиб.

   – Простите, но я привыкла чтить правила. Для меня вы мэс, и все кретерианцы здесь тоже.

   Талу объявили, как исполнительницу подарочной песни жене Второго советника, и Северия лично вывела ее на сцену. Ободряюще улыбнувшись, кретерианка поправила ей волосы.

   – Просто пой и ни о чем не думай, – шепнула она, прежде чем сойти со сцены.

   Зазвучала музыка. Тала подняла взор к покрытому позолотой потолку, чтобы не видеть множества устремленных на нее глаз. Сердце билось, как сумасшедшее, от волнения едва ли не темнело в глазах. Девушка была на грани обморока, но сказала себе, что должна собраться и просто спеть. Это всего лишь песня, это ничего не значит. Она больше никогда не увидит никого из присутствующих здесь.

   Тала запела. Эту песню очень любила мама, и они с Элли пели ей на каждый день рождения. В таком красивом и богатом зале пение разлеталось эхом во все стороны, каждое сорвавшееся с губ слово давало Тале уверенность в себе. Она решилась посмотреть на своих зрителей, и встретилась с множеством сиреневых глаз, несколькими карими и голубыми. Все слушали очень внимательно.

   И тут она увидела Ровемана. Он стоял среди гостей и так же, как другие, смотрел на нее. Ее сердце радостно вспорхнуло. Она была так рада его видеть, такое родное лицо среди сотни чужих. Хотелось сбежать со сцены и кинуться в его объятия, прося, нет, умоляя, чтобы он забрал ее отсюда. Но Тала допела песню до конца, не сводя глаз с Ровемана. И когда замолк последний аккорд, ей показалось, что он самый первый захлопал в ладоши. Его губы едва заметно улыбались.

   Тала поклонилась и стала спускаться со сцены. Отовсюду звучали слова одобрения.

   – Миа, Тала, миа! – Северия бросилась обнимать ее. – Я в тебе не сомневалась, но ты превзошла все мои ожидания.

   Тале не нужны были все эти красивые слова, ей хотелось найти Ровемана. Казалось, что даже дышать без него сейчас было тяжело. Окружающая обстановка давила.

   Тале не нужны были все эти красивые слова, ей хотелось найти Ровемана. Казалось, что даже дышать без него сейчас было тяжело. Окружающая обстановка давила.

   – Я хочу выйти на улицу, – пробормотала Тала, высвобождаясь из объятий кретерианки.

   – Сааиб может проводить тебя, – просияла та.

   – Нет, я хочу выйти одна.

   Северия посмотрела на нее с подозрением, но настаивать не стала.

   – Только возвращайся быстрее. С недавнего времени чудовища еара почему-то стали выползать на берег после заката.

   – Как это? – насторожилась Тала. – Раньше не выползали, а сейчас стали?

   – Да, представь себе! – В глаза Северии вспыхнул страх. – Их стихия и дом – еар, они там полноправные владыки. Но уже как недели две ученые заметили, что теперь чудовища выходят на берег. Будто что-то ищут, но, тиол мерихат, только вдоль берега, дальше не ходят. Они могут представлять опасность.

   – Спасибо, что предупредили, мэсса. Я буду осторожна.

   Тала поспешила на поиски Ровемана. Даже слова о чудовищах не могли остановить ее. Девушка проскальзывала между гостями, то и дело благодаря за комплименты, что сыпались на нее со всех сторон. Она добралась до самого выхода из дома, но Ровемана так и не увидела. Неужели он ушел?

   В расстроенных чувствах она вышла на улицу, на открытую террасу, где раскинулось ядовитое еар. Воздух был свеж и прохладен. Морские чудовища, издавая свистящие и рычащие звуки то и дело выныривали на поверхность, показывая свои массивные морды со смертоносными клыками. У кого-то из них было даже несколько голов.

   – Тала! – окликнули ее.

   Она обернулась и увидела Ровемана, он шел к ней. Сердце радостно забилось.

   – Здесь опасно, – сказал он, едва подойдя к ней. – Идем, чудовища могут выползти на берег.

   Ей не хотелось уходить. Вечер был такой прекрасный, что хотелось им наслаждаться вечно.

   – Я думаю, они не едят землян, – рассмеялась девушка, а потом робко попросила: – Пожалуйста, постойте здесь со мной, мэс Ровеман.

   В его глазах промелькнуло удивление.

   – Тебе сказали главное правило любого праздника на Кретере? – спросил он.

   – Вокруг все равны и нет никаких мэсов, – улыбнулась она, повторяя слова Северии.

   Ровеман довольно кивнул.

   – Я никогда не привыкну к такому, – добавила Тала.

   – Иногда полезно жить без правил, – возразил он. – Я же называю тебя просто по имени, теперь и у тебя есть такая возможность.

   Девушка покачала головой.

   – Я всегда соблюдаю правила.

   Ровеман посмотрел ей прямо в глаза. Тала почувствовала, как по телу побежали мурашки. Его взгляд словно нырнул в самую ее душу.

   – Тебе так идет это платье, – тихо проговорил он. – Ты очень красивая, Талавиния.

   Она почувствовала, как краснеет, но решила свести все в шутку. После выступления на сцене, девушка ощущала себя удивительно смелой.

   – Любая служанка будет выглядеть госпожой, если ее приодеть так, как сейчас меня.

   Ровеман кончиками пальцев подцепил прядь ее волос. Локон скользнул в его ладонь.

   – Как тебе у Северии? – спросил он немного охрипшим голосом, рассматривая золотистую прядь волос с таким вниманием, словно видел впервые.

   – Приемлемо, но не так, как дома, – ответила она, стараясь дышать глубже, чтобы успокоить быстро бьющееся сердце.

   – Северия не напрягает работой?

   Ровеман был слишком близко.

   – Нет, она больше занимается моими развлечениями.

   Ей хотелось признаться, что она хочет домой. Чтобы он забрал ее и больше никогда не отдавал никому.

   – Ты хорошо пела. Это была идея Северии, верно?

   – Да, – ответила Тала, – и я узнала, что буду петь, только здесь. Я ее джие-осси.

   Ровеман усмехнулся.

   – Ты знаешь, что это значит? – спросил он.

   – Нет. И от этого мне не по себе. Кретерианский язык пока никак у меня не усваивается, хотя, я его почти и не слышу в обычной жизни.

   – Все поправимо, Тала, – ободряюще проговорил мужчина. – А джие-осси – это «милая девочка», «милашка».

   – Джие-осси, – повторила Тала и рассмеялась.

   – Прогуляемся немного? – предложил Ровеман. – Раз ты не боишься чудовищ еара.

   – А вы их тоже не боитесь, мэс?

   Он укоризненно посмотрел на нее.

   – Ровеман, Тала. Хотя бы на один вечер я хочу побыть для тебя просто Ровеманом.

   Ее дыхание участилось. «Побыть для тебя…» «Для тебя…» Неожиданно, кретерианец взял ее за руки и притянул ближе к себе, его лицо склонилось к ней.

   – Назови меня по имени, Тала, – прошептал он.

   Глаза его горели таким ярким сиреневым цветом. Тале сделалось нестерпимо жалко, дыхание сбилось. Он смотрел то ей в глаза, то на ее губы.

   – Ровеман, – тихо произнесла девушка, уверенная, что в следующее мгновение кретерианец ее поцелует.

   – Талавиния, – в тон ей проговорил он. Его губы были в паре сантиметров от ее губ.

   Грозный рык чудовищ еара заставил обоих вздрогнуть и словно пробудиться от сладкого наваждения.

   – Знают, когда появиться, – усмехнулся Ровеман. – Ты испугалась?

   – Нет, просто не ожидала.

   Кретерианец обнял Талу за плечи, будто старался защитить.

   – Я вырос, наблюдая за чудовищами, – вдруг проговорил он, – привык к ним и страха у меня нет. Уверен, что если их не трогать, то они не тронут и нас.

   Он посмотрел на Талу и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ. Ровеман взял Талу за руку и повел с терассы вниз. Они пошли вдоль берега неспешным, прогулочным шагом. Внутри у Талы все ликовало от счастья.

    – У меня есть для тебя новости, – сказал он. – Я узнал один способ, который поможет вывезти твою сестру на Кретер.

   – Правда? – не скрывая восторга спросила девушка.

   – Мне, конечно, еще нужно проверить эту информацию, – продолжил кретеранец, – но уверен, что источник, который предложил мне решение, надежный. Все получится.

   – Но как, как вы хотите вывезти Элли? – голос Талы дрожал от волнения. Она была готова броситься спасать сестру прямо сейчас, вместе с Ровеманом.

   Ответить он не успел.

   – Тала! – окликнул ее кто-то, и им пришлось остановиться.

   Обернувшись, девушка увидела Сааиба, спешащего к ним. Девушка поняла, что продолжать разговор при нем не получится, и разозлилась на брата Северии, который появился так не вовремя.

   – Привет, Ров! – непринужденно бросил Сааиб.

   – Тебя тоже пригласили? – насмешливо осведомился судья.

   Тала удивленно посмотрела на своего хозяина. Ровеман выглядел недовольным, и она не могла понять почему.

   – А меня должны были не пригласить? – ответил вопросом на вопрос Сааиб, а потом обратился к Тале: – Северия ждет тебя. Она говорит, вам пора домой.

   – Северия могла бы и сама разыскать Талу, а не давать указания братцу, – саркастически кинул Ровеман.

   – Сестра устала и попросила меня, – не обращая внимания на тон судьи ответил Сааиб.

   – Иди, Тала, – вздохнул Ровеман, отпуская ее руку. – Буду ждать тебя дома, когда закончится твое время пребывания в доме Северии.

   Кинув на Сааиба мрачный взгляд, судья пошел дальше по берегу. Тале хотелось побежать за ним, сказать, что она больше не хочет быть у Северии, но она понимала, как глупо будет выглядеть.

   В сопровождении Сааиба, землянка вернулась к своей временной хозяйке, думая лишь о том, какой план придумал Ровеман, чтобы спасти Элли.

   Пока аэркрафт неспешно двигался по улице, Северия и Тала не обмолвились и парой фраз. Землянка видела, что ее временная хозяйка очень довольна прошедшим вечером, но сама девушка испытывала только жуткую усталость. Быть среди такого количества народа психологически тяжело. Хоть Тала и могла иногда выкидывать какие-нибудь номера, но это было что-то мелкое, робкое. Она всегда считала себя боязливой, пока не попала на Кретер. Здесь с ней творилось что-то непонятное, она менялась совсем в другую сторону, и эти изменения пугали ее. Возможно, она почувствовала свободу, возможно, здесь ей стало спокойно. А, может быть, Тала так верила Ровеману, потому что он спасет Элли, и с этой верой обретала внутреннюю силу.

   Мысли о сестре не отпускали Талу до глубокой ночи. Она приняла решение. Лежа в кровати, девушка долго смотрела на свой браслет, раздумывая, правильно ли она поступает или нет. Но время неумолимо шло вперед, ожидание было не в ее пользу.

   Тала нажала на браслете кнопку и произнесла:

   – Мэс Ровеман, я хочу домой. Заберите меня отсюда.

ГЛАВА 9.

Ей снился Ровеман. Его жаждущие руки, блуждающие по ее обнаженному телу, такому горячему от нахлынувшего желания. Они оба были без одежды, ощущая друг друга каждой клеточкой кожи, наполняя друг друга страстным жаром необузданного желания. Ровеман целовал ее. Неистово сминая губы, прикусывая их и посасывая. Тала стонала, теснее прижимаясь к мужчине, к своему мужчине. Его руки скользнули по внутренней стороне ее бедер, и девушка подалась навстречу наглым, но уверенным пальцам. Желание достигло апогея. Губы Ровемана жадно прошлись по ее шее. Тала прижала его голову, отдаваясь страсти, готовая принять его сейчас, именно в эту минуту. Ровеман…

   Тала проснулась так резко, что даже не поняла, как это произошло. Она шумно дышала, лоб покрылся испариной, а внизу живота ощущался тянущий дискомфорт. Девушка была одна в комнате дома Северии. И никакого Ровемана рядом не наблюдалось. Закрыв руками лицо, Тала застонала. Ну почему все это было лишь сном! Она никогда не испытывала ничего подобного ранее, знала какие-то вещи о близости мужчины и женщины от других служанок в доме Токов, но сама ни разу не занималась сексом с мужчиной. Этот сон словно доказывал обратное. И самое пугающее – Тале понравилось то, что Ровеман делала с ней во сне.

   Заставив себя подняться, Тала постаралась скорее отогнать ночные видения. Ровеман наверняка уже прочитал ее сообщение, он скоро приедет. Нужно выкинуть все лишнее из головы, и как можно скорее.

   Но Ровеман не приехал. Тала ждала его весь день, на автомате выполняя домашнюю работу, но он так и не появился. Северия занималась своими делами, не обращая на девушку никакого внимания. К вечеру Тала даже стала думать, что была нужна кретерианке только для вчерашнего праздника. Он прошел, и Северия потеряла к ней интерес. Ну и ладно, это совсем не расстраивало. Но почему не приехал Ровеман?

   Ночью Тала почти не спала. Сначала она думала, почему Ровеман так поступил с ней, а потом боялась повторения сновидения. Девушка боролась со сном, как могла, но в итоге ее сморило. Тале виделись кошмары, где чудовища еара выползают из глубин и нападают на жителей К`Остра. Она бежит, бежит, но и ее настигают челюсти монстра. В ужасе Тала просыпалась, долго лежала, уставившись в потолок, потом снова засыпала, но уже поверхностным, тревожным сном.

   На второй день Ровеман тоже не появился и она совсем сникла. Тала поймала себя на мысли, что если раньше искала оправдания его поступкам, то сейчас смотрит правде в глаза. Она была очарована им, его желанием помочь Элли… Ровеман в один миг стал героем, предложив спасти ее сестру, но это были всего лишь слова, сейчас Тала это понимала. Никакой он не герой. Она придумала себе желанный образ. И больше ничего.

   На третий день он тоже не пришел. Ровеман отказался от нее. Все мечты рухнули окончательно и, стараясь не показывать своего отчаяния, Тала дала себе слово, что сама найдет решение, как спасти Элли. В конечном счете, она может поговорить об этом с Северией, возможно, кретерианка сможет ей что-то посоветовать. Девушка была разбита.

   – Тала, могу я у тебя кое-что спросить? – отвлекла ее от мыслей мэсса. Тала подавала ей обед, натянув вежливую улыбку, чтобы та не заподозрила, в каком состоянии ее служанка.

   – Да, конечно, мэсса.

   – Меня кое-что волнует, – издалека начала та. – Ровеман ответил уклончиво, и вот я решила, что ты сама о себе сможешь рассказать правдивее. Что случилось с твоей семьей?

   Тала замерла, но это лишь на короткий миг. Она быстро взяла себя в руки, не желая показывать своего удивления.

   – Ровеман сказал, что твою семью казнили, а тебе удалось чудом спастись, – продолжала Северия.

   Значит, про Элли он не рассказал. Либо она спрашивала, когда Ровеман сам не знал, что у Талы есть сестра. А, может, Северия нарочно не упоминает об Элли, хочет проверить правдивость своей временной служанки.

   – Мэс сказал правду, – коротко ответила Тала. Ей не хотелось больше ничего пояснять.

   – За что их казнили?

   – Мой отец был генетик. Наверное, сделал что-то, что не понравилось правительству, – пожала плечами девушка. Ей понравилась версия Ровемана, поэтому сейчас девушка взяла ее за основу.

   – Генетик? – удивленно округлила глаза Северия. – Тала, да тебя мне сама судьба послала!

   Она хлопнула в ладоши и рассмеялась.

   – У меня висит одно дело, – поспешно начала объяснять кретерианка, вскакивая на ноги и расхаживая по столовой. – Дело сложное, мы с Ровеманом никак не может прийти к решению, когда же назначать дату заседания. С моей стороны много доводов для обвинения, но Ровеман настаивает, чтобы кто-то был и со стороны защиты. – Северия повернулась к Тале и внимательно посмотрела на нее. – Я думаю, что эту роль я отведу тебе.

   – Нет, мэсса, нет, – испуганно отозвалась та, даже не пытаясь обдумать предложение. – Я уже пережила одно судебное дело, больше не хочу.

   – Ну, Тала, в тот раз судили тебя. Понятно, насколько это неприятно. Сейчас ты пойдешь как свидетель со стороны защиты.

   – Неприятно? – Тала даже вытянулась в струну. – Это было ужасно, это был самый кошмарный кошмар наяву! Когда ты не виновен, а тебя судят… никто не хочет слушать тебя… все только обвиняют…

   Северия взяла ее за плечи, заставляя посмотреть на нее, и понимающе улыбнулась.

   – Вот именно, Тала. Ты знаешь, что это такое. Ты можешь помочь правосудию честно взглянуть на ситуацию.

   – Я не смогу, – тихо проговорила девушка.

   – Глупости, – отмахнулась Северия и решила все объяснить: - Ты сказала, что твой отец был генетиком. Дело заключается как раз в том, что земная женщина родила от своего мужа, кретерианца, ребенка с карими глазами. Он считает, что этот ребенок не его.

   – А чей же? – удивилась Тала. Она даже не сразу поняла, в чем заключалась проблема.

   – Джие-осси, на Кретере дети рождаются исключительно с сиреневым цветом глаз.

   Северия смотрела на нее, как на дурочку.

   – Ну, тогда… он прав? – спросила Тала.

   – Да.

   Тупик.

   – Если муж этой женщины прав, зачем тогда я нужна? – задала логичный вопрос она.

   – Мы не можем назначить заседание, пока нет никого на стороне защиты. Таковы правила и мы должны их соблюдать. Можно было бы, конечно, попытаться подать прошение и провести дело без стороны защиты, но Ровеман никак не соглашается. Уперся провести заседание как надо.

   Все оказалось просто, Тала нужна для массовки, так сказать. Женщину осудят, поставят галочку в деле – все по правилам.

   – Ты дочь генетика, – пояснила Северия, – ты скажешь несколько слов, которые примут, как веские аргументы, но их будет маловато, конечно, чтобы ее оправдать. Зато мы сможем соблюсти все правила судебного заседания.

   Тала представила, как выходит к столу судьи и начинает выступать с защитной речью. К горлу подступила тошнота. Почему нельзя просто написать свою позицию и передать судье. Оказывается, петь на сцене не такое уж страшное испытание, есть вещи тяжелее.

   – Я дам тебе почитать материалы дела, – продолжала Северия. – Как ознакомишься, можешь набросать речь. А мы с Ровеманом назначим день заседания.

   – Я не уверена, что смогу, – снова попыталась возразить Тала.

   Северия выглядела недовольной. Тала уже поняла, что если с кретерианкой не соглашаются, это начинает ее злить. Она привыкла получать все и сразу.

   – Вот знаешь, что меня в тебе раздражает? – заговорила та. – Ты постоянно сомневаешься, боишься, словно затравленный зверь, а в самые неподходящие моменты в тебе просыпается какая-то истерическая смелость. Это глупо, Тала, правда! Я предлагаю тебе очень выгодное дело, очень интересное дело. Да и как думаешь, этой женщине, его жене, нравится сейчас каждый день просыпаться с мыслью, придут ли за ней или нет? Она живет в предсудебном доме, ей нельзя выходить, и в таких условиях она находится уже пятый месяц! Ты должна согласиться хотя бы из жалости к ней.

   – Но разве я могу выступать в суде чьим-либо защитником, если не имею к таким делам никакого отношения? – спросила Тала. – У меня нет образования, нет опыта даже помощника защитника или еще кого-то.

   – Это не страшно. На Кретере любой житель может заявиться со стороны защиты, и его мнение будет принято судом со всем уважением и в полной мере. У всех есть право голоса.

   – Даже не смотря на то, что я землянка?

   – Да, ты вправе быть защитником на Кретере, даже если ты землянка.

   Тала задумалась. Что она теряет? Ничего. Выступать в суде ужасно страшно, от одной мысли ее уже бросает в дрожь, но зато как удивиться Ровеман, увидев ее в качестве защитника. В голове созревал коварный план.

   – Только, Тала, Ровеман не должен об этом знать, – доверительно проговорила мэсса. – Он любит во все вмешиваться. Узнает, что я уговорила тебя участвовать в судебном заседании, будет на тебя давить, отговаривать, писать на меня жалобы… В общем, скроем это до нужного времени, ладно?

   – Хорошо.

   – Прекрасно! – хлопнула в ладоши Северия, – Могу дать тебе в помощь Сааиба, он не дознаватель по этому делу, но поможет тебе подготовиться.

   Да пусть хоть все кретерианцы помогают ей, главное, это увидеть лицо Ровемана, когда она выйдет к его столу, чтобы сказать речь в защиту. Эти мысли придали Тале уверенности.

   – Когда нужно приступать к подготовке? – спросила она.

   – Да хоть прямо сейчас.

   Северия, не скрывая своей радости, дала ей электронный архив и, сославшись на свои дела в суде, вышла из дома. В спокойной обстановке девушка приступила к изучению материалов дела.

   Здесь были фотографии обоих супругов, их показания, полные биографии и даже фото малыша. У него действительно были карие глаза, бархатистые и лучистые. Тала невольно залюбовалась малышом. Он ей так понравился, что она заволновалась, какое наказание ждет его мать, если ее признают виновной? У Северии это она спросить забыла, придется уточнять позже, когда вернется.

   Почти сразу Тала поняла, что необходимо изучить хоть маленький процент материала по генетике, чтобы более полно представить картину происходящего. Как жаль, что ее отец мертв, он бы помог ей, объяснил бы все. Но с другой стороны, будь он жив, Тала никогда бы не оказалась в таком плачевном положении, никогда бы не попала на Кретер.

   Вечером вернулась Северия, но не одна, а вместе с Сааибом.

   – Предлагаю обсудить все за ужином, – весело произнесла мэсса. – Я быстренько переоденусь и спущусь.

   С загадочной улыбкой на губах, кретерианка удалилась к себе.

   – Тебе очень идет этот цвет, Тала, – сказал Сааиб, едва его сестра ушла.

   Землянка оглядела свое скромное платье бледно-желтого цвета, со свободной струящейся юбкой до колена. Девушка решила сшить его сегодня утром, понимая, что устала от ярких цветов и глубоких вырезов. Она любила удобные вещи.

   – Спасибо, – улыбнулась Тала.

   Наверное, она начинает привыкать к комплиментам, если уже не так смущается.

   – Присядьте, мэс Сааиб, – сказала она, – я подам ужин.

   – Тала, – он шуточно погрозил ей пальцем, – я же тебе сказал, никаких мэсов в мою сторону. Не люблю я этого. – Он подошел к ней. – Давай-ка я тебе лучше помогу.

   Тала хотела сказать, что сделает все сама и помощь ей не требуется, но Сааиб уже взял из ее рук салатник и поставил на стол. Ладно, если ему так хочется, то он может и помочь.

   – Как тебе понравился праздник в доме Второго советника? – спросил он, разрезая мясо на тонкие куски.

   – Все было очень хорошо, – ответила она, – только я не привыкла посещать подобные мероприятия.

   – А куда ты любишь ходить?

   Вопрос поставил ее в тупик. На Земле она ходила только к Элли, а здесь была лишь раз в торговом центре.

   – Все мои дни проходят в работе, – коротко ответила Тала,

   – Это не порядок, – покачал головой Сааиб, – у нас красивые парки.

   Тала попыталась представить голографический парк, который показался бы ей красивым, но так и не смогла. Учитывая, что на Кретере не было такой живописной природы, как на Земле, вряд ли ей что-то понравится. Элементы, воспроизводимые программой, не таили в себе никакой душевности, а те деревья и кусты, что иногда встречались на улицах, выглядели слишком печально. Миром правили запахи, а их на Кретере не было.

   – Когда у тебя будет выходной, мы обязательно сходим в один из парков, – пообещал Сааиб.

   Тала лишь улыбнулась в ответ.

   – Я рад, что ты решила выступить в суде, – снова произнес он, выставляя мясо на стол. – Это дело с кареглазым ребенком многих повергло в шок.

   – Таких детей раньше не рождалось? – поинтересовалась Тала. Она считала, что кретерианцы на самом деле выдумывают проблему из ничего, девушка была уверена, что все это можно легко объяснить генетикой, только нужно знать как.

   – Не знаю. На Кретере не так уж много у кого жены или мужья с Земли. Ты мне скажи, какая помощь от меня требуется, я во всем тебе помогу.

   – На самом деле я даже не знаю, с чего начать, – Тала расставила бокалы и разложила столовые приборы. – Я прочитала дело, но там всего так много и ни одного генетического заключения. Или хотя бы мнения генетиков.

   – У нас таковых нет, – ответил Сааиб. – Единственный известный генетик, который мог бы помочь, живет на планете Лиос, это рядом с Пандорой. Но он давно уже не консультирует и не работает с нами, стал отшельником.

   – Почему?

   – Наверное уже стар.

   – А последователи или его ученики? – Тала искренне заинтересовалась. – Кто-то же должен быть?

   – Я не знаю, но могу узнать.

   – Если не сложно, – улыбнулась она.

   Стол был накрыт, а Северия все не появлялась. Это было подозрительно, ведь кретерианка все старалась делать быстро, не тратить зря время.

   – Северия сказала, что твой отец был генетиком, – заметил Сааид. – Зачем тебе мнение другого?

   – Моего отца казнили, когда я была еще маленькой, так что он не успел передать мне никаких знаний, – пояснила он.

   – Мне очень жаль, – он взял ее за руку и крепко сжал. В глазах мужчины таилась печаль.

   – К сожалению, это жизнь, – сказала Тала, чувствуя неловкость. Прикосновение Сааиба было приятным, но каким-то неправильным.

   Где же Северия? Неужели можно так долго одеваться?

   – Извините меня, мэс, я удалюсь за мэссой Северией, – она мягко высвободила свою руку из его рук.

   – Эх, Тала, ты так и держишь дистанцию, – с грустью проговорил он ей вслед.

   Она поднялась в комнату Северии, но не нашла хозяйку там. Удивившись, Тала спустилась вниз, постояла несколько минут, раздумывая, куда могла уйти кретерианка, и решила посмотреть в гостиной. Мэсса действительно была там. Сидела на тахте и никуда не торопилась, с улыбкой разглядывая что-то в планшете.

   – Ой, Тала, – спохватилась она, быстро поднимаясь на ноги, – у меня тут дела кое-какие были, вспомнила вот, и решила сделать… – тараторила Северия, стараясь выглядеть непринужденной.