Куплю жену. Дорого. Ольга Романовская

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ГЛАВА 36
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Найти себе жену, чтобы получить вожделенный пост? Какая малость! Только не для Ивара сир Лира, прозванного Черным вдовцом. Похоронив очередную невесту, он решает… купить себе жену. Критерии неважны, главное, чтобы дожила до свадьбы. По иронии судьбы на другом конце королевства Августе Дзирт как раз очень нужны деньги. Ради них она готова не только связать свою жизнь с Иваром, но и пойти гораздо дальше…

ГЛАВА 1

Наверное, не существовало другого человека в Должере, которому было столь тяжело сочетаться браком. Ивар сир Лир, граф Монтезе пробовал целых пять раз и всякий раз безрезультатно. В итоге он отчаялся, хотя еще молодой голубоглазый брюнет, наследник древнейшего магического рода пользовался успехом у женщин.

   Погода выдалась на редкость подходящей: с утра лил дождь, перемежавшийся со снегом. Могильщики, проклиная переменчивость весенней погоды, с вечера трудились над тем, чтобы обеспечить Эжени сир Ниер достойное последнее пристанище. Она была несказанно хороша в гробу: белоснежная кожа, длинные темные ресницы, волнистые волосы. Куколка, а не человек. Однако Ивару лучше, нежели кому-либо еще, было известно: она мертва. Его стараниями, хотя, свидетели Темные боги, он не желал зла юной дочери барона Планка. Несчастная всего лишь стала его невестой.

   Траурная процессия медленно приближалась к конечной точке — фамильной усыпальнице Планков. Замершему наверху холма всаднику не требовалось видеть лиц, чтобы разобрать, кто есть кто. Впереди, конечно, раздавленные горем родители, следом брат Эжени. Бастиан поклялся убить его, но Ивар не явился на похороны по другой причине. Его снедало чувство вины. Он знал об участи предыдущих девушек, но все равно сделал предложение Эжени. И она согласилась, хотя родители настоятельно советовали отказаться. И чем ей отплатил Ивар?

   — За два месяца до свадьбы! — Он на мгновение закрыл лицо руками, пряча гримасу боли, хотя абсолютно никто, за это Ивар мог поручиться, его не видел. — Еще быстрее, чем прежде!

   Сделав пару глубоких вздохов, граф заставил себя наблюдать за тем, как гроб сгружают с траурной повозки и на плечах вносят в склеп.

   Он трус. Плевать на Бастиана, Ивар обязан был быть там, но как смотреть на мертвую Эжени?

   Пальцы сжали букет из белоснежных лилий. Когда все уйдут, Ивар положит их на могилу.

   Чары надежно уберегали цветы от губительного прикосновения ветра, а вот себя граф не жалел. Наоборот, он специально подставлял лицо под хлесткие удары, раз за разом бросал вызов стихии, не желая покидать продуваемого всеми ветрами места.

   Похороны длились долго. День успел смениться сумерками, когда старинное кладбище наконец опустело. Стряхнув с тела оцепенение, Ивар спустился с холма и, привязав продрогшего коня к первому подходящему деревцу, тронулся в скорбный путь. Граф пожалел, что его самого не брал холод. Наверное, если бы он мог умереть от воспаления легких... Ивар тут же отогнал позорные мысли и прибавил шагу. Пальцы сжались в кулаки, сминая нежные стебли. Он первым осудил бы себя, вздумай искать смерти до срока. Эжени — всего лишь очередная страница в его жизни. Ивар извлек урок и больше не повторит ошибок.

   Свежее мраморное надгробие украшало целое море цветов. Ивар с трудом нашел, куда положить свой букет. Расправив ленты на траурном венке, он постоял немного, склонив голову, и быстрым шагом, не оглядываясь, покинул склеп.

   — Что, вурдалак, еще одну загубил?

   Злые слова отравленным ножом вошли в сердце.

   Ивар обернулся и увидел одетую с головы до ног в черное женщину. Даже сквозь скрывавшую лицо плотную вуаль он ощущал исходившую от нее ненависть. Если бы могла, женщина задушила его.

   Граф промолчал и отвернулся.

   Не стоило приезжать сюда, приходить на могилу. Ивар рисковал вызвать неудовольствие короля, но все равно проводил Эжене. Какова же будет плата?

   — Что молчишь? — не унималась женщина.

   Она смело шагнула вперед и ухватила его за край плаща.

   — Думал, никто не узнает, если вырядишься простолюдином?

   Женщина хрипло рассмеялась и порадовалась, что вуаль спрятала перекосившую рот скорбную гримасу. Ивар сир Лир не увидит ее сломленной, наоборот, это она сделает все, чтобы заставить его страдать.

   — Мне очень жаль!

   Избитая, жестокая фраза, но что еще он мог ответить?

   — Жаль? Тебе — жаль?

   Костяшки пальцев женщины побелели, но вовсе не от холода.

   — Душегуб, ты отправил на тот свет пятерых! — Она почти кричала, намертво вцепившись в плащ Ивара. — Эжени сир Ниер было семнадцать. Всего семнадцать, слышишь?!

   Ивар скорбно покачал головой. Он понимал ее ярость, но ничего не мог изменить.

   — Не впутывайте Бастиана, — уставшим голосом попросил Ивар. — Не хочу убивать и его.

   Это не было пустым бахвальством. Пожелай Бастиан бросить ему вызов, проиграл бы. Даже если бы Ивар дрался вполсилы, разница в мощи дара все равно сказалась бы. Бастиан совсем юноша, не закончил курса обучения, он заведомо обречен.

   — Он сам решит, я ему не указ.

   Немного успокоившись, женщина отпустила плащ Ивара и покосилась на вход в усыпальницу:

   — Который из букетов твой? Его нужно выбросить.

   Графу словно дали пощечину. Собеседница именно этого добивалась: не в силах причинить боль физически, старалась уничтожить морально. Только вот тетушка Эжени перешла границы дозволенного.

   Она стойко выдержала его взгляд. На долю Марджери сир Ниер выпало слишком много испытаний, чтобы испугаться даже наследника рода Лиров.

   — Я все равно их найду и выкину, — упрямо повторила она. — А ты не смей здесь больше появляться! Чтобы духу твоего рядом с Эжени не было!

   Ивар ушел, не прощаясь.

   Комья влажной земли летели из-под сапог, противно чавкала напитанная ледяной влагой почва. Ивар с силой впечатывал в нее каждый шаг, словно стремился растоптать свою злость и боль. Он уже знал, чем займется, когда вернется. Никакого дворца — Ивар выйдет на задний двор и станет метать ножи, долго, пока не устанет. Раз за разом вонзать их в мишень. И один точно достанется мысленному образу Марджери. Сделать его виноватым!.. Ей, потомственной ведьме, лучше других известно, Ивар бессилен против злого рока.

   Боковая калитка жалобно заскрипела, снесенная порывом ветра.

   Ивар больше не таился, не скрывал своей силы. Пусть все видят и боятся. Даже Бастиан не посмеет пикнуть ему в лицо.

   Тьма в крови стремительно густела, готовая обернуться самым настоящим смерчем. К счастью, Ивар сумел вовремя подавить ее и только сейчас заметил собственного коня. Граф нахмурился. Он точно помнил, что оставил его в другом месте.

   — Это я отвязал коня, сир. Нашел и посчитал нужным привести, чтобы вы не тратили времени зря.

   Ивар горько усмехнулся. Королевские фамильяры и не на такое способны! От них невозможно спрятаться, бесполезно маскироваться: они считывали человека по ауре. Сегодня его величество выбрал в качестве посланника горгулью. Вот она, сидит на ограде, сверкает алыми глазами. Как только лошадь ее к себе подпустила? Не иначе, фамильяр принял человеческий облик. При желании они это тоже умели.

   — Давай сюда! — Ивар устало протянул руку, готовый забрать очередной совершенно секретный пакет.

   — Вас просят явиться во дворец, — покачала головой горгулья. — Немедленно.

   Граф скептически хмыкнул. Немедленно! Горгулья наверняка приврала. Если бы в Должере случилось что-то важное, требовавшее безотлагательного вмешательства, Ивара давно бы завалили весточками.

   — Хорошо, ты передала, свободна! — отмахнулся он от назойливого фамильяра и, помедлив, предупредил: — Лошадь мою больше не трогай!

   Вместо ответа горгулья взмахнула каменными крыльями и, сетуя на грубость магов и жуткую погоду, растворилась в воздухе, словно в тумане.

   Ивар некоторое время задумчиво постоял у калитки. После поставил ногу в стремя, не став смахивать с седла нападавший снег.

   Взгляд выцепил за деревьями и почерневшими от времени надгробиями Марджери. Проклятая ведьма следила за ним! Сложив ладони, Ивар нашептал слова заклинания и выпустил его в стылый воздух. Ну вот, кончено.

   Не стоило делать Эжени предложения. Зато свету она запомнилась мученицей, не превратилась в очередную матрону, окруженную детьми и любовниками. Может, о ней даже напишут роман. Ивару непременно отведут роль злодея, но он привык. Пять мертвых женщин за плечами притупили некоторые чувства.

   Бросив короткий взгляд через плечо, Ивар убедился, поземка чар сделала его невидимым даже для ведьмы. Как же сейчас ему хотелось остаться одному! Побродить по окрестностям кладбища, полюбоваться старым замком Ниеров, а после, словно простолюдину, завершить день в прокуренной таверне у реки. Однако Ивар поборол соблазн и, коснувшись медальона на шее, открыл портал в столицу.

   Какой разительный контраст — яркое солнце вместо стылого влажного воздуха! Здесь вовсю хозяйничала весна. Она играла бликами в стеклах, выгоняла бродячих кошек погреться на крылечке.

   Ивар мог бы сразу перенестись во дворец, но он дал себе немного времени подготовиться. Граф Монтезе не просто титул — это определенный образ, обязанности. У Ивара хватало врагов, он не даст им ни единого шанса преуспеть. Опять же лошадь застоялась, продрогла, ей не помешает немного движения.

   — Откуда вы, сир? — укоризненно покачал головой конюх, принимая нового постояльца. — Словно с того света явились!

   Ивар метнул на него гневный взгляд, понуждая замолчать. Хотя бедолага был недалек от истины, граф действительно недавно смотрел в глаза смерти. Но слугам полагалось работать, а не молоть языком. Зато отмолчаться на вопрос короля не получится. Ивар подозревал, монарха заинтересует подозрительная отлучка.

   Его величество принял графа не в кабинете, а в личной камерной гостиной. Уже интересно — рабочие вопросы не решались за чашкой чая. Когда Ивар вошел, король стоял к нему спиной и серьезным, не вязавшимся с его ребяческим занятием видом рисовал дыханием кружки на стекле.

   — Садись! — Обернувшись, Трезор сир Валлен кивнул на диван возле сервированного для чая круглого наборного столика. — Мне доложили, ты ездил…

   Он не договорил и нахмурился. Граф стойко выдержал осуждающий взгляд, опустился на предложенное место и, нарушив правила этикета, потянулся за сахарницей. Маленькая слабость — он не признавал горького вкуса даже в зельях. Что до этикета, то Лиры почти не уступали правящему роду Валленов и при удачном стечении обстоятельств могли бы соперничать с ними за власть.

   — Зачем? — отчаявшись услышать оправдания, напустился на подданного Трезор.

   Ивар наблюдал за этим высоким нервным мужчиной, казалось, навсегда застывшим на рубеже тридцатилетнего возраста, и пытался понять, почему король уделил столько внимания, казалось бы, пустяшному событию. Люди умирали каждый день, некроманту ли этого не знать?

   — Вы позвали меня только для обсуждения чужих похорон? — Ивар удивленно поднял брови и размешал сахар.

   Пожалуй, чай — это хорошо, особенно после многочасового стояния под мартовским мокрым снегом.

   Перед тем, как сделать глоток, Ивар привычно незаметно коснулся напитка кольцом. Не потемнело — яда нет. Трезору незачем его убивать, но предосторожность лишней не бывает.

   — Разумеется, нет! — излишне резко ответил король.

   Глаза его на мгновения сверкнули, выдавая темную суть. Точно такая же дарила силу роду Лиров.

   — Мне просто не нравится твое поведение, — сделав глубокий вздох, уже спокойно продолжил он. — Не стоит зря плодить слухи.

   — Я не оскорбил памяти Эжени сир Ниер покаянием над гробом. Ее родители считают, будто меня там вовсе не было, — с легким раздражением отчитался Ивар.

   Едва заметная одобрительная улыбка тронула губы короля. Раз так, ничего страшного, главное, обойтись без скандала.

   — Тебе нужно тщательно следить за репутацией, особенно сейчас.

   Трезор занял место подле Ивара. По щелчку пальцев один из фамильяров налил ему чая и поспешил исчезнуть.

   — С чего вдруг? — удивился Ивар.

   — С того, — загадочно улыбнулся король, — что у меня на тебя большие планы. Довольно отсиживаться в тени, пора выходить вперед. Собственно, об этом я и собирался поговорить. Я планирую сделать тебя министром.

   Он замолчал и выжидающе уставился на собеседника. И вновь Трезор остался доволен — чашка в руках Ивара дрогнула. О, монарх прекрасно знал, о чем мечтал граф, но существовало еще одно маленькое условие, которое он пока не озвучил.

   — Пора, мой друг! — Трезор по-дружески похлопал Ивара по плечу. — Место Шакира пустует, и я, наконец, нашел ему достойную замену. Не мне тебе объяснять, как важно окружить себя верными и одновременно опытными людьми.

   Выдержка изменила графу. Он порывисто поднялся и поклонился.

   — Благодарю за оказанную честь!

   Услышав о министерском портфеле, Ивар и представить себе не мог, что Трезор намеревался доверить ему ключевой пост. Отвечать за всю внешнюю политику! Выше взлететь практически невозможно, разве только породниться с королевским домом.

   — Подожди с благодарностями! — Монарх чуть ли не силой усадил его обратно, заставил глотнуть чая. — Да и никакой моей заслуги тут нет, только твоя. Правда, — помрачнев, Трезор забарабанил пальцами по обивке дивана, — существует одно крохотное условие… Я искренне надеялся, у тебя все образуется с Эжени…

   — Причем тут она? — сразу напрягся, выпустил колючки Ивар.

   Былая радость померкла, сменившись напряжением. Ну, конечно, не все так просто, всегда существовал подвох.

   — Тебе нужно жениться, — решительно заявил король. — Возражения не принимаются, нашу страну может представлять только семейный человек.

   Ивар холодно оборонил:

   — Это невозможно. Вы лично присутствовали при вскрытии моей…

   Он сделал короткий вздох и продолжил:

   — Моей жены. Смерть от естественных причин. То же со всеми остальными. Все они умирали, когда становились или готовились стать графиней Монтезе. Все, я дал зарок, ваше величество, после Эжени никаких невест!

   — Даже если на кону пост министра? — прищурился Трезор.

   — Даже, — кивнул Ивар. — Я пытался пять раз и не желаю хоронить шестую девушку.

   — Подумай! — настаивал монарх. — Игра стоит свеч! Главное, чтобы ты был женат на момент вступления в должность, а там… После вручения верительных грамот графиня может удалиться в фамильный замок и вести жизнь затворницы.

   Ивар покачал головой и попытался донести до короля простую истину:

   — Я не убийца.

   — Тебя никто и не обвинял.

   Ивару хотелось рассмеяться ему в лицо. Не обвинял! Не далее, как пару часов назад Марджери сир Ниер, обличала его в смерти племянницы. После случившегося матери и вовсе начнут в ужасе прятать в башнях своих дочерей. В случае с Эжени помогло упорство влюбленной девушки и щедрые дары, которыми Ивар купил барона, но это был его последний шанс.

   — Ни одно порядочное семейство не согласится со мной породниться.

   — Вздор! — отмахнулся от его аргументов Трезор. — Надо настойчивее просить и не верить в мистическую чушь. Эжени сир Ниер отличалась слабым здоровьем, ее сгубила чахотка. Родителям следовало не скупиться на дрова и теплее одевать дочь.

   — Словом, — он отставил нетронутую чашку с чаем и поднялся; Ивару пришлось последовать его примеру, — условия я озвучил. Нет жены — нет министерского портфеля. Но чтобы облегчить тебе задачу и отвлечь от глупых мыслей о роке, я хочу назначить тебя на временную должность. Ты ведь в курсе донесений из Университета высшей магии?

   Граф кивнул.

   — Так вот, я хочу, чтобы ты со всем этим разобрался. Мне не нужны проблемы в сердце королевства. А чтобы никто ничего не заподозрил, станешь замещать ректора, пока не выберут нового.

   — Пока вы не назначите, — с понимающей ухмылкой поправил его Ивар.

   Выборы — фикция, все решал король.

   — Не придирайся к словам! — поморщился Трезор. — Лучше действуй. Заодно жену себе подыщи. Среди студенток полно симпатичных, согласных хотя бы на ночь прыгнуть в твою постель. Надеюсь, к лету справишься с обеими поставленными задачами. Университет университетом, но я предпочел бы видеть тебя министром. А если нет…

   Король развел руками.

   — Если не женишься до конца года, придется отдать пост другому. Оставлю тебя вечно маяться с протекающими потолками и учебными планами.

ГЛАВА 2

Ивар всегда любил ненастную погоду, когда ветер остервенело хлестал по стеклам, силясь их выломать, а облака стремительно проносились по небу, врезаясь в верхушки деревьев. Она походила на него, была его сутью, той самой Тьмой, не знавшей покоя. Ивар привык находить спокойствие в буре. Сколько раз, еще ребенком, он тайком сбегал из дома, заслышав раскаты грозы. Бродил по саду, подставив лицо прохладным каплям, раскрывал объятия ветру, споря с ним в силе. Им овладевало странное упоение, пьянящее, звенящее. Правда, Ивар давно не испытывал его. Если быть точным — без малого двадцать лет. Однако Ивар все равно порадовался, что изменчивый март на время скрыл солнце за низкими облаками, залил землю бесконечным дождем. Он зарядил прошлой ночью и не думал заканчиваться, то усиливался, то превращался в туманную противную морось. Почерневшие деревья напоминали Ивару трупы. С некоторых пор у него многое было связано с кладбищем.

   — Так не годится! — укоризненно цокнул языком Матиас сир Харт, маркиз Баме. — Этак ты скатишься в черную меланхолию!

   Лучший друг неожиданно возник на пороге замка вечером. Будто чувствовал, Ивару требовалась его помощь.

   — Я не убивал их. — Граф проигнорировал замечание приятеля и с трудом заставил себя отвести взгляд от буйства природы. — Разве только…

   Он замолчал и невидящим взором уставился на собственные руки.

   — Во всех девушках жила Тьма, — возразил Матиас. — Даже в Эжени.

   — В ней ее было меньше всего, — вздохнул Ивар, пытаясь отогнать демонов прошлого. — Она родилась почти человеком. Может, Марджери сир Ниер права…

   Вновь не закончив фразы, он вернулся к столу, налил себе вина и, не чувствуя вкуса, одним глотком осушил фужер на короткой толстой ножке.

   Матиас нахмурился. Так не пойдет! Сдается, именно душевное состояние друга повлияло на погоду. В южной части Должера весна приходила рано, а тут вдруг будто вернулась поздняя осень. Перемены настроения магов уровня Ивара опасны, особенно в местах силы. Они никогда не обсуждали данный вопрос, но Матиас подозревал, Лиры не просто так выстроили замок именно на этом холме. Недаром он неизменно чувствовал прилив сил, когда приезжал сюда. Только вот пользоваться дарованной энергией Матиас боялся и при первой возможности стремился зарядить ей артефакты. Все же они с Иваром разные. Не только внешне — цвет волос и глаз маркиза был чуть теплее, но и во всем остальном. Настолько разные, что Матиас не раз задавался вопросом: что же их сблизило?

   Тьма клубилась далеко не в каждом маге Должера, хотя некогда королевство заселяли исключительно темные. Но шли годы, местное население активно росло, и если первенец еще сохранял мощь крови родителей, то последующие дети получали все меньше Тьмы. Прибавьте к этому интрижки и мезальянсы с обычными людьми, договорные браки с магами из соседних государств… В итоге семьи, вроде королевской или те же Лиры, превратились в негласную элиту, став немногими, сумевшими сохранить дар без примеси. Несмотря на высокий титул, Харты тем же похвастаться не могли. Хотя, Матиас всегда думал об этом не без гордости, они на голову превосходили по силе многих дворян. Недаром представители вот уже пяти поколений его семьи с успехом выдерживали вступительные экзамены и достойно заканчивали Университет высшей магии или более привилегированную Закрытую высшую школу Затейна. Последняя в свое время и свела двух мальчишек. Учеба давно закончилась, а дружба осталась.

   — Тебе нужно успокоиться! — решительно заявил Матиас. — И забыть бредни старухи. Убитая горем, она и не то скажет!

   Прищурившись, он оглядел приятеля и удовлетворенно кивнул:

   — Ага, проклятие почти растворилось.

   — Проклятие? — недоуменно переспросил Ивар.

   Он и не почувствовал. Ну да, сил Марджери не хватило на то, чтобы свести его в могилу, зато теперь понятно, отчего после кладбища Ивар пребывал в подавленном состоянии духа. «Ты знаешь почему, — упрямо возразил внутренний голос. — Ты злишься, потому что не сумеешь получить заветный пост. Ты оплакиваешь Эжени и пытаешься свыкнуться с горестным будущим». Ивар тряхнул головой. Вздор! Будущее еще не написано, и он найдет способ его изменить.

   — Потрясающе! — восхищенно протянул Матиас, когда остатки смертоносной паутины на ауре, вспыхнув, исчезли.

   — Не люблю сомнительных подарков, — мрачно усмехнулся Ивар.

   Марджери не стоило этого делать.

   — Не люблю, но раз за разом их получаю, — после короткого молчания добавил Ивар. — Вот и король удружил. Складывается впечатление, что он ищет предлог задвинуть меня подальше, но при этом сохранить добрые отношения.

   Матиас мельком покосился в окно, прислушался. Ветер постепенно стихал, дождь уже не так рьяно барабанил по стенам. Выходит, приятель таки невольно приложил руку к разыгравшемуся ненастью.

   — Сомневаюсь. Ты ему нужен. Ты и твоя магия.

   — Осталось только понять, что нужно мне, — ненадолго погрузившись в собственные мысли, пробормотал Ивар.

   Портфель министра иностранных дел. И между ними малость — жена. Когда-то она у Ивара была. Он связал себя узами брака двадцать лет назад. Розмари сир Лейда, дочь герцога Ансера, казалась идеальной партией как ему, так и тогда еще здравствовавшему отцу. Еще бы, ведь в ее жилах тоже текла чистая Тьма! Увы, чистота крови не помогла, хотя Ивар прожил с ней дольше, чем со всеми другими девушками, которым делал предложение, — целых два года. А потом… Потом Розмари умерла, просто не проснулась. Естественная смерть от непонятных причин. Детей у них не было, и, сняв траур, Ивар предпринял очередную попытку, но с менее родовитой невестой, наследницей смешанной крови. Тогда дело дошло до свадьбы, но невеста скончалась во время церемонии, не успев произнести слова клятвы. Ей внезапно стало плохо, бедняжка задохнулась. Врачи лишь разводили руками, маги тоже не могли ничем порадовать. Ни яда, ни следов проклятия — ничего. Дальше — только хуже. Каждая новая избранница Ивара умирал все раньше. По Должеру поползли слухи. Шептались, будто предложение руки и сердца Ивара сир Лира равносильно смертному приговору. И вот Эжени. От герцогини до дочери провинциального барона без капли Тьмы в магии. Спрашивается, где еще Ивару искать жену, если от него шарахались даже представители худородного дворянства? Не среди мещан же! На такое Ивар не пошел бы под страхом смерти.

   — Самое гадкое, я не понимаю, почему вдруг превратился в Черного вдовца, — граф озвучил ненавистное прозвище, которым его наградили. — Словно расплата за прошлые семейные грехи!

   — Может, ты и прав, — задумчиво протянул Матиас. — За всеми не уследишь, вдруг твой пра-пра-прадедушка обманул красотку, а ты теперь за него отдуваешься.

   — Но что делать-то? — Ивар раздраженно барабанил по пустому стакану. — Ни один дворянин в Должере не отдаст за меня дочь. Еще и назначение это!..

   Он поморщился от одной мысли о шумных студентах, вечно недовольных преподавателях и скудном бюджете, который нужно растянуть на весь год. Вдобавок тайное общество… У Ивара не хватит сил на обольщение потенциальных невест. И тут ему в голову пришла мысль. Сначала Ивар отмахнулся от нее как от бреда, но она упорно возвращалась, не давая покоя.

   — Как думаешь, — повернулся он к приятелю, — много у нас вдов?

   — Вдов? — не понял Матиас.

   — Ну да, тех, кто после смерти супруга остался без денег. Я мог бы обеспечить детей одной из них взамен на брак со мной.

   Жестоко, но матери и не такое пойдут. Все лучше, чем потерять родовое гнездо, вместе с детьми оказаться на улице.

   — Я собираюсь обменять титул графини Монтезе на солидную сумму, которую бы хватило на безбедную жизнь в течение пары лет. Иного выхода нет, я обязан получить министерский пост. Да и вдруг злой рок даст сбой? Я ведь не планирую жить с супругой. Выберу первую попавшуюся их тех, кто согласится, с нарочным пришлю кольцо, платье. Мы в первый и последний раз увидимся во время брачной церемонии. Ну, как, Матиас, думаешь, сработает? — с надеждой спросил Ивар.

   — И тебе?..

   Друг вздохнул и покачал головой. Он догадывался, его слова не возымеют действия, но все равно спросил:

   — Тебе не жалко будущей жены?

   Ивар с ним не советовался, Матиас не питал иллюзий. Он видел решимость в глазах друга, то, как поменялся цвет его глаз — больше не небесная синева, а ночная чернь. Спорить с Иваром бесполезно, можно лишь попытаться отговорить его. Мягко, тщательно просчитывая шаги, чтобы не потревожить Тьму. Матиас по себе знал, на что она способна. Когда-то он едва не сотворил непоправимое, поддавшись ее зову. Ивар и вовсе полностью соткан из Тьмы.

   — Прекрати!

   Ивар помассировал виски. Он вдруг ощутил мертвенный холод. Откат? Возможно. Может, проклятие и не причинило физического вреда, но ни одно магическое воздействие не проходило бесследно. Ивару нужен огонь. Одна стихия против другой.

   — Ивар, — не унимался Матиас, — ты ведь сам думаешь об этом.

   — Больше нет.

   Ивар подошел к камину и вытянул руку. Повинуясь чужой силе мысли, сухие поленья объяло пламя. Оно взметнулось вверх снопом искр, но затем успокоилось. Ивар наклонился, провел ладонью сквозь огонь. Хорошо! Он даже зажмурился от удовольствия. Тепло прогоняло холод, сжигало остатки чужой магии.

   — Марджери заплатит, — обронил в пространство Ивар, продолжая гипнотизировать взглядом пламя. — Я уважаю ее горе, готов простить многое, но не проклятие. Приготовь для нее подарок, Матиас.

   Друг промолчал. Обернувшись к нему, Ивар с глухим раздражением заметил:

   — Ты слышал, не притворяйся глухим! Я устал и не желаю препирательств.

   — Подарок так подарок, — легко сдался Матиас.

   В самом деле, кто ему леди сир Ниер? Ни жена, ни любовница, всего лишь вдовая сестра соседа. Следовало задуматься о последствиях перед тем, как проклинать Ивара.

   — Какой там круг посвящения? — деловито осведомился он.

   Ивар пожал плечами.

   — Никогда не интересовался. Наверное, первый.

   — Тогда, — жестко улыбнулся Матиас, — считай, что ее нет. Никто не всплакнет.

   Ивар рассеянно кивнул и наконец отнял руки от пламени. Прислушавшись к собственным ощущениям, он понял, теперь все в порядке. Матиас прав, пора перестать грустить и заняться делом. Например, послать фамильяра в университет, предупредить о своем прибытии. Он не собирался сваливаться как снег на голову, пусть подготовятся, приведут в порядок бумаги, попытаются скрыть махинации. Ивар хищно усмехнулся. Он все равно найдет, как бы глубоко ни прятали, как бы приторно ни улыбались деканы и преподаватели. Именно поэтому Трезор послал Ивара. Несмотря на относительно юный возраст — носители чистой Тьмы порой доживали до трехсот лет, а граф пока не справил полувекового юбилея, — он прочно вошел в число приближенных монарха.

   — Как думаешь, — Ивар вернулся к столу и оперся о него ладонями, — сколько предложить?

   — Боишься переплатить? — хмыкнул Матиас и сделал неспешный глоток.

   — Просто советуюсь.

   — Значит, решено, кончено? — в сомнении покачал головой приятель.

   Взгляд его серьезных серых глаз задержался на лице Ивара. Тот практически сразу отвернулся. Может, Матиас и не мог похвастаться чистотой крови, зато мало кто мог стойко выдержать подобный взгляд. Даже король. Матиас будто снимал с жертвы кожу, слой за слоем, подбирался к сокровенному. Специализацию он выбрал соответствующую. У Марджери сир Ниер не было шансов. Если идея с постом министра выгорит, Ивар позаботится, чтобы друг тоже сделал шаг по карьерной лестнице, из заместителя превратился в полноценного руководителя Алого кабинета.

   — Предлагаешь до конца своих дней носить цветы на могилу Эжени? — пробурчал он, подвинул к себе кресло и сел.

   Ивар устало покосился на графин, но наливать себе больше не стал.

   — Ей следовало влюбиться в тебя. Или вовсе ни в кого не влюбляться. Чувства — словно туман. Ты идешь и не замечаешь опасности. Поэтому не влюбляйся, Мат, и будь счастлив!

   — Как и ты, — отсалютовал ему фужером приятель. — Ищи свою вдовушку и заставь весь мир содрогаться при имени Ивара сир Лира.

   Граф проигнорировал сказанную без всякой задней мысли лесть. Матиас дружил с ним бескорыстно, это он не раз проверил. Самого же Ивара не волновала власть. Предков — возможно, но их потомка устраивал не самый высокий титул и портфель министра иностранных дел. Хотя Матиас в чем-то прав, в новой должности Ивар решал бы тысячи судеб.

   — Ну а ты? — он сменил тему, окончательно прогнав из комнаты призрак Эжени. — Как очередная невеста, которую подыскала тебе матушка?

   — С удовольствием накормил бы мышьяком.

   Сложно было понять, серьезно он или шутит, поэтому Ивар на всякий случай посоветовал:

   — Не стоит!

   И, улыбнувшись одними губами, добавил:

   — Два Черных вдовца на один Должер — это перебор!

   И все же почему они умирали? Вновь обратившись в прошлое, Ивар не сразу расслышал поскребывание. Вскинув взгляд, он обреченно уставился на фамильяра, портившего когтями каминную полку:

   — Ну, чего тебе?

   Вместо ответа горгулья расправила крылья и спланировала на спинку кресла Ивара, он едва успел уклониться. В шею уперся пергаментный сверток. Горгулья разжала когти, и тот упал графу на колени. На прощание мигнув огненными глазами, фамильяр скрылся из виду.

   — На редкость бесцеремонен! — прокомментировал Матиас. — Как и все Валлены.

   — Тсс! — Ивар приложил палец к губам.

   Однако его волновали вовсе не крамольные мысли приятеля. Ивар с сосредоточенным видом взломал сургуч и осторожно развернул сверток. Внутри оказался медальон. С виду простенький, какие массово продают на деревенских ярмарках. Только взгляд опытного мага видел отличия. Ивар взвесил на ладони, повертел в пальцах медальон. Древний, похожий на родовой артефакт. О назначении судить сложно: подобные вещи не раскрывали своих секретов первым встречным.

   Заинтересовавшийся Матиас перегнулся через подлокотник, чтобы лучше рассмотреть присланную вещицу.

   — Да это же!.. — нахмурился он и вырвал медальон: — Дай-ка!

   Ивару оставалось лишь молчаливо возмутиться подобному самоуправству.

   Матиас тем временем пристально изучил каждую щербинку и неодобрительно цокнул языком. Ивар ожидал, друг что-нибудь скажет, но он лишь вернул медальон приятелю и мрачно посоветовал:

   — Верни Трезору!

   — Почему?

   В Иваре взыграло любопытство. Друг явно видел больше него. Удивительно! Все оказалось просто: медальон и пергамент прежде хранились в запасниках Алого кабинета.

   — С помощью медальона выявляют Безликих. На пергаменте приведена подробная инструкция. Сдается, под видом разоблачения тайного общества король посылает тебя на поиски смерти.

   Ивар сжал медальон в кулаке так, что гравировка в виде треугольника отпечаталась на коже. Слова друга посеяли в нем сомнения. Трезор, как и все сир Валлены, опасался сир Лиров. Не надумал ли он действительно от него избавиться? Только…

   — А почему мы решили, что медальон прислал Трезор? На воске нет вензеля, к медальону и пергаменту не приложено записки.

   — Но кто еще мог воспользоваться его фамильяром?

   Вопрос повис в воздухе без ответа.

ГЛАВА 3

Боль. Казалось, она заполняла каждую клеточку тела, просочилась в мозг.

   Августа со стоном с трудом подняла голову, провела ладонью по волосам. Что-то липкое. Кровь? Она попробовала ее на вкус и сплюнула. Мерзко! Вся ее недолгая жизнь состояла из этого чувства. Сегодня она едва не закончилась…

   Все началось в прошлую субботу.

   Августа проснулась оттого, что прямо в глаза било яркое солнце. Заворочавшись, уткнувшись лицом в подушку, она недовольно пробормотала:

   — Эд, закрой занавески!

   Ответа не последовало, и Августа толкнула локтем… пустоту.

   Сон мигом испарился. Встревоженная, Августа села на кровати и в растерянности уставилась на смятую постель. Наверное, Эдуард ненадолго отлучился, к примеру, купить свежую выпечку к завтраку. Его одежды на стуле нет, значит, он действительно ушел. И давно: постель успела остыть.

   Нахмурившись, Августа обернулась одеялом и подошла к окну. Она снимала комнату на втором этаже с видом на улицу, если Эдуард действительно отправился в пекарню, Августа его увидит. Однако минута уходила за минутой, а знакомый силуэт не появлялся. Устав ждать, Августа вернулась в постель.

   Вчера она потеряла девственность. Не здесь: Эд взял ее внизу, в общей прихожей, так ему не терпелось. Августа не возражала. Наоборот, сердце ее пело, тело стремилось к нему. Августе казалось: вот оно, то самое счастье! Судьба ее не баловала, посылала удар за ударом, а тут Эдуард… Они встретились на почте, когда она отправляла очередное письмо сестренке и матери. В каждое Августа неизменно вкладывала половину своего скудного заработка учительницы. Отныне она единственная кормилица семьи, больше о них некому позаботиться. Именно поэтому Августа переехала в это захолустье, не доучившись в Университете высшей магии. Не до амбиций, за любое место ухватишься. А ведь ей оставался всего год…

   Августа отогнала неясную тоску по упущенным возможностям и, завернувшись в одеяло, принялась искать трусики. Все равно не вышло бы из нее ничего путного, на год позже оказалась бы в схожей школе.

   Дела семьи и прежде шли плохо. Отец тяжело болел, и Августа больше тревожилась о нем, матери и маленькой сестре, нежели о мужчинах, поэтому затянула с девственностью. Но вчера с ней, наконец, было покончено.

   Эдуард казался уставшей тащить все на своих плечах Августе долгожданным глотком свежего воздуха. Что она видела за те два года, которые провела в Умайне? Одноэтажное здание школы, в которой вечно пахло гарью и мышами. Скучающие лица детей, мечтавших скорей сбежать с уроков. Коллег, которые не могли отличить magia spiritum от magia mentalica, но мнили себя знатоками жизни. Августу тошнило от их поучений, советов скорее найти мужчину и забеременеть. Почти все представители сильного пола, они считали юную учительницу недоразумением, даже порывались помочь ей в реализации женского счастья. Августа мужественно терпела. По контракту она не имела права уволиться целых три года. Но если Августа выдержит, а она выдержит, то станет старшей учительницей, получит прибавку к жалованию.

   Снова деньги. Отыне все в ее жизни упиралось в деньги.

   В дверь постучались.

   Решив, что вернулся Эдуард, Августа метнулась открывать. Увы, на пороге стояла хозяйка. Поджав тонкие губы, она осуждающе уставилась на квартирантку. Августа остро ощутила свою наготу и плотно сжала бедра. Захотелось немедленно вымыться, стереть последствия бурной ночи. Кончики ушей Августы горели. Казалось, хозяйка знала, даже как именно она вчера занималась любовью. К счастью, пожилая женщина промолчала и протянула ей стопку конвертов:

   — Принесли с утренней почтой.

   Поблагодарив, Августа хотела закрыть дверь, когда хозяйка таки высказалась насчет ее поведения:

   — Очень надеюсь, что вы не превратите в мою квартиру в бордель. В противном случае я буду вынуждена отказать вам от комнаты.

   Августа недоуменно покосилась на нее. Сначала она решила, что хозяйка не одобряла добрачные связи, но затем ее взгляд упал на тумбочку рядом с дверью. Там Августа держала разную мелочевку: шарфик, перчатки. Теперь поверх этого поблескивали две медные монетки номиналом в пять грошей — во столько оценил ее любовь Эдуард.

   Кровь отхлынула от лица Августы. Покачнувшись, она деревянным голосом пробормотала:

   — Это не то, о чем вы подумали. Знакомый вернул долг.

   — Надеюсь! — недоверчиво хмыкнула хозяйка и наконец-то ушла.

   Августа, как в тумане, закрыла за ней дверь и рухнула на пол поверх сползшего одеяла.

   Десять грошей — стоимость трех селедок на рынке. За такие деньги Эдуарду вряд ли удалось снять шлюху на ночь. В душе закипала ненависть. Вот как он оценил ее! А она, дура, поверила. Месяц, целый месяц, Эдуард красиво ухаживал, встречал ее после работы, водил на реку. А потом грубо взял возле лестницы. Почему она не оттолкнула его? Разве так вел бы себя влюбленный? Но тогда Августа сгорала от желания, думала только о его губах, руках, даже умолчала о девственности. Помнится, Эдуарду очень не понравилось, когда он почувствовал нежданную преграду, однако Августа неумелыми, но искренними ласками убедила его продолжить. И вот награда — десять грошей.

   Августа тряхнула копной русых волос и рассмеялась. Она хохотала и хохотала, уткнувшись в сложенные «лодочкой» ладони. И вдруг резко перестала, подхватила с пола одеяло и швырнула на постель.

   Взгляд снова упал на злосчастные деньги. Нет, она их не выбросит: красивые жесты для аристократок. Три селедки — так три селедки.

   — Дешево же дали за твою девственность! — прошипела Августа. — Надо было в университете кому-нибудь дать, глядишь, на серебряный драмм наработала. Там ребята состоятельные, да и ты моложе была, выше ценилась.

   Она не заплачет, нет, не заплачет, извлечет урок и пойдет дальше. Дура, беспросветная дура!

   Одинокая слезинка таки скатилась по щеке. Августа шмыгнула носом и смахнула ее костяшками пальцев.

   Ее растоптали? Что ж, хотя бы не ограбили. Августа проверила, Эдуард не позарился на ее скудные сбережения. Или все же отыскал их и из жалости оставил те самые гроши? Они будут не лишними: на все про все до конца месяца у Августы оставалась четверть драмма. Теперь с подаренными десятью грошами уже треть.

   — Ублюдок! — Августа от души припечатала вероломного возлюбленного. — Мы еще поговорим, сегодня же. Я прекрасно знаю, где ты служишь, где вечерами пьешь эль. Я тебе все выскажу, при свидетелях! А если ты вдобавок сделал мне ребенка…

   Она сглотнула, отгоняя мысли о незавидном будущем. Эдуард не женится, это предельно ясно, а брюхатая бесприданница никому не нужна. Ребенка ей не потянуть, никак. Выходит, придется потратить половину накоплений и заглянуть в аптеку: Августа не могла рисковать. Она и так с трудом сводила концы с концами, билась за каждый грош. А ведь шесть лет назад… Августа горько усмехнулась, вспомнив себя, юную первокурсницу. Она ни в чем не уступала родовитым студенткам — отец, тогда еще преуспевающий торговец, позаботился, чтобы любимая дочь ни в чем не нуждалась. Он гордился ее магическим даром, прочил Августе великое будущее.

   — Вот оно, будущее, папа! — Она взяла медные гроши, перекатила в пальцах и уронила на пол. — Днем — служащая первого ранга, ночь — такая же дешевая шлюха.

   Злость на Эдуарда сменилась апатией. Слишком больно, слишком тяжело! Но надо встать, умыться, приготовить на общей кухне скудный завтрак.

   — Кофе в постель? Как же, принцесса! Трахнули — и свободна!

   Августа специально хотела посильнее себя ужалить. Нужно выбраться из болота, снова заставить жить. Например, просмотреть почту.

   Накинув халатик на голое тело, Августа подхватила стопку и уселась с ней на кровать. Что-то много на этот раз!

   Верхнее письмо оказалось от матери. Стоило Августе прочитать первую строку, как предательство Эдуарда показалось сущим пустяком. Сестра серьезно больна! Слегка в лихорадке, кашляет и бредит. Мать спешила успокоить старшую дочь: мол, денег на лечение хватит, только заплатить налог нечем, не могла бы Августа выслать немного.

   — Деньги, деньги, проклятые деньги!

   Августа сокрушенно покачала головой и зарылась пальцами в волосы. Хоть действительно в бордель иди, раз честным трудом не заработать. Но и там золотых гор не жди, опять те самые три селедки.

   — Ладно, мам, я что-нибудь придумаю! — вздохнула Августа.

   Она продаст жемчужные сережки и платье, в котором танцевала на выпускном. Если не продешевить, после уплаты налога немного на жизнь останется.

   Отложив в сторону письмо матери, Августа взяла следующее.

   — Да вы с ума все посходили! — в сердцах выругалась она и отшвырнула конверт. — Почему именно сейчас?

   Полгода назад Августа взяла ссуду в банке, чтобы подлатать крышу в родительском доме. И вот теперь банк требовал внести очередной платеж, непременно до конца месяца. А у нее треть драмма в кошельке!

   — Если и тут про деньги, — пробурчала Августа, взявшись за третий конверт, — то утоплюсь, хоть это бесплатно.

   Письмо оказалось от Алисы сир Хайн. Августа глазам своим не поверила, прочитав ее имя на конверте. Некогда они дружили. Воистину, странная парочка: младшая дочка маркиза и старшая дочь торговца специями. Когда в силу ряда причин Августа бросила университет, пути их разошлись, и вот привет из прошлого. Алиса болтала о всяких пустяках, пеняла за то, что подружка не оставила адреса, сбежала чуть ли не посреди ночи.

   «Признавайся, кто он! — игриво писала она. — Уверена, вы счастливы».

   Да уж! Августа кисло улыбнулась. Счастлива, еще как! Но Алисе знать об этом не надо, пусть и дальше верит, будто подруга не доучилась из-за великой любви.

   В конце письма Алиса звала ее в гости. Она как раз собиралась к троюродной сестре, жившей неподалеку от Умайна: «Я могла бы за тобой заехать, весело бы провели время».

   Алиса все еще жила в прошлом, когда они устраивали совместные пикники, но теперь все изменилось. Августе нужно срочно придумать, где достать денег, ей не до развлечений. Придется вежливо отказаться, выдумать ревнивого мужа или нечто вроде того. Августа так и поступила бы, если бы во время утреннего туалета ее не озарило: университетская подруга могла стать ее спасением! Алиса добрая душа, злорадствовать не станет, одолжит немного денег. Августа все вернет, она не в подарок просит. Скажем, расплатится в течение года. Взамен Августа обязалась бы развлекать подружку. Что-то подсказывало, к дальней родственнице она ехала не по доброй воле.

   Августа успела, перехватила почтальона до того, как он загрузил мешок с письмами в дилижанс. Теперь оставалось только ждать.

***

Алиса объявилась в четверг. Ее экипаж произвел фурор. Казалось, все окрестные мальчишки сбежались, чтобы поглазеть на гербовую карету. Такие на узких улочках Умайна не останавливались. Августа заблаговременно взяла выходной и с нехитрыми пожитками поджидала Алису на крыльце. Она не желала, чтобы подруга видела, в какой дыре она обитала, пусть думает, будто ей принадлежит весь дом. Для путешествия Августа переоделась в лучшую одежду, даже потратилась на новый шарфик. Она должна произвести на Алису должное впечатление, не вызывать жалость.

   Хлопнула дверца, опустилась подножка.

   — Уфф, добралась! Как ты тут, моя дорогая?

   Алиса выпорхнула из экипажа без посторонней помощи, все такая же простодушная, милая, без присущего дворянам снобизма. Она расцеловала немного опешившую Августу в обе щеки и чуть ли не силой вырвала из ее рук саквояж.

   — Ба, да мы с тобой сойдем за сестер! — хихикнула Алиса и, передав чужую поклажу кучеру, взъерошила волосы подруги под капюшоном накидки. — Ты теперь вылитая я! Признавайся, — подмигнула она и потащила Августу к экипажу, — мы точно не родственницы?

   В ее шутке была доля правды. Природа наградила подруг русыми волосами и серыми глазами, практически одинаковым ростом. Если не присматриваться, со стороны они сошли бы за близняшек. Отличия крылись в мелочах: линии губ, обхвате талии, форме груди, оттенке и длине волос. Алиса была чуточку темнее, Августа, наоборот, светлее.

   — Я тоже рада видеть тебя, — сдержанно улыбнулась молодая женщина.

   Она ощущала себя неловко, как-никак, полтора года не виделись. А университетская подруга щебетала так, словно минуло всего пять минут.

   — Только без церемоний, Ава! — притопнула по рыхлому снегу Алиса и покосилась на приземистый дом за спиной Августы. — Расскажешь по дороге, как тебя занесло в эту дыру. Ты ведь неглупая, всегда обходила меня по отметкам.

   Стеснение прошло. Уже открыто, широко улыбнувшись, Августа обещала поведать свою скорбную повесть.

   Они уселись в экипаж. Он благополучно тронулся, на время унося Августу прочь от забот.

   Путешествие выдалось приятным во всех отношениях. Былые подруги беззаботно болтали, наскоро перекусили в какой-то харчевне. Алисе подобная еда казалась обыденностью, за столом у сир Хайнов не переводилось мясо, частенько и вовсе подавали деликатесы, зато Августа уплетала обед за обе щеки. Она давно так сытно не ела.

   Августа толком не понимала, что произошло дальше. Откуда кровь и тупая боль? Почему потолок и пол экипажа поменялись местами? В кромешной тьме сложно было что-то разглядеть. Выходит, оба фонаря при падении разбились и погасли. Падении… Ну да, они ехали, разговаривали, и потом толчок. Глухой удар, треск — и темнота. Не такая, как сейчас, другая, когда нет даже звуков.

   Августа осторожно пошевелилась. Что-то тяжелое придавило ногу, она с трудом ее высвободила.

   Голова звенела, раскалывалась на десятки осколков.

   — Алиса! — тихо позвала Августа.

   Подруга не отзывалась. Наверное, еще без сознания.

   — Я же говорила, не стоит ехать! — ворчливо пробормотала Августа и кое-как села.

   Если бы Алиса заночевала в деревне, ничего бы не случилось. Но ей не терпелось добраться до кузины, и вот результат. Вместо ванны перед сном они едва не утонули. Теперь Августа вспомнила: карета перевернулась. Повезло, что не ушла под мартовский лед. Кучер нещадно нахлестывал лошадей. Видимо, колесо попало на камень, соскочило. В итоге карета не вписалась в поворот, налетела на дорожный столб. Ее завертело в воздухе, несколько раз перевернуло, отбросило к реке…

   — Алиса! — настойчивее позвала Августа.

   Она начинала беспокоиться. Где кучер? Неужели беднягу от удара выбросило на хрупкий лед? А лошади, что с ними стало?

   Когда глаза Августы привыкли к скудному ночному освещению, она оценила истинный масштаб трагедии. Дверцы, стенки и крышу экипажа покорежило, все усыпало осколками битого стекла. Каким-то чудом Августу не сплющило, не придавило диваном. Алисе повезло меньше. Теперь Августа поняла, что навалилось на ее ногу.

   — Алиса!

   Преодолевая тошноту и головокружение, она склонилась над подругой, затормошила ее. Кровь из собственной раны на голове продолжала течь, заливала глаза.

   Алиса не двигалась. Неестественно повернутая голова красноречиво намекала: она мертва, однако Августа все равно проверила пульс. Ничего. Кожа Алисы была холодна.

   Сколько подруга здесь пролежала, сколько Августа провалялась без сознания? Зажав рот ладонью, она в ужасе смотрела на темные пятна на одежде Алисы, на обезображенное лицо. Самый сильный, первый удар пришелся на ее сторону…

   — Успокойся! Вдох-выдох, вдох-выдох!

   Августа заставила себя отвести взгляд от тела. Из ее груди вырвался хрип. Сначала отец, потом сестра, вероломный возлюбленный, теперь Алиса… Да закончится все, наконец?! Если нет, Августа всерьез поверит, будто на нее наложили проклятие. Она истерично рассмеялась, размазывая кровь по лицу, а потом резко замолчала, покусывая губы, покосилась на Алису. Да нет, бред, с другой стороны… Алиса сама говорила: они похожи, легко спутать. Ей ведь уже ничего не надо, подруга не обидится. Да и Августа потом во всем признается, только с банком расплатится, сестру вылечит, о матери позаботится. И она начала торопливо раздевать покойницу, стремясь до того, как их найдут, поменяться с ней одеждой.

ГЛАВА 4

— Всесильные духи! Алиса, какой кошмар! Как ты?

   Имя погибшей подруги ножом резануло по сердцу, но Августа одернула себя. Хочешь очутиться в тюрьме, похоронить сестру и выкинуть мать на улицу, тогда мучайся угрызениями совести. Если же нет, старательно играй свою роль.

   Августу пошатывало. Ее била крупная дрожь. Сложно сказать, от пережитого ли потрясения или от страха перед родственницей Алисы. Из головы вылетело ее имя. Как некстати! Придется разыграть небольшую потерю памяти. Такое вполне могло случиться — во время крушения Августа пару раз приложилась головой о сиденье и пол. Но ей повезло, она отделалась синяками, а вот Алисе… Прикрытую чьи-то плащом мертвую леди несли сзади. Ее отправят в погреб, когда как Августа отправится отдыхать в мягкую постель.

   «Прекрати! — мысленно шикнула на себя новоиспеченная самозванка. — Твоей вины в случившемся нет! Не ты настегивала коней». Однако дурнота не отступала, и Августа по привычке потянулась к внутреннему карману платья, где хранила платок. Алиса держала его там же — пальцы нащупали тончайшую ткань. Мимолетная кривая усмешка тронула губы Августы. Платок украшала монограмма в виде алой буквы «А». Ну вот, сама судьба толкала ее на выбранный путь. Имена обеих девушек начинались с одной буквы. Кто докажет, что платок чужой?

   Тем временем взволнованная родственница Алисы спустилась по ступеням во двор и порывисто обняла Августу. Та отпрянула: не успела подготовиться. Владелица замка же решила, будто нечаянно причинила ей боль.

   — Ох, прости меня, душечка! Не трогаю, больше не трогаю! За врачом уже послали, с минуту на минуту будет.

   Августа промолчала. Ей предстояло потренироваться, чтобы научиться копировать голос подруги, пока лучше отвечать односложно. Хоть в одном повезло — кучер погиб, не раскусит самозванку. Нехорошо радоваться чужой смерти, но иногда приходится. Странно, конечно, что Алиса отправилась в путь без горничной, ну да она всегда была с причудами.

   О том, что в доме маркиза ее быстро раскусят, Августа старалась не думать. Нужно решать проблемы по мере их поступления.

   Но требовалось что-то сказать: постоянное молчание тоже подозрительно.

   — Все так… ужасно!

   Августа не узнала собственного голоса. Тихий, надтреснутый, он напоминал шелест ветра.

   — Да, да, милая! — сочувственно закивала родственница и вторично раскрыла объятия, чтобы утешить, успокоить.

   Августа не стала отказываться: ей требовалась поддержка. Слезы градом полились из глаз, стоило ей уткнуться в шею незнакомой женщины. Она казалась такой домашней, ни чуточки не высокомерной, будто и не дворянка вовсе. А еще, судя по одежде, троюродная сестра Алисы нуждалась в деньгах. Такое случается: одна часть рода выбивается на самый верх, а вторая прозябает в провинции.

   Мысли путались. Слезы перемешались со снегом, потом и кровью.

   Августа часто-часто дышала. Ноги окончательно перестали ее держать, и новоиспеченной родственнице пришлось позвать слуг, чтобы те перенесли несчастную в дом.

   — Не беспокойся, душенька, мы позаботимся о твоей спутнице. Понимаю, — владелица замка на мгновение запнулась, — тебе сейчас тяжело, но нужно известить стражу, родных бедной девушки.

   Это был поворотный момент. Отыграть все назад после невозможно.

   — А…

   Августа сглотнула, набралась мужества и солгала, назвав Алису своим именем. «Бедная матушка! — пронеслось у нее в голове. — Бедная сестренка! Как они переживут?» Дурнота удушливой волной подступила к горлу. Не чудовищную ли ошибку она только что совершила? Вдруг материнское сердце не переживет потери? «Я приеду и все объясню, — твердо пообещала себе Августа. — Или подойду после похорон».

   Хозяйка продолжала сетовать на нелепую случайность, оборвавшую жизнь совсем юной девушки. Августа ее не слушала. Тупая боль железным обручем сжимала голову, настоящая, не выдуманная, поэтому она несказанно обрадовалась появлению заспанного мужчины с черным ридикюлем в руке. Судя по всему, он дал ей снотворного, потому что Августа совершенно не помнила, как очутилась в широкой мягкой постели.

   В окно струился мягкий дневной свет. Створку чуть приподняли, и свежий ветерок, пропахший пробудившейся весной, мягко касался щеки Августы. Она ощущала себя разбитой. Все тело ныло, вдобавок во рту пересохло. К счастью, сердобольные люди оставили на прикроватном столике не только букет первоцветов, но и стакан воды. Августа залпом осушила его и с легким стоном спустила ноги с кровати.

   Все как в тумане…

   Воспоминания возвращались яркими вспышками: предательство Эдуарда, приезд подруги, темнота, полет и бесконечный ужас. Только сейчас Августа в полной мере осознала, что разминулась со смертью. Сядь она чуточку правее — и труп.

   По коже пробежал холодок. Августа обняла себя руками и принялась раскачиваться из стороны в сторону. В таком состоянии ее и застала молоденькая горничная, посланная хозяйкой проведать больную. Темная головка мелькнула и тут же исчезла в дверном проеме. Послышался топот ног и громкие крики: «Очнулась, очнулась!» Августа вздрогнула и перестала раскачиваться. В голове щелкнуло: сейчас придет та женщина, хозяйка. Нужно взять себя в руки и притвориться Алисой, хотя больше всего на свете Августе сейчас хотелось лечь и снова заснуть. Может, если она вторично откроет глаза, все окажется страшным сном.

   — Ох, и напугала ты нас всех, душенька!

   От голоса хозяйки мигом разболелась голова. Приложив ладонь ко лбу, Августа со стоном опустилась на подушки и прикрыла глаза. По черепу словно стучали десятки молоточков. Бум, бум… Или это кровь? Августа толком ничего не понимала, лишь безумно хотела снова остаться одной. И спать. Спать так много, как она никогда не спала в жизни.

   Послышался легкий шелест ткани. Перина чуть осела под весом хозяйки замка.

   — Врач предупредил, что тебе нужен покой. Ты сильно ударилась головой.

   Головой? Августа растерянно провела ладонью по волосам и нащупала повязку. Ну да, кровь. Когда она пришла в себя там, в покореженном экипаже, что-то липкое стекало по коже.

   «Это так хорошо, это так удачно! — пробилась сквозь усталость довольная мысль. — Не придется ничего объяснять».

   — До сих пор болит, — пожаловалась Августа, преступив к первой части игры. — И туман… Вот пытаюсь вспомнить твое имя, и никак.

   Только бы не промахнуться с фамильярным «ты»! Но женщина казалась ее ровесницей, от силы лет двадцати шести-двадцати семи, обращалась к ней по-родственному. Вряд ли настоящая Алиса стала ей «выкать».

   — Еще бы! — вздохнула хозяйка и поправила сбившееся одеяло. — После такого-то потрясения! Ты вчера как в дурмане была, чудом имя погибшей бедняжки вспомнила. Ты ведь о ней мне писала?

   Августа едва не прокусила язык. Писала? Комок нервов снова подступил к горлу. Усилием воли она заставила себя успокоиться и попросила:

   — А можно мне взглянуть на письмо? Вдруг я о чем-то важном забыла?

   — Конечно, тебе потом принесут. А пока не напрягайся, ляг вот так, — мнимая родственница помогла ей удобно устроиться, — глазки прикрой. Меня Мартой зовут. Мартой сир Тома. Не припоминай! — заметив, как Августа наморщила лоб, остановила ее Марта. — Мы только заочно знакомы.

   Заочно? Какое облегчение! Тогда наивная Марта ей во всем поможет. Сразу видно, она небольшого ума, зато добрая. И ни капельки не похожа на Алису. У той в роду все светлые или рыжие, а Марта чернявая. И титул не упомянула. Выходит, нет его. Ну вот, уже что-то, первая столь нужная информация.

   Августа таки упросила пересказать ей письмо. Мол, она что-то должна была сделать и никак не припомнит. Выяснилось, что Алису к дальней родственнице отправил отец. Решение он принял неожиданно и поспешно. Алиса покидала родной дом чуть ли не в тайне от всех, поэтому и прибыла в Умайн без приличествующей свиты.

   — Мне твой батюшка все честно написал, — по секрету призналась Марта. — Ты не обижайся на него, милая, но лучше пропустить бальный сезон, чем очутиться в могиле.

   Августа навострила уши. Ни о чем таком Алиса не говорила. Покойная подруга сетовала на перспективу коротать в обществе скучной старой девы целый месяц и только. Со слов Марты же выходило, будто Алиса задержалась бы тут до осени.

   — А что такое? — с самым невинным видом поинтересовалась Августа. — Не припомню, чтобы мне угрожали. Или батюшке?

   Она с показным ужасом прикрыла рот ладонью.

   — Что ты! — замахала на нее руками Марта.

   Она огляделась по сторонам и, нагнувшись, быстро прошептала:

   — Черный вдовец снова ищет жену.

   — Неужели? — с деланным интересом подняла брови Августа.

   Пусть она не следила за жизнью высшего света, но прекрасно понимала, о ком речь. Еще бы, ведь Ивар принадлежал к элите, к истинным темным, сложно такого не знать. В университете даже спорили, у кого кровь чище: у сир Лиров или Валленов. Крамольные мысли! За неуважение к королевскому роду, сомнения в его легитимности могли отчислить, но студенты на то и студенты, что бесстрашно не признавали авторитетов. Только вот причем здесь матримониальные планы Ивара? Не Алису же он сватал!

   Марта тяжко вздохнула и, покусывая губы, неожиданно призналась:

   — Если бы не нависшее над ним проклятие, я бы за него вышла. Он такие деньги невесте сулит! Тут не то, что замок в порядок приведешь, еще пару деревень прикупишь и мельницу в придачу. Надоело мне быть приживалкой, Алиса, пресмыкаться, обивать пороги богатых родственников. Для твоего отца я тоже не ровня. Он ведь денег прислал на твое содержание, велел отчитаться за каждый грош.

   Августа с трудом подавила горький смешок. Если бы только Марта знала, сколько у них общего! Но она видела в ней богатую наследницу, а не скромную учительницу.

   — И что же, граф собрался купить себе жену? — недоверчиво хмыкнула Августа.

   Марта кивнула и радостно поделилась последними сплетнями. Бедняжка месяцами общалась только со слугами и радовалась возможности обсудить не виды на урожай или меню на ужин. Подвинувшись вплотную, она защебетала:

   — Об этом везде судачат, даже до наших краев дошло. Представляешь, какой скандал — не свататься к конкретной девушке, даже не устроить конкурс невест, а открыто объявить, что женится на любой! Мол, даже вдовая подойдет, совсем без приданого, лишь бы дворянских кровей. Взамен он ей кучу гульденов выплатит, если бедняжка умрет, родных обеспечит. Совсем ему все равно, кто невеста, сколько ей лет, дурна она или хороша собой, даже с детьми возьмет.

   Августа нахмурилась. Действительно, в аристократической среде так не принято.

   — Ты еще скажи, он объявление в газету подал! — в шутку предположила она.

   — Подал, — кивнула Марта. — И велел обращаться к своему секретарю.

   От изумления у Августы приоткрылся рот. Она-то полагала, Ивар просто пустил слух… Но тогда вдвойне непонятно, почему вдруг отец испугался за Алису. Или подруга была втайне влюблена в Ивара сир Лира?

   — Вот такие дела! — цокнула языком Марта и, спохватившись, поднялась. — Совсем утомила я тебя, заболтала! Ничего, сейчас принесут завтрак, а после ты еще немного поспишь.

   Уже в дверях она, сама того не сознавая, нанесла сокрушительный удар:

   — Я отписалась твоему батюшке. Фамильяра у меня, милая, нет, обычной почтой отправила. Но, думаю, он через пару дней уже будет здесь, займется похоронами. Не тебе же, право слово, с родителями бедняжки объясняться! Я навела справки, она в Умайне работала, недалеко отсюда.

   Августа через силу заставила себя улыбнуться и поблагодарила хозяйку.

   Всего пара дней! Окажись у Марты фамильяр, маркиз примчался сегодня же.

   Ничего, Августа справится. Попросит горничную завить волосы, чтобы они походили на легкие локоны Алисы, а повязка, синяки и мертвенная бледность скроют другие несоответствия. Какое счастье, что за время учебы Алиса столько рассказывала о своей семье! И еще большее, что маркиз Тове никогда не встречал Августу. Тогда бы он быстро сложил два и два. Но и теперь лучше остеречься, держаться подальше от него, а потом… Августа в отчаянье взъерошила волосы. Блестящий план трещал по швам. О чем она только думала, на что надеялась?!

   — Хватит! — шикнула на себя Августа. — Распустила нюни! Ты не тряпка, что бы там ни думал Эд. Придурок наверняка думал, будто я кинусь его искать, спасибо, ума хватило не унижаться. Вот и тут хватит. Ты училась лучше Алисы, все подмечала. Чего испугалась-то? Вот и врач подтвердит, с головкой у тебя нелады. Маркиз взглянет и забудет. Он и маленькой Алисой не интересовался, взрослая тем более ему не интересна. Так, товар на брачном рынке. Если просватает, я возражать не стану, пойду. Только, — досадливо поморщилась она, — насчет девственности возникнут вопросы.

   А ведь сохрани она девичество, все сложилось бы наилучшим образом. Под видом Алисы сир Хайн Августу бы выдали замуж. Не за торговца или клерка — за какого-нибудь барона или графа. Августа смогла бы помогать родным, предлог переводить им деньги она бы нашла. После рождения детей мужу и вовсе стало бы не до родословной супруги. Главное, наследник.

   — Проклятый Эд! — сжала кулаки Августа. — Жизнь мою погубил! Хотя я тоже хороша, сама юбки задрала. Любовь, как же! Нравится любовь-то? Получи и распишись.

   И с матерью как быть? При маркизе Августа не сможет к ней подойди, тайком отвести в сторонку. Придется в день похорон не выходить из комнаты и молиться, чтобы мама не захотела с ней поговорить. Уж ее-то Августа не обманет! Тогда конец. Вместо денег — тюрьма, а то и вовсе виселица: вдруг маркиз обвинит ее в убийстве дочери?

   — Думай, думай, Августа! — Она помассировала виски. — Может, соблазнить какого-нибудь поклонника Алисы, самого неопытного, а после обставить все так, будто он стал моим первым? Или?..

   Августа задумчиво провела пальцем по нижней губе.

   — Ивару сир Лиру моя девственность не нужна, зато из него выйдет отличная дойная корова. Я была лучшей на курсе, справлюсь. Если нет, то вряд ли буду долго мучиться. Все лучше, чем каждую минуту дрожать, опасаясь разоблачения. Осталось только выяснить, как связаться с секретарем Ивара, обсудить детали. Марта говорила о газете… Прекрасно, велю горничной принести «Королевский листок». Скучно мне, светскую хронику хочу почитать.

   Большая часть выходившего раз в месяц «Королевского листка» отводилась нудным вещам, вроде обнародования свежих указов и приговоров по громких судебным делам. Зато последняя полоса традиционно отводилась помолвкам и свадьбам высшего света. Дамы жадно просматривали сообщения, с гордостью показывали скупые строки приятельницам или, наоборот, комкали газету от злобы. Очевидно, свое в высшей степени странное объявление Ивар поместил на той самой последней полосе.

   И все же непонятно, чего так боялся маркиз. Подумаешь, Черный вдовец вновь искал невесту! Или он таки сватался к Алисе, а подружка об этом умолчала или банально не знала.

   Вошедшая в спальню горничная застала Августу в небывалом оживлении. Глаза ее блестели, словно в лихорадке, губы беззвучно шевелились. Служанка испугалась, хотела сбегать за врачом, из-за родовитой пациентки задержавшимся в замке до вечера. Августе с трудом удалось ее отговорить, заверить, помощь не требуется. Горничная недоверчиво покосилась на нее, но таки поставила на кровать поднос с едой. От одного ее вида потекли слюнки, но Августа ела, как и полагалось леди: неторопливо, с оттенком легкого пренебрежения к «очередной каше с фруктами и всего лишь двум поджаристым тостам с яйцом». Ничего, если все пойдет, как задумано, до конца месяца она обручится с Иваром сир Лиром, и подобные завтраки действительно станут обыденностью. Никакое проклятие ее не остановит. Может, его и не существует вовсе, Ивар обычный убийца. Если так, его ждал большой сюрприз. Как и многих других, наивно полагавших, будто Августа Дзирт ни на что не годилась.

ГЛАВА 5

Тело ныло. Каждая его клеточка молила вернуться обратно в постель, подарить ему желанный отдых, но Августа игнорировала малодушные призывы. Завтра вечером прибывает маркиз Тове, она должна подготовиться.

   Свеча вспыхнула со второй попытки.

   — Стареешь! — ворчливо пожурила себя Августа и устроилась против зеркала. — Простейшие магические действия не даются, как же ты дело провернешь?

   Откинув волосы с лица, она уставилась на собственное отражение, пристально изучила каждую черточку. Очень похожа на Алису, но не Алиса. Маркиз не Марта, его не проведешь, а провести надо. Августа слишком хорошо представляла, чем обернется обман.

   — Ну, работы не так много, — удовлетворенно кивнула она, походя коснувшись повязки на голове.

   Рана мгновенно откликнулась тупой болью. Августа зашипела сквозь плотно сжатые зубы.

   Вот ведь почта, когда надо, письма годами идут! А тут не успела Марта отправить, как фамильяром пришел ответ. Он у маркиза занятный, в виде призрачного грифона. Оно и понятно, боевому магу голуби не положены. Интересно, Алиса тоже умела ладить с грифоном? Во время учебы Августа ни разу не видела, чтобы она кого-то призывала, по старинке таскала в потайном кармане переговорный шар. Августа даже над ней посмеивалась. Пусть у нее тоже не было фамильяра, но, если бы он ей полагался, сил удержать бы хватило. Тогда, не сейчас.

   — Ну как, — стремясь приободрить, подмигнула отражению Августа, — обдурим старого вояку?

   — Конечно, обдурим, — ответила она сама себе, пытаясь унять дрожь в пальцах. — Куда ему разглядеть невидимое!

   И все равно страшно. Да что там — Августу подташнивало. Страх комом застрял в горле, не желая упасть в желудок.

   Она никогда этого не делала. В университете подобные вещи не преподавали, зато Августа любила читать и обладала хорошей зрительной памятью. Подружившись с университетским библиотекарем, она получила доступ в закрытые секции, где вычитала про ритуал.

   На туалетный столик легла тонкая полоска окровавленной ткани. Тогда, в опрокинутом экипаже Августа, сама не зная для чего, оторвала ее от нижней юбки Алисы и спрятала в карман. И вот кровь пригодилась.

   — Сейчас проверим, прав ли был старичок из приемной комиссии.

   Августа тщательно разгладила ткань и сделала пару глубоких вздохов, выравнивая дыхание. Хватит уже трястись, нужно либо бежать, либо действовать.

   — Над ним тогда посмеялись, только вот глупым старшекурсникам потом было совсем не весело.

   Августа коротко усмехнулась, вспомнив проказу боевиков. О, знатно она тогда их напугала! Бедолаги целый год не приставали к «зеленым» студенткам. Правда, после Августа надежно похоронила свой секрет, вела самую обычную, даже скучную жизнь.

   Страх ушел, его место заняло безграничное спокойствие. Вопреки опасениям, Августа быстро вспомнила магические практики, ввела себя в нужное состояние. Перед глазами ожили энергетические потоки, вещный мир словно подернулся дымкой. Потянувшись к шкатулке для косметических принадлежностей, Августа вытащила пинцет для бровей и положила рядом с окровавленной тканью. Пододвинула ближе свечу, расположила все три предмета рядом. Замкнул линию стакан с водой.

   Августа прикрыла глаза. Слова ритуала огненными буквами вспыхнули перед мысленным взором.

   Зашелестела ткань.

   Переступив через ночную сорочку, Августа расплела волосы и встала перед зеркалом так, чтобы видеть себя всю. Она медленно скользила взглядом сверху вниз, мысленно заменяя свои формы на формы покойной Алисы. Августа повторяла упражнение снова и снова, пока не получила четкий, цельный образ.

   От напряжения на лбу выступили капельки пота.

   Магия давалась тяжело, отчаянно сопротивлялась, но Августа победила. Она монотонным речитативом закончила заклинание, не переставая держать перед мысленным взором образ Алисы.

   Ткань на туалетном столике светилась. Пламя свечи дрожало, тянулось к зеркалу. Последнему предстояло стать финальным аккордом ритуала.

   Никогда прежде Августа не ощущала себя такой сильной. Она словно пробудилась ото сна, почувствовала небывалую легкость. Голова больше не болела, царапины на теле стремительно заживали. Пришлось затормозить процесс регенерации: Алиса такой точно не обладала. Августа до недавнего времени тоже.

   «Это все ритуал, древняя магия», — успокоила она себя, но в голову упорно лезли слова проклятого старика. Августе стоило большого труда сохранить нужный настрой, не разрушить транс.

   Вроде, пока все верно.

   Августа довольно улыбнулась, когда ее тень отделилась от тела и полетела к зеркалу.

   Обрывок нижней юбки теперь напоминал болотный шар, переливаясь всеми оттенками зеленого. Августа аккуратно подхватила его пинцетом и поднесла к огню. Пламя жадно потянулось к добыче и за считанные мгновения поглотило ее, оставив лишь горстку пепла. Августа с трудом подавила радостный вскрик, когда ее обгрызенные ногти отросли, порозовели. Но это пока чепуха, не полное преображение.

   Августа тщательно собрала пепел, перемешала с водой и залпом выпила.

   Сначала она решила, будто умирает. Горло словно натерли наждаком, а потом подожгли. Скрючившись, Августа ухватилась за туалетный столик, рискуя его опрокинуть. И тут все закончилось. Резко, внезапно. Облизав пересохшие губы, Августа с трудом разжала пальцы и, в который раз представив Алису, с опаской посмотреть в зеркало. Сначала она испытала разочарование: неужели не вышло, но потом заметила рядом со своим отражением чужое. Оно постепенно становилось все четче, когда как двойник Августы расплывался, терял краски, пока, наконец, совсем не исчез.

   — Получилось!

   Обессиленная Августа рухнула на пол. Тело покрылось мурашками — то ли от холода, то ли от пережитого нервного потрясения. Некоторое время Августа не двигалась, потом с легким стоном потянулась за сброшенной рубашкой и надела ее.

   — Как же я устала!

   Казалось, она пробежала с десяток километров. Каждая мышца налилась чугуном. Ну да, ритуалы, особенно такие, бесследно не проходят. Нужно быстро прибраться — и в постель.

   Августа двигалась механически, словно во сне: проветрила комнату, тщательно отчистила стол от остатков воска и пепла, вымыла стакан. Убедившись, что компрометирующих следов не осталось, магия полностью растворилась в ночной тиши, она с облегчением смежила веки.

   Утро ворвалось в сознание приглушенными голосами. Кажется, обсуждали ее. Не Августу, разумеется, Алису.

   — Ох, — жаловалась кому-то Марта, — я одного боюсь: как бы он сюда не приехал! Замок старый, сама понимаешь, каждую дыру не заделаешь. Вдруг умыкнет!

   По-прежнему притворяясь спящей, Августа навострила уши. Марта опасалась некого поклонника Алисы. Уж не из-за него ли покойную подругу сослали в глушь, да еще так поспешно?

   — И возраст опасный, — согласилась с Мартой незнакомая, судя по голосу, пожилая женщина. — Помню, какой сама в ее годы была! Захария писал, он Алису чуть ли не в его постели застал!

   Хвала Темным богам, Августа лежала спиной к кумушкам, и те не видели ее удивленной гримасы.

   Вот так подружка! Алиса — и едва не отдалась неведомо кому! Ладно, Августа, чего с мещанки взять, но леди сир Хайн!.. Вряд ли Алиса прельстилась каким-нибудь графом, тогда отец пожурил бы и только. Подумаешь, порезвились немного до свадьбы! В том, что она последовала. Августа не сомневалась. Маркиз поставил бы будущего зятя перед фактом. Но тут иной случай. Речь шла о ком-то низкородном или коварном соблазнителе, очень даже возможно, женатом.

   Августа лежала как мышка, жадно ловя крупицы информации. Не могла же она вечно сетовать на потерю памяти, даже простодушная Марта заподозрила бы ее во лжи.

   — И с кем — с учителем младшего брата! — сокрушенно вздохнула хозяйка замка.

   — Совсем ума лишилась девчонка! — сердито пробурчала ее собеседница. — Твердила же Захарии: выдай скорее замуж! Нет, он все ждал и едва не дождался. И тоже удумал — молодого мужчину нанять!

   — Ну не старого же! Как ему с мальчишкой управиться?

   — Как раз старого и надо. И знаний больше, и спокойнее. Не удивлюсь, если до Алисы он всех служанок перепробовал. А тут Алиса, цветочек совсем!..

   Собеседницы ненадолго затихли. Августа задержала дыхание. Отчего-то казалось, они на нее смотрят.

   — Не была ты столь категорична, сестра! — неожиданно вступилась за Алису Марта. — Захария наверняка сгустил краски. Ему все бедные люди кажутся мерзавцами.

   — Разве не так? — скептически хмыкнула собеседница. — Соблазнил бы или увез, денег потребовал за неразглашение.

   — Если ты забыла, — с чувством собственного достоинства заметила Марта, — я тоже небогата. По-твоему, и я мерзавка, только и думаю, как бы обокрасть Захарию? Ладно он, к его презрению я привыкла, но ты!

   В спальне вновь ненадолго воцарилась тишина.

   — Прости, я не хотела тебя обидеть, — наконец повинилась престарелая родственница хозяйки. — Просто мальчишка тот… Только представь, он посмел явиться к Захарии и потребовал, именно потребовал сказать, где Алиса!

   — Выходит, он ее любит, — мечтательно протянула Марта и пожалела влюбленных: — Бедные дети! Уродись он богатым и знатным…

   — Глаза открой, сестрица! Любовь там только у Алиски. Сохла по нему, как кошка. А ему, как кобельку, забраться на нее хотелось, кровь играла. Так что не жалей и порадуйся. Алиса тоже поплачет и поймет. Еще поблагодарит за спасенную девичью честь.

   Ну вот и вспыли секреты. Картинка в голове Августы сложилась. Осталось только выяснить, как звали незадачливого любовника, и она достойно сыграет роль обиженной на отца дочери. Заодно неплохо бы вычислить «сестричку». По возрасту подходили двое, но Августа ставила на племянницу маркиза. Та спешно прилетела выхаживать Алису и ничего не заподозрила, удался ритуал.

   Августа порылась в памяти. Итак, отца Алисы звали Захария. Старший брат — Йохан, младший, невольный участник любовной драмы, — Метью, а племянница отца… Точно, Джиневра сир Стратте. По словам Алисы, премерзкая женщина. Августа не успела с ней толком познакомиться, но была склонна согласиться с подругой. Джиневра — родственница по линии матери маркиза, двоюродная сестра Марты. Правда, одна кузина годилась другой в матушки. Вдобавок Джиневра незаконнорожденная, хотя спеси в ней! Но замуж вышла удачно, за лорда.

   Ну вот, можно и просыпаться, иначе сами начнут будить.

   Августа заворочалась, вздохнула и распахнула глаза.

   — Проснулась, дорогая?

   — Ну и напугала ты нас всех!

   Два встревоженных лица тут же склонились над ней.

   — Доброе утро! — сдержанно, с оттенком легкой боли поздоровалась Августа.

   Взгляд скользнул мимо Марты, на вторую женщину. Так и есть, Джиневра, другую такую ведьму вряд ли сыщешь. Природа на ней откровенно отдохнула, произведя на свет бесцветное создание со старческим, вечно брюзжащим голосом. А ведь Джиневре нет пятидесяти, могла бы вторично замуж выйти. Увы, леди сир Стратте предпочитала ухаживать за могилой супруга и поучать детей.

   — Неплохо выглядишь, — склонив голову набок, выдала Джиневра. — Марта явно сгустила краски.

   — Сгустила краски? — напустилась на нее родственница. — Алиса серьезно пострадала, едва памяти не лишилась, а вторая девочка и вовсе погибла!

   От ее высокого голоса у Августы по-настоящему разболелась голова.

   — Можно потише! — капризно попросила она и тепло улыбнулась Марте: — Тетушка вечно все преуменьшает. Подумаешь, всего один труп, на войне их и вовсе сотни. Верно, тетушка?

   Джиневра шумно засопела и пристыженно отвернулась. В кой-то веки беспутная дочка Захарии оказалась права, она сказала гадость.

   — Все образуется. — Стремясь загладить вину, Джиневра сжала руку больной. — Время лечит, уж я-то знаю!

   Августа промолчала. На лицо ее набежала тень. Она действительно думала о погибшей девушке, о ее короткой жизни. Алиса ничего не успела, вспыхнула и погасла. Оставалось надеяться, душа ее переродится.

   По щеке скатилась слеза. Августа торопливо смахнула ее и, чтобы не погрузиться в пучину воспоминаний, тех жутких минут, когда время остановилось, сдавленно попросила прислать горничную:

   — Я хочу одеться, оставьте меня!

   Августа боялась, женщины воспротивятся, но они без лишних слов покинули спальню. Прекрасно, никто не помешает осуществить еще один пункт амбициозного плана. Вчера Августе удалось раздобыть «Королевский листок». Марта не обманула, Ивар сир Лир действительно разыскивал очередную невесту. Краткий список требований прилагался: дворянское происхождение, приятная внешность, согласие с возможными последствиями. Какими не уточнялось, и так понятно. Взамен Ивар предлагал достойное вознаграждение. Сумма не упоминалась, но и без нее объявление вышло скандальным. Августа не сомневалась, имя Ивара полоскали в каждой дворянской гостиной. Разумеется, предложений он не дождется. Никто в здравом уме не захочет лечь в гроб. Последняя невеста Ивара скончалась вскоре после помолвки, выходит, следующая отправится к праотцам во время обручения. Однако Августа собиралась рискнуть. На фоне отсутствии конкуренции Ивар явно выберет ее. Внешность, происхождение покойной Алисы подходящие, откуда ж ему знать, что вместо дочки маркиза явилась мещанка?

   От заветной цели Августы отделяла самая малость — требовалось сообщить о себе и встретиться с Иваром. Увы, легкомыслие покойной подруги сделало это практически невозможным. Как отправить письмо, чтобы оно не угодило в руки Марты или Джиневры? После отъезда в родовое гнездо сир Хайнов шансы стать графиней Монтезе и вовсе стремились к нулю. Нужно ненадолго сбежать из-под надзора. Помнится, Марта сетовала на замок. Мол, невозможно уследить за каждым углом. Нужно действовать до приезда маркиза. Легко сказать! Августа понятия не имела, где здесь столовая, не говоря уже о черном ходе.

   Загнала она себя в ловушку! Августа пожалела, что пустилась в сомнительную авантюру безо всякого плана. Тогда она думала только о больной сестре и матери. Сердце кольнуло. Через пару дней матушка будет здесь, а Августа не сможет ее обнять, утешить, заверить, она жива и умирать не собирается.

   Погруженная в собственные мысли, мнимая Алиса безропотно отдалась в руки горничной, позволила себя умыть, одеть, словно куклу. Думая обрадовать гостью, служанка весело прощебетала:

   — Грифон прилетал. Ваш батюшка скоро будет, чуть ли не через час.

   Сердце Августы упало в пятки, да так там и осталось.

   — Как — скоро? — побелевшими от страха губами пролепетала она. — Он же обещал к вечеру…

   Августа не готова, она не может!..

   — Дела, наверное, отменил, за вас тревожится, госпожа. — Горничная не могла взять в толк, отчего подопечная так занервничала. — Вы же у него единственная дочка, любимая.

   От переполнявших ее эмоций Августе хотелось кричать. Ситуация окончательно вышла из-под контроля, катилась под откос. «Ничего, я что-нибудь придумаю», — мысленно утешила она себя, но сама себе не верила.

ГЛАВА 6

Ивар смахнул с плеча пространственную пыль и огляделся. Разговоры мгновенно смолкли, в актовом зале стало тише, чем на кладбище. Ивар слышал редкое нервное покашливание, ловил брошенные украдкой встревоженные взгляды. Весь преподавательский состав Университета высшей магии выстроился перед ним. В первых рядах, разумеется, деканы, оба проректора, один из которых напрасно надеялся занять вакантную должность. Ивар скривился. Хотели пустить пыль в глаза, устроили помпезную встречу. Он неторопливо сделал шаг, другой и ловко спрыгнул со сцены, прямо в людское море. Студенты зашушукались, напряглись, готовые в любой момент повскакивать с мест. Преподаватели на сцене тоже вытянулись в струнку, недоумевали, что взбрело в голову исполняющему обязанности ректора.

   Назначение Ивара сир Лира удивило. За многие века в университете сложилась традиция, по которой ректора неизменно назначали из своих. Им обычно становился самый прославленный маг из руководящего состава — и тут чужак.

   Весть о приезде Ивара свалилась как снег на голову, прямо во время очередного преподавательского совета. Обсуждение текущих вопросов прервало появление королевского фамильяра. Проректор по научно-педагогической и административной работе Конрад сил Милс предпочел бы навсегда вычеркнуть те минуты из жизни. Дурак! Тогда, неделю назад, самодовольно посматривая на коллег, он поманил горгулью:

   — Давайте послание его величества, любезнейший!

   Вскрывая конверт с печатью Трезора сир Валлена, Конрад лучился от предвкушения триумфа. Письмо адресовали ему — это ли не добрый знак? Трепеща от близости заслуженной награды, проректор приосанился и, свысока поглядывая на помрачневшие завистливые лица коллег, зачитал послание. Фатальная ошибка!

   Конрад мечтал провалиться сквозь землю, даже умереть, лишь бы все закончилось. Должность отдали сир Лиру и обязали сир Милса всячески ему содействовать. Внутри клокотало бешенство. Для темного, вроде Ивара, пост ректора — пустяк. Если бы хотел, тот мог основать собственный университет, стать его божеством. А вот для Конрада упущенная должность — заветная мечта. Он и вполовину не так знатен и богат, как граф, безумно далек от трона, а его род давно утратил Тьму.

   Первые смешки не заставили себя долго ждать. Над Конрадом потешались. Стиснув кулаки, он нашел в себе силы огласить волю короля до конца и продиктовал ответ. А после, сославшись на нездоровье, сбежал. Но теперь Конрад уйти не мог, хотя отдал бы все на свете, лишь бы оказаться подальше от актового зала. Он снова злился, теперь на Ивара. Почему тот пренебрег протоколом, поставил всех в неловкое положение?

   Ивара сир Лира не волновали чужие чаянья. Он легко считывал витавшее в воздухе недовольство и усмехался. Сегодняшние эмоции — ничто, скоро Ивар поднимет самую настоящую бурю.

   Взгляд его обратился на студентов. Дремавшая внутри Тьма всколыхнулась, придав глазам Ивара особый блеск. Теперь они светились словно сапфиры. Вытянув руку, Ивар попытался уловить, откликнулась ли на его Тьму чужая. Увы, ни одного чистокровного темного мага, сплошь полукровки. Что ж, он и не надеялся.

   Удовлетворив любопытство, Ивар наконец развернулся к подчиненным.

   — Рад приветствовать вас, господа, — сухо поздоровался он. — Как вы все, наверное, знаете, волей его величества я временно назначен на пост ректора. Насколько временно, решать королю. Однако я не советовал бы вам расслабляться, думать, будто я фигура номинальная.

   Ивар предупредил. Если не сделают выводов, пусть пеняют на себя.

   Студенты ахнули, когда тело Ивара осыпалось пеплом, чтобы вновь соткаться на сцене.

   — Должер — темное королевство, — небрежно прокомментировал он свой фокус, — а я сир Лир. Ивар сир Лир, граф Монтезе.

   Дружный вздох прокатился по залу. Юноши восхищенно повторяли: «Тот самый!», девушки посматривали на Ивара со смесью страха и любопытства. По словам его величества, среди них обязательно найдется очередная невеста. Какая-нибудь наивная романтичная особа, решившая побороть проклятие, или, наоборот, чрезмерно алчная и амбициозная, жаждавшая похвастаться перед подружками огромным кольцом с бриллиантом. Ивару стало противно, и он отвел взгляд от моря лиц.

   — Вижу, вы пользуетесь авторитетом, милорд, — ворвалось в мысли саркастическое замечание Конрада. — Половина дела сделана.

   — Какова же вторая?

   Голубые глаза отыскали дерзкого выскочку и внимательно изучили. Проректор поежился, но не отвернулся. Ивар стращал, но Конрад не из пугливых. Может, он не граф, как некоторые, всего лишь второй сын мелкого лорда, но пресмыкаться перед новым ректором не намерен.

   — Достойно руководить университетом, — не смутился Конрад и, смело шагнув к нахмурившемуся начальнику, протянул руку: — Местный проректор по научно-административной работе, Конрад сир Милс. Его величество поручил оказать вам всяческое содействие.

   Ивар кивнул и пожал протянутую руку. Если Конрад надеялся на другой исход, он просчитался. Ивар даже приветливо улыбнулся, как положено будущему дипломату, заверил в грядущем успешном сотрудничестве.

   Итак, первый кандидат для проверки намечен. Однако был еще кто-то. Ивар никак не мог уловить, кто именно вызывал смутную тревогу. Едва заметная, она маячила на границе сознания. Поневоле задумаешься, не пригодится ли присланный от имени короля артефакт. Ивар взял его с собой. Медальон был надежно скрыт одеждой, граф позаботился о том, чтобы шнурок не торчал. Он придерживался старых правил, верил, металл ослабляет свойства амулетов, и предпочитал проверенную поколениями магов телячью кожу.

   Можно говорить и думать одновременно, причем о разных вещах. Вот и Ивар дежурно улыбался, сыпал банальностями и громкими фразами — словом, произносил традиционную вступительную речь, а сам пытался разобраться со странными ощущениями. Некто в зале желал ему зла. Пока неосознанно, только в силу своей природы. Безликий? Но Тьма непременно бы на него среагировала, сорвалась, словно пес с цепи.

   Примерно в середине речи непонятное ощущение пропало. Ивар внимательно следил, никто не ушел. Странно!

   «Нервы, — ворчливо подумал он. — После смерти Эжени ты сам не свой. Вдобавок Марджери со своим проклятием, вожделенный пост, который уплывает из рук — любому бы началось мерещиться всякое. Ты же видишь, со способностями тут не густо. Не то что в Высшей школе! Поэтому успокойся и займись делом».

   На днях Ивар поручил секретарю дать объявление в газету. Коротко обозначил требования к потенциальной супруге и поручил подчиненному довести текст до ума. Ивар не желал этим заниматься, пусть с заявками возится секретарь. Какая разница, кто станет его очередной невесты, ей все равно предстояло умереть. И вот сегодня, буквально за пару минут до переноса в университет, секретарь сообщил, что одна женщина откликнулась. Помнится, забирая явно написанное впопыхах письмо, Ивар с горькой усмешкой подумал: «Всего одна!» А ведь когда-то лучшие роды Должера мечтали с ним породниться… Письмо до сих пор лежало в кармане. Ивар не взглянул даже на имя отправительницы. Наверняка какая-нибудь отчаявшаяся вдова.

   Наконец торжественная часть закончилась.

   Студенты стайками вслед за старостами устремились к выходу. Преподаватели задержались, чтобы затем всем вместе покинуть зал, продолжить общение с ректором в приемной. Там уже накрыли фуршетный стол. Подчиненные не столько хотели выпить и закусить, сколько подпоить нового начальника, вызвать того на откровенность. Как в любом учреждении, в университете имелись свои секреты, делиться которыми преподаватели и студенты не спешили, зато охотно выпытали бы чужие.

   — Вы станете что-то менять в кабинете предшественника? — вежливо осведомился Конрад, любезно открыв для всей братии портал.

   — Посмотрим, — обтекаемо ответил Ивар.

   Он гадал, в каком состоянии застанет бумаги. Заодно поймет, насколько умны и хитры те, кто сейчас старательно демонстрировал угодливость. Он не верил улыбкам, догадывался, абсолютно все: от архивариуса до обоих проректоров, — мечтали отправить его восвояси.

   Богато накрытый стол тоже не удивил. Старый трюк! Ивар незаметно повернул один из перстней камнем вниз и любовно погладил. Он давно освоил способ пить и не пьянеть. Отказываться от вина Ивар не станет. Пусть враг расслабится, успокоится и, возможно, выдаст себя. Вряд ли Ивара попытаются отравить, хотя и этот вариант отбрасывать не стоит. Как-то спокойнее сначала проверить еду, а затем проглотить.

   Манжет случайно зацепился за кончик письма. Отойдя к окну, Ивар решил вскрыть его до попойки. Он не любил смешивать дела.

   Имени на конверте не значилось, только адрес постоялого двора, с которого его отправили. Ивар нахмурился. Слишком похоже на розыгрыш! Бумага плохого качества, серая, вместо печати — обычный почтовый штемпель. «Дурная шутка!» — пробормотал Ивар, ногтем вскрыв конверт. Если кто-то надумал превратить его в объект для насмешек, тем паче читать ему нотации, он очень скоро окажется в сырой земле. Она уже прогрелась, могильщики сумеют закопать на положенную глубину.

   Буквы напрыгивали одна на другую, словно за отправительницей письма гнались разбойники. Однако содержание резко контрастировало с почерком. Назвавшаяся Алисой сир Хайн женщина сообщала, что готова принять предложение графа Монтезе и стать его женой. Она сознавала последствия своего решения и соглашалась выполнить любые пожелания Ивара. Взамен Алиса требовала открыть на ее имя счет и положить на него круглую сумму, которой бы она распорядилась по своему усмотрению, безо какого-либо контроля. Однако этим условия не ограничивались.

   «Я веду с вами переговоры втайне от родных, — писала Алиса. — Прошу не сообщать им о нашем браке вплоть до совершения помолвки, чтобы они не смогли вмешаться. Вдобавок вы должны помочь мне сбежать. За мной неусыпно следят, я сумею выбраться лишь на похороны подруги в Умайне. После отец увезет меня в родовой замок, откуда, боюсь, мне не выбраться, только через год или два под руку с навязанным родственниками мужем. Меня подобный исход не устраивает. Не беспокойтесь, на данный момент я не связана обязательствами, остальное неважно. Словом, очень жду вас на городском кладбище Умайна в среду, двадцать пятого числа, с полудня до часу дня. Вы легко узнаете меня по траурной шляпке и букетику первоцветов в руках».

   «Какая-нибудь аферистка! — нахмурившись, подумал Ивар и скомкал письмо. — А то и вовсе не женщина вовсе писала. Слишком много туману, как в плохом романе. Еще и встреча на кладбище!»

   Однако фамилия сир Хайнов была ему знакома. Скорее всего, строгий отец — маркиз Тове, у него как раз две дочери. Одна из них, младшая, — девица на выданье. Если Ивар не ошибался, ее действительно звали Алисой, вдобавок она некогда училась в университете. Кто же воспользовался ее именем и почему?

   Письмо разбередило воображение Ивара. Если таинственная незнакомка так настаивает, они познакомятся. Правда, заочно — Ивар отправит на встречу фамильяра. Если женщина, Алиса она там или нет, придет, подойдет по параметрам, он подпишет брачный контракт и благополучно получит министерский пост. Если же его разыграли, над Умайном разразится очередная буря. Тьма лишь порадуется возможности вновь вырваться наружу.

   Ивар засунул послание в конверт и убрал в карман. Ему вдруг пришла в голову идея сличить почерк незнакомки с почерком Алисы. Может, и не придется никуда посылать фамильяра.

   Он с горькой усмешкой покачал головой. Конечно, что тут проверять, письмо точно не от Алисы. Девушку ожидало прекрасное будущее, ей ни к чему его деньги. Вдобавок Алиса сир Хайн в свои двадцать три-двадцать четыре точно не собиралась умирать. Наверняка на объявление откликнулась ее горничная.

   Однако все же интересно взглянуть на настоящую Алису сир Хайн. По известным причинам они не встречались: когда девушка вошла в брачный возраст, за Иваром уже закрепилась дурная слава Черного вдовца.

   — На каком факультете училась Алиса сир Хайн? — обратился он с вопросом к подчиненным.

   Они замолчали, недоуменно переглянулись. На лицах читалось: «С чего вдруг ректор заговорил о ней, зачем ему потребовалась Алиса?»

   — А что случилось? — осторожно, даже чересчур осведомился Конрад и, активно жестикулируя, поманил к себе Надина Тронтона, декана факультета темных преображений.

   Последний неохотно оторвался от канапе и признался:

   — На моем, милорд. Речь ведь о дочери маркиза Захарии Тове, верно?

   — Именно, — кивнул Ивар.

   От него не укрылись странности в поведении парочки. Что-то явно не так. Возможно, с Алисой тоже. Вот тебе и скучный фуршет!

   — И как она вам?

   Ивар не сводил пристального взгляда с обоих. Неужели ему сразу удалось ухватиться за нужную ниточку? Совершенно случайно, ткнув пальцем в небо.

   — Симпатичная особа, но, увы, на этом ее достоинства заканчивались. Догадываюсь, отец мечтал подобрать ей в университете жениха, но не сложилось.

   — Симпатичная, значит? — почесал кончик носа Ивар.

   — Очень! — закивал декан. — Если хотите, можете взглянуть — в архиве сохранился зеркальный слепок. Это наше новшество, — приосанился он. — Ввели пять лет назад. Отныне в каждое личное дело вкладывается зеркальце с обликом студента. К сожалению, заклинание пока нестабильно, да и зеркал на всех не хватает, новые выпуски приходится перезаписывать поверх предыдущих, но леди сир Хайн должна сохраниться.

   Надин еще что-то говорил, но Ивар не слушал. От болтовни толстяка гудела голова. Хотелось прогуляться, немного развеяться. Ничего, подчиненные подождут, заодно Ивар без лишних глаз расспросить своего секретаря о том, кто и как доставил письмо.

   После шумной душной приемной архив показался глотком свежего воздуха. Отказавшись от помощи архивариуса, Ивар зашагал вдоль одинаковых шкафов. Он хотел побыть в одиночестве, упорядочить мысли.

   Архив содержался в полном порядке — хоть где-то не воровали! Ивар без труда нашел нужную секцию, выдвинул ящик. Надин не обманул, из каждой папки выглядывала ручка самого обычного дамского зеркальца. Дела студентов разложили в алфавитном порядке. Перебирать папки было неудобно, зеркальца так и норовили выпасть. Ругаясь, Ивар упорно копался в ящике в поисках нужного личного дела. Вот и оно.

   Алиса сир Хайн, младшая дочь маркиза Тове. Магические способности скромные, оценки средние. Образец почерка на первый взгляд совпадает с тем, которым написано письмо с поправкой на волнение.

   — Воистину, иногда безумие ведет к победе! — пробормотал Ивар и потянулся к зеркальцу.

   Он запрещал себе думать об удаче, но сердце поневоле забилось чаще. Неужели судьба сжалилась над ним, послав если не семейное счастье, то хотя бы продвижение по службе?

   Впопыхах Ивар нечаянно задел пухлую папку. Она раскрылась, из нее посыпались бумаги, зеркальца. Ивар постарался убрать все на место, но поневоле задержал взгляд на одном из визуальных слепков. Девушка в зеркальце производила двойственное впечатление. Вроде, куколка с мягкими чертами лица, но, чем дольше всматриваешься, тем больше несоответствий выбранному образу замечаешь. Глаза смотрели прямо, без всякого лукавства. Пухлые губы не улыбались. Девушка явно не пыталась понравиться, казалось, ее вовсе не волновало, какой она войдет в историю. Увы, как ее звали, неизвестно. Зеркало хранилось среди прочих в папке под лаконичным названием: «Отчисленные». Зато теперь понятно, чем озабочена незнакомка.

   Потеряв всякий интерес к находке, Ивар вернулся к личному делу Алисы и пристально вгляделся в облик потенциальной невесты. Нахмурился, посмотрел снова и выудил из папки отчисленных безымянную студентку. Положив оба слепка рядом, Ивар убедился, они практически идентичны. Сдается, работники испортили одно из зеркал и спрятали брак в папке с неаттестованными студентами. Безымянный слепок нечеткий, мутный, наверху и вовсе засвечен, но слишком девушки похожи, это явно одна и та же.

   — Симпатичная! — Ивар вернул оба зеркальца на место. — Осталось только понять, действительно ты ли мне написала.

   Задвинув ящик, он отыскал стол и выложил на него письмо.

   Бумагу опутали зеленые нити.

   Не сводя взгляда с листа бумаги, Ивар привычно потянулся к дару.

   Зеленые нити пришли в движение, змеями расползлись по столу и растворились в воздухе.

   Ивар довольно улыбнулся. Ну вот, максимум через час он узнает, где обитает автор письма. А теперь пора возвращаться. Подчиненные вдоволь посплетничали, может, перепрятали пару документов.

   — Нашли, что хотели? — забрав увесистый ключ на цепочке, вежливо поинтересовался архивариус.

   Пусть в университете преподавали магию, но бумаги хранили по старинке.

   — Да, спасибо, — рассеянно пробормотал Ивар.

   Из головы не шли те два одинаковых зеркала, и он таки спросил:

   — Кто делает зеркальные слепки? Вы?

   — Что вы! — замахал руками архивариус. — Я простой конторский служащий. Господин Тронтон этим занимается, иногда помощникам из числа студентов поручает.

   — Полагаю, все уже хорошо отлажено.

   — Если бы! Вечно брак, порой стыдно в папки вкладывать. Некоторых студентов раз по пять переделывают, у бедняг тело костенеет. Опять же зеркала лопаются, дорогие ингредиенты в трубу улетают. Только, — архивариус заискивающе улыбнулся, — я это вам по секрету. Господину Тронтону не нравится, когда его критикуют.

   — Разумеется, — кивнул Ивар. — Это останется между нами.

   Выходит, девушка таки одна и та же.

   Ну Надин Тронтон! Наверняка ради своих сомнительных зеркал разбазаривает государственные деньги, про свои карманы, разумеется, не забывает.

   Покачав головой, Ивар двинулся было к лестнице, но раздумал. Хищно улыбнувшись, он коснулся медальона на шее и в мгновение ока перенесся в приемную. Расчет оправдался — Ивар сумел подслушать обрывок интересного разговора. Всего одну фразу, но какую! «Скажи своим, чтобы пока не высовывались». Не о тайном ли обществе речь? Жаль, Ивар не разобрал, кто именно это произнес.

ГЛАВА 7

У Августы тряслись колени. Она несколько раз приказывала себе встать, позвонить в колокольчик, но никак не могла.

   Захария сир Хайн здесь!

   Липкий страх сковал легкие. Казалось, они заполнились ватой, не позволявшей сделать полноценный вздох.

   Отец Алисы гостил в замке Марты не первый день, однако Августа неизменно изыскивала способы не встречаться с ним, ограничившись коротким свиданием при приглушенном освещении. Она мастерски разыгрывала сон, переутомление, даже сумела обмануть врача, сымитировав резкое ухудшение состояния. Августа не спускалась к столу, не вставала с постели. Непривычное безделье утомляло, но она слишком хорошо сознавала, чем рискует. Однако теперь им предстояло полноценно встретиться и поговорить.

   Ах, если бы дело было только в Захарии!

   Августа перевела взгляд на скрюченные холодные пальцы.

   Завтра ее похороны. Похороны Алисы. Приедет ли мать, сестренка? Августу снедало беспокойство и чувство вины. Вдруг Джулии стало хуже? А матери? Какой удар! И ведь она пока не сможет подойти, ободрить их. Да что там — Августа даже написать не могла! С большим трудом, умаслив горничную, ей удалось отправить письмо секретарю Ивара сир Лира. И то Августе несказанно повезло. Приставь к ней Марта служанку постарше, поопытнее, она в два счета раскусила бы ее задумку, отнесла записку прямиком к госпоже. Но юное бесхитростное создание поверило, будто речь «о делах покойной барышни, которые должны остаться тайной», и согласилось отправить письмо с постоялого двора.

   Нужно встать. Августа Дзирт не имела права на страх.

   Ковыляя, она кое-как добралась до окна и отдернула портьеры.

   Свет хмурого мартовского дня залил комнату. Ветер быстро гнал по небу низкие тучи. Они набухли, будто вербные почки. Пойдет дождь. Подходящая погода! Она великолепно отражала обуревавшие Августу думы.

   Откликнется ли Ивар, приедет ли на кладбище?

   Августа сделала все, что могла, оставалось только ждать, хотя ожидание изводило больше всего. Беспомощность. Она раздражала Августу всю ее жизнь. И вот опять!.. Августа отогнала панические думы и выглянула в окно. Взгляд скользил по темным, давно не знавшим ремонта стенам замка, чахлым деревцам в заднем дворике, неясной густо-серой полоске то ли селения, то ли леса на горизонте. Она постепенно успокаивалась. Через пару минут Августа была вполне готова.

   Траур — верный помощник скрыть ненужные детали, рассеять внимание. Пусть облик Алисы никуда не делся, Августа предпочла не рисковать и облачилась в черное. Ну вот, под глазами и у рта сразу залегли густые тени, кожа приобрела землистый оттенок. Именно так обязана выглядеть серьезно пострадавшая в крушении Алиса. Главное, помнить о своем вчерашнем нездоровье, хотя кусок и так в рот не полезет.

   Умел ли Захария читать ауру? К сожалению, покойная подруга об отцовском даре рассказывала мало, оставалось надеяться на собственные способности. Последних Августа достоверно не знала. До поступления в университет она вообще о них понятия не имела, если бы не старичок из приемной комиссии, до сих пор считала себя обычным человеком с небольшим магическим даром. Ну легко даются преображения — так хорошо подготовилась.

   Вдох, выдох, и можно спускаться.

   Когда Августа возникла на пороге столовой, все разговоры разом смолкли. Взгляды дружно обратились в ее сторону. Августа с облегчением выдохнула: ни сестры, ни матери. Хотя их бы сюда и не пустили. Марта при всей ее бедности дворянка, а Дзирты даже в лучшие годы оставались лавочниками, торговцами.

   Сердце отпустило. Августа точно справится. Сложнее всего врать близким людям, а маркиз ей никто.

   — Тебе уже лучше? — первым нарушил тишину Захария.

   Он сидел во главе стола и мрачно посматривал на мнимую дочь. Впрочем, его взгляд Августу не смутил. Она поздоровалась и медленно направилась к столу. Главное, не ошибиться с местом. А, вот и оно. Разумеется, судьба подложила свинью, усадила ее подле маркиза. Августа бросила на него короткий косой взгляд. Определенно, Алиса пошла не в отца. Он коренастый шатен с карими глазами. Хотя, кто знает, вдруг со временем волосы покойной подруги бы потемнели.

   — Спасибо, отец.

   Для себя Августа решила, что будет отвечать максимально коротко. Ей тяжело давался голос Алисы, спасало лишь якобы слабое здоровье. Все больные одинаково ворочают языком с оттенком безграничной усталости. Но долго разыгрывать эту карту нельзя. Если Ивар не объявится, Августе придется туго. Пусть она наперечет знала все любимые обороты Алисы, полностью скопировать ее голос не выйдет.

   — Мне очень жаль.

   Маркиз намекал на погибшую подругу. Ах, если бы он только знал!..

   На мгновение Августе стало безумно стыдно, и она спрятала лицо в ладонях, опасаясь выдать себя. Недалекая Марта приняла ее поведение за приступ истерики и бросилась утешать. Пришлось подыграть, взять у нее платок и вытереть несуществующие слезы.

   — Это твоя вина, — припечатал Захария. — Ты убила двоих.

   Августа низко опустила голову — именно так поступила бы Алиса.

   — Надеюсь, ты сделала правильные выводы? — продолжал наседать Захария. — Собираешься просить прощения?

   Прощения? За что?

   Мозг Августы лихорадочно работал. Она затравленно обвела взглядом присутствующих. Хоть бы кто подсказал! Потом ее осенило: речь о романе Алисы. Неподобающее поведение, чудом сбереженная девичья честь, неповиновение отцу и прочее.

   — Я… Я целиком и полностью признаю свою вину.

   Вот так, обо всем и ни о чем.

   Августу мало тревожил кавалер подруги. Денег у него нет, погасить долги перед банком он не сможет. Алисе тоже следовало думать о жизни, а не гнаться за какой-то любовью. Настрадаться она всегда успела бы, зато замужней, с устроенным будущим.

   Захария удовлетворенно кивнул и принялся за еду.

   Августа с облегчением выдохнула. Первый раунд за ней. Она нашла верные слова, ничем себя не выдала. И ауру Захария читать не умеет. Да тут полноценная победа! Однако расслабляться пока рано.

   — Ты уверена, что тебе стоит появляться на кладбище? — вновь заговорил Захария. — Это не совсем прилично, учитывая происхождение той девушки.

   Августу передернуло. Она с трудом подавила в себе желание заступиться за «подругу», то есть саму себя. Чему удивляться, между ней и Алисой пропасть, только университет мог их сблизить.

   — Я должна там быть, отец, — твердо, но не слишком, чтобы не рассердить Захарию, возразила Августа. — Как вы верно отметили, в смерти Августы есть моя вина, трусливо отсиживаться в стороне. К тому же мы дружили без малого пять лет. Августа заслуживала всяческого уважения, получила бы диплом с отличием, если бы не жизненные обстоятельства.

   — Там будет чернь, — не унимался маркиз. — Сбегутся зеваки, станут обсуждать…

   — Кого? — приглушенно рассмеялась Августа. — Меня или ее? Августа была всего лишь младшей учительницей и вряд ли успела прославиться. На кладбище явится пара коллег и только. Меня и вовсе не узнают. Я опущу вуаль, надену самое скромное платье и постою в сторонке. Надо же утешить бедную госпожу Дзирт!

   «Ну же, — мысленно подталкивала она Захарию, — предложи дать ей немного денег!»

   Однако маркиз промолчал. Погибшая девушка и ее семья не стоили его внимания. Он заинтересовался ими, только вздумай родня Августы шантажировать сир Хайнов, распускать порочащие их слухи. Исключительно с целью пресечь крамолу.

   Незаметно, под столом, Августа смяла салфетку.

   Как же гадко! Как она этого прежде не замечала! Мир за стенами университета оказался другим, совсем не таким, каким виделся в детстве. Или Августа просто повзрослела?

   — Хорошо, ты останешься на похороны, — вынес вердикт Захария. — Но после я заберу тебя домой. Хватит! Я уволил того человека. — Он поморщился, словно проглотил пригоршню незрелого крыжовника. — Больше ты его не увидишь.

   «Алиса бы возмутилась», — пронеслось на подкорке сознания. Еще бы, Захария даже не удосужился назвать учителя по имени! Проблема состояла в том, что Августа тоже его не знала, что, впрочем, не помешало ей выразить бурный протест.

   — Он ни в чем не виноват! — Она демонстративно бросила вилку на тарелку и откинулась на спинку стула. — Меня никто не соблазнял.

   — Алиса!

   Одного взгляда Захарии хватило, чтобы Августа прикусила язык. Переигрывать опасно. Она не могла рисковать, она обязана завтра быть на кладбище в полдень.

   «Первоцветы, мне понадобятся первоцветы», — напомнила себе Августа.

   Захария прочел нудную проповедь о женской благодетели. Августа слушала в пол-уха, только чтобы вздыхать и кивать в нужных местах. Ее мозг лихорадочно работал, просчитывал все возможные варианты. Мысли неизменно возвращались к матери и сестре. Августа разрывалась между двумя взаимоисключающими вещами: сказать правду и не выдать себя. «Не сейчас, потом! — осадила она голос сердца. — Ты напишешь им из безопасного места, когда станешь невестой графа Монтезе». Оставалось надеяться, будет не слишком поздно.

   День, казалось, тянулся бесконечно. Августа вышагивала из угла в угол и торопила солнце. Ее радовало небрежение мнимого отца. Пусть и дальше беседует с родственницами, допрашивает свидетелей, отдает распоряжения насчет похорон. Чем меньше он интересуется дочерью, тем лучше. Однако Августа все равно боялась. Вдруг у Алисы имелись особые приметы? Родимое пятно на бедре, шрам на коленке. Вдруг Захария в последний момент надумает осмотреть труп или попросит сделать это врача? Алиса до сих пор лежала в холодном подвале, обложенная льдом, одинокая и никому не нужная.

   «Я проживу твою жизнь достойно», — пообещала она мертвой подруге.

***

В день похорон Августа встала затемно, десятки раз отрепетировала каждое слово, каждое движение. Она изнывала от нетерпения. Казалось, все двигались словно сонные мухи. Как же трудно было скрывать волнение, старательно пережевывать пищу, делать вид, будто Августа никуда не торопится.

   Она предвидела, что Захария отправится с ней на кладбище, поэтому его слова не стали сюрпризом. Разумеется, они перенесутся порталом. Не трястись же много часов в экипаже! Да и после трагического происшествия любая долго обходила бы карету стороной, шарахалась от лошадей.

   Августа не меньше часа проторчала перед зеркалом. Траурным нарядом занималась Марта, и если прежде не имело большого значения, достаточно ли плотная вуаль, элегантно ли платье, то теперь она придирчиво выверяла каждую мелочь. Повторно произвести первое впечатление невозможно. Это верно как в отношении матери, так и в случае с Иваром. Августе предстояло угодить обоим, то есть одновременно стать притягательной и незаметной.

   На туалетном столике лежал скромный букетик первоцветов. Августа избегала смотреть на них, чтобы не думать об Алисе. Подруга мертва, ей уже ничем не поможешь. Раз так, нужно выкинуть ее из головы.

   Наконец, проведя несколько нехитрых манипуляций с платьем, Августа спустилась в холл.

   Часы показывали без четверти двенадцать. Похороны начинались в полдень.

   Удары сердца раскатами грома будоражили вены.

   Сжимая перчатки, Августа второй раз в жизни молилась Темным богам. В первый раз они ее не услышали, отец умер. Пришло время вернуть долг.

   Она все продумала. Захария не посмеет устроить скандал, силой увести дочь с кладбища. Прощание с мертвыми — святое. Августа попросит оставить ее наедине со свежей могилой и спокойно дождется Ивара. Разумеется, Захария станет крутиться неподалеку, приглядывать за ней, но кто он и кто Ивар сир Лир! Маркиз не сумеет помешать ему, даже если окажется в трех шагах. Главное, чтобы письмо дошло до адресата. От мысли, что секретарь посчитал его шуткой, выбросил в мусорную корзину, ее бросало в холодный пот.

   Августа смутно помнила, как собирались в холле прочие родственники. Кажется, Джиневра отчитывала ее за первоцветы. Мол, полагалось класть исключительно каллы и лилии, в крайнем случае розы. Голоса слились в приглушенный гул. Августа двигалась словно кукла. Мысленно она давно перенеслась на кладбище. Наверное, это и помогло ей безразлично отнестись к открытому Захарией порталу. Прежде Августе доводилось лишь видеть их со стороны.

   Кладбище Умайна навевало тоску. Покосившиеся надгробия, вросшие в землю камни без имен. Кое-где вместо памятников и вовсе воткнули палки, на которые повесили масляные фонари. Так хоронили самых бедных, тех, у кого не хватило денег на гроб.

   Скрыв лицо под плотной вуалью, Августа под руку с Захарией двигалась по главной аллее вглубь кладбища. Алису собирались хоронить чуть ли не у самой ограды. Ничего, Августа потом позаботится о достойном погребении, перенесет ее прах в семейную усыпальницу.

   Скорбную, сгорбленную фигуру женщины она заметила издали и сбилась с шага. Мать. Одна, без сестры. Рядом с ней стоял мужчина в длинной белой одежде — настоятель Светлого лика. Пользуясь тем, что никто не видит, Августа горько усмехнулась. Ну да, мать верила не в Темных богов, поэтому утешал ее не тайрег. Сама Августа, по правде, не верила ни в кого. Так, в университете от сокурсников научилась темным клятвам.

   — Ты уверена? — Почувствовав, как задрожала ее рука, Захария остановился. — Еще не поздно уйти.

   Августа покачала головой и, сглотнув застывший в горле ком, заверила: все в порядке.

   Ей нужно продержаться час. Всего час, может, даже меньше.

   Мать не узнала ее. Исхудавшая, усталая, она невидящим взором смотрела на зиявшую пустотой могилу. Если бы не покашливание настоятеля, Ирма Дзирт забыла бы поприветствовать Захарию. Она его просто не видела. Спохватившись, Ирма склонилась в низком поклоне и посторонилась, освобождая место аристократу. Как же Августе хотелось броситься ей на шею, обнять, но она недвижной статуей замерла подле Захарии. Он удостоил Ирму бездушным: «Мне очень жаль!» и увлек мнимую дочь в сторону, к противоположному краю могилы. Им не место рядом с простолюдинами.

   Посланный Иваром фамильяр наблюдал за происходящим с ветки ближайшего дерева. Устроившись высоко-высоко, почти на самой верхушке, он, невидимый всеми, внимательно слушал, запоминал.

   Девушка пришла. Описание сходилось, даже первоцветы на месте. Пора возвращаться к хозяину, а то похоронная церемония уже началась.

   И фамильяр поспешил исчезнуть.

   — Неужели пришла?

   Оторвав голову от бесконечных, написанных казуистским языком отчетов, Ивар задумчиво почесал подбородок.

   — Точно так! — подтвердил фамильяр.

   Как и Трезору, семейству сир Лиров издавна служили горгульи, с той лишь разницей, что королевский род ими не ограничился. Навскидку Ивар мог насчитать три вида фамильяров, исполнявших поручения Трезора.

   Граф колебался всего краткое мгновение. Он ничего не терял, зато мог приобрести министерский портфель.

   Ивар и забыл, что на улице прохладно. Поежившись от внезапно налетевшего порыва ветра, он покосился на небо, грозившее залить все и вся противным затяжным дождем. Нужно скорее забрать Алису и вернуться в уютный теплый кабинет. Только легко сказать — забрать! По словам фамильяра, каждый ее шаг контролировал отец. Хотя когда это Ивара сир Лира останавливали подобные мелочи!

   До поры оставаясь невидимым, граф медленно, но верно продвигался к цели.

   Скромные похороны! Из цветов — только первоцветы в руках будущей невесты. Раз она пришла с маркизом, точно не горничная.

   Гроб закопали.

   Получив положенную плату от убитой горем матери, еще не старой, но одетой хуже нищих, пара крепких могильщиков удалилась.

   Захария сир Хайн тронул дочь за плечо: пора уходить. Однако та не торопилась, все сжимала свой букетик первоцветов и настороженно оглядывалась. На мгновение их с Иваром взгляды встретились, но из-за наложенных им чар Августа его не заметила. Она перебросилась парой коротких фраз с Захарией, и тот с видимым недовольством оставил ее одну, отошел к явно чувствовавшим себя не в своей тарелке родственницам.

   Ивар неотрывно следил за Августой. Вот она сделала шаг, преклонила колено перед свежей могилой. Девушка явно нервничала, но Ивар пока выжидал. Ему хотелось немного понаблюдать за будущей невестой, если удастся, подслушать ее сокровенные мысли. Вдобавок нужно выбрать удобный момент для похищения. Ивару не хотелось стать участником очередного скандала, прилюдно объяснять королю, зачем он похитил девицу. Нет, обнаруживать себя при Захарии не стоит. Пусть поищет Алису, погадает, куда она подевалась, Ивар тем временем уладит необходимые формальности.

   Но вот, казалось, удачный момент настал. Захария опрометчиво поддался уговорам родственниц и, ненадолго оставив дочь одну, порталом перенес их в тепло дома. В запасе у Ивара было от силы пара минут, пора действовать.

ГЛАВА 8

— Сира?

   Августа вздрогнула и обернулась. От неожиданности она выронила первоцветы, и они яркими каплями цвета упали на снег рядом с могилой Алисы. И ведь, вроде, готовилась, в нетерпении тайком посматривала по сторонам, но все равно Ивар явился неожиданно. Он словно соткался из серого, пропитанного влагой воздуха. Если бы Августа не знала, кто перед ней, решила бы, его принес ветер. Хотя это было недалеко от истины.

   — Мой… мои…

   Опешив, она лишь махнула в сторону места, где совсем недавно стояли родственники Алисы.

   Откуда вдруг взялась проклятая немота! Августа столько репетировала и в самый ответственный момент рисковала все испортить. Ивар и так ей не доверяет — это прослеживалось во взгляде, выражении лица. Красивого лица, надо признать. Далеко не все аристократы могли похвастаться такими глазами, носом, скулами. Августа даже на краткий миг пожалела Ивара. Такой мужчина не мог остаться без жены. «И я ей стану», — уверенно повторила она и протянула Ивару руку. Тот не сдвинулся с места, только вопросительно поднял брови.

   — В письме я говорила о похищении, — напомнила Августа. — Сейчас самое время.

   Она начинала злиться. Почему Ивар медлит? Еще минута, и Захария вернется за ней. Тогда прощай, блестящий план с треском рухнет. Августа не сможет вечно притворяться, в родном доме подруги ее быстро разоблачат. Тот же брат Алисы, старшая сестра, няньки — кто угодно. Нельзя вечно скорбеть и прятаться в спальне. Провести Ивара гораздо легче. Родители подруги наверняка позаботились о том, чтобы они не встречались. Максимум, что мог видеть Ивар, — портрет. И уж точно он понятия не имел о ее пристрастиях и детских секретиках.

   — Условия диктую я. Напрасно вы полагаете, будто находитесь в более выгодном положении. Поднимите вуаль.

   Августа не торопилась выполнить его требование, и Ивар с легким раздражением повторил:

   — Поднимите вуаль!

   Она сглотнула. Придуманный второпях план в который раз дал сбой. Августа надеялась избавиться от вуалетки в замке Ивара, после проведения обратного ритуала. Столь опытный маг, как он, сразу почуял бы неладное.

   — Я не могу, — сдавленно пробормотала Августа.

   Почудилось, или похолодало? Подул пронизывающий ветер. Но он казался приятным летним бризом на фоне глаз Ивара. Они стали ярче, превратились в два искрящихся кристалла. Ивар сердился, а Августа по университету знала, что такое гнев чистокровных темных. Теперь понятно, и ветер, и сгустившиеся тучи — дело рук графа, точнее, Тьмы в его крови.

   — Не можете или не хотите? — ледяным тоном уточнил Ивар.

   Он не шевелился, но внушал Августе подсознательный ужас. Какая же она наивная — вздумать играть с кем-то из рода сир Лиров!

   — Могу и хочу, — пискнула Августа.

   Наваждение схлынуло. Противное оцепенение ушло, страх отступил, словно зверь, забрался обратно в нору. Ветер стих, небо начало медленно проясняться. Из-за туч даже на мгновение робко выглянуло солнце.

   — Так делайте!

   Ивар только сейчас обратил внимание на могилу и склонился над ней, чтобы прочитать имя умершей. Когда он выпрямился, вновь взглянул на Августу, та уже открыла лицо и теперь, сжав кулаки, стояла ни жива ни мертва.

   — Хм! — многозначительно протянул Ивар. — На горничную не похожа, зато на зеркало — очень даже.

   «Какое зеркало?» — лихорадочно подумала Августа, а затем сообразила: речь об эксперименте декана. Тому вздумалось сохранить для потомков образы выпускников. Августа успела поучаствовать в отладке заклинания. Помнится, приходилось сидеть часами, чтобы получился более-менее приемлемый слепок. Алиса наверняка вышла лучше: ее запечатлели на следующий год, когда Августа уже покинула университет. Может, чтобы сэкономить, подругу даже записали на ее зеркало.

   — Прошу вас, сир, — напряженно прислушиваясь, не раздалось ли поблизости характерное шипение портала, взмолилась Августа, — договорим в другом месте! Это ни к чему вас не обяжет, просто заберите меня отсюда!

   Странная девушка! Ивара не покидало чувство, что с ней что-то не так. Однако она права, не стоило разбираться в присутствии маркиза Тове. За последний месяц Ивар наслушался достаточно гадостей, да и убивать достопочтенного Захарию сир Хайна в его планы не входило. А пришлось бы, если бы маркиз вздумал его оскорбить.

   Оставалось прояснить всего одну, но крайне важную деталь.

   Ивар пристально уставился в глаза Августы и спросил:

   — От чего вы бежите?

   Она не стала лгать и чистосердечно призналась:

   — От себя.

   — Что ж, — пожал плечами Ивар, — тогда прошу!

   Медальон сработал четко, окутав обоих лиловым облаком, перенес в ректорские апартаменты университета. Августа волновалась не зря — всего мгновением позже Захария вернулся за непутевой дочерью.

   — Отец не сможет нас отследить?

   Августа нервно осмотрелась и прошла к низкому диванчику. Совсем не так она представляла жилище наследника одного из знатнейших родов королевства! Слишком бедно, слишком тесно. Где же величественные каменные своды, огромные залы, фамильные портреты на стенах? Тот же диван следовало давно заменить. Ему место в приемной какого-нибудь чиновника, а не в гостиной Ивара сир Лира.

   — Нет, — с легкой снисходительной усмешкой ответил граф. — Увы, кровь вашего отца недостаточно чиста.

   Августа заерзала на обивке, не зная, как поступить. С одной стороны, оскорбление слишком явно, с другой, стоит ли портить отношения из-за чужой родословной? Род сир Хайнов действительно утратил чистоту, о Дзиртах и вовсе говорить нечего. И Августа промолчала.

   — Итак, с порталом мы уяснили, теперь поговорим о вас.

   — Давайте! — безо всякого энтузиазма кивнула она.

   Августа подобралась, приготовилась ко второму раунду поединка. Да смилостивиться ли когда-нибудь судьба! Вся ее жизнь в последние годы напоминала череду нескончаемых боев. Августе хотелось передышки, но приходилось, наоборот, снова и снова держать оборону и наносить удары.

   Ивар неторопливо пересек комнату и опустился на диван подле Августы. Он заметил, как сразу одеревенели ее мышцы, неестественно выпрямилась спина. Ему захотелось, успокоить, ободрить будущую невесту, ведь она только что совершила, возможно, самый важный поступок в своей жизни. О том, что эта самая жизнь на нем и закончится, Ивар старался не думать.

   — Мы не в Алом кабинете, — натянуто улыбнулся он.

   Вот ведь! Скоро Ивар окончательно забудет, что такое смех. Обычная улыбка уже давалась с трудом. Найти бы недоброжелателя и уничтожить, пока он не уничтожил его!

   Порой Ивара посещали бредовые мысли. К примеру, обратиться за помощью к ведьме. Но всякий раз здравый смысл напоминал, что она ничем не поможет. Чего нет, того не уничтожишь. У Ивара не было оснований не доверять лучшему другу, а уж Матиас поднаторел в проклятиях.

   — В некотором роде я живу в нем, — вырвалось у Августы.

   Она тут же прикусила язык, но поздно, Ивар уцепился за ее слова.

   — Вы? — искренне удивился он. — С вашим происхождением, богатством, связями отца? Он даже отпустил вас на целых пять лет, чтобы вы получили образование. Между прочим, в этом самом университете.

   — В этом самом? — не поняла Августа.

   Разве они не в фамильном замке сир Лиров? Оказалось, нет. Что ж, это объясняло убогость обстановки. Разумеется, во время учебы Августа не бывала в покоях ректора и не могла их признать.

   И ведь снова препоны! Безусловно, в стенах университета риск разоблачения ниже, нежели в семействе сир Хайнов, но все равно велик.

   — Так что с вами? — вернулся к первоначальной теме Ивар. — Что вас, юную, красивую, желанную партию для любого в Должере, подвигло связаться со мной?

   Августа прикусила нижнюю губу и забарабанила пальцами по колену. Она предвидела этот вопрос, даже заготовила ответ, но сомневалась, достаточно убедительно ли он прозвучит, не потянет ли за собой цепочку новых вопросов.

   — Долг чести. Отец… — Августа вздохнула и сделала паузу, будто собираясь с мыслями, — никогда не признал бы его, не дал бы денег. Для него людей ниже по положению не существует. А я… Я совершила кое-что ужасное, не сейчас, давно, и не могу с этим жить. Простите, но в подробности я вас не посвящу. Однако поверьте, ваши деньги пойдут на благое дело.

   Ивар нахмурился. Совсем не такой он представлял себе Алису сир Хайн. Вместо беспечной бабочки — отчаявшаяся женщина. «Как и я сам», — промелькнуло в его голове.

   Однако все могло оказаться лишь игрой. Юным особам свойственны романтические порывы, многие и вовсе глотают яд из-за неразделенной любви.

   — Вам ведь известно мое прозвище? — на всякий случай уточнил Ивар.

   Он никак не мог прощупать ее ауру, это раздражало. Перед глазами маячило неясное пятно, контуры его расплывались, словно Ивар смотрел на них сквозь мутное от дождевых капель стекло.

   — Да, — кивнула Августа. — Я сознаю все риски.

   «Однако надеюсь их избежать», — мысленно продолжила она. Может, ее жизненный путь и не усыпан розами, но Августа планировала пробыть в статусе графини Монтезе хотя бы пару лет. Желательно больше, но там уж как повезет.

   — И?

   Голубые глаза сверлили ее лицо. От этого Августа нервничала еще больше. Что ему нужно? Обычное недоверие, или Ивар заподозрил подвох?

   Если бы ей пришлось держать экзамен сразу перед женихом, возможно, Августа бы его провалила. Однако тренировка на Захарии закалила. Августа научилась обыгрывать истинные эмоции в соответствии с ситуацией, вот и теперь она попросила воды, сославшись за перевозбуждение. Увы, ее расчет не оправдался: Ивар отправил за питьем фамильяра.

   — Да что вас не устраивает?! — устав от затянувшихся разбирательств, взорвалась Августа. — Я совершеннолетняя, в здравом уме — этого довольно. Почему мне не дорога жизнь, вас не касается.

   — Вот как? — криво усмехнулся Ивар и придвинулся к ней вплотную. — Вы моя будущая жена, и я обязан знать все. Абсолютно все, — подчеркнул он.

   — Ровно столько, сколько нужно, — отрезала Августа и нетерпеливо вырвала из рук фамильяра стакан.

   Она ничуть не испугалась. Ну горгулья и горгулья. Да хоть Безликий, лишь бы только принесла воды смочить пересохшее горло!

   Ивар хмыкнул. Однако! Будущая невеста оказалась с характером. Ему это нравилось. Первоначальная Алиса сир Хайн наводила скуку. Слишком уж она походила на героинь дешевых романов! Эта совсем из другого теста. Она напоминала Розмари, его первую и единственную супругу. И Ивар отринул сомнения, протянул руку, чтобы по-мужски, рукопожатием, скрепить сделку.

   — Что ж, договорились! Каждому свое, сира.

   — Каждому свое, сир, — эхом отозвалась Августа и, не смутившись, ответила на рукопожатие.

   Ивару показалось, подобное ей не внове, хотя в высшем обществе принято было целовать дамам руки. Еще одна мелочь, царапнувшая сознание. Но Августа сир Хайн вообще странная девушка, чудачка. Не поэтому ли отец так строго стерег ее?

   Ивар случайно перехватил взгляд фамильяра, обращенный на будущую госпожу. Странно, он еще здесь. Судя по всему, горгулью тоже заинтересовала аура. «Твой самый главный секрет», — подумалось Ивар. Прищурившись, он снова попытался подобраться к сердцевине дара. Обычно Ивар сразу определял, кто перед ним, но не в этот раз. Если прежде аура виделась размытым пятном, то теперь она будто вовсе исчезла. Ивар нахмурился. Такого точно быть не могло! Выходит, она пряталась от него. Или Августа осознанно ее прятала.

   — Напомните, на каком факультете вы учились?

   — Темных преображений, — равнодушно отозвалась Августа, хотя вопрос ее взволновал.

   Опасные сведение! С другой стороны, старичок из комиссии давно вышел на пенсию, а библиотекарь понятия не имел, какие именно книги она брала почитать на ночь и возвращала поутру. Преподаватели тем более не выдадут. Может, настоящая Августа и числилась среди лучших студентов курса, но ничем по-настоящему особенным не выделялась. Да и Алиса не плелась в самом конце. Словом, Иваром руководило обычное любопытство. И Августа расслабилась, впервые за эту неделю позволила себе выдохнуть, растечься по спинке дивана, даже прикрыла глаза. Неужели все позади? Даже не верилось!

   — Отпразднуем нашу сделку? — предложил Ивар.

   Дорого бы он дал, чтобы заглянуть сейчас в ее мысли! На лице собеседницы читалось облегчение, но что тому причиной? Неужели ей настолько важен брак с ним?

   — Конечно, — устало улыбнулась Августа и извинилась за свое поведение: — У меня выдался сложный день. Не часто хоронишь близкого человека.

   Пускай, он все равно узнает.

   — Сочувствую!

   На самом деле ни капельки, но требовалось соблюсти формальности.

   Пока Ивар ходил за шампанским, а, может, под видом поиска вина наводил о ней справки, Августа, прикрыв глаза, недвижно сидела на диване. Она гнала от себя кладбищенские призраки, повторяла, матери и сестре так будет лучше. Как они обрадуются, получив нежданное наследство от несуществующей родственницы! А Августа… Если на то пошло, она все равно умрет, какая разница, когда: теперь или спустя пару недель. Материнское сердце станет болеть одинаково. Но если вдруг Августа задержится на этом свете, на что втайне надеялась, она найдет способ связаться с родными и все объяснит. На этой успокоительной мысли девушка перевернула страницу и обратила взор в настоящее. Когда вернулся Ивар с бутылкой шампанского и двумя бокалами на тонкой ножке, Августа как раз заканчивала подводить баланс из плюсов и минусов. Первых выходило больше.

   У шампанского вкус надежды.

   Августа фыркнула. Не иначе внешность Алисы начала на нее влиять: прежде подобные глупые мысли ее не посещали. Губы сложились в мстительной усмешке. Видел бы ее сейчас Эдуард!.. Вновь вспомнились те монеты. Кажется, они до сих пор валялись в кармане платья. Того самого, в котором похоронили Алису.

   — Сколько вы мне дадите за брак, и когда я смогу получить деньги? — отмахнувшись от призрака недостойного кавалера, Августа перешла к обсуждению деловых вопросов. — Платье, украшения, за чей они счет?

   — За мой, очевидно, — хмыкнул Ивар. — Ваши родители явно не собираются участвовать в приготовлениях.

   Чем дальше, тем больше он поражался приобретенной благодаря дурацкому, данному в порыве отчаянья объявлению невесте. Ивар никак не мог понять, кто перед ним. Сначала он принял ее за авантюристку, потом убедился в обратном. Вроде, с происхождением девушки все ясно, Захария не стал бы держать под руку постороннюю особу, но все же что-то упорно не давало Ивару покоя. Хотя бы холодная расчетливость будущей невесты. Такую редко встретишь среди аристократов.

   — Деньги вы получите только после свадьбы, — на всякий случай, если вдруг собеседница рассчитывала его обмануть, напомнил Ивар.

   — Разумеется. — На лице Августы не дрогнул ни один мускул. — И не я, а другие люди. Мне от вас ничего не нужно, разве только обещание.

   Она замялась, поставила практически не тронутый бокал на столик рядом с ведерком со льдом и продолжила:

   — Обещания в случае моей скоропостижной гибели до брака перечислить деньги моим наследникам, указанным в завещании. Понимаю, вам нужны гарантии, поэтому уговор вступит в силу только после помолвки. Так что, — Августа нервно рассмеялась и резким, суетливым движением заправила прядь за ухо, — у вас есть все шансы оставить деньги при себе. Насколько мне известно, ваши невесты с каждым разом умирают все раньше. Следуя неумолимой логике, я покину этот мир прямо во время торжественной церемонии обручения, а то и раньше.

   Смерть. Она запрещала себе о ней думать, упрямо подавляла страх словами о долге. Мать стара, Джулия больна, Августа должна позаботиться о них.

   Невольное напоминание об Эжени отбило у Ивара всякое желание пить. Помрачнев, он сослался на крайнюю занятость и оставил Августу одну. Пусть пока осмотрится, обустроится.

   — В ректорских апартаментах есть гостевая комната. Она ваша, — уже в дверях, сухо обронил он. — Я поручу секретарю в кратчайшие сроки составить брачный контракт.

   — И я с радостью его подпишу.

   Ее ответа Ивар уже не услышал: дверь захлопнулась.

ГЛАВА 9

— Подожди немного, сейчас поставлю приглушение!

   Ивар кивнул и поморщился. Ментальный крик, сливавшийся в бесконечный протяжный звук на одной ноте, был невыносим. Казалось, еще немного, и барабанные перепонки лопнут. Далеко не все слышали его. Обычные люди и вовсе не заметили, спокойно прохаживались по комнате, не понимая, отчего все так боятся Алого кабинета. И почему, собственно, Алого? Никакого вызывающего бархата, даже маков на обоях. И не кабинет он вовсе, а неприметное двухэтажное здание в укромном уголке столицы. Под окнами второго этажа с ажурным балконом бурно разрослись акации, а ближе к ограде — сирень. Все чинно, камерно, словно у степенной вдовы, коротавшей оставшиеся до смерти дни вдали от людской суеты. Однако Ивар, равно как и другие темные знал, за что кабинет прозвали алым — из-за крови. Ее пролилось здесь немало, еще столько же наверняка прольется. Попасть сюда — означало стать жертвой самых изощренных опытов и допросов. Они велись под землей, скрывавшей бог весть сколько комнат и переходов. Там расправлялись с врагами королевства, неугодными монарху людьми. Кто знает, чья душа сейчас мучилась в застенках? Именно ее крик боли слышал Ивар.

   Все закончилось словно по щелчку пальцев. Ивар с облегчением выдохнул и покосился на Матиаса. Собственно, к нему он и пришел. Добровольно, не для допроса, что очень многое меняло.

   — Кого вы там?

   Ивар кивнул на обитую железными полосами дверь, которую Матиас запер за собой на ключ.

   — Да так, — туманно ответил приятель. — Проклятие новое изобрел, проверяю, благо подопытного материала у нас хватает.

   Что верно, то верно. Служащим Алого кабинета доставалось не только трупы. Им свозили всех неприкаянных духов, по какой-либо причине мешавшим живым. Матиас вечно жаловался на их количество и строго-настрого запретил брать больше парочки в месяц.

   Однако Алый кабинет приносил и благо. Здесь разрабатывались и хранились разнообразные артефакты, частенько в единственном экземпляре. Такими не мог похвастаться ни один маг в Должере.

   — Кстати о проклятиях… — Ивар провел рукой по кожаной обивке дивана приемной и, расправив фалды сюртука, сел. — Что там с Марджери?

   — Кашляет, — широко улыбнулся Матиас и опустился рядом с другом. — Как и обещал, занялся сам. Комар носа не подточит! Чахотка.

   Ивар рассеянно кивнул.

   — Да что с тобой? — нахмурился Матиас. — Думал, ты хоть как-то отреагируешь: ведьма ведь изрядно тебе насолила.

   — Мысли другим заняты, — признался Ивар.

   — Знаю я, чем они заняты! — рассмеялся приятелей. — Грядущей свадьбой. Потрясающе! Где ты только за пару недель раздобыл невесту? Я слышал, она недурная, юна и знатна.

   — Она сама меня нашла. Помнишь, мне в голову пришла бредовая идея насчет объявления?

   Матиас кивнул и навострил уши. Краем глаза уловив проступившую из стены голову призрака-прислужника, он знаками велел принести им выпить. Такой успех нужно отпраздновать! Стоило погрузиться в бездну отчаянья, чтобы сорвать куш. Эта Алиса сир Хайн — лакомый кусочек! Ее отец не последний человек в королевстве, если красотка выживет, Ивар не испортит крови предков. Жаль, Тьмы в Алисе мало, сущие крохи. Впрочем, в Эжени было не больше. Но ничего, кровь сир Лиров сильна, в детях возьмет свое.

   Замечтавшись, Матиас пропустил обращенный к нему вопрос и, смутившись, попросил повторить.

   Из воздуха бесшумно возник слуга с бутылкой лафита и двумя старинными серебряными кубками. Ловко откупорив пробку, он безмолвно исчез.

   — Так что там у тебя? — Матиас разлил вино по фужерам. — В последний раз ты наведывался ко мне после смерти жены, просил досконально осмотреть тело, проверить спальню, вещи.

   — Сейчас повод схожий.

   Мрачный Ивар потянулся к кубку. Однако он не спешил сделать глоток, водил пальцем по острым граням серебряных лепестков. Боль, даже крохотная, отрезвляла, помогала мыслить ясно и четко.

   — Меня тревожит невеста. Что-то с ней не так! — Ивар покачал головой и слизнул капельку крови — таки порезался об оправу одного из кабошонов. Непростого, как все в Алом кабинете: он защищал от любых ядов. — Мне не удается рассмотреть ее ауру. Стоит сосредоточиться, как контуры расплываются, сливаются в бесформенное бурое пятно. Вдобавок она странная, очень странная…

   — Еще бы! — фыркнул Матиас и, пригубив вино, отставил кубок. — Она ведь согласилась выйти за тебя. Все самоубийцы не в своем уме.

   — Она не самоубийца, — с мрачной уверенностью возразил Ивар. — Ей движет что-то другое. И эти деньги… Кому она хочет их передать? Я выпытывал так и этак, но слышал лишь ложь. Мог бы, конечно, надавить, но тогда девчонка и вовсе замкнулась бы в себе.

   — Так выстави ее. Тем более маркиз Тове полкоролевства на уши поставил, ищет пропавшую дочь.

   — И?

   Скрестив пальцы под подбородком, Ивар подался вперед. В глазах промелькнул интерес.

   — И ничего, — развел руками Матиас. — Хотел бы я посмотреть на того, кто отследит твой портал!

   — Право, хватит лести! — раздраженно буркнул Ивар.

   Ему хотелось подробностей. Сколько времени у него в запасе, как скоро Захария выпытает про письмо и его адресата. Алиса ведь не сама его отправила, кому-то поручила. А даже если нет, почтовый клерк охотно припомнит даже цвет бумаги, если правильно ему пригрозить. Опять же можно выписать менталиста.

   — Пока все тихо, — правильно угадал ход его мыслей Матиас. — Ищут ее любовника. Думают, девчонка к нему сбежала. Эта Алиса путалась с учителем брата. Отец прознал об интрижке, сослал проказницу в глушь, а ее возлюбленного уволил.

   Любовник? Ивар удивленно поднял брови и почесал подбородок. Это очень интересно и многое меняло. Вероятно, будущая невеста собиралась облагодетельствовать именно возлюбленного. Выгнанный с позором учитель хорошего места не найдет. Захария позаботится, чтобы его не взяли даже в провинциальную школу. Оставалось перебиваться частными уроками среди второго сословия, а там много не заработаешь.

   — Огорчился?

   Матиас пристально следил за лицом друга.

   — По поводу? — Ивар таки поднес кубок к губам. — Если бы я хотел девственницу, я бы купил девственницу. А так…

   Он покатал вино на языке и проглотил.

   — Так даже лучше. Успею получить немного удовольствия до того, как она умрет.

   Ивар не думал смягчать свои слова. Хватит с него сентиментальности! Алиса сир Хайн пару раз порадует его в постели, принесет заветную должность и отправится на кладбище. Оба знали условия сделки, нет смысла упрекать его в жестокости.

   В мыслях промелькнул и исчез образ Эжени. С ней Ивар дал слабину, ничего хорошего, увы, не вышло.

   — Нужно послать лилии с карточкой.

   Ивар одним большим глотком осушил кубок.

   Ранка, всего лишь царапина, оставленная неровно обработанным краем, затянулась.

   — Кому? — нахмурился Матиас и предупредил: — Если ты опять ударился в черную меланхолию, то я потребую, слышишь, потребую от короля отправить тебя в отпуск!

   — Не выйдет! — насмешливо улыбнулся Ивар и потянулся к бутылке. — Лилии для Марджери сир Ниер. Хочу, чтобы она знала, по какой причине умрет.

   Матиас хмыкнул, но комментировать слова приятеля не стал. Ведьма сама виновата. Ладно, оскорблять, но навесить на Ивара проклятие!.. Она не девочка, должна понимать последствия таких поступков. Кстати о последствиях…

   — Если маркиз вдруг затребует менталиста, я обязательно тебя уведомлю и сделаю так, чтобы ему достался самый завалящий.

   Ивар от души расхохотался, чуть не пролил лафит.

   — Не боишься? — вскинул он брови. — Ты всего заместитель…

   — Пока заместитель, — подмигнул Матиас, — а это совсем другой расклад. Рафус не в том возрасте, чтобы уследить за всем, да и его больше волнует министерское кресло. Так что, — самодовольно закончил он, —в Алом кабинете по факту заправляю я.

   — Тогда немного поработай, хвастун. Думаешь, я проделал такой путь только ради ауры леди сир Хайн?

   В приемной повисла вязкая тишина.

   Заскрипев, пробили три часа напольные часы. Неповоротливый маятник с инкрустацией из панциря черепахи отмерил с десяток взмахов, когда Матиас наконец заговорил. Он подобрался, отставил кубок и потребовал:

   — Рассказывай!

   — Да, собственно, нечего, — вздохнул Ивар и, не выпуская ножки пустого бокала, откинулся на диванную спинку. — Всего лишь ощущения и сработавший медальон.

   — Медальон? — нахмурившись, переспросил Матиас. — Только не говори, что тот самый!

   — Тот самый, — поразительно спокойно подтвердил Ивар.

   — Подожди минутку!

   Матиас поднялся и подошел к окну. Мимолетное касание пальцев, и приглушенно вспыхнул защитный контур, отсекая друзей от окружающего мира. Разом смолкли все звуки, даже мерное тиканье часов. Щелкнули замки, провернулись в скважинах невидимые ключи.

   — Ну вот, — удовлетворенно кивнул Матиас, — теперь говори!

   — Доверяй, но страхуйся, — ответил он на молчаливый вопрос друга и вернулся к дивану. — Не желаю сюрпризов!

   — Так и не выяснил, кто прислал медальон?

   Матиас тяжко вздохнул.

   — Кто бы это ни был, он подтер следы, даже озаботился восстановить защитное плетение. Медальон хранился в Пятой секции, среди наследства одного прервавшегося рода. Не напрягай память, последний его представитель скончался до твоего рождения, этак лет на двести раньше. Но речь не о нем, а о тебе. Что, где и как ты почувствовал?

   Ивар перевел взгляд на сжимавшие кубок пальцы и неспешно, стараясь ничего не упускать, поведал о странном взгляде, уколах интуиции и прочих мелочах. Попытался вспомнить, что делал, где находился, на кого смотрел.

   — А вчера он меня обжег.

   Ивар отогнул ворот рубашки, обнажив шнурок медальона.

   Матиас недовольно цокнул языком и нахмурился еще больше.

   — С кем ты беседовал?

   — Да в том-то и дело, что ни с кем, — досадливо скривился Ивар. — В полном одиночестве изучал сметы за прошлый год. Поднял голову, осмотрелся, а медальон уже похолодел.

   — Уходи оттуда, Ивар! — встревоженно посоветовал Матиас. — Любой предлог выбери, но не задерживайся! Или окажешься в гробу прежде леди сир Хайн.

   — Полно, я не барышня, чтобы бояться! Безликий он там или просто шутник, мне все равно. Магия одинаково хорошо уничтожит обоих.

   — С такими вещами не шутят! — продолжал настаивать Матиас.

   Он злился на друга. Как можно быть таким упрямым, настолько не дорожить собственной жизнью! По университету бродит Безликий, а ему все хихоньки!

   Убедившись, что приятель не внемлет голосу разума, Матиас мрачно заявил:

   — Хорошо, я сам пойду к королю и потребую тебя вернуть.

   — Благодарю за заботу, но сделай лишь то, о чем я тебя просил, — резко ответил Ивар.

   Он поднялся с дивана и вручил растерянному другу свой кубок.

   — Ты чего, обиделся?

   Растерянный Матиас поставил бокал на стол и заглянул в лицо другу.

   — Он на это и рассчитывает, Мат, что я отступлю.

   Ивар сжал зубы и с упоением ощутил бурление Тьмы в крови.

   — Но я не доставлю ему или ей такого удовольствия. Уничтожу!

   Вместе с последними словами с пальцев Ивара сорвались черные искорки, и бутылка лафита разлетелась вдребезги.

   — Не беспокойся, — выпустив пар, устало пообещал он, — я куплю тебе новую, даже две. Самый лучший лафит, который сыщется в Должере. Проводи меня!

   Матиас кивнул и перевел взгляд на осколки стекла. Ему не было дела до вина, его тревожил Ивар. Но перечить ему бесполезно, можно лишь тайком помогать.

***

Августа придирчиво оценила свое отражение. Ей наконец удалось добиться идеальных завитков, таких, как у покойной Алисы. Все хорошо с превращением, только волосы упрямо не желали менять структуру, приходилось каждое утро, еще до завтрака, приводить их в порядок. Одно радовало: в университете что преподаватели, что студенты одевались сами, не приходилось прятаться от горничных. Еще один весомый плюс — еду приносили прямо в ректорские апартаменты. Ну нужно было плестись в столовую, рискуя встретиться с кем-то из прошлой жизни. Однако сегодня Августа собирался выползти из кокона. Ивар куда-то уехал, самое время прогуляться, оценить обстановку.

   Как бы жених ни старался низвести Августу до роли предмета интерьера, она быстро разобралась в раскладе сил. Стоило схлынуть первоначальной нервозности, как девушка задумалась о столь странном назначении. Ректор — слишком мелко для сир Лира. Случайно подслушанный разговор лишь усилил подозрения. Сам король назначил Ивара временным исполняющим обязанности. Но для чего?

   «Лучшие шпионы выходят из красивых дурочек, — усмехнулась Августа и густо подвела глаза. Сколько же она не красилась? Целую жизнь, не меньше. — Ее не принимают в расчет, считают тумбочкой или табуреткой. Как Ивар меня. Однако, милый граф, именно тумбочка вам поможет. Мне нужны деньги, ваш успех — мой успех тоже».

   Вчера она ездила по магазинам — Ивар открыл ей безлимитный кредит. Сначала Августа дала себе слово тратить деньги только на подготовку помолвки, но стоило ей увидеть богато оформленные витрины, почувствовать манящий запах духов и кожи, как благоразумие покинуло ее. Она накупила всякой всячины — всего того, что не могла себе позволить прежде. Ту же подводку из сурьмы. Августа знала, как ей пользоваться, но купить… Лучше отложить еще немного на погашение кредита.

   Как давно она чувствовала себя счастливой! Только за одно это следовало расцеловать Ивара сир Лира. В голове промелькнула злорадная мысль: «Эд удавился бы, увидев меня такой!» Да что там, Августа сама с трудом узнавала себя в зеркалах примерочных. Та восхитительная молодая женщина точно не она. «Ну да, — тут же вмешался въедливый внутренний голос, — это не ты, а Алиса». Правда, но лишь частично. Августа подбирала вещи по своему вкусу, больше не ориентировалась на покойную подругу. Она вырвалась от сир Хайнов, больше не придется носить тошнотворный бежевый и притворяться, будто любишь фиалки. Августа проверила, Ивар и Алиса никогда не встречались, а если вдруг кто-то спросит… Так люди меняются, а вместе с ними их предпочтения. Грядущее замужество — прекрасный повод обзавестись новыми пристрастиями.

   Словом, Августа пребывала в прекрасном настроении. Еще и локоны удались.

   Казалось, время в Университете высшей магии замерло. Августа словно перенеслась в прошлое. Вот в той нише она пряталась от приставаний мерзкого сир Бриля, а вон там, у окна, зубрила «Минералогию». Поддавшись приступу ностальгии, Августа потянула за ручку одной из аудиторий. Та неожиданно поддалась. Убедившись, что ее никто не видит, Августа заглянула внутрь: пусто. Быстро прикрыв за собой дверь, она скользнула внутрь, прошла на место в третьем ряду, где целых четыре года из недели в неделю слушала теорию магии. Кто же ее преподавал? А, забыла!

   Откинув исписанную формулами и любовными признаниями крышку парты, Августа села и крепко задумалась. Она решила помочь Ивару, но с чего начать? Бесцельно бродить по коридорам, надеясь случайно подслушать важный разговор?

   — Возможно, секретарь что-то знает. — Августа провела ногтем по щербатой столешнице. — Женщины словоохотливы. Сошлюсь на скуку и предложу выпить чаю. Может, хоть что-то пойму, в каком направлении двигаться, а то я как слепой котенок.

   Нужна зацепка, хотя бы намек. Если Августа поймет, что именно ищет Ивар, кому или чему противостоит, станет легче.

   Скрипнула дверь смежной комнатки, где хранились учебные материалы.

   Застигнутая на месте преступления, Августа подскочила. Она хотела извиниться, заверить, что забрела сюда случайно и уже уходит, но слова замерли на языке. Из подсобного помещения вышел тот самый преподаватель, которого Августа мысленно отправила на пенсию. За прошедшие годы он постарел еще больше, превратился в сгорбленного белого луня. Вдобавок зрение окончательно ухудшилось — ныне мужчина носил очки с пузатыми толстыми стеклами.

   Августа замерла. По спине скатилась капелька пота. «Да ну, — мысленно шикнула она на себя, — нашла, кого бояться! Да он собственного имени не помнит, с такого расстояния даже дракона не разглядит, не то что ауру». Однако здороваться с преподавателем Августа все равно побоялась. Она бочком, медленно, осторожно стала пробираться к двери. До поры, увлеченный собственными размышлениями, преподаватель не замечал ее, но потом, когда до заветного порога оставалось совсем чуть-чуть, он словно очнулся от сна и в упор подслеповато уставился на Августу.

   — Кто здесь? — проскрипел его голос.

   Августа побледнела и плотно сжала губы.

   — Кто здесь? — настойчивее повторил преподаватель. — Я чувствую вас, вижу вашу магию. Она…

   Он внезапно нахмурился и замахал руками:

   — Изыди, исчадье Мрака! Черная кровь, черная кровь!

   Перепуганная не меньше его, Августа стремглав вылетела в коридор. Сердце билось где-то в горле, мешало дышать. Тогда, много лет назад, на приемной комиссии он тоже твердил о черной крови, способной обратить все в прах. Крови, подчинившей древнюю магию, той, которая помогла Августе принять облик Алисы.

ГЛАВА 10

Страх прилипчив. Его невозможно залить вином. Он не оставляет человека по ночам, душит во сне, заставляя вскакивать в холодном поту. Страх же толкал в спину Конрада, когда он быстрым шагом, чтобы не передумать, двигался вдоль череды покосившихся заборов.

   Темнота — глаз выколи! Редкие фонари покачивались на специальных шестах под стрехами, но они вскоре закончатся. Глухомань. Окраина. Здесь селилась беднота, те, кому не хватало денег на меблированную квартиру в доходном доме, не говоря уже о собственном полноценном жилье. Ближе к реке в покосившихся хибарах устроились рыбаки. Место опасное, но Конрад не боялся приставленного к горлу ножа. Та, к которой он направлялся, куда опаснее.

   Он долго думал, не сразу решился, переодевшись в старую заношенную одежду, покинуть служебные апартаменты в университете. Лицо тонуло в тени глубокого капюшона. Со стороны казалось, изрядно подвыпивший подмастерье возвращается в свой угол из трактира. Конрада действительно качало, но вовсе не от вина. Сегодня за ужином ему в горло не влезло ни крошки. Проректор с трудом сумел проглотить стакан воды и сиднем просидел до темноты, дожидаясь, пока привратник запрет ворота и завершит традиционный обход. Тайком выбраться из университета не составило труда: в силу должности Конрад ведал ключами от всех дверей и калиток. Через одну такую, за конюшней, он и выбрался наружу.

   Как же бешено тогда колотилось сердце!

   Конраду мнилось, Ивар ступает за ним шаг в шаг. Стоит провернуть ключ в замке, и тяжелая рука опустится ему на плечо, ректор застанет его на месте преступления. Но все обошлось, Конрад благополучно выбрался в город. Здесь начались его бесконечные прятки. Тяжелее всего было миновать шумные кварталы увеселений. Жизнь в них не замирала в самый глухой час. Согнувшись в три погибели, с именем Темных богов на устах, Конрад стремглав проскочил мимо борделей, закрытых клубов и ресторанов, манивших яркими пятнами света и взрывами смеха. Словно преступник, он двигался вдоль стен, нырял из тени в тень, из подворотни в подворотню.

   Но вот последний фонарь остался позади. Отныне оставалось полагаться только на собственные чувства.

    Странно, но здесь, в тиши и кромешной тьме ему стало легче. Никто не увидит, никто не узнает, не пристыдит. Хватало угрызений совести самого Конрада. Он до сих пор не определился, правильно ли поступает.

   Впереди показался берег реки — серебристая лента, мелькнувшая в просвете между сараями.

   Конрад в нерешительности замер в конце последнего забора, вцепился в него, словно в спасительную соломинку. Его прошиб холодный пот. Тело онемело, ноги стали ватными. Как же хотелось повернуть назад!

   — Перестань! — пробормотал Конрад и заставил себя сделать шаг к реке. — Ты сам знаешь, иного выхода нет. Или хочешь забиться в нору и терпеливо ждать охотника?

   И страх отступил. Расправив плечи, проректор решительной, размашистой походкой направился к знакомому домику, издали походившему на обычную рыбацкую хижину. Только вот вместо сетей на заднем дворе сушились пучки трав. Тускло мерцало подслеповатое окошко — выходит, ведьма не спит.

   Конрад предупредительно сбил о ступени покосившегося крыльца налипшую к сапогам грязь и постучал в окрашенную некогда голубой краской дверь. Теперь она облупилась — старела вместе с хозяйкой. Ему отворили не сразу, пришлось немного подождать. Но вот в крохотной прихожей послышались шаркающие шаги, стукнул засов. Яркая полоска света от ручного фонаря упала под ноги Конраду, на мгновение ослепив. Заслонив лицо ладонью, он проморгался, привык к новому освещению и поздоровался:

   — Доброй ночи, Анна!

   — Доброй, — подозрительно прищурилась ведьма и посторонилась, пропуская гостя. — Что-то ты сегодня поздно!

   Конрад не ответил. Подобные разговоры не принято вести на пороге.

   По работе ему часто приходилось бывать у Анны. Он неплохо изучил ее жилище и теперь смело свернул направо, на уютную кухню. Ведьма потушила фонарь и, заперев дверь, последовала за ним.

   — Чаю? — любезно предложила она и поставила пузатый чайник на огонь.

   — Не откажусь, — кивнул Конрад.

   Только теперь он ощутил голод. От витавших на кухне запахов потекли слюнки.

   — Тебе-то куда худеть, не девица на выданье! — пробурчала Анна и начала метать на стол еду.

   Конрад усмехнулся. Ведьма! От нее ничего не скроешь.

   — Да как-то не до еды было: дела, — пробормотал он, искоса наблюдая за суетящейся ведьмой.

   Они познакомились еще на заре его карьеры, когда оба были молоды. Будущий проректор пробовал закрутить с Анной необременительный роман, но та решительно отказала, пригрозив импотенцией. С тех пор их связывали исключительно деловые отношения. Да и заводила ли Анна другие? Конрад никогда не слышал о ее любовниках, хотя эффектные темные волосы до пояса и пышная грудь привлекали многих. Лицо… Про таких вежливо говорили: миленькая. Ни уродства, ни красоты. С годами все и вовсе постепенно тускнело. Конрад не удивился, заметив в копне по-прежнему густых волос серебряные нити.

   — На, ешь!

   Анна пододвинула ему кусок пирога с почками и крынку кислого молока. Проректор поблагодарил и принялся за еду. Анна стояла подле и пристально наблюдала. На миг Конраду показалось, будто не просто так, но он отогнал от себя дурные мысли. Право, зачем Анне его убивать? Он хорошо платил, обеспечил постоянной работой.

   — Что, студенты опять банки разбили, извели ингредиенты? — беззлобно рассмеялась ведьма и наконец села, одним глазом посматривая на чайник.

   Вот уже много лет Анна снабжала университет различными травами, корешками и тертыми минералами для практических занятий. Где она их брала, проректор не спрашивал. Ведьма на то и ведьма. Зато она могла достать что угодно и в любых количествах, опять же брала недорого.

   — Да нет, — замялся Конрад и, быстро дожевав кусок, промокнул губы салфеткой. — Я к тебе по другому вопросу.

   — Вот как? — Глаза Анны лукаво блеснули. — И какому же? Надумал вновь предложить свой стручок? Боюсь, мне пришлось бы его изрядно тереть, чтобы высечь искру.

   Проректор поперхнулся молоком. Ведьма заливисто засмеялась, довольная своей пошлой шуткой.

   — Полно! — Она примиряюще похлопала гостя по руке. — Перестань дуться! Или ты действительно по этой причине пришел? — участливо спросила Анна, видя, что лицо Конрада не спешит проясняться. — Так ничего страшного, сделаю одно средство, первокурсницы останутся довольны.

   — Спасибо, не нужно, — сдавленно пробормотал Конрад.

   Сама того не желая, ведьма угадала одну из его многочисленных проблем. Правда, не самую главную. Если ее решить, то и с женщинами наладиться — до появления проклятого Ивара сир Лира Конрад весело проводил с ними время.

   — Как знаешь! — пожала плечами Анна и сняла чайник с огня. — Но если ты стесняешься, то напрасно. Я как врач, даже лучше. Никому ничего не говорю, зато все довольны.

   — Вот и о моем визите никому не говори, — барабаня пальцами по столу, мрачно попросил Конрад. — Я к тебе по очень личному делу пришел.

   Набрав воздуха в легкие, он выпалил:

   — Мне нужен яд.

   Чашки звякнули в руках Анны, но она справилась, ничего не разбила, разлила чай и только потом уточнила:

   — Какой яд? Зачем?

   Конрад плотно сжал губы и отвернулся.

   — Эй, ты чего удумал? — наседала на него ведьма. — А ну-ка!

   Она обошла стол и, ухватив проректора за подбородок, заставила посмотреть себе в глаза. Анна молчала и хмурилась. Конрад тоже не спешил продолжать, понимал, пока она все в глазах не прочитает, не уймется.

   — Бедняжка! — Анна с непривычной нежностью поцеловала его в лоб и отпустила. — Весь извелся, измучался! Но хоть не себя травить собрался.

   — А других тебе не жалко? — с издевкой полюбопытствовал Конрад.

   Самое сложное позади, Анна не откажет. Осталось только сторговаться о цене. Проректор не питал иллюзий, ведьма своей выгоды не упустит, скидку по знакомству не сделает. С другой стороны, ее можно понять. Анна рисковала, причем не меньше него.

   — На всех жалелки не хватит, — отмахнулась ведьма и стукнула дверцей шкафчика, достав вазочку с конфетами.

   — Держи! — Она протянула Конраду одну. — Тебе сладкое полезно. И давай, рассказывай. Что за яд? Для чего, в каком количестве? Как должен действовать?

   Проректор отказался от конфеты. Во рту пересохло, и он с удовольствием хлебнул обжигающего чая. Он у ведьмы по особому рецепту, на травах, ягодах, шишках. Пьешь и обо всем забываешь.

   — Скажем так, — Конрад начал издалека, — мне нужно что-то не совсем обычное, не цикута или белладонна, которые распознает любой студент.

   — Такое стоит дороже, — цокнула языком Анна.

   — Сможешь? — пытливо глянул на нее проректор, стиснув чашку между ладоней.

   Ответом стал снисходительный смешок.

   — Милый мой, — ведьма отставила свою чашку и подалась к нему, — я все могу, иначе бы столько лет не прожила на свете. Никто не узнает, спишут на естественную смерть. Тебе ведь это нужно?

   Конрад кивнул. Перед мысленным взором встал ненавистный образ врага.

   — Именно, — отринув сомнения, проректор кивнул. — Быстрая качественная смерть. Ни единого намека на убийство.

   Анна задумалась, чиркнула ногтем по подбородку. Конрад ей не мешал, спокойно пил чай, даже доел остатки пирога. Когда он избавился от груза на душе, вернулся аппетит. Куда-то подевалась дурнота, да и противный страх больше каплями пота не проступал на спине. Анна поможет и не выдаст. Она ведь тоже не чиста на руку. Будто можно законным путем добыть перо феникса!

   — Мужчина, женщина? — наконец отмерла ведьма. — Молодая, пожилой? Маг, темный, полукровка, обычный человек? Мне нужно знать как можно больше.

   — Хорошо, — кивнул Конрад. — Это мужчина. Темный, полный сил, как жизненных, так и магических. Он собирается жениться, думаю, этим можно воспользоваться.

   — Этим нужно воспользоваться, — поправила Анна.

   — Невесту жалко? — зачем-то уточнила она.

   Проректор пожал плечами и с неожиданной честностью признался:

   — Мне вообще никого не жалко, только себя. Коллеги — крысы, студенты — тупицы, женщины — шлюхи.

   Анна укоризненно покачала головой.

   — Нельзя так жить! Совсем ты постарел, озлобился. Нельзя совсем без привязанностей, в труп превратишься.

   — На кладбище спокойно и точно не до амбиций, — мрачно пошутил Конрад и посетовал: — Вся моя жизнь — жизнь трупа, Анна!

   Ведьма не ответила. Вместо этого она отодвинула табурет и вышла из кухни. Через некоторое время из соседней комнаты послышался ее требовательный голос:

   — Иди сюда! Раздевайся, ложись. Сначала снова сделаем из тебя человека, потом займемся ядом.

***

В то время как Анна призывно откинула одеяло, собираясь осуществить былую мечту Конрада, его начальник в одиночестве бодрствовал над бумагами. Августа уже спала, Ивар проверил, и теперь, плотно затворив дверь кабинета, чтобы ненароком не разбудить ее, он склонился над отчетами. Они занимали всю поверхность стола — целое бумажное море. Однако Ивар не собирался тонуть, наоборот, он уверенно правил к берегу, укротив стихию.

   — Какая прелесть! — Ивар хищно улыбнулся, постукивая карандашом по столу. — Немудрено, что они так переполошились. Не удивлюсь, если помпезную встречу тоже организовали только с целью прикрыть свои задницы.

   Перед ним лежали два листа. На одном Ивар произвел собственные нехитрые расчеты, на другом под сметой ремонтных работ красовалась подпись декана факультета темных преображений. На первый взгляд, все гладко: вот перечень работ, вот цены, список подрядчиков, только дотошный ум нашел нестыковки. Они крылись в деталях. Мошенники рассчитывали на то, что никто не станет вчитываться в каждую строчку, выверять каждую цифру, разбираться в строительных тонкостях. Только вот не могла сосна идти по цене дуба, равно как нельзя было дважды оплатить одно и то же, названное разными словами. О, этой придумке Надина Тронтона Ивар аплодировал стоя! Требовалась немалая находчивость и большой лексический запас, чтобы набить свой карман. К примеру, Надин умудрился по отдельности оплатить рамы и оконные переплеты, не только изготовление, но и доставку. Вдобавок несчастных окон оказалось больше, чем в действительности, не иначе декан заказал их с запасом. Откуда-то взялись гранитные подоконники, хотя, Ивар проверил, делать их не требовалось, родные, вырубленные в толще песчаника, отлично выполняли свои функции. Дальше больше — оплата услуг подрядчика по цене трети работ. Чем он занимался, загадка, потому что устанавливали и изготавливали те же окна другие люди. Ивар не поленился, навел справки по указанному в документах адресу и обнаружил комнатку в два письменных стола на нижнем этаже доходного дома. На те деньги, что им перевел университет, могли бы обзавестись полноценной конторой.

   Подозрительные факты множились как снежный ком. Сумма хищений росла в геометрической прогрессии. Цифры округляли до целого, за счет запятой выигрывая драмм-другой, а где-то таким образом в карман шел целый гульден.

   Изрядно повеселил Ивара ремонт несуществующих помещений. Видимо, тут поступили, как с окнами: а вдруг построят?

   — Да с такими подчиненными даже тайного общества не надо! — сложив листы обратно в папку, покачал головой он. — И это только на одном факультете! Страшно подумать, что творится на остальных. Сплошные хищения, мошенничество, замена дорогих материалов дешевыми. В результате крыша через пару лет снова начнет течь, окна прохудятся, и тот же Надин настоит на очередном ремонте. Неплохо бы выяснить, где он держит денежки, кто его сообщники. Сомневаюсь, будто наш милый толстячок прячет гульдены в банке под кроватью. И контора эта… Вряд ли случайная. Надо бы потребовать выписки по ее банковским счетам. Не сомневаюсь, милые барышни — всего лишь прикрытие, а реальный получатель денег….

   Ивар помолчал, обдумывая разные варианты.

   — А реальный получатель денег покрывает темные делишки мелких сошек.

   Он задул свечи и, заложив руки за спину, прошелся по кабинету. Ивару хотелось скорее распутать клубок и вернуться в столицу, но утомленный мозг отказывался работать. В голову лезли разные дурацкие мысли. Например, вспомнился старик, рвавшийся в его приемную. Заслуженный профессор, с годами он, увы, утратил зрение, а вместе с ним, похоже, и разум. В университете держали его из жалости, за былые заслуги. Хотя теперь наверняка уволят: сегодня профессору померещился демон. Он все размахивал руками и кричал: «Черная кровь, черная кровь! Опасайтесь, она вернулась!» Старика с трудом угомонили и под руки выпроводили вон. Штатный врач дал ему успокоительного и отправил спать.

   — Черной крови не существует, — задумчиво пробормотал Ивар, заперев кабинет. — Разве только у отравленных проклятием, но такие люди ходить не могут, они лежат в могилах. Наверняка студенты-некроманты пошутили, подняли труп, напугали бедного старика. Пора, пора его на заслуженную пенсию отправить, в какой-нибудь домик с яблоневым садом и пышногрудой сиделкой. Всему свое время, вот и его время вышло, как когда-то выйдет мое.

   Мысли потекли лениво, обратившись к Матиасу. Друг обещал завтра приехать, познакомиться с невестой и, заодно, развеять или подтвердить обуревавшие Ивара сомнения. Если все хорошо, на следующей неделе они с Алисой заключат помолвку, продолжат подготовку к свадьбе. Ее нужно сыграть как можно скорее, пока Захария не нашел дочь. Ивар слишком хорошо понимал, добровольно он Алису не отдаст, придется поставить его перед фактом.

ГЛАВА 11

Взгляд. Впервые Августа ощутила его возле кондитерской, но не придала значения. Мало ли, кто засмотрелся на симпатичную женщину? Стараниями Ивара, вернее, его денег Августа преобразилась. И дело вовсе не во внешности Алисы, если на то пошло, ее собственная не хуже, а в обертке. Как бы ни пытались утешить бедняжек адепты учения «богатый внутренний мир и естественная красота не останутся без внимания», одежда, обувь, макияж, прическа значили многое. Да что там, они меняли походку, манеры, ощущение себя в этом мире. Словом, ничего удивительного, что эффектная женщина привлекала внимание.

   Августа передернула плечами и, не оборачиваясь, зашла в цветочную лавку. Букет невесты полагалось заказывать заранее. Его тщательно подбирали, оговаривали каждую деталь. Пусть их с Иваром свадьба — фарс, всего лишь сделка, Августа собиралась сделать все честь по чести. Граф Монтезе не может жениться как сапожник. Опять же Августе хотелось, да, да, хотелось, хоть раз примерить шикарное платье и не менее шикарные драгоценности.

   Она пробыла в лавке не меньше часа, однако таинственный наблюдатель никуда не делся. Все тот же взгляд упрямо буравил затылок.

   Августа занервничала и, сделав вид, будто хочет припудрить носик, щелкнула карманным зеркальцем. Она нарочито медленно потянулась к пуховке, поправила якобы падавшие на глаза волосы.

   Сердце гулко билось.

   Кто же из них? Казалось, никому нет дела до Августы. Занятые собственными заботами, люди проезжали и проходили мимо. Никто не замер с газетой, не выглядывал из окна. Однако за ней наблюдали. Даже сейчас.

   «У тебя расшатались нервы!» — покачав головой, подумала Августа и убрала зеркальце в новую бархатную сумочку. С ней она действительно будто леди сир Хайн. Хотя почему — будто? Отныне она Алиса, другой не существует. А назойливое любопытство… Наверняка за ней присматривает фамильяр Ивара — это оправдано в плане безопасности.

   Августа заставила себя улыбнуться и направилась к ратуше, где ее поджидал экипаж. Однако до конца успокоиться она не смогла. Ноги против воли ускорили шаг. Поравнявшись с дверью булочной, Августа юркнула туда и замерла возле двери, спрятавшись за кадкой с декоративным деревцем. Взгляд ее был прикован к улице, ко входу в булочную.

   Предчувствие не подвело. Августа с горьким удовлетворением констатировала, что интуиция сработала верно. За ней следили. Вот тот мужчина. Он остановился против широкого витринного окна, пытался отыскать ее среди покупателей. Незнакомец немного походил на Ивара, больше повадками, но был другой комплекции, шатен.

   Повинуясь инстинкту, Августа пригнулась, замерла, даже дышать перестала. Плевать, что о ней подумают, лишь бы незнакомец не заметил. В голове крутилось: «Зачем я ему понадобилась?» Варианта, на самом деле, два, и оба не внушали оптимизма. Либо отец Алисы выследил ее, либо банк послал по ее следу ищейку.

   Августа до боли стиснула пальцы. Скорей бы состоялась помолвка! Она сумеет убедить Ивара перечислить часть денег до свадьбы и погасит кредит. В банке наверняка сочли ее мошенницей, решили, будто Августа инсценировала собственную смерть, чтобы припеваючи жить на чужие деньги, отсюда нанятый детектив. Тот человек — сыщик, она практически в этом не сомневалась. Практически, потому что крошечная часть ее сознания нашептывала: он хуже. Недаром от его взгляда немели позвонки, накатывала непонятная дрожь.

   — Вам плохо, сира?

   Над ней участливо склонилась женщина средних лет. Она держала за руку розовощекого ребенка. Он с упоением грыз крендель и посматривал на Августу плутоватыми глазами.

   Плохо? Августа в недоумении посмотрела на участливую незнакомку. Ну да, она практически осела на пол, словно от приступа острой боли.

   — Вы такая бледная! — не унималась женщина и, дернув парнишку за рукав, прикрикнула: — Хватит жевать, воды принеси!

   Мальчишка неохотно оторвался от кренделя и нога за ногу поплелся к прилавку.

   — Да быстрее ты! — поторопила мать и протянула ей руку: — Вот, обопритесь на меня!

   Августа медлила. Если встать, сесть на стул, как настойчиво предлагала незнакомка, мужчина ее заметит. С другой стороны, он и так знает, где она, не стоит привлекать к себе внимание всего города. На Августу и так косились.

   — Спасибо.

   Августа через силу улыбнулась и вложила узкую ладонь в шершавые пальцы женщины. Цвет собственной кожи ужаснул ее. Если бы не биение сердца, Августа приняла бы себя за покойницу. Кожа неестественно побелела, сквозь нее проступили ниточки вен. Женщина тоже это заметила.

   — Ох, вы прямо ледяная! — охнула она.

   — Ничего, пройдет, — поспешила заверить ее Августа. — Приступ.

   Она сама толком не понимала, что происходит. Ладно, сердцебиение, ладно, побледнела, но вены!

   — Черная кровь, — одними губами пробормотала она, вспомнив восклицание старичка.

   — Простите, сира?

   Сострадательная незнакомка уже усадила ее на стул и протягивала вожделенный стакан воды. Только сейчас Августа поняла, как хочет пить.

   — Ничего. Благодарю, мне уже лучше.

   Это было чистой правдой. Дыхание постепенно выравнивалось, кожа розовела, а вздувшиеся вены больше не делали ее похожей на одно из чудовищ Изнанки Темных миров.

   Черная кровь. И все же почему Августа о ней вспомнила?

   «Наверное, потому что она течет в твоих жилах», — с горькой усмешкой подумала она. Августа старалась не думать, кем является на самом деле. Она сама до конца не сознавала полноты своего дара, зато хорошо усвоила: о нем лучше молчать.

   Непонятные способности и прежде проявляли себя. В свое время в руках Августы взорвалась пробирка, только чудом ее не ошпарив. Преподаватель тогда долго кричал, обвинял в невнимательности, но она точно знала, что не превысила дозировку. Да что там, Августа даже последний ингредиент добавить не успела, просто подумала о солнышке. Мол, хорошо бы закончилась противная слякоть, потеплело. В другой раз похожим на онемение покалыванием ладоней дар предупредил ее о засаде. Августа свернула, пошла другой дорогой, а наутро узнала о вооруженном ограблении. Но с такой силой дар не пульсировал никогда. Правда, сейчас он немного успокоился, выжидая. Августа тоже не спешила, по глотку допила воду.

   В булочную соглядатай не зашел. Покрутив головой, Августа и вовсе убедилась: он пропал. Однако она не обольщалась. Незнакомец где-то рядом, поджидает жертву.

   «Идти прямой дорогой нельзя», — решила Августа. Этак она сразу раскроет все карты, выдаст свое местожительство. Пусть сыщик помучается, наведет справки. Экипаж никуда не денется, подождет.

   Ничего, Августа справится. Темные боги, у нее нет права раскисать!

   Она поднялась на ноги совсем другой, уверенной женщиной. Поставив пустой стакан на прилавок, Августа сердечно поблагодарила за помощь и смело шагнула к выходу. Она не торопилась, нарочито беспечно разглядывая витрины, оставила ратушу за спиной. О конечной цели прогулки Августа не задумывалась, наугад сворачивала на перекрестках и в итоге оказалась у таверны «Голубиное перышко». По иронии судьбы именно в этот момент дверь ее распахнулась, явив Гаррисона сир Лорна. Августа сразу узнала бывшего однокурсника, хотя за прошедшие годы он растерял дворянский лоск. Справедливости ради, даже в прежние годы из аристократического в нем было только «сир» в фамилии. Сын обедневшего дворянина с перезаложенным имением, Гаррисон обожал три, казалось бы, несовместимые вещи: выпивку, оружие и магию. Когда с деньгами становилось совсем туго, он подменял ответчиков в «поединках чести», из которых неизменно выходил победителем. Поговаривали, после окончания учебы Гаррисон собирался в армию: там кормили, одевали и регулярно платили жалование. Однако, видимо, раздумал, иначе бы не таращился бы на Августу с порога «Голубиного перышка». При любых других обстоятельствах она бы сделала ему замечание: неприлично так смотреть на даму, но теперь предпочла сделать вид, будто они не знакомы. Начнет еще выспрашивать, каким ветром сюда занесло Алису!

   — Надо же, ты! Какими судьбами, Специя?

   Августа споткнулась, едва не полетев носом в лужу.

   По спине скатилась ледяная капелька пота.

   Она, наверное, ослышалась, Гаррисон не мог назвать ее студенческим прозвищем, полученным из-за рода занятий отца. И уж точно он не видел ее истинный облик сквозь иллюзию. Это невозможно, даже Ивар сир Лир не распознал обман.

   Глубоко вздохнув, Августа притворилась, будто ничего такого не случилось, всего лишь поскользнулась на булыжнике. Она намеревалась с невозмутимым видом двинуться дальше, к гостинице «Лира». Если дать портье мелкую монету, он выпустит ее через черный ход, избавив от слежки. Однако Гаррисон никогда не отличался хорошими манерами и панибратски дернул ее за руку, поневоле заставив обернуться. Притворяться слепой дальше было бессмысленно, и она поступила, как любая другая женщина на ее месте: возмутилась.

   — Что вы себе позволяете?! — прошипела Августа. — Немедленно оставьте меня в покое, иначе я позову стражу!

   Приветливая улыбка на лице Гаррисона сменилась задумчивой гримасой.

   — Вот так-так! — цокнул он языком, но ее не отпустил. — Ужели обознался? По виду — Алиска, а голос, походка — точно Специя. Так кто же ты, милое создание?

   От страха и возмущения в Августе закипела кровь. С трудом сдерживая рвавшиеся с языка крепкие словечки, она с достоинством ответила:

   — Милое создание, как вы изволили выразиться, невеста графа Монтезе. И я трижды подумала бы перед тем, как хватать меня руками и называть Алиской.

   Вот так, пусть оставит ее в покое. Прежде Августа никогда не козыряла знакомством с той же леди сир Хайн, но сейчас ей требовался надежный оберег от назойливого внимания.

   Имя Ивара сработало. Изумленно вытаращив глаза, Гаррисон отпустил ее, даже извинился.

   — Про графа ты серьезно? — качая головой, уточнил он. — Даже я, уродись девушкой, держался бы от него подальше.

   — Серьезно, — буркнула Августа и, чтобы хоть как-то отомстить за испытанные эмоции, толкнула его плечом. — Дайте пройти, сир! Рада была видеть и всякое такое.

   — Совсем ты возгордилась, Алиса!

   Гаррисон не пожелал посторониться. Прищурившись, он пристально изучал ее лицо, чем еще больше нервировал Августу.

   — И огрызаешься, торопишься, словно что-то скрываешь. А, Алиса?

   Она вздрогнула, когда Гаррисон внезапно посмотрел ей прямо в глаза. По его губам скользнула мимолетная кровожадная улыбка.

   — Так как, Алиса? — вкрадчиво наседал он. — Не спорю, ты меня никогда не любила, но и не боялась. А ведь ты боишься, я чувствую.

   — Конечно, боюсь. — Августа отчаянно пыталась спасти положение. — Ты наверняка пьян, недаром из таверны вывалился. Мало ли, чего у тебя на уме. А если нас увидят вместе, невесть чего насплетничают. Однажды я уже обожглась, больше не хочу. Вот как только обзаведусь колечком, милости просим. Ты здесь живешь или проездом?

   Она старалась усыпить бдительность собеседника болтовней в духе покойной подруги. Вроде, получилось, хищный огонек в глазах Гаррисона погас. Взамен пришлось с ним немного поболтать, даже покаяться в непростительной легкомысленности, заставившей ее принять предложение Ивара сир Лира. Августа обставила все так, будто не она навязалась ему в жены, а, наоборот, снизошла от безысходности.

   — Ну, бывай! Как-нибудь навещу, если ревнивый жених позволит.

   Гаррисон рассмеялся, галантно поцеловал ей руку и отправился по своим делам.

   Августа с облегчением перевела дух. Едва не попалась! Когда Гаррисон так пристально смотрел в глаза, она испугалась: кончено, он все понял.

   — А ведь я должна была это предвидеть! — укоризненно пробормотала Августа.

   — Предвидеть что? — послышался вкрадчивый голос сзади.

   От неожиданности Августа прикусила язык и медленно обернулась, чтобы оказаться лицом к лицу с давешним соглядатаем. Вот тебе и оторвалась! Однако для сыщика он слишком нахален. Приглядевшись, Августа убедилась, на этом его странности не заканчивались. Мужчина явно изображал того, кем не являлся. К примеру, прятал под потертой охотничьей курткой кашемировый шарф. Он не всем торговцам по карману, не говоря уж о сыщиках.

   — Кто вы?

   Палец Августы уткнулся в грудь незнакомца. Она больше не собиралась убегать, наоборот, перешла в атаку.

   — Полагаю, будет лучше, если нас представит Ивар, — таинственно улыбнулся незнакомец и проводил взглядом удаляющуюся спину Гаррисона. — Настырный парень! Ваш знакомый?

   Взгляд Августы метал громы и молнии. По какому праву он допрашивает ее?! Не желает представиться, однако требует ответов.

   — Кто вы? — требовательно повторила она. — Либо скажете здесь и сейчас, либо…

   — Т-шшш! — примирительно поднял руки собеседник. — Не надо сердиться! Я всего лишь друг вашего жениха, лучший, надеюсь. Матиас сир Харт, маркиз Баме к вашим услугам. Простите меня за дерзость. Я, наверное, напугал вас. Следовало сразу подойти, познакомиться, но мне хотелось понаблюдать за вами.

   — Понаблюдать? — недоуменно переспросила Августа.

   Имя и фамилия Матиаса ей ровным счетом ни о чем не говорили. Он друг Ивара, казалось, можно успокоиться, но напряжение внутри, наоборот, возрастало. Она чувствовала, как холодеет, покрывается липким потом кожа. Как учащается дыхание, спазмом сводит живот. Этот человек не нравился ее дару, что-то с ним не так. Раз так, нужно скорее с ним распрощаться.

   — О, издержки профессии! — широко улыбнулся Матиас, всячески демонстрируя свое добродушие.

   Но чем больше он старался, тем сильнее Августа ощущала фальшь. Матиас зачем-то заставлял поверить в свою безобидность.

   — И кто же вы? — с деланным равнодушием поинтересовалась Августа, тогда как ее внутренности стянуло тугим узлом.

   — Артефактор, — не моргнув глазом, солгал Матиас. Хотя, как солгал, назвал всего лишь одно из своих занятий. — Сами понимаете, мы придирчивы и дотошны, не доверяем другим, только себе.

   — И вы хотели составить непредвзятое мнение обо мне? — догадалась Августа.

   — Именно, — кивнул Матиас и заверил: — И оно полностью совпадает со словами Ивара.

   Второй звоночек. Может, Августа знала Ивара без году неделю, но тот вряд ли распространялся насчет невесты. Хотя бы потому, что ему было плевать, окажись она косой рябой дурой. Однако Августа сделал вид, будто поверила, и с виноватым видом заторопилась прочь от странного собеседника:

   — Ах, перед свадьбой столько дел!

   — Я был бы рад сопровождать вас и при случае помочь советом, — не унимался Матиас. — У вас экипаж? Мы могли бы вернуться в университет вместе. Я прибыл порталом, не хочется буквально через час открывать новый.

   Работа учительницы многому научила Августу, в частности, выдержке и притворству. Сколько раз ей хотелось проклясть директора, пожелать «счастья» прилипчивому коллеге, возомнившему себя принцем и магистром магии одновременно. Вот и теперь Августа справилась, выдумала вескую причину отказа:

   — Ой, я бы с радостью, но существуют вещи, которые показывают только мужу и исключительно после свадьбы. А вы, сир, мне даже не жених.

   Матиас отпустил жертву. Ничего, за ужином они все равно встретятся. Открыть портал для него не проблема, да хоть дюжину за час! Главное он сделал — составил первое впечатление об Алисе сир Хайн. И ему было, что поведать лучшему другу.

ГЛАВА 12

Конрад больше не сожалел о несостоявшемся романе с Анной. Женщина, которая могла за одну ночь сотворить смертельную отраву, — неподходящая любовница. Чем-то опоив его и уложив спать в собственную постель, ведьма ушла. В тумане сонной дремы Конрад слышал, как хлопнула дверь. Дальше была безграничная чернота, он даже испугался, что умер. Но нет, мир живых пока не желал его отпускать.

   Анна разбудила Конрада в предрассветных сумерках, когда город начал просыпаться, постепенно оживать. Гремели тележками молочники, кухарки, позевывая, разжигали очаги, готовили хозяевам и постояльцам гостиниц завтраки. Ночные гуляки, наоборот, угомонились, забылись в первом, тревожном утреннем сне.

   — Пора!

   Ведьма подала Конраду брюки. Он осоловело уставился, пытаясь понять, когда успел раздеться.

   — В моей постели в одежде не спят, — усмехнулась Анна и следом за брюками кинула на одеяло рубашку.

   — Мы?..

   В голове стоял туман. Конрад не мог припомнить, что в точности случилось после чаепития.

   Анна от души рассмеялась и покачала головой.

   — Там потребовался бы канат! Слишком много мороки. Да и я не из тех женщин, которые набрасываются на первого попавшегося мужчину.

   Конраду стало обидно. Может, он не рассчитывал на любовные утехи, но назвать его завалящим, ни на что не годным…

   — Полно!

   Анна примирительно похлопала его по плечу.

   — Успокоишься, выберешь студентку и всласть порезвишься. Благо к тому времени повод для беспокойства отпадет. Готовь торжественную речь. Мол, какой незаменимый был человек, верный друг и всякое такое. Держи!

   Она протянула ему крохотный флакон. На первый взгляд казалось, что он наполнен обычной водой. Конрад скептически повертел его в руках. Уж не пыталась ли Анна, воспользовавшись обстоятельствами, надуть его?

   — Хочешь, проверь на ком-нибудь, — предложила ведьма.

   — На ком же? — саркастически хмыкнул Конрад. — Предлагаешь плеснуть немного отравы в кружку горького пьяницы?

   — Да он и так в ящик скоро сыграет. —Анна не отличалась человеколюбием. — Но не хочешь, как хочешь, поверь на слово. И заплати. Пока половину. Так и быть, остальное отдашь после дела. Деньги-то принес?

   Глаза ведьмы загорелись алчным блеском. Словно коршун, она нависла над Конрадом, шаря взглядом по карманам брюк.

   — Только не говори, будто не добралась до кошелька, пока я спал! — добродушно рассмеялся Конрад.

   Странно, после кратковременного сна он превратился в себя прежнего, до назначения Ивара. Проректор даже шутил. Или виновата магия утра? С первыми солнечными лучами ночные терзания показались дурным сном.

   — Я честная женщина, — надулась Анна и напомнила: — Да если бы хотела, состояние сколотила! Думаешь, сложно подсунуть вместо свежей травы прошлогоднюю, истолочь в порошки труху, подменить минералы крашеным сахаром? Вы списали бы все на нерадивых студентов. У них ни одно зелье толком не выходит.

   — Ладно, — примиряюще вскинул руки Конрад, — я виноват, прости.

   — То-то же! — буркнула ведьма и отвернулась.

   Но проректор видел, она уже не сердится. Раз так, можно поговорить об оплате, только сначала он натянет брюки.

   Конрад управился быстро, буквально через минуты предстал перед Анной при полном параде. Сказывалась военная выучка — до поступления в университет он обучался в закрытом военном пансионе, одном из немногих мест, где воспитанники жили на полном государственном обеспечении. При условии удовлетворительной успеваемости, разумеется. Увы, сир Милсы не могли похвастаться большим состоянием, но хотели дать сыну достойное образование. Так в итоге и вышло. Пусть сын не стал боевым магом, как мечтал сир Милс-старший, однако дослужился до поста второго лица университета. Только вот Конрад жаждал стать первым…

   — Итак, почем нынче смерть?

   Проректор еще раз взвесил флакон на ладони и убрал во внутренний карман сюртука.

   Анна закатила глаза и вывела в воздухе цифру. Солидно! Но человеческая жизнь не пучок редиски, придется раскошелиться.

   — Какова доза?

   — Тут и на невесту хватит, — заверила ведьма. — А доза… Смотря, куда добавишь. Для чашки чая или кофе достаточно трех капель, а в бутылку с вином советую влить восемь. Хорошо бы жертва приняла яд с игристым, тогда он подействует мгновенно.

   — А без игристого?

   В Конраде проснулась магическая любознательность. Да и как иначе, перед тем, как травить, нужно выяснить все нюансы.

   — А без игристого от человека зависит. У кого много Тьмы в крови, те устойчивее, часа два-три промучаются. У кого кровь жиже, быстрее с Темными богами познакомятся. Сначала заболит голова, потом сердце.

   — А как же желудок?

   Любой яд начинал действовать именно там.

   — В этом весь секрет, — самодовольно улыбнулась Анна. — Если бы у жертвы сразу разболелся желудок, врач заподозрил бы отравление, успел дать антидот. А тут, когда поймут, догадаются, будет уже поздно.

   — Ты!.. Ты!..

   От восхищения у Конрада закончились слова. Он порывисто ухватил руку ведьмы и расцеловал, словно пылкий возлюбленный.

   — Полно, полно! — тихо рассмеялась Анна и юркой рыбкой высвободилась.

   — Деньги, — напомнила она.

   — Ах да, сейчас!

   Конрад достал кошелек и отсчитал несколько хрустящих фиолетовых банкнот с факсимиле королевской подписи. Монеты крупного номинала не выпускали, их заменяли подобные бумажки с водяными знаками, подтвержденные золотым запасом страны.

   — Ого, да ты банк ограбил! — присвистнула Анна и на просвет проверила подлинность гульденов.

   — Всего лишь нашего казначея.

   Деньги поступили вчера, и Конрад частично прибрал их к рукам, на хозяйственные нужды. А что, он занимался уборкой, чистил университет от пришлых и неугодных. Заодно и жизнь свою спасал. Тут ведь как: либо Ивар, либо он, Конрад.

   — Удачной охоты! — напутствовала ведьма.

   Глаза у нее слипались — сказывалась бессонная ночь. Зато за нее Анна заработала столько, что могла позволить себе бездельничать весь оставшийся год.

   Когда Конрад вышел от ведьмы, солнечные лучи уже лизали мостовые Тройса. Над землей клубился легкий туман. Влажный воздух капельками росы опадал на сапоги. Вот ведь, а еще недавно под каблуками хрустела изморозь. Быстро, быстро вступала в свои права весна! Оно и понятно, впереди апрель, а он на юге стремительный, взрывной. Глазом моргнуть не успеешь, как все вокруг зацветет.

   Обуявшее Конрада воодушевление постепенно испарялось. Когда домик ведьмы скрылся из виду, сердце вновь обуяла тревога. С Анной все казалось просто, но ведь не ей предстояло отправить на тот свет человека.

   «Брось! — успокаивал себя проректор, размашисто шагая по улицам, чтобы скорее вернуться в университет. — Ты просто восстановишь справедливость. Пост полагался тебе, ты его заслужил. Сир Лир вовсе не безгрешная овечка. Вспомни о пяти девушках, которых он убил и не понес никакого наказания. К тому же тебе дали четкий приказ, а ты в курсе, что случается с теми, кто отваживается перечить».

   Зачем только он вспомнил о главе ордена Треугольника? В горле сразу пересохло, волна мелкой дрожи прокатилась по коже. Сглотнув, Конрад напомнил себе, что он в безопасности, с ним ничего не случится. Он свято чтил тайну ордена, сделал много чего полезного для его процветания. Теперь вот должен убить Ивара сир Лира.

   — Сделаю это прямо сегодня, — пробормотал Конрад и поглубже надвинул на лицо капюшон. — Чего тянуть-то?

   Он долго кружил возле ограды университета, выжидая удобного момента, чтобы юркнуть в кусты, к заветной калитке. Если кто-то, пусть даже обычные горожане, заметят его, после гибели Ивара возникнут вопросы. У того же короля. И тогда прости-прощай вожделенная должность! Глава ордена могуществен, но куда ему тягаться с Трезором!

   Наконец выдался удачный момент.

   Конрад повернул ключ в замке и, убедившись, что оставленные с ночи ловушки не потревожены, подчистил следы своего колдовства. Затем с невозмутимым видом, словно совершал утренний обход, направился к главному корпусу университета.

   — Доброго утра, господин проректор!

   — Доброго утра, сир!

   Мимо спешили на традиционную утреннюю пробежку студенты. Конрад рассеянно кивал, огибая нестройные ряды старшекурсников во главе с деканом факультета военно-прикладной магии. Последний остановился и завел речь о переоснащении полигона. Проректор слушал в пол-уха, отвечал односложно. Он злился на декана. Если Конрад станет обсуждать с каждым встречным битые стекла и старые тренировочные манекены, то упустит возможность с самого утра отправить Ивара к праотцам. За обедом или ужином это сделать гораздо труднее. Вдруг Ивар и вовсе надумает поесть в городе или закажет еду в ресторане?

   — Изложите все в письменном виде, — в итоге не выдержал Конрад.

   Может, вышло излишне резко, но он больше не мог больше ждать. Декан недоуменно взглянул на него, но промолчал. Наверное, списал все на разбитые ожидания и новую метлу. Только ленивый не знал, как сильно Конрад грезил о посте ректора. Так или иначе, настырный декан отвязался, и проректор, обогнув главный корпус, свернул к отдельно стоящему зданию столовой.

   Конраду казалось, он перестал дышать. Ноги сделались ватными. Лишь бы не побледнеть и не покраснеть!

   Взгляд устремился к раздаточному столу, где уже стоял накрытый латунной крышкой поднос. Однако перед тем, как подлить яду, следовало убедиться, что завтрак предназначался ненавистному Ивару.

   — О, сир, вы так рано! — улыбнулась ему главная повариха. — Подождите минуточку, сейчас ребята вам все принесут.

   И она прикрикнула на подчиненных, чтобы поторапливались.

   — Ничего страшного, я подожду.

   Конрад облокотился о раздаточный стол в непосредственной близости от подноса. Вот она, вожделенная добыча! Но пока рано, рано…

   — А это для кого? — с деланным безразличием покосился он на поднос.

   — Для сира ректора и его невесты, — не отрываясь от работы, ответила повариха. — Сейчас фамильяр заберет.

   Фамильяр. Губы Конрада исказила горькая завистливая улыбка. Сир Милсы давно их утратили, зато столичный хрыч хвастался своей кровью, брезговал брать поднос из рук поваренка.

   Внутри Конрада сгустилась черная злоба. Не дав себе времени на раздумья, он поднял крышку и вытащил из потайного кармана флакон. Вот так, каждому по пять капель, для гарантии. На кухне самая горячая пора, никто не следит, кто чем занят. Вернув крышку на место, Конрад с чувством выполненного долга опустился за свой стол. Пожалуй, впервые за несколько последних дней он позавтракает с аппетитом.

   Хм, а ведь едва успел! Только-только Конрад уселся, как объявилась горгулья Ивара и унесла поднос в зев портала.

   Ну вот, теперь оставалось ждать и наслаждаться ароматным кофе. По случаю грядущего повышения Конрад выпьет сразу две чашки.

***

Сегодня приедет Матиас.

   С этой мыслью Ивар открыл глаза и размял затекшее тело. Вчера он поздно лег, вдобавок спал в неудобной позе — вот и расплата. Но ничего, небольшая утренняя зарядка избавит от ломоты в мышцах.

   Не глядя, Ивар нашарил сброшенный на пол халат и скрылся в ванной комнате. Когда он вернулся в спальню, взбодрившись после контрастного умывания, на столике уже поджидал завтрак. Дразнящий запах кофе проникал в ноздри даже из-под плотно закрытой крышки.

   Гордость не мешала Ивару завтракать вместе со всеми в столовой, но он не желал лишний раз встречаться с лживыми подобострастными лицами. Полуночные посиделки окончательно убедили его, уважение подчиненных напускное. Но ничего, сегодня он им устроит!

   Ивар хищно улыбнулся, представив трясущегося от страха Надина Тронтона. Какое наказание ему полагалось? Если Ивар даст делу ход, а его величество встанет не с той ноги, декан рисковал надолго поселиться в тюремных стенах, а то и вовсе лишиться головы. Преступление-то серьезное — хищение государственных средств. Осталось только определить степень вины каждого и размеры наживы.

   После Надина придет черед второго проректора. Он ведал всей хозяйственной частью, даже если не участвовал в махинациях, несомненно, о них знал. Знал и ничего не предпринял.

   Словом, день обещал быть сложным, зато продуктивным.

   Пододвинув к столику кресло, Ивар снял крышку и потянулся к сахарнице, когда вдруг насторожился. Рука замерла на полпути, потом и вовсе опустилась на подлокотник. Ивар принюхался, пристально изучил чашку с черным кофе, свежие булочки и омлет с зеленью. Вроде, все, как всегда, но Мраку завтрак определенно не нравился. Он ворчал, словно старый пес, рвался наружу. Ивар доверял ему и решил проверить еду. Сначала он аккуратно коснулся перстнем пышного омлета, наколол кусочек на вилку и тщательно изучил его структуру. Не удовлетворившись визуальным осмотром, Ивар пропустил сквозь него тонкую струйку Мрака. Ничего. Однако Ивар не успокоился и проделал те же манипуляции с булочками и наконец с кофе.

   Вот оно!

   Перстень потемнел, а поверхность кофе покрылась тончайшей маслянистой пленкой. Ивар аккуратно подцепил ее ложкой, перенес на блюдце и оплел паутиной чар.

   — Ха, а меня здесь сильно ненавидят! — усмехнулся он. — Осталось только понять, все или кто-то персонально.

   С блюдца на него смотрела смерть. Под воздействием Тьмы кристаллы яда проявились, сформировали рисунок из переплетения ромбов. Склонившись над ним, Ивар сумел определить главный ингредиент — лабазник. Старый добрый лабазник, отправивший на тот свет не одну сотню людей. Но его облагородили, смешали с соками других растений, наложили чары, меняющие механизм действия. Если бы Ивар сделал хоть один глоток, история Черного вдовца завершилась бы собственной гибелью. Кто бы ни сотворил отраву, он был мастером своего дела, даже добавил блокиратор Тьмы, чтобы она не растворила яд в крови.

   Алиса!

   Ивар подскочил, едва не опрокинув на себя отравленный кофе. Если он не поторопится, то овдовеет, не успев заключить помолвку.

   На ходу запахнув халат, Ивар понесся к гостевой спальне и без стука ворвался внутрь. Живая и невредимая Алиса-Августа изумленно подняла на него глаза. Она сидела в постели и держала в руках чашку с кофе.

   — Вы это пили?

   Ивар ткнул пальцем в напиток.

   Августа кивнула, все еще не понимая, в чем дело. Отобрав у нее чашку, Ивар убедился, она выпила половину. Он в отчаянье заскрежетал зубами. Нужно немедленно найти антидот, иначе… Проклятие, пока он выяснит полный состав отравы, Алиса уже умрет! Ивар тревожно вгляделся в ее лицо, выискивая признаки действия яда. Странно, но их не было. Невеста выглядела здоровой, даже румянец со щек не ушел.

   — Как вы себя чувствуете? Голова не болит? А живот?

   — Спасибо, сир, все хорошо. А что, собственно, происходит?

   Августа заерзала на подушках. Пальцы сжали бортик деревянного подноса, на который фамильяр любезно переложил ее часть завтрака. Неужели вскрылся обман? Но тогда Ивар не стал бы расспрашивать ее о здоровье. Однако что-то произошло, иначе бы он не явился в спальню к незамужней девушке практически голым, в обычном купальном халате, даже не в шлафроке.

   — Ничего, простите.

   Ивара вдруг осенило, что яда в кофе невесты не было, иначе бы он уже начал действовать. Концентрация Тьмы в крови сир Хайнов мизерная, не затормозила бы процесс. Но как неизвестный угадал, кому какая чашка достанется? Загадка! Не действовал же неведомый убийца наугад!

   — Еще раз простите, сира, — задумчиво повторил Ивар и предложил: — Съездите в город, развейтесь, купите себе еще платьев.

   При мысли о лавках все прочие вещи вылетают у женщин из головы. Заодно невеста станет болтаться под ногами, мешать расследованию.

   Августа кивнула. Она видела, Ивар чем-то не на шутку встревожен, но побоялась задавать вопросы. Не сейчас, вечером, после сытного ужина, когда жених устанет, сделается податливым. Откуда же ей было знать, что буквально через пару часов она повстречает Матиаса, который перечеркнет ее планы на вечер?

ГЛАВА 13

День, плавно переходивший в вечер, хмурился низкими плотными облаками. Воздух пропитался влагой, хотя дождя не было. Он только собирался, торопил прохожих, создавал задумчивое, чуть меланхоличное настроение.

   Запрокинув голову, Августа наблюдала за стремительным бегом серо-голубой ваты над головой. Она задержалась в городе, как могла, оттягивала момент возращения, но когда-нибудь все равно пришлось бы.

   Матиас пугал. Августа привыкла доверять интуиции, а она упорно нашептывала: этот человек принесет беду. Вдобавок некстати появившийся Гаррисон… Если дурак оговорится вновь, у Ивара возникнут вопросы. Жаль, она не могла задать жениху свои.

   Утром Ивар ее напугал, ворвался ураганным ветром с потемневшими от гнева глазами, заострившимися скулами, плотно сжатыми челюстями. Окруженный едва заметным ореолом Тьмы, полный решимости покарать врага. Сначала Августа решила: он по ее душу, но Ивара тревожил кофе. Тогда она переволновалась, не сообразила, но теперь сложила два и два. Во многом помог Матиас. Вряд ли он следил за ней просто так. Матиас прикрывался желанием познакомиться с будущей спутницей жизни друга, но на деле… На деле ее подозревали в покушении на жизнь Ивара. Кофе был отравлен. Августа тоже его пила и не пострадала, раз так, она и есть убийца. Кто же еще? В столь ранний час в ректорские апартаменты мог проникнуть только фамильяр. Брр, до чего же он страшный! Августа сглатывала всякий раз, когда рубиновые глаза останавливались на ее лице.

   Словом, со слежкой все ясно. Предполагалось, что Августа свяжется с заказчиком. Сама она на роль злодейки не тянула. В Августе видели Алису, а та, скажем прямо, работу бы себе не нашла, не то чтобы придумала хитроумный план по умерщвлению Ивара сир Лира.

   Только Августа никого не травила. Самое гадкое, что ничего подозрительного в то утро не заметила. Проснулась как обычно. Открыла глаза, потянулась, тут и фамильяр подоспел. Горгулья сгрузила поднос с завтраком на постель, пожелала доброго утра и скрылась.

   — Я должна его найти, — рассеянно пробормотала Августа.

   Если на то пошло, враги Ивара — отныне ее враги.

   — Уж не меня ли? — послышался насмешливый голос справа.

   Августа нахмурилась и неохотно обернулась. Гаррисон! Он стоял, развязно засунув руки в карманы, и улыбался ей во все тридцать два зуба. Нехорошо так, самодовольно, чуточку снисходительно.

   — А неплохой у тебя экипаж! — Гаррисон подошел и со знанием дела осмотрел рессоры. — Лошадки тоже лоснятся. Сразу видно, не на почтовой станции наняли. Дорого, богато!

   — Что тебе нужно? — буркнула Августа.

   Уж не за тем он ее нашел, чтобы обсуждать выезд.

   Гаррисон промолчал и обошел экипаж, перебросился парой слов с кучером. Все лениво, беззаботно, словно он не слышал вопроса.

   — Дождь собирается, — наконец вновь остановившись против Августы, Гаррисон указал на небо. — Тебе лучше поторопиться. Меня редко чутье подводит, намечается ливень. Эх, лишь бы ночью не подморозило, а то…

   — Хватит уже! — теряя терпение, повысила голос Августа. Пальцы сжали сумочку, рискуя порвать бархатную ткань. — Говори, что тебе нужно, и убирайся.

   — Ого как ты запела! — цокнул языком Гаррисон. — А ведь не так давно в гости звала, соловьем пела. Память девичья?

   Августа промолчала. Действительно, нехорошо вышло. Она не сдержалась и теперь рисковала испортить и без того щекотливую ситуацию.

   — Прости, — Августа выдавила доброжелательную улыбку, — просто я устала, а ты меня пугаешь.

   — Пугаю? — поднял брови Гаррисон. — А есть причины?

   Ну вот опять! Вторая ошибка за пять минут. Нужно срочно брать себя в руки, выкручиваться.

   — Конечно!

   Августа снова превратилась в Алису, хотя внутреннее напряжение не отпускало. Снова вспомнились странности в поведении бывшего однокурсника. Да и зачем-то он ее выследил, отыскал. Точно не для того, чтобы обсудить погоду.

   — Мне тут уже с десяток человек отсоветовали выходить за графа Монтезе, грозили, что я скоро умру. Если ты пришел за тем же, уволь меня от описаний похорон! Я не верю в судьбу, ничего не со мной не случится.

   — Да нет, я хотел обсудить несколько другой… кхм… вопрос. Отойдем? — Он кивнул на питьевой фонтанчик перед ратушей. — Вряд ли стоит посвящать в наши тайны слуг. А вот посвящать ли в них жениха, ты решишь сама.

   Неприятный холодок судорогой сковал пальцы, но Августа кивнула и покорно последовала за Гаррисоном. Он беззаботно насвистывал, по пути раскланялся с парой прохожих. Со стороны — встретились давние знакомые, хотят спокойно побеседовать. Не посреди проезжей части же!

   — Ну вот, тут нам будет удобно.

   Гаррисон остановился и оперся бедром о бортик фонтана. Он стоял лицом к Августе, зрительно контролировал всю площадь — вряд ли случайно. Из Гаррисона получился бы неплохой военный, жаль, он выбрал другую стезю. Августа вынуждена была встать спиной к экипажу. С каждой минутой она нервничала все больше. Вдобавок эта наглая ухмылка Гаррисона… Так и подмывало стереть ее с его лица.

   — Итак, я тебя внимательно слушаю.

   Августа обошла Гаррисона и оперлась ладонями о каменный бортик. Чаша фонтана пока пустовала. Черное унылое пятно.

   — Очень хорошо… Специя, — он с особым удовольствием, смакуя, назвал ее студенческим прозвищем. — А еще лучше будет, если ты окажешь мне крохотную услугу. Совсем необременительную по сравнению с последствиями твоего упрямства. Ведь мы оба знаем, что никакая ты не Алиса. А вот графу знать об этом совсем не нужно, верно?

   Во рту Августы пересохло. Язык прилип к небу. Желудок сжался, неприятно заворочался, грозя вернуть съеденный недавно обед.

   — О чем ты, я не понимаю? — сдавленно переспросила она, не решаясь повернуться, взглянуть на Гаррисона.

   Да и зачем, Августа и так знала: он улыбался. Довольно, как кот, загнавший