Оглавление
АННОТАЦИЯ
"Повезло" же Юльке с маменькой: девчонке восемнадцать, а мать следит за её целомудрием, вбивает ей в голову установки, что секс до свадьбы - это грязь и пошлость, и что парням от неё нужно только одно. И, чтобы не проследить момент потери девственности, таскает дочку на приём к гинекологу. И однажды Юля входит в кабинет, а там - доктор мужского пола! Тот самый ловелас Никита, который бренчал на гитаре с соседскими ребятами три года назад и бросал на юную Юлечку похотливые взгляды. юля в смятении выбегает из кабинета. Но не тут-то было! Маменька не уйдёт, пока не узнает ответ на интересующий её вопрос.
ГЛАВА 1.
Жила-была я, Юля Селезнёва.
И всё-то у меня в жизни было по плану: приличная семья, учёба на «отлично» в торговом колледже, внешность приятная, подруги верные. Только вот парня постоянного не было. Но я и не унывала: в компаниях успехом у мужской половины я пользовалась, комплименты и подарки от них получала, целовалась, а вот до секса не доводила. Даже не до секса, а просто до ласк и обжиманий — слишком воспитанная была.
Девственница.
Мне восемнадцать. Стройная синеглазая брюнетка с длинными волосами. За словом в карман не лезу, но не хамлю и стараюсь не материться.
Моя лучшая подруга, Алка Кулагина — полная мне противоположность: блонда, стерва, секс обожает, курит, виски хлещет, матом кроет!
И за меня любому глотку перегрызёт, любит меня очень. И бережёт мою девственность от посягательств всяких наглых озабоченных хмырей. За что и снискала уважение у моей маменьки.
Мамуля моя— женщина весьма «правильная» и прямолинейная, но при этом компанейская и простодушная, как тётя Марина Наумова из «Реальных пацанов», со своеобразным таким чувством юмора. Папуля тоже юморной, представьте Руслана Белого из шоу «Stand Up!», вот такой же сарказм и подколы. Когда они с мамой начинают ругаться — это ж юмористический сериал можно снимать.
Конечно же, мама у меня строгих правил: сама вышла замуж девственницей и кроме папы не познала ни одного мужчины. И от меня требовала того же. Провожая меня на вечеринки, маман наказывала Алке:
— Следи за этой недотёпой. Парни сейчас знаешь какие? Не успеешь оглянуться — уже без трусов под ним лежишь. У них вон весь интернет завален этим, как его, пикапом! А таких дурочек и пикапить не надо. Как вон Рома Зверь поёт: «Даришь звёзды — а потом всё можно!» Тоже кобель ещё тот!
— Мама! — краснела я.
— Что «мама»?! Сейчас и целуются-то так, как будто сожрать друг друга хотят! Меня вон отец знаешь сколько времени к таким поцелуям приучал? Меня же чуть не вытошнило от них в первый раз! А сейчас это норма. И плётки, и наручники, и укусы до крови, и придушивания во время секса! Не трахается им нормально-то, всё экзотики какой-то надо! — ворчала маменька.
— Юлька, у твоих предков вообще секс-то есть? — офигевала после таких базаров Алка.
— А то! Я на даче однажды мимо бани прохожу, а оттуда такие стоны и вскрики маман — я офигела! Порнозвёзды отдыхают. Да и мой папаша всегда довольный ходит, а ты ж знаешь, он у меня блядун был в молодости ещё тот, твоя мама подтвердит.
— Да, рассказывала она, — подмигнула мне Алка, — в постели он у тебя огонь!
Запрещала маменька мне носить и супер-короткое, слишком облегающее и открытое. Ругала за яркую помаду на губах.
И ещё не давала мне подстричься под каре!
А я просто спала и видела себя с такой причёской. И ещё очень хотела тату. Маленькую. На пояснице или на копчике.
И ещё хотелось поласкаться с парнем. Чтоб голенькие на постели, он нежен и опытен, доводит меня до оргазма ласками и поцелуями, но при этом не посягает на мою девственность и не заставляет сосать ему в знак благодарности. Что такое оргазм от мастурбации, я уже знала. И представляла, какой же это кайф, когда всё происходит с парнем. И мне очень часто снились подобные вещи. Но во сне я стыдилась и старалась быстрее проснуться. А, проснувшись, вздыхала, зажмуривалась и пыталась снова вернуться в этот сон. Иногда получалось! И там я была такой развратной, такой бесстыдницей!
Но наяву всё было пристойно. Я не позволяла парням вольностей, а они, поняв, что им ничего от меня не светит в плане секса, испарялись. Да я и не расстраивалась: это всё были герои не моего романа.
Но тут произошло событие, которое перевернуло мою устоявшуюся жизнь с ног на голову. Если б я знала, через что мне придётся пройти, я бы, наверно, отказалась от этого приза.
А призом за отличную учёбу и активное участие в жизни колледжа была поездка в Москву.
С Алкой.
И ещё с несколькими однокурсниками.
ГЛАВА 2.
Гуляя по Москве, я выхватывала из толпы своим взглядом девушек со стрижкой каре.
Как их было много!
И какое многообразие укладок и разновидностей причёски!
— О, вот так хочу! — сообщала я Алке и ещё одной одногруппнице, Машке. — Или лучше вот так! Блииин, когда закончу колледж, обязательно так подстригусь и татушку сделаю!
— Хосспади, Селезнёва! — закатила глазки Машка. — Да чё ждать-то?!
Я не вкурила, как всё это произошло! Машка отломила веточку у дерева, проходя мимо строителей, опустила её в ёмкость с жидким гудроном и резко тряхнула этой веткой возле моих волос.
— Блять! Маруся! Охуела чтоль?! — завопила я, забыв, как всего десять минут назад пыталась втолковать своим подружайкам, что русский язык весьма многообразен, и можно обойтись без мата.
— Спокуха, Селезнёва! Сейчас фоткаешь свою испорченную шевелюру и звонишь в слезах маменьке, типа строители пролили тебе на бошку гудрон. Ей ничего не останется, как благословить тебя на твоё вожделенное каре, — разложила всё по полочкам Махач.
— Блин, Маш.., - растерялась я, а у самой глазки уже загорелись. — Она не позволит.
— Конечно! — с сарказмом ответила Машка. — Ходить с гудронными колтунами на башке намного пристройнее!
Маман вопила и кричала в трубку, чтобы я вытрясла у рабочих название их фирмы, записала адрес, нашла побольше свидетелей и вызвала полицию. Но я сказала, что у нас поезд вечером, а мы даже не представляем, как до гостиницы добраться: заблудились! Да ещё этот гудрон.
— Мамуль, мне так противно! Он застыл уже, тянет волосы, — жалобно пищала я. — Можно я забегу в парикмахерскую и состригу это безобразие?
— Только ровно-ровно до самой верхней капли! — напутствовала меня маман. — Чуть выше лопаток получится, ну ладно, отрастим до свадьбы.
— Хорошо, — согласно кивала я. Но сама уже прекрасно знала, какой длины будут мои волосы: в телефоне давно была пара заветных фоточек моделей с причёской моей мечты.
Из парикмахерской я вышла абсолютно другим человеком! Стрижка каре не просто преобразила мою внешность и сделала меня шальной хулиганкой. Она поменяла меня внутренне: хотелось вздохнуть полной грудью и идти покорять мир. А, учитывая то, что я сейчас была в Алкиных мини-шортиках и откровенном топике, столь желанная причёска стала просто бомбой замедленного действия!
Я поддалась на уговоры девок, и мы зашли в бар, обмыть мой новый имидж.
— Красава, Селезнёва! — отпивала из бокала сладенький шампусик Машка. — Следующая остановка — тату-салон?
— Нет!!! — завопила я, памятуя о том, что Махач лёгких путей не ищет. Сейчас либо шрам мне сделает, который нужно будет замаскировать; либо ещё какую-нибудь пакость. — Мне уже с каре-то страшно дома появляться.
И не зря! Маменька хваталась за сердце, рвала и метала, заставляла папку капать ей корвалол в стаканчик. Папуля ухмылялся, целовал её в макушку, изподтишка подмигивал мне и показывал большой палец. Он одобрил!
— Вчера подстриглась, как прошмандэ, а завтра что? — «умирающим лебедем» причитала маман. — Пока матери рядом не будет, ноги перед мужиком раздвинешь?! А потом в подоле принесёшь?!
— Мама! — снова краснела я от её прямолинейности.
— Что?! — ждала она от меня достойного ответа.
Наверно, он должен был звучать: «Да что ты, мамочка! Меня совсем не интересуют эти похотливые особи мужского пола! Я мечтаю умереть девственницей и оставить после себя наследство — табун кошаков, подобранных мною из жалости на помойках!»
Но мне надоело угождать ей подобными лицемерными фразочками, и я рявкнула:
— Ты меня хорошо просветила на тему контрацепции, так что успокойся, не принесу.
— Так ты уже успела что ль? С каким-то обормотом?..— похолодела она. И тут же вынесла вердикт:
— Так, завтра идём к гинекологу!
— Алка! Ну почему она у меня такая, а?! — выла я через час на плече у подруги. —
Почему не доверяет мне?!
И тут в моей головушке зародилась шальная идейка:
— А знаешь что?! Я сейчас пойду и правда с кем-нибудь пересплю! Назло ей! Чтоб не обидно было, что она меня шлюхой считает!
— Э-э-э, Селезнёва, палехче! Лишаться девственности кому-то назло, с первым встречным — это ж детский сад, штаны на лямках! — обломала мою похоть Аллочка. — Обиделась она! Ну и сходишь к гинекологу, бояться-то нечего, целку мы тебе в Москве сберегли. Зато потом можно строить из себя мученицу, безосновательно уличённую во блуде и в знак прощения выпросить у маменьки… ну… А, во, татуху!
— Да за такое она должна мне позволить половину тела забить! — вопила я.
— Успокойся, Юль. Она мать. Переживает за тебя, — гладила меня по голове Кулагина.
И уже на следующий день мы с маман сидели в женской консультации, напротив кабинета с надписью:
«Кисслер Н.В.»
«Классная фамилия, — думала я. — Шикарно смотрится, если написана по-английски, Kissler. Интересно, а она замужем? И если нет, то будет ли менять такую суперскую фамилию на фамилию мужа? А мне бы она подошла: Юлия Кисслер. Не, лучше Джулия Кисслер. Прям вот к моему нынешнему имиджу так подходит!»
За этими приятными мыслями я успокоилась и уже не психовала насчёт маминого недоверия и неприятной процедуры осмотра.
Моя очередь.
Вхожу.
И охуеваю!!!
ГЛАВА 3.
Не, реально, «я офигела» или «я в шоке» — это было слишком мягко!
Я охуела с этой ситуации.
За столом сидит мужчина!!!
Да не мужчина, а парень молодой!
Обаятельный такой и… с таким знакомым лицом!
Удружила, маменька!
«Кисслер Никита Вячеславович, гинеколог» — читаю на его бейджике.
Ах, вот почему у него кликуха Кисон!
— Здравствуйте, — мягко произносит он. А потом удивлённо вскидывает бровь:
— Юлия?! Вот это Вы повзрослели!
Ядрёны пассатижи! И это вот перед ним я сейчас должна распахнуть бёдра и позволить посмотреть себе «туда»?!
Нееет!!!
Пулей вылетаю из кабинета и с безумным взглядом пытаюсь увести маменьку из этого зоопарка.
— А что, всё уже? — недоверчиво смотрит она на меня. И даже не собирается подниматься со скамейки.
— Мама! Там… Там… Парень! — с безумными глазами воплю я.
— Это, наверно, электрик. Зашёл проверить оборудование. Он сейчас уйдёт, — спокойно отвечает маменька. — Вернись в кабинет.
— Мама! Это гинеколог! И вдобавок, это друг Васьки из третьего подъезда! Весь двор же узнает, как у меня там! — ору я на весь коридор.
Мне уже пофиг, что там про меня подумают остальные посетительницы! По сравнению с тем, что я сейчас должна растележиться без трусов перед молодым гинекологом, который к тому же знаком со всем нашим двором, это ничто!
— Так, пошли со мной, — маменька поднялась и потащила меня… Обратно к Кисону!
— Здравствуйте, доктор! — иронично поприветствовала она его. — Вот, дочку привела на медосмотр. А она тут заметалась, он, говорит, друг Васьки с нашего двора. Но я думаю, умный и воспитанный доктор прекрасно осведомлён о врачебной тайне и необходимости её сохранения, так?
— О, Вы об этом? — обольстительно улыбнулся Кисон. — Не стоит волноваться, я прекрасно знаю о врачебной тайне и не собирался её нарушать. А с Василием мы уже года три не общаемся, разные пути у нас, разные компании. А вот Юлю я сразу вспомнил. Она ещё тогда, в подростковом возрасте, была милой куколкой, а за три года вообще в юную принцессу превратилась.
Маменька растрогалась! Молодой гинеколог, обаятельный, воспитанный, дочку комплиментами завалил…
— Ну, вот и все страхи развеяны, дочь. Иди раздевайся, — повелевала она мне.
— Мама! — с ужасом в глазах прошептала я. Ещё вчера она мне весь мозг выгрызла с этим «раздвинешь ноги перед мужиком»! А сегодня сама же и благословляет меня на это!
— Что?! — зыркнула она на меня.
— Получается, что я перед первым встречным мужчиной сейчас ноги раздвину!
— Ну, похоже, ты его не первый раз видишь, не ври, — отрезала маман. — А потом, это не мужчина. Это врач! Человек без пола и возраста! И он сейчас проверит твоё нутро и даст мне ответ на интересующий вопрос. Иди за ширму!
Я в смятении повиновалась ей, зашла за ширму и медленно стянула с себя трусики, оставшись в юбочке и футболке. Если уж маменька вбила себе что-то в башку, то от своего не отступится.
— Юлия, садитесь на кресло, — произнес Кисслер, что-то записывая в медкарте. И, не поднимая головы, продолжил:
— Мамочка, а Вы подождите в коридоре.
Хосспади, стыд-то какой! Тот самый Никита, который три года назад гулял в нашем дворе с соседскими пацанами. Которого звали «Кисон», у которого на коленях пересидели, наверно, все девки нашего района. Который так завораживающе пел под гитару «Californicacion» или «Behind blue eyes». И который таким блядским взглядом провожал меня, тогда ещё пятнадцатилетнюю угловатую соплячку, когда я шла домой из магазина, облизывая эскимо или чупа-чупс.
Ему тогда было лет девятнадцать -двадцать, короткая стрижка и свисающая на глаза чёлка, соболиные брови вразлёт, завораживающие карие глаза и обезоруживающая улыбка. Сейчас ему года двадцать три, волосы мягкими шоколадными прядями обрамляют загорелое красивое лицо. Открытый доброжелательный взгляд из-под стильных очков, завораживающий тембр голоса, белоснежный халат, выгодно подчёркивающий его приятный цвет лица и гладко выбритые щёки. Он высок, строен, подтянут. Он уверен и в своём обаянии, и в своём профессионализме. Иначе бы не разрешили ему вести приём одному.
Он гинеколог!
С ума сойти!
Профилей медицинских что ли больше не нашлось для него?
— Юлия, жалобы есть? — вывел меня из раздумий голос доктора.
— Нет, — сквозь зубы процедила я.
— А маму что интересует в этом осмотре? — он поднялся и, надевая перчатки, подошёл ко мне.
— Моя девственность, — прошептала я, краснея. — Или её отсутствие.
— Мамы они такие, — улыбнулся Кисслер, — ножки вот сюда, расслабьтесь.
О-о-о! Это была пытка! Я зажмурилась, сжалась вся, напряглась… Старалась ни о чём не думать. Вернее, думала о том, какое вкусное мороженое я сейчас куплю себе в качестве приза за вот это вот всё.
Он чем-то там царапнул по моей промежности, чуть надавил на живот, а потом снял перчатки и тихо произнёс:
— Хорошо всё, поднимайтесь. Грудь подготовьте к осмотру.
— Ч-ч-чего? — растерянно произнесла я. Чувствуя, что я сейчас красная, как рак, и готовая расплакаться от всего вот этого, я отрицательно замотала головой.
— Юль, мне нужно в карте записать, нет ли у Вас новообразований в груди, — глядя мне в глаза, серьёзно произнёс Кисслер.
— У меня нормально всё, я знаю! — закричала я, уже со слезами на глазах.
Он вздохнул и махнул рукой:
— Одевайтесь.
А потом пригласил в кабинет маму.
— Всё в порядке, как Вас зовут? — поинтересовался он.
— Римма Михайловна, — кокетливо произнесла маман.
— Римма Михайловна, — улыбнулся доктор, — я просто восхищён воспитанием Вашей дочери: думал, таких уже нет, скромных, стеснительных девственниц в восемнадцать лет. А вот поди ж ты, есть! И в этом, я уверен, Ваша заслуга, Римма Михайловна. Втолковать нынешним дочерям прописную истину «Береги честь смолоду» не каждой мамочке под силу. Вам это удалось. Ваша дочь чиста и невинна.
Я вышла из-за ширмы и увидела засмущавшуюся, но очень довольную маменьку.
— Только один момент, — продолжал Кисслер, — я так и не смог провести осмотр молочных желёз Вашей дочки.
— Юлия! Сейчас же… — начала было маман.
— Нет-нет, Римма Михайловна, — остановил он её, — мы уже выбились из графика. Слишком много времени мы потеряли в начале осмотра. У меня уже другая пациентка должна на приёме быть.
«О, благодарю Вас, великодушный Никита Вячеславович! — закатила я глазки. — Не все тайны, скрытые под моей одеждой, стали доступны для Ваших шаловливых пальчиков.»
Но я ошиблась! Этот гинеколог продолжил:
— Давайте сделаем так: вы придете ко мне в конце недели, там результат анализа будет готов, ну и не спеша закончим осмотр. Сейчас ведь рак груди у женщин лидирует в списке, так что это не шутки, Юль. Лучше лишний раз провериться и успокоиться, что всё в порядке, — назидательным тоном произнёс этот докторишка, обращаясь ко мне.
Я кивнула, не поднимая глаз.
Как?! Снова тащиться сюда в пятницу, чтобы он на этот раз пощупал мои сиськи?! Сгорать от стыда?! Психовать и чувствовать себя униженной?!
Всё! За все эти мучения татуха на моей пояснице появится обязательно!
Сегодня же!
И скажи спасибо, Римма Михална, что это будет маленький дракончик или бабочка, а не купола во всю спину!
ГЛАВА 4.
Всю дорогу маменька щебетала, какой воспитанный и обходительный этот доктор Кисслер. А какой обаятельный и галантный! Ценит скромность и целомудрие в девушках! Ах, как он благороден! Как романтичен!
Тьфу!
Я, скрыв за солнечными очками свой безумно сердитый взгляд, только нехотя угукала ей в ответ. У меня уже зрел план мести.
Алкин ор был слышен в Гималаях!
— Аххахах! Селезнёва! Ты?! Растопырилась перед этим Кисслером?! С позволения тёти Риммы?! О, куда катится мир?! — елозила она спиной по мягкому ковру, корчась от смеха.
— Да вот нифига не смешно, Алк! — я всё ещё была зла и недружелюбна.
— Слушай, я помню его, — вдруг перестала она хохотать, и уставилась на меня горящим возбуждённым взглядом. — Как во двор к нам ходил, как на гитаре играл. Пальцы длинные такие. И взгляд блядоватый. Хорошенький был, только худой, как дрыщ. А сейчас он какой?
— Солидный дрыщ. С зачёсанной назад чёлкой и всё такими же распутными лупетками, — с сарказмом рявкнула я.
— Я уже захотела к нему на медосмотр, — блаженно закатила глазки Алка. — Можно с тобой в следующий раз?
— Я б даже согласилась вместо себя тебя отправить.
— Да ладно, пощупает тебе сисечки, узнаешь, какой это каеф! — хлопнула меня по плечу Кулагина. Вот сучка похотливая!
— Блин, Алка! Он меня осматривать должен, а не возбуждать! — снова зло прошипела я. — Так, закрываем эту наитупейшую тему и переходим к другой. Звони своему другану, тату-мастеру.
— Да ты чё?! — вылупила она на меня свои глазищи. — Сделаешь татуху? А мать?!
— Пофиг! — рыкнула я. - Звони!
В тату-салоне я слегка растерялась. То ли будущий гнев маменьки представила, то ли боли испугалась. Но Алка всё в свои руки взяла:
— Девушка хочет тату, небольшую, на пояснице. Дракончика или бабочку. В знак протеста. Мать достала.
— Бабочку не советую, — бархатным баритоном произнёс тату-мастер, Юра, брутальный красивый брюнет, под завязку забитый татухами, — этот рисунок почему-то заставляет женщин сбиваться с правильного пути на кривую дорожку похоти и разврата, статистика по этому вопросу уже не первый год ведётся.
— Юльке не грозит, — лениво зевнула Кулагина. — У неё мозги есть. И мать — жандармерия!
— А дракон — слишком агрессивно для такой хрупкой девушки, — продолжал Юра, листая альбом с образцами рисунков. — Я бы посоветовал тебе кошку. Или тигрицу. И чтоб тату была временная, а там, если привыкнешь — сделаем постоянную. Я так понимаю, что решение прийти ко мне созрело после какого-то конфликта с мамой?
— Она её к гинекологу отвела, — хохотнула с кресла Алка. — Проверить, не утеряно ли целомудрие в московской экскурсии.
— Да, обидненько, когда мама не доверяет, - цокнул языком Юра.
— А самое смешное, что Юлька попала к гинекологу-парню. Который, к тому же, три года назад тащился от неё, как удав по пачке дуста, — продолжила "сдавать" меня с потрохами эта бестия.
— Я тебя убью сейчас, Кулагина! — повернулась я к ней и просто испепелила своим взглядом. А эта сучка скорчила мне рожицу.
— Не обращай внимания, — тронул меня за плечо Юра, привлекая вновь моё внимание к рисункам. — Давай такую? Или вот эту?
Он открыл страничку со всевозможными кошками и пантерами. Такими классными, в разных ракурсах. А я уже увидела её, мою красавицу!
— Эту! — ткнула я в рисунок, изображающий чёрную пантеру, приготовившуюся к прыжку, грациозно прогнувшую свою спинку и устремившую свой взгляд на добычу. — Пантера Багира из «Маугли» всегда была моим любимым персонажем.
— Прекрасный выбор, — одобрил мой вариант Юра. — Погнали!
О, как приятно горела эта Багира, когда мы возвращались домой. И как грела мысль, что теперь я — независимая лэйди: взяла и бахнула себе татуху!
А пару дней назад сделала желанную причёску.
А завтра вот пойду и… Начну половую жизнь!
А хотя нет. К этому я ещё не готова.
Чёрт, в пятницу опять к этому докторишке идти. Аж грудь заломило!
— Надень завтра бельё пособлазнительней на приём, — подмигнула мне в четверг маменька.
— Это ещё зачем? — ответила я. А у самой просто крутилась в голове фраза: «Схуяли баня-то упала?!»
Вот до каких мыслей довёл меня матушкин маразм.
— А что, Никита Вячеславович тебе совсем-совсем не понравился? — с сарказмом поинтересовалась она.
— Нет, — отрезала я. — И белья моего он тоже не увидит. Оно за ширмой останется.
— Жаль, — пропела маман. - А мне вот он очень даже по душе пришёлся.
— Ты так-то замужем, мам, — «напомнила» я.
— Да я тебе, дурёхе, его присмотрела. А что? Умён, обаятелен, — завела маменька старую пластинку, — гинеколог, а значит, всю женскую анатомию знает, а это очень большой плюс. Удовольствие, беременность, болячки женские… У-у-у, да ты бы в шоколаде была!
Почему-то при слове «шоколад» мне стало тошно. Я не стала дослушивать этот бред и ушла в душ.
А вышла сияющая:
— Я завтра не пойду никуда!
— Куда ты денешься? — спокойно произнесла мама. Не, ну вот как можно так своего ребёнка себе подчинить, а?!
— У меня «эти» дни! — язвительно ответила я.
— И что? Он тебе только осмотр груди проведёт, туда не полезет.
— Ма-а-ам, — решила я подлизаться, — ну у меня ж всё болит в первые дни. Он нажмёт — я закричу. Картина смажется. Давай попозже, а?
— Ладно, позвоню в регистратуру, отменю визит, — снизошла до моих просьб матушка.
Вау! Ещё неделя! А там — может, он свалит куда-нибудь: на больничный, в отпуск, в другую клинику, на другую планету…
Или поймёт, что гинекология — не его профиль!
ГЛАВА 5.
В пятницу вечером Алкины предки утащили её на дачу, горбатиться на грядках. Мне было в лом идти гулять без неё.
Поэтому я валялась у себя в спальне, зависая в соцсетях и поглощая вишню и сливу вперемешку с орехами и конфетами.
Маменька хлопотала на кухне, папуля смотрел футбол.
Уничтожив все вкусняхи, я потопала на кухню за добавкой. И в это время в дверь позвонили.
Открываю.
И офигеваю!
На пороге стоит Никита-свет-Вячеславович, с бумажками какими-то и сладенькой улыбочкой.
- Вау! И давно ли у нас появился участковый гинеколог, посещающий пациенток после работы? - съязвила я, выходя к нему за порог и прикрывая дверь.
- Я тоже рад тебя видеть, Юль, - пропустил он мимо ушей мой сарказм. -
Что-то случилось? Забыла о приёме?
- Ага, представь? Забыла! Более важные дела были, - ответила я.
- Я тут тебе рецепт выписал, в анализах небольшое отклонение от нормы. Ничего страшного, просто наверно накупалась, переохладилась.
- Ага. Давай, - протянула я руку за этой бумажонкой.
- Ты такая красивая стала, Юль, - взял он меня за запястье и с нежностью заглянул мне в глаза.
- Мне прям здесь раздеться? - если честно, я опешила ! И поспешила скрыть своё волнение за дерзостью.
- Нет, можем к тебе зайти, - пошленько улыбнулся он. Вот кобель!
- Щаззз! Там мама генеральную уборку делает. Так что нефиг делать, полы помыты! - выдернула я руку из его клешни.
- Удивительно: такая дерзкая девчонка - и девственница, - низким приятным тембром продолжал он, приглаживая мои волосы.
- Ты руки помыл после своих... Пациенток? - снова плеснула я на него порцией яда, дёрнув головой.
- Я в перчатках работаю, - ухмыльнулся он, глядя мне в глаза. - Но если ты желаешь - могу совсем без рук.
Он поставил с одной стороны от меня своё колено, а с другой - прижал к стене свою ладонь. Блин, я оказалась в тисках! Да ещё под обстрелом этих похотливых карих глаз, окутанная жарким дыханием этого маньяка!
Ну растерялась, не скрою.
- Юля, кто там..? - приоткрыла дверь маменька. А этот извращуга сразу же свернул свои сети и отошёл от меня.
- А, Никита Вячеславович? - коне-е-ечно! Мать растеклась! - Здравствуйте! Вы к нам?
- Да, вот принёс рецепт Юле, не знал просто, когда она в следующий раз меня посетит, - включил заботливого доктора Кисслер.
- О, как мило, - продолжила кваситься перед ним маман. - Побольше бы таких врачей! А что это вы на лестнице-то? Юлия, приглашай гостя!
- Да у вас же.., - начал он, памятуя о "генеральной уборке".
- У нас сегодня торт "Прага", и жаркое по-охотничьи, так что извольте с нами поужинать.
Блин! Ну вот как так-то, а?! Принесла его нелёгкая! Надо было взять рецепт и уйти домой, а не рассусоливать тут с ним.
В общем, сызволило Его Величество Гинеколог с нами отужинать. Сидел рядом со мной и беспрестанно восхвалял маменькины кулинарные способности! Маман смущалась и кокетничала. Я вопросительного зыркала на папеньку, в глазах моих был вопрос: "Когда же ты пресечёшь это блядство?!"
- Никит, а почему ты в гинекологи подался? - наконец-то подал реплику папуля. - В обычной жизни мало что ли ног женских раздвинутых видел? Решил хоть на работе догнаться?
Ааа, папенька включил стэнд-апера! Красава, батя!
- Просто люблю это зрелище, - беззлобно ухмыльнулся Кисслер, - решил хобби превратить в профессию, чтоб на работу не в лом было ходить.
- Молоток, парень! Подход правильный! - протянул батя руку ему через стол.
Бля, и этого что ль очаровал?! Ну как так-то?! Одни предатели!
- А если серьёзно, то я не столько гинекологией бредил, сколько акушерством, - продолжил Кисслер. - У меня мама новорожденных близнецов потеряла из-за врачебной ошибки, мальчика и девочку. А я им уже имена выбрал, мне пять лет было тогда. Разговаривал с ними через животик, брату машинку из картона склеил, сестрёнке - выменял у соседской девчонки маленькую куколку на свои любимые очки. А они вот, пару часов прожили после родов. А у соседки моей плод крупный был, кесарить надо было. А врачи приняли обычные роды, ребёнка полуживого вытащили, синего всего, бросили его на подоконник, сообщили, что умер. А через два часа приходят: "Ваш ребеночек жив". Оживили, блин! А там четыре минуты мозг без кислорода - и всё, необратимые последствия. Он инвалид теперь, овощ.
Я в роддоме мечтаю работать, чтобы свести к нулю все вот такие случаи. Но пока вот годик должен попрактиковаться в женской консультации.
- Дай пожму твою руку, Никит, - снова протянул ему ладонь папа. - Это очень благородное дело. Ты молодец! У тебя всё получится. Жаль, что не все врачи такие, "больные" своей профессией.
Я сидела и растерянно хлопала глазами. После такого рассказа стало стыдно и за папины хохмы, и за свои насмешки и заморочки. Парень-то благородный, серьёзный, амбициозный: мир хочет изменить к лучшему! Блин, даже зауважала его!
Маменька сидела, утирая платочком глазки. Растрогалась. И ещё больше очаровалась им!
- Ой, Никита! Как жене-то твоей повезёт! Это же прекрасно, когда мужчина женскую физиологию знает. Во всех планах!
- Моя жена будет самой счастливой женщиной и мамой, я всё для этого сделаю, - опустил смущённо глазки Кисслер. Блин, да замолчи ты! И так уже все за этим столом в сопли растеклись от тебя!
Ну, кроме меня, конечно!
- Девки-то наверно табунами бегают за тобой? - вкрадчиво продолжает развивать интересующую тему маменька.
- На недостаток женского внимания никогда не жаловался, - ухмыляется этот демон. Ему, похоже, тоже приятна эта тема. Да ещё в присутствии юной особы!
- Вот! Смотри, каких парней надо искать! - назидательно выдала матушка. - А не таких, как этот твой... Рамм-срам! Весь в наколках, как из зоны, поёт какую-то хрень, да и на уме, наверно, только секс, вино, наркотики, гулянки. Мне, если что, такого зятя даже близко не надо.
- Рамма у тебя уж точно не будет, - съязвила я. А сама даже обрадовалась: хорошо, что ты заговорила про моего любимого певца Владика Рамма, мамочка. Пусть этот докторишка знает, какие мне нравятся парни.
- Рамм? - удивлённо повернулся ко мне Кисслер. - Ты слушаешь такую низкосортную музыку?
- Да, - гордо ответила я. - И считаю её прекрасной. И его тоже.
- Я в наш следующий приём хотел провести с тобой профилактическую беседу о контрацепции, - не стесняясь, провякал это "стыдное" слово Кисон. - Но, похоже, нужно будет твой музыкальный вкус поменять.
- Вот теперь я даже шага не сделаю в сторону женской консультации, - пообещала я, с вызовом глядя на мать.
- Юлия! - стукнула по столу маман. А потом смягчилась:
- Никит, так можно же и у нас осмотр провести. У неё в комнате. А потом просто запишешь в карте. Только у неё месячные вчера начались, грудь очень болит в такие дни. Может посоветуешь каких таблеточек от этой напасти?
- Мама! - вскочила я. Не, ну ладно, этому всё выболтала обо мне! Но не при папе же! И не за ужином!
- Иди в спальню, готовься к осмотру, - тоном, не терпящим возражений, отрезала маменька.
Я, не помня себя от негодования, выскочила из-за стола и пулей вылетела из комнаты.
Вот это разве мать?
Это какая-то грязная сводня!
Сутенёрша!
Я, как была, в домашних бриджах и футболке, так и выбежала из квартиры, громко хабарызнув входной дверью. Хорошо, что шлёпанцы были на ногах, а то бы босиком почапала. И телефон с наушниками в кармане, не пропадём! Сейчас сяду на качельку в детском городке и буду следить, когда этот доблестный рыцарь натрескается матушкиных яств и свалит в туман.
Мне вдруг вспомнились мои юные годы: как я иду из магазина, невинно облизывая чупа-чупс, в короткой юбочке, с распущенными волосами. А Кисон играет на гитаре. Поёт так классно, офигенный тембр и слух. Увидев меня, он переходит с иностранной песни на русскую:
- "И вот я, словно тень, плетусь за Юлей,
Амурный хлюпик.
Подойти боюсь я к Юле,
вдруг меня она не любит;
А вдруг другого любит Юля,
любит не меня?
Ведь в мечтах на двоих у меня с Юлей
одна фамилия.
И так полгода,
днём - пожар,
а ночью - бессонница..."
Честно? Да, приятно было его внимание. Даже нравился мне немного. Но ни на какие отношения с ним я не рассчитывала: видела, какие девочки ему нравятся, раскованные, фигуристые сучки, которых он тискал и целовал у меня на глазах. Чего же сейчас-то он снова ко мне лезет?! Да, я фигуристая теперь, но раскованности во мне нет ни грамма, сам убедился. Нафига весь этот цирк?
Он вышел через полчаса, подошёл к своей машине и огляделся.
Блин, заметил!
- Чего сбежала? - подошёл он ко мне. - Думаешь, я бы стал тебя осматривать вот так, как велела матушка?
- Нафига ты вообще нарисовался в моей жизни? - равнодушно вздохнула я.
- Это судьба, детка, - ухмыльнулся он и качнул меня слегка. - Неужели ты не поняла, что ты обречена на отношения со мной? А я - с тобой.
- Даже не мечтай! - зло зыркнула я на него.
- Рамму будешь верность хранить? - похотливо стрельнул он на меня своими лупетками.
- Думаешь, не сумею? - с вызовом глянула я на него.
- О! Каким ветром такого парня снова в наш захудалый двор-то занесло? - мимо протанцевала, крутя задницей, Дюкова, одна из бывших подруг этого Кисона.
- Привет, - лучезарно улыбнулся он ей. - Рад тебя видеть.
- Ты у нас, говорят, теперь по женским интимным местам спец? - кокетливо закусила она губку. - Работаешь уже?
- Да, в женской консультации, на Заречной, - ответил он. А сам просто облизывал её взглядом.
- Надо записаться к тебе, - она тоже пожирала его своими блядскими зенками.
- Приходи, буду ждать.
Пиздец, и я вот после подобной шлюшки на кресло в его кабинете ложусь! А он меня "проверяет" теми же пальцами, что и её несколько минут назад!
- Селезнёву тоже заманиваешь на приём? - вспомнила она про меня. - Или лекцию о вреде беспорядочных половых связей читаешь? Ей полезно. С такой-то подругой, как Кулагина!
А вот этого я уже стерпеть не могла. Хрен с ним, насмешки в мой адрес грязной прошмандовки. Это зависть к моей неиспорченной репутации. Но вот за Кулагину я глотку перегрызу!
- Слышь, ты, праведница! - лениво поднялась я с качели. - Пойдешь к Кисслеру - купи моток ниток потолще, пусть он тебе там хоть чуть-чуть зашьёт. А то после всего, что я о тебе слышу, мне кажется, что у тебя туда можно на танке въехать. Адьёс!
Я резко развернулась и потуфлила домой.
А дома рыкнула маменьке, что болит башка и ушла к себе в спальню. Но сразу не легла, а всё же подошла к окну, посмотреть, чем там эти господа занимаются после моего ухода.
И увидела изумительную картину: Дюкова села в машину к Кисслеру и они свалили в неизвестном направлении.
Зашиваться чтоль поехали по моему совету?!
Или бурное прошлое решили вспомнить?!
ГЛАВА 6.
— Я не вкурила, Селезнёва, — хитро прищурилась Алка, когда я зашла к ней в гости после выходных, — ты бесишься из-за своей матушки или из-за того, что Кисслер Дюкову шпилить повёз?
— Да нужен мне ваш Кисслер! — рявкнула я. — Сами растопыривайтесь перед ним! Вообще вся эта ситуация вымораживает! Грёбаное каре! Минус тридцать сантиметров волос, зато плюс миллион проблем!
— Юль, ну давай разложим всё по полочкам, — подсела ко мне поближе Алка. — Кисслер тебе приятен?
— Н-ну… — замялась я.
— Ответь честно, — заглянула мне в глаза Кулагина. Да не в глаза, а в душу прям залезла своими «окулярами».
— Да, — призналась я.
— Тебе нравится с ним общаться? — продолжала она.
— Да мы и не общались. Так, язвили и плескали ядом друг на друга.
— Тебе это не было противно? Не бесило?
— Да в общем-то нет, — пожала я плечами.
— Хотела бы с ним встретиться? Ну, в кино там сходить, погулять по аллеям города не спеша?
— Не-а, мне кажется, он иногда бывает занудой. Видишь, мои музыкальные вкусы надумал поменять, — вдруг вспомнила я.
— Я тебе знаешь чего скажу? — вкрадчиво продолжила играть в психолога Аллуся. — Ты только не бесись. Это лучший вариант для твоего «первого раза». Опытный любовник плюс спец по женской анатомии. Да ещё романтик, да и ты ему нравишься. Боли не будет, будет лишь кайф.
— Вот вы достали все, а?! — швырнула я в неё мягкого цыплёнка. — Пока вы о нем не говорите, он мне нравится. Но вот как начинаются все эти ваши: «Ах! Ох! Идеален для тебя!» — меня тошнить начинает от него! Ладно, — поднялась я с кресла, — пошла я домой, пока мы не разбили нашу с тобой крепкую дружбу этим чертовым Кисслером.
Но «доставать» меня этим грёбаным Пилюлькиным считал своим долгом каждый встречный.
Когда я всё же решилась на повторный визит к нему, всё это продолжилось.
Сжав зубы, я позволила ему осмотреть мою грудь. Какие чувства я испытывала? Да как всегда: смесь стыда и злости. И противные прикосновения резиновых перчаток к моей коже. Совсем нежеланные и ни разу не возбуждающие прикосновения. Бррр…
А он вдруг произнёс:
— Юль, одевайся. Давай поднимемся в кабинет УЗИ, хочу удостовериться, что всё хорошо.
Женщина в возрасте, проводившая УЗИ, шепнула мне:
— Не зря он привёл тебя сюда, девонька, ой не зря. Понравилась, наверно, ты ему. Смотри, как обеспокоен твоим здоровьицем. Ты присмотрись к нему: парень серьёзный, перспективный. Он тебе понравился?
— Нет. Я бруталов-качков люблю, - соврала я.
— Тю! Гору мышц без мозгов? Эх, была б я по моложе… — мечтательно произнесла эта старушенция. А потом позвала его:
— Никита Вячеславович! Всё в порядке у девушки, ложная тревога.
Мы снова спустились в его кабинет, я взяла свои вещи, прощаюсь с ним. А он:
— Юль, впервые какое-то смешанное чувство: вроде и рад, что ты здорова. И в то же время хочется ещё раз на приёме тебя увидеть.
— А я рада, что весь этот цирк наконец-то закончился! Хотя, учитывая то, что ты понравился моей маменьке… — горько ухмыльнулась я.
— Юль, прости меня. Я видел, как тебе неприятно и стыдно. Но вот что ж поделать, если так всё сложилось: невинная девушка пришла на медосмотр, а тут — мужик, да ещё знакомый. Я бы, наверно, сбежал, несмотря на мамины протесты.
Я уже не могла сдерживаться и просто разрыдалась! Выпустила пар и все свои эмоции наружу. А он успокаивал меня, гладил по голове и нежно прижимал моё лицо к своей груди.
— Эй, принцесса, — шептал он, — давай прекращай свой слёзный потоп. Пошли-ка заедим этот весь негатив вкусняшками? В кафешке через дорогу?
Мне почему-то именно сейчас захотелось чего-нибудь сладенького. Мороженца с карамелью и орехами, и яблочного штруделя с корицей, и горяченького чая с ароматом лесных ягод…
— Пошли, — вымученно улыбнулась я.
В кафешке, за изобилием всевозможных лакомств, я расслабилась и успокоилась. Между нами с Кисслером словно рухнула какая-то невидимая стена и завязалась дружеская непринуждённая беседа. Мы не говорили о чувствах, просто вспоминали ребят с нашего двора, кто где учится, кто куда переехал… Дюкова в тот вечер увязалась за ним: срочно понадобилось поехать к какой-то знакомой в его район. В машине пыталась уговорить его на возобновление отношений. Он ей ответил, что у него уже есть девушка.
А потом позвонила Алка.
— Юль, чё молчим? Как всё прошло? — обеспокоенно произнесла она. Ведь как на войну провожала она меня сегодня на этот медосмотр.
— Да нормально всё, — с улыбкой ответила я.
— Ты так спокойна?!
— Ага. Просто я вкусняхи трескаю в кафешке.
— Одна? Говори адрес, я подскочу сейчас, — подорвалась она.
— Не одна, — обломала я её. — С Никитой. Ну, Кисслером.
— Амахасла! — выдохнула Алка. — Гинеколога захомутала!
— Да не, я просто после осмотра разревелась, как дура, — улыбнулась я Нику. — Ну, ему пришлось меня утешать. А гинекологи, они ведь знаешь какие? Всё-всё про женщин знают.
— Ладно, трескайте дальше свои вкусняхи. Ты, кстати, не забыла? Тебе через полчаса на маникюр к Машке, — напомнила она.
— О, точняк! Забыла!
— Никит, подвезешь меня на Виноградова? — попросила я, доедая мороженое.
— Да, конечно, — обрадовался он.
Никита расплатился, мы сели в его машину и погнали к Машке, на маникюр.
А, выходя из машины, я поблагодарила его за приятное завершение вечера и обратилась с просьбой:
— Никит, а можно так сделать, чтобы мы не пересекались больше в твоём кабинете? Несмотря на страстное желание моей маменьки?
— Я думал, мы подружились с тобой. И напряжения при осмотрах больше не будет, — возразил он.
Понятно.
Я обречена на еженедельную пытку!
Мать не отстанет.
А этот и рад.
Ну, если по-хорошему не хочешь, будем тебя брать «на слабо».
— Говорил, что жену свою сделаешь самой счастливой женщиной, а сам не можешь обычной девчонке спокойную жизнь обеспечить, без своих долбаных медосмотров. Все вы такие. Герои на словах. Пока!
Последние слова я произнесла с горькой усмешкой на губах, глядя вдаль.
А потом развернулась и, не оглядываясь, пошла к Машкиному подъезду.
Он даже не пытался меня остановить и что-то сказать в оправдание.
Или пообещать что-то.
Ну и хрен с ним. Может, отстанет? Или придумает что-нибудь?
Ведь мужикам таких слов, что они только трепаться горазды, нельзя говорить.
Хосспади, ведь неделю назад жизнь была прекрасна!
С чего всё началось?
С грёбаного каре!
Похоже, не только татухи судьбу меняют, но и причёски.
ГЛАВА 7.
Кулагина не выдержала — прискакала к моему подъезду и ждала меня на детской площадке.
— Ну, не томи, Юлька! — в нетерпении, с горящим взглядом, произнесла она.
Я показала ей свой шикарный свеженький маникюр.
— Да я не об этом, — отвела она мои руки, даже не взглянув на них. — Целовались? На свидание пригласил? Встречаться предложил?
— Блин, Алка, ты всё о своём! — закатила я глазки. — Нет, не целовались. И ничего он мне, слава те яйца, не предлагал. И вообще я мечтаю больше с ним не пересекаться. Никогда.
— Аххах! -заржала эта бестия. — Наивная! Тётя Римма этого не допустит! Она и мне уже все мозги промыла насчёт этого Кисслера: чтобы я тебе его восхваляла и превозносила при каждом удобном случае.
— Я смотрю, ты послушная, Кулагина, — изумилась я.
— Да ладно, Юль, — махнула она рукой и снова на меня уставились её горящие блядские глазищи. — Ты мне скажи, когда он грудь твою осматривал, тебе приятно было? В животике потеплело? Сосочки он задевал невзначай?
— Хосспади, Алл! — снова закатила я глаза. — Ну что может быть приятного, когда по твоей коже елозит противная резиновая перчатка, припудренная тальком? И вдобавок, когда тебе от этого стыдно и неловко?
— В перчатках?! Это всё ты, ты его спугнула тогда, в подъезде, типа «руки помыл»? Вот он и подумал, что ты брезгливая, — наехала Кулагина.
— Ты маникюр-то мой посмотришь, может? — попыталась я перевести разговор в более приятное русло.
— Юль, да не кипишуй ты, — погладила она меня по волосам. — Ведь он тебе хоть капельку, но нравится. А ты ему - очень даже. Найдёт тебя в соцсетях, телефончик твой в карте есть, не всё ещё потеряно. Парень действительно стоящий, согласись?
— Да идите вы…
Я развернулась и резко пошла к подъезду. Если уж лучшая подруга мне этого докторишку наваливает, то…
Пора менять подругу!
Не, ну, а чё? Маменьку-то я уже не поменяю!
А она тоже блин ждала меня, хлеще, чем папку из командировки.
— Ну? Как? Сходила? — и точно такой же горящий взгляд, от которого я только что улизнула!
Я равнодушно кивнула и положила перед ней результаты УЗИ.
— Всё в порядке, — с сарказмом произнесла я. — Теперь можно год не ходить на медосмотр.
— Как год?! — всплеснула она руками. — А ты таблетки пьёшь, которые тебе доктор прописал?
— Вчера закончила.
— А, ну вот! — её лицо просто озарилось. — Надо повторный анализ сдать, помогли ли они.
— Мам, если бы надо было — он бы сегодня и взял этот анализ!
— Ну, может, забыл, — уверенно предположила она. — Растерялся. Ты ж, наверно, вот с такой же рожей «кирпичом» к нему зашла? Сходи.
— Не пойду, — спокойно возразила я.
— Значит, никакого тебе фотоаппарата на день рождения, — также спокойно пригрозила она мне.
Ну что за засада, а?! Я же этой «зеркалкой» уже полгода брежу. Такое зло взяло, что из-за этого Пилюлькина накроется медным тазом моя мечта, что я холодно произнесла:
- Ладно. Схожу.
— И поласковей там давай с ним, не позорь меня, — снова напутствовала меня родительница.
В голове уже появилась прекрасная идея выхода из этой ситуёвины. Ну, а что, конкретики же никакой не было. Просто нужно было сходить и узнать, помогли ли таблетки.
Ну я и сходила.
К другому доктору.
К женщине.
Прикинулась дурочкой, что перепутала расписание работы Кисслера, и сегодня в три часа дня, когда он начинает свой приём, у меня уже будет поезд на юг. А маменьке моей срочно нужно справку, что таблетки помогли, иначе она не разрешит мне купаться в море в своё удовольствие, а будет выдёргивать на берег через каждые пять минут, с воплями: «переохладишься-заболеешь-внуков не дождусь»!
Докторша вошла в моё придуманное положение, и результат анализов мне выдали уже через час. Пока я его ждала — погуляла в соседнем торговом центре, встретила девчонок из параллельной группы, они пригласили меня потусить сегодня с ними вечерком в парке.
Как прекрасно всё складывается: и Кисслера обошла, и компаху новую приобрела, где про этого докторишку не знают и не будут меня доставать.
Жизнь налаживается!
Ага! Размечталась!
Едва я сунула вечером маменьке бумагу от гинеколога, она развопилась:
— Кто такая эта Зуева? Тебе Кисслер лечение назначал, он и должен тебя дообследовать!
— А Кисслер что, анализы по-другому берёт? Результат-то хороший, я здорова. Чего ещё?!
— Вот прям как чуяла, что с тобой надо на приём идти! — негодовала маман.
— Ага! Давай до пенсии меня будешь к гинекологу сопровождать! Всем на смех! — язвила я.
Размахивая на эмоциях руками, я выронила телефон. И резко наклонилась, чтобы его поднять и свалить с кухни, подальше от этих тухлых базаров.
— А-а-а! — истошно завопила маман. — Эт-то ещё что за безобразие?! Отец!
Чё-ёрт!
Футболка задралась от моего резкого наклона и обнажила мою Багиру на пояснице!
Я тяжело вздохнула.
Похоже сейчас будет пекло!
Прибежавшему папеньке была продемонстрирована моя татуха с фразочкой:
— Клеймо себе сделала, как корова в стойле! Как зэчка на зоне! Как проститутка на панели, — изощрялась в эпитетах матушка.
— О, Багира?! — восхитился папуля. — Изящненько, мне нравится.
— Ты… Ты чего, старый пень, совсем ополоумел?! — заорала мать. — Чего тебе там нравится?! Что она на тюремщицу похожа?! На шлюшку?! Нет бы ремня ей хорошего дал!
— Мать! — рявкнул папа. — Она девушка уже! Какой ремень? Раньше надо было!
— Я тебя… На учёт к гинекологу поставлю! — разорялась мамуля. — Будем каждую неделю ходить на девственность проверяться!
— На учёт только по беременности ставят, — «напомнила» я.
— Я и без беременности тебя поставлю, пока совсем мне всю харю не устыдила!
— Ты сама же себя на смех и поднимешь: таскаешь взрослую девку к гинекологу, нравственность блюдишь! Даже Кисслер поржал! — продолжала я источать стрелы сарказма.
— Он не поржал, дура! Он восхитился тобой! И я все усилия приложу, чтобы это его восхищение не пропало. И он стал пока твоим парнем, а там посмотрим!
— Пап! Ну скажи ей! — у меня закончились все аргументы, и я призвала на помощь отца.
— Ну, а что, Юльчик? — улыбнулся хитренько папуля. — Кисслер парень нормальный. Мы тут на днях с ним на автомойке встретились, кофейку попили, пока нам машинки мыли. Он мне столько баек из медицинской практики рассказал — офигеть! Ржали, как кони на всё кафе. Юморной малый этот Ник, одобряю материн выбор.
— А меня, значит, никто спросить не хочет, нужен ли мне этот ваш… — начала было я. Но тут до меня дошёл смысл папкиных слов. — Чё?! Он тебе трепался о случаях из своей практики?! Блин! Прикалывался над пациентками?! А врачебная тайна?! Всё по боку?! Я говорила, что наш двор скоро узнает всю мою анатомию! Меняйте нахрен квартиру от позора подальше! И чтоб я не слышала больше про этого докторишку! — я была в гневе.
— Да Юль, не из своей практики, не из гинекологической, а вообще, из медицинской, чего завелась-то? — поспешил оправдаться отец потому, что мать зыркала на него испепеляющим взглядом.
И, поняв, что папуля сейчас своими рассказами просто дискредитировал Кисслера, мама поспешила поменять тему:
— Так! Сейчас же идёшь и оттираешь свою драную кошку мочалкой! До крови ли, до мяса ли — мне всё равно! А пока не ототрёшь — на улицу чтоб ни ногой! Давай сюда ключи!
— Ой, да забери! — равнодушно ответила я. И добавила:
— Ничего не буду оттирать! Папе понравилось! Я сейчас её маркером ещё ярче обведу!
У меня уже подступали слёзы, поэтому я свернула весь базар, ушла с кухни и заперлась у себя в спальне.
А, поплакав вволю, восхитилась собой: ведь ещё неделю назад я и слова против сказать маменьке не могла, а тут, словно пантера, защищаю свои интересы, свою татушку, свою личную жизнь.
И ведь слова-то какие подбираются! Мудрые. Прям как у пантеры Багиры.
Значит, и правда, тату меняют характер.
Не заметила, как я заснула.
И снится мне этот чёртов кабинет Кисслера, он в белом халате и резиновых перчатках, такой красивый, такой секси.
А я лежу перед ним на этом долбаном кресле, сжавшись в комок от стыда.
И когда он прикасается ко мне своей перчаткой, я не выдерживаю и отпинываю его со всей дури от себя.
А он почему-то не отлетает в другой конец кабинета, а с ухмылочкой снимает перчатки, моет руки, а потом смазывает их каким-то вкусным кремом.
И я плыву от цветочного аромата этого крема, расслабляюсь и уже совсем не стесняюсь.
— Ну, девочка, это же не больно совсем, — он кладет мне свои тёплые ладони на грудь и начинает их поглаживать, чуть сжимая их и задевая мои торчащие соски.
Мне приятно. Даже хочется большего: чтобы он наконец-то начал осмотр там. И не осмотр даже, а массаж. Лёгкий массаж пальчиком.
Или двумя…
Чёрт, а если маман сейчас зайдет?!
В ужасе начинаю дёргаться, метаться на кресле и…
Просыпаюсь!
Поняв, что это был сон, сильно зажмуриваюсь и пытаюсь вернуться обратно, в эти объятия Морфея и Кисслера.
Но… Не получается!
Вспоминаю свои ощущения.
Чёрт! Так в животе сладенько муркает, такая нега тело охватывает. Хочется мурлыкнуть и повернуться на бочок, закинув ножку на лежащего рядом парня, прижаться к нему грудью. Голой.
К нему, тоже голенькому…
Та-а-ак!
Меня чё-та не туда понесло! Я же целый вечер пыталась всем втолковать, что этот Кисслер — чудовище. А он вон мне в эротических снах снится! В которые я вдобавок вернуться хочу!
Не заметила, как снова заснула.
Проснулась днём.
Все на работе.
Я заперта.
А на столе записка от маман:
«Я забыла бабушке уколы отнести. Сходи к ней и живо домой!»
Рядом лежат уколы и ключи.
Снова вспомнился сон с Кисслером. Снова в животе зародилось такое сопливенькое вожделение.
Хосспади, как же хочется поговорить об этом с кем-нибудь разумным, а не с прихлебателем этого докторишки! Чтоб разобраться мне в себе помог, посоветовал что-нибудь. Но с кем?!
Ведь самые мои близкие люди очарованы Никитушкой, и навязывают мне его общество.
А, собственно, чего я заморачиваюсь?! Такой человек есть! Я сразу почему-то углядела в нём родную душеньку, «старшего братика». Иначе не разлеглась бы перед ним кверху задницей в одних трусиках и топике, практически без стеснения.
Да и повод встретиться появился!
Я выбрала себе красивое, но довольно консервативное нижнее бельё розового цвета, нарядилась, намарафетилась, отнесла бабушке уколы.
А потом рванула к нему.
К Юре!
В тату-салон.
ГЛАВА 8.
— Юльчонок? — удивлённо улыбнулся мне Юра. — Привет, малыш.
Он работал, склонился над плечом какого-то парня и что-то увлечённо ему набивал.
Тем не менее, протянул мне свободную руку, приглашая к обнимашкам. А, когда я подошла к нему, быстро ткнулся губами в мою щёку и обнял.
«Как братик», — мелькнуло у меня в голове. Нет, не зря, я сюда пришла.
— Ты присядь, журналы посмотри, я занят пока, — кивнул он мне на кресло и снова склонился над татушкой. — Чего не позвонила? Я бы тебе время назначил.
— Не знала номера. А с Алкой поругались немного.
— Парня чтоль делили? — улыбнулся
