Реквием. Марина Мороз

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28
• ГЛАВА 29
• ГЛАВА 30
• ГЛАВА 31
• ГЛАВА 32
• ГЛАВА 33
• ГЛАВА 34
• ГЛАВА 35
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Жить между сном и явью, так притягательно. И если в моем сердце он, то прошу, пусть этот сон никогда не кончается.

ПРОЛОГ

— Ты не посмеешь со мной так поступить! — кричала я на своего отца. — Я же твоя родная дочь!

   Мужчина сурово глядел на меня и не чувствовал никакой жалости. От гнева его низкие темные брови сложенные к переносице, а в глазах читалось явное раздражение. Он задумчиво чесал щетину на щеке, не обращая внимания на мое негодование.

   — Что ты молчишь? — не успокаивалась я. — Папа, не делай этого, прошу тебя…

   С криков негодования я перешла на слезы отчаяния и упала перед креслом отца на колени моля одуматься.

   — Папочка, я умоляю, — шептала я, сжимая его сухую ладонь в своих трясущихся руках, — прошу тебя, папа, пожалуйста…

   Отец резко выдернул руку из моих пальцев и тут же хлестко ударил меня по щеке. Я вскрикнула и схватилась за щеку, которая загорела от сильного удара.

   — Имей к себе хоть каплю уважения, — прорычал мужчина сквозь зубы.

   — Имей хоть немного сострадания к своему ребенку, — простонала я в ответ. — Не выдавай меня замуж…

   — Этот разговор закрыт, — жестко оборвал разговор отец. — Ты начинаешь ныть, даже не зная, кто он.

   Я отвела взгляд от разъяренного родителя и по щекам у меня покатились горячие слезы. Мой отец всегда вел себя так, будто все ему вокруг должны и то, что он позволяет нам быть рядом с ним — это огромная честь. Мы недостойные дети своего достойного отца, и самое недостойное чадо — это я. По его мнению, я была самой отбитой и самой неблагодарной дочерью на всей Земле. Однажды он уже предпринял попытку выдать меня замуж, но случилась беда, которая сбила отцу все карты. Мой престарелый муж отбыл в мир иной за день до назначенной даты и я, так и осталась ничейной невестой.

   — Прошу, папа, — твердо давила я.

   Вдруг, отец резко схватил меня за волосы и потянул мою голову вверх, чтобы я видела его лицо.

   — Это не обсуждается, поняла меня?

   Я сглотнула ком в горле и тихо выдохнула «да». Отец разжал руку и выпустил мои волосы. Я могла на него даже не смотреть, так как кожей чувствовала холодный взгляд на себе и готова была поклясться, что он сжимал кулаки, хмурил брови так, что на его смуглом лице собиралось много-много морщинок, особенно в уголках глаз.

   — Кто он? — обреченно спросила я. — Хотя бы это ты мне скажешь? Или снова оставишь «интригу» до самых похорон моего жениха?

   — Бельфегор, он помоложе и он более строгий, — коротко бросил он.

   — Он демон? — ужаснулась я, вспоминая значение имени.

   — Он хуже демона.

   «Какого хорошего мужа ты мне выбрал, папа» — подумала я, но ничего не сказала.

   — Хватит ныть, вставай, приведи себя в порядок. Сегодня ночью ты выйдешь за него, поняла? И, убереги тебя Тьма, выдать что-то подобное, что ты мне закатила сейчас, при нем. Бельфегор — серьезный человек и нянькаться с тобой не будет, уж поверь. Покажешь при нем свой характер — будешь очень долго жалеть.

   Договорив, он провел рукой мне по голове и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Я снова не смогла сдержаться и снова заплакала. Я сжимала губы, лишь бы не издать ни звука, хотя хотелось кричать. Я знала, что мой отец никогда не заботился о чувствах своих детей и обо мне особенно, так как считал меня очень похожей на умершую мать и считал, что она меня нагуляла, хотя не раз убеждался в обратном: десятки заклинаний, проверяющий кровное родство, тест ДНК…, но его это никогда не убеждало, он верил только себе. В дверь постучали. Я лихорадочно начала вытирать слезы.

   — Да.

   В комнату молча вошла сестра. Она прикрыла дверь и села рядом на пол.

   — Все будет хорошо, — прошептала она, но сама вряд ли в это не верила. — Возможно, он хороший человек…

   Сразу было видно, что она стояла за дверью и слышала все. Иначе не объяснить такое ее скорое появление.

   — Не может у хорошего человека быть имя союзника Сатаны и демона разврата. Не может.

   — Бельфегор? За него? Он же… Я читала, что в его тюрьмах сидят сотни людей, которых он держит ради своей забавы — ему нравится издеваться над людьми…

   — Спасибо, ты умеешь успокоить, — оборвала я. — Именно это придало мне уверенности, что все будет хорошо… Что еще?

   — Говорят, он настоящий демон, хотя и рожден от человечки и демона. Он наслаждается видом крови, звуком крика, ему нравится делать людям больно, чтобы его боялись, просили о пощаде, которой не будет. Шара, может… может с женщинами он не ведет себя так? Тем более с женой, которую он выбрал сам.

   — Он меня выбрал? — удивилась я. — Почему я?

   — Я не знаю, — ответила Селестия. — Правда.

   От рассказов о неизвестном Бельфегоре мне стало еще страшней. Если до этого я только догадывалась о своем будущем муже и в груди теплилась маленькая надежда, что возможно он будет меня хотя бы уважать (о любви и речи не шло), то сейчас я была уверена, что, кроме унижений и боли, мне нечего ждать.

   — Оставь меня, — повелительным тоном сказала я сестре. — Мне нужно побыть одной.

   Долго просить не пришлось. Селестия кивнула и быстро вышла. Мне становилось страшно от того, что меня может ждать в доме мужа. Я не понимала, что ему нужно от меня. Почему среди всех девушек с таким же происхождением он выбрал меня? Я далека от благородного происхождения, от небывалой силы или даже красоты, так почему же я? Я захлебывалась собственной злостью, что мой родной отец равнодушен к тому, что отдает меня в чужой дом к чужому человеку, о котором ходят такие разговоры и роятся слухи.

   Наверняка, он уже далеко не молод. Люди с его положением начинают подбирать себе жену в возрасте за сорок и выбирают молодую, лет двадцати максимум. Мне становилось еще противнее от мысли, что мой муж — это старый монстр, которому просто захотелось приобрести на законных основаниях новую игрушку, с которой можно делать все, что угодно, и она не имеет никаких прав.

   Единственный выход прекратить брак для женщины — это смерть, а вот мужчина может в любой момент сказать свое «развожусь»… правда, это редкость. Случаи разводов можно перечесть по пальцам, а вот случаи убийств и самоубийств молодых невест — не редкость. Я очень долго лежала на полу и рисовала в голове мрачные картины своего будущего. Лежала бы и дальше, если бы в комнату снова не зашла Селестия, которая включила свет.

   — Что опять? — зашипела я, жмурясь от света.

   — Пора, — сказала она и я увидела в ее руках длинную, черную тряпку. — Уже одиннадцать часов, в полночь ты выйдешь замуж…

   — Что это? — спросила я, кивнув на ткань и не торопясь подниматься с пола.

   — Твое платье, обрядовое.

   Момент был неизбежен, как ни тяни. Я начала подниматься, снимая с себя рубашку.

   — Снимать? — спросила я, держась за лямки бюстгальтера.

   — Да.

   Один момент и элемент одежды валялся на полу рядом с рубашкой, куда вскоре отправилось и все остальное. Сестра молча протянула мне черное кружевное белье и я, в таком же молчание, оделась. Селестия обошла меня по кругу, оценивая взглядом.

   — Ты красивая, — сдерживая слезы проговорила она.

   — Не дури, на младших природа отдыхает, — попыталась отшутиться я, только вышло это так, будто я сейчас тоже заплачу.

   — Он не посмеет поднять на тебя руку, — произнесла сестра, проводя пальцами по моим ключицам. — Он не сможет…

   Я закусила губу, в глазах у меня застыли слезы и я закивала. Конечно… конечно, не сможет. Он убивает людей каждый день, ему это приносит удовольствие, а меня не сможет… Я, видимо, потеряла за сегодня всю свою эмоциональность и равнодушно повиновалась. Буквально минута и Селестия снова взяла себя в руки и принялась надевать платье, которое состояло из длинной юбки и куска ткани, который обвязывал тело. Руки сестры бережно обвязывали гладкой тканью талию и грудь.

   — Ты очень красивая, — прошептала вновь Селестия, завязывая на спине концы ткани.

   — Прекрати.

   Селестия провела рукой по моим волосам. Спустя пару минут молчания сестра, наконец, занялась моим лицом: смыла следы слез и приступила к макияжу.

   — Все, — объявила она минут через тридцать и дала мне зеркало.

   Я равнодушно посмотрела в отражение. Бледная, ровная кожа, серые глаза, длинные ресницы, бледные, искусанные губы… Селестия попыталась сделать все, чтобы преобразить меня, но яркая обводка и ровный тон не смогли скрыть следы слез и моих истерик.

   — Сколько еще? — спросила я.

   — Минут двадцать, — ответила она, проводя расческой по длинным, прямым, русым прядям. — Все будет хорошо…

   Она сама не верила в свои слова, но искренне считала, что мне они помогают. Нет, Селестия, нет. Мне от этих слов становилось только хуже. Мало того, что меня разукрасили, как куклу, для того, чтобы отдать новому владельцу, так еще и это «все будет хорошо»… Не будет ничего хорошего дальше. Дальше будет только хуже.

***

— Какая красивая у меня дочь! — восхитился отец, увидев меня.

   Я вышла из своей комнаты в зал, где сидели отец, сестра и два брата. Генрих — самый старший сын в семье, Селестия — старшая сестра, я и младший брат Антоун. Я хотела что-то сказать, но кроме обидных слов и нападок в голову ничего не приходило.

   — Что-то не сильно ты рада замужеству, — съязвил Генрих.

   — Рано или поздно, но наш дорогой отец и вас всех так же «выгодно» пристроит. И тебя, Селестия. Найдут какого-нибудь старого извращенца. И даже вас, — я показала на братьев. — И на вас найдутся могущественные «помощники нашего отца» с гейскими наклонностями. Просто я оказалась первой…

   С каждым моим словом отец хмурился все сильнее. Он уже был готов снова меня ударить, но что-то его останавливало. Мои слова поразили и меня саму. Я говорила спокойно и смело, чего никогда не делала в присутствии отца. Я всегда, если и нападала на него, то делала это истерично с желчью и обидой.

   — Закрой рот, — прорычал отец. — Не смей! Не смей раскрывать свой поганый рот. Если ты выскажешь что-то подобное при Бельфегоре… я лично вырву твой грязный язык, если этого раньше не сделает твой муж…

   — Ты нашел себе замену? — не смогла удержаться я от упрека. — Чтобы я даже разницы не почувствовала между отцом и мужем?

   Я и не заметила, как отец схватил меня одной рукой за шею и прижал к стенке. Я услышала где-то сдавленное возмущение братьев, но противиться и идти против отца никто из них не стал бы.

   — Я надеюсь, что твой муж сможет исправить мои огрехи в твоем воспитании и сделает из тебя человека…

   Он сводил брови к переносице и у него дрожал уголок губы — это был признак накатывающейся волны ярости.

   — … Раз я не смог воспитать из тебя приличную женщину, достойную такого человека, то надеюсь, что, хотя бы, как подстилка ты его устроишь!

   Мне было обидно от таких слов, звучавших из уст отца. Он прекрасно понимал, куда я попаду и ждал этого. Он знал какая роль мне уготована в этом браке — роль развлекательной куклы (и проститутка, и объект для удовлетворения потребностей по истязанию).

   — Ты никогда не ценила, что у тебя есть, — продолжал отец, смотря мне прямо в глаза. — Так, может сейчас, потеряв все и хлебнув настоящей жизни женщины во Тьме, ты поймешь, как хорошо тебе жилось?

   Краем глаза я видела, как Генрих открыл было рот, чтобы что-то сказать, но боялся… боялся, что с ним будет после этого. Я спокойно положила свою руку на руку отца, которая сдавливала мне шею и твердо убрала ее.

   — Поверь, я не буду по тебе скучать,— холодно проговорила я. — Даже, мучаясь от боли и плохой жизни, я никогда не вспомню тебя добрым словом, поверь.

   Отец воздержался от каких-либо ответов, видимо, посчитал себя выше этого, а лишь кинул беглый взгляд на часы.

   — Тебе пора уходить, — сухо произнес он.

   — С удовольствием, — прыснула я ядом.

ГЛАВА 1

Мне никогда не льстили стены разрушенного дворца. Черные, каменные стены. Черный плиточный пол. Темные и высокие сводчатые потолки. Под самым потолком висели огромные люстры с тусклыми, кроваво-красными лампочками. Все это не внушало никакого доверия. По стенам, между камней, виднелись глубокие трещины из которых дул холод. Весь внешний вид коридора дворца внушал, что ему уже сотни лет и он скоро развалится, но ни трещины в стенах, не мутные, треснутые окна, даже обвитый плющом пол— не был предвестником скорого обрушения. Никто и никогда не позволит Темной Ратуше, где проводились все темные ритуалы, разрушиться.

   Я шла по темному коридору к приоткрытой двери из которой бился тусклый свет. С каждым шагом, который приближал меня к залу, мое сердце колотилось все сильнее. Зайди я туда и обратно уже выйду другой— обреченной на этот глупый, бессмысленный брак.

   Я тихо вошла в зал, такой же темный и холодный, где сидело человек сорок. Люди были все одеты в темные одежды и разглядеть их лица в тусклом свете я не могла. В центре зала стоял алтарь в виде огромного, черного камня с гладкой поверхностью. Вдруг, на обнаженную спину мне легла чья-то холодная рука. От неожиданности я вздрогнула и обернулась на этого человека— это был мой отец.

   — Идем, — на уровне слышимости прошептал он и медленно повел меня к камню. —Ничего не говори — молчи. Делай все так же, как и он. И самое главное, не смей на него смотреть пока он сам этого не позволит. Поняла?

   Я молча кивнула.

   — Садись на колени и жди.

   Я медленно поднялась на холодный алтарь и села на колени, опустив глаза на замысловатый узор в центре камня. Ничего еще не началось, а я уже чувствовала, что становлюсь никем в этом мире. Я сидела так минут десять, пока в зале не потушили весь свет и не зажгли факела возле алтаря. Краем глаза я увидела, что на камень поднимается человек и садится напротив меня— Бельфегор. Я нервно сглотнула ком в горле, сердце застучало еще сильнее, хотя казалось, что сильнее быть не может. Я с трудом подавляла в себе желание поднять глаза на мужчину, но пока он сам не позволит мне этого сделать— я не имею на это права.

   Вдруг, моего подбородка коснулась его рука— холодная, грубая. Он поднимал мое лицо вверх и я смогла увидеть его— Бельфегора. Внутренне я сжалась от вида мужчины, как сильно он напоминал мне моего отца… Грубые черты лица, резкие скулы, квадратный подбородок, прямой и широкий нос, множество мелких шрамов в районе глаз, густые низкие брови, такие же морщины между бровей, как и у отца, тонкие, рассеченные шрамом губы, но больше всего меня пугали его глаза. Темные и пустые. Темно-карие глаза, в которых не видно было зрачка, смотрели на меня с прищуром. Он не был отталкивающим на вид, но это его сходство с отцом пугало меня.

   Кто-то подал в руки Бельфегора серебряную чашу, в которой лежал нож. Он взял чашу, не отводя убийственного взгляда от меня. От этого взгляда хотелось отвернуться, бежать…, но это было невозможно.

   Мужчина взял нож и наконец-то отвел от меня взгляд на свои руки. Я выдохнула, когда наконец-то вырвалась из плена страшных глаз, которые испепеляли меня. В свете факела блеснуло лезвие ножа, которым он полоснул себя по ладони. Бельфегор сильно сжал руку над чашей, и в нее закапали частые капли крови, которые в тусклом свете казались черными. Я взяла окровавленный нож в свою руку и резанула по своей ладони, не так глубоко, как Бельфегор, но крови выступило много. Когда кровь почти перестала сочиться, я убрала руку и посмотрела на мужчину. Он смотрел на меня с интересом и насмешкой, а потом протянул мне окровавленную руку. Я положила свою порезанную ладонь на его и он переплел наши пальцы.

   — Силой крови, силой Тьмы, ты мне теперь принадлежишь,— прошептал он хриплым голосом. — Повтори!

   — Силой крови, силой Тьмы… Я тебе теперь принадлежу, — мне как-будто приходилось выдавливать из себя эти слова и голос мой дрожал.

   Свободной рукой Бельфегор опустил пальцы в чашу с кровью и медленно провел по моей шее, от подбородка к груди. Я чувствовала, как вязкая, теплая жидкость покрывает мою кожу и молилась, чтобы он не заметил моего отвращения и дрожи в теле от этого. Покорно я повторила его действия.

   — Все, — громко произнес Бельфегор толпе, не отводя глаз от меня.

   Он встал на ноги, потянув меня за руку, которую не отпускал. Мы спустились с камня и он разжал мою руку, переместив свою на мою спину. Я вздрогнула и выпрямилась под холодной кровавой рукой, которая подтолкнула меня к двери на выход из зала. На мой выход из привычной жизни и на вход к неизвестности с мужем-демоном…

***

Я стояла в центре огромной темной спальни в доме Бельфегора. Я чувствовала на себе его пристальный взгляд, он обходил меня по кругу уже третий раз, изучая. Я нервно кусала губы и теребила браслет на своем запястье. Эта убийственная тишина, в которой я слышала свое тяжелое дыхание, била по нервам. Уж лучше бы он что-то говорил, а то это его спокойствие и равнодушие пугали меня еще сильнее. От отца, с его необузданной яростью и злостью, я хотя бы всегда знала чего ожидать, а от неразговорчивого полу-демона нельзя было предположить чего ждать.

   Наконец Бельфегор прекратил осматривать меня и остановился позади. Внутри меня все сжалось, мне стало страшно… Мужчина потянул за край атласной ткани, и узел, удерживающий все платье на теле, развязался. Платье спало с моего тела, обнажив его и упав к ногам черными волнами. Я готова была сквозь землю провалиться от стыда, скрещивая руки на груди и пытаясь хоть как-то скрыть свою наготу. По телу пробежала волна холода, когда его пальцы едва коснулись моей спины. На глазах выступили слезы и я не смогла удержаться от тихого шепота:

   — Не надо, прошу Вас…

   Не знаю на что я надеялась. Я не смогла удержаться от этой просьбы, которой он даже не услышал. Да даже если и услышал, он все равно не остановился… Бельфегор шумно выдохнул за моей спиной и грубо, за плечи повернул меня к себе. Я встретилась с ним глазами и не видела в них ничего, кроме равнодушия. Ни желания, ни насмешки, ни злобы, ничего. Он резко схватил меня за кисти рук, которыми я закрывала голую грудь и толкнул в сторону. Я упала на кровать, так же, закрываясь руками. К горлу подкатился комок от которого было трудно дышать и уж тем более говорить, меня охватывала паника. Я чувствовала, как трясутся мои ноги, как по щеке уже покатилась слеза и я увидела, как от этого вида на лице Бельфегора отразилась усмешка. «… Надеюсь, что, хотя бы, как подстилка ты его устроишь!»— эхом раздавалась в моей голове фраза отца.

   Я убрала одну руку с груди и приподнялась на одном локте, чтобы видеть лицо Бельфегора. Он улыбался. Улыбался страшно. Одними уголками губ, не скрывая того кайфа, который он получал от чужого страха. Потом он неопределенно хмыкнул и принялся снимать с себя черный пиджак. Он бросил его на пол и подошел ближе к кровати, но не торопился ложиться.

   — Чего ты ждешь? — не могла понять я и тут же пожалела о своем любопытстве.

   Бельфегор полез на кровать, приближаясь ко мне. Я отодвинулась от него на пару сантиметров, но он больно схватил меня за ногу и сильно дернул на себя. Я упала на спину и закусила губы, чтобы не издать ни звука. Я закрыла глаза, чтобы сдержать слезы. И только исчезнуть из своего тела я не могла, чтобы не чувствовать того стыда и боли, что сейчас охватят меня. Я почувствовала, как грубые руки, без какого-либо намека на нежность, начинают стягивать с меня трусики. Оставшись абсолютно голой перед ним, я зажмурилась еще сильнее и еще сильнее прижала руки к груди.

   — Красивое тело, — прохрипел он, блуждая грубыми руками по моей коже.

   Он медленно раздвинул мне ноги и резко вошел. От неожиданной и сильной боли я закричала и выгнулась в спине. Такая резкая, разрывающая боль пронзила низ живота. Одной рукой я схватилась за темную простынь и сильно-сильно сжала ее. Не дав привыкнуть к этой боли, Бельфегор схватил меня за ягодицы и стал грубо и быстро входить и выходить. Он входил резко, грубо, глубоко. Я не могла сдержать криков, я вскрикивала каждый раз, когда он входил. По моим щекам текли слезы, которые я не пыталась уже сдерживать…

   Сквозь собственные крики я слышала его тихие стоны. Я не хотела открывать глаза, чтобы не видеть его лица и его выражения, с которым он смотрел на меня. Физическая боль с примесью унижения… Я никогда не чувствовала себя так беспомощно, даже перед собственным отцом. За пеленой постоянной боли я начала уже чувствовать, как уходят мои силы. С каждым толчком боль становилась все более резкой, а мои стоны все тише, я просто уже теряла голос… и лишалась чувств.

   Постепенно, минут через пятнадцать, может и больше, он начал снижать темп и я почувствовала, как внутри меня все заполняется теплой жидкостью. Я потеряла счет времени. Для меня эти моменты тянулись вечно, мне казалось, что прошло несколько часов от такой непрерывной боли и унижения. Я перевернулась на бок и схватилась рукой за живот, замечая при этом неприкрытую злобу в глазах Бельфегора, оценивающего взглядом мое тело. Явное раздражение. Холодное равнодушие уступило место какому-то презрению и ярости. Все ныло и ломило… Но я зря думала, что мои мучения закончены.

   Мужчина резко перевернул меня на живот и сел на мои ноги, и я уже была готова к новой боли, когда в поясницу мне уперлось что-то холодное и острое. Один миг и он медленно провел длинную полосу, пересекающую позвоночник. Я уже как-будто не чувствовала этого… мне казалось, что это ни что, по сравнению с болью, которую я испытала минуту назад. Затем он встал, вытер нож о простынь, застегнул ремень на брюках, поднял с пола пиджак и ушел, не сказав ни слова…

ГЛАВА 2

Я не спала всю ночь. Безумно ныл низ живота, но даже не это не давало мне заснуть. Всю оставшуюся ночь я просто проплакала в подушку от боли и унижения, которые уже испытала и которые мне еще предстоят. В слезах я твердила только одно: «Ненавижу… ненавижу всех». Я ненавидела отца, который так просто отдал меня. Ненавидела Бельфегора, который был равнодушен и жесток ко мне. Я не понимала, зачем Бельфегор женился, если не хотел этого. Меня передергивало от воспоминаний, как моего тела касался он и как когда-то так же сделал отец… Я знала уже то унижение, которое испытала ночью. Это унижение уже дал мне мой отец.

   Встала с кровати, ощущая легкую дрожь от боли в ногах и прошла в ванную комнату, которая была отделена от комнаты стеклянной дверью. Ванная была такой же темной, как и спальня. Я встала под душ и скатилась спиной по стенке. Чувствуя, как теплая вода расслабляет и успокаивает больное тело я пообещала себе, что больше никогда не заплачу в этом доме, особенно при Бельфегоре. Никогда я больше не опущусь до просьб о пощаде от него.Вышла из душа я уже как-будто новым человеком— сильным и гордым. Завернувшись в полотенце я вышла в комнату, где увидела молодую девушку, заправляющую кровать новым постельным бельем.

   — Доброе утро, — улыбнулась она, закончив свои дела и протянута мне сверток: — это ваша одежда.

   — Спасибо, — растерялась я, приняв тряпки. — А Вы кто?

   — Я Агелика, прислуга Бельфегора, которой он доверил Вас…

   Я окинула девушку взглядом. Миловидное лицо — голубые глаза, тонкий нос, пухлые губы. Светлые, короткие волосы. На вид лет двадцать.

   — Понятно, — остановила я ее. — Так, ты служанка Бельфегора?

   — Нет, я Ваша и только Ваша.

   В голове у меня как-будто что-то щелкнуло. «…я Ваша и только Ваша.» — раз так, то я хотела узнать от нее все ответы на мучавшие меня вопросы. Эта девушка могла стать единственной моей нитью на спасение, нитью, которая смогла бы удержать меня здесь, не умереть мне здесь…

   — Скажи, Агелика, ты знаешь зачем Бельфегор решил жениться?

   — Да, он ни раз говорил об этом за обедом со своим другом. Единственной целью его решения является рождение наследника.

   Я сжала руку в кулак. Этого мне еще не хватало. Я понимала, что этот брак обяжет меня на что-то большее чем просто постель, но не так же быстро.

   — Скажи, я могу тебе доверять?

   Конечно нет, но другого выбора у меня не оставалось. Агелика — это единственный человек, которого я знала в этом доме и она была единственным шансом на мое спасение.

   — Конечно.

   — И даже, если я попрошу тебя сделать что-то, что не понравится Бельфегору, ты не расскажешь об этом ни кому?

   — Да, — не мешкая ответила она, но потом добавила: — если это не угрожает жизни моего хозяина — Бельфегора.

   — Это не угрожает жизни Бельфегора, — улыбнулась я. — Я могу выходить за пределы этого дома?

   — Боюсь, что нет. Бельфегор распорядился, чтобы Вас даже не выпускали из комнаты и снабдили всем необходимым, что Вам нужно.

   Меня не особо порадовали слова Софьи. Я чувствовала себя в западне… или как птичка в клетке. Вроде, вот и свобода и все, что хочешь, только все это за прутьями клетки.

   — Он боится, что я сбегу? — удивилась я.

   — Я не знаю. Просто он дал такое распоряжение.

   Я закусила губу. Мне нужно выбраться отсюда, любыми путями. Нет, не для того, чтобы сбежать — это бесполезно, меня найдут, приведут обратно и моя жизнь станет еще хуже.

   — А ты можешь выходить из этого дома?

   — Да, а что?

   — Например, в магазин?

   — Да, — непонимающе ответила Агелика.

   — Ты можешь мне помочь, — прошептала я и нагнулась к самому уху девушки. — Я прошу тебя купить мне одну вещь, так, чтобы ни кто не узнал.

   — Что именно?

   — Противозачаточные таблетки, — тихо ответила я и отошла от Сони. — Сможешь?

   — Но это же…

   — Ты сказала, что сделаешь для меня все. Я не готова стать матерью ребенка от демона, по крайней мере сейчас.

   Агелика замешкалась. С одной стороны у нее стоял ее главный хозяин — Бельфегор, а с другой его жена, которая стала теперь ее обузой.

   — Пожалуйста.

   — Я… я не знаю. Если кто-то узнает… особенно, если Бельфегор… он убьет меня, понимаешь?

   — Не убьет, я не дам ему этого сделать.

   — Он и тебя убьет, — поправила Агелика. — Ему плевать кто ты. Жена — не жена, если ты разозлишь его… пощады не будет.

   — Так, ты не поможешь мне? — уточнила я.

   Девушка сглотнула ком в горле.

   — Он убьет меня, простите.

   С этими словами девушка выбежала из комнаты.

***

Дверь, запертая на замок, открылась с противным скрипом только поздно вечером, когда пришел Бельфегор. Он зашел в комнату, даже не кинув взгляда в мою сторону. Он молча снял черный галстук с шеи, скинул пиджак на кресло возле входа и только потом перевел взгляд на меня. Я стояла у окна, скрестив на груди руки и спокойно смотрела на мужчину. Я дала себе обещание: держаться при нем сильной.

   Он хитро улыбнулся и медленно подошел ко мне. Я опустила глаза в пол, чтобы не видеть его пугающих темных глаз, которые сейчас сожгли бы меня. Сейчас он снова разденет меня, повалит на кровать…, а потом так же молча уйдет, как вчера. Я стояла в ожидании прикосновения или удара, но ничего не было… Секунды, минута… А он так и стоял неподвижно.

   Вдруг, одно резкое движение и я оказалась прижатой к подоконнику. Мне стало снова страшно, но виду я не подала. Бельфегор толкнул меня назад, заставив сесть на поверхность подоконника. Его руки коснулись моих ног, ведя от коленей все выше и выше, задирая подол и так короткого черного платья. Сначала его движения были нежными, но чем выше он поднимался тем сильнее сжимал и давил на кожу. Он поднялся до нижнего белья и легким движением руки порвал его, бросив тряпку в сторону. Я сглотнула ком в горле и подумала попытаться управлять Бельфегором. Мои руки легли на плечи мужчины, после чего я услышала сдавленный смешок и звук расстегивающейся молнии. Я не смогу этого избежать, но сделать это менее болезненным— в моих силах. Я подняла глаза на мужа и попыталась обнять его, но не успела. Резко, без каких-либо эмоций на его лице он вошел в меня. Та же резкая боль, заставившая вырваться крик из моего горла. Снова та же боль, по новым ранам, без подготовки… Я закусила губы и сжала руками плечи Бельфегора. Он ничего не хотел понимать, он получал только удовольствие от жесткого, быстрого темпа, на меня ему было глубоко все равно… Я то прижималась к Бельфегору всем телом, то откидывалась спиной на стекло, но это никак не помогало. Какое-то время боли, пара окончательных толчков и все.

   Он грубо скинул мои руки со своих плеч и отошел к кровати. Я задыхалась от нехватки воздуха в легких и глубоко дышала, не обращая внимания на мужчину, но через несколько секунд он вернулся с ножом в руке и грубо, схватив меня за кисть, сдернул с окна, повернул и прижал к стенке. Он расстегнул молнию на платье до самой поясницы и провел еще одну полосу ножом поперек позвоночника, рядом с первой.

   — Не пытайся мною управлять, — прошептал он. — Я тебе не отец, чтобы терпеть твои капризы… Со мной разговор будет коротким.

ГЛАВА 3

Прошло пять дней с моего вынужденного замужества. Каждый день напоминал предыдущий. Разница была только в настроение Бельфигора. Иногда он приходил в плохом расположение духа и это были самые худшие мои ночи… В такие дни он мог прийти, уйти, вернуться среди ночи, получить то, что хотел и снова уходил, и так по два-три раза за ночь, до утра. Он никогда не говорил со мной, он всегда был немногословен. Каждая новая ночь отмечалась все новой и новой раной на моей спине. Единственное, что придавало мне сил — это помощь Софьи, которая все-таки раздобыла мне таблетки, которые я прятала в ванной.

   Я ненавидела дни в этом доме, точнее в этой комнате, но еще сильнее я ненавидела ночи. Глубокие вечера и поздние ночи, когда приходил Бельфигор. Дни тянулись бесконечно. Ночи пролетали мгновенно. В ванной я проглотила таблетки и спрятала баночку. На долго и этого не хватит. Рано или поздно мне придется ему повиноваться, долго избегать этой беременности я не смогу, иначе от меня избавятся, как от женщины, которая не может исполнить свою обязанность, ради которой меня и выбрали — рождение сына Бельфигору.

   Если за долгое время я так и не смогу забеременеть, Бельфигор может пойти и с претензиями к отцу, что он отдал ему больную, бесплодную дочь, которую он заменит на мою старшую сестру — Киру, а меня убьют… Я замотала головой, отгоняя страшные мысли.Я вышла из ванной и столкнулась с Бельфигом. Неужели уже так поздно, что он пришел? Я посмотрела в лицо мужа, пытаясь понять его сегодняшний настрой и настроен он был серьезно. Никаких эмоций, только маска безразличия.

   — Раздевайся, — повелительным тоном приказал мужчина.

   Я настолько привыкла к его приказам и немногословности, что даже не удивилась. Я развязала пояс на шелковом халате и гладкая ткань легко скатилась по плечам на пол. Бельфигор взял меня за руку… не больно, не резко, а мягко, и повел к постели. Жестом он указал мне сесть, а сам принялся снимать с себя рубашку. Он никогда, за все пять дней, не раздевался, снимал только пиджак и галстук. Он снял рубашку и кинул ее на пол. Я увидела худощавое, мускулистое тело, усыпанное десятками шрамов и ран, некоторые были почти не заметны, а некоторые были настолько грубыми, большими и свежими, что не заметить их было невозможно. Бельфигор сел на кровать, рядом со мной и повернул мою голову к себе. Он положил свою руку на мою шею и приблизился к моему лицу.

   — Бельфигор, — обратилась я, но мужчина не дал мне договорить и приложил палец к моим губам.

   — Заткнись! — тихо повелел он и потянул меня за собой на кровать.

   Мужчина навис надо мной и медленно начал водить руками по моим плечам, спускаясь к груди и животу. Я не могла не признать, что это было приятно, особенно после всех прошлых дней. Мое дыхание участилось и это не осталось незамеченным от Бельфигора. Я пристально смотрела в его хитрые глаза, которыми он так же пристально изучал меня. Мужчина медленно довел руками до живота и начал стягивать мое нижнее белье. Я откинула голову, отрываясь от ехидного взгляда, но Бельфигор тут же потянул меня за талию, заставляя подняться и сесть на колени.

   Я оказалась лицом к лицу с мужем, которого ненавидела все эти дни и он, без тени каких-либо издевательств, усадил меня на себя, грубо входя. Я схватила Бельфигора за плечи, но он и не думал отойти от сценария всех наших предыдущих ночей. Сегодня он был таким же грубым и равнодушным, как всегда. Он опустил руки с моей спины на ягодицы и начал подталкивать, совершая рваный темп. Всего пара мгновений и я уже не могла сдержать в себе стон, стон боли, к которому уже привыкла. Он опустил меня на кровать и продолжил уже сам, ускоряя ритм и совершая болезненные, разрывающие толчки. Мне казалось, что мои крики были слышны по всему дому, но больше меня волновало, что Бельфигору это приносило удовольствие.

   Его лицо в эти моменты. Его руки, которые сжимали мое тело до синяков. Его хриплые стоны. Все это раздражало меня, заставляло ненавидеть его еще сильнее. Все это доставляло мне боль. Минут через двадцать все стоны стихли и мужчина упал рядом со мной, пытаясь отдышаться. Он никогда не ложился рядом, но он и никогда не вел себя так… Минуту мы лежали молча, даже не смотря друг на друга, восстанавливая дыхание.

   — Как тебя зовут хоть? — хрипло спросил Бельфигор.

   Я повернула голову в его сторону. Он смотрел в потолок, закинув руку за голову, а его грудь спокойна поднималась от тихого, пришедшего в норму, размеренного дыхания.

   — Ты не знаешь, как меня зовут? — усмехнулась я, сев в кровати и прижимая к себе одеяло в красном шелке, которое скрывало мою наготу.

   — Ну надо же мне, хотя бы, на шестой день нашей совместной жизни узнать твое имя. Да, я не знаю, как тебя зовут. Так и как же?

   — Шара, — ответила я, смотря на мужчину, который все так же смотрел в потолок.

   — Шара, — повторил Бельфигор мое имя. — Шарализ, значит. И сколько же тебе лет, Шарализ?

   — Восемнадцать, — ответила я.

   Такая новость заставила мужчину подняться и посмотреть на меня.

   — Еще раз, сколько? — переспросил он.

   — Восемнадцать.

   На лице мужа отразились удивление и усмешка.

   — Так, ты еще и несовершеннолетняя… Охренеть, я трахаю малолетку, — он чуть не смеялся, только это был нервный смех. — Черт. Я женился на ребенке… И сколько тебе, хотя бы, до двадцати?

   — Год и три месяца. Вы ничего не знали обо мне?

   — Конечно нет, я только видел твою фотографию в личном деле и прочитал пару строк о твоей семье. Я не думал, что мне подгонят в кандидатки девчонку восемнадцати лет.

   Он перевел взгляд на мое лицо и я заметила ту же ярость, что граничила с презрением, как и в первую нашу ночь.

   — Совсем девчонка, — прошипел он. — Однако, до меня ты уже была не девственницей.

   Я отвела взгляд от Бельфигора, испуганно сжавшись. Такие как он — личности «голубых кровей», всегда очень щепетильно относились к таким вопросам.

   — Как тебе смелости хватило согласиться на этот обряд?

   — Меня как-бы никто не спрашивал, — тихо ответила я, не поднимая на него глаза, но чувствуя его тяжелый взгляд, который сжигал меня. — Отец просто поставил меня перед фактом.

   Он очень долго молчал и когда я рискнула поднять на него взгляд, я увидела в его темных глазах лишь привычное равнодушие, граничащее с легким любопытством.

   — А могу я Вас спросить? — набралась я смелости.

   — Валяй.

   — Сколько Вам лет?

   — Побольше, — ответил Бельфигор. — Гораздо побольше, мне двадцать шесть. Еще вопросы?

   — Да, вопросы есть. И почему же Вы выбрали именно меня? — я начинала наглеть.

   — Ты молодая, как теперь выяснилось очень молодая, значит ты без проблем сможешь забеременеть, выносить и родить мне сына. Ты из хорошей семьи, с хорошей родословной. Вот и все.

   — Разве во Тьме мало молодых, благородных девушек? И почему Вы так уверены, что я смогу родить Вам сына? — я пользовалась тем, что у Бельфигора было хорошее настроение.

   — Ты наглеешь, — ухмыльнулся мужчина. — Не думал, что у такого строгого отца выросла такая… мега общительная дочь. Я во многом схож с твоим отцом, особенно в отношении к женщинам…

   Я опустила глаза на свои руки, раздумывая о следующем вопросе. Я набиралась смелости, выдохнула и посмотрела ему в глаза.

   — Мне много рассказывали о Вас…

   — А, маньяк-извращенец, да? Деспотичный тиран с садистскими наклонностями. Убиваю людей на завтрак, обед и ужин — это мое хобби. Обожаю всякого рода извращения, начиная от жесткого секса и заканчивая некрофилией. С ума схожу от криков и вида крови. Частично все это правда, но только частично.

   — И какая же часть из этого правда? — спросила я.

   Бельфигор окатил меня ехидным взглядом и потянулся к прикроватной тумбочке, достав, знакомый мне нож.

   — У нас с тобой будут еще очень продолжительные сексуальные и личные отношения, поэтому узнаешь… или хочешь попробовать все на себе сейчас?

   — Откажусь.

   Я настолько была рада, что наконец то Бельфигор стал относиться ко мне более внимательно, что немного пугалась его ответов, но моя ненависть к нему все равно глушила все остальные чувства.

   — Условно говоря, я же купил тебя… Не понимаю, что ты сделала своему отцу, что он так легко согласился, хотя я предложил ему очень мало, но факт остается фактом. Фактически ты моя собственность с которой я имею право делать, что хочу…

   После этих слов Бельфигор буквально накинулся на меня, нависнув надо мной и ведя острием ножа по моему лицу. Он вел медленно, но не резал, а только пугал, ведя к ключицам, а потом резко перевернул меня на живот и сел на ноги. Новая полоса закрасовалась у меня на спине рядом с пятью другими. Мужчина бросил нож на кровать, резко встал и начал быстро собираться.

***

После разрешения Бельфигора выходить из комнаты, моя жизнь стала намного интереснее. Я снова смогла вернуться к работе в архивах Тьмы, если честно, то я все так же боялась своего мужа и работа — это лишь прикрытие, чтобы сбежать от него и его дома, который вселял в меня ужас. Прошло девять дней с обряда, который связал меня и Бельфигора этим проклятым союзом.

   Я вернулась домой уже вечером и тут же направилась в комнату. Открыв дверь я увидела Бельфигора, который уже ждал меня, и увидев меня, тут же подошел ко мне. Я кинула на пол сумку и повернула голову к мужчине, но мое лицо встретила хлесткая пощечина от которой я упала на колени и схватилась за больную щеку.

   — За что? — прошептала я, боясь посмотреть на него и сдерживая слезы. Я чувствовала на себе его злой взгляд и слышала, как он глубоко вдыхает и выдыхает воздух носом. «Как отец» — пронеслось у меня в голове.

   — За что?! Ты спрашиваешь меня: «за что?»! Сука, посчитала себя самой умной? Да? — орал Бельфигор и в его глазах читался явный гнев. Он плескался в карих глазах.

   — Я… я ничего не сделала, — пыталась защититься я.

   — Посмотри на меня. Посмотри, я сказал!

   Я не могла поднять на него глаза и лишь отрицательно мотнула головой, но это было зря, это привело мужчину в ярость. Он схватил меня за волосы и заставил встать, после чего прижал к стене, сжимая в руках отвороты куртки. Я не могла сдержать страха.

   — Я плохо к тебе относился? Ну-ка скажи мне, я плохо к тебе относился до этого? Я бил тебя, издевался, да? — не понижая голоса орал муж.

   — Да, — тихо прошептала я, опуская глаза, в которых стояли слезы.

   — Смотри на меня! Я плохо к тебе относился?

   — Нет, — уже громче повторила я.

   — Тогда ты просто сука какая-то получается.

   — Бельфигор, я не понимаю. Что случилось? — закричала я в отчаяние.

   — Что случилось? Это у тебя надо спросить! Что это такое?

   Бельфигор разжал одну руку и достал из кармана своей куртки маленькую белую баночку… По моей спине побежали мурашки. Я уже представляла, что будет дальше…

ГЛАВА 4

Я узнала этот белый бутылек. Противозачаточные таблетки. Меня охватил страх. Я не представляла, что со мной будет теперь.

   — Твои таблетки? — спросил Бельфигор, откручивая крышку баночки.

   — Нет, — соврала я.

   Эта ложь вывела мужчину из себя. Он резко ударил кулаком в стену, около моего плеча. Я нервно сглотнула ком в горле, представив, если бы он ударил сейчас меня.

   — Еще раз. Твое?

   Муж перевернул баночку и все таблетки посыпались на пол.

   — Твое? — рявкнул он.

   — Да, — тихо прошептала я, смотря на него.

   — Как долго ты их пьешь?

   — Не так давно.

   — Как долго, я спрашиваю.

   — Неделю.

   Я не могла ему врать. Он как-будто знал все заранее. Моя ложь только сильнее его бесила. У него тряслись поджилки, а по лицу ходи желваки. Он сдерживал ярость. Он пытался контролировать себя.

   — Кто принес их тебе? Агелика?

   — Нет, — твердо ответила я и тут же получила хлесткую пощечину от которой еле удержалась на ногах. — Это не она, — защищала я девушку, держась за больное место.

   — Не ври, я насквозь тебя вижу. С этой дурой я потом разберусь, а сейчас меня волнуешь ты!

   — Не трогай ее, — рявкнула я, удивившись своей смелости. — Не смей с ней что-то сделать!

   — А то что? — с вызовом спросил Бельфигор. — Что мне будет от тебя?

   Я закусила губы. Действительно, что я ему сделаю? Да ничего. Что теперь буду делать я? Куда мне прятаться от гнева разъяренного мужа?

   — На твоем месте, я бы серьезно задумался о спасении собственной шкурки, — сквозь зубы процедил мужчина, — а не о жизни какой-то тупой служанки… Я к тебе плохо относился, Шара? Плохо?

   Я не знала, что ответить. Я не знала другого отношения к себе и не видела другого. Как мой отец относился к моей матери я не знаю. Мама умерла при родах четвертого ребенка — второго сына Шара, когда мне не было и года. С самого детства я боялась своего отца, он внушал мне страх ко всему и в конце концов я возненавидела его и всех мужчин в мире, так как была уверена, что все они, как и мой отец, алчные и жестокие люди, которым наплевать на все — на законы, принципы, чувства. Этот брак только усилил мою ненависть. Этот брак только доказал мне, что все они жестоки, что всем им нужно только одно… Бельфигору не нужно было ничего от меня… кроме рождения ребенка-демона.

   — Я спрашиваю тебя! Я плохо к тебе относился? — заорал муж.

   Я посмотрела на него и вновь ужаснулась отвратительному сходству со своим отцом.

   — Нет, — прошептала я.

   — Как долго ты собиралась пить эти таблетки? Полгода, год? Чтобы я начал думать, что проблема во мне, так?

   — Нет.

   — Тогда чего ты хотела? — заорал мужчина мне в лицо, снова ударив стену кулаком.

   Я вздрогнула от удара.

   — Ничего. Просто… просто…

   — Что «просто»? — заорал муж.

   — Просто я боюсь тебя! — заорала я и замолкла, поняв что сболтнула лишнего и теперь наказание было неминуемо.

   — Повтори, — прорычал Бельфигор, схватив меня за подбородок. — Повтори, я сказал!

   — Я боюсь тебя, — прошипела я, глядя ему в глаза.

   Бельфигор был порядком выше меня и мне приходилось поднимать голову, чтобы смотреть ему прямо в глаза. Глаза, которые стали чернее ночи…

   — Боишься? — прорычал мужчина, больно схватив меня за предплечье. — Ты боялась меня? Зря. Вот сейчас я дам тебе повод бояться меня.

   Мужчина потащил меня в ванную. Я упиралась ногами в пол, пыталась вырваться, но он держал меня, как-будто в тисках. Заведя меня в ванную, он тут же ударил меня по лицу кулаком, не со всей силы, но мне хватило, чтобы упасть на кафельный пол, и, чтобы из носа пошла кровь.

   — Я был груб с тобой? Возможно, — усмехнулся Бельфигор. — Но ты не представляешь, как я сдерживался при тебе, чтобы не быть собой… А сейчас ты прочувствуешь с кем именно ты живешь и как замечательно жила до этого!

   — Бельфигор, прекрати! — закричала я, посмотрев на него.

   — Закрой рот! Твой отец не научил тебя молчать при мужчине? Я научу.

   После этих слов мужчина отвернулся от меня и стал рыться в тумбочке под раковиной. Я даже не пыталась найти путь бегства, ведь здесь все его. Его дом, слуги, которые не дадут мне сбежать. Он вернулся ко мне с серой изолентой в руках и сжав мое плечо, заставил подняться на ноги. Он перехватил мои руки и стал заматывать их изолентой. Я пыталась вырвать руки, но мои попытки были бесполезны, а крики вскоре были заглушены той же лентой.

   — Теперь все пойдет намного веселее, — похабно улыбнулся Бельфигор, слушая невнятное мычание за слоем клейкой ленты. — Не можешь говорить, радость моя? Ничего, иногда это полезно. Особенно теперь, когда ты так сильно меня выбесила.

   Мужчина взял меня за руки и потянул к стене по всей ширине которой шла железная труба. У самого окна на этой трубе был крюк, именно на него Бельфигор и закинул мои руки, замотанные у запястьев изолентой.

   — Сейчас будет весело, — пообещал он, расстегивая мою рубашку. — Поверь.

   Я не сомневалась, что сейчас будет весело… ему. Мне же его веселье обойдется очень дорого. Закончив с рубашкой Бельфигор сильно ударил меня по животу, так сильно, что я подалась вперед, но крюк, удерживающий мои руки и все тело в подвешенном состоянии, не позволил этого сделать. В руках мужчины появился нож, которым он медленно провел от самой шеи до пупка. Я закрыла глаза от пронизывающей боли и чувства собственной никчемности… Я ничего не могла сделать с этим…

   — Больно? — спросил муж, снимая с меня джинсы вместе с нижним бельем. — Наверняка, ты же и не довольна моей грубостью с тобой в постели, так? Так вот, сейчас я тебе докажу, как же я был с тобою нежен, максимально для меня… Ты сейчас почувствуешь себя такой шлюхой… Что-то хочешь мне сказать? — удивился он, отлепив скотч от моего рта. — Что?

   — Бельфигор, прости меня, — прошептала я в слезах. — Пожалуйста, прости, я прошу тебя! Я поняла свою ошибку…

   — Тихо, — спокойно произнес мужчина. — Любое действие имеет свои последствия… Ты совершила свой поступок, я же не могу оставить его без внимания.

   — Бельфигор…

   — Закрой рот.

   Бельфигор закинул мои ноги себе на талию и вновь залепил рот скотчем. Я отвернула голову от спокойных и насмешливых глаз и тут же низ живота пронзила адская боль. Я закричала, но из-за изоленты вырвалось только сдавленное мычание. Бельфигор больно сдавил мои бедра и с нескрываемым удовольствием грубо начал входить… Каждое его движение было настолько пропитано ненавистью, что я действительно поняла, как раньше было легче. Я не успела и привыкнуть к резкой боли, которая вдалбливалась в мое тело, как Бельфигор резко вышел и отошел от меня.

   Неужели это все? Неужели ему хватило этого? Рано я обрадовалась. Одним движением руки он перевернул меня лицом к стене и привычная боль пронзила спину. Девять… девятая полоса на моей спине. После порезов что-то очень сильно хлестнуло меня по спине. Это был не удар руки, это что-то похожее на хлыст или ремень, я не смогла понять, но боль, которая наслоилась на свежие, еще не зажившие раны, была очень сильной. Еще один хлопок. Я дернулась всем телом. Третий, четвертый, пятый… Всего их было девять. Я чувствовала, как на моей спине не осталось и живого места, я чувствовала, как были разворочены и сбиты порезы, и как по спине бежала кровь…

   Холодные, грубые руки обхватили меня сзади за талию и дернули назад… Такой боли я не представляла. Он вошел сзади и замер, после чего резко стал наращивать темп… Яркая боль, которая рвала меня на части. У меня больше не было сил на крики. У меня все поплыло перед глазами и последнее, что я увидела — это темная плитка перед моим носом и чувство, что я падаю, но не могу упасть из-за боли.

***

Я очнулась от дикого женского визга. Я лежала на полу в той же самой ванной, уже отвязанная, в расстегнутой рубашке и луже крови, а передо мной стоял Бельфигор, державший за волосы Софью, которая сидела перед ним на коленях.

   — Как вовремя ты очнулась, — заметил мужчина. — Твоя подружка, как раз, прощается с жизнью.

   — Не надо, — прошептала я и изо рта побежала кровь. — Это я ее попросила… Она не виновата.

   — Именно она и виновата. Смотри внимательно, что было бы с тобой, если бы ты не была моей женой.

   Бельфигор переложил свою руку на затылок девушки, сжал волосы и ударил ее лицом об стену. Сдавленный крик Сони разнесся по комнате.

   — Бельфигор, прости! — как могла кричала я, без успеха пытаясь подняться. — Не надо, прошу!

   — Смотри, с каким монстром ты живешь! — заорал он. — Смотри, от какого тирана ты будешь носить ребенка! И смотри, каким будет наш сын!

   Из-за ремня Бельфигор достал нож, тот самый, которым резал мне спину, и ударил девушку по спине этим ножом. Я вскрикнула, а Соня захрипела. Другой удар пришелся в затылок и тело тут же обмякло и упало на пол. Я лежала на полу в собственной крови и видела прямо напротив глаза Софьи, которую убили из-за меня. Я заплакала.

   — Ну-ну, слезы счастья? — усмехнулся Бельфигор.

   — Какой же ты подонок, — в злобе прошипела я. — Ты чудовище! Ты не человек!

   — Тебе уже лучше и больше ничего не болит, раз ты так со мной заговорила? — прошипел мужчина и пнул меня по животу от чего я снова провалилась в темноту…

***

Я видела отца. «Женщина ничего не значит в Мраке. Женщина — тень мужа, которая продолжит его род. Твоя роль — стать своему мужу не только женой, но и любовницей, матерью его ребенка и не сметь совать свой нос в его дела, пытаться помочь или что-то еще. Забудь, что у тебя есть чувства. Забудь про слово „измена“, ты никогда не посмеешь променять его на кого-то другого… Он может трахать кого угодно, хоть у тебя на глазах, а ты должна терпеть. Такова твоя роль!» — говорил он, ходя кругами вокруг меня…

   Снова мой отец… Отец ли он после того, что сделал? Я до сих пор помнила этот противный запах алкоголя, табака и дорогих духов. Я помнила, как этот ядовитый запах заползал в меня во время его мокрых и грубых поцелуев…

ГЛАВА 5

Я очнулась в кровати, а в голове эхом раздавались слова отца. Я физически чувствовала его присутствие, ощущала его запах, я даже как-будто чувствовала какую-то моральную боль, которую всегда чувствовала рядом с ним.

   — … Очень большая кровопотеря. Травмы внутренних органов, многочисленные переломы… — говорил не знакомый женский голос.

   — Меня это мало волнует, — услышала я голос Бельфигора. — Когда она очнется?

   — Должна была вчера, может быть завтра… Очень много повреждений…

   — Сколько нужно для того, чтобы убрать последствия приема противозачаточных таблеток? — не слышал он объяснений.

   — Боюсь, что пока с беременностью придется повременить и с интимной близостью тоже… Таблетки начинают свое действие где-то через неделю и убирается их действие, примерно, столько же. У девушки очень сильные гематомы и разрывы мягких тканей в половых органах…

   — Сколько повременить?

   — Все индивидуально, но не меньше недели. Такие травмы заживают очень долго и болезненно. Любой сексуальный контакт будет сопровождаться очень болезненными ощущениями — это в лучшем случае, в худшем — это только новые травмы, кровотечения и возможно бесплодие…

   Я попыталась повернуть голову, но лишь тихо захрипела, чем привлекла внимание Бельфигора и женщины.

   — Можете идти, — властно приказал Бельфигор и направился ко мне.

   Я внутренне сжалась от его приближения. Я хотела закричать: «Не уходите! Останьтесь! При Вас он меня не тронет», но сил не было даже на то, чтобы повернуть голову.

   — Как себя чувствуешь? — безразлично спросил Бельфигор, ожидая, когда же врач уйдет.

   Хреново я себя чувствую, очень хреново. А ведь интересно, почему же? Не потому ли, что мой муж довел меня до такого состояния?

   — Плохо, — выдавила я из себя хрип.

   Дверь за женщиной закрылась и вся, даже не правдоподобно наигранная, забота мужчины исчезла.

   — А кто же тебе виноват? Сама, Шара, сама.

   Он скинул с меня одеяло и сел возле моих ног. Я не могла ничего сделать, насколько тяжело и больно мне было. Шершавые пальцы водили по ноге и спустились к внутренней стороне бедра.

   — Хотя бы не сейчас, — слабо попросила я.

   Бельфигора мало интересовали мои слова. Он сел между моих ног, закинув их себе на пояс и продолжал гладить, касаясь клитора. От каждого касания по моему телу проходила волна боли и я вздрагивала. Мужчина перевел руки на ягодицы и сжал их так, что я заскрипела зубами, а после начал подниматься выше, задирая края белой, чистой рубашки в которую кто-то меня одел. Когда он дошел до спины я взвизгнула и он начал спускаться обратно, попутно снимая с меня трусики.

   — Какой же ты извращенец, — прошептала я, восхищаясь такому отсутствию каких-либо принципов. Мне плохо настолько, что я не могу пошевелиться, а ему лишь бы я побыстрее забеременела.

   — Закройся! — велел он, расстегивая молнию на брюках.

   Я закрыла глаза, не желая видеть того довольного лица, которое сейчас будет в восторге от двойного кайфа: моей беспомощности и получения удовольствия. Он пошире раздвинул мои ноги и медленно начал входить. Медленно, растягивая каждый момент. Я сжимала зубы, чтобы не издать и звука, но все равно из груди вырывались сдавленные стоны, смешанные с пугающим удовольствием и болью. Я чувствовала, как внутри все снова рвется и начинает бежать кровь, но его это не пугало. Он так же медленно входил до самого упора. Непроизвольно я выгнулась в спине и подалась бедрами навстречу к Бельфигору.

   — Да тебе, похоже, нравится, — его голос был полон яда.

   — Остановись! — тихо, но твердо попросила я.

   — И не подумаю.

   Я не понимала, что с моим телом. Когда Бельфигор начинал медленно выходить я двигалась ему навстречу, а изо рта вырывались тихие, хриплые стоны, больше уже от удовольствия, чем от боли.

   — Давай, Шара, давай, — шептал он, не увеличивая темпа, а все так же растягивая моменты. — Да ты у нас любитель болезненного секса, оказывается. После травм, с кровью… Возможно, почаще будем повторять…

   Он оборвался на тихом стоне и коснулся рукой моего живота, прижимая к кровати. Чем ниже опускалась спина, тем сильнее я подавалась бедрами вперед и тем громче становились стоны. Да что со мной такое? Почему мне должно быть больно, но я получаю удовольствие? Почему я тянусь к нему? Это было впервые, когда Бельфигор делал все плавно, без толчков и боли… И это было впервые, когда при нем я стонала не от боли, а от удовольствия, которое заглушало боль и слабость в теле.

   — Я ненавижу тебя… — проговорила я на выдохе, между стонами.

   — Я вижу, — усмехнулся он, нависая надо мной. — Открой глаза.

   Я не могла открыть глаза, но я тянулась к нему, хотела быть еще ближе к нему. Я положила руки на его затылок и спину и громко застонала, когда его губы коснулись моей шеи.

   — Громче, — прорычал он у самого моего уха.

   Я обвила ногами его за талию и прижала к себе сильнее. Темп начал медленно нарастать, а я все так же подавалась к нему.

   — Еще, — прошептала я ему и испугалась своих слов. Я просила его ускориться и он послушал.

   Стоны стали громче. Ощущения ярче и насыщеннее. Когда все закончилось он кончил в меня и упал рядом на подушку. Я не могла отдышаться. Я не понимала, что со мной. Почему я получала удовольствие и так реагировала на человека, которого ненавижу?

   — Не знал, что ты такая, — выдохнул Бельфигор. — Не думал, что ты будешь так стонать подо мной и просить еще, после того, что было позавчера…

   — Я не знаю, что со мной, — призналась я. — Я не…

   — Шара, твои стоны и движения минуту назад были куда красноречивее, чем все твои слова сейчас. Ты ненавидишь меня, но хочешь. В этом-то и прикол.

   — Нет.

   — Да. Любви у нас с тобой не выйдет, а вот хороший секс, как сейчас, мы друг другу обеспечить можем…

   Я сгорала со стыда. Мне было стыдно, что я не могу контролировать собственное тело, которое так хотело к нему… Неужели я действительно хотела его? Нет, даже не думай об этом! Как можно испытывать к нему что-то кроме ненависти?

***

Я не могла уснуть всю ночь от мыслей, что теперь я уязвима перед Бельфигом. Мое тело предательски к нему тянулось и просило еще…

   Я провалилась в сон под самое утро и проснулась от хлопка двери.

   — Доброе утро, — тихо и спокойно проговорил Бельфигор, садясь на край кровати. — Ты как?

   Я не слышала в его голосе фальши. Либо он хороший актер, либо ему это было действительно важно.

   — Лучше, — ответила я.

   — Лучше или совсем хорошо?

   — Нормально.

   На лице Бельфигора отразилась довольная ухмылка.

   — Одевайся. У нас с тобой сегодня очень интересный день.

***

Я сидела за столом напротив Бельфигора. Он нервно буравил меня взглядом и молчал уже минут пять. Мне было не уютно под пристальным взглядом и я отвела взгляд на поверхность стола из темного дерева.

   — Мне стало интересно, — наконец заговорил Бельфигор. — Вчера мы с тобой очень хорошо провели время, да?

   У меня загорелись щеки и я подняла глаза на мужа. На лице у него играла хитрая ухмылка.

   — Вчера ты была более… Развязной. Равнодушной, полуголой. Мне понравилось. А сейчас ты сидишь передо мной такая сдержанная, скромная, одетая… Даже не скажешь, что ты вытворяла вчера…

   — К чему ты это? — не удержалась я от вопроса.

   — Я думаю, нам стоит повторить.

   Бельфигор нагнулся под стол и достал бутылку виски.

   — Я не пью, — ответила я.

   —За наше будущее, — усмехнулся он, открывая бутылку и разливая алкоголь в два стакана, — и чтобы больше никогда не повторилось то, что произошло недавно.

   Я взяла стакан в руку и Бельфигор стукнул своим стаканом об мой.

   — За будущее, — напомнил он, поднося стакан ко рту, но не пил, ожидая, когда выпью я.

   Немного отпив алкоголя я закашляла от жгущего ощущения в горле. Бельфигор засмеялся громко и заразительно, откинувшись на спинку стула. Он смеялся не нервно, а… Искренне, как ребенок.

ГЛАВА 6

Не без труда я допила весь стакан и громко поставила его на стол. Внутри все обжигало. Как это может нравиться? Бельфигор залпом опрокинул весь алкоголь в себя, поставил стакан и снова взялся за бутылку.

   — Еще? — ужаснулась я.

   — За нас, — ответил мужчина, наполняя бокалы до краев.

   Я снова взяла стакан в руки и закусила губы. Я не понимала, как пить. Понемногу, растягивая или же опрокинуть все сразу. Решив второе, я закинула голову и опрокинула виски в себя. Я снова закашляла и схватилась за горло. Бельфигор снова спокойно все выпил и вновь налил.

   — За тебя, Шара, — сказал он и не дожидаясь, когда выпью я, махнул весь стакан.

   Мне становилось немного плохо. Голова уже тихо гудела, а внутри разгоралось тепло, которое не давало мне уже думать. Я спокойно осушила третий стакан.

   Через полчаса бутылки виски уже не было. Ее хватило на десять стаканов и пять тостов.

   — Еще одну? — лукаво спросил Бельфигор.

   Такое чувство, что он вообще не пил или пил на много меньше меня. Мне было жарко и я откинула волосы назад.

   — Жарко? — спросил он.

   — Душно, — ответила я.

   — Еще пьем?

   — Все равно, — наигранно равнодушно ответила я, хотя ждала, что это не продолжится.

   Мне становилось очень жарко и нечем дышать. Я заглотала ртом воздух и уронила лицо в свои ладони.

   — Жарко, — сообщила я.

   — Немного, — согласился Бельфигор, расстегивая две верхние пуговицы рубашки и нервно сглатывая. От чего это он нервничает?

   Я посмотрела на него и меня как-будто пробрало до самых костей. Я дико захотела к нему. Он напоил меня чем-то, не могла я так опьянеть, что в голову мне полезли такие мысли. Я скинула под столом туфли и нечаянно коснулась ног мужчины. Он как-будто не заметил, но мне стало не по себе. Краем глаза я увидела, как Бельфигор схватился пальцами за край стола, а на его лице выступили скулы — он сжал зубы.

   — Бельфигор, — напряженно выдохнула я, не узнавая собственного голоса. Он был тихим, напряженным и… Сексуальным. — Я твоя первая жена?

   — Первая, — ответил он, — и единственная. Я не был женат.

   — А дети у тебя есть?

   — Возможно есть, — усмехнулся мужчина. — Двое точно, про остальных не знаю.

   — Ты не общаешься с ними?

   — С какой стати я должен общаться с детьми, которых родили наложницы?

   — Так у тебя и гарем есть?

   — Не большой, но есть.

   Я снова начала задыхаться. Это гребаное платье сдавливало грудь, что хотелось его снять… Интересно, это так специально подобрали или это уже у меня развилось желание снять его и понравиться Бельфигору?

   — А что, если… — я оборвалась и тяжело задышала, — Что, если я забеременею и родится девочка, а не мальчик?

   — Такого быть не может.

   Его уверенность снова заставила меня потянуться к нему. Я коснулась своей ногой его и повела выше. По его лицу я видела, что он сдерживался, чтобы ничего не предпринять и не перехватить инициативу в свои руки. Он ждал, что я сама стану инициатором сегодняшней близости. Так далеко я не зайду. Я не на столько пьяна. Да даже, если бы я одна выпила всю эту бутылку мой мозг не настолько бы отупел, чтобы стать инициатором секса с Бельфигом. Я вела ногой уже выше колена мужчины, касаясь паха. Бельфигор напрягся всем телом и схватил меня за лодыжку.

   — Хватит, — прошипел он, поглаживая и убирая мою ногу.

   Я встала из-за стола, обошла всю комнату и пришла к мужчине, встав за его спиной.

   — Как же тебя развязывает алкоголь, — выдохнул он, когда я положила свои руки на его плечи.

   Внутри меня металось две сущности. Первая, которая рвалась к Бельфигору, хотела к нему и его… А вторая более умная, которая еще не растеряла последние крупицы здравого смысла и подозревала что-то не то… Я отошла от Бельфигора и снова пошла по кругу, обходя стол. Я медленно опустилась на стол, напротив Бельфигора и поставила голые ноги на стул, между ног мужчины.

   — Совращаешь меня? — ухмыльнулся он, гладя обнаженную кожу и смотря мне в лицо.

   — Восемнадцатилетняя девушка совращает, почти, тридцатилетнего мужика? — усмехнулась я, поставив одну ногу на подлокотник стула.

   Мужчина напрягся, а вторая моя личность сгорала со стыда. Я сидела на столе перед ним и расставляла ноги.

   — А это не так называется? — удивился муж, когда я поставила и вторую ногу на другой подлокотник.

   — Возможно, — согласилась я.

   Я пристально смотрела в глаза Бельфигора. Он ждал… Ждал большего. Одна из моих личностей ликовала.

   — Ты хочешь меня? — хрипло спросила я без доли стыда.

   Как сильно виски дало мне в голову! В другое время я не смогла бы и выдавить из себя этой фразы, тем более, не покраснев.

   — Тяжело ответить «нет» девушке с раздвинутыми ногами, — усмехнулся муж и легко повел пальцами по ногам от щиколоток и выше. — Раздеться не хочешь?

   — А ты? — спросила я, стягивая лямки платья и бюстгальтера с плеч.

   — Уступаю даме.

   Я оставила спущенные лямки на плечах, а руки Бельфигора уже поднимались к бедрам. Я положила свои руки на руки мужчины и переложила их на свои ягодицы.

   — Извращенец, — наигранно возмутилась я, легко снимая с себя трусики и откинув их в сторону.

   Бельфигор сорвался с места и встал передо мной, крепко обняв за талию. Я обвила ногами его за пояс и положила руки ему на плечи. Низ живота уже горел от предвкушения.

   — Что ты мне подсыпал? — спросила я, расстегивая его рубашку.

   — Ничего. Просто твоя настоящая сущность проснулась, — ответил он, расстегивая молнию на платье.

   Я сняла с него рубашку и кинула в сторону. Плавно провела рукой по смуглой, израненной коже, по твердому прессу и спустилась до ремня. Путаясь в собственных пальцах я расстегнула ремень и принялась за джинсы, не отрывая взгляда от темных глаз мужчины.

   — Я не хочу этого, — призналась я, шепча. — Но, как-будто, что-то заставляет меня.

   — Тебе понравится, — пообещал он, снимая с меня платье.

   Оставшись перед ним абсолютно голой я не чувствовала смущения. Наконец разобравшись с джинсами, не без помощи Бельфигора и он остался передо мной обнаженным. Он приблизился ко мне и медленно начал входить. Я тихо застонала, прижимая его к себе и еще сильнее, обхватывая ногами. Он дошел до упора и медленно начал двигаться, выбивая из моей груди протяжный стон. Я запустила руку в его волосы и когда Бельфигор совершил резкий толчок, моя спина выгнулась дугой, животом касаясь пресса мужчины.

   Он начал резко ускоряться и уже через мгновение дошел до максимума. В комнате раздавалось сдавленное рычание, громкие стоны и крики, и пошлые хлопающие звуки от ударов тел. Я не разбирала собственных движений, мое тело принадлежало не мне… Я стонала, я кричала, я выкрикивала его имя, прижималась к нему, двигалась навстречу, просила еще. Он приблизился к моему лицу и прижался лбом к моему лбу, так, что я кричала ему, можно сказать, в лицо.

   — Громче, — прорычал Бельфигор, сжимая мои бедра и входя все грубее и грубее.

   Из моего горла вырвался стон боли, но эта боль нравилась мне и я стонала еще громче. Через пару минут крики и стоны стали стихать, а потом исчезли и вовсе, когда он кончил. Я уронила голову на его плечо и попыталась отдышаться. Его грудь мерно поднималась и опускалась, но из легких вырывалась отдышка.

   — Какая ты… — пробормотал он, поглаживая меня по голове.

   — Какая? — спросила я, не поднимая головы.

   — Не восемнадцатилетняя, — усмехнулся Бельфигор.

   На моих щеках вспыхнул румянец стыда. Медленно я начинала отходить и чувствовала смущение. Я подняла на него голову и посмотрела в глаза. Неожиданно он приблизился ко мне и его губы накрыли мои. Так странно, мы женаты уже столько дней, столько раз мы с ним переспали, но мы ни разу не целовались. Он целовал так же, как и обращался со мной в первый день. Грубо, терзая и кусая мои губы… Я отвечала на его поцелуй, но неожиданно его оборвал стук в дверь, отчего Бельфигор тут же оторвался от моих губ.

   — Я занят, — крикнул он.

   — Пришел Ритос, — криком ответил мужской голос за дверью.

   — Черт, — выдохнул Бельфигор. — Я сейчас приду!

   Он отошел от меня и стал быстро собираться, одевая вещи, разбросанные по всей комнате.

   — Ночью не жди, — сказал он, застегивая джинсы.

   Он снова стал командовать, вся маска его некой заботы спала. Он быстро оделся и вышел из столовой, оставив меня одну…

***

Как Бельфигор и говорил, ночью он не пришел. Не пришел и на следующий день. И даже через неделю он не появился. Я ждала его каждый день, каждую ночь, но все зря. Шла вторая неделя. Третья. Прошел месяц, а от Бельфигора, как не было вестей, так и не было. Он не появлялся дома, ни кто из прислуги так же не знали где он, только знали, что уехал к какому-то другу.

   Единственное, что отвлекало меня днем — это работа в архивах, но ночью… Я была готова хоть на стену лезть от назойливых мыслей. Сначала я скучала по нему, потом ненавидела себя за это, но затем… Затем я поняла, что не могу больше находиться в этом доме без него. Я боялась признаться себе, но я, действительно, скучала по нему и ждала, когда он вернется.

ГЛАВА 7

Я скатилась по стенке и села на пол, стараясь не расплакаться и не закричать.

   А если он не вернется? Если его и в живых уже нет? Если станет известно, что Бельфигор мертв и я беременна от него, то моя судьба решится быстро: аборт, выкидыш или убийство рожденного ребенка, а после новый брак. Я положила руку на живот. Я ненавидела его всем сердцем. Он от Бельфигора. Он уже не человек. Он уже убивает меня изнутри, вбирает в себя мою жизнь…

   — Ты мне не нужен, — пробормотала я. — Ты нужен ему…

***

Всю ночь меня мучили кошмары. Один единственный кошмар, который мучил меня уже год. Опьяняющий, приторный, алкогольный запах, который касался моих губ. Грубые большие руки, которые касались моего тела, прижимая и вдавливая меня в кровать. Оглушающий крик, который бился сквозь слезы. Мольбы, просьбы, проклятия — все это сыпалось из моих уст в адрес отца, который держал одной рукой меня за руки, а другой принимался снимать с меня одежду. Он без труда подавлял все мои попытки освободиться… Я была слаба тогда перед ним. Так же, как и теперь, слаба перед Бельфигом. Я вырвалась из кошмара и вскочила в кровати, но стоило мне немного повернуть голову, как я увидела рядом с собой Бельфигора. Он лежал рядом и смотрел на меня.

   — Бельфигор? — тупо спросила я. — Ты вернулся.

   Я упала ему на грудь и сжала губы, чтобы не расплакаться. Я была рада увидеть его и знать, что он жив.

   — Вернулся, — равнодушно ответил он, гладя меня по спине. — Вернулся.

   — Где ты был?

   — Тебе этого лучше не знать. Соскучилась? — в его голосе зазвенела усмешка.

   — Да, — честно ответила я, чувствуя, как холодная рука Бельфигора залезла под мою майку и начала гладить по спине.

   У меня, как-будто, голову сорвало. Это было похоже, как ружье снимают с предохранителя, тот же щелчок, срывающий за собой все запреты. Я впилась в губы Бельфигора, ощущая на них соленый привкус. Я снова не принадлежала себе. Снова я была готова раствориться в нем. Одной рукой я запуталась в волосах мужчины, а другой расстегивала его рубашку. Бельфигор задрал мою майку и снял ее, из-за чего на миг поцелуй оборвался, а потом вспыхнул вновь. Бельфигор поднялся, хватая меня за спину и притягивая к себе. Я оказалась сидящей на нем и снимающей с него рубашку.

   — Соскучилась, — прорычал он в мои губы, кусая их.

   Я водила руками по его плечам и груди, чувствуя под своими ладонями старые, грубые шрамы.

   — Я хочу быть с тобой, — прошептала я, оторвавшись от губ мужа и заглянув в его глаза. — Я поняла это сейчас…

   — А говорила, что никогда не сможешь смириться с мужем-демоном.

   — Я не вижу в тебе демона. Еще ни разу ты не проявил себя, как демон.

   — Тебе повезло, — пробормотал Бельфигор, кинув меня на кровать рядом и нависнув надо мной. — Лучше не видеть меня, когда я им становлюсь, поверь.

   Его губы коснулись моей шеи и я закрыла глаза под неожиданными ласками человека от которого не ждала ничего кроме унижений и боли. Он легко касался губами моей кожи, спускаясь к ключицам и легонько сжимая мою грудь. Я тихо застонала, не справившись с собой. Руки Бельфигора грубее сжали грудь, выбив из меня еще более громкий стон. Губы спускались ниже и ниже, уже доходя до живота, задерживаясь на пупке.

   — Хватит! — тихо попросила я, желая прекратить сладостную пытку.

   Он даже и слушать меня не хотел, дразня мое тело, которое извивалось и стонало под ним.

   — Хватит? — усмехнулся он, оторвавшись от меня и начиная гладить внутреннюю сторону моего бедра.

   Я откинула голову и тишину пронзил неожиданный звонок телефона. Я вырвалась из-под Бельфигора и схватила телефон с тумбочки у кровати.

   — Да, — ответила я, не успев посмотреть кто звонит.

   — Шара, сколько время? — раздался вопрос от начальника архива.

   — Восемь утра, — непонимающе ответила я. — Что случилось?

   — У нас с утра небольшая встреча с начальством с верху, с самого верху, по поводу журналов. Где ты?

   — Ой, — вспомнила я. — Я буду через полчаса.

   Я бросила телефон на тумбочку и встала с кровати.

   — Значит, мужа не было месяц и ты так легко бросаешь его? — шуточно оскорбился Бельфигор. — Обидно.

   — Меня уволят, если я не приду, — оправдывалась я, надевая первые попавшиеся из комода джинсы.

   — Так тебе не обязательно работать же.

   — Давай поговорим об этом вечером. Я сейчас очень опаздываю, правда.

   Бельфигор рухнул на кровать, уставившись взглядом в потолок. Сейчас было бы самое время сказать ему о моей беременности, потому что он был спокоен и я уже не так ненавидела свое положение, но у меня язык не поворачивался начать этот разговор. Я быстро оделась и выбежала из комнаты, даже не кинув беглого взгляда на мужа.

***

Возвращалась я уже очень поздно. На часах уже была полночь. Встреча с начальством немного затянулась, что было ожидаемо. Я зашла в огромную прихожую и сразу поднялась по лестнице на второй этаж, где и была моя комната. В доме было тихо и темно. Я шла по коридору и морально готовилась к разговору с Бельфигом. Я мысленно уже прокрутила свою речь, но не могла предугадать реакции мужа…

   Из какой-то комнаты доносились женские стоны эхом голосившие по коридору. Я дошла до своей комнаты и стоны стали еще громче, но я как-будто не обратила на это внимания и быстро открыла дверь. Зайдя в комнату я увидела приглушенный свет и стоны окатили меня полностью. Я замерла на месте, увидев своего мужа…

   Я стояла, как вкопанная, так и замерев, снимая с шеи длинный бордовый шарф и смотря на картину, разворачивающуюся у меня перед глазами. Прямо напротив двери стояла кровать, застеленная чистым постельным бельем вишневого цвета, на которой еще утром спала я и на которой прошли, практически все, мои ночи с Бельфигом… Сначала, наполненные ненавистью и болью, но перешедшие в безумие и желание.

   Я видела в полумраке его широкую спину, исписанную узором шрамов. Видела, как играют блики от огня на смуглой коже. Видела, как эту спину обвивали белые женские ноги. Бледная, практически белая кожа… Я не видела ее лица, я не видела его лица, но я впервые слышала его стоны, которые фоном звучали после громких женских криков.

   Я не смогла проронить ни слова. Я выронила шарф из руки и тихо вышла в коридор, закрыв за собою дверь. В коридоре я прижалась спиной к двери, слыша эти стоны и по щекам у меня покатились слезы. Мне было страшно признать, но, видимо, я и сама не заметила, как влюбилась в Бельфигора и теперь не была готова делить его еще с кем-то. «…Он будет тебе изменять, а ты…» — я отчетливо слышала голос отца, который кричал и учил меня. А я буду терпеть? Я должна буду терпеть эту другую…

   Очередной громкий стон вырвал меня из раздумий и я побежала к лестнице. Я не могла находиться в этом доме, здесь все было пропитано этими мыслями, образами и звуками. Я выбежала на улицу, пробежала по террасе и остановилась у последней колонны на крыльце. Смуглая и белая кожа… Широкая спина и худые ноги… Хриплые и звонкие стоны… Это как-будто окружало меня. Я, как-будто слышала и видела все это даже на улице. Я схватилась руками за голову от роя мыслей, которые сводили меня с ума. Я не могла остановить слез, которые катились по щекам. Я влюбилась в него? Да, видимо да.

   — Шара? — услышала я незнакомый, мужской голос у себя за спиной. — С Вами все в порядке?

   Я обернулась на голос, не видя перед собой ничего от слез. Я видела только силуэт, который приближался ко мне.

   — Вам лучше уйти, — твердо ответила я. — Оставьте меня одну! Служите вашему хозяину — Бельфигору, а меня не трогайте!

   Я отвернулась от мужчины и тут же услышала злой хохот, который резко оборвался тупой болью на моем затылке. У меня потемнело в глазах, подкосились ноги и я начала падать в кромешную Тьму…

ГЛАВА 8.

Боль. Ужасная, ноющая боль в голове. Первые мои чувства после того, как я вырвалась из оков пустоты и мрака. Я не могу еще понять ни где я, ни в какой позе нахожусь, ничего… Я чувствую только тупую боль, раскатывающуюся по всей голове волнами. Я с трудом открыла глаза и увидела темный, каменный потолок. Я села на полу и схватилась руками за голову. Все плыло, все двоилось.

   Через пару минут тишины откуда-то сверху раздался звук отворяющейся двери. Я слышала громкие шаги, которые приближались ко мне. Я подняла глаза и увидела перед собой молодого мужчину. Он был одет в черные брюки и черную свободную рубашку, которые сливались с цветом стен и темноты. Белые пряди выбивались из хвоста на затылке и падали на высокий лоб. Было в его облике, что-то женское, то ли черты лица, то ли жесты.

   — Кто Вы? — прохрипела я, пытаясь встать, но что-то удержало меня и завалило обратно на пол. Что-то держало и стягивало мою ногу.

   — Вопрос другой: кто ты? — ответил он вопросом на вопросом мелодичным голосом. — Официальная подстилка и шлюха Бельфигора?

   Мне были обидны слова мужчины, но он был прав. Официальная — законная…

   — Вы знакомы с моим мужем, — догадалась я. — Что Вам нужно?

   Мужчина присел на корточки и стал смотреть пустыми серыми глазами на меня.

   — Что Вам нужно? — снова тихо спросила я.

   — Как думаешь, если с тобой что-то случится, Бельфигор спасет тебя или хотя бы поволнуется?

   Я отвела глаза от мужчины. Если что-то со мной случится… А заметит ли он вообще?

   — Давай проверим, — лукаво улыбнулся он и куда-то ушел к стене. — Мы с Бельфигом давние друзья, он будет очень рад, увидев, что ты гостишь у меня, — он вернулся обратно, но в руках у него уже была видеокамера. — Можешь передать привет, если хочешь.

   — Да что Вам от меня надо? — снова спросила я, повышая голос.

   На камере загорелся красный огонек и мужчина направил камеру на меня, обходя по кругу.

   — Должен признать, Шара, ты симпатичная, — комментировал он, снимая меня. — Что же тебя сегодня так расстроило, что ты бежала из вашей спальни в слезах? Бельфигор не дал или дал, но не тебе?

   Я сжала руки в кулаки. Перед глазами снова вспыхнули образы: контраст темной и светлой кожи, контраст стонов, контраст отношения Бельфигора ко мне и к другой женщине.

   — Наверное, Бельфигор не скучал месяц в отъезде, а ты то, наверно, на стенки лезла. Конечно, трудно отвыкнуть от наркотиков, которые единственное, что делают, так это сексуально привязывают тебя к определенному человеку…

   — Какие наркотики? — не поняла я, подняв глаза в камеру.

   — А ты не в курсе? Бельфигор приказал подсыпать тебе во все напитки наркотик, чтобы ты была более раскованной с ним. Он даже говорил, что ты стала не так уж плоха, для своего мелкого возраста. Что не сделает мужик ради постели, да? Но в данном случае это все только ради того, чтобы ты побыстрее залетела. Шара, я хотел спросить: какого это спать с мужчиной, зная, что ты у него сегодня не первая? Какого это чувствовать запах другой женщины, когда он приходит к тебе?

   Как я понимала, этот мужчина был хорошим другом Бельфигора, раз он так много знал. Знал о наркотиках, знал о других женщинах, знал то, чего не знала я.

   — Я не чувствовала этого, — тихо ответила я, опуская голову, а он продолжал.

   — А какого это видеть, как твою единственную помощь в его доме убивают? Убивают из-за тебя.

   Я схватилась руками за голову. Я не хотела вспоминать тот день, когда увидела Бельфигора настоящим, почувствовала на себе всю его злость и увидела к чему она может привести.

   — И самое главное: какого носить ребенка от человека, который купил тебя? Купил за сотню тысяч и новую должность для твоего отца.

   — Откуда ты знаешь? — ужаснулась я, не смотря на мужчину. — Я же не…

   — Никому не говорила, — догадался он. — Бельфигор тоже не в теме. Я вырежу этот фрагмент из видео, когда буду монтировать, чтобы отправить ему. Так и какого же это жить и заниматься сексом с человеком, который сначала купил тебя, потом изнасиловал, а потом избил до полусмерти? Какого это стонать от удовольствия и действия наркотиков под человеком, который тебя ни во что не ставит?

   Я закрыла глаза руками, не желая, чтобы он видел моих слез. Из глаз у меня катились слезы обиды. Он врал мне. Врал постоянно. Я думала, что он изменился по отношению ко мне, стал более ласковым и не таким жестоким. Я думала, что начала влюбляться в него, а это оказалось просто действие наркотика. В глубине души, я думала, что мы сможем жить нормально…

   — Ты плачешь? — удивился мужчина. — Кстати, может познакомимся? Меня зовут Косинус.

   Я обхватила руками колени и заплакала еще сильнее, пряча лицо от мужчины.

   — Ну что же ты так разрываешься, как-будто любила его? Или… Ты влюбилась в него? Вот это веселуха! Влюбилась? В Бельфигора? После того, как он обходился с тобой? Смотри, в меня не влюбись, я буду заниматься немного другими вещами, но тебе тоже будет больно, — усмехался Косинус. — Тебя, видимо, тянет к мужчинам, которые доставляют тебе боль, мазохистка.

   Он отошел от меня и я подняла глаза. Косинус закрепил камеру на стену и вернулся ко мне, присев на корточки. Он взял меня за подбородок и заставил посмотреть ему в лицо.

   — Молодая… Очень молодая, — проговорил он, — даже, я бы сказал, маленькая. Особенно для того, что тебя сейчас ждет.

   Его руки легли на мои плечи и он стал стягивать с меня куртку. За курткой последовала футболка. Я схватила его за запястья.

   — Не надо, — прошептала я, глядя ему в глаза.

   — Надо, — так же ответил он, легко высвобождая свои руки и снимая с меня одежду. — Вставай.

   Я послушно встала и он повел меня к стене. Я дрожала всем телом от холода и страха. Косинус резко прижал меня к стене, так что я пробороздила щекой по шершавой стене. Он отошел от меня и медленно расстегнул мой бюстгальтер, который так же медленно снял и кинул на пол. Мужчина поднял одну мою руку и привязал ее к колышку в стене, находящемуся на уровне моих плеч. Тоже самое он сделал и со второй рукой, после чего отошел. Я закусила губы, ожидая чего-то страшного.

   — Ты громко кричишь, Шара? — спросил он.

   — Наверное, — убито ответила я, упираясь лбом в стену.

   — Ты громко кричала в свою первую ночь с Бельфигом?

   — Наверное, — повторила я.

   — Сейчас проверим, — усмехнулся Косинус.

   Пара секунд тишины и послышался хлесткий удар в воздухе, после чего, через долю секунды мою спину пронзила острая боль. Я прижалась грудью к стене и сжала зубы, удерживая крик внутри себя.

   — В средние века, так хозяева наказывали своих слуг, которые провинились. Слышала про порку?

   Второй удар. Я сжала руки в кулаки и изнутри у меня вырвался тихий рык, похожий на рык зверя. Третий, четвертый, пятый… После пятого удара я не смогла сдержаться и сдавленно вскрикнула.

   — У тебя высокий болевой порог, — сделал вывод Косинус, — и красивая спина, с красивыми отметинами… И моими.

   Сильный, неожиданный удар заставил меня закричать громче. Последовал целый шквал ударов, один за одним. Я не успевала отойти от одного удара, как следовал другой. Я уже кричала от ударов, которые рассекали мне спину и ложились друг на друга. Я чувствовала как по моей спине бегут ручьи крови и слышала громкий счет ударов Косинус:

   — Девятнадцать… Двадцать!

   Удары прекратились, и я наконец смогла отдышаться от собственного крика.

   — Было больно? — спросил мужчина, уставшим голосом. — Кричишь ты, конечно, громко. Я бы даже сказал, очень громко. Как Бельфигор еще не оглох с тобой? — с каждым словом его голос становился все ближе и ближе ко мне, пока не приблизился совсем. — Красивая спина.

   Его рука легла на раны и сильно-сильно надавила. Я откинула голову назад и громко зашипела, сдерживая крик.

   — Красивые раны, — продолжал он, ведя рукой по краям раны и поднимаясь все выше. — Тебе же должно нравиться, разве нет?

   — Не поверишь, но нет, — прошипела я сквозь зубы.

   — Пожалуй на сегодня хватит, — решил Косинус, услышав мой ответ. — Надо только смыть кровь… Я сейчас вернусь, не скучай.

   Его не было не больше двух минут, но лучше бы он и не возвращался…

   — Соскучилась? — услышала я за спиной его голос.

   — Зачем тебе это нужно? — спросила я. — Зачем я здесь?

   — Ты правда не понимаешь? — удивился Косинус, ведя свою руку от моей талии к груди. От его прикосновений по моему телу пошли мурашки и я задрожала. — Ты не привыкла к мужской нежности…

   — Как-будто ты самый нежный мужчина, — пробормотала я и тихо зашипела от саднящей боли на спине.

   — Нежнее Бельфигора, — усмехнулся мужчина, сжимая мою грудь. — Ты спросила, зачем ты здесь. У меня есть две причины.

   — Какие?

   — Он об этом знает, а тебе это не нужно. Тебе хорошо?

   Он нагнулся к моей шее и легонько коснулся ее губами, так же сжимая мою грудь. Я закрыла глаза и закусила губы. Мне было неприятно ощущать его прикосновения на себе.

   — Хватит, пожалуйста, — тихо попросила я сквозь слезы.

   — Согласен, не сегодня, — ответил Косинус в мою шеи и резко оторвался, убрав руки с моего тела. — Очень много крови… Очень…

   Что-то полилось мне на спину и я закричала. Холодная, соленая вода с явным запахом алкоголя полилась по ранам. Я задыхалась от накатившейся боли, разъедающей мясо, как мне казалось, до самых костей.

   — Бельфигору понравится это видео, — услышала я едкий голос мужчины сквозь собственный крик.

ГЛАВА 9

— Все, давай собирайся и вали, — выдохнул я, откинувшись на изголовье кровати.

   — Так быстро сегодня? — удивилась девушка, целуя меня в шею. — Я хочу еще, как вчера… В машине.

   — У меня щас жена придет, собирайся! — тихо прикрикнул я, отталкивая девушку от себя.

   Девушка надула губы и встала с кровати, но одеваться не торопилась.

   — Можно чуть реще собираться? — начинал беситься я.

   — Ты боишься своей жены? — удивилась она, стоя передо мной абсолютно голой. — Холостяком ты был лучше.

   — Она моя жена и ей не обязательно знать, что я сплю с кем-то на стороне перед тем, как придти к ней, вот и все. Одевайся!

   Любовница начала медленно одеваться, собирая вещи по всей комнате. Одевалась она медленно, пытаясь соблазнить меня еще раз.

   — Не пытайся! — ухмыльнулся я.

   — Когда в следующий раз встретимся? — улыбнулась Греддалина, надевая платье на голое тело.

   — Когда мы снова изменим моей жене? Завтра, у меня в кабинете.

   — Как пожелаете, повелитель, — пошло заулыбалась девушка и вышла из комнаты.

***

Я проснулся утром, так и не дождавшись ночью прихода Шары. Не вставая с кровати я взял телефон и набрал номер начальника архива, где работала моя жена.

   — Увалл, где моя жена? — сразу спросил я после ответа на звонок.

   — Бельфигор? — уточнил мужской голос.

   — Бельфигор, а жена — Шара, так где она?

   — Она не пришла домой?

   — А она уходила?

   — Да, она ушла где-то часов в двенадцать ночи, как встреча закончилась, — обеспокоенно оправдывался Увалл. — Бельфигор, она не пришла?

   — Нет, но она уволена теперь, имей ввиду.

   — А, — он хотел мне возразить, но вовремя опомнился, — хорошо, она уволена.

   Я ничего не ответил и отключился, бросив телефон на кровать. Она ушла ночью, но дома так и не появилась. У меня не было других мыслей, кроме одной — она была у другого. А что? Я же был с ней груб, она боялась меня, как сама говорила и целый месяц меня не было. От этой мысли я начинал приходить в ярость — меня обманули. Шестнадцатилетняя девчонка обвела меня вокруг пальца. Я быстро встал с кровати, одевая на ходу вчерашнюю одежду, которая была раскидана по всей комнате. Я вылетел из комнаты в коридор и так же быстро спустился на первый этаж.

   — Где она? — рявкнул я на прислугу.

   — Кто? Шара? — растерялась самая старая женщина.

   — Да, моя жена. Шара. Где она, твою мать?

   — Мы не видели ее сегодня, — ответил охранник.

   — Ах, вот оно как! Тогда нахрена я вам плачу, если вы даже не можете проследить и увидеть передвижения моей жены? — закипал я. — Где она была каждую ночь пока я был в отъезде?

   Повар, охранник, уборщица переглянулись и пожали плечами, что выбесило меня еще сильнее.

   — Вы покрываете ее, — понял я. — Может она его еще и сюда приводила?

   — Кого «его»? — уточнила уборщица.

   — Вы все уволены, — объявил я, не ответив на вопрос. Они не сдадут ее. Конечно, она же жертва тираничного мужа. Бедная девочка в руках демона. — Все, до единого! Свободны!

   Я развернулся и ушел в свой кабинет, где сел за стол и начал думать, что теперь мне делать. Меня трясло от злости. Малолетняя девчонка обвела меня, как ребенка. Видимо, рано я дал себе слабину, попытался быть с ней нежнее… Я включил ноутбук и попытался начать работать, но ничего не вышло, пришла Греддалина.

   — Это было громко, — восхитилась она, начиная раздеваться.

   Греддалина была не единственной женщиной с которой я проводил ночи, изменяя Шаре, но она была самой моей любимой. Я не любил ее, я любил то, что она делает и как.

   — Заткнись и иди сюда! — прорычал я, отодвигаясь от стола.

***

— Почему ты женился именно на ней? — спросила Греддалина, гладя меня по груди и сидя у меня на коленях. — Она красивее меня?

   Я ехидно посмотрел на девушку. Греддалина была полной противоположностью Шары. Греддалина развязная, если не сказать озабоченная, рыжая, похожая на всех классических любовниц из фильмов: пышногрудая, глупая и делающая вид, что понимает и поддерживает меня. Я закрыл глаза, представив перед собой Шару. Хрупкая, с красивым точеным телом, далекая от форм Греддалины, содрогающаяся от одного моего вида, в ней было очень много наивного доверия, которое шло мне даже на руку, так она доверяла своим чувствам, которые подпитывались физическими удовольствиями после наркотиков, которые привязывали ее ко мне и делали более инициативной.

   — Вы разные, очень разные, — ответил я, открыв глаза.

   — Ты любишь ее?

   — С ума сошла? — рассмеялся я. — Я никого не люблю, даже тебя, дорогая. А теперь иди, мне надо работать.

***

Я работал до ночи, уже засыпая перед экраном ноутбука, но неожиданно на почту мне пришло сообщение, которое выбило из меня желание спать. Я открыл сообщение и увидел видеозапись, которую тут же включил. На первых же кадрах я увидел Шару. Она сидела на каменном полу, к щиколотке у нее была привязана цепь, которая крепилась к стене и не давала ей встать.

   — Должен признать, Шара, ты симпатичная, — услышал я мужской комментарий за кадром. Я слышал этот голос, но не мог узнать. — Что же тебя сегодня так расстроило, что ты бежала из вашей спальни в слезах? Бельфигор не дал или дал, но не тебе?

   Она была дома. Она приходила. Но пришла она, видимо, в тот момент, когда я был с Греддалиной… И она это видела.

   — …Бельфигор приказал подсыпать тебе во все напитки наркотик, чтобы ты была более раскованной с ним. Он даже говорил, что ты стала не так уж плоха, для своего мелкого возраста, — продолжал мужчина, а на Шаре уже лица не было, она держалась из последних сил, чтобы не расплакаться. — Что не сделает мужик ради постели, да? Но в данном случае это все только ради того, чтобы ты побыстрее залетела. Какого это спать с мужчиной, зная, что ты у него сегодня не первая? Какого это чувствовать запах другой женщины, когда он приходит к тебе?

   — Я не чувствовала этого, — тихо ответила она, хватаясь руками за голову.

   — Так и какого же это жить и заниматься сексом с человеком, который сначала купил тебя, потом изнасиловал, а потом избил до полусмерти? Какого это стонать от удовольствия и действия наркотиков под человеком, который тебя ни во что не ставит?

   Девушка спрятала лицо, но я видел, что по ее щекам покатились слезы. Я поставил видео на паузу, обдумав слова комментатора, которого я не мог узнать. Купил, изнасиловал, избил, изменял и она все равно оставалась здесь… Я нажал на кнопку и продолжил смотреть. Шара обхватила руками колени, продолжая отворачиваться от камеры, но были слышны тихие всхлипы от слез.

   — Ну что же ты так разрываешься, как-будто любила его? Или… Ты влюбилась в него? Вот это веселуха! Влюбилась? В Бельфигора? После того, как он обходился с тобой?

   Девушка заплакала еще сильнее. Неужели она влюбилась в меня? После того, что было, она влюбилась в меня… Камера отдалилась и я увидел уже Шару стоящей голой по пояс, привязанной к стене. Возле нее стоял мужчина со светлыми длинными волосами, но я все равно не мог его узнать. В руках он держал длинную палку с шипами по всей длине и хлыстом на конце.

   — Ты громко кричала в свою первую ночь с Бельфигом? — спросил он.

   — Наверное.

   Громкий звук хлопка и Шара дернулась под ударом, прижимаясь к стене грудью. На спине появилась длинная рана, рассекающая всю спину от левого плеча к пояснице. Она не кричала, она только зашипела.

   — У тебя высокий болевой порог и красивая спина, с красивыми отметинами… И моими, — проговорил мужчина, когда худую спину рассек пятый удар и девушка наконец закричала.

   Последовал шквал ударов, один за одним. С каждым разом она кричала все громче и громче, но почему-то не просила пощады, а только прижималась к стене и вздрагивала от каждого удара, которые громко считал блондин.

   Я снова поставил на паузу, прикрыв рот рукой. Я смотрел на картинку, которая замерла на экране: спина с изящным изгибом в талии и зажившими полосами на пояснице, которые оставлял я, была изворочена под сеткой глубоких ран из которых сочилась кровь и стекала на джинсы. Поборов в себе желание все выключить я продолжил смотреть.

   — … Двадцать! — рявкнул мужчина, ударив последний раз. — Было больно? Кричишь ты, конечно, громко. Я бы даже сказал, очень громко. Как Бельфигор еще не оглох с тобой?

   Он подходил к ней, а ей уже было как-будто все равно. Она стояла, опустив голову и пыталась отдышаться, что было видно по подымающейся спине и от чего кровь бежала еще сильнее. Он положил руку на израненную спину на которой, как уже казалось, не было живого места и сильно надавил пальцами. Она снова не закричала, а лишь сдавленно зашипела.

   — Тебе же должно нравиться, разве нет? — спросил мужчина, ведя по ранам.

   — Не поверишь, но нет.

   — Надо только смыть кровь… Я сейчас вернусь, не скучай.

   Мужчина отошел и я наконец то увидел его лицо. Косинус. Косинус был моим близким другом и моим конкурентом на «руку и сердце» Шары. Он очень сильно обиделся на меня, узнав, что я решил жениться на девушке с фото в личном деле, в которую, как оказалось, он был влюблен и сам хотел предложить ее отцу выдать девушку замуж именно за него. Влюблен в нее он, конечно же, не был, но то, что она ему нравилась — это точно. Постепенно его обида и симпатия к ней спали и мы снова стали общаться, да так, что я рассказывал ему все, делился всем, а он поддерживал меня, смеялся, отшучивался, что хорошо, что он не женился на ней и Шара досталась мне.

   — Соскучилась? — спросил он, вернувшись с пластиковой бутылкой в руках.

   — Зачем тебе это нужно? Зачем я здесь?

   — Ты правда не понимаешь? — удивился Косинус, положив руку на талию Шары и ведя ее вперед. — Ты не привыкла к мужской нежности…

   — Как-будто ты самый нежный мужчина.

   — Нежнее Бельфигора, — усмехнулся мужчина, заведя руку к груди моей жены. Она выгнулась и откинула голову назад. За то небольшое время, что мы прожили вместе, я успел ее немного узнать и ее поведение говорило, что его прикосновения раздражали ее. — Ты спросила, зачем ты здесь. У меня есть две причины.

   — Какие?

   — Он об этом знает, а тебе это не нужно. Тебе хорошо?

   Косинус нагнулся к шее Шары и поцеловал ее. Я сжал руками подлокотники кресла, наблюдая за реакцией моей жены.

   — Хватит, пожалуйста, — тихо попросила она.

   Я понял одно — физическая боль для нее переносилась легче, чем хоть какие-то действия, намекающие на близость. Неужели это я привил ей этот страх? Следующий кадр начался с того, что Косинус начал что-то лить на спину Шары. Девушка закричала, а жидкость, которая попадала на кровь и раны начинала шипеть, превращаясь в черную пену и дымясь. Потом девушка резко затихла и опустила голову, видимо потеряв сознание от боли, а к самой камере подошел Косинус.

   — Тебе же все равно на нее? Зачем она тебе? Мне она тоже не нужна, но тебе ведь не жалко поделиться? Ты ее не найдешь, если попытаешься найти!

   Видео закончилось и я понял, как сильно у меня колотится сердце от увиденного. Перед глазами у меня стояла Шара, не из видео, а из нашей первой брачной ночи. Хрупкая девушка, которая стыдливо закрывала грудь руками и дрожала всем телом подо мной. Я увидел себя со стороны, когда узнал, что она пьет противозачаточные и вышел из себя… Я ведь делал то же самое, а она потом мне все равно доверяла и во что-то верила. «…Влюбилась? В Бельфигора? После того, как он обходился с тобой?» — слышал я голос Косинус. Неужели она правда влюбилась и не смогла смириться с тем, что увидела меня с Греддалиной? Она же знала, что верен ей я никогда не буду и любить ее тоже никто и никогда не будет, тогда что же перемкнуло в ее голове, что она так доверилась мне?

ГЛАВА 10

Голова гудела, спину жгло, как-будто на ней разгорался пожар, руки стягивало от тугих узлов, а все тело затекло от стояния в одной позе.

   — Очнулась, красавица, — услышала я довольный голос Косинус.

   Я думала, что мне все это показалось. Мне казалось, что все это приснилось и я очнусь снова в комнате Бельфигора… Уж лучше Бельфигор, чем он.

   — Продолжим? — спросил он, прижимаясь своей грудью к моей больной спине.

   Я выгнулась в спине, прижимаясь животом к каменной стене и из моей груди вырвался крик.

   — Я уже успел смонтировать не большой фрагмент нашего веселья, — проговорил он, упираясь носом в мою шею. — Можем приступить ко второй серии, более интересной.

   Косинус отвязал мне одну руку и повернул лицом к себе, прижав спиной к шершавому камню. Я взвизгнула от боли, но тут же замолчала, вглядевшись в пустые глаза мужчины.

   — Уже убил бы меня и дело с концом, — проговорила я. — Чего мучиться то? Только руки пачкаешь. Он не придет… — я замолчала и к глазам у меня подкатились слезы. — Если бы он знал, что я беременна, тогда, возможно, он что-то бы предпринял, но не для моего спасения, а для того, чтобы…

   — Чтобы спасти своего щенка-демона, — продолжил мужчина. — Не плачь, Шара. Ты же росла в точно такой же семье. Сколько женщин приводил твой отец в ваш дом?

   — Ни одной, — честно ответила я. — Их было много, но ни одну он не привел к нам в дом…

   — Значит, Бельфигор немного другой. Он не просто привел ее, она жила с тобой под одной крышей, как и другие его любовницы…

   — Хватит, — крикнула я. — Я не могу этого слышать!

   — Я знаю, — похабно улыбнулся Косинус и попытался меня поцеловать, но я резко отвернулась от него и его губы коснулись лишь моей щеки. — Вот как! Ну что ж…

   Мужчина замахнулся и со всей силы ударил меня по лицу. Я бы упала, если бы не веревка, удерживающая меня у стены. Я лишь согнулась пополам, пряча лицо, но Косинус грубо поднял мою голову и снова ударил. Я плюнула на пол кровь, которая заполнила мне рот и поднялась сама, глядя в лицо садиста.

   — Гордая и верная? — презрительно фыркнул он, взяв меня за шею и поднимая выше. — Красивая, но мы это быстро исправим.

   В его свободной руке появился длинный, ржавый нож, который он поднес прямо к моему глазу. Я нервно сглотнула ком в горле, а мужчина сильно надавил острием на щеку. Острая, пронзающая боль, не такая, как от ржавого ножа, медленно двинулась от левой щеки к подбородку.

   — Твоя мордашка уже немного пострадала, — проговорил Косинус, сосредоточенно ведя еще одну полосу рядом с первой. — Но у меня есть маленькое лекарство, — он бросил нож на пол и достал из кармана штанов маленький пузырек, раскрутив его одними пальцами он взял немного белой мази на большой палец и поднес к моему лицу. — Это вернет тебе былую красоту, — он заботливо втер мазь в рану и я почувствовала жар на лице, — ну или убьет ее окончательно.

   Я чувствовала, как засыхает мазь и схватывается коркой, которая как-будто горела. Постепенно обжигающая боль стихла и превратилась в немыслимый холод, который, казалось, что замораживал все лицо. Косинус внимательно смотрел на меня и чего-то ждал, когда вся боль стихла он наконец отпустил меня и я опустила голову, чтобы не видеть его довольных глаз. Мужчина развязал мне вторую руку и я осела на пол.

   — Что ты больше любишь, Шара? Золото или серебро? — спросил он, присев на корточки и положив свои руки на пояс моих джинсов.

   — Плевать, — равнодушно ответила я, опустив голову и смотря, как мужские руки расстегивают мои джинсы. Мне было уже все равно, что со мной происходит.

   — Нет, это важно. Выбери, — настаивал Косинус, стягивая с меня одежду.

   — Серебро, — выдохнула я.

   — Отлично, — оценил мужчина, вставая и уходя куда-то.

   Когда он отошел я оглядела помещение в котором находилась. Везде камень. Темно. В дальнем углу горел огонь, туда и ушел мучитель. Ближе ко мне была лестница, которая вела наверх и от куда бился солнечный свет. Я снова глянула на Косинус, который что-то делал возле огня. Либо сейчас попытаться бежать, либо умереть. Я тихо встала, не отрывая взгляда от мужчины и побежала к лестнице. Я быстро взбежала по лестнице и тут же ногу мне пронзила дикая боль, а в воздухе послышался звук выстрела. От боли я не удержалась на ногах, споткнулась и покатилась вниз, в подвал, упав к самым ногам Косинус. Я тихо застонала от боли выстрела и падения.

   — Сбежать решила? — ухмыльнулся он, держа пистолет наготове и снова целясь в ногу. — Наивная.

   Последовал выстрел. Я тут же закричала и сжалась в комок. Второй выстрел по той же ноге.

   — Заметь, сейчас ты сама усложнила себе жизнь. Я не хотел в тебя стрелять, правда, клянусь.

   Косинус присел на корточки, подхватив меня на руки и вернув на место, где я сидела до этого.

   — Зачем ты так? — прорычал мужчина, сжимая мою ногу.

   Я зажмурилась и не открывая рта закричала, что было больше похоже на мычание.

   — Шара, ну зачем? Тебе мало веселья? Я же и так стараюсь, — прошипел он. — Теперь ты точно никуда не убежишь…

***

POV Бельфигор

   Следующим вечером я снова начинал работать в кабинете, но мою работу, как и прошлым вечером оборвала Греддалина.

   — Я не в настроении, свободна, — кинул я, не отрываясь от бумаг.

   — Так может, я смогу тебя немного развеселить? — лукаво спросила девушка, подходя к столу.

   — Я не ясно выразился? — вышел я из себя, бросив документы на стол и посмотрев на нее. — Пошла отсюда!

   Греддалина была ошарашена моим ответом, так как никогда не получала отказа и слова «нет» в принципе не знала.

   — Я не поняла. Ты меня не хочешь?

   — Да, и пошла вон!

   — А… Я что-то не догоняю. Твоей жены нет второй день и ты должен отрываться здесь на полную катушку, а ты…

   — Ты не знаешь, что случилось, — оборвал я. — Не вынуждай применять меня силу. Иди.

   Греддалина махнула волосами и вышла, громко хлопнув дверью. Я тихо выдохнул и опустил глаза в документы, но работать я не мог. Перед глазами у меня стоял образ Шары с рассеченной спиной, а в голове ясно слышался ее крик. Из моих неудачных попыток поработать меня вытащил звук сообщения, пришедшего на электронную почту. Я открыл сообщение и оно было снова с неизвестного адреса, и снова с видео. Я долго думал перед тем как включить видео и то, что я увидел ужаснуло даже меня.

   Я видел свою жену, которую попытался поцеловать Косинус, но она увернулась и это вывело его из себя. Он несколько раз ударил ее по лицу, потом порезал ножом щеку и намазал на порез какую-то мазь, которая схватилась на крови и начала стягиваться так, что лопалась кожа. Следующий кадр. Мужчина стягивал с Шары джинсы… А следующий кадр уже был смещен и в углу, где виднелась лестница я увидел, как стреляет Косинус и как тишину пронзает душераздирающий женский крик, а затем по лестнице падает девушка, к самым ногам Косинус. Он что-то говорит, прицеливается и стреляет ей в ногу, комната снова заполняется больным криком…

   На несколько секунд видео прервалось и на экране ноутбука был изображен только черный экран, но потом… Я увидел Шару совсем рядом. Я видел ее лицо, шею, ключицы, грудь, закрытую волосами… Меня пугало ее лицо. Левая часть лица была изуродована, с нее была снята вся кожа, левый глаз был мутным и пустым — она не видела им больше. Она смотрела выше камеры и у нее дрожали губы.

   — Больше ты любишь серебро, Шара? — спросил Косинус за кадром. — Бельфигор тоже принимает только этот металл. Значит, вам обоим это понравится…

   Он подошел к девушке, держа в толстой перчатке щипцы в которых был зажат сосуд. Косинус медленно начал наклонять сосуд и из него медленно потекла вязкая субстанция серебристого цвета. Как только эта субстанция коснулась кожи девушки на голом плече она зашипела и задымилась, а Шара очень громко закричала. Я никогда не слышал таких криков, но она металась и пыталась уйти, но ее что-то удерживало и от ее метаний серебристая масса стекала по плечу к груди. Девушка кричала и резко замолчала, упав на стену и опустив голову. Серебристая субстанция дымила и быстро застывала на бледной коже…

   — Это расплавленное серебро, — пояснил Косинус, присаживаясь перед камерой. — Я не удивлюсь, если после этого она не умерла, потому что такой живучести позавидуют даже бессмертные…

   Запись оборвалась, я захлопнул ноутбук и вылетел в коридор.

   — О! — я встретил в коридоре Ивана. — Зови всю охрану сюда, сейчас же!

   — Всех? — удивился он.

   — Всех! И тех кто в отпуске, и всех вообще!

***

Через несколько минут в кабинете у меня стояло трое молодых мужчин — все они были охраной дома. Я долго думал, как подобрать слова, чтобы начать.

   — Пропала моя жена — Шара, — медленно начал я. — Вчера мне на почту пришло первое видео, где была Шара, сегодня второе… Она находится в каком-то черном каменном подвале и там есть Косинус. Я не знаю, как мы будем искать ее, но мы обязаны ее найти и в наименьшие сроки, иначе она умрет. Есть вопросы?

   — А как нам ее искать? — поинтересовался один из парней.

   — Хороший вопрос, — ответил я, крутя в руках кинжал. — Адрес почты скрыт, отправлено сообщение из какого-то магазина… поэтому остается только магия.

   Я резанул себя по ладони острым лезвием на котором засохли пятна крови Шары. Это был тот самый кинжал, которым я резал ее спину каждую ночь… На карту начала капать кровь. Я заговорил заклинание на непонятном, древнем языке и кровь начала чернеть. Я закрыл глаза и когда открыл вновь увидел, как черная капля побежала по карте и остановилась.

   — Она где-то здесь, — сделал вывод я.

ГЛАВА 11

POV Бельфигор

   — Ты, видимо, любишь ее, — наигранно равнодушно сказала Греддалина, сидя на столе и наблюдая, как я заряжаю пистолет. — Я не вижу другого смысла тебе так за нее переживать.

   — Она моя жена, — коротко ответил я, посмотрев на девушку. — Любое унижение или боль для нее — это нападка в мою сторону, это унижение меня! Поняла?

   Греддалина была обижена моим ответом, потому что понимала, что моя связь с Шарой намного сильнее, чем с ней. Она понимала, что я не пошел бы ради нее на такое и это оскорбляло ее еще сильнее, ведь она считала, что она намного лучше ее.

   — Бельфигор, — девушка накинулась на меня, когда я уже собирался уходить. Она припала ко мне, обнимая за шею. — Не надо. Не нужно этого делать.

   Я скрежетнул зубами от ее настойчивости и назойливости. Я всегда знал, что Греддалина недолюбливала Шару, считала ее просто моей прихотью, девушкой с хорошим происхождением, девушкой, которая родит мне ребенка и сразу же умрет…

   — Еще раз повторяю: она моя жена! Моя законная и официальная жена.

   — Я ведь тоже могла ей стать, — прошептала девушка и я чуть не рассмеялся. — Я же лучше ее?

   Я грубо оттолкнул Греддалину от себя и окинул ее презрительным взглядом.

   — Не сравнивай наложницу с законной супругой, — рыкнул я сквозь сжатые зубы и вышел из кабинета.

***

Я молча сидел за рулем, петляя по заросшим травой дорогам. Я не понимал куда я еду, я только надеялся, что заклинание меня не подведет и я найду ее. Я не уверен, что потом, если с ней что-то случится, у меня будут проблемы с отцом Шары, потому что ее отец не создавал образа заботливого и любящего отца. Когда я встретился с ним, чтобы поговорить о возможной «свадьбе» и стоимости, которую я могу дать за его дочь, он не был расстроен или заинтересован в том кем является будущий муж его дочери, его интересовала только цена и сроки замужества. Я помню его довольное лицо, когда я положил перед ним деньги и бумагу, где было написано о его новой должности… Тогда он спросил не желаю ли я посмотреть на девушку до обряда, так сказать опробовать. Тогда я очень сильно удивился, что отец, в прямом смысле, подкладывает под меня свою дочь… Я не знал какие отношения были между ним и Шарой, но то, что он хотел избавиться от нее и как можно скорее — это было и слепому понятно.

   Я затормозил где-то в глуши леса у темного, разрушенного дома.

   — Это здесь? — спросил мужчина, сидевший на пассажирском сидении.

   — Наверно, — ответил я, выходя из машины.

   Дверь в дом была приоткрыта и я вошел внутрь. Здесь явно никто не жил и очень давно, но складывалось такое чувство, что хозяин когда-то был вынужден покинуть этот дом и как можно скорее, потому что в доме осталась мебель, мелкие вещи, а по полу были раскиданы бумаги: письма, документы, фотографии. На одной из бумаг я увидел изображение девушки, которое было нарисовано ручкой. Я поднял листок и в небрежных, легких штрихах узнал Шару. Рисунок был сделан в ярости — это было явно: резкие, толстые линии, как-будто на ручку с силой давили.

   — Здесь никого нет, — сделал вывод парень-охранник.

   — Нет, — выдохнул я, комкая рисунок. — Он был здесь, точно, — я открыл холодильник и увидел небольшие запасы еды и воды. — И до сих пор здесь…

   Я обошел весь дом, но ничего не нашел, пока в дальней комнате не увидел вход в подвал. Я открыл дверцу и быстро спустился по лестнице вниз. Знакомое помещение с записи. Явный запах сырости, гнили и крови. Я медленно шел по темному каменному подвалу, наступая на мокрый пол, который был залит водой и кровью. Я слышал тихие шаги, которые спускались по лестнице — моя охрана. Сейчас мне было не так важно найти Косинус, самое главное — это найти Шару. Вдруг где-то в углу я увидел что-то сероватое и маленькое, лежащее на полу. Подойдя ближе и увидел худую спину, исполосованную шрамами, в крови, с выступающими позвоночником и ребрами. Я подошел еще ближе, не узнавая этого тела и присел рядом. Это была Шара, она была вся в крови, без сознания, в одних трусиках. Я снял с себя куртку и накинул на девушку, поднимая ее на руки — она была легкой, очень легкой.

   — Я удивлен! — услышал я за собой едкий голос Косинус и повернулся к нему. — Ты все-таки явился! Прости, но твоя игрушка слегка потеряла товарный вид…

   — Взять его, — спокойно приказал я и мой приказ был тут же исполнен.

   — Убить его? — с нескрываемым наслаждением спросил охранник, заламывающий руку садиста за спину.

   — Ни в коем случае. Помучайте хорошенько, чтобы ему самому умереть захотелось и привезите в мой подвал. Я сам потом хочу с ним поговорить.

   — Ее тебе не хватало? — съязвил Косинус, понимая, что уже обречен на скорую смерть и теперь он может говорить, что угодно.

   Я ничего не ответил, лишь посильнее прижимая бледное, окровавленное тело к себе и давая знак охране, чтобы они начинали развлекаться. Наблюдать за его мучениями у меня не было никакого желания и я ушел, слыша, как за моей спиной раздаются болезненные крики. Выйдя на улицу я опустил глаза на лицо девушки. Серая кожа, левая часть лица изворочена, с нее содрана кожа, сочится кровь и прозрачная жидкость. Я положил девушку на заднее сидение, сильнее кутая в куртку и сел за руль.

   Всю дорогу я изредка оглядывался на нее, надеясь что она очнется. Я видел ее уже в похожем состояние, истекающую кровью, но так сильно я еще не нервничал.

***

— Ну что? — спросил я, нервничая, когда врач вышла из комнаты, осмотрев Шару.

   — Еще одна такая пытка и ее сердце этого не выдержит, — выдохнула она, но это было еще сказано шуткой, после чего последовали уже реальные проблемы. — Я убрала все воспаления, гной и все остальное, зашила раны на спине, промыла рану на лице, достала две пули из ноги, частично убрала металл, застывший в кожу и… есть еще кое-что.

   — Что? — мне казалось, что хуже уже ничего она мне сказать не сможет.

   — Выкидыш, — произнесла женщина.

   — Что? — я не понял и не расслышал, что она сказала.

   — Шара была беременна, — повторила она и я облокотился на стену, переваривая слова врача. — Срок, возможно, чуть больше месяца.

   Я закрыл глаза, считая дни нашего брака. Чуть больше месяца, меньше шести недель, считая мой отъезд и дни, что Шара провела с Косинус… Возможно, она уже была беременна, когда я избил ее.

   — Мне жаль, — произнесла женщина, видя, что эта новость буквально убила меня.

***

— Бельфигор, — проворковала Греддалина, заходя в мой кабинет.

   Я со злобой поднял глаза на девушку. Так сильно она меня еще никогда не бесила! Я должен был чувствовать к ней желание, когда она с самого порога начала раздеваться, но нет, ничего, кроме раздражения.

   — Что опять? — выдохнула она, видя, что я не настроен на наше общение. — Твоя жена дома, немного не в состоянии удовлетворить тебя, как обычно, и я вся твоя…

   — Как ты меня задолбала, — выдохнул я. — Не хочу я тебя, пойми. Пошла вон!

   — Правда не хочешь? — удивилась она, снимая остатки одежды и оставаясь передо мной в одном нижнем белье.

   Я встал из-за стола и подошел к девушке, обвел ее взглядом с головы до ног и резко прижал к стене.

   — Ты же понимаешь, что ты сама напросилась? — прошипел я, глядя в ее глаза и чувствуя, как ее руки спускаются по моей груди все ниже.

   — А говоришь, что не хочешь меня, — улыбнулась она, целуя меня и закидывая свою ногу мне на пояс и прижимаясь всем телом ко мне.

***

— Папа, — разнесся женский наивный голос, когда на пороге комнаты появился не трезвый отец.

   В воздухе витал нежный запах женских духов, который сразу же пропитался едким запахом алкоголя, табака и мужского парфюма. Пьяный мужчина с желанием смотрел на дочь, скользя взглядом по полуобнаженному телу на кровати. Он вел взгляд по длинным, стройным ногам, поднимаясь все выше и выше, оценивая уже грудь и изящные ключицы.

   — Папа, — снова повторила девушка, прижимая к себе одеяло и прячась от похотливого взгляда отца.

   Мужчина не твердой походкой подошел к кровати и сел на край.

   — У меня красивая дочь, — ухмыльнулся он, — самая красивая.

   Девушка со страхом смотрела на пьяного отца, прожигающего в ней, буквально, взглядом дыру. Он облизал губы и дотронулся до голой ноги дочери, чувствуя под пальцами нежную, гладкую кожу.

   — Ты же знаешь, что я люблю тебя, Шара? — спросил он, ведя рукой все выше и выше.

   — Тебе лучше уйти, — твердо ответила она, убирая его руку.

   Ее слова разбудили в отце ярость. Он желал ее, он хотел собственную дочь, хотел насладиться ей сам перед тем, как отдать другому, хотел знать какая она будет со своим мужчиной…

   — Мне лучше уйти? — прорычал мужчина, подминая девушку под себя и блокируя ее слабые удары.

   Одним движением он перехватил ее руки и завел ей за голову, наблюдая, как по щекам девушки покатились слезы, а из уст посыпались мольбы.

   — Папа, ты не сделаешь этого! — кричала она, чувствуя отцовские руки, которые блуждали под футболкой пижамы.

   Мольбы сменились матами, которые никак не сочетались с милой и невинной внешностью девушки. Мужчина закатил футболку до шеи дочери, наблюдая, как трясется от криков и покрывается мурашками ее тело. Отец нагнулся к самому лицу дочери, затыкая отборный мат мокрым и горячим поцелуем. Девушка сжимала губы, чтобы не допустить язык отца к себе в рот, но отец грубо схватил ее за грудь и сильно сжал, отчего девушка закричала и позволила проникнуть ей в рот. Мокрый язык описывал немыслимые узоры в ее ротовой полости, вдыхая в нее алкогольный запах, отчего тошнило и выворачивало на изнанку.

   — Ах ты! — вскрикнул мужчина, отрываясь от губ дочки после того, как та укусила его за язык. Мужчина разжал грудь девушки и ударил ее по лицу. — Расслабься, доченька…

   Мужчина повел рукой по плоскому животу, спускаясь к спальным шортам и легко снимая их. Девушка захлебывалась собственными слезами, срываясь то на крик о пощаде, то на проклятия и маты. Отец грубо погладил дочь между ног, предвкушая скорую близость. В его глазах плескалось желание, когда он принялся приспускать с себя штаны и пристраиваться ближе. Он медленно вошел в нее, отмечая, как же узко, жарко и влажно внутри нее. Девушка глухо застонала сквозь слезы, а отец лишь рыкнул и продолжил медленно иметь собственную дочь. Он чувствовал себя каким-то героем, слыша, как под ним от боли и унижения стонала родная дочь. Он старался себя сдерживать, чтобы не разорвать девушку, но постепенно алкоголь и желание стерли границу дозволенного, точнее стерли они ее уже давно, мужчина начал грубо и быстро входить до самого упора, чувствуя, как его плоть покрывает кровь… Он кончил быстро, повалившись рядом и обняв ее. Девушка лишь отвернулась от отца, сдерживая слезы и чувствуя, как по ногам стекает кровь… Очень скоро мужчина уснул, а дочь выбралась из постели и на шатающихся ногах прошла в ванную, где заплакала в голос, стирая мокрым полотенцем кровь…

***

Меня охватывало наслаждение, когда я был рядом с Греддалиной. Я брал ее как хотел за сегодняшний вечер и ночь, но почему-то кайфа от этого я не ловил. Физически я получал удовлетворение, меня охватывал оргазм, но морально… я чувствовал себя последней сволочью, трахая наложницу с которой меня застукала Шара, а теперь она была при смерти, находясь на тонкой, острой грани между Светом и кромешной Тьмой, еще более темной, чем она окружена сейчас…

   Я откинул голову назад, наслаждаясь уверенными движениями губ Греддалины на моем члене. Непроизвольно я представлял на месте Греддалины Шару, но особого удовольствия это не принесло, наоборот становилось противно. Противно от самого себя. Она умирала. Умирала из-за меня. А я представлял, как она охватывает меня, как ее губы смыкаются на моей плоти, как язык касается разгоряченной кожи… Я накрутил длинные волосы Греддалины на руку и стал грубо иметь ее в рот, откидываясь в кресло и закрывая глаза. Меня только начала охватывать волна удовольствия, из моей груди стал разноситься глухой стон, который прерывался на сбившееся дыхание… Я чувствовал себя на грани, тело требовало разрядки, но в дверь настойчиво постучали.

   — Занят! — прорычал я, сквозь сдерживаемый стон.

   — Шара очнулась, — крикнула одна из множества наложниц, которые имелись в моем доме, через дверь.

   Я резко убрал голову Греддалины от своего паха и принялся одеваться, наскоро натягивая боксеры и джинсы.

   — Это что? — не поняла Греддалина с недовольством, стирая слюну со своих губ.

   — Ты сама все слышала, — прорычал я, выбегая из кабинета и столкнувшись с совсем молодой девушкой, которую я еще никогда не видел. Очень молодая. Возможно, одного возраста с Шарой.

   Я грубо оттолкнул ее от себя и помчался к комнате, от куда уже вышел врач.

   — Тебе нельзя, — остановил он меня у самой двери, когда я уже почти ворвался в спальню.

   — Антариуд, — прорычал я на врача.

   — Бельфигор, — так же ответил он. — Я не первый год тебя знаю! Я не раз тебя с того света доставал! Так вот, твоя жена хоть и очнулась, но очень-очень слаба, а зная тебя ты сейчас начнешь орать, хватать ее, а я очень много сил и лекарств потратил на то, чтобы она очнулась.

   — Она моя жена! — прорычал я, хватая его за ворот белого халата.

   — Она моя пациентка! Я ушел в отпуск на один месяц. На один гребаный месяц за все десять лет! Мне начали звонить через неделю, потому что ты избил ее до полусмерти, тогда справились без меня, а сейчас дело более серьезное. Я не пущу тебя, хоть что ты делай.

   Я знал Антариуд уже десять лет. Он был замечательным врачом. Он ни раз вытаскивал из меня пули, зашивал раны, отпаивал после попыток моего отравления, а сколько раз он снимал с меня различные порчи и дурманы — не счесть. Я верил, что Шаре очень плохо, но я должен был ее увидеть.

   — Я должен ее увидеть, — смягчился я, убирая руку с ворота врача.

   — Дня через два, а пока иди трахайся с… Греддалина ее, кажется, зовут? Мне рассказали полную историю побега. Она же маленькая еще, знаешь же, как такие молодые реагируют на то, что их предают, находят им замену…

   — Она знала, что верен ей я никогда не буду, — отрезал я.

   — Одно дело знать, а другое видеть, как твой муж ебет другую, — категорично ответил Антариуд. — Хотя бы не в вашей спальне! Не в вашей супружеской постели! Драл бы свою проститутку у себя в кабинете…

   Я начинал закипать, сдерживая ярость и желание вмазать ему. Он меня еще учить собрался!

   — Это мое дело кого и где иметь, — оборвал я.

   — Ты знал, что она была беременна? — смягчился Антариуд.

   — Нет, не знал. Да даже, если бы и знал…

   — Я провел полный осмотр, — не дал мне договорить врач, — и гинекологический в том числе. У того, кто сделал это с ней, была близость с ней?

   — Нет, — ответил я, — вроде нет.

   — Тогда виноват ты, — прорычал мужчина. — Ты порвал ее…

   — Я не трогал ее уже месяц!

   — А я и не говорю, что раны свежие. Они зажившие, но многочисленные. Тебе провести лекцию о последствиях секса с кровотечением?

   Я чувствовал себя каким-то пацаном, которого отчитывали за глупость. Я и сам понимал, что виноват во многом, но не во всем. Далеко не во всем.

   — Не нужно, — прорычал я, разворачиваясь и уходя.

   — Ты же взрослый мужчина, Бельфигор, — смягчился Антариуд, — а она очень молодая и не опытная девушка…

   — Про ее неопытность ничего мне не говори, — закипел я. — Когда я взял ее замуж она уже была не девственницей и это в 16 лет!

   — Бельфигор, ты не исправим, — выдохнул мужчина. — Не суди ее, ведь ты не знаешь при каких обстоятельствах это произошло. Может быть ее изнасиловали? А может… это была ее единственная близость, которая принесла ей удовольствие, которая, возможно, прошла с любимым человеком? Ты тоже, далеко, не девственник.

   Я ненавидел Антариуд за то, что он никогда не боялся говорить мне правду в лицо. Такой смелости и дерзости не мог позволить себе ни кто. Он говорил и тыкал меня в мои ошибки лицом, не боясь последствий. Я не люблю чрезмерно смелых людей. Смелые, обычно, долго не живут…

ГЛАВА 12

Я зашел в комнату так тихо, как только мог. Я должен был ее увидеть. Я должен был увидеть, что он с ней сделал. Я поклялся себе, что не повышу на нее и голоса. Поклялся, что не сделаю чего-то, чтобы она снова начала бояться меня. Я подошел к кровати, приближаясь к белому телу, окруженному черным постельным бельем. Я сел на край кровати, не отрывая взгляда от лица Шары. Мой разум не принимал изуродованного образа девушки. Я помнил какой она была… Я даже помнил, как она улыбалась… однажды. Больше я наблюдал ее страх, ее крик, ее ненависть ко мне, которую она прятала.

   Я положил руку на ее холодную бледную ладонь и слабо сжал. Шара повела плечами и открыла глаза. Она была в ужасе, увидев меня рядом.

   — Зачем ты пришел? — удивилась она. Ее голос был тихим и слабым — каждое слово давалось ей с трудом.

   — Влад, — тихо обратился я, сильнее сжимая ее руку.

   — Уходи, — взмолилась она. Именно взмолилась. Это был не приказ, не просьба. Это была мольба. Мольба о помощи.

   — Шара, — улыбнулся я, желая как-то показать ей, что не сделаю ничего плохого ей, — я хочу поговорить с тобой. Я ничего тебе не сделаю…

   — Я тебе больше не верю, — оборвала она меня. — Что тебе нужно? Моя беременность? Поздравляю, я беременна…

   — Уже нет, — спокойно оборвал ее я. — Уже нет. Так, ты знала, что ты была беременна?

   — Знала, — спокойно ответила.

   — И ничего мне не сказала.

   — Я хотела. Хотела сказать тебе это вечером, но ты был занят, — в ее слабом голосе я почувствовал вновь накатившуюся волну ненависти. Она начинала вспоминать тот день, прокручивать все подробности. — Скажи, ты каждый день был с ней?

   — Практически каждую ночь, — честно ответил я и девушка попыталась убрать свою ладонь из моей руки. — Ты же должна была догадываться, что я изменяю тебе.

   — Должна была. И тот месяц, что тебя не было, ты провел с ней?

   — Не только с ней. Она не единственная…

   Девушка горько улыбнулась, в ее глазах заблестели слезы.

   — Влад, — я начинал чувствовать себя последним подонком на земле, — скажи, ты правда влюбилась в меня?

   Она нервно и как-то грустно засмеялась. Тихо и пугающе.

   — Тебе виднее. Это же ты подсыпал мне наркотики, чтобы избавить себя от головняка, как без инициативная в постели жена. Я… думала, что действительно влюбилась в тебя. Глупо, да? А потом выяснилось, что это всего лишь наркота…

   Я не смог ей возразить. Я чувствовал лишь то, что во мне снова закипает ярость. Ярость, которая требовала разрядки. Я очень давно не принимал своего обличия демона… Очень давно. Моя вторая сущность требовала свободы, требовала отпустить ее из клетки самообладания, спустить с цепи разума. Я чувствовал, как эта сущность пробуждается во мне, как раскатывает свою силу по моим венам. Еще не много и я сорвусь. Сорвусь на нее. Я слетел с кровати и выбежал из комнаты, закрывая за собой дверь. Я приложился лбом к стене и глухо застонал. Еще не много и этот стон боли превратится в животный рык.

   Я не мог просто растерять или подавить ту силу, которая требовала свободы в моем теле. Я должен был использовать ее на полную и в моем доме была жертва, которая была достойна увидеть и прочувствовать эту силу…

***

Я зашел в холодную камеру, находящуюся в подвале дома и увидел перед собой Косинус. Он был привязан к стулу. Одежда была пропитана кровью. С лица стекала кровь. Зверь внутри меня облизнулся, чувствуя скорое развлечение.

   — Пришел все-таки, — прохрипел он, отплевывая кровь. — Я думал, ты занят. Думал, что пока твоя жена помирает ты трахаешься с Греддалиной. Ошибся.

   По моей спине прошел жар, который дал мне в голову. Я закрыл глаза, разминая шею и чувствуя накатившую меня мощь.

   — Твою мать, — прошептал Косинус, вжимаясь в стул и наблюдая, как на моем теле выступают все вены и жилы, как они заполняются черной, вязкой жижей. — Бельфигор…

   Я открыл глаза и испепеляюще посмотрел на мужчину.

   — Ты убил ее, — прошипел я не своим голосом. — Сколько сил я потратил на то, чтобы она доверилась мне! Сколько сил я угробил, чтобы она открылась передо мной! А ты все разрушил. Все. Все, что я так долго выстраивал.

   Я положил свою руку на плечо Косинус и тот громко завыл. Я чувствовал, как под моей рукой сгорает его кожа, прожигается мясо, накаляются кости.

   — Запахло мясом, — фыркнул я, наблюдая, как друг корчится от боли. — У меня, честно говоря, нет желания тебя мучить, правда, но я не могу тебя просто оставить… после того, что ты сделал.

   — Бельфигор, — прорычал Косинус сквозь собственный вой, — прости…

   Я громко рассмеялся, обрывая эти жалкие попытки примирения. Простить? Он убил все то, что я выстраивал. Из-за него мертв мой ребенок. Из-за него теперь она ненавидит меня еще сильнее, чем прежде.

   — Ты убил ее, — прорычал я. — Ты убил моего ребенка…

   — Бельфигор, я не знал…

   — Заткнись! — рыкнул я, убирая руку и хватая бывшего лучшего друга за длинные светлые волосы. — Меня в душе не ебет знал ты или нет.

   Я наматывал его волосы на руку и сильно дернул назад.

   — Я сейчас выстрелю тебе дважды в ногу и уйду, а ты посидишь и подумаешь над своим поведением.

   Я достал из-за ремня, заранее приготовленный, пистолет и не глядя выстрелил куда-то вниз два раза. Первый выстрел — громкий крик, еще громче криков Шары. Второй — не понятный вой.

   — Даже Шара кричала тише, — фыркнул я. — Даже женщина смогла с достоинством вынести эту боль, в отличие от тебя. Даже противно.

   Я не смог оставить его так просто. Я бросил пистолет на пол и достал из-под штанины острый нож.

   — Ты же это не серьезно? — испугался Косинус, когда я присел на корточки за ним и примерился ножом к рукам, которые были связаны за его спиной.

   Я неопределенно хмыкнул и резко рубанул лезвием по двух пальцам. Комнату заполнил громкий крик, а на пол упали два пальца, отрубленные по фалангам.

   — Помни: даже девушка кричала тише, — прошипел я, вытирая со своей руки брызги крови.

***

Прошла неделя

   Громкие стоны разносились по всему кабинету, заглушая мою ненависть. Я глушил свою ярость, свою какую-то обиду на Шару другими девушками. Сейчас я сильно увлекся Мирой — молодой девушкой-ровесницей Шары, которая даже внешне мне напоминала ее. Мира прижималась к столу грудью от каждого моего движения, ее голос откликался на каждое мое проникновение. Я кончил и отошел от нее, валясь в кресло. Девушка стыдливо отдернула платье и повернулась ко мне.

   — Свободна, — распорядился я, тяжело дыша.

   В отличие от Греддалины Мира была немногословна и сразу же исполняла мои приказы. Как только девушка вышла из кабинета ко мне ворвался один из охранников.

   — Прошу прощения, Бельфигор…

   — Что? — сразу спросил я, не желая разговоров и еще не отойдя от недавнего удовольствия.

   — Косинус умер, — сообщил мужчина.

   Я запретил убивать его. Я хотел сделать это лично.

   — Ну и черт с ним, — бросил я. — Что мы делали перед тем, как он умер?

   — Били, подвешивали, выкололи ему глаза, отрезали пару пальцев…

   — Нормально, — перебил я. — Свободен.

   — Еще кое-что. Пришел отец Шары. Он хочет Вас видеть.

   У меня не было желания говорить с отцом моей жены, но это было нужно. Я не видел Шару целую неделю. Отчасти из-за того, что мне запретил Антариуд. Отчасти из-за того, что я и сам понимал, что если я останусь с ней наедине, то снова сорвусь, снова… Отчасти и из-за того, что меня не особо привлекал ее внешний вид сейчас. Я видел ее только краем глаза и это зрелище меня не впечатлило. Все тело было изуродовано, от болей в теле и внутренностях она перестала есть и очень сильно похудела, что выглядело страшно. Меня ужасало ее лицо, которое когда-то привлекало. Я потерял к ней интерес.

   — Пусть зайдет, — разрешил я.

   Не прошло и минуты, как в кабинете появился отец Шары. Он учтиво склонил голову при входе и сел напротив меня за столом.

   — Я рад Вас видеть, Бельфигор.

   — Это взаимно, — ответил я. — Что привело Вас в мой дом?

   — Переживания, — пафосно ответил он. — Как Вам моя дочь?

   Меня удивил это вопрос. Удивила его подача. Он не спросил, как его дочь вообще. Он спросил, как она мне.

   — Не очень, — честно ответил я.

   — Что именно? — заинтересовался он.

   — Все, начиная ее здоровьем и заканчивая постелью, — мне было интересно, что он на это скажет. — Вы не сказали мне, что ей 16 лет и то, что она уже не невинна.

   — Ах, да. Забыл. Извините.

   На его лице не отразилось и тени удивления.

   — Вы знаете, как она лишилась девственности?

   — К сожалению. Я не знал, что она уже с кем-то… была близка. Прошу прощения.

   — Ничего, — равнодушно ответил. Наверное, Антариуд был прав — лишилась девственности она именно с любимым человеком, об изнасиловании отец бы знал. — Возможно, Вы хотите пообщаться с Шарой. Я скажу, чтобы ее подготовили.

   Да, так я отвязался от назойливого родственника. Я не хотел с ним больше говорить.

***

Я сидела за столом напротив отца. Я не чувствовала радости, увидев его. Не чувствовала этого