Афера Лили Дорн. Тори Халимендис

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА ПЕРВАЯ
• ГЛАВА ВТОРАЯ
• ГЛАВА ТРЕТЬЯ
• ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
• ГЛАВА ПЯТАЯ
• ГЛАВА ШЕСТАЯ
• ГЛАВА СЕДЬМАЯ
• ГЛАВА ВОСЬМАЯ
• ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
• ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
• ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЯТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ
• ГЛАВА ДВАДЦАТЬ СЕДЬМАЯ

АННОТАЦИЯ

Мне выпал уникальный шанс – возможность попасть в Магистериум и прикоснуться к Источнику, дарующему магию. Правда, для этого придется назваться чужим именем, изменить внешность и пройти нелегкие испытания. Но когда меня останавливали трудности? Для Лили Дорн нет невозможных заданий!

ГЛАВА ПЕРВАЯ

– Вам известны мои условия?

    Моя собеседница слегка склонила голову вправо.

    – Разумеется. Вам требуется время на подготовку, как правило, не менее недели. Вы берете аванс – половину от суммы, кхм, гонорара. И не возвращаете его в случае, если задание не будет выполнено.

    Я почувствовала себя уязвленной, хотя от предложения этой клиентки, сухощавой седовласой леди с безупречной прической и цепким острым взглядом темных глаз, и намеревалась отказаться. И не удержалась, вступила в ненужный спор:

    – Если оно не будет выполнено не по моей вине!

    Карие глаза насмешливо блеснули.

    – Именно это я и имела в виду, мисс Торрен.

    – И еще одно – я не нарушаю закон.

    Она сделала вид, будто удивилась:

    – Но разве я предлагаю вам нечто незаконное, мисс Торрен?

    – А как еще назвать попытку выдать себя за другого человека? – парировала я.

    Моя собеседница слегка приподняла безупречные тонкие брови, демонстрируя изумление.

    – Неужели? Милада Эриксон, Натали Раскон, Анна де Фьерс, Алисия Торрен – и это далеко не полный список тех имен, которыми вы назывались.

    Ей удалось меня поразить, и поразить неприятно. Как оказалось, она была прекрасно осведомлена минимум о трех моих заданиях, а я ведь старательно зачищала следы. И Милада Эриксон, и Натали Раскон, и даже Анна де Фьерс давно исчезли, растворились, словно их никогда не существовало. И вот вам, пожалуйста, пожилая леди с любезной улыбкой вытащила их из небытия.

    – Ни одно из этих имен не принадлежало реальному человеку, – возразила я, с неудовольствием отметив, что звучит это словно попытка оправдаться. – Вы же хотите, чтобы я заняла место вашей внучки.

    – Уверяю вас, претензий она не предъявит.

    У меня возникло странное ощущение, будто собеседница забавляется, играет со мной, будто кошка с мышью. Единожды возникнув, нелепая ассоциация никак не хотела уходить, хоть я и гнала ее из головы. И мне теперь постоянно чудилось, будто покрытые нежно-розовым лаком короткие ногти на узких длинных пальцах пожилой дамы вот-вот превратятся в острые изогнутые когти и вопьются в меня.

    Пожалуй, разговор пора заканчивать.

    – К сожалению, вынуждена отказаться от вашего дела. Всего хорошего, леди.

    Я уже поднялась и направилась к выходу из небольшой летней беседки модного ресторана – место выбирала клиентка, разумеется, мне бы и голову не пришло потратить такую сумму на напитки и легкие закуски. И тут меня остановило небрежно брошенное в спину:

    – Постойте, мы еще не договорили… мисс Дорн.

    Я застыла, не веря собственным ушам. Горло перехватило спазмом, сердце замерло на миг, а затем заколотилось. Ладони похолодели, колени ослабли. Что? Как? Откуда?

    – Лили Беатрис Дорн, – насмешливо произнесла пожилая леди где-то далеко-далеко: голос ее звучал, словно приглушенный ватным одеялом, и я не сразу разобрала, что это шумит у меня в ушах. – Двадцать два года. Образование – колледж Святой Элизабет. Сирота. Опекун несовершеннолетней сестры, Анны Фредерики Дорн, учащейся все того же колледжа. Я ничего не упустила? Ах, да, профессия… Кажется, вы забросили свои научные изыскания три года назад. Верно? Впрочем, могу вас понять. История вымершей цивилизации – дело, несомненно, увлекательное, но малоприбыльное. А родители не оставили вам с сестрой ничего, кроме долгов.

    – Неправда, – выговорила я с трудом непослушными губами.

    И повернулась. Клиентка откинулась на спинку кресла и крутила в руке бокал на тонкой ножке. И снова мне на миг почудились длинные острые когти, готовые в любой момент вонзиться в беззащитную плоть.

    – Разве? Неужели меня неправильно информировали?

    – Мы… нам оставили дом… мобиль…

    – И все ушло с молотка, – оборвала она меня. – Хватит, мисс Дорн. У меня нет времени на пустые разговоры. Вернитесь за стол.

    Я вновь опустилась в кресло. Уходить, не выяснив, что еще известно этой странной леди и какую игру она затеяла, казалось мне безрассудным.

    – Итак, продолжим. Моя внучка, к величайшему сожалению, осталась единственной наследницей древнего рода, и ей недавно пришло приглашение от Магистериума. Увы, пройти испытания она не сможет, потому-то мне и понадобилась, скажем так, дублерша.

    Мне мало что было известно о приглашениях от Магистериума. Дочерям Теодора и Беатрис Дорн они не приходили – да и не могли прийти. Чести пройти испытания удостаивались лишь наследники знатных родов. Кровные наследники, те, в чьих жилах струилась истинная магия земель Объединенной Империи. Семья Дорн к ним не относилась, в отличие от семьи моей собеседницы.

    – Но это невозможно!

    – Почему? – скептически осведомилась пожилая леди. – Вы, конечно, старше моей внучки, но всего лишь на год. Сомневаюсь, что такую разницу кто-либо заметит. И потом, в вас есть определенное сходство. Рост, фигура, цвет глаз… даже черты лица немного похожи. Если слегка подкрасить волосы в более темный оттенок и изменить прическу, даже знакомые с Лилиан люди не догадаются, что видят не ее. Но тех, кто с ней знаком, на испытаниях не будет.

    – Лилиан?

    – Вот видите, вам даже не придется привыкать к новому имени. Лилиан – Лили. Как удачно все складывается, не так ли?

    – Нет, не так, – ответила я чуть резче, нежели намеревалась. – Имя – пустяк. Но магия? Как я пройду испытания, если у меня совсем нет магической силы?

    Собеседница прикрыла на миг веками глаза, а когда вновь распахнула их, я поразилась той ярости, что увидела в ее взгляде.

    – Я ведь сказала, что у меня нет времени на пустые разговоры, мисс Дорн. Не пытайтесь меня обмануть. Мне прекрасно известно о том, что магической силой вы наделены.

    И вот здесь мне потребовалась вся моя выдержка, чтобы не совершить какую-нибудь глупость. Не упасть в обморок, например. Или не подскочить к знатной даме, не вцепиться ей в плечи и не приняться трясти ее с воплем: «Откуда ты-то знаешь, старая карга?».

***

Правда открылась в день моего пятнадцатилетия. Вот уж точно, не такой подарок хотела я получить! Мама крепко-крепко, до боли, сжимала мои ладони, а отец хмурился, отводил взгляд и неловко бормотал:

    – Ну, это же ничего не меняет, Лил.

    – Перестань! – выкрикнула я. – Прекрати мне лгать!

    – Но мы никогда не лгали тебе, дорогая, – сквозь слезы выговорила мама. – Просто не говорили всего… всей… ну…

    – Того, что вы – не мои настоящие родители!

    – Мы – твои настоящие родители, – неожиданно твердо сказал отец. – И то, что тебя родила неизвестная женщина от неизвестного мужчины, ничего не меняет. Мы – твоя семья, и мы тебя любим.

    Если бы проклятый дар не проявился, я бы так никогда ничего и не узнала. Но в череде поколений Дорнов не затесалось даже завалященького слабого мага, да и среди маминых предков одаренных не имелось.

    – Ты всегда была нашей дочерью, – тихо произнесла мама, посмотрев мне в лицо огромными серыми глазами. – С того момента, как мы увидели тебя в том жутком месте.

    И даже рождение Анны ничего не изменило. Она появилась на свет, когда родители уже даже и не задумывались о втором ребенке, и я, десятилетняя девчушка, никакой ревности к младшей сестренке не испытывала. Мне всегда хватало любви, а теперь вот выяснилось, что никакая Анна мне не сестра, а родители – и не родители вовсе.

***

– Беатрис и Теодор Дорн удочерили девочку из приюта Святого Бернарда, – неумолимо продолжила мерзкая старуха. – Увы, никаких сведений о ваших настоящих родителях обнаружить не удалось, но, вне всяких сомнений, кто-то из них был магом. Полагаю, что отец. И вы, мисс Дорн, незаконнорожденная дочь кого-либо из наследников древней крови. Безрассудный юноша сделал ребенка хорошенькой горничной или даже девице из…

    – Прекратите!

    – Не желаете обсуждать свое происхождение? Что же, ваше право. Но,надеюсь, у вас пропало желание и дальше лгать мне и заверять, что не справитесь с ролью Лилиан. Вашего уровня вполне хватит на то, чтобы получить печать.

    А вот об этом я как-то и не подумала.

    – Постойте! Если я получу печать…

    – Получите.

    – …если я ее получу, то для вас это ничего не изменит! У настоящей Лилиан печати ведь не появится!

    И я торжествующе посмотрела на собеседницу. Но, к моему удивлению, ни тени разочарования уловить на ее лице так и не удалось. Она даже не нахмурилась.

    – Вы не поняли? Вся ваша затея теряет смысл.

    Но старая ведьма – про себя я теперь называла ее только так – покачала головой.

    – Нет, это вы не поняли, мисс Дорн. Мне безразлично, появится ли у Лилиан печать.

    – Тогда зачем…

    – Потому что моя внучка получила приглашение от Магистериума – и она пройдет испытания. И вернется в родовой замок. А о ее позо… о мелком досадном недоразумении, что приключилось с ней, никто не узнает.

    И у меня по спине пробежал холодок. Не от слов, а от тона, которым они были сказаны. Похоже, после возвращения мне придется заметать следы тщательнее, чем когда-либо. Ведь любящая бабушка, скорее всего, захочет удостовериться, что дублерша любимой внучки никогда никому ни о чем не проболтается.

***

– Господин Магистр! Господин Магистр!

    Демьен с неудовольствием отложил письмо и посмотрел на секретаря.

    – Что случилось, Патрик?

    – Прошу прошения, господин Магистр, только что принесли. И – как обычно! – срочно нужна ваша подпись.

    Он суетливо протянул лист со списком имен.

    – Это?

    – Претенденты, господин Магистр. Участники испытаний.

    Ах да, точно, испытания же! И как он позабыл. Демьен подтянул короткий список поближе и пробежался по нему взглядом. Безразлично скользил глазами, пока не наткнулся на имя. То самое имя.

    Лилиан Жаклин Дефарж.

    Демьен на мгновение прикрыл веки – со стороны могло показаться, будто он надеялся, что имя исчезнет. Но нет, оно оставалось на месте, когда он снова вперил взгляд в список. Черные буквы на белом листе плясали, словно насмехаясь над ним, и он с изумлением осознал, что это дрожат его пальцы. Дрожат от предвкушения.

    – Лилиан Жаклин, значит, – процедил он сквозь зубы. – Леди Дефарж. Что же, добро пожаловать на испытания Магистериума, леди Лилиан.

    И от злой усмешки, исказившей смуглое лицо с правильными чертами, секретарь испуганно отшатнулся.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Леди Жаклин Дефарж – скрывать подлинное имя она смысла не видела – заявила, что мне необходимо обучиться кое-каким премудростям до поездки в Магистериум.

    – Колледж Святой Элизабет дает неплохое образование, – снисходительно похвалила она, – но не для представительницы древнего рода. Я наняла вам учителей, мисс Дорн.

    – Пения и танцев? – съязвила я.

    Прежде мне не приходилось изображать подлинную аристократку, носительницу кровной магии. Мои роли, увлекательные и непростые, ограничивались, тем не менее, девушками из среднего либо рабочего класса. И том, что необходимо знать и уметь настоящей леди, у меня были весьма смутные представления.

    – Не думаю, что вам придется развлекать господина Магистра пением, – парировала леди Жаклин. – И, полагаю, танцевать вас научили и в колледже. Нет, вам предстоят совсем иные уроки.

    Она настояла, чтобы я перебралась в неприметный съемный особняк на окраине города. Обитателей домов по соседству я ни разу не видела: выходить за ограду мне не позволяли, а внутренний двор надежно скрывала от любопытных взглядов густая и высокая живая изгородь. Впрочем, к прогулкам нанимательница тоже относилась неодобрительно.

    – Посидите пару-тройку недель взаперти, ничего не случится, – твердила она.

    В особняке леди Жаклин появилась лишь однажды, в первый день моего в нем пребывания. Убедилась, что я уже обустроилась в новом жилище, отдала распоряжения немногословной экономке и удалилась, не забыв опустить на лицо вуаль. В моем распоряжении остались слуги: уже упомянутая экономка, кухарка и горничная. Все они работали на семью Дефарж не один десяток лет, и мне даже показалось, что они не столько заботились о моем комфорте, сколько следили за мной. Не удивлюсь, если именно такую задачу перед ними и поставили.

    А потом начались уроки. И первый же из них поверг меня в несказанное удивление.

    – Оружие? Я должна научиться обращаться с ножами?

    – Не с ножами, – терпеливо пояснил учитель. – С клинками.

    Гибкий и стройный, невысокий, смуглый и черноглазый, он явно приехал из южных провинций. Возраст его я определить не смогла: южане почти одинаково выглядят и в тридцать лет, и в пятьдесят. Темные волосы еще не тронула седина, но от уголков глаз разбегались неглубокие лучики морщинок. Одевался он в причудливые балахоны разных оттенков красного, неизменно перепоясанные широким черным кушаком. Имени своего не назвал, сославшись на какие-то суеверия родного края, обращаться к нему велел просто «учитель».

    – Магические клинки! – вещал он, воздев к небу узкий длинный палец с выкрашенным черным лаком ногтем. – Оружие подлинной аристократии.

    Я с сомнением покосилась на деревянный ящичек, где на алом бархатном ложе покоились два ножа… простите, клинка. Один – прямой и короткий, широкий, второй – поуже и подлиннее, изогнутый. Весь мой опыт в обращении с холодным оружием ограничивался кухонными ножами и топориком для рубки мяса.

    – Но зачем они мне нужны?

    – Для дуэлей, – веско обронил учитель. – Или для самообороны.

    Драться на дуэли с кем бы то ни было я не собиралась, а вот мысль о самообороне показалась привлекательной. При моем способе заработка всякое может случиться, так что умение постоять за себя лишним точно не будет. Я протянула руку к ящичку и вот тут-то выяснилась новая неожиданная подробность.

    – Эти клинки – семейная реликвия рода Дефарж.

    После такого откровения мне было боязно брать их в руки, но леди Жаклин знала, что делала: темные рукоятки слегка потеплели от соприкосновения с ладонью.

    – Чудесно! – восторженно воскликнул учитель. – Они признали вас! Видите?

    Лезвия слабо мерцали голубоватым светом.

    – И что это значит?

    – Они станут частью вас, леди. Когда вы получите печать.

    Печать! Возможность черпать силу напрямую из Источника! Вовсе не осведомленность леди Жаклин о подробностях моей биографии и не обещанная сумма были главной причиной моего согласия на эту безумную авантюру. Мне до дрожи в коленях, до огненных кругов под зажмуренными веками хотелось пройти испытания и получить печать. Обрести возможность полностью управлять собственной магической силой. Шанс, что выпадает не всякому магу.

    Я и сейчас кое-что могла и беззастенчиво пользовалась своими умениями. Способность располагать к себе незнакомых людей оказалась весьма полезной при выполнении заказов, а всякими мелкими фокусами я развлекала Анну, когда та впадала в тоску. Да и быт мне мой дар значительно облегчал. И вот именно поэтому я не устояла перед предложением леди Жаклин. Потому что догадывалась, как может измениться моя жизнь после пройденных испытаний.

    И я училась обращаться с клинками, пусть и не представляла пока, где и как могло бы мне пригодиться подобное умение в Магистериуме. Надо – так надо. Ни о каком «потом», конечно, и речи идти не могло, никто родовые кинжалы мне не подарит. Но учитель ведь не знал, что никакая я не Лилиан Дефарж, он искренне полагал, что обучает наследницу древнего рода.

    – У вас хорошо получается, леди, – одобрял наставник. – Вы словно созданы для них – или они для вас.

    Сам он двигался легко и непринужденно, будто танцевал с оружием, вот только па этого странного танца несли раны и смерть противнику.

    – Гибкость и внезапность – ваши главные достоинства, леди, – поучал он меня. – Только это мы можем противопоставить западной школе, резкой и грубой.

    Для западной манеры вести бой я, по его пояснениям, точно не годилась. Невысокий рост и изящное телосложение не оставили бы мне никаких шансов против напора и силы.

    – Будьте подобны змее, леди. Запомнили? Вы – змея, что нападает неожиданно и убивает одним укусом.

    – Я – змея, – послушно повторила я и сделала выпад. – Достала! Вы мертвы, учитель!

    – Превосходно, леди! – похвалил он. – Вы определенно делаете успехи, и мне не придется стыдиться такой ученицы.

    После тренировок он неизменно переодевался в новую хламиду и усаживался в гостиной пить чай из широкой ярко-зеленой пиалы, что принес с собой в первый же день. Я обычно составляла ему компанию: не из гостеприимства, а надеясь разузнать кое-какие сведения. Увы, о семье моей нанимательницы учитель наотрез отказывался говорить. Ловко уворачивался, перескакивал на другие темы. Я изо всех сил притворялась любящей внучкой, надолго разлученной с бабушкой из-за учебы в пансионе, и постоянно расспрашивала о любимой бабуле. У нас с учителем сложилась своего рода игра: я спрашивала – он придумывал, как уйти от ответа. Хотя саму леди, как я поняла по случайным обмолвкам, он знал уже давно, но беседовать предпочитал не о ней, а о своих многочисленных странствиях. Путешествовать ему довелось немало, повидал он многое, а рассказывал столь интересно, что через пару дней я с удивлением осознала, что сама жду этих вечерних разговоров за чаем. И подумала, что мне будет жаль расставаться с наставником, когда обучение закончится.

***

Увы, но с сурового вида дамой, присланной леди Дефарж, чтобы обучать меня кое-каким магическим приемам, теплых отношений не сложилось. Мисс Коути оказалась особой малоразговорчивой и суровой, губы поджимала брезгливо и щурилась надменно, всем своим видом демонстрируя, что мое общество ей не слишком приятно. Самое же забавное заключалось в том, что на первый взгляд мисс Коути казалась милой и очаровательной: пухленькая, голубоглазая, с золотистыми тщательно завитыми локонами.

    – Итак, мисс, – заявила она при знакомстве, – времени у нас мало, поэтому на пустяки отвлекаться не станем.

    Как и учителю, я представилась ей Лилиан. Просто Лилиан, без фамилии. Возможно, леди Дефарж и сообщила ей мое подлинное имя, но я в этом сомневалась. И уж точно не хотела называть его сама. Хотя, в отличие от учителя, она точно знала, что к семье Дефарж я отношения не имею.

    – Наследники старинных родов обучаются этому с детства, – неодобрительно продолжала мисс Коути. – А в вашем возрасте… даже не знаю…

    И она покачала головой.

    – Обучаются чему? Этикету? Правильно использовать вилку для мяса, вилку для рыбы, вилку для торта и щипчики для омара? Вести светские беседы? Помнить все имена и титулы представителей столь же древних родов?

    – Вряд ли на испытаниях Магистериума вам пригодятся щипчики для омара, – абсолютно серьезно ответила наставница.

    Не то не уловила иронии, не то сразу решила дистанцироваться от девицы не своего круга. Хотя с чего это она взяла, что я принадлежу к иному социальному слою? Раз она вовсе не леди, а мисс Коути, значит, тоже не аристократка. Но сейчас меня куда больше занимал иной вопрос.

    – А что там будет, на этих испытаниях? Вы их проходили?

    – В моих жилах, к сожалению, не течет древняя кровь, – несколько высокопарно ответила мисс Коути. – Вернемся к нашим занятиям. Как я уже сказала, обед из двенадцати перемен блюд вам вряд ли грозит, а с ножом и вилкой вы, полагаю, управляться и без моих наставлений можете…

    Я перестала вникать в смысл ее речи – кому охота выслушивать, как на тебе оттачивают язвительность? Взамен сосредоточилась на ее руках, пытаясь поймать момент, когда она повернет ко мне запястье. Печать проявляется именно там, с внутренней стороны. Увы, как я ни пыталась отследить, так и не заметила, есть ли на руке мисс Коути отметка, свидетельствующая о пройденных испытаниях. Рукава с жесткими манжетами надежно прикрывали ее запястья и никак не желали сдвинуться хоть немного.

    – …управляться с магией, – вонзились в мой мозг заключительные слова наставницы, заставив моргнуть и вновь прислушаться к тому, что она говорила. – Даже те, кто не бывал в Магистериуме, могут пользоваться своей силой. Вам ведь это известно, не так ли?

    – Известно.

    – Леди Дефарж сказала, что вы кое-что умеете.

    Это «кое-что» она выделила голосом таким образом, что сомнений не возникло: в моих способностях мисс Коути сильно сомневается.

    Я не собиралась делиться ни с кем своими тайнами, с меня вполне хватало и того, что умудрилась неведомо каким образом раскопать леди Жаклин, так что наставница дождалась лишь молчаливого кивка и выглядела весьма разочарованной. Даже заговорила не сразу – ожидала, вдруг я еще что-нибудь добавлю. Но я сплела пальцы в замок и всем своим видом изобразила пристальное простодушное внимание.

    – И что же вы можете? – напрямую спросила она, когда затянувшаяся пауза уже стала казаться неприличной.

    – Да так, разные мелочи, – туманно пояснила я. – Ерунду.

    Вот вам, мисс Коути, не только вы умете играть в игру «ловко уйди от ответа».

    Острый взгляд глаза в глаза. Я попыталась выглядеть наивной дурочкой, но так и не ощутила уверенности, что мне это удалось. А использовать дар убеждения не рискнула, опасаясь, что собеседница почувствует, как на нее пытаются повлиять.

    Ресницы мисс Коути дрогнули. Она слегка прикрыла глаза и отступила.

    – Ладно, мисс Лилиан. Приступим к занятиям.

***

Леди Магдалена Коути-Доултон нервно барабанила пальцами по подлокотникам кресла.

    – И все же я не понимаю, какую игру ты затеяла, Джеки. Девчонка далеко не так проста, как пытается казаться. И эта твоя затея с Магистериумом… чего ты добиваешься?

    Леди Жаклин Дефарж оставила вопрос старинной подруги без ответа.

    – Тебе удалось что-нибудь выяснить, Мегги?

    Вздох.

    – Нет, ничего. Она притворяется слабой неумехой и в то же время пытается вытянуть сведения из меня. Как тебе такое?

    Леди Дефарж хмыкнула.

    – Очень удивлюсь, если ей удалось заставить тебя проболтаться хоть о чем-нибудь, Мегги. Не разочаровывай меня. Возможно, лет через десять Лили и сможет тягаться с тобой. Или даже через пять – если получит печать. Но не сейчас.

    Леди Коути-Доултон вцепилась пальцами в подлокотники и подалась вперед.

    – От меня она ничего не услышала. Но, Джеки, дорогая, и я ее раскусить не могу. И это меня беспокоит, сильно беспокоит. Кто она такая, Джеки? Где ты ее нашла? Зачем она тебе понадобилась? Скажи мне!

    Но леди Дефарж только покачала головой.

    – Не сейчас, Мегги. Не сейчас. Со временем ты все узнаешь. Скорее всего…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Леди Жаклин Дефарж снова появилась в особняке спустя три недели. Мои занятия к тому моменту окончились, и я ожидала, что нанимательница потребует продемонстрировать ей новые умения и устроит подобие экзамена. Но я ошиблась. Леди Дефарж словно не интересовали мои успехи ни в обращении с оружием, ни в контроле магической силы. С некоторым опозданием я сообразила, что и учитель, и мисс Коути, должно быть, отчитывались перед ней о том, как проходили уроки, и об их результатах она осведомлена не хуже, чем я.

    К тому же заявилась она вовсе не в одиночестве. За ней тенью следовала молчаливая хрупкая девушка с пышной копной соломенных волос и с тяжелым на вид кофром в руках. Представлять мне свою спутницу леди Дефарж не стала, как и ей не назвала моего имени. Впрочем, я быстро догадалась, кто она такая. После первой же фразы нанимательницы:

    – Волосы необходимо сделать немного темнее. Вот образец.

    Темно-рыжий локон она вытащила не из медальона, как можно было бы ожидать от любящей бабушки – подобных трогательных привычек за леди Жаклин, как я уже успела убедиться, не водилось. Никаких портретов единственной внучки, никакой нежности во взгляде при упоминании ее имени, а локон практично уложен в конверт. Пусть и из дорогой плотной кремовой бумаги, но все же конверт, а никак не передаваемый из поколения в поколение медальон.

    Так и оставшаяся для меня безымянной девушка повертела локон перед глазами, пощупала мои волосы и принялась рыться в своем кофре.

    – Одежду привезут после обеда, – продолжала тем временем леди Дефарж. – И всякие мелочи, необходимые в путешествии, тоже. Ну, что вы там копаетесь, милочка? Приступайте!

    Это уже адресовалось молчаливой спутнице, и та кивнула, жестом указав мне на стул. Неужели немая? Пожалуй, меня бы это не удивило.

    Меня усадили на низенькую скамейку в просторной ванной комнате, намазали волосы каким-то неаппетитно пахнущим составом, долго массировали, затем смыли. Потом защелкали ножницы, и я смотрела, как падают на пол локоны – уже не золотистые, а темно-рыжие. Спустя три часа из зеркала на меня взглянула незнакомка. Лишь приглядевшись, я узнала собственные черты лица: высокие скулы, прямой нос, пухлые губы. И золотисто-зеленые глаза.

    Новая прическа меня преобразила. Даже Анна, наверное, прошла бы мимо, не узнав сестру. Но вот насколько я стала похожа на подлинную Лилиан?

    – Превосходно получилось, – вынесла вердикт леди Дефарж, придирчиво меня осмотрев. – У моей внучки глаза карие с прозеленью, губы чуть тоньше и нос короче, но здесь уже ничего не поделать. Но даже ее приятельницы вас бы перепутали – а никаких приятельниц Лилиан в Магистериуме не будет. Не забывайте ополаскивать волосы этой настойкой, мисс Дорн.

    И она указала на флакон, оставленный молчаливой мастерицей.

    – Не забуду. В конце концов, разоблачение не в моих интересах. Какое наказание полагается за незаконное проникновение на испытания?

    Старая леди приподняла уголки рта в полуулыбке-полуухмылке.

    – Понятия не имею. Подобная дерзость никому прежде не приходила в голову. Но, думаю, Магистр изобретет нечто впечатляющее. Дабы навсегда отбить охоту повторить подобную авантюру. Вы испугались, мисс Дорн?

    Признаться, мне действительно на миг стало страшно. А что, если меня поймают? Леди Дефарж точно выйдет сухой из воды, а вот за небогатую сироту заступиться некому.

    – Не беспокойтесь, мисс… нет, пожалуй, пора вас звать Лилиан… так вот, Лилиан, тебе нечего бояться. Да и времени на пустые страхи не осталось. Завтра ты отправляешься в Магистериум.

    – Как завтра? – возмутилась я. – Разве вы позабыли мое условие, леди? Неделя на подготовку.

    – У вас было три недели, – невозмутимо парировала моя нанимательница. – Хотите сказать, что этого мало?

    – Но я ни слова не услышала о той особе, которой должна притворяться! И до сих пор не знаю, в чем состоит мое задание!

    Леди Дефарж раздраженно дернула плечом.   

    – Пройти испытания, разумеется! Вот твоя задача, Лилиан!

    Я демонстративно уставилась на ее запястье, где на бледной коже с голубоватыми линиями вен отчетливо выделялась печать приглушенно красного, словно выцветшего, оттенка – знак того, что Жаклин Дефарж связана с магическим источником.

    – Но вы не сказали, в чем они заключаются. Чего мне ждать в Магистериуме, леди?

    – Разве в колледже Святой Элизабет вам не говорили о запрете?

    Говорили, разумеется. Но девочки шушукались, что родным-то, несомненно, можно рассказать. И что аристократы стараются подготовить детей. И что информацию скрывают специально, чтобы вдруг простолюдин, даже если и получит каким-нибудь чудом приглашение, все равно не смог пройти испытания. Все это я и попыталась донести до нанимательницы, на что она только рассмеялась, вот только смех ее звучал безрадостно.

    – Какие нелепые вымыслы! Нет, Лилиан, все, что происходит за стенами Магистериума, в Магистериуме и остается.

    – Ладно, – смирилась я. – Пусть так. Об испытаниях вы мне ничего не расскажете, тогда давайте поговорим о Лилиан. Что она любит? Чем увлекается? Как мне изображать девушку, о которой я ничего не знаю?

    – Не забывай, что остальные знают не больше твоего. Лилиан Жаклин Дефарж – единственная наследница древнего рода. Сирота. А ее привычки и вкусы… Придумай сама. Это неважно.

    Ох, что-то не так с этой Лилиан! Очень уж подозрительно желание старой леди умолчать обо всем, что касалось ее внучки.

    – Сирота? Когда и как умерли ее родители?

    Губы собеседницы сжались в узкую полоску, в темно-карих глазах мелькнула боль. Всего лишь на мгновение – но я заметила. И почувствовала укол сожаления за то, что вызвала к жизни неприятные воспоминания.

    – Мой сын и его жена погибли во время морской прогулки. Попали в шторм. Их портреты вы найдете среди вещей, которые скоро привезут.

    Да, негусто. На год моложе меня. Сирота. Пристрастия неизвестны. Определенных привычек нет.

    – Где Лилиан получала образование?

    – В закрытом женском пансионе на севере. Могу еще раз повторить, что ее приятельниц в Магистериуме вы не встретите, – несколько раздраженно ответила леди Дефарж, вновь сбиваясь на «вы».

    Кстати, очень интересно, почему она в этом так уверена. Или что-то не так не только с Лилиан, но и с ее подругами? Компания благородных девиц умудрилась вляпаться в неприятности? Да нет, ерунда какая-то. О закрытых пансионах дочери семейства Дорн и мечтать не могли, но даже нам было известно, что за воспитанницами там следят неустанно.

    – Название пансиона?

    – «Горная гряда».

    Я мысленно присвистнула. Далеко же отослала от себя внучку любящая бабуля. Горы тянулись вдоль северной границы Империи, и вряд ли Лилиан приезжала домой чаще, чем раз в год. Насколько я помнила из уроков географии, магическое поле в тех местах нестабильно, и стационарные порталы попросту не работают, сбоят. Приличные дороги – и те отсутствуют, добираться приходиться совсем уж по старинке, на лошадях, и только в теплую и сухую погоду.

    Задание мне нравилось все меньше и меньше. Слишком уж уклончиво и скупо отвечала нанимательница на мои вопросы, слишком уж много странностей водилось в ее семействе. И если бы не соблазн заполучить себе печать, я бы уже отказалась. Плюнула бы и на обещанный гонорар, и на невнятную угрозу. В конце концов, что сделает мне леди Дефарж, пусть даже ей и известно столь многое? Я не зря всегда оговаривала, что закон не нарушаю. Неприятности мне ни к чему.

    – Полагаю, это все, Лилиан. Завтра за тобой приедут. Будь готова на рассвете.

    И леди Дефарж, не прощаясь, покинула гостиную, где мы беседовали.

***

Вернувшись домой, Жаклин Дефарж велела слугам ее не беспокоить и заперлась в кабинете. Даже ключ оставила в замочной скважине – для надежности, чтобы никто не смог подсмотреть, чем она занимается. Хотя и не водилось у слуг в ее особняке такой привычки – подсматривать и подслушивать. Не имелось в этом доме случайных людей, некоторые семьи служили Дефаржам уже не первое поколение, и все накрепко усвоили главное правило: в хозяйские дела не лезть, язык держать за зубами. Но леди Жаклин все равно перестраховывалась. Меньше всего желала она, чтобы кто-нибудь из-за ее же собственного недосмотра раскрыл ее секрет.

    То, что она собиралась сделать, тяготило ее, и пожилая леди долго тянула, прежде чем открыть сейф. Перебирала какие-то бумаги, не вникая в их смысл. Переставила и вернула на место письменный прибор. Бездумно открывала и закрывала ящики стола. Наконец, собралась с силами и достала из сейфа небольшой ящичек красного дерева, а из него – овальное зеркало в давно потемневшей раме, покрытой едва заметной, стершейся от времени резьбой. Зажмурилась и задержала дыхание, будто перед прыжком в холодную воду, затем распахнула глаза и царапнула палец ножом для бумаги. Выступившая капелька крови сорвалась, упала на мутную поверхность старого зеркала и тут же впиталась. Стекло потемнело, а потом из темноты проступило бледное лицо. Горящие алым огнем глаза требовательно уставились на леди Жаклин.

    – Я все сделала, как велено, – хрипло прошептала та. – Все. Завтра Лилиан Дефарж отправляется в Магистериум. Она пройдет испытания.

    Лицо медленно растворилось, поверхность зеркала снова посветлела. Леди Жаклин взглянула в него и тут же отшатнулась. Она каждый раз пугалась, точно в первый, никак не могла привыкнуть к тому, что никогда не видела в нем собственного отражения.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Дорогая Анна!

    Мне так жаль, что я не смогу приехать на Осенний бал и посмотреть, как ты выступишь! Представляю, как расстроило тебя это известие. Мне и самой очень хотелось бы полюбоваться на то, как ты играешь, но, увы, дела требуют, чтобы я на некоторое время уехала в южную провинцию. Постарайся не слишком огорчаться, дорогая, и думай о том, что мы наконец-то купим тебе личную арфу взамен предоставленной колледжем. Мне пообещали хорошо заплатить за работу, так что мы сможем позволить себе такую покупку – и у нас еще останется неплохая сумма, представляешь?

    Знай, что я всегда мысленно с тобой, во всем тебя поддерживаю и верю, что ты лучшая. Главный приз обязательно будет твоим! Как только я вернусь, мы отпразднуем твою победу.

    Выше нос, малышка, сестры Дорн – лучшие!

    С любовью

    Лили.

***

Я запечатала письмо и положила его на стол в гостиной. Утром при уборке слуги найдут его и отправят адресату перед тем, как покинуть дом. Меня же к тому моменту здесь уже не будет.

    Я не стала писать Анне о леди Дефарж и ее задании, нарочно упомянула южные провинции, где бывала лишь однажды еще при жизни родителей. Мы тогда выехали на побережье всей семьей, и эти каникулы, уверена, и сестра запомнила как месяц безоблачного счастья. Так что в ее сознании юг накрепко связан с радостью и беззаботностью – как и в моем. Я даже отказывалась от работы на побережье, хотя мне пару раз предлагали несложные дела – не хотела новых воспоминаний, что перекроют старые. Для меня те края навсегда остались детской сказкой.

    О моей работе сестра имела весьма смутные представления. Она знала, что я забросила изучение погибшей цивилизации, но верила, что новое занятие – временное, до тех пор, пока она не закончит колледж. И наивно думала, что ее сестра – что-то вроде коммивояжера, ездит по стране и продает всякую всячину. Я старательно поддерживала ее заблуждения и просила не распространяться о моем занятии. Анна полагала, что я стыжусь своей работы, доказывала, что ничего плохого в ней нет, но просьбу все же исполнила. Да им с подругами хватало тем для разговоров и без обсуждений того, где служат родственники.

    Плохо только, что она все равно расстроится. Осенний бал – событие в жизни колледжа значимое, а в творческом конкурсе сестренка собиралась участвовать впервые и, разумеется, сильно волновалась. Игрой на арфе она увлеклась в прошлом году и все сожалела, что у нас нет денег на покупку инструмента. Что же, одного человека гонорар от леди Дефарж точно сделает счастливым.

    Я бросила последний взгляд на белеющий на столе конверт, решительно тряхнула головой, отгоняя воспоминания, и вышла из гостиной. До отъезда оставалось всего три часа.

    Дом спал. Косые полосы лунного света расчерчивали коридор. Я помедлила у двери в библиотеку, но заходить не стала: все равно увлечься выдуманной историей не получится. Равно как и уснуть. Я проворочалась в постели до полуночи, прежде чем встала и принялась сочинять письмо. Теперь же вернулась в спальню, но в кровать не легла, подтянула к окну кресло и забралась в него с ногами. И бездумно смотрела в чернильную тьму, очнувшись лишь тогда, когда она начала сереть.

    Указания леди Дефарж вчера оставила подробные, но довольно странные. Мне надлежало в четыре часа утра подняться в одиночестве на крышу особняка, прихватив с собой вещи, и там ждать. Так я и поступила.

    Ночной холодный ветер сразу же пробрал меня до костей, и я поплотнее запахнула плащ, низко опустила капюшон и даже пожалела, что не надела перчатки. Сейчас они лежали где-то на дне объемной сумки, рядом с шерстяными носками грубой вязки. Платья, рубашки, юбки, брюки и верхнюю одежду мне привезли люди нанимательницы, а вот белье и разные мелочи позволили оставить свои. И вот я мерзла на крыше, испытывая сожаления, что лично, не доверяя слугам, так далеко упаковала и перчатки, и теплый шарф, понадеялась на обманчивое тепло ранней осени.

    Небо на востоке стремительно светлело, наливалось багрянцем. Я завертела головой, ожидая сама не зная чего – какого-то чуда, наверное. Приближения летающего экипажа, например. Или крылатых лошадей. Или даже мифических драконов – почему бы нет? Ведь отчего-то мне велели дожидаться сопровождающих именно на крыше, а не на крыльце. Значит, логично предположить, что отсюда мы улетим.

    Да, я ждала чего-то необычного, потому-то и испытала разочарование, когда незнакомый голос прямо за моим плечом буднично спросил:

    – Лилиан Жаклин Дефарж?

    Я медленно повернулась.

    Он словно соткался из отступающей тьмы: черный плащ, черные перчатки, черные сапоги. И светлые волосы редкого серебристого оттенка.

    – Лилиан Дефарж? – повторил он.

    – Да, – подтвердила я внезапно севшим голосом. – А вы кто?

    Узкие губы на мгновение искривились в усмешке – или мне почудилось в полумраке?

    – Я – ваш проводник в Магистериум, леди Дефарж.

    – Но как мне к вам обращаться?

    Вот теперь ухмылка мне точно не почудилась.

    – Никак. Пока что, во всяком случае. Дайте руку. Правую.

    У меня с языка рвались десятки вопросов и еще больше колких слов, но я сдержалась и молча протянула распахнутую ладонь.

    У моего провожатого были руки истинного аристократа. Узкие запястья, длинные тонкие пальцы – и неожиданно крепкая хватка. Все это я успела разглядеть и почувствовать в какую-то долю мгновения, прежде чем рассеивающийся сумрак не сгустился внезапно, надвинулся на меня и сдавил, сжал так, что не получалось сделать ни вдоха, как я не силилась.

    Темнота, огненные круги перед глазами, звон в ушах. Что со мной? Я умираю?

    – Нет, леди Дефарж, не умираете, – набатом прозвучал в голове голос сопровождающего. – Все в порядке. Ну же, откройте глаза.

    Но я распахнула рот, судорожно втянула в себя воздух и тут же согнулась в приступе кашля, жуткого, жестокого, рвущего внутренности.

    – Сейчас пройдет, – безжалостно заявил проводник. – Это с непривычки.

    Когда приступ закончился, я открыла слезящиеся глаза и медленно разогнулась. И тут же у меня снова перехватило дыхание.

    Магистериум словно вырастал из утреннего тумана. Рассветное солнце придавало розовато-золотистый оттенок белому мрамору стен. Жемчужно лучились высокие полукруглые купола зданий, слепили блеском покрытые позолотой шпили, гордо реяли на легком утреннем ветерке стяги: белые полотнища со звездой о семи лучах.

    – Впечатляет, правда? – скучающим голосом осведомился проводник.

    Я кивнула и только тут кое-что сообразила. И резко повернулась к нему.

    – Вы что – читаете мысли?

    Он усмехнулся.

    – Нет. Но вы, претенденты, так предсказуемы. Сначала думаете, будто вот-вот распрощаетесь с жизнью, затем кашляете и отплевываетесь, а потом застываете с разинутыми ртами. Ничего нового.

    Сейчас, когда тьма развеялась окончательно, я наконец-то смогла рассмотреть его как следует. Не так уж и молод, но и далеко не стар – лет примерно тридцати на вид. Светлые волосы небрежно падают на плечи. Густые брови и длинные ресницы неожиданно черные, как и глаза. Нос, пожалуй, длинноват, а губы узковаты, но все равно весьма привлекателен. Если бы еще не насмешливый и слегка высокомерный взгляд…

    – Рассмотрели?

    Если он думал меня смутить, то ошибся. Мне приходилось бывать в куда более пикантных ситуациях.

    – Да. Предвосхищая вопрос, могу сказать: мне понравилось.

    И тогда он расхохотался. Смеялся, запрокинув голову, столь искренне и весело, словно услышал невесть какую забавную шутку. А потом внезапно серьезным тоном сказал:

    – Что же, добро пожаловать в Магистериум, леди Дефарж. Не могу пообещать, что ваше пребывание здесь вы сможете назвать приятным. И, кстати, теперь вам придется привыкнуть к обращению по имени, Лилиан. Или вы предпочитаете Жаклин?

    Я вздрогнула и даже не сразу сообразила, что второе имя Лилиан дали в честь бабушки.

    – Лили, – сказала твердо. – Зовите меня Лили.   

***

Они стояли на широком балконе, прямо у балюстрады, но смотрели не на цветущие внизу пышные алые розы, а куда-то вдаль. Ласково пригревало нежаркое солнце ранней осени, легкий ветерок доносил густой тяжелый аромат, что кружил голову. Женщина потерла виски.

    – Гроза будет, – тихо сказала она и указала рукой на восток, туда, где сгущались темные хмурые тучи. – К обеду точно разразится.

    – Или пройдет стороной, – возразил ей собеседник.

    Она слегка повернула голову, бросила на него быстрый взгляд и усмехнулась.

    – Спорить не стану. А то еще с тебя станется отвести, помнишь, как тогда?

    Они обменялись улыбками, нежными и немного грустными, и тут же вновь заговорили о серьезном. О важном. О том, что тревожило их обоих.

    – Они уже собрались, – сообщил мужчина. – Все семеро.

    – И ты их видел? – жадно спросила она. – Всех?

    Он покачал головой.

    – Нет, пока нет. Его еще не видел.

    Она вздохнула.

    – Как же некстати… Хотя такое кстати не бывает, верно? И все же я надеялась, что эти испытания обойдутся без меня. Но вот я здесь – и не знаю, кого ожидают большие трудности: претендентов или нас.

    Он обнял ее за плечи – в этих объятиях не было ни страсти, ни огня, только ровное дружеское тепло. И она положила ему голову на плечо уже привычно – не как любовнику, как другу, с которым пройден бок о бок длинный путь.

    – Мы справимся, Денея, – твердо пообещал он. – В конце концов, бывали мы в переделках и похуже. И всегда выкарабкивались.

    – Конечно, мы справимся, – согласилась она. – Если подумать, так ничего сложного нас и не ожидает.

    Но не было в ее голосе уверенности. Что-то тревожило, грызло изнутри, какое-то странное чувство, которому она никак не могла дать названия. Да еще и аромат роз, густой, насыщенный, раздражал до ломоты в висках – может, в этом все и дело?

    Они все еще стояли на балконе, обнявшись, когда небо над Магистериумом затянули тяжелые низкие тучи, громыхнуло зловеще прямо над их головами и на землю упали первые крупные капли.

ГЛАВА ПЯТАЯ

После предупреждения, что от обращения «леди Дефарж» придется отвыкать, я ожидала, что меня поселят в каком-нибудь более чем скромном жилище. Предполагаемая аскеза не пугала: мне доводилось жить в самых разных условиях, ни стирка, ни уборка, ни готовка меня не пугали. Вот только близкое соседство с изнеженными аристократами, наследниками древних родов, не радовало. И я уже готовила мысленные отповеди любому, кто попробует отлынивать от работы по дому, но захочет пользоваться ее плодами наравне со всеми.

    Однако вскоре выяснилось, что мои ожидания не оправдались. Поселили претендентов вовсе не в бараке, как я того опасалась, а в большом – по моим меркам, конечно – уютном доме, где даже имелась прислуга. Пухленькая невысокая женщина средних лет представилась как Джой и показала мне небольшую комнатку на втором этаже.

    – Ваша спальня, мисс, – пояснила она. – Ванная общая, в конце коридора. Это женское крыло, а правое – мужское. Внизу столовая, гостиная и библиотека. Готовит у нас Эльза, простые блюда, но вкусные. Завтрак через полчаса. Пока же можете отдохнуть с дороги.

    Я сочла, что вовсе не устала, так что отдыхать мне не от чего, и отправилась осматривать дом. Заодно и познакомлюсь с кем-нибудь из новых соседей, если встречу. А нет – все равно за завтраком увидимся.

    Столовая и гостиная пустовали, а вот в библиотеке обнаружился темноволосый рослый парень примерно моих лет. Он задумчиво брал с полки книги, одну за другой, вертел в руках и ставил обратно.

    – Ищешь что-то конкретное? – спросила я.

    Он вздрогнул и выронил увесистый томик. Тот шлепнулся на пол, и я увидела название: «Кровавые ритуалы Темных веков». Ого! Интересное, однако, чтиво подбирает себе парнишка. Наверное, надо не забывать запирать двери спальни на ночь. А то мало, вдруг ему какое описание и приглянется, еще захочет поэксперементировать. Пусть тогда поищет жертву в другой комнате.

    Парень перехватил мой взгляд, слегка покраснел и поспешно поднял книгу.

    – Э… нет, не ищу. В смысле, просто смотрю, – пояснил он немного сбивчиво. – Ты тоже прибыла на испытания, да? Кстати, я Ройс. А тебя как зовут?

    – Лилиан, можно просто Лили.

    Подходить поближе я не спешила и протянутую ладонь пожала с опаской. Оправдания Ройса меня не убедили – в библиотеке полно книгу, так с чего бы ему понадобилось «просто посмотреть» именно эту?

    – Хорошо, что здесь не принято называть фамилии, – вздохнул он с непонятной печалью. – Хотя вы все равно догадаетесь. Все вы.

    – Догадаемся о чем? – не поняла я.

    Он замялся.

    – Что я не такой, как вы. Не настоящий аристократ.

    У меня голова пошла кругом. Это что же, у нас намечается сборище фальшивых наследников древних родов?

    – А ты…

    Хорошо, что он не дослушал и перебил, не то я проговорилась бы ненароком о чем-нибудь таком, что следовало держать в тайне. Во всяком случае, ненужные вопросы у Ройса точно бы возникли.

    – Мой род давно пришел в упадок и захудал. Да и не были мы сильными магами никогда.

    – Тогда почему ты здесь?

    Он пожал плечами.

    – Случайность. Дальний родственник отца не оставил наследника, а кому-то нужно принимать силу Источника. Вот выбор и пал на меня.

    Если до этого мне хотелось поскорее покинуть библиотеку, чтобы не оставаться наедине с Ройсом, то теперь меня бы не сдвинули с места никакие силы – слишком интересный оборот принимал наш разговор.

    – А что, так возможно?

    – Конечно, – с легким удивлением ответил собеседник. – Родовая магия не может ведь просто так иссякнуть – она должна кому-то достаться. Разве ты этого не знала?

    – Наверное, все дело в том, что я – прямая наследница, – как можно более беззаботным тоном солгала я. – Вот бабушка и не посчитала нужным объяснить такие тонкости.

    Но подозрение во взгляде Ройса только усилилось.

    – А твои родители?

    Я опустила плечи, потупилась и пробормотала:

    – Они погибли, когда я была ребенком.

    – Прости.

    – Ничего. Ты же не знал.

    – Все равно прости. Ну, тогда понятно. Твою бабушку, должно быть, горе совсем сломило.

    Я мысленно хмыкнула. Меньше всего Жаклин Дефарж походила на женщину, сломленную горем.

    Ройс подался ко мне и заговорил совсем тихо:

    – Ну вот, меня позвали на испытания, хотя наша ветвь долго не получала доступа к Источнику. Дело в том, что мы походим от бастарда. Магами, конечно, были, но без печатей.

    Я понимала, что ступаю на тонкий лед, но все равно спросила:

    – Значит, все дело в крови, верно? Источник признает того, в чьих жилах течет древняя кровь? Без разницы, рожден он в браке или нет?

    Ройс кивнул. А я почувствовала, что близка к отчаянию. Если так, то мне никогда не пройти испытания – я ведь не имею никакого отношения к роду Дефарж. А потом вспомнила слова леди Жаклин. «Вы, мисс Дорн, незаконнорожденная дочь кого-либо из наследников древней крови», – вот что сказала она.

    – Если есть законные наследники, призовут, конечно, их. Но в моем случае никого не осталось. Даже двоюродных, из кого можно бы выбрать. А всякие троюродные-четвероюродные уже считаются принадлежащими к другому роду.

    Но я уже не слушала того, что говорил Ройс о своей родословной, пораженная новой догадкой. Настоящая Лилиан Дефарж, по словам ее бабушки, обязательно провалилась бы на испытаниях, и мне все эти недели не давал покоя вопрос, откуда взялась такая уверенность. Я перебрала множество вариантов, от болезни Лилиан до ее побега с любовником, а вот сейчас, после откровений Ройса, меня осенило: что, если мать родила ее вовсе не от законного мужа? Тогда она вполне может оказаться лишенной магии. И леди Жаклин потому и наняла меня: неважно, пройду ли я испытания, главное, никто в Магистериуме не догадается о маленькой грязной семейной тайне Дефаржей.

    Внезапное озарение ошеломило столь сильно, что даже в ушах зазвенело. Ройс что-то сказал: я увидела, как беззвучно он открыл рот, и глупо переспросила, тряхнув головой, чтобы избавиться от гула в голове:

    – Что?

    – Гонг, – пояснил он. – Собирают на завтрак. Пойдем?

    Оказывается, причиной звона была вовсе не моя ошеломляющая догадка! Я кивнула.

    – Да, заодно и с остальными познакомимся.

    Ройс помрачнел, и я поняла, о чем он подумал: неизвестно, как примут остальные аристократы неровню. Мне захотелось приободрить его, и я положила ладонь ему на плечо, некрепко сжала.

    – Не переживай. Не хочешь – не говори никому о своей семье, я не проболтаюсь, не волнуйся.

    Он грустно улыбнулся.

    – Спасибо, Лили. Но они все равно догадаются, так что лучше признаться самому.

    – Да почему догадаются-то? – возмутилась я. – Фамилии в Магистериуме называть не принято, а по имени не определишь, не затесался ли среди твоих предков бастард.

    – Хватит и разных мелочей, – пояснил Ройс. – Например, оружие. У тебя ведь есть родовой клинок?

    Я с благодарностью вспомнила объяснения учителя.

    – Да.

    Распространяться о том, что клинков на самом деле два, не стала – ни к чему трепать языком на такие темы.

    – Ну вот, а у меня нет. Вернее, мне в итоге таки достался меч, но я понятия не имею, как с ним обращаться и что делать. Не дрова же рубить, в конце концов! И таких мелких деталей много, так что спасибо, но притворяться тем, кем не являюсь, я не буду.

    Его слова отозвались во мне болезненным уколом. Притворяться тем, кем не являешься… Именно этим я и занималась с тех пор, как погибли родители. И до этого дня не видела в том ничего дурного.

    Ройс потянул меня за руку.

    – Пойдем, не то опоздаем, и нам останутся одни объедки.

    – Думаешь, здесь столь скудно кормят? – усомнилась я.

    – Не знаю. Но проверять не хочу.

***

В столовой мы появились последними. Наши соседи уже расположились за круглым столом: две девушки и три парня. На вид все примерно наши ровесники, от двадцати до двадцати пяти. Все пятеро дружно повернули головы и уставились на нас.

    – О, кажется, у нас уже образовалась парочка? – ехидно протянула светловолосая красотка.

    Кажется, я обзавелась первым врагом, подумала я. Слишком уж неприязненно разглядывала меня эта девица.

    Поскольку леди Жаклин почти ничего не рассказала мне о своей внучке, характер Лилиан Дефарж я придумала сама. В конце концов, ничего нового, именно так я и поступала прежде, вживаясь в роль.

    – Завидуешь? – слетело с языка само собой.

    Красотка фыркнула.

    – Было бы чему!

    – Да ладно вам! – вмешался худощавый взъерошенный парень. – Сейчас завтрак подадут. Кстати, меня зовут Ян.

    И он попытался пригладить темно-русые вихры, но не преуспел.

    – Леонард, – прогудел ярко-рыжий здоровяк с усеянными веснушками щеками. – Можно просто Лео.

    Третий, блондин с точеными чертами лица и льдисто-голубыми глазами, представился как Кай. Миниатюрная брюнетка по левую руку от него назвалась Лорой, а невесть отчего невзлюбившая меня красотка неохотно выдавила из себя:

    – Я – Марион.

    Мы с Ройсом тоже назвали свои имена и уселись на свободные места. Справа от меня оказался Ян, чему я обрадовалась: Ройсу в соседки досталась злюка Марион.

    Беседа завязаться не успела: появилась Джой, толкая перед собой тяжело груженую тележку. Вопреки опасениям моего нового знакомого, кормили в Магистериуме сытно, хоть и просто. Никаких изысков, но всего вдоволь: и хлеба, и сыра, и мяса, и овощей.

    – После завтрака господ претендентов просят собраться в холле, – объявила служанка перед тем, как покинула столовую.

    – Неужели начинается? – вполголоса спросила я.

    Не обращалась ни к кому из соседей конкретно, но ответил Ян, что меня не удивило:

    – Думаю, нет. Сначала расскажут правила, как-нибудь подготовят.

    – Да не будет с нами никто возиться! – вмешалась Марион. – Сразу отправят на испытания, вот увидите!

    Тут же завязался оживленный разговор, из которого я поняла: соседи знают о таинственных испытаниях не больше моего. И это открытие успокаивало: значит, все мы в равных условиях. Ну, или почти в равных.

***

Девчонка ему понравилась. Забавная. И жалостливая: вон как посоветовала умолчать о происхождении. Пообещала, что не выдаст.

    Ройс ухмыльнулся про себя. Цену женским обещаниям он давно уже понял, так что не слишком обольщался. Но все равно слова Лили были приятны, чего уж там. Возможно, он и обзавелся первым другом в Магистериуме.

    И все равно, что-то с ней неладно. Что именно – так просто не разберешься, но выяснить бы не помешало. Расспросить ее надо, вот что. Осторожно, исподволь. Девчонки болтливы, и она непременно где-то да проговорится. А уж он сложит из кусочков цельную картинку.

    Главное – самому следить за языком. А то сам не заметит, как выложит то, что нужно держать в секрете. Так что слишком сближаться нельзя ни с кем, нужно держаться настороже. Даже с Лили. Никогда не знаешь, что из сказанного можно обратить против тебя. Это Ройс тоже усвоил накрепко. Вряд ли кто-то догадается о его тайне, но нельзя давать даже малейшего повода для подозрений. Он – деревенский увалень, очутившийся в Магистериуме по воле случая. Вот так. И никак иначе.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

В холле нас уже дожидалась невысокая светловолосая женщина. Несмотря на простую одежду и небрежно стянутые в низкий пучок волосы, сразу становилось понятно: к простолюдинам ее отнести нельзя. Слишком ровная спина, слишком уверенный взгляд зеленых глаз, слишком надменное выражение красивого, но абсолютно лишенного нежности и мягкости лица. Все голоса разом смолкли, мы замерли в ожидании, когда незнакомка заговорит. Но она не торопилась. Обвела всех по очереди цепким, немного насмешливым взглядом, проникающим, казалось, прямо в душу. И лишь потом произнесла:

    – Приветствую вас в Магистериуме, претенденты.

    Мы в ответ пробормотали вразнобой что-то о том, что польщены оказанной нам честью.

    – Полагаю, вам уже известно первое – оно же главное – правило: все, что происходит в Магистериуме, в Магистериуме и остается.

    Все так же нестройно мы подтвердили, что да, известно.

    Незнакомка усмехнулась.

    – И это не просто слова. Никому не советую по возвращении пытаться открыть рот и сказать хоть что-нибудь о том, что увидел здесь. Любую мелочь. Наказание будет стремительным и неотвратимым. Вы это усвоили?

    Побледневшая Лора кивнула, я последовала ее примеру, парни на сей раз дружно ответили утвердительно, а вот Марион взвилась:

    – Мы и с первого раза поняли! Почему вы говорите с нами, как с детьми?

    Лора побледнела еще сильнее и бескровными губами едва слышно шепнула нечто, очень похожее на «ой, дура». Незнакомка же перевела пристальный взгляд на Марион, и та внезапно сникла, съежилась, опустила плечи.

    – Понятливые, значит? – неизвестная даже не считала нужным прятать насмешку. – Хорошо. Больше второй раз повторять не буду.

    Лео за спиной показал Марион кулак, но я почему-то не сомневалась, что ее выходка ни на что не повлияла. Здесь определенно никто не собирался с нами возиться.

    – Итак, раз вы все усвоили первое правило, то можем приступать к обучению. Ступайте за мной.

    – К обучению? – повторил Кай.

    Но его слова остались без ответа. Вместо пояснений незнакомка рукой обвела в воздухе очертания прямоугольника, и перед нами возникла дверь. Самая обыкновенная дубовая дверь, только висящая почему-то прямо посреди холла.

    – Прошу.

    Неизвестная первой шагнула в открывшийся проем, но никто не торопился за ней. Сквозь распахнутую дверь лился яркий солнечный свет, и все мы щурились, вытягивали шеи и пытались заглянуть: что, что там? Разум подсказывал, что бояться нечего, но подспудный страх всего непривычного никуда не исчезал и мешал сделать хоть шаг.

    – Да ладно! – внезапно выдохнул Ройс. – Что это мы трусим, как зайцы какие?

    И переступил порог, скрылся из виду. За ним отправился Кай, я прошла в дверь третьей. Зажмурилась от ослепительно-яркого солнца и поспешно сделала шаг в сторону, чтобы не помешать идущим за мной. И на кого-то натолкнулась.

    – Ой!

    Меня под локоть тут же подхватила крепкая рука.

    – Я не хотела…

    – Все в порядке.

    Кай? Я заморгала, открыла глаза – и точно, он. Встретившись со мной взглядами, медленно отпустил мою руку, но продолжал смотреть в лицо, и меня охватило неожиданное смущение. Должно быть, это не по-осеннему жаркое солнце тому виной, но кровь прилила к щекам.

    – Где мы? – шепнула я едва слышно.

    Вокруг нас высились вековые дубы, пахло горячей древесиной и свежескошенной травой, а откуда-то неподалеку доносился плеск воды. Я почувствовала странное притяжение, непреодолимое желание идти на звук, дивную эйфорию, что сродни опьянению. Да что со мной такое? И тут все встало на свои места, потому что Ройс пораженно воскликнул охрипшим голосом:

    – Источник?

    Я позабыла о Кае, о прочих соседях, уже окруживших меня, о незнакомке. Мной двигало одно лишь стремление: скорее, скорее взглянуть на чудо, что даровало нашей Империи благополучие, защиту и процветание. На Источник. Почему-то прежде мне всегда казалось, что слово это следует понимать иносказательно: Источник магии, Источник силы. Мне и в голову не приходило, что это и на самом деле родник в зачарованном лесу.

    Веселый ручеек водопадом стекал с высокого заросшего мхом камня и бежал дальше, дальше по каменистому ложу. Ройс застыл в благоговении на берегу, и я едва не врезалась ему в спину. Подоспевший Ян опустился на колени и склонился над водой, не прикасаясь, впрочем, к блестящей поверхности. Лора замерла в нескольких шагах, не решаясь подойти поближе. Марион кусала губы. Лео и Кай приблизились осторожно, точно боялись строгого окрика так и не представившейся незнакомки. Она стояла ближе всех к Источнику, прямо у замшелого камня, и ловила ладонями брызги, а над ее головой дрожала и переливалась радуга.

    – Все вы почувствовали притяжение этого места, – уверено произнесла она. – И навсегда запомните это ощущение. Те из вас, кто докажет, что достоин, вернутся сюда еще раз. А теперь пора возвращаться.

    И снова прямо в воздухе из ниоткуда соткалась дверь. И снова мы медлили перед нею, но теперь уже не из страха. Источник манил, притягивал, не желал отпускать. Но я понимала, что оставаться нельзя. Начались испытания или нет – неизвестно, это вполне может оказаться первым. Так что я, стиснув зубы и решительно отвернувшись от журчащего ручейка, шагнула в проем, а за мной потянулись и остальные. И опять мне пришлось зажмуриться и привыкнуть к смене освещения, потому что дверь привела нас вовсе не обратно в холл, а в пустой просторный зал, пол которого покрывал отполированный паркет. Вокруг царил полумрак, свет узкими полосами проникал сквозь небольшие окошки под самым потолком.

    – Располагайтесь, – предложила незнакомка.

    Я растерянно оглянулась, не появились ли вдруг стулья или кресла. Случись так, наверное, никто бы и не удивился: в Магистериуме, похоже, можно ожидать чего угодно. Но зал оставался пустым. На лицах моих соседей тоже читалось недоумение, и только Ройс невозмутимо опустился прямо на пол и уселся, скрестив ноги. Поскольку ничего больше не происходило, а незнакомка наблюдала за нами, явно выжидая, я последовала его примеру. Рядом расположились Кай и Лео, Лора и Ян устроились напротив, а Марион медлила, брезгливо поджимая губы. «Стой на месте, – пожелала я мысленно. – Стой, продолжай демонстрировать презрение – глядишь, тебя и выгонят вон». Увы, моему молчаливому совету она не последовала.

    – Итак, пора, пожалуй, представиться. Мое имя – Денея, госпожа Денея. И я – одна из посвященных, тех, кто входит в Круг Магистериума.

    Кажется, никто не удивился. В самом деле, кем же еще могла оказаться необычная особа, что рисует в воздухе двери и прикасается к воде Источника? Только одной из Круга – самых сильных магов Империи. В Круг входили представители всех семи провинций, а сам Магистериум не подчинялся даже императору. Да что там подчинялся – поговаривали, что правитель прислушивается к советам Магистра, и что власть последнего куда полнее, чем императорская. Магистр волен отсечь от Источника того, кого сочтет повинным в каком-либо прегрешении, и тогда магическая сила отступника иссякнет, а печать на запястье поблекнет, станет едва заметной, а потом и вовсе исчезнет. Правда это или всего лишь слухи – я не знала, да и откуда бы мне знать? Но в силе посвященной из Круга только что убедилась сама. Чтобы открыть портал вот так, одним движением руки, нужно иметь немалый дар.

    – Все вы прибыли сюда в надежде усилить свои возможности, – продолжала госпожа Денея, – но никто не знает, чем закончится для вас пребывание здесь. Отсюда можно уйти ни с чем. Можно получить печать – цветную либо черную. Или же остаться здесь навсегда.

    Я слушала, затаив дыхание. Ничего подобного прежде мне не рассказывали. Я и не подозревала, что печати бывают разными – да мне прежде и видеть-то их особо не приходилось. На руке леди Жаклин и еще однажды, несколько лет назад, отираясь на людной площади, мельком заметила у какого-то господина. А от слов, что навсегда можно остаться в Магистериуме, по коже пробежал холодок.

    А вот для моих соседей, кажется, ничего нового пока что не прозвучало. Конечно, аристократам все это известно с детства, но даже Ройс не выказал ни малейшего удивления.

    – Все вы уже пробовали использовать свою магическую силу, – госпожа Денея не спрашивала, а утверждала. – И у вас даже кое-что получается. Как у детей, что самостоятельно пытаются освоить какое-либо умение. Здесь, в Магистериуме, вы научитесь большему – много большему.

    – Получается, испытания – это своего рода экзамены по окончанию курса? – спросил Кай.

    – Да, можно сказать и так, – согласилась наставница. – Вот только цены ошибки будет несоизмеримо выше. И никакие пересдачи в случае таковых не предусмотрены.

***

Можно было и не накладывать иллюзию, они бы все равно его не заметили. Бросились к Источнику так, словно изнывали от жажды и увидели спасительный родник. Застыли в благоговении, не в силах отвести взглядов. Пройди мимо них с песнями и плясками целый табор бродячих цайров – и то не обратили бы внимания. Словно дети, впервые оказавшиеся на цирковом представлении, глазели, разинув рты.

    Демьен усмехнулся. Все они реагировали одинаково. Они и сам много лет назад так же стоял, словно загипнотизированный удавом кролик. Потом, конечно, понял многое и многое же переосмыслил, но тогда, зеленым претендентом, мог думать только о том, как ему повезло: попал в Магистериум и увидел величайшее чудо всей Объединенной Империи собственными глазами. Кто бы ему сказал, что пройдут годы и он станет Магистром – не поверил бы. Как не поверил бы и во многое другое, то, что уже случилось, и то, чему случиться только предстояло.

    Денея открыла дверь и увела претендентов с поляны, и тогда Демьен сбросил иллюзию, подошел к Источнику сам. Опустился на колени и погрузил в серебряную воду кончики пальцев. Зажмурился, почувствовал, как наполняет все тело и струится в жилах древняя магия. А затем распахнул глаза, резко поднялся и открыл дверь в свой кабинет. Претендентов он увидел и первые выводы сделал. Надо бы не забыть вызвать к себе Денею, когда она вернется. Узнать и ее мнение. Лаксор определится после первого занятия, как обычно.

    Это была обычная игра всякий раз на испытаниях: каждый из их троицы выбирал себе фаворита и ставил на него. Вот только Демьена не покидало смутное ощущение, что невинная забава на сей раз может обернуться неприятностями. Дурное предчувствие? Магистр не доверял предвидениям и даже посмеивался над Денеей, всегда прислушивавшейся к тому, что она называла интуицией. Да и не чувствовал он в себе никакого дара прозревать будущее, а вот сегодня отчего-то стало не по себе. Ему показалось на какой-то миг, будто солнце померкло, и даже пение Источника умолкло для него. Неужели и впрямь плохое предзнаменование? Впрочем, все это не имеет никакого значения. Совсем никакого. И ни на что не повлияет.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Первое занятие госпожа Денея сделала теоретическим, и оно здорово смахивало на те лекции, что читала мне мисс Коути. Медитация, концентрация, энергетические потоки. Мои соседи тоже, по всей видимости, все это не раз уже слышали. Впрочем, госпожа Денея и сама осознавала, что не сказала пока что ничего нового для слушателей.

    – Завтра приступим к практике, – пообещала она. – Этот зал, если кто не догадался, располагается в цокольном этаже вашего дома. Можете сюда приходить в любое время и тренироваться. Сейчас же я вас оставлю – уступлю место второму наставнику.

    Услышав о наставнике, Марион оживилась, принялась украдкой покусывать губы и пощипывать щеки, чтобы они заалели от прилива крови. Лора при виде этих манипуляций закатила глаза к потолку. Мне тоже стало смешно: что, если неведомый наставник – дряхлый старичок, и на него женские уловки давно уже не действуют? Однако вскоре выяснилось, что я ошиблась, правда, лишь наполовину. До старости появившемуся в зале словно из ниоткуда темноволосому незнакомцу было далеко, но на ухищрения Марион он не обратил ни малейшего внимания. Скользнул по претендентам небрежным взглядом, вытянул руку и со свистом разрезал воздух внезапно возникшим в ней мечом.

    – Ого! – восхищенно выдохнул Лео. – Это и мы так сможем?

    – Если приложите усилия, – ответил наставник. – Итак, меня зовут Лаксор, для вас – господин Лаксор. И обучать я вас буду, как вы уже, несомненно, догадались, обращению с оружием.

    – Неплохо бы, – буркнул себе под нос Ройс. – А то я до сих пор не знаю, что делать с этим дурацким мечом. И для чего он вообще нужен.

    И тут я услышала нечто такое, что поразило меня до глубины души.

    – В Магистериуме не работают никакие техномагические штуки. Только чистая магия, без примесей научного прогресса. Все ваше оружие, доставшееся по наследству, выковано в незапамятные времена. И только оно поможет в случае нападения.

    – Что? – громко воскликнула потрясенная не менее моего Марион. – Но кто нападет на нас здесь, вблизи Источника? Разве Магистериум – не самое безопасное место в мире?

    – Вы заблуждаетесь, – мягко заметил Лаксор.

    Эту историю слышали даже дети. Вернее, не так: именно детям ее и рассказывали наряду с другими волшебными небылицами. С возрастом приходило понимание, что такая версия создания Империи не выдерживает никакой критики. Подлинным в ней было одно: Империя действительно состояла из семи некогда независимых княжеств, а основой ее могущества служил магический Источник. Силы тех, чьи запястья украшали печати, многократно превосходили способности прочих магов, а на испытания приглашались лишь немногие, кто якобы вел свой род от потомков тех самых легендарных князей. Хотя вряд ли кто, кроме, быть может, самого императора, смог бы проследить свою родословную до столь давних времен.

    – Это же сказка, – недоверчиво пробормотал Лео, вторя моим мыслям. – Сказка для детей.

    Едва заметная усмешка тронула губы Лаксора.

    – Не все сказки лживы. Но об этом потом. Пока что вы не то что оборонять Источник – себя защитить не сумеете.

    Ройс горестно вздохнул, и я пристальнее вгляделась в его лицо: слишком уж наигранным показалось мне его сожаление. Он ответил прямым бесхитростным взглядом, и я тут же устыдилась, что заподозрила невесть в чем честного открытого парня.

    А вот Яна слова наставника уязвили.

    – Я могу постоять за себя в бою! – запальчиво выкрикнул он.

    На сей раз Лаксор не посчитал нужным скрывать насмешку.

    – Неужели? Давайте проверим.

    Ян кивнул.

    – Я готов. Но мне нужно сходить за оружием.

    – Нет, – возразил Лаксор. – Не нужно. Ваше оружие уже здесь.

    И указал кончиком меча в угол. Я повернула голову и заметила длинную полку, а на ней среди ножен и коробок – знакомый ящичек. Странно, и как это никто не обратил внимания на этот оружейный склад раньше?

    – Это что же, кто-то копался в наших вещах? – спросила побледневшая Марион.

    Лаксор оставил ее вопрос без ответа. Да и смысл отвечать, если и так все понятно?

    – Итак, Ян, желаете доказать свое умение? Или признаетесь, что попусту бахвалились?

    Что примечательно, имен наших он вовсе не спрашивал. И без того знал, выходит. Я внимательно рассматривала его. Среднего роста, изящный, гибкий. Стоит будто бы расслаблено, но за этой небрежной позой чувствуется собранность, как у готовой к прыжку кошки. Правильные черты лица: тонкий прямой нос, брови вразлет, твердый подбородок. Серые глаза. От уголка губ тянется к виску тонкий, едва заметный шрам, но удивительным образом не портит, а только подчеркивает мужественную красоту.

    Переключив все внимание на наставника, я пропустила момент, когда Ян выхватил меч. Успела заметить лишь едва уловимое движение: Лаксор выбросил руку, повернул кисть и с легкостью обезоружил своего противника. Багровый от унижения Ян понурился, застыл, опустив плечи.

    – Ну что? Кто-то еще желает впечатлить меня своим мастерством?

    Желающих больше не нашлось. Лаксор обводил внимательным взглядом лица, и претенденты опускали глаза. Я спохватилась не сразу и последовала их примеру, лишь когда сообразила, что отвечаю наставнику таким же немигающим взглядом. Обругала себя мысленно и тут же потупилась.

    – Ладно, если больше нет желающих вступить в поединок, приступим к обучению. Разбирайте оружие.

    Я немного помедлила, ожидая, пока вооружатся остальные. Не стану скрывать, было любопытно увидеть родовые клинки. Марион достала из узкого узорчатого ящичка длинный кинжал, любовно провела пальцем по острию. Кай вытащил из ножен странную кривую саблю. Ройс осторожно, словно тянул за хвост гремучую змею, достал двуручный меч – и тут же уставился на него с таким изумлением, словно впервые видел. Мечами же вооружились и Лео, и – к моему глубочайшему удивлению – Лора.

    – Лилиан?

    Клинки Дефаржей легли мне в руки, будто родные. Слегка потеплели рукояти, словно приветствуя новую хозяйку.

    – Готовы? Устрою вам еще одну небольшую демонстрацию. Ян, поднимите свой меч.

    Сконфуженный Ян поплелся к стене за своим клинком.

    – Итак, вас семеро. Семеро против одного. Нападайте!

    Никто не тронулся с места.

    – Так нечестно, – негромко сказал Кай.

    Лаксор расхохотался, и в смехе его звучала неприкрытая издевка.

    – Нечестно? Запомните, о чести вы можете вспоминать только в поединке – и то не во всяком. В случае же нападения ваша главная задача – выжить. Пока, во всяком случае.

    – И часто случаются нападения? – задал Ройс тот же вопрос, что вертелся на языке и у меня, да и, полагаю, у всех остальных.

    – Время от времени, – уклончиво ответил Лаксор.

    А я не в первый уже раз мрачно подумала, что первое правило Магистериума возникло не на пустом месте. Не зря, ох, не зря наложен запрет на любые рассказы об этом странном месте.

    – Нападайте же!

    И дальше я не успела даже понять, что происходит. Заметила только, как вздымаются мечи, сама занесла руку с клинком – и тут же меня обожгло леденящим холодом. Занемела рука, со звоном выпал из ладони кинжал. Попыталась дернуться – ничего не получилось. Я словно превратилась в живую статую, скованную льдом.

    – Так нечестно, – повторил Кай, на сей раз осуждающе. – Вы воспользовались магией.

    – Урок первый, – невозмутимо произнес Лаксор. – Будьте готовы к любым неожиданностям от противника. Бейте на опережение. Не теряйте времени зря. Используйте самые сильные свои стороны.

    Что-то подобное говорил мне и учитель. Вот только обучал он обычному бою, без магии.

    – Усвоили? А теперь продолжим.

    Оцепенение исчезло, я снова могла двигаться. Рядом раздавались невнятные восклицания – Лаксор снял чары со всех разом.

    – Поднимите оружие! Я сказал – продолжим!

***

– И как твои впечатления? – лукаво спросила Денея и выбрала из вазы на столе краснобокое крепкое яблоко.

    Они вдвоем сидели на балконе и любовались закатным небом. Демьена задержали какие-то дела, но он обещал вскоре присоединиться к друзьям.

    Лаксор пожал плечами.

    – Из них могут получиться неплохие маги. И даже Стражи – почему нет? Старику давно пора на покой.

    – Думаешь, кто-то из новичков его заменит? Но кто?

    Лаксор задумался.

    – Пожалуй, Кай способен. Или эта девица, Лора. Но…

    – Но тебя тоже не оставляет ощущение, будто что-то с ними не так, верно? Кто-то из них ведет свою игру, знать бы еще – какую.

    – Или же мы все попросту напридумывали, – проворчал он. – И такое возможно.

    – Но знамение было, – взволнованно перебила его Денея.

    От яблока она так и не откусила, вертела спелый фрукт в руке, точно задумавшись.

    – Знамение, – повторил Лаксор. – А не слишком ли большое мы придаем ему значение? Что, если это все – пустое, ерунда?

    – Не говори так! – рассердилась Денея. – Ты ведь и сам знаешь…

    И внезапно осеклась, замолчала, размахнулась и швырнула яблоко вниз, в сад.

    – Смотри, попадешь в кого-нибудь, – раздался голос за ее спиной. – И будет у нас в Магистериуме первый, кого убили столь необычайным образом.

    – Демьен! Я и не слышала, как ты вошел.

    – И я, – недовольно добавил Лаксор. – И давно ты стоишь там и подслушиваешь?

    – Магистру нет нужды подслушивать, – пафосно заявил Демьен, усаживаясь в кресло. – Ему и так все известно. Забыли?

    Друзья ответили ему улыбками: нежной и немного смущенной – Денея, кривой ухмылкой – Лаксор.

    – И все же, – произнес Магистр, продолжая прерванный его появлением разговор, – кто из наших претендентов достоин печати? Вы видели их дольше, чем я. Так что скажете?

    Лаксор пожал плечами.

    – Тебе не хуже моего известно, что печать получит каждый. Вопрос только в одном – какую?

    – Но ты ведь выбрал фаворита, – настаивал Демьен. – Не отрицай. Ну же, на кого ставишь?

    Собеседник усмехнулся.

    – На самого сильного, разумеется. На кого же еще?

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

После занятия с Лаксором я чувствовала себя совершенно вымотанной. Даже учитель не гонял меня так – а ведь других подопечных у него не было. Господин же Лаксор устроил такую тренировку, что к концу ее все попросту повалились на пол, тяжело дыша и хватая воздух приоткрытыми ртами. Лучшим бойцом, к моему удивлению, показал себя Кай. Он не бахвалился, подобно Яну, не лез напролом, как Лео, не размахивал бестолково мечом направо и налево, словно Ройс. Нет, Кай будто танцевал с оружием, легко уклоняясь от ударов соперников – наставник ставил нас в пары, тасуя самым причудливым образом. Так, мне пришлось сразиться с Лорой и с Яном, и оба раза удалось выйти из поединка без потерь. Не победить, но и не проиграть. И я мысленно поблагодарила учителя, ведь юноши и девушки из благородных семей обучались обращению с родовыми клинками куда как дольше моего.

    Лаксор покинул нас, открыв себе в воздухе дверь, а вот нам пришлось подниматься из цокольного этажа на первый по узкой крутой лестнице. Ноги ныли и даже противно подрагивали, и я рассердилась. Всегда считала, что нахожусь в отличной форме, и вот вам, пожалуйста! Нет, надо обязательно продолжить привычные тренировки и здесь, в Магистериуме. В снятом леди Дефарж особняке я слишком расслабилась, положилась лишь на занятия с учителем, и вот результат. Хорошо, что нам разрешили спускаться в зал в любое время – буду тренироваться по утрам, до завтрака, пока все эти изнеженные отпрыски аристократов еще спят. В моем представлении знатные лорды и леди нежились в постелях почти до полудня. Правда, Ройс к знати не относился, но, если он вздумает ко мне присоединиться, протестовать не стану. Этот парень мне нравился, веселый, прямой. Неплохо бы с ним подружиться.

    И опять кольнуло в сердце иглой: откуда тебе знать, что он тот, за кого себя выдает? Но я отмахнулась от противной мыслишки. Этак недолго всех подряд начать подозревать в притворстве.

    – А он крут! – восхищенно выдохнул предмет моих размышлений, не догадываясь о том, какие мысли закрались мне в голову. – Лаксор. Верно же?

    Марион нервно хихикнула, а Лео пробасил:

    – Я заметил, что кое-кто с него глаз не спускал. Но ничего тебе, дорогуша, не обломится, и не надейся.

    Я замедлила шаг и осторожно оглянулась. Щеки Марион залил густой яркий румянец. Но удивила меня не ее реакция, а неожиданная язвительность Лео. Когда эти двое успели поругаться? Вроде бы все время были на виду, и никакой неприязни между ними я не заметила.

    – Да, он красавчик, – мечтательно вздохнула Лора и тут же добавила: – Наверное, у него уже есть жена. Или невеста. Не может не быть.

    – Да какая разница? – возмутился Ройс. – Жена, невеста… девчонки! Ни о чем другом не думаете! Как он нас всех расшвырял в конце – вот это круто!

    В конце занятия Лаксор действительно снова предложил нам атаковать его всем одновременно – и справился без всякой магии.

    – Выпендрежник он, – хмуро буркнул Ян.

    Он все еще не мог простить новому наставнику своего позора в начале занятия. Пусть урок и показал, что против Лаксора не выстоять никому из претендентов, Ян слишком болезненно воспринял собственное поражение.

    – А не боишься, что твои слова донесут до кого следует? – язвительно пропела Марион.

    Мы уже поднялись на первый этаж, и Ройс распахнул ведущую в холл дверь. Странно, что я ее не заметила при осмотре дома.

    – Кто донесет? – сердито спросил Ян. – Ты, что ли?

    – А хотя бы и я, какая разница? Так не боишься, что тебя вышвырнут из Магистериума, как описавшегося щенка?

    – Не вышвырнут, – ответил ей уверенный голос. Но не Яна, а Кая.

    Марион прищурилась.

    – И с чего ты так решил?

    – Империи нужны маги. Сильные маги. Кроме того, как я понял из слов господина Лаксора, они же нужны и Магистериуму. Вот и делайте выводы, станут ли кого-либо из нас прогонять всего лишь за неосторожно брошенное слово.

    И он обошел застывшую Марион и направился к лестнице на второй этаж.

***

Как же они все ее раздражали! Бесили до белых глаз! Избалованные богатенькие детишки, отпрыски аристократических семей – что они видели в этой жизни? Пожалуй, только Ройс, простодушный и открытый, мог бы ее понять. Но вот ему-то она ни за что не рассказала бы правду. Скривилась, услышав его историю. Нельзя же быть таким идиотом, честное слово! Дать в руки соперникам – а именно как соперников она и воспринимала прочих претендентов – такие козыри против себя. Ну уж нет, она не столь наивна и свою тайну не доверит никому.

    Марион и сейчас не понимала, почему приглашение пришло именно ей. Да, законнорожденная дочь папаши уродилась слабенькой и, чего скрывать, не слишком умной. Придурковатой – так говорила мать Марион, и девочка с ней соглашалась. Единокровных брата и сестру она недолюбливала – да и за что из любить? За то, что отняли у нее все? За то, что насмехались? За то, что братец дразнил и обзывал ублюдком, а сестрица корчила гримасы всякий раз при встрече? То, что папашин наследник по пьяному делу свалился с лошади и свернул себе шею, Марион сочла знаком высшей справедливости. А еще через полгода папаша забрал ее в свой дом.

    И все стало только хуже.

    Леди Катарина, законная женушка, прежде делала вид, что и знать ни о какой Марии – так тогда звали Марион – не знает. Нет у ее муженька никакой старшей дочери, нет, и все тут. Добрачные связи на то и добрачные, чтобы жена ими мужа не попрекала – вот как она считала. А что ее супруг и в браке верность не хранил – на то закрывала глаза. И уши, и нос, наверное, зажимала, чтобы, не дай боги, не учуять случайно аромат чужого парфюма с мужниной рубахи. И все бегала в домашнюю часовню молиться, ходила повсюду с постной физиономией и всех поучала. И вот к этой-то святоше под начало и подсунул Марион папаша – спасибо ему большое.

    Перво-наперво ей сменили имя. Удочерили официально, признали наследницей наравне с дурочкой Вивьен. Любви мачехи падчерице это, конечно, не прибавило. Леди Катарина всякий раз при виде Марион поджимала губы и осуждающе качала головой. Разговаривала ледяным тоном, и розгами угощала куда чаще, чем сладостями. Последние, признаться, Марион стала видеть реже, нежели в родном доме. Плакала, просилась обратно, сбегала даже, но мать неизменно возвращала ее в новую семью. И говорила, что ей выпал шанс, редкий, сказочный, и дурой надо быть, чтобы им не воспользоваться. Повзрослев, она сама поняла правоту этих слов.

    Леди Катарина, хоть и происходила из хорошей семьи, но магом была слабеньким. Древней крови, пусть даже и разбавленной, ей не досталось. Ее супруг полагал, что дети унаследуют его дар, и в случае сына так оно и получилось. Но наследник погиб, глупо, нелепо, дочурка получилась неудачной, а после вторых, сложных, родов лекари запретили леди Катарине иметь детей. Пришлось вспомнить о девочке, прижитой от случайной любовницы.

    Марион наняли учителей, и поначалу она воем выла от трудных занятий, но потом ничего, привыкла. И стала самой настоящей леди, не хуже мачехи, не говоря уж о сестрице. Лишь в минуты самых сильных волнений просыпалась в ней полузабытая беспризорная девчонка, что носилась босоногой целыми днями с такими же предоставленными самим себе приятелями, пока мать горбатилась на службе. Но такие минуты случались все реже и реже, и вот нате вам – в Магистериуме вновь появились. Здесь приходилось тщательно контролировать каждый свой шаг, каждое слово, изображать капризную избалованную принцессу, чтобы никто не догадался, что на самом деле она – оборванка Мария из лачуги в нищей части города.

    Наставников она не боялась. И в самом деле, что им до молодых оболтусов – обучат и позабудут навсегда. А вот с нынешними соседями по дому можно и столкнуться в жизни за пределами Магистериума, жизни иной, светской, блестящей, столичной. О, в столицу Марион рвалась! Не зря же она столько лет терпела кислую физиономию мачехи, не зря так старалась на уроках, не зря выучилась себя вести как урожденная аристократка. Не зря глубоко-глубоко спрятала замухрышку Марию – так глубоко, что и сама о ней позабыла. И папаша обещал, вот только с выполнением обещания тянул. Придумывал глупые, на взгляд Марион, отговорки.

    – Рано еще, – говорил он, услышав очередное напоминание. – Сначала ты должна получить печать.

    Она-то была уверена, что никто ее в Магистериум не позовет, несмотря на все бумаги, признававшие ее законной дочерью. В браке рождена дура Вивьен – ей и отправляться к демоновым магам, проходить неведомые испытания. А ей, Марион, и так хорошо.

    Хотя кинжал ей понравился, чего уж скрывать. Сам лег в руку, согрел ладонь.

    – Дай! – потянулась Вивьен. – Мое!

    Но Марион спрятала оружие за спину. Даже поглазеть не позволила. Вивьен расхныкалась, уверяла, что родители сулили обладание красивой вещицей ей. Из слов прибежавшей гувернантки Марион поняла, что папаша таки попробовал всучить кинжал младшей дочурке – и та незамедлительно порезалась. Вот после этого случая он и забрал старшую к себе.

    Вот только глупая Вивьен уже не помнила, что поранилась об острую сталь, тянула руки, пыталась выхватить, не желала уходить.

    – Прошу вас, леди! – надрывалась гувернантка. – Пожалуйста! Еще, не дай боги, снова изранитесь! Леди Марион, да скажите же ей!

    – Что сказать? – спросила Марион и злорадно процедила: – Ладно, скажу. Не тяни лапы к чужому – поняла? Не то пожалеешь.

    Тогда она еще не изжила из себя окончательно Марию, не позабыла ее привычки и манеру разговора. Вивьен расхныкалась, гувернантка охнула, прижала ладони ко рту, обе нажаловались леди Катарине, и Марион снова лишили сладкого. На две недели. Ну и ладно, подумаешь, не привыкать. Зато вытянутые физиономии сестрички и ее училки того стоили.

    Родовой клинок в итоге младшенькой не удалось и потрогать. Марион ревностно следила, чтобы та даже к ножнам не прикасалась. Держала кинжал при себе, спать с ним укладывалась. И сама не понимала, чем так заворожила ее остро наточенная сталь. И в Магистериуме с удовлетворением отметила, что сражается не хуже остальных.

    Вообще-то, хуже всех обращался с оружием Ройс. Ну да и неудивительно, сам же признался, что получил меч недавно, а тренировать его было некому. Зато Лаксор… Марион мечтательно закатила глаза. Да, стоило попасть сюда хотя бы ради того, чтобы встретить такого мужчину. Он не походил ни на одного ее знакомого. Ради него, пожалуй, она даже согласилась бы остаться в Магистериуме, отказаться от своих планов по завоеванию столицы. Охранять вдвоем Источник – что может быть романтичнее? А уж она бы ухитрилась в итоге вывернуть ситуацию в свою пользу.

    В таинственных врагов она не верила. Ладно-ладно, может, когда-то, давным-давно, и появлялись желающие оттяпать кусок чужого могущества, но теперь? Да кто может напасть на место, которого нет ни на одной карте? Расположение которого покрыто такой тайной, что и сам император, наверное, не знает, где оно находится? Место, оплетенное такой сложной вязью защитных чар, что пройти через них простому смертному нереально? Покажите ей этого наивного идиота, и Марион славно повеселится.

    Так что предупреждение наставников показалось ей сродни страшной сказке. Она и сама любила выдумывать небылицы, пугать глупышку Вивьен, потому и не приняла эти россказни на веру. Бояться ей следовало совсем иного. И о настоящей опасности она не забывала ни на миг.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

Следуя намеченному вчера плану, я проснулась рано. Небо за окном уже посерело, знаменуя приближение рассвета. Особняк еще спал. Я приоткрыла дверь и прислушалась: ни звука. Похоже, что не встали еще даже слуги. Кстати, за весь день никого, кроме горничной, так увидеть и не удалось. Но не могла же она заниматься всеми хозяйственными делами в одиночестве! Значит, в доме есть еще обитатели, но они просто предпочитают не показываться на глаза гостям.

    Однако же сейчас я не услышала ни тихих шагов, ни звяканья посуды, ни скребущего шелеста метлы, ни приглушенных разговоров. Отлично! То, что мне нужно!

    Я ополоснула лицо холодной водой, чтобы окончательно согнать остатки сна, наскоро расчесала и стянула в тугой пучок на затылке волосы, облачилась в рубаху и брюки. Спустилась в цокольный этаж, зашла в зал. И застыла, пораженная.

    Вчера мне отчего-то подумалось, что никто из моих соседей не уделяет время регулярным тренировкам. Досадная оплошность, тем более недопустимая, что во время схватки все они продемонстрировали свое умение. И вот теперь оказалось, что вовсе не я – самая ранняя пташка в этом доме.

    Кай уже был в зале. Полуобнаженный, в одних лишь свободных штанах, босой. Он отжимался от пола на одной руке, и я уставилась на него во все глаза. При знакомстве он показался мне изящным до субтильности, и лишь теперь, глядя на бугрящиеся мышцы, я поняла, как ошибалась. Одежда скрывала превосходно натренированное тело.

    Он не обращал на меня никакого внимания, не оторвался от своего занятия, словно и не заметил, что уже не находится в одиночестве. Я же смотрела на него, как завороженная. Светлые волосы у основания шеи потемнели от пота, крохотные капельки выступили на плечах и спине. Очередное отжимание – и Кай переменил руку. Непроизвольно я принялась считать про себя.

    Один… два… три… десять… двадцать…

    Без видимых усилий дойдя до пятидесяти, Кай непринужденно перетек в положение сидя, скрестил ноги и поднял взгляд на меня. И подмигнул. Я так растерялась, что только захлопала ресницами, словно молоденькая дурочка какая.

    – Пришла полюбоваться, как я занимаюсь?

    Голос звучал чуть хрипловато – все-таки тренировка далась Каю вовсе не с такой легкостью, как он пытался представить. Мысль о том, что он знал о моем присутствии, более того – знал, что я стою, будто завороженная, и смотрю на него, заставила кровь прилить к щекам, опалила жаром. А уж подумать, будто я пришла нарочно и любовалась… да что он о себе возомнил?

    И я возразила резко, куда резче, чем изначально намеревалась общаться с соседями:

    – Нет! Я тоже хотела потренироваться. И вовсе не ожидала застать здесь кого-либо.

    Он пожал плечами и поднялся.

    – Хорошо. Тренируйся. Не буду тебе мешать. Все равно на сегодня я уже закончил.

    Отступил к стене и замер, небрежно прислонившись к ней спиной и скрестив на груди руки.

    – Э-э-э… а разве ты не уходишь?

    – Нет.

    Я совсем его не понимала. Чего он добивается?

    – Но ты сказал, что уже закончил.

    – Сказал, – согласился он.

    Во мне начала закипать злость. Что за дурацкую игру он затеял?

    – Тогда почему?..

    – Все просто. Сначала ты наблюдала за мной – теперь моя очередь. Приступай.

    Ах, вот как? Злость захлестнула с головой, затуманила соображение. Богатенький мальчик захотел развлечься? Решил посмотреть бесплатный спектакль? Ну, я ему устрою представление!

    Довелось мне как-то под именем Натали Раскон посещать некое интересное учебное заведение. Изучали там вовсе не историю, геометрию или географию, а совсем иные науки. Опыт забавный, и я тогда еще подумала, что в жизни он мне когда-нибудь пригодится. И не ошиблась.

    Кай не сводил с меня насмешливого взгляда, но это уже не имело никакого значения. «Неважно, кто и как смотрит на вас, девушки. Неважно, сколько их, жадных, изучающих, недоверчивых, похотливых или брезгливых взглядов. Вы танцуете не для них. Вы танцуете для единственного мужчины, того, кого хотите соблазнить, увлечь, очаровать. Самого лучшего, самого желанного. Даже если он не существует в действительности – вы все равно танцуете для него», – так говорила мисс Карлтон, бывшая танцовщица весьма популярного ночного заведения. Преподавательница из нее получилась строгая и придирчивая, но тем больше я была ей благодарна за науку. Заказ удалось выполнить с легкостью, да еще и новые навыки остались.

    Разминка не помешала бы, ну да ладно, обойдемся. И без музыки тоже. И то, что на мне не соблазнительный наряд, а простые штаны и рубаха, не имеет значения. Без разницы, во что ты одета, если вся твоя суть – женственность и притягательность. Да, этому мисс Картон тоже нас учила.

    Я лениво потянулась, подняв над головой руки, прогнулась в спине. Кай тихо присвистнул – но он уже перестал для меня существовать. Вместо него у стены стоял незнакомец без лица – самый лучший, самый желанный мужчина. И я танцевала для него. Беззвучно, мысленно отсчитывая такт. Изгибалась и кружилась, замирала на миг – и тут же перетекала в другую позу. Влекла и звала к себе. Глаза полузакрыты, губы, напротив, приоткрыты так, чтобы была заметна тоненькая полоска зубов. На Кая я не смотрела. Долго не смотрела, почти до самого конца танца. И лишь замерев натянутой струной, поднявшись на цыпочки и воздев к потолку руки, взглянула прямо в глаза.

    – Я могла бы предложить спарринг, – произнесла едва слышно, и Кай подался ко мне, чтобы уловить слова – мне стоило больших трудов сдержать ухмылку при виде его изумленного лица и затуманенного взгляда, – но, боюсь, что плохо владею навыками рукопашного боя.

    Полуправда. Мне приходилось драться – и в начальной школе, и даже в колледже, и уж, конечно же, во взрослой жизни. Бедной, но порядочной танцовщице Натали Ларсон неоднократно приходилось отстаивать свою честь. А если по-простому – то давать по протянутым лапам всяким озабоченным придуркам и быстро-быстро удирать. Этому учила уже не строгая мисс Карлтон, а добродушный увалень Гриф, работавший вышибалой. Ко мне он проникся особой симпатией и показал кое-какие приемы, но, боюсь, Кай бы их не оценил.

    Он покачнулся, но равновесие удержал. Его поза больше не казалась расслабленной, напротив, он словно подобрался и стал похож на готовящегося к прыжку хищника. Глаза сузились, все тело напряглось. На мгновение мне и впрямь показалось, будто он вот-вот бросится.

    Но нет. Кай лишь ухмыльнулся.

    – Мы могли бы взять оружие и устроить поединок, если тебе так хочется со мной сразиться. Но Лаксор сегодня и без того заставит нас драться – если не друг с другом, так с другими противниками.

    Я кивнула.

    – Да, ты прав. Тренировка с оружием нам сегодня обеспечена.

    Ожидала, что теперь он наконец-то уйдет, но Кай не спешил. Он по-прежнему пристально рассматривал меня.

    – Кажется, ты рассказывала, где обучалась, но я успел позабыть. Напомни, где именно?

    Ничего о полученном образовании или о семье я соседям не говорила и вообще придерживалась простой тактики: держи язык за зубами – целее будешь. Чем меньше рассказываешь о себе, тем меньше шанс проболтаться. Но Кай заглядывал прямо в глаза, да и уклоняться от ответа в данном случае смысла я не видела. Эту деталь биографии внучки леди Дефарж мне любезно сообщила, а молчание вызовет ненужные подозрения. Так что я сдула с лица упавшую прядь непривычно темно-рыжих волос и ответила:

    – В закрытом женском пансионе под названием «Горная гряда».

    Кай присвистнул, чем немало меня удивил: не ожидаешь как-то от потомственного аристократа подобного. Вырази так изумления паренек с соседней улицы – я бы и внимания не обратила, но потомку древнего рода надлежало приподнять брови или… или… не знаю, но уж точно не вести себя подобно простолюдину! Или же это мои представления о знати слишком расходятся с действительностью?

    – Надо же, оказывается, легенды о суровости северян преувеличивают. И сильно преувеличивают, я бы сказал.

    В его словах явственно звучала издевка, и я нахмурилась.

    – О чем ты?

    – О том, что в закрытом женском пансионе на строгом и чопорном севере девиц обучают подобным… танцам.

    Пауза не ускользнула от моего внимания, и досада увеличилась. Злилась при этом я не только на него, но и на себя: нельзя, нельзя было поддаваться эмоциям! Теперь придется как-то выкручиваться.

    – Я научилась танцевать не в пансионе.

    – Да-а-а? – протянул он. – Тогда где же?

    Хлопнула дверь, и мы разом повернули головы, чтобы посмотреть на вошедшего. Да, я полагала, что застану его в зале, но даже не догадывалась, как сильно обрадуюсь. Однако Ройс своим появлением избавил меня от необходимости отвечать – и я была готова расцеловать его за это.

    – Надо же, вы вскочили в такую рань! – добродушно прогудел он. – А я-то думал, что приду первым.

***

Увиденное ему не понравилось. Он и сам не смог бы сказать, что именно насторожило, резануло, показалось неправильным. Обычная будничная сценка: флиртующие парень и девушка. В том, что эти двое флиртовали, никаких сомнений не возникло: Ройсу хорошо были знакомы такие взгляды, такие полуулыбки, как та, что он заметил на губах Кая, такое смущение, как то, что без труда читалось на лице Лили. Он сразу же почувствовал себя лишним, и это… раздражало? злило? Царапало, вот, пожалуй, нужное слово. Так не должно быть – вот что он подумал, и лишь потом удивился: почему? И что ему вообще за дело до этих двоих?

    Нет, он не помешал любовному свиданию: такие вещи он тоже научился чувствовать, давно научился. Да и Лили явно не из тех легкомысленных девиц, которые бросаются очертя голову в отношения с первым встречным красавчиком. На подобную любительницу приключений скорее смахивала Марион – но и тут Ройс готов был прозакладывать любую вещь из семейной сокровищницы, что впечатление ошибочно. Малышка Марион далеко не так проста, как пыталась изобразить. Она держалась настороженно, скрывала испуг под напускной самоуверенностью – и в этом тоже имелась какая-то загадка. И это тоже вызывало неприятные чувства. Конечно, он не ждал, что в Магистериуме все будет просто и ясно, но и к тому, что ожидало, оказался не готов. Слишком много лжи, слишком много недоговорок, слишком много умалчивания. И во всем этом придется разбираться, хотя так не хотелось. Уехать бы, действительно, куда-нибудь в приграничье, вести простую жизнь…

    Его губы тронула насмешливая улыбка: как же забавны эти несбыточные полудетские мечты! О подобных глупостях придется позабыть. А вот к соседям, пожалуй, все же стоит присмотреться попристальнее. А главное – не дать им повода вглядываться уже в него. Он – простодушный увалень Ройс, не слишком сообразительный, хотя и не дурак. Вот и не стоит забывать об этом.

    И он улыбнулся пошире и спросил:

    – Ну что, десять кругов по залу? Вы как? Присоединяетесь?

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Пожалуй, тренировка удалась. Я охотно присоединилась к Ройсу, когда он предложил заниматься вместе, да и Кай, к моему искреннему