Мой талисман или Неразгаданные убийства под Рождество. Инна Комарова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ЧАСТЬ. НЕРАЗГАДАННЫЕ УБИЙСТВА ПОД РОЖДЕСТВО
• ЧАСТЬ Бонус

АННОТАЦИЯ

В камине потрескивали поленья, загадочно перешёптываясь, а юная Настасья Даниловна Мордвинова вспоминала, с чего началась вся эта странная запутанная история. Задумавшись, она кончиками пальцев ласково поглаживала бугристую кожу ручного ящера. Лучший друг, сидя у неё на коленях, смотрел на огонь, не моргая и наслаждался исходящим от камина теплом и светом. Настасья Даниловна и поныне не понимала – как осталась жива в ту страшную зловещую ночь, когда волею преступника она оказалась в заброшенном имении наедине с заколдованными людьми и ожившими покойниками.

   И ведь всё началось из-за сфабрикованного завещания. Кому понадобилось втянуть её в чьи-то игры и заставить рисковать своей жизнью? Осталось тайной.

ЧАСТЬ. НЕРАЗГАДАННЫЕ УБИЙСТВА ПОД РОЖДЕСТВО

«Никто никогда не должен видеть, как вы плачете и как складываете руки на груди. Это признаки слабости, которую мужчины любят, но не прощают».

   Хелен Миррен

   Пролог

   В камине потрескивали поленья, загадочно перешёптываясь, а юная Настасья Даниловна Мордвинова вспоминала, с чего началась вся эта странная запутанная история. Задумавшись, она кончиками пальцев ласково поглаживала бугристую кожу ручного ящера. Лучший друг, сидя у неё на коленях, смотрел на огонь не моргая и наслаждался исходящим от камина теплом и светом. Настасья Даниловна и поныне не понимала – как осталась жива в ту страшную зловещую ночь, когда волею преступника она оказалась в заброшенном имении наедине с заколдованными людьми и ожившими покойниками. И ведь всё началось из-за сфабрикованного завещания.

    «О, Господи! И вспоминать страшно. Как удалось мне оттуда вырваться и не стать очередной жертвой преступника?! И поныне не могу ответить себе на этот вопрос. Явно не обошлось без божественного промысла. Что же ожидает меня теперь? Как сложится судьба без поддержки и опеки любимых родителей, после смерти которых не осталось ни одной родной души? Боже, какой провокационный вопрос стучится в головушке. Получится ли у молодого человека, который проявлял благосклонное расположение и внимание, перебросить мостик к моему сердцу? Время покажет, – прикрыв глаза, думала она.

   И пока сон не сморил девушку, в её голове, затуманивая сознание, бесконечным потоком проносились тревожные мысли.

***

В то утро Настасья поднялась раньше обычного. Какое-то странное

   Неожиданные новости

   В то утро Настасья поднялась раньше обычного. Какое-то странное предчувствие беспокоило девушку. Объяснить себе причины и характер непонятных волнений, сколь ни старалась она, оказалось затруднительным делом. А вот когда у входа в дом вздрогнул колокольчик и настойчиво зазвонил, сердце её предательски учащённо забилось.

    – Кто это с утра пораньше?! Я никого не жду! Глафира, – позвала она служанку, позвонив в дежурный колокольчик, который всегда находился под рукой. Вот и сейчас он пришёлся как нельзя кстати. Девушка нервничала, и её волнения отразились в движениях и резком звоне подручного средства. Настасья держала его при себе на тот случай, если Глафира находилась на другом этаже или крыле дома.

    – Я здесь, барышня, что угодно? – влетела в комнату запыхавшаяся служанка.

    – Сходи вниз, посмотри, кто приехал и доложи мне.

    – Слушаюсь, барышня, сию минуту, – ответила она и тотчас убежала.

   Настасья прислушалась и уловила отголоски мужского голоса на первом этаже. Но о чём он говорил, разобрать не сумела. Через несколько минут деревенская девушка влетела в комнату.

   Когда-то давно отец ездил на Крайний Север навещать своих близких родственников. Узнав от родного брата о печальной судьбе девушки, пожалел и забрал с собой сироту. Привёз в Москву и поселил в их доме, а она стала прислуживать, ни за что не захотела учиться, сколько учёный не уговаривал.

    «Данила Петрович, барин! Ну, какая от меня польза будет. В нашей деревне чуть ли не с колыбели работать заставляли – на подёнщине – с рассвета до рассвета. Испокон веков бедняки заучили: грамота – для барских детей. Не выйдет, барин, из вашей затеи ничего путного. И старая я уже для учёбы, бестолковая, – махнула она рукой. – Пойду, помогу кухарке. Хоть какой-то от меня толк будет».

    Родственники рассказали Даниле Петровичу, что родители Глафиры трудились на рудниках. О том, что там случилось, толком никто объяснить не мог. В письме управляющий рудниками указал, что супруги внезапно захворали, там и схоронили их, а рядом пометил дату их смерти. Больше ничего не было сказано. Родственники учёного Мордвинова опекали девушку, но у самих было семеро детей. Отец Настасьи по доброте душевной не особо раздумывал и забрал Глафиру в свою семью. С тех пор она жила и прислуживала в их доме.

   – Вот, барышня, депешу посыльный доставил вам. Толстая и тяжёлая такая. Еле в руке удержала. Что они туда наложили? – простота служанки и ограниченность в суждениях давно не удивляла Настасью. – Простите, не разобрала, что туточки прописано. Видите, какой огромный и увесистый. Вы же знаете, неграмотная я, – замялась Глафира.

   – Учиться надо было, – напомнила ей Настасья. – Папенька сколько раз предлагал тебе, упрашивал. Уговаривал. А ты, упрямая, отказалась.

   – Ваша правда, барышня, – опустила голову служанка, теребя фартук.

   – Давай сюда депешу, посмотрю, от кого.

   Глафира протянула ей пакет. Настасья покрутила в руках. Прочитала на титульной стороне адрес и инициалы отправителя депеши, и в удивлении приподняла брови.

    – Так странно. Впервые вижу этот адрес, да и с господином, отправившим послание, незнакома. Может быть, коллега отца. Но почему адресовано мне? Очень странная депеша. Надо посмотреть, что внутри.

   Она сняла сургучную печать, открыла конверт и вынула оттуда два листа. Первый, плотный – официальный, с печатью внизу. Второй – послание отправителя.

   Настасья присела к столу и начала читать.

    «Достопочтенная Настасья Даниловна!

   Пишет вам Арсений Матвеевич Бородкин – доверенное лицо Сидора Петровича Мордвинова – родного брата вашего батюшки. Сие послание – некое разъяснение вам.

   Так сталось, что родственники Данилы Петровича приказали долго жить. Чтобы не усложнять вашу жизнь, опускаю множество подробностей. Укажу лишь то, что вам необходимо знать.

   Так вот. Дети брата вашего отца померли в тот же день. Дальние родственники разъехались – кто куда, и отказались от наследства, не желая возвращаться в родные края. Думаю, их напугала внезапная и загадочная смерть всей семьи вашего дядюшки. Супруга Сидора Петровича преставилась в ту же ночь. Доктор, осматривая умерших, написал, что первыми из жизни ушли дети, за ними скончалась супруга Мордвинова. И сам глава семейства тогда же почил в бозе, последним. Организм у него был крепким, говорили, что ваш дядюшка никогда не болел – стальное здоровье было, и вот такая глупая смерть.

   По закону, вы – их племянница – являетесь единственной наследницей всего имущества. В документе, заверенном мною, прописаны все ваши права на наследство, адрес дома, который остался, где проживала семья брата вашего батюшки. Счета в банке и банковские векселя. Это не считая ещё одного имения.

   Как найти дом дядюшки, я описал в этом письме, читайте ниже. Но, как я писал выше, им принадлежало ещё имение в Тверской губернии. Давненько купили. Оно тоже переходит по наследству к вам. Разъяснение, как добраться туда, найдёте в моём письме немного ниже. Советую в первую очередь съездить туда. Возможно, захотите выставить на продажу. Ваше право.

   Желаю успехов.

   С наилучшими пожеланиями, Арсений Матвеевич Бородкин».

    – Вот так новости… не зря с ночи плохие предчувствия изматывали душу. Мало мне было хлопот после смерти маменьки и папеньки, теперь ещё предстоит имуществом родственников заниматься. Господи, да что же это такое делается? Сплошные похороны. Не жизнь, а кладбищенская служба. Что за напасть на нашу семью. Ещё ехать куда-то потребуется. На дворе трескучие морозы. Что делать? И послать некого вместо себя. Вот так новости.

    …………

   Настасья подошла к окну.

   Весь двор покрылся сплошным белым полотном. Рядом с голыми деревьями образовались сугробы. Под тяжестью снега деревья опустили ветви к земле, словно жаловались от безысходности.

    – Снег всё идёт и идёт и конца не видно. Дворники не успевают разгребать сугробы. Зима метелями да заносами укутала город плотным покрывалом. Скоро к собственному дому не удастся добраться.

   Так, что же мне делать с этой депешей?!

   Поищу-ка я в бумагах отца адресок нужный. Помнится, у папеньки был поверенный в делах. А вдруг, он мне что-то путное посоветует да подскажет. Сама точно запутаюсь в наследственных делах. До сих пор с родительскими бумагами толком не разобралась.

   Настасья побежала в отцовский кабинет, что находился на этом же этаже. Ей предстояло отыскать записную книжку папеньки с адресом человека, который занимался отцовскими делами.

   У Данилы Петровича в кабинете всегда был идеальный порядок, по просьбе хозяйки Глафира продолжала поддерживать чистоту. Нужные вещи находились в рабочем столе – в ящиках, поэтому Настасье не составило труда найти искомую вещицу. Записная книжка отца, обтянутая крокодиловой кожей с инициалами на внешней стороне и адресом поверенного в делах, была найдена.

    Теперь девушке предстояло встретиться с Максимом Леонидовичем Строгановым. Именно он в течение долгих лет был поверенным отца – к нему она отправится, чтобы получить объяснение и исчерпывающие ответы по прибывшей депеше. И услышит, что он ей порекомендует и как лучше поступить в создавшейся ситуации.

   «Надеюсь, не откажет мне в аудиенции», – настраивалась девушка.

   И она не ошиблась: как только горничная доложила хозяину, что приехала дочь покойного Данилы Петровича Мордвинова, поверенный тут же дал ей распоряжение:

    – Конечно, принять. Пригласи в дом и проводи в кабинет, чего томишь гостью на пороге?

***

Разговор с поверенным в делах

   Купеческий дом родителей поверенного Строганова достался ему по наследству и, надо сказать, выглядел помпезно. Хозяин точно не мог припомнить, в каком году его прадедушка заказал у знаменитого в ту пору в Москве архитектора Штольберга по собственному проекту дом с отдельным флигелем для прислуги и гостевым домиком на просторной территории усадьбы.

   И очень гордился результатом и архитектурным решением. Потомок старался поддерживать усадьбу в надлежащем состоянии. Приезд новых гостей начинался с экскурсии по всей территории, включая парковую часть и часовню. Максим Леонидович продолжал семейные традиции и сопровождал гостей лично. И те, кому повезло приехать сюда весной или в самом начале лета, могли насладиться дивной невероятной атмосферой и красотой. Природа оживала и ублажала гостей. Центральный вход в дом предварялся длинным парком, утопающим в сирени. Затем кареты подъезжали прямо к лестнице, что вела к парадному крыльцу. На доме красовалась вывеска, которая осталась со времён постройки здания: «Владения князя Гаврилы Тимофеевича Строганова».

   Особенно в весенне-летний период создавалась возможность насладиться ароматом зелёных насаждений и цветников. Необыкновенный уют прилегающему парку создавали красивые аллеи, где под липами и дубами заботливо были расставлены скамейки с резными спинками. При входе в дом уже из холла просматривалась широкая мраморная лестница, ведущая на второй этаж к апартаментам господ и в рабочий кабинет поверенного в делах.

   – Здравствуйте, Настасья Даниловна, – поприветствовал хозяин гостью, выходя ей навстречу из-за стола.

   – Здравствуйте, уважаемый Максим Леонидович. Благодарю, что выделили для меня время.

   – Очень рад встрече с вами, – он нагнулся и поцеловал девушке руку. – Давненько не виделись. Батюшка ваш в последний год долго хворал и не вызывал меня к себе.

    – Да, ему тогда не до дел было. Страдал очень.

    – Сочувствую вам. А что матушка ваша?

    – Матушка скончалась после похорон. Не справилась с горем. Доктор сказывал, сердце слабое было, вот и не выдержало.

    – Ах, какая досада. Не знал. Простите. Пришёл бы попрощаться. Не навещал вас, не желая мешать и расстраивать лишний раз. Вы бумаги о наследстве до сих пор не оформили. А могли бы. Все сроки вышли. Но это поправимо.

    – Мне говорили. Скажу по правде, руки никак не доходили до них. Всё как-то сразу свалилось на мои плечи. Немного растерялась, – откровенно призналась Настасья.

    – Если понадобится моя помощь – обращайтесь. Помогу по старой памяти.

    – Непременно. Батюшка относился к вам с полным доверием и глубоким уважением. И я бы хотела… – она замялась.

    – Вы присаживайтесь, пожалуйста, и рассказывайте, что вас привело ко мне? Какая нужда?

    – Максим Леонидович, вы слово правильное подобрали, именно нужда. Сегодня ранним утром посыльный доставил депешу, в которой сообщалось, что брат отца, его супруга и их дети приказали долго жить, видимо, несчастье случилось с ними. В письме было сказано, что я являюсь наследницей их имущества. Мне бы со своим разобраться. Поверите, ни сном, ни духом понятия не имела, где жили родственники. Отец в последние годы меня к ним не возил. Жили они далеко на Крайнем Севере. Матушка не любила дальних дорог. Вот он один и ездил, но тоже редко. Занят был очень. Помню, когда ребёнком была, его брат с семьёй как-то гостили у нас, и больше я их не видела. И вдруг такое…

    – Никакой крамолы в этом не вижу. Депеша, которую получили у вас с собой?

    – Разумеется.

    – Давайте, посмотрим, что там.

   И тут он задал ей вопрос, опережающий дальнейшие события:

    – Вы хотите нанять меня по старой дружбе? Чтобы я занимался всеми вашими делами? – спросил Строганов, между делом.

    – Максим Леонидович, вы правильно меня поняли. Помнится, мой отец высоко отзывался о вашей работе. Всецело доверял вам, стало быть, у меня нет причин сомневаться. А без грамотного советчика и помощника мне не обойтись, – ответила ему Настасья.

    – Что я могу сказать. Рассудили вы очень правильно. Истинная дочь своего отца. В наследственных делах есть много тонкостей, непонятных вопросов, спорных мелочей, уточнений, деталей, нюансов, о которых легко споткнуться несведущему человеку. Не имея знаний в юриспруденции сложно разобраться. Сделаем так.

   Я ознакомлюсь с документом и отвечу на все ваши вопросы.

   – Премного вам благодарна, – ответила Настасья и протянула Строганову депешу.

   – Посидите, я почитаю пока мельком, потом поработаю с документами детально. Нужно будет проверить по каталогу, не было ли других наследников, о которых доверенное лицо мог не знать. Если дадите мне недельку, всё досконально проверю, дам вам исчерпывающие ответы и изложу всю информацию.

   – Да, конечно. Подожду, сколько понадобится. Мне торопиться некуда. Дело-то серьёзное.

    – Благодарю. В таком случае, вы можете быть свободны. Рад был встрече с вами. Не беспокойтесь, я навещу вас, как только буду готов, или приглашу к себе.

   – С нетерпением буду вас ждать, – ответила Настасья, попрощалась и, успокоенная покинула дом поверенного лица.

***

Корни

   Отец Настасьи по профессии был не только археологом, но и военным офицером. За спиной остался длинный период, когда он служил в особом подразделении императора. Это время и связанные с ним события особенно запомнились Даниле Петровичу. Но со временем Мордвинов завершил учёбу в университете, ушёл с головой в науку и стал преподавать. Со своими студентами выезжал в научные экспедиции.

   Однажды Мордвинов привёз своей маленькой дочке подарок. Девочка с нескрываемым любопытством терпеливо ожидала в сторонке, как отец открыл железный сундук и достал оттуда маленького ящера.

    – Настасья, этот зверёк особенный, он очень умный и многое умеет. Принимай нового друга. Барсик твой уже подрос и Пантелей взрослым псом стал. А этот ящер ещё детёныш. По мере того, как будешь расти ты, он будет взрослеть вместе с тобой. Не бойся его, он ручной. Есть инструмент, который поможет тебе легко и быстро расположить нового друга. Достаточно всего лишь один раз объясниться ему в любви, и он будет служить тебе верой и правдой всю жизнь.

    – Данила Петрович, побойтесь бога, ну кто малышке дарит экзотического зверя с другого конца планеты? – возмутилась супруга археолога.

   – Авдотья Тихоновна, голубушка, не стоит беспокоиться. Учёный из тех мест, который подарил мне ящера, заверил, что более надёжного талисмана сложно сыскать. Пусть поживёт у нас. Понаблюдаем за ним, и составим своё мнение, – настаивал глава семейства.

   А вот Настасья ничуть не испугалась. Подставила ящеру свою ладошку, он тут же лизнул её, принимая приглашение, и мгновенно, словно по лесенке, взобрался по руке к ней на плечо, прислонив свою мордочку к её щеке. Любви захотелось, искал и нашёл.

    – Ты мой дорогой, как я тебя люблю, – совершенно естественно вырвалось из уст девочки. И в этот момент раздалось радостное ликование. Ящер расправил крылья с золотым оперением. Взлетел, и комната мгновенно озарилась солнечным светом. Он совершил круг почёта вокруг люстры в гостиной и приземлился на плече Настасьи, улыбаясь ей. Девочка сияла от счастья.

   И вновь прислонился к её щеке.

    – Ты только посмотри на него, ластится, как человек, – подметила Авдотья Тихоновна и заулыбалась.

    – Маменька, у него такой тёплый язычок, – сказала дочка.

    – Кто знает, всё возможно и то, что он человек, но не прошедший все вехи своего развития. Никто не видел как обезьяны стали людьми, одни догадки, – резюмировал отец.

   Так ящер, получивший прозвище «Талисман» поселился в доме археолога. И довольно скоро у него с маленькой хозяйкой сложились тёплые дружеские отношения. Он ел из её рук, внимательно слушал сказки, которые няня читала девочке на ночь, словно понимал, о чём в них рассказывалось. Запрыгивал на крышку рояля, когда Настасья занималась музицированием с репетитором. Талисман сопровождал её на прогулках, пристраиваясь на плече. Он спал исключительно у изголовья постели девочки, будто бы охранял свою любимицу. Когда Настасья болела, и жар изводил её, Талисман язычком смачивал её лоб, дожидаясь снижения температуры, а затем, слизывал капельки испарины. В минуты улучшения состояния, он, ликуя от радости, вновь взлетал под абажур в её комнате и совершал круг почёта, издавая щемящие звуки.

   – Вот удивление. Не человек, а всё понимает, – говорила няня, разводя руками в стороны.

   Настасья росла, взрослела, а вместе с ней мужал Талисман и становился мудрецом.

   Все домочадцы семейства Мордвиновых так привыкли, что наследница и Талисман всегда вместе, неразлучны, что перестали опасаться его и высказываться в адрес зверька неприветливо.

   Только служанки брезгливо поглядывали в его сторону и недоверчиво относились к питомцу барышни, обходя его стороной.

***

Вердикт поверенного

    Разговор затянулся. Максим Леонидович проверил несколько раз достоверность присланного документа и изрёк:

   – Всё выполнено верно. Значится так, Настасья Даниловна, вот как вам следует поступить.

   Первым делом, посетите дом в Тверской губернии. Если захотите находиться там летом – приглашу мастеров, приведут помещения в хорошее состояние и сможете там отдыхать. Климат там гораздо лучше, чем в столице. Если же решите, что имение не подходит вам – выставим его на продажу. Я все хлопоты возьму на себя. А после вам всё же придётся съездить на Север, и познакомиться с имением вашего дядюшки. Принять решение, что будем делать с их имуществом. Если же и его захотите продать – займусь им. Самое главное сейчас – определиться и понять, что именно вы хотите делать с наследством.

   – Максим Леонидович, по правде говоря, мне вполне достаточно нашего большого дома в Москве. Поймите, и за ним нужен глаз да глаз и немалое содержание, чтобы его поддерживать в хорошем состоянии. Усадьба большая. Полагаю, помните. В лучшие времена вы часто навещали папеньку.

   – Помню, конечно. Настасья Даниловна, вы умно рассудили. Мудры не по годам. Если так, ряд вопросов снимаются с повестки дня. Что же, съездите, и выставим на продажу. Вырученные средства вам будут в помощь, уверяю.

    – Собиралась продолжить обучение в университете, – ответила она.

    – Вот денежки и пригодятся. Значит, определились. Желаю лёгкой дороги и скорого возвращения. С нетерпением буду ждать вас.

    – Благодарю вас.

***

«Кто надеется на Господа, тот блажен».

   Из притчей царя Соломона

   Новый знакомый

   Настасья добралась до вокзала. Купила в кассе билет в нужном направлении и проследовала на перрон, ибо до прибытия поезда оставалось пятнадцать минут. Времени было предостаточно, чтобы приобрести журнал с занятными историями. Не скучать же ей всю дорогу. А книгу, которую приготовила с собой, отвлеклась и забыла на столе.

    «Рассеянная. Вот куда ведёт излишняя поспешность», – сердилась она на себя.

   Дорога оказалась дальней, купе предназначалось для четверых пассажиров, но почему-то двое не явились, и напротив неё оказался молодой мужчина представительной наружности – высокий, худощавый, одетый с иголочки – сразу видно, что аккуратист. Попутчик, поправляя пенсне, всё время читал какие-то документы и делал пометки. Периодически он менял их, доставая новые из портфеля.

   Его внешний вид соответствовал чиновнику и идеально подходил служителю закона.

   Аккуратно уложенные волосы цвета вороньего крыла. Сосредоточенный глубокий изучающий взгляд тёмно-синих глаз. Утончённые черты лица говорили о происхождении. Напряжённое выражение глаз мыслящего человека, изучающего в тексте приковавшую его фразу, не позволяло мужчине отвлекаться.

   На нём идеально сидел строгий костюм, белоснежная сорочка, позолоченные запонки на манжетах. На передней планке пиджака внимание Настасьи приковал орден.

   Позднее она узнает, что получен знак отличия был за рискованную, очень успешно проведенную операцию. Носил мужчина его по особо торжественным случаям. А поскольку молодой человек возвращался из Москвы, Настасья предположила, что вызывали попутчика к высокому начальству.

   Ещё внимание девушки приковали холёные руки молодого человека с аккуратно отполированными ногтевыми пластинками. –

   «Мужчина, и такой аккуратист», – подметила она.

   Девушка не могла избавиться от гнетущего напряжения. Неизвестность пугала. Её не покидали тревожные мысли. Место, где находилась усадьба, для неё совсем незнакомое. Желательно было бы кого-то расспросить.

   Вечером проводник принёс чай в серебряных подстаканниках с дольками лимона и вежливо поинтересовался:

    – Барышня и вы, господин хороший, желаете что-нибудь к чаю?

    – Любезный, а что вы можете предложить? – спросил попутчик, опередив Настасью.

    – Горячие сдобные булочки, только что испекли на кухне ресторации. Конфеты сосательные, несколько видов пирожных имеются. Что желаете?

    – Мне, пожалуйста, две булочки: одну сейчас к чаю, вторую – на завтрак, – попросила Настасья.

    – Будет сделано, барышня.

    – И мне, будьте добры, булочки к чаю и тоже две, – заказал мужчина.

    – Сию минуту принесу.

    – Будьте добры, получите деньги, – протянула ему Настасья.

    – И у меня примите, – следом за ней расплатился мужчина.

   Проводник, пересчитал деньги, махнув головой в знак согласия, убежал, чтобы вскоре вернуться с подносом. На нём красовались две десертные тарелки с румяными, ароматными и пышными булочками. Их щёчки блестели, и застывшая капля сиропа так и манила. Служивый расстелил сложенные конусом белые полотняные накрахмаленные салфетки на маленьком столике рядом с пассажирами. Одну тарелку со стаканом чая пододвинул к Настасье. Вторая адресовалась её попутчику.

    – Благодарю вас, – сказала девушка, и опустила в стакан кусочек сахара, серебряной ложечкой хорошенько размешав его в чае.

   – Приятного вам аппетита, господа, – пожелал проводник и удалился.

   – Благодарю, – ответила Настасья.

   – Думаю, барышня, настала пора нам познакомиться, – предложил попутчик, аккуратно помешивая чай в стакане.

    – Вы так считаете?

    – Почему бы и нет? Дорога предстоит дальняя, так и заскучать можно. Хотя я взял с собой всю документацию, чтобы работать в пути. Но и отвлечься немного не помешает. К вашим услугам – Михаил Платонович Хромов, – он приподнялся, склонив голову. – По профессии сыщик и изредка выполняю задания в чине статского советника. Иногда приходится совмещать, – отрекомендовался пассажир.

    – Очень приятно.

   Настасья Даниловна Мордвинова. В недавнем прошлом выпускница петербургского колледжа. Но коренная москвичка.

    – И мне очень приятно познакомиться с вами, барышня.

    – Как это вам доверили две должности, не имеющие между собой ничего общего? – поинтересовалась она.

    – Всё до безобразия просто. Сыщиком я стал по призванию и после завершения учёбы в университете. А статским советником бываю крайне редко, когда подменяю отца. Он в последнее время очень хворает, просит помочь.

   – Вы хороший сын. Похвально! – подчеркнула Настасья.

   – Стараюсь, но не всегда удаётся. Занят очень. Скажите, а кто это у вас в корзинке?

   – Заметили? Мой Талисман. Он со мной с раннего детства.

   Я его очень люблю, дружок отвечает мне взаимностью и предан.

   – Забавно. Ящер – талисман.

   – Самый лучший!

   – Да-да… – прогундосил мужчина, скептически относясь к услышанному, но больше к этой теме не возвращался, переключившись на более приятную. – Булочки действительно горячие, сдобные и вкусные. Попробуйте. Мне понравились. Утром закажу ещё.

   – Если вы голодны, можете съесть мою. Мне одной вполне достаточно. Я ем немного. И с Талисманом поделилась.

   – Благодарю за предложение. Заметил, он у вас ручной.

   – Да, именно так. И мой лучший помощник.

   Мужчина не стал развивать тему. Он с недоверием относился к экзотическим животным.

   – Думаю, вы ещё проголодаетесь. Если же я действительно не дотерплю до утра, схожу в вагон-ресторацию и куплю.

   – Как угодно, – ответила Настасья, переложила вторую булочку в бумажный пакет и опустила в саквояж. Переставила посуду на поднос, который по забывчивости или чрезмерной занятости оставил проводник. Рядом уложила салфетки.

   – Вижу, вы любите порядок.

   – Так приучена с детства.

   «Вещи должны знать своё место», – говорил мой батюшка. – Проводник, наверное, забыл забрать или чрезмерно занят. Отнесу ему.

   Она поднялась с сиденья, подхватила поднос и направилась к двери.

   Мужчина наблюдал за ней и про себя отметил:

    «Какая фигурка у девушки. Всё при ней. И личико нежное. Природная красота, никаких белил и румян. Интересно, она замужем?! – и сам себе ответил: – Не похоже».

   Пока попутчик размышлял, Настасья успела вернуться, достала из саквояжа журнал, и, набросив на себя шаль, принялась читать. А сыщик продолжал рассматривать её, что-то про себя подмечая и размышляя.

   Но она, зачитавшись, не обращала на него никакого внимания. Позднее, подобрав под себя ноги, прикрыв их одеялом, так с журналом в руках и заснула. Рано утром её разбудил проводник. Он пришёл поинтересоваться, не нужно ли что пассажирам.

    – С добрым утром, господа!

    – И вас, с добрым утром, – ответил ему мужчина, он давно не спал, изучая документы. А Настасья в сонном состоянии была неразговорчивой.

    – Разбудил служивый вас.

    – Я не дома, а он на работе, не обязан подчиняться моему расписанию. Всё же, как дорога утомительна.

    – Не могу согласиться с вами, но спорить не стану. Работать надо.

    – Благодарю за заботу, я почти проснулась. Сейчас встану, умоюсь, и всё придёт в норму.

   Посмотрев в окно, мужчина сказал:

    – Ещё несколько часов и будем на месте. Вы в гости едете? – поинтересовался попутчик, поглядывая на неё через пенсне.

    – Нет, вступаю в наследство. Никогда не была в ваших краях. Неожиданно получила завещание. Поверенный посоветовал поехать, осмотреться на месте. Если не понравится – выставит имение на продажу. У нас в Москве хороший добротный дом. Я не особо заинтересована переезжать.

    – Продадите. Молоденькой девушке деньги не помешают. Мало ли на что понадобятся.

    – Я не гонюсь за длинным рублём. Мне родители оставили наследство, и скоро сама начну трудиться. Не так давно завершила учёбу в колледже.

    – Да-да, вы говорили. Так вы дипломированный специалист. Так молоды, а всё успели.

    – Я рано поступила в гимназию, всегда стремилась к знаниям, мой папенька был учёным – археологом. И маменька преподавала словесность. Я в них пошла. Поэтому в колледже была отличницей, несмотря на то, что младше всех по возрасту.

    – По какой специализации, позвольте полюбопытствовать, завершили учёту?

    – Славянская словесность, письменность и классическая филология, собственно, как и маменька. Она всю жизнь преподавала.

    – Достойный выбор!

    – Мне по душе. Буду детей учить.

    – Желаю вам успехов.

    – Благодарю.

***

Разочарование

   Поезд прибыл точно по расписанию.

    – Оставьте адресок, навещу вас, – неожиданно предложил Хромов.

   Настасья достала записную книжку, в ней были обозначены все координаты имения.

    – Есть чем записать? – спросила она.

    – Минутку.

   Сыщик достал свой блокнот, ручку и быстро под её диктовку набросал адрес.

    – Благодарю. На первый взгляд, знакомое место.

    – Всего вам доброго, Михаил Платонович, мне пора, – попрощалась девушка и пошла на выход из вагона.

    – До встречи. Успешного вам пребывания в наших краях, – пожелал он и улыбнулся, не подозревая о тех событиях, которые предстояло пережить молоденькой девушке.

    – Благодарю. И вам всего хорошего. Здоровья вашему батюшке, – на ходу пожелала Настасья и начала спускаться по ступенькам на перрон.

    – Спасибо вам.

   «Какая заботливая девушка», – подумал Хромов.

    – Извозчика можно нанять на привокзальной площади, – вдогонку крикнул он.

    – Спасибо, – немного повернув голову в его сторону, ответила Настасья. Бросалось в глаза, что саквояж оттягивал ей руку, но она не нашла свободного носильщика, а попутчик, как назло, встретил знакомого и застрял с ним на перроне. Ей же некогда было ждать.

   Вечерело, нужно было успеть добраться до темноты. Место-то незнакомое. Перекладывая поклажу с одной руки в другую, девушка направилась на привокзальную площадь в поисках возницы.

   И действительно, извозчиков было много, поэтому она вскоре сидела в карете и ехала по указанному в завещании адресу.

   Настасья добралась до места. Выйдя из кареты, расплатилась и огляделась вокруг себя.

   Впереди за высоким железным ограждением возвышался трёхэтажный особняк. Он не производил впечатления жилого помещения и выглядел заброшенным. И сама территория имения вызывала не самые хорошие чувства.

   Дворник старательно убирал снег. Настасья обратилась к нему:

   – Здравствуйте, уважаемый! Не подскажете, как пройти на территорию имения?

   – Уважаемая, и вам вечер добрый! Вы кто будете хозяевам дома? Посторонних не велено пускать.

   – Я не посторонняя. Новая хозяйка имения. У меня и документ имеется, заверенный нотариусом. В наследство приехала вступать.

   – В наследство?! – на лице дворника нарисовалось удивление. Его долгое молчание не предвещало ничего хорошего. – Коли так, сейчас вам открою.

   И он направился к воротам.

    – Входите, барышня. Я здесь дворником значусь. Зовут меня Иван Кузьмич. Но все кличут Кузьмичом.

    – Очень приятно. А я – Настасья… Настасья Даниловна Мордвинова. Москвичка.

    – Из первопрестольной пожаловали?! Какая честь для меня принимать вас. Проходите, пожалуйста.

   Дворник посмотрел на неё исподлобья, внимательно изучая, а потом всё же спросил:

    – Настасья Даниловна, вы уверены, что приехали к нужному месту? Может быть, проверите в документах адресок?

    – Почему вы спрашиваете?! Что-то не так с домом?

    – Место это не для жизни, плохое, прокажённое. Уж точно не для таких тонких натур, как вы будете. Кровью пропитано это место. Шли бы вы отсюда, жаль мне вас. По доброте душевной предостерегаю.

   – О, боже! Что вы этим хотите сказать? Я получила официальный документ – завещание на своё имя, в котором говорится, что мне это имение передано по наследству от родственников.

   – Какая нелепость… кто-то неудачно пошутил над вами, если не имел худших намерений, – потёр затылок Кузьмич. – Вы собираетесь здесь жить?

   – Я ещё не видела дом, не познакомилась с местом, не осмотрелась, как следует. Как можно принять решение? Не могу ответить на ваш вопрос. По совету поверенного лица приехала, чтобы определиться на месте, что делать. Не понравится – выставлю на продажу. Понравится, приведу в порядок и останусь.

   – Барышня, побойтесь бога, о чём вы говорите? Этот дом пропах трупами. Поверьте, не для вас жить в таком страшном имении.

   – Что?! – в испуге Настасья приложила руку к лицу. – Что я слышу?

   – Да-да, барышня. Каждый год под Рождество, когда домочадцы принимали гостей, у порога находили труп. Последние жильцы, всё бросив, бежали отсюда, спасая свою жизнь. Но кое-кто задержался и поплатился собственной жизнью.

   Настасья задумалась:

   «В сопроводительном письме ничего такого не было сказано. Да, кто ж станет говорить об этом, страху нагонять. Тогда, как понять завещание. Кому-то понадобилось устроить спектакль? Фарс! Если, конечно, всё, что рассказал дворник принять за чистую правду. И, что мне теперь делать? В чём сокрыта истина? Вот так задачка. Надо было ехать вместе с поверенным. Неопытность моя всему виной… »

   А дворник не унимался:

   – Говорю вам по-дружески, возвращайтесь домой. Не дразните судьбу. Кто-то решил посмеяться над вами, позвав сюда, а может и отомстить за что-то… – Кузьмич, сам не зная того, попал в цель и натолкнул девушку на невесёлые мысли.

   – Мне мстить?! За что?! Я мухи в своей жизни не обидела. Кухарка всё бранилась на летучих, когда, особенно летом, варенье варила и требовала у кучера, чтобы прибил неразумных сладкоежек. Мешали они ей, а я отговаривала, – вспомнила Настасья.

   – Так сразу и не поймёшь: выдумка это или правда. Какие ужасы вы рассказываете, Кузьмич.

   – То, что есть, милая барышня. Я к дому отношения не имею. Велено убирать территорию, я и убираю. Живу в своей каморке неподалёку, вон там, видите, оконце светится? А в этот дом – ни ногой.

   Дворник пристально посмотрел на Настасью.

   – Поберегите себя, молодая ещё. Жалко мне вас.

   – Ночь близится, куда податься? У меня в ваших краях никого нет. Переночую, а утром уеду домой.

   – Ваше право. Я предупредил вас, барышня.

   – Благодарю за бдительность. С вашего позволения, пойду, осмотрюсь.

   – Прошу, будьте осторожны. Если что, пристрою у себя на ночёвку.

    – Вы добрый человек, Кузьмич. Спасибо вам. Я подумаю.

***

Нешуточный испуг

   Настасья обошла территорию. И всё это время её преследовало гнетущее неприятное чувство, будто кто-то следит за ней.

   И действительно, девушку ожидал большой, но неприятный, сюрприз. Вместо дома с садом, о котором упоминалось в завещании, она застала полуразрушенное имение, в нём в течение долгих лет никто не жил и даже не присматривал за ним. Сам дом пришёл в полный упадок.

   «Разве здесь можно жить?! Кто-то хорошо и умело подшутил надо мной. А я – наивная дурочка – поверила. Завтра же доеду до станции и первым поездом вернусь в Москву. Нечего мне здесь делать, какой смысл оставаться. Я не бесприданница!

   Смотреть больно, жалкое разочарование – разруха. А тот, кто подшутил надо мной, пусть сам и живёт среди старой рухляди, хлама, полного уныния, трупов под Рождество. Только не хватало пришельцев с того света, и будет полный набор старинных романов – ужасов».

    Не успела она подумать, как послышались странные звуки.

   Дело близилось к ночи, так не хотелось Настасье оставаться в чужом и очень странном имении, которое произвело ужасающее впечатление на неё. Но где-то нужно было скоротать ночь. В округе у неё родственников и знакомых не было. Дворник предлагал. Но у него в каморке, наверное, не лучше.

    – Как-то перетерплю одну ночь, – уговаривала она себя. Девушка с трудом и наощупь прошла внутрь помещения. Миновала холл, нашла ближайшую дверь напротив гостиной. – Здесь, наверное, комната. – Она не ошиблась. Вошла, поставила свою поклажу и решила не переодеваться, только снять пальто, муфточку, шапочку и шаль. Дом давно не отапливался: изо всех щелей несло сыростью и холодом. По стенам тянулась плесень, по углам – паутина с тараканами и свободно разгуливал ветер. Её страж Талисман своевременно напомнил:

   – Свеча в саквояже, забыла? – услышала она.

   – Умница, Талисман! – похвалила она ящера.

   Девушка отвлеклась и внимания не обратила, что зверёк заговорил.

   Настасья присела и наощупь нашла в саквояже свечу в маленьком серебряном подсвечнике, достала спички и зажгла. Странные звуки, шорохи, какие-то перешёптывания, непонятно откуда, движения предметов нарушали тишину. Это настораживало. Она огляделась по сторонам и застыла в оцепенении. По стенам двигались чьи-то огромные искажённые тени. Нетрудно было догадаться – то были пришельцы-призраки из потустороннего мира. По всей вероятности, когда-то они жили здесь. Почуяв нового жильца, нагрянули в своё заброшенное и всеми забытое убежище. Где же они могли так развлечься, как не у себя дома? А ведь когда-то в этом имении жили люди, и атмосфера родного дома была наполнена их настроением, надеждами и прекрасными чувствами. Когда-то здесь были праздники, веселье и уют. И что с ними сталось… с людьми?

   Девушке стало жутко и не по себе только от одних, будоражащих сознание мыслей. Такое соседство никак не внушало спокойствия и оптимизма в душе. Холодок побежал по коже.

    «Куда бежать? Где спрятаться?» – вопрошала она.

    – Ха-ха, – услышала Настасья голос с хрипотцой, – тебе некуда бежать. Попалась пташечка.

   «Кто-то подслушал мои мысли», – подумала девушка.

    – Оставайся, будешь развлекать нас. А если повезёт, то поживёшь ещё немного. До Рождества есть время. Наш хозяин очень чтит этот праздник, имеет обыкновение возвращаться из странствий и устраивать карнавал развлечений. А с ним и смерть явится, не поленится. Он так забавляется и потешается. Уложит у входа в дом новый труп и доволен. Смеётся, радуется, наслаждается. У нас так каждый год под Рождество. Веселится наш хозяин таким образом. Традиция. Но на сей раз что-то случилось, очевидно, господин где-то задержался. Давненько у входа в дом не было трупиков.

   Услышав это, девушка вся задрожала. Протянула руку, в надежде взять свои вещи и поклажу.

   «Уж лучше замёрзнуть на трескучем морозе, нежели быть кем-то убитой», – решила она.

   Но не успела Настасья поднять свою поклажу, открыть дверь, как шумно и ретиво на её пути выросли предметы: стулья, стол, сервант, диван, кресло – они мгновенно задвигались и перегородили ей дорогу. Несчастная потеряла единственную возможность выбраться из проклятого дома. Вот когда леденящий, безумный ужас охватил Настасью и животный страх овладел сознанием.

    «Господи, я пропала, я пропала, – от сильного испуга девушка захлопнула дверь. – Мне отсюда не выбраться. Сейчас явится убийца, и жизни моей придёт конец… я в западне. Караул! Что же делать?! Вот это влипла. И, как отсюда выбраться? Темно вокруг, ни зги, страшно-то как. Ещё чуть-чуть, и свечка догорит. И что я буду делать? Попала в переделку, и помочь некому».

   Бедную Настасью трясло и било током.

   На её счастье Талисман никогда не терял самообладания, она ведь не знала, что он наследник Золотого дракона и неспроста оказался в их доме.

   Впрыгнув к Настасье на плечо, преданный дружок прошептал ей в ухо:

   – Ты не одна, я здесь с тобой!

   От страха она совсем о нём забыла.

   – Кто ты?! Я тебя не знаю, – ужаса в груди скопилось так много, что испуганной птицей в клетке сильно-сильно билось сердце. Страх парализовал сознание, и ни о чём бедняжка думать не могла. Представить, что зверёк умеет разговаривать, невозможно было. Как? Его никто не учил. Ну и дела… наверное, мне чудится.

   Талисман почувствовал её состояние и, чтобы вернуть в реальность, лизнул в щёку.

    – Что происходит? Талисман, разве ты умеешь разговаривать?

    – Конечно, умею.

    – Почему раньше молчал? – не верила она собственным ушам. Её состояние не позволяло трезво мыслить. Нервы накалились до предела. Даже кожей своей она чувствовала уколы панического страха и с трудом преодолевала сорвавшееся с цепи дыхание. Настасья потеряла контроль над своим состоянием. И, конечно, в ожидании страшных событий, что только не привидится и не придёт на ум. Какой только сценарий не нарисуется в голове. Девушка была уверена, что ещё немного, и случится непоправимое. Никогда больше она не увидит белый свет и не вернётся к себе домой. Кошмары то и дело мелькали в воображении, создавая картины последних мгновений её молодой жизни. Паника довлела и доводила до крайности. Настасья находилась на грани истерического состояния. Она чувствовала, как мощный ком подкатил к горлу и парализовал не только речь, но и мозг. В голове бились жуткие мысли: одна страшнее другой.

   А Талисман сохранял полное спокойствие и говорил тихо, но взвешенно.

    – Раньше не было нужды. Ты всегда прекрасно справлялась сама. Теперь только я могу помочь тебе. Слушай меня и запоминай. Прежде всего, успокойся. Все эти предметы мебели – живые, некогда заколдованные люди. Те, что гуляют по стенам – тени предков пострадавшей семьи. Ты, наверное, уже поняла, что в этом доме в далёкие времена велась обычная жизнь, и вдруг превратилась в ад. Причины нам неизвестны. Но течение обычных, повседневных событий полностью изменило свой характер и направление. Словно кто-то невидимый извне преднамеренно руководил этим процессом, резко и внезапно нарушая жизнь домочадцев. Те, кто успел своевременно покинуть свой кров, спаслись от неминуемой гибели. А других постигла злая участь, и они не по собственной воле ушли в мир иной. Эти были превращены в предметы мебели.

   Но где-то там, на глубине заплесневевших душ заколдованных людей, остались отголоски прошлого. Тебе нужно разбудить в них те человеческие чувства, которые наглухо закрыты, поросли мхом в сознании, понимаешь? Задобрить чем-нибудь. Они бесповоротно забыли о людской доброте и внимании. Дотла выжжена их память. В приливе чудесных воспоминаний, забудутся и позволят тебе уйти. Давай, душа моя, действуй. Иного выхода нет.

    – Ты уверен, что у меня существует малейшая возможность выбраться отсюда?

    – Если не попробуешь – не узнаешь. Риск в данном случае оправдан. Соберись, и всё получится. Ты сможешь. Я знаю.

   Со стороны кухни и подсобных помещений должен быть запасной вход. Если прислушаешься к моему совету и сумеешь с ними договориться – ускользнём от них и через кухню выберемся на волю.

    – Задобрить?! Чем же я могу их задобрить? Булочку я ещё в поезде съела, между прочим, вместе с тобой. Вот беда…

    – Успокойся, это главное. Сейчас тебе понадобится выдержка. У тебя от страха заморозились мозги. Вспомни, чему тебя отец учил. «Трезвость мышления и выдержка обеспечивают успех», – припоминаешь?

    – Да, помню. Ты – мой спаситель! Я тебя люблю.

    – И я тебя, – он прильнул к её щеке и нежно лизнул.

    – Ой, Талисманчик, кажется, память возвращается ко мне. Ура, озарение! Сосательные конфетки, которые взяла в дорогу, чтобы прогнать скуку, должны быть в саквояже.

    – Аха-ха-ха-ха-ха, – как же я забыл, ты у нас сладкоежка.

    – Сейчас, сейчас, пороюсь в саквояже. Темнота кромешная, как я найду? Ни зги не видать.

   И Настасья стала рыться в своих вещах на ощупь.

    – Ура! Нашла! Я их сложила в бумажном пакете. А потом в поезде вторую булочку положила поверх. Ею мы успешно с тобой позавтракали, а конфеты опустились на дно.

    – Доставай, не теряй времени. Тебе предстоит проявить невиданную смекалку, чтобы разжалобить предметы мебели, – наставлял верный друг. – Но обращаться к ним нужно, как к людям.

    – Да-да. Всё поняла. Спасибо тебе за подсказку.

   Настасья поднялась с колен, стряхнула с платья пыль, подошла к плотно запертой двери и заговорила мягким голосом, с жалобными интонациями:

    – Дорогой и многоуважаемый сервант! Вы большой молодец. Я восхищаюсь вами. Так стараетесь, столько трудитесь. Искренне сочувствую вам, вы терпите холод, вам даже не с кем поговорить. Разделяю ваши чувства. Мне бы хотелось сделать для вас что-нибудь приятное. Представьте, я совершенно случайно обнаружила в своём саквояже бумажный пакет, а в нём… знаете что? Любимые конфеты детворы. Мы их с ёлки снимали в рождественскую ночь, пока взрослые трапезничали. Те самые конфеты, которые в детстве обожали все ребятишки и настойчиво выпрашивали у родителей. А они – взрослые – не разрешали.

   За дверью раздались вздохи… и потягивание носом. Такое бывает, когда человек расстраивается и тихо плачет, но очень старается скрыть от окружающих своё состояние. Настасья поняла, ей удалось разжалобить заколдованный сервант.

    – Многоуважаемый сервант! Позвольте угостить вас конфетами нашего детства, за неимением чего-то большего. Они очень вкусные, с разными фруктовыми добавками. Вам понравятся. Я сама их очень люблю, хотя признаться, давно не малышка.

   Давайте поступим, как и подобает умным и взрослым людям. Я передам вам угощение, а вы меня выпустите на свободу. Клянусь, я совершенно случайно по чьей-то коварной задумке и советам, как мне только сейчас стало понятно, некомпетентного поверенного в делах, попала сюда к вам. Поверьте, никаких дурных намерений не имела.

   И вдруг послышались перешёптывания, затем движение тяжёлых предметов, шорохи, шум, и дверь резко открылась.

    – Давайте ваши конфеты. Мы уже лет двадцать, если не больше, ничем не угощались. С тех самых пор, когда последние жильцы этого дома покинули его и бежали, куда глаза глядят, от ужасающих событий, а нас заколдовали, – чуть не плача, скрипучим голосом поделился сервант.

    – Не расстраивайтесь, пожалуйста. Когда-нибудь и вас высвободят отсюда на свободу. Тот, кто посеял здесь мрак, сам в нём и окажется, – почувствовав расположение и понимание предметов мебели – некогда заколдованных людей, Настасья воспряла духом.

   – А пока, выпустите меня отсюда, пожалуйста. Свеча догорит, в полной темноте промахнусь, и всё рассыплется. Откройте полностью дверь и отступите от неё подальше, чтобы лунный свет дорожку проложил в комнате, и я смогла различить, в каком направлении двигаться. Моя свеча с минуты на минуту погаснет. Как я увижу вас? Пожалуйста, поторопитесь.

   Сервант нахмурился, посмотрел на другие предметы мебели, которые дожидались его решения.

    – Так и быть, пусть будет по-вашему, – сказал он и попятился назад. За дверью раздался шум, грохот, скрип. Затем дверь распахнулась настежь. Настасья немного подождала. Выглянула, убедилась, что предметы мебели отошли на нужное расстояние, вернувшись на свои прежние позиции, она скомандовала:

    – Талисман, бежим! Кухня должна быть в противоположном конце коридора.

    – Ты правильно рассудила, – ответил ей верный страж.

   Девушка вышла первой, положила на ближайшем кресле бумажный пакет с конфетами и ринулась вдоль коридора, ведущего из гостиной в сторону кухни. По дороге ей встретились подсобные помещения. В одном из них она обнаружила большое окно. Подбежала к нему, открыла, присела на подоконнике, выглянула и, убедившись, что невысоко, сбросила саквояж на снег.

    – Талисман, цепко держись! – крикнула Настасья и спрыгнула в сугроб. Но друг не удержался на плече, взлетел и приземлился рядом с ней.

    – Не верю, что мы вырвались…

    – Не торопись с выводами. Нам нужно оказаться за пределами ограждения имения, тогда будем радоваться.

    – Ты меня удивляешь, и на этот раз рассудил разумно. Спасибо тебе.

   Светало.

   Дворник вышел на утреннюю уборку территории имения. За ночь сильно намело. Снег лежал повсюду высоким плотным слоем.

   – Бог мой, барышня, что с вами? Почему сидите на снегу? – замёрзнете. Пойдёмте в мою каморку, напою вас горячим травяным чаем. Вы бледны очень.

   – Кузьмич! Если бы вы знали, какую ночь пришлось мне пережить. Это не дом – логово для призраков с того света и

    заколдованных несчастных людей.

    – А я что говорил вам. Не рискуйте, барышня. А вы? Заупрямились. Не послушались меня. Предупреждал ведь вас. Плохая слава ходит об этом имении. И ведь не зря.

    – Слава Богу, всё позади. Если вы так любезны и угостите меня чаем, с большим удовольствием согреюсь у вас. В доме хуже, чем в подземелье. Сырость и дикий холод пронизывали всё тело. Очень замёрзла. Счастье небывалое, что повезло выбраться оттуда. Если расскажу, как мне это удалось, не поверите.

    – Пойдёмте, пойдёмте, вам согреться нужно. Всё одно раньше времени вышел на уборку. Не спалось мне, признаюсь, думал о вас. Если бы не вышли сами, пришлось бы рискнуть, чтобы вызволить вас.

    – Благодарю. Вы добрый человек.

   Дворник сопроводил гостью к себе. Усадил у печки, накрыл пледом.

    – Погодите чуток, я сейчас.

   Кузьмич на столике приготовил чай в гранёных стаканах, достал кусковой сахар, хлеб и мёд.

    – Угощайтесь, барышня. Чем богаты – тем и рады. И я с вами почаёвничаю, если не возражаете? Мороз крепчает.

    – Благодарю вас, Кузьмич. У вас добрая душа. Пожалели сироту. Я рада быть вашей гостьей, поговорить с вами и согреться.

    – Как не пожалеть. Человек, всё же. И молодая совсем. Вся жизнь впереди.

   Он посмотрел на неё, что-то меркуя.

    – Я вот что думаю, барышня. Так это оставлять недозволительно. И пришла мне в голову хорошая мысль. Обращусь-ка я в полицию. Давненько знаком с сыщиком, который вёл дела в нашем городе. Человек сурьёзный, прилежный, без налёта знатности, нос не задирал. Со всеми был вежливым. Приберу территорию и схожу к нему. Помню, где его можно найти. Пусть займётся имением. Нельзя оставлять это дело без присмотра. Не приведи, Господи, – и он перекрестился, – опять убийства начнутся.

    – Прекрасная мысль! Вы хоть знаете, что вся мебель в доме – заколдованные люди?

    – Что вы такое говорите, Настасья Даниловна?! Ужасы какие рассказываете. Матерь божья. Чур, чур, меня…

    – Кузьмич, это не россказни – чистая правда, быль. И то, что мне минувшей ночью пришлось пережить, не пожелаю никому, даже врагам, если они у меня есть. Были минуты, мысленно прощалась с жизнью. Вырвалась оттуда, подкупив предметы мебели слёзными историями из детства и конфетами-леденцами. Представляете?

   – Вот это да! Кому-то рассказать, не поверят.

   – И я бы не поверила, а пришлось.

   – Вы смелая девушка. Сразу видно.

   – Я не одна. Со мной мой лучший друг – Талисман и он подсказал, что делать. Сама так напугана была, вся дрожала. Точно пропала бы там.

   – Но ведь выбрались, не побоялись. Не каждый мужчина в вашем положении сумел бы так… ну и дела. Вы вот что. Оставайтесь у меня. Грейтесь, чаёк пейте. А я работу отложу и пойду за сыщиком. Не дело оставлять это безобразие безнаказанным. Пусть займётся, не откладывая. Разберётся и положит конец страхам. Сколько людей пострадало. Трудно поверить.

   Отдыхайте, Настасья Даниловна, всю ночь ведь не спали. В комнатке кровать и диванчик. Я постелил вам. Где удобнее, там и ложитесь. А я пошёл.

   – Спасибо вам, Кузьмич, за заботу и доброту, за угощение и душу вашу.

   – Чего уж там.

***

Одни загадки

   Вернулся дворник, и не один.

   – А вот и мы, – сказал Кузьмич, входя в помещение и снимая ушанку.

   Настасья перевела на него взгляд. Позади Кузьмича разглядела лицо сыщика Хромова, с которым ехала в одном купе.

   Она привстала, удивившись, плед сполз на пол.

    – Вы?! Как вы здесь?!

   Мужчина вышел вперёд. Подошёл к ней, нагнувшись, поцеловал руку и ответил:

    – Здравствуйте, Настасья Даниловна. Не иначе, как судьба вновь свела нас. По долгу службы прибыл. Иван Кузьмич позвал. Что у вас тут стряслось? Я так понимаю, знакомство с наследственным имением не прошло без неприятных сюрпризов.

    – Знали бы вы, Михаил Платонович, что я пережила прошлой ночью, не поверили бы ни за что мне. Но я не отважусь рассказать. Нет, не такая храбрая я, как жизнь показала, чтобы заново пережить ужасы. Спасибо Кузьмичу. Подобрал меня под окном в сугробе, домой к себе привёл, обогрел, чаем напоил. Человек – одним словом!

    – Согласен с вами. Кузьмич – пример для подражания. Знаком с ним давненько.

   Сочувствую вам, Настасья Даниловна, и очень. Мне Кузьмич в двух словах описал ночные кошмары. Пережить такое и найти в себе мужество выбраться, не каждому мужчине под силу, а вы – хрупкая юная девушка. Сожалею, делать нечего, придётся вам всё рассказать, чтобы я понял, как построить план расследования, и с чего начать. Понимаю, ещё раз пережить сцены ужасов – дело на редкость тягостное, утомительное, противное, да делать нечего.

   – Так вы знакомы? – Кузьмич уловил паузу в их диалоге и, наконец-то, спросил. Он стоял в ожидании, не понимая, о чём говорят сыщик и Настасья.

   – Иван Кузьмич, не удивляйтесь. Мы с вашей гостей в поезде вместе ехали. Там и познакомились. Я из командировки возвращался, а моя попутчица направлялась сюда, чтобы впервые увидеть имение и вступить в наследство. Вижу, не получилось мирной, радостной встречи.

    – Ах, вот оно что… – по старой привычке почесал затылок Кузьмич.

    – Вы правы, Михаил Платонович, приятной встречу назвать трудно. Домой уеду и постараюсь забыть всё, что было, как страшный сон, – подвела черту Настасья.

   – Голубушка моя, уж больно торопливы вы. Я дело открыл. Назад дороги нет. Уже и разрешение на расследование от главы ведомства получил, а без ваших показаний не сдвинусь с мёртвой точки. Вы на сегодняшний день – единственный живой свидетель. Кто смог сбежать – скрылись в неизвестном направлении, другие – убиты. И у кого изволите показания брать? Ну, и если верить словам Кузьмича, остались ещё те, что ныне пребывают в образе предметов мебели?! Так ли это?! – сыщик недоверчиво посмотрел на девушку.

   – Так и есть, уважаемый господин Хромов. Не сомневайтесь. Своими глазами видела и дворнику рассказала. Кузьмичу можете верить. У него добрейшая душа. Он не подведёт.

   – Как видите, я так и делаю. Сразу же по его заявлению прибыл на место, чтобы удостовериться.

   Сыщик задумался.

   – Настасья Даниловна, ну что мы будем здесь беседовать? Неудобно как-то. И у дворника работа скопилась, задерживаем мы его.

    – Я скоро уеду, не беспокойтесь, – ответила она.

    – Голубушка, вы меня не так поняли. Вас никто не гонит. Хочу сделать вам предложение…

   Настасья застыла в немом вопросе.

    – Какое ещё предложение?! Что вдруг? Мы с вами без году неделя знакомы. Что вы выдумываете? Шутки, знаете, у вас какие-то хромые.

    – Вижу, отсутствием чувства юмора вы не страдаете. Красиво просклоняли мою фамилию. Я не в обиде.

   Не о том говорю... пока меня волнуют другие вопросы, строго по делу. Возможно, выразился неверно, простите.

   Приглашаю вас погостить в родительском доме. Семья у нас достойная. Люди скромные, добросердечные, гостеприимные, приветливые. Зажиточные мещане. С радостью примут дорогую гостью сына. Поедемте, погостите у нас, тем временем и дело сдвинется. Обещаю проводить вас до вокзала и посадить в поезд. Моему слову верить можно. Спросите у Кузьмича. Мы с ним не первый день знакомы.

   Дворник незамедлительно и одобрительно закивал.

    – Что скажете? – спросил Хромов, глядя на Настасью.

    – Как долго затянется моё пребывание здесь? Не очень-то хочется. У меня дом есть. И там мне хорошо.

    – Всё будет зависеть от вас. Мы поговорим обстоятельно, я составлю акт свидетельских показаний, вы распишетесь и будете свободны. Но я бы желал, чтобы вы погостили у нас. В любом случае в ближайшие дни по расписанию поездов на Москву не будет, – уточнил сыщик.

   – Если так, я согласна. Но только на несколько дней. Пожалуйста, купите мне билет заранее, я дам вам денег. Совершенно не ориентируюсь у вас тут.

   Мало того, что девушка была утомлена после дальней дороги, пережив бессонную и тревожную ночь. Она нервничала по той причине, что не любила неопределённости, а в чужом городе, таком неприветливом, не очень-то ей хотелось задерживаться.

    – Непременно обеспечу всем необходимым и, как пообещал, сопровожу на вокзал.

    – В таком случае я согласна. Остаюсь.

***

Гостеприимство

   Хромов привёз гостью в родительский дом. Для него здесь всё было дорого и любимо. Он помнил детские годы, отрочество, период взросления, выбор любимого дела. И то, как на семейном совете родители поддержали его и благословили, предупредив, что легко не будет.

   Михаил помнил и то, с какой нежностью пестовала его матушка. Здесь, в их доме, для единственного наследника был создан своего рода рай, в котором он всеми фибрами души чувствовал себя раскованно, привольно и естественно. Не было нужды держать марку, соблюдать дистанцию, субординацию и не забывать о хороших манерах. А ещё – ходить застёгнутым на все пуговицы снизу доверху. Хромов и без правил относился ко всем учтиво и вежливо. Так воспитали.

   Только в родительском доме мог позволить себе, лёжа в постели зимними ночами, мечтать о личном счастье. В глубине души Михаил Платонович был романтиком и создан для семьи, желал встретить свою судьбу. Чтобы она – избранница – своими душевными качествами походила на его матушку. Хромов ни с кем не делился этими мыслями, держал их под замком. Но родители втайне от него тихо переживали.

   – Сын сутками занят служебными делами, когда же устраивать личное счастье? Достиг тридцатилетнего возраста и не нашёл свою половинку. Как такое пережить? – сокрушалась Алевтина Герасимовна.

   Супруги, уединившись, частенько беседовали на эту тему и всё думали, где же найти сыну подходящую партию.

   Внезапное появление в доме Настасьи Даниловны внесло оживление и массу вопросов.

   Как раз в тот самый час, когда служанки накрывали на стол к обеденной трапезе, подоспел сын с гостьей.

   – Миша, ты? Так рано? – спросила Алевтина Герасимовна, встречая сына. А тут рядом гостья, совсем молоденькая… и такая хорошенькая.

   – Матушка, голубка моя, у нас гостья. Вы рады? Прошу любить и жаловать, Настасья Мордвинова.

   – Как не радоваться? Ей-богу, позабыла, когда в нашем доме последний раз были гости. Проходите, чувствуйте себя свободно и вольготно. Добро пожаловать! – сказала хозяйка, дружелюбно разглядывая Настасью. – Как звать вас по батюшке, милое дитя?

    – Настасья Даниловна я, к вашим услугам, – и девушка присела в книксене.

    – Мало того, что вы – само обаяние, так вдобавок имя какое хорошее. Милости просим, дорогая гостья. Обед уж на столе. Миша, проводи гостью в гостевую комнату, пусть оставит там поклажу, переоденется, умоется с дороги, и спускайтесь в столовую. Мы будем ждать.

    – Вас понял, матушка. Уже идём устраиваться. Ждите нас к обеду. Пойдёмте, Настасья Даниловна, – обратился он к гостье, – я сопровожу вас и всё покажу. Прошу.

    «Какая чудная девушка! Сам Бог послал её нам. Глядишь, и всё у них сладится», – размечталась Алевтина Герасимовна.

   Она в глубине души считала, что её сыну давно пора было обзавестись семьёй, детьми. И ей радость – видеть сына устроенным.

    …………

   Шло время

    «Странная всё-таки вещь – интуиция, и отмахнуться от неё нельзя, и объяснить невозможно».

   Агата Кристи

   Беседа сына с матерью не была запланирована, но Алевтине Герасимовне не терпелось поговорить с ним. Интуиция призывала к действию и подсказывала, что наследник нуждается в её помощи и моральной поддержке.

   Она вошла в комнату к сыну.

    – Матушка, вы не видели моих запонок? Найти не могу. Последний раз ездили с вами в гости к Терентьевым, помнится, надевал. А почему их нет на месте? Не знаю.

    – Сынок, моя вина, вот голова садовая стала. Я совсем забыла сказать тебе. Отдавала в стирку твои сорочки и нижнее бельё, вот тогда-то и нашла твои запонки, ты их оставил в петлях манжеток. А я по привычке положила в свою шкатулку, чтобы не затерялись. Сию минуту принесу.

    – По всей вероятности, меня что-то отвлекло, как часто бывает, и я забыл вынуть. Не суетитесь, поднимусь в вашу комнату и возьму.

    – Миша, чем ты так озабочен в последнее время? Задумчивый стал. Не узнаю тебя. Я волнуюсь.

    – А что, заметно? Работы много. Дело сложное досталось. Вот голова и пухнет, целыми днями читаю материал. Перегружен работой, всё думаю, как лучше построить расследование. Вроде бы дело движется, но мне бы хотелось, чтобы динамичнее процесс пошёл. Не упустить бы главного.

    – Что, гостья наша долго задержится в городе? Может, стоит сводить её в музеи, показать достопримечательности, исторические места? По всему видать, девушка подкованная, образованная, ей будет интересно познакомиться и узнать новое.

    – Не получится, матушка. Настасья Даниловна, к моему глубочайшему сожалению, скоро уедет. Хорошо, если бы осталась. Но, как видно, не судьба … – выдал свои мысли Хромов.

    – И в чём дело? Откуда эти печальные нотки в твоём голосе? Тебе ли не знать, что девушки любят внимание, обходительное отношение. Тогда и дело сладить проще. Ну, хочешь, я с нею поговорю. Мы с Настасьей подружились, попробую разговорить её.

    – Не надо, матушка.

    – Отчего же? Не доверяешь мне? Женщине не составит труда побеседовать с девушкой – по-матерински. Она скорее и откроется.

    – Благодарю вас за чуткость и понимание вопроса. Поймите и меня, должен сам почувствовать, расположена ли она ко мне.

    – Дорогой мой! Было бы предложено. Ты уже взрослый, умный мужчина – разберёшься. Ни на чём не настаиваю, поступай, как знаешь.

***

   Расследование

   За обедом хозяюшка рассказывала о своих родных, именитых родственниках, об их большой семье. Настасья слушала с интересом, не перебивая. После трапезы, по приглашению Алевтины Герасимовны, девушка собиралась отправиться в гости. Хозяйка давно не навещала сестру родную. Уговорила гостью съездить вместе с ней. Алевтина Герасимовна по возрасту была гораздо старше сестрицы Евдокии, однако, та часто болела.

   – Я быстро переоденусь, и поедем, – сказала Настасья хозяйке дома.

   – Хорошо, милая, я не тороплю, жду тебя внизу.

   Девушка направилась в свою комнату, а по пути, проходя мимо кабинета Хромова, заглянула и застала его за работой.

   Расследуя это дело, он ушёл с головой в детали, подробности, нюансы. Своим профессиональным чутьём, буквально кончиками пальцев, как учили в университете, тактильно ощущал, что перед ним сложный, туго закрученный клубок. Создавалось впечатление, что в нём словно специально переплетены человеческие судьбы. Обстоятельства дела тщательно запутаны, и концы их утопили на дне океана. Михаил кропотливо искал всё, что касается имения в далёком и недавнем прошлом. Поскольку по натуре он был человеком настойчивым и ответственным, рылся в архиве долго и усердно. И докопался. Нашёл в документах случайно попавшее в подшивку дел заключение экспертизы, которую проводили преступнику в психиатрической больнице. По контексту документации сыщик понял, что ниточка потянулась к Москве, к юношеству отца Настасьи – Даниле Петровичу Мордвинову. Теперь Хромов настроился сделать жирный зигзаг и выйти на непосредственных фигурантов дела. Предстояла поездка в Москву. Но пока что по плану ещё были дела на месте.

   – Всё трудитесь? – спросила Настасья, прервав его сосредоточенное прочтение документации. Он так вник, что согнулся дугой и завис над бумагами. – Даже к обеду не вышли из своего кабинета. Здоровье не бережёте. Непростительно для учёного мужа. Если не могли оторваться, сказали бы. Мне не трудно, принесла бы вам сюда.

    – Спасибо за заботу, Настасья Даниловна. Очень приятно слышать.

    – Ничего особенного, – повела она плечом, не желая выдать своего истинного отношения.

    – Я поем, обещаю. Но, пока не завершу намеченный план работы, прерваться не смогу.

   – Как хотите. Мы с вашей матушкой уезжаем.

   – Далеко?

   – К её сестрице. Болеет она, вот Алевтина Герасимовна и решила навестить. А меня за компанию пригласила. Поеду, и то лучше, чем дома скучать.

   – Хорошее дело внимание. А главное – нужное. Я бы с вами отправился к тётушке, да никак не могу, работы тьма! И дело не терпит отлагательств.

   – Ваше право выбирать, что важнее, – ответила Настасья и пошла вдоль коридора по направлению к своей комнате.

   – Вечером, после ужина, прогуляемся на свежем воздухе? – вдогонку спросил он. – Мне точно кости поразмять не помешает. Составите мне компанию?

   – Посмотрим на ваше поведение, Михаил Платонович, – донеслось из глубины коридора.

    «Шутит, значит, согласна», – улыбнулся своим мыслям Хромов и вернулся к работе.

   Наступил вечер.

   Михаил Платонович оделся так, словно в ближайшее время выезжал с важным визитом или по приглашению на бал. Выглядел мужчина респектабельно. Ему очень хотелось, чтобы у девушки сохранились о нём хорошие воспоминания. Непременно предстать пред очами Настасьи достойно и не опозориться. Михаил Платонович собрался и спокойно направился к гостье. К его удивлению, и она была готова. Настасья Даниловна оценила его внешний вид, но не отреагировала. Без лишних объяснений, они отправились на вечерний моцион.

   Погода располагала к беседе и хорошему настроению. Поэтому

   на прогулке они о многом разговаривали. Неожиданно Настасья переключилась на волнующую её тему и спросила:

   – Как продвигается расследование? Нет, не подумайте, я не любопытствую, понимаю, что это чисто служебное занятие. Должны понять и меня, хотелось бы уточнить, когда домой отпустите? – девушка повернула голову в его сторону и пристально посмотрела в глаза мужчине.

   «Ух, какой взгляд! Была бы моя воля – и вовсе не отпустил бы её никуда», – пронеслось в голове у Хромова.

   Но он воздержался от реплик и ответил ей сдержанно, корректно и умело уходя от поставленного вопроса:

    – Если желаете, посвящу вас в подробности, которые удалось раздобыть, – Михаил умышленно увлекал её за собой, отвлекая от неприятных вопросов и желания уехать.

   – Нашли что-то интересное? – попалась на крючок Настасья. Она любила читать романы о сыщиках и загадочных преступлениях. Забравшись в постель, долго не гасила лампу, глазами скользя по строчкам текста, и ёжась от страха.

   – Тогда слушайте. История эта, как оказалось, с давними корнями. Обросла мхом людской спеси, жадности, вероломства, коварства, ужасающей зависти.

    – О, боже! Он что, варвар?

    – Выходит, что так.

   Но и сам больной никого не пощадил. Трагедия его души. Страшная история. Не боитесь?

    – Я же с вами, чего мне бояться? Михаил Платонович, вы ведь мой заступник и спаситель. Представляете, что бы я делала в чужом провинциальном городе одна? Натерпелась бы…

   А тут матушка ваша – божий ангел – приветила меня как родную. Окружила заботой, вниманием. Как в раю оказалась. Я ведь сирота, Михаил Платонович.

   Алевтина Герасимовна удивительный человек, так щедро делится теплом души своей. У вас я оживаю. Спасибо ей за это, и вас благодарю. Но пора и честь знать. Ой, простите, заговорилась.

   – Всё хорошо. Мне приятны ваши речи. Благодарю за добрые слова о матушке, – он умышленно упустил провокационную реплику и не ответил на неё.

   – Простите, заговорила я вас. Слушаю внимательно, обещаю не мешать.

   – А я постараюсь не пугать вас.

    Расследование набирает скорость, новые факты завораживают сознание. Обычному человеку трудно понять и смириться с поступками преступников. Очень помогает анализ.

   – Какая необычная у вас работа. Столько загадок.

   – Вы правы, загадок и тайн слишком много. Вот и приходится заставлять голову напряжённо работать, чтобы разгадать их.

***

Прошлое

   Истоки и мотивы преступлений

   Беседуя с девушкой, сыщик уводил её в далёкий и незнакомый мир человека, изначально пропитанного завистью и ненавистью ко всем, кто был талантливее, умнее, ставил перед собой цель и своим многолетним трудом добивался в профессии успеха.

   – Ипполит Лопухов – сокурсник вашего отца, Настасья Даниловна, – на факультете был самым слабым и отстающим. Его могли давным-давно отчислить, если бы не дядя – заместитель ректора университета. Студент оказался бесталанным и бестолковым, к тому же, на редкость ленивым, не проявлял интереса к наукам. Учился из рук вон плохо, надеясь и рассчитывая на то, что после окончания дядя пристроит его в тёплое местечко. Но в один дождливый день все чаяния и мечты Ипполита рухнули в одночасье. Дядюшка за обедом не на шутку разговорился, эмоционально рассказывая о конфузе, который случился с его старым знакомым. Отщипнул кусок хлеба и в спешке запихал себе в рот, оставив суп нетронутым. Как вдруг поперхнулся крошкой, она попала в дыхательное горло и он, задохнувшись, прямо за столом умер. Супруга от испуга упала без сознания. В доме поднялся переполох, крики, вопли, срочно послали за доктором, но спасти главу семейства не смогли.

   Данила Петрович Мордвинов – ваш благословенный батюшка – был лучшим студентом на кафедре археологии. Его блестящие, развёрнутые и обстоятельные доклады приезжали слушать профессора из других университетов. По характеру и воспитанию – молодой человек был широкой натурой. Всегда безвозмездно помогал студентам из бедных семей. Оставался после лекций и занимался с отстающими сокурсниками. В университете его уважали и считались с мнением. На последнем курсе, но ещё в статусе студента, Мордвинов получил предложение от ректора университета занять должность на кафедре. На что Данила Петрович ему ответил:

    – Осип Прохорович, благодарю вас за доверие. Вы знаете о моих планах – сразу после сдачи дипломных проектов отправляюсь в экспедицию. Не для того я учился на факультете археологии, чтобы оставаться на месте. Да, я стремлюсь заниматься наукой, это так, но не в городе, в экспедициях накапливать опыт и нужный материал. Постараюсь вам помочь, пока я здесь. Но, пожалуйста, за это время подыщите себе надёжного сотрудника. Прошу понять меня правильно и не держать обиду.

    – Данила Петрович, ну какая обида, ей-богу, всё понимаю. Вы молодой человек, а поступаете разумно, как и надлежит учёному. Это я задержался в кресле ректора. Постараюсь подобрать себе достойного сотрудника, а пока вы на месте, поможете мне, да?

    – Ну конечно помогу. Благодарю вас за понимание ситуации.

   Лопухов стоял за незапертой дверью и подслушивал весь разговор. Надо было видеть, как он вскипел, бесновался, всё его прогнившее нутро бушевало, словно шторм прокатился на море.

    – Значит так, да, Осип Прохорович? – влетел он в кабинет ректора, когда Мордвинов ушёл. – Одним всё – другим ничего? Когда был жив мой дядюшка, вы пели по-другому. Теперь мотив сменился, и все козыри летят в руки одному Мордвинову. Это как понимать? Не будет этого! – зашумел двоечник, спрятавшись за колонной. – Вы ещё не знаете, на что способен в гневе Ипполит Лопухов!

   И он красный и надутый, словно индюк, выскочил из кабинета ректора.

    «Я отыграюсь на тебе, отличник! Можешь мне поверить. Найду способ и повод отомстить самому «великому учёному». И не поздоровится твоим близким. Клянусь», – Лопухов не понял, что уже тогда подписал себе приговор.

   Так сложилось, что нерадивому сокурснику не удалось отомстить непосредственно Мордвинову. Данила Петрович быстро пошёл в гору и достиг в науке небывалых высот. И женился учёный по большой любви. Родилась у них долгожданная дочь – вы – Настасья Даниловна. Вас Данила Петрович обожал. Я опросил не менее ста человек, которые были дружны с вашим благословенным батюшкой в разное время.

   Беседовал со многими выпускниками университета, кто был близко знаком или учился с Данилой Петровичем. С бывшими студентами вашего папеньки подолгу разговаривал. К счастью, многих нашёл. Все, как один, отзывались о нём тепло, с глубоким уважением, почитанием, я бы сказал, с пиететом. Они рассказали мне, как высоко он ценил свою семью и нежно любил вас – свою наследницу.

   Настасья слушала Хромова очень внимательно и молчала. Гордость за отца переполняла сердце теплом и отрадой. Вселила уверенность, что и у неё всё будет хорошо, и радость сладостью разлилась в душе.

   Михаил продолжал свой монолог.

    – Но вернёмся к делу. Лопухов все годы неустанно следил за своим бывшим сокурсником, он узнал о рождении дочери и, недолго думая, решил избрать мишенью для мщения именно вас, Настасья Даниловна.

   Девушка слушала с большим вниманием и неподдельным интересом, не задавая вопросов и не мешая Хромову излагать суть происшедшего много лет тому назад. Всё, что поведал ей сыщик, открывало совершенно иную сторону жизни, которую она не знала.

    – Где я только ни был, собирая нужные сведения, буквально, по крупицам. Надеюсь, вы здесь не скучали.

    – Ничуть. Алевтина Герасимовна своей заботой, теплом и вниманием окружила меня. Некогда было скучать. Мы подружились с вашей матушкой.

    – Прекрасно. Я очень рад. Слушайте дальше. Желание не пропало?

    – Нет, что вы, напротив. Мне очень интересно. Словно роман читаю.

    – Прошли годы…

   Ни для кого из давних знакомых не являлось секретом, что Ипполит Лопухов привык жить вольготно и искал для реализации своих удовольствий исключительно лёгких путей.

   Случилось так, что мужчина ввязался в очень неприглядное дело. Его задержали, и угодил он под следствие. Мало того, что Лопухов был пьян до неузнаваемости, Ипполит дошёл до состояния белой горячки и стал невменяемым. Как и положено в подобных случаях, отвезли его в специализированную лечебницу на психиатрическую экспертизу. Там отвели в отдельное помещение – принять душ. Немного придя в себя, он осознал, что попал в специфическое заведение. Его посадили в коридоре ожидать свою очередь под дверью кабинета врача. Лопухов к тому времени полностью протрезвел, хотя голова у него гудела и сильно болела. На очередной гулянке перебрал.

   Здесь, в стенах психиатрической больницы, по своей давней привычке обратил внимание, что по коридору прохаживался странный на вид человек в больничной одежде. Он непрерывно двигался, размахивал и хлопал руками, громко разговаривая сам с собой, словно не замечал окружающих. Когда тот приблизился к Лопухову, больной заострил на нём внимание. Сощурив глаза, подозрительно посмотрел, будто насквозь просвечивал Ипполита взглядом, как под рентгеном. После долгого молчания, заговорил:

    – Я Чижик, – протянул больной руку, желая познакомиться. – Из нашего десятка будете, уважаемый? М-да… сюда только таких привозят, – и громко рассмеялся.

   Лопухов мало что понимал в медицине. Больной, стоявший напротив него, страдал навязчивыми идеями и редкой формой шизофрении, вперемежку с маниакальными явлениями. Но, имея привычку знакомиться со всеми, на тот случай… авось когда-нибудь пригодится, Лопухов ответил больному:

    – Любезнейший Чижик, если подскажете, о каком десятке изволите спрашивать, отвечу вам, как на духу.

   Так, слово за слово, между ними завязался разговор. Больше говорил больной.

   Лопухов ехидно про себя отметил:

    «Понос речи – запор мысли, – так маменька любила повторять, когда речь заходила о болтливых кумушках-бездельницах, – хотя в его словах проскальзывают и здравые рассуждения. Надо бы выведать как можно больше, чтобы понять, как в дальнейшем смогу использовать его в своих планах».

***

Несчастная любовь

   Больной откровенно поведал Ипполиту, что когда-то в молодые годы он был страстно влюблён в дочь большого чиновника. Девушка отвечала ему взаимностью, и молодые тайно решили пожениться. Но так, чтобы никто не узнал об этом, будучи уверенными, что отец невесты не допустит их венчания. Чиновник тот по натуре деспотом был. В своём доме запретил слугам принимать жениха. Но тот не стал ждать милости и за спиной отца девушки условился со священником, заранее подготовив для невесты наряд и кольцо. В назначенный час он увёз избранницу в храм. Всё шло хорошо, спокойно, как было запланировано. Но в тот самый момент, когда священник должен был объявить молодых мужем и женой, и их губы почти соприкоснулись в поцелуе, в храм ворвался отец невесты и завопил, что было силы:

   – Батюшка, вы совершаете преступление перед Господом Богом! Этот человек обманул вас и мою наследницу. У него нет права стать мужем моей дочери. Он женат. В чужой стране оставил супругу и детей. Немедленно прекратите церемонию, не то падёт на вас кара Господня.

   Несчастный священник, услышав такие речи, весь затрясся и вознёс к Богу страдальческий взгляд, промолвив, еле слышно:

    – Спаси меня, Господи, от греха этакого… – и подался в ризницу с поникшей головой, так и не завершив обряд венчания.

   Церемония была прервана, невеста упала в обморок и после так и не пришла в себя. А жених, поклявшись отомстить её отцу и всему роду – подался вспять.

   С тех самых пор каждый год под Рождество, в назначенный день, когда должно было состояться венчание, он возвращался в родные края. Подъезжал к имению чиновника, дожидался возвращения домой кого-то из домочадцев и убивал. Так у порога дома находили новый труп. Но и это не всё.

    – Господи, как страшно, – только и проговорила Настасья.

    – Успокойтесь, дорогая. Я рядом, и вам больше ничего не угрожает.

    – Михаил Платонович, меня смущает один вопрос. Неужели господин Строганов как-то связан с преступным миром? Если нет, тогда какова истинная причина, что он меня так подвёл?

    – Вопрос ваш вполне уместный. Я и эту линию проверил тщательно. Могу совершенно основательно вам заявить, что нигде не нашёл на вашего поверенного в делах ни малейшего компромата. Имя Строганова ни в одном документе не фигурировало. Это давало мне основание полагать, что, скорее всего, поверенный допустил халатность или по невнимательности пропустил важные, тщательно завуалированные детали. Не забывайте, завещанием занимался преступник, специализация которого ранее до судимости напрямую была связана с этой областью в юриспруденции? То есть, непосредственной подготовкой документов, имеющих прямое отношение к наследственным делам. Этот факт многое объясняет. Повторюсь. Думаю, господин Строганов не преднамеренно так поступил, просто оказался недостаточно компетентным или халатно отнёсся к проверке. Одно из двух.

    – Мне кажется, он поторопился дать мне ответ, – задумчиво произнесла Настасья.

   – Вполне возможно. Надо бы проверить и другие сделки с имуществом, которое перешло вам по наследству от родителей.

   – Вы так считаете?

   – Да.

   «Михаил Платонович опытный и бдительный сыщик. Если бы где-то появилась зацепка, он бы обеими руками ухватился за неё. Значит, дело не в Строганове. Вернусь домой, посоветуюсь с Дашей. И тогда обращусь к другому поверенному. Помнится, у графа Ильина был надёжный помощник. Пусть проверит все документы, которые некогда готовил и проверял Строганов. Не помешает», – определилась Настасья.

    …………..

    – Не утомил я вас, часом?

    – Нет, что вы. С интересом слушаю. Жутко стало. Но чем дальше мы продвигаемся, уходим в дебри, события нагнетаются до такой степени, что не ожидаешь ничего хорошего. От этого холодок бежит за ворот платья, – призналась Настасья.

    – Согласен. Самого посетили не самые хорошие чувства, когда открылась мне эта история. В ней действительно всё отравлено злом, ядом ненависти и чёрной завистью. Откуда возьмутся приятные эмоции?

    – Действительно, им неоткуда появиться, – промолвила Настасья и вся съёжилась.

    – Тогда идём дальше. Пока Лопухов дожидался вызова в кабинет, психически больной с детской улыбкой на устах последовательно выложил ему на блюдечке с золотой каёмочкой кошмарную историю с детализацией фактов, как он совершал убийства.

   Мгновенно у Ипполита возникла зловещая идея. Он разузнал у больного Чижика адрес имения. И от предчувствия своей триумфальной победы с трудом сдерживал ликование, чтобы подобно Яго не взорваться от смеха и радости. В глубине души его распирало чувство, которое предвещало приближение фурора. Как же – он нащупал месторождение золота, Клондайк! И оно станет поводырём в длинном перечне совершаемых поступков.

   Лопухов был счастлив, сгорал от удовольствия, ибо план операции мгновенно и полностью созрел в его голове.

   Как только он выйдет на свободу, наймёт юриста, который сфабрикует фальшивое завещание на имение и отправит его дочери Мордвинова.

   Вам, дорогая, да. Чтобы, наконец, таким образом рассчитаться с бывшим сокурсником. Жажда мести свела его с ума, он был одержим этой идеей. И мнимый юрист был выбран для этой цели из заключённых, с которым Ипполит отбывал наказание. А в прошлом тот практиковал в юриспруденции. За фальшивки получил срок и, естественно, суд его лишил лицензии. Я ездил в тюрьму, где он отбывал заключение. Дали мне его адрес. Нашёл мнимого героя и долго беседовал с ним. Как ни странно, не противился разговору. Из его объяснений мне стало понятно, что, как видно, мужчина урок не усвоил. Никаких выводов не сделал. Видимо, показалось малым наказание. Вот он и прописал в одном завещании два дома, умышленно завлекая вас на гибель. Он и тогда не подумал об ответственности за этот документ, которую взвалил на себя. Болезнь у них такая, что ли? А как иначе объяснить поведение человека, который дважды, порой трижды проходит один тот же путь? И остановиться не может перед искушением, вот что не укладывается в моей голове.

   И это завещание, упакованное и отправленное почтовой депешей – вы получили. Посыльный доставил?

   – Поверите, если скажу, что не спросила у служанки.

   – Завершаю свой экскурс с давнюю историю. Ипполит давно не был в родных краях, перед носом маячила третья судимость, поэтому бывший сокурсник не ведал, что Данила Петрович и его супруга почили в бозе. А вы – Настасья Даниловна – остались совершенно одна в их большом, некогда гостеприимном доме.

***

Хромов – отменный рассказчик

    – Но и это не всё.

   Помните заколдованные предметы мебели?

   – Как не помнить?! Пришлось немало поволноваться. Если бы не мой верный друг Талисман, не представляю, где бы я сейчас была.

    – Меня не оставлял в покое вопрос. Кто, кто же всё-таки заколдовал людей?!

   Сыщик постоянно думал о деле. Никак не мог сложить мозаику в законченный орнамент.

    – Кто-то развлекался, но кто? И кто заколдовал оставшихся членов семейства в предметы мебели? Всё это мне предстояло расследовать и дознаваться, где же таится истина?

   Он не на шутку загорелся желанием распутать, наконец, этот клубок, нить которого тянулась с давних времён.

   – Боже, как всё сложно, – сочувствовала Настасья.

   – На этом мы прервёмся. Вам пора отдыхать, а мне ещё предстоит поработать.

   ………….

   Сыщик следует по намеченному плану

   Хромов поехал в больницу. Долго и детально расспрашивал обо всём врача. И вдруг медсестра сказала:

   – Господин Хромов! Я видела подозреваемого, о котором вы спрашиваете. Он тогда долго о чём-то разговаривал с нашим больным Корнеевым.

   – А кто он – этот больной?

   – Как кто? Вы не знаете? Заметная фигура в нашем учреждении. Корнеев – психически больной человек. Как вы понимаете, мы здесь здоровых людей не держим. У него несколько диагнозов. Поступил с шизофренией. Но здесь при дополнительном обследовании обнаружились и другие побочные заболевания.

   Сложный больной. Перепробовали весь арсенал лекарственных средств, плохо работают. Такое впечатление, что его организм отталкивает, отторгает лечение, – вступил в разговор доктор.

    – Простите, доктор, он вменяемый?

    – Смотря когда… Просветления бывают, но очень редко. Он когда-то перенёс тяжёлую душевную травму, болезнь – её последствия.

   Врач подтвердил те сведения, которые Хромов раздобыл в архиве.

    – Я могу с ним побеседовать? Мирно.

    – Не боитесь?! – спросил доктор, всматриваясь в лицо Хромова. – За свою жизнь не опасаетесь? Наши подопечные – непредсказуемый контингент. Поведение таких больных меняется мгновенно, никто не возьмётся предсказать, что он вытворит через минуту.

    – И всё же, доктор, я попробую. Проводите меня к нему. Если нельзя, вызовите его сюда, в кабинет. Поговорю в вашем присутствии. Крайне важно и необходимо опросить его.

   Доктор прислушался к просьбе сыщика, пошёл навстречу и выполнил.

   …………

   Важный разговор

   Медсестра по просьбе доктора вызвала санитаров, они привели больного Корнеева в кабинет врача.

    – Чижик, у тебя сегодня знатный гость. Можешь присесть на койку. Там тебе будет удобнее. Если ты согласишься побеседовать с ним, глядишь, он тебя ещё разок навестит и сделает что-нибудь приятное, – доктор располагал больного к важному разговору.

   Корнеев послушно присел на кровать в кабинете психиатра и стал разглядывать Хромова.

    – Поговорим? – спросил сыщик. – Я имею намерения взять шефство над вами. Опекать буду. Но для этого мне необходимо побеседовать с вами.

    – О чём? Позвольте узнать.

    – О приятном: вашем детстве, юности, молодости.

    – О, я уже и забыл, когда это было. Вы лучше у доктора спросите. Он больше моего знает обо мне. У меня с памятью плохо. В голове мутно. От таблеток, наверное, – больной свёл к переносице брови и напряжённо посмотрел на доктора.

    – Обязательно последую вашему совету. А пока немного поговорим. Расскажите, где вы жили прежде, до больницы?

   Больной напрягся. Его глаза забегали, он засуетился. Потом посмотрел на доктора вопрошающе, ища подсказки.

    – Чижик, вы ведь сами мне рассказывали о красивейшей усадьбе, где жили вместе с родителями, – помогал доктор.

   – Ааааааааааааааааа, – так когда это было, доктор? И было ли? – больной нахмурился и загрустил, уткнувшись взглядом в пол.

   – Конечно, было, – помогал лечащий врач.

   Так, мало-помалу, совместными усилиями сыщик и доктор потихоньку разговорили его.

   А в конце разговора Чижик заявил сыщику:

    – Вы думаете, что я не добился своего?! Не отомстил её папеньке? Ещё как! Ха-ха-ха… ой, не могу, – опрокинулся он на постель спиной, задрав ноги, и громко рассмеялся. И тут же мгновенно выражение его лица сменилось на звериное, и он с удовлетворением, упиваясь сделанным когда-то, добавил:

    – Проклял я его и всю семейку. Потом благополучно уложил почти всех, и дом проклял со всеми оставшимися жильцами. Один человек помог, спасибо ему, привёл ко мне Колдуна – занятный мужичок. Он с тех пор в лесу поселился. Вот этот и повесил на доме заклятье и превратил оставшихся членов семьи в домашнюю рухлядь, – Чижик опять взорвался гомерическим смехом. И точно так же резко перестал смеяться, сменив выражение лица, которое стало насупившимся и растерянным.

   Хромов наблюдал за сменой состояния больного и его поведения, за гримасами, мимикой и делал небольшие пометки у себя в блокноте.

    – Ха…

   После ни одна живая душа не переступила порог их имения. Никто не смог там жить. Одни мертвецы поселились в том доме, благодаря мне. Блуждают по стенам, ничего другого я им не оставил. Привёл Колдуна, и он превратил отца, его сестру, родственников, всех, кто жил с ним, в бессловесные предметы мебели. Пусть помнят меня. Так им и надо. Ах да, кажется, я уже говорил об этом. Что-то голова совсем не работает. Путается всё в ней, – болевая гримаса исказила его лицо до неузнаваемости. Доктор приподнялся со своего стула и негласно дал команду медсестре позвать санитаров.

   – А ещё… Новые трупы появлялись каждый год под Рождество – в день несостоявшегося венчания с моей невестой.

   На мгновение больной умолк, опечалившись после этих слов, но ненадолго. По всему было видно, он обдумывал что-то.

   Резвые, скрипучие и неудержимые качели в настроении незамедлительно нашли отражение в поступках несчастного человека.

   – Я скоро выйду отсюда и продолжу своё дело – прирежу новенького, – и тут он вновь взорвался истерическим смехом. Захохотал так, что эхом прогремело по всему зданию его дьявольское судорожное ржание, схожее с лошадиным. Как смерч пронёсся по больнице, сотрясая стены, и вырвался наружу. Чижика взорвало изнутри, а самостоятельно остановиться он уже не смог.

   – Сестричка, укол ему, быстро! – скомандовал доктор. После этого больного связали и увели.

***

Колдовство

   Напористый, неотступный и целеустремлённый Хромов не успокоился на достигнутом, и утром следующего дня вновь приехал в больницу.

   – Доктор, умоляю вас, позвольте мне ещё один раз побеседовать с Корнеевым. Постараюсь вести диалог мягче, сдержаннее, не нажимая на болевые точки. Уточню кое-какие детали, которые вчера ускользнули, в силу его состояния. Я ему угощения привёз. Медсестра сказывала, что он любит сладкое и десерты. А родных нет. Думаю, вкусности помогут расположить его к разговору.

    – Да уж. Сладкое, выпечку наш больной очень любит. Сказывается атмосфера, царившая в родительском доме. Он ведь вырос в достойной аристократической семье.

   Весь персонал об этом знает, ибо он клянчит то у одного, то у другого. Вот и носят ему по доброте душевной. Жалко, больной человек.

    – Согласен. Я попробую через организацию, которая часто устраивает благотворительные аккорды, оформить ему на постоянной основе доставку вкусных угощений. У ваших сотрудников забот хватает и без него. Завтра же съезжу туда и договорюсь. Не думаю, что откажут. Это их миссия – помогать обездоленным, одиноким и попавшим в беду. Когда-то я сам им очень помогал. Надеюсь, по старой памяти пойдут мне навстречу.

    – Вот за это скажу вам – большое спасибо.

    – Пока рано благодарить. Вы только распорядитесь, чтобы их посыльного к вам пропускали, и назначьте, кто в отделении будет осуществлять приёмку посылки.

    – Сделаю. По этому поводу можете быть совершенно спокойны. Пойдёмте, в палате у него поговорите. А хотите, в столовой можете побеседовать.

   – Значения не имеет. Если вы заняты, попросите сестричку, чтобы поприсутствовала, на всякий случай.

   – Нет-нет. Пойду с вами. Это не так безопасно, как вам кажется. Сестра может не справиться, если что случится с ним. За больным нужен глаз да глаз.

   Они поднялись на второй этаж. Подошли к мосту, связывающему амбулаторное отделение и лечебное. Миновали длинный коридор и достигли палаты Корнеева. Доктор приоткрыл дверь. Больной лежал, но тут же встрепенулся и вскочил с претензиями:

    – Опять процедуры?! Я устал, хватит.

    – С чего ты взял, Чижик? К тебе посетитель с угощениями.

   У больного загорелись глаза.

   – С угощениями, ко мне? Кто?!

   – Михаил Платонович, ты вчера с ним познакомился.

   Корнеев с недоверием посмотрел на сыщика.

   – И что за угощения вы принесли? – особо не веря разговорам, поинтересовался больной.

   – Всё, что вы любите: фруктовую пастилу, зефир, конфеты, пряники медовые тульские и мятные, коврижку с прослойкой из сливового джема и орехов, пирожные разные.

   – Так много?! И всё мне? Давайте быстрее, – в Корнееве заговорил азарт.

   – Надолго вам хватит к чаю, – ответил Хромов, заметив растущий интерес больного.

   – Я много лет ничего этого не видел, – опечалился несчастный, – у него в глазах заблестели слёзы.

   – Теперь у вас всё наладится. Регулярно будут привозить угощения. Вы рады?

   – Как не радоваться? Давайте, не морите.

   – Пожалуйста, покупал для вас. Только не советую в один присест всё съесть. Потом плохо будет.

   Больной поднял голову и посмотрел в окно. И вдруг он заговорил, как здоровый человек:

   – С детства запомнил наказы покойницы-матушки: «Нельзя, сыночек, есть много сладкого. Кишки слипнутся», – улыбнулся он своим воспоминаниям.

   «Что я вижу, к больному вернулась память – детские воспоминания оказались сильнее болезни и сильнодействующих препаратов?! Феномен! Стало быть, просветление мозга может наступать. Радостная новость. Надо будет записать наблюдения для диссертации. Очень хороший факт, я доволен. Вот бы добиться стойкой ремиссии», – подумал доктор, в глубине души удивляясь и искренне радуясь находке.

   Тем временем Хромов достал из сумки глубокую тарелку, которую захватил из дома и стал в неё накладывать понемногу разных вкусностей.

   – Доктор, сделайте любезность. Принесите, пожалуйста, больному Чижику чашку чая.

   – Сейчас, Михаил Платонович, кухня аккурат на этом этаже. Справитесь один, без меня?

   – Надеюсь, десерты создадут вашему пациенту хорошее настроение.

   – Я быстро, – сказал доктор и ушёл, но дверь за собой оставил открытой.

   – Чижик, это всё для вас. Видите, как много принёс. Не всё поместилось в тарелке, но это не беда. Часть пришлось оставить в пакетах. Не волнуйтесь, я никуда не уношу, угощения у вас на столе, потом разберётесь. Получайте удовольствие и верьте в хорошее.

   Давайте присядем и поговорим, а наш добрый доктор принесёт вам чай, и тогда насладитесь угощениями. Садитесь.

   Больной под впечатлением присел. Нет-нет, а переводил взгляд на тарелку с десертами. Хромову на удивление удалось создать нужное настроение и атмосферу. И Корнеев расслабился.

    – А вот и я, – запыхавшись, с железной кружкой в руках и доверху налитым горячим чаем, вернулся доктор. – Заждались? На кухне после завтрака не осталось кипятка. Пришлось согреть чайник, чтобы Чижик смог почаёвничать. Давай, добрый молодец, присаживайся к столу и отвечай на вопросы Михаила Платоновича. Видишь, сколько вкусных подарков тебе принёс наш щедрый друг. Только не ешь всё сразу, мой тебе совет.

   Больной кивнул в ответ врачу.

    – Михаил Платонович, опросите его. Мне нужно делами заниматься. Больных много. И главному врачу сегодня требуется докладывать, как обстоят дела в больнице. Я его заместитель. У нас так заведено. Пожалуйста, поторопитесь.

    – Понимаю, постараюсь не задерживать, – ответил Хромов. – Чижик, скажите, вы внутри дома были?

    – Какого ещё дома?

    – Простите, я оговорился. В заколдованном имении.

    – А… всего один раз, когда провёл туда Колдуна.

    – О ком вы говорите? О человеке, с которым разговаривали в коридоре больницы?

    – Что вы всё путаете?! – возмутился Чижик.

    – Тихо, не волнуйтесь. Перепутал, да. Тогда, о ком вы говорите?! Поясните, пожалуйста, сделайте одолжение.

    – Тот, с которым я разговаривал в больнице, привёл Колдуна. Они как-то были связаны. В подробности меня не посвящали. И я не спрашивал. Колдун такой большой, лицо у него страшное и пухлое, отвисшее. Вот его я той ночью проводил внутрь дома имения. Жильцы все уже спали.

    – Для чего провели, не подскажете?

    – Это вы у того спросите. Откуда мне знать?

    – А как того звали?

    – Ипполит, кажись. Не помню точно. Он только распоряжался, а сам не участвовал и с нами не ходил.

   «Ясно, организатор всех преступлений Ипполит Лопухов, как я и предполагал», – заключил сыщик.

    – И что Колдун делал в доме?

    – Как что? Он не дал мне пойти с ним в комнаты господ. Но я же любопытный, заглядывал время от времени. Колдун всё руками водил над спящими людьми и поливал их какой-то синей жидкостью. И что-то бубнил, бубнил себе под нос, я не разобрал на расстоянии.

   – Долго?

   – Что долго?

    – Бубнил и поливал людей?

    – Аааааааа… Часа два провозился, пока они не превратились в дерево. Я весь промёрз. Печь в доме успела остыть. Там давно не топили, после убийств жильцы редко навещали своё имение. Помещение выхолодилось.

   – Какое дерево, то, что в саду растёт? – сыщик намерено вёл диалог примитивно, словно клещами вытягивая из больного сведения свершившихся преступлений.

    – Что вы такое говорите? Какой сад? Превратил спящих людей, которые там находились, в мебель – старую рухлядь. Теперь понятно? Я запомнил, когда Колдун вышел из дома, то шёпотом злорадно произнёс: «Только человек с чистой и доброй душой сможет снять с них и с дома заклятье. Но им не сыскать такого. В природе не найти, все вымерли. Или, если очень повезёт, из тьмы встанет волшебник и расколдует, но в эти сказки я не верю. Миром правит зло! Его на земле очень много, гораздо больше, чем добра. Крупицы, песчинки добра не видать и не сыскать никому», – помпезно проговорив свою речь, он расхохотался в удовольствии.

    – Вы этого человека ещё когда-нибудь видели?

    – Нет, меня ненадолго отпустили отсюда на передышку домой, потом пришлось вернуться. А этот Ипполит не появлялся. А ведь столько всего наобещал. И то, что заберёт меня отсюда и поселит у себя в усадьбе … соврал гад! – больной со злостью стукнул кулаком по подоконнику. От сильного удара кровать под ним закачалась.

   – Чижик, ты забыл, у тебя сегодня праздник, посмотри, сколько гостинцев сладких тебе привёз наш друг, – напомнил доктор, уводя больного от мрачных мыслей. – Угощайся, и пей чай.

   Больной повернул голову, встал с постели и подошёл к столу. Посмотрел в тарелку, взял кусочек коврижки, откусил и сказал:

    – Вкусно! Очень вкусно. Как давно я не ел сладкое, – и опять загрустил.

    – Вы присаживайтесь к столу и ешьте, ешьте – всё для вас покупал в лучшей кондитерской, – располагал его к приятным эмоциям Хромов.

    – Скажите, а где живёт этот Колдун, знаете?

    – Слышал, как Ипполит кому-то говорил, что Колдуна можно найти в нашем лесу. Больше ничего. Зачем он там поселился? Мне неизвестно.

    – А Ипполита вы видели после этого?

    – Нет, он сразу, как вышел из тюрьмы, укатил в свою Москву.

    – Ну вот, на сегодня, пожалуй, всё. Спасибо вам за беседу. Угощайтесь, и всё у вас будет хорошо, – сказал Хромов на прощание. – Доктор, мы закончили, пойдёмте.

    – Да-да, – рассеянно ответил психиатр, о чём-то про себя размышляя.

   Оказавшись в коридоре, Хромов поделился.

   – Вы знаете, дорогой доктор, я вот что думаю. Ему бы создать комфортную обстановку, он бы пришёл в себя, а может быть, и выздоровел...

   Возможно, ремиссия когда-то и закончилась бы. Но попробовать ведь можно?

    – Вы не врач, а видите ситуацию насквозь. Приятно иметь дело с умным человеком, тем более, сыщиком. Всю вашу беседу я только об этом и думал и анализировал. Ранее самому эти мысли не приходили в голову. Но, как только увидел просветление в состоянии Чижика, понял – мало мы ещё знаем о наших больных. Теперь буду ломать голову, заново изобретать велосипед … захотелось вытащить его здоровую психику на поверхность. Предстоит глубокий анализ, но я упрямый … постараюсь зацепиться за сегодняшний успех и использовать то ли случайно, то ли с вашей помощью, найденный инструмент. Им сегодня по наитию воспользовались вы. Как понимаете, тут дело не только в сладких угощениях, с которыми у Чижика связаны детские воспоминания. Всё гораздо сложнее и глубже. Человеческое внимание – вот, чего ему не хватает. Одинокий человек счастливым быть не может. Особенно, после таких потрясений. Вы понимаете?

    – Да, конечно, вы правы.

    – Но попробовать можно. Не представляете, во мне разыгрался мальчишеский азарт, – делился психиатр.

    – Дорогой вы мой, доктор, мне ваши чувства близки и знакомы. Если я хоть краешком был причастен к вашему первому успеху, буду очень рад. Да нет, что и говорить, счастлив, что сумел помочь вам в очень трудном деле.

    – Успех не мой, Михаил Платонович, он ваш. Мне чужих регалий носить ни к чему. Я не тщеславен. Но ваша находка – в помощь мне и Чижику. Выводы помогут нащупать нужное и правильное направление в дальнейшем лечении больного, и не только его одного. Психиатрия – сложнейшая и заковыристая наука. Поверьте, столько тёмных пятен. Медики всю жизнь учатся. Бывает, на своих ошибках и промахах, да-да, а как вы думали? – доктор, покачивая головой, махнул рукой. – А сколько разочарований случается …

    – От всей души желаю вам успеха.

    – Благодарю. Приезжайте. Для вас отказа не будет.

    – Искреннее вам спасибо. Увидимся ещё. Я сообщу, когда организация начнёт отправлять Чижику угощения. Возможно, они захотят помочь и другим больным или взять под своё крыло вашу больницу. Не уверен, но попробую их убедить.

    – О, если это случится, в моём сердце вы навсегда.

   У меня существует железное правило – подходить к этому вопросу серьёзно, тогда станет понятна простая истина, и ни для кого не будет секретом, что наши больные – несчастные, обездоленные и обделённые люди. Они очень нуждаются в элементарном внимании.

    – Согласен с вами. Ничего нет хуже – жить в полном затмении, – подытожил сыщик.

   Врач и сыщик обменялись дружеским рукопожатием и на этом расстались.

***

Целенаправленные поиски истины

   Сыщик не останавливался. Разговор с больным Чижиком окрылил его. Он осознал, что нащупал основное зерно в деле.

    «Теперь нужно копать глубже и проверять по каждому фигуранту: Ипполиту и Колдуну. Не исключено, что всплывут новые сведения и персонажи, о которых я пока ничего не знаю.

   Есть ещё один наиважнейший, неохваченный мной свидетель. Его-то мне никак нельзя выпускать из поля зрения – священник, который проводил церемонию венчания. Он стал свидетелем жесточайшего действа, в котором раскрылись характерные черты отца девушки и жениха – Чижика. Кстати, он ведь Корнеев. А все его величают по кличке, которую больной сам себе придумал. Священника нужно опросить, и не откладывая. Думаю, там были задействованы скрытые мотивы, возможно, мне удастся разговорить батюшку и нащупать инструменты к дальнейшим действиям. Как хорошо, что я сумел расположить больного. Многое всплыло наружу, но далеко не всё ясно. Скрытых мотивов ещё очень много. Буду искать дальше.

   Через несколько дней Хромов опять съездил в больницу. Ему не терпелось собрать как можно больше фактов и сведений, связанных с судьбой Корнеева, ибо сыщик отчётливо понимал, что от больного ниточка потянулась к главному организатору преступлений и его сообщникам.

   – Чижик, приехал навестить вас и гостинцы привёз.

   Больной расцвёл в улыбке, подскочил с постели и сразу бросился к столу.

   Пока он угощался фруктами, Михаил Платонович потихоньку расспросил его.

    – Чижик, скажите, церемония венчания с вашей избранницей проходила в нашем городе?

    – Нет, что вы. На выезде из Калуги по дороге к ближайшей деревушке, на подъезде к ней обособленно стояла часовенка, там и… – он притих, сглатывая и пряча слёзы.

    – Чижик, а название деревни помните?

   Больной призадумался.

    – Припоминаю, что рядом с деревней этой станция Азарово находилась, кажется. Больше ничего не помню, хоть убейте.

    – Никто не собирается применять к вам силу. Мы мирно беседуем, как давние друзья. А священника, не припомните, как звали?

   – О, это я помню. Отец Александр. Добрый старик, услужливый, понятливый.

    – Вы делаете успехи, видите, как много запомнили. Молодец! Это хороший знак. Глядишь, скоро память полностью восстановится, и вы окажетесь на свободе в своей усадьбе. А пока получайте удовольствие. Сожалею, но мне надо спешить по делам. Пора. Благодарю вас за беседу.

    – Вы ещё придёте? – жалобно спросил Чижик.

    – Конечно, приду. Не сомневайтесь.

***

Видение

   Хромов посмотрел по карте, где находится названное Чижиком место. В дороге расспросил местных жителей, и, действительно, больной не ошибся. Неподалёку от станции Азарово на обочине был пригорок, от него шла прямая дорога в деревню Глушково. На подъезде к ней одиноко стояла старенькая, неприметная часовенка.

   «Кажется, нашел», – с облегчением выдохнул сыщик.

    – Служивый, останови здесь и жди меня, – сказал он кучеру.

    – Слушаюсь, барин.

   Михаил Платонович смело направился к часовне. Дверь не была заперта, что очень обрадовало сыщика. Он вошёл в помещение. С порога его оглушила мёртвая тишина, и обдало сильным жаром от копоти догоравших свечей. Хромов огляделся по сторонам и в глубине алтаря увидел священника.

   Чёрная длинная свободная ряса гармонично сочеталась с красивой белой шевелюрой спадавших на плечи седых шёлковых волос. Тонкие черты и умиротворённое выражение лица священнослужителя говорили, что он пребывает в тихой молитве. Батюшка не произносил вслух слова. По очертаниям и движению губ возникло понимание – пастырь молился. На расстоянии трудно было считывать слова. Хромов решил обождать в сторонке, не мешая священнику. Когда же тот, завершив, перекрестился и спустился с алтаря, мгновенно поднял глаза, и их взгляды встретились.

   Сыщик приблизился.

   – Отец Александр, здравствуйте!

   – И вам здравия, сын мой.

    – Я приехал к вам по служебным делам. Отрекомендуюсь. Михаил Платонович Хромов, к вашим услугам, – сыщик протянул священнику своё удостоверение.

   Пастырь опустил взгляд в документ.

    – Сын мой, что вам угодно узнать? Вы сами видите, жизнь священнослужителя далека от мирских забот и хлопот. Я нигде не бываю. Только служу. Вряд ли буду вам полезен.

    – Отец Александр, я приехал к вам не для того, чтобы снимать показания. Цель моя иная. Если позволите, побеседуем мирно, и я покину это благословенное место. Без вас мне не продвинуться дальше в расследовании.

   – Спрашивайте. Буду знать – отвечу. А на нет – и суда нет.

   – В вашей часовне несколько лет тому назад должна была состояться церемония венчания. Вернее, она началась, но не была завершена. Жених заранее обо всём договорился с вами. Но в самый ответственный момент церемонии в часовню ворвался отец невесты, и вы вынуждены были прервать обряд. Помните? – Хромов заострил внимание на реакции батюшки.

   Пастырь засуетился, занервничал. Его лицо преобразилось, сжалось в болезненной гримасе, и священник прикрыл глаза, чтобы не закричать от душевной боли.

    – Простите, вам плохо?! Пойдёмте, я помогу вам присесть, – сыщик сопроводил отца Александра в ризницу и усадил на стул. – Прошу меня простить, что явился причиной ухудшения вашего самочувствия.

    – Сын мой, вашей вины нет в том, что Господь ниспослал мне испытание, которое оказалось не по силам, стало быть, заслужил. Старец предупреждал меня, а я ослушался, вот и поплатился.

    – Простите, о каком старце вы речь ведёте?

    – Присядьте, – еле слышно произнёс пастырь. – Дайте мне одно мгновение. Дух перевести.

   Хромов замер. Он нутром чувствовал, что сейчас узнает секрет священника, который тот припрятал в глубокой потайной нише души и носил в себе все последние годы.

    – В тот день нагрянули трескучие морозы. Мы стояли на пороге великого праздника. Недели две оставалось до Рождества Христова.

   После обычной службы подошёл ко мне молодой человек, прилично одетый, приятной наружности, скромный, и вежливо попросил аудиенции. Я пригласил его сюда. Мы побеседовали. Он объяснил мне, что безумно влюблён в свою избранницу. Она ответила ему взаимностью, но у неё оказался отец-деспот, который свёл свою супругу в могилу и продолжал издеваться над дочерью. Жених имел дом и содержание. Молодые решили обвенчаться без ведома отца девушки и уехать в усадьбу к жениху. Он очень просил меня о помощи и был довольно убедителен в своих доводах.

   Я не увидел ничего предосудительного в его просьбе и согласился.

   После нашей беседы я долго не мог уснуть, промучился всю ночь, наконец, под утро сон сморил меня. А во сне ко мне явился старец Филарет и настоятельно убеждал:

   «Обряд венчания ты должен провести в Сочельник».

   Помню, возразил ему:

    «Отец Филарет, по законам церкви в Рождество не полагается совершать такие обряды», – противился я.

    «Случай исключительный. Если успеешь в Сочельник, всё пройдёт гладко, ровно на венчании, и подаришь молодым счастье. Не успеешь – беда свершится».

   Не успел я переспросить его ни о чём более, исчез старец и больше не являлся мне. Неопределённость пугала. Весь день я места себе не находил. Искал выход. В замешательстве ослушался я святого старца и получил смятение и муку мученическую в душе на долгие годы. И девочку – бедняжечку – сделал несчастной. В тот день, когда сорвался план молодых, так горько и больно мне было смотреть на неё. Душа рвалась в клочья.

    – Сочувствую вам искренне. Печальная история.

   Батюшка сидел, сражённый воспоминаниями, страдальчески опустив голову, и мысленно сокрушался. Сыщик не мешал ему.

   Немного погодя, священник продолжил:

   – С именем старца Филарета связана страшная история.

   У церковных служителей принято считать, что святой старец – предсказатель горестных событий и трагедий.

   – С чем это связано?

   – Он покинул сей грешный мир не по своей воле, и не своей смертью.

   – Что вы хотите этим сказать? Его убили?

   – Нет.

   В тот день стояла противная промозглая погода. С утра зарядил проливной дождь. А священник каждый божий день пешим шагом ходил по лечебницам, богадельням, приютам, навещал и поддерживал немощных. Это – помимо службы в церкви. Трудился в поте лица своего.

   Его отговаривали, просили, чтобы отложил посещение и дождался хорошей погоды. Не захотел старец прислушаться к советам и отправился в дальнюю дорогу через лес. Долг и Господь призывали его. Выйдя на откос, по которому можно было спуститься на прямую дорогу к нужному месту, старец миновал берег реки. В тот день, откуда ни возьмись, сорвался сильный шторм. Священник поднял воротник пальто и продолжал свой путь. И вдруг услышал детский плач. Сказывали, что отец Филарет благоговел перед детьми. Старец обернулся на воду и увидел, как волна уносила от берега мальчика, а к месту действа с криком и плачем бежала его испуганная мать. Перекрестившись и оставив на берегу сумку, отец Филарет, в чём был, поплыл к мальчику. Ухватил его и, несмотря на ураганный ветер и бурю на воде, приплыл с ослабленным ребёнком к берегу. Успел приподняться над водой и передать матери её дитя. И в это мгновение, как будто специально, предательская высокая волна накатила яростно и накрыла его с головой. Сбила с ног, подкосив, и унесла в пучину. Он, даже если бы захотел, не сумел бы помочь себе. Вот такая безумная смерть.

   А ведь мог пройти мимо. Но, таким человеком был. Большое сердце его призывало на помощь людям.

   С этой историей и связано представление церковных служителей о том, что его приход во сне не сулит радостных известий, напротив, несёт горести и беды. Так Господь учит нас строго следовать Его наказам.

   Предсказатель во сне передал мне наказ Господа, а я не выполнил его, ослушался по глупости. Понять бы мне тогда, что бывают в жизни исключения, всё было бы хорошо. Но, видимо, суждено мне страдание до гробовой доски…

   С тех самых пор нет покоя моей душе.

    – А что отец девушки, какое впечатление произвёл на вас?

    – Вне всяких сомнений оговорил он молодого человека. Достаточно было всего раз взглянуть на него, и становилось ясно – сущий деспот – дьявольское отродье. Чур, меня, чур. Спаси, Господи. Страшно вспоминать.

   Сын мой, вы знакомы с женихом?

    – Да, пришлось познакомиться.

    – Как он здравствует?

    – Батюшка, после того случая молодой человек лишился рассудка и натворил много зла. Я нашёл его в психиатрической лечебнице. Страдания заставили молодого человека мстить отцу своей возлюбленной невесты. Извёл всю их семью. Стал жестоким убийцей и оказался в доме для душевнобольных. Такова его судьба.

   Я беседовал с ним. Бывали искорки, когда просветления в сознании наступали, но доктор предупредил, что это временно. Всё непредсказуемо. Мужчине не выйти оттуда.

   – Господи, прости меня грешного. Один мой проступок и сколько искалеченных судеб.

   – Вашей вины в том, что случилось, нет. При таком отце, у девушки не было ни малейшей возможности обрести счастье. Она света белого не видела под родительским кровом. Поймите, днём раньше, днём позже, ничего бы не изменилось. Отец следил за молодыми и изначально запланировал наказать обоих за непослушание.

   Человеческие чувства сыщику не были чужды, даже при исполнении.

    – Вот я и страдаю уже столько лет… – священник опять окунулся в свои мысли.

   Хромов незаметно приподнялся, тихо сказав:

    – Мира душе вашей, отец Александр. Благодарю за беседу. Всё наладится, верьте.

   Пастырь вместо ответа лишь кивнул. И сыщик покинул часовню.

   После встречи со священником Михаил в дороге продолжал анализировать:

   «Для того, чтобы закономерное течение жизни вернулось в своё русло, прежде всего, нужно расколдовать людей. Их жизнь сама по себе изменится, ибо пройдя такой бесчеловечный путь, в сознании пострадавших искоренится всё плохое.

   Чижик главного вредителя – отца невесты – убил. И многих родственников его же уложил у входа в дом.

   Те, кто остались в живых, к событиям в храме отношения не имели. Они без вины пострадали. Но выводы, безусловно, сделали. Злоба, ненависть, ярость руководили отцом невесты. Родственники его позицию не разделали, но вынуждено молчали, чтобы не навлечь на себя неприятностей. Они не понаслышке знали, на что этот человек способен».

***

Если у вас есть враги, значит, вы достигли в жизни чего-нибудь…

   Уинстон Черчилль

   Неудачная прогулка могла иметь печальный конец

   Пока никого не было дома, Настасья от скуки не знала, чем себя занять. Всё, что нашла на книжных стеллажах в комнате, в которую её поселили, перечитала. Девушка часто вспоминала: в раннем детстве отец всегда находил время и занимался с ней. Он развивал дочку. Научил её читать и помог освоить технику, с помощью которой она, буквально, проглатывала текст. Особенно понравившиеся фрагменты перечитывала неоднократно, смакуя.

   Настасья прохаживалась по дому и увидела в подсобном помещении корзинку для сбора ягод и грибов.

    – Ой, какая хорошая идея пришла мне в голову. Как раз время совершить поход в лес. После дождя, наверняка, полно грибов уродилось. Принесу на кухню, кухарка приготовит вкусные блюда, – настроилась она.

   – Прокачусь-ка я и прогуляюсь, хоть какие-то впечатления увезу об этом городе. Хромову некогда, у матушки его много обязанностей, все заняты своими делами. Что ж, развлеку сама себя.

   Настасья спустилась вниз, дала распоряжение кучеру, чтобы отвёз её, и отправилась в ближайший лес. Ей захотелось прогуляться и развеяться. Лес от родительского имения Хромова находился далековато – ехать пришлось в направлении другого конца города и потом пересечь границу с поселениями.

   Она вышла из кареты и увидела перед собой застывшее полотно. Лес после непогоды выглядел хмуро, мрачно и неприветливо. Здесь жизнь шла своим чередом. Звери были заняты своими заботами.

   А Настасья, пока шла, ведя беседу с деревьями и кустами, напевала песенку. Девушка, оказавшись на природе, почувствовала приток новых сил и в приподнятом настроении продолжала идти, куда глаза глядели, ни о чём не подозревая.

   – Чего это он такой неопрятный? – вслух произнесла девушка.

   «Это кто здесь у нас нежным голосочком заговорил?» – Колдун, проверяя и шерстя свои угодья вблизи жилища, услышал её весёлый говорок.

   Кучер, как назло, подвёз Настасью к пригорку у леса, а там, в гуще деревьев утопало жилище самого ненавистного человека в городе.

   Он выглянул из-за дерева и остолбенел. Мыслишки зашевелись в голове.

    «Какая лапочка… и одна в лесу?! Очень странно. Надо бы заманить её к себе. Развлекусь на славу. Всё ж лучше, чем страдать в одиночку».

   ……………

   Птицы устроили утреннюю перекличку, весело распевая песенки: игривые и звонкие трели мгновенно эхом разлетались по всему лесу.

   Вот и Кикимора Болотная поднялась чуть свет. Размяла старые кости и не заметила, как на пороге вырос Леший. Она живо взялась хлопотать по хозяйству.

   – Матрона Филипповна, слышала новость? – спросил он.

   Так Кикимору величали лесные жители. Уважали.

   Кикимора оглянусь.

    – А, это ты Леший. С добрым утром!

   И принялась за свои дела.

   – Когда мне было слушать лесные новости? После вчерашней уборки в лесу, еле живёхонькая поднялась, все косточки ломит. Что сказывают? – повернула она голову в его сторону, пожёвывая краюшку хлебушка. – Ты для этого явился ни свет ни заря? Говори, коль пришёл, чего молчишь? – между делом спросила хозяйка, ставя в печь молоко томиться.

   – Плохие новости. Колдун совсем совесть потерял. Деву юную похитил и заточил в своём жилище. Пришла по грибы, а попалась в его сети – у него ручонки-то по локоть в крови людской, – подметил Леший.

   – Вот же проклятый! Не уймётся никак. Мало ему загубленных людских душ – заколдованных и пропащих, теперь на девицу позарился. Говорила тебе, давно его пора из леса нашего изгнать. Одни несчастья несёт, изверг.

    – И я говорил всем, изгнать надо было. Да как ты его изгонишь? Он ведь Колдун…

    – Ты, как хочешь, Леший, а я попью молока горячего и пойду девицу спасать.

    – Легко сказать – спасать. Попробуй перехитрить его, он же Колдун! – возразил ей Леший. – Где станет его нога – там беда. Плохо дело наше. Никак не проникнуть в его жилище. А если и найдём лазейку, выбраться на волю не сможем. Там и приговорит нас. Сказывали, у него на всех дверях цепные псы сидят, днём и ночью охраняют. Он их каким-то зельем поит. А ещё сказывали, что вовсе это не псы, а чудища заморские, которым он повесил морды псиные.

    – Помнится, когда он только поселился на пригорке в своей берлоге, слух пролетел по лесу, чтобы звери опасались его. Что ни говори, не отступлюсь от своего, девицу жалко. Покличу подруженьку лисичку, помощницу мою, посоветуюсь с ней.

    – Вот же упрямая ты, Матрона Филипповна. Мало тебе хлопот, так ещё неприятностей захотела на свою голову.

   Пока они переговаривались, в сенях послышался скрип да шорох.

   – О, моя подружка подоспела ко времени, – не успела Кикимора Болотная договорить, в дверях просунулась головка огненно-рыжей лисички с добрыми глазами и очень милой улыбкой. Кикимора и Леший в ответ ей тоже заулыбались.

    – Мне почуялось или ты звала меня, Матрона Филипповна?

    – Не почуялось, душа моя. Ты, как всегда кстати явилась. Только о тебе вспоминала. Входи, разговор есть.

    – Всё слышала. Будь уверена, пойду с тобой к жилищу Колдуна. Только нашу помощницу мышку позови. Она там очень пригодится.

    – А что мы там забыли? – пропищала мышка, вбегая в дом Кикиморы.

    – Деву юную, что по грибы в лес пришла, заточил у себя Колдун. Спасать надо! – хлопоча у печи, ответила ей Кикимора.

    – Спасать – дело благородное, вот только торопиться незачем нам. Обдумать надобно, что да как, а уж потом наверняка действовать, – высказалась лисичка.

    – Верно подметила, рыжая. Знаю, что с собой возьму, чтобы охрану Колдуна усыпить. Есть у меня склянка с зельем, его вовсе и пить не требуется. Спрыснуть на неприятелей, и дело в шляпе. Усыплю их, и порядок, – настроилась Кикимора.

   – Правильно рассудила, подруга. А ещё… – лисичка не успела договорить.

   – Я знаю, как найти дорогу к месту, где Колдун девицу спрятал, – пропищала мышка.

   – Друзья, у нас и план почти созрел. Молодцы вы у меня, за что и ценю, – обрадовалась Кикимора.

   – А про меня забыли? – услышали они мягкий басок, доносившийся сверху. Подняли головы и увидели – свесив ноги из своего домика, выглядывал домовой.

   Домового Кикимора окрестила Матвеем, но любя, называла Мотей. Он походил на очаровательного гнома. Из-за маленького росточка его порой не замечали.

   Красная косоворотка, широкие штаны отливали цветом молодой травы, а маленькие сапожки с острыми носами, на ногах, дополняли наряд, делая образ домового привлекательным. Голову соседа Матроны Филипповны прикрывал колпак с кисточкой. Заботливая хозяюшка пошила ему. Он был невероятно обаятельным, особенно, когда улыбался. Весь его вид напоминал костюмированного персонажа сказочных историй. Забавный сосед Кикиморы только подавал голос, и тут же излучал взглядом необычайное тепло, пронизанное внутренним светом его души. Вот тогда-то гости хозяюшки и обращали на него внимание.

    – О, Мотенька проснулся. С добрым утречком, сосед. Ты тоже хочешь поучаствовать в спасении девушки?

    – Почему бы и нет? Авось, пригожусь.

    – Не возражаю, дорогой. Слезай вниз, будем готовиться в поход.

    – Кики, одно мгновение, и я буду готов, – и он, развернувшись, стал спускаться по лесенке, которую Кикимора специально для него установила над печкой.

***

Спасение

   В отсутствие Колдуна Кикимора Болотная с друзьями достигла его жилища. Она оросила цепных псов магическим зельем, усыпив их. Домовой нашёл лазейку и просочился в жилище злодея.

    – Ох, высоко-то как. Не смогу достать, – пыхтел он.

   Гном Матвей осмотрел помещение, нашёл маленький табурет, притащил к дверям и встал на него.

   Друзья услышали, как он, вздыхая, снял тяжёлый засов и изнутри открыл двери, впустив всю честную компанию внутрь жилища. Они бегом проникли вглубь помещения, отыскали комнату, где на кушетке лежала Настасья. Леший быстрыми движениями забросил девушку себе на плечо и, придерживая рукой, устремился к выходу.

   – Друзья, за мной! Уходим, быстро, – скомандовал он.

   – Нужно замести следы, чтобы Колдун не нашёл дорогу к моей избушке, – предупредила Кикимора.

    – Идите вперёд, мы с мышкой всё сделаем и догоним вас, – сказала лисичка.

    – Молодцы, девчата. Вперёд, друзья. Сейчас я запущу свою любимую Шишечку, заряжённую магической энергией. Она укажет незнакомую дорогу к выходу из леса. Эта дорожка скрыта от глаз, поэтому её никто не знает и не найдёт. Девоньку необходимо передать из рук в руки родным. Думаю, на выходе из леса нас уже ждут, – мудро рассудила Кикимора Болотная и опустила на землю шишку, та тотчас весело подпрыгнула и покатилась по тропинке впереди спасителей, заметая следы.

   Вся компания без приключений добралась до опушки, а там Кикимора приметила карету и Хромова, он спускался по ступенькам на землю.

    – Вы часом не за девушкой приехали? – спросила Матрона Филипповна.

   Сыщик оглядел компанию спасителей.

   – Да, вы угадали, я приехал за ней. Что случилось? Не нашёл её дома. И матушка в неведении, куда она подевалась. Меня внутренний голос привёл к вам.

    – Жива ваша красавица, жива, но слаба ещё. В волчью яму угодила, по всей вероятности. Эта нора находится близко от жилища Колдуна.

    – Бедная, натерпелась. Давайте мою гостью, уложу её в карете.

    – Знаете, чем лечить? – спросила Кикимора.

    – Доктора вызову.

    – Пока ещё ваш доктор явится… – с укоризной произнесла она. – Вот, на всякий случай захватила для пострадавшей. Поите этим отваром несколько раз в день, и девонька окрепнет, – Кикимора протянула сыщику сосуд, наполненный травяным напитком. – Для ран в мензурке зелье. Смочите марлю или платок полотняный и прикладывайте – раны затянутся.

    – Благодарю вас за спасение Настасьи и за целебные напитки. А я собрался отправиться на поиски.

    – Мы успели высвободить её. Теперь девушка в безопасности. Уезжайте поскорее, не ровен час, Колдун объявится. Мог обнаружить пропажу своей новой жертвы и отправиться по следу за нами.

   – Боже, куда она попала?! Страшно подумать. Благодарю вас, друзья. Вы нам очень помогли.

   Мне бы с этим Колдуном повидаться. Есть, что ему сказать.

   – Не сейчас. В другой раз. Он, наверняка, разъярён.

   Лёгкой и быстрой дороги вам. И впредь одну девоньку сюда не пускайте, в лесу небезопасно.

   – Вы правы. Моё упущение. Не предупредил её, за что и корил себя нещадно.

   – Всё позади. Поезжайте. Лёгкой вам дороги. Девоньке – скорого выздоровления.

    – Благодарю вас, Матрона Филипповна, увидимся, – сказал Хромов, уложил Настасью на сиденье кареты, а сам взгромоздился рядом с кучером.

   – Трогай, – скомандовал он.

   – Слушаюсь, барин.

***

Возвращение

   Как только Настасью привезли в родительское гнездо Хромова, все стали заботиться о ней, чувствуя себя виноватыми.

    – Моя вина, что с ней беда случилась. Недосмотрела девоньку. Надо было упросить её съездить со мной в гости. А я как-то не подумала, торопливо собралась и уехала. Конечно, одной в большом доме томительно, вот она и ушла на природу, а чуть было не погибла, бедная моя.

   – Матушка, не корите себя, кто же мог предвидеть, что нашей гостье захочется прогуляться по лесу? Давайте не будем тратить силы и время на разговоры, лучше я поеду за доктором.

   – Сыночек, милый, поезжай, я присмотрю за Настасьей, чаем её напою с вареньицем. У нас девонька быстро поправится. Я позабочусь о ней. А ты поезжай.

   Алевтина Герасимовна похлопотала и сама принесла поднос с чаем и розеткой варенья. А из фарфоровой чашечки змейкой поднимался клубящийся парок и аромат тут же разнёсся по комнате.

   – Настасья, голубка моя, вот и чаёк поспел. Давай, моя хорошая, попей, согреешься и поспишь в тишине и покое. Глядишь, силы и возвернутся к тебе.

   – Благодарю вас, дорогая Алевтина Герасимовна. Вы так любезны и добры ко мне.

   – Ты мне как дочь стала за это время. Люблю тебя всем сердцем.

   – Спасибо вам. Я – сирота. Родители покинули меня один за другим. Ваше отношение лечит душу и дарит надежду.

   – Ох, горе горькое… – запричитала хозяйка, достала из потайного кармана платок и приложила к глазам, присев на край дивана. – Ты пей, моя дорогая, я зайду позднее заберу поднос у тебя. Тебе сейчас покой и отдых нужен.

   – Благодарю за ласку, – ответила Настасья, пригубила чай. – Чудесный напиток. И вареньице замечательное. Наша кухарка тоже варит вкусное варенье каждое лето, когда на дачу выезжаем.

    – Всё правильно. Так и надо. Отдыхай, моя хорошая. Пойду я. Не буду мешать. Тебе нужно поспать, чтобы силы вернулись.

   ………..

   Талисман терпеливо дожидался, когда его любимица выпьет чай и заснёт. У маленького волшебника созрел план действий.

   Он вчера подслушал разговор сыщика с начальством, которое наведалось к Хромову в воскресный день. Небывалый случай.

   Михаил Платонович работал с документацией у себя в кабинете.

   Внезапно раздался стук в дверь. Вбежала встревоженная служанка.

   – Михаил Платонович, там внизу, дядечка незнакомый. Такой большой и сурьёзный. Говорит, что вы срочно ему нужны.

   – Тише, тише, успокойся. Ты спросила, как величать гостя?

   – Спросила. Он сказал: «Назаренков Иван Парфёнович», – ответила служанка.

    – О, Господи! Начальство пожаловало, а ты держишь его на пороге. Ну что же ты, Лушка.

    – Простите, барин, да откуда ж мне знать? Первый раз его вижу.

    – Успокойся, сейчас разберусь, – на ходу сказал Михаил, быстрее птицы слетел по ступенькам лестницы на первый этаж и побежал к входной двери. На пороге стоял высокий мужчина с завидными усами, широкими бакенбардами в длинном пальто, шляпе и с тростью.

    – Иван Парфёнович, голубчик, чего ж не вызвали к себе? Я бы приехал, коль дело срочное. Пожалуйста, входите, раздевайтесь, гостем будете или поднимемся в мой кабинет?

    – Дело, действительно, срочное. В кабинет ведите. Видите, и мне не дали выспаться. Единственный свободный день – воскресенье. Собирался с семьёй на службу в храм, а тут вызвали в Ведомство к начальству. Там и объявили, что делом, которое вы ведёте, Михаил Платонович, заинтересовались в Москве. Торопят! – повысил он голос, – повысил он голос. – Вызывают вас к себе. Предстоит командировка. Но прежде, голубчик, Хромов, хотел полюбопытствовать. У вас есть весомые доказательства? Что планируете докладывать там, наверху? – Назаренков шёпотом проговорил и со значением поднял указательный палец кверху. – Не хотелось бы опозориться,

    – Работаю, не поднимая головы. Многое прояснилось. Но не всё, надо продолжать.

    – Их очень напугала история с людьми, заколдованными в предметы мебели. Я отправлял ваши отчёты. Есть, что сказать им на данный момент? В этом эпизоде преступлений стало понятно, кто организатор, кто виновник, кто заколдовал людей и зачем?

    – Окончательного понимания ещё нет. Но я работаю днём и ночью.

    – Знаю вас, и отношусь с доверием. Что же делать?

    – Нельзя ли немного отсрочить мою командировку? Дело очень сложное, запутанное, с глубокими и давними корнями. Роюсь в архиве, езжу, встречаюсь с людьми, беседую, собираю свидетельские показания. Нужно послойно разматывать клубок преступлений. Тружусь один, вы знаете. С тех пор, как мой помощник вышел в отставку, мне никто не помогает, даже свидетельские показания записывать некому. Всё приходится делать самому.

    – Понимаю. Вам нелегко. Попробую выпросить отсрочку. Но очень прошу, не тяните. Категорически заявляю. Нельзя пускать такие дела на самотёк, опасно. Вы сами видели, к чему привело наше незнание вопроса. Преступления одно за другим свершались. Бессловесные заколдованные жертвы не жаловались по понятным причинам. Убитые, тем паче. А мы в полном неведении, ничегошеньки не знали. И вот вам результат. Девушка, которую заманили обманом преступники в заброшенное имение, чудом уцелела. Счастье, что осталась жива. А ведь она дочь княжеская, учёного мужа. Разве мы вправе оставлять все эти безобразия без нашего внимания и выяснения подлинных причин всех обстоятельств? Мне известно, что дело запутанное. Но, дорогой вы мой коллега, делать нечего – надо любой ценой распутать его, раз и навсегда довести до победы, положить конец преступлениям в заброшенном имении. Пора поставить точку.

    – Иван Парфёнович, я с вами во всём согласен. Только этим делом и занимаюсь. Стараюсь продвигать работу. Буду продолжать искать.

    – Большая надежда на вас, голубчик. А помощь я вам организую, пришлю в ближайшие дни.

    – Спасибо вам.

    – Получу ответ – сообщу.

    – С нетерпением буду ждать.

    – Работайте спокойно, не буду отвлекать, пойду. Жена надулась на меня, что даже в воскресенье занимаюсь вопросами ведомства, а не семьёй.

    – Женщины хотят внимания, их понять можно.

    – Всё так, – тяжело вздохнул Назаренков, покидая дом Хромова.

***

Детство – память сердца

   Настасья скучала. Все домочадцы были заняты своими делами, а она в одиночестве слонялась по дому, не находя себе места.

   Вернулась в свою комнату, припала к подушке и всплакнула. Девушка тосковала по дому, своим питомцам и по привычной жизни.

   И словно спасательный круг для утопающего, перед глазами всплыла картинка и действо началось.

   Отец весел, матушка хлопочет, принимая гостей, в доме оживлённо – справляют пятнадцатый день рождения дочери. За столом шумно. Гости угощаются яствами и нахваливают золотые руки кухарки.

   Настасья вспомнила, как после трапезы отец пригласил всех в гостиную, матушка села за рояль и полилась волшебная музыка. Авдотья Тихоновна исполняла вальсы Грибоедова, которые домочадцы очень любили. У всех на душе было празднично и настроение превосходное. А после, когда гости разъехались, покидая гостеприимный дом, отец завёл дочь в отдельную комнату. Там с давних пор находилась библиотека, секретер, диван и шифоньер. К месту будет сказано, у маменьки в комнате стоял трельяж. Она укладывала волосы в причёску сама, не прибегая к помощи горничной. Домочадцы любовались красотой хозяйки дома и элегантностью её нарядов.

   В этой комнате царила особенная атмосфера.

   Цветы живые на камине в корзине, и у дивана на полу стояли такие же. Матушка Настасьи очень любила разводить растения и цветы.

   В доме разрослась красивая оранжерея.

   Отец эту комнату называл своим малым кабинетом.

   Папенька подвёл Настасью к высокому зеркалу, которое было установлено на крепких