Куда податься двум выпускницам Нагорской школы боевой магии? Конечно же в Легорию. Там и тайны за семью печатями, и загадки сплошь и рядом, и стражи с секретами интимными.
Это была бы идеальная практика, если бы не одно «но»…
От автора: Авторская версия книги. Отдельная благодарность дотошному и вредному Саше Верес за критику, непрошеные советы и возникшие ниоткуда «лишние» сцены. Если что, я не виновата, все камни кидать в огород Верес.
К полудню распогодилось. Облака рассеялись, и солнце припекало так, будто решило выжечь Нагорию дотла. Вокруг простирались только ржаные поля, да стояла зеленая стена леса на горизонте. Избитая тележными колесами дорога петляла по полю, в раскаленном воздухе плотным туманом висела пыль. Хотя в воздухе все же витали ароматы соломы и свежего хлеба, намекая на близость к селению.
Эльга бодро шагала рядом и воодушевленно рассуждала на тему моего туманного будущего. По её мнению, только она одна знала тот самый истинный путь, по которому мне следовало идти, и при каждом удобном случае учила жизни. С подругой мне повезло: Эльга весёлая, смелая и надежная, как каменные стены Дор-Атона. Высокая магичка с копной огненно-рыжих волос, заплетенных в тугую косу, россыпью веснушек и огромными зелёными глазами приковывала взгляды. На неё засматривались и люди, и нежить, чем Эльга пользовалась без зазрения совести: первых использовала в своих целях, вторых – убивала за монеты. Длинный меч на бедре не только придавал ей шарма, но и лишний раз напоминал о дополнительной «боевой» приставке к магической профессии. Отчаянная смелость подруги граничила с безумной импульсивностью; Она сначала бросалась в бой, подбадривая себя отборными орочьими ругательствами, и кромсала всё, до чего могла дотянуться клинком или магией и только потом думала о последствиях.
Нечисти в Нагории водилось множество, на любой вкус, цвет и уровень подготовки. Мы зарабатывали на еду и кров магией Эльги и моему таланту мешаться у неё под ногами. При всех положительных качествах, у подруги был один жирный недостаток – вера в меня и мое предназначение.
Сейчас я изнывала от духоты. Чтобы отвлечься от унылого созерцания бескрайнего моря колосящейся ржи, развернула потрепанную карту и углубилась в чтение.
Мы находились на границе двух крупных селений. Не знаю, какая муха пролетела век назад над этой местностью, но крупная даже по Нагорским меркам деревня раскололась. Так появились Первая и Вторая Росы. Лично я была рада одному – здесь жили люди, а, значит, будет кров, пища и более или менее чистые простыни в таверне.
Я убрала карту во внутренний карман куртки и остановилась вытряхнуть ржаные колоски, неизвестно как пробравшиеся в обувь. Стебельки отказывались покинуть облюбованное место и намертво вцепились в голенище.
– Ты меня совсем не слушаешь. Можно подумать, я для себя стараюсь! – обиженно засопела подруга, придерживая меня за локоть.
Я продемонстрировала незамысловатые па, освобождая сапоги от сора, и промычала:
– Эля, не обижайся, но магии во мне нет. Если бы была, то вчера точно проявилась бы!
Я не лукавила, ибо верила в это всем сердцем! Ночная охота оказалась сущим кошмаром. Мы рассчитывали на рутинную и легкую работу по зачистке кладбища от нежити, а в итоге удирали от взбешённого упыря по лесу. Ещё неизвестно, кто кого убил бы в итоге, не сломай тварь ногу. Эльга вовремя прибила нежить, оправдав звание боевого мага и честно отработав положенный золотой.
Я обулась и с кряхтением разогнула спину. Брести по жаре было трудным испытанием: тело я имела пышное и крайне неповоротливое, а выносливость и вовсе отсутствовала.
– Ля! Некоторые способности выявляются неожиданно, их просто требуется подтолкнуть, дати стимул.
– Пинок под зад им надо дать, – откликнулась я и с тоской осмотрела нескончаемое поле. – Почему ты не рассматриваешь вариант, что я просто человек?
– Просто человек? – Взвизгнула магичка. – Значит, я для тебя перевертень или, может, вомпэр?
Я спрятала улыбку и изобразила крайнюю степень недоумения (судя по удивленному лицу Эльги, неудачно):
– Нет. Просто говорю, что я обычный человек без талантов, способностей и телепатии.
Воспользовавшись замешательством подруги, я развернулась и потопала дальше, спиной чувствуя её колючий взгляд. Сейчас как швырнёт в меня молнию, – одни сапоги останутся.
– Эко тебя перекосило-то, – буркнула она, догоняя, а я лишь украдкой выдохнула – молний не будет, обошлось.
Солнце встало в зенит. Птицы спрятались в листве деревьев, росших на границе поля. Если в ближайшее время я не увижу одно из селений, умру прямо тут! И подруге придётся тащить на себе мой хладный труп. Да и жажда разгоралась с каждым шагом всё сильнее. Я вырвала из земли колос и разжевала: пить от этого не расхотелось, но отвлечься помогло.
– Лорик, у тебя просто обязана быть сила. Я прочитала твою ауру – энергия переливается с краев. Это что-то очень мощное, просто треба узнать, как активировать её, найти лазейку.
– Магистры высшей магии не смогли увидеть во мне даже задатки сил, а ты умудрилась не то что ауру прочесть, но и что-то в ней найти?! Нет, ты не думай, я тебе доверяю и всё такое, но это…
Эльга схватила меня за плечо и резко развернула к себе. Мои каблуки сделали над землей сальто и подняли в воздух громадный клуб пыли. Пересохшая земля траурным пеплом легла на рыжие волосы подруги. Я с тоской посмотрела ей в глаза и поняла, что молния в меня сегодня точно полетит.
– Мудрена ты жинка, Лорик! – Эльга чеканила слова, скрывая злость. – Мне, практикующему боевому магу ты не веришь, а в себе, жующей траву аки конь, уверена. Как так?
– Ладно, Эля, сдаюсь! – Я подняла руки в примирительном жесте и на всякий случай выплюнула колосок. – Найдёшь дыру в моей ауре, скажешь. Будем творить из меня мага или травника на твой выбор. Годится?
– Годится!
Через час мы добрались до края поля и уткнулись носами в ровный ряд заостренных кольев. Большие белые цветы вьюнка прятались в россыпи зеленых листьев, украшая унылый частокол. Вдалеке виднелись крыши жилых домов, слышалась неразборчивая ругань. Судя по карте, это была Первая Роса.
– Так себе деревенька, – протянула Эльга, рассматривая через ограду крепкий сарай, из которого доносилось протяжное мычание.
– Главное, что тут есть таверна.
Я перевалилась через забор, дождалась от подруги заботливого толчка в спину, и, поболтав ногами в воздухе, благополучно шмякнулась на землю со стороны селения. Эльга перепрыгнула частокол с ловкостью кузнечика, немым укором являя разницу между её ежедневными тренировками и моими плотными ужинами.
Мы проскользнули между сгнившими пучками соломы и мусором таверны: картофельными очистками, ботвой, лужами скисшего пива и содержимого ночных горшков, обошли живописные кучи навоза из добросовестно выскобленного коровника. Разницы между отходами людей и животных почти не было, и аромат далеко не эльфийских духов растекался по Росе, привлекая мух всех размеров и расцветок.
Обогнув таверну, мы сразу наткнулись на конюха. Тощий высокий мальчишка соскочил с крепкого деревянного крыльца и уставился на нас круглыми от удивления глазами. Видимо, в его понимании дамы подобные заведения посещать были не должны. А если и случилась такая оказия, то им следовало гордо шествовать по дороге, а не выскакивать из-за угла, не благоухать ароматами пота и отхожего места, не носить перемазанную грязью с зелёными разводами одежду. Последнее наблюдение относилось ко мне, ибо нечего было, перелезая через забор, висеть на пузе.
– Чего смотришь? – Эльга наступала на конюха, как разъяренный бык на пугало. – Комнату, ванну и еду. Бельё на стирку позже заберёшь, когда спать ляжем.
Запас орочьих ругательств магичка исчерпала ещё на подходе к частоколу, но визга в голосе оказалось с избытком – мальчишка оправился от шока и посторонился, пропуская нас к крыльцу.
– Лошадки-то где? – пискнул конюх и на всякий случай заглянул за угол дома.
– Коней нема, мы пешком приехали.
Я кивнула пареньку, подтверждая отсутствие лошади и у меня, чем тут же ввела его в крайне унылое состояние. Видимо, вечерние медяки выдавались согласно количеству копыт в конюшне.
Гостеприимно распахнутые двери таверны дразнили ароматами жареного мяса и свежего сена, начисто перебивая душок задворок. Голодный желудок мгновенно заурчал, предвкушая скорый обед.
Медленно передвигая ноги за сильномогучей подругой, я поднялась по крепким ступеням крыльца.
Первая Роса была копией соседнего селения. Те же домики с соломенными крышами, колокольня из некрашеных брёвен, широкая дорога, ведущая к площади, в центре которой по праздничным дням раскидывался яркий пестрящий рынок. Жители одевались соответственно: цветастые платки, широкие блестящие юбки с рюшами, переливающиеся перья на подолах, нелепые шляпки и мужские трико песочных и ядовито-жёлтых оттенков. У экзотических птиц Дор-Атона было не такое вызывающее оперение, как одежда у селян.
Всё то, что ушлые купцы не могли продать в городах Нагории, что годами лежало в сараях и пылилось на полках захудалых столичных лавок, стекалось сюда, продавалось втридорога и пугало местных ворон. Не удивительно, что здесь такие великолепные урожаи! Будь я птицей, на версту не подлетела бы к такому огромному скоплению передвигающихся и говорящих живых пугал…
– Госпожи магички, не соизволите помедлить минуточку? – заискивающий мужской голос ударил в спину, душный запах недельного перегара заполонил крыльцо. Я чуть не взвыла: терять заказ не хотелось (в кармане звенели всего несколько серебряных монет), но голод брал верх над разумом.
– Не соизволим! – выпалила я и толкнула в спину замешкавшуюся на пороге Эльгу.
Мужик попятился, оступился и чуть не рухнул с лестницы. Круглые от испуга глаза уставились на меня с боязливым уважением. Эльга проигнорировала мои попытки добраться до еды с возмутительным спокойствием и царственно обернулась. В отличие от меня, терять возможный заработок она не собиралась.
– Шо случилось? – нежный голос и выгнутая дугой бровь сделали свое дело – будущий работодатель покрылся красными пятнами и застенчиво улыбнулся. С таким актерским талантом подруге надо на свадьбах генерала играть, а не у трактира работу искать.
Я с тоской осмотрела мужика. Не знаю, что поразило больше: коренастая квадратная фигура, огромный живот или великолепные рыжие усы, сильно смахивающие на лисий хвост. Поникшая в них веточка укропа покачивалась в такт дыханию, от фетровой шляпы грязно-зелёного цвета разило кислым пивом, а яркая оранжевая рубаха слепила глаза.
– Преле-естно… – удивленно протянула я и тут же получила ощутимый удар по ребрам, – Эльга зашипела, не сводя с деревенского пугала снисходительного взгляда.
– Тут, эта… Вот оно, значицца, как получается, – неуверенно пробормотал работодатель, и мне поплохело окончательно. Знала я этот тип людей – пока всю родню до пятого колена не перечислит к сути проблемы не подойдёт!
О, как же я была права!
Рассказывал мужик долго, нудно и медленно. Дело пошло бы гораздо быстрее, не кланяйся он каждую минуту. К рассказу я не прислушивалась, – нос дразнил аромат жареной дичи, вырывающийся из распахнутых дверей таверны. Я потопталась на крыльце, заглянула внутрь заведения, прислушалась к угрожающему урчанию в животе и решительно спустилась со ступеней за спину нанимателя. Толкнуть мужика аккуратно не получилось – он даже не заметил моих усилий. Пришлось постараться: уперлась руками в мокрую от пота рубаху и надавила. Наниматель удивленно на меня покосился, но всё же сделал шаг к Эльге. Магичка деликатно попятилась.
К столу продвигались медленно. Очень медленно. На последних метрах я вовсе упиралась в широкую спину мужика плечом, проскальзывая ногами по полу. Чем развеселила почти всех постояльцев. Медведя сдвинуть с места было проще, чем деревенского работягу, сызмальства приученного махать мотыгой!
Наконец мы добрались до свободного стола. Дородная женщина в белом переднике заказ не приняла, просто молча выставила перед нами тарелки с дымящейся похлебкой, несколько кусков хлеба и удалилась. Видимо, здесь подают то, что есть и без права выбора.
Сойдёт.
Я уплетала за обе щеки и изредка косилась на Эльгу: подруга сидела с неестественно прямой спиной и внимательно слушала мужика. К еде она не притронулась, даже ни разу не посмотрела на тарелку.
Я занервничала ещё больше.
Во-первых, мне было жизненно необходимо растянуться на чистых простынях и впервые за три недели поспать на кровати, а не на голой земле. Во-вторых, узнать, возьмёмся ли мы за это дело. Очень не хотелось коротать ещё одну ночь на каком-нибудь кладбище, выслеживая очередного недобропорядочного упыря. В-третьих, моё пухлое тело требовало ванну, а волосы – расческу, ибо сейчас моя прическа больше походила на воронье гнездо. А под глазами уже образовались тёмные круги. Вид – самое оно для ведьмы, но никуда не годен для напарника боевого мага.
Вскоре Эльга кивнула, заканчивая разговор, и велела дать время на отдых. Мужик предложил расплатиться за обед и, встретив отказ, мгновенно ретировался. Он клятвенно пообещал придти с утра, дабы отправить «наидобрейших магичек в чёртово место, будь оно неладно в хвост и гриву» лично и с почестями.
Эля проводила взглядом скрывшегося за дверью усача и принялась уплетать наполовину остывшую еду с урчанием голодной рыси.
– И что он там рассказал? – больше из вежливости поинтересовалась я, одновременно раздумывая – осилит мой желудок ещё одну порцию варева или лопнет в процессе поглощения.
– Дюже интересную историю! – Эльга с восторгом выпучила глаза, запихивая в рот очередную ложку супа.
Судя по тому, как она на меня таращилась, случай и правда был стоящий. Я даже пожалела, что не слушала мужика, вдруг и у меня азарт проснулся бы?
– Заплутана история. – С восторгом добавила подруга. – На сим деле мы можем приобрести колоссальный опыт.
Я икнула от удивления и резко перехотела добавки.
Слово «колоссальный» подруга употребляла редко. Почти никогда. Что уж там, сегодня это было впервые. Даже в последний день зимы, когда на нас напала стая плотоядных гарпий и Эля потом месяц провалялась в кровати, приращивая почти оторванную руку и сломанные рёбра остатками магической силы, кроме как «средненько» эта работа не характеризовалась. А тут – колоссальный опыт!
– В чём подвох? – с замиранием сердца поинтересовалась я, высматривая в таверне эльфа или, в крайнем случае, гнома: у них всегда можно приобрести табак. С Эльгиными новостями единственное, что оставалось – это нервно закурить, рискуя заработать съеживание легких. Но как назло сегодня в Росе откушать решили только люди.
– Есть вариант, шо нас слопают, – радостно пропела подруга, не отрываясь от тарелки.
– Слопают?!
Несколько гостей в дальнем углу таверны покосились в нашу сторону, но ничего не сказали. Подруга продолжила невозмутимо хлебать щи, а я уставилась в потолок, успокаивая расшатавшиеся нервы.
Жирная муха на деревянной балке перекрытия усердно чистила лапки и флегматично рассматривала меня всеми своими глазами. Вот кому не стоило волноваться о будущем: хлебные крошки, небрежно смахиваемые со стола грязным полотенцем, – прекрасная пища, пивная лужа под бочками, уютно прикорнувшими в углу, – питье. В холодные ночи можно греться у огромного очага, отапливающего таверну и верхние этажи с комнатами, подготовленными под сдачу в аренду. А из шести небольших окон открывается великолепный вид на улицу и часть коровника, – любуйся, не хочу.
Да, здесь мухе определенно жилось отлично!
Я посмотрела на подругу самым жалостливым взглядом, на который была способна и загнусавила:
– Эля-а, я сейчас очень надеюсь, что ты откажешься от этого предложения, даже если за неё заплатят десять золотых. Такой опыт нам не нужен. Пойдём на юг, будем искать дырки в моей ауре и изучать травки. Пойдё-ом?!
– Сто по сто золота, два коня и к ним полные упряжи, – пробубнила магичка, не прекращая жевать.
Уж не знаю, отчего мои глаза стали больше, – от полного безразличия Эльги к голосу разума или от суммы оплаты. Сто по сто золотых? Целое состояние!
– А чего это такая сумма немаленькая? – подозрительно протянула я. – Не закрадывается в твою пустую голову, что тут есть один огромный подвох?
– Какой подвох? – Флегматично спросила подруга.
– Обычный: нас не только съедят, но и забудут на отхожем месте в земельку родную вернуть.
Эльга поперхнулась и уставилась на меня взглядом кота, у которого пьяная мышь пьёт из миски молоко и при этом не только не убегает в ужасе, но еще и лапкой в пушистый бок толкает, чтобы подвинулся.
– Чего аппетит портишь? Сходим быстренько, обстановку разведаем и обратно за оплатой. – Воспротивилась Эльга.
– Да-а? А как же твой вариант?
– Який вариант? – Нахалка состроила удивлённую рожу.
– Где нас слопают и не подавятся! – Почти заорала я.
Муха сорвалась с насиженного места и перелетела на другой конец зала, возмущенная моим визгом до глубины души.
– Ля! Где наша не пропадала?!
– Так, Эля, – я неимоверным усилием воли взяла себя в руки и, бросив на стол серебрушку за ужин, поднялась, тяжело упираясь руками в дубовую столешницу. – Идём в комнату, примем ванну и потом серьёзно поговорим.
Эльга мгновенно засияла, втайне радуясь отсрочке неизбежного приговора и последующего наказания:
– Давай, Лорик, а то меня конюх по запаху вже с конем путает. Обидно.
Лестница, ведущая на второй этаж, прижималась к барной стойке. Струганные сосновые ступени поскрипывали при каждом шаге, осыпая хозяина трактира опилками. Он привычно смахнул тряпкой труху со столешницы и ею же протер пивные кружки – в Росе эльфийский сервис нам не светил при любом раскладе.
Вторая налево дверь в узком темном коридоре вела в нашу комнату. Мы замерли на пороге, осматривая новое временное жилище.
Комната была небольшой, но уютной: две кровати, два табурета и стол – то ли подпирающий, то ли упирающийся в тонкую перегородку, отделяющую спальное место от умывального. Широкое окно, завешенное ажурной занавеской в цветочек, смотрелось странно, но мило, – к убранству явно приложила руку женщина. Небрежно накинутое на дощатые кровати постельное белье почти сливалось по цвету с серым полом. Простыни, как я и предполагала, были средней чистоты – следов крови или другой нелицеприятной жидкости на них не было, но и о крахмале они никогда не слышали.
После ванны, втирания в тело различных кремов запасливой магички и намытых до скрипа волос я перестала замечать недостатки временного жилья. Натруженные ноги гудели, а избавленная от песка и земли голова постепенно превращалась в пушинку. Так бы и подремала денек. А то и два.
Расторопный мальчишка-конюх утащил нашу одежду в стирку, за что трактирщик выудил с нас ещё по медяку. Я с грустью пересчитала россыпь жалких монеток – и одной серебрушки не наберётся. Новый заказ был как нельзя кстати, не поспоришь.
– Эля, я готова, – пробормотала я, устраиваясь на кровати. – Давай, оправдывай свой сумасшедший поступок, иначе я не посмотрю, что ты маг – сотру в порошок и тебя и того усатого мужика с его работой, что б ему икалось всю ночь.
– Зла ты, Лорик, людям не доверяешь.
Стенания Эльги грубо прервала предупредительным вздохом. Подруга скуксилась, но историю усача пересказала, благоразумно упустив светлый миг его рождения. Даже поделилась своим планом, которого «неукоснительно треба выполнять, шобы заработать богато грошей».
План был ужасен. Не просто ужасен, – невыполним. Проще говоря, плана не было вовсе. Дабы не опорочить себя и не запятнать честь Нагорской Придворной Школы Боевой Магии, Эльга согласилась на дело, о котором не только ничего не знала, но даже понятия не имела на кого придется охотиться. Поэтому вариант «шо нас слопают», казался ей наиболее вероятным. О чем она мне и поведала под конец рассказа, причитая и заламывая руки, как это умеют делать только на родине новоиспечённого мага в юбке.
Когда очередной поток слёз и воплей вроде: «шо ж делать бедной дивчине» и «прости меня, дурну» прекратился, я села на кровати, завернулась в покрывало и задумалась.
Новая работа выглядела отвратительно и была подозрительно похожа на самоубийство.
Проселочная дорога, пересекающая Первую Росу, упиралась в Большой Тракт. Поговаривали, его строил союз эльфов и гномов. Дорога получилась на славу: за двести лет ни один камень не выскочил из идеальной кладки, обочины не опустились и не заросли кустарником или репеем. Начинался Большой Тракт у подножия Серых гор на севере и заканчивался у Дальнего моря на юге.
Одним из многочисленных народов, заселявших долины вдоль союзного пути, были легорцы. Гостей этот загадочный народ не жаловал. Не верящие в их негостеприимность люди пытались проникнуть на запретную территорию, но назад уже не возвращались. Раз в сто-двести лет очередной владыка-завоеватель нападал на Легорию. Исход битвы всегда был один и тот же – войско агрессора бесследно исчезало в лесах. Постепенно на странные земли махнули рукой, и попытки захватов прекратились.
Сами легорцы ни на кого не нападали, в преступлениях против народа Нагории замечены не были, а налоги платили исправно. Единственными, кто поддерживал с ними отношение, были всё те же вездесущие торговцы – караван останавливался на тракте у границ Легории и терпеливо ждал покупателей. Легорцы всегда появлялись ночью – наглухо завернутыми в плащи с глубокими капюшонами, скрывающими лица. Так что единственное, что могли рассказать купцы – они были высокими, прямоходящими и вроде как о двух ногах. Легорцы не торговались, исправно платили и никогда не проверяли на месте купленный товар, доверяя купцам. К слову, их никто обманывать и не решался, помня давнюю историю: когда-то один торговец продал легорцу стекляшки под видом алмазов и скрылся в Серых горах. Через месяц его нашли в цитадели гномов – в самом защищенном месте Нагории! – с разорванной грудной клеткой, наполненной битым стеклом.
А сейчас загадочная раса повадилась воровать женщин и уводить скот из Рос. И все бы ничего, но три дня назад они умудрились присвоить любимую дочь нашего усатого работодателя, заодно прихватив с собой его жену и стадо коров в количестве двадцати голов. Такого издевательства оскорблённый муж и отец в одном лице не потерпел, созвал совет старейшин и назначил себя новым старостой Первой Росы. Собрав деньги с обеих деревень (благо легорцы женщинами Второй Росы тоже не брезговали), он решил нанять боевого мага.
В задачу входило: вернуть дорогую дочь, почти любимую жену, а если будет не в тягость, то и остальных деревенских баб. А если маг будет в самом прекрасном расположении духа, то и коров, но это не обязательно. Что толкнуло легорцев на бабо и скотокрадство, не объяснялось. На беду, магами, взявшими этот самоубийственный заказ, оказались мы…
– Н-да-а, – в который раз протянула я и потерла виски – от хронического недосыпа голова работала плохо и гудела, как пожарный колокол.
– Лорик, шо делать будем? – всхлипнула подруга, с трудом сдерживая слезы.
Для боевого мага не было ничего хуже, чем согласиться на работу и не выполнить ее. Оправданием служила только смерть. И желательно за неделю до того, как этот самый маг вообще узнает о существовании работодателя.
– Будем брать Легорию измором.
Эльга взвизгнула и бросилась мне на шею, не забывая при этом целомудренно кутаться в простынь.
– Спасибо! Я знала, шо ты меня не бросишь, а там можа грошей заработаем и будем твой талант искать.
– Грошей? – вымученно улыбнулась я. – Жизнь бы не потерять. Воин-то у нас один – ты. Я в драке даже для прикрытия не гожусь. Хотя меня одно радует – когда нас легорцы будут намазывать на хлеб, я хоть посмотрю, как они выглядят. Они же перед обедом наверняка плащи снимают? Или хотя бы капюшоны откидывают.
Эльга рассмеялась, показав крепкие зубы, и вернулась на свою кровать, громко рассуждая о том, на что потратит заработанное состояние и как будут ей завидовать остальные маги. Мысли, что нас покрошат в капусту, у неё не возникало.
Я уткнулась головой в подушку. Последней искоркой в сознании проскочила мысль о гонораре – такое количество золота было, наверно, только в казне столицы. Вопрос, откуда такое состояние у двух деревень, хоть и прижатых к тракту, остался без ответа: сон накрыл меня с головой. Он был странным и обрывистым. Я куда-то бежала, потом пряталась в глубоких ложбинах у корней сосны. Перед глазами мелькали изогнутые лезвия не то мечей, не то ножей, вырывая из темноты кровавые брызги. Я нападала и защищалась до тех пор, пока в клинке случайно не увидела отражение собственных глаз – овальный зрачок, утопающий в желтых сполохах радужки. Звериный взгляд испугал так, что я заорала и проснулась.
Утро началось рано и неприятно. Осторожный стук в дверь и скрип несмазанных петель привлек внимание к кудлатой голове вчерашнего работодателя. Новоиспеченный староста заглянул в образовавшуюся щель и заискивающе улыбнулся. Отмытые от укропа усы приподнялись до ушей.
– Госпожи магички уже проснулись?
– Нет!
– Ещё спим!
Староста, видимо, спутав злость в наших голосах с бодростью и радушием, повеселел окончательно и открыл дверь шире:
– Я взял на себя смелость заказать вам завтрак. А то как-то несподручно идти в бой на голодный желудок.
– Ага, ты ещё скажи – в последний, – недовольно заворчала я, прикрывая голову одеялом.
Первые лучи восходящего солнца пронзали окно, освещая комнату оранжевым светом. Почти такой же цвет был у моих звериных глаз во сне. По спине пробежал озноб от странного чувства – внизу живота словно заворочалась адская смесь из ярости, жажды и похоти.
– Да шо ты с ним разговариваешь? Гони в шею! – приумноженный магией раздражённый голос Эльги прогремел на всю таверну. Снизу раздался испуганный вскрик, что-то полетело по лестнице, гулко подскакивая на каждой ступеньке.
Нервный народ какой-то в первой Росе, не привычный ни к магам, ни к их утреннему настроению.
– Рань такая, я ще часок хочу поспать, – заголосила подруга, но рассмотрев в проеме скуксившееся лицо старосты, сжалилась и добавила. – Перед смертью.
– Как его обрадовала наша скорая погибель! – удивилась я, успев рассмотреть радость на исчезающем в коридоре лице усача. Через мгновение голос работодателя загремел на первом этаже. Он отдавал приказы и подгонял кашеваров со старательностью королевского глашатая. Не удивлюсь, если мужик примерил на себя ещё и роль хозяина таверны.
Я растянулась на кровати и покосилась на разомлевшую подругу:
– Эль?
– М-м?
– А вот когда нас убьют, мы ж золото забрать не сможем.
– Ну?
– Так, может, аванс взять?
– Аванс не можна, – гордо пропела Эльга, села на кровати, сграбастала в кучу рыжие волосы, с трудом укладывая их в подобие косы. – Мы, маги, за предоплату не работаем. У нас опосля задания расчёт. Закон.
– Тьфу, на такой закон, – я последовала примеру подруги и тоже приняла вертикальное положение, но заплетаться даже не подумала: мои русые волосенки едва доходили до плеч. Единственная прическа, которую я могла себе позволить – это куцый хвост, перевязанный лентой.
– Что ж это за закон такой, если помираешь без гроша за душой? Не профессионально как-то.
Эльга в ответ лишь рассмеялась и, откинув косу на спину, побежала умываться.
Потратив на водные процедуры около получаса, мы, весёлые и голодные, встретили ошалевшего от бега конюха, забрали свою одежду и переоделись. Уж не знаю, кто и чем стирал мою многострадальную куртку, но зелёные разводы с нее исчезли, зато потертости и порезы засияли во всей красе. Побирушки Нагории одевались лучше, чем я!
В таверне ждал сюрприз – провожать нас в последний бой вышло все селение. Где-то на улице заунывно причитали бабки-плакальщицы (на них легорцы почему-то не позарились), мужики стыдливо прятали взгляды (сами в деревне остаются, а девчонки за них в драку лезут), бабы ревели. В общем, провожали всем миром и старательно. Спасибо, гроб не принесли в количестве двух штук.
– Вот это да! – у меня даже слов не нашлось. На языке крутились одни орочьи местоимения, но их я высказывать вслух не решилась, дабы не вводить в ещё больший ужас коренное население.
– Це шо за делегация? – гаркнула магичка прямо в лицо старосты, застывшего на последней ступеньке, и злобно обвела взглядом забитую народом залу. – Погодите хоронить, мы ще не поели. А маги голодными в гроба не лягают.
– Конечно, конечно! – усач забегал по таверне, успевая при этом прикрикивать на нерасторопных помощников. Вчерашнего хозяина видно не было.
– Всё к трапезе готово. Извольте откушать.
Кое-как растолкав любопытных и сочувствующих, мы протиснулись к столу, но приступить к трапезе не смогли: народ смотрел на нас, как в последний раз – то ли жалели, то ли запоминали черты лица в надежде нарисовать портреты на тему «а вот эти ведьмовки первыми тута и полегли». Несколько мужиков украдкой вытирали глаза рукавами – хорошие люди, добрые, правда, трусоватые. Хотя, в трусости их обвинять было не правильно – если с легорцами не смогли справиться армии королей, чего ждать от обычных селян, умеющих махать только мотыгой да топором?
Эльга пожалела мою нервную систему, обвела угрюмым взглядом толпу, проорала какую-то абракадабру и эффектно выпустила под потолок пару молний. Толпа охнула, сдала назад. Кто-то плюхнулся на пятую точку, не удержавшись на ногах. Народ со страхом и трепетом уставился на опухшую от сна магичку, ещё до конца не понимая – бежать или стоять.
– Вон с терема! Я есть желаю, – грозно «подсказала» Эльга.
Людей как ветром сдуло. И половину совсем не через двери.
Похихикав как две злобные ведьмовки, мы приступили к завтраку.
И чего только не было за этим столом: свежая картошечка с луком, жареная курочка, утка, запеченная с яблоками, фрукты и домашнее вино. Похоже, староста всё-таки надеялся на наше скорое возвращение с табуном украденных женщин подмышкой. Иначе он не стал бы тратиться на такое количество еды, зная, что вскоре она достанется легорцам вкупе с носящими её телами. А вот на вино лучше было не налегать, хотя… кто знает этих бабо и коровокрадов – вдруг у них на свеженький девичий перегар аллергия?
Довольно мурча, я безжалостно расправлялась с курицей, тайком рассматривая подругу. Эльга безмятежно поглощала еду, с царским величием поглядывая на любопытные лица, изредка возникающие в окнах таверны. Магичка обладала редким даром говорить всегда, везде и редко в тему. Потому, царившее за столом молчание, нарушаемое только звоном ложек о тарелки, можно было расценивать, как полное ее отчаяние и ноль мыслей в рыжей голове.
Я задумчиво провела рукой по левой щеке, привычно поправила волосы. Длинная челка прикрывала шрам, тянувшийся от виска до скулы. Как он у меня появился, я не помнила: за последний год стычек с нежитью стало больше и не все заканчивались нашей полной победой – иногда нечисть давала сдачи.
– Какой план? – не поднимая головы, поинтересовалась я и пододвинула к себе тарелку со свежеиспеченным яблочным пирогом. Хрустящие дольки аппетитно выглядывали из-под коричневой корочки. Пока есть возможность, надо набивать желудок до отвала. Неизвестно, когда в следующий раз придётся покушать. Вдруг легорцы нас не сразу убьют, а для начала посадят в погреб, будут морить голодом (чтобы другим неповадно было красть уже украденных девиц) и ждать, когда перегар выветрится?! Лишний кусок – лишним не будет! Эльгиной точеной фигурке он не повредит, а у меня пару запасных жировых складок никто и не заметит. Как говорится, каплю воды в море не видно.
– Я думала, шо план есть у тебя.
– У меня-а?
– В моей голове только перья от подушки, – Эльга скуксилась, чем мгновенно позабавила очередного зеваку в окне. Не далеко же убежало коренное население – как раз за стену дома. Видимо, чтобы удобнее было смотреть на отважных нас.
– Мозг в нашей команде ты, а я – сила, – с надеждой посмотрела на меня подруга. – Так шо придумывать план – твоя забота, я только исполнять буду.
– Чего-то я сильно в этом сомневаюсь!
Эльга зашикала, прижала палец к губам, вынуждая меня понизить голос.
– Лорка, миленькая, ну, придумай шо-нибудь. Ты же меня в гроб вгонишь раньше всякого упыря.
– Не паникуй, – я донесла, наконец, вожделенный кусок пирога до рта. Нет, сегодня умирать я не намерена – слишком вкусно позавтракала. К тому же, бесплатно.
– Ну? – Эльга жадно заглянула мне в рот. – Идеи будут?
– Дай подумать, – я откинулась на спинку скамьи и демонстративно загнула палец. – Что мы имеем? Хоть один житель селений видел, как легорцы похищали женщин?
– Нет, – с готовностью ответила магичка, радуясь возможности поучаствовать в разработке плана.
– А скот?
– Нет.
– Откуда тогда информация, что воры именно легорцы?
– Местный охотник прочитал следы. Они ведут в земли Легории и назад не вертаются. По крайней мере, со стороны Большого Тракта.
Это надо проверить. За стадом коров следы читать большого ума не надо. Запахи чувствовать уже достаточно.
– Пройти незаметно через их земли невозможно, так?
– Так.
– Значит, единственный способ пересечь границу – это…
– Быть украденной, что ли? – ойкнула магичка. – Якись поганый план! Я еще пожить хочу. А вдруг они свою добычу на месте распилюти, а на свою землю уже по шматочкам вносят?
Я с умилением посмотрела на перепуганную подругу. И эта женщина месяц назад кидалась на оборотня с голыми руками в пытке заполучить клок шерсти, необходимый для какого-то мощного заклинания?! Перепуганный оборотень остервенело отбивался от сумасшедшей магички и не понимал, что вообще происходит – Эльга носилась за ним по всему лесу и дёргала то за хвост, то за уши, но магию в ход не пускала и мечом не размахивала. Шерсть оборотня (не раненого и не опоенного зельем) повышала силу заклинания в десятки раз. Но бедному монстру откуда это было знать?
– Единственный способ пересечь границу, это… попроситься в гости! – триумфально закончила я.
– Очумела баба, – подвела итог магичка, вытирая мгновенно выступивший на лбу пот.
– А как ещё? – я отчаянно защищала свой план, прекрасно понимая, что другого просто не придумаю. – Вариантов – ноль, границы под наблюдением, что за народ там живёт – неизвестно. Может, они там все сплошь боевые маги?
– Прям сплошь? – ужаснулась подруга.
Я закатила глаза к импровизированному небу, роль которого на данный момент исполнял потолок таверны. Кстати, добротный такой потолок – с мощными мореными балками и крепкими досками. Муха была замечена на том же месте за тем же занятием.
– А вдруг? Это просто одно из предположений!
– Ты думай, шо предполагаешь. С твоими догадками и до инфаркта недалеко.
– В любом случае это единственная идея, которая у нас есть. И есть шанс выжить.
– Добре! – Эльга взяла с тарелки жареный куриный окорок и, разломив, протянула половину мне. – А чем тебе не нравится моя идея?
– Быть украденной? – я переложила мясо себе на тарелку и задумалась. – Сколько прикажешь ждать воровства? Где именно? Если попытаются украсть, то только тебя, я по умолчанию им не подойду.
– А если получится?
– Хорошо, допустим, нас украли и связали. Мы в чужой стране – без оружия, без твоих волшебных зелий и любимого меча. Что делать будем?
– Не, я хочу с моими вещами.
– Ну, Эля, где ты видела, что бы деревенская баба на выданье к колодцу в кольчуге ходила?
Подруга меланхолично прожевала кусок курицы и, подумав, добавила:
– Ладно, допустим, мы нашли стражей. И они нас сразу не убили, а, о, диво, пригласили на пироги…
Я взяла с тарелки румяный кусок яблочного кренделя, наблюдая за паникующей подругой. А паниковать было почему – вляпались мы по самые коровьи лепёшки и чувство, что ничем хорошим это не закончится, не покидало меня ни на минуту.
– И?
– И сидим мы у них в гостях, харчи лопаем, – Эльга вдруг взъерошилась и отодвинула тарелку с курицей на край стола. – Тьфу ты, холера, я теперь на еду месяц дивиться не смогу. И шо делать дальше будем?
– А дальше по обстоятельствам, – я как можно беззаботнее пожала плечами. – Посмотрим, поспрашиваем и решим.
– Короче говоря, нема у тебя никакого плана, – магичка прикрыла глаза, поглядывая на меня из-под пушистых ресниц.
– Вот можно подумать у тебя целый воз.
– Воз не воз, – Эльга решительно тряхнула косой и выпалила.– Лорик, зовём старосту, умно перед ним балакаем и гордо идем в Легорию. Народ тут шибко трусоватый, за нами не потащится, а отстанут – глядишь план по дороге и придумается.
Я всегда знала, что ее неуемная страсть к самосовершенствованию когда-нибудь доведёт нас обеих до трагического финала. Кажется, мы уже подобрались к финишной прямой и теперь несемся навстречу бабе в черном одеянии и с косой наперевес с нездоровым желанием поотшибать себе мозги.
Эльга напустила на себя грозно-торжественный вид и, кивнув выглядывающему из-под лестницы нанимателю, поднялась из-за стола.
– Идём, Лорик, нас ждут великие дела.
– Ага, – я кое-как выкатилась на середину таверны, предусмотрительно скинув со стола в сумку недоеденные хлеб и мясо. – И долгая, долгая, долгая мучительная смерть…
Подруга поплыла к выходу.
Я её понимаю. Наверно. Главное в её жизни – не втоптать в грязь святое имя Нагорской Придворной Школы Боевой Магии. Подозреваю, что даже на смертном одре Эльга выдаст что-нибудь пафосное и умрет с блаженной улыбкой фанатика на лице.
– Шо ты там бормотаешь? – магичка царственно повернула ко мне голову, выпучив глаза. – Не позорься – иди и молчи.
Мальчишка, глазеющий на нас из окна, неожиданно громко ойкнул и свалился в крапиву. С улицы донеслись глухой удар и детский рев.
Надо будет как-нибудь при случае объяснить сильномогучей боевой Эльге, что «сделать страшно важное лицо» вовсе не означает, что надо выкатывать глаза и раздувать ноздри со всей своей нездоровой силы. Эффект, конечно, достигается, и люди действительно цепенеют. Но не от осознания ее могущества и силы, а от ужаса в ожидании того, что вот-вот, прямо сейчас глаза Эльги выскочат от распиравшей ее магии и повиснут у носа переспелыми вишенками. Малыши при виде такого мракобесия начинали плакать, теряли сон, и родителям приходилось вызывать бабок-шептух для восстановления загубленной детской психики. Слава о жутковатой магичке бежала впереди нее семимильными шагами.
– Ждём вас непременно обратно, – за нами по пятам семенил староста и постоянно кланялся. – Вернете наших непутевых баб – накроем столы со скоморохами. Вы сами убедитесь в щедрости обеих Рос.
– Скоморохов не едим, – я отмахнулась от надоедливого мужика, едва не задев его по усам, и вышла вслед за подругой на улицу.
Народу прибавилось. Люди заполонили ближайшие улочки и подворотни, скамейки, крылечки домов и обочину дороги. Самые прозорливые и догадливые заняли нижние ветки близстоящих деревьев. Даже нанятые плакальщицы забыли о работе и, громко перешептываясь, глазели на наши скромные персоны. Моя персона, кстати, была более незаметной на фоне Эльгиного пучеглазого раскрасневшегося от важности лица. И это невзирая на огромную разницу в комплекциях.
Не замедляя шаг, и не обращая внимания на разношерстный народ, мы направились в сторону Большого Тракта. Еще пару верст за нами с хохотом бежали местные ребятишки, копируя мою походку и страшное лицо магички, чем довели до инфаркта оставшихся ворон.
Солнце жарило еще сильнее. Жутко хотелось пить. Ржаное поле дышало, колосья пригибались под легким ветром, который лично мне уже начал выжигать легкие.
Я вытерла выступивший на лице пот и осторожно покосилась на подругу. Магичка топала по пыльной дороге и задумчиво всматривалась в видневшиеся вдалеке линейные столбы. Ими была обозначена длина всего тракта – один столб на каждую версту.
– О чём мечтаешь? – я решила оторвать Эльгу от размышлений, пока она не додумалась до слёз и истерики.
– М?
– О чём мечтаешь, спрашиваю?
– Ой, Лорик, думаю я. Зря я все это затеяла.
– Светлая мысль. Да запоздалая.
– Я о тебе думаю, – Эльга посмотрела на солнце, прикрыв глаза рукой, и опустила взгляд под ноги. Ее сапог растоптал пыльный ком земли с яростью медведя. – Я не имею права тянуть тебя за собой.
– Ничего ты не тянешь!
– Своими собственными руками тебе могилку копаю, – стояла на своем магичка. – И немае, шоб на родине в ромашках. Нет, у монстров на чужбине.
– Что за бред? – я совсем растерялась – всегда веселая и неунывающая подруга сейчас походила на покалеченного жизнью юродивого. С какого момента нашей дружбы она стала заботиться о моей никчемной жизни?
– Нет, не бред, Лорка. Я всегда была уверена и в тебе, и в своих силах, но теперь я понимаю, шо ничего не выйдет.
– Но у нас же есть план!
– Легория – це не вурдалаки в полнолуние и не гарпии на охоте. Это целая страна, населенная непонятно якими чудиками. Их хлебом не корми, дай кого-нибудь зарубить. Мы, возможно, и до границы не дойдем, а про сами земли я вообще молчу.
– Ты что, хочешь отказаться от работы?
Я от такой мысли даже вздрогнула. Это конец всему – уважению, признанию, магической жизни. В прямом смысле. Такой проступок не стирается ни временем, ни заслугами. Хоть орду троллей уложи голыми руками – все равно пятно на имени будет гореть ярче солнца. Не будет заработка или уважения, только презрение и одинокая старость в заброшенной келье.
– Нет, – Эльга остановилась и впервые за разговор посмотрела мне в глаза. – Я хочу, шоб ты вернулась в деревню, сняла комнату и ожидала там моего возвращения.
– Что-о? – от возмущения у меня даже икота началась. – Бросить меня на самом интересном месте?
– Лориенна, – Эльга схватила меня за руку, даже не заметив, что назвала полное имя, которое я не переваривала. – Там тебя убьют, понимаешь? И твоя смерть будет на моей совести.
– А тебя, значит, помилуют?
– А я боевой маг! Шандарахну молнией так, шо пол Легории спалю к бесям.
– Ну и шандарахни, а я в сторонке полюбуюсь. Эля, – теперь пришла моя очередь хватать её за руки. – Ты моя подруга. И такое приключения я ни за что не пропущу.
– Убьют тебя там, – вздохнула она. – Точно убьют. Чует мое сердце.
– Не паникуй раньше времени. Лично я собираюсь прожить до глубокой старости.
Для пущей убедительности топнула ногой по земле, подняла целую тучу пыли. Опять. В носу тут же засвербело и страшно захотелось чихать.
– И всё же…
Договорить я ей не позволила – толкнула в плечо и уверенно направилась к Большому Тракту. Через пару минут с облегчением услышала за спиной тихое бряцанье меча о бедро и лёгкие шаги – подруга шла следом, и зуб даю, отчаянно соображала, как от меня отделаться.
Ничего не выйдет! Или вместе или никак. Нет у Эльги рассудительности. Она как сторожевой пес, сначала кусает, потом принюхивается. Отпусти ее одну в Легорию, и она первого же жителя с испугу зажарит. Тогда точно – амба! Начнется такая заварушка – аукнется и в самой стране и за ее пределами. Но в первую очередь пострадает сама Эльга – даже если подруге каким-то чудом удастся вернуть домой похищенное богатство Рос, легорцы все равно ее найдут. И тогда лучше не представлять, что они с ней сделают.
Пока я раздумывала над последствиями, мы вплотную приблизились к Большому Тракту. Вид открывался потрясающий. Широкая дорога (без малого сорок шагов) начиналась у самого горизонта, переливалась на солнце идеально ровной кладкой и терялась в полях. В воздухе мерцали миражи вертикальных волн на юге и шапки Серых Гор на севере. Эльфийская работа – так никакой путник не спутает направление. Подогнанные друг к другу камни за века не растрескались и не обросли ни травой, ни кустарником. Невольно закрадывалось подозрение, что на протяжении очень многих лет эльфы и гномы встречались здесь каждую ночь и чистили, мыли, меняли отбитые камни, чтобы на утро дорога снова блестела, сохраняя первозданный вид.
– Лепота! – восторженно вздохнула Эльга, обогнала меня и первой ступила на отполированную гладь тракта. – Какая силища!
Я кивнула, соглашаясь с подругой и одновременно осматривая дорогу в оба направления. Никого: ни телеги, ни всадника, ни даже вездесущих купцов. Я так и замерла на середине дорожного полотна, рассматривая округу.
– Где эта знаменитая Легория? Куда смотреть?
– В уперёд.
Я жадно впилась взглядом в указанном направлении.
Сразу за трактом раскинулся луг. Он тянулся широким цветочным ковром и упирался в вековые деревья лесного массива. Вот она – граница Легории.
Я ощупала взглядом лес, как подозрительный купец воришку: ни хмурых блюстителей порядка, ни признаков ловушек. Ровным счетом ничего необычного – зеленая трава да вековые деревья. Хотя одно отличие все же имелось: с нашей стороны тракта птицы молчали, укрывшись от жары в гнездах, пение же легорских пичуг было слышно даже отсюда. Где ощетинившийся копьями дозор и черепа на кольях? Где коршуны, кругами летающие в небе в ожидании бесплатного мяса и зрелищной схватки? Не было даже битого стекла, демонстративно сваленного в кучу у ближайшей березы.
– Якись обычный лес, – пробормотала Эльга, поправляя маленький заплечный мешок, больше похожий на сумочку столичной модницы. Сколько добра могло в него поместиться, не знала даже магичка. Мешок ей подарил учитель на выпускном вечере вместо золотой медали и диплома. Ибо золота на всех отличников не напасешься, а тряпку для шитья найти можно всегда. Что за заклинание было нанесено на сие чудо, я не знала, но любимые Эльгины кастрюльки, камушки, хвостики белок, а однажды и зажаренный на вертеле небольшой кабанчик – помещались свободно, совершенно не утяжеляя вес.
– А может, там нет никого, – сомнения так и лезли в голову. Ну не могут в такой красоте жить такие чудовища! Это как-то не по правилам что ли! Вся нечисть обитает в пещерах, болотах, сточных ямах, но никак не в зеленом солнечном лесу посередине Большого Тракта.
– Может эти легорцы уже триста лет как вымерли, а мы все в сказки верим, на их земли по грибы не ходим?
– А хто ж тогда жинок спёр? – Эльга так внимательно рассматривала деревья, что даже не заметила комара, с важным видом устроившегося на ее переносице.
– Орки. Эти везде свои ручищи сунут. Им до чужого добра только дотронуться дай, потом с огнем не сыщешь. Или их вообще никто не крал.
– Не поняла? – магичка повернулась ко мне, удивленно хлопая ресницами. Комар обиделся и улетел искать новую жертву. А точнее – новый, менее вертлявый нос.
– Может, взяли бабы по корове, бросили мужей-алкоголиков и пошли все дружно в столицу – искать лучшую жизнь и женское счастье.
Я решительно потопала вперед, нещадно приминая траву пыльными сапогами.
– Куда?! – завопила Эльга, припустив следом. – Сначала треба все оглядеть, провести разведку. А вдруг здесь одни ловушки и охранные заклинания?
– Нет тут ничего, – улыбнулась я. – Видишь, трава кругами примята – медвежата резвились. А звери магию за версту чуют.
– А капканы они тоже чуют? – насупилась подруга, но меня не остановила – рядом пошла.
– Капканы – нет. Но на этот случай у меня есть ты.
Никаких следов деревенских баб или их коров мы не заметили. Пропахав в траве две глубокие борозды, окончательно зажарились, но достигли, наконец, границ Легории.
Солнечные лучи пронзали сочную зеленую листву, падали на землю, согревая белые цветы, напоминающие маленькие звездочки. И вся эта красота была прикрыта плотной пеленой тумана, зависшего возле самой кромки леса.
– Эль? – я смахнула со лба пот, привычно поправив челку. – Ты это видишь?
– Ага.
– Магия?
– Не пойму, – подруга ошарашено потерла переносицу, разглядывая корни деревьев. – Я ничего такого не чувствую. Как будто он сам к деревьям жмется.
– А почему мне кажется, что если я сейчас сделаю шаг вперед, то в меня сразу же воткнется какая-нибудь бешеная стрела?
– Ага. Или заклинание замораживания.
– Или метательный нож.
– Или заклятие закликивания змей.
– Или… Так, хватит, – я хихикнула и толкнула подругу в бок. Напряжение спало. – Давай думать. Берем плохой вариант развития событий – мы на мушке у легорского патруля и если сделаем шаг вперед, нас убьют. Так?
– Так, – Эльга отчаянно закивала головой. Видимо в красках представила, как нас будут убивать.
– Значит, чтобы не умереть, нужно начать переговоры. Так?
– Так.
– Второй вариант – нас еще не заметили, и мы можем проскочить границу и спрятаться в лесу.
– А переговоры? – не поняла сильномогучая Эльга.
– А если мы начнем говорить, а они нас убьют? Или заберут в плен? А так мы зайчиками мимо проскочим, нас и не хватятся.
– Давай проскочим тогда, – согласилась подруга, снова судорожно кивая. Страшно, видимо, по лесу заколдованной прыгать – с ушами, хвостом и жутким желанием наесться до отвала морковки.
– А если они сейчас сидят в кустах и нас слушают? А мы прямо перед их носами превращаемся в русаков и бежим в лес?
– И-и?
– И у легорцев на обед будет свежая зайчатина, – триумфально закончила я.
– Тьфу, Лорка, – Эльга недолго думая, сбросила на землю сумку и, скрестив ноги, уселась на нее с явным желанием не двигаться до самого заката. – Ты меня совсем запутала. Шо делать будем?
– Надеяться на человеколюбие и гуманизм – раз, вести переговоры – два!
И мы начали переговоры – старательно, усердно и с полной отдачей. Правда, в одностороннем порядке.
На протяжении целого часа мы: кричали, топали ногами, махали руками и наколдованными из листов подорожника белыми платками, умоляли и угрожали. И даже пару раз, зажмурившись от страха, кидали в лес подобранные с земли камни, пытаясь привлечь внимание легорцев или, на худой конец, разбить им же головы.
Бесполезно! Либо сторожевой отряд нас игнорировал, либо не слышал (в чем лично я сомневалась), либо уже помер от удивления и шока при виде творимого нами беспредела.
Эльга, испустив напоследок тяжкий вой, наколдовала салют размером в худосочную корову и рухнула на землю без сил. Огненное мычащее нечто поднялось в небо и с грохотом разлетелось на тысячи огоньков.
– Усё, Лорка, я больше не знаю, шо делать. Это бесполезно. Они там все глухие и слепые, а я утомилась и хочу пить. Эта жара с меня последнюю кожу снимет.
– Даже у съеденного заживо есть два выхода!
Я внимательно осмотрела ближайшие ветвистые кусты рябины, плотным покровом укрывающие ствол дуба – была бы в засаде я, пряталась именно там.
– Успокоила, – недовольно пробурчала Эльга. – Что делать будем?
– Нам нужно пересечь границу.
– Удивительно разумное замечание.
Горячий ветер пробежал по листьям, рябина взволнованно качнула кроной. Идея возникла в голове, и я тут же озвучила ее вслух:
– Мы войдем в лес и разведем огонь. А завтра, если вы не покажетесь, мы двинемся вглубь страны.
Я не стала дожидаться, когда Эльга захлопнет рот от удивления, зажмурилась и потопала в лес. Ох, как же зачесались лопатки! На спине будто выросла мишень, на которую с одинаковым презрением смотрели двое – колючий взгляд стража границы и его стрела.
Я на ощупь пробиралась через кусты и туман, с трудом улавливая топот подруги за спиной. Позволила себе остановиться только на краю поляны. За что тут же поплатилась: магичка не ожидала столь раннего привала и врезалась в меня со скоростью атакующего кабана.
– Лорка, ты сумасшедшая? – прошипела она, потирая ушибленную часть лица, совсем недавно облюбованную комаром. – Куда понеслась, как медведь пораненный? Я все лицо ветками покромсала, пока тебя догоняла.
– Извини, – я виновато развела руками. – Надо было предупредить, да?
– Не помешало бы, – Эльга мгновенно сменила гнев на милость и нахмурилась. – А чего не стала?
– Ты начала бы меня отговаривать и дала время на размышления стражам, а мне этого допускать никак было нельзя.
Магичка в ответ состроила ехидную рожицу, но злиться перестала.
Туман остался позади. Со всех сторон нас окружал лес. Обычный такой лес – с соснами и елями, травой и прогалинами земли, обвитыми корнями и усыпанными хвоей. Прохладная сень деревьев казалась спасительным оазисом после раскаленного на солнце тракта.
В деревенской жизни я мало что понимала, но одна мысль не давала покоя.
– Эль! – я оторвала подругу от изучения местности и заглянула в зеленые глазищи. – Вот представь, ты – баба.
– Ля! В каком смысле – баба?! – обиженно взревела магичка. Рыжая коса зло щелкнула по спине, брови сошлись на переносице.
– Баба, жена старосты. У тебя корова там, дочь, хозяйство какое-никакое…
– Ага! Ранишная дойка и постоянная мойка. Не хочу я ничего представлять!
Я проигнорировала взрыв злости и продолжила:
– И вот тебя похищают. Ты висишь на плече легорца, верещишь и отбиваешься, но все равно оказываешься тут.
– Допустим, – коса затихла, баба... тьфу, Эльга начала понимать, к чему я клоню. – И шо?
– Вопрос – где корова?
Магичка задумалась:
– Корову у границы режут. А потом по шматочкам заносят. Целую тушу через эти заросли ни за шо не протащить.
– Вот то-то и оно… Только ни крови, ни потрохов мы не заметили. И следопыт ни словом не обмолвился.
Ох, и не нравилось мне это. Как-то не по-настоящему все было. Еще и баснословная сумма оплаты. Что-то было не так во всей этой ситуации, что-то…
– Можа у них проход тайный есть?! – подруга беспардонно разрушила поток мыслей и уставилась на меня с любопытством.
– Может и есть, да только рисковать ради пары коров даже орки не будут.
– А вдруг у тех легорцев дела совсем погано идут? Тут и тайным проходом не побрезгуешь. Да и коров целое стадо было, а не две.
– Да, но воровали-то по одной – одна девушка, одна корова.
Мысли никак не хотели собираться в кучу – не по воздуху же они их переносят честное слово? А коровы им зачем? Женщины – еще понятно, а скот? Своего мало?
Я представила курносую бабу в платочке, лениво отмахивающуюся веточкой от слепней, и высокую фигуру в плаще, стоящую рядом. «Пойдем красавица ко мне в плен?» «Нет, не пойду, мне тятенька не позволяет». «А я сильный и могучий, все равно тебя заберу». «А-а, ну тогда ладно, – соглашается девка. – Но корову мы с собой заберем. Очень уж она мне люба – будет тятеньку с матушкой напоминать на чужбине далекой». И вот идет легорец, пыхтит (неудивительно в такую-то жару), корову на поводу тащит, на плече девку несет. И вот подходит к лесу. Вопрос – как он их через кусты протащит?
– У нас гости, – шепот подруги вернул воображение обратно на поляну. Зеленые глаза магички внимательно следили за ближайшими зарослями орешника. – Один. Наблюдает.
Я обернулась. Страж, с головы до пят завернутый в темный плащ, не торопясь скользнул за дерево – мол, мы знаем, что вы тут, и знаем, что вы знаете, что мы знаем, что вы тут, но подходить не будем, убьем попозже.
– А под лопатками до сих пор свербит, – многозначительно заметила Эльга. – Как думаешь, сколько их тут по наши души припёрлось?
– Точно не один, – я с удивлением отметила, что страха не было. Только азарт от игры: кто лучше – мы ищем или они прячут?
– Шо дальше? – магичка проверила меч и поправила котомку. – Уперед пойдем, али назад повернем?
– Что сзади мы и так знаем.
– Значит, в уперёд. Пока нас не остановят или стрела в спину не прилетит.
Я с сомнением посмотрела на заросли орешника – не стоит играть на нервах стража.
– Пойдем вдоль границы. Надо найти место прохода для скота. Если оно вообще есть.
– Шо, всю Легорию? По кругу? – искренне ужаснулась подруга, округлив глаза. – Это мы к концу осени только обернемся.
– Не всю. Только ту часть, что граничит с трактом. К тому же, что-то мне подсказывает, что так долго нас терпеть не будут.
– Чего тогда ждем? Нужно идти, пока стражи не очухались, – Эльга подмигнула и уверенно зашагала вдоль кромки тумана, ловко перескакивая через сушняк.
Я направилась за ней.
Деревья сменялись кустами, кусты – деревьями. Пели птицы, трещал сухостой, ярко светило солнце, пронзая лучами раскидистые кроны. Черничник растянулся пушистым одеялом справа от нас. Ягод в этом году будет немерено – только успевай ладошки подставлять под тяжелые сладкие бусинки.
Стражи на глаза не попадались, как впрочем, бабы и коровы. Даже в зеленой стене легорской границы не мелькнуло ни одной сломанной веточки или примятой травинки – ни одного намека на скрытый проход.
– Жуть. Будто за сотню лет мы первые, кто сюда пришел, – Эльга передернула плечами от неприятного озноба. – Хоть бы кто живой попался.
– А стражей ты за живых не считаешь?
Магичка замедлила шаг и вдруг задрала голову, начисто игнорируя мой вопрос.
– Ты макушку сосны высматриваешь что ли? – забеспокоилась я.
– Не. Собираюся вести переговоры, – подруга глубоко вздохнула, зажмурилась и…
Птицы шарахнулись с деревьев, поднимая гам. Где-то завыл волк: нотки удивления смешались с ужасом. Мне даже показалось, что со склона Серых гор сошла лавина. Или с таким глухим звуком свалилась с дерева оглушенная воплем стража.
Эльга умудрилась выкрикивать слова с таким визгом, что местные хрюшки, услышав такое, издохли бы на месте от зависти. Если легорцы украли коров ради молока, то они просчитались – от такого вопля удои сократятся втрое, а то и вовсе пропадут.
– Так! У нас обед. Кто хочет – присоединяется, кто не хочет – отворачивается, – надрывалась подруга. Видимо, решила докричаться до столицы.
Птицы понеслись прочь из леса подальше от ненормальной воительницы, ловко облетая ветви. Наш таинственный попутчик наверняка оглох, если конечно выжил после падения.
– Ты чего орешь? Думаешь, они глухие? – я с опаской отлепила руки от ушей. В голове еще немного гудело. Мне было искренне жаль неподготовленных к такому повороту легорцев. Я-то к воплям привыкла: неконтролируемый визг вырывался у Эльги каждый раз, когда за нами по пятам неслось что-то плотоядное и голодное. А случалось это с завидной регулярностью.
– А кто их знает? – с чувством выплюнула подруга. – Може и не глухие. Были.
С веток ни один страж переспелым яблочком не упал, стрелы из кустов не вылетели, так что мы решили, что отобедать нам позволили. Еще немного пошипев для приличия, Эльга хозяйственно закопошилась в сумке-бездонке.
Все-таки удобно путешествовать с магом: костер, хоть маленький и чадящий, но горит уверенно, одеяла сушатся, защитный периметр выставлен. В полную силу подруга своими умениями пользоваться не рискнула, чтобы не злить легорцев. Защитный контур устанавливался большей частью силой ауры, так что о магии как таковой речи не шло.
Устроились прямо на траве: столом служило походное одеяло, которым Эльга страшно гордилась. «Иметь в экипировке такое сокровище – быть наполовину воином», – часто повторяла магичка, любовно поглаживая жесткую ткань. Одеяло было у нее с тех пор, как мы познакомились. Откуда оно взялось, я не знала, а она не рассказывала. Но иногда позволяла им пользоваться – наивысшее доверие. Охотиться не пришлось – ели хлеб и мясо, захваченные из таверны в Росе. Да и неизвестно, как бы на нашу охоту отреагировали легорские стражи.
В том, что они за нами наблюдали, я ни капельки не сомневалась. Уши прочистили и наблюдали. Только вот почему не убили, или, на худой конец, взашей не прогнали – не понимала. Но судя по пропавшим в этих лесах тысячам воинов, мы отсюда тоже не выберемся.
Ароматы хлеба, нарезанного толстыми ломтями, мясистого помидора и запеченного мяса плыли по поляне, будоража аппетит. Мы вгрызались в еду, довольно урча. Магичка демонстративно причмокивала и вздыхала, всем своим видом показывая, что нигде и никогда мир не видел, а самое главное, уже не попробует такой великолепный обед. Те стражи, у которых не лопнули уши от недавнего визга, уже наверняка подавились слюной.
Утолив первый голод, Эльга пробурчала с набитым ртом:
– А если не найдём следов, шо будем делать?
– Будем искать дальше. Куда-то ведь они подевались.
– Я вот как думаю, Лорик, – подруга понизила голос и подвинулась ко мне, сжимая в руках недоеденный кусок мяса. – Ежели правда, шо про этих хлопцев сказывают, то почему они нас не убивают? Дивятся, как совы, глазами лупают, но не подходят, не прогоняют. Почему?
– Да кто их знает, – я засунула в рот последний кусок хлеба. – Оши жжут, оп шажжать.
– Шо? – Эльга выпучила глаза с таким серьезным лицом, что я засмеялась, чуть не выплюнув хлеб ей на грудь.
– Ночи, говорю, ждут. Может, им в темноте жрать сподручнее.
– Ну, знаешь, – обиженно протянула она и отстранилась. – Я серьезно спрашиваю, между прочим.
– А давай спросим?
Я вытерла руки о штаны и прилежно проорала:
– Уважаемая стража, вы тут?
Эльга с интересом посмотрела по сторонам, флегматично дожевывая мясо:
– Не, Лорик, их нема, видимо, заняты – делят меж собой лучшие парные части девичьих бёдрышек.
– У нас парочка вопросов есть, а законов ваших мы не знаем. Поговорить бы?
Я замерла, прислушиваясь. Ветерок пробежал по листве, где-то шумела вода. Эльга не удержалась и чихнула, разбрызгивая вокруг себя мясные остатки. Видимо, ответа мы не дождемся. А жаль. Кучу времени бы сэкономили. И себе и им.
Собирались быстро. Засунули в сумку-бездонку немудреный скарб и погасили огонь. Одним движением руки Эльга сняла защитный контур, и мы направились дальше.
Но прошли целых три шага и остановились – около дерева стоял страж. Длинный плащ скрывал тело, а капюшон лицо до самого подбородка. Ветер пробежал по ткани, с трудом шевельнул подол и перелетел на более податливую крону дерева. В такой одежде и прятаться не надо, достаточно не шевелиться – плащ сольется цветом со стволом или листвой. Говорят, в Дор-Атоне есть такие ящерицы – меняют окрас, когда захотят. Эта ткань была сделана по такому же принципу.
Я уважительно присвистнула – эльфийская работа. На одну такую покупку нам с Эльгой три раза надо дочку старосты найти и то не хватит.
– Это дивчина шо ли? – Эльга с недоумением рассматривала нежданного гостя. – Груди так и выпирают.
– Это руки, – я толкнула подругу в бок. Еще не хватало рассердить стража. И без того уже перешагнули через все дозволенные рамки. – Он их на груди сложил.
В кустах слева от меня кто-то хрюкнул, сдерживая смех.
– Руки? – Эльга залилась румянцем, отчего веснушки на ее лице стали ярче. – Ну тогда привет тебе, хлопец.
«Хлопец» не ответил. Он вообще не шевелился.
Мы переглянулись.
– Блаженный? – предположила Эльга. – Пошурши в кустах, может, второй разговорчивей будет?
– Ага. Что бы ты меня потом искала? Нет уж, давай как-то вместе… пошуршим.
Молчание затянулось. Мы таращились на легорца, он, видимо, на нас.
– Мы так и будем стоять? – не поворачиваясь ко мне, прошептала магичка.
– Я извиняюсь, а мы так и будем стоять? – я переадресовала вопрос стражу, но он даже не шелохнулся.
– А вы тут случайно корову не видали? – с надрывом поинтересовалась подруга. Нервы у Эльги были не железные. Удивительно, что она до сих пор не швырнула в стража молнию или не набросилась на него с мечом. – Или много коров? Не? Ну, ладно… А жинку старосты не находили? Тоже не? Ну, вы стойте, стойте. Мы сами поищем.
Магичка схватила меня за руку и осторожно потянула в обход стража.
Плащ колыхнулся, легорец плавно перетек нам наперерез и снова замер.
– Не пущает, холера, – процедила магичка сквозь зубы, но, тем не менее, остановилась. – Шо делать?
Я внимательно осмотрела стража от капюшона до подола и с трудом выцарапала свою руку из пальцев подруги – хватка орочья!
Легорец стоял неподвижно, как верстовой столб.
– Вперед не пускают, но и назад не гонят. Эльга, разбирай котомку.
– Зачем?
– Привал у нас.
– Надолго?
– А леший его знает.
Чертыхаясь и постоянно оглядываясь на стража, магичка снова развела костер. Только вот над защитным контуром она затихла надолго – укрепляла всеми возможными способами и амулетами, наверняка обнулив ауру. Страж ушел, как только понял, что мы остаемся.
Несколько часов мы сидели, любуясь друг другом. Потом перешли на тихий шепот и вполголоса обсуждали природу. Эльге приглянулась какая-то травка в шаге от магического периметра, но пойти за ней она побоялась.
Незаметно наступил вечер. Солнце окрасило макушки деревьев в рыжий цвет, ветер стих. Шум воды стал слышен отчетливей. Постепенно смолкали птицы, уступая место цикадам. Лес готовился к ночной жизни – хрустнула ветка под лапой неосторожного хищника, завыл волк.
Я лежала на спине, подложив руки за голову, и любовалась паутиной. Жемчужные нити подрагивали, переливаясь в закатных лучах. Обожженная солнцем кожа лица горела. Понемногу начинало знобить, но шевелиться, чтобы укутаться в походное одеяло, не хотелось.
После скромного ужина Эльга коротко пожелала спокойной ночи и сладко засопела. Она полностью доверяла магической защите периметра, а я доверяла подруге. Но все же встала, и целый час просидела у костра, изредка пошевеливая палкой угли. Добавила веток и, прислушиваясь к ночному лесу, снова легла.
Паутина постепенно окрасилась в сине-зеленый цвет, впитывая в нити свет луны. Вскоре и ее не стало видно. Тихо трещал хворост, языки пламени дрожали и тянулись к небу, облизывая ветки. Редкое свечение защитного контура наполняло спокойствием и уверенностью…
Я даже не поняла, что меня разбудило. Костер почти погас – на фоне черного леса вспыхивали красные тонкие змейки угольков. Вокруг стояла необычная темнота, густая и плотная как смола. Где-то высоко с трудом разглядела звезду, одиноко плывущую в небе. Луны не было. Легорская ночь казалась живой и, хотя больше было некуда, сгущалась все сильней. Я слышала, как беспокойно перевернулась во сне подруга, что-то невнятно пробормотала и тут же снова засопела. Везет же – спит, как младенец, а я от каждого шороха как по команде вскакиваю.
Задержав дыхание, прислушалась – лес как лес, ничего подозрительного, кроме странной темноты. Только вот ощущение присутствия кого-то рядом не проходило. Хищник бы уже давно напал, съел и выплюнул. Единственным кандидатом на нежданного гостя была легорская стража.
Пришли-таки! Небось, по такому случаю три часа стрелы точили. Или зубы.
– Ты тут? – прошептала, собственно ни к кому не обращаясь.
Какая жуткая ночь. Еще пара часов и можно смело записывать себя в сумасшедшие!
– Да.
Сердце подскочило к горлу, дыхание сбилось. Страх парализовал на несколько секунд, выделив время на раздумье: хотел бы убить – убил. Значит, пока я в сравнительной безопасности.
Я медленно повернула голову и пригляделась к сгущающейся темноте. Легорец сидел на корточках слева от меня. Силуэт – единственное, что смогла рассмотреть в прощальном свете потухшего костра.
На поляну опустилась кромешная мгла.
– Ты боишься? – тихий мужской голос прошелестел над головой.
Странно он как-то разговаривал – не шепотом, а словно через закрытые двери. Голос был ясный, но с хрипотцой, одновременно тихий, звонкий и глухой. Он то исчезал в шуме ночного ветра, сливался с шелестом листьев и пением цикад, то снова появлялся.
Я прислушалась к себе и честно ответила:
– Нет.
Теплые пальцы стража осторожно дотронулись до моей челки, убрали ее за ухо, открывая лицо. Я поежилась и тряхнула головой, возвращая волосы на привычное место.
– Какой интересный шрам.
– Забирай, – я нахохлилась. – Дарю.
– Спасибо. У меня свои есть.
Так-с, что я знаю о легорце? Он разговаривает, значит, есть чем.
Воображение лихорадочно нарисовало образ: высокая фигура, плащ, капюшон. К лицу добавим рот. Лучше человеческий, а не, скажем, орочий. А то такое придумаю – к утру поседею от страха, даже не взглянув на оригинал. А еще он рассмотрел мой шрам, значит, прекрасно видит в темноте. Добавим к портрету глаза. Он смог пересечь Эльгин защитный периметр без единого шороха, ни одна веточка под ногами не хрустнула. Легорцы умеют летать? Тогда теория с коровами обретает смысл.
– Вы похожи на людей? – спросила, чтобы прервать молчание. – Орки, например, воспринимают нас как низший вид обезьян.
– Я не орк, – удивленно выдохнул страж, сдерживая смех.
Краска стыда залила щеки – действительно, какая мне разница на кого мы оба похожи? Легорец наверняка сейчас сидит и прикидывает – сколько же килограмм мяса с меня получится?!
– Судя по рассказам, ярость у вас точно орочья.
– По каким именно рассказам ты судишь?
Голос приблизился. Что-то коснулось моей руки – либо он уже отмеряет от меня куски ножом, либо…
Догадка повергла в смятение – страж присел рядом с явным намереньем меня выслушать? Извращенец! Но врать ему я не решилась. Очень не хотелось выводить из себя загадочного собеседника и подгонять тем самым момент моей неизбежной разделки на фарш. К тому же меня не покидала надежда, что Эльга, наконец, проснется и меня спасет.
– Легорцы покупают товар у проезжих купцов, никогда не торгуются, ни с кем не общаются, – выдавила я.
– Что еще? – в голосе стража появилось любопытство.
– Вы постоянно носите длинные плащи с капюшонами. Вы высокие, прямоходящие и у вас две ноги. А еще ты со мной разговариваешь, значит, у тебя есть рот. Ты меня видишь – есть глаза. Но я не уверена на счет их количества. Может, три?
Над поляной нависла удивленная тишина. Даже цикады прекратили трещать.
– Исчерпывающая информация, – наконец произнес легорец. Видимо, я повергла его в шок. Угадала с количеством глаз что ли?
– Это всё?
– Есть еще история о гноме и его стеклах. Вернее, ваших. Но это не подходит под описание внешности, скорее характера и нравов.
Я аккуратно подогнула ноги, приподнялась и прислонилась спиной к дереву. Клинок в ребра не воткнулся, клыки шею не прокусили. Страж возмутительно спокойно проигнорировал мои телодвижения, ни звуком, ни жестом не выдав своего отношения к моим потугам удобнее устроить пышное тело.
– Ты не против? – на всякий случай поинтересовалась я. – А то как-то неудобно разговаривать с мужчиной лежа на траве.
– Не против.
Интересно, он очень близко? С клыков уже слюна капает?
– Можно до тебя дотронуться?
Ну, а чего? Всё равно умирать. А так хоть пойму как выглядят легорцы. На подругу и её помощь надежды совсем мало – храпит так, что деревья покачивает.
Страж задумался (видимо, не все его ужины были такие же наглые, как я), но ответил:
– Попробуй.
Я осторожно нащупала край плаща, мягкая ткань приятно холодила кожу, но одновременно была плотной и теплой. Легорец сидел передо мной, одной рукой опираясь на одеяло, другую положил себе на колено. Больше рук я не нащупала. Из одежды – сапоги, вроде как из натуральной кожи, и штаны из плотной ткани. На тело поверх рубахи была надета то ли жилетка, то ли легкая броня. На груди завязка от плаща, капюшон откинут на спину. Ишь, какой самоуверенный!
– Ты остановилась. Почему?
Я подняла взгляд на уровень его глаз. Ну, или туда, где они должны были находиться. Все три штуки.
– Я боюсь.
– Не укушу, – с непонятной нежностью ответил легорец.
Вздохнув глубже, как перед прыжком в ледяную воду, осторожно коснулась его лица – скулы, брови, губы, коротко стриженые волосы…
– Ты человек! – выдохнула я, от удивления хватая его за предплечье, защищенное металлическими наручами.
– Я легорец.
– Да, но ты человек. Ты выглядишь как человек, разговариваешь, одеваешься как…
– Эльф тоже человек?
– У эльфов вытянутые ушки и они очень высокие, – я вдруг стушевалась: страж прав, тысячу раз прав. – Извини. Я имела в виду, что у тебя нет клыков, рогов и тому подобного составляющего.
– Вот как ты нас представляла? – в голосе легорца послышались иронично-задорные нотки.
– Меня Лориенна зовут, для друзей Лорка.
– Очень приятно, Лориенна. Зачем ты пришла в мою страну?
– Нас наняли.
– Кто? Зачем?
– С деревень увели женщин и скот. Их следы ведут через границу Легории и назад не возвращаются. Жители уверены, что это ваших рук дело.
– Ведут через границу или доходят до нее?
Вот зараза! В этой бешеной скачке за бабами, мы даже не расспросили хваленого следопыта: где именно он видел следы? Куда они вели? Следы одной коровы или стада? Или всего стада по одной тропе?
– И ты думаешь, что сможешь не только найти здесь женщин, но и увести их обратно? – спокойный голос мягко вернул мысли на поляну. – Ты так уверена в своих силах?
– Нет. Я хочу узнать правду. И если я найду то, что ищу, то буду добиваться встречи с вашим королем. Или кто тут у вас главный?
– И что даст тебе эта встреча?
– Попрошу вернуть людей домой.
Я благоразумно умолчала о моем подозрении, что бедных женщин уже давно нет на этом свете. И отнюдь не по причине старости и немощности.
Рука стража напряглась. Теплые пальцы коснулись моих волос, скользнули к шраму на виске, располосовавшему пол лица. Красоты мне этот рубец точно не прибавил. Если раньше шансы приглянуться какому-нибудь слепому разбойнику у меня еще были, то с этим «подарком» оставалось надеяться только на слепого разбойника без рук.
– Ты очень странная, Лориенна. Ты знаешь, к какой расе принадлежишь?
– Я человек.
– Ты в этом уверена?
– Легорец, я не знаю, насколько хорошо ты видишь в темноте, но если тебе недостаточно моих слов, разожги огонь и убедись сам. Я обещаю не смотреть на тебя.
Страж усмехнулся, и в ту же секунду трава вокруг нас засветилась ровным изумрудным светом. Будто кто-то зажег миллион крошечных факелов. Я еле успела опустить взгляд, борясь с искушением посмотреть на лицо легорца.
– Мне кажется, что свет больше нужен тебе, Лориенна.
Одежда стража была сшита из прочной ткани серо-зеленого цвета. Его предплечья и голени защищала легкая эльфийская броня. Черными были только высокие сапоги из мягкой кожи. Плащ свободно спадал с широких плеч на траву, приоткрывая мощную грудь, закованную в серо-зеленые металлические пластины.
На экипировке в этой стране явно не экономили! Похоже, даже скидывались всем скопом на новые портки. Иначе столько золота никак не собрать.
– Хочешь увидеть легорца? – страж резко наклонился. Висок обожгло горячее дыхание.
– Нет, – смогла выдохнуть я. – Вернее, очень хочу, но мне кажется, что не стоит этого делать.
Через долгих как вечность десять ударов сердца, страж отстранился. Магический свет погас, погружая нас в темноту легорской ночи.
– Если я скажу, что на моей земле нет женщин и скота, которых ты ищешь, ты поверишь?
– Поверю, – я поддалась сиюминутному желанию и схватила легорца за руку. Его ладонь оказалась теплой и шершавой, а два пальца были защищены кожаным напальчником, узкой тесьмой переходящим в краги. Этот мужчина хорошо стрелял из лука. Не из-за его ли меткого глаза у меня чесались лопатки при пересечении границы?
Страж дернулся от моего прикосновения как от удара, но руку не убрал.
– Я хочу попросить об услуге, – в моем голосе было столько же мольбы, сколько в его – презрения.
– Какой?
– Разреши нам остаться на твоей земле и пройти по следу.
– Хорошо, – страж согласился на уговоры слишком легко и подозрительно быстро. – Я надеюсь, вам не сильно помешает патруль, оставленный здесь для… вашей безопасности?
– И охота, – вспомнила я. – Нам нужно будет что-то кушать. Придётся охотиться.
– Исключено. Никто не имеет права безнаказанно убивать на этой земле, – легорец помедлил и добавил. – Я сам принесу вам еду.
– Только…
– Что?
– Мы не нашли следы. Совсем. И я не знаю, откуда начать поиск.
– Я могу повторить, – голос стража стал сухим и холодным. – Ни женщин, ни скота из твоей деревни нет на этой земле. Но вы можете их поискать. Отходить от границы вглубь леса разрешается не более чем на версту.
– Спасибо, – я отпустила руку легорца и в тот же момент магический мрак начал рассеиваться. Одна за другой на небе появлялись звезды, выглянула из-за тучки удивленная луна. Сквозь сумрак проступили очертания кустов и деревьев.
Стража на поляне не было. Даже не примялась трава в том месте, где он сидел секунду назад. Словно это был только сон. И я только что проснулась, все еще ощущая тепло его рук на своих ладонях.
Листва зашумела над головой и принесла еле слышный ответ:
– Пожалуйста.
После ухода стража я долго не могла уснуть. Сначала детально вспоминала разговор и прокручивала в голове ответы. Потом показалось, что услышала шаги за защитным контуром. Когда уставшие от ночного бдения глаза начали слипаться, тревожно заворочалась Эльга. Чтобы растолкать сонную подругу понадобилось несколько часов. Это было удивительно – магичка всегда вскакивала при малейшем шуме. Но сейчас она отмахивалась от меня, как от надоедливого комара и никак не могла открыть глаза.
Рассвет только начал окрашивать воздух в серый цвет, а я уже кожей чувствовала духоту. Ну и лето в этом году! Я даже была благодарна слепому провидению за подкинутую нам работу: легорский лес с его вековыми деревьями защищал от палящего солнца, а пробивающийся сквозь листву шум воды приносил обманчивое чувство прохлады. Вот бы сейчас окунуться в озеро, смыть с себя пот и грязь, почувствовать, как гудят уставшие ноги…
Как бы подруга не уверяла меня в обратном, но поверила она не сразу. Для начала просмотрела мою ауру, изучила тело на признаки простуды, проверила следы на траве и целостность защитного контура. И только потом села около меня заплетать косу и задавать вопросы.
Мои ответы были точны и лаконичны: да, легорец приходил. Нет, он меня не убил. Нет, не поранил. И на память тоже ничего не отрезал. Нет, не пытался утащить в лес. Нет, я не знаю, как он обошёл магическую защиту.
– Может, он тебе приснился? – в который раз переспросила Эльга.
Я устало потерла виски и вздохнула:
– А тебе что приснилось? Спала, как сурок.
– Вот сейчас было обидно, Лорик, – подруга надула губы и нервно перекинула косу на спину. – Ты знаешь, я сплю чутко – одно око на тебя, другое на костер. Я тебе точно скажу, эта холера в плаще шо-то намагичил. Ничего не понимаю. Даже как заснула, не помню.
– Значит, ты мне веришь?
– А то, – Эльга потянулась, по-кошачьи выгнула спину и нехотя пробурчала. – Все тело ломит, мышцы каменные. Как в склепе побывала, а не у огня на природе спала.
На мой взгляд, сравнение было так себе: спать в лесу – это как провести ночь на берегу Дальнего моря – жестко, неудобно, холодно и постоянно кто-то хочет тебя сожрать. Не комар, так кракен.
Эльга между тем задумчиво уставилась на кострище и пошевелила угли прутом.
– Как бы там ни было, но нам разрешили делать свою работу, а это радует. Согласна?
– Агась, – трагическому шепоту подруги позавидовали бы все столичные лицедеи. – Разрешили то разрешили, да тока верста – бешеной собаке не крюк. Вот шо там они дальше прячут – вопрос!
– Эля, мы даже следов не нашли! Ни девичьих, ни коровьих. Какая разница, что там дальше?
– Легорских следов здесь тоже нема. Здесь вообще на земле следов нет – ни зверей, ни птах, – магичка вдруг поежилась и посмотрела по сторонам. – Только цветочки да туман этот жуткий, аж челюсти сводит от страха. Звуки животных есть, а их самих нет. Смотри, мы только вчера пришли, а наши следы уже тю-тю – испарились.
– Туман, как туман, не придирайся! Смотри, как он к стволам жмется – как родных обнимает.
– Не уверена.
– Не паникуй! Зверей нет, потому что они от нас прячутся. Или ты горишь желанием столкнуться нос к носу с волком? Вчера ночью он неплохо подвывал, – голодный, небось.
– Вот попомни мои слова, Лорик, шо-то тут не то.
Сил спорить не было. И желания тоже.
– Ладно, – Эльга преувеличенно бодро вскочила на ноги, собирая наш нехитрый скарб в сумку-бездонку. – Сидеть на попе ровно много ума не надо. Пойдем, поищем животин с хозяйками, а то, небось, сидят под кустом, ревут.
– Э-эль, – жалобно заканючила я. – А я слышу шум воды. Может, искупаемся?
– Ля! А искать?
– Ну, Э-эль, Элечка, я очень-преочень хочу.
– Требо было вот с таким лицом у стража нашу пропажу выпрашивать, – рассмеялась магичка. – Он бы тебе за такие глазки дивчин со всей страны приволок. Притом не разбирался бы – наши, не наши.
– Идем, значит? – настроение резко подскочило к макушкам деревьев, а жара больше не казалась невыносимой. – Идем, да?
– Идем, – Эльга улыбнулась и уверенно зашагала вглубь леса, на ходу снимая защиту стоянки.
Я за ней почти бежала, тяжело переваливаясь через корни деревьев. Лес – это не Большой тракт и даже не проселочная дорога у Первой Росы, в нем даже тропинок не было. Если бы не приближающийся звук воды, я бы уже давно заблудилась. Деревья, кусты, корень, поваленный ствол, еще куст, корень, ямка…
– ААА!!! – От собственного крика заложило уши.
Эльга резко повернулась, выхватывая меч:
– Шо? Шо такое?
Я мычала, с трудом сдерживая крик – нога провалилась в расщелину между двумя корнями и застряла намертво. Боль разливалась по жилам, ржавым тупым ножом кромсая щиколотку. Хотелось выть, но я лишь схватилась за икру и покачивалась вперед-назад, рискуя переломать ногу еще и в колене.
– Да твою ж, – заорала Эльга, бросаясь ко мне.
Что – «мою ж»,– я не расслышала: новый виток боли заставил скрипнуть зубами и разжать руки.
Пока магичка осматривала корни, я тихонько подвывала. И чего мне приспичило идти купаться? У нас работа, там животные, небось, помирают, а мне, видите ли, охладиться захотелось.
– Нога не сломана, но застряла мощно, – Эльга попыталась раздвинуть корни магией, но наткнулась сразу на два возражения – моего и дерева.
Я заорала – любое движение вкручивало воображаемый нож глубже в ногу. Дерево нагло проигнорировало магические потуги и отослало его обратно. Прямо в склоненную над корнями подругу.
Я с тоской проследила за полетом магички (Эльгу откинула на несколько шагов, перевернуло и бросило на землю) и жалобно шмыгнула носом.
– Ах, ты ж, холера, итить твою налево, – подруга резво вскочила на ноги и покрыла лес толстым слоем отборных орочьих ругательств. – Лорка, ты права, они тут все сплошь боевые маги! Даже деревья, шоб им всем икалось.
Я была солидарна с подругой и поддержала ее мычанием. Эльга охнула, вспомнив обо мне, и снова кинулась на помощь:
– Лорик, я тебя залатать не смогу пока не освобожу. Попробуем руками.
Я собрала остатки мужества в кулак и зажмурилась: наблюдать за мечущейся подругой было выше моих сил. Боль продолжала пульсировать, концентрируясь вокруг щиколотки змеиными кольцами. Эльга натужно крякнула, изо всех сил пытаясь сдвинуть корень хотя бы на миллиметр. Безуспешно! Чем дольше она старалась меня освободить, тем яснее становилось, что дерево выиграло и этот бой.
– Никак! – сорвалась на крик магичка. – Лорка, он дюже здоровый. Тут без хлопца…
– Что-о?
– Без хлопца никак! – более уверенно закончила Эльга. – Сиди, никуда не уходи.
Сижу, юморная моя! Вернее, стою, согнувшись и обхватив ногу руками.
Боль постепенно начала отступать, и я решила приоткрыть глаза. Подруги видно не было. В шаге от меня сиротливо лежала ее сумка, сложив лямки на моего деревянного узника.
– Шоб тебя перевернуло да подбросило! – прокатился по округе злобный крик Эльги. – Где тебя черти носят, прынц капюшонный?
Птицы удивленно замолчали, прислушиваясь к гневным тирадам. Не в первый раз замечаю – когда Эльга открывает рот, ошарашено замолкает весь лес.
– Что с тобой? – тихий голос вывел из логического ступора и заставил поднять взгляд. Легорец стоял в метре от меня.
– Нога застряла, – жалобно пропищала я, почему-то вспомнила Эльгин совет сделать «щенячьи глазки», но отбросила его в сторону. Испытывать на страже несчастный взгляд не было ни сил, ни времени, ни желания.
Легорец что-то хмыкнул, но все же наклонился и осмотрел капкан. Его рука скользнула по стволу дерева, будто успокаивая древнего гиганта, спустилась к корню и замерла.
От стража исходил приятный запах сена и свежескошенной травы. Аромат был еле уловим из-за благоухания белых цветов, разбросанных по поляне – словно сумасшедший пахарь кидал семена целыми горстями.
– Ты меня обнюхиваешь? – в голосе легорца прозвучали ехидные нотки.
– Я-а?! – щеки моментально залились румянцем, а сердце запрыгало в груди. Впервые за время своего неудачного пленения я пожалела, что не ушла под дерево с головой. – Нет!!!
Что со мной не так? Магических сил не имею, тело тренированным не назовешь даже с большой натяжкой, шрам исковеркал левую сторону лица, волосенки жиденькие, голубые глаза вроде красивые, но вот маленькие ресницы все портят бесповоротно. С любым оружием, которое только могло прийти на ум, я обращаться не умею. Но вот талант попадать в нелепые ситуации – это мое личное достижение! Здесь я лучше всех и равных мне нет во всей Нагории.
– Нога не сломана, – голос стража даже не изменил тональность. Будто он каждый день находит в лесу странных девчонок, застрявших в дереве, пока их полоумные подруги бегают по кустам и слезно умоляют его же помочь им же! От оборотов речи магички покраснел бы и тролль, легорец же источал каменное безразличие.
– Когда освобожу, восстановится кровообращение, и будет больно.
– Что значит – «будет больно?» Сейчас, выходит, мне щекотно?
То ли страж смог разжать корни, то ли дерево само подвинулась (не удивлюсь, если так оно и было), но давление исчезло, и нога освободилась из плена.
Мы обе – я и щиколотка! – выглядели неважно. К моей потрясающей внешности добавились: рваная штанина, синяя с черными разводами кожа на ноге, грязнущий сапог и красное от натуги лицо с облезающей кожей от вынужденного загара.
Боль толчками разносилась по ступне. Чтобы не заорать от переизбытка чувств, вцепилась руками в землю и сжала челюсти.
– Просто ушиб. Твоя подруга сама залечит, – легорец двумя пальцами обхватил мою ногу, осматривая нанесенный деревом ущерб. – Водопад недалеко. Но за него заходить нельзя. Ваша верста заканчивается на обрыве.
– Спасибо.
– Твоя подруга возвращается, – легорец выпрямился и направился к деревьям. – Помни – верста!
«Возвращается» – неподходящее описание для триумфального появления Эльги. Подруга продиралась сквозь кусты, расшвыривая сухостой злыми пинками и оставляя после себя только поломанные ветви. Стадо диких кабанов неслось на водопой с гораздо меньшим уроном.
– Не, вы только подивитесь на этих девчат в капюшонах! Ни один не вылез на мои крики. Лорка! – подруга преодолела расстояние в несколько шагов одним прыжком и плюхнулась на колени, бережно приподнимая мою ногу. – Ты выбралась! Шо тут у тебя? Сильно болит?
– Терпимо, – я прикусила губу, сдерживая стон – прикосновение вызвало новый приступ боли. – Мне страж помог.
– Ля! Помогли-таки, – магичка склонилась над раной. – А я думала, шо они все напрочь глухие да скромные. Демоны тряпочные!
– Эля, – я укоризненно покачала головой. – Ты своим острым языком приведешь нас в каземат.
Подруга не ответила, полностью сосредоточившись на исцелении. Ее пальцы забегали по коже, оставляя на синяках бледные искорки. Скоро вся рана мерцала и переливалась.
– Готово, – Эльга устало откинулась на траву и подгребла к себе забытую в переполохе сумку. – Сегодня сильно на нее не наступай. До ночи все пройдет. Штанина держится на честном слове, так шо не забудь заказать у портнихи новые брюки.
– Спасибо, – пробормотала я и последовала примеру подруги – растянулась на траве.
Утреннее солнце окрасило легорский лес новыми красками.
Я осмотрелась, старательно запоминая каждое дерево, каждый куст. Огромные ветвистые кроны сливались в один огромный зеленый щит, защищающий от палящих лучей дневного светила. Даже не представляю, сколько людей поглотила эта земля. Многие проходили через границу: наемники, искатели приключений, менестрели. Целые армии, наконец. И ни один не вернулся обратно ни целым, ни по частям.
В нашей авантюре был один огромный минус – даже если Эля выполнит работу и найдет пропажу, баснословной оплаты ей все равно не видать. Некому будет платить: обратно не выпустят ни нас, ни деревенских баб. Может быть, если хорошо попросить, отдадут коров.
Я представила вытянувшиеся лица сельских мужиков при виде легорцев, манерно понукающих мычащее стадо и подгоняющих их в сторону Рос.
– Какие они? – вопрос Эльги выдернул меня на поляну. Я с неохотой повернула голову – магичка таращилась в небо, покусывая сорванную травинку. Веснушек на ее лице с каждым днем становилось все больше. Будто солнышко оставляло на щеках россыпь огненных крупинок.
– У меня странное ощущение, что это один и тот же страж.
– Да кто их разберет – один або разные? У них на капюшонах имена крестиком не вышиты.
– Чем тебе эти капюшоны мешают? – я улыбнулась, устраивая на траве ногу. Боль прошла, наступила очередь нестерпимого зуда.
– Вот шо я тебе скажу, Лорик, – подруга перевернулась на бок, прищурила один глаз и поучительно подняла палец вверх. – Порядочные люди очей не прячут!
– Так они ж легорцы.
– Вот то-то и оно! Кто о них шо знает?
– Никто. Встаем?
– Ля! Встаем! Ты себя в зеркало видала?
– Ты ж сама сказала, что скоро пройдет.
– Не рычи, Лорик, – Эльга раскрыла свою бездонную котомку и зарылась в снадобья и склянки. – Я тебе чай заварю. Он тебя успокоит, все думки в порядок приведет, ножку полечит. Еще не ведомо, шо твой страж около тебя делал. Вдруг, какую магию бесовскую наложил?
– Не буду я пить твои зелья.
– Будешь, будешь, – подруга извлекла из недр сумки прозрачный мешочек. – Там малинка лесная и листья земляники.
– И глазки жабы и ноздри мышки! – взвыла я.
Словно ужасаясь вместе со мной, кроны деревьев плавно качнулись, ветер стих.
– Лорка! – Эльга с силой саданула кулаком по земле. – Или ты пьешь настой, или я буду ныть у тебя над ухом до самой ночи.
От открывающейся перспективы меня затошнило. Зная магичку, она будет причитать и лить горемычные слезы до победного конца.
– Хорошо, – отчаянное желание убежать подальше в лес я поборола и примирительно подняла руки. – Но на поиски женщин мы пойдем. Сегодня.
– Пойдем, безусловно.
Эльга высыпала горсть сухой смеси в кружку, залила ее водой из фляги и, пробормотав какое-то заклинание, подула на получившийся настой. Вода тут же забурлила, и по полянке расплылся аромат лесных ягод. Я молча сграбастала ее сумку, положила себе под голову и растянулась на зеленой траве в ожидании чая.
– Пей, – магичка сунула кружку мне в руки и подтолкнула ее за донышко. – До дна.
Над варевом клубился пар. Лекарство от «больных ножек» было если не горячим, то теплым точно. Удобная вещь магия – от нежити защищает, чай подогревает.
– Пей, – строго повторила Эльга.
Я зажмурилась и, стараясь не дышать, сделала первый пробный глоток. Кто знает эти магические ушки-хвостики? Может, они на вкус такие же, как на вид?
– Легорская тайна приоткрылась с одной стороны, – пробубнила я, отвлекая себя от вкусовых качеств отвара – к слову, неплохих.
– И с какой?
– Магия, Эля. Эта земля спокойно относиться к магии, если она направлена не на нее.
– Это дерево мне все доходчиво объяснило, – подруга смущенно похлопала рукой по коренастому стволу, уважительно цокая языком. – Правило номер раз – не вступать в магический бой, а то сама себя своею же силой и пришибешь.
В желудке забурлило. Видимо, он протестовал против воды с потрохами (пусть даже и лечебной) и требовал мяса.
По телу разливалось тепло и легкая усталость. Я перевела взгляд на Эльгу и рассмеялась – подруга смотрела на меня, как оголодавший кот на сметану.
Лежать бы вот так всегда и думать о вечном: о звездах, небе, деревьях. Сколько эти зеленые исполины видели и сколько еще увидят за свой долгий век?! Взять, к примеру, эльфов – остроухие тоже живут долго и знают язык животных. Говорят, некоторые из перворожденных даже помнят начало мира. Они-то точно знают, кто такие легорцы, почему они пахнут свежей травой и где бабы с коровами. Надо спросить при встрече.
– Эко тебя с одного глотка прибрало, – забеспокоилась подруга. – Снова я с белладонной переборщила.
– Оч-чень вкусно, – лениво протянула я и хихикнула. – Вместо обеда сойдет.
И чего Эльга переживает? Напиток превосходный, с тонкими нотками лесных ягод и цветочным ароматом…
– Вместо? – магичка подскочила и забегала вокруг дерева. Я удивленно наблюдала за метаниями подруги и вдруг поняла, что не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Меня словно придавило невидимой плитой.
– Какая я дура – на голодный желудок! Знахарка, шоб меня! – голосила Эльга, почему-то обыскивая траву. Видимо, искала сумку со снадобьями.
– Не надо так орать. – С трудом пробормотала я. – Это пугает птичек!
– Меня даже гномы на смех поднимут – белладонной спозаранку дивчину потчевать. Отравила подругу! Вот дура!
Все сильнее клонило в сон. Веки становились тяжелее с каждым ударом сердца, а голос Эльги – тише.
Я медленно проваливалась в пустоту…
Сон был красочным и ярким. Я стояла по колено в воде. Подол длинной юбки противного серого цвета был насквозь мокрым, ткань обвивалась вокруг ног, а течение так и норовило утащить на дно. Прозрачная ледяная вода отражала сполохи заходящего солнца каждым камушком. Миллионы маленьких радуг танцевали на поверхности горной реки. Противоположный берег представлял собой крутой обрыв пяти метров в высоту. Сверху шумел лес, кроны гнулись под натиском порывистого ветра. Сочная трава ковром устилала землю. Воздух пропитался ароматом цветов.
Пять всадников вынырнули из-за деревьев и резко остановились у самого обрыва. Черные как южная ночь жеребцы били копытами и всхрапывали, становясь на дыбы. Они будто торопили седоков, крепкой рукой осаждающих разгоряченных лошадей.
Страх парализовал, в голове зашумело. Я видела только черные плащи, водопадом струящиеся по крупам жеребцов, и надвинутые на глаза капюшоны – преследователи, по всей видимости, были легорцами. Один из всадников привстал на стременах, разглядывая обрыв. Одного взгляда на мужчину хватило, чтобы понять: от такого не спрячешься и не убежишь – выследит, догонит, поймает. Сила, мощь и какая-то звериная гибкость скользили в каждом его движении. Я не видела его лица, но знала – он смотрел на меня! Смотрел спокойно и уверенно, без азарта и торжества.
Его лошадь взвилась на дыбы, подав сигнал остальным всадникам. Легорцы, не спешиваясь, черной лавиной поползли по откосу. Кони взбили копытами землю, и со склона заскользили песчаные ручейки, впиваясь в речную гладь.
Я вздрогнула и, развернувшись, помчалась к противоположному берегу, оставляя за собой шлейф из миллиардов брызг. Юбка путалась в ногах, налипший к ткани песок делал ее практически неподъемной.
Я выскочила на берег, с трудом передвигая ноги. Куда теперь? Куда бежать? Мысль проскочила в одно мгновение: там, за песчаным пляжем в скалах была пещера. Меня не будут преследовать на лошадях в подземных переходах. Значит, есть шанс спрятаться, затеряться в катакомбах. Останется только дождаться темноты и прошмыгнуть под покровом ночи мимо легорцев.
Я понеслась к пещере, увязая в горячем песке. За спиной слышался храп и звон сбруи – лошади упрямо боролись с течением.
На берегу всадники спешились. Они дошли до скалы в полном молчании и нырнули в черный зев пещеры.
Я бежала по прохладным каменным коридорам: поворот в сгущающейся темноте, еще один. Дыхание сбилось, сердце стучало так, будто рвалось из груди. Но все же у меня получилось оторваться от них. От него!
Отзвуки спокойных и размеренных шагов эхом пронеслись под сводами. Почему они не торопятся, не бегут? Неужели они не боятся потерять меня в каменных лабиринтах? Хруст сминаемой каменной крошки тяжелыми подошвами сапог разорвал тишину – ни разговоров, ни шепота. Молчаливая погоня. Странно.
Я споткнулась и упала. Чьи-то руки подхватили меня в паре сантиметров от холодного каменного пола. Рыболовная сеть обернулась вокруг тела. Каждый рывок, любая попытка освободиться заканчивалась тем, что я запутывалась все больше: муха сама влетела в паутину расчетливого паука.
Он приближался. Я чувствовала это каждой клеточкой тела. Звук его шагов набатом бил по ушам. Ужас накрывал с головой, вынуждая выть от страха.
– Все будет хорошо, – мужской голос, незнакомый, но при этом до боли родной, прошелестел над головой. – Я уже близко…
– Лорка!!!
Моя голова, словно по волшебству, хотя, может, и не без этого, замоталась из стороны в сторону. Щеки обожгло огнем.
– Лорка, ты меня слышишь?
Слышу, но будто через слой ваты, которой мне забили уши. А если Эльга продолжит так орать – оглохну окончательно.
В голове раздался противный щелчок, щеки запылали с новой силой.
– Лориенна!
Ого! Второй раз за неделю звучит мое полное имя. Видимо, подруга находится на грани нервного срыва.
– Лорка! Очухайся же ты, наконец!
– Не бей меня, – промычала я, с трудом разлепив губы. Что за чай мне приготовила эта рыжая бестия? Ощущения такие, будто меня бревном прижали и сверху попрыгали.
– Наконец-то!
О зубы застучала кружка, в горло полилась ледяная вода. Перед глазами запрыгали серые пятна. Они двигались вокруг меня: то расползались, то собирались обратно и разговаривали встревоженным Эльгиным голосом.
– Официально заявляю – я тебя отравила, – пробормотало с надрывом пятно.
Я с трудом сфокусировала взгляд на магичке. Смешная какая: нос плывет в одну сторону, волосы в другую. Руками машет, кружится вокруг меня, словно на карусели, глаза навыкате – страх троллий, а не женщина.
Видимо, я сказала это вслух, потому что Эльга взвизгнула и больно ущипнула меня за плечо:
– Ты чего дразнишься? Я тебе тут жизнь спасаю, между прочим!
– Я не дразнюсь, а факт констатирую. Дай попить.
Ощущение прижатого бревна усилилось.
– Констатируэ она! – подруга плюхнулась рядом со мной, жалобно хлюпая носом. – Ты с того света умная вернулась шо ли?
– С того света?
Словно кошмар из темноты на меня набросились воспоминания: река, пещера и легорец.
– Лорка, миленькая! Ты только не волнуйся, – магичка схватила меня за руку и вдруг разрыдалась: сильно, с подвыванием. – Уже все добре, ты жива и здорова. Я-то думала, тебя тот поганый легорец остатки прибьет, а он не, вытащил.
– Откуда вытащил? – я посмотрела на подругу, но толком разглядеть не смогла – перед глазами плыл туман.
– Оттуда, Лорик! – магичка испустила скорбный вой. – Ты совсем уже померла, а он – хрясь! – с дерева и до тебя. Нож в грудь воткнул, я даже крякнуть не успела. И контур… дитя малое. А-а-а…
Эльга ревела. Я с трудом подавила желание зажать себе уши, а ей рот. Ну, кто ж так орет? В лесу зверье издохнет от страха и стражи переполошатся насмерть.
– Эля-а! – прошипела я, отчаянно пытаясь привести мысли в порядок под голосовую канонаду магички. – Ты умом тронулась? Чего ревешь? Какой нож? Какие дети?
– Нож краси-ивый, – более членораздельно всхлипнула она и вытерла соленый поток с раскрасневшихся щек. – А дети – бес их разберет, наверно, легорские. Хотя, судя с того как они баб крадут – може и человеческие.
– Эльга-а! – теперь уже взвыла я. – Отпусти руку и наколдуй мне нормальное зрение. Я больше не могу на тебя такую красивую смотреть. А потом медленно расскажи, что случилось. Только я тебя умоляю, – медленно.
Магичка торопливо пробормотала заклинание и снова меня ударила. На этот раз по лбу.
– Готово.
Да что ж за день сегодня такой? То опоила черте чем, то теперь бьет куда ни попадя.
– Хватит меня бить, – на всякий случай предупредила я и завертела головой, осматривая поляну. Эльга засопела, видимо раздумывала – обидеться на меня сразу или подождать.
На первый взгляд ничего существенного в лесу не изменилось, только потемнело немного: солнце клонилось к земле. Потрясающе! Потеряли из-за моего хронического невезения целый день. Так мы не только пропажу не найдем, но и помета коров не учуем.
Защитный контур мерцал в лучах заходящего солнца, даря обманчивое чувство безопасности. От стражей Легории он не спасет, но от диких зверей и нежити защитить сможет. И на том спасибо.
Большой костер занимал центр поляны. Он горел без треска и дыма, ласково согревал затекшее тело. Точно не Эльга разжигала – у нее или ветки мокрые чадят, как трубы в кузнице, или дрова в лесу закончились – поджигаем листья.
– Ты как? – Эльга заглянула мне в глаза и снова всхлипнула.
Я прислушалась к своему телу: немного мучила жажда, ощущение давления исчезло, уступив место ноющей боли в груди.
– Терпимо. Ты говорила что-то о легорце?
– Чумная ты баба, Лорик, – вздохнула притихшая у моих ног подруга. – Я тебе твержу, шо ты померла, а ты про хлопчика выспрашиваешь.
– И все-таки, был страж?
– Был, был, – вконец расстроилась магичка. – Говорю ж, померла ты. Я вою – ни магия, ни травы тебе не помогают. Шо делать не знаю. А тут он с дерева спрыгнул и до тебя кинулся. Я оторопела, стою и думаю: ну, все, сейчас сожрет, даже по-людски и не похороню, шоб он подавился.
– И? – я даже дыхание затаила от любопытства.
– Нож вытянул и хрясь, – Эльга рубанула рукой воздух, наглядно демонстрируя замах. – По самую рукоять в грудь засадил. Ну, все, думаю, на сало разделывает.
Я вздрогнула и прижала руку к ноющей груди:
– Ну?
– На него кинулась тебя защищать.
– А он?
– А он? Ничего! Будто и нет меня на поляне. И знаешь шо? – Эльга перешла на шепот. – Я два шага пробежала, а он до меня руку вытянул и даже не обернулся, гад. Я так и замерла! Представляешь?
– Нет, – честно призналась я.
– Вот и я не представляю. Он меня, боевого мага, как котенка остановил. Я даже мявкнуть не смогла, не то шо заклинание в ответ кинуть. Ой, Лорик, права ты была – они тут все маги. И силища у них – не дай-то каждому.
– В этой стране даже деревья сильнее, чем ты, – высказалась я и только потом поняла, что своими словами могла задеть подругу. Эльга возмущенно засопела, но факт приняла. – Дальше что было?
– Потом… Потом он чего-то говорил, посидел и ушел.
Что в пещере сказал мне страж? «Все будет хорошо. Я близко?» Куда уж ближе!
– Вот так и ушел? – не поверила я.
– А шо ему подле тебя делать прикажешь? Взял и ушел. А я потом сама расколдовалась, если тебе интересно, – разозлилась подруга. – Я к тебе кинулась, а ты уже дышишь и лицо румяно. Чего такая любопытная?
– Ну, не злись, – я примирительно улыбнулась. – Ты сделала, что могла.
– Ну да! – Голос Эльги снова задрожал. – Могла тебя спалить, зажарить, а всего-то отравила.
– Ты же не специально.
Что еще я могла ей сказать? Что не злюсь? Подумаешь, умерла ненадолго, я и разницы не почувствовала. Только сон цветной да яркий в воспоминаниях остался. Да и не верится, что так все было. Возможно, я потеряла сознание или уснула, а страж на Эльгу дрему навел, вот и привиделось чёрте что.
– Эль?
– М-м?
– А как он выглядел?
– Кто? – удивленно вскинулась она и, судя по размытому движению рыжего пятна, поднялась на ноги.
– Легорец этот. Ты не рассмотрела?
– А кто его разберет?! Я ж его только со спины видела. А когда он с дерева прыгал, капюшон по самый пупок натянул. Видно страшны они, Лорик, раз лицо и днем и ночью прячут. Потому и баб крадут! Кто ж за такого красавца замуж пойдет по доброй воле?
Видимо, отравление было сильнее, чем я думала – зрение неумолимо садилось. Такими темпами к ночи ослепну окончательно. Я прислушалась к своему телу еще раз: функционирует нормально, значит, в упыря не превращаюсь. Хотя откуда мне знать, что поначалу чувствуют те, кто в итоге превратился.
– Лорик, ты извини меня, – засопела подруга. – Есть нечего, но твой легорец обещал принести. Подождёшь?
– Подожду.
Из-за отсутствия полноценного зрения обострились остальные чувства. Я нервно вздрагивала и постоянно озиралась: ветер едва касался кожи, но казался ледяным, прядь волос выбилась из-за уха и царапала щеку. Скрип сухих деревьев казался громче и длился дольше, а птицы не просто пели, а вторили одна другой, перекликаясь между собой. Дрозд мелодично подзывал подругу, засвистела иволга, подскакивая на веточке и задевая хвостом листья, желтогрудая зарянка прервала заливистую трель на последней ноте, устраиваясь в гнезде на ночь.
Эльга пересела. Сухие ветки полетели в огонь, выбивая искры из прогорающих углей. Костер запротестовал, затрещал, но поджег и их.
– Ты зачем чужую работу портишь? – я прищурилась в пытке разглядеть языки пламени в сгущающейся темноте. – Хорошо ведь горел.
В огонь отправились влажные листья и лапник. Дым едким ковром растекся по земле, соревнуясь в густоте с легорским туманом.
– Эля! – рявкнула я, так и не дождавшись ответа.
– Лорка! – не осталась в долгу магичка.
– Эля!
– Лорка!
Бабах! Между нами, прерывая сложный в оборотах диалог, грохнулась туго набитая сумка. Подруга завизжала и выпустила в мешок залп ледяных молний. Одна попала в цель, и теперь на поляне красовался большой коричневый кусок льда с тканевыми ручками. Я героически не проронила ни звука, хотя душа, шмыгнув в пятки, только-только начала возвращаться обратно.
– Да шо ж за страна такая, если тут даже котомки за спасибо через магические барьеры прыгают и добропорядочных магов до инфаркта доводят! – заорала Эльга дурным голосом, потрясая кулаком, как передовым знаменем. – Вы для того дивчину спасали, шоб потом ее окороками прибить? У-у-у… легорцы!
Мне стало смешно. Пока подруга ругалась и пинала лед, я хохотала.
Скоро солнце село, из-за тучки робко выглянула луна, деревья окрасились в черно-синие тона. К тому времени как Эльга победоносно извлекла из сумки продукты, и мы поели, наступила глубокая ночь. Я ослепла окончательно.
– Эль, ты что-нибудь можешь сделать с моими глазами? Я ничего не вижу. – отчаяние накатило с новой силой, голос сорвался от слез.
Теплые пальцы подруги забегали по моему лицу. Магичка что-то шептала, иногда постукивая ладонью голове.
– Никак, Лорик, – легкий вздох сожаления пошевелил волосы на моем лице. – То ли моя магия на тебя не действует, то ли лечить у тебя нечего.
– Как это нечего? Я же не вижу ничего, а голова, как чугунная сковорода – хорошо не звенит.
– Сама ничего не понимаю. У тебя нет ни одного нарушения в работе организма. Ты должна видеть.
– Но ведь не вижу, – слезы душили. – А если я так и останусь слепой?
– Может, это дело рук легореца? – подруга погладила меня по руке, утешая. – Надо его найти и узнать, шо с тобою не так. Если он сильнее меня, то вернуть зрение для него пара пустяков.
– Где его искать? – в сердцах всхлипнула я. – Темень страшная, небось, даже оборотни в норы попрятались. Стража промеж лопаток целится, того и гляди стрела насквозь пробьет. Под каким кустом он себе нору вырыл, ты же не знаешь!
– А если покликать?
– Я его имени не знаю. Мне повезло встретить страшно застенчивого легорца – ни лица не покажет, ни имени не скажет. Прямо сплошь загадочный мужчина.
Последние слова выкрикнула с тайной надеждой, что ночной собеседник меня услышит. Но не услышал, или не захотел слушать. По крайней мере, с извинениями не явился и зрение не вернул.
Стало совсем грустно и, несмотря на присутствие подруги, одиноко.
– Эль, – позвала я, с трудом выдирая руку с онемевших пальцев подруги. – Эля?
Ответом мне была тишина. Даже птичьи трели стихли. К треску костра прибавился хруст сухостоя и протяжный плач ушастой совы.
– Эльга! Ты где летаешь?
– Она спит.
Низкий мужской бас напугал. Я оцепенела и только поэтому не заорала.
– Привет, легорец, – собственный голос оказался писклявым и на редкость противным. – Давно ты тут?
Страж осторожно присел рядом:
– Ты не видишь?
– Удивительная прозорливость. Что ты сделал с моей подругой?
Не стоило так разговаривать с легорцем. Но Эльгу заморозили, меня лишили зрения и, если верить словам подруги, недавно убили, так что нотки ярости были мне простительны.
– Ничего, – в голосе стража послышалось удивление. – Я же сказал – она спит.
Я ощупала магичку и съязвила:
– Сидя и с вытянутыми руками?
– Некоторые животные спят стоя.
– Она не животное. И насколько я ее знаю, привычки спать сидя никогда не имела.
– Она спит.
Ярость, злость и страх заглушили чувство самосохранения. В подсознании робкий голос еще пищал от ужаса перед легорцем.
– Что произошло на поляне?
Страж промолчал. Я услышала, как с новой силой затрещал костер. Видимо, легорец, как и магичка, был готов заняться чем угодно, только бы со мной не разговаривать.
– Что. Произошло. На поляне?
– Она не рассказала?
– Она, – я кивнула в сторону Эльги. – Несла какой-то бред про нож и детей.
– Каких детей?
Край плаща легко упал на мою ногу – страж присел рядом.
– Твоих, видать.
Внутренний голос пискнул в последний раз и пропал, от греха подальше закапываясь в глубины подсознания.
– Моих?
– Которых вам рожают ворованные женщины.
Страж не сразу сообразил, что ответить, но быстро сориентировался:
– Мы никого не воруем. Нам достаточно своих.
– Они тоже страшные и в капюшонах ходят? – выпалила я, не придав значения слову «тоже». Но легорец заметил оговорку. Его голос изменился и теперь больше походил на шепот со свистом, чем на мягкий баритон с хрипотцой:
– Тоже?
– А чего вы постоянно прячетесь? Из своей страны, только если кого-нибудь убить и выходите. По городам не путешествуете, живете в лесу, как беглые воры?!
– Кто сказал, что мы не живем в ваших городах? – свист исчез, но голос по-прежнему звучал тихо и зло. – Кто сказал, что мы прячемся? А охраняем мы границы так же, как и остальные расы.
– Охраняют они! – я вжала голову в плечи, ежась от прохладного ветра. – Но ведь ни под каждым же кустом стражник должен сидеть.
– Это трудности и проблемы вашего короля, если у него не хватает людей для каждого куста. А мы привыкли знать, кто переступает границы Легории: пусть то войско или две ненормальные бабёнки.
– Бабёнки? – я вспыхнула от ярости. – Вот, значит как, да? Бабёнки?
Страж вдруг засмеялся – тихо, озорно, будто действительно не хотел будить Эльгу:
– Это тебе за «тоже». Права была твоя подруга – ты ненормальная.
– Это еще почему?
Мало того, что какой-то лесной чудак назвал меня бабёнкой, еще и к сумасшедшим приписал! Вдобавок где-то в груди щелкнула женская ревность: неужели деревенские дурочки всех возрастов для легорца краше, чем молодая спутница магички? Поэтому вчера ночью он меня не убил и не похитил? Страшная для него больно? Ну да, на любителя, но ведь и не совсем уродина?
– Ты на «ненормальные» и ухом не повела, а за «бабенку» чуть не накинулась. Что я должен думать?
– Я, может, привыкла уже. Меня Эля постоянно так называет, особенно, когда сердится.
– А сердится она, судя по всему, очень часто.
– Не твое дело, – буркнула я, осознавая нелепость ситуации.
Не такой уж легорец и страшный. Вон, разговаривает и даже смеется, а то, что лицо прячет – пусть, мне с ним под венец не идти и детей от него не рожать. Да и красота в людях не главное. Вернее, в легорцах.
– Зовут-то тебя как?
– Никак не зови. Лучше ответь – ты совсем не видишь или расплывается все?
– Совсем. Но сначала расплывалось, а теперь совсем.
На меня навалилась тоска – зачем напомнил? Я уже привыкла в полной темноте разговаривать.
– Пройдет. Не шевелись, посмотрю.
Я с готовностью замерла. Теплые пальцы мужчины осторожно откинули прядь моих волос, прикрывающих шрам, схватили за подбородок. Он поворачивал мою голову в разные стороны, будто хотел удостовериться, что она не прикручена на шурупы. Я жалобно заскулила.
– Ты чего? – не понял страж, но руки не опустил.
– Кружится всё.
– Значит, всё.
– Что – «всё?!»
– Зрение восстановилось, остаточный эффект от зелья прошел, скоро сама убедишься.
– Это был чай, – пробубнила я. – Между прочим, от тебя.
– В каком смысле?
– Эльга решила, что ты мог мне привидеться или наколдовать что-то. А я вроде как переволновалась и все такое.
– И поэтому она решила тебя убить? – в голосе легорца послышались незнакомые нотки. – Потому что ты поговорила со мной?
– Не убить, а вылечить. Я могла сама выбраться из капкана корней, а тебя выдумать. Бывает же. Нервы.
– Люди, когда нервничают, легорцев представляют?
– Тьфу ты, – рассердилась я. Страж обладал великолепным талантом меня злить. – Нет, не представляют. Ты издеваешься что ли?
Я услышала смех. Видимо, моя ярость доставляла ему неописуемое удовольствие.
– Не злись, Лориенна, нужно было, чтобы кровь прилила к твоей голове. От этого быстрее проходит недуг. Когда ты возмущаешься, так уморительно краснеешь! Я просто не удержался.
– Сам ты… – выпалила я и замолчала: в черноте начал поблескивать оранжевый огонек костра. – Эй, легорец?
– Что?
Я схватила его за край плаща: а вдруг удерет, где его потом искать? А у меня столько вопросов, что я уже сама половину забыла.
– Я вроде как огонь вижу.
– Говорил же, пройдет.
– Ты, это… капюшон накинь на всякий случай.
– Чтобы ты не испугалась? – он рассмеялся и легко вырвал из рук подол. – Я его не снимал. Повторяю, – спит твоя подруга, а мне рисковать не хочется.
Не верю! Эльга пока ноги не вытянет и одеялом не накроется, не уснет. А тут, прямо сидя у костра, с вытянутыми руками… Если только…
– Ты ее околдовал? – ахнула я.
Отличницу, практикующего боевого мага обычный страж границы два раза за сутки обвел вокруг пальца – заморозил, усыпил и пересек ее защитный контур, даже не поморщившись. Да она съест меня, когда «проснется!»
– Немного. Больно уж она у тебя крикливая. К тому же, ее итак в сон клонило, я только чуть усилил это желание. Ну и легкий паралич добавил, чтобы не упала спиной в костер.
Я вздохнула. И что мне делать? Еще неизвестно кого придется спасать – Эльгу от легорца, когда она на него с кулаками набросится, или наоборот.
– Ладно, пусть спит, – я украдкой посмотрела на стража, но ничего толкового не разглядела. Только темное пятно на еще более темном фоне.
По поляне прошелестел ветер и принес собой далекий крик какого-то зверя. Цикады удивленно замолчали, недоумевая, откуда появился новый гость, но через минуту снова затрещали.
Я заметила, как повернулся страж, будто прислушался к зову хищника, и задумалась. Смотришь вокруг – и лес такой же, и птицы, и животные. Наверняка и нежить бегает та же, что и по всей Нагории. А жители все равно диковинные, таинственные, к ним не подступишься и дорогу не спросишь. И сразу же деревья зловещими кажутся, птицы – чужими, даже ветер под одежду забирается так, словно обыскивает.
– Будешь? – тихо спросил легорец и протянул мне кружку.
Я так и не поняла, когда страж успел заварить чай. Может, он и меня на время усыпляет, а потом будит?
Я приняла кружку, с трудом нащупав ее в темноте, и осторожно принюхалась. Эльгин напиток тоже был ароматным, а последствия как-то не очень впечатлили. Страж будто мысли прочитал, присел рядом и прошипел:
– Это действительно чай.
– Угу, – я улыбнулась и сделала глоток. Действительно чай, только у Эльги тоже…
– Ну как?
– Нормально.
Зрение возвращалось медленно. В свете костра сначала проступили контуры капюшона, затем широкие плечи легорца. Как он видит через ткань? Не в ноги же смотрит, когда по деревьям прыгает или охотится? Или в ткани дырки проделаны?
– О чем вы разговаривали, пока я… спала? – задала вопрос в лоб, втайне надеясь, что страж от неожиданности ответит.
Но он только пожал плечами и спокойно сказал-выплюнул:
– О тебе. И о том, откуда растут руки у твоей подруги. И куда их надо засунуть вместе с ее дипломом отличия.
– Жестко, – я прикусила губу. Теперь понятно, почему Эля так злилась. Мало того, что плевать он хотел на ее могучую магию, еще и отчитал за косоручие.
– Костер тоже ты разводил?
– У того, что горело у вас, ты бы ни за что не согрелась, – страж помедлил, но все же задал вопрос. Да таким тоном, будто сам не верил, что спрашивает. – Ты что-нибудь помнишь?
Я сразу поняла, что он хотел узнать. Рассказать или нет? А если он посчитает меня за сумасшедшую? С чего вдруг на смертном одре он мне приснился? Влюбчивостью я никогда не страдала, а моя, мягко сказать, специфическая внешность научила смотреть на мужчин трезвым взглядом. Взаимные чувства, о которых так много пели менестрели, мне не грозили. Поэтому рассказывать про игру в пещерные догонялки не хотелось.
– Ничего, – ушла от вопроса, ловко прикрывая глаза кружкой. – Звуки, картинки, образы. А что?
Страж вздохнул и, помедлив, заговорил:
– Легория – нетронутое место, чистое. С начала времен на этой земле пытались жить люди, орки, тролли, гномы, даже эльфы. Но всем им пришлось уйти.
– Почему? – робко спросила и прищурилась: разглядеть в темноте собеседника оказалось трудной задачей.
– Земля не принимала их. Выживать здесь научился настолько малочисленный народ, что о его существовании никто не знал или не помнил. Они назвали это место «legoria», что значит – «дающая жизнь». А ее жители стали…
– Легорцами?
Страж кивнул:
– Легорцы были умны и проницательны. Они научились использовать силу земли и в совершенстве овладели магией природы. Чем сильнее они становились, тем больше была их жажда к знаниям. Но у legoria были свои законы – все, кто живет здесь либо принимают ее условия, либо изгоняются навсегда.
– Какие условия?
Я перестала понимать суть рассказа: как земля может диктовать правила? Каким образом она это делает? У дерева вырастает рот и вещает по пунктам требования?
Страж тяжело вздохнул и отпил из чашки остывший чай:
– На этой земле нельзя умереть, она «legoria», зато за ее пределами – очень даже.
– То есть, – до меня медленно начал доходить смысл слов. – Если легорского воина ранят, например, в Дор-Атоне, и он успеет добраться сюда, то…
– Он исцелится, раны затянутся. Он будет жить до тех пор, пока не переступит границу.
– А если выйдет – умрет?
– Если рана была смертельной, да. При пересечении тумана она откроется, даже если здесь зажила до еле заметного шрама.
– Целая страна упырей! – с чувством пробормотала я.
– Нет, не упырей. Скорее, это отложенная смерть.
– Упыриная смерть? Вам хочется мяса, крови или, может, сожрать соседа?
– Нет, Лориенна. Мы не упыри. Просто здесь никто не умирает.
– А как же старики? – ужаснулась я. – Как живут они?
– Когда приходит время, лодка уносит их вниз по реке за границу.
– Но это ужасно! Как можно добровольно уйти из жизни? Плыть и знать, что за поворотом или на излучине ты умрешь?
Капюшон покачался из стороны в сторону. Из-под ткани раздался тяжелый вздох измученного школьниками учителя:
– Они проживают долгую и счастливую жизнь. И живут ровно столько, сколько захотят и сами принимают решение, когда им уходить.
Я замолчала. Костер лениво потрескивал, пламя дрожало и тянуло к небу огненные языки. За время разговора зрение восстановилось – я прекрасно видела и легорца, и Эльгу.
– Зачем ты мне это рассказал?
Мой вопрос разозлил стража – он сжал кружку так, что пальцы побелели.
– Потому что ты умерла в Легории.
Перед глазами запрыгали темные пятна. На миг показалось, что сердце перестало биться, а в груди вырос кусок льда. Но надежда еще тлела где-то внутри. И только это чувство не позволило сойти с ума.
– Ты сам говорил, никто, кроме легорцев не может жить на этой земле. Значит, меня это правило не касается?!
– Никто не мог раньше. Время меняет правила.
– А ты уверен, что я умерла? Может я потеряла сознание или уснула?
– Уверен. Как уверен в том, что ты Tsura.
– Это еще что значит?
Я не смогла сдержать слезы. Мир рушился на части, разбивался на осколки. Такие мелкие, что как ни старайся собрать не получится.
– Это значит, Лориенна, что ты «Tsura legorunum, quod lucеvita».
– Что это за тарабарщина?
– На вашем языке – «та, что хранит свет жизни». Жрица.
Язык прилип к нёбу от удивления и негодования, слезы высохли. Я залпом допила чай и повернулась к легорцу:
– А ошибиться ты никак не мог?
Страж вздохнул и начал рассказ заново, более подробно…
Картина вырисовывалась не очень оптимистичная. Даже мрачная.
Со слов легорца, раз каким-то чудом земля меня исцелила, значит, для чего-то я ей понадобилась. Потому я буду жить здесь, пока не узнаю причину моего воскрешения или пока не решу умереть. Тогда меня спустят по реке. Более того, я должна буду посетить древний храм, где приму сан жрицы и буду петь хвалебные песни природе от рассвета и до заката, а иногда даже по ночам. Мне выделят дом, мужа, корову и личного телохранителя, которого я могу использовать как хочу, когда и где захочу, без оглядки на чувства новоиспеченного супруга. А если я допеку кого-то из этих двоих, и он решит уйти по воде, мне выдадут другого. Ах да, – Эльге придется найти пропавших женщин самой, вернуться домой, забыть, что она здесь видела и что у нее была когда-то подруга, иначе ей помогут это сделать.
– Ни ши-ша! – громко заявила я сразу, как страж замолчал. – Я не согласна.
Легорец так удивился, что потерял осторожность: между капюшоном и завязками плаща мелькнул гладко выбритый подбородок, темный от бронзового загара.
– Ты – что? Не согласна?
– А что в этом такого? Да, не согласна, – я поставила кружку на землю, продолжая буравить взглядом капюшон. – Я не хочу ваших почестей, не хочу здесь жить, не хочу быть жрицей и кем бы то ни было еще. Я не хочу жить ни с одним мужчиной, ни с двумя, ни с любым другим количеством. Я найду пропавших женщин и уйду отсюда куда подальше.
Легорец выругался, да так витиевато, что меня посетила мысль – он был знаком с орками очень близко.
– Ты понимаешь, на что себя обрекаешь, Лориенна?
– И на что?
Его удивление прошло, страж замолчал. Он внимательно разглядывал меня, а я во все глаза осматривала капюшон. Видимых дырок в ткани я не заметила, если они и были, то магические.
– Я хочу и дальше колесить по стране, вляпываться в неприятности и слушать нравоучения Эльги. Поэтому поищите другую кандидатуру на столь почетный пост легорской жрицы. В Нагории много отличных магов и целителей, да и Эльга не так проста, как кажется на первый взгляд. Как-нибудь, кто-нибудь меня да подлатает.
Страж тряхнул головой, сбрасывая оцепенение, и коротко выплюнул:
– Нет.
– Что «нет?»
– Ты не понимаешь, они не успеют. Никто не успеет. До ближайшего головастого травника неделя пути на лошадях.
– Неправда, – упрямо отрезала я. – Целителей в Нагории много.
– Много. Но «какой-нибудь» не подойдет. Нужен сильный знахарь.
– Не уверена.
– Тогда проверь! – вспылил легорец. Сильная рука вцепилась в мое плечо и встряхнула так, что зубы щелкнули. – Ты думаешь, мы тут все радостно в ладоши хлопаем, узнав, что жрицей легорцев станет человек? Да случись, что мы ошиблись, с почестями проводили бы вас до границы и вслед платочками помахали. А в подарок сами ваших телок пропавших нашли, бантами украсили и на блюдечке подали.
– Женщин, – машинально исправила я и поморщилась от боли.
Ну и хватка у этого легорца, как щипцами кузнечными зажал!
– Я имел в виду коров!
– Хватит мне указывать!
– Давай, иди, попытай счастье за границей. Только я больше тебя спасать не буду, сама выпутывайся.
Страж разжал пальцы, и я с наслаждением потерла руку. Синяк будет на все плечо!
– Значит, ты меня спасал?
– Да!
– Воткнув нож в грудь?
– Да!
– Странное понятие о спасении в Легории! Может, ты просто хотел меня добить, а я взяла и выжила?
Страж замолчал. Видимо, боролся с желанием прибить меня на месте. Я даже услышала, как скрипнули стиснутые от ярости челюсти.
– Ну же? Открой тайну – зачем ты меня убил?
– Это был ритуал посвящения! – голос легорца прогремел по поляне и распугал птиц. В ветвях удивленно ухнул филин.
– Ага! То есть это ты «посвятил» меня в жрицы и теперь сокрушаешься, что я ею стала?
– Нет! – легорец отшатнулся от меня, как от прокаженной. – Я подарил тебе жизнь.
– Воткнув нож в сердце, и заперев в лесу?
– Если бы я этого не сделал, ты бы могла…
– Ах, «могла?» Значит, у меня все-таки был шанс?
– Да не было у тебя никакого шанса! – страж вскочил на ноги и заметался по поляне, как тигр по клетке в королевском шапито. Полы плаща подметали землю, пригибали траву и цветы к подошвам сапог.
– Ты невыносима, Лориенна. Как ты умудрилась прожить так долго с таким характером?
– Уж и не знаю как! Явно не благодаря твоей любви к холодному оружию и привычкой втыкать его, куда ни попадя. И не уходи от ответа, что я «могла», если бы ты не провел ритуал?
– У тебя в крови страшная сила. Стать жрицей – единственный способ направить ее в правильное русло. Тебе очень повезло отравиться белладонной именно в Легории, а не за ее пределами, где никто не смог бы тебе помочь.
– А иначе?
– Иначе ты бы умерла! Сила не дала бы тебе покоя, и ты стала… в общем, стала тем, на кого охотится твоя подруга. Или и того хуже.
Ну, спасибо тебе, Эльга, век не забуду твой чай!
Страж присел рядом со мной и доверительно прошептал:
– Не все так плохо, Лориенна. Честно!
Меня так и подмывало на него наорать! Не все так плохо, серьезно?!
– Знаешь, кто говорит «честно?» Лгуны! – я досчитала про себя до десяти, успокаивая скачущий табун мыслей. – Я правильно поняла – приняв сан жрицы, я умру только тогда, когда захочу сама?
– Да.
– А если я захочу прямо сейчас?
Легорец осторожно положил ладонь на мою руку, словно боялся, что я сорвусь с места и убегу в лес в поисках реки:
– Я понимаю, все это очень тяжело для тебя. Но подумай, сколько ты сможешь узнать, скольким ты сможешь помочь. А Легория не такая страшная страна как кажется. Здесь очень красиво, а жители добрые и отзывчивые.
– Мне тоже придется носить капюшон?
– Нет, плащи носят только стражи границы.
Дышать было трудно: воздух стал тяжелым, густым и никак не мог протолкнуться в легкие. Я посмотрела на свои пальцы – мало того что дрожат, еще и побелели от нехватки кислорода. Даже горячие руки легорца не могли их согреть. Эльга сидела соляным столбом – окаменевшая, неживая, страж – незнакомый, чужой, вылитый ангел смерти в саване. Лес вокруг молчал. Только заунывно пел ветер, и скрипели сухие стволы деревьев.
– Кажется, у меня будет истерика, – честно призналась я и подняла взгляд на капюшон. Легорец в ответ лишь сильнее сжал мою руку.
– Что со мной будет, когда я умру? – пробормотала больше для того, чтобы услышать собственный голос, вспомнить, что я еще была жива.
– Я не понял вопрос, – тихо прошептал легорец и отпустил мою руку.
– Сейчас я недоделанная жрица, а потом? В кого превращаются после смерти сами жрицы?
Страж поднялся и подошел к ближайшему дереву. Он прислонился спиной к стволу и сковырнул землю носком сапога. Легорец не торопился с ответом, и я поняла, что выбора у меня нет – все уже решено, ничего нельзя изменить. Варианта всего два: либо я принимаю сан здесь, либо перехожу границу и умираю там.
– Тебе понравиться быть жрицей, Лориенна! – капюшон виновато опустился. – Не думай о плохом пока не настало время.
Я не знала, что говорить стражу и надо ли вообще это делать. Оставалось только сидеть, обхватив колени руками, и молчать.
– Верни Эльгу, – тихо попросила я, даже не взглянув на подругу.
Последовал тяжелый вздох, и страж небрежно оттолкнулся от дерева. Он подошел к магичке со спины и протянул руку к ее голове.
– Уверена? – спросил таким тоном, будто я приказала открыть клетку с разъяренным гризли.
– Более чем.
По поляне пробежал холодный ветер, дрогнуло пламя костра, сноп искр поднялся в воздух. Эльга медленно открыла глаза.
– Выспалась, красавица? – насмешка в голосе стража затерялась в магическом визге подруги. С ближайшей осины градом посыпались листья, задели защитный контур и обуглились, не успев долететь до земли.
Легорец проворно отпрыгнул в сторону и увернулся от летящей в него ледяной стрелы.
– Га-ад! – заверещала Эльга и вскочила на ноги. В ее руках заискрился огромный огненный шар размером с крупное яблоко. – Вомпэ-эр!
– Стой, бешеная! – рука стража замерла в сантиметре от рукояти ножа, прикрепленного к поясу. – Я же говорил, не надо ее трогать, пусть бы дальше спала.
– Спала?! – голос подруги походил на рев лося. – Я проснулась час назад. Все затекло, пошевелиться не могу. Вомпэр поганый, целитель недоделанный!
– Куда уж мне до тебя – поварихи!
Подруга смутилась, магический шар сжался до размеров монетки и исчез с легким шипением. Эльга повернулась ко мне с видом оскорбленного лицедея и преувеличенно бодро пропела:
– Шо-то пищит над ухом, но не разберу шо!
– Он же издевается над тобой, – улыбнулась я и протянула к ней руку. – Неужели ты не видишь?
Подруга наклонилась и придирчиво осмотрела меня со всех сторон, как покупатель лошадь, благо зубы не проверила.
– Ты в порядке? Он с тобой ничего не сделал?
– Ничего. Нам надо поговорить.
Магичка послушно присела рядом. Страж остановился в паре шагов от нее.
– Шо случилось? – Эльга невозмутимо заглядывала мне в глаза, игнорируя легорца. – Этот вомпэр все-таки тебя обижал?
– Не обижал, – я вздохнула и выпалила.– Эль, кажется, мне придется остаться здесь.
Подруга слушала молча. Иногда в повествование встревал страж, поправлял или добавлял упущенные детали. Я не высказывала свою позицию или отношение к происходящему, только сухо перечисляла факты. Точку в рассказе поставил легорец. Он кивнул в мою сторону и сухо приказал, обращаясь к Эльге:
– Ты выполнишь свою работу, наемница, и покинешь Легорию. О ней мы позаботимся.
– Шо? – подруга округлила глаза и посмотрела на меня с негодованием и яростью. Можно подумать, это была моя идея!
– Можешь присылать ей письма, – сжалился страж, неверно истолковав изумленное молчание Эльги. – Но о встречах не может быть и речи.
– Шо? – снова переспросила она и перевела взгляд на эльфийский плащ. – Шо ты сказал?
Магичка смотрела на капюшон легорца с яростью взбешенной львицы. Сейчас или ткань заполыхает, или глаза Эльги вылезут из орбит. В ход даже пошло «важное лицо» – последнее оружие подруги. Страж оторопел от неожиданности и задал вопрос, от которого магичка потеряла последние капли самообладания:
– У тебя припадок?
– Я тебя предупреждаю-у, – прошипела она и медленно поднялась. – Я на грани. И могу стереть в порошок тебя и твой лес. Одним взглядом.
– Вижу, – легорец с опаской покосился на ее лицо и на всякий случай сделал шаг назад. – Верю. Но помочь ничем не могу.
– А я не верю, – подруга оскалилась от переполнявшей ее ярости. – Попробуй меня выгнать, и я тебе колени покусаю.
Страж замер и вдруг расхохотался. Белые зубы мелькнули под беспечно приподнятым капюшоном:
– А почему колени?
– А вот и думай почему. И мучайся. Шоб у тебя мозги слиплись! Нахаба!
– Тебе придется уйти. И кстати, сама ты… нахаба!
– Шо-о? – переходя на ультразвук, завопила Эльга. – Ты предлагаешь бросить дивчину в чаще? С вами, с погаными людишками? Шоб вы ее сразу на шматочки разрезали?
– Никто ее резать не будет! – выпалил легорец, теряя терпение. – Обещаю.
Встревать в перепалку не было никакого желания. Как и говорить, двигаться и даже моргать. Ощущение, что вся лень мира легла на мои плечи, становилось сильнее с каждой минутой.
– Это ты мне обещаешь? Да с вас станется и непотребно замужество с нее требовать. Куда жинок деревенских дел? Уже обрюхатил, небось?
Эльга вытянула руки перед собой, будто держала невидимый каравай, и забормотала заклинание. Ее голос становился громче с каждым произнесенным словом. Скоро поляна трещала по швам от раздирающей ее магии. Страж, озадаченный обвинением, замер.
– Или все-таки на сало пустил? – Взвизгнула подруга и махнула рукой.
Первый огненный шар спикировал на землю и разорвался у ног легорца.
– Шо? – удивленно пробормотал страж и отступил от тлеющей травы, не сообразив, что подражает Эльгиному говору.
– Ля! Мало того, шо угрожает, так еще и дразнится. Ах, ты легорское чучело!
В плащ полетел новый сноп молний (к счастью ни одна не попала в цель). Эльга двинулась вперед пружинистым шагом. Огненный шар засверкал на кончиках пальцев.
– Я тебе все кости переломаю, а мамо твоей скажу, шо так и было. Да я тебе все волосья повыдергиваю, жених ты недоделанный. Дивчину со свету сжить захотел? Иди, ищи себе другую дурёху, хай она тебе капюшоны стирает. А Лорку не тронь – закопаю!
По поляне пролетел залп молний. Деревья удивленно затихли, раздумывая – стоять тут и досмотреть поединок до конца, или вытащить с земли вековые корни и дать деру, пока не подпалили.
– Эль, в дерево не попади – отрикошетит.
– Стой, очумелая! – легорец легко увернулся от магического гнева. Скоро ему надоест играть в поддавки, и Эльге придется туго.
– Прекратите оба, – я с трудом ворочала языком от усталости, но все же попыталась встать между ними. В этот момент в воздух поднялись камни и закрутились по поляне в бешеном хороводе. Один из булыжников чуть не заехал мне по голове, но я вовремя успела пригнуться. Видимо, ярость подруги была настолько огромной, что сила вливалась во все, что ее окружало.
– Стой, страж, я тебя убивать буду! – верещала Эльга, проносясь мимо костра вслед за легорцем. – Повертайся, кому говорю!
– Успокойся! – плащ увернулся от ледяной молнии. А вот куст дикой смородины таким расторопным не оказался и превратился в ледышку. – Или я тебе помогу.
– Ты и мне угрожаешь? – Эльга резко остановилась и метнулась в противоположную сторону. Страж среагировать не успел, и подруге почти удалось схватить его за край капюшона. Хотя мне казалось, что он просто дурачился. Так кошка играет с мышкой: как надоест, выпустит когти и поминай, как звали.
– Тебе одной дивчины мало? Ты и за меня принялся?
– Перестаньте! Оба!
– Стой, хлопчик, хуже будет!
– Успокойся, рыжая, в который раз говорю.
– Я не рыжая!
– Ох, и надоели же вы мне.
Осторожно, чтобы не угодить под магический обстрел, я протиснулась к краю поляны. Ни страж, ни Эльга меня не замечали, упиваясь представлением, которое сами и затеяли. На границе мигающего контура я обернулась – вокруг костра застыли ледяные фигуры, отдаленно напоминающие кусты, на траве чернели выжженные круги. Две тени носились друг за другом: одна громко верещала и ругалась, вторая – молча уворачивалась. В воздухе парили камни, с завидной регулярностью обрушиваясь то на легорца, то на магичку, не успевавшую вовремя отозвать заклинание.
Они веселились, хоть и скрывали это за наигранной ненавистью и взаимными обвинениями, а у меня на душе кошки скребли. И лень, эта огромная лень, прижимающая к земле... Поспать, что ли? Прямо сейчас, вот под этим деревом?
Охранная стена приветливо моргнула и пропустила меня без единого звука. Мысль, что барьер был односторонний, пришла слишком поздно. Выйти из круга мог любой, кто находился в нем в момент активации, а вот зайти уже было невозможно. Легорцы не в счет, эти куда угодно без мыла пролезут.
Осознание собственной бесполезности и ненадобности настигло уже за магическим периметром. Детская обида на подругу захлестнула с головой, и я уверенно направилась в лес. Самое главное уйти подальше от поляны, чтобы никто не услышал моих завываний и не увидел слез.
Я решительно пробиралась через кусты в ночной темноте. Пусть эта парочка предателей забавляется, а я пока подумаю, что делать дальше. Может, мне повезет, и я найду следы пропавших женщин? Или хотя бы коров. Тогда Эльга вернет пропажу в Росы, заберет оплату, мы наймем самого умелого целителя, и он меня вылечит. Вот так и сделаем. Вот это уже похоже на план.
Задумавшись, я не сразу увидела паутину и с размаху влетела в нее лицом.
– Извини, дружок. Сегодня не твой день, – я подмигнула ошалевшему от размеров добычи пауку и содрала с кожи липкие нити.
Ночь в Легории была самая обычная – темная, лунная и живая. Деревья перешептывались с кустами, ветер сонно пробегал по раскидистым кронам. Узловатые корни опутывали землю и переплетались в причудливый узор. Стволы тянулись к небу, спуская к земле могучие ветви, унизанные резными коралловыми листьями. И везде были цветы – маленькие, белые, словно садовые розочки, случайно проросшие в чаще. Они робко тянули к небу закрытые бутоны, спеша порадовать проходивших мимо животных своим ароматом.
Я без раздумий легла на траву, вглядываясь в белоснежные лепестки. Прекрасное место для отдыха. Нужно поспать, отдохнуть, всего минутку полежать с закрытыми глазами…
Песчаный берег встретил неприветливо – ветер поднял песчинки с земли и швырнул в лицо. Мокрая юбка холодила ноги.
Опять этот сон! Вернее, его продолжение. И снова переполняет желание убежать, скрыться от преследования. Но лошади быстрее, наездники сильнее, а усталость лежит на плечах неподъемным грузом.
Я повернула голову и взглянула на легорца. Он был в плаще и крепко держал меня за локоть. Его голос звучал коротко и отрывисто, приказы отдавались на незнакомом языке.
Как долго я скрывалась от него – день, неделю, год? Почему бежала и почему он догонял?
Не помню.
А потом он вдруг резко обернулся. Лицо было скрыто капюшоном, но голос… Я могла поклясться, что услышала в нем страх.
– Ты должна проснуться! – крикнул он.
– Что?
Крепкие руки схватили меня за плечи и встряхнули. Голова замоталась из стороны в сторону, как у тряпичной куклы.
– Проснись. Надо открыть глаза!
Зачем? Зачем он это делает? Почему кричит? Как бы я не старалась убежать, он все равно догонит. Почему сейчас он делает мне так больно?
В голосе легорца забилась злость:
– Открой глаза. Проснись! Сейчас…
Глаза я все же открыла и с минуту смотрела в никуда, осмысливая сон. Потом догадалась оглядеться.
Воздух посерел, солнце только начинало подниматься над горизонтом, окрашивая небо желтыми сполохами. Передо мной раскинулось лесное озеро. Противоположный берег состоял из отвесной серо-черной скалы, на ее верхушке стеной стоял вековой лес. Водопад низвергался с каменного уступа, чем-то напоминающего голову то ли орла, то ли какой другой птицы. Весь склон был унизан белыми цветами, неизвестно как крепящимися к камням. Вода, падающая с огромной высоты, пронзала озерную гладь, бурлила и пенилась. Расходящиеся волны покачивали камышовые заросли, и большие вытянутые листья травы будто кивали, приветствуя рыбу. Озеро было настолько прозрачным, что я без труда могла рассмотреть серебристые плавники мальков. О глубине оставалось только догадываться: дойдет вода до пояса или накроет с головой.
Сбоку от водопада стоял храм. Он был вырублен в скале и нависал над озерной гладью. Выдолбленные в монолите башни ловили застекленными окнами утренние лучи солнца, резные перила лестниц упирались в колонны и терялись в арке. Узкие бойницы украшали каменные цветы, плющ обвивал стены. Сооружение определенно было местом поклонения какому-то божеству, и, судя по стрелковым башням и подъемному мосту – отнюдь не миролюбивому. Храм будто кричал о своей красоте и мощи, рассказывал о свирепых воинах и прекрасных девах, о кровопролитных сражениях и вечной любви.
А в довершении всего прямо передо мной стоял оборотень.
Остатки сна убежали без оглядки. Я попыталась прикинуться трупом и замерла, хлопая глазами от ужаса.
До зверя было шага три, может, четыре. Шансов выжить – ноль. Убежать я не смогу, да чего уж там, не успею даже привстать – челюсти тут же сомкнутся на моем горле. Оборотни прекрасно лазают по деревьям, так что поиграть в обезьяну тоже не получится. Магии и меча у меня нет. Остается одно – надеяться, что зверюга мной подавится и издохнет в страшных конвульсиях. А если не умрет, то пусть мучается жутчайшей диареей целый месяц!
Мозг отчаянно заработал, выковыривая из памяти обрывки знаний: волколак (чаще волколак) – разновидность териантропического волкоподобного существа. Он же оборотень – наполовину человек, наполовину волк. Превосходит своих животных собратьев по всем параметрам, включая силу, ловкость, чутье. Не путать с ликанами! Они страшнее оборотня – совершенные убийцы и непревзойденные охотники. Слава Богам, о них уже тысячу лет никто не слышал. Волколаком можно стать несколькими способами: использовать зелье, провести обряд, наложить проклятие. Есть итакие, кто становится зверем по собственному желанию. Все эти варианты объединяло одно – часть человеческого разума оставалась в теле животного. И это была моя последняя надежда на спасение.
– Здравствуйте! – как можно спокойнее заговорила я и с ужасом услышала истерические нотки в собственном голосе. – Прекрасное сегодня утро, не правда ли?
Зверюга повел носом и как-то отстраненно и в то же время внимательно уставился на меня.
Оборотень был огромным даже по отношению к другим собратьям. Если я поднимусь на ноги, он будет с меня ростом, а охвата рук только на шею и хватит. Темно-серая шерсть свалялась от грязи, на морде и передних лапах темнели бурые пятна высохшей крови, куцый хвост висел метлой. Зверь неловко приседал на задние лапы, как будто плохо их чувствовал.
Мне нельзя отводить взгляд, нельзя шевелиться – любое движение спровоцирует нападение. Я знаю, что умру, но предпочитаю оттягивать неизбежность. К тому же Легория – неумираемая страна. Вдруг все кусочки, на которые меня разорвет эта гадина, продолжат влачить свое жалкое существование? Вот интересно, если регенерировать начнут все части меня одновременно, сколько в итоге воскресших Лориенн будет бегать по Легории и сводить с ума Эльгу?
– Лорка, – раздался позади тихий шепот магички. – Постарайся не дышать.
Я чуть не завопила от радости, а волколак навострил уши. Желтые глаза, не мигая, уставились на Эльгу. Из приоткрытой пасти показался красный язык, дернулся и вывалился набок. Тонкая тягучая слюна стекла на песок, запах тухлого мяса разлетелся по берегу и защекотал нос. Страшно захотелось чихать. Переносица зачесалась, сводя на нет мои попытки прикинуться камнем. Краем глаза заметила стража. Он подкрадывался к нежити с подветренной стороны: его руки упирались в землю, плащ закрывал тело.
Волколак качнулся, задние лапы на мгновение дрогнули.
Что-то с ним было не так. Может, он был ранен или истощен?
– Da tes, – голос стража звучал глухо из-за надвинутого капюшона. – Resonsom praesdo, verpell.
В левой руке легорца блеснуло тонкое лезвие ножа. Волколак по-собачьи наклонил голову, прислушиваясь к словам стража. Слюна стекла на когтистую лапу и увязла в свалявшейся шерсти.
– Da tes! – настойчиво повторил легорец, не сводя взгляда с хищника. Оборотень задумался. Язык втянулся обратно в пасть, огромная башка медленно повернулась в его сторону.
– Лорка, – шепот подруги вывел меня из священного ступора. – Медленно отползай назад.
Волколак услышал Эльгу, но два желтых немигающих глаза почему-то уставились на меня. Слюна потекла ручьем, отчего казалось, что изогнутые клыки монстра пузырятся изнутри. Сейчас хищник видел не меня, а кусок прожаренной курицы с подливой. Он был голоден, очень голоден! Волколак себя не контролировал, и мог думать лишь о мясе и крови. И в данный момент этим всем была я.
Запах разложения усилился и на глазах тут же выступили слезы: ну и вонь! В пещере у троллей так не смердит.
– Respice ademe! Prosme!
Громкий окрик стража снова привлек внимание оборотня. Волколак перевел взгляд на легорца. Слава Богам!
– Что с ним? – не удержалась я от вопроса.
– Молчи! – тут же зашипела Эльга.
Поздно: людоеду надоело выбирать, он потерял последние капли разума и зарычал. Из пасти вытекла густая белая пена и шапкой застыла на траве.
– Эля…
Свистящий рык вырвался из пасти. Оборотень нагнул башку, присел, подбирая под себя задние лапы.
Страх парализовал. Надеюсь, он убьет меня быстро!
– Эй, ты, чудо волосатое! – легорец неожиданно вскочил на ноги и запустил в оборотня землей. – Посмотри на меня!
Я втянула голову в плечи.
– Вот дурной хлопец, – прошептала пораженная Эльга и одобрительно покачала головой. Легорец метнул взгляд в сторону магички, но промолчал, сосредоточившись на противнике.
Зрелище было страшное: облаченная в плащ фигура, вооруженная тонким изящным ножом, против волколака, скалившего клыки в предвкушении свежей крови. Серая шерсть оборотня поднялась на загривке, массивные когти впились в землю. Он с трудом удерживал тело в вертикальном положении и качался как куст при сильном ветре.
Вот, пакость! Что же делать?
За спиной еле слышно забормотала Эльга, – видимо, плела заклинание. Очень надеюсь, что против оборотня, с подруги станется под шумок и стража прибить.
Время замедлилось.
Я видела, как Эльга махнула рукой, и огненная молния расколола воздух. Магический разряд рванулся к волколаку, но в тот же мгновение нежить прыгнул. Мощные лапы и жажда крови увеличили и без того молниеносную скорость. Если бы оборотень атаковал меня, я была бы уже мертва и разодрана на куски. Но монстр решил сначала наказать наглого обидчика и, потеряв остатки человеческого разума, налетел на стража.
Магический удар прошел вскользь, зацепил задние лапы людоеда и содрал гниющую кожу до мяса. Волколак завыл от боли, но взгляд от легорца не отвел. Эльга сорвалась с места и прыгнула вперед, одновременно вытаскивая из ножен меч. Оборотень оказался быстрее.
Я видела, как страж вскинул руки, защищаясь от клыков. Как когти волколака разорвали броню, повалили легорца и вонзились в грудь, пригвождая тело к земле. Хрип раненого стража слился с раскатистым торжествующим ревом нежити.
Оборотень навис над добычей и медленно облизнулся, втягивая ноздрями терпкий аромат крови. Эльга пролетела между лап волколака. Казалось, клинок едва задел шерсть оборотня, но из распоротого брюха с чавкающим звуком вывалились внутренности и упали в траву с противным хлюпающим звуком, доказывая обратное.
Я наконец-то завизжала. Предсмертный рык нежити разорвал тишину леса. Суматошно заголосили птицы и сорвались с веток, отчаянно хлопая крыльями.
Волколак покачнулся и посмотрел сначала на землю, потом на магичку. В желтых глазах мелькнули удивление и обида.
Нежить тяжело выдохнул и медленно завалился на бок. Не отскочи Эльга в сторону, лежала бы сейчас под огромной смердящей тушей. Я с ужасом осмотрела поляну: труп оборотня коченел в собственных внутренностях, источавших такое зловоние, что глаза слезились. Подруга стояла рядом с ним и сжимала окровавленный меч. Страж лежал на траве с развороченной грудью и не подавал никаких признаков жизни.
На стычку с волколаком ушло десять ударов бешено колотящегося сердца, а казалось, что я уже давно состарилась и поседела. Хотя последнее было очень вероятно.
– Все плохо, плохо, плохо! – это были единственные слова, которые пришли на ум.
Мозг рисовал ужасные картины: злое лицо короля, мое тело, набитое стеклом и вывешенное на всеобщее обозрение на главной площади, тысячные армии легорцев, марширующих по Нагории и оставляющих после себя только пепел и трупы.
Это моя вина! Гнома выпотрошили из-за стекляшки, страшно подумать, что будет с бедными нами за убийство легорца. Хоть и косвенного.
Эльга бухнулась на колени перед распростертым телом стража и осторожно развернула на его груди лоскуты из ткани, крови и кожи.
– Слушай меня, капюшон, – пробормотала она и ловко вытащила осколки брони из кровоточащей раны. – Не смей умирать. Я тебя хочу убить своими руками. Нехорошо дивчину радости лишать!
– Эля, Элечка, – я медленно приблизилась к подруге, с отчаяньем вглядываясь в плотную ткань, закрывающую лицо стража. – Как он?
Магичка меня не слышала. Она что-то пробормотала себе под нос и осторожно раздвинула полы плаща, развязала окровавленную шнуровку.
Я упала на колени и сжала холодную руку легорца:
– Эля, что мне делать? Чем помочь?
– Ничего, ничего, – подруга разговаривала сама с собой, не обращая внимания ни на меня, ни на смердящую в шаге от нас тушу волколака. – Мы тебя зараз подлатаем, будешь как новенький. Снимай плащ.
Страж не пошевелился, не открыл глаза, и даже не попытался стянуть с себя окровавленную ткань.
– Он без сознания, он не может, – я заступилась за раненого, заворожено высматривала в широкой груди хотя бы намек на дыхание.
Магичка подняла с земли нож легорца, отрезала кусок ткани, открывая рану. Я молила Богов, чтобы это оказался материал накидки – в кровавой каше было непонятно, где заканчивалась броня, а где начиналась кожа.
– Лорка, плащ снимай! – заорала Эльга дурным голосом и подала мне клинок рукоятью вперед. Я схватила нож, освобождая подруге обе руки для ворожбы. Кинжал оказался неожиданно тяжелым, но прекрасно сбалансированным. Клинок хищно блеснул на солнце и, повинуясь движению дрожащей руки, легко прошел сквозь шнуровку. Полы плаща свободно упали на багряную траву, капюшон сдвинулся назад, приоткрывая подбородок стража.
– И где носит его дружков? – пробубнила Эльга и помотала головой: капля пота замерла над ее бровью и, подумав, скатилась к виску. Магический резерв не был бесконечен. Надеюсь, у подруги хватит сил подлатать стража, иначе мы станем к закату трупами.
– Снимай плащ, Лорка, или я тебя убью! – угроза в голосе подруги придала сил. Я поднесла клинок к ране, но все равно застыла. Со стороны могло показаться, что я примериваюсь для точного удара – попаду ненароком в ребро легорца, сломаю красивую сталь ножа, буду плакать потом.
– Ты чем любуешься? – Эльга заорала над ухом, моментально выводя из ступора.
– Я увижу его лицо. А вдруг он разозлится на меня?
– Лорка! – магичка подняла руку стража и ловко стащила с нее порезанную в лоскуты броню. Металлические ошметки с глухим скрежетом упали в траву. – Он помрет, если мы его не заштопаем. Его внешность сейчас так важна для тебя?
– Нет. Конечно, нет!
Губы пересохли, руки задрожали еще сильнее. Кинжал ходил ходуном, будто сомневался, куда воткнуться – в ребра, пятки или голову.
– Тогда режь! Я не могу остановить кровь!
– Все нормально, я все сделаю. Только потом, когда он очнется, не дай ему меня прибить.
– Если он очнется.
Я посмотрела на неподвижное тело стража и поняла, что не могу позволить, чтобы наступило это «если».
– Лорка, мне требуются две баночки, – подруга выругалась и отобрала у меня кинжал. Ловко подцепила острием коготь оборотня, застрявшего у левой ключицы легорца. – Обе с синими пломбами и черною водою внутри. Принеси.
Я замотала головой. Казалось, что если отвести взгляд от неподвижного тела или моргнуть – страж умрет сразу же, в то же мгновение. Отойти от тела легорца даже на несколько шагов было равносильно вогнанному кинжалу в еле бьющееся сердце.
– Ясно, – Эльга скрипнула зубами от натуги и выдернула коготь. – Я сама.
Кровь густым сиропом потекла из раны, залила рваные лоскуты кожи и устремилась на траву.
Магичка подлетела к сумке и, недолго думая, вытряхнула на землю содержимое. В образовавшейся куче лежали – потрепанная одежда, походные котелки, завернутая в тряпицы еда и пара бутылок вина, пучки высушенной травы с привязанными к ним разноцветными ленточками (не ровен час перепутаешь ромашку с аконитом), точило и стальные нарукавники, кресало, свернутое в рулон одеяло, несколько комков свалявшейся шерсти оборотня и чешуйка василиска. Не было только двух бутылочек с синими пломбами.
Тихо ругаясь сквозь зубы, Эльга рылась в куче своего добра, впервые в жизни пожалев, что ее сумка-бездонка, такая бездонная.
Она не успеет! Я знала это, как и то, что трава зеленая, а после ночи обязательно наступит день. Вот только в нем уже не будет вредного легорца.
Грудь стража пересекали наискосок три рваные раны. Кровь сочилась, подгоняемая редкими толчками еще работающего сердца, и стекала на землю. Росшие рядом цветы сменили окрас белоснежных лепестков на медный.
Чья-то рука опустилась на мое плечо, и я поняла, что сижу, раскачиваясь и поглаживая стража по голове. Темные волосы легорца спутались с травой, а длинные ресницы придавали ему больше схожести с трупом, чем мне бы хотелось.
Ну, вот я и увидела твое лицо, но было бы лучше, произойди это при других обстоятельствах.
– Он не может умереть в Легории, верно?! – пробормотала я, даже не обернувшись.
– Легория воскресит его, – мужской голос прозвучал неожиданно только для Эльги. Подруга вскочила на ноги, одновременно посылая в незваного гостя жалкий импульс и отборный четкий адрес, по которому следует незамедлительно удалиться гостю. Орки были бы очень довольны находчивостью магички за вовремя добавленный речевой оборот.
– Но вы не должны этого позволить. Ты не должна, – незнакомый страж не обратил на подругу никакого внимания и лишь крепче сжал мое плечо.
– Я? – удивление смешалось с недоверием. – Как я должна «не позволить?»
– Ты издеваешься над нами? И шо она будет делать? Песни петь или в бубен стукать? – магичка, видя, что новоприбывший страж в драку не лезет, продолжила сосредоточенно копаться в вещах.
– Она – Tsura. Она сможет его вернуть, – терпеливо объяснил гость и присел рядом со мной. Он задержал взгляд на открытом лице умирающего и недовольно покачал головой.
– Что мне делать?
– Ты, мать, не рехнулась часом? – Эльга подняла голову и растерянно перевела взгляд с меня на незнакомца. – А ты, хлопец маскарадный, как, по-твоему, она это сделает?
– Понятия не имею, я просто знаю, что жрицы это умеют, – честно признался легорец и выпрямился. Он осторожно забрал у меня кинжал и засунул в широкое голенище сапога. – Этот ритуал проводят редко и только для сидлайтов.
– Шо? Для кого?
– Как они это делают?
– Не знаю, – из-под плаща донеслась глухая ругань. – Попробуй сама, пошепчи что-нибудь, руками поводи по телу. Ты должна его спасти!
– Как? – завопила я. – У меня нет магии!
– Да что ты?! – ехидно заметил легорец.
Ужас накинулся с новой силой и хорошие манеры тут же улетучились. Мне было все равно, что подумает незнакомый страж о моем поведении:
– Позови жрицу! Что ты стоишь?
– Она не успеет. Тебе нужно очистить его кровь.
– Что мне нужно сделать? Очистить кровь? Что это значит? Как?
– Ne seam, – тихий стон вырвался из груди раненого. Кровавая пена окрасила уголки его губ и поползла к земле. Мы со стражем склонились над телом, чуть не сбив друг друга лбами.
– Duid? – переспросил легорец, рассматривая развороченную грудь собрата. В его голосе было столько удивления, что я на мгновение забыла о страхе и с любопытством посмотрела на капюшон.
– Шо он сказал? – выкрикнула Эльга, продолжая разбирать вещевую кучу.
– Что он сказал?
Три вопроса прозвенели в воздухе одновременно.
– Ничего. Это бред, – неуверенно пробормотал незнакомец и наклонился над телом еще ниже. – Illas potes?
– Guod suusan ordon, – снова выдохнул раненый. Приказным тоном.
– Не для меня, – легорец отстранился. – И ты прекрасно знаешь, чем все это может закончиться. Она сможет.
– Я сказал нет, – голос раненого звучал все тише, кровь уже не текла, а медленно сочилась из ран. Сил открыть глаза у стража не было. Как он смог заговорить, и то было непонятно.
Я с горечью переводила взгляд с одного мужчины на другого, совершенно не понимая, о чем они говорят и что делать дальше. Мысли скакали, как бешеные: один легорец считал единственным выходом исцеление с помощью моих способностей жрицы, но второй был категорически против. А судя по склоненной голове первого, он был готов выполнить приказ второго. То есть, риск, что умрет этот самый второй от полученных ран, возрастал. А Эльга отчаянно запаздывала со своими чудо-баночками.
Я посмотрела на белое от потери крови лицо умирающего, сжатые от боли губы и дрожащие длинные ресницы. Не знаю, что нужно делать, как очистить кровь и что при этом говорить, но попытаться спасти такого красавца я просто обязана!
Закрыв глаза, я протянула руки к разорванной груди, как это делала Эльга, когда исцеляла порезы и ожоги.
– Я поведу тебя, – над моим ухом прошелестел голос подруги. Ее теплые ладони легли на плечи, и чувство уверенности выросло внутри меня – жалкие остатки боевой магии Эльги придали сил.
Из черноты выплыла картина: пульсирующая рана с кроваво-черными рваными полосами. Смоляные линии живыми змеями расползались по телу легорца в попытке окутать стража. Сейчас, рассматривая это, я поняла, что означало «очистить кровь». Поняла и то, что ни эликсиры, ни противоядия здесь бы не помогли. Слишком стремительно расползался яд оборотня по крови стража, слишком быстро, даже для Эльги.
Я вздохнула и попыталась схватить черные щупальца. Несколько штук увернулись, но одну я смогла поймать за самый кончик хвоста. На удивление он оказался холодным, почти ледяным. От прикосновения к яду оборотня тут же закололо кожу, тело покрылось мурашками от озноба. Я не знала, что делать с добычей и просто отбросила ее в сторону.
Это было похоже на ловлю рыбок в луже: щупальца извивались и ускользали, вырывались из рук и постоянно стремились нырнуть обратно в тело. Импровизированная рыбалка длилась недолго. Я устала и замерзла так, словно неделю жила в сугробе на дальнем хуторе. Зубы отбивали дробь, пальцы посинели и плохо слушались, но я упорно продолжала увеличивать мерзкий улов.
– «Не подпускай к сердцу», – знакомый голос из снов вдруг ворвался в мой кровавый мир, и затерялся где-то в темноте. Видимо, я схожу с ума, раз слышу его наяву.
Теплые руки подруги соскользнули с моих плеч, и тут же рана стража задрожала и подернулась дымкой тумана. Черные ядовитые змейки скрылись в кровавых сгустках. Поймать их стало практически невозможно.
Это был конец. Я осталась один на один с умирающим легорцем. Я знала, резерв магички полностью истощился, и она потеряла сознание, иначе она ни за что бы не отпустила мои плечи.
Тупая боль разлилась по затылку и скользнула к глазам, рот наполнился слюной со странным привкусом железа. Будто я разгрызла звено от кольчуги или мясницкий топор. Из носа потекла кровь, но не упала на землю, а яркими ручейками понеслась к ране стража. Пальцы не гнулись. Они дрожали и тряслись как у древней старухи. Я не иначе как чудом успела схватить еще одну змейку и потянула на себя.
– «Бросай, – прошептал голос из снов. – Ты молодец».
Я послушно откинула ядовитую ленту в сторону и завалилась на бок – тело не слушалось. Тьма заглатывала меня, укачивая на волнах боли и усталости.
Извини меня, легорец, я не смогла…
– Лорик, пора просыпаться. – Голос Эльги звенел и резал по ушам колокольным набатом.
Я с трудом разлепила веки. Ощущения такие, будто я бочками пила вино и танцевала всю ночь на углях. Тело ныло, сухость во рту была такой сильной, что распух язык.
– Рыбалка не удалась, – пробормотала я, с трудом шевеля губами. – В следующий раз займусь охотой.
– Она бредит? – заботливо спросил мужской голос. – Она не умрет? Это опасно?
– Если она не умрет, я убью ее сам, когда она проснется.
– О, – я улыбнулась сквозь сон. – Ты живой.
– В отличие от тебя.
– И я живая, – мне все казалось смешным и добрым, даже строгий голос (кстати, вполне себе бодрый для умирающего стража) не смог стереть с лица улыбку. Пусть злится. Главное, что он жив.
Кто-то приподнял мою голову, о зубы ударила кружка. Холодная вода полилась в горло. Где-то это уже было.
– Ты… дура, – страж бухнулся рядом со мной, небрежно отпихнув руку. – Я же говорил, что тебе нельзя этого делать. Ты принципиально никогда никого не слушаешь, или только меня?
– Шо ты на дивчину нападаешь? Спасибо скажи лучше, она тебе жизнь спасла.
– А сама чуть со своей не рассталась.
– Эльга, – я окончательно расцвела. – И ты тут. Тебя не выгнали.
– А то, – мокрая ткань легла на мой лоб. – Пусть попробуют. Ты ж без меня совсем помрешь. На кого тебя оставлять-то? Эти легорцы как дети малые, даже борща не сварят. Все всухомятку и трескают. А ты поправляйся давай, нечего лежать за просто так, дел много.
Подруга всхлипнула и тут же сердито засопела: не пристало магичке сырость разводить на глазах у других.
А я снова провалилась в ночь…
– Еще пара дней.
– Что говорит жрица?
– Что еще пара дней.
Я слышала голоса, но просыпаться совсем не хотела. Было тепло и уютно. Только немного грустно от того, что мне не приснился он – мой страж из пещеры.
– Она просыпается.
– Нет, – кто-то осторожно провел рукой по моему лицу. – Она бредит…
Луна робко заглядывала на поляну, переливаясь в брызгах водопада. Я лежала около костра, укутанная в Эльгино одеяло с головы до ног, одна, в ночной мгле. Стояла полная тишина, изредка прерываемая ровным шумом бурлящей воды.
Осторожно стянув одеяло, перевернулась на бок и замерла, рассматривая костер. Языки пламени жадно лизали недавно подкинутую ветку и довольно потрескивали. На поляне разместились три лежака. Слой лапника под одеялами больше походил на перину королевского дворца, чем на лежанку посередине леса. Значит, у меня получилось убрать из стража яд оборотня – для мертвого тела такое ложе никто делать не будет. Остальные кровати видимо предназначались для второго легорца и Эльги.
В памяти всплыла кровавая рана стража, его густые ресницы и загорелая кожа (на тот момент бледная и обескровленная), сжатые от боли губы и темные волосы. Он выглядел как человек. И очень хорошенький, даже с перекошенным от боли лицом. Зачем он носит капюшон? Зачем эта таинственность? Ничего не понимаю. И опять эта ночь. Сколько же я провалялась у костра? И где все?
Моя кожа была липкой от пота, а на голову будто вылили жбан масла. Одно радует: еще неделя таких приключений и смело можно хвастать перед подругой плоским животом – штаны уже еле держались на поясе.
Я потянула носом воздух и поморщилась – судя по запаху, спала год, а то и два. А перед вынужденной спячкой щедро поливала себя кровью и кувыркалась во внутренностях убиенного волколака.
Хорошо бы по дороге к озеру не застрять в коряге или не встретить еще одного оборотня. С моим везением это казалось вполне реальным исходом.
Подняться оказалось труднее, чем идти. Когда ноги ступили в прохладную воду, я скинула пропахшую потом и кровью одежду. С каждым шагом, погружаясь в озеро, тело будто вспоминало о существовании мышц и костей.
Набрав воздуха, нырнула и уже на поверхности блаженно перевернулась на спину.
А где Эльга? Почему периметр не выставлен?
– Как водичка? – спокойный голос прозвучал почти над самым ухом. Вскрикнув от неожиданности, я села на каменистое дно и прикрыла руками все, до чего смогла дотянуться. Меня некстати принесло к берегу течением, и теперь я лежала прямо у ног стража как тряпичная кукла, подкидываемая волнами. Легорец стоял по колено в воде, сложив руки на груди. Плащ безропотно плавал по поверхности озера и медленно темнел, меняя расцветку. Капюшон, против обыкновения, не закрывал лицо полностью, а свободно висел, обнажая нос и крепкие белые зубы. Красивая улыбка, озорная и хищная одновременно.
Я нахмурилась и, изо всех сил изображая праведный гнев, выпалила:
– Ты что здесь делаешь?
– Стою и жду, когда ты закончишь отмокать и выйдешь, – с усмешкой ответил он.
– Может, это ты уйдешь?
Легорец невозмутимо пожал плечами, но с места не сдвинулся. Я очень надеюсь, что он не сошел с ума после нападения. Иначе я ничем не могу объяснить этот странный порыв приподнять капюшон на невообразимую для него высоту.
– Зачем мне уходить?
– Потому что я здесь моюсь! Отвернись хотя бы.
Ночной гость помедлил, затем медленно развернулся:
– Как ты?
– Нормально.
На фоне костра плечи стража казались еще шире. Красавец! У меня даже дыхание перехватило от восторга.
Я оттолкнулась от берега и отплыла на десяток метров.
– Ты совершила глупость. И могла умереть,– снова заговорил легорец.
– По-моему, твоя смерть была бы глупостью. И я не умерла.
– Но могла.
Молчание затянулось. Чтобы хоть как-то разбавить густоту недосказанных обвинений, сказала первое, что пришло на ум:
– Я смотрю, ты переоделся.
– Да, пришлось пробежаться по рынку. Старые плащ и кольчугу я подарил одному знакомому оборотню.
– Волколак был… странным. Тебе не показалось?
Легорец вздохнул. Два широких шага в сторону берега и плащ благодарно выпрямился, сливая на песок воду.
– Он не смог сдержать жажду.
– Значит, был проклят. Истинники ее прекрасно контролируют.
– Видимо, – в голосе легорца зазвучала грусть.
– О вас такие легенды ходят, закачаешься. Я думала вы не убиваемые и даже быстрее волколаков, – я подплыла обратно к берегу, положила руки под подбородок и замерла на песке. Как выглядела сейчас мое далеко не маленькое мягкое место в лунном свете, старалась не думать. Да и страж не пытался его рассмотреть. Я была благодарна и уязвлена одновременно.
– Быстрее, если вторая сущность человеческая.
– А кто же был этот?
Страж присел на песок. Подол плаща смялся и заскрипел под тяжестью тела.
– Легорец, – нехотя ответил он.
– А это возможно?
– Бывает.
– Он… мертв? – я дотянулась до рубашки и натянула ее на себя, морщась от холода. Мокрая ткань прилипла к телу, засохшие коркой кровь и грязь неприятно царапали кожу. Но всё лучше, чем сидеть перед стражем развратной сиреной.
– Да, – легорец даже не взглянул в мою сторону, задумчиво рассматривая мокрые сапоги. – Легория его не воскресит, если ты об этом.
– Мне жаль.
– Tsura…
– Что? – я села рядом со стражем, изредка поглядывая на его губы, едва прикрытые капюшоном. Рубаха доходила мне до середины бедер, но длины хватило на то, чтобы сидеть рядом с легорцем без стыдливо полыхающих щек.
– Пообещай мне.
– Что?
– Прежде чем что-то делать – думай! – он резко повернулся, схватил меня за плечи и встряхнул. – Пожалуйста.
Я кивнула, наклонила голову и уперлась взглядом в грудь стража: на миг, на один короткий миг показалось, что эльфийская ткань не такая качественная, как про нее говорят.
– Постараюсь, – с трудом разлепив онемевшие губы, выдавила я.
Хватка ослабла, легорец покачал головой.
Не поверил… Да и я не обещала.
И что было с тканью? Размокла от влаги, протерлась от времени? Или эльфийские умельцы сэкономили-таки на пряже? Может новый плащ оказался гномьей подделкой, пусть и высокого качества? Почему я смогла рассмотреть лицо стража или это воображение дорисовало образ, потому что я его уже видела?
– Лорка! – Эльгин радостный вопль прокатился по поляне, отразился от воды и ушел в скалу, насмешливо вернув тягучее «рка-ка-а». – Очухалась?
Рыжая копна волос мелькнула в темноте и подруга в три прыжка очутилась около меня. За деревьями учтиво замер второй страж.
– Как же ты нас напугала. Этот несостоявшийся доходяга от тебя не отходил ни день, ни ночь. Они из меня стряпуху сделали. Я – боевой маг и на костре борщи варю! Кому сказать, не поверят. Спасибо Монти, хоч мяса приволок, а то так на одной петрушке с морквою и просидели бы.
Оба стража, одновременно уличенные в добрых чувствах, смущенно опустили капюшоны.
– Лорик, – Эльга проворно накинула мне на плечи одеяло и мягко потянула к костру. – Как же мы утомились того волколака закапывать. Скажу я тебе запах от него – мечта гуля. Помнишь нашего-то?
Меня передернуло. Забудешь тут!
Два года назад в последнюю неделю весны мы взяли заказ в маленькой деревне. На местном кладбище засел гуль – мерзкая плотоядная тварь. Связываться с ним особого желания не было, но уж больно жалобно просили мужики помочь – продыху от него в селе не стало, все могилки раскопал и пожрал содержимое. Смрад стоял за десять верст от бедного селения. А что было с нашими носами и желудками, когда мы с Эльгой нашли логово, до сих пор помню! Схватка была короткой, но стремительной. Долговязое тело гуля, тощее, с костяными наростами на голове, с острым тонким рылом и длинным змеиным языком, так и осталось лежать в импровизированной пещере из камней и разодранных гробов. Долго потом наши желудки не воспринимали ничего, кроме моркови и картофеля.
– Но управились же?! – подруга мягко, но настойчиво усадила меня перед костром и впихнула в руку кружку с наваристым бульоном. В животе тут же заурчало от голода.
– Этот, второй – Монти, – магичка небрежно махнула в сторону, указывая на приближающегося стража. – Толковый хлопец. Жрёть, правда, за троих, тока успевай харчи подливать.
Сконфуженный характеристикой легорец присел с другой стороны костра, и резко отдернул тянущуюся к котелку руку. Неподвижно стоявший за мной исцелившийся страж хмыкнул, скрывая в темноте белозубую улыбку.
Эльгу никто не перебивал, может, понимали, что бесполезно (пока не выговорится, не успокоится) или сами не хотели разговаривать.
– А этот, – подруга мотнула головой за мою спину. – Мне не нравится. Уже к вечеру от шрамов только полоски и остались. Силён, собака!
– Ты же понимаешь, что он тебя слышит? – я улыбнулась одними губами и, не удержавшись, сделала из кружки обжигающий глоток. – Вкусно. Надоест магия, иди в поварихи.
Стражи как-то странно переглянулись, и по поляне загромыхал хохот. Монти, откинув полы плаща за ноги, достал из котелка кусок мяса и вгрызся в него с довольным урчанием голодного льва: надвинутый на лицо капюшон очень напоминал гриву.
– Вы сговорились шо ли?! – Гневно закричала Эльга, но перебить смех не смогла.
Поужинали быстро. Стражи шептались между собой и не обращали на нас никакого внимания. Эля крутилась рядом со мной и то и дело пыталась заговорить, но оглядывалась на легорцев и замолкала.
Магический резерв подруги полностью не восстановился, но на рутинное колдовство хватило – моя одежда очистилась от грязи и пота, заштопалась и разгладилась. Нитки трещали, ткань расползалась, но магия худо-бедно держала одежду в форме. В ближайшее время о замене гардероба можно было не мечтать. Да и были ли тут базары, я не знала, а судя по одежде стражей, даже носовой платок в этой стране мне был, мягко сказать, не по карману.
К вечеру мы, не сговариваясь, укутались в одеяла и сделали вид, что уснули.
До рассвета оставалось совсем немного. Еще час и горизонт разорвут первые солнечные лучи, ночные хищники и нежить вернутся в норы и уступят место дневным созданиям: иногда более опасным, чем те, что рыщут во мраке.
Я честно пыталась заснуть и отгоняла мысли о своем будущем, о страже, перекочевавшем из снов в реальность, и о словах Эльги о том, что после магической рыбалки я спала почти двое суток. Песню – «я тебе говорила, шо есть в тебе силища» – подруга не заводила, за что я была ей благодарна. И без этого напоминания было тошно.
С самого утра Эля закрутилась у костра – что-то готовила. Оба стража ретировались с восходом солнца, отговорившись срочными делами и клятвенно заверив, что вернутся ровно к готовности мяса. Подруга в ответ приуныла, но воду на огонь поставила.
Я же направилась к озеру. Если мне суждено провести какое-то время в Легории, то осмотреть земли было уже не капризом, а необходимостью.
Исследовав каждый уголок скалы взглядом, я поняла, что храм пустует уже давно. Видимо, легорские жрицы перебрались ближе к цивилизации или в более удобное помещение. Я их понимала, тоже была против круглогодичной влажности, сырости, грохота водопада и вездесущих комаров.
Скинула сапоги и проверила воду ногой – не ледяная, но и парным молоком не назовешь, ночью была теплее.
Еще раз осмотрела пляж, убедилась в отсутствии непрошенных гостей, стянула одежду и шагнула в воду. Перепуганные вторжением рыбы прыснули в разные стороны, возмущенно работая плавниками.
Я любила воду. А после всех злоключений, только она могла меня успокоить и унять страх перед туманным будущим. Волны покачивали, подталкивали на середину озера. Солнце светило в лицо и я с запозданием вспомнила, что кожа на лице, обгоревшая еще в Росах, может пострадать еще сильнее. Хотя, какая мне теперь мертвой разница?!
Я шевельнула рукой, отгоняя от тела оторвавшуюся от берега кувшинку. Темно- зеленые листья обиженно поджались, и цветок поплыл искать новый причал.
К слову: во всех книгах и сказаниях прекрасный принц наблюдал за юной девой чаще всего во время купания. Мне всегда казалось, что такие принцы были как минимум больны на голову. Кем надо быть, чтобы следить исподтишка за возлюбленной? А ну как она вытворит что-нибудь такое, что потом стыдно будет в глаза смотреть? Или все-таки принцесса знает, что на нее таращится из кустов воздыхатель и потому долго моется и томно вздыхает, стоя по пояс в ледяной воде?
Я осмотрела лес – вроде никого нет. С другой стороны, попробуй высмотреть здешних принцев, быстрее глаза сломаешь. Да и я не принцесса, чтобы за мной подсматривать. Если легорский воздыхатель прямо сейчас появится на берегу, то первое, что сделает, – начнет орать, что я порчу экологию его страны своими бактериями. Какая уж тут возлюбленная, хорошо не ведьма, и на том спасибо.
Через полчаса плескания в озере волосы заскрипели от чистоты, кожа на пальцах превратилась в губку, а чувство голода стало невыносимым. Страсть к еде когда-нибудь сделает меня размером с гору, и придется искать работу полегче – без беготни от умертвий и оборотней. Пойду в плакальщицы, а еще лучше – в корчму стряпухой. Надо Эльгу попросить, пусть научит готовить. Буду картошку варить, курицу запекать, пироги жечь.
Я решительно перевернулась на живот и подплыла к скале.
Мост начинался от боковой стены храма, нависал над озером и уходил за водопад. На перилах зеленел мох, собирая капли воды в сверкающие нити. Легория все больше напоминала сказочную страну и лучшего места для логова дракона, чем пещера, скрытая за вертикальной рекой, было не придумать.
Я еще немного полюбовалась видом и вернулась к берегу.
Одежда с трудом налезла на мокрое тело, в сапогах хлюпала вода. При каждом шаге раздавались противные чавкающе-скрипящие звуки и приводили местных лягушек в ужас. Серые тушки в панике скрывались в траве или сердито квакали.
Легорская земля определенно обладала Силой: за несколько дней мои волосы стали заметно гуще и длиннее, пришлось даже завязать их в пучок на затылке – отросшие пряди лезли в глаза. Еще неделя таких каждодневных купаний и я смогу заплетать косу не хуже Эльгиной!
Аромат еды, приправленный звонкой песней, растекался по лесу. Эльга крутилась между костром и расстеленным на траве походным одеялом. Завтрак обещал быть королевским: хлеб, нарезанный крупными кусками, сало, две головки лука и пучок укропа лежали в центре тканевого стола. Четыре ложки, наспех вырезанные из кленовой ветки, сиротливо прижимались к мешочку с солью.
Подруга помешала кашу и подула на котелок, смахивая пену.
Носок сапога отбил ритм, и магичка затянула второй куплет:
– Ой, мамочка, люблю я хлопчика
И сердечком и даже копчиком.
А у хлопчика шапка в пол-лица,
Люблю я Гришу молодца.
Ты приди ко мне,
Гриша, утречком,
Мы пойдем с тобой
Купим булочек.
Ты приди ко мне,
Гриша, вечером,
Зацелую тебя
От делать нечего.
Ты приди ко мне, Гриша, за полночь…
– Дальше мы и без песни поняли, – легорцы одновременно спрыгнули с деревьев в разных сторонах поляны и направились к костру. Плащи подметали землю и пригибали траву.
– Ты о нас поешь?
– Ля! – Эльга смущенно замолчала и зашмыгала носом. – Нужны вы мне больно!
– Шапка в пол-лица… – Монти попытался напеть песенку, но запутался в мотиве. – Точно не про меня?
– А мне понравилось, – я подмигнула подруге и присела к столу.
Магичка тряхнула рыжей косой и закружилась вокруг, расставляя тарелки.
За завтраком не разговаривали.
Я наблюдала и рассматривала стражей, подмечая невидимые на первый взгляд детали. Слишком бодрый для растерзанного умирающего легорец закрыл капюшоном лишь верхнюю половину лица. Он иногда смотрел на Монти и улыбался. Второй страж не сводил с Эльги глаз (капюшон был направлен только в ее сторону). Магичка же дулась на ребят за критику песенки и ни разу не подняла головы.
Через час я научилась различать легорцев: Монти был чуть ниже ростом и при ходьбе немного припадал на правую ногу. Его шаг был размашистым и широким, каблуки впечатывались в землю, оставляя глубокие следы. Страж будто маршировал по брусчатке, а не ходил по лесу. От него пахло свежей травой и сеном. Значит, это он спас меня, когда я провалилась под дерево.
Второй легорец передвигался скользящими шагами, он будто плыл над землей, перетекал из одного направления в другое. К тому же, он перестал закрывать лицо полностью, и я узнавала его улыбку.
После завтрака оба стража ушли, Эльга отвлеклась на тренировки, а я воспользовалась статусом больного человека и снова убежала к озеру. Мне не давал покоя храм.
Я прошла вдоль берега и остановилась перед природной преградой: валуны и камни переплетали кусты и низкорослые деревья. Они перекрывали подход к древнему строению. Через такое ни медведь не пролезет, ни волколак не перепрыгнет. Скорее, обдерут себе шкуру до мяса. И я, кстати, тоже.
У самой воды стоял огромный камень. Видимо, кусок скалы откололся и рухнул вниз, да так и остался лежать на берегу. Я добралась до него по воде, намочив ноги до колена. Сапоги благоразумно сняла еще на суше.
На ощупь камень оказался холодным и пушистым от растущего на нем мха. Трещины и сколы позволяли подняться на верхушку, чем я незамедлительно воспользовалась.
С этого ракурса храм раскрылся во всей красе. Резная двустворчатую дверь была распахнута. Внутри все утопало во мраке, и разглядеть убранство возможности не было. Балконные перила и колонны еще хранили на себе следы синей краски, и были увиты плющом. Мост, ведущий к водопаду, пронзали трещины, а на ступенях уже виднелась поросль деревьев. Крышу храма венчала фигура, но не орла, как показалось в первый раз, а легорца. Опущенный на лицо капюшон я ранее приняла за птичий клюв. Полы плаща спускались к озеру и служили сооружению стенами.
По воде добраться до храма не получится – отвесные и гладкие стены, отшлифованные волнами, не позволяли даже зацепиться за уступ, не говоря уже о том, чтобы на него взобраться. Придется идти по лесу.
Я осторожно развернулась лицом к поляне, в надежде спрыгнуть на землю и при этом не переломать ноги, и замерла. Пятки словно приросли к камню, а сердце перестало биться от испуга: подо мной у основания скалы сидел волколак. Серый хвост по-кошачьи обнимал лапы, а серьезные глаза следили за мной с любопытным прищуром.
– Опять? – зачем-то промычала я и осторожно помахала зверю рукой. – Здрасьте, уважаемый. Ты на охоте или уже?
Волк удивленно щелкнул зубами, наклонил голову на бок, но все же ответил:
– Уже.
Это радовало: оборотень говорил, значит, человеческая ипостась преобладала над звериной, был сыт – нападать не будет. Так же имелся и минус – нечисть уже кого-то сожрала!
Куда, скажите на милость, смотрит стража? У них под носом такие чудища ходят – деревья от страха сохнут. Хотя, кто ж их осудит: сторожить двух девчонок на поляне гораздо опаснее, чем выслеживать оборотня. У нас, да под каждым кустом, да по стражу! – ага, вижу я эти кусты и полчища стражей. Прямо травинке упасть негде, везде легорцы понатыканы.
– Позавтракал, значит, – я снова посмотрела на зверя. – А тут что делаешь? За мной шел?
– Нет, – обиделся оборотень и провел лапой по морде, отгоняя комара. – Я с деревни.
Нам с Эльгой доводилось загонять оборотней, но разговаривать с ними не было ни времени, ни желания.
– А в деревне что делал?
Волколак вздохнул:
– У меня там дом, детишки, всего полгода, как родились. Выбежал лапы размять.
– Лапы… Что? – я наклонилась, потеряла равновесие и кубарем полетела вниз. Приземлилась на влажную землю и тут же вскочила на ноги. На голову посыпались мелкие камни, плечи запорошило песком и травинками, ладонь на правой руке заныла, из глубокого пореза потекла кровь.
Оборотень принюхался, вполне равнодушно чихнул и улегся на траву.
– Подорожник приложи, – зевнул монстр, выставляя напоказ острые клыки.
Я оторопело воззрилась на волколака, собирая воедино все, что только что услышала. Воображение нарисовало деревню и волчиц в юбках. Дряхлые волколаки сидят на завалинке и с хрустом уплетают человеческие останки, волчата играют в футбол черепами. Настолько «незаметное» селение легорцы давно бы уже спалили и деревья сверху насажали!
– Ты неправильный оборотень, – наконец произнесла я. – И деревня у тебя неправильная.
– Сама ты неправильная, – волколак обиделся и демонстративно отвернулся. – А ещё жрица. Тьфу!
«Тьфу» у монстра получилось отменное. За разговором он, видимо, забыл, в каком обличии находился, и теперь его нижняя челюсть была насквозь пропитана слюной. Зверь смутился окончательно и принялся чистить лапами морду. Потом плюнул снова, вспомнил мою маму и начал вылизываться. Так дело пошло быстрее.
– Я не жрица. Я еще думаю.
Я почесала зудящую ладонь и зажала рану – не стоило провоцировать хищника кровью.
– Думаешь? – оборотень внимательно посмотрел на меня и вдруг расхохотался лающим смехом. – Кто тебе это наплел, Tsura? Думает она.
– Страж. А что?
– Какой такой страж?
– Откуда я знаю? Он не представился. А капюшоны у них одинаковые, ленточек различия не заметила.
– Ха-ха! – выдохнул в последний раз оборотень. Улыбка не сходила с довольной морды. – Давно тебя обратили?
– Пара-тройка ночей, может, больше, – прикинула я время смерти. – И не обратили, а предложили сан, а я пока думаю, принимать его или нет.
– Чего-то я ничего не понял, – волколак снова уставился на меня тяжелым взглядом. Я ответила ему тем же.
Оборотень был матерым серым хищником с подпаленными боками и рваным ухом. Видимо, ему везло – он ни разу не встретился с боевым магом. Иначе его шкура уже украшала какую-нибудь стену каминного зала.
– Что значит – «думаю?» Ты уже жрица.
– Нет, – я упрямо тряхнула головой. Волосы, собранные в пучок, давно высохли и теперь торчали в разные стороны, имитируя воронье гнездо: достойная собеседница серого волка. Красной шапки и пирогов в корзине не хватает.
– Мне ли не знать, – снова хохотнул оборотень. – Ты жрица. Пока без сана, но жрица.
– Ты почему меня не ешь? – ушла я от не приятного разговора. – Монстр ты или где?
– Я монстр, а не самоубийца, – волколак искренне удивился и махнул хвостом. – Странная ты какая-то, полоумная что ли?
– Сам ты…– прорычала я и замолчала.
Ну да, стою перед оборотнем и возмущаюсь, что меня не убивают. Похоже, я действительно не в своем уме.
– Тебя как зовут? – с любопытством поинтересовался монстр.
– В твоем меню на завтрак – Лорка, человек свежевымытый, – представилась я и огляделась в поисках камня поувесистей. Если волколак нападет, швырну прямо в хищную морду, авось пришибу на месте.
– Лорка, значит, – оборотень не обратил никакого внимания на мой сарказм. – А я Степаша.
Оборотень Степаша. Это было слишком даже для моего понимания действительности. Стоять столбом напротив волколака мне надоело минут через десять. Оборотень не нападал, не угрожал и даже не скалился в мою сторону.
А еще через полчаса мы сидели в тени дуба и болтали, как старые знакомые.
Степаша смог за час рассказать и объяснить больше, чем страж за две ночи.
И только сейчас я поняла, чем была Легория на самом деле.
Не все монстры хотят быть монстрами. Многие из них не проводили ритуалы обращения, отказывались служить тьме, боролись с жаждой и заменяли человеческую кровь животной. Некоторые понимали, хоть и со временем, кем стали и отрекались от зла. Гонимые и людьми и собратьями, они прятались в лесах, горах и выживали, как могли. И тогда их принимала Легория – всепрощающая и надежная земля. Она укрывала детей ночи под сенью деревьев, дарила им кров, жизнь и безопасность.
История Степаши мало чем отличалась от жизни тысяч других жителей страны.
В одно прекрасное утро маленький мальчик играл с друзьями на улице и упал, погнавшись за мячиком. Он сломал ногу. Боль была настолько сильной и резкой, что малыш испугался и, сам не понимая как, сменил ипостась. На глазах у людей ребенок превратился в волчонка. Каждый человек и маг знает, что у животного раны заживают быстрее. Именно поэтому охотники всегда добивают нечисть, ведь даже с перерезанным горлом оборотень может зализать раны и выкарабкаться чуть ли не с того света.
Семья Степаши покинула деревню той же ночью. Много лет они скрывались от магов и охотников, жили в лесах и пещерах, собирали еду на задворках таверн и обворовывали пьянчуг. Младший брат Степаши не выжил, как и его мать. Позже отец и сын пришли в Легорию. Стражи пропустили изможденных путников и взяли их под свою защиту. Земля приняла волколаков – не потому что они были монстрами, а потому что они не хотели ими быть.
Степаша никогда в жизни не охотился на человека. Когда жажда туманила разум, и голод становился нестерпимым, он резал скот.
– Гадос-сть! – одним словом описал оборотень вынужденный рацион. – Зато волки сыты и овцы… почти все на месте.
Пропажа коров в Росах объяснилась сама собой. Выходит, страж мне соврал. Обидное открытие, но вполне понятное.
Нежити в Легории было множество. У каждого вида была своя территория – деревня, село или город, в зависимости от численности населения. Степаша рассказал об уставших от соплеменников эльфах, добродушных и потому не понятых собратьями орках, вампирах, выживших после нападения и принявших обеты бескровия, гарпиях, постаревших и потерявших голос, троллях, гномах и волколаках. Никто не ссорился, не дрался, не шел друг на друга войной. Детей без страха отпускали в лес по грибы, на ночь не запирали двери. Во главе всего стояла legoria. Она защищала, она же и наказывала.
Границу страны охраняли чистокровные легорцы. Они всегда ходили в плащах с капюшонами, им подчинялись все жители. Над стражами главенствовали сидлайты – генералы, отдающие приказы. Но выше всех сбыли жрицы природы. Только они могли общаться с legoria напрямую.
На этой земле существовал один закон – убил, умри сам. Непонятно каким образом вычисляли тех, кто не смог совладать с жаждой, но на утро они умирали от рук стражей – жестоко и на глазах у всего города, дабы пресечь повторение проступка.
Получалось, что Легория, под завязку населенная чудищами, монстрами и нежитью, была самым безопасным местом во всей Нагории.
Но ничто не бывает вечным. Что-то случилось с живой землей, неуловимо изменилось: уже много веков здесь не рождалось женщин, способных принять сан «legoria». Измученные, старые и одряхлевшие жрицы выискивали по всем закоулкам и городам ту единственную, которая сможет их заменить. Стражи прочесывали деревни и села Нагории, обследовали Серые горы и проверяли земли юга.
Без новой жрицы иссякнет сила жизни, со смертью последней из посвященных рухнут стены и Легория падет.
– Сколько осталось жриц? – с замиранием сердца спросила я.
– Одна.
– Страж говорил мне, что тут живут вечно. Как же может пропасть сила или умереть от старости жрица?
Степаша грустно улыбнулся, обнажив острые клыки:
– Все верно, она не умрет, пока не покинет Легорию. Но ты бы захотела лежать на кровати сотню лет парализованная и слабая? Настолько старая и беспомощная, что даже кружка воды будет казаться тяжелее гранита? Представь, тебя выносят на площадь, тысячи и тысячи глаз смотрят на тебя и ждут, когда ты прошамкаешь беззубым ртом очередной приказ…
– Это ужасно! – кожа покрылась мурашками от нарисованной оборотнем картины.
– Не то слово!
– Я думала, здесь все молодые и красивые.
– Если бы, – волколак вздохнул, порванное ухо повисло, как у побитого щенка. – У нас есть и старики и калеки.
– И дети, – я попыталась улыбнуться. – Значит, есть и будущее.
– Ты жрица, Tsura, – оборотень посмотрел на меня задумчивым взглядом. – Наше будущее зависит от тебя. Мы не вправе просить тебя или заставлять, никто из нас этого не сделает. Видимо тот страж знал, что ты можешь отказаться, и попытался выставить все так, будто у тебя нет выбора. Но выбор есть у всех. Всегда. Ты можешь уйти, а можешь нас спасти. Решать только тебе.
– Ой, вот только не надо делать из меня последнего дракона!
Зачем я пошла в лес? Оставалась бы в неведении, было бы не так тоскливо и противно на душе. Зачем мы свернули в Росы? Зачем взяли заказ?
– Про какой выбор ты говоришь? Если я пересеку границу Легории, то сразу умру. Разве не так?
– Верно, – Степаша положил голову на лапы. Прищуренные глаза внимательно следили за каждым моим движением. – Ты умрешь и потеряешь силу. Проснешься обычным человеком.
– И все? – ужаснулась и одновременно обрадовалась я. – И никаких «но?!»
– «Но» – есть всегда. Уйдешь – больше не сможешь вернуться, примешь сан – только смерть освободит тебя от силы.
– А мои раны? Меня отравили белладонной и закололи ножом!
– Разве тяжело найти лекаря или мага? Твоя подруга принесет противоядие или сварит его сама. Тут растут все нужные травы. А рана, нанесенная ритуальным ножом – обычная магическая царапина. Она имеет силу только на этой земле.
Я чуть было не вскочила и не бросилась в лес искать Эльгу. Как же все оказалось просто! Перейду границу и буду жить как раньше – колесить по Нагории, истреблять нечисть, спать в тавернах на грязных простынях и слушать, как стрекочут цикады по ночам.
А еще, я стану причиной гибели целой страны. Тогда чем я буду лучше тех же монстров? Да, я могу вернуться к охоте, но откуда буду знать, что убиваю зло, а не запуганное проклятое создание, пытающееся выжить?
А таверны и цикады наверняка есть и в Легории.
– Я могу подумать? – робко спросила Степашу, не поднимая на него взгляд. Мне было стыдно за свои мысли, за то, что колебалась.
– Сколько пожелаешь, – волколак поднял ухо. – Полноценной жрицей ты станешь только после обряда.
– И я больше никогда не смогу покинуть Легорию?
– Почему это? – удивился оборотень. – Гуляй сколько хочешь. После получения сана ты потеряешь силу, только если сама этого захочешь. Тебя спустят…
– По реке. Это я знаю, – лучик радости осветил душу: не все так плохо, как расписывал страж. Сказочник, тролль ему в ребро! – Значит, моя задача – принять сан, переводить приказы природы, а когда захочу – уплыть по реке?
Степаша кивнул, все еще не понимая, к чему я клоню:
– Да, только приготовь себе смену на случай ухода.
– И могу гулять, сколько хочу и где хочу?
Снова кивок.
– И все мои желания – закон?
– В этом я не уверен, но что-то такое точно.
– Здорово! – я довольно хихикнула и потерла руки. К моему огромному удивлению рана на ладони затянулась, оставив на память только розовую полосу. – Вроде бы ничего сложного.
– Тут не знаю, – протянул волколак и медленно поднялся на лапы. – Врать не буду.
– Еще вопрос, а как ты узнал, что я жрица?
Оборотень отряхнулся и посмотрел на меня с удивлением:
– Мы чувствуем и слышим жриц, но только если вы сами этого хотите. А сегодня я натолкнулся на тебя случайно. Я сразу не понял кто передо мной, пока ты меня не увидела.
– Как это?
– Ты смешная, Tsura, – Степаша заливисто засмеялся. – Кто как не жрица может разговаривать с нежитью? Не считая остальных монстров и чистокровок.
– Маги, эльфы, – я задумалась. – Большинство нечисти имеет человеческую сущность и может говорить. Что в этом такого?
– Вер-рно! – волколак довольно хмыкнул. – Но ты заговорила со мной первая, юная жрица. И продолжаешь говорить сейчас. По-волчьи.
Разговор все больше напоминал бред.
– Не веришь? – догадался Степаша. – Тогда поверь себе.
– В каком смысле?
– Посмотри на себя и скажи, что ты не изменилась. Что ты не чувствуешь в себе Силу, не видишь, как меняется твое тело.
Я испуганно ощупала себя сверху донизу: руки как руки, ноги на месте. Одежда мятая и в грязи, но это же не признак сана. Тогда у нас каждый второй – жрица. А юродивые – каждый первый. Дополнительных ушей для улавливания рычания и распознавания рева монстров не обнаружила, когти не выросли, клыки тоже.
– Что не так? – я нахмурилась. – Как мое тело должно измениться?
Волколак обогнул кусты и подбежал к озеру. При ходьбе он подволакивал заднюю лапу и еле заметно прихрамывал – нарвался-таки на охотника в свое время.
Оборотень остановился у самой воды и качнул мордой – смотри, мол, чудачка. Я воспользовалась приглашением и осторожно подошла к кромке.
На голубой ряби появилось отражение – кривое и ребристое от волн, но вполне узнаваемое – я. Ну и куда смотреть? Рога не отрасли, крылья за спиной не трепещутся, третья рука не торчит.
– Ты смеешься что ли?
– Смотри, смотри, Tsura.
Словно повинуясь голосу оборотня, вода на миг успокоилась и выровняла отражение.
Я изменилась! Глаза стали больше, щеки впали, открывая скулы. Длинные, угольно-черные ресницы оттеняли неестественно яркие серо-зеленые глаза. Сгоревшая и облезающая кожа на лице сменилась на ровный бархатный загар. Копна с роду не вьющихся светло-русых волос сейчас локонами спадала на плечи (за последние три дня они вымахали больше, чем на ладонь). Шрам исчез. Не просто померк на загорелой коже, а растворился, растаял. Из водяного зеркала один долгий миг на меня смотрела молодая женщина, необычной, мягко говоря, красоты.
Это была я! И не я!
Оборотень поднял морду, уперся передними лапами в землю и завыл.
Мощной волной клич истинного волколака прокатился по кронам деревьев.
Вой подхватили – сначала робко, потом громче и увереннее. Он затерялся вдали, нарастая, как снежный ком…
Весть о новой жрице летела всё дальше, передавалась из уст в уста, из пасти в пасть, проникала в самые дальние уголки Легории. Все кто его слышал, останавливались, с надеждой и страхом смотрели на запад…
В маленькой комнате с белыми стенами заплакала старая жрица и сжала в сухоньких руках потрепанный временем детский платок, вышитый белыми цветами…
В лесной чаще испуганно вскинулась девушка с длинной рыжей косой и по привычке при первых звуках воя начертила в воздухе защитный контур…
В глубоких подвалах заворочались тени, блеснули клыки. Рычание затопило темные коридоры, когти высекли искры из заговоренных прутьев тюремных решеток…
Колокольня в Первой Росе пробила двенадцать раз, но молодой легорец всё же услышал ликующий вой волколака, доносившийся из-за лесной границы. Хищная улыбка заиграла на его губах, глаза сузились, вокруг овального зрачка заплясали желтые искры.
– Я уже близко, – в который раз пробормотал он.
Вой затих.
Жрица явилась на её зов.
Легория замерла в ожидании исхода.
Я шла за Степашей и молчала.
Меньше всего сейчас хотелось слышать ложь и нравоучения стража, молчаливое осуждение Монти или причитания Эльги. Изменения в моей внешности были не кардинальными, но всё же явными и это пугало до дрожи в ногах. Мне нужно было время, чтобы разобраться в происходящем, поэтому предложение оборотня посмотреть селение волколаков я приняла с радостью.
Степаша трусил впереди меня и радостно подвизгивал через каждые десять шагов – не каждому оборотню выпадала честь не только увидеть жрицу, но и стать свидетелем ее первого перевоплощения.
Факт, что трансформаций могло быть несколько, не радовал. Еще неизвестно как меняются жрицы в итоге. Может, у них клыки вырастают и рога ветвятся. Хотя скинуть пару десятков лишних килограмм было приятно, от шрама избавилась – тоже плюс. Волосы отросли, стали гуще и тяжелее, посветлели немного, но хоть это было объяснимо – на солнце выгорели. С такой внешностью можно и со стражем флиртовать и скидки у торгашей требовать.
Первые полверсты передвигаться было сложно – я постоянно засматривалась на постройневшие ноги, отчего без конца спотыкалась, поскальзывалась и сшибала лбом ветки. Моя рубаха непривычно свободно болталась в талии и опасно трещала по швам в груди. Косить глаза на переносицу, дабы полюбоваться длинными ресницами, оказалось крайне опасно – я несколько раз чуть не врезалась в дерево.
Как давно начались эти изменения и почему все об этом молчали? Легорцы меня видели впервые, им простительно, но Эльга то должна была заметить разницу!
Степаша клятвенно заверил, что все перемены происходили столь медленно, что находившиеся рядом люди могли не заметить метаморфозы. Верилось с трудом. Медленно – это за три дня?
До селения волколаков было чуть больше двух верст. Пограничный лес закончился и перед нами открылся вид на небольшую равнину. Аккуратные бревенчатые домики стояли вдоль дороги, за ними располагались квадраты огородов и небольшое пастбище, вдалеке мирно паслось стадо упитанных коров.
Чем ближе к домам мы подходили, тем больше было мое удивление.
Крыши строений сияли небесно-голубыми треугольниками, низкие заборы подпирали кусты цветущего шиповника. Через распахнутые ставни выглядывали ажурные занавески. Они выпархивали из окон при малейшем дуновении ветра и втягивались обратно сквозняком, словно дома жили своей жизнью и дышали лесным воздухом Легории.
Я ожидала чего угодно, только не этого.
– Утопия.
– Что? – оборотень повернул ко мне морду, заглядывая в глаза.
– Говорю, красиво тут, – мгновенно исправилась я. – Сразу и не скажешь, что деревенька кровожадная.
Волколак хмыкнул и решительно потопал к центру селения. Я не отставала.
– А коровки откуда? – червячок подозрения подтачивал изнутри, как молодая прожорливая моль старую шубу.
– Выращиваем.
– А приворовывать не пробовали? Выгоднее получается, – осторожно поинтересовалась я.
Степаша посмотрел на меня одним глазом, но шага не сбавил:
– Ты странная жрица. У нас скота в каждом селе переизбыток. Выгодно было, если бы у нас увели пару сотен голов. Скоро все поля в пустыню превратятся. Прожорливые твари.
Я посмотрела на волколака из-под ресниц – врёт? Вроде нет. Кто же тогда украл коров из Рос?
Размышления прервали жители селения. Оборотни в человеческих и звериных ипостасях выходили на улицу и вставали вдоль дороги. Матерые волки, самки и щенки, все они напоминали собак – крупных, злобных, клыкастых тварей. Волколаки даже не пытались скрывать свою сущность. Да и от кого? Страна нашпигована монстрами по самые кромки деревьев. В этой ситуации как раз я выглядела диковинкой.
Пока мы шли вдоль домов, я с любопытством разглядывала оборотней. Оборотни отвечали добродушными улыбками. Одежда монстров была опрятной, чистой, простой и цветастой. Каждый встречный старался похлопать Степашу по холке. Видимо благодарили за бесплатный ужин в моем лице. Может волколак наплел с три короба про жриц и вынужденное вегетарианство, а сам заманивал меня в деревню в качестве гарнира? Тогда он просчитался – на такую ораву меня одной маловато будет.
Степаша остановился и потерся боком о мое бедро. Оборотни – выше и мощнее обычных волков. Когда Степаша стоял рядом со мной, мохнатая башка с разорванным ухом находилась на уровне груди. Так что его «обтерся» чуть не сбило меня с ног.
– Тебе нужно отдохнуть. Дальше по дороге есть трактир, можешь остаться там или выбрать любой дом, тебе будут рады везде.
Я на секунду задумалась. Сотни глаз тут же уставились на меня гадая, какой счастливчик примет у себя будущий обед.
Ни один из предложенных вариантов мне не понравился. Трактир – строение ненадежное: ни решеток на окнах, ни крючка на двери, а дом и того хуже – загрызут всем семейством и глазом не моргнут.
– Можно я побуду у тебя?
Волколак кивнул и двинулся дальше. Мне пришлось прибавить шаг, чтобы не отстать от оборотня.
Волколаки разделились: часть пошла за нами – видимо хотели удостовериться, что я зайду в дом, остальные скрылись из виду. Наверняка побежали готовиться к вечерней трапезе.
Зря я ушла из леса. Стражи точно попытаются выпроводить Эльгу, а она заартачится и полезет в драку. Вот тогда на границе вспыхнет небольшая война!
– Пришли, – голос Степаши прервал мысли.
Мы остановились около двухэтажного дома, утопающего в кустах сирени. Труба призывно попыхивала белесым дымом, аромат свежих пирогов будоражил аппетит. Начинка-то наверняка мясная! Клумба тюльпанов красовалась в центре двора, за ней стоял сарай. Светлые кленовые доски еще хранили аромат дерева. Рядом живописной кучей лежали бревна и широкий топор – хозяин готовился к зиме и уже начал колоть дрова.
– Эй, мать, принимай гостей, – звучно пробасил оборотень и скрылся за домом.
Я осталась сиротливо стоять перед тюльпанами, попутно поглядывая на провожающих меня волколаков.
Скрипнула дверь. На крыльцо выскочила молодая женщина: высокая, худенькая, из-под платка выбивались пряди темных волос. Грустные большие глаза и добрая улыбка делали ее похожей на сказочную принцессу, заморенную мачехой.
При виде меня хозяйка поспешно вытерла руки о передник, почтительно склонила голову и опустила взгляд.
– Госпожа жрица, – голос был под стать улыбке – тихий и ласковый. – Большая честь принимать вас.
– Спасибо, – с трудом выдавила я и нагло поднялась по ступеням. Женщина посторонилась, пропуская меня вперед, и вошла следом. Я повидала много нечисти, но самку оборотня видела впервые. Она жрицу тоже, судя по внимательным взглядам.
Дверь за моей спиной захлопнулась. Звук напомнил стук крышки гроба.
Попалась!
Я помялась на пороге и прошла к столу. Легкие занавески на окне были сдвинуты в стороны и открывали обзор на дорогу. Мы с Эльгой давно привыкли к зевакам, глазеющим на нас в двери и щели, но деревня оборотней меня удивила – как только я вошла в дом, народ словно растворился. Убежали ножи точить, не иначе.
– Устали, наверно, с дороги? Пока греется банька, чайку или чего покрепче? – самка не переставала улыбаться, сосредоточенно разглядывая пол у себя под ногами.
– Покрепче. – С выбором напитка определилась быстро. Если мне суждено стать обедом, то хоть позабочусь о здоровье едоков – убью алкоголем микробы в организме.
– Это мы мигом, – женщина зашелестела длинной юбкой и закопошилась у печи. На поднос со стуком упали тарелки с салом, огурчиками и грибными соленьями. Новорожденных детей Степашки в избе я не видела и не слышала – обманул-таки, мерзавец.
– Вино или бражку? – хозяйка потрясла у меня перед носом двумя наполненными бутылями.
– Вино, – выбрала я, польстившись на рубиновую жидкость, плещущуюся в таре. – А вам можно?
– Можно, – самка заметно смутилась и поставила на поднос второй бокал. – Только это не принято.
– Что не принято?
Не принято пить на брудершафт с будущим ужином?
– Вы жрица, – пробормотала она, снова опуская взгляд. – А я простолюдинка.
– Я еще не жрица, – у меня получилось-таки улыбнуться, и женщина заметно повеселела. Пока она расставляла на столе тарелки, я оглядела комнату. На второй этаж вела деревянная лестница с широкими ступенями. Дальний угол занимала большая печь. У единственного окна стоял стол с белоснежной скатертью и две лавки. Комод с посудой завершал убранство. Вся кухня была заставлена цветами – на подоконнике, в кадках у печи и на столе в вазе.
Самка присела напротив, положила подбородок на руки. Потом спохватилась, разлила вино по бокалам и протянула один мне:
– За вас, – произнесла она смущенно.
– За женщин, – поправила я, принимая вино из теплых рук. Отпила и тут же закашлялась – крепость домашней настойки зашкаливала. Такой напиток придется по нраву и гномам, и оркам – слезу вышибает за секунду.
Самка рассмеялась и подвинула тарелки с хлебом и салом на мой край стола:
– Кушайте. А то ужин только часов через пять будет.
Долго упрашивать не пришлось, я накинулась на еду, будто ела в последний раз. Хозяйка смотрела на меня с умилением и иногда подливала вино в пустеющий бокал.
– Степаша говорил, что у вас дети. Тебе же пить нельзя? – будто случайно «вспомнила» я.
В ожидании ответа сердце отбило десять ударов. Оборотень в ответ махнула рукой.
– У меня молока нет, так… получилось. А деток коровьим пою – растут, как на дрожжах.
Я многозначительно покивала.
Хмель ударил в голову, сытый желудок потребовал кровать и подушку. Пришлось бороться со сном.
– Давно здесь живешь?
– Всю жизнь, – самка снова улыбнулась. – Я как доросла до сватовства, так в этой деревне и осталась. К тому же Степашка у меня.
– Ясно, – я выловила из тарелки дольку огурца и умяла его с аппетитным хрустом. – А сам он откуда?
– Пришлый, – сразу загрустила женщина. – Жизнь у него тяжелая. Но ничего, выкарабкались. Дом построили, детей нарожали. Живем.
Я смущенно откашлялась. Когда всю жизнь охотишься на монстров, рассказы о их нелегкой судьбе ставят в тупик.
– Если что интересует, просто спросите, – сжалилась женщина над моими совестливыми потугами. – Мы знаем, что вы охотница. Но еще вы жрица. Наша жрица.
Я посмотрела на нее в упор – прямой открытый взгляд, морщинки в уголках губ и глаз. Она много смеялась, итак же часто грустила.
Что если это правда и не вся нечисть кровожадные монстры? Обрати вампир меня, стану ли я охотиться на людей? Нет! Тогда кем я была бы? Правильно, несчастным человеком, втянутым в мир зла. Потому они и бегут, скрываются от охотников и магов, прячутся в лесах, обходят селения за три версты и воют на луну по ночам, заламывая руки и сбивая в кровь лапы.
– Давно ты…, – я не смогла произнести страшное слово, но женщина поняла мой вопрос.
– Нет, что вы, – ее улыбка стала грустной и мягкой. – Я не оборотень.
– Как же так? Как же ты по своей воле вышла за…
– За монстра? – раздался с порога веселый голос.
У двери стоял молодой парень, может чуть моложе хозяйки дома. Серые холщевые брюки держал широкий плетеный ремень, рубаха свободно висела на плечах. Женщина радостно вскрикнула и бросилась целовать гостя.
– Степашка, где ты так долго? Мы с госпожой уже и перекусить успели.
– А я к колодцу бегал, да баньку проверил. Поленья почти прогорели, – оборотень чмокнул жену в щеку. – Банька – первое дело при проблемах.
– Ты сам на себя не похож, – съязвила я с облегчением. С приходом Степаши на душе стало легче. На все селение хоть одна знакомая морда, тьфу, лицо.
– Старался, – мужчина что-то прошептал на ухо женщине и подтолкнул ее к печи. – Я присоединюсь к вашему девичнику?
– Да, пожалуйста, мы не жадные.
Оборотень усмехнулся и прошел к столу. Он сел на место жены и замер, позволив мне рассмотреть его человеческую ипостась.
Степаша улыбался, но глаза оставались печальными, а лоб пересекали глубокие морщины. Наполовину оторванное ухо и покрытые шрамами и рубцами от ожогов плечи рассказывали о трудном детстве, а увитые узлами мышц худощавые руки – о тяжелой работе.
– Нравлюсь? – оскалился волколак и прищурил светло-голубые глаза. Два верхних клыка удлинились, демонстрируя кровожадный оскал.
– Ты такой… обычный.
– А каким я должен быть?
– Не сердись. Я первый раз в жизни с оборотнем разговариваю.
– Обычно ты нас убиваешь?
Клыки втянулись. На его губах заиграла грустная улыбка.
– Обычно я бегу сломя голову.
– Да ладно?! – удивился Степаша и расхохотался. Напряжение между нами мигом отступило. – Ты никогда не убивала волколака?
– Почему не убивала? – я озадаченно почесала затылок. – Помогала убивать. Была приманкой, подавала ингредиенты, отвлекала. Но чаще убегала.
– Ты будешь очень странной жрицей, – помедлив, признался Степаша.
– А я предупреждала, что вы не ту выбрали. На моем счету только комары да пара мух. Какая я жрица?
– Уж, какая есть.
– Сколько тебе лет? – наобум спросила я.
Об оборотнях маги знают мало: вроде как животная ипостась позволяет им долго не стареть и поддерживать отличную физическую форму многие десятилетия. Я слышала истории об охотниках, к которым и через пятьдесят лет являлись их недоубиенные твари с одним желанием – отомстить.
Степаше сейчас могло быть двадцать человеческих лет, а могло и сто двадцать. Об этом я и хотела спросить у его жены – как она относится к разнице в возрасте. Ведь через несколько десятков лет она превратиться в каргу, а оборотень постареет максимум на два года.
– Много, – уклончиво ответил Степаша и тут же перевел тему. – Сегодня тебя беспокоить никто не будет, а завтра ночью будет Праздник Встречи.
– Праздник? – я снова почувствовала себя не в своей тарелке. – Может, не надо праздника?
– Tsura, мы так долго ждали новую жрицу. Не лишай народ радости, пожалуйста.
Я судорожно кивнула:
– А мне надо будет что-то делать, речь произносить или еще чего?
– Можешь, если хочешь, но не обязательно.
– Отлично! Тогда празднуйте, а я в сторонке мясо покушаю.
Оборотень неожиданно оборвал смех и посмотрел на дверь. Его глаза сузились, а ноздри расширились, вдыхая воздух. У печки засопела женщина, поглядывая в окно. Нервозность и страх повисли в воздухе, хоть лопатой вычерпывай.
– Что случилось? – прошептала я и прислушалась: кипел бульон в горшочке, шелестела занавеска на окне, мычали вдалеке коровы. Никаких посторонних шумов способных напугать волколака я не услышала. Может Эльга заявилась в селение?
– Гости, – жена Степаши мельком взглянула на мужа и скрылась за печью. Мне такое радушие не понравилось. Я на всякий случай взяла в руки нож, которым недавно нарезала сало.
– Будь гостем в моем доме, легорец, – громко произнес Степаша, но с места не поднялся.
Не успела я справиться с удивлением, как дверь распахнулась. Через порог перешагнул страж. Плащ подмел пол на кухне, со складок упал зеленый лист. Черные сапоги покрывал толстый слой земли и на досках тут же образовались грязные лужи.
Это один из моих знакомых или нет? Как мне себя вести? Надо что-то говорить? А поздороваться я должна?
– Приветствую тебя, verpell, – капюшон наклонился. Степаша ответил ему тем же.
Гостю в доме определенно были не рады: исчезли улыбки, никто не предложил ему пройти за стол или отдохнуть с дороги. Оборотень даже с лавки не поднялся, так и остался сидеть вполоборота, прожигая капюшон взглядом.
Страж по-хозяйски прошел к столу и сел рядом со мной, игнорируя холодный прием. Я проследила взглядом дорожку из грязи, тянувшуюся за легорцем от порога, и сильнее сжала нож в руке.
– Ты сошла с ума, Лориенна? – неожиданно заорал страж и навис надо мной, как скала над озером. Глаза оборотня приняли размер блюдца, за печью раздался звон разбитой посуды – видимо, со жрицами так разговаривать было не принято.
– Ты зачем убежала? – снова проорал плащ и злобно зашипел. Присутствие хозяев дома его нисколько не смутило, скорее наоборот, раззадорило.
– Храм смотрела, – крикнула я в ответ и бросила на стол нож. Как я могла не узнать этого нахала?!
– Между прочим, твоя верста закончилась… много верст назад!
– Я жрица. Хожу, где вздумается, и гуляю сама по себе.
– А меня предупредить о своих гуляниях ты не забыла?
– И не думала даже! – я налила в бокал вино и выпила одним глотком. Нервозность отступила, но злость осталась. – Ты недоделанный манипулятор и врун! Я не должна тебя предупреждать, это ты должен следить за мной! Где тебя носило, когда я нос к носу с оборотнем столкнулась? Второй раз, между прочим. А ведь он мог меня сожрать. Чтобы ты потом делал?
Я мельком посмотрела на ошарашенного Степашу, оклеветанного в предполагаемом покушении на жизнь жрицы. Оборотень от такой неслыханной наглости покрылся белыми пятнами.
– Легче вырезать клан скальных троллей, чем полдня уследить за тобой. У тебя какая-то нездоровая мания попадать в неприятности. Вы обе – чокнутые, лезете на рожон, а потом удивляетесь, что вам сдачи дают!
– Что-о? – в глазах потемнело от страха. – Что ты сделал с Эльгой? Где она?
– Проснулась, гулёна, о подруге вспомнила? Ты сама бросила ее в лесу с кровожадными нами и теперь возмущаешься?
– Я не бросала! – голос сорвался от подступающих слез. Вспышка ярости была такой сильной, что я не заметила, как ударила кулаком по столу. Посуда подскочила и жалобно зазвенела.
– Ты ушла! – продолжил орать легорец. – Значит, бросила!
– Если ты хотя бы пальцем ее тронул! Если ты…
– То – что? Что ты сделаешь? Заплачешь?
– Эй! – Степаша влез в разговор. – Страж, не забывайся!
Меня затрясло от гнева и отчаяния:
– Я пошлю тебя и твою страну к троллям! Ждите другую жрицу хоть до посинения! Мне все равно!
– Лориенна, успокойся. Страж, не напирай! – оборотень встал из-за стола вслед за мной и попытался вклиниться между нами.
– А ты не лезь в разговор, клыкастый! – прошипел легорец и откинул руку оборотня.
Назревала драка.
– Она жрица! – от ледяного голоса волколака мурашки побежали по коже. – Ты находишься в селении нежити. Здесь каждый встанет на ее защиту, помни об этом.
Из-за печи медленно выплыла жена Степаши. В ее тонких руках угрожающе раскачивалась кочерга.
– Ты нападешь на меня? – с угрозой в голосе поинтересовался страж и развернулся к оборотню. – На меня?
– Каждый житель Легории обязан защищать свою жрицу от любой опасности, – заученно отрапортовал волколак и еле слышно зарычал. – Скажи мне, страж, ты – опасность?
– Я просто хотела прогуляться, а потом смотрела деревню, – моя злость испарилась – драки только не хватало для полного счастья. Ладно, если они просто кулаками помашут, а могут друг другу и глотки перегрызть.
– Прогуляться? – легорец отвернулся от оборотня и недовольное рычание волколака тут же стихло. – Мы с ног сбились, разыскивая тебя. Как ты прошла через стражей?
– Откуда я знаю! Где Эльга? Где она?
– Да не знаю я. Может, ее уже сожрал кто. Я за ней не слежу!
– Сожрал? – жалобно переспросила я и беспомощно посмотрела на Степашу. Оборотень в ответ неуверенно пожал плечами.
Легорец тяжело опустился на лавку и пробубнил:
– Извини. Это к слову пришлось. Просто я очень переживал за тебя.
– Сожрал? – словно во сне повторила я.
– Я просто предположил, – неуверенно пробормотал страж. – Мы ее найдем, она скорее всего с Монти на поляне, не переживай и только не…
Поздно! Я расплакалась, вызвав столбняк у легорца и истерику у семейства оборотней. Степаша кинулся меня успокаивать, его жена бросила кочергу и понеслась к ведрам. Колодезная вода моментально выгнала хмельной пар с головы. Я пила, с трудом удерживая кружку в трясущихся руках.
– Если ее кто-нибудь из твоих упырей тронет, я лично тебя четвертую! – клятвенно заверила я стража.
Легорец в ответ невозмутимо отчеканил:
– Не тронет ее никто. Больно надо руки марать.
– Tsura, успокойся, он правду говорит – ее никто даже пальцем…
– Госпожа, попейте еще водички…
– Нет! – Я вдруг ясно поняла, что нужно было делать. Слезы высохли. Холодная решимость затопила сознание. В голове будто пульсировал тихий голос, который нашептывал всего одно слово – «храм».
– Что – «нет?» – испугался оборотень.
Я повернулась к Степаше и вернула ему кружку:
– Прости, я не смогу присутствовать на празднике, мне нужно уйти.
– Что? Куда?
– К храму.
– Нет, – отрезал страж.
– Тебя не спрашивали, – огрызнулась я в ответ и перевела взгляд на жену оборотня. – Я благодарна за кров. Мне пора.
Она растерянно кивнула.
Я оттолкнула легорца и направилась к двери.
Степаша сорвался с места и подскочил ко мне:
– Я с тобой. Ты одна заблудишься.
– Нет. Ты нужен дома жене и детям, а я девочка большая, справлюсь.
– Я устал бегать за тобой по лесу, – страж сделал шаг к выходу и остановился. – Дай мне немного времени, и мы вернемся к храму вместе.
– Мне не нужна помощь!
Я хлопнула дверью, выскочила на улицу и уверенно повернула направо.
Главное добраться до храма, оттуда до поляны рукой подать. Сколько бы Эльга не крутилась по лесу, она все равно вернется проверить место нашего ночлега. Это было наше правило на случай, если на охоте что-то пойдет не так.
По деревне разливался запах жареной дичи и настоек, спешно доставаемых с погребов вместе с посудой для торжеств. Несколько волколаков грели пузо, распластавшись в дорожной пыли. По дороге носились дети, старики обсуждали посевы и удои, бабы кашеварили и стирали. Я шла по пыльной дороге и улыбалась жителям. Оборотни в ответ приветливо махали руками или просто здоровались. Они радовались искренне, как дети, если смеялись, то от души. Будь больше таких добряков среди людей, Нагория стала бы лучше.
Пару раз я оглядывалась, чтобы убедиться – страж за мной не шел, дорога оставалась пустынной. Обидно. С одной стороны я сама запретила помогать, с другой – мог бы и додуматься, что я одна в лесу не справлюсь. Тоже мне, мужчина!
Солнце палило. Пока добралась до леса, упарилась. На сапогах ровным слоем лежала дорожная пыль, по спине бежали ручейки пота. Деревья стояли стеной, раскинув ветви и маня в блаженную тень. Так и тянуло нырнуть в спасительный сумрак и охладить разгоряченную солнцем кожу.
Я обернулась в последний раз, посмотрела на пустую деревенскую дорогу и шагнула в лес.
Пришлось поплутать. Направление я знала и пока нашла еле заметную звериную тропу, ведущую к водопою, вспомнила всех родственников легорца до пятого колена. Страж был себя пяткой в грудь, кричал о безопасности и даже почти умер за меня, защищая от взбесившегося волколака, но не захотел проводить до озера. Его логика не поддавалась объяснению.
За размышлениями и руганью время прошло незаметно. Водопад вынырнул из леса так неожиданно, что я, задумавшись, чуть не прошла мимо. Храм освещало солнце, и даже отсюда был виден огромный каменный зал за распахнутыми дверьми.
Как только легорская святыня оказалась в поле зрения, переживания о магичке улетучились: сама она из страны не уйдет, а стражи убивать подругу жрицы не станут – себе дороже. Взвесив все «за» и «против», я развернулась и направилась к одинокой скале, у которой утром встретила Степашу. Забраться по отвесному склону оказалось проще, чем в прошлый раз. Пальцы впивались в самые маленькие трещины, ноги без труда поднимали тело. Скоро я восседала на камне, свесив ноги. Вода билась о его основание, по дну скользили красноперые рыбки.
– Изучаешь окрестности? – вопрос стража испугал. Я нервно огляделась и, наконец, заметила легорца. Он стоял на широком балконе, опоясывающем храм, и смотрел на меня, сложив на груди руки.
– Тобой любуюсь, – я с трудом удержалась, чтобы не показать ему язык. Пусть не думает, что я так просто прощу его предательство и ложь.
– Вижу, – страж облокотился на перила и лениво оглядел озеро. – Верю. И долго еще будешь любоваться?
– Пока не надоест. Или пока не разберусь, как попасть в храм.
– А спросить дорогу не пробовала? – в его голосе послышался смех.
– К храму?
– К моему сердцу.
Краска стыда залила щеки. Будь я на земле, уже сбежала бы на поляну, но сползать со скалы под внимательным взглядом стража – только позориться.
– Не люблю подсказки.
Бедственное положение спасла Эльга. Она выскочила из-за деревьев и, подбежав к моему насесту, громко поинтересовалась:
– Ну, ничего себе, Лорик, ты долго купаешься. Я все грибы в округе собрала, пока тебя ждала.
– Сам поражаюсь, – зычный голос легорца перекрыл грохот водопада. – И как вы в паре вообще работаете? Или Лориенна у тебя за наживку? С ее-то торопливостью?
Магичка посмотрела на меня снизу вверх. На ее лице отразилась целая гамма чувств – беспокойство, участие и волнение.
– Лорка, скажи правду – ты животом маешься? В кущи бегала, да?
– Эльга! – краска стыда залила лицо: хохот легорца наверняка услышали даже в деревне оборотней. – Нет!!!
– Ля! А где тогда тебя носило, резвая моя?
– Гуляла.
Я убью свою подругу! Ни капли такта! Ну что за полоса такая: то нога застряла, то отравление заработала, то кинжалы с оборотнями покушаются на мое здравие и целостность тела. Теперь пришло время позора?
В лесу мелькнул легорский плащ второго стража. Монти тенью ходил за Эльгой и, судя по довольному выражению лица и сверкающим глазам подруги, она была этим довольна. Я прищурилась, внимательно посмотрела на магичку и с улыбкой сытого дракона протянула:
– Ты перенесешь меня в храм и забудешь про кустики, а я не буду весь вечер выспрашивать, кто помогал тебе собирать грибы и почему ни одного из них я в корзине не вижу.
Эльга охнула, залилась румянцем, выкрикнула какую-то витиеватую абракадабру и резво умчалась в лес. Озадаченный Монти удрал за ней.
Меня приподняло над скалой и понесло в сторону храма. Балкон приближался быстро и плавно. На лицо упали брызги водопада. Я и раньше левитировала – подруга переправляла меня через небольшие реки или разрушенные мосты. Один раз перебросила на сотню шагов от разъяренного медведя.
Сейчас я ее разозлила. Другого объяснения, почему я осталась висеть над головой стража, демонстрируя ему изгибы бедер, у меня не было.
– Как приземляться будешь? – ехидно поинтересовался легорец.
Он не двинулся с места и продолжил нагло меня рассматривать. Капюшон съехал на затылок, и я прекрасно видела его улыбку.
– Каком кверху!
– Интересный вариант.
Легорец протянул мне руку и в этот момент я рухнула. Страж смягчил падение, сыграв роль матраса. Мы повалились на каменный пол и покатились по балкону. Я истошно орала, он ругался.
– Ой! – пропищала я, когда поняла, что больше не изображаю перекати-поле. Спина ныла от ушибов. Лежать на холодном полу под тяжелым телом легорца оказалось крайне неудобно.
– Schedha lesay! – с чувством пробормотал страж.
Что-то мне подсказывало, что тарабарщина, которую он произнес, была не словами восхищения от моей физической ловкости.
– Извини.
– Ниче-го, – легорец крякнул, ловко вскочил на ноги и протянул мне руку. Я с опаской потрогала плечи и спину – вроде ничего не отбила.
– Зачем тебя понесло в храм? – нетерпеливо тряхнул рукой страж.
– Посмотреть хотела. Красиво тут.
– А по дороге никак?
– Я ее не нашла!
Поднялась сама, игнорируя руку легорца, и осмотрелась.
Огромные створки высотой в четыре метра были распахнуты: то ли приглашали, то ли заманивали в каменную пасть, утопающую в сумраке.
Легория вызывала во мне интерес, смешанный с постоянным ожиданием подвоха. В каждом дереве и луже воображение рисовало скрюченные конечности монстров, готовых схватить и утянуть в неизвестность, острые клыки и смертельные ловушки. Про ночной лес я даже думать боялась – во мраке обычная сова казалось демоном из преисподней.
– А спросить нельзя было? – легорец задал вопрос с таким недоумением, что страхи лопнули, как мыльный пузырь.
– Слушай, – я резко обернулась к стражу и чуть не столкнулась с ним лбом. – Что ты меня постоянно тыкаешь, как котенка, издеваешься, кричишь, отчитываешь? Думаешь, мне приятно куковать в твоей стране? Если ты так сильно меня ненавидишь, тогда скрывай это. Чувство такта тебе не знакомо?
– А ты постоянно придираешься к моим словам и все делаешь наоборот, чтобы я тебе не говорил. Так что мы квиты.
– Вот, опять ты меня оскорбляешь!
Может, легорец прав? Я постоянно лезу, куда не просят. Но признавать это я не собиралась ни в коем случае.
– Чем? Тем, что говорю тебе правду?
– Правда – не твоя сильная сторона!
– Я тебе не врал.
– Недоговаривал!
– Это не ложь!
– Это сокрытие информации! Почему ты носишь капюшон? – я перевела тему: спор глухого с немым начал утомлять.
– Все носят.
– Почему носишь его ты?
– А тебе-то что? Когда я спрашивал, хочешь ли ты увидеть меня, ты отказалась.
– И что? – я попыталась рассмотреть его глаза через плотную ткань плаща. – Именно это мешает тебе его снять, мой отказ? Ты только из-за меня круглыми сутками носишь его на голове?
– Нет.
– Не жарко?
– Не жарко, – ехидно заметил страж и вдруг наклонился ко мне. В его голосе слышалась злость. Тяжелое дыхание шевелило ткань. – Хочешь попросить меня еще раз?
Я отступила на шаг и растерянно покачала головой, сраженная догадкой: он не знал, что я его видела. Эльга с Монти тоже промолчали. Какой-то глазастый заговор против легорца получился.
– Ты ничего не знаешь о наших обычаях, Лориенна. Когда придет время, поймешь.
– Когда придет время – это когда? После принятия сана? Может, выдашь мне расписание открытия секретов? Понедельник, – ответ на вопрос, почему все стражи такие стеснительные. Вторник, – почему именно я стала жрицей? Среда, – кто украл женщин и коров с Рос?
– Именно поэтому с тобой невозможно общаться.
– А я не прошу общения. Люди или принимают меня такой, какая я есть или нет. Все просто.
– Я не человек, а ты слишком гордая, – легорец вздохнул и прошел мимо меня к двери. – Это не поможет тебе в жизни. Изменись.
– Пра-авда? – в моем голосе проскочили язвительные нотки.– Мне непонятно, как гордость сделала из меня жрицу? Не будь я такой настырной, ты не провел бы ритуал?
– Не говори ерунды!
– Тогда не придирайся к моему характеру. Те недостатки, которые ты видишь, я считаю достоинствами. И не тебе учить меня, страж. С твоими-то комплексами.
– Ты забываешься.
Да, я разговаривала со стражем грубо, но безнаказанность лишала инстинкта самосохранения. Что он сделает – убьет, выпорет? Волколаки ясно дали понять, что костьми лягут за меня. И это только одно селение в Легории, что ж говорить про остальные.
– Я разговариваю с тобой так, как ты того заслуживаешь. И не уходи от ответа – почему ты все время носишь капюшон?
– Все стражи носят.
– Даже дома? Наедине с женой?
– Нет, – страж растерялся, а меня неожиданно уколола ревность. Тоска переросла в злость – легорец мне нравился. Нравилась его таинственность, сила и ловкость, его голос и то, как он заботился обо мне. Нравилось тепло рук и ноющее чувство в груди, вызванное его прикосновениями. Но ведь у него наверняка была семья. Страж бегал за мной по лесу, защищал от волколака, приносил еду, а сам думал о том, как бы поскорее вернуться домой, обнять жену и поиграть с детьми.
Да, играть у него получалось превосходно. В кошки-мышки! Он прекрасно справлялся – скрывал правду, обманывал, лгал. Он молчал об изменениях моего тела и о моем будущем, он провел ритуал, в надобности которого я сомневалась все больше. Страж нашел беззащитную дурочку и сделал из нее рабыню.
– Ну, и хорошо, раз нет, – буркнула я, стараясь не смотреть на капюшон. – Ставлю вас в известность, что собираюсь прогуляться по храму. Даю честное и благородное слово, что не покину территорию Легории, а когда встречусь с Эльгой, вернусь к Степаше в деревню. Ах да, обещаю не делать глупостей и не попадать в передряги. Так что, ты можешь смело возвращаться к семье.
– Я уж как-нибудь с тобой прогуляюсь, – страж оторопел от смены настроения и шагнул навстречу. Хотел дотронуться до меня, но в последний момент отдернул руку.
Я сделала над собой неимоверное усилие и посмотрела на капюшон:
– Иди домой.
– Я должен быть с тобой.
Во даёт! А мне твердит, что это я упрямая!
– А как же твоя семья?
– А что с ней? – страж спросил с удивлением и легкой издёвкой.
– Тебя ждут.
– Подождут.
– Как хочешь, – я пожала плечами с самым равнодушным видом, на который была способна. – Мое дело предложить.
– Спасибо за заботу. А можно вопрос?
– Валяй.
– Откуда ты знаешь имя волколака?
– Степаши? – Не поняла я и, только увидев утвердительный кивок, ответила. – Он представился.
– Сам? – поразился страж и снова шагнул ко мне. Видимо, заглядывал в глаза, чтобы понять лгу я или нет.
– Я его за язык не тянула. Слушай, легорец, а ты что-нибудь слышал о личном пространстве?
Я отступила на расстояние вытянутой руки, страж тут же приблизился. Этак мы до утра по балкону вальсировать будем.
– Я пришел к тебе в первую ночь. – Хрипло пробормотал он. – Сразу, как только ты перешагнула границу Легории. Ты ощупала меня с головы до ног и сейчас говоришь о личном пространстве?
– Стыдно. Согласна. Но тогда мной двигало любопытство.
– Как и мной сейчас.
Мое сердце заколотилось, дыхание участилось, ноги задрожали. Я разложила чувства по полкам и поставила себе неутешительный диагноз – страсть. Меня влекло к стражу, и я совершенно ничего не могла с этим поделать.
– Разве легорцу позволительно приближаться к жрице?
– Ты еще не жрица.
– Жрица, – вспомнила я слова Степаши. – Без сана, но жрица.
– Волколак тебя просветил? – со злостью в голосе догадался легорец. – Лапы ему оторвать надо бы.
– Себе оторви! Степаша в отличие от тебя мне не врал.
– Степа-аша, – с издевкой протянул страж. – Я и забыл о ваших доверительных отношениях.
– Да что у вас тут происходит? Имена вы тоже скрываете?
– Лориенна, – легорец вдруг взял меня за плечи. – Ты удивительная жрица. И это комплимент.
– Спасибо, – я смутилась окончательно и попыталась освободиться от его стальной хватки. Куда там! Мышцы будто атрофировались, сердце отбивало ритм диких племен Дор-Атона и готовилось разорвать грудную клетку, в ушах шумело.
– Монти представился Эльге, и ты не делаешь по этому поводу большие глаза, а обычный оборотень представился будущей жрице, и ты впадаешь в ступор. Хотя свое имя ты не говоришь никому. Даже волколак называет тебя просто легорцем.
Страж отпустил мои плечи сам и отступил на два шага, а я медленно выдохнула, возвращая хладнокровие.
– Монти получил разрешение. Оборотень не просил и потому нарушил закон. Хотя я не могу его за это наказать, так как по факту он представился жрице – высшей меня по сану. И называл он меня легорцем, потому что не знал, раскрыл ли я тебе свое имя.
– Нужно получить разрешение, чтобы познакомиться с человеком? Серьезно?
– С чужаком, – поправил меня страж. – Предлагаю отложить ссору и осмотреть храм. Внутри можно перекусить.
– И продолжить разговор?
– Если захочешь, – уклончиво ответил легорец, уверенно развернулся и вошел в сумрак храма. Я немного поколебалась, но всё же переступила порог вслед за ним.
Первые мгновения меня окутывала тьма. Глаза привыкали к яркому солнцу и не сразу приспособились – несколько секунд пришлось щуриться.
Передо мной раскинулся круглый зал. Свет тонкими лучами струился из узких бойниц, пробитых на высоте трех метров. Они чередовались с черными провалами воздуховодов. Должно быть, раньше здесь стояли деревянные помосты для караула. Со стен осыпалась глина, лентами откалывались каменные пластины. Точечные углубления указывали на попадания магических шаров, а закоптевшие стены – на бушевавший здесь когда-то пожар. Природа постепенно наступала на храм: плющ проникал сквозь бойницы и полз по стенам, из пола пробивались ростки деревьев. Еще сотня лет и сооружение рухнет под напором воды, земли и времени.
Вдоль стен стояли колонны. Их обшарпанная поверхность сверкала трещинами и сколами от удара острых лезвий, пол усеивали песчинки глины и куски высохшей краски.
Я заворожено рассматривала проступающие сквозь выбоины фрески, повествующие о кровопролитных сражениях. Некоторые колонны восхваляли природу Легории и рассказывали о силе жриц. Тут же разворачивались баталии: вооруженные мужчины и женщины, всадники и лучники убивали каких-то жутких существ с острыми длинными когтями, вытянутыми мордами и изогнутыми клыками. Монстров протыкали пиками, рубили мечами. На следующей фреске зеленели леса и разворачивали лепестки белые цветы. Растения обволакивали останки павших, не делая различий между людьми и нежитью.
– Что за битва здесь изображена? – дыхание сбилось от священного ужаса.
Эта война была жестокой и кровопролитной. Задумай я выкопать в лесу яму, обязательно наткнусь на скелет. Костями наверняка усеяна вся Легория. Теперь понятно, почему на этой земле такие потрясающие леса – органического удобрения хватало с избытком.
– Битва при Заа-Хоне, – голос стража эхом прокатился под сводом. – Это было очень давно. Почти вся Легория была истреблена, а ее жители уничтожены. После победы в живых осталась только треть воинов, больше половины женщин и детей умерли от голода или были убиты.
– Ужасно! – я почти физически ощущала боль стража. – А с кем вы бились?
– С людьми. Нам пришлось вырезать девять поколений нагорских королей, пока до вас дошло, что не стоит пытаться завоевать Легорию.
Я прикусила губу. И что тут скажешь? С одной стороны, я человек и должна защищать свой народ, с другой – мы напали первыми и жестоко за это поплатились.
– Ненавидишь нас? – легорец неслышно подошел со спины и положил руки мне на плечи.
– Нет.
– Это было давно.
– Все в порядке, – я перевела взгляд на другую колонну и подошла к ней. Страж послушно убрал руки.
– А почему на фресках люди изображены в виде монстров? – я провела рукой по картине, прочертив пальцем по изгибу длинного клыка неизвестного существа.
– Мы похожи. Пришлось поменять облик людей на что-то… такое. Чтобы мы сами не перепутали, кто есть кто.
– Ну, тогда я ошибалась.
– В чем?
– Глаза у тебя есть, – я попыталась улыбнуться. – И их два.
Самым необычным творением в храме были статуи. Четыре каменных десятиметровых воина в полном облачении возвышались надо мной, облокотившись на мечи, воткнутые острием в пол. Фигуры прижимались спинами к стенам и упирались головой в горизонтальные балки купола. Овальные щиты с острыми зазубринами по краям стояли рядом, прислоненные к бедрам воинов.
Я восторженно задрала голову, осматривая каменных великанов.
– Кто это? – любопытство и детский восторг смешались с трепетом. Искусная работа. Лица, одежда, броня, оружие – все было так тщательно выточено, что казалось, будто стражи спали.
– Это великие воины древности. Они были первыми сидлайтами Легории.
Страж медленно подошёл к одному из них и осторожно провел рукой по каменному голенищу сапога:
– Это Maaghuar – воин севера, напротив Sahnayn – воин юга, Gaar и Faschis…
– Запад и восток?
Легорец кивнул, подтверждая догадку:
– Мы были защищены со всех сторон. По крайней мере, мы так думали.
Я ещё раз окинула взглядом зал предков и, вздохнув, пошла дальше. У дальней стены виднелась вторая, не менее впечатляющая дверь.
Страж неслышно следовал за мной, склонив голову. Вполне возможно, думал о битвах, сотрясавших эти земли в далеком прошлом. Будь это и моей историей тоже, я бы, наверно, постаралась забыть об ужасах, которые перенёс народ. Или наоборот – помнила, чтобы такое не повторилось никогда.
Я с усилием толкнула тяжёлую дверь, ведущую в следующий зал. Створки натужно скрипнули и послушно распахнулись.
Страж замер за моей спиной. Его рука скользнула вдоль моего плеча и остановилась на локте. Он придерживал меня за руку, как это делали мужчины при дворе. Только сейчас позади нас возвышались не подсвечники и бархатные диваны, а облупленные стены древнего храма.
Я прищурилась, привыкая к господствующему здесь полумраку. Зал напоминал трактир. Если бы находился в пещере короля гномов. Вся мебель была вытесана из цельного куска скалы и потому намертво крепилась к полу. В центре рядами стояли столы с лавками. Шкафы и полки прижимались к стенам. Люстра на тысячу свечей тоже была вырезана из камня – через пыль и сколы просматривались светлые жилки отшлифованных изгибов. Восковых огарков я не увидела, видимо, зажигалась она при помощи магии. На скамьях тлели накидки и чехлы, древние балдахины свисали со стен тяжёлыми складками. На полу лежали сгнившие ошмётки шкур.
Страж прошёл вперёд, увлекая меня за собой. Он обогнул несколько столов и остановился.
– Обеденная зала.
– Что? – не сразу расслышала я, увлечённая осмотром рукотворно-магического великолепия.
– Здесь вели приёмы и заключали сделки, – легорец не услышал моего вопроса и продолжил говорить. – Праздновали победы и отдыхали после тренировок.
В конце залы стоял постамент с двумя резными креслами. Перед ними массивным квадратом высился стол. По мне, он прекрасно мог послужить алтарем для жертвоприношений: места хватит и жертву приковать и разделать ее без риска измазать пол и стены.
– Это место короля, – страж махнул рукой на большой квадратный стул. – А этот – верховной жрицы.
Я с любопытством осмотрела резной миниатюрный трон, когда-то принадлежавший женщине. Заметно – подлокотники тоньше и спинка выгнута для удобства. Да и запыленная розовая подушечка с рюшами не могла принадлежать воину. Вряд ли могучий король примерял к своему величественному заду такой аксессуар. Правители того времени даже спали, наверно, на досках вместо кроватей. А женщина во все времена женщина.
– Красиво. Но это не похоже на храм.
– А на что похоже?
– На цитадель.
Легорец повернулся ко мне и с усмешкой произнес:
– Тогда в цитадели и перекусим.
– Здесь? – я осмотрела толстый слой копоти и трухи, покрывающий стены. – Прямо тут?
Страж рассмеялся и похлопал по скамье рукой, приглашая меня присесть. Пыль против обыкновения не поднялась в воздух, а свалилась к ногам легорца рваными комками.
– Я захватил с собой провизию. Твой оборотень собрал, – страж вытащил из-под плаща сумку и кинул ее на стол, предварительно протерев поверхность.
– Ничего он не мой, – я почему-то покраснела. – Он просто хороший чел… волколак. И заботится обо мне, в отличие от некоторых.
– Только не начинай, – страж достал из котомки бутерброды и воду.– Пить будем из горла, кружек нет.
Я приняла из рук легорца хлеб с большим куском ветчины и, смахнув пыль, присела на лавку.
– Отравиться не боишься моим человеческим ядом?
– А ты легорским?
Тоже мне остряк нашёлся. Да меня теперь в этой стране уже ни на чём, наверно, не подловишь:
– У меня к вашим болезням иммунитет выработался. С недавнего времени.
– За меня тоже можешь не переживать. С твоей заразой уж как-нибудь справлюсь.
– Вот и обменялись любезностями, – закончила я разгорающуюся ссору.
– Спрашивай.
– О чем? – с набитым ртом поинтересовалась я.
– О том, что хочешь знать, – страж пожал плечами. – Обещаю ответить на все вопросы.
Я исподлобья посмотрела на капюшон и недоверчиво протянула:
– Вот так просто? Ответишь честно на всё?
– Да, – страж помедлил и добавил. – Абсолютно.
– Ну, хорошо, – я задумалась. О чем спросить в первую очередь? Что мне важно знать? Что меня интересует?
– Эльга! – выпалила я. – Она должна остаться!
– Нет, – без капли удивления ответил он.– Она не житель Легории, к тому же – боевой маг. Именно это интересует тебя в данный момент?
– Наверно, – растерялась я.
К разговору о подруге вернемся позже. Не думаю, что мне будут противоречить после принятия сана. На крайний случай всегда можно сказать, что оставить Эльге проход в страну не моя прихоть, а требование свыше.
– Почему ты прячешь лицо?
Легорец задумался:
– Это… так просто не объяснить.
– А ты попробуй, я понятливая, – я подвинулась к стражу, подтянула сползающие штаны и положила руку на его предплечье. – Ты гадюка и ехидна. У тебя ужасный характер, ты заносчив и безумно меня раздражаешь. Но еще ты надежный и хороший, а это важнее красоты. Понял?
– Понял.
Мы замолчали, изредка кидая друг на друга настороженные взгляды. Страж не выдержал первым:
– Ты думаешь, что я монстр итак же уродлив?
Я знаю, что ты красавчик, но говорить об этом не буду! Не с тобой!
– Я ничего не думаю, – врать было противно, но Эльга с Монти были правы – неизвестно, как отреагирует легорец на правду, потому лучше было молчать. – Ты обиделся?
– Нет, – страж отпил из бутылки и вытер руки о полотенце, заботливо переданное оборотнем. – Просто иногда… нет, постоянно, ты вводишь меня в шок, Tsura.
– Вспомнила, – радостно заорала я. – Почему, чтобы познакомиться с человеком, нужно спрашивать позволения назвать имя? Это ненависть из-за войны? Или все жители Легории рабы? А они общаются между собой или выходят за границу? А вне Легории тоже нужно согласие получать или вы бумагу какую выдаете: разрешаю представиться трем людям в понедельник, среду и пятницу с десяти утра до полудня?
– Притормози, – страж засмеялся, капюшон съехал на затылок и обнажил белые ровные зубы. – Я запутаюсь в порядке ответов.
– Ну? – меня даже подёргивало от нетерпения. – Расскажешь? Ты обещал правду.
– Расскажу, – легорец поправил капюшон и встал из-за стола. – Пойдём дальше.
– Куда? Зачем? А когда расскажешь? – не унималась я, сгребая в сумку остатки еды и протягивая мешок стражу. – Сегодня?
– Дальше. Погулять. В процессе осмотра храма.
Я быстро засунула в рот остатки хлеба и помчалась за легорцем.
Цитадель потрясала. Коридоры то освещались солнцем через узкие окна, то утопали во мраке – приходилось разжигать факелы, заботливо оставленные в стенах. Переходы создавали лабиринт: расходились и сужались, заканчивались лестничными пролетами или глухими стенами. Комнаты сменялись кельями, опочивальни с убранством, достойным короля, чередовались с закутками, где возвышался только настил из прогнивших досок.
Легорец показал мне покои прислужниц и зал верховной жрицы, спальню правителя и каморки его фавориток. Я бродила по лестницам и открывала потайные двери, заглядывала в забитые паутиной бойницы, в окна с ажурной ковкой и осколками эльфийского стекла, рассматривала панно, развешанные по стенам, и долго вглядывалась в рисунки и вышивку. Я гуляла по пустой оружейной и бродила по кухне с остатками посуды, обходила черепки и переворачивала кастрюли в надежде найти древний клад или, на худой конец, старинную вилку.
Цитадель выполняла сразу несколько функции. Здесь молились, устраивали оргии и отдыхали после игрищ, организовывали балы и приёмы, решали судьбы, выносили приговоры и здесь же приводили их в исполнение. Крепость была способна держать осаду многие месяцы, укрывая тысячу воинов и жриц.
Когда я рассматривала водопад с берега, прекрасно видела лес на его вершине. Даже смогла бы назвать деревья: сосны обвивали камни, чтобы не рухнуть с высоты, березы протягивали ветви над потоком и ловили листьями брызги. Но когда я подняла взгляд в попытке осмотреть люстру, свисающую с потолка, увидеть крепление так и не смогла – было слишком высоко.
Чем дольше я гуляла по храму, тем больше вопросов у меня возникало: почему обеденный зал на тысячу мест казался меньше, чем заброшенная кухня с бесконечными лентами печек и разделочных столов? Почему я поднималась по лестнице под потолок, попадала на второй этаж с кельями и лабиринтами коридоров и при этом все ещё видела середину люстры центрального зала?
Надо Эльгу сюда затащить. Она смогла бы объяснить, какие заклинания вплетали в скалу в момент творения храма.
Страж следовал за мной тенью. Он слушал мои восторженные замечания и улыбался.
Наконец я прервала осмотр, остановилась в одном из коридоров у окна и выглянула на улицу:
– Закат.
Озеро на глазах окрашивалось в бардовый цвет. Солнце отразилось от ленты водопада, создавая иллюзию кровавой воды. Макушки деревьев поглощала тьма, и только на горизонте небо еще светлело оранжевой полосой.
– Пора возвращаться, – тихий голос легорца прошелестел по стенам и замер вдали.
– Жаль.
– Можем переночевать здесь.
– Здесь? – я удивлённо обернулась. – Где – здесь? Или ты и кровать для меня за пазухой носишь? А Эльга? Монти?
– Они в курсе, что мы можем не прийти, а я еще кое-что хочу тебе показать, – страж уверенно толкнул неприметную дверь у стены и кивнул, приглашая зайти.
Еще одна винтовая лестница уходила вверх. Мне подняться по ней места хватит, а вот стражу с его широкими плечами придется протискиваться боком.
– Куда она ведёт?
– Туда, – уклончиво ответил легорец и уверенно нырнул в проем. По ступеням застучали сапоги. Он даже не удосужился проверить, приняла ли я приглашение.
Я потопталась на месте, но всё же последовала за ним.
– Тебе понравится, – донеслось до меня.
Сегодня я побила собственный рекорд по ходьбе: сначала до селения оборотней, потом обратно, теперь по храму. У меня начали проявляться все признаки хронического недосыпа – рассеянное внимание, ухудшение слуха и ноющая головная боль. Окажись легорец вурдалаком, заманивающим меня в склеп, я лишь попросила бы его о быстрой расправе или ровной поверхности, на которой можно вздремнуть.
Лестница сделала три оборота и закончилась дверью. Страж толкнул плечом крепкие доски и шагнул внутрь. Я ввалилась следом.
Это была комната. Обычная коморка среднестатистической таверны – окно, кровать, комод, стол и стул. Всё предельно просто и по-мужски. Из убранства – книги на полке и пара наконечников для стрел на столе.
Страж уверенно прошел вперед и замер у окна.
– Подойди, – он перегнулся через подоконник и посмотрел вниз. Я послушно сделала несколько шагов, дождалась, когда страж пропустит меня и выглянула на улицу.
Под окном уступом висел каменный капюшон статуи. В трех метрах правее сплошной багряной лентой низвергался водопад. Облако из мельчайших брызг висело в воздухе. Размеренный гул падающей воды стирал звуки леса. Внизу покрывалом лежало озеро, утопая в зелени легорских лесов. Далеко впереди за шапками деревьев серебряной полосой блестел Большой тракт, уже плохо видимый в наступающих сумерках.
Я вытянула руку, и она тут же покрылась холодными каплями воды. Солнечные блики заискрились на влажной коже.
– Нравится? – страж встал позади меня. Теплые руки обняли за плечи. Сразу же захотелось уткнуться ему в грудь и разрыдаться.
Я проглотила слезы и кивнула.
– Ты расстроилась? – легорец попытался посмотреть на меня, но я отвернулась.
– Немного. Здесь очень красиво.
– Не нужно было приводить тебя сюда, – его руки с силой сжали мои плечи.
– Ничего. Я рада, что посмотрела. Даже с такого расстояния. И спасибо тебе за это.
– Лориен…
– Правда, всё в порядке, – я отшатнулась от стража, сжимая пальцы в кулак. Меня вдруг затрясло, ладони вспотели.
Я вытерла руки о рубаху и присела на кровать. Что меня выбило из колеи больше – вид из окна или прикосновение стража? На меня будто накинули рыболовную сеть, и чем дольше я молчала, тем сильнее она сжималась вокруг меня, парализуя волю.
– Мы будем ночевать тут? – я задала вопрос, чтобы услышать свой голос.
– Да, – негромко ответил мужчина и присел на стул. Я не могла отвести взгляд от его массивных плеч. Плащ скрывал тело, капюшон – лицо, но мне казалось, что легорец сидит передо мной обнаженный, как статуя Бога Размножения в Дор-Атоне.
– Если тебе нравится, – добавил он, не понимая моего молчания.
Комната медленно погружалась в сумрак. Солнце уходило за горизонт, воздух окрашивался в серо-голубой цвет восходящей луны.
Меня бросило в пот. Сердце билось в груди тяжелыми сильными толчками, внизу живота появилась сладкая тянущая боль. Я сжала покрывало изо всех сил. Что со мной? Почему присутствие легорца отключает мысли? Я влюбилась? Не может быть!
– Почему ты молчишь? – спокойный глухой голос вывел из ступора.
– Думаю.
– Ты меня боишься?
Легорец не двинулся с места, не пошевелился, но в комнате словно стало нечем дышать.
– А ты меня?
Страж наклонил голову набок:
– Нет.
Еще бы! С чего тренированному легорцу бояться слабой женщины?
Чтобы хоть как-то отвлечься, перевела взгляд на полки и поняла, что на книгах не было пыли. Кровать была застелена чистыми простынями, а от покрывала исходил слабый цветочный запах.
– Ты что, здесь живёшь? – почти закричала я, ошарашенная догадкой.
– Иногда. Когда хочется побыть одному.
– И часто тебе этого хочется?
– Бывает.
– Ты обещал говорить правду!
– Я говорю правду.
– Да. Но только завуалированную и не до конца.
– Я могу рассказать тебе всё о Легории, о наших законах или обычаях, – страж медленно расшнуровал ремни наручей, стянул с предплечья металлическую защиту и положил ее на стол. – Но о своей жизни я тебе рассказывать не намерен. Ты жрица, а не моя совесть или жена.
Легорец перешел ко второй руке, пальцы осторожно стянули шнуровку, нежно скользнули по стали. У меня заболел низ живота. Да так сильно, словно я съела соленую рыбу и запила ее целой кринкой кислого молока.
– Я не хотела тебя обидеть, – голос сорвался. Ладони стали горячими. Я бы с удовольствием вытянула их в окно под холодные капли водопада, но вставать и проходить мимо стража, было выше моих сил. Вместо этого я подтянула ноги к груди и сжалась в комочек.
Легорец посмотрел на меня, задумался, кивнул и вернулся к прерванному делу.
Я наблюдала за ним и не могла оторвать взгляд от его рук.
Где он будет спать? Где буду спать я? Во что мне переодеться и надо ли это делать?
Легорец словно прочитал мои мысли и с усмешкой прохрипел:
– Одежда и полотенце в шкафу, вода за дверью. Я выйду прогуляться, – он отложил наручи на стол и встал. – У тебя двадцать минут.
И вышел, плотно прикрыв за собой дверь.
Я не смогла пошевелиться – нервы натягивались струной. Жгучее желание догнать легорца и впиться в него губами нарастало, как снежный ком. Только через несколько минут смогла встать и добраться до второй двери.
Комната была маленькой. Напротив узкого окна стояла большая гранитная чаша. При желании в ней можно было помыться втроем. В потолке зияла дыра, из которой с шумом падала вода. Она просачивалась сквозь трещины каменного основания и уходила вниз. Я скинула с себя одежду и залезла в чашу. Первые минуты просто стояла, наслаждаясь потоком воды.
Как часто страж оставался здесь? Раз в неделю? Не похоже, пыли на книгах не было совсем, значит, их часто брали в руки.
По коже побежали мурашки от одной мысли, что легорец мог стоять на моем месте. Я представила, как вода бежит по его плечам, как он поднимает лицо и прохладные капли летят на загорелую кожу.
А белье-то на кровати чистое и выстирано с добавлением масел. Не будет мужик так делать – вымачивать в цветочной отдушке ткань, полоскать, сушить. Максимум крошки с кровати стряхнет. Значит, жена у него все-таки была.
Мысли о семье легорца охладили пыл. Я вылезла из чаши и выглянула в другую комнату – все еще пусто. Проскользнула к комоду, постоянно поглядывая на дверь. Полотенце нашла, а вот с пижамой не повезло – пришлось позаимствовать у легорца рубаху.
Я была готова. Только к чему? Пришлось ущипнуть себя за руку и прогнать фривольные картинки, нарисованные воображением. Ко сну ты готова, дорогая, ко сну и ни к чему больше!
Я нырнула в кровать и укуталась в одеяло. Цветочный аромат белья дурманил, истома разливалась по телу, шорох простыней убаюкивал.
Я медленно провалилась в сон.
…Меня окружала тьма. Она будто была живой и дышала – шумно, резко, с хрипом. Размытые тени проносились мимо, задевали кожу. Глухое утробное рычание, переполненное яростью и гневом, разнеслось во мраке, и кожа тут же покрылась мурашками.
Я знала – тот, кто был в пещере, злился. На меня…
Проснулась резко как от удара. Пот стекал по лицу. Знобило. Ветер пробрался через окно и коснулся кожи, успокаивая.
Дверь скрипнула, звякнул засов, страж вошёл в комнату. В первое мгновение сердце отчаянно заколотилось в груди. На секунду показалось, что легорец из моих снов нашел меня. Снова.
– С возвращением, – пробормотала я больше для того, чтобы услышать свой голос. К тому же, я не хотела заставлять хозяина гадать – стоит ли проходить в комнату или еще оставался риск оглохнуть от визга.
– Ты почему не спишь? – страж, кажется, удивился. Он замер около кровати в ожидании ответа. Как я не присматривалась, разглядеть легорца не смогла – ночь была на редкость темной.
– Ты мне правду обещал, – соврала я. – К тому же не сказал, где будешь спать.
– Предлагаешь тебя согреть? – хохотнул страж, подошел к столу и сдвинул броню в кучу. Сталь обиженно звякнула.
– Я не замёрзла, спасибо.
– Жаль.
Легорец снова приблизился.
– Почему тебе жаль?
– Потому что спать я буду рядом с тобой.
Кровать натужно заскрипела под весом мужского тела. Я так удивилась его наглости, что даже забыла по привычке рассердиться:
– Как это – со мной?
– Не с тобой, Лориенна, а рядом с тобой. Кровать в этой комнате одна. Если не нравится, иди на пол.
Я услышала, как зашелестел сброшенный на пол плащ и возмущенно засопела:
– Вот ещё. Сам иди на пол. Между прочим, я твоя гостья.
Страж лег на спину и подложил руки под голову. Мне пришлось прижаться к краю кровати, чтобы не задеть мужчину.
– Спи уже. Гостья.
Любопытство пересилило робость и чувство досады. Я свернулась клубочком под его боком и прошептала:
– Почему ты не показываешь мне лицо?
– Потому что ты сама будешь об этом жалеть, – голос прозвучал глухо и хрипло в полупустой комнате.
Во мне боролись два чувства – страх и умиротворение. Страж с легкостью мог сломать мне шею и избавить страну от ненавистной человеческой жрицы. А еще мог уберечь от опасности. Чем и занимался все это время – он почти умер за меня на берегу, отвлекая волколака. Но при этом с трудом переносил мое присутствие.
И почему я должна жалеть? Видела уже и ничего кроме любопытства и восхищения не испытывала.
– Вдруг не буду?!
– Будешь, – легорец вздохнул. – Все жалеют. Со временем, но это происходит. А мне очень этого не хотелось бы.
– Неужели тебе удобно в этом капюшоне?
– Конечно, нет. Думаешь, мне приятно общаться с тобой через плотную ткань? Или при разговоре понимать, что ты не смотришь мне в глаза?
– Сними его.
– Не могу.
Кровать прогнулась, страж повернулся ко мне лицом.
– Почему?
– Примешь сан, узнаешь.
– Ты сейчас меня видишь?
– Да.
– Как тебя зовут?
– Ты спрашиваешь как жрица?
– Нет. Я спрашиваю, чтобы знать, как тебя позвать. Или на худой конец отличить от сотен таких же стражей. Вы же все на один капюшон! Как вас жёны не путают? Или как, скажи на милость, я буду объяснять какому-нибудь легорцу, что ищу определённого мужика, хотя имя его не знаю, и как он выглядит – понятия не имею, но вы уж постарайтесь, найдите мне его! Так что ли?
– После принятия сана…
– Ну, точно, сглаза боитесь, – перебила я легорца.
– Нет, не сглаза.
– А говорил, что ответишь честно на все вопросы. А сам так ничего и не сказал.
– Я отвечаю так, как ты спрашиваешь.
Сумрак сгущался, водопад шумел. Мимо окна пронеслась сова. Тяжелые крылья задели скалу, и на подоконник посыпалась каменная крошка.
– Я – не все, – с опозданием ответила я.
– Ты про что?
– Про твоё лицо. Я не все и жалеть не буду.
– То, что ты одна на всю страну, я не сомневаюсь, – в темноте снова мелькнула улыбка. – Если попросишь, я больше не надену плащ.
– Я не уверена, что хочу просить.
– Ты как детская игрушка, – голос легорца прозвучал глухо, и мне даже показалось, разочарованно. – Как к полу не прижимай, всё равно встанешь на ноги только с другого бока. Определись уже.
– Это лишь мое любопытство. Как тайна, которую надо разгадать. Я боюсь, что после этого потеряю интерес.
– Ко мне?
– Знаешь, – я проговаривала слова медленно, подбирала их, чтобы не обидеть стража. – Мне иногда кажется, что ты подталкиваешь меня.
– Куда?
– К себе. Тебе нравится играть со мной?
В комнате надолго повисла тишина.
Легорец не шевелился, и, казалось, даже не дышал.
Я решила прервать затянувшееся молчание первой:
– Мне всё равно как ты выглядишь. Когда сам посчитаешь нужным, тогда и снимешь капюшон. Я не в праве, да и не хочу торопить тебя или заставлять. Ни как жрица, ни как… никто.
Я врала, лгала, обманывала. Это было мерзко и одновременно волнующе приятно. Будто сила, о которой все твердили, медленно меняла меня. И изменения были не в лучшую сторону.
– Рэмиэль. Меня зовут Рэмиэль.
За окном бурлил водопад, разбивались о скалу волны, ветер шумел в кронах деревьев. В лесу завыл волк. Я представила, как он поднимает морду к полной луне, как поет, отдавая ночному светилу тоску и боль.
Я не ответила легорцу. Лежала, прислушиваясь к его спокойному дыханию, и думала о том, что сегодня буду спать спокойно. Этой ночью не надо вздрагивать от хруста веток или заспанными глазами вглядываться в темноту, пытаясь рассмотреть нежить, не нужно опасаться нападения воров или набега кабанов. Сегодня я в безопасности, ведь меня охраняют двое: вредный, но надежный легорец наяву и злой – во сне.
– Расскажи мне о себе, – голос стража вывел из дрёмы.
– Что ты хочешь знать?
– Что-нибудь, – Рэмиэль устроился на подушке и заботливо прикрыл меня одеялом. – Откуда ты пришла?
Странный вопрос. Многие люди спросили бы: «где ты родилась?».
– Из столицы. Закончила Нагорскую школу, а так как наши магистры не нашли во мне ни грамма магических способностей и пророчили будущее за мытьём полов в таверне пришлось навязаться в подруги к Эльге и прикрываться её силой.
– Я не знаю что у вас там за школа, но пропустить под носом человека твоего потенциала – верх глупости.
Я хмыкнула. Вот бы увидеть лица учителей, когда они узнают, кем я стала. Они все скопом удавились бы на первой рее.
– У меня никогда не было сил. Эльга случайно обнаружила что-то в ауре, как будто оно просто появилось во мне, словно пришло ниоткуда или по ошибке. Рэмиэль, а сила жриц врождённая или ее можно передать?
Страж задумался. Не сказать, чтобы я ждала ответа уж очень нетерпеливо, но, тем не менее, понервничать он меня заставил.
– Врождённая, – его голос звучал более чем неуверенно. Видимо своим предположением я загнала его в тупик. – Никто из нас никогда не задавался этим вопросом. Жрица просто приходила и всё. И сила у неё уже была.
– Это может быть ошибкой? Может эта сила предназначаться кому-то другому, а я просто оказалась не в том месте и не в то время?
– Нет, этого не может быть, – Рэмиэль пожал плечами и одеяло, небрежно накинутое мне на плечи, сползло до груди. – Скорее всего, твоя сила пробудилась в непосредственной близости от Легории.
– Может итак. Но ты же узнаешь точно? Спроси у кого-нибудь. У той же жрицы или старожил. Должен же кто-то знать каким образом передаётся сила и почему только женщинам? Почему не оркам или эльфам, а только людям?
– Это сложно, но насколько я знаю, сила передаётся только по крови. Она может не проявиться несколько поколений.
– Ты хочешь сказать, что моя мама или бабушка могли быть жрицами? – ужаснулась я. Сон улетучился со скоростью драпающего от волка зайца.
– Скорее прапрабабушка. Сила есть не у всех людей. Вернее только у тех, чья кровь чиста.
– Подожди, – я откинула одеяло в сторону и, одёрнув рубашку, соскочила с кровати. Нащупать стол в темноте оказалось непросто, а найти сумку среди бряцающего и звенящего оружия и брони еще сложнее.
– Если ты хотела обыскать мои вещи, то сначала нужно было меня оглушить, – с усмешкой заметил легорец.
– Я ищу вино.
Круглолицая луна вынырнула из-за тучи и услужливо заглянула в окно. Я с радостным криком выудила из-под ремней и пластин брони мешок с провизией.
– Откуда ты знаешь, что оно там есть?
– То, что ты «забыл» мне про него сказать на обеде, еще не значит, что его нет.
– У тебя нюх волколака?
– У меня мозг жрицы. Если мой сан действительно такой важный как все говорят, то бутыль домашней настойки мне просто обязаны подарить.
– Умнеешь на глазах.
Я выудила стеклянную тару и попыталась рассмотреть содержимое в лунном свете, но в темноте вино казалось лишь черной водой.
– Отвернись, – спохватилась я.
– Лориенна, я разорвал на тебе рубаху и вонзил в твою грудь нож, потом ты голышом плавала в озере у моих ног, а сейчас спишь в моей кровати. Чего тебе стесняться?
– А разве стражу позволительно смотреть на великую и могучую жрицу, когда она в неглиже?
– Мне можно всё. И даже больше.
Я вернулась на кровать, укуталась в одеяло и утопила стыд в вине. Терпкое и ароматное – то, что надо.
Наверняка выглядела я сейчас как сельский алкаш – взъерошенные волосы, без штанов, в рубахе с чужого плеча, пью прямо из горла. У меня даже мысли не возникло спросить у Рэмиэля кружку.
– Будешь? – протянула бутыль стражу.
– Будешь,– Рэмиэль забрал вино, отпил и вернул обратно.
– Итак, – я помахала хмельным напитком перед лицом легорца. – Ночь длинная, бутылка полная, а разговор предстоит долгий. Что такое «чистая кровь?»
– Не мне тебе рассказывать, что ваш народ готов жить со всеми подряд, – Рэмиэль даже глазом не моргнул на мой негодующий фырк. – Люди готовы приносить себя в жертву липовым Богам, жить вечность с вампирами или заполучить в мужья эльфа. Есть даже те, кто не прочь поближе познакомиться с орком или гномом. Размножаются как кролики! Никогда не мог понять людскую страсть к соитию с другим видом.
– Соитию? – мне стало смешно. – Чудные ты, хлопец, слова говоришь!
Легорец покосился на меня и широко улыбнулся:
– Сношение, совокупление, таинство – так лучше?
– Нисколько!
– Как корабль не назови, – многозначительно продолжил Рэмиэль. – Но факт остается фактом.
– Мы не одни такие, – я заступилась за весь свой род и за себя тем более – мне нравился страж, и он не был человеком. Чувство, которое возникало внутри меня в присутствии легорца как раз подходило под описание «познакомиться поближе».
– Это и пугает.
– Тогда и другие расы можно посадить на кол за то, что они влюбляются в человеческих женщин и мужчин.
– Смешанная кровь, – Рэмиэль почти выплюнул эти слова и, отобрав вино, снова сделал глоток.
– То есть в моём роду не было смешанных браков? И я настоящая чистокровная людь?
– Получается так.
Я отобрала бутыль обратно:
– Тогда объясни мне вот что: ты сам говорил, что мне выдадут мужа и еще одного «не мужа» на мой выбор. Если я выберу нежить, еще куда ни шло, а если легорца? Мой избранник предпочтет перерезать себе горло от такой чести? И стану ли я тогда тоже нечистой? То есть потеряю силу после первой же ночи…соития?
– Думаю, нет, – страж молчал целую минуту, прежде чем ответить. – Дар потеряет твой потомок. Смешение крови убивает или человека или силу. Ты бы захотела рисковать своим ребёнком? Или внучкой?
– Но почему нельзя приумножить магию? Взять силу крови от обоих видов?
– Можно, – легорец приподнялся и откинулся на спинку кровати. – Если практиковаться, учиться, укреплять дух и тело. Неподготовленную жрицу такая сила разорвёт на части.
– И что никто и никогда из легорцев не женился на человеке?
Мне вдруг стало грустно и тоскливо. Словно это мне только что отказали в предсвадебной суете и указали на выход.
– Никто и никогда, – голос Рэмиэля был сухим и безжизненным. – Иначе и мы вымерли бы или лишились сил.
– А как выглядят легорские женщины?
– Как и все человеческие. Жена твоего Степаши – легорка.
– Что? – я открыла рот от изумления. – Легорка? В каком месте? Она же сама говорила, что…
Она сказала, что не оборотень, и я тут же приписала ее к людям. Сама надумала, сама поверила.
– Что? – страж удивился. – Ты не знала? Обычно волколаки от жриц ничего не скрывают.
– Мы просто не поняли друг друга, – я всё ещё не могла отойти от шока. – Она пыталась рассказать мне, а я подумала что она…
В темноте мелькнула ехидная улыбка:
– Человек? Я же говорил, ваша раса готова прыгнуть в койку к любому виду. Хотя наша слабая половина тоже не сильна в целомудрии.
– Не язви, язва, – очередной глоток домашнего вина ударил в голову. – Тогда у меня к тебе снова вопрос по старой теме, можно?
– Тебе попробуй запретить.
– Жена Степаши милая женщина и довольно симпатичная, – начала я, подбирая слова.
– Ясно, – голос стража зазвенел от смеха. – Снова-здорово! Тебе моя внешность покоя не даёт? Я уже готов смотрины устроить, лишь бы ты мне таких вопросов не задавала.
Я удивлённо поперхнулась:
– С чего ты взял, что я хочу спросить про тебя?
Страж вдруг наклонился. Его горячее дыхание обожгло кожу на шее. Сердце прыгнуло вниз живота и забилось раненой птицей.
– В твоей светлой головке наверняка возникла идея сравнить мужчин и женщин Легории. Верно? – выдохнул он мне в ухо.
– Как вариант, – протянула я, ошарашенная наплывом чувств.
– Мы разные. Абсолютно, – Рэмиэль отодвинулся от меня и снова откинулся на спинку кровати.
Неприятное чувство недоверия змеей заползло в сердце – страж меня обманывал. Я видела тебя, легорец, и разницы не заметила. Помимо половых признаков, разумеется. Почему ты продолжаешь упорно мне врать?
Глубоко вздохнула, успокаивая колотящееся сердце. Так, Лорка, немедленно возьми себя в руки. Он хитрый лжец и манипулятор. К тому же ты ему совершенно не нравишься и раса твоя ему ненавистна.
– Жаль, – смогла пробормотать я.
Когда вино в бутылке уменьшилось наполовину, глаза начали слипаться. Я уткнулась лицом в одеяло и закрыла глаза.
– А что значит – «жрица сказала, что ещё два дня?» – пробормотала я сквозь дрему.
Я помнила этот разговор. И до сих пор не понимала, когда закончился сон про пещеру, и началась явь Легории. Хотя мне всё больше казалось, что особой границы между ними не было.
– Ты слышала? – голос стража был спокойным и уставшим. – Это значит, что ты очнёшься через два дня.
– А как она узнала? Жрица приходила на поляну?
– Нет, у нас телепатическая связь. Ты, скорее всего, в магическом смысле подслушала разговор.
– Интересно. А кто советовал мне, что делать? Ты?
– Ты о чем? – дыхание Рэмиэля вдруг участилось, тело напряглось, в голосе засквозила злость. – Какие советы?
– Про сердце.
Что я опять сказала не так? Откуда такая вспышка ярости и непонимания?
– Про сердце?
– Ладно, не бери в голову, – я закрыла глаза. Время замедлилось, в тишине комнаты шум водопада стал громче и размеренней. Казалось, он пел колыбельную всем, кто мог его слышать. Ничего что я усну, не пожелав Рэмиэлю спокойной ночи?
– Голос, который ты слышала, был мужским?
Я не ответила. Это был наш маленький секрет: мой и мужчины в моей голове. Неизвестного мужчины. Не Рэмиэля…
Утром меня словно подбросило на кровати. Я с минуту озиралась по сторонам, вспоминая, где нахожусь. Умывалась второпях, засунув в рот кусок хлеба. Надевала штаны на ходу, прыгая на одной ноге. Рэмиэль стоял в дверях и молчал, лишь удивленно наблюдал за моими метаниями по комнате. Я боялась вопросов и ещё больше – ответов: и моих, и его. Недосказанность с обеих сторон угнетала.
По храму почти бежала, не замечая ни лестниц с коварными узкими ступенями, ни залов, идущих один за другим нескончаемым потоком. Вход в цитадель (по совместительству и выход) находился у самой кромки озера. Маленькая узкая тропа, выдолбленная в камне, искусно пряталась среди заросших мхом валунов. Если не присматриваться, можно запросто её пропустить, спутав с расщелиной в скале.
Страж не отставал от меня ни на шаг, но и не опережал. Он даже не сбил дыхание. Я, благодаря моей новой фигуре, лишь запыхалась.
В сане жрицы были определенные плюсы: власть, сила, телепатическое подслушивание и практически полная вседозволенность. Красота и ловкость шли приятным бонусом.
Через пятнадцать минут быстрого бега я выскочила поляну. Костер мирно потрескивал, накрывая дымком сваленные в кучу кастрюли. Трое стражей сидели на еловых лежаках и вполголоса разговаривали. Увидев меня, они вскочили на ноги, а я напротив, остановилась, словно натолкнулась на невидимую стену – Эльги на поляне не было.
Рэмиэль тенью скользнул к легорцам. Переливчатая речь зажурчала по поляне и слилась с шелестом листвы. Один спрашивал – настойчиво, требовательно, трое отвечали быстро, короткими фразами.
Мне определённо нужно выучить их язык. И срочно.
Полученная информация выглядела так: Эльга подложила мне свинью – здоровую, жирную, откормленную розовую свинью, размером с трёх стражей, – она ушла в Росы. Магичка решила пополнить запасы трав и магических талисманов, обещав вернуться через пару дней. Следов пропавших женщин она не нашла хоть и заставила Монти провести её по всем тропкам и буеракам. Мне, конечно, могло показаться, но Монти как-то печально и подозрительно долго смотрел в сторону Большого тракта. Похоже, подруга пробила броню легорского сердца и благополучно влюбила в себя гордого чистокровку. Рэмиэль тоже заметил тоску друга, но не счёл нужным что-то говорить.
Меня заверили, что Эльга жива и здорова, сыта и довольна, что она ушла по доброй воле и обещала вернуться. И как только она переступит границу, мне сразу же об этом сообщат. Каким образом магичка вытребовала выход и возвращение в страну, из которой еще не выходил никто и никогда, осталось загадкой. Сколько бы я не расспрашивала Рэмиэля и Монти, они только пожимали плечами.
Я поверила. Но лёгкие нотки стыда всё-таки подогрели горечь расставания: пока я прохлаждалась в деревне и отдыхала в храме, Эльга прочёсывала лес, честно выполняя нашу работу. Исправлюсь, однозначно исправлюсь!
В ожидании подруги время побежало незаметно. Рэми водил меня по лесу, показывал самые старые деревья и редкие растения. По вечерам мы разжигали костёр, и он рассказывал историю своей страны. Тему капюшонов и легорской таинственности мы больше не затрагивали.
Сила жрицы давала о себе знать: волосы посветлели еще сильнее и отросли до пояса. Мечта исполнилась – я могла заплетать косу. Сначала меня охватила гордость, позже пришло негодование – голову тянуло назад от непривычной тяжести, болела шея. К вечеру второго дня Рэми осторожно намекнул, что волосы больше расти не будут, и был очень озадачен моим радостным воплем.
Никакого строгого питания я не придерживалась, как, впрочем, и не нагружала тело силовыми упражнениями. Но, тем не менее, уже на второй день заметила, что новые вещи, принесенные сменными стражами, стали мне откровенно великоваты. Помог Степаша. Он явился на поляну с котомкой, туго набитой одеждой и провиантом, выплюнул ее на землю, перемахнул через ближайшие кусты и удрал в селение. Из чего я сделала вывод, что оборотень был не рад свалившейся на него задаче гонца-носильщика, но жрице отказать не решился. Судя по тому, как сели на меня новые штаны и рубаха, а также по наличию в сумке чисто женских принадлежностей собирала передачу жена волколака. Я была ей безумно благодарна.
Переодевалась в комнате Рэми. Черные брюки с серебристыми вставками на коленях и внутренней стороне бедер обтягивали где-то между «сильно» и «неприлично». Светло-серая туника с длинными рукавами была великовата, но глубокое декольте, перетянутое шнуровкой, компенсировало свободный крой. Черные сапоги мягко обволакивали ногу до щиколотки и совершенно не ощущались на ноге. Поддавшись порыву, я распустила косу, и тяжелые локоны упали на спину. Впервые в жизни я ощущала себя красивой. По-настоящему красивой. И мне это чувство чертовски нравилось.
Новый гардероб оценили все стражи, включая Рэмиэля. Когда я появилась на поляне, разговоры стихли. Легорцы таращились на меня несколько минут, прежде чем один из них не догадался уступить место у костра: он подскочил как ужаленный, да так и остался стоять, не сводя с меня взгляд (капюшон).
Я присела к огню. В руки тут же перекочевали: кружка с травяным настоем, нераспечатанная бутылка вина и откушенная горбушка хлеба. Я поблагодарила стражей, вполне довольная произведенным эффектом: когда всю жизнь твое тело напоминает хорошо сдобренную содой булочку, такие кардинальные изменения кружат голову.
Рэмиэль являл собой несокрушимый оплот хладнокровия и целомудрия. Он хоть и смотрел на меня первые минуты, но затем вполне пренебрежительно отвернулся, отвлекшись на разговор с другим стражем. Зараза!
Праздник в деревне мы пропустили, а жрица с принятием сана не торопила. Степаша прибегал еще пару раз, приносил котомки с едой и вином. На прощанье он подставлял широкую морду и томно закатывал глаза, когда я начинала его гладить. Рэмиэль при этом отворачивался, чем доводил оборотня до смеха. Между ними были очень странные отношения. Волколак знал, что страж сильнее и могущественнее, но при этом постоянно скалил клыки в усмешке или общался с ним излишне холодно. Легорец терпел пренебрежительное отношение и не давил авторитетом, хотя любого другого давно впечатал бы в ствол ближайшего дерева. Я не лезла в игры мальчишек – захотят, расскажут какая кошка между ними пробежала.
Весь третий день Рэми нещадно меня гонял: мы спускались в овраги, карабкались на скалы, стояли по колено в воде и выкапывали ямы в земле. Легорец тоном дотошного учителя указывал на очередной куст пожухлой травы и требовал ответа. Я должна была назвать растение, описать магические свойства и способы приготовления зелий. Если до обеда я еще вполне бодро бегала за стражем, то ближе к вечеру ему пришлось волочить меня за руку – ноги отказывались двигаться.
– Что это? – в очередной раз спросил он и сунул мне под нос стебель лопуха. Широкие листья грустно склонились к земле, а с длинного корня комьями попадала земля.
– Береза! – с трудом произнесла я. – На которой я повешусь.
– Соберись, Лориенна, – Рэмиэль недовольно покачал головой и потряс вырванным из земли трофеем. – Что это?
– Лопух.
– Дальше.
– Другое название репейник. Растение на удачу.
– Дальше.
– Для изготовления украшений, медальонов или кулонов. Рэми, я устала, – мне пришлось плаксиво надуть губы. – Я есть хочу.
– Бери, – страж протянул мне лопух. – Жуй.
– Думаешь, удача мне улыбнется, и ты от меня отстанешь?
– Лопух является мощным успокоительным средством. Его подсыпали в еду особо гордым и целомудренным барышням. Таким образом, некоторые мужчины получали себе послушных и на все готовых женщин. Правда, на одну ночь. Тебе тоже не помешает!
– Рэми! – я покраснела от макушки до пяток.
– А что сразу Рэми?! Рэми вбивает в твою голову знания, а ты нос воротишь!
– Я устала!
– Это азы травоведенья.
– А у жриц Легории нет какого-нибудь заклинания, чтобы сразу все знания в голову вложить? – с надеждой спросила я.
– Есть, – страж согласился слишком быстро для ответа без подвоха. – Но после этого заклинания твой мозг вскипит.
– Я устала! Мой мозг кипит от тебя!
Легорец вздохнул и махнул рукой в сторону храма:
– Ладно, иди. Ума не приложу, как ты выжила в Нагории с твоими знаниями!
Пока легорец не передумал или не вспомнил, что забыл показать мне еще какую-нибудь траву, растущую в погребе дикого тролля, я умчалась прочь.
К храму прибежала с рекордной скоростью и сразу поднялась в комнату над водопадом. Пока стягивала с себя штаны и тунику, измазала пол: с одежды комьями летела земля, тина и травинки. Теперь мой гардероб не спасет самая умелая хозяйка – отстирать такое получиться только у Эльги. Магичка не раз накладывала на одежду морок, придавала ткани лоск, скрывала от посторонних глаз прорехи и потертости.
Я встала в купальную чашу только с третьей попытки – вода оказалась неожиданно холодной, а напор сильным. Надо бы попросить Рэми, чтобы он показал мне вершину скалы. Наверняка с такой высоты Легория будет лежать как на ладони.
В ванной комнате вдруг потемнело. Смазанное движение воздуха у окна приковало взгляд. Первая мысль была, что я провозилась несколько часов и наступила ночь.
Легорец стоял в паре шагов от меня, прислонившись плечом к стене, и смотрел на улицу.
– Рэми? – на всякий случай поинтересовалась я, одновременно соображая – пора уже звать на помощь или еще немного подождать.
Страж промычал нечто невразумительно-утвердительное и снова уставился на кроны деревьев.
– Что-то случилось? – я вылезла из чаши, обернула вокруг тела тунику и подошла к легорцу. С моих волос стекала вода и на полу тут же образовались лужи. Не поскользнуться бы, а то хороша будет жрица с переломанными ногами.
– Нет. С чего ты взяла?
Вопрос Рэмиэля поставил в тупик. Я задумчиво почесала лоб, но все же ответила:
– Ну не знаю… Может с того, что ты пришел ко мне в ванную и стоишь, как ни в чем не бывало природу разглядываешь?
– Уютно тут. Снова все кажется спокойным и правильным. Я уже начал забывать это чувство.
Теперь я точно не знаю, что говорить и как реагировать.
– В ванне уютнее? Лучше думается, что ли?
– Не в ванне, а рядом с тобой, – неожиданно разозлился страж. Я только хотела дотронуться до него, но тут же отдернула руку – легорец меня напугал.
– Что случилось? – я попыталась посмотреть на стража, но он отгородился от меня плечом.
– О чем ты думаешь? – в голосе легорца зазвучала обида и ярость. – Чем заняты твои мысли? Ты не слушаешь меня, не думаешь о последствиях! Я трачу силы, обучаю, но в твоей голове ничего не укладывается, ни единая толика информации!
– Тебя покусал вампир? Чего ты взбеленился?
– Меня ты покусала! – Рэмиэль резко развернулся и схватил меня за плечи. – Ты неблагодарная!
– Спасибо, что позволил помыться у себя в комнате? – наобум предположила я.
Да, это была комната стража, и я действительно без задней мысли врывалась в его покои как к себе домой. Но если легорец был против моих приходов, не легче было об этом сказать, а не устраивать показательную порку?
Рэми встряхнул меня, как куклу и проорал:
– Причем тут это?
Я поморщилась – уши заложило от крика. Если дело не в моем нахальном появлении, то в чем?
– Что ты орешь? – я тоже повысила голос. – Что произошло? Полчаса назад все было нормально и тут ты врываешься и обвиняешь меня во всех смертных грехах!
Рэмиэль тяжело дышал. Руки стискивали мои плечи с такой силой, что показалось, кости затрещали.
– Отпусти меня, легорец!
– Или?
– Или я врежу тебе между ног!
– Давай! – спокойно ответил страж. – Мне не привыкать.
Я внимательно посмотрела на ткань, в надежде разглядеть под капюшоном его лицо, и процедила:
– Не удивлена! Если ты так ко всем женщинам относишься, то вместо мужского достоинства у тебя уже должен быть фарш в штанах!
– Оскорбления – это все, что ты можешь мне предложить?
– А что ты хочешь? Чтобы я прыгала перед тобой на задних лапах и с обожанием ловила каждое слово?
– Можно не с обожанием, а просто внимательно. Я пытаюсь сделать из тебя достойную жрицу.
– Достойную для кого?
– Для Легории!
Мы уже не разговаривали. Мы кричали. Рэми при каждом слове встряхивал меня за плечи, словно горел желанием разорвать пополам.
– Уж какая есть!
– Мне не нужна «какая есть», ты должна быть лучшей!
– Я все травы знаю и без тебя! Ты водишь меня кругами вдоль границы и показываешь только те растения, что уничтожают волю и повышают либидо. Такое ощущение, что ты готовишь из меня помешанную на сексе кровожадную воительницу!
– Ты должна быть готова!
– К чему? К оргиям?
– Ты должна быть готова к войне!
– С кем? На Легорию никто не смотрит уже много веков!
– Потому и не смотрят, что мы постоянно напоминаем о своей силе! Дура!
– Да пошел ты! – я попыталась вырваться, но страж лишь сильнее сжал пальцы.
Я пискнула от боли, вывернулась и все-таки пнула легорца между ног. Не попала.
– Возьми себя в руки, Tsura! – спокойный тон Рэмиэля довел до бешенства.
– Или что, – прошипела в ответ, впиваясь взглядом в ткань капюшона. – Заплачешь?
– Бьешь меня моим же оружием? – легорец наклонился, и капюшон сполз, приоткрывая лицо.
– Я быстро учусь! – меня так и подмывало повторить пинок, но рисковать целостностью своей шкуры не стала.
– Это я заметил.
Я перевела взгляд на губы Рэми и уже приготовилась выпалить нечто колкое, но замерла. Меня вдруг переполнило желание – сладкая боль разлилась внизу живота и перекинулась на грудь. Тут же сбилось дыхание. Что это? Почему? Ведь я его не знаю и даже увидела его лицо совсем недавно. Как я могла за такое короткое время… влюбиться? В легорца? В этого заносчивого и упрямого типа? С его вечным недовольством и ненавистью к людям?
– Не может быть…
– Что не может быть? – страж удивлённо отстранился.
– Это кошмар!
– Где?
Я снова предприняла безуспешную попытку вырваться.
– Почему ты не показывал мне лицо? Почему?
Видимо мой голос не сулил ничего хорошего, и поэтому легорец решил, что ответить сейчас правду будет лучшим выходом:
– Потому что у нас есть... определённая сила. Которую мы не контролируем.
– Какая сила?
От ярости легорца не осталось и следа. Теперь скандалила я.
– Определённая.
– Какая сила? – я цедила слова, сдерживая в себе желание разорвать его на куски.
Легорец помедлил … и прошёл мимо меня в комнату:
– Поговорим там. Если ты действительно этого хочешь.
Когда за ним закрылась дверь, я смогла выдохнуть и тут же села на пол – ноги не слушались. Близость и запах легорца сводили с ума, а ощущение влюблённости росло, словно снежный ком, упиралось в горло и не позволяло дышать.
Я тряхнула головой, кое-как отдышалась, с трудом натянула штаны на мокрое тело и решительно направилась за стражем. Если эта легорская гадина меня приворожила, я смою заклятие его кровью!
Дверь в ванную комнату захлопнулась, грохот отразился от стен эхом. Я видела, как вздрогнул Рэмиэль. Начинать разговор с криков не хотелось, и я заметалась по комнате, старательно делая вид, что занята просушиванием волос. Полотенце быстро намокло, а по спине все еще бежали струйки воды. Туника тут же прилипла к телу.
Рэмиэль сидел на кровати, наклонив голову, и провожал меня взглядом. Его капюшон поворачивался то влево, то вправо вслед за мной.
– Я так понимаю, разговор всё-таки состоится, – неуверенно спросил он и замер в ожидании ответа.
– Где все? – я смогла задать вопрос и не сорваться на крик. Однако, я молодец!
– Степаша ушёл за продуктами в селение, Монти на поляне ждёт твою бешеную подругу, – зубы стража блеснули в темноте капюшона. – Мы одни в храме, если тебя интересует именно это.
– Какая у тебя сила? – я старалась смотреть сквозь легорца и не вспоминать его ангельское личико и дьявольские мускулы.
– Лориенна…
Страж неожиданно подался вперёд и оказался рядом со мной. Полотенце выпало из ослабевших рук и спикировало к ногам.
– Я расскажу, если ты ответишь на мой вопрос.
– Какой? – я задержала дыхание, разглядывая его губы. Злость испарилась, уступив место накатывающему волнами желанию.
– Ты ответишь честно? Обещаешь?
– Да.
Конечно, я обещаю. Я сейчас и луну с неба возьмусь достать лишь бы узнать, какая у него сила и почему я таю при одном взгляде на гордого легорца?
– Все наши мужчины прокляты.
– Да ладно? – я не удержалась от язвительно тона. Голова перестала соображать, отчасти от бреда, который нёс страж, отчасти от его близости.
Проклятия существуют. Их могут наслать ведьмы или обладающие стихийной силой ведуны. Но чтобы оно накрыло всех мужчин страны – такого быть не могло. Если они все не кровные родственники, что было крайне маловероятно.
– Женщины очень… тепло к нам относятся, стоит один раз на нас посмотреть.
– Насколько тепло? – я нервно хихикнула. Все-таки это был приворот?
– Очень… горячо, я бы сказал.
– И?
– Примешь сан, будешь иметь иммунитет к моим…кхм… способностям. А пока я не могу показаться тебе.
– А смотреть нужно на какое-то определенное место или на лицо в целом? – формулировка получилась на редкость нелепая. И поняла я это только после того, как произнесла вслух.
– В глаза, – с подозрением протянул Рэми и вдруг замолчал. Его грудь вздымалась под плотной тканью плаща, тяжелое дыхание вырывалось со свистом. Даже через капюшон я чувствовала на себе его тяжелый, испытывающий взгляд.
– Лориенна, откуда такой странный вопрос? – гул водопада скрыл настороженный шепот стража.
Заходящее солнце окрасило тёмно-зелёную ткань его плаща в бордовый цвет. Рэмиэль стоял передо мной как некромант после жертвоприношения – залитый кровью с головы до ног. Сейчас в облике легорца было что-то неуловимо знакомое – дикое, яростное. В груди защемило от тревоги, дыхание сбилось от неожиданного прилива желания.
– Я видела тебя, – призналась со вздохом.
Да, видела! Но в глаза же я ему не смотрела. Даже представить не могу их цвет – зеленые?! Наверняка зеленые – как трава или первые весенние листья на березе.
– Где? – растерянно спросил легорец. – Когда?
– На поляне. Ты умирал.
Мысли о легорском проклятии запутывали всё больше. Они же отвлекали от тянущей боли внизу живота.
Рассмотреть, например, жизнь Степаши: женился по любви, семью завёл. Пошла его жена к колодцу за водичкой, глянула на легорца, забывшего глазки прикрыть и всё, прощай любимый муж? Получается, что неспроста оборотень озверел, когда почувствовал приближение стража к своему дому.
– О нет…
В стоне Рэми было столько боли, что на секунду показалось, будто у него открылись шрамы, оставленные на память сбрендившим волколаком.
Легорец сделал тяжелый шаг назад, упёрся в кровать и сел, опустив голову. Капюшон лег на грудь.
– Да ладно тебе, – я не на шутку испугалась за психическое состояние стража. – Не все так страшно.
– Ты не понимаешь! Я не хотел. Не так.
– Так – не так, – я отпихнула полотенце ногой и села рядом с легорцем. – Я за тобой бегать не собираюсь, и портянки от большой любви стирать не намерена. Чушь это твое проклятие.
Тихий смешок скользнул в тишине комнаты:
– Чушь?
– Полная.
–Ты одна или Эльга тоже?
– Что? – не сразу поняла я. – Нет, я одна. Эльга копалась в своей сумке. Между прочим, искала противоядие.
– Слава Legoria!
Рэми так радостно вздохнул, что я разозлилась.
– Это еще как понимать? – обида за подругу медленно перерастала в ярость. – Чем тебе Эльга не нравится?
– Да она же чокнутая!
– Мало того что ты со мной обращаешься, как с ребенком, ещё и ее оскорбляешь? Зато ты у нас весь идеальный, да?
– С головой больше дружу, чем некоторые, – страж поднял на меня капюшон.
– Ты только что, работая этими мозгами, убеждал меня поверить в проклятие, насланное на всех мужчин. Сам как считаешь, кто из вас больше поехал головой?
Я вскочила с места и подошла к окну. Холодный ночной воздух ударил в лицо, брызги от водопада остудили полыхающие щеки.
– Ты не понимаешь, о чем говоришь.
– А ты понимаешь? Ты ни на один вопрос ответить не можешь, только завтраками кормишь или сбегаешь, – меня вдруг осенила мысль, и я поспешила ею поделиться. – Может, ты сам ответов не знаешь, потому и прикрываешься образом молчаливого героя?
– Это не так.
– А вот итак! Эльга – прекрасный друг. Она не боится трудностей, монстров, темноты и даже вас. А тебе пора к травнику сходить и прикупить зелья от горячки и маниакальных мыслей.
– Следи за языком!
– Только трус оскорбляет женщину! Еще и за ее спиной! В глаза боевому магу страшно говорить правду, да?
Страж ринулся на меня, схватил за подмышки, приподнял и впечатал в стену с такой силой, что хрустнули кости. Легорец буквально выбил из меня дух и моим же затылком чуть не сделал дыру в каменной стене.
Только через несколько секунд грудь наполнилась кислородом. Легкие опалил первый вздох. Я охнула и судорожно закашлялась – голова пульсировала от боли, ребра ныли от железной хватки.
– Ты ещё не приняла сан, Лориенна, – свистящий шёпот проник в голову. – Не стоит недооценивать того, кого не знаешь. Я не пушистый зайчик, которого ты можешь отшвыривать ногой.
Я с трудом подняла взгляд и с ненавистью посмотрела в его глаза.
Страж потерял контроль.
Капюшон был откинут на плечи.
Рэмиэль что-то говорил, кричал, встряхивал меня, словно куклу. Потом отступил, а я прижалась спиной к стене, не в силах отвести от него взгляда.
Вот теперь я точно приворожилась!
Глаза цвета синего бархата сводили с ума. Их завораживающий блеск приковывал внимание. Колдовские переливы радужки будто шептали о любви, рассказывали о блаженстве, которое могли подарить, стоило только прикоснуться к телу стража.
– Что с тобой? – Рэми снова встряхнул меня, больно сдавил плечи и, наконец, вернул в реальность. Я смущенно улыбнулась: не представляю, как рассказывать мужчине о красоте его глаз.
Легорец пошатнулся, растерянно провел рукой по волосам, и вдруг застонал, отвел взгляд и почти упал на кровать:
– Лориенна, я тебя умоляю, скажи, что ты не первый раз смотришь мне в глаза.
– Вообще-то, в первый, – я почувствовала вину, будто только что предала стража. – А что?
– Ты совсем меня не слушала? Я не хотел этого! Я не хотел.
– Чего ты не хотел?
– Я думал, что ты уже видела, что уже всё равно. Как же я ошибся? Я никогда не ошибался.
– Жаль, вина нет, – я присела рядом с ним. – Рэми, ты можешь объяснить всё спокойно? А то ты меня пугаешь.
– Это я тебя пугаю? – легорец вскочил и нервно заходил по комнате. – Это ты меня скоро до сумасшествия доведёшь своими выходками.
Я наблюдала за стражем с тоской и легким чувством удовлетворения. С одной стороны, я добилась, чего хотела – Рэмиэль снял капюшон, с другой – неизвестно, как это повлияет на мою жизнь. Да, легорец был красивым мужчиной, а его глаза – колдовским омутом, но я все еще злилась на него. За ложь, за грубость и колкие фразы. Разве привороженная женщина могла испытывать такие чувства? Не думаю.
– Я держался всё это время, я почти поверил, что всё возможно. Я даже по ночам смог спокойно держать тебя за руку и находиться рядом. Я научился не обращать внимания на волколака и не контролировать Монти.
– Ничего не понимаю.
Мне казалось, что ещё немного, и Рэмиэль свихнётся. Или сломает ногу, если не прекратит носиться по комнате взад-вперёд.
– Легорцы одиноки. Мы не можем завести семью по любви. Вернее можем, но редко, – исправился страж. – Очень редко нам выпадает такой шанс. Это наше проклятие, понимаешь?
– Почти, – на всякий случай согласилась я.
– Мы прячем лица от женщин, постоянно, каждый день. Это утомляет.
– Я не понимаю.
– Есть обряд, его проводят на свадьбе, он защищает от наших чар. Но сейчас наша старая жрица слаба, и сил на магию у нее попросту нет, а новая, – он оценивающе посмотрел на меня. – Еще не готова. Мы обречены на одиночество. Кто-то верит, что это плата за бессмертие и силу чистой крови, а кто-то – что это проклятие отвергнутой ведьмы. Я думал, ты уже видела меня, смотрела в глаза. Я же был без сознания! Я не помню, приходил в себя или нет. Я думал, что ты уже… А ты – нет.
– Ты думаешь, что приворожил меня?
Рэмиэль застонал, обхватил голову руками и прислонился к подоконнику:
– Прости меня. Я всеми силами старался этого избежать.
За спиной стража ночное небо медленно покрывалось черной дымкой облаков. Луна ореолом освещала тучи. Вдалеке заворчал гром. Только дождя не хватало, итак настроения нет.
Подозревать легорца в привороте – одно дело, а убедиться в этом – совсем другое. Как снимается проклятие? Существует ли оно? Да, у Рэми очень красивые глаза, даже слишком, но не до такой степени, чтобы потерять голову при виде очередного смазливого личика. Но Рэмиэль верил в то, что говорил. И я как минимум должна была прислушаться к его словам.
– Эльга сильная магичка, – наконец пробормотала я. – Она сможет снять чары.
– Даже наша жрица не может, – страж медленно опустил руки и уставился в пол. Видимо смотреть на меня он не мог. Одна только мысль, что за ним будет бегать на всё готовая женщина человеческого рода, наводила на него ужас.
– Но попытаться-то стоит?
– Попытайся, – пожал плечами легорец. – За тысячи лет никто не смог.
Я вдруг увидела Рэмиэля с другой стороны: всю свою жизнь он носил капюшон, охранял границы своей страны, защищал ее жителей. И какова благодарность – отсутствие любви? Каково это – выбрать женщину, прожить с ней всю жизнь и понимать, что ее любовь к нему не настоящая, что это приворот, вымысел, мираж? Как жить с этим знанием и умереть, так и не осознав, что есть настоящее чувство?
– Мне жаль, – я попыталась рассмотреть его лицо в темноте, но быстро бросила это занятие. – Что со мной будет? Мне надо что-нибудь знать… об этом?
Рэмиэль улыбнулся, вымученно приподнял брови:
– Об этом?! О, да! Ты будешь ходить за мной хвостом, выполнять любое желание, будешь чахнуть и страдать, когда меня не будет рядом. И ждать, ждать и ждать круглыми сутками.
– Чего? – я удивленно прислушалась к своим ощущениям, но пока никакого желания лебезить перед стражем не почувствовала. – Кого? Тебя?
– А ещё ты жрица, – в голосе легорца послышались истерические нотки. – Я не смогу находиться с тобой постоянно, от этого ты будешь медленно угасать и, в конце концов, не выдержишь и уйдёшь по реке.
– Да-а? – недоверчиво протянула я.
– Даже если я буду верен тебе, даже если ревновать меня не придёт в твою дурную голову, ты сожжёшь сама себя изнутри подозрениями в измене.
– Даже если?!
– В итоге я буду виноват в твоей смерти! И я понятия не имею, отразиться ли проклятие на твоих способностях жрицы, исчезнет ли оно, когда ты примешь сан. Будут ли какие-то последствия для твоего здоровья или психики… Я дурак!
Последние слова он выкрикнул, мёртвой хваткой вцепившись в подоконник и подавшись вперёд всем телом. Его глаза блестели нездоровым светом сумасшедшего – почти так же ярко, как звёзды над Легорией.
Я медленно выдохнула. Паниковать буду после того как поговорю с Эльгой, а пока… Я подошла к стражу. Легорец смотрел на меня с такой жалостью и надеждой, словно страшился и при этом надеялся увидеть в моих глазах ту самую проклятую любовь.
– Рэмиэль, – мои руки осторожно дотронулись до его волос, успокаивая, словно ребенка. – Я намного сильнее, чем ты думаешь. К тому же у нас есть Эльга. Всё то, что ты перечислил, ко мне не относится. Я никогда не буду умолять о любви и верности. Даже если меня приворожит целая толпа стражей!
– Это ты сейчас так говоришь.
Сомнения так и роились в голове. Опыта борьбы с приворотом у меня не было, как, впрочем, с отворотом или заклятием безбрачия (Эльга проверяла, когда отчаялась найти мне суженого), но симптомы проклятия я знала. И ни одного не смогла в себе обнаружить.
– У меня есть идея, – выпалила я, отдышавшись. – И мне это не нравится!
– Что? – легорец не двигался, пожирая меня глазами. – Какая идея?
Я сложила руки на груди и впилась ногтями в кожу – боль помогала думать.
– Пообещай мне, страж, что если то, о чём я сейчас скажу, окажется правдой, ты никогда об этом не заговоришь, и даже не покажешь вида, что помнишь этот разговор.
От страха на лбу выступили капельки пота.
Рэмиэль нахмурился и внимательно посмотрел мне в глаза. Сердце тут же забилось в два раза быстрее – бархатный взгляд сводил с ума, а желание почувствовать его руки на своём теле становилось навязчивым. Какая же это влюблённость? Это обычная похоть – пожирающая изнутри, отключающая мозг и застилающая мысли.
Его взгляд скользнул по моим губам:
– Что ты хочешь мне сказать?
– Ты мне обещаешь?
– Да.
Желание спрятаться или убежать из храма куда глаза глядят, я пересилила. Щёки пылали, а нужные слова отчаянно не хотели приходить на ум.
– Могут ли твои глаза…
– Мои глаза? – он непонимающе смотрел на меня, всё сильнее хмурясь.
– Приворожить меня, если…
Я почувствовала, что вот-вот потеряю сознание от страха. Он был так близко. Такой красивый и независимый. И я прекрасно осознавала, что после моих слов он уже никогда не посмотрит на меня без чувства брезгливости. Но я должна сказать ему, обязана спросить. Иначе не смогу жить, зная, что он страдает, что чувствует себя виноватым по отношению ко мне. Уж лучше стыд и вечное избегание друг друга, чем жалось и страдание.
– Я уже влюблена, – выпалила, словно шагнула в холодную воду.
В комнате повисла тишина.
Медленно текли мгновения, неумолимо отсчитывая время. Зрачки стража расширились, руки стиснули мои плечи, губы замерли в трёх сантиметрах от моего лица. Я смотрела ему в глаза, понимая, что вижу его так близко в последний раз.
– Ты? Ты уже любишь? Кого? Когда?
Синяки на руках мне обеспечены. Ну, или переломы.
– Ты не ответил.
– Кто он? – голос легорца прогромыхал по комнате, сотрясая воздух.
– Ты не ответил мне!
Рэмиэль вдруг успокоился, отпустил меня и отошёл к стене. Я почти упала на подоконник: ноги дрожали, плечи горели, до сих пор чувствуя хватку его пальцев.
– Нет, – ответил страж и прислонился к каменной кладке спиной, прожигая меня внимательным и пронзительным взглядом. – Ты вне опасности. По крайней мере, до тех пор, пока твоё сердце занято другим.
– Спасибо, – я хватанула ртом воздух. – Так проще.
– Лориенна, – легорец помедлил, но всё же сделал в мою сторону два неуверенных шага. Его руки обвились вокруг моей талии, выбивая воздух из груди. Он наклонился и заглянул мне в глаза. – Кто он? Скажи. Мне нужно знать.
– Зачем? – я запаниковала и отклонилась, упираясь в широкую грудь ладошками. Неужели он не понял? Или не хочет верить? Что он хочет от меня услышать – правду или ложь?
– Мне нужно знать, – страж наклонился ещё ближе. Губы обожгло горячим дыханием. Он был близко, слишком близко…
Собственный мозг меня предал и отключился.
Я поддалась вперёд и осторожно коснулась его губами. Он не ответил, но и не отстранился. Лишь на мгновение расширились его зрачки и дрогнули обнимавшие меня руки.
– Tsura…
Рэмиэль будто окаменел. Бархатные синие глаза смотрели на меня без эмоций и чувств. Отступать с глупым криком: «шутка-шутка!» было поздно. Теперь только бы не ненависть. Безразличие, пренебрежение – всё, что угодно, только не ненависть.
– Ты мне понравился в первую нашу встречу. Ты выводил меня из себя, злил, но я все равно ждала твоего прихода. Потом был волколак, и я поняла, что могу потерять тебя. Это было… как удар молнии, страх парализовал. Я помню про чистую кровь, я понимаю, что ты ненавидишь меня. Мне все равно! Я хочу, чтобы ты знал – твоё проклятие тут не причём. Это я! Только я, сама, по своему желанию или глупости, не знаю. Но…
Договорить я не успела. Страж прервал монолог и впился в меня губами.
Сердце заколотилось в груди, ноги подкосились, по телу разлилась сладкая дрожь, несравнимая ни с чем в моей жизни.
Рэмиэль мягко отстранился, придерживая моё обмякшее тело, и пробормотал:
– Единственное о чём я сейчас прошу – скажи, что это правда и что ты не обманула меня в попытке отгородить от вины.
Я робко улыбнулась, наслаждаясь самыми красивыми глазами во всей вселенной, и прошептала:
– Никогда.
Меня разбудил отсвет солнца. Природа пестрела красками, водопад пел, птицы щебетали, а небо было такое синее, что казалось, будто море поменялось с ним местами.
Я сладко потянулась, вспоминая прошедшую ночь.
Страж ушёл под утро – мы разговаривали до самого рассвета. По словам Рэми, я понравилась ему сразу, как только он увидел меня спящую под деревом, и ненавидел себя за это чувство. Он даже хотел воспользоваться проклятием и приворожить меня, но каждый раз отказывался от этой мысли. Понимание, что моя любовь к нему будет обманом и ложью, угнетало. Он хотел чего-то настоящего. Настоящего со мной.
На вопросы о чистоте крови и смешении наших видов, Рэми отвечал загадочным взглядом, чем только подогревал мое любопытство. Его постоянная отговорка – «поговорим потом», безумно злила.
Стражи пришли под утро. Осторожный стук в дверь оборвал наш разговор. Я сжалась от испуга, но Рэмиэль лишь улыбнулся и соскочил с кровати. Он приоткрыл дверь, выслушал дозорного и тут же начал одевать броню. Оказалось, что Эльга пересекла границу Легории, и Рэми нужно было ее встретить. К тому же, подходило время его дежурства.
Он стянул плащ со стула и привычно закинул его на плечи. Бархатные синие глаза с улыбкой посмотрели на меня и исчезли в черноте глубокого капюшона.
Я больше не была чужаком, но вечно контролирующая всё вокруг Эльга могла ненароком «приворожиться» к Рэмиэлю, чего мы оба яростно не желали. А если вспомнить Монти и глупое хихиканье магички над его шутками, то не хотели и все четверо.
Тема плаща больше меня не волновала. Я (к моему стыду) была рада, что легорец продолжал его носить. Не хотелось бы разрываться между влюбленной в моего парня подругой, парнем, в которого была влюблена я, и другом парня, влюбленного в мою подругу. Вот такой винегрет.
А ещё я была счастлива. Действительно счастлива. Мне хотелось петь и не отпускать Рэми от себя ни на мгновение. Он стал для меня сбывшейся мечтой, моей жизнью и воздухом. И если бы я не знала на все сто процентов, то была бы уверена, что это и есть приворот! Оно раздувало пламя желания и отключало рассудок.
Я соскочила с кровати и, напевая под нос песенку Эльги, отправилась в ванную комнату. Вода освежила и прогнала остатки сладкого сна. Много позже бодрая, но жутко голодная, я спустилась в обеденный зал.
Здесь уже вовсю кипела работа. Эльга читала заклинания, носилась между лавок и ловко уворачивалась от взбесившихся тряпок, совков и швабр. Монти (я узнала его по приземистой походке, сильно отличавшейся от плавной грации Рэмиэля) сооружал поленницу у печи и чистил тяжёлые портьеры от пыли. Обнаженный Степаша (его наготу частично прикрывала лишь рубаха, обернутая вокруг бедер) крутился на кухне. Оборотень, судя по всему, дома ещё не был, иначе захватил бы с собой штаны.
Я замерла на пороге, упиваясь видом взмыленных друзей.
Первой меня увидела магичка. Её радостный вопль прозвенел под потолком и затерялся в коридорах. От неожиданности у волколака из рук выпал половник, а Монти схватился за меч, свободно болтающийся на поясе.
– Лорка! – подруга повисла у меня на шее, не забывая при этом цыкать на замершие без дела швабры. – Они тебя не забижали? Ты в порядке?
– Всё хорошо, – я обняла магичку и только сейчас поняла, насколько сильно по ней соскучилась. – Ты вернулась?!
– А то! – Эльга украдкой вытерла слезу и грозно прикрикнула на осклабившегося Степашку. – Суп сам себя не сварит, кашеварь, давай.
– Лориенна, – Монти склонил голову с поистине королевской грацией. – Рад видеть тебя.
– Спасибо, – я улыбнулась. – Взаимно.
После разговора с Рэми я стала подмечать детали, на которые прежде не обращала внимания: Монти постоянно одергивал капюшон, будто случайно прикасаясь к ткани, оборотень под нелепыми предлогами отвлекал Эльгу, если видел, что лицо легорца приоткрыто, а магичка приближается к нему со спины.
Я воспользовалась моментом, «случайно» споткнулась и налетела на Монти. Нелепо взмахнув руками, повисла на шее стража, одновременно стягивая с него капюшон. Уловка не сработала: волколак тут же вклинился между нами, громко причитая над моей неуклюжестью, а Монти отскочил в сторону, судорожно поправляя плащ. Его руки заметно тряслись.
Значило это одно – страж и волколак верили в проклятие. Они защищались (или защищали нас). И абсолютно точно никто не был в курсе наших отношений с Рэми. Эльга уже давно завалила бы меня вопросами и требованием подробностей, а Монти перестал бы прятать от меня глаза. По оборотню ничего не скажешь – этот вечно хитро улыбался.
С моим приходом уборка закончилась. Завтрак был готов, и мы сели за длинный стол, наслаждаясь невинной болтовней. Рэми я не видела с ночи, а спрашивать о нем у Монти было неудобно. Приходилось разговаривать и улыбаться, иногда бросая быстрые взгляды на распахнутые двери.
Магичка дождалась, когда мужчины отвлекутся, и прошептала:
– Я ходила в Росы. Дивчины не вернулись, но и новых краж пока не было. Трактирщик так и ни появился – или потоп, или схарчил его кто-то. Следопыта я тоже найти ни смогла, хоть все село сверху вниз обыскала. Первого старосты тоже нет, всем заправляет наш усач. Шо делать будем?
– Я не знаю.
Мне стало неуютно. Я совсем забыла про несчастных женщин.
– Все это мне не нравится, – тихо пробормотала Эльга.
– Я верю Рэми. Если он говорит, что здесь женщин нет, значит, их нет.
– Ля, Рэми! – задорные нотки в голосе подруги переплелись с удивлением. – Неужели твой стеснительный хлопчик решил имя назвать?
– Ну, решил и решил, – засмущалась я. – Зато твой страж тебе в день знакомства представился. Гордись и не лопни.
– Да-а, – Эльга тряхнула рыжей косой и широко улыбнулась. – Цей обжора точно не из стеснительных.
– Дамы, у меня есть предложение, – Монти посмотрел на Эльгу, а потом снова на меня, влезая в разговор. – Через несколько дней ты должна принять сан, а потом в твою честь состоится праздник. Ни меня, ни Эльгу, ни тем более оборотня в Белый Храм не пустят.
– И? – я поняла, к чему клонил страж и погрустнела.
– Пока ты будешь занята, мы попробуем найти следы на границе. Вернемся как раз к празднику.
– Но это наша с Эльгой работа, – я жалобно посмотрела на подругу, ища поддержки. – К тому же мне не хочется, чтобы вы уходили. Я не хочу оставаться одна.
– С тобой буду я, – нежный голос Рэмиэля неожиданно прошелестел у дверей.
Я улыбнулась. Сердце застучало сильнее.
Прикрыв глаза, я наблюдала, как страж пересёкает комнату, как останавливается за моей спиной и наклоняется.
– Если ты не против, моя Tsura, – добавил он. В темноте капюшона озорно блеснули бархатные синие глаза, сверкнула улыбка.
– Я не против.
– Тогда здравствуй.
Лёгкий поцелуй бабочкой прикоснулся к губам. Сердце подскочило к горлу и забилось в висках.
– Здравствуй, легорец, – прошептала я охрипшим от волнения голосом.
– Шо это было? – удивленно воскликнула магичка, хватая не менее ошарашенного Монти за руку. – Это мне привиделося?
– Ха! – Степаша неуверенно улыбнулся. – Не думаю. Я тоже это видел.
– Remiel, – Монти резко поднялся с лавки и тут же сел обратно, повинуясь повелительному жесту стража. – Elis se maledis?
Я и без перевода поняла: Монти спрашивал, как получилось, что я не против поцелуя – это любовь или проклятие?
Рэмиэль в ответ улыбнулся, похлопал друга по плечу и прошёл к камину, на ходу снимая с пояса оружие.
– Лориенна, – страж отвлекся от кинжала и повернулся ко мне. – Им лучше заняться пропажей. К тому же у тебя совсем не будет свободного времени. Подготовка к церемонии отнимает много сил, да и само посвящение не из простых.
– Я понимаю, – грусть омрачила утро, но я решительно прогнала её прочь. – Потом мы же встретимся, верно?
Эльга проводила взглядом Рэмиэля, вытолкала Монти из-за стола, придвинулась ко мне и подмигнула с видом прожженного заговорщика:
– Встретимся, а как же! А теперь рассказывай.
Степаша резво подпрыгнул к столу, устроился рядом со мной на скамье, то и дело толкаясь голыми коленками, и масляно улыбаясь протянул:
– В подробностя-ах…
– Что именно надо рассказать? – я сделала вид, что не понимаю, о чём идет речь и перевела взгляд на Монти. Он разговаривал с Рэми у камина. Оба стража были увлечены беседой и не обращали на нас никакого внимания.
– Мы решили повстречаться, – выдавила я. – Вроде.
– Повстречаются молочники на тропе у водопоя, – гаркнула магичка, съедая меня взглядом. – А нам полный сказ, пожалуйста, с пояснениями.
– Да в подробностях, – снова добавил оборотень, улыбаясь во весь рот.
– В каких подробностях? – я живо представила, что пришлось бы рассказывать друзьям, случись у нас с легорцем что-то большее ночью, чем простой разговор, и покраснела.
– Для начала, Лорка, меня сильно интересует, как ты стала встречаться с хлопцем, не видя его лица? Он капюшон хоть снимает когда целуется? Алитак и прячется?
Степаша громко хмыкнул, выражая несогласие, но магичка тут же на него цыкнула, сделав «страшные» глаза. Оборотень покатился со смеху, похрюкивая на вздохах.
Я вспомнила лицо Рэми и улыбнулась:
– Он хороший, Эльга, и добрый.
– Ну, хоть красивый? Или «так себе?»
– Красивый, – окончательно засмущалась я.
– А целуется как?
– Нормально.
– Тю, нормально, – Степаша, наконец, смог прервать смех. – Как-то не будоражит. Скупой рассказ у тебя получается. Пойду у легорца сам спрошу.
Не обращая внимания на мои протестующие крики, оборотень ринулся к стражам через весь зал.
– Знаешь, Лорка, – подруга тяжело вздохнула, моментально меняя тему разговора. – Здесь шо-то происходит, и я никак не могу понять шо.
– Что ты имеешь в виду?
– Мне, того… Показалось, шо следов не было.
– Это как? Ты их не нашла?
– Да в том то и дело шо нашла. Да только это не следы, а так – постановка. Одна и та же корова туда-сюда три раза прошла: у хаты старосты, рядом с трактиром и вдоль границы.
– Ну?
– Вот и «ну!» По следам выходит, что меж своими тремя остановками она по воздуху пролетела, а натуральное удобрение раскидывала по пути. Бред?
– Бред, – легко согласилась я. – Полный.
– Вот и я говорю – шо-то тут не то. Говорили про стадо, а корова одна.
– Может породистая?
– Это шо за порода такая – гадит как целый табун, а прыгает как заяц? И потом – следы есть у самой кромки границы. Только они веточкой протерты.
– Ты хочешь сказать, что легорцы врут? Женщин украли они?
– Ну… они али не они не знаю, а говорю то, шо сама видела – следы пытались спрятать. И явно второпях. Иначе лучше бы подтёрли.
Я недоверчиво посмотрела на Рэмиэля, поймала его ласковый взгляд и снова вернулась к подруге:
– Ты уверена?
– Шо ты переспрашиваешь? – рассердилась Эльга, но, тем не менее, голос не повысила. – Самой как думаешь,– приятно? Всё у нас с ног на голову встало в этой стране. Где это видано шобы боевая магичка с оборотнем трапезничала, а подругу за непонятного хлопца в капюшоне сватала?
– Что мы будем делать? – я все еще сомневалась в причастности Рэми к похищению, но и не доверять подруге не могла.
– Ты будешь готовиться к сану, а я разберусь со следами, – Эльга задумчиво стянула с косы ленту и завязала обратно. – Если шо откопаю, придётся тебя выкрадывать и ноги уносить с этой непутёвой земли.
Я снова посмотрела на стражей и Степашу, вполголоса разговаривающих у камина. Оба легорца свободно приподняли капюшоны, видя, что Эльга сидит к ним спиной.
– Монти от тебя ни на шаг не отходит.
– Разберусь.
– Я не верю, что они в этом замешаны.
– Может, и не они, – магичка пожала плечами. – Может это их дяди да тёти. Шо тогда делать будем? Ты сможешь оторвать голову будущему родственнику со стороны мужа?
– Не знаю, – я запуталась окончательно. – И не забегай в такую даль! Я сутки назад и мечтать не могла, что он до меня дотронется. А тут…
– Ой, подруга-а, – Эльга вдруг закатила глаза и с преувеличенной радостью заулыбалась. – Такого хлопца ты себе отхватила – загляденье, а не капюшон.
Я удивлённо посмотрела в сузившиеся глаза магички и только потом поняла, что к нам подходят стражи. Видимо глаза у Эльги были и на спине тоже!
Степашка начал выставлять тарелки и кружки. Он мурлыкал себе под нос какую-то мелодию и я, задумавшись, стучала ногтями по столу ей в такт. Монти сел рядом со мной, Рэми – напротив.
– Мы с Эльгой выдвигаемся завтра с утра, – заявил Степаша и с грохотом поставил на стол огромный чайник. Внутри плескалось нечто крепко-заваренное неизвестного происхождения. Волколак взглядом указал Эльге на чашки. – Подай!
– И шо? – взбрыкнула магичка, но все же принялась разливать напиток.
– Мы с тобой пойдём к границе искать твою пропажу.
– А Монти? – мы с Эльгой задали вопрос одновременно. Оба стража вскинули на нас капюшоны и переглянулись.
– Я буду занят, – уклончиво ответил смущенный вниманием легорец.
– Все нормально, Tsura? – В голосе Рэми слышалась тревога. Вместо ответа я схватила чашку и, обжигаясь, сделала глоток.
– Лориенна? – удивленно позвал Рэмиэль, и я закашлялась, выигрывая время на ответ.
– Да. Монти, а что вы дальше будете делать?
Монти неуверенно посмотрел на меня и пробормотал:
– Я встречу их на закате и продолжим поиски вместе.
– А праздник?
– Мы придем вовремя, – легорец непонимающе посмотрел на Рэмиэля и сделал то же самое что и я – спрятался за чашкой горячего чая от тяжелого взгляда стража.
– Присмотри за моей егозой, она очень любит влипать в неприятности, – улыбнулась я растерянному легорцу.
– Не беспокойся, – капюшон стража склонился к столу. – Эльга будет в безопасности.
«Хотелось бы думать!» – так и читалось в глазах подруги.
Румяные тосты с кружочками сыра лежали на тарелке, но мне абсолютно не хотелось есть. Слишком много мыслей витало в голове. Чтобы не обижать оборотня и не привлекать внимание к своей персоне, взяла кусок хлеба. Завтрак хрустел и таял во рту, но аппетита не вызывал.
– Шпашибо, – Монти шумно отхлебнул чай и сам того не зная, разрядил обстановку. – Феликолепный шафтак.
Степаша игриво посмотрел на Эльгу, но похвалы от флегматично жующей магички так и не дождался. Я подняла взгляд на Рэми и вздрогнула – легорец не ел, сидел и молчал, разглядывая меня сквозь ткань плаща.
Я нашла в себе силы ему улыбнуться и подлила в свою кружку чай. Не быть мне лазутчиком. Все планы и секреты на корню одним своим поведением рублю.
Завтрак закончился быстро. Намного быстрее, чем готовился и подавался на стол. Оборотень отправился мыть посуду, а Монти – показывать Эльге «це великолепну травку в чай». Я же быстрым шагом направилась прочь из обеденного зала. Мне нужно было побыть одной.
Я так отчаянно избегала разговора со стражем, что почти бежала через комнаты, лестницы и коридоры. Остановилась только во внутреннем саду. Плющ обвивал низкорослые деревья и карабкался по каменным стенам. Я легла в траву за кустом можжевельника и закрыла глаза.
Что если влюбленный Рэмиэль – это просто игра? Вдруг он понял, что мы не отступим в поисках женщин, и решил сбить меня со следа и отвлечь? У него это неплохо получалось, между прочим. К магичке приставили Монти, а Степаша просто помогал. Или даже был не в курсе ситуации. Хотя, если вспомнить кровожадные истории, легорцам было проще нас прибить, чем разыгрывать это представление.
– Ты расскажешь мне? – Рэмиэль появился будто из ниоткуда и испугал меня до ужаса. Никак не привыкну к его бесшумной походке, тролль его за ногу!
– Что именно? – я улыбнулась, но глаза не открыла.
– Расскажи, о чём думаешь. И о том, почему пыталась от меня спрятаться.
Рэми лёг на траву рядом со мной. Видимо от разговора увильнуть не получится.
– Плохо я спряталась, если ты меня нашёл.
Легорец вдруг наклонился и осторожно провел по моим губам пальцем:
– Я везде найду тебя. И никогда не потеряю. Итак, о чём ты думаешь?
Любая женщина на моем месте от таких слов рыдала бы от восторга, я же услышала в них только угрозу.
Я позволила себе приподнять ресницы и тут же утонула в синих глазах. Рэми смотрел на меня с такой нежностью, что я невольно засомневалась не только в его причастности к краже женщин, но даже в убийстве надоедливого комара на болоте.
– О тебе.
– М-м? – он улыбнулся, приподнимая бровь. – Надеюсь, хорошее.
Я секунду плавала в его нежности, потом решительно стряхнула наваждение:
– Когда Эльга меня отравила, а ты меня спас, я кое-что… видела.
– Что именно? – глаза легорца настороженно сузились, а зрачки наоборот расширились.
– Я видела стража. У реки.
– У реки? – он привстал и облокотился на локоть, накручивая на палец прядь моих волос. – И что он делал?
– Он пытался меня поймать.
– Да, я тебя поймал, – брови легорца снова взлетели вверх, а улыбка показала белые зубы.
– Я серьёзно, Рэмиэль, – я тоже приподнялась на локте, чтобы быть на одном уровне с его лицом. – Что это было?
– Это…– легорец отвёл взгляд и, немного подумав, сорвал травинку. – Это была «legoria».
– Как это?
– Чтобы сохранить тебе жизнь, мне пришлось убить тебя. А «legoria» оживила. Но так как ты жрица, то можешь свободно покидать мир живых. В отличие от остальных её жителей.
– А что было бы, не поймай он меня?
– Тебе обязательно думать об этом сейчас? – Рэми пощекотал меня травинкой и попытался поцеловать.
– Обязательно!
– Ну, хорошо, – страж откинул полу плаща в сторону и серьёзно посмотрел мне в глаза. – Если бы он тебя не поймал, ты бы ушла.
– Ушла? Умерла что ли?
– Можно сказать итак, – Рэми помедлил, подбирая слова. – Ты бы ушла немного в другое… место. Я не знаю, как правильно объяснить. Ты стала бы кем-то вроде призрака Легории.
– Как это? – я не поняла смысл его слов, но то, что уже нарисовало мое воображение, мне не понравилось.
– Ты стала бы духом и отдала свою силу на воскрешение другого существа. Я не знаю, сколько правды в моих словах и пересказываю лишь то, что слышал от предков. Ты жила бы среди деревьев, следила за спокойствием на этой земле, разговаривала со стражами, предупреждала о чужаках и опасностях.
– Вы получаете информацию от умерших жриц? – у меня глаза полезли на лоб от удивления. Теперь понятно как легорцы находят в чащах даже маленьких лесных фэйри – им подсказывают, где искать.
– Да. Это могут чистокровки. И я в том числе.
– А как вы проходите магические барьеры? Ты чуть Эльгу до инфаркта не довёл, когда появился у дерева.
Страж засмеялся и поцеловал меня в лоб:
– Ты хочешь знать все мои секреты?
– До единого!
Тревога никуда не делась. Лишь притупилась под чарами легорца.
– Мой секрет прост, – Рэмиэль откинулся на траву, подложив руки за голову. – В момент наложения контура я уже был внутри него.
– Ты следил за нами? – ахнула я и, отобрав у него травинку, ударила ею по его широкой груди.
– За тобой.
Его глаза вдруг стали серьёзными. Рэми целую минуту внимательно смотрел на меня, медленно вгоняя в краску, а потом обхватил за талию и повалил на землю, прижимая к земле. Я взвизгнула от неожиданности.
– Значит, ты спас мне жизнь дважды, – улыбнулась я. – Нож и волколак.
– И ты, – страж серьезно посмотрел мне в глаза. – В первый раз от яда оборотня, а второй – когда подарила мне себя без проклятия. Хотя оба раза ты совершила ошибку.
– Почему? – подозрение чёрным червяком проползло в душу и сбросило с небес на землю.
– Ты ещё недостаточно сильна, чтобы убирать яд оборотня с легорца. Ты потратила много сил. Слишком много. Это было глупо с твоей стороны. Хотя то, что ты сделала, помогло Монти и Эльге закончить исцеление.
– Если бы я этого не сделала, ты бы умер. А мне не очень хотелось запирать тебя в стране на веки вечные.
– А мне бы не очень хотелось увидеть, как ты растворишься в legoria и общаться с тобой только в видениях, Tsura.
– Тогда больше не подставляйся под лапы тех, кто хочет тебя сожрать, – последнее слово осталось за мной, и я была несказанно этому рада. Словно победила в словесной схватке.
– Вредина, – усмехнулся страж и поцеловал меня в лоб. – Ещё будут вопросы, моя всезнайка?
– Да. О чем ты хотел меня спросить?
– Когда?
– Перед нашим разговором о твоем… умении лишать женский пол достоинства и чести.
Страж расхохотался. В уголках глаз появились мелкие морщинки, придавая его красивому, но серьезному лицу, немного теплоты.
– Знаешь, что мне в тебе нравится, Tsura? Для любого самого кошмарного случая ты находишь настолько удивительное описание, что все кажется простым и легко решаемым.
– Не всегда. Но ты прав – любая шутка делает проблему менее страшной и серьезной.
– Кого-то это мне напоминает, – Рэми провел рукой по моей щеке в том месте, где когда-то был безобразный шрам.
– Кого?
– Не помню.
Он задумчиво осмотрел меня с головы до ног, словно надеялся найти подсказку.
– Не уходи от ответа. О чем ты хотел меня спросить?
– Какой твой любимый цветок, Tsura?
– Ты смеешься? – обе мои брови поползли на лоб. – Не хочешь говорить, так и скажи. Не надо придумывать глупые вопросы.
– Это не глупо. И важно.
Внимательный взгляд синих глаз впился в меня в ожидании ответа.
Я решительно ничего не понимала. Какие мои любые цветы, серьезно? Он хочет подарить мне букет? Украсить свою келью лепестками? Или торжественно вручит мне горшок с ростком, выкопанным в лесу со всей своей легорской заботой? А если я скажу – дуб? Он срубит мне дерево и украсит его бантиком?
– Все цветы красивые.
– Но какой-то должен быть чуть лучше других.
– Ну, не знаю, – я перебрала в уме варианты, вспоминая растительный мир Нагории. – Может, незабудка?
– Незабудка? – удивленно протянул Рэми, и легкая улыбка грусти заиграла на его губах. – Красивое растение.
– Наверно, – я пожала плечами, с трудом воссоздавая в голове образ цветка. – И что дальше?
– Ничего. Просто хотел знать. Теперь твоя очередь – почему ты спряталась?
– Я не хочу думать о будущем, Рэми. По крайней мере, сейчас, – мне было тяжело подводить разговор в нужное русло, но я должна была помочь Эльге и узнать правду. – Я пришла в Легорию, потому что меня наняли жители Рос.
– И? – глаза стража сузились и потемнели. Видимо, эта тема была неприятна не только мне.
– Я не хочу от тебя ничего скрывать, но и забыть про несчастных женщин тоже не могу.
– И что делать мне в этой ситуации? Я уже говорил тебе, что их тут нет. Или ты мне не веришь?
– Я хочу верить, но и ты пойми меня, – я села, положила руку на его плечо. – Все следы ведут сюда. Я понимаю, что обязана защищать эту землю, понимаю, что ты пытаешься говорить мне правду…
– Но все равно не веришь?
– Этой ситуации есть только одно объяснение: кто-то похищает людей и прячет их на территории Легории без вашего ведома.
– Исключено, – страж внимательно смотрел на меня и продолжал хмуриться. – И ты прекрасно это знаешь.
– Кто из жителей может обойти стражей? Чисто гипотетически?
Легорец задумался. Несколько секунд он молчал, подкидывая в руках травинку:
– Несколько вариантов.
– Каких?
– Это может быть либо сам страж, но всех их я знаю лично и могу поручиться за каждого. Либо жрица, но одна настолько стара и слаба, что даже без помощи не передвигается уже много лет, а вторая ещё не приняла сан.
– Ты меня имеешь в виду?
– А кого же ещё? – его глаза потеплели на секунду, но потом снова вернули прежнюю холодность. – Сидлайтам не до этого. Плюс они всегда на виду.
– А приказать кому-то они не могут?
– Могут. Но не будут.
Что ж, поверю.
– Это все?
– Нет. Еще могут быть грязнокровки. Но их очень мало и они все под наблюдением.
– Грязнокровки? – мне было противно даже произносить это слово, не то, что применять его к живому существу. Но у Рэмиэля это получалось обыденно и просто. Видимо его ненависть к смешению крови была намного больше, чем голос разума.
– Помесь, рожденная от легорца, – объяснение стража только усугубило отвращение.
– Ты уверен, что наблюдение ведется? Ты проверяешь это лично?
– У тебя есть сомнения?
– У меня есть вопросы, – я подбирала слова, чтобы ненароком не подвести остальных стражей к речной прогулке до ближайшей излучины. – Сбрендивший волколак подошел к самой границе. Если бы он не решил перекусить тобой, то наверняка добрался бы до селения людей, ведь до Рос рукой подать. Почему стражи его не заметили? Я ушла с поляны к Степаше – куда смотрела охрана? Ты сам удивлялся, помнишь?
– Я должен проверить кое-что. Вернусь к вечеру, – выпалил вдруг Рэми, вскочил на ноги и направился к выходу из сада. Фраза: «Мы не договорили!» замерла на губах при виде удаляющегося легорца.
Я еще несколько минут лежала на траве и думала о том, что совершенно не умею хранить секреты. Зато врать и обманывать у меня получалось прекрасно. Так себе умение!
Солнце поднялось над стеной и согрело кожу. Я прищурилась, разглядывая сад. Когда-то здесь было красиво: миниатюрные фонтанчики прижимались к кустам диких роз, сейчас заросших травой. Красные ягоды смородины выглядывали из зарослей, а вездесущие белые цветочки жались к деревьям, избегая открытых пространств. Извилистые тропинки огибали пересохшие воронки прудов, кованые лавки торчали из травы сгнившими кольями.
Грусть и тоска.
Я решила найти Эльгу. В первую очередь признаюсь, что разболтала тайну, потом расскажу ей о снах и подкину новую идею про детей легорцев от других рас.
Грязнокровки стали совершенно новым поворотом, чёрным пятном на белоснежных простынях Легории. Страна казалась прекрасным местом, умиротворенным и отшлифованным до идеала, но нет, вот она – маленькая ложка дегтя в медовой бочке комфорта. Выходит, законы жриц были по нутру не всем, и кто-то очень хотел свободы и трехразовой охоты.
Я бездумно бродила по храму до тех пор, пока не наткнулась на дверь, и только открыв её, поняла, что вернулась в комнату Рэмиэля. Как проходила по коридорам и поднималась по лестнице, даже не вспомнила. Прошла к окну, высматривая у озера фигуры Эльги и Монти. Безрезультатно. Либо легорец показывал подруге другое озеро, на берегу которого росла нужная ей травка, либо парочка уже ушла, вдоволь насмотревшись на достопримечательности этого.
Я провела рукой по отполированной поверхности комода. Рэмиэль хранил здесь одежду, много одежды. Комната была не просто перевалочным пунктом, он здесь жил часто и подолгу.
Комод был обычным – массивный каменный валун с тремя ящиками, без излишеств в виде гравировок или вычурных завитков. И всё же что-то в нём было не так. «Не так» бросалось в глаза будто случайно, вскользь, а если приглядеться – исчезало, растворялось в обыденности камня и струганных досок. Я вцепилась в стенки комода и потянула. Оторвать ножки от пола не получилось – как и вся мебель в храме, он составлял со скалой единое целое. Вместо этого я с удивительной легкостью отодвинула стену.
Винтовая лестница, копия той, что вела в эту комнату, уходила вниз и терялась в темноте. Черный вход или запасной выход? Я с тревогой обернулась и посмотрела в окно – где-то там была моя Эльга. Я могла бы позвать ее, но тогда Монти увяжется следом. Если легорцы замешаны в чём-то скверном, нам с магичкой не поздоровится. Во всех смыслах.
Я шагнула на лестницу и дверь тут же захлопнулась с жутким скрежетом, погружая меня во мрак. Взять с собой факел я не догадалась. Вот для таких моментов мне и нужна была подруга – чтобы начинать думать вовремя.
Я провела рукой по каменной стене – ни трещинки, ни скола, ни ручки. Открыть дверь не получится. А если вспомнить толщину стен, то и кричать бесполезно.
В темноте слух обострился: шуршали и пищали крысы, с глухим звуком разбивались о камень капли воды, гудел водопад. Казалось, кровожадные монстры уже подкрадываются ко мне, тянут к горлу когтистые лапы, а через трещину в потолке льется вода и вот-вот затопит лестницу. От страха сердце забилось быстрее, в ушах зашумело. Нужно искать выход! Или тонкую стену, через которую я смогу докричаться до Эльги.
Передвигаться было неимоверно сложно. Перила нащупала только с пятой попытки, а спускалась и вовсе шажками гнома, размахивая руками, как пират на сигнальной рее. Сапоги скользили по влажным ступеням. Если я упаду, точно сломаю шею. Легория конечно меня воскресит, но умирать все равно не хочется. Воображение, подгоняемое страхом, понеслось вскачь: если меня не добьет падение, то сожрут крысы! Этим проходом не пользовались веками – камень трещал под ногами, перила крошились под пальцами. Подо мной могла быть пустота в пару миль, колодец для жертвоприношений – сорвусь, не выберусь уже никогда.
Сколько времени я спускалась, осталось загадкой. Иногда казалось, что четыре ступеньки я проходила за минуту, иногда – за час. По ногам то и дело пробегали удивленные мои появлением крысы. Как настоящая женщина, я боялась всех пищащих грызунов и шарахалась от них со скоростью разозлённого эльфа. Но человек умеет привыкать ко всему: первый пролет я причитала и взвизгивала от страха и отвращения, а на втором уже брезгливо отпихивала хвостатых носком сапога.
Лестница закончилась неожиданно. Впереди, куда не пытайся дотянуться, была лишь черная пустота. Я боялась выпустить перила из рук, понимая, что потом просто не смогу их снова найти. Огромным усилием воли заставила себя успокоиться. Нужно дышать ровно и начинать уже думать. Я жрица, у меня есть магия. Рэми говорил, что видит в темноте и что я пойму как он это делает, когда приму сан. До сана мне ещё как до Дор-Атона пешком, но ведь и вытаскивать из легорца яд оборотня тоже не детские сказки рассказывать?!
Я закрыла глаза и представила, что держу в руках факел: деревянная ручка царапает кожу на ладони, пальцы обволакивает тепло огня. Осмотрелась – темнота и мрак. Как Эльга это делает? Как подчиняет себе магию, как управляет ею? Одни вопросы и ни одного ответа. Может, жрицам Легории факелы неподвластны?
Я представляла костер, затем светящиеся огненные шары (любимцев Эльги), лучины и свечи. Чтобы не рисовало воображение, меня продолжали окружать темнота, а заодно – отчаянье и тоска. Наверно, так же чувствуют себя корни деревьев, замурованные в земле.
Не получится из меня толковой жрицы. Я сама себя заперла в храме и не могу из него выбраться, что уж тут говорить об управлении целой страной?!
– Рэми, где тебя носит? – проскулила я, озираясь по сторонам в безуспешной попытке найти во мраке хоть какой-нибудь лучик света.
Ответ пришёл ниоткуда. Словно тишина пробралась в голову и сформулировала слова.
– «Лориенна?»
Я оглянулась, но понять, откуда шел звук не смогла.
– «Лориенна, где ты?»
– Рэми, – мой крик затерялся во мгле. – Рэми!
– «Где ты?»
– В Храме. Мне не выйти. Дверь закрылась. А ещё тут темно и крысы-ы-ы!
Последнее слово получилось особенно удачно – мне позавидовал бы волк в полнолуние. Витиеватое «ы-ы» прогромыхало по стенам, приумножилось эхом и до смерти напугало хвостатую живность. По-моему, пара крыс издохла от шока у моих ног, но проверять так ли это, я не стала.
– «Где ты?»
Страж надо мной издевался! Если его голос был галлюцинацией, то даже в моем воображении легорец был невыносим.
– «Tsura?» – Голос Рэмиэля стал громче.
– Я прошла через твой комод. Тут темно, а факел я не взяла, – слезы навернулись на глаза, голос задрожал. – Что мне делать?
– «Комод? Какой комод? – злость в голосе стража я слышала отчетливо и ясно. – Не важно. Я найду тебя, жди».
– Тут крысы! Много!
– «Tsura, не паникуй. Ты можешь видеть в темноте».
– Не могу! – у меня, наконец, потекли слёзы. – Я пробовала!
– «Ты жрица, – голос легорца зазвучал глуше. – Ты берёшь силу у природы и…»
– Рэми! – я испуганно прислушалась к тишине. – Рэмиэль?
Звуки потайной части храма набросились на меня с новой силой.
Куда пропал страж? Почему не отвечает? И про какую природу он говорит? Тут нет ни куста, ни дерева, только каменные стены и лестница. Не удивлюсь, если где-нибудь действительно растет нечто с корнями, но его еще надо найти. А как это сделать в кромешной тьме?
Смахнув слезы, закрыла глаза. Думай, Лорка, думай! Рэми ищет тебя, только от этого не легче – он может искать час, а может и неделю. За это время с ума сойдешь! Ты не маг, пользоваться силой жриц не умеешь, помощи просить не у кого.
Или есть?
– Помоги мне! – взмолилась я. Легорец из моих снов был настоящим, я верила в это. Иначе, сошла бы с ума! Он поймал меня в пещере, он спас от волколака и меня и Рэми. Видимо, он был духом природы, кем то, кто следит за жрицами. За мной.
– Помоги мне!
Далекое глухое рычание разорвало тишину. В нос ударил терпкий запах крови и пота. Я проглотила слезы и сжала пальцы в кулак, превозмогая ужас.
– «Где?» – знакомый голос из снов вспыхнул в голове неожиданно ясно и звонко. Меня затрясло от страха, но глаза я не открыла, чтобы не оборвать ту единственную ниточку, связывающую меня с небытием.
– Храм у водопада. Мне не выбраться. Тут темно.
Несколько секунд стояла полная тишина и мне начало казаться, что я все же сошла с ума и разговариваю сама с собой.
– «Возьми свет у камней».
Голос оборвался резко, подарив на прощание приглушенные звуки – лязг стали и предсмертный крик.
Что это было? И было ли?
Правы оказались оба моих мужчины: Рэми успел сказать о природе, дух – о камнях. Камни – тоже природа.
Сначала ничего не происходило. Я стояла, вытянув руки, и понимала, что если бы сейчас меня увидела Эльга, то смеялась бы долго и в голос. Как можно «взять» свет? Он же не ложка и не кусок ткани?
Неожиданно тонкие змейки легорского тумана просочились через стены, смазали очертания, осветили пространство. Видимо, жрицы могут черпать силу у земли и направлять ее по своему желанию?! Это была какая-то природная некромантия! В магии тьмы я не разбираюсь, но знаний было достаточно, чтобы задуматься – добровольно ли земля делится со мной жизненными силами или я забираю их насильно?
Я стояла в переходе между двух арок. По скальной породе скользили ручейки воды и терялись в шапках черного мха. Видимо, это были коридоры для стражи на случай, если храм все-таки захватят. Скрываться в этом лабиринте можно годами, нападать на захватчиков по ночам и исчезать в каменных катакомбах.
За первой аркой скрывалась дубовая дверь. Тяжелая деревянная балка покоилась на металлических скобах, перекрывая проход. Я потянула ее в сторону и проскочила в образовавшуюся щель. Пахнуло застоявшимся воздухом и плесенью. Напуганные громким звуком крысы рассыпались по углам, исчезая в пелене тумана. Да сколько же тут этих хвостатых тварей? Надо бы кошку завести! Намекну Рэми, если выберусь отсюда.
Я осторожно прошла вперед. Через несколько десятков шагов коридор закончился еще одной дверью, закрытой снаружи. Сейчас мне бы не помешала помощь Эльги – открывать засовы силой мысли я не умела. Пришлось возвращаться.
Вторая арка привела меня в извилистый коридор. Через сколы в стенах просачивался солнечный свет. В лучах плясала пыль, по полу проносились серые тени с длинными хвостами. Я уперлась в каменную дверь без задвижки и толкнула ее плечом. В лицо ударил влажный чистый воздух.
– Где ты бродишь? – Эльга пробежала мимо меня и погрозила пальцем. – Рэмиэль скоро придет, а у оборотня обед еще не готов. Иди моркву чисти!
Рыжая коса скрылась в трапезной.
Я огляделась.
Дверь, через которую я прошла, оказалась статуей Sahnayn – воина юга. А точнее, его щитом. С легким металлическим скрежетом каменная плита встала на место, стирая мои следы.
Были ли потайные ходы в остальных статуях? Думаю, да. Жрицы оказались не так просты, как хотелось бы думать их врагам. Легория была полна загадок и тайн и как только я разгадывала одну головоломку, на ее месте появлялись две новых.
Я отдышалась, махнула рукой на морковь и спустилась к озеру. В первую очередь нужно смыть с себя пыль и крысиный душок. Про новое открытие расскажу Эльге позже. Во-первых, она была занята, во-вторых – рядом с ней постоянно кто-то крутился.
Я скинула одежду и зашла в воду. Прохладные волны обняли тело, увлекая на середину озера. Я перевернулась на спину и отдалась на милость бушующего водопада.
– Рэми? – позвала легорца без особой надежды на ответ. Повторить мысленный разговор без кипящего в крови страха, скорее всего не получится. Но попробовать стоит.
– Рэмиэль?
– «Tsura? – ответ был громким и четким, словно легорец находился в шаге от меня. – Где ты?»
– У водопада.
Я улыбнулась – сила жриц была со мной. Удивительно, но еще пятнадцать минут назад я чуть ли не сходила с ума от страха и отчаянья, а теперь спокойно плаваю в озере.
Я закрыла глаза и задала мысленный вопрос:
– «А ты где?»
– «Скоро буду».
Говорить с легорцем и при этом не произносить слова, было волнующе странно. Поразительное открытые! Чудовищная сила!
Я перевернулась на спину и подплыла к водопаду. Вода с грохотом взрывала озёрную гладь и уходила вглубь белым потоком. Пена бурлила на поверхности, волны откидывали к берегу, не позволяя приблизиться к скале вплотную. Усиленно работая руками, обогнула искрящую водную стену. Я привыкла к загадкам Легории настолько, что не удивилась, если бы обнаружила здесь логово дракона. Желательно дружелюбного, доброго и веселого древнего ящера, а не крылатое чудовище, питающееся девственницами.
Но под струей водопада была только скала – ни тайных дверей, ни пещер. Винтовая лестница начиналась на балконе Храма, огибала водяной поток и упиралась в покрытый мокрым лишайником камень.
Разочарование, да и только!
Краем глаза заметила движение на берегу и повернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как из-за деревьев выходит Рэмиэль. Заметив меня, страж небрежно скинул плащ, броню, рубашку и прямо в брюках прыгнул в воду, мощными гребками приближаясь ко мне. Сердце защемило от приятной истомы при виде рельефного загорелого тела стража.
– Здравствуй, – пробормотала, с трудом удерживая тело в вертикальном положении. Волны кидали меня из стороны в сторону и будто тянули на дно.
– И тебе, – легорец подплыл, обвил мою талию руками, приподнял над водой. – Соскучилась?
– Нет, – честно ответила я, но судя по улыбке стража, он мне не поверил.
– Смываешь пыль подземелий?
– Ты знал про ход за комодом?
– Нет. И я очень зол, что ты пошла туда без меня, – Рэмиэль заглянул мне в глаза, приподнимая рукой подбородок. Как он умудрялся держаться на плаву и при этом обнимать меня, я не представляла.
– Очень?
Сузившиеся зрачки выдавали его ярость. Но голос при этом оставался тихим и спокойным:
– Ты могла пораниться.
– Там куча коридоров и лестница, – я не обратила внимания на его слова – позлится и перестанет, а я не собираюсь менять характер только из-за того, что нас связывало что-то большее, чем дружба. – Выходы в статуях в первом зале. Там есть дверь, закрытая изнутри. Куда она ведёт, я не знаю. Надо проверить. После ужина можно…
– Нельзя, – голос Рэмиэля источал ласку и нежность, удачно пряча за ними гнев. – Завтра у тебя тяжёлый день – ты принимаешь сан. Храмом мы займемся в другой раз.
На меня напала тоска. На душе снова стало темно и безрадостно, слово на синее небо набежала грозовая туча.
– Из головы вылетело. Слишком много всего интересного рядом. Вокруг одни вопросы. И чем больше я получаю ответов, тем больше кажется, что я никогда не узнаю эту страну. Она и есть одна большая неразгаданная загадка.
– Пообещай, что ты больше никуда одна не пойдешь.
– И ты, – я вырвалась из железных объятий и поплыла к берегу. – Что не пойдёшь туда без меня. Я хочу увидеть всё сама.
Вода ближе к берегу была теплой как парное молоко. Я положила голову на сухой песок, не выходя из воды, и закрыла глаза. Рэми лёг рядом, по привычке закинув руки за голову.
– «Ты слышишь меня?»
– Да, – лениво промычал страж. Его бедро легко касалось моей ноги в такт волнам и снова отступало.
– «Почему ты перестал со мной говорить и пропал?»
– Это не я.
– «А кто?»
– Вслух говорить ты уже разучилась? – он плеснул на меня водой, даже не приоткрывая глаз. Для разгорячённого на солнце тела капли показались ледяными, и я от неожиданности громко ойкнула.
– Мне лень, – призналась я, упустив при этом, что мне было интересно и приятно пользоваться магией. Она была как долгожданная игрушка для ребёнка – нужно выжать всё, пока подарок не сломался и не надоел.
– С каких пор?
– Разговор без слов – удобная вещь.
– Удобная. Но не забывай ставить ограничения. Иначе наш разговор будут слышать все жители Легории.
Интересное замечание. Учту.
Выбралась на берег только минут через десять. Пришлось прыгать на одной ноге, влезая в штаны, дабы не измазаться в песке. Одежда отчаянно сопротивлялась и не торопилась налезать на мокрое тело. Я фыркала как обиженный медвежонок, натягивая на себя рубаху, так и норовившую перевернуться в горловине и рукавах. Неприлично глубокий вырез душил шнуровкой. Рэми ехидно хихикал, из-под ресниц наблюдая за моими попытками одеться.
– Лучше бы помог, – пискнула я, заливаясь краской. От сапога оторвался кусок тины и упал в песок с противным шлепком, как совсем недавно внутренности волколака из распоротого Эльгой брюха.
– Мне итак неплохо, – страж открыто хохотнул.
Солнце припекало сильнее, чем за всю прошедшую неделю. Оно словно отыгрывалось на нас за то, что посмели остудиться в воде. Если так пойдёт и дальше, неизвестно, кто первый иссохнет – я или деревья.
– Официально заявляю, Рэмиэль, что я обиделась и ухожу в Храм. Надеюсь, что обед уже готов, – теперь я ехидно подмигнула стражу и, не дожидаясь пока легорец выйдет из воды, направилась к лесу, увязая в песке.
– Там и встретимся.
Я ликовала. Кто бы мог подумать, что я – человеческая женщина, стану жрицей самой загадочной страны в Нагории? Что буду любить, и буду любима? До полного счастья не хватало только личного дракона с седлом на спине.
Мне нравилось бродить по лесу. Пушистые кроны задерживали солнечные лучи, ветер приносил прохладу. Я шла к поляне, на которой познакомилась со Степашей. Отколовшийся от скалы валун служил мне ориентиром: в пяти шагах от него начиналась тропа, ведущая в Храм.
Оборотня заметила сразу. Он лежал в траве, спрятав нос в лепестках белого цветка.
– Млеешь? – я обошла куст можжевельника и направилась прямиком к волколаку. Степаша вздрогнул, поднял голову и посмотрел на меня сонными блюдцами глаз.
– Наслаждаюсь.
– Или прячешься? – я присела рядом с ним, подпирая спиной ствол сосны. Дерево было прямым и ровным, как корабельная мачта. Россыпь веток раскинулась на самой верхушке, щедро сдобренная коричневыми бляшками шишек.
– Прячусь, – легко согласился Степаша. – Твоя бешеная подруга заставляет меня стряпать. Я лапы натёр, бегая по лесу в поисках приправ. Не успел начистить чугунки, а она уже орет, что зал в порядок надо приводить.
Я улыбнулась, но промолчала. Эльга обладала редким даром подчинять себе мужчин всех возрастов, и волколак не стал исключением.
– Скажи честно, – оборотень с опаской покосился в сторону Храма. – Она собралась там жить?
– Не думаю, – я скрыла смех за кашлем.
– Я из дома убежал не для того, чтобы сменить одну госпожу на другую.
Я погладила оборотня по густой шерсти. Никак не могу запомнить, что волколаки – опасный вид монстров, а не домашняя собачка. И что гладить и теребить за уши кровожадных тварей крайне опасно.
– Да, Эльга такая. Хозяйственная и немного сумасшедшая.
Степаша повернул ко мне ухо, показывая, где нужно почесать и прикрыл глаза:
– Про тебя она говорит другое.
– Да? И что именно?
– Что ты всегда в центре хаоса. А если ты потеряешься, нужно найти самое опасное место в округе – ты точно будешь там.
– Врёт, – уверенно кивнула я, тем не менее, улыбаясь. – Во все неприятности мы попадали из-за нее.
– Даже сейчас?
– Сейчас тем более, – я откинулась на тёплый бок оборотня и положила голову на его мощную лапу. – Это она взяла заказ в Росе. Я отказывалась всеми ногами и руками.
– Но жрицей стала ты.
– После того, как она меня отравила. Кстати, – я заглянула в огромные глаза Степаши. – Где нам искать пропавших женщин? Рэмиэль говорит, что на территории Легории их нет.
В вытянутых зрачках оборотня я увидела своё отражение: взъерошенное, с мокрыми волосами и помятой одежде – ведьма, а не жрица.
– Нет, значит, нет, – Степаша опустил нос в цветок и втянул огромными ноздрями аромат. – Я могу помочь советом – подожди до завтра. Сан жрицы даёт силу и знания. Если женщины где-то здесь, ты найдёшь их.
– А если нет?
– Ты сможешь определить направление.
Я прикрыла глаза, наслаждаясь ветром и запахами леса.
– Значит, подожду до завтра.
Оборотень что-то неопределённо хмыкнул и затих.
Я боялась завтрашнего дня. Сомнения грызли изнутри и заставляли задумываться: правильно ли я поступаю, действительно ли нет другого выхода и до конца ли осознан мой выбор. Пропажа женщин висела на мне тяжелым грузом – где они, живы ли? Ушли ли они сами или их выкрали? Поиск был моей работой, моим делом, предназначением. Я поняла, что начинаю разрываться между прошлой жизнью и той, что была впереди. Как выбрать правильный путь? И нужно ли его выбирать.
Насколько я понимала, жрица была… жрицей. Сан Верховной носить я не буду (есть более опытная кандидатура), но мое слово все равно будет иметь вес. Значит, я смогу если не увидеть правителя Легории, то хотя бы просить его об одолжении. И тогда я выбью или силой или слезами разрешение для Эльги на посещение страны. Она моя подруга, мы должны иметь возможность видеться. Точка!
Мы вернулись в Храм на закате, сонные и голодные. Магичка выдала нам по порции подзатыльников, накормила и отправила отдыхать. Мы ей, видите ли, не нравимся с такими кислыми лицами-мордами. Степаша, дабы его не отправили мыть посуду, не стал перекидываться в человека и гордо выхаживал по залу, подметая пол хвостом.
Рэмиэля в Храме не было. Он передал через Монти, что отправляется по делам и вернется к посвящению. Видимо, подкинутая мной задача оказалась труднее, чем предполагал страж. А время, которое он тратил на её решение, говорило только об одном – обмануть стража, и тайно проникнуть в Легорию было возможно.
Эльга тоже собиралась в дорогу. Она жалела, что не сможет лично присутствовать при моём посвящении, но обещала непременно отведать Степашкиной настойки в количестве «уйма смертна», дабы отметить мою новую должность. Подруга хотела прочесать примыкающие к тракту земли на предмет следов похищенных женщин и клятвенно пообещала вернуться к празднику. Который, к слову, должен был состояться после посвящения.
Неполные два дня расставания с подругой вселяли в меня страх и тревогу. Я всю ночь не могла сомкнуть глаз. То прикидывала план по поиску женщин, то рассматривала комод, за которым скрывался проход в загадочную и неизведанную часть храма, то переживала о принятии сана. На мои расспросы о посвящении Монти отмалчивался, а оборотень и вовсе сбежал к жене.
Эльга ушла на рассвете. Она помахала рукой на прощание и скрылась за деревьями. Рэми так и не вернулся. Мы с Монти остались вдвоём.
Пришла наша очередь собирать вещи. Весь мой скарб я носила на себе, а страж лишь положил пару тряпиц в заплечный мешок.
Мы вышли из Храма. Монти уверенно углубился в лес, постепенно отдаляясь от тракта. Через час плутания среди деревьев на меня накинулась тоска и усталость: селение оборотней мы давно обошли большим полукругом, и я уже была в неизведанной части Легории.
– Далеко еще идти?
– Немного, – нехотя откликнулся Монти, и устало вытер пот со лба. Идти по солнцепёку с надвинутым на лицо капюшоном было задачей малоприятной.
– Почему ты не снимаешь плащ? – спросила и тут же выругалась: задела сапогом корень дерева и чуть не скатилась со склона.
– Мы с Рэмиэлем… боимся за тебя, – подумав, честно признался легорец, поддерживая меня за локоть.
– Чего именно?
– Что ты можешь поддаться чарам моих глаз.
Монти обошел сонного ежа, греющегося на солнце. Колючая животина сверкнула бусинками глаз и недовольно пискнула.
Этот страж оказался намного болтливее Рэми – говорил охотно и спокойно.
– Почему?
– Любовь – сильное чувство, – Монти понизил голос, будто боялся, что нас подслушают. – Но она может пройти в любой момент или перерасти в привычку. Ты, может, и разницы не заметишь, но чары любого легорца своё дело сделают.
Я покраснела, как варёный рак – естественно, это любовь! В Легории третьего не дано: или тебя приворожили, или нет. Черное и белое, никаких оттенков!
– Радужное будущее, ничего не скажешь!
– После принятия сана у тебя появится иммунитет, не забывай.
– Поскорей бы.
Больше мы не разговаривали. Даже когда вышли к мелководной речке и страж переводил меня через поток, он не проронил ни слова. Я тоже молчала. Вопросов было много, но мысли занимало лишь предстоящее испытание. О посвящении мне ничего не рассказали, даже не намекнули как будет проходить ритуал. Неизвестность угнетала.
К полю вышли ближе к обеду. Вдалеке среди желтых волн ржи размеренно двигались черные тени – стада коров или другой живности. Пахло медом и сеном. Справа за широкой межой раскинулось белое море цветущей гречихи.
– Куда теперь? – я остановилась на опушке, прячась под кроной дерева. Выходить из прохлады леса на солнцепек желания не было.
– Вперед.
Монти вглядывался в горизонт так, будто надеялся высмотреть там Эльгу. Я лишь вздохнула: ноги дрожали от усталости, перед глазами плыли фиолетовые пятна. Еще пара часов такой ходьбы и меня свалит тепловой удар. Монти даже не представлял, насколько ему повезло, что сила жриц избавила меня от лишних килограмм. Я представила кряхтящего и красного от натуги стража, тащившего необъятную меня на плечах, и хмыкнула.
– Дальше ты пойдешь одна.
– Как это? Нет!
– Не перебивай, – легорец поднял руку, словно хотел зажать мне рот, но в последний момент передумал и погрозил пальцем. – Ты пойдешь одна до конца поля, там увидишь дорогу. Ты пойдёшь по ней и будешь молчать, не проронишь ни звука и будешь идти, пока не увидишь лестницу. Поняла?
– А ты?
– Я уже буду там, – Монти повернулся к лесу и зашагал прочь, но вдруг остановился. – Лориенна, только молча. Это понятно?
– Монти, мне страшно! Я не могу!
– Ты поняла меня?
– Да.
Вот почему Рэмиэль не пошёл со мной – он знал, что я всеми правдами и неправдами буду выпытывать у него подробности ритуала.
– Удачи.
Монти скрылся за деревьями.
Я припомню Рэми его предательство! Каков наглец, а?! Смотрел в глаза и врал, что проводит меня, а сам трусливо сбежал!
Легория жила своей жизнью: ветер шелестел в ржаных колосьях, приглаживал и пригибал их к земле. Чирикали птицы, порхали бабочки. Где-то среди всего этого моря спокойствия и умиротворения пряталась та самая ложка дегтя. Мне нужно ее найти! Может именно там меня ждут пропавшие женщины Рос…
Я неуверенно сделала шаг вперёд, потом второй. Жёсткие колосья чиркали по бедрам, цеплялись за штаны. Солнце встало в зенит и нещадно припекало макушку. Ветер прикасался к коже и обжигал. Даже дышать было тяжело – горячий воздух застревал в легких и вызывал дикую жажду. Я шла как новорожденный теленок – спотыкалась и увязала сапогами в земле.
Дорогу увидела сразу, как подошла к краю поля. Она петляла по небольшому лугу и скрывалась в лесу. Ни поселения, ни города поблизости не заметила. Из-за деревьев не выглядывали крыши домов, не доносились звуки сельской жизни: не скрипели колесами телеги, не мычали коровы. Только шелест ветра и пение птиц разрывали гнетущую тишину.
Тёмные точки, которые я ранее приняла за животных, оказались людьми. Или нежитью в ипостасях людей. При моем приближении толпа всколыхнулась и раздвинулась, образуя живой коридор.
В руках люди держали зажженные свечи. Народа было много, даже слишком. И никто из них на меня не смотрел: тысячи глаз с упоением рассматривали обувь. Было что-то жуткое в этом молчании – словно мертвецы встречали свою королеву, не в силах поднять на нее взгляд пустых глазниц.
Если им нельзя смотреть на меня, то как быть мне? Мне можно их разглядывать?
Я повела плечом, сбивая тревогу и дрожь – происходящее было похоже на траурную процессию. Не удивлюсь, если, в конце концов, упрусь носом в кладбищенские ворота.
Я с трудом сдержала свистящее от нервного напряжения дыхание и шагнула на вымощенную камнем дорогу.
Идти пришлось долго. Дорога тянулась нескончаемой полосой, забор из людей нервировал. Каменные лица, лишенные эмоций, наводили на меня ужас.
Я настолько привыкла к молчанию живого коридора и чувству страха, что улыбка, мелькнувшая в толпе, тут же приковала внимание. Было так странно и одновременно приятно увидеть жену Степаши, что я сбилась с шага и чуть не кинулась к ней. Но легорка лишь покачала головой и медленно опустила голову, сливаясь с толпой. Мне понадобилось несколько минут, чтобы понять – среди обычных жителей страны в толпе стояли и стражи. Вот почему народ опускал головы – чистокровки откинули капюшоны.
Сейчас люди и нелюди были равными жителями Легории: без опознавательных знаков, плащей и санов. Кто-то из них по ночам выл на луну или пил кровь, а кто-то привораживал взглядом.
Сколько ответственности ложилось на мои плечи? Что я должна буду сделать для благополучия этой страны? Как я смогу удержать монстров внутри туманного кольца, если жажда возьмет верх над разумом? Я была охотницей, какое у меня было право решать их судьбу? Буду ли я непредвзятой? А если начнется война, о которой не раз намекал Рэми? Один житель Легории может убить десяток обычных людей, и это я еще не говорю о стражах – тренированных воинах. На чью сторону я встану в этом случае?
Но всё же они были живыми: они любили, ненавидели, радовались и грустили. И многие, очень многие не хотели быть теми, кем стали. Им нужен был дом и кров, земля и жизнь. А самое главное, им нужна была жрица.
Теперь я шла более уверенно.
Что бы ни ждало впереди, я сделаю всё, что будет в моих силах.
Двери Легории всегда будут открыты для таких, как они.
Для таких, как я.
Дорога превратилась в тропу и нырнула под кроны деревьев. Лес в этой части страны был сосновым: никаких березок или дубов, лишь прямые стволы да шапки раскидистых веток на макушке. Под ногами хрустели еловые иголки, подушки мха пружинили под ногами. Я привычно скользнула взглядом по низине в поисках коричневых шляпок грибов – собрать бы лукошко да пожарить с картошкой и лучком. Живот согласно заурчал, рот наполнился слюной.
Тропа вильнула в последний раз и оборвалась перед деревом. Я с тоской осмотрела крону: густая шапка зеленых листьев и прямые колья веток. Ну, и где лестница? Может я не туда свернула?
Легорцы останавливались в десяти шагах от меня и вставали полукругом, перекрывая путь. Их становилось все больше. Свечи мерцали среди голых стволов сосен, хворост трещал под подошвами сапог. Ведьмовской шабаш во всей красе – заунывного пения не хватает!
Может, стоит забраться на макушку дерева и осмотреться? Если лестницу не увижу, хоть народ повеселю. Когда еще у них будет шанс полюбоваться на святейшую пятую точку жрицы?
За спинами легорцев внезапно заклубился туман. Он приближался медленно, плавно, тянулся к моим ногам, наползал на мох, обнимал стволы и становился все плотнее. Будто где-то за лесом зачадила печь кузнеца. Фигуры людей скрывались в пелене, очертания смазывались. Скоро вокруг меня стояли сотни призрачных молчаливых фигур. Наконец белая стена окружила дерево и замерла. Меня начал обуревать страх – перепрыгнуть бы через магическую преграду и бежать со всех ног к Эльге. Даже не прощаясь с Рэмиэлем.
Вокруг стояла загробная тишина, даже ветер не смог прорваться через пелену. Глухо стучало сердце, собственное дыхание казалось настолько громким, что начинало раздражать. Если подожду ещё немного, то смогу услышать, как течет в венах кровь. Безмолвие могло свести с ума. Только думается, мне это не грозило – я итак была достаточно больна на голову, раз согласилась принять сан в этой стране.
Туман задрожал и вдруг распался на белые хлопья, открывая вид на дверь, прислоненную к кряжистому стволу. Она была сколочена наспех – ржавые скобы торчали в стороны как иголки ежа, от кривых досок несло гнилью. И что самое главное – к порогу прижималось кривое крыльцо с тремя ступенями.
Кто скажет мне, что это не лестница, пусть сам принимает сан!
Я поднялась по двум крошечным деревяшкам, старательно наступая на каждую, и, толкнув плечом хрупкие доски, ввалилась внутрь.
В первую секунду показалось, будто я перенеслась в трактир в Росах: потолок из крепких балок, тяжелый запах кислого пива и жареной дичи выдернул из сознания воспоминания. Окон в комнате не было.
Я обернулась, ошарашенная догадкой, и застыла – дверь, через которую я пришла, исчезла. Гладкая белая стена недавно была покрашена дорогой эльфийской краской – нос щекотал приторный душок цветочно-растительных масел. Я провела рукой по ее поверхности – липкая, и двух часов не прошло с момента нанесения на стену.
Легкие быстрые шаги за спиной заставили обернуться.
На меня шел легорец: капюшон скрывал лицо, полы плаща подметали пол. Он приближался таким стремительным шагом, будто хотел пройти насквозь и меня и стену.
– Эй! – я вскинула руку, отгораживаясь от стража.
Легорец недовольно хмыкнул, но шаг замедлил. В его руке сверкнула сталь короткого клинка без рукояти.
Это еще что значит?
Шею под затылком обожгло болью. Чьи-то сильные руки схватили за плечи, не позволяя обернуться.
Я зашипела от боли.
Интересное намечается посвящение. В стиле Легории, я бы сказала.
Перед глазами запрыгали темные пятна, в голове зашумело.
Что мне вкололи? Яд? Снотворное?
Я зарычала от натуги и вырвала-таки руку из плена. Пальцы нащупали на шее иглу. Вытащить ее удалось со второй попытки – сознание отключалось.
– Я держу тебя, – тихий мужской голос прорвался сквозь темноту. – Всё хорошо.
В глаза ударил свет. Я не могла пошевелиться, каждый нерв, каждую мышцу в теле сводила судорога. Потом пришла боль – далёкая, глухая… и красная. Я плавала в густом воздухе, вырывалась, но так и не смогла выбраться из небытия.
Какой-то частью сознания понимала, что умираю жестокой и мучительной смертью. И была благодарна за то, что не могла очнуться. Меня будто резали тупым ножом и отрывали куски плоти голыми руками. Свет мигал то слева, то справа, словно мое тело покачивалось, поддаваясь нажиму лезвия. Кровь обжигала бедра, по ушам бил скрип стали, задевающей кости.
Мне больно, очень больно… Наверно.
Потом страх ушел. Осталась лишь спокойная серая мгла тумана и безразличие к происходящему. Я не хотела видеть свет. Потому что иначе начну чувствовать тело. И, скорее всего, это меня убьет.
Но свет пришёл. Сначала появились мерцающие круги. Они исчезали и снова появлялись, и как бы я не старалась, отвести от них взгляд не могла. Затем свет остановился, мигнул в последний раз и начал расти, рассеивая мглу вокруг меня.
Звуки заполнили воздух: чугунные колокола набатом звучали в голове, в уши ударил вой. Он рвал барабанные перепонки и натягивал нервы струной…
Заткните кто-нибудь пасть этому волколаку!
Надавливание на тело усилилось. Боль стала острее и ярче, как вспышки солнечных бликов на водной глади. Она концентрировалась вокруг запястья и на лодыжках.
Вой оборвался неожиданно и резко.
Спасительная мгла тут же растеклась вокруг меня и выключила сознание.
Слава Богам!
На этот раз я пришла в себя быстро. Во рту чувствовался неприятный привкус железа, в висках пульсировала боль. Будто накануне я выпила жбан Степашкиной настойки. Или меня положили между молотом и наковальней и отдали на растерзание бешеному гному-кузнецу.
С минуту пыталась понять, где нахожусь, и что происходит вокруг. В голове почему-то стояли образы людей, свечей и тумана. Вспомнила – посвящение! Ничего себе – приняла сан. Убью Рэмиэля сразу, как встречу! Мог бы предупредить о последствиях!
Попытки подняться на ноги успехом не увенчались – тело не слушалось. Я с трудом сфокусировала взгляд на коричневых ремнях, перетягивающих запястья. Судя по скованному движению ног, щиколотки тоже были в оковах.
– Тролль мне в печень! – пробормотала я и облизала пересохшие губы. – Что происходит?
– Посмотрите, кто проснулся?! – мужской хриплый баритон прошелестел над ухом и удалился. – Теперь нам определённо будет веселее.
– Что-то я сомневаюсь, – мой голос был не лучше его: гортанный и сиплый. – У меня с чувством юмора проблемы.
– Давно? – снова поинтересовался незнакомец. В его голосе явственно слышались сарказм и надменность.
– С рождения. Повторюсь – что происходит?
Набат в голове медленно стихал, зрение прояснялось, но жажда душила все так же. Попытки освободиться успеха не принесли – ремни оказались на удивление крепкими.
– Происходит встреча друзей, – в голосе незнакомца было столько радости, что не будь я связана, поверила бы в искренность его слов.
– А я, видимо, закуска к праздничному столу? – мне пришлось несколько раз поморгать, перед глазами еще плыл туман. Зря я это сделала: увиденное повергло в шок.
Из пола торчали метровые колья. Они служили своего рода границей – отделяли проход вдоль стен от центра комнаты. Их наконечники венчали круглые шляпки, так что ритуальное жертвоприношение я отмела сразу – нужно сильно постараться, чтобы проткнуть себя столь тупым орудием.
За кольями на коленях стояли люди, много, не меньше пятидесяти человек. Судя по кровавым подтёкам, синякам и порванной одежде, они находились здесь против своей воли, а если посмотреть на сбитые костяшки пальцев – даже отчаянно сопротивлялись настойчивому приглашению. Некоторые из пленных с трудом удерживали тело в вертикальном положении. На полу алели лужи крови.
Я с трудом сдержала крик, заметив среди людей жену Степаши. На виске женщины кровоточила рана, под глазом расплылся синяк. Она с трудом подняла голову, нашла меня взглядом и вымученно улыбнулась.
Сдержать рык ярости не смогла. Рванулась из оков, но лишь застонала – ремни снова впились в кожу.
– Нет, – незнакомец небрежно постучал пальцами по деревянной поверхности крепления. – Они как раз пироги, а ты – друг.
Понадобилось время, чтобы понять – мужчина ответил на мой вопрос.
– Не похоже это на праздник, – пробормотала я.
На обряд принятия сана тем более. Происходящее больше напоминало начало войны! А хуже всего было то, что эпицентром этого безумия была я.
Я стиснула зубы и, превозмогая боль, провела рукой по поверхности импровизированного алтаря. Скорее всего, это был стол или дверное полотно: доски подогнаны плотно, без щелей, по бокам торчат крюки, к которым крепятся кожаные ремни. Изголовье приподнято. Под таким углом мое тело прекрасно было видно с любой точки комнаты. И для пыток удобно расположено: кромсай – не хочу.
Я медленно выдохнула, сдерживая истерику. Только слез мне сейчас не хватало! К тому же, ни Монти, ни Рэми со Степашей в комнате не было – маленький шанс на спасение еще оставался.
– Ты кто такой?
– Кто я? – Дыхание незнакомца согрело затылок. Он подошел сзади, наклонился и демонстративно меня обнюхал. Гадость какая! В памяти всплыл образ выпотрошенного волколака – монстр не справился с жаждой и теперь гнил в земле. Этого индивида ждет та же участь!
– Для тебя это сложный вопрос? – я попыталась посмотреть назад, но лишь снова зашипела от боли. – Имя у тебя есть, самоубийца?
– Могу ответить тебе тем же: а ты не самоубийца? Ты хоть знаешь, кем станешь после ритуала?
– Жрицей?!
– Жрицей, – незнакомец выпрямился, неприятно пораженный моей прозорливостью. Шелест ткани раздался левее, и я смогла рассмотреть эльфийский плащ.
– Ты страж? – от удивления перехватило дыхание. Недовольные правлением были везде, но представить, что на переворот способны чистокровки я не смогла.
Мужчина повернулся, наклонился надо мной и откинул капюшон. Да так медленно, словно упивался произведенным эффектом.
Глаза цвета земляного ореха впились в меня взглядом, чувственные губы растянулись в улыбке, обнажая белые зубы:
– Мелко мыслишь, моя дорогая. Я не страж.
Я смотрела в его глаза и понимала, что уже видела их! Я определенно знала этого мужчину. Короткие темные волосы, широкие брови, прямой взгляд – такого красавца тяжело забыть! Но вспомнить еще сложнее!
– И кто ты?
Может мы пересекались на тракте или в таверне? Или он тоже был наемником (недовольный работой наниматель решил вернуть плату за недоубиенного упыря и нанял его, чтобы наказать нас)? Вряд ли, мы с Эльгой знали свое дело, и всегда доводили его до конца. Да и не слышала я о таком, чтобы для мести магам использовали головорезов – дороже будет. Если конечно сам головорез не был магом.
– Я охотник.
– Охотник? – я нахмурилась. – На жриц Легории?
Мужчина расхохотался. В глазах мелькнули озорные искорки.
– На одну-единственную юную жрицу!
– Польщена, – мне стало совсем дурно: зеленоглазый красавец нагрянул в страну монстров, чтобы убить меня? Меня, охотницу?! Что за бред?!
– Лориенна?! – голос Рэми прозвенел по комнате колокольным набатом.
Я вздрогнула, незнакомец отпрянул и развернулся. Мне пришлось постараться, чтобы высмотреть стража за его широкими плечами. Я-то питала надёжду, что Рэми был далеко, что он в безопасности. Как же я ошибалась!
Охотник по-собачьи наклонил голову и скользнул вбок, открывая мне вид на комнату. Двое мужчин держали Рэмиэля за плечи. На первый взгляд страж не был ранен: ушибов или крови я не заметила. Только помятый плащ и порванная рубаха выдавали ранее произошедшую борьбу. Хотя это ещё не о чем не говорило – регенерация у легорцев была отменная.
– Ты в порядке? – в бархатном взгляде синих глаз стража читалась тревога.
– Да. Что происходит?
– Нет, вы посмотрите, какая забота! Ты меня пугаешь, Remiel. Неужели у тебя появились чувства? – охотник медленно подошёл к Рэми и приподнял его подбородок. Имя стража он произнес необычно плавно, будто в нем появилась лишняя буква. – Или ты заботишься только о чистокровных белокурых жрицах?
Рэмиэль поднял полный ненависти взгляд на охотника и сказал-выплюнул:
– Cimeries.
– К вашим услугам, – мужчина склонился в шутливом поклоне и махнул рукой. В комнату тут же ворвались люди. Они хватали пленников и волокли их к дальней стене, не обращая внимания на протестующие крики.
Тролль знает, сколько помещений было спрятано за белыми стенами и куда отвели жителей.
Хлопнула дверь. Наступила тишина.
Я смотрела только на Рэмиэля и двух мужчин, крепко сжимающих его за плечи. Почему он не пытается вырваться? Чего ждет? Не думаю, что страж границы не сможет справиться с двумя легорцами!
– Тебя зовут Кимериес? – я попыталась отвлечь охотника: мужчины смотрели друг на друга с такой ненавистью, что у меня мурашки по коже побежали.
– Кимерис, – поправил зеленоглазый красавец, но взгляд от Рэмиэля не отвел.
От разговора отвлек незнакомый страж. Он навис надо мной и довольно грубо закрыл рот свернутой жгутом тканью. Я задёргалась и замычала, но выплюнуть или ослабить кляп не смогла. Рэми рванулся ко мне, но тяжелый удар в живот сложил его пополам.
Слева мелькнули тени. Несколько человек рассредоточились вдоль стены и замерли в шаге друг от друга. В руках они держали луки, за их спинами виднелись колчаны. От яркого оперения стрел рябило в глазах.
Рэмиэль шумно выдохнул, выпрямился и перевел взгляд на охотника. На лице синеглазого легорца было столько горделивой надменности, что два стража, цепляющиеся за его плечи, больше смахивали на свиту, чем на охрану.
– Зачем ты вернулся, Кимерис?
– Ты знаешь ответ и всё равно спрашиваешь? – удивление охотника было искренним. – Ты действительно хочешь, чтобы я ответил сейчас, при ней?
В воздухе повисла тишина, прерываемая лишь тяжелым дыханием Рэми. Кимерис оглянулся через плечо и посмотрел на меня долгим пронзительным взглядом:
– Я так и думал. Он боится, что ты узнаешь.
– Я не…– договорить Рэмиэль не успел. Охотник резко повернулся и шагнул к стражу. Его рука поднялась и опустилась на грудь Рэми с молниеносной скоростью. Плащ колыхнулся. Охотник отступил, оставив в груди пленника кинжал.
Клинок вошел в широкую грудь Рэмиэля по самую рукоять.
Хороший удар, сильный. Смертельный.
Рэмиэль вздрогнул, из уголка его рта потекла тонкая тягучая струйка крови. Синие бархатные глаза удивленно посмотрели на рану, потом на меня. Вокруг клинка выступило темное пятно и расползлось по рубахе. Истошно закричала какая-то женщина, послышался шум борьбы, вскрики и яростное рычание, кто-то ругнулся сквозь зубы.
Кимерис вытащил клинок из груди стража и вытер лезвие подолом плаща. Из открытой раны кровь выливалась толчками. Чем больше ее было, тем бледнее становилось лицо Рэмиэля. Его глаза вдруг подернулись белой пеленой, взгляд остановился и страж повис на руках у легорцев.
Я завыла, отчаянно пытаясь высвободиться. Ремни впивались в кожу, резали плоть, но держали крепко.
Кимерис был спокойным и сосредоточенным: взгляд прямой, движения точные и размеренные. Охотник с таким безразличием смотрел на меня, что моя ярость тут же превратилась в ненависть.
– Он не умрёт, – улыбка жалости мелькнула на красивом лице. – Мне просто нужно было запереть его в Легории.
Он медленно подошёл и облокотился на импровизированный алтарь. Я смотрела на точеные черты его лица, мягкий изгиб губ и пыталась найти в охотнике хоть каплю сострадания. Он разглядывал меня с тем же любопытством.
– Нам с тобой нужно уединиться, – неожиданно заявил Кимерис. – А эта легорская шваль будет мешать.
Меня затрясло от негодования: «Развяжи веревки, и я тебе устрою такое уединение, что будешь молить о смерти!» О, если бы я только могла это сказать! Но кляп не давал такой возможности. Осталось лишь смотреть на убийцу и придумывать для него изощренные способы пыток!
Охотник вдруг засмеялся, зеленые глаза потеплели. В них даже мелькнула нежность. Или от ярости у меня начались галлюцинации.
– Ты что, злишься? На меня? Ты же ничего не знаешь, как ты можешь судить о том, чего не понимаешь, Горечавочка?
– З-гыр-мыр! – смогла ответить я.
Я запомнила тебя, выродок! Я найду тебя и убью, а если умру, вернусь и всё равно убью.
– Подвесьте его, – Кимерис выпрямился и махнул рукой в сторону Рэмиэля. – Он скоро придёт в себя.
Двое стражей перекинули через потолочную балку веревку и привязали ее к запястьям Рэми. Несколько мощных рывков и легорец повис, едва касаясь ногами пола.
– Ум! – простонала я, привлекая внимание охотника.
– Что?
– Ум-м! – протянула еще жалобнее, не отрывая взгляд от красивого лица. Кимерис сжал губы, сдерживая ярость. Раздражение проявлялось в его движениях все отчетливее. Он вытащил кляп и воззрился на меня с нескрываемой злобой.
– Что? Не терпится присоединиться к другу? – его зрачки вытянулись и расширились. Сейчас он напоминал взбешенную ящерицу, запертую в человеческом теле.
– Можно не закрывать рот? Мне очень трудно дышать. Пожалуйста, – меня так и подмывало вцепиться в его лицо ногтями, но вместо этого я робко улыбнулась.
Кимерис нахмурился так, что брови соединились в одну линию, зрачки сузились до нормального состояния. Хотя, что именно можно назвать «нормальным» в Легории я не знала.
– Только не пищи, – пробормотал он, отбросил жгут в сторону и отошел к стене. – Услышу хоть звук, вскрою брюхо без опиума. Рэмиэлю.
Я нервно сглотнула – не шутит ведь. И откуда он такой взялся? Что ему надо? Судя по трансформации зрачков, охотник не был человеком, по крайней мере, не целиком. Оборотень-маг? Я о таких мутациях не слышала, но от Легории можно ожидать чего угодно!
Кимерис перекинулся парой фраз с охраной и удалился. С глухим стуком захлопнулась дверь и в комнате воцарилась тишина. Стражи, стоящие вдоль стен, не двигались, и, казалось, даже не дышали. Рэми висел трупом, я молчала. В общем, посвящение проходило на ура!
Тысячи вопросов мелькали в голове и не на один я не находила ответа. Охотник был легорцем или нет? Если да, то почему он не носил капюшон? Как он смог прервать обряд и где мы сейчас находимся? Молчаливые стражи вдоль стен – жители страны или наемники? Где жрица и армия взбешенных оборотней, клятвенно уверявших меня в преданности?
Я перевела взгляд на Рэми – страж висел на верёвках без движения. Его руки сверкали кровоподтёками как праздничные фонарики, рубаха насквозь пропиталась кровью. Сколько времени ему понадобится, чтобы очнуться – день, неделя, год? Как быстро регенерируют после смерти легорцы?
Видимо охотник (кем бы он ни был) боялся стража и ждал отпора, потому и убил его. Более того, Рэмиэль и Кимерис знали друг друга, и их ненависть была взаимной. Даже когда Рэми рассказывал про смешение крови, он не был настолько разъярен, как при виде зеленоглазого гиганта. Почему мне никто не рассказывал про охотника? Куда он собирается меня везти? Понятно – прочь из Легории, но зачем? Мои раны откроются после пересечения границы, я умру и потеряю силу жриц. Именно этого добивается Кимерис?
Поток мыслей прервал один из стражей. Он откинул капюшон на плечи и выжидающе посмотрел в начало комнаты. Рыжая борода, длинные волосы и лицо, обезображенное шрамами, выдавали в нем воина. Сердце застучало сильнее: неужели среди охраны Кимериса был один верный жрице легорец?
Страж пересек комнату и наклонился ко мне. Надежда улетучилась: пустой взгляд карих глаз и губы, растянутые в презрительной усмешке, испугали больше, чем змеиный взгляд охотника.
– Жрица… – пробасил он тоном счастливого юродивого калеки, которому впервые в жизни подарили сахарный петушок.
– И вам не хворать, – в недоумении откликнулась я.
Тяжелый лук выскользнул из руки стража и упал на пол. Тренькнула тетива.
– Ты думаешь, что у тебя всё получится? – голос незнакомца казался очень громким в тишине комнаты.
– Не знаю. А ты как думаешь?
Широкая мозолистая ладонь легла на мою голову.
– Ты такая маленькая, такая хрупкая, – мужик задумчиво растер прядь моих волос между пальцами, будто проверял муку на помол. – Кры-ыса!
Он или сошел с ума или был взбешен до потери самообладания. В любом случае защищать свою оскорбленную честь сейчас было бы дуростью, и я проглотила оскорбление.
– Ты суёшь нос в чужой сыр и бесконечно гадишь! – снова пробормотал он. – Ты заражаешь чумой всё, до чего дотянутся твои гнилые зубы.
Мужика распирала ярость и ненависть. Лично я с ним никогда не встречалась, это точно. Значит, он ненавидел не меня, а мой сан. Радости это открытие не принесло.
– То, что я вам не нравлюсь, я уже поняла, – довольно громко заявила я. Надеюсь, Кимерис меня услышит, разозлится и явится исполнить данное мне обещание по расправе над Рэми. Из двух зол я выбрала охотника: он пугал меня чуточку меньше, чем спятивший рыжий страж. Кажется, я была единственной в мире пленницей, мечтавшей, чтобы в комнату пыток вернулся палач.
– Закрой рот! – взвизгнул мужик, намотал мои волосы на пальцы и дернул, словно проверял, насколько крепко они держатся на голове. Из глаз брызнули слезы – больно!
– Закрой. Свой. Поганый рот!
Мозолистая рука легла на горло, сдавила шею, перекрывая кислород. Я захрипела, извиваясь на деревянном алтаре. Страж нагнулся ниже, и я почувствовала горький травяной аромат – репей! Мужика опоили! Я умру от рук собственного подданного! В лучших традициях королевского двора!
– Тебя проще убить. Неужели этого никто не видит? – карие глаза удивленно посмотрели на меня. – Они такие глупцы!
Перед глазами поплыли черные круги. Лёгкие требовали глоток воздуха, обжигали внутренности.
– Cimeries! – я не услышала крик Рэмиэля, скорее уловила его последним проблеском сознания. – Cimeries, schedha lesay, мacto okiderem! Я убью тебя! Убери от неё лапы! Кимерис!!!
Вы прочитали ознакомительный фрагмент. Если вам понравилось, вы можете приобрести книгу.