Маски сбежавшей невесты. Валерия Яблонцева, Анастасия Волжская

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ГЛАВА 25
• ГЛАВА 26
• ГЛАВА 27
• ГЛАВА 28

АННОТАЦИЯ

Если всегда носишь маски, так ли важно, что под ними?

   Первая выпускница пансиона Вест-холл, лучшая фрейлина Императрицы, одаренная магичка, любящая сестра и преданная супруга герцога Голдена - Мэрион Вестерс носила множество масок. Но я наивно полагала, что от меня у сестры секретов нет. До тех пор, пока Мэр не сбежала во время собственного медового месяца, влюбившись - о ужас! - в молодого конюха его сиятельства.

   Без обратного адреса. Без надежды на новую встречу.

   И если графу Коулу Хенсли, начальнику императорской службы безопасности, это совершенно не кажется подозрительным, мы с моей подругой и подопечной Лоррейн Хенсли сами раскроем все тайны - и дворцовые, и сердечные.

ГЛАВА 1

С самого рассвета дворец, только-только погрузившийся в сон после воскресного бала, встрепенулся, ошарашенный невероятной новостью. Она шепотом передавалась из уст в уста, кружила по галереям, где вощили паркет неутомимые служанки, влетала почтовым голубем в раскрытые окна секретарской, чтобы секунду спустя выпорхнуть из гостиной второго советника самого Императора. Одни утверждали, что письмо привез мальчишка-посыльный, сын истопника, который, разумеется, ни одним глазком, но все-таки слышал, как он – да-да, тот самый он – запечатывая конверт, бранился вполголоса. Другие спорили, что видели в сером предрассветном небе магическую вспышку, а ведь никто, кроме него – да-да, именно него – не был достаточно силен, чтобы пропустить вестника сквозь энергетический купол. Но как бы то ни было, все сходились в одном.

   Он возвращается.

   Возвращается после медового месяца.

   И через несколько дней его кортеж прибудет к воротам императорского дворца.

   Чудесная новость застала меня на кухне. Лорри – леди Лоррейн, младшая дочь графа Хенсли, при которой я исполняла роль компаньонки во время ее дебютного сезона – любила принимать завтрак в постели и никому, кроме меня, не доверяла приготовление утренней чашки какао. Порция порошка, щепотка корицы, долька имбиря и ровно три ложки сахара – ни больше, ни меньше – добавлялись в теплую смесь молока и сливок. Служанки вечно что-нибудь путали, а я еще в первый месяц службы смогла подобрать идеальный рецепт и с тех пор неизменно радовала Лорри ее любимым напитком. За три недели, что мы провели на Дворцовом острове, кухарки привыкли к моему присутствию и спокойно пускали в святая святых – на императорскую кухню – позволяя изредка утащить заодно и сдобную булочку.

   Но сегодня вместо привычного оживления с моим появлением воцарилась могильная тишина. Кухарки, прежде позволявшие себе поболтать с приближенной ко двору компаньонкой графской дочки, молча поджали губы в немом осуждении. Провожаемая тяжелыми взглядами, я тихо прошла к своему столику, где стояла банка какао-порошка и остальные ингредиенты. Молоко, уже подогретое, ждало на подносе рядом с завтраком леди Лоррейн. Обычно я сама смешивала его со сливками, но, кажется, в этот раз никто не горел желанием подпускать меня к огню. Будто знали...

   Нет, тогда на кухне меня ждали бы уже не поварихи, а стража.

   Или...

   Кровь отхлынула от лица. Улучив момент, я, будто невзначай, поправила на шее атласную ленту с камнем силы, ловя взглядом слабый отблеск. Серебристый.

   Свет был тусклым – все-таки маг воздуха из меня вышел так себе – но главное, ровно такой, как надо. Можно было выдохнуть.

   Но отчего же тогда добрые поварихи так переменились ко мне всего за одну ночь?

   Словно в ответ на мой немой вопрос, дверь кухни распахнулась настежь, впуская в душное помещение свежий воздух и младшего поваренка, прижимавшего к животу тыкву весом, наверное, в половину его самого. С верхней ступеньки лестницы видны были только тощие коленки, конопатые ладони и рыжие вихры, торчавшие над зеленым черенком.

   – Слышали? – прокричал взволнованный голос из-за тыквы. – Слышали? Герцог Эдельберт Голден возвращается во дворец аккурат к новому сезону! И вы не представляете, почему он вдруг решил прервать медовый месяц и вернуться! Его жена...

   – Коринн, тебе язык укоротить? – не дав поваренку закончить, оборвала его старшая кухарка. – Кончай болтать! Мастер Бестер уже заждался!

   – Да я что, Кэтти, – тыквенное «тело» на тонких ножках увенчала вихрастая голова. – Я ж ничего. Я только поделиться заскочил, а ты в крик. Фу, скучная! Тут такое, тако-о-ое!

   Мальчишка округлил глаза, обводя взглядом недовольных кухарок. И вдруг заметил меня.

   – Ты! – поваренок взмахнул рукой так активно, что едва не выронил тыкву. – Ты ж Вестерс! Еще одна! Ты ведь все знала, не поверю, чтоб не знала! Расскажи! Ну!

   Увлеченный допросом, юный сплетник не обратил внимания на тучную фигуру, выросшую за его спиной. Мясистые пальцы с силой сомкнулись на оттопыренном ухе.

   – Вот ты где, негодник, – прорычал старший повар. – К разделочному столу, живо! Суп сам себя не приготовит. А вы, – он грозно оглядел замерших кухарок, – за работу. Планировать прием по случаю приезда его сиятельства – не вашего ума дело.

   Коринн ушел, и выяснять подробности стало не у кого. Но главное я услышала – герцог со дня на день должен быть здесь. А значит, вместе с ним вернется ко двору и юная жена доверенного императорского советника. Леди Мэрион Голден, урожденная Вестерс.

   Моя сестра-близнец.

   Все внутри запело от счастья. Еще немного – и Мэр будет здесь. Моя дорогая Мэр, с которой мы почти всю жизнь были неразлучны.

   Я не видела ее год – целый бесконечный год. Прошлой весной Мэрион удостоилась чести стать младшей фрейлиной самой Луноликой Императрицы, тогда как мне удачно отыскалось место компаньонки молодой графини Хенсли, чей дебют при дворе ожидался лишь в следующем сезоне. Я была безутешна. Но Мэр – моя милая Мэр – утерла мои слезы.

   – Все будет хорошо, Эверли, вот увидишь, – уверенно пообещала она. – Попасть в услужение к Императрице – такой шанс выпадает раз в жизни. А потом, года не пройдет, и ты снова будешь рядом со мной.

   Фрейлина Императрицы. А сейчас – подумать только – уже герцогиня. Настоящая леди. Я не попала на свадьбу – семейства Хенсли не было в числе приглашенных – но не один раз в полумраке тесной спаленки перечитывала короткие строки письма Мэрион, воображая, как сестра, должно быть, была счастлива в тот день...

   Теперь меня не трогали ни косые взгляды, ни перешептывания в дворцовых коридорах. Герцог Голден, обаятельный, сильный и облеченный невероятной властью, всегда был предметом разговоров как во дворце, так и далеко за его пределами. Увлеченный охотник, любитель азартных игр, дорогой выпивки и экзотических увеселений, лорд Голден, герой затяжной войны с Герией, прославившийся как один из самых беспощадных и свирепых офицеров, сегодня слыл первым затейником Империи. О закрытых вечерах в его Доме Удовольствий ходили легенды одна другой непристойнее. Ему завидовали мужчины, а придворные дамы от последней горничной до старой маркизы Бенуа, которая нянчила внуков еще при прежнем Императоре, тайно сходили по нему с ума.

    Вот только в любви герцогу катастрофически не везло. Не везло вплоть до прошлого сезона, когда он встретил Мэрион. Я была уверена – рядом с ней любой мужчина мог познать настоящее счастье.

   Мурлыча под нос веселую песенку, которую в детстве пела Мэр, я легкой птичкой взлетела на третий этаж, где располагались покои высокородных дебютанток. Отыскала нужную дверь, перехватила поднос, постучала, предвкушая, как поделюсь с Лорри радостной новостью. Но вместо Марты, прислуживавшей с утра юной графине, дверь открыла леди Норра, гувернантка леди Хенсли.

   – Стой, где стоишь, мисс Эверли Вестерс, – с раздражением проговорила она, выдергивая из моих рук поднос. Противно звякнули ложечки. Шапка густой темной пены сорвалась с края чашки и растеклась уродливым пятном по белоснежной салфетке. – С сегодняшнего дня тебе запрещено общаться с леди Хенсли. Это приказ.

   Я растерянно моргнула, совершенно, абсолютно ничего не понимая. Да, леди Норра всегда меня недолюбливала, считая, что безродной выскочке не место рядом с высокородной леди. Но чем же я досадила Лорри, а то и вообще самому лорду Коулу, ее старшему брату, отвечавшему во время сезона за благополучие юной графини?

   – Компаньонка, – наставительно проговорила гувернантка, не скрывая презрения, – должна представлять собой образец порядочности, рассудительности и добродетели. Видят боги, ты никогда не являлась ни тем, ни другим, ни третьим, раз вместо того, чтобы наставлять юную леди Лоррейн на путь истинный, потакаешь всем ее капризам. Но теперь-то наконец всем стала видна твоя порченая натура. После всего, что случилось, ни один уважающий род не потерпит тебя в своем доме. Ты вернешься туда, где самое место таким как ты – в работный дом. А то и куда похуже – вместе со своей беспутной сестрицей.

   – Но... Что вы такое говорите? – я посмотрела на злорадную улыбку леди Норры, совершенно сбитая с толку. – Я ничем не оскорбила вас, чтобы заслужить подобные обвинения. И Мэрион... Как вы посмели так отзываться о жене герцога? Он скоро будет здесь, и не думаю, что ему понравится такое пренебрежение в отношении любимой супруги.

   – Так ты не знаешь? – губы гувернантки презрительно изогнулись. – Твоя обожаемая сестрица бросила своего сиятельного супруга прямо посреди медового месяца. Сбежала с каким-то конюхом, презрев священные обеты и навеки опозорив и себя, и все семейство Вестерс, если вас, безродных оборванок, вообще можно так назвать. Его сиятельство лорд Голден возвращается для того, чтобы аннулировать брак.

***

   – Что?

   «Нет, нет, нет, – вихрем пронеслось в голове. – Нет, нет, это не может быть правдой. Кто угодно, только не моя Мэр».

   Мэрион не могла так поступить с мужем, которого любила. Последние ее письма, в противовес обычным суховатым посланиям, были преисполнены чувств и теплых слов о сиятельном женихе – как он заботлив, внимателен, чуток, как она жалеет, что меня не будет рядом в сладостный день ее свадьбы. Что же должно было случиться, чтобы Мэр решилась на побег?

   Я готова была поверить во что угодно. Может, сестру оболгали или обманом втянули в скверную историю? Может, она похищена, и в этот самый миг, пока я нежусь в тепле и довольстве, черный корабль увозит ее прочь с Дворцового острова? Но... почему тогда герцог возвращается сюда вместо того, чтобы искать пропавшую супругу? Почему оставил ее в беде, если любил...

   Если любил.

   Неправильно! Как же все было неправильно!

   Эмоции, отразившиеся на моем лице, вызвали у леди Норры злорадную улыбку.

   – Тебе запрещено приближаться к леди Лоррейн, дабы юная графиня не подцепила дурных наклонностей, – повторила гувернантка, плечом оттесняя меня от дверей, ведущих в покои Лорри. И, видимо, чтобы раздавить окончательно, многозначительно добавила. – Лорд Хенсли ждет тебя для личного разговора. Немедленно.

   В кабинет начальника императорской службы безопасности я шла на негнущихся ногах. От встречи с графом Коулом Хенсли, старшим сводным братом Лоррейн, я ожидала всего чего угодно – от позорного увольнения без рекомендательного письма до сырых и холодных тюремных застенков. По дворцу ходили слухи, что молодой лорд суров и скор на расправу, и по нашим редким столкновениям в родовом особняке Хенсли я была склонна согласиться с общим мнением. Хмурый, скупой в движениях, погруженный в мысли и вечно одетый в темное, лорд Коул производил гнетущее впечатление, а камень силы, насыщенным аметистовым светом сияющий в булавке шейного платка, заставлял при встрече поспешно опускать взгляд, дабы не попасть под воздействие магии разума, которой наследник Хенсли владел в совершенстве.

   Лорри, впрочем, была со мной решительно не согласна. Хоть она и знала сводного брата лишь немногим лучше меня, но для нее, любительницы приключений и сентиментальных дамских романов, мрачный образ графа был овеян романтическим ореолом героя. Подумать только, глава службы безопасности самого Солнцеликого Императора! Как это, должно быть, захватывающе – знать все-все-все тайные входы и выходы, вычислять шпионов по одному только косому взгляду, перехватывать вражеские донесения, бродить по дворцу под покровом ночи в плаще с алой подкладкой, чтобы не видна была кровь недругов. Ох, если бы только можно было уговорить брата взять ее, Лорри, на одну из его страшно секретных миссий! У нее даже черное платье в сундуке было припрятано, с разрезами – стыд-то какой, Эв! – до самого края подвязки. Только никому не говори…

   Я пообещала, что буду нема как могила. Истории о героическом брате, щедро приправленные фантазиями Лорри, меня и правда забавляли, однако тайн и сложностей в жизни хватало и без того, чтобы разгуливать по ночам в непристойном платье, выискивая государственных преступников. Обычно я старалась держаться подальше от пристального взгляда аметистовых глаз лорда Коула. Для бессменной компаньонки юной леди Лоррейн это было нетрудно – миры, в которых вращались брат и сестра, практически не пересекались.

   Вот только сегодня однозначно был не мой день. Сначала вести о Мэр, а теперь еще и это! Вызов к главе службы безопасности Императора.

   Кабинет, куда меня привели, оказался огромным и мрачным, точно пещера. Плотно задернутые шторы не пропускали ни единого лучика света. Три из четырех стен представляли собой один огромный шкаф с бесконечным количеством полочек и полок, на которых в кажущемся беспорядке теснились вперемешку письма, свитки, артефакты и книги в дорогих темных переплетах. А посередине кабинета, словно черный алтарь, выточенный из цельного куска горной породы, стоял заваленный документами стол размером никак не меньше моей каморки. Настольная лампа – единственная во всей комнате – едва разгоняла мрак в центре стола. Из-за груды бумаг слышался мерный скрип пера и шуршание страниц.

   – Ваша светлость, – осторожно позвал страж, встретивший меня у восточной галереи, ведущей в деловую часть дворца, и сопроводивший к кабинету начальства. – Мисс Вестерс прибыла по вашему поручению.

   Ответом ему был взмах руки над бумажной стопкой, вероятно, означавший согласие.

   – Две минуты.

   – Конечно, милорд, – страж поклонился бумажной стопке. – Ждите здесь, мисс, лорд Хенсли скоро вас примет.

   Еще один взмах. Понятливо кивнув, страж щелкнул пятками и удалился, заперев за моей спиной тяжелую дверь.

   Вопреки всем правилам приличия, мы остались одни.

   Граф Коул, совершенно неразличимый в полумраке за кипами бумаг, молчал, погруженный в невероятно важную и секретную работу, и я тоже не решилась сразу нарушить тишину. Стояла, глядя прямо перед собой, и не знала, куда деть неловкие от волнения руки.

   Шуршали бумаги.

   Скрипело перо.

   Я мысленно досчитала до шестидесяти. Затем еще раз.

   – Лорд Хенсли... – никакой реакции. Набравшись храбрости, я повторила, на этот раз громче и увереннее. – Лорд Хенсли. Это Эверли, Эверли Вестерс. Вы хотели видеть меня?

   На мгновение скрип умолк, но тут же продолжился снова.

   – Лорд Хенсли, я прибыла по вашему приказу...

   Бесполезно.

   Я почувствовала, как внутри нарастает нервное напряжение. С момента, когда страж покинул кабинет, казалось, прошла вечность. Зачем нужно было требовать немедленного визита, чтобы потом не снизойти даже до простого ответа?

   Я обернулась на дверь – закрыта – беспомощно огляделась, и сделала то единственное, что пришло в голову.

   Поток яркого утреннего света хлынул в распахнутое окно, до неузнаваемости преобразив мрачный кабинет начальника дворцовой стражи. Посветлели стены, на позолоченных корешках книг и ярких гранях артефактов заиграли веселые блики, и даже стол, только что казавшийся каменным жертвенником, стал обыкновенным деревянным столом.

   Перемены коснулись и хозяина комнаты. Подняв голову от письма, лорд Коул сощурился, устало потирая глаза. И наконец обратил внимание на меня.

   – Прошу прощения.

   – За что?

   – За лишние, – он бросил короткий взгляд на часы, – тридцать семь секунд сверх условленных двух минут, которые я заставил вас ждать.

   Лицо вспыхнуло.

   – Просто... – сухой, подчеркнуто деловой тон, с каким он произнес это, выбил меня из колеи, и я ляпнула первое же, что пришло в голову. – Какао для леди Лоррейн может остыть.

   Сказала – и чуть язык не прикусила от осознания собственной глупости. Боги, что я несу?

   – Весомая причина, – без тени улыбки откликнулся лорд Коул. – Что ж, дабы избежать этой несомненной катастрофы, буду краток. Садитесь.

   Я отскочила от окна и буквально рухнула на стул для посетителей, надеясь, что на это у меня ушло не больше пяти секунд. Щеки пылали от стыда. И чего стоило еще минуту постоять спокойно?

   – Надеюсь, вы понимаете, зачем вы здесь, мисс Вестерс?

   Сглотнув поступивший к горлу сухой ком, я кивнула.

   – Моя сестра…

   – Верно, – подтвердил он. – Когда вы в последний раз видели ее?

   «Прошлой весной», – хотела ответить я. Но, видимо, подхватила от графа неведомый вирус избыточной точности и зачем-то сказала:

   – Пятнадцать месяцев назад, милорд, – подсчитала даты, добавила. – И семь дней. И...

   – Достаточно, – он остановил меня взмахом руки. – Вам известно, где она находилась все это время?

   – Да, милорд, – несколько озадаченно ответила я. Вряд ли лорд Хенсли мог не знать об этом. – Большую часть года она провела здесь, на Дворцовом острове, а осенний сезон – в императорской резиденции в столице.

   – В качестве фрейлины?

   – Все верно, милорд. Как лучшая воспитанница пансиона Вест-холл, она удостоилась чести быть принятой в свиту самой Луноликой Императрицы. Мэрион мечтала об этом с самого первого дня учебы и усердно трудилась, чтобы получить приглашение. И она его полностью заслужила, будьте уверены. Мэрион самая сообразительная, самая честная, самая милая девушка из всех, кого я только знаю.

   – У вас теплые отношения с сестрой, – заметил лорд.

   – Да, это так, – охотно согласилась я. – Она заботилась обо мне с тех пор, как мы осиротели. Мы никогда не расставались надолго – до последнего времени...

   Поняв, что ступила на зыбкую почву, я замолчала.

   – Вы регулярно вели переписку, где обсуждали некоего лорда, – будто и не заметив осечки, ровно продолжил лорд Хенсли. – Ваша сестра не называла его имени. Вы знаете, о ком идет речь?

ГЛАВА 2

   Я застыла.

   Граф не спрашивал, приходили ли мне письма. Не интересовался их содержанием. Единственный вопрос – известно ли мне, кем был упомянутый на страницах возлюбленный Мэрион – с головой выдавал неприглядную правду.

   Мою комнату обыскивали. И, конечно же, нашли среди вещей сундучок с украшениями, оставшимися от матери, и дорогими сердцу письмами. Простенький воздушный замок, наверное, показался безопасникам детской игрушкой по сравнению с по-настоящему сложными артефактами.

   Впрочем, чего я ждала – что после того, как сестра, презрев супружеский долг, сбежала неизвестно с кем от самого герцога Голдена, бывшего фактически вторым лицом в Империи, меня сочувственно погладят по спинке, нальют свежую кружку какао и отпустят восвояси?

   Как бы ни так.

   И тут меня накрыло.

   Письма. Если лорд Коул видел их, мог ли он догадаться... Нет, нет, только не это!

   Волна дрожи прокатилась по телу. Холодный пот заструился между лопатками, пропитывая платье. Я поспешно опустила взгляд на сцепленные на коленях руки, молясь всем богам, чтобы слухи о том, что сильные маги разума способны читать мысли даже без зрительного контакта, оказались лишь слухами.

   Над переносицей заныло. Мне показалось, что я физически почувствовала на себе пытливый изучающий взгляд.

   Если лорд Коул поймет, что я скрываю, моя жизнь и жизнь сбежавшей сестры будет кончена! Мама, а потом и Мэрион, не уставали повторять об этом при каждом удобном случае. «Никто не должен знать, Эверли! Никто и никогда!»

   – Я... – стоило немыслимых трудов не скатиться в истерику. Нервное состояние повышало температуру тела, разжигая внутренний огонь, а допустить этого было нельзя, нельзя, нельзя! – Мне казалось, она упоминала его... – ну же, Эв, успокойся и вспомни! Должно же найтись хоть словечко! – Да, точно. На первом зимнем балу этого года герцог Эдельберт Голден попросил у нее два танца.

   – И этого оказалось достаточно, чтобы понять, что ваша сестра неравнодушна к случайному партнеру по вальсу, а он готов ответить ей взаимностью? – в голосе лорда Коула послышалась неприкрытая насмешка.

   – Два танца подряд, – с невероятным облегчением ухватилась я за спасительную мысль. То, что глава службы безопасности интересовался, откуда я знаю о лорде Голдене – а не вызывал, например, отряд для заключения меня под стражу – означало, что секрет писем Мэр так и остался нераскрытым. – Незамужней девушке не пристало оказывать партнеру подобную благосклонность, если только она не готова принять ухаживания пригласившего ее молодого лорда. Это...

   – Неписанное правило всякой уважающей себя юной леди номер тысяча семьсот тридцать три, – невозмутимо закончил граф. – Безусловно, я как приличный молодой лорд должен был догадаться.

   – Вообще-то написанное, – зачем-то уточнила я. Лорд Хенсли хмыкнул – то ли скептически, то ли удивленно. – Правило. Написанное. В учебнике по светским манерам. Мне подарили экземпляр в день выпуска из пансиона. Хотите, дам почитать?

   – Пожалуй, откажусь, – показалось, или мне правда на мгновение удалось его смутить? Любопытство моментально взяло верх над осторожностью. Я украдкой посмотрела на графа сквозь полуопущенные ресницы – и тут же встретилась с ним взглядом. В аметистовых глазах плясали насмешливые искры. – Не буду лишать вас столь нужного и важного… тома.

   Я невольно залюбовалась им. Брат Лоррейн был красив породистой аристократической красотой – прямой нос, волевой подбородок, темные волосы до плеч и насыщенный аметист радужки – признак сильной магии разума в крови. Но мимолетная улыбка добавила какой-то особой прелести и лукавой хитринки обычно строгому лицу.

   А может, просто утренний свет из окна придал усталому взгляду нездоровый блеск и удачно оттенил бледность кожи и синяки под глазами – не иначе как после ночи, проведенной за бумагами. Вот вам и романтика шпионской жизни, существовавшая исключительно в воображении Лоррейн. Бумажная работа вместо погонь и взлом девичьих сундучков вместо сверхсекретных заданий.

   – Вы еще здесь? – вырвал меня из раздумий голос графа. Я недоуменно хлопнула ресницами – и вдруг осознала, что невесть сколько времени беззастенчиво рассматривала едва знакомого мужчину. У которого, между прочим, было полным-полно работы помимо того, чтобы разбираться с опозоренными компаньонками. – Можете быть свободны.

   – Я... уволена?

   – Не я нанимал вас, мисс Вестерс, не мне и решать вопрос о вашем увольнении. На данный момент, – он многозначительно посмотрел на меня, – вы ничем не скомпрометировали себя, чтобы я отказал вам от дома. К тому же, вы каким-то чудом поладили с Лоррейн. Мне бы не хотелось подыскивать ей новую компаньонку в разгар сезона.

   – Значит, я могу остаться? – не веря своим ушам, переспросила я. – Правда-правда?

   – В моем кабинете? Однозначно нет. В свите графини Хенсли – разумеется, да. Если поторопитесь, успеете присоединиться к ней во время прогулки в саду. И, уходя, заберите, пожалуйста, вот это, – он пододвинул ко мне мой сундучок. Удивительно, все это время тот находился на столе – только руку протяни – а я от волнения и растерянности умудрилась совершенно его не заметить. – Еще раз прошу прощения. Это была необходимость – если герцог потребует расследования, чтобы аннулировать брак, вы будете проходить как свидетель. Но лично я буду настаивать, чтобы разбирательства обошли вас стороной – как оказалось, в поисках леди Голден вы нам не помощник.

   – Извините, – честно ответила я. – Я сообщу, если что-то узнаю.

   – Хорошо. А теперь, если вам нечего добавить к сказанному, будьте любезны...

   Не дождавшись окончания приказа, я поспешно подхватила сундучок и выскочила вон.

***

   Я солгала. Мне было что добавить к сказанному. Вот только поведение сестры, равно как и ее местонахождение, от этого яснее не становились.

   Идти в сад, где по утрам прогуливались дебютантки, с сундуком под мышкой было, по меньшей мере, неразумно, и потому я решила сперва забежать к себе. Комнаты дворцовой прислуги занимали весь четвертый, чердачный этаж гостевого крыла. Для горничных выделялись общие спальни на три-четыре кровати, мне же, как личной компаньонке молодой графини, полагалась целая комнатка с окном, где, едва ли не наползая друг на друга, уместились кровать, шкаф, сундук и табуретка, под одну из ножек которой для равновесия был подсунут учебник по светским манерам. Столу места не хватило, и в качестве него я с успехом использовала подоконник.

   В комнате отчетливо ощущались следы чужого присутствия. Вещевой сундук был закрыт, и даже небольшой навесной замочек аккуратно пристроен на место, но влажное полотенце, которое я в спешке бросила на крышку, висело теперь на спинке кровати. Дверца скрипучего старого шкафа, прежде болтавшаяся на одной петле, оказалась починена, постель убрана. Спасибо добрым господам стражникам – несмотря на вопиющее нарушение приличий, я время от времени забывала привести комнату в порядок.

   В голове почему-то возник образ лорда Хенсли, застывшего на единственном свободном от мебели квадратике пола. Вообразить картину целиком было сложно – я вообще с трудом представляла, как он при его росте поместился бы в крохотной комнатке со скошенной низкой крышей. Интересно, а кровать после тщательного досмотра он сам заправлял или попросил кого-то из подчиненных?

   Я помотала головой. Нет, ничуточки не интересно.

   И тут взгляд наткнулся на нечто странное.

   На подоконнике лежало письмо.

   Маленький желтый конвертик с сургучной печатью притягивал к себе точно магнитом. Я вцепилась в него дрожащими руками, глядя на ровные аккуратные строчки.

   «Для мисс Эверли Вестерс, лично в руки.

   Императорская резиденция, верхние покои графини Лоррейн Хенсли».

   Обратного адреса не было.

   Вне всякого сомнения, письмо было от Мэрион. И доставили его совсем недавно, иначе лорд Коул знал бы о нем и задавал, наверное, совсем другие вопросы. Я почувствовала, как нервно и быстро забилось сердце. Мэр не забыла обо мне. Что бы ни случилось, она никогда не заставила бы меня мучиться неизвестностью, гадая, все ли в порядке. И вот оно, живое тому подтверждение!

   «Моя дорогая Эверли!

   Не знаю, как рассказать обо всем, что случилось с тех пор, как я последний раз писала тебе. Ты, наверное, проклянешь меня за то, что я сделала, но молю тебя, милая сестра, быть снисходительной к бедному горячему сердцу. Я наконец встретила свою настоящую любовь, ту самую, о которой прежде мы с тобой читали лишь в книгах. И это не герцог Голден, как ты, должно быть, подумала. Нет. О нет, нежная моя Эверли!

   Его зовут Дик, и он конюх. Он служит – служил! – в доме его сиятельства на Дворцовом острове, где мы с супругом решили провести медовый месяц. Поначалу я не обратила на него внимания, но однажды, когда я захотела прокатиться верхом, а лорд Эдельберт был слишком занят, чтобы составить мне компанию, Дик вызвался подобрать лошадь и показать округу. Мы провели вместе целый день – волшебный, удивительный день – а по возвращению в поместье уже не представляли жизни друг без друга.

   Конечно же, нам пришлось скрывать наши чувства ото всех. Я всегда находилась при муже, а Дик – в конюшне, и придумать благовидный предлог для свидания было невероятно трудно. Ох, Эверли, ты не представляешь, что мне пришлось пережить в те ужасные дни, как тяжело было моему истерзанному сердцу! Но Дик, мой верный Дик, предложил план, исполнив который, мы смогли бы быть вместе. Он узнал, когда герцога не будет дома, и в ту же ночь мы сбежали. В кромешной темноте пересекли залив, ютясь вдвоем в маленькой рыбацкой лодочке, а к утру уже были на материке в Боствилле, откуда я и пишу тебе это письмо.

   Не ищи меня. Для нас с Диком будет лучше, если о нас забудут. Продолжай вести тихую жизнь и не держи на меня зла. Надеюсь, ты, как и я, найдешь свою любовь и обретешь счастье. Я буду молиться, чтобы так и случилось. Ты всегда будешь в моих мыслях и моем сердце.

   С любовью, твоя драгоценная сестра Мэрион».

   Я перевела взгляд с исписанной страницы за окно, туда, где за много-много километров от меня находился Боствилль – подумать только, мы разминулись в порту всего лишь на неделю! Попыталась представить Мэрион – счастливую, влюбленную, скачущую на быстроногой кобылице бок о бок с пылким молодым конюхом.

   И не смогла.

   Я вдруг поняла, что совсем не знаю сестру. За последний год мы отдалились друг от друга, а после ее встречи с герцогом на зимнем балу письма и вовсе стали приходить все реже и реже. И... к своему стыду, я понимала, что и сама уже не ждала их столь же жадно, как раньше. Светская жизнь сестры не вызывала у меня прежнего интереса, а туманные намеки и обещания, что еще немного, и мы с ней сможем зажить, как полагается, ни в чем и ни в ком не нуждаясь, занимали меня куда меньше веселых шалостей и безобидных мечтаний Лоррейн.

   Все наши годы в приюте Мэр упорно пробиралась наверх, грезя о богатстве и высоком положении в обществе. Мне же отводилась роль восхищенной наблюдательницы. И я восхищалась – настойчивость и упорство сестры вкупе с недюжинным умом и красотой никого не могли оставить равнодушным – но за время в разлуке это чувство поблекло, вытесненное ежедневной рутиной компаньонки молодой графини.

   Я знала, что поначалу никаких чувств к герцогу Голдену у Мэр не было. Она отзывалась о нем трезво и прагматично. Но потом у писем будто сменилась тональность. Восторгов стало больше, страниц – меньше. И я робко предположила, что Мэр изменилась. Что почувствовала любовь и поняла, как и я, что в мире есть не только злые, черствые и равнодушные люди, коих мы в избытке встречали в приюте. Я думала, что она наконец узнала настоящее счастье.

   И вдруг – такое...

   Взгляд опустился на штамп. Действительно, четвертый почтамт Боствилля, дата – почти две недели назад. Видимо, отправление корреспонденции задержали из-за недавнего шторма. Магические послания беспрепятственно перелетали залив в любую погоду, но Мэр купила самую дешевую марку, и потому ее письмо так долго пылилось на складе.

   Впрочем, чего еще стоило ожидать. Сестра всегда отличалась прагматичностью, и даже любовные переживания не помешали ей спланировать все детали побега. Скорее всего, она рассчитывала, что я получу ее письмо уже после того, как шумиха немного утихнет. А значит...

   Дешевые чернила просвечивали сквозь тонкую казенную бумагу с оттиском почтового герба в уголке. Я приложила ладонь к листу, зажмурилась. Крохотную комнатку озарила вспышка света. Полупрозрачный кристалл камня силы на тонкой атласной ленте в одночасье полыхнул насыщенно-алым, напитываясь от тела иной, более привычной магией – магией огня, моей главной и самой страшной тайной. Кожу обожгла горячая волна…

   – Проклятье!

   Зашипев от боли в обожженных пальцах, я отбросила в сторону смятый лист. Тонкая бумага тлела по краям, на обратной стороне письма красовался едва заметный след ладони. И… ничего.

   Огненная магия, которую я по наущению Мэрион и мамы скрывала, притворяясь слабой воздушницей, должна была проявить особые чернила, в которые сестра добавляла капельку парной природной силы. Таким нехитрым способом мы прятали наши самые сокровенные послания. Каждое письмо Мэр, с виду невинное и лаконичное, содержало хотя бы несколько строк, скрытых от глаз чужаков – соседок-доносчиц, строгих воспитательниц приюта, недобрых людей и всех, кто мог и наверняка хотел навредить нам.

   Мама повторяла об этом день за днем, пока еще была жива – никогда и никому не открывайте правду о способностях к нескольким видам стихий, молчите, прячьтесь, доверяйте только друг другу. И Мэр верила, а вместе с ней верила и я, хотя тайные послания и измененный цвет камня силы казались просто веселой забавой, сближавшей меня с сестрой.

   Никому не было дело до двух сирот, живущих на краю Империи. И если бы не амбиции Мэрион, вытащившие нас наверх, скорее всего, так оно и оставалось бы.

   Вместо того чтобы выполнить завет матери, сестра затеяла какую-то странную игру. Сначала был Вест-холл, затем – назначение к Луноликой Императрице и сближение с высшей придворной знатью, а после – туманные обещания скорого богатства и возвышения над нищетой сиротского приюта. Мэр не делилась деталями – из десятка писем невидимыми чернилами на обороте надушенных листков я поняла только, что это как-то было связано с магией и герцогом Голденом. Иногда упоминался кто-то третий, но даже в скрытых посланиях сестра не называла его имени.

   Слова звучали загадочно и рождали в душе смутную тревогу. Я всерьез беспокоилась о сестре, справедливо опасаясь, что заговоры и секреты не доведут до добра, но к моим робким просьбам оставить все как есть и довольствоваться тем, что мы уже имели, Мэр оставалась безучастна. Она упрямо шла к своей цели, и даже между пылких строк, восхваляющих герцога Голдена, умудрялась втиснуть обещание, что еще немного – и все изменится. Она уже близка, она почти докопалась до истины…

   И вдруг – побег.

   Я подняла испорченный лист и с подозрением уставилась на него. Столько месяцев я убеждала сестру отказаться от неведомого плана, но и предположить не могла, что письмо без магического послания испугает меня сильнее туманных намеков и заверений о скором богатстве, которое свалится на нас из ниоткуда, мгновенно превратив двух нищих сироток в первых леди Империи.

   Не могло такого быть, чтобы Мэр отказалась от своих многолетних планов из-за внезапно вспыхнувшего чувства. Или могло? Или все это не более чем очередная маска? Но мне-то сестра уж точно должна была довериться.

   Или нет?

   Буквы путались, разбегались перед глазами, складываясь в пустые слова о любви и страсти, подходящие скорее героине дешевого романа, нежели прагматичной и здравомыслящей Мэр. Казалось, мне принесли письмо какого-то совершенно чужого, незнакомого человека. Эти пылкие признания, импульсивные решения, это «не ищи меня» и отсутствие даже намека на магическое послание. Как будто кто-то другой написал за нее эти строки, а потом попытался убедить меня, что именно такой была моя сестра.

   Глупость, конечно. Если кто-то и изменился, предав старые обещания, то это я, а не Мэрион. Это я забыла о ней, променяв сестру на новую подругу, а когда осознала, стало уже слишком поздно. И вместо того, чтобы смириться с выбором Мэр и от всего сердца пожелать ей любви и счастья, я зачем-то выдумываю нелепые объяснения в виде поддельных писем. Какая бессмыслица.

   Убрав письмо в сундучок, я оправила платье и засобиралась в сад, надеясь, что еще успею застать Лорри, пока та не попала в цепкие лапы гувернеров. Но как я ни старалась отвлечься от мрачных мыслей, беспокойство точило изнутри, заставляя сердце биться быстрее.

   Что, если предчувствие не обманывало меня? Что, если последнее письмо – странное, неправильное – написала не Мэр?

ГЛАВА 3

   Сад Солнцеликого, или попросту Дневной сад, как между собой называли его слуги, зеленым квадратом обрамлял Императорский дворец. Считалось, что к его основанию приложил руку первый Император Айоны, объединивший под своей властью семь враждующих герцогств и семь граней магии.

   Буквально.

   По легенде, Солнцеликий, высадившийся на остров вместе с ближайшими доверенными помощниками, вытянул вперед руку и совершил чудо. Неприступные скалы разгладились, превратившись в пологие холмы, покрытые нежной зеленой травой, болота высохли, деревья вытащили из земли корни и выстроились точно на марш, формируя ровные как по линейке аллеи. Звери и птицы со всех краев Айоны заселили охотничьи угодья, а прямо перед тем местом, где позже был выстроен парадный въезд во дворец, забил из-под земли родник, давший воду для каскада прудов и фонтанов. Даже солнце, ветра и тучи покорились невероятной мощи Императора. Поговаривали, что на Дворцовом острове дождь и снег идут в точном соответствии с графиком увеселений Солнцеликого, но за три недели, проведенные здесь, у меня пока не было возможности это проверить.

   Такова была сила, которой покорялись стихии.

   Истории о подвигах первого Императора, объединившего Айону и давшего начало династии, способной управлять всеми гранями магии, казались мне удивительной волшебной сказкой. Книга преданий и сказок, тайком стащенная из скудной городской библиотеки, была моей любимой – великие сражения, опасные враги и верные союзники, а главное, женитьба на принцессе соседней Варравии, в которую Солнцеликий всю жизнь был безумно влюблен, скрашивали унылые серые будни приютской воспитанницы. Мэр же, глядя на это, только смеялась. Ей куда больше нравилась прагматичная версия чудесной легенды, согласно которой территорию под дворец общими усилиями расчистили для первого Солнцеликого подчиненные маги, получившие в награду за несомненные таланты в угождении монаршим прихотям титулы герцогов и обширные наделы в богатых регионах Айоны.

   Я вспомнила, как Мэрион беззлобно поддразнивала меня, удивляясь, как легко я готова поверить в сказки, и на душе стало горько. Что же все-таки случилось с ней на самом деле? Была ли это, как судачит двор, внезапная безумная влюбленность, заставившая разумную девушку совершенно потерять голову, или же дело было совсем в другом? Я боялась даже предполагать.

   Несмотря на огромные размеры Дневного сада, Лоррейн я отыскала на диво легко – дворец возвышался над окрестными холмами, и с верхней ступени парадной лестницы передняя часть сада с тенистыми аллеями, невысоким зеленым лабиринтом и прогулочной зоной вдоль фонтанов была как на ладони. На фоне изумрудной травы стайка дебютанток в белоснежных платьях сразу же бросалась в глаза. Девушки столпились у раскидистого дуба и звонко хихикали. Само собой, Лорри должна была непременно быть среди них – пропустить общее веселье для нее было бы немыслимым преступлением.

   Объект хихиканий и перешептываний, молодой рыжий садовник, стоял на высокой стремянке посреди белого озера из щебечущих девиц и стоически пытался приладить на толстую нижнюю ветку дуба веревочные качели под щебетание юных дебютанток. Советы сыпались на него со всех сторон: «правую сторону выше», «слишком далеко», «слишком близко», «Линдси, смотри, какие у него больши-ие руки... Ой, извините, сэр, я думала, вы не слышите!» – и бедный юноша взмок, пытаясь одновременно угодить всем и сразу и удержаться на шаткой стремянке.

   Наконец ему удалось – непослушный узел затянулся, и качели с изящно выточенной скамеечкой опустились с ветки прямо в ждущие руки дебютанток. Девицы разразились восторгами и тут же бросились к садовнику, наперебой выражая свое восхищение его работой. Стремянка опасно покачнулась, не выдержав одобрительного напора почти двух десятков девиц. Юноша взмахнул руками в отчаянной попытке удержать равновесие, но вышло только хуже. Послышался скрип, визг, сдавленное оханье. Дебютантки бросились врассыпную испуганной стайкой птиц. И...

   Ничего дурного не случилось. Подхваченный воздушной магией в метре от земли, юноша мягко опустился на землю. Взгляд без труда выхватил в девичьей группке магичившую дебютантку со сверкающим камнем силы в ложбинке между ключицами. Лорри, конечно же. Ничуть не взволнованная случившимся, она выступила вперед и сверкнула на растерянного садовника смешливыми изумрудными глазищами.

   – Все в порядке, сэр? – участливо поинтересовалась она. Юноша растерянно кивнул, веснушчатые щеки раскраснелись. Я усмехнулась про себя, наблюдая за веселой сценкой. Да, чувствую, зеленые глаза и пшеничные кудри молодой графини Хенсли будут еще долго преследовать садовника во снах. Лорри же, точно не заметив произведенного ею эффекта, улыбнулась, чем окончательно вогнала юношу в краску. – Вот и славненько. Спасибо за помощь, сэр.

   Подхватив с земли упавшее кепи, садовник спешно ретировался. Дебютантки разделились – три девушки принялись проверять качели, разом умостившись на узком сиденье, и теперь весело болтали ногами, с визгом взлетая в воздух, остальные же наперебой поздравляли Лоррейн с удавшейся затеей.

   – Луноликая будет в восторге!

   – Уверена, когда мы предложим ей, она ни за что не откажется покачаться.

   – Как же здорово ты придумала отыскать в саду этого малого! Он справился в два счета, будто только и ждал приглашения повесить для нас новенькие качели.

   – А может, и ждал…

   Лорри довольно улыбалась, и согласно кивала в ответ на предложения организовать на поляне послеобеденное чаепитие. Но стоило ей заметить меня на главной аллее, как юная графиня засияла, точно полуденное солнце. Перебросившись парой фраз с подругами, она без промедления направилась ко мне. В изумрудных глазах сверкали хитрые искорки.

   – Эв! – она помахала мне рукой, привлекая внимание. – Как я рада, что ты нашла меня! Я уж боялась, что придется сбегать с занятий и разыскивать тебя по всему дворцу.

   Я тихо фыркнула – боялась она, как же. Судя по предвкушающей улыбке, Лорри с удовольствием воспользовалась бы любым предлогом, лишь бы не строить из себя благовоспитанную леди под надзором строгой гувернантки. Поиски пропавшей компаньонки – чем не веселая игра.

   – Леди Лоррейн…

   Она закатила глаза и недовольно наморщила носик.

   – Эв, сколько раз я просила тебя не называть меня так. Когда я слышу, как ты говоришь «леди Лоррейн», – передразнила она, – кажется, будто мне не восемнадцать, а восемьдесят.

   – Прости… – я покосилась на дебютанток за спиной Лорри и смиренно добавила, – те, миледи.

   По-своему истолковав мой ответ, Лоррейн шагнула ко мне и, взяв за руку, решительно потащила к ближайшей беседке. Из-под скамейки сонно высунул голову лопоухий щенок – наверное, питомец того самого садовника. При виде нас малыш сверкнул золотисто-зеленым взглядом, дружелюбно вильнул хвостом и вновь задремал, свернувшись клубком в прохладной тени.

   Как только плотная стена плюща отрезала нас от любопытных взглядов дебютанток, графиня Хенсли выпустила мои пальцы. Придирчиво оглядела с головы до ног – и вдруг выпалила.

   – Рассказывай, Эв, рассказывай скорее! Я по глазам виду, что-то случилось! Неужели он все-таки решился?

   Я недоуменно хлопнула ресницами, сбитая с толку внезапным порывом Лоррейн и совершенно непонятным «он».

   – Кто?

   – Мой брат, – Лорри нетерпеливо топнула ножкой. – Неужели он признался тебе в нежных чувствах, а потом прижал к книжным полкам решительно и властно, не в силах больше сдерживать рвущуюся наружу страсть? Скользнул руками по нежному телу, рождая в твоей груди ответное томление, а потом наклонился – и накрыл своими губами твои трепещущие дрожащие губы?

   – Что? – я попробовала вообразить себя, притиснутую мрачным начальником императорской службы безопасности к стене его кабинета, и содрогнулась от ужаса. Представшая перед глазами сцена скорее напоминала допрос в пыточной, чем прелюдию к любовной игре.

   – Но мне сказали, – Лорри задумчиво нахмурилась, – что он звал тебя сегодня утром.

   – Звал, – неохотно подтвердила я. – Но… конечно же, не за этим.

   – Значит, никаких поцелуев не было?

   – Нет! Конечно, нет!

   – Нет? – глаза Лоррейн загорелись. – Неужели он зашел еще дальше? Подхватил тебя, усаживая на край стола, притянул к себе, заставив бесстыдно обхватить его бедра ногами. Окинул жадным темным взглядом хрупкое девичье тело…

   «А потом разложил на темной столешнице, прижав руки и ноги стопками неразобранных документов, начертил посреди кабинета гептаграмму и принес в жертву древним богам, чтобы заполучить мою силу и все мои тайны. Удобно – и даже допрашивать не надо», – пронеслась в голове безумная мысль. Я смутилась. За мимолетное, почти случайное сравнение лорда Коула со жрецами из старых легенд стало стыдно.

   Но вслед за стыдом пришло раздражение. И откуда только Лоррейн черпала вдохновение для своих непристойных фантазий, будто мы с ее братом были неравнодушны друг к другу? Да мы встречались-то за год от силы раз десять. И он никогда не проявлял ко мне интереса – если, конечно, не считать сегодняшнего дня, но и то скорее было исключением, чем правилом.

   – И, естественно, – продолжила вещать Лорри, благоразумно опустив самую откровенную часть, – как честный человек он тут же попросил твоей руки. И ты, конечно же, ответила согласием, потому что в глубине души всегда ждала от него решительного шага. А значит, скоро брат объявит о помолвке… кстати, а где кольцо? Я знаю, в прошлый визит на континент он забрал из отцовского сейфа помолвочный перстень своей матери и теперь хранит его здесь, под рукой…

   Последнее было уже слишком.

   – Да нет же, нет! – упоминание о помолвке, графе Коуле и честных молодых лордах окончательно вывели меня из себя, и вместо того, чтобы привычно отшутиться в ответ на обычное, в общем-то, проявление буйной фантазии Лоррейн, просыпавшейся к месту и не к месту, я сорвалась. – Между нами ничего не было, нет и никогда не будет!

   Выкрикнула – и тут же остро пожалела об этом, увидев, как оживление на лице Лоррейн сменилось недоумением, растерянностью и обидой.

   И после такого меня уж точно уволят безо всяких рекомендаций.

   – Леди Лоррейн…

   Она посмотрела на меня со всепрощающим участием.

   – Мы здесь одни, если не считать этого малого, – она махнула рукой на скамейку под которой спал щенок. – Так что можешь звать меня Лорри. И кричать, сколько вздумается – я поставила завесу тишины. Эв, – тонкие пальчики легли на мой локоть. – Прости, если сказала что-то не то. Я просто хотела тебя развеселить. Ты сегодня сама не своя – смотреть больно.

   – Извини… те… Извини.

   – Расскажи, что случилось, – мягко попросила она. – Я помогу. Если Коул тебя обижает, обещаю на следующей прогулке побить его зонтиком. И не своим, а Норры – видела, какой он тяжелый, с резной рукояткой. Получить таким по голове ой как больно. Ой-ей-ей! А если это не Коул, тем более. Только скажи – я ради тебя на все готова. Даже… даже… – она на секунду задумалась, и выдала, – даже надеть Норре полный ночной горшок прямо на голову, а потом выслушать многочасовые нотации от Коула. Честно-честно, буду молчать как могила и никогда не признаюсь, почему это сделала.

   Предложение было настолько заманчивым, что я не удержалась от слабой улыбки.

   – Вот видишь, – Лорри расцвела, довольная, что таки сумела меня отвлечь. – Я тебя всегда защищу, а от злобных когтей меланхолии – тем более! Так что случилось?

   По-хорошему, нужно было перевести тему, выдумать какое-нибудь безобидное оправдание и позволить Лорри найти решение проблемы, а потом переключиться на новые загадки. Ни к чему было вовлекать активную и деятельную графиню в чужие проблемы. Но мне было так тревожно за Мэр, так тяжело на сердце, что я призналась.

   – Моя сестра-близнец, Мэрион… помнишь, я рассказывала тебе о ней? Она… – я вздохнула, собираясь с духом, – сбежала от собственного супруга, герцога Эдельберта Голдена, и теперь скрывается неизвестно с кем.

   Я ожидала, что мои слова оттолкнут юную графиню – о подобных вещах, какими бы романтичными они ни казались впечатлительным молодым леди, не принято было говорить вслух, разве что в качестве назидания – но вместо того, чтобы возмутиться или ужаснуться, Лорри сочувственно сжала мое предплечье.

   – Я знаю, – только и сказала она. – Дебютантки сплетничали во время прогулки, но я запретила всем, кто не хочет потерять мою дружбу и хорошее расположение, приставать к тебе с расспросами. Да и сама собиралась молчать. Можешь не говорить ничего, если не хочешь. Это касается только тебя, твоей сестры и герцога Голдена.

   – Дело в другом. Сегодня утром я получила письмо, в котором сестра попросила меня больше не писать ей и не искать встречи. Сказала, что так будет правильно, что лучше, если о них с Диком все забудут. Но… – я сглотнула тяжелый ком, и слова полились сами собой, горькие и отчаянные. – Я не могу, Лорри. Не могу! Мне кажется, Мэр – такая, какой я помню ее по нашей прежней жизни – никогда не поступила бы так со мной. Ее последнее письмо должно было все разъяснить, но я только больше запуталась. Эти строки, эти слова… их как будто написал совсем другой человек. И я боюсь… боюсь, что с Мэр что-то случилось. Что ее похитили, заставили…

   – Думаешь, это сделал тот самый таинственный конюх Дик? Или враги герцога при дворе? А может, сам герцог инсценировал побег, чтобы…

   – Я не знаю, не знаю! – нос предательски шмыгнул. – Лорд Хенсли пообещал, что служба безопасности с этим разберется, но нетрудно догадаться, чью сторону они примут, если его сиятельство будет настаивать на разбирательстве.

   – Коул никогда так не поступит, – вступилась за брата Лоррейн. – Он защитит тебя.

   Но я не разделяла ее оптимизма.

   – Разве? Подумай сама – слово безродной девицы из провинциального при… пансиона против слова второго человека в свите Солнцеликого Императора. К кому скорее прислушаются люди, стража, суд? Куда проще выставить Мэрион неверной супругой, чем искать настоящую причину побега. Мама и сестра были правы. Всем наплевать…

   – Неправда! – пылко выпалила Лорри, вскинув сжатые кулачки. – Мне не все равно, что случилось с твоей сестрой! И если во всей Айоне не найдется ни одного человека, которого заботила бы судьба пропавшей Мэрион Вестерс, значит, мы сами отыщем ее! Вот увидишь!

   – Лорри… – я посмотрела на юную леди Хенсли, не в силах справиться с изумлением. Она казалась как никогда серьезной и очень решительной. И, кажется, по-настоящему хотела мне помочь. – Ты не обязана…

   – Обязана, – отрезала она. – Ты моя подруга, а друзья – это когда один за всех, а все за одного. Разве бы ты бросила меня в беде, пусть даже все вокруг не пожелали бы тебе помогать?

   – Что? Нет, конечно же, нет!

   – Вот и я поступаю так же, – она крепко сжала мою руку. – Пойдем!

   – Куда?

   – Для начала покажешь мне то самое письмо Мэрион, если ты, конечно, не против. Я стащила у брата несколько книг по криминалистике, уверена, там было что-то о подделках и анализе почерка. Вернемся в мои покои и начнем наше расследование. Первое дело великой леди-детектива Лоррейн Хенсли и ее бессменной помощницы мисс Эверли Вестерс о таинственном исчезновении герцогини Мэрион Голден объявляю открытым!

ГЛАВА 4

   – Правее... нет, левее... А теперь немножечко выше...

   – Пытаюсь, – вздохнула я, покрепче закусив губу от напряжения. Перед внутренним взглядом в облаке черных точек плясал иллюзорный образ зеркальца, реальный двойник которого я сейчас удерживала напротив своей спальни с помощью тонкой воздушной паутинки, пока Лорри магией пыталась нащупать защелку с обратной стороны окна.

   – Ровнее, ровнее держи, Эв! Пожалуйста, сконцентрируйся.

   Я послушно зафиксировала зеркальце и с тоской посмотрела на лежавшие на коленях пяльцы с неоконченной вышивкой. Вот уж чему точно не помешало бы быть ровнее. Рукоделие, откровенно говоря, не было моей сильной стороной. Но кому-то из нас двоих нужно было создавать видимость усердной работы, пока вторая занималась тайной добычей писем, так что выбора не было. Через час леди Норра должна была зайти за Лоррейн и заодно получить новый платок, раз уж неугомонная графиня Хенсли вместо прогулки вдруг ни с того ни с сего изъявила желание заняться рукоделием.

   Увы, использовать воздушную магию и одновременно вышивать получалось не очень. Тонкая игла дрожала в пальцах, норовя воткнуться куда-то не туда, нитки путались, грозя испортить и без того не идеальную вышивку пушистого котенка. Внутренний огонь – моя настоящая сила – настойчиво подкидывал картинки весело горящего батиста, искушая радикальным решением проблемы, но я стоически гнала их прочь, концентрируясь на том, чтобы ровно держать зеркальце для Лоррейн.

   Сама зачинщица тайного проникновения со взломом уселась на подоконнике, откуда, точно кукловод, управляла невидимыми воздушными руками, пытаясь направленным потоком воздуха вытолкнуть щеколду. Странный способ добычи писем из закрытой комнаты был вычитан ею из какого-то модного шпионского романа. Я подозревала, что горе-автор попросту написал первое, что пришло в голову, но Лорри вцепилась в идею крепче любимого бульдога старшего графа Хенсли. В конце концов, не ее вина, что правила приличия не оставили леди законных способов получить желаемое: появление знатной особы на этаже слуг было делом немыслимым, мне же как наемной компаньонке полагалось неотступно следовать за Лоррейн, охраняя честь и добродетель юной графини. Разумное решение подождать до утра и посмотреть письма после завтрака было решительно отвергнуто – день казался Лорри вечностью, а она не готова была терпеть ни одной лишней минуточки.

   – Отлично! – в голосе графини послышалось ликование. Похоже, защелка наконец поддалась. – Где письма?

   – В сундучке на кровати. Подожди, я сейчас.

   Развеять собственную магию было куда проще, чем наложить. Легкий щелчок пальцев – и замок открылся. У окна взвизгнула Лорри, наблюдавшая за моей комнатой через наклоненное зеркальце.

   – Получилось, Эв, получилось! – довольно воскликнула она, пугая любопытного ворона, наблюдавшего за нашими манипуляциями с ближайшего каштана. Соскочив с подоконника, графиня чинно уселась в кресло напротив меня. – Сейчас, сейчас. Летите ко мне, мои маленькие крылатые вестники.

   Несколько секунд ничего не происходило. А потом – точно стайка бумажных голубей – в открытое окно будуара юной графини один за другим впорхнули желтые конвертики писем. Спланировав через всю комнату, они аккуратно опустились на белоснежную юбку дебютантки. Лорри довольно захлопала в ладоши.

   Из-под кресла было извлечено клетчатое фетровое кепи, по всей видимости, принадлежавшее раньше кучеру графа Хенсли, и потертое пенсне без стекол. На стол легла массивная библиотечная лупа и толстый том с золотым тиснением «Криминалистика. Продвинутый курс для слушателей Лонбургского университета». Вероятно, Лоррейн считала, что атрибутика «великого сыщика» придавала ей значительности, но в сочетании с кипенно-белым платьицем дебютантки выглядело это донельзя комичным. Хорошо, что мне удалось отговорить ее от рисования закрученных усиков угольком из камина – в случае внезапного появления леди Норры объяснить подобный маскарад было бы решительно невозможно.

   – Что ж, приступим, – прочистив горло, низким «мужским» голосом проговорила Лорри. – Мисс Вестерс, с какого письма мне начать экспертизу?

   – Можешь читать с первого. Оно в белом конверте с синим штампом.

   Перебрав «голубей», Лорри отыскала нужный конверт. Проворно вытащила сложенный вчетверо лист – и вдруг замерла, так и не развернув его. Зеленые глаза вопросительно взглянули на меня.

   – Ты точно-точно не против? – привычным тоном уточнила она.

   – Конечно, детектив Хенсли, – улыбнулась я, видя, как расцвела Лоррейн от такого обращения. – Они ваши.

   На некоторое время в будуаре графини повисло молчание. Лорри шуршала страницами, взгляд скользил – вправо-влево, вправо-влево – по ровным строчкам. Я честно пыталась сосредоточиться на вышивке котенка, но терпеливое ожидание давалось мне с трудом. Стоило сделать стежок – и взгляд тут же перескакивал с пушистой мордочки на сосредоточенное личико погруженной в чтение Лорри. Усилием воли я заставляла себя вернуться к работе, но через три секунды все повторялось заново.

   Час, выделенный на рукоделие, показался вечностью. Минутная стрелка за толстым стеклом напольных часов лениво ползла к полудню. Терзаемый иглой котенок без носика и глаз в моем исполнении больше напоминал шерстяной мяч, чем живое существо.

   Я нервничала. Пусть детективные способности Лорри, почерпнутые из дамских романов и умных книг лорда Коула, и не вызывали особого доверия, мне все равно хотелось узнать ее мнение о письмах. Было немного неловко – за то, что я поделилась чем-то настолько личным, за редкие и скупые упоминания Мэр, из-за которых у Лоррейн могло сложиться странное мнение о жизни и характере моей сестры, за то, что вовлекла постороннего, в сущности, человека в собственные проблемы. Я знала, Мэрион не одобрила бы моего решения. Но я не могла поступить иначе. Я должна была узнать правду, а сделать это в одиночку, будучи бесправной компаньонкой в огромном дворце, полном загадок и тайн…

   Немыслимо.

   – Готово, – наконец возвестила Лоррейн, откладывая последнее письмо и снимая с носа ненужное пенсне. – Дело раскрыто.

    Сердце тревожно забилось. Я едва сдержалась, чтобы не вскочить с места и начать нервно расхаживать по комнате.

   – Мисс Вестерс…

   – Что? Что?

   – Ваша сестра, – юная графиня намеренно сделала паузу для пущего эффекта. – Влюбилась.

   – Что? Быть такого не может!

   Я сама не поняла, зачем вдруг начала спорить, хотя еще вчера тоже была убеждена, что причина молчания Мэрион крылась в ее чувствах к герцогу. Влюбленность послужила бы прекрасным объяснением, почему мы с Мэр отдалились друг от друга – у нее появилась своя жизнь, у меня своя. Но после побега и странного последнего послания что-то мешало мне просто согласиться и забыть обо всем, смирившись, что я больше никогда не увижу сестру.

   – Это же очевидно, Эв, – Лорри выложила на столик передо мной три письма – весеннее, написанное всего через месяц после нашего расставания, зимнее с описанием того самого бала, где Мэр впервые танцевала с лордом Голденом, и одно из последних, про подготовку к свадьбе. – Неужели ты никогда не замечала, как изменилась за этот год твоя сестра? Письма до встречи с герцогом такие сухие и скучные – была там-то, встретила лорда М, понравилась леди Н. Представление младших фрейлин Луноликой – подумать только! – заняло у нее едва ли пару строк. А потом, – Лорри мечтательно вздохнула, – все вдруг изменилось. Рассказывая о танце с герцогом, Мэрион как будто взволнована. Посмотри, буквы неровные, скачущие, нажим сильный, совсем не такой, как в других письмах. Это любовь, Эв, точно любовь! Твоя сестра влюбилась!

   – И что, хватило всего одного танца? – невольно повторила я недавний аргумент лорда Коула.

   – Двух, – наставительно поправила Лорри. – Почему бы и нет? Любовь меняет людей. Как она пишет о свидании с герцогом на весеннем балу – «он был огнем, я – текущей водой, но мы не тушили, а лишь распаляли друг друга». Правда, красиво?

   Возбуждение Лоррейн невольно передалось и мне. Сердце забилось быстрее. Герцог и вправду взволновал Мэр, но поначалу тон ее тайных посланий, которые Лорри не могла видеть, показался мне скорее деловым, чем восхищенным. Это потом, когда речь в письмах впервые зашла о свадьбе, я вспомнила зимний бал и сиятельного партнера по вальсам. А сейчас слова Лоррейн словно заново открыли мне сестру. Неужели и правда...

   Громкий стук каблуков за дверью заставил нас отскочить от стола. Письма закружились по комнате, подхваченные воздушным потоком, и юрко спрятались под кресло. Туда же полетели кепи и пенсне. «Леди-детектив» села в кресле, как подобало приличной юной дебютантке – спина прямая, руки чинно сложены на коленях. За мгновение до того, как распахнулась дверь, я успела кинуть Лоррейн пяльцы с вышивкой. Взгляд зацепился за лупу и книгу, которые оказались слишком тяжелыми для воздушных нитей и так и остались лежать на столике. Я потянулась к ним – да так и застыла, пригвожденная к месту недовольным взглядом леди Норры.

   – Чем это вы тут занимаетесь, а, мисс Вестерс?

   – Эверли собиралась почитать мне, – тоненьким голоском пропела Лоррейн, вышивая многострадальному котенку усы прямо из ушей. – Я только что выбрала нужную главу.

   – Вот как? – гувернантка подслеповато прищурила глаза, но с расстояния в несколько шагов мелкие буквы пособия, на наше счастье, разглядеть было невозможно. – Надеюсь, мисс Вестерс не откажет мне в удовольствии прочесть несколько абзацев вслух.

   Аккуратно, чтобы ненароком не засветить обложку, я переложила книгу к себе на колени.

   «Средства визуального увеличения текста используются для детального рассмотрения нажима, который является идентификационным признаком для исследования почерковедческих материалов. Замедленности, остановки в рукописи – тоже признаки подделки или письма под давлением. Также опытные специалисты с элементарной магией проверяют образцы на следы графита, так как чаще всего преступник пишет текст карандашом перед тем, как вывести поверх него чистовой вариант».

   – Наш первый танец на весеннем балу был незабываемым, – бодро и вдохновенно начала я, усиленно изображая чтение с листа. – Он был огнем, я – текущей водой, но мы не тушили, а лишь распаляли друг друга…

   – Очень интересно, – скучающим тоном прервала меня леди Норра. Вовремя – об остальных подробностях бала Мэрион умолчала, и пришлось бы выдумывать на ходу. – Надеюсь, роман приличный?

   – Разумеется, миледи, – поспешила заверить я. – Все в высшей степени благопристойно. На последней странице герои поженятся и будут жить долго и счастливо, осененные благословением Солнцеликого.

   Одарив меня напоследок неприязненным взглядом, леди Норра подошла к Лоррейн и придирчиво рассмотрела вышивку. Брови ее нахмурились, но секунду спустя разгладились.

   – Недурно, – она одобрительно кивнула, возвращая Лорри пяльцы. – Апельсин вышел вполне натуралистичным. Надеюсь, вы добавите к нему еще несколько фруктов, чтобы получился полноценный натюрморт. Можете отослать его вашей матушке в качестве подтверждения вашего усердия и прилежания.

   – Благодарю за совет, Норра, но я лучше оставлю платок себе. Или подарю лорду Коулу. Насколько я знаю, он без ума от… фруктов.

   «Это котенок!» – мысленно поправила я, но возразить вслух не решилась.

   – Что ж, не буду мешать, – гувернантка чопорно поклонилась. – Ленч в пятнадцать минут пополудни, графиня, будьте готовы. А сейчас позвольте вас оставить.

   – Вы свободны, Норра.

   Дверь закрылась.

   Дождавшись, когда стихнут шаги в гостиной, Лорри захихикала. Котенок вернулся ко мне. Письма и кепи, выпорхнув из-под кресла, вспрыгнули на стол, точно вереница цыплят под предводительством пестрой курицы. Пенсне показаться отказалось, но, кажется, юную «леди-детектива» этот факт не очень-то огорчил.

   – Ах, Эв, разве это не чудесно? – вытащив из корсета припрятанное последнее письмо Мэрион, Лоррейн на мгновение прижала его к груди. – Любовь, побег, романтика. Такие сильные чувства! Хотела бы я, чтобы и Коул, не спрашивая разрешения нашего отца, решительно выкрал тебя из дворца, а потом вы тайно обвенчались в древней часовне. Только обещай, что позовешь на свадьбу, Эв! Я никогда не прощу себе, если в такой трепетный и важный день меня не будет рядом.

   – Обещаю, – буркнула я, только чтобы унять разошедшуюся графиню. – Буду задерживать церемонию, сколько смогу, чтобы ты успела вовремя.

   Вспомнилась свадьба Мэр, на которую сестра не смогла позвать меня, и ее внезапный побег. На душе вновь стало муторно. Я окинула взглядом вернувшиеся письма, в беспорядке разместившиеся по всей поверхности стола – и замерла, ошалело уставившись на листы, не в силах осмыслить увиденное.

   Разные. Они были совершенно разными!

   Оживление сменилось страхом. Когда я читала письма Мэр одно за другим, небольшие перемены не бросались в глаза, но теперь все стало очевидным. С каждым новым письмом, написанным после зимнего бала, почерк сестры неудержимо менялся. Резкие и угловатые буквы обретали округлость, плавность, нажим ослаб. Если бы я не знала, что тут нет обмана, то подумала бы, что последнее и первое письмо написали два разных человека.

   «…нажим, который является идентификационным признаком для исследования почерковедческих материалов», – промелькнул в голове мельком прочитанный абзац из книги лорда Коула

   – Ох...

   – Эв? – тут же вскинулась Лорри. – Что-то не так?

   – Посмотри сюда, – я пододвинула к ней два наугад выбранных письма. – Тебе не кажется это подозрительным?

   Кепи тут же оказалось на голове, лупа – в руках. Лоррейн внимательно рассмотрела каждую буковку, а затем еще более тщательно прошлась по последнему письмо, которое все еще держала в руках.

   – Да, – задумчиво протянула она. – Пожалуй, ты права. Это действительно странно. Вначале твоя сестра пишет почти как мой брат, а в последних письмах – совсем как моя мама, которая корпит над каждым письмом по два часа, выписывая все эти петельки и завитушки. Я, конечно, уверена, что любовь меняет людей, но чтобы настолько…

   От мысли, что часть писем Мэр могли быть подделкой, по спине пробежал холодок. Но как тогда объяснить магические послания, о которых знала только я? Они-то явно принадлежали Мэрион.

   – Думаешь, эти письма написал кто-то другой?

   – Вряд ли, – к моему облегчению, Лорри покачала головой. – Буквы разные, но все-таки довольно похожие. Может, дело и правда в любви. Мама говорит, мужчинам нравятся красивые дамские письма. Может, твоя сестра просто тренировалась, чтобы произвести на герцога впечатление. А то, что в последнем письме буквы немного отличаются от остальных…

   – Постой! – я выхватила из ее рук желтоватый лист. – Какие буквы?

   – Завиток у «д», лишняя надстрочная линия «т» и еще «я», – послушно указала Лорри, поднося лупу к нужным частям письма. Показалось, или под слоем чернил мелькнул тонкий след полустертой графитной линии? – Но как по мне, Эв, так это просто перо плохое. Где бы Мэрион нашла качественные письменные принадлежности в маленьком почтовом отделении, если им с любимым нужно было как можно скорее покинуть Айону?

   Но после увиденного это показалось не убедительным. Еще и отсутствие магического письма подливало масла в огонь моих подозрений. Буквально – я чувствовала, что еще немного, и моя огненная магия вырвется из-под контроля, разрушая и без того хрупкую маскировку. А если с Мэр действительно что-то случилось, мне надо было быть вдвойне, нет, втройне осторожной.

   Вдох. Выдох.

   – Эверли, – донесся до слуха успокаивающий голос Лорри. – Наверняка с Мэрион все в порядке. Все было ровно так, как она написала в письме – тайная любовь, поспешное бегство. Возможно, поначалу она и была влюблена в герцога, но едва выйдя замуж, разочаровалась. Может, он невыносимо храпит. Или разрешает гончим спать на хозяйской кровати. Или ужасно неряшлив, а его лощеный вид целиком заслуга камердинера и мастера иллюзий. Представь себе, каково это – после брачной ночи обнаружить рядом не мужчину мечты, а немытого храпящего монстра, да еще и окруженного не менее грязными псами. От такого ужаса любая сбежит без оглядки! Неудивительно, что браки герцога оказывались такими недолговечными. Вот жены и одна за другой.

   – Одна за другой?

   – Разве ты не знаешь? – в свою очередь удивилась Лоррейн. – За прошлый год уже…

   Она умолкла, так и не назвав число, но что-то подсказывало мне, что речь шла вовсе не об одной юной леди, неосмотрительно выбравшей в мужья храпящего любителя собак. Да, мне доводилось слышать, что герцог был неудачлив в любви – о женщинах, раз за разом разбивавших лорду Голдену сердце, сплетничала вся Айона. Но катастрофические браки стали для меня ошеломляющей новостью.

   Мэрион не упоминала о прошлой жизни супруга, и я предполагала, что герцог прежде уже был женат – один или, на худой конец, два раза – когда-то в далеком прошлом. И я не стала спрашивать. А следовало бы – об этом, да и о многом другом.

   А теперь не у кого просить прощения за невнимательность и равнодушие.

   В комнате повисла тяжелая, гнетущая тишина. Лорри рассеянно крутила в пальцах лупу, я терзала котенка, вышивая поверх рыжей шерстки черно-синий глаз, но взгляд детеныша получался таким несчастным, что самой хотелось разрыдаться.

   – Ну, в общем, я уверена, что дело в невыносимом характере герцога Голдена, – наконец проговорила Лорри, но в нарочито жизнерадостном голосе отчетливо сквозило сомнение. – Вот и все. Ведь с остальными его бывшими женами все в порядке.

   – Я не слышала ни об одной из них.

   Лоррейн задумалась.

   – Да? А ведь точно… мне казалось, мама знакома с кем-то… была. Но сейчас, если честно, я понятия не имею, где она… Но уверена, что бывшая леди Голден находится в прекрасном здравии вдали от дворцовой суеты где-нибудь на водах Бардена-на-Локли или в горах Альмерны.

   – Можешь спросить у леди Хенсли где она?

   – Увы, – Лорри вздохнула. – Пока письмо дойдет до нашего загородного поместья, мама напишет ответ и отошлет его императорской почтой, пройдет не меньше месяца. К тому же, папа настойчиво просил не беспокоить ее перед родами. И это всего одна жена герцога, а нам надо узнать обо всех.

   – Может быть, кто-то упоминал их в светских хрониках?

   – Ну конечно! – Лорри просияла. – Ни за что не поверю, чтобы газетчики упустили возможность обсудить новую сплетню о сиятельном герцоге. И я даже знаю, кто сможет нам помочь. Моя тетушка Тэмзин Вудверт, кузина матери, которая должна представлять меня ко двору. Она несколько лет жила в нашем поместье и немного занималась моим воспитанием. Леди Тэмзин ежедневно получала газеты и учила меня читать по светской и криминальной колонке из «Дейли Хроникл». Мы весело проводили время, пока брат, вернувшись с учебы, не потребовал, чтобы мне подобрали более подходящую гувернантку, чтобы «не забивать юную головку всякими глупостями, не подходящими для девиц с буйным воображением».

   Я хихикнула. Вот уж действительно, брат оказался прав. Тетушкино воспитание явно повлияло на неокрепший ум молодой графини. Теперь стало ясно, откуда у Лоррейн такой интерес к расследованиям и дамским романам.

   – Надо ее навестить, – решительно постановила Лорри. – В конце концов, бал дебютанток уже в конце недели, самое время обговорить с тетушкой детали моего представления. А заодно поспрашивать о делах при дворе. Если где-то происходило хоть что-то интересное, тетушка Тэмзин просто обязана быть в курсе. К тому же, у нас даже подарок есть, вот!

   Лорри выхватила из моих рук пяльцы, не дав закончить последнего стежка. Придирчиво осмотрела со всех сторон и одобрительно улыбнулась.

   – Чудесно! Подарим ей твои розы! Тетушка будет в восторге!

   – Это должен был быть котенок, Лорри, – вздохнула я.

   – Правда? – в зеленых глазах мелькнуло искреннее недоумение. Я мысленно смирилась с полным провалом рукоделия. Цветы так цветы. Лишь бы графине понравились. – Ну… ничего. Леди Тэмзин подслеповата, так что она вряд ли разглядит, что именно изображено на платке. Зато с душой, верно?

   С этим я не могла не согласиться.

ГЛАВА 5

   – Тетушка Тэмзин! – бодро прокричала Лоррейн, когда на второй стук в дверь личных покоев баронессы так никто и не откликнулся. – Это Лорри! Я хочу с вами поговорить!

   – С чего ты решила, что она у себя? – я с сомнением покосилась на юную графиню. – Может, зайдем позже?

   – Глупости, – отмахнулась Лоррейн. – После обеда тетушка всегда отдыхает за чтением. Наверное, просто надо постучать погромче.

   Но не успела она как следует примериться к двери воздушной волной, как послышался перестук каблуков. Лорри торжествующе сверкнула глазами – «ну я же говорила». Шаги замерли за дверью, но открывать нам никто не спешил.

   – Ты одна? – требовательно спросил голос баронессы.

   – С Эверли.

   – Хорошо.

   Несколько секунд тишины – и дверь распахнулась. Камеристка, миловидная девица в темном платье с белым передником, пропустила нас внутрь.

   – Леди Вудверт, – торжественно проговорила она. – К вам графиня Лоррейн Хенсли и мисс Эверли.

   Я едва удержалась от изумленного вскрика. Из глубокого кресла поднялось… нечто. Снизу диковинное существо выглядело вполне прилично – темно-зеленое платье с синеватым отливом, несколько метров изящного кружева и тонкие белоснежные перчатки, обтягивавшие пухлые пальцы. Глубокий вырез открывал выдающуюся грудь. А выше…

   Начиная от ключиц, кожу баронессы усеивали крохотные зеленые перышки. На шее они были не больше ногтя, но к щекам становились все длиннее и пышнее, пока не распускались на лбу и висках высоким плюмажем, напоминавшим павлиний хвост. Подбородок, нос, скулы – все было скрыто за непроницаемой маской, переливавшейся на свету всеми оттенками зеленого и синего. Лишь губы, полные и алые, и живые зеленые глаза, немного напоминавшие изумрудный взгляд Лорри, казались человеческими на странном и удивительном лице женщины-птицы.

   Конечно же, все в Империи – и даже в нашем провинциальном приюте – знали, что при дворе не было принято показывать лица, и за три недели, проведенные на Дворцовом острове, я уже видела людей в масках. Но никогда – так близко, что можно было разглядеть каждое перышко. Над созданием масок трудились лучшие императорские стихийники и маги разума. Иллюзия была совершенной – представить, как выглядела под слоем пуха и перьев леди Тэмзин Вудверт, немолодая статс-дама, попавшая к императорскому двору еще при матери Солнцеликого, было абсолютно невозможно.

   Чего уж говорить о самом Императоре и его сиятельной супруге. «Солнцеликий» и «Луноликая» не были пустыми словами. Ослепляющий свет и камень силы, переливавшийся всеми цветами магии – вот и все, что мы знали о внешности правителя Айоны. Никто и никогда не видел Императора без маски. Да и для многих придворных карнавальные образы со временем стали сродни второй коже.

   – Ты очень вовремя, моя милая Лоррейн, – плюмаж из павлиньих перьев качнулся, повторяя кивок баронессы. Леди Тэмзин благосклонно приняла платок с котенком и повелительно махнула рукой, приглашая нас устроиться на диване напротив. – Мне как раз доставили твою маску для дебютного выхода.

   – Правда-правда? – глаза юной графини загорелись идеально отрепетированным энтузиазмом. – Вы ведь покажете ее нам, тетушка? Хоть одним глазком бы взглянуть. Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста!

   Леди Тэмзин окинула племянницу покровительственно-снисходительным взглядом.

   – Что ж, полагаю, большого вреда от этого не будет, – разрешила она. – Нужно же посмотреть, насколько хорошо наложена иллюзия, чтобы во время представления дебютанток Луноликой не случилось какого-нибудь досадного конфуза. Все должно быть идеально.

   Несмотря на почтенный возраст – по словам Лорри, ее тетушка провела при дворе не менее пятнадцати лет, верой и правдой служа прошлой Императрице, а после успела неудачно выйти замуж, удачно овдоветь и поучаствовать в воспитании любимой племянницы – баронесса не утратила ни стати, ни привлекательности. Пышное платье идеально сочеталось с сиреневой лентой фрейлины, которую статс-дама имела право носить до самой смерти, подчеркивая свой высокий статус. Вместе с лентой баронессе полагались личные покои, выделенное из императорской казны содержание и почетная маска Павы, служившая пропуском на все приемы, балы и маскарады – о большей удаче придворной сплетнице нечего было и мечтать.

   Оставив нас разглядывать изображения котят, украшавшие стены гостиной, леди Тэмзин ненадолго скрылась в спальне, откуда вернулась минуту спустя с большой картонной коробкой. Вслед за ней показались три кошки – белая, рыжая и палево-серая. Две величественно расположились на подлокотниках хозяйского кресла, а рыжая, чем-то напоминавшая вышитого котенка, забралась ко мне на колени.

   – Осторожнее, мисс, – предупредила леди Тэмзин, заметив кошку. – Лилу не очень-то любит незнакомцев. Если ей что-то не понравится, порванным рукавом и покусанными пальцами ты не отделаешься. Предупреждаю заранее, ибо слез, жалоб и уж тем более криков я терпеть не намерена.

   Мы с Лилу обменялись недоумевающими взглядами. Животные всегда любили меня. Птицы охотно ели с рук зерна и хлебные крошки, а приютские цепные псы мирно виляли хвостами, когда мы с Мэрион тайком сбегали в город. Вот и рыжая зеленоглазая кошка, проигнорировав нелестную характеристику, данную ей хозяйкой, боднула лбом мою руку и доверительно заурчала, напрашиваясь на ласку. Я почесала ее за ухом, не встретив никакого сопротивления.

   Леди Тэмзин удивленно и, как мне показалось, неодобрительно покосилась на нас, но ничего не сказала.

   – Лоррейн, – повернулась она к племяннице, – подойди-ка сюда.

   На наших глазах леди Вудверт торжественно развязала сиреневые ленты и извлекла из коробки аккуратную белоснежную полумаску. Легкие перья обрамляли основу, украшенную крохотными бусинками. По бокам свисали две тонкие нитки жемчуга.

   – Лебединая маска, – наставительно проговорила пожилая фрейлина, собирая волосы Лорри в высокий пучок, чтобы удобнее было повязать ленты, – выдается дебютанткам исключительно для первой встречи с Луноликой. Тем, кто пройдет отбор, Императрица лично назначит придворные роли. После этого маска изменится, и иллюзия закрепится навсегда, если ее императорское величество не пожелает пожаловать новую. Надеюсь, тебе удастся продолжить семейную традицию и произвести хорошее впечатление.

   – Непременно, тетушка, – Лорри послушно застыла у большого зеркала, пока леди Вудверт прилаживала маску.

   Я смотрела во все глаза, чтобы не пропустить момент, когда маска признает новую владелицу.

   Мгновение ничего не происходило.

   А потом…

   Легкая рябь, невидимая и едва ощутимая, пробежала по воздуху. Дрогнули белоснежные перья, качнулись жемчужные капли – и вдруг на висках Лорри проступили маленькие белые перышки. Графиня хихикнула – иллюзия, распространявшаяся по лицу, должно быть, щекотала кожу – и маска мгновенно повторила ее улыбку. Белый пух на щеках смешно встопорщился, удлинившиеся светлые ресницы затрепетали.

   – Ну как тебе, Эв? – Лоррейн посмотрела на меня с лукавым прищуром, белоснежная, воздушная и совершенно неузнаваемая, если бы не изумрудные глаза и четко очерченный знакомый изгиб губ.

   – Очаровательно, – не покривив душой, ответила я.

   Кошка на моих коленях согласно мяукнула.

***

   Следующий час прошел в бесконечных наставлениях касательно грядущего выхода в свет юной графини Хенсли. Совместными усилиями меня и камеристки баронессы мебель в гостиной была передвинута так, чтобы образовалась длинная ровная дорожка от дверей спальни к двум креслам. Леди Вудверт, царственно восседавшая на одном из них, изображала Луноликую, ее камеристка объявляла выход дебютанток, а мне досталась роль самой леди Тэмзин. Лорри, единственная из всех, играла саму себя. Место Солнцеликого, поначалу пустовавшее в знак почтения к незаменимому Императору, бесцеремонно занял серый кот, наблюдавший за странными действиями хозяев с ленивым любопытством.

   – Остановка, поклон, – командовала баронесса, дирижируя представлением. – А затем три шага вперед к трону Императрицы… да не ты, мисс Эверли! Только Лоррейн. Никогда не отводи взгляда от ее величества, дорогая, даже когда целуешь ей руку. Да, будет немного больно глазам, но не подавай вида. А теперь… нет, нет, нет!

   Вот и верь после этого, что тетушка Лоррейн была подслеповата. Леди Вудверт, как коршун, подмечала малейший промах каждой из нас.

   – Нет, нет! Нужно отходить медленно и степенно, тремя пальцами подхватив конец шлейфа. Поворачиваться спиной к императорской чете – глубочайшее оскорбление! Заново!

   Белоснежные перья лебединой маски безвольно поникли – видно было, что Лорри давно надоело ходить взад-вперед по гостиной, улыбаться приклеенной улыбкой и без конца целовать тетину руку, стараясь, чтобы спина была ровной, взгляд – почтительным, а импровизированный шлейф из прикроватного пледа леди Вудверт не путался под ногами и не мешал пятиться от «трона». Моя роль была скромнее, но до некоторой степени намного более ответственной, ибо строгая леди сидела прямо передо мной и не упускала случая раскритиковать каждую мелочь. Даже камеристке доставалось, если она «зачитывала» имя дебютантки слишком громко или недостаточно внятно.

   Я начинала догадываться, почему на второй брак с леди-командиршей желающих за пятнадцать лет вдовства так и не нашлось, несмотря на ее немалое состояние и высокое положение при дворе.

   – Баронесса Тэмзин Вудверт и леди Лоррейн Хенсли!

   – Нет! Нет, нет, нет! Не «и леди Лоррейн Хенсли», а «представляет леди Лоррейн Хенсли». Лоррейн, не части шаг! Эверли, ровнее спину! Попробуй вообразить хоть на три минуты, что ты не безродная приживалка, а настоящая потомственная леди. Ты должна держаться рядом с Лоррейн, а не позади нее, как того требует твой настоящий статус. Заново!

   Я растерянно покосилась на Лорри. Прошло уже немало времени, а мы так и не подобрались к разговору о бывших женах герцога Голдена. К счастью, графиня без слов поняла мой красноречивый взгляд, и стоило ей остановиться перед тетушкой для очередного поцелуя, как Лоррейн с присущей ей деликатностью выпалила.

   – А вот герцог Голден!

   Леди Вудверт ошарашено замерла с вытянутой рукой.

   – Что?

   – Герцог. Голден, – терпеливо повторила Лорри. – Слева сидит Император, справа – Императрица. А где место герцога?

   – По правую руку от Солнцеликого, – машинально ответила баронесса. – Но тебе не нужно кланяться ему отдельно. Герцог хоть и приближен к Императору, не является его кровным родственником. И для чего ты это спрашиваешь?

   – Говорят, – захлопала ресницами-перьями графиня, – герцог снова женился. И возвращается во дворец как раз к первому балу. Такая неожиданность, правда?

   – Не сказала бы.

   – Но почему? Разве не чудесно было бы провести сезон на Дворцовом острове с молодой супругой? Балы, представления, карнавалы, императорская охота – что может быть увлекательнее?

   Камень силы, инкрустированный в колье леди Тэмзин, вспыхнул серебристым светом, отзываясь на недовольное фырканье хозяйки. Воздух был фамильной стихией Вудвертов, и Лорри унаследовала дар от своей матери, тогда как лорд Коул, наследный граф Хенсли, пошел в отца…

   Я помотала головой, прогоняя воспоминания о глазах цвета фрейлинской ленты. Аметистовый взгляд был полон укоризны. Вряд ли глава императорской службы безопасности был бы доволен, узнай он, что Лорри заинтересовалась расследованием таинственного исчезновения жены герцога Голдена. Но отступать было поздно – переключить внимание юной графини на другую, более безопасную тему, было труднее, чем повернуть вспять реку.

   – Вижу, ты не настроена на занятия, – леди Тэмзин поднялась из кресла. – Что ж, продолжим в следующий раз. Маску, Лоррейн.

   Тонкие пальчики коснулись атласных лент, распуская бант. Хлопок ресниц – и рядом со мной оказалась привычная Лорри, а маска, еще мгновение назад выглядевшая совершенно живой, застыла в руках графини неподвижным украшением из перьев, жемчуга и папье-маше.

   Бросив на племянницу строгий взгляд, баронесса забрала Лебединую маску и аккуратно убрала в коробку – от греха подальше.

   – Но все-таки, тетушка, – не дожидаясь, пока строгая леди Тэмзин выставит нас вон, продолжила наседать Лорри, потянув меня за собой к дивану. Понятливая горничная, поймав взгляд юной графини, тут же подала чай с печеньем. – Расскажите еще про герцога Голдена. Какой он из себя, чем увлекается? Я слышала множество совершенно невероятных сплетен – о его неудачах в любви, о знаменитом Доме Удовольствий…

   – И большинство этих историй не предназначено для ушей приличной юной леди, – отрезала баронесса. – Не понимаю, откуда вдруг такой интерес, Лоррейн. Мой тебе совет, держись подальше от герцога и его друзей. Женихов надо искать среди совершенно иных молодых лордов.

   – А вот Эверли всегда была очарована им, – ни с того ни с сего ляпнула Лорри. – Она очень расстроилась, узнав о его скоропостижной женитьбе. Очередной. Кажется, не успеешь моргнуть, как этот мужчина женится снова и снова.

   Зеленые глаза, обрамленные павлиньими перьями, буквально впились в мое лицо. Я застыла, втянув голову в плечи. И чего стоило Лоррейн придумать какой-нибудь более подходящий повод для интереса вместо того, чтобы выставить меня охотницей за титулом и состоянием?

   – Надеешься стать седьмой, мисс Эверли? – недобро сощурилась баронесса. – Что ж, разочарую – таких, как ты, у лорда Голдена были десятки, если не сотни. Одну – кажется, личную горничную маркизы Бенуа – он даже собирался взять в жены. И чем, думаешь, это обернулось? Девицу нашли отравленной перед самой свадьбой. То ли покончила с собой, не выдержав всеобщего порицания, то ли завистницы помогли – да мало ли причин. А если бы не высовывалась и сидела в любовницах, глядишь, жива бы осталась.

   – И что, – осторожно поинтересовалась я, – не было никакого... расследования?

   – Вот еще, – фыркнула леди Тэмзин. – Все и без того в курсе, кто это сделал. Леди Беттани Стэпридж, дочь барона Майлза... ну, по крайней мере, по мнению самого барона. Бедняжка совершенно помешалась от любви к лорду Голдену – настолько, что даже забеременела, чтобы женить на себе сиятельного герцога. У нее и способности были подходящие – мастер над сталью. Такой исподтишка булавкой отравленной кольнуть, что нам, воздушницам, на расстоянии задуши… задуть свечу.

   Баронесса махнула рукой, и половина свечей потухла. В гостиной, окна которой отчего-то были зашторены в середине дня, сразу стало сумрачно и неуютно. Кончики пальцев зачесались от желания разжечь огонь – или хотя бы раздвинуть занавески – но я подавила предательские мысли усилием воли. Рыжая кошка, точно желая помочь, снова впрыгнула мне на колени, позволив опустить горячую ладонь на мягкий загривок.

   – Удивительно, – не заметив моих терзаний, продолжила леди Вудверт, – но герцог согласился, благо, к свадебной церемонии все уже было готово за исключением безвременно почившей невесты. Леди Беттани стала четвертой, если посчитать горничную, супругой герцога. Но счастья ей это не принесло. Ребенок родился намного раньше срока, и уже мертвым. Мать тоже не удалось спасти. Отравилась собственной злобой, не иначе. А как еще объяснить, что у повитухи в руках иглы гнулись и щипцы рассыпались, точно пепел? Или, конечно, убитая горничная с того света привет прислала – все знали, она тоже тайком магичила, и как раз травками. Как ни пытался герцог жену спасти, как ни вдыхал жизнь в неподвижное тело, все без толку. Иной раз так судьба складывается, что даже лучшие из лучших оказываются бессильны.

   Мы с Лорри переглянулись.

   Воздушник? Разве герцог обладал не магией огня? Как же тогда понимать поэтичную фразу Мэрион, на публике демонстрировавшей исключительно владение водной стихией? «Он был огнем, я – текущей водой, но мы не тушили, а лишь распаляли друг друга».

   – Герцог Голден – маг воздуха? – рискнула переспросить Лоррейн. – А леди Беттани была его четвертой женой? Ты точно ничего не путаешь, тетушка?

   – Ну разумеется, нет, – отрезала баронесса. – Герцог Голден искусно управляет воздухом, хоть и не приходится родней Вудвертам. Сама я не видела его в деле, но слышала о талантах герцога от моей доброй подруги, леди Аннабель, которой не посчастливилось стать пятой в ряду неудачных браков лорда Голдена. Прекрасная была девушка, мастер над зверем, но, к сожалению, ужасная наездница. Смерть оказалась внезапной – падение с лошади, удар головой о камни. Жаль, очень жаль. Вот кто мог бы составить лорду Голдену прекрасную партию, – она презрительно поджала губы. – В отличие от некоторых.

   – А что стало с первыми двумя женами? – не отставала юная графиня. – Ты же сказала, что убитая горничная была третьей.

   – На службу к Солнцеликому герцог заступил уже вдовцом. Это было незадолго до того, как я оставила двор, чтобы заняться твоим воспитанием, Лоррейн. Долгое время лорд Голден предпочитал не связывать себя брачными узами, ограничиваясь необременительными знакомствами при дворе. Пока вдруг два года назад в одной из поездок его императорского величества по стране внимание сиятельного герцога не обратила на себя ничем не примечательная девица, по слухам, незаконнорожденная дочь какой-то дальней родственницы лорда Хенсли… Не смотри так на меня, юная леди. Если бы не покровительство твоего брата и несомненные таланты разумницы, никто и никогда не узнал бы о связи Элии с вашим родом. Да, поначалу этот брак казался удачным. А потом, – леди Тэмзин вздохнула, – молодая герцогиня начала проявлять признаки тяжелой душевной болезни. Лорд Голден вынужден был отправить жену в родовое поместье, надеясь, что вдалеке от придворной суеты ей станет лучше. Но нет. Месяц спустя герцог овдовел второй раз, и с тех пор ни один его брак не длился дольше нескольких недель. Бедный лорд Голден.

   – Бедные девушки, – поправила Лорри. – Погибнуть в самом начале жизни никому не пожелаешь.

   – А все потому, – жестко отрезала леди Тэмзин, бросив на меня короткий многозначительный взгляд, – что надо знать свое место и не набиваться в невесты к тому, кому ты не ровня. И тогда проживешь долгую жизнь.

   – Эверли ни к кому в невесты не набивается, – немедленно вступилась юная графиня, еще недавно сама придумавшая мой внезапный интерес к лорду Голдену. – Она очень честная и порядочная девушка.

   – Вижу я, какая она порядочная, – фыркнула баронесса. – Уж поверь моему опыту, милая Лоррейн, я такую породу прекрасно знаю. Коварная обольстительница, – леди Вудверт осуждающе покосилась на рыжую кошку, разлегшуюся на моих коленях. – Сидит, ресницами хлопает, точно невинная овечка, а сама только и думает, где бы найти покровителя побогаче. И вот что я скажу тебе, девочка – держись подальше от его сиятельства. Хватит с него подобных вертихвосток. Достаточно и той, что крутилась вокруг лорда Голдена весь зимний сезон. И что в итоге? Не успели умолкнуть свадебные колокола, как гнилая натура простолюдинки проявила себя во всей красе. Видят боги, герцогу нужно было десять раз подумать, прежде чем предлагать брак подобной особе. Не удивлюсь, если она и обокрасть его успела…

   – Вы ничего не знаете о Мэрион! – раскрасневшаяся от пережитого унижения я, не помня себя, вскочила на ноги, подхватывая на руки встрепенувшуюся кошку. – Она… она…

   – А ты, стало быть, хорошо знала девицу Вестерс? – леди Тэмзин смерила меня недовольным взглядом. – Неудивительно.

   – Мэрион – сестра Эверли, – пояснила Лоррейн. – Она ее прекрасно знала.

   Лучше бы графиня этого не говорила.

   – Сестра? – баронесса выпрямилась во весь рост, нависнув надо мной грозной темной тучей. По павлиньим перьям маски пробежали искры крохотных молний. Внутри ответом на угрозу всколыхнулся огонь, но, к счастью, ни одна из благородных леди не обратила внимания на красноватое мерцание камня силы. – То-то мне все казалось, что в этих синих глазах есть что-то знакомое! Я обязательно напишу твоей бедной матери, Лоррейн, что эта компаньонка тебе совершенно не подходит!

   – Тетушка? – Лорри, не ожидавшая подобного поворота событий, растерянно воззрилась на леди Вудверт. – Вы что?..

   – Что тетушка? Кто-то же должен заботиться о твоей репутации, дорогая моя, раз матушка не смогла поддержать тебя в столь важный для каждой молодой леди период, а брат вместо того, чтобы подыскать подходящую спутницу, думает… ох, известно мне, чем он думает! Мужчины! – она повернулась ко мне. – Думаешь, я не знаю, что представляла собой твоя сестра, мисс Вестерс? Я прожила бок о бок с императорской семьей весь прошлый год и могу сказать с полной уверенностью, что Мэрион была далеко не такой святошей, какой пыталась казаться. Позволяла молодым лордам разные… вольности. Думала, никто не видит. А я все видела! И руки мужские под ее юбкой тоже – и не раз! Даже накануне свадьбы!

   – Что вы такое говорите, тетушка?..

   – А то и говорю! – бушевала леди Тэмзин. – Я не потерплю рядом с дорогой племянницей девицу из семейства Вестерс! Подобная гнилая порода не подходит для компаньонок приличным леди из приличной семьи.

   – Эверли не такая!

   – Это она только кажется не такой, а сама, верно, уже наизусть выучила дорогу в спальню лорда Хенсли. Уж я-то вижу, как он на нее поглядывает! Взглядом раздевает.

   Я буквально лишилась дара речи. Кровь отхлынула от лица. Нет, положительно, это начинало походить на какой-то заговор – сначала Лорри, а теперь и ее тетушка! И откуда брались эти навязчивые идеи, что нас с лордом Коулом хоть что-то связывало?

   Но мысль я додумать не успела. Тонкие пальчики Лоррейн обхватили мою ладонь и с силой потянули к выходу.

   – Куда это ты собралась, юная леди? Я еще не закончила… Стоять!

   – Бежим, – шепнула мне Лорри. – Не думай. Просто бежим.

   – Не смей уходить! Я обо всем сообщу твоей матери! Я все напишу!

   – До свидания, тетушка! – юная графиня ослепительно улыбнулась взбешенной родственнице, выталкивая меня за порог. – Я обязательно загляну еще, чтобы как следует заучить поклон перед Луноликой.

   И прежде чем в стену ударила воздушная струя, Лорри успела плотно затворить дверь.

ГЛАВА 6

   – Да, дела, – огорченно проговорила Лорри, когда нам наконец удалось ненадолго остаться наедине во время утренней прогулки по саду на следующий день после позорного бегства из покоев баронессы Вудверт. – Если верить тетушке, у твоей сестры было немало заинтересованных ею лордов. А значит, влюбиться Мэрион могла вовсе не в герцога Голдена. И загадочный конюх Дик, скорее всего, был просто прикрытием для кого-то совершенно другого, кто вызволил леди из нежеланного брака. Ох, Эв, все так таинственно и запутано!

   Я хмуро кивнула. Из головы не выходили пять жен лорда Голдена, одна за другой погибших при странных обстоятельствах. Целых пять! И никто даже не подумал заподозрить, что сиятельный герцог мог приложить руку к череде якобы случайных смертей.

   Конечно, куда проще было обвинить самих жертв, как без тени сомнения сделала леди Тэмзин. Вторая жена сошла с ума, четвертая отравила третью, а потом умерла родами, а пятая погибла в результате нелепого несчастного случая. Мастер над зверем не справилась с лошадью – как такое вообще было возможно?

   От мысли о том, что Мэрион могла стать шестой в этом скорбном списке, становилось тяжело дышать.

   Во что же ты ввязалась, сестренка?

   – Я думаю, стоит посмотреть на проблему под другим углом, – меж тем продолжила рассуждать Лорри, целиком захваченная «расследованием» и не обращавшая внимания ни на мое мрачное молчание, ни на красоту озера и Дневного сада, благоухавшего разноцветьем поздней весны. – Что, если попробовать отыскать среди свиты Луноликой подруг Мэрион и поговорить с ними? Наверняка они знали ее любовные тайны. А там, глядишь, и поймем, кто на самом деле похитил ее сердце.

   – Безнадежно, – вздохнула я. – У Мэрион не было подруг. Ни дома, ни в при… пансионе, нигде вообще. Она не очень-то, – я замялась, подбирая слова, – доверяла людям. Мама учила нас полагаться только друг на друга, и Мэр усвоила это крепко. Наверное, это было единственное указание матери, которое она считала разумным. В остальном сестра была себе на уме. Так что вряд ли фрейлины ее величества скажут нам больше твоей тетушки. А отповедей, если честно, мне и вчера хватило.

   – Прости, – графиня успокаивающе коснулась моей руки. Зеленые глаза смотрели грустно и виновато. – Я не думала, что тетушка так разойдется.

   – Не бери в голову, – я выдавила из себя кривую улыбку, хотя на душе от слов баронессы скреблись кошки, и далеко не такие милые и безобидные, как питомцы леди Тэмзин. И добавила, вплетая в обвинения баронессы щепотку информации из огненных писем, которые я так и не решилась показать Лорри. – На самом деле, мне кажется, в отношении тайных встреч Мэрион леди Вудверт не так уж и не права.

   – Правда? – оживилась Лоррейн. – Тогда что насчет тех лордов, с которыми тетушка видела твою сестру во время прошлого сезона? Может, поспрашиваем о них?

   – Думаешь, это возможно?

   – Конечно!

   Словно по заказу, мимо нас прошла веселая компания молодых лордов в придворных масках. Свита Солнцеликого до получения военного чина или должности в императорском кабинете, носила титул Рыцарей и, судя по всему, четверка принадлежала к их числу. Из учебника по светским манерам я вычитала о нескольких типах масок, которыми награждал придворных лордов Император. Два статных красавца в одинаковых изумрудных камзолах, но с разным узором из листьев и веток на скуластых лицах – Плющ и Клен – назывались Зелеными Рыцарями. Их низкорослый приятель, чье лицо закрывал настоящий шлем с плюмажем из страусиных перьев, носил титул Железного Рыцаря – скорее всего, с каким-нибудь дополнением, вроде Рыцаря Олова или Медного рыцаря, но я недостаточно хорошо разбиралась в стали, чтобы определить наверняка. Лицо последнего терялось за сверкающей темной дымкой, оставлявшей открытыми только ясные глаза с темно-синей радужкой и смешливую улыбку. Рыцарь Ночи – единственная мужская маска, назначавшаяся Императрицей, каждый сезон выделявшей из свиты супруга нескольких наиболее симпатичных ей лордов.

   Заметив мой взгляд, Рыцарь нахально подмигнул, и я поспешно отвернулась, чтобы не скомпрометировать себя и Лорри. Общаться с представителями противоположного пола, не будучи должным образом представленной, категорически воспрещалось и порицалось строгими тетушками вроде леди Вудверт. Лорри тоже послушно опустила взгляд. Четыре пары ног промелькнули на краю видимости, и тут же пропали.

   – Безнадежно, – в нарушение всех писаных правил я мельком обернулась на удалявшиеся спины молодых лордов и разочарованно покачала головой. – Совершенно безнадежно. Никто не станет откровенничать с нами, а навязывать знакомства всем придворным лордам – ужасная идея.

   Лорри недовольно сморщила носик, соглашаясь с моими словами.

   – Будь моя воля, – склонившись ко мне, пожаловалась она, – я бы отправилась в Боствилль и наведалась в тот самый почтамт, откуда было отправлено последнее письмо. Может, кто из местных вспомнил бы юную леди со спутником и указал, куда они отправились дальше. Но, увы, до наступления осени с Дворцового острова на материк у меня только один путь – во главе свадебного кортежа под руку с молодым супругом.

   – А что? Чем тебя не устраивает этот вариант? – беззлобно поддела я. – Кажется, Рыцарь Плюща был очень даже не против завязать знакомство. Видела бы ты, как он на тебя смотрел…

   Лорри рассмеялась.

   – Прости, Эв, но я не готова на брак даже ради тебя, нашей дружбы и общего дела.

   – Может, брак – это не так плохо?

   – Думаешь? Я вот уверена, что ничего хорошего в нем нет…

   – Другой бы на моем месте обрадовался, что юные леди ведут подобающие им разговоры о замужестве, – раздался над ухом знакомый голос. – Но интуиция подсказывает, что обольщаться не стоит.

   – Лорд Хенсли, – пискнула я, застигнутая врасплох неожиданным появлением главы императорской службы безопасности.

   В ответ на мой реверанс граф ограничился коротким вежливым поклоном, но аметистовый взгляд, строгий и колючий, не обещал, что наша встреча будет приятной.

   – Мисс Вестерс, – отчеканил лорд Коул, – вчера вы упоминали, что делаете великолепное какао. Я бы хотел попробовать его. Прямо сейчас.

   Я бросила беспомощный взгляд на Лорри, но та, конечно же, даже не подумала вступиться за меня перед братом, сделав вид, что с преувеличенным интересом разглядывает пару лебедей, проплывавших по пруду. Пришлось выкручиваться самой.

   – Простите, милорд, – я постаралась придать тону надлежащую твердость, – но в таком случае мне придется оставить леди Лоррейн без надлежащего сопровождения. Я не думаю…

   «…что это будет уместно», – хотела добавить я, но была бесцеремонно остановлена хитрым смешком Лорри.

   – Конечно-конечно, – тут же заверила брата юная графиня. – Уверена, Коул, Эверли будет счастлива продемонстрировать свои несомненные таланты в… приготовлении какао, а я прекрасно проведу время в компании, – она огляделась и, просияв, помахала рукой знакомым дебютанткам, совершавшим утренний моцион на противоположном берегу, – Беатрис и Флоры. Надеюсь, вам хватит часа? Мы славно погуляем в саду, а потом ты вернешь мою Эверли в целости и сохранности. Только будь с ней осторожнее...

   – Разумеется, – льдом в голосе лорда Хенсли можно было бы заморозить целое озеро вместе с лебедями.

   И не дожидаясь, пока я придумаю новую отговорку, лорд Коул подхватил меня под руку и поволок за собой под напутственное хихиканье довольной Лоррейн.

***

   Я ожидала чего угодно – от увлекательной прогулки в один конец в тюремные застенки за сокрытие важной для следствия информации до того, что лорд Коул в угоду непристойным сплетням воспользуется властью и положением где-нибудь в укромном уголке парка и разденет меня не только взглядом. И ошиблась. Лорд Хенсли, в точности следуя своим словам, привел меня на дворцовую кухню, где я обычно готовила завтрак Лоррейн.

   – Все вон, – распорядился граф, сверкнув аметистовыми глазами на вытянувшихся в струнку поварих и маленьких подмастерьев.

   Слуги, оробевшие при виде черного мундира службы безопасности, безропотно заторопились к дверям, пригасив огонь под кастрюлями и сковородками с будущим императорским обедом. Я проводила их тоскливым взглядом. Оставаться наедине с лордом Хенсли было неприлично, а еще страшно до дрожи в коленках.

   – Милорд, – выпалила я, когда у дверей остались последние три кухарки. – Простите, но… компаньонке запрещено находиться наедине с мужчиной, даже если они представлены друг другу. Это может бросить тень не только на мою репутацию, но и на репутацию леди Лоррейн.

   Лорд Хенсли нахмурился.

   – Вы, – обратился он к старшей кухарке, замыкавшей шествие. Женщина застыла с занесенной для шага ногой, словно мышка под грозным взглядом коршуна. Остальные чуть ли не бегом бросились прочь, оставляя товарку на произвол грозного безопасника. – Как ваше имя?

   – Кэтти, милорд.

   – Смотрите мне в глаза, Кэтти, – мелко дрожа, она покорно подняла голову. Аметистовая брошь ярко сверкнула в полумраке кухни. – Останетесь здесь. Вы немедленно забудете все, что будет произнесено. Но если кто-нибудь задаст вопрос, чем лорд Хенсли и мисс Вестерс занимались на дворцовой кухне, вы расскажете, что юная мисс угостила лорда какао, они обсудили погоду и предстоящий бал дебютанток, а потом разошлись. Все это вы видели собственными глазами и готовы поручиться жизнью и честью, что ничего предосудительного не происходило. Вам понятно?

   – Да, милорд, – бесцветным голосом ответила кухарка.

   – Хорошо, – лорд Хенсли кивнул, разрывая зрительный контакт, и повернулся ко мне так резко, что я едва успела отвести взгляд, завороженная применением магии разума. – А теперь…

   Я замерла, ожидая, что следующая вспышка магии будет направлена уже на меня. Взгляд, опущенный в пол, зацепился за идеально начищенные сапоги графа. В блестящей коже отражался светильник. Чтобы успокоиться, я начала считать отблески свечей. Один, два… интересно, что же все-таки понадобилось от меня главе императорской службы безопасности… четыре, пять…

   – Какао, мисс Вестерс.

   – Что?

   Граф Коул переступил с ноги на ногу, и подсчеты пришлось начинать заново.

   – Какао, – повторил он. – Вы согласились его приготовить. Можете приступать. Только сахара, пожалуйста, поменьше.

   Наверное, голос лорда Хенсли тоже обладал какой-то особой магической силой, потому что я оторвалась от созерцания сапог и, все так же не поднимая головы, заторопилась к леднику, где хранились утренние сливки. Наполнила кастрюлю, освободила место на плитке, немного потеснив тяжелую соусницу, и принялась замешивать специи в маленькой ступке. В мыслях было одновременно пусто и тесно от предположений, зачем лорд Коул притащил меня на дворцовую кухню. Не какао же попробовать, в конце концов…

   – Мисс Вестерс, – нарушил тишину граф, – почему я вот уже второй раз за последние два дня вынужден разбираться с вашими делами?

   – Не знаю, милорд, – я еще ниже опустила голову, радуясь, что работа позволяла избегать тяжелого аметистового взгляда.

   – Баронесса Тэмзин Вудверт обратилась ко мне с требованием незамедлительно подобрать Лоррейн новую компаньонку, поскольку она находит ваш моральный облик не соответствующим столь высокому званию.

   – Простите, милорд, но…

   – Она сообщила, – продолжил лорд Хенсли, будто не заметив моей попытки оправдаться, – что вы активно интересовались лордом Голденом, потому что желаете стать новой любовницей герцога, а подобное возмутительное поведение не может не отразиться на положении моей сестры в обществе. Также леди Вудверт уведомила, что если я и дальше собираюсь, как она выразилась, приятно проводить время в вашей компании, мне следует больше интересоваться увлечениями своей пассии. Так что, – он суховато усмехнулся, – я решил воспользоваться этим несомненно ценным советом. Скажите, мисс Вестерс, кто научил вас готовить какао? Это фамильный рецепт или ваше собственное изобретение?

   Я с трудом поборола искушение хоть одним глазком взглянуть на лорда Коула. По ровной, спокойной речи графа решительно невозможно было понять, шутил он или всерьез хотел знать рецепт любимого напитка Лоррейн. Поверить в последнее не позволял здравый смысл, а первое предположение совершенно не вязалось в голове с образом строгого главы службы безопасности. Но поднимать голову было нельзя – лорд только что продемонстрировал, на что способен мастер над разумом.

   – Мама, – наконец ответила я. И поспешила пояснить, почувствовав, что ответ получился слишком односложным. – Она рассказывала, что папа очень любил какао и чтобы радовать его, она изучила с десяток разных рецептов. Лорри… леди Лоррейн больше всего понравился тот, что с имбирем и корицей, но я могу…

   – Не нужно. Этот меня вполне устроит, – потянувшись к верхней полке, лорд Коул снял две простые чашки, которые обычно использовали слуги, и поставил передо мной. – Занятно, что вы так хорошо разбираетесь в какао, когда девять десятых знати отдают предпочтение чаю или кофе. Кем, вы сказали, был ваш отец?

   Вопрос, как и всегда в разговоре с лордом Хенсли, прозвучал из ниоткуда, выбивая почву из-под ног.

   – Я не говорила, милорд. Не говорила, потому что сама толком не знаю. Мама почти не рассказывала об отце – разве что про какао, любовь к охоте и синие глаза, которые запали ей в самое сердце. Он умер через год после нашего рождения, не оставив в наследство ни сольдора – если бы не покровительница матери, нам пришлось бы несладко. Конечно, мы были тогда очень малы, но Мэр говорила, что помнит тот страшный день и мамины слезы. К несчастью, мама ненадолго пережила того, кого так сильно любила. Лихорадка сгубила ее, когда нам с сестрой едва исполнилось семь.

   – И вы вынуждены были сами прокладывать себе дорогу в жизнь?

   Я кивнула, добавляя имбирь и корицу в смесь молока с какао-порошком.

   – Что ж, надеюсь, вы довольны тем, чего сумели добиться, мисс Вестерс, – лорд Коул протянул мне чашку, а сам потянулся за второй. – От всей души желаю вам встретить достойного мужчину и обрести счастье в законном браке.

   – Спасибо, милорд…

   – Но герцог Голден, – в обманчиво мягком голосе послышались стальные нотки, – неподходящая кандидатура для матримониальных планов.

   Горячее какао едва не выплеснулось из стиснутой в побелевших пальцах чашки.

   – Вы все не так поняли, милорд! Поверьте, я совершенно не собиралась… у меня и в мыслях не было… с лордом Голденом… особенно после того, что случилось с Мэрион…

   – Мисс Вестерс, я отлично знаю Лоррейн и за последний год успел достаточно изучить вас, чтобы понимать все именно так, как есть. Ваши намерения буквально написаны у вас на лбу.

   Я потянулась к лицу, чтобы стереть предательские мысли, и лишь на половине движения осознала, насколько глупо, наверное, выгляжу в глазах разумника, способного читать меня, словно раскрытую книгу, даже без зрительного контакта.

   Щеки опалило румянцем. Рука бессильно опала.

   – Милорд…

   Сильные пальцы коснулись лица, вынуждая поднять голову. От прикосновения лорда Коула я покраснела еще гуще. Отчаянно хотелось зажмуриться, чтобы не встречаться с аметистовым взглядом, полным подчиняющей волю магии. И вместе с тем хотелось увидеть лицо графа…

   Он был серьезен и мрачен как никогда. Глаза – сизые предгрозовые облака, брови нахмурены, губы сжаты.

   – Не лезьте в это дело, мисс Вестерс, – тихо, почти по слогам проговорил он. – А главное, не впутывайте Лоррейн. Моя сестра – отзывчивая и добрая девушка, и я не хочу, чтобы с ней случилась беда, потому что она из любопытства, желания помочь и полного незнания жизни сунет нос туда, куда его совать не следует. Лорд Голден – не тот человек, о котором можно безнаказанно собирать слухи, и я настоятельно прошу вас воздержаться от дальнейших расспросов, пока они не привлекли нежелательного внимания. Надеюсь, это понятно?

   В душе вместе с внутренним огнем поднялась волна негодования, и вместо того, чтобы кивнуть, я дерзко нахмурилась в ответ. Если у лорда Коула были причины опасаться герцога, почему же он до сих пор не заинтересовался гибелью пяти жен и подозрительным бегством шестой? Почему Мэрион позволили выйти за лорда Голдена, если другие его невесты умирали одна за другой? Почему…

   – Почему? – сорвался с губ горький вопрос. – Если вы знаете, что с герцогом Голденом что-то не так, почему не ведете расследование? Не может быть, чтобы смерти пятерых несчастных женщин были простым совпадением. Вы просто покрываете его и позволяете все новым и новым жертвам попадаться в его сети. Если бы не ваше равнодушие, Мэрион сейчас была бы здесь, со мной, а не… неизвестно где!

   – Успокойтесь, мисс Вестерс. Вашу сестру ищут…

   – Ищут? Зачем? Ведь гораздо проще выставить ее перед всем светом неверной женой. Или больной. Или сумасшедшей, – не удержалась я от едкого упрека. Лорд Коул поморщился. – А ваш драгоценный герцог меж тем подыщет седьмую супругу.

   Хватка на моем подбородке стала крепче. Я дернулась, но лорд Хенсли и не подумал разжать пальцы.

   – Можете обвинять меня в чем хотите, если вам так проще. Но, повторяю, держитесь подальше от лорда Голдена.

   – Так прикажите! – в бессильной обиде бросила я. – Прикажите мне, как приказали бедной Кэтти. А иначе я ничего не смогу вам пообещать. У Мэрион никого нет. Только я. И если я ее не найду…

   Секунду ничего не происходило. Аметистовые глаза, казалось, смотрели прямо в душу, но камень силы лорда Коула молчал, давая понять, что глава службы безопасности не использовал способности разумника. Каждая секунда тянулась, как целая вечность. Тишину нарушал лишь бешеный стук сердца в ушах – тук-тук, тук-тук.

   Лорд Хенсли тяжело вздохнул, будто внутри него все это время шла непримиримая борьба, которую он только что проиграл самому себе.

   – Я не собираюсь приказывать вам, мисс Вестерс, – тихо проговорил он. – Предпочту положиться на ваше благоразумие и умение прислушиваться к чужим словам. Это не сложнее, чем сварить хорошее какао.

   Крепкие пальцы разжались, скользнули по пылающей коже и пропали. Граф отступил на шаг, возвращая мне долгожданную свободу. Поднял чашку, сделал большой глоток. По губам скользнула легкая улыбка.

   – Действительно, превосходно, – без тени иронии похвалил он. – Имбирь придает напитку приятную пряную нотку. Хочется верить, и в остальном вы окажетесь столь же искусны. Спасибо за компанию и семейный рецепт, мисс Вестерс. Надеюсь, следующая наша встреча состоится при иных обстоятельствах.

***

   К тому моменту, как я хоть немного пришла в себя, лорда Коула в кухне уже не было. Единственным напоминанием, оставшимся от главы императорской службы безопасности, была недопитая кружка какао с темно-серым полукругом молочной пены там, где края касались губы графа. У порога растерянно хлопала ресницами кухарка Кэтти, позади нее сквозь дверной проем таращились слуги, не решаясь вернуться к работе.

   Десятки взглядов буквально пожирали меня, выискивая малейшие изъяны в прическе или завязках юбок, которые могли бы дать долгожданный повод для сплетен. Конечно – что может быть увлекательнее, чем молодая служанка, зажатая в темном уголке высокопоставленным лордом. Но придраться было не к чему. Встрепанные чувства не были заметны глазу, а прочие подозрения решительно отмела грозная Кэтти, шлепками и подзатыльниками загнавшая ленивых подмастерьев и кухарок обратно к кастрюлям и мискам. Воспользовавшись суматохой, я ускользнула прочь, прежде чем кто-нибудь решился пристать с расспросами.

   Объясняться не хотелось. Зато информации для раздумий было хоть отбавляй.

   Слова лорда Коула не развеяли подозрений – наоборот, я лишь укрепилась в мысли, что герцог Голден мог быть причастен к исчезновению Мэрион. Возможно, сестра узнала о супруге что-то, чего знать не стоило, и сбежала, пока ее не постигла участь других несчастных жен. Или, что еще хуже, пока глава императорской службы безопасности преспокойно распивал какао, Мэр томилась в застенках герцогского Дома Удовольствий, ожидая, когда я разгадаю ее тайное послание и приду на помощь.

   Руки сами собой сжались в кулаки. Пусть только лорд Коул попробует явиться ко мне за новой порцией! Да я… я… надену ковш со сливками прямо ему на голову, вот что! И будь что будет! Если он не желает искать Мэрион, я не обязана оказывать ему никаких услуг. Не он меня нанимал, в конце концов, а перед старшим графом Хенсли я уж как-нибудь объясню, что варить какао лорду Коулу не входит в обязанности компаньонки.

   Но воинственный запал угас, так и не разгоревшись. Детские выходки не помогут Мэр. А что еще я могла сделать, было решительно непонятно.

   Как узнать правду о лорде Голдене, если мне прямым приказом запретили совать нос в это дело? И Лорри… лорд Коул никогда не простит, если с ней что-то случится. Да что там – я сама себя никогда не прощу, если по моей вине графиня окажется втянутой в неприятности. А дальнейшее расследование, судя по всему, не сулило ничего, кроме них.

   Что и говорить, безнадежно…

   За невеселыми мыслями я сама не заметила, как добралась до пруда, где оставила Лорри и ее подруг-дебютанток. Графиня, кормившая лебедей на низком причале, со всех ног бросилась ко мне. Заметив мое хмурое лицо и не найдя взглядом брата, Лоррейн поскучнела, догадавшись, что и на этот раз романтических историй ждать не стоит.

   – Как жаль, – она укоризненно покачала головой. – У Коула был такой решительный вид. Я так надеялась, что хоть сегодня ему хватит смелости признаться тебе в своих чувствах, но, кажется, не судьба.

   – Мы просто выпили какао, Лорри. Лорд Хенсли попросил не давать леди Тэмзин новых поводов для грязных сплетен и почти сразу ушел.

   – Он защищает твою честь. Это уже неплохо, – довольно заулыбалась графиня. – А твое невероятное какао способно растопить сердце любого мужчины. Вот увидишь, Коул скоро оценит тебя по достоинству. Вы уже встречаетесь каждый день – разве не прекрасно?

   – Предпочту, чтобы этих встреч было поменьше, – буркнула я. – И поводов тоже.

   – Что ты имеешь в виду?

   Я посмотрела в удивленные изумрудные глаза графини.

   – Лорд Коул приказал держаться подальше от лорда Голдена. А главное, не впутывать в это тебя. И знаешь, – я вздохнула, собираясь с духом, прежде чем продолжить, – мне кажется, он прав. Лучше бы нам прекратить расследование. Это может оказаться опасным.

   – А как же Мэрион?

   Имя сестры ударило зазубренным ножом по сердцу. Я знала, что никогда не брошу поисков, но сейчас, с Лорри, мне надо было сделать то, что должно. Ради нее, ради себя, ради лорда Хенсли…

   – Не надо, Лорри, – собственный голос показался мне чужим. – Ты сама сказала, что Мэрион влюбилась и сбежала с новым избранником. Пусть будет счастлива, как она и хотела. Наверное, надо уметь отпускать…

   Лоррейн молчала – долго, непривычно. Потребовались все силы, чтобы решиться поднять взгляд. Юная графиня выглядела расстроенной, растерянной и разочарованной – будто я только что предала нечто важное, что связывало нас.

   – Я же не дура, Эв, – тихо, но твердо проговорила она. – Я прекрасно понимаю, что ты делаешь. Выполняешь приказ моего брата, вот что. Но знай, я уже пообещала тебе помощь, и от своих слов отказываться не собираюсь. Если Коул не хочет, чтобы мы вмешивались в жизнь лорда Голдена – прекрасно. Нам нужна Мэрион, а не герцог – разве не так?

   – Так, – я замешкалась. – Но…

   – Значит, будем ее искать. Никакие возражения не принимаются. Я поговорила с девочками, и они рассказали, что мисс Вестерс занимала Лавандовые покои в крыле Луноликой. Сейчас там живет младшая фрейлина Селия Фаулер, но я уверена, что можно будет как-то незаметно проникнуть туда. Посмотрим, не оставила ли Мэрион каких-нибудь тайных посланий. Это не будет нарушением твоего слова моему брату. Заодно попробуем разузнать что-нибудь о поклонниках твоей сестры. А лорда Голдена трогать не будем. Идет?

   Приободрившись, я кивнула.

ГЛАВА 7

   На узкой галерее, опоясывавшей Золотой тронный зал, было тесно от слуг. Желающих посмотреть представление дебютанток и следующий за ним первый бал нового сезона оказалось хоть отбавляй. Горничные и лакеи жаждали свежих сплетен не меньше, а то и больше собственных хозяев, и жадно ловили каждую мелочь, чтобы потом обсуждать за штопкой, готовкой и уборкой парные ленты сестер Куинн, жемчужные подвески леди Диккерсон, плотно сидящий камзол лорда Синглтона, сильно располневшего за время зимнего безделья в родовом замке, или оттенок платья мисс Черити Харт, главной фаворитки этого дебютного сезона.

   Вполуха прислушиваясь к витавшим в воздухе шепоткам, я диву давалась, как глазастые слуги умудрялись разглядеть хоть что-то с такой высоты, да еще и через частое кружево балконной обрешетки. И не просто разглядеть, а опознать за иллюзией придворных масок того или иного лорда или леди. Чувствовался немалый опыт. Те, кто не один сезон провел при дворе, начищая паркеты или разнося напитки, запоминали пестрые образы не хуже императорской четы. А голос, походка, фасон одежды, привычки, вкусы и – что немаловажно – цвет камня силы отлично дополняли картину, позволяя по манере держать бокал безошибочно узнать в оскаленной львиной морде лорда Веймора, известного любителя выпить.

   Для меня, совершенно неискушенной в придворной жизни, три сотни причудливо разодетых гостей, постоянно перемещавшихся по залу в ожидании начала торжества, слились в единую многоцветную и многоголосую толпу. Я рассеянно выискивала взглядом Лорри и леди Тэмзин, но, похоже, дебютанткам запрещено было появляться в тронном зале до представления Солнцеликому и Луноликой. Лорд Коул, старший представитель семейства Хенсли при дворе, тоже должен был быть среди гостей. Впрочем, я понятия не имела, какая у него маска, а значит, при всем желании не могла его найти.

   Как и лорда Голдена. Во дворце шептались, что со дня на день он должен вернуться, но никто, даже самые пронырливые горничные, так и не узнал, появится ли герцог к началу сегодняшнего вечера.

   Я боялась и одновременно жаждала встречи. Если кто и мог рассказать, что случилось с Мэрион, то лишь он, лорд Эдельберт Голден. Вот только…

   Обещание, данное графу Коулу, было для нашего расследования хуже проклятия. Несмотря на то, что идея Лорри с проникновением в бывшую спальню Мэрион была не лишена смысла – сестра обожала делать тайники, и я не сомневалась, что в личных покоях бывшей фрейлины отыщется парочка – попытка втереться в доверие к Селии, занимавшей Лавандовые комнаты, провалилась с треском. По необъяснимой причине обаяние юной графини не подействовало на строгую девицу, замкнутую и холодную, как северные предгорья, откуда она была родом. Максимум, чего удалось добиться – приглашения на послеобеденный чай, но, по словам Лоррейн, хозяйка Лавандовых покоев не проявила интереса к веселой беседе и постоянно поглядывала на часы, словно намекая, что гостья, с энтузиазмом допивавшая уже третью чашку, слишком засиделась.

   – Я осмотрела все, что сумела, Эв, – жаловалась на следующий день Лорри, стоически выпившая горьковатый травяной настой, который заваривала Селия, хотя вообще-то чай терпеть не могла. – Но никаких тайников не увидела и не почувствовала. Рисунок обоев нигде не поврежден, на ковре нет следов, что его отгибали или перемещали, а в шкафы мисс Фаулер, конечно же, не позволила мне заглянуть.

   – Мэр всегда хорошо умела прятать, – я пожала плечами. – Если она и оставила что-то в своей бывшей спальне, найти это будет непросто.

   Лорри поморщилась – перспектива дальнейших чаепитий не очень-то ее обрадовала. Но отказываться от расследования графиня не пожелала и тут же предложила новую идею.

   – Может, в следующий раз пойдем вместе? Селия была не особенно разговорчива, но она вскользь упомянула Вест-холл. Твой родной пансион, Эв, – не увидев на моем лице ни капли интереса, с нажимом добавила Лоррейн. – Разве это не здорово? Поговорите о знакомых местах, вспомните любимых воспитательниц и вкус пирога с тыквой и сливками. Может, и о Мэрион посплетничаете – Селия примерно моя ровесница, а младшие девочки обычно с обожанием смотрят на старших пансионерок. А я тем временем со скучающим видом поброжу по гостиной и поищу зацепки и тайники.

   Меня прошиб холодный пот. Вот только бывшей «соученицы» мне не хватало!

   – Лорри, – постаралась я придать возражениям мягкость и стройность. – Не думаю, что это хорошая идея. Мисс Фаулер – фрейлина ее величества. Она добилась в жизни куда больше, чем я, и не думаю, что компания служанки придется ей в радость.

   – Не служанки, а компаньонки. И… ну глупости все это, Эв! Не вижу причин, по которым кто-то может считать ниже своего достоинства общение с тобой. Ты самая честная и порядочная девушка из всех, кого я знаю. А происхождение… да кого это вообще волнует?

   – Много кого. К тому же, не очень-то вежливо приводить на чай непрошенных гостей, а потом еще гулять по чужим покоям, словно ты какая-нибудь воровка. Давай оставим Селию на потом, а пока попробуем поискать другие зацепки.

   Лорри поскучнела, но, к моему величайшему облегчению, согласилась, что рыться в комнате Селии в присутствии хозяйки однозначно не стоит.

   В поисках способа незаметно пробраться в бывшую спальню Мэрион мы не забывали и о других вариантах. Юная графиня втайне от меня решилась завести разговор с некоторыми из старших фрейлин, но лишь убедилась, что те действительно не нашли ни одного доброго слова в адрес девицы Вестерс. Я, в свою очередь, попыталась поговорить со слугами, но наткнулась на глухую стену отрицания и страха. В этом явственно чувствовалась рука лорда Коула, так что пришлось прекратить расспросы, пока на нас с Лорри не донесли, кому следует.

   Так прошла неделя. И не успели мы опомниться, как подошел срок первого бала дебютанток. Тогда-то у юной графини и родился этот план…

   Оглушительный звук фанфар – придворный оркестр занимал соседний балкон, и оттого слышимость наверху была едва ли не лучше, чем в самом зале – заставил меня подскочить на месте, испуганно прикрывая ладонью вспыхнувший огнем камень. Вокруг моментально воцарилась абсолютная тишина, будто слуги разом забыли, как дышать. Лорды и леди внизу тоже остановились. Зазвенели отставляемые бокалы, зашуршали юбки. Сквозь завитки перил я разглядела, как придворные выстроились в две длинные колонны, протянувшиеся от дверей до полукруглого возвышения, на котором стояли два трона – Золотой, окруженный ореолом изогнутых лучей, и Серебряный, за которым начищенным диском сияли луна и звезды.

   – Его величество Солнцеликий Император Айоны, – прокатился по залу трубный голос распорядителя государственных приемов. – И ее величество Луноликая Императрица.

   Сотни голов синхронно склонились в поклоне. Слуги, затаив дыхание, прильнули к ограждению балкона в ожидании появления сиятельной четы. Медленно и торжественно распахнулись двери.

   Я зажмурилась, ослепленная внезапным ярким светом, и пропустила, как Император и Императрица вошли в зал. Четыре огромных люстры по тысяче свечей каждая не могли сравниться с сиянием, исходившим от Солнцеликого правителя великой Айоны. Он был точно оживший памятник, отлитый из чистого света. Крупный, с голубиное яйцо, камень силы сверкал в короне из белоснежных лучей то оранжевым, то зеленым, то насыщенно-синим. А вокруг…

   Вокруг было только сияние.

   Казалось, будто само солнце, закончив дневные заботы, спустилось к людям, чтобы почтить присутствием скромный человеческий бал.

   Смотреть на Императора было физически невозможно – свет выжигал из памяти все черты, заставляя забыть и фигуру, и даже детали костюма Солнцеликого. Высок он или низок? Осанист или сутул? Грузен или подтянут? Я глядела, смаргивая слезы, на шествующую вдоль ряда подданных светящуюся фигуру и не могла дать ни одного ответа. Только цвет глаз, насыщенно-синий, словно два чистейших сапфира – и свет, свет, свет.

   А рядом плавно, словно лебедь по глади пруда, плыла Императрица. Луноликая во всем казалась противоположностью супруга. Император был светом, она – тьмой. Широкое платье цвета ночи, расшитое крохотными блестками драгоценных камней-звезд, агатовый веер, темные кружевные перчатки. Но черный цвет вопреки всему не выглядел траурным. Напротив, манил загадкой, как притягивает и завораживает ночь, время тайн и откровений.

   Лунный свет стекал с ее лица и длинных светлых волос серебристой вуалью. Высоко поднятую голову венчала сверкающая корона. И камень силы – меньший, чем у супруга, но так же переливавшийся всеми цветами радуги. Когда-то давно, когда леди Гвеновид была еще принцессой Фрейленда, граничащего с Айоной по холодным водам Северного моря, поговаривали, что она считалась на родине непревзойденным мастером над зверем. Но брак с будущим Императором, проведенный по всем правилам древних ритуалов, напитал ее тело магией истинных правителей, и теперь Луноликой, как и ее Солнцеликому супругу, подчинялась вся магия нашего богатого края.

   Поднявшись на возвышение, Император и Императрица повернулись лицом к поданным, осеняя зал благостным светом собственного величия, и одновременно заняли места на тронах. Небрежный жест Солнцеликого – и сияние его маски немного утихло. Теперь в ярком свете можно было различить очертания белого с золотом камзола, белых брюк, белых сапог. На пальцах, затянутых в белые перчатки, сверкали золотые перстни – ровно семь, по одному на каждую грань магии, которой владел Император.

   – Слава Солнцеликому! – дружно грянул хор согнувшихся в поклоне придворных. – Слава Луноликой! Ура! Ура! Ура!

   Император взмахнул рукой – и все затихли.

   – Приветствуем вас на Дворцовом острове, – голос Солнцеликого, казалось, звучал одновременно отовсюду, громкий, раскатистый. – Прежде чем мы откроем сезон, наша сиятельная супруга хотела бы взять слово.

   – Дорогие мои, – Императрица, напротив, излучала вкрадчивую нежную мягкость. – Сегодня мой сад пополнится двумя десятками достойнейших юных леди, и я надеюсь, что вы, мои Рыцари, – она обвела взглядом зал, улыбнувшись молодым лордам, – будете к ним благосклонны. Проявляйте уважение и деликатность, знакомьтесь, веселитесь, влюбляйтесь, и я надеюсь, что к концу сезона мы с вами сыграем не одну прекрасную свадьбу.

   Луноликая повернулась к супругу, и тот небрежно кивнул. Распорядитель, повинуясь безмолвной команде, прочистил горло.

   – Графиня Келлия Уилкинс представляет мисс Черити Харт.

   Бросив короткий взгляд на двери, где появилась первая дебютантка, и мельком пожалев, что не успею увидеть представление Лорри, я аккуратно протолкалась к выходу с галереи.

   Пора.

***

   Коридоры дворца были безлюдны – во время первого бала сезона жизнь императорской резиденции концентрировалась вокруг Золотого зала и прилегающих к нему просторных галерей, где до глубокой ночи не умолкала музыка и не иссякало легкое вино. Даже слуги от горничных до гувернанток и личных камердинеров стремились ухватить часть общего веселья. Те из них, кто не были заняты хлопотами на кухне или не прислуживали в залах, с любопытством подглядывали за празднеством, чтобы не пропустить назначение масок и танцы.

   Лучшего момента, чтобы изучить бывшие покои Мэрион, нельзя было и придумать – тем более, честь Лорри в этот вечер была на полном попечении тетушки Вудверт.

   Миновав несколько коридоров и один открытый балкон, я сбросила плащ, оставшись в форменном платье горничной, позаимствованном из прачечной. Ленту с камнем силы скрыл воротничок-стойка. Теперь издалека меня можно было принять за невезучую служанку, вынужденную убирать комнаты фрейлин, пока остальные наслаждаются зрелищем первого бала. Охранников провести удалось – дежурный патрульный, прошедший мимо, мазнул по мне безразличным взглядом и сухо кивнул в ответ на приветствие. Но я понимала, что с другими слугами простым кивком я не отделаюсь. Первая же старшая горничная легко раскроет мой обман,

   Я надеялась, что до этого не дойдет.

   Комнаты дебютанток и младших фрейлин, чьи семьи не имели собственных покоев на территории императорского дворца, располагались на третьем этаже восточного крыла. По одну сторону широкого коридора тянулся бесконечный ряд одинаковых дверей, по другую располагались высокие окна, выходящие на Дневной сад. Настенные подсвечники были почти наполовину пусты – львиная доля стараний по содержанию летней резиденции Императора в надлежащем виде приходилась на парадные залы и покои самого монарха, тогда как на остальном экономили, как могли. Безлюдный коридор был погружен в полумрак, отчего казался бесконечным.

   Отыскать нужные покои без посторонней помощи было практически невозможно. Но Лорри, командовавшая операцией, это предусмотрела и накануне бала специально прогулялась со мной по дворцу, обронив, словно бы невзначай, что в восьмой по счету спальне восточного крыла, расположенной напротив окна, откуда открывается прекрасный вид на раскидистый бук, живет ее, Лорри, добрая подруга Селия. Этого оказалось достаточно. Полминуты – и я замерла рядом с нужной дверью, прикрывая ладонью огонек свечи, трепещущий в такт моему взволнованному сердцу.

   Встретиться лицом к лицу с прошлым Мэрион, которое должно было приоткрыть тайну ее внезапного исчезновения, было страшно. А еще страшнее было нарушить закон, проникнув без разрешения в чужую спальню. Если бы кто-нибудь застал меня здесь, о происшествии немедленно донесли бы лорду Коулу Хенсли, с которым мы – о счастье! – не виделись уже целую неделю, и я всей душой желала, чтобы так оно и оставалось до самого конца сезона.

   Я помотала головой, отгоняя всплывший в памяти образ главы императорской службы безопасности.

   Мэрион в беде. Нельзя отступать.

   Дверь в покои мисс Селии, конечно же, была заперта – обычным простым замком, не предполагавшим, что в безопасных дворцовых коридорах, где за каждым уголком наблюдает не одна пара глаз, а раз в полчаса этажи патрулирует стража, кому-то придет в голову решиться на дерзкое проникновение со взломом. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что сейчас коридор был пуст, я вынула из прически изогнутую шпильку и, подсвечивая подвешенным на магическую петлю огарком, начала сосредоточенно ковыряться в замочной скважине.

   Тяжелая жизнь в приюте не прошла бесследно, и я обладала многими умениями – совершенно не магическими – которые ни при каких обстоятельствах не попали бы на страницы учебника по светским манерам. Вскрытие замков было из их числа. Как и… многое другое, чем я не гордилась и рада была бы забыть.

   Глухой щелчок – и дверь отворилась. Я невесело усмехнулась. Да, узнав о моих «талантах», Лорри пытала бы меня до конца сезона, лишь бы я научила ее хоть одному фокусу из тех, что мы с Мэрион регулярно проворачивали в приюте, чтобы добыть лишнюю тарелку похлебки или пару зимних ботинок. А потом лорд Хенсли оторвал бы мне руки за то, что я порчу благовоспитанную девицу.

   Нет, не время думать об этом.

   Полутемная комната оказалась невелика. Разделенная пополам высокой портьерой, она представляла собой вытянутый прямоугольник десять на двадцать пять шагов. Большей ее части отводилась роль гостиной – вдоль стен выстроились стол и пять стульев, обтянутых сиреневым бархатом. Два комода – судя по орнаменту и цвету дерева, принадлежавшие к разным гарнитурам – служили импровизированными стенами, отделяя парадную зону от личных покоев. Шторы были задернуты, но через узкую щелку я различила очертания окна и деревянной кровати с балдахином. Где-то за ширмой должна была располагаться ванна и уборная, и я искренне понадеялась, что Мэрион предпочла не использовать для тайного хранилища ночной горшок.

   Личных вещей мисс Фаулер в комнате почти не было. На диванчике лежала незаконченная вышивка, четкая и аккуратная, не в пример моей. За стеклянными дверцами шкафа стоял небольшой чайный сервиз, ниже – десяток разномастных книг. И аккуратно расправленный лист бумаги, вставленный в рамку, предмет гордости и главная ценность хозяйки – рекомендательное письмо директрисы пансиона Вест-холл. Не удержавшись, я подошла ближе, вгляделась в красивые каллиграфические строчки. Поморщилась, подмечая аккуратные завитки почерка, очертания стилизованного особняка на оттиске печати и изящную подпись миссис Корнелии Уолтерс.

   – «Никто никогда не узнает, Эв, – пробурчала я, копируя интонации Мэрион. – Посмотри, все выглядит идеально, Эв. К тому же, Вест-холл далеко в горах и по полгода бывает отрезан от остального мира. Никому в голову не придет проверять, сколько девочек выпустила в мир строгая миссис Уотерс…» Уолтерс, Мэрион! – я всплеснула руками. – Уолтерс! Не Уотерс! О чем ты только думала?

   Да если бы лорд Хенсли-старший хоть на секунду увидел письмо мисс Селии и сравнил с моими бумагами, лежавшими в его столе, простым увольнением я бы не отделалась. Уолтерс! Кто бы мог предположить, что буква «л» в фамилии директрисы Вест-холла придется ровно по сгибу чужого рекомендательного письма, чудом попавшего в руки Мэрион? Сестра была виртуозной обманщицей, но даже ей подчас не удавалось продумать все до мельчайших деталей. И вот куда завела ее эта ложь…

   Отвернувшись от шкафа, я обвела комнату долгим изучающим взглядом. Казалось бы, устроить тайник в крохотной комнате было совершенно негде. Пол от угла до угла был застелен темно-синим ковром, прибитым плинтусами к стенам, что отсекало всякую возможность добраться до половиц. Шкафы оказались слишком тяжелыми, чтобы попытаться их передвинуть, и слишком низкими, чтобы просунуть под них даже ладонь. Я выдвинула и простучала один за другим все ящики, стараясь не касаться чужого белья, но так и не обнаружила двойного дна. Лавандовые обои за картинами были нетронутыми, а под стульями нашлась только пыль и закатившийся к самой стене огрызок карандаша.

   Ни-че-го.

   Если искать дальше, пришлось бы рыться в сундуках и переворачивать кровать, и тогда скрыть следы моего пребывания в покоях Селии было бы невозможно. А этого я категорически не хотела. Оставалось признать вылазку неудачной и тихо уйти…

   И тут я заметила его.

   Едва различимый отпечаток ладони на дверном косяке неуловимо светился знакомой огненной силой. Как будто Мэрион, окунув пальцы в невидимые чернила, прикоснулась к стене, оставив для меня тайный след. Сердце забилось быстрее, окрыленное надеждой. Точно такие же метки Мэр оставляла в приюте во время наших вылазок и игр.

   Мэрион хорошо умела прятаться. И прятать. А я научилась находить ее всегда и везде, потому что единственная знала, как прочитать наши тайные знаки.

   Вернувшись к двери, я обвела пальцем отпечаток ладони Мэр, чувствуя, как откликается родственная магия, меняя цвет камня силы, скрытого воротничком платья горничной. Закрыла глаза – и одними губами проговорила заученные с детства слова. Простенькая считалочка, которую ребятня использовала, чтобы выбрать ведущего в салках или прятках, не содержала в себе ничего необычного.

   На первый взгляд.

   «Раз, два, три, четыре, пять, –

   Маги начали считать.

   Семь стихий и семь основ,

   Семь великих мастеров.

   Первый пламя взвил горой…»

   Первый – значит, один шаг вправо против часовой стрелки. Мы с Мэрион договорились, что направление всегда будет одинаковое, откуда бы ни начиналась игра.

   Пальцы скользнули по прохладному шелку обоев и остановили движение у пустого настенного подсвечника. Возможно, это означало, что следующий шаг снова будет огнем, но основание, отлитое в форме львиной головы, подсказывало иное.

   «Зверя подчинил второй…»

   Два шага влево привели к пустоте.

   Я наклонилась, провела рукой по вытертому ковру. И точно – круглая вмятина на ворсе давала понять, что раньше тут стоял стол или стул. Иначе говоря, дерево. Земля.

   «Третий ведал каждый сплав,

   Знал четвертый тайны трав…»

   Еще четыре шага. Огненный след – еще один, почти вернувший меня к стене. Взгляд уткнулся в напольную вазу и стоявший рядом кувшин. Я невольно улыбнулась – конечно, как же иначе. Ни одна загадка Мэрион не обходилась без воды, ее родной стихии. Водная магия проявилась в сестре ярче всего – наверное, дала о себе знать кровь отца. Еще был огонь, наследство матери, и совсем немного стали. Последнее, впрочем, даже я доподлинно не знала – Мэр, как и я, скрывала способности, используя самую слабую магию тайно ото всех прочих.

   «Пятый ветер укротил,

   Реку вспять шестой пустил…»

   Следующей подсказкой был лавандовый цвет обоев – не совсем то, что надо, но все же.

   «Разумом седьмой силен…»

   Последние семь шагов дались мне с трудом – пришлось протиснуться между столом и стулом, чтобы поближе рассмотреть стену. Новых огненных отпечатков на ней не было – равно как и других признаков стихий. Можно было бы с натяжкой посчитать стол за еще одно дерево, но я уже выяснила, что во времена Мэрион он стоял у другой стены. Картина, изображавшая водопад, висела слишком далеко, а орнамент на ковре представлял собой простое переплетение ромбов.

   Что же тогда?

   Я сделала последний поворот. Напротив оказался камин, между ним и мной – пустое пространство. Либо тайник все же был в полу – вопрос только, где именно – либо слуги передвинули мебель перед приездом Селии, и я упустила что-то в подсказках Мэрион. Но прежде чем начать с начала, я решила еще раз все проверить.

   Шаг, второй, третий – огонь, звери, сталь. Нет, ни единого символа под ногами. Четыре, пять, шесть. На всякий случай я опустилась на пол и тщательно осмотрела ковер. Вода – главная стихия Мэрион – сама по себе могла быть частью загадки, раз я искала тайник сестры. Нет. Может быть, Лавандовая комната – это семь? Нет.

   Я заглянула в мрачный темный зев камина. До него оставался всего шаг – логичный, осмысленный… восьмой. Но… почему? Никогда за все время наших игр Мэрион не использовала число восемь. Для него не было подходящего символа, подходящей стихии. Тем не менее, именно этот вывод напрашивался сам собой.

   – «А восьмой… выходит вон», – закончила я последней строчкой считалки.

   И, отодвинув защитный экран, полезла в камин.

ГЛАВА 8

   – Апчхи!

   Звук эхом прокатился по дымоходу. Облачко сажи, поднятое громким чихом, серыми хлопьями осело на руках и юбке. Запоздало сообразив, что мне еще нужно будет возвращаться обратно – желательно, не привлекая внимания – я, морщась от досады, отстегнула манжеты и белый воротничок, пока не перепачкала еще и их. Нащупала в кармашке платок, закрыла нос и рот от мелкой пыли. И, засучив рукав свободной руки, принялась ощупывать стену в поисках новых знаков.

   Ничего.

   Мне казалось – нет, я была уверена, что угадала верно. Лучшего места нельзя было и придумать. Огонь, раздуваемый воздухом, был средоточием моей стихии. Возникни такая необходимость, я могла бы засунуть в растопленный камин руку, и пламя не причинило бы мне вреда. Но все попытки расшатать хоть один кирпич задней стенки камина закончились неудачей и рукавом, до локтя измазанным в саже. Нет, для того, чтобы отыскать тайник Мэрион, нужно было нечто большее.

   Огонь и воздух.

   Огонь и сталь.

   Задрав голову вверх, я увидела металлическую пластину заслонки на две ладони выше каминной полки.

   Почему бы и нет?

   Нащупать изнутри тонкую щель в каменной кладке оказалось непросто. С чистым платьем я мысленно попрощалась – для того, чтобы дотянуться до нужного места пришлось засунуть в дымоход руку по самое плечо. Но на этот раз чутье меня не подвело.

   Под пальцами потеплело – на внутренней кладке проступил еще один символ Мэр. Я впилась ногтями в кирпич и – о чудо – тот выскочил, поддавшись нажиму. Он был легче обычного – похоже, сестра специально выпарила из него излишки воды, чтобы упростить доступ к тайнику.

   Закусив губу от напряжения, я осторожно просунула кисть в образовавшуюся нишу.

   Да, определенно, это было именно то, что я искала. Маленькая баночка красной кобальтовой соли, которую Мэр разбавляла и изменяла с помощью магии, делая невидимые чернила. Пять писем в тонких конвертах. И еще что-то, завернутое в шарф из непрозрачного шелка.

   Я аккуратно развернула тонкую ткань – и не сдержала изумленного вздоха. Внутри было две маски. Первая, не такая пышная, как у Лорри, абсолютно точно была зачарованной. Палевая основа из папье-маше изгибалась, закручиваясь лепестками полураспустившегося розового бутона. Магия едва ощутимо покалывала кожу, будто иллюзия так и просилась на свободу.

   Вторая маска казалась обычным куском картона, обитого черным бархатом, с миндалевидными прорезями для глаз – в приюте мы, подражая недосягаемому великолепию двора, делали похожие для новогоднего маскарада. Разве что декор у той, что я держала в руках, был богаче. Лицевую сторону украшало золотое тиснение, а ткань была очень приятной на ощупь. С обратной стороны серебряными чернилами были выведено «Раскрой себя в Доме Удовольствий»

   Что это было? Причудливое приглашение на вечер к герцогу Голдену? И почему Мэрион сохранила его?

   Вопросов было больше, чем ответов, а сестра не пожелала дать других, более явных подсказок. Даже письма, в которых я надеялась прочесть хоть что-то о тайных планах Мэр, оказались не ее. Почерк был угловатый, мужской, записки – короткие и односложные.

   «Протокола вскрытия леди А. не видел. Магическое исследование не проводилось. Свидетели утверждают, что понесла лошадь».

   «Не знаю, зачем тебе это, но вот».

   «Составил список. Неполный – только подтвержденные слухи. Прочитаешь – сожги. Люблю».

   «Мэр, остановись. Твоя одержимость меня пугает. Чем глубже ты в это влезаешь, тем опаснее все становится для нас обоих. Я уже не уверен, что хочу знать правду. Император приказывает мне вернуться в Варравию, и я готов взять тебя с собой. Соглашайся. Здесь ты ничего не добьешься».

   «Пожалуйста, не забывай, что я всегда готов тебе помочь, несмотря ни на что. В Варравии для тебя всегда найдется место. Как и в моем сердце. Пиши».

   А подпись – и того непонятнее.

   «Твоя Ночь, Джеррард».

   «Ночь». Попробуй, разбери – то ли прозвище, то ли указание особого места в Ночном саду, то ли воспоминание о приятно проведенном времени в объятиях юной фрейлины. Я поморщилась, прогоняя прочь неприятную картину.

   Ко второму письму прилагалась пожелтевшая вырезка из газеты. «Ужасное известие потрясло Миддлтон. Леди Ребекка Голден, погодный маг и мастер над воздухом, найдена повешенной в гостиной собственного дома. Следов борьбы не обнаружено, полиция подозревает самоубийство. Родственники Ребекки и безутешный супруг Эдельберт организовывают церемонию прощания в пятницу…» Дальше следовала дата – почти восемнадцать лет назад. Кажется, в тот год Солнцеликий только взошел на престол…

   Список, который неизвестный адресат попросил сжечь, тоже почему-то сохранился. В нем было десять женских имен – «леди Эммелин Коупленд, леди Юнис Стэпридж, мисс Нора Фаулер…» Все они были мне незнакомы. Кроме одного.

   «Леди Мэдлин Митчел».

   Мама.

   Я никогда не знала ее под этой фамилией – она отреклась от прежнего рода еще до нашего рождения. В городке, где мы жили, она была известна как Мэгги Вестерс. «В честь прабабушки», – объясняла она, когда я спрашивала, почему соседка из бакалейной лавки звала маму не так, как мы с Мэр.

   Мама тоже всю жизнь играла в прятки – и вот, уже после смерти кто-то нашел ее и включил ее имя в список вместе с другими женщинами, о которых ходили странные «подтвержденные слухи».

   По спине пробежал холодок.

   Во что же ввязалась Мэр, забыв мамины наставления никогда-никогда-никогда не высовываться?

   Но не успела я задуматься об этом, как в коридоре раздались мерные шаги. Караульный совершал очередной обход.

   Нужно было спешить.

   Я замерла, не дыша, пока шаги не удалились на достаточное расстояние от дверей, и тихо-тихо вернула на место вытащенный кирпич. Наскоро вытерев руки о подол платья – после сидения в угольной пыли его все равно уже было не спасти – я поставила защитный экран и стерла с начищенной меди серые отпечатки пальцев. Письма сжала в руке, а маски с трудом уместились под передником горничной. Огляделась – кажется, больше никаких следов взлома – и выскользнула из чужой комнаты, плотно защелкнув дверь.

   А дальше все пошло не по плану.

   Не успела я отойти от Лавандовых покоев, как за окном распустился первый цветок фейерверка. Загрохотало. После полумрака и тишины яркая вспышка и громкий звук показались оглушительными, и я отшатнулась к стене, сбившись с шага. Неловко переступила с ноги на ногу, подняла взгляд.

   Из глубины коридора на меня с недоумением смотрели охранник, горничная и девушка в белом платье и тускло светящейся маске – не приведи боги, та самая мисс Селия.

   У меня было не больше одного удара сердца, чтобы решить, что делать.

   Свеча в руке почти прогорела. За окном стемнело, и вряд ли людям на другом конце коридора удалось разглядеть мое лицо и перепачканное платье. Но бежать было поздно, притворяться служанкой – тоже. Кто-то из троих вполне мог знать, что в это время никого в восточном крыле быть не должно.

   Охранник поднял повыше подсвечник, вглядываясь в полумрак.

   – Мисс…

   Пальцы разжались, выпуская на пол одно из писем «Ночи», которое в ту же секунду подхватил магический ветер, увлекая в дальний конец коридора. За ним, до поры прячась в тени гардин, устремилась огненная искра. Я набрала в грудь воздуха, шагнула вперед.

   – Пожар…

   Фальшь в голосе резанула по напряженным нервам. Кровь вскипела от паники. Новые язычки пламени сорвались с пальцев и, скатившись по подолу платья, жадно вцепились в кружево нижней юбки.

   Это добавило убедительности.

   – Пожар! – повторила я, срываясь на бег. – Пожар!

   Охранник и горничная переглянулись.

   – Мисс, – мужчина успокоительно вскинул руки. – Назовитесь. Что вы здесь…

   – Пожар! Пожар! – не сбавляя шага, я побежала прямо на них. – Помогите!

   – Что… боги, мисс, у вас платье горит!

   – Помоги-и-и-ите-е-е! – заголосила я, уворачиваясь от хватки охранника и пролетев на всех парах между горничной и растерянной фрейлиной. – Там пожа-а-а-ар!

   – Майлз, она права! Я вижу всполохи! Скорее зови стражу!

   – Мисс! Мисс!.. Да не туда, мисс, бегите вниз, там вам помогут…

   Но меня было уже не остановить.

   Я вихрем пронеслась по коридору. На крик горничной навстречу мне пробежало еще десяток слуг, но их больше интересовал огонь, выпущенный мною на балкон, соседствующий с комнатами фрейлин, чем бегущая в противоположную сторону перепуганная и перемазанная сажей горничная. Напротив, мой безумный вид придавал картине должный градус паники, заставляя людей торопиться на импровизированный «пожар».

   – Скорее! – раздавались за спиной голоса слуг, заполнявших восточное крыло. – Кажется, это снаружи! Опять фейерверк залетел и поджег старые листья! Ох уж эти стальные, огневиков нормальных на них нет! Мисс Селия, прошу вас, вернитесь в зал. Здесь может быть опасно. Воду сюда! И девчонку поищите… Юбка у нее…

   Не найдут. К тому моменту, как слуги, закончив тушить бумагу и листья, хватятся беглой служанки, я давно буду в покоях леди Лоррейн, смиренно дожидаясь возвращения юной графини с ее первого бала. Было немного жаль потерянного в коридорах плаща и письма, бездарно истраченного на «растопку». Зато маски осталась при мне и, проскользнув в пустые покои Лорри, я вволю налюбовалась искусными бумажными лепестками, представляя, что еще недавно их касались ухоженные пальчики Мэр.

***

   В ожидании Лоррейн прошло почти два часа. Я успела умыться и худо-бедно привести себя в порядок, переодевшись в приготовленное заранее платье, а графиня так и не появилась. Я испугалась было, что бесконтрольный огонь причинил дворцу куда больше вреда, чем я рассчитывала, но прежде чем я разнервничалась окончательно, двери открылись, впуская в покои леди Норру, а прямо за ней – Лорри, раскрасневшуюся, румяную от свежего воздуха и танцев.

   – Ох, Эв! – наигранно весело проговорила она, картинно всплеснув руками. – Ты даже не представляешь, как это было прекрасно! Луноликая сказала, что будет счастлива сделать меня младшей фрейлиной на время этого сезона, и похвалила качели. Она назвала меня лучшим цветком в своем саду, а затем лично наложила иллюзию Пепельной Розы. Посмотри, – Лорри на мгновение приложила к лицу бывшую Лебединую маску, уже лишенную перьев, демонстрируя, как вытягиваются вверх нежные лепестки, заключая лицо графини в полураспустившийся розовый бутон. – А потом был бал. Мы танцевали и смотрели фейерверки с главного балкона. Как жаль, что тебя не было рядом! Я уверена, тебе бы понравилось.

   – Не сомневаюсь, миледи. Мне удалось увидеть начало церемонии, но потом у меня ужасно разболелась голова, и пришлось вернуться. Жаль, что я не дождалась вашего представления.

   – Я все-все-все расскажу! – с энтузиазмом пообещала Лорри. – Сначала тетушка Тэмзин…

   – Графиня Хенсли, – леди Норра окинула нас недовольным взглядом. – Вы, должно быть, устали. Я позову Марту, чтобы она подготовила вас ко сну. А мисс Вестерс уже давно пора наверх.

   – Вот еще, – упрямо надула губы Лоррейн. – Эверли сама займется моим туалетом, а я тем временем расскажу обо всем, что она пропустила. Все, Норра, – тоном, больше подходящим ее брату, отрезала юная графиня, пресекая возражения гувернантки. – На сегодня можете быть свободны.

   – Как пожелаете, ваша светлость.

   Едва дождавшись ухода леди Норры, Лорри набросилась на меня с совсем другими расспросами.

   – Ну как, ну как, ну как?

   – Мисс Черити показалась мне очень милой, – поддразнила я подпрыгивавшую от нетерпения графиню. – А платье Луноликой было просто невероятным. Удивительно, и где только достают такой шелк? С высоты кажется, будто юбку выткали прямо из небосвода.

   – Эв!

   – Тише, тише, – я рассмеялась. – Если вкратце, то… все получилось. У Мэрион действительно был тайник за каменной кладкой камина. Там оказалось несколько писем и это.

   – Да, да, да! – торжествующе взвизгнула Лорри, принимая из моих рук находки. – Я так и знала, так и знала! Эверли Вестерс, ты просто прирожденный шпион! Коул еще сто раз пожалеет, что отказался взять нас в помощницы. Невероятно! Бесподобно!

   Письма – все, кроме самого первого, павшего жертвой рукотворного пожара – юная графиня проглядела небрежно. Чувствовалось, что мысли юного детектива куда больше занимали приглашение и цветочная маска. Поймав мой вопросительный взгляд, Лорри только пожала плечами – ей, как и мне, было совершенно неясно, во что ввязалась Мэрион и от чего ее пытался предостеречь отправитель писем. Чуть больше интереса вызвал список, но и тут познания графини, выросшей вдали от высшего света и не очень внимательно слушавшей уроки геральдики, оказались бесполезны.

   – Я никого не знаю, хотя фамилии при дворе довольно известны, – призналась она. – Коупленд, Степридж… Даже Фаулер звучит знакомо… уж не родственница ли эта Нора нашей мисс Селии?

   – И что это может значить?

   – Да что угодно, – скорчив недовольную рожицу, графиня отложила письма и потянулась за маской. – Можно?

   Изящную розу из папье-маше, украшенную кружевом и хрусталем, похожим на застывшие в изогнутых лепестках крохотные капли воды, Лорри изучила со всем тщанием. Повертела в руках, оценивая качество работы, проверила каждую складочку – не иначе как на предмет скрытых надписей и тайных знаков. Даже попробовала приложить к лицу – правда, безуспешно – и со вздохом вернула мне.

   – Жаль. Похоже, магия выветрилась. Было бы здорово посмотреть, какая иллюзия была у твоей сестры.

   Я удивленно провела пальцем по бархатистому лепестку, чувствуя легкое покалывание на коже. Нет, все было в порядке…

   – А приглашение лорда Голдена странное, – меж тем продолжила осмотр Лоррейн. – Интересно, это маска такая или просто необычный подход к оформлению визитных карточек?..

   Магия внутри маски Мэр притягивала, льнула к пальцам, будто дразня – попробуй, примерь. Я поддалась искушению, хоть и не ожидала, что это сработает. Придерживая маску за плотный зеленый «стебель», я повернулась к Лоррейн – и одновременно со мной графиня из любопытства приложила к лицу приглашение в Дом Удовольствий. Мы посмотрели друг на друга сквозь миндалевидные прорези.

   Мгновение ничего не происходило.

   И вдруг…

   Магия.

   Я уставилась на Лорри во все глаза, наблюдая, как изменяется приглашение-маска, еще секунду назад казавшееся обычной бумагой. И по тому, как удивленно вытянулось лицо юной графини, поняла, что меня тоже постигла метаморфоза. Не отрывая от моей маски изумленного взгляда, Лорри жестом указала на зеркало. Я обернулась…

   – Боги всеблагие!

   Из палево-розового бутона на меня смотрели мои собственные удивленные синие глаза. Лепестки, обхватившие лицо, шею и прическу, подрагивали в такт движениям головы. Не веря глазам, я покрутилась вправо и влево, кивнула, улыбнулась, похлопала ресницами. Иллюзия сидела идеально, будто была создана специально для меня.

   – Невероятно, – выдохнула Лорри. – Я слышала, что кровные родственники могут носить маски друг друга, но никогда не видела это вживую.

   Графиня изменилась ничуть не меньше. Черно-золотая полумаска оплела лицо Лоррейн, заключая его в полупрозрачный кружевной кокон. Пшеничные кудри собрались в высокую прическу и скрылись под плотной вуалью, увенчанной двумя изогнутыми наростами – то ли рогами, то ли острыми ушками.

   Наверное, кто-то мог счесть это красивым.

   Но я так не думала.

   Если придворная маска фрейлины казалась нежной и чистой, словно только что распустившийся цветок, в иллюзии герцога чувствовалось нечто непристойное, порочное. Лорри за темным кружевом не была собой – и то, что я видела, мне категорически не нравилось.

   – Приглашение на закрытый вечер у герцога Голдена, – с благоговением проговорила Лорри. Голос, измененный иллюзией – низкий, грудной – был едва узнаваем. – Это же отлично, Эв! Сама судьба ведет нас в Дом Удовольствий. Проберемся внутрь, когда герцог будет устраивать очередной прием, и сможем без помех обследовать каждую комнату. Ты воспользуешься маской Мэр, а я – приглашением. Придумаем имена, образы ¬¬– и пойдем. Ни одна живая душа не догадается, кто под иллюзией. Ты только подумай, у нас появился шанс разобраться, что случилось с твоей сестрой и прежними женами герцога. Соглашайся, Эв, ну пожалуйста, – она просительно посмотрела на меня, но маска исказила ее взгляд, придав ему дерзкую, вызывающую томность. С таким лицом женщины, должно быть, просят у мужчин совсем иного. – Никто ведь не узнает...

   – Нет! – нервно выкрикнула я, чувствуя себя неуютно под взглядом такой, совершенно чужой и неправильной Лоррейн. – И немедленно сними эту гадость!

   – Маска как маска, что ты на нее так взъелась, – недовольно буркнула Лорри, не догадываясь о причинах моего негодования. – Ладно, ладно, снимаю. В любом случае, теперь твоя очередь. Хочу понять, насколько эта маска универсальна.

   – Нет! – повторила я. – Никаких проверок! Никаких примерок! Никакого Дома Удовольствий и герцога Голдена!

   – Ну Эв… – надула губы Лоррейн, но наткнулась на мой пылающий взгляд и наконец послушалась, протянув мне многострадальную маску. Я вырвала ее из рук графини так поспешно и резко, будто та держала в ладонях змею.

   – Ты слышала меня, Лорри. Твой брат строго-настрого запретил приближаться к герцогу Голдену.

   – Коул? Ну, с ним мы легко справимся, – насмешливо фыркнула Лоррейн. – Ты его поцелуешь, и он нас простит. Уверена, твой поцелуй раз и навсегда выветрит все заготовленные нравоучения из его головы.

   Но я не разделяла ее веселья. Более того – от мимолетной мысли о поцелуе с графом Хенсли живот свело нервным спазмом. Разве можно… приблизиться к разгневанному лорду, положить руки на его сильные плечи, привстать на цыпочки и…

   – Нет! Мы не будем этого делать, и точка.

   Улыбка Лорри увяла. Однако уныние продлилось недолго. Несколько секунд – и нежное лицо графини просияло торжеством.

   – Лорд Джеррард, – возвестила она. – Вот, кто нам нужен. Лорд Джеррард.

   – Зачем? – нахмурилась я. Способность внезапно перескакивать с темы на тему у графа и графини Хенсли явно была семейной чертой.

   – Все просто, – обрадовавшись, что я не тороплюсь отмахиваться от очередной «гениальной» идеи, Лорри принялась объяснять. – Смотри, если судить по письмам, между Мэрион и этим ночным Джеррардом явно что-то было. А значит, твоя сестра могла рассказать ему о своих планах. А то и вовсе воспользоваться щедрым приглашением и отправиться в Варравию после побега.

   На удивление, в этом предположении было зерно здравого смысла. И как я не подумала об этом раньше? Если Мэр стремилась оказаться как можно дальше от герцога, что могло быть лучше, чем соседняя страна? Единственная загвоздка…

   – Мы не знаем, кто он.

   – Так уж и не знаем, – отмахнулась Лорри. – Видишь его подпись? «Твоя Ночь». Очевидно, что речь идет о Ночном Рыцаре.

   Сердце взволнованно забилось, но в следующую секунду надежда угасла.

   – Нет. Недавно мы с тобой прошли мимо него в саду, и он не узнал меня. А ведь у нас с Мэр почти одно лицо.

   – И что с того? Как известно, – графиня наставительно подняла палец, – Императрица каждый сезон выбирает нового Рыцаря. Нам нужен тот, кто носил эту маску в прошлом году. Проще простого.

   – Если ты не забыла, в письмах упоминается, что Солнцеликий отослал лорда Джеррарда в Варравию еще до свадьбы Мэрион и герцога Голдена.

   – Настоящие чувства не признают расстояний. К тому же, фрейлины шептались, что варравийская дипломатическая делегация посетит Дворцовый остров, чтобы принять участие в приближающемся маскараде. Нетрудно узнать, кто из них носит имя Джеррард. Сомневаюсь, что варравийский король был столь коварен, что отправил к нам сразу двадцать Джеррардов, чтобы мы сломали языки этими их раскатистыми «р». Джер-р-рар-р-рд.

   – А дальше что? – я с сомнением покосилась на довольную новой идеей Лоррейн. – Думаешь, этот Джеррард станет говорить с тобой?

   – Не станет – заставлю, – кровожадно пообещала графиня. – Но вообще-то я и не планировала, что он будет говорить именно со мной.

   – А с кем же еще?

   – Ну как с кем, – Лорри подхватила с моих колен маску Мэр и приложила к моему лицу, да так быстро, что я даже охнуть не успела. Воздушные паутинки небрежно затянули на затылке атласные ленты. Я почувствовала, как магия заключает мое лицо в бархатистый кокон розовых лепестков. – С тобой, моя милая Эверли.

   – Нет, – я тряхнула головой. Иллюзорные капли сорвались вниз с хрустальным звоном. – Это уже слишком. Я не могу разгуливать по дворцу в чужой маске. Любой, кто хоть немного разбирается в традициях двора, в один момент разоблачит меня как самозванку.

   – Не разоблачит, – раздался рядом уверенный ответ. Мгновение спустя в зеркале появился второй бутон, чуть-чуть более светлый и пушистый, но в целом почти неотличимый от моего. В центре самого крупного лепестка светились двумя изумрудами большие глаза. – Ты в этой маске в точности я и еще добрая половина новоиспеченных фрейлин. Только посмотри…

   – Лорри, ну какая из меня фрейлина, – горестно вздохнула я, внутренне понимая, что переубедить упрямицу не было никаких шансов. Но графиня хотя бы больше не пыталась завладеть маской лорда Голдена и организовать очередное проникновение со взломом – и на том спасибо. – Я же никого не знаю, ничего не умею…

   – Так мы потренируемся! – воскликнула Лоррейн. – Я тебя всему-всему научу в два счета. Вот увидишь!

ГЛАВА 9

   Я надеялась, что Лорри, с энтузиазмом воспринявшая мое будущее перевоплощение из компаньонки в лже-фрейлину, действительно преподаст мне пару уроков придворного этикета или втайне от гувернантки немного обучит модным танцам. Но куда там! Графиню Хенсли куда больше интересовало другое.

   – Держаться с достоинством и не паниковать по мелочам – вот в чем тебе действительно надо попрактиковаться, Эв, – наставительно проговорила Лорри. Я фыркнула, закатив глаза – неосмотрительное решение, ибо графиня с ловкостью и безжалостностью заправской горничной воспользовалась моей промашкой, чтобы туже затянуть шнуровку шелкового верхнего платья. – А ты что хотела? Быть фрейлиной – тяжкий труд.

   – Я не собираюсь всерьез становиться фрейлиной, – буркнула я, пытаясь заново научиться дышать. – Разве смысл маски не в том, чтобы стать незаметной? А ты будто нарочно затаскиваешь меня в самую гущу событий. Хочешь, чтобы кто-нибудь раскусил нас раньше времени?

   – Хочу, чтобы ты привыкла к маске и чувствовала себя на балу менее скованно и более свободно, – парировала юная графиня.

   – Свободно – это точно не про твой корсет.

   – Зато мне легко и удобно, – донельзя довольная Лоррейн закружилась по комнате, демонстрируя мое платье, сидящее на ней как влитое. – Ах, Эверли... то есть я хотела сказать, графиня Хенсли! Как же хорошо сбросить груз светских условностей и завышенных ожиданий и просто наслаждаться жизнью.

   – Графиня Хенсли… – я поежилась. – Придумаешь тоже.

   – Привыкай. Когда Коул возьмет тебя в жены, все будут обращаться к тебе только так. И с поклоном.

   Я закатила глаза. Шутки шутками, а с лордом Хенсли в таком виде лучше было не встречаться.

   – Лорри...

   Громкий стук в дверь оборвал меня на полуслове. Скрипнул замок.

   – Быстрее, Эв, повернись спиной! – прошипела графиня, прячась за меня от бдительного взора гувернантки.

   – Леди Лоррейн, мисс Эверли, – раздался ворчливый голос леди Норры. Я замерла, чувствуя, как оглушительно стучит в ушах сердце. Лорри прильнула к моей груди, усердно делая вид, что поправляет кружевной воротничок шелковой нижней рубашки. – Если хотите успеть прогуляться перед обедом, советую поторопиться.

   – Сейчас-сейчас, – не поднимая головы, тоненьким голоском пропела из-за моего плеча графиня. – Уже идем.

   Но леди Норра уходить не торопилась. Тяжелый взгляд гувернантки обжег затылок.

   – Мисс Вестерс, – я вздрогнула всем телом и едва подавила желание обернуться. Неужели леди Норра могла видеть через иллюзию? – Что вы там возитесь? Простое платье застегнуть не можете?

   Я дернулась было помочь, но тонкие воздушные плети Лорри перехватили мои запястья.

   «Молчи», – одними губами прошептала графиня.

   – А все потому, – наставительно добавила гувернантка, – что надо меньше мечтать наяву о благородных лордах. Отойди, сделаю сама.

   – Нет! – вырвался предательский возглас.

   Леди Норра остановилась.

   – Нет? Это почему еще?

   – Нет нужды беспокоиться, – я вырвала руки из воздушной хватки Лоррейн и сама затянула последний узелок. – Я уже закончила.

   – Точно-точно, – поддакнула графиня. – Все в порядке, Норра, можете возвращаться к своим делам.

   – Ну уж нет, – гувернантка сделала еще шаг. – Что-то здесь нечисто…

   На наше счастье, катастрофы не случилось. Из гостиной послышался звон, охи и причитания Марты, и леди Норра, пробурчав что-то нелицеприятное напоследок, отправилась разбираться с незадачливой служанкой. Воспользовавшись моментом, мы с Лорри сбежали прочь.

   – Восхитительно! Невероятно! – восторгам Лоррейн не было конца. – Она ничего-ничего не заподозрила, Эв… то есть леди Хенсли. Сработало!

   – Так уж и сработало, – мрачно откликнулась я. – Еще бы пара шагов и…

   – Еще пара шагов, и я разбила бы сразу две вазы, – беспечно отмахнулась графиня. – Мне они все равно никогда не нравились. Ох, Эв, я чувствую себя героиней настоящего шпионского романа. Как же здорово притворяться кем-то другим!

   Оптимизма Лоррейн я не разделяла. Столкновение с леди Норрой, едва не закончившееся позорным разоблачением, оставило мутный осадок неуверенности. Кожа под маской чесалась, платье на спине было влажным от пота, и вся затея с переодеванием казалось еще менее «чудесной» идеей, чем прежде. Лучше бы Лорри просто попросила кого-нибудь из многочисленных знакомых семейства Хенсли представить ее во время бала загадочному Джеррарду и честно узнала у него о Мэр. Потому что…

   Я тихо вздохнула.

   …потому что Мэрион тоже постоянно притворялась кем-то другим. И это не довело ее до добра.

***

   Словно по заказу, с самого утра стояла отвратительно хорошая погода, отчего в Дневном саду было особенно много людей. И всем – всем и каждому – непременно надо было пообщаться с новой любимицей Императрицы.

   – Лорри, иди к нам!

   – Леди Лоррейн, расскажите о вашей первой встрече с Луноликой.

   – Говорят, вас приняли в свиту ее величества. Вы не слышали, Императрица планирует посетить скачки в Боствилле через три недели?

   – Можете представить меня и моего отца его светлости графу Хенсли? У нас есть интересное деловое предложение.

   – Флора устраивает шарады сегодня вечером в своей гостиной. Обязательно приходи!

   – Графиня Хенсли, не хотите ли познакомиться с моим старшим братом?

   Я отмахивалась, отнекивалась, улыбалась намертво приклеенной к розовым губам улыбкой – и всем сердцем мечтала оказаться как можно дальше от изучающих пристальных взглядов, просачивавшихся под кожу сквозь иллюзию чужой маски. Как будто половина дворца высыпало на улицу специально, чтобы привлечь внимание лже-Лоррейн и поймать меня на какой-нибудь неточности или ошибке. А что, «разоблачи самозванку» – замечательная игра для придворных бездельников. Модное веяние нового сезона – весело, познавательно и свежо. В качестве главного приза можно продавать места в первые ряды на увлекательнейшее зрелище казни незадачливой притворщицы.

   Казалось бы, догадаться было нетрудно. Я краснела, бледнела – Лорри со смехом рассказала, что лепестки иллюзорной розы вокруг моего лица меняли цвет в строгом соответствии с оттенком румянца – запиналась и постоянно смотрела под ноги, боясь поднять взгляд на собеседника, чтобы не выдать себя синевой глаз. И даже голос, который я всеми силами старалась делать выше, подражая Лоррейн, был далек от оригинала. Я была абсолютно, совершенно, целиком и полностью неубедительна. Но… никто не торопился разоблачить мой обман.

   В глазах светского общества маска, дорогое шелковое платье и камень силы в золотой оправе делали меня настоящей графиней Хенсли. Потупленный взгляд лорды и леди, жаждущие встречи с обласканной императорским вниманием дебютанткой, принимали за милое смущение, тихий голос считали признаком хорошего воспитания, а робость и скованность в движениях находили прелестными. Отовсюду сыпались приглашения и карточки, и Лорри едва успевала тайком сжимать мою руку, давая понять, от кого можно принимать знаки внимания, а кого лучше сразу отправлять к лорду Коулу.

   Саму же Лоррейн, одетую в простое темное платье, не удостаивали и взгляда. Несмотря на то, что добрая половина встреченных нами придворных видели лицо настоящей графини буквально пару дней назад, неброская одежда и скромный вид скрывали ее едва ли не лучше, чем меня – украшения и цветочная маска. Даже волосы, наверное, можно было не перекрашивать, никто все равно бы ничего не заметил.

   Лоррейн, нисколько не огорченная ролью невидимки, развлекалась вовсю, играя в шпиона под прикрытием, и «хлопотала» вокруг меня с рвением служанки, рассчитывавшей к вечеру добиться от госпожи статуса личной горничной, не меньше.

   «Вот ваш зонт, леди Хенсли».

   «Принести лимонаду, леди Хенсли?»

   «Вам не печет голову, леди Хенсли?»

   «Не желаете ли присесть отдохнуть, леди Хенсли?»

   – Леди Лоррейн, – прошипела я, улучив момент, когда мы наконец-то ненадолго остались одни, – в следующий раз обещаю вот так же надоедать вам всю прогулку, если сейчас же не прекратите этот цирк!

   – Как пожелаете, леди Хенсли. Больше ни словечка вам поперек не скажу, леди Хенсли. Только не наказывайте меня десятью ударами плетей, как в прошлый раз, умоляю.

   – Лорри!

   Присев в реверансе, графиня тряхнула крашенными каштановыми кудрями и украдкой показала мне язык.

   – Зато за целый час никто даже не заподозрил, что ты это я, а я это ты. Ах, Эв, после такого удачного дела Коул точно возьмет нас в тайную службу. Мы будем расследовать самые трудные дела. И тогда вы точно сблизитесь… Только представь, – Лоррейн всплеснула руками, зеленые глаза засияли, – вы работаете вместе, расследуете какое-нибудь непростое дело государственной важности. Ищете украденные подвязки Луноликой...

   – Подвески, Лорри, – буркнула я, догадавшись, какой сюжет модного в прошлом сезоне романа она пыталась пересказать.

   – Подвязки интереснее, – отмахнулась графиня, целиком отдавшись новой фантазии. – И вот, поздняя ночь, ты склоняешься над столом, разбирая бумаги, а он не может не смотреть на твою спину, шею... Он не может больше бороться с собой. Страсть поднимается в нем бурным потоком, кровь ударяет в голову…

   Заметив в ближайшей беседке компанию молодых лордов, с интересом наблюдавших за нашей прогулкой, я будто невзначай выронила платок. Лоррейн, упустившая момент коварной мести, дернулась было назад, но я подхватила «компаньонку» под локоток, не позволяя вернуться за пропажей.

   – Ну зачем? – обреченно простонала графиня, обратившая внимание на невольных зрителей. – Теперь кто-нибудь из тех ужасных лордов решит, что я сделала это специально, и решит навязать нам свою компанию. Надо подобрать скорее…

   – И чем они тебе так не понравились? – фыркнула я, крепко держа Лорри за руку. – Разве ты не хочешь, чтобы кто-нибудь воспылал к тебе горячей страстью? Чтобы долго и безуспешно искал встречи, а потом, во время бала, решительно увлек бы тебя в круг, прижимая к крепкой мужской груди…

   – Фу! Ни за что! – пылко отрезала графиня. – Отпусти, я сама подберу!

   – Ну уж нет, леди Хенсли…

   – Сама ты леди Хенсли!

   Шуточная борьба закончилась победой Лорри. Выдернув свою ладонь из моих пальцев, она резко развернулась, готовая броситься за злополучным платочком…

   И вдруг застыла на месте.

***

   Мне показалось, будто все звуки разом пропали. Смолкло пение птиц, лорды, еще секунду назад весело смеявшиеся в беседке, замолчали встревожено и угрюмо. Лорри застыла рядом со мной, тихая и напряженная, словно небо перед грядущим штормом.

   В десяти шагах от нас остановилась темная карета. Кони замерли почти без движения, точно обсидиановые статуэтки. Владелец экипажа, статный мужчина в простой черной маске, невозмутимо стоял рядом.

   Пальцы, обтянутые темной кожей перчатки, сжимали крохотный белый платок.

   Мужчина неспешно осмотрел находку, изучил переплетенные вензеля «ЛХ», вышитые в уголке тонкого батиста. Поднял голову – и наши взгляды встретились.

   – Вы уронили, моя леди.

   У него был необыкновенный голос – густой, властный, гипнотизирующий – а величественной фигуре, ширине плеч и росту позавидовал бы любой из лордов, спрятавшихся в глубине беседки. Камень силы, инкрустированный в булавку галстука, сверкал серебром. Незнакомец был явно богат – крупные перстни, золотые запонки, дорогой шелк. Вот только его маска была совершенно не такой, как у других придворных. Она выглядела донельзя простой – и настолько черной, что, казалось, поглощала свет вокруг себя, приглушая яркие краски поздней весны. И лишь один цвет четко выделялся на окутанном мраком лице.

    Глаза. Синие. Глубокие. Холодные. Один короткий взгляд – и тело вдруг стало непослушным, чужим. Не отступить, не отвернуться. Меня словно сковало льдом и повлекло – глубже, глубже – на самое дно синих омутов, откуда никогда не будет возврата…

   Первой очнулась Лорри. Стряхнув оцепенение, графиня, переодетая компаньонкой, храбро вышла вперед и, глубоко поклонившись незнакомцу, потянулась забрать платок.

   – Спасибо, спасибо, – затараторила она. – Сердечно благодарю вас, – короткий взгляд на карету, перстни и камень силы, – лорд Голден, вы так добры…

   Имя ударило словно разряд молнии. Тело бросило в жар, голова закружилась. На долю мгновения я потеряла над собой контроль. Камень силы у самой шеи, где нервно и часто билась тонкая жилка, сверкнул отчетливой рубиновой вспышкой.

   Лорд Голден изучающе наклонил голову.

   Увидел? Понял?

   Нет, показалось – в тот же самый момент в темном проеме экипажа появилась белая девичья фигурка, и герцог, обойдя Лорри, протянул спутнице руку, помогая выбраться из кареты. Нескольких секунд передышки хватило, чтобы немного прийти в себя и успокоить бушующую в крови огненную силу. И только после этого я разглядела девушку, шагнувшую из герцогской кареты.

   Мисс Селия Фаулер, та самая фрейлина, с кем мне не посчастливилось столкнуться в коридоре во время поспешного бегства из бывших покоев Мэр. Высокая, светловолосая, в платье цвета слоновой кости, неудачно оттенявшем бледные щеки, рядом с герцогом она казалась невзрачной серой мышью. Возможно, цветочная маска добавила бы красок ее бесцветному облику, но маски на Селии не было. Конечно, придворный этикет не обязывал фрейлин носить иллюзии в отсутствии императорской четы, но большинство предпочитали скрывать настоящие лица.

   Не зря.

   Мало того, что Селия не пряталась за маской, – в карете лорда Голдена она была совершенно одна. Более компрометирующего положения невозможно было и представить. Но Селию, казалось, не слишком волновало мнение света – молодых лордов, во все глаза наблюдавших за необычной сценой, она проигнорировала, а по Лорри мазнула невидящим взглядом и сразу же отвернулась. Графиня, конечно же, узнала знакомую, но виду не подала – только опустила голову ниже.

   Наконец фрейлина заметила меня.

   – Леди Хенсли, – бесцветным голосом поздоровалась она. – Сегодня прекрасная погода, вы не находите?

   Я не успела ответить.

   – Графиня Хенсли? – синие глаза посмотрели на меня с цепким интересом. – Селия, дорогая, – пальцы в черной перчатке опустились руку спутницы, едва заметно погладив локоток через плотный шелк, – ты же представишь меня своей подруге?

   – Конечно, милорд. Лоррейн, это герцог Эдельберт Голден, доверенный советник Солнцеликого и наместник Южного Айлеса. Лорд Голден, это Лоррейн Хенсли, дочь Малкольма Хенсли, графа Хенсшира.

   – Счастлив познакомиться, – оставив Селию, лорд шагнул ко мне. Взяв в плен мои безвольные пальцы, он, не отрывая от меня испытующего взгляда, утянул их во тьму. Я почувствовала легкое прикосновение губ к обнаженной коже, и едва сдержала дрожь. – Полагаю, это ваше.

   – Б-благодарю, милорд, – выдавила я, забирая протянутый платок и изо всех сил стараясь не коснуться черной кожи перчаток. От пугающей близости лорда Голдена язык сделался неповоротливым, мысли совершенно спутались. Если бы я могла, сию секунду сбежала бы прочь, но, увы, приличная «графиня» не могла позволить себе такую роскошь. – Вы очень любезны.

   – Рад услужить, моя леди, – Тьма маски герцога дрогнула. Наверное, это должно было означать любезную улыбку, но мне отчего-то стало еще более жутко. – Надеюсь, вы не откажете мне в удовольствии видеть вас на балу в честь моего возвращения.

   «А как же Мэрион? – захотелось закричать мне. – Как же та, кого вы полюбили и потеряли всего месяц назад? Неужели она ничего для вас не значила?»

   Но я вовремя прикусила язык. Сейчас я как никогда понимала предостережение лорда Хенсли. Герцог пугал меня. И последнее, чего бы мне хотелось – пообещать ему новую встречу.

   – Милорд, я…

   – Ничего не говорите, моя дивная Роза, – мягко оборвал он. – До скорого свидания. Селия, дорогая, прошу тебя.

   Фрейлина молча вернулась в карету, лорд Голден забрался следом. Кучер, одетый в темное и оттого почти сливавшийся с экипажем, хлестнул поводьями. Обсидиановые кони синхронно застучали копытами по мощеной мостовой, направляясь прочь от дворца к границе Ночного сада – туда, где, по слухам, располагался особняк герцога, он же загадочный и непристойный Дом Удовольствий.

   Мы с Лорри проводили карету взглядами.

   – Эв, – тихо и непривычно серьезно прошептала графиня. – Забудь все, что я говорила о храпе, собаках и неряшливом виде. У меня теперь только один вопрос – как твоей сестре в голову пришло выйти за него замуж?

***

   Хотела бы я знать ответ!

   Нет, если честно, последнее, что я хотела – знать, почему Мэрион решила связаться с лордом Голденом. Гораздо охотнее я предпочла бы никогда больше с ним не встречаться, а еще лучше – навсегда уехать с Дворцового острова, найти Мэр и всю оставшуюся жизнь объезжать столицу и Южный Айлес десятой дорогой.

   Синие глаза преследовали меня весь день. Мерещились за портьерами полутемного коридора, чудились в безлюдном Золотом зале, куда леди Норра отправила меня в поисках дворцового камердинера, сверкали под темными сводами прачечной, пока я ждала корзину свежевыстиранного белья. Каждый раз, стоило мне только остаться одной, я чувствовала между лопаток испытующий взгляд герцога. Так удав, должно быть, смотрит на обездвиженную жертву, размышляя, стоит ли съесть ее сейчас или оставить до ужина.

   Приближения ночи я ожидала с содроганием. Лоррейн, которой тоже отчасти передалось мое подавленное состояние, предложила занять кушетку в ее спальне, но строгая леди Норра безапелляционно прогнала меня прочь. Дороги до этажа слуг я не запомнила. Очнулась лишь тогда, когда влетела в свою комнату, запыхавшись от быстрого бега. На кончиках пальцев нервно пульсировала огненная магия, а сердце стучало так, что, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди.

   Само собой, дело закончилось бессонницей. Я честно пыталась успокоить расшатанные нервы – читала скучнейший учебник по светским манерам, заменивший мне годы в пансионе Вест-холл, вспоминала мамины рецепты и песни, считала выщерблины на неровно окрашенной стене – но ничего не помогало. Мысли постоянно возвращались то к Мэр, то к графу Хенсли, то к Лоррейн и предстоящему балу, а оттуда неизменно перепрыгивали на встречу с лордом Голденом – и страхи вгрызались в душу с новой силой. Темнота смотрела из углов пронзительным синим взглядом, пробирающим до самых костей – не спрятаться, не скрыться. Я зажгла все свечные огарки, что были в комнате, но мрак не исчез, а лишь отступил под кровать, выжидая подходящего момента, чтобы окончательно завладеть моим рассудком.

   Отчаявшись, я решила прибегнуть к крайнему средству. Вытащила папин кисет, где табак давным-давно сменили пряные чайные травы, и, накинув потертый пеньюар, подаренный старшей леди Хенсли, отправилась на кухню, чтобы сделать отвар по маминому рецепту.

   Храбрости хватило ровно до третьего этажа. Не успела я добраться до черной лестницы, которую слуги использовали для передвижения по дворцу, как что-то скрипнуло – и в следующую секунду по комнатам и коридорам прокатился нестройный гул.

   «Бом. Бом. Бом».

   Последний «бом» я услышать не успела – ноги сами понесли меня прочь, ниже и ниже, как можно дальше от гула, черноты и анфилады пустых залов.

   Четыре часа ночи. Мертвый час. Время, когда проигравшиеся в пух и прах картежники, подвыпившие гуляки и припозднившиеся любовники уже давно вернулись в свои покои, а самые ранние горничные еще досматривали последний сон в крошечных полуподвальных каморках. Императорский дворец, огромный, как целый город, был погружен в безмолвие, нарушаемое лишь боем часов.

   Из приоткрытых дверей кухни шел свет. Я ожидала, что буду здесь единственной живой душой, но оказалось, кому-то еще не спалось в эту тревожную ночь. И каково же было мое удивление, когда вместо Кэтти, поднявшейся ни свет ни заря, чтобы подготовить кухню, из-за плиты показался граф Коул Хенсли. В одной руке у него был совок с углем, в другой – кочерга. На железной поверхности нагревался пузатый чайник.

   – Лорд Хенсли? – ошалело моргнула я, надеясь, что странное видение растворится в ночной мгле. Но нет, глава императорской службы безопасности собственной персоной стоял у плиты, глядя на меня с легким недоумением в усталом аметистовом взгляде. Смущенная и взволнованная, я плотнее запахнулась в пеньюар, мысленно пожалев, что не выбрала одежду поприличнее. – Что вы здесь делаете в такое время?

   – Как видите, мисс Вестерс, – лорд махнул рукой, рассыпая по полу крохотные кусочки угля, будто забыв, что все еще держал совок. Я смущенно хихикнула, заметив, как приподнялись в растерянности темные брови. – Чай. Вас это удивляет?

   – Нет… – я замялась, обескураженная его прямотой. – То есть да. Если лорд желает чаю, в любое время дня и ночи найдутся слуги, чтобы приготовить его.

   – Не хотелось их будить. В конце концов, сделать чай – это не такое уж сложное дело.

   – Я могу! – проклиная себя за недогадливость, я бросилась к полкам с травами, но была поймана на полпути крепкой рукой и аккуратно усажена на удачно подвернувшуюся табуретку. – Нет, правда, я могу…

   – Успокойтесь, мисс Вестерс, – вторая попытка вскочить на ноги была пресечена так же решительно, хоть и мягко. – Я прекрасно справлюсь сам. Сидите. Вам с молоком или без?

   – Просто чай, – не вполне осознавая происходящее, ответила я. – Правда, я собиралась… вот…

   Лорд Хенсли взял из моих рук кисет с травами, задумчиво повертел в пальцах, особое внимание уделив буквам «ЛИ», вышитым мелким жемчугом.

   – Тоже отцовский?

   – Я считаю, что да. Нашла, когда мы с сестрой разбирали мамины вещи после ее смерти.

   – Хорошая вещь, – без тени иронии проговорил граф.

   Он вновь повернулся к плитке. На пышущей жаром металлической поверхности появился еще один чайник. Раскрыв мой кисет, лорд Хенсли перебрал засушенные травы, на глаз отмеряя порцию, достаточную для одной чашки. Воздух наполнил знакомый аромат шалфея и мяты…

   Я не сразу сообразила, что происходит. А сообразив, подскочила на табурете, взволнованная и смущенная одновременно.

   – Лорд Хенсли! Вам не стоит… лишние хлопоты… из-за меня. Не нужно, милорд. Я могу сама…

   – Сидите, – граф даже не обернулся. Спокойный и уверенный голос пригвоздил меня к месту не хуже руки, опустившейся на плечо. – Мне не трудно.

   Его поведение совершенно сбило меня с толку. Мысль, что лорд Хенсли начал заново заваривать чай исключительно ради того, чтобы приготовить именно тот напиток, который хотела простая служанка, попросту не укладывалась в голове. Сиятельный граф, ухаживающий за безродной компаньонкой так, словно я была одной из первых невест Айоны – подобное могло случиться разве что на страницах дешевых романов, которыми тайком зачитывались горничные, мечтая заполучить руку и сердце молодого хозяина, а уж никак не в обычной жизни.

   Между мной и лордом Хенсли была пропасть, непреодолимая пропасть. Леди Тэмзин была права: самое большее, на что могла претендовать такая, как я – несколько дорогих безделушек и место в графской постели. На месяц-два – а может, и на целый сезон – но этим бы все и закончилось. Это только в сказках и романтичных фантазиях Лоррейн влюбленный лорд долго добивается внимания простушки, а после женится и живет с ней до самой смерти в любви и согласии. Реальность же была совсем иной – сегодня днем я увидела это собственными глазами.

   Но как же тогда объяснить то, что происходило сейчас на полутемной кухне, я не имела ни малейшего понятия. И… почему-то искать объяснения не хотелось. Хотелось греться от жара печи и наблюдать, как размеренно и ловко двигались крепкие мышцы широких графских плеч под темной тканью камзола. Вдыхать ароматный пар, вслушиваться в треск угольков и ни о чем не думать.

   Если бы только все было так просто.

   В пальцы толкнулась теплая кружка. В зеленоватой поверхности травяного отвара отражался темный прокопченный свод, краешек светильника и лорд Коул, непропорционально высокий, будто подпиравший плечами потолок.

   – А теперь расскажите, – тоном главы службы безопасности проговорил он, – что вас так расстроило.

   Ровная гладь дрогнула, подернулась мелкой рябью, искажая безупречный образ графа. Я стиснула белые бока кружки и выдавила, с трудом заставив себя разжать губы.

   – Я видела… лорда Голдена. Совершенно случайно, конечно же… Я не хотела… не искала этой встречи, – слова застревали в горле горьким комом, но я уже не могла остановиться. – Мэр пропала, а он… как ни в чем не бывало… уже нашел ей замену. Мисс Селия Фаулер, фрейлина… вдвоем с ним в одной карете… А как же любовь, чувства? Как?..

   – Вы же знаете, не все браки заключаются по любви.

   – Да, – опустив голову еще ниже, прошептала я отражению лорда Хенсли. – Знаю. Конечно, знаю. Просто хотелось верить... Вы же читали письма Мэр, они с герцогом были так влюблены. А теперь… Так больно… от мысли, что всем наплевать. На Мэрион, на меня… Мы никто. Безродные выскочки. Раз в наших жилах нет благородной крови, наши судьбы не имеют значения…

   Последние слова оборвались тонким всхлипом. Невыплаканные слезы жгли изнутри, рвались наружу. Грудь сдавило – горе камнем легло на сердце. Я замолчала, остервенело кусая губы, чтобы не разрыдаться в голос, окончательно уронив себя в глазах графа Хенсли.

   – Вы ошибаетесь, Эверли.

   Пальцев коснулась горячая ладонь. Я подняла взгляд – и вдруг увидела лорда Хенсли так близко, что можно было разглядеть все пятнышки на необыкновенной аметистовой радужке. Опустившись передо мной на корточки, граф посмотрел мне в глаза уверенно и прямо – будто в самую душу глянул. И…

   Я не знала, была ли это игра света или отголоски магии мастера над разумом, но мне показалось, что в глубине его зрачков было что-то – какая-то теплота, мягкость, тень потаенной улыбки. Нечто особенное, предназначавшееся только мне.

   – Мисс Вестерс, – проговорил он, не отводя взгляда. – Попробуйте чай. Он не так плох, как вы думаете.

   И от этой неожиданной, непривычной заботы, от искреннего небезразличия в аметистовых глазах и без того хрупкий кокон напускной сдержанности дал трещину. Я задрожала, чувствуя, как горит кожа под горячей ладонью лорда Хенсли. Глаза защипало.

    Все это – чай, взгляд, участливое прикосновение к руке – было чем-то абсолютно невозможным. Никто не заботился обо мне… так. Даже Мэр. Сестра была крайне скупа на эмоции, а мама за долгие годы нашего сиротства превратилась в туманный светлый образ, который я практически не помнила. Я всхлипнула вновь.

   Граф Хенсли понял все по-своему. И, верно, решил окончательно сломать мое представление о мире, лордах и одном конкретном главе императорской службы безопасности, потому что снял камзол и опустил мне на плечи. Ткань еще хранила его тепло, обняв меня, словно крепкие руки. Терпкий мужской запах окутал, пощекотал ноздри.

   – Вы в безопасности, Эверли, – от низкого голоса по телу прошла волна совсем другой, практически приятной дрожи. – И если будете вести себя благоразумно, все будет хорошо.

   Благоразумно? Я невольно хихикнула. О каком благоразумии могла идти речь, когда я сидела в четыре часа ночи на пустой кухне императорского дворца в компании неженатого мужчины, да еще и одетая в его камзол?

   – Не переживайте, – лорд одним движением поднялся на ноги, – в такое время сюда никто не придет. Пейте чай, приходите в себя и не дрожите. Здесь вы в полной безопасности. Даже какой-нибудь злодей вдруг вылезет из-под стола, кочерга в моих руках может быть страшным оружием.

   Я удивленно подняла на него взгляд – как раз вовремя, чтобы поймать ускользающую улыбку. Аметистовые глаза насмешливо сверкнули, словно говоря: «Да, даже глава императорской службы безопасности иногда может позволить себе пошутить».

   А потом мы пили чай и молчали, глядя, как потрескивают угли за ажурной железной створкой. И было так легко…

   На несколько минут я совершенно расслабилась, почти забыв о Мэрион, герцоге и предстоящем маскараде. Здесь и сейчас был только душистый аромат и блики огня, окрашивавшие бледные щеки лорда Хенсли в здоровый цвет. Да я и сама разрумянилась от тепла и почувствовала себя… счастливой.

   Жаль только, что все когда-нибудь подходит к концу – даже чай. Я с сожалением посмотрела на глиняное дно кружки. Вдруг стало неловко – наверное, у графа были важные государственные дела, а я так бессовестно нарушила его уединение и отняла столько времени. Да еще и пеньюар этот, вечно норовящий распахнуться…

   Я поднялась и суетливо одернула подол накидки.

   – Наверное, пора. Уже поздно… то есть рано…

   Я повернулась было к выходу, но замерла, осознав, что лорд Хенсли не спешил уходить.

   – Вы остаетесь?

   Он посмотрел на меня со странным выражением и коротко пожал плечами.

   – Дождусь Кэтти. Нет смысла гасить плиту, если совсем скоро ее придется вновь разжигать.

   – Я могу покараулить.

   – Идите спать, мисс Вестерс, – от графа не укрылся мой зевок. – Говорят, это крайне полезная для здоровья вещь.

   И, наверное, после встречи с герцогом Голденом и вечера, полного теней и кошмаров, я окончательно тронулась рассудком, потому что вместо того, чтобы развернуться и тихо уйти, как полагалось благовоспитанной девице, я хитро посмотрела на лорда Хенсли и шутливо уточнила.

   – А вы сами не пробовали? Может, стоит пойти со мной? Ой… – я запоздало покраснела, почувствовав, что сказала откровенную глупость. – Ну, я имела в виду пойти спать. К себе.

   – Непременно воспользуюсь советом, мисс Вестерс, но в другой раз. Я бы проводил вас, но боюсь, это может быть превратно понято дворцовыми сплетниками. Если хотите остаться незамеченной, поднимитесь через западную галерею по черной лестнице, – лорд Коул указал на лестницу с противоположной стороны от той, по которой спустилась я. – Так не придется проходить по центральному коридору, и вы быстрее окажетесь в своей комнате.

   – А вы-то откуда знаете? – вырвался у меня не очень-то вежливый вопрос. – Ой, простите…

   – Я сам пришел этим путем, – пояснил лорд. – Мои покои и рабочие комнаты расположены на третьем этаже рядом с черной лестницей западной галереи. И поскольку бодрствовать, пока все спят, мне приходится часто, я успел неплохо изучить, так сказать, служебную часть дворца.

   Я усмехнулась про себя. Вот тебе и «шпионские коридоры», Лорри. Вместо тайных ходов безопасники попросту использовали лестницы для слуг.

   Отдав графу кружку и камзол я, неловко присев в реверансе на тесной кухне, заторопилась к выходу. И уже в самых дверях обернулась, чтобы бросить на лорда Хенсли последний взгляд. Отчего-то хотелось запомнить его таким – непривычно умиротворенным, уютным, таким непохожим на обычного хмурого, замкнутого и усталого главу императорской службы безопасности.

   – Спасибо, милорд, – искренне проговорила я. – Спокойной ночи.

   Он кивнул.

   – Добрых снов, мисс Вестерс.

ГЛАВА 10

   Никогда больше.

   «Никогда больше», – повторяла я, в спешке надевая платье из белоснежного атласа, которое Лорри перед самым балом «неосмотрительно испортила» и отдала мне, затребовав у леди Норры новый наряд. Следом в крохотную комнатку компаньонки перекочевали туфли, чулки, несколько нижних юбок, драгоценное колье с оправой для камня силы вместо привычной темной ленты и маленькая бальная книжка. Как будто я и правда готовилась появиться в огромном зале со знатными юными леди, а не собиралась, согласно плану, отсиживаться в одной из малых гостиных, дожидаясь появления графини и лорда Джеррарда.

   «Никогда больше», – срывалось с языка, когда мелкий крючок, предназначенный для ловких рук горничной, выскальзывал из пальцев. Я стискивала зубы, шептала заветные слова точно заклинание и начинала снова. Хвала богам, хотя бы не надо было думать о волосах – цветочная маска надежно скрывала все огрехи прически, позволяя ограничиться простой косой вокруг головы, как когда-то носила Мэр.

   «Никогда больше», – дробно отстукивали по черной лестнице западной галереи каблучки непривычно узких туфель. Четырежды за бесконечные десять минут навстречу попались слуги, и пришлось спешно нырять за портьеру, надеясь остаться незамеченной. Делать это было ох как непросто – платье из дорогой ткани, столь инородное среди мрачных коридоров служебной части дворца, буквально светилось в полумраке, отчего я, верно, походила на призрака Дворцового острова. Но альтернатива была еще хуже – молодая леди без должного сопровождения рисковала привлечь слишком много внимания.

   Лорри великодушно предложила переодеться в ее покоях – а то и вовсе заменить юную графиню на балу – но я категорически отказалась. Одно дело – опасная, но вполне невинная прогулка по саду, где в случае чего легко было спрятаться от знакомых. И совершенно другое – официальный прием варравийской делегации, где невозможно было избежать пристальных взглядов двора. И даже клятвенные заверения Лоррейн, что ни граф Хенсли, ни герцог Голден не должны были появиться – на первого возлагались заботы по обеспечению безопасности иностранной делегации, а второй принципиально отказывался общаться с заклятыми друзьями Айоны – не переубедили меня.

   Да, я согласилась надеть маску и платье и еще раз – последний! – изобразить знатную леди, чтобы внешнее сходство с Мэрион не выдало меня перед лордом Джеррардом раньше времени. Но сразу же, как только разговор закончится… сразу же, как только я узнаю, что сестра в безопасности в Варравии… я прекращу это притворство. И честно расскажу обо всем лорду Хенсли, как бы ни возмущалась доморощенная «леди-детектив».

   Потому что… никогда больше.

   Ни-ког-да.

   С этой обнадеживающей мыслью я свернула в широкий коридор, каскадом лестниц спускающийся к гостеприимно распахнутым дверям Золотого тронного зала. Придворные и варравийская делегация, ожидавшие начала торжества, переговаривались, стоя на ступенях. Маски всех цветов, форм и размеров колыхались в такт кивкам, шуршали шелка и атлас, то там, то тут раздавались смех и голоса. Показалось, что я заметила Паву леди Тэмзин, вот только нежно-розового бутона Лорри рядом с ней видно не было. Впрочем, не так просто было разглядеть кого-то в пестрой толпе.

   Я немного приободрилась – кажется, никто не обратил внимания на еще одну неприметную фрейлину. Ничего удивительного. Ничего необычного.

   Но не успела я сделать и десятка шагов по лестнице, как на плечо опустилась тяжелая рука.

   – Вот вы где, мисс, – на крупном лице мужчины, вызывавшем робость и смутное чувство узнавания, явственно проступило раздражение. – Вас уже заждались.

   Я замерла испуганной пташкой. Что значит «мисс»? Откуда незнакомцу в темной ливрее – по виду и отсутствию маски, одному из старших слуг – было знать, что я вовсе не «леди»? И где именно «заждались»? Неужели… попалась?

   – Мисс Фаулер, – не увидев нужной реакции, повторил мужчина и подкрепил обращение чувствительным тычком в спину. – При всем уважении к выбору Луноликой, ваше поведение переходит все границы допустимого. Вам и без того была оказана высшая милость остаться при дворе после того, как несколько молодых лордов видели вас при весьма компрометирующих обстоятельствах. Но высокие покровители не дают вам права уклоняться от прямых обязанностей. О вальсе Роз вы были уведомлены заранее. Поторопитесь. Через три минуты объявят выход – мы и без того тянули дольше некуда.

   Ошалело моргнув – сначала «графиня Хенсли», а теперь еще и «мисс Фаулер»! – я покорно заторопилась вниз, подгоняемая распорядителем бала. Голова трещала от путаных мыслей – куда делась Селия, почему никто не искал ее до самого торжества, как много рассказали Императрице о произошедшем в саду и не повредит ли случайная встреча с лордом Голденом заодно и репутации Лорри, а главное, что, во имя всех семи богов, происходит в этом дворце? Но чем ближе я подходила к распахнутым высоким дверям, из-за которых жидким золотом струился яркий свет Тронного зала, тем громче стучал в висках, разжигая панику, более насущный и важный вопрос.

   Что такое вальс Роз, и как я должна исполнить его, не зная ни единого движения?

***

   Золотой тронный зал ослеплял великолепием, оказавшись еще более роскошным и внушительным, чем виделось сверху. За узкими стрельчатыми окнами пламенел закат, многочисленные свечи и четыре подвесных люстры невероятных размеров наполняли пространство мягким золотым светом. От красоты лепнины, блеска драпировок и великолепия полотен, украшавших стены, замирало дыхание.

   И все же к моменту, когда я шагнула под высокие своды, я успела привести себя в чувство и немного успокоиться. На самом деле, я не так уж плохо знала вальсы. Лорри четырежды в неделю посещала занятия, на которых я как компаньонка обязана была присутствовать. Движения казались не такими уж сложными. Должно было хватить цепкого взгляда и точного следования рисунку танца.

   Наверное.

   Девятнадцать младших фрейлин в пышных белых платьях выстроились в полукруг в ожидании вступительных тактов оркестра. Сердце взволнованно ударилась о ребра – я точно помнила, как Лорри практиковала этот вальс, а значит, все было не безнадежно. Гостей, послов и даже самого Солнцеликого я разглядела лишь мельком – все мое внимание было сосредоточено на предстоящем танце. Поймав нетерпеливый кивок распорядителя бала, я быстрым шагом проследовала к месту Селии с правого края полукруга. Фрейлины улыбались заученными улыбками, но колючие взгляды, которыми меня наградили несколько Роз, красноречиво показали их истинное отношение к опоздавшей.

   Краем глаза я заметила, как тонкие лепестки бровей танцовщицы, стоявшей почти по центру, на долю мгновения взметнулись вверх. Лорри узнала меня так же легко, как я узнала ее – по камню силы, кружевам на платье и изумрудному взгляду. Я едва заметно пожала плечами, безмолвно говоря «да, так получилось, но не волнуйся, все под контролем… более или менее».