Оглавление
АННОТАЦИЯ
Какую страшную тайну хранит старый московский особняк?
Не успев устроиться на новую работу, Дина Логинова узнает, что сотрудники фирмы умирают один за другим. И похоже, убивает их старинный серебряный перстень с кораллом и маленькая черноволосая девочка, иногда появляющаяся в коридорах особняка, выстроенного в начале XIX века путешественником и этнографом Солоповым.
ЧАСТЬ 1
24 дня назад
— Олег, взгляни, что это? — рабочий в замызганном комбинезоне дважды ударил ломом по чему-то твердому и обернулся. Его напарник охотно отбросил совковую лопату, которой грузил землю на носилки, и подошел. Постоял, наклонившись, и пожал плечами.
— Черт его знает. Вроде, плита. Возись, блин, теперь с ней.
Он с досадой пнул находку грязным сапогом.
— Вручную, не справимся, тут бульдозер нужен. Или хотя бы пара лебедок. Короче, Славина звать придется, пусть решает.
— Тогда я схожу позвоню, а ты пока расчищай.
Спустя два часа плиту подкопали, обвязали тросами и с трудом сдвинули с места. Протащив метра два, остановились. Теперь в подвале было уже шесть рабочих, но тяжесть и для них была огромная — тесаный каменный монолит. Плюнуть бы, да оставить у стены. Но хозяин велел вытаскивать — будет сооружать сауну с бильярдной, и никакие уродские плиты с такой затеей не сочетаются.
— А это что за хрень? — Олег ковырнул ногой мягкую землю на том месте, где лежала плита. — Тазик, что ли? Фарфоровый, вроде. А в нем тряпки гнилые.
— Да и плита непростая, какие-то буквы не наши на ней выбиты. И не английские, а то я бы узнал. — Совсем молодой парнишка с выбритым затылком наклонился, обмахивая почерневший камень брезентовой рукавицей. — Может, ученых позвать?
— Каких ученых?! — заорал Славин, тощий и нервный бригадир строителей. — Вытаскивайте эту дрянь отсюда, и в машину! На свалку, чтобы и духа её не было!
— Как скажешь, — пожал плечами Олег, поворошив истлевшие лоскутья. Под ними была какая-то прелая труха, больше ничего. Нет, что-то ещё звякнуло — почерневший, смятый кусок металла. Едва взглянув, он сунул находку в карман. — На свалку, так на свалку.
Первый день
Дина сложила мокрый зонтик и потянула на себя дубовую дверь. Та распахнулась на удивление легко и плавно, словно ждала именно её, Дину Логунову, ответственного и трудолюбивого сотрудника. Вернее, пока ещё только соискателя, но почему-то именно эта солидная и податливая дверь вдруг вселила уверенность, что её возьмут на работу. Не могут не взять.
Из фирмы, где она проработала без малого два года, Дине пришлось уйти, потому что вновь назначенный начальник оказался из породы непробиваемых кобелей, считающих всех работающих под его чутким руководством девушек и женщин чем-то вроде личного гарема. В общем, противный тип распустил волосатые ручки, схлопотал по роже, и Дине пришлось уволиться, хотя должно бы было быть наоборот. Ага, размечталась.
Рассылка резюме, телефонные переговоры и собеседования — не слишком веселое занятие. И всё было не то. Вот только сейчас вдруг появилось ощущение, что поиски завершены: она будет работать тут, в двухэтажном особнячке с чисто вымытыми окнами, с пластиковыми водосточными трубами, из которых весело текут дождевые потоки, с латунной ручкой на двери и с мрачным секьюрити за стойкой, перегораживающей холл. Парень взглянул на Дину и вопросительно поднял бровь.
— Я к заместителю директора. Логунова Диана Михайловна. — Она хотела достать из сумочки паспорт, но охранник кивнул и только тогда поздоровался.
— Добрый день, — бросила Дина, проходя мимо.
— Второй этаж, там увидите приёмную.
— Спасибо.
Она поднималась по лестнице, чувствую на спине взгляд. Не обычный, вдоль и поперек оценивающий, а какой-то грустный и даже тоскливый. Сочувствующий, что ли. И ещё странная вещь — в холле около лестницы на полу валялись розы. Живые розы со слегка увядшими лепестками, и отдельно — лепестки. Казалось, что по цветам ходили. Что за ерунда, уборщицы у них нет, что ли?
В приемной секретарша кивнула ей на дверь:
— Входите, Илья Викторович у себя.
Собеседование прошло почти молниеносно. Впрочем, вчера она уже разговаривала по телефону с менеджером по кадрам, так что только показала документы, на которые работодатель глянул лишь краем глаза. Хотя вообще-то, мог бы быть и повнимательнее — вдруг к нему явилась авантюристка с поддельным дипломом. Однако довольно молодой и импозантный мужчина выглядел каким-то затравленным и замученным. Почти не глядел на Дину. А она так старалась: волосы укладывала, костюм выбирала, даже очки новые купила. Деловая женщина без всяких признаков охотницы до адюльтеров, но со стройными ногами и острым умом. Да-с! И по такому ценному приобретению лишь скользнуть совершенно незаинтересованным взглядом?
Хотя, дружок, ведь ты и хотела, чтобы никаких неприличных поползновений? Ну так получите желаемое! Выглядел заместитель директора так, словно один-одинешенек пахал за целую фирму без сна и отдыха. И при этом всё время боялся сделать что-то не так. Иначе почему бы у него были такие тени под глазами?
Впрочем, до теней под чьими-то глазами Дине не было дела. Главное, ей сказали, что она принята, и завтра может приступать. Остальное — к Ивану Сергеевичу.
Удивительно, но Иван Сергеевич, тот самый, которому она вчера звонила, выглядел не лучше своего босса — что-то мямлил, дергался и всё время потел. Наконец, почувствовав, что Дина впадает во все большее недоумение, он её просто выставил, сказав, чтобы завтра в девять приходила в пятую комнату. Тогда заодно всё и оформят.
Вот тебе и на.
Дина вышла в коридор, постояла, задумчиво потирая переносицу, и отправилась на первый этаж искать пятую комнату. Надпись на двери гласила: «Группа рекламы и маркетинга». Судя по размерам помещения, вся группа должна состоять из полутора человек, потому что увалень, сидевший за компьютером и флегматично гоняющий шарики в «Лайнс», занимал как раз две трети пространства. А крошечный столик в углу, очевидно, предназначался новому сотруднику, то есть ей, Дине Логуновой.
— Привет! — девушка вошла и закрыла за собой дверь. — Давайте знакомиться, я с завтрашнего дня буду тут работать. — Она кивнула на пустой стол и представилась: — Диана Михайловна Логунова. Можно — Дина. Не выношу, когда меня называют «леди Ди».
— Ага, — подумав, ответил увалень, — привет, привет. Работать, значит? — Он вздохнул и добавил: — Ну-ну.
— Что значит «ну-ну»?! — рассердилась Дина. Почему бы хоть кому-то не проявить положительные эмоции при её появлении, черт побери! — Или тут у вас делать совершенно нечего?
— Ну почему, нечего? — парень лихо списал диагональ и вздохнул. — Делать всегда есть чего, да только кому это теперь надо?
— В смысле? — от изумления Дина плюхнулась на стул. — Мне сказали, что «Альтаир» — фирма стабильная, с хорошей репутацией и перспективой.
— Ну да, репутация… Да. Меня Женей зовут, — непоследовательно сообщил увалень. На вид ему было под тридцатник, но Дина дала бы меньше. Круглое равнодушное лицо, маленькие глазки и безвольный рот. Типичный пофигист-переросток, дитя компьютера. Не слишком ей повезло с соседом, что ни говори.
— А вообще, чем конкретно заниматься приходится? — поинтересовалась она, покосившись на кипу бумаг, складированную на журнальном столике. Судя по кофейным пятнам, бумаги лежали нетронутыми довольно давно.
— Реклама, маркетинг, пресс-релизы, прайсы, буклеты… — уныло сообщил Женя. — Ничего особенного.
— Ну ладно, тогда я пойду, — не выдержала его тоски девушка. — До завтра.
— До завтра, — буркнул в ответ будущий сосед, водя мышкой. — И это… чашку с ложкой принеси. Иначе кофе пить будешь из одноразовых стаканчиков.
— Кофеварка или растворимый?
— Кофеварка. Эта… эспрессо. До кофе-машины ещё не доросли.
— Пойдет.
— Вот и хорошо. Счастливо.
В холле было все так же пусто, только унылый охранник и умирающие под ногами розы. Стараясь не наступить на цветы, Дина простучала каблучками к двери и испытала непонятное облегчение, когда распахнула дверь и влажный ветер швырнул ей в лицо дождевые капли и растрепал волосы.
***
За удаляющимся силуэтом девушки из-за забрызганного дождевыми каплями стекла равнодушно следили глаза. Только на миг веки опустились, а когда опять взметнулись, показалась янтарные радужки, перечеркнутые вертикальными зрачками.
Следующий взмах аккуратно покрытых тушью ресниц погасил медовый свет, такой неуместный в стильном бело-сером интерьере офиса.
24 дня назад
Илья стоял у раскрытого окна, покачивался с пяток на носки. Вуалехвост в цилиндрической емкости таращил глаза и толстыми губами делал глотательные движения. Эту линяло-оранжевую брюхастую рыбу Илья не слишком любил. Но она вкупе с аквариумом и пластиковой фиолетовой веткой, изображавшей водоросль, служила элементом декора кабинета. Вот если бы элемент этот ещё не глядел на окружающих с таким тупым презрением…
— Подвал очистили, Илья Викторович, — повторил Славин, видя, что Илья не реагирует на его слова. — Пол до минус три опустили, под конец какую-то дрянь выковыряли, мусор убрали. Можно яму под бассейн копать.
— Ну, так копай, — пожал плечами Илья. — А что за дрянь отрыли?
— Да так, плита какая-то, гнилье. А вот это я после у одного парнишки отобрал.
По буковой столешнице покатился кусочек черного металла.
— Что за фигня?
— Мы так и не поняли, безделушка какая-то. Металл белый, мы скоблили. В общем, выкинули бы, да решил вот вам показать.
— Ладно, спасибо за сувенир, — поморщился Илья, давая понять, что разговор окончен. — Завтра спущусь, посмотрю, как у вас там.
Вуалехвост лениво пошевелил хвостом и снова зашлепал губами. Илья покрутил в пальцах металлический комок. Больше всего он был похож на клубочек алюминиевой проволоки, обгоревший в костре, только тяжелый. Размером чуть побольше лесного ореха. А вот тут…
— … би-и-рюзовый перстенек, — фальшиво пропел Илья и оглянулся, не слышит ли кто его бездарный вокализ.
Да, похоже, когда-то это было перстнем, серебряным или мельхиоровым, с камешком. И вид у него такой, словно его, по меньшей мере, танком переехали, а потом в печь швырнули. От камня не осталось и следа, а вот ложе для него и согнутые зубчики, которыми он удерживался можно разглядеть. Черт, как же они называются? Неважно, вещица копеечная, хотя, возможно, и старинная. Особняку, арендуемому их фирмой под офис, почти двести лет — построили его после войны с Наполеоном.
Илья Викторович Селиванов, заместитель генерального директора ЗАО «Альтаир» по общим вопросам бросил находку в пепельницу и вышел, чувствуя спиной равнодушный рыбий взгляд.
В приемной сидела Ираида, печатала для шефа какие-то справки. На площадке перед лестницей ругались два менеджера. Нашли место для выяснения отношений!
Из женского туалета выскочила Наталья, числившаяся веб-дизайнером, но занимавшаяся все, чем угодно, только не своими обязанностями. Завидев Илью, ринулась к нему, потрясая мокрыми руками.
— Сушилка опять сломалась, чтоб ей пусто было! Завтра день рождения Лорочки, Илья Викторович. Не забыли?
Наталья уставилась невыразительными серыми глазками, ожидая реакции заместителя генерального. Всем в их дружном коллективе было известно, что Илья неравнодушен к хорошенькой, кудрявой, как овечка, Лоре Никольской.
— Не забыл, — буркнул он, и нахмурился. — Вы это… когда новые каталоги на сайт зальете?
— Вот прямо сейчас и залью, — мгновенно соврала Наталья. — Можете считать, что они уже там!
Морщась, словно от зубной боли, Илья Селиванов проводил взглядом нерадивого веб-дизайнера и вернулся в кабинет. Там он достал из пепельницы грязный кусочек металла, сунул его в карман и, бросив на ходу Ираиде:
— Ушел на встречу с заказчиком, — покинул офис.
Как все же хорошо работать не в спальном районе у черта на куличках, а практически в центре — миновав стоянку, Илья вышел за ограду территории и направился через дворы в сторону оживленной улицы. Где-то там он видел маленькую неприметную вывеску. Почему бы не попробовать? Лорочка любит всякие серебряные побрякушки, так что есть реальный шанс соригинальничать и сделать по-настоящему эксклюзивный подарок. А не выйдет — черт с ним, выкинет да и все.
Зрительная память не подвела — «Металлоремонт и изготовление ключей» было написано на аккуратном пластиковом квадратике, висящем на столбике кирпичной ограды. И стрелка, указывающая во двор. Под стрелкой синим маркером приписано: «Также ремонт бижутерии». Илья быстро отыскал в торце ближайшего дома дверь в полуподвал и спустился по выщербленной, но чистой лестнице в небольшую коморку.
За столом, уставленным какими-то приспособлениями и заваленным инструментом, сидел усатый старик в синем халате. Он что-то тщательно записывал в потрепанную амбарную книгу. Услышав шаги, отложил ручку и опустил на крупный бугристый нос очки.
— Здравствуйте, — Илья не стал тянуть и выложил на стол металлический комок. — Скажите, с этим что-то можно сделать?
— Здравствуйте, — старик двумя пальцами взял вещицу, поднес к очкам и принялся вертеть перед ними. — Перстень. Был. Ну, сделать-то можно — распрямить, отшлифовать… А вот тут оплавилось, но подрезать не проблема. Старинное изделие. Когда-то я ювелиркой занимался немного, да и сейчас иногда — бабки то брошку сломанную тащут, то…
Он ещё раз вгляделся в металлический катышек и хмыкнул: — Но даже если приведу в порядок, то стоить вряд ли будет больше, чем за работу отдадите.
— Не проблема, — пожал плечами Илья. — Вот только… мне завтра утром уже надо, часов в девять. Успеете?
— Завтра? — старик пошевелил губами и кивнул. — Успею. Бессонница у меня, почему же не сделать? Но за срочность… в общем, сто долларов. Согласны?
Илья кивнул и полез за бумажником.
— Э нет, — старик протестующее поднял ладонь. — Завтра и заплатите. Вдруг не понравится.
Он развернулся к стоящему у него за спиной небольшому станку и принялся крутить на нем какие-то рукоятки.
Поняв, что аудиенция окончена, Илья пожал печами и вышел из мастерской. Перстень, конечно, дело хорошее, но надо бы подстраховаться и купить что-то ещё — на случай, если из артритных пальцев старика выйдет нечто несуразно-аляповатое. Вот что, купит он ещё духи или игрушку какую-нибудь. И цветы по дороге на работу. Лорочка — очень милое существо, веселое и домовитое — именно такая жена нужна Илье, хватит, надышался воздухом свободы, пора о семье и наследнике подумать.
От этих мыслей Илья Викторович Селиванов пришел в отличное расположение духа и отправился искать ещё один подарок.
А старик, сдвинув на лоб очки, склонился над кусочком почерневшего металла, зажатым в крошечных тисочках
Второй день
Мягкой лапкой по стеклу, размазать влажные потеки, нарисовать смешную мордочку и стереть. Я была ребенком, всего лишь ребенком. А детей нельзя заставлять страдать. Слышите?! Даже таких, как я.
Но мне дали ещё одну жизнь — за гранью той, которую отняли. И я пытаюсь понять, зачем. Ответ пока один — заставить других пережить мою боль и ужас. И неважно, кого заставить — пусть ответят те, кто тут сейчас.
Огромный алюминиевый глаз Луны тонет в наползающих облаках, меркнет и пропадает.
Знаете, на что похожа смерть? Нет, не на падающую тьму и забвение. Смерть похожа на долгий удар током, на страшный озноб. И после этого озноба очень трудно проснуться.
Но я — проснулась.
***
Утром новое место работы поразило Дину ещё сильнее, чем вчера. Первое, что она увидела в холле, была крышка гроба. Охранник выглядел не столько мрачным, сколько встрепанным и потерянным.
— Привет! — девушка кивнула на прислоненный к стене зловещий предмет. — Кто-то умер?
— А? — парень был явно не в своей тарелке. — Вы разве не знаете? Да, откуда… Козловского сегодня хоронят. — И, подумав, добавил: — Нет, уволюсь я к чертовой матери, сил нет уже смотреть. Хоть бы в церкви все это устраивали, или в крематории… А то прямо отсюда носят, блин. Царствие им небесное.
Дина уставилась на несчастного секьюрити.
— Как носят? Этот… Козловский, он что, не первый умер?
— Пятый. За две недели. Нет, за шестнадцать дней. Первым завхоз был, Фалалеев. Заместитель по хозяйственным вопросам. Или Наталья? Да, кажется она на день раньше Фалалеева. Потом подряд две бухгалтерши, я уже и фамилий не помню. За ними преставился менеджер по рекламе, Шевченко Вадик. Вчера хоронили. Хороший парень был, давал мне книжки почитать и вообще. Родители увезли гроб хоронить в Тулу, поэтому кладбища и поминок, слава богу, не было, только панихида… Нет, уволюсь я, не могу больше! — охранник нервно почесал шею и взглянул на Дину так, словно она могла ответить на вопрос, что за мор напал на сотрудников «Альтаира».
— Интересно получается, — растерялась Дина. — Их что, убили? У вас маньяк завелся?
— Да нет, все умерли от естественных причин. Один — от инфаркта, двое — от саркомы, Козловского удар хватил. Инсульт. Три дня в коме пробыл. А бухгалтерша одна — от тромба в сердце. Операцию недавно ей делали, вот тромб и образовался. Я раньше в мединституте учился, со второго курса ушел, так что понимаю, что никакая это не эпидемия и не убийства. Но страшно — просто до дрожи. Никогда так не боялся.
— Тебя зовут как? — сочувственно спросила Дина.
— Роман я. Извини, совсем голову потерял. И знаешь, я бы тебе не советовал сюда устраиваться. Черт его знает, что тут творится. Я уже и с дозиметром по зданию прошелся, и знакомых парней из СЭС уговорил наведаться, радон или пары ртути какие-нибудь поискать. Говорят — чисто. А мы тут все только и смотрим друг на друга: кто следующий. Пятеро уже уволилось.
— А сколько всего человек тут работает?
— Сорок восемь… было. Осталось тридцать восемь, — мгновенно ответил Роман. Ты — тридцать девятая.
— М-да. — Дина почувствовала, что ей становится очень неуютно в этом славном особнячке. — А гендиректор что говорит?
— Уехал, — почему-то шепотом сообщил охранник. — Взял отпуск и укатил. Перед тем, как Вадик… То есть, дней пять назад. А заместитель его Селиванов упорно делает вид, что ничего не происходит. Дескать, стечение обстоятельств. Правда, Ираида сказала, что он велел Ивану Сергеевичу, чтобы больше никаких гробов в офисе. После Козловского. Ну, хоть так…
— Значит, пятеро умерли. А ещё пятеро уже сбежали?
— Уволились, — кивнул Роман. — И я их понимаю. Условия тут, конечно, хорошие, платят нормально. Но жизнь дороже. Мы тут сутками посменно дежурим, так ночью даже у меня мурашки по коже.
Дина в задумчивости отправилась в комнату, которую теперь ей предстояло именовать своей. Проходя мимо приоткрытой двустворчатой двери, она с любопытством заглянула в неё. И тут же пожалела об этом — на большом столе, завешенном черным шелком, стоял открытый гроб. Плавно и неслышно передвигающаяся девушка, расставляла рядом с ним вазы для цветов, а у стены потерянно топталась заплаканная женщина и двое мужчин. Одним из них был уже знакомый Дине Иван Сергеевич.
Бросив взгляд на видневшиеся из гроба пергаментно-желтые лоб и нос, Дина тут же тихо прикрыла дверь и на цыпочках помчалась прочь со всей возможной в такой ситуации скоростью.
Шмыгнув за дверь «Группы рекламы и маркетинга», она перевела дух. И тут же услышала мрачное карканье, скрежет и жуткий стон.
Сегодня Женя играл в «Готику». Нашел время…
Вяло поприветствовав Дину, он снова отвернулся к монитору и приглушил звук.
— И кому в голову пришло возить сюда покойников? — шмыгнув в свой угол, поинтересовалась Дина. — Эй, ты меня слышишь, коллега? Аллё!
— А? — увалень пожал плечами. — Понятия не имею. Вроде, так положено. Разве нет?
— Никогда с таким не сталкивалась. Обычно в крематории прощаются. Или на кладбище.
— Мы все тут одна семья! — с пафосом процитировал кого-то сосед по комнате. — И в радости, и в горе! Корпоративный дух форева!
— Тьфу ты, — расстроилась Дина. — Значит, так всем колхозом и дружите?
— Лично я сам по себе, — отрезал Женя. — Это все Натальины идеи были, царствие ей небесное.
— Она что, тоже умерла? — Дина едва не выронила извлеченную из пакета чашку с изображением весеннего пейзажа.
— Ага. Первая. Ну, то есть первая в этой серии.
— Что?! Тут и до этого вот так, пачками на тот свет отправлялись? — с ужасом спросила девушка.
— Ни боже мой! — Женя даже играть перестал и крутанулся в кресле. — Я тут два года вкалываю, так за это время всего двое упокоились — Один парень на машине разбился по пьянке, и главбухша, милейшая старушка. Но это давно было, больше года назад. Так что не понимаю, с чего это у нас нынче такое. А Наталья была чем-то вроде общественницы — все всегда организовывала: банкеты, вечеринки, культпоходы какие-то… Вот директор сдуру и решил устроить с ней прощание. Ну, а следующего — уже по инерции. Дурная традиция образовалась. Козловский теперь. Вот сижу и думаю — кто будет следующий?
Дина помолчала. Потом включила компьютер и принялась передвигать на столе телефонный аппарат, клавиатуру и черный органайзер с ножницами и скрепками, освобождая рабочее пространство. На стене перед ней висел календарь с симпатичной картинкой — зеленый тропический лес и невесомый прозрачный водопад на фоне скалы. Дата 13 июня была обведена жирным черным маркером. А сегодня — двадцать девятое…
— Она что, тут работала?! — после нескольких секунд размышлений и подсчетов взвилась девушка. — Наталья за этим столом сидела?!
От неожиданности Женя вздрогнул и уронил блокнот. Полез за ним под стол и прохрипел оттуда:
— Ты чего?! Ну, сидела. И что теперь?
— Да ничего, — смутилась Дина. — Просто предупреждать надо.
Она встала и сердито сорвала приклеенный скотчем календарь. Смяла его и запихнула в корзину для бумаг. Сосед с любопытством наблюдал за её действиями.
— Ты что, суеверная?
— Нет, но согласись, если внезапно узнаешь, что человек, ещё недавно сидевший на этом месте — она похлопала по спинке офисного креслица, — умер, это как-то… впечатляет.
— Да успокойся, она больше языком в курилке работала, чем тут. Или с сисадмином в его кабинете чаи гоняла. А от него шла к Ираиде обсуждать — кто с кем, когда и почему.
— Слушай, — Дина почесала нос и заметила, что на ногте указательного пальца начал слезать лак. — Я смотрю, вы тут не слишком утруждаетесь. И как на это начальство смотрит?
— А начальство наше считает, что уважающая себя фирма должна иметь рекламно-информационную службу. Вот и завели сайт в интернете, покупают рекламные места в журналах, акции проводят. Только всё это давно отлажено, вот и сидим тут, потихоньку ковыряемся. Осенит их идея — сделаем. И дальше сидим. Меня лично устраивает, я карьеру делать не рвусь. Вот Вадик рвался…
В этот момент распахнулась дверь и в комнату заглянула высокая брюнетка в строгом темно-сером костюме и черной блузке. Окинув Дину любопытствующим взглядом, она сообщила:
— Евгений, прощание с Козловским уже начинается.
И исчезла.
— Ирка зовет, придется идти, — вздохнул Женя и с кряхтением выбрался из-за стола. — Тебе, наверное, можно и остаться, ты же его при жизни не знала.
Дина, поколебавшись, тоже встала.
— Буду привыкать к корпоративному духу, — огласила она свое решение. — Пошли.
На самом деле ей было интересно посмотреть на всех сотрудников фирмы разом, пусть даже на фоне столь печального мероприятия. До этого её приходилось работать в довольно больших компаниях, с многочисленными сотрудниками и неясными структурами. Там мало кто интересовался постоянно меняющимися кадрами, и если и возникали личные отношения, то чисто случайно. Вот как у неё с бывшим шефом, чтоб его черти побрали! А тут — всего четыре десятка человек в двухэтажной избушке.
Двадцать три дня назад
Ровно в пять минут десятого, Илья подъехал к мастерской. Старик уже ждал его, хотя делал вид, что опять пишет в амбарной книге. Черт его знает, может, и вправду, пишет — историю своей жизни, к примеру. А почему бы и нет?
— Доброе утро, — поздоровался Илья и выжидательно уставился на стол.
— Доброе, — отозвался мастер, не спеша отложил свою писанину, полез в карман халата и достал перстень. — Вот, что удалось сделать.
А ведь неплохо получилось — отшлифованный серебряный ободок венчали распластанная змейка и гроздь мелких ягод. Вместе они создавали ассиметричное обрамление для красного с брусничным оттенком непрозрачного камешка.
— Я кусочек коралла вставил. Возражать не будете? — спросил старик, шевеля пальцами. — Уж не знаю, что за камешек тут раньше был, но у меня только этот по размеру подошел, валялся в коробке со всякой мелочью. Вот и пригодился. Но вы можете позже заменить его на что-нибудь другое. Опал бы, конечно, более соответствовал, но увы…
Он развел руками, наблюдая за Ильей. Тот явно остался доволен — перстень выглядел весьма стильно, и было видно, что это не какой-то современный ширпотреб, а старая, даже старинная вещь. Он достал из кармана бумажник и положил на стол стодолларовую купюру.
— Спасибо. Ничего менять не буду — выглядит очень красиво. Сколько я вам за камень ещё должен?
— Да бросьте, все равно коралл старый, мне он от профессорши достался — у неё серьги были, и один камешек потерялся. Пришлось менять на топазы. Так что без дела лежал. А без камня вроде бы заказ отдавать неудобно.
Не слушая его возражений, Илья добавил ещё двадцатку и поспешил распрощаться. Усевшись в машину, достал из кармана купленную накануне изящную вишневую коробочку в виде сердечка. Перстень лег на пурпурный шелк так, словно упаковка была создана именно для него. Замечательно — Лорочка, несомненно, оценит этот милый пустячок. А белый пушистый медвежонок и букет кремовых роз… Илья радостно щелкнул пальцами, предвкушая, какое впечатление произведут на девушку его подарки.
Старик аккуратно спрятал деньги в потертое портмоне. Неплохо день начинается. Потом он вспомнил, что забыл сказать заказчику о клейме, которое обнаружил на внутренней стороне перстня — два зигзага, похожие на танцующих змей.
Ну ладно, не сказал, что поделать. Тем более что такое клеймо никогда раньше старику не встречалось, а значит, мастер не из известных.
***
Я — дитя змеи.
Я — колдовское отродье.
Не нужно было им это мне говорить. Потому что последние слова помнятся всегда, даже там, где ничего нет. Особенно там.
Я ушла и вернулась с этими словами. И неважно, что до этого меня называли иначе — котенком, ласковым солнышком, непоседой. Помнятся — последние слова.
И просыпаешься именно с ними.
Второй день
В зале собрались явно не все — Дина, осторожно поворачивая голову, насчитала всего человек двадцать-двадцать пять. Ну, конец июня, время отпусков, это понятно.
Пришедшие проститься с коллегой стояли вдоль стен, женщины повязали черные шарфики, кто-то даже траурные шляпки с вуалями надел. Мужчины — в черных костюмах или галстуках. У многих в руках были цветы — пара роз или хризантем. Тягучий цветочный запах, плывущие волны «Реквиема», портрет с черной лентой над гробом. На нем Козловский, блондин средних лет и довольно заурядной внешности, выглядел довольным жизнью и даже веселым. У гроба стояли двое мужчин с черными креповыми повязками на рукавах, сидели родственники — заплаканные, потухшие.
Отзвучала музыка, и заместитель генерального директора приступил к траурной речи. Дина не вникала в слова о том, каким замечательным человеком и специалистом был покойный, её взгляд скользил по лицам. И первое, что бросалось в глаза — подавленность. Застывшие лица, поджатые губы — а в глазах растерянность. Особенно заметна она была у теребящих стебли цветов девушек.
После Селиванова говорил кто-то ещё, с надрывом, со слезой в голосе. Потом все по очереди стали подходить к гробу, класть цветы, возникла волна какой-то поспешности и неуклюжести. Кто-то старался выйти из зала, кто-то, наоборот, отходил и замирал у входа.
«Реквием» заиграл снова. Вынос гроба Дина смотреть не стала, тем более не собиралась она ехать на кладбище и поминки, о которых ей в дверях сообщила все та же высокая брюнетка. Кивнув ей, девушка проскользнула мимо и потихоньку вернулась в свою комнату. Компьютер Жени «уснул», а её продолжал светиться синим экраном монитора.
Машинально она ввела пароль, написанный на приклеенном к монитору стикере. Это сисадмин постарался. Надо бы с ним познакомиться. А для начала взглянуть, что тут, внутри.
Внутри было много всего — Дина обрадовалась, обнаружив знакомые графические программы, вместительный жесткий диск и массу нужных вещей. Похоже, что машину подбирали и оснащали грамотно и для высококлассного специалиста. Но вот использовали её… Хмыкнув, она просмотрела файлы в рабочей папке — эскизы и презентации на уровне начинающих дизайнеров, какие-то простенькие таблицы, папки с прайс-листами. По датам их создания было видно, что делалось все это время от времени, большинство файлов было годичной и даже двухгодичной давности.
Потом она влезла во внутренности сайта и удивилась ещё больше — сделано все профессионально, и очевидно, стоило немалых денег, но вот поддержка велась спустя рукава. Новости давно устарели, каталоги тоже. Данных, что ли, Наталье не давали? Не может такого быть.
Пошарив в локальной сети, Дина отыскала там папку Натальи. Вот оно где все! И с этим придется срочно разбираться. Не от излишнего усердия, просто потому, что это нужно сделать.
А для начала хорошо бы понять, чем конкретно занимается «Альтаир».
Дина вздохнула и отправилась за кофе в небольшую комнатушку, которую использовали в качестве столовой и кухни — там, кроме кофеварки, стояли холодильник, микроволновая печь и тостер. У окна — застеленный яркой скатертью стол и стулья. А у них тут весьма миленько. И уютно.
Если бы не валяющиеся в коридоре увядшие розы.
С чашкой горячего кофе в руках она выглянула в холл. Вместо Романа у двери скучал другой парень, поменьше габаритами и стриженый коротко, почти налысо. Увидев девушку, он поздоровался, но в разговоры вступать не стал.
Ну что же, есть возможность спокойно поработать. А об остальном думать пока не хотелось.
***
Легкие шаги пробежали по второму этажу.
Ветер взметнул листву во дворе.
Когда меня оставляют одну, мне хорошо. Даже если меня нет. Пока ещё нет.
Можно побегать и посмотреть, как гаснут лампы, можно поиграть разноцветными карандашами, я умею рисовать.
Можно побыть самой, даже если меня пока ещё нет.
Но я уже проснулась.
Двадцать три дня назад
Лора подъехала к офису в самом радужном настроении. Как прекрасно, что её день рождения в начале июня, когда все цветет и зеленеет. Короткие дождики сменяются солнцем, все радуются жизни, и можно разгуливать по улицам в шортах и мини-юбках. Жаль, что на работе дресскод этого не позволяет. Но Лорочка умела обмануть и этого страшного зверя — дресскод. Припарковав свою серебряную «букашку» на служебной стоянке, Лорочка вошла в здание. Голубой брючный костюм, строгое лицо, даже смешливые серые глаза прикрыты очками. Бизнес-вумен, как и требуется.
Но второй, невидимый из холла, пролет лестницы Лора, встряхивая светлыми кудряшками, проскакала, словно озорная первоклассница. Ну что поделать, если жизнь настолько прекрасна, что постоянно думать о чинности и важности просто не получается.
А теперь — тс-с-с… Мимо приемной, где сидит сухая, словно прошлогодняя щепка, Ираида, опять нужно печатать шаг. Цок-цок-цок. Прыг-прыг-прыг — это уже вне пределов видимости секретарши директора.
Лорочка влетела в комнату, первым делом стащила проклятый пиджак и, оставшись в белом топике с открытой спиной, облегченно плюхнулась на стул.
— Поздравляем! — гаркнули хором от дверей.
Девушка обернулась и рассмеялась — весь их отдел, с цветами, воздушными шариками и огромным пушистым мамонтенком! Кто-то дудел в пищалку, кто-то размахивал коробкой конфет.
— Ребята, я вас люблю! — взвизгнула Лорочка, бросаясь всех обнимать.
— А меня?! — раздался рокочущий баритон.
— И вас тоже, Илья Викторович!
Селиванов чмокнул именинницу в щечку и протянул ей цветы и мишку:
— Вот тебе прибавление к зоопарку! И ещё…
Он поцеловал хрупкие пальчики Лоры и вложил в них бархатное сердечко.
— Ой, что это?! Какое красивое колечко! Откуда вы узнали, что я люблю именно серебро?
Заинтригованные сотрудники заглядывали через плечо, рассматривая перстень, который пришелся как раз впору на средний палец левой руки девушки.
— А ведь это… — радостно захлопала в ладоши Ниночка Кузовлева, подоспевшая из отдела менеджмента, — …это подарок с намеком! Да, Илья Викторович?
— Обручение, обручение, — загалдели все, и почему-то принялись поздравлять уже Илью. Тот смущенно улыбался, заглядывая в глаза такой же смущенной Лорочки.
Чтобы скрыть легкое замешательство, девушка принялась открывать конфетные коробки, появилось два огромных торта и целая россыпь пирожных.
— А вечером я всех приглашаю в «Пеликан»! — объявила именинница. — Завтра суббота, так что имеем право оттянуться по полной программе.
— Ура! — закричал Вадик Шевченко с высоты своего роста.
— Ты сегодня удивительно красивая, — сообщил Илья на ушко Лоре. — Тебе правда понравился мой подарок?
Вместо ответа она улыбнулась и ещё раз полюбовалась перстнем. Крошечная змейка замерла, словно выбирая, какую ягоду ей укусить.
— Прелесть! — шепнула Лора.
Второй день
Дина очнулась спустя несколько часов — в здании царила абсолютная тишина, солнце уже скрылось за соседним пятиэтажным домом, и в комнате стало довольно сумрачно.
Ну вот, сегодня она успела сделать немало, и может с чистой совестью отправляться домой. Уже почти шесть часов. Да если бы и раньше ушла, никто бы ничего не сказал — небось, сидят сейчас в каком-нибудь кафе или дома у покойного Козловского и заливают собственное беспокойство водкой. Или что там пьют на поминках.
Напоследок Дина решила вымыть чашку и отправилась в столовую.
Странно, но цветы с пола уже исчезли. Наверное, уборщица постаралась.
Ополоснув чашку и поставив её в сушилку, Дина внезапно услышала за спиной даже не шорох, а легкое движение воздуха. Оно не испугало, мало ли кто мог зайти сюда — да тот же секьюрити, решивший выпить кофе. Но взгляд, который она почувствовала на своей спине, был не слишком приятен. Выждав секунду, девушка обернулась.
В проеме раскрытой настежь двери стояла маленькая девочка. Длинное платьице из мягкой фланели кирпичного цвета, слишком теплое для летнего вечера, крошечные туфельки и прямые черные волосы — каре до плеч и скрывающая брови челка. Из-под челки на Дину с любопытством смотрели темные глазенки. Очаровательный ребенок лет пяти или шести.
— Привет, малышка, — сказала Дина. — Ты кто?
Опыта общения с детьми такого возраста у неё было мало — сынишке подруги Кати было всего три месяца, а остальные друзья и знакомые потомством ещё обзавестись не успели.
Девочка продолжала без улыбки смотреть на Дину. И когда та уже решила, что надо самой сделать шаг навстречу, взять крошку на руки и отправиться вместе с ней на поиски её мамы или папы, ребенок внезапно развернулся и убежал. Взметнулась юбка, перехваченная сзади пояском из кожаных тесемок и бусин, сверкнули белые кружева, и маленькая гостья исчезла. Легкий топоток растаял в глубине коридора.
Дина подождала, рассчитывая услышать голос девочки — ведь она, несомненно, дочка кого-то из сотрудников, зашедших в конце рабочего дня в офис за какой-то надобностью. Увидела чужую тетю, испугалась и побежала об этом рассказывать.
Но ни голосов, ни стука двери не было слышно — в здании по-прежнему было тихо.
Пожав плечами, девушка вернулась за своей сумкой, заперла дверь и направилась к выходу.
Охранник, сидя на диване в холле, читал книгу.
— До свидания, — пробормотал он, принимая у Дины ключ. И встал с явным намерением запереть за ней дверь.
— А девочка? — спросила она удивленно. — Тут ведь ещё кто-то остался.
— Нет, вы последняя, — в свою очередь удивился охранник. — Какая ещё девочка?
— Пять минут назад я видела около столовой малышку. Наверное, кто-то зашел с ребенком.
— Никто не заходил. Часа три назад уборщица ушла, а больше ни одной живой души. Сегодня Козловского хоронили, так что все на поминках. А недавно я все помещения проверил, видел, что вы работаете, мешать не стал.
— Вы уверены, что в офисе никого нет?
— Смотрите сами, — он подвел Дину к дверце в стене около входа. За ней был щит, на котором горели шесть крошечных лампочек. — Выключаю свет на втором этаже, — он повернул рубильник под одной из них, и огонек погас.
— И на первом. — Погасла ещё одна лампочка. — Остаются только сервер, факс в приемной, холодильник в столовой и холл. Ну что убедились?
Парень улыбнулся, и улыбка эта Дине понравилась — у охранника оказались забавные ямочки на щеках и красивые ровные зубы.
— Убедилась, — вздохнула она. — Значит, у меня глюки.
— Вряд ли, — снова улыбнулся секьюрити. — Просто вам показалось. Это бывает. Кстати, меня Тимуром зовут, сокращенно — Тим.
— Очень приятно, а я — Дина. Сегодня первый день тут работала.
— Я знаю. Ну что же, счастливо, Дина.
— Счастливо, Тим.
Она вышла из офиса, и дверь за ней закрылась почти бесшумно. Щелкнул замок.
Стоянка справа от входа была пуста.
Странно, что Тим настаивает, что девочка ей померещилась — она видела её совершенно отчетливо, слышала звуки её шагов.
Объяснение может быть одно — это дочка или племянница Тимура. Он по какой-то причине взял её с собой на дежурство, и не хочет, чтобы начальство узнало об этом. Вот и прячет малышку, а Дине просто мозги пудрил. А жаль — чудесная кроха, можно было бы угостить её конфетой, погладить по блестящим прямым волосам. Наверняка они гладкие и шелковистые на ощупь.
Ну что же, это объяснение куда лучше, чем признать за собой склонность к галлюцинациям.
Так что будем считать, что она ничего не видела. Но девочка есть.
Вздохнув, Дина направилась к метро.
***
Я узнала дом. И он узнал меня, когда я проснулась.
И только одна комната внушает мне страх. Поэтому я туда не захожу, только заглядываю. Там жила нянюшка. Странное слово — ня-нюш-ка. Мягкое и ласковое. Обманчивое.
Но остальных я не вспоминаю, не хочу.
Иногда мне хочется выйти в сад, но когда я выхожу… с другими, мне страшно. И я закрываю глаза. Слишком много шума, незнакомого и неприятного. Я прячусь.
Так что лучше оставаться тут. Особенно, когда тихо.
Может быть, я снова научусь играть?
Двадцать три дня назад
Все получилось как нельзя лучше — после третьего танца Лорочка согласилась в воскресенье съездить с ним в Царицыно. Нет, не завтра, завтра она хочет выспаться, потому что уже голова кружится… Да, и от шампанского тоже. Так что завтра лучше не надо. А вот послезавтра…
У Ильи тоже кружилась голова — от запаха Лорочкиных духов, от близости её пухлых губ, от щекочущих его шею мягких кудряшек. Да, именно эта девушка ему нужна!
— Извините, Илья Викторович…
— Я же просил говорить мне «ты», — шутливо возмутился он.
— Я не могу, так сразу, — покачала она головой. — И… мне нужно отойти, я сейчас.
— Вернешься, выпьем на брудершафт, — предложил заместитель генерального директора. — Согласна?
Лорочка улыбнулась и кивнула. Ей давно хотелось посетить дамскую комнату, но Селиванов раз за разом приглашал танцевать.
Выскользнув из его объятий, она сняла сумку со спинки стула и вышла в вестибюль кафе, на ходу велев официанту:
— Через полчаса подавайте десерт.
В туалете никого не было, можно перевести дух.
Она пока ещё не решила, как ей относиться к откровенным ухаживаниям Селиванова. С одной стороны, он довольно симпатичный, умный, галантный. И вообще — мужик что надо, если рассуждать здраво. А с другой…
Лорочка пару лет назад пережила бурный и совершенно бесперспективный роман с одним довольно известным актером, и до сих пор вздыхала, видя его на экране телевизора. Это была настоящая страсть — безумная, безоглядная, с тайными свиданиями и ускользаниями из-под бдительного ока ревнивой супруги возлюбленного. О том, как все закончилось, девушка вспоминать не любила.
И теперь, зная, что так на самом деле бывает — когда как в омут головой, она жаждала если не повторения, то чего-то подобного. А с Ильей такого не будет, нет в нем огня, пылкости, умения мгновенно вскружить голову. Лорочка чувствовала это, и все в ней сопротивлялось той вялой пристойности, которую обещал роман с Селивановым. Прогулка в Царицыно, потом наверняка посещение театра или концерта, ресторан, знакомство с мамой… Какая тоска!
Она вздохнула, подкрасила губы и достала сигареты. О том, что она курит, сослуживцы не знали, поэтому она спряталась в кабинку. И правильно сделала — через пару минут послышались голоса и стук каблуков.
— Ну что, девки, прошляпили Илюшку? — раздался знакомый голос. — Вертели, вертели перед ним попами, а наша невинная овечка иным взяла.
— Наташка, не брызгай ядом, — ответил кто-то. — Или ты сама на него виды имела? Так у тебя, вроде бы, муж уже есть.
— Я не о себе, о вас, дурах, — огрызнулась Наталья. — Противно смотреть, что эта коза из себя корчит!
Следом раздались уже совсем непечатные выражения. Лора стояла, замерев, почти не дыша. И это говорит Наталья, которая всегда щебетала с ней, как с лучшей подругой? Вот выйти бы сейчас и глянуть в бесстыжие глаза лицемерки!
Но Лора не решилась. Она всегда пасовала перед такой откровенной стервозностью, старалась держаться подальше от всяческих интриг и скандалов. А сейчас оказаться в таком противостоянии… Нет, лучше отсидеться и впредь иметь в виду, что за мерзкое существо эта Наталья.
Дождавшись, когда снова наступила тишина, девушка выскользнула из кабинки и незаметно вернулась в зал. Веселье кипело вовсю, и её отсутствие не заметил никто, кроме Ильи. Он уже ждал её с двумя бокалами и бутылкой шампанского.
— Горько! — заорал пьяненький Вадик, когда пузырящееся вино, проливаясь на скатерть, хлынуло в хрусталь.
Селиванов осторожно обвел руку с бокалом вокруг слегка подрагивающего от только что пережитых эмоций локотка девушки. «Горько!» получилось — они выпили и поцеловались. Раздались аплодисменты.
И в этот момент она поймала взгляд Натальи — та смотрела, улыбаясь, но в глазах была ненависть и презрение.
Что-то случилось с Лорой в этот момент — голову свело тупой болью, но тут же отпустило. А сознание словно отделилось, уходя в эти отвратительно накрашенные, подведенные бирюзой с перламутром глазницы. Она пошатнулась и только благодаря тому, что Илья успел поддержать её, не упала.
— Тебе плохо? — испуганно спрашивал он, но девушка смогла ответить не сразу. И только спустя минуту все стало, как прежде. Или иначе? Во всяком случае, Наталья теперь стояла бледная и больше не улыбалась.
Ей показалось, что из под пушистых ресниц Лоры на неё глянуло что-то незнакомое, безжалостное и опасное. Нет, это была игра света, его отражение — не может быть у этой маленькой шлюшки таких янтарных, полыхающих огнем глаз.
Наталья обвела взглядом зал. Повсюду были лампочки в синих стеклянных абажурчиках.
И ничего рыжего.
Третий день и все остальные
Утром Дина поздоровалась с Тимуром, как ни в чем не бывало — о его тайне, раз он не хочет ею делиться, она больше говорить не будет. Интересно, он уже отвел дочку в садик или она по-прежнему прячется где-то в офисе? Последнее было маловероятно, вряд ли тут есть помещения, куда никто не может случайно заглянуть.
— Зря ты вчера со всеми не поехала, — зевая, сообщил Женя. — Славно вчера посидели. Хоть и повод печальный, но очень душевно было.
— Не могу представить душевные похороны, — покачала Дина головой.
— Я о поминках. А похороны обычные были.
Он опять включил какую-то игру и углубился в неё. Похоже, на работе кроме игрушек его ничто не интересовало. Дина пожала плечами, открыла сайт и принялась заливать на него приготовленные вчера страницы.
— Женька, ты как сегодня? — в комнату заглянула миловидная кудрявая девушка с какими-то бумагами в руках. — Голова не болит?
— Не болит, с чего бы ей болеть? — отмахнулся увалень.
— А аспирина у тебя нет? Что-то мне не по себе, знобит.
— Не-а, нет и никогда не было. У Ираиды спроси.
— У меня есть, — Дина полезла в сумочку и достала пластиковый флакончик с таблетками. — Вот.
— Спасибо, — улыбнулась девушка. — А ты новенькая?
— Не, она с улицы зашла и развлекается тут от безделья, — заржал Женя.
— Новенькая, — подтвердила Дина, укоризненно глянув на соседа. — Второй день работаю. Зовут Диной.
— А меня — Лорой. Пошли чаю попьем, — предложила девушка. — Все равно пилюлю запить нужно.
Едва они зашли в столовую, Лора прикрыла дверь и вздохнула:
— Слышала? Сегодня с утра ещё трое заявления об увольнении подали. Представляешь? А Никифоров из отдела доставки вчера жаловался на боли в сердце. Интересно, пришел сегодня на работу или нет?… Жуть творится.
— Да уж, — Дина засыпала кофе в фильтр и вставила его в кофеварку. — Весело — устроиться на работу и узнать, что тут люди мрут, как мухи.
Лора проглотила таблетку, и уселась к столу, придвинув к себе тарелочку с печеньем.
— У нас в отделе уже двое слиняли. Я пока не решила, но настроение у всех фиговое. А у меня отпуск только через четыре месяца… Иначе точно укатила бы куда-нибудь в Эмираты.
— Я все-таки думаю, что это просто случайность.
— Я тоже, потому что иначе быть просто не может. Не убивают же их — рак, инсульт или инфаркт организовать вряд ли возможно. Тем более — тромб в сердце.
Они обе помолчали, развивать тему никому из девушек не хотелось.
— Какие славные рисунки, — заметила Дина, тоже устраиваясь с чашкой за столом. — Это твой ребенок постарался?
Она указала на листы бумаги, которые кудрявая Лора положила у локтя. На верхнем тонким красным маркером были нарисованы домик и лошадка с телегой.
— Что? — вздрогнула та и покосилась на рисунок. Потом покачала головой. — Нет, что ты. У меня нет детей, я вообще не замужем. А это… Представляешь, прихожу я сегодня утром, а на столе бардак — скрепки разбросаны, степлер на клавиатуре валяется, и вот это творчество вдобавок. Похоже, что кто-то свое чадо приводил. Я не против, но почему за моим столом? Хоть бы убрали.
Она хмуро пожала плечами.
Дина взяла листики и бегло просмотрела. На втором был изображен ушастый заяц в юбочке, а на третьем — на этот раз голубым маркером — длинная извивающаяся змея с зигзагами по всему туловищу. Рисовал явно дошкольник, но довольно умело. Наверное, это та малышка развлекалась, ведь играть ей тут было не с кем.
— Как думаешь, пожаловаться мне начальнику или нет? — спросила Лора, разгрызая крекер.
— Селиванову?
— Почему Селиванову? Вот уж к Илье я точно не побегу. Приходько, начальнику нашего отдела. Ведь явно кто-то не из посторонних — дверь-то закрыта была.
— Точно закрыта?
— Точно. И даже у охраны ключа не было — вчера с этими похоронами я сдать забыла, унесла с собой. Пришлось сегодня чуть свет вскакивать и сюда мчаться, чтобы раньше всех успеть. У нас всего два ключа от комнаты — один у начальника и один дежурный. Кто последний уходит, сдает его, кто первый приходит — открывает дверь.
— Но ведь тогда получается, что ребенка мог привести только Приходько, — подумав, заключила Дина
Лора уставилась на неё круглыми серыми глазами и замерла.
— А ведь точно! — воскликнула она. — Я с этой головной болью вообще перестала что-то соображать. Но откуда у Валентина Петровича бэби? У него два сына, один в десятом классе, а второй — в армии служит. Непонятно… Но в любом случае, я теперь лучше промолчу. Черт с ним, в конце концов, это все ерунда.
Она сделала движение, словно собираясь швырнуть листочки в корзинку для мусора.
— Могу я взять рисунки? — неожиданно для себя быстро спросила Дина.
— Зачем? — удивилась Лора. — А впрочем, бери. Ну, Приходько… Неужели наш примерный семьянин завел себе любовницу с ребенком?
— Почему ты так решила? — Дина допила кофе и задумалась, не сварить ли ещё.
— А вот представь — привел он в свой кабинет бабу. Ну, понятно, для чего. А малыш мешает, вот он и открыл нашу комнату и усадил его там рисовать.
— Это была девочка, — пробормотала Дина.
— Что? — не расслышала Лора.
— Нет, ничего, это я так. — Она собрала со стола рисунки и встала. — Пойду работать, хочу сегодня сайт обновить. Такое впечатление, что им год никто не занимался.
— Правильное впечатление, — кивнула девушка-овечка, — не занимался. Наталья, царствие ей небесное, чем угодно занималась, только не своими прямыми обязанностями! Да и сосед твой тоже хорош — пока Вадик был, он Женьку ещё иногда шпынял, а сейчас он вообще с утра до вечера баклуши бьет.
Проводив глазами новую знакомую, Лора решила тоже сварить себе кофе. В затылке продолжала глухо пульсировать боль. А что если у неё тоже?.. По спине пробежал холодок, но девушка усилием воли прогнала его. Хотя в последнее время у неё бывали странные ощущения, но поддаваться панике и мчаться к врачам она не собиралась.
Вот сейчас выпьет крепкого кофе и отнесет Ираиде подготовленный отчет. Пусть передаст Селиванову. В последнее время встречаться с Ильей ей совершенно не хотелось, он вызывал у неё какое-то отторжение. И ведь дело было не в нем, совсем не в нем. Никаких изъянов за время их более близкого знакомства она не обнаружила — наоборот, Илья оказался веселым и непосредственным, просто идеал и мечта идиотки.
Лора по-старушечьи подперла щеку ладошкой и уныло уставилась в окно.
Что ей ещё нужно? Красивый, перспективный, не бедный, не дурак…
Но вот не лежит душа. Даже подаренный им перстень она надевает все реже и реже. Вчера вот опять сняла, а он, когда на поминки ехали, заметил и спросил, почему. Пришлось врать, что случайно на работе оставила. С утра надела подарок, и снова душа не на месте, как будто действительно они тогда обручились.
И огорчать Илью не хотелось — в последнее время в связи со всеми этими смертями, он явно был не в своей тарелке и жутко нервничал. Так, что о свиданиях заговаривал редко, и она каждый раз находила повод — то стоматолог, то бабушкин день рождения, то поездка на дачу.
Тогда, в Царицыно, они провели чудесный день, гуляли, болтали, потом он осторожно поцеловал её. И ей понравилось. Так что же теперь происходит?
Может быть, все дело в том, что случилось на следующий день? Вряд ли. Тогда это было неприятно, но не более.
Но это для неё не более.
После того, что она услышала из уст Натальи в дамской комнате, слух о том, что та в понедельник грохнулась в обморок прямо в приемной, не произвел на Лору особого впечатления. Ну, вызвали скорую помощь, ну, увезли в больницу. Беременная, скорее всего. Вот и ладно, пусть занимается своим здоровьем, а не лезет в чужие дела.
Но это оказалась не беременность.
Нет, конечно, опухоли бывают разные, а опухоль мозга вообще — страшное дело. Но у Натальи оказалась какая-то особо злокачественная, да ещё и запущенная. И через пять дней уже пришлось организовывать похороны.
Вот так — все считали, что нерадивый веб-дизайнер постоянно жалуется на головную боль, чтобы продолжать валять дурака, а на самом деле…
Лора опять испугалась, хотя голова, вроде бы болела уже меньше.
— Лорочка, ты что тут одна сидишь, и такая бледненькая? — заглянула в столовую Ираида.
Лора сердито поднялась. Вот ещё одна двуличная стерва: «Лорочка», «бледненькая», а сама, небось, готова её с потрохами сожрать. Потому что не её дочурке, флегматичной и ленивой Ирочке, а Лоре досталась должность умершей Анна Петровны.
Затылок опять свело болью, но тут же отпустило.
Коротко глянув на секретаршу директора, девушка проскочила мимо неё в дверь и почти бегом бросилась к лестнице.
Подумать только, всего пару недель назад она была таким счастливым и беззаботным существом, а сейчас? На ходу она смахнула покатившиеся от обиды и досады из глаз слезы — господи, ну почему все настолько изменилось?!
Оставшись одна, Ираида хмыкнула — ну надо же, эта сопливая выпендрежница нацепила цветные контактные линзы. И идут они ей, как корове седло!
***
Мне все равно, не я выбираю.
Я иначе не могу — я дочь змеи, а змеи не выбирают, кого жалить.
И совершенно неинтересно, что потом происходит с ними — движущимися картинками с резкими голосами. Я хочу одного — чтобы им досталась частичка моей последней боли, отчаяния и падения в долгий страшный сон.
Я проснулась, чтобы убивать.
***
Илья мрачно сидел в своем кабинете и играл в гляделки с вуалехвостом. Победа осталась за ним — в кабинет вошла Ираида в алом шелковом костюме, и рыба отвлеклась на яркое цветовое пятно.
— Илья Викторович, почта. Пришел факс из Кемерова, приглашение на выставку в Киев и вот — Никольская для вас передала отчет, — она положила на стол черную кожаную папку и пластиковый скоросшиватель и замерла едва ли не по стойке смирно — образец компетентности и деловитости.
— Спасибо, Ираида Федоровна, — вежливо кивнул Селиванов. — Заявление никто не забрал?
— Нет. Хотя я уговаривала. Но, тем не менее…
— Понятно. Жаль. Придется опять людей искать… Я до обеда посижу, подготовлю черновики писем, их надо будет сегодня отправить.
— Хорошо, Илья Викторович. Кофе вам принести?
— Пожалуй, я сам, — он вздохнул. — Директор не звонил?
— Сегодня ещё нет, но в Ницце сейчас только ранее утро, так что наверняка позвонит чуть позже.
Илья снова вздохнул. Судя по всему, Геннадий собирается торчать на Лазурном берегу до тех пор, пока все сотрудники не отправятся на тот свет или не сбегут из «Альтаира».
— Я могу идти? — вывел его из задумчивости голос секретарши.
— Да, конечно.
Селиванов открыл папку, мельком просмотрел её содержимое и снова закрыл. Вначале — кофе. Крепкий кофе. Ираида такой не делает, щадит его здоровье. А ему сейчас нужен допинг, иначе не выдержать.
Вуалехвост в аквариуме высокомерно и задумчиво загаживал дно.
Нет, надо эту тварь кому-нибудь сплавить, а себе завести… Да хоть икебану какую-нибудь или это… бонсаи. Вот, правильное решение — лучше смотреть на японское деревце, чем на бесстыжую и наглую рыбу.
Илья вышел в приемную и распорядился, чтобы Ираида нашла для вуалехвоста подходящее место где-нибудь подальше от его кабинета.
Секретарша проводила его задумчивым взглядом. Сдают нервы у руководства, ох, сдают. Что неудивительно в таких обстоятельствах. Она взяла телефонную трубку и поморщилась от внезапной боли под ложечкой. Что это она такое на завтрак съела?
Отложив трубку, Ираида выдвинула ящик стола и принялась рыться в коробке с лекарствами.
***
Женя с интересом посматривал, как Дина прикрепляет на место снятого календаря детские рисунки. Полюбовавшись на дело своих рук, девушка уселась к компьютеру и лихо затарахтела клавишами.
Странная девица, похоже, решила годовой объем работы за неделю сделать. А дальше что? Или она таким макаром выслужиться хочет? Забавно.
— У тебя дети есть? — вместо того, чтобы саркастически хмыкнуть, спросил Женя, кивая на рисунки.
— Нет у меня детей, — не прекращая работу, ответила Дина. — Просто рисунки понравились.
— А-а… — протянул сосед и больше не нашелся, что сказать. Может, действительно поработать хотя бы для вида? Например, сделать новый баннер или созвониться с тем журналом насчет рекламы? Нет, журнал подождет.
Тяжко вздохнув, Женя открыл папку с графикой. Спустя пять минут он точно с таким же вздохом закрыл её и отправился курить.
— Жень, — спросила его Дина, когда он вернулся, — а что тут раньше было?
— Где?
— Ну, в этом доме. До того, как офис сделали.
— Понятия не имею. Когда я пришел, тут уже «Альтаир» обосновался. А тебе зачем?
— Просто так, подумалось. Вдруг тут есть нечто такое… — Дина запнулась. — Ну, что-то, что вредит здоровью.
— И что может так вредить, что люди то от инфаркта, то от инсульта мрут? — саркастически хмыкнул сосед.
— Был же ещё рак, у двоих, кажется.
— Был. Но ведь не у всех же. Я уже прикидывал — если взять каждую причину смерти, то все в пределах допустимой нормы. И только вместе… выходит за рамки. Так что, думаю, мы имеем дело с поразительной, но случайностью.
— Мне бы твою убежденность, — пробормотала Дина, наблюдая, как Женя перекладывает компакт-диски, выбирая очередную игрушку. — А ничего особенного перед началом этой случайности не было?
— Вроде бы, не было. В начале мая мы на корпоративный пикник ездили, шашлыки в Серебряном бору жарили. Потом у шефа юбилей отмечали, но все в рамках приличия, никто даже не напился. У Сыроедова двойня родилась, Рита замуж вышла…
Внезапно где-то внутри дома загудел мотор и что-то завибрировало, и Женя досадливо поморщился:
— Во, опять начинают. Теперь только наушники спасут. И тебе советую. Я уж думал, закончилась эта маета.
— А что это?
— Великий босс решил, что в подвале надо тренажерный зал и сауну соорудить. Во имя укрепления корпоративного духа и физического оздоровления коллектива. Третью неделю долбятся.
С этими словами он водрузил на голову наушники, а Дина отвернулась к монитору. Но не застучала по клавишам, а уставилась на недавно сверстанную таблицу так, словно видела её впервые.
***
Мне нравится запах кофе. Я и раньше любила сидеть на кухне, когда его варили в большом блестящем кофейнике.
Но та комната, где теперь им пахнет, меня пугает. Там жила нянюшка.
Когда-то там горела лампада, но в тот день нянюшка погасила её, и картинки из угла убрала. И долго шепталась с тем стариком, я слышала.
Я сидела на её сундуке. Дома никого не было. Они смотрели на меня, и от этого было страшно. А потом…
Потом всё закончилось.
Меня убили.
***
Усевшись за свой стол, Лорочка смогла успокоиться и даже в душе посмеялась над собой — тоже нашла проблемы! Да кто угодно скажет, что они и яйца выеденного не стоят. Просто хандра у неё от всех этих гробов и похорон. Хандра, и ничего более. Скажем «нет» депрессии!
