Оглавление
АННОТАЦИЯ
"- Император - он же самый главный, разве не так?
- Так. Но в то же время Император не принадлежит себе - но своей стране и своему народу... "
И что бы ни случилось, Императрица не имеет права на слезы и слабость. Ее долг - с гордо поднятой головой нести бремя короны.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. БЕЛАЯ ВЕДЬМА
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Канцлер умирал.
В свое время врачи обещали ему два-три года жизни. Боги оказались щедрее, и он прожил четыре с лишним - правда, последние полгода принимал посетителей и устраивал совещания лишь с утра, после обеда же, лежа на кушетке в соседней с кабинетом комнате, работал с теми немногими, кто был в курсе его болезни. Изредка отключался на час-полтора, но потом приходил в себя и снова продолжал говорить и спрашивать, требовал прочесть вслух ту или иную сводку или письмо и диктовал ответ.
Но неделю назад очередное заседание Имперского Совета было отменено, а следом прошел слух, что герцог Кассель болен. На самом деле у него был удар, который - Боги милостивы! - оставил в целости его острый и цепкий ум, но повредил изношеннок тело: руки двигались с трудом, ноги был парализованы.
Но герцог и в этих условиях продолжал работать - понимая, что ему осталось недого, отчаянно пытался передать свой опыт тем, на кого оставлял огромную беспокойную страну. Рядом сидела Алири то поила его отварами трав, то снимала боль в голове или пояснице, то заставляла час-полтора поспать - ей, риали, было нетрудно это сделать одним касанием руки.
Вот и сейчас канцлер спал, Алир тоже пошла передохнуть, а у его постели сидели две женщины: его жена и мать наследника - Шасса, герцогиня Кассель, первая статс-дама Императрицы - и сама Императрица Касилия, почитавшая герцога чуть ли не за второго отца.
***
- Не ко времени это все, Касинька - ох как не ко времени! - сказал герцог перед тем, как заснуть. "Все это" - в смысле его смерть, близость которой он осознавал..
Да, в последние месяцы ситуация и впрямь обострилась - но в целом это были спокойные и неплохие годы, вспоминала Касси, сидя у постели спящего герцога и держа его за руку.
***
Дети подрастали; кронпринцу Данэлю исполнилось семь, а его лучшему другу, Эрону Пикару - восемь. Их уже обучали чтению, письму, арифметике и верховой езде, с будущей осени к этому добавится еще история и география.
Майор Пикар, отчим Эрона и бессменный командир роты лейб-гвардии Ее Величества, из старого холостяка превратился в счастливого отца семейства: помимо Эрона, в семье подрастали две девочки-погодки, белокурые и очень похожие на мать.
Сама их мать, Милита, по-прежнему остававшаяся старшей няней принцев, по праву считалась первой красавицей двора. Исчез тот "взгляд испуганного олененка", который подметила графиня Лау (увы, покойная), теперь ее ясные васильковые глаза смотрели на мир спокойно и уверенно.
Младший принц, Эгер, тоже подрос - ему уже было пять. Смугловатый и черноволосый, чем дальше, тем больше он походил... нет, не на отца и даже не на брата - на Эрона Пикара. Неудивительно - на самом деле мальчики были троюродными братьями, что, впрочем, не афишировалось.
***
Подрастали дети и в "Доме Миранды", как полуофициально именовался находящийся под патронажем Императрицы приют для маленьких риалей. Сейчас там воспитывалось двадцать детей в возрасте от трех до девяти лет. Двадцать - и еще один...
Обычно Касси навещала приют примерно раз в неделю. Но когда прошлой осенью получила записку от сьеры Ньют, директрисы приюта, в которой говорилось, что "У нас пополнение. Да какое! Вам стоит приехать посмотреть." - сорвалась с места в тот же день, заело любопытство.
Поехала верхом, в сопровожении десятка лейб-гвардейцев и майора Пикара, и, добравшись до приюта всего часа за полтора, была чуть ли не на пороге встречена Лони - "первой ласточкой" "Дома Миранды" . Девочке уже исполнилось восемь, и она истово ждала двенадцатилетия - еще бы, ведь сама Императрица обещала взять ее во фрейлины! Пока же, под руководством сьеры Ньют, она набиралась хороших манер, и сделанный ею реверанс был безупречен.
- Ваше Величество... - Пряменькая спинка, скромно опущенные глаза... но долго девочка не выдержала - расплылась в сияющей улыбке: - Миледи, у меня хорошо получается, правда?! И я уже читаю не по слогам!
- Брысь, егоза! - подоспела и сьера Ньют. - Миледи, как хорошо, что вы приехали! Пойдемте скорее! Нет-нет, не наверх - на кухню!
***
На кухне пахло выпечкой так аппетитно, что у Касси засосало под ложечкой. Повариха Ринна встретила их книксеном, одновременно поведя головой назад, в сторону стола, за которым сидели двое детей-риалей.
Девочка лет трех, кое-как умытая и обряженная в слишком большое для нее платье, спала, привалившись к стенке. Зато сидевший рядом с ней мальчишка-оборванец был далек от сна. Настороженно поглядывая по сторонам, он орудовал ложкой в миске с похлебкой, но когда кухня внезапно наполнилась людьми, сжался и втянул голову в тощие плечи, одновременно пытаясь прикрыть собой девочку.
- Вот, Ваше Величество! - с материнской гордостью возвестила, указывая детей, сьера Ньют.
- А я чего?! Я только малую привел! - испуганно заныл было мальчишка, но вытаращился, когда взгляд его упал на Касси. - Эй, а она чего без юбки?!
Майор Пикар приложил его ладонью по затылку.
- Императрице положено кланяться!
На подзатыльник пацаненок не обратил внимания, спросил оторопело и неверяще:
- Императрица?! Настоящая?! Гонишь - она же как я, тоже из проклятых!
Карающая ладонь вновь хлопнула по белобрысому затылку:
- Чтоб я таких поганых слов про Ее Величество не слышал!
- Майор! - сердито поморщилась Касси. - Он же не чтоб оскорбить, просто по-другому как сказать, не знает. - Присела на лавку напротив мальчика, объяснила как можно мягче: - "Проклятые" - плохое слово. Таких, как ты и я... и она вот, - кивнула на девочку, - по настоящему называют риалями.
- Да мне-то что! - скривился мальчишка - это, впрочем, не помешало ему тут же стянуть с поставленного кухаркой на стол ("Не побрезгуйте,Ваше Величество!") блюда пирожок. - Зовите как хотите - я свое дело сделал, малую притащил, вот еще пирожка возьму и пойду.
- Так ты что - здесь не останешься? - опешила Касси.
- Не-е, - помотал головой оборвыш. - Я тут с вашими типа пошуршал - говорят, мыться заставляют да на уроки ходить. Со жрачкой, правда, не обижают... но все равно - я ж вам не малявка.
- Ну и откуда же ты взялся, - взглядом испросив у Касси разрешения и присев рядом с ней на лавку, спросил майор, - такой... взрослый?
***
Юло по прозвищу Беляк был крысенышем - так называли детей, живших на столичном рынке. Точнее, под рынком, в оставшихся с древних времен катакомбах.
Стража их обычно не трогала: особого беспорядка они не создавали: крутились где-то под ногами, подбирали, что свалилось с воза или с лотка, а при удаче и потерянную монетку, правда, могли иногда стащить с прилавка яблоко или булку - но стоит ли из-за такой малости соваться в грозящие обвалом узкие полузаваленные проходы!
Новая девчонка, совсем малявка, появилась весной. Юло сразу обратил внимание на такие же, как у него, белые волосы, да еще из ребят кто-то гыгыкнул: "Глянь, Беляк - как есть сеструха твоя!" - и вроде как взял ее под свою опеку. А ближе к зиме задумался: тощенькая, мелкая - не переживет она холода, даже несмотря на добытое для нее теплое платье. Простудится, заболеет, а там и до поганых ям недалеко.
И, услышав на рынке, что за городом есть приют - вот именно для таких, как она, беловолосых - пошел с малявкой сюда. Вот вам она, забирайте - и пусть даст ей Триединый хорошей судьбы.
***
- А ты куда пойдешь? - спросил незаметно появившийся на кухне Куртис.
- Так обратно, в город, - как само собой разумеющееся, объяснил мальчишка, смерив взглядом огромного бородатого горца. - Ну ты и здоровый, дядя!
- А остаться поработать не хочешь? Опять же, за малышкой своей первое время присмотришь. А мне как раз помощник не помешает - спина уже, знаешь, не та.
Крепкий, как кряжистый дуб, Куртис никогда на спину не жаловался - но мальчишка купился, спросил:
- А че делать-то надо?
- За лошадьми смотреть - проезжать, чистить, кормить. Еды вдоволь, крыша над головой, ну, и пара серебрушек в неделю, само собой - да, сьера Ньют?
- Да, конечно, - торопливо закивала пожилая дама.
Вот так и получилось, что Юло остался в "Доме Миранды" помощником конюха; прижился, и к весне уже не помышлял об уходе. Был на все руки - охотно помогал и Ринне, и Ноле, и самой сьере Ньют - но главным и непререкаемым авторитетом для него оставался Куртис.
Его "малявка", получившее в честь сьеры Ньют имя Лорена, ходила за ним хвостиком и, надо сказать, Юло действительно относился к девочке как к младшей сестренке.
Сколько ему лет, никто не знал - по виду около десяти, но могло быть и двенадцать, то есть близко к "возрасту пробуждения". Касси уже написала наставнику Гоберу, попросила совета: как помочь мальчику научиться правильно использовать свои способности - может, есть какие-то книги? Тем более что через пару лет проблема станет еще актуальней - двоим воспитанникам "Дома Миранды" в этом году исполнится десять...
***
Холодные влажные пальцы, зажатые в руке Касси, дрогнули, и она вскинулась - герцог Кассель очнулся. И заговорил, продолжая свою мысль, будто и не спал:
- Война грядет, Касинька. Тяжелая, страшная. И я не знаю, как вы без меня - кого бы Дани не назначил, не потянет. - Глаза его были закрыты, и, казалось, он говорит в бреду, но Касси принимала каждое слово и знала, что сейчас он, мучительно боясь, что не успеет, отдает последние силы для этого напутствия. - Не обманись: главное не север, не море - там просто проба сил. Главное - юг. Горцы. Опять горцы. Эх, еще бы пять лет... Я бы тогда все успел - и войну эту, и пре-емни-ка! - с трудом выговорил он слово. - Я Морвэна вместо себя готовил, но сейчас Дани его не назначит - слишком малознатен. Не дай парня загнобить - оставь пока на дипломат...
Пальцы обмякли и герцог отключился на полуслове, но Касси поняла то, что он не успел договорить: Морвэна, который сейчас возглавлял иностранный департамент, после смерти Касселя наверняка попытаются заменить кем-то более родовитым - так вот, этого допустить нельзя.
Шасса молчала, стиснув зубы и опустив голову. Лишь увидев упавшую на простыню каплю, Касси поняла, что подруга плачет - беззвучно, даже не вздрагивая. Протянула над постелью руку, погладила по плечу - говорить тут было нечего.
- Знаешь, - глухо и хрипло, не поднимая головы, сказала Шасса, - я только сейчас до конца поняла, как я его люблю...
***
Вскоре прищел Морвэн, вопросительно качнул головой на неподвижное тело в постели.
- Все так же, - ответила вслух Касси.
- Девочки, в соседней комнате обед накрыт - сходите поешьте, а я пока посижу.
Обычно он скрупулезно соблюдал субординацию, но здесь и сейчас это было ни к чему. Касси кивнула, коснулась плеча Шассы:
- Пойдем поедим.
Едва встала - Морвэн сел на ее место, перехватил прохладную неподвижную руку.
***
Поели немного, почти через силу, молча. Шасса сидела, опустив глаза - не склонная к откровенности, возможно, сожалела о вырвавшихся словах.
Данэль появился, когда они уже заканчивали обед. На попытку Шассы подняться, чтобы сделать реверанс, чуть ли не испуганно замахал рукой "Нет, нет!"; спросил полушепотом:
- Ну как... там?!
- Все так же, - пожала плечами Касси. - Недавно приходил в себя, говорил о войне. О будущей войне, - уточнила она.
- Может, пока он... дремлет, сходим к детям? Время...
Заходить перед сном вдвоем в детскую было их семейной традицией, которая нарушалась крайне редко. Вот и сейчас Касси кивнула: - Пойдем! - хотя идти никуда не хотелось.
***
Года четыре назад, приходя вечером в детскую, Данэль обычно рассказывал Данику сказки собственного сочинения - Эгер тогда был слишком мал, чтобы понимать их. Теперь же мало-помалу сказки уступили место легендам и рассказам про Империю - про то, как она создавалась, как король Волкар, захватив Северное нагорье и Алерос, провозгласил себя Императором, став, таким образом, основателем династии.
Честно говоря, Касси надеялась, что внимание детей отвлечется на Данэля - рассказывал он интересно и вдохновенно - а ей останется просто посидеть и послушать. Не то чтобы она не хотела общаться с мальчиками, но не было сил улыбаться и притворяться, будто все в порядке.
Поначалу так и вышло; Данэль, с обеих сторон облепленный сыновьями, устроился на диване, она - напротив, в кресле; он начал рассказывать, и тут Касси почувствовала, что Эрон Пикар, который обычно тоже устраивался рядом с Данэлем и с удовольствием слушал его рассказы, на сей раз, смущенный и нерешительный, стоит возле ее плеча.
Повернула голову, спросила одними губами:
- Что?..
Так же, почти бесшумно он ответил - одним словом:
- Поговорить...
Касси удивил какой-то непривычно-взрослый взгляд мальчика; кивнув, она встала и тихонько за руку повела его за собой в соседнюю комнату. Махнула сидевшей там няне: "Выйди!" и, присе в на кушетку, снова спросила, уже вслух, хоть и вполголоса:
- Что?
- Я не знаю, кого спросить, - неуверенно начал Эрон, - не хочу, чтобы мама снова плакала...
- Снова?! Что случилось?!
***
Как выяснилось, вчера днем, когда они с папой собирались проехаться верхом (было сказано с гордостью!), и папа пошел за лошадьми, а Эрон ждал его на крыльце, к нему подошел незнакомый пожилой сьер и спросил:
- Эрон, как у тебя дела?
- Хорошо, сьер, - вежливо, но несколько удивленно ответил мальчик и обрадовался, увидев появившегося в дальнем конце двора отца - верхом, со второй лошадью в поводу.
- Ты знаешь, что я твой дедушка? - сказал незнакомец; заметив папу, смешался, торопливо добавил: - Ладно, еще поговорим! - и ушел внутрь дворца.
Эрон тогда не придал этой короткой встрече значения, но вечером, когда они с мамой ехали домой и она спросила, как сегодня прошла конная прогулка, вспомнил и рассказал в том числе и про странного незнакомого сьера.
И тут... он даже не ожидал - мама побледнела, и у нее сделалось такое лицо, будто она сейчас заплачет.
- Мама, ты что?! - испугался мальчик.
- Нет, ничего! - мама улыбнулась, но как-то не по-настоящему, сказала: - Этот сьер... наверное, он просто ошибся, принял тебя за другого.
Эрон кивнул, хотя знал, что это не так (ведь сьер назвал его по имени!), но очень не хотелось огорчать маму.
Но все-таки - кто этот сьер и почему он считает себя его, Эрона, дедушкой?!
***
Ну и что теперь делать? Сказать майору Пикару - пусть поговорит, объяснит - ведь рано или поздно мальчик узнает правду, и лучше не от случайного человека. Или самой рассказать ему?..
- Миледи Касси... - похоже, Эрон прочитал что-то на ее лице. - Так что, этот сьер, он правда... мой дедушка?!
- Эрон, это долгий разговор, а у меня сегодня был очень трудный день. Его Светлость канцлер болен, тяжело, и я весь день провела у него. То, что ты спросил - мы обязательно об этом поговорим, и ты сам решишь, кем тебе считать этого... сьера. А пока лучше держись от него подальше. Договорились?
- Да, миледи. Но мы поговорим... скоро?
- Да, очень скоро. Обещаю.
ГЛАВА ВТОРАЯ
В комнату скользнула Алир, торопливо сделала реверанс.
- Миледи...
- Да?
- Его Светлость, - голос подруги дрогнул, - просил приготовить настойку верены.
Хотя Касси знала, что этого можно ожидать, внутри все похолодело. Настойка верены - сильнейший стимулятор, который вызывает у человека короткий прилив сил. Для умирающего это возможность, не чувствуя слабости и боли, отдать последние распоряжения и попрощаться с близкими, после чего неизбежно наступает "откат" - беспробудный сон, переходящий в смерть.
- За Керой послали? - спросила она, вставая.
- Да.
Уже шагнула к двери - но что-то заставило ее обернуться и посмотреть на Эрона. Он стоял и смотрел ей вслед серьезными темными глазами, и был так в этот момент похож на Черныша в юности, что сердце дрогнуло.
- Мы еще поговорим, - сумела она улыбнуться мальчику. - Обязательно!
***
В гостиной дворцовых покоев герцога Касселя собрались те, с кем он хотел попрощаться - Данэль с Касси, Морвэн, Шасса и Кера. Алир была в спальне - готовилась дать настойку и обещала, когда средство подействует, позвать того, кого герцог захочет увидеть первым.
Но вот она вышла, склонила голову:
- Ваши Величества...
Данэль торопливо метнулся к двери, на ходу ухватил Касси под руку и повел за собой.
Герцог больше не выглядел умирающим - одетый в винно-красный с золотым шитьем камзол, он полусидел на кушетке, опершись спиной о подушку; глаза на бледном одутловатом лице смотрели живо и остро.
Касси знала, что улучшение это лишь кажущееся - и все же сердце на миг сжалось от радости.
- Прошу прощения, что не могу встать и поприветствовать, как должно, - улыбнулся герцог.
И тут Данэль, неожиданно для Касси, шагнул к нему и опустился на колени, склонил голову:
- Дядя Рейни, - глухой голос прозвучал как рыдание.
Слабая бледная рука отеческим жестом взъерошила каштановую шевелюру.
- Мальчик мой... Тебе предстоят трудные времена, и я не смогу быть рядом. Но судьба милостива - подарила тебе Касси. Она всегда будет тебе опорой, и вместе вы сильнее, чем поодиночке. Война скоро - копи силы, ищи союзников. И пока не припекло, не загоняй себя работой...
Герцог задохнулся, и Данэль вскинул голову:
- Дядя Рейни?..
- Я в порядке, - отмахнулся тот. - Послушай... Имперский совет - пустышка, не давай им воли. Ферсон - болван, но ты сам знаешь, никого другого нет. И смотри на людей не по титулам, а по делам - верный человек дороже любого титула и золота. Вот, пожалуй, и все. - Поднял голову: - Касинька...
Она вмиг оказалась на коленях рядом с мужем, уткнулась лицом в жесткий от золотого шитья камзол. Кассель погладил ее по голове.
- Не плачь обо мне - я прожил хорошую жизнь. И будь счастлива. - Голос его окреп: - Ну, вот и все... Времени мало - теперь позовите Керу, потом Морвэна с Алир. Шассу - последней.
Касси отстранилась, поцеловала его в щеку и встала. Теперь бы не всхлипнуть, не заплакать, пока идешь к двери...
***
Похороны канцлера Империи, Его Светлости герцога Касселя были пышными и помпезными. Траурный кортеж растянулся на целый квартал, алые мундиры сопровождавших процессию лейб-гвардейцев резко контрастировали с черными плюмажами впряженных в катафалк вороных коней и вереницей следующих за ним карет, украшенных черными бантами.
Старинное кладбище располагалось возле главного храма Триединого - не так уж далеко от дворца - но дорога туда заняла добрый час. Императорская карета следовала второй; в первой, само собой, ехала вдова с наследником - хотя мальчику еще не было четырех и он мало что понимал в происходящем, но траурный церемониал подразумевал его непременное присутствие.
Данэль, сидя в карете напротив Касси, мрачно молчал. В какой-то степени она была ему благодарна: самой ей тоже говорить ни с кем не хотелось. Но как она ни старалась настроиться на торжественно-траурные воспоминания, не получалось - голову заполняли насущные проблемы.
Новым канцлером станет граф Ферсон - не то чтобы он был идеальным кандидатом, но остальные еще хуже. Неглупый, преданный Императору - вот только едва ли они, как с герцогом Касселем, будут понимать друг друга с полуслова. Слишком порывист, плохо владеет искусством дипломатии; военный министр из него был неплохой - для мирного времени, но как он проявит себя, когда начнется война? И его снобизм... о, как он был счастлив, когда его дочь выходила замуж за Черныша - еще бы, будущий герцог, брат самой Императрицы! Но как перекосился, увидев на свадьбе в числе гостей Оскара Шаллера!
Не начнет ли он придираться к Морвэну, не потребует ли его замены? А также других "назначенцев" Касселя - из неродовитых, но способных и преданных?!
***
Похоронную службу проводил сам Верховный жрец. За прошедшие годы он заметно сдал, на лице стали заметны морщины, но голос оставался звучным и четким. Говорил он долго - о заслугах рода Касселей перед Империей и о том, что покойный герцог был до последнего удара сердца предан Короне; о том, что родные его в скорби своей должны молиться Триединому и уповать на милость Его... словом, все то, что было никому не нужно, но согласно траурному церемониалу полагалось сказать. Под конец с пафосом прочел каноническую молитву - и, поклонившись Шассе, отступил в сторону.
Вдовствующая герцогина держала за руку сынишку в черном бархатном костюмчике. И, что крайне удивило присутствующих, рядом с ней стоял Морвэн - по мнению окружающих, внебрачный сын герцога, хотя последний всю жизнь отрицал это. Это значило, что кем бы он ни был - бастардом покойного Касселя или просто воспитанником - герцогиня признает его членом семьи.
Наступило время прощания - пришедшие на похороны один за другим проходили мимо гроба, делали в его сторону знак Триединого, после чего подходили к Шассе выразить соболезнование - и шли к выходу с кладбища. И первыми, естественно, Император с Императрицей.
Данэль склонил голову перед Шассой, поцеловал ей руку:
- Вы знаете, что всегда можете рассчитывать на наше содействие! - После мгновенного колебания кивнул и Морвэну: - Соболезную!
- Благодарю, Ваше Величество! - ответил тот.
Напоследок поцеловав руку Алир, Данэль счел свою миссию выполненной и пошел к выходу. Касси задержалась дольше. Обняв подругу и делая вид, что целует, спросила:
- Хочешь, я попрошу Тали забрать ребенка и посидеть в карете?
- Давай, а то он уже весь извертелся, пока этот... в белом балахоне выступал, - ответила Шасса.
Морвэна Касси обняла и поцеловала в щеку - этот демонстративный жест должен был без слов сказать окружающим: "Я благоволю этому человеку, он под моим покровительством!" Разумеется, обняла и Алир.
После этого, отойдя на десяток шагов, обернулась - ее фрейлины одна за другой, склонив гладко причесанные головки (на похоронах - никаких вычурных причесок!), делали перед Шассой книксен, затем проходили дальше, к Морвэну, приседали и ему с Алир.
Дождавшись Тали, поманила ее к себе, сказала:
- Забери у Шассы ребенка - он устал. Возьми еще кого-нибудь из девочек и посидите с ним в ее карете.
- Да, миледи! - короткий реверанс, и девушка поспешила навстречу остальным фрейлинам.
Касси же нашарила глазами майора Пикара - он, как всегда "на выезде", был неподалеку - и, встретившись с ним взглядом, чуть качнула головой. Понимать ее он за эти годы научился не то что с полуслова - с полувзгляда, и вмиг оказался рядом:
- Девочки побудут с сыном Шассы в ее карете, - вполголоса приказала она, - поставьте там охрану.
- Слушаюсь, миледи.
- И, майор, нам надо поговорить. Зайдите ко мне ближе к вечеру.
В глазах его мелькнула искра удивления, но спрашивать он ни о чем не стал, ответил так же спокойно:
- Слушаюсь, миледи.
***
Разговор с майором Пикаром состоялся тем же вечером, после похорон. Для начала она традиционно предложила ему вина, он так же традиционно отказался, но согласился на кофе.
Касси была в лиловом платье с минимумом украшений - этот своеобразный траур она собиралась носить еще по крайней мере пару недель, и майор понимал, что не в качестве показного жеста - он знал, как много значил для Ее Величества герцог Кассель. Поэтому, пока они ждали кофе, осмелился сказать:
- Соболезную.
Касси кивнула и, чуть помолчав, спросила:
- Как вы думаете, будет война?
- С Соларом? Да, - без малейшей запинки ответил майор. - Уж очень тихо в последнее время на границе - не иначе, как что-то готовят.
- Если я не ошибаюсь, вы прошли две соларийских компании?
- Да. Первую - совсем пацаном, вторую - уже офицером. - Осторожно помедлил перед тем, как спросить: - А что - есть какие-то новые сведения?
- Герцог говорил об этом перед... - голос невольно дрогнул - все еще невозможно было до конца примириться, осознать и принять случившееся, - перед смертью. Но я позвала вас не поэтому - просто заодно, раз уж мы сидим тут, хотела спросить ваше мнение. А на самом деле речь пойдет об Эроне.
- Что с ним не так?! - Майор спросил спокойно, даже бровью не повел, но возникло ощущение, будто он мгновенно насторожился и подобрался.
- Дня три назад к нему подошел граф Эртан и сказал "Я твой дедушка". Увидел вас и тут же слился, добавив на прощание "Мы еще поговорим".
- Это когда он успел?! - Глаза майора зло сощурились.
- Когда вы пошли за лошадьми, а Эрон ждал на крыльце. Тем же вечером он рассказал об этом разговоре Мили - она очень расстроилась, и он решил ее больше ни о чем не спрашивать, чтобы не огорчать.
- И обратился к вам?
- Да, - вздохнула Касси. - Я обещала, что поговорю с ним в ближайшие дни, но не хотела делать этого без вашего ведома.
- Сказать ему, что его рождение - результат изнасилования? Он меня любит, зовет папой... это все равно, что ножом в грудь ударить!
- Понимаю, - кивнула она. - Но даже не будь графа Эртана, наверняка рано или поздно найдутся "доброхоты", которые захотят "открыть глаза" мальчику. И мне кажется, лучше, чтобы он узнал о своем происхождении не от чужих людей.
- Вы... готовы поговорить с ним, миледи?
- Да. Но поймите меня правильно - мне кажется, Мили об этом знать пока не стоит.
Майор склонил голову, признавая ее правоту, сказал глухо:
- Завтра в обед мы с ним собирались покататься верхом. Я могу вместо этого привести его к вам... если, конечно, у вас будет время.
- Хорошо. - Внутри словно что-то оборвалось: завтра... как, ну как найти нужные слова?! - но голос прозвучал спокойно: - Так и сделаем.
***
В детскую в тот вечер Касси не пошла, отговорилась тем, что не хочет появляться перед детьми с красными глазами - они сразу догдаются, что она плакала, начнут спрашивать...
Позже, уже под полночь, не дождавшись Данэля и поняв, что одна не заснет, пошла к нему сама, тем более чувствовала, что он тоже не спит. Думала нырнуть под одеяло - путь обнимет, вместе заснуть будет легче.
Но он сидел в кресле, освещенный лишь тускло рдеющими углями в камине. На столике перед ним стоял бокал казавшегося в этом свете черным вина и тарелка с наколотым льдом. При ее появлении, не повернув головы, сказал:
- Хорошо, что ты пришла... Налить?
- Как ты узнал? - Ее шаги по ковру в домашних меховых тапочках и кошка бы не услышала.
- Просто понял. - Обернулся и, увидев Касси рядом, притянул к себе, прижался виском к ее животу. - Касинька... Знаешь, даже когда пришло известие о смерти отца, я себя не чувствовал так жутко, как сейчас.
Она запустила пальцы в его мягкие вьющиеся волосы, подумала: "Раньше он был кудрявее..." - но вслух сказала лишь:
- Мы справимся. Вместе - мы справимся.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Когда, возвращаясь с переговоров с горцами, Алир с Морвэном привезли с собой Инори, сестру главного дознавателя Ринарты, и - о чудо! - юную риаль Тали, Касси поселила их в своих приватных покоях вместе с Бель Шаллер. Думала потом расселить по разным комнатам, но девочки быстро подружились и прекрасно чувствовали себя вместе, так что необходимость в этом отпала. Очень скоро, хотя такой должности официально не существовало, эту троицу стали именовать "приватными фрейлинами".
Касси докладывали, что некоторые родовитые дворяне втайне недовольны тем, что вместо их дочерей и внучек Императрица приблизила к себе безродных простолюдинок, причисляя к таковым и сьеру Инори Саргар, но в лицо сказать ей это никто не осмелился.
С тех пор прошло четыре года.
Тали, щупленькая и востроносая, в свои семнадцать все еще выглядела подростком, но теперь ее едва ли можно было упрекнуть в плохих манерах или незнании этикета. Самому главному - как сказал когда-то наставник Гобер, "правильно использовать те способности, которые даровала ей судьба" - ее учили Касси с подругами. Тали уже полностью "пробудилась" и легко умела не только отличать правду от лжи, но и отслеживать определенного человека, вычленяя его из толпы. При этом отлично разбиралась в травах - пожалуй, лучше, чем даже Алир, а вот умение "ускоряться" ей пока не давалось.
Знания она впитывала, как губка, зато светские мероприятия вроде балов и пикников не любила, хоть и присутствовала на них по долгу службы.
Вот кто обожал балы - так это Инори Саргар. Милая круглолицая "пышечка", она была уже просватана и гордилась своим статусом невесты - что не мешало ей в отсутствие жениха танцевать и флиртовать с придворными кавалерами, не переходя, впрочем, определенных границ.
Четыре года назад ее брат вынужден был покинуть пост главного дознавателя Ринарты - губернатор провинции, граф Мерош, счел предательством тесное сотрудничество Саргара со столичной следственной группой, арестовавшей тогда его дальнего родственника, мэра Эльмнеса, по обвинению в контрабанде и работорговле.
Поэтому вместе со следственой группой он вернулся в столицу, некоторое время работал в департаменте дознания, и когда пару лет назад брат Касси, маркиз Эртан, спросил, не может ли она порекомендовать кого-то на должность главного дознавателя герцогства, она, захихикав, первым делом назвала Саргара.
Захихикав - потому что знакомы Черныш с дознавателем были давным, и знакомство их началось с того, что Брис Эртан набил Кейдару Саргару морду за (якобы) оскорбление сестры.
Тем не менее, рекомендация Касси сработала, Саргар уехал в герцогство Эртан, и насколько она знала, его работой Брис был доволен.
Но еще до отъезда он познакомил сестру со своим коллегой, тоже работавшим в департаменте дознания - сьером Альгришем. Вскоре тот попросил у Саргара ее руки: пожениться молодые люди собирались, когда Альгриш получит повышение - по многим признакам, это время было уже не за горами.
***
Больше всего за эти годы изменилась Бель Шаллер - казалось, из куколки выпорхнула бабочка. Исчезла детская пухловатость; стройная фигурка, затянутая корсетом "в рюмочку", тонкие черты лица, милая улыбка и золотисто-карие глаза - неизвестно, кто первый назвал ее "Солнышком", но подходило ей это прозвище чрезвычайно.
Впрочем, сама Бель себя красивой не считала - наоборот, переживала, что у нее коротковаты пальцы и никак не удается сделать так, чтобы волосы не вились, по ее выражению, "бараньими кудряшками". Ведь, наверное, именно поэтому человек, в которого она давно и безответно влюблена, не обращает на нее внимания!
Человеком этим был Эмил Лейстер.
Впервые Бель увидела его еще в тринадцать лет - и влюбилась, можно сказать, с первого взгляда. Молодой человек был и впрямь весьма хорош, то же, что у него вместо одного глаза черная повязка, лишь добавляло ему, по мнению начитавшейся книг про приключения и путешествия девочки, привлекательности, делая похожим то ли на благородного разбойника, то ли на лихого пирата.
Сам Эмил во время своих нечастых визитов во дворец действительно не обращал на нее ни малейщего внимания - едва ли его могла заинтересовать краснеющая от смущения девочка-подросток, с опущенной головой торопливо делающая ему книксен.
Разумеется, все это было страшной тайной, которую знали только самые близкие подруги - Инори и Тали. О способностях риалей и о том, что Касси с подругами, часто общаясь с ней, просто не могли не догадаться об ее чувствах, Бель представления не имела.
***
Разговора с Эроном Касси втайне побаивалась: одно неловко сказанное слово - и доверие мальчика может быть разрушено. Готовилась заранее, даже некоторые фразы проговаривала шепотом, но когда он появился на пороге кабинета - аккуратно причесанный, в золотисто-коричневом костюмчике с кружевным воротничком, выглядящий старше своих лет из-за не по-детски серьезного взгляда - все продуманные слова вылетели из головы.
- Папа сказал, что вы хотели меня видеть, - сказал он; после короткой паузы спохватился и добавил: - Миледи Касси...
- Да... проходи, садись. Хочешь морса с печеньем? - Эрон помотал головой. - Ты меня спрашивал про человека, который назвал себя твоим дедушкой... он, кстати, больше к тебе не подходил? - Снова помотал головой. - Ну что ж... свой рассказ я начну издалека - твоей маме было тогда шестнадцать лет, и она приехала в столицу на свой первый дебютный бал...
Касси боялась детской бескомпромиссности, непонимания - даже неприязни к матери, которая скрыла от него всю эту историю - значит, получается, стыдилась?! Но мальчик слушал внимательно, лишь глаза пару раз болезненно сощурил (Боги, как он похож на Черныша в детстве!), и когда она закончила, спросил:
- Значит этот... "дедушка" - он отец человека, который подло поступил с моей мамой?
- Да, - со вздохом кивнула Касси.
- А как его зовут?
- Филипп. Граф Филипп Эртан. Или ты имешь в виду его сына?
Вместо ответа Эрон, тревожно и непонимающе сдвинув брови, переспросил:
- Эртан?! Но вы же... вы же тоже... или нет?!
- Да. Я тоже урожденная Эртан. И этот человек - младший брат моего отца, герцога Эртан.
- Так вы хотите, - он, поморщившись, сглотнул, словно в рот попало что-то кислое, - чтобы я называл... этого человека - дедушкой? Но...
- Ни в коем случае! - перебила Касси - уж очень отчетливо от мальчика пахнуло испугом и неприязнью. - Я вовсе не горжусь этим родством и считаю, что он недостоин такого славного мальчика, как ты. Кроме того, полагаю, это сильно огорчило бы твою маму. - Эрон усиленно закивал. - Но наедине или при своих, ты, если захочешь, можешь звать меня "тетя Касси" - ведь я действительно твоя двоюродная тетя.
В дверь осторожно даже не постучались - поскреблись. Прекрасно зная, что это Тали, Касси тем не менее, повысив голос, спросила:
- Кто там?
- Я, миледи, - девушка бесшумно скользнула в приоткрытую дверь. - Пришел лакей от Его Величества с письмом.
- Я... пойду, наверное, - Эрон смущенно сполз с кресла. Касси мотнула ему головой: "Сиди!" - одновременно спросив у Тали:
- Где майор Пикар?
- В малой гостиной. Бель принесла ему кофе и булочки.
- Попроси его зайти. Лакей пусть подождет.
- Да, миледи, - сделав книксен, девушка вышла
Майор вошел через полминуты - внешне такой же спокойный и подтянутый, как всегда; то, что он нервничает, могла почувствовать лишь риаль.
- Папа! - метнулся к нему Эрон; вскинув голову, схватил за рукав мундира - и внезапно отпустил, отступил на шаг. - То есть, - сглотнул, - я могу называть тебя... вас папой?
- Да, конечно! - майор приобнял мальчика за худенькие плечики, и тот с явным облегчением прильнул к нему. - У нас все по-прежнему. - Взглянул на Касси - показалось, или на глазах его и впрямь блеснули слезы? - Мы можем идти, миледи?
- Да, - кивнула она. - И там где-то ждет лакей с письмом - скажите, пусть зайдет.
В конверте, который через минуту с поклоном вручил ей лакей с красной перевязью, оказалась короткая записка: "Через два часа - заседание Имперского совета. Д."
***
Имперский совет продлился недолго. Данэль предложил на пост канцлера кандидатуру графа Ферсона, совет, включая Касси, единогласно проголосовал за него, и граф принес присягу.
После этого немного поговорили о войне с Соларом - ни у кого не было сомнения в ее скором начале. Договорились, что через неделю граф Ферсон озвучит свои предложения по подготовке к грядущей кампании, после чего Данэль отрывисто сказал: - Ну, кажется, на сегодня все! - и встал; остальные члены совета тоже повскакивали.
Когда он, подхватив Касси под руку, двинулся к выходу, она услышала позади: - Ваше Величество! - и обернулась - за ними чуть ли не бегом спешил новоизбранный канцлер.
- Ваше Величество, - со слащавой улыбкой начал он, - можно вас на несколько слов?
- Я пойду, - немедлено отреагировала Касси: пусть она проголосовала за Ферсона, но ее отношения к нему это не улучшило, и общаться с ним без необходимости она была не намерена.
- Нет-нет, Ваше Величество! - Ферсон поклонился ей. - Ваше присутствие как раз было бы желательно!
- Ну что ж - пойдемте в мой кабинет, - кивнул Данэль.
***
В кабинете, после того как монаршая чета села, графу также было предложено сесть. На губах его снова возникла приторная улыбка, хотя Касси чувствовала, что внутри он напряжен и зол (с чего бы это?), и обратился он к ней, хотя краем глаза поглядывал на Данэля, вроде как аппелируя и к нему:
- Ваше Величество, согласно неписаной традиции, супруга канцлера обычно является первой статс-дамой Императрицы. И моя супруга будет рада, продолжая эту традицию, служить вам!
До нее не сразу дошло, о чем идет речь. Затем удивление (он что - предлагает мне ввести в свой "ближний круг" эту высокомерную стерву?) сменилось яростью (он правда всерьез предлагает это!) - впрочем, на лице ее ничего не отразилось, делать его отстраненно-любезным, какие бы эмоции не бушевали внутри, Касси научилась еще в первый год дворцовой жизни. И ответила она спокойно и мягко:
- Видите ли, граф, на сегодняшний день эту должность занимает вдовствующая герцогиня Кассель. И смещать ее с этой должности я не собираюсь, тем более после обрушившегося на нее несчастья.
- Но она же в трауре! - воскликнул Ферсон.
- И что? Полагаю, уже через неделю-полторы она вернется во дворец, пусть и в траурном платье.
- Но... Ваше Величество!.. - на сей раз новоиспеченный канцлер аппелировал к Данэлю.
Касси "прислушалась" - тон графа был умоляюще-любезный, но внутри в нем бурлила злость, смешиваясь чуть ли не с отчаянием. Вспомнились слова покойного Коньера Малича: "Ферсон - человек, всецело преданный Императору, но у него, как и у всех нас, есть слабые места. И одно из них то, что он очень любит свою жену..."
Что ж, ему можно посочувствовать - если его жена уверена, что вот-вот станет первой дамой двора Императрицы, то каково ему будет сказать ей, что ничего не выйдет! Но, разумеется, это не причина, чтобы приближать к себе высокомерную и лживую снобку, которая к тому же ее, Касси, терпеть не может!
Прежде, чем Данэль успел как-то вмешаться, сказала, чтобы расставить точки над "i (и пусть Ферсон злится сколько угодно!):
- А кроме того - позвольте уж, граф, быть с вами откровенной! - я стараюсь окружать себя людьми лояльными. У меня меньше придворных дам, чем было у покойной матери Его Величества, но все они - мои подруги. С вашей же женой у меня отношения, увы, не заладились с самого начала.
- Подруги?! - В том, что когда речь заходит о его жене, самообладание и сдержанность (и мозги) графу отказывают начисто, Касси убедилась еще при знакомстве с ним. - Вы сказали - подруги?! И баронесса Берез тоже?! Неужели?!
А вот это ему говорить не стоило! Если бы Данэль был волком, то сейчас бы от ярости вздыбил шерсть на загривке.
- Разумеется! - не моргнув глазом, ответила Касси. - Мне до сих пор ее не хватает.
- Довольно, граф! - грохнул Данэль; добавил, уже сдержаннее: - Вы спросили - и получили ответ. На этом наш разговор закончен.
- Но Ваше Величество!..
- Я сказал - довольно! И запомните, окружение моей супруги - целиком ее прерогатива, я в эти дела не вмешиваюсь и вмешиваться не собираюсь!
- Разозлился... - сказала Касси после того, как Ферсон, поклонившись, вышел, и они остались одни. Данэль, все еще с каменно-застывшим лицом, бросил коротко:
- Потерпит! - засопел сердито - похоже, начал отходить - и неожиданно спросил: - Скажи, а когда ты говорила, что Рэнди была твоей подругой... это действительно так?
- Да, конечно! - Неловко улыбнувшись, Касси попыталась объяснить: - Мы, риали, вообще не привыкли без особой необходимости лгать. Знаешь, когда тесно общаешься с людьми, для которых любая твоя ложь - открытая книга, то оно как-то само невольно получается...
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Следующее заседание Имперского совета, прошедшее через неделю, началось с доклада Ферсона, который, судя по всему, все это время, не покладая рук, прорабатывал и обдумывал донесения с соларийской границы и пришел к выводу, что хотя концентрация войск противника на севере недостаточна для полномасштабных боевых действий, тем не менее возможно учащение пограничных конфликтов. Посему следует перебросить туда дополнительные войска - Пятый и Седьмой полки.
Что ж - решение логичное, тем более что на границе с Великой Степью, где до сих пор были расквартированы эти полки, царили мир и благодать.
Доклад казался исчерпывающим и вопросов у членов совета по нему было немного - пока очередь не дошла до Морвэна.
- Ваше сиятельство, - он уважительно склонил голову в сторону канцлера, - я бы хотел, если позволите, сделать небольшое дополнение. До меня дошли сведния, что в настоящее время в Соларе, на верфях озера Алатар, строятся четыре шестидесятипушечных фрегата, которые самое большее через полгода выйдут в море. Они существенно усилят базирующуюся в Дестре Северную эскадру, которая в результате с высокой степенью вероятности станет представлять опасность для Алероса. Тем более что оба форта, прикрывающих порт, не модернизировались уже лет тридцать.
Сказанная спокойным тоном, новость эта оказалась шоком не только для Ферсона, но и для остальных членов Имперского совета.
- Как?! - Откуда?! - посыпались со всех сторон вопросы. - Вы в этом уверены?! - Почему не доложили? - (А это уже граф Ферсон).
- Уверен ли я в слабости фортов Алероса? - опустив глаза, переспросил Морвэн. - Да, уверен.
Касси мысленно кивнула, вспомнив, как пятнадцать лет назад "Читта" под обстрелом пушек форта целой и невредимой вышла из Алероса.
- Почему я только сегодня узнаю об этом?! - грозно повторил Ферсон.
- Я получил данные три дня назад и должен был их перепроверить.
- Вы должны были немедленно должить мне!
- Довольно! - перебил начинающуюся свару Данэль. - Сейчас важно не кто когда получил данные, а что теперь делать. Морвэн, раз уж вы сообщили нам об этом - у вас, наверное, есть и предложения?
- Да, Ваше Величество. Прежде всего - немедленно усилить форты Алероса современными дальнобойными пушками. Кроме того, обновить и усилить гарнизоны фортов. Потому что когда полгода назад я по просьбе герцога Касселя их проверял, выяснилось, что половина канониров отсутствовала на местах, а запасов пороха и ядер - именно ядер, не снарядов - хватило бы хорошо если на два-три залпа.
- Надеюсь, вы подали соответствующий рапорт? - снова вступил Ферсон.
- Да, разумеется. Насколько я знаю, Его Светлость передал копию в военное министерство.
- Так... - кивнул Данэль, - тут согласен. А что насчет экскадры Алероса? Очевидно, она тоже нуждается в усилении.
- Ваше Величество, - прежде чем Ферсон успел что-то ответить, вмешался граф Рикс, - лучшие верфи в Империи - это верфи Шаллера. Если кто и может в кратчайшие сроки построить для нас корабли - то это он.
- Ваше Величество, - немедленно вмешался министр финансов, - налоговые поступления прошлого года были меньше обычных, и...
- Вы хотите сказать, что нам нечем будет заплатить за корабли?
- За один... максимум за два - но после этого мы окажемся в весьма стесненных обстоятельствах. В прошлом году, маркиз, - легкий поклон в сторону маркиза Сандерса, министра сельского хозяйства, - вы продавили для западных провинций отмену налогов - я, кстати, голосовал против - и вот результат!
- Я и сейчас остаюсь при своем мнении, - вскричал маркиз. - Тогда это был единственно верный...
Все как всегда... Чуть ли не на каждом заседании Малого Имперского совета половина времени уходит на пустую болтовню и короткие стычки с целью выставить соседа виноватым, а себя единственным радетелем за будущее Империи.
Касси села поудобнее, сохраняя на лице доброжелательно-отстраненное выражение и рассеянно скользя взглядом по лицам министров.
Граф Детрог, по-прежнему министр финансов, за последние годы еще больше располнел, некрасиво и непропорционально: толстый живот и грудь при тонких ножках. Ходит, тяжело опираясь на трость, что не мешает ему по-прежнему интересоваться женщинами и иметь молоденькую содержанку.
А вот граф Рикс наоборот, вроде как даже помолодел. Возможно, сказалась женитьба на сироте-бесприданнице из мелкопоместных дворян. Поначалу - лишь средство вернуть с каторги дочку, брак этот стал одним из тех, что, по крылатому выражению, совершаются на небесах. Кроткая, скромная и набожная девушка боготворила своего немолодого мужа и сумела растопить его сердце.
Маркиз Сандерс - для него эта должность "потомственная", раньше министром сельского хозяйства был его отец. В сельском хозяйстве он действительно неплохо разбирается и, кроме министерского поста, унаследовал от отца непривычное для аристократа увлечение - скрещивание и гибридизацию растений. И, надо признать, преуспел - чего стоит один выведенный им лиловый виноград без косточек!
Морвэн... зря он выступил сейчас на совете. По делу - но зря, не стоило лишний раз злить Ферсона. Что ж - теперь, если что, придется его прикрывать и отстаивать.
Генерал Галлен, командующий Северным округом. Доклад Ферсона он слушал не без интереса, препирательство по поводу кораблей тоже, но теперь, когда речь пошла о налоговых льготах для приграничных районов, ему явно скучна вся эта говорильня.
Ей, признаться, тоже - непонятно, почему такие вопросы решаются на Имперском совете, а не в рабочем порядке
Когда началось голосование по налоговым льготам, Касси, наклонившись к мужу, шепнула:
- Дани, насчет кораблей - может, поговорим у тебя?
Он слегка кивнул, проголосовал "за", потом возвысил голос:
- Сьеры, заседание окончено. Следующее - через неделю. - Затем, к ее неудовольствию, обернулся к Ферсону, сказал вполголоса: - Пойдемте, граф.
***
В кабинет Данэля они вошли втроем - Касси под руку с мужем и позади них граф Ферсон. Отодвигая для Касси стул, Данэль кивком предложил ему садиться.
- Итак, подытожим, - сказал он, сложив на столе ладони "домиком". - Чтобы сохранить военный паритет с Соларом, нам срочно нужны корабли. При этом, по состоянию казны, оплатить их мы сейчас не в состоянии.
- Ваше Величество, я считаю, что барон Морвэн повел себя некорректно и непрофессионально, утаивая столь важные сведения! - сердито бросил Ферсон.
- Мы сейчас говорим не об этом, - ответ Данэля прозвучал мягким упреком, хотя Касси чувствовала нарастающую внутри него злость.
- Что касается кораблей, - не получив желаемой поддержки, продолжил Ферсон, - то, очевидно, действительно придется обратиться к Шаллеру. Потому что заказывать корабли, как мы это делали раньше, в Кернесе - дольше, и они потребуют аванс в половину стоимости. А Шаллеру за успешное выполнение заказа можно пообещать дворянство...
- А оно ему надо?.. - со вздохом перебила Касси.
- То есть? - осекся Ферсон, да и Данэль посмотрел удивленно. - О чем вы, Ваше Величество? Он же простолюдин!
- Это не значит, что он мечтает о дворянстве.
- Хорошо... что ты предлагаешь? - спросил Данэль.
- Я сама с ним поговорю.
- Ваше Величество, при всем уважении к вам - это не женское дело, договариваться о строительстве военных судов!
- Граф, не забывайтесь - вы говорите с Императрицей! - сердито сверкнул глазами Данэль.
- Прошу прощения, - склонил тот голову.
Касси понимала, зачем ее муж пригласил участвовать в разговоре Ферсона - канцлер должен быть в курсе государственных дел. Но не стоило, вот именно в этом случае - не стоило!
Похоже, он и сам это понял и, вздохнув, сказал:
- Ладно, поговорим в другой раз.
Похоже, граф решил, что это относится не к нему, и еще несколько секунд продолжал сидеть, выжидательно поглядывая на Касси - ну когда же она уже уберется?! - но потом встал и откланялся.
- Триединый, как же мне не хватает Касселя! - едва за ним закрылась дверь, болезненно морщась, замотал головой Данэль.
Касси положила ладонь ему на руку.
- Я поговорю с Шаллером.
- И ведь неплохой военный министр был! - гнул свою линию муж. - И дельные советы давал, и артиллерийские дивизионы с его подачи созданы были...
- В людях он плохо разбирается, - вздохнула Касси. - Так что не подпускай его к Шаллеру. И... ладно, давай о деле - ты не будешь против, если я предложу в качестве первого взноса за корабли горские рубины? - Непроизвольно коснулась кулона - обрамленного алмазной крошкой овального рубина размером с голубиное яйцо.
***
Когда четыре с половиной года назад Морвэн вернулся в столицу после переговоров с горцами, то помимо мирного договора он привез от них подарок "для Императора и храброй ведуньи - его жены". Это была треуголка Касси, когда-то забытая ею в горском селении, теперь же завернутая в тщательно выделанную шкуру снежного кота и полная необработанных рубинов, самый маленький из которых был размером с лесной орех.
Камни, прямо с треуголкой, были препровождены в дворцовую сокровищницу - Касси взяла оттуда лишь два покрупнее. Один, поименованный после огранки "Сердце гор", она носила почти не снимая, другой же стал центральным камнем ожерелья, подаренного на день рождения Алир.
И кулон, и ожерелье она заказывала через Шаллера, и он, один из немногих, кто видел вблизи пресловутую треуголку, еще тогда восхищался красотой и чистотой камней. Поэтому Касси сейчас надеялась, что они станут дополнительным аргументом в переговорах
***
Приглашение Оскару Шаллеру было отправлено в тот же день, и назавтра негоциант явился, как было указано в письме, к вечернему чаю.
Касси приняла его в малой гостиной в знак того, что разговор будет неофициальным. Любезно улыбнулась, протянула руку - поцеловать ее Шаллер не осмелился (не по статусу!), но в поклоне коснулся лбом.
- Садитесь, господин Шаллер, - предложила она и подала пример, первой опустившись в сресло. - Чай сейчас подадут... или вы предпочитаете кофе?
- Честно говоря, да, - согласился негоциант, и Касси, встретившись глазами с застывшей у двери Тали, слегка кивнула ей: "Все слышала? Можно накрывать".
Пока "приватные фрейлины" расставляли на столике канапе из сложенных бабочками ломтиков огурца на ржаных лепешечках, воздушные пирожные, миндальное печенье и прочие приличестующие закатному чаю (пусть это даже кофе) лакомства, Касси с Шаллером вели светскую беседу на приличествующие в таких случаях темы - о погоде и здоровье, о детях и (в случае Шаллера) внуках.
Последними Бель Шаллер принесла две чашечки ароматного "кофе по-карски"; при виде родного дедушки глазом не повела - она "при исполнении"! - и, сделав Ее Величеству книксен, вышла. Касси с Шаллером остались одни - неслыханное нарушение этикета и признак высочайшего доверия.
Касси отхлебнула крошечный глоточек кофе. Негоциант последовал ее примеру, после чего поставил чашечку на столк и откинулся на спинку кресла:
- Я вас слушаю, Ваше Величество. Вы же не просто так меня позвали? - Позволил себе слегка улыбнуться: - Надеюсь, вас не шокирует моя прямота?
- Нет. - На миг опустила глаза - и вскинула их, глядя на собеседника в упор: - Солар строит четыре шестидесятипушечных фрегата для усиления Северной эскадры. Предполагаемая цель атаки - Алерос. В море они выйдут через полгода. Империи для сохранения паритета... чтобы не потерять единственный крупный порт, нужны если не четыре, то хотя бы три корабля. Вы - единственный, кто сможет их изготовить в столь сжатые сроки.
В комнате повисла тишина. Шаллер несколько секунд молчал, прежде чем медленно ответить:
- Да... Да, смогу. Для этого мне придется отменить кое-какие заказы, но... смогу. - С каждым словом голос его становился все увереннее: - И более того - хотя этих кораблей будет всего три, но они обеспечат Империи перевес на море. Это два шестидесятипушечных фрегата и стопушечный линкор - все с медной обшивкой дна и, в дополнение к парусному вооружению, движителем нового типа...
Дверь открылась и на пороге появилась Шасса в черном платье; волосы - простая прическа - заколоты булавками с черными головками. Молча сделала реверанс - Шаллер вскочил, кланяясь.
Прежде чем Шасса успела выпрямиться, Касси уже была рядом - подняла ее за плечи и обняла; спросила шепотом:
- Как ты? - Они не виделись с самых похорон.
- Лучше я здесь буду, чем дома сидеть, - так же шепотом ответила подруга и продолжила уже нормальным голосом: - Не помешаю, Ваше Величество?
- Ты?! Ни в коем случае! Садись.
- Ваша Светлость! - Шаллер снова склонился в поклоне. - Позвольте принести вам свои соболезнования! - Поцеловал протянутую ему руку. - Смерть Его Светлости - это потеря для всех нас... для всей Империи!
- Спасибо, - опустив глаза, кивнула Шасса.
Ее появление было не просто вовремя - а очень вовремя: в кораблях она разбиралась куда лучше Касси. И когда Шаллер снова заговорил о "движителе нового типа", нахмурилась:
- Это как те два фрегата, что сейчас в Кернесе сделали?
- О-о, я вижу, вы уже знаете! - уважительно сказал негоциант. - Нет, не совсем. То есть та же паровая машина, но кернесский фрегат имеет по бокам колеса, которые, вращаясь, движут его. Это вынуждает существенно сократить количество бортовых пушек. Я же предлагаю корабли, у которых в дополнение к парусам имеется подводный винт, и именно он обеспечивает движение. Если позволите листок бумаги, я сейчас нарисую...
Шасса сорвалась с места и через минуту вернулась с листом бумаги и оправленной в серебро графитовой палочкой. Сдвинув в сторону чашку, Шаллер разложил лист на столике и в несколько движений схематично изобразил парусник.
- А вот здесь, - покрутил графитовой палочкой внизу кормы, - ниже ватерлинии - винт. Его вращение не только движет корабль, но позволяет в бою вне зависимости от ветра удерживать корабль с носа или кормы противника. Представляете, какое это премущество?!
- Еще бы! - воскликнула Шасса.
Мнение подруги, которой в свое время довелось и на корабле поплавать, и в морском бою поучаствовать, было для Касси весьма значимым. Поэтому она не только внимательно прислушивалась к разговору, но и "считывала" эмоции Шассы - жгучий интерес и восхищение.
- Мне кажется, - наконец подняла та глаза от лежащего на столике наброска, - что этот движитель - вещь стоящая.
Касси кивнула, давая понять, что услышала, и спросила главное:
- Господин Шаллер, что вы хотите за эти корабли?
- Ваше Величество, - медленно и раздумчиво начал тот, - я бы хотел сказать "ничего" - ведь я подданный Империи и понимаю, как нужны сейчас моей стране эти корабли. Но, как я уже сказал, чтобы их построить, мне придется отказаться от некоторых заказов и выплатить неустойку, кроме того, моим мастерам надо платить жалованье. Могу лишь заверить, что цена будет не выше той, которую бы вы заплатили в обычных условиях - не будет ни добавки за срочность, ни компенсации неустойки - все это я возьму на себя. Кроме того, согласен на удобную вам рассрочку. Но взамен я хотел бы получить некоторые преференции, которые Корона в состоянии мне дать.
Негоциант сделал паузу, и Касси поняла, что сейчас черед ее реплики:
- А именно?
- Земля, на которой стоят мои верфи, принадлежит Короне. Когда-то, когда мой отец брал ее в аренду на тридцать лет и три года - сакральное число Триединого - казалось, что это очень догий срок. Но увы - время течет, и до конца аренды осталось всего два года. Так вот - я хочу получить гарантии, что договор аренды будет продлен на тот же срок и цена не увеличится более чем на десять процентов - либо возможность выкупить эти земли. Готов заплатить сразу всю сумму - так что у вас будет возможность не только оплатить новые корабли, но и пополнить казну.
Размышляла Касси недолго - сказав "Прошу прощения!" вышла в кабинет, там, не садясь, черкнула записку:
"Дани! Есть интересное предложение от Шаллера. Он сейчас у меня, если освободишься - приходи.
К.
P.S. Ты обедал?"
Вложила в бело-золотой конверт, позвала Тали и велела:
- Найди Его Величество и передай это, - отдала конверт. - Он, скорее всего, в кабинете. И дождись ответа.
- Да, миледи, - девушка сделала книксен и выскользнула из комнаты.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Ответил Данэль незамедлительно и лаконично:
"Освобожусь - приду.
Д.
P.S. Не откажусь от пары бутербродов."
Кивком поблагодарив Тали, Касси попросила:
- Скажи, чтобы с кухни прислали бутербродов.
- Да, миледи, - сделала книксен девушка и вышла, а Касси обернулась к Шаллеру:
- Когда придет Его Величество, повторите ему свое предложение. Так будет быстрее.
- Да, разумеется, Ваше Величество, - склонил голову негоциант. - И... - он слегка замялся, - пока Его Величество не пришел, у меня есть к вам одна просьба... личного характера. Касательно моей внучки.
Касси вопросительно приподняла бровь - по ее мнению, касательно малышки Бель не было повода ни для беспокойства, ни для этой неловкой заминки.
- Дело в том, - продолжал Шаллер, - что ей очень нравится один молодой человек. Когда ей было тринадцать лет, я не обращал на это особого внимания - думал, повзрослеет, перерастет. Но ей уже семнадцать - а она по-прежнему только о нем и грезит. Возможно, вы знаете, о ком идет речь?
- Да, - не стала скрывать Касси, - догадываюсь.
- Вы не могли бы рассказать мне о нем... то, что сочтете возможным? - подался вперед негоциант; вспомнил и добавил: - Ваше Величество.
- Что ж, - медленно и раздумчиво начала она, - по моему мнению, это весьма достойный молодой человек - порядочный, честный и серьезный.
- И он действительно так хорош собой, как утверждает Бель?
- Да... то есть...
- Что? - удивился негоциант заминке.
- У него вместо одного глаза черная повязка. - Удивленно расширившиеся глаза негоцианта - и Касси ответила на незаданный вслух вопрос: - Десять лет назад один... титулованный мерзавец оскорбил его сестру, приехавшую на дебютный бал. Последовал вызов на дуэль - и... сами понимаете, шестнадцатилетний мальчик... - Она замерла, "прислушиваясь", переглянулась с Шассой и опустилась в реверансе в тот миг, когда распахнулась дверь и Данэль появился на пороге - слава Богам, один, без Ферсона; усталый и чем-то недовольный.
Шаллер при виде Императора сполз с кресла и рухнул на колени; Данэль стремительно подошел к Шассе, поцеловал ей руку:
- Рад видеть. Еще раз - мои соболезнования. - Обернулся к по-прежнему стоявшему на коленях негоцианту, взглянул на Касси - она не сомневалась, что он догадывается, кто это, но этикет есть этикет! - поэтому сказала:
- Ваше Величество, позвольте представить вам господина Шаллера.
- Встаньте, Шаллер, - кивнул Данэль, - и рассказывайте, что там у вас за предложение.
- Но прежде давайте перейдем в столовую, - вклинилась Касси.
***
В столовой Данэль сразу махнул рукой Шаллеру "Садитесь!"; слушая, как тот снова излагает свои предложения, порой вскидывал на него глаза, но и о себе не забывал: ел аккуратно, но быстро - чувствовалось, что очень голоден. Наконец, покончив с кружкой бульона с пряными травами и шестью бутербродами (Касси считала), откинулся на спинку стула и изрек:
- Господин Шаллер, ваши предложения действительно весьма интересны. Но есть два момента, которые я хотел бы прояснить. Во-первых, насколько вы уверены в этом новом типе движителя? Ведь, насколько я понимаю, реально таких кораблей еще нет?
- Есть, Ваше Величество! - побледнев от волнения, возразил негоциант. - В прошлом месяце сошла со стапелей яхта "Рианна", сделанная по тому же проекту. На ходовых испытаниях она без труда показала восемнадцать узлов.
- О, вот как? И все же я хотел бы, чтобы с вашими чертежами - и с прототипом, раз вы о нем упомянули - ознакомился кто-то, кто хорошо разбирается в кораблях.
И тут Касси осенила идея, как можно одним камнем убить двух птиц.
- Может - адмирал Реншер?! - воскликнула она.
- Но он же... - сдвинул брови Данэль, - хотя...
- Хотя после ранения он не может ходить, - подхватила Касси, - но в остальном совершенно здоров - и я не сомневаюсь, что будет рад послужить своему Императору!
- Да позволено мне будет сказать, - вмешался Шаллер и после нетерпеливого жеста Данэля "Говорите!", продолжил: - Мнение адмирала Реншера будет для меня крайне ценно - не только о тех кораблях, которые я хочу построить для Вашего Величества, но и вообще о моих проектах и моих верфях.
- Хорошо. И второй момент: владеть землями в Империи могут лишь дворяне. Вы же, насколько я понял из слов Касси, - Данэль, не вставая, слегка поклонился в ее сторону, - в получении дворянства не заинтересованы. Впрочем ладно - это мы как-нибудь решим. О времени новой аудиенции, где мы окончательно все обсудим, вас известят.
Шаллер правильно понял последнюю фразу как конец разговора - вскочил и раскланялся.
***
Спустя неделю на очередном заседании Имперского совета адмирал Реншер доложил, что побывал на верфях Шаллера и что парусно-винтовые фрегаты, по его мнению, крайне перспективная разработка - он бы и сам не отказался покомандовать таким в бою. За предложение Данэля назначить адмирала военно-морским министром и ввести в состав Имперского совета все проголосовали единогласно, но Касси показалось, что граф Ферсон был недоволен - оно и понятно, наверняка ему не понравилось, что переговоры с Шаллером прошли без его участия.
Возможно, поэтому следующим предложением канцлера было вместо Морвэна назначить на должность руководителя департамента по иностранным делам графа Сурша, его заместителя - а до того заместителя герцога Касселя, проработавшего на этой должности уже без малого пятнадцать лет. Аргументы: титулованный дворянин, большой опыт работы в департаменте - барон Морвэн же, возможно в силу молодости, ведет себя некорректно и вызывающе - как например с данными по соларийским фрегатам.
Прежде чем вопрос был поставлен на голосование, Касси негромко хлопнула ладонью по столу:
- Вето!
Граф осекся и возмущенно уставился на нее, перевел взгляд на Данэля - всем известно, что "Вето" Императрицы "перебивает" лишь "Разрешаю!" Императора. Но Касси также было известно, что Данэль не станет с ней ссориться - тем более что он как раз работой Морвэна доволен.
И действительно, Император не стал отменять решение жены, а сказал нетерпеливо:
- Ну, что там у нас следующее?!
***
Праздник начала лета - последний в череде весенних балов, знаменующий собой окончание "сезона". С тронного возвышения был виден весь зал, и, заметив Эмила Лейстера, Касси несколько удивилась - обычно он балы не посещал. А тут - стоит рядом с Мили у колонны, улыбается, о чем-то разговаривает и... словно невзначай, порой поглядывает на стайку фрейлин, в одинаковых кремовых платьях сгрудившихся слева от тронного возвышения.
Подходит майор Пикар, они разговаривают уже втроем, потом майор уводит жену танцевать, а Эмил... да, идет к фрейлинам! И более того, приглашает Бель Шаллер! Она от неожиданности теряет дар речи (Боги, как неудобно наблюдать за ними искоса, продолжая сохранять на лице любезно-величественную маску!), и потом делает книксен и кладет руку в перчатке ему на запястье...
- Что ты там высматриваешь? - вполголоса поинтересовался Данэль.
- Эмил Лейстер пригласил Бель танцевать!!!
- Ну и что? - не понял муж значимости момента.
- Скорее всего, поженятся!
- Ты делаешь этот вывод на основании одного танца? Кстати, пошли, потанцуем?! - "Обязательный" танец на открытии бала они с Данэлем уже оттанцевали - а это он ей хочет сделать приятное, сам-то он танцевать не любит...
Что ж - Касси улыбнулась:
- Пойдем!
***
Последующие дни Бель старалась вести себя как обычно - но не получалось; по крайней мере для Касси и остальных риалей было ясно, что между ней и Эмилом завязываются отношения - и что девушку настолько переполнет счастье, что она не ходит, а чуть ли не летает и с нетерпением ждет выходных, когда ее обычно отпускали домой, к дедушке. Да еще и присланная ей через день после бала бутоньерка, которую Бель немедленнно приколола к платью и (похоже, сама в этом не отдавая отчета), то и дело легонько поглаживала...
Касси чуть-чуть завидовала исходившему от девушки ощущению незамутненного счастья - какая она еще все-таки юная! Саму ее сейчас куда больше волновала Тайная Канцелярия - как бы передать ее под управление Морвэна, ведь при Касселе, хотя он номинально управлял ею, на деле львиную долю работы там как раз Морвэн и вел. Только ведь Ферсон упрется всеми рогами и копытами, а в очередной раз конфликтовать с ним не хотелось...
***
В этот раз Данэль ночевал у нее, и даже не проснулся, когда в дверь тихонько поскреблись. Касси на цыпочках подбежала к двери, спросила полушепотом:
- Что случилось? - Спрашивать "Кто там?" не стала - и так ясно, что скребется Инори Саргар.
- Миледи, - так же впролголоса доложила девушка. - Там граф Ферсон. Он ищет Его Величество и очень нервничает. Кажется, что-то... плохое случилось...
- Предложи ему кофе. Скажи - мы скоро выйдем.
Данэль проснулся мгновенно, едва Касси коснулась его плеча и сказала шепотом:
- Дани! - Объяснила про Ферсона, предложила: - Хочешь, я тебе халат дам? У меня висит один твой в шкафу.
- Император без штанов - это нонсенс, - поморщился Данэль. - Сейчас я схожу умоюсь, а ты подбери пока себе платье. Подождет Ферсон лишние десять минут!
Помнится, к герцогу Касселю он спокойно выходил и в халате...
***
На самом деле одевание заняло не десять минут, а добрых пятнадцать, но в гостиную они вышли "при параде" - Касси в темно-красном с золотой вышивкой платье (то, что на ногах домашние тапочки, под ним не видно), Данэль - в черных брюках и кипенно-белой рубашке. Без камзола - чтобы показать, что визит канцлера, так сказать, неофициальный.
Ферсон при виде них вскочил и поклонился:
- Ваши Величества... - Выпрямился: - Ваше Величество, у меня... есть новости. Конфиденциальные. - Повел глазами на скромно стоявшую у окна Инори.
- Ина, оставь нас, пожалуйста, - сказала Касси - та, сделав книксен, вышла.
Канцлер продолжал молчать.
- В чем дело, граф? - с легким раздражением спросил Данэль. - Говорите, у меня от Ее Величества секретов нет!
- Ваше Величество, пришли новости из Алероса. Срочные. - Снова пауза, новый взгляд на нее - на сей раз это достало даже умеющего намертво себя держать в руках Императора.
- Говорите же наконец! - рявкнул он.
- Штаб флота взорван. Адмирал граф Пилин погиб.
Ошеломленная пауза длилась лишь секунду.
- Покажите! - Данэль требовательно протянул руку, пробежал глазами короткий текст на полоске папиросной бумаги и передал ей.
"В 22.00 было взорвано здание штаба эскадры. Погиб командующий, несколько капитанов кораблей. Точное коичество убитых неизвестно, на развалинах ведутся спасательные работы.
Риваль"
- Риваль? - подняла она глаза на канцлера.
- Сьер Риваль - комендант порта, - ответил тот.
- Немедленно пошлите за адмиралом Реншером, - приказал Данэль.
- Имперский совет?.. - переспросил Ферсон.
- Нет. Только адмирала.
Адмирал прибыл меньше чем через час, когда они еще завтракали; лакей, войдя в столовую, сообщил об этом.
- Пригласи сюда. И пусть поставят еще один прибор, - приказал Данэль.
Каждый раз, видя адмирала Реншера, Касси удивлялась: по идее, человек, проведший больше десяти лет в инвалидном кресле, должен выглядеть болезненным, может быть, бледным или располневшим. Адмирал же, сухощавый и загорелый до смуглоты, несмотря на седые волосы и морщины, выглядел настолько моложавым, что ему с трудом можно было дать его шестьдесят лет. Кошачье-зеленые глаза ясно блестели, четкая речь, быстрые движения и живая мимика - спустя несколько минут общения начисто забывалось, что этот человек не в силах пройти и десятка шагов.
Не вставая с кресла, он поклонился.
- Присоединяйтесь к нам, адмирал, - предложил Данэль. - Новости столь неутешительные, что я не знаю, когда нам удастся следующий раз нормально поесть. - Дождался, пока лакей предложит Реншеру закуски и выпечку, нальет кофе, после чего жестом отослал его.
- Что за новости, Ваше Величество? - не притрагиваясь к еде, настороженно спросил адмирал.
- Штаб флота в Алеросе взорван. Подробностей я еще не знаю - очевидно, диверсия - но уже известно, что погиб командующий эскадрой и несколько капитанов. - Короткая пауза - и вопрос: - Что будем делать? Кого вы можете предложить на место командующего?
- Себя! - резко, как выстрелил, произнес адмирал Реншер.
- Но... - красноречиво мазнув глазами по инвалидному креслу, начал Данэль - осекся и перебил сам себя: - Вы полагаете?..
- Да, Ваше Величество, - сухо подтвердил адмирал. - Я, конечно, не могу с саблей наперевес вести в бой абордажную команду - так на это найдутся младшие офицеры. Но управлять эскадрой в бою смогу, там ноги не нужны. Только у меня есть одно непре... - замолк на полуслове, увидев вошедшего лакея.
- Граф Ферсон к Его Величеству, - возвестил тот. - По срочному делу.
- Впусти, - кивнул Данэль.
Канцлер вошел стремительной походкой и торопливо поклонился; хотя виду не подал, но явно не обрадовался присутствию адмирала Реншера. Это не помешало ему с победоносным видом заявить:
- Ваше Величество, я нашел превосходного кандидата на должность командующего эскадрой!
- Вот как? - Данэль повел рукой: - Присаживайтесь, граф! И кто же это?
- Граф Адерли! - Ферсон сказал это торжественным тоном, будто ждал немедленных аплодисментов, но таковых не получил и продолжил: - Блестящий морской офицер, вышел в отставку в чине капитана, - (возможно, только Касси услышала, как хмыкнул Реншер), - но, разумеется, как командиру эскадры, ему нужно будет дать контр-адмирала...
Император жестом остановил его:
- Ваше мнение, адмирал?
- Адерли - фанфарон и бездарь. В свое время по просьбе тогдашнего канцлера, графа Малича, я разрешил ему выйти в отставку, хотя его следовало разжаловать и гнать в шею. Или судить за халатность. Его, с позволения сказать, деятельность стоила нам тогда ремонта двух судов в сухом доке из-за неправильно отданной Адерли команды - и он еще имел наглость потом врать и валить все на рулевого. Хорошо, остальные офицеры не стали покрывать его ложь!
Касси с тайным злорадством набюдала, как по мере этого монолога лицо Ферсона наливается кровью, и надеялась, что Данэль не примет его сторону.
Так, слава Богам, и вышло - дослушав адмирала, он кивнул и сообщил:
- Граф, адмирал Реншер согласился лично возглавить эскадру в Алеросе.
- Но... - у канцлера буквально отвисла челюсть - адмирал Реншер воспользовался короткой паузой, чтобы повторить:
- Но у меня есть одно непременное условие - карт-бланш на любые кадровые перестановки и назначения.
- То есть? - вскинул брови Данэль, Ферсон же как-то странно притих.
- Насколько я понял, в Алеросе - что в порту, что в эскадре - сейчас творится полный бардак. Диверсия диверсией, но едва ли она могла произойти, если бы не чья-то халатность. Форты оборудованы старыми пушками - об этом говорилось на Имперском совете, но с тех пор никто пальцем о палец не ударил, чтобы изменить ситуацию. Насколько я знаю, большинство офицеров не имеют ни боевого опыта, ни соответствующего образования - я еще двадцать лет назад писал, что нам необходима навигацкая школа наподобие той, что в Кернесе...
- Довольно, адмирал, - кивнул Данэль. - Я вас понял. - Похоже, он был разражен, хотя Реншер, на взгляд Касси, говорил правильные вещи. - Вы хотите получить под свое командование и порт тоже?
- Желательно, Ваше Величество.
- Что ж, быть посему. Когда вы сможете выехать в Алерос?
- Послезавтра Ваше Величество.
И тут граф Ферсон не нашел ничего лучшего, чем спросить:
- Да, но что теперь делать с Адерли?
- А вот его я не возьму даже гальюны чистить! - грохнул адмирал; вспомнив о присутствии Касси, не вставая, поклонился: - Простите, Ваше Величество...
- Ничего, адмирал, - улыбнулась она. - Хотите, я вам кофе налью? И, пожалуй, с разрешения Вашего Величества, - кивнула Данэлю, - пойду к себе.
- Налей и мне тоже, - подставил тот чашку.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Увы, назначение адмирала Реншера командующим флотом, хотя, несомненно, было правильным и лучшим из возможных, принесло и свои горькие плоды.
На следующее утро Касси проснулась ни свет ни заря в четком ощущении, что кому-то рядом плохо - очень плохо. Едва "прислушавшись" чутьем риали, поняла, что в гостиной горько плачет Бель Шаллер. Там же, в гостиной, находился и Эмил Лейстер, огорченный и растерянный.
Да что случилось-то?!
Наспех влезла в тапочки, надела халат: звать камеристку, чтобы обрядила в платье и сделала прическу - лишняя трата времени, тем более что Эмил почти "свой". И, выйдя в гостиную, обнаружила трогательную картину: Бель, тоже в халате и босиком, припав к груди Эмила и обхватив его обеими руками, плакала навзрыд, он же, обняв ее одной рукой, второй гладил по голове и говорил что-то на ухо.
Касси он заметил почти сразу - она жестом показала: "Не надо, не кланяйся!"; чуть повела подбородком на девушку, приподняла бровь: "В чем дело?"
- Бель, Ее Величество! - негромко сказал Эмил, и она обернулась - заплаканная, с распахнутыми глазами, из которых продолжали течь слезы; всхлипнув, отпустила его и сделала книксен. Лейстер тоже поклонился.
- Что случилось? - теперь уже вслух спросила Касси.
- Ваше Величество, я завтра уезжаю. - От этих слов Эмила личико Бель исказилось в мучительной попытке вновь не расплакаться.
- В Алерос?
- Да, Ваше Величество.
- Бель, пойди умойся и приведи себя в порядок. Ты же не хочешь, чтобы сьер Лейстер запомнил тебя такой?! Потом завари нам кофе... и на себя тоже. - Почувствовав вспыхнувший в глазах девушки испуг, добавила: - Сьер Лейстер пока никуда не денется - будет здесь.
- Да, миледи, - еле слышно хрипло пробормотала Бель, сделала книксен и мелкими шажками, словно через силу, вышла.
- А вы, Эмил, садитесь - поговорим пока, - присаживаясь к низкому столику, Касси повела рукой на кресло напротив. - В качестве кого вы едете в Алерос?
- В качестве адьютанта сьера адмирала, - объяснил Эмил. - Обязанности те же, секретарские - но, как сказал сьер адмирал, "штатский на военном корабле - дурная примета", так что пока буду числиться мичманом, а дальше - как получится.
Вошла Бель с подносом с кофе, сервировала столик и присела к нему, глядя на молодого человека так, словно хотела наглядеться впрок на все долгие месяцы разлуки. Она уже не плакала, но на бледном вытянувшемся личике читалось: "Как же так?! За что?!" И - боль внутри, боль, которую Касси чутьем риали хорошо ощущала.
Даже не будучи риалью, это почувствовал и Эмил, мягко улыбнулся:
- Бель, я вернусь! Осенью уж обязательно, а может, даже и раньше. Я тебе еще надоесть успею!
Девушка затрясла низко опущенной головой, всхлипнула:
- Не надоешь! - Лишь потом вспомнила, что рядом сидит Императрица, объяснила срывающимся голосом: - Простите, Ва... Ваше Величество. Через три недели должна была состояться наша п...помолвка.
Касси перевела взгляд с изо всех сил пытающейся сдержать слезы Бель на Эмила:
- Сьер Лейстер, а как бы вы отнеслись к тому, чтобы обозначить свои намерения еще до отъезда?
- Вы имеете в виду помолвку?
- Да.
- Но, - в первый момент Эмил выглядел слегка ошарашенным, потом на его лице появилась скупая, но теплая улыбка. - Если Бель согласна... - Взглянул на напряженно ждущую ответа девушку. - Малышка, ты как - согласна?
Частые кивки и сияние ее глаз не оставляло сомнений:
- Да!
***
Легко ли за несколько часов организовать помолвку - да такую, чтобы молодым на всю жизнь запомнилась и перед людьми не стыдно было?
Для начала Касси написала Шаллеру, затем - адмиралу Реншеру. Точнее, писал Эмил, Императрица лишь, пробежав текст глазами, прикладывала печатку.
К этому времени гостиная наполнилась фрейлинами. Не то чтобы все они были подругами Бель - скорее, между "приватными" и прочими фрейлинами сохранялся нейтралитет, густо замешанный на зависти со стороны последних (почему в "особо приближенные" выбрали не их?!).
Но такие волшебные слова, как "помолвка" и "замуж" заставляют юных девушек забыть о любой неприязни. Вот и теперь глаза их горели любопытством, на личиках была написана решимость сбегать по любому поручению - лишь бы их не сочли бесполезными и разрешили остаться.
Ответ от Шаллера пришел меньше чем через час - он уже распорядился украсить парадный зал для бала и договорился со жрецом Триединого из ближайшего к его дому храма - после вечерней молитвы тот будет готов провести церемонию. Вскоре отозвался и адмирал - да, конечно, он отпускает сьера Лейстера на весь вечер.
После этого Эмил был отправлен покупать помолвочное кольцо.
- И во дворец больше не возвращайтесь, - напутствовала Касси, - приезжайте вечером прямо в храм: видеть невесту в помолвочном платье - плохая примета. - Краем глаза увидела, как личико Бель от этих слов растерянно вытянулось, но что поделаешь - примета есть примета.
Молодой человек уже встал, собираясь уйти, поклонился и повернулся к двери, когда Шасса, явившаяся полчаса назад и внесшая в царившую в гостиной суматоху некий оттенок упорядоченности в виде приказа лакею немедленно принести с кухни горку с канапе и пирожками и кофейник с кофе (только тогда Касси вспомнила, что не завтракала), вдруг вскричала:
- Эмил, Эмил, подождите!
Убежала к себе в спальню и через минуту вышла оттуда, держа короткую, локоть с четвертью, абордажную саблю в черных с серебряными опоясками ножнах и с украшенной черненым серебром сложной гардой.
- Вот, возьмите.
Пусть Эмил Лейстер и был всего лишь секретарем, а не военным, но, как почти у любого мужчины, при виде такого красивого оружия у него загорелись глаза. Тем не менее, с поклоном отступив назад, он попытался отказаться:
- Ваша Светлость, я не смею...
- Берите-берите! - перебила Шасса. - Я понимаю, что скорее всего, вам не придется участвовать ни в каких схватках, но... на всякий случай. Не пригодится - вернете, а пригодится - так себе оставите. Она хорошо в руке лежит и вообще... удачная. Когда на нас пираты напали, я именно ею и отбивалась.
- Пираты?! - воскликнул кто-то из фрейлин; Эмил тоже выглядел несколько ошарашенным.
- Пираты-пираты! - подтвердила Шасса. - Самые настоящие!
- Ее Светлость, до того как приехать в Империю, участвовала в экспедиции на Южные острова, - объяснила Касси.
От побывавшей в бою с пиратами сабли у Эмила просто духу не хватило отказаться. Чуть ли не благоговейно взяв ее, он поцеловал Шассе руку.
***
Едва он ущел, Бель обернулась к Касси - между бровей морщинка, глаза встревоженные:
- Миледи, когда вы сказали Эмилу, что видеть невесту в помолвочном платье - плохая примета, я только тогда сообразила: у меня же его нет! Платья нет! То есть мы с тетей его уже заказали - и ткань выбрали, и рисунок вышивки, и все мерки сняли - но модистка же думает, что оно мне только через три недели понадобится! Как вы считаете - ее можно как-то поторопить?
Сшить платье за несколько часов? Да еще с вышивкой?!
- Ой, сомневаюсь! - покачала головой Касси. Она ожидала огорченного личика, может, даже слез - но не упрямо сверкнувших в ответ глаз девушки:
- Ну... ну и пусть! Я тогда на кремовое бальное платье сейчас розовые бантики нашью - и отлично получится! Ведь важно не в чем идти к алтарю, а с кем, правда?!
И тут у Касси возникла идея:
- Бель, а ты не хочешь мое помолвочное платье надеть?
***
Платье подошло - даже ушивать почти ничего не пришлось. Призванный срочно на помощь Кларри со своими помощницами не только подкоротил его на два пальца, но и внес в фасон новые модные нотки: кокетливо подобрал справа подол верхнего платья, давая возможность увидеть изысканную вышивку нижнего: белым по белому с вкраплениями розового жемчуга, кроме того, пустил по линии декольте присборенную "бабочками" ленту с таким же жемчугом.
- Миледи! - взглянув на себя в зеркало, Бель аж задохнулась, глаза сияли.
- Ну вот, - улыбнулась Касси. - А то, от модистки платье ты наденешь, когда Эмил вернется. Ведь наверняка сегодня не все гости сумеют приехать - а тогда будет повод отпраздновать и его возвращение и еще раз помолвку.
- А вы, - несмело спросила девушка, - может быть, вы сможете?.. Мы были бы очень рады...
Касси секунду позволила себе помечтать - там будет наверняка веселее, чем на балах во дворце, особенно если предупредить Шаллера заранее, чтобы "без чинов" - то есть чтобы ей не кланялись... вообще не замечали! Чуть ли не наяву почувствовала, как вокруг играет музыка и она танцует с кем-то... неважно с кем - пусть с кузеном Ринтом или вообще с незнакомцем... И, вздохнув, покачала головой:
- Если я приду, все тут же начнут мне кланяться, чувствовать себя неловко, многие и сесть в моем присутствии не посмеют. Кроме того, если мне приходить, то положено со свитой, с охраной... Нет уж, сегодня ваш с Эмилом день, и пусть гости смотрят только на вас - смотрят и завидуют. А вы - будьте счастливы!
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
К началу лета была сформирована новая рота лейб-гвардии - личная охрана принцев. Командиром ее стал граф Лейнир - тот самый граф Лейнир, который когда-то чуть не возглавил роту лейб-гвардии Ее Величества Императрицы, но тогдашний канцлер, граф Коньер Малич, забраковал его кандидатуру.
О нет, нареканий по службе к Лейниру не было - герой последней соларийской кампании, он заслуженно получил из рук Императора золотую саблю и Орден Отваги. Проблема заключалась в том, что в свои двадцать восемь лет граф имел золотистую шевелюру, веселые зеленые глаза и репутацию ловеласа, так что канцлер решил назначить начальником охраны юной Императрицы человека постарше, который не станет искусом для неопытных девичьих сердец (разумеется, речь идет исключительно о фрейлинах!) - майора Пикара.
Но с тех пор прошло без малого десять лет, граф Лейнир женился и остепенился, да и Их Высочества - не юные девицы, посему ничто не мешало назначить его командиром новой роты.
И, под охраной этой роты, оба юных принца были отправлены на все лето в Золотой замок, чтобы, по выражению Данэля, "порезвились на природе" - там и огромный парк, и сеть прудов, по которым можно кататься на лодке, и золотистые, почти ручные лани - главная "приманка" для обожавшего животных Даника.
Разумеется, с ними поехал и Эрон Пикар - а также няни, гувернантки, учитель фехтования (все прочие занятия на лето были отменены), еще три десятка человек, призванных обеспечивать быт и развлечения принцев, и две их самые-самые любимые кошки - а также Милита, по-прежнему старшая няня мальчиков, возглавлявшая весь этот персонал.
Каждые несколько дней Касси с Данэлем с обеда уезжали в Золотой замок и оставались там до следующего утра. Теперь он мог хоть немного отдохнуть от дел - с удовольствием играл с мальчишками в серсо (игра вроде бадминтона, но не с воланом, а с небольшим обручем, который игроки ловят и перекидывают друг другу деревянной шпажкой), гулял по дорожкам парка, рассказывая об экзотических растениях, учил подманивать соленым хлебцем золотых ланей, а вечерами, после ужина, по-прежнему рассказывал детям сказки и легенды о героях былых времен.
***
Шасса своего сынишку с няней тоже отправила за город, в родовое имение Касселей. Сама она теперь в основном ночевала во дворце, в оставленной за ней спальне в покоях Имератрицы. Порой Касси казалось (нет, не казалось - чувствовала!), что подруга чем-то встревожена - один раз даже спросила, но та покачала головой: "Сама не знаю..."
***
Донесения из Алероса курьер привозил раз в десять дней - адмирал сообщал об очередных мерах, принятых им для защиты порта и для улучшения боевых качеств вверенной ему эскадры. Жалобы - увы! - поступали куда чаще: уволил... разжаловал... понизил в должности... отдал под суд!
Канцлер попробовал поднять опрос о творящемся в Алеросе по вине адмирала Реншера произволе на Имперском совете - Данэль сказал "Вето!", и обсуждение на этом было закончено.
Эмил за это время написал дважды, в основном о море - оно по-настоящему потрясло воображение молодого человека. К одному из писем прилагался подарок - резной костяной шарик с розовой жемчужиной внутри. Касси не стала говорить, что у нее тоже есть такой - подаренный когда-то матросом с "Золотого элоса".
***
Это был обычный вечер обычного дня.
Теплый летний вечер, навсегда разделивший жизнь Касилии Эртан на "до" и "после"...
Данэль заснул, едва добравшись до подушки; она же ложиться не стала - вернулась к себе. Отослала камеристку, сама расчесала спускающиеся до талии волосы и заплела их на ночь в свободную косу, когда дверь спальни отворилась и вошла Шасса - до сих пор с высокой, украшенной драгоценными шпильками прической, но в халате до пят.
Собственно, в этом не было ничего необычного - если бы не ее состояние: от подруги буквально веяло беспокойством на грани паники. Присев на край кровати, она обхватила себя руками. Касси подождала несколько секунд - может, скажет сама, в чем дело? - прежде чем спросить:
- Что случилось?
- Не знаю... - покачивая головой и глядя расфокусированными глазами непонятно куда, еле слышно ответила Шасса. - Мне страшно, Касинька...
Чтобы услышать от нее - такое?!
А подругу словно прорвало, она заговорила громче и быстрее:
- Помнишь, тогда, на руднике, когда парня этого отравили... и потом, когда Рилу убили, тоже - я ведь знала, чувствовала заранее, что что-то будет! А сейчас уже несколько дней это чувство, и с каждым часом все сильнее. Хочется куда-то бежать, что-то делать - и непонятно, что. И... - Она не договорила, снова замотала головой.
Сомневаться в ее словах? Касси бы это и в голову не пришло - она знала, что чутье риалей порой принимает странные формы, тем более у Шассы это уже не в первый раз. Присев рядом на кровать, она обняла подругу, спросила тихонько:
- Дети? Кто-то из девочек? - Голос против воли, дрогнул. - Данэль? Я?
- Не знаю... - беспомощно повторила Шасса.
- Хочешь - ложись сегодня со мной? Ну - чтобы не одна. Давай я тебе помогу шпильки вынуть и волосы разобрать...
- Давай. - Подруга слабо усмехнулась, подставляя голову - наверное, осознала юмор ситуации: Императрица в роли камеристки.
***
Не спалось. Шассе тоже - риали такие вещи чувствуют. Но обе лежали бок о бок и делали вид, что засыпают.
Касси мысленно, неслышимая и бесплотная, скользила по коридорам и комнатам дворца - все дальше и дальше; порой это помогало заснуть. Вот Данэль - спит, и спит его камердинер в гардеробной. Стоя, будто лошадь, дремлет лейб-гвардеец на входе в его апартаменты, но вскидывается и настораживается, услышав шаги... по коридору идут двое придворных - расслаблены и довольны, похоже, оба подвыпившие.
Как толчок - где-то далеко-далеко, чуть ли не за пределами "слышимости" внезапно возникает очажок напряжения. Да, что-то происходит у входа во дворец - что-то настолько серьезное, что туда бегут люди. И - в первый момент она не поняла, потому что этого не может быть - там риаль!
Не одна из подруг - их Касси узнает и за два марша - нет, это кто-то незнакомый. Но риаль, точно.
Когда-то, когда Саргар привез малышку Лони, и Касси "прислушивалась" к тому, как девочку ведут к ней по дворцовым коридорам, это было подобно тоненькому звоночку - непривычное и не похожее на обычных людей ощущение, теперь же - оглушительный набат: "Беда... беда!"
Она сама не заметила, как перекатилась на кровати и вскочила, переглянулась с Шассой - подруга тоже уже была на ногах: "Это оно?!" Обе, схватив халаты и на ходу их натягивая, бросились в гостиную - навстречу выскочила Тали:
- Что-то случилось... миледи?
- Да, одевайся! - на ходу бросила Шасса.
"Набат" приближался, и Касси, едва застегнув халат, выскочила из своих покоев ему навстречу. Топот ног, лязг сабель, невнятные крики - все ближе и ближе...
И - выкатившийся из бокового коридора клубок: алые гвардейские мундиры, серые - дворцовых стражников. Из этой толпы вывернулся мальчишка, еле увернувшись от занесенной над ним сабли, истошно заорал:
- Миледи!
- Прекрати-ить! - крикнула Касси, бросаясь вперед, прямо под вскинутые клинки, и, прижав к себе пацаненка, повторила: - Прекратить!
Юло Беляк - взъерошенный, бок в крови... "пробудившийся" - о Боги, уже "пробудившийся"!.. Задыхаясь, он поднял к ней бледное лицо с полубезумными глазами:
- Миледи... миледи, беда!.. Толпа с факелами... Куртис послал... Сказал ехать за помощью... Пожалуйста, скорее!..
Секунду Касси смотрела на него, в голове крутилось: "Такого не может быть! Это, наверное, сон, кошмар - сейчас я проснусь..." - и вскинув голову, рявкнула:
- Заседлать Аврору! Двадцать человек со мной - выезжаем по готовности. Майора Пикара ко мне - немедленно! - Обвела глазами толпившихся перед входом в покои гвардейцев и стражников: - Что вы стоите?! Выполнять!
Вернулась в покои, толкнула Юло в руки бросившейся навстречу Тали: - Мальчик ранен - перевяжи, позаботься! - и побежала одеваться.
***
Данэль ворвался в спальню минуты через три - Касси к тому времени уже успела надеть штаны и камзол и, сидя перед зеркалом, подкалывала волосы.
- Касинька, я уже слышал... Ты уверена, что тебе стоит туда ехать? Давай, может...
- Да, уверена, - не дослушав, перебила она. Прошла в гардеробную и вернулась с сапогами.
- Тогда, - он сглотнул, - я сейчас скажу Артевалю отправить с тобой еще двадцать моих гвардейцев.
- Хорошо, пусть догоняют, - кивнула она, - ждать некогда.
- И любая помощь, какая потребуется - ты же понимаешь...
Стук в дверь и знакомый голос майора Пикара: - Миледи! - Касси восприняла чуть ли не с облегчением, крикнула:
- Заходите! - Подумаешь, увидит он ее босиком - сейчас не до этикета!
Войдя, майор щелкнул шпорами, поприветствовав Императора, и огорошил Касси вопросом:
- Миледи, люди готовы. Что делать с девочкой?
- С какой девочкой?
- Этот пацан, Юло привез с собой девочку - ту, которую он сестрой называет. Пока прорывался к вам, оставил внизу - сейчас она в караулке у стражников.
- Пусть ведут сюда, мои фрейлины за ней присмотрят.
Вышла в гостиную - из противоположной двери появилась Шасса в гвардейском мундире. "Я с тобой" говорить не стала - и так понятно. Сказала Тали, выскочившая в гостиную с штанах и рубашке, с камзолом в руке:
- Миледи, я с вами!
Что ж, в конце концов, она тоже риаль и на год старше, чем была сама Касси, когда приехала в Империю...
- Хорошо, возьми карету и догоняй. Нам может понадобиться карета. - Обернулась, встретилась глазами с Данэлем: - Пусть гвардейцы Артеваля ее охраняют.
- Я прослежу, - кивнул он. - Когда сможешь - сообщи, что и как, я буду ждать.
***
Во дворе было полно народу: лакеи с факелами, гвардейцы, некоторые уже верхом, стражники и конюхи. Заседланную Аврору держал под уздцы майор, он же сказал:
- Я послал десять человек вперед.
- Хорошо. - Касси, не дожидаясь помощи, взлетела в седло. - Поехали!
И - стук копыт, темные улицы, крики впереди: "Берегись! Именем Императора!" И мысль, которую она, стискивая зубы, глушила, как могла, не давая овладеть собой: "Юло ехал почти час, и нам нужно сейчас столько же. К тому времени, как мы приедем, все уже так или иначе будет кончено. Все будет кончено..."
***
Зарево Касси увидела издали, марша за два - но в голове все еще до конца не укладывалось, что горит именно там, куда они едут. Может, эти "люди с факелами" подожгли конюшню?.. Только бы лошадей успели вывести!
Из темноты навстречу вырвался всадник в алом мундире, лошадь заплясала рядом с притормозившим майором Пикаром. Неколько заглушенных стуком копыт коротких фраз - и снова вперед, и теперь уже видно, что горит Дом Миранды.
Это было красиво - и жутко: знакомые очертания крыши и балкончиков, сияющие огнем, на их фоне - черная чугунная решетка и распахнутые настежь ворота. Гвардейцы, спешившись, почему-то толпятся у ворот - не помогают, не тушат... Треск горящего дерева - и запах... страшный, тяжелый, разъедающий глаза - костер так не пахнет!
Касси спрыгнула с лошади, бросила поводья первому попавшемся гвардейцу и кинулась к воротам, но дорогу заступил майор Пикар, схватил за плечо:
- Миледи, пожалуйста - вам не надо туда идти!
В чем дело, что он себе позволяет?!
- Пр-рочь с дороги! - вырвался не крик - рычание, она уже готова была отшвырнуть его, когда он внезапно отступил.
Касси вбежала в ворота - и замерла, словно наткнувшись на невидимую стену.
Они все лежали там, на лужайке перед домом - окровавленные, истерзанные... Сьера Ньют, и Куртис, и Ринна, и Нола - и дети, дети, маленькие, похожие на поломанных кукол. В свете пламени пожара их кровь казалась черной.
За что, почему?!
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Колокол, установленный на площади перед мэрией небольшого городка Таммарона, зазвонил рано утром, и горожане, в основном мужчины - главы семей, потянулись на площадь, чтобы узнать, что такого нового и важного собирается (да еще в такую рань!) объявить мэр.
Площадь постепенно наполнялась людьми, но выходивший на площадь балкон на втором здании мэрии был пуст. Попытка узнать что-то у продолжавшего раскачивать колокол кряжистого сержанта в зеленом мундире успехом не увенчалась - ответом на любые расспросы было короткое угрюмое "Приказано - и звоню".
Горожане не сразу поняли, в какой момент на балконе появилась одинокая женская фигура в черном; белые волосы были уложены "короной" и заколоты свекающими шпильками. В толпе послышались шепотки: "Императрица? Императрица!"; кое-кто из горожан опустился на колени.
Женщина дождалась, пока гомон стихнет, и заговорила - голос ее, мелодичный, звучный и суровый, донесся до саых дальних уголков площади:
- Вчера вечером совершено страшное злодеяние - разгромлен и сожжен детский приют, убиты люди, которые там работали, и дети... тоже убиты. И сделали это жители Таммарона...
***
- Куда вы, миледи?! - когда Касси, оцепеневшая в воротах, внезапно бросилась вперед, майор Пикар не успел перехватить ее, и она, обегая мертвые тела, устремилась к догорающим развалинам беседки - ее смастерил Куртис прошлым летом. Не чувствуя боли, схватила и отшвырнула в сторону горящую доску, потянулась за следующей - но тут майор догнал ее, схватил за плечо и дернул в сторону:
- Что вы делаете?!
- Там, - отчаянно крикнула она, ткнув рукой в груду дымящихся развалин, - живой! Ребенок - живой, понимаете?! - Схватила еще одну доску - он отобрал, бросил в сторону и, обернувшись, крикнул:
- Парни, сюда, скорей!
Мальчика вытащили через пару минут - совсем маленький, от силы лет четырех, он сумел заползти под беседку, протиснувшись между камнями фундамента. С ожогом на голени, без сознания - но живой!
- Похоже, дыма надышался! - подхватив его на руки, сказал майор; словно в поцелуе, прижался губами к губам мальчика и выдохнул. Слегка сжал ему грудку - и снова выдохнул, и еще, и еще. Передал малыша одному из гвардейцев: - Отнеси подальше, где дыма меньше, - и спросил у Касси: - Миледи, еще живые где есть?
- Там, - махнула рукой вдоль ограды, - двое, локтях в двухстах. И за конюшней, - указала на обгорелый остов с провалившейся крышей, - тоже двое, но... не люди, меньше. Может, козы?
Майор жестом направил и в том, и в другом направлении гвардейцев, сам обернулся к Касси:
- Миледи, вы руки не сожгли?
- Не знаю... не чувствую... - Боли она действительно не чувствовала - а может, просто душевная боль заглушила физическую. Повернулась и пошла к воротам, где неподвижно, как вначале и сама Касси не в силах принять увиденное, застыла Шасса.
Позади раздался топот, и она обернулась - двое гвардейцев торопливо догоняли ее, в руках у каждого - по мохнатому комку размером с кошку.
- Вот, - сказал один из них, - все как вы сказали - они за конюшней в будке были, щенки эти.
"Совсем малыши - только-только глаза открыли", - успела Касси подумать, прежде чем услышала хриплый крик:
- Пусти! Руки, руки! Пусти-и!
Гвардейцы, заломив им руки за спину, вели вдоль ограды двоих мужчин в простой одежде.
- Вот, Ваше Величество, - подойдя, доложил лейтенант Сурш, - там, где вы и сказали - в канаве прятались.
- Кто такие?
- Э-э... Ваша Величество, - старший из мужчин рухнул на колени, за ним последовал и второй, - мы, это, из Таммарона - я Брини, шорник, а это сынок мой, Иен. Мы как пожар завидели, сразу сюда побежали - может, это, помочь надо...
"Ложь!" - почувствовала Касси но вслух не сказала, вместо этого спросила:
- И никого по дороге не встретили?
- Нет, Ваша Величество! Вот только сьеров гвардейцев!
"Ложь!"
- Карманы! - стоя за спиной, полушепотом посоветовал майор Пикар.
- Да, проверьте им карманы! - приказала она.
Содержимое карманов перекочевало в руки гвардейцев и предъявлено Касси: вдовье кольцо с черным ониксом, камея на бархотке, кружевной платочек, серебряный кулон, серьги-"цветочки"... Ей хватило одного взгляда на эти знакомые безделушки, чтобы отдать короткий приказ:
- Повесить. Обоих.
***
- ...Я обещаю, что виновные будут найдены. До тех пор, пока это не случилось, в Таммароне вводится военное положение. Город окружен солдатам Восьмого полка, того самого, которым командует брат убитой вчера вечером сьеры Ньют. Им дан приказ в случае попытки прорыва стрелять на поражение...
***
Уже начало светать, когда приехал Данэль. Карета остановилась, он, минуя ступеньки, соскочил на землю, Касси бросилась к нему - и застыла, словно наткнувшись на препятствие, увидев за его спиной спускающегося графа Ферсона.
Разговаривали они в карете, втроем, и Касси понимала, что канцлер стремится убедить не столько ее, сколько Данэля:
- Не стоит разглашать масштабы этого... - пожевал губами, подбирая подходящее слово, - неприятного события. Дети - сироты, едва ли их родители потребуют правосудия, что же касается остальных - то можно схватить и публично повесить пару-тройку местных пьяниц, тем более что они наверняка принимали участие в этом... безобразии, - он кивнул в сторону окна, за которым до сих пор тускло светилась углями дымяшаяся груда обломков.
Данэль тоже смотрел в ту сторону - и молчал. Касси вспомнила сказанное когда-то Мирандой: "Он молчал. Был там же, в кабинете, но молчал. Значит, был согласен." К горлу подступила ярость, но она заставила себя говорить спокойно:
- Граф, вы хотите новой войны с Островами? Блокады портов? - Объяснила на его удивленно-недоверчивую мину: - То, что вы предлагаете - это нарушение договора о запрете преследования риалей на всей территории Империи. Убито восемнадцать детей-риалей - восемнадцать! И если виновные - истинные виновные! - не будут найдены и наказаны по всей строгости закона, Совет Равных может решить, что все это сделано с ведома и попустительства властей Империи.
- Это если они узнают!
- Они уже знают. Единственного выжившего в пожаре ребенка - четырехлетнего мальчика - герцогиня Кассель по моей просьбе отвезла в посольство Островов, и лишь потом поехала во дворец с письмом к Его Величеству.
- Это попахивает предательством!
- Полегче граф! - повысив голос, вмешался Данэль. - Не забывайтесь - вы говорите с моей женой и вашей Императрицей!
- Прошу прощения, Ваше Величество, - склонил тот голову.
А Данэль уже повернулся к Касси:
- То, что произошло - разгром детского приюта, находящегося под покровительством Императорской семьи - это бунт. Бунт против властей Империи, более того - против Короны. И участников его должно покарать по всей строгости закона - и тех, кто подстрекал людей к бунту, и тех, кто укрывал бунтовщиков. Поэтому я поддерживаю тебя во всем, что ты намерена сделать для их поимки и наказания...
- Но... - аж привстал, пытаясь вмешаться, канцлер, но Император остановил его властным взмахом руки и продолжил:
- Все, что тебе потребуется, будет тебе предоставлено - люди, оружие. Твое слово станет моим словом. Так что - действуй...
***
- ...Все, кто убивал и насиловал, будут казнены, их семьи - сосланы на восточную границу Империи без права на возвращение. С собой будет разрешено взять одну подводу на семью и домашний скот. Все, кто поджигал, грабил и мародерствовал, будут сосланы с семьями. Все, кто предоставил убежище преступникам, будут сосланы с семьями. Все, кто оказал помощь раненому преступнику и не сообщил о нем страже, будут сосланы...
***
Изнасилована была лишь одна девушка - недавно принятая на работу четырнадцатилетння горничная. Ее раскинутые ножки белели на траве, пока кто-то из гвардейцев не одернул непристойно задранный подол.
Данэль отослал Ферсона во дворец, неохотно признал:
- Было дурной затеей брать его с собой.
К тому времени лейб-гвардейцы собрали всех убитых и выложили в ряд на траве. Стиснув зубы и держа Касси за руку, Данэль прошел вдоль этой страшной шеренги; кое-где притормаживал, закрывал глаза, но потом шел дальше.
Дойдя до конца, обнял ее:
- Касинька... я поддержу тебя всем, чем могу. Но прошу лишь об одном - не руби сплеча, будь милосердна к невиновным.
- Семьи убийц и мародеров...
- Я не про них. Но люди могут оговорить друг друга, обвинить кого-то в том, что он не делал...
- Мы - риали, - покачала головой Касси, - мы знаем правду.
***
- Возвращайтесь домой и ждите, когда к вам придут с проверкой. При появлении проверяющих вся семья должна выйти на улицу...
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
По улицам шли риали. Их было пятеро - все в кавалерийских сапогах, одинаковых черных штанах и камзолах, без единого украшения, не считая шпилек с головками из черного оникса, которыми были заколоты простые гладкие прически. У всех за поясом были заткнуты сабли или пистоли.
Каждую сопровождала дюжина солдат в алых и темно-зеленых мундирах, с ружьями и примкнутыми штыками.
Они заходили в каждый двор и спрашивали одно и то же: "Убивал? Насиловал? Поджигал? Грабил?" Разумеется, ответ всегда был "Нет!" В некоторых случаях беловолосые женщины удовлетворялись этим и шли дальше, иногда приказывали "Взять!" - тогда от сопровождавших их солдат отделялись двое и уводили кого-то из семьи в мэрию - именно там, в подвалах, держали арестованных.
Иногда следовал приказ "Обыскать!" и солдаты, повинуясь жесту женщины, врывались в дом, конюшню или сарай в поисках спрятавшихся людей или каких-то вещей из "Дома Миранды".
***
Касси шла как в полусне, все еще не в силах до конца поверить, что их больше нет - ни сьеры Ньют, ни Куртиса, ни играющих на лужайке беловолосых ребятишек. Иногда это ощущение становилось настолько сильным, что хотелось как следует встряхнуть головой - и наконец проснуться.
"Убивал? Насиловал? Поджигал? Грабил?" - и чутье риали должно подсказать, если человек лжет.
Следующий двор, и снова: "Убивал? Насиловал? Поджигал? Грабил?"
Странно - плакать не хотелось; чувства словно ушли затаились где-то далеко. Касси знала, что сильно обожгла руки - приехавшая с утра Алир намазала их жирной желтой мазью и заставила надеть поверх бинтов перчатки - но больно, хотя она сама видела вздувшиеся пузыри, не было. И есть не хотелось, хотя со вчерашнего вечера у нее во рту не было и маковой росинки. В ноздрях до сих пор стоял запах гари, а перед глазами вновь и вновь маячили страшные картины.
***
Лони пробили грудь колом - жуткая, кроваво-черная рана, испуг и боль на личике...
Когда-то на вопрос, сколько ей лет, малышка показала растопыренные пальчики "Пять!", потом добавила: "А будет шесть! Семь! Девять!" - и остановилась, словно заранее зная, что десять ей не исполнится никогда.
И фрейлиной ей уже не быть. Потому что лежит сейчас, накрытая гвардейским плащом, с пробитой грудью и разорванными мочками ушей - кто-то из погромщиков позарился на ее сережки, подарок Касси, которыми девочка так гордилась...
***
Еще один дом - вся семья выстроилась во дворе: муж, здоровенный, до ушей заросший бородой - и спокойный, как человек, которому скрывать нечего. Зато жена, тоже внешне спокойная, переполнена страхом. И дети, не то шестеро, не то семеро.
Касси с солдатами входит - оба взрослых падают на колени, дети, чуть помедлив, тоже.
- Встаньте! - говорит она. И - привычные вопросы: - Убивал? Насиловал? Поджигал? Грабил?
И привычный ответ "Нет" - это честный ответ, бородач явно не лжет. Но отчего же тогда так перепугана его жена? Украдкой, воровато оглядывается на конюшню и хлев - Касси замечает этот взгляд, "прислушивается" и показывает в ту сторону солдатам:
- Обыскать!
Мужчина смотрит на жену, в глазах - испуг и непонимание, а от хлева уже доносятся крики:
- Вон он! Стой, падла!
Из распахутой двери хлева выскакивает человек, но успевает пробежать лишь несколько шагов; выстрел - и он падает ничком.
- Ты что... ты что наделала?! - раненым медведем ревет муж, но жена, приоткрыв в ужасе рот, смотрит не на него - на того, упавшего; трясущимися губам шепчет:
- Братику... братику...
- Ты что наделала, сука?! - Мощная оплеуха мужа бросает ее наземь. - Ты нас всех погубила! - Еще удар - женщина перекатывается и корчится, пытаясь защитить лицо и живот.
Еще удар, еще...
- Забьет ведь насмерть, - говорит за спиной Касси майор Пикар.
Она коротко пожимает плечами и поворачивается к пытавшемуся сбежать человеку - он не убит, только ранен в ногу, и двое солдат, подхватив под руки, полуведут-полуволокут его к ней.
Молодой - лет двадцати, худощавый и темноволосый, он переполнен злостью и испугом - в сторону сестры, которая с залитым кровью лицом стоит на четвереньках, даже не смотрит. А между тем та явно, как могла, старалась помочь ему - в распахнутом вороте рубахи видна неумело наложенная повязка, вторая торчит из правого рукава.
- Снимите с него рубашку и размотайте повязки, - приказывает Касси.
Под повязками оказываются раны - две на груди, одна на руке одна на боку.
- Сабельные, - говорит кто-то из гвардейцев.
- Да, несомненно, тут сабля, - подтвеждает майор Пикар.
- Куртис, - выдыхает, подытоживая, Касси и приказывает, кивая на раненого парня: - Увести. А этих, - поворачивает голову к бородачу с женой, - запишите - "ссылка".
И ту мужчина срывается с места, падает на колени, преграждая ей проход. Выкрикивает - отчаянно и торопливо, пока не успели оттащить, хотя Касси сделала знак "Не трогать!"
- Ваше Величество, молю - только не ссылка! Что угодно, только не ссылка! Ну дура у меня жена, дура - я ее ужо вожжами поучу. За брата младшего, бездельника непутевого, всю семью погубить готова! Ваше Величество, пожалуйста!
Она размышляет лишь секунду, потом кивает.
- Хорошо. Через несколько дней начнутся казни таких, как он, - небрежно показывает на раненого парня, - мне нужен второй палач. Пойдешь?
Мужчина в ужасе замирает, глаза распахнуты. Выдавливает из себя:
- И тогда... ссылки не будет?..
- Да.
- Я, - сглатывает, - я согласен.
***
Сьеру Ньют ударили ножом в грудь, а потом перерезали горло; пятилетней малышке, которую она пыталась защитить, сломали шею. Так они и лежали потом мертвые - рядом, вплотную друг к другу.
Детей постарше забивали дубинками и кольями; у одного из погромщиков было что-то вроде копья или пики - в тот вечер она вкусила немало крови.
А у Касси перед глазами стояли они же - живые: материнский жест сьеры Ньют, которым она ерошила волосы малышам, и сами эти малыши, с сияющими мордочками несущиеся ей навстречу по лужайке - кто скорее добежит до миледи, схватит ее за руку и расскажет все самое интересное!
***
Еще дом - нищая развалюха. По двору бегает пара кур, у забора стоит всего один человек - мальчишка лет двенадцати. Взъерошенный, перепуганный и злой.
- А кто в доме? - подходя, спрашивает Касси.
- Мамка... больная она. И сестра.
Все верно, чувство риали говорит о том же - женщина и ребенок лет пяти-шести. И все же, сама не зная зачем, она решает зайти внутрь. Жестом приказывает солдатам остаться на улице - майор Пикар, делая вид, что к нему это не относится, следует за ней.
Женщина с землистым лицом лежит под лоскутным одеялом, при появлении посторонних пытается приподняться, заходится в приступе кашля и вновь бессильно откидывается на подушку. К ее изголовью, сжавшись и уткнувшись личиком в материну подушку, жмется девочка. Воняет какой-то тухлятиной, немытым телом - да уж, здесь искать явно нечего! Касси поворачивается, чтобы выйти, но вдруг замирает и, будто собака, тянет носом воздух - сквозь стоящую в комнате вонь на миг пробивается запах, которого здесь нет и быть не может - запах цветущего карского жасмина...
Любимую когда-то Мирандой оранжерею тоже разбили - выбили стекла, вытоптали растения, некоторые зачем-то рубили саблей. Растоптанный кустик розового жасмина лежал среди осколков, Касси распорядилась отвезти его во дворец, посадить, полить - может, выживет?
А тут, этот запах - откуда? Она снова принюхивается и, встав на колени, достает из-под топчана, на котором лежит женщина, глиняный горшок с двумя веточками, покрытыми нежно-розовыми цветами. Спрашивает, оборачиваясь:
- Откуда это?
- На дороге нашел, - объясняет мальчишка, и ей ясно, что врет, - на дороге, и мамке принес, она больная, мамка-то!
Коротко испуганно косится на сестру - поймав этот взгляд, Касси за плечи разворачивает девочку к себе. Та сжимается испуганным зайчишкой, обеими руками хватает себя за лицо.
- Не бойся. Ну, что случилось?
- Это мое! - внезапно восклицает девочка. - Мое, не отдам! - и еще плотнее прижимает ладошки к щекам.
Нет, не к щекам... Касси силой отводит в сторону одну из ладошек - в мочке маленького ушка поблескивает жемчужная сережка.
- Это - тоже на дороге нашел?! - с мгновенно вспыхнувшей злостью спрашивает она.
- Это... я...
- Не отда-ам! - во весь голос визжит девочка, и, перебивая сестру, мальчишка кричит, отчаянно и зло:
- А чего?! Ей все равно уже не надо, она мертвая! А сестренка моя - живая! Где я ей еще такие сережки добуду?!
Касси выпрямляется, смотрит на него сверху вниз.
- А уши рвать мертвой девочке обязательно было? - Выходит, не дожидаясь ответа, во дворе бросает ведущему записи солдату: - Этих - в ссылку! - и идет дальше.
Майор Пикар привычно пристраивается за плечом, говорит негромко:
- Женщина едва ли перенесет дорогу...
Касси, не оборачиваясь, пожимает плечами (откуда только привязался этот неженственный жест?).
***
Куртис лежал навзничь у самых ворот, раскинув руки, словно пытаясь заслонить своим большим телом всех, кто на лужайке. Избит и изранен был страшно, но так и не отступил, и убили его подло, в спину, пикой. Вместе с обеими собаками, они тоже сражались до конца - одна лежала на его ногах, другая сбоку.
***
К главной городской площади сходился добрый десяток улиц. Одну из них, двигаясь от конца, Касси закончила проверять и направилась к мэрии: там, в некоем подобии штаба, развернутом на первом этаже, нужно было отметить, какая улица уже проверена, и передать списки арестованных.
Но не успела она добраться до мэрии, как подбежал сержант Восьмого полка.
- Ваше Величество! - Вместо воинского приветствия чуть ли не в ноги бухнулся. - В храме, - махнул рукой на беломраморную пирамиду высотой с двухэтажный дом, - люди укрылись, а жрец нам войти, арестовать их, не дает.
Она оглянулась - жрец, статный пожилой мужчина в белом балахоне, стоял на лестнице с большим блестящим символом Триединого в руках. Делать нечего - Касси развернулась, направилась к храму и остановилась у подножия лестницы, глядя снизу вверх на своего врага.
Да, врага - из допросов арестованных она уже знала, что если кто и виновен больше всех в свершившихся вчера убийствах, то именно этот жрец, который весь последний месяц в своих проповедях поминал "гнездовище Рогатого", под конец открыто призывая к его "очищению".
Касси собиралась арестовать его позже, когда будут проверены все улицы - но, видно, судьба рассудила иначе, раз вместо того, чтобы тихо сидеть в храме, он укрыл там потенциальных преступников, а сам вышел наружу, фактически бросая ей вызов!
При ее приближении от него пахнуло ненавистью и отвращением. Бывший Инквизитор? Да, похоже на то.
- Та-ак, и что же у нас тут? - спросила она.
- Именем Триединого! - жрец вскинул свой символ. - Эти люди под его защитой!
Не поклонился - а ведь ей, Императрице, кланяется и Верховный жрец! Сознательно провоцирует - ждет, что она разозлится и совершит какую-то ошибку, например, прикажет солдатам войти в храм и арестовать тех, кто укрывается в нем? Ну нет, такой глупости она не сделает - известно же, что храмы издавна пользуются правом убежища!
- Оцепить храм, - приказала Касси сержанту. - Если надо - возьмите еще людей, но чтобы и гвирт (небольшая ящерка вроде геккона) не проскочил! - Усмехнулась в открытую: - Ничего, проголодаются - вылезут как миленькие.
- Слушаюсь, Ваше Величество! - пожилой вояка явно обрадовался, что ему не надо ничего решать - приказ получен, теперь осталось только его выполнить.
Повернулась, направилась в мэрию, но не успела пройти и десятка шагов...
- Сыны Триединого! - мощный голос вознесся над площадью. - Зачем вы слушаете эту ведьму?! Вспомните слова святого Такрия - "Да не дрогнет ваша рука, истребляя их!" Так поднимите же свое оружие против нечестивых порождений Рогатого!
- Соларийских провокаторов мы и за меньшее вешали, - сказал за плечом майор Пикар. - Это же открытое подстрекательство к нарушению присяги и бунту!
Интересно, этот жрец просто зарвался от безнаказанности - или сознательно решил стать "мучеником за веру"? Как бы то ни было, майор прав - спускать такое нельзя!
- А на лестницу право убежища распространяется? - покосившись на него, неромко спросила она.
Как обычно, он понял ее с полуслова, ответил по-уставному:
- Никак нет, миледи! Разрешите действовать?!
- Разрешаю.
- Слушаюсь, миледи.
Проследила глазами, как майор, собирая вокруг гвардейцев в алом, возвращается к храму - и, уже в третий раз, направилась к мэрии. Не нужно, чтобы кто-то, кроме своих, догадался, что арест этого бывшего Инквизитора имеет для нее значение - так, один из многих.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Когда Касси в сумерках вернулась из Таммарона к месту трагедии, то испытала мимолетное облегчение, увидев возвышающийся в стороне от обгоревших развалин полосатый купол шатра. Кто-то догадался его прислать - наверное, Данэль.
Потому что возвращаться ночевать во дворец ей не хотелось категорически - ни кого-либо видеть и слышать, ни благосклонно кивать на поклоны и реверансы людей, для которых ничего не случилось.
У ограды Дома Миранды стояла большая белая палатка, там размещалась похоронная команда. Ее работникам предстояло трудиться всю ночь - обмывать мертвых, обряжать их в целую, не изорванную и не залитую кровью одежду и гримировать лица, скрывая раны и ожоги и убирая, где надо, с лиц выражение ужаса.
***
У шатра ждали две камеристки, при виде нее сделали книксен:
- Ваше Величество, ванну? Или вы предпочтете сначала поужинать?
Ванну? Касси поморщилась и жестом отослала их; прошла в спальню и села на тюфяк, бессильно склонив голову и опершись локтями о колени.
Завтра похороны. Похороны восемнадцати маленьких риалей, которых она, именно она собрала тут - словно подала убийцам на блюде: пожалуйста, вот они все! - и девяти взрослых, которые как-то пытались их защитить. Они - не она.
Конечно, сейчас можно говорить: "Ну кто же знал?!" - но они мертвы... а она жива. И эту вину с нее никто и никогда не снимет.
На закрывающем спальню пологе мелькнула тень, знакомый голос майора Пикара позвал:
- Миледи! Миледи Касси! Стол накрыт, ждут только вас.
- Не хочу, поешьте без меня.
После короткой паузы голос прозвучал вновь:
- Я войду? Или прислать сьеру Шассу?
- Входите. - Чего уж там...
Сидеть, кроме как на тюфяке, в спальне было не на чем; войдя, майор опустился на одно колено.
- Миледи, вам надо поесть, хоть и через "не могу". А потом поспать - завтра тяжелый день. Пойдемте! - протянул руку, и Касси ничего не оставалось, как вложить в нее свою.
Но вместо того, чтобы встав, потянуть ее за собой, он развернул эту руку ладонью к себе:
- У вас ожоги... уже пузыри лопнули.
- Это вчера, - угрюмо отозвалась Касси.
- Сейчас сьера Алир посмотрит. Пойдемте - там с дворцовой кухни всякие разносолы прислали.
***
За походным столом уже сидели все подруги, включая Тали. Касси кивнула, махнула рукой "Не вставайте!" и села во главе стола.
- Сьера Морвэн, надо бы потом посмотреть миледи руки, - сказал, садясь рядом, майор - Алир молча кивнула.
- Как прошел арест? - спросила Касси.
- Спокойно. Он явно ждал чего-то подобного. Назвал нас "околдованным ведьмой несчастными", но и только.
- Это вы о жреце? - спросила Кера.
- Да.
- На допросах многие говорят, что он вчера на вечерней проповеди в открытую призывал "пойти и уничтожить гнездовище Рогатого".
- Интересно, был ли на этой проповеди мэр? - вопрос риторический - наверняка никто из присутствующих этого не знал. Но если выяснится, что был и не принял мер, то пойдет под суд - щадить Касси никого не собиралась.
Кажется, она что-то ела - не чувствуя вкуса, просто, раз лежит на тарелке. Перед глазами проплывали картинки - дети на лужайке... оранжерея... Куртис красит белой краской беседку... сияющая улыбка Лони... И когда в эти видения вдруг врезался голос Керы, он прозвучал странным диссонансом:
- Касси, ну хватит, а?! Пойми, ты ни в чем не виновата!
Она подняла глаза:
- Если бы не я, то некоторые из них сейчас бы были живы! - не хотела, но голос сорвался рыданием. - Пусть на улице, пусть голодные, нищие - но живые!
- А-аа! - отчаянный мальчишеский крик, долетевший от разгромленного приюта, заставил ее вскинуть голову. - Миледи, миледи!
Из распахнутых ворот выскочила и устремилась к ним маленькая фигурка. Юло?! Но что он тут делает - он же остался во дворце?!
Мальчишка подбежал, выпалил, задыхаясь:
- Там... Куртиса хотят... его нельзя в земле! И собак... Пожалуйста, миледи, скажите им!
Из дальнейших сбивчивых объяснений стало ясно, что обычаи горцев предписывают сжигать умерших, а пепел сбрасывать в ущелье. Похороны же в земле означают, что душа горца никогда не попадет в чертоги Мораты.
- Нужно сделать помост из бревен, или просто хвороста кучу большую собрать, - торопливо объяснял Юло. - И его туда положить, и собак тоже, раз они с ним вместе сражались. И слова сказать - я знаю, какие - и поджечь.
- Ну, пойдем. - Касси встала, положила ему руку на плечо; грешно говорить, но даже обрадовалась этой возможности отвлечься от уговоров Керы.
***
Увидев Императрицу, старшина похоронной команды поклонился, сказал:
- Ваше Величество, пацаненок все что-то про горца этого твердит - я толком не понял, о чем он...
- Горца нужно по горскому обряду сжечь вместе с его собаками. Сделать деревянный помост, положить их туда - и сжечь.
- С помостом мои люди помогут, - добавил незаметно оказавшийся рядом майор Пикар. - Миледи, мы можем использовать доски от... строений? - кивнул на полуразвалившуюся конюшню и остатки беседки.
- Да, разумеется. Подготовьте все, а, - вспомнились похороны Рилы, - попрощаемся и зажжем помост утром.
***
Проснулась Касси на рассвете. С помощью полусонной камеристки одевшись и убрав волосы в гладкий узел, вышла наружу и чуть не наступила на майора Пикара - завернувшись в плащ, он спал у самого входа, но при ее появлении мгновенно проснулся и вскочил.
- Миледи, - щелкнул каблуками и склонил голову, - для похорон... не знаю, как это еще назвать, Куртиса все готово.
- А гле Юло?
- Там, с ним сидит. Хотите кофе? Из солдатского котла, но все же...
- Хочу, - кивнула Касси. - Сейчас пойду девочек разбужу.
***
Куртис лежал на деревянном помосте, накрытый до пояса гвардейским плащом. У ног - собаки; их окровавленные тела тоже привели в порядок и казалось, они, как и их хозяин, просто спят.
Юло сидел на помосте и держал его за широкую, как лопата, руку; при появлении Касси с подругами и лейб-гвардейцев соскользнул наземь и поклонился.
- Ваше Величество...
- Для тебя - миледи Касси. Всегда, - ответила она.
Хотелось обнять мальчика, прижать к себе, погладить по голове - его скорбь она ощущала остро, как свою. Но он бы сейчас не принял сочувствия.
Он кивнул и обернулся к помосту.
- Я не знал своего отца - но ты стал им, и я принимаю на себя сыновний долг. Я отвезу твой пепел в ущелье Мораты и скажу во весь голос, что Куртис Трель погиб как герой, с саблей в руке. Ты подарил мне этот нож - я возвращаю его тебе, дарю от сердца. И пусть будет благосклонна к тебе Мората в ее чертогах. - Запнулся и беспомощно обернулся. - У кого-нибудь есть, чем зажечь?..
- Не торопись, малыш, - шагнул вперед майор Пикар, положил на помост свою фляжку с выморозкой. - Ты был храбрым человеком и умер достойно. Дарю от сердца, пусть будет благосклонна к тебе Мората в ее чертогах - и выпей там с ней!
Что же подарить? У нее ничего нет... не обручальное же кольцо... нет, есть другое. Касси выступила вперед:
- Эту вещь, - сняла с шеи цепочку с костяным резным шариком, - когда-то подарил мне один храбрый человек - такой же храбрый, как ты. С тех пор она стала моим талисманом, а теперь я дарю ее тебе, дарю от сердца, и пусть будет благосклонна к тебе Мората в ее чертогах.
Подошла к помосту, надела цепочку Куртису на шею и отступила; услышала: - Ты что делаешь, ненормальный?! - и обернулась.
Кузен Ринт шел к помосту с саблей в руке - той самой, наградой Императора. Положил на помост рядом в Куртисом - так, чтобы эфес пришелся горцу под ладонь, и отступил.
- Это саблю вручил мне сам Император - за храбрость. Но я не знаю, смог ли бы я, как ты, выйти в одиночку против целой толпы. Дарю от сердца - ты ее достоин, как никто. И пусть будет благосклонна к тебе Мората в ее чертогах.
Отступил назад - майор Пикар хлопнул его по плечу:
- Ты - смог бы, парень.
Подруги, гварейцы, солдаты... Касси даже мимолетно удивилась, увидев, у скольких людей нашлись для старого горца добрые слова и прошальный подарок.
А потом Юло ткнул горящим факелом в пропитанный маслом хворост внутри помоста. Занялось быстро и жарко, языки пламени скрыли Куртиса и его собак. Люди вокруг потоптались и начали расходиться, ушла и Касси, когда Шасса коснулась ее плеча:
- Пойдем. Все закончено, а тебе надо поесть, день предстоит тяжелый.
Если бы она знала, какой тяжелый...
***
Восемнадать детей и восемь взрослых похоронили на кладбище, на котором уже лежали Миранда Берез и Рила. Касси спросила полковника Ньюта, не надо ли переправль тело его сестры в родовое поместье - тот покачал головой:
- Нет, Ваше Величество. Думаю, она бы предпочла остаться со своими воспитанниками. Последние годы, когда мы встречались, я видел, что она счастлива - этот приют, эти дети стали ее жизнью.
Общая могила для детей - потом там встанет мраморная стела с их именами; Ферсон прав - никто из родителей не потребует возмездия. Что ж - его потребует она. Сейчас в Таммароне работают дознаватели, и через два дня с балкона мэрии будет объявлен приговор.
А пока... Касси не помнила, откуда у нее в руках появилась охапка белых роз, но прошла и положила по одной в каждый гроб, запоминая и вспоминая детские лица.
Лони вернули ее сережки, легкая полуулыбка на бледном личике делала ее взрослее.
Шестилетний Витал - он часто крутился на кухне, даже помогал по мелочи, и Ринна смеялась, говорила "Может, знаменитым поваром станет - так помянет старуху"...
А этого малыша Касси почти не помнила - наверное, из новичков. Худенький, всего года четыре... подушка гроба скрывает разбитый сзади череп.
Кем надо быть, чтобы убивать детей?! И ведь обычные горожане на вид, у многих семьи и ни у кого нет на лице печати зла. Наверное, такие же горожане свистели и улюлюкали, когда Инквизиция сжигала "отродий Рогатого", кидали в обреченных камни и хлопали в ладоши, когда занималось пламя.
Участники похоронной команды стали закрывать гробы, а старичок-жрец принялся читать погребальную молитву, когда Касси почувствовала, что кто-то незнакомый тихонько подбирается к ней сзади. Обернулась - бело-золотой лакей с красной перевязью держал в руке конверт, увидев, что она на него смотрит, поклонился, сказал шепотом: - От Его Величества! - и вручил письмо.
- ...Покойтесь с миром, дети Триединого, и пусть солнце озарит ваш небесный путь...
***
Письмо Данэля она прочитала уже в карете, возвращаясь в Таммарон. Точнее, планируя вернуться - прочесть протоколы допросов, поговорить с мэром: она до сих пор не поняла, знал ли он о подстрекательстве жреца. Но содержимое конверта заставило ее развернуть лошадей к столице.
"Касси, - писал Данэль - собственноручно, а не через секретаря, - постарайся как можно быстрее приехать во дворец. Верховный жрец Триединого очень настаивает на встрече с тобой. Полагаю, что речь пойдет об аресте жреца из Таммарона и о предстоящих казнях.
Д."
Что ж - этого следовало ожидать...
***
К себе она прошла через боковой вход, без эскорта, не считая майора Пикара. Навстречу выскочили и склонились в реверансе Бель и Ина.
- Привет, девочки, - устало кивнула им Касси. - Как дела, что нового? И как малышка поживает?
- Миледи, - обе девушки выпрямились; спросить осмелилась Инори, - это правда, что сьеру Ньют у...убили?
- Да, - успела она ответить, когда дверь открылась и вошел Данэль.
- А, ты уже здесь. - Подошел, поцеловал в висок.
- Только вошла...
Майор счел нужным тактично удалиться, фрейлины собрались, последовать его примеру, но Касси остановила их:
- Девочки, скажите камеристке, чтобы приготовила черное платье, и пусть ждет в спальне. - Взяла Данэля за руку, кивнула на кабинет: - Пойдем?
Он последовал за ней; сел в кресло перед столом и чуть усмехнулся. На вопросительно приподнятую бровь жены объяснил:
- Непривычно. В посетительском - непривычно. Ладно... как у тебя дела?
- Сегодня всех похоронили, - вздохнула Касси. - Завтра буду окончательно решать, кто что заслужил. Светлейший..?
- Мне пришлось пригласить его на ужин, - скривился Данэль. (Ах да, сегодня же день традиционного придворного ужина!) - Но он упорно хочет поговорить с тобой. То есть сначала потребовал, чтобы я приказал тебе освободить жреца - тот, мол, конечно, виноват, но не то чтобы очень, и церковные власти сами его накажут. А потом начал взывать к милосердию - якобы ты собираешься чуть ли не полгорода казнить и сослать, и я, как человек более взвешенный и зрелый, должен тебя удержать от излишней жестокости... для твоего же блага, потому что иначе хрупкая женская психика может впоследствии, осознав...
- Я поняла, - кивнула Касси. - Ты отказал ему?
- Я сказал, что дал тебе самые широкие полономочия и брать свое слово назад не считаю возможным. Тогда он сказал, что хочет поговорить с тобой.
Она кивнула - что ж, поговорим! Вслух же сказала:
- Спасибо тебе за шатер... и за все остальное тоже.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
На ужин Касси с Данэлем пришли вместе - вошли под руку. Гости уже сидели за столом, но вскочили, услышав объявление мажордома: "Его Императорское Величество Данэль! Ее Императорское Величество Касилия", и снова сели, лишь когда монаршая чета опустилась в кресла.
Согласно старому этикету, хозяевам торжественного ужина подагалось сидеть на противоположных торцах стола, но обычай этот (слава Богам!) был отменен еще при бабушке Данэля. Так что Касси сидела по правую руку от мужа, имея своим соседом с другой стороны самого важного и почетного из гостей - увы, Верховного жреца.
Она догадывалась, как это смотрится со стороны: Данэль - в белом с золотом мундире, Верховный - в белом балахоне, и между ними - она, в черном платье и без украшений, не считая шпилек с черными сапфирами в волосах. Наверняка у многих гостей на языке крутился вопрос: "Черное? Почему?" - но никто не осмелился его задать.
У Касси кусок в рот не лез - она предвидела неприятный разговор с Верховным и заранее злилась - но приходилось есть понемножку, неторопливо, но не вяло, согласно предписаниям все того же этикета. Она лишь надеялась, что жрец не начнет этот разговор прямо за столом.
Увы, надежды не оправдались.
- Ваше Величество, цвет вашего сегодняшнего наряда связан с тем... неприятным происшествием? - обернувшись к ней, спросил Верховный - вроде бы негромко, но хорошо поставленным голосом, так что услышали человек десять, не меньше.
- Да, - коротко ответила Касси.
- А что за неприятное происшествие?! - спросила его соседка справа и тут же, словно в испуге, прикрыла рот ухоженными пальчиками. - Ах, Ваше Величество, простите мне эту бестактность!
- Прощаю, - сухо ответила Касси, и не подумав пуститься в объяснения (на что наверняка все рассчитывали). "Неприятное происшествие" - да уж, он хорошо подобрал эвфемизм!
- Но Ваше Величество...
- Прошу прощения, Светлейший, - перебила она, - я не хотела бы обсуждать эту тему за столом. После ужина приглашаю вас выпить кофе в моих покоях - разумеется в присутствии моего супруга. Там и поговорим - догадываюсь, что у вас есть ко мне вопросы.
Прозвучало это внешне любезно, даже было сдобрено улыбкой - но сидевшая по другую сторону от Данэля графиня Ферсон все равно скорчила испуганно-шокированную мину: разве можно так говорить со Светлейшим?!
Касси взглянула на Данэля - он опустил ресницы, соглашаясь: спросил тихо:
- Ты сегодня во дворце переночуешь?
- Если хочешь. - Едва ли кто-то, кроме него, услышал ее следующую фразу: - Ты - один из немногих людей, при которых я не стыжусь плакать.
До конца ужина она досидела с трудом. И даже не потому, что есть не хотелось - а потому что неприятно было видеть довольных, улыбающихся людей, которые говорили о каких-то пустяках и не понимали, с чего это она вырядилась в черное. Да и близкое соседство графини Ферсон удовольствия не доставляло - тем более ее кокетливые взгляды в сторону Данэля и щебечущий голосок.
Но все рано или поздно кончается, и после изысканного десерта - слоеного мороженого - Касси встала и, любезно напомнив Верховному, что ждет его у себя, под руку с Данэлем удалилась.
Уже в коридоре спросила:
- Ты меня поддержишь?
- Да, само собой. Но и ты... пожалуйста, будь с ним осторожна. Не забывай, он один из самых влиятельных людей в Империи.
Касси покивала, заранее мысленно выстраивая разговор. Секунду колебалась: малая гостиная или парадная столовая? - и решила остановиться на гостиной.
Когда лакей, войдя, объявил: - Верховный жрец Триединого! - и отступил в сторону, пропуская Светлейшего, она подавила в себе желание вскочить и склониться в реверансе, вместо этого дружелюбно повела рукой:
- Проходите, пожалуйста, садитесь! - и повысила голос: - Девочки, кофе!
Бель и Инори не заставили себя ждать - уже через полминуты на столе стояло все потребное для кофе, ликерные рюмочки и горка с пирожными - сами же они, повинуясь жесту Касси, сделав книксен, удалились.
- Вы не доверяете своим фрейлинам? - с улыбкой приподнял бровь жрец - вроде бы и в шутку сказал, но не совсем.
- Доверяю, - без улыбки ответила Касси. - Но допускаю, что разговор наш будет не для девичьих ушей. Позвольте, я налью вам кофе.
- О, принять кофе из рук самой Императрицы - это честь! - продолжал добродушно улыбаться Верховный.
Она налила кофе ему, и Данэлю, и себе; пододвинула к жрецу чашечку, отхлебнула немного из своей и спросила:
- Итак?
- Ваше Величество, речь пойдет о Таммароне.
Сказал - и замолк, очевидно, ожидая, что Касси ответит, но она лишь сжала зубы: пусть спросит что-то конкретное. Получившаяся пауза Верховному не понравилась - это посказало чутье риали, хотя на губах мужчины по-прежнему играла добродушная улыбка.
- Мне доложили, что вы арестовали там духовное лицо. Это правда?
- Арестованы практически все участники беспорядков - как подстрекатели, так исполнители и мародеры. Сейчас дознаватели выясняют вину каждого из них.
- Но среди них есть и жрец Триединого?
- Да.
- Духовных лиц у нас обычно судят церковным судом.
- В данном случае он не совершил ни святотатства, ни кощунства - его будут судить за подстрекательство к насилию, повлекшее за собой человеческие жертвы, и за призывы к бунту и нарушению присяги, - ответила Касси, стараясь говорить спокойно и уверено - в конце концов, разве не обещал ей Данэль поддержку во всех вопросах, свяанных с риалями!
- И каков же будет приговор?
- Смертная казнь.
- Но он духовное лицо!
- Жители города должны видеть, что ничто не спасет виновных от наказания - в том числе и жреческий сан.
- Передайте этого человека мне, я обещаю, что приговор церковного суда будет самым суровым.
- Светлейший, мне очень не хочется вам отказывать - но если послезавтра будут казнены те, кто в результате подстрекательств этого вашего "духовного лица" стал убийцей - то, на мой взгляд, его вина не меньше их, а больше! И люди должны видеть, что перед законом ни у кого нет привилегий!
- Но это немыслимо, чтобы жрец Триединого болтался на виселице вместе с простолюдинами!! - Верховный явно не ожидал отказа и начал терять терпение.
- Что ж - понимаю и готова пойти вам навстречу, - Касси еле сдержала злой прищур. - Он будет казнен отдельно от остальных преступников, на следующий день после них. - И не выдержала, поинтересовалась светским тоном так, словно предлагадла ему выбрать пирожное: - Что вы предпочитаете - колесование или сожжение? Наверное, сожжение будет правильнее - он же бывший Инквизитор!
- Ваше Величество! - жрец обернулся к Данэлю. - Вы всегда были верным сыном Триединого и...
- Светлейший, я не хотел напоминать вам, - жестко и размеренно начал тот, - но мы находимся на грани войны - морской войны с Соларом. И Империи сейчас не нужна война еше и с Зеленым Архипелагом. - Жрец попытался что-то сказать - Данэль остановил его жестом, продолжая говорить: - Согласно условиям мирного договора, Инвизиция была распущена, а преследование риалей прекращено на всей территории Империи. Между тем позавчера произошел случай вопиющий: благодаря подстрекательству члена этой ныне несуществующей, отмененной Инквизиции, убито восемнадцать - восемнадцать! - детей-риалей. И надежда, что Острова не воспримут это как нарушение договора, есть только в одном случае: если виновники - все виновники! - будут немедленно, публично и жестоко наказаны. Поэтому мне нечего добавить к словам Ее Величества.
- В таком случае, - Светлейший слегка повысил голос, - я не смею более злоупотреблять вашим вниманием. - Встал, смерил их обоих взглядом - казалось, ждал, что кто-нибудь из них одумается, попросит остаться - но так и не дождался и пошел к двери. Не поклонился на прощание - это был единственный демарш, который он себе позволил.
***
Камеристка приготовила ванну, добавила туда жасминового масла и помогла промыть волосы - но как ни мойся, как ни просушивай потом волосы нагретым полотенцем, в ноздрях по-прежнему стоял запах пожара. Казалось, им пахло даже свежее прохладное белье.
Когда Данэль, присев на кровать, сказал: - Пустишь? - молча подвинулась, давая ему место. Он лег рядом, оплел руками и ногами и примостил подбородок ей на макушку. Настроя на то, чтобы стребовать "супружеский долг", у него, слава Богам, сегодня не было (да она бы и отказалась). Просто - заснуть, чувствуя рядом привычное тепло.
Но, хотя за последние несколько суток Касси спала всего несколько часов, сон не шел; стоило закрыть глаза, и перед ними чередой вставали те, кого уже не вернешь.
Она старалась лежать тихо - пусть хоть Данэль поспит, но он неожиданно сказал:
- Знаешь, я никогда раньше не мог ему противостоять... думаю, он и сейчас на это рассчитывал. - Повернул ее к себе и прижался губами к виску: - Слушай, может, тебе действительно поплакать стоит - легче будет?
Она покачала головой:
- Не выйдет. Внутри все застыло, словно кусок грязного льда в груди застрял и не тает. Завтра с утра поеду снова в Таммарон, надо решить окончательно, кого казнить, кого в ссылку - и мне от этой мысли даже не страшно... никак.
- И много там... получается? - голос Данэля дрогнул.
- Человек двадцать. И жрец.
- Скажи, ты правда собираешься его сжечь?
- Да. Понимаю, что этим ничего не исправишь и не изменишь, но... да. Потому что именно в результате его подстрекательства погибли люди... дети. И все те, кому я завтра подпишу смертный приговор, тоже на самом деле на его совести. - "А еще потому что бывший Инквизитор, который когда-то сжигал таких, как я, заслужил именно такую смерть!" - это Касси не сказала - лишь подумала.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
- Вы же бывали на вечерних службах и слышали эти проповеди?!
- Ну... да, Ваше Величество. Бывал... иногда.
- Так почему же вы позволили это, почему не приняли меры?!
- Ну... я... не предполагал, что все настолько серьезно.
Сьер Куртц, мэр Таммарона (наследственный мэр, первым был еще его дедушка) мекал, нукал и искренне не мог понять, чего от него хочет Императрица. Ну да, он несколько раз, будучи в храме, слыщал, как жрец призывал "выжечь гнездо Рогатого" - но он же не думал, что это всерьез!
А вот против чего он почтительно и многословно возражал - так это против казней и высылки семей убийц и мародеров. Ну да, разумеется, сгорела усадьба, погибли люди - ужас, ужас! Но казнить за это девятнадцать человек?! А выслать - даже язык не поворачивается сказать! - целых пятьдесят семей?! Помилуйте, в городе всего две тысячи жителей!
Да и арест жреца - когда его публично, с заломленными за спину руками вели в темницу! Неужели нельзя было как-то повежливее обращаться с духовным лицом?!
А то, что солдаты не выпускают никого из города, вообще за гранью понимания! Его, мэра, родная дочь хотела поехать к подруге на журфикс - так остановили карету, развернули, да еще посмели допрашивать кучера!..
Касси про себя отметила: "Ага, вот кого еще не мешает проверить - челядь мэра!.."
Сам мэр между тем, решив, что ее молчание - знак согласия, продолжал все активнее распинаться:
- Ваше Величество, я прошу, я умоляю - на колени готов встать: не лишайте город людей! Разумеется, убийство трех аристократок нельзя оставить безнаказанным. Среди арестованных есть несколько маргинальных типов - наверняка именно они...
- Хватит, - хлопнув ладонью по столу, прервала его Касси. - Все виновные без исключения будут наказаны. Извольте зачитать с балкона приговор и распорядитесь.насчет виселиц. Послезавтра, к полудню, они должны быть готовы.
***
- Дарт Недич... Албон Нажар...
Когда-то, когда Касси только-только вышла замуж, ей приходилось присутствовать при казнях - именно тогда был раскрыт обширный заговор против Императора. Она до сих пор помнила свой тогдашний страх и желание зажмуриться, и влажную руку Данэля, сжимающую ее руку - хоть он и "держал лицо", но ему, девятнадцатилетнему, это тогда непросто далось.
А сейчас хотелось лишь, чтобы все это поскорее закончилось. Сидя на балконе мэрии рядом с читающим списки приговоренных Куртцем (он еще не знает, что после отправки ссыльных его карьера мэра закончится), она думала о своем - пыталась думать, отгоняя от себя запах пожарища; вроде бы и одежда свежая, и ванну она приняла - а он до их пор стоит в ноздрях...
- ...Старден Бенеш... Ир Закель...
Некоторые имена толпа, собравшаяся на площади, встречала чуть ли не стоном - очевидно, эти люди были в городе известны и популярны.
- За мародерство и укрывательство преступников приговариваются к ссылке в Восточную провинцию следующие...
Ах, если бы...
Если бы она догадалась прислать охрану - хотя бы пару дюжин солдат! Вооруженные, они бы наверняка разогнали толпу.
Но кто же мог знать?!
- ...Маркел Лотриш... Теор Дарин...
Как она гордилась этим приютом - а получается, собрала всех детей-риалей в одном месте, словно нарочно, чтобы убийцам было удобнее.
Но кто же мог знать!
А этот придурок-мэр - ведь он сам, лично слышал призывы к бунту! И не придал значения, не сообщил никому!
Да, конечно, кто же мог знать...
Стоит закрыть глаза, и перед ними встают сполохи пламени...
- Миледи, - плеча коснулась рука майора Пикара, - он закончил.
- Ваше Величество, - с поклоном подскочил мэр, - вы ничего не хотите добавить?
- Да, пожалуй, - кивнула она и встала, подошла к балюстраде. - Кроме вышеназванных, за подстрекательство к насилию, приведшее к гибели людей, за призывы к бунту и нарушению присяги, приговаривается к смертной казни через сожжение, - короткая пауза, чтобы обвести замершую толпу глазами, - жрец храма Триединого, именующий себя братом Ансельмом. Приговор будет приведен в исполнение через три дня, в полдень. Это все.
Еще раз обвела глазами толпу и пошла внутрь мэрии, к лестнице. По мере того, как шла, за ней пристраивалась свита - майор, подруги-риали; вокруг, открытой спереди подковой, настороженные лейб-гвардейцы.
Вышла на улицу - в глаза ударило солнце, заставив на миг зажмуриться. Оцепившие мэрию солдаты Восьмого полка перестроились, раздвинув толпу и создав свободный проход к карете.
- Эй, Ваше Величество!
Женщина - растрепанная, в одной руке бутылка, на другой - спеленутый младенец, ловко поднырнула под локоть солдату и встала на проходе.
Секундное замешательство - и двое гвардейцев устремились вперед, ухватили ее за плечи и потащили в сторону, прочь с дороги; женщина упиралась, извивалась и орала:
- Эй, Ваше Величество! Ээ-й!
- Отпустите ее! - приказала Касси. - Пусть скажет, что хотела.
Майор мгновенно оказался рядом, готовый заслонить ее собой - по мнению Касси, предосторожность излишняя: нападать женщина не собиралась, лишь подбоченилась рукой с бутылкой и ухмыльнулась:
- Ну да, мужик мой по пьяни делов натворил - но вешать-то! А его, - ткнула пальцем в младенца - тот тоненько заверещал, - кто кормить теперь будет?! Кто его кормить будет, я тебя спрашиваю?!
- Убрать? - спросил майор - Касси кивнула; это наглое, явно "на публику" выступление пора было заканчивать.
Короткий жест, гвардейцы снова подступили к ней, но женщина заорала еще громче:
- А знаешь что - забирай-ка ты его к Рогатому! - качнула на руке младенца.
На миг Касси опешила: она что, чокнулась? Но спросила громко и четко, чтобы слышали все:
- Это твое последнее слово, женщина?
- Да!!! - И верещащий тряпочный сверток полетел в ее сторону.
Казалось, вся толпа вокруг ахнула; двое лейб-гвардейцев, попытавшись поймать, столкнулись, и Касси поняла - не дотянутся, не успеют. Ускорилась - вот он летит, медленно-медленно - шагнула вперед...
- Я возьму!
Эти слова, как и гибкое змеиное движение Шассы могла уловить лишь такая же, как и она, "ускорившаяся" риаль. Для толпы же младенец, чуть не убившийся об каменные плиты мостовой, вдруг, будто по волшебству, оказался на руках герцогини Кассель; откинув с его личика тряпку, она громко возвестила:
- Все в порядке, цел!
- Этой, - приказала Касси, кивнув на женщину - та стояла с ошарашенным видом, кажется, только теперь осознав, что натворила, - всыпать двадцать плетей - за наглость.
***
Снова она увидела эту женщину на следующий день, выходя из мэрии - та стояла на коленях у подножия лестницы. При виде Касси встрепенулась, потянулась вперед:
- Ваше Величество! Умоляю! Верните сыночку! - Попыталась подползти ближе, но наткнулась на заступивших ей путь лейб-гвардейцев. - Умоляю... не в себе была...
Касси, словно не слыша и не замечая ее, прошла мимо. Ребенок еще вчера был отправлен в ближайший женский монастырь, при котором имелся детский приют. Настоятельнице также передали туго набитый кошелек, который если не гарантировал, то предполагал, что с малышом будут обращаться с особым вниманием. Иными словами, она сделала все, что могла, и больше об этом слышать и думать не хотела.
Скользнула взглядом по ровному ряду выстроившихся на помосте виселиц - хоть тут Куртц не оплошал! - и села в карету. Вслед еще раз донеслось воющее "Умо-оляю!"
***
В день
