Та самая леди. Карина Пьянкова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Пережив множество испытаний Бет вернула себе настоящее имя. Теперь для всего мира она снова графиня Бетани Эверс, одна из богатейших невест страны.

   Однако беды девушки на этом и не подумали заканчиваться.

   Благословение шута Неблагого короля фэйри все еще осталось с Бет, значит, фэйри по-прежнему планирует использовать девушку в своих целях.

   Однако кто поймет, чего на самом деле желает шут?

ГЛАВА 1

Из пепла

   – Вам не стоит так волноваться, моя дорогая, – мягко увещевала меня миссис Мидуэл.

   Собственно говоря, этим она занималась уже без малого полчаса. Ровно с тех пор, как мы вместе с Даремами вернулись из церкви.

   – Все далеко не так ужасно, как вам сейчас кажется.

   Да, все еще хуже! Все просто кошмарно! Меня буквально колотило от возмущения, гнева… и, чего уж там, страха.

   Дрожащей рукой я взяла стакан воды и опустошила его одним глотком, едва не пролив воду на себя.

   А ведь думала, что эта часть истории раз и навсегда закончилась.

   – В самом деле, мисс Бет, вы излишне драматизируете, – принялся поддакивать преподобный с несколько… ехидной улыбкой. О, мистер Дарем потешался надо мной и даже не особенно скрывал это.

   И я в очередной раз пожалела, что пригласила Даремов погостить в столичном особняке Карлайлов, который потом и кровью (по большей части чужой) вырвала из лап Денби.

   Впрочем, не оба Дарема причиняли беспокойство – как раз Джордж доставлял на порядок меньше проблем по сравнению с, казалось бы, куда более благовоспитанным младшим родственником. По крайней мере, капитан не пытался ранить мои чувства.

   – Я до сих пор не могу войти в церковь! И падаю в обморок, когда меня крестят! В чем вы сами сегодня убедились! – воскликнула я, преисполненная негодования. – А ведь минуло уже три месяца!

   С самого моего отъезда из Сеннена я игнорировала все возможные религиозные символы и обходила десятой дорогой храмы, пусть и считала, что благословение фэйри исчерпало себя еще тогда, в спальне ныне покойной миссис Джордж Дарем.

   Но оказалось, ничего подобного!

   Пусть шут и не кружил поблизости как прежде – не было ни подброшенных подарков, ни навязчивого шепота, однако, как оказалось, участие в моей судьбе он не перестал принимать. О чем лишний раз говорило благословение – или все-таки проклятие? – фэйри, которое так и осталось со мной.

   Шут отступил, однако не оставил приглянувшуюся смертную окончательно.

   У него имелся какой-то план, и фэйри вряд ли от него отступит.

   Сегодня я первый раз после отъезда из Сеннена рискнула отправиться в ближайшую церковь. Точней, я попробовала отправиться в сопровождении друзей – миссис Мидуэл и братьев Дарем, но лишилась чувств, едва лишь попыталась переступить порог храма.

   Все сразу стало ясно. Причем каждому. Кажется, даже миссис Мидуэл, ныне для всего общества гарантия нравственности моих отношений с молодыми неженатыми мужчинами, догадывалась о случившемся между мной и шутом. Хотя ей так никто ничего и не рассказал.

   – Вы ведь и прежде понимали, что он не оставит вас в покое так просто, – безо всякого сочувствия заметил мистер Дарем, довольно ухмыляясь.

   Он все еще упорно продолжал настаивать на том, что мистер Кин и есть шут, хотя никто ему не верил. Кажется, в отместку за это преподобный потешался надо мной и теми странными отношениями, которые сложились у нас с Джулианом Кином, при каждом удобном случае. Да и про мою связь с фэйри никто не забывал.

   – С чего бы ему так поступать? – раздраженно процедила я.

   В душе бушевал такой шторм, что непонятно, каким чудом я держала себя в руках.

   Даремы переглянулись. Во взгляде старшего читалось сожаление, во взгляде младшего – злорадство.

   – Вы снова графиня Карлайл, – пожал плечами преподобный. – Вы владеете фамильным родовым гнездом и всем, что в нем находится. В том числе вратами, которыми так сильно желает воспользоваться нечисть.

   О да, теперь я снова для всего мира Бетани Эверс, графиня Карлайл.

   Стоило только «воскреснуть», выйти из тени, как общество накинулось на меня словно оголодавшая саранча. Я была богатой наследницей, которая осталась без единого близкого родственника или надежного друга, без любой поддержки. Именно так считалось.

   Подранок.

   Законная добыча для любого достаточно ушлого и хваткого человека.

   Обведи глупую девчонку с огромным состоянием вокруг пальца – и обеспечишь себя до конца жизни, а то и получишь графский титул, если сумеешь склонить сиротку к замужеству.

   О, эти великосветские падальщики не понимали, с кем именно имели несчастье связаться. Я пережила пожар, три года существовала самостоятельно и стала куда крепче, чем можно ожидать от молодой леди, только-только начавшей выходить в свет.

   Стержень мой после перенесенных невзгод стал стальным.

   А еще за моей спиной стояли братья Дарем и миссис Мидуэл, которые пусть и не имели влияния в высшем обществе, однако обладали немалым жизненным опытом и здравым смыслом. Если кто-то пытался меня заморочить… то не выходило.

   – Но почему шут не явился лично? – задумчиво протянул Джордж, который был чужд паранойи брата. – Тем более, разве же мы все не посчитали, что эта нечисть планирует много чего, однако точно не осуществление плана своего короля?

   Миссис Мидуэл многозначительно хмыкнула и посмотрела на молодого мужчину настолько выразительно, что капитан Дарем невольно смутился.

   – Логика фэйри может и вовсе не иметь ничего общего с человеческой, – напомнила моя бывшая нанимательница. – Нам остается только догадываться о мотивах нечисти. А вот то, что он не отступился от нашей Бет, уже доказанный факт. Если бы история с фэйри действительно завершилась…

   – Я бы спокойно входила в церковь, – закончила я за миссис Мидуэл и содрогнулась от ужаса и предвкушения. Шут все еще не забыл про меня. – Все действительно чертовски подозрительно. Особенно учитывая, что он же… ни разу не давал о себе знать. С самого дня смерти миссис Дарем.

   Шут не заговаривал со мной, не появлялся рядом, никак не напоминал о своем существовании, хотя… это было бы даже логично.

   Первоначально никто вот так запросто не собирался признавать меня Бетани Эверс. Пресса готова была сожрать «самозванку», постоянно приходили гневные письма, где меня обвиняли в мошенничестве. Разве не логично было снова появиться с чрезвычайно соблазнительным предложением?

   Я опять оказалась уязвима, нуждалась в помощи… Но что в итоге?

   – Это наверняка тоже часть плана! – с полной уверенностью заявил преподобный… и разом вдохнули трое: миссис Мидуэл, я и капитан Дарем.

   Потому что пусть даже в этом и в самом деле мог заключаться план шута, паранойя викария понемногу начала действовать всем на нервы. Однажды Джордж Дарем даже пробормотал в моем присутствии себе под нос, что искренне жалеет о том, что фэйри в далеком детстве не прибрали его дорогого братца.

   Довольно резкое высказывание и даже жестокое, пусть преподобный и не слышал слов старшего брата… Однако я, к стыду своему, осознала, что в чем-то даже разделяю точку зрения Джорджа Дарема.

   Паранойя священника усилилась в том числе и из-за того, что мистер Кин, как оказалось, не доехал до места назначения. Мы звонили в тот отель на побережье, где должен был обосноваться молодой актер после отъезда из Сеннена. Однако Джулиан там так и не появился и не сообщил, по какой причине.

   Попытки выяснить, куда именно подевалась театральная звезда, ни к чему не привели. Мистер Кин словно испарился, не оставив ни единой зацепки. И мы могли только гадать, что именно с ним приключилось.

   – Да прекратите же вы смотреть на меня так, словно я помешался, – проворчал мистер Дарем.

   Мы прекратили.

   По крайней мере, постарались.

   В конце концов, преподобному можно было и простить некоторые странности, учитывая, как рьяно он боролся за мои интересы и как усердно помогал вернуть настоящее имя.

   Генри Дарем лично объехал всех моих одноклассниц, наведался с фотографией и в мою школу, нашел бездну свидетелей, что могли меня опознать… В каком-то смысле именно викарию я по большому счету обязана была тем, что снова для всего мира стала Бетани Эверс, графиней Карлайл.

   Но даже искренняя благодарность не помогла избавиться от мысли, что преподобный успел достать до самых печенок.

   – Для начала стоит все-таки разобраться с тем, куда подевался настолько внезапно Джулиан Кин, – стоял на своем молодой священник.

   Миссис Мидуэл снова улыбнулась.

   – Чего ради сейчас тратить на это время? Вот-вот начнется театральный сезон, – напомнила пожилая леди. – Юноша сам объявится осенью. А вот если не объявится – это уже станет действительно серьезным поводом для волнения и подозрений.

   А ведь точно!

   Я почувствовала себя на удивление глупой и непрактичной, хотя прежде думала о себе прямо противоположные вещи. Как будто из моей памяти напрочь стерся тот факт, что Джулиан Кин – не просто салонный красавчик, он знаменитый театральный актер, который связан по рукам и ногам условиями контракта. До осени рукой подать, и мистеру Кину придется появиться в столице и снова выйти на сцену.

   – Он мог разорвать контракт! – воскликнул капитан Дарем. Он уже готов был вскочить на ноги, чтобы кинуться к телефону, а после связаться с Королевским театром и любым способом добиться правды от дирекции.

   Разумеется, вряд ли с посторонними вот так просто поделятся такого рода информацией…

   Миссис Мидуэл повелительно взмахнула рукой, принуждая мужчину оставаться на своем месте.

   – Мистер Кин не разрывал контракта с труппой, его ожидают осенью в театре, – сообщила пожилая леди просто и легко. – Вся столица обклеена афишами с его лицом и никто и не думает их снимать.

   Мы с мужчинами принялись переглядываться. На то, чтобы уложить все в головах, потребовалось никак не меньше минуты.

   Изначально думалось, миссис Мидуэл станет выполнять при мне всего лишь роль гаранта нравственности и благопристойности. Кто может лучше следить за репутацией молодой девушки, чем почтенная вдова из хорошей семьи? Однако, даже будучи вырванной из привычной среды, Элинор Мидуэл сохранила прежнюю сверхъестественную наблюдательность.

   – Значит, буквально через три недели мы сможем с полной уверенностью сказать, исчез наш красавчик или нет, – подвел итог капитан Дарем. – Но это же… слишком долгий срок!

   Мне тоже казалось, что три недели неведения – это чересчур. Я предполагала даже, что с мистером Кином могло случиться что-то дурное, и размышляла о том, не сообщить ли в полицию об исчезновении человека. Но меня останавливало то, что Бетани Эверс никак не могла быть знакома с мистером Кином, мое обращение в правоохранительные органы вызовет много вопросов и, скорее, не принесет никакой пользы даже самому Джулиану.

   – Лично мне не кажется, что три недели – так уж долго, когда речь заходит о Джулиане Кине, – не согласилась миссис Мидуэл, которую, кажется, особенно не волновало исчезновение актера. И довольно быстро стало ясно, почему. Моя бывшая нанимательница решила все-таки нас успокоить. – Я думаю, мистер Кин вовсе не исчез. Скорее всего, у него просто в последний момент изменились планы, и сейчас этот молодой человек прекрасно проводит время где-то в другом месте. Поступок вполне в его духе. Если выйти на две станции раньше Гриншира, можно сесть на автобус и добраться до озера Лох-Шин, там прекрасные виды. И рядом с озером находится несколько подходящих пансионов. Думаю, если вы обзвоните их, выяснится в итоге, что мистер Джулиан Кин или юноша, подходящий под его описание, там проживает.

   Судя по азарту в глазах братьев Дарем, они как гончие псы готовы были в любой момент взять след. Этим двоим явно не терпелось проверить предположение миссис Мидуэл на практике. Меня же куда больше интересовало, как так вышло, что эта милая леди знает о передвижениях Джулиана Кина куда больше, чем все мы вместе взятые.

   Розыски актера я с легкостью оставила на своих друзей. Именно так я с недавних пор называла часто про себя и изредка вслух братьев Дарем. Они не требовали ничего – ни покровительства, ни денег, ни того волшебного слова знатной леди, что могло бы переменить их судьбы к лучшему.

   Правда, если друзья ничего не просили, не значит, что я ничего для них не делала.

   Получив доступ ко всем семейным средствам и связям, я первым делом в тайне от капитана Дарема озаботилась тем, чтобы его сын, Майкл, ребенок, не обделенный талантами, попал в одну закрытую школу для мальчиков, куда просто так никто не сумел бы устроить своего отпрыска. Если только не замолвит словечко кто-то с высоким положением в обществе.

   Также я сочла возможным оплатить обучение мальчика, что сперва вызвало бурное возмущение капитана Дарема (который счел, что своим благодеянием я ставлю под сомнение его состоятельность отца и мужчины), а после настолько же бурную его благодарность.

   Вообще, с Джорджем мне было куда проще, чем с преподобным. Наверное, из-за того, что капитан Дарем, в отличие от младшего брата, не отличался высокоморальностью сам и не требовал её от других.

   Джордж Дарем, когда не пытался ухлестывать за женщиной, вполне мог с ней дружить. Этот мужчина ко всему прочему отличался неплохим чувством юмора, широким кругозором и достаточно легким нравом. Я даже грешным делом задумалась в какой-то момент о том, не выйти ли мне за него замуж, однако эта идея быстро покинула мою голову. В конце концов, Дарем мне не пара (любой Дарем), да и вряд ли из него получится по-настоящему хороший муж. К тому же трудно всерьез раздумывать о браке, будучи безнадежно влюбленной в безродного актера.

   Даже миссис Мидуэл относилась к капитану Дарему с весомой долей теплоты, называя его милым мальчиком. И этот мужчина, рослый, властный, невероятно привлекательный, никак не протестовал против такого ласкового, почти родственного обращения. Возможно, из-за симпатии к пожилой леди. Пожалуй, миссис Мидуэл, нравилась обоим братьям Даремам в равной степени сильно.

   Пока мои друзья со всем возможным азартом разыскивали мистера Кина, сама я начала разбирать последние донесения от детективов, которых наняла для розыска виновников гибели моего отца, подруги и полковника Мерсера.

   Пускай с тех трагических событий минуло уже три года, однако не могло же так случиться, что не осталось вообще никаких следов. Невозможно совершить преступление настолько идеально, чтобы никто ничего не узнал. Если подходить к расследованию с достаточным тщанием, всегда удастся найти и улики, и свидетелей.

   Ради того, чтобы ускорить собственное расследование, я даже против всех возможных правил приличий и даже требований закона связалась с инспектором Хиллом и обратилась к нему за содействием.

   Подменыш оказался крайне удивлён моим письмом, однако же ответил на него, а после и явился сам в мой столичный особняк.

   Сперва рыцарь Благой королевы казался настороженным и даже, как мне показалось, напуганным, вертел головой по сторонам, пытаясь высмотреть невидимого противника. В итоге к собственному – и моему – облегчению инспектор Хилл пришел к выводу, что шут рядом со мной не обретается, а значит, можно поговорить о деле.

   За небольшое вознаграждение инспектор пусть и со скрипом, но согласился содействовать в моих розысках. Сумма взятки была не слишком большой, но всё равно заставила недовольно хмуриться миссис Мидуэл и других моих гостей. Однако я успела за свою жизнь понять, что платить нужно за всё – только в этом случае удастся получить желаемое, причем в кратчайшие сроки.

   По большому счёту инспектор имел дело с нанятыми мной сыщиками – мистером Вудом и мистером Эндрюсом. Я же получала от этих людей только отчеты о проделанной работе. Сама я не решалась показывать обществу свой сильный интерес к событиям прошлого.

   Молодой особе моего положения не следует демонстрировать слишком большой въедливости и подозрительности. Наивной беззащитной простушке проще заручиться симпатией в свете, а мне она требовалась, чтобы укрепиться среди знати как и положено графине Карлайл. Потому что только облеченная властью и силой особа может добиться справедливого возмездия, которого я желала всей душой. К тому же глупенькую девочку вряд ли кто-то сочтет опасной, значит, она получит большую свободу действий. Я хотела казаться безобидной, беззащитной и недогадливой – именно таков был мой план.

   Следовало уничтожить Денби. Пусть я никогда не сожгу человека заживо, как поступили они, однако на виселицу их отправить у меня решимости хватит. Все это гнилое семейство, которое вдобавок пыталось умыкнуть часть реликвий моего рода, когда их выдворяли из Карлайл-холла, должно было получить свой смертный приговор за содеянное.

   Пять лет назад Денби уже связались с фэйри, именно тогда Сьюзан Денби прибрала к рукам Джорджа Дарема, так неужели не осталось никаких следов их злодеяний за столь долгое время? Вряд ли это возможно, наверняка шут оставил улики, которые могли бы скомпрометировать Денби, такая выходка оказалась бы вполне в его духе. В конце концов, фэйри заключают сделки со смертными, не для того, чтобы глупые людишки получали желаемое, а для того, чтобы теряли все, когда до заветной цели, кажется, можно рукой подать.

   Мистер Вуд писал мне, что напал на след неких финансовых вложений Денби, которые были слишком велики для столь небогатого семейства. Сыщик предполагал, что средства для таких инвестиций были позаимствованы из состояния Карлайлов, причем в тот момент когда графа и его наследницу уже признали умершими, однако Денби еще не успели получить права на наследство умершего дальнего родственника.

   Сообщив обо всех этих фактах, мистер Вуд попросил меня в свою очередь поискать следы этой подозрительной сделки в бумагах Карлайл-холла.

   Оставалось только с досадой хмуриться и писать письмо поверенному. Дела моей семьи после вмешательства Денби остались в глубочайшем беспорядке, и разобраться с бумагами без посторонней помощи у меня не вышло бы.

   «Проклятые падальщики», – прошипела про себя я.

   И тут в дверь постучали.

   – Да-да, войдите, – откликнулась я, и в мой кабинет тут же ворвались чрезвычайно довольные собой братья Дарем.

   Уселись в кресла они без моего приглашения, для излишнего официоза мы уже были на короткой ноге.

   – Иногда мне кажется, что наша милая старушка – настоящая ведьма, – возвестил с широкой, почти мальчишеской улыбкой старший из мужчин. Его брат поддержал Джорджа кивком. – Она не промахнулась, когда сказала, что пропавший красавчик просто передумал ехать на море. И даже место угадала с пугающей точностью. Мистер Джулиан Кин остановился в пансионе «Мэриголд», что стоит на берегу озера Лох-Шин, и наслаждается свежим воздухом и прекрасными видами. Управляющая вылила на меня ушат восторгов, стоило только упомянуть в разговоре имя этого фата.

   Признаться, известия о том, что мистер Кин все-таки нашелся, изрядно успокаивали, пусть я и испытывала досаду из-за собственного волнения о судьбе юноши.

   – Просто ветреный мальчишка, не более того, – резюмировал капитан Дарем под недовольным взглядом брата.

   Я тоже склонялась к тому, что мистер Кин далек от коварных замыслов, которые выходят за рамки обычных желаний честолюбивого и привлекательного молодого человека, знающего, как использовать свою красоту себе во благо.

   Если незадолго до того, как разрешилась вся ситуация со Сьюзан Дарем, я еще колебалась и не исключала возможности, что мистер Кин может оказаться шутом, то эта нелепая выходка с пансионом заставила выбросить все глупости из головы. Просто легкомысленный дамский угодник с невинным детским взором и лисьей хитростью.

   – И не надо так возмущенно сопеть, Генри, – откровенно потешался над недоверчивой настороженностью брата капитан. – Не стоит искать подвох там, где его нет. Окажись тот столичный щеголь и в самом деле фэйри, он бы уже знал, что наша мисс Бет теперь снова графиня, и нарисовался бы на пороге под любым благопристойным предлогом. Кажется, шуту не терпелось добраться до неких ворот в подвале?

   Эти самые ворота я кинулась исследовать в первую очередь, едва только вошла полновластной хозяйкой под родовую сень. Однако то, что для дивного народа было вожделенным призом, для меня оставалось лишь странной каменной аркой, которую словно безо всякой цели и всякого смысла соорудили посреди огромного подземного зала. И как назло в библиотеке не нашлось ни единой строчки о природе врат и том, как именно их использовать.

   Таинственный артефакт оказался совершенно бесполезен для законных владельцев.

   – Он же не идиот, чтобы действовать настолько предсказуемым образом, – отозвался саркастично преподобный, насмехаясь над легковерностью старшего брата. – Шут старше всех нас вместе взятых в сотни раз, наверняка он уже продумал десятки вариантов развития событий и выбрал самый верный способ подобраться к желаемому, не вызвав наших подозрений.

   Мы обменялись с Джорджем Даремом одинаково мученическими взглядами. Что бы мы ни говорили Генри, наши доводы разбивались о стену его подозрительности. Такое ощущение, что между преподобным и мистером Кином имело место некое столкновение, которое и стало истинной причиной нелюбви викария к молодому актеру.

   – Может, нам стоит навестить этого молодого человека и узнать, как его здоровье? – устало предложил капитан Дарем, не слишком сильно надеясь, что такой поворот событий полностью удовлетворит младшего брата.

   Священник крепко призадумался, пытаясь понять, что именно ему предпочтительней – отправиться к мистеру Кину или стоически игнорировать актера всеми возможными способами.

   – А что вы скажете, мисс Бет? – обратился ко мне капитан как к некоему третейскому судье.

   С одной стороны, я не слишком доверяла рассуждениями мистера Дарема, но с другой – все-таки была достаточно заинтересована в Джулиане, чтобы согласиться поехать к озеру Лох-Шин, чтобы встретиться с ним.

   – Я… Честное слово, даже не знаю, стоит ли вспоминать о Джулиане Кине. Куда больше меня интересуют Денби. А сколько было мистеру Кину в тот момент, когда Сьюзан Денби вынудила вас жениться на ней?

   Мистер Дарем ответил за старшего брата:

   – Ему тогда не исполнилось и пятнадцати.

   Какой бы хитростью этот юноша ни обладал, вряд ли он мог ввязаться в серьезную интригу в настолько юном возрасте. Я тут же потеряла интерес к Джулиану в плане расследования.

   – Мне кажется, мисс Бет, что ехать к вашему любимцу совершенно бесполезная затея, – между тем продолжал викарий. – Нужных нам ответов он все равно не даст. Почему бы не разузнать о самом мистер Кине? О его происхождении, прошлом, семье.

   Предложение Генри Дарема не было лишено определенной доли разумности. Взлет мистера Кина на вершину театральной славы, если вдуматься, оказался невероятно стремительным. И, чисто теоретически, можно было заподозрить в этом некое вмешательство если не потусторонних сил, то влиятельных господ.

   – Ну, почему бы и нет, – пожал плечами капитан Дарем, похоже, намереваясь уступить брату в малом, чтобы потом не дать настоять на своем в большом. – Для начала стоит узнать, каково настоящее имя мистера Кина. Он ведь наверняка выходит на сцену под псевдонимом.

   И тут я довольно улыбнулась, потому что ответ на этот вопрос у меня имелся. Мистер Кин сам назвал мне свое имя в приступе откровенности.

   – Его зовут Харли… – произнесла я, пытаясь выудить из памяти фамилию. Она была какая-то совсем уж заурядная. – Смит! Его настоящее имя – Харли Смит.

   Священник застыл в кресле как громом пораженный, изумленно распахнув глаза. И почему вдруг Генри Дарем отреагировал подобным образом, я даже не представляла.

   – Харли Смит, – медленно повторил преподобный. Помолчал несколько секунд, а после произнес: – Харли Смит. Джулиан Кин… Харли Кин. Арлекин! Вот же треклятый мастер шарад! Да он же буквально в открытую нам всем заявил, кто он такой! Шут ведь перед вами появлялся в костюме арлекина, не так ли?

   – Да, – растеряно выдохнула я, осознав, что вот это предположение священника уже как-то не слишком сильно походит на бред.

   Словно бы и правда шарада, которую на самом видном месте оставил для нас лукавый насмешник. Собери вместе две части и узнай, что все это время, оказывается, имела дело с персонажем комедии дель арте, комедии масок.

   – Слишком любопытно для совпадения, – гораздо сдержанней меня самой отреагировал Джордж Дарем, обозначив на лице улыбку, пусть и не настолько самоуверенную как обычно. – Но также это может означать и то, что молодой человек просто считает себя кем-то вроде арлекина, комедианта, что потешает толпу. Неудивительно при его-то профессии.

   Мистер Дарем был склонен к мистицизму, а вот его старший брат предпочитал до последнего придерживаться куда более рациональных версий происходящего. Возможно, истина находилась где-то посередине.

   – Итак, мисс Бет, что же еще рассказывал вам о себе наш таинственный мистер Кин? – решил, очевидно, взяться за меня всерьез священник. Наверняка после множества исповедей он неплохо научился вытряхивать из людей правду.

   Я прикрыла глаза, стремясь воскресить в памяти все те не самые многочисленные подробности биографии, которые озвучивал Джулиан. Он был говорлив, этот прекрасный юноша, однако не так часто заводил речь о себе самом.

   – Он незаконнорожденный, – первым озвучила я тот факт, который был общеизвестен. – Рос он, кажется, в доме своей тетки. А мать… с ней случилось что-то… вроде бы она в лечебнице для душевнобольных.

   Все сказанное мной мистер Дарем педантично внес в выуженную из кармана черную записную книжку. И пока преподобный конспектировал, мне в голову пришла занятная идея.

   – Харли. Не слишком обычное имя для мальчика, – пробормотала я слегка озадаченно.

   Джордж поддержал меня.

   – Я тоже так считаю. Имя куда больше походит на женское. Или на фамилию. Я служил с парнем по фамилии Харли. Кажется, Джеймсом Харли.

   Из слов капитана вытекало…

   – А что если предположить, что Харли – это и была изначально фамилия? Фамилия отца нашего красавчика, которую расстроенная и обесчещенная мать решила дать своему отпрыску хотя бы таким образом.

   Мужчины переглянулись, и мистер Дарем подвел итог:

   – Значит, нам нужно поискать тетку Харли Смита, а также некоего мужчину по фамилии Харли, с которым лет этак двадцать назад приключилась некая пикантная любовная история.

   Розыск родственников мистера Джулиана Кина тут же стал для всех задачей первостепенной важности, ведь в прошлом актера могли скрываться ответы на вопросы, которые мучили нас в настоящем. Ну и еще было любопытно разузнать о появлении на свет мистера Кина.

   Рождение ребенка вне брака – всегда повод для сплетен.

   Мистер Дарем тут же начал писать знакомым священнослужителям, его брат принялся строчить послания своим сослуживцам, а миссис Мидуэл отправилась по знакомым, которых у нее в столице завелось неожиданно много. Я же позвонила инспектору Хиллу, и попросила его приехать ко мне для личного разговора.

   Полезно иметь под рукой фэйри и к тому же полицейского.

   Подменыш прибыл через час, заинтригованный и воодушевленный больше обычного.

   – О, миледи, вы пожелали встретиться со мной! – сверкая зеленью глаз, воскликнул фэйри, оказавшись в кабинете, где я обычно принимала посетителей.

   Учитывая мою осведомленность, инспектор Хилл частенько демонстрировал собственный истинный облик безо всякого смущения.

   – Чего ради я вдруг вам понадобился?

   Подменыш держался с легкомысленностью и жизнелюбием, которые неизменно очаровывали всех и каждого. Я могла понять, почему много лет назад миссис Мидуэл без памяти влюбилась в этого прохвоста: рыцарь Благой королевы был той еще бездной обаяния.

   – Хотелось бы разузнать о прошлом одного человека, инспектор, – любезно улыбнулась я полицейскому, кивком указывая на кресло рядом с письменным столом. В это самое кресло и упал без всяких церемоний фэйри.

   – Вы как всегда интригуете, миледи, – со смехом отозвался инспектор Хилл, побуждая продолжать.

   Из всех тех, кто знал меня прежде под именем Элизабет Мерсер, только подменыш начал звать меня миледи. Все прочие предпочли как и прежде ограничиваться привычным «мисс Бет».

   – Стараюсь, – тихо фыркнула я. – Меня интересует происхождение молодого человека по имени Харли Смит. Сейчас ему что-то около двадцати лет. Незаконнорожденный.

   Подменыш понимающе хмыкнул и с огромным любопытством уставился на меня.

   – Двадцать лет. Незаконнорожденный, – повторил он задумчиво. – А не биографию ли мистера Кина вы желаете узнать, миледи?

   Я кивнула, даже не покраснев. Очень помогал сохранять самообладание тот факт, что копаться в прошлом молодого человека пришло в голову вовсе не мне.

   Подменыш улыбался настолько понимающе, что захотелось плеснуть ему водой в лицо. Желательно святой. Но это была слишком уж большая роскошь.

   – Вам все не дает покоя этот примечательный молодой человек, – уже откровенно посмеивался надо мной инспектор Хилл, совершенно непристойным образом развалившись в кресле. – Но так уж и быть, вы мне платите, а я ищу все, что могу о Джулиане Кине.

   Несколько мгновений в комнате царила тишина.

   – Однако приближаться к нему сам я не стану, увольте, – добавил полицейский, и я тут же заподозрила неладное. В прошлый раз Хилл сбежал от одной только тени шута Неблагого короля. А что… что на этот раз?

   – Вы считаете, мистер Кин – и есть шут? – спросила я напрямик, не желая мучиться сомнениями. Лучше самая ужасная, но правда.

   Подменыш с нескрываемой нервозностью пожал плечами.

   – Кто знает? Я не исключаю такой возможности. И нарываться на лишние неприятности не хочу. Я добуду для вас сведения, миледи, но вокруг Джулиана Кина кружите без меня.

   Я не стала настаивать и согласилась с тем, что инспектору не требуется приближаться к актеру. Такой ответ его в полной мере устроил. Вообще, Хилл отличался определенной долей самоуверенности и всегда держался как тот, кто может совладать абсолютно с любой проблемой, какая только может возникнуть. Но не тогда, когда речь заходила о шуте Неблагого короля.

   – А вообще, миледи, – задумчиво, даже в каком-то смысле смущенно протянул фэйри. – Вам бы следовало выбросить всю эту историю с шутом из головы и побыстрей. Целее будете, уж поверьте мне. Неблагой двор назван так не для красного словца. Его подданные не отличаются каким бы то ни было благоволением к людям. А чем сильнее фэйри, тем меньше он задумывается, о жизни и благополучии смертных.

   Тут я не могла не согласиться с инспектором Хиллом. Так же было и у людей – чем выше поднялся, тем проще идти по головам.

   – Я бы и хотела… Вот только шут так и не оставил меня в покое. Со мной до сих пор пребывает его благословение.

   Рыцарь Благой королевы кивнул и как будто поёжился. Словно ему жутко было находиться даже рядом с отзвуком силы шута Неблагого короля.

   – Ваша правда, миледи, – еле слышно выдавил он.

   Я вздохнула украдкой, отведя взгляд от собеседника.

   – Значит, со мной ничего пока не кончено. Шут явится снова и потребует то, что ему нужно, это просто дело времени. В таком случае лучше все как следует разузнать о противнике и нанести удар первой, не дожидаясь, пока враг скопит силы.

   Подменыш от всей души рассмеялся, запрокинув голову. Этот хохот был совершенно неприличным, но при этом и удивительно заразительным.

   – В ваших рассуждениях чрезвычайно много смысла, миледи, – произнёс он, немного подуспокоившись. – В одном только вы ошибаетесь: шуту не потребуется ничего копить. Он в любом случае обладает такой мощью, что человеку оценить ее просто невозможно. Если он отвлекся от вас, значит, что-то показалось ему более важным в этот момент.

   После ухода инспектора Хилла я размышляла в своем кабинете в полном одиночестве. Что же такое могло заинтересовать шута Неблагого короля настолько, что он перестал оделять меня своим вниманием? Кажется, все, что требовалось этому фэйри, находилось в подвале моего родового поместья. Я вернула себе права на имущество графов Карлайлов, кажется, самое время явиться для переговоров, однако шут попросту пропал. Да и мистер Кин будто выбросил всё, что нас связывало, из головы и исчез с моего горизонта.

   От тяжких раздумий меня отвлекла через пару часов миссис Мидуэл, что вернулась из гостей.

   – Бет, милая моя, да на вас лица нет! И прислуга говорит, вы даже еще не пили чаю.

   По меркам, миссис Мидуэл не выпить вовремя чай – вещь по-настоящему странная и почти преступная.

   – Я просто дожидалась вас, – поспешила я успокоить пожилую леди. Мне не хотелось ее лишний раз расстраивать.

   Та недоверчиво вздохнула.

   – Вы слишком изводите себя, Бет, – укорила меня миссис Мидуэл с привычной мягкой материнской заботой. – Право слово, так нельзя. Вся эта история с нечистой силой и неким молодым человеком слишком сильно затронула вас. Попытайтесь отнестись ко всему легче. Если вы вдруг пожелаете… отринуть некоторые сословные предубеждения, что стоят перед вами и предметом ваших чувств, эти отношения можно будет в любой момент возобновить. Вы запали юноше в сердце, уж можете поверить.

   Я промолчала.

   Похоже, меня неправильно поняли.

ГЛАВА 2

Очень старая история

   Вечером я вынуждена была признать тот факт, что отсутствие внимания со стороны шута, это странное подвешенное состояние, меня пугает куда больше присутствия нечисти. Пока я не попробовала ступить под сень церкви, не убедилась в том, что со мной так и пребывает благословение фэйри, можно было еще обманывать себя, говорить, что история с шутом закончилась. Но попытка войти в храм расставила все на свои места – меня не оставили в покое, просто отложили в сторону до лучших времен как ценную вещь, которой пока не нашли применения.

   Теперь абсолютная тишина спальни ночами казалась мрачной, зловещей, словно бы кто-то затаился и выжидает наилучшего момента, чтоб наброситься.

   – Ну и где же ты теперь? – пробормотала я, когда стрелки часов на прикроватной тумбочки сошлись на отметке «двенадцать».

   Мне никто не ответил. Шут Неблагого короля как будто действительно оставил свой пост подле меня, чтобы заняться иными делам.

   Найти предполагаемого отца мистера Кина удалось относительно легко, справились всего за какие-то жалкие три дня. Разумеется, легкомысленные интрижки, к тому же те, что завершились рождением ребенка, старательно прятали от осуждающих взглядов общественности. И, вероятно, поэтому о подобных историях в итоге становилось известно всей округе.

   И вот, в субботу за обедом мы вчетвером делились полученным сведениями. Имелось несколько мужчин подходящего возраста по фамилии Харли, что имели внебрачные связи, у некоторых этих мужчин в результате интрижки, если верить пересудам, родились дети, однако более всего на роль отца Джулиана Кина подходил сэр Чарльз Харли, состоятельный эсквайр из соседнего графства. Он являлся представителем магическим аристократии, однако дар к колдовству у семейства Харли был настолько слаб, что о нем чаще всего предпочитали вовсе не вспоминать.

   – Мне кажется, мы нашли счастливого отца, – с довольной усмешкой констатировал капитан Дарем, от которого сэр Харли удостоился не самых лестных эпитетов.

   Причина такой заочной неприязни была предельно проста: несмотря на легкомысленный характер своего общения с женщинами, капитан Дарем с определенным трепетом относился к детям. Все равно, законным или нет. Именно поэтому Сьюзан Денби, чтоб ей в аду досталась самая горячая сковородка, и сумела посадить Джорджа Дарема на поводок. Ради сына капитан был готов на все.

   Наверное, это один из самых важных уроков, который преподала мне жизнь – любовь делает людей уязвимыми перед злом.

   – Вряд ли его счастье настолько уж велико, если он так и не объявился рядом с сыном, даже когда тот стал знаменитым и почти наверняка богатым, – покачав головой, парировала миссис Мидуэл. Пожилая дама была полностью уверена, что своими достаточно крупными гонорарами мистер Кин управлялся со сметкой, что юности обычно не свойственна, и стал вполне состоятельным молодым человеком. – Если бы мистер Харли просто признал своего ребенка, для мистера Кина все бы стало куда как проще. Сейчас общество все-таки настроено… либеральней, чем во времена моей молодости. Если бы недоразумение с отцом хотя бы в какой-то степени оказалось решено, перед Джулианом Кином открылись бы многие закрытые сейчас двери.

   Я немного растерялась от таких слов миссис Мидуэл.

   – Вероятно сэру Харли и в голову не приходит, что блестящий модой актер – так сказать… плод его чресел, – пробормотала я немного растеряно. – А мистер Кин или не знает, чей он сын, или не считает нужным ставить отца в известность о своем существовании.

   Братья Дарем переглянулись и одновременно пожали плечами, сражая наповал невероятной синхронностью своих действий.

   В деревушку Кловелли мы отправились сразу после воскресной службы, на которую я, разумеется, не пошла. Пробовала в ожидании друзей хотя бы почитать Святое писание – но руки покрылись зудящей красной сыпью в тот же момент, как рука коснулась переплета. Так что вместо душеспасительного чтения я несколько минут поминала черта, преисподнюю и прочие явления неблагопристойного характера.

   При помощи горничной удалось смазать алые пятна на руках совершенно всем, чем только можно, однако припухлость и зуд до конца так и не спали даже спустя полчаса.

   – Проклятая нечисть! – то и дело повторяла я, расхаживая из угла в угол своей комнаты. Пока двигалась, терпеть неприятные ощущения было на порядок легче.

   Миссис Мидуэл по возвращении покачала головой и посоветовала надеть перчатки. Так я и сделала. Хотя под тканью кожа чесалась словно бы еще сильней.

   Дорога до Кловелли на поезде заняла что-то около семи часов, и на местной железнодорожной станции мы сошли довольно поздно – на моих наручных часах значилось без четверти двенадцать ночи. В такой момент я как никогда порадовалась тому, что путешествую в компании двух весьма рослых и физически крепких молодых джентльменов.

   И почему только в наших школах для девочек учат чему угодно помимо того, как постоять за себя? В итоге приходится полагаться на мужчин, что не только далеко не всегда удобно, но подчас еще и опасно.

   – Не беспокойтесь, леди, – с улыбкой обратился к нам капитан Дарем. – Я заранее связался с хозяином местной гостиницы. Он дождется нашего приезда и вышлет такси. Признаться, этот человек был так воодушевлен тем, что у него, наконец, появятся хоть какие-то постояльцы, что при необходимости впрягся бы в повозку и довез нас на себе.

   Последнее меня не так уж сильно удивило: места в окрестностях Кловелли какой бы то ни было живописностью не отличались, старинных усадьб поблизости тоже не имелось. На холме над деревней возвышался какой-то безвкусный особняк, вероятно, фамильное гнездо тех самых Харли, которых мы и искали, однако это наверняка был новодел, не представляющий ни малейшего интереса для туристов.

   – Что ж, надеюсь, в этой гостинице будет не так уж много клопов, – проворчал мистер Дарем, как всегда ставящий под сомнение все, что делал его старший брат.

   Я поморщилась и промолчала. К собственным прискорбию и стыду, мне довелось узнать об этих паразитах куда больше, чем хотелось. Дорога от столицы до Сеннена для меня была долгой и чрезвычайно неприятной.

   – Они бы здесь просто умерли с голоду, – легкомысленно рассмеялся капитан.

   Такси на железнодорожной станции нас в самом деле дожидалось. За рулем сидел уже совершено седой старичок, клевавший носом. Автомобиль его явно содержался в образцовом порядке. Одно внушало опасение – салон машины оказался не настолько и велик, а преподобный и его брат были чрезвычайно крупными мужчинами. Сразу стало очевидно, придется изрядно потесниться...

   Мистер Дарем нетерпеливо постучал в окошко автомобиля, водитель встрепенулся, улыбнулся спросонья и, кажется, даже не успев до конца пробудиться, бросился помогать нам с багажом, бормоча совершенно несуразные комплименты в адрес миссис Мидуэл и меня.

   К счастью, когда пришло время сесть за руль, старичок по имени мистер Эндрюс уже полностью сбросил с себя оковы сна. Впрочем, устроившийся слева от него мистер Дарем все равно с беспокойством косился на нашего водителя, очевидно, опасаясь, что мистер Эндрюс может заснуть в самый неподходящий момент.

   Если не считать тесноту, поездка до гостиницы оказалось вполне приятной и безопасной. А владелец «Черной лошади» действительно дождался нас – более того, он выбежал на улицу, чтобы поприветствовать дорогих гостей.

   Ко мне мистер Роквуд, мужчина за сорок с весьма объемистым брюшком, обратился «миледи», и сразу стало ясно, что такая услужливость вытекает не только из-за малого количества постояльцев – Джордж Дарем решил разыграть карту моего благородного происхождения. Нас встречали как графиню Карлайл и ее спутников со всеми вытекающими из этого последствиями.

   Предоставленные номера были отремонтированы, причем только что и явно на скорую руку – в комнатах все еще ощущался слабый запах краски, а обои кое-где поклеили и вовсе криво.

   Можно было даже не сомневаться, что о визите молодой графини Карлайл знает уже каждая собака в Кловелли. Следовательно, ждать приглашения к Харли долго не придется.

   Перед сном в мой номер заглянула миссис Мидуэл, чтобы пожелать доброй ночи.

   – И выспитесь непременно как следует, моя дорогая, – посоветовала с мягкой улыбкой пожилая леди, – наверняка карточки начнут присылать с самого утра. В конце концов, чем меньше деревня, тем больший ажиотаж вызывает появление такой фигуры как вы.

   До сих пор никак не удавалось заново привыкнуть к тому, что я – фигура. Причем не просто фигура – ферзь и никак иначе. За предыдущие три года я привыкла быть скромной компаньонкой Бет Мерсер и возвращение к своей истинной личности оказалось долгим и даже в каком-то смысле затруднительным. Готовность услужить окружающим все еще оставалась во мне. Каждый раз приходилось заново напоминать себе, что теперь прислуживают уже мне и только мне.

   Я последовала совету миссис Мидуэл и легла в постель настолько быстро, как только могла. Сон пришел легко и быстро, чего уже давно не случалось, но посреди ночи я подорвалась от ощущения чужого пристального взгляда.

   Судорожно дернув за выключатель прикроватной лампы, я принялась в смятении вертеть головой. От слишком яркого после ночной тьмы света резало глаза. Когда, наконец, привыкла к свету и смогла оглядеться как следует, комната была абсолютно пуста. Впрочем, с некоторых пор доверять до конца собственным глазам я считала излишним.

   – Вы здесь? – спросила я, ожидая услышать хотя бы звон бубенчиков в ответ.

   Но ничего – ни шороха, ни звука. Даже если фэйри и явился посреди ночи, он против всех своих прежних привычек не подавал никаких знаков.

   – Ну и черт с вами тогда, – пробормотала я и, выключив свет, снова улеглась, для надежности накрывшись одеялом с головой.

   Расчет капитана Дарема и предсказания миссис Мидуэл полностью оправдались – карточки начали слать еще до завтрака. И первой оказалась визитка от Харли.

   – Никогда не стоит недооценивать гостеприимства деревенских сквайров, – прокомментировала я.

   Братья Дарем переглянулись, и старший даже позволил себе рассмеяться.

   – Что такое? – недоумевала я.

   Капитан Дарем пожал плечами.

   – Да ничего такого, дорогая мисс Бет, просто к вам, наконец, возвращается весь снобизм магической аристократки в Творец разберет каком поколении. Так непривычно… и очаровательно. Немного родовой спеси вам к лицу, это придает величия.

   Я смутилась и поглядела на миссис Мидуэл, ожидая, каков будет ее вердикт относительно моих переменившихся манер.

   Будучи лишенной с самого рождения материнской заботы, в какой-то степени я начала видеть мать в бывшей нанимательнице. Она была добра ко мне, когда я оставалась всего лишь Бет Мерсер, и ни капли не переменилась, когда я стала Бетани Эверс, графиней Карлайл.

   – Вы очаровательны, Бет, – ласково улыбнулась миссис Мидуэл, – и держитесь соответственно вашему положению.

   Что ж, вот я и получила то самое желанное одобрение.

   Разумеется, никак нельзя было нанести визит Харли сразу после получения карточки. Графини никогда не бегут по первому зову. Так что после завтрака мы всей компанией предпочли совершить прогулку по Кловелли и полюбоваться здешними видами.

   – О, миледи, я лишь прошу вас сохранять осторожность! – напутствовал нас хозяин гостиницы. – У нас обосновались цыгане! И не просто стоят табором, но даже и заняли несколько домов на окраине! Ужасно! Совершенно ужасно!

   Преподобный, который крайне отрицательно относился к представителям бродячего племени, нахмурился, приняв предупреждение мистера Роквуда со всей возможной серьезностью. А вот брат его как будто не придал большого значения близости цыган.

   – И давно они тут обосновались? – спросил Джордж Дарем как бы между делом.

   Хозяин гостиницы поморщился так, словно его заставили прожевать лимон вместе с кожурой.

   – Уже лет тридцать как, сэр!

   Улыбка на лице капитана Дарема стала шире.

   – И что же, никто не потрудился выдворить их из Кловелли?

   Лично меня тоже занимал этот факт. Если кто-то из бродяг начинает создавать затруднения местным жителям, цыган гонят вон безо всяких колебаний.

   – Мерзавцы не предоставляют никакого повода! – возмутился мистер Роквуд.

   Когда мы вышли на улицу, миссис Мидуэл с выражением величайшего довольства на лице произнесла:

   – Цыгане, стало быть. Но это же прекрасно!

   Ни я, ни сопровождавшие нас джентльмены не поняли причин такого воодушевления пожилой дамы.

   – Ну что же вы, мои дорогие? – недоуменно обвела нас взглядом миссис Мидуэл. – Цыгане в нашем случае лучшие свидетели. Они не станут щадить ничьих чувств и не связаны этикетом. Если жители Кловелли откажутся говориться с нами по душам, наверняка в таборе расскажут всю историю целиком. В подробностях.

   С этим я готова была согласиться. Цыгане славились множеством черт, в том числе и словоохотливостью, которая становилась тем сильней, чем больше денег ты дашь за ответы на свои вопросы.

   – Мы не можем вот так запросто идти в табор, – проворчал викарий, который всей душой не одобрял нашу задумку пообщаться по душам с цыганами. – Что о вас начнут говорить, мисс Бет?!

   Я пожала плечами, не особенно переживая за собственную репутацию. Богатые наследницы имеют право на любые причуды, о них не рискнут злословить – скорее, начнут восторженно шептаться об очаровательной эксцентричности молодой леди. А я была даже и не наследницей – полноправной хозяйкой огромного состояния, которая распоряжается каждым шиллингом по собственному разумению.

   Никто не скажет мне слова упрека. Помимо миссис Мидуэл, разумеется.

   – Почему нет? – пожала плечами я. – Хоть какое-то развлечение в здешней глуши. Пока нас не начнет рвать на части местное общество. Вряд ли они пожелают проявить хоть какое-то терпение.

   Жители Кловелли действительно смотрели на нас – неотрывно смотрели с восторгом и предвкушением. Мы были тем самым глотком свежего воздуха, возможностью получить новые впечатления, которых так не хватает, если живешь в глухой провинции.

   Когда мы собирались зайти в местную булочную, буквально наперерез выкатилась круглая как шар женщина лет сорока или что-то около того с жидкими волосами морковного цвета, собранными в тугой пучок.

   – Ох, миледи! Это ведь вы – графиня Карлайл, не так ли?! – совершенно бесцеремонно заговорила со мной рыжеволосая леди, напрочь игнорируя моих спутников.

   Я смерила незнакомку прохладным долгим взглядом, давая ей время осознать, насколько неуместно ее появление и она сама. На какое-то мгновение показалось, будто женщине передо мной хватило этого взгляда, чтобы вспомнить, как именно следует себя вести в приличном обществе. Однако ничего подобного.

   Женщина снова разразилась каким-то невнятным щебетом.

   – Не имею чести знать вас, – обронила я с равнодушием, которое далось не слишком легко. Всегда не выносила чужой бесцеремонности.

   И этот намек не достиг цели.

   – О, миледи, меня зовут Эйлин Харли! Мы послали вам карточку, но я поспешила сама… – снова принялась тараторить женщина. Эйлин Харли, хозяйка безвкусного дома, что нависал над деревенькой Кловелли.

   Что ж, особняк Харли отлично сочетался со своей владелицей.

   – Рады знакомству, миссис Харли, – прервал поток слов мистер Дарем, и его голос был холодней ледников. Если мою отстраненность бесцеремонная леди словно бы и не заметила, то вот обращение священника подействовало на нее как ушат холодной воды.

   – Прошу прощения, но я – леди Харли! – оскорбленно воскликнул жена деревенского сквайра.

   Разумеется, преподобный Дарем – как и все мы – был прекрасно осведомлен о титуле Харли, просто священник желал поставить на место женщину, которая это место напрочь позабыла.

   Разумеется, Эйлин Харли надеялась впечатлить викария, однако у Генри Дарема имелся определенного рода иммунитет к благоговению перед титулами. Ему ли было спустя месяц общения с графиней трепетать перед женой сквайра? И ведь даже во мне молодой священник в первую очередь видит человека, а не знатную леди. Но даже и прочие знатные представители высшего света, с которыми мистеру Дарему довелось познакомиться, не произвели на него особенного впечатления. А они были определенно не чета Харли ни по знатности, ни по богатству.

   – Ах вот как, – произнес с плохо скрываемой насмешкой священник.

   Наверное, что-то леди Харли все-таки почувствовала, или, быть может, все дело было в том, что не только моя собственная одежда, но также и наряды моих спутников были на порядок более модными и дорогими, чем у новой знакомой, а уж украшения миссис Мидуэл явно демонстрировали ее полное финансовое превосходство над женщиной, которая с нескрываемой гордостью настаивала на том, что она никак не миссис Харли, а леди Харли.

   – Ох, я такая неловкая, – как будто замялась жена деревенского сквайра. Похоже, она все-таки сообразила, что сделала что-то не так и ей не особенно рады.

   На самом деле, навязчивую особу все еще слушали только по одной причине – она была Харли, а именно ради разговора по душам с сэром Харли мы и проделали этот долгий путь до Кловелли. Возможно ли, что она жена родного отца мистера Джулиана Кина? Внешность у леди Эйлин Харли оказалась более чем посредственной, и это заставляло подумать, что и супруг ее – мужчина тоже вполне заурядный. Подобное тянется к подобному.

   И как тогда у сэра Харли мог родиться сын такой невероятной, почти сверхъестественной красоты?

   – Ничего страшного, – ответила миссис Мидуэл с той элегантной светскостью, которая всегда сражала наповал окружающих, заставляя благоговейно внимать. Вот и Эйлин Харли попала в ловушку очарования моей бывшей нанимательницы, мигом позабыв обо всем на свете, в том числе и том, что вообще-то взъелась на священника. – Мы чрезвычайно рады знакомству с такой милой дамой как вы, леди Харли.

   Мистер Дарем судорожно закашлялся, пряча лицо в носовой платок. Подозреваю, по выражению его лица любой бы понял, насколько «милой» он на самом деле считал нашу новую знакомую. Что поделать, преподобный был настолько чужд всякого лукавства, что его честность подчас граничила с откровенной невежливостью.

   – О… – разомлела под гнетом чужого обаяния Эйлин Харли. – А вы?..

   Миссис Мидуэл улыбнулась тепло и самую малость снисходительно.

   – Мое имя миссис Элинор Мидуэл, я добрый друг графини и путешествую вместе с ней.

   Отсутствие титула отняло у миссис Мидуэл несколько позиций в личном рейтинге леди Харли, но их тут же вернула близость к моей персоне. К тому же рыжеволосая леди уже разглядела то, что неизбежно подмечает каждая женщина во всех прочих представительницах своего пола – фасон платья, крупный жемчуг на шее, пару колец, вроде бы скромных, но без сомнения старинных.

   Миссис Элинор Мидуэл была более чем респектабельной женщиной с королевской осанкой и идеальными манерами. Она действительно производила на окружающих сильное впечатление.

   – Я чрезвычайно рада знакомству, миссис Мидуэл, – с явным расположением произнесла леди Харли, после чего ей были представлены и братья Дарем.

   Младший не вызвал у Эйлин Харли ни малейшей симпатии, зато после первых же слов Джорджа в глазах этой леди появилась мечтательная поволока, слишком густая для женщины, которая полностью довольна собственной супружеской жизнью.

   – Вам непременно нужно выпить чаю у нас! – принялась завлекать к себе леди Харли, с завидным упорством перекрывая дорогу к булочной. – Поверьте, моя повариха куда лучше, чем местный пекарь мистер Барри!

   В этот момент из дверей пекарни как раз вышел крупный опрятного вида мужчина в колпаке и фартуке, вероятно или сам мистер Барри, или один из его помощников, и слова Эйлин Харли тут же дошли до самого нежелательного адресата.

   – Добрый день, леди Харли, – мрачно поздоровался пекарь.

   Та ловко повернулась на каблуках и с непробиваемо любезной улыбкой поприветствовала мужчину, который действительно оказался мистером Барри. Да уж, или Эйлин Харли отличалась глупостью, или наглостью, или оба эти свойства в ней были чрезвычайно сильны.

   Но выпить чаю в доме сквайра мы все-таки милостиво согласились.

   Особняк Харли внутри поражал натужной роскошью. Фарфор, шелк, хрусталь, позолота – все это слепило глаза и просто вопило о безвкусии и фальши. Истинное богатство не нуждается в том, чтобы постоянно напоминать о себе, оно отличается строгостью и простотой. Но хозяйка буквально раздувалась от довольства, указывая на картину или статуэтку, рассказывая о коврах и гобеленах.

   Я пропускала все мимо ушей, не собираясь уделять интерьерам дома хоть сколько-то своего внимания. Меня интересовал исключительно сэр Чарльз Харли, и я очень надеялась, что он присоединится к нам за чаем.

   К счастью хозяин дома действительно появился, и наш визит перестал быть бессмысленным.

   Едва только бросив взгляд на лицо деревенского сквайра, я поразилась нереальному сходству с Джулианом. Та же смуглость, невероятно сходные черты лица, та же чернота волос, разве что оттенок глаз отличался. Но все, что в мистере Кине хранило отпечаток невероятной прелести, сэра Чарльза Харли откровенно уродовало. К тому же Джулиан Кин был строен, а вот его отец оказался одутловат, причиной чего, возможно, стал малоподвижный образ жизни.

   – Дорогой, познакомься с нашими гостями! – радостно защебетала Эйлин Харли, но ее радость была направлена не на мужа. Супруг рыжеволосую леди категорически не устраивал, особенно в сравнении с блестящим Джорджем Даремом, который настолько превосходил деревенского сквайра, что даже дворянский титул становился жалким мусором.

   Сэра Харли смутило наше появление, точней, его впечатлила я из-за титула и капитан Дарем из-за исключительной красоты и того неуловимого шарма, который появляется у мужчин, выбравших для себя военную стезю. Чарльз Харли не отличался привлекательностью, однако обладал определенным умом и неплохо знал свою жену. Она же буквально льнула к Джорджу Дарему изначально, а уж узнав, что капитан еще и недавно овдовел, вовсе перестала отходить от него даже на единый шаг.

   Капитан Дарем выдерживал это испытание стоически и с той самую малость злой иронией, которая была присуща мужчине. Его брат в силу своего сана и исключительной угрюмости оказался спасен от чрезмерного внимания хозяйки дома.

   Сэр Харли озвучил приличествующие случаю любезности, осыпал меня и миссис Мидуэл ничего не значащими комплиментами и уселся с нами пить чай.

   – Но что вас привело в здешние края, миледи? – осведомился между делом хозяин дома, когда погоду и результаты последних парламентских выборов уже успели обсудить. Очевидно этот вопрос мучил и супругу сэра Харли.

   Я улыбнулась с неожиданно легко давшейся мне беззаботностью и пояснила:

   – Видите ли, сэр, я большая поклонница театра, и меня совершенно покорил талант мистера Джулиана Кина.

   Тут я сделала паузу, позволив слушателям переварить первую порцию информации. Заодно эта заминка давала мне возможность понять, следит ли Чарльз Харли за судьбой своего побочного сына.

   Судя по полному недоумению на лицах хозяев дома, можно было почти с полной уверенностью предположить, что имя Джулиан Кин ни о чем не говорит ни родному отцу моего знакомого, ни жене сэра Харли. Сквайр и его вторая половина не походили на людей, которые преуспели в тонком искусстве обмана.

   – О, Джулиан Кин! – воскликнула через несколько секунд Эйлин Харли. – Кажется, я видела о нем статьи в газетах! Это ведь знаменитый столичный актер, не так ли?

   Когда я подтвердила, что в своих догадках леди Харли совершенно права, женщина сперва порадовалась, а после растерялась.

   – Но причем тут Кловелли – и Джулиан Кин? – поинтересовалась она с поистине лисьим любопытством.

   Сэр Харли не запереживал даже на йоту, все еще пребывая в блаженном неведении относительно истинной личности мистера Кина.

   Я затрепетала ресницами, старательно изображая восторженную и слегка недалекую столичную юную леди.

   – Ну как же, ведь Джулиан Кин родом именно из Кловелли, – произнесла я, улыбаясь с достаточно убедительно изображенной искренностью.

   Голубые глаза капитана Дарема с каждой фразой темнели все больше и больше.

   И снова никакой реакции. Неужели же можно вот так запросто выкинуть из головы собственного ребенка?

   – Ох, а я ведь и не знала! А ведь такое звучное имя! Почему же никому неизвестно, что настолько знаменитый молодой человек родился в наших краях?

   Я бросила взгляд искоса на миссис Мидуэл, удостоверившись, что она не желает вступать в этот разговор.

   – Наверное, все дело в том, что Джулиан Кин – это сценический псевдоним. На самом деле, мистера Кина зовут Харли Смит.

   Лицо сэра Харли сперва приобрело нездоровый землистый оттенок, а после мужчина еще и подавился чаем.

   – Что с тобой такое, милый? – опешила супруга сквайра, досадую из-за того, что ему вздумалось отвлечь ее от занимательной беседы.

   Что ж, по крайней мере, сэр Чарльз Харли имеет представление, кто такой мистер Харли Смит. Слабое утешение в настолько пикантной ситуации.

   – Но вот Харли Смит… Что-то я такое… – начала было рыжеволосая леди, но тут же смолкла, похоже, вспомнив, с какой именно историей связано упомянутое имя. – Но, миледи, вы уверены, что все сейчас верно сказали и именно таково настоящее имя мистера Кина?

   Я поглядела в глаза леди Харли, растеряно улыбнулась и заверила ее:

   – Разумеется. Мистер Кин сам мне его назвал.

   В лице переменились уже оба Харли – и муж, и жена.

   – Чтобы вы, графиня, – и общались с молодым человеком такого… такого рода занятий, – сумел все-таки сдержать в узде недоумение и смущение сквайр.

   Наверняка он думал все эти годы, что прошлое давно похоронено и поверх вырос вереск, а тут внезапно оказалось – история далеко не закончена.

   – О, так вы все еще остаетесь верны этим дремучим предрассудкам? – осведомилась я с изумлением и легким расстройством. – Мне кажется, человека в первую очередь стоит оценивать по личным качествам. Разумеется, по рождению мистер Кин мне не ровня, однако он изумительный актер и очаровательный человек.

   С каждым мгновением хозяевам дома все больше и больше становилось не по себе.

   – А мистер Кин не сказал, кто его родители? – осторожно поинтересовалась леди Харли, побелев лицом.

   Я покачала головой.

   – Нет. Но я приехала, движимая любопытством. Вдруг кому-то известно…

   Судя по выражению лиц гостеприимных хозяев дома, если я начну расспрашивать о родителях мистера Харли Смита, найдется множество тех, кто не откажется поведать пикантную правду.

   – Юные леди редко когда могут совладать с собственным любопытством, особенно если сильно чем-то увлечены, – с легкой снисходительностью обронила миссис Мидуэл и обстановка в гостиной стала уже не настолько напряженной, как была еще несколько мгновений назад.

   Супруги Харли, по-видимому, убедили себя, что мы ничего толком не знаем о появлении на свет Джулиана Кина. На руку сыграло и то, что леди Эйлин Харли сама с нами познакомилась и сама же привела в дом, что косвенно подтверждало факт нашей неосведомленности и незаинтересованности.

   – О, я вас понимаю, миссис Мидуэл, хорошо понимаю, – поспешила тут же ответить хозяйка дома. – У меня самой две дочери, пусть они, конечно, и помоложе графини Карлайл.

   Дочери. А про сыновей ничего сказано не было. К слову не пришлось или же наследника Творец не дал? Надо было уточнить у инспектора Хилла по поводу законных отпрысков Чарльза Харли. Если мистер Кин – его единственный сын, то с учетом майората все может сложиться чрезвычайно забавно. А мелкие сквайры в отличие от более влиятельных дворян обычно передают титул и имущество по наследству исключительно по мужской линии…

   Как же все любопытно складывается.

   И почему только Джулиан не явился в Кловелли лично, чтобы поговорить с негодящим родителем по душам? Он мог бы получить немалую выгоду от отсутствия законных сыновей Харли, при достаточной изворотливости. А уж эта черта в Джулиане Кине точно развита.

   И даже несмотря на все это мистер Кин так и не приехал в Кловелли. Неужели и правда вовсе не заинтересован в собственном прошлом? Довольно необычное поведение для мальчика, выросшего без родительского призора.

   – Тогда вы понимаете, что эта такое – причуды молоденькой барышни, – буквально промурлыкал миссис Мидуэл. – Но, вероятно, ваши девочки прехорошенькие. А красавицам многое прощается.

   Словно почувствовав, что о них зашла речь (или же подслушав у дверей) в гостиную влетели две совсем юные девушки лет пятнадцати-шестнадцати, очень похожие внешне, однако все-таки не близнецы. Сразу подумалось, что погодки. Обе белокожие как мать и черноволосые как отец. Однако и в их облике можно было различить только слабый отдаленный отзвук красоты сводного брата.

   Девочки отличались той же исключительной невоспитанностью, что и их матушка, которую я бы никогда не заподозрила в принадлежности к аристократии. Они тут же затараторили наперебой, пытаясь поведать абсолютно все, что случилось с ними то ли за день, то ли за жизнь целиком.

   С некоторым трудом удалось выяснить, что одну зовут Эми, а вторую – Диана, но кто из них кто лично для меня так и осталось настоящей загадкой.

   – Это наши милые девочки, миледи, – с гордостью указала на дочерей леди Харли, хотя я бы на ее месте до последнего не признавала родство с этакими девицами.

   «Милые девочки» глядели на меня как дети разглядывают тигра в клетке – с жадным совершенно невежливым любопытством. Когда видишь такое выражение на лицах, так и ждешь, когда люди возьмут палку и начнут тебя ею тыкать с безопасного расстояния.

   – Так что же, леди Харли? – решила я вернуть разговор в нужное мне русло. – Быть может, вы знаете, кем именно были родители Харли Смита?

   Девочки Харли навострили уши, а вот родители их пошли красными пятнами, но продолжили заверять, что им совершенно неизвестен этот секрет и принялись обсуждать ничего не значащие пустяки.

   – Ой, какой аромат! – внезапно перебила всех одна из сестер Харли. – Мама, ты приказала поставить свежие цветы?

   Хозяйка дома заверила, что ничего подобного. Но запах действительно был невероятно сильным и приятным. И на самой границе слышимости я как будто различила перезвон колокольчиков…

   Через несколько минут после того, как мы покинули излишне гостеприимный дом Харли, так и не получив ни крохи информации, нас догнала женщина в чепце и переднике поверх простого ситцевого платья.

   – Миледи! Ох, миледи! – воскликнула она, чуть отдышавшись. – Вы же про ребеночка по имени Харли Смит спрашивали?

   – Да, вы правы, – произнесла я, слегка растерявшись от того, кому взбрело в голову поговорить со мной. Вероятно, это кухарка, по крайней мере, пахло от нее сдобой и немного маслом.

   – Так знаю я о таком. Ребеночек туточки родился, в деревне, – принялась с видимым удовольствием докладывать о чужих грехах прислуга Харли. – Хозяин наш по молодости наблудил, а после сделал вид, будто ничего не случилось, хотя всему Кловелли о том известно. И леди Харли, конечно, тоже все-все знает.

   Вот уж в осведомленности здешнего общества сомневаться не приходилось.

   – Горничная тут служила. Ее Мэри звали, миледи, Мэри Смит. Хорошенькая была, что ваша картинка, и хитрющая как лиса, хоть и дура полная.

   Мужчины от этакого оригинального описания опешили, а вот мы с миссис Мидуэл отлично понимали, как женщина может быть одновременно и умна, и глупа.

   – И вот эта Мэри Смит от сэра Харли ребеночка-то и прижила. Харли Смит, стало быть, родной сыночек нашего сэра Чарльза. Мэри думала, дуреха, хозяин на ней женится, раз она с пузом. Сэр Чарльз тогда был холст, и даже о помолвке речи не шло. Да только куда там, миледи, чтобы благородной джентльмен – и взял в жены кого-то вроде Мэри. Хозяин ей один раз денег сунул, когда уже младенчик народился, – на том все и закончилось. Младенчик был до того хорошенький, что краше и сыщешь. А с Мэри обернулось все совсем худо, но об этом лучше уже в деревне порасспрашивать.

   Когда так и не назвавшая себя женщина покинула нас, миссис Мидуэл с огромным удовольствием произнесла:

   – Вот именно поэтому нужно непременно с умом подбирать прислугу и поддерживать с ней хорошие отношения.

ГЛАВА 3

Чужой выбор

   Итак, удалось выяснить имя матери мистера Кина, и раз Мэри Смит сумела все-таки получить от несчастливого отца некую сумму денег, она прожила здесь, в Кловелли, как минимум до родов, а уж ее живот заметили бы все, абсолютно все.

   – Интересно, где она рожала, – задумчиво пробормотала я, неожиданно сообразив, что совершенно не осведомлена в таких интимных вопросах.

   Как вообще рожает кто-то вроде Мэри Смит, бедной горничной? Рядом с Кловелли нет больницы, это мне точно было известно. Возможно, при родах присутствовал здешний доктор...

   – Вероятно, ей помогала какая-то местная повитуха, – отозвалась миссис Мидуэл. – Так обычно и происходит, когда у женщины нет денег.

   Когда у женщины нет денег…

   – Значит, следующим шагом будет – найти повитуху? – немного смутился мистер Дарем, которому как и любому мужчине становилось неловко, когда упоминали эту исключительно женскую сторону жизни.

   Джордж Дарем же не продемонстрировал никакой особой реакции. Возможно, все дело было в его исключительном бесстыдстве.

   – Возможно, что так, – кивнула миссис Мидуэл. – Обычно они не меняются в деревнях десятилетиями. И думаю, что искать повитуху стоит с чрезвычайной осторожностью. В конце концов, такие особы промышляют не только тем, что помогают людям появиться на свет, но и тем… что не дают им родиться.

   Я похолодела, представив, что могут начать говорить обо мне, если бы мы вдруг примемся искать повитуху. Молодая графиня Карлайл, путешествующая в компании старой компаньонки и двух мужчин, и вдруг ей понадобилась повитуха.

   Говорят, у лжи короткие ноги, но на самом-то деле, они длинные, очень, очень длинные.

   – И как быть? – растеряно произнесла я, осознавая, что все-таки дорожу собственной репутацией и не хочу, чтобы кто-то болтал обо мне настолько безумные вещи. Особенно в свете того, что я путешествую в компании братьев Дарем.

   Миссис Мидуэл пожала плечами.

   – Не волнуйтесь, Бет, – отозвалась она с легкой улыбкой. – Мы все это решим наилучшим образом.

   Я не была до конца уверена, что все произойдет именно так, но в этот момент к нам вылетела орда цыганских детей, которые кричали, тянули руки, требуя подаяния. Вырывать сумочки или лезть в карманы эти чертенята не решались, возможно, тому способствовали внушительные габариты братьев Дарем, что одного, что другого, однако изрядно досаждали.

   Из одного дома, старого, измученного ветрами, однако вопреки всему крепкого, вышла, опираясь на клюку, женщина не старая даже, а древняя. Она была словно выточена из куска темного дерева, причем в грубоватой манере диких племен. Старуха несомненно была цыганкой, о чем буквально вопила каждая деталь ее живописного костюма – множество цветастых юбок, платок на голове, браслеты, бусы и обереги.

   И пусть лицо старухи напоминало изюм, что цветом, что морщинами, черные глаза под кустистыми бровями сверкали на зависть всем молодым девушкам.

   Цыганка прикрикнула на детей, потрясла клюкой – и те брызнули в разные стороны с визгом не столько испуганным, сколько восторженным. Старуха посмотрела искоса на нас, и мне достался долгий задумчивый взгляд. После этого цыганка скрылась в своем жилище.

   – Колоритная особа, – подметил капитан Дарем. – И чрезвычайно авторитетная среди своих соплеменников.

   И то, и другое было бесспорно.

   Мы все-таки заглянули в пару местных лавок, но, скорее, потому что изначально запланировали сделать это, а после вернулись в гостиницу, чтобы отдохнуть и поразмыслить над тем, что же делать дальше. Следовало найти способ переговорить с местной повитухой.

   – Нужно завтра заглянуть к цыганам, – в итоге предложил Джордж Дарем. – Повитухи и прочие знахарки – это в том числе и по их части. Так что хотя бы узнаем, к кому присмотреться.

   Утром за завтраком мы расспрашивали Уиннифред, хорошенькую официантку, у кого в местном таборе можно погадать, чтобы наверняка узнать что-то стоящее.

   Девушка огляделась, убедилась, что никто из начальства разговор не подслушивает, а после тихо сообщила:

   – Старая Зара Джонс! Она точно в этом деле понимает! Все как есть расскажет!

   Я не слишком верила, что старая цыганка может рассказать о прошлом или будущем, однако миссис Мидуэл шепнула, что гадалка как минимум чрезвычайно осведомлена о местной жизни, этим, вероятнее всего, и объясняются удачные предсказания.

   Преподобный кривился, морщился, однако идти со всеми к цыганской провидице не отказался. К тому же он признавал, что визит к гадалке – дело совершенно обыденное. Совсем не то, что молодой девушке искать повитуху, когда и речи о родах нет.

   Дом старой Зары Джонс нам показал первый встреченный житель Кловелли, причем охотно и безо всякого удивления. Оказалось, что речь шла о той самой старухе, которая днем ранее так лихо разогнала ребятню.

   – Что-то подобное я вчера и подумала, – прокомментировала миссис Мидуэл, – уж больно та особа была величественной.

   Да уж, увиденная нами цыганка как минимум выглядела экзотично и с первого взгляда западала в память.

   В дверь гадалки я постучала сама, хотя и не без трепета.

   Несколько секунд из дома не доносилось ни звука, но когда я уже перестала рассчитывать, что нам откроют, дверь распахнулась.

   На пороге дома стояла совершенно седая цыганка.

   – Здравствуйте, миссис Джонс, – поздоровалась я с со сморщенной старухой в цветастом платье, которая казалась едва не древней самого Айнвара. Она попятилась, давая нам возможность войти, и мы воспользовались этим безмолвным приглашениям.

   Глаза у цыганки были черные, цепкие, на зависть всем молодым. Сперва эти глаза скользнули по мне – после переметнулись на моих спутников, и только тогда старуха заговорила:

   – Ну, здравствуй, мисси. С чем пожаловала? О чем спросить хочешь?

   Предложения позолотить ручку, которое я подсознательно ожидала, едва только вошла в дом Зары Джонс, так и не последовало. На моих спутников гадалка не обратила особенного внимания.

   – Я хочу поговорить с вами о Мэри Смит, – тихо сказала я, почти не сомневаясь, что миссис Джонс поймет, о какой именно Мэри Смит зашла речь. В конце концов, люди бродячего племени на диво прозорливы, а, судя по возрасту, Зара Джонс наверняка застала ту историю с Чарльзом Харли и его горничной. – Точней о ее сыне.

   Старуха рассмеялась каркающим торжествующим смехом. Причина нашего визита гадалку ни капли не удивила.

   – Знала я, что однажды так и будет. Еще с того момента, как бедную дуру в дом скорби отвезли, знала.

   Вперед выступил преподобный.

   – Почему эту женщину признали сумасшедшей? – спросил Генри Дарем.

   Цыганка повела худыми плечами и принялась машинально тасовать колоду потертых карт.

   – Ну так, добрый сэр, оно и понятно. Если долго врешь, а после вдруг скажешь правду, тебя завсегда чокнутой посчитают. Вот и ее посчитали.

   Я растерялась.

   – А какую правду сказала Мэри Смит?

   Зара Джонс хитро сощурилась.

   – А сказала она, мисси, что сыночек – не ее.

   Мы с братьями Дарем переглянулись.

   – Да и не только сказала, но и утопить мальчонку пыталась. Тут же, в ручье, едва не у всей деревни на глазах. Хоть бы в лес его свела, глупая. Хотя все одно – толку бы не было.

   Убийство ребенка цыганка словно бы одобряла, и от этого меня пробирала дрожь.

   – А ребенок-то был не ее? – спросил Джордж Дарем, оказавшийся самым хладнокровным из нас троих.

   – Знамо дело, не ее, добрый сэр, – покивала старая цыганка. – Вот только об том окромя меня и не знал-то никто. Когда дура Мэри рожать собралась, возле нее только я и одна была. Я то дите принимала и, доложу я вам, добрый сэр, такое до смерти не забудешь.

   Улыбка Зары Джонс стала не зловещей даже – злой.

   – Почему не забудешь? – побудила я женщину рассказывать дальше.

   Из груди цыганки вырвался смешок.

   – Так Мэри-то родила такого уродца, что тебе, мисси, и не придумать. Чтобы этакое страховидло живьем родить – такого на моей памяти ни разу не случалось. Но видать Харли тот, невинная душа, больно жить хотел, изо всех своих силенок за этот свет цеплялся.

   Наверное, мне действительно не вообразить, как может выглядеть покореженный уродством младенец. Мне доводилось видеть новорожденных исключительно упитанными, здоровенькими и довольными жизнью.

   Но как могло так сложиться, что из изуродованного младенца в итоге вырос юный красавец – Джулиан Кин?

   Мое лицо вытянулось от изумления, да и капитан Дарем не скрывал шока. А вот Генри Дарем остался бесстрастным.

   – А, ясно, – понимающе усмехнулась миссис Джонс. – Стало быть, живьем вы парня уже видали, и красив он пуще прежнего.

   Я кивнула, подтверждая правоту старой цыганки.

   – И почему, по-вашему, миссис Джонс, с ребенком Мэри случилось такое несчастье? – спросил наиболее хладнокровный из нас троих – Генри.

   Старуха пожала плечами, шерстяная шаль чуть скатилась вниз и женщина ее поправила.

   – Так тут и гадать нечего, – отозвалась она с полной уверенностью. – Извести она свое дитя хотела, дура эта. Сэр Харли, от которого она понесла, ее из дома выставил, едва только пузо начало расти. Хотела Мэри поймать удачу за хвост, однако в итоге осталась ни с чем. Ребеночек ей без денежек и мужа был без надобности.

   История оказалась гадкой, однако будничной, обыкновенной.

   – Уж она и травки пила, и животом билась, – рассказывала цыганка спокойно, размеренно, переводя взгляд с моего лица на лицо Джорджа, затем на Генри. – Да только говорю же, уж больно малец жить хотел. Ничего не брало. Только родился таким вот… Словно тесто замесили.

   Несколько секунд в доме царила тишина, Зара Джонс давала нам шанс осознать сказанное.

   – Бедняга голосил с утра до ночи и с ночи до утра, кажется, никогда не унимался, – продолжила цыганка свой жуткий рассказ. – Наверное, Мэри его и голодом морила, кто ее разберет. И никому, ни одной живой душе ребеночка мамаша не показывала. Неделю так промучилась, другую, а потом все вдруг стихло. Я уж подумала, все, отмучилось дитя. И вот Мэри стала выходить из дому – и не одна, с младенчиком на руках. Здоровеньким, красивым как куколка – и одно лицо с мистером Харли. Тут уж господский сынок отвалил денег своей любовнице.

   Судя по тому, как многозначительно глядела цыганка, не стоило и сомневаться, что она подводила нас к одной единственной мысли – жителям деревни Мэри Смит показывала вовсе не того ребенка, которого родила.

   – Вот только дел с Мэри мистер Харли иметь все равно не пожелал. Больше к себе не подпускал. А мальчонка – тот рос. Славным таким, хорошеньким как ангелочек, веселым и здоровым. Ну, таким его все и видели, а что там в доме происходило, без чужих глаз – то никому не ведомо. Только постепенно Мэри Смит перестала выглядеть счастливой. А когда ребенку исполнилось пять, глупая Мэри принялась твердить, что это вовсе не ее сын, никогда им не был. Вот только ей никто не верил. Кроме меня. А уж когда мальчонку она попыталась притопить – все для Мэри уже было кончено. Увезли ее, а ребенка отдали ее старшей сестре. Кстати, что с ней? Живая?

   О тете Джулиана Кина цыганка спрашивала так, будто не исключала возможности, что женщина уже могла умереть.

   – И вы действительно считаете, будто настоящий Харли пропал, а тот, которого мы знаем… – тут я смолкла, потому что не знала, что именно могло произойти с настоящим Харли Смитом. Я не представляла, откуда и этот-то взялся.

   – А знаешь ты, мисси, подменыша. Глупая девка предложила родное дитя нечисти, а те и рады. Забрали живую душу, а взамен оставили кого-то другого. И раз подменыш не помер, то не корягу Мэри подсунули, а кого-то из своих. И ходит он теперь среди людей.

   Капитан поежился, слова цыганки его не особенно порадовали, но только он один так среагировал. Миссис Мидуэл сохранила полную безмятежность, а вот лицо преподобного приобрело весьма деловое выражение.

   – Младенца крестили? – спросил Генри Дарем, который как всегда понимал в сказанном немного больше, чем остальные, и страстно желал удостовериться в правильности своих гипотез.

   Цыганка посмотрела на него с одобрением.

   – Когда родился – она его ни одной живой душе окромя меня и не показывала. Какая там церковь. А что было после – знать не знаю.

   Ручку напоследок я все-таки позолотила, чтобы хоть как-то поблагодарить миссис Джонс, однако приняв от меня гинею, гадалка отказалась отпускать нас без предсказания.

   – Нет уж, мисси, так не годится, мне не за разговоры платят.

   Сухие горячие пальцы старухи намертво вцепились в мое запястье – не вырваться. Да и неловко было поднимать шум. В конце концов, Зара Джонс хотела просто продемонстрировать свое ремесло.

   Старая цыганка заставила показать ей левую ладонь, и я подчинилась, пусть и со странной опаской, которая не имела под собой никаких рациональных оснований.

   – А ты, мисси, по тонкому льду ходишь. Думаешь, можешь с ним играть? – спросила миссис Джонс после изучения линий на моей руке. – Думаешь, хоть кто-то из вас может с ним играть? Смотри, мисси, кому-то придется жизнью расплатиться.

   Внутри все похолодело, и я отшатнулась от старухи. А та и не подумала держать – уже сказала, что хотела. И только после, когда я со спутниками уже покинула дом цыганской гадалки, последние слова Зары Джонс догнали нас – «Помни, мисси, одному жизнью придется расплатиться».

   У меня едва ноги не подломились, однако мистер Дарем успел вовремя поддержать меня под локоть.

   – Успокойтесь, мисс Бет, – принялся увещевать викарий. – Вы же прекрасно владеете собой. Стоит ли принимать всерьез слова старой цыганки? Они горазды болтать. К тому же неужели вы верите во все эти… предсказания?

   Я промолчала. На самом деле, гадания как таковые я всерьез не принимала, тем более, цыганские, однако слова Зары Джонс смутили и напугали меня.

   Потому что я была готова в них поверить.

   После визита к цыганской гадалке настроение в нашей компании стало одновременно приподнятым и настороженным. Что ж, мы как будто убедились в том, что мистер Кин – и в самом деле подменыш, фэйри, надевший человеческую плоть.

   И что с этим теперь делать, скажите на милость? Заявиться к актеру с требованием забрать такой неудобный подарочек? Он ведь все равно примется отрицать до последнего, он вывернется… недаром же фэйри.

   Другое дело, Джулиан Кин мог быть и не шутом, а другим подменышем… Вот только он с такой легкостью игнорировал все религиозные символы, пережил без больших затруднений визит в церковь, душ из святой воды... Такой фокус под силу был только чрезвычайно сильной нечисти.

   Проклятье! Меня дважды целовал один и тот же мужчина. А я даже не поняла, что Джулиан Кин и есть шут!

   Преподобный Дарем торжествовал.

   – Я же говорил вам! Говорил, что Кин – нечисть!

   Джордж только закатил глаза, тут же осадив младшего брата.

   – О да. И доказательства у тебя – это аллергия, которая непонятно еще, на что именно у Кина вышла перед отъездом, и рассказ старой цыганки, который, заметь, подтвердить не может ни единая живая душа кроме помешавшейся матери Джулиана Кина. Родившегося уродца никто кроме самой Мэри Смит и миссис Джонс не видели. И из этого можно сделать два вывода – или Мэри действительно прятала больного ребенка, или… или никакого уродца вовсе не было, Генри, а старуха просто все выдумала, повторяя бредни помешавшейся женщины.

   После такой отповеди священник поник.

   – И как думаешь, братец, какой вариант кажется более похожим на правду? – не отказал себе в удовольствии добить младшего Джордж Дарем.

   – Но я верю и миссис Джонс, и вашему брату, – вернула я с небес на землю капитана, который уже торжествовал. – Похоже, что мистер Кин действительно… не слишком и человек. Мне интересно только, как теперь быть? Я хочу избавиться от благословения фэйри, в конце концов.

   Счастью мистера Дарема просто не было предела, честное слово. От моих слов он буквально просиял.

   – Ну хотя бы в вас проснулось здравомыслие! – воскликнул священник, который в этот момент выглядел как мальчишка, получивший на Рождество самый долгожданный подарок.

   Здравомыслие во мне и правда проснулось, однако вместе с паранойей и чисто женской обидой. Куда проще было жить, веря, что мистер Кин – пусть и тот еще хитрый лис, но все-таки человек. А теперь стало совершенно ясно: я попала в сети интриг хитрющей нечисти, которая играла со мной то ли ради осуществления некоего коварного плана, то ли просто для развлечения и удовольствия.

   И это было… гадко.

   – Как теперь мне быть? – тихо пробормотала я себе под нос. – Ехать к нему?

   Миссис Мидуэл приобняла меня за плечи.

   – Не думайте пока об этом, Бет, – с улыбкой посоветовала пожилая леди. – Надо всем этим стоит сперва как следует поразмыслить. А к тому времени, как мы что-то решим, ваш потусторонний поклонник может дать о себе знать и сам.

   Такова была часто применяемая Элинор Мидуэл стратегия – выжидание. И как бы это ни было абсурдно, у пожилой леди обычно все срабатывало. Она прекращала всякую деятельность – но в итоге складывалось именно так, как миссис Мидуэл того желала.

   Действительно, нечто сверхъестественное.

   Вечером нас пригласило к себе одно местное зажиточной семейство – Хэмиши, и мы после недолгого размышления приняли это довольно милое предложение. Не то чтобы кто-то так сильно желал провести вечер у малознакомых людей, однако полное отсутствие развлечений в Кловелли стало отличной причиной дать согласие.

   Впрочем, отправившись к Хэмишам, мы нисколько не пожалели – пожилые супруги оказались удивительно милыми людьми, эрудированными и невероятно широких взглядов. Марк Хэмиш был профессором университета в соседнем графстве, вышедшим на пенсию, а жена его работала прежде в библиотеке все в том же университете.

   Дети пожилой пары уже давно создали собственные семьи и разъехались по всему Айнвару, так что старшим Хэмишам порой становилось тоскливо. Поэтому они обожали приглашать к себе гостей.

   – А вы уже побывали у Харли? – поинтересовалась за десертом миссис Анна Хэмиш.

   Я мило улыбнулась и произнесла:

   – Чрезвычайно сложно отклонить приглашение леди Харли.

   Миссис Хэмиш прикрыла рот рукой, а после постаралась скрыть смех за кашлем. Попытка оказалась успешной, но все равно каждый в комнате прекрасно понял, какую эмоцию столь старательно маскировала хозяйка дома.

   – Удивительно деятельные люди. И упорно пытаюсь изображать из себя… главных членов местного сообщества, – проворчал профессор Хэмиш, который успел показать себя как человек удивительно прямой. Именно это вызвало к нему симпатию в преподобном Дареме, что нашел в пожилом джентльмене родственную душу.

   – А разве это не так? – приподняла бровь миссис Мидуэл, явно движимая врожденным любопытством.

   Миссис Хэмиш с усмешкой покачала головой.

   – Нет, конечно, – произнесла она как будто с ноткой сарказма. – У здешних людей хорошая память. Возможно, даже слишком. Сэр Чарльз… он неплохо позаботился о том, чтобы уничтожить репутацию своей семьи. А теперь и вовсе поговаривают, что Харли прокляты. И, пусть я не суеверна, однако же… похоже, что так оно и есть.

   Профессор Хэмиш поглядел на супругу и неодобрительно покачал головой.

   – Милая, мне кажется, твои слова несколько… неразумны.

   Мы поглядели на пожилую пару, ожидая, что они скажут еще.

   – Вспомни хоть один раз, когда бы Харли повезло, – проворчала миссис Хэмиш.

   – Однако Харли разбогатели, – напомнил супруге профессор.

   Хозяйка дома только рассмеялась.

   – Разбогатели. Не без того. Кто-то денег им дал, однако ни одно вложение Харли себя не оправдало. Они теряют там, где любой другой приобретет! И пусть и неловко говорить такое при молодой девушке, однако это наказание сэру Харли за его грех. И за то, что так и не признал собственного ребенка. Бедное дитя…

   О старой истории женщина говорила спокойно, просто, как, к примеру, о смерти предыдущего монарха. Очевидно, о рождении Джулиана Кина, а также о предшествующей этому интрижке сэра Чарльза Харли с горничной, в Кловелли действительно знали все жители, и эти позорные факты стали частью местных пересудов.

   – Готова поспорить, об этой детали своей биографии, сэр Чарльз Уилфорд Харли, эсквайр, не посчитал нужным сообщить, – горько рассмеялась миссис Хэмиш, почти наслаждаясь тем недоумением, которое наша компания старательно изображала. Актерские способности и братьев Дарем, и миссис Мидуэл, и мои были на высоте.

   – Сэр Харли соблазнил молоденькую горничную… Смит! Смит была ее фамилия. Хорошенькая девица, как поговаривают, мы в тот момент не жили здесь, но друзья уверяют, что бедняжка была просто загляденье, – решил все-таки присоединиться к рассказу супруги профессор Хэмиш. – Та оказалась не промах и захотела урвать кусок побольше, так что не особенно сопротивлялась домогательствам. В итоге горничная забеременела, но Чарльз Харли на ней не женился и даже денег особенно не отсыпал, просто выставил за порог как беспородную псину.

   Супруги Хэмиш помолчали, повздыхали.

   – Потом Харли и вовсе женился, – подхватила за мужем Анна Хэмиш. – И молодая леди Харли не обрадовалась тому, что поблизости ошивалось незаконное чадо ее супруга. Когда мальчику Смит было года три, леди Харли заплатила по шиллингу мальчишкам Уильямс, чтоб те завели ребенка в лес и там оставили.

   А вот эта часть истории уже оказалась чем-то новеньким и походила на жуткую сказку.

   – Дайте угадаю, – усмехнулся мистер Дарем, – сын Смит через несколько часов или дней из леса вышел, а вот мальчики Уильямс – нет, верно?

   На несколько секунд рассказчиками овладело недоумение, однако они быстро совладали с собой.

   – Как удивительно, преподобный, что вы так легко попали в цель.

   Я похолодела, не желая представлять, как именно мог поступить с мальчишками совсем еще на тот момент юный Харли Смит. Или Джулиан Кин. Я уже совершенно не понимала, как именно его теперь именовать.

   И все равно я в красках воображала, как два подростка идут по темной чаще навстречу своей смерти. Подменыш… пусть даже он выглядел в то время как дитя, однако в хрупкой оболочке ребенка скрывалось сознание и силы древнего могущественного существа.

   Решившие завести маленького ребенка в лес за жалкий шиллинг, изрядно продешевили. И поплатились собственными жизнями.

   Профессор Хэмиш зачем-то подошел к окну, а после отшатнулся от него, бормоча попеременно то проклятия, то молитвы.

   Я совершенно не ориентировалась в Кловелли, поэтому не понимала, куда именно выходят окна гостиной дома Хэмишей. Нужно было подойти, подойти – и посмотреть, понять, что так потрясло хозяина дома.

   Оказалось, окна выходили на холм, нависавший над деревушкой. На холм, на котором стоял дом семьи Харли.

   Особняк сквайра горел.

   – Творец… – пробормотала я, не в силах оторвать взгляд от языков пламени, которые жадно облизывали каменные стены дома.

   Перед глазами все поплыло, я будто снова вернулась на три с половиной года назад, чувствовала жар, от которого, кажется, вот-вот начнется трескаться кожа, задыхалась от угарного газа, слышала крики… Я была где угодно, но не в гостиной Хэмишэй.

   – Все в порядке, миледи, вы в безопасности, – зашептал кто-то мне в самое ухо, а после на мои плечи легли чьи-то руки. Эти руки заставили отвернуться от окна и прижали к плечу. По росту я поняла, что выдернул меня из кошмара кто-то из братьев Дарем, однако ни Генри, ни Джордж, никогда не называли меня миледи, ни единого раза.

   – Вы что-то сказали? – спросила я и подняла лицо, встретившись со взглядом зеленых глаз Генри Дарема.

   Ну да, разумеется, капитан Дарем обычно старался не допускать в отношении меня никаких фамильярных жестов. Он мог запросто обнять кого угодно, но никогда не прикасался ко мне.

   – Нет, мисс Бет, – покачал головой мистер Дарем, как будто слегка растерявшись.

   Профессор Хэмиш тем временем уже кинулся к телефону, очевидно, чтобы вызвать пожарных… Которые вряд ли успеют хоть что-то сделать. Я имела примерное представление, где находится ближайшая к Кловелли пожарная часть и была уверена – они не сумеют приехать вовремя. Добираться слишком далеко, а пламя занялось слишком яростно.

   Я вывернулась из объятий викария и снова подошла к окну.

   Я в безопасности, а вот люди, которые сейчас находятся в особняке на холме, – определенно нет.

   Рядом со мной застыла Анна Хэмиш и миссис Мидуэл, обе леди казались завороженными буйством безжалостной стихии. Вверх по склону холма уже бежали люди, добровольцы, которые надеялись спасти хоть кого-то из огня. Я плохо понимала, как вообще такое возможно, если тебя заперло пламя – выжить уже нельзя, никак нельзя…

   И все-таки кто-то кинулся прямо в огонь.

   Я это видела.

   – Сколько там может быть людей? – тихо спросила я у миссис Хэмиш. Мой голос звучал глухо, однако не дрожал.

   – Думаю, человек семь, а, может, и десять, – прохрипела женщина, едва не раздирая в клочья кружевной платок.

   И теперь к этим несчастным уже присоединились еще три человека, три отчаянно смелых человека.

   Я зажмурилась, а когда открыла глаза снова, оказалось, что кого-то уже вытаскивали из огня.

   В мою руку сунули стакан с шерри, а после настойчиво подтолкнули руку ко рту.

   – Пейте, мисс Бет, – велел капитан Дарем, – вы белей снега. Пара глотков спиртного вам поможет.

   Вероятно, что и так.

   Пожарные действительно не успели – когда их машина все-таки подъехала, особняк Харли догорал. Кого-то оттуда все-таки вытащили. Мое сознание поплыло, я не понимала скольких несчастных вынесли из огня, не понимала, живы они или нет.

   В итоге в меня влили еще стакан шерри, а после капитан Дарем отправился, как он выразился, «на разведку». Вернулся Джордж спустя полчаса.

   – Вытащили всех, кроме сэра Харли и его жены, – сообщил с откровенной растерянностью джентльмен. – И дочери, и прислуга… даже особенно не пострадали. Немного надышались дымом, ну и пара-другая несущественных ожогов. А дом сгорел дотла.

   Возвращались в гостиницу в самом мрачном, поистине похоронном настроении. Пусть даже супруги Харли не вызвали ни в ком из нас даже сиюминутного проблеска симпатии, однако смерть этих людей потрясла до глубины души. Тем более, эта смерть оказалась действительно странной и страшной.

   Как могло выйти, что в настолько сильном пожаре погибло только два человека, а все остальные в прямом смысле отделались легким испугом? Я знала, наверное, лучше многих, что это такое – оказаться в бушующем пламени, такой удивительный исход не казался чем-то действительно вероятным, если в деле не были задействованы некие потусторонние силы.

   – Позвоните в тот пансион, где остановился мистер Кин, – обратилась я к Джорджу Дарему после вспышки озарения. – Позвоните и спросите, там ли он сейчас.

   Капитан криво усмехнулся и безо всяких дополнительных вопросов отправился звонить. Как и я он тоже заподозрил, что дом Харли мог вспыхнуть не без некоего вмешательства.

   – Если это его месть… – пробормотал преподобный, став белей снега.

   Миссис Мидуэл покачала головой и утешающе погладила мужчину по плечу.

   – Даже если мы во всем правы, и это дело рук мистера Кина… Это что угодно, но только не месть. Месть обычно рождается из боли и обиды, а может ли кто-то вроде шута обижаться на кого-то вроде Харли?

   В словах мое бывшей хозяйки была изрядная доля здравого смысла.

   – Ему на них было наплевать, – с полной уверенностью заявился я. – Он и не появлялся в Кловелли, потому что ему все это время было глубоко плевать на Харли. Тогда… зачем убивать, да еще и прямо сейчас, на наших глазах? Чего он хотел добиться, лишив их жизни?

   Вернулся капитан Дарем, и выражение его лица было на удивление растерянным.

   – Он все еще в пансионе. Только что отужинал, – сообщил нам старший Дарем.

   Викарий поглядел на брата с великим подозрением.

   – Это тебе сказали служащие пансиона? – осведомился священник, даже не пытаясь скрыть сарказм.

   Джордж закатил глаза, намекая на то, что его братец как и всегда перегибает.

   – Когда ты вообще перестанешь считать меня идиотом? Я попросил, чтобы Кина позвали к телефону, и готов поспорить на что угодно, именно его голос звучал в трубке. Сам знаешь, у этого красавчика тембр особенный, тут никак не перепутать.

   Значит, Джулиан находится за тысячи миль от нас.

   – Фэйри могут перемещаться на большие расстояния? – спросила я у священника.

   Из всех нас именно преподобный больше всех понимал в нечисти и том, на что она способна.

   – Фэйри определенно да, – отозвался он без какой бы то ни было уверенности в голосе. – Но Кин – подменыш, плоть лишает его части возможностей. Хилл, насколько я помню, улепетывал из Сеннена вполне заурядными человеческими способами.

   Все было именно так.

   – Но рыцарь не ровня шуту, – напомнила с усмешкой миссис Мидуэл. – Возможно, мистер Кин имеет в рукаве больше карт, чем инспектор Хилл. Хотя если именно мистер Кин нашел способ явиться в Кловелли, все еще не получается понять, зачем он это сделал.

   Моя бывшая хозяйка сомневалась в том, что Кин убивал из мести, а я по давней привычке ей верила. У Джулиана был какой-то другой мотив, возможно, даже нелогичный с точки зрения людей.

   – Думаю, нам стоит задержаться в Кловелли и разузнать все как следует.

   Разумеется, мы задержались, в том числе еще и потому что странно было бы опрометью покидать деревню сразу после того, как случилось такое несчастье – слишком много вопросов может возникнуть у полиции. Ведь обычно сбегают исключительно виновные, не так ли?

   Было ли все произошедшее делом рук мистера Кина, оставалось для нас совершенно неясным, как и вся природа подменышей. Джулиан уже не один и не два раза опровергал многое из того, что считалось непреложной истиной – юноша безо всяких затруднений входил в церковь, спокойно переживал святую воду и крестное знамение. Ну, или, по крайней мере, все это не причиняло ему хоть какого-то существенного вреда. Вдруг мистер Кин способен был также и перенестись на большое расстояние?

   Первым делом на следующий день я отправилась на пепелище в сопровождении Генри Дарема. Ни капитан, ни миссис Мидуэл не рвались посмотреть собственным глазами на обожженный остов еще день назад безвкусно-роскошного дома. Настаивать мне и в голову не пришло, так что после завтрака мы с викарием отправились рука об руку на холм.

   Мы были не одни такие – в этот день любопытство, похоже, обуяло всех до единого жителей деревушки Кловелли. Они с жадностью разглядывали обгорелые развалины, словно желая впитать каждую деталь этой ужасающей картины.

   Не было возле дома только девочек Харли. Наверное, те или находились в больнице или отвечали на вопросы в полиции.

   Священник задумчиво оглядывал стены.

   – Горело, похоже, сильно. Пожалуй, чересчур сильно, чтобы это было нормальное пламя, – после недолгого изучения констатировал Генри Дарем. – Или дом облили чем-то горючим, или… или чары фэйри.

   Я покивала.

   – По крайней мере, здесь точно не использовалась обычная магия, я бы почувствовала.

   Тогда, когда подожгли дом Мерсеров, тоже не было никакой магии. Впрочем, что конкретно тогда произошло, мне, вероятно, не узнать никогда, если только не загоню в угол кого-то из Денби и не приставлю нож к горлу.

   – Прошу прощения, мэм, вы графиня Карлайл? – раздался мужской голос позади.

   Я досчитала до трех и медленно повернулась, чтобы посмотреть на незнакомца как положено графине, а не чересчур взволнованной молоденькой девушке. Одновременно со мной обернулся и преподобный. Его присутствие на удивление придавало спокойствия.

   Ко мне обратился молодой мужчина лет двадцати пяти или чуть старше. Никогда не удавалось вот так с первого взгляда точно определить возраст собеседника. Незнакомец был в штатском, но я мгновенно определила, что передо мной полицейский. Успела повидать за свою недолгую жизнь стражей закона, смотрят они совершенно по-особенному.

   – Да, все верно, – с легким недоумением отозвалась я. – С кем имею честь?..

   Мужчина приосанился.

   – Инспектор Дэвис, миледи. Хотел бы переговорить с вами… о вчерашнем досадном происшествии.

   Признаться, я была изумлена. Не тем, что меня в принципе решили расспрашивать на тему пожара, а, скорее, тем, что пришли настолько рано.

   – Не понимаю, чего ради, но если вы этого действительно хотите, то ничего не имею против, – отозвалась я. – Вы желаете переговорить со мной наедине, инспектор, или преподобный Дарем может присутствовать?

    Священнику остаться милостиво дозволили.

ГЛАВА 4

Скрытые мотивы

   Меня прежде уже допрашивали в полиции, но как Элизабет Мерсер, бедную как церковная мышь сироту. Сейчас же я последовала за детективом Дэвисом как графиня Карлайл и тут же ощутила существенную разницу в отношении. Полицейские даже смотрели иначе, не так как во время расследования пожара. Сейчас со мной обращались крайне уважительно, с почтением, далеко не так, как к простой девушке, которая по приходи судьбы оказалась в центре полицейского расследования.

   Детектив Дэвис привел нас с преподобным в крохотный офис местного констебля. Им оказался мужчина лет пятидесяти, седой и крайне неуклюжий, чем-то похожий на пингвина, которого я видела в королевском зоопарке. После того, как ему сообщили со всем возможным апломбом, что перед ним настоящая графиня, констебль едва чувств не лишился от восторга. Придя в себя, пожилой полицейский предложил мне чаю, и я с благодарностью согласилась. Мистеру Дарему чай тоже предложили, но буквально в последний момент, как будто о священники упорно не могли вспомнить, даже несмотря на то, что мой спутник находился рядом.

   – Скажите, миледи, чего ради вам было посещать семейство Харли?— поинтересовался детектив Дэвис, пристально вглядываясь мне в глаза.

   Я пожала плечами, лишний раз порадовавшись, что визит в дом местного сквайра был сделан исключительно по приглашению хозяев, что могла подтвердить добрая половина жителей деревни.

   – Меня и моих друзей пригласила в гости леди Харли, – спокойно и даже несколько лениво пояснила я.

   – Вот как, – пробормотал инспектор Дэвис. – Но зачем было леди Харли приглашать вас? Вы уже были знакомы с кем-то из этого семейства прежде?

   Я покачала головой, отрицая саму возможность знакомства с местными аристократами.

   – Разумеется, нет. Однако вы же знаете, что такое эти деревенские нравы, – усмехнулась, я, правда, без какой бы то ни было радости. – Едва только стало известно, что в Кловелли остановилась графиня, как тут же все до единого пожелали со мной познакомиться. Леди Харли была довольно назойлива, своем желании увидеть нас в гостях, а отказываться от предложенного гостеприимства мы не сочли необходимым.

   Полицейский смотрел на нас с преподобным непроницаемым взглядом и невозможно было понять, о чём же на самом деле он думает.

   – Но вы же расспрашивали сэра Харли и его супругу о мистере Кине? Это верно? – задал вопрос инспектор Дэвис. Сразу стало ясно, что полицейский уже успел опросить кого-то из домочадцев погибшего сквайра. Никто помимо обитателей сгоревшего дома не мог знать, о чем именно я и мои друзья разговаривали с супругами Харли.

   Я не стала отрицать того, что именно мистером Кином мы и интересовались. Ложь ходит короткими дорогами и приводит в дурные места.

   – Да, все верно. Мы расспрашивали сэра Харли и его жену о мистере Кине, – подтвердила я без какого бы то ни было смущения. – Но какое это имеет отношение к вчерашнему пожару?

   На самом деле, меня не оставляло ощущение, что как раз-таки эти два события были тесно связаны между собой… Однако я не собиралась раскрывать полицейским ту правду, которую обычные люди не способны принять.

   – Вполне вероятно, что никак, – пожал плечами инспектор, но посмотрел на меня при этом очень пристально, не мигая. Это заставляло задуматься о том, что все не настолько легко и просто, как кажется на первый взгляд. – А вы знакомы с семейством Денби?

   Теперь мной овладела полная растерянность.

   – Не то чтобы слишком хорошо, однако, да. Они приходятся мне очень дальними родственниками, а старший брат преподобного Дарема был женат на урожденной Денби.

   Чем больше наговоришь правды, тем проще спрятать за ней необходимую крупицу лжи.

   При упоминании Джорджа Дарема инспектор Дэвис на удивление оживился.

   – Был женат? – решил полицейский уточнить.

   Тут в разговор вступил викарий, которому, очевидно, чрезвычайно сильно надоело изображать лишь безмолвные декорации.

   – Мой брат недавно овдовел, – пояснил Генри Дарем со своей обычной мрачностью. – Несчастный случай.

   В каком-то смысле Джордж даже соблюдал приличия и носил исключительно черное, демонстрируя, что траур по безвременно почившей супруге соблюдает. Однако я-то отлично помнила, что после того, как гроб с телом Сьюзан Денби отправился в землю Сеннена, братья Дарем на радостях праздновали всю ночь, правда за закрытыми дверями и тихо.

   – Какое несчастье, – невыразительно отозвался инспектор Дэвис, поджав губы. – А правда ли, миледи, что пока вы считались умершей, ваше имущество перешло к Денби?

   Я кивнула, удивляясь тому, сколько же удалось разузнать обо мне полицейскому за явно не самый долгий срок. Он, похоже нацелился на меня, причем не понимаю, по какой причине.

   – Да, все верно, – отозвалась я, готовая услышать что угодно, даже обвинение в том, что я собственноручно подожгла особняк Харли.

   Больше я ничего не сказала, ожидая, о чем еще пожелает поговорить со мной инспектор. Пока казалось, будто он связывает происходящее не столько с моими вопросами о мистере Кине, сколько… с Денби.

   Какого черта происходит? С чего бы местной полиции интересоваться моими взаимоотношениями с этим семейством?

   – Но теперь все ваше состояние вернулось к законной владелице? – продолжил инспектор Дэвис, продолжая буравить меня тяжелым взглядом.

   На самом деле, часть финансовых активов Денби возвращать не спешили, но мои юристы над этим уже работали. Лучшие законники, которых можно было нанять за деньги в Айнваре, так что за будущность своего состояния я могла не переживать.

   Главное, что я снова владела родовыми землями и поместьем.

   – В целом, да, – сообщила я только часть правды. Вряд ли Девису хочется узнать про все мои судебные тяжбы. Да и не его это дело.

   Констебль был занят – он спокойно попивал чай, позволяя инспектору заниматься своими важными, но исключительно инспекторскими делами,

   – А вы в курсе, что сэр Харли был знаком с Бенджамином Денби?

   Мы растеряно переглянулись с викарием, одинаково сильно ошарашенные этим известием. Этот факт нам оставался совершенно неизвестен, зато мы отлично знали, кто такой Бенджамин Денби. Это был родной брат ныне покойной Сьюзан.

   – Я понятия об этом не имела, – пояснила я, чувствуя, что земля из-под ног если и не уходит, то существенно покачивается под ними. – Признаться, я лично и с Бенджамином Денби никогда в жизни не встречалась.

   Полицейский недоверчиво поглядел на меня. Видимо, мое утверждение показалось ему все-таки сомнительным. Что поделать, из провинции людям всегда кажется, что вот там, в высшем свете каждый знаком с каждым, а уж если пришлось вести тяжбу за наследство…

   – Однако вы на удивление не осведомлены, миледи, – с откровенным сарказмом произнес детектив Девис. От подобного тона лицо преподобного буквально закаменело, однако он все-таки смолчал, давая мне возможность самой постоять за себя.

   И подобное положение вещей меня более чем устраивало. Викарий был мне не родственник, не жених и не муж, чтобы вставать на защиту. И я предпочитала сама решать возникшие затруднения. В конце концов, именно я была здесь титулованной особой.

   – Достаточно и того, что в курсе происходящего мои управляющие и адвокаты, – ледяным тоном отозвалась я, вернув полицейского с небес на землю.

   Позволять разговаривать с собой подобным тоном в мои планы не входило.

   – Думаю, на этом наша беседа закончена, детектив, – обронила я. – Нам с преподобным пора.

   Полицейский слегка растерялся, возможно, даже смутился, так что его «Но, миледи...» застало нас с мистером Даремом уже в дверях.

   – Ни единого слова без моего адвоката, – бросила я через плечо. – И все передавайте также через него.

   Ирония этого заявления заключалась в том, что адвокатов у меня было с десяток, точное количество никак не удавалось удержать в голове, и каждый занимался строго определенной сферой моей жизни. Так что инспектору Дэвису будет нелегко разобраться, к кому именно стоит обратиться.

   – А вы суровы… миледи, – вполголоса пробормотал преподобный по дороге к гостинице.

   Я тут же взмолилась:

   – Прошу, вы меня так не называйте.

   Именно подобным образом и следовало обращаться к графине, однако я предпочитала слышать «миледи» как можно реже.

   – И почему же? – разумеется, полюбопытствовал викарий.

   Ему всегда и все хотелось знать.

   – Он меня так называл. Всегда, – пояснила я, отведя взгляд в сторону.

   Объяснять, о ком именно идет речь, преподобному не потребовалось. Когда речь заходила о шуте, священник это тут же чуял.

   – Вы все еще влюблены в него, мисс Бет?

   Вопрос был как удар наотмашь. Но священнику ведь следует говорить правду? Даже если это официально и не исповедь.

   – Понятия не имею. Скажу, когда снова увижу его.

   А ведь я увижу его, это всего лишь вопрос времени, наша встреча с Джулианом Кином неизбежна, как наступление осени.

   – Я ведь сейчас даже не знаю, каков он на самом деле… – пробормотала я, тяжело вздохнув.

    Священник хмыкнул.

   – Боюсь, мисс Бет, вам никогда не узнать, каков шут. Фэйри не люди, сомневаюсь, что мы в состоянии их понять. Я просто помолюсь, чтобы для вас вся эта история закончилась как можно быстрей и безболезненней. А вы… постарайтесь попросту забыть о Джулиане Кине.

   Какой здравый и совершенно невыполнимый совет.

   Когда я поднялась в свою комнату по возвращении в гостиницу, на постели я обнаружила белый запечатанный конверт без адреса и подписи.

   Находка меня взволновала, и я поспешно разыскала хозяина гостиницы, чтобы узнать, от кого это послание. Однако ответ был до боли предсказуем – никто не приносил мне писем.

   Ну вот все в конечном итоге и вернулось на круги своя.

   Открыть конверт в одиночестве я не пожелала, было слишком… страшно. Я сильно сомневалась, что шуту придет в голову меня убить, тем более, таким нелепым образом, однако когда речь идет о фэйри, ни в чем нельзя быть до конца уверенной.

   Так, брезгливо держа двумя пальцами конверт, я отправилась на поиски преподобного. Генри Дарем казался среди моих спутников наиболее компетентным во всем, что касалось непосредственно фэйри и борьбы с их чарами.

   Священник, слава Творцу, находился у себя в номере и на стук открыл.

   – Мисс Бет? – удивился викарий моему визиту. Обычно я не имела привычки беспричинно наведываться в комнаты мужчин. – Что-то случилось?

   Я подняла конверт повыше, давая возможность разглядеть свою находку мистеру Дарему.

   – Кажется, он решил напомнить о себе, – со вздохом сообщила я в ответ на вопрошающий взгляд преподобного.

   Священник бестрепетно принял конверт из моей руки.

   – Вы не заглядывали внутрь? – осведомился он, разглядывая предмет в своих руках.

   Словно бы сам не понял.

   – Нет, я просто побоялась. Мало ли что там, – смущенно пробормотала я, опустив голову.

   Признаваться в собственной трусости было по-настоящему неловко, пусть даже отчаянной смелости от женщины никто и никогда бы не потребовал.

   Викарий разумно не стал приглашать меня войти внутрь, это уж точно было бы излишне в нашей ситуации.

   – С каких пор ваш поклонник внушает вам исключительно страх, мисс Бет? Кажется, прежде вы были настроены в отношении него более чем благосклонно, – не удержался от болезненного укола преподобный.

   И сразу захотелось его ударить, честное слово! Как можно быть настолько бестактным?!

   – Так вы откроете или нет?! – практически рявкнула я, ощущая себя невероятно взвинченной.

   Мистер Дарем неодобрительно посмотрел на меня и все-таки надорвал конверт безо всякой деликатности, а после небрежно вытряхнул наружу лист мелованной бумаги. Я смотрела на послание как на ядовитую змею, которая может в любой момент извернуться и укусить.

   – Просто листок бумаги, – констатировал преподобный, повертев послание в руках. – Читайте уже сами, мисс Бет.

   Я неохотно взяла письмо в руки и развернула его. От бумаги пахло прелой осенней листвой, стоило прикрыть глаза, как перед глазами возникали деревья в золоте и багрянце.

   Листок был испещрен мелким бисерным почерком, изящным, почти девичьим. Я бы никогда не предположила, что такое письмо мог написать мужчина.

   «Здравствуйте, миледи!

   Я невероятно рад, что разлука никак не повлияла на ваши чувства и вы все еще помните обо мне...»

   Я прикрыла глаза и тяжело раздраженно выдохнула. В моих мыслях словно бы звучал его голос, не мягкий словно шелк голос Джулиана Кина, а визгливый фальцет шута. Вот уж точно – нечисть.

   – Неужели он написал нечто кошмарное? – осведомился по-деловому мистер Дарем без какого бы то ни было сочувствия.

   – Нет, – буркнула я, скривившись и продолжила чтение.

   Шут не написал ничего привлекшего моего внимания – все письмо оказалось чередой комплиментов моим уму, красоте… и каждое слово воспринималось как злая насмешка. Он даже не прокомментировал факт своего возможного родства с Харли.

   – Кажется, меня опять пытаются заморочить и ничего больше, – расстроенно пробормотала я, чувствуя раздражение и обиду.

   Неужели так сложно было дать хотя бы одну жалкую подсказку?!

   – По крайней мере, мы можем быть полностью уверены в том, что ваш дивный воздыхатель не намерен так легко отступиться от вас.

   Не сказала бы, что такое пристальное внимание к своей персоне со стороны нечистой силы, могло бы порадовать хоть кого-то… И все-таки преподобный каким-то чудом попал в цель: я радовалась где-то в самой глубине души, что шут не позабыл обо мне, пусть это и грозило бедой, да и не только мне.

   – Однако он не написал вообще ничего конкретного! – пожаловалась я мистеру Дарему, при этом сжимая в руках письмо так, словно бы кому-то могло прийти в голову его отнять. Ко всему прочему послание не было подписано, будто отправитель не определился с тем, в роли кого он на этот раз выступает.

   Пожалуй, это было главная причина для моего расстройства – шут не дал никакой зацепки.

   – Ну, по крайней мере, теперь мы можем не сомневаться, что он следит за нами, – пробормотал викарий, который был куда довольнее, чем можно было предположить.

   Для него противостояние с шутом стало чем-то вроде занимательной шахматной партии.

   – Как будто это слежка говорит нам самим хоть о чем-то! – расстроенно воскликнула я.

   Я забрала у преподобного конверт и после этого поспешно ушла к себе.

   Сон не шёл. Я слишком много размышляла о событиях последних дней, а также о той истории, которая связала меня с Джулианом Кином. Шутом. Не удавалось понять, почему он выбрал именно эту стратегию – скрыться с моих глаз, да еще и так надолго, тем самым, дав мне возможность измотать себе нервы самостоятельно. Однако шут наверняка понимал, что делает. Возможно, даже слишком хорошо…

   – Вот же проклятие! – рассерженно воскликнула я и ударила в сердцах по постели ладонью.

   Бубенчики в ночном тьме не звучали. И ничей голос не шептал мне на ухо ужасные и пленительные вещи. Казалось, что шут по прежнему не собирался приближаться ко мне ближайшую вечность.

   А ведь я… Я все-таки тосковала по нему.

   Разумеется, я грустила не по той безумный инфернальной ипостаси, которую он так часто и охотно демонстрировал мне. Я мечтала снова встретиться с Джулианом, тем милым юношей. который меня очаровал меня с первого взгляда.

   Утром я вспомнила о том, что совершенно вылетело у меня из головы после вчерашнего разговора в полиции.

   Бенджамин Денби.

   Инспектор Дэвис утверждал, что этот человек как-то был связан с Харли. Я знала от Джорджа Дарема, что Бенджамин Денби приходился родным братом Сьюзан Денби. Мне подумалось, что вполне неплохо будет разузнать о том, кто такой этот самый Бенджамин и что именно его заинтересовало в здешним семействе не самых состоятельных и не самых влиятельных аристократов. Возможно, во мне попросту после пережитого разыгралась паранойя, однако стоило только появиться на горизонте кому-то из семьи Денби, как я сразу начинала подозревать неладное.

    Первым, кому я написала, стал инспектор Хилл. В письме я самым подробным образом поведала ему обо всех событиях, которые случились в Кловелли, стараясь не упустить ни единой, пусть даже самой малозначительной детали. Также не забыла я упомянуть и о том, что шут так и не соблаговолил явиться в Кловелли лично.

   По части последнего я, конечно, слукавила: как-то ведь письмо попало в мой номер, однако наилучшим выходом оказалось не сообщать об этом рыцарю Благой королевы в надежде, что он все-таки решит заглянуть в деревеньку лично и разобраться в истории с пожаром.

   Разобравшись с первым посланием, я взялась за письмо одному из своих адвокатов, мистеру Либерману, чтобы узнать о том, как продвигается тяжба с Денби, а заодно разобраться с тем, кто такой Бенджамин Денби. Спросила я старого юриста и о том, неизвестно ли ему что-то о семье Харли.

   – Вы кажетесь такой озабоченной, мисс Бет, – констатировал за завтраком капитан Дарем. – Очевидно, вы плохо спали?

   Я усмехнулась.

   – Не хуже, чем обычно, не стоит так уж сильно волноваться. Просто… просто голова идет кругом из-за всей этой истории с пожаром. А никто из вас не в курсе, что сообщили в полицию девочки Харли и прислуга?

   В происходящем определенно было нечто неправильное, начиная с того, что дом местного сквайра вообще загорелся. Можно было все списать на неосторожное обращение с огнем или прочие бытовые неурядицы, которые губят множество людей по всему миру…

   – Одно могу точно сказать, – проворчал преподобный, – пожар в доме Харли никак не связан с нашим визитом.

   На Генри Дарема уставились все – и миссис Дарем, и капитан, и я.

   – Почему вам так кажется? – первой задала вопрос я.

   Священник покачал головой, словно бы наша глупость ужасно его расстраивала.

   – Потому что цыганка рассказала нам все, что поведали Харли и даже на порядок больше, – отозвался с чувством полного превосходства. – А дом гадалки никто так и не подумал сжигать, да и вообще, она в полном здравии. Проверил.

    Я нахмурилась, понимая, к чему именно клонит преподобный.

   – Думаете, Харли не пытались закрыть рот? – озвучила я ту догадку, к которой так старательно подводил всех нас священник.

   Мистер Дарем с довольной ухмылкой кивнул.

   – Практически уверен. Мне кажется, их, скорее, пытались наказать за что-то. И подозреваю, провернули все не люди. Нечисть.

   А вот с чего вдруг был сделан такой вывод…

   – Вспомните, что произошло, когда загорелся ваш дом, мисс Бет, – обратился ко мне викарий. – Кто пострадал?

   Я сглотнула, чувствуя, как накатила оторопь и дышать стало сложней.

   – Все, кто был в доме, – через некоторое время удалось выдавить мне.

   Миссис Мидуэл налила мне стакан воды, а вот Генри Дарем будто не обратил внимание на те чувства, которые мной овладели.

   – Так действуют люди, – покивал с усмешкой викарий. – Им плевать на сопутствующий ущерб. А вот фэйри любят наказывать точно тех, кто этого заслуживает.

   Я закатила глаза.

   Нет, вполне вероятно, именно нечисть погубила сэра Харли и его жену, я была готова уже во всем видеть проявление потустороннего вмешательства. Но говорить, что в конечном итоге фэйри могут быть менее жестоки, чем люди? Какая глупость.

   – Интересно, как именно были связаны семьи Харли и Денби, и что это за гусь такой – Бенджамин Денби. Мне его видеть не доводилось ни разу. Вы что-то слышали о нем, мисс Бет?

   Пришлось признать, что вообще не представляю, кто это такой. Я даже и старших Денби толком-то и не знала.

   – А ты, Джордж? Ты же бы женат на Денби, в конце концов? И это братец твоей покойной благоверной.

   При упоминании о покойной супруге капитан изрядно помрачнел.

   – Этих Денби в Айнваре столько водится, что можно отстреливать, – проворчал Джордж. – А у Сьюзан одних братьев было пять штук. Мне их один или два раза показывали, но определить навскидку, какой из них Бенджамин я не смог бы даже на спор. Так что…

   Я вздохнула.

   – Ясно, что ничего не ясно. Что ж, я уже отписала своим адвокатам и инспектору Хиллу, чтобы они разузнали об этом таинственном Бенджамине Денби.

   Разумеется, преподобный не мог удержаться от того, чтоб не сказать что-то о фэйри на побегушках.

   – Инспектор Хилл-то вам что сделал? – с нервным смешком осведомилась я. – Вполне приличный че… подменыш, если вдуматься. Никому ничего дурного не сделал.

   Миссис Мидуэл промолчала, не желая никак высказывать свое мнение о том, в кого когда-то была влюблена, причем, явно сильно, раз даже в столь почтенном возрасте она вспоминает о прежних чувствах.

   – Вы порой бываете так наивны, мисс Бет, – закатил глаза мистер Дарем. – Ну, в самом деле, это же очевидно, он тоже подменыш, причем не самого низкого ранга. Если он оказался в нашем мире в человеческом теле, наверняка тоже с какой-то целью. Он агент Благого двора, и это уже повод задуматься.

   Да уж, с одной стороны хотелось заявить об очередном всплеске паранойи у преподобного, а с другой… да, я тоже верила, что у фэйри нет другой причины стать подменышем помимо какого-то важного задания. Просто легко было забыть об этом после того как пообщаешься с инспектором Хиллом лично. Рыцарь Благой королевы отличался удивительной харизмой и потрясающим чувством юмора, с ним было действительно приятно разговаривать, никто не стал бы этого отрицать…

   И все равно он оставался нелюдью, фэйри.

   – Зачем бы его сюда ни забросили, явно не для того, чтобы разобраться с шутом, – рассмеялся Джордж Дарем. – Он ведь сбежал, едва только узнал…

   Я покивала.

   – Если бы еще выяснить, сколько в нашем мире торчит шут. Рыцарь-то провел среди людей точно лет пятьдесят, – задумчиво протянула я. – И все ради чего?

   Миссис Мидуэл многозначительно улыбнулась мне.

   – Быть может, его выслали просто как наблюдателя. Разведчики – это ведь тоже важно, – пояснила моя бывшая нанимательница. – И если так… ссылка рыцаря может оказаться вечной.

   Звучало совершенно безрадостно. Застрять одному в чужом мире среди существ совершенно чуждой природы – то еще удовольствие.

   – Ну, если он просто наблюдатель, то и слава Творцу, – подвел итоге капитан Дарем. – Знакомый в полиции нам более чем полезен, а уж со сверхъестественными способностями и подавно. Так что… с рыцарем лучше дружить. До поры до времени.

   Что ж, в словах Джорджа Дарема был тот самый циничный здравый смысл, за который я, как ни странно, и ценила брата преподобного. Он всегда крепко стоял на земле и даже после того, как узнал о фэйри, картина мира для капитана не слишком изменилась.

    После завтрака я посчитала необходимым навестить девочек Харли. Эти две юные особы могли что-то знать, даже если сами о том не догадывались. Мы вообще часто не понимаем, что на самом деле видим. О том, где они находятся, удалось разузнать у владельца гостиницы. Тот отличался удивительной осведомленностью по всем вопросам.

   – Есть шанс там столкнуться и с Дэвисом, – проворчал преподобный, пока мы добирались на такси до больницы, которая находилась в ближайшем городке. Миссис Дарем сказалась нездоровой и осталась у себя в номере, так что на этот раз в салоне автомобиля было не настолько тесно, как прежде. – Вот уж деятельный тип. Куда до него Хиллу.

   Да уж, инспектор Дэвис умудрился за один только день оббежать буквально каждый дом в деревне и опросить вообще всех. Кажется, этого мужчину уже тихо ненавидел каждый обитатель Кловелли.

   – Инспектор Хилл может все и без расспросов, – фыркнул преподобный и покосился на меня. – Такие как он ведь способны проскользнуть в любую щель, не так ли, мисс Бет?

   Говорить совершенно открыто при водителе такси было нельзя, но даже так Генри Дарем умудрялся замучить своими намеками на мою связь с шутом. Вероятно, этот человек вообще никогда не уймется.

   Девочек Харли мы нашли в ужасном состоянии, не в физическом плане – моральном. Гибель семьи буквально раздавила подростков. И пусть к погибшим я испытывала не так чтобы много сочувствия, но девочки… я видела в них себя и действительно переживала за этих детей.

   – Здравствуйте, миледи, – пролепетала при виде меня одна из Харли, а после разрыдалась в три ручья. Никак не удавалось вспомнить, кто это – Эми или Диана. Они были такими одинаковыми.

   Я не выдержала и просто обняла бедного ребенка.

   Тут же в мои объятия кинулась и вторая сестра.

   Здравый смысл подсказывал, что не стоит обнадеживать юных мисс Харли. Но… но я поступила глупо, так, как подсказывало сердце.

   – Ох, миледи, это был такой ужас, так страшно… – принялась причитать одна из девочек, и не было уже разницы, какая именно. Понемногу дочери покойного сквайра сливались для меня в один рыдающий комок.

   Платье на груди безнадежно промокло и теперь липло к телу. Липли ко мне и подростки.

   Я вопросительно поглядела на преподобного, не зная как быть. Сочувствия во мне сейчас было на порядок больше, чем здравого смысла, а Дарем… он не склонен к излишней чувствительности. И вот сейчас он жестами показывал мне, что стоит быть сдержанней.

   В итоге я осторожно отстранилась от девочек и села прямо, как и приличествует графине, сложив руки на коленях и скрестив лодыжки.

   – Я очень сочувствую вам, мисс Харли, – произнесла я спокойно и почти сухо.

   Викарий тут наверняка был прав – не на мне лежит ответственность за этих двух девочек. Творец милосердный, да я и не особо их старше.

   – Надеюсь, у вас имеются родственники, которые могут о вас позаботиться?

   Вопрос мгновенно привел Эми и Диану в чувство. Видимо, после моей излишне эмоциональной реакции они могли подумать… что я пожелаю принять деятельное участие в их судьбе. Оказаться под опекой Бетани Эверс было вполне выгодно – проживание в столице, множество знакомств, скорее всего, наряды, потому что воспитанницы графини не могут выглядеть как дочери провинциального джентри.

   – Д-да, миледи, – совсем сникли девочки, – нас возьмет тетя Мэри, сестра отца. Она должна приехать. Сегодня.

   Но, похоже, они надеялись, что к этому времени все может решиться совершенно иным образом.

   – Что ж, я очередь рада, мисс Харли, – кивнула я. – Будьте так добры, расскажите, как все произошло. Что случилось до и во время пожара.

   Девушки замялись, запереглядывались, словно не знали, что сказать и стоит ли вообще говорить.

   – Ну… на самом деле, ничего такого не было миледи. Напротив, все было хорошо, даже лучше, – принялась говорить одна из подростков. – Только в доме пахло… какими-то цветами. И постоянно словно что-то звякало.

   Цветами пахло, звякало… Похоже, тут все-таки не обошлось без вмешательства шута. Колокольчики – это его знак, можно сказать, визитная карточка.

   – И все? – спросила я, побуждая девочек продолжать. – Больше ничего странного не происходило?

   Сестры Харли прижались друг к другу и начали всхлипывать, кажется, еще горше прежнего.

   – Родители… Они не могли выйти из спальни. Двери не открывались. И окна… Мама с папой кричали! – выдавила одна из девочек и снова залилась слезами.

   Что ж, этот фокус мы тоже проходили. Для фэйри ничего не стоит запереть и двери, и окна.

   – Они не смогли выйти, – подхватила за одной из сестер вторая. – Пожар как будто начался сверху, со второго этажа Но… как? Там же не топили камин – для этого слишком жарко.

   Теперь не приходилось сомневаться в том, что шут решил лишить жизни супругов Харли и только их. Но чего ради? В чем они провинились?

   – А вы не видели случайно мужчину в старинном шутовском костюме? Или красивого черноволосого молодого человека с зелеными глазами? Перед пожаром или во время пожара, – подключился к расспросам мистер Дарем.

   Девочки синхронно покачали головой.

   – Но… но папа получил открытку перед ужином, – вдруг произнесла одна из сестер. – На ней был этот… персонаж из комедии в цветастом костюме. Как же его звали… арлекин! Вот. Папа прочел то, что написано, разозлился и порвал открытку.

   Я даже не сомневалась в том, что шут действительно мог написать в послании такое, что и святой бы пришел в бешенство. Быть может, фэйри напомнил Харли про ту давнюю историю, о брошенном мальчике, мать которого сошла с ума, а его самого забрали родственники…

   Как тогда сказал Джулиан? Тетка испытала облегчение, когда он уехал с театром? Вряд ли признак великой родственной любви.

   Почти наверняка тетка мистера Кина побаивалась такого вот «племянника», или зная или подозревая, что сестра не просто так оказалась в доме скорби.

   Интересно, а тетка Джулиана писала его отцу, прося помощи? Любой, вовсе не обязательно материальной.

   Мог сэр Харли знать, от кого именно он так неразумно отрекся? Или хотя бы догадываться?

   – А вам что-то когда-то говорили о мистере Харли Смите? – бросила я пробный шар.

   Быть может, в доме Харли все-таки говорили о незаконном ребенке?

   – Нет, – синхронно мотнули головой девочки, которые настолько удивились, что даже перестали плакать.

   То есть сын Мэри Смит был постыдной тайной семьи лет двадцать, а спалить дом Харли шут пожелал только сейчас? Нет, конечно, порой фэйри действуют парадоксально… но это уже перебор, как ни крути.

   Он мог сжечь дом. Он мог желать что-то сотворить со своим якобы отцом и его женой. Но не из-за пренебрежения к своей персоне.

   Однако что еще могли натворить Харли?! Чем вызвали немилость?

   – Быть может, вы что-то знаете о мистере Бенджамине Денби? – спросила я как бы между делом у девочек Харли. Если вытащить что-то о шуте из этих юных леди ничего не получится, почему бы не подергать за другую ниточку?

   Одна из пострадавших уже открыла рот, похоже намереваясь ответить. Но вторая дочь покойного сэра Харли тут же одёрнула сестру. Вовремя коснулась её руки словно бы невзначай – и вот то, что нам хотели рассказать, так и осталось тайной.

   – Так что же? – решила не сдаваться я, придав лицу серьезное и даже в какой-то мере угрожающее выражение.

   Разумеется, мне бы и в голову не пришло выбивать силой сведения из двух осиротевших детей. Однако я не могла и оставить все как есть, не могла отступить, так и не получив ответа.

   – Кажется, этот джентльмен навещал нас, когда мы с родителями останавливались в столице.

   Сказала, это та самая девочка, которая пыталась заставить сестру замолчать. Значит, этот ответ или не был верным, или не был полным, или и то и другое разом.

   – И что же? Наверное, ваших родителей связывали с этим джентльменом какие-то близкие отношения?

   Девочки пожали плечами. Вид у них при этом стал совершенно недоуменный. И кажется, это было искренне.

   Я предположила, что, вероятно, они действительно не знали, какие именно отношения сложились между мистером Денби и их родителями. Разумеется, не стоило ждать от детей какой-то особенно осведомленности… Но, черт, они определенно знали нечто о Бенджамине Денби.

   – Ваши родители могли погибнуть из-за того, что общались с этим человеком, – использовала я последнее средство. Даже если это вранье, стыдно мне не было. Ну… разве что самую малость мучила совесть.

   Девочки весьма выразительно поежились, однако продолжали стоять на своем.

   После недолго прощания я покинула палату в сопровождении братьев Дарем.

ГЛАВА 5

В ожидании

   – Они точно о чем-то умалчивают, – пробормотал с недовольством Джордж Дарем, когда мы покинули палату сестер Харли. – Понять бы о чем…

   Генри впервые за долгое время посмотрел на старшего брата с одобрением. Что ж, достаточно лишь было разделить одну на двоих паранойю, как родственные связи начали укрепляться. Отношения между Даремами все еще оставались… сложными. По крайней мере, мне до сих пор не удавалось понять, любят братья друг друга или все-таки ненавидят.

   Сразу возвращаться в гостиницу никто не захотел. Сперва мы решили прогуляться по городку, в котором оказались, возможно, зайти куда-нибудь перекусить и только потом искать такси и ехать назад в Кловелли. Определенно, обсуждать проблемы фэйри при водителе будет не самым умным решением.

   К тому же погода стояла просто невероятная – лето близилось к завершению. Солнце светило все еще ярко, грело, но не припекало. Скоро наступит осень… А осень – это, в конце концов, Самайн, после которого придет время Неблагого двора фэйри. И Король сможет явиться в мир сам, во плоти.

   Вот тогда точно кому-то не поздоровится.

   – Они не знают о сводном брате, – задумчиво протянула я, пытаясь уложить в голове то немногое, что удалось узнать у сестер Харли. На самом деле, куда больше у меня имелось собственных теорий и подозрений. – Кажется, родители никогда о нем не упоминали. Если бы игнорирование злило Харли Смита… Спалить он должен был и законных детей. Они ведь получили то, что не досталось ему.

   Мистер Дарем рассмеялся.

   – Он фэйри, ему плевать. Это ведь на самом деле не его отец, не его сестры, они могли тут хоть что болтать – пока не мешают, Кин бы о них не вспомнил.

   Этими словами священник подтвердил одну из тех теорий, которая имелась и у меня самой.

   – Старшие Харли могли рассказать что-то важное? – озвучила я еще одну идею.

   Генри Дарем пожал плечами. Видимо, по этому поводу у него не было собственного сложившегося мнения.

   – Это все случилось из-за мисс Бет, – внезапно включился в обсуждение Джордж Дарем, который нечасто подавал реплики в такого рода беседах. – Харли связаны с одним из Денби. Денби как минимум заинтересованы в том, чтобы законная графиня Карлайл исчезла… Вероятно, они могли или навредить мисс Бет сами, или помочь навредить.

   Я смутилась и даже покраснела от одного только предположения, что мстил шут за меня. Это слишком сильно походило на заботу… И…

   После накатила паника из-за того, что кого-то могли лишить жизни, пытаясь принести мне благо. Хотя… Сьюзан Дарем же шут убил. И после этого я испытала только облегчение.

   – А вот это вероятно, – покивал Генри и даже одобрительно улыбнулся. – Пока шут не получил желаемое – вы, мисс Бет, наверняка останетесь для него величайшей драгоценностью.

   Тут пришел мой черед недоверчиво хмыкать.

   – Ему было бы куда выгодней не просто уничтожить моих обидчиков, но и поставить меня в известность, что в очередной раз задолжала.

   С этим оба Дарема, пусть и со скрипом, но согласились. Кажется, в последнее время нас ничто так сильно не увлекало, как разгадывание мотивов шута Неблагого короля.

   – Но если не мстил, не делал одолжение вам, мисс Бет, какого черта шуту вообще понадобилось кого-то убивать? – пробормотал изрядно растерянный преподобный.

   И, кажется, только я в этот момент услышала звон колокольчиков.

   Вот же мерзавец! Он все это время подслушивал! Но каким образом? Мистер Кин все-таки может переноситься молниеносно на большие расстояния? Или он попросту покинул пансион и приехал сюда как обычный человек?

   – Он здесь! – дрожащим шепотом сообщила я спутникам.

   Братья Дарем поглядели на меня с тревогой и изумлением, похоже, они не услышали вообще ничего.

   – С чего вы взяли, мисс Бет? – осведомился викарий, тут же принявшись вертеть головой.

   Священник не ставил мои слова под сомнение, он действительно просто хотел понять, как именно я пришла к выводу, что фэйри обретается где-то рядом.

   Я, тихо вздохнув, произнесла:

   – Колокольчики. Снова зазвенели. Шут напоминает о себе. Частенько так делает. И не стоит искать его взглядом, он прекрасно может оставаться невидимым ровно столько, сколько сам того пожелает.

   Тихо выругался под нос Джордж Дарем, викарий все-таки сдержался, и губы его шевелились абсолютно беззвучно. Впрочем, я догадывалась, что в каком-то смысле и священник впал в грех сквернословия.

   Переглянувшись, братья ринулись к первому же кафе, которое попалось на глаза, и мне не оставалось ничего кроме как последовать за ними. Оказавшись в кафе, мистер Дарем тут же кинулся к стойке управляющего и попросил возможности воспользоваться телефоном.

   Растерянный мужчина за стойкой разрешение дал, и викарий, вытащив из кармана записную книжку и сверившись с записями, набрал номер. Когда на звонок ответили, преподобный спросил, не выехал ли мистер Джулиан Кин. Видимо, получив отрицательный ответ, мистер Дарем осведомился, можно ли позвать к телефону Джулиана.

   Похоже, ему ответили, что да, можно, потому как священник с одной стороны воодушевился, а с другой – словно бы растерялся и даже самую малость удивился.

   Трубку Генри Дарем без единого слова передал мне.

   Я также безмолвно взяла ее в руку и приложила к уху, вслушиваясь в тот монотонный гул, который сопровождает повседневную жизнь отелей.

   – Да, я вас слушаю, – прозвучал в трубке ясный голос мистера Кина. Точно такой, каким я его помнила…

   Я положила трубку на рычаг и подняла взгляд на ожидающих моего вердикта джентльменов.

   – Это был он? – спросил в нетерпении мистер Дарем.

   Закусив голову, я задумалась, не зная как именно выразить свои сомнения.

   – Я… это его голос, в этом нельзя сомневаться, мистера Кина я отличу из тысячи, – начала и смолкла я. – Однако звучал он как-то… неправильно. Не знаю, как сказать. Будто механическое пианино – играет ту же мелодию, вот только души нет.

   Никак не удавалось верно выразить те сомнения, которые появились у меня после того, как я услышала всего только три слова. Удалось понять только одно – что-то в них было не так.

   – А почему вы вдруг дали мне трубку? – спросила я у священника чуть озадаченно.

   Тот хмыкнул и пояснил:

   – Почему он каждый раз оказывается на месте, как только мне приходит в голову ему позвонить? Разве так бывает, тем более с таким всеобщим любимцем? Сейчас, посреди дня у мистера Кина нет никаких причин торчать в своем пансионе.

   Сразу стало ясно, что преподобный не второй раз звонит в пансион, где остановился Джулиан Кин. Очевидно, священник все пытался понять, когда именно мистер Кин покинет гостиницу...

   Как только Генри Дарем высказал свои сомнения, стало понятно, действительно крайне странно, что постоянно удается застать актера в гостинице.

   – Кажется, кто-то перемудрил, – рассмеялся капитан, чрезвычайно довольный сообразительностью младшего брата. – Однако как у него вышло ввести всех нас в заблуждение?

   Мы с преподобным одновременно пожали плечами и хором же произнесли:

   – Чары.

   Стало быть, он действительно где-то здесь.

   После такого жутковатого открытия прогулку мы тут же отменили, как и обед за пределами Кловелли. Лично мне бы кусок в горло не полез, что насчет спутников… тут уверенности не было, но, кажется, и их близость фэйри заставила переживать. По крайней мере, мне показалось, что на лице мистера Дарема обосновалось еще более мрачное, чем прежде, выражение лица.

   До Кловелли мы доехали в гробовом молчании, настолько давящем, что бедный водитель такси буквально потом обливался и старался лишний раз не смотреть в сторону пассажиров.

   – Но если шут все это время находился подле нас, – в растерянности пробормотал капитан Дарем после того, как мы расплатились с водителем, – чего ради вот так выдавать себя? Он буквально раскрылся перед нами!

   Я развела руками.

   – Играет. Или пытается запутать, кто его разберет. Похоже, для шута вообще не имело никакого значения, знаем мы, что он не в пансионе или нет. Я замечала знаки его присутствия и в доме Харли. Просто тогда мне не хотелось думать, что нас могли обвести вокруг пальца. Я предпочитала пребывать в уверенности, что мы уже все проверили – и мистер Джулиан Кин теперь в пансионе на озере.

   По сути не столько шут обманывал нас, сколько мы предпочитали обманывать сами себя. Люди… что поделать.

   – Пока он сам не объяснит своих мотивов, нам остается только бродить в тумане и строить теории разной степени бредовости, – пробормотал преподобный Дарем.

   С этими новостями мы вернулись к миссис Мидуэл, которая все время нашего отсутствия провела в гостях у некой вдовы средних лет, болтая о том и о сем, по крайней мере, именно так описывала моя бывшая хозяйка свое времяпровождение. Однако я уже привыкла сомневаться во всем, что миссис Мидуэл описывала как нечто простое.

   Вполне вероятно, и эта встреча Элинор Мидуэл значила куда больше, чем пожилая леди показывала нам.

   – Джулиан Кин вовсе не находится в том пансионе, – мрачно сообщил последние новости мистер Дарем. – Он обретается где-то поблизости. Наверняка пожар в доме Харли – его рук дело.

   Миссис Мидуэл не сочла необходимым удивиться.

   – Этого следовало ожидать, в конце концов, – констатировала женщина. – При всей ветрености нечисть может проявлять удивительное упорство, когда речь заходит в достижении поставленной цели.

   Я посмотрела на нее едва ли не с укоризной.

   Почему нельзя был высказать эту сентенцию несколько раньше?!

   – Раз вы раскрыли его маленькую уловку, стоит ждать, что шут явится лично.

   Этой ночью я лежала в постели, не смыкая глаз. Я ждала, и мои ожидания не оказались обмануты.

   В какой-то момент я ощутила запах цветов, тени на кресле сложились иначе, и стало ясно, что кто-то сидит там, в темноте. Сидит и смотрит на меня, не отрывая взгляда.

   – Вы явились, – тихо пробормотала я, не зная, напугана или нет.

   – Но вы ведь ждали меня, не так ли? – насмешливо осведомились у меня.

   Отрицать это было бесполезно.

   – Вы Джулиан Кин, – произнесла я с горечью и почти отчаянием. Было больно признавать, что все случившееся со мной в последний месяц в Сеннене было обманом.

   – Это ведь не настоящее имя, – рассмеялся фэйри и его голос… звучал обычно, заурядно. Не утробный бас и не пронзительный визг. Но и не колокольчики в голосе мистера Кина.

   Я на ощупь нашарила на тумбочке прикроватную лампу и включила свет, в глубине души надеясь, что ночной гость растворится в тот же момент, как комнату зальет свет.

   Надежда не оправдалась.

   Шута не спугнуло то, что тьма рассеялась, он так и остался сидеть в кресле.

   Лицо фэйри не скрывала маска, однако без грима не обошлось – прежнего черно-белого грима, который добавил лицу широченную гротескную улыбку от уха до уха.

   – Зачем был весь этот спектакль? – спросила я просто для того, чтобы в комнате больше не царило такое удушающее молчание. – Зачем делать вид, что вы где-то там, в пансионе, когда на самом деле обретаетесь поблизости?

   Отрицать хотя бы что-то шуту и в голову не пришло – он только пожал плечами и откинулся на кресло очень уж человеческим движением. Хотя он же и на самом деле стал в определенном смысле человеком – тело у него было таким же как у любого другого мужчины. По крайней мере, именно так мне думалось.

   – Почему бы и нет? – пожал плечами мой гость и издал еле слышный смешок. – Вы были такими забавными. Как белые мышки, которые с увлечением крутят и крутят колесо.

   Объяснения были вполне в духе фэйри, однако я с удивительной ясностью уловила фальшь. Шут говорил то, что я готова была принять как правду.

   – Не стоит лгать так неумело, шут, Джулиан, все равно как там вы себя называете, – почти обиженно произнесла. Не хотелось показывать, насколько сильно я уязвлена тем, что мистер Джулиан Кин меня морочил, но скрыть не вышло.

   Шут рассмеялся, и снова зазвучал тот самый звонкий мелодичный смех, который так очаровывал всех, кто имел сомнительное счастье лично быть знакомым с популярным столичным актером.

   – Вы так расстроены из-за моего маленького представления, миледи? – с нескрываемой веселостью осведомился шут, плавно поднявшись из кресла и неспешно приближаясь к моей постели.

   Я села на кровати и вжалась в изголовье, натянув одеяло до подбородка в извечном жесте девичьей стыдливости. Это развеселило фэйри, и снова раздался его смех.

   – Полно, миледи, – с легкой укоризной произнес он. – Разве же я давал повод подозревать меня в недостойном поведении по отношению к вам?

   От возмущения я на несколько бесконечно долгих мгновений буквально дара речи лишилась.

   – Повод? Вы давали мне изрядное количество поводов… Вы поцеловали меня! Без разрешения! Дважды! – выпалила я, буквально полыхая праведным гневом.

   Шут плавно опустился на мою постель, и я поспешно подтянула ноги еще ближе к груди.

   – Какой вы все еще в сущности ребенок, – со вздохом констатировал фэйри. И тут же стало самую малость обидно.

   – Зачем вы убили супругов Харли? – спросила я, пытаясь справиться со смущением. – Зачем все эти смерти?

   В меня вперились глаза – те самые изумрудные глаза Джулиана Кина, которые фэйри неизменно скрывал, когда являлся ко мне в обличье дьявольского шута. Теперь эта уловка уже стала бессмысленной, и я могла оценить картину именно такой, какой она задумывалась – зеленые глаза сияли потусторонним огнем на белом как снег.

   – Почему бы и нет? В конце концов, папочка не желал знать о собственном отпрыске. Это ведь даже по человеческим меркам грех, разве нет?

   Грех, но мораль и закон предписывали порицать за него, а не убивать.

   – Вряд ли вы испытывали хотя бы неудовольствие из-за такого поведения сэра Харли, ведь на самом деле вы не его сын, – бросила я в ответ.

   Шут пожал плечами.

   – Но он-то этого не знает. Так что с его стороны грех вполне настоящий.

   Я выдохнула сквозь зубы.

   – Но речь идет не о его грехах, а о вашем поступке. Чего ради вы убили этих людей? – продолжала я допытываться у нечисти.

   Тот долго, не мигая смотрел в мои глаза.

   – Что вам до этого, миледи? – произнес шут каким-то на удивление пустым голосом. – Я – фэйри Неблагого двора. Я убиваю людей, просто потому что могу и хочу.

   От досады я стукнула кулаком по постели и поглядела на ночного гостя с возмущением.

   – Избавьте меня от этой чуши!

   Будет он меня пугать. «Я зло – и убиваю ради зла». Нашел кого морочить.

   – Ничего просто так вы не делаете! Кто такой Бенджамин Денби?! Чего ради он имел дело с Харли?!

   Шут наклонился так, что его губы оказались возле моего уха.

   – А как вы сами думаете, миледи? Бенджамин Денби – брат Сьюзан Денби, не так ли?

   Мне безумно захотелось ударить этого невозможного мужчину, причинить ему боль, заставить страдать хоть как-то… В этот момент фэйри разбудил в моей душе все самое темное, самое злое, что только скрывалось в ней.

   – Какая вам разница, что вообще я думаю, что я чувствую?! Вы появляетесь каждый раз, чтобы поиздеваться, использовать в своих целях! Как же я вас ненавижу!

   Шут посмотрел на меня, а после со вздохом сообщил:

   – Но вы ведь знаете, миледи, что на самом деле вы от меня без ума. И вас злю вовсе не я и мои поступки, куда больше вас задевает, что несмотря на все это… вы все еще меня любите и ничего не можете поделать с собственным сердцем.

   Тут самообладание окончательно меня покинуло, и я со всей силы залепила пощечину ночному гостю… который не увернулся. И даже не подумал разозлиться.

   – Какие страсти, – протянул шут как будто даже с удовольствием и потер пострадавшую щеку.

   Белый грим остался на моей ладони, на руке визитера, из чего я сделала закономерный вывод, что не только фэйри материален, но и краска на лице более чем настоящая. И там, где грим стерся, проступила кожа – обычная человеческая кожа.

   – Я рад, что вы настолько дорожите мной, – прошептал шут то ли томно, то ли насмешливо. – И вы должны знать, никто не может тронуть вас, миледи.

   Я мрачно уставилась на шута.

   – Кроме вас. Не так ли?

   Он пожал плечами.

   – Кроме меня.

   Не самое лучшее утешение, какое только можно услышать в своей жизни.

   Если только это не ответ на заданный мной вопрос. Я ведь хотела узнать, почему именно шут убил супругов Харли. И он, похоже, ответил…

   Вроде бы во время недавней беседы кто-то из братьев Дарем предположил, что фэйри мог бы устроить этот пожар, чтобы наказать Харли за то, что они попытались как-то навредить мне…

   – Что мог мне сделать сэр Харли? – осведомилась я после недолгой заминки.

   Фэйри задумчиво улыбнулся и промолчал, но промолчал крайне многозначительно.

   Значит, все-таки я попала в цель, и дело было именно в том, что Харли внезапно пожелал причинить мне вред. По какой причине – дело совершенно другое.

   – Если сэр Харли был опасен, зачем вы заманили меня в Кловелли? Это ведь вы дали мне все ниточки, чтобы я приехала сюда. Вы сказали мне собственное имя, сказали, что случилось с вашей матерью.

   Шут развел руками.

   – Как приятно открыть душу прекрасной юной леди, – протянул он с пафосом, словно играл в древней трагедии.

   Значит, напрямую мне говорить никто ничего не собирается. Но при этом подталкивать в нужном направлении – будет. Потому что у шута есть план и его нужно реализовать до Самайна. Непременно до Самайна, пока Неблагой король не добрался до взбунтовавшегося шута.

   – Харли все равно магические аристократы, у них тоже должно быть свое наследие… – произнесла я, бросая взгляд исподлобья на гостя. – Ради всего святого, почему бы просто не явиться и не потребовать то, что нужно и убраться! Я устала от ваших загадок.

   Шут рассмеялся, запрокинув голову.

   – Но тогда же вы точно не сделаете так, как мне нужно, миледи, – почти с обидой отозвался он. – Ваше любимое хобби – говорить мне «нет».

   Я на секунду закрыла глаза – всего на одну секунду! – но фэйри хватило, чтобы исчезнуть.

   – Вот же проклятое отродье...

   Утром я краснея и бледнея поведала о ночном визите нечисти миссис Мидуэл и братьям Дарем. Разумеется, без каких бы то ни было подробностей. Говорить о свой вспышке и том, насколько близок ко мне был шут, я не решилась – слишком уж все происходящее было… двусмысленным, черт бы побрал шута и каждую его маску!

   Однако Джордж и Генри Даремы одновременно улыбнулись и взгляды у них были более чем понимающими. Ну, хотя бы промолчали. В моей ситуации и это уже огромнейшая радость.

   – Манипулятор, – хмыкнула как будто бы даже с уважением миссис Мидуэл, преспокойно поедая свою неизменную утреннюю овсянку. – Водит за нос, пытается нас заставить противостоять себе, вот только в итоге все происходит именно так, как сам шут и задумал. Бет права в том, что мы по его желанию приехали в Кловелли. Он не просто так дал разом столько намеков на то, где искать его прошлое. Вот только прошлое его, как ни погляди, фальшивое…

   Мистер Дарем посмотрел на пожилую леди с высшей степенью одобрения.

   – Именно, миссис Мидуэл. Но за этой фальшивкой непременно скрывается что-то настоящее. Нам следует всего-навсего понять, что же шут показать нам хочет, а что нет. Видимо, все сходится именно здесь, в этой деревеньке… Может, сходим к цыганам еще раз? Погадаем, опять же...

   Чтобы преподобный – и по собственной воле предложил отправиться к цыганам? Я покосилась за окно, рассчитывая, что там, наверное, пошел снег. Но нет, погода в отличие от Генри Дарема погода удивлять не спешила.

   Первой мыслью, которая пришла мне в голову, когда старая гадалка открыла дверь, – нас тут ждали. Зара Джонс вышла явно в лучшей своей одежде, увешанная золотом в таком количестве, что казалось, будто она в любой момент может согнуться под такой ношей. Но осанка старухи оставалась настолько величественной, что позавидовать ей могла бы сама королева.

   – Запаздываете вы, гаджо, – проворчала цыганка и посторонилась, впуская нас в свой убогий дом.

   Миссис Мидуэл бестрепетно вошла внутрь первой. Вообще, со стороны могло показаться, будто моя бывшая хозяйка каждый день только и занимается тем, что ходит ко всевозможным гадалкам. Впрочем, возможно, в молодости вполне благопристойная дама Элинор Мидуэл и увлекалась спиритизмом и всей подобной ерундой.

   – Извините, миссис Джонс, – обронила пожилая леди с тонкой полуулыбкой. – Разумеется, нам следовало прийти куда раньше.

   – Стало быть, мальчонка Смит совсем разбушевался, раз вы так испереживались, – насмешливо продолжила Зара Джонс, между делом заваривая какой-то травяной чай. – Верткий он, всегда был вертким…

   Мы поглядели на гадалку, ожидая, что именно она пожелает нам рассказать.

   – После того, как юного мистера Смита отправили к его тете, он все-таки появлялся в Кловелли, не так ли? – взяла беседу в свою руки миссис Мидуэл.

   Цыганка насмешливой сощурилась.

   – Ну, кого ни спросите, все вам скажут, что ни разу не приезжал.

   Интересная формулировка. Интригующая.

   – А если спрашивать вас, миссис Джонс? – обратилась миссис Мидуэл к цыганке напрямик.

   Как забавно выходит, и эта знахарка заставляет меня поступать, как она желает. Именно так поступал и шут, ловко подталкивая меня в выгодную ему одному.

   – А я скажу, что частенько он сюда наведывался. Постоянно появлялся, словно ему тут медом намазано. Красавчик этот может любого заморочить, но со старой Зарой такого не выйдет. Зара зорче многих видит. Он и сейчас приехал, за пару дней до вас. Бродит, вынюхивает… подговаривает.

   Снова раздался звон колокольчиков, только на этот раз его уже слышали все.

   Зара Джонс поморщилась, с видом степенным и важным подошла к одной из деревянных полок, сняла со стены глиняный горшок и открыла крышку. Из башни словно джин из лампы хлынул пряный травяной запах, который молниеносно заполнил всю комнату, а, быть может, и весь дом.

   Этого цыганке показалось мало, и она принялась рассыпать щепотки сухой травы вокруг себя.

   – Ишь размечтался, – пробормотала себе под нос миссис Джонс. – Надолго его, конечно, не отпугнешь, силен нечистый, ох как силен. Но пусть хоть позлится немного…

   Я тут же заволновалась, причем не столько за себя, сколько за цыганку.

   – Да не тронет он меня, мисси, – словно бы мысли прочитала гадалка. – Хотел бы – уже бы двадцать раз к праотцам спровадил. Я ведь не первый раз его так выпроваживаю. Нет ему дела до старухи Зары. И на том спасибо.

   Говорила женщина с полной уверенностью в собственной правоте, как о чем-то совершенно заурядном.

   Колокольчики зазвенели, но в отдалении.

   – Ну-ну, без глупостей там, – проворчала Зара Джонс. – Все равно же ничего не станешь мне делать, так нечего и грозить попусту.

   Колокольчик еще раз еле слышно звякнул и все смолкло.

   – Вот же… – фыркнула гадалка и на всякий случай рассыпала еще больше трав, видимо, чтоб наверняка.

   Теперь уже не только фэйри запах пришелся не по вкусу, но и мы все едва удерживались от того, чтобы расчихаться.

   – А вы терпите, гаджо, терпите, – проворчала цыганка. – Нечистому хуже приходится. Но он, надо сказать, не сразу после отъезда начал заглядывать. Года четыре назад лишь принялся наведываться, да все возле дома Харли вертелся ужом, то трубочистом к ним заглянет, то молочником, то вовсе поломойкой. Любую маску накинет, а вы, гаджо, и не видите ничего. Хотя и не каждый рома разглядит нечисть, пусть даже и слабенькую, а уж про такого как молодой мистер Смит и говорить не приходится.

   – Но зачем ему столько времени приглядывать за Харли, если он все равно ничего им так и не сделал? – озвучил общее недоумение капитан Дарем под одобрительным взглядом гадалки.

   Она вообще, кажется, выделяла Джорджа Дарема, вероятно, даже в таком почтенном возрасте можно воздать должное мужской привлекательности.

   – А вот тут уже вам самим бы разобраться, – пожала плечами миссис Джонс. – Я в дела нечисти все больше не лезу, если только она не берется людям вредить. А молодой мистер Смит до недавнего времени бед не учинял.

   Итак, что-то около четырех лет назад мистеру Кину пришло в голову, что неплохо бы почаще бывать в родных, так сказать, местах. Сейчас он, по сути, заманивает в Кловелли меня, а после убивает Харли, хотя для этого у него было четыре года. Четыре. За это время можно пережечь всю деревню и даже ее окрестности.

   – А кто-то еще начал приезжать в Харли четыре года назад, миссис Джонс? – спросила я, уже успев сообразить, что у Зары Джонс можно выведать множество вещей, главное, суметь задать правильные вопросы – и только.

   Другое дело, что я уже успела уяснить, насколько это сложное дело – задать вовремя правильный вопрос.

   – Ну, наши поговаривали, будто появлялся поздно ночью джентльмен на дорогом автомобиле, какой в наших краях и не видывали. Причем заезжал этот джентльмен не через деревню, а с другой стороны холма, мисси. Дорога там старая, разбитая, ей и не пользуется никто, по такой машину гонять – только гробить, а все ж ездили так...

   Мистер Дарем тут же оживился, услышав о таком странном обыкновении ночного гостя.

   – Но цыгане все видели и все подмечали, верно? Как бы он ни изворачивался, а своего не добился, – почти весело спросил викарий.

   Гадалка пожала.

   – Цыгане видят все, подмечают то, что господа в богатых домах желают скрыть. Этот джентльмен был неместный. Лощеный. Возможно, столичный. Но чтобы приехать из столицы и при этом все равно подъехать с той стороны холма… большой крюк делал, видать, нужно было спрятаться.

   Вероятно, что так. Тем более, что лично приезжал ведь. Не звонил, ни письмо слал… Дело было не просто секретное – сверхсекретное.

   – Из столицы путь неблизкий, – пробормотала Джордж Дарем. – Этот гость с той стороны холма не мог не останавливаться нигде на ночь. Миссис Джонс, а когда он появлялся в последний раз?

   Цыганка призадумалась.

   – Да аккурат недели за две перед тем, как вы приехали.

   Что же, зацепка уже давала какую-то надежду.

   Позолотив напоследок ручку, мы попрощались, но как и во время предыдущего визита гадалка не пожелала отпустить без пророчества. Видимо, рассказ свой она сочла бесплатным комплементом. Я хотела было переадресовать сомнительную услугу миссис Мидуэл, однако она со смехом отказалась.

   – Ты бы глаза разула, мисси, – бросила с нервным смешком Зара Джонс. – Сама не знаешь, с кем дружбу водишь. Кто-то других вперед себя посылает, а кто-то дело в свои руки берет.

   Пока мы шли обратно к гостинице, я обдумывала слова старой цыганки. Потому что если в сказанном миссис Джонс был смысл, опасность мне грозит не только со стороны шута…

   «Сама не знаешь, с кем дружбу водишь». После такого напутствия я начала нервно коситься то на викария, то на его брата, то на миссис Мидуэл. Подозрительным мне уже казался каждый! Вообще, каждый, честное слово!

   – Теперь, стало быть, гадалкам вы верите, – в конце концов, не выдержал мистер Дарем, от которого перемены в моем поведении не укрылись. Впрочем, вряд ли они укрылись хоть от кого-то – рядом со мной идиотов не было. – Какая удивительная личностная эволюция для девушки, что совсем недавно не верила в фэйри.

   Джордж Дарем дернул брата за руку украдкой и сделал «страшные глаза», намекая, что лучше бы не болтать лишнего.

   Я бросила на мистера Дарема тяжелый взгляд исподлобья, но душевных сил все-таки хватило, и удалось не вымолвить ни слова.

   Слова цыганки… не то чтобы я действительно им поверила, но какие-то подозрения все-таки в самом деле появились, а вслед за ними пришла и тревога. Прежде думалось, что можно без страха доверять хотя бы спутникам. Но что если и это было ошибкой?!

   – Не стоит так уж переживать, моя милая, – погладила меня на голове миссис Мидуэл, – этой женщине требовалось эффектное завершение нашей встречи.

   Так-то оно так, цыгане всегда любили пускать пыль в глаза… Но все-таки!

   У хозяина гостиницы я попыталась узнать, кто именно приехал в Кловелли незадолго до нас, да и вообще, кто неместный появляется изредка в деревне, однако мистер Роквуд не обладал зоркостью цыган. Да и Джордж Дарем украдкой напомнил мне о словах Зары Джонс. Она сказала, что фэйри являлся под личинами и спокойно проходил в дом Харли, никем не узнанный. Значит, и он может бродить вокруг нас, менять маски… а мы и не увидим.

   Вот уж точно нельзя заподозрить мистера Кина в том, что он плохой актер, раз столько лет с такой легкостью обводит людей вокруг пальца.

   – Мы его никогда не вычислим, если он сам того не захочет, здесь даже инспектор Хилл совершенно бессилен, – за обедом высказала я свой не самый утешительный вывод.

   Викарий поспешил согласиться.

   – Да и он тут же унесет ноги, едва только узнает, что шут может ошиваться поблизости. Рыцарь, Творец меня помилуй. Никогда бы не подумал, что рыцари могут быть настолько трусливы.

   Я только вздохнула. Честно говоря, я не спешила корить инспектора Хилла за то, что викарий называл трусостью. В конце концов, чего ради ему ввязываться в бой с заведомо более сильным противником, если для этого нет никаких объективных причин? Тот же Генри Дарем вряд ли бросится с голыми руками на медведя, просто чтобы никто не подумал, будто он этого медведя испугался.

   – Окажись я на месте Хилла, и сам бы удрал, – пробормотал Джордж Дарем, словно бы вторя моим мысля. – Возможно, нам все-таки потребуется его совет. И его присутствие.

   Вот только как заманить сюда осторожного фэйри? Если он услышит хотя бы одно слово про шута, снова улепетнет.

   – Вероятно, необходимо написать инспектору. И предложить некоторое денежное вознаграждение, от которого он не в состоянии будет отказаться. Инспектор Хилл корыстен, – предложила свой вариант действий моя бывшая нанимательница.

   Наверняка натуру полицейского миссис Мидуэл знала лучше кого бы то ни было, поэтому я поспешно отписала подменышу и посулила ему такую сумму за прибытие в Кловелли, что сперва инспектор должен был скончаться от счастья, а потом восстать из мертвых и броситься собирать вещи.

   Когда я уже заканчивала с посланием Хиллу, в дверь постучали.

   Оказалось, капитан Дарем счел необходимым заглянуть ко мне.

   – Вам что-то потребовалось? – осведомилась я.

   Довольно необычный для Джорджа Дарема поступок – явиться ко мне вот так, в одиночку. Поступок совершенно не в духе капитана, который мог бы поступить подобным образом практически с любой женщиной… вот только не со мной. Джордж Дарем всегда берег мою репутацию, настолько старательно, что даже Генри Дарем мог бы поучиться.

   И все равно он пришел сейчас в мой номер.

   – Думаю… А что если миссис Джонс вовсе не глупость сказала? – тихо спросил он.

   Джордж Дарем – единственный, кто принял всерьез слова цыганки, и это было еще более странно. Потому что капитан не отличался тягой к мистицизму и все еще не сумел до конца поверить даже фэйри. И это после всего случившегося!

   – Вы что-то заподозрили? – осведомилась я, понизив голос.

   В некотором смысле я верила суждениям Джорджа Дарема даже больше, чем суждениям преподобного.

   – Я не знаю… Брат… Мой брат слишком много знает о фэйри. И тогда… ну, в ту ночь, когда он столкнулся с Дикой охотой… Что если тогда его все-таки забрали? Что если все рассказы про то, что он повернул нечисть вспять молитвой – это ложь? – сказал мужчина вещи весьма неожиданные.

   Я могла только молча смотреть на него и пытаться совладать с собственным изумлением.

   – Кин, кажется, без больших затруднений заходил в храм и спокойно переживал даже душ из святой воды.

   Глаза Джорджа Дарема лихорадочно блестели.

   – Да и миссис Мидуэл эта… Какого дьявола она всегда и все знает? Это вообще возможно?

   Эти сомнения капитана тоже были понятны.

   – А вы сейчас приходите ко мне и начинает обвинять брата и миссис Мидуэл… Словно хотите отвести от себя подозрения, – с усмешкой произнесла я.

ГЛАВА 6

Тень сомнения

   Джордж Дарем почти оскорбился, я видела в его глазах чистую, ничем не замутненную обиду.

   – Я?! Вызываю подозрение?! Можете меня святой водой облить, если так хочется! – выпалил мужчина, возмущенно сверкая светлыми глазами.

   Мне оставалось только расстроенно вздохнуть.

   – В том-то и беда. Кого-то вроде Хилла можно просто коснуться крестом – и все откроется. Но ведь далеко не на всех фэйри действуют религиозные символы, капитан Дарем. Так что проверка может быть чистой воды профанацией и не больше того.

   Наверное, на месте старшего Дарема любой другой мог бы оскорбиться, возмутиться… да что угодно сделать, в самом-то деле. Однако Джордж Дарем только согласно покивал, признавая, по крайней мере, логику моих рассуждений. Успокоился он буквально за несколько секунд.

   – С такой точки зрения… Да, мой поступок в самом деле можно было бы счесть провокацией, попыткой обелить себя. Но тогда выходит, что верить мы не можем никому?

   Такая мысль капитану чрезвычайно не понравилась.

   – А что насчет вас? – осведомился мужчина.

   Я развела руками.

   – Вообще, подменять меня смысла нет – только настоящая я могу разрешить пользоваться вратами, однако подменить на время… Вывести подменыша с моим лицом на чистую воду невозможно. Со мной благословение шута.

   Ну вот и как теперь быть, в самом-то деле?

   – Возможно, шут этого и добивался? – осведомился Джордж Дарем. – Пытался сделать так, чтобы мы не могли отличить вас нечисти?

   Я, услышав такое, даже вздрогнула от неожиданности.

   – Сейчас вы словно бы мои прочитали, – пробормотала я, поежившись. – Знаете ли… Очень жутко. А вы точно не нечистая сила?

   Капитан Дарем только рукой безнадежно махнул.

   Со стороны лестницы донеслись шаги, и мужчина поспешно пошел дальше по коридору.

   Оказалось, это миссис Мидуэл решила переговорить со мной. Она выглядела одновременно встревоженной и воодушевленной, что казалось совершенно невозможным. Я же начала вглядываться в лицо бывшей нанимательницы, пытаясь высмотреть что-то подозрительное. Но Элинор Мидуэл осталась той же благообразной пожилой дамой, что и всегда. Никаких перемен, ни единой.

   – Бет, милая, тут явилась повариха из дома Харли, хочет переговорить. Спуститесь?

   Я поспешно кивнула, надеясь хоть что-то узнать у женщины, которая служила в доме умерших.

   Оказалось, пришла бывшая кухарка Харли. Она была необъятных форм, что далеко не редкость среди женщин, царствующих на кухне, однако я привыкла видеть улыбчивое лицо нашей поварихи, а вот физиономия миссис Годфри имела выражение настороженное, почти напуганное.

   – Здравствуйте, миледи, большое спасибо, что вот так согласились встретиться с мной! Спасибо огромное! – тут же начала тараторить женщина, заламывая руки. – Так уж мне страшно, миледи, вот просто словами не передать! Я пока к вам дошла, думала, чувств лишусь! Перед глазами все так и плывет, так и плывет! Ужас, словом!

   Уже на втором слове миссис Годфри я осознала, что разговор для меня окажется чрезвычайно тяжелым, практически мучительным. Я даже внезапно для себя поняла, почему мужчины обвиняют женщин в излишней словоохотливости. Слушать прислугу Харли оказалось форменной мукой. Слишком много слов – слишком мало смысла!

   – Я боюсь, как бы он и меня не убил, – пробормотала кухарка, посерев лицом. – Мужчина на черном автомобиле!

   В голове словно звоночек зазвенел после этих слов. Мужчин на черном автомобиле. Мужчина, который посреди ночи приезжал в дом Харли. Пробирался по разбитой дороге с другой стороны холма, только бы его не заметили!

   В этот момент мне пришло в голову на какой-то момент, что этим скрытным мужчиной на черном автомобиле может оказаться сам шут. Да, вполне возможно, это приезжал тот самый таинственный Бенджамин Денби, о котором упоминал инспектор Дэвис. Но с тем же успехом и сам шут мог под той или иной личиной являться в дом Харли

   – Но почему вы вообще решили, что вас должны убить? – поинтересовалась я, пытаясь понять, как именно правильно вести беседу. Нельзя было упускать и этого свидетеля, не получив всей нужной информации.

   – Потому что… Потому что я, миледи, всегда жила в доме, никогда не уходила из особняка на ночь… Я его видела, миледи, а иногда даже слышала краем уха, о чем он говорил с хозяевами! – дрожащим шепотом поведала повариха и тут же с нервозным видом принялась озираться по сторонам.

   Миссис Годфри определенно боялась, это была не игра.

   Однако обеденный зал оставался совершенно пуст. Скорее всего, пуст. Потому что нельзя было утверждать, что и мистер Кин не присутствует при нашем разговоре. Когда речь идет о шуте, уверенным быть нельзя ни в чем.

   Дверь зала скрипнула, и тут же в испуге на своем стуле съежилась миссис Годфри, едва не подвывая от ужаса. Кем бы на самом деле ни был мужчина на черном автомобиле, он определенно умел производить неизгладимое впечатление на окружающих.

   Однако в дверь вошел всего лишь Джордж Дарем. Моя рука непроизвольно дернулась – я чуть было машинально не перекрестила джентльмена, но вовремя сумела совладать со своим порывом. Горький опыт оказался хорошим учителем, повторять прошлые эксперименты уже не хотелось.

   – Не бойтесь, миссис Годфри, это мой добрый друг капитан Джордж Дарем, вы вне опасности, – произнесла я, на самом деле не будучи уверенным ни в том, что к нам вошел действительно капитан, ни в том, что женщина вне опасности. – При нем вы можете говорить совершенно свободно. Я полностью доверяю капитану.

   Снова ложь, пустая и светская, как и большинство из того, что в последние недели вылетало из моего рта.

   Джордж Дарем сдержанно кивнул кухарке и не произнес ни единого слова.

   Миссис Годфри наградила невероятно рослого мужчину долгим пустым взглядом.

   – Хо-хорошо… Хорошо, миледи, – после мучительно долгих раздумий изрекла женщина, что, кажется, за несколько минут каким-то волшебным образом уменьшилась едва не на треть.

   Бывшая