Острое желание любить. Вера Арев

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ЧАСТЬ 1, КОТОРАЯ ПОЗНАКОМИТ ВАС С ДЕВУШКОЙ ЖЕНЕЙ, ХОТЯ ОНА И НЕ ЖЕНЯ ВОВСЕ
• ЧАСТЬ 2, ИЗ КОТОРОЙ ВЫ УЗНАЕТЕ О МАРИНЕ, КРАСИВОЙ И АМБИЦИОЗНОЙ, НО НЕ УСПЕШНОЙ В ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ, ВПРОЧЕМ, ОНА САМА СДЕЛАЛА СВОЙ ВЫБОР
• ЧАСТЬ 3. ПАНКРАТ СТОЦКИЙ. SELF MADE MAN, МУЖЕСТВЕННЫЙ, СИЛЬНЫЙ И ОТЧАЯННО ВЛЮБЛЕННЫЙ
• ЧАСТЬ 4. О НЕПРИСТУПНОМ И СУРОВОМ ГЛАВНОМ ГЕРОЕ, НО ТАКОЙ ЛИ ОН НА САМОМ ДЕЛЕ?
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Их встречи могло бы и не быть, но теперь они хотят лишь одного - быть вместе ... Только она не помнит своего прошлого и пытается начать жить заново. А он знает о ней все, но не спешит раскрывать перед ней ее тайны.

ЧАСТЬ 1, КОТОРАЯ ПОЗНАКОМИТ ВАС С ДЕВУШКОЙ ЖЕНЕЙ, ХОТЯ ОНА И НЕ ЖЕНЯ ВОВСЕ.

- Повернись.

    - Нет.

    - Не упрямься.

    - Нет.

    - Я все равно сделаю это. Ты же знаешь. А если ты немного расслабишься, все пройдет менее болезненно, чем в прошлый раз.

    - Я не хочу.

    - Не спорь со мной, давай же, я немного помогу тебе.

   Высокий, широкоплечий, стройный. Голос глуховатый, негромкий. И старше ее, лет, эдак, на семь или даже все десять.

   Он мог бы быть похож на кинозвезду, эдакого героя- любовника. Если бы не его вечная хмурость, холодность и замкнутость. Робот какой-то, а не мужчина. Вечно в своем зеленом халате, такой же шапочке, медицинских перчатках и маске, открывающей на его лице только его глаза. Она видела только их - глубоко посаженные, внимательные, и бескомпромиссные. Какая бы болезненная процедура не предстояла ей, глядя в эти глаза она понимала, что отказаться или уговорить его не сможет, он все равно выполнит то, за чем пришел. Четкими, выверенными движениями, словно автоматически выполняющими в тысячный раз одни и те же привычные действия, он провел ей уже не одну операцию.

   И почему он такой холодный, словно айсберг? Разве врачи не должны проявлять к своим пациентам участие? Он так мало говорит с ней, и - то, все - по делу. Их разговоры всегда происходят в формате "вопрос" - "ответ". Он спрашивает своим умопомрачительным голосом, а она, волнуясь и сбивая дыхание, отвечает о своих здоровье, настроении, снах, - обо всем. Он внимательно слушает, порой, даже - записывает что-то, а у нее складывается впечатление, что он конспектирует ее душу.

   Ей никогда не нравились эти его, словно нарочитые, официальность и отстраненность, но зачастую именно они помогали ей хоть немного справиться со своими эмоциями в присутствии него. Она ничего не могла поделать с собой - все время смущалась и робела. Впрочем, наверное, зря, ведь, за все время, что она провела здесь, она раздевала перед ним и свое тело и свою душу, уже сотни раз.

   И, вот теперь, пока она терзается домыслами, он легко переворачивает ее лицом вниз, стягивает вниз шорты. Немного, ровно столько, сколько нужно. Но она, как ожог чувствует случайное прикосновение его теплых пальцев и сразу же нервно втягивает живот, пытаясь выровнять дыхание. В этот миг игла резко и уверенно входит под кожу, стирая все волнующие эмоции. Как больно. На глаза навертываются слезы. Из сжатых губ невольно вырывается сдавленный стон.

    - Ай.

    - Молодец, храбрая девочка. Теперь поспи.

   Он аккуратно поправляет на ней одежду и уходит еще до того, как она с трудом, но уже вполне самостоятельно переворачивается на бок, тайком повторяя в своей голове запись последней фразы - "молодец, храбрая девочка". В его голосе она хочет расслышать нотки скрытой теплоты и еще чего-то, от чего сладко сжимается сердце. Но сон берет свое, и она вскоре засыпает.

   С тех пор, как ей стало лучше, она стала замечать, что ждет его очередного прихода, с чем бы он ни был связан, ведь это время он посвящал только ей. Потом, когда он уходил, она весь остаток дня украдкой вспоминала, как держалась за его шею, когда он приподнимал ее, как нечаянно прикоснулась щекой к его небритой щеке. Вспоминала его запах, смешанный с запахом медикаментов, и тот ей казался самым лучшим на свете.

   Но, с другой стороны, она в полной мере осознавала, что сейчас представляет собой собранный по кускам организм, который исполосован шрамами от операций, который, к тому же, еще и, порой, дурно пахнет - ему требуется, чтобы вынесли отходы его жизнедеятельности, помыли, переодели, удалили нежелательные волосы из одного места, а в другом, наоборот, их расчесали и завязали, хотя бы, в хвостик. И в такие моменты этот образец мужественности очень ответственно помогал ей во всем этом, ведь она не могла сделать ничего из перечисленного сама.

   Прошло много времени, но и сейчас тело еще не вполне слушается свою хозяйку, хотя, это и не мешает тому всякий раз предавать ее, вводя в сильнейшее волнение, скрыть которое становится уже практически невозможным. В такие моменты она готова убежать куда-нибудь, но куда убежишь, если и сидеть на кровати ей разрешили только совсем недавно.

   После его ухода она весь остаток дня мучает себя размышлениями, но потом, ей, вдруг, приходит в голову, что эти ее желания, возможно, продиктованы вовсе не неотразимостью самого мужчины и его влиянием на нее, а лишь ее собственным одиночеством - она просто ищет теплоты и участия у человека, у мужчины, который, скорее всего, даже женат и не нуждается в такого рода поклонницах. И она начинает казаться себе воровкой чужого счастья. Ей становится стыдно за свое поведение. Она дает себе обещание в дальнейшем не позволять себе ничего лишнего и просто заставить себя быть такой же холодной и рассудительной, как и он.

   После трудного дня наступает ночь. Время долгожданного расслабления и приятных сновидений. Но не в ее случае.

   Эти сцены повторяются практически изо дня в день. С небольшими изменениями. Она уже все выучила наизусть. Кошмары, перед которыми она бессильна, душат ее обрывками непонятных образов. Ей кажется, что она куда-то очень спешит, бежит очень быстро по дороге. Поминутно оглядывается, чувствуя преследователя. Но из-за плотного тумана, застилающего ее путь, практически ничего не видит. Во сне она кричит и мечется на больничной кровати. Вскоре наступает облегчение.

   Она просыпается в слезах и открывает глаза. Он сидит рядом и молча держит ее в своих объятиях, немного покачиваясь из стороны в сторону. Она горько сознает, что опять нарушила все свои обещания. Украдкой получая столь желанную ласку, она успокаивает себя, что завтра станет сильнее и уже не позволит себе этого, и снова проваливается в сон.

   Она здесь так долго. Какая-то клиника, явно частная - уж очень чисто, на полу в кадке фикус, много медицинской аппаратуры, да и в палате она одна и есть телевизор, по которому постоянно крутят федеральные новости. Есть в комнате и окно, но шторы все время опущены. Потому что ее глазам вреден яркий свет. Он так говорит.

   Он также сказал, что ее привезли сюда после автоаварии, но она ничего этого не помнит. Наверное потому, что слишком долго пробыла в коме. Лечение, по словам доктора, оплатил какой-то Фонд помощи жертвам аварий на дорогах. О виновнике аварии доктору ничего не известно, личность преступника до сих пор не установлена.

   Все, что она в настоящий момент знает о себе, это то, что ее зовут Женя. И то- потому только, что к ней так обращается он - этот врач - Константин Львович. Он приходит к ней в палату и подолгу сидит, не торопясь, самостоятельно делая все медицинские процедуры. Он сам делает ей массаж, разминает затекшие мышцы, втирает что-то в ее кожу, сам берет все анализы, сам относит в ванную и, вытерев насухо, возвращает в кровать. Это выглядело бы волнительно и интригующе, но он же выносит ее утки...

   Все, что он делает, он делает спокойно и методично, без ненужных эмоций, как если бы она была куклой. Ее больше устроило, если бы все это делала медсестра, но он постоянно уходит от ответа.

   Кроме него здесь бывает только уборщица, и то - только при нем. Не глядя на девушку, она быстро, даже торопливо все протирает и уходит. Расспросить ее о чем-то не получается.

***

С каждым днем, неделей, месяцем, девушке становится лучше, она уже учится самостоятельно ходить, и теперь постоянно думает о том, как уйти из этого места, связанного с болью, страхом и еще чем- то непонятным, напрасно тревожащим ее чувства. Но где ее дом? Будущее тяготит неизвестностью.

   Сегодня она решается на откровенный разговор.

   Он пришел в первый раз без маски. И она, забывшись, откровенно уставилась на него, разглядывая. Его волевое лицо с четко очерченными скулами больше подошло бы военному, чем медику, но ей все нравится, даже эта короткая стрижка и легкая небритость. Она не удивилась, почему-то предполагала, что он выглядит именно так. Его тонкие губы изгибаются иронично - заметил, что его рассматривают. Она по привычке отводит взгляд.

    - Вам скоро нужно будет выписывать меня, Константин Львович.

    - Да, Женя, уже скоро.

    - У меня есть к вам несколько вопросов. Ответьте пожалуйста, сколько можно держать меня в неведении.

    - Что тебя интересует?

   Она явно не ожидает его согласия. Он никогда не соглашался. И тушуется, получив, наконец, положительный ответ. Она враз забыла все свои тщательно подготовленные вопросы. Что же спросить, пока он еще ждет? Спрашивает первое, что пришло в голову.

   - Ну, например, кто я?

    Он пожимает плечами, присаживается на край ее кровати и машинально поправляет на ней одеяло. Смотрит в пол.

    - Почему тогда вы знаете, что я именно Женя? У меня при себе были документы?

    - Нет, не было. А имя... это хорошее имя. Но я не уверен, что оно твое.

    - Как вы думаете, сколько мне лет?

    - Состояние организма на лет 17-18.

    - Меня... Кто-нибудь спрашивал, искал за все это время?

   Она боится ответа, но все равно ждет его. Надеется на чудо.

    - Нет, Женя, никто.

   Она предполагала это, но не теряет надежды.

    - А где меня нашли? При каких обстоятельствах?

    - Это было полгода назад. На дороге, точнее, на трассе по пути в город. Кстати, наш город Княжеск. Районный центр. Это название что-то говорит тебе?

    -... Нет. ... нашли на трассе... я, что, проститутка?

    - Судя по анализам, нет.

    - Но как я там оказалась? Может, я ехала куда-то? Или скрывалась?... И...Что же мне теперь делать?

   Секундная пауза, позволяющая ей решить, что одно из ее предположений, возможно, верное, и его ответ, как всегда, немного неполный, оставляющий часть вопросов нерешенными.

    - Ну, ты можешь пожить у меня. Я живу один. А работать... у нас не хватает персонала. Пойдешь, например, уборщицей?

   Его лицо застывает в ожидании ее ответа. Ей почему- то кажется, что он ждет ее отказа. Но в его предложении она видит хороший шанс для такой ситуации. Хотя, страшно подумать, как она будет делить с ним одну квартиру, или, вообще, общежитие, где только одна кровать, ведь не известно, где он, вообще, живет... Но она запрещает себе думать об этом. Зачем-то деланно легкомысленно пожимает плечами. Наверное для того, чтобы не показать, как рада единственному шансу. Она так часто была беспомощна перед этим человеком, а ей так хочется хоть в чем-то продемонстрировать перед ним свою гордость, показать, что у нее есть достоинство, чтобы он... Чтобы он что? Она не успевает додумать эту мысль и торопится ответить, пока он ждет, пока он еще не передумал.

    - Я согласна. Спасибо вам за помощь. Я могу платить за проживание с зарплаты, как только получу первую получку.

   Он кивает. Изучающе всматривается в ее лицо, словно не доверяя ее ответу. Потом сухо прощается и уходит.

    - Постойте, у меня еще вопрос.

    Он останавливается в дверях.

    - Почему все это время... только вы лечили меня? Я никого не видела из персонала? Я могу это знать, почему вы ... ответьте мне!

   Она требовательно смотрит на него и ждет ответа. Ей кажется, что ответ, каким бы он ни был, много прояснит. Он же спокойно встречает ее горящий взгляд.

   - Это все, что ты хочешь знать?

   - Да.

   - ... Отдыхай, Женя.

   И этот невозможный мужчина уходит. А она опять изводит себя - он не ответил, этот чертов доктор! Он опять промолчал! Что же делать!?

   Целый час она тратит на то, чтобы прийти в себя. Нет, не потому, что она снова общалась с ним. Вернее, не только поэтому. Сегодня она снова струсила.

    Девушка пошарила рукой под подушкой и вытащила брелок, в который раз всматриваясь в затейливую гравировку. На ней четко угадываются два символа А и Б. Она нашла его давно, почти сразу, как научилась едва-едва передвигаться по комнате. Он лежал на полу, у самого порога, там, где протерлась небольшая дырка в напольном покрытии. Стоило больших трудов поднять его, но она смогла.

    - А и Б сидели на трубе. А упало, Б пропало. Кто остался на трубе? Чей ты, брелочек, кто тебя потерял, может Константин Львович? Тогда почему он ни разу о тебе не спрашивал? А, может, я?...

   Этот брелок не выходил у нее из головы уже много времени. Конечно, если бы она спросила о нем у Константина Львовича, скорее всего, он нашел бы ему рациональное объяснение. Но почему- то так страшно это сделать. Хотя, чего она так боится, ведь, это простая безделушка? Может, стоило просить его об этом сейчас, напрямую? Ах, да, она, ведь, снова струсила.

   Вдруг, дверь открылась, и на пороге снова появился Константин Львович.

    - Женя, я тут забыл тебе сказать кое- что...

   Он сбился на полуслове, когда его взгляд упал на ее руки, в которых в свете включенного в коридоре электричества, блеснула ее находка.

    - Постой, а что там у тебя?

    - Да это ничего...

    - Ну как это ничего, я же вижу - что-то блеснуло, покажи мне...

   Пока она собиралась с мыслями и готовилась ответить, Константин Львович быстро подошел к ней и взял из ее рук брелок. Забыв о том, что хотел сообщить девушке что-то важное, он погрузился в размышления, подкидывая вещицу на ладони.

    - Откуда у тебя это?

    - Я нашла это здесь в палате, у порога. А что это?

    - Это брелок, Женя, разве ты не видишь сама? Почему ты мне раньше ничего не говорила о своей находке?

    - Я все думала, чей он, думала спросить, но все как-то не было случая.

    - Думала, что он твой?

    - Да.

    - Вспомнила что-то?- глядя на зашторенное окно, спросил он. Что он там увидел такого интересного? Смотрит не отрываясь.

    - Нет, к сожалению, и я решила, что нужно отдать... но все как-то не решалась.

    - Женечка, ну что ты все усложняешь, у нас уборщица недавно жаловалась мне на пропажу. Надо ее спросить.

    - Я так и знала, - прошептала она упавшим голосом.

   В этот момент в полуоткрытую дверь, гремя ведром и шваброй, зашла уборщица.

    - А вот и вы, легки на помине. Сейчас мы все и узнаем от вас, - с каким-то нервным весельем в голосе сказал Константин Львович, и продолжил:

    - Вот, Зоя Семеновна, вы спрашивали у меня на днях, не находился ли брелок. Не этот ли вы искали?

   Женщина удивленно уставилась на Константина Львовича, а он и Женя, в свою очередь, с надеждой - на нее. Потом лицо уборщицы расцвело пониманием и узнаванием.

    - Ох, точно, а я и запамятовала уже. Думала, что потеряла, когда убиралась. Спасибо, что нашли. Это мой брелок, от ключей. Внуки подарили.

   Она взяла брелок и, сразу забыв про свои обязанности, вышла из палаты.

   Константин Львович выразительно посмотрел на Женю, как бы говоря, ну, что тут поделаешь, такая растяпа у них работает, нашла одно, а о другом забыла.

   Женя не удержалась и хихикнула.

    - Пойду, верну ее, в палате нужно все-таки помыть полы.

   Константин Львович ушел, а Женя, оставшись одна, стала думать о том, что так, должно быть, приятно, когда кто-то обретает утраченное. Вот бы и ей как-нибудь вернуть свою жизнь!

   Под конец дня, уже засыпая, она все думала о брелоке. И Жене приснился сон. Во сне она сидела на кровати, а Константин Львович передал уборщице брелок. Все было ровно так, как наяву, но во сне ее внимание почему-то привлекло удивленное и даже немного озадаченное лицо уборщицы, узнавшей о находке. Ее радость возникла не сразу, а на несколько секунд позже, как бывает при осмысленной, а не автоматической реакции.

***

Сон так измучил девушку, что она проснулась разбитой. И, к тому же, не могла уже точно вспомнить, какие события были во сне, а какие наяву.

   Она лежала на кровати, не желая открывать глаз. Опять эта больничная палата, медицинские аппараты и медицинские же запахи. Как все это надоело. Как хочется домой! Но дома нет. Он до сих пор прячется где-то в тумане ее памяти.

   Ее ноздри щекочут запахи кофе и чего-то еще, вкусного. Дожилась! Уже обонятельные галлюцинации начались! Она открыла глаза и никак не могла поверить в увиденное. Да это сон наяву продолжается! Кофе, да еще булочка, и яблоки, и еще..., как много всего лежит на столике возле кровати!

   Какая кровать, какой столик в палате, это же не было! Она оглядывается и обнаруживает себя в совершенно другом помещении. Большое пространство, все в нежных тонах. Высокие потолки с лепниной. Стены, окрашенные в пастельные тона. Какая-то домашняя атмосфера. Она что, у себя дома? Но как? И почему такое ощущение, что она никогда прежде не была здесь? Может тогда, это другая палата? Но зачем, ведь ее сегодня выписывают!? Что происходит?

   В этот момент дверь открывается и входит Константин Львович. Он в серых брюках и льняной рубашке, с закатанными рукавами. Они обнажают его загорелые руки с длинными пальцами. Смотрела бы и смотрела! Но, трусливо боясь быть замеченной, она позволяет себе лишь один взгляд вскользь. Но даже так она умудряется встретиться с его глазами, сразу же хмурясь и опуская свои - только бы не покраснеть. Поэтому тут же с усердием начинает разглядывать ногти на своих руках.

   Мужчина по своему обыкновению холоден, как айсберг. Но, сегодня, кажется, еще больше - губы поджаты, взгляд строг. Можно даже подумать, что он нервничает. Хотя, быть такого не может. Но вместе с тем, совсем нерабочий вид у него сегодня, никакого привычного халата, что бы это значило? Одни загадки с самого утра. И он молчит. Явно ждет, что она начнет первая. Да уж, основания у него есть.

    - Константин Львович, здравствуйте, а что происходит? Где это мы? Меня перевели в другую палату?

   Мужчина отвечает ей. Но его пояснения такие излишне подробные и гладкие, что ей кажется, он их долго обдумывал и сочинял заранее. Но зачем?

    - Здравствуй, Женя. Нет, тебя выписали. Но на момент выписки ты еще спала. Я не стал тебя будить и, так как ты уже согласилась переехать ко мне, просто отвез к себе домой. Здесь я живу. Это будет твоей комнатой.

    - Да-а... а почему не разбудили, ... странно как-то, я сама бы дошла...

    - Ну, дойти -то, может и дошла бы, но у тебя не было одежды. Та, в чем тебя нашли, уже не сохранилась, а другой не было. Поэтому было проще завернуть тебя в одеяло и доставить спящей. Не хотелось заставлять тебя смущаться больше, чем обычно.

   Его губы насмешливо изогнулись в подобии улыбки и она вдруг осознала, что до сих пор одета в больничную сорочку, которую он, наверное, сам и надевал на нее. Действительно, как же она будет с ним жить в одном доме, если смущается при каждом его появлении? Ох, на что же она согласилась...

    - Я купил тебе одежду. Посмотри в шкафу. Еда на столе.

    - Зачем, я сама бы... я уже работаю у вас уборщицей, правда?

    - А ты хочешь работать у меня именно уборщицей? Я сейчас могу предложить тебе должность своего секретаря.

    - А что делать?

    - Сортировать почту, составлять мои расписания, передавать звонки. Ничего сложного. Да, и свободный график, так как почти вся почта - электронная. Ну, что скажешь? Ах, да, ну и зарплата повыше. В два раза.

   Она молчала, разинув рот.

   -Так какое будет твое положительное решение?

   Он умеет еще и шутить?!

   - Конечно, да! Спасибо вам!

   -Ну, и хорошо, ешь, одевайся, скоро я за тобой зайду.

   Как давно она не ходила сама! Надо заново привыкать. Медленно подошла к шкафу, непривычно ощущая себя в пространстве в вертикальном положении. На нее из встроенного зеркала смотрела совершенно незнакомая невысокая худая девушка с растрепанными русыми волосами. Да, видок еще тот. И она еще стесняется Константина Львовича. Кому ты нужна, Божье создание? Настроение упало. Чтобы как-то отвлечься, стала рассматривать нехитрый гардероб, предоставленный мужчиной- стопку белья и домашнее платье до колена. Вроде, по -размеру. В зеркало больше смотреть не стала, не было желания. Расчесалась, завязала хвост, напялила туфли - балетки и подошла к окну.

   Вид за окном заставил ее ахнуть. Где же она? В раме узкого и высокого, от потолка до пола, окна, ей открылась панорама заснеженной поляны в окружении высоченных елей и сосен.

   Она думала, что находится в квартире какой-то многоэтажки. Ну, а где еще будет жить врач? А оказалась в загородном доме. Чудеса.

   В голове Евгении роятся одни восторженные мысли, как всегда, там нет никакого порядка: "Какой же он классный, этот Константин Львович! Кажется, я в него... да нет, он просто мне нравится. Он не может не нравиться. Он же хороший специалист, вылечил меня! Это просто гипертрофированное чувство благодарности. Пройдет немного времени в обычной обстановке, я заживу прежней жизнью, и пойму, что чувствую к Контантину Львовичу лишь благодарность и уважение."

   И Женя кстати вспоминает, как где-то когда-то читала про такое явление, когда пациенты, долго наблюдавшиеся у своего врача, потом влюблялись в него.

   На улице тяжелыми крупными хлопьями падает снег, наметая под окном сугробы. Этот день кажется Жене самым чудесным из всех, что она помнит в своей короткой осознанной жизни. Всю ее наполняет ощущение Рождественского праздника, детское предвкушение подарков, хотя Рождество давно прошло, и, вообще, совсем скоро наступит оттепель и начнется весна. Время любви и надежд. Так, о чем это она - снова? Нет, рано, очень рано думать об этом, да и незачем.

***

Прошел еще месяц.

   -Евгения Клязина, вы зачислены на факультет психологии МПТУ. Поздравляю вас. Примите зачетку и студенческий билет.

    - Спасибо.

    - Ну что вы, это все результат ваших успехов, - декан развел руками, - мне сообщали о вас, вашей трагедии. Это так тяжело, жить без воспоминаний. Но учеба, скажу я вам, будет тренировать ваш мозг и все в конце концов вернется на свои места. Так что вы выбрали верное направление, Женя. Добро пожаловать в число студентов вуза.

   Женя была просто счастлива. Она - студентка! Она, наконец, возвращает себе свою жизнь!

   Нет, это не воспоминание из Жениного прошлого. Это настоящая реальность. Зима закончилась, начался первый весенний месяц и Константин Львович предложил ей поступить в ВУЗ. На факультет психологии. Она сама его выбрала. Конечно, из-за того, что мечтала обрести опору в науке, чтобы вернуть себя самой себе.

   К экзаменам она готовилась совсем недолго. Ее память, как оказалось, содержала много информации, что было удивительным, но приятным открытием. Может, она на момент аварии уже училась? Опять одни вопросы, от которых только голова начинает болеть.

   Она поступила! Суровый Константин Львович, как будто не она, а именно он, стал студентом, теперь ходил гордо и просто светился неоновой лампочкой, что было абсурдно и смешно. Хотя, Женю, кажется, сейчас веселило абсолютно все. Она начинала жить заново. И это было прекрасно. Правда, учебу пришлось совмещать с работой. Но так многие живут. Было тяжело, но Евгения горела энтузиазмом и не ощущала непомерных тягот.

   После выздоровления Жени, ее отношения с со своим бывшим доктором, а ныне - работодателем и хозяином дома, в котором она жила, внешне изменились, но по сути, остались прежними. Просто к ее регулярным отчетам о здоровье присоединились рапорты о выполненных позициях учебного плана, а также - его личных поручениях.

   Константин Львович оказался покладистым, даже, мягким начальником. За ошибки не ругал, просто правил и просил переделать. Не начальник, а находка. Держался он так же несколько отстраненно, как и всегда, напоминая девушке своей холодностью и чопорностью английского джентльмена из знаменитых романов позапрошлого века. И еще эта, сквозящая в каждом его поступке, опека. Как же она надоела, до зубовного скрежета. Но, похоже, что мужчина не особо стремился избавиться от старых привычек. Почти каждый вечер повторялось одно и тоже. И сегодня - не исключение.

    - Евгения, отчет мне нужен через два дня. В какой степени готовности он у тебя?

    - Наполовину... Но я...

    - А ты все выполнила по учебному плану?

    - Нет, но...

    - Ты можешь не успеть. Отправь то, что ты уже сделала, мне, и иди отдыхать.

    - Но Константин Львович, я справлюсь!

    - Не спорь с начальством!

    - Но я успею...

    - Разговор окончен. Все, иди спать. И не вздумай не выполнить мое указание, проверю и накажу!

    - Вы мне ничего не сделаете, я самостоятельный человек! - надулась Женя, и почти сразу отвернулась, пытаясь скрыть алеющие щеки. Но начальник был безжалостен.

    - О, Евгения, вы начали читать любовные романы! Так вот почему, на самом деле, вам не хватает времени на мой отчет! ... Вообще-то, я имел в виду, что, как начальник, я могу и премии лишить.

   Константин Львович деланно удивленно изогнул бровь и саркастически взирал на девушку. Та не выдержала, развернулась резко, и, чуть не врезавшись в косяк, с разбегу кинулась на второй этаж, в свою комнату.

    - Евгения! - остановил ее почти в полете строгий голос и заставил спуститься на пару ступенек. Она подняла глаза и сразу встретилась с его твердым взглядом.

   - Вы куда побежали? Уходить, не попрощавшись с начальством, это нарушение субординации! И тоже наказуемо! Вам понятно?

    - Да, Константин Львович, - уже не скрывая залитого краской лица, проговорила она, снова намереваясь уйти, но у шефа, видимо, были другие планы.

    - И я надеюсь, что вы впредь не будете так быстро передвигаться по дому, ваше здоровье и так тяжело мне досталось. Было бы обидно потерять его из-за неосмотрительности. Я понятно говорю?

    - Да, Константин Львович, больше не повторится.

    - Я надеюсь. Можете идти.

   Получив разнос, Евгения теперь поднималась к себе со скоростью черепахи, браня себя куда сильнее, чем только что это сделал он. И когда она научится перестать так эмоционально на него реагировать? Это становится уже неприличным!

   Прошла еще пара недель и еще. Весны, как таковой не было. Или Женя ее не заметила? Солнце припекало уже по-летнему, дождливых дней почти не стало, и Женя без опаски несколько раз ездила только в летнем. Без зонта, без плаща, и уже без напоминаний Константина Львовича о том, чтобы она не забыла взять плащ и зонт, и еще свитер.

   Странно, она так нуждалась в его заботе о себе, так тянулась к нему, а когда получала его внимание, всякий раз только сердилась. Вероятно - потому, что Константин Львович умудрялся облекать свою заботу о ней в нелестные замечания и напоминания? А, может быть, она сердилась потому, что эта забота всякий раз напоминала ей о том времени, когда она была совсем беспомощной пациенткой, а он - ее лечащим врачом? Она, как могла, старалась выйти из опостылевшего образа, даже в своей короткой памяти отодвигая этот неприглядный кусок своей жизни, в то время, как Константин Львович только напоминал ей, насколько она заблуждается и в его еще во многом зависит от него.

   Правда, если бы она как-нибудь не вовремя обернулась, то увидела, как, наблюдая ее возмущение, мужчина слегка улыбается, старательно стряпая озабоченное выражение лица.

   Прошло уже довольно много времени с тех пор, как ее лечение официально закончилось, но ее бывший доктор, а теперь - начальник, периодически, раз в месяц, так точно, прогонял ее по своим тестам. По этому поводу она не роптала. Напротив, ей было приятно лишний раз доказать ему, что вот она - вполне здорова, и еще - наверное, что - молода и привлекательна. Правда, приходилось немного готовить себя, чтобы ее эмоции не были так очевидны, но хуже было другое - ее глаза в такие моменты никогда не замечали в наставнике к себе ничего, кроме научного интереса. Это обижало, портило настроение и... и... и вообще.

   Оглядываясь на пройденный с момента автокатастрофы путь, Евгения понимала, что многого добилась, но ей также пришлось осознать, что всего этого не было бы, если не Константин Львович. И в такие моменты она внутренне соглашалась с ним - без его поддержки всего этого не было бы.

   Каждый день она возвращалась в этот особняк, ставший для нее домом, раньше его хозяина на час-два, вместе с домохозяйкой готовила ужин, накрывала и ждала у окна.

   Потом в освещенный по -вечернему,

   двор, въезжал его внедорожник, через секунду из него появлялась массивная фигура Константина Львовича, а ее сердце начинало стучать в ушах.

   Только выйдя, еще держась за дверцу, он резко и всегда неожиданно вскидывал голову, безошибочно находя ее в вечерних сумерках в одном из окон, и она готова была поклясться, что уголки его рта поднимались. Она никогда не успевала отойти в сторону вовремя. При этом ей и нравилось, что он замечал то, что она его ждала, и было неловко быть застигнутой, словно она бегает за ним... а она же так хотела показать ему, какая она независимая и ... и вообще.

   Когда Константин Львович заходил в дом, она, стараясь выдерживать ровный тон и не сбиваться, докладывала сначала о выполнении его заданий, хотя о многом он уже знал сам, потом сообщала итоги своего дня в универе, и, так, за разговором, они доходили до столовой или гостиной, где уже все было накрыто.

   Час вместе проведенного времени казался Жене свиданием. Это ощущение усиливалось, когда Константин Львович включал электрокамин или свет, и по стенам начинали прыгать блики и тени. В такие моменты она, сохраняя деловое выражение лица, просто тихо млела и фантазировала о том, что они вдвоем в целом доме, и, после того, как встанут из-за стола, они не разойдутся по своим комнатам, а пойдут вместе, к нему, или к ней. А потом... впрочем, неважно.

***

Месяц, целый месяц, проведенный в универе со сверстниками, казалось, вдохнул в Евгению жизнь. Она рано вставала, уезжала с водителем в город на занятия, где целый день проводила, как совершенно обычный студент. Оказалось, что она очень коммуникабельна. У нее появилось много знакомств, и телефонный справочник трещал по швам от номеров.

   Она старалась всюду успеть, поддерживала все инициативы куда-то сходить, пообщаться. Выставки, концерты, кафе, какие-то неформальные тусовки с только что обретенными знакомыми, чьи имена еще не закрепились в памяти- она была открыта для всего, сама себе напоминая рыбу, которую кто-то, сжалившись, сбросил обратно в воду.

   Конечно, она знала, что Захар, водитель и телохранитель Константина Львовича, негласно за ней присматривает, и, наверное, докладывает. Это никак не вписывалось в их нынешние отношения "начальник-подчиненная" и было похоже, скорее, на гиперопеку отца за дочерью. Разве о таких отношениях она втайне мечтала? Евгения только тоскливо вздыхала, думая об этом, и не по делу злилась на Захара, хотя понимала, что он только выполняет приказ. Но сделать с собой ничего не могла.

    Настырная любопытная и вездесущая физиономия Захара преследовала ее повсюду. А то, как неуклюже он пытался сохранить свое инкогнито, уже не смешило, а только раздражало и портило настроение. Крепкий парень, ростом со своего начальника, только более масштабнее, что ли. Бывший

   то ли - спецназовец, то ли - профессиональный боксер. Физически мощный, но, правда, немного тупой.

   И, вот, снова увидев его в машине за углом кафе, где она отдыхала с подругами между лекциями, она решила показать своему шпиону, что он давно разоблачен.

   - Девочки, я -сейчас, - предупредила Женя подружек, а сама пошла к столу заказов, где оплатила кофе, немного вкусняшек на вынос, вышла на улицу, направившись прямо к тонированному джипу.

   Захар, конечно же, заметил ее, тщетно попытаясь сделать вид, что говорит по телефону, и даже не смотрит в ее сторону, но Евгению было не обмануть. Она требовательно постучала наманикюренным ногтем в окно, и, выразительно изогнувшись, подождала, пока парень его опустит.

    - Привет, Захар.

    - Привет, Женя, - не глядя на девушку, в тон ей произнес Захар, засовывая мобильник в карман куртки.

    - Смотрю, устал ты сегодня. Набегался. Наверное, пообедать времени совсем не было? А, ведь, я еще в салон зайду, потом - в кино и - по магазинам. А ты трудись, трудись, доносчик. Это, кстати, тебе.

   Не ожидая ответа, она ловко просунула бумажный пакет через оконный проем и поставила прямо на руль.

    - Наслаждайся.

    - Женя...

    - Как ты мне надоел!...

   Евгения решительно зашагала прочь. И ей было все равно, что Захар, легкомысленно пожав плечами, открыл пакет и улыбнулся. Со своей стороны, он не строил иллюзий и понимал, что его работа имеет свои изъяны. Поэтому на сохранение с протеже Константина Львовича добрососедских отношений и не надеялся, и даже не стремился их выстраивать, как и с многими другими объектами его наблюдения. Но надо было отдать должное девушке. Так его ненавидеть могла только Женька - пончики с помадкой, два кофе в специальной подставке и небольшой брикет с жареной картошкой. Это он правильно надоумил Константина Львовича организовать "присмотр" за ней. Так работать можно. Это вам не мотаться целый день по городу с курьерскими поручениями и не просиживать целую ночь в "засаде".

   Да, он докладывал шефу обо всех перемещениях его помощницы и не видел в том крамолы. И сейчас, жуя пончик, он снова набирал шефа.

    - Константин Львович, это Захар. Все нормально. Клязина сейчас с подружками в кафе. ... Пары у нее сегодня до 19 часов. ... Принял.

   Евгения Клязина заблуждалась насчет Захара. Постоянно улыбающийся несерьезного вида парень был на редкость ответственным и исполнительным. Его начальник дураков у себя не держал. Правда, за долгое время работы с шефом тот невольно перенял и некоторые черты его характера. Поэтому Женя Клязина была кем- то вроде его любимчика, из-за чего некоторые "шалости" девушки до шефа не доходили.

   А, ведь, уже недели две, как тот мог знать, что за его помощницей ухаживает некий субъект по имени Антон, из той же группы, в которой училась и Женя. Захар жалел девушку и, как мог, создавал ей немного больше пространства для личной жизни, чем готов был предоставить его шеф.

   Парень уплетал картошку фри и запивал ее еще горячим кофе, наблюдая со своего поста, как к девушкам в кафе присоединился тот самый Антон. Вполне себе приличный ботан. Захар навел по нему справки - интеллигентная семья, хорошее воспитание, правильные цели - он был спокоен.

   Каково же было его удивление, когда он заметил рядом с кафе внедорожник шефа. Быстро поставил еду на соседнее сиденье и вышел из машины, направившись туда же, куда, размашисто шагая, уже шел его работодатель.

   Захар успел вовремя. Перехватил на входе, принимая удар на себя.

    - Здравствуйте, Константин Львович!

    - Захар, - шеф сразу переключился на подвернувшуюся жертву, - это как мне понимать? Это так ты исполняешь свои обязанности? Я по чистой случайности проезжал мимо, и что вижу - вокруг моей помощницы крутятся какие-то подозрительные типы, а ты бездействуешь!

    - Шеф, ну, она, как бы, совершеннолетняя, это нормально, даже если она встречается. Тем более, она не одна, в компании. Я пробил этого парня, он угрозы ей не представляет.

    - То есть, ты вкурсе? Я правильно понял?

    - Ну, как бы... да...

    - И, как долго ты уже вкурсе?

    - Больше 2 недель...

    - Это просто прелестно! А как же мое поручение докладывать мне абсолютно обо всем? Не кажется ли тебе, Захар, что ты немного устал от своей работы?

    - Нет, я...

    - А я думаю, что тебе отпуск не повредит. С сегодняшнего дня. На месяц. И советую подумать о том, как вдальнейшем ты собираешься работать. Я понятно объясняю?

    - Да шеф, понял. Разрешите идти?

    - Свободен.

   Всей этой сцены Женя не видела. Но внедорожник Константина Львовича заметила. А потом - и его самого, резко хлопающего дверью авто, которое тут же со звериным рыком набрало скорость. Что он делал здесь? Если дело - в ней, тогда что она сделала не так? Почему к ней не подошел? Перебирая варианты, девушка не могла остановиться ни на одном из них.

   Женя наскоро простилась с друзьями и вышла из кафе, буквально впечатавшись в каменную грудь курящего на входе Захара.

    - Опять ты... Что здесь делал Константин Львович? Это ты ему сообщил, что я здесь с друзьями? Докладчик, чертов!

   Захар молчал и не реагировал на эмоции девушки, как будто все эти обидные слова относились вовсе не к нему. Бесчувственный чурбан! Такой же, как и его шеф!

    - У вас лекции через полчаса. Советую поторопиться.

    - Без тебя знаю, - бессильно огрызнулась Женя, - ладно, я пошла, - и девушка направилась мимо.

    - Женя, постой.

    - Чего тебе?

    - Ты не думай... в общем, я не хотел, чтобы ты думала...

    - Что ты стукач?

    - Я ничего не говорил о тебе шефу. Он сам просто мимо ехал и увидел тебя в окне.

    - Мне все равно, понял? Свободен.

   Девушка круто развернулась на каблуках и ушла по аллее в сторону универа, а парень с силой ударил кулаком в стену, поцарапав до крови костяшки пальцев.

   Женя немного опоздала и тихо села на ближайшее к двери место. Препод давал новый материал и Женя слушала и записывала не отвлекаясь ни на что почти целый час.

   В долгожданный перерыв в коридоре она столкнулась с одногрупницей Яной.

    - Привет, Евгеша! С утра тебя не видела. То - одно, то - другое. Суматошный день.

    - Привет. Это - да.

   Подруга явно немного нервничала, и порывалась что-то сказать Жене, но почему-то не находила слов. Это было ново.

    - Ну, я же вижу, тебя так и тянет рассказать, говори, какие у тебя новости?

    - Ты права. Представь, кого я сейчас видела? Антона!!

    - И что? Мы его каждый божий день видим.

    - Это - да, только у него не каждый день такой видок. А еще на лице я видела грим - явно синяки замазывал. ... Да, вот, и он, легок на помине.

   Жена огляделась по сторонам и заметила в группе парней Антона. Да-а-а, действительно, выглядел тот неважно. Припухшее лицо с уже замазанными ссадинами. А, ведь, всего час полтора назад, этих повреждений у него не было. Действительно, а что с ним? Девушка двинулась в его сторону, но Яна удержала за рукав.

    - Ты куда? Постой!

    - Ну, как, сейчас все выясним?!

    - Я думаю, что это плохая идея.

    - Почему это?

   И тут, двадцать пятым кадром, вдруг, в памяти Евгении вспыхнуло воспоминание - она прощается с Захаром, звук удара, она оборачивается - парень рассматривает кулак с кровоточащими ссадинами на костяшках пальцев, а под его ногами - осыпавшаяся штукатурка и след на стене. Неужели - он? Но -почему, зачем?

   Яна недовольно пожала плечами. От этого разговора она ждала большего.

    - Я думала, что ты знаешь больше меня, ведь это ты сегодня с ним, Карпатской и Жориной в кафе зажигали.

    - Да окстись, ничего там не было. Мы просто поели и разошлись! Мы же на лекциях потом еще были!

    - Ну, положим, вас я потом видела, а Антона - нет.

    - Ну и что? Что ты хочешь сказать? Как это все связано- наше кафе, я и Антон? Что ты все загадками говоришь?

    - Да? Ну, может я не права, но просто мне кажется, твой приятель ревнует тебя и он мог бы... быть причастен.

    - Какой приятель? Толком говори!

    - У тебя, что, их - не один? Вот, правду говорят - в тихом омуте... Который каждый день тебя привозит и отвозит, какой еще?

    - Он просто возит меня, он мне не приятель.

    - Да-а? А кто он тебе, если не секрет?

    - Просто водитель. Да тебе какое дело?

    - Да никакого, собственно. ... Но, просто тогда получается, что если не он побил нашего Антона, то кто?

   Если бы не прозвучавший звонок, возвестивший начало пар, Евгении, наверное, пришлось бы что-то наплести излишне любопытной подруге. А что делать? У нее самой не было никакой информации. Только тревога и нехорошее предчувствие.

   Домой вернулась она поздно. В окнах было темно. В тишине холла гулко отбивали ритм старинные напольные часы. Женя глубоко вздохнула - наконец этот день закончился. И это хорошо, что сегодня она уже не встретит никого. Нет никакого желания.

   Девушка почти на ощупь направилась к лестнице, но ее мечтам не суждено было сбыться. Вдруг, все озарилось светом. Она резко развернулась - у дверей, ведущих в столовую, стоял Константин Львович, держа руку на выключателе. Он был хмур, молчалив и смотрел на нее выжидающе.

    - Здравствуйте, Константин Львович! - немного преувеличенно радостно поприветствовала она его, - ух, сколько уже времени... мы с вами не виделись сегодня весь день! ... А я уже - спать! Спокойной ночи!

   Почему-то часто дыша и сбиваясь, она быстро протараторила приветствие и попыталась было проскочить мимо начальника, но его рука преградила путь. Привычная такая рука. Сколько раз она ее видела. Если бы... не сбитые в кровь костяшки пальцев, будь они не ладны. Ее глаза резко расширились от догадки, и она, не сдержавшись, ахнула.

   Мужчина, заметив ее взгляд, поморщился досадливо и нехотя отдернул руку, освобождая проход.

    - Свет пришлось самому чинить. В темноте напоролся на стену, - зачем-то пояснил он.

    - Ага- ага, - покладисто согласилась Женя и даже покивала, - разрешите идти, Константин Львович? Очень устала сегодня. Спать хочу - не могу.

   Она стояла прямо перед ним, немного встрепанная, зачем-то виновато пряча глаза.

    - Устала, говоришь? Занималась, наверное, много?!

   Он резко поднял ее лицо вверх за подбородок и ловил ее взгляд, будто тот должен был что-то объяснить ему, дать ответ на незаданный вопрос.

    - Константин Львович, ужинать будете?

   Вопрос прозвучал громом среди ясного неба. Они оба медленно перевели взгляд на материализовавшуюся из ниоткуда домохозяйку, которая, слова сама не понимая, зачем она тут взялась, нервно оглядывалась. Неловкость ситуации нарастала и ее, кажется, почувствовали все.

   -Я сегодня задержалась немного, моя сменщица приболела. О, здравствуй, Женя... Ну, раз я вам не нужна, я пойду... я тут договорилась с Захаром, он отвезет меня. До свидания, Константин Львович, до свидания, Женя...

   Женщина засуетилась под взглядом работодателя, и так тихо скрылась за входной дверью, словно растворилась в ней. Женя только моргнула, неверяще смотря ей вслед.

   Они все еще стояли напротив друг друга. Молча. Никто ничего не хотел говорить.

   Потом Женя немного набралась мужества и, потирая подбородок, по полшага отступая к лестнице, прошептала:

    - Спокойной ночи, Константин Львович.

   Она прошла ее всю, ступенька за ступенькой, но ответа так и не последовало. Не удержавшись, на последнем повороте Женя все же оглянулась, но тут же задохнулась на вдохе - мужчина все так же стоял и смотрел на нее.

   Она почти добежала до своей комнаты и, закрыв ее, впервые за все время пребывания в этом доме, щелкнула замком. Девушке казалось, что мужчина на может подняться сейчас к ней в комнату и случится то, что обычно происходит между мужчиной и женщиной, оставшимися одни в целом доме. Не этого ли она хотела? Спрашивать Женю об этом было сейчас бесполезно - она была напугана и готова была сомневаться во всех своих чувствах.

   Не раздеваясь, она легла на кровать. Уже засыпая, слыша то приближающиеся, то удаляющиеся от ее двери размеренные шаги, она хотела встать, но в этот раз сон оказался сильнее страха, увлекая ее в иной мир.

***

После того случая Константин Львович вел себя как обычно, по -деловому, и Женя понемногу успокоилась. Сессия была сдана досрочно. И теперь она все время посвящала только работе. Потом у нее был первый отпуск и она по путевке съездила в Египет. На целых две недели!

   Правда - в компании Захара, но они с ним сразу договорились обо всем, и она его видела всего дважды - в самолете - туда и - в самолете обратно. Зато - море фото, впечатлений, знакомств! Женя с энтузиазмом делилась всем этим в Инсте и ВК.

   ... За жарким летом пришла осень - время учебы и подготовке к зимней сессии. Напряженный график работы, бессонные ночи у компа, зубрежка... Поэтому когда Константин Львович сказал, что дает ей выходной, радости Жени не было предела.

   Она тут же оповестила свою группу о столь радостном известии. Теперь ее смартфон не умолкая пиликал, принимая ответные сообщения. Вполне ожидаемо, ее приятельницы и сокурсники, живущие в городе, наперебой стали звать ее на вечеринки, в клубы и еще куда-то просто погулять. Она всем отвечала -да. Она еще живо помнила эти два года взаперти на больничной кровати, поэтому радовалась каждому случаю почувствовать такую настоящую яркую жизнь.

   Девушка до сих пор не угомонилась, приплясывая передвигаясь по периметру своей спальни. Потом она остановилась напротив шкафа. Улыбка медленно сползала с ее лица. Как она могла забыть?! Раздвигая зеркальные створки она уже знала, что там увидит - ничего. Да и откуда там взяться вещам, если она каждый день сидит в этом доме или ходит в универ! Она по магазинам ни разу специально не выезжала. Поэтому все, что у нее есть, это пара летних платьев, офисный костюм, кофточка, свитер, да пара джинсов. И как она раньше во всем этом ходила? Надо срочно что-то делать!

   Но тут она лукаво улыбнулась. Как она могла забыть? У нее же есть карточка, на которую Константин Львович аккуратно каждый месяц переводит ее зарплату. Она, правда, давно не пользовалась этими деньгами, но сейчас- то есть повод их потратить!

   Девушка села за стол и вышла в интернет. Поиск магазинов, продающих молодежную одежду в сети, был быстр. Ткнув по первой же ссылке, Женя погрузилась в мир мировой моды.

   Она не помнила себя прежнюю, но отчего-то знала, что такого шопинга у нее не было никогда. По какой причине - неизвестно, но скорее всего, это были финансы, точнее, их отсутствие, поскольку теперь, когда они, наконец-то, появились, созерцая все это разнообразное великолепие, глаза девушки, заблестели азартом и предвкушением, которое бывает... бывает... сравнение все не находилось,- ну, наверное, как в новый год.

   К тому же, платяной шкаф стоял уже сколько времени с рядами пустых вешалок и его давно нужно было заполнить.

   В общем, это было похоже на то, как если бы она была долго - долго больна, а ей вдруг предложили пройти эффективнейшее лечение... ее любимыми ... конфетами. Невероятно, вкусно, и в тоже время полезно.

   К концу дня ее карточка изрядно похудела. Но Евгения не унывала - всего через неделю места в шкафу не останется совсем.

   И, вот, этот момент настал. В дверь постучали. Жаль, доктора не было на месте, зрелище было эпическим. Доставщик сгрузил ей у самых дверей целую кучу разноцветных пакетов и коробок всех форм и размеров. Оглядев все это великолепие, она улыбнулась и потерла в предвкушении руки.

   -Так-так-так!

   После этой глубокомысленной и богатой по содержанию фразы, девушка подхватила ближайшие пакеты, и, напоминая осеннего ежика на охоте за яблочками и грибочками, кряхтя от тяжести, в несколько приемов перенесла весь этот приятный груз в свою комнату.

   И понеслась... Такого удовольствия она еще никогда в своей жизни не испытывала. Платья, сарафаны, брючные и юбочные костюмы, белье, шляпки, сумочки, ботинки, туфли, босоножки, свитшоты, джемперы, блузки, а еще духи, разные аксессуары...

   Ах, как она была хороша в темно-синих шортах с завышенной талией и блузке без рукавов цвета пыльной розы! И как интересно был оформлен ворот! Это были просто крупные складки, сложенные веером под самый подбородок. Ничего подобного Женя раньше не видела, да, кажется, и не носила. Девушка взяла наугад бежевую маленькую сумочку на цепочке и повесила ее себе на плечо. Да-а-а. Это чистый экстаз.

   А дальше... было платье из тончайшего шелка с примесью льна а-ля деревенская модница- замечательный вариант на лето, джиггинсы и топы к ним, кожаные (или под кожу) лосины и блузы с бантами, бесподобные брюки-кюлоты и водолазки... Под конец этого марафона девчонки на видеосвязи совсем притихли и только молча смотрели на творящееся безобразие, иногда издавая приглушенные "вау", "ничего себе" и "улет" - высшие оценки признания женского вкуса.

   Женя рассматривала все свои покупки и не могла поверить, что столько всего поназаказывала. Вот уж, действительно, дай женщине карточку и она... потратит все, что там есть.

   Она успела перемерить только часть луков, как прозвенело напоминание - пора собираться в клуб. Конечно! Она же договорилась именно на сегодня! И вот как в таком беспорядке подбирать нужный образ для такого респектабельного клуба, как "Диабло"? Девушка в панике уставилась на заваленную одеждой комнату - да тут за день только сортировать! Какой кошмар - ей опять нечего надеть!

   Наблюдая за колебаниями Евгении, подружки в видеочате смартфона наперебой стали советовать ей понравившиеся модели из того, что девушка уже успела примерить.

    - Да где я теперь это все здесь найду!?

   Она в отчаянии всплеснула руками.

    - Нет. Мы поступим иначе! Я одену первое, что возьму из этой кучи. Оно всяко будет лучше того, в чем я сейчас.

   С этими словами она решительно закрыла глаза и схватила что-то.

    - Так, что это у нас?

   Этим "что-то" оказалось платье глубокого красного цвета, с глухим воротничком под самое горло и длиной ниже колена. Но его изюминкой было даже не то, что оно было облегающим и требовало минимума белья. Самое интересное открывалось сзади - именно здесь модельер решил устроить провокацию в виде совершенно открытой спины, что называется, от ее начала, до ее конца.

   Все зрительницы ахнули.

    - Все, Женька, иди только в этом, не смей снимать! А то мы решим, что ты не держишь слова!

   Времени, и правда, оставалось в обрез и Женя решилась.

    -Ладно, девочки, все, давайте веселиться!!

    - Ну, вот, это другое дело, узнаю нашего веселого Женькá! Да мы тебе там такого парня сейчас отыщем, закачаешься! Твой Константин Львович, конечно, мужчина привлекательный, но уж больно серьезный, да и взрослый он для тебя. Старый, если правду сказать.

    - Я просто хочу потанцевать! - возмутилась Женя.

    - Да танцуй, хоть обтанцуйся!

    - Да, но парня мы ей все равно найдем.

    - Ну, девочки, все, я отключаюсь!

   Не давая себе и шанса на сомнения, она быстро покидала разные мелочи в декоративную сумочку на цепочке, накинула кардиган, на него - шубку, и - вовремя. На телефон действительно пришло смс таксиста. Пора было выдвигаться.

   Она могла пойти просто так, ведь Константин Львович знал о том, что она уходит сегодня, но все же для очистки совести написала ему записку, пытаясь выдержать в ней манеру свободного и независимого человека:

   "Константин Львович, я ушла с девочками в клуб "Диабло". Буду поздно, после 23 часов. Если что, звоните на сотовый. Женя."

   Она перечитывала текст и снова рвала в клочки бумагу- словно записка папе. Надо, чтобы было более уверенно, независимо. Переписав по-новой несколько раз, она, в конце концов, повторила слово в слово написанное, только подписавшись вместо такого никакого - "Женя", четко и авторитетно - "Евгения". - "Да, это по-взрослому и серьезно", - решила она и аккуратно поставила согнутый домиком листочек на тумбочку в прихожей.

***

В клуб она приезжает вовремя. Подружки восторженно встречают ее и ведут ко главному входу. Она идет чуть впереди и собирается открыть девочкам дверь, чтобы помочь попасть во внутрь. Но дорогу ей заступает какой-то тип. Она пытается вежливо его обойти, но не получается. Тогда она поднимает лицо и смотрит вверх на того, кто ей мешает.

    - Вы почему мне пройти не даете, молодой человек? - строго спрашивает она, чтобы этот тип даже не думал, что она на что-то заранее согласна.

    - Фейсконтроль. Девушка, паспорт покажите, вам есть 18?

    - Да, а что?

    - Паспорт.

   Она предъявляет документ. Этот верзила внимательно листает все страницы, даже те, которые его не касаются.

    - Так, 18 есть, не соврала, ага. И не замужем! О, ты живешь в Немецкой деревне? Что, правда? С родителями или ... с папиком?

    - Отдайте паспорт.

    - Какая громкая!

   Он склоняется к ее уху и быстро шепчет, обдавая дурным амбре из нечищеных зубов, алкоголя и сигаретного дыма:

   -Через час моя смена закончится и я тебя найду, покричишь еще для меня, мне понравилось. А там, глядишь, и паспорт отдам.

   Нахально ухмыляясь, он машет перед ее лицом паспортом, но каким-то чудом она изловчилась и вырывает книжечку из здоровенных ручищ. Или все же он отдает?

   Сразу раздается издевательский смех охранника и его друзей. Пытаясь идти, насколько это возможно, независимо, она торопливо спешит ко входу, но не успевает. Обидной кляксой ей в спину прилетает:

    - Я тебя запомнил, цыпочка, и я тебя скоро найду!

   Женя брезгливо передергивает плечами. Что-то вечер перестает быть таким волшебным, каким казался ранее. И она сообщает Зине Курлыхиной свои сомнения. Но подруга ее чувств не разделяет и стоит насмерть.

    - Женя, если бы я обращала внимание на каждого такого обкуренного, я просидела бы дома всю свою молодость. Не бзди.

    - А ты что думаешь, Аля? - Женя поворачивается к другой подружке, которая в это время вертится перед зеркалом.

    - Ну-у, я не знаю. Сюда добирались час, потом, например, в «Асторию», еще ехать столько же, а когда гулять будем? И кто гарантирует, что там не будет такого же идиота? Женька, не дрейфь, ну, попался неадекват, что теперь, всем уходить из-за него? Да, перестань, он о тебе уже забыл, они все такие на фейсконтроле, поверь.

   Не то, чтобы Женя согласилась с подругами, просто, действительно, не хочется портить вечер. И она старается немного абстрагироваться от случившегося. Действительно, может и не стоит придавать этому неприятному событию столько внимания?

   Оставив свои вещи в гардеробной, они идут в верхний зал, где их ждет забронированный столик. Диджей в это время подбирает новые композиции.

   Через несколько минут, после окончания своеобразного перерыва, все ломанулись гурьбой на танцпол и стали танцевать, кто во что горазд. И Женька с подружками смешалась с этой толпой. Потом девушки стали заказывать какие-то коктейли и угощать ими Женьку, потом - снова танцевать.

   Разговаривать из-за грохочущей, кажется, в самой голове, музыки, невозможно, но почему-то очень хочется и они или орут друг дружке в уши или пытаются изобразить желаемое пантомимой. Никто ничего не понимает, но это никого не смущает, только веселит. В общем, было классно.

   Время пролетело быстро. Организм потребовал перерыва и она пошла по указателям куда-то вглубь помещения. Посмотрела телефон. Ни звонков, ни смс. На часах 23:15. Стало немножко обидно. Константину Львовичу совсем нет до нее дела. Потом она вспомнила, что сама оставила ему записку, предупредив, что будет поздно. Такое поведение мужчины, принявшего, как она и хотела, ее самостоятельность и независимость, как должное, почему-то немного коробило. Так и не поняв, как относиться к этому, она продвигалась по коридорам клуба и, вроде, уже заветная кабинка показалась на очередном повороте.

    - О, крошка, ты меня искала? Я же говорил, что тебя найду.

   О боже, это опять он, этот охранник! Как он ее нашел!? И пьяный уже, за руки хватает. Надо девочек найти и уходить отсюда побыстрее. Но вырваться ей парень не давал, дотянуться своими погаными клешнями он мог практически, куда угодно, красное платье с открытой спиной и шикарным вырезом до колена, только усугубляло ситуацию.

   Музыка из танцзала гремела и здесь. Надеяться быть услышанной было глупо. И она не кричала. Просто молотила руками- ногами как могла, пытаясь освободиться от ненавистного ухажера. Ее прическа давно растрепалась, лицо раскраснелось, косметика смазалось. Платье смялось и немного порвалось. Нет, все, все порвалось в клочья. Вечер, бывший таким восторженно театральным в начале, сейчас напоминал грязную помойку возле дешевого кабака.

    - Давай, детка, давай, сопротивляйся!

    - Отвали!!

    - О, скажи еще что-нибудь?! Мне так нравится, когда ты такая гневная, яркая! Да и все остальное у тебя - то что надо! Что, не хочешь здесь?

    - Нет!!!

    - Я так и знал. Значит, поедем ко мне...

    - Убери от меня свои лапы, пьяная скотина!

    - Ах, ты дрянь!

    - А-а-а!

   В коридоре, где до этого постоянно кто-то тусовался, сейчас, как назло, никого не было. И девушке в этой ситуации приходилось надеяться только на чудо.

   Появление Константина Львовича в этот момент она восприняла именно так. Он появился словно из ниоткуда, неожиданно и, надо признать, вовремя - сил у нее уже не оставалось. Избитая и измотанная длительным противостоянием с довольно сильным парнем, сейчас она готова была разрыдаться от счастья.

   Мужчина был в заснеженном полупальто, без шапки, сразу видно, что только что зашел с улицы. Заметил его и охранник.

    - Тебе чего, дядя? - на секунду парень остановился и лениво повернул голову в сторону вошедшего.

    - Ничего. В аптеку сходи.

    - Чего-чего?

    - Мазь от отека, говорю, купи себе, чудак.

    - Какого...

   И в ту же секунду парень грохнулся на пол от мощного удара в лицо. Женя видела, как тот, будто в замедленной съемке, немного театрально взмахнул руками и завалился навзничь. Ладонью прикрывая разбитый в кровь нос, другой рукой он беспомощно отмахивался от занесенного над ним, для очередного удара, кулака.

    Женя, только что обмиравшая от страха перед насильником, теперь только ахает от быстроты смены разворачивающихся перед ней событий, в реальность которых ей сложно поверить. Даже наблюдая за ними воочию.

    - Константин Львович, пожалуйста, больше надо! Вы же убьете его!

   Но мужчина еще несколько раз наотмашь бьет ее обидчика, после чего все же отпускает парня, который теперь, растеряв весь свой боевой пыл, в ужасе глядя на невесть откуда взявшегося защитника и тихонько подвывая, отползает от них по коридору, пачкая стену и пол под собой собственной кровью.

   Потеряв интерес к жертве, мужчина поворачивается к девушке и его лицо не меняет своего яростного выражения:

    - А теперь займемся тобой, - процедил он сквозь зубы.

   Его взгляд охватывает всю ее растрепанную фигурку так, что она чувствует себя перед ним уличной проституткой, а не жертвой насилия. Следуя за его взглядом, ее руки сами собой прикрывают дыры на ее когда-то шикарном платье, уже бесполезными кусочками материи.

   Мужчина излучает в этот миг такую опасность, что ей самой хочется спрятаться от него подальше. Но стальные пальцы уже хватают ее за руку и тащат вон из клуба. Женя почти бежит, не успевая за быстрым и широким шагом на своих высоких шпильках.

    - Не так быстро, - вырвалось у нее, как-то само собой.

   Константин Львович вдруг останавливается, и, обернувшись, спрашивает обманчиво мягко, заглядывая ей в глаза:

   -Не успеваешь за мной, да?

   -Высокие каблуки... , - почему-то виновато шепчет она.

   Он опускается перед ней на колено и нежно берет в руки ее стопу, неотрывно глядя ей в глаза, наблюдая, как начинают алеть ее щеки. Она доверительно держит ногу на весу и недоуменно смотрит на него. Мгновение и крак - каблук летит куда-то в угол. Крак - другой каблук - туда же.

   -Что?

   Он медленно поднимается. Все выше и выше. Она не может оторвать от него взгляда. Коленопреклоненный, он вдруг на секунду стал похож на возлюбленного из старого рыцарского романа. В это невозможно поверить, и она не верила такому сказочному перевоплощению, просто продолжая завороженно наблюдать за происходящим. Его лицо очень близко. Она кожей чувствует его дыхание.

   Мир сошел с ума! В какой-то момент ей даже кажется, что его губы немного тянутся к ее губам. Или это - она? Это очень важно. Время становится вязким и останавливается вовсе. Его много, целая вечность, и девушка вся погружается в решение этого невероятно сложного вопроса - неужели он это сделает? После того, как был столь жесток с ней?

   Но следить, оказывается стоило не за его лицом, а за руками - под его пальцами тонкая ткань легко рвется до самого пояса, разрушая ее иллюзию. Сказочный домик оказался всего лишь театральными декорациями. Тебе все показалось, малыш. И она вскрикивает в отчаянии, прикрываясь руками:

    - Не надо!

   Но он уже стоит перед ней в полный рост, все также близко. Секунда тишины, за которую Брянцев окончательно превращается в тирана. И девушка даже немного подпрыгивает на месте от его окрика.

    - А теперь марш вперед!

   Что это все было? Что это значило? На размышления нет ни мгновения времени. Эти двое быстро двигаются дальше. Уже на самом выходе она успевает уцепиться за стойку гардеробной.

    - Мое пальто!

   Но ее только зло дернули за руку вперед. И она снова побежала.

   На улице под козырьком курили ее подружки. Они бодро кинулись к ней, но, увидев ее в таком виде, да еще в сопровождении ТАКОГО мужчины, как-то сразу потеряли дар речи.

    - О, Женéк? А мы тебя по - теря-ли ... а ... уже уходишь? Ну... пока давай..

   Девушка только мотнула в их сторону головой, но, Константин Львович так крепко держал ее за руку, что ни остановиться, ни что-то пояснить им, она уже не могла.

    - Мне холодно! - с упреком крикнула она ему в отчаянии, покрываясь мурашками и оскользаясь на снежном накате в поломанных туфлях. На глаза накатывали слезы, но плакать в открытую все же не смела.

   Он распахнул дверь припаркованной у самого входа машины и буквально впихнул туда девушку. В салоне было очень тепло и очень уютно ... пока этот невозможный мужлан не обошел машину и не сел на водительское место.

   Наконец, они оказались вдвоем. Самое время задать вопросы и получить ответы. Но между ними повисла тяжелая тишина. Тишина давила на плечи, на глаза, не позволяя даже поднять взгляд, делала тише дыхание. Не хотелось нарушать ее ни одним словом - все казалось лишним и ненужным. Больше всего Евгении сейчас хотелось в свою комнату, чтобы одной пережить случившееся. А лучше - съехать, немедленно съехать от такого жестокого человека. Правда, куда? С подружками она это еще не обсуждала. А надо было, как оказывается.

   Задумавшись, она не заметила, как автомобиль плавно тронулся и они уже на приличной скорости двигались в сторону дома. По - прежнему, молча.

   По приезду он также без слов открыл перед ней дверцу машины и остался ждать, когда она выйдет. Поджав губы, он демонстративно смотрел в другую сторону, но не на нее, словно она совершила нечто гадкое и ему было противно на нее даже смотреть.

   Она вылезла из машины и ее снова охватило ледяным холодом. Он жестом указал ей направление в сторону дверей, мол, иди, чего стоишь? И она, потеряв остатки самообладания, побежала в дом, уже задыхаясь в рыданиях.

   А он пошел следом. Не торопясь закрыл за собой дверь, повесил пальто на вешалку. К нему тут же подошла домработница с докладом. И девушка, уже находясь на лестнице второго этажа, остановилась на мгновение, услышав его негромкие распоряжения, такие обыденные, словно ничего в их жизни не произошло.

   В этот момент она позавидовала этой немолодой уже женщине, которой досталось и его внимание, и теплота в голосе, и добрые слова, в то время, как она так остро нуждалась в этом сама.

   Она вбежала в комнату и только здесь почувствовала себя в относительной безопасности. Скинула туфли - теперь их только выбросить, закуталась сразу в плед. Зубы выстукивали дробь. Это было удивительно - почему она чувствовала себя в его присутствии такой беззащитной, словно не он полчаса назад отбивал ее от насильника? Она ходила из угла в угол и не могла найти себе места.

   Хорошо бы сходить в душ - погреться. Но ощущение того, что разговор не закончен, не покидало. А это значит, что он может прийти к ней и туда. От одной мысли об этом ее пробирала нервная дрожь и она готова была мучиться от холода до самой ночи.

   Покосилась на дверь. Была бы здесь хоть щеколда, она закрылась бы на нее. Но девушка тут же вспомнила, с каким непререкаемым упорством и постоянством он делал ей не так давно все эти ужасные медицинские процедуры, и поняла, что вряд ли щеколда удержит это формальное препятствие в виде двери, если Константин Львович захочет войти.

   Как подтверждение ее страхов, дверь бесшумно отворилась и на пороге показался он. Не в пример ей, он уже успел переодеться. В домашних черных брюках и растегнутой льняной рубашке с закатанными руками, он равнодушно открывал ее шокированным глазам свои накаченный торс и мощные руки. Это было какое-то дикое сочетание демонстративной физики и домашности. Она вдруг подумала, что никогда раньше не допускала мысли о том, что ее такой интеллигентный Константин Львович на самом деле совершенно другой. Хотя... кого она обманывает? ... Тем не менее, ситуация выходила из-под контроля.

   Женя так и села на кровать, обхватив себя руками. Мужчина стоял в дверях, сложив на груди руки и окидывал ее тяжелым взглядом, под которым она хотела сжаться в маленький комочек, а лучше, вовсе - раствориться в воздухе. Было ощущение, что она что-то натворила, и, вот, он пришел ее наказать. Вместе с тем, ее внутреннее "я" было категорически не согласно с этим, убеждая, что она была достаточно вежлива сегодня и даже оставила ему записку о том, куда идет и с кем, хотя, будучи девушкой самостоятельной и взрослой, вполне могла бы этого не делать для своего квартирного хозяина и работодателя. Ведь, правда?

   Окунувшись в свои мысли, она выключилась из реальности и случайно посмотрела на него, но тут же, обжегшись о ледяную сталь его глаз, смотрящих на нее в упор, малодушно отвернулась и опустила лицо на ладони.

   Но он не позволил ей и такой малости скрыться от него за иллюзорной преградой - подошел, жестко схватил за подбородок и заставил посмотреть на себя, при этом еще повертел ее лицо вправо - влево.

   Наконец, он произнес негромко, точнее, приказал:

    - Марш в ванную комнату.

    - Зачем? Я не хочу! Почему вы со мной так обращаетесь?

    - Потому что ты сама предлагаешь обращаться с собой подобным образом. На какое обращение ты рассчитывала в том клубе, когда надевала туда эти туфли, это платье?

    - Это ничего не значит!

    - Ошибаешься, дорогая.

   И вот он уже совсем близко от нее, его ладони ложатся на ее оголенную спину, проникают за пределы выреза..., и он срывает с нее остатки ее наряда. Она стоит в лужице красного атласа и кружева и вздрагивает, прижимая руки к груди. А он продолжает:

    - Ты сама разрешаешь касаться тебя здесь, здесь... что же ты молчишь? Разве я не прав?

   Как он так умеет такие интимные моменты опошлить и возбудить в ней не истому и желание, а ненависть и страх?

    - Хватит! Пожалуйста!

   Но он будто не слышит и склоняет свое лицо к ее лицу и тут же замирает в миллиметре от ее губ, словно ожидая ее ответного движения. И она поддается магнетизму момента,

   едва уловимо тянется навстречу, но вдруг ее пронзает мысль о том, что это все продолжение его "урока", и замирает, боясь быть пойманной. И только их дыханию не подвластны предубеждения и оно смешивается, оставляя во рту только горечь нереализованных желаний.

   И, вот, он опять буквально тащит ее за собой. Похоже, это стало его привычкой. Он приводит ее в ванную комнату. Взгляд девушки сразу же упирается в огромное зеркало, вмонтированное в стену. Она видит себя - худенькую фигуру в одном белье, со вчерашним лицом. Ей жалко себя. Совсем не такой она хотела бы выглядеть при нем.

   Раньше, она так млела от его случайных прикосновений. Мечтала поскорее встать на ноги, чтобы быть с ним на равных, избавиться от привкуса больничных отношений. И вот, ее мечта сбылась. Но сбылась именно так, как зачастую и сбываются мечты. Там, в ванной комнате ее бесцеремонно нагнули над раковиной, подсовывая голову поближе к воде, и такие желанные мужские руки простым мылом жестоко смыли всю ее косметику, предварительно размазав по ее лицу.

   Она рыдала, и даже не пыталась скрыть своих чувств, которые переполняли ее. День был испорчен навсегда. Хотелось просто спрятаться и пережить его остаток, чтобы он, наконец, закончился. Но смерч под названием "гнев Константина Львовича" только набирал свои обороты.

   Вернувшись из ванны мокрая и почти голая, икая от шока, она молча наблюдала, как он подверг проверке весь ее гардероб, заботливо и аккуратно уложенный ею в плательный шкаф спальни, которую она уже привыкла считать своей. И, как выяснилось, совершенно напрасно.

   Он выбрасывал на пол все, что попадалось ему под руку, и рвал на ходу. В какой-то момент она набралась храбрости и почти прошептала:

    - Но это же мои покупки, в конце концов, я потратила на них собственные деньги...

   Ответ ее ошеломил:

    - Эти вещи ты носить не будешь. Никогда...

   На пол в общую разноцветную кучу падали прекрасные шортики в шотландскую клетку, так гармонирующие с курточкой в стиле кэжуал, находящиеся на пике моды миниюбки и топы к ним, платья, еще платья..., вскоре она отвернулась, так как смотреть на все это было больно.

   Тут ей в голову пришла одна мысль - а почему она все это терпит? Ведь она может запросто уйти и жить самостоятельно, ведь никто не держит ее. Ответ напрашивался сам собой - она сама подписала контракт, и сама приняла такое решение - быть с ним. Она все это покупала, чтобы он увидел, какая она привлекательная девушка и навсегда стер из своей памяти ее образ на больничной койке.

   И он заметил. И оценил. И, вот, результат. Он собрал всю эту кучу в охапку, ногой открыл дверь и молча вышел. В бессильной волне ненависти к нему, вдруг захлестнувшей ее, она крикнула в захлопнувшуюся дверь:

    - Мужлан!

   И бросилась на кровать, рыдая взахлеб, как в детстве. Она поняла, что совершенно запуталась и, как оказалось, сама толком не знает, что ей нужно, чего она хочет или кого...

   Потом она незаметно уснула, а проснувшись, совершенно не обратила внимания на то, что лежит уже под одеялом, а ее чулки - практически единственное, что уцелело на ней после вчерашнего, аккуратно перекинуты через ручку кресла.

   До конца дня они не разговаривали, она даже не хотела спускаться в столовую к ужину. Но пересилила себя, ведь ей нечего стыдиться, это, ведь, он вел себя грубо. Потом взяла со стула старое домашнее платье, долго смотрела на него, надела и вышла из комнаты.

   Спустившись в столовую, она обнаружила на столе свою порцию. Константина Львовича не было. Наскоро поужинав и помыв за собой посуду, она снова вернулась к себе. Нужно было что-то делать.

   Она зашла в соцсети, где ее уже давно ждали давешние подружки. Удивительно, но Константина Львовича они приняли за ее бойфренда, а его ужасный поступок получил отметки "вау", "жесть", "ваще" и "отпад". Только, почему-то, с примесью восхищения и некоей зависти. Женя не стала спорить, а рассказала им еще и об акте терроризма в ее шкафу и массовой гибели нарядов. Не глядя потянула ручки на себя, и, указывая внутрь, в ожидании союзного негодования, услышала... смех? Что? Это разве смешно? Она обернулась. Ó раскрытых створок шкафа к ней тянули рукава и подолы, штанины и носочки нового гардероба.

    Не веря глазам, Женя приблизилась к этому изобилию и вытянула что-то наугад. Этим чем-то оказалось платье кофейного цвета с круглым вырезом и воротничком, длиной чуть ниже колена.

    - Да это уже ни в какие ворота... что все это значит? Это все мне? В смысле... мое?

   Из видеочата до нее доносились смешки:

    - Да, Евгения, и где ты только таких террористов себе находишь?

    - Женька, спроси его, нет ли у него друзей таких же, как и он... ну, жестоких... ха - ха - ха.

    - Ну ты, Женéк и даешь!

   Женя решила себя защитить:

    - Да что - даешь, девочки, это все просто красивая картинка, вы ничего не знаете, уйти мне надо, не могу я так. Может, есть у кого перекантоваться первое время, я работу найду, сразу съеду.

    - Ты блаженная или совсем не догоняешь? Куда тебе отсюда идти? Нет, если хочешь, то я не против. Приходи, Коммунаров 7, комната 15. Ничего, потеснимся в 9 метрах, тебе ж не привыкать, я смотрю, к неудобствам.

    - А у меня маман пьет немного. Но ничего, она так-то хорошая. Вечером только подпирать дверь надо, а то все деньги из куртки вытащит, в универ не на чем поехать будет.

    - Женька, ты прости, у меня квартира хорошая, только я у своего парня живу, ну, короче, он, точнее, его мать, будет против. Она и со мной-то только в присутствии Валерки нормально общается. В другое время я тупо прячусь от нее в нашей комнате. Ко мне вообще не ходит никто, даже сеструху не пускает. Лимита, говорит.

    - Я все поняла. Ничего, девочки, я справлюсь. Все нормально. Я просто спросила.

   И Женя приуныла. План быстрого и гордого ухода срывался. Накопления она потратила на свой гардероб, точнее, бывший, и на съем жилья их уже не хватало. Нужен был новый план, но его не было.

   Девушки из чата потихоньку рассосались. Осталась одна Марина. Верная подруга. Женя с некоторых пор очень дорожила ее мнением.

   Марина была очень проницательной девушкой. Все ее советы и даже простые высказывания были наполнены находчивостью, женской или житейской мудростью. Порой, Жене даже казалось, что Марина намного старше, хотя та училась на том же курсе, да и выглядела совсем девчонкой, даже косметикой почти не пользовалась.

   Они познакомились в столовой вуза, постоянно сталкиваясь в очереди за едой или в поиске свободного столика. Марина училась на экономиста, а Женя на психолога, но это никак не повлияло на их общение - оно было легким, веселым и непринужденным.

   В их паре лидировать с первых минут стала Марина.

    - Женя, пошли быстрее, сейчас все самое вкусное разберут!

   Они побежали занимать очередь на раздаче и толстая кухарка тетя Люда, хмурая и почти всегда всеми недовольная, вдруг заговорщицки подмигнула Марине и зашептала:

    - Мариша, тебе надо питаться. Совсем ничего не кушаешь. Вот, смотри, сегодня у ПалИваныча биточки очень удались. Бери, с тушеной капустой. А суп оставь. Клава вчера сыночка в армию провожала, ты ж ее знаешь, ну, пересолила немного.

   У Жени приключился когнитивный диссонанс. Нет, ну вы это видели? И как после этого жить? ... Вот и я о том же.

   Когда Марина подпихнула зависшую Женю вперед, они набрали биточков с капустой, компота и гречневой каши, к которой у кухарки тети Люды, претензий, слава богу, не было, и сели за ближайший столик, попутно смахивая с него салфеткой следы пребывания неаккуратного сокурсника.

   Вместе пообедав, девушки разошлись по своим делам, чтобы встретиться вновь уже завтра.

   Женя так увлеклась этим знакомством, что сама не заметила, как, будучи всегда самостоятельной девушкой, стала все чаще обращаться к Марине за советом, интересоваться ее мнением.

   Да это было и неудивительно! Марина всегда была в курсе всех дел вуза. Она знала заранее, кто из преподов заболел и можно прогулять эти часы в ближайшей пиццерии, к кому из них на зачет или экзамен нужно приходить только первым из группы в обязательно в белой блузке с глухим воротом. И, ведь, все сбывалось!

   Она умела очистить накипь, покрасить волосы и предложить к дружескому столу актуальный напиток, используя при этом только одну Кока-колу. Могла сходу объяснить, в чем заключается трансцендентное единство апперцепции, и долго спорить с парнями, почему наши постоянно проигрывают в футболе, а, вот, в хоккее, не всегда.

   Кстати, пойти в "Диабло", тоже было Марининой идеей.

   Женя подумала, что подруга может быть обижена на нее за то, что вечер сорвался едва начавшись, ведь билеты Марина добывала, по ее словам, через своих знакомых, аж за месяц. Возможно она даже думает, что Женя сама дала повод тому типу. Так всегда думают. Место ведь респектабельное. Проще решить, что туда пришла распутная девушка, чем то, что мужчины ходят в такие места не только потанцевать. Что теперь говорить Марине? Но та начала сама.

    - Да, жесткий он у тебя, - проговорила она, - тяжело, наверное, тебе с таким возрастным мужчиной?

    - Да не так, чтобы, - Женя смутилась. Она не привыкла обсуждать с кем-то свои чувства, тем более те, в которых и сама толком на разобралась еще.

    - А как он этого охранника завалил - двумя ударами, и все, нокаут! Он что, спецназовец?

    - Да нет, он врач.

    - Круто, обычный врач из обычной больницы, и такой спортсмен! Это редко встречается!

    - Да нет, он в частной клинике работает.

    - Да это, вообще, удача. А как же ты с ним познакомилась?

    - Я попала в автокатастрофу года два назад, он был моим лечащим врачом.

    - Так вот откуда у тебя эти шрамы на теле, а я все стеснялась спросить. Извини, когда ты перед нами наряды мерила, было заметно.

    - Да ладно.

    - А что тогда всегда так скромно одевалась, выходит, ты девушка обеспеченная? Можешь себе частную клинику позволить. Ты это правильно, кстати, делаешь. Не люблю тех, кто кичится достатком.

    - Марина, я обычная девушка, я ничего не оплачивала, нет у меня таких денег. Это Фонд помощи на дорогах.

    - Да? Есть такие фонды, которые оплачивают лечение именно в частных клиниках? Не слышала. Дашь адресок, мало ли, жизнь -штука жестокая и непредсказуемая, никогда не знаешь, что пригодится.

    - Дам потом. Я, видишь ли, сама не помню многого, поэтому всеми такими техническими вопросами занимался Константин Львович. Я спрошу у него для тебя эту информацию.

    - А... нет, не надо. Я просто... ну, сама как-нибудь узнаешь, не надо специально для меня утруждаться, беспокоить мужчину.

    - Ну ладно.

    - Жень, а что, воспоминания к тебе так и не приходят?

    - Нет.

    - Знаешь, говорят, старые вещи помогают вспомнить. У тебя что-то осталось из твоей прошлой жизни?

    - Нет. Константин Львович говорит, что машина была искорежена, меня оттуда просто выпиливали. Потом она загорелась. А вещи, что были на мне, никто не сохранил. Их просто выбросили, так как они были слишком испорчены. Я, вот, правда... однажды на полу своей палаты брелок нашла. Долго думала, что, может, мой, но...

    - Но что? - Марина, аж прилипла к экрана телефона в нетерпении.

    - Но он оказался нашей уборщицы.

    - Откуда ты знаешь?

    - Ну, Константин Львович пригласил ее тогда ко мне и она сказала, и поблагодарила. Ей внуки подарили.

    - Ну тогда, конечно. А как брелок выглядел?

    - Ну, круглый такой, и три латинские буквы на нем.

    - Не BMW, случайно? - рассмеялась Марина.

    - Да-а..., - растерянно ответила Женя, - а что это может быть?

    - Ну, ты, действительно... кажется, сильно ударилась. Это брелок от иномарки. Хорошо ж у вас в клинике уборщицы зарабатывают, на иномарках ездят.

    - Ага. ...

   Они замолчали, каждая думая о своем. О чем думала Марина, Женя не знала, саму же ее начали терзать нехорошие предчувствия. Вот, умеет, эта Марина, заставить задумываться о том, на что ты сам совершенно не обратил бы внимания. Но это был, оказывается, еще не конец.

    - Если ты хочешь знать мое мнение...

    - Ой, ну, давай, выкладывай уже все, - Женя театрально закатила глаза, - пусть тебя уже отпустит, наконец.

    - Ничего такого, просто здоровое любопытство и сопоставление фактов, которые просто бросаются в глаза. Смотри сама - тебе самой не кажется, что уж очень часто этот твой Константин Львович появляется в твоей жизни? Весь такой накачанный, как спецназовец, но работает врачом. Ты попала в автоаварию, он сразу взял в частную клинику на лечение. Ты уж прости, но никакой фонд помощи на дорогах, особенно в нашей стране, не станет тратить средства на лечение обычной девушки в частной клинике. От силы - оплатят обычную операцию у обычного врача в обычной больнице или костыли деревянные купят. Потом, твой доктор почему-то не отпустил тебя с миром после лечения, а взял на работу. Ну, это ладно. Но почему он ведет себя в отношении тебя, как... как твой любовник!? Вытаскивает тебя из кабака, отбивает от насильника, рвет одежду и покупает другую... Ты спишь с ним?

    - Ну, это не твое дело, Марина, но... Нет.

    - Знаешь что...

    - Что?

    - А тебе не кажется, что с твоим Константином Львовичем не все так чисто?

    - Да? А что именно? Я уже поняла, к чему ты клонишь - считаешь, что он не тот, за кого себя выдает? Ты просто пересмотрела детективов, вот что я тебе скажу!

    - Во- первых, все литературные произведения пишутся в той или иной степени на основе реальных событий. Во-вторых, тут-то, кажется, правда, он может быть врачом, ведь он же лечил тебя... Хотя, знаешь что, подруга, а не пошла бы ты провериться в обычную поликлинику?

    - Ты что, думаешь, что он маньяк и вовсе не лечил меня, а органы вырезал, а потом прятал меня в глуши и памяти лишил? Зачем? Чтобы потом я жила и работала у него?

   Марина молчала и просто задумчиво смотрела на Женю.

    - Что ты у меня спрашиваешь... тут дело твое, конечно. Я не нагнетаю ничего. Ты себя хорошо чувствуешь, таблетки не пьешь, значит, со здоровьем у тебя более-менее. Но, разве тебе самой не хочется знать о себе личную информацию не только из уст этого замечательного Константина Львовича?

    - Я подумаю.

    - Ну, подумай.

    - И подумаю.

    - Подумай, подумай.

    - Все, ладно. Это все твои подозрения, мисс детектив? Или еще про Константина Львовича хочешь что-то сказать?

    - Да, Боже сохрани этого святого человека. Ну, просто, я бы еще сходила в местное отделение полиции. Ну, а что? Может, они дело заводили по факту твоей автоаварии, и у них, может быть, хранятся какие-то твои вещи, или, может быть, у них есть информация, которая поможет тебе что-то вспомнить. Я же не говорю, что Константин Львович злой и нехороший человек. Но правда состоит в том, что о себе ты знаешь, большей частью, с его слов. Мой же опыт говорит, что самая правильна информация это та, которая получена тобой на основе анализа нескольких источников, ну, минимум, двух.

   Девушки поговорили еще и расстались. И теперь, сидя на своей кровати, Женя тупо пялилась на стену напротив. Ее не покидало странное ощущение. В голове то и дело вспыхивали насмешливые фразы Марины: "Ну, конечно, Константин Львович", "Ага, и это тоже Константин Львович", "Постой, не говори, я сама скажу - Константин Львович". Она никогда сама не обращала внимания на очевидную вещь - Константин Львович был просто повсюду в ее жизни. А что, если, действительно? Нет, это, конечно, неправда... Но, просто если гипотетически представить, что он может быть не тем, за кого себя выдает? Теоретически же это может быть? Что тогда? А если - нет, если Марина только нагнала страху, глупая паникерша? Женя никак не могла прийти к единому мнению. А потом вспомнила про сбитые костяшки пальцев на его руке, А еще - брелок. И - гравировку на нем. Дело в том, что она точно знала - их уборщица не ездит на машине, ведь она живет в квартале от них и ходит пешком. Тогда зачем та сказала, что брелок ее?

   Девушка резко встала и стала быстро ходить по комнате, потом открыла окно- было душно в этой бетонной коробке. Хотелось на воздух. Хотелось делать хоть что-нибудь, не сидеть сиднем.

   Женя не могла больше медлить ни секунды, и, схватив телефон, на ходу вызывая такси до города. Ей срочно нужно было успеть в поликлинику, и еще - в отделение полиции. Она должна узнать все сама. Чтобы больше не переживать ... и не сомневаться.

***

Поликлиника встретила Евгению многоголосой толпой. Это были как раз часы медосмотров. Евгения взяла талончик в регистратуре и заняла очередь сразу к нескольким специалистам.

   Прошло часа два, может, больше. Листок со списком врачей у Евгении уже больше, чем наполовину заполнился штампами и росписями. Что ж, самого страшного, чем пугала ее подруга Марина, врачи не обнаружили. Все органы были на месте. Кости рук и ребер имели следы нескольких переломов, но настолько хорошо сросшихся, что врач не поверил ей, когда она сказала, что авария была всего два года назад.

   Женю все больше отпускало. Мир снова обретал краски и звуки. И параллельно с этим накатывала волна стыда за то, что она усомнилась в таком хорошем человеке - Константине Львовиче. Евгения решила, что никогда в жизни не сможет рассказать ему правду о том, как именно прошел ее сегодняшний день.

   После посещения поликлиники, уже под вечер, она побывала в полиции. Она хотела найти хоть какую-то информацию о себе. Но там удача отвернулась от Евгении. Никто не хотел помогать ей и даже разговаривать. Пришлось звонить Марине и просить совета. Удивительное дело, но через минут 15 после их телефонного разговора, к Жене, ожидавшей в коридоре, вышла девушка примерно ее возраста, в форме, и позвала за собой.

   Они шли длинными обшарпанными коридорами и, наконец, спустились в подвал. Перед дверью с надписью "архив" девушка остановилась.

   Гремя громадными ключами на связке, она открыла вход и пригласила Женю за собой.

   Еще через полчаса они сидели за небольшим, заваленным папками и бумагами, столом, на который архивистка положила еще несколько пухлых папок и журналов и дышали тем особенным прелым запахом книг и пыли, который только один присущ библиотекам, книжным хранилищам и архивам.

   Евгения, приоткрыв рот, слушала любопытную информацию - во -первых, уголовного дела по факту той автоаварии не заводилось, а во-вторых, что еще интереснее, в сводке происшествий указывалось, что машиной управляла девушка, и она погибла.

    - Она была в машине одна?

    - У нас нет этой информации. Только то, что я сказала. Все материалы, собранные по этому делу, были изъяты.

    - Кем?

    - Написано, что переданы по запросу в Управление. А там дальше куда - не знаю.

    - А еще можно спросить?

    - Ну, что? - архивистка откровенно тяготилась порученной ей ролью, но грубить не хотела.

    - Как звали эту погибшую девушку?

    - Алла Бабушкина.

    - У вас есть ее фото, информация о том, где ее похоронили?

    - Нет, девушка. И мы серьезная организация, а не похоронное агентство. Этим, наверное, занимались ее родственники.

    - А какая модель машины?

    - Ммм... БМВ, кажется. Да, она.

   Из полиции Евгения выходила на ватных ногах. Она ничего не понимала. Что же ей думать? Она искала себя, а нашла... кого? Новая информация только добавила головной боли, но не открыла ей никаких воспоминаний. Телефонный звонок ворвался в эту бурю эмоций, как разряд молнии. Девушка, аж подпрыгнула на месте.

    - Да!!

    - Ты чо ореш-то так, подруга, я еще ничего не сказала, - Маринин голос на другом конце провода немного обиделся.

    - Прости, я что-то совсем не в себе.

    - Да ладно. Ну, рассказывай, я вся в нетерпении...

    - Да что говорить, все по-старому.

    - Что, совсем ничего? Надо было мне с тобой пойти.

    - Да не так, чтобы... Ну, в больнице сказали, что я здорова, и что травмы действительно похожи на те, которые получает человек при автоаварии. А, вот, в полиции... там стали рассказывать про какую-то Аллу Бабушкину.

    - Ну вот, ну вот же. Может, это ты и есть!? Поздравляю тебя!

    - Да с чем? Оказалось, что она погибла в той катастрофе. И была похоронена своими родственниками. А я -то точно жива. Так что - не вариант. Хотя марка машины совпадает с тем брелоком, который я нашла в больнице. Но тут - тоже несостыковка. Как ты помнишь, он оказался - нашей уборщицы.

    - Может, это была твоя подруга, знакомая? Я думаю, надо побольше выяснить про эту Аллу Бабушкину. Может, через нее ты выйдешь и на себя?

    - Да? Может. Но знаешь, я как-то выдохлась, честно говоря. Не думала, что искать себя будет так тяжело. А с другой стороны, кому все это надо? Ну, узнаю я свое настоящее имя, и что? Я же все равно ничего не помню, и я больше не смогу жить прошлой жизнью.

    - Ну, не все сразу. Придет время, и вспомнишь. Я недавно прочитала, что для воспоминания нужны яркие и сильные эмоции. Может, тебе с тарзанки прыгнуть, или еще что-то?

    - Да, обязательно, как-нибудь. Спасибо тебе, Марина. Мне надо немного подумать.

   Женя нажала на кнопку завершения вызова несмотря на то, что Марина все еще что-то пыталась ей договорить. Все. Надоело. Надо просто жить дальше.

ЧАСТЬ 2, ИЗ КОТОРОЙ ВЫ УЗНАЕТЕ О МАРИНЕ, КРАСИВОЙ И АМБИЦИОЗНОЙ, НО НЕ УСПЕШНОЙ В ЛИЧНОЙ ЖИЗНИ, ВПРОЧЕМ, ОНА САМА СДЕЛАЛА СВОЙ ВЫБОР.

- Алло, Алло?!

    - Абонент вне зоны действия сети...

    - Да где его носит?

   Марина сидела на краю широкой двуспальной кровати номера люкс пятизвездочного отеля "Меркурий" и уже начинала нервничать. Именно здесь должна была состояться ее долгожданная и запланированная встреча с мужчиной ее мечты. Алекс Грудман, один из самых влиятельных людей Москвы, владелец сетей отелей, ресторанов в России и в Европе, назначил ей свидание. Одинокое сердце пылало надеждой на встречу и ее продолжение. Всего через полчаса он должен был открыть дверь этого номера, чтобы навсегда изменить ее жизнь.

   Ее всю вело от предвкушения. Картины, она другой чувственнее, проносились перед ее внутренним взором. В волнении, она вздрагивала от каждого шороха, доносившегося из коридора. Ей все казалось, что это ее Алекс. Вот, сейчас, он откроет дверь... Но нет, шаги приглушались, удаляясь, и кто-то шел дальше, не к ней.

   В ожидании мужчины, она прилегла и прикрыла глаза. Цепкая память прокручивала ей кино, снятое из ее воспоминаний.

***

История Марины и Александра началась давно, еще со школьных лет. Она увидела его совершенно случайно и все - с тех пор он не покидал ее мыслей никогда.

    - Ой, Марина, повезло тебе, -сказала Ира, подводя материной тушью и без того яркие черные глаза, крутясь перед заляпанным зеркалом школьного туалета.

    - Да, Сашка классный. Спортсмен. Боксер, за честь школы выступал.

   Марина стояла рядом в ожидании своей очереди и отвечала однокласснице с привычной уже гордостью за своего парня. Во всяком случае, она его таковым считала.

    - Ты с ним уже целовалась?

    - А тебе какое дело, зависть жить не дает?

    - Да ладно тебе, больно надо. У меня все в жизни будет. Просто я не понимаю тебя.

   Васина как раз в этот момент красила правый глаз и для точности попадания приоткрыла рот в форме буквы "о", отчего ее круглое щекастое лицо приобрело довольно глупое комичное выражение. Но Васина об этом не знала, а Марина не считала должным ставить ее об этом в известность. Васина никогда не комплексовала насчет своей пышной фигуры и никогда не прятала ее под балахонами, да и красилась всегда ярко. И, вроде, не имела Васина ни фигуры, ни стиля в одежде, да и училась посредственно, но все ее любили, и таких проблем с парнем, которые переживала Марина, у нее никогда не было. Васина весело и ярко начинала свои романы и также весело их заканчивала, просто переводя бывших ухажеров в ранг своих преданных друзей. Все бы ничего, но был у Васиной один недостаток - она любила быть всегда в курсе дела, и еще любила обязательно что-то в связи с этим посоветовать. При этом тактичностью Васина не страдала. И уже одно это не могло не раздражать. Вот и Марина уже понемногу закипала.

    - Что тебе непонятно, Васина?

    - Ну, как тебе объяснить, Петрищева, он так-то в институте физкультуры, а ты в 10 классе. Ты знаешь, какие могут быть последствия?

    - Ты как моя мать, прямо.

    - Ну, ты как хочешь, конечно...., - Ирина приблизила лицо к стеклу почти вплотную и снова сделала губами букву "о", корректируя подводку, - только мне Спицын по секрету говорил, что твой Сашка на учете в полиции стоит. Приводов у него много. А Спицын врать не станет, у него папашка там работает.

    - Ну и что ты хочешь сказать? Что ты всюду нос свой сопливый суешь, Васина? Занимайся своими делами. А знаешь, что о тебе говорят? Первая ты сплетница, вот что говорят.

   Васина не обиделась. Что обижаться на дураков? Она с сочувствием посмотрела вслед убегающей однокласснице и принялась закручивать тюбик с тушью, потом вздохнула и покачала головой.

    -Что за люди?!Для них же стараешься, и никакой благодарности. Ничего, жизнь тебе покажет, кто был прав. ... Так, где у меня помада...

   Марина вспылила, выскочила в коридор и побежала. Все это глупости, что говорят про ее Сашку. Точнее - Александра Курздляева. Не верит она ни единому слову этой Васиной. Все ее знают. ... Да даже, если и правду сказала, что такого. Это просто потому, что энергии в нем много, он же у нее такой, боец. Ну, повздорил. Что теперь? А он такой высокий, плечистый, спортсмен. А красавчик какой!

   Соперниц, правда, море. Но у Марины был секрет. Дело в том, что с Александром они жили по - соседству и знакомы были давно. Во многом благодаря усилиям самой Марины, незаметным ужиком пролезающей на все закрытые мероприятия. Ее знали и всюду пускали с молчаливого кивка Курздляева. Девчонка не досаждала, просто бегала за ним, как хвостик, как и многие другие, впрочем. Если Марину в этом извинял возраст, то его ровесниц - только отсутствие мозгов. За что, впрочем, он их и ценил. И пользовался положением.

    - Эй, Марина, стой!

   Панкрат Стоцкий. Одноклассник. Опять рядом, когда она плачет. И как он ее находит? Подошел, все сразу понял, встал рядом. Помолчал вместе с ней, глядя из окна школьного коридора на улицу. Там кот гонял собачку. Понемногу, наблюдая вместе со Стоцким за перипетиями этого увлекательного процесса, Марина успокоилась, а потом, даже рассмеялась. Прозвенел звонок и она уже спокойно пошла на занятия.

***

Марина открыла глаза и поняла, что заснула. Посмотрела на часы. Прошел час. Позвонила на ресепшен. Нет, Алекс не приходил. Понятно. Время лечит все, только не привычки.

   Ладно. Подождем. В конце концов, номер оплачен на сутки. Марина взяла из бара вино, откупорила его и налила в бокал. Отпила глоток и снова погрузилась в воспоминания и размышления.

   Что ж ей так не везет с мужиками? Или она выбирает не тех? Но она же сердцем выбирает! Так ей с детства твердили - отношения нужно строить по любви. А не по любви строят только те женщины, которые себя не уважают.

   Но сейчас Марина была уже готова переоценить вбитые с детства истины. А так ли не уважают себя женщины, которые строят семейную жизнь не по любви, а по расчету? Что плохого в честности и размеренности взаимного сожительства, где каждый получает то, что заранее обговорил с партнером?

   Разве лучше жить так, как она? Годами, как собачонка, таскаться за этим парнем, а до сих пор все, что между ними было - и то - по съемным квартирам или гостиницам. Эти встречи и свиданиями было назвать - все равно, что согрешить.

***

Вот она уже студентка. Сидит на паре. Лежащий на ее столе телефон завибрировал и привлек внимание преподал. Тот быстро нашел глазами источник звука, посмотрел на Петрищеву и недовольно покачал головой.

    - Все разговоры за дверью, не мешайте другим.

   Марина пулей вылетела в коридор и нажала кнопку приема вызова.

    - Здравствуй, Сергей, ну, что, какие новости?

    - Привет, да не так, чтобы очень. Его отпускают под подписку о невыезде. Суд будет через две недели. С адвокатом я уже связался.

    - Что же делать?

    - А что делать? Как будто в первый раз. Знаешь, Марина, я решил позвонить отцу. Я больше не могу.

    - Но ты говорил, что он в Штатах? Что у него давно новая семья...

    - Ну и что, отцом от этого он быть не перестал. Вот, пусть примет участие в воспитании сыночка. В конце концов, у меня семья, ребенок, работа, а я вскакиваю ни свет ни заря, и мчусь по всем злачным местам за этим балбесом.

    - А что будет, когда приедет Павел Иванович?

    - Ну, известно. Заберет его к себе. Так будет даже лучше. Новая обстановка его отвлечет, а здесь, пока его нет, все поутихнет немного.

   Марина поддакивала Сергею, а у самой на языке вертелось - а как же я? А что будет со мной? Но ее привлекательная фигура явно не вписывалась в эту картину.

   Да, со временем ей удалось перетянуть внимание Александра на себя и отогнать от него большую часть девок. Они начали встречаться и она уже могла сказать, что состоит с ним в отношениях. Но верностью Александр не страдал, полагая, что молодость бывает только раз, и надо быть глупцом, чтобы всего не попробовать.

   В их отношениях, именно Александр всегда позволял себе все, что хотел, а она получала только то, на что соглашался он. При этом она была обязана держать лицо перед знакомыми, чтобы никто не знал, что тот, кого она называла своим парнем, в открытую спал с другими, даже не утруждаясь запоминать их имена. Имел вспыльчивый характер и всегда лез на рожон. Старший брат когда-то отвел его на секцию бокса, думал, что спорт выработает у младшего характер. Но ожидания были напрасны. Александр, поднабравшись опыта, стал хулиганить с большим размахом и вскоре стал постоянным завсегдатаем местного отделения полиции, зарабатывая себе дурную славу, и по ходу дела обзаводясь знакомствами с теми, кто уже давно пересек границу Добра и Зла. Александр был еще на этой стороне, выступал на чемпионатах, получал грамоты и валютные гонорары, что давало Марине шаткую уверенность в том, что парень одумается. Но срывы у Александра были все чаще и чаще, а перспективы - все туманнее.

   Вот его старший брат - вот тот был обласкан СМИ, счастливо женат и вел вполне понятный бизнес, связанный со спортивным питанием. Именно ему приходилось частенько забирать непутевого братца из "обезьянника", уплачивать штрафы, улаживать конфликты. С Мариной Сергей был знаком лично, и об ее увлечении братом знал, хоть и не одобрял. Вовсе не потому, что не считал ее хорошей партией. Нет. В личные дела брата он никогда не вмешивался. Просто жаль ему было девчонку. Ведь мало кто подолгу задерживался на орбите непутевого родственничка. Дружбой его брат не дорожил, а в любовь не верил.

   Марина все знала, но ничего не могла с собой поделать - рядом с этим человеком у нее не было девичьей гордости, пропадали амбиции, она становилась совершенно другим человеком. Стоило Александру только позвонить, как она была готова бросить все дела, отказаться от всех ранее данных обещаний, ради встречи с ним где угодно и в любое время. Так, однажды, где-то на квартире его знакомых, на чужих сомнительных простынях, Александр, только что вышедший из СИЗО под подписку о невыезде после очередной драки, и стал ее первым мужчиной. Но счастливая Марина ни о чем не жалела.

***

В следующий раз Марина проснулась около 6 часов утра. Гостиничный номер был тих и неуютен. Все чужое окружало ее, все было временным. Иллюзия! Столько лет жить иллюзиями, самой собой придуманными отношениями с придуманным человеком, и ради чего? Чтобы в 25 оказаться в гостинице, как какая-то женщина древней профессии в ожидании клиента?

    - Ресепшен? Ко мне кто-то приходил, может, оставляли сообщение для меня?

    - Нет, девушка, ничего не было.

   Марина собрала все вещи из шкафчиков, полностью приготовив все к выезду. Еще пару часов отдыха и сразу после завтрака она съедет. Куда-нибудь в медвежий угол. Зализывать раны.

***

Как она могла опуститься до такого? Ведь она всегда была лучшей! Самое лучшее для лучшей девушки, говорили ее родители. Она перестала с ними общаться, когда они узнали про Александра и не одобрили ее выбор. Тогда она заявила им, что сама себе хозяйка. С тех пор и жила самостоятельно. Скиталась по подругам, а потом, когда улыбнулась удача, и она поступила на бюджет, переселилась в общагу. Это было здорово, но на работу все равно пришлось устраиваться. Теперь она работала простым менеджером, но в хорошей фирме и ежедневно оттачивала в своем характере пробивные качества, постепенно превращаясь в бескомпромиссную стерву. А что? Почему она должна кого-то жалеть? А кто пожалеет ее?

   Отношений с Александром она тогда не прекратила, и вскоре забеременела. Узнав об этом, она кинулась, было, сообщить отцу ребенка столь радостную новость, но об ее планах каким-то образом узнал его брат. Он назначил ей встречу в кафе возле своего дома. Это было необычно. И неприятно. Но он сказал, что речь пойдет об Александре, Альке, как она его называла. Марина не могла не прийти. Тем более, что весь день обрывала телефон своего парня, а тот, как в воду канул.

   Сергей молча и хмуро выслушал девушку. Потом достал из кармана пиджака небольшую карточку и повертел ее в руках, как бы в нерешительности. Потом, все же решился.

    - Это тебе. От Александра.

   Не переставая глупо улыбаться, она посмотрела на то, что вложил в ее руку мужчина. Буквы прыгали, не желая складываться всего в одно слово. Это было приглашение на свадьбу. На свадьбу ее Александра и какой-то Аллы Бабушкиной.

    - Что это?... Постой... А я? А как же я? У нас же ребенок будет...

    - У тебя.

    - Нет. Я должна поговорить с ним...

    - О чем?

    - Но как же, о нас...

    - Вас никогда не было, Марина, и я тебе не раз об этом говорил. Я предупреждал тебя, что из себя представляет мой брат. Но тебе же все это не надо было. Просто пойми, что на самом деле ничего не изменилось, ведь всегда был он и была ты. И никогда не было - вас.

    - Но если он узнает о ребенке, возможно...

    - Марина, поверь, он знает. Если знаю я, знает и он. И его ответ ты держишь в руках.

   Сергей посмотрел ей в глаза:

   -Мне жаль. Правда.

   Потом он решительно поднялся и ушел, не оборачиваясь.

   А Марина посидела еще немного, потом еще, а потом, как заснула. Очнулась в больнице под капельницей. Уборщица мыла полы. Было утро. Рассеянный свет немного освещал палату. Запищали приборы и вскоре вошел врач. Какой-то совершенно непохожий на врача, скорее, на интерна. Но он очень хотел казаться солидным и опытным.

    - О, моя дорогая, вот вы и очнулись!

    - Где я?

    - В городской больнице, девушка.

    - Что со мной?

    - С вами... уже все в порядке.

    - А... с моим ребенком?

    - Вы его потеряли.

   Сознание померкло и поплыло, как облако, растворяясь в реальности. На его излете она слышала, как кто-то кому-то говорил:

   -Мы вас едва спасли. Началось кровотечение. Но мы все сделали хорошо. У вас еще будут дети. Э-э-э, гражданочка! Медсестра! Подключите ее обратно к аппаратуре. Полежать ей еще нужно.

   Марина полежала еще немного. Потом еще. Только спустя пару месяцев она вышла из больницы. Одежда на ней болталась, как на вешалке - она потеряла килограммов 10. Ее качало и постоянно клонило в сон. Остановившись на выходе из больничного коридора, и, разглядывая облупленную краску входной двери, она пыталась думать, куда же ей сейчас пойти, и не могла решить. С родителями она давно не общалась и приходить к ним побитой собакой не хотела. Ее любимый отказался от нее. Она неспешно листала в телефоне справочник контактов, пока не наткнулась на один из последних - Холопов Панкрат Федорович. Она еще ничего не решила, но пальцы сами нажали кнопку вызова.

    - Алло, алло? - волновался абонент на другом конце провода и Марина поняла, что должна что-то ему сказать. Как, все же, плохо общаться по телефону. Нужно напрягаться, пыжиться, стараясь показать интонацией то, что сказал бы только один молчаливый взгляд.

    - Привет, Панкрат, - начала было девушка, но замолчала. Что сказать? Сказать нужно было бы так много, но что именно, да и зачем? На нее навалилась усталость и апатия. И безразличие. Пустота-а-а затягивала ее сознание в свои омуты.

    - Мариша? Ты, - знакомый хрипловатый голос бывшего одноклассника вновь вернул ее в реальность после некоторой паузы. Голос был удивлен и очень обрадован. И Марине показалось, что с ее плеч сняли мешок кирпичей. Стало легко, почти как раньше. До всего этого кошмара.

    - Это действительно ты? Что с тобой? Ты где?

    - Я. Забери меня сейчас.

    - Да, да, конечно, давай адрес.

   Она продиктовала адрес и присела на скамейку у входа. С ума сойти. Панкрат. Сто лет не виделись, а он, ни о чем не спрашивая, как-то сразу влился в ее нынешнюю жизнь, в ее проблемы. Впрочем, это он умел всегда. Ее вдруг заколотила дрожь и она разрыдалась.

   Когда-то давно, в прошлой жизни, когда она еще училась в школе и пользовалась бешеной популярностью, и встречалась с красавчиком Александром Курздляевым, она вдруг заметила ненавязчивые ухаживания одного нескладного парня, над которым кто только не подшучивал. Но это были именно ухаживания! Правда, очень завуалированные и от того, еще более приятные. Марина тогда запоем читала любовные романы и наметанным взглядом сразу определила своего тайного поклонника. То ручку он ей передаст, когда у нее кончилась, то влажную салфетку, чтобы она стерла пятно с лица, или ловко подскажет правильный ответ.

   Никто не замечал этих тайных отношений, поэтому Марина не теряла своего статуса, принимая ухаживания от аутсайдера. И он, в свою очередь, тоже принял эти странные правила игры, радуясь лишь тому, что его не отвергли.

   Это была история неразделенных чувств ботана Панкрата к яркой, классной звезде - Марине. Он всецело был поглощен ею. А ей было достаточно того, что она была для него всем.

   Стороннему человеку сложно, наверное, было понять, почему Марина не оценила такой выдающийся вариант, как Панкрат. Пусть - не в школе, когда ветер гулял в голове, а жизнь казалась бесконечной, как летнее голубое небо в Лазаревском, куда она с родителями ежегодно ездила отдыхать. Пусть - позже...

   Александр и Панкрат были, как небо и земля. Мощный, спортивный, успешный Александр и худосочный долговязый лузер - ботан Панкрат с грязными обкусанными ногтями.

   Марина тогда считала себя вполне подкованной в любовных отношениях. Поэтому совсем не торопилась сбрасывать Панкрата со счетов. К чему отказываться от хорошо работающей вещи только из-за ее непрезентабельного вида? Можно просто не афишировать ... .

   Было и еще одно. В этих странных отношениях между двух парней, она узнавала себя. Ей было удивительно заметить, что для того, чтобы добиться внимания Александра, ей приходилось постоянно быть в форме, лишать себя желаемого, и стараться, стараться угодить. Она очень уставала от таких отношений, но и бросить их не могла, чтя девиз своих родителей - все самое лучшее для самой лучшей девочки. Звезда спорта- Александр Курздляев был той целью, к которой она стремилась, как альпинист, с каждым днем преодолевая все новую высоту.

   Отдохнуть и быть самой собой она могла только с Панкратом. Так Панкрат стал ее и другом и ... некрасивой подружкой, единственной, между прочим, так как во избежание конкуренции Марина не заводила их вовсе.

   Правильнее было бы сказать, это был ее личный раб, которого она могла побить в состоянии раздражения, наговорить в лицо гадостей, приказать делать за себя домашку, носить портфели, и, конечно, совершенно не щадя панкратовских чувств, могла в любое время дня и ночи делиться с ним сокровенными тайнами, которые никогда не сказала бы даже родителям, особенно - родителям. И не боялась быть осмеянной им или раскрытой. Сейчас трудно даже вспомнить, с кем она в своей жизни могла позволить себе эту роскошь - быть собой. Да и были ли они? А Панкрат годами стоически сносил ее взбалмошный характер и не роптал, храня ее секреты, как швейцарский банк.

   Правда, однажды она все же попыталась ради спортивного интереса преодолеть психологический барьер. Так, чтобы изучить себя, свои пределы. Тогда был выпускной в школе и она впервые выпила шампанского. Поэтому только состоянием сильного опьянения она могла объяснить, что позволила Панкрату себя поцеловать. До сих пор ее пробирало мерзкое ощущение его слюнявого рта с запахом нечищеных зубов и первых дешевых сигарет. Кажется, она тогда впервые поняла, что значит - мгновенно протрезветь.

   Вот тогда она окончательно и бесповоротно поняла, что между ней и Панкратом может быть только дружба, и никогда - что-то иное.

   И вот теперь, в лихую годину, убитая горем девушка вновь приняла незаметную, совершенно без пафоса, как умел делать только он, но такую необходимую ей сейчас помощь от Панкрата.

   Она сидела на скамейке и с горечью осознавала, что в сложной жизненной ситуации ботан и лузер Панкрат оказался бóльшим мужчиной, чем брутал и альфа-самец Александр. Ну почему в жизни дорогое, красивое и модное часто бывает таким одноразовым, а что-то корявое и убогое работает, как часы и даже спасает?

***

В больничный двор въехал потрепанный мерс. Из него с трудом вылез... конечно, Панкрат. За два года, что они не виделись со школы, он совсем не изменился. Такой же худой и немного нескладный. Кинулся к ней, протягивая руки. Сразу закидал кучей вопросов.

    - Мариша! Я так рад тебя видеть! Ты можешь идти? Не против, я возьму тебя на руки и донесу до машины? Ты что, плакала? Все устроится, с сегодняшнего дня все будет только хорошо.

   Он едва дотащил ее до машины и неловко запихнул внутрь. "Все такой