Мама для Совенка. Екатерина Боброва

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ЧАСТЬ первая
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24
• ЧАСТЬ Вторая
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ГЛАВА 24

АННОТАЦИЯ

Добро надо делать умеючи, а то и до беды недалеко. Спасла потерявшегося ребенка, а деть возьми и окажись сбежавшим из соседнего мира шестым принцем. И ладно вернула и забыла, но в его побеге теперь обвиняют Юлю. Как тут выжить, когда с одной стороны давят и требуют непонятно чего старшие братья, а с другой - Совенок не отпускает, и сердце болит оставить его одного.

   Вторая часть приключений Юлии. Впереди доведение Второго и Третьего до нервного тика, осада Четвертого - хорошие девочки быстро не сдаются, эксклюзивная учеба от калкалоса, дружба с Седьмой, Зимний праздник, академия - будем верить, что она выстоит, и многое, многое другое.

   Присоединяйтесь - вместе погоняем птичник :)

***

Словарь

   Асмас – название эсхарата

   Ассар – ассара: наставник – наставница

   Бездна – подземное озеро под дворцом. Используется для купания в зимний сезон.

   Вальшгас – тоже ящерица, но бегающая и ползающая. Используется как средство передвижения по горам.

   Девятиликий – местное божество, обладающее девятью ликами (боль-болезнь, гнев, радость, любовь, кара-возмездие, смерть, рождение, наслаждение, страх)

   Ерьки – местная мелкая рыба, живет в пресноводных озерах.

   Жигра – остро пахнущая трава, любимая горными козлами, часто употребляется для добавления в мыло, шампуни.

   Калкалос – дракон, условно-разумное существо, которое местные относят к летающим ящерицам

   Котел – аналог хаммама (турецкой парной)

   Мыслевик – артефакт, позволяющий общаться на незнакомом языке. Обладает побочным эффектом в виде головной боли

   Ракханы – раса «сероволосых»

   Световик – осветительный шар. Реагирует на движение и загорается, если рядом находится живой организм.

   Свириллум – драгоценный металл, что-то вроде белого золота.

   Столп – правитель тэората

   Таркас – столица Асмаса

   Тапуны – местное население

   Тэорат – часть страны (королевства), отданная под управление принцу

   Шайрат – название мира

   Чарксы – огромные птицы, напоминают наших орлов. Поддаются дрессировки. Могут нести на себе всадника. Тяжело разводятся в неволе, потому редки. Используются для патрулирования и разведки.

   Эсхарат – страна, с монархическим типом правления, аналог королевства или княжества

ЧАСТЬ первая

ГЛАВА 1

Одиноко стоящего у подъезда малыша, лет пяти, она заметила издалека. Мальчишка выделялся серой, давно немытой шевелюрой густых волос, стриженных на манер ирокеза. Коричневая куртка на нем была явно снята со взрослого. Ее рукава доставали почти до земли, и пацан меланхолично болтал ими из стороны в сторону, сосредоточенно разглядывая окна подъезда.

   Юля переложила тяжелый пакет в другую руку, прибавила шаг. Сердце противно заныло – так бывало, когда перед ней вставала проблема, требующая непростого решения. Чем ближе подходила, тем крепче стискивала зубы. Надежда, что малыш ждет кого-то из взрослых, таяла с каждым шагом. Она знала более-менее всех детей в подъезде, но этот ребенок был ей незнаком. Такого захочешь - не забудешь. Странная обувь – больше похожая на пошитые вручную мягкие сапожки, бывшие когда-то белыми штанишки, едва выглядывающие из-под чрезмерно большой куртки, грязь на щеке и огромные серые глаза, опушенные густыми ресницами.

   Эти глаза цепляли. Непонятно чем, но Юля остановилась. Поставила пакет на скамейку, уже ругая себя за мягкость: «Куда опять лезешь, дура?», медленно повернулась, присела на корточки и, улыбаясь, спросила:

   - Чей ты, малыш? Маму ждешь?

   В равнодушном взгляде мальчишки промелькнул интерес. Он склонил голову набок, став похож на серую, пушистую сову. Поджал губы, почесал грязным пальцем нос, окинул ее внимательным, показавшимся взрослым взглядом. Юля терпеливо ждала ответ.

   - Тебя, - выдал, наконец, и Юля вскинула брови.

   Пробормотала: «Неожиданно».

   - И давно ждешь? – уточнила.

   - Не-а, - качнул головой двуногий птенец совы, потом вытянул шею и заинтересованно заглянул в пакет. Урчание живота подтвердило еще одно опасение: «птенчик» не просто потерялся, но был еще и голоден.

   - А живешь где? – спросила, уже смиряясь с тем, что пятничный вечер перестает быть мирным.

   «Совенок» пожал плечами. Задумался, затем выдал очередную «блестящую» догадку:

   - У тебя?

   Юля поднялась, беспомощно оглядела пустой проезд перед домом. Как назло, плохая погода разогнала всех бабушек и мам с детьми по домам. Не с кем даже посоветоваться. Надо звонить в полицию, но отправлять в отделение грязного, голодного ребенка…

   - Раз у меня – тогда пошли, - и она торопливо, боясь передумать, достала ключи из сумки.

   В лифте малыш чего-то испугался, доверчиво прижался к бедру, обняв за талию, и сердце Юли сжалось от нежности. Пришлось сурово напомнить – ребенок чужой. Она приютит его лишь на время.

   - Зовут тебя как, Совенок? – спросила, открывая дверь в квартиру. В голове крутились неприятные мысли о сбежавшем из-под цыганской опеки попрошайке или потерявшемся малыше нерадивой мамаши-алкоголички. Смущал только взгляд. Было в нем что-то чужое и слишком взрослое для пяти лет.

   - А кто такой совенок? – спросил мальчишка, и Юля тряхнула головой, прогоняя надуманное – ребенок, он и есть ребенок.

   - Такой, как ты, только с крыльями. Птенец птицы, которую зовут сова.

   - Мне нравится, - степенно кивнул малыш и разрешил: - Можешь звать меня так.

   Юля решила не заморачиваться с именем. Совенок, так Совенок. Сначала ванна, потом кормежка, а там уж и до имени доберутся.

   Оказавшегося в квартире мальчишку дальше порога не пустила, заставив сначала раздеться. Куртку брезгливо выбросила в пакет, а вот штаны и странного покроя рубашку положила постирать. Ткань на ощупь была дорогой, только грязной.

   Совенок не стал возражать ни против раздевания, ни против мытья, только глаза не закрыл, когда она намылила ему голову шампунем. Когда Юля это заметила, было уже поздно – шампунь попал в глаза. Малыш завопил, хватая ртом воду, льющуюся из душа, и Юля, ругая себя за оплошность, бросилась промывать глаза и успокаивать Совенка.

   Мальчишка был худощав, но крепок, а еще на спине и правой руке Юля обнаружила три шрама: два старых, один свежий, что еще больше укрепило подозрение о сбежавшем из-за жестокого обращения ребенке.

   Потом она торопливо варила макароны, тушила рыбу, делала салат – ребенку нужны свежие овощи. Найденыш все это время сидел на кухонном стуле, одетый в ее футболку, закутанный в махровое полотенце и грыз сушки, запивая найденным в шкафу соком. Еда, купленная для готовки на выходных, неожиданно попала под раздачу в пятницу, а сговоренный с желудком разгрузочный вечер пришлось отложить.

   - Почему сама не ешь? – подозрительно поинтересовался Совенок, точно она его травить собралась.

   - Ем, - обреченно вздохнула Юля, накладывая себе макарон с рыбой. Потом пришла очередь чая и круассана. Даже варенье для такого случая нашлось в шкафу.

   Малыш увлеченно уплетал сладости и пил чай, а Юля достала мобильник, набрала сто двенадцать, повисела на линии минут пять, пока усталый голос оператора не ответил:

   - Слушаю.

   Узнав о найденном ребенке, оператор оживился, переключил на полицию. Там выспросили кучу подробностей, записали адрес и данные Юлии и предложили привести ребенка в отделение.

   - Вы что, издеваетесь? – возмутилась девушка. – Девять вечера. Ему спать пора, а вы его в отделение предлагаете, точно преступника. Это же ребенок! Утром пусть приходят из опеки и будем решать.

   Дежурный попросил подождать на линии, получил добро от начальства и разрешил оставить найденыша дома. Юля записала номер отделения, обещала звонить, если что, и отключилась. Выдохнула – самое сложное впереди и замерла, наткнувшись на серьезный взгляд малыша.

   - Не хочу домой, - провозгласил Совенок.

   Юля прикусила губу, сдерживая эмоции. Воображение уже рисовало жуткие картины, и она чувствовала себя предательницей. Но ведь это чужой ребенок, она не может оставить его себе. У него есть, пусть и плохая, но семья.

   - Никто тебя домой прямо сейчас не отправляет, - попыталась мягко объяснить, - но нам надо связаться с твоими родными.

   - Зачем? – насупил серые брови малыш. Тряхнул подсохшими волосами, которые так и остались грязно-серыми, как ни старалась их отмыть Юля.

   - Но ведь они волнуются, - девушка растянула губы в жалкой попытке улыбнуться. Глаза защипало, и ей пришлось приложить усилия, чтобы не расплакаться. Пятничный вечер превращался в мелодраму. Она, чужой ребенок и его беды. Не хватало только бывшего, который умел довести любую мелодраму до трагедии.

   - Нет, не волнуются, - воспротивился Совенок, - у отца – эсхарат, у брата – тэорат, а Жаннек только знает, что орать, какой я дурак.

   Обилие чужих слов – цыганских? – сбивало с толку, как и странные имена. А еще малыш умел строить сложные фразы. И она поймала себя на том, что не знает, как вести себя с этим ребенком, который даже имени своего назвать не хочет.

   - Жаннек, он, - Юля замялась, подбирая слова, потом вспомнила распространенный тест и резко протянула руку, якобы поправить Совенку волосы. Тот не дернулся. Наоборот, подался вперед и зажмурился под лаской, а она со вздохом взлохматила жесткие волосы – Совенок все глубже пробирался в сердце. Не дернулся, значит не били, но откуда тогда шрамы?

   - Кто он тебе? – изменила вопрос.

   Совенок по-взрослому вздохнул, хрустнул сушкой – они явно пришлись ему по вкусу – и ответил:

   - Воспитатель, только он плохой, я его не люблю. В прошлом месяце запретил мне ездить на вальшгасе, не пустил ловить ерьков и отобрал кинжал, подаренный братом.

   Малыш путал русские и чужие слова, и Юля не понимала: то ли у него богатое воображение, то ли он действительно иностранец, но почему тогда говорит без акцента?

   - Знаешь, я бы тоже хотела прокатиться на вальшгасе. Это лошадь? – попыталась она нащупать почву под рассказами Совенка.

   - Не-а, - мотнул головой малыш, - сейчас покажу.

   Он положил ладонь на грудь, и из-под пальцев брызнули белые лучи, а когда отнял, Юля увидела висящий на шее кулон – светящийся голубыми искрами кристалл, который обнимало когтистыми лапами нечто, похожее на ящерицу.

   - Это – вальшгас, - объявил Совенок, ткнув пальцем в ящерицу, и Юля заторможенно кивнула. Вальшгас, так вальшгас. Какая теперь разница, когда ей только что продемонстрировали то, чего быть не может. Она ведь мыла ребенка, осматривала его одежду - кулона на нем не было.

   - Можно? – спросила, протягивая руку. Совенок разрешил. Юля осторожно, одним пальцем, коснулась камня – исключительно с целью проверить реальность происходящего. Камень на ощупь был теплым и твердым. Иллюзия исключалась. Шизофрения выходила уж больно многоплановой и занятной. Что тогда? «Секретные материалы?»

   Голова начала болеть, и Юля потерла виски. Встала, налила воды, выпила залпом, успокаивая зашедшееся в панике сердце. Совенок беззаботно хрустел сушками.

   - Как ты сюда попал? – спросила хрипло. Хруст стих. Юля повернулась – мальчишка с виноватым видом выводил узоры по столу.

   - Я на время взял, потом верну, - пообещал, накрывая камень ладошкой. Когда отнял – на шее снова ничего не было. Юля нервно сглотнула, отвела взгляд от цыплячьей груди ребенка, досчитала до десяти.

   Картинка начала вырисовываться. Некий пусть артефакт мог быть видимым и невидимым. И с его помощью Совенок попал к ней. Откуда? Кидаться с воплями «Ты пришелец?» нельзя, деть может испугаться.

   - Ты знаешь, как называется мой мир и моя планета? – зашла издалека.

   Ответ Совенок нашел быстро:

   - Земля.

   - А твой? – спросила, затаив дыхание.

   - Шайрат.

   Еще через полчаса осторожных расспросов, трех стаканов воды и тридцати капель валерианы случившееся с Совенком стало более-менее понятным.

   Обидевшись, она так толком и не поняла на что, но оценила по эмоциям Совенка на десять баллов из десяти, мальчишка стащил дядин амулет и удрал на Землю. Здесь он помыкался, однако быстро разобрался, что к чему. Под машину не попал, в полицию тоже, а вот остальное…

   - Добрые дяди пахли плохо, зато куртку подарили, еще и накормили, - делился он прожитым. Юля содрогалась, но мысленно благодарила дядей за заботу. Играть одному на площадке было скучно, к де́тям идти он не решился, и потому Совенок быстро заскучал и отправился к Юле. Почему и как нашел – не ответил.

   - А как ты наш язык понимаешь? – спросила напоследок, видя, что малыш уже третий раз подряд зевнул. Ей снова продемонстрировали фокус с появлением и исчезновением, на этот раз – камня, вдавленного в кожу на виске, и десятка мелких, украшавших правое ухо.

   - Мыслевик, - пояснил малыш, ткнув пальцем в камни.

   Юля сделала вид, что поняла. Мыслевик, так мыслевик.

   - Только голова от него болит, когда используешь, - и он потер лоб.

   - А давай-ка, милый, спать. Ты сейчас у меня прямо на стуле отрубишься.

   Она подняла легкое тельце на руки, и малыш доверчиво обвил руками шею, прижался, прошептав на ухо:

   - Ты ведь не отдашь меня?

   Юля не ответила. Да и как тут ответить, когда у нее на руках не просто чужой, а ребенок из другого мира.

   Когда Совенок крепко спал, она набрала номер отделения полиции. В этот раз ожидание было недолгим. Уже знакомому дежурному Юля кратко обрисовала ситуацию и попросила:

   - Отмените, пожалуйста, заявление. Мать буквально, как мы с вами поговорили, позвонила в мою квартиру. Очень извинялась. Они из деревни в гости приехали, мальчик впервые оказался в многоквартирном доме. Остался на пару часов один и решил, что, как и в частном доме – можно выйти погулять на улицу. Вышел, поиграл на площадке, а как обратно вернуться не знал – номер квартиры не запомнил. Пока играл, перемазался, я и напридумывала лишнее. Вы не подумайте, ребенок мать сразу узнал, она и фото их в телефоне показала. Пожалуйста, снимите заявление. И еще раз прошу прощение за беспокойство.

   Ей ожидаемо поверили не сразу. Мурыжили минут пять разными вопросами, но Юля стояла на своем. Оператор сдался, пригрозив, что завтра или в понедельник ей могут позвонить для выяснения подробностей.

    Совенку Юля постелила на диване в гостиной, и он, умаявшись, сладко сопел. Она постояла над ним – сердце болело от одной только мысли расстаться. Обругала себя дурой и пошла спать, но заснуть не удалось. В голову лезли разные мысли, одна забористей другой. И Юля, не выдержав, сходила в гостиную, осторожно подняла Совенка, отнесла к себе на кровать. Легла рядом, обняла щуплое тельце, и голова сразу потяжелела, расслабляясь.

   Утро встретило их отличной погодой. Ярко светило солнце, намекая, что холодный май заканчивался и впереди было лето. Совенок сладко сопел в ухо, закинув ногу ей на живот. Юля вздохнула, ощущая, как распускается внутри невидимая пружина, как отпускает застарелая боль. Давно это было… Очень давно. Но если бы не одна глупость и трусость бывшего, ее малышу сейчас было бы почти четыре. Надо простить себя и его, а вот не получается... Но рядом с Совенком дышится легче. И мысли в голове крутятся такие приятные: что бы вкусное приготовить на завтрак? И чем потом заняться?

   - Нравятся? – спросила Юля, когда Совенок наворачивал третий по счету блин. Малыш угукнул и потянулся за добавкой.

   - Знаешь, я тут подумала, - Юля решила, что момент удачный. Совенок выглядел расслабленным и довольным, - может, и зря ты на всех обиделся. Помню, когда я была примерно твоего возраста, повздорила с бабулей. Она у нас старенькой была, ворчливой. Я вспылила и решила тут же нажаловаться бабушке. Сказано, сделано. Меня не остановило то, что бабушка работала в центре города, в библиотеке, до которой было полчаса ходьбы. Отправилась туда одна, никого не предупредив. Помню, как испугалась бабушка, увидев меня, и как жалко прозвучала моя обида. Меня даже ругать особо не стали, дали коробку эклеров и отправили домой в сопровождении бабушкиной знакомой. Столько лет прошло, а мне все еще стыдно за ту глупость. Теперь я понимаю, как по-дурацки выглядела моя обида и сколько волнений принесла отлучка из дома. Но тогда я была слишком маленькой, чтобы это понять. Думаешь, почему взрослые часто запрещают или не разрешают что-то де́тям? Не потому, что вы глупые, а потому что еще не выросли. Вот сравни мою голову и свою.

   Юля придвинула голову ближе к Совенку, и тот ощупал ее своими пальчиками. Потом обхватил свою. Задумался.

   - Знаешь, что там у тебя внутри?

   - Мозги, - проворчал малыш, явно вспомнив что-то неприятное.

   - Ничего удивительного, что ты не можешь понять все, что делают взрослые. Вот когда твой мозг дорастет до нужного размера, ты станешь самым умным на свете, если не будешь лениться, конечно.

   И она потрепала Совенка по жестким волосам.

   - Уверена, твоя семья волнуется.

   Совенок глубоко задумался, забыв про блины и какао.

    - Ты не можешь оставить меня себе? – спросил, взобравшись на колени. Обнял, уткнулся носом в шею, часто задышал. – Юля, - она разрешила так себя называть, - я не много ем, честно. Буду помогать и не стану лениться.

   - Прости, Совенок, - прижала к себе, поцеловала в макушку. Больше всего на свете она хотела оставить этого ребенка себе. С ним сердце билось по-новому, но реальность – жестокая вещь – уже нашептывала, сколько проблем принесет это решение.

   - Меня зовут Альгар, - всхлипнул малыш, и Юля прикусила губу, удерживая собственные слезы.

   - Обещаю, Аль, что буду с тобой до того момента, пока тебя не заберут. К тому же, - она мысленно попросила прощение у семьи Альгара, - мы ведь не отправляем тебя прямо сейчас. Спорим, ты никогда не катался на каруселях?

   - Не-а, - помотал головой Совенок.

   И Юля принялась расписывать, как здорово в Диво-острове.

   Совенок в ее толстовке и своем странном костюме вызвал замешательство в детском магазине. Но когда она одела его в ярко-красную курточку, синюю кофту со смешным щенком на груди, белую футболку, джинсы и белые кроссовки – малыш удостоился комплиментов от всех продавщиц. Потом они купили конструктор, плюшевого мишку и пистолет с пулями на присосках – а вот нечего разбрасывать опасные артефакты в доступности. Совенок был счастлив.

   После была поездка на метро, которую малыш выдержал с честью, только жался к девушке, и огромный парк с каруселями, качелями.

   Отправив малыша на карусель с пожарными машинами, Юля позвонила маме. Ей внезапно захотелось услышать до боли родной голос.

   - Доченька! – обрадовалась мама. – Как дела? Чем занимаешься?

   - В парке решила погулять, погода-то какая! А ты? Как себя чувствуешь? Сережка не звонил?

   С братом у них была разница восемь лет, и Юле нередко казалось, что Сережка – не брат, а ее первый ребенок. После вторых родов мама часто болела, и забота о маленьком братишке легла на плечи девочки. Она ухитрялась справляться со всем: помогать матери по хозяйству, нянчить брата и учиться на отлично. Смогла поступить на бюджет в Таможенную академию. Мама тогда чувствовала себя хорошо – казалось, болезнь отступила, и даже устроилась на работу. Семья смогла выделить деньги на подготовку к ЕГЭ. Но временное улучшение прошло, а там и отца внезапно сократили на работе. Юля вынуждена была перевестись на заочное. Было непросто прожить те полгода на ее скромную зарплату, но они продержались. Потом ушла на другую работу, где и познакомилась с Юрой. Бывший поначалу шутил, что у них сразу есть общее: имена на одну и ту же букву.

   Уже после разрыва, после тонны грязи и глупых обвинений Юля осознала, что эта чертова буква так и осталась единственным общим. Просто Юрке была удобна неприхотливая девочка с доставшейся ей от бабушки двухкомнатной квартирой. Долго ли закрутить голову первой любовью той, кто в жизни не видела ничего, кроме семьи и учебы, а после жить в удобстве и комфорте. Только ребенок в этот комфорт не вписывался, н-да…

   - Нет, не звонил, но Сережа говорил, что следующий раз им разрешат позвонить через неделю, не раньше.

   Сережка после девятого поступил в колледж, отучился четыре года на автомеханика и ушел в армию, где сейчас и служил в десантных войсках. Вымахал «лось» под два метра и часто с гордостью предлагал навалять всем ухажерам сестренки, если те наглеть будут.

   Юля вспомнила, как в первый месяц после призыва брата она, как обычно, принесла деньги родителям, но мать отвела ее на кухню.

   - Доченька, нам с отцом много не надо.

   Она пыталась ругаться, настаивать, но мать была неумолима. И вот уже больше полугода не брала у дочери ни копейки.

   - Хорошо, мам. Позвоню в понедельник. Береги себя, ладно.

   Довольный Совенок, затушив нарисованный пожар, уже бежал к ней.

   - И ты себя, дочка.

   Они покатались везде, где было можно. Купили сладкой ваты, съели по эскимо. Юля купила воздушный шарик в виде мишки. Совенок уже еле двигал ноги от усталости, а ей столько хотелось рассказать и показать, но…

   - Думаю, пора, - она кивнула на скамейку, спрятанную в глубине парка за жирным кустом сирени. Здесь, вдали от основных дорожек, было тихо и сумрачно. Удобное место, чтобы вернуть ребенка домой.

   - Хорошо, - с тяжким вздохом согласился Совенок. Накрыл медальон ладонью, делая его вновь видимым.

   - Теперь меня можно найти, - пояснил, и Юле осталось только поверить на слово. Впрочем, не прошло и десяти минут, как она ощутила чужой, изучающий – аж спина зачесалась – взгляд.

   - Я хотел бы угостить брата, - шепотом попросил Совенок, кивнув на недоеденную сахарную вату. Значит, не показалось. Юле стало не по себе. И в голову полезли панические мысли. Например, что от хороших не сбегают. И как воспримет возвращение беглеца его семья? Еще вспомнилось, что Совенок ни разу не упомянул о матери. Что если рядом с отцом, у которого какой-то там эсхарат, мачеха? Не от нее ли сбежал Совенок? Но поздно мучиться сомнениями.

   - Ой, шарик, - расстроенно воскликнул малыш, выпустив ленточку из рук.

   Юля вскочила догонять, почти дотянулась пальцами до ленты медленно всплывающего в небо коричневого медведя, как замерла, ощутив холод стали у горла. Скосила глаза – клинок выходил из пустоты. В тот же момент отчаянный крик Совенка «Юля!» ударил по нервам. Она дернулась:

   - Аль!

   Обернулась, забыв про лезвие у горла. Кожу обожгло. Над ухом прошипели что-то злое. Чужие пальцы впились в плечо, удерживая. А она не чувствовала ни боли от пореза, ни тепла льющейся на грудь крови. В глазах стоял брошенный пакет с игрушками, втоптанная в землю сахарная вата и пустая скамейка. Нарастающий шум в ушах заглушил остальные звуки. Ноги подкосились, и Юля стала медленно оседать.

ГЛАВА 2

Упасть ей не дали. Обхватили, прижав к чему-то твердому. Горячая ладонь обняла горло, и кожу запекло так, что Юля взвыла, а из глаз брызнули слезы.

   Ее заставили сделать шаг назад. Чувство короткого падения, возмутившийся желудок. Мир все еще был размыт слезами, зато обоняния и слух обострились. Пахло железом, мужским потом, остро воняло чем-то звериным. А еще здесь было на порядок холоднее, и ветер, пробираясь под тонкую куртку, заставлял ежиться.

   Удерживающий ее человек перебросил Юлю через плечо, и она охнула, больно стукнувшись животом о твердое, как камень, плечо. Похитителю до ее проблем не было никакого дела. Он размашисто шагал куда-то, и девушка напрягала мышцы, чтобы меньше подпрыгивать при каждом шаге.

   Скрип двери. Лестница. Спуск вниз. Полумрак коридора. Стертые камни пола. Запах сгоревшей еды. Еще один проход, и ее скинули вниз. Каменный пол ударил по коленям, сбил кожу на ладонях. Юля зашипела от боли, облизала прокушенную губу, сглотнула, ощущая металлический вкус крови во рту. Села, потрясла выбитым запястьем, огляделась.

   Ее принесли в небольшое помещение без окон. Подвал? Под потолком висела странная сфера-лампа, заливая все вокруг ровным желтым светом. Цепи на каменных стенах, металлические стулья и темные пятна на полу навевали мысли о средневековой пыточной. А еще в комнате со сводчатым потолком было полно народу. Мужчины разного возраста, все в кожаных с черными металлическими вставками доспехах, разглядывали ее с одинаковым выражением неодобрения на лицах.

   Они не отличались от людей. Почти. Волосы, оттенков от белого до темно-серого, жесткой, проволочной гривой спускались до лопаток. Кожа загорелая, как у тех, кто много времени проводит на свежем воздухе, а вот странные глаза Юля рассматривать не решилась. Хватило того, что от взглядов била нервная дрожь, а в желудке точно кусок льда поселился.

   Девушка подобралась, села, обхватив колени руками. Ощупала горло. Кожу стягивало от засыхающей крови, но пореза не ощущалось. Залечили. Зачем? Чтобы потом убить еще раз? Юля прекрасно осознавала, что со вскрытым горлом смогла прожить пару минут, не больше.

   Досада на себя – вот знала, что от хорошей жизни не сбегают – приглушила страх. Страшно все же было, но больше за Совенка. А эти идиоты… Думают, если их семеро здоровых, то можно качать права перед одной женщиной? И где они были, такие здоровые и сильные, когда малыш сбегал из дома?

   Мужчины обменялись парой фраз, потом разговор разгорелся, перешел в спор. Один из них вытащил клинок, и лезвие со свистом прошило воздух рядом с девушкой, Юля успела зажмурить глаза, но оказалось мужчину интересовала ее сумка. Он поднял ее с пола за перерезанный ремешок, бросил другому.

   Сумку было жаль – два месяца, как купила. И ладно сумка, но там телефон, карты, короче, вся жизнь! Юля попробовала встать, но ее грубо пихнули на пол, рявкнув что-то вроде: «Сидеть» или «Место».

   - Идиоты, - пробормотала, с содроганием усаживаясь на грязный пол, - твари, дебилы, придурки.

   - А у вас неплохой словарный запас, барышня, - насмешливо озвучили на русском у нее за спиной. Юля обернулась. Вскинула брови. Человек в обычном мужском костюме смотрелся среди воинов в доспехах, как чиновник, заглянувший на реконструкцию. Короткая стрижка ежиком, темные очки, убранные наверх – встреть она его на улице, не обратила бы внимания. Но взгляд уже выцеплял знакомый оттенок волос, разрез глаз - незнакомец точно был местный, хоть и говорил по-русски без акцента.

   Из окружавших девушку мужчин к нему шагнул один, обменялся парой фраз. Юля мельком отметила, что у этого золотой выгравированный узор на антрацитовых пластинах доспеха, кожаные перчатки и явно пошитые вручную высокие сапоги, а не грубые ботинки. Перед ней был кто-то из начальства.

   - Так-так, - «русский» заглянул в ее сумку, выпотрошил содержимое на стол. Юля только зубами скрипнула, когда мобильник стукнулся об металл стола. Мужчина откопал кредитку, поднес к глазам. Девушка могла поклясться – он знал, что это такое, - Юлия Никольская. Приятно, - словно издеваясь, поклонился, - познакомиться.

   Его сосед что-то сказал, и приветливое выражение лица «русского» сменила застывшая маска. Мужчина шагнул ближе, навис над девушкой. Жесткий голос давил, прижимая к полу:

   - Кто вы? На кого работаете? Кто вам заплатил за похищение шестого принца?

   Япона мама! Совенок – принц. Пусть шестой, но принц!

   - Никто, - замотала головой, стараясь не поддаваться панике.

   Перевода не требовалось, потому как второй из начальства в одно движение оказался рядом, вздернул ее наверх, впечатал в стену так, что в спине хрустнуло, а затылок стрельнул болью. Сдавил многострадальное горло.

   Непонятные слова стегали по лицу, но хуже был огонь безумия, горящий в глазах мужчины. Черный зрачок расширился, серая радужка налилась золотом. Юля могла поклясться, что смотрит в глаза собственной смерти, но оторвать взгляд не могла – настолько дико и притягательно смотрелись ярко-оранжевые с черным зрачком глаза. В них хотелось погрузиться, им хотелось рассказать все. Эти глаза обещали покой.

   Юля моргнула, стряхивая дурман. Мужчина чуть ослабил хватку, а мерцание в глазах снизило интенсивность.

   - Лучше признайтесь, - устало посоветовали сбоку, - здесь знают толк в пытках.

   Долбаное средневековье. Долбаное сострадание. Надо было пройти мимо, но Совенок… Нет, пройти мимо было нельзя. Надо было просто оставить малыша у себя, а не возвращать в семью убийц, которая еще и в пытках знает толк!

   - Не упорствуйте, хуже будет, - уговаривал «русский», в то время как второй сильнее сдавливал горло - у нее уже цветные пятна плыли перед глазами. Юля захрипела, хватаясь рукой за ладонь мужчины – тело испуганно цеплялось за крохи жизни, и мучитель ослабил давление. Ей дали набрать воздуха, но отпускать не спешили, контролируя жизнь.

   В этот момент Юле хотелось одного - чтобы все закончилось. Можно было не гадать, какое наказание ждет причастного к побегу принца. И какая разница – сейчас она умрет или чуть позже? Так хоть выскажет все, что думает о придурках.

   Вернуть под свою власть впавшие в панику мозги было непросто, но она справилась.

   - Идиот! – выдохнула в лицо монстра. – Вы все идиоты! Не зря Аль сбежал от вас.

   Имя ребенка монстр уловил, нахмурился, вопросительно посмотрел на товарища. Тот перевел, потом спросил недовольно:

   - Кто дал вам право так его называть?

   Не все ли равно, как она называет Совенка, когда ее обвиняют в похищении? Юля прикрыла глаза, отказываясь отвечать на глупые вопросы, ее встряхнули, снова приложив затылком о стену, еще и медленно подняли руку, заставляя тянуться следом и встать на цыпочки. Юля зашипела от боли, искренне желая всем сдохнуть.

   Желала вслух, уже не стесняясь – первым от боли скончалось воспитание, и «русский» хмыкнул, однако переводить не спешил. Мужчины заспорили, прервавшись, когда в пыточную вбежал незнакомый юноша и с поклоном передал тряпочный мешочек ее мучителю. Тот убрал руку с горла девушки, и Юле пришлось приложить усилие, чтобы позорно не сползти по стеночке. Поваляться в ногах она всегда успеет, но пока есть силы, останется на своих.

   - Ну все, ты попала, - прокомментировал «русский», подрастеряв вежливое «вы», - доупрямилась? Теперь я не смогу тебе помочь.

   Если это помощь, то она – ежик в тумане. Впрочем, до пыток пока не дошли. Так, может, действительно помогал, и зря она упрямилась? Только чем ей помочь «русскому», если она не знает, ни кто заплатил за «похищение», ни на кого ей нужно «работать». Даже соврать вразумительно не сможет. Засада… А в простую доброту здесь не поверят.

   Воин между тем достал из мешочка знакомый камень – мыслевик, прижал его к коже на виске, скривился – процедура была явно неприятной, и Юля полюбовалась перекошенной физиономией.

   - Ты, - выдохнул по-русски, навис сверху, обхватив затылок «каменными» пальцами, - отвечай сейчас же.

   Юле ответила бы, покаялась, авось и поняли бы головы чугунные, что она тут ни при чем, но была у нее одна черта характера, из-за которой даже местные хулиганы с ней не связывались. Страх с адреналином шли у нее рука об руку. Грубо говоря – Юля была из тех, у кого от страха сносило крышу, и падала эта крыша исключительно на противника.

    Вот и сейчас, чувствуя, что теряет контроль, а здравый смысл машет ручкой и уходит за горизонт, Юля выдохнула, расслабляясь. Бесполезно мешать тому, кто сейчас вылезет на сцену. Понесло, так понесло…

   - А что, товарищ «Черный властелин», самим слабо догадаться? Умишко не варит?

   Мужчина ошарашенно моргнул своими серыми с оранжевыми искорками глазищами, и Юля наконец поняла – что за странность цепляла в них. Глаза у мужчин были еще круглее и больше, чем у малыша, вдобавок ресницы наличествовали густые и темные, точно наращенные. И зрачок ненормальный - чисто как у совы. Сходство усиливалось, когда серая радужка становилась оранжевой. Совы, одним словом. И такие же заторможенные. Смешок она задавила не до конца, и тишина в подвале стала напряженной. «Русский» тяжко вздохнул, однако вмешиваться не стал. Не по рангу, видать, против «Черного властелина» идти.

   - Отвечай, - повторил не так уже уверенно мучитель.

   - А смысл общаться с идиотами? – пожала плечами Юля. Бушующий в крови адреналин позволил забыть о боли и недавно вскрытом горле.

   Она вывернулась из-под захвата – точнее, ей позволили это сделать - шагнула к стоявшим в подвале мужчинам.

   - Где вы были, когда ребенок сбегал из дома? Это ведь ты, - повернулась к «русскому», и тот отвел взгляд, - оставил камень переноса без присмотра? Позволил его взять? А ты?

   «Властелин» вскинул брови, его совиный взгляд потерял кровожадность, и в нем мелькнули искры интереса.

   - Хоть представляешь, каким опасным может быть мой мир для маленького ребенка, который никогда в жизни механизмы не видел? Просто чудо, что он не попал под машину или его не переехал поезд. Наши механизмы нельзя остановить мгновенно. Хотя кому я это объясняю? – она махнула рукой, отворачиваясь. Говорить становилось все труднее, голос подводил, не выдерживая. Да и запал уже погас.

   - Только и умеете, что ножичками размахивать. А как воспитывать – так сразу «похитили», «заплатили»! Слабо признать, что от тебя такого, - обвела оценивающим взглядом, – самонадеянного просто сбежали? - она уже шептала - каждое слово шло через боль: - Ты был там, наблюдал. Неужели это было хоть немного похоже на похищение?

   - Обвиняешь меня? – вздернул брови главный из «сов».

   - Она в чем-то права, - подал голос «русский», за что тут же схлопотал.

   - Лучше молчи, с тобой я еще разберусь. А ты со мной, - указал на Юлю.

   Сказал – сделал. Ухватил за плечо, направив прочь из подвала. Девушка не возражала – в памяти был жив способ доставки сюда. Закатить истерику и поболтаться на плече - еще успеется.

   На узкой лестнице мужчина заставил идти впереди, и Юля ощущала ввинчивающийся под лопатку взгляд. Так и представлялась тюрьма, конвой и ствол автомата, смотрящий в спину.

   Поднявшись, они оказались в широком, мрачном коридоре. Теплый свет местных ламп лишь подчеркивал скорбный вид темно-серых, кое-где покрытых мхом камней. Через десяток шагов ее провожатый остановился, притормозив девушку за плечо. Мазнул ладонью по пустоте, камни на его браслете на мгновенье полыхнули синим, и пространство дрогнуло, подернулось рябью, а следом проступил совсем другой интерьер.

   Словно сквозь мутное стекло, Юля смотрела на огромный зал, высоченные колонны, а собственные ноги приросли к полу, не желая делать шаг за грань.

   - Испугалась? – поинтересовались сзади. Девушка фыркнула – варвара бы в лифт или в метро, тогда бы они сравнили свои страхи.

   - Кто знает, как хорошо ты учился в школе, - пробормотала, не рассчитывая на ответ, но ей ответили. Мужчина развернул лицом к себе, впиваясь злым взглядом.

   - Сомневаешься в моих силах, чужачка?

   Нависший над головой здоровяк, который был шире ее раза в два, мог задавить, просто прижав к стене – даже меч не понадобился бы. И как-то сразу вспомнилось, что русский здесь понимают и надо бы следить за языком.

   - Опасаюсь чужих технологий.

   Мужчина хмыкнул, склонился еще ниже. Юля с удовольствием бы отступила, но за спиной была разорванная грань пространства. Пришлось терпеть.

   - Опасаться здесь стоит только меня. И, чужачка, разве в твоем мире не принято говорить «вы» тем, кто выше?

   - Ты хотел сказать – старше? – уточнила Юля. Нет, а что? Хочет – «вы», будет ему уважительное обращение к старшему поколению. – В моем мире если тебе тыкают в лицо, нечего ждать вежливости в ответ.

   - «Вы», - поправил воин, - не заставляй меня повторять, а с возрастом, о котором ты говорила, мы разберемся после. Нас ждут, - он подхватил ее подмышки, точнее попытался, потому как Юля со словами:

   - «Вы говорили», - шагнула спиной вперед. Нечего ее таскать, она и сама пойдет, а варвару придется выучить, что уважение должно быть взаимно.

   Юля сглотнула, прогоняя тошноту, – в этот раз переход прошел легче, огляделась. Они находились в гигантском, размером со стадион зале. Высокие колонны, расходясь лепестками кверху, поддерживали сводчатый потолок. Здесь было светло – хотя окон заметно не было - мягкий свет излучали поверхности, а еще было много белого – точнее, белым было все. И на белом полу Юля сразу выцепила темное пятно – коленопреклоненного Совенка.

   В стоящей фигурке со склоненной головой было столько печали, что сердце девушки сдавила боль.

   - Аль, - бросилась к ребенку. Тот вздрогнул, однако позы не изменил, так и продолжая стоять на коленях. Варвар неподвижной статуей застыл неподалеку, не мешая.

   - Аль, - Юля опустилась на колени, обняла, прижала к себе застывшее тело, покрыла жесткие волосенки поцелуями, забрала холодные руки в свои ладони, подышала на них, согревая теплом. Если это наказание - пусть наказывают ее. Совенок столько всего пережил в чужом мире, он уже давно раскаялся, что сбежал. Она не позволит над ним издеваться.

   - Юля, - мальчишка выдохнул, оттаивая и расслабляясь, - ты пришла. Я так боялся, что ты умрешь, - и он спрятал лицо у нее на груди, а она стояла на коленях, гладя узкую спину. Хотелось выть от злости – нелюди не сочли нужным сказать, что с ней все в порядке, а ведь последнее, что видел малыш, как ей вскрыли горло мечом.

   Страстно хотелось закрыть ребенка, спрятать от жестокого мира, а всю долбаную семейку пустить в расход. Юля никогда, даже к брату, не ощущала такого всепоглощающего чувства. Это было странно, но желания анализировать не было. Внутри горело от решимости: утащить малыша с собой и не делиться ни с кем.

   Подняла голову – показалось, что в соседнем пятиугольнике, на которые был нарезан пол, мелькнули тени. Юля притянула Совенка крепче и поймала себя на порыве зарычать. Тени заволновались. Юля неотрывно, с охотничьим интересом следила за едва заметным колебанием воздуха, а внутри зрела уверенность – тени живые. А раз живые, то им можно и глотку порвать. Даже нужно. Она сглотнула, явственно ощущая привкус горячей крови во рту. Это чувство, а еще глухое, едва слышимое рычание – мамочки, это она? – отрезвили.

   Юля встряхнулась, моргнула, и этого мгновения теням хватило, чтобы исчезнуть. Еще какое-то время она с подозрением изучала пустоту, потом успокоено выдохнула, чуть отпуская Совенка.

   А вообще странно - в таком огромном зале никого, кроме них троих. И мебели тоже нет, даже захудалого трона. Это специальный зал для провинившихся? Богато живут, однако. Столько место для одного наказанного ребенка.

   Но если вспомнить, как легко прятал Совенок артефакты, то что мешает спрятать целый полк варваров? Пусть прячут. Юля приказала себе сосредоточиться на ребенке, забыть о собственном помешательстве, а все, кто пока не угрожают малышу, могут жить.

   - Когда это я помирать собралась? – выдавила из себя смешок, добавив нарочито весело: – Я, между прочим, неубиваемая как, - тут она запнулась – малыш ведь не знал никого из земных супергероев, - как ящерица, вот! Ей хвост отрежешь, а она новый вырастит, - болтала, усаживая Совенка к себе на колени. Деть обхватил за шею, словно боясь, что она исчезнет.

   - Да-а-а? – недоверчиво протянул малыш. Его дыхание приятно щекотало кожу, и Юля ощутила, как расслабляется, напряжение отпускает, а странная жажда крови проходит. - Наши ящерицы так не могут.

   - И вряд ли у вас получится отрезать ей хвост, - добавил варвар. И когда только успел подкрасться так близко, что оказался у нее за спиной? Юля нервно дернулась, оборачиваясь, но малыш вцепился, жарко дыша в ухо.

   - Ю-ли-я, - протянул мужчина по складам, наклонился, оглядел, точно увидел впервые и добавил: - А вы полны сюрпризов.

   Это он на ее проснувшуюся кровожадность намекает? Напрасно. Ей не стыдно. Стыд скончался, когда ей горло перерезали. Вдобавок в материнском инстинкте нет ничего ужасного, разве что странно испытывать такое к малознакомому ребенку, но тут Юля не пыталась анализировать, записав внезапно проснувшееся чувство в область иррационального. А вот вежливость товарища – даже имя вспомнил – настораживала.

   - Отпусти ее, братишка, а то задушишь, - посоветовал варвар, и Совенок ослабил хватку. Отстранился, заглядывая в лицо совиными глазами, в которых уже дрожали первые слезы:

   - Ты ведь останешься, да? Не уйдешь?

   Юля замерла, забыв, как дышать, не сразу осознав, что варвар назвал Совенка братом.

   - Не уходи, прошу. И на работу тебе не надо, брат обо всем позаботится, обещаю.

   О! Варвар, безусловно, позаботится. Навесит с десяток обвинений – похоже, у местных нехватка подозреваемых – и подберет место в камере. Под ложечкой засосало. Догадка, что она может не вернуться домой, стала отчетливей.

   Япона мама! Если Юля не появится дома в понедельник утром… На работе удивятся, засчитают прогул, а не дозвонившись – поставят вопрос об увольнении. Альбина Андреевна не прощала наплевательского отношения к дисциплине. Сотрудники из ее отдела вылетали и за меньшее, Юля продержалась полтора года только из-за личного усердия и самоотдачи. Зато платили больше, чем в других компаниях. И вот теперь из-за одного тупого варвара все старания псу под хвост?!

   Ладно работа, но что подумает мама, если она не выйдет на связь в понедельник? Даже представлять не хотелось.

   - Прости, Совенок. Я очень-очень хочу с тобой остаться, но дома у меня дела. Ты ведь сильно обо мне сейчас беспокоился?

   Малыш насупил брови, нехотя кивнул. Юля вздохнула – хоть разорвись. И Совенка не хочется бросать на растерзание родственничкам и не бросить нельзя.

   - Обо мне тоже станут беспокоиться, если я не вернусь завтра вечером.

   Аль наморщил лоб, размышляя, а потом его лицо осветила надежда:

   - Но до завтра ты ведь можешь остаться?

   Остаться в долбаном средневековье, где «шкафы» с мечами запросто могут убить? А магия… отдельный разговор. Впрочем, к порталам она уже привыкла. Почти… Только отпустят ли ее завтра?

   Юля смотрела в глаза Совенка, понимая, что уже согласилась. А если варвар решит, что ей отлично подойдет местная камера, она знает у кого искать ключ домой. «Русский» слишком хорошо ориентируется в ее мире, чтобы быть там новичком.

   Перевела вопросительный взгляд на варвара. Хм, если он брат Совенка, то, выходит, принц. Нумерацией с первого до пятого. Вот на что он намекал, требуя вежливого обращения. А она его «черным властелином» вместо «ваше высочество»…

ГЛАВА 3

- Альгар, разреши нам поговорить, - внес разумное предложение варвар.

   - Обещаю, я быстро, - проговорила Юля, ссаживая Совенка с колен. Встала, шагнула к ожидающему мужчине, но не выдержала, оглянулась, чтобы тут же выругаться – малыш снова стоял на коленях, склонив голову. Дернулась назад, но ее ухватили за руку.

   - Не стоит, таковы правила, - предупредил варвар. Юля скрипнула зубами в бессильной ярости. Внутри бушевало пламя, требуя спалить все к чертовой бабушке.

   - Это ведь не обычный зал? - попыталась отвлечься от того, кто болью засел в сердце.

   - Это зал скорби.

   Ясно. Кому-то белый – цвет радости и чистоты, а кому-то - наоборот. Юлю в этом зале больше давили пустота: высоченный потолок, гуляющее между колонн эхо, сквозняк, пробирающийся под куртку, и чувство собственной незначительности, по сравнению с местным гигантизмом.

   Варвар остановился в десятке шагов от коленопреклоненной фигурки, что-то сделал с воздухом, потому как тот загустел, гася окружающие звуки.

   - Вы ведь понимаете - расследование исчезновения его высочества Альгара еще не закончено? – спросил, нависая и даря недобрый взгляд главной подозреваемой. – Но я могу сделать так, чтобы с вас сняли обвинения…

   Многозначительная пауза намекала, что бесплатно ее из камеры не освободят.

   - И что хотите взамен? – Юля отзеркалила взгляд. Знает, сволочь, что не виновата, а нервы треплет, точно она серийный маньяк с десятком трупов за спиной.

   - Ничего сложного, - мужчина отодвинулся, сложил руки на груди, нацепив на лицо благодушно-высокомерное выражение. Теперь, когда Юля была в курсе, кто перед ней, заносчивое поведение варвара казалось естественным. Да, бесило, но удивления больше не вызывало.

   - Вы будете носить мыслевик и сопровождать его высочество везде, где необходимо. От вас также потребуется уважительное отношение к нашим традициям и законам.

   - И насколько вы рассчитываете продлить мой визит? – осторожно уточнила девушка, уже представляя «радость» знакомства с местным обществом и всю прелесть соблюдения неизвестных ей законов и правил. Хотя разве кому-то, кроме Совенка, есть дело до ее трудностей?

   - Все будет зависеть от вашего поведения, - оскалился улыбкой варвар, - но постарайтесь никого больше не оскорблять, иначе можете не дожить до конца вашего, - усмехнулся, - визита.

   «Оптимистичное» пожелание, а главное – сразу хочется послать всех в далекое путешествие. Как в том анекдоте: «Вот вам пять тысяч и не перебивайте».

   - Тогда начнем с вас? – вскинула брови, склонила голову, оценивающе оглядывая варвара – хорош: высокий, широкоплечий, брутальный. Хищный профиль чем-то напоминает команчей Северной Америки. Темная, выдубленная кожа. Густые серые брови и необычный темно-серебристый цвет волос, а про глаза… стихи сочинять можно. – Как мне вас называть?

   - Достаточно будет «ваше высочество». С короткой памятью, как у вас, и привычкой сокращать имена, я не хочу рисковать.

   Юля фыркнула – у варвара точно пунктик касательно имен и титулов. Что возьмешь с аристократа… Не понимает, что Альгар – имя для шестого принца. Для того, кому не повезло родиться в венценосной семье - заволновались, только когда сбежал и вовлек в скандал. Аль – имя для них двоих, и она будет его так называть, даже если варвар облысеет от злости.

   Но каков! Имя свое побоялся назвать, точно она слабоумная. Что же… сам виноват. Она постарается придумать что-нибудь достойное столь «славного» господина.

   - И чтоб вы знали. «Черным властелином» называют себя вожди племени сиртсов. Они моются два раза в год, никогда не стригут волосы и поедают внутренности своих врагов.

   Выдав сею убийственную информацию, варвар поискал следы раскаяния на лице девушки, но та лишь вежливо улыбнулась в ответ:

   - Простите, не знала. У нас «черные властелины» моются чаще.

   В ее самый «честный» взгляд варвар, кажется, не поверил, еще с полминуты разглядывал с подозрением, но Юле удалось удержать невозмутимое выражение лица, и его высочество отвернулся, пробормотав что-то на местном.

   - Я не услышал ваш ответ.

   Юля потерла горло, залитый кровью край кофты засох и неприятно царапал кожу. Помыться бы и переодеться, но здесь забота о гостях ограничивалась допросом и пыткой. Ах да, на десерт предлагались запугивание и шантаж. Но просить что-либо у варвара… Лучше грязной ходить, чем унижаться перед «шкафом» в доспехах.

   - Значит, носить мыслевик и сопровождать?

   Мужчина кивнул. Звучало несложно, но кто знает, как оно окажется на самом деле. Однако Юля сейчас не в том положении, чтобы диктовать. Придется верить на слово, которое варвар мог изменить в любой момент.

   Потребовать гарантий? И нарваться на возмущенное: «Не верите моему слову?». Так и к камере вернуться можно, а попасть туда Юле не хотелось. Для впечатлений хватило и пыточной.

   - Хорошо, я согласна. Что касается оскорблений, держитесь от меня подальше – и никто не пострадает, - мило улыбнулась, глядя, как его высочество недовольно поджимает губы.

   - Надеюсь, - с нажимом произнес варвар, - на ваше здравомыслие.

    Юля могла бы долго рассуждать о том, что понятие здравости у них разное, но махнула рукой – сутки как-нибудь продержится, а там придумает способ вернуться домой. Если ребенок смог, почему бы взрослой тете не справиться.

   - Я могу его забрать? – спросила Юля, с болью глядя на Совенка.

   - Вы – да, - подтвердил варвар.

   - А наказание?

   - Не ваша забота. Вы же собираетесь вернуться? – подколол ее варвар. Вот пойми его, то обвиняет в похищении, то в вину ставит желание вернуться. Как собака, честное слово: и кусает, и уйти не дает.

   Она не собиралась оправдываться. Если тупому варвару не понятно, что у взрослого человека могут быть свои обязательства, то он… просто тупой варвар.

   - Аль, вставай, мне разрешили тебя забрать, - обняла худенькое тельце, прижимая к себе. И сразу неважным показались причины, требовавшие возвращения домой.

   - Юля, - выдохнул Совенок, утыкаясь лицом в живот.

   - Я останусь здесь до завтра. Покажешь свою комнату? – с деланной беззаботностью проговорила девушка, гладя де́тя по жестким волосам. Ее сложности не должны ранить ребенка.

   - Останешься? – Совенок заглянул в лицо, и она кивнула, но малыш внезапно нахмурился, повернулся к варвару.

   - Брат, ты даруешь Юле свою защиту? – спросил требовательно. Варвар в ответ едва заметно скривился, словно его попросили о чем-то непотребном.

   - Мне не нужна защита, милый, - попыталась отказаться Юля, но малыш заупрямился:

   - Нет, нужна. Я же принял твое покровительство, так почему ты отказываешься?

   Ничего не понятно, но в целом мысль улавливалась. Привела домой, покормила, одела – это покровительство? Если так, пусть будет, как хочет. Главное, чтобы покровитель не придумал лишнего.

   - Твой брат может не согласиться, - привела весомый аргумент Юля. Варвар вскинул бровь, прищурился и разъединил браслет, отщелкнув от него узкое кольцо.

   - Я согласен. Твоя просьба разумна. Этой женщине лучше ходить под моей защитой.

   Звучало, точно ее на поводок сажали. Впрочем, без присмотра все равно не оставят. Так что… одним присматривающим больше, одним меньше.

   - Спасибо, Фильярг, - просиял малыш.

   - Фильярг? – с предвкушением уточнила девушка, раздумывая, что выбрать для его высочества: Филь или Ярг, но ее опередили, легко угадав намерение по выражению лица.

   - Даже не думайте, - предупредил с угрозой мужчина.

   - Не думать не могу, - честно призналась девушка, - а остальное – зависит от вас.

   Варвар смерил ее недобрым взглядом, обещая вернуться к версии главной подозреваемой, а заодно и к пыткам, но Юля и бровью не повела – и пострашнее видали взгляды, особенно у начальства на работе.

   В итоге взглядами их противостояние и закончилось. Варвар вернул себе отстраненно-высокомерный вид и официально произнес в пустоту:

   - Я, Фильярг Соваш Ангальский, четвертый принц эсхарата Асмас, наследный правитель четвертого тэората, принимаю Ю-лию Никольскую, гостью из мира «Земля», под свою защиту и покровительство.

   Кровожадно алым полыхнули камни на обоих частях браслета, и Юля внутренне содрогнулась, с трудом поборов желание спрятать руки за спину.

   - Позвольте.

   Пришлось постараться, чтобы протянутая варвару рука не дрожала.

   Браслет защелкнулся, тело на мгновение окуталось теплом. Юлия поежилась – магия оказалась серьезным испытанием для нервной системы. Невидимое, но ощущаемое воздействие воспринималось чужеродным. Мозги начинали тихо закипать от попытки уложить картину нового мира в голове. А то ли еще будет…

   Она полюбовалась на усыпанный алыми камушками узкий и довольно увесистый браслет, сделанный из неизвестного белого металла.

   - Покровительство означает, что теперь меня убить сможете только вы? – внесла уточнение. Мужчина благодушно ухмыльнулся:

   - Вы верно понимаете ситуацию, Ю-лия.

   Его высочество ухитрялся короткое имя разбивать на два. И это Ю – пауза – лия начинало выводить из себя.

   - Вам пора, - не стал затягивать с церемонией, открыл портал и приглашающе махнул рукой: - Прошу, я присоединюсь позже.

   Совенок потянул Юлю, торопясь покинуть зал скорби. Переход - и они вышли в широком коридоре, где пол был вымощен серым камнем, стены покрыты белой, блестящей облицовкой, сводчатый потолок – а здесь любили высоту и простор – освещался магическими лампами. Двери повторялись через каждые метров десять. Это явно были господские покои, а не коридоры тюрьмы, куда Юлю притащили первый раз.

   - Почему ваши порталы не калечат, открываясь внутри дома? – спросила девушка, едва поспевая за набравшим скорость малышом.

   Совенок чуть притормозил, но тут же рванул вперед:

   - Не знаю, но никогда не слышал, чтобы кого-то покалечило.

   Значит, решили этот вопрос с открытием портала в помещении. И Юля поставила себе мысленную пометку, если доживет – пообщаться с «русским». Интересно же.

   - Помнишь о вальшгасе? Обязательно сходим в загон. Еще пойдем в плавающие сады и в призрачную галерею, тебе понравится, - фонтанировал идеями Совенок. Как и любой ребенок, он уже забыл о слезах, наказании и неприятностях. Юля так быстро переключаться не умела и настороженно поглядывала по сторонам, идя следом за малышом. Накаркала.

   Одна из дверей распахнулась, и в коридор вывалилась целая процессия. Ну как вывалилась… Степенно и величественно вытекла из двери, и было ясно, что избежать встречи не удастся.

   Высшее общество эсхарата Асмас предпочитало черный, темно-зеленый, серый и синий цвета. Красный, золотой и серебряный Юля заметила на вышивке, которой щедро были украшены наряды. Мужчины здесь носили обтягивающие брюки, рубашки с широкими рукавами и жилеты: короткие, средние или длинные. А еще на жилетах болтались платки, идущие от правой груди до правого же рукава. Женщины были в длинных до полах – кто бы сомневался – приталенных платьях и аналогичных жилетах, отличающихся от мужского варианта более богатой вышивкой. В остальном все было знакомо: серо-белые шевелюры и надменные лица.

   Процессия хозяев жизни замедлила шаг. Совенок, наоборот, ускорился, идя на таран. Юля уже приготовила извинения – пусть на русском, зато с улыбкой, но тут рослый мужчина заступил им дорогу, и деть был вынужден остановиться. По девушке скользнули недоуменные взгляды, еще бы – джинсы, кроссовки, кофта и длинная – до колен – ветровка-парка ярко-оранжевого цвета не вписывались в местную моду. Юля специально решила соблюсти баланс – не платье, но попа прикрыта, а кроссовки и джинсы – как чувствовала, что пригодятся.

   Далее последовал обмен репликами. Дядя наседал на ребенка, багровея лицом и повышая голос. Совенок вяло оправдывался, опуская голову. А на Юлю вновь начало накатывать. Ненависть, точно живое существо, билась внутри, требуя крови. Был бы в руках дробовик – так бы и зарядила в живот.

   Она сама и не поняла, что сделала. Просто в какой-то момент мужик занес руку, чтобы закатить оплеуху Совенку, и Юля оказался между ним и ребенком, сжимая чужое запястье. Вроде просто сжимала, а мужик почему-то заорал, обмякая к ногам девушки.

    Коридор взорвался визгами и криками. Голосило сразу несколько дур, то есть дам, а вот кавалеры на визг размениваться не стали. В лицо Юли ударил теплый порыв ветра, краем глаза она заметила цветную пыль, а потом от браслета во все стороны, обходя Совенка, разошлась волна силы. Без звука снесла аристократов к стенам, расчистив дорогу.

   Юля залюбовалась живописной картиной – кто-то сползал на пол вниз головой. И панталоны у них здесь… так себе. Не чета земному белью.

   - Пошли, - дернул за рукав куртки Совенок. Юля встряхнулась – действительно пора убираться, а то на шум еще принесет Филя…

   Девушка обошла постанывающего мужчину, баюкавшего руку. Какие здесь нежные, однако, товарищи… По виду и не скажешь.

   Неплохая защита у варвара, - думала Юля, идя следом за Совенком. Только вопросов возникало сразу два: насколько хватит заряда браслета при частом использовании, а что оно будет частым – девушка не сомневалась. Местное общество вызывало изжогу и желание обзавестись пулеметом. И как отреагирует его высочество на столь вольное обращение с артефактом? После сегодняшней стычки Юля опасалась, что Фильярг предпочтет прибить гостью, чем разбираться с жалобами товарищей.

   - Скажи, а кто это был? – спросила, решив заранее оценить масштаб проблемы.

   - Дядя, - недовольно буркнул Совенок, пояснив: - Второй брат отца. Его из тэората сняли, он сюда вернулся, ждать волю. Но ты не бойся. Его здесь никто не любит.

   То, что не любят, и то, что всего лишь дядя, а не старший брат или правитель – радовало, зато остальное было непонятно. Однако уточнить не успела - пришли.

   Коридор заканчивался впечатляющей дверью из темного дерева, за которой открывалась часть стены, соединяющая два здания. Или две части одного здания. С какой стороны посмотреть. Здесь Юля залипла, потому как за каменным парапетом обнаружился потрясающий – дух захватывало – вид. Прямо напротив места, где они стояли, шла невысокая, заросшая лесом гряда. Над густым подлеском вставали настоящие гиганты с огромными, зонтичными головами. Между ними острыми пиками стремились в небо деревья, похожие на кипарисы. Юля смогла выцепить и нечто напоминающее сосну, но с более длинными иголками, и гигантские папоротники. Чем-то увиденное напоминало картинки инопланетной флоры и одновременно доисторического леса. И над всем этим великолепием простиралось практически питерское серое небо. Лишь пара облаков решила отдохнуть на вершине гряды, неспешно перетекая в ущелье.

   В этом мире было утро, рассвет набирал силу, активно выгоняя из ущелья ночные тени. Холодный ветер, гуляющий по стене, намекал, что день будет прохладным. Юля поймала на нос снежинку, поежилась. Вспомнила местные наряды – она бы не отказалась от теплого жилета.

   - Нравится? – осведомились из-за спины, и рядом с ней, на парапет, легла пара ладоней в кожаных перчатках.

   - Пейзаж – да, потрясающий, а вот люди, - Юля замялась, но решила быть честной, - не очень.

   - Вы про тех, кого оставили лежать в коридоре? – буднично осведомился варвар.

   - Про них, - со вздохом призналась девушка. Все равно ведь доложат, так лучше здесь пообщаться, чем в пыточной.

   - Вам повезло. Этот человек не опасен, но следующий раз можете нарваться на неприятности. Если вам настолько недорога жизнь, скажите – я распоряжусь ею по-своему.

   То есть порка отменяется? Юля воспрянула духом. Мысль, что она может подставить Совенка под худшее наказание, не отпускала. Даже собственное сумасшествие не казалось таким уж важным, как риск подвести малыша. А предложение варвара... Подавится. Пусть своей жизнью распоряжается, а в ее не лезет.

   - Обязательно извещу вас о своем решении, - ответила, усмехнувшись про себя – настолько чопорно прозвучала фраза.

    - Крупные у вас тут птички, - отвлеклась на темный силуэт, парящий над горами.

   - Это калкалос, та самая ящерица, которой вы хотели отрезать хвост.

   Юля прищурилась, вглядываясь, - ящерицу, которая летает, хотелось рассмотреть в деталях - и едва не заорала, обнаружив, что расстояние между ними схлопнулось, и она смотрит в узкие, вытянутые зрачки дракона. С испугом отшатнулась, разрывая контакт. Удостоверилась, что никакого дракона и в помине нет: она все так же стоит на стене, а под спину ее поддерживает мужская рука.

   - С вами все в порядке? – обеспокоенно осведомился варвар, или Юле захотелось услышать беспокойство в его голосе.

   - Да, все в порядке.

   Шагнула, разрывая телесный контакт. Нечего тянуть к ней руки! Она еще помнит, чем закончились первые обнимашки.

   В порядке ли она? Ни черта не в порядке! Когда сумасшествие начинает атаку на мозг, привыкаешь к странностям. Привиделась морда дракона? Необычно, но не смертельно. Гораздо занятнее, что дальше? Голоса в голове?

   - Лысая обезьяна! – шипящий рокот ввинтился в мозг. Голос был нечеловеческим и больше напоминал перекатывание гальки по дну реки, чем привычную речь, но смысл улавливался четко.

   – Двуногая, бесхвостая, тупая и ползающая по земле обезьяна, - добавил подробностей голос.

   Юля готова была смириться с собеседником в голове, но терпеть оскорбления – не в этой жизни. Подсознательная уверенность, что хозяин шипящего баритона сейчас усиленно машет крыльями в их сторону, крепла с каждой секундой.

   - Чешуйчатая ящерица, - пробный пошел.

   - Жаба с крыльями, пожиратель помета, выползень бородавчатый, - снаряды ложились кучно. Дальше фантазия примолкла, собираясь с силами, голос тоже не подавал признаков жизни. Юля искренне пожелала ему немоты, годков этак на десять.

   - Странно, - задумчиво проговорил варвар, - и что его здесь привлекло?

   Юля вгляделась в горизонт – черное пятно быстро увеличивалось в размерах. Уже четко были видны крылья, узкая длинная морда и гребень на спине.

   - Двуногая личинка навозника, - умоляюще пророкотало в голове. Восторг, предвкушение… Ей с трудом удалось отделить чужие эмоции от своих.

   - Червяк, возомнивший себя птицей.

   Волна восторга была столь сильной, что Юля подпрыгнула на месте, поймала странный взгляд варвара и едва удержалась, чтобы не показать мужчине язык. Он посмотрел на небо, покачал головой:

   - Сюда направляется.

   - Заметил что-то, вот и решил посмотреть. Глупый же, - Совенок взял ее за руку.

   - Глупый? – с сомнением протянула девушка. По ее мнению, чешуйчатое нечто было похабником со стажем, а вот глупым – вряд ли.

   - Ага. Когда-то они вместе с людьми населяли Шайрат, но потом Девятиликий обиделся на них и лишил мозгов. Правда, они схитрили и смогли сохранить часть.

   - Вижу, ты плохо помнишь легенды, - пожурил младшего брата его высочество, - повтори, вечером проверю. Но в целом он прав, Ю-лия. Калкалосы считаются частично разумными. Пусть они не нападают без причины, к ним лучше не приближаться. Да они и сами к себе не подпускают. Было время, когда их почти истребили, но сейчас охота в прошлом.

   Юля с предвкушением смотрела, как дракон опровергает слова варвара. Встав на одно крыло, он заложил лихой вираж над башней, сложил крылья, нырнул вниз и плюхнулся на живот метрах в пяти от них. У его высочества от удивления закончились слова, Совенок издал восхищенное:

   - Еш-ш-шь!

   При звуках его голоса Филь отмер. Закрыл их собой, спрятав за широкой спиной. Еще и меч потянул из ножен.

   - Вы сказали, они не нападают?

   В голове ехидно хихикнули.

   - Значит, не о чем волноваться.

   Юля обогнула фигуру варвара и остановилась, поймав взгляд вертикальных зрачков. Дракон был небольшим – туловище размером с газель. Длинная шея, кожистые крылья с когтями для ползанья по скалам, шипастый хвост и очень - ну очень - выразительный взгляд давно живущего существа, уверенного, что в жизни самый здоровый смех – это ехидный, а все остальное – чешуя.

   На Юлю повеяло таким родным и знакомым, что она невольно прислушалась – не раздастся ли поблизости голос Любки. Но, нет. Позади оживленно сопел Аль, его брат изображал готовность к атаке, и Юля надеялась, что ему хватит выдержки не броситься на дракона.

   А Любка… Второй такой в жизни ей больше не встретилось. Шквал идей, взрыв энергии, азарт во всем: от рыбалки до езды на велосипедах. Они встречались летом в деревне, куда Юля приезжала с Сережкой, пока бабушка была жива. И по вечерам, сидя на лавочке у забора, развлекались, придумывая смешные прозвища знакомым и друзьям. На их гогот оборачивались, грозились, но сделать ничего не могли. Золотые были времена, н-да…

   - Можно? – с замиранием спросила Юля, делая шаг к дракону.

ГЛАВА 4

Удивительно, но варвар понял, что обращалась она не к нему. Препятствовать не стал, мол, идите, товарищ Ю-лия, в пасть дракона, если вам так хочется.

   В пасть не хотелось, но калкалос приглашающе вытянул шею, искушающе сверкнул глазами и пророкотал:

   - Испугалась, слизь желтобрюхая?

   Допустим, не желтая, а рыжая. И кто еще испугался? В пять шагов добралась до морды, с вызовом найдя свое отражение в золотистых глазах. Задрала голову – крупный засранец. Схрумкает ее раза за три или даже в два уложится – ростом Юля не вышла, до модельного на целую голову не дотягивала.

   Внутри в припадке бился инстинкт самосохранения, дрожали в азарте поджилки и хотелось невозможного.

   - Ты кого слизью назвал, плешивый тритон-переросток?

   Протянула руку, не решаясь дотронуться до глянцевого носа, но дракон сам коснулся ее ладони, и она замерла, млея от восторга. Нос был гладким, прохладным и кожаным на ощупь. Понимание, что она гладит дракона, рождало внутри шквал эмоций.

   За спиной тихо переговаривались.

   - Она же его понимает, да?

   - Определенно.

   - Но ты говорил, что это сложно.

   - Сложно. Я сам долго учился, но здесь, видимо, совпали характеры.

   За такой вывод варвара хотелось прибить, однако желание помочь Совенку пересилило. Вот подкопит она счета к его высочеству и выкатит за все разом.

   - Аль, иди сюда, - позвала, и малыш с готовностью подбежал, вставая рядом.

   - Давай помогу, - подняла на руки, чтобы тот смог дотянуться. – Сосредоточься. Протяни руку, коснись и попробуй что-нибудь сказать про себя. Еще лучше представь, что у тебя дуэль с противником. Только не на кулаках, а на словах. Понял?

   - Ага, - малыш кивнул, зажмурился, сосредотачиваясь. Положил крохотную ладошку на гладкий черный нос, наморщил лоб, стараясь изо всех, чтобы через минуту издать восторженный вопль: - Получилось! Я его услышал! Он назвал меня лысым яйцом.

   Юля испытала прямо-таки материнскую гордость за подопечного.

   - Спасибо, - поблагодарила дракона, так как была уверена, что тот сам выбирает с кем «разговаривать», и обучение местных здесь совсем ни при чем.

   Совенок вывернулся, подбежал к брату, теребя его за край куртки:

   - Ты сказал, что я услышу калкалоса, когда стану взрослым. Значит, я уже взрослый? – и столько ожидания было в этом вопросе, что Юле стало ясно – де́тю позарез надо нечто особенное, а взрослые отнекиваются, кивая на возраст.

   - Нет, Альгар, ты не стал взрослым, - спокойно ответил Фильярг. И все. Ни гордости за брата, ни «Какой ты молодец». Этого Юля вынести уже не могла.

   Дракон понял без слов. Взмахнул крыльями, Юля отошла, освобождая место для взлета, но ящер запрыгнул на парапет и оттуда просто сверзнулся башкой вниз. Девушка ахнула, свесилась, высматривая позера.

   - Прощай, лысая личинка, - раздалось в голове, и над стеной взмыл крылатый силуэт, - если понадоблюсь – зови, услышу.

   - И тебе не хворать! Спасибо! - прокричала Юля, маша рукой. Повернулась к Совенку, присела, обняла.

   - Ты - молодец! Сразу услышал калкалоса, когда некоторым понадобилось для этого много времени, - покосилась на Филя, но тот и бровью не повел, - такой талантливый ребенок, что впору начинать бояться.

   Совенок просиял.

   - Правда?

   - Конечно, - улыбнулась Юля в ответ. Этим глазам, курносому носику и щечкам невозможно было не улыбнуться. А вот Филь остался верен себе – невозмутим, как статуя. И так же немногословен.

   Потом они шли по длинным переходам, поднимались по крутой лестнице. Нагулявшись с утра, Юля ощутила, что ноги уже гудят от усталости.

   - И почему нельзя было открыть портал? – спросила недовольно на очередном повороте. К хорошему быстро привыкаешь. Скоро она начнет требовать портал в ванную или в туалет.

   Юля не рассчитывала на ответ, но его высочество соизволил пояснить:

   - Это башня принцев. Сюда невозможно открыть портал.

   Из-за безопасности, - догадалась девушка. Чтобы ни один наемный убийца не добрался до голов их высочеств.

   - Мы пришли, - сказал Фильярг, когда они остановились напротив двухстворчатой двери.

   - Покои шестого принца, - объявил, добавив: - Ваши дальше по коридору. Их скоро подготовят.

   Совенок распахнул двери, первым влетая в комнату и останавливаясь сразу за порогом.

   - И где все? – спросил, обводя растерянным взглядом безлюдное помещение. На взгляд Юли, вполне достойное – на принцах здесь не экономили. Большая овальная комната, панорамное окно и три двери, ведущие в другие комнаты.

   - Альгар, новых слуг пришлют завтра. Сегодня не успели никого найти. Но у тебя есть Ю-лия, ты не будешь один.

   - Новых?

   Отвлекшаяся на рассматривание убранства Юля обернулась. Нахмурилась, заметив в серых глазах малыша дрожащие слезы.

   - В чем дело? – спросила у варвара.

   - Они! – срывая голос, зло выкрикнул малыш. – Убрали! Всех!

   - Всех, кто не досмотрел, - едва слышно – для Юли – пояснил варвар.

   И среди этих «всех» был кто-то дорог Совенку… Юля вздохнула. Чем тут помочь? Уволить – она искренне надеялась, что слуг именно уволили – было жестким, но оправданным решением. Не досмотрели за ребенком, позволив ему сбежать из дома. Такое сложно оправдать.

   - Аль, - наклонилась, заставляя малыша смотреть ей в глаза, - ты же понимаешь – слезами тут не исправить. Сбежав из дома, ты повел себя, как маленький ребенок. А ведь ты – принц. На тебя смотрят, равняются. А что будет, если все дети начнут сбегать из дома, потому что шестой принц подал им такой пример?

   Совенок засопел, шмыгнул носом, и Юля вытерла бегущую по его щеке слезу.

   - Никто на меня не смотрит, - возразил, но неуверенно.

   - Это тебе так кажется. Ты – лицо страны. Хочешь этого или нет. Но я знаю, как помочь твоему горю. Не прямо сейчас, чуть позже. Докажи, что исправился. Стал достаточно взрослым, чтобы принять ответственность. Сделай что-нибудь особенное. Уверена, отец захочет тебя наградить. И ты сможешь вернуть кого угодно.

   Юля не представляла, как его величество общается с детьми, хотелось надеяться, что как-то общается. Да и просьба – вернуть слугу в дом – не такое уж невыполнимое желание. Сейчас, конечно, все станут выдерживать характер, замена слуг – часть наказания, но когда страсти поутихнут и побег забудется, можно попытаться. Если у Совенка есть характер, он добьется своего, нет – не очень-то и нужно было.

   Кажется, ее речь произвела благоприятное впечатление на варвара, потому как он решил озаботиться комфортом гостьи.

   - Альгар, Ю-лие надо помыться и переодеться. Одежду скоро принесут. Вашу оставьте, ее приведут в порядок.

   - А можно мы в котел пойдем? – подпрыгнул Совенок, слезы на лице разом высохли, и только внимательный взгляд мог заметить грустинку, поселившуюся в глубине серых глаз.

   - Можно, - разрешающе кивнул Фильярг, - и Сове... – запнулся, моргнул, на лице промелькнула тень раздражения.

    - Альгар, - исправился, бросив обвиняющий взгляд в сторону Юлии, - не торопитесь. Котел сегодня свободен.

   В дверь постучали, Филь лично снизошел до того, чтобы открыть и принять стопку одежды. И лично передать ее Юле.

   Стопка была высокой – хозяева расщедрились на «переодевашки». Принимая, девушка коснулась затянутых в перчатки рук и неожиданно смутилась. Виной тому был пристальный мужской взгляд, от которого внезапно стало неуютно.

   Нет-нет, - встряхнулась. Только отношений в чужом мире ей не хватает. С отсутствием контрацепции и невозможностью в случае чего призвать папашу к ответственности…

    А Совенок уже тянул к одной из дверей, за которой обнаружился коридорчик, с одной стороны ведущий в туалетную комнату со вполне узнаваемыми удобствами, с другой - утыкающийся в лестницу.

   - Подожди меня, - попросила девушка, закрываясь в туалетной комнате. Глянула в зеркало, вздрогнула. С таким прикидом ее в любой клуб на Хэллоуин без очереди пустят. Бледное лицо, лихорадочно блестящие глаза, в которых застыло удивление и шок Алисы, падающей в кроличью нору, встрепанные волосы - тщетно попыталась пригладить, но самым шиком была залитая кровью верхняя часть тела. Капельки брызг живописно начинались от подбородка, на шее и груди превращаясь в сплошные потеки. Юля вспомнила недавнюю встречу. Крепкие у товарищей нервы. Она бы от такой «красоты» шарахнулась и сама бы дорогу уступила, а эти и глазом не моргнули – привычные.

   Долбаное кровавое средневековье. Зато все дурные мысли из головы как метлой вымело. Что там у этой «статуи» на уме? Сегодня он положительный, заботливый, а завтра меч в руки – и голову с плеч? Не-не. Никаких варваров с мечами. Сутки еще продержаться, а там, если его высочество смилуется, домой.

   Стерла кровь с куртки, на кофту махнула рукой и потопала в загадочный котел.

   Сначала они долго – этажей шесть – спускались по лестнице. С каждым пролетом воздух набухал сыростью, стены «плакали», на ступенях кое-где блестели лужицы воды, и все более ощутимым становился запах серы. Миновав последний пролет, оказались в вытянутом помещении, откуда несколько дверей вели в раздевалки, они же помывочные. Комнатки были разделены на две части, в одной наличествовали краны: верхний, нижний и углубление со сливом в каменном полу. В другой – застеленной деревянным полом - следовало переодеваться. На ноги предлагались деревянные шлепки размера эдак сорок пятого – лапы у принцев были внушительными.

   - Выбирай любую, - махнул рукой малыш, - повезло, мы здесь одни.

   - А что из этого здесь носят? - Юля с сомнением покосилась на одежду в руках. Идея с обнаженкой ее не привлекала. Это сейчас здесь никого, а потом всем внезапно понадобится принять банные процедуры.

   Совенок порылся в стопке, выудил две ночнушки. Одну – маленькую, вторую побольше. Ее и протянул Юле. Девушка помяла непривычную ткань – ни на что не похоже – и поспешила в комнатку. Грудь уже не чесалась – горела, и нестерпимо хотелось все с себя снять.

   Вторая дверь из помывочной вела в просторное помещение, чьи стены терялись в густых горячих клубах пара. В центре, куда Юля добралась почти на ощупь, возвышался сложенный из камней резервуар с водой. Он действительно напоминал котел, в котором плевалась, бурлила и поднималась к потолку паром вода, слегка пахнущая серой.

   - Ближе не подходи, может и брызнуть, - предупредил Совенок, нарисовываясь рядом. В ночнушке, с намокшими волосами, зарумянившимися щеками и приоткрытым от жара ртом он походил на девчонку.

   Юля вдохнула глубже, закашлялась, запах серы, хоть и несильный, портил всю прелесть местной бани.

   - А есть мыло? С запахом? Или ароматное масло? – идея родилась сама собой.

   - Есть, - кивнул Совенок, - выйдешь обратно в зал. Последняя дверь – кладовая. Выбирай, что хочешь.

   Юля и не думала стесняться. От бадейки с жидким мылом, куда она добавила масло с ароматом, напоминающим мяту, его величество не обеднеет.

    Вышла спиной вперед, одной рукой закрывая дверь, второй придерживая бадью, и услышала шаги. Резко обернулась, опасно забалансировала в огромных сандалиях, бадья начала выскальзывать, и Юля успела подхватить ее в последний момент, а вот мыло спасти не удалось.

   - Ой!

   Зрелище стекающего по обнаженному торсу варвара жидкого мыла, цвета морской волны, собрало бы на тик-токе сотни восторженных отзывов. Объективно, там было на что посмотреть и даже потрогать, но все портил дурацкий аромат мяты. Вкупе с каменным выражением лица, на которое тоже, кстати, попало… Юля зажала рот рукой, сдерживая прорывающийся смех.

   Его высочество величественно стер каплю мыла со щеки, стряхнул на пол и вопросительно вздернул бровь.

   Все. Больше держаться не было сил.

   - П-п-простите, - выдавила, склоняя голову и пряча лицо. Хотя… что там прятать, когда смех, зараза, лез наружу, точно упрямое тесто из кастрюли.

   Обогнула одетого в легкие штаны варвара, спасаясь бегством. Ввалилась в котел. Рухнула на ближайшую лежанку из отполированного камня, уже не сдерживая хохот.

   - Не будет нам мыла, ха-ха. Я его, хрм, на твоего, ой, не могу, ну и рожа была, братца вылила. А он… такой, а-а-а, молча обтекает.

   - На Фильярга? – ахнул Совенок.

   - На него, родимого, - кивнула Юля, - целую бадью мыла. Еще и с мятой.

   Смеялся Аль потрясающе. Сначала задирался вверх кончик носа, растягивались в улыбке губы, на щеках появлялись очаровательные ямочки, в глазах загорались золотые искорки, потом смех начинал сотрясать тельце, даже брови и уши участвовали в веселье. И глядя на угорающего Совенка, смеяться хотелось еще больше.

   Мужчина постоял за дверью, ведущей в котел. Послушал доносящийся из-за нее хохот – детский и женский. Покачал головой. Эта женщина снова ставила его в тупик. Вместо того, чтобы пасть ниц и молить о прощении, она вздумала над ним смеяться! Нет, не смеяться, а самым натуральным образом ржать, точно он – шут, а не четвертый сын его величества.

   Стер мыло с груди, принюхался – воняло так, что глаза начинали слезиться и хотелось чихать. Ужасная, невозможная женщина. Развернулся и отправился под воду – смывать с себя следы безобразия. Если Третий унюхает – не обойдется без подколок, а над ним сегодня и так на месяц вперед насмеялись.

   Не зря говорят – смех лечит. Отсмеявшись, Юля ощутила, как легче становится на душе, отступает призрак истерики и страх становится более взвешенным. А его высочество… Конечно, может и характер проявить, но вряд ли перейдет к военным действиям. Явно ему от нее что-то надо…

   Совенок в последний раз икнул от смеха, выдохнул и предложил:

   - А пойдем в Бездну? Мне туда одному запрещено, а с тобой можно.

   Хотелось спросить, а почему сразу не в ад, но, с другой стороны, в котле были, почему бы и в Бездну не наведаться, и Юля согласилась.

   Неприметная дверь вела в узкий коридор. Низкий потолок, пол, отполированный ногами, но все еще остающийся неровным, фосфоресцирующий мох на камнях, дающий бледно-лиловую иллюминацию. Складывалось впечатление, что проход вырублен прямо в горе.

   Идти молча по изгибающемуся проходу было не интересно, и Юля спросила:

   - Аль, а сколько у тебя братьев?

   - Первых? – уточнил Совенок. – Пять, но будет семь. Нас всегда восемь.

   Юля запнулась, прокляла шлепки, плюнула – сняла и пошла босиком. В коридоре было приятно прохладно, откуда-то тянуло свежестью, и после душного котла дышалось полной грудью.

   - Первые – это принцы?

   Продираться сквозь детский взгляд на иерархию чужого мира было непросто, но Юля не сдавалась.

   - Нет, - помотал головой Аль, - Первые – это столпы Асмаса.

   Деть явно повторял чужие слова, а вот понимал их – тот еще вопрос. Спрашивать было неудобно, но Юля не утерпела:

   - А если первой родится сестренка, тоже станет столпом?

   Аль даже остановился, воззрившись на нее в возмущении.

   - Первый – всегда мальчик, - и добавил задумчиво: - Хотя у седьмой мамы никак не получается.

   Какое-то время Юля переваривала услышанное, и утопавшего вперед Совенка ей пришлось догонять.

   В целом логика прослеживалась. Вряд ли ее величество осилила бы такую нагрузку в одиночку, причем регулярно, из поколения в поколение. А так – требуется его величеству - интересно, у них король или император? – ровно восемь первенцев (если она правильно понимает значение «первых»), вот и заводит, бедолага, восемь жен, с каждой получая по мальчику. Восемь принцев, восемь мам и один папа… Какая-то извращенная арифметика.

   - Аль, а ты познакомишь меня с твоей шестой мамой?

   Если она не ошиблась, то мама Совенка идет под номером шесть. И он сейчас самый младший среди Первых, так как у седьмой мамы никак с первенцем не получается…

   - Мама ушла в гарфар сразу после моего рождения.

    Что такое гарфар Юля не знала, но сердце подсказало ответ.

   - Прости. Мне жаль.

   Совенок беспомощно улыбнулся.

   - Я ее не видел и не помню. Она только посмотрела на меня и умерла. Говорят, ритуал ей был не по силам, а она все равно прошла, чтобы я родился. А еще говорят, - Аль опустил голову, кусая губы, - из-за того, что шестая мать была слабой, я тоже слаб.

   Оставить такое без ответа было нельзя. Юля присела на корточки, заглядывая в лицо. Так и есть – в серых глазах дрожали слезы.

   - Знаешь, у нас был один полководец. Кучу сражений выиграл, войска его боготворили, а в детстве хилым был, болел часто, учебу пропускал. Потом взял себя в руки, начал тренироваться и стал одним из знаменитых военачальников в истории. Так что не бери в голову. Если внутри есть сила, человек не будет слаб. А трус сколько угодно может мышцы качать, в сердце трусом и останется. Понял?

   Совенок нерешительно кивнул. Конечно, Юля и не рассчитывала на мгновенный эффект. Когда тебе с детства намекают на слабость и тычут в лицо смертью матери – одной речью тут не поможешь.

   А вообще интересный расклад. Его величество… настоящий отец-производитель. На взгляд Юли, больше одного прямого наследника – сплошной головняк для государства, а тут их восемь. С девочками – проще. Выдал замуж, лояльность зятя приобрел или его страну под свой протекторат заполучил. А восемь пацанов, которые горло друг другу начнут грызть за власть? Нет, она решительно местных не понимает.

   Еще тэораты, которыми правят братья. Зачем усложнять? Если тэорат – часть страны, вполне можно губернатора назначить из подданных. Или подданным тут совсем не доверяют? Впрочем, наследник для его величества не проблема… Ритуал, опять же имеется, за который на Земле товарищи в арафатках и тюрбанах золота не пожалеют.

   Юля представила, как его величество подходит вечером к кровати энной по номеру супруги, морщит лоб и решает: - А зачну-ка я сегодня наследника.

   И зачинает. С практикой не поспоришь – шесть уже есть.

   Выходит гарем? Или жену после рождения первенца убирают? Отработала и на вынос? Следующая заходи. Нет, Совенок не стал бы сильно грустить о матери, если бы остальные тоже умирали. Остается гарем.

   Интересно, сколько жен у варвара? Ладошки аж зачесались, так захотелось задать его высочеству этот вопрос. Только задавать стоило до того, как она его мылом облила. А теперь пока не остынет – лучше держаться подальше от мятного господина.

   Нужен «русский». Позарез. Столько вопросов – голова кругом. Тема деликатная, Совенка не попытаешь, к варвару – только к закованному в наручниках, а вот «русский» - самый адекватный из всех, на первый взгляд, конечно.

   Но где его найдешь, этого «русского»? Судя по отношению варвара – он точно не из Первых. Может из вторых? Или третьих? А если вспомнить, что у правителя семь братьев, с одним из которых Юля имела «счастье» познакомиться, и у каждого из дядей есть семья, дети... Словом, греческая семейка нервно курит в сторонке. Интересно, как здесь проходят семейные сборища? Столы накрывают человек на пятьсот или сразу на тысячу?

   Не удивительно, что Совенок такой одинокий. Столько родственников – застрелиться можно. Говорят же, что у семи нянек – дитя без глазу.

   Можно попросить Совенка, но заставлять его идти к тому, у кого он взял без спроса портальный артефакт… Нет, она решит этот вопрос как-нибудь без Аля.

ГЛАВА 5

Бездна оказалась подземным озером. Приличного размера – дальний берег терялся во мраке пещеры. Освещение здесь присутствовало, точно прилетало. Стоило им шагнуть в пещеру, как в воздухе вспыхнули три круглых световых шара, устремились к Совенку с Юлей, зависли в паре метров над их головами, да так и «прилипли». Девушка какое-то время косилась на странные шары, пытаясь разгадать их природу, потом плюнула – летают, светят, под руки не лезут, а большего и не требуется.

   - Здесь можно плавать? – поинтересовалась Юля, становясь на каменный бортик озера. Эту часть озера облагородили, а вот лестницу делать не стали – сигайте, товарищи принцы, с борта головой вниз.

   - Ага, - подтвердил Аль, усаживаясь на бортик и принимаясь болтать ногами. Юля попробовала воду – прохладная, но плавать самое то. Соскользнула в воду, отплыла на пару метров, не выпуская Совенка из вида, тот, однако, в воду не полез, оставшись на бортике, и девушка вернулась. Подтянулась, усаживаясь рядом. Пощупала подол ночнушки – ткань осталось сухой - чудеса. То есть это местный купальный костюм? Не намокает, не просвечивает - мечта, а не купальник.

   - Ты почему не плаваешь?

   - Не умею, - вздохнул Совенок, - а здесь глубоко.

   Глубина действительно уходила сразу метра на два. Это, конечно, авантюра – если она утопит принца, ей без всяких расследований отрубят голову, но желание помочь непрерывно зудело внутри. Такое ощущение, что она подхватила чесотку по имени «Аль».

   - Так, - вернулась в воду, - сейчас ты слушаешь меня внимательно и делаешь то, что скажу. Сначала здесь, на бортике, потом в воде. Начнешь дергаться или топить меня – вышвырну из воды, невзирая на высокое происхождение. Понял?

   Совенок понял. Он вообще оказался понятливым ребенком и многое хватал на лету. Как говорила первая учительница Юли, которая потом и Сережу учила: «Глупых детей не бывает, бывают педагогически запущенные». Вот Аль как раз и был таким «запущенным».

   Она вспомнила, как таскала Сережку на секции, ухитряясь и сама ходить на танцы, стрельбу, спортивное ориентирование и даже в театральный кружок – куда брали бесплатно, туда и ходила. А потом брат уже сам выбирал – дзюдо, бокс, моделирование.

   - Все, отдыхать.

   Помогла малышу вылезти из воды, и тот растянулся на камнях, хватая ртом воздух.

   - Что? Тяжело? – с ехидцей осведомилась Юля. – Завтра будет еще больнее, - «утешила». Пусть привыкает нормально реагировать на нагрузки и боль в мышцах.

   Тень шевельнулась, отклеиваясь от стены. Один из световиков отреагировал, метнулся подсветить, но Фильярг успел поставить заслон. Световик потерял цель, покрутился и улетел обратно к озеру, а мужчина неслышно двинулся к выходу. Делать здесь больше было нечего, вряд ли после тренировки у этих двоих остались силы на новые проделки, а его ждет доклад у Третьего – очередной вестник нервно крутился около лица, и его высочество отмахнулся, прибивая. Идет он, идет. Но как тут было оставить эту парочку без присмотра хоть на минуту? Принюхался – едва заметный аромат жигры, столь любимой горными козлами, вызывал желание пойти и придушить. Тем более есть за что и кроме дурацкой выходки с мылом.

   Фильярг вспомнил свой ужас, когда девчонка поволокла Сове… тьфу, привязалось же, Альгара в воду. Удержало на месте только данное самому себе слово: не вмешиваться. Ассара лучше знает, что требуется подопечному.

   В помывочной Юля намылила Совенка, потерла местным аналогом мочалки, промыла жесткие – как проволока – волосы, ополоснула и помогла одеться. Потом ушла в свою «комнатку», быстро обмылась, оделась, грязную одежду оставив в подсказанном Алем месте.

   Местные хозяева на одежде для гостьи заморачиваться не стали и, похоже, раздели какую-то служанку... Все было чистым, глаженным, но простым, как пять копеек. Бежевое, не приталенное платье, халат из того же материала и еще один – покороче. Юля решила – лишний - и надевать не стала.

   Когда вышла в зал – Совенок покатился с хохота. Отсмеявшись, начал менять местами. Халат – оказался «фартуком», который завязывался на спине, а маленький халат – чем-то вроде жилета. Зато кроссовки Юля оставила свои и ни разу не пожалела – идти в них по лестнице на шестой этаж было самое то. Дошли с остановками – сил после купания и тренировки у обоих было немного.

   Вернувшись, деть сразу прошел в спальню, рухнул на кровать и закрыл глаза. Юля обошла все кругом, убедилась, что пусто - на озере чей-то взгляд постоянно царапал кожу, и вытянулась рядом с малышом. Тот тут же перекатился под бок, обнял и засопел. Под его уютное сопение Юля сама мгновенно провалилась в сон.

   - Уверен? – Третий отложил в сторону самопишущее перо, вперив в Фильярга требовательный взгляд.

   - Ты сам все видел в зале скорби. Она смогла распознать угрозу даже сквозь полог. Кому другому это под силу? Вряд ли перед нами маг, настолько талантливо скрывающий свои возможности.

   - Значит, ассара, - брат поморщился, с тоской покосился на стопку листов на краю стола, обреченно вздохнул и пододвинул один к себе, прочитав: - Юлия Никольская. Какая из нее ассара? - спросил раздраженно: - Девчонка, да еще из другого мира. Чему она научит? Не зная наших законов и обычаев… Бред.

   Дернул со злостью прядь волос.

   - Нет, отец не согласится.

   Фильярг был с ним солидарен, он и сам бы не согласился, но…

   - За те пару часов, что она здесь, ассара научила Шестого общаться с калкалосом, а еще он проплыл самостоятельно три метра в Бездне. Ты же помнишь, как панически Альгар боялся воды и отказывался учиться плавать?

   - Бездна? – напряженно подался вперед Третий. – И ты разрешил?

   - Я был рядом, - лаконично ответил Фильярг, не став заострять внимание на том, что его разрешения никто не спрашивал.

   - Мысленная речь и плавание, - уже смиряясь, повторил брат. Звякнуло, на угол стола спланировал еще один лист, от верха до низа заполненный изящным почерком.

   - Четырнадцатая, - поджал губы Третий, - за те пару часов, что она здесь, я получил четырнадцать жалоб.

   Выдохнул, откидываясь на кресле и прикрывая глаза. Фильярг не мешал, понимая, что Третьему предстоит непростое решение. На одной чаше весов жизнь Шестого, на другой – закон, запрещающий чужакам вмешиваться во внутренние дела дворца, а воспитание одного из Столпов невозможно трактовать иначе. Но другой ассары у них нет.

   - Жыргхвова задница, - выругался Третий, рубанув ладонью воздух, - хорошо, я согласен, но ты отвечаешь за нее головой. Делай что хочешь, но чтобы больше я этого имени в дворцовых писульках не встречал.

   Фильярг был уверен, Харт встретит, и еще не раз, но расстраивать Третьего заранее не стал.

   - Отца я уговорю. Он будет только рад, если у Шестого появится шанс. Что-то еще? – спросил, заметив, что Фильярг не торопится уходить.

   - Да, есть еще кое-что. Ассара просит вернуть ее домой.

   Харт поднял брови, сложил руки на груди:

   - Так в чем дело? Пообещай денег, драгоценностей, запри, в конце концов.

   Если бы было так просто, Фильярг запер бы неугомонную девчонку в покоях младшего брата, но внутренний голос нашептывал, что эту женщину запертая дверь не остановит.

   - Она думает иначе, чем мы. И я не берусь предсказать, что она выкинет в следующий раз. Там, где надо плакать – смеется, ничего не боится и никого не уважает. Уверен, если запру – она сбежит и… не одна.

   - Прихватив в собой Альгара, - закончил за него Третий. - Я уже понял, что у ассары есть характер. Демонстрация защитника в зале была, гм, впечатляющий, даже у меня мурашки по коже побежали. Но хочет девчонка или нет, она – ассара, и мы ее не отпустим. Если о ней прознает кто-нибудь еще… Ты понимаешь, какой это рычаг давления на Шестого. Она поманит – он побежит, не задумываясь.

   - Предав страну и семью, - хмуро подтвердил Фильярг, - ты, конечно, прав. Мы ее не отпустим.

   - Найди способ уговорить. Все, что хочешь. Хоть женись. Времени у тебя до начала недели.

   - Как там Второй? – поинтересовался Фильярг. Жена Второго должна была родить на днях, а роды первенца из-за ритуала никогда не были простыми. Отец, потеряв шестую супругу, предпочитал контролировать их лично.

    - Пока не родила, - бросил желчно брат и тут же извинился: - Прости, - устало растер ладонями лицо, - столько всего навалилось.

   Фильярг сочувственно кивнул. Брат замещал отца в его отсутствие, кроме того, на нем лежала внутренняя безопасность страны, и в первую очередь дворца.

   - Глупый побег, который породил кучу слухов - мои парни умотались их пересказывать. Но мы заткнем рот всем недовольным появлением ассары. Ты же понимаешь, что это значит для Шестого?

   Он, конечно, понимал, потому терпел девчонку со всеми ее закидонами и выходками. А Шестого… наконец, перестанут считать слабаком.

   - О! – встрепенулся Третий, взглянул на дверь и бросил громкое: - Входи, хватит мяться. Рудники от этого дальше не станут.

   Вошедший мужчина так и не переоделся, оставшись в костюме из чужого мира.

   - Все так плохо? – спросил он, бросая страдальческий взгляд на хозяина кабинета.

   - А ты как думал? – развел руками тот. – За то, что пустил несовершеннолетнего в лабораторию, оставил без присмотра, еще и портальный камень на видном месте положил, тебе спасибо скажут?

   Из вошедшего словно весь воздух выпустили, плечи опустились, он сгорбился, опустил подбородок на грудь, всем видом выражая глубочайшую скорбь. Третий поднялся, вышел из-за стола. Покачался с носков на пятку, бросил зло:

   - А все твои сказочки, Кайлес, - и передразнил: - Там такие парки с небывалыми качелями, дети ездят на удивительных механизмах, люди ходят, разодетые героями сказок. На улицах продают сладкое замороженное молоко.

   - А еще там лучшие женщины, - еле слышно прошептал тот, кого назвали Кайлесом.

   - ЧТО? - взъярился Харт, и Фильярг еле успел перехватить, останавливая удар.

   Брат выпустил воздух сквозь сжатые зубы, дернул плечом, освобождаясь, скривился, сплюнул и спросил:

   - Задурил пацану голову? Чем вину искупать будешь? Новыми сказками?

   Фильярг вернулся в кресло. Если брат заговорил о выкупе, значит кузен будет жить, а уж в каком качестве – зависит от искупления.

   Сердце кольнуло – Фильярг вспомнил, как в порыве злости Альгар кричал, глотая слезы, что не хочет быть Столпом, что дворец – тюрьма, где его никто не любит. Тогда Фильярг посчитал слова брата детским капризом. Им всем бывало непросто. Иногда скручивало так – хоть со стены прыгай, но капризы – не повод отлынивать от обязанностей. А следовало, наверное, задержаться, поговорить. Глядишь – и не было бы глупого побега.

   - Я лишь хотел немного скрасить ему жизнь, - оправдываясь, еще тише прошептал Кайлес.

   - Вечный сказочник, - уже остывая, проговорил с досадой Харт, - тебя бы в Огненные пещеры. Сильно бы там помогли твои сказки?

   Вернулся в кресло, устало покрутил шеей, с досадой посмотрел на стоящего перед ним мужчину.

   - Никто из нас не выбирал свою судьбу. Не один ты переживаешь за Шестого, но остальные хотя бы не вредят.

   - Прости, - кузен прикусил губу.

   - Что ты у меня прощения просишь? Проси у него, - Третий кивнул на Фильярга, - это он двое суток без сна перерывал твой сказочный мир. Повезло поймать короткий сигнал от камня и сузить район поисков. Кстати, выяснили, кто научил Альгара так ловко маскироваться? Я не распознал плетения. Что-то новенькое.

   - Не было времени, - покачал головой Фильярг, - а сам он никого не сдаст. Наша порода, - добавил, не скрывая гордости.

   - Выпороть бы эту породу за наглость, - проворчал Харт, - в его годы мы с тобой такого себе не позволяли. Да и времени не было. Через сколько у него начинаются занятия в Тальграде?

   - Через три месяца.

   Харт нахмурился, побарабанил пальцами по столу. Его, как и остальных братьев, беспокоил уровень подготовки Шестого. В Академии скидок не делали, а принцев учили еще жестче, чем остальных.

   - Еще эта головная боль с ассарой…

   - Ассарой? – встрепенулся, оживая, Кайлес.

   - Ассарой – ассарой, - подтвердил Третий, поясняя: - Девчонка, которую вы притащили с собой.

   - Так это замечательно! – просиял Кайлес, разом вырастая, расправляя плечи и в одно движение занимая второе посетительское кресло. – Если она ассара – проблема с Шестым решена. Она сделает из него настоящего правителя.

   - Она сделает из нас идиотов на весь Асмас, - не согласился Третий, покосившись на стопку жалоб.

   - Не сделает. К этим женщинам надо найти подход, - кузен ухватил со стола самопишущее перо, нарисовал им в воздухе овал, ничуть не смущаясь мрачно-недовольного взгляда владельца. – Только представьте, какое это чудо. Они умны, образованы, ответственны, смелы и бесстрашны. Все это она передаст Шестому. Вот увидите, - перо в его руках задергалось в экстазе, - его высочество всех нас удивит и займет Каменный трон. Слабейший станет сильнейшим!

   Братья переглянулись, Фильярг сделал жест пальцами, и поток слов разом оборвался. Кузен беззвучно открыл рот, закрыл, снова открыл, яростно завращал глазами, истерично жестикулируя, но братья не обращали на него внимания.

   - Дожить бы до этого замечательного момента, - протянул Третий, процитировав: - Слабейший станет сильнейшим. Как думаешь, может, моим парням это использовать?

   - Не стоит, подставим под удар ассару, вдруг кто-то поверит в этот бред.

   - А ты, значит, не веришь? – провокационно прищурился Третий.

   - Никогда не слышал, чтобы ассарой мужчины была женщина, это раз. Во-вторых, не верю, что она сможет воспитать кого-то по-настоящему достойного. В-третьих, она из другого мира. Иное воспитание, привычки, манеры. Кого она сможет вырастить? Только похожего на себя. Но если ей удастся сохранить Альгару жизнь, провести через ритуал – этого будет достаточно.

   - В твоих словах есть здравый смысл, но кое-кто считает иначе, - и Третий с насмешкой кивнул на кузена. Хлопнул ладонью по столу, принимая решение:

   - Работаете оба. Тот, кто уговорит ассару, получит награду.

   - Три года без свадебного круга, - быстро проговорил Фильярг.

   - Два, - не поддался брат, - и не проси больше.

   Фильярг нахмурился, но спорить не стал. Сам Харт успешно отлынивал от свадебного круга, отговариваясь занятостью и работой на благо государства, а брату отсрочку только на два года дал… Ладно-ладно, он ему это еще припомнит.

   - А ты, - Третий указал на кузена, - получишь смягчение приговора. Полностью снять не смогу, но заслуги учту и перед отцом лично ходатайствовать буду.

    Кайлес просиял, говорить он все еще не мог, зато мог кивать и жестикулировать.

   - Срок у вас – до возвращения отца. Если к этому времени по дворцу будет разгуливать неприрученная ассара – пострадаем все.

   Фильярг щелкнул пальцами, снимая заклинание.

   - А если рассказать ей правду? – выпалил кузен, едва только к нему вернулась способность говорить.

    - Не зная, что творится в голове у этой женщины, ты дашь ей власть? – Третий посмотрел на него со скорбью, как на больного. – Шестому она не причинит вред, а остальным?

   Кайлес смутился.

   - Свободны, - махнул рукой в сторону выхода Третий, - утром жду доклад. Не забудьте, вечером праздник в честь Шестого. Ассара должна быть готова.

   Юля с трудом вынырнула из сна. Прокляла соседей, решивших затеять ремонт. С недоумением оглядела незнакомые покои: широкую кровать, нишу в стене, заменявшую шкаф, диванчик, столик, пару кресел непривычной формы. Да и стены тут были отделаны затейливо: нижнюю половину покрывал оплавленный до состояния глазури светлый камень, верх был оставлен в природной шероховатости.

   Стук повторился, и до девушки дошло - барабанили в дверь. Совенок сладко посапывал, не думая просыпаться. Пришлось вставать и идти самой проверять – кого там принесло.

   Принесло, конечно, кого-то из местных. Юля окинула заинтересованным взглядом похожее на ее собственное платье – точно со служанки сняли - дошла взглядом до лица. Незнакомка была смуглой, черноволосой, черноглазой и кудрявой, словно у нее на голове росли не волосы, а спиральки макарон. Она здорово смахивала на земную негритянку – даже разрез глаз совпадал, только серо-седые спиральки, чередовавшиеся с угольно-черными, выдавали иномирность, да еще с левого виска к подбородку спускалась седая косичка.

   Незнакомка быстро-быстро, прижимая руки к груди, залопотала на местном. Мыслевика, конечно, ей никто не дал, Юле тоже, и сейчас они стояли друг напротив друга в глупейшей ситуации. «Негритянке» явно было что-то нужно, причем позарез – уже и руки подключила, объясняя, но помогало слабо. Местные жесты, как и язык Юле были незнакомы.

   Пришлось разворачиваться и идти будить Совенка, а то у служанки уже слезы на глазах показались.

   Поцеловала в щечку, носик, лоб. Малыш сладко потянулся, зевнул, продолжая досматривать свой сон. Пощекотала – Аль завозился, отползая и пытаясь закопаться под одеяло, но Юля была неумолима. Скомандовала на ухо:

   - Подъем, солдат!

   Совенок резко сел, распахивая глаза. Так вот как его будили, - догадалась девушка.

   - Аль, там, - кивнула на дверь, но служанка уже была у кровати. Последовал быстрый монолог, и его высочество резко побледнел, выдыхая по-русски:

   - Седьмая мать пришла, - подскочил, заметался, пытаясь одновременно причесаться, сменить рубашку и выпрыгнуть из штанов.

   Секундное оцепенение - япона мама, а не седьмая – отпустило, и Юля отловила вихрь, отправив в ванную – умываться. С помощью служанки приготовила де́тю одежду. Потом оставила Аля одеваться, сама отправившись в ванную. Лично ей переодеваться было не во что. Разве что еще в одно бежевое платье.

   Перед дверью, ведущую в гостиную, Совенок притормозил, набираясь духа, и Юля решительно взяла огонь на себя. Шагнула первой, улыбаясь так, словно ее прямо сейчас награждали премией мира.

   Седьмая была женщиной не глупой, потому как пришла в гости не одна, а со столом, уставленным едой и напитками. Исполненным достоинства движением выросла из-за стола, разом демонстрируя разницу между собой и шайратским светским обществом, которое Юля успела лицезреть в разных, гм, позах. Никаких фижм и прочих извращений в наряде - приталенное серебристое платье с ниспадающими складками, но ткань, вышивка, жемчуг, обвитый тонкой сеткой и пущенный по лифу, белая меховая опушка на жилете, украшенный камнями обруч в волосах – все говорило о статусе гостьи. И лицо, с выражением уверенного в себе на целое королевство человека. Красивое, кстати, лицо. Кожа чуть более светлая, чем у Филя, черты поизящнее, зато длинный нос, хищный профиль, густые ресницы и тонкие губы один в один, как у местной аристократии.

   Седьмая мать напряженно улыбнулась Совенку, шагнула к нему, но тот юркнул за Юлю, прячась. Так по-детски, что у нее защемило сердце. Но что позволено ребенку – запрещено его высочество. И вот уже недовольная складка залегла меж бровей гостьи.

   - Добрый день, я так рада с вами познакомиться. Альгар столько о вас рассказывал, - еще шире улыбнулась Юля, ощущая, как внутри колется азартом боевой настрой. Седьмая мать? Переживем. Вот если бы они собрались здесь все, кроме шестой, пришлось бы тяжко. А так… не сложнее, чем убедить клиента, что фирма обязательно отвезет его груз за полцены. Причем в срок, целым и невредимым.

   Работа логиста часто представлялась Юле жонглированием десятком мячей за раз. Причем мячами живыми и своевольными. Забыл отправитель исправить документы – досмотр на таможне и корректировка коносамента. Или водитель ездил до последнего, надеясь на авось – поломка, перегруз и срыв сроков. Еще и паспорт дома забыл – до свидания загрузка. Но самый прикол был, когда на одном высокотехничном европейском производстве, где не то что курить, чихнуть лишний раз боялись - реактор под боком, один из водителей решил скоротать ожидание, подогрев еду на открытой горелке. Рассказывали, что глаза у охраны были не круглыми, а квадратными от удивления. Водилу, конечно, выпроводили, причем не только с завода, но и из страны.

   И вот сейчас Юля ощущала себя тем самым жонглером, только вместо привычных водителей, таможни и складов – гранаты, начиненные величества с их высочествами. И каждый имел власть отправить лично ее, Юлю, на казнь.

    Выпалила приветствие, скалясь дурной улыбкой, и только потом озадачилась – а поняли ли? Поняли. Ее величество поблекла, поднесла руку к виску, отодвигая прядь, за которой блеснул мыслевик.

   - И я рада с вами познакомиться, ассара моего шестого сына.

    На «моего сына» внутри подняла голову ревность, и Юле пришлось давить порыв ухватить ее величество за горло и рыкнуть в лицо. Хороша бы она была брызжущая слюной в царственный лик.

   Вместо рыка спросила нейтрально:

   - Простите, но не могли бы вы подсказать, кто такая ассара.

   Ее величество моргнула озадаченно, не сразу сообразив, почему у нее спрашивают о столь общеизвестной вещи. Потом сложила иномирское происхождение с неподобающим поведением и расслабилась. Задумалась, с чего бы начать, но тут за Юлиной спиной чей-то живот просигналил громким бурчанием, и девушка очнулась – а деть-то не кормленный!

   - Давайте присядем за стол. И вы мне подробно все расскажете, - предложила Юля, мысленно потирая ладошки – вот и источник информации наклевывается, - как у нас говорят - в ногах правды нет.

    Ее величество вскинулась, ошалело посмотрела на девушку – это была ее реплика, как хозяйки, но Юля ответила честным, без всякой задней мысли взглядом – и ее величество махнула рукой на этикет:

   - Конечно, прошу.

ГЛАВА 6

Голодный деть – прекрасный повод для знакомства, а еда – удобный случай знакомство продолжить.

   Следующие двадцать минут за столом раздавались исключительно светские фразы:

   - Попробуйте вот это. Мяса кхмара вышло сегодня исключительно нежным.

   Или:

   - Суфле из ягод черновника. Прекрасно оттеняет ралочье рагу. А вот заварные рафьи. Повар превзошел сам себя. Вам понравится их островатый вкус.

   И Юля честно пробовала, искренне надеясь, что если мяса кхмара или суфле из ягод не примет ее земной желудок – Филь откачает. Оживил он ее один раз. А что такое пищевое отравление против перерезанного горла? Тьфу, а не диагноз. Так что она вкушала, восхищалась, не забывая восхвалять талант повара. Седьмая польщено улыбалась. Совенок просто ел, как голодный ребенок.

   Сразу после того, как сели за стол, Юля уточнила, удобно ли будет обращение «ваше величество». Разрешение ей дали, а на большее она и не претендовала. Повезло - ее величество здесь одна и не надо заморачиваться с сортировкой гарема. Интересно, правитель жен как называет? По номерам? И есть ли у него «любимая жена»?

   Седьмая на вид была чуть старше Юли. Не удивительно, что вскоре за столом установилась вполне дружеская атмосфера.

   - Юлия, я хотела вас поблагодарить за Альгара. Если бы не вы, не знаю, что с ним могло случиться, - вздохнула ее величество. В серых глазах мелькнул призрак недавней тревоги.

   Как что. Полицейское отделение, служба опеки и круглые глаза тетенек, когда им продемонстрировали бы фокус с исчезающим и появляющимся камнем. Юля позволила себе представить Филя в полицейском участке, выкрадывающим Совенка…

   - Все со мной было бы хорошо, - проворчал деть, разрушая сладкую иллюзию: Филь с мечом против полицейского с калашом. Блокбастер. Часть первая.

   - Аль, - поспешила вмешаться Юля, видя, как закаменело лицо седьмой матери, - излишняя самоуверенность вредна всем, а уж военачальникам она как смерть.

   Деть надулся, но промолчал.

   - И ты забыл об одном. То, что с тобой хорошо, знал только ты. Остальные в это время мучились тревогой и сомнениями.

   Ее величество с благодарностью во взгляде поддержала:

   - Я так боялась за тебя, Альгард.

   Совенок недоверчиво округлил глаза. Он все еще выглядел настороженным олененком, но первый лед был разбит.

   - И всю ночь молилась за тебя Девятиликому.

   Юля смотрела на седьмую мать, понимая, что это шанс найти заступника для Совенка. Придушить ревность, свести этих двоих. Интуиция была «за» - Седьмая не казалась монстром. Пусть хоть кто-то будет рядом, когда она вернется домой.

   - Ты должен извиниться, - прошептала, склонившись к маленькому ушку. Деть тяжко вздохнул – упрямый ослик – поднялся. Подошел к ее величеству, склонил голову, прижал ладонь к сердцу.

   - Прошу меня простить за неподобающее поведение, мать Эллиана.

   - Обнимите его, - прошептала еле слышно Юля, глазами указывая на Совенка.

   Ее величество испуганно моргнула, но поднялась, неловко обняла малыша, привлекая к себе. Осторожно, точно Аль мог укусить, провела рукой по жестким волосам.

   - Вы правда волновались? – уткнувшись лицом в платье, и оттого глухо спросил малыш.

   Маска на лице седьмой матери пошла трещинами, и сквозь растерянность и настороженность проглянула нежность.

   - Да, милый, очень, - проговорила женщина. Уже не стесняясь, прижала к себе худенькое тельце. И Аль поверил.

   - Простите, - прошептал на этот раз вполне искренне, отодвинулся, заглянул в лицо седьмой матери, и та подарила ему растроганную улыбку:

   - Я больше не сержусь, правда. Главное – ты нашелся. И буду очень рада, если ты станешь забегать ко мне.

   Потрепала по голове, на поцелуй не решилась и предложила:

   - Не хочешь глянуть новую книжку? Я оставила для тебя на кресле.

   Совенок хотел. Да и скучно ему было сидеть за столом с двумя взрослыми тетями.

   - Иди-иди, - кивнула Юля. Еще и Филь задал какие-то легенды... И вот какая учеба после такого дня?!

   - У меня сейчас много времени, - словно извиняясь, сказала ее величество, глядя сквозь Юлю и добавляя с горечью: - Слишком много. Вы ведь не знаете наших обычаев? Я считаюсь матерью чужих детей, из которых только Альгард еще ребенок. Остальные уже взрослые или почти взрослые.

   Юля сокрушенно соглашалась, подталкивая к откровенности.

   - Не знаю, зачем я вам это рассказываю, - расстроенно удивлялась Седьмая, - я ведь ритуал два раза пыталась пройти. Не получается. Целители меня проверяли. Говорят, проблема не с телом, а с головой, мол, не готова носить ребенка, вот и сопротивляюсь. Но как же не готова, когда я этого так хочу!

   На взгляд постороннего человека, ее величество панически боялась детей. Но когда это мешало беременности? – рассуждала Юля, сочувственно кивая. Здесь, однако, это не работало. Вынь и положи им готовность к беременности у той, кто ни разу не носил ребенка! Бред.

   Впрочем, ее величество движется в правильном направлении. Аль – отзывчивый ребенок. Немного ласки, и он научит ее любить детей.

   - Знаете, мне тут вспомнился один обычай. Примитивный, конечно, но и племя, в котором он существовал, тоже было примитивным. Женщины, которые не могли забеременеть, брали живого скорпиона – такое насекомое размером с ладонь - помещали его в кожаный мешочек и носили под грудью на животе. Скорпион шевелился, и это шевеление под сердцем помогало телу привыкнуть к мысли о ребенке.

   - Какой, - задумчиво проговорила ее величество, - простой и одновременно глубокий обычай. Спасибо, я обязательно воспользуюсь вашим советом. Бесконечно рада была познакомиться.

   И Седьмая мать встала, явно торопясь прямо сейчас отправиться на собственноручный отлов скорпиона.

   Юля прокляла свой длинный язык – источник информации сбегал.

   - Буду рада, если поможет. И последний вопрос.

   Ее величество удивленно развернулась – она явно не привыкла, чтобы ее останавливали, но сдержанно улыбнулась:

   - Конечно.

   - Кто такая ассара?

   - Ах это, - выдержала паузу Эллиана, - точного слова в вашем языке нет. Самое близкое к нему понятие – наставница или учительница. Хотя нет, наставница – ближе. До вечера, ассара.

   Хлопнула дверь, и Юля осталась в покоях с Совенком одна. Вот и поговорили…

   Совенок, высунув кончик языка, сосредоточенно рассматривал книжку. Юля села рядом на подлокотник кресла, заглядывая через плечо. Видя ее интерес, деть начал вслух переводить историю о путешественнике, попавшем в череду штормов. Эдакий местный Конюхов – один и на утлом суденышке.

   - Аль, а сколько тебе лет? – поинтересовалась Юля, поймав себя на ощущении, что слушает беглую речь отнюдь не пятилетнего малыша. Это же не просто читать, еще и переводить, пусть и своими словами, но с листа.

   - Четырнадцать, - пожал плечами Совенок.

   - Четырнадцать, - эхом повторила девушка, мозги офигели и запросили дополнительной информации.

   - А до скольки здесь живут?

   Оказалось, жизнь в этом мире отмерялась щедрее, чем на Земле – почти до двухсот, и совершеннолетие наступало в тридцать. Пятый его почти достиг, Совенку – еще ждать и ждать. Юля по местным законам считалась подростком – забавный казус, но вряд ли стоило рассчитывать на снисхождение и ограниченную ответственность. Для иномирцев, как и для животных, здесь явно существовал свой калькулятор – год за два.

   - Мне пятьдесят два, - пробормотала потрясенно Юля.

   - Сколько вам? – осведомились из-за спины. Господин Четвертый обладал не только хорошим слухом, но еще и отвратительной способностью подкрадываться как ниндзя бесшумно. Стука двери слышно не было или он прошел сквозь стену?

   - Двадцать шесть, если вам это интересно, - огрызнулась Юля, расстроенная проблемами со слухом.

   - Вижу, это интересно вам, - парировал его высочество, усаживаясь на соседний подлокотник. Кресло угрожающе заскрипело, однако тройную нагрузку выдержало.

   - Вы действительно так долго живете?

   - Сто девяносто – это долго? – искренне удивился мужчина.

   Юля не ответила. О чем можно говорить с тем, кто не знает, каково это жить до семидесяти? Кто только в тридцать умнеет настолько, чтобы стать полноправным членом общества.

   - А жениться у нас с двадцати шести можно, - зачем-то добавил Филь.

   Умнеть в тридцать, а жениться без мозгов в двадцать шесть. «Прекрасное» общество: «справедливое и гуманное», - думала Юля, пытаясь смириться с тем, что кто-то в двадцать шесть – еще ребенок, а не взрослая тетя. Жизнь несправедлива!

   - Раз уж мы разобрались с возрастом, перейдем к делу, - его высочество достал из кармана тряпочный мешочек, вытряхнул на ладонь мыслевик и шесть мелких камушков, - присаживайтесь, Ю-лия, - махнул на мягкий пуфик.

   - Может, не стоит? – засомневалась девушка. Вживлять в себя иномирские технологии было… боязно.

   - Забыли о нашей договоренности? – вскинул брови Фильярг.

   - Забудешь тут, - проворчала Юля.

   - Тогда могу предположить – вы трусите? – издевательски вежливо осведомился мужчина.

   - Я? – вспыхнула Юля. Встала, гордо продефилировала до пуфика, уселась, не забыв, выпрямить спину. Задержала дыхание, приготовившись к жуткой боли.

   Фильярг не спешил. Встал со спины, пробежался пальцами по виску, щеке, спустился ниже. Остановился в районе многострадального горла, Юля уже устала не дышать, а его высочество так и не приступил к вживлению.

   - Что вы делаете? – спросила сипло, потому как волна тепла окутала кожу, прошлась сотней тончайших иголочек, вызывая иррациональное желание замурчать.

   - Убираю следы недоразумения, - невозмутимо ответил убийца-целитель.

   Это он про следы пальцев на шее, - догадалась Юля. Не стоило. Первые пять минут она еще пугалась своего отражения в зеркале – жертва маньяка - потом привыкла.

   - Мне не мешают, - запротестовала.

   - Зато мне – да, - не согласился мужчина. От шеи перешел к голове, пропустил пряди между пальцев, похвалил:

   - У вас прекрасные волосы.

   Волосы Юле от мамы достались шикарные: черные с шоколадным отливом на солнце, густые, волнистые, от дождя вившиеся мелким бесом. Девчонки завидовали – на выпускном Юля была нарасхват: точеная фигурка, симпатичное лицо, легкий нрав. И на свидание ее тогда позвали аж трое, только не до гулянок было – экзамены, поступление, а потом и вовсе забыла о личной жизни. Можно сказать, последние полгода почувствовала себя женщиной – в салон сходила, сделала коррекцию бровей, пилинг и даже на массаж записалась. Не дошла.

   Чужие пальцы мягко прошлись по затылку, коснулись шишки, и Юля зашипела.

   - И это тоже уберем.

   Волна тепла окутала голову, и тело среагировало, расслабляясь. Стон наслаждения Юля смогла поймать в последний момент. Прикусила губу, затыкая рот. А его высочество и не думал останавливаться. Убрал на одну сторону волосы, открывая доступ к правому уху, принявшись бережно, но сильно проминать каждую точку, ласково оглаживая, почти интимно – Юля прикрыла глаза, пытаясь удержать себя в руках. Кто там говорил, что ухо – это эрогенная зона? Как же он был прав. Причем сплошная.

   Нет, надо взять себя в руки, пока они еще ей подчиняются. Прибить взметнувшихся в животе бабочек. Сурово напомнить: за спиной – маньяк. Воссоздать в памяти образ его жертвы – залитую кровью кофту, синяки на шее. И предложить повторить. Она не знает, что выведет его из себя в следующий раз. Так стоит ли доверять?

   - Скажите-ка, Ю-лия, - ухо уже не сопротивлялось, пребывая полностью во власти ласкающих его пальцев, - не вы ли причина сегодняшних беспорядков в башне седьмой жены?

   - А? – выдавила из себя Юля. Мозг уже дошел до состояния желе и среагировал только на цифру семь.

   Его высочество укоризненно вздохнул. Он ждал чистосердечного.

   - Мой третий брат сейчас замещает отсутствующего во дворце отца. Знаете, что он ненавидит больше всего после водорослей в своей тарелке?

   Юля не знала, как и не знала, что Третий не в ладах с водорослями. Она вообще подозревала, что его высочество осведомлен обо всем и сейчас просто издевается.

   - Насекомых, - просветил ее принц, - мерзких, разбегающихся по углам и прячущихся в щелях насекомых, многие из которых весьма и весьма ядовиты. Кстати, вы не в курсе, зачем седьмой жене они вдруг понадобились? Да еще и в таком количестве?

   Юля догадывалась, но если Седьмая решила устроить кастинг – ее право. А Третий… переживет как-нибудь. Не барышня падать в обморок при виде паука. Надо когда-нибудь начинать бороться со своими фобиями, к тому же еще и принц называется.

   Она, конечно, тоже хороша. Полезла с глупыми советами. И к кому? К той, которая может отдать приказ собрать во дворце насекомых со всей страны, если уже этого не сделала. Следующий раз будет наука – кому и что советовать. А то проснется ночью с перерезанным горлом, вот тогда будет «ой».

   - Почему бы вам не спросить у нее самой? – с самым честным видом хлопнула глазами.

   - Ю-лия, - устало вздохнули за спиной, кожу на мочке уха прошила огненная игла, девушка дернулась, зашипела, но ее мягко удержали за плечи.

   - Тише, сейчас все пройдет, - его высочество подул на пострадавшее ухо. Контраст от холодного воздуха был восхитительным, и Юля упрямо, до зубовного скрежета, сжала челюсти. Она - кремень. «Кремень, я сказала!» В жизни многое нужно попробовать, но растекаться лужицей у ног маньяка… НИ-КО-ГДА!

   - Я рад, что вы помогли Альгарду стать ближе с Седьмой матерью, - пальцы продолжали распалять и без того разгоряченную кожу, - моему шестому брату приходится нелегко, он очень одинок, и Эллиане тоже непросто во дворце. Но, Юлия, - очередной укол, на этот раз девушка ощутила, как запекшуюся кожу волнующе коснулись мужские губы, - прошу, - голос склонившегося к ней Фильярга щекотал, возбуждая, - не переходите черту. Даже я не могу защитить вас от всего.

   - Я поняла, - сквозь зубы вымолвила Юля, попросив: - Нельзя ли побыстрее?

   - Вам не нравится? – очень искренне удивился его высочество.

   Нравится и очень. Причем все. Даже само вживление казалось не таким уж болезненным, но не признаваться же в этом варвару. Юля, конечно, все реже называла так его высочество, но душевное равновесие требовало жертв. Приходилось идти против истины. А так – варвар и считаться с ним не нужно.

   - Нет, - процедила, обещая себе статус на всех страничках «женщина - кремень». Вот вернется и сразу поставит. А потом купит бутылку шампанского, чтобы отпраздновать или залить горе, смотря, как пойдет. И его высочество тут ни при чем. Просто у нее давно не было мужчины, а у некоторых просто удивительно нежные для варвара пальцы.

   Про черту его высочество «понятно» намекнул – Юля и так чувствовала себя как на минном поле, теперь еще и снайпер будет мерещиться под кустом. Лучше бы обозначил предел – и дышать стало бы легче. Существовал, конечно, вариант – никуда не лезть и ни с кем не разговаривать, но на практике он был невыполним. За Совенком Юля полезет даже в пасть к дракону.

   Его высочество явно обиделся на Юлину неблагодарность и процедуру вживления закончил ускоренными темпами – без поцелуев. И потому Юля чувствовала себя чуточку обделенной и одновременно гордой собой – кремень!

   В комнате между тем наблюдалось оживление. Хлопала дверь, кто-то тихо разговаривал, что-то шелестело. Было жутко любопытно, но повернуться Юля не могла.

   - Все, - наконец устало выдохнул Фильярг, отодвигаясь, - настройка простая. Активация прикосновением. Если будет сильно болеть голова – приходите, помогу.

   Юля фыркнула – прийти в комнату к его высочеству за таблеткой от головной боли? И с большой долей вероятности остаться до утра? На трезвую голову - точно нет.

   Встала, повернулась, задрала подбородок, чтобы встретить потемневший мужской взгляд. Неосознанно облизала губы, и глаза мужчины прикипели к ним. А рука уже тянулась поправить волосы, грудь лезла вперед, тело норовило принять позу посимпатичней. Короче, бунт.

   Юля выругалась, напомнив, кого дурное тело с не менее дурным сердцем пытаются соблазнить. Варвар не станет играть. Прижмет к стенке, задерет платье и будет чувствовать себя правым – сама дала повод. От нарисовавшейся картинки жар бросился в лицо. И взгляд его высочества сделался таким понимающим… и довольным.

   Нет, Юля еще не готова идти до конца.

   - Благодарю, запомню, - плеснула арктического холода во взгляд. Фильярг удивленно вскинул брови, но комментировать не стал, перейдя к официальной части:

   - Сейчас вас проводят в комнату и помогут подготовиться. Вечером прием в честь Шестого, ваше присутствие не обсуждается.

   Не обсуждается, так не обсуждается.

   - Вижу, вы настолько поразили Седьмую жену, что она прислала дары.

   Принц кивнул на двух служанок, парочкой шоколадных зайчиков застывших около двери. В руках каждая держала по шкатулке. Его высочество открыл их по очереди, сунул туда свой любопытный нос, захмыкал еще более задумчиво и вынес вердикт:

   - Удивительная щедрость, - добавив: - Вам понравится.

   Совенка тоже готовили к приему, и Юля клятвенно обещала вернуться как можно раньше. Хитрый деть, пользуясь присутствием брата, выторговал на завтра посещение загона с вальшгасами и разрешение покататься. Юля представила себя на ящерице, содрогнулась и изобразила энтузиазм. Кататься, так кататься.

   Вообще, эти ящерицы были весьма популярны. Их изображения встречались на каждом шагу. Когтистые силуэты вплетались в деревянные украшения на спинках диванов, обвивали собой светящиеся шары, присутствовали в вышивке на ковре, были на каменных барельефах. Вот завтра она с этой местной достопримечательностью и познакомится – нос к носу.

   Когда Юля со служанками вышла в коридор, оказалось, что во дворце включили освещение. И то, что днем виделось барельефом или колонной, теперь светилось желтым, белым, зеленым и даже красным светом. И если в оформлении местные дизайнеры были сдержаны: камень с разной степенью обработанности, колонны, изредка вазы с картинами, то в освещении не сдерживали себя ничем. Внутренние покои дворца сияли, точно хорошо оборудованный ночной клуб, разве что не подмигивали лампочками.

   В коридоре служанки повернули налево, потом направо, спустились на пару ступеней вниз и почти сразу остановились, выжидающе глядя на девушку. Юля, спохватившись, активировала мыслевик.

   - Ваша комната, госпожа ассара.

   Перевод накладывался на слова практически без задержки, надо было только сосредоточиться, отключить внешний слух и воспринимать мыслеречь.

   - Спасибо.

   Перед тем как войти, Юля внимательно оглядела дверь, запоминая витиеватый узор и веночек в правом углу. Не хватало заблудиться на обратном пути.

   Служанки оставили дары на столике, передали благодарность от хозяйки и с поклоном удалились.

   - Меня зовут Зарьяна, госпожа ассара, - представилась выделенная Юле служанка, - я помогу вам переодеться, - махнула рукой в сторону стоящей посередине комнаты вешалки с платьем.

   Юля задумчиво обошла по кругу изделие местной промышленности. Что сказать… Тяжелая ткань темно-синего цвета с серебряными вставками. Однозначно, не платье служанки, но до королевского наряда далеко.

   - Одеваемся, - скомандовала Юля, прижимая ладонь к виску – тупая боль ввинтилась под кожу. Расплата за использование мыслевика была не слишком приятной, но вытерпеть можно.

   Платье село на Юлию как влитое. Зарьяна восхищенно ахала, выпаливая комплименты со скоростью бота. Сразу видно – не первое поколение в услужении. Спросить бы еще о столь сильном различии во внешности хозяев и слуг, размышляла Юля, усаживаясь на пуф перед зеркалом, но вопрос будет не слишком этичен. А если их завоевали сероволосые? И шоколадные зайцы все еще борются за независимость? Нарваться на повстанцев будет фееричным завершением этого приключения.

   Наконец дошла очередь до подарка, и Зарьяна с придыханием достала две небольшие баночки. Одна – омолаживающее средство для кожи, вторая – для волос.

   Юля с сомнением оглядела дары – иномирская косметика доверия не внушала.

   - Не волнуйтесь, госпожа, вам понравится результат, - заверила ее служанка.

   Примерно через полчаса Юля глядела в зеркало на диву. Вот сейчас от нее не отказалось бы ни одно модельное агентство, невзирая на метр с кепкой рост. Кожа выглядела ухоженно – тысяч на сто долларов косметических процедур. Ни единой рытвинки, пятнышка – только сияние и бархатистость. Подтянулись скулы. Исчезли мелкие морщинки. Губы стали пухлее. Волосы сделались плотнее, толще и послушнее, перестав пушиться и обретя салонную гладкость, а еще они едва заметно мерцали. Юля безоговорочно влюбилась в эти чудо-средства, пусть эффект от них был временный – зато какой!

   Впрочем, красоту ей пообещали почти на год. Была, правда, одна особенность – эффект тускнел на солнечном свете и проявлял себя при магическом освещении. Словом, настоящий макияж клубной дивы.

ГЛАВА 7

В парадный зал Юля входила не без волнения. Все-таки чужой мир, светский прием, вдобавок новая обувь – кроссовки отстоять не удалось. Пришлось соглашаться на местный вариант: мягкий кожаный носок, пришитый к деревянной платформе. Оказалось все не так страшно, как выглядело. Дерево каким-то образом принимало форму стопы, превращаясь в аналог ортопедических стелек.

   Зал, где проходило отстаивание народа перед приемом, был огромным, с высоким потолком, на котором изображалось звездное небо – ни одного знакомого созвездия Юля так и не нашла. На стенах, погруженных в тень, плясали алые пятна, отчего создавалось впечатление, что разгуливающую по залу праздную толпу окружают вражеские костры. Почему вражеские? Потому что время от времени по залу проносился тревожный рокот барабанов. Толпа застывала, одобрительно прислушивалась и продолжала дефилировать. Иногда кто-то из гостей щелкал пальцами, и тогда к нему из темноты потолка спускался поднос, на котором стояли бокалы и наколотые на палочки закуски – канапе.

   Юля старалась не глазеть, но голова сама крутилась по сторонам. Смотреть было на что и на кого. Будь она мужиком - ослепла бы, а жюри конкурса красоты, проходи он здесь, повесилось бы в полном составе, выбирая победительницу. Одна к одной. Ухоженные, идеальные, сияющие. Днем – обычные тетки, видела она их в коридоре кверху попой, зато ночью – глаз не отвести. И не пользуются ведь декоративной косметикой – никаких теней, помад или румян. Исключительно магическое подчеркивание естественной красоты.

   Юля не сразу поняла, что ее смущает на этом празднике. Смущали женщины. Ведущие себя свободно, смеющиеся и даже – это точно был флирт! В гареме подобное вряд имело бы место. Там женщину прятали, не разрешая веселиться с чужими мужчинами. Неужели ее догадка неверна или у местных неправильный гарем?

   Чужое неприятие царапнуло спину, и Юля обернулась – так и есть – знакомый дядюшка со свитой. Смотрит, точно она у него честь украла. Нагло врет – ничего не крала и красть не собиралась.

   Юля неспешно поправила волосы - сползший рукав приоткрыл браслет, который она демонстративно покрутила. Дядя вызов не принял, сдулся, побледнел и предпочел слинять в сторону.

   Рокот барабанов снова ворвался в гул голосов.

   - Что это? – спросила Юля у Совенка.

   - Тапунские барабаны, - пояснил Аль, - сегодня день высадки. В истории написано, что когда наши предки достигли земли, то в первую ночь их окружили вражеские костры и отовсюду звучали барабаны.

   Все-таки завоевание, - догадалась Юля, - а тапуны, выходит, местные «шоколадные зайцы».

   - Этот день всегда так празднуют, - продолжал Аль, - с барабанами, кострами и танцами.

   - И давно это было? – поинтересовалась девушка.

   - Очень, - кивнул деть, смутился, - только я не помню когда.

    Мимо проплыла ее величество. Дружелюбно улыбнулась, словно невзначай огладив себя по животу. Юля улыбнулась в ответ, поправила волосы, и они разошлись со взаимным удовольствием. Ее величество с кем-то там живым под платьем, Юля – с внешностью неземной феи.

   Потом Аль заметил знакомого в толпе и отпросился на минутку.

   - Ю-лия Никольская, - провозгласили сбоку, стоило ей остаться одной, - я угадал?

   Как будто в зале была еще одна иномирянка со столь приметными волосами… Темно-серые шевелюры здесь еще встречались, а вот жгучие брюнетки со светлой кожей – нет.

   Девушка повернулась, разглядывая мужчину. Теперь, когда глаз адаптировался к местным особенностям, перестав воспринимать всех на одно лицо, Юля начала замечать родственные черты Альгаровской семейки. И сейчас перед ней стоял явно кто-то из братьев.

   - Ваше высочество, - присела в реверансе.

   Мужчина удивленно вскинул брови, одобрительно прищурился.

   - А вы умеете произвести впечатление, Ю-лия, - он так же, как и Четвертый, коверкал ее имя, разделяя на два. - Только у нас принято приветствовать поклоном, положив руку на сердце. Хотя ваш вариант мне нравится больше, - улыбнулся и тут же продемонстрировал поклон: - Разрешите представиться – третий принц Харт. Можете звать меня принц Харт или ваше высочество.

   Щелкнул пальцами, и рядом с ними опустился поднос.

   - Бокал вина?

   Юля с сомнением покосилась на угольно-черную жидкость. Из чего, интересно, они ее гонят? Больше похоже на нефть.

   - Благодарю, но нет.

   Его высочество одобрительно улыбнулся, взмахом руки отправив поднос обратно. Юля нахмурилась – ее проверяют? Тут же захотелось напиться, исключительно из чувства противоречия. Сердце кольнуло дурное предчувствие, уж больно холодно-оценивающим был взгляд принца.

   - Скажите, ваше высочество, меня все еще в чем-то обвиняют?

   Принц Харт вздохнул, нашел глазами ее величество, снова вздохнул и медленно покачал головой:

   - Насколько мне известно, нет.

   Юля просияла. Как чувствовала - Четвертый скрывает правду. Обвинение с нее снято, значит завтра она может отправиться домой.

   Хотела поделиться радостью с Третьим, но тут среди толпы мелькнула крайне приметная и очень знакомая коротко-стриженная макушка. Юля вытянула шею – без сомнения это был «русский». И если завтра она вернется домой, у нее последний шанс попытать товарища.

   Аль был увлечен беседой с высоким мужчиной, и Юля сочла возможным отлучиться.

   - Прекрасная новость, благодарю. Я рада, что все разрешилось, а сейчас прошу меня извинить, срочные дела. Было очень приятно познакомиться, - выпалила девушка на одном дыхании и, не дав собеседнику возможность ответить, круто развернулась, вставая на след «русского». Третий остался в одиночестве с круглыми от удивления глазами.

   - Простите, извините, разрешите.

   Как назло, в этой стороне зала плотность сероволосых возрастала, впрочем, не плотнее чем на Невском, когда одни торопятся, вторые фотографируют, третьи слушают гида, четвертые остановились купить мороженое. Юля протискивалась, извинялась, лавировала, высматривая цель. «Русский» был важнее, а местное общество посудачит о наглой иномирянке, оттоптанных ногах, прерванной беседе и забудет.

   «Русский» же, как кролик с часами, был неуловим. То он совсем рядом, то мелькал в десяти метрах от девушки. Наконец она заметила, как мужчина шагнул к стене, прямо в «костер» и пропал. Вопиющая наглость! За ним такая красавица бегает, а он исчезает, - разозлилась Юля, направляясь к месту исчезновения. Секрет оказался прост – в стене наличествовала дверь.

   Она стояла в слабо освещенной галерее, ее дальний конец тонул в полумраке. Никого. «Русского» точно корова языком слизала. Только картины со сценами из местной истории разделяли растерянность девушки. И что делать? Нерешительно прошлась вперед. Прислушалась. Бесполезно. В тишине раздавался лишь звук ее шагов. Похоже, отсюда можно было открыть портал, чем поганец и воспользовался, нагло сбежав.

   - Могу я полюбопытствовать.

   Юля вздрогнула, сердце испуганно скакнуло, затрепыхавшись в горле. Резко обернулась. Третий стоял у нее за ее спиной, смотря заинтересовано и чуточку лукаво. Юля выдохнула, проклиная дурацкую привычку обоих братьев бесшумно подкрадываться.

   - Что вы здесь делаете?

   Говорить правду не хотелось. Девушка раздумывала недолго, да и подсказка висела прямо перед носом.

   - У вас прекрасная живопись. Очень необычная манера.

   Действительно необычная – задний план размыт, зато передний прописан до мельчайших деталей.

   - Увлекаетесь?

   - Немного, - честно призналась Юля.

   - Тогда позвольте провести небольшую экскурсию, - предложил мужчина. Юля нижней частью спины ощутила, что второго «ой, у меня дела» ей точно не простят. Пришлось соглашаться. Его высочество, словно боясь, что она сбежит, положил ее ладонь себе на локоть, и они чинной парочкой двинулись по галерее. В тишине дошли до известной его высочеству точки, развернулись. Видимо, это было начало осмотра, так как первая к ним картина ярко высветилась из темноты. На ней красовался в одиночестве величественный, импозантный мужчина средних лет в боевом доспехе. Характерный окрас волос и черты лица намекали на знакомых Юле потомков.

   - Наш предок и первый правитель эсхрата его величество Листраг Великий. Пять кораблей с его сторонниками на борту нашли неизвестные земли и высадились здесь тысячу четыреста двадцать лет тому назад.

   На следующей картине художник эту самую высадку и запечатлел.

   - И откуда он сбежал?

   - С чего вы решили, что сбежал? – удивленно переспросил его высочество.

   Юля пожала плечами.

   - Вы сами сказали, что земли неизведанные, значит разведки не было. Не знаю, как у вас, а у нас в экспедицию не берут детей, да и женщин стараются не брать, - и она кивнула на сходящих по трапу людей, - и вы упомянули про сторонников. Так обычно говорят о тех, кто участвовал в заговоре, либо был в партии, разделяя взгляды патрона. Рискну предположить, что ваш предок попытался захватить власть или его обвинили в заговоре, и он был вынужден бежать. Пять кораблей… Он был знатен и богат. Вероятно, близок к трону.

   Тишину галереи разорвали редкие хлопки.

   - Браво. Приятно осознавать, что Шестой в надежных руках.

   Юля решила не заострять вопрос с Совенком. Пока в надежных, а завтра она передаст Аля Седьмой. Сердце кольнуло, но Юля приказала себе не раскисать. Нечего на чужих детей рот раскрывать, и кто мешает самой выйти замуж и родить собственного?

   - Костры тапунов, - они перешли к следующей картине, - первая стычка.

   Группа чернокожих людей с копьями и луками против мечей. Магией, как успела заметить Юля, владели обе стороны.

   - А это карта Асмаса.

   Его высочество замер напротив большой, изображенной прямо на стене карте островов. Барельеф был выполнен искусно – со всеми бухтами, горами, реками и даже болотами.

   Юля принялась считать, но Харт опередил.

   - Тридцать два острова от мелких до крупных, разделенных на восемь тэоратов, и восемь вулканов: три надземных, пять подземных.

   Его высочество умолк, выжидательно глядя на Юлю, предоставив ей самой сделать вывод.

   - Восемь тэоратов и восемь вулканов.

   Она вгляделась в карту, где прерывистой линией были отмечены границы. Не зря принц упомянул вулканы. Точно есть какая-то связь…

   - Не мучьтесь, - сжалился над ней Харт, - вы не из магического мира, вам сложно понять, как сильно мы завязаны на магии. Да, вы были правы, мой предок бежал с большой земли и тысяча четыреста двадцать лет назад вступил в бой за право жить на Асмасе. Его люди были искусными воинами, но у местных было преимущество в численности, к тому же они проводили большую часть жизни, сражаясь друг с другом.

   Видите ли, тапуны поклоняются предкам. Если соплеменника убивают, его относят в специальную хижину, притаскивают туда еду, выпивку, а чтобы окончательно умилостивить дух умершего, тапуны мстят, уничтожая любого из племени убийцы. Если враг силен – его внутренности поедаются. Теперь вы понимаете, почему эта война никогда не заканчивалась? И стоило одному из людей Листрага случайно убить местного, как цепочка бесконечных убийств была запущена.

   Так «шоколадные зайцы» каннибалы? – похолодела Юля. Воевали друг с другом и поедали врагов? «Милые» создания, а с виду и не скажешь…

   - Вы побледнели, - проявил наблюдательность его высочество, - не бойтесь, их кровожадные привычки в прошлом. Некоторые обычаи, увы, - Харт вздохнул, - даже мы не в силах искоренить, но войны на Асмасе нет давно, как и давно здесь никого не едят.

    - Это извержение вулкана Ирьяханга.

   Художник изобразил вулкан на фоне ночного неба. Конусообразная гора едва угадывалась в темноте, только ярко-алым языком светилась огненная лава, изливающаяся из жерла.

   - Наш мир, Ю-лия, водный. Большинство поверхности покрыто водой. Есть два крупных материка и множество островов. Как правило, это горные массивы, оставшиеся от ушедших под воду земель. Потому вулканы здесь не редкость. И если бы не они – это было бы чудное место. Теплая зима, жаркое лето, короткий сезон дождей. Внутренние моря богаты рыбой. Есть ледники, которые питают реки и дают пресную воду. Есть железная руда, мы даже свириллум* здесь добываем.

   - Но вулканы все портят, - подвела итог Юля.

   - Вы правы. Их активность не угасает, а извержения, особенно подводные, приносят цунами. Тапуны научились их предсказывать и уходить вглубь островов. Наша родовая магия – огонь. И когда моему предку удалось остановить извержение Ирьяханга, тапуны признали его божеством и верховным правителем. Был заключен договор, по которому мы защищаем Асмас от вулканов, а тапуны живут по нашим законам и признают власть ракханов над собой.

   И они перешли к другой картине, где группа чернокожих стояла на коленях перед его величеством, держа в руках дары, а его величество зачитывал текст со свитка.

   - Вы можете остановить вулкан? – потрясенно спросила Юля. – Но как? Я имею в виду, что невозможно справиться с такой силой. Особенно, если это взрывное извержение.

   - Вы предлагаете мне открыть вам тщательно охраняемый семейный секрет и рассказать, как именно мы управляем лавовыми потоками?

   Под ироничным взглядом Третьего Юля смутилась. Привыкла, понимаешь, к доступности информации, а здесь ей не Гугл. Здесь излишне любопытный нос вполне могут и отчекрыжить.

   - Вулкан – не шутка, Ю-лия. Именно потому, каждого из Столпов тщательно готовят к его роли. Ведь ошибка будет стоить тысячи жизней. Все крупные города, - его высочество кивнул в сторону карты, - расположены на побережье. Много поселений находится рядом с вулканами. Мы держим этот мир своей силой.

   - И Шестой? – тихо спросила Юля.

   - И Шестой, - подтвердил Харт, - если пройдет посвящение. Как бы вам ни казалось со стороны, мы не жестоки. Жестокостью будет отправить в Огненные пещеры неподготовленного.

   - А часто они у вас просыпаются? – поинтересовалась Юля, пребывая под впечатлением от слишком реалистичного изображения извержения вулкана. Не хотелось думать, что художник его с натуры рисовал. С другой стороны, живут на Земле рядом с Этной, привыкли, наверное.

   - Каждому хоть раз, но выпадет шанс применить свои знания на практике, - с очень горькой усмешкой ответил Третий.

   - А король? Правитель? Как его выбирают из восьми?

   - Король, - задумчиво протянул Харт, тряхнул головой, соглашаясь: - Пусть будет король. После того, как самый младший получит одобрение огня, мы встретимся вместе в пещере Истины. Там и произойдет выбор. Огонь сам решит, кто будет им править. Не всегда это бывает сильнейший. Огонь любит силу, но уважает стойкость, храбрость и ум.

   В целом все ясно, - думала Юля. Семь братьев-принцев и один король держат вулканы запечатанными, местное население относится к ним как к богам, ну, или высшей расе, потому как сероволосые избавили их от землетрясений и цунами. Справедливый симбиоз. Остается только вопрос с преемственностью власти и жизнеспособностью системы.

   - И что? Никому из восьми не приходило в голову оспорить решение огня? Самому стать правителем?

   - Вы умеете задавать вопросы, Ю-лия, - Третий подарил ей оценивающий взгляд. - Пытались, конечно, только не главная ветвь, а побочная. Видите ли, ритуал связывает нас в единую цепь. Это необходимо для быстрой передачи силы. Если кто-то из братьев не сможет подавить извержение, он заимствует силу у остальных. С их согласия, конечно. А вот правитель может осушить нас всех, именно потому его практически невозможно убить. Практически, потому что для этого придется уничтожить всех восьмерых одновременно. Да и после уничтожения главной ветви вулканы никуда не денутся, их все равно надо будет кому-то сдерживать. А хватит ли сил у боковой ветви - еще вопрос. В тот раз все закончилось двойным извержением, цунами и одним ушедшим под воду островом. Повезло, в центральной ветви выжило трое. Они смогли остановить извержение, а потом восстановили ветвь.

    Пять вулканов рядом – как связка гранат. Рванула одна – рванули остальные, если вовремя не остановить. Как вообще до прихода сероволосых выживали «шоколадные зайцы», Юля не бралась даже представить. С этой точки зрения – им повезло, а то, что попали в услужение, – плата за безопасность.

    - Сложно, - вздохнула Юля, пытаясь уложить в голове паззл из вулканов, принцев и короля.

   - Не пытайся сходу понять то, что мы выстраивали тысячу четыреста двадцать лет, - снисходительно улыбнулся Третий, - лучше ответьте, какую награду желаете получить.

   - Награду? – удивилась Юля. Поворот был неожидан. От камеры до ордена или что там полагается местным героям.

   - Вы не прошли мимо чужого ребенка, приютили, помогли вернуть домой. Столь милосердный поступок нуждается в награде.

   - «Никогда ничего не просите, особенно у тех, кто сильнее вас», - процитировала Юля свой любимый роман «Мастер и Маргарита», - а если серьезно: ваши деньги у нас ничего не стоят. Сомневаюсь, что я смогу продать без вопросов свириллум. В камнях я сама ничего не понимаю. Все остальное работает при помощи магии, которой в нашем мире нет. Простите, принц Харт, но я заберу самое ценное, что вы сможете дать – воспоминания.

   Его высочество тяжело вздохнул, посмотрел сурово, словно Юля отвергла предложение руки и сердца.

   - Вы твердо намерены вернуться? – осведомился прокурорским тоном. Юля взглянула удивленно. С чего такие сложности? Обвинения с нее сняты, от награды она отказалась, а Совенок…

   - Я была бы счастлива, если бы Аль время от времени смог навещать меня, - ответила, - но остаться - нет. В моем мире есть обязательства, которые вынуждают меня вернуться.

   - Я услышал вас, Ю-лия, - недовольно дернул уголком рта его высочество, - и нам пора. Скоро начнется прием.

   Развернулся, двинулся в сторону парадного зала, ухитряясь даже спиной выражать неодобрение. Девушка пожала плечами – и чего разозлился? Совенка безумно жаль, но она – чужой человек, вдобавок из другого мира. Неужели нельзя найти кого-то из своих? Тем более для Столпа, будущей опоры… Она решительно не понимала местных. Рассказывают красиво, а на деле… Ненавистный наставник, который фактически загубил воспитание принца. Довел до побега. Нелогично все, еще эти странные намеки на возможность остаться. В каком статусе? Наставницы? Няни? Восьмой жены? – содрогнулась Юля.

   Третьего догнала у дверей. Оказалось, начало приема уже объявили, и последние представители высшего общества неспешно втягивались в арочный проем. С шепотками и настороженными взглядами их пропустили вперед, и вдвоем с Хартом Юля вошла в столовую, больше напоминающую богато украшенный ресторан-амфитеатр. Три желоба, заполненные стекающей вниз водой, делили зал на сектора, в центре подсвеченный огнями мерцал небольшой бассейн, с островом посередине. Над желобами ажурными силуэтами возвышались мостики, щедро декорированные живыми цветами. Столы располагались на ярусах, между которыми пролегали для удобства узкие проходы-пандусы. В свою очередь ярусы полукругом спускались к центру, где находился длинный вытянутый стол – для избранных. Там, лицом к менее родовитым, и восседали самые сливки общества.

   К ужасу Юли, его высочество повел ее именно к центральному столу. Пройти под сотней прицелов-взглядов, перебраться по мостику на островок и не упасть в воду было непросто, но она справилась. Перевела дух, убедилась, что приклеенная к губам улыбка не слетела, а Третий уже вел ее к пустому месту между Совенком и – какого черта – Фильяргом. Вот кого сейчас Юля хотела видеть меньше всего. При одном только взгляде на Четвертого правое ухо томительно заныло, а в животе встрепенулись бабочки.

   Этот мужчина вызывал странное, противоречивое чувство. Она помнила клинок, разрезающий горло. Жесткий допрос и безжалостные глаза. Но тело реагировало на близость, как мороженое на солнце. Мозги ненавидели, а сердце трепетало. Маньячка, - вынесла себе диагноз Юля. Дожила до двадцати шести, а мозгов, как у пятнадцатилетней. Фанатеть от того, кто ее убил… Не пациент, а находка для психиатра. Неужели она из тех, кто вечная жертва и любит страдать? Нет и еще раз нет. Завтра домой, а варвар пусть остается в прошлом, как и ее ненормальная тяга к этому опасному мужчине.

   - Ты где была?

   - Вы не надели мой подарок? Не понравилось?

   Прозвучало с двух сторон, стоило ей занять место в президиуме, то есть за столом. Третий отправился председательствовать, сев между Седьмой матерью и еще одним незнакомым Юле юношей.

   - Мне показали картины и рассказали вашу историю, - тихо ответила Совенку Юля.

   - Простите, я не могу принять столь дорогой подарок, - это уже Четвертому. «Зайчик-каннибал» действительно пыталась всучить ей диадему, но Юля отказалась - не привыкла носить подобное. А если потеряет? Чем расплачиваться станет? Теперь оказывается, это был подарок. Но его высочество сам виноват – надо было вручать лично, а не оставлять на столике.

   - Учту на будущее, - нейтрально-вежливо ответил Фильярг. И Юля задумалась… С чего такая щедрость? Совесть проснулась? Стыдно стало? Нет, только ребенок может поверить в подобное. Ему что-то от нее надо… Спросить напрямую? И выслушать про «наглость с налетом грубости»? Долбаный этикет. Не знаешь уже дышать или нет, чтобы не оплошать.

   Как хорошо, что Седьмая мать их накормила. Юля с благодарностью покосилась в ее сторону. Вкушать под прицелами взглядов местного общества – только несварение зарабатывать, вдобавок новое лицо в президиуме привлекало к себе повышенный интерес.

   Третий выступил – усиленный магией голос разнесся по всему залу – с краткой речью, суть которой сводилась к тому, что досадный инцидент полностью исчерпан, виновные найдены и наказаны, а эсхарат сегодня рад сообщить…

   - Прошу поприветствовать, - и его высочество жестом указал на Юлю, - ассара Шестого столпа Асмаса Юлия Никольская.

   Юля встала, поклонилась, чувствуя себя по-идиотски. Вдвойне по-идиотски, так как общество, дружно шурша платьями и отодвигая стулья, скопировало ее поклон.

ГЛАВА 8

На Земле прозвучали бы аплодисменты, здесь битьем ладоней не баловались. Раскланялись и заняли свои места.

   И что это было? – спросила у себя Юля. Дань вежливости? Признание ее заслуг? Или что-то большее, чем просто знакомство: «Знакомьтесь, Алиса, это Пудинг. Пудинг, это Алиса».

   Бросила взгляд по сторонам. Официальная часть закончилась. Публика приступила к еде и застольной беседе. Мыслевик работал на полную нагрузку, вылавливая слова соседей и мешая их в колоде. Выходило неописуемое «Цены снова… опять шторм… вот такую поймал… холодно сегодня… слышали… такая хорошенькая». Юля потерла висок, искренне желая всем заткнуться.

   - Здорово, правда? – восторженно спросил Совенок, щедро накладывая себе чего-то зеленого. – У меня теперь ассара. Поеду в академию – обзавидуются все.

   - Альгар, - одернул его Четвертый, - принцу не пристало прятаться за спиной ассары. Тебе нужно всего достигать самому, - и тут же заботливо поинтересовался: - Вы почему ничего не едите, Ю-лия?

   - Видите ли, ваше высочество, - медленно произнесла девушка, - меня лишает аппетита мысль, что вы отложите мое возвращение домой. Не отрицайте - все обвинения с меня сняты. Ваш брат даже награду предлагал, - сдала она Третьего.

   - И что вы выбрали? – живо заинтересовался Фильярг.

   Юля задумалась. А ведь действительно было одно, что стоило попросить:

   - Вы так быстро, - запнулась, подбирая слово, - вернули Аля домой, что забыли его подарки.

   А ведь она выбирала их, тратила деньги. Неприятно думать, что они остались брошенными на скамейке.

   - Вы о том странном гладком предмете с вещами? Это не награда. К тому же его забрали, проверили и доставили в комнаты его высочества. Возможно, наше знакомство, Ю-лия, началось не слишком хорошо, но я не теряю надежды убедить вас, что мы не звери.

   - Забавно, - хмыкнула девушка, смотря, как Четвертый выкладывает на ее тарелку кусочки чего-то красного, политого белым соусом, - но я никогда не считала вас зверьми. Просто мы разные, ваше высочество, и, боюсь, мне никогда вас не понять. А непонимание – страшная вещь.

   - Я помню, вы просили держаться от вас подальше, - понизив голос до интимного шепота, проговорил Фильярг, - но я за вас отвечаю, так что придется смириться с моим присутствием.

   Вот как, - прикусила губу Юля. Надсмотрщик, значит. Ну-ну.

   - Кстати, почему именно вы? У вас так много родственников, - обвела рукой зал, - можно сказать, слишком много.

   - О да, - согласился Филь, - много. Но Шестая мать из рода моей матери. С Альгаром мы родственники не только по отцу, но и по матерям.

   Видимо, это что-то значило для Совенка. Юле оставалось же принять тот факт, что именно Четвертый отвечает за Шестого, а значит и за нее. А еще Четвертый ловко перевел тему, не ответив на поставленный вопрос. Сердце кольнуло дурное предчувствие. Если так, - тряхнула головой девушка, - они еще пожалеют о своем решении. Она вернется домой, даже если для этого придется разнести дворец.

   На приеме Юля с Совенком не задержались. Деть быстро наелся, заскучал, потом начал зевать, и девушка вспомнила о распорядке дня. Вдобавок голова болела все сильней, и непонятно, был ли тому виной мыслевик или богатый на впечатления день, но Юля с жалостью была вынуждена прервать рассказ Фильярга. Она с удовольствием бы послушала еще - его высочество как раз перешел к истории Первозданной империи, но сил терпеть больше не было. Их отпустили.

   Как в тумане Юля добралась до покоев Совенка. Помогла умыться сонному де́тю, уложила в кровать, побаловала засыпающего ребенка сказкой, поправила одеяло, поцеловала в щечку, потом в лобик. Полюбовалась сопящим чудом. Сердце дрогнуло, напоминая, что завтра она оставит Совенка. И не помогли здравые рассуждения, что такая привязанность ненормальна. Боль потери ввинчивалась под лопатку, перехватывая дыхание, билась в висок. И Юля осталась, села на пол рядом с кроватью, взяв детскую ладошку в свою руку. Прикрыла на секунду глаза.

   Проснулась от того, что шею скрутила боль. Встала, разминая. Кажется, она проспала пару часов и надо возвращаться к себе. Бросила последний взгляд на сладко спящего Совенка, запрещая себе будить ребенка поцелуем.

   Вышла в пустой коридор, засомневалась – куда? Убедила себя повернуть налево. Потом направо. Увидев знакомые ступеньки, взбодрилась и уже смело толкнула дверь с веночком в углу узора.

   Шагнула в темноту, и сомнение заставило замедлить шаг. А если ошиблась? И вместо своей комнаты она вломилась в чужую? Вдруг этих дверей с веночком много? Скудное освещение от ночника не позволяло опознать покои, и девушка замерла в нерешительности.

   Так, Юля, не тормози, - одернула себя сердито, - ты оставила кроссовки около кровати. Единственные, япона мать, в этом мире кроссовки. Так иди и проверь.

   На цыпочках, не дыша, двинулась в сторону, где по ее подсчетам должна была находиться спальня. Шаг, еще шаг. Легкий шорох справа заставил шарахнуться в сторону, налететь на какую-то мебель, ойкнуть, а потом ее снесло в сторону, впечатало в стену горячим телом, заблокировало, а шеи знакомо коснулся холод лезвия.

   - Свет, - скомандовали над ухом.

   Юля моргнула, щурясь. Над ухом хмыкнули, а потом издевательски протянули:

   - И почему я не удивлен? Мне говорили, что женщины вашего мира смелы и бесстрашны, но я не знал, что настолько.

   Лезвие ножа было убрано, а вот Четвертый убираться не спешил. Он был обнажен по пояс и стоял слишком близко, чтобы это можно было игнорировать. Воздуха вдруг стало резко не хватать, Юля прерывисто вздохнула. Тело у Четвертого было великолепным, сразу видно – он не просиживал дни в кабинете. Шрам-ожог над левой грудью, еще один косой на ребрах намекали, что жизнь принцев не так сладка, как кажется. И руки зачесались – дотронуться, ощутить, как под пальцами перекатываются упругие мышцы.

   - Так насколько вы бесстрашны, Ю-лия? – спросил Фильярг, явно вкладывая иной смысл в свой вопрос, потому как одна его рука зарылась в волосы девушки, вторая прочертила дорожку от виска к подбородку. Осознание – она в комнате одна с полуголым мужчиной, взбодрило не хуже энергетика. Сон слетел кубарем. Юля проснулась, прибила бабочек, от которых внизу живота уже разлилось приятное томление, а руки спрятала за спину – от греха подальше.

   - Я не к вам, я мимо проходила, - собственный голос звучал хрипло и незнакомо, - ошиблась дверью.

   - Какая, - пауза, и палец очертил границу ее губ, - приятная ошибка.

   Ей ожидаемо не поверили. То есть его высочество на сто процентов уверен, что она добровольно среди ночи заявилась в его спальню. Вот же… контуженный. Неужели непонятно, что девушка не врет?

   - Я так рад, - склонился ниже, и легкая паника накрыла Юлю.

   - Филь, - начала, но продолжить ей не дали, закрыв рот поцелуем. Его высочество целовался так, что на какое-то время Юля потеряла связь с реальностью. Он слегка пах алкоголем и мятой. Руки действовали уверенно, обнимая, лаская. И девушка вынуждена была уцепиться за плечи, чтобы не упасть – в ногах наблюдалась слабость. А мысли невольно скакнули на бывшего – сравнивая. Хотя как можно сравнивать железо с пластилином? Бывший был мягким, податливым, нежным и аккуратным, а Юле порой хотелось ощутить безоговорочную уверенность, самой стать нежной и слабой. Не думать за двоих. Не решать самой. Но не здесь и не с этим мужчиной. Сердце заныло, требуя остаться. Ему было плевать на доводы разума, пришлось напомнить, что она понятия не имеет о местных обычаях. И проведенная вместе ночь вполне может означать замужество без права покинуть мужа.

   Оттолкнула, и мужчина среагировал чутко, отодвинулся, вглядываясь в глаза. Радужка его глаз потеплела, заливаясь золотом. И это окончательно отрезвило.

   - Неужели во дворце закончились женщины, которых ты еще не пробовал, Филь?

   Встрепанный, в слабо освещенной спальне, с желтыми глазами его высочество удивительно напоминал собой филина. Крайне злого и недовольного филина.

   Моргнул, усмехнулся.

   - Ревнуешь, Лия?

   Девушка зашипела недовольно.

   - Не дождешься.

   Его высочество отстранился, окинул насмешливым взглядом и вынес вердикт:

   - Трусишка. Твоя комната направо. Считаю до трех, если останешься, - наклонился, горячий шепот оплавил кожу, - я тебя не отпущу. Раз.

   Юля дрогнула, приходя в себя и выныривая из сладкого дурмана под именем «Его высочество Четвертый Великолепный».

   «Два» ударило в спину, когда она неслась в сторону двери, «три» осталось отрезанным. Сердце билось как сумасшедшее, ноги не держали, и Юля прислонилась к прохладной каменной стене, чтобы не упасть.

   Выдохнула, приходя в себя. Внутри разрасталась паника. Она только что обозвала его высочество кобелем! Доигралась. Нет, чтобы пощечину дать. На крайний случай взвизгнуть, обозвать нахалом, но кобелем!

   Да, Юля Андреевна, - сказала себе, глядя в залитый синей подсветкой пустой коридор, - нельзя тебе во дворец. Как пить дать – опозоришься.

   То, что ее отпустили и не поволокли в темницу, можно списать лишь на смятение его высочества. Настолько понравилось? – засомневалась Юля. Но принц не выглядел зеленым юнцом, чтобы впадать в эйфорию от одного поцелуя, да и целовался так – сердце сладко заныло – что мысль о кобеле казалась самой верной.

   Пронесло, - решила, отлипая от стены. Кинула последний взгляд на проклятую дверь, шагнула в сторону. Замерла, вернулась, моргнула, ущипнула себя за ладонь, но чертов венок так и не появился. Дверь выглядела совершенно незнакомо.

   - Кобель, - заявила уже с полной уверенностью.

   В собственную спальню кралась как по минному полю и, только увидев кроссовки, выдохнула с облегчением – добралась. Сняла платье, нырнула под одеяло, поворочалась – сердце после потрясения никак не хотело успокаиваться. С мыслью о наказании за оскорбление королевской крови Юля и задремала.

   Четвертый стоял на коленях, и Юля любовалась склоненной сероволосой головой. Грудь наполняла радость власти. Ладонь сжала подлокотник. Трон? Шевельнула головой, ощущая давящую тяжесть. Корона?

   - Ю-лия, - с опасной интонацией проговорили сбоку. Юля дернулась, успевая заметить лезвие в руках Третьего и занесенный меч. Горло рвануло болью.

   - Юля! – ворвалось в сон. Плечи затрясли. – Проснись! Сколько можно спать?

   Совенок не церемонился, чуть ли не прыгая сверху, но Юля была лишь рада. Первым делом ощупала горло – фух, целое. Потом заметила «зайчика-каннибала».

   - Госпожа ассара, вам пора вставать. Седьмая мать ждет вас на завтрак.

   - Неужели? – зевнула. Хотелось уточнить: и в каком виде? Жареном или вареном? И не поделится ли уважаемая тапуна семейным рецептом?

   - А знаешь где? – спросил с затаенным восторгом Совенок и сам же ответил, победно расправив плечи: – В Плавающих садах!

   Юля припомнила, что сады относились к местным достопримечательностям и входили в культурную программу. Придется идти.

   - Раз в Плавающих садах, - поднялась с кряхтением, - тогда пойдем.

   Зарьяна округлила глаза, недовольно поджав губы. Делать выбор в пользу садов в ее глазах было кощунством.

   И что они так носятся с этими величествами? – размышляла Юля, приводя себя в порядок. Была бы единственная - еще ладно, а так – одна из восьми.

   Зеркало отразило чуть помятую физиономию - никакого блеска и гламурности.

   - Ты хотела убивать своей красотой? – спросила Юля у отражения и припечатала: - Страшная женщина.

    Со смотровой площадки открывался чудный вид на заросшее озеро: множество островов, гигантские листья на поверхности, кувшинки и еще какие-то красно-желто-зеленые водоросли. Все это богатство накрывал огромный прозрачный купол – «Зимой всегда закрывают», - пояснил Совенок. Среди листвы проглядывали крыши беседок, виднелись колонны ротонд, слышался шум водопада. А еще здесь стаями носились разноцветные птицы, на мелководье плескались какие-то животные.

   Аль потянул, не давая насладиться подробностями.

   - По дороге насмотришься, - проворчал, добавляя со взрослой интонацией: - Мы опаздываем.

    Ах да, - вспомнила Юля. Они опаздывают на завтрак к королеве, вот еще одно неудобство проживания во дворце. Королева ей понравилась, но рисковать - Юля потерла горло – не стоило.

   Плавающие сады надо было переименовать в сады плавающих мостов. Когда они, спустившись по лестнице, очутились на берегу, из воды с шумом всплыл мост, закачался, стряхивая воду. Аль смело шагнул на мокрую поверхность очередного чуда магического прогресса, нетерпеливо махнул рукой, и Юля присоединилась.

   - Ларговый остров, - скомандовал Альгар, и мост без всякого предупреждения ринулся вперед – Юля едва успела схватиться за перила, чтобы не упасть. Они беззвучно скользили по воде как нож по маслу. Лишь иногда, на поворотах, огибая очередной остров, мост наклонялся, и тогда вода вспучивалась по краям, пугая брызгами.

   Из прибрежных кустов взлетали невиданные птицы. Юля успевала заметить, как по пути их движения, между ярко-алых водяных цветов, ныряли какие-то животные, гревшееся на гигантских листьях. Еще здесь одуряюще пахло цветами и древесной смолой. Над водой носились крупные стрекозы. С жужжанием маневрировали темно-зеленые жуки. Мост обогнул группу деревьев, стоящих корнями в воде, пронесся мимо темного валуна – валун шевельнулся, и над водой показалась голова на длинной шее. Через пару минут мост ткнулся в берег небольшого круглого островка - от песчаного пляжа вглубь шла вымощенная камнем дорожка. Сквозь кусты виднелись белые колонны.

   Это была странная беседка круглой формы – без крыши, с белыми колоннами вместо стен, полом, заваленными подушками, и низким столиком, уставленным блюдами с едой.

   - Доброе утро, Альгар. Доброе утро, ассара моего сына.

   Ее величество ласково улыбнулась и даже привстала с подушек, выражая радость от встречи. Из слуг Юля заметила лишь пожилую женщину, которая ловко наполнила чашки горячим травяным отваром, стоило им выбрать себе по паре подушек вместо стульев.

   После взаимных приветствий и пожеланий, ее величество лукаво улыбнулась и спросила:

   - Скажите, Юлия, вы готовы к небольшому путешествию?

   Девушка удивленно вскинула брови и честно призналась:

   - С вами – да.

   Вряд ли ей что-то грозило в присутствии будущей матери седьмого наследника.

   - Мне нравится ваша смелость, - одобрительно кивнула ее величество, махнула рукой, командуя: - Вниз.

   Беседка дрогнула, чашки на столе зазвенели, Совенок восторженно ухнул, а потом остров начал неспешно погружаться в воду. С верхушек деревьев, истошно вереща, сорвались птицы, и Юля проводила их завистливым взглядом, а вода уже подбиралась к порогу беседки. Очень хотелось вскочить, залезть куда повыше, хоть на эту колонну, но под внимательным взглядом ее величества она осталась на месте, жестко давя панику. Только тарелку с едой отставила в сторону – топиться лучше на голодный желудок.

   А вода поплескалась, нервируя, около порога и начала вырастать прозрачной стеной за колоннами беседки.

   - Плавающие сады, - ее величество изящно пригубила свой отвар, - называются так потому, что умеют плавать не только по воде, но и под водой.

   Юля сжала руки, заставляя успокоиться и ругаться исключительно про себя. Предупредить никто и не подумал. «Топись, Юлия Андреевна, на здоровье. А мы посмотрим, как весело ты будешь паниковать».

   Вода уже закрывала потолок, потемнело, и в воздухе зажглись световые шары.

   - Красиво, правда? – Седьмая махнула в сторону водяной стены. Юля разжала крепко стиснутые зубы, улыбнулась и кивнула:

   - Очень.

   А главное – никакой видимой преграды между ней и водой. Застрелиться, как круто!

   Совенок набил полный рот розовых квадратиков, вскочил и рванул к стене. Остров как раз закончил погружение, и вокруг них темно-серебристой гранью колыхалась вода. Сумрачными силуэтами проплывали рыбы. Изгибались плетистые водоросли. А потом в гости приплыл зверь. Темное вытянутое тело с ластами вместо лап напоминало выдру. Аль восторженно замычал, размахивая руками. Зверь заинтересованно завис напротив, оценив представление – голокожий прыгающий двуногий.

   - Это лафр, - пояснила ее величество, - милый зверь. Мы не держим в садах никого опасного.

    Юля кивнула – логично, потянулась к кружке, глотнула отвар, искренне надеясь, что туда добавили что-нибудь успокоительного.

   - Вот теперь мы можем поговорить, Юлия, - улыбнулась Седьмая, и девушка бросила на нее удивленный взгляд, отмечая изменения: на лице ее величества царила безмятежность, поза стала расслабленной. Вольготно разлегшаяся на подушках женщина ничем не напоминала собранную и величественную королеву, и Юля начала понимать, зачем нужны погружающиеся острова. Вода, похоже, экранировала магию, и здесь можно было не опасаться прослушки и наблюдения. Острова служили местом для секретных бесед и укромных встреч. И сейчас у Юли было свидание с королевой… Она втянула воздух, ощущая, как запахло интригой. Служанка и та исчезла, вернувшись на плавучий мост.

   - Спрашивайте, - разрешила ее величество.

   Хотелось спросить о столь многом, что девушка растерялась и брякнула первое попавшееся:

   - А остальные жены тоже живут во дворце?

   - Жены? – вскинула брови королева.

   - Да, с первой по пятую, - промямлила Юля, ругая свой длинный язык. Ну кто спрашивает женщину о других женах ее мужа? Идиотка!

   - Ах, вы об этом, - напряженно улыбнулась Эллиана, - понимаю, для вас это странно. В вашем мире принято иметь много жен?

   Юля озадаченно моргнула – разговор шел куда-то не туда.

   - У нас есть страны, где можно иметь несколько жен, - ответила осторожно.

   - Какой ужас, - искренне возмутилась ее величество, - бедные женщины! Делить мужчину с кем-то еще.

   Похоже, глаза у Юли стали совсем круглыми, потому как Седьмая нервно рассмеялась.

   - Вы решили, что… Ох, даже не хочу представлять, что вы подумали. Нет, у его величества только одна жена.

   Между слов читалось – «и это я».

   - А как же?

   - Разве бывшая жена обязана жить с мужем? – ее величество недовольно покачала головой, огорченная недогадливостью гостьи. – Ее долг перед страной заканчивается, когда ребенку исполняется пятнадцать, и он отправляется на обучение в академию. После этого она вольна делать все, что хочет. Многие рода желают принять в свою семью мать наследника, поэтому большинство выходят замуж второй раз. Ведь единственный долг матери и жены правителя – родить ребенка. А брак… - ее величество вздохнула, - может быть расторгнут сразу после рождения, если на то будет желание женщины. Если нет – его величество может сохранить отношения до малого совершеннолетия наследника.

   Юля непонимающе нахмурилась.

   - Пятнадцать лет, - напомнила ей Седьмая, бросив взгляд на Совенка, добавляя: - Альгару исполнится ровно столько через три месяца.

   То есть через три месяца малыш покинет дворец, отправившись в непонятную академию, где с него будут три шкуры драть? – осознала Юля. Сердце болезненно сжалось. В голове закрутились картинки – одна страшнее другой. А ведь он такой еще маленький… А его одного, без поддержки. Изверги!

   - Юля, не переживайте так, - ее величество бросила обеспокоенный взгляд на девушку, - это лучшая академия на островах, все принцы ее заканчивают. Мужчинам надо взрослеть, иначе они теряют себя.

   Девушка моргнула, отгоняя от себя страшные картинки и усилием воли возвращая мысли к многодетному отцу производителю.

   - Получается, его величество восемь раз женится и восемь разводится? А с кем он остается в итоге?

   - Вы очень добры, Юля, - мягко улыбнулась Седьмая, - раз беспокоитесь о том, кто будет скрашивать старость его величества. У нас нет закона на этот счет. Если кто-то из жен решает дождаться своего короля, он может жениться снова. Его долг перед страной будет исполнен, и дальше он живет так, как пожелает.

   После такого количества нелюбимых женщин и навязанных браков не удивительно, если их величества предпочитают одинокую старость, - подумала Юля. Но если одна из них запала в сердце… Ужасное самопожертвование - развестись с любимой, чтобы жениться на другой. И как эти женщины соглашаются? Шестая вон умерла при родах.

   - Вы не боитесь? – спросила, поддавшись порыву, Юля.

   - Боюсь, - честно призналась королева, - но я сильная – справлюсь. Я не такая слабая, как Шестая. Знаете, мы ведь с Фальгой родные сестры. Его величество должен был выбрать старшую – меня, но ему понравилась Фаль. Я ревновала, злилась, а потом узнала, что Фаль запретили проходить ритуал. У нее всегда было слабое здоровье, она вообще не должна была участвовала в отборе, но его величество был настойчив. Правда, он запретил сестре проходить ритуал. Только она всегда была упрямицей. А когда узнал, было поздно – Фаль носила ребенка под сердцем. Его величество сильно переживал и долго не женился. Мне кажется, ему до сих пор больно видеть меня – мы с сестрой очень похожи.

   Откровенность королевы топила, и Юля чувствовала себя так, будто вода хлынула внутрь, преодолев барьер. Выйти замуж за того, кто любил и до сих пор любит твою умершую сестру? Санта-Барбара отдыхает. Но наследник для правящей семьи – вопрос выживания, а не прихоть.

   - Вы очень хорошая, - сказала искренне, - уверена, его величество оценит вас. Пусть не полюбит, но уважать будет.

   - Спасибо, ассара.

   Глаза ее величества заблестели, и она отвернулась, пряча слезы.

   - Вы ничего не едите, - спохватилась, вспомнив о роли хозяйки, - прошу попробуйте хоть что-нибудь. Мы оскорбим главного повара, если вернем полные тарелки.

   Оскорбить того, кто мастерски владеет ножом и сковородкой, Юля не желала и принялась за еду.

ГЛАВА 9

Смешной зверек уплыл, и Аль вернулся. Потянулся за пирожным, но Юля успела перехватить.

   - Сначала поешь нормально, а то на одних сладостях быстро потолстеешь.

   Совенок недоверчиво фыркнул, тряхнул серой шевелюрой, но согласился съесть оладий и овощную запеканку.

   Момент был упущен, а Юле так хотелось спросить про ассару и свое возвращение, но не станешь говорить о таком при ребенке. Он и так болезненно реагирует на любой намек об ее уходе.

   Следующие четверть часа Юля с ее величеством усиленно кормили Совенка, потом они любовались приплывшей стаей разноцветных рыб, а когда крупная тень накрыла беседку, королева кивнула наверх:

   - Ихран.

   Все дружно задрали голову. Над ними неспешно и величаво проплывал некто, напоминающий гигантскую черепаху.

   Когда на столе почти не осталось еды, остров начал медленное всплытие. Вода откатывалась, уступая место воздуху и солнцу. И Юля выдохнула с облегчением, пусть под водой было красиво, на земле все же привычнее.

   - Вам пора, - намекнула королева, - было очень приятно с вами встретиться, Юлия. Да пребудет с вами милость Девятиликого.

   - Мне тоже, - улыбнулась девушка. Вот не была бы Седьмая мать королевой, они вполне могли подружиться, а так дурацкий этикет, на который приходилось оглядываться обеим, портил все.

   На обратном пути они причалили чуть в стороне от лестницы и пока шли, деть с восторгом носился за стрекозами, набрал каких-то камней, подарил Юле половинку ореховой скорлупы, выглядевшей как ограненный черный кристалл.

   А в комнате их уже ждали, причем с нетерпением. Выяснилось, что лучшее время для прогулки на ящерицах – утренние часы. Вдобавок Четвертый решил устроить не просто прогулку, а массовый заезд высшего общества Асмаса, куда они сейчас и опаздывали. Юлю в три пары рук вытряхнули из одежды, запихнули в костюм для верховой езды и сопроводили до портала, который вывел их в вольеры.

   Юля, проклиная Четвертого, мрачно рассматривала толпу, человек в сорок, бодро, с шуточками и смешками, рассаживающуюся по вальшгасам. Доверия не вызывали ни длинные, покрытые костяными наростами ящерицы, ни их всадники, привычно устраивающиеся в седлах. Они-то привычные, а она? И зачем, спрашивается, столько свидетелей? Других объектов поржать нет?

   - Госпожа ассара, - к ним подошел мужчина, одетый в темно-синий комбинезон, - прошу, ваша очередь. Не волнуйтесь, его высочество поедет с опытным мастером. Он будет в полной безопасности.

   Юле тоже не помешал бы опытный инструктор, но животное могло нести лишь одного взрослого.

   Темно-серая ящерица, метра три длиной, из которых метр составлял мощный хвост, вызывала желание держаться от нее подальше. Так и представлялось, как Юля кубарем летит из седла, попадая под хвост, ломающий ей кости.

   - Вы не бойтесь, госпожа ассара, Ветерок у нас умница.

   Ветерок повернула к ней вытянутую морду, облизала ее тонким розовым языком, мигнула желтыми водянистыми глазищами, как показалось Юле, с насмешкой, взрыла песок когтями передней лапы. Девушка попятилась. Она и лошадей-то боялась, а уж эту страхолюдину, которую даже погладить нормально нельзя – кожа хуже наждачки, и подавно.

   - Вы, главное, перчатки не снимайте, спину не выпрямляйте, в седле лучше полулежать, опираясь локтями вот на эти подставки, видите? А ноги — вот сюда.

   «Сюда» напоминало по виду два деревянных короба, закрывающих ноги до бедра.

   Юля убито кивнула. Кто бы сомневался, что ездить на этой твари нужно не по-людски.

   - И лицо берегите, - инструктировал ее мужчина, - низко не наклоняйтесь, кожу обдерете. Давайте я вам помогу.

   Юля огляделась. Конечно, все в седлах, ждут только ее. Твою же! Отказаться бы, да внутри подняла голову гордость. Она - землянка, причем русская, а русскую женщину какой-то там ящерицей не испугаешь.

   - Ну здравствуй, Ветерок.

   Протянула руку в перчатке, вальшгас облизал свой нос, на руку никак не среагировав. В желтых глазах читалось зримое превосходство.

   - Госпожа ассара, - умоляюще проговорил мужчина, и Юля подчинилась судьбе. Взгромоздилась в седло, уместилась в позе прячущегося от пуль всадника, намотав себе на руку ремень. Управление было простым: у седла присутствовал плоский руль, ремнями связанный с телом вальшгаса. Хочешь направо – дави правую палку от себя, налево – левую. Остановка – обе палки на себя, вперед – давить или стукать ящерице по шее. Ремень – экстренная остановка, когда больше ничего не работает.

   - Не волнуйтесь, - мужчина застегнул страховочный пояс вокруг ее талии, - можете ничего не делать, Ветерок сама пойдет.

   Пусть идет. Какое управление?! Юле бы удержаться в седле и дожить до обеда.

   Раздался густой звук, и они плотной толпой двинулись по дороге. Вальшгасы бежали, низко наклонив головы к земле. Некоторые, повинуясь воле всадников, вырывались вперед, ловко лавируя между остальными. Как и говорил инструктор, Ветерок бежала вместе со всеми. Приноровившись к ее плавному ходу, к выбрасываемым в стороны лапам и поняв, что ездить на ящерице не так уж и страшно, Юля расслабилась и даже начала замечать красоту окружающего их пейзажа. Они въезжали в горы, справа и слева поднимались скалы, густо поросшие низким темно-багровым кустарником. Впереди ехал Совенок, за его спиной на двойном седле восседал пожилой мужчина. Изредка до Юли доносились восторженные возгласы де́тя. Хоть кому-то хорошо.

   - Все в порядке, Ю-лия? – с ней поравнялся Четвертый и польстил: - Вы отлично держитесь для первого раза.

   - Надеюсь, вы учтете мой минимальный опыт и выберете простой маршрут? – ворчливо осведомилась девушка.

   - Не волнуйтесь, - на нее с насмешкой глянули серые глаза, - мы доберемся лишь до плато Забвения. Это не высоко.

    И Четвертый стукнул ящерицу по плоской голове между глаз, заставляя ускорить ход.

   До плато? Юля похолодела. Нет, он сказал: «Не высоко». Паниковать рано. Вдруг до плато ведет нормальная дорога?

   Но тут серая лента из вальшгасов резко свернула в сторону, пропадая из виду. Юля завертела головой, подняла взгляд – япона мать! Вот теперь можно паниковать! Дороги не было. Ящерицы ползли прямо по скалам.

   - Стоять! – гаркнула, пытаясь остановить Ветерка, но та даже мордой не повела и, резко ускорившись, вспрыгнула на ближайшую скалу. Юля от страха дернула ремень, Ветерок недовольно зашипела, извернулась, намереваясь цапнуть наездницу и разом опровергая свой мирный и послушный нрав. Остановиться она и не подумала.

   - Стой, зараза!

   «От меня решили избавиться», - пронеслось в голове, руки налились слабостью. Ветерок, ощутив отсутствие контроля, ударилась во все тяжкие. Юля даже глаза закрыла, чтобы не видеть совершенно отвесные скалы, по которым они ползли. Все силы уходили на то, чтобы держаться. «Не дождетесь», - пальцы упрямо цеплялись за седло. Сердце замирало от каждого вывалившегося из-под когтей твари камешка. Вниз смотреть было нельзя, ясно же – грохнешься, костей не соберешь. А что они поднялись высоко, было понятно по усилившемуся ветру, который норовил оторвать от скалы.

   Ругать тупую тварь Юля устала, да и бессмысленно было – если та ошибется, рухнут вдвоем.

   - Милая, не умаялась? – решила сменить тактику, открыв по такому случаю глаза. Господи, лучше бы не открывала. Вид, конечно, потрясающий, но не когда висишь, прижавшись к спине ящерицы, а внизу метров пятьдесят пропасти. И стало понятно назначение деревянных колодок для ног – чтобы не содрать кожу об острые камни при подъеме.

   - Передохнем, дорогая?

   Докатилась – разговаривает с ездовой ящерицей! Еще и вокруг ни души. Высшее общество провалилось в полном составе, и на этой скале Юля была одна в компании с вальшгасом. А тот и правду решил передохнуть. Устроился на узком карнизе. Прикрыл глаза, намереваясь задремать.

   Вот здорово! – разозлилась девушка. Сначала затащила неизвестно куда, а теперь дрыхнуть собралась, тварь! Хотела пнуть или стукнуть по макушке, как над головой раздались мужские голоса. Знакомые такие…

   - Как успехи с ассарой?

   Третий.

   - Я решаю этот вопрос.

   А вот и Четвертый.

   - К драгоценностям она равнодушна, власть ее скорее пугает, чем прельщает, а мужчины…

   - Я в курсе, что ты не смог удержать ее ночью. Теряешь хватку, брат.

   - Просто не хотел пугать, - возразил Четвертый, и Юля ощутила, как румянцем вспыхивают щеки, а внутри поднимается злость.

   - И когда ты скажешь, что мы ее не отпустим, и она должна будет остаться с Шестым?

   - Не торопи меня, - огрызнулся Четвертый, - думаешь, легко понять, что творится в голове у этой женщины? Я ищу подход.

   - Поторопись, брат. Мне не нравится, что это женщина начинает слишком много для тебя значить. Смотри, не увлекись всерьез.

   И Третий хлопнул по макушке своего вальшгаса. Фильярг остался один. Зло поджал губы. «Поторопись!» Легко сказать. Он вспомнил поцелуй, упрямый взгляд, прячущий за решимостью страх. Эту женщину хотелось узнать, она манила, как спрятанная в ворохе бумаги конфета. Если бы не спешка, он стал бы неторопливо, наслаждаясь вожделением, разворачивать обертку. Потом так же, не торопясь, попробовал бы ее на вкус, пробуждая страсть и заставляя раскрыться. Эту женщину хотелось приручить, а не сломать. Но Третий прав, на игры нет времени. И все же… Он вспомнил их поцелуй, волну желания, поднявшуюся в теле. И покачал головой… Все складывалось, как нельзя некстати.

   Некоторое время Юля прислушивалась – не раздастся ли еще чей-нибудь голос, но вокруг лишь гудел ветер да задорно чирикала какая-то птаха. Внутри нарастал яростный холод. Крепло желание кого-нибудь убить. Нет, конкретно хотелось прибить Четвертого, но после того, как он вернет ее домой.

   Сволочь! Так и знала, что верить нельзя. Обвинение в похищении… Покровительство… Прием… Вся эта лапша активно вешалась на уши с единственной целью – подсластить пилюлю. Похоже, с самого начала ее никто не собирался отпускать домой.

   Юля с расстройства долбанула кулаком по ближайшему, до чего дотянулась. Ветерок, не ожидавшая такой подставы по затылку, подпрыгнула, недовольно зашипела и сорвалась с места. Девушка охнула, судорожно вцепляясь в седло, перед лицом промелькнула выглаженная ветром скала, справа, между двух белоснежных пиков, синей полосой блеснуло море, а потом они вывернули на плато, оказавшееся буквально в паре метров над карнизом.

   Здесь было красиво. Раскинули под изумительно синим небом игольчатые ветви хвойники, камни покрывал разноцветный мох, создавая видимость полотна авангардиста. У дальнего края белым песцом улеглось облако. И все было бы прекрасно, даже Ветерок не портила пейзаж, если бы не аристократия, группками рассредоточившаяся по плато. И мысли в голове сразу закрутились отнюдь не гуманные.

   Сюда бы бомбу, - мечтала Юля, - желательно резиновую. Запустить и пусть скачет и скачет, давя. И начать с Четвертого или с Третьего. А лучше с обоих.

   Вальшгас, завидев своих, прибавил ход, активнее перебирая лапами.

   - Юля, - закричал, размахивая руками деть, - ты где была? Я боялся, что ты потерялась.

   Она и потерялась, причем весьма удачно. Всегда бы так «теряться», чтобы не чувствовать в конце полной дурой.

   - С вами все в порядке? – с заботой осведомился главный по дурам. Юля скрипнула зубами. Нет, в целом все неплохо. Она жива. На горы насмотрелась на десять жизней вперед, получила незабываемые – до поседевших волос – впечатления от езды. Стерла пломбы на зубах, сдерживая ор. Эхо в горах разносится далеко, а русской нецензурщине она местных лордов научит в другой раз. Но главное – появилась какая-то определенность. Не надо больше гадать: прорываться с боем, сбегать под покровом ночи или торжественно с оркестром и цветами отбывать домой. Ясно, что цветов и оркестра не будет. Остался один лишь вопрос – зачем принцам иномирный наставник? Но с этим можно разобраться и дома, лежа на диване и поедая мороженое. В тепле и безопасности у нее будет время проанализировать мотивы и поступки их высочеств, а сейчас надо действовать.

   - Благодарю, - растянула губы в улыбке, не смотря Филю в глаза. Еще прочитает там лишнее, - не скажу, что мне понравилось, но это было… запоминающимся.

   А впереди еще спуск… Нет, лучше пешком. Или пусть ее стукнут по голове чем-нибудь тяжелым, привяжут к Ветерку и транспортируют вниз.

   - Я рад, Ю-лия, - поклонился его высочество, - но вы зря переживали. Вальшгасы очень аккуратны и никогда не причинят вред наезднику.

   Юля с сомнением покосилась на длинную морду и… не поверила.

   Фильярг лично отстегнул ремень, помог спуститься, и Юле пришлось ухватиться за протянутую руку. От горячего прикосновения встрепенулась память, подбросив сцену с поцелуем, но была жестко послана далеко и надолго. Какие, к черту, поцелуи, если за них придется расплачиваться свободой, здоровьем и спокойствием близких? Что подумает мама, когда она не вернется домой? Желание стукнуть его высочество сделалось невыносимым. Внутренности раздирала боль, и Юля поспешила отойти, чтобы не выдать себя раньше времени.

   - Юля! Смотри, там море! – деть взобрался на край скалы, раскинул руки. Девушка охнула, бросилась было оттащить от края, но сопровождающий принца успокаивающе положил ей ладонь на плечо.

   - Не бойтесь, госпожа ассара, не свалится. Мы – дети гор, а его высочество – их любимый ребенок. Вот как проснется огонь в крови, станет хозяином.

   Смотреть, как деть балансирует на краю пропасти, и оставаться на месте было не просто, но Юля справилась. Ее величество права – мальчикам надо взрослеть. И если Совенок должен будет повелевать вулканами, пусть привыкает к горам и их захватывающей дух высоте.

    Рядом с Совенком Юля и осталась, старательно избегая обоих высочеств. Малыш словно оттягивал боль на себя, и та стала глуше, спрятавшись где-то под сердцем.

   Они гуляли по плато, деть разыскивал красивые камни, их сопровождающий, мастер Ифрас, рассказывал о находках занятные легенды. Затем они караулили около обнаруженной норы, ожидая, когда оттуда покажет рыжий нос симпатичный зверек. Считали носящихся в воздухе быстрых птах. Искали похожие на животных облака. Победил мастер Ифрас, найдя сразу трех драконов. А потом их позвали к столу.

   Скатерти были постелены прямо на воздух. Юля специально заглянула – столов не наблюдалось, и при этом ничего не падало с метровой высоты. Аристократия неспешно фланировала вокруг воздушного шведского стола, накладывала себе еду на тарелки, напитки разливал слуга, и безостановочно трындела, то есть культурно общалась.

   Мысль о бомбе стала навязчивей, особенно когда рядом остановился Третий.

   - Ю-лия, вы подумали над моим вопросом? Неужели вам ничего не хочется для себя?

   Хочется. Ручной пулемет и парочку гранат. Третьего в заложники, чтобы открыл портал домой.

   - Пытаетесь извиниться? – вскинула брови девушка. Нацелилась на квадратный бутерброд с розовым паштетом. Подцепила вилкой.

   - А должен? – прищурился Харт.

   Бутерброд проявил самоволие, соскользнув в паре сантиметров от тарелки. Его высочество тут же среагировал – протянул руку, и вредный кусок хлеба воспарил, плюхнувшись к Юле на тарелку.

   - Нет, - покачала головой девушка, - вы ничего мне не должны, как и я вам. Впрочем, мне любопытно, вчера вы представили меня ассарой. Кто это?

   - Разве вам не рассказали? – весьма правдоподобно удивился Харт. – В вашем языке нет точного перевода. Ближайшее – наставник.

   Угу, наставник. Настолько ценный, что ему пудрят мозг и не хотят отпускать домой.

   - Благодарю, - улыбнулась Юля и даже приняла стакан с соком. И даже не выплеснула его в рожу Третьему. Впору было менять будущий статус с «Кремень» на «Леди дзен».

   Злость придала сил, и вниз спускаться было не так уж страшно. Ветерок решила проявить осмотрительность, выбирая для спуска пологие склоны, а не сигая с отвесных скал. К тому же в толпе спускаться было спокойнее, да и паниковать взрослой тете в присутствии ребенка было несолидно. Потому Юля крепче стискивала зубы, шипела, зажмуривалась на самых опасных участках, но в целом держалась молодцом. И даже не послала Четвертого, когда тот предложил повторить прогулку.

   После катания Юля хотела вернуться к себе – надо было обдумать дальнейшие действия, но Совенок затащил в местный зоопарк. И она не смогла ему отказать. Да и лишний час ничего бы не решил.

   Четвертый открыл для них портал. Пожелал удачного отдыха. Юля мысленно пожелала ему сдохнуть. На том и разошлись.

   Они прошли под арочным проходом, где им приветливо кивнул служитель в рабочем комбинезоне, углубились под сень деревьев, идя по вымощенной камнем дорожке. Зоопарк больше напоминал ухоженный парк. Немного напрягало лишь то, что никаких заборов или клеток видно не было, но Юля решила, что они просто до них не дошли.

   Из кустов внезапно выскочила пара собак или волков – до метра в холке, короткая шерсть, иголками торчащая на загривке, острые уши и короткие пушистые хвосты. Длинные морды были опущены к земле, звери явно кого-то выслеживали. Юля оцепенела. В голове промелькнуло сразу несколько мыслей – если бросятся, то куда бросаться ей? Направо дерево повыше будет, зато налево удобнее.

   Звери обогнули, пройдя буквально в полуметре, и потрусили дальше. На остановившихся людей им было глубоко начхать. Хвосты и те не дернулись.

   Собаки, - решила Юля. Непривычно, правда, что домашние животные разгуливают по зоопарку, да и вид у них… диковат.

   - Шальяры, - с восторгом прошептал деть, - на охоту вышли. Пошли посмотрим, кого они выслеживают, - и он потянул ее за рукав.

   - Погоди, - Юля притормозила Совенка. Неужели не собаки? Тогда кто? По коже морозом прошло понимание, что встреченные звери скорее относятся к волкам, чем к собакам. Тогда почему они отреагировали столь равнодушно? Непонятно.

   - А мы им не помешаем? – спросила с сомнением, не горя желанием выяснять подробности охоты.

   - Не-а, - протянул Аль, - они привычные. На людей не обращают внимания.

   - А если обратят? – заинтересовалась девушка. – Могут же поранить.

   - Как? – фыркнул деть. – На нас защита, они ее не пробьют.

   Защита? То есть если какая-та тварь решит подзакусить человеком, она обломает об него зубы, - поняла Юля. Успокаивает, но не полностью. А потом в голову пришла следующая догадка, и разом расхотелось идти дальше.

   - Погоди, у вас все звери гуляют просто так?

   - Конечно, - озадачился деть, - разве у вас нет?

   - Не совсем, - не стала вдаваться в подробности Юля, бросая настороженные взгляды по сторонам. В голове разом промелькнули кадры из «Юрского периода», и прогулка перестала казаться невинной.

   - Не хочешь смотреть охоту, пойдем к лойсам. Тебе понравится, - предложил Аль, заметив, что она напряглась.

   И снова этот выбор. С одной стороны – деть спокоен и явно бывал здесь не один раз, с другой – кто знает, насколько защита работает. Но и паниковать без причины не хотелось. И Юля согласилась испытать на себе нрав лойсов.

   У лойсов ей понравилось. Парнокопытные животные серо-желтой окраски спокойно паслись на лужайке. Они подпускали к себе, брали из рук траву, лишь гладить не позволяли, отступая от протянутой руки.

   Юля успокоилась и позволила вести себя дальше. Животных в парке было много, в основном, конечно, не хищники. По скалам ползали мелкие родственники вальшгасов. В траве мелькали грызуны. По веткам деревьев порхали птицы. Гладь озера величаво рассекали местные лебеди розового окраса. Юле с Альгаром удалось разглядеть в кустах семейку пугливых животных, похожих на диких свиней. Но были и совсем странные звери, ничем не напоминавшие земных. Большинство, завидев посетителей, убиралось с дороги. Нападать никто не спешил, и Юлю это вполне устраивало.

   В комнаты они вернулись, когда день клонился к закату. Усталый деть прошел в спальню, растянулся на кровати. Юля подошла, поцеловала Совенка в лоб, накинула одеяло. Сердце сдавило болью при мысли о том, что она собиралась сделать.

   - Я к себе, - шепнула, голос дрогнул.

   - Ага, - сонно зевнул малыш, ничего не заметив, - до ужина.

   Девушка вышла, кинула прощальный взгляд на Альгара. Ей так хотелось навсегда запечатлеть в памяти курносый носик, густую шевелюру серых волос и серые круглые глазенки. Возвращаться она не планировала.

   Как в тумане добралась до своей комнаты. На диване ждал сюрприз – вычищенная одежда. Родные джинсы, кофта – от всего это повеяло домом – аж слезы на глаза навернулись. Быстро переоделась, и собственная одежда, точно доспех, придала сил. Пусть высочества идут лесом с их планами. Она будет сбегать столько раз, сколько понадобится, пока им не надоест ее ловить.

   Взгляд зацепился за скорлупу ореха, которую она оставила на столике. Рука сама потянулась ее взять, и холод скорлупы проник под кожу, пополз выше, впиваясь в сердце. Совенок… Как он без нее? Ему так одиноко без мамы, а все эти многочисленные дяди и братья ничего не смыслят в воспитании, только и умеют, что орать и наказывать. А он такой слабый, маленький и глупый…

   Нет, она не может остаться. Мама не переживет ее исчезновения.

   Внутри билось, раздирая на части:

   Совенок.

   Мама.

   Совенок.

   Колючками разрасталась боль. Сердце, казалось, рвалось пополам. Два родных человека боролись друг с другом.

   Она не могла уйти, не могла остаться. Господи, как больно делать выбор. Сердце истошно билось, норовя выскочить наружу. Мир застилали слезы. Юля заметалась. От порога и обратно. Боль жгла в каждой клетке тела, силы таяли, еще немного и она упадет. Это конец, - мелькнула мысль.

   - Тише, - Юля дернулась, высвобождаясь из объятий, но ее поймали, крепко прижали к груди, - куда собралась, глупая?

   Ударила локтем, потом кулаком, но державший ее мужчина не подумал отстраниться. Только зашипел, перехватил руки, спеленав в объятии.

   - Успокойся, все будет хорошо.

   - Неужели?

   Услышав голос Третьего, Юля притихла.

   - И что будет хорошо? – спросил с сарказмом его высочество. – Я вижу доведенную до приступа ассару. И хочу услышать, как ты намерен это исправить?

ГЛАВА 10

- Я все исправлю, - упрямо повторил Фильярг, крепче прижимая Юлю к груди.

   - Раньше надо было выяснять, есть у нее значимый человек, способный уравновесить влияние Шестого, или нет. Сейчас уже не важно кто это – мужчина, ребенок, друг или родитель. Главное, их противостояние ее убивает.

   - Сам вижу, - процедил Четвертый, - потому и настроил браслет не только на защиту. Но я проверял – она жила одна: ни детей, ни мужчины. Из обязательств, которые упоминались, только работа, но никакое дело не пересилит влияние Альгара. А семья… Скажи, разве нормальная семья позволит женщине жить одной? У нее точно никого не было.

   - Уверен? – вскинул брови Харт. – Мне вот кажется, нам не доверяли и потому не делились сведениями. К тому же кто знает, может, у них принято позволять женщинам жить одним.

   - Идиотский мир, - Фильярг выругался. Поднял Юлю на руки, отнес на диван. Озабоченно положил ладонь на левую грудь, выравнивая работу сердца. Девушка прерывисто вздохнула. Прикрыла глаза. После приступа накатила слабость, сил не осталось даже возразить и обозвать принцев самих идиотами. Нормальная у нее семья. И женщина не инвалид, чтобы нуждаться в присмотре и опеке.

   - Кому-то надо взрослеть, братишка, и оценивать других не только со своей позиции. Уверен, нашей гостьей тоже многое кажется странным. Так что ты намерен делать? Она вот-вот потеряет сознание.

   Когда говорят, что ты потеряешь сознание, тяжело сопротивляться. Вот и Юля не стала. Расслабилась, отключаясь.

   Очнулась, точно вынырнув из проруби. Встрепенулась – не проспала ли. Открыла глаза, села, бросив взгляд на стоящие на комоде часы. Было пять утра. Такая рань, - зевнула и только потом заметила, что в кровати не одна. Рядом, на месте, где обычно спал бывший, лежал Четвертый. Его высочество был в одежде, только обувь снял, глаза прикрыты, грудь мерно вздымалась.

   После сна мозг соображал туго. Она дома. Дома? Пощупала покрывало, провела рукой по тумбочке, ущипнула себя. Точно дома. Но что здесь делает Филь? Или его выгнали из дворца? Вот был бы прикол – бездомный принц. Нет, к себе она его не пустит, пусть не мечтает.

   Потерла лоб, призывая мозги сосредоточиться. Какой только бред не приходит в голову в пять утра. Что там было последним из вчерашнего? Зоопарк? Нет, что-то еще.

   - Как вы себя чувствуете? – спросил Фильярг, не открывая глаз. От неожиданности Юля подскочила, схватилась за сердце. Мужчина среагировал мгновенно: оказался рядом и попытался пристроить длань на левую грудь. Юля отшатнулась, практически полетев кубарем с кровати, но была ухвачена за плечо и втащена обратно.

   - Т-ты чего? – испуганно спросила, этикет в родных стенах испарился сам собой, зато вернулась память, и во рту сразу пересохло. Прислушалась к себе – сердце билось ровно, ни намека на вчерашнюю боль.

   - У вас что-то болит? – Фильярг снова потянулся лапать грудь.

   - Руки убрал, - процедила девушка, отодвигаясь, - ничего у меня не болит, кроме головы. И нет, - дернулась от руки, которую тут же протянул к ней мужчина, - уберешься ты, и голова сама пройдет.

   Фильярг нахмурился – хамство не понравилось, но проглотил молча. Впрочем, убираться он не спешил, и Юля махнула рукой – проблемы надо решать постепенно. Главное – она дома. На душе было спокойно, сердце билось ровно. На часах пять утра… У нее куча времени, чтобы собраться на работу, а если некоторые будут против… Юля хмыкнула, размышляя, что у нее все же будет шанс проверить, что круче: калаш или файербол.

   Встала, мужчина последовал за ней. Был он одет просто – в штаны и рубашку, но что-то неуловимое в облике заставило Юлю вспомнить, что ремонт она осилила только на кухне и в санузле, а вот обои в комнатах старенькие, двери не поменяны, и зеркало в коридоре еще от прабабушки висит – рука не поднимается выкинуть.

   Вышла из спальни. Замерла, прислушиваясь – из гостиной донесся дружный гогот. Мужской и детский. Сердце встрепенулось, она узнала этот смех. Совенок тоже здесь. Надолго ли? Не важно. Главное, рядом.

   Тихонько приоткрыла дверь, с удивлением рассматривая затылки Шестого и Третьего. Парочка угорала над мультфильмом про Ивана и Серого волка. Повернулась вопросительно к Четвертому.

   - Сам удивлен, - развел тот руками, - Альгар заскучал и попросился включить, как его, - принц щелкнул пальцами, вспоминая.

   - Телевизор, - подсказала Юля, восхищаясь – какой талантливый ребенок, один раз показала, а он запомнил.

   - Именно, - облегченно улыбнулся Филь, - вот уже три часа не отрываются.

   Юля покачала головой. Аль – понятно, но Харт удивил…

   Прошла в ванную привести себя в порядок. Видок был еще тот. Лицо бледное, глаза ошалелые, с лопнувшими сосудами… Пожалуй, на работе в таком виде лучше не появляться. Н-да… начальница убьет за выходной. Каждый больничный та воспринимала личным оскорблением.

   Из ванной вышла, вздрогнула – Четвертый подпирал стену напротив. Мужчина смотрелся в интерьере ее двушки, как благородный дог среди трущоб.

   Юля вздохнула – как бы повежливее намекнуть, что миссия комплит, и ее можно оставить в покое. Здесь не дворец - принцы не требуются. А вот с адекватными мужчинам, как обычно, напряг.

   Двинулась на кухню. Застряла в задумчивости около кофе-машины – дорогой, сразу на две кружки, с капучинатором - подарок любимой тетушки на юбилей. За спиной вздохнули. И эта недосказанность с маячившим около холодильника высочеством начала раздражать.

   - Кофе будешь? – спросила, убирая нож в стол – от греха подальше. – И сядь уже.

   Кухня у нее ни разу не дворцовая, вдвоем не развернешься.

   - Юля, понимаю, ты злишься, - его высочеству тоже надоело изображать аристократа, и он перешел на «ты», - и да, я буду кофе.

   - Отлично, - напряженно улыбнулась Юля. Включила машину, проверила воду, зерна. Привычные действия успокаивали, сбивая желание настучать его высочеству по голове. На кухне столько всего… искушающего. Сковородка, например.

   - И кстати, у нас нормально – жить одной. И семья у меня, - кружка с громким стуком приземлилась на кухонную тумбу, - совершенно нормальная. Лучшая семья на свете, понял?

   Кружка все же треснула. Юля зашипела, засовывая порезанный палец в рот. Вот же… засада. Одни убытки из-за этого придурка.

   - Прости.

   Палец у нее изо рта вытащили, подули, поцеловали, и порез затянулся на глазах. А осколки взлетели, отправившись в помойку.

   - Я виноват, что не рассказал об ассаре. Ты не говорила, почему стремишься домой. Это из-за брата? Нет? Значит, из-за мамы. Я видел ваши картинки в комнате. Ты на нее очень похожа. Мы оба допустили ошибки, но я обещаю все исправить.

   Юля недоверчиво фыркнула, отодвинулась. Злость улеглась. Заботливый высочество влиял на нее, как сорок капель валерьянки.

   - Так что там с ассарой?

   Кофе сварился, наполнив кухню ароматом уюта.

   Напиток его высочеству Юля сделала под стать своему настроению – черный, крепкий, без сахара. Фильярг принюхался, поднял кружку, осторожно пригубил, скривился.

   - Что это?

   - Отрава, - пожала плечами девушка, садясь напротив и делая глоток из своей кружки. И зря кривился – она не экономила на зернах. Отличный кофе, свежего помола, неделю назад как доставили. Бывший приучил к хорошему кофе. Вот странное дело, они давно расстались, а его привычка с ней на всю жизнь.

   - Вы мне горло перерезали, я вас отравила. Квиты, - кивнула ошарашенному высочеству поверх кружки. Пусть мелко, но так приятно поймать нервное удивление в вечно невозмутимых глазах. В груди потеплело.

   Фильярг закашлялся. Расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке. Переварил услышанное.

   - Тогда зачем пьете то же самое? – спросил недоверчиво. Подержал руку над кружкой, хмурясь сильнее.

   - Я же принца травлю, - ухмыльнулась Юля, - думаете, мне понравится ваша темница или встреча с палачом? Уверена - нет. Так что лучше я сама себе приговор вынесу, сама его и исполню.

   - Вы настолько любите самой принимать решения? – осуждающе посмотрел на нее Фильярг, еще раз провел рукой над кружкой, добавляя: – Здесь нет отравы. Что-то возбуждающее и стимулирующее, вода плохого качества, но ничего смертельного. Кстати, вам это пить сейчас нельзя.

   Его высочество не стал отбирать кружку, та отобралась сама. Взмыла из Юлиных рук, пронеслась по кухне и приземлилась в раковину кверху попой. Юля скрипнула зубами.

   - Вы мне не няня, - процедила, нацелившись на кружку Фильярга.

   - Я брат Шестого, вы – член моей семьи, забота о вашем здоровье – моя обязанность, - и его высочество одним махом влил в себя кофе, даже не поморщившись.

   Юля моргнула, переваривая. Когда это она вошла в семью высочеств? Неужели что-то пропустила, пока валялась без сознания?

   - И чтобы развеять ваши сомнения, ассар действительно наставник, но не простой, а скажем – идеальный. Понимаю, вы не сталкивались с магией, и вам нелегко будет это принять, но придется. Вы связаны с Альгаром, и с каждым днем связь будет только крепнуть.

   - Что меня ждет? – тихо спросила Юля. У нее даже мысли не возникло, что Фильярг врет. Внутри что-то отзывалось, подтверждая слова принца.

   - Ничего страшного. Займетесь воспитанием Альгара. И никто вам слова не скажет, ведь ассар лучше всех знает сильные и слабые стороны ученика. Вы всегда поймете, если подопечный солгал или ему нужна помощь. Даже когда он вырастет и станет взрослым, вы почувствуете, если Шестому будет грозить опасность. В нашем мире считается огромной удачей, если ребенок встретил своего ассара. Наставник становится вторым отцом, и его слово будет значить больше, чем слово родителя. Ведь ассар никогда не ошибается в том, что касается его подопечного. Шестой, - его высочество поморщился, вздохнул, видно было, что эта тема ему неприятна, - вырос без матери. Думаю, в этом причина того, что его ассар – женщина, а не мужчина. Мы все пытались ему помочь, опекали и жалели, а его воспитатель оказался не слишком порядочным человеком. Долгое время морочил нам голову тем, что Альгар слаб и не может учиться как положено Столпу. Мы верили, да и доказательства были, гм, достоверными. А потом появились вы и за один день научили его мысленной речи и плавать, а ведь Шестой панически боялся воды. Понимаете, о чем я?

   Юля медленно кивнула. С этой точки зрения она не смотрела на случившееся. Так вот в чем причина ее ненормальной привязанности к ребенку и потребности защитить. И она была права – Совенок педагогически запущен. Причина – излишняя опека, лень и боязнь учителя отвечать за ребенка. Гораздо проще ничего не делать, отговариваясь слабостью воспитанника, чем учить и требовать результат.

   - В день полного совершеннолетия принцы правящей ветви проходят ритуал в Огненных пещерах. Мы доказываем, что овладели огнем и можем его подчинить. Права на ошибку нет. Не справился – не вышел живым. И я вынужден сказать вам то, чего не знает Альгар. С тем уровнем подготовки, который он сейчас показывает, ритуал ему не пройти. Дожить до ритуала – и то вопрос. В академии, где его ждут через три месяца, не держат неженок. Мы уже рассматривали вариант исключения из ветви, но тогда Альгар будет вынужден покинуть дворец, и на всю жизнь заработает клеймо слабака.

    Юля подозревала, что ничего хорошего Совенка с этим клеймом не ждет. Куда ни кинь – всюду клин. С одной стороны смертельно опасный ритуал, с другой – порицание общества и жалкое существование вместо жизни. Большой вопрос – что лучше для ребенка.

   - А если его сюда? – облизала пересохшие губы. В голове уже крутились варианты, мялась неуверенность – она логист, а ни разу не наставник. Но если иного выхода нет… А с документами можно и за деньги разобраться.

   - Юля, вы хоть немного представляете, что такое воспитание огненного мага? – с иронией вскинул брови Фильярг. Девушка побледнела. К-какого мага? Огненного? Мамочки! А костюма пожарника ей предоставят?

   - Простите, не хотел вас пугать, - его высочество попытался сгладить неловкость улыбкой. - К тому же первые проблески начнутся месяца через три. Вас научат, как с ними справляться.

   Хм. Юля взглядом нашла за стеклом шкафчика бутылку мартини – с Восьмого марта осталась. Желание напиться сделалось просто неприличным для пяти утра.

   - А если я откажусь?

   Выпроводить его высочество и напиться. Прекрасный план, потому как Юля точно была уверена - под царственным взглядом алкоголь в горло не полезет. Да и бокал, скорее всего, постигнет судьба чашки – быть вылитым в раковину.

   Его высочество вариант с отказом не оценил. Проследил за взглядом, осуждающе нахмурился и решил отвлечь местным фольклором.

   - Недалеко от дворца, напротив Черного пляжа, есть скала. С ней связана легенда. Давным-давно жил юноша, ассар. Но невеста юноши не захотела принять чужого ребенка, как и делить с ним нареченного. Она требовала, чтобы юноша оставил мальчика. Хотела, чтобы в семье были только их дети. Чтобы юноша ушел работать к ее отцу, а ученика бросил. Но ассар не может оставить ребенка. Тот юноша любил их обоих с одинаковой силой: невесту и ученика. Когда он плавал в море, сердце от боли и невозможности сделать выбор разорвалось пополам. Он умер, а на месте его разбитого сердца образовалась скала.

   Юля сглотнула. Сказка ложь, да в ней намек. Неужели ее ждала судьба несчастного юноши? Жесть.

   - Это значит, я не могу бросить Совенка? – тихо спросила. Она была не против остаться с Алем, но возможность повторения сердечного приступа напрягала.

   - Это значит, мы решим вашу проблему, вы не будете беспокоиться за маму и сможете спокойно быть с Альгаром.

   Звонок в дверь прервал их разговор.

   - Что это? – спросил, мгновенно насторожившись, Фильярг.

   - Кого-то принесло, - ответила, вставая Юля. Пять утра… И кто это? У нее дома два состоявшихся мага огня и один потенциальный. Самоубийца?

   - Объявился, - нехорошо так прищурился Четвертый, глядя в сторону входной двери, и скомандовал: - Открывайте.

   В дверной глазок Юля все же посмотрела. Ошарашенно полюбовалась на ярко-алые розы, за которыми и человека видно не было. Повернула замок, только сейчас подумав о том, как товарищи попали к ней домой. Адрес, допустим, запомнил Совенок, но дверь? Ах да, у них была сумочка с ее ключами… Надо, кстати, забрать и зарядить мобильник.

   - Доброе утро, Юлия Андреевна, - широко улыбнулся «русский», протягивая огромный – роз на пятьдесят букет, - это вам.

   - Не такое уж и доброе, - не согласилась Юля, но цветы все же взяла. Да и как тут устоять, когда ей в жизни не дарили такого богатства. Еще и запах… Она вдохнула тонкий аромат, прикрыла глаза, наслаждаясь.

   - Так вот что вы любите, - задумчиво проговорили за спиной, возвращая к действительности. Сплошной принцизм, куда не ступи, - раздраженно подумала Юля.

   - Раз вы здесь, еще и в компании Четвертого, значит пришла пора запасного плана, - широко улыбнулся «русский», совершенно не смутившись холодностью приема. Поднял руку, демонстрируя фирменную коробку с тортом из «Буше».

   - Предлагаю объявить перемирие и заесть недоразумение сладким, - провозгласил гость с такой завлекательной улыбкой, что Юля невольно залюбовалась. Была у «русского» некая легкость в общении, которая сразу располагала к себе.

   - А я думал, дорогой кузен, ты сдался и решил поработать на рудниках, – едко проговорил Фильярг. Юля вскинула брови – какие рудники? Неужели «русского» собирались упечь за то, что способствовал побегу Аля? Совершенно недемократичный мир. Впрочем, нет. Какое-то равноправие в нем есть, раз кузены наследных принцев отбывают наказание на рудниках.

   - За последние сутки я не присел ни разу, - возмутился гость и, не дожидаясь приглашения, прошел в квартиру, разулся, закрыл за собой дверь, демонстрируя навыки бывалого путешественника в этом мире.

   Из комнаты выглянул Третий, округлил глаза на букет, кивком поздоровался с кузеном, но тут же исчез обратно, притянутый голубым экраном.

   Гость оглядел Юлю усталым взглядом, попросив слабым голосом:

   - Чаю нальете или сразу к делу?

   Какой русский не помнит про «накорми, баньку истопи».

   - Проходите, - посторонилась, пропуская мужчину на кухню, и со словами: - Ваза в гостиной на полу, - «обрадовала» его высочество букетом роз. Тот не понял. Пришлось впихнуть цветы в руки принца. И головой мотнуть в сторону гостиной. Слуг у нее нет, придется его высочеству поработать ручками.

   Фильярг проводил прищуренным взглядом утекшего на кухню кузена. Его появление радовало и одновременно настораживало. Явно не с пустыми руками пришел, и розы здесь ни при чем. Впрочем главное, чтобы идеи дурного кузена сработали. Лично он чувствовал приближение тупика. И не слишком далеко продвинулся в решении проблемы. И почему эта упрямая женщина так сильно вцепилась в семью? Сама же говорила – живет одна, к чему эти сложности? Сказать матери, что уезжает, выходит замуж, он даже готов сыграть роль жениха. Но сердце подсказывало – не все так просто. Фильярг, обжегшись, торопиться не желал. Слишком разные миры – насмотрелся, пока искал Альгара. Еще больше останавливал страх. Он не хотел снова сжимать в объятиях женское тело, напряженно прислушиваясь к неровной работе Юлиного сердца. Каждый пропуск ритма вызывал приступ паники – а если остановится? Но сердце продолжало биться, пусть и неровно. И сейчас Фильярг готов был пойти на все, чтобы эта невыносимая, упрямая женщина добровольно согласилась стать ассарой. Он даже готов сотрудничать с кузеном, которого всегда недолюбливал, лишь бы его идеи оказались толковыми.

   Вошел в гостиную, нашел вазу. Под насмешливым взглядом Третьего воткнул туда розы и вернулся.

   «Русский» на кухне уже наворачивал круги вокруг кофе-машины, хищно принюхиваясь к запаху кофе, и Юля поняла - чай сегодня не в фаворе.

   - С молоком? – спросила.

   - А капучино можно? – с надеждой поинтересовался «русский».

   - Можно, - кивнула, отмечая про себя, что товарищ глубоко погрузился в систему. Интересно, сколько времени он провел в России? Почему именно в России? Потому что без вопросов разулся. Потому что не ахал при виде старинного самовара, стоящего на подоконнике, – наследство от деда. И обращался по имени отчеству, чего не любили делать иностранные граждане.

   - Вы уж простите, Юлия Андреевна, я без приглашения, да еще так рано, но я попробовал найти вас во дворце, а там сказали: вы отбыли вчетвером. Вот я и решил дома проверить. И еще раз простите - забыл представиться.

   Встал, прижал ладонь к сердцу, отрекомендовался:

   - Кайлес. Но вы можете звать меня Александром, мне это имя очень нравится.

   - Адрес как нашли? – нахмурилась Юля, доставая молоко из холодильника. Совенок адрес мог только показать, но никак не передать, значит разузнал сам. И фиг ему, а не Александр. Косить под русского – дурной тон и навевает нехорошие ассоциации.

   - Я, Юлия Андреевна, не просто с тортом пришел, а с предложением. А любое предложение требует подготовки.

   - Подготовились, значит, - девушка бросила на Кайлеса многозначительный взгляд, но мужчина намека не понял. Расслабленно развалился на стуле, отгородившись тортом. Отличным, кстати. Ей давно хотелось его попробовать, да цена останавливала – усыпанный крупными орехами, один к одному, политый венецианской карамелью - сказка для сладкоежек, а не торт.

   - И что ты подготовил? – спросил Четвертый, проходя на кухню и присаживаясь за стол.

   - Много, - довольно улыбнулся Кайлес, не чувствуя опасности, - вам, Юлия Андреевна, двадцать шесть, не замужем, работаете старшим логистом – организация перевозок грузов, - пояснил для брата. – Вы – первая и единственная дочь в семье. Есть еще младший брат, призван в местные войска. Из-за болезни матери вынуждены были стать старшей женщиной рода. Заботиться о брате, убирать, готовить, при этом успевая учиться на высший балл.

   - И кто же вам столько всего рассказал? – прищурилась Юля, давя желание плюнуть в чашку с кофе.

   - Есть деньги, есть информация, - пожал плечами «русский». Принял из Юлиных рук кружку, принюхался, сделал глоток и расплылся в блаженной улыбке: – Изумительно!

   Фильярг смотрел на него с недоверием. Его первый опыт с кофе не сложился.

   - У нас это называется копаться в грязном белье, - выпалила девушка, гневно сжимая ладони. Лучше бы сами спросили, она бы рассказала то, что посчитала нужным, чем вот так… за ее спиной. Мысль, что там еще нарыл следопыт недоделанный, вызывала острый приступ досады. Еще и эти клятые розы. И торт. Росли, припоминаясь, снежным комом обиды. Юля не злопамятная, но и на память никогда не жаловалась. Гнев закипал, требуя выход. Искрил желанием взять что-нибудь тяжелое, можно острое или горячее…

   - Твою же мать! – выругался по-русски Кайлес, вскакивая со стула и выплескивая остатки кофе на запылавший календарь, висевший над столом. Светло-коричневая жидкость стекла по светлым - пара месяцев, как поклеенным - обоям. Вонь гари смешалась с ароматом кофе. И вместе с легким облаком дыма в кухне повисла тишина.

   - Чем это у вас так вкусно пахнет и одновременно воняет? – осведомился Третий, нарисовываясь на пороге. Юля вздрогнула, отходя от шока. Распахнула створку окна, и шум просыпающейся улицы ворвался внутрь.

   - Уже ничем, - ответила, рассматривая ладони. Это она? Бред. Проследила бездумным взглядом за ехавшей по улице поливомоечной машине. Пять утра. Она варит кофе магам огня и поджигает календарь. В том, что это именно она, – обои до обидных слез было жаль - сомнения не было. Просто жар в ладонях пропал одновременно с возгоранием. В такие совпадения Юля не верила.

   - Ваша связь еще крепче, чем я думал, - задумчиво проговорил Четвертый, опираясь рядом о подоконник.

   - Я не верю в магию, - ответила глухо. Радуга блеснула в струе воды. Поливалка проехала, оставляя за собой мокрый след.

   - В нее не обязательно верить, - сочувственно «подбодрил» Фильярг, - ею нужно уметь пользоваться и контролировать.

   «Доктор, у меня выросла третья рука».

   «Что вы, пациент, вам это кажется».

   «Не знаю, доктор, может, и кажется, но есть тремя руками стало гораздо удобнее».

   Юля невесело усмехнулась своим мыслям. А какие у нее перспективы? Кроме как сдаться в Кащенко? Вызвать бригаду и отдаться в руки гренадерски крепких санитаров с добрыми лицами. Заодно и проверить, поможет ли галоперидол справиться с магическими всплесками. Или город лишится-таки своей психиатрической больницы.

   Нет, в Кащенко успеется. Да и высочество не позволит насладиться больничным покоем. Вот, стоит рядом… Контролирует – не сиганет ли она на радостях в окно. Пятый этаж, однако…

ГЛАВА 11

Фильярг втянул в себя вполне свежий – утро же - воздух, закашлялся, просипел:

   - Отвратительно. Как вы еще живы?

   - А мы как тараканы, - усмехнулась Юля, - выживаем везде.

   - Тогда вы самый прекрасный таракан на свете, - отразил ее усмешку высочество, подхватил ладонь, развернул, запечатлевая поцелуй на запястье. От прикосновения мужских губ кожу обожгло. Юля замерла, ощущая, как внутри искорками начинает жечь невидимое пламя. Твою же мать! Она теперь ходячий огнемет? Вспомнила поливомоечную машину, представила, как откидывает люк на баке, ныряет внутрь, с головой уходя в ледяную воду. Темнота. Холод. Искорки погасли. Юля рвано выдохнула – пот потек по спине, точно она километр пробежала. Досчитала до десяти, окончательно успокаиваясь. Поймала одобрительный взгляд Четвертого.

   - Вы прекрасно справляетесь, Юля. Ни разу не сомневался в вашем самоконтроле.

   А вот она сомневалась. Более того, уже представила, как «обрадуется» начальство, когда она воспылает праведным гневом на нерадивого водителя, причем в прямом смысле этого слова. Хм, есть ли у них в офисе огнетушитель?

   А как ей по городу передвигаться? Да и вообще жить с внезапно проснувшимся талантом? И главное – это навсегда или она временно подцепила от Совенка умение поджигать? Ведь если она правильно поняла намек его высочества, даром огня ее наградил Аль через связь ассара-подопечный. И что характерно, никто не обмолвился о таких осложнениях… Жуки, а не высочества. Интересно, еще сюрпризы будут?

   - Ю-лия, если у вас остались силы, может, порадуете тем самым, что вынужден был пожертвовать на ваш всплеск мой кузен, - вкрадчиво попросил Третий. Юля вздохнула – у нее тут проблема мирового масштаба, а этим лишь бы кофе глушить.

   - И поздравляю с пробуждением. Немного неожиданно, но огонь всегда чутко реагирует на стресс. Боюсь, вчерашний приступ спровоцировал всплеск.

   Неожиданно – не то слово. И опять она последняя узнает об еще одной особенности ассары.

   - Нет, брат, это местная черта - торопливость. Видел бы ты, как они носятся по улицам на своих двоих, молчу про эти повозки. Вот и наша ассара поспешила воспринять огонь, - Четвертый сел обратно за стол, покрутил торт, прицениваясь.

   - Вы бы тоже торопились, живя в два раза меньше, - не согласилась Юля. Поторопилась она… Еще и виноватой выставили за то, что огонь проснулся. Ничего, она припомнит еще его высочеству, как и «прекрасного таракана». Комплимент сделал… Как же.

   И все равно ничего не понятно. Вопросы… вопросы… Но сначала кофе. Хоть понюхать, чтобы успокоиться. Вернулась к кофе-машине, бросила взгляд на стену, удивленно вскинула брови – календаря не было, как и следов на обоях.

   - Если вам дорога картинка, - начал было Кайлес, но Юля оборвала:

   - Забудьте.

   Она не станет жалеть о корпоративном календаре, тем более на работе есть еще один.

   Поставила две кружки под рожок. Нажала кнопку. Успокоительно зажужжала кофемолка. Зерна зашуршали, проваливаясь внутрь машины. Юлины мысли были сейчас как эти зерна – лихорадочно подпрыгивали, суматошно сталкиваясь друг с другом.

   Она – маг. Породительница огня! Офигеть! В цирк пойти поработать? Или на шоу магов? А с первого же кастинга прямиком в лабораторию. Вот где всем будет плевать на желания подопытной. Юля давно уяснила - демократия заканчивается там, где начинаются большие деньги или большие проблемы. А огненный маг, свалившийся на голову товарищам в погонах, может принести столько головной боли, что проще придавить по-тихому.

   Кофе закончил вариться, Юля добавила молока в кружку, поставила взбивать пену. Увы, решение одно - чтоб маги этим кофе подавились – вернуться. Научиться пользоваться тем, что проснулось и после этого спокойно жить в родном мире.

   Вот только мама… После третьего пропущенного звонка на мобильный дома начиналась паника. Мама давно не вмешивалась в жизнь дочери, ей было достаточно знать, что Юля здорова, цела и никуда не пропала. Но если она не отвечала на звонок – а мама звонила регулярно, то… Нет, не думать о последствиях. Слишком свежи в памяти холодные больничные коридоры, запах лекарств и тянущее чувство безнадежности. Прикрыла на мгновение глаза, пережидая кольнувшую сердце боль.

   - Юля, не переживайте, все не так плохо, как вам кажется, - примиряюще произнес Кайлес, - понимаю ваши чувства. Сам прекрасно помню свой первый всплеск.

   - Ни черта вы не понимаете, - Юля поставила перед мужчиной кружку, запрещая себе вылить ее на голову гостя, - впрочем, я тоже. Как возможно, что я – долбаный маг огня?!

   Как будто ей мало быть ассарой? К черту магию. Туда же магов, оккупировавших ее кухню.

   - Магия - благо, - не одобрил ее эпитета Третий. Кофе, однако, взял, сделал глоток, блаженно зажмурился и вынес вердикт: - Вкусно.

   Фильярг что-то заподозрил. Перехватил кружку у кузена, осторожно попробовал и возмущенно округлил глаза:

   - Вы на самом деле пытались меня отравить?

   Юля пренебрежительно фыркнула – это же надо было принять классический эспрессо, пусть и двойной, за яд? Неужели был опыт? И мысль вернуться в чужой мир приобрела горький аромат миндаля.

   - Что, братец, тебе здесь не рады? – усмехнулся Третий, явно наслаждаясь ситуацией. – Боюсь, нам тоже. Только, госпожа ассара, вам придется смириться с нашим присутствием. Видите ли, Альгар – это семейное, и нам не хотелось бы посвящать в проблему вашей иномирности кого-то еще. Учить будем сами. Хотя бы на начальном этапе, до академии.

   Другими словами: клевать вас будут за иномирность, госпожа ассара, регулярно и чувствительно. А уж если совсем до смерти заклевывать станут, мы, конечно, вмешаемся. Ну и учить будем, дабы можно было отмахаться до подхода тяжелой кавалерии.

   И на душе сразу сделалось тоскливо, еще и пернатые из высшего общества вспомнились. Юля прям пятой точкой ощутила, что клювы из железа будут. И нет спины, за которой отсидеться можно, потому как ассара – это передовая между Совенком и остальным миром. И если припрет – она за де́тя горло порвет. Впрочем, Четвертый свою защиту не снимал, так что пока она его не довела до белого каления – можно дышать ровно и ходить без оглядки.

   Но если задуматься – любопытный расклад выходит. Слабый наследник, без матери, с непонятным наставником, который то ли сам, то ли попросили, еще больше ослабил Шестого. А ведь наверняка были те, кто желал бы выкинуть мальца из дворца. Юля могла бы поспорить – хоть на кофе, что у его величества все невесты в списке согласованы на годы вперед. Лучшие из лучших, сильнейшие из сильнейших и так далее. Да только Шестая весь список нарушила, когда король – каким только местом думал – протащил ее в жены. Получается, мать Совенка подвинула чью-то дочь. Седьмая вон как злилась, когда ее сместили на один пункт, а ведь была та, кого выкинули совсем. «Прости, дочь, ты больше не королевская невеста». Вот уж затаила злобу, так затаила. И если Совенка сейчас вышвырнуть из дворца, то бывшая восьмая вернет свою позицию. И Юля поставила себе мысленную пометку разузнать все о вычеркнутой невесте. Врага, как говорится, лучше знать. Если не в лицо, то по досье или слухам.

   Остался еще невыясненным вопрос – зачем братьям так сильно радеть за Аля? Вон как вцепились в ассару – из кухни не выгнать. Не хочется ждать рождения еще одного наследника? И тридцать лет до его совершеннолетия? Эдак до трона можно и не дожить.

   - Какая честь, - скривилась девушка. – И вы не ответили на мой вопрос: КАК ТАКОЕ ВОЗМОЖНО?

   Третий осуждающе – орать он предпочитал сам - покачал головой. Кайлес же со словами:

   - Отрезать вам кусочек? – подвинул к девушке торт, отвлекая.

   Торт выглядел соблазнительно, нервы обиженно намекнули, что если не мартини, то хоть вкусняшка им положена, иначе они за себя не ручаются, и Юля поставила чай. Подумала и сделала-таки капучино для Фильярга, чтобы царственный таракан не обвинял ее в отравлении.

   Внутри что-то потянуло, схватило за шкирку – мысленно, конечно, - и поволокло в гостиную. Юля приоткрыла дверь, прошла в комнату, подняла выпавший из детской руки пульт, выключила телевизор, достала плед и укрыла Совенка.

   Смотреть на того, кто тобой управляет, было странно и пугающе. Она сама посадила ребенка на шею – это правда. Как и то, что любовь к Совенку стала причиной формирования связи ассара-подопечный, а не наоборот. Без любви ничего бы не сложилось, хоть обмагичься. А еще правда заключалась в том, что прогони малыша – и он умрет или будет глубоко несчастен. Да и выбирать, куда им идти вдвоем – ей и только ей.

   Но как же страшно брать на себя ответственность за Шестого!

   Поцеловала в лобик, вздохнула и пошла к трем высочествам. Как раз кофе доварился, осталось только молоко взбить.

   Ее возвращение встретили понимающими взглядами, а Четвертый решил продолжить информационную обработку.

   - Как я говорил, ассар - идеальный наставник, - в голосе Фильярга слышалась благодарность, он сразу понял для кого готовится еще один кофе. – Первые полгода – период сближения. Вы начнете улавливать эмоции подопечного, он – ваши. Не все подряд – только сильные. Будете чувствовать его потребности. Сможете влиять, брать на себя часть боли. Смягчать.

   Его высочество замолчал, нахмурился, потом признался:

   - Простите, Юля, мне сложно объяснить то, что я и сам не до конца понимаю. Думаю, вы со временем во всем разберетесь. Ваша интуиция станет лучшим помощником. Что касается магии... Как вы понимаете, невозможно научить тому, чего не знаешь сам. В истории есть упоминание о том, как ассар обрел талант к рисованию, когда его подопечный оказался художником. Но чаще всего меняется вектор магии. Ваш случай, гм, сложнее.

   Юля и сама понимала, что сложнее. С нуля взрослую тетю… Ох и намучаются высочества. Они еще не поняли, на что подписались.

   - Но мы справимся, - проявил оптимизм Фильярг, - и, опережая ваш вопрос, чем ближе совершеннолетие, тем слабее связь. Когда Альгар вырастет, ваше влияние ослабнет до минимума. Вот и все, - его высочество развел руки, показывая, что тузов в рукавах не спрятал и выложил все, как на духу.

   Юля сделала вид, что поверила. Поставила перед Четвертым кофе. Налила себе чай, достала тарелки, ложки, доверила кузену порезать торт. Некоторое время на кухне стояла тишина. Высочества вкушали иномирный десерт, Юля заедала стресс. Первый кусочек, который она по привычке попросила, – вот совсем небольшой - незаметно исчез с тарелки. На языке осталась тягучая сладость, нервы требовали еще, и она потянулась за добавкой.

   - Все хорошо и понятно, - проговорила, накладывая себе торт. Подумала, отложила один кусочек для Совенка, а остаток разделила на три части. Уж больно хищно взирали на торт мужчины. Собрались сладкоежки…

   - Но у меня работа, семья. Я не могу все бросить в один момент. Какие будут предложения?

   Это она еще об оплате не заикалась, а ведь тамошними тугриками за квартиру не заплатишь и хлеб на них не купишь.

   Кузен их высочеств отодвинул от себя тарелку, покаянно вздохнул и проговорил:

   - Юлия Андреевна, я хотел извиниться, у меня и в мыслях не было вас обидеть, только помочь. Просто ваша знакомая, Лидия Сергеевна, оказалась столь разговорчивой особой, что мне было неловко ее прерывать.

   Юля стиснула зубы, выругавшись про себя. «Повезло» нарваться именно на Лидию Сергеевну. Соседка по лестничной площадке была прекрасной женщиной и сильно помогла им, когда мама болела, но с возрастом страсть к разговорам приобрела пугающие размеры, и сейчас старушка легко могла заткнуть за пояс любого блогера. Вопрос – ответ, вопрос – ответ и все в форме монолога. Останавливало ее речь только бегство собеседника. Обычно это выглядело так:

   - А еще в новостях говорили…

   - Ой, Лидия Сергеевна, так рада была вас видеть.

   - А ты видела, что в магазинах творят? Последнюю шкуру снимают.

   - Да-да, всего хорошего. Простите, спешу.

   Старушка, не утруждаясь, выдавала часовой спич. И если кузен их высочеств не сбежал, значит сейчас он знал о жизни Юли и ее семьи больше, чем она сама, потому как некоторые вещи можно разглядеть только со стороны.

   - А надо было прервать, - жестко заявила Юля. - И к каким выводам вас подтолкнул сбор информации у соседей?

   Ничем иным это не было, пусть не прикрывается благими намерениями.

   - Вот, - Кайлес торжественно достал из кармана несколько сложенных листов напечатанного текста, - ваш контракт на работу.

   Юля разгладила листы, вчиталась в двуязычный английский и русский текст.

   - Новая Зеландия? – вскинула потрясенный взгляд на Кайлеса. – Вы шутите?

   - Ни капли, - помотал тот головой, - десять часов разницы, дорогие звонки. К тому же линия побережья схожа с нашей. Вы будете записывать видео, через Фильярга отправлять телефон мне, а я обеспечу вам полное прикрытие. Таким же образом будете получать ответ. Время от времени сможете выходить на связь отсюда.

   Юля вздернула брови. Кинула оценивающий взгляд на мужчину:

   - А вы подготовились.

   Кайлес горделиво вздернул подбородок, приосанился.

   - Ничего выдающегося, Юлия Андреевна. У меня здесь бизнес уже несколько лет. Небольшой, но вполне прибыльный. На жизнь хватает. А с Новой Зеландией мы действительно подпишем контракт на поставку сырья, и человека я там найму, чтобы следил за поставками.

   - Но это буду не я, - понятливо кивнула девушка. Однако, кузен удивил. Контракт соорудил, легенду продумал. И она почти готова согласиться…

   Кайлес полез в карман пиджака, достал визитку, пододвинул девушке. Юля прочитала название компании, прыснула, поймала умоляющий взгляд мужчины и прикусила губу, сдерживая смех, однако было поздно. Его высочество тоже заинтересовался квадратиком картона, отобрал, покрутил, но прочитать не смог. Мыслевик работал только с речью.

   - Что здесь написано? – спросил требовательно.

   Юля опустила глаза, не желая сдавать Кайлеса. Третий хлопнул кузена по плечу:

   - Хвастай, что ты здесь наворотил, пока я не передумал и не отправил тебя на рудники прямо отсюда.

   Кайлес тяжко вздохнул, нервно дернул плечами и попытался выкрутиться:

   - Ничего особенного. Всего лишь небольшая компания «Асмас Интернешнл».

   В кухне повисла напряженная тишина.

   Ага, небольшая компания с очень гордым названием. Юля оценила вытянутые лица высочеств и грозовым штормом потемневшие глаза Третьего. Кайлеса надо было срочно спасать. Пока он единственный, кто понимал, что просто так она на иммиграцию не согласится.

   - А чем вы занимаетесь, если не секрет?

   - Не секрет, - Кайлес встрепенулся, вспомнил, зачем они здесь собрались, расцвел обворожительной улыбкой и проговорил, избегая смотреть на братьев: - У меня небольшой цех по производству косметики. Дорогой, натуральной и очень элитной.

    Юля прищурилась, пытаясь разгадать, в чем подвох. Косметика, да еще и элитная с производством в России? Но почему?

   - Не мучьтесь, - рассмеялся мужчина, заметив ее сосредоточенный вид, - все дело в магии. Перед отправкой товара я улучшаю состав с помощью заклинаний.

   Юля представила, как кузен тайком пробирается на склад, нейтрализует сторожа и обрабатывает каждую коробку заклинанием перед отправкой. Сотрудники, небось, давно косточки перемывают странному поведению начальства.

   Однако удивил Кайлес, ничего не скажешь. И, судя по всему, в шоке пребывала не только она.

   - Ты торгуешь косметикой? – ледяным тоном поинтересовался Фильярг.

   - Произвожу, - поправил Кайлес, сник и признал: - Но торгую тоже. Зато я оплачиваю все свои расходы и смогу платить ассаре зарплату в местных деньгах. Или ты хочешь, чтобы она работала даром?

   - Ассара – не работа, - гневно припечатал его высочество, - это дар. Мы бы обеспечили ей достойное существование и без твоего, - он брезгливо поджал губы, - контракта.

   Юля только головой покачала… Считать работу чем-то низким… Одним словом, принц великолепный, уверенный, что еда появляется на столе сама по себе. А женщине достаточно того, что ей соблаговолит купить мужчина. И получит ассара вместо денег какие-нибудь побрякушки. Вот их ей кушать и предложат.

   - Скажите, а Столп – тоже дар? – поинтересовалась, размазывая остатки венецианской карамели по тарелке.

   - Конечно, - ее удостоили царственным кивком.

   - Бедняги, - сочувственно вздохнула Юля, - даже на карманные расходы денег нет.

   - Почему нет? – оскорбился Третий, вдруг остро восприняв вопрос собственных денег.

   - Как же… Вы - Столпы. Вас же всем обеспечивает корона, зачем вам деньги?

   Четвертый закашлялся, а Третий коротко расхохотался.

   - Ю-лия, не хотите пойти ко мне в помощники? Я бы ваши слова написал на двери приемной министерства финансов. А то развелось последнее время столько любителей получить денег от короны…

   И Третий потянулся за добавкой.

   - Мне денег от вас и не надо, - начала было девушка, но Кайлес умоляюще замотал головой, выхватил из рук Юли контракт, перевернул страницу, ткнул куда-то в середину. При этом смотрел он как побитый жизнью четырехлапый бродяга, которому она проспорила сахарную кость. Под этим взглядом Юля сдалась и вчиталась в текст. В горле внезапно пересохло, пришлось тянуться за чаем. Отпила, снова вернулась к цифре. Проверила валюту, периодичность выплаты. Контракт явно составлял профессионал – учтено было все: аванс, отпускные, больничный. И как ни смотри в текст, а получать она должна будет десять тысяч евро ежемесячно. Еще и бонусы полагались за выполнение плана. Не зарплата, а сплошной коммунизм. И очень хотелось спросить – не потребуется ли убить кого-нибудь за такие деньги.

   Подняла взгляд от бумаги – Кайлес смотрел выжидающе – нет, она ему точно что-то должна. А внутри цунами собирались сомнения. Не платят такие деньги за легкую работу, даже за нормальную, от слова совсем. Юля сомневалась, что элитные проститутки и то столько получают.

   - Не знаю, - проговорила, пытаясь облечь суматошные мысли в слова.

   - Юлия Андреевна, - Кайлес вдруг подался вперед, ладонью накрыл ее руку, глаза его замерцали знакомыми желтыми огоньками, а голос сделался низким, обволакивающим, - это прекрасная возможность, верьте мне.

   «Верьте мне», - эхом отдалось в голове, а рука сама потянулась за ручкой, которую мужчина секундой ранее достал из кармана и протянул.

   Раздался тихий, но такой знакомый шелест. Юля поймала взгляд расширившихся от ужаса глаз кузена, ручка со стуком упала на стол, а лезвие меча замерло у горла Кайлеса.

ГЛАВА 12

Юля оцепенела. Накатили разом – страх, воспоминание. Последнее пришло особенно ярким, да таким, что кожа зажглась и вернулась фантомная боль, а в голове крутилась единственная и совершенно дурацкая мысль – отмывается ли кровь с обоев.

   Третий выразительно кашлянул. Кашель волшебным образом подействовал на Четвертого. Мужчина, чуть помедлив и испытывая нервы кузена, убрал меч за спину в невидимые ножны. Юля вскинула брови, осознавая, что все время этот невозможный придурок разгуливал у нее по квартире с мечом за спиной. А она собиралась его сковородкой огреть. И девушка рвано выдохнула, рядом начал дышать бледный до синевы Кайлес.

   - Еще раз применишь к ассаре свои фокусы, - с замораживающим спокойствием проговорил Фильярг, - и я отрежу тебе твою дурную башку. Понял?

   Кузен говорить не мог, только кивнул. Вид у него был пришибленный, а еще Кайлес старательно отводил от девушки взгляд.

   - Простите, Ю-лия, за эту семейную сцену, - поморщился Харт, - некоторые, к сожалению, думают, если им достался сильный дар, то они могут его применять ко всем подряд.

   То есть Кайлес сейчас воздействовал на нее ментально, – догадалась Юля. Зашибись. Очень хотелось спросить: - А так можно? И еще уточнить – нет ли подобного таланта у Совенка, а то нехорошо, если всякие дяди на нее влиять смогут. Не один он такой одаренный…

   Зато теперь было понятно, как без документов и денег Кайлес смог не просто прижиться в России, но еще и организовать свой бизнес. Интересно, оболваненных им тетенек можно пересчитать по пальцам или там счет на сотню пошел? И зря она на Лидию Сергеевну ругалась. Тут любая не устоит, выдав все тайны, в том числе и государственные.

    - Не переживайте, я усилю защиту, - Фильярг поднял Юлину руку, обхватил пальцами браслет, и тот отозвался теплом, а мужчина заверил: – Теперь на вас не смогут воздействовать.

   Великолепно… А раньше так было сделать нельзя? Или всем очень удобно иметь под рукой ассару, которой можно в любой момент задурить мозги? И ведь пытались - Юля припомнила подробности допроса, - но не получилось почему-то. Видно, ее мозги поддаются лишь сильному воздействию. Но поддаются же…

   - Я о другом переживаю, - призналась честно, потерев горло. Что поделать, она девушка впечатлительная. Другая бы уже забыла, а вот Юля не могла избавиться от страха снова ощутить холод лезвия на коже.

   - Вы о том досадном инциденте? – оживился Кайлес, стряхивая с себя побитость, точно пес отряхивает воду с шерсти. – Я видел все собственными глазами и смею вас заверить это была случайность. Если бы мой брат хотел вас убить, - он кашлянул, скосил взгляд на Фильярга, - он бы это сделал. Его подвела уверенность в том, что никто не станет дергаться, когда, хм, ну вы поняли.

   Юля поняла. Лишь сумасшедшая ассара будет резать себе горло о приставленный к нему меч, когда ее позвал подопечный.

   - Мы не знали, кто вы, - мягко улыбаясь, подтвердил Третий, - и я все еще жду вашего решения о награде.

   - Здесь достаточно, - Юля кивнула на контракт, Кайлес просиял и даже ростом стал выше, расправив плечи. Судя по скорости возрождения из пепла – получать подобные взбучки ему было не впервой.

    - Только, - начала было, но мужчина ее перебил.

   - Ничего не говорите, - замахал на нее руками, вытащил из кармана кулон на цепочке, протянул, и Юля завороженно уставилась на мерцающий камень в оправе лап вальшгаса.

   - Это вам. Портальный камень настроен на перемещение к межмировым вратам, а уже на вратах он сработает ключом и отправит вас прямо сюда.

   Юля непонимающе вскинула брови. Ей дают ключ к свободе? Просто так и в личное пользование? Без долгих согласований? И она в любой момент может вернуться? Вот психанет, поцапается с Седьмой, и здравствуй, родная квартира?

   Приняла кулон, любовно огладила камень. Кайлес не зря столько времени прожил в ее мире. Понял, как важен для местных женщин хотя бы призрак свободы и сколько уверенности он добавляет.

   Адью, пернатые. У нее теперь есть путь к отступлению. И нечего обвинять ее в трусости. Это будет стратегическим бегством, а вот через полгодика – год, когда магия станет для нее чем-то привычным, тогда она с удовольствием объяснит пернатым, что не у всех должны быть перья определенного цвета, а белая ворона – необязательно дура.

   Высочествам инициатива кузена пришлась не по душе. Нахмурились. Фильярг неодобрительно покачал головой, и Юля поскорее нацепила кулон на шею – чтобы не отобрали.

   - И на сколько перемещений хватит заряда? – деловито уточнила, уже прикидывая, что им с Совенком надо сделать в первую очередь, потому как деть становился собой только здесь, в ее мире. И хотелось не просто учить, а еще развлекать и дарить счастливое детство вне забот дворца.

   Кайлес пожевал губу, прикидывая, высочества напряглись еще больше.

   - На сорок обратных перемещений примерно, - проговорил, и девушка сникла – каждый день не походишь, - но я выдам новый, как только исчерпаете заряд.

   Судя по убийственному взгляду Третьего, очередная авантюра кузена - выпустить ассару из-под контроля – дорого ему обойдется.

   - Вы еще не весь контракт изучили, - умоляюще произнес Кайлес, намекая, что главный козырь притаился ближе к концу. И хотя доверия к гипнотизеру у Юли поубавилось, она все же вчиталась в текст.

   Обязанности были перечислены стандартные для логиста: подготовка груза, оформление экспортной, буковка на судно. Сбор документов для затаможки. Проверка погрузки. Переговоры с линиями и поиск дешевых фрахтов. Словом, обычная рутина, единственное отличие было местопребывание логиста – Новая Зеландия. Впрочем, причина тоже была указана – следовало не просто принимать груз, а лично пинать поставщиков, отслеживать сроки, проверять визуально качество сырья. Пожалуй, геморрой тянул-таки если не на десять тысяч, то на приличную сумму денег.

   А вот дополнительное соглашение относилось только к ней. «Наниматель обязуется произвести и оплатить необходимые лечебные процедуры для Татьяны Федоровны Никольской и продолжить лечение до полного выздоровления».

   Воздуха вдруг стало резко не хватать, в глазах защипало, а в голове закрутились образы из прошлого. Первый приступ. Хмурые лица врачей скорой. Больничная палата. Похудевшая и осунувшаяся, но старающаяся улыбаться мама. Главврач, пригласивший их в свой кабинет, и сложный диагноз, который мужчина перефразировал двумя словами: больное сердце.

   - И, милые мои, от вас и только от вас будет зависеть, сколько проживет ваша мама. Будете волновать, нагружать работой - ее сердце долго не выдержит. Так что старайтесь свою маму ничем не огорчать.

   Они и старались. Отец сам ходил по магазинам, Юля научилась готовить, убирать, проверяла уроки брата, потом стала посещать школьные собрания. Заговор – только хорошие новости - они втроем дружно поддерживали уже много лет.

   И вот теперь – неужели все закончится?

   - Ю-лия, что случилось? Вы плачете? – с тревогой спросил Харт, а Фильярг просто развернул ее со стулом, пересадил к себе на колени, обнял крепко-крепко, и она уткнулась лицом в его рубашку, выплескивая страхи прошлых лет. Внутри распускалась невидимая пружина, исчезала тяжесть с плеч. Оказывается, она и забыла – каково это дышать полной грудью.

   Мужские руки обнимали сильно, но нежно, даря защиту, и от осознания, что она оказалась в крепости его рук, слезы потекли сплошным ручьем, смывая тревоги последних лет. И был у этих слез привкус радости, а не горечи.

   - Юля, что случилось? – сонный, тоненький голос с беспокойством спросил от порога, и девушка ахнула про себя – Совенок! Как она могла забыть, что они теперь связаны. Отвернулась от широкой груди Фильярга, шмыгнула носом, торопливо вытирая рукавом лицо. Кайлес по джентельменски поделился носовым платком.

   - Прости, мой хороший, ничего страшного, просто дурные воспоминания, - Юля попыталась улыбнуться, дабы не пугать ребенка, но слезы, точно вода сквозь прорванную плотину, продолжали течь по щекам.

   Юля перехватила убийственный взгляд Третьего в сторону кузена. Кажется, Кайлеса сейчас обвинят во всех смертных грехах и прикопают где-нибудь в лесу. Надо спасать, потому как кузен ей должен и не только десять тысяч евро ежемесячно.

   Вытерла слезы, схватила ручку, предвосхищая собравшегося разразиться гневной отповедью Харта, и поставила размашистую подпись под контрактом. Плевать на детали и подводные камни. Главное, что излечение мамы будет до полного выздоровления. Остальное не важно.

   - Все, - шмыгнула носом, подпихивая контракт в сторону Кайлеса, сползла с колен Фильярга. Кузен бумагу подхватил и чуть ли не расцеловал.

   - Что «все»? – не понял Третий. – Это окончательное согласие? – спросил, недоверчиво разглядывая прижатый к груди кузена контракт.

   - Да, - кивнула девушка, и Харт расслабился, тревожная морщинка на лбу разгладилась, и мужчина вернул себе привычно отстраненное выражение лица.

   - Ты остаешься? – подскочил Альгар, улыбнувшись во всю ширину рта. В серых глазах заплескалась чистая радость, но тут же подернулась сонной пеленой. Малыш зевнул. Юля зевнула тоже. Дальше зевали по очереди, последним сдался Харт, чем заработал злорадные взгляды братьев.

   - Пойду я, - решил Совенок, зевнул напоследок и потопал досыпать.

   - Вашу связь впору объявлять опасной для общества, - недовольно высказался Харт, снова зевнув.

   - Да, Юлия Андреевна, такого зевуна побили, - потянулся, наслаждаясь моментом, Кайлес. Юля удивленно вскинула брови.

   - О! - встрепенулся мужчина: - Вы не знаете, я расскажу.

   Лицо у Третьего при словах кузена сделалось кислее прокисшего молока.

   - Как вы догадываетесь, что с развлечениями в академии туго. Одно из самых простых и любимых – соревнование зевунов. Они бывают парными, но чаще развлекаются группой. Выбранный либо вызвавшийся должен заставить зевать остальных. Магию применять запрещено. Кто выдержал и не зевнул – получает звание зевуна. Моего брата за все годы не удалось никому побить. Кроме вас, конечно.

   Юля испытала приступ гордости, который не омрачила даже ехидная улыбка Кайлеса. Соревнования зевунов… Запомним.

   - Странный у вас мир, - мрачно заметил Третий, и лицо у него было в тот момент такое, словно он всеми силами пытался сдержаться и не зевнуть, - верите бумаге больше, чем людям.

   - Нормальный у нас мир, без магии. Я ваш не критикую, - возмутилась Юля.

   - Простите, - растер ладонями лицо Харт, - наверное, в самом деле устал. Все время забываю, что магии у вас нет. Но вне зависимости от того, что вам предложил кузен, я заверяю, мы обеспечим вам достойное существование. Кроме того, от вас потребуется принести магическую клятву его величеству. Ничего невыполнимого – вы обязуетесь не причинять вреда правящей ветви. И касательно ваших перемещений, - Третий неодобрительно покосился на кузена, - надеюсь, вы поймете, если я попрошу не совершать их без предупреждения. Мы не против коротких визитов, но будем возражать, если вы станете исчезать, никого не поставив в известность.

   Вот так, товарищ Юля, - мрачно размышляла девушка, - свободу вроде как дали, но тут же посадили под замок.

   И лукавил его высочество, когда предлагал верить на слово. Она, значит, им на слово, а в ответ: «Принесите-ка клятву, госпожа ассара», да не простую, а магическую. И что там с побочками? Вот пошлет она в сердцах Фильярга и будет валяться с удушением? Нет-нет, такое «счастье» ей без надобности. Предложили верить на слово? Вот слово она и даст, без всяких магических клятв.

   - А если… - не сдержалась. Надо же было оценить размеры камеры. Вдруг ее допекут настолько, что придется схватить Совенка в охапку и удрать по-английски.

   - Никаких «если», - жестко отрезал Третий, - скрыться вы не сможете. Не хочу вас пугать, но наказывать вас по отдельности нет возможности, сейчас вы единое целое, значит и за проступки будете отвечать вдвоем.

   «Веселенькая» перспектива. То есть, если она проштрафится, наказывать за грехи взрослой тети будут ребенка? Лицо запекло от гнева.

   - А не пойти ли вам, - начала так же резко, но Кайлес предупреждающе кашлянул.

   - Брат, она права, ты ломаешь железо, - примиряюще произнес, делая Юле знаки глазами, - предлагаю обсудить это позже. Обещаю, что смогу обеспечить им защиту здесь.

   Третий фыркнул, пробормотав что-то про рудники и оболтусов.

   - Через три месяца Альгар отбудет в академию, - задумчиво произнес Фильярг, - первые полгода курсантам запрещено покидать территорию. Даже если захотите взять Шестого с собой - не сможете. Точнее, сможете, - очередной острый взгляд в сторону Кайлеса, - но это принесет нешуточные проблемы. Надеюсь, вы понимаете, что такое нарушение дисциплины?

   Юля понимала, как и понимала то, что в эти полгода у новичков ожидается пробуждение дара. Будет весело находиться среди школоты, которая не просто пошлет, а еще и огнем в спину плюнет. Надо бы купить защитный костюм... Хотя огонь не единственная проблема. А если она нарвется на менталиста? Или кто там у них еще бывает? Маг воды? То есть не просто огнем плюнут, еще кукарекнуть заставят и водой обольют. Жесть.

   - Мне тоже прикажете там сидеть? – спросила зло. – И в качестве кого?

   Фильярг снисходительно улыбнулся.

   - Ассары, конечно. Но вы сможете покидать территорию по выходным. Рядом есть чудный городок. Рекомендую для прогулок и посещения торговых лавок. И не волнуйтесь, вам будет чем заняться, - Четвертый подарил многообещающий взгляд, - я попрошу хорошего знакомого организовать ваше обучение, вдобавок в академии одна из лучших библиотек. Раз вам предстоит провести как минимум десять лет в нашем мире, в ваших же интересах изучить его.

   То есть занятий и парты не избежать, - кисло подумала Юля. Засада. С другой стороны, академия звучит лучше, чем дворец.

   - Тогда рекомендую на сегодня закончить, - Юля оценила сонный вид Третьего – восемь часов разницы все-таки - и предложила: - Идете-ка… спать – кровать большая, вдвоем поместитесь, а мне на работу собираться надо.

   - На какую работу? - мигом подобрался Третий. Юля прям пятой точкой ощутила надвигающуюся угрозу – визит в офис трех высочеств. Почему трех? Так отец Кайлеса - родной брат короля, и кузен, выходит, тоже принц.

   Вздохнула и спокойно, как ребенку, объяснила:

   - Моя работа, на которую я хожу пять раз в неделю. И на которой должна буду отработать две недели до увольнения.

   Сейчас точно будет буря или куча гадостей. Ей предложат послать работу, она пошлет Харта, и придется их разливать водой.

   - Юлия Андреевна, могу я сопроводить вас в офис и решить вопрос с увольнением за один день? – кузен скорчил просительную рожицу. Юля закатила глаза. Даже если она откажется, Кайлес увяжется следом и будет всю дорогу нудеть о долге ассары, о потраченном зря времени и напоминать, что контракт подписан, и с утра она уже работает новозеландским логистом.

   - Можете, - скрипнула зубами, уже видя афишу сегодняшнего дня: «Только сегодня и только один раз в офисе ожидается представление единственного в мире менталиста. Незваный товарищ без вашего желания и совершенно бесплатно запудрит вам мозги. Качество гарантируется».

   - У нас в бухгалтерии пятеро работают, - добавила мстительно.

   Не женщины, а монстры. Главбух так вообще налоговыми инспекторами питается.

   - Я справлюсь, - приторно сладко улыбнулся Кайлес и мечтательно прикрыл глаза: - Люблю женщин.

   - А главный по персоналу - мужчина, - Юля попробовала сбить романтический настрой, а то складывалось ощущение, что кузен планировал без боя брать бухгалтерию в полном составе.

   - Не переживайте, Юлия Андреевна, для моего дара пол без разницы, просто женщины – это личное.

   - Мы уже поняли, - ледяным тоном произнес Третий, Кайлес вздрогнул, сжался, теряя настрой Дон Жуана. Бросил виноватый взгляд на братьев:

   - Простите, увлекся. Можете не волноваться. Заберем трудовую книжку и домой.

   - Домой? – вскинул брови Четвертый, и от его пронизывающего взгляда Юле стало нехорошо.

   - Вы же сами сказали – не сбегу. Следилок на меня повесили, да? – дернула плечом. – Так что спите спокойно. Решим вопрос и вернемся.

   Когда она забирала одежду из спальни, оба высочества уже спали. Зрелище - мужчины в ее кровати - было столь непривычным, что Юля невольно замедлила шаг. Четвертый во сне выглядел моложе, растеряв свою суровость, Третий так и не смог избавиться от морщины государственных забот. Даже во сне о чем-то переживал, поджимая губы. Ощутив ее взгляд, Фильярг пошевелился, и Юлю вымело из спальни. Прижала ладони к вспыхнувшим щекам – еще решат, что она за ними подглядывала. Стыд-то какой!

   Кайлес устроился в ее мире не просто хорошо, а очень хорошо. И это было ясно по изящному Порше, серо-кремового цвета, припаркованному около ее парадной. Юля огладила капот, восхищенно заглянула в салон, и как-то сразу отпал вопрос: - Не разорится ли контора, выплачивая столь высокую зарплату логисту?

   - Прошу, - Кайлес распахнул перед ней дверцу, бросил взгляд на наручные часы и подмигнул: - Часов пять у нас есть. Успеем.

   Так и подмывало спросить: «Что именно?», но с менталистом, еще и с ловеласом не успеешь оглянуться, как окажешься на свидании.

   - Кайлес, могу я вас кое о чем спросить?

   Юля заняла место рядом с водителем. Тело, ощутив под собой комфортное кожаное сидение, расслабилось, но девушка запретила себе привыкать к хорошему. Ее ждут скалы и ящерицы, ну еще телепорты, от которых желудок подпрыгивает и просится наружу.

   - Всегда к услугам прекрасной дамы, - расплылся в улыбке Кайлес, потянулся лично пристегнуть ремень, но Юля не позволила, да и на очарование не повелась – привыкла уже к манере общения кузена.

   - Вчера у меня был приступ, - замолчала, подбирая слова.

   - Когда вы не смогли сделать выбор между прошлой жизнью и будущей, - посерьезнел мужчина, - я в курсе. Мне рассказали. И что вы хотели узнать?

   - Совенок, то есть Альгар, он тоже почувствовал боль?

   - Он первый тревогу и поднял, - Порш мягко тронулся с места, выворачивая со двора и серой кошкой врываясь в поток машин, - потом уже сработал ваш браслет. Не волнуйтесь, к нему вызвали дежурного менталиста, и тот наложил блок. Предвижу ваш вопрос, Юлия Андреевна. Да, блокировка связи ассара с подопечным возможна. Более того, это обыденное дело. Вы же понимаете, что взрослые люди должны иметь, эм, зону уединения, и не все эмоции, - на лице Кайлеса промелькнула хитрая улыбка, - стоит доносить до детей.

   Юля бросила полный благодарности взгляд на мужчину. И как он ухитряется ответить сразу на несколько вопросов? Теперь ее жизнь точно будет легче. И можно будет поплакать в одиночестве, не беспокоясь, что ее слезы затронут Совенка.

   Она бездумно смотрела на проносящийся за окном автомобиля утренний город. На спешащих по своим делам прохожих. Мысли были далеко, в другом мире, в неведомой академии, во дворце. Мыслями владели переживания: за Седьмую, с насекомым на животе под платьем, за тапунов – борются ли еще за независимость или смирились со своим подневольным положением, за незнакомого ей величество. Новый мир все сильнее проникал в сердце, маня и обещая новые чудеса. Отсюда, из салона Порша, даже скачки на ящерицах не казались такими уж страшными.

ГЛАВА 13

Юля достала мобильник – время подбиралось к девяти, скоро они домчатся до офиса, и там уж точно будет не до личных звонков, но и звонить в присутствии чужого человека не хотелось. С другой стороны, если вспомнить слова Фильярга о том, что ассар входит в семью наравне с отцом и матерью ребенка, то что получается? Мозги офигели, но выдали-таки подтверждение, что вся эта безумная, помноженная на восемь семейка - ее новые родственники, включая сволочного дядюшку. Пальцы сдавили корпус телефона, и Юля с трудом заставила себя их разжать. Япона мама! Это сколько счастья-то привалило! И ведь каждая сволочь, гм, разлюбезный родственник не сочтет себе за труд поучить чему-нибудь новенькую и ускорить вхождение в семью.

    - Что-то не так? – заботливо осведомились слева.

   - Вы меня читаете? – с подозрением спросила Юля. Влиять-то ему запретили, а вот считывать нет.

   - Как можно?! – оскорбленно взвился кузен. – Только легкий шлейф ваших бесподобных эмоций.

   Демонстративно втянул носом.

   - Прекратите, - рявкнула Юля, ощущая себя в одной машине с маньяком. И вообще… пусть бухгалтерию обнюхивает. Там все дамы бальзаковского возраста. Стесняться не станут – сразу в глаз.

   - Не могу, - повинился кузен, - но не беспокойтесь, ваши мысли мне недоступны, а эмоции – часть моего дара.

   Маме Юля все-таки позвонила. Что теперь стесняться, когда «шлейф ее эмоций» доступен окружающим.

   Та ответила быстро, точно ждала звонка, и после дежурных фраз Юля осторожно приступила к сути дела.

   - Мам, тут такое дело, мне предложили кое-что интересное и даже взяли, то есть я прошла собеседование, - Юля запнулась, вспомнив нестандартный прием на работу, - но, наверное, придется отказаться. Работа не здесь, требуется переезд в другую страну.

   Мама ответила не сразу, осмысливая. Потом спросила:

   - Платят-то хорошо?

   - В несколько раз больше, чем сейчас, - вот здесь можно было не врать, - по работе ничего сложного – мой профиль, только шире по обязанностям и интереснее.

   И снова полуправда. Работа не по профилю, зато гораздо увлекательней прошлой, впрочем, и настолько же хлопотней, но Юля никогда не боялась браться за сложное.

   - Так в чем дело? – удивилась мама. - Поезжай. Мир посмотришь, денег заработаешь.

   - А как же ты? – тихо спросила Юля.

   - Глупости, - рассердилась мама, - нашла, о чем думать. Скоро Сережка из армии вернется, мне одного его за глаза и за уши. На работу устроить, невесту приличную найти. И хорошо, что уедешь – за тебя душа спокойна будет, что пристроила. Пусть не замуж, но хотя бы на хорошую работу. Не вздумай упускать шанс, поняла?

   Юля молча кивала, ощущая, как на глаза наворачиваются слезы.

   - А что далеко – не страшно. Будешь звонить, видео отправлять. Сейчас с этим проблем нет. Мне достаточно знать, что жива, здорова и все хорошо.

   - Спасибо, мам, - Юля шмыгнула носом.

   - И реветь не смей. Это всего лишь работа. Соскучишься – приедешь. Или мы с отцом к тебе соберемся. Где работать-то предлагают?

   - Новая Зеландия, - вздохнула Юля, и мама согласилась:

   - Далеко, но я слышала там безопасно, много наших, хороший климат и один из самых высоких уровней жизни. Так что не думай – устраивайся.

   У мамы все просто – есть шанс, надо хватать, а сомнениями потом мучиться будешь.

   - Я заеду к тебе сегодня, хорошо? После обеда, только вещи с работы заберу. Я сегодня увольняюсь.

   - Быстро ты, - в голосе мамы читалось подозрение, - небось уже и визу получила, и билет взяла.

   - Прости, но вчера все окончательно подтвердили. Не хотела зря дергать.

   - Да я и не сержусь, только рада. За цветы не переживай – отец заедет и заберет. Когда вылетаешь?

   Юля прикинула свои планы.

   - Через пять дней. Надо еще документы из визового центра получить.

   - Хорошо. Тогда до встречи.

   Юля нажала отбой, сморгнула набежавшие слезы. Было морально тяжело – она никогда надолго не расставалась с матерью, всегда была на связи, часто заезжала в гости. Но внутри поднимала голову взрослая женщина, которая хотела жить своей жизнью, строить счастье, и эта часть Юли сейчас лучилась довольством.

   Да и не собиралась она долго обманывать. Вот устроится, освоится настолько, чтобы небрежно сказать: «Мам, магия – такая ерунда, честное слово. Инкотермс* в ВУЗе заучивать сложнее было. А тут раз – и светляк. А так – огонек, и никакой зажигалки не надо. Правда, удобно? Не понимаю, что они с ней так носятся. Я за пару месяцев освоила». Вот тогда все и расскажет.

   - Вы хотите заехать после работы к маме? – спросил Кайлес. Девушка вздрогнула – задумалась и забыла, с кем едет в машине.

   – Могу я…

   - Нет! – отрезала.

   - Хотите дам слово, что не стану воздействовать? – вкрадчиво поинтересовался высочество. – И вы не сможете отказать – мне требуется оценить состояние пациентки, найти подход…

   - Хорошо, - скрипнула зубами Юля. Менталисты, конечно, страшные люди, но маму лечить надо, – только никаких воздействий.

   - Обещаю, - поклялся мужчина.

   В офис логистической компании «БалтТрансЛогистик» Кайлес входил с гостевым пропуском и букетом алых роз в руках. Пропуск был оформлен на Александра Сергеевича Калесского. Да-да, у менталиста, его высочества и гражданина чужого мира, имелся обычный российский паспорт.

   Покупка роз объяснялась особенностями работы.

   - Понимаете, Юлия Андреевна, - Кайлес остановился в холле у зеркала, оценил внешний вид, остался доволен и двинулся к лестнице, - когда вы в привычной обстановке, в полном равновесии, уровень вашей природной защиты высок и пробить его довольно сложно. Но стоит выбить почву из-под ног: удивить, напугать, как защита идет трещинами, а большего мне и не требуется.

   Перед дверью родного офиса Юля притормозила, чувствуя себя Троянским конем, потом махнула рукой на угрызения совести – надо доверять профессионалам.

   - Бухгалтерия где? – шепотом спросил Кайлес, игнорируя заинтригованный взгляд Верочки и внушительную грудь, которую девушка выложила на ресепшен.

   - Третья дверь направо, - указала Юля и… отправилась к себе. Что-то внутри подсказывало - сейчас она будет только мешать.

   Открыла почту, начала пролистывать, отвечать, помечать срочные дела и не очень. Через десять минут поняла, что делает не то. Достала флэшку, скинула на нее личный хлам, который накопился на компе. Отсортировала и удалила нерабочие письма. Почистила кэш. Написала фарэвел* коллегам и оставила висеть в черновиках. Заполнила заявление на увольнение, положила на столе, под клаву. Потом занялась разбором стола и тумбочки. И вроде как оставляла только нужное, а начала разбирать – столько мусора. И листы были безжалостно отправлены в корзину.

   - Доброе утро, Юля, - на пороге кабинета нарисовалась Альбина, - с чего такая активность с утра?

   - Надоело, - честно призналась девушка, - хочу разгрести завал.

   - Полезное желание, - согласилась начальница, - только про работу не забывай.

   С таким начальством-то? – усмехнулась про себя Юля.

   Отдельной кучкой сложила то, что следовало забрать домой – пара сувенирных фигурок – от коллег, подарки от клиентов, кактус, кружка. Вроде ничего не забыла.

   Внутри кололось любопытство, подмывало пойти и проверить, жива ли бухгалтерия. За Леонида Юрьевича девушка была спокойна. Коммерческий директор, он же директор по кадрам, был мужик основательным и серьезным. И тут можно было ожидать завывания сирен: полиции, бригады из психушки – как карта ляжет, а может, всех разом, включая пожарных, Росгвардию и МЧС. Все же менталист – нешуточная угроза для безопасности страны.

   - Юлия Андреевна, вы уже собрались?

   О, вспомнишь, он и появится. Дверь распахнулась, явив чуть потрепанного, но вполне живого Кайлеса. Девушка отвела взгляд от отпечатка губной помады на воротнике рубашки – не ее это дело и подробности не нужны. В руках чудо магического произвола держало трудовую книжку, обмахиваясь ею на манер веера.

   - Простите, а вы кто? – тут же сделала стойку Альбина. И Кайлес мигом преобразился. Гибкой, играющей походкой приблизился к женщине, по пути шлепнув трудовую Юле на стол. Девушка поймала краем взгляда налившиеся желтым мерцанием зрачки мужчины и замерла, прилипнув к стулу.

   - Такая красавица, - мурлыкнул Кайлес. Мурчащий тембр был до мурашек непохож на человеческий голос. И на ум скорее приходили прекрасные и опасные фейри. Только здесь офис, а не холм на зачарованной поляне.

   - П-п-простите? – проблеяла начальница, бледнея и одновременно покрываясь красными пятнами.

   - Не извиняйтесь, не стоит, - величественно кивнул этот совершенно незнакомый Юле Кайлес.

   Девушка хотела остановить ненормального - что творит, поганец, - даже рот открыла, но воздух в комнате загустел, став напоминать сладкую патоку. Он обволакивал, лишал силы воли, погружая в вязкое нечто. И в этой вязкости тонули слова, желания, мысли и те пробивались с трудом. Страшно не было, больно тоже. Вспомнился мультик про Смешариков, где Нюша с восторгом спрашивала у Черного ловеласа: придет ли он за ней, когда она вырастет. Вот сейчас Юля чувствовала себя выросшей Нюшей, за которой пришли. Хотелось растечься лужицей, губы давно уже были растянуты в улыбке, грудь вздымалась часто-часто, а мысли в голове бродили, словно на Юлином дворе снова пятнадцать и ее позвали на первое свидание. В голове, кроме сердечек, сладкого тумана и совершенных глупостей, не присутствовало ни единой здравости.

   - Мои красавицы, - пропел Кайлес, кружа по комнате. Наткнулся на замершего у окна Олега, поправился: - И красавцы.

   - А ты почему еще здесь? – злой шепот оторвал от сердечек, дал под зад единорогам, вымарал розовый туман и вернул в реальность.

   - Живо вон из комнаты, - страшно прошипел заклинатель бандерлогов. Юля возражать не стала. Одного взгляда на коллег, застывших с дурацкими улыбками на лицах и остановившимися взглядами было достаточно, чтобы возжелать ускоренным способом самоудалиться из дурдома

   Нажала отправить прощальное письмо, проверила, что бумажка с паролем и именем пользователя не слетела и висит на мониторе, вытащила из-под стола коробку, сунула туда туфли, личный хлам. Руки тряслись, как у алкоголика, сердце бухало в горле, а в голове билось злое: «Чтоб я еще раз связалась с менталистом!».

   - Мои дорогие, - урчал Каа в человеческом обличье, заговаривая бандерлогов, а те, послушные, таращились и улыбались. И вот эти дебильные улыбки были страшнее всего.

   Юля усилием воли приказала себе не слушать и не смотреть. На выпавшую фигурку дракона махнула рукой – самой бы уцелеть. Бросилась из комнаты, проскочила холл, вылетела на лестничную площадку, перевела дух, ощущая, как по спине противно стекает пот. И только потом вспомнила, что трудовая книжка так и осталась лежать на столе, а с ней остались – сумка и куртка. В руках была лишь коробка с почти ненужным хламом. Нервно хихикнула, прислонилась к холодному стеклу окна лбом, продолжая тихо смеяться – готовый пациент для психбольницы.

   - Юлия Андреевна.

   Ее осторожно тронули за плечо, и Юля вздрогнула, а тело точно электрическим разрядом прошило. Истеричный смех смолк, перестав сотрясать плечи нервной дрожью. Зато при звуке знакомого голоса вернулся страх, а следом – наконец-то! - адреналин жаркой волной прокатился по венам, оттесняя мозги с поля битвы.

   - Я вам не они, слышите? Не бандерлоги.

   - Кто? – ошарашенно переспросил Кайлес.

   Юля отвернулась от окна. Посмотрела в глаза чудовища, но чудовище выглядело привычно и даже чуточку смущенно. В руках мужчина держал ее сумочку, куртку и… трудовую. Юля с ненавистью взглянула на голубую книжку – причину всех бед.

   - Не смейте! – выпалила, шалея от собственной храбрости. – Ни касаться, ни нюхать, ни красавицей называть.

   - Все-таки напугал, - погрустнел менталист.

   - Что вы вообще устроили?! – взвилась, мысленно выкапывая топор войны. - Вам одной бухгалтерии было мало? Маньяк! Какого вы в наш отдел приперлись? Зачем?

   - Ради вас же старался, - Кайлес прижал ее сумочку к груди, смотря с детской обидой взглядом кристально честного человека, - чтобы никто не заподозрил ничего странного в увольнении. Не стал бы копать. И если вы переживаете за ваших коллег, то напрасно. С ними все будет в порядке.

   Честно, перебор. Хотелось схватить придурка за шею и хорошенько потрясти. Хотя что там трясти? Ясно же – мозгов нет. Устроил цирк на выезде. И она хороша… Могла бы попробовать договориться. Наплести что-нибудь, уволили бы одним днем. Никто бы не умер от ее увольнения. Дура!

   Умоляющий вид укротителя бандерлогов действовал успокаивающе, и Юля уже более трезво посмотрела на ситуацию. Или это опять на нее влияют?

   - Как вам удалось обойти защиту? – потрясла браслетом перед лицом Кайлеса. Тот отвел взгляд. Поискал ответ за Юлиной спиной. Потом тяжело вздохнул и признался:

   - Мой дар несколько сильнее, чем считается.

   Юля моргнула, переваривая. Вот так «стесняшка» Кайлес. Пока остальные считают его неумехой-придурком, он апгрейдил не только свой бизнес, но и уровень дара. И наверняка на земных женщинах натренировался, скотина.

   Видно, взгляд у Юли сделался особенно недобрым, потому как мужчина нервно дернул кадыком, отступил и очень проникновенно попросил:

   - Умоляю, давайте оставим это между нами. Я вам честно все расскажу, - он обвел взглядом широкий лестничный пролет – бизнес-центры на Петроградской стороне были большей частью переделаны из особняков, - но только не здесь. Я после траты сил помираю с голода. Вы не против перекусить? И я ваши вещи забрал, - он с примиряющей улыбкой протянул сумку с курткой.

   Вещи Юля забрала. Не оставлять же личную собственность двуногой змеюке. Пропустила вперед, жестом указав на выход. Так и выдвинулись. Кайлес легкой игривой походкой на пару шагов впереди, следом Юля с тяжелым, исполненным подозрения взглядом надзирателя колонии.

   Новость, что менталист может обходить защиту браслета была неприятной и, что тут говорить, удручающей. Но если она настучит на Кайлеса, кто вылечит маму? Кто станет платить зарплату в рублях, следить за оплатой коммунальных платежей, отчислять пенсионные, в конце концов. Налоги тоже никто не отменял, даже если она принесет бумагу, что временно переехала жить и работать в другой мир.

   Юля представила себе лица тетенек из налоговой и хихикнула – а было бы забавно на это посмотреть. Идущий впереди мужчина сбился с шага, оглянулся тревожно, и на сердце потеплело. Да, менталист. Да, придурок. Но придурок почти родной, и она с ним связана.

   Да и сразу было понятно, почему Кайлес в нее вцепился. Менталисту нужна была легализация. На родине не считали изготовление и продажу косметики серьезным делом и, похоже, требовали заняться чем-то достойным. На благо отечества, например, поработать, а не только на себя и свои удовольствия. Но Кайлес был категорически против - ему и на Земле хорошо. Потому и искал, как бы двух зайцев убить – и бизнес сохранить, и авторитет в родном мире восстановить. А тут ассара подвернулась, еще из любимого мира. Как было не вцепиться всеми зубами, а хватка у Кайлеса была бульдожьей. Вон какую деятельность развел. Готов весь город загипнотизировать, лишь бы заполучить ассару.

   К Юлиному удивлению, менталист повел ее в «Теремок».

   - Люблю ваши блины, - пояснил застенчиво. Девушка фыркнула: какой стесняшка, и не скажешь, что пятнадцать минут назад целый офис плясал под его дудку. И как относиться к такому? Вроде и бояться надо, третьей дорогой обходить, а он сидит напротив и, закатывая от восторга глаза, поедает третий блин с красной рыбой. Бред и сюр.

   - Точно ничего не будете? – в пятый раз спросил Кайлес. Юля покачала головой, потягивая клюквенный морс – от кофе с трудом, но отказалась, а мартини или коньяк тут не подавали.

   - Юлия Андреевна, - пожиратель бандерлогов наконец насытился, отодвинул от себя пустую тарелку и нацелился на чашку с кофе, - я понимаю, что вышел за рамки. И нет мне прощения. А давайте вы меня накажете? – оживился мужчина, подаваясь вперед. Судя по блеску в глазах, наказание он предпочитал с переходом в горизонтальную плоскость. А вот Юля предпочитала трудотерапию.

   - Рудники? – предложила.

   Кайлес закашлялся, расплевывая кофе.

   - И вы туда же, - бросил укоризненно, вытираясь салфеткой, - предупреждаю: я больше мозгами. Мне ручной труд противопоказан.

   - А мне вот кажется - очень показан. Но давайте оставим вопрос с наказанием. Случай непростой, да и возраст у вас, - прошлась оценивающим взглядом, - пороть поздно, стыдить бесполезно.

   Кайлес нервно сглотнул. Почесал кончик носа и предложил с надеждой:

   - Может, я слово дам?

   Детский сад, - покачала головой Юля. Еще бы извиниться предложил. Все же излишнее внимание решительно портит любого мужчину.

   - Слово вы дадите и не простое, а магическое. Поклянетесь, что не будете воздействовать без моего согласия. И все остальное, что пообещали – исполните. Про слежку здесь забудьте. Хотя бы дома я хочу дышать свободно, это понятно?

   Кайлес нахмурился. Уже прикидывал, кто страшнее: Юля или братья.

   - Иначе мне придется порадовать его величество тем, что любимый племянничек может стать угрозой для незыблемости власти и трона.

   Мужчина посерел лицом. Нервно дернул, расстегивая, воротник рубашки.

   - Как? – выдохнул, и Юля прицельно выплеснула остаток морса прямо в полыхнувшие желтым глаза. Менталист заморгал, точно вытащенный на яркий свет филин.

   - Это последнее предупреждение, - спокойно произнесла девушка, игнорируя ошарашенные взгляды посетителей. Хорошо еще на камеру никто не снимал – а то стала бы звездой инстаграм, - еще одна такая выходка, и я разорву все наши соглашения. Я не стану вашей игрушкой, даже ради здоровья матери. Понятно?

   Она, конечно, не верила в то, что кузен вынашивает планы по захвату власти, еще и растит себе армию из влюбленных женщин, но надо было как-то приструнить поганца.

   Кайлес потянулся за салфетками. Вытер мокрое лицо. Сердито скомкал.

   - Никто и не собирался делать вас игрушкой, - проговорил возмущенно, порывисто пригладил волосы, - и ваши домыслы про трон – просто смешны.

   Вот только озабоченный вид говорил об обратном. Кайлес боялся, действительно боялся, что его величество, прознав о потенциале племянника, возьмется за него всерьез. И тогда прощай свобода, женщины и Земля.

   - Докажите, и мы вместе посмеемся над моей глупостью, - предложила Юля.

   Кайлес увесисто, точно кирпич бросил, вздохнул. Круглые глаза округлились еще больше. Сейчас его сложно было принять за человека, и девушка забеспокоилась.

   - Хорошо, - принял он решение, - будет вам клятва и все обязательства.

   Улыбнулся лукаво, оттаивая и возвращая себе привычный образ:

   - Не могу отказать красивой женщине.

   У Юли возникло ощущение, что этот раунд она проиграла. Для менталиста она так и осталась «красивой женщиной», а не ассарой. И над этим придется поработать.

    - Могу я предложить в качестве компенсации?

   Кусочек пластика был «продефилирован» между тарелок к Юле.

   - Взятка? – вскинула брови девушка, рассматривая безымянную карту VISA известного банка.

   - Что вы, конечно, нет, - притворно возмутился Кайлес, - я – честный бизнесмен и взяток не даю.

   - В России? Не смешите, - покачала головой Юля. Хотя… этот может. Сверкнет своими желтыми глазищами, и товарищи из инспекции подпишут разрешение без всяких согласований. Какая экономия денег и времени, и Юля впервые с уважением и без мата оценила талант иноземного бизнесмена.

   - Вы бы и не взяли, - сокрушенно заметил его высочество и пояснил: - Это аванс. К нему прилагается один бесплатный совет. Традиция принятия в семью требует ответного дара. Вам стоит запастись подарками перед возвращением во дворец.

   Выходит, она была права, и ее собираются включить в ряды местного «дурдома». Сомнительная перспектива, но отказаться нельзя - Совенок расстроится.

   - Выбор подарков, - медленно проговорила, - требует времени. И мне тоже нужно прийти в себя, - поправить душевное равновесие, принять если не мартини, то ванну с солью, - да и с Альгаром хочется побыть без лишних ушей.

   Мужчина понимающе спросил:

   - На сколько хотите задержаться?

   - Пять дней, включая этот.

   Кайлес недовольно нахмурился, побарабанил пальцами по столу, размышляя, но все же согласился:

   - Хорошо, я дам рекомендацию, что вам требуется время для укрепления связи с подопечным. Мне, конечно, не поверят, но другого специалиста у них под рукой нет. Пять не обещаю, но три точно выиграем. А теперь предлагаю заняться приятным, - и Кайлес улыбнулся с самым порочным видом, еще и губы облизал, отчего идущая с подносом к соседнему столику тетечка споткнулась, чудом удержавшись от падения.

   Юля не стала гадать, что задумал товарищ – сам расскажет. Да и бесполезно пытаться понять, что в голове у того, кто регулярно лазит в головы к другим.

   - Как же так, Юлия Андреевна, - расстроенно проговорил Кайлес, обескураженный ее холодностью, - неужели вам не нравится шоппинг?

   - С вами? – оценивающе склонила голову набок девушка. А что… Это может оказаться забавным. – Почему бы и нет.

   Клятву ей буднично принесли в машине. Проговорили стандартный, как она поняла, набор фраз. Не одной ей хотелось обезопасить себя от менталиста, раз существовал разработанный вариант. Тепло обожгло лицо и все. Вот и весь эффект.

   - Теперь вас поразит молния, если нарушите клятву? – поинтересовалась девушка. Надо же выяснить перспективы собственной магической кабалы.

   - Жестокая вы женщина, Юлия Андреевна, - не оценил ее юмора менталист, - молнии, удушения и испепеления в прошлом. Теперь клятвопреступника настигает паралич, и владелец клятвы должен его снять, а затем перенаправить преступника в суд.

    А может и не снять, - поняла девушка. И даже не знаешь, что лучше: мгновенная смерть или паралич длиной в жизнь. Спорная гуманность.

   - Я хотела уточнить еще одну вещь.

   Раз у них зашел теоретический разговор и закончились метания стаканчиков с морсом, можно попытать вопросами.

   - Вот вы сегодня убедили всех в офисе, что я уволилась по закону и с отработкой, а что будет завтра?

   - Интересный вопрос, - оживился Кайлес, выруливая к Неве и направляясь через Троицкий мост в сторону центра. В окне мелькнул шпиль Петропавловской крепости, а потом показалась волнистая гладь реки.

    - Ученые до сих спорят о времени воздействия ментальной магии, потому как силой тут не измеришь. Менталистика – тонкая наука. Чуть передавишь – и выжжешь мозги. Сила же измеряется в количестве удерживаемых одновременно объектов. Что касается самого вопроса – завтра ваши коллеги будут думать точно так же, как и сегодня. Это свойство человеческой психики: мы предпочитаем верить в то, что помним, и не любим копаться в прошлом. Потому навязанные воспоминания практически сразу вплетаются в настоящие, и без помощи специалиста человеку не отличить подделку.

   Юля ощутила, как мороз прошелся по коже – страшно даже думать о том, что собственная жизнь может оказаться выдумкой. И вот с этим жутким человеком она собирается отправиться по магазинам?

   - И вы не просто так уволились, а ушли из-за домогательств директора фирмы.

   Смысл фразы дошел не сразу – они успели дотолкаться в пробке до Марсового поля.

   - Что? – выдохнула Юля, остро желая вернуться и добавить к морсу стаканчик горячего кофе.

   - Люди сильнее всего верят в чужие грехи, - пожал плечами Кайлес.

    фарэвел* - прощальное письмо при увольнении.

   * Инкотермс – сборник правил международной логистики.

ГЛАВА 14

Вот тебе, - думала девушка, - рецепт идеального ментального воздействия: ошарашить, сбить с толку, испугать, потом смешать грязное белье с низменным фантазиями, приправить страхом и вожделением – и готов коктейль для внушения. Со стороны кажется, что проще для удачной жизни – воздействуй, манипулируй и переделывай окружающих под себя, а копнешь глубже – всему своя цена. И на душе так погано.

   - Что-то случилось? – осторожно уточнили слева. Почувствовал, гад, ее эмоции и то, как она злится.

   - Если вы переживаете за коллег, зря – вы с ними больше не увидитесь.

   Зато она будет жить, зная, что хороший человек, семьянин и вообще большая умница был несправедливо обвинен. И как ему работать? А ей как спать? Вряд ли со спокойной душой.

   Скрипнула зубами, пытаясь не сорваться и не наговорить лишнего.

   - Я так понимаю, мне придется вернуться и все исправить? – расстроенно спросил Кайлес.

   Юля кивнула, крепче сжимая губы и удерживая рвущуюся наружу отповедь. Если не дурак – сам поймет, если дурак – чтение морали не поможет. А эмоции, которые бурлят внутри, он и так прекрасно считывает. Так что… вдох-выдох и успокаиваемся.

   И если совсем успокоиться, то человек сделал свою работу и сделал ее хорошо – вон до сих пор бледность на лице. Сделал так, как его учили. А мало ли, что ей не понравилось… Надо было заранее обсудить детали.

   Можно было оставить все как есть, но нечто внутри, появившееся после встречи с Совенком, требовало не копить долгов в этом мире.

   - Не сочтите за каприз, - попросила Юля, - я была бы крайне признательна.

   - Не сочту. Это я не рассчитал, что люди, с которыми вы отработали несколько лет, не могут быть чужими. Надо было выбрать другую модель. Вас устроит, если я изменю сценарий? Скажем, вам стало плохо, он подхватил, и это восприняли неверно. Люди часто ошибаются в подобных случаях. Инцидент никак не будет связан с вашим увольнением.

   - Отличный вариант, спасибо! – с чувством поблагодарила Юля.

   - Это вам спасибо, что на этот раз обошлись без водной аргументации, - поддел он ее. Девушка смутилась, откашлялась.

   - Хотя вы действовали совершенно верно, - невозмутимо заметил Кайлес и пояснил: - Видите ли, Юлия Андреевна, любое оружие обоюдоостро. Как мы любим работать с эмоциями, так и на нас влияет неожиданная ситуация. Совет на будущее – хотите избежать внушения, работайте быстро и на опережение. Вот как со мной.

   - Учту, - кивнула девушка, искренне надеясь, что до очередной водной войны дело не дойдет. Но совет был ценен - Кайлес явно знал, с кем ей придется столкнуться в будущем.

   - И не надо стесняться, Юлия Андреевна. Теперь мы семья. Я предпочту услышать, что вам не нравится, чем гадать о причине вашего недовольства.

   - Можете не считывать, тогда и гадать не придется, - не удержалась от замечания Юля. Находиться рядом с ходячим детектором эмоций было неловко.

   - А мне от вас никуда не деться, Юлия Андреевна. Я могу поставить щит от чужих, но отгородиться от тех, кто мне нравится – не в силах.

   И как это воспринимать? – озадачилась Юля. Она ему нравится как женщина, как ассара, как будущая родственница или как гарант его бизнеса здесь? Скорее, последнее, хотя первого никто не отменял, только дай повод – с радостью осчастливит и ускачет в поисках нового объекта внимания.

   Машина промчалась по Невскому проспекту, удачно попав в зеленую волну светофоров. Заехала в паркинг «Галереи». Понедельник, середина буднего дня, но судя по забитости – сюда весь город съехался за покупками.

   - Дадите совет, какой подарок выбрать? - спросила Юля, выходя из машины.

   - Здесь я вам не советчик, - развел руками мужчина и смущенно почесал кончик носа, - видите ли, я вспоминаю о дарах в несколько иных ситуациях, поэтому у меня не было возможности оценить, насколько они понравились.

   Ясно. Дарил, чтобы загладить вину за очередной проступок. И в гневе получал своим подарком по голове, а потому выбирал исключительно мягкое и нетравмирующее.

   - Подушками отдаривались? – полюбопытствовала Юля.

   - И почему я сам до этого не додумался? – сокрушенно воскликнул Кайлес, потянулся к голове, потер кожу над ухом, потом озорно улыбнулся: - В следующий раз обязательно. Тогда посмотрим, что он сделает, - и с предвкушением злорадно оскалился.

   После такого откровения Юля всерьез задумалась – не купить ли подушек самой. Например, с видами Питера. Вдруг его величество настолько несдержан, что ей тоже прилетит подарком.

    - А его величество, он… - замялась, подбирая слова.

   - Совершенно не стоит ваших переживаний. Подарите хоть леденец на палочке – без разницы. Главное вы сделали – согласились стать ассарой, остальное – пустая формальность. Я привел вас сюда, чтобы вы купили вещи для себя. Фильярг прав – из академии сбежать непросто. Так что подумайте заранее о том, к чему привыкли и что не сможете заменить. Начните с себя, а подарки купим по пути.

   Юля моргнула, обдумывая. Похоже, сейчас они говорили о разных людях, и, похоже, зря она переживает о подарках. Наличие межмировых врат означало межмировую торговлю. И вряд ли его величество можно было чем-то удивить, но попытаться стоило, хотя бы из принципа «Знай наших».

   - Нет, леденец не вариант, - решила твердо. И что подарить тому, у кого во владении целое королевство? Что понравится облеченному властью мужчине? Нечто серьезное, солидное и стимулирующее работу мозга. Мысленный список начал пополняться. Горький шоколад, коньяк, виски, кофе – еще не знает как, но обязательно угостит его величество настоящим кофе, гавайские сигары. Гаджеты, увы, отпадают, хотя и заманчиво подарить планшет, вместе с солнечной батареей для зарядки.

   Вдохновленное лицо девушки заставило Кайлеса расщедриться еще на один совет:

   - Ничего технологичного. Видите, у нашего правителя существует твердое правило касательно иномирных технологий: если мы можем это повторить - завозим, нет – нечего дразнить и подсаживать на покупки.

   Планшет из списка был вычеркнут, как и кофеварка, ничего, она и туркой обойдется. Как бы еще достать зеленые зерна кофе – вдруг приживутся? И она оценивающе посмотрела на Кайлеса. Почему бы не сделать их сотрудничество еще более выгодным?

   - Юлия Андреевна, даже не думайте.

   Гневно прищурилась.

   - Не сердитесь, просто я уже прошел через это. Знали бы вы, сколько мне стоило достать чертовы какао-бобы. Но один из моих, гм, уважаемых дядей заведует отделом допуска. Без его разрешения вы ничего не привезете, не внедрите и не продадите. Только личное пользование, - Кайлес достал из кармана солнечные очки, принявшись раздраженно их протирать бумажным платком.

    Как-то сразу стало ясно, что с этим отделом, а конкретнее, с его начальником у Кайлеса отношения не задались. И вот не для него ли собирается купить подушек товарищ менталист?

   - Понятно, - протянула Юля, останавливаясь у магазина нижнего белья. Магазин был дорогим и цепляющим – Кайлес сразу поплыл, уставившись голодным взглядом на кружевную роскошь манекена. Юля хмыкнула: личное пользование и подарки. Вот с этого и начнет. И дядю не забудем. А то какао-бобы ему не понравились. Небось, сырыми их пробовал. А подарок его величеству она все-таки сделает. Ритуал ритуалом, но само действо никто не отменял.

   Вернулись к обеду. Кайлес по пути рассказывал о своих мытарствах в России. Особо его потрясло то, что при каждом знакомстве его норовили усадить за стол отметить встречу.

   - Понимаете, Юлия Андреевна, у вас потрясающе гостеприимный народ, хотя традиция наносить вред своему здоровью – ужасна. Но главное – вы уникальны в принятии чужаков. Знаете, что мне сказали? Насра… эм, наплевать, что ты менталист, главное, что человек хороший. И вот за это мы сейчас с тобой и выпьем.

   - Выпили? – рассмеялась Юля. Приключения менталиста в России впору было отдельной книжкой издавать. Натерпелся он, конечно, зато какой опыт приобрел.

   - Честно, это последнее, что я помню, - признался Кайлес и попросил: - Только брату не говорите, он уверен, что, выпив, я разболтаю все государственные секреты.

   - Кому вы нужны, - махнула рукой девушка, - даже если разболтаете, максимум окажетесь в одной палате с товарищем из Альфы-Центавры, Лениным и Наполеоном. До каких только фантазий наши граждане не допиваются.

   - Знаю, - очень серьезно поведал Кайлес, - я сначала сильно переживал: почему мой друг видит зеленых человечков, а я нет. Думал, проблемы со зрением, потом оказалось с выпивкой – мало пью. Но больше пить не смог, ушел. Я как раз с Настенькой познакомился, чудеснейшая женщина, - и взгляд Кайлеса затуманился приятными воспоминаниями.

   Вот так, смеясь, они вошли в квартиру. Юля приняла пакеты, унесла их в спальню. Совенок еще спал, а хмурый Фильярг сидел на кухне. Третьего в квартире не было.

   Юле достался изучающий взгляд, кузену - раздраженный. И было понятно, что шопинг они устроили зря и вкусняшек тоже зря купили. Недовольного их опозданием товарища не соблазнили ни пармезан с бри, ни фаршированный маринованный перчик, он даже на одуряющий запах хамона не повелся. Непробиваемый, - плюнула в сердцах Юля. Подумаешь, проснулась спящая красавица в одиночестве и решила, что ее бросили.

   - Успешно? – поинтересовался Фильярг, не бросив ни единого взгляда на еду.

   - Вполне, - Юля с гордостью помахала голубой книжицей. Можно сказать, из пасти Каа вырвала.

   - Позвольте, - Кайлес убрал трудовую в карман пиджака, заверив: - Оформим в лучшем виде, хотя у вас сейчас все, как это, электронно! Заявление потом напишите, мне обещали прислать образец.

   - Раз все в порядке, предлагаю вернуться, - холодом окатил высочество.

   Юля замерла, бросила умоляющий взгляд на Кайлеса. Тот кашлянул.

   - Фильярг, можно тебя на пару слов, - и мотнул головой в сторону спальни.

   Мужчины уединились, а Юля, нервничая, принялась мерить шагами кухню. А если откажет? Она даже с мамой поговорить не успела. Вот же… высокородная засада. Только о себе и думает! Еще и завесу поставили – из-за двери не доносилось ни звука, как она ни прислушивалась, прокравшись по коридору.

   Вышли минут через десять, когда девушка уже извелась от ожидания. Кайлес бледный, но вдохновленный, а вот Фильярга точно целиком в лед погрузили и взгляд, как у чудовища, которому она обещала вернуть Аленький цветочек, а теперь просит отсрочку.

   - Три дня, - выдавил из себя, развернулся и вышел, хлопнув входной дверью так, что с потолка посыпалась штукатурка. Кажется, настолько грубо с почтенной сталинкой еще никто не обращался. Юля даже проверила – не появилось ли трещины на стене над дверью.

   - Простите его, Юлия Андреевна.

   А вот Кайлес ничем не мучился и потому активно поглощал купленные разносолы, соорудив себе бутерброд сразу из двух видов сыра и ветчины.

   - По закону вы принадлежите Шестому, - Юля приподняла брови – ничего себе заявление. В коридоре промелькнула сонная физиономия Совенка, хлопнула дверь ванной, и Кайлес поторопился закончить не предназначенную для ушей ребенка тему, - но как несовершеннолетний он принадлежит вам – вот такой парадокс. Четвертый же взял вас под опеку по личной инициативе и теперь бесится, что вас могут передать кому-то еще.

   - Кому? – испугалась Юля. Четвертый хоть был и сволочью, но вроде как сволочью знакомой, и менять его на кого-то еще не хотелось. – И не надо меня никому передавать. Я как-нибудь сама.

   - Ох, Юлия Андреевна, - Кайлес отложил в сторону недоеденный бутерброд, - этого разговора я и боялся. В нашем мире женщина не может быть «сама», - передразнил он ее и пояснил: - Женщина слабее мужчины, ее магия менее стабильна, подвержена лунным циклам, и потому без поддержки семьи и рода ей не выжить. У нас каждая женщина принадлежит либо мужу, либо отцу, либо старшему родственнику. Взрослый сын тоже может взять опеку над матерью.

   - Япона мать, - с чувством выругалась Юля, впервые начиная осознавать глубину той ямы, в которую ее заманил кролик. Угораздило же попасть в мир махрового патриархата. Она не сможет быть «женщина, твое место вон там, стоять и рта не открывать». Хотя на приеме в честь Шестого женщины вели себя вполне привольно. Никто им рты не затыкал, место не указывал, может, это принадлежность – чистая формальность? Как было у них, когда женщины не могли голосовать или распоряжаться имуществом и получать образование?

   - Я не справлюсь, - покачала головой. Начнет качать права и закончит где-нибудь в камере.

   - Справитесь, - Кайлес успокаивающе похлопал ее по руке, - ради Альгара вы изменитесь. Только, умоляю, никаких феминистских революций. Его величество крайне нервно относится к новшествам из другого мира. И боюсь, в этом случае даже бегство домой вас не спасет.

   Юля побледнела.

   - Найдут, - подтвердил ее опасения Кайлес, - вы даже не представляете, хотя нет, вспомните вашу новогоднюю елку. Вспомнили? Вот сейчас вы увешаны заклинаниями, как эта самая ель. Захотел бы - не снял. Фильярг у нас мастер, а Харт, честно вам признаюсь, параноик.

    После слов Кайлеса Юля некоторое время переживала, вглядывалась в отражение в зеркале, пытаясь найти следы заклинаний, но зрение упорно отказывалось демонстрировать иномирные технологии слежения. Юля попереживала, потом махнула рукой и… смирилась. Зато маньяков теперь можно было не бояться. С такой защитой им лучше было обходить девушку стороной.

    К маме отправились втроем. Купили торт, конфет, набрали сыра, фруктов, сока. От покупки алкоголя Юля отказалась – ей нельзя, маме тоже, Кайлес за рулем.

   Отец был на работе, мама сама открыла дверь. Обилие гостей ее удивило, Юля начала было заготовленную речь, но Совенок вмешался.

   - Собака! – радостно воскликнул и ринулся прямо в обуви, но бдительная Юля перехватила де́тя за шиворот. Аль за секунду избавился от кроссовок и помчался тискать любимца семьи: английского кокер-спаниеля по кличке Чарльз.

   - Привет, мам, - Юля проследила, что парочка поладила друг с другом и скрылась в большой комнате, - ничего, что я не одна? Это…

   - Варвара Степановна, - склонился в поклоне Кайлес, приложился к ручке застеснявшейся женщины, - разрешите представиться – Александр, друг вашей дочери, - и через многозначительную паузу, за которую Юля готова была его прибить, а ошарашенная мама впечатлилась еще больше, - очень хороший друг. А вот этот любитель собак – мой племянник Альберт, но все мы зовем его Аль. Видите ли, - мужчина сделал скорбное лицо, - его мать умерла, и мы нянчимся с ним по очереди.

   Сердце мамы было покорено и галантным мужчиной, и сиротой ребенком.

   - Что же мы стоим? Проходите, - засуетилась, приглашая в большую комнату, где вовсю шла активная возня. Совенок был счастлив, Чарльз тоже, и Юля с огорчением подумала о том, что если им разрешат привести собаку во дворец, забрать ее в академию точно не получится. Или все же спросить у Фильярга?

   Когда они расположились за наскоро накрытым столом и мама закончила расспросы о новой работе и переезде, а Юля объяснять, как пользоваться планшетом, который привезла из дома, Кайлес словно невзначай завел разговор о себе. Юля слушала и поражалась. С его слов менталист был молодым, прогрессивным врачом, который практиковал нетрадиционные методы лечения в рамках традиционной медицины. И даже мог произвести точную диагностику по одному лишь пульсу, без всяких анализов. Сложное название маминой болезни он ухитрился произнести без запинки. Мама была впечатлена. Юля тоже и украдкой показала большой палец «доктору».

   - Варвара Степановна, я был бы очень признателен, если бы вы стали моей пациенткой. Понимаете, ваш случай – первый в моей практике. И если я добьюсь успеха, то смогу закончить докторскую диссертацию.

   Дальше шли имена светил медицины, которые помогали в работе, сложные исследования, названия журналов, где якобы ждут не дождутся его статей, а он – какая досада - никак не может определиться с главным направлением. И вот она – подарок судьбы со сложным, неизлечимым диагнозом. Словом, то, что требуется молодому, амбициозному доктору, чтобы добиться Нобелевской премии.

   - Вы ведь поможете мне? – спросил, проникновенно глядя в глаза.

   Мама смущенно кивнула.

   И зачем ему внушение, - думала Юля, внимательно следя за менталистом, но глаза у того ни разу не полыхнули золотом, - если он словами настолько качественно пудрит мозги, что согласишься на все: отдать квартиру, выйти замуж и пойти лечиться в качестве подопытного кролика.

   - Людочка, что у меня со временем?

   У молодого доктора был не только замах на Нобелевку, но и личный ассистент.

   - Завтра. Совещание, потом встреча с коллегами из Германии?

   Ему бы Хлестакова играть, - Юля залюбовалась вдохновленным лицом Кайлеса, - такой актерский талант пропадает. Полные залы бы собирал.

   - Перенесите встречу и освободите время с двух до трех часов дня. Благодарю, вы – чудо, Людочка.

   Была ли Людочка на самом деле, Юля выяснять не стала. Главное, чтобы был толк. Но Кайлес обещал, если не справится сам, пригласить друга. Тот был настоящим целителем и точно сможет помочь.

   У Юли же на завтра были настроены другие планы. Совенка хотелось накормить в лучших кондитерских города, выгулять по всем паркам, накатать по каруселям, сводить в самые интересные музеи. Магазины, правда, тоже придется включить в программу, а еще обязательно составить список. Что-то можно будет заказать с доставкой домой, но не все. С ума сойти - полгода невыездная… Она не на работу собирается, а точно в кругосветку, когда корабль шесть месяцев не будет приставать к берегу.

   Купить ноут. Накачать книги, мультики, фильмы, взять к нему пауэр банк – на пару зарядок хватит, а потом отправлять с телефоном Кайлесу. И фильмы подобрать вдохновляющие, например, «Король говорит» или «Остров Ним». Совенку срочно нужно поверить в себя, а уж после придут и сила, и упорство, и успех. Да, успех им обязательно нужен. Пусть крошечный, но чтобы оценили все: от его величества до последнего тапуна.

   На следующий день позвонила довольная мама. Известная клиника, любезный доктор лично встретил у входа, провел в кабинет. «Неофициально, ты же понимаешь. Там такие деньги за прием, - с придыханием рассказывала мама, делясь впечатлением: - Представляешь, у него вся стена в грамотах. Молодой, а уже такой ученый. Он меня каким-то японским аппаратом лечил. Не знаю, стоит ли надеяться, но мне после первого раза легче стало. Так надоело дома сидеть, хочется пойти и работать, как все нормальные люди. Спасибо тебе, дочь, за отличного врача. Ты бы присмотрелась к нему. Он, конечно, помешан на работе, но хороший мужик, заботливый и специалист отличный».

   Тут Юля была с ней согласна: менталистом Кайлес был одним из лучших. А вот с остальным… Она, конечно, с него глаз не спустит, но исключительно из чувства самосохранения. А связывать с таким личную жизнь… Юля мысленно сплюнула через плечо.

   Следом позвонил расстроенный Кайлес и сказал, что без помощи не справится. Не сработали грамоты, - подумала Юля. Состояние он стабилизировал, но для полного излечения требовался профессиональный целитель. Жаль. Юля так рассчитывала узнать о полном исцелении мамы до отъезда, но стабилизация уже хорошо.

   Отпущенные три дня пролетели одним мгновением. Совенок полностью оттаял, превратившись в обычного пацана. Его заразительный смех звучал по много раз на дню, он больше не пугался своих ошибок, не боялся того, что Юля исчезнет или откажется от него. В его поступках стало гораздо больше уверенности, и девушке делали комплименты о том, какой умный и не по годам развитый у нее ребенок.

   - Вот вы где, - Кайлес неожиданно нарисовался за спиной, с любопытством обозрел детскую площадку и разыгрывающееся на ней военное действие.

   Понаблюдал за носящимися по деревянному кораблю пацанами с игрушечными пистолетами и автоматами, спросил:

   - И кто побеждает?

   Юля пожала плечами. Вначале она пыталась следить за детьми, но две команды быстро перемешались, и сейчас каждый по-рэмбовски сражался сам за себя. Хотя нет, Аль организовал вокруг себя трех ребят постарше, они засели на верхней палубе и вполне успешно держали оборону.

   - Не боитесь, что ему настолько понравится здесь, что он откажется возвращаться?

   Юля помедлила с ответом, сняла солнечные очки, повертела их в руках, потом повернулась к мужчине.

   - Вы же возвращаетесь, - указала на очевидное и спросила: - У вас были каникулы в детстве?

   Кайлес тоже не стал спешить с ответом, помолчал, потом уточнил:

   - Вас же не я интересую, а Шестой?

    Девушка кивнула. Мужчина принялся объяснять:

   - Столпы учат по другой, чем остальные ветви, программе. И нет, привычных вашему пониманию каникул у них нет, но Шестой – исключение. Ему позволялось и в то же время запрещалось многое. Как бы объяснить… Его величество хотел, чтобы сын остался наследником, но он сильно боялся того, что тот растет слабым и не переживет ритуал. Отсюда все противоречия в его воспитании. Я понимаю, вашу жалость, мне и самому жаль парнишку, но сейчас вы делаете ему, как у вас говорят, медвежью услугу. До первых проблесков осталось мало времени, Альгару понадобится много сил, чтобы удержать пламя под контролем, у него нет времени на игры.

    Да-да, нет времени на любовь, на игры, на простое человеческое общение, - зло подумала Юля, - а потом психика не выдерживает, и будет не всплеск пламени, а сразу ураган злобы и ненависти на весь мир. Сначала надо примириться с собой, а потом уже учиться чему-то новому.

   - Юля, мы победили! – раскрасневшийся, довольный и улыбающийся Совенок соскользнул вниз по трубе, ловко вскочил на ноги, подбежал к девушке. – Я проверил твою тактику «Один в поле не воин». Вчетвером мы действительно были сильнее. И мне понравилось командовать.

   Юля усмехнулась – кому не понравится, но главное – даже старшие дети слушались Шестого, а это означало неплохие задатки командира.

   - Отлично, молодец. Теперь твой забег на время. Готов?

   Деть отдал ей пистолет, кивнул, и девушка нажала секундомер на мобильнике.

   - Марш.

   Малыш сорвался с места, обезьянкой взлетел по канату, на руках прошелся по перекладине, перепрыгнул на кольца, раскачался, проходя спортивную трассу для подростков и взрослых. Юля вспомнила, как переживала и контролировала первые разы, потом уверилась в силах Совенка – парень оказался довольно сильным и ловким для своих сверстников. И вот зря его величество переживал, честное слово.

   - Простите, Юлия Андреевна, беру свои слова назад, - поклонился, прижав ладонь к груди, Кайлес и добавил: - Приятно смотреть, как работает ассара. Но с прискорбием вынужден напомнить, что сегодня ваш последний вечер.

   Да, она помнила. Вчера заехала к родителям, попрощалась. Утром они с Совенком посетили центр скалолазания – прекрасное место для преодоления себя. И Юле пришлось подавать личный пример – ползать на самый верх, приказав поджилкам забыть о страхе. Потом был финальный забег по магазинам, и вот сейчас они расслаблялись на детской площадке рядом с домом. Было до боли жаль того, что не успели, но они обязательно вернутся…

   Вздохнула, соглашаясь:

   - Да, я помню. Хорошо. Дайте нам еще полчаса, и мы пойдем.

   Дома отдала Кайлесу ключи, обговорила оплату коммунальных, комнатные цветы забрал отец, и без них подоконники казались голыми. Да и квартира в целом предчувствовала свое запустение: у стены стоял приготовленный багаж, холодильник был пуст и отключен, вещи с полок перекочевали в чемоданы и было ощущение, что новый мир уже ждет за порогом. Пора было возвращаться...

ГЛАВА 15

Снаружи бесновался ветер, бросая в окна злые порывы мокрого снега. Меж низких туч прорывались острые лучи солнца, подсвечивая лохматую круговерть.

   Фильярг стоял у панорамного окна, глядя на негодование природы. В Асмас пришла зима. С дождями, мокрым снегом, который таял, не долетая до земли, с холодными ветрами и серым от плотных туч небом. Через месяц наступит праздник Зимнего солнца. Все оденутся в белые одежды, молодежь отправится на вершины к ледникам, чтобы привезти оттуда куски прозрачного льда, из которых мастера изготовят скульптуры. Вечером ледяные статуи оживят при помощи световиков и лед будет искриться, играя в разноцветных лучах. Перед балом его величество с советниками выберет победителя. Интересно, в этот год первым снова станет мастер Йохо-Лайн? Или прорвется кто-то из молодых?

   Фильярг любил зимний праздник. Любил, несмотря на холод и слякоть. Любил за изящество ледяных статуй, за таинственность бала, где надо было продержаться до полуночи и остаться неузнанным. За каток, в который водные маги превращали пруд в дворцовом парке. За отсутствие липкой жары и надоедливых насекомых.

   В этом году он ждал праздник с еще большим нетерпением. У «нетерпения» было странное имя, непривычно темные волосы, боевой характер и зеленые, как воды озера Альхык, глаза. А еще «нетерпение» обещало нелегкие дни во дворце. Для всех и для него в первую очередь.

   В душе шевельнулось предвкушение – он хотел этих сложностей, хотел вновь прикоснуться к волосам, ощутить их мягкость, шелковистость, жаждал смять податливые губы, вжать в себя женское тело. Пугающе быстро ему стало не хватать ассары. Мужчина стиснул ладони, проклиная кузена, уговорившего дать отсрочку и отпустить девушку на три дня.

   Сквозь тучу прорвался золотистый луч солнца, а Фильяргу вспомнилась задорная улыбка ассары. Как легко и свободно она могла расхохотаться, а в следующий момент ощетиниться колючками, дохнуть холодом, точно как та снежинка, которую порывом ветра метнуло в стекло. И Фильяргу захотелось поймать ледяную колючку в ладонь, согреть дыханием, окутать теплом.

   Свободная, независимая, сильная и одновременная слабая. Как сильно Юля отличалась от знакомых ему женщин! И пусть он не простил, но хотя бы начал понимать, отчего кузен так стремился улизнуть в чужой мир.

   Женщины Асмаса не были забитыми или необразованными. Его величество заботился о том, чтобы девочек учили, воспитывая из них достойных хозяек и матерей. Но зависимость от мужчин, от их умения поглощать избыточную магическую энергию наложила свой отпечаток на поведение женщин. Они никогда не забывали, что случится, если останутся одни.

   Фильярг воспринимал женскую слабость как данность, но мир ассары заставил взглянуть иначе. Излишки опасны, их забирают мужчины. Это просто и естественно. Но как объяснить эту естественность той, кто не верит в магию? Как заставить принять свой дар?

   Фильярг вспомнил первый всплеск ассары, ошарашенно испуганный взгляд и тихое «Я не верю в магию». Так ведь и не поверила, предпочла сделать вид, что ничего не случилось, стряхнула чужеродную силу, точно воду, и через час уже и не вспоминала о ней. Упрямица! С ней будет непросто.

   Мужчина тяжело вздохнул, осознавая, насколько непросто, но другой вариант был еще хуже. Лучше уж потерпеть сумасбродство ассары, тем более что споры с ней обещали быть забавными, чем выкидывать Шестого из дворца и освобождать место для бывшей Восьмой жены.

   Так повелось, что жен для его величества избирал Малый совет. Хорошо, хоть на Большой деликатное дело не выносили. Понимали, что, кроме государственности и рождения сильных наследников, должны были присутствовать и личные симпатии – спать с женами предстояло не советникам, а королю. И потому список кандидаток носил рекомендательный характер, а окончательное решение принимал его величество.

   Вокруг списка разгорались настоящие баталии. Советники ревниво следили за тем, чтобы из одного рода было не больше двух невест, не желая допускать чрезмерного усиления чей-либо семьи. Фильярг мог припомнить всего пару случаев из истории, когда его величество шел наперекор воле совета, протаскивая в список своих кандидаток. Один из них был его отец. Шестая столь внезапно и стремительно нарушила установленный порядок, что никто не успел среагировать. В один день Ликсея из рода Шахтанов оказалась вычеркнута из списка.

    Фильярг тогда учился в академии и до него доходили лишь слухи о потрясениях дворца. Шахтаны подавали петиции, жалобы, шли на прямой подкуп – бесполезно, его величеству стукнуло в голову редкое для королей чувство под названием «любовь».

   Потом неудачные роды, закончившиеся смертью Шестой, чудом выживший ребенок. Первые годы Фильяргу было не до младшего брата. Выпуск из академии, практика, обучение у наставника отнимали все время. В редкие визиты во дворец он встречал постаревшего от горя отца, и в сердце невольно рождалась злость на мелкого - мог ведь и не появляться на свет. Отец хотел отпустить Шестую – знал, что ритуал ее убьет, но супруга оказалась упрямицей. Фильярг воскресил в памяти хрупкую, невысокую женщину и в который раз поразился - сколько внутренней силы было в этом слабом теле. И, кажется, Шестой унаследовал от матери именно это упрямство. По крайней мере он не только выжил, но и смог прижиться во дворце.

   Да и в сердце Фильярга младший брат занял свое место. Упрямый, открытый, непокорный – настоящий сын огня. Чаще всего его хотелось прибить, а уж сколько жалоб Четвертый выслушал от воспитателей, которые в последнее время сменялись один за другим… Но чувство вины перед младшим заставляло терпеть выходки, стойко переносить бурные фантазии, отсекая самые опасные. Огненная бездна, никогда не думал, что воспитывать детей столь сложно! Но после предательства он опасался полностью доверять брата чужому человеку. Хватило одного раза.

   С Третьим Фильярг сблизился как раз из-за Альгара. Харт сам пришел к нему после очередной «случайной» травмы Шестого, принес истеричный доклад воспитателя с требованием оградить слабого ребенка от всего, иначе он, воспитатель, отказывался нести ответственность за жизнь и здоровье наследника. И в конце неизменная рекомендация: вычеркнуть ребенка из списка Столпов, тем самым сохранив ему жизнь.

   Фильярг, морщась, прочитал опус – ничего нового там не содержалось, но серьезный вид Харта требовал проявить уважение к писанине.

   - Что? Тоже считаешь, Шестой не способен пройти ритуал? – спросил иронично, давя злость. Слабый брат заставлял и себя ощущать слабым.

   - Я не провидец, чтобы это знать, - пожал плечами Третий, - зато точно могу сказать, что Жансар иначе, чем мы, видит воспитание Альгара.

   - Что ты хочешь этим сказать? – напрягся Фильярг. Жансар был приставлен к Альгару с того момента, как последний перестал нуждаться в услугах кормилицы. И для обвинений требовалась серьезная причина. Все-таки ближний круг...

   Третий тоже это понимал, а потому выложил доклады своих соглядателей, расписку о покупке трехэтажного дома в столице – неплохое приобретение для воспитателя – оформленную на дальнего родственника. Потом шла выкладка по травмам и болезням Шестого, свидетельства слуг о странностях в поведении Жансара: «То кутает в десять одежек, то решает укрепить здоровье, выгоняя голым под дождь». И ведь не придерешься – закалка нужна, но не спонтанная, без подготовки. По отдельности все выглядело нормальным, но собранное вместе… Фильярг выругался. Пламя ему в зад, кажется, они прохлопали заговор у себя под носом.

   - И последнее, - усмехнулся Третий, - род Жансара, как ты знаешь, не отличается богатством или родовитостью, а потому они нашли себе покровителей. Лет сорок как тесно дружат домами. Догадайся с кем?

   - Шахтаны, - выдохнул Фильярг, сжимая кулаки. Да-а-а, вот кто был искренне заинтересован в том, чтобы Шестого выкинули из дворца.

   Жансара взяли в тот же день. Ментальный допрос – со смертником не церемонились - вскрыл мозги и правду. Воспитатель планировал добиться удаления ребенка из дворца, если не сработает – устроить смерть. Последнее, правда, оставлял на крайний случай – даже за случайную гибель наследника его по головке не погладили бы. И как ловко ухитрялся пудрить мозги! Дети огня практически не болели, но пройдоха Жансар расшатал организм Шестого до такого состояния, что тот начал болеть, как обычный ребенок.

   Вот только имя заказчика назвать не успел – клятва из старых традиционных вызвала мгновенную остановку сердца. Третий чуть сам себя не загрыз от разочарования – без доказательств Шахтаны выходили сухими из воды. Было там что-то еще, о чем Харт не поведал даже Фильяргу, только процедил сквозь зубы, что бывшая «невестушка» войдет в спальню отца через его труп. Фильярг настаивать на подробностях не стал, мысленно встав рядом с братом. В подобных вопросах он безоговорочно доверял Третьему.

   С тех пор воспитатели у Шестого не задерживались. Кого-то пугала ответственность, кто-то боялся повторить судьбу Жансара, и ребенок все больше обрастал слухами. Даже среди слуг мало кто верил, что он выдержит ритуал и станет Столпом.

   А тут такой подарок – ассара. Пусть женщина, пусть из другого мира, но с ней Шестой ожил, поверил в себя, а с ним начали верить и остальные. Третий сменил гнев на милость и даже не назначил кузену «порку» за вольное использование названия государства. О чем только думал, называя производство какой-то там косметики «Асмас Интернешнл»? Отец будет в ярости, если узнает.

   Фильярг мельком подумал о том, как его величество может отреагировать на ассару. И тут же успокоил себя - отец давно прислушивался к мнению третьего сына. Прислушается и в этот раз. А Третий не меньше его самого понимает ценность ассары.

   Хорошо, что мелкий скоро уезжает в академию, защита курсантов там на уровне, но здесь, во дворце… Фильярг нахмурился. Мысль, что Шахтаны могли не успокоиться даже после смерти исполнителя, портила настроение. Злость взметнулась колючками ярости и опала ледяной решимостью. Надо пересмотреть собственные планы и не выпускать ассару из вида. И для начала перестроить жилой этаж так, чтобы, получив сигнал тревоги, не мчаться сломя голову до ее комнаты. Решено. Он поселит ее рядом с собой. Мысль оказалась приятной, тягуче сладкой, и он снова прокрутил ее в голове. Рядом. С собой.

   - И что заставило моего брата сиять, точно ледяная статуя на солнце? – спросил Третий, вставая рядом. Подкрадывающиеся шаги брата Фильярг услышал издалека, но прогонять накатившую сладость не стал, вот и попался.

   - Что или кто? – уточнил Харт, иронично приподнимая бровь. – Дай угадаю. Возвращение отца? Появление на свет племянника? Или визит Такийских пиратов?

   Фильярг сжал зубы. Умеют же некоторые… портить настроение.

   - Неужели наша маленькая проблема с именем Юля? – «удивился» брат, но Фильярг игру не поддержал. Женщина – не тема для шуток.

   Харт посерьезнел, вспомнив, видимо, о стопке жалоб и поинтересовался со вздохом:

   - Что думаешь делать? Кроме присмотра, конечно.

   - Не мешать, - ответил Фильярг кратко, развернулся и ушел, оставив Третьего. С некоторых пор ему не хотелось обсуждать ассару в присутствии других.

   Харт фыркнул вслед – подумаешь, какой чувствительный стал. Надо брать ситуацию под контроль, пока этот нервный не испортил что-нибудь. Например, сменить комнату, поселив ассару рядом. Отличный вариант. Пусть будет под боком. Днем вряд ли кто-нибудь решится навредить ассаре, а ночью он за ней присмотрит. Поймал свое отражение в окне, растерянно изучил появившуюся на губах улыбку и раздраженно стер, нахмурившись – одного нервного и чувствительного вполне достаточно для башни принцев.

   - Ваше высочество, - почтительно обратились к нему со спины.

   - Иду, - вздохнул Харт, с неохотой отводя взгляд от прорезавшего темные тучи золотистого луча. Ассара ассарой, а работу никто не отменял.

   Четвертый спустился вниз, прошел в тренировочный зал, переоделся. Кивнул мастеру, показывая, что готов к поединку. С наслаждением вдохнул ароматы железа, пота, кожи. Голову наконец отпустило, и мысли перестали скакать испуганными огоньками. Он поднял мечи, уже зная, что победит.

    Фильярга всегда привлекало военное дело. Нравился азартный дух схватки, горячая кровь боя, крики врагов и пьянящее чувство победы. С особым удовольствием он гонял контрабандистов по Лихтанскому морю, чистил Нижний портовый город от разведшейся там швали, участвовал во всех значимых боях в академии, заслужив славу опытного и непобедимого бойца. Провел несколько лет в морском патруле, дослужился до звания капитана и собственного корабля, за личные заслуги был награжден именным клинком. Его уважали и знали патрули, его боялись контрабандисты, ему прочили трон и великое будущее, но быть королем Фильярг не хотел. Насмотрелся на чередующихся жен, от которых отец счастливее не становился. И каждый последующий ребенок все больше воспринимался им как долг, а не как родное дитя. И все же отец их по-своему любил…

   Шесть единокровных братьев были похожи и одновременно разительно отличались друг от друга. Один отец, огненный дар и разные матери накладывали свой отпечаток на характеры.

   Первый, например, обожал возиться в мастерских. Все время что-то придумывал, конструировал, не чурался знаться с рабочими, даже с материка зазвал к себе пару мастеров. Перестроил в своем тэорате добычу свириллума, что-то там усовершенствовав – Фильярг не вдавался в подробности. Третий регулярно делился жалобами жителей на творящееся в лабораториях его высочества непотребство. Взрывы, пожары, резкие запахи сильно беспокоили достопочтенных граждан, но польза государству перекрывала уровень недовольства, и его величество велел не мешать увлечению наследника.

   Фильярг почти не знал Первого, как и старших двух сестер. Когда он родился, они уже жили отдельно своими семьями, наведываясь во дворец лишь по большим праздникам.

   А вот Второго застать успел, как и наслушаться рассказов о похождениях старшего брата. С рождения тот отличался тягой к путешествиям, доводя нянек и мать до истерик регулярными исчезновениями. Ох и намучился с ним двор. Десяток бессонных ночей, проведенных в поисках ребенка, сплотили придворных. Шебутного мальчишку отслеживали все: от магов до стражей – передавая по цепочке, но Второй набрался опыта и просто так не давался. Дело дошло до того, что придворные написали петицию, его величество чувство юмора оценил – наказал нерадивых нянь, но следилку на ребенка поставил.

   После совершеннолетия и ритуала Фильярг искренне полагал, что Второго они больше не увидят. Так и вышло. Старший брат удрал из страны, и не абы с кем, а с Такийскими пиратами. Его величество в гневе пообещал лично выпороть наследника, когда тот появится во дворце, но силой возвращать сына не стал. Фильярг тогда, помнится, подумал, что отец, несмотря на вечную занятость, по-своему их любит и не мешает жить хотя бы до коронации.

   Второй вернулся сам и не один, а с красавицей женой. Страх перед трудными родами беременной супруги заставил Второго вспомнить родные корни. Вот тут отец и проявил власть, прижав непокорного сына. Пришлось Второму в ускоренном порядке жениться на избраннице по обычаям Асмаса, наследовать Второй тэорат, чем был крайне недоволен выдворенный оттуда родной дядюшка. Но традиция есть традиция: женился – изволь принимать правление.

   Огреб, конечно, Второй по самые огненные пещеры. И за женитьбу без разрешения, и за беременность супруги без ритуала, а главное – за самовольство и попытку выбрать свою судьбу. Повезло - супруга оказалась с сильным даром и была беременна мальчиком. Ритуал провели в усеченном виде - на усиление способностей малыша. Однако риск оставался, и его величество лично отправился контролировать роды, опасаясь осложнений. Вчера вестник доставил сообщение, что роды прошли успешно, и вскоре стоило ждать возвращения отца домой.

   Из всех Столпов Третий больше всего подходил на роль правителя. Власть, интриги, сбор и анализ информации, политика, отношения и манипуляции были для него родной стихией. Учась в академии, Харт был уважаем не только курсантами, но и преподавателями. Ходили слухи, что сам ректор считался с его мнением. Третий начал с командира отряда, потом курса, а к окончанию стал лидером всех курсантов. К чести Харта, властью он не злоупотреблял, в издевательствах замечен не был. Его привлекала чистая власть, без извращений. Нравилось разгадывать чужие помыслы, решать сложные управленческие задачи и, пока цинизм не въелся под кожу, помогать людям. Как, например, с ассарой. Та еще заноза, но пошел навстречу, ввел в ближний круг, устроил нормальный переезд, позволив решить домашние дела, и собирался ходатайствовать перед отцом за девушку.

    Пятый же, по словам Третьего, был не человек, а медуза – куда ни ткни, везде податливое желе. Сама услужливость и воспитанность со старшими родственниками, сплошь хвалебные отзывы из академии, отличные оценки и высший балл по дисциплине. Фильярг списал бы неприязнь Третьего на чутье конкурента, но стоило Пятому появиться во дворце, как Шестой норовил испариться с глаз старшего брата. И вот чутью Шестому Фильярг доверял больше, чем отзывам учителей. Сам он к Пятому особо не присматривался – хватало и своих дел, да и смысла в присмотре не было – сильнейшего выберет огонь, а он точно не будет смотреть табель успеваемости.

   Будет забавно, - подумал Фильярг, заканчивая поединок с мастером, - если слабейший в итоге станет сильнейшим. Кажется, так выразился кузен. Но этого знаменательного события еще ждать и ждать, а уж сколько работы предстоит… Фильярг протер мечи, убрал, скинул рубашку и отправился под душ. Надо было срочно заняться подготовкой к возвращению Шестого и ассары.

ГЛАВА 16

Асмас встретил недружелюбно. Если в Питере окончание весны ознаменовалось теплой, сухой погодой, то здесь была поздняя осень или зима. Дул пронизывающий холодный ветер, низкие тяжелые тучи периодически «радовали» мелким дождем пополам с мокрым снегом. Юля потерла мигом озябшие пальцы, накинула капюшон пальто, осмотрела площадку перед портальными вратами, поджала губы… И где красная дорожка? Оркестр? На крайний случай делегация встречающих с хлебом и солью. Что, даже арестовывать не будут?

   На площади, окруженной с трех сторон каменным парапетом, было разочаровывающе пусто. Их не ждали. На мгновение мелькнула искушающая мысль – вернуться, но Кайлес, выкинув последний чемодан, деактивировал портал. Поежился – господин позер вырядился в неизменный костюм и теперь мерз, подтанцовывая.

   - Вот мы и дома, - произнес с нездоровым энтузиазмом. Потер ладони. Улыбнулся, являя собой полный диссонанс с окружающей серостью.

   Юля радость его высочества не разделяла. Оглядела багаж – в ком-то проснулся хомяк, прикинула число рабочих рук. Три раза ходить придется. В башню принцев портал открыть нельзя.

   - Прошу, - подставил локоть Кайлес, - я вас провожу. Не волнуйтесь, багаж доставят в вашу комнату.

   - Спасибо, брат, дальше мы сами.

   Пустота дрогнула, оживая пятью силуэтами. А вот и встречающие товарищи сочли нужным нарисоваться, - подумала Юля, ощущая знакомое раздражение: вроде не слепая и не глухая, а стоящего в метре от нее человек заметить не может. И зачем было сидеть в засаде? Неужели хотели убедиться, что она не привела с собой отряд автоматчиков с крайне недружественными намерениями? Перестраховщики…

   - Привет, Альгар. Добрый день, Юлия, - Фильярг шагнул к ней, ухватил за ладонь, потянул к губам, обжег кожу запястья поцелуем. Еще и подмигнул, поймав ошарашенный взгляд девушки. Наклонился ближе, согревая висок горячим шепотом: - Я подготовился к вашему возвращению.

   Юля моргнула, приходя в себя. Это намек, что его высочество изучил земные варианты соблазнения? И когда успел? А главное, из какого источника черпал информацию?

   - Плохо подготовились, - усмехнулась, отодвигаясь. Нет, в самом деле. У нее наполеоновские планы по поступлению Совенка в академию, по адаптации и приручению непонятного зверя по кличке «магия». А вот поцелуев в этих планах не наблюдается.

   Его высочество непонимающе вскинул брови.

   - Красная дорожка, оркестр, плакат «Добро пожаловать, дорогая ассара», - пошутила Юля, с удовольствием смотря на вытягивающееся лицо Фильярга. Мужчина сориентировался быстро.

   - Плакат, значит, - повторил, пробуя новое слово на вкус. Улыбнулся, а в глазах промелькнуло что-то темное, и Юля напряглась, успев пожалеть о длине собственного языка. С огнем же играет!

   В спину дохнуло теплом, причем ощутимо горячим. Совенок восторженно ухнул, смотря в ту сторону, Кайлес, наоборот, побледнел и сделал шаг назад, а вот Четвертый выглядел настолько довольным, что впору было думать о поспешном бегстве. По каменным плитам побежали блики света, камерную тишину портальной площадки прорезали остро-писклявые – камнем по стеклу - голоса:

   - До-о-обро-о-о.

   Юля обреченно – нарвалась – обернулась. На фоне темно-серой стены дворца огненные фигурки, размером с ладонь, смотрелись нереально ярко. Точно костер взяли, разделили на сгустки пламени, придали им форму человеческих тел и подвесили в воздухе. Фигурки танцевали, кривлялись, прыгали, но исправно тянули, переходя практически на ультразвук:

   - По-о-ожало-о-овать, до-о-оро-о-огая.

   - Хватит, - взмолилась Юля. Кайлес не выдержал первым, заткнул уши. Спутники Фильярга отступили, и только Совенок взирал на огненных человечков с детским восторгом.

   Его высочество взмахнул рукой, и на площадь рухнула тишина. Огненные певуны свернулись в яркие точки, чтобы затем исчезнуть.

   - Вам не понравился мой «плакат»? – спросил Фильярг с деланным огорчением. Юля замешкалась. Здравый смысл подсказывал, что честно объяснить Четвертому, насколько он не прав, будет не слишком… политкорректно. Да и сама виновата – нечего было провоцировать. Будем считать уроком. И никаких больше шуточек, а то домой вернется седой.

   - Это было… впечатляюще, - пробормотала, хотела добавить, что в гробу она видела такие плакаты, но вместо этого спросила: - И кто это?

   - Духи огня, - пояснил слегка разочарованный Фильярг. Он явно ждал другую реакцию, но высказывать недовольство не стал, перейдя к деловой части: - Раз мы разобрались с «плакатом», предлагаю оценить ваши комнаты. Я решил, вам удобнее жить с Альгаром, и подобрал новые покои. Надеюсь, понравится. Прошу, - и он активировал портал в ближайшее к башне принцев помещение.

    Юля попрощалась с Кайлесом, и кузен их высочеств обещал заглянуть перед отбытием, чтобы еще раз обговорить детали.

   - Будьте осторожны, - пожелал напоследок, сжимая ладонь. Юля кивнула – будет, если получится. В последнее время она все чаще ловила себя на странных порывах: купить десять порций мороженого, посмотреть мультики, потискать чужую собаку, пошутить с Фильяргом. Последнее, как оказалось, было самым опасным.

   - Кто такие духи огня? – спросила шепотом у Совенка, когда они шли по коридору за Фильяргом. Следом, на расстоянии трех шагов, двигались безмолвные и безымянные сопровождающие. И было непонятно, что нервировало больше – эскорт или спина его высочества. Почему-то спокойно смотреть на спину не получалось, в голову лезла всякая дурь, и Юля решила отвлечься, спросив первое, что пришло в голову.

   - Если позволите, отвечу я, - слух у Фильярга был отличным, как и реакция. Поворот, шаг – и вот он идет рядом, - Альгар, тебе тоже полезно будет послушать. Огонь как стихия не имеет разума, но если наполнить его человеческой магией, можно не только подчинить своей воле, но и передать частицу памяти. Сильный маг годами поддерживает связь с одушевленным огнем. Для него достаточно мысленного приказа, чтобы духи исполнили волю. Альгар, тебе еще предстоит создать и подчинить духов. Юлия, вы тоже можете попробовать, но только в стенах академии. Здесь у нас нет настолько защищенного места.

   Честно, она не огорчилась. Ее пугал и простой огонь, который внезапно срывался с рук, что говорить про одушевленный.

   Комнаты им с Совенком выделили шикарные. Две спальни – ее и Альгара, обе с собственными ванными комнатами и гардеробными, просторная гостиная, небольшая уютная столовая с балконом, классная комната и кабинет для ассары. А еще здесь был потрясающий вид из панорамного окна гостиной. Он был иной, чем Юля привыкла наблюдать. Оказывается, вокруг дворца располагались не только горы. У здания существовала и другая сторона, с видом на раскрывающуюся долину, масштабное озеро и широкую реку. По обоим берегам реки пестрели крыши крупного города, а дальше, на самом горизонте, синело, сливаясь с небом, море.

   - Таркас, - прокомментировал Фильярг, видя ее интерес, - столица Асмаса. Хотите, я организую вам прогулку по городу? Через три дня как раз Большой базар. Вам понравится. Заодно купите себе что-нибудь.

   Юля хотела, вот только с учетом ее последних желаний – пара килограммов местных сладостей точно окажутся среди покупок. Придется брать взбунтовавшуюся психику под жесткий контроль, иначе эти взбрыки быстро отложатся там, где не надо.

   - Скажите, Фильярг, а какие требования к поступлению?

   Его высочество непонимающе нахмурился.

   - Экзамены в академию, - пояснила Юля, - нормативы, проверка знаний. Что требуется?

   Оказалось – ничего. В академию брали просто так и, ужас, даже без ЕГЭ. Кросс и тот сдавать не надо было. Единственное условие – принадлежность к расе ракханов. Ах да, еще и пол. Мальчики учились отдельно от девочек.

   - Вы же понимаете, Юлия, оставлять необученного мага нельзя. Поэтому берут всех, а дальше после раскрытия дара идет отбор. Если у мальчика проявляется стихия, он остается на весь срок в академии. Менталисты отправляются на материк – там есть специализированные заведения. Универсалы – те, у кого не проснулась ни одна из стихий, идут в другие учебные заведения. Целители тоже могут выбрать себе что-то иное для учебы – у нас широкий выбор училищ. И, конечно, огненный факультет у нас самый сильный во всем Шайрате. К нам приезжают учиться огненные маги со всех стран, а наши водники, воздушники и маги земли отправляются на стажировку в другие академии с нужной специализацией.

   «Отличная» перспектива, - подумала Юля. Берут всех, а дальше? Отсев? Выбраковка слабых, тех, кто не смог справиться с даром?

   - А если дар не раскрылся? – уточнила худший вариант.

   - Я слышал о таких случаях, но аутомагическое заболевание – редкость.

   - Ауто, что? – уточнила Юля.

   - Состояние, когда организм отвергает магию, принимая ее за вирус, - пояснил Четвертый. Юля моргнула, переваривая. То есть вирусы здесь знают, значит медицина на уровне. Отсутствие магии считают заболеванием. Интересный расклад.

   - И все-таки, вернемся к академии. К чему мне готовить Альгара?

   Его высочество проводил задумчивым взглядом слуг, заносящих чемоданы в Юлину комнату. Девушка ухватила краем глаза торчащий из одного чемодана кусочек алой ткани. Нахмурилась, так как четко помнила, что закрывала все аккуратно, а вещи, по привычке, упаковывала в пакеты. Неужели вскрывали на проверку? Да ФСБ отдыхает в сравнении с местной паранойей.

   Фильярг проследил за ее взглядом и словно невзначай поменял положение, закрывая собой слуг.

   - Вам нужно научить Альгара не бояться. Это, - пауза, тень воспоминаний, - самое главное. Не бояться, быть сильным и уверенным в себе.

   Юля не считала страх чем-то постыдным. Иногда он просто необходим, как сохраняющий жизнь, но подавлять страх – полезный навык.

   - И что такого страшного у вас ожидается в ближайшие дни? – поинтересовалась. Надо же на чем-то тренироваться.

   Его высочество выдал ответ мгновенно:

   - Такийские пираты. Их визит по случаю рождения наследника у Второго запланирован на завтра.

   Юлино воображение нарисовало капитана Джека Воробья, одетого в кимоно и с катаной в руках. Крики чаек, пиратский флаг и изящный бриг на якоре.

   - Подходит. Включите нас в список приветственных лиц. У вас ведь запланированы подобные мероприятия?

   Фильярг посмотрел на нее так, словно она миллион попросила.

   - Уверены?

   После такого вопроса и красноречивого взгляда сомнения не просто зашевелились, а встали в строй и ринулись в атаку. Мозг ушел в активную оборону, мол, надо и знать ничего не желаю.

   - Вы ведь позаботитесь о нашей безопасности? – хлопнула глазками. Судя по ответному взгляду, «сумма» выросла до двух миллионов.

    - Хорошо, - процедил его высочество, успев уже пожалеть о своем предложении, - а пока располагайтесь и отдыхайте.

    Отдохнули неплохо. Юля запретила слугам раскладывать вещи, занялась этим сама. Альгар последовал ее примеру, чем вызвал волну перешептываний и неодобрительных взглядов среди тапунов, но против решения ассары «Молодец, давай сам. В академии слуг не будет» возражать не посмели, хотя и смотрели жалостливо, так и норовя – подхватить, помочь, сделать самим. Пришлось срочно придумывать жалельщикам занятие: «А деть-то у нас не кормленный. Ужин принесете?» и выдворять из покоев.

   С ужином принесло Седьмую. Юля поймала себя на мысли, что эта женщина начинает у нее ассоциироваться с едой. Есть стол, уставленный потрясающими блюдами, есть Седьмая с душевными разговорами.

   Ее величество пришла не одна, а с подарком. Украдкой достала стеклянную баночку из рукава, и пока Совенок увлеченно шуршал чем-то в комнате – половина багажа была его, протянула Юле.

   - Не знаю, есть ли у вас такое, но на всякий случай захватила, - понизила голос до интимного шепота, - удаляет волосы, если они не нужны.

   Местный крем-депилятор, - догадалась Юля.

   - И надолго хватает? – спросила, уже предвкушая ответ: навсегда. Но реальность, как всегда, обманула. Эффект длился примерно месяц, а если закрепить магически - хватало недель на восемь, но и на том спасибо.

   Подарок требовал ответного дара, и Юля не без сомнений достала фирменный пакет. Замешкалась, соображая, как бы повежливее его вручить. Опыта дарения эротического белья коронованным особам у нее не было. Да и не настолько они близки с Седьмой, чтобы быть уверенной, что за дерзкий подарок ей не отрубят голову.

   Вариант рухнуть на колени и на китайский манер вопить: «Прошу, отрубите мне голову, ваше величество», отмела, как провокационный. Еще воспримут, как руководство к действию.

   Сошлась на нейтральном:

   - Не сочтите за дерзость, если не подойдет или не понравится, просто выкиньте.

   Седьмая заинтригованно полезла в пакет. Достала первый комплект, округлила глаза на фотографию на коробке, мило покраснела, воровато оглянулась на лестницу, ведущую наверх, в спальни, и спрятала обратно. Бросила испытующий взгляд на Юлю, но та ответила спокойно, словно каждый день дарила кружевные стринги королеве и ничего странного в этом не видела.

   Ее величество откашлялась, открыла рот, закрыла, но все же взяла эмоции под контроль и поблагодарила:

   - Спасибо.

   Юля искренне понадеялась, что реакция его величества будет такой же… либеральной. Кстати, о короле.

   - Его величество вернулся?

   Седьмая встрепенулась, покосилась на пакет, покраснела еще больше, однако ответила ровно:

   - Вернулся. Если вы переживаете, то не стоит. Он в курсе и призовет вас, когда разберется с делами.

   Юля не сдержала внутренний смешок: ага, знаем. Запись на аудиенцию у секретаря за месяц. Хотите раньше, платите мзду. Впрочем, она не торопилась. И скорее переживала за то, чтобы его величество успел остыть после подарков его супруге.

   Остаток вечера прошел плодотворно. Юля с Совенком играли в «Шакала». Игра была про сокровища и пиратов – самая подходящая тема, чтобы подготовить ребенка к завтрашнему испытанию. Вот только услышав вопрос о Такийских пиратах, деть стал белым как полотно, а на предложение встретиться закусил губу, опустил голову и глухо ответил:

   - Нет.

    Юля внутренне ощутила жесткость этого «нет». Вздохнула – вот и первый взбрык подопечного – и поинтересовалась:

   - Мне кажется, Второй смог найти с ними общий язык. Почему бы тебе не попробовать?

    Она не стала говорить, как полезно для правителя уметь договариваться, не бояться встречаться лицом к лицу с любыми, самими проблемными подданными. Выдерживать от оскорблений до проклятий и уметь отвечать. Для ребенка это не аргумент. Ему не важно будущее, гораздо больше его волнует здесь и сейчас.

   Нервно побарабанила пальцами по столику. Совенок надулся и молчал, смотря в пол. Вот он, тот самый момент в воспитании, когда не знаешь то ли надавить, то ли пойти на поводу у ребенка.

   - И что же такого страшного в этих пиратах, что ты испугался? - спросила бодро.

   Аль помолчал, потом все же ответил, продолжая глядеть в пол:

   - Я не за себя.

   Юля почувствовала, что дальше расспрашивать бесполезно, надо приводить аргументы. Будь на самом деле пираты такими страшными, разве приняли бы их в королевстве? Стал бы Четвертый разрешать завтрашний визит? Конечно, нет. А вот что вложили в голову Шестому – большой вопрос.

   - Посмотри на меня, - попросила ласково, и когда Совенок, насупившись, поднял взгляд, спросила: - Разве с этим, - потрясла ставшим видимым в этом мире браслетом, - мне может что-то грозить? Или твой брат позволит меня обидеть? Ты ему не веришь?

   На лице Альгара промелькнула тень сомнений. Брату он верил, но страх все еще жил в серых глазах.

   - Люди часто преувеличивают опасность. А страхам лучше смотреть в лицо. Так что завтра будем учиться ими командовать, договорились? И только представь, как будет гордиться отец таким храбрым сыном, - выдвинула Юля решающий аргумент.

   Понравиться отцу Совенку хотелось, и он кивнул, соглашаясь.

   Потом они поднялись на второй этаж – им достались двухуровневые покои, Юля помогла де́тю помыться, уложила спать, долго сидела рядом, гладя по волосам и рассказывая сказку. На душе было тревожно, там дружно прохаживались сомнения – а правильно ли она поступает? И когда Совенок заснул, Юля тихонько выскользнула из комнат и замерла напротив соседней двери. В голове зазвучал голос Четвертого «Я решил, что удобнее устроить свои покои рядом с вашими. Надеюсь, вы придете ко мне по любому поводу и в любое время. Поверьте, проще ответить на ваши вопросы, чем тушить пламя ваших поступков».

   Легко сказать: «придете». А если время позднее, и она стучится в мужские покои? А если от этого мужчины в животе начинает гореть пламя?

   Дверь распахнулась, явив собой Четвертого. Принц был одет в домашние штаны, а накинутая на плечи рубашка не скрывала великолепного торса.

   - Вы так громко думаете у меня под дверью, - произнес недовольно, - что невозможно заснуть. Проходите, - посторонился, пропуская внутрь.

   Гостиная тонула в полумраке, и недостаток света добавлял нервозности, превращая деловой визит непонятно во что. Юля сделала пару шагов от двери, замерла в нерешительности. Присутствие мужчины ощущалось остро, до дрожи в коленках, до стука ускорившего бег сердца, а понимание – провоцирует ведь – лишь добавляло накала. Во рту пересохло, смелость куда-то испарилась, и Юле захотелось исчезнуть, но путь к отступлению был перекрыт. Подумала со злостью, что могла и утром задать свои вопросы. Нет, клюнуло, помчалась.

   - Вы что-то хотели?

    Голос прозвучал над ухом, Юля вздрогнула – Четвертый оказался слишком близко для разгулявшегося воображения. С трудом, но удалось вспомнить, зачем она сюда пришла. Пришлось жестко напомнить про обоюдную связь с Совенком – нечего ребенку транслировать состояние «девочка-лето» и привести-таки расползшиеся мозги в рабочее состояние.

   - Пираты, - голос подвел, она откашлялась, прогоняя хрипоту, - что в них такого страшного?

   - Пираты, - протянул Фильярг, обнимая и притягивая к себе, потом положил подбородок ей на плечо, - рад, что в вас проснулось благоразумие, и вы спросили, а не ринулись сломя голову завтра на корабль.

   Вот сейчас ей захотелось пнуть кое-кого в живот, а потом ринуться-таки на корабль. Ее точно принимают за маленькую девочку, а не за взрослую самостоятельную ассару.

   - Не злитесь, - он верно оценил реакцию напрягшегося тела, - я только порадовался, что в вас не ошибся. А пираты…

   Не размыкая объятий, развернул к себе, приподнял подбородок, очертил линию губ, наклонился, и Юля затаила дыхание, предвкушая и одновременно боясь поцелуя. Но вместо поцелуя его высочество решил попугать. Прислонил губы к щеке, зашептал, ухитряясь даже шепот сделать соблазнительным:

   - Говорят, они насилуют всех женщин в захваченных городах, а ту, которая решится взойти на борт, отдают на потеху команде.

   Отделить соблазнение от информации было нелегко, но прикушенная губа и большой шанс завтра выглядеть дурой помогли.

   - Бедняги, - «искренне» пожалела пиратов Юля. Искренность далась с трудом, но она того стоила. Фильярг отстранился, круглые глаза округлились еще больше, и его высочество стал напоминать вытащенного на дневной свет филина. Он явно ждал чего угодно, но только не жалости.

   - Ну как же, - сочла нужным пояснить Юля, - это же ВСЕХ женщин надо, эм, оприходовать. И молодых, и старых, молчу, про страшных. Да и город ведь не сто человек и не двести. А в команде сколько? Утомляются небось больше, чем за весь штурм. А раненые тоже участвуют?

   - ХВАТИТ! – гаркнул Четвертый, размыкая объятия. Провел рукой по волосам, взъерошивая. Выдохнул и уже спокойно произнес: - Я понял, пиратами вас не испугать.

   - Вы сами дали нужные сведения, - пожала плечами девушка, - вряд ли пираты просто так пришли поздравить Второго. Он явно им не чужой. Да и его величество не стал бы принимать разбойников и насильников. А слухи чаще всего преувеличивают реальное положение вещей.

   - Вы правы, - нехотя подтвердил Фильярг, - слухи сильно преувеличены.

   - Прекрасно, - просияла Юля, обогнула мужчину и, взявшись за ручку двери, обернулась, дабы пожелать его высочеству спокойно ночи. Но уйти ей не дали, развернули за плечи, прижали спиной к двери. Четвертый навис сверху, заключив в капкан рук. Наклонился в своей излюбленной манере, окатывая ароматом дикого апельсина и миндаля, и спросил провокационно:

   - Неужели вас совсем не пугает завтрашний… визит?

   В скобках читалось «быть изнасилованной». Рука его высочества поползла вниз, нацеливаясь на мягкую часть тела, вторая зарылась в волосах, а губы снова оказались искушающе близко. Контраст между жаром мужского тела и прохладой дерева лишь добавлял остроты ощущений. И Юля мельком подумала, что еще немного и она согласится на все. И на поцелуй, и на продолжение, потому как Фильярг не просто окружал, он словно жидкий огонь проникал под кожу, заставляя тело пылать. Собственная реакция на мужчину вызывала восторг и так же дико пугала.

   - Меня больше пугаете вы, - призналась честно, и его высочество понял. Вздохнул, целомудренно коснулся губами лба и сам открыл дверь, позволяя сбежать.

   С горящими щеками и полным хаосом в мыслях Юля выскочила в коридор. Рвано перевела дух, думая об одном: «Чтоб я еще раз!». И дело даже не в мужчине, а в том, как он на нее влияет. Очень не хотелось уподобляться гулящей кошке, у которой мысли только об одном. А ведь у нее работа, подопечный на руках, да и блокировка не освоена. Как там в песне: «Первым делом самолеты», а всякие высочества потом.

   Повернулась в сторону своей двери и замерла, наткнувшись на гипнотизирующий взгляд Третьего.

   На их этаже было всего три двери, и вот около третьей Харт и стоял, буравя девушку пристальным взглядом.

   - Добрый вечер, Юля. Вижу, вы уже осваиваетесь.

   На мгновение по лицу его высочества мелькнула тень недовольства, но тут же пропала. Взгляд потеплел, а голос стал мягче.

   - Мне бы очень хотелось стать вашим другом. Помните, Юля, моя дверь открыта для вас в любое время суток, а сердце для любой вашей проблемы.

   Юля моргнула. Слов не было, как и ответа. Очень не хотелось ошибиться – вдруг его высочество на самом деле предлагает дружбу, а она тут со своей подозрительностью, но «дверь, сердце и любое время» наводили на определенные мысли.

   Третий реакции не дождался, понимающе кивнул и напомнил:

   - Мои покои рядом. Доброй ночи, Юля.

   Мягко закрылась дверь. Коридор опустел, но ощущение, что Третий и Четвертый стоят рядом, не сводя взгляд, никуда не делось. Юля могла поклясться, что от излучающей напряжение пустоты у нее волосы встают дыбом.

   К себе не вошла, влетела. Закрыла дверь и пожалела, что на ней нет замка. Лицо горело, душу раздирало противоречие. Что чувствует мышь, оказавшись между двух котов? Что думает лиса, когда справа и слева лежит по куску сыра? По венам бежал дикий коктейль из сладкого предвкушения, острой злости, упрямства «Еще посмотрим, кто кого» и тянущего внизу живота желания – как давно у нее не было мужчины.

ГЛАВА 17

   Фильярг постоял около двери, прислушиваясь. Хлопнула дверь покоев брата, раздался нервно-взбешенный цокот каблучков и раздраженный бум – ассара ушла к себе. Умопомрачительная женщина. Непокорная, острая и столь же притягательная.

   Пиратов она, видите ли, не боится. На проснувшуюся магию ей плевать. А вот вальшгаса испугалась, хотя даже дети знают, что вальшгасы не агрессивны и никогда не нападают на людей.

   Смелость ассары стала удачей. Он весь вечер думал, как проверить стабильность дара и не напугать. Идея спровоцировать пришла сразу, едва понял, кто стоит за дверью. Пусть гости были лояльны к короне – Второй много сделал для упрочнения отношений Такии с Асмасом, - но сгоревший корабль расстроит кого угодно. Потому Фильярг не собирался тащить нестабильную ассару на судно, потому решил расшатать дар, заставить выплеснуться. Не удалось. Девчонка по крепости напоминала свириллум, а дар… После того единственного всплеска он его не чувствовал. Не видел бы сам, не поверил, что в этой женщине живет огонь. И это была еще одна загадка ассары.

   А взять, например, отношение к нему. Ее желание пахло калейской пряностью, в его руках она была податливой и мягкой, точно морская губка, а в следующий момент могла стать песком и утечь сквозь пальцы. Но торопиться не стоило. Для ассары сейчас важнее поддержка. Как там сказал Третий: «Мне бы хотелось стать вашим другом». Нет, другом он стать не сможет – слишком велико искушение. А все остальное… Пламя покажет. Эта женщина притягивала слишком сильно, чтобы оставить ее в покое.

   Однако, каков сын калкалоса! Знал ведь, что брат ничего не спрашивает просто так, но посчитал вопрос о новых покоях для Шестого нестоящим внимания. И вот результат. Поселился рядом. Еще и дверь прорубил. Рабочие едва успели закончить все до заселения. В собственных комнатах до сих пор чувствовался запах краски.

   И зачем брату было менять одни из лучших покоев в башне? Решил присмотреть за ассарой? Не доверяет своим людям или знает что-то? Нет, вряд ли. На присмотр у Харта нет времени, а подозрения он давно бы выложил ему. Что тогда? Догадка заставила выругаться и еле удержаться от того, чтобы не выскочить в коридор, вломиться к брату и потребовать объяснений. Останавливало одно – Харт вряд ли ответит, скорее, пошлет в огненные пещеры прогуляться.

   - Зря ты так, братец, - проговорил, щурясь, - я не отступлюсь от этой женщины.

   Утром прошло в рутинных делах. Завтрак. Сборы. За ними пришли, когда Юля заканчивала одевать Совенка.

   - Эфан, - представился солидный мужчина, в чьих волосах уже проглядывала первая седина, - буду сопровождать вас в порт.

   Юля с интересом оглядела новое лицо. Аристократов здесь было опознать очень просто - светлая кожа, серые волосы, серые с желтизной глаза.

   Эфан в долгу не остался. С изумлением оглядел ее наряд – широкая юбка-брюки, теплый, под горло, свитер и парка, длиной по колено. С покупками подходящих вещей пришлось помучиться. Никаких джинсов, шорт или коротких платьев. Наряды были куплены исключительно в пол, а немногочисленные брюки выбирались приличной ширины. На плечи она приобрела парочку болеро. Словом, тот еще головняк выбора между приличиями и удобствами.

   В магазине продавщица, видя ее мучения, сочувственно спросила: «В Арабские Эмираты замуж собрались?». «Работать», - скривившись, ответила Юля. Вспомнила пернатое высшее общество и сочла, что догадка недалека от истины. В купальнике там точно не походишь.

   Девочки в магазине прониклись ее бедой и натащили юбок, блузок и платьев строгого покроя. Конечно, можно было понадеяться на помощь их высочеств, но полностью зависеть от благосклонности царственных особ Юле не хотелось. Да и благодаря щедрости Кайлеса в финансах она была не ограничена.

   Утром кузен их высочеств забежал на пять минут. Чмокнул в щеку, пообещал ничего не напутать и набрать нужные смс-ки, которые Юля ему написала заранее. Забрал первую порцию фоток: «Я в отеле. Все супер, хоть от моря и далеко. Даже не третья линия», еще раз подтвердил, что будет платить за квартиру, а пятьдесят тысяч отправлять маме на счет. По поводу суммы они долго спорили, Юля хотела больше, но Кайлес отговаривал: «Ваша мама может что-нибудь заподозрить, все-таки оплата логиста, пусть и в богатой стране, не будет составлять миллион». Пришлось согласиться на пятьдесят.

   И вот теперь они ехали в крытой повозке по городу, Юля едва успевала вертеть головой, впитывая культуру чужого мира. По выложенной плитами мостовой их бодро тащила пара копытных. У животных были белая короткая, густая шерсть, массивный круп, длинная шея и солидный хвост. Добавить черных полос и будет практически зебра. Вот только зубки у этих «зебр» были совсем не как у травоядных, да и сетка на морде намекала, что руки совать к ним не стоит.

   Первыми от дворца вокруг озера располагались усадьбы с высокими кованными заборами и особняками. И только когда повозка завернула к реке, потянулись городские кварталы. Дома в столице были каменными, двух-трехэтажными, с плоскими крышами, и почти на каждой был разбит сад. Смотрелось это забавно, точно у домов выросли густые волосы. На многих крышах были видны скамейки, беседки и даже фонтаны. Зато в домах отсутствовали балконы и окна были узкими, точно бойницы.

   Центральная дорога шла вдоль реки, и можно было с одной стороны любоваться кружевными мостами и снующими по воде симпатичными, но странными лодочками – без весел и паруса. С другой - глаз радовали разноцветные – здесь не скупились на краски – стены домов.

   - Как странно, что пираты пришли приветствовать Второго, - проговорила Юля, провожая взглядом площадь, на которой вода из пустоты текла в круглую чашу.

   - Ничего странного в этом нет, - пожал плечами Эфан, - слышал, он многого достиг, даже корабль под свою руку получил. А в одном сражении и вовсе спас шариха.

   Юля удивленно вскинула брови, услышав незнакомое слово.

   - Шарих – это как адмирал флота у нас, большой чин, - пояснил мужчина.

   Если целого адмирала, покивала головой Юля, тогда, конечно, понятно, откуда такая взаимная любовь.

   - А его величество не побоялся отпустить сына с такой, - слово «плохую» проглотила, - компанией?

   Действительно странно. Насколько она поняла – гибель любого наследника ослабляет цепочку, и королю в случае потери сына придется срочно заниматься изготовлением нового. А тут, можно сказать, наплевательское отношение.

   Совенок, до этого безучастно смотревший в окно, навострил ушки.

   - Понимаю ваше удивление, госпожа ассара, но наши наследники стоят дороже, чем Такийские пираты, пусть их и считают лучшими на Западном побережье. Так что компания самая подходящая, чтобы проверить силу после ритуала.

   Нет, она точно ничего не понимает в здешнем воспитании. Сбежать с пиратами – это нормально, а в другой мир – скандал. Или дело в том, что Второй удрал после ритуала? Прямо вечная присказка школоты «Вот будет мне восемнадцать…» - и сразу все само сделается, деньги на выпить, погулять и покурить появятся, а дома никому не надо будет утром вставать на работу и можно будет гулять до полуночи…

   Здесь «восемнадцать» заменял ритуал. Прошел, выжил – гуляй на все четыре стороны до коронации. О жизни наследников особо не переживали, исходя из – позволил себя убить, значит слабак, а со слабаками, как уже поняла Юля, здесь не церемонились. И вообще девиз местных: «Огонь любит сильных». Непонятно, правда, что делать слабым? Тихо курить в сторонке? Не всем же повезло родиться горой мышц. Хотя тот же Третий не выглядел бойцом ММА. Зато Четвертый… Внутри жаром полыхнуло воспоминание о прошлой ночи, и Юля торопливо отвернула зардевшее лицо к окну – охладиться.

   - У Второго мать – магиня ветра, - продолжал рассказывать их сопровождающий, и Юля порадовалась, что дядька попался словоохотливый, - отсюда и страсть к путешествиям. Он с детства был таким. Даже из академии ухитрялся в самоволку уходить. Один раз на спор удрал из полностью блокированной территории. Преподаватели долго вытрясали, как ему это удалось, но Второй так и не сознался.

   Юля с подозрением покосилась на Совенка, так и есть – глазки блестят, рот приоткрыт. Впитывает, поганец, «героический» опыт прошлых поколений.

   - А почему вернулся? – переключила разговор на более безопасную тему. До ритуала еще полно времени, Шестой подрастает, Седьмой в проекте. Гулять и гулять.

   - Так женился наш принц, встретил ту, что его заякорила. А когда супруга в положении оказалась, сами боги повелели вернуться, - и дядька умолк, покосившись на Альгара. Юля была ему благодарна. Роды и беременность – не та тема, о которой стоило говорить при Совенке.

   - И что? Его величество просто так взял и простил? – поинтересовалась.

   - Простил, но не сразу, - усмехнулся Эфан, - Второй не дурак, подготовился. Даров, говорили, привез полкорабля, соглашение о мире и ненападении сроком на десять лет. Жена опять же красавица и сильный маг воды.

   - И ничего, что чужая?

   - А вы присмотритесь ко двору, - посоветовал мужчина, - раньше на материк ездили, брали из своих, а теперь моду завели привозить жен из такой зад… эм, дальних стран, что диву даешься. Не удивлюсь, если из тапунов себе супружниц выбирать начнут, - и он рассерженно умолк.

   А Юля задумалась о вывертах птичьего общества. Странное у них понятие об аристократизме. Похоже из-за того, что почти все высадившиеся на острова принадлежали к аристократии, деление пошло по национальному признаку. А так как женщина здесь принадлежность, а не полноценный человек, то незазорно брать в семью чужачку, лишь бы сила, да красота со здоровьем были при ней. И титул, тут Юля готова была спорить на что угодно, наследовался только мужчинами. А если вспомнить многочисленность королевского рода, то саму аристократию можно было поделить на две части: родственники короля и неудачники.

   В окно пахнуло морем, усилились крики птиц, народу стало в разы больше, вдоль дороги выстроились пирамиды ящиков, бочек и прочих грузов.

   - Не крадут? – полюбопытствовала Юля.

   - Только если хозяин сэкономит на защите.

   Вот она – польза магии, - подумала с уважением девушка. И охрана не нужна, заклинание положил – груз в безопасности. Удобно.

   Повозка остановилась напротив белоснежного красавца. Никаких «Черных жемчужин», черепов и прочих атрибутов. Пять мачт, на которых сейчас были спущены паруса, высокий борт с ни разу не скромной надписью «Повелитель», поражающая длина. Юля слышала о крупных пятимачтовых барках, но такое чудо видела впервые. Около трапа пара матросов, одетых в белые с зелеными полосками куртки и штаны, лениво гоняла любопытных мальчишек. Народ толпился, но на приличном расстоянии, опасаясь подходить. Ах да, - вспомнила Юля, - изнасилованные города.

   - Да-а-а, - протянул, не сдержавшись, Эфан. Крякнул, поднес ладонь к глазам, оглядывая корабль. Совенок выразил эмоции иначе – крепко, до боли, вцепившись в ее ладонь.

   - Все хорошо, - шепнула Юля.

   Второй вон вернулся целым и здоровым, даже жену себе привез.

   - Юля, Альгар.

   Они обернулись. К ним шел Четвертый, и сердце девушки дрогнуло, ускорив свой бег. Но взметнувшиеся бабочки были жестко прибиты, и Фильяргу достался намек на улыбку и «Доброе утро».

   После возвращения из ее мира оба высочества перестали коверкать имя, все больше используя короткий вариант. Она не возражала.

   - Рад, что вы уже здесь. Приятной экскурсии, - пожелал им принц и позвал: - Брат, пойдем.

   Совенок вздохнул, но руку отпустил, зашагав следом за Четвертым по трапу. Юля проводила их растерянным взглядом, повернулась вопросительно к Эфану.

   - Простите, госпожа ассара, - тот почесал кончик носа, - забыл предупредить, на встречу женщины не допускаются, но мы с вами можем прогуляться по кораблю, если вы не против.

   Даже если она случаем забыла, что женщина здесь не человек, ей живо об этом напомнили бы.

   - Идемте, - удрученно согласилась, начиная мечтать о революции. Не обязательно кардинальной, но хоть на капельку изменившей бы общественное мнение. С другой стороны, встречаться с его величеством прямо сейчас не хотелось, а Совенок… Не зря она ему на ночь рассказывала о путешествии Синдбада, умышленно не отвечая на вопросы, потому как знала: детское любопытство – та сила, которая переборет любой страх.

   Эфан, обрадовавшись, засыпал ее сведениями о «Повелителе». И быстроходный, и устойчивый – на борта наложены особые заклинания. Пять мачт, прямые паруса, только на корме косые.

   - А заметили вон та штуку на корме? На бочку похожа? Это нагнетатель воздуха. Позволяет сохранить ход даже в штиль, только скорость от использования накопителя зависит. А они жуть как дорогие. На носу рогатину видите? Это преобразователь. Можно встречный или боковой ветер менять и на паруса с нужной стороны направлять.

   То есть парус парусом, но в то же время продвинутый вариант. Вместо изобретения двигателя здесь решили обуздать ветер, направляя его в нужную сторону. Интересный подход, главное, экологический.

   В целом все идеально чисто, доски надраены, отполированный руками штурвал вызывал желание подержаться, и восхищаться бы изяществом и красотой, но внутри грызлось переживание за Совенка.

   Они обошли три четверти – внутрь не пустили - корабля, когда Эфана позвал кто-то из знакомых, и Юля на какое-то время осталась предоставлена сама себе. Бывшая пустой – для гостей расчистили – палуба ожила.

   - О! Баба! – раздалось за спиной нарочито громко - вдруг жертва грязных домогательств глухая.

   - Ладная такая, - концерт по заявкам набирал обороты, - личико то что надо.

   - С лица воду не пить, ты на сиськи глянь, - вступил в спор знаток, - а идет как… Чисто корвет «Рассветный» среди шхер.

   С корветом ее еще не сравнивали. Юля прикусила губу, дабы не засмеяться и не испортить представление.

   - Я бы такую красотулю, да в койку…

   - Неделю бы не выпускал, - мечтательно вздохнул «знаток».

   Так все. Сейчас Эфан примчится «спасать», а она так и не узнает, откуда грязные слухи о товарищах весельчаках.

   Обернулась, окидывая насмешливым взглядом пятерку матросов. Сделала удивленное лицо. Вздернула брови. Скопировала интонацию.

   - О! Мужики! Никак пираты?

   В ответных взглядах читался спектр эмоций от: «Кто еще тут может быть?» до «Дура, в визгом унеслась с палубы!».

   Юля прошлась по ним оценивающим взглядом. Мужики были что надо… Загорелые, в явно неуставных жилетах на голые, жилистые тела. На улице легкий минус, но морским товарищам на холод было наплевать.

   - Настоящие морские волки, я погляжу…

   «Волки» предупреждающе помрачнели, уловив насмешку, но отреагировать не успели. Вопрос сам собой прыгнул на язык.

   - Мужики, я все понимаю, но с каких пор в пираты по внешности отбирают?

    На Земле всю пятерку с руками отхватил бы модельный бизнес, а шрамы сделали бы их еще популярнее. И если одного-двух красавцев можно было посчитать совпадением, то пятикратный эстетический экстаз – перебор.

   Вот только сейчас кого-то будут убивать... Юля явно ухитрилась наступить на самую большую пиратскую мозоль, потому как во взглядах моряков читалась откровенная ненависть. Запоздало проснувшийся инстинкт самосохранения отсоветовал посылать товарищей смотреться в зеркало. Еще и намекнул, что пора искать пути отступления, потому как чиркнуть ножиком по горлу - дело трех секунд.

   - Братцы, живем, достал! – численный перевес увеличился еще на одну особь. Появившийся слева матрос скользнул по Юле удивленным взглядом и тут же забыл о девушке. Было видно, что его прямо-таки распирало от счастья. Одна улыбка – Голливуд отдыхает - и парни расслабились, а обстановка перестала быть остро враждебной. Вот сейчас бы появиться Эфану…

   - Капитан на палубе!

   Вопль прозвучал неожиданно для всех. Юля перевела дух – вряд ли ее будут убивать при капитане, а матросы вытянулись по стойке смирно, взгляды сделались преданно-стеклянные. Внутри Юли шевельнулось злорадство – кого-то эти поганцы все же боятся.

   - Так-так, - мягко прошелестели справа. Юля повернулась, изобразила вежливый поклон -как-никак политический этикет, но капитан – невысокий и какой-то хрупкий – не обратил на нее внимания.

   - А проверьте-ка, боцман, этих, - ткнул пальцем в шестерку парней, и бесстрашные морские волки посерели от страха. Юля по-новому взглянула на капитана. За его спиной мрачно-недовольной фигурой в черном плаще стоял Четвертый. И на фоне мощной фигуры принца капитан явно проигрывал, но команда боялась именно этого смазливого хлюпика.

   И тут левый карман парки оттянула тяжесть. Юля дернулась проверить, но замерла. На нее умоляюще смотрело шесть пар глаз. Перевела взгляд на Фильярга, в пристальном взгляде его высочества так и читался вопрос: «Какого вы здесь делаете в компании с пиратами, Юлия?».

   А глаза пиратов между тем сделались, как у побитых псов – еще чуть-чуть и слезу пустят. Юля представила, как достает из кармана явно запрещенную дрянь, как обвиняет парней, а те уходят в отказ. Вот нужен ей этот дипломатический скандал? Ни разу. Еще и выслушивать от Четвертого, потом Третьего… Честное слово, много родственников, пусть и чужих, – сплошная головная боль.

   - Юля! – Совенок налетел вихрем, обхватил, вжимаясь лицом в живот, и она торопливо погладила по жестким волосам.

   - Идем, - увлекла ребенка – смотреть на шмон матросов желания не было. Черт с ними, выкинет подброшенное по дороге.

   - Госпожа ассара, - Эфан появился «вовремя», наткнулся на взгляд Четвертого, нервно сглотнул, побледнел и принялся зачем-то ощупывать Юлю. Та еле отбилась.

   - Все со мной хорошо.

   - Точно? – переспросил мужчина, кося глазом на принца. – Прошу прощения, я так виноват. Отвлекся. Мне обещали, к вам никто не подойдет...

   Они и не собирались. Вышли встретить «контрабандиста» и не смогли пройти мимо. Решили развлечься, теперь вот развлекаться придется ей. Самое обидное – ответ на свой вопрос она так и не получила.

    - Точно, - подтвердила и попросила: - Идемте домой.

   Ей на мусорку надо. Интересно, здесь нет раздельного сбора мусора?

   Совенок, переволновавшись за ассару, вцепился в ладонь с такой силой, что у девушки заболели пальцы. Зато деть выглядел довольным – похоже, кому-то больше повезло с пиратами, и Юле хотелось скорее узнать подробности.

   Они уже подходили к трапу, когда содержимое кармана слабо шевельнулось. Она похолодела, запнулась, и Эфан заботливо поддержал:

   - Осторожнее.

   - Да-да, конечно, - согласилась, поспешно застегивая карман на молнию, пока пиратский подкидыш не решил показаться на белый свет. Помойка отменялась. Потом ей в голову пришла «замечательная» мысль, что тварь может быть ядовитой, а она ее во дворец тащит. И что делать? Выкинуть по дороге? И как это проделать незаметно? Успокоила себя тем, что матрос ей в карман тварь голыми руками совал и остался после этого жив.

   А на пристани ждал еще один сюрприз.

   - Это вам, - матрос «почетного караула» с поклоном вручил ей огромную – две ладони шириной - раковину. Юля бы отказалась, но в створке белел клочок бумаги, который она поспешно прикрыла рукой. Шпионский абсурд набирал обороты. А главное – как она будет оправдываться перед Четвертым?

ГЛАВА 18

   Подзатыльник прилетел неожиданно, и Шрак, сосредоточенный на отъезде высоких гостей, увернуться не успел.

   - За что? – зашипел, потирая затылок. Приложившая его рука была тяжелой.

   - Бабе! Подсунуть! – выплюнул Старшой и добавил: - Хватило же ума!

   - Так пойди пожалуйся капитану. Он быстро справедливость восстановит, - предложил Шрак, отскочив предварительно на безопасное расстояние.

   Старшой презрительно хмыкнул и ответил прицельным плевком.

   - Как будто там был кто-то еще, - проворчал Шрак, оттирая с плеча слюну меткого товарища, - сам знаешь, у капитана глаз до дна видит, а скинуть я не успевал.

   - А надо было, - вздохнул тот, кого назвали Страшим, потом спросил: - Ты хоть понял, чудо морское, кому подбросил?

   - Так бабе же, - пожал плечами Шрак, - одной из жен ихних.

   - Жен, - протянул Старшой, свесился через борт, отыскал фигурку в ярко-голубой куртке до колен, которая как раз садилась в повозку, скривился, - жен, к твоему сведению, местные на встречи не таскают, разрешение подняться на борт не просят. Ты заметил, с кем она пришла?

   - С мужиком.

   Старшой мученически закатил глаза, потянулся дать новый подзатыльник, но прикинул расстояние и руку опустил.

   - Червь ты гальюнный, - ограничился словесным внушением, - она пришла с одним, потом обнималась с ребенком, а сейчас уезжает с другим. И брачной вязи на запястье я не заметил. О чем это говорит?

   - Так я о том и талдычу, - обрадовался Шрак, почуявший возможность хоть как-то оправдаться, - ребенок это ее.

   - Это Шестой, пресноводный недоумок. Были бы мозги, помнил, что о нем рассказывал Виртан. Мать у него умерла родами, так что эта баба никак не может быть его матерью. А с тем, как ее опекают сухопутные, сомневаюсь, что девчонке удастся выбраться из дворца…

   И он огорченно сплюнул вниз. Похоже, облом.

    В повозке пришлось потесниться - Фильярг неожиданно составил им компанию. Юля помянула его высочество нехорошим словом – нюх у него, что ли, на ее неприятности? Под пристальным взглядом мужчины хотелось выпрыгнуть из повозки или… сознаться в том, что у нее в одном кармане «свинья» от пиратов, в другом записка от них же. Но она сидела с милым лицом, строя из себя Мата Хари, а внутри все обмирало от страха, ведь в карманах по «гранате» и неизвестно, что там с «чекой» – вылезет или пронесет. Еще сложнее оказалось не ерзать, не тянуться к молнии, не грызть ногти, не кусать губы… Словом, тяжела жизнь шпиона.

   Помойка отменялась, чтение полученного послания тоже, как минимум до дворца.

   - А меня капитан похвалил, - Совенок весь светился, и Юля мгновенно отбросила собственные проблемы. Гордость за подопечного заставила ощутить себя педагогом с большой буквы.

   - Какой ты молодец! – успех надо было закрепить. – И за что такие милости?

   - Я спросил, правда, что на корабле гальюн всегда ставят на носу и почему?

   Юля кашлянула, поймала насмешку в глазах Четвертого. Вскипела. Пусть про гальюн, но спросил – не постеснялся. Впрочем, статус себе понизила до «курицы-наседки».

   - И что ответил капитан? – не среагировала на насмешку.

   - Он сказал, у меня пытливый ум, и повелел отвести на нос. Ответ приказал найти самому, дав подсказку, что все зависит от хода корабля. И я догадался. – Альгара почти разрывало от гордости. - Все потому, что корабль идет галсами, а не прямо по ветру. Отсюда и гальюн.

   - Шестой действительно молодец, - от неожиданной похвалы Фильярга опешили все – Юля больше всех, так как считала, что старший брат вообще не способен на похвалу, - и капитану Рондару он понравился. Отец остался доволен, просил передать вам свою благодарность, Юля.

   Интересно, - подумала девушка, - если я прямо сейчас признаюсь, благодарности его величества хватит покрыть сговор с пиратами?

   И сама же отмела это предложение – не стоит рисковать. Благодарность уже вынесли, а выговор нет. Да и первые дни важны для репутации. А какая репутация после такого?!

   - Передайте его величеству, что заслуги Альгара принадлежат только ему.

   Фильярг вскинул брови, принимая ответ. Вот так. Пусть знает - халявы ей не надо.

   - Юля, - Фильярг придержал ее за руку на выходе из портала, - я хотел бы вас видеть сегодня за ужином вместе с Альгаром. Смотрю, вы предпочли собственные наряды, но прошу к ужину выбрать платье из присланного.

   Мысли Юли были полностью были поглощены тем, что активно шебаршилось в кармане, а потому смысл фразы до нее дошел не сразу.

   - Присланного? – переспросила.

   - Вам утром доставили наряды, - терпеливо пояснил его высочество. И Юля припомнила оживленный марш тапуков, пока они завтракали в столовой. Вот только шкафы девушка не проверила. Н-да… Незачет.

   - Обязательно что-нибудь подберу, спасибо за заботу, - пообещала, поблагодарив. Она бы сейчас что угодно наобещала Четвертому, лишь бы отвязаться. Последние полчаса пиратской «свинье» наскучило сидеть в кармане, и та активно скреблась, заставляя девушку обливаться холодным потом. «И что тебе не хватает, сволочь? – думала Юля, стараясь не ерзать на сиденье. – Щель для воздуха есть. Все остальное – извини, по прибытию. Попробуешь нагадить - удавлю».

   В комнатах плотно закрыла дверь, еще и стулом подперла, пока деть бегал по этажам, пристраивая ракушку. Достала записку, развернула, застонала от бессилия. Нет, а что она хотела, когда ей Эфан название судна читал? Надеялась, это был такийский язык, а с ракханским все будет по-другому? Что ей в мозг не просто перевод загрузили, а еще и алфавит с грамматикой туда доставили? Наивность…

   И вот не хотела, а без Совенка никуда.

   - Альгар, можно тебя на секунду. Прочтешь?

   Деть, наморщив лоб, записку прочитал, причем сначала про себя, потом вслух – достойная смена у Третьего растет.

   - В пять у Большого фонтана. Тебя кто-то пригласил? – спросил, нахмурясь. Еще и Четвертого за пояс заткнет.

   - Это шутка, - невесело улыбнулась Юля, - но боюсь, несмешная.

   Ага, в пять у фонтана, в семь ужин. Плотный график.

   Дальше была практически подготовка к антитеррористической операции. Уходить наверх Альгар отказался, лишь отступил к ступеням лестницы, пообещав, если что вальшгасом на второй этаж и закрыться у себя в комнате.

   Юля потянула молнию на кармане, растопырила, заглянула – темно. На ум приходила корзина с коброй и лезть голой рукой категорически не хотелось, так что Совенок по ее просьбе принес перчатки. Медленно засунула руку в карман, ощущая себя идиоткой, нащупала кого-то скрутившегося в твердый шар, обхватила пальцами. Шар дрогнул, фыркнул, Юля чуть не выпустила, но все же вытащила пиратскую «свинью» на свет.

   - Подложили, так подложили, - пробормотала, разглядывая небольшое, темно-серого цвета, в жестком панцире, животное. Шар начал медленно раскручиваться, сначала показался крошечный черный пятачок – Юля затаила дыхание, и шар осмелел. Следом из центра вынырнула острая мордочка, покрытая серой кожей, темные глазки, ушки-локаторы и последними показались крошечные, с розовыми пяточками лапки и внушительными для такого тела коготками. «Свинка» взмахнула ими в воздухе, качнулась и вдруг сладко – до алого язычка и белых зубок – зевнула.

   - Какая прелесть, -