Мадемуазель травница. Наталья Алексина

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22
• ГЛАВА 23
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

В любой уютной деревеньке найдется труп. Простите, тайна. По совести говоря, не одна тайна, а десяток. Жители деревеньки Ансуль даже имя друида скрывают от собственной же травницы. И якобы не знают, где его искать, но уверяют, что уже сто пять лет он исправно им помогает. Чем именно, не уточняют. На этом я бы и успокоилась, уверяю. Но друид явился сам. С трупом в придачу. Что нас теперь ждет…О-ля-ля!

ГЛАВА 1

Третий день впустую. По ближайшему лесу я прошла сорок девять раз, вокруг дома в десять раз больше. Простучала тройную дробь по самому древнему дубу. И ничего! Не явился этот старый друид! Сил моих больше нет.

   Спрашивается, что продавать в лавке травницы, если в лес без разрешения друида нельзя? Так и остается только тело. Но много ли больных захочет пусть и юное, но неприятно бодрое существо, когда у самих радикулит?

   Вот она, самостоятельность. Сидела бы под боком у наставницы и горя не знала. Но раз уж согласилась на должность травницы, изволь соответствовать.

   Вздохнула горько-горько да и плюнула на воображаемую плешь друида.

   Ночь сегодня темная. Тучки как знали и набежали вовремя. Меня никто не увидит, если я буду осторожной. А возможно, и друид похвалит, что пришла и помогла ему, старенькому. Сидит там один и встать сам не может. Хотя, возможно, он уже окончательно того… Никто же не знает, жив ли он?

   Я затянула завязки плаща у горла, поправила чепец и вышла из дома в ночь. Не самое удачное время суток для сбора трав, но что поделать?

   Лампу несла не таясь. Дорожка петляла и уходила то за одно дерево, то за другое. Бояться разоблачения не стоило. Толстые стволы и свисавшие ветви закрывали лишний свет. К тому же, ростом и фигурой я не обделена, закрыть один фонарь способна.

   Лес начинался сразу за задней дверью моего дома. Староста деревеньки, в которую я приехала работать, считал, мне повезло. И уверенно сказал об этом не раз и не два, и не пять. Невозможно было не согласиться.

   – Прошлой травнице этот дом очень нравился, – говорил месье Дюран. – Она нас благодарила ежедневно. Очень нашу деревню любила. И домик. Прекрасный домик. Смотрите: и каменный, и комната большая, и пристройка для вашей лавки, да еще с таким окном... Говорите, хороший домик? – Я молчала. – Вот и я думаю, прекрасный. И лес рядом. Все, что нужно травнице. Прекрасный…

   – Домик, – кивала я. – Не подскажете, как найти друида?

   – Да он сам придет. Всегда сам приходит. Уже сто пять лет! И ни разу не подводил, – без уверенности ответил староста. – Три недели назад на свой дуб вывесил расписание рубки деревьев. А до того мы слышали, он отвел стаю волков. Придет. Потом. Как-нибудь. Вы пока обживайтесь, смотрите, какой домик. Каменный.

   Нешуточное достоинство по меркам деревеньки Ансуль, население которой, свято верило, что находится вовсе не в деревне, а в пригороде Лигоса. Четыре часа пути – плевое дело для жаждущих приобщиться к тамошней суете. Особенно убежденные жители пригорода даже строили не деревянные, а каменные дома. Это был статус.

   – А когда вообще обычно появляется друид? – поинтересовалась я сегодня поутру. – Есть какие-то, может быть, праздники, на которые он приходит? Как вы сами его вызываете?

   – Да мы сами не зовем. Друиды – это же выжившие из ума... – Староста покосился на лес. – В общем, не зовем. Но он может прийти. О! Он может побывать на конкурсе клумб!

   – Клумбы, – подтвердила я. – Цветочки и друид. Что-то в этом есть. Когда, говорите, это событие?

   – Через месяц. Пока у нас идет подготовка. – Седовласый Дюран с гордостью выпятил грудь. – Месье и мадам Жопризак даже вывели особый сорт декоративной моркови и декоративной капусты.

   Потом староста чуть наклонился и сообщил:

   – Думаю, они победят.

   Полдня я ходила по крохотной деревеньке, расспрашивая кого придется о друиде. И заодно наблюдала за подготовкой. Среди обычных дел люди как-то нашли время на клумбы.

   Цветники перед деревенскими домами выглядели интереснее городских розариев. Здесь были душа, размах и какая-то присущая только этим клумбам изюминка. Наподобие декоративной капусты. По виду она, правда, мало чем отличалась от обычной и, по-моему, так же употреблялась.

   Но о друиде здесь не знали ничего, хотя, может, и скрывали. Побаивались. В конце концов, если он выжил из ума, осторожность не помешает. Кто запретит ему наслать саранчу на поля или вернуть волков?

   А мне делать нечего, некоторые травы нужно собирать в определенное время. Например, за три дня до полнолуния.

   Под покровом тьмы я уже заполнила всю корзину. Правда, кое с чем пришлось повозиться. В ночи растения стали одинаково серыми.

   Но лучшую ученицу мадам Тома не так-то просто напугать какой-то, понимаешь ли, темнотой! Ночь не ночь, но травы-то пахнут, как всегда. Перенюхала их к бесам. Попыхтела над одной, потом над другой, услышала, как сбежали ежи. Вероятно, в панике. Зато я без сомнений резала только нужное.

   – И ничего друид не сделает, – бормотала себе под нос, пока осторожно срезала листики серебристого копытца. – Сам должен был меня найти. Он же отвечает за лес.

   Где-то над головой неожиданно громко ухнула сова, и я выронила ножик. Сердце бахнуло о ребра и забилось сильнее. Прислушалась, но темная ночь больше не пугала звуками.

   Я нащупала лезвие.

   А что, если сову послал друид? Предупредить, так сказать, что пора тебе и честь знать, травница. Но что предупреждать? Я все верно делаю. Срезаю под корешок, оставляю больше половины листьев. Нет, тут меня хвалить надо. Мадам Тома всегда хвалила.

   Сова опять ухнула, а за ближайшим деревом что-то зашуршало.

   К бесам эти травы!

   Я подхватила корзинку, сунула ножик за пояс и поспешила обратно к дому.

   Надо что-то делать. Разве это нормально собирать цветы ночью? Какая хорошая травница так поступает? А главное, какой друид себе такое позволяет? Я же все по правилам делаю. Приехала, постучала, выждала. Ему надо было лишь прийти и сказать, что можно идти в лес.

   Мне это представлялось так. Ушла от наставницы и сразу попала под крыло к друиду, чтобы не срезать лишнего и правильно собирать травы. Положим, мне с этим помощь не нужна. Мадам Тома так и говорила: «Ты сама любого друида научишь, если он не сбежит».

   Но будь на моем месте кто другой, например, действительно неопытная травница и ей бы понадобился мудрый советчик? Что тогда? Я даже загрустила. Жалко стало юную, наивную и вымышленную мадемуазель.

   Я вздохнула и прибавила шагу. С каждой минутой лес казался все опаснее. Шуршание перемежалось со скрежетом, где-то чуть впереди скрипело дерево.

   Что-то мне все это не нравится.

   У прошлой травницы наверняка не было таких проблем. Поговаривали, сам друид к ней хорошо относился. Да и в деревне любили… А вот мне хоть и обрадовались, но с настороженностью. Все ожидали старуху, а тут я – двадцать лет и платье в цветочек.

   Прошлую травницу ценили за достойный образ. Она была седа, морщиниста и солидно кряхтела, когда наклонялась. Вот ее они уважали. Даже сами ходили за простыми травами и сами же ей платили за них. Меня так вряд ли зауважают.

   Лес меж тем заволновался. Ветер пробежал вперед, зашуршали листья. Я вся покрылась мурашками, будто эти шорохи прошлись и по коже. А потом раздался рык. Грудной, низкий, страшный. Я сбилась с шага и тут же подхватила юбку, чтобы рвануть вперед.

   Вот как бы на моем месте справилась старушка? Бег по корням в темноте с корзиной на локте и фонарем в руке – это не для пожилой мадам.

   Другое дело, что только бестолковая мадемуазель могла ушлепать в лес на ночь глядя. Ни одна мадам себе такого приключения не придумает.

   Сзади приблизился шум, который быстро преобразился в топот ног.

   Я выронила фонарь и помчалась что было сил. Не догонишь!

   До дома оставалось немного. Как наяву я видела хлипкий заборчик, а за ним и толстую дверь с медной ручкой. Хотя в темноте могло привидеться.

   Топот раздался слишком близко, и чья-то крепкая рука с когтями схватила меня за плечо.

   – А-а-а! – грозно закричала я, разворачиваясь. Косматая рожа не то человека, не то животного наклонилась ко мне. Я охнула и размахнулась корзинкой. Врезала что было сил по его морде. Хрясть! Бац, бац – второй, третий удар, пока руку не отпустил. Только тогда у меня немного успокоилось сердце.

   – У-у-у, – завыл он. – Дура!

   Это что же, чудище по-человечески говорит?! Я опять размахнулась корзинкой. Он, паразит, увернулся.

   – Ты совсем ополоумела? Честных людей бьешь!

   Косматая рожа отдалилась, и в свете выглянувших звезд я теперь видела только очертания. Не очень-то пугающие. Недокормленное какое-то страшилище оказалось.

   – Какой честный мужчина крадется ночью за девушкой?

   – Который, дурень, думал, что мадемуазель заблудилась! И ей нужна помощь. – Он замолчал и потрогал лицо. – Что ты там собирала в корзину? Камни?

   – Цветы! – Я выдержала паузу и добавила: – Камень там уже был.

   – Ты… – запнулся он. – Ты носишь камень? Зачем?

   – А что делать хрупкой мадемуазель в лесу без камня в корзине? – спросила я. – Я же современная девушка… К тому же камень всегда пригождается.

   Чудище замерло. Еще раз потрогало лицо. Его фигура как-то накренилась и начала оседать.

   – Эй! – Я забеспокоилась, мертвый у порога – плохая примета для лавки травницы. – Ты что там удумал?

   Фигура в плаще все клонилась и клонилась, а потом и вовсе растянулась на земле.

   Не было печали, если б трупик не встречали.

   Ветер лениво потрепал полы его плаща и тут же пропал. Установилась какая-то подозрительная тишь.

   Сердце уже не так бойко билось о ребра, азарт бега и драки ушел. И я внимательнее присмотрелась к чудищу. Вообще, как только он заговорил, я почти сразу успокоилась. С человеком справиться немного ума надо. Особенно для такой мадемуазель, как я. Четверть четверти от крови полуоборотня не шутки. Да и в целом люди не так страшны. То ли дело вурдалаки. Хотя мадам Тома говорила, что и их я бы одолела. Руки у меня крепкие.

   Но я все равно надеялась, что в лесу, где есть друид, нечисть не селится.

   В своих мыслях я забрела далеко и какое-то время ничего вокруг не замечала. Только странный ветер смог согнать задумчивость. Порыв пролетел мимо меня и затих.

   Я переступила с ноги на ногу, еще раз посмотрела на темнеющий плащ и повернула к дому.

   Тело у задней двери мне не нужно. Так что можно «чудищу» и помочь… И голос у него приятный, с еле заметной хрипотцой.

   М-да, убеждать себя в чем-либо, имея в запасе «приятный голос», последнее дело. Но я махнула рукой, взяла новый фонарь и поудобнее перехватила корзину.

   Мужчина все же был жив и совсем не походил на чудище. На голове у него росли вполне обычные темно-русые волосы. Они немного растрепались, но все еще были собраны в хвост.

   Лицо тоже оказалось человеческим. Чистый высокий лоб, милые пушистые ресницы, прямой нос… И борода. Она ему, безусловно, шла, только делала старше своих лет. Густая, доходящая почти до груди, но подстриженная, волосок к волоску.

   Я размяла в пальцах листик резь-травы и сунула мужчине под нос. Жаль, при свете фонаря не видно цвета глаз. Но глаза у «чудища» большие. Хотя нет. Во всем виноват ядреный запах резь-травы.

   Мужчина закашлялся, захрипел, но очнулся.

   Без лишних слов мы кое-как доковыляли до домика. Я усадила «чудище» на табуретку к столу и ужаснулась.

   – Кто ж тебя так подрал? – Его штаны свисали клочьями с ног, рукав куртки намок от крови.

   – Да роют тут... неизвестно кто и что. Упал я. Лечить-то думаете, травница? Или так и будете разглядывать?

   – Лечить? Не я калечила, не мне и отдуваться, – ответила, радуясь, что это не моя корзиночка чуть его не упокоила.

   – Так, значит. Отлыниваете от своей работы? – Он к чему-то хрустнул пальцами. – Запомню и запишу. Хоть воды принесите, мадемуазель травница!

   Вроде и голос такой с хрипотцой, и лицо симпатичное, но что за неприятный тип. Не стоило звать его в дом.

   – Да запоминайте, мне-то что!

   Но все же сходила за тазиком к рукомойнику, что поблескивал в углу моей единственной комнаты.

   – Когда травница оказывается на новом месте, – продолжил мужчина, – Она не бродит по лесам, а ждет друида.

   – Ваш друид не изволил явиться. – Я внимательнее пригляделась к гостю.

   Что меня дернуло привести в дом чужака? Почему не вынесла воду и травы на улицу? Я не отличаюсь излишней доверчивостью, а тут один взгляд, голос – и «добро пожаловать».

   Его внимательные глаза изучали мое лицо. Светло-зеленые, это теперь я точно разглядела. На солнце наверняка похожи на звериные и уходят в желтизну. Дикими сложно назвать, но таилось что-то в их глубине. Нечто знакомое и подавляющее. Такие глаза я видела лишь однажды. Еще в детстве, когда была жива мать. Она набрала трав, и к нам тогда зашел старичок...

   «Друид?!» – ахнула про себя.

   Ему же около сотни! Лоб-то какой ровный в такие-то годы.

   – Вижу, все поняли, – ухмыльнулся он. – Будем знакомы, мадемуазель. Я Жан Дюбоис, местный друид.

   – О, – только и смогла сказать я. Не ожидала такой утки, да еще ночью, да еще в собственном доме, да и вообще. – Не верю!

   – Уж придется, – ответил он и выпутал из своего плаща посох. Резной, отполированный в месте, где ложится ладонь.

   Древние люди уверяли, что именно в посохе вся сила друида. В навершии, где сплетаются вырезанные ветви, лежит семя Великого древа, что держит наш мир.

   Про семя наверняка я не знала. Но вот если огреть таким посохом – сила сразу видна.

   – Не верю, что вам, месье друид, больше сотни лет. – Я протянула ветошь, чтобы он обмыл раны. – Верю, что вы ученик друида и решили подшутить над новой травницей.

   Он фыркнул и тут же скривился от боли. Его лицо оставалось белым, а вот глаза с каждой секундой опасно темнели.

   – Сто двадцать было бы моему наставнику в этом году. Но он скончался. Смиритесь, что у меня нет плеши, а на груди еще растут волосы.

   – Такие подробности – и в первый день знакомства… Ничего не оставили для воображения.

   – За ваше воображение я спокоен. Вы даже травы срезаете с выдумкой. – Он кое-как стянул плащ одной рукой и принялся расстегивать охотничью куртку. – Ваше воображение угробило золотую путейку. Ну вот кто, кто вас учил затаптывать корешок?!

   – Если его не затоптать, золотая путейка распылит сок вокруг, и погибнут другие растения! Еще одно подтверждение, что вы не друид, месье.

   Я уже понимала, что передо мной именно тот, кого искала. Но молчать, когда он говорит о неправильно срезанном растении? Нет. Не будь я Ан-Мари Морель, трижды отличница и дважды победительница турнира «Великий корешок». Целых две соперницы! В судьях сама мадам Тома! Это была чистая победа.

   – Если бы вы разули свои прекрасные глаза, мадемуазель травница, то заметили бы, что вокруг путейки нет ни травинки. Я лично отваживал все лишнее! И растил единственную в лесу путейку в особенных условиях. Ей даже года нет, а вы затоптали корешок!

   Мы уставились друг на друга. Молодой друид явно через силу встал, чтобы нависнуть надо мной, но тут же сел обратно. Выглядел он паршиво. Пришлось проглотить все, что я думала, и идти за порошками из лечебных трав.

   Пока я ходила, он взял и перебрал мою корзину. Каких-то пятнадцать минут, а все изменилось. Мужчина аккуратно выложил чистенький, не раз мной обмытый камень на стол, а травки связал пучками. Их хоть сейчас развешивай на сушку. Но я фыркнула, разглядывая его работу. Не хватало, чтобы он подумал, будто я не могу сделать лучше него. Особенно, когда действительно не могу.

   Друид лечился долго, от каждого прикосновения стонал и даже на крошечную царапину дул, как ребенок. На разговоры сил у него не было, потому его стоны и «ой-ой-ой» казались особенно громкими. И я чуть не запела гимн во славу Великого древа, когда мы закончили промывать раненую руку.

   Я уже села на табуретку и приготовилась внимать, но этот Дюбоис только выдал указания, когда в следующий раз могу идти в лес за травами. И все! Никаких напутствий и советов. Хоть бы о болотах предупредил. Рядом с рекой они точно есть. Взамен наставлений мне строго приказали обходить путейку стороной.

    И это хозяин леса?

   Ну, может быть, на хозяина он и походил. Друид тяжело опирался на посох и с усилием переставлял ноги, но выглядел так, будто все кругом тлен. В том числе и скромная травница. Но разве таким должен быть друид? Где мой мудрый советчик?

   – Не забудьте утром отправить кого-нибудь за стражей, – сказал он, стоя на пороге.

   Уходил месье, чтоб его, Дюбаис так же через заднюю дверь.

   Уже посветлело и появились намеки на приближающийся восход. Теперь-то я целиком рассмотрела своего гостя. С головы до пят. Высокий, широкоплечий. Таких берут в дровосеки, если они прилично мясом обрастут. Не мой типаж, нет-нет. Хотя лицо все же ничего, не смазливое, даже немного грубое. С внушительным носом и широкими прямыми бровями.

   – Вы меня слышите? – Он пощелкал пальцами перед глазами.

   Ну совсем невоспитанный тип.

   – Слышу. – А лучше бы просто смотрела. – Зачем мне стража?

   – Чтобы разобраться с трупом у вашей двери, – охотно пояснил он и поклонился на прощание. – Все же разуйте ваши прекрасные глаза, мадемуазель.

   Он, опираясь на посох, пошел в лес, а я осталась на пороге скрипеть зубами. Долго провожала недобрым взглядом его широкую спину.

   Так, а что он там говорил?

   – Труп! – Я стукнула себя по лбу.

   Почему иногда я слышу только то, что хочу? Вот о прекрасных глазах даже запомнила. Им редко делали комплименты. Всего лишь серые, ничего особенного. Но о них сказал какой-то друид, и сразу все мысли вышибло.

   – Соберись, Ан-Мари! Труп. – Я огляделась и чуть не села на порог.

   В трех шагах от меня лежало тело. Открытые глаза на синюшном лице смотрели в небо, руки живописно раскинулись в стороны.

   – Ох-ох-ох. – Я схватилась за сердце. – Надо двери запирать, – своевременно решила я.

   Подергала засов для верности и кивнула. Засел намертво. Потом взяла настойку и накапала себе успокоительный стакан пустырника. День предстоял сложный.

ГЛАВА 2

Утром я поняла, что в уютной деревеньке Ансуль любой прохожий знает две вещи: как управлять королевством и что делать с трупом.

   – Зачем же вам стража? – подняла тонкие брови мадам Бернар, сидящая за моим столом. Крайне фигуристая женщина и дважды счастливая вдова. Теперь еще и моя помощница по хозяйству.

   Для чего помощница в доме с одной комнатой – не знаю, но староста очень настаивал. К тому же оказалось, у мадам Бернар выходят прекрасные профитроли. Пришлось смириться.

   – Не поверите, у моей задней двери труп.

   – О-ля-ля! – несмотря на восклицание, она вполне спокойно покачала головой. – Так что же вы его не закопали? В лесу много места.

   Темные глаза мадам смотрели с сочувствием, брови изогнулись домиком. И я тоже подняла бровки, всем видом показывая, что скорблю. Тут поняла, о чьем уме скорбят, и опять захотела налить себе, глупенькой, пустырника. Одним стаканом меньше, одним – больше. Вид все равно уже придурковатый.

   Утром я все еще плохо соображала, хоть и успела поспать. Но три стакана пустырника давали о себе знать. Окружающий мир я воспринимала только в розовом цвете и странно улыбалась при слове «труп».

   – Друид видел тело. Сказал, чтобы я вызвала стражу.

   – Друид, – сильнее опечалилась мадам. – Как он не вовремя вылез из леса.

   – А вы знали, что ему не сто?

   – Как? Надеюсь, мы не пропустили его юбилей? – разволновалась мадам. – Надо сообщить месье Дюрану и провести праздник. Воздадим хвалу Великому древу, привезем служительницу из храма. Вино нальем, поставим блюда…

   – Нет, вы не так поняли. Ему нет и пятидесяти! – Я опять странно ухмыльнулась и не удержалась – задергала глазом от избытка чувств и пустырника. – Думаю, он ненамного старше меня.

   – О-ля-ля! – Брови мадам снова взлетели куда-то к волосам. – Дело, конечно, ваше. Но выбирай я для себя, то предпочла бы опытного мужчину. Что такое двадцать в сравнении со ста? В двадцать эти мальчишки даже целоваться не умеют.

   – А в сто уже не могут.

   – Ну, десяток-другой сбросить – и самый лучший любовник, – не уступила мадам Бернар и встала. – Думаю, надо отправить кого-нибудь за месье Дюраном. Он посоветует, к кому из стражи в Лигосе обратиться.

   – Мне хотелось бы, чтобы как можно меньше людей знало об этом. Мертвый у дома – плохая слава. Я съезжу сама. Мне бы только найти кого-то с повозкой или телегой.

   – Мадемуазель Морель, – с отеческой заботой проговорила мадам Бернар. – Если бы у вашего дома каждый день находили по трупу, наши люди бы их каждый день где-нибудь закапывали. И считали бы, что делают важную работу.

   – Вы шутите?

   – Ничуть. Можете проверить. – Мадам наклонилась ко мне. – Только прошу, ищите жертв на стороне. Не хотелось бы, чтобы пострадал кто-то из своих. Хотя, знаете, мадам Жопризак давно напрашивается… Но решать, конечно, вам.

   Она подмигнула и повернулась к печке, чтобы приготовить завтрак.

   – А вы не думаете, что найденный мной человек как раз из вашей деревни? Вы на него и не посмотрели.

   – О нет. У нас никто не пропадал. Даже с мадам Жопризак я виделась буквально только что.

   – Вы так спокойны.

   – Жизнь всегда заканчивается смертью, – пояснила мадам Бернар и поставила две глиняные чашки на стол. – Не вижу причин, чтобы из-за этого нервничать.

   – И то верно.

   Мы с ней выпили ягодного морса чуть-чуть посидели, и я все же не выдержала, уточнила:

   – Значит, никто не осудит за труп и не пожелает меня выселять?

   – О-ля-ля! С чего бы? Мы так долго хотели вернуть сюда травницу и теперь так просто откажемся? Нет! Целый год мы ходили к мэру Лигоса, чтобы он выискал травницу. К сожалению, у нас самих связей нет, чтобы устроить такое.

   – Год? – опешила я.

   – И ни днем меньше! – Она эмоционально подняла палец и тут же резко опустила, чтобы упереть в стол. – Наша деревня издревле считалась Домом травницы. У нас всегда жили уважаемые женщины, знающие толк в растениях. На этом и стоим. Без вас никуда!

   Теперь мадам Бернар помогала себе говорить руками. То собирала с кем-то траву, то развешивала ее, а потом еще добавляла к рукам брови. Железная поддержка. И все говорила, говорила, говорила.

   А я все сразу поняла и тоже рубанула ладонью воздух. Кружка хрустнула, но устояла, стол покачнулся, а брови мадам вновь скорбно сдвинулись в домик.

   – Не волнуйтесь. – Она протянула руку через стол и сжала мои пальцы. – Мы в любом случае за вас. Пока у нас травница, из Лигоса едут сюда, а не в эту Жупь. – Соседняя деревня, которую здесь недолюбливали. – Едут к травнице, а покупают яйца, гусей, шерсть, даже капусту мадам Жопризак! Так что собирайте трупы на здоровье.

   Я кивнула, всерьез размышляя, нужно ли мне их собирать. Вместо гербария, например.

   – Выходит, письмо моей наставнице отправил ваш мэр? Возможно, с ним надо познакомиться?

   – Боюсь, не выйдет. У него все визиты расписаны. У нас с ним хорошие отношения, но после недавнего сердечного приступа он просил нас приходить реже и по одному.

   Особая история отношений с мэром заняла почти два часа.

   Ансульцы, свято верящие в то, что живут в пригороде, ходили со своими проблемами к мэру Лигоса, а не к старосте деревни. И уверяли, что тоже вносят вклад в дела города. Поэтому мэр знал обо всем.

   Деревенские женщины и мужчины были не в пример настойчивее и сплоченнее городских. Если горожане могли просто забыть или не придать чему-то значения, то деревенские заботились о своем удобстве.

   Поэтому город и «пригород» с недавних пор соединяла не обычная, а мощеная дорога. И поэтому в деревне имелось не три колодца, как десять лет назад, а семнадцать! Ровно на каждые четыре дома. Ансульцы убедили месье мэра, что таким образом городские лошади, которые едут по деревне, быстрее напьются. А раз лошади городские, то и забота о колодцах ложится на плечи мэра.

   Что же, сердечный приступ случился не без причины.

   История закончилась, когда я рассортировала все травы, мадам Бернар приготовила яичницу, а мальчишка, принесший кувшин молока, сбегал три раза взад-вперед по деревне в поисках старосты.

   – Доброе утро, мадам Бернар, мадемуазель Морель, – чинно поприветствовал нас месье Дюран.

   – Наконец-то! – воскликнула мадам.

   – Что-то случилось? Мне не сказали, что надо поторапливаться.

   – Торопиться и в самом деле ни к чему, – сказала я, думая, что помочь тому человеку мы уже не в силах.

   – О, не говорите так! Надо его скорее убрать. Лето на дворе. – Мадам Бернар показала рукой за окно.

   – Так зачем меня позвали?

   – У мадемуазель Морель под задней дверью труп.

   Староста хмуро кивнул и сразу пошел через комнату. Засов поддался со скрипом, но под напором моих сильных рук сдвинулся. И мы все втроем замерли у порога.

   Стояли, можно сказать, над телом и со смыслом молчали.

   Никто почившего мужчину не узнал и сказать никаких проникновенны слов не мог.

   – Почему же не попросили сразу закопать? – Староста покачал головой. – Днем все работают, не знаю, кого бы вам в помощники определить.

   – Нужна стража. Мертвеца видел друид, – опять пояснила я, уже не удивляясь практичности этих людей.

   – Плохо, – загрустил месье Дюран. – Теперь в лесу точно не закопаешь. Заметит. А больше и негде… Эх, ладно, есть у меня один знакомый стражник. Уверенный и хваткий парень. Напишет, что у нас жертва городских улиц.

   – А так можно?

   – Можно и не так.

ГЛАВА 3

Стражник действительно оказался хватким. Сначала похватал мадам Бернар, потом меня. Все под предлогом традиционных объятий своего края. Хотя родился, насколько поняла, в том же королевстве, что и я.

   Даже блестящий нагрудник и щитки не помешали ему нас обнять. Возможно, этому бы воспрепятствовали металлические рукавицы, но они остались у седла его лошади вместе со шлемом.

   «Традиционный костюм «его края» для горячих приветствий», – буркнула я про себя.

   Месье Жиро Брюн, а именно так звали стражника, не заметил моего настроения, но вовремя отпустил. Спасся.

   Когда он увидел тело, конечно, опечалился. И хотя не спрашивал, почему я не закопала труп, но, кажется, подумал об этом.

   – Нашел его, значит, друид?

   – Он и попросил вызвать стражу.

   – И сам не остался? Его же лес.

   – Наверняка он считает, что эта часть к лесу не относится. Тело лежит за забором, – сказала мадам Бернар.

   Стражник кивнул и почесал тяжелый подбородок.

   Он не внушал доверия и напоминал бандита. Доспехи сидели свободно, даже несмотря на бычью мускулатуру. Все болталось, будто он взял костюм с чужого плеча. Да и телосложением походил на мордоворота из таверны. Крепкий и невысокий, с широченными плечами и короткой основательной шеей.

   Я засмотрелась, а он мне улыбнулся. Этак разнузданно. Его маленькие глазки сверкнули и снова вернулись к трупу.

   – Надо его звать.

   – Друида? – шепотом уточнил староста.

   – Ага. Где тут его дуб?

   Я сложила руки на груди. Передо мной сейчас явно разыграется умилительное представление. На моем месте зазывала уже голосил бы: «Не пропустите, совершенно бесплатно мимо вас сотню раз пробежит взмокший стражник!»

   Не подозревающий о своем участии в представлении Жиро Брюн, посвистывая, пошел вперед.

   Старый дуб рос недалеко от моего дома. Рассмотреть можно в полной красе как от задней, так и от «парадной» двери. Если бы деревенская дорога проходила дальше вглубь чащи, этот исполин стоял бы у обочины. Но сейчас он разместился на краю леса, и с него по факту начинались владения друида, и здесь же заканчивалась деревня.

   Брюн стукнул лишь один раз. Я даже прищурилась, чтобы разглядеть лицо стражника. Вот сейчас он должен нахмуриться и пойти кругами.

   Но то ли я не разглядела лица, то ли неправильно что-то поняла, только стражник казался довольным. Ему, что же, птички ответили?!

   Я присмотрелась к дереву друида. Дуб как дуб, ничего не изменилось с прошлого раза. Величавое, раскидистое дерево, которое не обхватить и двум людям. Наверняка ему больше сотни лет. Только вот ничего особенного я в нем не заметила. Никаких трепещущих ветвей или шелеста листьев. Ничего, что, по словам наставницы, должно отличать дерево друида от других.

   А стражник между тем выглядел крайне спокойно, даже махнул мне от дерева. Мол, договорился.

   – А ничего так экземпляр, – тихонько сказала мне мадам Бернар. – Надо только доспехи снять, чтобы убедиться.

   – Месье Дюран, а вы давно с ним знакомы? – не отвечая на провокацию мадам, я обратилась к старосте.

   – Пять лет. Он у нас в деревне сначала остановился. Поработал месяцок на полях, потом перебрался в Лигос и пошел в стражу… Может, за него кто слово замолвил. Знаю только, что раньше он тоже где-то в страже был.

   – О-ля-ля, – шепотом продекламировала мадам Бернар.

   Стражник как по заказу снял панцирь и расстегнул дублет на груди. Его мускулистая фигура, обтянутая толстой тканью, даже издалека смотрелась внушительно.

   За разглядыванием мы пропустили самое важное.

   – Пришел! Мадам Бернар, держите меня, чтобы я его никуда не приглашал, – тихо, но эмоционально проговорил староста.

   Пришел? Этот, съешьте его бешеные белки, друид пришел?!

   Я в мыле бегала вокруг дуба, чуть не пошла за бубном, чтобы по старинке воззвать к мудрости хозяина леса – и ничего! А тут пришел стражник, толком и не постучал, вообще, все делал не по науке. И вот он друид – «здрасте».

   Стражник хлопнул друида по плечу, а тот, кажется, рассмеялся. К нам эти двое шествовали, как закадычные друзья.

   Хозяин леса чуть прихрамывал и опирался на посох. С надвинутым капюшоном на глаза почти не походил на молодого человека. Но держался прямо. Правда, рядом с пружинистым стражником смотрелся вялым. А вот Брюн тянул в одной руке свой нагрудник, а другой то и дело похлопывал друида.

   – Вы пришли! – указала я пальцем на Жана Дюбоиса, стоило ему остановиться. – А когда я стучала, даже не выглянули из леса.

   – Вы стучали не с той стороны.

   – Я стучала со всех сторон!

   Друид лишь пожал плечами.

   – Добрый день, – поздоровался он с мадам Бернар и месье Дюраном. – И вам добрый, мадемуазель Морель.

   – Он вовсе не добрый. Вы плохо рассмотрели труп у моей двери?

   – За чем же дело стало? Идемте, рассмотрим. – И друид широко повел рукой в сторону моего дома.

    Теперь над телом нависло на одного человека больше. Никого особенно это не смущало. Мадам Бернар даже уточнила, не хотят ли выпить мужчины морса. А я поняла: мне бы снова не помешал пустырник.

   Если бы все происходило не у моего дома, ушла бы к себе и задвинула засов. Я очень старалась не смотреть на мертвеца. В нем, конечно, ничего страшного, только и приятного мало.

   Но мужчины стояли и даже говорили, пока я боролась с собой.

   – Он был в земле, – сказал друид.

   Кончик посоха аккуратно встал у грязной руки покойного. Там испачканная манжета истрепанной рубахи задралась и оголила посеревшую кожу.

   Я быстро отвела глаза, но мысленно согласилась с друидом.

   – Закопали, а потом выкопали? Зачем? – без интереса уточнил стражник.

   – Думаю, его не выкапывали. – Хозяин леса в задумчивости замолчал. – Последние три дня Великое древо трясет. Чтобы земля устояла, друидам приходится много работать.

   – Опять эти ваши дела. Ты мне скажи по-человечески.

   – Ну понимаешь, его-то закопали, но, когда земля начала ползти, тело вышло наружу. Без чьей-либо помощи.

   – Неглубоко, видать, копали, – вставил староста.

   Стражник сурово посмотрел на него и снова повернулся к телу.

   – Ладно, отвезу в мертвецкую. Может, кто этого человека искал. Хотя, судя по одежке, навряд ли. Какой-нибудь попрошайка. Ни одной пуговицы.

   Они опять замолчали, а я стала внимательнее разглядывать руки. Да еще держала язык за зубами. Нечего задавать вопросы, а то еще эти мужчины решат остаться вместе с трупом. Якобы для выяснения всяческих причин.

   – Интересно, кто его здесь закопал? – Хрипловатый голос друида прозвучал как-то слишком громко. Стражник Брюн опять почесал подбородок и всем видом показал, что его это не интересует.

   – Прошлая травница? – все же ляпнула я.

   – Мадемуазель! – возмутился староста. – Она была почтенной и милой женщиной.

   – Извините, – искренне сказала я. – Но у меня пока нет других мыслей.

   – Нет, – вступил в разговор месье Брюн. – Она уже год, как умерла, а это тело свежее. Не пахнет, так что это скорее уж вы, мадемуазель.

   – Что? Да я приехала сюда всего три дня назад! Ни с кем не успела поругаться.

   – Я бы поспорил, – тихонько сказал друид.

   – Ни с кем! Да и зачем бы мне? Кто вообще этот человек?

   – Не кипятитесь, – улыбнулся стражник. – Я вам верю. Ни одной мадемуазель не справиться с таким тяжелым мужиком.

   Друид усмехнулся. А я гордо вскинула подбородок.

   – Но, если вдруг что, к вам могут быть вопросы. Вы не местная, выглядите не по-нашему, – сказал Жиро Брюн.

   Я как-то и не подумала об этом. Но в действительности светлокожих и круглолицых здесь не много, у всех либо скулы торчат, либо носы. Да и среди темноволосых местных жителей пепельные косы редкость.

   В задумчивости провела пальцами по своим забранным в пучок волосам и поймала заинтересованный взгляд стражника.

   – Вы сказали «если что, будут вопросы». Что это значит?

   – Ну, если наш капитан просохнет и захочет вдруг узнать, откуда неизвестное тело и кто его нам подкинул, тогда вам придется поговорить и с начальником, – пояснил он. – А так запишу жертвой улиц, да и все.

   Мое сердце забилось в обычном ритме, и я даже улыбнулась. Осталось только узнать, когда же стражник заберет мертвеца.

   – Тебе не интересно, кто и почему его здесь закопал? – снова подал голос друид.

   – И откопал, – усмехнулся стражник.

   – Этого мертвеца никто не знает, а он лежит у дома травницы… подозрительно.

   Месье Брюн посмотрел на меня, потом на труп. И, кажется, ему было лень заниматься такими непонятностями.

   Как известно, стражники с радостью патрулировали улицы, проплывая мимо любых драк так же, как и мертвецов. Главное – идти, работа же не ждет. Но этому доблестному стражу деваться было некуда. Хотя Брюн постарался увести разговор в другую сторону.

   – Ты думаешь, он единственный закопанный здесь?! Жан, да в твоем лесу что только не закапывают!

   – И все же, – гнул дальше друид. – Посмотри, у него на виске, судя по всему, была рана и кровь. Его могли убить и закопать.

   – А еще он мог споткнуться по пьяни, и, чтобы не было лишних вопросов у стражи, его тихо убрали какие-нибудь дружки.

   – Закопали так далеко от города?

   – При чем тут город? – Похоже, стражник заволновался, услышав о Лигосе. Рассчитывал преподнести труп как «случайность» с окраины?

   – Этот мужчина не деревенский. Ты сам говоришь, что он похож на попрошайку, а в деревне я никогда их не встречал.

   Была в его словах доля истины. Только не вовремя друид затеял эти разговоры. Чего стоило подождать, когда увезут тело? Или вообще момента, когда бедного мужчину похоронят. Отпоет служительница, воздаст хвалу Великому древу, и даже сам друид забудет, где нашли покойного. Ну самое же время тогда и поговорить.

   – Так что же, искать телегу для тела? – На помощь мне пришел месье Дюран. Староста уже руками измерил длину покойного и что-то прикинул в уме.

   – Да, ищите. И поеду. Жан, ты со мной? – спросил стражник друида.

   Я же тихонько вздохнула и наконец-то проскользнула обратно в дом.

   – Нет, что мне делать в Лигосе?

   – Выпить, – сказал Брюн. – Обсудить новеньких... новости твоей деревни.

   Мужчины сильнее отстали, я же в три прыжка преодолела единственную комнату и скрылась за другой дверью. Любому нужна передышка после увиденного трупа и подозрений, что вот-вот его обвинят и увезут в тюрьму.

   Из короткого коридорчика при входе одна из дверей вела в пристройку. По сути, это и была лавка травницы. Комнатушка с узеньким окном и отдельным входом. Под низким потолком я уже развесила пучки на просушку. А на длинном столе, что шел вдоль глухой стены, лежали разобранные цветы. Фиалка, дикий ирис и лаванда. Их запах смешался и густо висел в воздухе, но мне нравилось. Они не нужны для каких-то снадобий и, скорее всего, их купит лишь мадемуазель Ануш для мыла и свечей. Молоденькая и юркая девушка, что уже успела продать мне корзину своих изделий.

   Запахи цветов оттеняло дерево. Пристройку недавно сколотили из бревен, что удивительно при любви к каменным домам. Но прошлая травница просила поторопиться, и люди взяли дерево. Сейчас мне казалось это самым верным решением. Оно создавало уют, придавало всему запах и цвет. Мир здесь становился будто живее, и дышалось по-другому. Один раз вдохнешь полной грудью и как-то успокаиваешься.

   – Вот вы где. – Мне в спину почти уткнулся стражник, и я, не успев насладиться запахами, повернулась к нему. – Мадемуазель Морель, а вы не хотите прокатиться до Лигоса?

   На телеге с трупом?

   – У меня есть некоторые дела, простите.

   – Это вы зря. Тут дорога загляденье. И погода хорошая. Солнечная.

   «Брюн, ты едешь с трупом! Какая погода?» – так и хотелось постучать ему по голове.

   – В другой раз, месье стражник, – улыбнулась, показывая, что меня совсем не перекосило от мысли о мертвеце в одной со мной телеге.

   – Как знаете. Ну бывайте, мадемуазель. – Он как-то неловко потрепал меня по плечу, хотя рука так и тянулась к груди.

   Стражник уже надел тяжелый нагрудник и потому в дверном проеме умещался с трудом. Брюн повернулся, весело крякнул, задел меня и друида, стоявшего на пороге, да вышел.

   Сдается мне, доспехи он надевает только с чьей-то помощью. Так и представила мускулистого Брюна, которому другой мощный стражник, как камеристка благородным девицам, помогает подогнать по фигуре железо. «Вдохните, месье Брюн, растопырьте плечи под броню».

   – Похоже, вас нисколько не смущает найденный труп. Вы все время улыбаетесь.

   – Зато вы все время хмуритесь, – кисло ответила я.

   Друид стоял в дверях, по-прежнему не снимая капюшона и опираясь на посох.

   – Нет поводов для радости, по-моему. – Он пожал плечами. – Значит, вы не знакомы с тем мужчиной, что лежал у вашей задней двери?

   – Когда бы я познакомилась? Я здесь всего три дня!

   На меня смотрели внимательные глаза, только вот непонятно было их выражение, даже цвет из-за надвинутого капюшона потускнел. Хорошо виднелись борода и нос, но разве по ним скажешь, что думает друид?

   – Вы повторяетесь, – заметил он и вынул из кармана свернутый лоскут. – Это вам, чтобы знали, куда можно ходить. Красным я отметил точки, где нельзя ни в коем случае срезать травы.

   Я взяла тряпицу, еще теплую от руки друида, и развернула. Тусклыми чернилами там была накарябана карта леса. Все казалось вполне узнаваемым. Сразу виделся дуб и первая полянка, на которой я уже собирала травы. Болота, прогалины, выходы из леса. Только вот…

   – Тут же вся карта красная.

   – Да нет же. – Друид подошел и тоже склонился над клочком ткани в моих руках. – Смотрите, вот поляна и вот тут еще местечко.

   – Два места? На весь лес?

   – В других точках вы можете что-нибудь затоптать.

   – Ах вот как. – С королевским спокойствием я смяла лоскуток в кулаке. – Предлагаете мне летать по лесу, чтобы ничего не топтать?

   – Было бы неплохо.

   Он стоял близко-близко и смотрел на мой кулак.

   – Да чтоб вы знали, месье друид, я самая аккуратная травница! – повернулась к нему лицом и ткнула кулаком в грудь, он чуть отступил. – Чтобы этой ночью не смять цветы, я извивалась, как уж! Содрала себе все локти и колени! Становилась на камешки, а не на траву. Посмотрите!

   Я начала закатывать узкий рукав платья. Он не поддавался и шел вверх со скрипом и треском. Но разве меня могло это остановить? Кожа сразу порозовела, но я добилась своего. И сначала почти до плеча оголила одну руку, а потом и другую. Сбитые локти за день покрылись красочной темной коркой.

   Мне действительно пришлось извернуться, чтобы ночью собрать камнецвет. При всей своей грозности и острых шипах у основания, его ветви оставались очень хрупкими, ломались даже от ветра.

   Камнецвет можно найти только на меловых склонах, которые защищают этот куст.

   Я излазила на животе весь пригорок! Зависала в одном положении, стояла на коленях и локтях. И все лишь для того, чтобы аккуратно срезать цветы.

   – Что молчите? – Я сложила оголенные руки на груди. – Ждете, когда я покажу колени?

   Друид кивнул, потом, спохватившись, покачал головой, но взглядом с интересом скользнул по юбке.

   – Мадемуазель травница! – послышался какой-то ломкий голос из моего дома.

   – Я здесь! – крикнула и тут же ткнула пальцем в друида: – А с вами мы еще не закончили.

   Он молчал и лишь мельком еще раз взглянул на мою юбку.

   – Там из вашего дома стража мертвого выносит, – пролепетал паренек лет пятнадцати, заглядывая в открытую дверь

   – Это нормально, – кивнула я. – А вы месье?..

   – Месье Жак Робен, посыльный при месье Фламеле, – с гордостью сказал тощий парень.

   – Чего же вы хотите, месье Жак Робен, посыльный месье Фламеля?

   – У меня список. – Парень долго копался в карманах, кажется, только для того, чтобы разглядеть и меня, и друида. Потом все же протянул листок. – Могу прочесть, если у мадемуазель возникнут трудности.

   Он вскинул подбородок и приосанился.

   Еле сдержалась, чтобы не фыркнуть.

   Список был странным и внушительным. Набралось по моим подсчетам на четыре су. Это больше, чем платили вполне богатые горожане в лавке моей наставницы за самые дорогие снадобья. И уж точно больше чем два — три денье в день от обычных деревенских жителей.

   – Это руническая вязь, написано на целительский манер. В основном они пользуются рунами, – немного снисходительно пояснил мне паренек. – Первым в списке стоит обычный пустоцвет.

   – А последним идет королевский камейник, которого лет двести никто не видел. И я сомневаюсь, что в нашем лесу он водится. Верно говорю, месье друид? – Я посмотрела на Жана Дюбоиса, который пытался улизнуть.

   – Верно, у нас его нет. – Ему пришлось остановиться. Хозяин леса сделал вид, будто никуда и не спешит. Оперся на посох всем весом и вальяжно свесил кисть руки.

   – Вы друид? – спросил грамотный мальчишка. – Какое счастье! Месье Фламель велел передать, если я встречу...

   – Нет, – с угрозой в голосе остановил его друид. – Никаких личных разговоров с месье Фламелем. И передайте ему, молодой человек, если меня опять будет поджидать девушка у дуба, я ее там и оставлю. В платье или без, в чем придет в том и останется.

   – Какие девушки! Месье друид, помилуйте, я тут ни при чем. – Парень стал краснее свеклы и задергал правым ухом. Сдается мне, он очень хотел быть при чем. – Месье Фламель обещал мне целый су, если я всего лишь спрошу…

   – Я сказал нет. Всего хорошего. – Друид кивнул и протиснулся к выходу.

   – Нет-нет-нет, – заголосили мы вместе с парнишкой. А я еще и схватила Дюбоиса за руку.

   – Мадемуазель Морель, я подумаю над картой.

   Наконец-то друид понял, на чьей стороне сила!

   Он несколько мгновений смотрел на то, как я сильнее сжимаю предплечье, и все же добавил:

   – Уберите, пожалуйста, вашу, кхм-кхм, нежную руку.

   Стоило пальцам разжаться, как его и след простыл. Даже запаха не осталось. Что-то беда прямо с нюхом. Мертвеца не почувствовала, хозяина леса не запомнила. Чем же он пах?

   – Мадемуазель, так вам прочитать список трав? – Кажется, к парню вернулась заносчивость.

   – Месье Робен, я знаю руническую вязь. И уже поняла, что вы тоже умеете читать. Но щеголяйте особой грамотностью перед девочками вашего возраста.

   Парнишка насупился, только нос по-прежнему держал высоко, гордец. Правда, почти сразу уголки его губ поползли вниз.

   – Девочкам это неинтересно.

   Да уж, непросто найти мадемуазель, которая увлекается рунической вязью. Двести символов и сотни значений. Лучше бы парнишка пошел в подмастерья к оружейнику.

   – Морса? – предложила я.

   – С пирожками?

   – А вам, месье Робен, палец в рот не клади.

   Я провела его в комнату, налила каждому по кружке и подумала, что по-прежнему не чувствую запаха трупа. А его же несли через дом! Что-то моя четверть четверти полуоборотня почти не помогает. Хорошо еще крепость рук не подводит.

   – Мадемуазель травница, а часто к вам приходит друид?

   – Даже не думайте его тут сторожить.

   Парень кивнул, но глаза хитро заблестели.

   – Ну мне уже пора, травы отдадите?

   – Я сама все завезу через два дня. В заказе не только травы, но и один состав. Нужно приготовить.

   Любопытно было взглянуть на богатого целителя, который готов потратить несколько су на самое бесполезное снадобье в мире. Им невозможно вылечить ни одну болезнь, так же как и поддержать здоровье. Оно даже не имеет вкуса. Будь я доброй, честной девушкой посоветовала бы заменить его меловым порошком и развести в воде. Эффект одинаковый.

   – Месье Фламель вам понравится, – сказал парень. Подумал, посмотрел на пирожки, что стояли по правую руку от меня, и заключил: – И вы ему, конечно, тоже.

   Пришлось протянуть ему, подлизе, всю миску с пышками.

ГЛАВА 4

Целительский особнячок оказался потрепанным жизнью домом на четыре хозяина. Располагался он в узкой улочке, поперек которой натянули бельевые веревки. На уровне моей головы сушились многочисленные подштанники, рейтузы и дырявые тряпки неизвестного назначения.

   Ничем не примечательная входная дверь открылась с ужасающим скрипом. Но вопреки ожиданиям внутри не оказалось ни одного привидения и не было даже храпящего пьяницы.

   – Доброе утро, мадемуазель.

   Мне навстречу выплыл тучный мужчина. Его кожа оказалась очень розовой, а мясистый нос странно подрагивал. Если бы он хрюкнул, я бы не удивилась. Но мужчина держал себя в руках.

   – И вам, – улыбнулась я. – Подскажите, как мне найти месье Фламеля?

   – О, еще одна. – Он снова дернул носом. – Ему принадлежит весь второй этаж. Только у него гость. Но вас, конечно, примет. Всех мадемуазель принимает.

   Мужчина неодобрительно качнул полными щеками и скрылся за дверью. Оттуда тянуло подгоревшей кашей и кислым вином. Кухня, надо полагать.

   На второй этаж запахи, к счастью, не попадали. Мой нос почему-то именно сейчас остро ощущал каждую нотку плесени и гари этого жилища. Что-то неладное творится с нюхом.

   Долгое время я даже не замечала, что чувствую запахи чуть лучше людей. Открылось это неожиданно, когда в лавке моей наставницы какие-то хулиганы украли пакет с редкими травами. Хитрые были ребята. Они спрятали его прямо под прилавком, а вышли на улицу с пустыми руками. Через несколько минут в дверях показался совершенно другой мальчишка. Он купил какую-то мелочь и уже было припрятал краденый пакетик, но тут сработал нюх. Я почувствовала слабый запах трав из его кармана. Ну а потом пригодились и мои крепкие руки. Мальчишка даже звал стражу, когда «мадемуазель» подняла его за воротник на уровень своих глаз.

   – Старый пень!

   – От пня слышу!

   Раздались крики, и из ближней к лестнице двери на меня вылетел седой щуплый мужчина.

   Он был ниже ростом, поуже в плечах, но налетел так, что я чуть не упала.

   – Простите, мадемуазель, – поклонился он и протянул руку. – Позвольте, помогу.

   Мужчина хотел придержать меня за локоть, чтобы удачно разойтись на узкой лестнице, но я растерялась и вместо этого сунула ему корзинку.

   Месье крякнул от натуги, и его руку потянуло к земле. Он попытался с пыхтением и однозначным «ы-ы-ых» поднять корзинку, но быстро сопоставил силы и бросил. Плетенка со стуком встала, а мужчина выпрямился.

   Хрупкий месье имел на диво железный взгляд. Я бы даже убоялась, если бы он не схватился за спину.

   И это после всего-то одного камешка, который я забыла выложить.

   – Разве порядочно отдавать такие тяжести человеку с моим здоровьем? – возмутился он.

   – Под тяжестью вы имеете в виду корзину для цветов? – уточнила я и, не дожидаясь ответа, продолжила: – Думаю, месье с таким хрупким здоровьем лучше вообще не покидать своей комнаты. Может, вас проводить, чтобы вы не надорвались от прогулки?

   – Что ты себе позволяешь? Думаешь, вырядилась в платье с вырезом и каждый мужчина обязан тебе всем? Да это ты мне еще должна ножки целовать! – возмутился месье. Он явно был не в себе. – Ты еще поплатишься, что потешалась над великим магистром Фуаскалем!

   Я немного посторонилась. Магистрами себя величали исключительно алхимики, добившиеся, как им казалось, великих результатов. Связываться с такими рисковали только стражники и исключительно по приказу своего капитана.

   – Еще придешь ко мне молить об эликсире жизни!

   Не переставая говорить, он прошел мимо меня и начал спускаться по ступенькам. Все это время месье так и держался за спину. Эликсир жизни магистр, вероятно, еще не открыл.

   – Мадемуазель, думаю, вы ко мне. – Из той же ближней двери вышел совершенно седой, рослый мужчина.

   – Месье Фламель?

   – Да, а чудик, что выскочил, мой друг месье Фуаскаль.

   – Простите, друг? Он назвал вас пнем, – заметила я.

   – Ко мне многие друзья так обращаются, – усмехнулся целитель и предложил войти.

    Обставленная без шика комната мне понравилась. Вся мебель из прочного дерева, никаких мягких сидений или рюш на шторе. Все просто, но с изюминкой. У письменного стола резные ножки, на книжном шкафу дверцы с витражами, для смешения трав отдельный узкий стол. На нем ступка, хрупкие весы, какие-то острые инструменты. Все вычищено и блестит.

   – По какому вы вопросу?

   – Принесла ваши травы. – Я аккуратно вынула из корзинки два свертка и баночку с порошком, а видя удивление на лице целителя, пояснила: – Меня зовут Ан-Мари Морель, новая травница из деревеньки Ансуль.

   – О! Счастлив познакомиться. – Он улыбнулся, и от уголков глаз разбежались тонкие морщинки.

   При седых волосах мужчина выглядел не очень-то старым. Мадам Бернар точно нашла бы его привлекательным и полным сил. Высокий, подтянутый, без залысин. Волосы вообще казались ненастоящими. Слишком густые. Они доходили до плеч и очень ему шли, даже молодили. Бороды у целителя не было, и улыбающиеся тонкие губы я могла прекрасно рассмотреть. Но все же при всей привлекательности про себя я назвала его дедушкой пятидесяти лет.

   – Сколько с меня?

   – Пять су.

   Он без раздумий вынул кошель и отсчитал монеты.

   – Не будете проверять травы?

   – А нужно?

   – Как порядочная травница, должна вас предупредить. Королевского камейника не принесла. Остальное все по списку.

   – Камейник? Его же не существует.

   Я протянула ему листок, который оставил мальчишка посыльный.

   – Ох уж этот Жак. – Целитель вздохнул. – Научил паренька на свою голову рунической вязи. Он, наверное, хотел блеснуть перед милой мадемуазель ученостью.

   Блеснул, так что ни одного пирожка не оставил, покивала я.

   – Месье Фламель, – осторожно начала я. – В списке есть один состав. Я приготовила, как вы просили. Но уж очень необычные ингредиенты. Не подскажете, для чего он?

   – Ни для чего, – улыбнулся мужчина. – Мой друг верит, что этот порошок ему помогает. Хотя я десятки раз убеждал его в обратном. Но если я пробую подсунуть ему другое, тут же хватается за сердце. Как-то понимает разницу.

   Я улыбнулась, хотя не очень верила. Целители часто хитрят. У всех есть какие-то особые рецепты, и травницам они доверяют лишь основу. Возможно, чуть позже из моего снадобья получится нечто иное, когда в него добавят еще пару-тройку трав.

   – Если все удачно сложится, а я думаю, так и будет, я закажу еще десять таких, – сказал месье Фламель.

   Друид меня убьет... или я его. Снова собрать золотую путейку у меня получится только через его труп. Сколько же у меня ее осталось?

   – Буду рада помочь, – сказала я, думая, что в крайнем случае принесу мел. Появятся вопросы, объясню, что ошиблась в пропорциях. – Правда, не уверена, что смогу так быстро собрать травы на десять пузырьков.

   – Да, травы. – Целитель провел пальцем по губам и заговорщицки посмотрел на меня. – Мой посыльный сказал, что видел друида в вашем доме. Как считаете, получится у меня с ним поговорить?

   В очередь, мне бы самой с ним сначала встретиться.

   – Все возможно, но, знаете, он человек настроения.

   – Знаю, – печально кивнул целитель. – Меня предупреждал месье Дюран, староста деревни. Он и предложил задобрить друида.

   – Девушками? – не удержалась я.

   – Неловко признаваться, но да. – Целитель кивнул. А я ничуть не удивилась находчивости месье Дюрана, который, по словам мадам Бернар, как раз был неравнодушен к голым дамам. – Сначала я хотел предложить друиду свои услуги целителя. Людям после шестидесяти это обычно интереснее, чем обнаженные девушки. Но ваш староста говорил, что друид здоров и всем лекарствам предпочитает женщин. Чувствую, я оплошал и теперь не знаю, как все исправить. Не могли бы вы за меня извиниться перед месье друидом?

   – Возможно. – Я выдержала паузу и как бы случайно посмотрела на кошель месье Фламеля.

   – Это вам за беспокойство. – Сообразительный мужчина вынул целый су и протянул мне, правда, отдал не сразу. – И, будьте добры, уточните, пожалуйста, у друида, могу ли я сам собирать травы рядом с рекой. Обычно они там никому не нужны.

   – Постараюсь. – Монета перекочевала ко мне и исчезла в кармашке. – Но скажу вам по секрету: если вы не рубите подряд все деревья, то друид не знает, что вы в лесу.

   – Боюсь, в моем случае это не так. Я не могу зайти дальше излучины реки. Знаете, там, где меловой склон.

   Я удивленно подняла брови. Первый раз слышала, чтобы у кого-то не получалось попасть в лес.

   – Дорожки путаются, и я могу только повернуть назад.

   – Простите, но как вы так умудрились прогневать друида?

   – О, это касается не только меня. А всех, кто пользуется травами в работе. Всех целителей и алхимиков.

   – Как же друид узнает, кто из людей алхимик, а кто нет? – с сомнением уточнила я.

   – Ну о целителях обычно знают все в городе. Как работать, если о тебе не слышали? Еще есть у меня догадка, что виной всему запах. Мои руки, к примеру, навсегда пропитались смолой гавакума. Я столько раз за день готовлю из нее лекарство, что уже не помню дня, когда бы меня не сопровождал дух гавакума.

   В комнате действительно витал тягучий древесный запах с горчинкой, характерный для этой смолы. Но я сомневалась, что он играл роль. Если подумать, от половины жителей города тянуло тем же самым. Ото всех, кто пытался излечиться от сифилиса.

   Но, возможно, друиды и правда могут не пускать в свой лес избранных и отличают людей по запаху.

   – Слышал, рядом с вашим домом нашли тело, – продолжил целитель. – Я мог бы вам помочь. У меня есть знакомый стражник. Сообразительный малый.

   Не удивлюсь, если он говорит о Брюне.

   – Знаете, такой хваткий молодой человек.

   Точно Брюн.

   – Он бы мог вам посодействовать. – Целитель заглянул мне в глаза. – Только поговорите с друидом, пожалуйста.

   – Тело уже увезли, и вроде бы все хорошо. А с друидом поговорю, если встречу.

   Мы с Фламелем по-деловому пожали друг другу руки, и он даже не удивился хрусту суставов. Лишь криво усмехнулся и в ответ тоже крепко стиснул мои пальцы.

   На том и распрощались. Я наконец-то могла ехать домой. За утро я устала от этого места. Лигос, как и все города, немного попахивал сточными водами. Среди всех улиц чистотой могла похвастаться только широкая авеню Пренсипель. На нее не выбрасывали тухлые овощи, не выливали помои и даже соскребали навоз с мостовой. Хотя сновавшие туда-сюда лошади, запряженные в повозки и кареты, все же оставляли узнаваемый запах.

   После города воздух в родной Ансули показался почти вкусным. От самого въезда меня окружили запахи леса, скошенной травы, цветов и свежей выпечки. Почему-то здесь всегда пахло хлебом.

   Я быстро распрощалась с мужчиной, который согласился отвезти меня в город и обратно, да вошла в домик. Не стала задерживаться в комнате, а прошмыгнула в заднюю дверь и остановилась только за частоколом.

   Лес приятно шуршал, мило стрекотали цикады, а звезды уже четко блестели в темнеющем небе. Я вдохнула полной грудью свежий воздух. Все же пригородом деревенька Ансуль точно не была. Пахло здесь совершенно по-другому, что меня искренне радовало.

   Под звездами я прошла несколько шагов, даже не побоялась ступить на землю друида! И с удовольствием остановилась, разглядывая небо. Оно висело сегодня как-то по-новому низко. Не иначе Великое древо подросло и приблизило нас к небесным светилам.

   Я шагнула еще дальше и зацепилась за что-то.

   Сначала увидела сапог со странно загнутым носом, потом ногу…

   Выше поднимать взгляд отчаянно не хотелось. Я уже знала, что увижу, но еще надеялась на ошибку. После недолгой борьбы с собой я все же наклонилась чуть-чуть вперед.

    «Ан-Мари, поздравляю», – сказал учтивый голос мадам Тома, с той же интонацией, с какой она хвалила за правильно высушенные травы.

   Точно за моим забором лежал труп.

ГЛАВА 5

К бесам!

   Я перестала ходить вокруг дерева и замерла с подветренной стороны. Так меня учили. В охоте это очень важно.

   И в каком же «месте» стучал Брюн, что ему сразу ответили?

   – Месье друид, если вы не явитесь. – Я ткнула пальцев в дуб, – пострадает ваша золотая путейка. Я все сказала.

   Снова повисла тишина, которую нарушали лишь цикады. Сейчас надо бы гулять и восхищаться звездами. Говорить о романтике, любви ну и о травах, естественно. Например, о куцехвосте.

   Его как раз надо собирать вот таким теплым вечером в полнолуние. Мелкая травка появляется лишь на два дня. Потом она превращается в труху и разлетается по лесу, чтобы снова взойти в совершенно другом месте и тоже в полнолуние. Хорошая ночь, чтобы ее найти.

   Что же, сегодняшний вечер подходил решительно для любого дела, кроме моего. Выманивать друида, чтобы разобраться с трупом – такого занятия нарочно не придумаешь.

   Я уткнулась лбом в дуб, стукнулась разочек-другой и шлепнула ладонью по шершавой коре.

   – Месье Дюбоис, вы изверг. Идиот. Дурак и … – Не сильна я в ругательствах. – Бесчестный человек.

   – Вам не больно? – раздался сбоку хрипловатый заинтересованный голос.

   Так, Ан-Мари. Не время драться, держи себя в руках!

   Я развернулась к нему. Мужчина появился чуть в стороне от дерева и стоял в тени леса. Виделись лишь очертания высокой фигуры, но голос я не могла не узнать. Один раз услышишь эту едва заметную хрипотцу и сразу запомнишь.

   – Месье друид, прошу за мной, – как мне казалось, без эмоций сказала я и пошла к дому.

   Бесы попутали, поэтому я позвала друида, а не старосту… Но неправильно же закапывать неизвестный труп! И как бы странно это ни звучало, почему-то Жан Дюбоис вызывал больше доверия, нежели месье Дюран. Хозяин леса точно знает, что можно, а что нельзя закапывать. Во всяком случае, я на это рассчитывала.

   К тому же неплохо было бы выяснить, как этот мертвец здесь оказался и что с ним случилось. Потому что один труп под дверью может быть случайностью, а вот два… Ой, о чем я говорю. В Ансули и три не закономерность!

   – Вы так бежите, будто у вас пожар, – даже не запыхавшись, сказал друид на подходе к дому.

   – Нет, что вы, всего лишь труп.

   Я замерла только у своего частокола, отделяющего мою территорию от леса. Дыхание сбилось, но я и не собиралась ничего объяснять. Просто показала рукой на тело.

   – Так вы не шутили, у вас и правда труп. – Друид смотрел на торчащие сапоги и даже не хмурился.

   – В этот раз тело на вашей земле, – заметила я. – Как видите, в лесу.

   – И все равно недалеко от вашей двери.

   Друид взял у меня фонарь и подошел ближе к мертвому мужчине.

   – Опять тело было в земле и само оттуда появилось? – поинтересовалась я.

   – Нет. – Хозяин леса присел на корточки и внимательно осмотрел покойного. – Этого, кажется, не закапывали.

   – Надо бы позвать месье Брюна.

   – А меня тогда зачем звали?

   Я сама еще плохо понимала, почему выбрала хмурого хозяина леса, и лишь пожала плечами.

   Дюбоис поднял голову и некоторое время лишь смотрел. В темноте это выглядело немного устрашающе. Пришлось как-то объясняться.

   – Тело лежит все же на вашей земле, вам с ним и разбираться. И к тому же вы хорошо знакомы с месье Брюном. – Я постаралась улыбнуться. – А еще вы считаетесь моим куратором в первый год работы. А значит, и все мои проблемы – ваши.

   Друид тяжко вздохнул и встал. Ростом его природа не обделила, и потому, когда он подошел ближе, стало неуютно. Ощущение будто над тобой нависает туча. И еще этот капюшон, из-за которого не рассмотреть лица.

   Но вот голос... Он, наоборот, успокаивал. От этого тембра странным образом хотелось подойти ближе и незаметно улыбаться, пока он звучит.

   – Идите спать, рано утром я привезу сюда Жиро.

   Хмурый хозяин леса еще секунду постоял передо мной, а потом быстренько исчез в темноте. На месте, где только что был друид, мне кажется, даже трава не примялась. Вот так. Был друид – и нет друида.

   Я даже огляделась в поисках каких-то знаков его присутствия. Но ничего, совсем.

   Ночь, труп и фонарь.

   Уже совсем стемнело, и только желтоватый свет оставлял одно яркое пятно, благодаря чему на простой одежде умершего мужчины просматривались складки и кровоподтеки.

   А вот за трупом… Там начиналась тьма и тихий лес. Какая бы сила у тебя ни была, в такой обстановке все кажется опасным. Даже мышиная возня.

   Ну вот за что мне достался такой друид? Ни одного лишнего слова! Таким бы голосом говорить и говорить, а он молчит и исчезает.

   Но долго трястись над неизвестным трупом вредно для здоровья. Так что я накапала себе пустырника и легла спать.

***

– Мадемуазель Морель, мне нравится эта традиция встречаться поутру, – жизнерадостно сказал Жиро Брюн, стоя над распластанным мертвецом.

   «Сразу приглашал бы на свидание, что уж. Такой момент, даже неловко его упускать», – подначивала я про себя.

   – А мне не нравится, – вставил друид, все так же хмуро поглядывавший на тело.

   Он заявился на рассвете. Солнце еще не успело взойти, а друид уже тарабанил в мою дверь. Я толком не причесалась и криво затянула шнуровку на груди, а он, считай, вломился в дом. Даже выглядел обеспокоенным, не знал, почему же я не открываю.

   В отличие от неумытой и помятой меня, друид выглядел обычно. Он по-прежнему не снимал капюшон и опирался на посох. Высокий широкоплечий мужчина ловко притворялся стариком. Хотя, конечно, не совсем. Не было осторожности и скованности в движениях, что проскальзывает у пожилых.

   – Жан, тебе обычно ничего не нравится… Ну, может, кроме прелестной Софи. – Брюн поиграл бровями. Но друид не поддался и спокойно посмотрел на стражника.

   Выходит, прелестная Софи тоже не нравится? Да ему не угодишь!

   – Так что же, труп подойдет под жертву городских улиц? – уточнила я.

   – А кто под нее не подойдет? – развел руками Брюн.

   Друид, кажется, с облегчением перевел дух.

   – Тогда, может, морса на дорожку?

   – Из ваших рук, мадемуазель Морель, я готов пить... – Брюн даже попытался изящно поклониться, но скрипнул нагрудник, и металлическая горловина надавила на шею. Буль, кряк, мать-перемать. Хотя, как выяснилось, выругался он по другой причине. – Бесы, у трупа красные сапоги!

   До этого момента никто на них не смотрел. Теперь же не только стражник, но и мы с друидом опустили взгляды. Если бы не загнутые носы, так в них ничего примечательного. Даже яркий цвет вполне соответствовал местным традициям. Здесь почти любой зажиточный горожанин имел красные сапоги.

   – Это плохо? – спросил друид.

   – Пока не знаю. – Стражник почесал небритую щеку. – Дня три назад наш капитан протрезвел и велел искать иностранца в красных сапогах с острыми носами. Исчез какой-то важный месье, что гостил у казначея. Судя по всему, он хотел стребовать с казначея долг.

   – Так это же хорошо, что тот иностранец пропал. Теперь казначею не надо ничего отдавать, – сказала я.

   – Вот и я так думаю! – обрадовался Жиро. – Слушайте, мадемуазель Морель, а не хотите сегодня…

   – Значит, его можно будет считать жертвой улиц? – решил именно сейчас повторить мой вопрос друид.

   – Можно, но надо доложить капитану. – Брюн опять повернулся ко мне. – Мадемуазель Морель, давайте со мной. Быстренько скажете начальнику, как нашли и где, а потом вместе сходим…

   – Хорошо. Сходим, – согласился Дюбоис.

   – Жан, тебя я не приглашал.

   – Ты же сказал вместе. И я, кажется, должен тебе бутылку бургулского. Помнишь, с терпкими нотками.

   Стражник еще раз почесал щеку.

   – Мадемуазель Морель, а как вы относитесь к бургулскому? – спросил он.

   – Очень хорошо, но хотелось бы сначала разобраться с трупом.

   – Да-да, понимаю. – Брюн посмотрел на тело. – Ну что, Жан, ты за ноги?

   Мужчины взяли труп и поволокли через дом на улицу, где уже поджидала телега.

   Петухи только проснулись, а у меня уже забрали мертвеца. Это обещало удачный день, как пить дать.

   – О-ля-ля, – сказала мадам Бернар, провожая процессию с покойным на улицу.

   – Да. Представляете, новый труп!

   – Ах, вот оно что. А я все гадаю, как вам удалось заманить этих двух мужчин.

   Мадам закрыла дверь и прошла к печке. Она ловко смахнула какие-то крошки, застучала посудой и через несколько минут уже нарезала сыр. Только с приходом этой женщины в моей жизни появлялось такое понятие, как вкусная еда. Она как-то умела даже сыр порезать правильно, положить к нему зелени и свежих лепешек. А сегодня еще к этому принесла немного меда. Кажется, у нас какой-то праздник. Вспоминая этот особый и насыщенный вкус сыра с медом, я незаметно подобралась к столу.

   – Очередная жертва улиц? – в конце концов поинтересовалась мадам Бернар.

   – Очень надеюсь на это. Месье Брюн сказал, нужно только поговорить с капитаном стражи.

   – Разве он еще не просил называть его Жиро? – приподняла брови мадам Бернар. – Обычно с этим не затягивает. Он хваткий молодой человек.

   Будто я спорила, но единственное, что меня сейчас волновало – разговор с начальником стражи. О чем он спросит? Поверит ли, что я ни при чем? Последнее тревожило. Правда, не настолько волновало, чтобы забыть о еде.

   Мадам протянула мне тарелку, и я окунула кусочек сыра в свежий мед. Идеальное лекарство от тревог. В очередной раз подумала о заботе, которой меня окружили местные жители. Не самое дешевое лакомство мне принесли бесплатно. Похоже, я им и правда дорога.

   Мадам Бернар закончила возиться у печки и теперь прислонилась к стеночке у окна. Оно выходило на главную улицу и располагалось низковато, всего в двух локтях от пола. Но мадам не поленилась наклониться вперед, чтобы все рассмотреть. Теперь ее брови то с игривостью поднимались, то таинственно сходились на переносице.

   – Какой экземпляр, – сказала она, и я тоже подошла к окошку.

   Стражник и друид грузили тело на телегу. Брюн держал его под мышки, Дюбоис зажимал ноги. Им не сразу удалось его уложить на телегу. Наконец, они качнули тело и забросили на повозку. Стражник почесал живот под панцирем, а друид, придерживаясь рукой за бок, повис на посохе. Похоже, сегодня он чувствовал себя неважно.

   – А вы, мадемуазель Морель, уверены, что друиду меньше ста пяти?

   Сейчас я бы ему дала все двести, но промолчала.

   – Мадемуазель Морель! Отправляемся! – крикнул Брюн и помахал нам с мадам Бернар, когда заметил в окне.

   Тут же как бы небрежно потянулся, встал в профиль и упер руки в бока. Смотрелось бы прекрасно, но все испортил пузатый металлический панцирь. Человек, на которого ковали доспех, явно оберегал живот как стратегическое место. И по моим подсчетам, тот человек на животе носил подушку.

   – О-ля-ля, – одобрила мадам Бернар.

    Стражник помог мне сесть и взял вожжи. Сегодня он правил сам, телега, видимо, был служебная. Так и поехали. Впереди я со стражником Брюном, а позади, к нам спиной и лицом к накрытому трупу, друид.

   – Месье Брюн…

   – Называйте меня Жиро, – улыбнулся стражник, подстегивая лошадь.

   – Жиро, а ваш капитан вообще какой человек? Может ли он бросить, скажем, хрупкую мадемуазель в сырую темницу?

   – Успокойтесь, Ан-Мари, – сам перешел на имена Брюн. – Я не дам вас в обиду. Можете спросить у Жана. Я не бросаю девушек в беде. Так ведь, Жан?

   – Он вообще не бросает девушек. Обычно они его, – подтвердил хмурый друид. – Как видят с новой мадемуазель, так и бросают.

   Жиро лишь усмехнулся и покачал головой, мол, я не такой.

   – Жан, ты все неверно понимаешь, девушки злятся на меня за то, что я слишком постоянен. Ищу даму сердца, чтоб раз и навсегда, – потом Жиро наклонился ко мне и громким шепотом рассказал: – Наш друид ничего не понимает в женщинах и даже не умеет вести себя с ними…

   – Угу, и поэтому меня еще ни одна не бросила. Меньше болтай.

   – Не бросила потому, что у тебя их не было!

   Они смешно пофыркали друг на друга, но как-то без обиды.

   – Лучше бы ты думал о трупе, – сказал друид.

   – Ну ты нашел, о чем думать, когда здесь сидит Ан-Мари! Я же говорю, он совсем темный.

   Жиро, уверенный в своей неотразимости, опять мне улыбнулся. А я и так посмеивалась.

   – Или древний. В деревне уверены, что ему почти сотня лет, – поделилась я слухами с каким-то особым удовольствием. Друид точно все слышал. – Староста хоть и видел месье Дюбоиса вблизи, но до сих пор не уверен в его возрасте.

   – Это еще что! В городе не знают, с кем я по выходным выпиваю стаканчик-другой. В трактире думают, что он какой-то рыбак. Даже Софи не знает!

   – Жиро, молчал бы уж, – буркнул друид.

   – И ваш капитан с ним незнаком? – Я надеялась, что при разговоре авторитет друида сыграет роль.

   Но Жиро с гордостью сказал «нет», и я погрустнела.

ГЛАВА 6

Здание стражи влепили в линию с другими домами как-то наискось. И от этого, в общем-то, были все проблемы. Даже широкая дверь открывалась только после хорошего пинка.

   А еще домик любой мог принять за таверну ну или бордель. И все потому что вывеска отдавала двусмысленностью.

   Хотели изобразить стражника в кирасе верхом на коне, а вышло... Мужчина в доспехах на мадам, которой пририсовали ноги с копытами, да лошадиную голову под шляпкой. Нет, ну так, конечно, мадам сойдет за коня.

   Любовалась я недолго, Жиро сразу провел к капитану. Ему явно хотелось быстрее со всем разделаться. Особенно с той бутылкой дешевого вина, которую он прихватил у первого подвернувшегося лавочника. Сказал, что это необходимо, иначе никакого разговора с капитаном не выйдет.

   Мы поднялись по узкой лестнице и оказались в полумраке то ли спальни, то ли кабинета – не разобрать. Здесь стояла и кровать с ночным горшком, и стол с бумагами. И хоть я ничего толком не разглядела, но жить здесь точно не хотела бы.

   Капитан нашелся у окна. Он сидел на табуретке, читал письмо и почесывал лысую голову. Почему-то подумалось, что в шлеме ему ужасно неудобно без волос. Даже подшлемник натирает, наверное.

   – Месье Рош, – обратился к нему Брюн. – У меня тут дело. Я привез труп.

   – Ты опять?! Жиро, сколько можно! Не собирай это барахло. В городе есть могильщики. – Капитан всплеснул руками и поднялся со стула. – А это кто?

   – Мадемуазель Морель. Она нашла тело. И, знаете, оно, я имею в виду тело, в красных сапогах с носами. – В этом месте Жиро замялся, посмотрел на меня, но продолжил: – Вы говорили, что тот, кто найдет пропавшего, иностранца, получит два су.

   – О, стало быть, ты пришел за наградой? – Капитан подошел ближе. Среднего роста мужчина оказался помят и вонял позавчерашним вином.

   – Мы пришли, чтобы сдать тело, – вмешалась я. – И хотелось бы выяснить, как оно оказалось у моего дома.

   – Мадемуазель, а вы знали, что те, кто тела находит, обычно и оказываются виновным в смерти?

   – В этот раз все не так, – ответила я. – Он все же лежал не у моего дома, как прошлый труп…

   – Прошлый труп? – переспросил капитан, а я прикусила язык. Это же надо было такое брякнуть. – Случаем не тот, что ты притащил на днях, Жиро?

   – Он, но с тем все ясно, – кивнул Брюн и уверенно пошел к письменному столу. Стражник с громким стуком поставил бутылку и осмотрелся в поисках кружки. – Капитан, а вообще дело странное. Второй труп примерно в одном и том же месте. И хочу сразу сказать, мадемуазель Морель ни при чем. Она приехала всего три дня назад в Ансуль. Наша новая травница, кстати.

   – Ни при чем, значит. – Капитан, внимательно следил за Жиро, а потом остановил взгляд на вине. Недолго он сопротивлялся искушению. Прихватил стул и быстро очутился у стола. – Садитесь, мадемуазель травница.

   Мне показали на табуретку, а сам капитан уселся на расшатанный мягкий стул. Именно в этот момент Жиро с хлопком вынул пробку, и месье Рош приободрился.

   – Рассказывайте, когда и как обнаружили тело. – Капитан взял листок, но взгляда не мог оторвать от бутылки. – Хотя нет, сначала назовитесь полностью. А потом про первое тело, затем про второе...

   Капитан потер голову. У него немного подрагивали руки и заметно вспотел лоб. Не впервой я видела похмелье и с трудом засунула советы о том, сколько воды надо сейчас выпить и какие травы заварить. Этот человек давно перешел в ту категорию людей, которые лечатся от всего спиртным.

   Недолго думая, я сама взяла уже открытую бутылку и налила жиденькое вино в пухлую глиняную кружку. Она нашлась под какими-то прошениями на моем краю стола.

   Капитан все же имел выдержку. Сначала спросил, в какой позе лежали тела и кто мог их туда подкинуть, и только потом пригубил вина. Месье Рош с видимым удовольствием опустошил почти всю кружку и сразу стал добрее. Теперь он не ленился и все записывал. Правда, потом его снова отвлекло вино, и писать усадили Брюна.

   А вопросы так и сыпались. Где-то на десятом я начала путать своих мертвецов, но Жиро меня мягко поправлял.

   Если все закончится благополучно, к следующему трупу я все же приглашу старосту и парочку копателей из деревни. Ни к чему эти поездки к капитану стражи.

   Промаялись мы почти два часа.

   У месье Роша заболела голова, похоже, уже не от похмелья, а от моей болтовни. Ему бы хорошо пошел взвар из мелиссы и мышиного корня. Но с собой этого добра не было, а какой смысл говорить, если продать не можешь? Потом пришлю с кем-нибудь из деревни в качестве подарка. Взвар и бутылку.

   – Ладно, мадемуазель, пока я вас отпускаю. – Капитан опустошил вторую кружку с вином и улыбнулся, но тут же посерьезнел. – Но могут еще возникнуть вопросы… Ох уж мне эти трупы. Вопросы могут появиться у казначея. Тогда Жиро за вами приедет.

   Я с облегчением встала, но капитан еще кое о чем спросил:

   – Слушайте, а что это тут про землю говорили? Что труп как-то сам из земли поднялся.

   – Не поднялся, а появился, – растолковал Жиро. – Наш друид объяснит.

   – Друид? – переспросил удивленный капитан. Судя по всему, он вообще не знал, что такая персона обитает в ближайшем лесу.

   – Да, Жан Дюбоис, – представился хозяин леса, появляясь будто из мрака, капитан даже вздрогнул. Друид затерялся в полумраке комнаты и, кажется, даже не шевелился во время моего монолога. У него имелась эта удивительная способность быть незаметным даже среди людей. – Могу вам точно сказать, первое тело было в земле. Его кто-то закопал, но когда Великое древо начало волноваться, тело вышло наружу.

   – Из-за чего же древо волновалось? – немного севшим голосом спросил капитан.

   – Это происходит по разным причинам, не все служители и даже друиды могут ответить на этот вопрос. – Дюбоис помолчал и тихо добавил: – Просто в какие-то дни у нас прибавляется работы.

   – Хотелось бы подробнее узнать о работе… Но нет-нет, не подумайте… – Месье Рош сам себя осадил под взглядом друида.

   Все же были таинства, которые не предназначены для обычных людей. Без посвящения в служители не позволялось говорить о тех, кто помогает миру стоять. Обычному человеку довольно и того, что нас держит крона Великого древа, а корни его уходят в Бесконечное Ничто. А уж каким образом служители и друиды помогают древу, неважно. Главное, слушаться знающих людей, чтобы мир и дальше существовал в гармонии.

   Но капитан быстро оправился от своей оплошности и уже как-то внимательнее присмотрелся к друиду.

   – Значит, вы, месье Дюбоис, тоже были там, когда нашлось тело?

   – Именно он его заметил, – пояснила я.

   – Занятно. Заметили, поняли, что был закопан в земле… И живете там, неподалеку.

   Дальше так и напрашивался вопрос – не вы ли притаскиваете к травнице мертвецов? Но разве можно в таком подозревать целого друида? Повисла тишина, и капитан потер лоб. Он снова будто морщился от боли.

   – Ладно, пойду смотреть на тела. Жиро, первого еще не закопали?

   – Да кто знает? Служитель к нам приходит каждый день, мог уже забрать.

   – И надо было всему случиться именно сейчас. – Капитан опять сморщился.

   Под сейчас подразумевался, похоже, в целом срок службы месье Роша. Вот когда он выйдет на пенсию, тогда пусть все и случается. Я бы тоже не отказалась, чтобы подобное происходило после меня.

   Жиро проводил до выхода и все же остался с капитаном. Проследить. Он подмигнул и обещал сводить меня в особенное место. Но я думала только о том, как быстрее уйти из здания стражи, а лучше сразу оказаться дома. Там, где витает приятный запах леса и нет намека на пропавшее вино или затхлость.

   Друид каким-то образом договорился с мужичком на телеге проехать до нашей деревеньки. Я вскочила в повозку даже раньше, чем Жан Дюбоис обернулся ко мне.

   И хотя езда на телеге – это не очень-то приятная штука, дорога прошла в мирном молчании. Я даже как-то лучше стала относиться к неразговорчивому друиду. Он все время то ли спал, то ли просто притворялся, но сидел, низко склонив голову в капюшоне.

   От тряски, как всегда, занемели все конечности. Поэтому первый шаг по земле после трех-четырех часов езды отдавал тупой болью в теле.

   Я спрыгнула на землю и потянулась. Кости приятно ломило, и я даже улыбнулась.

   Позади кто-то болезненно ахнул. Оказалось, это друид неловко сполз с телеги под смеющимся взглядом мужичка на козлах

   – Мадемуазель, вы уж помогли бы дедушке. Что стоите-то? – сказал в итоге возница.

    Смешно, конечно, что все считают его стариком, но ведь, правда, иногда не отличишь от какой-нибудь развалины.

   Сейчас хозяин леса смотрелся особенно паршиво. Друида качало, и костяшки пальцев побелели от того, с какой силой он вцепился в посох.

   Дюбоис от моей помощи не отказался и послушно проковылял сколько-то шагов, опираясь на плечо. Только когда лошадь процокала дальше, он приостановился.

   – Доброй ночи, мадемуазель Морель, – пробормотал друид и постарался уйти.

   – Да вы на ногах еле держитесь. Идемте, хотя бы передохнете. Морса вам налью.

   Я лукавила. Его было жаль, и передышка не повредила бы, но больше всего мне хотелось просто с ним переговорить. Нормально обсудить мою работу, его помощь, если она будет и, может быть, немного узнать о самом друиде. Может быть, это единственная возможность поговорить… Потом он выздоровеет и убежит.

    Хозяин леса шел, с усилием переставляя ноги, и даже не стал сопротивляться, когда я усадила его на табурет. Я зажгла свет и поставила перед ним толстую глиняную кружку с морсом.

   Мадам Бернар кроме этого оставила еще гренки и сыр, но не стоило спешить. Возможно, позже потребуется «подсластить» разговор. Я села за стол и подперла щеку кулаком. Не меньше пяти минут мы молчали, друид даже не пил. Просто замер на табурете и почти не шевелился.

   – Вы постоянно ходите в капюшоне, – заметила я, когда мне надоела тишина.

   Он будто встряхнулся и с заметной остановкой поднял руку, чтобы наконец-то стянуть капюшон.

   Ничего неожиданного я не увидела. У него не выросли рога и даже цвет глаз, кажется, не изменился. Хотя в неярком свете могло и мерещиться. Из нового появилась усталость. Кожа посерела, и щеки немного запали. Будто он не спал уже пару-тройку дней.

   – Почему вы так смотрите? – поинтересовался друид и отпил морса.

   – Думаю, почему вы прячетесь под капюшоном, если у вас нет ни рогов, ни рыльца.

   Он отставил кружку и с неудовольствием посмотрел на меня. Понимаю, что вряд ли кому-то понравится сравнение с бесом, но сам же спросил. Да и невозможно с ним иначе. Пока не уколешь, он молчит.

   Мой резковатый тон Дюбоис отметил только взглядом, зато наконец-то заговорил:

   – Капюшон позволяет мне ходить там, где я хочу, и не останавливаться через каждые два шага, чтобы ответить на глупый вопрос прохожего. Пока люди не знают моего лица, я живу спокойно. Стоит кому-то понять, как выглядит друид, проблем не оберешься.

   – Вроде тех проблем, что голыми вас поджидают у дома? – не смогла сдержать очередной укол.

   – Других. Вроде «я срежу всего один колосок», а потом половина леса истреблена, – ответил друид со спокойствием удава.

   – Как по мне, это все глупости. Друидов уважают и даже боятся. Никто бы не стал вас отвлекать попусту. Зато люди могли бы заглянуть вам в глаза и понять, что вы на них не сердитесь и не угрожаете. А то, знаете, с вашим ростом даже шаг вперед уже угроза, – добавила я, все еще подпирая щеку кулачком. – А глаза многое говорят.

   – Глаза ни о чем не говорят, – с равнодушием ответил друид. – Говорят всегда только поступки.

   – И о чем же говорит тот поступок, когда вы не пришли на мой зов? А когда появились, то сразу исчезли?

   Его невозмутимость задела. Таинственный и хмурый друид глаголил прописные истины и, похоже, совсем не понимал, что до сих пор мы с ним ничего не обсудили. Даже ту злополучную карту.

   – Я был занят, – просто ответил он. – Великое древо волновалось. У друидов прибавилось работы.

   – Вы не отвечали три дня. А когда появились, сразу бросили меня ночью один на один с трупом.

   – Мне нужно было идти. – Его голос стал на тон ниже и показался еще более успокаивающим, чем раньше. – Утром все разрешилось, так что не сгущайте краски.

   – Простите за любопытство, но куда же вам нужно было идти ночью?

   Друид какое-то время рассматривал меня, а потом с нескрываемой усталостью потер лоб.

   – Когда древо волнуется, мир нестабилен. Тогда друиды берут посохи и скрепляют землю своим словом. День…

   – И ночь они стоят, чтобы землю не трясло, – закончила я за него, поднимаясь. – Вы бы мне еще, месье Дюбоис, рассказали целиком Песнь о мире. О том, как в корнях Великого древа снуют бесы, которые хотят попасть в наш мир, но сила древа их сдерживает. И всякая душа попадет вниз, если потревожит покой древа, что держит мир. А коли сможет жить и не мешать другим, так останется в кроне. Заново родится и выберет, быть ему человеком или добрым духом.

   Я выдохлась к концу речи, но все же договорила:

   – Моя наставница хорошо меня учила.

   – Тогда зачем спрашивать?

   Затем, что мне было страшновато!

   Он думает легко быть одной на новом месте? В той части королевства, о которой даже наставница толком ничего не знала. Но уверила, что меня ждет друид и он поможет устроиться.

   Но кто же о таком говорит в глаза?

   В общем, я лишь вздернула выше нос и отошла к двум грубо обтесанным полкам, на которых стояли утварь да всякие нужные в хозяйстве баночки.

   Друид говорил о поступках. Вот и посмотрим, как он оценит мои, так скажем, благородство и порыв. Я перебрала склянки, перетряхнула две коробочки, но медовые соты, которые должна была оставить мадам Бернар, так и не нашла. Что ж, будет месье друид пить горькое лекарство.

   – Я пересмотрел карту, – заговорил он, и я чуть не выронила миску с травяным сбором от неожиданности. – Вы можете ходить везде и собирать любые травы, кроме золотой путейки. Ей надо подрасти.

   – Не ожидала, если честно, – сказала я и развернулась к друиду. – Сначала вся карта красная, а теперь наоборот?

   – Я оценил ваши содранные локти.

   Кажется, это можно было принять за извинения. Друид, конечно, ничего к этому не добавил. Только смотрел как будто бы с долей надежды. Пришлось кивнуть.

   Я вновь отвернулась, чтобы взять свою любимую каменную ступку. Стоя к друиду спиной и чувствуя его взгляд, я растерла пригоршню разных трав в пыль. Потом пересыпала их в чистую кружку и залила холодной водой. На взвары и настои сейчас не хватало времени, но помог старый приём – измельченные травы и вода. Никакого секрета, лишь грубый способ применения ценных ингредиентов. Трав надо в этом случае больше, а воды поменьше.

   – Вы готовите это мне? – спросил друид, и я вздрогнула. Он стоял очень близко и заглядывал через плечо.

   Прекрасно. К таинственным появлениям из мрака прибавилась бесшумная походка. И, возможно, чуть позже у меня появится заикание, после наших с ним встреч.

   – Да, это прибавляет сил, – сказала я и протянула кружку. – Лучше пить залпом.

   Друид взял напиток, но взгляда от меня не отвел. И вдруг как-то мимолетно улыбнулся. Мы стояли очень близко друг к другу, я даже могла разглядеть еле заметные морщинки у глаз. Такие, что бывают у молодых, но часто улыбающихся людей.

   Друид действительно немногим старше меня! Двадцать три? Может быть, двадцать пять?

   Он сделал большой глоток и странно на меня посмотрел. А потом все его внимание перешло к напитку. Он понюхал, еще раз пригубил и сжал зубы.

   – И это так вы используете золотую путейку? – с прищуром уточнил друид.

   – Вы сейчас упадете, наверное, но ее все так используют, – пояснила я и отступила на шаг. Стоять и соприкасаться рукавами в нашем случае не стоило. Кто-то кого-то мог ненароком прихлопнуть.

   – Это редкое растение, которое нужно аккуратно собирать, еще аккуратнее сушить и добавлять лишь щепотку в редкие снадобья. В остальных случаях ее можно заменить, – тоном возмущенного и нудного учителя сказал друид.

   Его спасал только хрипловатый голос. Он имел какое-то гипнотическое действие, и даже на краткую лекцию для бестолковых я не нашла, что ответить.

   – Зачем вы заварили ее мне, скажите на милость?

   Ну и что сказать тому, кто ничего не слышит и не видит, кроме путейки?

   – Ох, думаю, зря я вас пожалела и позвала в дом, – вырвалось у меня.

   – Пожалели?.. Меня?

   – Ну, вы так ковыляли. – Я изобразила задохлика, мотающего руками вокруг посоха. – Подумала, еще преставитесь прямо у порога. А мне лишних трупов не надо.

   Друид закрыл глаза и протяжно вздохнул. Сразу видно, обиделся, но и мне его нотации ни к чему. Я знаю, что делать, а вот он… Вообще, кто из нас отличница и любимая ученица мадам Тома?

   – Я себя хорошо чувствую, – сквозь зубы проговорил друид.

   Мне ничего не оставалось, кроме как согласиться… и ткнуть его пальцем в руку, которую мы несколько дней назад промывали, сидя в этом же доме.

   – А! Да что ж у вас руки-то такие, – на выдохе пробормотал он.

   – Крепкие, – подсказала я.

   В этот раз он стойко перенес боль и больше не вздыхал. Но снова стал хмурым и неприступным хозяином леса. Жаль только накинутый плащ не развевался по ветру для пущего устрашения. Судя по выражению лица, друид тоже об это сожалел.

   – Коли чувствуете себя хорошо, вам уже нечего делать в доме травницы, – сказала я.

   – Верно. – Он, прихрамывая, вернулся к столу за своим посохом. – Думаю, мне вообще сюда не стоит больше приходить. Всего доброго!

   Несколько тяжелых шагов, и он скрылся за дверью.

   Почему именно мне достался этот друид?!

   Я со злостью стукнула по полке, посуда звякнула, но не упала.

   Хотя, может, нужно, наоборот, радоваться такому повороту. Разрешение на сбор трав он как-никак дал, а сам обещал больше не появляться.

   Все к лучшему. Но отчего-то в душе неприятно царапнуло.

ГЛАВА 7

Два дня без трупов, по-моему, неплохой результат.

   Сердце все еще пропускало пару ударов, когда я выходила из дома, но уже не хотелось напиться пустырника. Утром я даже спокойно сходила за ромашкой, а по дороге еще увидела голубой мох! Его пришлось снимать с камня у реки, и я вся перепачкалась, но удача мне явно сопутствовала. Трупов по-прежнему не было, а я добыла прекрасное средство от кашля. Если его не курить, так оно очень помогает.

   В общем-то, все шло своим ходом. И даже неясный разговор с друидом уже не маячил в мыслях.

   У лавки травницы я с удовольствием остановилась и, прикрывшись рукой от солнца, посмотрела на вывеску. После посещения дома стражи я решила, что и мне нужно обозначить свою лавку, но как-нибудь не так двусмысленно.

   Оказалось, что месье Дюран неплохой плотник. Он сам вызывался сделать для меня резной березовый лист. Старался от души. И теперь над входом в пристройку качалось всем понятное обозначение. Всякому видно, что здесь обитает травница. Правда, лист пришлось подвесить на короткую цепь: гвозди не выдерживали веса в целый ливр.

   Листик трепыхался на ветру, тихо поскрипывал и всем видом давал понять: «свалюсь и ударю по темечку».

   – Хорошо, – вздохнула я и живо представила себе друида под этой вывеской. Да, неплохой вариант против незваных гостей.

   – Мадемуазель Морель, доброго дня!

   Я обернулась на громкий мальчишеский голос. Посыльный целителя, тот самый паренек Жак Робен, спешил по улице ко мне. За плечами у него висела корзинка, на голове сидела мятая шляпа. И вообще весь вид говорил будто это не городской мальчишка, а пастух.

   – Месье Фламель опять прислал вас со списком?

   – Сегодня я посыльный месье Фуаскаля, – сообщил паренек, остановившись около меня.

   Где-то я уже слышала эту фамилию.

   – Придется подождать, я только пришла. Заходите через полчаса.

   – Мадемуазель Морель, пожалуйста, можно я отдам вам список? А сам пойду и соберу моллюсков. Мне еще всё везти обратно к дому этого старого алхимика, а потом надо сбегать по трём адресам в городе, – затараторил он.

   – Моллюсков?

   – Да, месье Фуаскаль их отчего-то любит.

   Вот уж удивительно. Речные устрицы в этой местности редко вырастали размером больше одного су. Прямо скажем, не самой крупной монеты. А еще воняли тиной. На вкус не пробовала, но, кажется, ансульцы собирали их только для свиней. Из таких моллюсков, пожалуй, получалось только одно неплохое усиливающее средство. Но с ним столько мороки!

   – Ты сказал алхимик? – Я вдруг вспомнился месье, который налетел на меня у целителя.

   – Ага. – Паренек шустро сунул мне в руки листок бумаги. – Вот список, вы тогда сами, ага? Как с месье Фламелем?

   – Нет. – Я схватила прыткого парнишку за локоть и потащила к двери. Он хочет, чтобы я возилась с тем полоумным алхимиком? Да ни за какие деньги! – Сейчас быстро соберу все травки, и ты даже успеешь за своими моллюсками.

   Недовольный Жак шмыгнул носом, но вырываться не стал. Сел на табуретку и печально вздохнул.

   Я же быстро отставила свою корзину и углубилась в список. В общем-то, все было под рукой. Немного сушеной калины, ромашка, боярышник, две унции цветочной пыльцы и репейное масло.

   – У ваших нанимателей, месье Робен, одинаковые вкусы. – Я усмехнулась и положила высушенные цветы в грубо сшитый мешочек. Отдельно завернула в мешковину ромашку, а цветочную пыльцу пришлось закупорить в крошечную чашку из глины. Бумага для меня пока дороговата, чтобы тратить ее на обычные заказы. Вот если обратится принц…

   Я увлеклась и даже забыла, что о чем-то сказала, но Жак напомнил:

   – Чего одинаковые?

   – Списки одинаковые, говорю. Разница в репейном масле.

   – А это у всех целителей и алхимиков так, – авторитетно заявил он.

   – Многих знаете, месье Робен?

   – А то! – Мальчишка со значением поправил помятую шляпу. – Я работаю сразу на четырех месье. Отнести, принести, прочитать почту.

   Я с преувеличенным уважением присвистнула и посмотрела на худого парня. Кажется, платили ему немного. И кости торчат, и одежда так себе.

   – А остальные целители у кого покупают травы? – между делом поинтересовалась я и подсунула пареньку миску с сушеной клюквой. Кислющая, но летом ее бывало приятно жевать. Жаль, что сейчас в лавке нет ничего послаще, и даже морс остался в доме. Но Жак как ни в чем не бывало забрал клюкву и сунул сразу три штуки за щеку.

   – Да по-разному. На базаре частенько кто из женщин продает. Или, вон, у мадам Реми можно купить. У нее дом рядышком с крепостной стеной и там огород. Так она и мяту, и шалфей, да много чего там насажала.

   – Ясненько. А могли бы вы намекнуть своим целителям, что в деревеньке Ансуль появилась хорошая травница? Ну так, между прочим.

   – Два су, – сказал парень, не успела я закончить.

   – Да ты в своем уме?!

   – Нынче времена тяжелые, за все надо платить, – с грустью прожжённого философа ответил он.

   – Дам тебе немного мелочи и три пирожка. – Я сложила руки на груди, наблюдая за наглым Жаком, и даже мысленно престала звать его «месье». А он так сморщился, будто думал, стоит ли делать такие одолжения.

   Руки чесались отвесить хороший подзатыльник.

   – Корзину пирожков, – сказал философ. – И вы еще раз представите меня месье друиду.

   – Не торгуйся со мной. – Я с угрозой наставила на него палец. – Четыре пирожка, и никаких друидов, Жак.

   Он тяжело вздохнул, но все же соизволил кивнуть.

   – Оплата вперед.

   Не родственник ли он хваткого Брюна, случаем?

   Мелочь и пирожки я, конечно, принесла. Но теперь Жак отвечал на все вопросы. Где живут целители, какие болезни лечат, сколько берут за услуги, что едят. Судя по мясным блюдам, которые часто мелькали в рассказе Жака, целители жили неплохо. И их набралось целых пять человек вместе с месье Фламелем!

   С этого момента Лигос мне начал нравиться. Я даже посчитала, сколько су смогу заработать. И пока думала, тихонько перекладывала пучки с травами в мешочек. Опустила глаза в листок, чтобы свериться, и запнулась.

   Последним в списке алхимика значилось то же самое бесполезное средство, что заказывал месье Фламель. То, в котором щепотка золотой путейки лишь для того, чтобы я могла задрать цену. Все ее целебные свойства напрочь уходили из-за облепихового порошка. Такой состав придумал или какой-то шарлатан… или алхимик с целителем знают больше отличницы и любимой ученицы мадам Тома.

   Я фыркнула про себя.

   – Скажи-ка, Жак, а вот тут в конце есть один состав. – Я показала пареньку список. Он нехотя оторвался от выбора пирожка и одним глазом глянул в листок. – Алхимик что-то о нем говорил? Например, для чего ему такое?

   – Да вы что! Магистр Фуаскаль лишнего слова о своих делах не скажет. Боится, что кто-нибудь умыкнет секрет эликсира жизни.

   – Он, правда, изобрел эликсир?

   – Это навряд ли. — Жак по-взрослому усмехнулся. – Месье Фламель говорит, что это просто старческая дурь, то есть мечта, да.

   Мальчишка еще посидел, рассказывая что-то о разных целителях, а я рассеянно кивала. Непонятный состав не выходил из головы. Может быть, это и есть эликсир жизни?

   Посыльный незаметно ушел, а следом за ним явился староста. Он купил трав для особого (мужского) чая. Даже не постеснялся пожаловаться, что годы берут своё и силушка теперь не богатырская. Но так много одиноких женщин, что он готов, не жалея себя, пить и пить особый чай.

   В этот день ко мне тянулись люди друг за другом, покупая мелочи и долго о чем-то болтая. Я даже не успела переменить испачканное платье. Так и ходила с грязным подолом, пока не наступил вечер. И только когда я зажгла свою новенькую и не знаю какими путями оказавшуюся в доме масляную лампу, наступило затишье.

   Я убрала все лишние травки, протерла продолговатый столик, что заменял мне прилавок, и огляделась.

   Здесь недоставало места, чтобы устраивать настоящую лавку, но мне нравилось. Много деревянных полок, крючки на низком потолке для сушки трав и даже стульчик у небольшого окна. Ничего лишнего. Уютно и даже почти по-домашнему. И мне эта лавка нравилась намного больше, чем шумная и помпезная «Травница» мадам Тома. Возможно, потому, что эта была исключительно моей.

   Со спокойным сердцем после удачного дня я шагнула в дом. И тут же чуть не выронила лампу из-за резкого стука. Барабанили в дверь, судя по всему, увесистым кулаком. Пока я хмурилась, стук повторился с не меньшей силой.

   Дело близилось к десяти вечера, в такое время из деревенских никто не ходил. В Ансули можно ждать посетителей в пять утра, но не на ночь глядя. Все уже спали после долгого и тяжелого дня. И поэтому я замерла на месте, прислушиваясь.

   – Ан-Мари! – крикнул кто-то за дверью вроде бы знакомым голосом. Но дверь у меня стояла толстая, и любые звуки казались более глухими.

   – Жиро? – почти наугад спросила я.

   – Так точно, Ан-Мари! Счастлив, что узнали меня. – Он замолчал, а я так и стояла в коридорчике между дверьми. – Так вы откроете?

   Я поколебалась, вспоминая, что неизвестный подбрасывает мне трупы и надо бы быть осторожнее. Но если не верить стражнику, то кому? Напомнила себе о сильных руках и отодвинула старый, тяжелый засов.

   Из темного проема сразу шагнул стражник Брюн. Сегодня без нагрудника, лишь в дублете и плаще. На поясе его висел меч, а в руках он сжимал шлем. И выглядело это очень мужественно. Даже удивительно, насколько лучше ему без доспехов.

   Все же мадам Бернар умела рассмотреть главное в людях.

   – Добрый вечер, мадемуазель Морель, – поприветствовал меня хрипловатый голос из темноты.

   Я посмотрела за спину Жиро и чуть не выругалась: там стоял друид.

   – Если вы здесь, почти уверена, что он не добрый, – не смолчала я. – Но проходите.

   Я провела их в комнату к столу и поставила лампу точно посередине. Когда все сядут, лица окажутся в круге света. И меня это отчего-то успокаивало.

   В этот раз друид даже без напоминаний снял капюшон. Выглядел он немного лучше, чем два дня назад, и глаза казались чуть живее.

   – Ан-Мари, доставайте кружки. – Жиро поставил шлем и вынул откуда-то из-под плаща бутылку вина. Темное стекло приятно сверкнуло в свете лампы, но я лишь подняла брови.

   – Месье Брюн…

   – Жиро, – поправил он.

   – Ночь уже. Спать хочется и завтра рано вставать. Просто скажите, что случилось.

   Стражник с неуверенностью посмотрел на друида. Они оба еще стояли, будто в нерешительности.

   У меня крутились на языке десятки предположений по поводу их «визита». И только одно начиналось не со слова «труп».

   – Ну как бы... – Брюн нахмурился, покосился на друида и все же сказал: – Мы нашли тело.

   Ну вот.

   Я села на табуретку и постаралась дышать ровнее.

   – Опять у моей задней двери? – Я туда не выходила два дня. Глупо надеялась, что если там кто-то и лежит, то сам рассосётся.

   – Нет. – Теперь заговорил друид и его спокойный голос с хрипотцой каким-то образом остановил мою панику. – Нашли ближе к реке… Так где у вас кружки?

   – Без них никак?

   – Нет. Такие новости лучше запивать булгурским, – ответил Жиро и так улыбнулся, будто у него праздник, а не труп.

   Друид уже увидел кружки на длинной деревянной полке ближе к печке. Толстая глиняная посуда глухо стукнула, когда ее потревожили. А Дюбоис как ни в чем не бывало принес на стол не только кружки, но и миску с остывшими пышками мадам Бернар. Эта тарелка стояла с самого завтрака, пышки точно успели зачерстветь, но я, конечно, ничего не сказала.

   – Чем дольше вы молчите, тем больше я нервничаю, – я напомнила о себе, когда мужчины принялись все пододвигать и расставлять на столе.

   – Один момент, Ан-Мари, – Жиро опять улыбнулся.

   Да, что он празднует-то?

   А еще этот друид. Делал вид, что мы с ним не поругались два дня назад. И это не он обещал никогда не приходить.

   Странное ощущение. Я вроде бы и злилась, а вроде бы и нет. Глубоко внутри, мне даже было приятно видеть хмурого хозяина леса. В конце концов, это он первым пришел ко мне.

   Пока разбиралась с тем, что творится у меня в голове, друид с непроницаемым лицом разлил вино. Наконец, мужчины уселись. Мне сунули в руки кружку, и все замерли.

   – Вы говорили о трупе. – Я не выдержала первой.

   – Да, я нашел тело у реки. Оно свежее и…

   – Жан, ну кто так начинает разговоры о трупах с мадемуазель! – возмутился Жиро.

   «Неужто существует правильный способ говорить о трупах с девушками?» – Я вздрогнула и с опаской покосилась на Жиро.

   – Я хочу сразу объяснить, что к чему, а не слушать десятки комплиментов прекрасным глазам и улыбке. И думать, как это относится к синему трупу, – с расстановкой ответил Жан. Его голос даже показался грозным, но вот Жиро лишь покачал головой.

   – Месье Дюбоис, продолжайте – пришлось обратиться к друиду самой и не дать Жиро заговорить. – Вы нашли труп у реки и зачем-то пришли ко мне.

   – Да. Это был мужчина. – Друид запнулся, но все же продолжил: – Он, судя по всему, погиб тоже не так давно.

   – Не больше трех дней, точно, – пояснил Жиро.

   – Кое-что мне не понравилось. – Друид для чего-то сделал паузу. – У него в кармане лежал кусок мешковины с травами. В деревне староста недавно говорил, что так заворачиваете травы именно вы.

   – Я так делаю, да. Но я не одна такая, у моей наставницы мадам Тома были еще две ученицы, и мы все так делали. Возможно, и в Лигосе тоже заворачивают в мешковину. – Сердце стучало где-то в горле, но мужчины не казались встревоженными. И я тоже старательно успокаивала себя.

   – Возможно. Но у этого человека в кармане был еще список трав и приписка: «купить у Ан-Мари Морель».

   Жиро вынул из кармана испачканную, помятую бумажку и положил на стол. В полнейшем оцепенении я опустила глаза. Нижний край записки побывал в воде, и чернила там расплылись. Да и остальное не так легко оказалось прочесть. На желтоватом листке крупные буквы плясали как придется. Они ложились змейкой и убегали вниз. Но вот моё имя виделось четко.

   Руки дрогнули, и я крепче вцепилась в кружку и, не раздумывая, сделала два больших глотка. Даже не почувствовала, как согрелось горло, да и вкуса на языке не осталось. Я будто пила воду.

   – И что это значит? – хрипло спросила я.

   – Что кто-то у вас купил травы перед смертью, – просто сказал Жиро.

   – В последние три дня? Я продавала травы только деревенским, и еще прибегал Жак Робен – это посыльный целителя и алхимика из Лигоса.

   Повисло молчание. Жиро тоже пригубил вина, а вот друид сидел и смотрел на меня. Вроде и хотел что-то сказать, но передумал и просто вздохнул.

   – В общем, что у нас выходит? – заговорил стражник. – Помните ваше прошлое тело? Так вот, это оказался обычный попрошайка, просто в красных сапогах. Его опознал служитель из храма. А вот иностранца мы так и не нашли. На капитана насели. Сам мэр приезжал. Выяснили, что этот иностранец отправился в Ансуль, не знаю зачем. Главное, он тут проезжал перед смертью. Мальчишки ваши деревенские говорили, что он пошел на реку. Ну и мы туда сунулись. И нашли тело, ну, в смысле, Жан нашел. Опять не иностранец, слишком больной какой-то человек был, весь в струпьях. Да и одежда, как у попрошайки.

   – Пока ничего не понимаю…

   – Да тут так вышло. Служитель из храма, забирал два тела, как раз ваши, и удивился. Говорит, они будто к бальзамированию подготовлены, а это дело запрещенное, вы же знаете. Потом служитель вспомнил, что примерно такое же тело к нему попало всего день назад. И вот сегодня ему привезли еще одно такое же.

   – Но то точно не мое!

   – Не ваше, – согласился Жиро. – Но служитель сразу занервничал, а тут еще мэр был. В общем, я подробностей не знаю. Но мэр говорит, прослеживается связь. Нашли всех, выходит, рядом с Ансулью, хотя по виду люди из города. И того, что служителю попался, тоже нашли тут. Но он точно был городским, его тело забрала сестра, она живет в Лигосе. Честно говоря, мутного вида дамочка. То ли пьет, то ли еще чего.

   – Жиро, хватит ходить вокруг да около, – перебил его друид. – Мадемуазель Морель, вполне возможно, вас обвинят в подготовке тел к бальзамированию. Но ничего страшного…

   Толстостенная кружка в моих руках хрустнула, и по глиняному боку побежала трещинка. Но я даже не вздрогнула.

   – Жан, вот тебе вообще нельзя доверять разговоры с женщинами, – вздохнул Жиро. – Ан-Мари, Жан говорит не совсем верно. Я вел к тому, что идет расследование. Капитан, как на него насели, больше отмалчивается, но уже узнавал у меня, уверен ли я в вашей невиновности.

   – А вы?

   – Ну, за кого вы меня держите?! – притворно обиделся Жиро. – У меня глаз наметан. Такая милая девушка не могла заниматься ничем запрещенным.

   Странно, но друид в этот момент даже не усмехнулся.

   – Но вы опять не дослушали. В общем, разбирательство затеяли из-за казначея. Он всем голову проел со своим иностранцем. Почему-то считает, что этого иностранца убили. Хотя его еще даже не нашли. Но я вот что думаю: казначей боится. Если этого иностранца убили, то наш казначей –главный подозреваемый. А еще на него накинутся все те, кто стоит за тем иностранцем. Там вроде есть какие-то важные шишки. Сегодня мы из-за этого иностранца прочесали весь берег реки. Я и еще один парень. Ну и Жана пришлось вызвать, лес все же. Изгваздались по самые яйц... уши. Но ни следа…

   – Жиро, говори о главном. – Друид со стуком поставил кружку.

   – А это не главное? Мне теперь чтоб оттереть доспех, надо… – мать-перемать! – закончил свою речь Жиро.

   «Им обоим нельзя говорить с женщинами», решила я. И как-то пришла в себя. Сумбурный рассказ Брюна приобрел для меня смысл.

   Трупы, покойник с запиской… И травница.

   Мало того, что я нашла двоих, так еще одно тело лично привезла. А как там говорил капитан… кто нашел, тот и виновен? Надо полагать, что если еще иностранца найдут мертвым, то я точно подойду под главную злодейку. Только приехала и сразу всех поубивала. Логика.

   Это, наверное, должно было напугать или заставить нервничать. Но я разозлилась.

   – Жиро, – перебила я и положила руку поверх его. ¬– Так вы приехали меня забрать? Посадить в тюрьму?

   Я сжала его ладонь, крепко так, возможно, даже до хруста.

   – Что? Нет. Ан-Мари! – В этот раз он, похоже, и правда, обиделся. – Пока я только говорю о трупах. Никто не понимает, от чего умерли люди. Могли просто от жизни. Пока проблема в том, что их как бы готовили к бальзамированию, но это тоже не точно. Мы еще не нашли ни одного человека, который в этом бы разбирался. Но если на капитана надавят и, если он узнает о записке, то быстро отыщет виновного. Того, кто уже мелькал рядом с этими трупами.

   – То есть меня?

   Жиро кивнул и опять улыбнулся. Он думал, это приободрит?

   – Как у вас все просто.

   – Обычно – да, а в этот раз много шума. Теперь капитан лично смотрит всех, кого записали жертвой улиц. Никакой работы, – пожаловался Брюн. – И все из-за иностранца. Не пропал бы, не пришел бы мэр с проверкой, не увидел бы тела… А, что говорить.

   – Но пока никто вас не обвинил, вы можете исчезнуть. – Друид, оказывается, смотрел все это время на меня. Его глаза странно поблескивали и в полумраке это казалось опасным. – Уехать на время – хороший выход. Поживете где-нибудь, пока все не уляжется.

   Кружка в моих руках окончательно треснула. Осколки впились в ладонь. Но я лишь поморщилась и стряхнула их.

   У друида как будто был личный интерес в том, чтобы я уехала.

   – Исчезнуть и подтвердить тем самым обвинения, – еще напомнила себе, что это значит бросить лавку и хороший дом, за который я платила гроши. Возвратиться к мадам Тома и признаться, что я – отличница и любимая ученица – не справилась с какой-то лавкой?

   – Лучше переждать. Мы вам дадим знать, когда все уляжется и найдут виновного... Может быть, обработаем вашу руку?

   – Как мило с вашей стороны. – Я намеренно пропустила мимо ушей замечание друида о руке и встала, опираясь на столешницу. Кровь сочилась и уже оставила пятна. – Но я никуда не поеду.

   – Почему? – Дюбоис с искренним непониманием посмотрел на меня.

   – Потому что я хочу остаться здесь, в Ансули. И не хочу, чтобы обо мне говорили: «она когда-то собирала трупы».

   Жиро хмыкнул и отпил из кружки.

   – И правильно, оставайтесь Ан-Мари, – вдруг поддержал стражник, чем удивил и меня, и друида. – Бальзамирование – это, конечно, плохо, но за него с вас возьмут штраф, да и только. Может, приставят в храм на месяцок, поучиться уму. У нас год назад был такой паренек, который верил, что бальзамирование способно возвратить умершего. Он по-тихому воровал тела из мертвецкой, обмывал, оборачивал в ткани. Никому плохо, кстати, не делал. Его застукали, и ничего. Он заплатил штраф, походил за служителем сколько-то и уехал домой к маме. Так что, я думаю, пока вас не обвиняют в убийствах, все хорошо. А в них вряд ли обвинят. Потому что никто не знает, как умерли наши трупы. По виду, так они точно померли от жизни.

   Мне ничего не оставалось, кроме как сесть обратно. Улыбающийся Жиро, подмигнул и заглотил половину пышки.

   Не то чтобы я была жутко подозрительной, но я не понимала поведения Брюна. Он же стражник, должен ловить преступников, задерживать подозрительных людей. Или нет?

   Пока я разглядывала Жиро и думала, друид успел найти чистую ткань и принести воды. Он осторожно взял мою руку и занялся порезом.

   За этот короткий вечер я устала удивляться. Подумаешь, друид промыл порез и обработал моей же мазью, которая хранился где-то далеко за всеми баночками. Ничего не обычного.

   Жан Дюбоис плотно перевязал мою ладонь и снова положил ее на стол. К слову, уже протертый, ни одной капли крови на нем не было.

   – Почему вы пришли ко мне? – Наконец-то я смогла подобрать слова. – Почему не пошли к капитану? Четыре тела, я же правильно посчитала? Четыре – это не шутки.

   – Ан-Мари! – опять возмутился Жиро.

   – Если бы я думала, что кто-то виновен в смерти людей или даже в бальзамировании, я бы пошла к стражникам. А вы здесь. Почему?

   – Потому что милые девушки не должны попадать в такие истории, – улыбнулся стражник.

   – Потому что я попросил Жиро, – сказал следом друид. Брюн чуть поморщился, но не стал перебивать. – Я знаю, что тела не ваших рук дело, и хочу найти виновных. Они закапывают мертвецов фактически в моем лесу, без служителей и какого-либо благословения.

   И я думала, что не способна удивляться! Спокойный взгляд друида почти заставлял смотреть ему в лицо.

   Темные в свете лампы глаза и притягивали, и отталкивали одновременно. Даже было как-то неловко, потому что в них будто затаилось беспокойство, и я опустила взгляд.

   – Значит, вы никому не сказали о записке?

   – Нет, – вновь ответил друид. – Я хочу, чтобы вы уехали, пока все не успокоится. Для вас так будет лучше.

   – С чего же такая забота обо мне?

   – Вы сказали, что ваши проблемы – это мои проблемы… С ними легче будет разобраться, если вы не будете мешать.

   Умеет он начать с хорошего и закончить плохим. Вот что значит «мешать»?

   – Но я не уеду, – пришлось заставить себя поднять взгляд.

   – Я уже понял.

   Смотреть в темные и понимающие глаза стало совсем неловко. Словно я сделала что-то неправильное, но меня за это не наказали, а лишь посмотрели с грустью.

   Жиро тем временем налил вина в мою последнюю целую кружку. Еще неделю назад, когда я только приехала сюда, подумала, что четыре кружки для одинокой травницы – много.

   Я наконец-то ощутила вкус вина и распознала терпкие нотки, о которых слышала.

   Пили в молчании. Друид больше не смотрел в мою сторону, склонился над кружкой и, кажется, готовился уснуть.

   – Слушайте, если подумать… – Я заговорила первой. – Выходит, кто-то специально подбрасывал тела, чтобы меня обвинили во всех грехах.

   – Да, мы тоже об этом думали. Я бы сказал, что кто-то хочет выжить вас из Ансули, – поделился Жиро. – Враги?

   Я покосилась на друида, но он даже бровью не повел.

   – А может, дело и не во врагах. Просто вы вовремя подвернулись. Новый человек вызывает подозрения, особенно когда рядом с его домом трупы, – сказал Жан Дюбоис.

   – В любом случае выходит, что кто-то хочет меня подставить.

   Мужчины кивнули. А я вдруг поняла, что действительно разозлилась на неизвестного, который затеял эту странную игру.

   Ну, еще посмотрим, кто кого, не будь я Ан-Мари Морель.

   Я сделала большой глоток вина и посмотрела на Брюна.

   – Жиро, а как обычно стражники начинают расследования?

   Друид с трудом подавил смешок и пробормотал: «Напиваются в таверне».

   – Зависит от того, какое расследование. Если нужно отыскать краденое, то спускаемся в нижний Лигос. Там есть такая мелкая таверна, где можно потолковать с нужными людьми. Если ищем пропавшего, тогда идем на авеню Пренсипель. Не знаю, каким боком, но пропавшие через раз находятся в тамошних дорогих тавернах. Отдыхают, так сказать.

   – А если нужно узнать что-то о нищих, которые недавно пропали или об исчезнувшем иностранце?

   – Тогда идем в «Косую блоху». Не самая хорошая таверна, но слухи там – первый сорт. – Брюн запнулся, наконец-то понимая к чему я веду. И, кажется, что-то хотел ответить, но его отвлек ехидный шепот друида: «Ну, я же говорил, таверна».

   – Жиро, вы как-то хотели пригласить меня куда-нибудь, – сказала я, упершись кулак в столешницу. Жиро икнул. – Пригласите меня в «Косую блоху».

   – Ан-Мари, ну только не в «Блоху»…

   – Мадемуазель Морель, а почему вы решили начать так издалека? Со списка конкурентов или врагов вернее будет, – заметил друид. Он, кажется, повеселел и стал получать удовольствие от жизни. Вот так неожиданно после разговора о тавернах.

   – В моем списке никого, кроме вас, – с легкостью ответила я. – А конкурентов, считай, нет. Посыльный Жак рассказал, у кого целители покупают травы. У кого придется! Пучок у одной, щепотку у другой, а что-то и сами собирают.

   Жан Дюбоис по-прежнему сохранял спокойствие. Мне показалось, даже улыбнулся, но его борода мешала понять.

   – Ан-Мари, вы молодец, – заговорил Жиро. – Надо не только врагов проверить, но и разузнать что-то о мертвецах, понять, есть ли между ними связь. Может, у них был общий знакомый, который как раз практикует бальзамирование. А там уже можно понять, кто переправлял трупы под вашу дверь.

   Друид недовольно дернулся и поспешно глотнул вина, чтобы только ничего не говорить. Но за него все сказал Брюн:

   – Завтра хотим наведаться к сестре покойника, которого забрали. Пока это единственная зацепка. А там придется шерстить все таверны подряд, наверное.

   Дюбоис посмотрел на стражника и что-то попытался то ли сказать, то ли показать, но Жиро всплеснул руками.

   – Тебе не угодишь. Ты еще днем говорил, что неплохо бы взять к этой сестре женщину. Якобы к ним доверия больше и разговор будет проще. А тут Ан-Мари, считай, сама готова помогать, а ты опять!

   Поддержка Жиро меня воодушевила: если уж стражник не против того, чтобы я участвовала, так какие проблемы?

   Я улыбнулась друиду. Он выдержал это стоически. Вообще, его глаза сейчас казались даже добрыми. Похоже, вино влияло на Жана Дюбоиса крайне положительно.

   – Рада, что вы приняли меня в команду. Выпьем за наше общее расследование? – Я подняла кружку, мужчины переглянулись и все же присоединились. – И пусть нам повезёт!

ГЛАВА 8

«Милая мадам Тома!

   Со всем уважением, ваша ученица, а теперь травница в деревеньке Ансуль, Ан-Мари Морель».

   Письмо наставнице давно просилось, но трупы отвлекли. Уже больше недели на новом месте, и ни строчки. Мадам Тома наверняка волнуется. Потому решила ее лишний раз не расстраивать и историю с мертвецами рассказать после развязки. А развязка мне казалась очень близкой. У нас была новая зацепка.

   В Лигос я приехала после полудня. Заранее настраивалась, что мы пойдем по тавернам, и принарядилась. Возможно, для тех злачных мест это не важно, но все же я шла в компании двух мужчин и не могла иначе. Потому темно-коричневое платье с бежевой вышивкой на подоле и такой же светлой шнуровкой на груди я отгладила до хруста. Белый чепец аккуратно заколола невидимками и выглядела теперь премило.

   Эти приготовления не были обязательными, но они отвлекали от трупов. Ну и повышали настроение конечно.

   Мы не пошли сразу в таверны, сначала поговорили с мадам Азар – дамой, что забрала тело своего брата у стражи.

   Женщина действительно любила выпить и выложила историю всей жизни буквально после первой кружки. Жиро не зря прихватил с собой бутылку дешевого вина. Как выяснилось, он брал такое на любое дело. Правда, вот говорить мадам Азар согласилась только со мной, а мужчин выставила. Забрала бутыль и выставила. Друид позеленел от злости, но похоже, понял, что меня взяли не зря.

   Разговор вышел интересным. Погибший брат мадам Азар перебивался случайными заработками. Когда у него появлялись деньги, он уходил в загулы по тавернам, потом опять искал работу, потом снова в загулы. В рассказе мелькала уже известная мне «Косая блоха» и совершенно незнакомый Клод, у которого в последние несколько месяцев умерший подрабатывал и с ним же пил.

   Оказалось,