Оглавление
- АННОТАЦИЯ
- ГЛАВА 1. ТАИНСТВЕННЫЙ ПОДКИДЫШ
- ГЛАВА 2. ДОПРОС
- ГЛАВА 3. ВОТ ТАК ДЕВУШКА!
- ГЛАВА 4. ЖАРКАЯ ЛЮБОВЬ
- ГЛАВА 5.УЧИТЕЛЬНИЦА И ЕЕ УЧЕНИК
- ГЛАВА 6. ТАЙНЫЕ СВИДАНИЯ
- ГЛАВА 7. ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ ИЗГОЯ
- ГЛАВА 8. НАДРУГАТЕЛЬСТВО
- ГЛАВА 9. СТРАННАЯ СЕМЕЙКА
- ГЛАВА 10. БУНТ ИЗГОЯ
- ГЛАВА 11. ЕЩЕ ОДИН ТРУП!
- ГЛАВА 12.СЕКС-РАБЫНИ ТОЛЬКО НЕ ХВАТАЛО!
- ГЛАВА 13. ДЕТСТВО ЛЮСИ
- ГЛАВА 14. ЖЕСТОКИЙ ОПЫТ
- ГЛАВА 15. ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ
- ГЛАВА 16. ЗАМУЖЕСТВО И ПОБЕГ
- ГЛАВА 17. АНАПСКОЕ УБИЙСТВО
- ГЛАВА 18. ЕЩЕ И МАНЬЯК!
- ГЛАВА 19. БОРИС. СТРАШНАЯ НОЧЬ
- ГЛАВА 20. ПЕРВОЕ УБИЙСТВО
- ГЛАВА 21. УБЕЖИЩЕ
- ГЛАВА 22. СХВАТКА
- ГЛАВА 23. ВАСИЛИЙ. ГРОЗА ПИТЕРСКОГО СЫСКА
- ГЛАВА 24. СТРАННАЯ ДЕВУШКА
- ГЛАВА 25. ПЕРЕРОЖДЕННАЯ ДУША
- ГЛАВА 26. ДОБЫЧА
- ГЛАВА 27. ОН ТАК ХОТЕЛ УВИДЕТЬ МОРЕ!
- ГЛАВА 28. ЖАЖДА КРОВИ
- ГЛАВА 29. ОПЕР. ПОХОД НА УТРИШ
- ГЛАВА 30. НЕФОРМАЛЫ
- ГЛАВА 31. БОРИС ВЫХОДИТ НА ОХОТУ
- ГЛАВА 32. НАДЕЖДА УМЕЕТ ЛЮБИТЬ
- ГЛАВА 33. ПРИСТАНИЩЕ
- ГЛАВА 34. ЖИЗНЬ В СЕКТЕ
- ГЛАВА 35. ИННА И ДЕЛЬФИНЫ
- ГЛАВА 36. ЦЕННАЯ ИНФОРМАЦИЯ
- ГЛАВА 37. РИТУАЛЬНОЕ УБИЙСТВО
- ГЛАВА 38. ОЧЕРЕДНАЯ ЖЕРТВА
- ГЛАВА 39. ДВА МАНЬЯКА
- ГЛАВА 40. ОЧЕРЕДНОЕ УБИЙСТВО
- ГЛАВА 41. НАДЯ
- ГЛАВА 42. ВОЗМЕЗДИЕ
- ГЛАВА 43. НАДЕЖДА. МОЛЧАТЬ КАК РЫБА! УБЕЖИЩЕ
- ГЛАВА 44. АРЕСТ МАНЬЯКА
- ГЛАВА 45. ДОПРОС ГОРЫНЫЧА
- ГЛАВА 46. ОРЛОВ
- ГЛАВА 47. ДОКЛАД НАЧАЛЬНИКУ
- ЭПИЛОГ
АННОТАЦИЯ
Вернувшаяся из отпуска учительница обнаруживает в своей квартире труп голой девушки, а утром саму учительницу находят мертвой под окнами дома. Подозревают ее молодого любовника, но все оказывается гораздо сложнее!
В таинственной незнакомке опознают американскую порноактрису. При этом последняя съемка покойной была в России с девушкой, которую застали с ножом в руках на месте убийства их режиссера. Но на ноже обнаружены отпечатки пальцев и неуловимого тульского маньяка.
Благодаря интуиции и озарениям талантливого сыщика Василия Красина удается распутать столь загадочный клубок.
Роман содержит несколько сцен секса.
В главах 3 и 4 имеются откровенные сцены в стиле БДСМ.
Частично сюжет был на Призрачных Мирах. Сейчас история переработана и дополнена судьбой Б. Солнцева, героя известной повести А.Большакова "Изгой"
Читатели узнают о шоковой и запретной любви и ее последствиях. О том, как может любить известная порноактриса, о чем думает учительница, встречающаяся со своим учеником, на что готова пойти ради любимого подруга серийного убийцы.
***
Книга цикла «ШОКОВАЯ ЛЮБОВЬ». Первую книгу «ПРИГОВОРЕННАЯ К СМЕРТИ» и остальные книги цикла можно прочитать на сайте «Призрачные миры».
ГЛАВА 1. ТАИНСТВЕННЫЙ ПОДКИДЫШ.
Учительница физики Мария Новикова после поездки на море вернулась домой. В предчувствии отдыха после бессонной тяжелой ночи она поднялась по лестнице, достала ключи. Сейчас можно будет принять душ, обязательно поспать с дороги. А потом она позвонит Павлуше. Их ждет долгожданная встреча: легкий ужин, приглушенная музыка, мягкая постель…
Дверь в квартиру открылась не сразу. Поначалу ключ заедал, словно замок был не исправен. Это насторожило Марию, но она отогнала плохие мысли прочь и вошла в прихожую.
Вдруг внезапный страх охватил ее. Учительница поставила вещи на пол и остановилась в нерешительности. Что не так? Дверь в комнату приоткрыта! И какой-то слабый посторонний запах, едва уловимый, в то же время чем-то знакомый. Но запах не ее квартиры!
В сильном волнении Мария заглянула в комнату. Вещи, вроде, на местах, признаков ограбления нет. Но покрывало на кровати … Оно свисает до самого пола! Она его так не оставляла! Может, Павлуша заходил? Да, наверное, он.
Женщина приблизилась к кровати, отдернула покрывало и… вскрикнула в ужасе: она увидела босые женские ноги!
Мария инстинктивно зажала рот рукой, резко отпрянула назад и уперлась в стену. Скатилась по стене, присела на пол. Взгляд ее прошелся по голым ногам, она отчетливо видела под кроватью обнаженное бездыханное женское тело.
Едва сдерживая рвотный позыв, Мария вскочила на ноги и бросилась в туалетную комнату. Нагнулась над унитазом, ее стошнило несколько раз. Спазмы сдавливали горло, а голову сверлила только одна мысль: у нее в квартире труп!
Учительница схватила мобильный телефон, выскочила на лестницу, присела на ступеньку. Она тяжело дышала под бешеный ритм своего сердца. Пальцы дрожали мелкой дрожью,
Мария с трудом набрала две цифры «02».
В милиции долго не снимали трубку, словно ждали, что звонящий передумает и оставит их в покое. Наконец на том конце провода ответили неприветливо:
– Двадцать пятый отдел милиции. Дежурный Неелов. Слушаю вас.
Неуверенно, дрожащим голосом, слегка заикаясь от волнения, Мария произнесла:
– У меня в к-к-вартире… к-кажется... т-труп!
В ответ последовало холодное:
– Вы что, дама, пьяная? Какой труп? Говорите нормально и внятно.
Мария простонала:
– Нет, нет, я не пьяная! У меня в квартире мертвая женщина!
– А почему она мертва? – поинтересовался милиционер.
– Не знаю! Честное слово – не знаю! Я приехала с отпуска, а она под кроватью мертвая! И голая!!!
– Еще и голая?– опять спросил любопытный Неелов. – Как же она попала к вам под кровать?
– Да откуда ж я знаю?! – опять прокричала взволнованная Мария, – приезжайте скорее!
– Говорите адрес...
Мария не решилась войти в свою квартиру. Она так и сидела на лестнице, пыталась понять, что за женщина под кроватью, почему она мертва и как попала к ней домой. Учительница была в отчаянии: она не знала ответы на эти вопросы. Даже не могла ничего предположить.
Милиция появилась неожиданно. Какой-то офицер и с ним два человека в штатском. Вошли в квартиру. Офицер и полноватый сотрудник сразу прошли в комнату, а молодой мужчина предложил Марии подождать на кухне, после чего сам присоединился к коллегам.
Женщина не знала, что творилось в комнате ее однокомнатной квартиры. Наверное, фотографировали покойную, снимали отпечатки пальцев, искали следы. Все как положено по закону. Учительница видела подобное в детективных фильмах. Теперь такое у нее дома…
Вскоре подошел молодой сотрудник для того, чтобы опросить Марию. Сначала задал формальные вопросы о фамилии Марии, ее возрасте, спросил, как был обнаружен труп. Учительница отвечала лаконично, иногда всхлипывала.
– Я только прилетела с моря, – пояснила Мария, которая сидела на стуле за кухонным столом и дрожащими руками нервно теребила волосы. – Ума не приложу, как труп мог оказаться в квартире.
Мужчина поинтересовался:
– Кто-нибудь может подтвердить, что вы отсутствовали в городе?
Учительница тут же кивнула и уверенно произнесла:
– Это могут подтвердить многие люди, среди них моя подруга, мы с ней только утром прилетели на самолете, у ее мамы случился инсульт. Из-за этого мы раньше времени вернулись с юга.
– У кого еще были ключи от вашей квартиры?
Мария вздрогнула, ответила не сразу и неопределенно:
– Видите ли, я женщина одинокая, никого к себе не приглашаю, ключи не раздаю.
Милиционер подозрительно посмотрел на учительницу и сказал:
– Да?! Не было ни у кого ключей или вы не хотите говорить? Не хотите – а придется!
– Надеюсь, вы меня не подозреваете? – испугалась Мария.
Мужчина пожал плечами:
– Квартира-то ваша. Сейчас закончим здесь, проедите с нами…
– Зачем? – удивилась учительница.
– Пообщаетесь со следователем, который будет вести ваше дело.
– Мое дело? А вы кто?
– Я дознаватель. Не волнуйтесь, думаю, надолго вас не задержат, опросят и отпустят.
Появился полный мужчина в штатском.
– Что я могу сказать, Андрюша? – обратился он к дознавателю. – Труп совсем свежий, не остыл еще окончательно. Скорее всего, смерть наступила сегодня около пяти утра. Странгуляционной борозды на шее нет, других явных признаков насильственной смерти я пока не увидел. Хотя на теле имеются синяки разной давности. Свежие синяки на лобке и груди, застарелые на бедрах. Дама занятная. Стройная, рост около ста восьмидесяти, татуировка на лобке в виде розы размером около семи сантиметров. Вероятно, проститутка. Направляйте к нам в бюро, вскрытие покажет, что и как.
– Что же, придется пройтись по соседям, – задумчиво произнес Андрюша, и тут же обратился к учительнице:
– Когда все закончат, вы квартиру осмотрите, может быть, какие-нибудь вещи покойной обнаружатся.
Нет, никаких вещей, ничего постороннего Мария у себя дома не нашла. Труп незнакомки увезли на специальной машине, а учительнице пришлось взять документы и проехать с офицером милиции. К тому времени сотрудники в штатском уже уехали.
В машине милиционер молчал, Мария нервно размышляла. Кому она так досадила? Почему именно ей подбросили труп девушки? И кто? Больше всего женщину волновал вопрос дознавателя о ключах от ее квартиры. Они были у Павлика. Но он так молод! Только шестнадцать в сентябре исполнится.
Будь Павлуша старше, можно было бы расписаться, родить от него ребенка. Мария хотела иметь детей. Последнее время она очень хотела выйти замуж, ее мучило женское одиночество. И она была рада тому, что в ее жизни появился Павлик. Кто хорошо знает душу женщины, не осудит ее за любовь. Она – штука сложная, непредсказуемая, иногда запретная. Не знаешь, когда нагрянет, с кем повезет...
Мария вспомнила первые объятия с Павлушей, их робкие поцелуи. Как билось тогда ее сердце от страсти! Хотя она в два раза старше паренька. И как мучительно женщине любить, когда над ней висит статья уголовного кодекса. Приходится скрывать свою любовь ото всех любопытных глаз, нельзя поделиться даже с лучшей подругой. А что она, собственно, плохого делает? Павлик сам хотел этой близости! Неужели женщину следует сажать за любовь, которую она дарит подростку? За взаимную светлую любовь. Справедливо ли это? Мария считала, что нет…
ГЛАВА 2. ДОПРОС.
Мария Александровна Новикова сидела в коридоре следственного управления внутренних дел, изредка смотрела в окно: высокий забор и колючая проволока лишь усугубляли ее страх. Учительница нервничала, ей велели подождать, но прошло уже более получаса, а о женщине словно забыли.
Неожиданно дверь распахнулась, следователь кивнул Марии, приглашая зайти в кабинет.
– Василий Красин, – представился мужчина, – дайте, пожалуйста, паспорт.
За столом в углу комнаты находился еще один человек в таком же, как у Василия, темном костюме.
Красин посмотрел паспорт, отложил его в сторонку и сказал:
– Ну, рассказывайте, кто та женщина и как труп попал в вашу квартиру.
– Не знаю я! Честное слово, не знаю! – взмолилась учительница. – Дознаватель уже спрашивал.
– Спрашивал… Сплошная загадка, – скептически произнес Красин и внимательно посмотрел в глаза женщине. – Вижу ведь, обманываете.
– Посади ты ее в обезьянник! – неожиданно прозвучал голос второго сотрудника. – Посидит пару дней, сразу все вспомнит.
– Будете молчать, придется взять вас под стражу! – подтвердил Красин.
Однако Мария интуитивно почувствовала, что ее просто запугивают. А ей нечего бояться! У нее есть все доказательства своей невиновности. Учительница спокойно ответила монотонным голосом:
– Иногда посидеть в тюрьме полезно. Это придает мудрости. Но мне действительно нечего вам сказать. Вот у меня и билет есть, я только утром прилетела.
Красин обратился к коллеге:
– Опрос соседей что-нибудь дал?
– Как обычно: ничего не видели, ничего не слышали. Только соседка по лестничной площадке рассказала, что видела, как эта фифочка выходила из квартиры в обнимку с молоденьким пареньком. И этот паренек недавно приходил к ней домой в ее отсутствие и открывал дверь ключом.
– Ну, что скажите? – спросил Красин и снова взглянул на Марию.
– Так эта соседка – сплетница, ей верить нельзя, – начала оправдываться женщина и обратилась к помощнику следователя:
– Бабка Марфа настучала, да?
Помощник не ответил, а Красин спросил:
– Как фамилия паренька?
– Это мой ученик. Я его по физике подтягиваю.
– Летом на каникулах? – не поверил Красин. – Говорите имя, фамилию и его адрес.
– Так Павлик Рыбаченко его зовут, – Марии пришлось сознаться. – Живет у родителей на улице Савушкина.
Красин записал себе в блокнот и опять спросил:
– Павел – кто он такой?
Мария через силу улыбнулась:
– Он еще ребенок. Я его школьная учительница! Вы же не будете подозревать в преступлении мальчишку?!
Следователь ответил вопросом на вопрос:
– Значит, у него есть ключи от вашей квартиры?
Мария развела руками:
– Ну и что? Вы же не думаете, что это он подкинул труп…
– Как знать, как знать! Подростки бывают порой так жестоки!– задумчиво произнес Красин.
– Павел – прекрасный мальчишка, спортсмен, он мухи не обидит!– начала защищать ученика Мария.
– Когда вы последний раз виделись с ним? – спросил Красин.
– В начале августа. Павлик провожал меня на поезд. Это было… седьмого числа. Он просто помогал мне вещи нести.
Красин задал еще несколько вопросов. Спросил, с кем дружит Павел, не было ли чего-то подозрительного в его поведении, не проявляет ли жестокости к животным. Мария отвечала, что ни разу не видела, чтобы Павлик плохо обращался с животными. А вот постаять за себя мальчик умел, занимался единоборствами и хоккеем.
Вдруг Василий Красин задал неожиданный вопрос:
– У вас с ним был секс?
Мария вздрогнула и робко, неуверенно ответила:
– С Павликом? Нет… Он еще ребенок…
Красин внимательно наблюдал за реакцией женщины. Мария даже побледнела от такого вопроса, опустила взгляд, заерзала на стуле, руки сцепила в замок.
– Да, ну? – спросил следователь. – Что-то мне не верится! Будьте со мной откровенны. Вы понимаете, что вам могут дать приличный срок за связь с несовершеннолетним?!
Мария подняла на мужчину глаза и со вздохом ответила дрожащим голосом:
– Мне не за что давать срок…
Василий усмехнулся и произнес:
– А мы парня допросим! Он нам все расскажет.
Мария снова вздрогнула и ответила с надрывом:
– Мальчишки так любят сочинять и преувеличивать. Но я уверена, что он вам не скажет ничего порочащего меня.
Следователь усмехнулся и строго произнес:
– Мы можем задержать вас и посадить в следственный изолятор. Так что не искушайте судьбу. Говорите номер телефона.
– Чей? Мой?
– Давайте оба: ваш и Рыбаченко.
– И Павлика? Ну, не знаю…
– Не знаете, сказать или нет? Может, мне у вас в смартфоне посмотреть?
– Я скажу, – кивнула Мария и продиктовала телефоны.
Следователь достал из папки фотографию покойной девушки, положил перед Марией и сказал:
– Внимательно посмотрите еще раз, может быть, вы ее где-нибудь видели раньше.
Марии было тяжело смотреть на тело той, которая оказалась мертвой в ее квартире. Но это пришлось сделать, учительница заставила себя взглянуть на фото. Красивое, но обезображенное смертью лицо. Нет, она ничего не знает о ней, впервые увидела девушку у себя под кроватью.
Красин взглянул на часы и сказал:
– Однако! Пора заканчивать. Нужно только отпечатки пальцев еще снять и подписку оформить. Ладно, пока отпустим вас домой под подписку о невыезде.
Вскоре Мария вышла из здания следственного управления, достала выданную ей бумагу, посмотрела на печать, увидела подпись заместителя прокурора города. Спрятала бумагу в карман, тяжело вздохнула и стала думать о Павлике. Она так хотела порадовать любимого досрочным неожиданным приездом. Он сильно переживал, что придется расстаться на целых три недели. Вот приехала раньше, порадовала парня…
Неужели Павлуша привел проститутку в ее отсутствие? А одежду девушки куда дел? Унес с собой? Эх, Павлик. Павлик…
Блин, надо ему позвонить! Как сразу не догадалась?!
Мария нажала кнопку в смартфоне с именем любимого. Чужой голос сообщил: «Телефон отключен или находится вне зоны действия сети».
ГЛАВА 3. ВОТ ТАК ДЕВУШКА!
Горыныч открыл дверь квартиры, впустил девушку и ее спутника, зашел сам, включил свет и сказал:
– Скромненько тут у нас для таких дорогих гостей.
– Ничего, до утра как-нибудь продержимся, – сказал высокий широкоплечий мужчина, лет тридцати, – давай перекусим с дороги и в спальню. Я по Люсиному телу соскучился. Покажем тебе настоящую любовь!
Девушка улыбнулась и ласково посмотрела в глаза спутника. Они прошли на кухню, Горыныч поставил чайник и стал делать бутерброды, украдкой поглядывая на девушку. Нравилась она ему! Стройная, голубоглазая пышногрудая блондинка почти всю тяжелую дорогу с юга в жигуленке молчала, не просила остановить машину или купить ей что-нибудь, не проявляла никакого недовольства, не упрекала за неудобство. Горыныч не любил болтливых и капризных женщин.
– Вовремя мы с Утриша свалили, – сказал он, открывая бутылку пива. – Там сейчас шмон. Надьку забрали. Чего она режиссера ножом пырнула?
– Дура! Больно было, не можешь терпеть, сказала бы Ачинцеву, съемку бы остановили.
– Так она его после съемки пырнула.
– Терпела. А потом дала волю эмоциям. Ачинцев сам виноват – нельзя так над девочками издеваться! Ишь, пытку придумал. К муравейнику их приволокли, шланги прозрачные во влагалища вставили и снимали крупным планом, как муравьи туда...
– Да, Саша, это жесть, – согласился Горыныч.
– Моя ничего, терпеливая, а Надька – дура, – сказал Саша и обратился к спутнице:
– Как у тебя там внутри – не болит?
– Все хорошо, милый, – ответила девушка с легкой улыбкой.
– Ладно, посмотрим.
Они перекусили и прошли в спальню.
– Ты не против того, чтобы Люся разделась? – спросил у Горыныча Саша. – Мне нравится, когда она голой танцует. Это так эротично! – Мы там у нас дома совсем без одежды ходим.
– Я люблю стриптиз! Жаль только, что музыки нет, – ответил Горыныч. – Да и поздно уже, соседи могут услышать.
– Ничего, я сейчас с телефона тихонько музыку включу, – сказал Александр.
Он подобрал какую-то бальную мелодию, девушка распустила спадавшие чуть ниже плеч волосы, несколько раз энергично тряхнула головой и стала медленно, прогибаясь и пританцовывая, освобождаться от платья. Лифчика на Люсе не было. Потихоньку стаскивая платье, она кружилась в танце, то выпячивая свою красивую грудь, то, прогнувшись, показывая попу.
Затем стриптизерша села на шпагат, но тут же энергично вскочила на ноги, стащила свои трусики, немного покрутила их в руках и бросила в направлении Горыныча, сидевшего в кресле. Он увидел татуировку на лобке девушки и возбудился еще больше.
Оставшись голой, Люся похлопала себя по ягодицам, раздвинула их руками, на носочках отошла к двери. Там опустилась на колени, прогнулась так, что зад оказался заметно выше головы, развернулась и пружинящими движениями, слегка сгибая и разгибая руки в локтях, поползла к Александру, ткнулась губами в ширинку его джинсов, затем высунула язык, потрясла им и, улыбнувшись, несколько раз лизнула штаны Саши. Он расстегнул ширинку, освободил свой слегка эрегированный член.
Девушка вновь улыбнулась кончиками губ, приняла достоинство партнера в рот и стала ласкать, стараясь довести до нужной кондиции. Затем полностью заглотала уже возбужденный, впечатляющих размеров член мужчины, на несколько секунд прильнула лицом к лобку партнера и замерла. После чего отшатнулась, но не выпустила член изо рта, а слегка пососала его головку, сделала несколько минетных движений, снова приняла член мужчины в рот и замерла секунд на десять, отдышалась и продолжила свои характерные движения.
– Не спеши, – скомандовал Саша.
Девушка повернулась к нему боком так, что Горынычу стало видно, как член приятеля уперся в губу Люси.
Александр легонько похлопал подружку по щеке, но затем отстранился от девушки, освободил свой член и махнул ей рукой.
Люся развернулась, отползла на пару шагов, вновь прогнулась так, что стали хорошо видны ее половые органы, и стала дрыгать своими ягодицами.
– Классно! – прошептал Горыныч.
– Мы и не такое можем! – сказал Александр. – Стрейк на члене видел?
Горыныч даже не знал, что это такое.
А девушка сделала кружок на четвереньки по комнате, призывно виляя попой, затем опустилась на локти и подползла к любовнику.
На этот раз она расстегнула застежки на его сандалиях и зубами стала аккуратно стаскивать с Александра носки.
– Хорошая девочка! – похвалил он.
– Ай лав ю! – покончив с носками, ответила Люся. Она поцеловала сначала одну, потом другую ступню друга и язычком стала ласкать пальцы его ноги, облизывая их и запихивая влажный язык между пальцев.
– Соси! – скомандовал Саша.
Девушка взяла четыре пальца ноги любовника в свой рот.
– Глубже, – велел Александр.
Люся села на попу, пальцем руки оттянула себе щеку, втиснула в рот и большой палец ноги партнера, постаралась как можно глубже захватить ступню.
– Умничка, – похвалил Александр. – Выпрямись, дай поласкать тебя.
Не выпуская ногу изо рта, девушка привстала и выгнулась в направлении любовника. Он свободной ногой стал гладить ее по письке и лобку.
– Кровать низкая, – сказал Саша, – неудобно тянуться.
Девушка подалась вперед, шире развела ноги. Александр пальцами ступни погладил подружку по животу, затем надавил на одну грудь, другую, медленно провел от точки между грудей через пупок в самый низ живота.
Люся одной рукой по-прежнему придерживала правую ступню Александра во рту, второй взяла пальцы его левой ноги и вставила себе во влагалище.
– Молодец, – опять похвалил Саша. – Знаешь, как я люблю.
Девушка сделала энергичное движение тазом, стараясь глубже вогнать пальцы любовника в тело. Но вскрикнула и отстранилась. На лице ее отразилась гримаса боли.
– После пыток Ачинцева что-то не так? – спросил Александр. – Сильно больно?
– Терпимо, милый, – ответила девушка.
– Ты просто так кричать не будешь, – сказал Саша и вдруг обратился к Горынычу:
– Хочешь посмотреть, что у нее внутри?
– Это как? – задал глупый вопрос Горыныч.
– А-а-а! У меня есть приспособление. Заодно и генитальный осмотр проведем. Люсенька, принеси у меня там, в портфеле, сама знаешь что.
Голая девушка выскользнула в прихожую и вскоре появилась с фонариком, каким-то тюбиком и прозрачным круглым стаканом в руках. Впрочем, Горыныч увидел, что стакан оказался без дна.
Александр освободил кровать. Девушка села на его место, повернулась в направлении Горыныча и широко раздвинула согнутые в коленях ноги. Саша опустился возле нее так, чтобы Горынычу было все видно, энергично постучал ладошкой по выбритому лобку подружки, затем провел пальцами по письке, легонько помассировал клитор девушки, подергал за губки и раздвинул их, показывая вход в лоно красавицы. После чего приподнялся, дал девушке облизать и пососать пальцы своей руки.
Горыныч наблюдал за любовниками в сладострастном ожидании продолжения. И она последовало! Александр ввел пару пальцев Люсе во влагалище и стал делать интенсивные дрыгательные движения.
Девушка негромко застонала.
– Смотри, не наделай ему кровать, – улыбнулся Александр, вытащил свои пальцы и опять дал их подружке облизать и пососать.
Затем взял стакан, смазал его край без дна гелем из тюбика и стал аккуратно вводить в тело девушки.
– Ай! – опять негромко вскрикнула Люся.
– Больно? – спросил Саша. – Может, болеутоляющее нужно?
– Нет, милый, все нормально. Терпимо.
Саша вставил стакан почти полностью во влагалище девушке, велел придерживать его пальцами, а сам посветил внутрь фонариком, внимательно осмотрел и сказал:
– Все нормально! Воспаления почти нет. Вот только здесь, в самом начале, след от укуса остался. Сексом сегодня займемся? Больно не будет?
– Я потерплю, милый! – покорно ответила Люся.
– Она любит трахаться, особенно со мной, – сказал Саша Горынычу. – Иди сюда, покажу что-то интересное. И ручку дай.
Горыныч подскочил к девушке и впился глазами в щелку выпяченного горкой в стакане маточного зева.
– Ну? Что уставился? – довольно спросил Александр. – Не видел еще такого?
– Я не гинеколог, – промямлил Горыныч.
– И я нет, – сказал Александр. – Но подружку свою люблю…
Он дал Люсе облизать указательный палец и вставил его подушечку через стакан в щелку зева девушки. Покрутил там немного, вытащил и вновь дал облизать. После чего взял у Горыныча ручку и вогнал ее в маточный зев почти по крепежную скобу.
– Держи, – велел он Люсе и вновь предложил приятелю полюбоваться картиной.
Дрожащими руками возбужденный Горыныч достал свой смартфон и сделал несколько снимков.
– У тебя клизма в доме есть? – спросил Александр.
– А клизма-то тебе зачем? – поинтересовался Горыныч.
– Понимаешь, я люблю анальные игры. Чтобы не испачкаться, этим лучше заниматься после клизмы.
– А-а-а, – вожделенно произнес Горыныч. – Не пользуемся мы клизмами.
– Ладно, тогда бутылку из-под пива давай. Она сама себе все сделает. Иди, Люсичка, готовься. Покажем человеку настоящий секс!
ГЛАВА 4. ЖАРКАЯ ЛЮБОВЬ.
– Классная телка! – восторженно сказал Горыныч, когда девушка скрылась в ванной. – Мне бы такую!
– А то! – сказал довольный Александр.
– Где ты ее нашел? – спросил Горыныч.
– Отбил у своего знакомого, одного из лидеров их общины. Люся воспитывалась так, что наивысшей добродетелью ей вбивали в голову стремление угодить мужчине.
– Какая она сексуальная! Я таких еще не встречал.
– Она школу обаяния прошла в Огайо. Там их послушанию и всяким эротическим штучкам обучали.
– Что за школа?
– Секретная. Девочек готовят для развлечения элиты и съемок в порно. Люську туда по линии Муна пристроили.
– В порно она часто снимается? – опять спросил Горыныч.
– Раньше часто. Люся – женщина красивая, спрос был.
– Интересно было бы посмотреть сцены с ее участием!
– Ты же говорил, что порнушку не смотришь!
– На Люсю бы взглянул с удовольствием.
– Вижу, что возбудился, когда наблюдал за нами, – улыбнулся Саша. – Так и снял бы штаны, мы эрегированных членов повидали множество.
– Не ревнуешь, когда смотришь порно с ее участием, как она с другими мужиками…
– Нет… Чего ревновать-то?
– Понимаю, к работе не ревнуют, – примирительно сказал Горыныч.
– А мы и свинг дома, бывает, практикуем. Приятель мой – Скотт. У него телка – одна из самых известных звезд порно. Рокси Рей зовут. Не слышал? Ах, да, ты же не смотришь… Так мы иногда вместе встречаемся. Знал бы только, что с телками делаем! Соревнования всякие устраиваем, кто из них дальше из письки мячик выбросит, кто на дилдо лучше скачет или в тело себе больше теннисных шариков запихает. А на Рождество нарядили подружек круче елок. На соски и между ног цепочек с грузиками нацепили, тела присосками и прищепками с елочными шарами обильно разукрасили. А потом пользовали их в таком виде по очереди. Шаров побили множество, зато весело было.
– Хорошо развлекаетесь, – мечтательно сказал Горыныч.
– У тебя бельевые прищепки есть? – спросил Александр.
– Надо у матери в ванной посмотреть. А зачем тебе?
– Понимаешь, я люблю трахаться, когда у Люськи на сосках прищепки болтаются, это меня возбуждает, – сказал Саша, вновь посмотрел на оттопыренные штаны Горыныча и спросил:
– Ты МЖМ практикуешь?
– Это как?
– Ну, когда девушка с двумя мужчинами.
– Нет, ты что! Я только один на один могу и без свидетелей.
– Ну и зря. Тогда я сначала с Люськой разряжусь и спать завалюсь, а ты можешь потом с ней пообщаться.
– Мы можем в той комнате! – обрадовался Горыныч.– У меня там кровать есть!
– Ладно, пойду руки помою и Люську потороплю, – сказал Александр и удалился.
Вскоре он вывел из ванной комнаты свою подружку. На красивой груди девушки торчали бельевые прищепки, прикрепленные к соскам. Виляющей походкой, соблазнительно покачивая бедрами, девушка неспешно прошла мимо пожиравшего ее глазами Горыныча, присела на кровать, вновь широко расставила ноги, но на этот раз не стала сгибать их в коленях, а вытянула, словно балерина в растяжке, и подняла высоко над головой.
Александр подошел к ней вплотную, стянул с себя джинсы с трусами. Девушка при этом покачала призывно ступнями ног и вытянула носки. Но Саша не сразу приступил к ласкам. Он вдруг вытащил из джинсов ремень и довольно сильно ударил им подружку по гениталиям.
Люся вскрикнула негромко и сказала:
– Сенкью, сэр! Ай лав ю!
– Говори по-русски! Мы же в России, – сказал Александр и снова ударил девушку ремнем.
– Ты чего? – спросил возбужденный Горыныч.
– Это для разогрева, – ответил Александр. – Она привычная. Дома я ей иногда помпу ставлю.
Александр протянул девушке руку. Она, не опуская вытянутых ног, вновь облизала пальцы любовника и взяла руку в рот.
Через минуту Саша вытащил ладонь изо рта, поднес ее к влагалищу подружки, сунул туда один палец, затем другой, но мастурбировать не стал. Он потихоньку стал вводить свою ладонь в лоно Люси. Она не возражала, лишь слегка стонала.
– Не больно? – поинтересовался Александр.
– Терпимо, милый, – привычно ответила девушка и закрыла глаза.
Саша приложил усилие, и вся его ладонь оказалась в теле Люси. Она негромко вскрикнула опять. Саша замер на пару секунд, затем еще немного продвинул в тело подруги свою руку и стал аккуратно вращать ее.
В этот момент наблюдавший за всеми манипуляциями Горыныч почувствовал, что кончает: его семя самопроизвольно выплескивалось наружу, пачкая трусы.
А ночь только начиналась!
ГЛАВА 5.УЧИТЕЛЬНИЦА И ЕЕ УЧЕНИК.
В кабинете следователя Мария сильно нервничала, но и на улице ее волнение не проходило. Только теперь женщину больше беспокоило не то, как попал в квартиру труп, а ситуация с Павлушей. Не расскажет ли мальчишка об их греховной связи? Почему его телефон не отвечает?
До дома нужно было проехать пару остановок на метро. Как много в подземке стало охраны! Теперь это начало раздражать Марию. Ей казалось, что ее вот-вот остановят, наденут наручники и отведут в тюрьму. Потом будут судить за совращение несовершеннолетнего.
Но охранники не обращали на Марию внимания. Учительница вышла из метро и ощутила облегчение. Сейчас немного пройтись, будет ее дом. Вот и утром она здесь же шла с вещами, думала о Павлике, вспоминала пляж, горячие камушки под босыми ногами, теплое море и волны, ласкающие словно прикосновения любимого человека.
Ее любовь к Павлуше не остыла за пару недель южного отдыха. Парень снился ей по ночам, учительница вспоминала его рельефное тело, мужественное лицо, светлые, постриженные под полубокс волосы, голубые, очень выразительные глаза. Незаурядный, красивый мальчишка. Из него может получиться прекрасный киноактер, ему бы на плакате красоваться.
Марии хотелось поскорее увидеть Павлушу, обнять и прижать его к себе, вдохнуть запах сильного юного тела, осыпать поцелуями лицо, шею, гладкие, розовые щеки. Она вновь и вновь набирала номер его телефона, который по-прежнему не отвечал.
Учительница успокаивала себя: сейчас лето, у ребят каникулы, Павлуша куда-нибудь уехал, не взял с собой телефон или просто отключил его. Но зачем отключать? Да и ничего не говорил ей любовник о возможном отъезде из города, когда она звонила ему из Сочи два дня назад. А потом случилась эта ужасная история с мамой подруги, быстрые сборы, преждевременный отъезд…
Может, Павлушу родители все же внезапно увезли за границу? Он хотел во Францию.
Сама Мария с юности мечтала совершить свадебное путешествие по Европе. Посетить Прагу, Варшаву, Берлин, Париж. Особенно хотелось в Париж, город мечты и романтической любви. Она рассказала о своем желании Павлику. Он ответил, что с удовольствием съездил бы во Францию, потому что французы из всех европейских народов более всего похожи на русских и характером, и менталитетом. Мария спорить не стала, хотя подумала тогда, что не слишком похожи наши народы. У нее было желание обвенчаться с Павликом через пару лет, когда он станет совершеннолетним, и уехать с ним в путешествие.
Сейчас учительнице не хотелось даже думать о том, что Павел изменяет ей, что он приводил в ее квартиру другую девушку. Разве не заслужила Мария своего женского счастья? Раньше в мечтах она рисовала себе солидного обеспеченного мужа, однако влюбилась в мальчишку, который оказался младше ее на пятнадцать лет. Влюбилась так, что разум потеряла.
Учительница выглядела вполне привлекательно. Фигура стройная, талия тонкая, красивые длинные ноги, кожа чистая, лицо свежее, морщин нет, шевелюра очень пышная, волосы чуть вьющиеся, светло-русые до плеч. Последнее время она периодически садилась на диету, мазалась кремами. Такие женщины нравятся мужчинам. На вид ей не давали больше двадцати пяти, хотя учительнице перевалило уже за тридцать.
Но Мария была одинока, несмотря на свою красоту и неплохую физическую форму. В юности ее жених, которого она любила всеми фибрами души, попал в Чечню и погиб там. В результате девичье сердце очерствело и обледенело на несколько лет.
На все попытки ухаживания со стороны мужчин учительница отвечала такой холодностью, что потенциальные женихи сразу улетучивались. Мария не влюблялась, даже не смотрела в сторону мужчин. Мир казался ей черно-белым после трагической смерти ее первого парня.
И только последнее время учительница стала понемногу оттаивать, все чаще задумываться о свадьбе и рождении ребенка. Но с мужчинами она была несмелой, не посещала танцы и другие места, где проще познакомиться,
В какой-то момент у Марии даже возникла идея дать объявление о знакомстве с целью замужества в газету или на соответствующий сайт в Интернете. Но тут в ее жизни появился Павлик. И мир заиграл новыми красками.
Этот красавец выделялся среди всех учеников своей внешностью и коммуникабельностью, смазливый мальчишка стал сердечной пассией учительницы, Мария на него запала. Хотя понимала, что это неправильно, даже опасно с точки зрения существующих законов.
Первый раз учительница увидела Павлика почти год назад у себя на уроке в новой школе, куда устроилась, когда переехала в Приморский район. Он заставил трепетать ее оттаявшее, соскучившееся по любви сердце. Павлуша пробудил в женщине сначала неясные мечты, а затем и довольно сильные чувства.
Мария решила искать подход к этому пареньку, но боялась, что мальчишка отвергнет ее. Учительница стала тщательнее следить за собой, села на диету. Она старалась хорошо выглядеть и вызвать расположение Павлика, завышала ему оценки. Однако долгое время не предпринимала никаких шагов для того, чтобы познакомиться с мальчишкой поближе.
В апреле стояла прекрасная солнечная погода, Мария оделась соответствующим весне образом, а на уроке вызвала Рыбаченко отвечать домашнее задание.
Первый красавец класса Павел стоял у доски. Мария пожирала его глазами, а он с интересом смотрел на свою учительницу, которая в тот день была в довольно короткой юбке, с красивым макияжем и шикарной прической.
С улыбкой Павел произнес:
– Закон Киркорова гласит…
В классе раздался смех. Павлик слегка смутился и едва заметно покраснел. Учительница вежливо поправила:
– Киргофа… Так о чем этот закон?
Мария слышала, что Рыбаченко подсказывает девочка на первой парте, но сделала вид, что ничего не замечает.
Ее любимчик, глядя учительнице в глаза, ответил:
– Сумма токов в цепи на входе равна сумме токов в цепи на выходе…
Мария согласно кивнула и сказала:
– Садись, Павел, пятерка!
Ученики присвистнули. Мальчишка сел и принялся откровенно разглядывать учительницу.
Потом Павлик признался Марии, что именно в тот день в нем закипели чувства. Мария нравилась ему и раньше, но как учительница. А тогда он изучал эту взрослую женщину, ее красивое аристократическое лицо, светлые вьющиеся волосы, соблазнительные ноги. Разглядывал и чувствовал, как его мужское достоинство предательски набухает, становится горячим и даже пульсирует.
Он нравился девочкам, общался с ними, а с красавицей Верой даже целовался пару раз. Но сексом ни с кем еще не занимался, Паша видел процесс только на видео, которое нашел в Интернете. От такого видео он возбуждался так же, как и на том уроке от одного лишь вида учительницы, ее незаслуженной пятерки.
И Павлику захотелось заняться с физичкой любовью. Как на видео. Но он понимал, что это невозможно, по крайней мере, в ближайшее время. Однако мучительное состояние требовало выхода. Павлик ощущал сильное содрогание, перед глазами запрыгали звездочки. Жар в паху у школьника становился невыносимым. Мальчишка поднял руку и спросил, заливаясь краской:
– В туалет можно?
Мария снисходительно разрешила:
– Иди!
Павлик припустил со всех ног. Только в школьной уборной он смог снять напряжение и унять свое все еще торчащее достоинство.
Потом он со смехом рассказывал Марии о своем неожиданно возникшем возбуждении. А тогда он вернулся в класс как раз к звонку. Пришлось идти на следующий урок.
Но образ учительницы физики стоял перед глазами. Она смогла разжечь в пареньке огонь сильных чувств. Ему снова хотелось увидеть Марию Александровну.
Павлик с трудом досидел до конца уроков. Ноги сами привели его к кабинету физики.
С сильно бьющимся сердцем Павлик остановился у двери, набираясь смелости. Он не знал, что скажет, как будет вести себя с учительницей, но все же открыл дверь.
Учительница объясняла что-то ребятам из выпускного класса, урок закончился, но не все еще ушли. Мария обернулась к вставшему в дверях Павлу, ожидая, что он пояснит причину своего визита. Она доброжелательно улыбнулась, но даже эта приветливая искренняя улыбка не смогла снять смущение Павлика, он словно растерял словарный запас и лишь тупо смотрел на учительницу. А Мария Александровна смотрела на любимого ученика, прямо ему в глаза.
Пауза затягивалась, Мария ласково спросила:
– Ты что пришел, Павел? Какие-то проблемы?
У Павла наконец-то прорезался голос:
– Я… я хочу реферат написать по физике. Законам этим…как его? В общем, тока…
– Подожди немного, сейчас я с ребятами закончу, и все обсудим с тобой, – сказала учительница и улыбнулась опять.
И Павлик почувствовал, что от ее вида, ее доброжелательной улыбки его мужское достоинство опять невольно зашевелилось в штанах.
Он вышел в коридор, постарался отвлечься от сладострастных мыслей и успокоиться.
Конечно, ему было бы проще общаться со сверстницей, но сейчас паренька сильно возбуждала эта взрослая женщина. Видимо, ее влечение на интуитивном уровне передалось Павлу, и он не выдержал, поддался ответной страсти, хотя и не знал, как вести себя с учительницей.
Павлик чувствовал, что его достоинство опять сильно выросло и заметно оттопырило штаны. Мальчишка впервые столкнулся с такой страстью. Это было что-то новое и необычное. Никогда еще юный Павлик так не заводился. Ему вдруг захотелось увидеть учительницу голой, потрогать ее стройные ноги, обнаженную грудь.
А Мария? Она была рада, что Павел зашел, постаралась поскорее отослать остальных ребят и позвать любимого паренька. Она мечтала общаться с этим красивым мальчиком, смотреть в его нежные выразительные глаза. Мария понимала, что это – всего лишь подросток. И с ним нужно будет вести себя соответствующим образом. Она не планировала соблазнять школьника, ей хотелось просто поговорить с ним. Так, о жизни, об учебе.
А он вошел и уставился на ее ноги. Парень никак не мог унять свое влечение. Его штаны… Они были оттопырены!
Мария заметила это, настроилась на шуточный лад, весело улыбнулась и спросила:
– Нравятся мои ноги?
Павлик с трудом выдавил из себя:
– Очень… Простите…
Мария не удержалась и сразу задала второй вопрос:
– Ты встречаешься с девочками?
Парень ответил не сразу, и учительница уточнила:
– Со сверстницами встречаешься?
– Нет… Они глупые. А вы… такая умная… и красивая. Мне нравитесь вы.
Мария улыбнулась опять и негромко сказала:
– Ты красивый мальчик, но мне нельзя встречаться с учениками, если только это не касается школьных дел.
Павлик тяжело вздохнул и прошептал:
– Проклятые условности!
Мария пожала плечами:
– Парень с такой внешностью, как у тебя, не может быть обделен женским вниманием. Найдешь еще себе девушку, более подходящую по возрасту.
Павлик пробормотал:
– Я не хочу… Меня тянет к вам.
Мария улыбнулась:
– Это пройдет!
Еще несколько минут они говорили о школьной жизни и одноклассницах, затем Павлик осторожно попятился к выходу, ему срочно потребовалось в туалет. Он спешил облегчиться, сбросить мучительный зуд и сверхчеловеческое напряжение.
Физически сильный парень не мог пока контролировать свои желания и унять эрекцию. Подсознательное стремление к любви и сексу со зрелой дамой буквально переполняло тренированное тело юного атлета.
Школьник убежал, Мария не стала его ждать, она ушла из школы. И Павлик пошел домой. Родители обратили внимание, что их сын крайне мрачен и почти не есть.
Мама спросила у сына:
– Павлик, ты двойку получил?
Школьник отмахнулся:
– Какая ерунда!
Отец улыбнулся:
– Он, видимо, влюбился, не приставай с расспросами, иначе взорвется.
Павел заперся у себя в комнате. Чтобы отвлечься и разрядиться, влез в Интернет и включил порно.
Ночью мальчишка спал плохо, все время вспоминал учительницу, их последний разговор, смущался своему поведению и мечтал.
Нередко ученики влюбляются в своих учителей, пусть и гораздо старше себя. Они любят их за мудрость и авторитет. Иногда учителя отвечают взаимностью: им нравится молодость и красота. Бывает, учителя сами пытаются влюбить в себя учеников. Марии это удалось. Она ушла из школы, но потом жалела, что не дождалась парня и не продолжила общаться с ним в тот день.
ГЛАВА 6. ТАЙНЫЕ СВИДАНИЯ.
Следующим утром Павел был угрюмым и замкнутым. Нагрубил родителям, в школе совсем не разговаривал со сверстниками, учителям отвечал невпопад. С волнением он ожидал урока физики.
Перед уроком поговорить с учительницей не удалось: она впустила ребят в класс только со звонком и сразу стала объяснять материал.
Павел ловил ее взгляды. Мария Александровна тоже смотрела иногда на любимого ученика. Она заметила, что мальчик бледен и ей стало жалко парня.
Когда урок закончился, ребята стали выходить из класса, а Павел набрался смелости, подошел и сказал учительнице:
– Я вчера так и не узнал про реферат.
Мария спросила:
– Почему ты убежал?
– Мне нужно было… в туалет.
– Можешь зайти ко мне после уроков, – разрешила учительница.
Павлик почувствовал себя окрыленным! Он с нетерпением ожидал окончания занятий. И сразу поспешил в кабинет физики. Мария Александровна была одна.
– Что-то ты сегодня выглядишь не очень, – первой сказала учительница. – Не заболел?
– Нет, – ответил Павел, – не выспался просто.
– Такое бывает. Ты на самом деле хочешь написать реферат? – спросила Мария.
Павел кивнул, хотя оба понимали, что это лишь предлог. Учительница стала объяснять, как пишутся рефераты. А Павлик вдруг сказал:
– Может быть, мы обсудим детали этой работы в другом месте? Тут слишком людно… У нас есть дача в Александровской. Там нам никто не помешает.
Ночью школьник размышлял о том, что будет говорить учительнице при встрече, и выдал заготовленную фразу.
Мария улыбнулась, положила руку на шею ученика и произнесла:
– А ты особенный, не такой как остальные мальчишки…
Павлик вздрогнул от ее прикосновения. Он снова почувствовал предательское шевеление в штанах. Но на этот раз не стал никуда убегать, а опять сказал про дачу:
– Можно поехать в любое время. У меня есть ключи, родители в Александровскую сейчас не ездят.
Мария убрала руку и ответила:
– Никуда я, конечно, не поеду. Но ты можешь зайти ко мне домой.
– А когда можно зайти?
Мария пожала плечами и ответила:
– Да хоть сегодня.
– Здорово! – обрадовался Павлик. – Мне сейчас нужно в секцию по хоккею, а потом я могу прийти к вам.
– Давай тогда запиши номер моего телефона, – предложила учительница, – позвонишь, когда освободишься, я скажу куда подойти.
Мальчик расцвел от счастья:
– Очень хорошо! Вы просто супер!
– Только прошу, никому, пожалуйста, не говори, что собираешься ко мне домой.
Павлик кивнул, ему стоило больших усилий оторвать свой взор от груди женщины. На ватных ногах школьник удалился. В ближайшем киоске мальчишка купил себе пачку чипсов и бутылку Колы. Жадно проглотил купленное, унял нервную дрожь и почувствовал себя увереннее.
На тренировке Павел был активен, играл грубо. Он первым выскочил с площадки, примчался в раздевалку и позвонил учительнице. Мария Александровна назвала улицу, номер дома и квартиру.
Учительница открыла дверь, улыбнулась и сказала:
– Я рада, что ты пришел. Не стесняйся, чувствуй себя как дома.
Она была в красивом синем платье до колен, домашних тапочках, с распущенными волосами и легким макияжем. Мария ждала паренька, ее доброжелательная улыбка помогла Павлу снять излишнее волнение, но он все же задал довольно глупый вопрос:
– А мы здесь одни, нам не помешают… ваши мужчины?
– Увы, я пока одинока, – развела руками учительница. – Проходи.
Павел снял ботинки, Мария взяла его за руку, вместе они вошли в комнату. Здесь стоял уже накрытый столик. Мария подготовилась к встрече с любимым учеником. Купила тортик, сделала бутерброды и даже открыла бутылку с сухим вином. На столике имелся также фужер со свечами.
– Про реферат я тебе расскажу потом, – сказала учительница. – Давай сначала перекусим… при свечах.
Мария выключила свет и зажгла свечи.
Павлик с воодушевлением произнес:
– Как романтично! Но при свете вы выглядите еще лучше.
– А мне хочется романтики, я так одинока...
– У вас есть мы, ваши ученики, – возразил Павлик.
– А сердечного кавалера нет…
– Так я могу им стать! – с энтузиазмом сказал мальчишка. Сейчас он нервничал меньше, чем в школе, когда договаривался о встрече с учительницей.
Мария опять улыбнулась и предложила Павлику сесть на диван у столика. Сама присела рядом и шепнула:
– Я выпью немного вина, а ты кушай торт. Он с орехами. Не знаю, любишь ли ты сладкое.
– Люблю, – ответил Павел.
– Вот и хорошо.
Павлик взял ложкой кусочек торта и без энтузиазма проглотил. Мальчик иногда ел торт и дома. Но шоколад он любил больше.
Мария чуть пригубила вина и поставила бокал назад. Одной пить показалось неприличным. А предлагать подростку тем более. Она полюбовалась учеником в пламени свечей, сказала Павлику, что у него фотогеничное и выразительное лицо, а фигура – словно у греческой статуи.
Мальчишка открыл рот от таких комплиментов, а учительница взяла в руку ладонь Павлика, положила себе на ногу и шепнула:
– Можешь погладить.
Мальчишка залился краской, его ладонь дрожала и сразу же стала потной. Павлик осторожно провел по ноге. Мария улыбалась: прикосновения красивого парня приятны для женского тела. Учительница положила свою руку на мускулистую грудь Павлика и стала массировать ее. Мальчика часто задышал, Мария ощущала, как сильно бьется сердце подростка. Парень горел от возбуждения. Он мял руками колено женщины, ему вдруг захотелось снять с нее платье, а с себя сорвать одежду. Интуитивное, сильное желание…
Но Мария краем сознания поняла, что следует остановиться, чтобы не утратить контроль над собой. Она оторвала руку Павла от колена, поцеловала мальчика в лоб и сказала:
– Ну, все, хватит! Давай вернемся к реферату.
Павлик прошептал:
– Пожалуйста… Реферат потом. Мне жарко. Можно, я сниму майку?
Марии хотелось продолжения интимного свидания, она мечтала увидеть голый торс молоденького красавца, женщина не сдержалась, протянула руки и ответила:
– Давай, я помогу тебе.
И стянула с мальчишки майку.
Рельефный, изящный рисунок мышц паренька еще больше разогрел внутри живота женщины жар, который грозился стать невыносимым. Но и Павлик предельно возбудился, его совершенство восстало, тело стало блестеть от пота. Дрожащим голосом паренек произнес:
– Можно, и я вам помогу… снять платье…
Мария снисходительно кивнула:
– Конечно!
Павлик наклонился и трясущими пальцами расстегнул застежки…
Мария осталась в одних тонких трусиках и лифчике. Павел, наконец, увидел тело учительницы почти без одежды. Изящное, трогательное, очень милое и эротичное.
Павлик вполне искренне произнес:
– С вашей грацией можно стать фотомоделью.
– Мне больше нравится работать учителем, – ответила Мария Александровна.
Мальчишка провел ладонью по спине любимой учительницы. Мария глубоко задышала. Прикосновения паренька возбуждали ее. Хотелось отбросить все условности и слиться с юным красавцем в экстазе. И Павлика трясло от возбуждения крупной дрожью. Впервые с ним происходило такое. Мальчишку переполняли эмоции, его разумом завладели инстинкты.
Мария подалась на встречу пареньку. Они стали обниматься и целовать друг друга…
Павлик первый раз оказался на любовном ложе, он перевозбудился и под конец свидания даже обессилел. Только тогда Мария посмотрела на часы и испугано закричала:
– Ого! Уже одиннадцатый час! Твои родители будут беспокоиться. Давай, быстрее звони им и одевайся.
Утомленный Павлик двигался медленно. Под его голубыми выразительными глазами появились темные круги. Возбуждение спало, но мальчишка чувствовал себя опустошенным. Мария успокоила его:
– После первого раза всегда так, – женщина поцеловала Павлика в губы. – Ты потрясающий парень! Мне с тобой было хорошо, но наша страсть преступна. Мне будет грозить тюрьма, если узнают, что мы перешли границу.
Павлик прошептал:
– Клянусь, я никому ничего не скажу. Даю честное слово.
Мария улыбнулась и спросила:
– И не будешь хвастаться приятелям?
Павлик для убедительности даже перекрестился:
– Нет! Вот вам крест!
– Нам нельзя любить друг друга. Ты же не хочешь, чтобы твою любовь посадили в тюрьму?
Павлик уверенно ответил:
– Нет, не хочу! За что вас в тюрьму?
Мария кивнула и прошептала:
– Меня могут судить за совращение несовершеннолетнего.
Павлик энергично замотал головой:
– Нет! Вы не совращаете меня, я сам вас хочу.
Мария ответила:
– Это не имеет значения. Обвинят в совращении того, кто старше.
– Несправедливые законы!
– Плох или хорош закон, но это – закон, с ним приходится считаться, – сказала Мария. – А ты иди быстрее домой. Что скажешь родителям?
Павлик произнес:
– Скажу, что задержался с приятелем, играли в компьютерные игры.
– А если спросят имя приятеля? – поинтересовалась учительница.
Павлик уверенно ответил:
– Мои друзья надежные, они меня отмажут.
Мария еще раз попросила:
– Пожалуйста, не говори никому.
Павлик вновь перекрестился:
– Клянусь мамой, никому не расскажу!
Учительница и ученик поцеловались на прощание.
Дома мальчишка быстро объяснился с родителями, рухнул на койку и сразу же уснул.
На следующий день занятий по физике в классе Рыбаченко не было. Он восстановился после романтического свидания, ему снова хотелось видеть любимую женщину, на перемене он зашел к Марии Александровне.
Чтобы не вызывать дополнительных подозрений и сплетен, учительница попросила Павла больше не приходить в ее кабинет когда нет урока физики, но разрешила опять зайти к ней домой.
И снова был романтический ужин при свечах. Только вместо вина Мария открыла бутылку Кока-Колы. А потом учительница сделала ученику массаж. Павлик чувствовал себя спокойнее, увереннее, чем прежде, и был готов продолжить познавать науку любви.
Они расстались нежными поцелуями.
На этот раз мальчишка пришел домой довольный и веселый. Мать увидела его счастливые глаза и спросила:
– Ты нашел себе девушку?
Павел вздрогнул, покраснел, но ничего не ответил.
Мама спросила опять:
– Целовались уже?
– Нет, – соврал Павел.
– Будьте осторожней, не шалите. Ведь вы так молоды…
Парень не хотел слушать наставления, он разделся, лег в постель. Представил, что рядом с ним лежит Мария, и погрузился в сладкую дрему.
Учительница и ученик стали тайно встречаться. Формально мальчишка ходил к Марии Александровне, чтобы писать рефераты. Но это, конечно, было лишь прикрытием их романтической любви, которая развивалась гармонично. Влюбленные планировали со временем сочетаться законным браком. Мария старалась не думать о том, что их тайная связь до совершеннолетия Павлика может раскрыться, а ее обвинят в совращении ученика. Однако в тот день, когда в ее квартиру подкинули труп, такая перспектива стала реальностью.
Ну, почему какому-то маньяку пришло в голову подбросить голую девушку именно в ее квартиру? Марии не хотелось верить, что такое мог сделать Павлик. Но телефон любимого молчал.
Дома учительница залезла в ванную и продолжила думать о подкинутом трупе и своих отношениях с Павлом. Нет, у них была не порочная связь, а настоящая любовь! Без грязных мыслей и дурных намерений. А почему была? Возможно, все не так плохо. Может быть, Павлик не изменял ей, в ее отсутствие никого не приводил в квартиру. Но кто тогда подкинул труп? Загадка…
Мария сделала теплую воду в надежде успокоиться. Женщина терла себя мочалкой и размышляла о том, что расскажет Павлик в милиции.
Вдруг раздался звонок в дверь.
«Павлуша?! – подумала учительница. – Наконец-то! Но почему так поздно и без предупреждения?»
Она накинула халат, поспешила в прихожую.
ГЛАВА 7. ПЕРВАЯ ЛЮБОВЬ ИЗГОЯ.
Борис рыдал, уткнувшись в подушку. То, что произошло пару часов назад, терзало его неокрепшую душу невыносимыми воспоминаниями, генерировало леденящую тоску, смешанную с чувством отчаяния и беспомощности.
Боря был стеснительным юношей. В свои неполные семнадцать лет он не знал девушек, не умел и даже боялся общаться с ними. Вот только весной, уже несколько лет подряд, им овладевало невнятное беспокойство, которое возбуждало тоску, обостряющую чувство собственной неполноценности и одиночества. На этот раз тоска оказалась сильней, чем прежде. Пришедшая весна пробудила в нем неясный трепет, странные, непривычные ему желания. Борису хотелось ликующей радости, чего-то нового, неизведанного. Охватившее его весеннее влечение подчиняло разум, не давало покоя. Проснувшийся инстинкт будоражил кровь и требовал выхода.
Борис тосковал, подсознательно он хотел любви. И у него был конкретный объект для обожания – одноклассница Леночка. С ней они пришли в школу из детского сада и все время учились в одном классе, но в последний год девушка стала отчаянно нравиться Борису.
Она стройна, хороша собой. Длинные, слегка вьющиеся светлые волосы, правильные черты лица, очень живые голубые глаза делали Лену очаровательной. Юноше нравилась ее озорная улыбка, чувственный рот, ее веселость. Ему казались неотразимо привлекательными и внешность ее, и манера держаться. Она нередко спорила с подружками и кричала на парней. Но и эта противоположность их характеров импонировала парню. Он иногда с затаенным восторгом, украдкой, наблюдал за Леной, ему доставляло удовольствие слышать ее голос, просыпаться и идти в школу в радостном предчувствии, что он опять увидит эту милую девушку.
Борис все чаще и чаще думал о ней, его все сильнее влекло к Лене. При ее появлении сердце парня начинало отчаянно стучать, он не смел заговорить с объектом своего обожания, просто любовался этим очаровательным созданием.
Да, он влюбился. И это была первая, несмелая, тайная, тревожная, полная юношеских надежд и мечтаний любовь, пока еще до конца неосознанное, но очень сильное чувство.
Вот и в тот злополучный день Борису хотелось увидеть Леночку, его как магнитом тянуло к ней. Но занятий в школе не было: начались весенние каникулы. Зато намечалась дискотека. Борис был уверен, что Лена придет на нее, и он решил первый раз в жизни пойти на школьную вечеринку.
Если бы не Леночка, Боря не пошел бы никуда. Он не любил шумных компаний и громкую музыку. Но желание увидеть девушку было сильнее его комплексов и страхов. Проснувшаяся в нем несмелая любовь влекла на дискотеку, наполняла сердце смутной надеждой. На что он надеялся – сложно сказать, но в сильном волнении парень пришел в школу и сквозь кривляющуюся в танце толпу сразу увидел Леночку. Она танцевала в компании ребят из их класса. В своей синей кофточке, облегающей тонкую талию, и модных джинсовых штанах девушка казалась Борису еще более привлекательной.
Он присел в сторонке и с жадным любопытством стал смотреть на Леночку. Ей очень шла эта кофточка, она танцевала увлеченно, искренне, легко согласовывая свои движения с ритмом музыки.
Из школьного динамика лились веселые мелодии. Песенка про убежавшую электричку сменилась песней о том, как хорошо проснуться утром и петь, затем последовала незнакомая Борису песня в быстром ритме на иностранном языке, а девушка все танцевала с большим удовольствием.
Борис не пытался присоединиться к танцующей толпе. Он совсем не умел танцевать и чувствовал сильный внутренний страх перед скоплением людей. Парень тихо сидел в сторонке в надежде глазами встретиться с Еленой. Юноша очарованно смотрел на девушку, только на нее одну, а она не обращала на него внимания.
Но вот, наконец, Лена решила передохнуть. Она выбралась из танцующей толпы и встала в сторонке в зале у окна. Какая-то неведомая сила толкала Бориса к объекту своего обожания. Он не знал, да и не пытался разобраться, откуда в нем это странное, непреодолимое желание немедленно подойти к Леночке. Однако при одной лишь мысли о том, что необходимо будет что-то сказать, у Бориса усиленно забилось сердце и потемнело в глазах. Но подходящий момент настал, нужно было действовать. И он преодолел свой страх, несмело и неуклюже, сильно волнуясь и стесняясь, приблизился к Лене и остановился возле нее.
Борис ощутил слабый аромат, исходивший от ее тела, и подумал, что этот запах духов напоминает запах первых подснежников в его любимом лесу. Он увидел, что девушка накрасила губы и слегка подвела глаза, чтобы еще больше подчеркнуть выразительность своего лица, и хотел сказать ей что-нибудь доброе, но не смог выдавить из себя ни звука.
Борис застыл перед Леной. Щеки парня пылали как в огне, у висков вздулись упругие вены. Ему не хватало воздуха, он не знал, что говорят в таких случаях, как ведут себя.
Боря всегда был робким, застенчивым, он волновался, когда нужно было разговаривать с людьми. Перед ним стояла девушка, которая так нравилась ему, а он чувствовал нечто близкое к панике, хотя всего лишь несколько минут назад мечтал пообщаться с Леной.
Впервые в жизни Борис испытывал такое. Да, он был пугливым юношей, боялся гнева матери. Но сейчас его страх перед этой симпатичной девушкой превзошел все мыслимые пределы. Захотелось немедленно убежать, покинуть дискотеку и больше не появляться на ней никогда. Однако ноги не слушались паренька. На его организм будто напал паралич: он не мог не только говорить, но и двигаться.
Меж тем девушка подняла на Бориса свои большие голубые глаза, их взгляды встретились, и парень сразу понял, что Лена недовольна его присутствием. Ее глаза, казавшиеся совсем недавно такими милыми, теперь выражали неприязнь, были чужими, враждебными. Борис почувствовал, что девушка смотрит на него с выражением такого же презрения, какое он часто улавливал во взгляде своей матери. И девичье очарование сразу померкло, мир вокруг обрел прежнее враждебное очертание. Борис опустил голову, чтобы скрыть свои эмоции.
А девушка продолжала недовольно смотреть на парня. Она поняла, что Борька сильно волнуется, ему настолько неловко и неестественно, что даже ноги у него подгибаются. Но Лене не нравился этот странный, сосредоточенный в себе, высокий, очень худой мальчишка с грустными глазами. И вид у него какой-то затрапезный, и молчит он все время, а если и говорит, то виноватым голосом, словно ему неловко, потому что приходится все же раскрывать свой рот. Он даже двигается как пришибленный, смотрит обычно в землю, будто стыд за свое существование не позволяет ему поднимать глаза на окружающих его людей.
Во внешности парня, его поведении не было ничего такого, что могло бы заинтересовать такую симпатичную барышню. Как и другие ребята, она обходила Борьку стороной. Одноклассники не любили и игнорировали его. Он казался им угрюмым, жалким, неполноценным.
Нет, Лену совсем не интересовал этот забитый юноша. Она была тайно влюблена в Леху Большова и сильно расстроилась, что Леха не пришел на дискотеку. А с этим нелюдимым Борькой девушка не хотела иметь ничего общего. Зачем он подошел и пялится на нее?
Лена понимала, что красива и нравится парням. Около нее увивался Юрка Мальцев, симпатичный, сильный, уверенный в себе, хотя и непутевый парень. Лена уже целовалась с Юркой, ходила с ним в кино. А Борька просто стоял сейчас перед ней, такой напуганный, потерянный, некрасивый, непонятный. И девушку сильно раздражало его присутствие.
– Что? Что ты хочешь? – все же решила спросить она.
Борис вздрогнул и покраснел еще больше. Он по-прежнему ничего не мог сказать.
Вдруг рядом образовалась группа парней. Они приблизились незаметно, остановились в нескольких шагах и с интересом поглядывали на Лену и Бориса.
– Смотрите-ка, никак Шибздик к Аленке пристает! – услышал Борис голос Юрки Мальцева.
Шибздиком ребята называли Борьку между собой. Это была самая обидная кличка в их классе.
– Ой, пристает! – улыбнулась Лена.
Бориса удивил ответ девушки. Он ни к кому никогда не приставал. Присутствие ребят еще больше смутило его. Парень понял, что сейчас пацаны начнут насмехаться над ним. Но прежде спросила Лена:
– Ну, что подошел? Может, потанцевать со мной захотел?
Девушка спросила с явным презрением, ей было стыдно перед ребятами, что нелюбимый всеми Борька посмел приблизиться к ней, как будто находиться рядом с таким парнем позорно. А он словно остолбенел. Потом немного опомнился и промычал что-то невнятное.
– Я с таким дебилом танцевать не буду! – не терпящим возражений тоном сказала Лена.
– Да он на тебе жениться хочет! – пошутил Юрка Мальцев.
– Я ничего такого, я ничего не хочу, – наконец-то прорезался извиняющийся голос Бориса. – Можно, я пойду?
Но было поздно. Под одобрительный смех Юрка сказал неприличное ругательство про сексуальные способности Бориса.
– А у него женилка-то хоть выросла? – спросил Дима Фролов. – Давайте-ка посмотрим!
– Пойдем, выйдем в рекреацию! – потребовал Юрка.
Борис боязливо втянул голову в плечи, он опасался физической расправы и не хотел никуда идти. Однако Юрка схватил его за плечо и стал увлекать за собой. Борис упирался, но сзади его подталкивали, пришлось подчиниться.
Лена и несколько Юркиных друзей вышли вслед за Борькой. Из всей компании он больше всего боялся Юрку Мальцева. Тот занимался в секции бокса и ударил его пару лет назад на перемене, неожиданно, без видимых причин. Просто подошел и сильно дал кулаком в живот. Борис, корчась от боли, упал. Он не умел сопротивляться и получил от Юрки еще один удар ногой под зад.
Впрочем, неформальным лидером класса был вовсе не Юрка, а Леха Большов. Леха сумел расположить к себе почти всех ребят, он нравился девушкам, его уважали и слушали. Он умел убеждать, иногда выступал судьей в спорах одноклассников. Даже Мальцев считался с его мнением.
Вот и в день, когда Юрка напал на Бориса, Леха подошел к ним и спросил Мальцева: «За что ты его?». «А чего он такой?» – недовольно пробурчал Юрка.
Леха помог Борису подняться и отряхнуться. Он сказал парням, чтобы больше они Борьку не трогали, и его перестали задевать.
Ребята не любили Борю потому, что он не участвовал в их играх, не ходил с ними в кино, не слонялся по улицам. Даже в школе на переменках этот странный мальчик старался уединиться и почти все время молчал.
С ранних лет Борис рос необщительным ребенком. Еще в детском саду он избегал игр с ребятишками и подолгу сидел одиноко в сторонке. И в школе Боря продолжил сторониться компаний. Он не знал о чем говорить со сверстниками, а если и отвечал на их вопросы, то очень кратко, будто хотел быстрей отвязаться от любого своего собеседника.
У него не было друзей, Борис не делал никаких усилий, чтобы подружиться с кем-нибудь, ни к кому не ходил в гости и никого не приглашал к себе. Мальчик скрывал ото всех свои мысли и чувства. В классе он сидел на задней парте в одиночестве, а после уроков спешил домой выполнять многочисленные обязанности, возложенные на него матерью.
Учеба давалась Боре легко. Он был одним из лучших учеников в классе. Отчасти еще и поэтому его недолюбливали ребята, которым казалось, что Борька смотрит на них надменно и свысока.
Природа не обидела его ростом, однако девушкам Боря не нравился, они любят открытых, общительных, а над нелюдимым парнем можно лишь посмеяться, тем более, на насмешки одноклассников он не отвечал.
И драться не умел, точнее сказать – не хотел; Боре проще было уступить, обойти конфликтную ситуацию. Впрочем, ребята понимали, что Борьке покровительствует лидер класса, и не трогали странного юношу. Даже драчливый Мальцев обходил его стороной.
К Лехе Борис относился с уважением и неким почтением, так, как относятся иногда взрослые люди к своему хорошему, в меру требовательному и доброжелательному начальнику. Борис мог бы выполнить любую просьбу Лехи, любое его поручение, но Леха ни о чем не просил.
Большов на дискотеку не пришел. Его отсутствие стало темой для обсуждения. Говорили, что у него серьезно заболела мама.
ГЛАВА 8. НАДРУГАТЕЛЬСТВО.
Борис не хотел никуда выходить в сопровождении Юрки и его друзей, но деваться было некуда: его буквально вытолкали из зала в рекреацию.
Борька стоял, окруженный со всех сторон ребятами, и не пытался как-то разрядить ситуацию. Ему хотелось только одного – чтобы его оставили в покое.
Но Юрка наседал. Он измерил противника свирепым взглядом и злобно спросил:
– Что ты, поганец, к нашим девушкам пристаешь?
Борис пробормотал невразумительно о том, что он ни к кому не пристает и не собирается, нервно повернулся в порыве уйти, прорваться сквозь кольцо ребят.
Всем своим видом Борька демонстрировал испуг, нежелание с кем-либо конфликтовать. Однако получил подзатыльник. Подросток не видел, кто именно ударил его сзади, но удар получился сильным. В глазах юноши потемнело от боли. Он почувствовал, как знакомый ему паралитический холодок поднимается волной от ступней к бедрам и выше, сковывает движения.
Борис понял, что его ударят еще. Но сопротивляться не стал. Он лишь прикрыл голову руками и сжался в страхе. И этот страх предопределил ситуацию. Ведь бьют, издеваются над теми, кто боится, кто не оказывает сопротивления в надежде на пощаду. Но люди, как и животные, чувствуют страх противника, а это побуждает к агрессии.
Очередной удар последовал незамедлительно. Бориса крепко пнули ботинком по ягодицам. Он не упал и не обернулся, чтобы посмотреть, кто пнул его, но тут же получил сильный удар кулаком между ребер. Парнишка ахнул и прогнулся животом вперед. Из глаз его посыпались искры. Однако он снова удержался на ногах, только задрожал всем телом.
– А мы сейчас посмотрим на его богатство, – сказал сзади Юрка.
Бориса схватили за плечи, он ощутил чьи-то руки в своих трусах. Эти руки пытались спустить с него штаны вместе с трусами!
Парни ожидали, что Борька будет как-то защищаться, может, кричать и психовать, но он ничего не предпринимал, лишь вцепился в штаны в надежде удержать их. Испуганный и сломленный, изгой ощущал себя совершенно беспомощным.
Только когда Юрке удалось сдернуть штаны с трусами, Борис сделал попытку освободиться от навалившихся на него парней, но получил удар в солнечное сплетение. Он вырубился на несколько секунд от сильной боли и темноты в глазах. Мальчишка словно провалился в мглистую бездну, он упал на пол рекреации и потерял сознание. Однако довольный голос Юрки: «Смотрите-ка, писька у него совсем маленькая!» – и ехидный смех одноклассников быстро привели Бориса в чувства.
Он понял, что лежит со спущенными трусами, а ребята хохочут над ним. И вместе с ними весело смеялась Лена. Она смеялась над его беспомощностью, смеялась громко, враждебно.
Дрожь проняла все тело Бориса. Мир окончательно рухнул. Горячая волна крови от жгучего стыда прильнула к голове.
Бедняга вскочил на ноги, попытался натянуть трусы, вырваться и убежать, однако получил новый сильный удар ногой под зад и упал на четвереньки.
Чувство неспособности противостоять всей этой стае переполняло Бориса. У него, наконец, началась истерика, которую так ждали одноклассники. С воплем отчаяния Борис вскочил с пола. Топая ногами и дергаясь, он попытался было вновь натянуть на себя штаны с трусами, но кто-то сзади сдернул их опять. Мальчишку трясло, он метался по рекреации, вцепившись в свои штаны, пытаясь вырваться из окружения. Его толкали, он даже не плакал – он визжал. И это забавляло одноклассников. Никто не пришел на помощь Борису, никто не вступился за него…
Вскоре, однако, кто-то закричал: «С него достаточно, уходим, а то Зинаида увидит!» – ребята быстро разбежались, оставив изгоя в покое.
Парнишка остался один, униженный и оскорбленный. Тело его продолжало дергаться от напора чувств и собственной беспомощности. Он опустился на пол рекреации и тихо плакал, без всхлипываний и вздрагиваний. Жгучие слезы отчаяния и стыда сами собой катились по щекам и капали на одежду. Его никто не пытался утешить. Он никому не был нужен.
Борис плакал не столько от физической боли, сколько от мучительного осознания собственного бессилия, своей неспособности противостоять толпе, неспособности избежать унижений.
Борис по натуре своей был добрым юношей. Он старался избегать ссор, старался уступить, отойти. В его облике проглядывалась покорность судьбе, людям и обстоятельствам.
Вот и сейчас страдальческое выражение застыло на его лице. Парень сидел неподвижно, несчастный и жалкий. Слезы продолжали струиться по его щекам, а из зала доносилась веселая музыка.
Мальчишка проплакал так в одиночестве минут пять, затем спустился на улицу и побрел домой. Матери не было. Из соседней комнаты слышались веселые детские голоса: к сестре пришла подружка.
Опустошенный, Боря шлепнулся на кровать. Душу раздирало неимоверное отчаяние. Парень с ужасом вспоминал, как лежал со спущенными трусами, а все вокруг радостно смеялись над ним. Сволочи! Подлецы! Накинулись скопом на одного. Откуда такая жестокость? Ведь он не сделал никому из них ничего плохого!
Борис привык стойко переносить все обзывательства и оскорбления, он просто не обращал на них внимания. Но зачем они надругались над ним?
Боре стало нестерпимо жаль себя. Он понял, наконец, что его унижали, над ним измывались не потому, что он был подлым и гадким, не потому, что он – негодяй или дурак, даже не потому, что он подошел к девушке, а потому, что не мог постоять за себя. И это понимание усиливало чувство беспомощности и неполноценности, переполнявшее его. Но излить свою душу, попросить совета или защиты было абсолютно не у кого.
ГЛАВА 9. СТРАННАЯ СЕМЕЙКА.
У Бориса совсем не было близких ему людей, которым он мог бы довериться, рассказать о своих переживаниях.
Мать? Нет, к матери Боря обратиться не мог. Она имела привычку лишь насмехаться над сыном и выискивать у него недостатки. Мать не разговаривала с Борькой без особой необходимости, никогда не рассказывала ему о своей жизни, не учила его ничему. Ее жизнь была тайной для сына, но и она совершенно не интересовалась жизнью своего ребенка. Все время матери заполняла работа и воспитание дочери. А в отношениях с сыном она создала непроницаемую завесу, которую приподнимала лишь в случае, когда ей что-то требовалось от Борьки.
Она не одобряла его поступки, не содействовала Борису в его делах. Мать словно отреклась от родного сына и постоянно внушала ему, что ничего путного из него не получится.
Татьяна же, сестра Бориса, находилась еще в том возрасте, когда не умеют понять чувства и трагедию окружающих. Да и не захотела бы она выслушать брата, не стала бы сочувствовать и утешать. Также как и мать, она смотрела на Борьку как на ничтожество. Между ними не было душевного единения, характерного для близких людей.
И внешне они не походили на брата и сестру. Борис – худой кареглазый юноша со слегка вьющимися темными волосами и нехарактерными для молодого человека огненными вспышками румянца на щеках. Сестра же его, зеленоглазая блондинка, по комплекции больше напоминала мать, хотя и не имела пока того заметного лишнего веса, который набрала Валентина Михайловна.
Борис был старше сестры на восемь лет, но она соблюдала дистанцию в отношении брата. Они не имели общих игр и интересов, их разговор сводился обычно лишь к нескольким коротким обыденным фразам. Таня не понимала брата и не хотела общаться с ним, она подсознательно считала себя главнее, значимее его.
«Это не наша порода!» – не раз говорила мать Танечке, и сестра не считала Бориса за своего близкого родственника. С ранних лет она отделилась от брата стеной непонимания, равнодушия и безразличия. Девочка жила в своем мире, куда вход старшему брату был заказан. Она видела, как к Борьке относится мать, и брала с нее пример.
Нет, сестра не стала бы утешать брата, скорее наоборот, посмеялась бы над ним.
Чем же заслужил Борис такую немилость?
Он родился в простой, приличной с виду семье. Боря был довольно поздним, однако совсем не любимым ребенком. Валентина Михайловна, его мать, долгое время вообще не хотела иметь ни семьи, ни детей. И только когда ей перевалило за тридцать, серьезно задумалась о том, что пора бы выйти замуж и родить девочку, помощницу в хозяйстве. Но родился сын, очень похожий на мужа, отношения с которым у Валентины не складывались.
Все знакомые отмечали редкое сходство Бориса и его отца. И Валентина Михайловна сразу невзлюбила сына, ту генетику, которую передал ему отец. У Борьки были отцовские глаза, такие же большие, карие, глубоко посаженные, такие же, как и у отца, толстые безвольные губы, такой же высокий лоб, такие же широкие плечи и узкие бедра.
Эта похожесть на ненавистного мужика раздражала Валентину Михайловну. Рождение сына казалось ей недоразумением, она не испытывала к мальчику теплых чувств.
Так бывает иногда: в редких случаях природа не награждает женщину любовью к своему ребенку. Происходит некий генетический сбой, устраняющий материнский инстинкт. Подобное случилось и с Валентиной Михайловной. Свое негативное отношение к отцу ребенка она перенесла на сына.
Отец же Бориса был человеком слабохарактерным, недалеким и скупым. Валентина презирала его. Ей не стоило вообще выходить замуж за Владимира, который совсем не нравился ей. Но она расписалась, потому что посчитала, что время пришло. Все подружки Валентины давно имели семьи, а она все еще ходила в одиночках.
Брак с Владимиром стал для нее первым официальным браком. По молодости Валентина пару лет жила с мужчиной, который был заметно старше ее. Он привез ее в Тулу из глухой курской деревни, поселил в своей квартире и содержал. Валентина не любила сожителя. Она уехала с солидным дядькой без любви, лишь для того, чтобы вырваться из отчего дома, отойти от скучной, тяжелой крестьянской жизни. Их союз оказался неудачным. На каком-то этапе сожитель стал избивать Валентину, она ушла от него, осела в Туле, работала на кондитерской фабрике и жила в общежитии.
Длительное время после расставания с гражданским мужем Валентина старалась избегать лиц противоположного пола. Она не умела и не хотела любить мужчин. Ее нельзя было назвать писаной красавицей, но и изъянов во внешности у нее не имелось. Обычная, довольно симпатичная девушка, на которую иногда обращали внимание парни, только она не отвечала им взаимностью.
Но время шло, ухажеров становилось все меньше, а желание быть как все и иметь семью все чаще заявляло о себе. Тут и подвернулся Владимир, которому понравилась скромная с виду девушка. Владимир был младше ее на пару лет и имел свой дом в поселке недалеко от Тулы. Этот дом оставила ему бабушка.
«Все лучше, чем комната в общежитии», – подумала Валентина и приняла предложение потенциального жениха.
Они прожили вместе девять лет. Первое время Валентина Михайловна еще терпела мужа. Она была холодной женщиной и испытывала отвращение к близости с Владимиром. Мать Бориса смотрела на супружеские обязанности как на вынужденный физиологический акт, крайне неприятный и болезненный.
Она не принимала ухаживаний супруга. Спали они обычно порознь. Тем не менее, Валентина вскоре забеременела и родила сына. Борис оказался плодом противной для женщины близости с неприятным ей мужиком.
После рождения первенца отношения с мужем разладились окончательно. У Валентины часто и неожиданно портилось настроение, она могла в любой момент из-за какой-нибудь ерунды разразиться бранью и проклятиями. Так она разряжалась на муже, выпуская свой пар.
Отец Бориса работал на заводе слесарем, а мать сидела дома. Чем дольше супруги жили вместе, тем чаще ссорились. Валентина Михайловна подозревала мужа в многочисленных изменах. Владимир отрицал свою связь на стороне, однако жена не верила ему.
Валентина старалась показать своему непутевому мужу, что она – главная в их семье. Если Владимир ей хоть в чем-то перечил, спорил, женщина становилась злой и агрессивной, сыпала оскорблениями, могла впасть в истерику либо оставить маленького ребенка мужу и надолго уйти к соседям.
Своего первенца Валентина Михайловна наградила крепким организмом. Почти сразу по выходу из родильного дома она отказалась от кормления грудью и перешла на искусственные смеси. Ее не слишком беспокоило благополучие собственного ребенка, но Борис рос на редкость здоровым мальчиком.
С ранних лет мать приучала сына молчать, вести себя тихо и незаметно. Она всегда выражала недовольство, если Боря кричал или громко плакал. Смеяться Борис практически не умел. Его отличительной черной стала некая печальная задумчивость.
Когда Боря был маленьким, вечно недовольная мать частенько привязывала его веревкой к кроватке, чтобы он не мешал ей делать домашнюю работу: мыть посуду или готовить еду. Иногда она оставляла привязанного сына в доме одного: уходила в магазин или к соседке поболтать.
Борис привык быть один. Он рос вялым и замкнутым ребенком. Мать не скрывала, что предпочла бы сына побойчей. Она частенько называла его гаденышем или ублюдком.
Валентина Михайловна считала, что воспитывать такого сына не нужно, потому что это занятие бесполезное: воспитывай, не воспитывай – все равно со временем вырастет «такая же сволочь, как и его отец».
Все раздражало Валентину Михайловну, но более всего ее собственный сын. В сыне ей не нравилась и внешность, и манера говорить, и его мягкий характер, и то, как он ходит, как ведет себя. Валентине всегда удавалось найти повод для недовольства. Она стремилась лишить своего ребенка всякого права на радость, постоянно учила сына с тревогой относиться к окружающим и никому не доверять.
Она внушала Борису, что кругом – одни враги. И дети в садике нехорошие, и воспитатели плохие, и соседи – гады, и продавцы в магазине негодные. Но самый плохой человек – его отец, потому что он – «сволочь из сволочей».
Сколько Боря помнил себя, все время в их семье происходили ссоры, скандалы. Словесные оскорбления в адрес друг друга мать и отец сыпали как из рога изобилия. Они ругались постоянно, по любому поводу, почти каждый день. Муж никогда не был для Валентины дорогим, любимым, желанным, только сволочью, дебилом, подлецом. И Владимир отвечал ей взаимностью. До рукоприкладства дело не доходило, но детство Бори проходило в атмосфере ненависти и злобы, он хорошо помнил ругань родителей, хотя отец ушел от матери к другой женщине, когда ему было всего семь лет.
В тот период мать ходила беременная. Несмотря на постоянные ссоры с мужем, надежда родить девочку не оставила Валентину Михайловну и она решилась забеременеть вновь. Это ей удалось.
Однако Владимир подозревал жену в супружеской неверности. В то время Валентина стала кокетничать с посторонними мужчинами и по-прежнему отказывала Владимиру в близости. Он нашел себе любовницу и, не дождавшись рождения второго ребенка, покинул Валентину, полностью устранился из жизни этой женщины, своего сына и родившейся маленькой девочки. Он оставил им дом и считал, что этого достаточно.
Валентина Михайловна подала на алименты. Бывший муж согласился перечислять деньги на двух детей. Он не стал выяснять отцовство девочки, хотя сильно сомневался, что она – его дочь.
В период своей второй беременности Валентина Михайловна совсем потеряла интерес к воспитанию сына. Даже завтрак не всегда ему готовила. Сын ведь мог покушать и в школьной столовой. Он по-прежнему казался ей маленькой копией Владимира, таинственным воплощением предавшего ее мужа.
После его ухода Валентина Михайловна переключилась на Бориса, он стал основным предметом ее нападок. Все, что делал Борька, было, по ее мнению, плохо.
Сын не слышал от матери доброго слова. В лучшем случае она звала его Борькой – не сыночком, не Боренькой, даже не Борисом, а именно Борькой, – как будто он не заслуживает более уважительного имени. При любом удобном случае мать не упускала возможность упомянуть, что Борька растет «сволочью, почище, чем его отец».
Валентина стала внушать сыну, что «ни одна приличная женщина с ним жить не будет». Она пичкала подростка рассказами о наглых девках, которые потеряли всякий стыд и лезут на шею парням, а Борька может понадобиться лишь гулящим бабам для того, чтобы одурачить и обобрать его. Отчасти после таких внушений Борис стал остерегаться девушек.
Валентина Михайловна была эмоциональной женщиной. На людях она вела себя нормально, держала негатив в себе, но дома освобождалась от гнева, срывала свою злость сначала на муже, а затем и на сыне.
Валентина разряжалась и чувствовала себя уверенней, спокойней в этом враждебном ей мире. Унижая ребенка, мать возвышалась в собственных глазах. Ее саму унижал, порой избивал первый ее сожитель, что причиняло ей нравственные страдания, но женщина почти не задумывалась над тем, какой вред наносит психике своего сына.
После рождения дочки – а Танечка родилась, когда Валентине Михайловне исполнилось уже сорок – мать целиком сосредоточилась на ее воспитании, на Бориса же возложила различные домашние дела: он должен был наносить воды, сходить в магазин, растопить печку. Валентина Михайловна строго спрашивала, если Борька не успевал вовремя выполнить все ее поручения. И постоянно бранила сына за то, что он делает их недостаточно ловко.
Первое время после ухода отца Борис пытался угодить матери, старался делать все, как она требует. Но мать постоянно оставалась недовольной. «Принеси то, принеси это, сбегай в магазин, посмотри за сестрой», – таков был ее лексикон. И Боря носил, бегал, смотрел. Но матери все не нравилось. И вскоре Борис понял, что угодить ей он просто не в состоянии.
Она ругалась, если Борька задерживался, когда ходил в магазин и стоял в очереди, ругалась, если сын не успевал наносить воды или растопить печку, ругалась, когда он с опозданием забирал сестренку из детского садика, ругалась, когда Борька начинал делать что-либо без ее указаний. Своим поведением мать отбила у сына всякую инициативу, подавила любое стремление к самостоятельности.
Неприязнь Валентины Михайловны к сыну со временем только росла. Мать почему-то решила, что у Борьки есть склонность к лени и вранью. Хотя это было не так. Валентина считала сына неуклюжим и неловким. Но его неловкость была следствием заторможенности, неуверенности в себе, вызванной страхом перед матерью и людьми.
Свое нежелание тратить время на ребенка Валентина Михайловна оправдывала сказкой о том, что сын растет негодяем и его необходимо наказывать. За малейшее неповиновение мать готова была обрушить на Борьку громы и молнии. Она постоянно выискивала поводы, чтобы в виде наказания не приготовить ему обед, заставить сына стоять в углу, мыть туалет или посуду. Прикрываясь наказанием, она не покупала ему подарки на дни рождения и праздники.
Она не била его, но постоянно придумывала все новые и новые поводы, чтобы наказать сына за малейшую провинность. Мать могла разбудить Бориса среди ночи только для того, чтобы заставить его убрать ботинки, оставленные не на месте. Она могла ворваться в его комнату в самый неожиданный момент и «навести порядок»: разбросать неубранные со стола книги и открытки. За серьезные с ее точки зрения проступки Валентина Михайловна сажала Борьку в холодный погреб на пару часов. После мамашиных экзекуций Борис чувствовал себя иногда как побитая собака.
А еще мать любила рассказывать знакомым, какой нехороший у нее сын. Она говорила, что Борька от рук отбился, растет вредным, злобным, непослушным, помогать ей совсем не хочет.
Конечно, это было не так. Вредничать Борис просто не умел. Мать слушался и постоянно помогал ей. И воду носил, и в магазин ходил, и сестрой занимался, когда требовалось. Но отношение матери к сыну походило на отношение капризной барыни к своему нерадивому холопу.
Когда в их дом приходили люди, Валентина Михайловна частенько звала сына и начинала ругать его при посторонних. Она рассказывала, какой Борька грязнуля и лодырь, отчитывала его за любое пятно на одежде, за то, что плохо убирается в своей комнате. Гостям мать говорила, что сына невозможно воспитывать. Она часто сравнивала Бориса с отцом и уверяла знакомых, что «Борька будет даже хуже, чем его негодяй отец».
С гостями Валентина Михайловна была подчеркнуто вежливой и любезной, но когда они уходили, выражала недовольство их визитом. Мать не любила гостей, и они в их дом приходили редко. С соседями мать со временем переругалась и терпеть их не могла. Заходили иногда сослуживицы с работы.
После развода с мужем, как только немного подросла дочка, Валентине пришлось устроиться на работу в охрану на молочную фабрику. У нее имелось несколько приятельниц, с которыми она могла посплетничать, поговорить о людских грехах. Им Валентина рассказывала о конфликтах с соседями, о том, как ей не везет и как все плохо вокруг. Мать Бориса жаловалась на свою жизнь: муж ее предал и бросил с двумя детьми, денег присылает очень мало, у нее зарплата маленькая, сын нехороший, на работе сплошные интриги.
Время от времени, в периоды относительного спокойствия, Валентина Михайловна не нападала на сына. Она стирала и готовила, наводила порядок в доме, обещала себе больше не задевать ребенка, но срывалась на следующий же день. Борис действовал матери на нервы. Ей доставляло подсознательное удовольствие причинять своему сыну боль, не столько физическую, сколько моральную. Бить, тем более на людях, она его стыдилась. Так, могла иногда дать легкий подзатыльник для острастки. Но мать пользовалась любой возможностью напомнить Борису о его никчемности. Она намеренно внушала Борьке, что он хуже своих сверстников.
Одно время Борис никак не мог понять, почему мать считает его таким плохим. Но постепенно мальчик перестал пытаться что-либо доказать, жил не задумываясь, принимал все как есть. Он знал: переубеждать мать, ругаться с ней бесполезно. Этим можно лишь усугубить ситуацию. И Боря смирился с бесконечными придирками, с той ролью, которую выбрала для него мать.
Борис старался вести себя «тише воды, ниже травы». У ребенка развился сильный комплекс неполноценности, отягощенный стрессовым восприятием мира. С возрастом парнишка становился все более замкнутым и нерешительным. Прежде, чем что-либо сказать или сделать, он колебался, задумывался, как будто не был уверен, следует ли ему вообще что-то говорить или предпринимать. Если же приходилось что-либо делать на глазах матери, он и вовсе терялся, руки у него начинали дрожать от волнения, простейшие действия оказывались неуклюжими.
У Бориса выработалось внутреннее убеждение, что окружающие люди будут ругать его или смеяться над ним. Потому мальчик не шел на контакт. Он не знал, как себя вести со сверстниками, остерегался взрослых. Парнишка словно прятался ото всех.
Боря стойко переносил все свои обиды и никому не жаловался. Но ему внушили, и в его сознании созрел вывод, что он – никчемный ребенок со сплошными недостатками и примитивными наклонностями, унаследованными от негодяя отца. Боре казалось, что он безнадежно отстал от сверстников и не имеет права участвовать в их играх. Он боялся показать всем свою несостоятельность и чувствовал себя отверженным, обреченным покорно сносить все унижения и страдания.
Боря жил в вечном напряжении и постоянно готовился к неприятностям, ибо в любую минуту можно было ожидать гнева матери. Обычно он даже не знал, с какого края может прийти этот гнев, какую причину мать найдет, чтобы выплеснуть на него свою злость. Он не имел права перечить матери, спорить или просить ее. С матерью Борис общался как человек, который всем ей обязан и до конца жизни не сможет расплатиться за ее благодеяния.
А Валентина Михайловна совершенно не стремилась понять, чем живет ее сын. Она не расспрашивала Бориса, не проверяла у него уроки. С сыном мать не здоровалась, ни разу не поцеловала его, ни разу не пожелала ему спокойной ночи или доброго утра. Разговаривали они преимущественно о делах. Иногда мать передавала сплетни про соседей или говорила гадости о Бориных одноклассниках.
Борис, уязвимый и чувствительный, смотрел на мир испуганными глазами. Но Валентина Михайловна не замечала, с каким ужасом и на нее саму смотрит ее собственный сын. Она не хотела понять, что замкнутость, нелюдимость Борьки проистекает в первую очередь из-за отношений в семье. И эти отношения влияют на все поступки сына. Мать сделала Борьку изгоем…
И все же, справедливости ради надо сказать, что Боря не был совсем уж заброшенным ребенком. Валентина Михайловна стыдилась учителей и побаивалась соседей, которые могли донести о плохом ее обращении с сыном. Ее волновало мнение окружающих, она понимала, что по внешнему виду сына будут судить и о ней самой. Она покупала Борису нормальные вещи, вовремя стирала ему белье и гладила одежду. Только вот еду специально для Бориса не готовила и не интересовалась, сыт ли ее сын. Мать оправдывалась тем, что ей одной нужно растить маленькую дочь.
К дочери Валентина Михайловна относилась по-другому. Нельзя сказать, что она испытывала обожание, восхищение ребенком, которое испытывают порой матери к горячо любимым детям, но Валентина заботилась о дочери и от сына требовала, чтобы и он заботился о своей сестре.
Танюша была единственным человечком, к которому мать сохраняла симпатию. Валентина смотрела на дочь как на шанс изменить свою жизнь. Дочка должна была стать ее опорой в старости.
Таня была маминой дочкой. Мать оберегала ее, проявляла к ней снисхождение, потакала ей, во всех спорах с братом обязательно брала ее сторону. Она ругала иногда и Таню, но дочь никогда не ощущала того пренебрежения, которое испытывал со стороны матери Борис. Сыну Валентина Михайловна откровенно показывала, что его интересы – ничто по сравнению с интересами дочери.
И по характеру Таня сильно отличалась от брата, росла нормальной, общительной девочкой, имела много подружек, с которыми играла во дворе и даже приводила иногда в гости. Мать была довольна ею.
А вот с Борькой сестра не хотела дружить. Танечка, которую Борис нянчил, подмывал в младенчестве, за которой ухаживал, возил на прогулки в коляске, чуть повзрослев, стала избегать брата.
Она росла избалованной девочкой. Лучшая, самая вкусная пища непременно доставалась ей. Валентина Михайловна частенько прятала от сына фрукты и сладости, чтобы дать их потом дочке.
Питались брат и сестра чаще всего отдельно. Сначала мать готовила Танечке, а Борису доставалось то, что останется после нее. Да и не нравилась ему стряпня матери. Валентина любила обильно снабжать все свои блюда луком, а Борис терпеть не мог лук. Он научился делать себе яичницу, омлет и разные каши, а когда мать давала ему деньги, ходил в дешевую поселковую столовую.
Понятно, Борису не нравилось, что мать всецело поглощена воспитанием дочери, а он занимает в их семье подчиненное положение. Но что он мог поделать?
Вещами матери и сестры Борьке было запрещено пользоваться категорически. Как-то раз, пока мать была на работе, Борис решил вымыть пол у себя в комнате, а заодно и в прихожей. В комнатке сына Валентина Михайловна убиралась крайне редко с тех пор, как родилась Танечка. Она могла прибраться, если кто-то должен был прийти в их дом. А так уборкой в своей комнате Борис занимался сам.
Он взял стоявшую на кухне миску, но не успел уложиться до прихода матери. Она явилась чем-то недовольная и с порога набросилась на Борьку: «Ты зачем нашу миску взял, негодяй? Мы же с Таней с ней в баню ходим, а ты тряпку половую в ней полощешь! Брал бы свое ведро». Но ведро было грязным. Сестра недавно справила в него нужду, потому что идти в сортир на улицу было холодно. «Я вымою миску», – попытался оправдаться Борис. Но Валентина Михайловна схватила мокрую тряпку и с криком: «Пошел в свою сральню!» – огрела сына по спине.
С некоторых пор комнату сына мать стала называть «сральней». Борис не всегда убирал за собой и в комнате частенько был беспорядок.
Мать не разрешала сыну брать посуду, кроме выделенной ему. Она ругалась, если Борька нарушал ее запрет. А он не понимал, какая разница в том, в какой кастрюльке он приготовит себе еду.
На Бориса смотрели как на прокаженного. Но он не был грязным, вонючим, заразным, злобным, вредным, гадким. Нет, он был добрым, отзывчивым, но совершенно не заботился о собственном авторитете и не пытался самоутвердиться. У него отсутствовало чувство собственного достоинства, он привык уступать и казался трусливым.
Парадокс в том, что люди тихие и добрые, но не любящие компаний, сплетни и скандалы, люди, не стремящиеся к лидерству и привыкшие уступать, часто воспринимаются в обществе насторожено, с подозрением. Совсем не так, как они того заслуживают. Иногда таких считают неполноценными.
Вот и Борис был тихим, беспроблемным ребенком. Он не хулиганил и не вредничал, никогда не врал: мальчишка просто не умел обманывать. И в быту был на редкость непритязателен. Спал на старой металлической кровати, довольствовался простой пищей и не требовал от матери модных вещей. Мальчишка быстро прощал все свои унижения и обиды. Но его не любили.
Учителя хвалили Борю за успеваемость, однако считали слишком замкнутым. Классный руководитель даже рекомендовала Валентине Михайловне показать сына психологу, но матери было не до Бориса.
Несчастного ребенка не очень-то жаловал и отец. Когда они жили вместе, Борис тянулся к папе, ему нравилось быть с отцом. Владимир покупал сыну игрушки и конфеты, не обижал и не ругал, даже защищал от нападок матери. Но все же Боря не чувствовал любви и со стороны отца. Он уделял сыну слишком мало времени. Мужчина целыми днями работал, а по выходным предпочитал уходить куда-нибудь из дома.
После расставания с женой отец общался с Борисом лишь по телефону, да и то редко. Валентина Михайловна была категорически против любого общения детей с Владимиром, она всеми силами стремилась оградить Борьку от отца. Когда бывший муж звонил, Валентина обычно бросала трубку.
Однажды она нахамила своему непосредственному начальнику. Как-то раз на работе заболела сменщица Валентины Михайловны, и начальник охраны решил позвонить ей домой, попросить, чтобы она вышла на подмену. И надо же такому случиться, в это же самое время Борису звонил отец. Его звонки немного опередили звонок начальника. Первый раз Валентина Михайловна как обычно бросила трубку. Но отец позвонил опять. Недовольная настойчивостью бывшего мужа Валентина снова бросила трубку телефона. После чего раздался очередной звонок – дозвонился начальник охраны. «Чтоб ты сдох, козел поганый! Больше не звони сюда, сволочь!» – услышал злобный крик Валентины Михайловны ее начальник и сразу же послышались короткие гудки. Начальник изумился: на работе Валентина Михайловна была на хорошем счету, ни с кем не ругалась, трудовую дисциплину не нарушала. А то, что творилось у нее дома, начальство интересовало мало.
После того, как Владимир ушел от жены, он и к детям не стал приезжать. Присылал открытки сыну на дни рождения, а иногда и по праздникам. Собственно, праздники Валентина Михайловна старалась не отмечать. Женщина не любила накрывать праздничный стол и делать подарки. Отец же исправно присылал Борису открытки, иногда передавал через знакомых машинки, немного денег, модную рубашку или штаны. Но сын с отцом не виделся несколько лет.
Один лишь раз, около года назад, Борис сам решил съездить в город к папе. Ему вдруг захотелось увидеть своего самого родного человека и его маленького сынишку. Пришлось самостоятельно ехать на электричке до Тулы километров тридцать, а потом на автобусе несколько остановок.
Отец жил с молодой – моложе матери лет на десять – женщиной в ее квартире. Встретили его не слишком приветливо. Нет, не прогнали, накормили обедом, поговорили о школьных делах. И все же Борис чувствовал, что отцу было неловко перед своей теперешней женой за появление старшего сына.
Как Борису не понравилась женщина отца, так и она была не рада визиту отпрыска своего мужа. И не смогла этого скрыть. Дома Борька поделился с матерью, что приняли его не очень радушно, и пожалел об этом: мать в порыве гнева не раз напоминала ему потом, что он никому не нужен, даже «собственному батьке и его шлюхе».
Боря и сам понимал, что он не нужен ни отцу, ни матери, которая живет с ним, а не сдает в интернат, потому что боится, что люди будут осуждать ее, если она откажется от своего ребенка.
Борис нахлебался унижений, он часто плакал, прижавшись головой в подушку, стараясь не показать свои слезы матери и сестре. Мальчишка любил поплакать, будто слезы могли что-нибудь изменить.
Он иногда убегал из дома в лес, чтобы побыть в уединении, а когда лил затяжной дождь и зимой в холода, Боря забивался в угол своей комнатки и предавался унылым переживаниям.
ГЛАВА 10. БУНТ ИЗГОЯ.
Вот и сейчас Борис вернулся с дискотеки и рыдал у себя в комнатке в любимую подушку. Он плакал от жгучей обиды, гнева и стыда, из-за низости и подлости одноклассников и невозможности сопротивляться своей судьбе. Плакал потому, что вся школа будет теперь смаковать его унижение.
Он жил в сплошном негативе, его детство было наполнено нравственными страданиями. И это детство закончилось таким вот диким образом.
С мучительной болью и стыдом Борис вновь и вновь переживал свой позор. Ему его страдания казались невыносимыми. Он не находил для себя дальнейшей перспективы в жизни. Вечно недовольная мать недавно объявила категорически: «Как только школу закончишь, иди работать. Я тебя кормить не буду. Мне нужно дочку поднимать. На тебя батька деньги давать перестанет».
Конечно, можно будет устроиться на работу, снять жилье и уйти от матери, но Борису не хотелось больше жить. Ни с матерью, ни без нее. В его жизни совсем не было живительного источника – любви. Его никто не любил, и он не любил никого. Он не любил мать, потому что она постоянно находилась в плохом настроении и все время унижала его. Он не любил сестру, потому что мать научила ее презирать его. Он не любил отца, потому что тот бросил его, променял, как говорила мать, на какую-то шлюху. Он больше не любил Лену и совсем не любил свою жизнь.
Он просто не умел любить. Это умение впитывается с молоком матери, учит любви и добру в первую очередь мама, которая должна окружить ребенка своей нежностью и заботой. Но Бориса кормили искусственными смесями, а мать внушала ему сплошной негатив.
Он как-то спросил мать, почему она его не любит. «А за что тебя любить? – удивилась Валентина Михайловна. – Растешь такой же мразью, как и твой отец». Но родители любят своих детей просто так, потому что они – их дети. И эта любовь передается друг от друга.
Впрочем, один раз Борис вопреки всему все-таки сумел влюбиться, несмело и неумело. В Лену. Однако влюбленность эта закончилась позором.
Вся жизнь его казалась пареньку сплошной нелепостью. Он не знал радости, ему неоткуда было ждать сочувствия и помощи. Он больше не мог сносить унижения и решил расстаться с жизнью.
Боря и раньше думал о самоубийстве. Как-то раз после жесткой ссоры с матерью он ходил по поселку в надежде найти такое место, где ему никто не помешает повеситься. Он взял с собой бельевую веревку и нашел уединенное место на окраине, но даже не попытался ничего предпринять. Просто просидел часа два в заброшенном сарае в оцепенении и вернулся домой. Он не смог сделать это!
Однако сейчас Борис принял твердое решение. Он больше не смалодушничает!
Парень успокоился, вытер слезы и стал обдумывать план действий. Можно повеситься на ремне. У него был знакомый, Саша Зайцев, который свел счеты с жизнью в школьном туалете с помощью ремня. У матери в комнате в шкафу висит отцовский прочный ремень, нужно будет незаметно взять его. Сейчас в комнате сестра с подружкой. Придется подождать. В школу идти опасно. Лучше повеситься на дереве в лесу, там никто не помешает…
Вдруг мрачные размышления Бориса прервал грохот в прихожей. У Бориса сжалось сердце – пришла мать. От страха быть снова униженным мальчишка свернулся в клубочек на кровати и притих, опасаясь, что мать будет недовольна испачканным и помятым школьным костюмом – он не успел, вернее, оказался не в состоянии привести его в порядок после своего позора.
На матери было не до костюма. Она споткнулась о пустое ведро и выражала недовольство по этому поводу.
– Ах, ты, сволочь, – услышал Борис ее голос, – опять воды не принес! Так ты и хату не натопил?! Ну-ка иди сюда!
Борис вспомнил, что мать велела ему натопить печку и наносить к ее приходу воды. Скандала было не избежать. От мысли, что сейчас ему придется объясняться с мамашей, Борис ощутил свинцовую тяжесть внутри. Но он привык подчиняться и вышел к ней, сутулый, ожидающий очередного нападения.
Мать пришла злющая. Узкие плотно сжатые губы, на щеках красный румянец, глаза, сверкающие гневом, – все это выдавало ее крайнее раздражение, что предвещало готовность разразиться недовольной бранью.
Борис знал такое состояние матери, по ее лицу он мог определить настроение женщины. У нее обычно, когда она была злой, красный румянец выступал на щеках. От злости бледное лицо мамаши наливалось кровью. В такие моменты все раздражало женщину, ее невозможно было умилостивить. Такую мать Борис боялся пуще всего. Он старался не попадать ей под руку, пытался уйти с глаз долой, когда чувствовал, что мать готова сорваться.
Но уходить было поздно. Борис понял, что его дурные предчувствия начнут сейчас воплощаться в ужасную реальность. Свидание матери с любовником не удалось и он, Борис, будет расплачиваться за это. А холодный дом – всего лишь предлог.
Борис знал, что у матери появился ухажер, дядька с соседней улицы. После ухода мужа Валентина Михайловна вела тихую жизнь, в которой не было места для мужчин. По крайней мере, Борис ни разу не видел, чтобы кто-то из мужиков ухаживал за матерью. Борис думал, что маме и вовсе мужчины не нужны. Но в последнее время у нее появился поклонник. Борис видел этого толстого, гладко выбритого дядьку, который пару раз ненадолго заходил к ним. Он даже не стал знакомиться с сыном Валентины.
Боря не знал, насколько серьезными были его отношения с матерью. Подумал, правда, что этот дядька мог быть отцом его сестры, но напрямую спросить у матери, естественно, не решился.
А Валентина Михайловна словно расцвела с появлением в ее жизни мужчины. Даже к сыну стала относиться добрее.
Сегодняшней встрече с кавалером мать, по-видимому, придавала особое значение. Несмотря на выходной, она встала рано утром, накрутила бигуди, решила приготовить голубцы.
В первый день весенних каникул Борис проснулся и ощутил приятный запах, исходившей с кухни. Это был запах тушеного мяса и капусты. Мать его готовить не любила, старалась сделать что-нибудь на скорую руку. А тут такой роскошный запах пробудил в Боре зверский аппетит. Он пробрался на кухню и зачерпнул ложку из кастрюли, только что снятой с плиты. Но мать подскочила к нему и злобно схватила кастрюлю.
– Вот, дрянь! – заорала она. – Не для тебя сделано! Тебя пусть твой батька голубцами кормит. Совсем, сволочь, деньги перестал присылать. На шлюху деньги есть, а на сына нет! Езжай к нему, поживи хоть недельку. А-а, не нужен ты ему? Верка, зараза, тебя не принимает?
Борис не ответил ничего, он сразу сник и поспешил удалиться к себе в комнату. День начался неудачно.
А голубцы Валентина Михайловна унесла с собой. Хотела порадовать ухажера. Но явилась от него взбешенная. Она тяжело дышала от злости и надвигалась на Борьку. Бросив свирепый взгляд на сына, мать спросила:
– Ну, что скажешь, подонок? Почему ничего не сделал к моему приходу?
Борис покраснел, открыл рот, но удержался от оправданий, ощущая, как огромной волной в нем закипают чувства.
– Почему ты, ублюдок, хату не натопил? – опять спросила мать. – Хочешь, чтобы Таня простудилась?
Валентина резко, больно ударила сына рукой по затылку. Это было слишком. Борис не мог больше терпеть!
– Да пошла ты, гадина поганая! – вдруг громко, неожиданно для самого себя крикнул Борис и на миг испугался своих слов.
Ведь он всегда был смиренным, сдержанным, никаких срывов, никаких истерик.
– Что ты сказал, мерзавец?! – мать тоже не привыкла к тому, что сын оскорбляет ее. – Сейчас я тебе, покажу, кто из нас гадина!
Валентина Михайловна залепила Борьке звонкую пощечину. Гнев охватил парня. Он побледнел, правая рука его сжалась в кулак и автоматически, будто помимо его воли, ринулась в направлении лица мамаши.
Он попал ей чуть выше челюсти, разбил губы и нос. Мать слегка отпрянула назад и всем своим большим телом стала оседать на пол. Из ноздрей у нее хлынула кровь. Она прерывисто, интенсивно дышала, словно силилась заплакать. И не могла ничего сказать от неожиданности.
Борис не стал помогать мамаше подняться. Не дожидаясь ее реакции, он быстро, с редкой для него быстротой и решительностью, схватил на ходу свою куртку и бросился прочь из дома.
Первый раз в жизни он ударил человека. И это была его собственная мать! Первый раз мать получила такой отпор со стороны сына. И была так ошеломлена, что некоторое время в недоумении сидела на полу и не могла прийти в себя. Ей в голову никогда не приходила мысль, что сын сможет поднять на нее руку.
Вот, наконец, она слегка очухалась. Злобный крик ее пронзил воздух:
– Да будь ты проклят, сволочь! Чтоб ты сдох в муках, подонок проклятый! Чтоб духа твоего больше здесь не было! Попробуй только вернись! Уделаю!
Борис на ходу услышал вопли отходящей от удара матери. Нет, он к ней не вернется! Он больше никогда не увидит эту женщину. Он столько времени находился от нее в зависимости и терпел все ее выходки! Но до этого дня даже не осознавал, насколько сильна его неприязнь к мамаше. И вот то, что таилось у него внутри, выплеснулось жестоким ударом по ее лицу. Его бунт не был случайным, хотя Борис и не подозревал, что может поднять руку на мать. Если бы инцидент в школе не послужил толчком, он, возможно, продолжил бы терпеть ее, но его ненависть все росла бы и требовала выхода. Она могла выплеснуться в любой момент, быть может, даже в более жестокой форме. Он когда-нибудь должен был выплеснуть свой негатив. Или покончить с жизнью.
Валентина Михайловна этого не понимала. Она вообще не думала на подобные темы и считала свое поведение вполне допустимым. Ей нужен был всецело покорный ее воле, послушный и забитый сын, который должен знать свое место.
ГЛАВА 11. ЕЩЕ ОДИН ТРУП!
Утром Красин встретил возле кабинета своего помощника Андрея Ковалева.
– Вася, у нас еще один труп, – сказал Ковалев.
– Хорошо хоть, что не два, – автоматически ответил Красин.
– И знаешь кто? Вчерашняя дамочка, которой труп в квартиру подкинули.
– Что? – переспросил Красин.
– Ну, та, которую вечером опрашивали.
– Так, час от часа не легче!
– Ее под окнами дома нашли мертвой, выпала из окна, – пояснил Ковалев.
– Выпала? – спросил Красин. – С чьей-то помощью?
– Возможно. На нас и этот труп повесят.
– В одно дело придется объединять, – вздохнул Красин.
Офицеры прошли в кабинет.
– Опять соседей нужно будет опрашивать по второму эпизоду, – сказал Ковалев.
– Да, с участковым согласуйте. Еще и личность той, что подкинули в квартиру Новиковой, нужно обязательно установить, – напомнил Красин.
– То же морока, – махнул рукой Ковалев. – Соседи утверждали, что никогда ранее ее не видели.
– Там татуировка у нашего подкидыша на лобке. Есть в нашем районе специалист по тату? Узнать надо, может, скажет, кто делал эту розу. Такие редко встречаются.
– Надо бы этого, как его, Рыбаченко, прежде всего опросить. Наверняка он что-то знает. Или причастен.
– Правильно, вот с него и начни, – сказал Красин.
– Давай номер телефона, позвоню ему.
Телефон Павла молчал.
– Странно, – сказал Ковалев, – абонент вне зоны сети.
– Так съезди на адрес, там и опросишь на месте, – велел Красин.
Ковалев уехал, а старший следователь Василий Красин в ожидании данных посмертной экспертизы размышлял. Даже ему, следователю с десятилетним опытом работы, дело казалось весьма сложным и запутанным. Не было известно ничего о девушке, оказавшейся в квартире учительницы. Симпатичная, на вид около тридцати лет, с оригинальной татуировкой на интимном месте. Еще и синяки на попе и груди. Не похоже, чтобы несовершеннолетний парень так ее «ласкал».
Результаты экспертизы скоро будут. От чего незнакомка умерла? Очень похоже на удушье.
В любом случае, весьма сомнительно чтобы мальчишка привел эту даму в квартиру своей учительницы. А, впрочем, нужно проверить личность парня, в нашем мире сейчас все стало возможным.
Красин позвонил в детскую комнату милиции. Материала на Павла Рыбаченко у них не оказалось. Не привлекался, в детской комнате на учете не состоял. Но мальчишка, судя по всему, бойкий. Раз с учительницей встречался, даже ключи от ее квартиры имел.
Василий Красин не любил малолетних преступников. Они самые наглые, жестокие и циничные. Уверены в своей безнаказанности. У многих нет ничего святого. Лично ему малолетняя шпана портила машину, прокалывала шины. Дети сейчас грамотные, знают, что до четырнадцати лет им почти ничего не будет. Да и после четырнадцати надо очень серьезное преступление совершить, чтобы отправили в спецшколу или, тем более, в колонию. И сроки дают малые, а сами зоны похожи на детские лагеря. Возят мальчишек-зеков на экскурсии, компьютерный зал есть и бассейн.
Нет, нынешняя зона-малолетка вовсе не каторга. Пацаны качаются и не работают. Выходят после зоны обученными специальности. Гуманизм в отношении несовершеннолетних негодяев развели, а они этим пользуются. Ничего не боятся.
Если подросток совершил убийство, а затем, возможно, устранил и учительницу, его можно будет засадить лет на десять. Хоть общество от такого изверга на время избавим. Но вот имеет ли Павел отношение к этим преступлениям?
Профессиональная интуиция подсказывала Красину, что Рыбаченко убийств не совершал. Однако допросить паренька было необходимо.
Во всяком случае, Василий Красин решил Павла хорошенько прижать. Интересно, какие у него были отношения с покойной учительницей?
Симпатичная женщина. А почему одинокая? Нет ни мужа, ни детей. Хотя внешность у нее привлекательная. Такая дама может вскружить голову любому сексуально озабоченному подростку. Если захочет.
Похоже, связывала их любовь, возможно, даже и секс. Напугалась учительница вчера, когда намекнули, что можем посадить за совращение несовершеннолетнего. Красивую женщину прессовать и сажать под арест жалко. Отпустили под подписку, а оно вон как вышло. Даже чувство вины есть. Никаких мер не предприняли, чтобы не было второго трупа…
А Ковалева следовало к Павлу еще вчера вечером послать. Или самому съездить. Хоть нам за переработку и не доплачивают.
ГЛАВА 12.СЕКС-РАБЫНИ ТОЛЬКО НЕ ХВАТАЛО!
Ковалев нашел квартиру Рыбаченко быстро. Открыла мать Павла. Андрей представился, сказал, что хочет задать парню несколько вопросов.
– Вадим все-таки заявление написал? – спросила женщина. – Очень прошу, не трогайте мальчика! Он в сильной депрессии.
– Скажите, что у вас случилось, и какое заявление написал Вадим, – попросил Ковалев.
– Да на училку. Вы разве не про нее расспросить Павлика хотите? – удивилась женщина.
– Именно про учительницу мне и нужно получить информацию.
– Пока не тревожьте сына, пожалуйста! – взмолилась мама Павла. – Он отходит от… Видите ли, Павлик хотел руки на себя наложить, уже петлю сделал. Хорошо Вадим увидел… Сейчас Павлик немного успокоился, ни с кем общаться не хочет. Давайте лучше я вам расскажу все, что знаю, пройдемте на кухню.
– Так что у вас произошло? – спросил Ковалев, присаживаясь у кухонного стола.
– Павлик сильно поругался с отцом. Из-за этой самой училки. Я ведь виновата. Куртку он бросил в прихожей. Я подняла, а из нее ключи какие-то не наши выпали и телефон сына. Не удержалась, посмотрела, с кем Павлик общается. И нашла переписку любовную...
– С учительницей? – догадался Ковалев.
– С ней самой. Я эту тетку видела в школе. Она старше сына в два раза. Павлик же совсем еще ребенок. А там такое… Я в шоке была, мужу показала. Вадим рассердился, отобрал у Павлика ключи и телефон, обещал с теткой поговорить. У мальчика истерика…
– А где Вадим был этой ночью? – продолжил спрашивать Ковалев.
– На работе. Он охранником на базе работает. Сутки через трое.
– Когда ушел из дома?
– Вчера вечером, ему к восьми.
– А до этого, позапрошлой ночью, муж дома был? – спросил Ковалев.
– Да, был дома. С Павликом поругался, мы весь вечер следили, чтобы Павлуша ничего с собой не натворил. Сейчас у Павлика депрессия, не трогайте его, очень прошу.
– Ладно, я понял, повестку оставлю, как только сын отойдет немного, пусть зайдет к нам в РУВД. И Вадима опросить то же нужно будет.
– Хорошо, я передам.
– Скажите, а ключи, которые Вадим забрал, где? – задал важный вопрос Ковалев.
– Так у него, – пожала плечами женщина, –наверное, с собой носит.
– Понятно. Скажите, пожалуйста, а в ночь после ссоры с Павлом Вадим точно из дома никуда не выходил?
– Думаю, нет. Я спать легла, он за Павликом присматривать остался.
– Понятно! Значит, вы точно не знаете. А на какой базе Вадим работает?
– На нашей овощной базе приморского района. Вечером должен домой прийти, я передам, что вы приходили.
Ковалев вышел из квартиры и сразу же позвонил в следственное управление Красину:
– Вася! Есть подозреваемый! Срочно нужно ехать на задержание.
– Кого задерживать будем? – спросил Красин. – Школьника этого?
– Со школьником потом разберемся. Его отца! Он при деле и ключи от квартиры учительницы у него есть, – пояснил Ковалев.
Вадима Рыбаченко привезли в следственное управление прямо с рабочего места. Допрашивали его вдвоем Ковалев и Красин. Инициативу взял в свои руки Ковалев.
– Ну, рассказывайте, что вы делали в квартире учительницы, – велел Ковалев.
– Какой учительницы? – спросил Вадим, недовольный тем, что его доставили в РУВД.
– Той самой, которая миловалась с вашим сыном, – уточнил Ковалев. – Нам все известно!
– Ах, вы про эту стерву. Не был я у нее в квартире ни разу.
Ковалев стукнул кулаком по столу:
– Не ври! Пожизненное получишь за двойное убийство! Единственная возможность облегчить вину – рассказать нам всю правду.
Подозреваемый вытаращил глаза:
– Двойное убийство? Кого убили? Вы что? Я ничего не знаю!
– Моя хата с краю, ничего не знаю, – скептически сказал Ковалев. – А кто ключи у сына от квартиры учительницы забрал, с дамой этой обещал разобраться?
– Я… я не был у нее, – сказал взволнованный Вадим, – близко к ней не подходил.
– Врешь ведь! Тебя соседи видели! – соврал Ковалев. – Хочешь очную ставку?
– Не был я там! Честное слово! Павел сказал, что она в отпуск уехала. Я только поговорить с ней хотел. Потом, когда вернется.
– Ну и как поговорил? – зло спросил Ковалев. – Из окна ее выбросил? Не расскажешь нам правду, начнем применять меры физического воздействия!
Мужчина совсем поник, руки его затряслись, он опять сказал:
– Правда, мужики, не был я там…
Красин протянул подозреваемому фотографию покойной незнакомки и довольно вежливо сказал:
– Посмотрите, пожалуйста, на фото. Что вам известно об этой женщине?
Вадим взял фотографию в руки, пару секунд повертел, отложил на стол и ответил:
– Ничего не известно. Мы не знакомы.
– А если хорошо подумать? – спросил Ковалев. – Посмотрите еще раз внимательней.
– Точно ее не знаю! – настаивал Вадим. – Впервые вижу.
– Что вы делали ночью двадцать первого августа? – спросил Красин.
– Позавчера? Всю ночь дома был. Мы с сыном поссорились, я никуда не выходил.
– А этой ночью куда с работы отлучались? – поинтересовался Ковалев.
– Я никуда не отлучался! Все время был на рабочем месте. Коллеги могут подтвердить. В чем вы меня подозреваете?
– Видите ли, – сказал Красин, – в квартире учительницы обнаружен труп женщины, а этой ночью саму учительницу выбросили из окна. У вас были ключи от ее квартиры и мотив: разобраться с любовницей вашего сына.
– Но я не был там! Клянусь!
– Давай отправим его в изолятор. Пусть посидит, подумает, может, вспомнит что и расскажет нам, – продолжил пугать подозреваемого Ковалев.
Но Красин чувствовал, что мужчина на самом деле не был в той злосчастной квартире. Вадима Рыбаченко отпустили под подписку о невыезде.
А ситуация не прояснилась. Пролить свет на столь загадочное преступление могло выяснение личности подкинутой девушки. Предстояло расспросить проституток, что работают в районе, еще раз опросить соседей, изучить сводку пропавших без вести. Но прежде Красин отправил Ковалева к специалисту по татуировкам.
Андрей вернулся, загадочно улыбаясь.
– Вася, ты упадешь, – сказал Ковалев. – Татуировка на теле нашей незнакомки – знак секс-рабыни секты ордена Иллюминаторов.
– Что? – переспросил удивленный Красин. – Секс-рабынь нам только не хватало…
– Такие нежные розы на запястье и лобке делают в секте девушкам, которых используют для сексуальных утех, – подтвердил Ковалев.
– Выяснил, кто именно делает такие татуировки? – спросил Красин.
– Имен специалист не назвал. Он не знает, кто в нашем городе занимается подобными рисунками.
– А что за секта?
– Очень крупная. В США ее штаб, а у нас филиалы в нескольких городах.
– Это не та ли секта, которую описал недавно в своем нашумевшем романе Браун? – спросил Красин. – Читал?
– Нет, не читал, но мне про роман Брауна уже специалист по тату говорил. Иллюминаторы построены по аналогичному принципу, но у них более крупная секта, в нашей стране есть филиалы в Москве и еще где-то. В Питере филиала, вроде, нет.
– Вообще-то женщина могла сделать себе розу по образцу, не вдаваясь в подробности того, что такая татуировка может означать, – предположил Красин.
– Вполне может быть такое, – согласился Ковалев. – У моего покойного отца на руке были остатки выведенной татуировки. Пришел он из армии и где-то на пляже увидел у мужика татуировку в виде солнышка с лучиками на тыльной стороне ладони. Захотел такую же. А у него друг тату хорошо бил. Он и отцу моему сделал по описанию. После этого заметил батя, что мужики, по виду зеки бывалые, стали подходить к нему со словами: «Привет, братан!» Однажды ехал он в электричке, подсел к нему урка татуированный и спрашивает: «В какой зоне ты седел?» Батя не сидел никогда и урок не любил. Так и сказал ему, что несудимый он. «А татуировку тогда зачем сделал?» Оказалось, ее название в уголовной среде означает: «Привет ворам» Такую делают на зоне осужденные за крупные кражи. Решил батя татуировку свести. И больше их себе не делал.
– Бывает такое, – улыбнулся Красин. – И все же версию о принадлежности нашей незнакомки к секте нужно тщательно проверить.
– Хорошо, я займусь, по Интернету полазаю, – сказал Ковалев.
ГЛАВА 13. ДЕТСТВО ЛЮСИ.
Люся родилась в России, в небольшом городке Малая Вишера, что под Новгородом. Ее мать вышла замуж по большой любви за красавца офицера. Но жизнь не задалась, отец потерял работу, сильно пил. В пьяном угаре бил Люсину маму. Жестоко, беспощадно. Женщина плакала, но долгое время терпела все унижения и побои.
Однажды отец обвинил жену в измене, сломал ей нос и выгнал на улицу с маленькой дочкой.
Мать и дочь перебрались в Сочи, где попали в общину Ордена Просветленных.
В общине Люсю и ее маму Валю окружили заботой, предоставили жилье, а вскоре мать девочки сошлась и стала жить с американцем, инструктором совета общины штата Пенсильвания, который находился в России по обмену опытом.
Мужчина забрал свою новую подружку и ее дочь в США, где они осели под Питтсбургом в филиале секты.
Люси было четыре года, когда ее вывезли из России. Ее новая семья поселилась в небольшом домике, типа бытовки, с двумя комнатками и малюсенькой кухонькой. Комнату побольше занимали мама и отчим, а Люсе выдели отдельную комнатку.
Обстановка оказалась спартанской: в комнатке находились лишь простенькая тумбочка и пружинная кровать с матрасом. Голый дощатый пол, вместо обоев стены завешаны плакатами в гамме цветов американского флага.
Отчим Люся был инструктором местной общины, а она – его подопытным, послушным ребенком. Ее воспитывал, прежде всего, отчим. Мама часто ездила в командировки и иногда отсутствовала по нескольку дней.
Отчим постоянно чему-то учил Люсю. Сначала четко выговаривать слова на английском и правильно строить фразы, затем читать на этом языке. Мама же требовала, чтобы Люся беспрекословно слушалась отчима, а также верховного жреца филиала их секты, дядю Билла, который часто заходил к ним.
С ранних лет девочке внушали, что она – избранная и однажды сделает важные вещи для общины, ее Семьи. В детскую головку, покрытую золотистыми кудряшками, вбивали мысль, что цель жизни – быть полезной культу.
Отчим, которого Люся называла папой, и дядя Билл оказались едины в методах ее воспитания. Они, похоже, знали, что девочка должна будет сделать для общины, каким человеком стать. Люся не вполне понимала свою роль и "избранность", но прислушивалась к тому, что ей говорили.
"Ты должна оправдать наши надежды, быть послушной и трудолюбивой", – постоянно повторяли девочке. И она старалась быть послушной, но часто вызвала недовольство отчима, порой, по надуманным поводам.
Однажды он на кухне поговорил с мамой Люси, вошел в комнату девочки, вытащил из штанов узкий кожаный ремень черного цвета с блестящей металлической пряжкой и сказал:
– Вот, доченька, этот ремень поможет мне воспитать из тебя достойного человека. Ты уже большая девочка и прекрасно знаешь, что за непослушание полагается наказание. Теперь мы не будем ставить тебя в угол или лишать сладкого. С сегодняшнего дня я буду тебя пороть.
Отчим внимательно посмотрел в глаза сжавшегося от страха ребенка и продолжил свою речь:
– Этим ремнем когда-то наказывали меня, а теперь настало твое время получать уроки послушания. Ты должна снять юбочку и трусики, лечь на живот. Под животик положим твою подушку. Если будешь кричать, я вставлю тебе в ротик кляп. Так что лучше не кричи. Все поняла? Люся научилась слушаться и доверять отчиму, потому точно выполнила его указания. Легла животом на подушку и зажмурилась. Отчим размахнулся, звезды посыпались из глаз девочки.
Она закричала в истерике, а отчим прикрикнул на нее, требуя тишины. Только после того, как мужчина ударил еще несколько раз, он разрешил девочке подняться и надеть трусики.
Люси бросилась в мамину комнату, но женщина не стала жалеть дочку, наоборот, велела девочке замолчать. Люся поняла, что ее мама одобряет поступок отчима и порки могут продолжиться.
После экзекуции к ним зашел дядя Билл, который был хозяином в их общине и подчинялся только руководителю более высокого уровня.
Отчим со смехом рассказал жрецу о «боевом крещении» дочки и ее истерике.
– Боль, она на пользу, – сказал девочке Билл. – Через боль душа очищается от совершенных грехов. Чем больше страдаешь, тем лучше для души. А чистота души достигается неукоснительным следованием суровым нравственным принципам.
Люся не поняла, почему порка способствует очищению души. На самом деле, отчим и Билл кодировали таким образом ум ребенка в соответствии с определенной методологией, которая подразумевала причинение боли, а также смешение реальности с фантазиями на темы сказок, особенно диснеевских историй.
В шестилетнем возрасте Люся пошла в школу, где выяснилось, что любая оценка ниже отличной не приемлема для нее. Люсиных одноклассников хвалили за хорошие отметки, ее же за четверки пороли, лишали прогулок.
Гулять с детишками после школы Люсе не разрешали, но и сама она росла скрытной и закомплексованной. По этой причине ровесники Люсю не любили и не хотели с ней дружить.
Первое время девочка плакала и старалась поделиться своими печалями с мамой, чем только раздражала ее. Женщина бранила дочь за малейшее непослушание, любую нерасторопность, жаловалась мужу на Люсю, а он уж точно знал, какое средство лучше всего воспитывает послушание.
Мать Люси, Валентина Старикова, родилась в семье, где в течение многих поколений практиковали порки. Она спокойно относилась к такому методу воспитания и во всем поддерживала мужа.
Физическое насилие стало для Люси привычной, естественной частью домашней жизни. Отчим же получал удовольствие, наказывая девочку.
Уже в то время одна часть ее сознания как будто отделилась для того, чтобы принять на себя боль, в то время как основная личность Люси старалась не помнить о насилии до того момента, пока девочка не видела ремень отчима, который был ребенком, рожденным в секте от алкоголика. Физическое насилие являлось нормой и в его жизни. В детстве отчима самого подвергали насилию в семье.
После школы Люся делала уроки и домашние дела. С ранних лет ее приучили мыть посуду и полы. В отсутствие мамы она занималась чистотой, а когда мать была дома, помогала ей готовить, стирать, вязать или штопать отчиму носки. Он приходил обычно под вечер и старался найти повод, чтобы в очередной раз выпороть девочку, после чего разрешал ей лечь спать.
Люся отправлялась в свою комнату. Самым лучшим временем для нее были минуты перед сном. Девочка ложилась в кровать и читала или мечтала. Ей нравилось быть одной, когда никто не видел и не наказывал ее.
Семья Люси жила по католическим правилам. Однажды на Рождество девочка оказалась в доме дяди Билла. Там собрались дети из ее общины, пришел и человек, называющий себя Санта Клаусом.
Он не походил на доброго Деда Мороза, был одет в белое одеяние с красным поясом, а в руке держал позолоченный скипетр.
По какому-то незначительному поводу Санта поднял скипетр, ударил им ребенка перед всеми. И сказал:
– Я научу тебя послушанию! Ты больше не будешь требовать подарки!
Послушанию с ранних лет тренировали и Люсю. Не только ремнем. Как-то, еще до школы и экзекуций отчима, ее оставили одну в кладовке на целый день. С раннего утра до позднего вечера. Без еды и воды.
Девочка не боялась одиночества, но через некоторое время сильно захотела пить. Жажда становилась нестерпимой. Люся стала кричать, просить воды.
В комнату вошел отчим. Он принес с собой бутылку с водой и начал пить на глазах падчерицы. Она сказала: "Папа! Я тоже хочу пить!". Но мужик шлепнул девочку так, что она упала со стула и заплакала. А отчим выпил всю воду из бутылки и ушел!
Через несколько часов он вернулся и сделал то же самое. Девочка опять умоляла: "Папа, я хочу воды! Очень сильно!" Но отчим снова ударил ее.
На третий раз Люся сообразила, за что ее бьют, она только молча плакала и больше ничего не просила.
После того, как мужчина ушел, в кладовку зашла мать Люси и сказала ей: "На этот раз ты поступила правильно. Не нужно ничего просить!". И наконец-то дала дочке попить.
Такое воспитание было частью ступени обучения "ничего не хотеть". Девочку тренировали не осознавать свои физиологические потребности и не реагировать на них.
Воспитанию дисциплины в общине уделяли особое внимание. Этим занимались не только родители, но и специально обученные инструкторы на обязательных занятиях для детей. Такие занятия можно называть "шагами мучений и надругательств", их цель – создание послушного, дисциплинированного ребенка, бездумно преданного культу.
В общине детям постоянно показывали мультфильмы и художественные фильмы. По утрам в субботу их собирали в большой просмотровый зал. В присутствии инструкторов шла демонстрация мультика или фильма. После чего инструктор просил подробно рассказать все, что ребятишки запомнили.
Постоянно некоторых из них оставляли после просмотра и подвергали наказанию, если ребенок не мог вспомнить те детали фильма, которые инструктор считал важными.
Наказание было жестким. Применялись побои и даже электрошокер.
После экзекуции бедного ребенка опять заставляли смотреть сцены, которые им были плохо усвоены.
Когда ребенок имел полное представление обо всех деталях фильма, инструктор говорил, что он, этот самый ребенок, является одним из персонажей просмотренного фильма. Инструктор подбирал фильмы, так или иначе связанные с идеологией общины. Конкретный фильм зависел от инструктора и ребенка, того, к какой роли в жизни его планировали готовить. Люсю натаскивали на "Волшебнике страны Оз".
Дети, прошедшие через подобное программирование, весьма отстранены от внешней реальности, ими легче манипулировать.
Дома с Люсей дополнительно занимался отчим. В соответствии с инструкциями, данными ему руководством общины, отчим обращаться с девочкой как с Золушкой из сказки. Она вычищала пепел из камина, таскала и складывала дрова, убирала опавшие листья и подметала у дома, мыла посуду и стирала.
Люся не имела права жаловаться, даже собственной маме. Как-то раз девочка сказала ей о том, что отец выпорол ее так сильно, что на попе больно сидеть. Мать недовольно провела ногтем указательного пальца по коже щеки дочки и ответила:
– Попа болит? Зато в голове порядок! Не смей жаловаться, иначе я добавлю тебе! Психологический стресс от таких слов окончательно убедил Люсю в том, что мать не станет защитить ее от насилия. Хорошо еще, что это насилие не было тогда сексуальным. Но в дальнейшем и сексуальное насилие прочно вошло в жизнь несчастного подростка.
ГЛАВА 14. ЖЕСТОКИЙ ОПЫТ.
Как-то раз отчим объявил, что они едут в путешествие и посетят фестиваль празднования Дней красной фланели в небольшом городе штата Мичиган.
Та поездка воспринималась Люсей как праздник, поощрение за успешную учебу, хотя основной ее целью была доставка родителями девочки наркотиков на фестиваль.
Городишко оказался тихим местом, если не считать фестивальных мероприятий и парада, который возглавлял человек с жезлом. За ним ехали дети на велосипедах, фермеры на фургонах с сеном и яблоками, шли люди в красном фланелевом белье местной трикотажной фабрики. Среди всей этой суеты Люся услышала, как люди перешептываются: "Глава общины приехал!"
Вскоре подъехала бронированная машина, из нее вышел человек в папском одеянии.
Люся не знала, встречался ли с ним ее отчим, но после той поездки девочке сказали, что она должна пройти посвящение в общину. Это будет очень важная церемония, которая подготовит ее к будущему служению Ордену.
Дядя Билл забрал Люсю у родителей и отвез в незнакомый город. На месте Люся увидела много небольших домиков, примерно таких же, как и в городишке, где она жила. А неподалеку был здоровенный круглый ангар, служивший залом для церемоний.
Внутри ангары, у самого входа, стояла мумия. Бил сказал Люсе: "Это дух Отцов, он будет наблюдать за церемонией". Мужчина вышел, а девочку провели внутрь помещения.
В ангаре присутствовали около двух десятков детей и несколько взрослых. В центре стоял большой стол, сделанный, как Люсе показалось сначала, из темного стекла. Однако это оказался отполированный до сияющего блеска черный камень.
На столе лежал баран. Он вел себя очень спокойно, не двигался, только иногда моргал глазами. По углам стола были проложены каналы, собирающие жидкость. Над столом висела огромная золотая пентаграмма.
Люся ощутила холодок по всей коже. Она повернулась и увидела мужчину в пурпурной мантии. Его окружали люди. Стало понятно – это главный человек на церемонии. И действительно, мужчина стал произносить речь:
– Орден Просветленных реализует два принципа: равенство и правосудие. Наша деятельность направлена на то, чтобы вместе с движущими силами общества привести в конечном итоге мир к Новому порядку,
Мир в его текущем состоянии несостоятелен и социально неприспособлен. Но Просвещенные могут изменить все!
Мы разовьем наш проект экспорта демократии, мы избавим мир от социализма. Мы достигнем для этого высокой степени развития и материального превосходства. Новый мировой порядок зарождается и будет установлен!
Проповедник сделал паузу и сказал:
– А сейчас вы должны поклясться в верности Ордену.
После таких слов помощник проповедника, человек в плаще с капюшоном, вытащил большой нож, подскочил к барашку и … перерезал ему горло.
При этом произнес:
– Пожалуйста, примите жертву! Наша жертва закрепит церемонию.
Люся была напугана, ужас сковал ее. Для доброй двенадцатилетней девочки убийство барана оказалось шоком.
А проповедник в пурпурной мантии вплотную подошел к столу и вытянул вперед руку, на среднем пальце которой был огромный золотой перстень.
Сначала подходили и клялись взрослые. Затем настал черед детей.
Кроме Люси в ангаре присутствовали как девочки, так и мальчики примерно одного возраста. Все они выходили вперед, целовали перстень и клялись в верности. Люся поцеловала перстень и произнесла клятву одной из последних.
Потом пастырь сказал:
– Пусть страшная месть настигнет вас, если вы нарушите свою клятву!
Присутствующим на церемонии дали испить какой-то сладкий напиток из чаши Согласия и вывели из ангара.
На улице Люсю ожидал дядя Билл. Он был доволен, но сказал, что вернутся домой они через несколько дней, а прежде Люсе нужно пройти процесс просветления, который в свое время прошла и ее мать.
Билл и Люся остановились у местного жителя. На следующее утро всех просветляющихся поделили на группы в соответствии с возрастом: взрослые с взрослыми, дети с детьми. Было несколько групп, у каждой – свой куратор.
Начались занятия по медитации с обязательным курсом дикш. Дикша – наложение рук куратора на голову посвящаемого для передачи так называемой «Божественной энергии».
Весь процесс сопровождался беседами о целях и задачах Ордена, о необходимости посвятить всю свою жизнь служению ему.
По возвращении домой Люся узнала, что ее мама и отчим умерли.
У девочки не осталось ни одной фотографии матери, только воспоминания. Наверное, мать все же любила и жалела дочь. Хотя и не показывала этого.
Сквозь слезы Люся вспоминала, как мама гладила ее по головке своими нежными руками, как ходила дома босяком, как танцевала в своей комнате и на кухне. Отчим любил смотреть, как танцует Валентина. И пела она хорошо, правда, редко. И не смеялась почти никогда, лишь только улыбалась знакомым, как это принято в Америке.
Когда Валентина была свободна от командировок, она вставала утром первой, готовила Люсе и мужу завтрак, собирала дочь в школу. Так же, как и другие женщины секты, она ходила на проповеди и работала на благо общины, преимущественно выращивала овощи на полях, принадлежащих руководителям Просветленных.
И в командировки ее посылали часто. Когда Люся вышла замуж за Сема, он как-то разоткровенничался и рассказал, что это были за командировки: Люсину маму использовали для перевозки наркотиков. В тот трагический день, когда Люся присутствовала на церемонии посвящения, у мамы в желудке разгерметизировался контейнер. А отчима убрали как ненужного свидетеля.
Жизнь Люси наверняка сложились бы по-другому, если бы она с мамой не попала в секту. Но поиск Валентиной истинного Бога, а также отсутствие жилья, после того, как ее с дочкой выгнал муж, поменяли направление привычной жизни, привели в общину.
В результате в двенадцатилетнем возрасте Люся осталась совсем одна. И долго не могла поверить, что мамы больше нет. Мать снилась девочке по ночам, Люсе часто казалось, что вот-вот откроется дверь, и в комнату войдет мама. Девочка простила ее и забыла все обиды.
Их дом опустел. И даже отсутствие порок не радовало Люсю. Ее официальным опекуном стал дядя Билл. Он видел, как девочка переживает, и утешал:
– Отмучились они. Бог призвал. Сократил их земное наказание. Ты должна радоваться, а не печалиться по этому поводу. Ведь все мы пребываем в круге постоянных рождений и смертей, воплощаясь вновь через какое-то время после своей физической смерти. Физическое тело необходимо лишь временно. Для перехода в высшие, тонкие миры мы должны освободиться от физического тела. Душа проходит через смерть и рождается заново в высшем мире, недоступном физическим телам.
Люся слушала жреца, утирая слезы, а он продолжал вещать:
– Мы должны страдать и очищаться в жизни потому, что на Земле мы в тюрьме. И должны пройти свой жизненный путь достойно, чтобы заслужить искупление за грехи прошлых жизней. Только чистые праведные души выходят из круга перевоплощений, поднимаясь все выше и выше в духовные миры.
Видя, что Люся не совсем понимает, о чем идет речь, Билл пояснил:
– Душа наша после смерти пребывает в других мирах, где готовится к новому рождению. Высокодуховные души могут воплощаться через большие промежутки времени или уходить в Нирвану. Но земные наши страдания предопределены свыше. Все в этом мире дано нам лишь во временное пользование, тогда как духовные ценности вечны. Цель каждого из нас – сделать мир лучше. Через исполнение угодной Богу работы. Мы подберем тебе работу в соответствии с твоим предназначением. Ты посвятишь себя служению Господу через служение нашему Ордену. Меня часто посещают пророческие видения, в состоянии транса я общался со Святым Духом. И знаю, как достичь Нирваны, а потому помогу тебе в этом. Во всем положись на меня и четко выполняй все мои указания!
Люся слушала Билла и верила ему. Девочке некому больше было верить! У нее совсем не осталось близких людей…
Дядя Билл переселил Люсю в хозяйственную пристройку при гараже возле его роскошного дома. Там девочке выделили небольшую спальню, где она находилась после школы или работы на приусадебном участке Билла.
Кроме учебы в школе, по выходным у детей в общине были военные занятия. Не только мальчики, но и девочки знали, как разобрать и собрать автомат.
Люся думала, что все дети Земли должны это знать. В любую погоду подростки бегали на большие расстояния, которые увеличивались по мере их взросления.
В групповых теоретических занятиях ребятам из секты показывали жестокие фильмы о войне. Инструктор спрашивал, какие ошибки сделали люди, которых убили.
– Быть убитым – слабость, быть убийцей – сила, – утверждал инструктор.
Орден создавал модель реальной военной подготовки для детей и молодежи. Были смоделированы даже нацистские концентрационные лагеря с охранниками и заключенными. В охранники ставили детей постарше из тех, кто хорошо показал себя в военном обучении. Заключенными назначали детей помладше или тех, кто был наказан за неудачи в учебе. Такое разделение служило стимулом в обучении: стать караульным, а не узником. Заключенных держали взаперти, избивали, пинали и подвергали насмешкам.
Иногда проводились игры с охотой и отслеживанием заключенных.
Люся попала в заключенные и участвовала в одной такой игре в виде жертвы. Перед началом игры ей сделали какой-то укол. Девочка заснула, а когда проснулась, обнаружила, что лежит голая на столе, служившем нарами для заключенных. Руки и ноги оказались связанными.
Кто-то из взрослых, изображавших охранника, сказал, что Люся должна бежать и прятаться на огороженном лесном участке. Ее будут искать и, если поймают, жестоко накажут.
Люсе разрисовали голую спину желтыми полосами под цвет тюремной робы, развязали ноги и отпустили в лес. Девочка побежала в направлении ближайшей возвышенности. Там был более густой лес.
В чаще Люся пыталась укрыться в какой-то яме, но нормально спрятаться ей не удалось, вскоре раздались собачий лай и голоса. Девочку выследили и подвергли наказанию.
Та тренировка являлась репетицией "Самой опасной игры" – охоты на людей, которой Люсю подвергли спустя двенадцать лет, когда она была запрограммированной секс-рабыней.
Такая тренировка использовалась в секте для воздействия и на других детей с целью усиления представления о том, что "негде спрятаться", а также для травмирования ребенка с целью подготовки его к последующему программированию.
В таких тренировках молодежь обучают не жалеть слабых и чувствовать свое превосходство.
Люсю выслеживали две группы «охранников». Первой пришла группа во главе с подростком постарше. Он получил поощрение.
А пойманную Люсю привели в комнату, где был инструктор, ребята из общины и еще одна голая девочка такого же возраста, как и Люся. Бледные щеки девочки полыхали всеми оттенками красного от беспомощности и стыда, из-за того, что приходилось стоять голой и готовиться к неминуемой расправе.
Инструктор сильно избил Люсю до синяков на глазах у всех, а затем заставил ударить голую девочку. Сначала Люся отказалась. Инструктор сильно стукнул ее ладонью по щеке и сказал:
– Отказ жестоко карается! Тебя будут бить, пока ты не накажешь девочку за нерасторопность.
И действительно, Люсю продолжили избивать до тех пор, пока она, наконец, не сломалась и не ударила бедного ребенка.
Так в секте приучают детей спокойно относиться к насилию и применять "практику наказания" к тем, кто младше.
Вскоре после боевого крещения Люси в детской охоте на заключенных, дядя Билл позвал девочку к себе в спальню и сказал, что военное дело – не для нее, в жизни ей найдут занятие по способностям. Мол, жизненное предназначение Люси – дарить мужчинам радость.
Дядя Билл сказал, что ее тело – канал связи между ним и Богом, и велел девочке раздеться. Она не поняла, о чем толкует жрец общины, но послушно сняла одежду и осталась стоять в одной застиранной майке, нижний край которой доходил ей почти до колен.
Билл приказал скинуть и майку. Люся подчинилась, наготы она не сильно стеснялась, но прикрыла одной рукой формирующуюся и уже весьма заметную грудь, а другой – свое самое сокровенное место. Девочка чувствовала себя унизительно, почти так же, как и в военной игре, когда пришлось стояла голой перед инструктором и ребятами.
Билл с улыбкой сказал:
– Ох, какие мы стесняшки! Сделай руки «по швам».
Люсе не нужно было повторять дважды. Она не могла противостоять воли опекуна.
Билл же внимательным оценивающим взглядом осмотрел девочку, велел повернуться, показать ягодицы.
– Хороша! – сказал жрец общины. – Подрастешь, формы будут еще более привлекательными и объемными. Но для твоего возраста очень даже неплохо.
Неожиданно его холодная рука с силой смяла правую грудь девочки, чуть не лишив ее сознания. Но Люся стерпела. Ибо была приучена не возмущаться, не возражать против любых действий взрослых.
Еще несколько секунд Билл пожирал девочку безумным взглядом, а затем велел:
– Пойди в ванную, хорошенько умойся, да рот прополощи.
Когда Люся вернулась, Билл открыл бутылку вина, налил в две рюмки, одну протянул девочке.
– Я не пью алкоголь, – неуверенно напомнила Люся.
– Это кагор. Его даже маленьким детям дают, – сказал жрец и начал расстегивать ширинку, – выпей и будь смелее.
Люся вновь не посмела ослушаться, а Билл снял штаны и сказал:
– Я покажу тебе сейчас, как происходит обмен энергиями между людьми.
Он велел Люсе встать на колени. Она не понимала, что происходит. А Билл обхватил голову девочки руками и…
Нет смысла описывать весь процесс. Сцены секса с малолетними запрещены. И это правильно. Но как выразить ту боль, как рассказать о том ужасе и страданиях, что испытывают дети в руках педофилов?
Впрочем, Билл по сравнению с другими извращенцами в тот раз обошелся с Люсей сравнительно гуманно, не лишил ее девственности.
Когда едкая, жгучая жидкость вырвалась из горла, заполнила рот и ноздри девочки, а затем расплескалась брызгами по полу, Билл сказал:
– Хотел посмотреть, насколько глубокое у тебя горло и сколько лжи может в нем поместиться. Вижу, много. А тебе нужно учиться подавлять рвотные позывы.
Мужик вытащил свое испачканное достоинство изо рта девочки, вытер его об ее волосы, натянул штаны и вдруг обвил шею Люси рукой, нежно поцеловал в лобик и ласково сказал:
– Понимаю, что ты еще девочка, но я ведь люблю тебя!
Билл задумался на несколько секунд и продолжил:
– Запомни, милая, Господь одобряет это. А я есть связующее звено между тобой и Господом. Сопротивляться мне бессмысленно. Ты должна подчиняться, раз Господь отдал тебя в мои руки. Я даю тебе заботу, в которой ты нуждаешься, а ты обязана быть полностью лояльна ко мне. И держи рот на замке, чтобы ни одна из подробностей нашего общения никому не стала бы известна. Пусть только Бог будет знать о наших секретах.
Как же плохо чувствовала себя Люся после такого общения! Она ощущала себя грязной и использованной. Очень долго мылась в душе, тщательно полоскала рот, оттирала волосы и те места, к которым прикасался Билл.
После душа надела запасной комплект чистого белья и долго плакала в кроватке. Девочка убеждала себя, что все уже сделано и ничего нельзя изменить. Она хотела навсегда забыть то, что вытворял попечитель.
По детской наивности Люся надеялась, что такое больше не повторится. Но все повторялось потом неоднократно еще в более извращенной форме.
ГЛАВА 15. ПРЕДНАЗНАЧЕНИЕ.
Вскоре Билл сказал, что Люся должна совершенствовать свои навыки удовлетворения мужчин, а он будет ей в этом помогать. Опекун рассказал, что их культ имеет тщательно организованную иерархию рабочих мест. Чтобы процветать, Ордену нужны люди, которые хорошо обучены своей работе и могут выполнять задачи, не задумываясь над ними. Для поддержания секретности Орден Просветленных должен иметь людей, полностью посвятивших себя ему и готовых скрывать свою роль в культе даже под угрозой наказания или смерти. Культу нужны люди, лояльные к нему и его принципам, никогда не сомневающиеся над приказами, которые им отдают.
Все дети культа проходят через начальное обучение, за всеми наблюдают и определяют предрасположенности, способности и амбиции. Когда дети взрослеют, они начинают специализироваться в одной какой-то области, иногда в двух.
Есть люди, которые с детства научены с фотографической точностью запоминать детали событий и бесед, содержание разговоров или документов. Они используются для сбора информации.
Есть каратели, те, кто жестоко наказывает членов культа, замеченных в нарушении правил или в действиях за пределами их полномочий. Наказание может быть очень жестким, иногда публичным, в зависимости от тяжести нарушения.
– Знай это, – велел Люсе дядя Билл, – и помни: каждая местная группа имеет несколько карателей и следящих, которые присматривают за нашими братьями и сестрами и докладывают мне или своим жрецам.
Билл напомнил девочке: они создают Новый мировой порядок, для этого контролируют всех членов Ордена и его партнеров.
– Нам точно известно твое предназначение, и мы направим тебя в нужное русло, – сказал Билл. –
Культ не тратится на то, чтобы заставлять людей делать не свойственные им обязанности. Ты выбрана для того, чтобы доставлять удовольствие мужчинам. Но только при нашем одобрении!
Билл закончил свою речь. Он велел Люсе раздеться догола и танцевать перед ним. У нее не было другого выбора, кроме как подчиниться и на этот раз.
Люся неплохо танцевала. Билл часто заставлял ее потом танцевать голой и исполнять стриптиз. Обычно это заканчивалось сексом.
Воспитанная в секте девушка была на редкость послушной. А потому терпела.
Жрец манипулировал ее разумом с помощью утонченного гипнотического языка. Он не только дал установку на молчание о сексуальных отношениях, но и переключил свою подопечную в измененное состояние сознания, своего рода запрограммированный транс, когда Люся слепо выполняла все команды этого мужчины.
Постепенно ее стали использовать для проституции с элементами БДСМ и прочими извращениями. Билл выступал в качестве сутенера.
Власти штата знали обо всем, что творится в секте. Но были связаны с Орденом и пользовались услугами несовершеннолетних секс-рабынь.
Как-то раз по требованию Билла Люся надела свою школьную католическую униформу, и попечитель отвез ее в столицу штата в качестве проститутки для местного шерифа.
Лысый мужчина отвел девушку в пустую комнату, швырнул на деревянный пол, расстегнул штаны и сказал:
– Молись на это.
После чего жестоко насиловал и применял воздействие электрического тока высокого напряжения.
Когда садист отпустил Люсю, она почти в бессознательном состоянии при помощи Билла с трудом добрела до машины, где плюхнулась на заднее сиденье. От судорог в мышцах, шока и боли девушка не могла пошевелиться.
Сразу после того, как они вернулись домой, попечитель отправил Люсю на пляж, чтобы на закате под шум стремительной реки ее ум был "отмыт и память освободилась от переживаний".
К тому времени мозг девушки-подростка уже был заблокирован убеждением, что "нет места, куда можно было бы убежать", и ей никто не поможет. У Люси не возникало мыслей о побеге, для того, чтобы освободиться от гнета попечителя и начать самостоятельную жизнь.
Она просто плакала навзрыд, рыдала, сидя у реки до тех пор, пока пришел Билл и забрал ее домой.
Девушка боялась, что попечитель и дальше будет эксплуатировать ее. Так и случилось. Билл дал Люсе время отдохнуть, прийти в себя после общения с шерифом, а потом отвез к новому клиенту.
Как только подопечной жреца исполнилось восемнадцать, он с Люсей отправился в Сан-Франциско. Здесь открылись студии БДСМ компании Кинг, которая быстро стала самым известным в США местом производства жесткого видео для взрослых с применением насилия, пыток, боли.
Здание бывших военных казарм, принадлежащее теперь компании Кинг, знает сейчас каждый в Америке, кто причастен к БДСМ бизнесу.
В этом здании допускались любые эксперименты с актрисами, выполнялись любые прихоти клиентов, потребителей порно продукции.
Здание удивляло незамысловатой архитектурой снаружи, мрачностью своих подвалов, в которых так же проводились съемки, и изысканным шиком, великолепной отделкой залов для приема гостей, съемок и обслуживания клиентов проститутками.
В первый день Люся, конечно, не подозревала о специфике этого заведения. Ее привезли сюда для съемок. Здесь платили хорошие деньги. А Билл говорил, что нуждается в деньгах, в том числе и на содержание девушки.
На входе их встретили охранники с суровыми лицами. У Билла была договоренность, и один из охранников проводил Люсю и ее попечителя к менеджеру заведения оформить договор.
Они прошли через большой банкетный зал, пустой в то время, но приятно пахнущий цветущими розами в горшках на окнах. Люсе понравилось убранство зала. Вскоре она узнала, что он был предназначен для групповых съемок. На барных стойках здесь танцевали и раздевались девушки, посетители рядом за столом кушали и употребляли коктейли с “расслабляющими” травами или крепкие горячительные напитки. Им прислуживали голые официантки, с любой из которых можно было заняться сексом прямо здесь, в зале, где-нибудь в углу, на потеху остальным. Девушки позволяли бить себя по щекам и попкам, тискать и целовать грудь. Распорядитель мог отшлепать любую девушку плетью или хлыстом. Все это снимали на камеру и продавали любителям подобного видео по подписке. Иногда приглашались актеры мужчины и прямо в зале устраивались свальные оргии.
Первая съема Люси была пробной. Прошла с симпатичным актером, без серьезных унижений и извращений.
Деньги, полученные в качестве гонорара за съемку, осели в карманах Билла. Люся стала совершеннолетней, но по-прежнему жила в общине при Билле и зависела от него. Мужчина забрал гонорар со словами:
– Ты будешь зарабатывать свое содержание, а я буду содержать то, что ты зарабатываешь.
С тех пор съемки в порно стали для Люси постоянными. Чтобы стимулировать ее активность, часть гонораров после съемок Билл согласился отдавать ей, у Люси появились деньги на карманные расходы.
Она снималась в компании Кинг и нескольких фильмах студии «Приват», там были обычные сцены секса без насилия.
Люся приносила секте прибыль, но Билл готовил ее к новым испытаниям. Он знал о сверхсекретном проекте американского Агентства военной разведки под названием "Монарх", куда секта поставляла людей в обмен на гарантии иммунитета от судебного преследования.
Проект "Монарх" – программа контроля над разумом. Люся стала кандидатом в число «избранных».
С детства каждому ребенку секты внушали, что он "особый", единственный, кто может принести неоценимую пользу братству. И вот Люсе сказали, что ее час настал, она должна быть готова стать секретным агентом ЦРУ.
Люся слышала про ЦРУ, но не имела представления, что это за организация. Ей предстояло пройти тесты, на которых определят способность девушки к подчинению и свойства ее памяти.
Для этого в секту приехал инструктор. Он организовал вечеринку. На ней была группа из десяти человек. После вечеринки инструктор тщательно допрашивал Люсю: кто и где сидел, во что были одеты люди, какого цвета у них волосы и глаза, о чем они говорили.
Инструктор сказал, что, возможно, Люсю отдадут в спецшколу ЦРУ на занятия по развитию естественной рефлекторной фотографической памяти с помощью электрошокового оборудования. В этой школе учат считывать движения тела и манеры противника, находить подходы к любому человеку и вовлекать его в безобидный разговор, в течение которого можно выяснить необходимую информацию. На занятиях научат искусству соблазнения и умению заманить цель в постель, покажут, как убить человека, пока он спит или отдыхает после сексуальных отношений. В школе обучат маскироваться, менять одежду, макияж, контактные линзы, уходить от слежки.
Все это рассказал Люсе инструктор, обещая жизнь полную приключений. На самом деле ей предстояло пройти жесткий отбор и программирование с целью создания послушной шлюхи для работы на Новый мировой порядок.
Люсю привезли в одну из секретных лабораторий ЦРУ. Сотрудник включил шоковую установку, гипнотическим тоном велел девушке расслабиться и в точности следовать его командам.
К Люсе относились как к лабораторному животному, ее программировали не только на секс, но и для выполнения секретных правительственных операций в качестве "Президентской модели", элитной шлюхи, которая потеряла свободу воли, способность рассуждать и задумываться, а действует только так, как ей приказывают.
Высокотехнологичное оборудование и методичность его применения давали абсолютный контроль над сознанием и жизнью человека, прошедшего через «Монарх».
Во время сеансов Люся отключалась и не понимала, что происходит.
Но однажды она очнулась и услышала, как один сотрудник говорит другому:
– У нее не идеальная внушаемость. Думаю, она нам не подойдет.
От использования Люси в качестве агента решили отказаться. Тем не менее, действие программирования, электрического тока, травм и пыток, а также сексуальные надругательства и избиения в секте, сделали ум девушки готовым на протяжении многих лет беспрекословно принимать боль, унижения, выполнять любые команды хозяев. И все же полностью подавить ее интеллект не удалось.
ГЛАВА 16. ЗАМУЖЕСТВО И ПОБЕГ.
Люся была двадцатилетней запрограммированной рабыней в общине Просветленных, ее пытались использовать в проекте ЦРУ «Монарх», но что-то не сложилось. Наставник девушки, жрец общины Билл, раздумывал, какую выгоду извлечь. Планировал опять съемки в порно и занятия проституцией.
Но прежде Билл привез Люсю на пикник по случаю основания отделения общины в их городе. Присутствовали верховные руководители Ордена.
На Люсе было синее платье и ожерелье с розовым крестом, подаренное ей жрецом секты перед причастием. Билл распорядился, чтобы подопечная надела его по случаю праздника.
Люся думала, что придется обслуживать пожилых мужчин, но ее страх не оправдался.
Билл познакомил девушку с племянником руководителя общины, молодым шикарно одетым брюнетом с озорными голубыми глазами..
– Меня зовут Сем, – представился брюнет, бросив на Люсю похотливый взгляд. – Как твои дела?
– Спасибо, – ответила девушка и протянула парню руку, как была обучена.
Сем ответил рукопожатием и пальцем прикоснулся к ожерелью с розовым крестом:
– Твое ожерелье прекрасно, как и ты. Откуда оно и что значит для тебя?
– Это с моего первого причастия, – ответила Люся.
А Билл добавил:
– Со святого причастия. Ожерелье определяет ее предназначение.
– Ей не нужен суфлер, – улыбнулся Сем.
Люсе понравился ответ парня. Так смело с Биллом в общине никто не разговаривал.
Сем отошел, Люся подумала, что Билл будет его критиковать и запретит ей подходить к этому молодому человеку, но жрец, наоборот, сказал:
– Ваша встреча с Семом предопределена Христом.
После таких слов Билл пустился в очередное толкование Библии. Его прервал Сем. Он
подошел с двумя бокалами вина, один из которых протянул Люсе. Она вопросительно посмотрела на Билла.
– Ты и он созданы друг для друга, – сказал Билл. – Не отказывай парню ни в чем.
Люся попробовала вино. Приятный вкус и тепло вошли в ее тело.
– Давай уйдем отсюда, я хочу показать тебе нашу дачу неподалеку, – сказал Сем.
Люся опять посмотрела на Билла.
– Пожалуй, – сказал жрец. – Идите, и слушайся его.
На вид Сему было лет двадцать. Вполне приятный молодой человек с легким, едва заметным запахом перегара. Он привел девушку к небольшому особняку возле реки.
– Это халупа по сравнению с моим жильем в Бостоне, – с гордостью в голосе сказал Сем.
– Так ты из Бостона? – удивилась Люся. – Меня туда возили…
– В Бостоне жили мои родители. Они погибли. Отец был лидером Ордена, сейчас его брат Джордж Абрамян у вас за главного.
Люся знала Абрамяна. Этот человек жестко насиловал ее.
В доме Сема никого не оказалось. Молодые люди сразу прошли в спальню. Сем сказал:
– Билл говорил, что ты послушная во всем. И можешь исполнить все мои прихоти.
Недоброе предчувствие овладело Люсей. Она испугалась, что сейчас последует жесткий анальный секс с унижением и побоями.
Сем взял руку девушки, несколько секунд рассматривал ее, затем довольно сильно дернул на себя. Люся охнула и упала к нему в распахнутые объятия. Сем сжал ее обеими руками и уткнулся носом в облако светлых волос, вдыхая их аромат.
Люся замерла в кольце его рук, молодой человек довольно долго удерживал девушку в таком положении, затем развернул лицом к себе и сказал:
– Ты красивая, очень! Разденься, пожалуйста.
Люся разделась, забралась в кровать.
Сем навис над ней и внезапно поцеловал. Совсем не так, как это делали клиенты и актеры на съемках, а нежно, неуверенно, осторожно. Чувствовалось, что парень не слишком опытен в любовных делах, по крайней мере, по сравнению с отточенными манипуляциями профессионалов. Но поцелуй от этого стал только слаще.
Люся более страстно ответила Сему. Он блаженно прикрыл глаза и негромко застонал, а потом чуть ли не силой оторвал девушку от себя. Она на мгновение удивилась, но увидела его желание продолжить, сблизилась и стала целовать легкими прикосновениями губы Сема. Он смотрел на девушку в упор. Такого страстного взгляда она на себе еще не испытывала.
Тело парня дрожало от предвкушения дальнейших ласк. От одних только легких поцелуев Сем пришел в сильное возбуждение. Люсю подарили ему для развлечений, она нравилась парню, но он не проявлял инициативы. Скромно ждал, что девушка будет ведущей. А она привыкла подчиняться.
Сем казался Люсе очень милым, искорка любви проникла в сердце девушки, она больше не ждала от парня насилия и нежно поцеловала в губы. Ее ненавязчивый поцелуй заставил еще больше трепетать тело Сема.
– Что ты, милый, хочешь, чтобы я сделала для тебя? – спросила Люся.
Было видно, что парень смущался, волновался, но все же выдавил из себя:
– Ты могла бы сделать мне минет?
Люся улыбнулась:
– Конечно.
Ее партнеры были помешаны на минете и доминировании. А этот молодой симпатичный мужчина ничего не требовал, он лишь скромно просил с нежностью в голосе. У Люси внутри поднялась теплая волна благодарности. Девушке захотелось угодить Сему, она приблизилась к его лицу и страстно поцеловала в губы.
Потом Люся приступила к выполнению просьбы Сема, у нее кружилась голова от стремления как можно лучше сделать дело и доставить радость партнеру. Ей все больше нравился этот молодой человек! И кожа у него не по-мужски мягкая, гладкая, холеная, и в глазах можно утонуть. Люся старалась, Сем был в восторге. Он быстро кончил первый раз, немного отдохнул, и молодые продолжили свои ласки.
– Ты была прекрасна, – сказал Сем, когда они одевались после нескольких часов, проведенных в постели, – я поговорю о нас с Биллом.
Влюбленные вернулись на пикник. Вскоре после его окончания жрец секты сказал Люсе:
– Я только что говорил о тебе с моим другом и нашим руководителем, преподобным отцом Джорджем. Ты должна выйти замуж!
– Замуж?!
Люся напряглась. Она расстались с Семом день назад, находилась под впечатлением их встречи, думала о молодом человеке и хотела бы продолжить встречаться с ним. Люся влюбилась. Но Билл никогда не учитывал ее чувств, ничего с подопечной не согласовывал.
Люся знала, что браки в общине заключаются между ее членами, а Сем не входил в их общину, хотя покойный отец его являлся одним из видных деятелей Ордена.
Обычно жрец сводил жениха и невесту по собственному усмотрению.
Билл внимательно посмотрел на озадаченную Люсю и начал свою привычную проповедь:
– Такова судьба всех девушек. Брак – не развлечение, а серьезная работа, предначертанная Богом. Бог любит тебя и вознаграждает за послушание и страдания, которые выпали на твою долю. Тебе достанется хороший муж.
«Взглянуть бы на него хоть одним глазком», – с тоской подумала Люся. Если бы ее мозг мог самостоятельно работать, то она восприняла бы возможное замужество как освобождение от тюремного гнета Билла. Но Билл подавил ее волю, он являлся "хозяином" жизни Люси, а она считала, что у нее нет другого выбора, кроме как выполнять все его распоряжения.
Видя немой вопрос в глазах подопечной, Билл сказал:
– Ладно, я открою тебе