Отец моего парня. Сандра Бушар

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ГЛАВА 21
• ГЛАВА 22

АННОТАЦИЯ

Все началось в Новогоднюю ночь, когда я ждала предложение руки и сердца от своего парня Валеры. Закончилось все тем, что я застряла в окне с задранным по самые подмышки платьем, включенной сигнализацией и разбитой вазой за пол миллиона! Не спрашивайте, КАК это произошло. Спросите лучше КТО пришел меня "спасать"...

   Он - человек, который на дух меня не переносит. Взгляд отводит с презрением. Он - старше. Он - отец моего парня.

ГЛАВА 1

— ЛОНДОН?.. — ошарашенный голос осип и задрожал. Я сжала кулаки, чтобы не расплакаться от отчаянья и стыда. — Ты уезжаешь в Лондон на полгода?

   Валера радостно закивал, глаза его заблестели от восторга. Меня аж перекосило.

   — Да, представляешь? Может, даже до конца учебы, если повезет и папа напряжется! — грудь парня вздымалась от переполняющих его эмоций. Он, кажется, не замечал, насколько униженной и раздавленной я была в тот момент. — Ты рада за меня, малыш? Правда, супер-новость?

   С Валерой мы встречались уже больше двух лет. Он был самым завидным парнем на курсе, но еще с первого дня учебы обратил на меня внимание. Но по-настоящему встречаться мы стали намного позже, когда я смогла ему довериться.

   Он был заботливым и милым. Осыпал меня комплементами и подарками. Перед Новым годом он все уши прожужжал, дескать, у него для меня «особенный подарок», который, цитата: «я никогда не забуду». Мол, мне нужно подготовиться, чтобы «не упасть в обморок от счастья»!

   Моя глупая и наивная голова видела лишь один вариант – предложение руки и сердца. Именно поэтому я вбухала всю накопленную стипендию в шикарное облегающее красное мини-платье. Дико неудобное и постоянно поднимающееся вверх на моих объёмных ягодицах. Но на фото для потомков должно было выглядеть супер!

   — А ну-ка улыбнись… Чи-и-из! — Валера заставил меня вернуться в суровую реальность, когда вспыхнула вспышка «Полароид» с мгновенной печатью. На фото мое лицо было похоже на забитого до смерти котенка. Обнять и плакать. — Этот день войдет в историю, Машка! Просто ух!

   Я несдержанно всхлипнула, утерев нос ладонью. Валера был импульсивным и где-то глуповатым, но я всегда принимала это его качество за что-то умилительное. До сегодняшней новогодней ночи!

   — Валер, — понуро выдала я, и парень повернулся ко мне, вопросительно подняв бровь. — Это все? Ты больше ничего не хочешь мне сказать?

   Он задумчиво потер затылок, и внутри меня вспыхнула надежда. Лишь на мгновение.

   — О, точно! Дурная моя голова. Момент… — Валера выставил указательный палец вперед. Дескать, жди!

   И скрылся из гостевой, оставляя меня одну около «Новогоднего огонька» по телевизору и горящей разноцветными огоньками елки. Спустя минуту он появился с маленькой коробкой, и сердце мое забилось быстрее. Я перестала дышать, когда парень встал на колени и протянул мне заветный бархатный цветок лотоса.

   — Хочу видеть твою реакцию, когда ты откроешь… — нервно заговорил он и улыбнулся. — Уверен, это будет фурор!

   Медленно открывая коробку, я уже представляла себе кольцо, которое буду носить всю оставшуюся жизнь, как вдруг мир вокруг померк…

   — Что это за хрень? — нахмурившись, я достала из коробки красный значок и повернула Валере. — Ты ничего не перепутал? Это точно мне?

   — Эх… Село ты! — закатил глаза он и глубокомысленно игрек:

    — Это такие значки, которые носят ТОЛЬКО члены клуба «Стар Нью». Привилегированное общество лондонской элиты при том вузе, где я планирую учиться! Папка похлопотал! Теперь я – один из них, ясно тебе?

   В голове произошла перезагрузка системы. Что вообще происходит?..

   — А мне ты нафига это подарил? — сорвалось с губ.

   — Я не подарил, а показал, — сделал ударение парень, а затем и вовсе вырвал из моих рук значок. Поцеловал его и обратно в коробочку засунул. — Хотел, чтобы ты за меня порадовалась! Ты, конечно, странная, Маша… Ничем тебе не угодишь!

   — А на коленях зачем? — голос предательски дрогнул, нервы начинали закипать. Он реально не понимал, что выставлял меня полной идиоткой, или это такой розыгрыш?

   — Так это… — он задумчиво потер затылок, — Для эффектности, во!

   — Нет… — я судорожно вдохнула кислорода до жжения в легких. От злости перед глазами мерцали разноцветные пятна. — Ты, конечно, беспросветный придурок! Как тебя вообще в Лондон взяли?

   Я ждала предложения руки и сердца, готовилась к незабываемому вечеру и к не менее незабываемой ночи. Потому что Валера именно об этом мне и намекал! Хотела отдать свою девственность тому единственному, кто станет моим мужем. Даже на эпиляцию сходила, намазалась всякими пахучими маслами в нужных местах. Но единственное, чего хотелось дать сейчас Валере, – это звездюлей.

   — Ой, полегче! Не забывай, с кем разговариваешь! — вспылил парень, хмурясь. — Я вообще-то сын депутата! Все упрашивать меня должны поступить в их вуз! А ты у нас кто, а? Жопа с сиськами на ножках!

   — ЧТО?! — закричала я, оглушая саму себя. — Да пошел ты на хрен, имбецил недоделанный! Засунь этот значок себе туда, где твой мозг был, когда ты решил, что ТАКОЙ сюрприз МЕНЯ обрадует. Я охренеть как рада, что ты меня бросаешь!

   Губы Валеры вытянулись в тонкую линию, а затем он вдруг замахнулся и ударил мне по щеке ладонью.

   Больно, между прочим. От шока стало не по себе. Я уставилась в злые глаза парня, которые когда-то казались родными. Валера никогда не был со мной груб ранее. Возможно, лишь потому, что до сегодняшнего дня я не задевала его завышенное самолюбие.

   — Ты, — он ткнул пальцем мне в грудь, и я содрогнулась от шока и ужаса, — Неблагодарная овца, понятно? Ты должна быть рада, что я обратил внимание именно на тебя! — а затем в глазах его появилось озарение, и он заржал как лошадь. — Ой, подожди! Или ты решила, что я тебе предложение буду делать? Где я, а где ты, Маш? Ну не смеши. Львы не спариваются с крысками.

   Новый словесный удар пришелся похлеще физического первого. Меня прямо отнесло назад, к широкому окну. Я оперлась на стекло, спиной ощущая прохладу. Она бодрила и предавала сил.

   — Че-е-ерт… Как я могла быть с тобой два года?.. — прошептала, скорее, себе, чем ему. Кроме того, что Валера оказался глупым, он был еще и очень жестоким. Способным ударить. И не раз, судя по сжатым кулакам и стиснутым зубам. А мы в доме одни, что окончательно пугало.

   — Два года меня доила, сука, — качнул головой он, внимательно осматривая меня с ног до головы. От его взгляда по телу прошли нехорошие мурашки. — А мы даже не потрахались! Вот я уезжаю завтра… Самое время, малыш, цветочек-то твой сорвать!

   — Как я тебя доила, а? Напомни-ка! Ой, стой… Ты что, перебухал, да? — я краем глаза заметила отпитую до середины бутылку виски, к которой я даже не притронулась. Неужели алкоголь на него так действовал? — Валер, я, наверное, поеду в общежитие… А ты езжай, куда хочешь. Я тебе эту пощечину не прощу. Между нами – все.

   — СТОЯТЬ! — рявкнул он не своим голосом, и я буквально вжалась в окно от ужаса. — Все настроение мне испортила и в кусты?! Никуда тебя не пущу. Будешь сейчас отрабатывать все те подарки, что я тебе два года дарил.

   — Да какие подарки, Валер? Конфетки с цветочками? Хочешь, я тебе наличкой на карту скину? — испуганно затараторила я, оглядываясь по сторонам. Присматриваясь, чем, в случае чего, можно было бы обороняться. Потому что мне совершенно не нравилось, с каким бешеным лицом Валера на меня надвигался. Будто не только виски принял, а и что-то покрепче.

   — В жопу себе засунь эти деньги, — рявкнул он, а затем истерически рассмеялся, как какой-то придурок из ситкомов. — Или давай я засуну, а?

   И тут до меня начало доходить нечто, что совершенно не нравилось.

   — Валера-а-а… Тот порошок, что я у тебя утром в куртке нашла, это же не мука была, да?

   — Не мука, догадливая моя, — согласно кивнул он, и я вся сжалась. — Но тебя это не касается. Лучше думай о том, в каких позах я тебя сейчас трахать буду, малыш.

   — Ч-что? — от страха зуб на зуб перестал попадать, испарины пота стекали по телу.

   Валера был уже совсем близко, когда я подхватила стоящую рядом вазу и кинула в него. Парень пригнулся, и диковинная фигура угодила в стену позади него. Разбилась в мелкую пыль.

   — Су-у-ука! — схватившись за голову, Валера присел от шока. — Ты вообще знаешь, сколько она стоит? Полмиллиона! Отец для нее специально охрану отдельно оплачиваемую заказал с датчиками движения… — Я бросила краткий взгляд на то место, где стояла ваза. Действительно, под ней находилась маленькая кнопочка. И когда я вазу подняла, кнопочка замигала алым. — Тебе пи*дец, Маш. Но… Ты не переживай! Я тебя убью сейчас, папка навредить не успеет.

   Перед глазами потемнело еще на фразе про полмиллиона. Развернувшись к окну, я быстро его открыла и высунула голову на мороз, жадно вдыхая аромат снега. Он бодрил, но недостаточно для того, чтобы придумать выход.

   В загородном доме Валеры окна открывались не как у обычных людей – в бок. А как в американских фильмах – снизу-вверх. И рама какая-то странная – железная. Как только заиграла сигнализация, диковинное окно начало закрываться. Было это настолько странно, неожиданно и внезапно, что среагировала я не в первую секунду, а во вторую. Попыталась отодвинуться, а Валера не дал. Он крепко прижал мою спину к широкому подоконнику. Где мои пятьдесят пять килограмм и его сто?!

   — Что ты творишь, придурок?! — закричала я, пытаясь вырваться. — Отпусти, мне холодно!

   — А пусть приедет охрана и увидит, что это ТЫ разбила вазу, а не Я! Пусть папка тебя в лесочке прикопает, а не меня… — заключил этот умник, когда окно намертво прижало меня к месту, обездвиживая напрочь. — А я вообще свалю из дома подальше… Перекантуюсь до завтра в гостинице.

   — Ты вообще разум потерял? — сорвалось с дрожащих губ спустя секунду. Руки оказались на улице и тут же замерзли. Как, собственно, и грудь. — У вас тут полный участок охраны. Я сейчас кого-то позову и…

   — Спасибо за наводку, идиотка! — перебил меня этот вконец конченый мудак. Хлопнул по ягодице и отошел. — Сейчас я дам им команду не реагировать на твои крики. В отсутствие бати они обязаны подчиняться мне. Иначе вылетят нахер! А такую зарплату никому терять не хочется. Пусть думают, что это у нас такие брачные игры.

   — Если ты меня так оставишь, Соколов!.. — зарычала я, пытаясь протиснуться. Ни-че-го. Будь у меня плоская попа или маленькая грудь – все бы вышло. Но и тем, и другим природа, увы, наградила по полной! — Я убью тебя. И поедешь ты не Лондон, а в кутузку.

   — Посмотрим, Воронцова, куда я поеду, — покачал головой парень. — Но если служба охраны не приедет в течение получаса, то найдут тут твой труп. Папка-то меня отмажет, всем насрать на какую-то безродную шлюшку. А тебе будет уроком!

   — Ну ты и скотина… — хлюпая носом, прошептала я. Более бедственное положение представить сложно. — Сейчас ведь новогодняя ночь! Никто вообще может не приехать! Все же бухие до потери сознания…

   — А вот и проверим, насколько ты везучая, — смеясь, заключил он. А затем сделал нечто безумно детское, заставляющее буквально зарыдать в голос: задрал мое платье, обнажая тонкие, едва заметные стринги. — Вот пусть они тебя в таком положении найдут… Ха-ха!

   Затем он просто ушел, несмотря на все мои мольбы и призывы о благоразумии. Видимо, он действительно отдал охране какой-то приказ, потому как они никак не реагировали на мои крики спасти. Стоит признать, что я согрелась от страха. Внутри бурлила кровь, и снег таял на теле, буквально становясь горячим.

   Окна комнаты выходили на заднюю часть дома, но я все равно услышала, как отъехала машина. Этот гондон таки уехал!

   — Чтоб тебе провалиться, придурок! — зарычала я, пытаясь выскользнуть внутрь. Но чем больше двигалась, тем сильнее придавливало меня окно к подоконнику.

   Не прошло и пяти минут моего позора, как послышалось какое-то подозрительное движение на улице. Я прислушалась, замерев, и радостно завизжала. Валера вернулся! Неужели протрезвел?

   Когда внутри дома послышались тяжелые шаги, я нервно топала ногами, заставляя себя молчать. Буду ругаться, когда он меня выпустит! Такое ему строю, ух… А пока помолчу… Ибо нефиг ухудшать положение.

   Шаги остановились в дверях гостиной. Наверняка гость меня заметил. Я прямо чувствовала его взгляд на своей голой пяткой точке. Внимательный и цепкий, буквально нагло рассматривающий.

   — Чё пялишься, придурок? — закричала я, не без труда просунув руку на территорию дома и показав ему средний палец. Правда, верх ногами. Но, не думаю, что из-за этого смысл потерялся. — Высвобождай меня давай, иначе я нахрен оторву тебе то место, которым ты сейчас думаешь!

   И тогда он двинулся вперед. Чем ближе приближался, тем больше увеличивалась странная щекотка внутри. С каждой секундой становилось все жарче и волнительней. Человек замер в шаге от моей пятой точки, и я буквально почувствовала исходящие от него флюиды желания. И энергетика была какая-то странная. Совсем не как у парня… Сильная и властная, что ли.

   И тогда я зачем-то напряженно выпалила:

   — Валера?..

   Ответа не последовало, но я себя настоятельно убедила, что никто другой в дом войти не может. Напугать меня, что ли, решил? Так поздно!

   — Если я выберусь отсюда живой, — злобно пообещала ему я, — то пи*дец тебе, дорогой мой. Я тебе осколки этой вазы в задницу засуну. А что не влезет - заставлю съесть.

   Кто-то присвистнул и удивленно рассмеялся, а затем и три раза хлопнул в ладоши. По спине моей прошли мурашки, а сердце упало в пятки. Потому что этот кто-то был явно НЕ ВАЛЕРА.

   — Голая задница в моей квартире, — философски начал рассуждать взрослый бархатно низкий голос. Я прямо чувствовала, КУДА именно мужчина смотрит в этот момент, — еще и ругается, м? Как необычно! Я… ошеломлен.

   Сердце ушло в пятки, а из глаз брызнули слезы, когда я поняла, КТО именно стоит за моей спиной. КТО именно вернулся в дом. И КТО именно застал меня почти обнаженной!

   — Дмитрий Петрович? — пропищала я, про себя моля услышать отрицательный ответ. Кто угодно, но не отец Валеры. Не этот высокомерный сноб, который за два года ни разу мне в глаза не посмотрел. Я пыталась быть милой, а он только взглянет и сразу отворачивается. Мол, недостойна я его сына.

   — А кто еще? — с вызовом и явной иронией мужчина обошел меня полукругом. — Пришло мне, значит, сообщение на телефон о погроме моего дома. А я тут с друзьями на соседнем участке. Дай, думаю, к сыну загляну, проверю… Все ли нормально?

   — Простите на вазу! — запричитала я, на нервной почве поджав ягодицы. Могу поклясться, что слышала судорожный вздох, исходящий сквозь стиснутые зубы из уст мужчины. — Поверьте, если бы я знала, что она такая дорогая…

   — Не разбила бы? — предположил он почему-то весело. Что, нахрен, смешного в ситуации? Мне вот выть в голос хотелось!

   — Разбила бы, но что-то другое… — я начала судорожно вспоминать, что там еще у окна под рукой было. — Например, розовую вазочку кинула бы в вашего сыночка вместо белой - как вариант!

   — Эта та, которая полтора миллиона зеленых? — охренел Дмитрий Петрович, и я закашлялась. Но он благо не ждал ответа, а строго спросил: — Чем Валерка мой заслужил?

   Не в моих правилах было жаловаться, и я уж точно не собиралась рассказывать всю историю моего позора с предложением, но было кое-что, что в медицинских целях отцу Валеры надо было знать:

   — Кажется, он употребил запрещенные вещества с виски, и ему башню снесло. Он мне гадостей наговорил и даже ударил. Думаю, доза там не маленькая. А потом сел за руль и… — затараторила я, но вздрогнула, когда Дмитрий Петрович зарычал:

   — УДАРИЛ?! — затем я услышала, как он быстро набирает кого-то на телефоне и уходит, что б его: — Жди, Машунь. Сейчас я ему устрою веселый вечерок в общественном наркодиспансере. Его на ближайшем посте ГАИ тормознут.

   — Эй, может, вы меня сначала выпустите, а? — возмутилась я, но тот уже из комнаты ушел. Так что говорила я себе под нос. — Или хотя бы платье опустите…

***

На улице шел снег, буквально хлопьями валил. Я смотрела, как маленькие кристаллики танцуют в свете лампы, и мечтала проснуться. Сегодняшний день должен был войти в историю. Еще утром я думала, что люблю Валеру, а сейчас поняла, что на самом деле любила лишь слово «любовь». Этот парень проявил свое нутро, и мне больше не хотелось никогда его видеть. А заодно хотелось оказаться подальше от гребаного дома Соколовых.

   — Значит так, — постановил деловито Дмитрий Петрович, оказавшись рядом спустя считанные мгновения. — Я связался с охраной. Сказал, чтобы они сняли блокировку окон. Но из-за тебя, дорогуша, рама заела. Придется ждать мастеров на выезде.

   — А может, ломиком? — с надеждой предложила я.

   — Тут специальный магнит нужен. Новые технологии, знаешь ли, — заключил мужчина и снова замолчал.

   — Я вам теперь еще и за окно должна, — застонала в голос. Разве может этот вечер стать более унизительным? Чем я вообще заслужила такое от вселенной?

   — Ничего ты мне не должна, — строго отрезал мужчина. Да так, что спорить не хотелось. — Пусть сыночек мой, что б его, отрабатывает!

   Мне показалось странным ощущение, словно Дмитрий Петрович постоянно пялится на мою пятую точку. Ну не может он… Просто не может! Где я, а где он?

   — Мне холодно, — пожаловалась я.

   — А? — одернулся Дмитрий Петрович, будто я пробудила его ото сна и ринулся с места. — Сейчас я дом обойду и замотаю тебя в пледы какие-нибудь.

   — Могли бы для начала платье мое опустить! — прокричала я ему уже в след. А он, как будто специально, не слышал.

   Дмитрий Петрович возник перед моими глазами спустя минуту, не больше. В его руках была черная вязаная шапка, варежки и махровый утепленный плед.

   — Тепло тебе, девица? — многозначительно выгнул бровь тот, когда единственным голым местом со стороны улицы остался лишь мой нос. Почему-то щеки мои смущенно покраснели.

   Все-таки, отец Валеры был безумно симпатичным. До встречи с ним я была искренне уверена, что мужчины за сорок пять – старики. Страшные, покрытые морщинами, с лишним весом и потухшим взглядом... Этот же был поджарый, с горящими глазами и белоснежной улыбкой. Ни дать ни взять. Харизма в нем очень сильно притягивала, а какой-то внутренний стержень заставлял чувствовать уверенность в каждом сказанном слове.

   — Очень, Дед Мороз! — сморозила я и тут же почувствовала себя полной идиоткой. Потому что Дмитрий Петрович стушевался на слове «дед», будто я черту крест показала. — То есть…

   — Я понял, Маш, — жестко перебил меня тот, сжав зубы. — Дед, так дед.

   Он не дал мне даже договорить, просто развернулся и пошел в дом. Я думала, он не вернется в гостиную, пока мастера не приедут. Ошиблась. И как только он оказался рядом, внутри меня разыгралась такая нешуточная благодарность, отчего я с порога ему прокричала:

   — Дмитрий Петрович, вы не дед! Это же выражение такое! Вы очень даже ничего... Вернее, очень даже чего! Вам больше тридцати не дашь. Признайтесь, девственниц на завтрак едите?

   — Ты пила, да? — после небольшой заминки удивленно протянул он.

   — Не-а, — без капли лжи пожала плечами. В смысле… Пожала бы, не придави меня рама. А так вышла лишь какая-то жалкая конвульсия.

   — Ну… — он снова завис. И я даже догадывалась, на КАКОМ месте. — Девственниц не едят, Машунь. Так, для справки. С ними кое-что другое делают.

   Я ошалела. Это что, был пошлый юмор от отца моего парня, да? То есть, бывшего парня!

   Отряхнувшись от странного наваждения, разлетевшегося по телу покалыванием, я взмолилась:

   — Не могли бы вы платье мое опустить? А то ваш сыночек тут начудил…

   — А?.. — снова выпал из реальности тот, затем прочистил горло и невнятно пробормотал: — Конечно, могу… Чего-то мне эта мысль раньше в голову не пришла. Идет тебе, Машка, так... Как будто ничего необычного и не заметил, ага.

   Догадывалась я, почему она ему не пришла. Страшно представить, какой там вид открывался… Стринги-то вообще ничего не прикрывали! Две ниточки!

   Когда мужские пальцы нежно коснулись моей талии, я с удивлением для себя вздрогнула. По телу волнами разлетелось покалывание, оставаясь где-то между ног. Совершенно новое, неизведанное чувство. От Дмитрия Петровича буквально сочился голый секс. И это пугало!

   — Ах! — несдержанно сорвалось с губ, и я тут же закусила их до крови. Да что за черт со мной вообще происходит?!

   Дмитрий Петрович нервно сглотнул, пальцы его сжались на моей талии.

   — Что с тобой? — хрипло прошептал он. Мне показалось, или в голосе послышалась издёвка? О, да... Он точно знал, что именно со мной.

   Кожа по щелчку пальцев покрылась мурашками, когда я ощутила чужое теплое дыхание на своей пятой точке. Он был так близко… Так охренительно близко… Но зачем? Какого дьявола?!

   — Нет, просто... — судорожно пытаясь придумать внятное оправдание, я выпалила первое, что пришло на ум: — Спина затекла. Сводит уже, представляете?

   — Да я думаю, рыбка. Потерпи немного, — нежно, бархатно, обволакивающе промурчал он, и меня повело. От обычных слов повело! Будто кто-то прямо в кровь литр водки влил, никогда такого не было, чтобы аж колени подкосились.

   И когда я уже готова была кричать от своей ничтожности, Дмитрий Петрович, вместо того чтобы все же опустить мое платье, начал массировать спину. Умело и очень даже приятно. Я откинула голову назад, глаза мои закатились, а мозг окончательно поплыл. Сжав пальцы ног, я необдуманно простонала в голос:

   —Только попробуйте сейчас остановиться!

   — Я уже понял, что с тобой опасно спорить, — усмехнулся мужчина, и на этот раз его лицо было ЕЩЕ ближе. Прямо на уроне складок. ГОСПОДИ, БОЖЕ МОЙ.

   Мне бы возмутиться. Мне бы прогнать его нахрен! Но – о, дьявол! - я просто не могла… Никто в здравом уме не выкинет свежий тортик, который так и напрашивается на съедение.

   — Тебе нравится? — его голос разливался по коже горячим воском, заставляя волосы на теле встать дыбом. Это было не просто приятно, это было слишком для моего неопытного тела. Напряжение стало настолько невыносимым, что я крепко сжала бедра, пытаясь загасить очаг возгорания между ног, что не укрылось от внимания Дмитрия Петровича. Точно нет.

   — Любишь массаж? — с легкой насмешкой спросил мужчина. Почему-то мне показалось, что слово «массаж» в этом предложении имело совершенно другое, грязное значение.

   Но я не любила массаж. Я любила то, что этот мужчина делал с моим телом своим голосом, энергией и прикосновениями к спине. Абсолютная магия. И власть.

   — Очень, — хрипло сорвалось с губ. Что? Что я только что сказала? Лучше бы заткнуться!

   — Отлично, — резюмировал он, будто получив для себя косвенное согласие на дальнейшие действия.

   А затем его пальцы плавно, осторожно и неторопливо начали спускаться вниз, будто играли какую-то великолепную мелодию, доводящую до безумия своим идеальным звучанием и отзывающуюся в каждой клеточке моего тела.

   — Тебе хорошо? — голос мужчины стал хриплым, он будто задыхался. Хотя это именно я не могла сделать даже вдох. Особенно, когда его пальцы коснулись моих голых ягодиц и очертили линию между ними. Затем намотали на палец стринги, оттянув их в сторону. Ткань до легкой боли врезалась между складочек, натирая и без того стонущий клитор. Коленки задрожали. И я повисла на подоконнике, когда Дмитрий Петрович отпустил трусики, с легким ударом хлестнувшим меня по коже.

   — О, господи! — сорвалось с губ, когда я поняла, как далеко зашла. Как безумно все это выглядело. — Это все неправильно… Не со мной… Так просто не должно быть…

   — Правильно. С тобой. Должно быть, — жестко и громко чеканя каждое слово, Дмитрий Петрович словно пытался отпечатать слова в моей голове. — И ты запомнишь все это, потому что я не дам тебе забыть.

   Указательным палец мужчины заскользил по дорожке тонкой ткани нижнего белья, с каждым разом позволяя себе опускаться все ниже и ниже. И я боялась продолжения так же сильно, как и желала. Сердце барабанило внутри от предвкушения чего-то невероятного. Все чувства внутри свелись к желанию развязки.

   — Вы не можете влиять на меня… — прошептала я самой себе, будто желая привести в чувство. Черт, как же глупо это звучало! Потому как если он бы остановился, я бы умерла в тот же миг от разочарования.

   — Уже влияю, — хрипло рассмеялся Дмитрий Петрович и от его бархатного баритона из губ вырвался несдержанный стон. Кажется, и мой голос на него влиял. Потому что мужчина прохрипел что-то неразборчивое, вроде «эта невероятная малышка», а затем произошло что-то совершенно безумное.

   Его руки сжали мою попку, развели ягодицы в стороны, прихватив за собой трусики и освобождая путь к самому сокровенному. Губы мужчины зарылись мне между складочек, размашисто слизывая сочащуюся влагу.

   — Блядь, — задохнулся тот, и его слова прозвучали безумно. — Какая же ты мокрая! Просто с ума сойти…

   — Нам нужно…

   «Остановится!» - хотела промямлить я, но так и не смогла. Слишком прекрасно это было. Слишком остро.

   Я чувствовала, как сильно Он хочет меня, как безумно возбужден, хоть и не могла видеть лица. Никто и никогда не желал меня так, как Дмитрий Петрович. Никто и никогда не реагировал так, как он. За эти бесчисленные секунды в отношении данного мужчины я испытала диапазон эмоций шире, чем за всю двадцатиоднолетнюю жизнь. И все они были на грани.

   — Господи, — обессилено зарычал мужчина, и спину как током прошибло. — Еще и такая сладкая… Пи*дец! Как я и думал… С ума сойти… Черт тебя дери…

   Он вылизывал меня жадно и напористо, будто беря свое. Мне хотелось кричать каждый раз, кода язык касался горошины, в которой копилось все мое безумие. Как глубоко я пала, чтобы дойти до этого? Но как же сильно не хотела ничего менять…

   — Да, да… — чем ближе становился оргазм, тем сильнее я теряла себя, мир вокруг казался неважной пеленой. Его просто не было. Дмитрий Петрович делал что-то совершенно невероятное своим языком, и, когда подкрался оргазм, я просто разорвалась на миллиарды мелких осколков. Розовая дымка окутала мозг, душа покинула тело! Тело сотрясалось снова и снова, пребывая на каком-то новом, неизученном уровне блаженства!

   — К черту все, — рыкнул мужчина, шлепнув меня по пятой точке, и резко вскочил на ноги. Он так суетливо расстегнул брюки, судя по звукам, что я сообразить ничего не успела. Лишь вздрогнула, ощутив что-то твердое около складок. Напряженное и очень возбужденное.

   — Дмитрий Петрович, — хрипло и испуганно прошептала я, глаза мои округлились. Сейчас, когда частично напряжение спало, я вдруг начала мыслить. И лишаться девственности в тот момент совершенно не хотелось. Тем более, застрявшей в окне. Дважды «тем более» с чужим отцом! — Может…

   — Я буду очень нежным… — пообещал он мне, медленно скользя вперед-назад. Изредка проникая немного в глубину. Растягивая меня под себя, заставляя закусить губу до боли от переполняющих чувств. — Тебе понравится, обещаю…

   Я слышала безумие в его голосе, и неспособность мыслись. Сейчас мужчина звучал совсем как я пару минут назад. Но – о, мой бог! – я не собиралась отдавать ему девственность из-за жалости!

   — Дмитрий Петрович! — уже более смело заявила, но на большее силы не хватило. Все же даже простое скольжение он смог превратить в какой-то совершенно возбуждающий и приятный процесс. Медленно входил на пару сантиметров и тут же выходил. Перед глазами все темнело. Электричество волнами разлеталось по телу.

   — Я оттрахаю тебя так, что стоять завтра не сможешь, — рыкнул он, толкаясь чуть глубже. И не будь я девственницей, звучало бы это наверняка дико сексуально. — О других и думать не сможешь…

   Я не стала уточнять, что «другие» - это вообще-то его сын, ага. Но о Валере более и речи не шло. Он перестал для меня существовать в тот момент, когда ударил. Но за те десять минут, пока я пробыла в окне в одиночестве, поняла, что никогда его не любила. Мы были странной парой: без секса и с редкими поцелуями. Валера никогда меня не хотел. Я не ощущала его желания. Он будто позволял себя любить, и мое внимание было для него лучше любого оргазма.

   — Дмитрий Петрович, я вообще-то дев… — начала было я, а затем громкая трель дверного звонка оглушила весь дом. И я радостно хлопнула в ладоши. — Звонят! Срочно откройте.

   — Че-е-ерт, — застонал мужчина. Он уткнулся мне лицом в ягодицу, тяжело дыша. Я прямо чувствовала его мысли: открыть или забить. Так что напомнила:

   —У меня спина уже онемела!

   — Да, ну, ёб твою мать! — взорвался тот, а затем раздраженно отстранился и натянул мое платье так низко, как только мог. Посмотрел и заключил: — Лучше вообще не стало, Маш! Где ты только это нашла? На порно сайте?

   Я не стала это никак комментировать и дождалась момента, пока Дмитрий Петрович поспешно оденется и выйдет вон. А спустя минуту комната оживилась. Двое мужчин торопливо начали проводить какие-то манипуляции с окном, не прибегая к лому.

   — Вверх смотрите, нах! — рявкнул в один момент Дмитрий Петрович, и я вздрогнула от угрозы в его стальном повелевающем тоне. Не трудно было догадаться, что рабочие рассматривали мою пятую точку. А куда им, спрашивается, было еще смотреть? Если остальная часть «пазла» на улице проветривается?

   — Сейчас не двигаться, — серьезно предупредил один из них, и я напряглась в предвкушении. — И… Можете вставать! Поздравляю! С Новым годом, красавица.

   Я радостно выпрямилась, разминая затекшую спину. Косточки затрещали, глаза закатились от счастья, а из губ вырвался несдержанный стон. Три пары глаз уставились на меня, раскрыв рот. Но Дмитрий Петрович, почему-то, выглядел самым недовольным! На нервной почве ногой топал по полу и зыркал недобро на двух крепких молодых парней. Угрожающе даже.

   — Спасибо вам за освобождение, — скинув теплую одежду, я была так рада, что бросилась на шею сперва одному, затем другому. Те раскраснелись и заулыбались.

   — Поцелуй в знак благодарности полагается? — смело предложил один из них, мило робея.

   Я уже потянулась к нему, как голос хозяина дома развез пространство, словно молния:

   — С удовольствием вас сейчас поцелую, нах! Лицом об порог! — Я удивленно взглянула на мужчину, но он был занят другим: убивал глазами двух невинных парнишек. Очень ничего таких, кстати говоря. Затем еще вопросительно бровь поднял и совсем не приветливо выпалил: — Какого вы еще тут? Ваша заевшая охранная система хреновая все настроение испортила… На выход оба!

   Пока парни торопливо собирали свои примочки, один из них подошел ко мне близко и шепнул на ухо:

   — Твой батя? Грозный тип.

   Я искоса глянула на следящего за ними Дмитрия Петровича и быстро кивнула. Потому как объяснить, кто он, даже самой себе не могла.

   — Возьми визитку. Там мой номер и… — начал было тот, протягивая мне квадратную золотую картонку. Как вдруг она оказалась вырвана из рук. Мы оба испуганно обернулись и встретились с лицом Дмитрия Петровича. Настолько злым, что даже у меня сердце остановилось.

   — ПОШЛИ. ВОН! — отчеканил он по слогам, и те ринулись к выходу, как школьники какие-то. Прямо пятки засверкали. А вот меня к выходу не пустили, преграждая путь.

   Мужчина окинул меня таким многозначительным взглядом, что не осталось сомнений, чем именно он собирается со мной заниматься, когда закроется дверь. Только вот я уже не хотела. И вообще считала все это позорной страницей в своей биографии.

   Стыдно было даже смотреть в глаза Дмитрия Петровича… Такие бездонные, карие, невероятно пронзительные… О чем это я?

   — Вам там нужно еще кое-что подписать… — запричитал один из них уже около выхода из гостиной. — Это важно. Иначе мы не может активировать систему снова. Останетесь без охраны до конца января.

   Дмитрий Петрович закатил глаза, сжал кулаки и с полным ненависти взглядом последовал за парнями. Как только он отошел достаточно далеко, я быстро юркнула вслед за ним. К счастью, все трое разговаривали на улице, и я смогла спокойно обуть сапоги в коридоре, натянуть свою белую эко-шубку и прочие зимние атрибуты. Затем быстро вернулась в гостиную, открыла заново многострадальное окно и быстро спрыгнула на землю. Благо оказалось очень невысоко.

   Когда я дошла до центрального выхода, Дмитрия Петрович там уже не было. Пусть думает, что я от него прячусь. Ага… А вот работники были. Как раз аппаратуру в машину паковали.

   — Парни! Повезите до города, а? — жалобно спросила я и, прежде чем они успели сказать и слово, села в машину, выглянула в окно и предупреждающе их поторопила: — Если вы не заведете авто в течение пяти секунд, дракон вылетет из берлоги, и живых не останется. Кто хочет стать первой жертвой?

   Это была лучшая магия. Самая рабочая! Парни переглянулись и бегом сели по местам. А уже через минуту мы были вне участка дома Дмитрия Петровича.

ГЛАВА 2

Мы уже были на въезде в столицу, когда я заметила, что в сумке нет телефона.

   — Что, вернуть тебя обратно? — посмеиваясь, предложил водитель.

   — Нет, уж, — истерически хмыкнула ему в ответ я, начиная нервничать.

   Сотовый у меня один, денег на новый не было. Вряд ли родители, живущие в другом городе, оценят мою рассеянность и купят новый. У них элементарно нет на это лишних средств.

   Парни высадили меня около метро, и уже под самое утро я, наконец, добралась к общежитию. Думая о своем, я пинала сапогами снег, глядя под ноги, как вдруг едва ли не врезалась в элитный люксовый автомобиль, припаркованный у центрального входа.

   Его нельзя было ни с чем перепутать. Кроме того, что подобные тачки в студенческие районы не ездят, было еще кое-что. Валера сам мне сказал, что авто у его отца лимитированное. Одна такая «красотка» на всю столицу. Пригнали специально для отца. Стоит как личный самолет. Все уши, блин, прожужжал. И вот теперь я стояла нос к носу с этой черной ласточкой.

   — Че-е-ерт! — от мысли, что это Дмитрий Петрович, внутри стало тошно. Аккуратно заглянула в салон – лишь охрана. Уже легче на душе.

   А затем я увидела, как наш комендант, тетя Лида, общается в общем холле с Дмитрием Петровичем. В своем длинном черном пальто с высокими бортами мужчина выглядел на миллион долларов. Даже тетя Лида, чтоб ее, ему глазки строила.

   Словно почувствовав мой взгляд, Дмитрий Петрович замер, обернулся. Благо я вовремя за угол спряталась. Ничего не могла с собой поделать. Стыдно было ему в глаза смотреть после того, как я вела себя у мужчины дома, прижатая оконной рамой… Аж коленки свело, и конечности онемели - так не хотелось этой внезапной встречи.

   Выход был один. Тот, к которому мы часто прибегали летом или в теплое время года – пожарная лестница. Она проходила аккурат около нашего окна на третьем этаже. Очень удобно взбираться в комнату после «отбоя». Но! Это в теплое время суток. Сейчас же я оценила слой снега со льдом и задумалась, чего боюсь больше: сломать ногу или встреться с Дмитрием Петровичем.

   Знаю, дурость какая-то, но именно от второго варианта кровь в жилах стыла. Так что, горестно вздохнув, я аккуратно подпрыгнула и принялась медленно подниматься вверх. Благо у нас с соседкой Лерой была идиотская привычка – окна только прикрывать. Потому что если старый ржавый крючок провернешь, потом без помощи мальчишек обратно не откроешь.

   Первые проблемы начались, когда я с ужасом поняла, что просто не допрыгну в своей объёмной эко-шубе до поддонника. В шортиках-то куда легче!

   — Что же делать… Что же делать… — кусая бедные губы в кровь, я испуганно посмотрела вниз. Нет, обратно точно не полезу! Набралась смелости и… дотянулась! — Ура!

   И когда, как мне казалось, самое ужасное было позади, случилось нечто необдуманное. То, что мой заплывший мозг просто предсказать даже не мог! Часть ткани застряла в щепках деревянной рамы, и я застряла в окне. Снова, черт его дери.

   — За что? — застонала я, ощущая острое чувство дежавю. — Господи, что за день-то такой?

   Видимо, в прошлой жизни я была маньяком-серийником, потому как другой причины не видела, почему вселенная мне так отчаянно мстит.

   — И после этого ты заявляешь, что не пила? — голос внизу был подозрительно знакомый. Наполнен едва скрытым сарказмом. Спасибо, что хоть в голос не смеялся! — Маш, если ЭТО ты еще не пьяная, то я просто ОБЯЗАН тебя напоить и посмотреть степень твоих возможностей.

   Холодок прошел от темечка до пят, и он никак не был связан со снегом. Нелепо поерзавши туда-сюда, болтая ногами и хлюпая носом, я с ужасом спросила:

   — Как давно вы там стоите?

   — Почти с самого начала шоу, — ошарашил меня этот умник. Я сперва разозлилась, а потом заплакала от новой порции неловкости. Господи, пусть бы кто угодно меня так нашел, но не Дмитрий Петрович! Только не он…

   — А чего не отговорили лезть? — зачем-то спросила я. Бред какой! Зачем ему отговаривать-то? Ему вообще на меня пофиг должно быть.

   — Хотел посмотреть, как далеко ты зайдешь. Да и если бы я тебя отговорил, то видео для социальных сетей не снял бы, — хмыкнул мужчина. Я с трудом повернула голову. Вывернулась так, что чуть позвоночник не сломала. Снимал, гад! СНИМАЛ.

   — Не-е-ет, еще этого мне не хватало! Господи-боже… — на этом моменте стойкость меня покинула, а из глаз брызнули слезы. Я пыталась себя контролировать, пыталась… Но слишком много всего навалилось за один день.

   — Ах… Что ж с тобой будешь делать-то? — горестно и как-то бархатно-нежно-мягко вздохнул Дмитрий Петрович. На душе прямо почему-то потеплело. — Горе мое луковое…

   Я не знала, чем именно он занимается на земле, не стала проделывать снова тот опасный маневр с позвоночником… Но рядом шелохнулась пожарная лестница. Я замерла от пугающей мысли: он взбирается вслед за мной!

   — А ты веселая, Машунь, — не без издевки выпалил Дмитрий Петрович, оказавшись на уровне третьего этажа. — С тобой не соскучишься.

   Я посмотрела на него и обомлела. В обнимку с пожарной лестницей мужчина выглядел, как герой фильмов шестидесятых. Не хватало только цветов в зубах и признаний в вечной любви.

   Тут же отряхнулась. Что за мысли идиотские?

   — Веселее, чем Новый год с друзьями отмечать? — в шутку спросила я, внимательно изучая реакцию моего дважды спасителя. Тот же многозначительно уставился на мою пятую точку, и я в смущении отвернулась.

   — Определенно, — хрипло и низко протянул он. — Этот день превзошел все мои ожидания.

   Я не стала спрашивать, о чем именно он толкует. Зачем? Все мысли напрочь выветрились из головы, когда его уже знакомые пальцы коснулись моей попки, чтобы подтолкнуть вперед. Тело так и заискрило!

   — Ваши руки! — воскликнула я громко и с ужасом.

   — Да, рыбка моя, — хмыкнул тот, сжимая пальцы. Я уже не знала, лапает он меня или заталкивает внутрь? — Это мои руки. Привыкай!

   — Я не о том, — быстро отмахнулась. От двойного смысла в его словах стало жарко… Хотя, кого я обманываю? Был там только один смысл и очень прямой. — Как вы держитесь? Скользко ведь!

   — Переживаешь, — самовольно констатировал Дмитрий Петрович. И если бы на моем теле оказались все еще не бурые участки, точно покраснели бы. — Ногами, Машунь. Но-га-ми.

   Видимо, мужчина понял, что просто толкнуть – мало. Поэтому натянул мою шубку, послышался треск ткани, а затем я, наконец, влезла с окно. Почувствовал под ногами землю, обернулась и облегченно выдохнула лишь на мгновение. Потому что моя чертова шуба оказалась порвана на две части. Даже не по шву, не подошьёшь!

   — О, нет! Что вы наделали, — перед глазами пролетели все те месяцы, что я старательно откладывала на эту недешевую вещь. Я прямо чувствовала боль шубы, как свою собственную. — У меня другой нет… Черт!

   — Спас тебя вообще-то. Хоть бы спасибо сказала, — закатил глаза мужчина, после чего протянул мне руку. — Поможешь?

   Я нахмурилась. Почему-то не было мысли, что Дмитрий Петрович захочет оказаться внутри. Быстро обернувшись по сторонам, я оценила тот творческий бардак, что мы с соседкой оставили накануне праздников.

   — Спасибо вам большущее! — громко и четко протараторила я, чувствуя, как сердце выпрыгивает из груди. На полу валялись леопардовые стринги, рядом – лиф им в комплект. Чулки в сеточку, в горошек… Господи, еще и боди прозрачное на самом видном месте! — Может, внутрь не надо, а?

   — Ну, как хочешь, — пожал плечами мужчина, и я облегченно выдохнула. Думала, он меня пощадил. Куда-то там? Как спортсмен какой-то подтянулся на руках и запрыгнул внутрь. Зачем ему вообще помощь была моя нужна? Полапать очередной раз захотелось?

   Дыхание сперло, перед глазами все поплыло. Мы таки оказались с ним лицом к лицу. И, что самое страшное, в запертой наглухо комнате. Полной кроватей.

   Точнее, кроватей было всего две, но, учитывая размеры комнаты, они занимали большую часть пространства. Мне было нечем дышать рядом с мужчиной. Потому что он ТАК на меня смотрел… Пронзительно, жадно, в самую душу. Легкие до боли сжимались, а элементарный рефлекс дышать напрочь пропадал.

   — Значит, — медленно шагнув вперед, бархатно протянул мужчина, — ты здесь живешь, Машунь? — он так ласково и в то же время нежно протянул мое имя, что бабочки запорхали в животе. Я их тут же разогнала. Ни к чему все это!

   — Ага, — нервно кивнула, поджимая пальцы ног.

   Воздух стоял тяжелым, тягучим… Опьяняющим мозг. Во рту пересохло. Я судорожно облизала губы, и Дмитрий Петрович нервно кашлянул, оттягивая ворот рубахи. Он выглядел так, будто ему резко поплохело.

   — Скажи-ка мне, рыбка… Валера тут был? — как бы невзначай спросил мужчина, и меня как обухом по голове ударило.

   Что я вообще творила? Насколько пропащей была? Суток не прошло, а уже почти отдала девственность другому! И не просто «другому», а отцу бывшего парня. Эскортница высшего уровня.

   Стало так обидно за себя. Злость заслонила мир вокруг. Я проследила за взглядом Дмитрия Петровича, который внимательно изучал мою кровать, и саркастично выпалила:

   — Был! Вот прямо на этом месте мы сексом и занимались, ага, — я поморщилась от того, как мерзко это прозвучало. Мужчина тоже одеревенел, бросив на меня напряженный взгляд. — Простите… Не было тут никого. Этот этаж только для девочек… Только я и Лера.

   Он явно облегченно выдохнул, даже не пытаясь этого скрыть. Даже мысль, что у меня был с кем-то секс, оказалась ему явно неприятна. Хотел сам кровать протестить?

   — Ну, — многозначительно поднял бровь мужчина, — я-то как-то зашел, правда?

   Дмитрий Петрович непрозрачно намекнул, что если бы Валера действительно хотел попасть в мою спальню, то попал бы. Возможно, он был прав. Впервые я так остро задумалась: почему парень меня не хотел? За два года не ступил дальше поцелуев? И главное, почему меня это устраивало?

   — Какая прелесть! — воскликнул мужчина, возвращая меня в реальность, а затем пальцем поддел красные стринги с вырезанным на попе сердечком. Мой взгляд против воли упал на ширинку его брюк. Господи, да у него ведь каменный стояк! Как только ткань еще не треснула… — Любимые твои, да? Прям так тебя в них и вижу…

   Перед походом в гости к Валере я перемерила все нижнее белье, что у меня было. Включая эти плавки. Но! Тут до меня дошло: Дмитрий Петрович не мог этого знать.

   — С чего вы решили, что это вообще моя кровать? — глубокомысленно изрекла, обнимая себя руками. Как будто пытаясь удержаться в рамках приличия. А затем внаглую соврала: — Это Леры!

   — Нет, — уверенно качнул головой он, осматривая плед в красную полоску, плюшевую пчелу и гору учебников. У Леры были только журналы. — Тут твой стиль. Ни с чем не спутаешь.

   — Откуда вы знаете, какой у меня стиль? — насторожилась я. Ведь мужчина никогда на меня не смотрел! Взгляд не поднимал. Будто я какая-то моль, по ошибке попавшая на лобовое стекло дорогого авто его сына. Недостойная.

   И тут же закашлялась. Потому что Дмитрий Петрович намотал плавки на свой кулак, медленно поднеся его к лицу. Ноздри его затрепетали, из губ вырвался странный хрип. Я ощутила его губы на своем клиторе. Вспомнила, каким прекрасным может быть его язык. Воспоминания стали настолько яркими, четки и красочными, что я едва не кончила.

   Господи, да что же за хрень такая? Надо это срочно прекращать!

   — Дмитрий Петрович, — спутано пробормотала, растирая руками мокрое от пота лицо. И без того узкое платье облепило меня, как вторая кожа. — Я вам очень благодарна. За все, честно! Но не пора ли вам домой, а? Я вам даже порванную шубку прощаю. — Он посмотрел на меня цепко, как ястреб, и я перешла на фальцет: — Зачем вы вообще приходили-то?

   — Телефон вернуть, — кратко и четко отрезал. Но, мать моя женщина, как же сексуально он звучал! Все еще держа мои трусики в руках. Пришлось закусить губу, чтобы не застонать в голос. Только спустя целую вечность нервного дыхания, смогла выдавить из себя:

   — Так верните.

   — Так возвращаю, — цокнул языком мужчина. А затем сделал три резких движения. Первое – положил мои трусики в свой карман брюк, внимательно изучая мою реакцию. Второе – достал из другого кармана телефон и… О, господибожемой! Третье – двинулся на меня. Как охотник на добычу.

   Я вжалась в стенку с широко распахнутыми глазами, ожидая чего угодно. А Дмитрий Петрович подошел вплотную, касаясь своей грудью моей. Его ладони скользнули от самой груди по талии до бедер. А затем еще раз, еще… Много-много бесконечно долгих, изучающих, жарких раз.

   — Что… Что вы делаете? — спросила невнятно. Понимая, что в шаге от обморока. Или инсульта? В любом случае, мои эмоции и чувства были далеки от порядка.

   — Ищу карманы, — нагнувшись к самому уху, касаясь подушечками мочки, бархатно низко прошептал он. И я не сдержалась. Захрипела. Спина сама прогнулась, когда он крепко сжал ягодицы, изучая их контуры. — Вот и сейчас тоже. Сзади тоже они бывают, что б ты знала.

   — Н-нашли? — как какая-то идиотка переспросила. О каких карманах речь? Это платье-резинка. Невооруженным глазом видно!

   — Не-а, — пожал плечами тот, наигранно горестно вздыхая. — Но я уверен, что они у тебя были. Проверю еще раз...

   Глубокий вдох, рваный выдох. Как же божественно он пах… Мужской парфюм и что-то еще… Неужели естественный аромат кожи? Прямо мурашки по телу. Настоящий афродизиак.

   — А в руки вложить сотовый не судьба? — постаралась с осуждением спросить, но вышло так, что жалобно простонала. Как в каких-то порнофильмах. Тьфу!

   Все должно было быть не так! Мне давно стоило отвесить ему пощечину и прогнать… Но почему сама мысль об этом мне была мучительна?

   — В твои-то руки, Машунь? — неодобрительно покачал головой мой дракон. Стоп. Какой еще «мой»?! — Да они же у тебя явно растут из твоей прекрасной попки. Прямо вот отсюда, ага. — А затем он просто взял и поднял мое платье, касаясь голой кожи. Это было выше моих сил. Выше терпения и… всего на свете. Особенно, когда его пальцы «случайно» заползли слишком низко, касаясь эпицентра напряжения. Того, где было слишком мокро. Так, словно год уже не кончала. Он чувствовал это. То, как сильно я его хочу. Но не подавал вида, продолжая свою странную игру. — Вспомни, как ты вазу разбила. Нет-нет-нет. Им я категорически не доверяю.

   Его массажные движения на моей пятой точке походили на какую-то сладкую пытку, напрочь лишающую мыслей и здравого разума. Я вздрагивала каждый раз, когда его руки опускались между складочек и, натягивая стринги, заставляли их тереться об самое сокровенное место. Снова, снова и снова. Намеренно вырывая с моих искусанных губ рваные стоны.

   — Тогда, — перед глазами мерцали неоновые огни. Я жадно вдыхала запах Дмитрий Петровича на шее, и это нихрена не помогло прийти в себя. Ни капли. — Просто положите его где-то… Какая разница…

   Я ждала чего угодно… Но не того, что он меня послушает!

   Резко выпрямившись, мужчина оттянул платье на место и выровнялся по струнке. Положил сотовый на низкий барный холодильник рядом и многозначительно выгнул бровь, деловито спросив:

   — Так, Машунь?

   — Т-так… — от растерянности стало не по себе. Уверена, разочарования скрыть не удалось, потому что Дмитрий Петрович позволил себе самодовольную победную улыбку в мой адрес. Резко захотелось припечатать его чем-то тяжелым.

   — Видишь, какой я послушный! Где можно у тебя ручки помыть, золотце? — спросил он невинно, аки ангелочек. — Я помою и, так уж и быть, тебя оставлю. Раз так сильно просишь…

   С широко распахнутым ртом я проследила за тем, как насвистывающий себе под нос какую-то незамысловатую мелодию Дмитрий Петрович преспокойно отправился в ванную комнату. Которая, к слову, была у нас общая с Лерой. Одна на двоих, как у приличных людей.

   — Не свистите, — крикнула я ему вслед обиженно. Даже агрессивно. И, черт пойми, почему. Ведь правильно поступил. Как я и хотела! Молодец. И все равно было не по себе… — Денег не будет…

   — Ха! — саркастично хмыкнул мужчина. — А сейчас их куры не клюют, да, Машунь?

   — «Машунь», — передразнила его я. Затем села на низкий холодильник, сложила руки на груди и угрюмо уставилась под ноги. Настроение почему-то испортилось окончательно. — Я Маша. Ма-ша, понимаете?

   — Не нравится, да? — участливо спросил тот.

   Почему-то воду Дмитрий Петрович так и не включил. Что вообще в комнате тогда делал?

   — Не нравится, — соврала я. Из его уст мое имя звучало по-особенному. Как что-то безумно дорогое, ценное и трепетное. Я не хотела об этом думать, но всегда мурашки по телу разбегались.

   — Тогда будешь рыбкой, — продолжил свою глупую дискуссию мужчина. Я прямо опешила.

   — Чего это?! — ахнула, ерзая на месте от странного нахлынувшего жара.

   — Потому что, когда удивляешься, у тебя глаза такие огромные. На пол-лица. И голубые. Аж дух захватывает, — серьезно заговорил мужчина, а я так и прилипла к месту.

   Теперь уж дух перехватило у меня от его слов. Но я заставила себя прочистить горло и как можно спокойнее прошептать:

   — Это оскорбление. Мне не нравится. Лучше просто – Маша. Как раньше.

   — Как раньше… Как раньше уже не получится, — хмыкнул Дмитрий Петрович, и мне показалось, словно эти слова наполнены двойным смыслом больше, чем первые. И прежде чем я успела очухаться, он снова заговорил. — Тогда… Пчелка!

   — А это еще за что? Потому что я сплю с игрушкой пчелой, да? — догадалась и отряхнулась, лишь когда услышала пронзительный смех из ванны. Такой, что во рту все пересохло, а коленки позорно задрожали. — То есть она просто на кровати лежит... Не сплю я с игрушками, понятно?!

   — Ага, ясненько, — подметил мужчина, и я нахмурилась. Потому что вода так и не включилась! — Нет, пчелка, потому, что у тебя жало очень выдающееся. И, предрекая твои последующие вопросы, отвечу сразу: и переднее, и заднее. Какое больше? Определиться не могу.

   Он говорил будничным офисным тоном, но такие вещи, которые совершенно не стоит говорить девушке сына. Хоть и бывшей! Меня должно было это возмутить. Просто обязано… Но почему тогда сердце в груди забилось быстрее, а настроение чуть улучшилось?

   Нет, я совершенно точно была ненормальная!

   — А еще, — не унимался шутник. Я ведь все еще надеялась, что это просто странный подвид раздражающего юмора. Кто-то воск на тело капает, а кому-то в уши подобные «милости» льют. — Ты слишком деятельная. Моргнуть не успеешь, а ты что-то натворила.

   Ну, все. Пора было это заканчивать. Резко вскочив на ноги, я жестко выдохнула:

   — Вы там не забыли, что руки хотели помыть, а? Шум воды я так и не услышала! Может, тогда дома помоете?

   — Нет, не вариант, — отмахнулся Дмитрий Петрович, а затем елейно жалобно протянул: — Машунь, золотце… Помоги кран открыть? Не могу понять, как эта конструкция работает.

   Шестеренки в моей голове отказывались становиться на место. Он что, устал после Нового года? Так на умственно отсталого, вроде, не похож. Или пьяный просто еще? Да, система у нас была старая, советская. Но Дмитрию Петровичу ли не знать ее.

   Закатив глаза, я горестно выдохнула и, не найдя в его просьбе ничего такого-эдакого, медленно потопала в ванну. Мужчина встретил меня довольной и умиротворенной улыбкой, лишь икринки в глазах напрягали. Заставляли насторожиться.

   — Вентиль покрутить пробовали?

   — Ага, ага…

   — А в другую сторону? — Мужчина покачал головой, будто я какую-то безумно умную речь толкала. Час от часу не легче. Тяжело вздохнув, я повернулась к маленькой раковине и принялась открывать воду. — Дмитрий Петрович, вам бы на свежий воздух, проветриться…

   И тут произошло что-то странное. Не успела я сделать хоть какое-то внушительное давление на вентиль, как он вырвался вместе с краном, а поток ледяной воды фонтаном полился из шланга. Сперва обливая меня с головы до пят, а потом… Нет, мужчина успел вовремя отойти.

***

— Какого черта вы натворили?! — закричала я, пытаясь впихнуть кран обратно. НИЧЕГО. Руками тоже остановить поток вообще не выходило. Ниагарский, гребаный, водопад!

   — Видимо, не в ту сторону покрутил… Какой же я неловкий! Ай-яй-яй… — покачал головой мужчина, затем со знанием дела подошел в ту сторону, где у нас была труба с рычагом перекрытия воды. Повернул, и все прекратилось. Правда, в ванной уже воды по щиколотку было. Тяжело дыша, я уставилась на него, как на врага народа, а он виновато пробормотал:

    — Прости, Машунь. Мне так стыдно… Руки-крюки… Что же делать, что же делать? — запричитал тот, но не успела я и рта открыть, как Дмитрий Петрович многозначительно кивнул на мое платье. Я обернулась к зеркалу, и волосы на голове встали дыбом. Оно стало полностью прозрачным. Соски стояли колом от ледяной воды. — Смотрю, ты совсем замёрзла. Да и воды тут целое озеро теперь… Оставаться в комнате нельзя… Зима ведь! А у вас батареи холодные.

   — Дмитрий Петрович, — угрожающе отчеканила я, сжимая кулаки. Потом подумала немного и прикрыла ладонями грудь. Слишком уж он откровенно на нее пялился. Хоть бы постеснялся! Хотя… О чем это я? Дмитрий Петрович и стеснение никогда не встречались. — Вы не обидитесь, если я вас чем-то тяжелым огрею? Сильно хочется!

   — Ты что? Я ж депутат! Оно тебе надо? — покачал головой этот умник, и я заскрипела зубами. Прав ведь! — Есть выход получше. Давай-ка ты быстро переодевайся, а я тем временем вызову кого надо. Пусть починят тут все, приберут. А мы пока съездим в одно место…

   — Я бы съездила вам в одно место с превеликим удовольствием… — прошипела себе под нос, а потом громко отчеканила: — В какое еще, черт его дери, место?!

   — Как какое? — снова удивился тот, будто все давно было решено. — Шубу тебе новую купим. Я же ту порвал. Меня совесть так и мучает, так и мучает… Спать теперь спокойно не смогу!

   Нет. Все. В тот момент терпению моему пришел конец. Ноги в конец продрогли от холода, тело затрясло. Сжав пальцами вырванный кран и сузив глаза, я четко, медленно и внятно проговорила:

   — Я. Никуда. С. Вами. Не. Поеду. Ясно?

   — Ясно, — пожал плечами Дмитрий Петрович и вышел из ванны. Потом внаглую лег на мою кровать и даже ноги закинул! — Раз так, то мне спешить некуда, Машунь. Новый год уже позади. Все друзья пьяные вдрызг. Я один трезвый остался… Рюмка не считается! Так что с тобой вместе день проведем. Вот прямо здесь. На кроватке. Ты как, согласна?

   Закрыв глаза и жадно втянув кислород, я дала себе время подумать, чтобы не сделать чего-то плохого. Меня аж трясло от злости!

   — Если я поеду за шубой, — свой голос я почти не узнавала. Больше походил на писклявый рык. — Вы потом оставите меня в покое?

   — Естественно! — без капли шуток заявил мужчина, протягивая мне ладонь для рукопожатия. — Честное слово русского депутата!

   — Ага, — горестно вздохнула шепотом, — Прямо людоед-вегетарианец какой-то.

   — Что-что, пчелка моя? — очень уж радостно пропел этот ч… человек! — Что ты там себе под нос жужжишь?

   Внимательно уставившись на Дмитрия Петровича, я пришла к выводу, что он тот еще упертый баран. Не знаю, что он там себе надумал, но мне было проще находиться с ним на свежем воздухе. А еще лучше - в торговом центе. Чем больше людей, тем лучше! Тем более, шубу он мне и вправду порвал, и после устроенного потопа я передумала ему прощать нанесенный ущерб.

   — Выйдете, — сдалась окончательно. — Переодеться надо.

   — Ты чего? — возмутился тот, даже руку на сердце положил в полном изумлении. Актер из него никакой! Зато видно, что старается, правда, глаза все равно сарказмом блестят. — Какой «выйдете»? Чтобы ты опять что-то сломала или разбила? Нет-нет-нет… Я, как ответственный представитель власти, просто обязан беречь и заботиться о гражданах государства.

   — Я сломала, да? Я?! — пораженно ахнула от его наглости, и злость во мне вскипела с какой-то сверхсилой.

   Если бы мог пойти пар из ушей, то именно в этот момент. Ярость заслонила собой все вокруг, наполняя меня изнутри адреналином и желанием мести. До безумия хотелось стереть с его лица эту победную ухмылочку.

   — Что же… — намеренно равнодушно пожав плечами, я добродушно улыбнулась. — Не хотите уходить, как хотите!

   А затем демонстративно убрала ладони, прикрывающие груди. Выровнялась по струнке. Глаза мужчины так и округлились... Могла представить, какой вид теперь отрывался… Плевать! Только в тот момент увидела, какие они ярко-карие. Его глаза… Прямо вау! На секунду я даже забыла, что вообще хотела сделать. Потом одернула себя и модельной походкой прошла к шкафу.

   Распахнула дверцы, уставившись на полки задумчиво. Затем поняла, что стоять больше в холодном и мокром насквозь платье просто невыносимо, как в мороз голой в снег прыгнуть. Не то, чтобы я это пробовала, но именно так себе и представляла!

   Поэтому просто взяла и стянула платье, откинув в сторону. Позади кое-кто недвояко подавился и закашлялся. Кровать моя бедная заскрипела.

   — Ма-а-ашунь, — хрипло и чертовски низко окликнул меня Дмитрий Петрович. — А, Машунь?..

   — Что? Выйти резко захотелось? Так я вас не держу, — невинно протянула я, продолжая перебирать полки. Из-за сборов перед праздником все было в ужасном бедламе. Летняя одежда валялась вперемешку с зимней. Никакого порядка, черт ногу сломит.

   — Пф! Глупости не говори… Меня вот другое волнует. Тебя белье носить не учили, нет? Или у тебя какая-то антиполитика против лифчиков? — послышался его невинный вопрос, а я лишь равнодушно пожала плечами. Вряд ли его и вправду интересовала эта больная для меня тема, но ответила я честно и на эмоциях:

   — А у меня фигура нестандартная. Грудь третьего размера, а талия тонкая. Подходит либо «бабушкин» вариант, либо то, что по цене как крыло от самолета. Так что я уже привыкла ходить без… Ой! — не знаю, как это могло произойти бесшумно. И как это вообще могло произойти! Он оказался прямо за моей спиной. Тяжелое горячее дыхание обдало мокрые плечи, и кожа мгновенно покрылась мурашками. Облизав вмиг пересохшие губы, я одеревенела. Рука так и застыла у стеллажа со свитерами. — Дмитрий Петрович, что вы…

   — Тс-с-с… — шепнул он мне на шею, и против воли я задрожала. Прямо ощутила, как волосы на затылке встали дыбом. А когда его руки сомкнулись на моей талии – мир вокруг замерцал звездами. — Проверяю. Действительно, Машунь, тонкая…

   Мне надо было что-то сказать… Что-то сделать… Но я забыла, как дышать, стоять… Все привычные действия показались незнакомыми и такими неправильными. Лишь мужские руки, нежно, но уверенно скользящие по коже вверх-вниз, казались чем-то… Чем-то, что жизненно необходимо.

   — И? — было единственное, что удалось сложить из бесчисленных букв родного языка. — Какие из этого выводы?

   Его нос провел дорожку от темечка до самой шеи. Мне стало физически нехорошо от той гаммы всевозможных чувств, что подарил его жадный хрип во время этого процесса. Будто его возбуждал мой запах. Господи, этого ведь просто не могло быть…

   — Никаких выводов, — наконец четко и внятно протянул он, делая что-то совершенно опрометчивое. Нечто, после чего нельзя было уже ступить назад. Он просто накрыл своими ладонями мою грудь. Так, чтобы соски остались сжатыми между подушечек. — Только сухие факты.

   Я несдержанно застонала, когда он покрутил соски. Даже не успела губу прикусить, потому что просто не ожидала, что тело ТАК остро воспримет его прикосновения. Словно кто-то капнул воды на оголенный провод.

   — Охренеть… Свои… — прорычал он мне в шею, массируя упругие полушария так остервенело, будто в конец помешался. Собственно, именно так он и звучал. — Какая же ты красивая, Машунь. С ума сойти…

   Услышать подобное от человека, который за два года наших с Валерой отношений ни разу на меня глаза в глаза не посмотрел – было чем-то из ряда фантастики. Я не верила, что за сутки он мог воспылать ко мне симпатией. Скорее, легкая мишень. Но, бог мой, я ничего не могла поделать со своим мозгом, плавящимся рядом с мужчиной. Все в Дмитрии Петровиче было прекрасно: голос, запах, внешний вид. То, как он вел себя. То, как смотрел. Даже от простого касания - искры из глаз. Никогда такого не было. И как тут отказаться? Даже если ты понимаешь, что это минутная слабость.

   — Вы тоже ничего, — выпалила я и тут же покрылась румянцем. Боже, я еще ему в симпатии призналась? Ну, точно крыша поехала…

   — Рад слышать, — буркнул он, и мне послышались нотки недовольства в его самоуверенном тоне. Неужели ждал большего? Так вот не дождется!

   — Ах... — обессилено откинув голову назад, я ощутила, как одна его рука медленно спустилась вниз. Туда, где между складочек бушевало самое настоящее пламя. Я задрожала, выгибая ягодицы назад, и моментально напоролась на его брюки. Кое-что из них снова выпирало и было очень твердым.

   — Я не хотел так, — прорычал он мне, скользя пальцем по клитору. Именно поэтому я вообще не слышала его слова. Пульс отбивал битами в ушах намного громче. — Ты не оставила мне выбора. У меня отличная выдержка, Машунь. Но не сейчас.

   Все, что происходило вокруг, напоминало какой-то сюрреалистичный сон… Отец Валеры и я… Этого просто не могло быть!

   — Боже, — застонала я, морщась. — Остановитесь…

   — Ты действительно этого хочешь? — словно змей-искуситель шепнул мне на ухо, не прекращая своих движений. Я прикусила губу и промолчала, потому что солгать не могла.

   — Будьте мудрее, — взмолилась, цепляясь на остатки благоразумия. — Вы старше. Очень сильно. Это неправильно. Так нельзя.

   Он глухо выдохнул, будто принимая какое-то решение. Окончательно необратимое. Не для меня, не для него.

   — Я тебя хочу, — три слова. Они вторглись в мой мозг, словно вспышка сверхновой звезды. И прежде чем я успела осмыслить их в полной мере, Дмитрий Петрович скользнул пальцами по складкам вниз, слегка проникая внутрь. Будто заигрывая. Утопая в моей влаге. — А ты хочешь меня?

   Это было нелепо отрицать, глупо противиться. Не понимая того, непроизвольно… По какому-то душевному порыву и наитию я медленно раскачивалась на его ширинке, чувствуя каждый изгиб его напряженного органа.

   — Этого мало… — попыталась зацепиться я за ускользающую ниточку разума. — Это пройдет…

   — Поверь, — как-то грустно и самоуверенно хмыкнул мужчина, — не пройдет.

   Внезапно его движения стали резче, агрессивнее, целенаправленнее. Я больше не могла думать и говорить. Это был сделано умышленно.

   Не знаю, как Дмитрий Петрович сделал это так быстро… Возможно, время вокруг меня просто растворилось? Но когда он коснулся моей продрогшей ладони, заведя ее назад, то я ощутила пальцами бархатную горячую кожу. Он накрыл моими пальцами свой член, и я сжала его по инерции. Еще до того, как в полной мере поняла, в какую именно игру вписалась.

   Мурашки волнами снова и снова бегали туда-сюда, во рту мгновенно пересохло. Губы мужчины находились на уровне моего уха, и я услышала пронзительный хрип из самого нутра. Какая-то часть меня желала этой реакции, гордилась ей. Именно она – та самая часть – изучающе и несмело скользнула вверх-вниз. Дмитрий Петрович путано выдохнул:

   — Не останавливайся… — Я почувствовала поцелуй на своем плече. Поощряющий, благодарный. На душе стало так странно тепло, будто кто-то включил печку. — Мне нравится.

   Никогда в жизни ранее я не видела член вживую. Собственно, и сейчас я его не видела. Но то, что чувствовали мои пальцы, было большим, приятным, нежным. Головка казалась чуть шершавой, мягкой и шелковистой, а вот сам ствол - толстым, обвитым едва ощутимыми венками.

   Стоило сжать его чуть крепче, и он приветливо задрожал под моей рукой, а Дмитрий Петрович явно напрягся. Капелька жидкости выскользнула из верхушки, и я растерла ее по всей длине.

   Удивительно, какой смелой я была в тот момент. Какие странные и грязные вещи себе позволяла!

   — Все, — устало сорвалось с мужских губ, — Хватит, Машунь.

   Я не понимала, о чем он говорит, мыслить совершенно не выходило… Как вдруг Дмитрий Петрович резко дернул меня за руку, заставляя крутнуться на месте и встретиться с ним взгляд. Почва тут же ушла из-под ног.

   Бежать было поздно. Прятать голову в песок как трусливый страус - тоже не выйдет. Теперь его глаза смотрели в мои. Напрямую передавая свои горячие, похотливые мысли. Кажется, в карих зрачках я видела то, что мужчина собирался сделать с моим телом.

   От страха грудь моя нервно вздымалась, а рот распахнулся в ужасе. Кажется, кислорода в комнате вообще не осталось!

   — Господи, — хотела про себя, но произнесла почему-то вслух. Прозвучало удивленно, ошарашено. — Это ведь и вправду происходит!

   Секунду длилось гробовое молчание, разрушаемое лишь биением моего непослушного сердца. Дмитрий Петрович странно вскинул бровь, изучив меня взглядом довольного кота, а затем четко и серьезно отчеканил одно лишь гребаное слово:

   — Именно.

   А дальше он просто впечатал меня в шкаф своим бешенным, убийственным, доводящим до исступления поцелуем. Никто и никогда не предупреждал меня, что мужчины умеют ТАК целовать… До потери сознания. До состояния, когда ты не можешь вспомнить свое имя. Когда его язык сражается с твоим в заблаговременно неравной схватке. А ты только рада сдать позиции, проиграть, позволить ему пометить «свое».

   Дмитрий Петрович был определенно опытным мужчиной. Но его опыт в тот момент волновал меня в последнюю очередь.

   Особенно, когда мужчина с душераздирающим рыком выпустил из плена мои опухшие губы и спустился к груди. Сжимая ее руками, он словно игрался с любимыми игрушками. С таким остервенением, будто вот-вот кто-то отберет. Его зубы безжалостно терзали соски, затем язык зализывал «раны».

   Когда казалось, что нельзя достичь нового уровня возбуждения, оно снова и снова накрывало меня лавинами. Заставляя стонать все громче и громче. Плевать на мир вокруг. Была только эта комната. Только этот мужчина. И, кажется, он был ровно в той же кондиции «опьянения» - самой крайней.

   — Маша, — с каким-то странным упреком и даже угрозой прошипел себе под нос Дмитрий Петрович. Будто я стала причиной бед всего мира. Дымка настолько заволокла мозг, что я даже не нашла в себе силы хоть как-то отреагировать на этот странный выпад.

   Но этого и не потребовалось, потому что в следующую секунду он закинул мою ногу на свое бедро, упираясь каменным членом между складочек. Я ощутила, как легко его член преодолел первый барьер, войдя внутрь на пару сантиметров. Паника скрутила органы в крепкий узел.

   — Нет! — воскликнула я в полном ужасе, потому что не хотела ТАКОЙ потери девственности. Для меня этот процесс представлялся, как способ закрепления любви между любящими парами, а не… Сексом с отцом бывшего в затопленной общаге. Стоя. Без любви. Мужчина уставился на меня с прищуренными глазами, зубы его заскрипели, тогда я судорожно придумала вполне резонную причину свернуть все на корню: — Презерватив! У вас нет презерватива.

   Мне показалось, что по лицу Дмитрия Петровича прошла тень, хотя голос звучал с саркастической издевкой:

   — Боишься подцепить какую-то заразу?

   — Например, — в тон ему выпалила, незаметно отодвигаясь. Хотела убрать ногу с бедра – не дал. Держал так крепко, что кожа начинала саднить от его хватки. А подрагивавший орган до сих пор слегка был внутри. — Ребенка! Не хотелось бы, знаете ли, таких незапланированных приключений.

   — Резонно, — на удивленье, серьезно кивнул мужчина, чем заставил меня облегченно выдохнуть. Вот сейчас он оденется, уйдет, и все будет кончено. Навсегда.

   Но, куда там! Он оставил меня в покое лишь на мгновение, а потом порылся во внутреннем кармане пиджака, демонстративно раскрутив перед моим носом огромную связку с презервативами. Штук десять, не меньше.

   — С тобой никогда не стоит забывать о такой вероятности, Машунь, — будто оправдывался он, пожимая плечами. — Никогда не знаешь, в какой момент терпение во мне окончательно лопнет.

   — «Всегда» - это неполный один день? — закатила глаза я. Бедный, день без секса пережить не мог! Только вот Дмитрий Петрович ничего не ответил, как-то странно хмыкнул и зубами оторвал первый. С клубничкой и пупырышками.

   В тот момент снова стало не по себе, как будто мир вокруг поплыл. Меньше всего на свете мне хотелось позорно признаваться Дмитрию Петровичу в своей особенности, но теперь я не видела другого выхода. Сейчас он разорвет упаковку, и назад пути не будет.

   — СТОЙТЕ, — завопила я, голос позорно задрожал. Сглотнув вязкую слюну, я ощутила комок в горле, не дающий выдать ничего внятного. Мужчина ждал, злился. — Я… Я… Я девственница, ясно?

ГЛАВА 3

Дмитрий Петрович замер, нахмурился. На лице его за секунды промелькнуло столько эмоций, что выделить какую-то одну совершенно не вышло. А затем он, видимо, определился в своем мнении и натянул какую-то совершенно холодную ухмылочку. Ту, которой одаривал меня все эти два года. Меня прямо передернуло.

   — Ясно, — выдал он пространно. — Могла бы просто сказать, что передумала. Мне не тринадцать, чтобы я в подобные сказки верил.

   — Что? — от его голоса, полного равнодушия, мне стало почти физически нехорошо. Слезы навернулись. Особенно учитывая, что я до сих пор была полностью голой. Только теперь эта самая нагота показалась мне неправильной. Захотелось прикрыться.

   — Ну, давай, — подначивал меня мужчина, — заплачь еще, для полной убедительности, ага. Вы, бабы, это умеете.

   Прозвучало непростительно грубо! Будто я и вправду была какой-то проституткой, убеждающей клиента, что невинна, аки Золушка перед балом. Одернув свою ногу резко от его бедра, я выпрямилась по струнке, а затем толкнула мужчину в грудь. Дмитрий Петрович несмело пошатнулся. Кажется, он просто поддался моим желаниям. Потому что невозможно быть сильнее стокилограммового натренированного мужчины, выше тебя на целую голову.

   — И сколько… — зачем-то спросила я, отходя как можно дальше. К самой постели. Было глупо теперь прикрывать грудь, но я не могла сдержать этого желания. Дмитрий Петрович смерил мои движения сжатием кулаков до треска суставов. — Сколько, по вашему мнению, у меня было парней, а? — волком уставившись на Дмитрия Петровича, я ждала его ответа с каким-то нездоровым азартом. И когда он так и не ответил, продолжая буравить меня взглядом, истерически добавила: — Судя по всему, по вашей реакции, я выгляжу, как девушка, у которой их было больше, чем ежедневок.

   Вряд ли Дмитрий Петрович понял мою последнюю иронию, но вида не подал. Раздражённо цыкнув, он размашисто провел пятерней по подбородку, неожиданно громко и нервно воскликнув:

   — Не знаю, как много их было… Но как минимум одного знаю лично! — Я замерла, перестала дышать. А мужчина наоборот. Пыхтел словно паровоз. Покраснел. И выглядел так, будто в шаге от чего-то плохого. — Вы встречались с Валерой два гребаных года. Два, золотце! И не станешь же ты утверждать, что у вас не было секса, а?! Тем более что ты оставалась у него на выходные каждую неделю. Ка-а-аждую!

   — Эмм… Не понимаю, о чем вы толкуете, — шестеренки в моей голове отчаянно не сходились. — НИКОГДА я у Валеры не ночевала! Что за бред? Ха… Да он даже не предлагал. Мы только в институте виделись. Ну, потом могли в кафе иногда на мороженое сходить… У меня времени нет на всякие «потом». Я в кафе официанткой работаю. Все выходные – ночные смены. Так больше денег… — Я резко замолчала, понимая, как жалко звучу. Самой от себя стало противно. А вот Дмитрий Петрович слушал внимательно. Даже как-то чересчур. — Стоп. А чего это я тут перед вами оправдываюсь? ВОН!

   — Ты хочешь сказать, — прищурив глаза, мужчина пытался расколоть меня, как на допросе. От его заглядывающего в самую душу взгляда стало не по себе. — Что эти два года у вас так ничего и не произошло? Прямо вообще-вообще?

   — Я больше ничего не хочу вам сказать! ВОН! — закричала я, указывая рукой на дверь. В моем положении выглядело это глупо. Потому что грудь снова полностью открылась, и Дмитрий Петрович на ней завис.

   — Не верю, — сказал он куда-то в прострацию. Как будто не мне, а себе.

   — А вам больше и не надо! — многозначительно покашляв, я таки заставила его перестать так бесцеремонно рассматривать мое тело и заглянуть в глаза. А затем указательным пальцем показала направление к двери. — УХОДИТЕ. Не хочу вашу больную семейку больше видеть. Никогда!

   Он не собирался уходить. Смотрел на меня, будто раздумывая над чем-то безумно серьезным. От эмоций его прямо потряхивало.

   — Прости, Машунь, — как-то виновато покачал головой мужчина, — но, мне это важно. А к гинекологу ты вряд ли поедешь добровольно...

   — Что? — понимающе переспросила. — Что вы там за бред себе под нос шепчите? Ах!..

   Он оказался рядом за долю секунды, умело и быстро толкнул меня на кровать. Я еще не успела понять, что происходит, а уже была прижата громоздким телом. Он зажал мои губы одной рукой. Видимо, заблаговременно предугадывая мою дальнейшую реакцию. А потом сделал что-то совершенно неожиданное. Два его пальца скользнули в меня массажными движениями. И это было чертовски приятно – нежно, бережно, осторожно… Если бы не факт осознания – он проверял. Проверял, действительно ли я девственница! Даже я ощутила, как Дмитрий Петрович напоролся на какую-то плотную преграду.

   — Охренеть… — с чувством и расстановкой протянул Дмитрий Петрович. От звука падения его челюсти вся общага, наверное, проснулась. А ведь она – челюсть – даже не вставная. Не знаю, как глаза из орбит не выпали. — Охренеть, Машунь! Если бы я только знал… Черт его дери! Если. Бы. Я. Только. Знал!

   — Что?! Что «если бы вы только знали»?! — оттолкнула его руку от своих губ, зарычала я ему в глаза. У меня не было в комнате ваз по миллиону, зато было много других острых и колющих предметов, которые я же примеряла на его больную голову.

   — Да все очень просто, драгоценная моя, — едва заметно пожал плечами мужчина и как-то коварно-довольно улыбнулся. — Забрал бы тебя к себе.

   Из меня прямо вырвался истерический смех. Нет, это точно какой-то сон! Может, я в дурдом попала после Нового года в доме Валеры? Или наркотиков от него надышалась? Вот последнее очень вероятно!

   — Знаете что, Дмитрий Петрович, — чеканя каждое слово, словно мантру, я смотрела ему прямо в глаза. Никогда раньше не использовала мат. Но тут прямо сам бог велел: — А не пошли бы вы на х*й из моей комнаты?

   А он будто меня вообще не слышал! Крепко обнял и положил голову на грудь, томно вздыхая:

   — Машунь… А, Машунь?.. — я ничего не ответила, злясь на него до чертей из глаз. Думая, как поскорее выпроводить его в далекое сексуальное к подножью горы Кху Ям. — Что же ты у меня такая хорошая? Прямо страшно!

   — Во-первых, не у вас! Так что бояться нечего. Можно облегченно выдыхать, — нервно хмыкнула, старательно придерживаясь образа девушки не в духе. — Во-вторых, вы вообще слышали, что я сказала? Видеть вас больше не хочу.

   — Да слышал я, слышал. Знаешь, из уст девственницы это даже как-то сексуально звучит… Как будто ты не посылаешь, а приглашаешь, — закивал тот, раздумывая. Даже сквозь голос будто слышалась его улыбка. А от кивков головы на голой груди соски так некстати встали колом. Разрядку я ведь так и не получила. Словно уловив мои коварные мыслишки, Дмитрий Петрович бархатно промурчал: — Машунь, золотце… Ну давай я свою вину заглажу, а? Не дуйся только, пчелка моя.

   — Не дуться? — ахнула я от его наглости. — Вы мне не на ногу в автобусе наступили, Дмитрий Петрович!

   — Не «вы», а «ты», — как снег на голову сморозил он. Я даже дышать престала. Он вдруг поднял голову и посмотрел на меня со всей серьезностью, будто желая видеть мою реакцию на свои дальнейшие слова. — И меня зовут Дима. Ди-ма. Пора бы тебя переходить в этот ранг.

   Меня аж передернуло. Настолько неожиданно это звучало.

   — Дмитрий Петрович, — демонстративно отчеканила я, с коварной улыбкой проследив за тем, как он сжал зубы и вытянул губы в тонкую линию. — Давайте я вас никак не буду называть, а? Надеюсь, больше не свидимся. Даже нет, не так… Не надеюсь, а молиться об этом буду. Даже свечку вам схожу за здравие поставлю.

   — Упертая, — хмыкнул он себе, а затем снова елейно заговорил: — Так вот… О заглаживании вины…

   — Не надо мне ничего заглаживать и сглаживать! И гладить меня вообще больше вам не надо, пожалуйста! — воскликнула я.

   — Предлагаю временное перемирие, — несмотря ни на что, закончил свою «глубокую» мысль мужчина, и я вопросительно подняла бровь. Надеясь, что данное «перемирие» будет заключаться в том, что общение наше сойдет к нулю без взаимных обид. А он как сморозит: — Я тебя девственности лишать не буду. Сегодня. Не комильфо как-то здесь. Если честно, общага твоя – дикий мрак. Врагу не пожелаешь. Был я в притоне бомжей на днях с визитом, так там-то поприятнее будет.

   — Многообещающе, — истерически засмеялась я. Намеренно упуская из внимания его посягательства на святое! Пусть наивный депутат думает, что притон бомжей сам по себе лучше нашей общаги, а не к приезду официальных лиц, ага. — То есть то, что это будете вы – вопрос решенный, да?

   Дмитрий Петрович от меня отмахнулся и продолжил, как ни в чем не бывало:

   — Ты девушка у нас прекрасная во всех отношениях и достойна всего самого лучшего. Я тебе организую все по высшему разряду. Можешь даже предпочтения мне свои записать. Лучше СМС-кой. Можешь даже ссылки покидать, — продолжил удивлять меня это индивидуум. Мои глаза все расширялись и расширялись, пока роговица печь не начала. — Но… тяжело мне, пойми. Хочу тебя, не могу прямо. С ума уже схожу.

   — Очень вам сочувствую, — демонстративно неискренне и с улыбкой выдохнула ему. — Ничем помочь не могу.

   — Вот тут ты не права, пчелка. Можешь как раз, — не переставал удивлять меня тот. А затем просто взял и положил мою руку на свой пах. Мужчина сдавленно зашипел, а я снова покрылась румянцем. Потому как Дмитрий Петрович не потрудился кое-что очень твердое в штаны спрятать. — Видишь? Проблема серьезная… Требуешь немедленного вмешательства!

   — Так может, вы это, — подмигнула, — профессионалку вызовите?

   — Не получится, — горестно вдохнул он, а глаза при этом похотливо засверкали. — Он у меня очень прихотливый. Настроен только на один радар. Твой.

   Я задохнулась. Мне показалось, или Дмитрий Петрович только что признался, что у него стоит только на меня? Господи, как же я хотела призвать себя к благоразумию и не верить в эти расказни, но… Ничего не могла с собой поделать!

   — И, — нервно облизала губы, пытаясь угомонить бешеное сердцебиение, — как давно?

   Он не ответил, будто эта тема была под семью замками. И умело заткнул мне рот, скользнув пальцами между складок. Тело оживилось по щечку пальцев. Требуя того, что так и не было окончено.

   Я бы хотела сказать, что ничего не чувствую и очень на Дмитрия Петровича обижена, но… По большей части пребывала в шоке от его наглости, умения переть напролом. И все же идея маленькой мести во мне созрела.

   — Вам нравится? — ласково прошептала я, медленно скользя рукой вверх-вниз. Судя по тому, как потемнели глаза мужчины, – очень. Движения его руки у меня между ног ускорились, и я ощутила, как подкрадывается то самое необыкновенное чувство, что было особенно приятно получать от мужчины напротив. Волна захлестнула меня резко, внезапно, оглушая, сотрясая тело.

   — Тебе бы лучше ускориться, Машунь, — словно с угрозой прорычал он. — Я с трудом перебарываю своих демонов. А они все громче доводов рассудка.

   — Тогда, — елейно прошептала, — почему бы вам на подушку не лечь, а? Мне так удобнее будет!

   Звучало это убедительно и весомо, потому что мужчина резко развалился рядом, едва не переломив надвое мою хрупкую кроватку с железной сеткой. Я же, наоборот, спустилась пониже к ногам. А вот дальше начиналось самое интересное.

   — Закройте глаза! — скомандовала я, продолжая нарочито медленно играть с его возбуждением. Мне казалось, словно в такие моменты Дмитрий Петрович мало понимал происходящее вокруг. Он даже говорить не мог, бедный. И смотрел на меня так, будто собирался на ужин пожарить. — Закройте, так быстрее будет!

   — Не уверен, мне нравится смотреть на тебя, — качнул головой тот, но все же послушался. В этот момент он был полностью в моей власти.

   — Вот так, — закивала я, ускоряя движения. Мои руки плавно скользили по его головке туда-сюда. Снова, снова и снова. — Молодец.

   — Может, ты лучше ртом, а? — гортанно прохрипел мужчина, и меня прямо повело, не от того, ЧТО он сказал, а от того КАК. Он просто умолял меня. Как ребенок конфетку у матери у прилавка со сладостями. — Уверен, так я кончу мгновенно.

   — В другой раз, — мягко протянула. А про себя с ехидством подумала: «В другой жизни, Дмитрий Петрович»!

   Нет, член у него был шикарный. Не каждый порноактер имел такой гладкий и ровный «станок для работы». Это было почти смешно: богатый, красивый, подкаченный и при бабках. Почему он еще не женат?

   Я тут же отряхнулась от посторонних мыслей, возвращаясь к плану мести. Коварному и очень жестокому. Мои пальцы изучали головку, скользили по уздечке, обвивали ствол… Дмитрий Петрович распахнул губы, жадно хватая ртом воздух. На лице его сменялась такая гамма эмоций, что мне самой стало жарко.

   — Машунь, — наконец он резко качнулся бедрами вперед, до боли сжав покрывало. — Я сейчас…

   А затем надо было действовать быстро. Очень-очень. Я вспомнила, как пары просыпала и собиралась, как пожарник - пока горит спичка. Вот навык и пригодился. Резко бросив член, я рванула к шкафу, наугад натягивая на себя первую попавшуюся красную кофту. Кажется, она была Леры. И задом наперед. Потом какие-то черные легинсы… Не важно. Сапоги застегивала уже в коридоре общежития, тайно хихикая. Было в этом больше нервного, истерического. Потому что в тот момент я бросила Дмитрия Петровича в шаге от оргазма, и вряд ли он этому обрадуется.

***

Ноги несли меня вперед без оглядки. Грудь ходила от волнения. Дыхание сперло. От адреналина в крови потряхивало.

   Я выбежала на улицу, пролетев мимо коменданта как пуля. Кажется, она мне даже что-то кричала вслед…

   У парадного входа курил мужчина лет под тридцать. Вполне себе симпатичный и очень даже приятный на вид: крупный, темные кроткие волосы ежиком, осмысленный взгляд, деловой костюм с иголочки. Судя по тому, что делал он это возле машины Дмитрия Петровича, точно был как-то с ним связан.

   — Закурить есть? — выпалила я ему, едва не сбивая с ног.

   Тот осмотрел меня с ног до головы, вопросительно приподняв бровь. Клянусь, на секунду на его губах появилась сдержанная улыбка. Страшно представить, как я выглядела со стороны.

   — А… где? — многозначительно кивнул мужчина на дверь, имея в виду вверенного ему депутата.

   — Спайдермен ваш? — наивно поинтересовалась, все еще пытаясь перестать задыхаться и нервно посмеиваться. — Он занят. Его модем поломался. Радар пропал, так сеть и не поймав.

   — Эмм… Че? — непонимающе нахмурился мужчина. — Чинит там что-то у тебя, да?

   — Ага, да. Чинит, — отмахнула я, протянув ему ладонь. — Дашь сигаретку, а?

   — Может, помощь ему нужна? Я могу подняться, — предложил этот благодетель, и я прыснула от смеха. Мда. Вряд ли «радар» Дмитрия Петровича откликается по подобные сигналы. — Дмитрий Петрович не любит курящих девушек, — «осчастливил» меня незнакомец спустя минуту молчания.

   — Хватит меня уговаривать! Я и сама не прочь покурить. С твоим боссом без допинга не получится, — хмыкнула, а взгляд человека напротив стал более заинтересованным и удивленным. Тогда я закатила глаза и сама достала из его выпирающего кармана куртки пачку сигарет. На снег выпала еще и зажигалка. Только вот дрожащими пальцами подкурить не получилось, хоть убей.

   — Вот, — незнакомец помог мне разобраться, как что «работает», и протянул уже готовую сигарету. От затяжки я едва не умерла. Первая в жизни сигарета пошла не в то горло. Незнакомец расхохотался. — Я Игнат. Запомни, вожу нашего депутата. Часто и как охрана.

   — Не «нашего», а твоего! И… Мне-то что? — вздернула бровь, — Хоть личный массажист.

   — Ну, — заговорщицки протянул он, — судя по всему, видеться мы будем часто.

   Тут-то я могла поспорить! Но не стала. Все мысли сводились к Дмитрию Петровичу у меня в комнате. Как он там? Закончил начатое? Нет? Уже не зол? Дал кому-то распоряжение прикопать меня под елочкой в самом темном лесочке? Было очень нервно.

   — Игнат, — настороженно протянула, и тот на меня уставился в оба глаза. — А вы как в фильмах, да? Если кто-то не нравится – в лес с завязанными глазами в багажнике могилу копать?

   Он сперва ошарашено замер, а потом в голос заржал. От души, складываясь пополам.

   — Точно свидимся, — сказал себе под нос Игнат, потом стер слезу и стянул с себя куртку, накидывая на мои плечи. — Веселя ты. Маша, да?

   — А, — не унималась я, — а электрошокер есть с собой?

   Нервно взглянула на дверь. Время шло, Дмитрия Петровича не было. Это пугало все больше и больше. План мести там сочиняет? Или расчленение мое продумывает? Валера как-то обмолвился, что отец у него жесткий, если разозлить. Что же я раньше-то об этом не вспомнила!

   — Есть, — закивал тот воодушевленно. Будто ждал, что я там еще ему выпалю.

   — А дать мне сейчас можешь? — взмолилась, докуривая сигарету и бросая окурок в специально отведенную пепельницу. — Боюсь, мне для обороны сейчас позарез нужно.

   — Я, конечно, могу, — снова «осчастливил» меня Игнат, но взгляд ему вдруг поднялся мне куда-то за спину. — Боюсь, поздно.

   По спине прошел холодок, спина задеревенела. Я захрипела себе под нос, не в силах двинуться с места. Так ноги к снегу и приросли.

***

Очнулась, лишь когда одним резким движением с меня сдернули куртку. Раз – и все. Меня как током прошило. Резко двинувшись вперед, я скрылась за спиной ничего не понимающего Игната и, не желая того, все-таки встретилась глаза в глаза с Дмитрием Петровичем. Нет, он не хотел убивать меня. Он планировал что-то намного более долгое и кровопролитное.

   — Ой-ей… — пропищала себе под нос, кусая губы. А потом на эмоциях сжала плечи Игната, выглядывая исподтишка. Дмитрий Петрович оценил это полным раздражения взглядом. — Мамочки…

   — Ничего не перепутал?! — прошипел депутат своему рабочему, кидая в него курткой. Игнат прямо отшатнулся и закашлялся. Затем взгляд моего дракона упал вниз, где лежал МОЙ окурок. Как он понял, что это мой – оставалось лишь догадываться. Мужчина посмотрела на водителя так, что если бы глаза могли стрелять, сейчас бы в охранника вошла целая очередь. — Что за нах, мать твою? Может, ты ей стопарь еще нальешь, а?!

   Дмитрий Петрович не был зол… Нет. Мужчина был в настоящем бешенстве. В том самом состоянии, в котором совершают непреднамеренные убийства. И преднамеренные тоже. Самое настоящее состояние аффекта.

   Он излучал пугающую энергетику, рядом с ним на моей коже возникало покалывание.

   — А я-то че? Я не че! Она сама взяла из кармана, — растерянно почесал затылок Игнат, стараясь от меня отшатнутся. Но я последовала за ним. Ага! Страшно без тыла оставаться. Видимо, пытаясь выслужиться, он вдруг ляпнул: — Как там ваш роутер, починили?

   Брови Дмитрия Петровича так ко лбу и взметнулись, даже голос охрип.

   — Роутер?

   — Ну, или радар, — невинно пожал плечами наивный Игнат. — Не помню точно… Если что, вы меня смело зовите, Дмитрий Петрович! Я на все руки мастер. А вам помочь в радость. Даже за бесплатно.

   Какой бы напряженной ни была ситуация, я таки несдержанно прыснула со смеху и тут же получила свою порцию испепеляющего взгляда. Мне показалось, или у моего мужчины глаз задергался?

   — В МАШИНУ, Машка, — рыкнул дракон, и мои коленки позорно затряслись. Не знаю, как он это делал, но спорить почему-то не хотелось. И я себя заставила не подчиниться, ибо нефиг тут мной командовать. Кто он мне вообще такой, а?

   — Я бы с радостью, — пожала плечами, стараясь придать голосу побольше оптимизма, — но не могу. Дела, Дмитрий Петрович.

   — Какие, нах, дела, — каждое слово он делил надрывным хрипом, как будто едва сдерживался от более крепких словечек. — Быстро!

   — Да такие, такие… — Оглянувшись по сторонам, я выпалила первое, что на ум пришло: — Вон, Игнатик меня на свиданку зовет. Я со вчерашнего дня девушка свободная, так сразу и согласилась.

   Водитель, который по виду напомнил надёжную скалу, чуть в обморок от моего заявления не упал. В тот момент я впервые увидела, как все вокруг боятся отца Валеры. Такую репутацию еще надо заслужить. Почему-то шутить в тот момент перехотелось. Вот совсем.

   — Я не… — попытался оправдаться Игнат, но Дмитрий Петрович остановил его, цыкнув. — Слушаю, босс.

   — Пусть там с общагой кто-то разберется сегодня. Как можно быстрее, — спутанно отдал приказ он, старательно на меня не глядя. Будто боялся сорваться и прибить. — И еще… Останови у ближайшего работающего магазина. Виски бы мне. Или коньяку.

   — А не рановато ли для алкоголя? — покачала головой неодобрительно. — Утро, Дмитрий Петрович. Причем ранее же.

   — С тобой, Машунь, — играя желваками, прошипел он недвусмысленно, — по мне пол-литра давно плачет. И чем быстрее, тем лучше ТЕБЕ, дорогая моя!

   Я задумалась, внимательно разглядывая мужчину. С одной стороны, мне было его даже жаль. Новый год у Дмитрия Петровича явно не задался: сперва разбили вазу за полмиллиона, потом обломился праздник с друзьями, а потом еще и секс, тоже обломился. Но стоило только вспомнить, как он мою девственность проверял, так вся жалость и улетучивалась.

   — Что смотришь, пчёлка? В машину, говорю, — с вызовом рявкнул Дмитрий Петрович. Но я не шелохнулась. Тогда он горестно вздохнул, в два шага преодолел разделяющее нас расстояние и затолкал меня в авто собственноручно. На заднее сидение. Да так умело и аккуратно, что я даже не поняла, как там вообще оказалась! Раз - и все. Даже сопротивление оказать не успела, только вяло пискнула. — Игнат, покури-ка минутку-другую, — приказал водителю босс, а затем захлопнул дверь салона, оставаясь со мной тет-а-тет на заднем сидении.

   Уставившись перед собой, я сжалась и проклинала себя за все сказанные так опрометчиво шутки, как вдруг над ухом послышался властный бархатный голос, не терпящий возражения:

   — Я люблю играть, но игрушками не делюсь. Ты меня поняла?

   Поморщившись от того, как это звучало - с вызовом и угрозой, - я опустила голову к коленям и, видимо, Дмитрий Петрович принял это за «да», потому как губы его коснулись моей кожи. На редкость нежно, будто поглаживая, и теперь мужчина стал совсем иным – мягким, заботливым и явно возбужденным.

   — Помнишь, я тебе про бесов говорил? Так вот, они больше со здравым смыслом не сражаются. Они теперь у руля, золотце, и ты сама напросилась.

   Больше я с Дмитрием Петровичем не спорила. Не потому что сдалась или подчинилась его правилам, а просто решила, что и вправду переборщила со своими шутками и играми. Особенно в отношении водителя… Он взрослый мужчины. Мы не ровесники. Не друзья. Мы вообще на разных волнах. И чем быстрее мужчина сделает то, что планирует – свозит меня за обещанной шубой, тем быстрее я окажусь снова в своей реальности. А точнее, в четырех стенах общаги. Все вернется на круги своя.

   — Затихла, — вдруг глубокомысленно изрек Дмитрий Петрович. После стопочки купленного Игнатом виски он как-то даже выдохнул. — Ждать беды. Правда, Игнат?

   И водитель его многозначительно хмыкнул. Мол, поддерживаю.

   — Эй, — возмутилась я, хмурясь, — я тут вообще-то пытаюсь быть вежливой!

   Дмитрий Петрович посмотрел на меня тем самым взглядом, которым рассматривают видео с котятами из интернета, а затем вдруг подсел ближе. Его руки подцепили меня под талию, пересаживая к себе боком на колени.

   — Тс-с-с, — недовольно качнул головой мужчина на мои попытки сдвинуться с места. А потом еще и руки сомкнул на талии, намертво к себе припечатывая. — Умница ты, Машунь. Я твои попытки оценил, но тебе это не поможет.

   Не хотелось вдаваться в подробности, о чем он там толкует? Поэтому, покраснев до мозга костей, завизжала о самом главном:

   — На нас Игнат смотрит!

   — Пусть смотрит, — одобрительно кивнул Дмитрий Петрович. Потом убрал ладонь с моей талии. Но только для того, чтобы запустить ее в мои волосы, наматывая кудряшки себе на пальцы. — Это я разрешаю, пчелка моя.

   — Неприлично! — стояла на своем, пытаясь отмахнуться от тех пробирающих до нутра мурашек, что появлялись внутри от его действий и слов. Его дыхание пьянило меня, и дело было совершенно не в алкоголе. А в том, как удачно оно щекотало кожу шеи…

   — Ничего неприличного не вижу, — затем он шумно выдохнул и придвинулся губами к самому уху. Так, чтобы только я расслышала каждое слово. Четко. — Неприличия тебя ждут вечем. Почувствуешь разницу.

   Я резко одернулась, поворачиваясь к мужчине лицом. Сердце в груди забилось быстрее:

   — Но…

   — А ты как думала, Машунь? — невинно заморгал тот. — Думала, без последствий обойдется? Нет, золотце. Уже нет.

   Всю оставшуюся дорогу я раздумывала о том, почему слова Дмитрия Петровича про «игрушку» меня совсем не задели? А потом вдруг поняла: просто я не воспринимала их всерьез. Мужчина мог лепетать все, что душе угодно. Даже угрожать, ставить условия... Но я слабо представляла, как отец Валеры потащит меня за руку в свой дом и будет насильно лишать девственности. Не его это метод.

   И все равно немного потряхивало. Вдруг он все-таки способен на такое?

   — Приехали, — объявил Игнат, и я очнулась от тревожных мыслей, оглядываясь по сторонам.

   Это был торговый квартал, о существовании которого я даже не знала. Выглядел, как элитная европейская улица: новомодные стильные дома, газон, мраморные плиты прямо на улице…

   — Куда вы меня привезли? — нахмурилась я, рассматривая вывески. Одни до безумия дорогие бренды. — Я шубу покупала в торговом центре…

   — Да хоть в переходе, — закатил глаза Дмитрий Петрович, все еще удерживающий меня на руках. Так и не отпустил, упертый! — А новую купим в моем любимом бутике.

   — Я с вами потом никогда не расплачусь, — прикусив губу, понуро выдохнула себе под нос.

   — С нами? — наивно переспросил мужчина, демонстративно оглядываясь по сторонам. — Игнат, тебе Машенька что-то должна?

   — Нет, босс! — воскликнул тот весело. Кажется, водитель был просто рад, что ему не прилетело за курение.

   — Ну, вот, — «обрадовал» меня тот, ласково погладив по головке. — Так что ты не нам будешь должна, а только мне! Легче, пчелка? — я бросила на него полный негодования взгляд, и Дмитрий Петрович серьезно поправил: — Брось это, говорю тебе. Это подарок. У меня скидка тут огромная. Сущие копейки выйдет. И… Ты мне ничего не должна будешь.

   — Прямо ничего-ничего? — недоверчиво переспросила я, внимательно изучая его реакцию. Стараясь игнорировать то, как близко теперь находился Дмитрий Петрович. Мы буквально терзали один воздух на двоих. Сложно было игнорировать то, как недвусмысленно искрилось между нами пространство.

   — Ничего, — кивнул он со всей ответственностью, и намека на обман я в его честных карих глазах не нашла. Кажется, говорил от всей души, пробирая до дрожи в теле. — Мне будет приятно купить тебе шубу, золотце. За моральный ущерб, так скажем.

   — Ах, так за уще-е-ерб, — ахнула я, вспоминая проверку в общаге. — За тот ущерб мне только шуба из тушек молоденьких девственниц нужна. Не меньше. — Игнат резко закашлялся и хрипло извинился, быстро выскользнув из авто. Видимо, мужчина решил, что разговор слишком интимный, но мне он таким не казался. В отсутствии посторонних Дмитрий Петрович позволил себе аккуратно заползти ладонью мне под кофту, поглаживая голую спину, а я сделала вид, что совершенно этого не заметила. Потому как не хотела прогонять. — Дмитрий Петрович, может, не надо, а? Зачем мне ваши бутики. Давайте без излишеств.

   — Без излишеств… — с нескрываемым удивлением хмыкнул мужчина, качая головой. Будто не верил своим ушам. Затем он резко сжал мой подбородок, поворачивая к себе лицом. — Я как будто в параллельную реальность попал, Машунь.

   Мне стало физически тяжело дышать рядом с ним. Видимо, кислород просто закончился. Глаза мужчины широко распахнулись, на губах играла простая, но такая теплая улыбка, что на душе словно тлели угли.

   — П-почему? — немного нервно выдала я, облизывая вмиг пересохшие губы. Он поймал этот жест мгновенно, шумно втянув кислород сквозь стиснутые зубы. От простого движения между ног ударило мощным импульсом наслаждения. Будто порезалась, и тогда он прижался ко мне так, что я почувствовала его набухшую ширинку.

   — Потому что, — указательным пальцем Дмитрий Петрович оттянул мою нижнюю губу, помассировав ее пальцами. Движения эти были мне знакомы. От воспоминаний стало слишком жарко. Слишком невыносимо. — Ты особенная, Машунь.

   — Не понимаю, — голова плохо соображала. А всему виной был его взгляд. Пожирающий, пробирающийся мне под кожу. Такой властный и собственнический до чертиков перед глазами… Будто я была его ужином, после которого мужчина собирался вылизать тарелку.

   — Много будешь знать – скоро состаришься, — отмахнулся он вдруг поспешно, а потом просто накрыл мои губы своими. Нежно, как лепесток розы. Будто закрепляя какие-то свои мысли водяной печатью. Мне бы оттолкнуть его, но… Господи, кому я вру? Сама льнула к нему, не желая, чтобы он останавливался. Его язык умел творить такие вещи, что все вокруг начинало обретать иные краски.

   — И все же, — когда мужчина разорвал поцелуй и сжал мою попку своими ладонями, я стыдливо отвернулась. Красная до мозга костей. Разве можно быть такой доступной и падкой на его уловки? Надо держать себя в руках! — Сейчас ведь первое января. Утро. Никто в здравом уме не будет открывать бутик.

   — Посмотрим, золотце, — самодовольно поиграл бровями Дмитрий Петрович, и я не могла заставить себя не любоваться им. Не сейчас.

   Дмитрий Петрович был прав, и стоило нам подойти к широким стеклянным дверям, как они приветственно распахнулись. Тут же перед глазами возник целый ряд консультантов. Бледных, зеленых, не выспавшихся, с вымученными улыбками.

   — Рады вас приветствовать, — отрапортовали в один голос сотрудники.

   У меня сердце защемило от жалости к ним. Потому что было явно – людей выдернули внезапно после бурного празднования Нового года. Словно уловив мои эмоции, Дмитрий Петрович подтянул меня к себе за руку, обжигая горячим дыханием мочку уха. Мурашки даже в мозг ударили.

   — Они могли отказаться и не приходить. Но выбрали деньги. Как и все. Всегда, — без капли сомнений заявил он с долей осуждения.

   — Но… — растерянно переводя взгляд с мужчины на консультантов, заспанных и еле живых. — Вы ведь сказали, что скидка… Что недорого…

   — Я врал, Машунь, — оглушил меня новостью Дмитрий Петрович, заставляя губы изумленно распахнуться. Вот ведь! И за руку держал крепко, чтобы не сбежала, когда волок меня к «отряду» работников. — Девочки, всех с праздничком! А вот ваш подарок, — он недвусмысленно указал на меня ладонью, и я густо покраснела. — Знакомьтесь – Маша. И сегодня она проредит ваши полочки. Ей нужно все, что сядет хорошо. И побольше. Особенно верхняя одежда и нижнее белье. На последнем можете оторваться.

   — Дмитрий Петрович! — возмутилась я, переходя на писклявый нервный шёпот. — Может…

   — Периодически она будет звать какого-то Дмитрия Петровича, но вы не обращайте на это никакого внимания. Понятия не имею, кто этот тип, и очень ревную, — деловито продолжил мужчина, не обращая на меня никакого внимания. Консультанты услужливо кивали. — Не выпускать. Мучить и терроризировать покупками. Зверски. Желательно до умопомрачения. Но не до полного, чтобы к обеду на ногах стояла. — Потом бросил на меня немного задумчивый взгляд и только тогда добавил: — Чеки не показывать. Боюсь, душевная организация не выдержит такого стресса.

   — Выбирать на свой вкус? — услужливо спросила одна из девушек с бейджиком «Лола», брюнетка особенно явно строила мужчине глазки. Почему-то это бесило даже больше, чем внезапная щедрость отца Валеры.

   — Твой вкус, солнце мое, — с демонстративным равнодушием отчеканил Дмитрий Петрович громко и четко, — оставь при себе. На вкус Маши. Вещи-то для нее, а не для тебя.

   Девушка стыдливо опустила взгляд и подавила расстройство. А мне не было ее жаль. Как говорится: за что боролась, на то и напоролась.

   — Я ничего брать не буду, — демонстративно сложив руки на груди, я волком посмотрела на мужчину. А тот одарил меня такой счастливой улыбкой, что на мгновение я забыла, чего вообще злилась.

   — А тебе и не надо, пчелка моя. Вряд ли твои нежные ручки столько пакетов поднимут. Хотя… Уж поверь, я в твоих способностях теперь не сомневаюсь! — ласково пропел он. Совсем не тем тоном, которым разговаривал с другими. Особенно с Лолой. Надо было быть кромешной тупицей, чтобы не понимать, что именно нас связывает. И в какой плоскости. — Тут доставка. Они сами все привезут.

   — А… — растерялась я, дыша, словно паровоз. — Я носить не буду, ясно? Вот. Только шубу, как и договаривались.

   — Значит, — он обвел меня с головы до пят настолько похотливым взглядом, что стало жарко. Между ног все стянуло болезненным спазмом, а консультанты отвернулись, будто застали картину чего-то интимного. — Выйдешь без одежды. В одной шубе. Ибо в этой «голой» кофточке я больше ходить тебе не позволю.

   — Ха! — закатила глаза я, почему-то даже не сомневаясь, что Дмитрий Петрович только этого и ждет.

   — Мне понравится, — подтвердил мои «опасения» мужчина, жадно облизывая пересохшие губы. Его глаза потемнели, а мои мысли спутались, и мир вокруг начинал пульсировать. Я становилась заторможенной идиоткой, не способной собирать слова в цельные предложения. А затем у Дмитрия Петровича зазвонил телефон. Он достал его из внутреннего кармана и посмотрел на экран, почерствел, кратко бросив: — Мне пора. Заеду за тобой потом. Мне позвонят, когда экзекуция будет окончена. Постарайся к тому времени изгнать всех своих демонов, пчелка.

   Я проследила за тем, как Дмитрий Петрович быстро удаляется. Внутри меня бушевала странная тревога. И ревность. К кому это он так рьяно помчался ранним утром подшофе, а? Вряд ли к Валере. Он ведь наверняка еще спит в своем наркодиспансере.

   — Даже не поможете мне выбрать нижнее белье? — с вызовом и иронией крикнула ему вслед я, заставляя мужчину застопориться прямо у дверей.

   Дмитрий Петрович обернулся наполовину, нервно вбирая кислород. Он выглядел недовольным, что приходится уходить, но явно не собирался оставаться.

   — Нужно кое с чем разобраться, Машунь, — подмигнул мне мужчина, а затем просто ушел. Оставляя меня на съедение акулам модных тенденций.

   — Ну, как хотите, — внутри вспыхнула странная ярость и неконтролируемая обида. На что, спрашивается? И главное почему? В любом случае, был выбран новый вид мести – основательно проредить счета нашего депутата. А пусть в следующий раз рядом будет и лично все контролирует, ага!

ГЛАВА 4

Месть оказалась очень сложным занятием и утомила меня уже через два часа. Перемерив горы одежды, тонны всевозможных футболок, маек, блуз, джинсов и кофточек… Голова шла кругом, а сбежать хотелось все сильнее и сильнее.

   — Уже все? — с надеждой спросила я Жанну, самую приятную девушку среди всех консультантов. — Скажите, что это все… Умоляю!

   — Все, — настороженно кивнула она, приободряюще улыбаясь. — Теперь перейдем к зимней одежде. А потом нижнее белье, обувь… Аксессуары, конечно же. Платья на выход…

   — А вот это все что было? — ужаснулась я, кивая на гору выбранной одежды. В мой общажный шкаф столько не влезет. Но план был такой: испугать Дмитрия Петровича суммой в чеке. А спустя денек заставить его все вернуть.

   — Это, — деловито скомандовала рыженькая, — база. То, что можно носить в любой сезон. Теперь будем собирать луки.

   С одной стороны, мне даже нравилось побывать там, где мне не место. Натянуть на себя платье дороже, чем месячная зарплата моего папы из провинции. Ни то чтобы я когда-то стремилась к богатству, но нас всегда манит то, чем мы не владеем. И хоть новая одежда была явно качественная и красивая, но не дарила мне такого огромного счастья, чтобы вываливать за нее большие суммы.

   — Вы выглядите великолепно, — воодушевленно ахнула Жанна, оглядывая надетое мною золотистое коктейльное платье. Где-то за спиной угрюмо поглядывала за мной Лола, и я все чаще ловила себя на догадке, что Дмитрий Петрович ей не просто друг. — Оно вам так идет!

   — Думаете? — покрутившись перед зеркалом, я провела рукой по струящейся ткани, усеянной блестками. Платье облегало мою нестандартную фигуру, подчёркивало грудь и плоский живот. Это была та самая вещь, которую до безумия захотелось оставить себе. Но я поджала губу, понимая, что подобную покупку не потяну. — Надо сделать фото…

   Не успела произнести, как вспомнила, что, пока летела из общаги, ничего с собой не взяла.

   — Простите, можно одолжить ваш сотовый? — мило попросила я у Жанны, и та растерянно кивнула, отправляясь за телефоном в подсобку.

   — Держите, — голос Лолы за спиной заставил встрепенуться. Я вздрогнула и, обернувшись, увидела ее натянутую улыбку. — Пока она сходит… Быстрее будет воспользоваться моим. Мне не сложно!

   — Эм… Спасибо, — я растерянно приняла гаджет, ожидая какого-то подвоха. Но не представляла, как консультант может выкинуть что-то. И главное зачем? Она ведь заинтересована в покупке.

   — Если захотите оправить снимок, — продолжила девушка, как ни в чем не бывало, — у меня, как у главного консультанта данного бутика, есть все номера клиентов. Дмитрий Петрович записан под фамилией Абашев.

   Не дожидаясь какой-либо моей реакции, Лола молча развернулась и ушла. Я проследила за ее удаляющейся фигурой с мыслью, что вряд ли кому-то доверила бы свой гаджет. Особенно незнакомцу. Да еще и уйти, не удостоверившись, что я не сделаю что-то плохое. Верх неадеквата!

   — С жиру бесятся эти богачи, — закатила глаза, а затем отмахнулась. Плевать. Главное фото на память останутся! И когда получилось что-то максимально идеальное, не смогла побороть соблазн отправить снимок Дмитрию Петровичу. Нашла его контакт, и меня тут же перекинуло в мессенджер. Я поспешно перекинула фото, потому что до безумия хотела увидеть реакцию мужчины. Словно сумасшедшая какая-то. Только когда дело было сделано, вдруг насторожилась. — Хм… Интересно. Ну-ка, ну-ка…

   Переписка Лолы с Дмитрием Петровичем была вполне оживленная и вообще не деловая. Как бы ни хотелось мне проявить целомудрие, я не смогла побороть желание и пролистнула парочку сообщений.

   «В чем ты сейчас?» — писал ей мужчина.

   «Уже ни в чем, — отвечала ему Лола, — жду тебя, тигренок».

   Я поморщилась и опустила экран. А он мгновенно завибрировал. Дмитрий Петрович, открыв мое сообщение, тут же перезвонил.

   — Золотце мое, — настороженно и раздраженно прошипел мужчина. На заднем плане кричала музыка, как будто он был в ресторане, где все еще отмечали праздник. Отличные у него дела! — Ответь мне на один вопрос: какого хрена ты с чужого телефона пишешь? Кто тебе его вообще дал?

   — Лола ваша, — как можно спокойнее отрапортовала, но вышло все равно слишком эмоционально. До сих пор эти грязные сообщения перед глазами стояли. Как подумаю, блевать тянет. Фу!

   — Я-я-ясно, — елейно протянул мужчина, а потом так резко рявкнул, что я аж подпрыгнула: — Передай ей, что она уволена. Сейчас. Чтобы я слышал!

   Клянусь, я хотела сказать это с должным драматизмом. Хотела даже ей посочувствовать. Но какая-то совершено не добрая часть меня дико радовалась такому исходу событий.

   — Лола, — едва слышно позвала я, и девушка появилась из-за угла. Сучка такая, подслушивала! Ждала моей реакции на переписку… А значит, заслужила маленькое наказание. Натянув страдальческое выражение лица, я нейтрально протянула: — Мне больно это говорить, но я вынуждена. Дмитрий Петрович передал, что с сегодняшнего дня вы начинаете новую жизнь в новом статусе!

   Лицо консультанта озарилось несмелой надеждой, а на том конце провода мужчина удивленно поперхнулся и хмыкнул. Мол, вот это ты даешь.

   — Ч-что? — заикаясь, переспросила она, подавляя глупую улыбочку. И мне стало бы ее жаль, не подсунь она мне специально свой телефон. Не укажи намеренно на сексуальные переписки. Небось, еще все плохое подчистила, а нужное оставила. Чтобы самое «горяченькое» заценила. Думала, я разрыдаюсь и убегу?

   — Говорит, — продолжила я, — долго он скрывал свои чувства, но больше сил нет. Терпение лопнуло.

   — А ты не промах, Машунь, — удивленно выдохнул Дмитрий Петрович, присвистнув. Не знаю, за кого он там меня принимал, но я уж точно не безропотная курица, которая позволяет всяким незнакомкам себя унижать.

   — Наконец-то! Дай-ка мне трубочку, — осмелев, Лола недружелюбно меня отпихнула, выдергивая телефон. Поднесла она его к уху с таким видом, будто ждала предложения руки и сердца, не меньше. Аж голос задрожал. — Д-да?..

   Ожидаемо, улыбка померкла спустя секунду, а на меня поднялся злой взгляд. Больше эмоций она не скрывала. Благо охранник вовремя ее под руку подхватил, не давая сделать выпад в мою сторону. И увел аккуратно. По стеночке, по стеночке.

   — У вас есть номер Дмитрия Петровича? — спросила я у Жанны, вернувшийся через пару минут. Лола свой телефон об стену разбила. Консультант несмело кивнула и набрала для меня. — Ну, как? Вы довольны? Все правильно сказала?

   — А ты, пчелка моя? Все хорошо? — вдруг спросил он даже немного смущенно. И я почему-то решила, что речь идет о платье. Покрутилась перед зеркалом и выдохнула:

   — Великолепно! В таком только на бал идти…

   — Тогда бери сразу два, — удивил меня мужчина, заставляя застопориться. — Одно – на вечер, второе – для своего бала.

   Не знаю, как я в тот момент на месте не споткнулась. Только плавно на кушетку осела. Как листик осенний на ветру. Сердце в груди бешено забарабанило, а перед глазами потемнело.

   — У них такое одно. Больше нет, — многозначительно отчеканила, непрозрачно намекая, что фиг ему, а не «вечер». Обойдется. Пусть Лолу свою догоняет!

   — Значит, обойдешься без бала, драгоценная моя, — горестно вздохнул Дмитрий Петрович. И голос такой сделал… Как будто сочувствовал мне, гад. Ага, конечно.

   Я бы с радостью продолжила этот бессмысленный разговор, если бы не услышала женский голос на заднем плане, который просил некого Димусика поторопиться. Потому что, цитирую: «У меня ножки устали».

   — А вы где? — как бы невзначай спросила я. Дмитрий Петрович тем временем спрятался в более укромном месте. Музыка играть перестала.

   — Работаю, Машунь, — как-то суетливо протянул он. — Пусть мне позвонят, когда тебя забирать. Быть с тобой не смогу, уж прости. После того, что ты мне в общаге устроила, я за себя не ручаюсь. Нет, даже не так... Я ручаюсь, что девственницей ты оттуда при моем присутствии не выйдешь.

   А потом, не дожидаясь ответа, просто отключился.

   Уставившись на экран, я пыталась отогнать от себя странное волнение и вообще не объяснимую обиду. Дмитрий Петрович был мне никем. Кроме того, он являлся очень взрослым мужчиной, наверняка имеющим обширный список барышень за спиной. И все равно это не умаляло того, что он бросил меня одну и уехал к другой.

   — Что это? — я ткнула пальцем в небольшую надпись белым шрифтом рядом с фамилией мужчины на экране. Жанна тут же подошла и скомкано пояснила:

   — Мессенджер, с помощью которого вы с Дмитрием Петровичем общались, определил автоматически то место, где мужчина находится.

   — Это вообще законно? — удивилась я, и Жанна пожала плечами. А потом отошла в сторону, когда я незастенчиво на него нажала, и меня перенесло на карту столицы. Ярость внутри вспыхнула с новой силой. Потому что Дмитрий Петрович вернулся загород и сейчас был где-то в районе престижного ресторана. — Отлично, блин! Покушать вам захотелось, Димусик? Ха! Я вам устрою…

   — Если что, — робко кашлянула Жанна, — у нас есть доставка из хорошего ресторана. Сегодня, правда, по тройному тарифу.

   Лампочка над головой победно загорелась, и я мстительно улыбнулась.

   — Отлично. Мне, пожалуйста, все, — бескомпромиссно заявила, и девушка навострила уши. Думала, что ослышалась. Наивная. — Пусть привезут все, что есть. Самого дорогого – по два раза.

   — Простите, но там более пятидесяти наименований… — сбивчиво протараторила она, нервно заправляя волосы за ухо. — И алкоголь... Элитные вина, французское шампанское…

   — Ну и отлично! По две бутылки каждого, ага. А лучше три. Димусику вручим, когда оплачивать будет, — закивала я, складывая руки на груди. А потом обернулась по сторонам, смерив вещи внимательным взглядом. — И еще… Я возьму все.

   Кое-какие шмотки перед этим я отсеяла не потому, что не подошли. А просто подсмотрела ценник и Дмитрия Петровича пожалела. Но он перешел все грани, и я хотела его разозлить. Привести меня в бутик, где работает бывшая? Ладно, стерпим… Но поехать к другой бабе, пока я выбираю вещи – верх наглости и самоуверенности! Надо быть последним кретином!

   — Не могу не предложить, — Жанна, которая уже от радости разве что не прыгала, потому что явно сидела на проценте от продаж, вдруг елейно заговорила: — Для ВИП-клиентов у нас есть особая услуга. Можно посмотреть онлайн-каталог ювелирных украшений. Понравившиеся вам привезут за отдельную плату. Что подойдет – можно приобрети на месте. Сегодня, опять же, по тройному тарифу.

   Жанна поспешно открыта каталог на планшете и протянула мне. Но я тут же отмахнулась. Гулять, так гулять.

   — Привезите все, — самоуверенно хмыкнула.

   Пора проредить запасы из сундучка депутата и поумерить его самоуверенность. Будет ему наука на всю оставшуюся жизнь – девушек одних бросать нельзя. Чревато голодовкой и гречневой диетой. Нет, ну а че? Власть должна быть ближе к народу, и я ему это устрою. Экскурс в реальность…

   Несмотря на то, что двери в бутике открывались автоматически и бесшумно, появление Дмитрия Петровича я почувствовала пятой точкой.

   Я даже жевать салатные листья перестала, оставив тарелочку подальше, и сжалась вся, зажмурившись.

   — Ну что, девочки! — деланно радостно пропел Дмитрий Петрович. Хотя в голосе слышалось явное раздражение и нервозность. — Даму мою обслужили?

   — Конечно, — радостно воскликнула Жанна, — вы ведь итоговую сумму получили, правда?

   — Получил, получил… — протянул он, и голос предательски дрогнул. — И колечки купили, да?

   — Одно колечко, — Жанна будто извинялась, что сбагрила только одно, а не всю ту гору ювелирки, что так отчаянно навязывала. — Зато с редким бриллиантом!

   — Что это ты так плохо постаралась, а? Надо было сразу два. Придется срочно докупать, — не унимался мужчина. И от тона его голоса мне становилось все хуже и хуже. Привкус желчи во рту чувствовался. Медленно сползая по дивану вниз, я мечтала провалиться сквозь землю. Сердце в груди барабанило как сумасшедшее.

   — П-почему именно два? — переспросила Жанна, явно перенимая настроение Дмитрия Петровича.

   — А потому! — рявкнул он, ударив ладонью по стойке. Как бы случайно, но консультанты на месте подпрыгнули. — После такого шопинга кое-кто просто обязан в ЗАГСе подпись поставить. Правда, Машенька?

   Я хотела бы, чтобы это была просто слуховая галлюцинация, но… нет. Он, правда, это произнес и, правда, ждал ответа. А не получив его, размашисто направился ко мне.

   Обошел диван, присел рядом и уставился волком в глаза. Так хитро и раздраженно, что под коленкой засосало.

   — Что же ты молчишь, пчелка моя ненаглядная? А? Куда весь энтузиазм пропал?! — поторопил меня мужчина, вопросительно приподнимая бровь. — Я уже договорился. Нас прямо сейчас и распишут. Вот прямо по пути в твой новый дом.

   — Дмитрий Петрович… — прошептала я осевшим голосом. Совсем непонятно: на «слабо» он меня берет или говорит серьезно? Глаза честные!

   — Опять она какого-то Дмитрия Петровича зовет, — возмутился он в сторону Жанны. — Вы бы уже с ним разобрались, ей-богу!

   — Мы… — растерялась бедная девушка. Не понимая, что происходит, и что от нее хотят.

   — Так вот, Машунь, — деловито сложив руки на груди, поставил меня перед фактом мужчина, — сегодня ты потратила сумму, за которую можно было бы купить неплохую такую квартирку на окраине столицы. — Он поспешно встал и направился к стойке, громко продолжив: — И когда я подпись в чеке поставлю, отношения у нас автоматически переходят на новый уровень. Потому что за жену я готов столько выложить, а вот не пойми за кого – нет. Уяснила?

   Напевая себе под нос веселую песню, Дмитрий Петрович снова вернулся к Жанне, и только тогда я, наконец, очнулась. Вся жизни за секунду перед глазами пролетела.

   — Стойте! — воскликнула я, резко вскакивая на ноги. Быстро пересекла разделяющее нас расстояние. Сглотнула вязкую слюну и заплетающимся голосом пролепетала: — Не надо ничего покупать, пожалуйста. Бросьте. Я… Я вас просто позлить хотела. План состоял том, чтобы потом все вернуть обратно. — Затем отвела взгляд к полу и призналась: — Все, кроме ресторанных блюд. Их я попросила отвезти в детский дом. Новый год все-таки. Алкоголь можем вернуть!

   Жанна едва в обморок не упала, в голос застонав.

   — «Не надо, пожалуйста», — передразнил меня Дмитрий Петрович, изображая елейную барышню и закатывая глаза. — Раньше надо было думать, Машунь! РАНЬШЕ.

   А потом просто размашисто расписался, и Жанна за секунду пробила чек.

   Знаю, это было по-детски. Но страх во мне пересилил здравый смысл. Легкие будто сжались от недостатка кислорода. Резко выдернув бумажку на столе, я разорвала ее напополам, а затем скомкала, бросив в урну.

   — Все? — наивно понадеялась я, натянув вымученную улыбку. — Конфликт улажен?

   Дмитрий Петрович загадочно закатил глаза и покачал головой. Дескать, эти девушке. Повернулся к консультанту и внимательно посмотрел на ее бейджик.

   — Жанночка, электронной печатью можно отделаться, верно? Ну, как обычно, — удивил меня мужчина. Я даже не знала, что такое бывает! Жанна нервно закивала, явно не хотела срывать покупку. И пока я судорожно придумывала, что делать, мужчина написал что-то на маленькой бумажке и протянул девушке. — Вот сюда доставить вещи. Чем раньше, тем лучше.

   — П-подождите… — от зашкаливающего адреналина зуб на зуб не попадал. Все чаще хотелось себя ущипнуть, чтобы проснуться. — Это не адрес общаги!

   — Именно, — закивал Дмитрий Петрович, послав мне коварную и обворожительную улыбку. И чертовски самодовольную. — А у тебя там места хватит на все это добро? Сомневаюсь, — задумчиво почесал подбородок и глубокомысленно изрек: — Ой, подожди. У меня тоже нет такой огромной гардеробной. Придется одну жилую комнату переоборудовать, — повернулся к Жанне и деловито спросил: — Чего не сделаешь ради жены, правда?

   — Конечно, Дмитрий Петрович, — услужливо закивала Жанна, заполняя какие-то бланки. — Если что, у нас есть отдел для детей. Приходите. Вы теперь у нас с карточкой золотого клиента. Скидка почти сорок процентов!

   Нет. Это был аут.

   Закашлявшись, я на трясущихся ногах поплелась к выходу, подхватив за собой бутылку купленного шампанского. Даже морозная свежесть не бодрила достаточно. Все казалось, словно нет кислорода вокруг, и я задыхаюсь.

   Краем глаза заметила, что Игната не было, как и охраны. Дмитрий Петрович выбрался один на своей драгоценной «ласточке».

   — Хм… Отметить прихватила? — послышался позади веселый голос. Шампанское из моих рук перекочевало в мужские руки. Дмитрий Петрович принялся внимательно и увлеченно разглядывать бутылку, вчитываясь во французскую надпись. — Прилично, Машунь. Стоит, как зимние колеса на мою тачку… Как раз свадебку хватит обмыть.

   Поморщившись, я сжала кулаки и заглянула в карие невинные глаза. Он явно издевался надо мной, но умело это скрывал.

   — Вы могли просто не платить, — отчеканила по слогам. — За ресторан деньги я вам верну. Обещаю. Может, не сразу… Поставьте меня на таймер. Да, господи, я даже на процент согласна!

   — Пфф! Ну уж нет, — уверенно покачал головой мужчина, направляясь к машине. — Мне мой вариант больше нравится, пчелка. Зачем-то же ты выбрала все это добро. Значит, надо.

   С торжественным видом Дмитрий Петрович открыл для меня пассажирскую дверь. Переигрывал немного, но, в общем, умело нагнетал «праздничную» обстановку. Прямо жених на выданье, ага.

   Одно я поняла точно: мои вопросы он игнорировал. Видимо, ждал, пока сяду внутрь. Раздраженно застонав в голос, я таки послушалась, и только когда авто двинулось с места, он заговорил вновь:

   — Ты же не против, что без свадебного платья, да? Родственников и прочей мишуры… У нас ситуация особая. Надо спешить, пока клиент созрел. До завтра могу не дожить.

   — Хватит! — закричала я, начиная закипать. — Отвезите меня в общагу, пожалуйста.

   — Не получится. Во-первых, там серьезные проблемы с канализацией и трубами. Люди мои разобрали все, и ремонт затянется на пару дней точно. Спать ты там сможешь разве что в коридоре, — деловито постановил тот, в конец меня добив. Прямо нож в сердце. — Во-вторых, жена должна жить с мужем. Я свободные отношения не поддерживаю, так и знай.

   Замолчав, я сделала глубокий вдох, а затем резкий выдох.

   — Шутка затянулась, — угрюмо прошептала. — Я уже поняла, какой вы грозный и все такое. Просто верните все и разойдемся…

   Слова пропали куда-то из головы, мысли рассыпались, когда на горизонте замаячило здание местного ЗАГС-а.

   — Идем? — весело подмигнул мне Дмитрий Петрович. Но я и с места не сдвинулась. — Чего это ты, пчелка? Давай-давай. Если за пятнадцать минут успеем, можешь еще на один шопинг сходить. Я сегодня добрый.

   Не знаю, почему… Возможно, от переизбытка эмоций, но на глаза накатились слезы. Я попыталась втянуть их обратно, но вышло слабо.

   — Вы сами виноваты, ясно! — закричала, пока лицо мужчины резко вытянулось. Явно Дмитрий Петрович чего-то иного ожидал. Наконец-то он перестал улыбаться. — Зачем было приводить меня в бутик, где ваша бывшая работает, а? Это нормально, по-вашему? Мне радоваться от этого надо было?!

   — Кто «бывшая»? Эта Лейла… Или Лана? Как ее там... — удивился мужчина, брови его взметнулись ко лбу. Кое-кто снова начинал закипать. — Да я ее вообще узнал, только когда она заговорила, чтобы ты понимала. И, пчелка моя, открою тебе страшную тайну: не со всеми, с кем спишь, надо встречаться. Особенно, если было всего пару раз. Особенно, если девушка сама прыгает тебе на член и ноги раздвигает!

   — Как грубо! — ахнула я, поморщившись.

   — И вообще, — продолжил тот, — ты бы хоть на даты посмотрела. Это было два года назад. Удивительно, что переписка в телефоне сохранилась…

   Он совершенно не должен был передо мной оправдываться, а я не должна была этого требовать, но не могла удержаться перед соблазном, потому вдруг опрометчиво выпалила:

   — А та дамочка, у которой ножки устали, тоже «два года назад», да? Или у вас биполярочка?!

   Он грустно усмехнулся, отворачиваясь к окну. Пальцы сильнее сжали руль. Я словно прыгала через пламя, которое поднималось все выше и выше.

   — Услышала, значит. Пчелка, пчелка… — резко посмотрев на меня в упор, он заговорил таким тоном, каким обычно маленьким детям объясняют алфавит: — Не знаю, заметила ли ты, но я дяденька взрослый. И, нравится тебе это или нет, но бывших у меня целый поезд с хреновой тучей вагонов.

   Он вдруг вымучено замолчал, будто не мог правильно сформулировать мысль. Побарабанил по рулю. Между бровей залегла глубокая морщина, а пухлые губы сложились в тонкую линию. Явно нервничал. Или смущался?

   — И? — нетерпеливо поторопила, поерзав на месте.

   — Ты хорошая девочка, Машунь. Чистая и правильная. Умная к тому же. Еще и с юмором, что вообще для меня нонсенс. Просто какой-то вымерший вид. Никогда таких не встречал… — горячая ладонь властно и собственнически упала на мою коленку, плавно скользнув вверх. Все выше и выше, пока не оказалась между бедер. Мое тело предательски сократилось. Стало жарко. Я знала, что он просто путал мне мысли, но ничего не могла с собой поделать. Рядом с этим мужчиной мой мозг по щелчку пальцев превращался в вареную кашу. — И мне нужно было разобраться с прошлым, чтобы не сделать тебе неприятно. Теперь уже с этим покончено, и тут нечего обсуждать. Точка.

   Какие-то долгие секунды я снова и снова прокручивала сказанное Дмитрием Петровичем, пытаясь вникнуть в суть. Потому что его указательный палец совсем беспардонно и нагло скользил по центральному шву джинсов. Это касание было через толщу ткани, но клитор болезненно отзывался. Будто напоминая о том, какими невероятными могут быть эти прикосновения. Все это время мужчина жадно впитывал мои эмоции, не отводя взгляда. Ему нравилось то, как я реагирую. Ему нравилось подчинять меня себе.

   — То есть, — ужаснула я, когда, наконец, дошло, — вы бросили девушку сегодня? О, мой бог! Какой комар...

   — Интересно! Ты предпочла бы, чтобы я ее не бросал? — удивленно хмыкнул Дмитрий Петрович. — Что же, если ты настаиваешь… Если тебя так больше заводит…

   — Я предпочла бы не разбивать пары! — перебила я его, не желая дослушивать. — Наши с вами отношения… Они туманные… Ха! Их попросту нет. Так нельзя!

   — Пчелка, — отчеканил по слогам мужчина, расстреливая меня недовольным взглядом. — Я собираюсь сегодня вечером заняться с тобой сексом. И ни одни раз, прошу заметить. От того, с кем сплю, я требую верности, Машунь. Взамен обещаю то же.

   — С чего вы решили, что я буду вам верна? — с вызовом выплюнула. Самоуверенность моего дракона так и напрашивалась на сопротивление. — Вы мне никто. Я вам ничего не должна.

   — Делиться я не люблю, — с явной, совершенно не скрытой угрозой отчеканил по слогам. По спине прошли бодрящие мурашки, во рту пересохло. Но тут же на губах мужчины появилась победная улыбка, от которой в животе бабочки запорхали, а внутренности стянуло в тугой жгут. — Мне нравится, что секс ты не оспариваешь. Молодец, пчелка. Чему быть, тому не миновать.

   — Да я… Я просто… — щеки запылали по щелчку пальцев, стало не по себе.

   Я чувствовала, что он загоняет меня в какую-то клетку, без окон и дверей… Чувствовала, что бегу в эту самую клетку, сверкая пятками... На старте отношений Валера казался мне милым и приятным парнем, он располагал к себе всех вокруг. Но если такой, как он, способен на гадости, то что тогда говорить о Дмитрии Петровиче? Бабник внегалактического масштаба. Если его любовниц перевести в вагоны, то они явно заполонят все рельсы нашей огромной страны.

   Говорят, что самое сексуальное в мужчине – это его тараканы. Но… Мне это не подходило. Я не хотела быть «одной из». Не хотела быть той, кто «прыгает на член». Только вот, господи, как же тяжело было думать рядом с ним. Будто все вокруг становилось не важно. Все разумные мысли больше ничего не стоили. А просто требовалось утолить голод. Настолько сильный, будто я никогда ранее не ела.

   — Я не хочу спать с вами, — заявила прямо и агрессивно. Дмитрий Петрович стиснул зубы, будто принимая вызов. Но он не знал, что я внушаю это СЕБЕ, а не ему. — Вы мне неинтересны. И мне вообще больше никто неинтересен. Вам следует вернуться к своей девушке, и на этом все. Расходимся.

   — Не хочешь, говоришь? — прошептал он так низко и бархатно, что волосы по всему телу встали дыбом. Конечности задрожали. И он, черт его дери, это видел! — Вообще ни-ни, да, Машунь? Прямо ни капельки, золотце мое ненаглядное, ага? — Я инстинктивно закивала, вжимаясь в пассажирское сидение. Господи, как захотелось в тот момент стать занудной... Благоразумной. Правильной. Но был Дмитрий Петрович, распространяющий вокруг себя божественный запах. И была его рука, все агрессивнее вдавливающаяся в мои джинсы. Его движения перестали быть заигрывающими, они стали нападающими. Я ощущала подкрадывающийся оргазм. Кто бы вообще мог подумать, что такое возможно. Через одежду! — Что же, тогда мне нужно оставить тебя в покое. Правда, пчелка?

   — Д-да, — челюсть будто онемела, не желала шевелиться. Слюни стали вязкими, язык - неповоротливым. Каждое мое слово срывалось с губ рваным стоном. Позорным. Полным капитуляции. — То есть… Я имею в виду… Вы поняли… Наверное… Просто… О, дьявол!

   Перед глазами мерцали неоновые огни. Я видела Его лицо перед собой, оно было прекрасным в своей уверенности и коварности. Дмитрий Петрович точно знал, что делает, и его это заводило. Так сильно, что он то и дело судорожно набирал полные легкие кислорода, будто вот-вот задохнется. Его глаза темнели и блестели, словно он был пьян. Но пьяным он не был, я точно знала.

   Воздух вокруг странно искрил, парил. Окна в авто начали запотевать. Я сжала кулаки, обхватив края кожаной обивки. Мне надо было оттолкнуть его. Сбежать. Выйти вон. Но я лишь льнула к нему, сильнее и сильнее вжимаясь в руку, которая так беззастенчиво расстёгивала молнию джинсов. Медленно, заставляя умирать от ожидания. И стыда. К самой себе.

   — Мне нужно прекратить это? — прошептал он чертовски тихо и вкрадчиво, но я слышала каждое гребаное слово. Каждое. И знала: стоит мне ответить «да» - и все будет кончено. Мне стоило. Но я не могла. От этого с губ снова сорвался мучительный хрип. Господи, да он просто сводил меня с ума! — Машунь, мне не касаться тебя там, я правильно понимаю?

   Неторопливо его пальцы проникли под джинсы, немного стягивая их вниз, мои красные трусики были насквозь мокрыми. Он сделал вид, что это никак на него не влияет. Но я видела, как заиграл кадык Дмитрия Петровича, когда два его пальца погрузились в мою влагу, утопая в ней. Как нервно дернулась его нога. Как натянулась на груди рубашка, грозя порваться. Как резко набухла ширинка.

   Я продолжала молчать, откинув голову назад. Начинала болеть голова от того спора, что устроили внутри нее здравый смысл и возбуждение. И когда одна часть меня кричала: «Даже суток не прошло, как ты рассталась с Валерой!» Вторая издевательски добавляла: «А вы вообще встречались? Когда вы целовались в последний раз-то? Только на публике. Месяц назад? Два? Тебя саму почему к Валере не тянуло? Почему тебя устраивали ТАКИЕ больные отношения?»

   — Что мне делать, Машунь? — Его губы оказались на уровне моего уха. Так близко… Так чертовски близко... Я закусила потрескавшиеся губы до крови и сдавленно застонала. Его палец грубо вжался в мой клитор, а потом оттянул кожу в сторону. — Помнишь, как я касался тебя тут языком, мм? Ты очень вкусная, пчелка… Мне нравится чувствовать, как ты течешь от меня. Нравится чувствовать твое возбуждение у себя на губах. Хочешь так еще раз?

   Одежда обжигала меня. Она давила, тисками обхватывала мокрое тело. Будто не давала дышать. На мне по-прежнему не было лифчика, соски встали колом. От трения с грубой тканью было больно. Словно уловив мои мысли, мужчина накрыл мои соски своими губами, прямо через свитер. Сжал зубами, терзая в разные стороны.

   Его пальцы проникли в меня. Сперва один, затем второй. По типу ножниц, они растягивали изнутри медленно и неторопливо. Словно подготавливая к чему-то.

   — Скажи мне, — рычал он. — Скажи мне, чего ты хочешь, Машунь…

   Я не могла вымолвить и слова. Слишком хорошо, слишком прекрасно. Были только его руки, только его прикосновения. Они сводили меня с ума, заставляли ощутить совершенно новые, неизведанные ранее чувства. — Скажи, — не спрашивал, приказывал он. В голосе засквозили властные стальные нотки, и они заводили сильнее и сильнее. — Скажи, или я действительно сейчас все это нахрен закончу.

   Нет, он просто не мог так со мной поступить. Не сейчас, когда я была уже на грани возможностей. За гранью своей же совести. Нет, нет… И еще раз нет.

   — Мое терпение лопнуло, сладкая.

   А потом все прекратилось. Он просто отстранился, и стало так чертовски холодно, будто кто-то резко включил вентилятор. Подняв на Дмитрия Петровича измученный взгляд, я молила его и проклинала одновременно. Мне хотелось расцеловать его и убить.

   — Пока ты не произнесешь то, что я хочу услышать, — подгладив меня по щеке, поставил перед фактом тот, — я не пойду дальше. Хочу, чтобы ты знала, на что идешь. Не хочу, чтобы ты считала меня гребаным насильником. Ты не жертва. Ты – моя женщина.

   Это было почти смешно. Еще пару таких «издевательств», и я сама его могла бы изнасиловать. Но почему-то от его «моя женщина» сердце затрепетало.

   В тот момент, глядя в его полные похоти, желания и ожидания глаза, я поняла, что самое время принять решение. Либо я и дальше придерживаюсь своих мнимых идеалов… Живу по канонам, которые нахрен никому не нужны; плыву по течению прямо в пропасть. В гребаный водосток с отходами чужого мнения! Либо позволяю себе жить полной жизнью. Опрометчивой? Вероятно. Опасной? Возможно. Без гарантий и каких-либо обещаний вечной любви? Так точно… Но той, какую я действительно хочу. Той, в которой буду счастлива.

   Вдох-выдох. Поджилки затряслись. Горло сжалось. Глаза расширились так, что роговица запекла.

   — Я хочу вас, — протараторила я, будто пластырь отрывала. Одним махом. От страха чуть в мир иной не отъехала. Почему так тяжело говорить правду и так легко лгать?

   — Для первого раза пойдет, золотце мое, — выдохнул мужчина, коварно закивав. Его лицо озарилось странным для меня облегчением и счастливой улыбкой, совсем как у ребенка. А затем Дмитрий Петрович нажал какую-то кнопку на сенсорной панели управления авто, все стекла в машине стали матовыми мгновенно. Даже переднее! Хотя людей и так вокруг абсолютно не было, и это, определенно, произвело должное впечатление. Резко потемнело, обстановка стала еще более интимной. — Потом я тебя научу большему. Намного большему, Машунь.

   Оглянувшись по сторонам, я грустно постановила:

   — Представить страшно, сколько вы тут баб перетрахали. Все условия соблюдены. Осталось только найти впечатлительную натуру - и вперед. Даже гостиницу снимать не надо. Ха! Трахадром на выезде.

   — Не поверишь, — с какой-то грустной издевкой постановил он, будто мое предположение могло его даже обидеть, — здесь я представлял только тебя. Как только увидел машину с такой функцией, так только об этом и думал. Каждый чертов день. Хотел даже ее поменять из-за этого. Постоянно отвлекаюсь от дороги, чтоб ее.

   И тут меня осенило… Стоп! Машине этой как минимум полгода. Купил ее Дмитрий Петрович год назад. Или больше? Пока привезли, пока растаможили, пока все нюансы утрясли… Когда он ее увидел? Когда он меня, получается, захотел? Господибожемой!

   — Гхм… Как давно? — спросила я глухо. Сердце резко забарабанило быстрее, вырываясь из груди. Он понял вопрос, но сделал вид, что не услышал. Тогда я повторила более громко: — Не может быть, вы ведь хотели меня завалить с первого дня! Я права?

   — Зайчик мой, — с раздраженным прищуром мужчина отодвинул сидение назад, опустил спинку немного. — Либо ты сейчас идешь сюда, либо мы делаем то, зачем приехали. Идем в ЗАГС. Я за второй вариант даже больше, чем за первый.

   И снова мысли поползли куда-то не туда. Дмитрий Петрович был прекрасен в своем черном костюме с иголочки. Просто мужчина за миллион долларов. Словно в каком-то лунатичном сне, я сбросила сапожки и, выпутавшись из джинсов, за мгновение ока оказалась сверху. Кажется, такую мою инициативу он оценил по достоинству, смерив меня ошалелым, полным растерянного возбуждения взглядом. Явно не этого ожидал, ха! Ширинка податливо шевельнулась, когда я прижалась к ней внутренней частью бедра и скользнула вперед-назад.

   — Никого ЗАГС-а, — жестко постановила я, обнимая шею мужчины своими ладонями. Отбросив предрассудки, я ощутила внутри какую-то развязную смелость. Видела, как этот Дмитрий Петрович тает от моих прикосновений, и это будто придавало решимости. Пьянило... — У меня даже паспорта с собой нет! В этом ваши уловки не помогут. Ясно? Мне двадцать один, и меньшее, чего я хочу сегодня – становиться женой человека, с которым провела один совместный день. Глупость какая!

   — «Ты»! «Ты», черт тебя дери! — рыкнул он недовольно, властно сжимая грудь своими ладонями. Так, будто я собиралась сбежать. Поджал губы недовольно. — И по имени, Машунь. Я собираюсь делать с тобой такие вещи, после которых приличные мужчины просто обязаны жениться.

   — А вы вообще не приличный, — напомнила я ему, и тот странно на меня зыркнул. Задрал свитер прямо под шею и с каким-то остервенением напал на мои соски. Будто хотел их съесть или откусить часть на память. — И замуж выходить я за вас не буду. Тем более, из-за каких-то шмоток! Фу. То же, эскортницу нашли, ага. За лабутены на край света!

   — А не из-за шмоток? — с интересом спросил он, на мгновение отрываясь. — Просто так замуж пошла бы?

   Я подавилась воздухом, спина стала колом.

   — Ч-что? — растерялась, потому что выглядел Дмитрий Петрович серьезно. Будто действительно хотел знать ответ. Будто он был ему важен. — Мы… Я… То есть, у меня есть план. Раньше окончания вуза я даже думать об этом не хотела. Надо обустраивать будущее и…

   — Но от Валерки предложение все равно ждала, — отмахнулся он, сжимая мои ягодицы почти до боли. Легкое натяжение, и тонкая, бесшовная ткань трусиков расклеилась напрочь. Я стеснительно отвела взгляд. Но не из-за того, что была теперь полностью обнажена, а потому что он догадался. — Я же видел, как ты готовилась. Вы, бабы, просто так интимные места не духарите персиками всякими. Правда, пчелка?

   Я поморщилась, не желая вспоминать об этом. А Дмитрий Петрович будто спешил. Думал, передумаю? Поздно, я была уже по уши в его влиянии.

   — Мне казалось это романтичным, — призналась и сама слышала, как по-идиотски это звучит. Детский сад какой-то. — Предложение руки и сердца в Новый год, и Валера намекал… Я просто неправильно его поняла… Господи, какая идиотка...

   — Любишь его? — спросил он вдруг, якобы равнодушно. Но я видела, что данный вопрос для него едва ли не первостепенной важности. Меня прямо повело. Потому что это все, о чем я думала последние сутки.

   — Нет. Не люблю. Не думаю, что я вообще правильно понимала значение этого слова все эти годы, — совершенно честно призналась я, не желая юлить. Ведь за какой-то один день рядом Дмитрий Петрович заставил меня полностью пересмотреть мироощущение. Показал, как скудно я живу. Довольствуюсь ничем. Что мои прошлые отношения – не отношения вовсе. Как сильно мужчина может желать девушку, и как сильно она может желать его в ответ.

   — Отлично, пчелка, — кивнул он. — На этом тема эта закрыта. Раз и навсегда. Больше мы поднимать ее не будем. Забудь.

   Мне хотелось возмутиться. С чего это Дмитрий Петрович тут решает? Я все равно собиралась переговорить с Валерой и расставить все точки над «i», но губы мужчины снова накрыли мои, будто намеренно путая мысли. Пока пальцы одной руки вернулись к массированию внутренней части бедра, я закрыла глаза, упираясь носом в ложбинку на шее.

   — Вы пахнете так… — оргазм подбирался все ближе и ближе. Я не могла контролировать то, что срывалось с губ. Просто не ведала, что творю. — Просто так… О, мой бог… Только от этого можно кончить!

   — Блядь… — взорвался мужчина, суетясь еще быстрее, словно опаздывал на поезд. Свободной рукой он расстегнул ширинку, зубами разорвал презерватив. Я лишь слышала, как что-то зашуршало… Где-то отдаленно, потому что в ушах отдавал битами пульс. — Еб твою мать, как же я тебя хочу, пчелка… С ума сойти!

   Я почти кончила от его слов. Они ворвались в мою голову, словно вспышка сверхновой. Было в них столько чувств, страданий, измученности… Но он резко остановился и намеренно оттянул меня в сторону, заставляя посмотреть ему в глаза. На безопасном расстоянии.

   — Я знаю, что это неромантично, Машунь, — говорить медленно и внятно давалось ему с трудом. Он нервно ерзал, вздрагивал. Глаза горели безумием. Пальцы слишком сильно сжимали мои бедра. Вряд ли он ощущал, какую силу прикладывал. Его мысли были далеко. — Но вряд ли я больше могу ждать. Мне бы стоило остановиться, но я не могу. Прости, пчелка… Я бы мог сказать, что мне жаль. Но мне охренеть, как не жаль! И вообще не стыдно. Поняла меня? Я желаю тебя и ничего больше. — Не знаю, какого ответа он ждал, но соображала я туго. Поэтому просто кивнула на всякий случай. Тогда он нервно сглотнул и продолжил: — Понимаю, что делаю. И я могу дать тебе все. Но не сейчас. Сейчас просто… Смотри на меня так же, как все это время.

   Еще один нервный кивок, и я затаилась, когда он немного приподнял меня за бедра, и я ощутила, как что-то чертовски горячее и огромное упирается в мой узкий, но мокрый проход. Странно, мне не было страшно рядом с ним. Не было ощущения, что я делаю что-то не так. Все казалось правильным и своевременным. Там, где должно быть и с тем, с кем должно быть. Удивительно, но я даже не напряглась, утопая в его карих глазах. Полных такой щемящей душу нежности, отчего даже становилось неловко.

   — Готова? — хрипло спросил он. И я снова кивнула. И тогда он толкнулся бедрами вперед, насаживая меня на себя. Это было так резко, что я ничего не поняла. Боль пришла постфактум, оставляя после себя лишь странное жжение и ощущение тяжести между ног, как перед женскими днями. А еще я очень четко ощущала, как мое тело жадно сжимает член мужчины в тиски. Обнимая его со всех сторон, сдавливая. Не знаю, насколько это хорошо, но Дмитрий Петрович откинул голову назад и зашипел таким отборным матом, что после которого он просто обязан был на мне жениться. Казалось, в этом больше пошлого, чем во всем сексе мира. Прошло около минуты, когда он наконец смог взглянуть на меня. Член внутри шевельнулся. Голос был таким осевшим, будто из преисподней: — Как ты? Сильно больно?

   — Мне… — прислушавшись к ощущениям, я поняла, что не испытываю ничего ужасного. Девочки-одногруппницы пугали меня такими страшными историями, что я настроилась уже на кровотечения и адские мучения, после которых неделю с постели не встаешь. Но Дмитрий Петрович сделал все настолько грамотно, под правильным углом, что мне оставалось лишь удивляться. — Мне хорошо! Знаете, предменструальный синдром намного больнее. Да, черт! Даже получить «неуд» по ведущему экзамену намного больнее, чем секс!

   — Смешно, малыш, — закатил глаза мужчина, стиснув зубы. Явно обращение на «вы» сыграло в его настроении не последнюю роль, но я ничего не могла с собой поделать. А затем Дмитрий Петрович резко притянул меня к себе, не давая опомниться, затыкая мне рот жадным поцелуем. Диким и рваным из-за плавных и нерешительных толчков. Он словно боялся, что я лгу. Страшился сделать мне неприятно. — Как ты, малыш? Что ты чувствуешь?

   Дмитрий Петрович бережно поднимал мои бедра, а затем опускал. Одна его рука вклинилась между моих ног, дразня клитор. Каждый раз, когда я принимала его всего, он кусал мои губы, засасывал, терзал. Его язык властно скользил внутри, будто помечая «свое». Было в этом что-то грубое, но именно так, как требовалось.

   — Тебе нравится? Скажи мне! — громко и рвано отчеканил он. Я промямлила что-то невнятно, и тогда его член задрожал во мне, задевая какие-то особые точки. Такие, от которых башню напрочь снесло. Я запустила свои ноготки ему под кожу и застонала в голос его имя. Имя, без фамилии. — Блядь, пчелка… Девочка моя маленькая. Моя!

   Он кончил в меня. Благо в презервативе, а я взорвалась вслед за ним, дойдя до пика благодаря реакции мужчины. Его голосу, словам, взглядам… Тело Дмитрия Петровича задрожало, прогнулось, на губах застыло выражение крайней степени наслаждения, чем-то напоминающее инсульт в исполнении пациента-мазохиста! Взгляд сделался грязным до неприличия, распутным, диким. Мужчина ловил мой стоны, «выпивая» их своими губами, будто боялся что-то упустить, а я позволила себе распластаться на сильном теле, быть закутанной в его стальные объятия. Крепкие и надежные.

   — Кончила… Кто бы мог подумать, Машунь. В первый раз! Ты просто невероятный человек! Моя девочка… — хмыкнул он, утыкаясь носом в мою шевелюру. Его ладонь с хлопком обрушилась на мою ягодицу, и я всхлипнула неожиданно даже для самой себя. Только сейчас, ощутив боль внутри. Будто натерла мозоль. — Черт, прости, пчелка. Прости меня… Сильно больно? Не шевелись, ладно? Я буду теперь более осторожным.

   Его губы усыпали мои щеки легкими поцелуями, и было в них столько бархатистой ласки, что невольно слезы потекли по щекам. Я не могла позволить себе признаться в тех чувствах, что вспыхнули внутри подобно спичке. Внезапно. Нежданно-негаданно! Они топили меня. Были неуместными.

   Видимо, Дмитрий Петрович думал, что я рыдаю от боли, и обнимал меня крепче, гладил, нежно целовал, нашептывая всякие милые глупости. Мы были почти как влюбленная парочка. Ключевое и главное слово – «почти».

ГЛАВА 5

— Я не пойду в ЗАГС. Не-а! Хоть убейте, — на всякий случай строго напомнила, судорожно натягивая джинсы. От переизбытка эмоций потряхивало руки. Не верилось, что вот он – тот момент, который я так отчаянно оттягивала. Девственность у Дмитрия Петровича в его карманчике. Все.

   Под пристальным взглядом мужчины одеваться, как ни в чем не бывало было просто невозможно. Он-то, в отличие от меня, не стеснялся. Хозяйство свое в трусы прятать не спешил. Возможно, это как-то связанно с его «болезнью», когда постоянно член колом стоит. Нет, ну это просто не может быть нормальным!

   — Пожалею тебя, Машунь, — вздохнул он, словно довольный кот. Даже в голосе улыбка четко прослеживалась. А мне ведь даже на него смотреть было стыдно. — Не пойдешь. — Я выдохнула, и тогда он добавил: — Сегодня.

   — И в любой другой день, — напомнила, прикусывавшая губы. Они ныли, покраснели и опухли. Только идиот не понял бы, что именно между нами произошло. — Никогда. Как там в песне было? «Я лучше съем перед ЗАГСом свой паспорт»!

   — Посмотрим, — многозначительно изогнул бровь Дмитрий Петрович и, прежде чем я успела как-то возразить, он вытянул руку вперед и сжал мой сосок через толщу ткани. Я бросила на него резкий взгляд. — Если не хочешь, чтобы я так делал постоянно, надевай белье.

   — А если хочу? — ляпнула и тут же покраснела. Черт, к чему? Но сказанного уже не воротишь!

   — Тогда ходить так будешь дома. Желательно, в спальне, — строго хмыкнул он. А глаза какие! Снова чем-то грязным запылали. — Не хочу, чтобы на тебя всякие хмыри пялились, Машунь. Даже если эти хмыри работают на меня. Ты моя. И это все, — он обвел мое тело цепким взглядом с головы до пят, — тоже только мое.

   — Ваша… кхем… Кто? — переспросила я с явным раздражением. И тут же замолчала. Потому что скажи он сейчас слово «девушка» – просто упала бы в обморок. Вполне вероятно умерла бы на месте от разрыва сердца. Поэтому поспешно добавила: — И вообще, я не могу быть чьей-то. Я – свободный человек. Одиночка.

   Дмитрий Петрович бросил на меня умилительный сочувственный взгляд, будто наблюдал за детской глупостью. Я стиснула зубы и сжала кулаки. Вот ведь!

   — Ты действительно так думаешь? После всего, да, золотце? — спросил он, похлопав меня по коленке. От простого касания импульсы побежали по телу прямо между ног. Я зашипела от легкого дискомфорта. Дмитрий Петрович наклонился вперед, шепча прямо в лицо. Близко, близко… — Напоминаю: делиться я не люблю. И не собираюсь. Так что не давай мне повода, и все будут довольны.

   — Повода для чего? — с интересом переспросила я, с каким-то маниакальным азартом ожидая его новое идиотское условие. Которое, к слову, выполнять не собиралась. Скорее, нарушить – в точности до наоборот.

   Он собирался что-то сказать, а потом вдруг захлопнул рот, убрав руки с коленки на руль. Бросил тоскливый взгляд на ЗАГС, будто и правда собирался меня туда вести, ей-богу. Все мы уже поняли, что это был лишь акт устрашения и наказания.

   — Дома поговорим, — бросил он кратко.

   — Я вас в общагу не пущу. Попрошу лестницу перенести. Упражняйтесь в своих спайдерменских способностях в чужих общагах, — напомнила я, откидываясь на сидении. Тело окутало приятное томление и усталость. — Лера до конца недели с друзьями своего парня на даче. А, как показала практика, оставаться с вами наедине – дело опасное.

   — Если ты собираешься на трубах ночевать – пожалуйста. Тут недалеко, Машунь. Мне несложно тебя подвезти. Могу даже из багажника аптечку достать. Будет тебе вместо подушки, потому как спальные места заняты рабочими, — вальяжно протянул мужчина, и я застонала в голос. Совсем забыла, что из-за него в моей маленькой берлоге потоп и хаос. — В качестве извинений за предоставленные неудобства тебе будет предоставлена лучшая комната в моем доме. Клянусь.

   — Хочу отдельную спальню, — буркнула я недовольно, зевнув в ладошку. Шли уже вторые сутки без сна, и теперь, после первого в моей жизни секса, безумно тянуло в мир Морфея.

   — Я тебя услышал, золотце, — радостно пропел мужчина. Слишком довольным он был! Прямо как-то чересчур. Как будто что-то задумал.

***

Я проснулась от громкого чужого голоса где-то неподалеку, он выдернул меня из сна так резко и внезапно, что сил распахнуть глаза просто не нашлось.

   — Босс! — чересчур громко воскликнул кто-то незнакомый, — Все готово, как вы и просили. Клининг полчаса назад уехал, вещи – тоже…

   — Блядь, какого хрена ты орешь? — раздраженно прошипел сквозь зубы Дмитрий Петрович. Странно, но я ощутила на себе его взволнованный взгляд. — Девушка спит! Разбудишь – уволю.

   Я сжалась вся. Все-таки в отношении других людей мужчина был жёстким и бескомпромиссным. Появился еще один повод притворяться спящей.

   — Ааа… — почесал затылок этот недоумок, который мне сразу не понравился. Даже по голосу слышна была его недалекость. — Дочка ваша, да? Стоп. У вас же вроде сын был, не? Ну… Э… Ничего такая она, вся в вас! Ух-х! Красотка…

   Я прямо ощутила, как закипел Дмитрий Петрович. Как крепко он сжал руль, до хруста кожи. Как нервно вобрал воздух и резко выдохнул сквозь стиснутые зубы:

   — Уволен нах.

   — Но, босс… — растерялся тот, судя по звукам попятившись назад. — Новый год же…

   — Если ты не можешь язык за зубами держать, как ты территорию будешь охранять? — деловито протянул мужчина, а затем выглянул в окно и отчеканил так раздраженно… С такой едва скрываемой угрозой… Что я задрожала и вжалась в кресло: — И это не моя гребаная дочь, понятно? Она просто – моя.

   Судя по звукам, машина въехала на территорию. Открыв один глаз, я с удивлением поняла, что это совершенно незнакомый мне дом. Валера с Дмитрием Петровичем жили в другом!

   — Поставлю его ларек на базаре охранять, — пробормотал приглушенно себе под нос мужчина, но я все равно услышала. — Там его разговаривать научат, ага.

   Как только Дмитрий Петрович приглушил автомобиль, я напряглась. Что делать дальше? Признаваться? Притворяться дальше?

   — Машунь? А, Машунь… — одна мужская рука мягко упала мне на голову, запуская пятерню в волосы. От приятного массажа слезы едва ли не брызнули из глаз. — Пчелка моя, мы дома… Открывай скорее глазки, я по тебе уже соскучился.

   От его низкого, бархатного голоса по телу разлилась знакомая нега, и бабочки запорхали в животе. Пока я разбиралась в своих чувствах, что-то горячее коснулось моей ладошки, которой я подпирала щеки. Это были его губы!

   — Какая же ты у меня красивая, — вдруг протянул он с чувством и гордостью. — Просто куколка. Глаз не оторвать…

   В этот момент я окончательно стушевалась. Оставалось лишь надеяться, что не покраснела так явно. Он говорил с теплом, нежностью и заботой… С ума сойти можно!

   — Как хочешь, мне же лучше, — вдруг ахнул он, а затем просто вышел из машины. Я уже было решила «просыпаться», как водительская дверь распахнулась. И ничего не произошло… Стоп. Он что? Просто пялился? Потом что-то зашуршало, и послышался звук работы фотоаппарата на телефоне. Дмитрий Петрович недовольно чертыхнулся, а потом просто накрыл мои губы своими. Ненадолго, мимолетно… Но я ощутила электричество между нами, кожа прямо запекла. А когда он провел по подушечкам своим языком, вообще едва ли не отъехала в мир иной. — Сладкая моя девочка… Так твои губы и манят…

   В тот момент я окончательно передумала открывать глаза! А что я ему сказала бы? Как бы смотрела в глаза? Представить страшно.

   И мне не пришлось. Потому что, отстегнув ремень безопасности, мужчина подхватил меня на руки и сам понес в дом. Мне осталось лишь запоминать повороты на пути, чтобы в случае чего найти выход из его огромного «поместья». По-другому и не скажешь. То, что удалось разглядеть краем глаза – среднестатистическим домиком и не пахло.

   — Твоя спальня, малыш, — вдруг произнес он, занося меня в какую-то комнату второго этажа. Я приоткрыла один глаз и ничего не увидела. Тьма вокруг. На улице тоже давно стемнело. — Здесь ты будешь спать.

   Мое тело утонуло в мягких одеялах, а затем матрац рядом прогнулся. Дмитрий Петрович сел рядом, и я не могла понять: почему он не уходит? Почему молча сидит рядом? А потом его руки скользнули к моим джинсам. Осторожно он принялся стягивать их вместе с обувью. Каждое его касание отзывалось во мне дрожью и мурашками. А мужчина специально делал это настолько чувственно, что мышцы на теле напряглись до боли и жжения.

   — Шикарно смотришься, Машунь, — вдруг хрипло протянул он, нервно сглотнув. — Как я и думал.

   Не успела отойти от мысли, что лежу перед ним полностью без трусиков, как он принялся за мой свитер. Даже стоя я не могла снять его, не придавив уши. Руки же Дмитрия Петровича превратили раздевание в какую-то ушлую прелюдию, где под конец я уже сгорала от желания, ерзая на месте от нетерпения.

   Мои соски встали колом, грудь сделалась не на шутку напряженной. Но он не касался ее, и это чертовски не нравилось. Когда я осталась на кровати совсем без одежды, мужчина встал и навис надо мной, я ощущала его нервное, сбивчивое дыхание. Его рука скользнула от пальцев ног до самого темечка, минуя все стратегические места, что так сильно требовали его касания. Так сильно желали его.

   — С тебя на сегодня хватит. Пчелкам тоже надо выдыхать, — шепнул он мне на ухо, и я до боли прикусила губу, лишь бы не застонать. Лишь бы не сдать себя! — И, Машунь… Я сразу понял, что ты еще в машине проснулась. Шпион из тебя так себе.

   А затем он просто встал и вышел, захлопнув за собой дверь спальни. Оставляя меня изнывать от дикого голода. К слову, есть мне совсем не хотелось.

***

Меня разбудил невероятный аромат жареного мяса. Пряные специи, оливковое масло, подрумяненная картошка и сочный лучок в маринаде… Резко вскочив на ноги, я осмотрелась по сторонам в поисках источника «вдохновения» к жизни. Аж слюнки от голода потекли!

   — Черт… — почесав затылок, попыталась вспомнить, как вообще заснула. Просто отрубилась. Как по щелчку. — Хм… Вот это да!

   На столике у кровати лежали мои вещи из общаги: конспекты, телефон, ноутбук… Все, что можно было выгрести из маленького одиночного ящика у кровати. Только зачем Дмитрий Петрович привез все это сюда, если я временный гость?

   Пошатываясь, поплелась к огромному шкафу у стены. Ожидая, по логике вещей, найти там свои шмотки. Оказалось, это лишь обманка, а внутри самая настоящая гардеробная. По размерам больше, чем холл в общаге! И она оказалась полностью завешана моими новыми вещами…

   — Вещами, — строго напомнила я себе, — которые нужно вернуть обратно в бутик. Обязательно. Иначе буду, как кое-то с «уставшими ножками» – содержанкой.

   Долго удержаться на месте не удалось. Слишком уж есть захотелось! За неимением вещей я порыскала по полкам. А потом поняла, что если что-то надену из нового – придется срывать ценник. В магазин обратно не сдашь. Поэтому замоталась в легкое шелковое нежно-розовое покрывало с постели и отправилась в прилегающую к комнате ванную.

   Застопорилась прямо в проходе с отвисшей до пола челюстью.

   — ОХРЕНЕТЬ, — сорвалось с немевших губ. — Вот это я понимаю – «берлога депутата». Такая себе скромная и неприметная. Наверное, на прожиточный минимум мужик живет…

   Мало того, что выглядело все вокруг как в глянцевых журналах – по последнему писку моды. Так еще и мраморные стены, умывальник в форме хрустальной капли. Прозрачная душевая кабина была больше многих общественных душевых, а вместо ванны располагалось встроенное джакузи.

   — Мда уж, — утерпев нос, я несмело подошла к зеркалу. Оно было встроено в стену, и стоило оказаться на расстоянии вытянутой руки, как по краям зажглись мягкие белые огоньки. — Дмитрий Петрович, Дмитрий Петрович… Вы так же близки к народу, как я к горнолыжному спорту!

   Настала новая череда удивлений. С одной стороны лежали мои старые косметические принадлежности из общаги, а с другой… Аналоги этой косметики, только брендовые и безумно дорогие. А главное совершенно новые. Включая фен по цене, как мой ноутбук. В упаковке. Брать я его, естественно, не собиралась. Но даже сам факт наличия такого рода подарка после моего смелого шопинга очень удивил.

   — Нет, ну… Как вы только поняли, какая именно полочка МОЯ, а какая – ЛЕРЫ? На ней же не написано! — удивилась я, покачав головой. Вряд ли мужчина признается, даже если спросить в лоб. Не следил же он за мной? Не наблюдал, каким цветом губы крашу? Какими духами поливаюсь? Странности, да и только.

   Воспользовалась я только новой щеткой для чистки зубов, а также гелем для душа в ванной. Все про все заняло не более десяти минут. А затем радостная бежала вниз на аромат вкусняшек, по зову урчащего желудка. К слову, горелым совсем не пахло!

   — Дмитрий Петрович, — прокричала я ему еще из коридора. Чувствовала по запаху, где кухня. — Где мои джинсы со свитером, а? В спальне не нашла. Надо бы одеться. А то я как бедная родственница.

   — В мусорном баке на улице, — ошарашил меня тот елейно и довольно, как мартовский кот. Будто его такой исход событий очень устраивал! — Баки вывезли два часа назад. Так что, нет. Искать не разрешаю. У тебя вещей вон, на полдома. Все даже в гардероб не влезло! Пользуйся.

   Когда я ворвалась в огромную белую комнату, мужчина сидел ко мне спиной, разбирая на тарелке курицу специальными длинными вилками с острыми концами. На нем были лишь низкие домашние штаны и никакой рубашки. Впервые я видела его почти обнаженным. И, черт его дери, была совершенно не готова к тому, что увижу!

   Где дряблая кожа и пивной животик? Где морщины и отворачивающие девушек уродства? Господа, да ведь даже у Валеры в его двадцать один год не было таких стальных «бочек» на руках! Каждая мышца спины прорисовывалась, маняще играла от любого движения. Так и хотелось коснуться, провести рукой и… Господибожемой! Что я несу такое?

   Дмитрий Петрович резко обернулся, одарив меня ошеломительной горячей улыбкой:

   — И тебе доброе утро, пчелка моя…

   Он оборвал себя на полуслове, внимательно оценив мой внешний вид. Шелковое покрывало то и дело сползала на груди, но я старательно сжимала ее в кулак впереди. Не знаю, что именно он там такого увидел, но это явно произвело сильное впечатление. Такое, что лицо тут же осунулось.

   — Машунь, — хрипло прошептал он, разворачиваясь полностью лицом к лицу. — Иди ко мне сюда, а?

   Теперь я могла видеть его каменный пресс и подкаченную упругую грудь. Мое воображение тут же нарисовало, как квадратик льда скользит по его коже, отчего на ней появляются мурашки…

   Нет. Нет! Людям после сорока просто на законодательном уровне должно быть запрещено выглядеть сексуально! Как можно о порядке в стране думать, если тут такие депутаты, мм? Я вот еле на ногах стою, как они там вообще законы в силах принимать?! Из-за таких Дмитриев Петровичей страна и разваливается!

   — А?.. — задыхаясь, я подняла на Дмитрия Петровича расфокусированный взгляд. Знал, засранец, о чем я думаю. Специально мышцы напряг. Отчего-то мне стало физически больно на него смотреть. Повело. Хорошо, дверной косяк оказался рядом. Он-то меня и поддержал в нужный момент, как преданный друг. Почему мужчина такой шикарный, с ума сойти… — Что вы там говорили?

   — Говорю, — он расставил ноги шире, и я четко увидела сквозь тонкие домашние брюки прорисованный эрегированный мужской орган. Воспоминания тут же отнесли меня назад... Даря воспоминания, где этот мужчина нанизывал меня на себя снова и снова. Как его член вбивался в меня, словно поршень… — Иди ко мне, золотце. На коленки.

   Медленно и чертовски вальяжно он похлопал себя по ноге, и я несдержанно захрипела. Господи, какой позор! Уже готова была бежать, как домашний песель… По первой команде! Фу, от себя самой тошно.

   — Я… — язык заплетался, не слушался. Мысли путались, сердцебиение ускорилось. Облизав пересохшие губы, заметила, как от этого жеста мужчина резко вдохнул. Обрывисто и нервно. Сквозь стиснутые зубы. — Я голодная.

   — Не поверишь, — многозначительно осмотрев меня с ног до головы, он кратко выдохнул: — Я тоже. Очень сильно.

   — Хочу… — закашлялась нервно, будто горло кто-то сжал в кулак. — Курочку!

   — Снова не поверишь, Машунь, — он встал с места, позади остался целый противень вкусной еды.

   — Я хочу ту, — пискляво возмутилась, желая сделать шаг назад, но… не сделала, — которую вы жарили.

   — Эту, — он многозначительно посмотрел на меня, поиграв бровями, — я тоже «жарил».

   Мужчина был в шаге от меня и протянул руку вперед. Явно хотел перехватить покрывало, а я резко отшагнула в сторону. Оказалась в кухне, а Дмитрий Петрович захлопнул дверь. Прокрутил замок в скважине и ключик себе в карман положил. Ой, мамочки!

   — Ха! В этом доме еда за секс? — притворно возмутилась я, выпалив первое, что в голову взбредет. Лишь бы не молчать. Лишь бы не отвлекаться на его шикарное тело. — Тогда я поголодаю. Спасибо уж.

   — Нет, Машунь, — качнул головой тот, — в этом доме на завтрак выходят голыми только те, кто хочет быть оттраханными. Ты свой выбор сделала. А я всегда «за».

   Что-то в его фразе мне совершенно не понравилось, и я задумалась. В памяти всплыли слова водителя про клининг, да еще и какие-то вещи… Словно они кого-то выселяли перед моим приездом?

   — Господи! — ахнула я, а на глаза слезы навернулись. — Только не говорите, что вы привезли меня в дом, где держите своих любовниц!

   Мне даже поплохело от такой мысли. Захотелось срочно чего-нибудь жидкого! Размашистым шагом я преодолела расстояние до кувшина с водой и налила себе полный стакан, выпив его залпом. Дмитрий Петрович не мешал, он злился не на шутку. Будто я ему пощечину дала, хотя выглядело все совсем наоборот.

   — И с чего, позволь спросить, такие выводы? — стиснув зубы, недовольно процедил тот каждое слово. Я кратко обрисовала ему свои догадки. Разумные, между прочим. А мужчина взорвался: — Чтобы ты понимала, этот дом только после ремонта. Я сам в нем первую ночь спал. И я его не для того строил, чтобы тут всякие шлю… любовницы жили. Уяснила, Машунь?

   — Да?.. — мои брови удивленно взметнулись ко лбу. Кто бы мог подумать! Пальцы неосознанно разжались, покрывало начало соскальзывать. — А меня тогда зачем сюда привезли?

   — Потому что… — кажется, Дмитрий Петрович слабо следил за тем, что говорит. Его больше интересовала шелковая ткань, скользящая по моей груди. Особенно, когда край отпружинил от соска, отчего тот сделался каменным. — Потому что этот дом только для тебя, — он резко одернулся, словно ото сна. Отряхнулся и перевел на меня растерянный взгляд. — В смысле, для такой, как ты.

   — Для какой это «такой»? — не поняла я, нагибаясь, чтобы снова завернуться в покрывало. Но когда поднялась, он был уже рядом. Так близко, что я слышала аромат мятного табака из его приоткрытых губ. Никогда не думала, что подобные запахи могут возбуждать.

   — Машунь, — его пальцы подхватили меня за ягодицы, и я взвизгнула, оказываясь сидящей на барной стойке. — Давай ты потом поешь? Та курочка никуда не сбежит, я ее для тебя готовил, — он кивнул на стол, а потом снова недовольно посмотрел на меня. — А эта может. Я ее знаю. За ней глаз да глаз нужен.

   Мне бы обидеться, а я расхохоталась. Каким же милым он был в тот момент и домашним. Так хотелось запустить пальцы в его короткий ежик, но… Сдержалась.

   — Сами готовили?

   — Ага, — самодовольно хмыкнул он, стягивая с меня покрывало. С таким остервенением, будто в ней были все его беды. — Между прочим, этими вот ручками, ага. — «Этими вот ручками» были разведены мои ноги и яростно сжата попка. Снова. Кажется, любимое депутатское место на моем теле было найдено! — В пять утра встал, между прочим. Все для тебя, Машунь.

   — «Рассветы и туманы»? — засмеялась я, почти что пропела, улыбаясь до ушей. Рядом с ним по-другому не получилось. Даже смешно! Человек, который всегда казался самым мутным и пугающим в мире, теперь шутил и смотрел на меня так… Пробирая до самого нутра! — «Моря и океаны»?

   — Больше, — слишком серьезно заявил он. — Намного больше.

   Опьянев до безумия от родного запаха, я позволила себе скользнуть ладонью по его груди, и пресс затрепетал под моими пальцами, член в штанах шелохнулся, мужчина зарычал, притянув меня к себе ближе.

   — Пока на курочке остановимся. Притормозите, — прошептала я и, прежде чем Дмитрий Петрович успел это хоть как-то прокомментировать, вдруг выпалила нечто, что заставило саму же смутиться: — Боже, когда вы работаете-то, а? За таким охренным телом нужен глаз да глаз…

   — Разве что, — с кривой усмешкой мужчина по-хозяйски провел руками по моей груди, затем по талии. Будто изучая «свои» владенья при свете дня. Кажется, увиденное ему понравилось. Очень, судя по расширенным зрачкам. — Твой глаз, золотце.

   В тот момент, словно по щелчку пальцев, на меня напала грусть. Вот он – такой идеальный, но совершенно не доступный. Тот, с которым нельзя. Потому что никто не поймет нашу пару и не примет. Ни общество, ни даже мои родители. Кто примет зятя, которому за сорок пять? Вообще, кто сказал, что Дмитрий Петрович хочет меня в пару? И, все же, я зачем-то едва слышно прошептала:

   — Вы ведь понимаете, что у нас ничего не получится? Никогда…

   — Посмотрим, — вдруг улыбка сползла с его губ, как по щелчку пальцев. Он резко дернул меня на себя, заставляя обвить талию мужчины ногами, чтобы не упасть со стола. Мои ягодицы свисали, пока Дмитрий Петрович поспешно приспустил брюки, выпуская на волю покрасневший от налитой крови член. Головка плавно заскользила между складок по клитору, заигрывая. Давая время свыкнуться с тем, что неминуемо предстоит. Только вот я сама желала этого до скрежета зубов!

   — Вы старше меня… На сколько? На… Господи, двадцать шесть лет? ОМОЙБОГ! — я никогда не думала об этом, потому что мужчина не выглядел на сорок семь лет. Он был словно законсервированный тридцатилетний красавчик с умным карим взглядом. Немного надменный – да. Но оттого не менее сексуальный. И все же между нами была пропасть. — Мне гораздо меньше лет, чем вам!

   — Ты вообще малышка, золотце, — словно уводя тему в другое русло, Дмитрий Петрович отмахнулся. Я видела, что ему тоже не нравилась эта огромная цифра между нами. Когда я пешком под стол ходила, он уже наверняка зубрил свои мандаты. — Хрупкая такая, изящная и очень красивая.

   — А вы, значит, большой и серый волк? — натянуто улыбнулась, отмахиваясь от пугающих мыслей. Кто знает, может, завтра мы расстанемся? Скорее всего, именно такой сценарий меня и ждал. Именно поэтому Дмитрий Петрович не хотел развивать данную тему. Потому что реалист. И честно не обещал мне ничего серьезного, как это часто делают парни вокруг. Поход в ЗАГС для устрашения – не в счет!

   — «Ты», — рыкнул он раздраженно, а затем потянул меня на себя за бедра, насаживая на свой член. Сегодня ощущения были совершенно иные. Более… Полноценными? Резкими? Невероятными? Поглощающими? Глыба из приятных ощущений упала на голову нежданно-негаданно. Когда я перестала дрожать, мужчина поддел мой подбородок, заглядывая в глаза требовательно и властно: — Теперь ты понимаешь, о чем я? Тут нет нас. Тут только я, Машунь. И это я сейчас в тебе. И только я буду. Привыкай.

   — Как самоуверенно, — хмыкнула я, но голос предательски дрожал. Как и член внутри меня. Явно не понимающий, почему его хозяин медлит. Что за игру ведет. — Дмитрий Петрович, я не могу называть вас на «ты». Не-а. Тоже привыкайте к этому.

   Первый толчок едва не выбил из моего тела дух, заставляя зашипеть. Второй довел до полуобморочного состояния, пальцы впились в его плечи. Наконец-то я потрогала его каменное тело! С губ сорвался облегченный стон.

   — И почему же, позволь спросить? — деланно ласково протянул он, хотя глаза были вообще не нежными. Дикими, скорее. Необузданными. Он, как бык на арене, видел свою жертву и двигался на нее со всем напором и остервенением. — Я ведь могу делать с тобой это.

   — Что «это»? — хрипло спросила, заглядывая ему в глаза, пытаясь понять мотивы. Чего этот мужчина от меня хочет?

   — Вот это, — рявкнул Дмитрий Петрович, затыкая мой рот поцелуем, а потом показал, что именно имеет в виду.

   Его член вонзался в меня с какой-то сверхзвуковой скоростью, отдаляя все дальше и дальше от суровой реальности. Был только он – мужчина напротив. И его резкие, бескомпромиссные толчки. Каждый агрессивнее прежнего. Каждый безумнее. Я таяла под его напором, позволяя языку трахать мой рот, помечать.

   Дмитрий Петрович словно доказывал мне что-то. Питался моими хриплыми стонами и мольбами «еще», «больше», «глубже»… Он заглядывал мне в глаза, словно искал там что-то для себя. Желание? Его было в избытке. Восхищение? Полно! Но… Ему требовалось что-то еще. Нечто явно большее.

   — Блядь, — глаза его закатились, когда член внутри словно увеличился в размерах. Пресс на животе напрягся, на руках выступили яркие вены. Он не говорил, он шипел. Как из самой преисподней! — Назови меня по имени… Назови. Меня. По. Имени! Сейчас, Машунь…

   — Пожалуйста… Пожалуйста… — я не ведала, что говорю. Не чувствовала, как мои ноготки вонзились в кожу мужчины. Сильное напряжение между ног сковало тело. Разрядка была уже близко. — Пожалуйста, Дима… Дима!

   — Да, пчелка! О, да-а-а! Умница моя… — взревел он, отправляя меня на тот свет глубоким ударом, заставляя затрястись, словно в сладостном припадке. Мышцы сокращались, оргазм накатывал волнами снова и снова. Мужчина резко вышел из меня, белая жидкость густо разлилась на моем животе. — Дьявол! С тобой с ума сойти можно…

   Это было чертовски сексуально! Видеть его наслаждение у себя на теле… Даже пот мужчины, капающий со лба, пах сексом… Глаза пылали, тело потряхивало… Он смотрел на меня, как на не менее аппетитную курочку, которая лежала на столе за моей спиной.

   — Как ты? — спросил он вдруг, чмокнув меня в губы. Нежно и развязно. Как будто это не он секунду назад жестко до потери пульса вдалбливал меня в барную стойку. Так, что все кухонные принадлежности на пол слетели. Даже парочка вполне приличных тарелок!

   А когда Дмитрий Петрович отстранился, я поняла, что он потянулся за салфетками на соседнем столике для готовки. Такой исход совершенно мне не понравился.

   — Если бы кто-то раньше сказал, что секс – настолько охрененая штука, давно бы ходила по улицам и насиловала людей… — вальяжно поддев пальцами сперму со своего живота, я жадно ее слизала. Этот вкус казался мне настолько сексуальным, что между ног все снова стянуло тугим спазмом. Когда я подняла лицо, то поймала на себе расфокусированный взгляд мужчины. Он так и замер с салфетками в руке. — Эм… Что?

   — Вот это да, Машунь, — присвистнул он, откидывая салфетки в сторону. — И знаешь, я рад, что ты раньше про секс не знала. Вот со мной все и попробуешь. И только со мной!

   — А?.. — я и опомниться не успела, как снова оказалась подмята под его громоздкое тело. В этот раз мужчина развернул меня спиной к себе, укладывая животом на стол. А когда нас накрыл очередной оргазм, он не разрешил мне одеваться. Усадил к себе на колени и сам накормил курочкой. К слову, мне тоже удалось накормить своего дракона, что ожидаемо закончилось новым раундом.

   — У вас неплохо получается, — вынуждена была признать я, облизывая пальцы после картошки. Давно такой вкуснятины не ела!

   — Ты про секс, Машунь? Рад слышать, — с явной издевкой поддел мужчина, вжимая меня бедрами в свою каменную эрекцию. Его ладони намертво приросли к моей груди, а нос жадно бродил по макушке.

   — Про готовку, — прохрипела я, поддев последний кусочек и протянув мужчине. Он откусил лишь половину, оставляя мне часть. Я приняла ее из его губ. Когда отшатнулась назад, то едва ли не сгорела от его глаз. — Это надо уметь – все успевать.

   — Кто захочет – ищет возможности, — самоуверенно улыбнулся. — Но, на самом деле, не помню, когда я последний раз что-то подобное делал. Гугл в помощь, как говорится. Хотел, чтобы ты почувствовала себя, как дома. О! Завтра свожу тебя в один ресторан… «Сокол» называется. Им мой хороший друг владеет. Вот там, конечно, шедевры. Откормлю тебя.

   — Завтра не получится, — пожала плечами я, и мужчина тут же вытянулся по струнке. Сразу от него холодом повеяло и протестом. И прежде чем он там себе что-то надумал, поспешно протараторила: — У меня первая смена в кафе в этом году. С шести вечера до шести утра. Так что…

   — Охренеть, — нахмурился Дмитрий Петрович, покачав головой, — Мне не нравится эта работа, Машунь. Давай другую тебе дам, а? И… не сейчас. Через месяцок, может… А то и другой…

   — Не-а, — покачала головой. Тема работы была для меня святой и непоколебимой. — Мне деньги нужны. Я, в отличие от некоторых, живу на стипендию, а ее на пропитание не хватает. Так что тема закрыта.

   Я была уверена, что Дмитрий Петрович будет стоять до последнего. Такой вот он человек! Или карточку с деньгами подсунет, что окажется почти как оскорбление, но вдруг в его глазах появилась странная хитрость. Задумка? Непонятная мне! И он деланно спокойно изрек: — Хорошо, золотце. Как скажешь, — а затем и вовсе пропел своим приятным низком тембром: — Все для тебя…

   — Отли-и-чно, — насторожившись, я прикусила губу.

   Нет, мужчина явно выглядел так, словно что-то задумал. Вот только что? Ждать ответа не пришлось, он сам озвучил. Как снег на голову. И главное равнодушно и буднично:

   — Я пойду на смену с тобой. И это тоже не обсуждается.

ГЛАВА 6

Бар «Брейк» располагался недалеко от центра столицы, туда устроиться мне помогла хорошая знакомая родителей. Людное злачное место с большой проходимостью, специализирующееся в первую очередь на продаже алкогольных напитков любого рода. Выделялось оно среди сотни других парой простых фактов. Во-первых, стилистикой – дизайн, оформленный под шестидесятые, с головой окунал нас в «то самое время», которое так любят многие из кино и романов.

   Именно по этой причине девушки надевали на себя красное платье с пышной плиссированной юбкой в клеточку, белые сетчатые перчатки и туфли на высоких каблуках. Обязательно были предусмотрены кудри, красные губы и белые носочки. А для мужчин предполагался белый костюм с короткими рукавами, и зачёсанные назад гелем волосы.

   Во-вторых, это необычная подача блюд и коктейлей. К примеру, закуску могли принести в ведре, а коктейли – в банке из-под бабушкиного варенья. Такое очень нравилось молодым людям и часто смены заканчивались тем, что я падала без ног в комнате для персонала и часа четыре приходила с себя. А потом айда на пары!

   — Вам нечего там делать! — возмущалась я, до последнего упираясь.

   — Посмотрим, — никак не реагировал на мои уговоры Дмитрий Петрович.

   — Бросьте, — застонала я в голос, начиная нервничать, — это уже даже не смешно!

   Каким-то чудом мужчине удалось уговорить подвезти меня, и теперь он всерьез собирался войти внутрь, как личный секьюрити.

   — Вы ведь посидите пять минут и уйдете, да? — с надеждой прошептала я, не пуская его внутрь, пока не даст четкого и внятного согласия.

   Дмитрий Петрович одернул мою руку и без вопросов вошел внутрь. Длинный коридор в предбаннике переливался разноцветными неоновыми цветами. В нос ударил резкий запах айкоса, а также чего-то спиртного. Мужчина скривился. Но апогеем его ступора стал внешний вид официанток.

   — Валерка знал, что ты здесь работаешь? — спросил он вдруг, и я кивнула. На что тот гневно поджал губы и едва не раздавил в кулаке сотовый. — Что за публичный дом, нах?!

   И тут во мне самая настоящая ярость вскипела. Какого черта я, спрашивается, должна терпеть этот позорный надзор? Почему он позволяет себе отчитывать меня у всех на глазах?!

   — Дмитрий Петрович, вы мой папочка? — отчеканила сквозь зубы, глядя на него в упор. Сердце из груди выскакивало, голова шла кругом от внезапного адреналина в крови.

   — Нет, Машунь. Я тебе не папочка. Вообще нет, — голос мужчины скрипел, как несмазанная дверца. Разве что из ушей дым не пошел! И, все же, в его пылающих черных глазах я смогла разглядеть то самое порочное, о чем он думал в тот момент: как еще пару часов назад брал меня в своей же гостиной, распластав на камине.

   — Так вот, — я резко отмахнулась от нежелательных воспоминаний, погасив внутри неуместное возбуждение, — кто вы мне тогда? А? С чего тут вдруг контролируете?

   Он распахнул рот, будто что-то хотел сказать, но тут же его захлопнул. Внутри поселилась несвойственная грусть. Всё-таки, стоило признать, я ожидала услышать нечто иное от мужчины, с которым сплю. Глупости какие!

   — Поэтому оставьте меня в покое! — взорвалась агрессивнее, чем стоило. Но тут же выдохнула, собирая мысли в кучу и размеренно отрапортовала: — Я благодарна вам за то, что подвезли. И что выделили койку-место на эти дни. Все. Сегодня я домой вернусь.

   — Нет. Там не закончен ремонт, — холодно поставил перед фактом Дмитрий Петрович. Он покачивался из стороны в сторону, недовольно осматриваясь, будто действительно находился в каком-то борделе, и стены давили.

   — А… Плевать! — хмыкнула я, а затем просто развернулась и быстрым шагом направилась к комнате для персонала.

   Менеджер Марина остановила меня у двери с вытянутой рукой и многозначительно кивнула куда-то за спину:

   — Папка твой?

   Я обернулась и ахнула. Дмитрий Петрович сел за самый центральный стол в середине зала, с которого отрывался вид на все заведение. Достал влажные салфеточки и принялся все вокруг себя вытирать с многострадальным брезгливым видом. Уф!

   — Маша, прием! — вернула меня в реальность Марина. Я перевела на нее расфокусированный взгляд и кратко кивнула. Не ее ума это было дело – кто мне Дмитрий Петрович. Может, я и сама не знала? Но уж точно не собиралась это обсуждать с малознакомой женщиной. — Часики у него зачетные на руке… «Ролекс», что ли… Маш, ты че, мажорка?

   На этот вопрос я даже отвечать не стала, настолько мерзко он прозвучал. Сославшись на то, что я не успеваю переодеться в форму, быстро ретировалась в комнату, плотно закрывая за собой двери.

***

Обычно приготовления к рабочей смене занимали не более получаса, в этот же раз все растянулось на добрые сорок минут. От мысли, что Дмитрий Петрович все еще сидит там, было не по себе.

   Когда я вышла, то демонстративно старалась не встречаться с ним взглядом. Но… Было совершенно невозможно не почувствовать ту волну жара, что окотила меня с ног до головы. Я знала, что Он смотрит. Чувствовала, куда. Как его цепкий взгляд скользит по вырезу на груди, ложбинке на шее, талии.

   — Машунь, — елейно обратилась ко мне Марина, натянуто улыбаясь. Я как раз приняла свой первый заказ и собиралась его относить. — Я тебя сегодня на ВИП-зал поставлю. Помнишь, ты всегда хотела? Так вот, дам тебе самые большие столы. Там заказ сейчас будет более чем на двести тысяч.

   ВИП-зал в баре «Брейк» считался не просто злачной точкой для официантов. За него сражались насмерть! Потому как посетители за вечер могли оставить девушкам двойную заплату. А то и тройную.

   — Естественно! — от радости едва не уронила поднос. Ведь именно сейчас, как никогда, мне нужны были деньги. Жить в доме отца своего бывшего и не иметь возможности даже оплатить часть ужина – позорно.

   — Но, — наконец подошла к сути та и многозначительно кивнула на столик Дмитрий Петровича, — есть одно условие. Оно не обговаривается.

   Я не хотела поворачиваться, совершенно нет. Все вышло самое, как по инерции. И когда наши взгляды встретились, во рту мгновенное пересохло, коленки подкосились. Дмитрий Петрович выглядел, как хищник на охоте, выслеживающий свою жертву. Одно неправильное движение – закинет себе за плечо и унесет в берлогу.

   Прочистив горло, я растерянно вернула внимание Марине и прикусила губу до боли:

   — К-какое?

   — Этот столик, — ее наманикюренный ноготок указал прямо на Дмитрия Петровича, и я неожиданно для себя вздрогнула. Прямо повело. — Сегодня мой.

   Пульс отдавал битами в ушах, пока я отчаянно пыталась избавиться от неприятного вкуса желчи во рту и неконтролируемого раздражения. Это не было хорошо. Совсем нет!

   — Но… Ты ведь не принимаешь заказы! Ты курируешь официантов и…

   — Сегодня, — громко и властно перебила та, — принимаю. Так что? Идет? Договорились?

   Я бросила еще один взгляд на Дмитрия Петровича, он что-то печатал в своем телефоне. Мне не хотелось отдавать мужчину Марине. И… Кому бы то ни было. Это чувство испугало меня так сильно, что я едва не задохнулась.

   — Господи боже, — от неожиданности на глазах выступили слезы, и я тут же сморгнула их, подняв голову вверх. — Что за черт? Как такое может быть?

   Два года я встречалась с Валерой и никогда не испытывала ничего подобного. Даже близко! Жжения в легких вместе с бабочками в животе. Нет… Нет. Нет! Я просто не могла влюбиться в него за какие-то два дня. Такого просто не бывает. Не со мной!

   — Почему не может быть? Он очень симпатичный мужчина. Такой… Обольстительный, — пробормотала Марина, не стесняясь, рассматривая моего «отца». Я стиснула зубы и едва не раскрошила пальцами поднос. — Я не буду на него давить, честно. Просто поухаживаю... Салфеточки там поднесу, подгон от бара организую… Так что? Согласна?

   Я снова посмотрела на Дмитрия Петровича и ощутила страх. Страх, что мое сердце может оказаться в подобных руках. Мужчины, который безумно любит девушек. Через которого прошли сотни, если не тысячи. Мы для него – как перчатки. Сегодня одна подходит к костюму, завтра вторая… К тому же, он старше. А еще – отец моего бывшего.

   Если внутри и были чувства, их стоило не развивать, а вырвать с корнем, что я и собиралась сделать. Сейчас.

   — Отлично, — кратко кивнула, утирая нос тыльной стороной ладони. — Ухаживай, обслуживай… Что ты там собиралась делать? Плевать. Я заказ понесла.

   И какими бы правильными ни были эти слова, внутри словно что-то оборвалось.

   Пока я относила коктейли, Марина переодела свой серый скромный свитер и натянула красную рубашку с глубоким вырезом. Даже рыжие волосы затянула на затылке по типу прически.

   — И давно она так? — деланно равнодушно спросила я бармена, указывая на женщину, активно флиртующую с Дмитрием Петровичем. Мне не было видно его лица, но вот Марина заливалась от смеха.

   — Минуты три точно, — пожал плечами тот, а затем рассмеялся. — Она даже попросила меня через пять минут принести им парные коктейли. Типа по ошибке. Чтобы у нее был повод за стол присесть.

   Я с ужасом посмотрела на бармена и едва не упустила меню. А оно у нас, между прочим, деревянное.

   — Не неси, — взмолилась тихо. — Ты не должен.

   — Это премия, Маш! — покачал головой парень, а затем придвинулся к моему уху и тихо шепнул: — А если я ненароком оболью этого мужика – двойная.

   Стиснув зубы, я резко развернулась и быстрым шагов направилась в ВИП-зал. Чтобы не сделать и не сказать ничего плохого. А там внутри была полутьма и множество закрытых кабинок. Самая крайняя – самая большая. Банкетный мини-зал, где какие-то кавказцы что-то праздновали с кальяном и полноценной закуской. Более того, они заказали все меню, чтобы попробовать каждую позицию.

   Когда я уже собиралась уходить и даже открыла дверь, один из парней встал и, положив руку мне на талию, ласково прошептал:

   — Машенька, вы не скрасите нашу компанию своим присутствием? Ничего такого, просто рядом посидите.

   — У меня работа, — пожала плечами я, выпутываясь от нежелательного касания. Несмотря на деланную вежливость, глаза незнакомца мне показались нехорошими.

   — Не переживайте! Мы люди небедные. Выкупим на всю ночь, — закивал тот деловито, а меня прямо повело.

   Я что, эскортница? Или стриптизерша, чтобы меня на ночь выкупать? Но это был клиент, а он всегда прав. Поэтому засунув гордость на месте, отмахнула:

   — Извините, это невозможно.

   И быстро ретировалась, чтобы он не успел еще чего добавить. Уже у дверей вдруг едва ли не споткнулась об преграду. Мне не нужно было поднимать взгляд, чтобы уловить будоражащий кровь аромат духов.

   — Что он от тебя хотел? Пусть еще раз тебя тронет, нах! — спросил он, рыча как-то странно. Я встретилась взглядом с Дмитрием Петровичем и поняла, что смотрит он куда-то мне за спину. На ту самую кабинку. А значит, все видел. — Собирайся, Машунь. Хватит. Мы домой.

   Это не звучало, как вопрос. Скорее, приказ нерадивому глупому чаду, которому нужен глаз да глаз.

   — А что, — наивно заморгала я, — Мариночка не понравилась, да? Вы подождите, пока на вас коктейль выльют. В своем кабинете она ваше мнение поменяет, пока будет переодевать.

   — Ревнуешь, да?

   — Я не… — щеки стали пунцовыми мгновенно.

   — Это хорошо, золотце мое. Только сама виновата. Зачем ты ей сказала, что я твой отец? — спросил он с явным раздражением, вопросительно выгибая бровь. Дыхание сбилось, а сердцебиение ускорилось, когда мужчина сжал мой подбородок пальцами, приблизив чертовски близко к своим губам. — Мне не нравятся твои игры, пчела. Я старше и умнее. Ты должна меня слушаться. Если я сказал «домой», то ты молча снимаешь этот проститутский наряд и пакуешь вещички. Понятно?

   Лишь два сантиметра разделяли наши тела от слияния. Никогда в жизни я не хотела кого-то так сильно, как сейчас. До какого-то гребаного головокружения! Но слова мужчины взбесили меня до ужаса, стало не по себе от его тотального контроля. Дмитрий Петрович действительно считал, что сжал меня за горло и теперь может решать судьбу? Просто потому что… хочет?

   — Нет, — чеканя каждую букву, я смотрела ему прямо в глаза. Видела, как он злится и закипает. — Я с вами никуда не пойду. Ясно?

   — Ты со мной. А если это так, то я принимаю решения. Либо так, либо никак, — больше Дмитрий Петрович не скрывал агрессии. Если бы в тот момент к его коже кто-то решил бы поднести спичку, она мгновенно запылала бы. Но сейчас все это адское пламя было направлено в мою сторону.

   «Ты со мной» – звучало лестно, но безумно размыто. Такую фразу можно сказать и в отношении вахтера, и плотника и… Кого угодно. Девушке все же говорят немного другое. А Дмитрий Петрович, видимо, был неуверен. И это неприятно ударило по голове обухом.

   — Отпустите, — хрипло прошептала. — Я пошла работать. А вы делайте, что хотите.

   Я отшагнула назад, а он отпустил мой подбородок.

   — Уверена, пчелка? — с кривой ухмылкой, он хитро на меня посмотрел. — Все, что хочу? Прямо все-все?

   — Именно, — кратко кивнула, быстро выскальзывая из ВИП-зала.

***

Время шло, я носила заказы, а Мариночка активно обрабатывала Дмитрия Петровича. А он, черт бы побрал его, не уходил. Не отказывал. Миленько так с ней болтал, улыбался и даже один раз взял за руку. Якобы случайно скользнул ладонью по запястью, а та прямо задрожала…

   — Охренеть! — ахнула я, когда он зачем-то ей подмигнул и гортанно рассмеялся. Так, что у меня между ног все стянуло болезненным спазмом. Только вот адресована вся эта симпатия была не мне. Появилось дикое желание скрутить парочку шеек.

   — Эй! Ты в себе? — кто-то резко дернул меня, выдернув бутылку с ромом из рук. Я вернула ее на место. Обернулась и увидела официантку Олю. — Маш, может, тебе отдохнуть? На этот коктейль надо пятьдесят грамм виски, а не сто пятьдесят. Ты только что запорола почти полтысячи!

   Я пыталась поймать взгляд Дмитрия Петровича, но он нарочито меня игнорировал. Полностью. Будто меня не существовало! И мне бы в пору радоваться… Только вот злость внутри становилась все ярче и ярче.

   — Ма-а-ша! — Оля пощелкала пальцами перед моим лицом, и я очнулась. — Теперь тут двести грамм виски. И ты их уже разбавила в сиропе. Только в мусор!

   — Нормально, — отмахнула я, хмурясь. Затем добавила еще сока до краев и ехидно улыбнулась. — Это будет подарок. Запиши на мой счет.

   Оля что-то кричала мне вслед, а я быстро подхватила стакан со стойки и направилась в Марине. Господи, как же мне хотелось вылить это адское пойло на ее начес, а потом кинуть спичку прямо ей в волосы! Будет праздничный фейерверк. Для меня так точно.

   Но на полпути я себя остановила, сжала зубы и отправилась в ВИП-зал. Уже знакомый парень Армен услужливо открыл мне дверь, а потом его рука случайной упала мне на задницу.

   — Прости, красавица, — пробормотал он с деланным раскаяньем. — Давай в качестве компенсации я тебе что-то куплю!

   — Не стоит, — отмахнулась, делая шаг к двери. — Мне ничего не надо и…

   — Только коктейль принеси какой-то. На свой вкус, — согласился тот.

   — Хорошо, — кратко кивнув, я решила принести ему самую дорогую позицию из меню. Горящее пойло за три тысячи. Ничего особенного, создано как раз для таких пьяных амбалов. А коньяк заменю паленым спиртом, ага.

   Вышагивая к бару, я думала о своем, как вдруг крепкие руки схватили меня за талию, утаскивая в мужскую туалетную кабину. Я настолько испугалась, что не сразу разглядела Дмитрия Петровича. Он снова следил за мной. Глаза горели, как у безумца.

   — Понравилось тебе, да? Понравилось, как он тебя за задницу лапал?! — прорычал он, стискивая мою талию почти до посинения. — Тебе чего-то не хватает? А, Машунь?

   — О чем вы? — прошептала я дрожащим голосом. Потому что именно сейчас близость этого мужчины стала чем-то на грани возможного. На грани терпения. Он плотно впечатался своим телом в мое, и я ощущала его каменный стояк в брюках. Оставалось лишь надеяться, что адресован он мне, а не кое-кому другому. — А где Мариночка? Вы, кажется, бабой ошиблись... Я пойду ее позову!

   Член в его штанах шелохнулся, и я безмолвно ахнула. Черт, его ведь заводила моя ревность. Этого мне еще не хватало! Сжав зубы, я решила, что больше и слова в адрес женщины не скажу! Не-а. Такой радости не доставлю.

   — СТОЯТЬ! Если еще раз этот гондон тебя хоть пальцем коснется… — отчеканил каждое слово Дмитрий Петрович, пока его руки скользнули по талии. Я хотела быть равнодушной, но против воли застонала. Это было, как прикосновение к оголенному проводу. За гранью самоконтроля. — Я нахер прикрою его бизнес с автомойками. И по миру пущу. Просто предупреждаю, пчелка. Будет у тебя в общаге жить и тараканами питаться.

   — Откуда вы знаете, что у него автомойки, он ведь не говорил… — голос превратился в податливый стон, сводящий с ума меня саму. Мужчина изучал мое тело как-то по-новому, с диким желанием и остервенением. Будто делал это впервые. Агрессивно, словно нападал. — Стоп. Вы что, его пробили? Или… Как это там называется?

   — И не только это, золотце.

   Дмитрий Петрович демонстративно отшатнулся назад, его ноздри раздувались от нервного дыхания. Лицо покраснело, на лбу выступили капли пота. Он смотрел мне прямо в глаза, когда поднес к губам два указательных пальца и медленно их облизал. Не прошло и минуты, как эти самые пальцы скользнули мне в трусики, утопая во влаге. Раздвигая складки, мужчина неторопливо скользил по клитору. Я сжала пальцы рук и ног, откинувшись назад, уткнувшись темечком в дверь.

   — Ты не будешь здесь работать. Это не твой уровень, — властно отчеканил он мне на ухо. Мужская набухшая ширинка скользила мне по бедру, и я ничего не хотела больше, чем ощутить Его в себе. Одна мысль об этом сводила тело судорогой. — И только от тебя зависит, Машунь, как далеко я при этом зайду.

   Я была так близко… Совсем на грани… Как вдруг он отстранился и снова облизал пальцы, с которых сочилась моя влага. С моих губ совался невнятный хрип, мышцы сжались.

   — Хочешь, чтобы я трахнул тебя сейчас? — спросил он едва слышно, склонившись губами к моему уху. По телу прошла дрожь, я неосознанно выгнулась мужчине навстречу и, закрыв глаза, потерлась об его каменный член. Дмитрий Петрович даже не вздрогнул. Гребаная статуя. Еще и голос был такой мягкий, обволакивающий, нежный, пронизывающий насквозь: — Поехали домой, Машунь. Я хочу тебя. Прямо сейчас.

   Казалось бы, что момент идеальный. Все прекрасно. Но именно тогда червячок в душе достиг цели, выедая меня изнутри. Я сделала резкий вдох, рвано выдохнула и выпалила до того, как успела передумать:

   — Кто я для вас?

   — Для «тебя», — одернул меня Дмитрий Петрович. Кажется, он начинал нервничать, хоть и отчаянно пытался этого не показывать. — Я уже говорил, что ты – моя.

   — Ваша… Кто? — вопросительно выгнула бровь, но тот ничего не ответил. Только зубы стиснул и кулаки сжал. Такие разговоры давались мужчине с трудом, но и мне тоже. Тем не менее, они были важны. — Игрушка? Вещь?

   — Маш… — начал было мужчина, а затем сам себя оборвал, проведя ладонью по коротким волосам. Размашисто и резко.

   Я грустно хохотнула. Что и требовалось доказать. Ничего нового.

   — Вы заставляете меня отказаться от единственного способа дохода. Приличной, высокооплачиваемой работы. Ради чего? Ради вашего эго? Ради каких-то иллюзий? — голос перешел на нервный приглушенный крик. Он дрожал, слезы готовились хлынуть по щекам, но я их старательно пыталась сдержать. Не заслужил он таких эмоций. — Так вот, не стоит, — настала моя очередь отвернуться и спрятать глаза за ладонью. Потому что Дмитрий Петрович смотрел на меня так странно… Это просто невозможно было вынести. — Эти два дня были прикольными…

   — ПРИКОЛЬНЫМИ?! Прикольными? Да, Машунь?! — взорвался мужчина, и его кулак врезался в деревянную стойку сбоку. Я вздрогнула и торопливо продолжила:

   — Но мы с вами немного заигрались. Надо возвращаться в реальность. Вы в свою, а я в свою, — прежде чем мужчина снова принялся лить мне в уши очередную порцию воды, я быстро открыла щеколду и сделала шаг в сторону выхода. — До свидания.

   — МАША, — чеканя каждый слог, Дмитрий Петрович будил во мне спящее чувство самосохранения. Хотелось спрятать голову в песок, взвыть, сбежать…

   — Нет. Не так. Надеюсь, не свидимся. Так что прощайте. С Валерой мы больше не вместе, так что причин для встречи нет, — торопливо пробормотала, не оборачиваясь. Потому что не сдержалась, и глаза все же стали мокрыми.

   В коридоре оказалось на редкость много людей. Благо все пьяные до умопомрачения, и им было плевать на проблемы какой-то официантки. Стерев в комнате для персонала размытую тушь, я привела себя в порядок и с натянутой улыбкой вернулась к работе.

   Удивительно, как всего лишь два дня смогли перевернуть реальность. Раз – и все.

***

Работа продолжалась, а гребаный Дмитрий Петрович не уходил. По-прежнему сидел за столиком с Мариночкой. Как ни в чем не бывало! Каждый раз проходя мимо, я оборачивалась с подступающими слезами и неконтролируемой агрессией. Мужчина не смотрел на меня, но когда я поворачивалась к нему спиной, то ощущала на себе пристальное внимание. Очень напряженный взгляд. Цепкий. Недовольный даже.

   — Красавица моя, — обратился ко мне уже знакомый Армен, странно переглядываясь со своими друзьями-кавказцами. — А тебе сколько лет, а?

   — «Вам», — настоятельно ткнула носом их, быстрее собирая со столика пустые стаканы. — Это не должно вас волновать.

   — Мы тут поспорили, — продолжил тот, будто и не слышал моего раздраженного тона. Не видел недовольного лица. По-хорошему, конечно, в таких случаях надо бы уже звать Марину, чтобы их взашей гнала, но… Во-первых, они были ВИП-гости и за вечер потратили уже почти полмиллиона. Даже если бы они меня тут расчленили, вряд ли их наказали бы. Во-вторых, для этого бы пришлось подойти к Дмитрию Петровичу, а мне даже думать было об этом физически больно. Видеть, как он там подкатывает к левой телке… Фу! — Просто скажи, красавица. Вопрос, да и только. Мамой клянусь!

   — Скажи, скажи! — загалдели парни, будто обезьяны в питомнике. Мне в тот момент даже страшно стало. Их вот целая футбольная команда с запасом, а я одна. И пьяные они явно не слегка. В кабинке дым от кальяна такой стоял, что я ежиком в тумане себя ощущала. Скоро на облаках воспарю.

   — Двадцать один, — отчеканила, наконец-то шагая к выходу. И уже на горизонте маячила любимая мною дверь, как «невинный» насмешливый оклик одного из парней у меня прямо мурашки вызвал:

   — Идеальный возраст для брака, брат!

   — А то! — закивал уже хорошо известный мне Армен. Я обернулась к нему лицом. Смеется, оценивает мою реакцию. Что за шутки? — Так бы и украл тебя, красавица.

   — У-украл? В смысле? — переспросила я неожиданно охрипшим голосом.

   Впервые за все время работы в баре мне всерьез стало страшно, прямо до дрожи в коленках. Потому что, как бы ни смеялись эти придурки, было в их глазах что-то… Что прямо заставляло внутренний голос кричать: «Беги!»

   — У нас в семье традиция такая, красавица, — закивал мой «жених». — Если хочешь на девушке жениться – крадешь и домой под ключ, чтобы никто такое сокровище больше не видел. Вот тебя бы я украл, Машенька.

   Он явно пытался сделать мне комплимент, а я вдруг вспылила не на шутку:

   — Мы не в каменном веке живем. И, уж простите, я к вам никаким боком не отношусь.

   — Если ты не заметила, мы люди не бедные. Очень даже. Так что закон для нас не писан, — вот на этой фразе я едва поднос не уронила. А Армен тут же подхватил, переняв его на себя, сразу сбавив пафоса: — Ты чего? Не пугайся, красавица. Мы девушек не обижаем. Мы их любим. Во всех местах. Пока не станет мучительно больно. И пока они послушные.

   И тут что-то во мне перемкнуло. Причем резко и как-то стремительно. Не хотела я быть той, кто обслуживает таких моральных уродов. Не хотела я быть больше официанткой ни здесь, ни где бы то ни было. Потому что мне только двадцать с хвостиком, и я хотела дожить как минимум до семидесяти. А не чтобы меня на трассе по частям нашли и показали по ведущим новостям. Не о такой популярности я мечтала!

   — Эй, красавица! — прокричал мне вслед парень, когда я бросила на стол грязные банки из-под коктейлей и бросилась в общий зал. Меня прямо трясло от странного желания стянуть с себя форму и больше никогда ее не надевать. Нафиг такие бессмысленные риски! Новую работу найду, по специальности. Пусть с меньшей оплатой – неважно. — Ты куда? Постой…

   Я уже была у входа в комнату для персонала, когда на глаза попался бармен. Он как раз вышагивал в сторону столика Дмитрия Петровича с Мариной. И взгляд у него был такой… хитро-выдуманный.

   — Идешь премию зарабатывать? — я пристроилась рядом.

   — Ага, — кивнул тот, — не мешай.

   — Давай я это сделаю, а? — предложила, как можно более спокойно. Но тот безмолвно меня послал на три веселых буквы в сексуальное путешествие. — Нет, ты не подумай. Премия тебе. Мне только моральное удовольствие. — Парень замер и почесал затылок. — Тебе не кажется странным, что бармен лично напитки разносит? Вообще не палевно, ага! Прямо случайность крайней степени… Дмитрий Петрович хоть и дурачок, но умный.

   — Эммм… — парень вообще не понял, что я сказала, но с радостью спихнул на меня важную миссию по охомутанию депутата. — Бабки мои, уяснила? И смотри осторожно. Там сахара много и водки. На голову не лей. Иначе только сбривать.

   Я кратко кивнула и уже тогда определилась окончательно, куда именно этот ядерный коктейльчик попадет, ага.

   — Приветик, — елейно пробормотала я, оказываясь около столика. Две пары глаз уставились на меня пронзительно. И если Марина просто не понимала, почему все идет не по плану, то Дмитрий Петрович ждал подлянки. Слишком хорошо меня знал, гад. Глаза сузил и губы поджал. Даже дышать перестал. — Вам тут подарок от заведения!

   — Ой, это так… — начала было Марина, но не успела закончить фразу. Потому что я просто завела пойло ей над головой и окропила ее дьявольскую продажную душонку. Никогда не видела, чтобы волосы вот так… По щелчку пальцев! В веник превращались. Склеились мгновенно. Осталось только спичку поднести для новогоднего факела. Но я сжалилась, не совсем еще рассудка лишилась.

   — МАРИЯ, — рявкнула она, пытаясь хоть пальцы разлепить. — Уволена! Сейчас же!

   — С радостью!

   Не желая смотреть на Дмитрия Петровича и видеть его взгляд, я быстро ретировалась в дамскую комнату. Ту, что была ближе всего, и замкнулась изнутри на щеколду. Только сейчас, когда негативные эмоции получили выход, я поняла, какую гребаную дикость натворила!

   Сделать какую-то пакость менеджеру Мариночке я мечтала с первого дня работы. И не только я, а каждый вменяемый работник бара. Все знали, что она официальная любовница хозяина, это даже не скрывалось особо. Но все равно женщина любила соблазнять клиентов. Так ладно бы только клиентов. Пару недель назад она увела у беременной сменщицы мужа, напоив его до отключки. В компот спирта подлила. Забавы ради! Как она с ним пьяным потрахалась? Вопрос остается открытым. Только вот Альбину после такого «сюрприза» скорая увезла, а этой хоть бы хны…

   А все терпели, потому что именно эта курица была тут главная. За босса. То недостачу на кого-то повесит, то подставит, то зарплату урежет за просто так. Не нравится? Дверь, как говорится, всегда открыта. Желающих море. И все молчали! Потому что где еще найти работу в центре столицы, где чаевые по пятнадцать тысяч – как нефиг делать? Даже урезанная зарплата была выше, чем в других местах города.

   Но на Дмитрии Петровиче меня прямо прорвало. «Ролекс» увидела – и все: здравствуй, красная блузочка и сиськи навыкат! Ей что, одного спонсора мало? Еще и этот идиотский способ закадрить мужчину – вылить на него сладкий коктейль. Фу! Вот ее бумеранг и настиг.

   — Господи боже, — нагнувшись лицом над раковиной, я врубила поток ледяной воды. Умывалась снова и снова, чтобы прийти в себя. — И кому я хуже сделала, спрашивается? Дура… Ой, дура-а-а-а! — Кто-то постучал, но я даже виду не подала. Мне прямо плохо стало! Хорошо, если Марина просто меня уволит, а не любовника своего припряжет меня в переходе с дружками встретить. Эта может! С нее станется. — Черт! Черт! Черт!

   Снова резкий стук в дверь, более агрессивный. Я аж подпрыгнула. Нервы уже совсем ни к черту стали.

   — Выходи, — послышался знакомый голос. Дмитрий Петрович вообще не казался расстроенным или оскорблённым. И, о чудо, даже надо мной не шутил. А, чтоб его, сочувствовал и, кажется, переживал! — Открой мне дверь, пожалуйста.

   А мне так стыдно вдруг стало, прямо до жжения в легких. Небось думает, что я какая-то малолетняя взбалмошная дурочка. Еще и ревнивая. Щеки едва не сгорели в одночасье!

   — Не-а.

   — Иди ко мне, золотце, — прошептал он совсем елейно в щель между дверей. — Я не злюсь на тебя. Честно-честно. Мне даже понравилось. Такая себе боевая пчела. Рембо на задании. Ревнуешь ты очень даже сексуально.

   — Ха! Не злитесь, да? — сев на раковину, я сложила руки на груди и решила, что с места не сдвинусь, пока мужчина не уйдет. Как в глаза ему смотреть? — И вообще, чтобы вы знали, я не из-за вас коктейль на нее вылила. Были другие причины.

   Он притих, но я пятой точкой ощутила его изумление и озадаченность, когда мужчина деланно спокойно пытался выведать:

   — А из-за кого? Из-за того хмыря?

   Из-за какого «того хмыря», я даже не собиралась вдаваться в подробности. Просто промолчала, а затем на ноги соскочила, когда от удара по двери с луток белый порошок посыпался. Такими темпами этот бульдозер дверь с петель снесет, а она и так на ладан дышит.

   — Идите, Дмитрий Петрович, — поторопила его я. — Все было сказано, мне добавить нечего.

   Сначала показалось, словно он сделал пару агрессивных шагов в сторону, потом вернулся. Послышался новый удар. Зеркало за спиной задрожало.

   — А мне есть, Машунь. Мне. Есть! — рявкнул он таким голосом, будто собирался устроить мне взбучку. Я закатила глаза и приготовилась слушать, но едва не обомлела от тех слов, что потоком полились из его губ: — Встречаемся мы. ВСТРЕЧАЕТСЯ. Девушка ты моя. Де-вуш-ка. Ясно? Это ты хотела услышать? Так вот, я сказал! Довольна? Легче стало?! — он замолчал, уперевшись в косяк. А у меня сердце едва не остановилось. — Машунь, золотце мое… Только открой эту гребаную дверь… Я тебя прошу…

   В книгах я читала фразу, что в секунды шока мысли разбегаются из головы, и ты не можешь сказать что-то внятное. Бред, думала наивно. И вот сейчас наступил тот момент, когда я вообще ничего не могла выговорить... Ничего разумного. Прямо белый лист перед глазами, и обезьянка ритмично в тарелочки бьет.

   Бах-бах-бах...

   — Ааа… Уже неважно, — выпалила, нагло соврала. Потому что так плохо стало в тот момент. Прямо весь негатив за Новый год в голову ударил. Хотелось рыдать белугой и жалеть себя несчастную. — Раньше надо было. Вы и с Мариночкой прекрасно вечерок провели… Я вам была не нужна. Идите вон к ней и блузу ее липкую от тела отдирайте, ага. Глядишь, чего-то и перепадет!

   — Нет, Машунь. Ошибаешься. Я хочу отдирать только тебя, — протянул он совершеннейшую пошлость, но так нежно, что мозг снова впал в ступор. Обижаться? Или влюбиться? Тем временем мужчина хрипло продолжил: — И желательно, чтобы блуза в этом процессе имела второстепенное значение. А лучше и вовсе не участвовала. — Тишина затянулась, а затем новый удар едва не выбил дверь. И с таким гулом, что наверняка музыку заглушил. Где, спрашивается, охрана гуляет? — Открывай, пчелка. Сама. По-хорошему! Будет потом хуже.

   — Хуже? Куда уж! — прошептала я с издевкой и явным недоверием. Нет, ну не мог он выбить дверь… Не кентавр же! Нет, нет, нет… — Дмитрий Петрович…

   И тут дверь резко повалилась. Воинственный мужчина с явным раздражением на лице ворвался в комнату. Я даже моргнуть в себе силы не нашла. Вот это да. Чем не кадр из боевика? И, прошу заметить, без всяких там спецэффектов и дублеров. Только местный депутат-спайдермен в главной роли и его золотые ручки.

   — Ой, мамочки…

   Очнулась уже верх ногами у него на плече. Закинул, как добычу какую-то! И придавил намертво.

   — Домамкалась, — пробурчал он недовольно, а затем шлепнул меня по пятой точке. Звонко, громко, с душой. — Все. Домой. Хотела быть полноценной девушкой? Будь!

   — Я все равно найду другую работу! — застонала в голос. И плевать, что все вокруг смотрят. Я в баре больше никому ничего не должна. Тут посетители и похуже буянили. А мы так, немного куролесим.

   — А тебя больше, — акцентировал он, — никто не спрашивает. Все, золотце! Ты свою свободу слова упустила. Она сейчас как раз над Парижем пролетает, вместо фанеры.

   — Пфф! Да ты вообще слышал что-то про феминизм, а? — ахнула я, пытаясь пнуть его в бок. Только мой слабенький удар – все равно что пакет с воздухом по скале долбануть. Мне же хуже. Кулак заныл, костяшки задрожали.

   — Если для обращения на «ты» мне придется тебя периодически похищать, то я только за, — замурлыкал мужчина как довольный кот. А я поняла, как сильно оговорилась! И заныла вслух. Нет, ну дракон же! Самый настоящий! — Романтика, пчелка. Все для тебя!

   — Да ты просто… Вы! Просто… Просто… Ух! Гхм! — пыхтела я себе под нос, извиваясь, как уж на сковородке.

   — Оставь свои эмоции для спальни, — напевал себе под нос Дмитрий Петрович. Весело так, задорно. Даже не пытаясь приглушить звук своего бархатного и чертовски громкого баритона. А мы, между прочим, по центру зала шли. Как специально кричал, чтобы все вокруг знали, что не отец он мне. И даже не дядя. Почему мне это нравилось? — Там пожужжишь, как ты умеешь. Не трать энергию зря.

   Я хотела сказать ему еще пару ласковых, как вдруг напоролась на кое-что подозрительно знакомое. Точнее, кое-кого! Этих парней я, увы, знала. Особенно того, что в красных мокасинах и с бордовой барсеткой. Армен, чтоб ему неладно было!

   — Эй, — присвистнул «виновник торжества», — Ты куда мою девушку понес? А ну-ка верни домой!

   Я перестала дышать, а Дмитрий Петрович вообще никак не отреагировал на подобный оклик. И все могло на этом закончиться, если бы несколько парней не выстроились плотной шеренгой перед мужчиной, мешая выйти из бара. Мы ютились в узком коридоре, и парни из ВИП-зала буквально окружили со всех сторон.

   — Еще раз повторяю, дедушка! — с издевкой, напыщенно отчеканил Армен. Так, словно «Бригаду» всю неделю пересматривал и сейчас себя Сашей Белым воображал, ей-богу. — Девушку поставил, в сторонку отошел. Она моя.

   Дмитрий Петрович нехотя остановился, поднял голову к потолку и горестно вздохнул. Не испуганно, нет. Скорее, измученно? Словно пришла точка его терпению.

   — Бля-я-ядь, — с чувством рявкнул он, а затем ласково погладил меня по ножке. — Машунь, золотце, ушки прикрой, а. Сейчас будет душевно больно. Боюсь ранить твою нежную психику.

   Просьбу я не выполнила, а зря. Кто бы мог подумать, что депутат владеет таким трехэтажным матом! Клянусь, даже кавказцы офигели от того, как «дедушка» качественно их послал, а я выучила множество новых словечек. Мало ли, вдруг пригодится?

   Если переводить на русский, то Дмитрий Петрович послал «друзей» в увлекательное сексуальное приключение по самым отдаленным участкам пятой точки. Желал им счастья и здоровья крепкого. Как я поняла, последнее им пригодится, если они в сторону не отойдут. Перевод любительский, непрофессиональный. Я подобным языком не владела, все на уровне догадок и интуиции.

   — Вы сильно на меня злитесь, да? — промямлила я в полголоса, когда Дмитрий Петрович вышел на улицу. Те идиоты так и остались стоять позади, растерянные и обескураженные. Судя по пустым лицам, это аут. — Не за секунду же так завелись… А казались таким спокойным! Прямо сама собранность.

   — А с тобой, Машенька, — отчеканил он сквозь зубы с немым укором, — мне либо на транквилизаторах сидеть, либо упражнять силу воли. Так вот последняя у меня уже прокачана до уровня «бог». Я своего рода мастер.

   — Сдерживаться вредно, — прошептала в полголоса. Мы уже подходили к парковке. Дмитрий Петрович оставил авто не на платной стоянке, а во дворе частного дома. Будто знал, что внутри бара ненадолго. — Опухоль будет. Я в одной передаче видела такое…

   Он хмыкнул и с интересом спросил:

   — Предлагаешь мне на тебя кричать? Или пороть? Кстати, второй вариант мне нравится. Прямо вижу, как ты…

   — Эй, спокойно! Предлагаю до этого не доводить! — возмутилась моментально, на что получила шлепок по заднице. Просто так! Могу поклясться, ему это просто нравилось – заставлять меня дрожать.

   — Не переживай насчет опухоли, пчелка. От тебя у меня останется только дергающийся глаз и седина, — «успокоил» меня этот невыносимый и совершенно невероятный человек.

   Застыв у машины, Дмитрий Петрович порылся в кармане в поисках ключей. В кромешной тьме жилого двора сделать это с первого раза оказалось сложно. Лично я вообще ничего вокруг не видела.

   — А вам седина пойдет, знаете? Такой себе, секси Дед Мороз! — закрыв глаза, я улыбнулась, представляя эту безумную картину, от которой все внутри содрогалось в предвкушении. Мужчина не мог этого видеть. — А дергающийся глаз… Ну, как изюминка, что ли? Отличительная особенность, во! В каждом мужчине должна быть загадка, так, чтобы всегда непонятно было: нервный тик у него или намеренно подкатывает.

   — Ха! — покачал головой Дмитрий Петрович. Кажется, мои разговоры его успокаивали, а значит, цель была достигнута. Еще бы на ноги поставил для полного счастья. Но куда там? Держал крепко, уверенно. — Я изюм не люблю. У меня на него аллергия.

   Изначально я игнорировала шаги неподалеку, потому что это центр города, и людей вокруг было полно. Но теперь мы оказались одни на улице, и кто-то приближался. Вроде ничего особенного, но что-то внутри меня среагировало на это странно. Панически. Видимо, я совсем нервы расшатала…

   — А где Игнат? — спросила с тревогой.

   — Соскучилась, да? Так вот, спит твой Игнат! Или ты думаешь, я без охраны и водителя вообще на улицу не выхожу, да? Дай человеку праздник отметить, — как ни в чем не бывало протараторил мужчина, а затем вдруг замер. Наверное, различив эмоции в моем голосе. — А что такое, драгоценная? Думаешь, он тебя спасет, да? Так вот, я тебя разочарую – Игнат болеет за другую команду.

   Заявление это было настолько удивительным, что я на мгновение обо всем на свете забыла. Глаза стали по пять копеек.

   — Гей, что ли?! — ахнула ошарашенно. Не похож он был, вот вообще. Обычный такой мужчина. Да и на ножки мои поглядывал, я же видела! Даже думала его с кем-то из подруг свести… Вот ведь новость!

   — Пфф! Что за выводы, Машунь? Ты ему еще скажи, что я его пидорасом обозвал. И не будет у меня ни охранника, ни водителя… — не менее удивленно воскликнул мой захватчик. — Он болеет за ту команду, что ему ПЛАТИТ. Понимаешь? Так что если ты надеешься на…

   Шаги чужие перестали быть где-то далеко, теперь они эхом разливались по обширной местности. Их было много, даже Дмитрий Петрович услышал, обернулся со мной на плече и кратко сказал:

   — А ну-ка посиди в машине, пчелка.

   Дмитрий Петрович поставил меня на ноги. И пока он открывал машину, я увидела уже знакомых ребят. Их гордость явно была ущемлена, а настрой стал еще более враждебным, боевым. У некоторых имелись кастеты, у кого-то – биты. А у Армена в руках сверкнул раскладной нож. И в тот момент ситуация перестала быть веселой. Вот вообще.

ГЛАВА 7

Мне стало страшно. Так сильно, что перед глазами пролетела целая жизнь. Удивительно, как Дмитрию Петровичу удалось проникнуть под кожу за считанные дни, потому как одна мысль, что ему могут сделать больно, сводила с ума и парализовала. Я уже начинала подозревать, что и раньше тайно восхищалась им, хотя даже себе в этом признаться не могла.

   — Пожалуйста… — взмолилась я, когда он запихнул меня в авто и захлопнул дверь перед носом.

   — Я вас просто предупреждаю, что ничем хорошим это не закончится, — устало поставил перед фактом мужчина, разворачиваясь лицом к парням. Казалось, его учительский тон праведного лектора их только больше подстегивал. Как быков перед красной тряпкой. — Обещаю, что если вы уйдете сейчас, то я буду добрым. Потом – не обещаю.

   — Дедуля, — засмеялся Армен, покрутив между пальцами нож. Я стиснула зубы, внутри вспыхнула ярость. — Это девушка моя. И я хотел забрать ее себе. Но ты еще и оскорбил моих людей, теперь мы не будет проявлять снисхождение к пенсионерам.

   Я думала, что подобные выпады хоть как-то, но заденут Дмитрия Петровича, а потом вспомнила, что он депутат. Про них и не такое говорят, там хочешь не хочешь броней обрастёшь. Так что он бровью не повел, но при этом выглядел чертовски собранным и серьёзным.

   — Ну, как хотите, — выдохнул мужчина обреченно, разведя руками. Затем полез куда-то себе под пиджак, застопорившись на полпути. Бросил на меня настороженный взгляд и как-то немного смущенно покачал головой: — У меня разрешение есть, Машунь. Все законно. Не пугайся, золотце…

   — Что? Какое еще разрешение?.. — прошептала я, хотя зуб на зуб не попадал. И это притом, что в машине было адски жарко. По крайней мере, с меня сошло пять потов. — Черт…

   Пока я пыталась угомонить нервный тик конечностей, Дмитрий Петрович достал гребаный пистолет, и я окончательно обомлела. Нет, это точно какой-то боевик! Может, я сплю?

   Ущипнула себя и, увы, не проснулась.

   — И что дальше? — выкрикнул один из отморозков. — Там всего восемь патронов, а нас двадцать. Ты хоть стрелять-то умеешь? Ха-ха.

   — Салаги… — прошептал себе под нос Дмитрий Петрович, закатив глаза. — Фильмов про девяностые насмотрелись…

   А затем все начало развиваться так быстро, что мозг осознавал происходящее заторможено. Парни все еще пялились на пистолет, посмеиваясь, а Дмитрий Петрович уже достал из кармана что-то острое и просто метнул в сторону. Это был не нож, а какой-то странный предмет с конусом на конце. Он врезался в ногу одному из парней, и тот повалился на землю. Его друзья кинулись на помощь. Пока все пытались прийти в себя, мой герой сделал предупреждающий выстрел в небо и за считанные секунды все фонари улицы зажглись, жители в квартирах оживились.

   — Ты че, дед? — возмутился Армен, неосознанно делая шаг назад. — Псих, да?

   Потом очнулся и кинулся на Дмитрия Петровича. Я задергала ручку двери, а так оказалась закрыта. Тогда судорожно распахнула бардачок в поисках чего-то для защиты. Нашла лишь полупустой газовый баллончик и ножницы. Только вот толку с них, если я просто немой наблюдатель?!

   Когда подняла взгляд, Дмитрия Петровича уже окружили трое. В тот момент я поняла, почему он так умело залез ко мне в окно по пожарной лестнице. Он занимался боксом, вот точно! Каждый удар кулаком был размеренным, ленивым, профессиональным. Я словно наблюдала, как опытный боец скучающе делает ненавистную работу, зевая. Особо даже не напрягаясь!

   И все же, каким же прекрасным он был в тот момент. Просто до дрожи. Сильным, смелым, уверенным в себе. Его окружила куча неадекватных парней, и все равно среди них именно Дмитрий Петрович был главным. Он лидировал. Он их всех нагибал, как бы те ни пыжились из последних сил.

   Один подошел сзади, мужчина блокировал его ногой. Другой замахнулся битой – он одним ударом кулака в шею заставил того скрутиться в позу эмбриона.

   Я чувствовала, как сердце мое бешено скачет внутри. И дело было вовсе уже не в страхе. Нет… За этого мужчину вообще не стоило переживать, как выяснилось. Переживать надо исключительно за тех, кто перейдет ему дорогу. Меня обуревали другие эмоции... Совершенно безумные и несвойственные. Я хотела его. Так сильно, что самой стало страшно. Будто смотрела на сочный стейк через стеклянную стену ресторана.

   Пока я любовалась Дмитрием Петровичем, пытаясь отогнать внезапное наваждение, все парни куда-то делись. То ли дело было в том, что никто не захотел получать по второму разу, то ли вбежавшие на парковку охранники клуба сделали свое дело. Кто знает.

   — Как ты, малыш? — спросил он одними губами, и я задрожала от его косой, успокаивающей улыбки. Его карие глаза горели в тот момент от адреналина, а кулаки по-прежнему были напряжены. Между ног у меня все сжалось почти до боли, а во рту пересохло. Мужчина словно уловил возбуждение, возникшее в воздухе, и в глубинах его глаз заплясало что-то порочное, многообещающее. — Знаешь, пчелка…

   Он сделал шаг ко мне, многозначительно приподнимая бровь, а затем замер. Армен возник из ниоткуда. В кустах, что ли, прятался, придурок? Как крыса, исподтишка. Только спустя секунду, увидев на боку мужчины порез, я поняла, что Армен с размаху полоснул его в живот, разрезав и пиджак, и рубашку.

   — Блядь, — прошипел мужчина, проведя пальцем по покрасневшей ткани. — Это «Армани», уебок!

   И было бы смешно, не будь так грустно. Дмитрий Петрович вырубил парня одним ударом по его крысиной морде, но факт остался фактом: он был ранен. А я в тот момент едва не потеряла сознание, потому как не понимала, насколько все плохо.

***

Я помню, как, захлебываясь слезами, барабанила кулаками по стеклу, просила мужчину разблокировать дверь. Пространство вокруг стало двумерным, пульсировало. Видимо, от адреналина события происходили слишком быстро. Как в тумане. Будто и вовсе не со мной.

   — Открой же ее наконец! — прокричала, а мир вокруг будто растворялся. Я вообще слабо что-то воспринимала. Только порез и алое пятно, которое становилось все больше и больше.

   Кажется, Дмитрий Петрович что-то говорил, но я не слышала звука его голоса. Сердце билось громче, кровь слишком шумно циркулировала, пульс отдавал битами в самый мозг. Но зато я заметила, как он порылся в кармане брюк и, достав, наконец, гребаные ключи, распахнул чертову дверцу.

   — М-а-ш-а, — я буквально выпала из авто, с трудом удерживая равновесие за дверцу. Мои руки тряслись, когда я оказалась рядом, внимательно осматривая порез. — Ты меня слышишь? Ничего страшного не произошло.

   Кровь не останавливалась, ее становилось все больше и больше. У меня началась самая настоящая паника, но все равно сообразила оторвать лоскут с подола платья и обвязать им талию мужчины.

   — А вот теперь страшно! — возмутился он. — Ты же почти голая! Нет, нормально? Тут мужиков полный двор!

   — Это все из-за меня… Все из-за меня… — шептала я себе под нос, даже не осознавая этого. — Боже, я ведь даже не сообразила вызвать полицию! Что за дура?

   Он с немалым усилием поднял мое лицо вверх, заставляя встретиться взглядами. Хотела бы я знать, о чем думал Дмитрий Петрович в тот момент: осуждал, презирал, ненавидел? Но он плыл, как при катаракте. С трудом даже силуэт улавливался.

   — Золотце, а ну-ка успокойся, а? — мягко прошептал он, каким-то волшебством собрав в русских буквах всю заботу и нежность целого мира. Странно, но от этого мне стало еще хуже. И тогда Дмитрий Петрович прижал меня к себе, укутывая в свои объятия. Я боялась касаться его, чтобы не сделать больно, но позволила себе зарыться носом в шею. И только потом поняла, что была ведь накрашена. Причем очень ярко.

   — Я испортила твое «Армани», — простонала.

   — Тебе можно, — усмехнулся он, и я почувствовала массивную ладонь на своем затылке, а губы на лбу. — Испугалась, да? — проговорил он бархатно. — Пчелка, я в девяностые рос и начинал с самого низа... К тому же, областной чемпион по боксу в свое время. Уж поверь, за свою девушку постоять могу. Было бы из-за чего переживать. Пфф!

   — У тебя кровь, — прошептала я, едва ощутимо накрыв его бок ладонью. Просто чтобы проверить, не пропиталась ли временная повязка. Но мужчина вздрогнул, и я испуганно попыталась отшатнуться. Он не дал, лишь крепче к себе прижал. — Черт! Сильно больно? Да?.. Знаешь, твоя девушка – самая настоящая идиотка. По статусу не положено такую тебе. Нафиг такое «добро» нужно.

   — Во-первых, просто царапина. Ерунда! — прыснул мужчина. Хотя явно ведь геройствовал. Ну, не могло быть ему не больно. Просто не могло! Он ведь не Терминатор! — Во-вторых, ты у меня самая лучшая, Машунь. Минимум – украдут. Так что такое сокровище раскрывать не собираюсь. Себе дороже.

   От услышанного по моему телу волнами прокатились мурашки, а сердце куда-то упало в самые пятки. Никто и никогда не говорил мне ничего подобного, и почему-то мечтательный мозг воспринял откровение мужчины, почти как признание в любви. Может, так и было? Говорил ли он еще кому-то такие нежности?

   — И ты ни в чем не виновата, понятно? Выкинь это из своей миленькой головки сейчас же, — как-то даже строго качнул головой Дмитрий Петрович, пока я безуспешно пыталась прийти в себя и сбросить идиотскую улыбку. Которая, к слову, на фоне рыданий выглядела явно пугающе! — Ты же не можешь отвечать за действия всяких долбо… идиотов, да? Что уж поделать, раз ты родилась с таким недостатком – красивая? Будем как-то бороться. Другие «несчастные» живут, и мы справимся. И ладно бы только красивая, так еще и стройная. В довесок еще и умная. Как говорится, в семье не без «урода». Придется мне этот крест нести, эх.

   — Я уже не жалею тебя, знаешь? — соврала я угрожающим тоном. — И подумываю догнать Армена, чтобы вспороть тебе соседний бочок. Глядишь, с кровушкой еще пару бесиков твой внутренний мирок покинут.

   — Охренеть! Ты еще и имя его знаешь? — прорычал мужчина, а я поняла, как оговорилась. Конкретно так! А мужчина так елейно-хитро протянул: — Знаешь, Машунь. Как ты к мусульманству относишься? Мне кажется, черный тебе к лицу. Я тебе самую красивую паранджу буду покупать. Вот честно-честно!

   — А ты как к феминистскому богословию относишься, а? — Мой спайдермен воздухом подавился. А может, просто беззвучно рассмеялся? Хотя я лично ничего смешного не видела! — Да-да, такое тоже есть! Прикинь? Если на этом теле и будет черный платок, то только поверх купальника на пляже!

   Дмитрий Петрович собирался что-то сказать, но я привстала на носочки и накрыла его губы своими. В тот момент это казалось чем-то физически необходимым, как кислород. Ощутить его плоть и кровь. Успокоиться самой и придать ему сил.

   — Мне нравится, что ты перешла на «ты». Так и должно было быть, малыш, — прорычал он мне в лицо, скользя своими губами по моим. Нежно и неторопливо, будто мира вокруг не существовало. А я вдруг ощутила, что этот момент я буду вспоминать всю оставшуюся жизнь. И плевать, что охранники пытались до нас докричаться. Мы были в куполе искрящихся чувств. — Еще бы по имени называла… Как думаешь, осилишь, пчелка? Или мне еще раз с кем-то подраться. Так я готов! Как тебе этот? Пойдет для разогрева?

   Дмитрий Петрович неоднозначно кивнул на охранника рядом, и тот испуганно замер. Потому что Армен до сих пор валялся на полу и явно не собирался вставать. На молодых парней физические способности «дедушки» произвели неизгладимое впечатление.

   — Не-а, — качнула головой я, и мужчина замер, удивлённый до глубины души. — Порез порезом, а по имени называть я не могу. Не получается. Пока, во всяком случае…

   — Раз имя мое не нравится, можешь как-то по-другому... — предположил мужчина, явно размышлял вслух. Потому что, когда договорил, резко оборвал себя и прикусил язык. Передумал.

   — Хм… Как же это, интересно? — притворно задумалась я, побив себя пальцем по подбородку. — О, Петрович! В самый раз.

   — Машунь, — выдал он сквозь зубы под ржание позади стоящего охранника, — я к тебе не трубы прочищать пришел… Хотя… Неплохая идея! Дома прорепетируем!

   — Тогда… — отмахнулась я деловито и осмотрелась по сторонам. Пока вдруг не напоролась взглядом на форме охраны и эмблему в виде медведя. Он рычал, свирепствовал. Еще и коготками своими всем вокруг угрожал. Нет, ну чистый Петрович. Как говорится, найди десять отличий. — Я придумала! Ведмежонок, во!

   Из груди Дмитрия Петровича вырвался какой-то скулящий стон, а глаз подозрительно задергался. Мне показалось, или волоски дыбом на голове встали? Или так всегда было?

   — МАША, — прорычал он угрожающе. Нет, ну чистый медведь! А реакция его – просто песня. Бальзам на мою хитрую душонку.

   — Вот и порешили, — закивала наивно, на всякий случай сделав парочку шагов назад. Мой мужчина был настолько ошарашен, что объятия сами распались. Я даже испугалась: как бы инсульт не приключился.

   — Полицию ждать будете? — спас меня охранник, возникший перед глазами. — Они уже на подходе. Парочку придурков мы поймали, а вот остальные…

   — Люди из моей службы охраны разберутся с этой ситуацией сами, спасибо, — как-то слишком кровожадно пообещал Дмитрий Петрович, на мгновение обо мне забывая. — Поэтому ждать мы никого не будем. Извините за беспокойство, — и кивнул на меня многозначительно. Как будто собирался перейти сразу к десерту. Я вздрогнула и вжалась в авто. — У меня вон воспитательная работа простаивает. Дел непочатый край.

***

— Нравится? — спросил мужчина, странно на меня поглядывая, — Хочешь, я тебе такую же куплю? Но ждать долго… Хотя ты ведь никуда от меня не денешься, правда? — он немного помолчал, ожидая ответа ровно три секунды. Я и рта открыть не успела. — Ответ досрочный: никуда.

   Я хмыкнула, но глаз от дороги не отвела, плотнее сжав руль. Когда Дмитрий Петрович начал ко мне приставать в машине, я вдруг поняла, что не так все и прекрасно с его самочувствием. Только вот оказалось, что мой храбрый рыцарь не переносит больниц. Уверена, просто боится. Так что уговорить его удалось лишь на ближайшую аптеку, где я купила все необходимые лекарства. Внутренние – антибиотики и внешние – антисептики и бинт. Благо косвенно разбиралась во всем благодаря маме!

   А еще я уперлась, что не пущу его за руль. Нервы это. К тому же, он болен! И вспомнила, что сама умею водить. Папа меня с пятнадцати лет учил, чтобы после праздников их с мамой могла домой довезти.

   — Если речь про пластырь с динозаврами, — подала голос я, — то обойдусь, ведмежонок.

   — МАША, туды его в качель! — закричал Дмитрий Петрович во все горло. Я обожала эту его реакцию на данное прозвище. Оно действовало на мужчину, как электрошокер, подставленный к самому неожиданному месту в самый неожиданный момент. Он прямо в лице менялся, а мне весело. Но не сейчас!

   С перепугу я резко свернула вбок и притормозила у первого столбика. Прямо машиной и притормозила. Впервые у меня сердце кольнуло так, что в глазах слезы от боли выступили.

   — Господи… — резко заглушив двигатель, я на дрожащих ногах выбежала на улицу осмотреться. На идеально влитом капоте теперь красовалась царапина. Да, маленькая! Но ее словно на моей коже ножом высекли. — Нет… Нет. Нет!

   — Пчелка, — весело пропел этот сумасшедший, вышедший на улицу без пиджака. Я бросила краткий взгляд на Дмитрия Петровича. Он смеялся! СМЕЯЛСЯ. Видимо, с валерьяночкой я переборщила. — Кажется, твой послужной список все растет. Женщина-загадка, блин.

   — ГХМ… — странный рваный хрип сорвался с моих губ, и я снова обреченно застонала: — Ахх!

   — Как думаешь, — решил добить меня этот умник, — сколько будет стоить покраска, а? При условии, что эту краску нужно будет доставить из Арабских Эмиратов, а специальное покрытие – из Америки, мм? — он задумчиво провел пальцем по царапине. Сантиметров пять от силы. — Где-то сто тысяч, думаю.

   — Т-тысяч? — предположила я с надеждой. — Рублей?!

   — Наивная ты душа, золотце, — покачал головой мужчина, горестно вздыхая. — Долларов. Если не евро.

   Зарыдав в голос, я уже видела, как продаю свою почку. Нет, обе. Потому что одна моя почка дешевле зубочистки «честного депутата». Возможно, придется еще дачу родителей продать, а бабушке – ее миллион котов, что она дома разводит…

   — Все, — резко отмахнулся мужчина, на редкость серьезно. Отодрал меня плачущую от бампера и на руки поднял. — Хватит, Машунь. Ну, врезалась и… что? Застрелиться теперь? Забудь и выкинь. Главное ты у меня целенькая и невредимая!

   Я уставилась на Дмитрия Петровича в оба глаза, как на неандертальца. Когда моя соседка Лерка на свою физиономию весь мой тональник вымазала, я ее чуть не убила и заставила новый покупать. Потом еще месяц с ней не общалась. А он сто рублей стоил, а не сто тысяч долларов!

   Положив ладонь на лоб мужчины, я попыталась прислушаться к ощущениям:

   — Вы сейчас главное не пугайтесь, но вам срочно надо в реанимацию. Температуры, кажется, нет. Но это еще хуже!

   — К тому же, — подмигнул Дмитрий Петрович, напрочь игнорируя мое очень серьёзное заявление. — Ты так удачно припарковалась, прямо сама судьба нас сюда привела. Сам бы лично никогда тебя не затащил…

   Со мной на руках он развернулся лицом к зданию, и я едва не ослепла от ярко-желтой вывески «Даймонт Ориджинал ВИП Хауз». Отель выглядел так, словно ночь там стоила, как две депутатских машины и одна моя почка. Возможно даже, со всеми бабушкиными котами.

   — Уверен, что хочешь, чтобы я туда заходила? — шепнула ему на ухо заговорщицки, когда он смело принялся вышагивать в сторону швейцара.

   — Припаркуйте, пожалуйста, — всучив ключи, он вернул внимание мне и чмокнул в щеку. — Уверен, малыш. Никогда еще так уверен не был!

   — С моим везением, — тактично зашифровала слово «криворукость», — я тут что-то разобью. Вот увидишь! Кому потом платить, а?

   — Ничего страшного, — отмахнулся Дмитрий Петрович, при этом выглядел таким довольным, что аж страшно: глаза горят, улыбка до ушей. Может, это инсульт так проявляется?

   — У тебя когда-нибудь закончатся деньги, — едва слышно промямлила себе под нос. Все вокруг на нас пялились. Парочка была еще та: один – в порванной рубашке и с динозавриками на боку, а другая – в рваном платье и зареванная.

   — А ничего, — вскинул бровь мужчина. — Я как знал, что тебя встречу. Всю жизнь копил.

   Я так рот и захлопнула. Потому что звучало это так, будто он меня всю жизнь ждал. И вообще, серьезно настроен. Хотя… чего только не напридумывают себе девушки?

   — Здравствуйте, любезная, — громко поздоровался Дмитрий Петрович с администратором на ресепшене. К слову, у нее за спиной висела картина Пикассо. И мне очень хотелось верить, что это репродукция. — Нам нужен самый большой номер с самой большой кроватью. Прямо гигантской.

   Я резко взглянула на Дмитрия Петровича. Он в адеквате – такое на весь холл кричать? Или это месть мне за царапину?

   — Минуточку… Президентский люкс устроит? — вежливо предложила она, улыбаясь до ушей. Естественно! Судя по полупустому помещению, на всю столицу тут не много «жертв», кто наскреб на ночь в подобном месте.

   — Если это лучший номер, то сойдет, — заявил Дмитрий Петрович. Меня удивило, что он даже расценки предварительно не спросил! Но, как оказалось, удивлять он собирался и дальше: — У нас тут медовый месяц. Нам главное, чтобы все поверхности были твердые и плотно прикручены к полу. И кровать, естественно, попрочнее. Понимаете, о чем я, правда?

   Меня прямо парализовало и повело одновременно. Закрыв лицо ладонями, я вынужденно продолжала слушать это издевательство.

   — Можете не беспокоиться. Мы отвечаем за качество головой. В случае чего вернем полную стоимость за проживание, — без капли растерянности моментально ответила девушка, как робот заведенный.

   Это она, конечно, погорячилась с «вернем стоимость». Девушка просто еще не в кусе моей сверхспособности…

   — Тогда отлично, — наконец поставив меня на ноги, мужчина достал из внутреннего кармана банковскую карту и паспорт. — Оформляйте.

   Знаю, так нельзя, но я с каким-то диким восторгом ждала, когда девушка проведет картой, и платеж не пройдет. Должен же быть какой-то предел возможностей мужчины? Так хотелось вернуться в машину, а потом – домой, спать.

   Но, нет. Раздался пугающий «дзинь», и спустя мгновение в руках мужчины оказалась заветная золотая карточка.

   Наш номер располагался на самом крайнем этаже, где было всего две двери: одна – направо, вторая – налево.

   — Два номера занимают весь этаж, Машунь, — прочитав немой вопрос, сообщил Дмитрий Петрович.

   Все вокруг было в новинку: безумно роскошное убранство по последнему писку моды, мраморные полы, изящные картины на стенах, приятный цветочный аромат и ненавязчивая мелодия.

   Мои родители не были бедными, я считала, что родилась в обеспеченной семье. До встречи с Валерой. Такие, как он с его отцом, были из другого мира. То, что для них естественно, для меня порой даже слишком.

   — Вуа-ля, — Дмитрий Петрович первым вошел в номер, в самую темноту. И когда я попыталась переступить через порог, он вытянул руку вперед и не позволил мне его переступить. — Так не положено, пчелка.

   — Ч-что не положено? — я и так боялась сделать что-то не так, выглядеть глупо, а теперь и вовсе покраснела. — А как положено?

   — А вот так! — подхватив меня на руки, мужчина перенес меня через порог. — На счастье!

   Я взвизгнула, стараясь не дышать ароматом кожи Дмитрия Петровича, в которую уперся нос. Он пах чем-то мускатным, сладко-терпким и пьянящим. Будто затянулась целой сигарой, искурив ее за одну тягу. Его ладони совершенно невинно лежали на спине и под коленкой, но все равно прожигали ткань, заставляя кожу потеть и покрываться мурашками.

   — У нас не брачный месяц, — напомнила я, почему-то вдруг тихо и хрипло. — Мы не женаты.

   — Помню, Машунь, — горестно вздохнул этот актер. — Помню я, об этом ужасном недоразумении!

   Почему эти слова отзывались по телу покалываниями? Я не знала. Но даже размышлять на эту тему не хотела, потому потянулась к выключателю, нажала кнопочку и… Ничего не поменялось.

   — Как свет зажечь? Или тут экорежим и только свечи?

   Не давая мне решить головоломку, Дмитрий Петрович двинулся вперед по огромной комнате. Которая наверняка служила чем-то вроде коридора.

   — А что мне будет, если покажу? — заигрывая, с явным авантюризмом и подтекстом проговорил он мне в самое ухо. Сжав зубы, я едва сдержала стон, так и рвущийся наружу.

   — То, что тебе ничего не будет, — я сделала акцент на последних словах, — уже хорошо, медвежонок!

   — Гхрм! — зарычал он, и я захохотала. Шум моего голоса утонул во вскрике, когда этот варвар просто кинул меня на кровать. Как он ее разглядел в кромешной тьме? Загадка, да и только…

   — Эй, я тебе что, дрова? Поосторожнее там!

   — Не дрова, Машунь, — нависая надо мной, мужчина поймал меня в капкан своих рук. Наши тела теперь находились так близко, что грели друг друга. Я слышала, как нервно он сглотнул, как жадно облизал губы… Черт, даже биение его сердца! — Если сравнивать тебя с чем-то неодушевлённым, то, наверное… Хм… Вот, колокольчик!

   Я даже не хотела знать, почему такие выводы: из-за раздражающего звона или выпуклых форм! В любом варианте звучало так себе. Но я решила ответить ему тем же, якобы равнодушно протянув:

   — А ты тогда… Хм… — повторила его жест, как бы копируя. — Плойка, вот.

   Он так и замер, а я прикусила губу, чтобы не расхохотаться.

   — И, — нервно выдал мужчина, — почему же, Машунь?

   А я ничего не ответила. Просто закинула руки на его шею и чертовски медленно скользнула пальцами вниз, расстёгивая маленькие пуговки одну за другой. В темноте можно было позволить себе быть смелой и наглой. Даже провести ладонью по его животу, отчего пресс в мгновение стал каменным.

   — Я жду, — гортанно напомнил мужчина, выгибаясь под движения моей руки. — Заинтриговала, сил нет!

   — Все очень просто, не поверишь…

   Отбросив окончательно все моральные блоки, я скользнула вниз по шелковым простыням и коснулась губами его твердой, упругой кожи. С губ мужчины сорвался рваный хрип, тогда я запустила ладонь под брюки, массируя его каменный стояк.

   — Все еще жду! — не спросил, потребовал. Член приветливо содрогнулся под моими пальцами, требуя продолжения, и тогда я резко отшатнулась.

   — Вот свет включишь – расскажу.

   Дмитрий Петрович яростно зарычал в подушку и только после этого агрессивно вскочил с места, едва не сбив на своем пути высокую фигурную вазу. Хоть внутреннее чутье кричало мне: «держись от него подальше», я пристроилась рядом, вышагивая вплоть до входной двери.

   — Внимание, смертельный номер, — мужчина демонстративно отвел руку с картой. — Желательно убрать от экрана детей и беременных женщин! Сама выбирай, к кому ты себя относишь…

   Я закатила глаза, сложив руки на груди. Тогда тот вдруг засунул ключ-карту в специальный отсек у панели с выключателями.

   — Вуа-ля, Машунь, — стиснув зубы, он неоднозначно указал подбородком на свой каменный стояк в брюках. — Оплату за шоу беру натурой.

   Нахмурившись, я не поняла, что изменилось. Подошла к выключателю, нажала, и – о чудо! – комната озарилась не меньше Красной площади!

   — Экономит электричество, — кратко поставил меня в известность мужчина, пока я осматривалась. — А еще в целях безопасности.

   Это были самые настоящие хоромы в стиле хайтек. Чем-то напоминали голливудские коттеджи по стилю оформления. Пока я с жадностью осматривалась вокруг, взгляд зацепился за распахнутую дверь, за которой виднелись раковина и часть душевой кабинки.

   Коварно усмехнувшись, я повернулась к Дмитрию Петровичу. Шаги были мелкими и направлены в нужную сторону.

   — Что же, теперь придется платить, да? — наивно заморгав, я проследила, как мужчина прищурился и оценил меня цепко и жадно. — Что-то настроения нет. Голова болит, ага... А еще Меркурий в соседнем доме, или как там?

   Тогда был мой ход. Я быстро стянула верхний топ, натянутый поверх основной юбки платья. Под низом оставалась еще майка и лиф.

   — Машунь… — угрожающе прохрипел он, делая шаг вперед.— Не знаю, почему твой Меркурий в соседнем доме. Мой сегодня будет в твоем.

   Я вытянула палец вперед и – о чудо! – он послушался. Тогда медленно наклонилась и сорвала юбку, отшвырнув ее в сторону. Дмитрий Петрович сжал кулаки до хруста суставов, и тогда я, окончательно войдя в игру, стянула высокие белые носочки один за другим, предварительно откинув туфли на каблуках в разные стороны.

   — Золотце, — прорычал он, совсем как медведь. Даже оскалился! — Ты играешь с огнем.

   В тот момент я действительно ощущала себя прыгающей через адское пламя, которое становится выше с каждое секундой, но все равно выдала:

   — Максимум – фитиль. Не преувеличивай, медвежонок!

   — Гхм! — сорвался с уст мужчины резкий звук, и тогда я поняла, что он больше не остановится, если я попрошу. Из ушей разве что пар не шел!

   Быстро скинула майку с лифом, и он удивленно замер. Больше от шока, откровенно пялясь на мою грудь. Это дало пару минут форы, и я за пару шагов юркнула в ванную комнату, запирая ее изнутри на сенсорный замок. Тут-то моих мозгов хватило!

   — Самое время для душа! — прокричала ему через дверь. А за ней, что странно, тишина и покой. На Дмитрия Петровича вообще не похоже.

   Подождав еще минутку, я даже немного разочарованно потопала в кабинку. По размерам она была больше, чем вся ванная комната в общаге. Полностью обшита мрамором, а створки стеклянные и прозрачные. Включив поток воды с потолка (больше случайно, чем специально), я думала о своем, как вдруг замерла.

   Теплые руки обвили мою талию, губы коснулись шеи, медленно скользя вниз по позвоночнику.

   — Как?.. — выдохнула я, упираясь ладонями в стену и откидывая голову назад. Прикосновения мужчины отзывались по телу пьянящей негой и пронизывающим насквозь возбуждением.

   — Ты ее не закрыла, гений мой, — шепнул он, и от его дыхания кожа покрылась мурашками.

   — Но, — когда его руки совсем не двояко опустились на мою попку, во рту мгновенно пересохло. И даже вода, льющаяся на лицо нескончаемым потоком, не увлажняла губы. — Я там что-то нажала…

   — Ты попросила свежие полотенца, — удивил меня мужчина, внезапно пройдясь ладонями между складок. Упираясь пальцами в кафель, я неосознанно поднялась на носочки, вжимаясь пятой точкой в его абсолютно голый пах. — Просьба выполнена, госпожа.

   — Ты принес полотенца? — мысли путались, речь становилась бессвязной. Его пальцы все агрессивнее скользили по клитору, а я все чаще елозила по его члену, упирающемуся мне в стратегическое место. Он был полностью готов, но мужчина медлил. Как обычно, пытаясь довести меня до предела.

   — Я принес себя, пчелка, — рыкнул он, внезапно подняв меня за бедра и насадил на себя. Я глухо застонала от ощущения, как мужчина растягивает меня изнутри, наполняет собой. — Вытрешься мной.

   Его член входил в меня резко, грубо, жестко. Даже сквозь шуршание воды слышались звонкие хлопки и мои оглушающие стоны.

   — Тебе нравится? — сжав мою шею, он прижал мое тело к своему, а свободной рукой поднял ногу, входя под каким-то новым углом, словно пронизывая насквозь. Ощущения были на грани возможности, порой перед глазами темнело, я забывала дышать. Все, что я чувствовала, как его поршень доводит меня до умопомрачения. — Тебе нравится, как я тебя трахаю? Да, Машунь? Хочешь еще?

   Его голос сделался властным, жестким, словно у дикого животного на охоте.

   — Да… — мои слова прозвучали рвано и неразборчиво. — Господи, да!

   Мужчина отпустил мою шею и накрыл ладонью грудь, которая безумно подпрыгивала от его вколачивающих толков. Он скрутил соски, оттягивая их в стороны. Это был мой собственный сладкий ад!

   — Только я могу делать это с тобой, — не спрашивал, предупреждал он. Где-то на затворках я даже уловила угрозу. Но тогда было плевать. Напряжение становилось все более невыносимым, узел стягивался все сильнее, тело напряглось почти до боли, член внутри меня стал больше, тяжелее… — Кому ты принадлежишь, пчелка?

   — Черт! — Оглушающая волна оргазма накрыла меня так резко, что я перестала ощущать свои ноги, буквально повиснув в крепких объятьях мужчины. Каждый его последующий толчок заставлял дрожать, как в припадке эпилепсии, меня буквально выкручивало наизнанку. — Тебе… Только тебе!

   Мужчина напрягся, сжимая меня до боли, и, сделав пару глубоких толчков, излился в меня спермой. Прошла целая вечность, прежде чем я поняла, что именно наговорила. И самое страшное – его поступок!

ГЛАВА 8

— Какого?.. — язык по-прежнему вяз, сил повернуться не было. Но и мужчина не давал мне этого сделать, не позволяя разорвать объятия. Он все еще находился во мне, и я убеждала себя, что это какое-то недоразумение. Мне просто показалось. — Что ты сейчас сделал?

   — Я только что, — его губы коснулись мочки уха, очертив контур нежной кожи; я затряслась от этого касания, и член внутри меня снова налился силой, — трахнул тебя, Машунь. И собираюсь сделать это еще хренову тучу раз. Привыкни и перестань так искренне удивляться.

   — Я… Я не об этом, — соображать в его объятиях было чем-то из разряда мистики. Одни его ладони, по-хозяйски массирующие грудь, могли лишить способности говорить. — Ты знаешь.

   — Хорошо, — выдохнул он, без капли стыда или напряжения. Будто все так, как и должно было быть. — Я кончил в тебя. Моя сперма сейчас стекает по твои стройным ножкам.

   Это звучало так пошло и в то же самое время так интимно! Будто сверху нас накрывал купол, а внутри него происходило что-то совершенно секретное и… семейное? Какую-то часть моего мозга это безумно заводило, прямо до умопомрачения. Видимо, ту, что отвечала за психические отклонения.

   — Эмм… Что? — все же адекватность победила, и я резко оттолкнула от себя Дмитрия Петровича. Он поддался сразу же, будто только этого и ждал. Когда я повернулась, мне нужно было закинуть голову назад, чтобы посмотреть ему в глаза. — То есть ты отдаешь себе отчет в том, что сделал это?

   — Отдаю, — бесстрастно кивнул, лицо не выражало никаких эмоций.

   — И, — я начинала злиться, — отдаешь отчет, что так делаются дети?

   — Мой сын – твой ровесник. Так что да – я знаю, как делаются дети, — и снова его эмоции оставались для моего сознания загадкой. Дмитрий Петрович будто пытался вывести меня на какую-то мысль.

   — Но, — растерявшись, я пыталась восстановить дыхание, — я же могу забеременеть!

   Дмитрий Петрович посмотрел на меня, прищурившись. Изучает – поняла я. Проверяет? Испытывает? Что он, черт его дери, от меня хочет?!

   — Разве не ты говорила, что принадлежишь только мне, Машунь? — он вопросительно выгнул одну бровь, и я смутилась, вспоминая свои совсем не двоякие стоны. Мужчина загнал меня в ловушку моих же обещаний. — Когда принадлежишь кому-то – хочешь от него ребенка. И это естественно.

   — Во время секса часто говорят какую-то чушь! — сорвалось с моих губ, и я тут же пожалела о сказанном. Потому что первой проявленной эмоцией Дмитрия Петровича стала какая-то холодная ярость. Мне даже сделалось не по себе под горячими струями воды.

   — И кому же ты еще говорила такую чушь, мм, золотце? — отчеканил он по слогам, челюсть вытянулась, желваки заиграли, а капилляры в глазах полопались. — Я жду!

   — Я была девственницей, ты же знаешь! — взорвалась я в каком-то отчаянье. Надо уметь – сделать гадость самому, а обвинять во всем меня.

   — Сексом можно заниматься, оставаясь при этом косвенно девственницей, — ударил меня словами мужчина. Кроме того, в тот момент он посмотрел на меня так… будто примерял образ: могла ли я сосать мужикам.

   — Ах… Вот же дол… придурок! Ну тебе ли не знать о таком с твоими вечными телками! — рыкнула я, агрессивно толкая его в грудь. Видимо, это было слишком неожиданно, потому что Дмитрий Петрович тут же рвано выдохнул сквозь стиснутые зубы.

   В тот момент я вспомнила про его рану, посмотрела вниз, а там самое настоящее кровавое месиво. Даже пластырь сполз.

   — Так. Мы сейчас же едем в больницу! — в панике я выбежала из кабины и потянулась к полотенцу. Но не успела накинуть халат, как Дмитрий Петрович затянул меня обратно. — Эй! Ты в себе? Мне еще не хватало тут трупы опознавать и показания ментам давать: «Он был еще так молод»!

   — Не дождешься, Машунь! Мне еще вон, потомков на ноги поднимать, — он неоднозначно кивнул на мой живот. Рука, которой я прижимала полотенце к его боку, вздрогнула. Увидев мой испуг, мужчина закатил глаза и обреченно хмыкнул: — Тебя так пугает сама мысль родить от меня ребенка, да? Рожей не вышел?

   — Мне двадцать один! Я учусь в вузе! — взорвалась я, хотя это было и так очевидно. Видимо, не для мужчины, потому что слушал он мои претензии внимательно. Даже слишком. — И, может, это, конечно, звучит очень старомодно: дети должны рождаться ТОЛЬКО в браке и никак иначе. И не после двух дней секса!

   — Ну, он никак не появится завтра, — развел руками этот умник. И я плотнее прижала полотенце, поджимая губы. Тогда Дмитрий Петрович наконец меня успокоил: — Выдохни, Машунь. Тебе все равно надо на таблеточки переходить. С тобой никаких резинок не напасешься. А таблетки у меня, если что, с собой. С доктором я проконсультировался. Дал ему твои анализы и препарат подобрал.

   — А откуда у вас… — я запнулась на полуслове, вспоминая, что два месяца назад прошла полный медицинский осмотр для вуза. Он что, незаконно похитил мои данные? Судя по коварной улыбочке, ответ положительный. — Ясно! Ни стыда у вас, ни совести, Дмитрий Петрович. Ай-яй-яй.

   — Я никогда и не говорил, что они у меня имеются, — без капли лжи, на полном серьезе выдал он вдруг. — Наглый и бессовестный обманщик.

   — А как же, — припомнила я, — «честное слово русского депутата»?

   — Синонимы, — улыбнулся он и тут же зашипел, потому что я убрала полотенце. — Сразу говорю: с больницей разговор закрыт. Все.

   — Но! — от паники мой взгляд скользил из стороны в сторону. Было страшно, что кровотечение не остановится, и приведет все это к печальным последствиям.

   Невзирая на мои доводы, мужчина сел прямо на пол душевой кабины, умостив меня к себе на колени лицом к лицу. Я продолжала усиленно прижимать его бок чистой стороной полотенца. Изредка на нас попадали капли воды, потому что от основного потока мы находились далековато.

   В тот момент он смотрел на меня так… До дрожи. Будто любовался. Будто так много хотел сказать! Удивительно, как хорошо мне было просто сидеть рядом с ним. Без слов, без секса, без обещаний и пустых разговоров. Он просто находился рядом и наполнял собой все мое сердце до краев. Я ощущала себя защищенной. Чувствовала себя дома. Все было идеально.

   — Машунь, золотце мое драгоценное, — мягко и расслабленно протянул он. Я замерла, сердце почему-то затрепетало. Видимо, ощущая что-то. Чувствуя взволнованность мужчины. То, как он нервничал, снова и снова облизывая губы. — Переезжай ко мне, а? Насовсем.

***

Дмитрий Петрович не выпускал меня из отеля целых семь дней. Аргументируя это тем, что ему вообще нельзя передвигаться. Вот ни-ни! Иначе будет какой-то там разрыв, и точно придется ложиться в больницу.

   — А сексом, значит, заниматься можно? — спросила я, сложив руки на груди. — Чувствую, что вы меня разводите на жалость, господин Петрович!

   Этот умник, профессионально страдающий на кровати, потянул меня за руку и подмял под себя. Чем еще больше укрепил во мне мысль, что рана давно зажила. А он просто умело манипулировал моим состраданием.

   — Ты мне так про плойку и не рассказала, пчелка, — напомнил мужчина, а я коварно пожала плечами. Мучить мне его нравилось, еще как! Видела же, что сгорает от любопытства. — Мои пытки не работают, и я уже не знаю, что предпринять!

   — Твои пытки, — я несдержанно прыснула от смеха, — всегда заканчиваются и начинаются одинаково. Сек-сом! Так что толку от них мало.

   Не давая мне думать, он знакомо закинул мою ногу себе за талию и медленно вошел, изучая взгляд. Ему нравилось смотреть, как мне хорошо. Нравилось видеть, как сильно я его хочу. Он пил мои крики своими губами, питался желанием. Каждый толчок отзывался дрожью. Каждое движение доводило до предела. И это притом, что за семь дней мы испробовали на прочность каждую поверхность бескрайнего номера.

   — Нам все равно придется выходить в люди, — напомнила я ему, валяясь рядом бездыханная и выжатая. Несмотря на все еще не полностью затянувшуюся рану, Дмитрий Петрович всегда укладывал меня к себе на грудь, обнимая руками и обхватывая ногой. — И желательно это сделать сегодня.

   — С чего вдруг именно сегодня? — нахмурился мужчина.

   Он казался мне странным. Будто мысль о возращении в «реальность» ему совершенно не нравилась. Даже пугала.

   — Мне надо позвонить маме и папе! Они подумают, что что-то случилось. Конечно, Лерка меня наверняка как-то отмажет, если что, но… — прикусив губу, я уставилась на Дмитрия Петровича. — Я хочу сама их услышать.

   В баре, где я работала, остались мои вещи. Их забрал Игнат тем же вечером, но до меня они так и не доехали. Включая паспорт и телефон. Дмитрий Петрович все время как-то отмахивался, а когда я начала давить на жалость, мол надо позвонить – подарил новенький телефончик с «яблочком». Оказалось, туда уже вставлена моя старая сим-карта, только номеров в ней очень мало. Ни одного мужского. Вру. Один был. Цитирую: «Муж». Я аж кофе подавилась, когда прочитала.

   — А я на будущее, — как ни в чем не бывало, парировал тот. — Чего тебе потом лишний раз этим делом заниматься? Долго, сложно... Лучше заранее побеспокоиться. Молодец я, да?

   Я ничего не поменяла, потому что телефон брать не собиралась. Наотрез! Мало того, что я никак не объясню родителям, откуда у меня ТАКОЙ дрогой агрегат, так еще и там не было моих сообщений и важных номеров. «Муж» – чтоб коты бродячие его костюм от «Армани» пометили! – постарался!

   — У тебя есть телефон! — настоял мой медведь, скрипя зубами, — Звони. Вот прямо сейчас и звони!

   — У меня нет телефона, — в тон ему, чеканя каждое слово, парировала. За что получила шлепок по попе. Вроде как за дерзость, но на самом деле мужчина только и рад был причину найти. — К тому же, как я им объясню, где я? Студенты в таких местах Новых год не справляют.

   Я, наивная, ждала понимания и победы в этом споре, как Дмитрий Петрович вдруг меня ошарашил:

   — Скажи, что ты со мной. — Я так и замерла, уставившись на него в оба глаза. Мужчина ждал реакции словесной. Потом, видимо, плюнул и выдохнул: — Машунь, ну в самом деле! Я с тобой жить собираюсь. Ты же понимаешь, что все вокруг узнают?

   — Но… — я нервно сглотнула, сердце в груди бешено забарабанило. Когда ты живешь в бункере какое-то время, реальные проблемы отходят на задний план. — Их инфаркт хватит, блин! Ты в себе вообще?!

   — Такой страшный, да? — рявкнул он и еще больше нахмурился. Скоро морщина между его соколиных бровей будет там на постоянной основе!

   — Ты старше моего папы на четыре года! — взорвалась я, но мужчина и бровью не повел. Будто и не видел ничего страшного в этой ситуации. Действительно, а чего такого, да? Тогда я решила объяснить: то, что для столицы – норма, для регионов – повод для обсуждений на десятилетия. — Послушай, мои родители поженились в девятнадцать лет. И так все их знакомые. И все знакомые знакомых! Если ты рассчитываешь на понимание – его не будет. В лучшем случае от меня просто откажутся.

   — Машунь, — игнорируя мою явную панику, мужчина ласково погладил меня по щеке и тепло улыбнулся. Так, что на мгновение все проблемы показались плевыми... На мгновение! А потом я вспомнила еще про Валеру, вопросы о котором Дима либо игнорировал, либо злился. — Я бы тоже очень сильно хотел найти любовь в девятнадцать. Тоже хотел бы такую судьбу, как у твоих родителей. Но бывает иначе, понимаешь? Ты либо принимаешь это и хватаешь удачу, либо… — он резко замолк и коснулся пальцем моего широко распахнутого рта. — Тебе иного не дано, пчелка. Так что рассказать родителям все равно придется.

   К подобному я была пока не готова. Кто знает, как далеко зайдут наши с ним отношения? Ощущение, что я – временная любовница, меня никак не отпускало. Пока одна часть была без ума от мужчины, другая искала подвох в каждом слове. Я все ждала, когда надоем ему, и он просто укажет мне на дверь. Мол, все. Шоу кончилось, заводите следующую. Наивную, доверчивую. Буду ее обрабатывать и удивлять.

   — А как же мама Валеры? — перевела разговор я, неожиданно для себя выведя на интересную тему. — Он никогда о ней говорил…

   — Она живет за границей, — как-то слишком резко выпалил мужчина, будто данная тема его напрягала. Я поджала губу и отвернулась. Подумав о том, что делать все те грязные делишки со мной – значит, можно, а обсудить прошлое – нет. Типа, не того уровня отношения у нас, дорогуша.

   — Окей, — как можно равнодушнее пожав плечами, медленно поднялась с постели. — Я в душ.

   Но не успела сделать и пару шагов, как послышался его тараторящий голос:

   — Она человек свободы. И я просто дал ей то, чего она так хотела. Валера ничего о ней не говорил, потому что он с мамой видится только заграницей. Все.

   Я внимательно посмотрела на мужчину. Мои брови удивленно взметнулись, потому что, честно говоря, это была первая личная вещь, которую удалось узнать про того, кому я отдала свою девственность.

   — Она твоя ровесница? — зачем-то спросила я. Видимо, от неожиданности, что расколола этот крепкий орешек.

   — Ей пятьдесят, — удивил меня мужчина. Потому как я думала, что Дмитрий Петрович у нас по молоденьким девочкам.

   Хотя… Двадцать один год назад мама Валеры была молода и прекрасна. Оставалось надеяться, что сейчас она страшная, как атомная война и сильно занята.

   — Замужем? — спросила я спустя время. И Дмитрий Петрович вздрогнул. Я списала это на то, что он просто задумался о чем-то своем, и я его «пробудила».

   — Я не в курсе про ее половых партнеров, — процедил он сквозь зубы, а после поднялся на ноги вслед на мной. Мужчина запечатлел на моих губах многообещающий тягучий поцелуй и, шлепнув по пятой точке, шепнул на ухо: — В течение следующих пятнадцати минут у меня будет секс в душе. И только тебе решать, примешь ли ты в этом участие.

   Я как завороженная уставилась на мужчину. А все потому, что он даже не потрудился накинуть на себя хотя бы плавки. Его ягодицы были просто… Так и хотелось пощупать! Подкачанные, аппетитные и завораживающие. Когда дверь хлопнула, я томно вздохнула. И за что мне такое счастье?

   Как вдруг раздался противный звук. Тихий, едва уловимый. Но я сразу напряглась и навострила слух. Потому что знала: только мой старый унылый гаджет так «молил» зарядить его.

   Следуя на звук, я оказалась в холле и нашла телефон закинутым в дальний угол ящика комода.

   — Все-таки Игнат приходил. Вот же… — бросив краткий взгляд на дверь, я пожелала мысленно Дмитрию Петровичу удачи и здоровья. Потому что, когда я к нему в душ зайду, ему эти два качества ой как не помешают!

   Несмотря на то, что оставалось лишь пять процентов заряда, телефон был включенным. Даже без сим-карты отлично работал. Я вошла в мессенджер, чтобы посмотреть, давали ли о себе знать родители. Они должны были с друзьями в горы на неделю ехать… Так и замерла с широко распахнутым ртом.

   «Марусь – писала мне Лера, — я с Виталиком рассталась. Урод он. Переспал с какой-то курицей у меня на виду! Говорить можешь?»

   Спустя пару минут последовала целая серия сообщений, с удивленными смайликами.

   «Марусяяя! Возьми трубку! У меня сейчас инфаркт будет! Захожу в нашу комнату. Ключ вроде подошел, а внутри евроремонт. Это что, мне пора психушку вызывать?»

   «А, нет! Вещи мои в шкафу лежат. А твоих нет! Что происходит?!»

   «Мне комендант сказала, что всю эту прелесть с нашей комнатой сотворила толпа качков за полдня первого января. Подруга, кому ты душу продала? Признавайся!»

   — Вот же! — прорычала я вслух. — «Спать негде»! «Трубы!» Тьфу, обманщик вы, Дмитрий Петрович! Значит, все проблемы еще в первый день решили… Ясненько-понятненько.

   «Ответь мне, как ты! Либо я звоню твоим родителям и поднимаю панику!» — писала соседка по комнате, а вот тут паниковать начала я.

   Рано, потому что дальше меня ждал еще больший шок. Кто-то от моего имени ответил: «Все хорошо, я с женихом. Говорить не могу».

   «ВАЛЕРА ТАКИ СДЕЛАЛ ПРЕДЛОЖЕНИЕ?! УРАА!»

   «Нет. Я в отношениях с другим мужчиной. Со мной все хорошо. Жива здорова. Не звони, поговорим при встрече».

   «Ок. Но я буду очень ждать!»

   — Гавнюк! — рявкнула себе под нос. — Я-то думала, Лера мне не звонит, не пишет, потому что с парнем своим веселится, а тут такое дело. Гррр!

   Я уже выбирала, чем увесистым нанести особо тяжкие увечья депутату, как вдруг напоролась взглядом еще на один распахнутый диалог. Писал Валера, сообщения начинались с третьего января и до того дня, как Дмитрий Петрович принес мне новый телефон. То бишь по вчера.

   В каждом сообщении Валера извинялся, просил прощения. Мол, он для храбрости перед первым разом употребил первый раз дурь, но после курса реабилитации он все осознал и очень сожалеет. Выглядели эти сообщения очень впечатляюще и даже меня растрогали. Стоит ли говорить, что звонил он раз пятьдесят?

   «Не пиши мне больше, — ответила «я», но на этом сообщения не закончились. Тогда спустя время «я» добавила: — Вынуждена кинуть в блок. Между нами все кончено».

   Теперь я понимала, почему номера Валеры нет на новом телефоне, и почему мужчина так игнорировал разговоры о нем!

***

Где-то на затворках сознания бушевало обычное женское желание – уйти, громко хлопнув дверью. Как он мог нарушить личное пространство? Расстаться за меня с парнем?! По факту для побега все условия: дверь не заперта, одежду новую привезли. Но… Мне хотелось не просто демонстративно обидеться, а именно отомстить мужчине по-черному.

   И тогда в голову пришел очень коварный и рисковый план, а оттого не менее соблазнительный.

   Дмитрий Петрович мылся в душе целую вечность. Я уже и вправду решила, что он там самоудовлетворением занимается. Как вдруг дверь отворилась, и послышался его веселый голосок:

   — Машу-у-унь, ну ты че там, уснула, да? — Ответом ему послужила гробовая тишина. — Я же раненый, ты забыла? Мне нервничать нельзя!

   Я хмыкнула и закатила глаза, выдавая свое местонахождение. Дмитрий Петрович появился в проеме гостиной спустя минуту. Именно самую роскошную комнату с бархатными красными диванами и позолоченной мебелью я выбрала для своего маленького шоу. Выглядела она торжественно и серьезно.

   — Слушай, ты ведь… — мужчина вошел полностью голый, сверкая самым сокровенным. На мгновение я застопорилась взглядом на его каменном агрегате. Меня уже начинало пугать, что он никогда не падал! Надо бы еще «Виагру» поискать по номеру... Но потом я собралась и сделала страдальчески-серьезное лицо. Прямо аки на похороны собралась. — Что случилось? С родителями что-то?

   Томно вздохнула и отвела глаза к полу.

   — Пчелка, — голос Дмитрия Петровича сквозил напряжением и тревогой, — ты чего нарядилась в уличное?

   И снова никакого ответа.

   — Ну, — заговорил он чуть суетливо, хоть и старался казаться совершенно равнодушным, — если сильно хочешь, можем сходить на обед вниз…

   — Ты, — я акцентировала на этом внимание, — сходи. А я, — новый многозначительный акцент, — дома поем.

   И услышала приближающиеся шаги, Дмитрий Петрович навис надо мной нежданно-негаданно. Я не подняла на него взгляд только по той причине, что уперлась бы лицом кое-куда! Но моему медведю такой исход не понравился. Тогда он, не спрашивая, поднял меня за талию и усадил к себе на колени, крепко пригвоздив к своей груди.

   Завизжав, я пыталась отстраниться. Потому что он все еще был мокрым после душа, а моя единственная одежда впитала влагу! Не знаю, что Дмитрий Петрович там себе надумал, но это взбесило его еще больше. Он буквально зарычал, грудь его нервно задергалась.

   — Ты будешь сидеть тут, — процедил он сквозь зубы, будто бы нарочно скользя членом между моих ягодиц, пока его ладонь совсем по-хозяйски сжимала мою грудь.

   Дмитрий Петрович безмолвно говорил мне, что дистанцию между нами прочертить не получится. Как бы я ни пыталась.

   — Окей, — несмотря на все его давление, отступать я не собиралась. Более того, стала еще злее. — Как скажешь!

   — Излагай, пчелка, — устало откинувшись на спинку кресла, он утянул меня за собой, — что ты там опять со своими тараканами решила. Я заинтригован!

   — Напомню, — зашипела сквозь зубы, ткнув его локтем в живот, — что у тебя остался еще один не ушибленной бок, а в номере полно острых предметов!

   Как-то медленно и ненавязчиво мужчина развел мои ноги в разные стороны. И осознала я это, когда одна ладонь спустилась между бедер. Даже сквозь плотные джинсы я ощущала тепло его тела. Воспоминания оглушили, возбуждение накрыло с головой. Попыталась сдвинуться, он не дал.

   — Ну? — хрипло поторопил меня Дмитрий Петрович, щекоча дыханием мочку уха, зарываясь носом с копну волос. В голосе была явная издевка… Он ведь знал, как действует на меня. Знал! Но рано радовался. Кое-кому я приготовила еще ту встряску.

   — Дело такое, — набрав полные легкие воздуха, я старательно попыталась отодрать его ладонь от своей груди. Тщетно. Ноги сдвинуть тоже не вышло. Плевать! Пора было переходить к сути: — Мне звонил Валера.

   Дмитрий Петрович окаменел, аки молнией шандарахнуло.

   — Куда звонил? — спросил он, не в силах скрыть удивления.

   А я, сама невинность, спокойно протянула:

   — На телефон, тобой подаренный, и звонил. Куда еще? Не в дверь же! — затем повернулась, как смогла, и положила ладонь на его вспотевший лоб. — Жар, что ли? Может, скорую сразу, а? Старость не радость, да и вообще… Ай!

   Этот умник ущипнул меня за сосок. Больно, между прочим! Зато я вернулась к делу, изучая его реакцию с пристальным вниманием:

   — Говорит, что жалеет о случившемся... Мне его как-то тоже жалко стало… — похлопала глазками минутку, а мужчина перестал дышать. — Вот думаю: пора возвращаться в семью, ага.

   — В какую, нах, семью, — прорычал он сквозь зубы, — ты собралась там возвращаться?

   Аура у мужчины стала резко негативная, прямо до дрожи его агрессия пробирала. Глаза карие так и горели чем-то безумным. Я попыталась осторожно сползти с его колен. Куда там! Он меня лицом к себе повернул, чтобы только ему в глаза смотрела.

   — В обычную, — нервно сглотнув, я опустила взгляд в пол. Дмитрий Петрович сжал мой подбородок, не позволяя спрятаться «в домике». Тут-то играть стало вообще страшно. Нежным он точно в тот момент не был. — Обратно.

   — К Валере, что ли, собралась возвращаться? — прищурив глаза, он будто пытался меня просканировать, прочесть как рентген. Я ощущала, как этот самый медведь плавно пробирается мне под кожу мурашками, и язык проглотила. А он заревел: — Телефончик мне сюда, быстро!

   Вот этот его приказной тон немного отрезвил и придал смелости:

   — Он мой? Мой! Так вот, там теперь пароль, зайти так просто не получится. Личное пространство никто не отменял.

   — Ха, — этот умник глаза закатил. — В жопу твой пароль, Машунь! Для меня это вообще не помеха. Личное пространство тоже себе в аппетитную задницу засунь. Телефон. Сюда.

   Но я и не пошевелилась, сложив руки на груди. Это было выше моих сил: все эти приказы, доминирование... Неделя больных отношений, и вот я уже чувствую себя пристегнутой к батарее металлическими наручниками. Что дальше? Реальная паранджа и полный домашний арест? Ну уж нет.

   — Ты моя, Машунь, — поставил он перед фактом, не спросил. Я почувствовала угрозу в его голосе, и мне стало по-настоящему страшно. — Ты уже сделала свой выбор, когда ноги раздвинула. Уже его нет, — это было так грубо, что я отшатнулась, как от удара под дых. В груди что-то болезненно надорвалось. — Нет, даже раньше, золотце! Когда текла там в окне, как сука. Раньше надо было о Валерке думать! — Он должен был остановиться, к этому призывал мой суровый вид, но Остапа понесло. А сошедший с рельс поезд, как известно, уже не остановить. — Ой, прости! Или ты думала с члена на член прыгать, а? Умная, я тебя прямо недооценил… Предприимчивая, нах!

   Не помню, как это произошло. Я просто размахнулась и отвесила мужчине пощечину. Пожалела лишь об одном – не видела его лица, потому что от слез все плыло.

   — Да пошли вы на хер, Дмитрий Петрович! — без капли сомнений ахнула я. — Вот на этом, правда, все. Вот это был полный перебор. Я такое не прощу.

   Ожидала, что удар отрезвил его, как контрастный душ. Куда там. Впервые видела мужчину таким бешенным, будто сам дьявол в него вселился. Он вскочил с места со мной на руках, а спустя мгновение я была уже придавлена к постели. Разорванная блузка валялась на полу рядом с растянутым нижним бельем и чудом уцелевшими джинсами.

   Только в тот момент я поняла, каким нежным был раньше Дмитрий Петрович. Теперь он просто вколачивал меня в кровать, заставляя ту ходуном ходить. И я бы искренне хотела сказать, как сильно мне все это не нравилось… Но, черт, видимо, я была какая-то больная. Потому что такой Дима буквально напоминал мне фурию, глоток свежего воздуха! Господи, почти пятидесятилетний мужик вымотал меня до полуобморочного состояния! Как такое вообще возможно? Где справедливость-то?

   — Кончай, — рявкнул он мне в ухо, приказывая. И снова эти слова разлились предвкушением по телу. — Кончай, Машунь! Я хочу видеть, как ты кончаешь подо мной…

   И я содрогнулась от его напора, повиснув на теле мужчины безжизненной куклой. Кровать мы таки сломали. Как? И я сама не помнила как. Но ножка одна отвалилась.

   — Уходить она от меня собралась, ага. Три раза! — насмешливо подтрунил надо мной мужчина. Теперь он снова казался спокойным и добрым. Тем, которым я его помнила. Отвесив мне увесистый шлепок, он положил на подушку мою голову, накрыл меня одеялом и чмокнул в спину. — Спи, золотце. И больше не чуди! У меня с тобой никакого здоровья не хватит.

   Когда дверь за Дмитрием Петровичем в ванне закрылась, я ощутила вдруг себя так мерзко. Будто мною пользовались, как резиновой куклой. Тупой, податливой, на все согласной. Он полностью урезал мою свободу, а что делаю я? Кончаю через секунду от секса с ним.

   — До чего же ты докатилась, Маш? — спросила я у самой себя, но тут же приказала успокоиться.

   Не без труда села, быстро натянула нижнее белье с джинсами. Блузы больше не было, в ход пошла мужская рубашка. Благо верхняя одежда с сапожками уцелели. Спустя пять минут, ориентируясь по карте, я уже двигалась в сторону метро. Пришлось прихватить подаренный телефон, чтобы по геолокации разобраться в местонахождении.

   — Лер, солнце? — набрав любимую подругу, я услышала ее голос после первого гудка и только тогда несдержанно застонала. — Давай в нашем кафе встретимся через полчасика, а? Надо поговорить.

***

Кафе «Хаос» будто было создано для нас с Лерой. Низкие цены, так еще и по студенческому билету пятидесятипроцентная скидка на добрую половину меню. Когда я пришла, Лера уже заказала нам по коктейлю и даже обещала одолжить денег по возвращению домой. Она без умолку трещала о том, какой ее бывший козел, и это меня успокаивало. Шум отвлекал от грустных мыслей.

   — А ты? — вдруг спросила она, и я вздрогнула. На губах ее появилась коварная улыбка. — Валерка приходил в общагу сегодня утром. С цветами. Я их взяла и на окошко