Большой секрет умницы Софии. Марина Ефиминюк

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1. Бойтесь своих желаний
• ГЛАВА 2. Потомок избранного
• ГЛАВА 3. Насмешить богов
• ГЛАВА 4. Гости с привилегиями
• ГЛАВА 5. Чистое сияние высшей магии
• ГЛАВА 6. День схождения лун
• ГЛАВА 7. Большой секрет умницы Софии
• ГЛАВА 8. На круги своя
• ЭПИЛОГ
• ЭПИЛОГ для тех, кто любит «пасхалки»

АННОТАЦИЯ

Магистр Киар Рэнсвод — воплощение зла на земле! На занятиях он изводил меня бесконечными придирками и в итоге заставил пересдавать экзамен. Три раза. Безрезультатно. Я оказалась в отчаянном положении! Но случайная встреча с Рэнсводом на крыше преподавательской башни изменила абсолютно все. У нас появился большой и опасный секрет… Стоит только кому-нибудь об этом секрете прознать, как наши жизни не просто изменятся, а будут разрушены навсегда.

ГЛАВА 1. Бойтесь своих желаний

О страхе перед высотой я вспоминала только, когда оказывалась над землей. Как сейчас: шагнула на балкон преподавательской башни, ощутила шпаривший в лицо по-зимнему злой ветер, и накатила паника. Сразу вспомнилось, что высота-то здесь была, что надо! Далеко от мощеной площади, близко к черному звездному небу. Красивому, кстати. Из города такого не увидишь.

   В белесой темноте виднелись сгорбленные спины двух каменных горгулий. Нахохленные они сидели на припорошенных снегом перилах. В академии ходило поверье, будто эти статуи волшебные и исполняли желания. Левая помогала в учебе, правая — в любовных делах. «Главное, ничего не перепутать и правильно повязать красный шарф», — наставляла меня лучшая подруга Альма Сатти. Сейчас она, как верный боевой товарищ, стояла на стреме двумя лестничными пролетами ниже и бдела ночного смотрителя.

   После окончания занятий в преподавательскую башню подниматься запрещали, тем более на крышу и в середине ночи. Но смельчаки, доведенные до отчаянья, всегда находились. Не зря на горгульях каждый день в любую погоду реяли алые перевязи. А я была в отчаянном положении, просто в катастрофическом! В таком можно творить разные глупости. Но чтобы во благо! Все на алтарь диплома.

   — Помоги мне, божественный слепец.

   Ноги тут же заскользили по льду. Еле удержала равновесие! Расставив руки, я замерла на месте и перевела дыхание. От страха под дубленой душегрейкой взмокла спина. Зря Альма говорила, что на крыше будет холодно. Вон, какая жара! Расстегнуться захотелось.

   — Вот так проси у боженьки помощи, — ворчала я, тихонечко продвигаясь к нужной горгулье. — На что рассчитывала?

   Хотел бы помочь, не позволил бы провалить две пересдачи высшей магии и оказаться в первых рядах на отчисление. Завтра будет третья. Последний шанс! С этой минуты я больше не доверяла божествам, только каменным горгульям.

   — Помоги мне, левая горгулья, добраться до тебя здоровой…

   Что бы Киар Рэнсвод, химеров преподаватель высшей магии, ни думал, но право и лево я не путала. Просто у него не глаза, а бездна. Как зыркнет, сознание мутнеет! Только из-за его тяжелого взгляда на экзамене я вскипятила воду не в том стакане и, что называется, открыла ворота в преисподнюю, где прилежные студенты проваливали пересдачи.

   До сгорбленной фигуры со снежной коркой на гладкой башке удалось добраться без происшествий. Я выудила из кармана красный пояс от праздничного платья и примерилась к горгулье. Пришлось встать на цыпочки, чтобы завязать его бантиком.

   — Дорогая левая горгулья, — чувствуя себя по-дурацки, я погладила гладкую ледяную спину статуи, — помоги мне сдать экзамен по высшей магии. Пусть завтра принимает пересдачу кто-нибудь нормальный, а не адский магистр. Не понимаю, за какой лысой химерой… Ой! Я не о тебе! Но зачем бытовику высшая магия? Она же в быту бесполезна. Сама посуди: если бы я хотела изучать высшие заклятия, то поступила бы в Ос-Арэт, а не в нашу с вами любимую Академию общей магии. Согласна?

   Неожиданно я поймала себя на том, что больше не поглаживаю каменную спину, а деловито постукиваю пальцами, и убрала руку.

   Никто не собирался толкать горгулье прочувственные речи, но накопилось. Альма сдала экзамен со второго раза и не понимала ужас ситуации. Писать маме тоже чревато. Она расстроится, закроет лавку магических мелочей и примчится в столицу скандалить с деканом. Или — что еще хуже! — с химеровым магистром. В общем, поплакаться было решительно некому.

   Три года я стремилась к диплому с отличием. Училась как проклятая. Там, где не хватало таланта, брала старанием и дотошностью. Но на четвертом курсе врезалась в Киара Рэнсвода с его высшей магией, как химера в скалу, и теперь стояла первым номером в списке на отчисление. Все усилия моей кошке под хвост!

   — Заранее благодарю, дорогая левая горгулья, — закончила я и, зачем-то поклонившись статуе, мелкими шажочками зачастила обратно.

   Справа одиноко мерзла на ледяном ветру статуя, отвечающая за отношения. Притормозив напротив, я в нерешительности прикусила обветренную губу. Слышала, если не везет в делах, то должно повезти в любви. Но вряд ли безответные чувства к однокурснику, который не знал моего имени, можно назвать большой удачей или ошеломительным успехом…

   Шарфа у меня не было. Я расстегнула душегрейку и заледеневшими пальцами вытащила из шлеек брюк дорогой кожаный ремень, мамин подарок на Новый год. Привязать его не удалось, только затянуть. Со стороны выглядело так, будто на статую нацепили ошейник с поводком и собрались выгуливать. Но она все равно каменная и вряд ли обидится.

   — Дорогая горгулья-крестная всех влюбленных, — торжественно начала я, уже смело натирая пыльную гладкую спину химеры, — познакомь нас с Финистом. Сделай так, чтобы мы друг к другу привязались. Сможешь?

   Ветер неожиданно стих, словно горгулья-сообщница действительно согласилась заключить сделку.

   — Вы действительно ждете ответа? — проговорила она человеческим голосом.

   — Химерово отродье! Ты живая?! — отскочила я от статуи в инфернальном ужасе.

   — Хотел промолчать, но ваша наивность граничит с глупостью, — вновь прозвучал голос в притихшей ночи.

   Стало ясно, что горгульи не ожили. Я оглянулась. Высокая мужская фигура в черном пальто утопала в глубокой тени. Понятия не имею, как давно он стоял возле стены и сколько увидел.

   — Что вы тут делаете?! — вырвалось у меня агрессивней, чем хотелось. — Шпионите за студентками?!

   — Дышу свежим воздухом, — с иронией в голосе отозвался незнакомец.

   В противовес собственным словам он сунул в рот сигариллу, щелкнул пальцами, яркой вспышкой озарив лицо. От глубокой затяжки разгорелся яркий огонек, в воздухе повеяло резким запахом табака.

   Я словно примерзла к каменным плитам. На балкон преподавательской башни в середине ночи вышел покурить Киар Рэнсвод. Кто бы сомневался, что у такого отвратительного типа есть какая-нибудь мерзкая привычка.

   Как и все демоны в человеческом обличии, магистр из ада — удивительно привлекательный мужчина. Каждый раз смотрю и действительно поражаюсь, как отлично выглядела эта форменная скотина. Когда он два раза в неделю появлялся в академии и входил в лекторий уверенной походкой, поджарый и хищный, однокурсницы переставали дышать.

   — На территории академии курить запрещено! — выпалила я, а потом подумала, какую сморозила глупость.

   — Мне говорили, — невозмутимо отозвался он.

   — Зачем тогда нарушаете правила? Это непедагогично!

   Господи, София, заткнись! Ты облаяла химерового магистра высшей магии. Забыла про экзамен?!

   — Полагаю, вам тоже нравится нарушать правила, госпожа студентка.

   — Ни в коем случае! Я просто… выполняла студенческий долг перед академией! Украшала горгулий ко Дню схождения лун, — на ходу сочинила я, удачно вспомнив о предстоящем празднике. Ждать его, правда, больше двух недель.

   — Понимаю, Лунную деву изображали, — с иронией поддержал он неловкую ложь. — Так что, я должен поступить педагогично и сдать вас ночному смотрителю? Или сделаем вид, что мы никогда не сталкивались на этом балконе в середине ночи?

   — И раз долг полностью отдан, пожалуй, покину этот абсолютно пустой балкон, — немедленно согласилась я с дельным предложением.

   — Вас проводить? — уточнил Рэнсвод. — Из преподавательского долга.

   — Нет-нет! Не надо лишнего благородства… то есть беспокойства. — Я начала продвигаться бочком к черному провалу дверного проема. — С наслаждением дышите свежим воздухом. Доброй ночи!

   Холодный, как айсберг, голос магистра нагнал меня в дверях и заставил обернуться:

   — Раз уж я стал свидетелем вашего ведического действа, госпожа студентка, позвольте дать добрый совет. Ничего не скажу насчет сердечных дел, но знаю, что вам поможет сдать экзамен по высшей магии.

   — Что? — зачем-то промычала я.   

   — Старание. — Казалось, тяжелый взгляд, пронзивший ночь, прожег дыру у меня между бровей. — Попробуйте ради разнообразия.

   «Кто бы знал, как я тебя ненавижу, напыщенный индюк!» — со злостью мысленно ответила я, задыхаясь от этой самой ненависти. Хорошее чувство. От него становится тепло в холод.

   — Доброй ночи, — кивнул Киар, словно действительно поделился действенным способом, как заставить его написать в экзаменационном табеле спасительное «удовлетворительно».

   Потеряв ко мне интерес, магистр отвернулся, а я скользнула в теплую темноту преподавательской башни, пахнущей магией, чернилами и пылью. Клокотавшая внутри злость застила глаза. Хотелось от души шарахнуть дверью, но шум мог привлечь ночного смотрителя. Оставалась скрипеть зубами и быстро спускаться по лестнице.

   Одетая в зимний плащ Альма маячила в пролете, нервно ходила под лестницей туда-сюда. Лицо цвета кофе с молоком, как у всех чистокровных ай-тэрийцев, терялось в темноте. Но в двух традиционных косицах словно светились кипенно-белые ленты.

   — Все удалось? — зашептала она.

   — Уходим быстрее! На крыше засел Рэнсвод.

   — Кронпринц вполз из ада и попытался прорваться к небу?! — громко охнула она. — Помогите нам предки Сатти!

   — Тихо! Он может услышать!

   Я занесла ногу, чтобы шагнуть с последней ступеньки, и кто-то невидимый с силой толкнул меня в плечо. Руку свело от боли. Потеряв равновесие, я мазнула влажными холодными пальцами по гладким перилам, не в силах в них вцепиться, и свалилась прямиком на лучшую подругу.

   К счастью, Альма была на полголовы выше и в два раза меня крепче. Поймала, как миленькая, и умудрилась устоять на ногах. Не зря с детства занималась турнирной магией, а сейчас входила в академическую команду.

   Она не давала спуску ни одному парню! Скажу больше: темнокожую подругу боялись задевать даже прожженные шовинисты, выступающие за высылку из Шай-Эра всех выходцев из других королевств Крушвейской скальной гряды.

   В смысле, все шовинисты, кроме капитана команды по турнирной магии. Но с Эзрой Ходжем у подруги была давняя вражда, притупляющая им обоим инстинкт самосохранения.

   — Ты в порядке? — прокудахтала Альма, помогая мне вернуть вертикальное положение. — Так и шею свернуть недолго.

   — Кто-то меня толкнул.

   Невольно мы посмотрели на утопленную во мрак лестницу. Она была пуста.

   — Показалось, — уверенно заключила подруга.

   — Точно показалось, — согласилась я, разминая ушибленное плечо. — Пойдем, пока напыщенная скотина не спустилась.

   Уверена, у Киара Рэнсвода ночь была куда добрее, чем у меня. До самого утра я повторяла заклятия высшей магии, а когда сознание почти погасло, решила освежиться в купальне. Последнее, что запомнила, как встала из-за стола, а потом обнаружила себя дрыхнущей в кровати.

   К жизни меня возродила кошка Дуся. Требуя долгожданного завтрака, она принялась с энтузиазмом грызть мою ногу. Дескать, вставай, хозяйка, принцесса изволит покушать. Оставлять без еды исчадие ада было жестоко. И чревато. Не дам поесть, чего-нибудь наерундит.

   Поднялась я безнадежно больной и разбитой, проспав утренние занятия. После обеда проходила лекция у Рэнсвода, и только смерть была достойным поводом пропустить высшую магию. Не после вчерашней отповеди на крыше и не перед пересдачей!

   Пришлось сначала собрать силы, а потом собрать и себя. Зато мне никогда так не шла темно-зеленая мантия факультета бытовой магии. Она чудесно подчеркивала цвет лица. Я даже вздрогнула от восхищения, когда увидела в отражении вместо блондинки с голубыми глазами зеленоватое лихо с бескровными губами.

   — Ты похожа на умертвие, — констатировала Альма, закрывая разложенный на коленях конспект.

   — Чувствую себя так же. Всю ночь зубрила.

   Стоять было муторно. Я опустилась на теплую скамью рядом с подругой и прихлебнула из термоса тонизирующий отвар из ягод аскарома. Обычно верное средство оживляло умертвие любой свежести, но сегодня мне был способен помочь разве что некромант. Или неожиданное «хорошо» на пересдаче.

   — Да я не о том… — Альма отложила папку с записями и плюхнула мне на лоб ладонь. — Так и есть: у тебя жар!

   — Да? — Я вяло потрогала щеку, но ничего особенного не заметила. — Как ты поняла?

   — У меня три младшие сестры, я на глазок определяю зимнюю лихорадку.

   — Уверена, что это не аллергия на высшую магию? — мрачно пошутила я.

   Подруга укоряюще блеснула темно-карими глазами.

   — Тебе надо к лекарю. Вдруг свалишься с воспалением?

   Что говорить, зимняя лихорадка — гадостная хворь. Никогда не знаешь, сляжешь ли с воспалением легких или через пару-тройку дней будешь здоровенькая рассекать по академии.

   Подруга решительно поднялась и схватила со скамьи вещи.

   — Вставай!

   — Только не к лекарю! — скорчив мину пожалостливее, снизу-вверх воззрилась я на суровую ай-тэрийку. — Клянусь, сразу после экзамена пойду в лазарет! Сейчас допью теплый аскаром, и отпустит.

   Я протянула открытый термос с бултыхающимся остывшим напитком. Альма, что характерно, посмотрела внутрь и заявила:

   — Он ледяной.

   — Холодный аскаром еще лучше горячего.

   Она выдержала паузу и проворчала, залезая в сумку:

   — Тебе поможет отвар из калины. Бабушка Марица говорит, что калина — первейшее средство при зимней лихорадке. Все наши предки пили и нам завещали.

   Боже, только не калина! Семья Сатти лечила этой химеровой ягодой абсолютно все болезни, начиная от несварения и заканчивая нервным тиком. У меня от одного запаха начиналось и то, и другое.

   — Я как раз свеженькую заварила. — Альма вытащила изукрашенный ай-тэрийскими узорами термос и с ловкостью фокусника обменяла на мой, напоминающий узкую чашку с ручкой. — Выпей все до капли.

   Вот! Так всегда.

   — Ну давай, не мнись… — засюсюкала она и вдруг гаркнула на весь центральный холл: — Немедленно!

   Как боевой маг под присягой, я мгновенно отвинтила крышку и, затаив дыхание, сделала глоток горького отвара. Сделалось не лучше, а противно.

   — Скажи, хорошо? — ласково улыбнулась Альма.

   — Уже чувствую, как возрождаюсь к жизни, — соврала я и попыталась вернуть термос. — Большое спасибо. Ты моя спасительница!

   — Я сказала до последней капли, — сухо напомнила спасительница.

   — Но как я оставлю тебя без отвара калины? — попыталась отвертеться от отравления. — Тебе же еще на тренировку.

   — Перебьюсь. Уверена, что мои предки хотят, чтобы ты выздоровела.

   — Не надо перебиваться и беспокоить предков. Мне уже лучше!

   Альма сердито сдвинула темные брови.

   — Хорошо, еще глоток и пойдем в лекторий, иначе опоздаем, — предложила я грозной подруге и, не дыша, прихлебнула ядреный отвар.

   Оставалось демонстрировать если не бодрость духа, то хотя бы бодрые шевеления. Я резво соскочила со скамьи. Голова немедленно закружилась, а плечо, вроде бы вчера никем не ушибленное, нехорошо прострелило. Да что за напасть меня сегодня преследует?

   Животворящее ай-тэрийское средство делу точно не помогало, а мешало. В панике я окинула холл быстрым взглядом. Здесь всегда, с утра и позднего вечера, пока не гасили огни, кипела жизнь. Студенты сидели на теплых скамьях, сновали вольнослушатели. Возле стены стояли открытые шкафы для обмена с книгами, их полки никогда не пустовали. У колонны притулилась карликовая лиственница в большой кадке…

   Надеюсь, растение поймет и простит, если вылить чуточку отвара. А если нет, то все равно не пожалуется.

   — Альма, ты займи нам места. Надо оставить книгу. — Я кивнула в сторону обменных полок, нередко выручавших меня, когда не было лишнего динара на новые романы. — Сейчас приду.

   — Только не задерживайся, — согласилась она и проворчала: — Знаю я тебя: вечно возле книг залипаешь.

   — Да третий день с собой таскаю. Опять забуду.

   Способ был действенный. Альма искренне верила, что предки Сатти завещали ей прочитать главную книгу в жизни ай-тэрийских благородных дев «Житие святой Ауэрелии», а дальше по желанию. Но к литературе она испытывала такой же вялый интерес, как я — к турнирной магии.

   Прояви подруга бдительность, пришлось бы расстаться с недочитанным томиком. Но приключенческий роман совсем новый, только изданный. Чудом отхватила последний экземпляр в книжной лавке! Такой обидно ставить на обменную полку, точно ведь заберут, пока закончится лекция.

   Мы разошлись в разные стороны. Для верности я обернулась. Подруга, не подозревающая, что коварная пациентка решила подлечить академическое деревце, спокойно поднималась по лестнице на учебный этаж.

   — Только не поворачивайся… — как заклинание, пробубнила я и в кого-то со всего размаху вошла.

   Волшебное ай-тэрийское снадобье щедро выплеснулось из термоса. Сверху странно крякнули. Оторопев, я уставилась на широкую мужскую грудь и огромную кляксу, растекшуюся на темно-зеленой ученической мантии. Тонкие ручейки, не успевая скатиться на пол, шустро впитывались в плотный рыхлый материал.

   Очень медленно я подняла голову… Обтекал Финист Берт! Высокий, голубоглазый и теперь пропитанный калиновым отваром парень моей мечты. Потомок северян, но без глупых прядей в волосах и выбритых висков. Любая девушка позавидовала бы его ровному светлому цвету волос.

   — Химерово отродье! — отпрянула я.

   Он изогнул брови.

   — В смысле не ты, а оно! — Я указала на пятно. — Подожди, все будет.

   — Еще что-то будет? — ошарашенно уточнил Финист. Может, решил, что ему подольют сверху?

   С видом профессионала свободной рукой я призвала магию и ею же припечатала к влажной кляксе. Из-под ладони, как из-под раскаленной подошвы утюга, пошел влажный пар. В воздухе повеяло не только калиной, но и паленым полотном. Дымок вдруг потемнел, как если бы мантию сжигали, а не сушили.

   — Мы с ней уже готовы! — отшатываясь, выдавил Финист и со странным видом потер грудь.

   — Ты прав! — с идиотской улыбкой выпалила я. — Совсем готовенькая! Даже слегка задымилась…

   Тут он убрал руку. На мантии красовалась подпалина в форме пятерни.

   Выходит, я что, поджарила парня своей мечты, как тыквенный пирожок? Застрелите меня кто-нибудь из арбалета.

   — Ничего страшного, — обратился он с мягкой улыбкой, тоже узрев след от пальцев. — Все нормально, правда. С кем не бывает?

   С тобой, Финист, — уверена, — такое случилось впервые. Впрочем, как и со мной. Как думаешь, это повод повязать обручальные нити?

   — Мне пора, — кивнул он.

   — Да, мне тоже надо на лекцию, — согласилась я.

   Время действительно поджимало.

   — Удачи, — пожелал он, словно у нас были разные лекции, а не одна, та самая, по высшей магии.

   Он обошел меня по дуге. Я развернулась на сто восемьдесят градусов и, чувствуя себя идиоткой, пошагала следом. Если оглянется, наверняка решит, что чокнутая с открытым термосом его преследует. А мы просто идем в один лекторий!

   На лестнице Финист торопливо перешагнул через ступеньку. В ту же секунду меня рывком швырнуло вперед, словно кто-то дернул за веревку, привязанную к поясу. Охнув, я выплеснула остатки калинового отвара и пробормотала под нос:

   — Какого химерового демона?!

   Странное ощущение мигом исчезло. Я поспешно отряхивала капли животворящего снадобья, пока оно не впиталось в ткань. Мимолетно подняла взгляд… Финист стоял как вкопанный и рассматривал меня с таким видом, будто впервые встретил, но уже мечтал поколотить.

   Для верности я даже оглянулась через плечо, не смотрит ли он на кого-то другого. Холл практически опустел. Стало очевидным, что северянин таращился вовсе не на лиственницу в кадке и даже не на высокие входные двери.

   Переговариваться на приличном расстоянии было ужасно странно, но я громко спросила:

   — Что случилось?

   — Зачем ты это сделала?

   — В смысле, зачем? Случайно!

   Может, и неплохо, что мы раньше никогда не разговаривали? У парня, похоже, раздвоение личности. Сам же минуту назад уверял, что ничего страшного не произошло. Раз решил, то нечего передумывать. Первое слово дороже второго!

   — Тогда сними! — потребовал он, подергав на груди подпаленную мантию.

   — С кого из нас? — опешила я от неожиданного предложения.

   — С обоих!

   У меня точно зимняя лихорадка! Только в горячечном бреду может привидеться, что посреди бела дня и центрального холла Финист Берт потребовал стянуть с его широких плеч академические одежды.

   — Не буду! — возмущенно отказалась я от публичного раздевания.

   Он соскочил с лестницы и стремительно приблизился. Я даже попятилась. Финист остановился в полушаге, навис всем своим немалым ростом. В прозрачно-голубых глазах светилась холодная ярость, но голос прозвучал тихо:

   — Сними заклятие.

   — Так ты не о мантиях? — охнула я, осознавая, что от лихорадки действительно сделалась чуток туповата. — Я использовала обычную бытовую магию. Сам ведь знаешь.

   — С каких пор связующая магия превратилась в бытовую?

   — Но я не…

   Он сжал мое запястье сильными пальцами и решительно повел в противоположную от лектория сторону. Я так обалдела от всего происходящего: от глупой ситуации, от ощущения, как он крепко держит… и ведет, что послушно семенила следом.

   Куда, кстати? Не то чтобы я волновалась, но все-таки выгоднее продвигаться к аудитории. Адский магистр терпеть не мог, когда студенты опаздывали, и подвергал несчастных моральному четвертованию.

   — Куда мы?

   — Сюда.

   Финист завел меня за колонну возле счастливо избежавшей полива лиственницы, подальше от лишних глаз. Он резко сжал кулак, призывая магию, и кивнул:

   — Любуйся.

   В воздухе между нами засветилась золотистая лента. Тонким поясом она обвивала мою талию и поводком тянулась к поясу парня. Нас действительно крепко-накрепко опутывало заклятие!

   — Что на это скажешь? — требовательно вопросил парень.

   Магия потухла. Для начала я моргнула.

   — Кто нас связал?

   — Как понимаешь, не я.

   — И не я!

   Неожиданно вспомнилась вчерашняя ночь на крыше и просьба, в порыве вдохновения озвученная сгорбленной горгулье: «Сделай так, чтобы мы друг к другу привязались». И она действительно сделала! Буквально. Ей-богу, бойтесь своих желаний, иначе они возьмут и исполнятся. Или хотя бы четко формулируйте, иначе отдача замучает.

   — Знаешь… похоже, все-таки я, — все-таки не очень веря в горгулье волшебство, задумчиво протянула я. — Но совершенно случайно!

   — Как можно не заметить, что ты использовала высшую магию? — раздраженно вопросил парень.

   Хороший, а главное, своевременный вопрос! Киар Рэнсвод точно оценил бы. Может, подсознательное вылезло, а бурлящая от лихорадки магия возьми и подчинись!

   — Что сказать? — пожала плечами, вообще-то не очень понимая, что следует говорить, когда понятия не имеешь, как уселась в лужу, да еще рядышком усадила парня мечты. — Я сегодня в ресурсе.

   — И? — кивнул парень, словно пытаясь подтолкнуть меня к правильному ответу.

   — И понятия не имею, как от этого… — помахала руками, намекая на невидимый поводок, — избавиться. С высшей магией у меня не очень.

   Тут в голове появилась неожиданная мысль. У Финиста никогда не возникало проблем со сложными заклятиями. На практикумах он был первым и экзамен сдал блестяще. О том, как ослепительно сверкает «превосходно» в его табеле успеваемости, шептался весь поток.

   — Ты можешь разорвать связку! — высказала я. — У тебя проблем с высшей магией нет.

   — Но я-то уже не в ресурсе. Выложился с утра на тренировке. — Он по-мальчишески почесал затылок. — Пойдем к Рэнсводу, он погасит магию.

   — Нет! — страшным голосом рявкнула я, хватая его за рукав мантии. — Только не к нему! Если Рэнсвод узнает, что я не справилась с магией, то ни за какие химеровы коврижки не пустит на пересдачу. Я точно вылечу! Пожалуйста, Финист.

   Неожиданно его губы, сжатые в твердую раздраженную линию, дрогнули. На лице расцвела широкая обаятельная улыбка. Обычно эта улыбка, увиденная со стороны, заставляла сердце трепетать, словно предназначалась только мне и никому больше, а сейчас сделалось обидно.

   — Считаешь забавным, что я в списках на отчисление?

   — Ты знаешь, как меня зовут, — невпопад ответил он.

   У меня вспыхнули щеки. Молодец, София! Так бесславно запалиться.

   — Если ты не в курсе, то мы три года ходили на одни и те же занятия, — с наигранным холодком пояснила я неожиданную осведомленность. — Конечно, я знаю твое имя, Финист Берт.

   — А я-то думал, что умница Грандэ не замечает простых смертных.

   Другими словами, он все-таки был в курсе, что я существую, и даже знает дурацкое прозвище, которое мне дали парни из группы по зельеварению.

   — Так вот у этой умницы сейчас большие проблемы с высшей магией, — призналась я.

   — Хорошо, попытаемся разорвать сами. Я скажу, что делать.

   — Отлично!

   Быстро выглянув из-за колонны, я проверила полупустой холл. До начала занятия оставались жалкие минуты. Если кто и торопился к учебным аудиториям, то на нас не обращал внимания. Вольнослушателям тем более не было никакого дела до студентов, шепчущихся в уголке.

   Сунув опустевший термос в сумку, я сжала кулак и призвала магию. Между нами медленно и нехотя разгорелась лента.

   — Гаси здесь. — Он указал нужное место на поводке.

   — Угу.

   Я сжала инфернальный поводок в ладони, но неожиданно внутри словно открылась огромная воронка, наполненная клокочущей силой. Магия хлынула мощным потоком. Меня швырнуло вперед и припечатало к Берту.

   От неожиданности он пошатнулся, я уткнулась носом в его грудь. К слову, больно. От мантии несло паленым полотном и калиной. Так себе благовоние.

   — Ты должна была его потушить, а не укоротить.

   В голосе Финиста больше не было раздражения, только искренне веселье. Подозреваю, что он, как в застольном скабрезном анекдоте, решил расслабиться и получать удовольствие от процесса.

   — Прости! Не понимаю, что со мной сегодня.

   Я просунула руку между нами, уперлась локтем в его каменный пресс и попыталась отклеиться: дергала, тянула, отталкивалась. Действительно, как в анекдоте. Самом страшном анекдоте ужасов!

   — Полегче! — стараясь сдерживать смех, попросил Финист.

   — Потерпи! — процедила в ответ. — Ты не один вообще-то страдаешь.

   — С ума сойти, умнице Грандэ хоть что-то не удается, — веселился он.

   — У меня не выходит куча вещей, но именно сейчас — отцепиться от тебя, — пропыхтела я и неожиданно отскочила, как на пружине.

   Финист ловко схватил меня за плечи, не позволяя упасть.

   — Получилось! — выдохнула я, сдувая с лица растрепанные волосы. — В смысле, не то чтобы получилось…

   Нас разделил целый шаг. Расстояние, конечно, мизерное, но хотя бы не придется передвигаться не в обнимку. Не представляю, как бы мы тесным клубком вкатились в лекторий.

   С другой стороны, адский магистр понял бы все с порога и не задавал дурацкие вопросы. Просто тихо-мирно принялся бы отвешивать ядовитые комментарии.

   В гулкой тишине разнесся часовой бой, оповещающий о начале лекции. Невольно я задрала голову, словно грозный зов, как божественный глас, лился с потолка.

   — Похоже, придется просить Рэнсвода, — сдалась я.

   — Не торопись, — вдруг проговорил Финист, заставив меня удивленно вытаращиться. — Когда у тебя пересдача?

   — Через полчаса после лекции.

   — Если до пересдачи не справимся, тогда попросим, — неожиданно сжалился он.

   — Но ведь нам придется вдвоем… по коридорам… — опешила я.

   — Ты же не потащишь меня к алтарю, — пошутил он.

   Поверь мне, брачная чаша сейчас не самое страшное. Если — не дай божественный слепец, — кому-то из нас приспичит в уборную? Вот чего стоит опасаться!

   — Спасибо, Финист! — Я постаралась не зацикливаться на жизненных мелочах и от души поблагодарила: — Обещаю быть незаметной, не мешать и молчать. И еще… мне очень надо на лекцию. Иначе Рэнсвод…

   — Не пустит на пересдачу, — договорил он с улыбкой. — Знаю, он всегда так делает. Идем, зубрила.

   Внутри меня клокотали взъерошенные чувства и бурлящая магия. Колени мелко дрожали, перед глазами плясали стены, и волнами накатывал жар. Господи боже, как может быть одновременно так хорошо, и так же паршиво? Вот что значит, прикоснуться к мечте! Теперь не издохнуть бы.

   До появления Рэнсвода мы не успели. Дверь лектория была многозначительно прикрыта. Скрипела она, как проклятая, не оставляя ни одного шанса войти незамеченными. Чудовищный звук, похожий на стон раненой химеры, разносился по помещению, заставляя всех присутствующих вздрагивать и оглядываться. Наверняка адский магистр специально выбрал именно эту аудиторию и не позволял смотрителю смазывать петли, чтобы знать в лицо опоздавших героев.

   Как и ожидалось, дверь традиционно застонала. Выпустив в мир этот чудовищный клич, мы с Финистом проникли в набитую под завязку аудиторию.

   Лекции Киара Рэнсвода всегда были открытыми, и на них неизменно собиралась толпа вольнослушателей. Демонский магистр преподавал в академии два раза в неделю, а остальное время служил во дворце… кем-то там. Вообще-то, его считали большим профессионалом. Я тоже, признаться, поначалу испытывала вдохновение, пока не попала на первый практикум и не получила щедрые моральные оплеухи.

   Однако сегодня то ли звезды сошлись, то ли левая горгулья была благороднее правой, но внизу, за преподавательской кафедрой, на фоне грифельной доски стоял помощник магистра Дрю! Добрейшей души парень в больших черепаховых очках.

   Я сначала не поверила своим глазам, а когда поверила, то возликовала. Рэнсвода заменяли! Может, пересдачу перенесли? Или — и мне страшно в это поверить — экзамен будет принимать кто-нибудь другой?!

   — Проклятье! — между тем, совершенно не вдохновился Берт. — Опять этот химеров Дрю-очкарик.

   Так, стоп! Я что-то не поняла: мне радоваться за себя или расстраиваться из-за парня мечты?

   — Господин Берт, добро пожаловать! — в злобной манере самого магистра протянул его помощник, неожиданно выказав себя с темной стороны. — Начало — самая скучная часть, верно? Не стойте на пороге, присаживайтесь.

   Он изящно проигнорировал тот факт, что Финист опоздал не один, а в компании девушки. Зато Альма, сидящая в самом центре зала, с трудом подобрала отвисшую челюсть.

   — Шевелись, Грандэ, — тронув меня за локоть, пробормотал парень.

   Мы спустились к тому ряду, где вольготно заседали его приятели.

   — Двигайтесь, — тихо скомандовал Финист.

   Как ни странно, абсолютно все подчинились, освободив нам парочку мест, хотя самим-то пришлось поприжать локти к подтянутым бокам. На меня никто не обратил внимания. Возле Берта всегда крутились девчонки. Возможно, не всегда такие зеленые, с не шибко свежими волосами, но мне вечно везет, как утопленнику.

   Хотя передумала — утопленникам везет больше! Три года надеялась, что Финист бросит на меня хотя бы мимолетный взгляд, без подкрашенных ресниц ни разу не зашла в академические корпуса. И что? Один раз проспала, не успела помыть голову, и по закону подлости мы столкнулись.

   — Магистр просил провести вводную лекцию, — между тем объявил его помощник. — Я кратко расскажу о программе. Весь следующий месяц вы будете изучать синергию. Слияние силы и магии…

   Дрю зачитывал по листочку. Монотонное бормотание оказывало поистине успокаивающий и усыпляющий эффект. Бурлящая магия, державшая меня на ногах, затихла. Разом нахлынула слабость, руки и ноги словно налились свинцом. Не делая попыток записывать, я рисовала на листе неровные завитки и чувствовала себя ужасно больной, несчастной и обиженной дурацкими горгульями.

   — Заканчивая нашу лекцию, хочу добавить! — неожиданно унылый голос помощника Дрю пронзила бодрость. — Господа студенты, практикумы по слиянию будут проходить в парах. До конца недели вы должны решить, с кем планируете работать в связке, и внести себя в список.

   Он продемонстрировал пока еще пустой лист.

   — Может, кто-то уже готов объявить себя парой? — на несмешную шутку никто не отреагировал, но Дрю понесло: — Подскажу главный секрет! Выберете человека, который вас не будет раздражать. Мы же не хотим, чтобы к концу курса вы друг друга прикончили.

   — Особенно ты, очкарик, не хочешь, — с неприязнью поглядывая на Дрю, буркнул себе под нос Финист, и его приятели с трудом сдержали смех.

   — Господин Берт, вы что-то сказали? — мигом ощетинился тот.

   — Нет, я молчал, — опроверг парень, вызвав в приятелях настоящий восторг.

   — Решили взять в пару вашу соседку?

   Я мгновенно перестала вырисовывать круги и вытаращилась на помощника Рэнсвода, как на драконовую химеру.

   — Кхм… — кашлянул Берт.

   — Нет! — выпалила я.

   — Отказываетесь? — с ехидной улыбочкой переспросил Дрю, явно желая унизить первого парня в селении, в смысле, в потоке.

   Почему этот химеров очкарик раньше казался милым парнем? Рядом с Рэнсводом нормальные люди не задержатся.

   — Не то чтобы я была против…

   — Прекрасно! — Он щелкнул пальцами. — Решено. Уверен, из вас выйдет прекрасный дуэт. Вы, госпожа Грандэ, не дадите новому партнеру отвлекаться от занятий, а он поможет вам наконец справиться с экзаменом по высшей магии. Сплошная польза.

   — Вот придурок, — едва слышно прошипел Финист.

   — Внесите себя в список! — приказал помощник и помахал листом.

   Мы по-настоящему напряглись.

   — Сейчас?

   — Какая-то проблема, господин Берт? — деловито поинтересовался Дрю.

   Не какая-то, а еще какая!

   — Можете передать лист?

   — То есть мне надо к вам подняться самому? Как лакею?

   — Извини, Грандэ, — пробормотал Финист, — я сделал все, что мог. Считай это минутой славы, а не позора.

   Скажите, знающие люди, этот день уже можно записывать в самые ужасные дни моей жизни или еще стоит обождать?

   Он поднялся. Совершенно не готовая к унижению, я хотела сдвинуться на край лавки, но северянин сделал шаг, чтобы потесниться в проходе… и ничего не случилось. Пока я боролась со сном, сосредоточенно прикусывая изнутри щеку, магическая связь растаяла сама собой.

   — А ты молодец, — хмыкнул он, решив, что я незаметно избавила нас от позорной привязки, и быстро спустился к Дрю.

   Нет, я, конечно, молодец, но понять бы, как ею вдруг сделалась.

   Без особого пиетета Финист выдернул лист из рук помощника магистра и, склонившись над преподавательской кафедрой, начал писать. На черной грифельной доске постепенно появлялись наши имена, накарябанные размашистым неряшливым почерком. В последней литере моей фамилии была ошибка. «Грандэ» переводилась с первородного языка как «умница», Финист превратил меня в «тлен».

   Пока он поднимался обратно, басовитый часовой бой объявил о конце занятия. Народ мгновенно начал собираться, вставать со своих мест. Гулкий лекторий наполнился разговорами.

   — Пересдача не отменяется! — стараясь перекричать гул, надрывался Дрю. — В той же аудитории, что и прошлый раз! Не опаздывайте!

   — Удачи на экзамене, Грандэ! — подхватывая со стола блокнот для записей, пожелал мне Финист и неожиданно подмигнул.

   Переговариваясь с приятелями, он начал подниматься по ступеням к выходу, а я все пыталась понять, не предвиделось ли мне это кокетливое подмигивание.

   — Берт с тобой флиртует! — охнула подскочившая Альма, забыв о конспирации. Более того, ее совершенно не смутило, что нас можно было услышать.

   — Тс! — шикнула я.

   — Как вы оказались вместе? — понизила она голос до громкого шепота. — Хочу знать все, во всех грязных подробностях!

   — Встретились возле дверей. Он тоже опоздал.

   — И всего-то? — разочарованно протянула подруга.

   Я пожала плечами, дескать, обычное дело, и вручила ей пустой термос из-под калинового отвара.

   — Спасибо, калина возродила меня к жизни.

   — А выглядишь так, будто готова с этой жизнью попрощаться, — с подозрением заметила Альма, словно догадываясь, что ни капли отвара не попало ко мне в рот.

   — В лечении всегда так: сначала становится хуже, а потом резко лучше, — сумничала я, убоявшись, что она хранит в сумке еще один термос и немедленно мне его всучит. — У тебя есть еще калина?

   — К сожалению, нет.

   Какое счастье!

   — А надо? — оживилась подруга. — Я еще успею перед тренировкой добежать до общежития и заварить.

   — Ни в коем случае! Вдруг опоздаешь?

   — Тут ты права. Тренер ненавидит, когда пропускают разминку. Потом будет гонять по залу, — вздохнула Альма. — Но пообещай, что после экзамена тут же пойдешь в лазарет.

   — Клянусь! — торжественно приложила я руку к сердцу. Мантия под ладонью все еще была чуточку влажная от пролитого отвара.

   До пересдачи оставалось не меньше получаса, но возле кабинета уже собрался народ. Нас, провалившихся, осталось меньше десятка. Самые упорные в достижение цели! Если кто не понял, это сарказм.

   Все энергично нервничали, ходили туда-сюда по коридору, повторяли теоремы высшей магии. Я пыталась справиться с накатывающей волнами паникой, выместившей даже дурноту, и бубнила под нос, как надоевшую песенку, закон преломления магии.

   — У тебя получается зажигать свечку? — вдруг тихо, как на похоронах, спросила у меня девушка с факультета инженерной магии.

   — А? — вытаращилась я в ее бледное от страха лицо с дергающимся глазом.

   — Ну, свечка. — Она зачем-то изобразила руками большой пожар. — У тебя выходит ее зажигать?

   — Не знаю.

   А свечку-то я ни разу и не пробовала зажигать! Правило вызубрила, а испытать не сподобилась! Вдруг у меня не получается?

   — А у меня не выходит, — пожаловалась девушка. — На экзамене не зажглась… и до сих пор никак.

   — Говорят, молния не бьет в одно место дважды, — попыталась поддержать я.

   — Ты права, он наверняка придумает что-нибудь другое.

   Почему эта мысль так нервировала? В панике я полезла за конспектом, чтобы еще раз повторить порядок действий, как народ вдруг подобрался. К аудитории уверенной поступью приближался магистр Рэнсвод собственной персоной. Никуда не делся, по пути в академию не потерялся, просто его адское величество не явилось на собственную лекцию.

   В руке он держал термос с каким-то напитком, черное пальто было перекинуто через локоть. От всей его поджарой фигуры в превосходно скроенном костюме исходило недовольство, словно каждым движением и жестом он говорил, как его достали бездари-неудачники.

   Я вжала шею в плечи и постаралась уменьшиться в размерах. Узнает или нет? Но Киар не задержал на мне взгляда.

   — Заходите по очереди, — мрачно бросил он на ходу и скрылся в аудитории.

   Тишина, воцарившаяся в коридоре, отдавала всеобщей истерикой.

   — Кто пойдет первым? — спросила девушка, та самая, с факультета инженерной магии, и нервно обтерла о синюю мантию ладони.

   — На камень-ножницы-бумага? — предложил кто-то.

   — Вы нелепы, — высокомерно бросил парень «алхимик» в красной форме и решительно толкнул дверь.

   Он скрылся в воротах ада. Мы проводили смельчака траурным молчанием, как в последний путь, но алхимик вывалился в коридор спустя пару минут. На худом лице застыло выражение глубочайшего потрясения. В руках мелко тряслась раскрытая студенческая книжка.

   — Выгнал? — прошептал кто-то.

   — Поставил «удовлетворительно», — прохрипел он севшим голосом. — Имя спросил и поставил.

   В доказательство парень даже продемонстрировал еще не подсохший чернильный росчерк магистра, твердый и тревожный.

   — Что происходит? — вопрошал алхимик у нас.

   Хотела бы я знать, что случилось сегодня с Рэнсводом. С той ноги, что ли, встал?

   Народ один за другим начал появляться из аудитории с заполненными графами. Я немедленно уверовала и в удачу, и в магию горгулий, и даже в высшую справедливость. На пересдачу входила с опаской, но без паники.

   Магистр стоял спиной и, сунув руки в карманы, смотрел в окно, словно в ослепшем от уличной темноты стекле мог разглядеть что-то еще, кроме собственного отражения. Пальто небрежно валялось на преподавательской кафедре.

   — Добрый вечер, — поздоровалась я и без лишних просьб представилась его затылку: — София Грандэ, четвертый курс, факультет бытовой магии.

   Рэнсвод развернулся резко, всем корпусом, и вперил в меня острый взгляд. Повисло неприятное молчание. Точно вспомнил вчерашнее столкновение на крыше!

   Он прошел к кафедре, жестом фокусника вытащил из ящика оплавленную свечу в медном подсвечнике. В тишине тот звонко ударился о крышку стола.

   — Зажигайте, — кивнул Киар.

   Вот ведь мстительная сволочь!

   — Но ведь остальные… — Я осторожно указала на закрытую дверь.

   — Что? — резко спросил он, изогнув брови. — Что остальные?

   В темных глазах плескалась бездна. Та самая, в которой отличницы топили надежды на высшее магическое образование.

   — Нет-нет, — быстро уверила я. — Ничего!

   — Тогда приступайте, — поторопил он.

   — Ага, сейчас, — пробормотала я, суетливым движением скидывая на стол рядом с его пальто сумку и пристраивая табель, — уже приступаю.

   Господи, из какого пыльного гримуара он выкопал это заклятие седой старины? Кому нужны свечи, если магические лампы сейчас продаются за сущие сантимы? Можно выбрать на любой вкус: круглые слюдяные, квадратные из лунного хрусталя или даже в виде трехрогих канделябров. Чем ему, этому химеровому демону, под настольной лампой не читается?

   — Зажечь свечку? — пробубнила я, встряхивая руками и настраиваясь. — Отчего же не зажечь? Сейчас зажжем.

   Комментировать бормотание Ренсворд не стал, но на шаг от кафедры отошел. Видимо, во избежание. Правильно! Я так сильно нервничала, что вполне могла затянуть на его горле узел дорогущего галстука.

   — Не теряйте время, — оборвал он приготовления, не догадываясь о кровожадной идейке.

   Я резко призвала магию, щелкнула пальцами, как он сам делал на крыше преподавательской башни, пробуждая огонь. Сила неконтролируемым потоком выплеснулась на свободу. Свеча не зажглась, а полыхнула. Из фитиля вверх рванула пика рыжего пламени, едва не мазнувшая острием по потолку. Лицо овеяло горячим потоком, словно передо мной раскрыли раскаленную печку. От жара воск за секунду расплавился и стек блестящей лужицей с черными разводами.

   — Ой! — испугалась я.

   Жадный огонь, сожрав предложенное угощение, мгновенно перекинулся на преподавательское пальто.

   — Гасите магию! — рявкнул магистр, подскакивая к кафедре.

   Но от изумления на меня напал столбняк. Я смотрела, как дымится черное полотно, и не могла пошевелиться. Пахло оно похлеще поджаренной мантии. Сразу видно: отличная, высококачественная шерсть!

   Рэнсворд схватил со стола термос и выплеснул на пальто полпинты темного сока аскарома. Пламя послушно потухло, в воздухе заклубился зловонный дымок. От воцарившейся тишины звенело в ушах.

   — Почему вы не использовали заклятие?! — рявкнул взбешенный магистр.

   — Испугалась, — пролепетала я. — А почему вы его не использовали?

   Перекошенное от ярости лицо Киара теперь еще и вытянулось. На мгновение он прикрыл глаза, видимо, пытаясь себя убедить, что орать матом в академии совершенно непедагогично, а именно эта студентка ратовала за педагогичный подход.

   — Не знаете, когда стоит держать язык за зубами? — вкрадчиво вопросил он.

   — Но ведь свечу я зажгла, — осторожно заметила я.

   Мы одновременно посмотрели на растекшуюся по столу лужицу воска.

   — Я заслужила «удовлетворительно»! А что до пальто… — Я набрала в грудь побольше воздуха: — Компенсирую его стоимость!

   — Вы предлагаете мне деньги? — обманчиво мягким голосом уточнил он, сузив темные глаза.

   — Только взять на себя ответственность и возместить потери, — извернулась я.

   Мы замолчали. Внимательный взгляд Киара остановился на моих обкусанных от нервов губах, отчего их немедленно захотелось облизать. Он словно не верил, что ему действительно предложили денег.

   — Возместить потери? — Неожиданно магистр кривовато усмехнулся, отчего стал похож на демона… очень сексапильного демона. — Поднимитесь ко мне в кабинет. Нам в любом случае надо поговорить.

   — Сейчас?

   — У вас есть срочные дела?

   — Нет!

   Пока он не передумал, я схватила со стола сумку и на ходу сунула в нее студенческую книжку с единственной пустой графой. Стоило выйти в коридор, как ко мне кинулись товарищи по несчастью.

   — Почему так долго? — зашептали они. — Как прошло?

   — Хорошо, — буркнула я на ходу и зачастила в сторону перехода в преподавательскую башню.

   Самой не верилось, что Рэнсвод согласился на взятку и не послал меня прямиком в деканат за приказом об отчислении. Обалдеть!

   Адский магистр никогда не выглядел человеком, нуждающимся в деньгах, но, может, проигрался и теперь не брезгует студенческими динарами? Возможно, в этом и заключался великий план пресвятой левой горгульи.

   Некоторое время пришлось подождать. Сильная, бурлящая магия заснула, вновь оставив после себя свинцовую тяжесть. Я привалилась спиной к стене возле двери с именной табличкой и прикрыла глаза.

   Природа всегда отмеряла человеку резерв по силам. Излишек ранил. Видимо, зимняя лихорадка кипятила не только тело, но и колдовской дар, намекая, что мне со всех ног пора бежать в лазарет.

   На лестнице раздались шаги. Я встрепенулась, испугавшись, что столкнусь с профессором по зельеварению, обитающим в соседнем кабинете, но появился Рэнсвод. Испорченное пальто вновь было перекинуто через локоть. Термос, судя по всему, остался в аудитории.

   Киар молча отпер замок, открыл дверь и кивнул мне, приглашая в темную комнату. Стоило переступить через порог, как на потолке вспыхнула магическая лампа. Смотрите-ка, никаких дурацких свечей!

   Полукруглый большой кабинет со стрельчатыми окнами казался совершенно обезличенным и ничем не пах: ни табаком, ни магией. Полки книжных шкафов сиротливо пустовали. Массивный стол выглядел идеально убранным, но по факту им просто не пользовались. Стоял письменный набор, возможно, оставшийся от предыдущего владельца кабинета, лежала стопка учебников. Похоже, Рэнсвод здесь не работал, а только оставлял вещи.

   Неожиданно в тишине раздался щелчок запертого на ключ замка. Я вздрогнула и почувствовала себя в клетке. Со зверем. Теперь оставалось за этим самым зверем следить и не впадать в панику.

   Рэнсвод повесил пальто на рогатую вешалку в углу и, стягивая пиджак, бросил:

   — Снимите одежду.

ГЛАВА 2. Потомок избранного

Поверить в реальность происходящего не удавалось. В шоке я следила, как зверь в человеческой личине переместился к столу. Небрежно бросил на крышку пиджак, с невозмутимым видом вытащил из манжет белоснежной рубашки драгоценные запонки и начал закатывать рукава. Сначала один, потом взялся за второй.

   У него были красивые сильные предплечья. На левой руке от запястья до локтя тянулся столбик нечитаемых, почти стершихся символов. Татуировка у уважаемого магистра высшей магии как нельзя лучше вписывалась в происходящий театр абсурда.

   — Что вы сказали? — едва слышно выдавила я.

   — Не нужно полностью раздеваться, я хочу увидеть вашу спину. — Он обернулся и поморщился: — Напомните, как вас зовут?

   Другими словами, ты, химеров негодяй, предложил мне расплатиться за экзамен телом, а имя запомнить не сподобился!

   — София Грандэ, — внезапно севшим голосом назвалась я.

   — Умница София, значит, — безошибочно перевел он мою фамилию с первородного языка и бесстрастно добавил: — Я знаю, что нужно делать, чтобы вам стало лучше.

   — Не сомневаюсь в вашем опыте, но я не готова дать вам то, что вы просите! — твердо заявила я.

   Долгую секунду мы смотрели глаза в глаза. Надеюсь, что вид у меня был решительный, а не жалобный. Даже брови у переносицы сдвинула, но руки тряслись. Безусловно, от возмущения.

   — Подожди-ка. — Рэнсвод словно что-то просчитывал в уме и вдруг спросил в лоб: — Так ты решила, что я пытаюсь тебя соблазнить?

   — Вряд ли ваше предложение можно назвать политесным словом «соблазнение», — отрезала я.

   На его лице заходили желваки, взгляд четвертовал.

   — Не знаю, каким ты меня рисуешь в воображении, но я не развращаю студенток. И меня совершенно точно не привлекают дети.

   — Если вы не заметили, то я давно не ребенок.

   — Вы удивитесь, госпожа Грандэ, — как-то вмиг успокоившись, он вновь перешел на официоз, — но под вашими мантиями не всегда угадывается возраст.

   — Поэтому вы попросили раздеться?

   — Так… — Он упер руки в бока и, на секунду опустив голову, глубоко вздохнул. — Видимо, вы не увидели рисунок.

   Взгляд невольно переместился с его мрачного лица на незнакомые символы, неряшливыми кляксами пятнающие крепкое предплечье.

   — Как вы себя чувствуете, София? — резковато спросил Рэнсвод. — Жар, ломота в теле. Нехарактерные вспышки магической силы. Стихийные, бесконтрольные заклятия, на которые вам никогда не хватило бы магии. Такие плетутся подсознательно и исчезают сами по себе. Первый признак, что не маг управляет даром, а наоборот. У вас болит плечо. Я заметил, как вы морщились на экзамене. Ничего не пропустил?

   — Плечо действительно болит, — покусав нижнюю губу, через паузу призналась я и промолчала о связующих чарах, наложенных на Финиста.

   — Когда вчера вы шустро сбегали с крыши, то забрали с собой мой магический дар. Вы должны были почувствовать изменения, — резюмировал он.

   — Вы пытаетесь меня обвинить в краже? — скривила я губы.

   — Я пытаюсь помочь, София, потому что сейчас моя магия вас сжигает.

   В кабинете поселилось молчание. Я силилась что-нибудь сказать или хотя бы проблеять, но меня покинул дар речи. Да и в голове стало пусто. Не каждый день узнаешь, что вместо простуды на крыше преподавательской башни подхватила чужую магию и пришло время обряжаться в покойницкий саван.

   — То есть у меня не лихорадка. Я по-простецки тут стою перед вами и тихо умираю? — дрогнувшим голосом переспросила я.

   — Вы уловили суть.

   Рэнсвод говорил так серьезно, что не оставалось сомнений: не обвиняет, не врет и не запугивает.

   У меня опустились руки. Сумка соскользнула с плеча и упала над ноги. На пол выкатились самописные перья, и выскользнул дурацкий табель успеваемости.

   — Выходит, вы были в курсе, чем мне грозит ваша магия, но почему-то не попытались найти. Я даже не пряталась!

   — А я не разглядывал вас в темноте, — признался он. — Вы в любом случае появились бы на пересдаче.

   Обвинения отскакивали от Рэнсвода, как мячи — от стены. И внутри всколыхнулась волна гнева.

   — Что нужно сделать, чтобы вернуть вам дар? — с ледяными интонациями спросила я. — Показать метку, на этом все закончится? Отвернитесь, я сниму одежду.

   Рэнсвод невозмутимо наблюдал, как я со злостью стаскиваю мантию, швыряю ее на диван и трясущимися руками поспешно хватаюсь за ворот простого платья. Верхняя пуговка, самая тугая, выскальзывала из влажных нервных пальцев.

   — Остановитесь, София. Все гораздо сложнее, чем вы думаете, — спокойно попросил он притормозить с раздеванием. — Я должен объяснить, с чем вы столкнулись.

   — Очевидно. Ту часть разговора, где вы что-то объясняете, мы незаметно пропустили.

   — Сядьте, — приказным тоном скомандовал он и кивнул на старый диван. — Вы выглядите отвратительно.

   Как этот товарищ, прости господи, дожил до своих лет, если до сих пор не знает, что честность и прямолинейность не всегда уместны?

   — Спасибо, мне и стоится неплохо.

   — Как пожелаете, — вздохнул Киар, словно разговаривал с капризным ребенком, а не с разгневанным магом (ладно, без пяти минут магом). — Вы слышали легенду о Рэноне?

   — Сказку о первородном огне знают даже дети.

   В ней рассказывалось, что в темные времена на землю опустились полчища драконовых химер, но избранный воин был отмечен божественным первородным огнем и спас кучу людей. Мне много раз попадались книжки с похожими сюжетами, авторам нравилось переписывать старые небылицы.

   — Это не легенда, а изрядно приукрашенная реальная история, — спокойно объявил он. — Рэнон действительно существовал, охотился на драконовых химер и сохранил много жизней, но на несколько веков его особенный дар был утерян. Пока в роду не появился ребенок, достаточно сильный, чтобы управлять древней магией.

   Он многозначительно примолк.

   — Пытаетесь намекнуть, что вы тот самый потомок избранного? — У меня вырвался смешок, но магистр никогда не был весельчаком, любящим пошутить со студентами, и ерничать расхотелось. — Вы серьезно?

   — Более чем.

   — Во мне действительно сейчас первородный огонь?! Из детских легенд? И он меня сжигает, как проклятие черной магии, потому что… В отличие от вас, я недостаточно сильная, — договорила упавшим голосом.

   — Я сказал, что реальная история мало напоминает сказку, — развел руки Рэнсвод. — После потери дара нашей семьей пришлось изменить фамилию. Как понимаете, быть потомками легендарного Рэнона, но без первородного огня, довольно обременительно.

   — Знаете, господин магистр… Вы были правы, некоторые новости стоит узнавать сидя. — Я плюхнулась на диван, однако перед глазами все равно плясали темные мушки. — Ох! Сесть что-то не помогло. Мне надо выругаться.

   — Ни в чем себе не отказывайте.

   — Матом.

   — В таком случае, лучше выругайтесь шепотом, — серьезно посоветовал он.

   — На азрийском языке…

   — Что вас останавливает? — терпеливо спросил магистр.

   Дескать, любой каприз, лишь бы дама сначала не впала в истерику, а потом в прострацию.

   — Я не знаю азрийского, — чистосердечно пожаловалась источнику всех проблем в моей недолгой жизни.

   — Могу подсказать пару крепких выражений.

   — И, видимо, уже никогда не выучу, — с отчаяньем прошептала я, не понимая, какого демона прицепилась к дурацкому азрийскому, этот язык мне даже не нравится.

   — Послушайте, София. Мы в одной лодке, и я сделаю все, чтобы вы были в порядке, — не скатываясь в увещевания, проговорил Рэнсвод. — Пока я выясняю, что произошло, и, главное, как вернуть вещи на свои места, буду забирать излишек магического резерва. Достаточно прикоснуться к метке. Просто доверьтесь мне.

   Магистр протянул руку. Думала, предлагал закрепить соглашение рукопожатием, но, оказалось, что он хотел помочь мне встать с дивана. Ладонь у него оказалась горячая и сухая. Всегда считала, что теплые руки были только у хороших людей, но Рэнсвод умудрился эту замечательную теорию разрушить.

   Он отвернулся без лишних просьб. Не к слепым окнам, где отражалась моя изломанная фигура, а к портрету его величества на стене. Наверняка картина тоже досталась ему в наследство от бывшего владельца кабинета, и вряд ли он любовался королем из чувства глубочайшей привязанности.

   Я расстегнула платье. Рукав с натугой съехал с ноющего плеча, тонкую лямку нижней сорочки тоже пришлось приспустить.

   — Все, — позвала я, переступив с ноги на ногу.

   Смущаться было нелепо, ведь никто не мнется, раздеваясь на приеме у лекаря. Да и Рэнсвод, уверена, видел не одну голую женскую спину. Вряд ли моя отличалась от других особым шармом или уникальностью… Но какое же счастье, что спина не краснела от неловкости, как щеки!

   Киар подошел. Казалось, под его взглядом кожу начало печь, и неожиданно даже для себя я поежилась.

   — Метка есть?

   — Да, — ровным голосом, тщательно пряча эмоции, ответил он.

   — Но вы были до последнего не уверены? — внезапно догадалась я и извернулась, чтобы посмотреть, как выглядит эта самая метка.

   Толком ничего разглядеть не удалось, только рваный край точно бы вытатуированного неровным пятном рисунка.

   — Вам лучше не двигаться, — уклонился он от ответа.

   — Простите.

   Когда Рэнсвод прикоснулся кончиками пальцев к моей обнаженной спине, я вздрогнула.

   — Я не сделаю вам ничего плохого, София, — тихо вымолвил он.

   — Знаю.

   В следующее мгновение из меня начала утекать магия. Пугающее ощущение, ничего приятного — сплошная паника! Захотелось броситься наутек, но усилием воли я удерживала себя на месте. Представляла, что вросла в пол, как дерево — корнями в скалистый уступ, и сдвинуть меня не сможет даже самый сильный ураган, только сломать. Хотелось верить, что Рэнсвод не собирался этого делать.

   В люстре затрещали огни, замигали, угасая и вновь разгораясь. Не сдержавшись, я вновь посмотрела на стеклянную дверцу шкафа, где отражался Киар. Вокруг его руки хаотично кружились огненные символы на незнакомом мне языке, на предплечье светился рисунок. Глаза тоже светились, как у демона, алым цветом. Один раз такое увидишь, три недели спать не будешь! Я поспешно отвернулась.

   Все закончилось внезапно. Магистр убрал руку, люстра перестала трещать, огни тотчас разгорелись.

   — Одевайтесь, — бросил он, ей-богу, как на приеме у лекаря.

   Я поспешно привела одежду в порядок. Лихорадка ушла, болезненные ощущения полностью исчезли и появилась кипучая энергия. Не выматывающая и нервная, когда носишься кругами, как бешеная белка, но толком ничего не делаешь, а здоровая, пробуждающая желание если не свернуть горы Крушвейской гряды, то хотя бы их покорить.

   В отличие от меня, Рэнсвод застыл, опершись о стол. Напряженные широкие плечи, вздутые вены на руках, побелевшие костяшки пальцев на сжатых кулаках, опущенная голова — вся поза доказывала, что магия ему не зашла и встала колом. Рисунок же на предплечье, словно напившись силы, вернул яркость. Это были крупные символы древнего языка, гораздо древнее даже первородного.

   — Как вы себя чувствуете? — отрывисто бросил мужчина, не догадываясь, что за ним внимательно и испуганно наблюдают.

   — Лучше, чем неделю назад. А вы?

   — Хуже, чем неделю назад, — не стал лукавить он, но резко выдохнул и выпрямился.

   Преображение случилось буквально за мгновения. Передо мной вновь предстал привлекательный, но пугающий взрослый мужчина с острым взглядом, умеющим подмечать любые мелочи. Разве что лицо осунулось.

   Пока он спускал рукава рубашки и вдевал запонки, я собрала в сумку рассыпанные самописные перья. Подняла студенческий табель с выдавленным гербом Академии общей магии на мягкой кожаной обложке и задумчиво покрутила в руках.

   — Какие у вас планы на вечер? — бросил магистр.

   О, мне предстоит насыщенный вечер! Я планирую пройти пять стадий принятия неизбежного, но в ритме шай-эрского вальса, иначе застопорюсь на депрессии и к утру впаду в черную хандру. Может, еще подумаю, кому завещать кошку. Конечно, умирать в ближайшие дни я все-таки не планировала, но во избежание сиротства хвостатого демона стоит позаботиться о ее будущем.

   — Поужинайте со мной, — не дождался Рэнсвод внятного ответа. — Нам надо многое обсудить, но не в стенах академии.

   Как всегда, он прав: тема для разговора у нас была. Я молча протянула табель. Магистр вопросительно изогнул брови.

   — Вы сказали, что мы сейчас в одной лодке и самое время сотрудничать. — Я кивнула на документ в своей руке. — Поставьте мне «отлично» за экзамен.

   — Да вы умеете расставлять приоритеты, госпожа Грандэ, — с иронией хмыкнул он.

   А вы профукали древний дар, господин потомок избранного, но заметьте, я не тыкаю вам в лицо этим вселенским провалом.

   — И припишите три плюса, — невозмутимо попросила я.

   — А плюсы зачем? — искренне заинтересовался он.

   — Моральная компенсация за каждую пересдачу.

   — Хорошо.

   С едва заметной улыбкой Рэнсвод забрал книжку и шагнул к столу. Сдвинув пиджак, он вытащил из письменного набора чернильное перо. Признаться, я полагала, что оно вообще не пишет и даже не заправлено. Стоит просто так, для интерьерной гармонии.

   — Подождите! — заволновалась я, пытаясь подглядеть, что он черкает в моем табеле. — Так «хорошо» или «отлично»?

   Рэнсвод вернул мне студенческую книжку. На секунду показалось, что из воспитательных потуг он все-таки отвесил «отвратительно», но в графе напротив высшей магии стояло «превосходно» со всеми вытребованными плюсами. Выше разве что «восхищен до глубины души», но такой оценки еще не придумали.

   — Довольны, госпожа Грандэ? — любезно уточнил он.

   — Вполне.

   Я спрятала табель в сумку, забрала брошенную на диван мантию и замялась, не понимая, куда ее деть. Не пойдешь же в ресторацию в академической форме.

   — Оставьте мантию здесь, — предложил Киар, надевая пиджак. — Завтра заберете.

   Пока я пристраивала форму на вешалку, видимо, забыв об огненном казусе на экзамене, он натянул пальто, расправил воротник. На черной дорогой ткани, в самом видном месте, естественно, зияла дыра с опаленными краями. В молчании мы воззрились на это живописное доказательство моего неумения справиться с сильной магией.

   — Извините, я не нарочно подожгла, — попыталась я заполнить многозначительную паузу. — Просто ваша магия внезапная, как городские голуби!

   Ответом послужил знакомо-убийственный взгляд, на занятиях вызывавший у меня паралич дыхания. Киар стащил с плеч испорченное пальто.

   — Вы замерзнете в одном костюме, — вымолвила я и тут же поняла, насколько неуместно прозвучало замечание. Словно мы превратились не в вынужденных сообщников, связанных одним большим секретом, а в близких приятелей.

   — Дадите шаль? — хмыкнул он и накинул пальто на рогатины вешалки. Оно вспучилось, словно на спине, не тронутой огненной магией, вырос горб.

   — Нет, ну, если очень надо…

   — Не мнитесь. Я не пытаю детей холодом.

   Рэнсвод отпер дверь и кивком указал мне в коридор, дескать, идите — путь свободен.

   — Буду ждать вас в экипаже.

   — За воротами, — добавила быстренько. — К слову, как выглядит ваш экипаж? Чтобы не перепутать и не сесть в чужой.

   — Мой экипаж непритязателен, с затемненными окнами, — подсказал Рэнсвод, мало что проясняя.

   — Значит, буду отгадывать, — пробормотала себе под нос.

   Я забрала из гардероба пальто и, пока шла под зажженными фонарями к академическим воротам, пыталась избавиться от дурацкого ощущения, что попала в страшный сон. Еще вчера мне в кошмаре не привиделось бы, что мы с Киаром Рэнсводом заговорим о чем-то, кроме законов высшей магии, а сегодня он прикасался к моей обнаженной спине. Прежде мою спину трогала только мама! И то, когда ставила банки от простуды.

   Вечером перед академией всегда царило оживление. В тор говых лавчонках светились витрины. Сновали студенты и горожане, а непритязательных экипажей городских возниц в ожидании пассажиров стояла целая вереница.

   Встав на пешеходной мостовой, я осмотрелась в поисках самой непритязательной кареты, но непременно с затемненными окнами. Дверца одной многозначительно приоткрылась, намекнув, что можно не страдать муками выбора.

   Рэнсвод протянул руку и помог мне забраться в салон. Усевшись, я пристроила на коленях сумку и попыталась задвинуть ноги под сиденье, чтобы случайно не соприкоснуться с магистром коленями.

   — Далеко ресторация? — спросила я.

   — В какое время вас ждут дома? — уточнил он.

   — Я живу в академическом общежитии.

   — Значит, вы вернетесь раньше, чем закроются ворота.

   Он невозмутимо постучал в стенку, приказывая кучеру трогаться. От первого рывка я едва не съехала с кожаного сидения. Сумка выпала из рук и плюхнулась на колени Рэнсвода. Кажется, что-то высыпалось на пол.

   — Простите! — охнула я, схватив несчастную торбу с такой скоростью, словно она могла прожечь дыру на штанах у магистра, и вжалась в спинку сиденья.

   Лучше бы мне прилипнуть к этой спинке намертво!

   — Вы напуганы, София? — вдруг спросил Киар, никак не прокомментировав неловкость.

   Его лицо скрывалось в глубокой тени, но я все равно ощущала прямой, испытывающий взгляд.

   — Да, — не стала лукавить. — Не могу понять, как вы случайно могли утерять первородный огонь?

   — Я не верю в случайности, — честно ответил он. — В искусстве черных заклятий существует не меньше десятка способов отобрать у мага силу, и почти три сотни — имеющих подобный побочный эффект.

   — То есть кто-то специально лишил вас дара?

   — Или не намеренно. Я не имею права кого-то огульно обвинять, пока не будет доказательств, — мягко, но непреклонно отказался строить предположения Рэнсвод.

   — Но почему магия перешла ко мне? Я вроде как… оказалась ближе всех?

   Повисла странная пауза, словно мне следовало самой догадаться о причине неожиданного приобретения.

   — Видимо, вы меня по-настоящему ненавидите, София, — в его голосе сквозила знакомая ирония.

   — С чего вы решили? — смутилась я, поблагодарив божественного слепца, что в темноте не разглядеть, как вспыхнули щеки.

   — Дар покинул меня, но отозвался на яркие эмоции и принял их за зов. Я вам настолько не нравлюсь?

   — Вовсе нет! — выпалила я.

   Боже мой, что соврать-то?

   — На самом деле, я в вас влюблена!

   В салоне повисла настороженная тишина. Было слышно, как звонко стучат по промерзшей дорожной мостовой копыта лошади, а на проспекте постовой истошно дует в свисток, ругаясь на зазевавшихся извозчиков.

   — Но эти неуместные чувства не ваша проблема, — торжественно заявила я. — Обещаю, что я вас ничем не побеспокою и очень быстро с ними справлюсь.

   — То есть, я действительно вам глубоко неприятен, — выслушав пламенную речь, резюмировал Рэнсвод.

   К счастью, докапываться до причин он посчитал лишним. Не уверена, что мне хватило бы такта соврать что-нибудь вежливое и не высказать накопленные претензии обо всех нападках, что пришлось пережить за последние полгода. Да меня так не отчитывали… Вообще никогда не отчитывали.

   Он ругался, когда заклятия удавались, а уж если не удавались, то обрушивался с такой критикой, что я съеживалась от осознания собственной никчемности. Едва не заработала комплекс профессиональной неполноценности! А он, как оказалось, даже мое имя не помнил. Мило. Как раз в духе натурального тирана.

   Карета катилась по извилистым столичным мостовым. Сквозь затемненные окна было почти не видно монументальных, тяжелых зданий, фонари казались размытыми пятнами.

   Но-Ирэ переводилось с первородного языка как «город ветров и скал». Он действительно зародился в скалистой купели и день за днем отвоевывал место у гор: врастал в каменную твердь мощными башнями, окружал себя толстыми стенами, прорубал дороги, растекался площадями.

   Королевский дворец нависал над столицей, довлел, внимательно наблюдал. Его длинные шпили, протыкающие облака, на рассвете в ясную погоду вспыхивали, ловя первые солнечные лучи. С высокомерием монарших вассалов из-за густых хвойных садов казали ухоженные лики верхние кварталы с богатыми особняками и фешенебельными гостевыми дворами.

   Альма считала большой странностью, что меня не тянуло к красивой жизни, и за четыре года я ни разу не поднималась в Стрэйн-Лейн, в самый известный и дорогой район магических мастерских. Но настоящая жизнь, какая она есть у обычных людей, бурлила внизу, в переплетении змеевидных улиц. Здесь теснились разновеликие дома с двускатными черепичными крышами, кричали рыночные зазывалы, дымились тележки торговцев уличной едой, а воздух в любое время года пах острыми шай-эрскими пряностями.

   Ресторация, куда мы приехали, пряталась на тихой улице, в отдалении от Восточных ворот. В этом облюбованном студентами квартале, тесном и шумном, были едальные ряды, библиотечная площадь и недорогие торговые лавчонки. В них продавалось абсолютно все, начиная от готового платья и заканчивая мелкими артефактами, а потому было просто встретить знакомых.

   — Это заведение закрыто для посторонних, — проговорил магистр, помогая мне выбраться из кареты. — Здесь нас не побеспокоят.

   В дверях нас встретил распорядитель. Он поздоровался с Рэнсводом с большим пиететом и в обход непритязательного, на первый взгляд, обеденного зала провел нас на верхний этаж, в отдельный кабинет.

   Как-то незаметно мне помогли избавиться от пальто и отодвинули тяжелый стул перед большим прямоугольным столом. Жестом фокусника распорядитель сдернул с пустых тарелок салфетки в тон скатерти изо льна и с любезной улыбкой объявил:

   — Сегодня шеф-повар превзошел себя! У нас нежнейший ягненок с черносливом, первосортные говяжьи стейки, и к вечеру доставили ледяного окуня из Норсента. Подается на подушке из разваренной ячменной крупы и с лимонным муссом. Очень рекомендую.

   Я проглотила слюну и упустила момент, в котором прошу принести мясо с кровью. За меня выбрал Рэнсвод:

   — В таком случае девушке окуня, а мне стейк.

   Он заказал мой ужин для себя. С другой стороны, кто платит, тот и заказывает еду, а я такая голодная, что уже без разницы: мясо, рыба или куриное крылышко.

   — Вчера из королевского погреба доставили превосходное белое вино, — доложил распорядитель. — Прекрасно сочетается с рыбным блюдом.

   Киар бросил на меня быстрый взгляд и покачал головой:

   — Принесите графин с охлажденным яблочным соком.

   — А вам? — невозмутимо уточнил он у Рэнсвода.

   — На двоих, — с явным сожалением добавил тот.

   Мама тоже считала, что в присутствии детей взрослые не должны пить алкоголь, и строго придерживалась этого правила, пока мы не сравнялись с нею ростом. Даже не знаю, радоваться или раздражаться, что магистр считал меня ребенком. Наверное, радоваться. Как там говорится в пословице? Даже черный колдун дитя не обидит? Вот! Очень на это рассчитываю.

   — И ни в коем случае, не добавляйте аскаром, — предупредил Рэнсвод. — Ни в напиток, ни в соусы. Проследите, пожалуйста, Джером.

   Вполне логично. Тонизирующей ягодой подправляли недостаток магии, а у меня имелся большой переизбыток. Не дай божественный слепец, второй раз за вечер оголять спину.

   — Конечно, господин Рэнсвод, — согласился Джером и, внимательно выслушав просьбу о холодных закусках, удалился.

   Когда за ним закрылась дверь, магистр заявил:

   — София, от кофе вам тоже лучше пока воздержаться.

   Ладно, алкоголь влиял на сознание, аскаром — на магические способности, но кофе-то чем ему не угодил? Замечательный напиток действовал исключительно на скорость моего преображения из утреннего зомби в живого человека, а не на магию.

   — Что мне еще нельзя? — сухо поинтересовалась я. — Сладкое?

   — Сладкое не только можно, но даже нужно, — вдруг улыбнулся он, словно собирался вытащить из кармана пиджака карамельный шарик на палочке и торжественно вручить обделенной дитятке.

   Когда в кратчайший срок в обеденный кабинет внесли еду, Рэнсвод велел подавальщику:

   — На десерт девушка будет теплое мороженое с шоколадным муссом. Как вы относитесь к шоколаду, София?

   Ровнее только к его отсутствию. А что за нелепая штука — теплое мороженое? Если мне приспичит согреться в мороз, то лучше выпью горячее красное вино с апельсиновой цедрой и специями. Но точно не при Рэнсводе, иначе услышу тираду о вреде алкоголя на неокрепший детский организм.

   — Нормально, — соврала я, постеснявшись высказать несогласие.

   Мы пожелали друг другу приятного аппетита и принялись за еду. В упорном молчании. Наверное, тише было только на его лекциях — во время занятий не звенели, как сейчас, столовые приборы. От принужденной атмосферы, витающей над столом, рыба встала в горле комом. Протолкнуть ее не помогали ни лимонный мусс, ни яблочный сок.

   Едва не подавившись очередным кусочком, я отказалась терзать себя едой, отложила вилку и выпалила практически на одном дыхании:

   — Вам не о чем волноваться, господин магистр!

   Он поднял на меня вопросительный взгляд.

   — Я понимаю, что должна держать язык за зубами. И буду осмотрительной, — клятвенно уверила я и чуть не приложила ладонь к груди, но успела себя одернуть. — В моем возрасте магический резерв не меняется. Если люди заметят, что я стала сильнее, начнут задавать вопросы, а когда все вернется на круги своя, сделают неверные выводы. Не желаю, чтобы кто-то решил, будто я добавляю в свой аскаром что-то покрепче меда.

   Пару лет назад несколько парней из команды по боевой магии выгорели прямо на турнире. Позже выяснилось, что они покупали какие-то алхимические эликсиры, заставляющие резерв не просто наполняться, а натуральным образом бурлить. Короче, как у меня сегодня.

   Случился громкий скандал, об Академии общей магии не писали разве что провинциальные газетные листы. Хотя нет, писали… Мама тогда присылала длинные нравоучительные послания. С трудом убедила, что на мой счет ей не стоит волноваться.

   Рэнсвод по-прежнему молчал, заставляя меня нервничать и кусать губу. Что он препарирует взглядом? Все правильно ведь сказала!

   — Вы об этом хотели поговорить? — изогнула я брови.

   — Откровенно сказать, я не нашел другого способа извиниться за неприятности, в которые вас невольно втянул, — спокойно возразил он. — И еще хотел показать, София, что вам не стоит меня опасаться. Я не плохой человек, даже если сейчас вам так не кажется. Не бойтесь спрашивать о том, что вас волнует. Вопросы наверняка появились.

   Если еще пять минут назад в голове действительно роились неспокойные мысли, то они тут же все испарились. Почему-то хотелось поинтересоваться его мнением, отчего свежий окунь такой же невкусный, как размороженный.

   — Что меня волнует? — Я спрятала руки под крышку стола и нервно протерла ладони о платье. — Как часто придется повторять тот… ритуал?

   — Полагаю, каждый вечер, — невозмутимо объявил Рэнсвод.

   Мигом представилось, как я буду пробираться в магистров кабинет, и что-то снова поплохело. Кто-нибудь нас непременно накроет, и по академии поползут дурные слухи.

   — В вашем кабинете? — осторожно уточнила я.

   — Уже представили, как будете красться по лестнице? — улыбнулся он, словно прочитав мои мысли. — Не переживайте, ваша репутация не пострадает, выберем другое место. Я уже предупредил ректора, что ухожу в отставку.

   — Значит, эта ситуация растянется надолго? — дрогнувшим голосом, уточнила я.

   — Уверяю, что не для вас, — покачал он головой.

   — В таком случае, почему вы уходите? — насторожилась я.

   — Это очевидно: я бесполезен сейчас и как преподаватель, и как маг. — С задумчивым видом он потер пальцами, между ними затрепетал полупрозрачный лепесток огня. — Все, что у меня есть, отдали вы.

   Завороженно я наблюдала, как огненный язычок сначала дрожал, а потом медленно таял. Виртуозность, с какой Рэнсвод использовал магию, восхищала. Но потом, как правило, он открывал рот и начинал сыпать издевками. В общем, портил все приятное впечатление.

   — А как же ваша служба во дворце?

   — Сегодня Ричэйр отпустил меня в бессрочный отпуск, — невесело усмехнулся он.

   Огромная мысль, что мужчина, сидящий напротив, близко знаком с королем и даже называет его по имени, совершенно не помещалась в голове. Сразу стало неуютно.

   — Я написал ему, что перегорел.

   Такое случалось, когда от неумения рассчитать резерв у мага на время перегорала сила. Не смертельно, но неприятно и унизительно. Фактически он расписался перед его величеством в профессиональной некомпетентности.

   Мы встретились на секунду глазами.

   — Его величество вам поверил?

   — Он посоветовал прикупить ящик шариков галькоу и съездить на горячие источники. — Магистр отпил сок таким глубоким глотком, словно в квадратном хрустальном бокале было что-то покрепче, и хмыкнул: — Возможно, когда все закончится, именно так я и поступлю.

   — Непременно там отдохните! — с жаром поддержала я прекрасный план. — Наша с мамой соседка из Ист-Орса говорила, что там божественно. Пару лет назад она вышла на пенсию и сразу отправилась подлечиться. Когда вернулась, ее никто не узнал! Лет на десять помолодела и вылечила суставы! Правда здорово?

   — Могу себе представить, — многозначительно вставил он.

   — Там хорошие лечебные грязи, да и вообще разные программы для омоложения. Опять-таки, минеральная водичка для тонуса.

   — Мне тридцать четыре, — в воцарившейся тишине уронил магистр, намекая, что с тонусом у него полный порядок.

   — Вы превосходно выглядите для своего солидного возраста! — немедленно уверила я и враз поняла: светские беседы не мой конек. Лучше жевать остывшую рыбу!

   Каков на вкус десерт в закрытом клубе для избранных, где даже меню не было, я не запомнила. Для вежливости поковыряла ложкой шоколадный мусс, стараясь не задевать шарики теплого мороженого, и соврала, что больше не способна впихнуть в себя ни кусочка.

   Пустой желудок начало подводить от голода уже на обратном пути, а мы, как назло, то и дело проезжали мимо многочисленных тележек с уличной едой. В салон просачивались сладкие запахи острых пирожков, варенных в бульоне сосисок и прочих вкусностей, пусть не похожих на ледяного морского окуня из самого Норсента, зато вызывающих зверский аппетит.

   На углу академической улицы обычно до ночи работала маленькая едальная на колесах. Подниматься к ней от ворот было далековато, проще сразу выйти из кареты.

   — Господин Рэнсвод, попросите кучера высадить меня здесь, — кивнула я в слепое окно. — Хочу прогуляться до общежития по свежему воздуху.

   Он незамедлительно выполнил мою просьбу и напоследок посоветовал:

   — Постарайтесь ни о чем не думать и выспаться. Обещаю, с вами все будет хорошо.

   Как только поем, со мной все будет если не хорошо, то точно сносно.

   — До завтра. — Я покрыла голову шалью и выбралась из кареты на улицу.

   — Спокойной ночи, София.

   Едва экипаж магистра скрылся за поворотом, я поправила на плече сумку и шустренько засеменила по обледенелой пешеходной мостовой к едальной.

   На тележке исходили ароматным дымком два металлических чана. В одном варились длинные сардельки с воткнутыми тонкими палочками, в другом — в густом остром соусе бурлили завернутые в тончайшее тесто мясные шарики. На плоской квадратной сковороде хозяйка поджаривала масляные хлебцы, ловко переворачивая кусочки длинной вилкой.

   — Доброй ночи, — ответила я на приветствие гостеприимной тетушки и, привесив на крючок сумку, ссыпала в металлическую плошку для денег горсть монет.

   — Угощайся, чем захочешь, — улыбнулась хозяйка.

   Я поспешно вытащила из чана за тонкую палочку сардельку и с жадностью откусила. Напрочь сожгла язык, но не удержалась и схватила вторую.

   — София? — проговорил за спиной тихий мужской голос.

   Рефлекторно я обернулась и поперхнулась едой. В двух шагах от меня обнаружился Рэнсвод в одном костюме, словно не замечавший царившего зимнего холода. По лицу было невозможно ничего прочесть, но смотрел он на сосиски в моих руках. И, подозреваю, не из-за голода…

   — Я нашел в карете вашу студенческую книжку, — проговорил магистр и показал документ. — Подумал, что лучше отдать сегодня, чтобы вы не искали ее.

   С дурацким видом я посмотрела на сардельки в каждой руке и, сама от себя не ожидая, протянула одну Рэнсводу:

   — Хотите?

   Он медленно перевел взгляд с моего лица на съеженное от холода бледно-серое нечто и вдруг согласился:

   — Давайте.

   Длинные красивые пальцы профессионального мага сжались на тонкой палочке. Он с аппетитом откусил за раз половину сардельки.

   — Господин, положить мясных шариков? — тут же предложила тетушка.

   — Обязательно! — Рэнсвод одарил меня насмешливым взглядом и попросил: — Хозяйка, только соуса побольше налейте.

   — Девушка, а ты будешь? — спросила она, зачерпывая половником из чана кругляши.

   — Буду.

   Вдвоем с магистром мы теснились возле узкой полки, заменявшей в едальной столик. Шипели от огненного масла, дули на шарики, уже не разбирая, горячие они или просто острые. У Рэнсвода от холода покраснели нос и уши, а очередной порыв ледяного сквозняка от проезжающей мимо кареты заставил поднять ворот пиджака.

   — Подождите, — пробормотала я и стянула с головы шаль. — Знаю, что вы не пытаете женщин и детей холодом, но возьмите, пока не замерзли намертво.

   — Я не ношу бабушкины шали, — отказался он.

   — Она не бабушкина, а мамина, придирчивый человек! — возмутилась я и сунула ему насильно. — Заворачивайтесь! Мне все равно не холодно.

   И он действительно нацепил шаль на плечи поверх этого своего модного костюма. Оставалось только концы крест-накрест через пояс повязать. Я с трудом сдержала смешок и с самым заинтересованным видом начала вылавливать из маленькой тарелки мясной шарик, практически выскочивший из разваренного теста.

   — Я выгляжу, как болван, — прокомментировал магистр, с шипением прихлебнув огненный травяной чай.

   — Открою секрет: тем, кто в мороз выглядит, как болван, не грозит зимняя лихорадка, — парировала я.

   — У вас удивительный талант находить правильные слова. — Рэнсвод двумя пальцами подхватил из стопки чистый лоскут и, вытерев руки, бодро позвал: — София!

   — Кхм?

   Вообще, не очень-то вовремя. Я как раз успела запихнуть норовистый мясной комочек в рот и повернулась к магистру красивущая: с нелепо оттопыренной щекой. Судя по серьезной мине, Рэнсвод хотел сказать что-то важное. Пришлось заглотить еду, как удаву, практически не жуя.

   Он протянул раскрытую ладонь:

   — Мир?

   — Согласна. — Я с улыбкой ответила на рукопожатие, по-мужски крепкое и действительно необъяснимым образом вселяющее доверие.

ГЛАВА 3. Насмешить богов

В комнате меня ждал подозрительный порядок. В смысле, относительный. Валялось все, что я сама не успела убрать, когда утром в спешке собиралась на занятия. Трехцветная кошка растянулась на кровати и только недовольно сощурила желтые круглые глаза от вспыхнувшего на потолке светильника.

   — Как ты провела день? — стягивая с ног ботинки, заговорила я с хвостатой соседкой.

   Судя по всему, день она провела плодотворно. На подушке в цветочек лежало что-то маленькое, желтое и… в перьях. Я подскочила к кровати и двумя пальцами подняла задушенную канарейку. Еще днем эта милая птица чирикала в комнате у комендантши мадам Фалко.

   — Дуся, опять?!

   Кошка спрыгнула на пол и принялась тереться о ноги, дескать, прости, подруга, зов помоечных предков затмил разум. В третий раз.

   Когда пару лет назад я подобрала на улице дрожащего найденыша, жрущего даже хлебные корки, думала, что он станет источником радости — не жалко доплатить за содержание питомца в общежитии. Но что-то пошло не по плану… Сначала мальчик оказался девочкой, а когда эта девочка окрепла, выяснилось, что характер у нее примерно, как у Рэнсвода, вразумляющего неразумных студентов. Окажись эта парочка демонов в одном доме, точно сживутся!

   — Фалко нас выставит! — простонала я. — Прямо сейчас возьмет и выставит!

   Раздался тревожный стук в дверь, и пронзительный голос комендантши проник в комнату:

   — Грандэ, немедленно открой! Я видела, как ты поднималась по лестнице.

   Божественный слепец, почему ты решил оставить меня бездомной с такой умопомрачительной скоростью? Морально не дал настроиться.

   В панике я глянула на приотворенную оконную створку, но избавиться от птичьего трупа уже не успевала. Пришлось сунуть умертвленное создание в карман пальто и открыть.

   Мадам, высокая и худая, с туго стянутыми в идеальный пучок седыми волосами, едва не взрывалась от гнева.

   — Твоя кошка сегодня своровала мою канарейку! — рявкнула она, потрясая тяжелой звенящей связкой ключей. — У нас был уговор, что ты не выпускаешь это животное из комнаты!

   На вопли Фалко никто из соседей не выглянул. Все предпочитали пережидать шторм в безопасности, чтобы, не дай божественный слепец, случайно не задело.

   — И я строго соблюдаю ваше требование, — с жаром закивала я.

   — У тебя открыто окно! — Она даже на цыпочки встала и ткнула длинным ключом куда-то поверх моего плеча.

   — Вы же сами сказали проветривать, раз очень душно, — изображая дурочку, пару раз моргнула я.

   С приходом осени и до самого мая мадам отчаянно мерзла, а женское крыло общежития издыхало от духоты. Теплые жилы в стенах нагревали до такого состояния, что камни становились горячими. Не помогали ни жалобы, ни просьбы убавить жар, на все был один ответ: проветривайте.

   — И потом, почему вы обвиняете именно мою кошку? — нахально спросила я, начиная догадываться, что Дусе повезло не попасться с поличным, и мадам решила просто надавить.

   — Других в этом общежитии нет. И больше никогда, помяни мое слово, не будет!

   Напугала драконовую химеру вилкой! Мне одной кошки за глаза.

   — А как же кот смотрителя из мужского крыла? Полосатый такой. — Я решительно пустила Фалко по ложному следу. — Сама видела, как он охотился за голубями.

   Мадам сузила глаза, пожевала губами и молча погрозила ключом. Она словно искала причину выставить нас с кошкой и всем скарбом взашей, но ни взашей, ни другим способом что-то не получалось. За проживание я платила аккуратно в срок.

   — Мадам Фалко, да что же вы делаете? — разнесся по всему коридору громогласный голос Альмы. — Подняли с кровати больного человека!

   Одетая в домашнее платье и с корзинкой для снеди в руках, она торопилась к моей двери.

   — У меня зимняя лихорадка, — охотно согласилась я с подругой, и комендантша немедленно отошла на пару шагов. Во избежание, так сказать.

   — Ладно, Грандэ, — заторопилась она уйти, — выздоравливай. И следи, чтобы кошка не шлялась по общежитию!

   Мадам промаршировала по коридору к соседней комнате, видимо, намереваясь отыскать новую жертву, но замерла, напряглась всем сухопарым телом и громко чихнула. Она резко повернула голову и проткнула меня злым взглядом, словно за минуту успела подхватить скверную хворь. Мы с Альмой дружно промычали «будьте здоровы» и моментально захлопнули дверь.

   — Почему она орала так, будто Дуся сожрала ее любимую канарейку? — деловито вопросила подруга.

   Молча я выудила за хвост придушенную птичку.

   — Ты прятала птичий труп в кармане? — С деланым недоумением ай-тэрийка указала в канарейку пальцем с крупным янтарным перстнем. Никак он достался подруге от священных предков Сатти.

   — Фалко застала меня врасплох. Я запаниковала.

   Судя по воплям, доносившимся из коридора, та нашла нового претендента на жертву, и пытаться перепрятать труп сейчас было самоубийственной ошибкой. Лучше дождаться ночи. Я завернула птицу в носовой платок и засунула обратно в карман, не придумав места получше. Надеюсь, птичьи боги меня простят.

   — Что ж, карманы она точно не стала бы проверять, — хмыкнула Альма и, сделав стремительный выпад, пощупала мой лоб: — Жара нет. После тренировки я тебя искала, но не нашла ни здесь, ни в лазарете. Ты ходила в городскую лечебницу?

   — Да, — согласилась я с версией подруги и стянула наконец душное пальто. — Пошла в городскую сразу после пересдачи. Напоили каким-то чудесным снадобьем, через пару часов лихорадки, как не было.

   — Кстати, слышала, что на пересдаче вам сегодня повезло, — выказала она характерную осведомленность — в нашей академии слухи разлетались со скоростью черного заклятья в осажденном замке. — Что поставил?

   — «Превосходно».

   — Брешешь, — опешила подруга. — Что ты ему сделала?

    Превратилась в холодильный шкаф для его древнего дара. Сущая мелочь! Впрочем, никому не советую повторять. Очень опасно для жизни.

   — Впечатлила огненным заклятием и наглостью, — туманно ответила я.

   — Вот! Это магия горгулий! — торжествующе воскликнула подруга. — Говорила же, что они всегда помогают, а ты отнекивалась! Не будет вся академия просто так на крышу забираться.

   Пока я приводила себя в порядок, Альма успела сдвинуть со стола учебники и расставить на белой салфетке с ай-тэрийскими узорами глиняные плошки. В воздухе остро и знакомо запахло мясными шариками в тонком тесте. Полный желудок протестующе заурчал, намекнув, что третий за сегодняшний вечер ужин доведет меня до несварения.

   — Знаю, что у тебя сейчас нет аппетита, но поесть надо. И вот! — Альма вытащила из корзинки мой забытый днем термос с незнамо откуда взявшейся крышкой. — Заварила тебе свеженькую калину.

   Потом подруга с помощью простенькой магии мастерски довела томатный соус в тарелке до кипения и, посчитав приготовление ужина оконченным, уселась на кровать — вкушать. Дуся, спрятавшаяся как раз под кроватью, недобро сверкнула глазами. Громогласную Альму она не любила как-то по-особенному: близко подходить опасалась, но каждый раз недобро щурилась, словно примерялась, как впиться ей в ногу.

   — Как прошла тренировка? — спросила я, присаживаясь к столу.

   — Из-за химерова Эзры Ходжа из команды сбежала последняя девушка. С воплями! — недовольно проворчала она, подхватывая вилкой тонкое тесто вместо шарика.

   — Ты поскандалила и ушла из команды? — не поверила я своим ушам.

   Альма задумалась на секунду, посчитала в уме и исправилась:

   — В смысле, предпоследняя.

   Капитана команды по турнирной магии Альма величала исключительно кретином или по имени и фамилии. Дескать, предки завещали называть дурных людей именно так, иначе три года счастья не видать. Эти три года как раз захватывали окончание академии, и ей не хотелось так подставиться к диплому.

   — Скоро турнир, а мне тренироваться не с кем, — сердито пожаловалась она.

   — В таком случае, преврати Эзру в мешок для битья.

   — Пока я готова превратить его в умертвие, — проворчала она.

   Остатки недоеденного ужина я заставила подругу забрать с собой. Заодно попросила избавиться от птичьего трупа. Удивительно, но она не отказала «больному зимней лихорадкой» человеку и пообещала проводить жертву со всеми почестями, как завещали ай-тэрийские предки.

   — Закопаю ее в снег и прочту молитву, чтобы птичка попала на божественную радугу, — торжественно объявила она, весьма небрежно запихивая сверток с канарейкой в карман платья.

   — Просто выброси в мусорный короб, как в прошлый раз.

   — Хороший вариант, — согласилась новоявленная шаманка.

   Я заперла дверь на замок, задернула шторки на слепом от темноты окне и стянула через голову платье. Маленькое зеркало на стене над раковиной отразило чистую спину. Ни на лопатке, ни на плече не было никаких символов. Видимо, магическая метка исчезла после ритуала.

***

Весь следующий день академия стояла на ушах от новости, что Рэнсвод подал в отставку. Об этом шептались везде: в холле, столовой и аудиториях. Люди строили предположения, что случилось с его величеством адским тираном. Кто-то озвучил мысль, мол, ему предложили место декана в академии Ос-Арэт с самой сильной школой высшей магии во всем Шай-Эре. Народ подхватил жаркую сплетню, и к середине дня она обросла мелкими подробностями. Знающие люди, не объяснявшие, откуда они собственно об этом знают, утверждали, что в провинцию магистр отправляется по личному поручению короля. Пожалуй, если бы Рэнсвод услышал, сам поверил бы.

   — Знаете, почему он всем вчера подмахнул пересдачу не глядя? — с умным видом проговорил один из моих вчерашних сотоварищей по экзамену. — Это был его прощальный подарок. Точно вам говорю!

   В тесном лектории мы ждали начало лекции по теоретической магии, но профессор где-то задерживался. Никак тоже обсуждал с коллегами отставку Рэнсвода и, может, начал праздновать.

   — Зато теперь ясно, отчего умница Грандэ получила «превосходно», — громко зашептался кто-то за моей спиной.

   Они еще про плюсы не знают. Нужно было попросить скромное «удовлетворительно». Вот до чего доводит жадность!

   Я тяжело вздохнула и обернулась к сплетникам:

    — Отчего же?

   — Так все видели, как он тебя полгода изводил почем зря, — ни капли не смутился парень. — Ты же ему вчера пальто сожгла, а все равно поставил «превосходно».

   — Может, он искал способ от него избавиться, — пожала я плечами и отвернулась.

   Сидящая рядом со мной Альма с ехидной улыбочкой пробормотала:

   — Ты это имела в виду под наглостью?

   Развить тему ей не удалось: профессор все-таки появился. После лекции она унеслась в оранжерею за растениями для завтрашнего практикума по зельеварению и напрочь забыла о сожженном пальто. Я воспользовалась удобным моментом и, пока никто из преподавателей не перепутал меня с вольнослушательницей, поднялась в кабинет Рэнсвода за мантией.

   Дверь с именной табличкой была приоткрыта. Я осторожно постучалась и заглянула внутрь. Помощник магистра Дрю освобождал ящики письменного стола и складывал стопками какие-то бумаги. Выходит, я ошибалась: все-таки магистр не просто оставлял здесь вещи, а изредка работал.

   — Заходите, госпожа Грандэ, — позвал слабым голосом Дрю и шмыгнул носом.

   Откровенно сказать, выглядел он так, словно три часа кряду рыдал, как кисейная девица над письмом о расставании.

   — Я вчера оставила мантию, — проговорила осторожно и указала на вешалку. Зеленая мантия была на месте, а пальто исчезло.

   — Да, магистр меня предупредил, что вы заглянете, — согласился он. — И попросил передать вам записку.

   Дрю вытащил из внутреннего кармана аккуратно сложенный конвертом и опечатанный лист. Пришлось пересечь кабинет. Я схватилась за уголок послания, но помощник его не отпускал. Как два болвана, мы замерли, держась за записку с двух сторон.

   — Представляете, он нас покидает! — с надрывом произнес Дрю, словно провожал Рэнсвода не в отставку, а в последний путь. — Такая потеря!

   — Я слышала, — сдержанно согласилась я и потянула письмо на себя. — Можно забрать?

   — Ах, конечно! — Он наконец выпустил листик и, подняв очки, вытер платком покрасневшие глаза. — Собираю его бумаги. Завтра уже приходит новый преподаватель.

   — Вот как… — пробормотала я, поглаживая большим пальцем твердую сургучную печать с личным оттиском магистра. — Ну я пойду?

   — Вы должны быть очень осторожны, госпожа Грандэ, — неожиданно проговорил он мне в спину.

   — Простите? — тщательно следя за выражением лица, обернулась я.

   — Магистр сказал, что вы вчера пришли на пересдачу с лихорадкой и вам сделалось дурно, — пояснил Дрю. — Вам надо лучше заботиться о себе. Сейчас такое время, что легко подхватить какую-нибудь гадость и потерять здоровье.

   — Да, — медленно кивнула я. — Спасибо за совет.

   — До свидания, госпожа Грандэ, — попрощался он и вернулся к бумагам.

   Перекинув через локоть мантию, я вышла из кабинета, спустилась на один пролет и вскрыла на послании печать. Рэнсвод оказался немногословным: никаких напоминаний об осторожности и ответственности, просто написал, что сам меня найдет. И поставил быстрый росчерк.

   Однако Киар не появился ни после обеда, ни к последнему занятию. На практикум по бытовой магии я пришла наполненная силой. Странно, как в разные стороны не сыпались разряды, а волосы не стояли дыбом.

   — Ой, ты бьешься магией! — поморщилась Альма, случайно задев мою руку.

   Ах, нет. Разряды все-таки сыпались. Оставалось надеяться, что гладкий хвост не поднимется над макушкой, как длинный острый шпиль королевского дворца.

   Практикумы по магии всегда проходили в просторных залах, чтобы никто не задел заклятием соседа. Мы с подругой разошлись в разные стороны. Я заняла привычное место, убрала в полку сумку, и на столе мигом сам собой появился ящичек с подсобными материалами.

   В аудиторию постепенно стягивался народ. Вошел Финист с приятелями. Из всей компании он единственный всегда носил мантию строго по уставу: застегнутой на все пуговицы. Он зашагал по проходу в мою сторону, и я немедленно принялась открывать ящик.

   — Привет, Грандэ. — Финист остановился возле моего стола.

    Я отвлеклась от выламывания крышки и подняла голову. Он улыбался, опершись ладонью о край столешницы. Невольно в глаза бросался черный след от женских пальцев на мантии, в самом центре груди. Понятия не имею, почему Финист его не убрал, по-прежнему рассекал с этим отпечатком, как с медалью за заслуги перед Шай-Эром.

   — Помочь? — предложил он и немедленно начал действовать. Крепление хрустнуло, но крышка сдвинулась с мертвой точки и натужно заскользила в полозьях. — Держи.

   Внутри ящичка лежал моток обычной бечевки. Видимо, сегодня предполагалась работа с изменением материалов.

   — Спасибо.

   Финист не торопился отойти.

   — Ты что-то хотел сказать? — не поняла я.

   — Твое предложение еще в силе? — Он выгнул одну бровь. — Я подумал на досуге и решил согласиться.

   — С чем? — вытаращилась я, лихорадочно пытаясь припомнить, чего необычного пообещала вчера парню мечты. Лекции, что ли, поклялась за него писать до конца года и напрочь забыла?

   Он указал пальцем в выжженный след на мантии и потребовал:

   — Исправь, что испортила.

   Сила бурлила, непрозрачно намекая, что исправлять я сейчас не в состоянии, только портить. Вряд ли Финист обрадуется, если вместе с отпечатком исчезнет и половина мантии.

   — Ты размышлял об этом целые сутки?

   — Некоторые судьбоносные решения нельзя принимать на горячую голову, — улыбнулся он.

   — Страшно представить, как ты выбираешь, что съесть на обед, — иронично протянула я. — За неделю, поди, мыслями собираешься.

   — Ну так исправишь?

   — Нет, — покачала я головой. — Предложение имело срок давности, и он вышел еще вчера.

   — А сегодня? — ухмыльнулся Финист.

   — Сегодня я бесплатно чужие мантии не чищу.

   Без заминок, словно ожидал такого поворота, он потешно задрал эту самую мантию, вытащил из кармана брюк динар и положил на стол. Крупная монета задорно поблескивала в свете магических ламп.

   — А за деньги?

   — Городская прачечная обойдется тебе дешевле, — заметила я, — еще благовонием на выбор сбрызнут и сдача останется.

   Несколько бесконечных секунд мы как дураки смотрели глаза в глаза. Финист улыбался, у меня под ложечкой сладко сводило.

   — Начинаем практикум! — разнесся по аудитории зычный голос преподавателя бытовой магии, и нам пришлось разорвать зрительный контакт. — Господин Берт, самое время занять свое место. Вы заслоняете свет госпоже Грандэ.

   — Деньги не забудь, — кивнула я на монету.

   — Отдашь после занятия, — хмыкнул он и отправился в противоположный угол аудитории, откуда за нами наблюдали его приятели. Да что там приятели, сегодня за нашим обменом колкостями следил весь зал! Альма даже украдкой выставила два больших пальца, отвешивая весьма сомнительную похвалу.

   Задание оказалось несложным: поделить веревку на несколько частей и преобразовать в разные материалы. Я так боялась выдать себя, показать чужим глазам много, что отмеряла магию по капле, словно сила не бурлила, а едва-едва теплилась. В итоге вообще ничего не показала. Половина веревочек расплелась, а вторая часть превратилась пыль. Это был оглушительный провал на предмете, в котором я считалась лучшей в потоке!

   — Госпожа Грандэ, останьтесь на пару слов, — сердито велел магистр, когда часовой бой возвестил об окончании практикума.

   Альма кивнула на дверь, намекая, что подождет меня в коридоре. Я собрала записи, взяла монету, чтобы ее вместе с ящиком и испорченной бечевкой не сцапали хозяйственные домовики, и зашагала к преподавательской кафедре.

   — София, я понимаю, что в вашем возрасте нормально думать не только об учебе, — с отеческой душевностью принялся отчитывать меня профессор, — но мне всегда казалось, что вы умеете расставлять приоритеты.

   Почему я переживала, будто придется всем напропалую врать? Люди сами придумывали превосходные версии того, что со мной происходит. Вот и профессор решил, будто у девушки в середине зимы началась весна с сопутствующей любовной лихорадкой. Удобно, хоть и унизительно.

   — Простите, магистр, — зажимая в кулаке дурацкий золотой динар, покаялась я.

   — Сегодня я запишу, что вы пропустили занятие по болезни, но к следующему практикуму постарайтесь сосредоточиться на главном.

   — Благодарю. Я буду прилежнее.

   — Всего доброго, — сердито попрощался он.

   Я вышла в людный коридор и осторожно прикрыла дверь.

   — Распекал? — с сочувствием спросила Альма.

   — Еще как, — хмуро согласилась я. — А где Финист?

   — Ушел с приятелями, — неопределенно махнула рукой подруга. — Вы так мило ворковали, подруга. Я всегда говорила, что тебе надо самой сделать первый шаг, иначе так и окончишь академию, ни разу не поцеловавшись с Финистом Бертом.

   Мы влились в поток студентов, торопящихся покинуть учебный корпус. Навстречу, что-то энергично обсуждая, двигались парни с факультета инженерной магии. Темно-синие одежды кричаще выделялись на фоне зеленых мантий.

   Возглавлял процессию Эзра Ходж, высокий и мощный, как все профессиональные участники турнирных поединков. Черные длинные волосы были собраны на макушке невразумительной дулей.

   — Они-то что в нашем корпусе забыли? — буркнула Альма, воинственно сдвинув брови.

   Что характерно, когда мы поравнялись эти двое даже не подумали поздороваться. Зато столкнулись плечами. Удивительно, как от удара в разные стороны не полетели искры. Подруга не поморщилась, хотя, по-видимому, хотела бы.

   — Эй, Сатти! — рыкнул Ходж, заставив нас обеих обернуться.

   Заодно и половину коридора. Некоторые, «особо смелые», сразу отступили к стене.

   О конфликте капитана с единственной ай-тэрийкой в команде, а теперь и единственной девушкой, ходили легенды. С тех пор, как Альма на отборе уложила Эзру на лопатки, сверху припечатав торцом тяжелого тренировочного шеста, так они и начали собачиться с агрессией химер во второй ипостаси.

   — Что тебе? — нахально вопросила она.

   — Не видишь, куда идешь?

   — Извините, ваше величество Эзра Ходж, — неожиданно она отвесила парню традиционный ай-тэрийский поклон, — забыла дома очки. В следующий раз рассмотрю получше и постараюсь обойти стороной, чтобы потом не стирать мантию.

   Не дожидаясь, когда к капитану вернется дар речи или хотя бы его подобие, она с презрительным видом пошагала дальше, в сторону столовой.

   — Драконша! — как-то слишком по-детски для мощного парня выругался Эзра.

   — Купи себе словарь, кретин! В шай-эрском языке нет такого слова! — не осталась в долгу Альма, но ногами перебирать не забывала. — София, ты видела? Он всегда начинает первым.

   — Да, но ты от него не отстаешь, — справедливо заметила я, старательно поспевая за ее шустрой поступью. Говорить о том, что со стороны наш поспешный уход выглядел побегом, было опасно для жизни.

   — Подруга, я не пойму: на чьей ты стороне? — взвилась она.

   — На стороне добра! Я, как герой в ночи, несу исключительно добро и благодать!

   — Чушь ты какую-то несешь, — обиженно огрызнулась ай-тэрийка.

   Столовая располагалась в бывшем тронном зале. Высоко над головой выгибал гладкую спину изукрашенный полустертыми фресками потолочный свод. С толстых темных балок свисали магические лампы.

   Раньше, когда в академическом дворцовом ансамбле была резиденция короля, здесь принимали гостей, а теперь в несколько рядов стояли массивные длинные столы с широкими лавками, и пахло едой. Кормили всех одинаково. Меню писали на грифельной доске на входе в столовую, и оно менялось четыре раза в день.

   Мы с Альмой подсели к однокурсницам Лее и Тее. Делая знак невидимым замковым домовикам, я постучала по столешнице, и передо мной тут же появился круглый поднос с едой.

   В глиняном горшочке под крышкой булькало традиционное шай-эрское рагу, на тарелочке лежали крошечные, на один укус, пирожки с мясом, исходила дымком высокая кружка с травяным чаем. Мне пришлось достать собственный термос с порядком остывшим морсом — в напитки наш повар любил растолочь аскаром.

   — Вы в этом году участвуете в Тайном чародее? — спросила одна из девушек.

   — Конечно, — с умным видом кивнула Альма, хотя громче всех вопила, что больше — ни-ни.

   На День схождения лун, праздник, после которого в Шай-Эре обычно начинало теплеть, в академии устраивали обмен секретными подарками. Все желающие складывали сувениры в большой сундук, установленный посреди центрального холла, а в праздничный день замковые домовики разносили свертки, коробочки и ящички по случайным получателям.

   Содержимое подарка всегда было сюрпризом. В прошлом году подруге достался набор потомственной истерички: бутылочка с успокоительным, капли от головной боли и нюхательная соль. Она возмущалась так, будто получила пустую коробку. А мне от «тайного чародея» принесли скабрезный роман с подписью, сделанной явно мужским почерком: «Самоучитель по соблазнению».

   Потом книженция полгода ходила по этажам женского общежития, пока к весенней экзаменационной декаде не осела у какой-то из восторженных читательниц. Страшно представить, если она использовала ее как руководство к действию.

   — Мы собираемся за подарками на торговую площадь. Поедем с нами? — предложили девушки.

   — Нам готовиться к зельеварению, — с фальшивой грустью вздохнула Альма, поди, мысленно уже потратив половину месячного содержания на разную белиберду.

   Зельеварение подруга терпеть не могла, долгие практикумы, иногда по четыре часа, вызывали в ней смертельную скуку, но «отлично» с тремя плюсами очень нравилось бабуле Сатти.

   Альме повезло, что опыты всегда велись в паре. Она никогда не проходила в мастера и с честью носила звание моего подмастерья. Собирала ингредиенты, отдавала список нужных инструментов на склад. Да и, пожалуй, все.

   За остальное приходилось отдуваться исключительно мне. Писать подробные рецептуры с этапами, схемами и отчеты о зельях тоже. Минимум на три страницы убористым почерком, иначе снизят оценку. Но свои обязанности подруга выполняла с педантичной аккуратностью, ни разу не забыла ни реторты, ни какого-нибудь незначительного, но необходимого для эликсира семечка.

   — Ты езжай с девочками, — немедленно отослала я подругу в центр города. — Я напишу рецептуру.

   Что угодно, лишь бы не врать, какого химерова демона этим замечательным морозным вечером от меня понадобилось Рэнсводу.

   — А как же ты?

   — Куплю что-нибудь на выходных, — пожала я плечами.

   Сначала я честно сидела в библиотеке, обложившись учебниками по зельеварению, и изредка поглядывала на часы. Время подходило к семи. Магия, потраченная на укрощение непослушной веревки, вернулась вдвойне. Снова начинало ныть плечо.

   Привычным жестом я протянула расставленные пальцы, чтобы просушить чернила на исписанных листах, но в последний момент остановилась. Вдруг полыхнет? Пришлось по-простому на записи подуть. В какой-то момент, с азартом раздувая щеки, я глазами встретилась со смотрителем. Он спустил к кончику носа очки и наблюдал за мной, как за полоумной. Кашлянув в кулак, я выпрямилась и с деятельным видом собрала вещички.

   Кошка Дуся, как всегда, поприветствовать хозяйку не пожелала. Мало что не спрыгнула с лежанки — даже ухом не повела, сладко дрыхла, растянувшись во весь рост. Ни на кровати, ни на подушке никаких придушенных канареечных сюрпризов не обнаружилось… Обглоданное с обеих сторон кольцо колбасы было аккуратно припрятано в шкаф, как раз под праздничным красным платьем.

   Некоторое время я в недоумении разглядывала кошачий схрон. Не то чтобы Дуся раньше не тащила от соседей еду, словно запасалась на голодный год, если вдруг у нас закончатся динары и окажется совершенно нечего есть. Ни крошечки, ни кусочка… Я просто не очень понимаю: анатомически, как ей удалось просочиться через узкую щель в оконной створке и еще протащить ломоть колбасы, которого хватило бы нам на двоих? На неделю!

   — Зайка моя… как?! — громко призвала я к ответу хвостатое исчадие.

   — У вас было открыто, — ответила Дуся мягким голосом Рэнсвода.

   Я резко развернулась и уставилась на магистра, по-хозяйски запирающего дверь на ключ.

   — Добрый вечер, София.

   Обнаружить его в общежитской комнате было так же нелепо, как ничего не наколдовать на занятии по бытовой магии.

   — Почему вы здесь? — обалдело выпалила я, судорожным движением смыкая за спиной реечные створки одежного шкафа. Чуть локти не вывернула, плечо опять-таки резануло болью.

   — Полагаю, это риторический вопрос? — усмехнулся Рэнсвод.

   — Я думала, вы пришлете записку и скажете, где мы встретимся.

   — У меня был долгий день, не хотел терять время.

   Он снял пальто. Внизу оказались простой джемпер из дорогой шерсти и неожиданно модные брюки. Магистр был хорош в строгих костюмах, но в повседневной одежде выглядел еще лучше. И я пребывала в настоящем шоке от этого неожиданного знания. Не знаю, что теперь с ним делать. Видимо, гордо нести через всю жизнь.

   — А как вы оказались здесь?

   — Поднялся по лестнице, — любезно подсказал он.

   Понятно, что не забрался через окно, господин очевидность!

   — В смысле, каким образом вы прошли мимо коменданта?

   — Она решила, что мне надо на верхний этаж в преподавательский пансион, — охотно поделился Рэнсвод. — Я посчитал лишним разубеждать даму в ее заблуждении.

   Он осмотрелся, пытаясь понять, куда пристроить пальто. В тишине раздалось шипение. Кошка стояла напружинившись и издавала такие странные звуки, каких от нее не слышала даже Альма в худшие дни.

   — Кто это? — изогнул брови Рэнсвод.

   Химера в замшевом пальто! Кошка у меня живет, а что шипит, как сиплая змея, так у нее изредка случаются помутнения рассудка.

   — Это Дусэя, — назвала я питомицу полным именем, посчитав, что домашнее «Дуся» звучало несолидно.

   — Что за странное имя?

   — Оно не странное, а иностранное. Ай-тэрийское! У него даже перевод есть.

   — Какой? — искренне заинтересовался Рэнсвод.

   Как неудачно соврала! Вообще-то, имя кошке придумала Альма. Я до сих пор не была уверена, что она не назвала мою хвостатую подружку неприличным ругательством.

   — Подаренная судьбой, — на ходу сочинила я и шикнула на кошку: — Дусэя, прекрати вести себя, как хулиганка! Знаете, она не очень любит незнакомых людей. Вообще, она в принципе людей не очень любит.

   Исключительно канареек, чужую колбасу и мужские мокрые носки. Понятия не имею, как она их воровала в соседнем крыле, но по весне я обязательно находила под кроватью погрызенный носок. К счастью, она тащила только выстиранные, пахнущие щелоком. Не удивлюсь, если по мужскому общежитию ходила какая-нибудь дурацкая байка о грабителе с подозрительными предпочтениями.

   Дуся решила, что достаточно устрашила захватчика, и направилась его обнюхивать. Заинтригованный Рэнсвод с интересом следил, как хвостатое существо, вытянувшись длинным телом, с опаской тянется носом к его модным брюкам.

   — Она очень породистая! — упреждая вопросы, уверила я, хотя по простецкой морде Дуси, особенно когда она выразительно шипела, легко вычислялось, что ни один благородный предок в ее родословной не отметился. — Настоящая аристократка.

   — В общем, выудили себе аристократку в помойном коробе, — резюмировал он. — Если вы не в курсе, то породистые кошки трехцветными не бывают.

   Если все знаешь о кошках, господин магистр, зачем спрашиваешь? Заведи собственную, голубых кровей, и критикуй хоть с утра до вечера, что уши не торчком и окрас не соответствует строгому канону прекрасного.

   — Почему же сразу в помойке? — обиделась я за любимую подружку. — Корзинка стояла возле короба. Так что не считается!

   — Конечно, вы просто обязаны подбирать брошенных котят, — со вздохом пробормотал магистр, и почему-то стало ясно, что это не комплимент. — Она хотя бы химера?

   — Ну… повадки у Дусэи, как у двуликой химеры, — уверила я. — У вас тоже есть кошка?

   — Рыбки.

   Странно, что не крокодил из зоопарка Эл-Бланса.

   — Говорят, они успокаивают, — с видом профессора вставила я.

   — Скорее, не шумят, — насмешливо ответил он, следя за ходящей вокруг него кошкой.

   — Давайте повешу пальто в шкаф, — предложила я, решительно меняя тему, но вспомнила, что в шкафу лежит обгрызенное «аристократкой» кольцо колбасы, и передумала: — Лучше кладите на кровать, вы ведь все равно ненадолго. Но если хотите чаю…

   — Благодарю, но не надо хлопот, — к счастью, отказался он. — Как ваши дела?

   Пальто было аккуратно переброшено через спинку кровати. Дуся оставила подозрительного гостя в покое и заинтересовалась его не менее странной вещью.

   — Все хорошо. Не спалилась… в смысле, ничего не подпалила, никто не заметил странностей, — отчиталась я.

   — Я имею в виду, как вы себя чувствуете, София?

   — Неплохо, — смутилась я, что решила, будто он волнуется за наш секрет. — А вы? Как прошел ваш день?

   — Во дворце. Ричэйр решил лично вручить ящик с галькоу, — как-то буднично, словно рассказывал, что на досуге сходил в аптекарский двор за снадобьем от кашля, поделился Рэнсвод, закатывая рукава джемпера. — Вы готовы?

   — Да.

   Я повернулась к нему спиной, расстегнула ворот платья и кое-как оголила плечо. Надо бы переходить на блузки с брюками, у них ворот шире, проще открыть спину.

   И снова я вздрогнула от прикосновения, хотя его ожидала и даже затаила дыхание. Магия хлынула потоком, заставляя сжимать кулаки и удерживать себя на месте. Замигала лампа. Кошка испуганно нырнула под кровать. Обряд занял жалкие десять секунд — я считала, — но каждая из этих секунд казалась растянутой до бесконечности.

   Внутри снова воцарился покой, плечо перестало ныть. Киар замер на месте, уперев руки в бока и запрокинув голову. Он открыл глаза, резко выдохнул и вымолвил, словно речь шла не о взаимопомощи, а о большом одолжении:

   — Благодарю, София.

   — Знаете, давайте я действительно напою вас чаем, — решила я. — Вы выглядите, мягко говоря, не очень хорошо.

   В этот момент, когда я проявляла буквально чудеса человеколюбия, заботы и гостеприимства, в коридоре громогласно заговорила Альма. Захихикали Лея и Тея, походившие на попугайчиков-неразлучников: где одна, там обязательно другая. Все это женское сборище остановилось напротив моей двери.

   От лица отхлынула кровь.

   — Они сейчас постучат, — прошептала я, в панике глянув на Рэнсвода. — Что делать?

   — Открыть, — невозмутимо предложил он, натягивая пальто. — Они ваши подруги и придут в восторг, увидев в комнате мужчину. Поверьте, я знаю юных девушек.

   Рэнсвод действительно двинулся к двери, словно не понимал, на пороге какой глобальной катастрофы мы оказались. Конец света по сравнению с ней покажется детским утренником!

   Сама от себя не ожидая, я повисла у него на локте и умоляюще забормотала:

   — Вы не абы какой мужчина, а наш бывший преподаватель! Я понимаю, что вы уже в отставке и сплетни вас не беспокоят, но мне-то с этими людьми еще полтора года жить.

   — Что вы всполошились раньше времени? Возможно, они пройдут мимо, — попытался уговорить меня этот странный мужчина, словно не ведающий о том, насколько любопытны и болтливы девушки. А главное, какой чудовищно богатой фантазией обладают!

   — Почему вы так громко говорите? — пискнула я. — Они же услышат!

   Запертую дверь толкнули, а потом и постучали.

   — София, ты дома? — позвала из коридора Альма. — Открывай, я кое-что принесла.

   — Сказала же! — сдавленно прошептала я.

   — София, ты спишь там? — настаивала подруга.

   — Подожди, я не могу найти ключ! — крикнула ей в ответ.

   — Хорошо, — вздохнул Рэнсвод, действительно перейдя на шепот, — что вы предлагаете?

   В панике я посмотрела на приоткрытое окно. В красках представилось, как уважаемый магистр высшей магии свисает на вытянутых руках, а его ноги в начищенных туфлях маячат в окне на этаж ниже. Свитер задрался, торчит упитанное пузо. У Киара не было намека на опрятный круглый животик, более того, он казался весь твердым и подтянутым, но жестокое воображение не делает скидок на реальность.

   — Нет, это плохой план, — пробормотала я.

   — Рад, что вы так решили, — тихо хмыкнул он и покачал головой, когда заметил, как я кошусь под кровать: — Нет.

   Дуся, засевшая в любимом укрытии, недовольно сверкнула глазами, соглашаясь, что ему в принципе там не позволят поместиться. Даже если он сгруппируется и закатится, как бревно.

   — В шкаф! — решила я и, отцепившись от локтя Рэнсвода, бросилась к створкам.

   Открыла их резко, судорожно раздвинула в разные стороны плечики с одеждой. Получился вполне приличный зазор.

   — Я просто выйду через дверь, — приглушенно проговорил Рэнсвод.

   — Так и сделайте, когда я их выпровожу. Пожалуйста, господин магистр, всего на минутку! Клянусь, я унесу этот секрет в могилу.

   Сдаваясь из чистой жалости, он шагнул к убежищу и остановился. Одновременно мы уставились на обглоданное кольцо колбасы, мирно возлежащее на дне шкафа.

   — Вы прячете ее, чтобы не угощать гостей? — больше не скрывая иронии, хмыкнул Рэнсвод.

   Не время обижаться, София! Пакуй мужика быстрее!

   Носом туфли я отпихнула дурацкое колбасное кольцо в угол шкафа и указала руками, мол, путь свободен. Забираясь внутрь, он пригнул голову, чтобы не треснуться лбом о деревянную перекладину, и пробормотал едва слышно:

   — Поверить не могу, что согласился.

   — Не ворчите, для меня это тоже впервые.

   Я захлопнула створки и бросилась открывать.

   — Представляешь, ключ-то в замочной скважине! — крикнула подруге.

   Девчонки полным трио стояли под дверью.

   — Так и скажи, что прятала мужика. Мы слышали, как ты бормотала, — пошутила Альма, не догадываясь, что попала в самое яблочко. Подружки весело захихикали.

   — Я ругалась на кошку. Зачем потревожили хворого человека? — изображая недовольство, вопросила я.

   — Мы решили тебя взбодрить и отметить большой праздник! Да, девочки? — Альма продемонстрировала звенящую бутылками корзинку и буквально смела меня с пути, как бронированная вагонетка.

   Она ворвалась в комнату, а следом с хитрыми улыбками проникли Лея с Теей.

   — Какой еще праздник? — не поняла я.

   Девчонки шустро скидывали одежду. Альма, не раздеваясь, принялась расставлять на столе темные бутылки и ящички с эмблемой едальных рядов в Восточных воротах.

   — В смысле, какой праздник? — удивилась она, словно услышала несусветную чушь. — Ты сдала экзамен, а Рэнсвод подал в отставку! Ты же всегда говорила, когда этот химеров демон свалит из академии, на радостях напьешься черемуховой настойки за упокой его карьеры.

   — Когда я говорила такие глупости? — испуганно покосилась я на шкаф.

   — Да постоянно! — хохотнула Альма. — Три раза в день желала ему переломать ноги и свернуть шею!

   — Не было такого! — принялась отпираться я.

   — Было-было, — с ехидными улыбками подтвердили девчонки. — Мы тоже слышали, как ты его костерила в столовой.

   — Послушайте… — Я запнулась, понимая, что совершенно потеряла контроль над ситуацией. — Почему вы решили праздновать в моей комнате?

   — А где еще? — удивилось трио.

   Согласна, подружки часто у меня собирались. В отличие от стипендиатов, вынужденных ютиться по трое, те, кто оплачивал учебу, всегда жили по одиночке.

   До сих пор помню ошарашенное лицо ректорского секретаря, когда я принесла отказ от стипендии. Он даже очки платочком протер и перечитал заявление два раза подряд.

   — Но в чем причина? — с искренним недоумением вопросил он. — Это же прекрасная возможность получить образование за счет казны. У вас же превосходные баллы!

   — Не хочу, — ничего не объясняя, пожала я плечами.

   После окончания академии стипендиаты пять лет служили на корону. Не хотелось терять драгоценную молодость ни на катание по провинциям, ни на пыльные, стылые архивы. Мама решила, что мы вполне способны оплатить учебу, а я училась не покладая рук, чтобы не спустить наши сбережения, фигурально выражаясь, в клозет.

   Пока мы выясняли, что за праздник случился на нашей улице, когда до Дня схождения лун еще почти две недели, Дуся нервничала, всерьез опасаясь, что конкурент в шкафу разворует ее колбасный тайник и слопает ужин в одну морду… В смысле, в одно лицо (простите, магистр).

   Кошка ловко подцепила когтями реечную створку, и та начала беззвучно открываться. В просвете я увидела Рэнсвода со скрещенными на груди руками и самым красноречивым выражением на лице. Закрыться самостоятельно он и не подумал!

   Кажется, до шкафа я допрыгнула одним широким прыжком. Резко захлопнула дверцу, привалилась к ней спиной и рявкнула:

   — Подруги!

   Те удивленно оглянулись, отвлекаясь от распаковки закусок.

   — Вечеринка отменяется! Время неподходящее.

   — С чего бы? — удивилась Альма.

   Я набрала в грудь побольше воздуха и призналась на одном дыхании:

   — Вы были правы: шкафу сидит мужчина. И если вы немедленно не уйдете, то он там задохнется. Вместо вечеринки нам придется прикапывать в снег труп.

   Пауза была длинной и ошарашенной.

   — Ну знаешь, Грандэ, — с обидой протянула Тея. — Даже не смешно. Мы просто пошутили, а ты могла бы что-нибудь поприличнее соврать. Так и бы и сказала, что мы с Леей здесь не к месту.

   — Девочки, вы всегда к месту, но я хочу позаниматься, — сдалась я. — Сегодня провалила практикум по бытовой магии, завтра буду исправлять.

   — И надо было поднимать столько шума, — забормотали они, забирая с кровати верхнюю одежду.

   Оскорбленные в лучших чувствах, словно их выставили не из чужой комнаты, куда они вломились без разрешения, а из их собственной, закадычные подружки вышли.

   — Мне тоже уйти? — не поняла Альма выразительного молчания. — Ну ладно, перенесем праздник на выходные. Но с тебя закуска!

   — Договорились, — вздохнула я.

   Она быстро собрала корзинку, сунула бутылки и направилась к двери.

   — Может, помочь с рецептурой? — спросила подруга уже на пороге.

   — Я справлюсь.

   Наконец в комнате никого не осталось, кроме узника в шкафу и кошки, пытающейся прорваться к колбасе. Я заперла замок, дождалась, когда в коридоре все стихнет, и объявила:

   — Они ушли.

   Рэнсвод изнутри распахнул реечные створки, вылез из шкафа и оправил пальто.

   — У вас настолько бурная личная жизнь, что они вам не поверили? — съехидничал он на мою попытку быть честной с подругами.

   — А вы не можете не прокомментировать, — сердито буркнула я. — Идите, пока они не вернулись.

   Но магистр двинулся в противоположную сторону — к столу. Раздраженным жестом вытащил из стопки листик, достал из внутреннего кармана пальто самописное перо, хотя таких стоял целый деревянный стаканчик буквально перед его носом, и что-то быстро написал.

   — Здесь мой адрес, — вымолвил он, протягивая мне лист. — Завтра после занятий приезжайте ко мне.

   Я пробежала глазами по записке. Рэнсвод жил в верхнем квартале Стрэйн-Лейн, в десяти минутах подъема от королевского дворца. Что ж, вряд ли в собственном доме ему придется залезать в душный шкаф, чтобы пережить нашествие девчонок.

   — Завтра зельеварение, практикум может растянуться на несколько часов.

   — Приезжайте, как освободитесь.

   Как и всегда, занятие действительно растянулось. Началось в полдень, когда гулкий зал заливал прозрачный дневной свет, а ко второму перерыву за узкими стрельчатыми окнами начало смеркаться. Над длинными рабочими столами, отчасти напоминающими кухонные прилавки, дружно вспыхнули лампы. Мастерская, едва погрузившись в сумерки, снова оказалась наполнена светом.

   Котелок с травяным тонизирующим зельем тихонечко булькал на круглом огненном камне. В часах, напоминающих песочные, медленно перекатывались маленькие красные шарики, отсчитывающие минуты. Я осторожно помешивала длинной ложкой темное варево и сверялась с рецептурой, утвержденной магистром в самом начале занятия. Альма готовила флаконы для готового зелья.

   — Эй, София, глянь, — тихо позвала она и украдкой указала пальцем куда-то наверх.

   Невольно я подняла голову. На широком балконе, откуда за практикумом могли проследить все желающие, но как правило, никто не появлялся, стоял Дрю с незнакомым мужчиной в черном костюме и с рыжими волосами, собранными в опрятный низкий хвост. Помощник преподавателя что-то объяснял незнакомцу, а на худом лице того застыло выражение глубочайшего презрения, словно в мастерской под надзором профессора зельеварения студенты гнали паршивый самогон.

   — Кто это? — заинтересовалась Альма.

   — Новый преподаватель по высшей магии? — предположила я, вспомнив, как вчера со слезами на глазах Дрю рассказывал о новом магистре.

   — Смотри-ка, мы отставку старого не успели отметить, а уже нового с экскурсиями водят, — съехидничала подруга.

   Я вновь украдкой глянула на балкон, там было пусто.

   Практикум закончился вечером, когда академию окутала темнота. Я перелила остатки зелья в термос, крепко-накрепко завинтила крышку.

   — Наконец-то закончили. — Альма потянулась и пожаловалась: — Не хочу идти на тренировку. Может, прогуляемся?

   — Не могу, — пряча термос в сумку, бросила я и на ходу сочинила: — В Но-Ирэ приезжают мамины знакомые. Она просила их встретить и проводить до гостевого дома в Восточных воротах.

   Пока мы ковырялись со сборами, почти все столы опустели. Финист с напарником тоже направлялись к открытым дверям зала. Вообще-то, я пыталась перехватить его до начала практикума, но парни пришли практически к звонку.

   — Альма, закончишь без меня? — попросила я, хватая сумку, и заторопилась следом Бертом.

   Нагнать его, правда, получилось только в коридоре.

   — Финист!

   Он обернулся, что-то сказал приятелю. Бросив на меня насмешливый взгляд, тот пошагал дальше.

   — Милый фартук, — ухмыльнулся Берт, кивнув на кожаный рабочий фартук, о котором я напрочь забыла.

   — Химерово проклятие, — пробормотала я, хватаясь за узел на спине, но его завязывала Альма, так что борьба сразу была обречена на провал. — Помоги, пожалуйста, развязать.

   Чувствуя себя полной дурой, я повернулась к Финисту спиной. Он с легкостью распутал завязки и промурлыкал:

   — Ты за этим меня догоняла?

   — Нет, конечно! Сам, что ли, никогда не выходил из мастерской в фартуке? — Я вытряхнулась из рабочей формы и вытащила золотой динар, весь день валявшийся в кармане брюк. — Ты вчера забыл деньги.

   Некоторое время Финист с интересом разглядывал протянутую монету.

   — И все?

   — Что тебе еще надо? — не поняла я.

   — А проценты? — с ухмылкой спросил он. — Обычно долг возвращают с процентами.

   — Ты что-то попутал, Финист. Я целые сутки хранила твои деньги, как монетный двор. По логике, ты мне должен заплатить проценты.

   — Согласен. Давай поужинаем сегодня? В счет процентов, — немедленно предложил он.

   Божественный слепец, почему ты создал этот химеров мир таким вселенски несправедливым? Не отвечай, это риторический вопрос. Боюсь, если ты действительно заговоришь, меня посчитают чокнутой. Да я уже сама себя считаю чокнутой, иначе никогда не сказала бы парню мечты то, что собираюсь сказать.

   — Нет, у меня уже есть планы.

   Магистр, клянусь, ты мне по гроб жизни теперь должен!

   — Тогда завтра, — мгновенно предложил Финист. — Я вечером свободен, а ты?

   Представилось, как я сбегаю со свидания, теряя по дороге туфли, лишь бы успеть на ритуал в Стрэйн-Лейн, и вдруг сделалось ужасно обидно.

   — Ничего не выйдет, — покачала головой. — В субботу у меня тоже планы. И в воскресенье, если что.

   — Грандэ, если ты не в курсе, то в библиотеке по выходным ужасно скучно, — наклонившись, с ироничной ухмылкой тихо проговорил он, словно делился огромным секретом.

   Конечно, что еще зубрилка может делать в выходные? Естественно, зубрить!

   — Спасибо, — копируя его тон, отозвалась я. — Ты открыл мне глаза на жизнь. Она теперь никогда не станет прежней. Забирай деньги.

   Неожиданно он склонился еще ниже, отчего мы едва не ударились носами. Отстраняясь, я выгнулась в пояснице. Удивительно, как не потянула ни одной мышцы — гибкости мне всегда несколько недоставало.

   — Заберу, когда мы пойдем на свидание. — Он резко выпрямился и подмигнул: — Веселых выходных, Грандэ.

   В растрепанных чувствах, не веря, что мы действительно стояли посреди коридора и флиртовали, я следила за неспешным уходом Финиста.

   — Ты разоришься на процентах! — крикнула ему в спину.

   — Тогда не тяни, — не оборачиваясь, помахал он рукой.

   В Стрэйн-Лейн отправилась сразу, не заходя в общежитие, и через полчаса выбралась из наемного экипажа перед воротами респектабельного особняка. Улица была опрятной и тихой. Аккуратная мостовая, с гладкими прилаженными камнями, какой внизу, в царстве обычных людей, днем с огнем не сыщешь, была вычищенная ото льда и снега. Ярко светили фонари со стеклянными колпаками-венчиками, похожими на опустившие головки колокольчики. Кажется, здесь, даже от высоких сосен пахло не хвоей, а богатством.

   Я толкнула кованую калитку. Стоило оказаться за оградой, как вспыхнули утопленные в снегу круглые фонарики. Двухэтажный дом с остроконечной крышей, со стороны казавшийся строгим и основательным, стоял к воротам углом. Пришлось его огибать, чтобы попасть к двери. Она открылась сама собой, едва я постучала бронзовым молотком. Конечно, в аристократических жилищах всегда обитали домовики.

   Почему-то казалось, что в таком старом доме обязательно холодно и гуляют сквозняки, но я ошиблась. В утопленном в полумрак холле было тепло и неожиданно уютно. От приглушенного света ночников на темной стенной ткани поблескивали серебристые узоры. Узкую лестницу на второй этаж, словно стеснявшуюся занимать много места, устилал узорчатый ковер.

   — Господин магистр! — замявшись, позвала я.

   Куда идти и что делать-то?

   — Проходите, София, — позвал он из глубины комнат.

   Войти в верхней одежде я постеснялась, но пока вешала пальто на совершенно пустую рогатую вешалку в углу, Киар появился в дверях. Он был в простых брюках и рубашке с закатанными рукавами. Увидеть его в домашней обстановке оказалось не меньшим потрясением, чем обнаружить вчера в моей общежитской комнате.

   — Почему вы замерли на пороге, как бедная родственница? — подчеркнуто игнорируя странную атмосферу, хмыкнул он. — В доме никого нет.

   Он запер семейство в компании слуг на втором этаже, чтобы не мешались под ногами?

   — Я живу один. Прислуга приходящая.

   Господи, я что, выдала все это вслух?

   — Следовало сказать еще вчера, чтобы сегодня вы так красноречиво не смущались, — усмехнулся магистр.

   Вообще-то, теперь я выяснила, что мы остались наедине в пустом доме, и уже прикидывала, как сбежать обратно в нижние кварталы Но-Ирэ. Желательно, не вопя на всю улицу, чтобы не испугать спокойно отдыхающих богатеев.

   Честно говоря, мне ни разу не пришло в голову узнать, женат Рэнсвод или холост. Видимо, он один из тех вечно помолвленных женихов, которых еще в отрочестве обручали на бумаге с незнакомой девицей, и ему все равно придется на ней жениться. Лет через сто. Когда невесте начнет чудиться, что она превратилась в соломенную вдову.

   Я посеменила за ним в комнаты, украдкой разглядывая обстановку. В гостиной обнаружился огромный камин с аккуратно сложенными поленьями, на кофейном столике стоял круглый аквариум. Вода мерцала таинственным золотистым свечением, и в ней лениво плавали три ярко-красные рыбки с длинными плавниками. Те самые тихие питомцы.

   Столовая с массивным столом и задвинутыми стульями утопала в недоброжелательной темноте. Очевидно, комнатой совсем не пользовались. Зато рабочий кабинет был наполнен жизнью, в нем ощущалась сильная, одновременно притягательная и отпугивающая, энергетика, присущая Рэнсводу.

   Обстановка резко отличалась от той, что царила в преподавательской башне. Воздух пах дорогим табаком и строгим мужским благовонием. За стеклянными дверцами шкафов теснились книги и рукописные гримуары. На широком письменном столе были разложены бумаги, какие-то карты, лежали стопки старых пожелтевших документов. Похоже, до моего прихода Рэнсвод работал.

   — Я выяснил какой именно ритуал нам подойдет, — перехватив мой любопытный взгляд, вымолвил он. — Придется на пару дней уехать из Но-Ирэ в семейный замок. Его построили в том месте, где по легенде Ренона одарили божественным огнем.

   — Это же отличная новость! — обрадовалась я, но он что-то радости не разделял. — Или плохая? Вы не выглядите особенно вдохновленным.

   Он прошел к столу и, жестом подозвав меня, указал в растрепанный испещренный потекшими чернильными строчками блокнот. Я с вежливым интересом уставилась в нечитаемые записи, сделанные на дикой смеси шай-эрского и первородного языка. Накарябанные неразборчивым почерком слова перемежались с неряшливыми, торопливыми символами. Понятия не имею, как Рэнсвод в этом разобрался. Поди, весь день расшифровывал.

   — Если верить дневнику моего прадеда, — он указал в какую-то строчку, подчеркнутую жирной неровной линией, — ритуал можно провести только в день рождения избранного.

   Чудесно! Причем настолько, что дальше от этих самых чудес только страшнее.

   — И когда знаменательная дата? — осторожно уточнила я.

   — Через три недели.

   Мы на секунду встретились глазами.

   — Хотите сказать, что нам придется прятаться почти месяц?

   — Мне жаль, София.

   Не зря умные люди говорят: хочешь насмешить божественного слепца, расскажи ему о своих планах.

   — Вы же не выбирали дату рождения по календарю, — пробормотала я себе под нос, хотя радоваться расхотелось. — А этим записям можно доверять?

   — Прадед, Эрвидар Рэнсвод, был помешан на идее первородного огня. Похоже, у него действительно получилось им завладеть. Он сгорел за неделю от резкого закипания магии.

   — Ваш прадед был сильным магом?

   — Весьма.

   — Что ж… — медленно проговорила я, вспомнив, как сама решила, будто подхватила зимнюю лихорадку. — Во всем есть положительный момент.

   — Находите? — Рэнсвод выпрямился, сунул руки в карманы брюк и посмотрел на меня с улыбкой.

   — Какое счастье, что вы родились в феврале, а не в середине июля! Еще хуже было бы, родись вы в конце года. Полагаю, к этому времени мы практически стали бы родственниками.

   Неожиданно я поняла, какую чушь сморозила. Стараясь не встречаться с магистром взглядом, отошла от стола и проговорила:

   — В отличие от вашего прадеда, у меня в запасе недели нет, так что, похоже, пора раздеваться.

   Почему-то прозвучало еще хуже, чем шутка о родственниках. Отчаянно краснея, я посмотрела на Рэнсвода и промычала:

   — В смысле, не то чтобы раздеваться…

   — Я понял, — с иронией хмыкнул он и подчеркнуто внимательно принялся рассматривать строгие полоски на стенной ткани. — Как сегодня прошел ваш день?

   — Неплохо, — развязывая бант на вороте блузки, охотно поделилась я. — Магией почти не пользовалась, поэтому чувствую себя недурно.

   — Я имею в виду, как прошел практикум по зельеварению? — с улыбкой в голосе пояснил Рэнсвод.

   Химерово проклятие, опять не угадала!

   — Удачно, но суетно.

   Сегодня я не вздрогнула от его прикосновения, но невольно выпрямила спину и опять затаила дыхание. Вновь трещали огни в люстре, а алое свечение древнего дара отражалось в стеклах книжных шкафов.

   Ритуал закончился. Я спешно привела одежду в порядок. Киар медленно приходил в себя. Через некоторое время он выдохнул и спросил будничным голосом:

   — Вы голодны? Составите мне компанию за ужином?

   Напряжение спало, и стало ясно, что живот подводило вовсе не от переизбытка магии, а от банального голода. Из-за долгого практикума с утра во рту не было и маковой росинки, но вдруг вспомнился ужин в ресторации, и еда заранее отказалась уютно укладываться в желудок.

   — Уже поздно, — попыталась отпереться я.

   — Я в любом случае отвезу вас в общежитие, — заметил он.

   Других причин для отказа придумать не удалось.

   Большая кухня оказалась вычищенной до блеска. Изразцовые плитки на стенах блестели, плоские огненные камни на очаге были выскоблены. Даже у моей мамы, помешанной на порядке, никогда очаг не сверкал по-настоящему нетронутой чистотой. Невольно возникала мысль, что кухней пользовались чуть чаще, чем столовой. По всей видимости, та самая приходящая прислуга следила за порядком, но за ежедневным меню хозяина.

   Я устроилась за добротным столом с массивной столешницей и с интересом наблюдала, как Рэнсвод по-хозяйски доставал из холодильного сундука закрытые круглые емкости, вытаскивал большие тяжелые тарелки. Он двигался с ленивой грацией, расслабленно и свободно.

   — Вы умеете готовить? — из любопытства спросила я, наблюдая, как он снял с крюка тяжелую разделочную доску.

   — Я умею заказывать еду в ресторации, — бросил он на меня веселый взгляд. — Поможете?

   Пока он, хрустко надламывая поджаренную корочку, нарезал по-мужски большими ломтями хлеб, я разложила в тарелки еду. Простые и сытные блюда.

   — Заметил, что больше всего вам нравится шай-эрская кухня, — объяснил Рэнсвод отсутствие ресторанных изысков вроде окуня с лимонным муссом, и коротко велел: — Разогрейте.

   — Боюсь, в этом случае вы останетесь без ужина и придется есть мясные шарики на улице.

   — Ничего не имею против уличной еды, но вы не можете три недели не использовать магию.

   — Думаете, сейчас удачное время для тренировки?

   — А когда оно настанет? — внимательно посмотрел он на меня. — Это ваше удачное время.

   — Ладно, но я предупредила, — пожала я плечами, осторожно дотронулась до края тарелки и призвала магию.

   Сила отозвалась, хлынула к рукам таким сильным потоком, что глиняный край, покрытый светло-голубой эмалью, начал биться магическими разрядами. Киар внимательно наблюдал за моими тонкими нервными пальцами, окутанными заклятием, а потом бросил:

   — Не бойтесь магии и не торопитесь.

   От еды пошел ароматный пряный дымок, густой соус стал жиже.

   — Получилось! — восхитилась я. — И ничего не спалила!

   — Вы молодец, София, — улыбнулся магистр и как ни в чем не бывало продолжил терзать хлеб.

   Я вытаращилась на него, практически уверенная, что поймала слуховую галлюцинацию.

   — Повторите.

   — Что именно? — не понял Рэнсвод.

   — Вы меня похвалили! Впервые! Хочу услышать еще раз, чтобы поверить.

   Он покосился на меня, с трудом сдерживая улыбку.

   — Вы большая умница.

   — Так какого химерова демона вы заставляли эту умницу четыре раза сдавать экзамен? — сама от себя не ожидая, с претензией выпалила я.

   — Идемте есть, пока не пришлось подогревать заново, — ловко свернул он с темы своего педагогического, с позволения сказать, промаха, и кивнул на резной комод: — В верхнем ящике должны лежать салфетки. Достанете?

   Большие льняные салфетки покрыли стол, сверху примостились тяжелые тарелки, и обстановка стала совершенно домашней, словно мы постоянно ели вдвоем. Я покосилась на Рэнсвода, когда он отпил из стакана с толстыми стенками глоток воды, и вдруг вспомнила:

   — У меня есть подарок!

   Он вопросительно изогнул брови и с интересом проследил, как я суетливо вытаскиваю из сумки термос и отвинчиваю крышку. От снадобья все еще шел дымок, отчего-то пахнущий сельдереем вместо вишни.

   — Возьмите, — подвинула открытый термос в сторону Рэнсвода. — Это тонизирующий эликсир.

   — Не стоит, — осторожно отказался он, видимо, боясь, что ему подсунули бормотуху.

   — Поверьте, с зельеварением у меня гораздо лучше, чем с высшей магией, — уверила я и, со звоном подхватив с подноса чистый стакан, перелила темное снадобье.

   С некоторой заминкой Рэнсвод поднес стакан ко рту и сделал глоток.

   — В маминой лавке этот тоник всегда пользуется большим спросом, — прокомментировала я.

   — На вкус неплохо, — вымолвил он.

   — Тогда на здоровье, — кивнула я. — Вообще, он не должен пахнуть сельдереем. Это случайно вышло. Я в первый раз его варила сама.

   Магистр поперхнулся.

   — Но много раз наблюдала за мамой!

   — К тому же я все равно его уже выпил, — добавил Рэнсвод с иронией, отставляя стакан. — Вы хотели что-то спросить?

   Я замерла и посмотрела на него.

   — Скажите честно: вы умеете читать мысли?

   — Нет. — Он улыбнулся. — У вас исключительно говорящее лицо. Спрашивайте.

   Коль, сам предложил, то смешно отказываться.

   — Почему каждый раз вам становится плохо после ритуала?

   Он задумался на пару секунд, словно высчитывая, как объяснить закон высшей магии трехлетнему ребенку, и произнес:

   — Женская энергетика отличается от мужской. И потом, вы подсознательно сопротивляетесь слиянию. Это естественно для любого мага, — уверил он прежде, чем я начала спорить. — Чтобы не причинить нам обоим вред приходится забирать часто и понемногу.

   — А есть способ встречаться редко и отдавать сразу много?

   — Есть, — медленно ответил он, — но он нам точно не подойдет.

   — Почему?

   — Не задавайте вопросов, ответы на которые не хотите слышать, — снисходительно изрек он.

   — Но я хочу! — настаивала я.

   — Близость.

   Как-то враз стало ясно, что речь идет не о чувствах.

   — В смысле… спать вместе? — через паузу пробормотала я.

   — Вы забыли приставку «пере», — бросив на меня насмешливый взгляд из-под ресниц, поправил он. — Самый простой и несомненно приятный способ слияния с женщиной — физическая близость.

   Если я думала, что покраснеть сильнее просто не в состоянии, то после слова «слияние» в контексте секса стала совершенно, непередаваемо пунцовой. В зеркало себя, конечно, не видела, но по ощущениям вспыхнули даже уши.

   — Как понимаю, вы согласны, что этот способ нам совершенно точно не подходит, — посматривая на меня с понимающей улыбкой, полушутя заключил Рэнсвод. — Но у меня появилась идея, как облегчить нам обоим жизнь.

   Облокотившись о стол, он сузил расстояние между нами, словно собирался рассказать большой секрет, но в итоге просто огорошил:

   — На следующие три недели переезжайте ко мне, София.

ГЛАВА 4. Гости с привилегиями

— Переехать сюда? — уточнила я, хотя ответ был очевиден. Вряд ли у Рэнсвода имелся еще один совершенно пустой особняк.

   — Считайте этот дом пансионом для благородных девиц, — развел он руками.

   — А вы будете вроде коменданта?

   — Могу стать вашей дуэньей, но, на мой взгляд, лучше быть соседями, — развеселившись моим замешательством, поправил магистр и откинулся на спинку стула. — Наверху приличная гостевая комната с ванной. Вас никто не потревожит.

   — Но как я объясню, что переезжаю? — совершенно испугалась я, когда тотчас не сумела сочинить ладную ложь, почему собрала вещички и сбежала в верхний район Но-Ирэ.

   С другой стороны, если бы Альме выпал шанс провести хотя бы пару денечков в Стрэйн-Лейн, она не раздумывала бы ни секунды.

   — Вы живете в общежитии. Кому вам что-то объяснять? — удивился этот странный мужчина.

   — Но у меня есть друзья.

   — Помню, очень любопытные молодые особы, — многозначительно кивнул он, невольно заставив меня во всех красках и оттенках позора припомнить вчерашний вечер. — Скажите им, что устроились временным секретарем к престарелому магистру. Зимой он не выходит на улицу — боится свернуть шею или переломать ноги.

   Мстительная скотина! Удивительно, как вчера промолчал. Видимо, действительно торопился уйти, чтобы не окопаться в шкафу и с голодухи не начать обгладывать припрятанную кошкой колбасу.

   — Простите, — на мгновение прикрыв глаза, выдавила я. — Следовало еще вчера извиниться. Мне правда неловко, что вы все слышали. Вы же знаете, девчонки все время болтают разные глупости. За глупости тоже извините.

   Он бросил на меня насмешливый взгляд и рассудил:

   — Я искренне считаю, что лучший выход в нашем положении — поселиться вместе. Вы можете ездить на занятия отсюда, и никому не придется прятаться. Спору нет, шкаф у вас вместительный, и опыт вышел интересный, но вряд ли нам обоим его захочется повторить.

   — Вы правы, этот дом будет побольше моего шкафа, — вздохнула я и сама не поверила, что действительно согласна с этим совершенно безумным, на мой взгляд, планом.

   К академии мы приехали поздно, практически к закрытию ворот. По дороге Но-Ирэ накрыла непогода: сверху начал сыпать мелкий снег, заполнивший улицы слепой круговертью. Мы еще раз условились, что Рэнсвод пришлет завтра днем карету, я накинула на голову шаль и выскользнула из теплого салона.

   — Эй, София! — немедленно услышала голос Альмы, словно бы дежурившей на улице.

   Мгновенно запаниковав, я с такой силой хлопнула дверцей, отрезая сидящего в салоне магистра от чужих взглядов, что удивительно, как та не выпала на заметенную снегом брусчатку.

   Подруга со своими соседками по комнате стояла в воротах. Все трое были кое-как покрытые, распахнутые и с промасленными свертками в руках. Видимо, решили устроить ночной перекус.

   — Давай шустрее, пока ворота не закрыли! — скомандовала Альма.

   Прячась от колких снежинок под козырьком из ладоней, я шустро доскакала до девчонок.

   — Поселила своих? — спросил она.

   — Каких своих? — не поняла я.

   — Знакомых из родного города, — подсказала она.

   Врунишка из меня никудышная! Ляпну что-нибудь на голубом глазу, тут же забуду и начинаю путаться в показаниях. И что мне сразу не пришло в голову сказать, будто я еду на собеседование к старому магистру-маразматику? Ой! Затворнику!

   — Да, встретила, поселила… — туманно промычала я. — Пойдем шустрее, а то погода, как в Норсенте.

   Вообще-то, мне ни разу не приходилось бывать на северном полуострове, но, подозреваю, зимы там именно такие: щедро снежные и отвратительно неприятные.

   Не стесняясь бежать по дорожкам, мы ринулись к общежитию. Ворвались в ярко освещенный шумный холл и принялись стряхивать снег. Правда, помогало мало — снежинки мгновенно таяли, оставляя темные влажные кляксы на одежде.

   Неожиданно замковые домовики погасили люстру, на редкость помпезную бандуру, спускавшуюся каскадом с высокого потолка. На каменных стенах кое-как затеплились ночники.

   Отсутствие яркого магического освещения означало, что ворота закрылись, и всех жителей общежития разгоняли по комнатам. Не то чтобы жители действительно разгонялись, но обычно минут через десять двери перехода в мужское общежитие сами собой запирались.

   Холл начал пустеть, и мы спешно зашагали к лестнице. Альма жила этажом выше. Не останавливаясь, она махнула рукой на прощанье и даже поднялась на пару ступенек следом за соседками, но резко остановилась, развернулась и уперла руки в бока.

   — София Грандэ, ты правда не собираешься мне ничего рассказывать?

   — Я устроилась временным секретарем и завтра переезжаю! — сама от себя не ожидая, выпалила я как на духу. Но когда ай-тэрийка смотрела так, словно мысленно насылала древнее проклятие предков Сатти, и в лучшие времена возникало непреодолимое желание три раза поплевать через плечо.

   — Вообще-то, я спрашивала про Финиста, но это тоже неожиданный поворот. — Она спустилась обратно и, встав рядышком, прошептала с сочувствующим видом: — В лавке у матери совсем плохо идут дела, да?

   — Вовсе нет, — уклончиво пробормотала я, отводя взгляд, — но, сама знаешь, жизнь в Но-Ирэ дорогая. Это ненадолго. Всего на три недели, пока не вернется постоянный секретарь.

   — А занятия?

   — Я буду работать в свободное время. Там несложно: письма отправить, черновики начисто переписать…

   Ненавижу врать! Даже ложь во спасение остается не более чем ложью. Представляю, какой дурой себя почувствует Альма, если — не дай божественный слепец, — узнает, что лучшая подруга водит ее за нос.

   В особняк на Стрэйн-Лейн я входила в середине дня. Со скромным по размеру, но не по весу саквояжем, прилично помятой коробкой шоколада и с совершенно непристойно мяукающей кошкой в корзине. Дуся вопила всю дорогу, словно ее везли на живодерню, а стоило поставить плетеную переноску под ноги, начала из нее выбираться. Дерзкий побег сдерживала тщательно замотанная крышка, но и та была готова сдаться под кошачьим натиском.

   Сунув руки в карманы брюк, Рэнсвод некоторое время разглядывал ходящую ходуном корзину и спокойно резюмировал:

   — В приют бездомных химер.

   — Ладно, — бодренько согласилась я, немедленно заматывая шею шалью. — Вернусь в общежитие.

   — Стой…те! — Он вздохнул, почесал бровь и неохотно согласился, внезапно отбрасывая вежливое «вы»: — Просто следи, чтобы она не приближалась к аквариуму.

   — Дусэя не ест рыбу! — с улыбкой соврала я и протянула ему коробку с шоколадными конфетами, которую прежде сжимала под мышкой. — Это вам.

   Некоторое время он внимательно разглядывал несколько помятый подарок.

   — С пустыми руками в новый дом не переезжают, — подсказала непонятливому хозяину.

   — Ты не с пустыми руками, а с моей магией, — не очень-то вежливо напомнил он.

   — И с коробкой шоколада. — Я многозначительно кивнула, дескать, бери уже, ночью с чайком насладишься. В крайнем случае передаришь. — Возьмите, это же не корзинка батата.

   — Да, в корзину ты сунула кошку, — наотрез отказался он от неописуемой студенческой роскоши и поднял с пола саквояж, только с виду легкий, а на деле неподъемный. — Дай угадаю: батат в сумке.

   — Там учебники, — буркнула я, сердито сжимая помятую коробку с шоколадками под мышкой. Сама съем! Когда-нибудь, когда полюблю шоколад. Надеюсь, не испортится до этого знаменательного дня.

   По лестнице мы поднялись на второй этаж. Рэнсвод указал вглубь длинного коридора и объяснил:

   — Мои покои.

   Мы прошли в противоположную сторону. Он толкнул двустворчатые двери и кивнул:

   — А здесь теперь твои.

   Комнаты разделяло такое пространство, что, живя в одном доме, столкнуться случайно было практически невозможно. Меня такой расклад вполне устраивал.

   Покои оказались двухкомнатными, по размеру не уступающими нашей с мамой квартирке над торговой лавкой. В гостиной с камином стоял секретер, через арочный проход была видна спальня с высокой кроватью.

   — Ванную комнату и гардеробную найдешь, — заключил Киар, ставя саквояж на изящный светлый диванчик с резными ножками. — Помнишь, где кухня? В холодильном шкафу всегда есть какая-нибудь снедь. Утром я попросил домоправительницу что-нибудь приготовить. Стряпня у нее на большого любителя, но проголодаешься — не стесняйся. Ключ в двери. Если что-то понадобится — спрашивай.

   — Шайку, — немедленно попросила я.

   — В ванне есть раковина.

   — Вряд ли раковину стоит засыпать песком, — намекнула я на кошачьи удобства.

   Мы синхронно посмотрели на корзинку. Дуся умудрилась вытащить голову из-под крышки, а теперь пыталась освободиться полностью, но застряла. Таращила круглые желтые глаза и, кажется, особенно ненавидела хозяйку, притащившую ее в подозрительное место.

   — Сложно не согласиться, — хмыкнул Рэнсвод. — Обживайтесь. Обе.

   Когда за ним закрылась дверь, я выпустила обалделую подружку из корзиночного плена. Она не подумала забиваться под кровать, с недоверчивым видом начала обследовать вверенную территорию.

   — Только не жри его рыбок! — проворчала я. — Слышишь? Рыбки неприкосновенный артефакт!

   Разобрать вещи и осмотреться много времени не заняло. Пара платьев, пальто и академическая мантия бедными родственниками повисли на плечиках в сиротски пустой гардеробной. Бутылочки с косметическими притирками и баночки с мыльными пенами скромненько притулились на большой мраморной столешнице возле раковины. Учебники пристроились на совершенно пустые полки секретера. Я встала посреди комнаты, уперла руки в бока и громко проговорила:

   — Дуся, что мы еще не сделали?

   Оказалось, что, собственно, дела закончились, и я понятия не имела, чем заняться в чужом доме. Решила самой себе устроить экскурсию, раз хозяин не оказал любезность. Взяла с собой учебник по магической механике, дескать, я не просто слоняюсь по дому, а слоняюсь с книжкой и умным видом.

   — Господин Рэнсвод, — позвала магистра, спустившись по лестнице в холл, но дом отозвался гробовой тишиной, даже духи не пожелали пошевелить занавески.

   В общем-то, комнаты на первом этаже со вчерашнего дня никак не изменились. Рыбки в прежнем составе плавали в аквариуме, похожем на стеклянный пузырь. Камин никто не зажигал, в столовой не завтракал. Кабинет пустовал. В идеально вычищенной кухне только фарфоровая супница на каменной столешнице намекала, что с утра кто-то готовил.

   Из любопытства я подняла крышку и обнаружила прозрачный бульон с крупно нарезанными овощами. Выглядело, мягко говоря, не особенно аппетитно и съедобно. Зато сразу стало ясно, отчего Рэнсвод предпочитал ресторации.

   — Ладно, кошка сама себя не накормит, — пробормотала я себе под нос.

   Конечно, голодная Дусэя вполне способна накормить себя сама, но в доме магистра это наверняка плачевно отразится на рыбьем поголовье.

   Через пятнадцать минут в кухне царил вполне уютный домашний хаос. Подозреваю, что уютным он был только для меня. Сила неожиданно подчинилась, и я использовала бытовые заклятия. Нож сам собой нарезал маленькими кусочками индейку, лопатка переворачивала хлебцы на раскаленной сковородке. На очаге закипал ковшик с водой для чая, такого крепкого, чтобы наверняка заменить кофе.

   Я исследовала посудную горку, пытаясь найти кружку побольше наперстка. Потомки избранного предпочитали есть из старинного звонкого фарфора, а пить чай и кофе из крошечных чашек на один глоток.

   — Развлекаешься? — прозвучало за спиной.

   Чуть не вмазавшись лбом в ребро открытой дверцы, я обернулась. Рэнсвод с интересом наблюдал, как домашняя утварь живет собственной жизнью. Пространство мигом замерло, только гудел ковш, и шипело масло на сковороде.

   — Придерживаетесь принципа воздержанности от магии? — с вызовом спросила я.

   Дома мы с мамой постоянно спорили из-за бытовых заклятий, по-хорошему, сильно портящих вещи. Она верила в правило, что лучше делать все своими руками.

   — Нет. — Он выстрелил веселым взглядом. — Какой смысл столько лет учить заклятия, если потом ими не пользоваться. Проще купить новые ножи.

   — Хорошо, — деловито улыбнулась я и щелкнула пальцами, заставляя кухонную утварь отмереть. — Хотите чай?

   — Нет, но ты ни в чем себе не отказывай. — Рэнсвод махнул рукой, словно гостья действительно стеснялась и вела себя, как должно гостье. — Я уеду, вернусь поздно. Не переживай, в дом никто чужой не войдет.

   — Откровенно сказать, меня больше беспокоят свои, — призналась я, снимая с очага ковш с кипятком.

   — А свои без предупреждения не появляются.

   В общем, он не только студентов успешно дрессирует, но и все окружение вместе взятое.

   — Тебя вечером куда-нибудь подбросить? — видимо, только из вежливости предложил он.

   — Вообще, я хотела позаниматься, — несколько приукрасила я отсутствие планов на вечер и мстительно ляпнула, припомнив тираду на крыше преподавательской башни: — Знаете, когда усердно учишься, выходных не бывает.

   — Смотрю, ты умеешь принимать добрые советы, — со странной улыбкой хмыкнул он.

   — Усердно учиться — нормально для будущего бытового мага, — чопорно проговорила я, словно продекламировала девиз нашего не шибко популярного факультета.

   — Кстати, — Рэнсвод кивнул в сторону кухонного прилавка, — мясо уже превратилось в рубленый фарш, госпожа бытовой маг.

   — Химерово проклятье!

   Я бросилась спасать кошачий ужин от уничтожения и пока усыпляла озверевший тесак, методично выбивающий щепы из деревянной разделочной доски, Рэнсвода уже и след простыл. А когда с подносом перекуса и кошачьим ужином поднялась на второй этаж, возле двери в комнату скромно стояла емкость с песком.

   Магистр появился перед самым отъездом. Тихо постучался и вошел. Сама от себя не ожидая, я чуть не подавилась остывшим чаем. Рэнсвод был одет в черный элегантный костюм, подчеркивающий подтянутую худощавую фигуру, и выглядел, как столичный щеголь, а не преподаватель высшей магии.

   — Мне пора, — кивнул он.

   Потрясающе короткое приглашение расстегнуть платье! Я так удивилась, увидев его при полном параде, что даже забыла смутиться во время ритуала.

   — Можно воспользоваться вашей библиотекой? — спросила я, неловко задрав руки, чтобы застегнуть пуговичный ряд на спине.

   Дурацкие кругляши выскальзывали из-под пальцев. Раскрывались они куда бодрее. Даже злость брала, что в моем гардеробе почти не было платьев с застежками спереди, хоть в одежную лавку беги.

   — Замри, — вдруг приказал Рэнсвод.

   — А? — оглянулась я через плечо.

   С самым бесстрастным видом он шагнул ко мне и со сноровкой умелой дуэньи застегнул пуговицы. Понимаю, что в жесте не было ничего, кроме дружеского желания помочь, но тут-то на меня и нахлынуло. От легких небрежных касаний, никак не связанных со слиянием магии, я перестала дышать.

   — Библиотека и кабинет в твоем распоряжении, София, — проговорил Киар, отступая на шаг. — Чувствуй себя как дома.

   — Ага, спасибо, — пробормотала я, боясь повернуться. Иначе он точно увидит, что лицо вновь превратилось в сигнальный фонарь.

   После ухода магистра в комнате витал тающий запах его ледяного благовония. Я старалась им не наслаждаться, но все равно принюхивалась. Ей-богу, как Дуся к кровяной колбасе.

   А через пару часов бесполезного изучения учебника поймала себя на том, что барабаню самописным пером по крышке секретера, стараясь создать фоновый шум. После общежития в огромном доме, где меня никто не дергал, подсознательно не хватало разговоров, хлопающих дверей и взрывов смеха в коридоре.

   Неожиданно послышалось, будто внизу кто-то ходит. Я бросила быстрый взгляд на деревянные часы, изящным резным домиком стоящие на узком столике. Время едва подходило к десяти вечера. Рановато Рэнсвод вернулся. Может, важные дела в городе оказались не то чтобы очень важными?

   Недолго думая, я шустренько вышла в коридор. Наплевать, если магистр удивится, что его встречают. В нашем с мамой доме принято выходить из комнаты, если кто-то вернулся… Конечно, при этом не приходится нестись со второго этажа, но расстояние — мелочи.

   По мере того, как я спускалась по лестнице, все больше изумлялась. В конечном итоге встала у подножья и попыталась вернуть челюсть на место. На полу, от входной двери до гостиной, тянулась дорожка из маленьких круглых свечек, засыпанная розовыми лепестками.

   В тишине было слышно, как кто-то шуршал в глубине комнат. Чувствуя себя если не чокнутой, то где-то очень близко, я тихонечко приблизилась к гостиной и замерла в дверном проеме.

   На каминной полке, возле аквариума с обалдевшими рыбками, на кофейном столике и на подоконниках, в общем, куда ни посмотри, трепетали свечи. В самом камине плясал огонь. По стенам танцевали тени. Светловолосое создание в искрящемся серебристом платье, мурлыкая под нос невнятный мотивчик, раскидывало лепестки роз из плоской корзины с короткой ручкой.

   Вообще-то, я понимала, что Рэнсвод взрослый мужчина, и у него есть личная жизнь. Он же не скопец и не монах. Но, признаться, никак не ожидала столкнуться с этой самой личной жизнью в первый же вечер после переезда. Ведь очевидно, что женщина, устроившая в гостиной пошлый беспорядок, устраивала его не из любви к искусству… По крайней мере, не к искусству в общепринятом понятии.

   Ситуация была, мягко говоря, неловкая. Я попятилась назад, чтобы так же тихонечко вернуться в покои, но — увы, — не успела. Женщина заметила движение в дверях и, громко выругавшись, от неожиданности выплеснула себе в лицо рой розовых лепестков.

   — Я пойду, — пробормотала я и махнула рукой: — Вы тут… кхм… продолжайте.

   — Стоять! — рявкнула она.

   Сначала замерев, а потом обернувшись, удивленно уточнила я:

   — Простите?

   Незнакомка уперла руки в бока и начала приближаться. В тишине постукивали каблуки. Невольно я уставилась на искрящееся платье и методично выглядывающую из длинного выреза голую ногу в белой туфельке. Интересно, дамочка бежала по снегу в этой обуви или переобувалась в холле?

   А еще вблизи было заметно, что наряд полупрозрачный и фактически не скрывает кружевного исподнего. Эти самые кружева тоже не особенно что-то прятали. В общем, одежда явно не для тихих игр. Не то чтобы кто-то сомневался, будто в гостиной устроили взрыв розовых лепестков ради размеренного пасьянса.

   Она дернула головой.

   — Ты кто?

   — Секретарь Рэнсвода, — не задумываясь выдала я ложь, придуманную Рэнсводом.

   — Какой еще секретарь? — поморщилась женщина.

   — Новый.

   — Он мне о тебе ничего не рассказывал. — Она скривила ярко-накрашенные губы в сардонической