Ландора. Ольга Тишина

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20

АННОТАЦИЯ

Ландора с самого детства бредит гонками. Скорость и адреналин - это все что ее интересует. Но однажды, под колеса ее сток-кара попадает незнакомец. Парень полон тайн и загадок и кажется странным, будто он не из этого мира.

ГЛАВА 1

- Ландора! Второй номер! - Зычный голос отрывает меня от созерцания голубого неба, в котором медленно проплывает пассажирский цеппелин.

   Ландора это я. Точнее, Дора Лан, но все почему-то зовут меня именно Ландора.

   Перевожу взгляд на свой сток-кар. Вон он, такого же цвета, что и сегодняшние небеса. Говорят, такими они были не всегда. Долгое время небо было затянуто пылевой завесой. Я видела фотографии тех времен, это страшно. Страшно, когда солнца не видно, а на планете царит бесконечная зима. Теперь все иначе. Небеса снова чистые, а земля оттаяла ото льдов.

   Говорят еще, что раньше людей на Земле было семь миллиардов. Верится с трудом. Нас сейчас и так слишком много, чтобы прокормить всю эту ораву, в количестве пятисот миллионов, а не то, что целый миллиард.

   Мои размышления прерывает Лео, по-отечески приобняв за плечи, увлекает в сторону наших машин. Сегодня финал Погони за Кубком на звание Чемпиона. Участников, как и всегда, лишь двенадцать. Они лучшие, из лучших. И среди них я – «какое-то недоразумение». Так считают все. Даже Лео. Хоть и молчит об этом. Но я знаю: вижу по глазам, по обрывкам оброненных фраз. Обидно? Скорее привычно. Ничто и никогда не заставит меня отказаться от любимого дела.

   Свой сток-кар я собирала сама. Не буду скрывать – не одна. Мне помогал отец. По правде говоря, он мне не родной, но в наше время — это совсем не важно. Этот человек воспитывал меня с малых лет, с тех самых пор, как я осталась без матери.

   Моя мать была индианкой. У Лео сохранились кое-какие фотографии Дивьи. Он очень любил ее. А она любила…. моего отца. Настоящего, биологического. Но о нем ничего не известно. И даже Лео не может ничего стоящего рассказать, поскольку мать упорно молчала.

   Она была биохимиком, работала в Национальном институте по восстановлению флоры и фауны. После Апокалипсиса земля была отравлена ядовитым пеплом, приносимым на наш континент циклонами, и люди выжили лишь благодаря высоким технологиям. Только недавно появилась возможность восстановления экосистемы из тех немногих запасов, которые человечество все же умудрилось сохранить.

   Биохимики - элита, впрочем, как и другие ученые, чьи умения могли принести пользу пострадавшей Земле. А мать, к тому же, принадлежала еще и к высшей касте. Я иногда думаю, что же должно произойти такого, чтобы индусы наконец-то отказались от эндогамии. Но после произошедшего апокалипсиса в голову ничего стоящего не приходит.

   Но Дивья нарушила правила и родила меня от человека другого сословия, хотя замуж за него выйти так и не решилась. Или не смогла. Второе вероятнее всего. Так говорит и мой приемный отец, с которым она познакомилась на вечеринке в честь чествования Чемпиона Кубка Индокитая. Им тогда и оказался Лео Лан, красавец-метис, имевший европейско-азиатские гены.

   Однажды уже прогнувшись под устои своей семьи, мать взбунтовалась и наперекор всем вышла за Лана. Мне тогда было три года. Когда она умерла от скоротечной болезни – шесть.

   Лео Лан удочерил меня, а не отдал родственникам матери, хоть те и пытались настаивать. Это было осознанное решение взрослого мужчины, знающего, что собственных детей у него никогда не будет. Но как он всегда говорит – я самая любимая его дочка, и в моих глазах он видит отражение Ее, своей ненаглядной Лакшми, богини его грез, обожаемой Дивьи.

   Лео доводит меня до моего кара, помогает умоститься в кокпит, и отходит. Дверь я закрываю сама, по старой суеверной примете и меня отрезает от внешнего мира тишина. Надеваю виар-шлем, регулирую настройки. Контакт со спутником – есть! Программа маршрута установлена и у меня немного времени его изучить. В Астрале я вижу все сверху, будто птица парю над землей. Но это не виртуальная реальность, здесь все по-настоящему. Смерть в том числе. Уменьшаю масштаб и вижу весь маршрут полностью. Ого! Один из участков проходит вплотную к Стене. Надо быть очень, очень осторожной!

   Через пару десятков лет после природной катастрофы, перевернувшей все вверх тормашками и изменившей мир до неузнаваемости, люди, привыкшие держаться подальше от Стены, сделали удивительное открытие. Именно здесь, у завесы, сокрывшей одну из самых могущественных стран до времен Апокалипсиса, жизнь начала восстанавливаться быстрее: прорастать трава и кустарники, появляться исчезнувшие виды деревьев и, что удивительно, некоторые виды животных, птиц и насекомых. Народ стал перебираться ближе к Стене и вдоль границы выросли три мегаполиса. Индианаполис, где я появилась на свет - один из них.

   Сигнал по внутренней связи предупредил о готовности к старту. В Астрале я вижу всех участников гонки. «Лучшие из лучших» выстроились на стартовой решетке в шахматном порядке и завели двигатели. На поул-позиции Марк. Отличный гонщик. Меня, если честно, не любит. А кому понравится, когда тебе девчонка постоянно наступает «на хвост», намереваясь отобрать титул Чемпиона. И сегодняшняя моя цель сделать именно это. Звучит повторный сигнал. Нога отжимает педаль. Не думаю: все части тела работают в автоматическом режиме.

   Мы с Марком лидеры. Остальные нам не конкуренты. Но эта мысль запретная. Она может привести к поражению, и я выкидываю ее из головы. «Большой шлем» явно нервничает. «С чего бы это?» – ехидно задаю сама себе вопрос и вырываюсь в лидеры.

   Достигаем опасного участка. Стена совсем рядом. В Астрале она выглядит неровной каменной кладкой. На самом деле это совсем не так. В детстве, украдкой, хоть и зная, что это строго-настрого запрещено, мы не раз развлекались тем, что на спор забегали в плотный, белесый туман Стены и были в курсе, что ориентация там нарушается. Главным правилом было не паниковать, просто идти вперед, и тогда через какое-то время вновь окажешься в точке входа. У нас ходила байка, что если свернешь в любую сторону, никогда уже не выйдешь оттуда и станешь «потеряшкой». Проверять так это или нет, дураков не было.

   Марк нагоняет. Прижимает меня к Стене. - Зараза! – шиплю, пытаясь как-то исправить положение. – Он что, охренел! Для обоих нас столкновение чревато, и он это знает. Неужели его амбиции так велики?

   Удар сотрясает кар. Отказываюсь верить в происходящее. Картинка, которая видна со спутника, устойчива. Словно в замедленном темпе наблюдаю, как от столкновения, мою машину закручивает и кидает навстречу Стене. Тело чувствует перегрузку. Моя личная катастрофа длится секунды, но за это время я заново проживаю всю свою недолгую девятнадцатилетнюю жизнь.

   В какой-то момент связь с внешним миром исчезает. Слышен лишь шум эфира, а перед глазами рябь и мельтешение. Телу становится легко, будто понизилась гравитация. Ощущаю новый удар, но не значительный, на излете. Нога все еще жмет на тормоз. Кажется, она уже в него вросла. Наконец, понимаю, что стою. Аэрбеги опали, освободив от упругих объятий. Снимаю шлем. Плотная тонировка стекла мешает рассмотреть, что снаружи. Выхожу. Кругом туман, но не такой, как когда-то в детстве. Этот более… - не могу сразу подобрать слово. Жидкий, что ли. Хорошо вижу на расстоянии тридцати – сорока метров. Оглядываюсь. Что это там? Подхожу. Человек!? Мужчина лежит лицом вниз. Рядом сумка. Переворачиваю его, совершенно забыв правила. Он дышит. Черт! Похоже, это я его сбила! Соображаю, что делать. Парня надо срочно в больницу! Он худ, но высок, боюсь - не дотащу до кара. Все же пытаюсь поднять и удивляюсь. Здесь все не так, как в привычном мире. Здесь не действуют законы физики. Кажется, что вес незнакомца не более десяти – двенадцати килограмм. Тащу его на руках, как какую-то девицу. Да, сравнение неудачное. Ничего, если выживет, будет должен пару кругов на руках меня потаскать. Господи! О чем я думаю, человек умирает. Смотрю на его лицо. Навскидку лет тридцать. Молодой и красивый. Как же тебя угораздило встретиться у меня на пути, исследователь Стены! Кто он такой - не вызывает вопросов. Очередной сумасшедший. Жалко. Слишком уж симпатичный.

   Вот и мой кар. Кладу парня на второе сидение, которое осторожно раскладываю уже с пассажиром. Под сидение летит его сумка. Пострадавший еще в отключке. Потерпи немножко! – говорю я, не то ему, не то себе. Трогаемся. Еду очень медленно. Не видно ни зги. Еще эта чертова тонировка! Но ругать приходится только себя. Это был мой каприз.

   Кажется, туман плотнеет. Начинаю нервничать, в голову приходят детские страшилки, про «потеряшек» в тумане и с дури, или от страха, жму на газ. Неожиданно свет снаружи наполняет кабину. Уф, вырвались! Радуюсь, будто получила Кубок Чемпиона. Выруливаю на трассу и на ходу надеваю шлем. Связь восстановлена. Максимально уменьшаю масштаб и вижу петлеобразную тридцатикилометровую трассу. Мониторю обстановку – я в десяти километрах от финиша. Ничего себе! Все мои соперники далеко позади. Похоже, в тумане время течет по-другому. Сегодня Стена повела себя совершенно иначе - я выскочила через пятьсот метров от нашего с Марком столкновения. Он только-только выровнял свою машину, но, несомненно, меня уже видит и понимает, что для него все кончено.

   Не успевая, как следует, разогнаться, пересекаю финишную прямую. Лео бежит навстречу. На лице чувства радости и беспокойства, которые по очереди сменяют друг друга, делая ситуацию не то комичной, не то трагичной. Отлепляю его от себя и пытаюсь рассказать о пассажире. До Лео доходит.

   - Быстро машину в бокс, - приказывает он.

   Мотаю головой:

   - Его надо к врачу, - говорю я непонятливому Лео.

   К нам уже во всю прыть несутся журналисты. Отец захлопывает дверь кара и пихает меня в их «объятья». Лопочу, что-то невразумительное. Лео, помаячив за спиной, куда-то исчезает, а с ним исчезает и мой кар.

   Краем глаза вижу финиш Марка. Направляю спецкоров туда, сославшись на усталость и перенапряжение. Чтобы отстали, всем подряд обещаю эксклюзивное интервью. Вручение награды не меньше чем через час. Время еще есть, и я бегу искать Лео.

ГЛАВА 2

- С ним все в порядке, - седовласый доктор успокаивает меня. – Сотрясение, несколько ушибов мягких тканей и вывих руки. Жить будет, - бодро подытоживает он. – А вы ему собственно кто?

   - А он уже пришел в сознание? – отвечаю вопросом на вопрос.

   - Еще нет, но мы над этим работаем.

   - Пожалуйста, доктор, - делаю умоляющее лицо, – вот мой номер, как только он очнется – сообщите, - и торопливо вру:

    - Я его родственница, племянница.

   Доктор смотрит с подозрением. - Кстати, - говорит он, - его статус данные не считываются.

   - Возможно повреждение чипа, - придумываю я на ходу. Знаю, врать не умею, но сейчас делаю честное лицо. Кажется – прокатило. Он записывает номер, и мы прощаемся. Доктор уходит к своим пациентам, а я иду на обследование. Лео настоял. Его опасения совершенно напрасны и это подтверждает томограф.

   Звучит нелепо, но мне повезло. Тот участок, где Марк чуть не угробил меня, подходил вплотную к Стене. А вот «Большой шлем», видимо, ожидал другой результат и никак не рассчитывал, что завеса «выплюнет» мой сток-кар перед его носом. Да, в этот раз удача оказалась не на его стороне.

   Марку я ничего предъявлять не стала, пусть это останется на его совести.

   Запиликало во внутреннем ухе. Номер не знакомый. С любопытством принимаю звонок:

   - Дора Лан, - имею привычку всегда представляться.

   - Вам звонят из Центральной клиники Индианаполиса. Ваш родственник пришел в сознание.

   - Спасибо, - отключаю связь. Чувства смешанные. Никто так и не узнал, кто сбил парня. Мне стыдно. Но Лео настаивал на этом, имея в виду, что мне никак нельзя сейчас портить свою репутацию. Отец настоял, а я поддалась на его уговоры. Теперь вот мучает совесть. Успокаивает лишь то, что травмы незнакомца, попавшего мне под колеса, не смертельны и инвалидом он тоже не станет. И согласилась я с Лео, только когда тот пообещал полностью оплатить лечение и реабилитацию мужчины.

   Мне сказали, что пострадавшего уже перевели в интенсивную терапию. Нахожу нужную мне палату. Сердце отчего-то колотится. Выдыхаю воздух из легких и толкаю дверь. По-хозяйски осматриваю «апартаменты» моего больного. Палата светлая, просторная, присутствует какая-то аппаратура. Около нее суетится молоденькая медсестра в вызывающе-коротком халатике. Она оборачивается на шум двери, но я вижу это лишь мельком, потому, что не могу вырваться из бирюзового омута глаз незнакомца. Наверно я выгляжу как идиотка, не видевшая в жизни мужчин. – «Вот, черт!» – мысленно ругаю себя и с трудом отрываюсь от этих магнитов. Понимаю, что не знаю куда теперь приютить взгляд. Положение спасает сестра.

   - Это ваш родственник? – скорее констатируя, говорит она.

   Секунду не решаюсь ответить, но потом, словно раздваиваюсь, и более наглая моя часть отвечает:

   - Да. Это мой дядя.

   Сестра недоверчиво переводит взгляд с меня на него и чуть пожимает плечами.

   - Ваш дядя, как очнулся, не проронил ни слова. Он у вас немой?

   Я в ауте. Тупо киваю головой и несу полную ерунду:

   - Да. Он в детстве менингитом переболел.

   - Жалко, - сочувствует сестра. – Такой симпатичный…

   Она укатывает аппаратуру и прикрывает за собой дверь. Бирюзовые глаза прожигают меня через одежду. Я даже не успела переодеться, так и стою в своем ярко-желтом, с красными вставками, комбинезоне. Очень не хватает шлема – спрятать краснеющее лицо за забралом. Ощущение, что он все знает и осуждает мой поступок. Нахожу в себе силы и подхожу к лежащему на больничной кровати мужчине. Рядом удобный стул. Сажусь и пытаюсь оправдываться:

   - Понимаете, я не виновата. Это была случайность. Мою машину занесло – я не видела вас!

   Кажется, он понимает. Бирюзовые глаза потеплели, взгляд стал мягче. Молчу, не знаю, что говорить дальше. Снова отвожу взгляд и чувствую прикосновение. Мужская рука в характерном жесте ложится на укрытую легкой простыней грудь, и я впервые слышу его голос:

   - Ратмир, - произносят самые чувственные на свете губы.

   - Ландора, - неожиданно для себя называюсь именно так.

   - Лан-до-ра, - он словно пробует это имя на вкус. Кажется, оно ему нравится, и я почему-то от этого радуюсь. Ратмир произносит что-то еще, совсем не понятное. Какая-то тарабарщина. Что же это за язык такой, - удивляюсь я.

   В Индокитае три больших мегаполиса, каждый численностью около пятидесяти миллионов. В городе Индианаполис, в основном проживают индусы, но говорят здесь на смешанном диалекте, как и в Уханьграде, с преобладающим китайским населением, и в многонациональном Уланбаторе-Нова. Современный язык Индокитая, это нечто среднее между китайским, хинди и английским, в очень упрощенном варианте. Когда я училась в школе, мы проходили старые языки, вскользь конечно, но мне тогда было странно, как это люди говорили на разных языках, живя в одной стране. Сейчас, получая профессию дипломата, мне приходится осваивать несколько языков, на которых говорят наши торговые соседи. Впрочем, дается мне это легко, ведь как говорит Лео, у меня отменный талант лингвиста. Но речь мужчины я не понимаю.

   Итак, мой красавчик - не гражданин Индокитая. Задаюсь вопросом: откуда же он? С Европой мы общаемся, так как входим в состав Конфедерации Мира. Но их государственный язык английский, которым я неплохо владею. Ближайшие наши соседи – множество небольших княжеств, объединенных в Союз. Они еще не вошли в Конфедерацию, однако, уже на пути к этому. У них сохранилась масса наречий и диалектов, хотя общим является фарси.

   Смотрю на его лицо: светлая кожа, коротко стриженные темно-русые волосы, прямой нос, полные, чувственные губы, бирюзовые глаза. Нет, на араба он совсем не похож, скорее на европейца. Они у нас не редкость. Довольно часто бывают делегации, и группы по обмену научным опытом. А может у него от травмы память отшибло, - приходит мне в голову «умная» мысль. Вот он и забыл наш язык. Значит, скоро его хватятся в Посольстве.

   - Мне надо идти, - показываю на себя, потом на дверь. В его глазах зарождается легкая тревога.

   - Я еще приду, - даю ему обещание. Он понимает, расслабляется.

   По дороге домой в голову приходит еще одна гениальная мысль. А что, если и с ним Стена сыграла злую шутку. Что, если вошел он в нее совсем с другой стороны, а сюда его вывезла уже я. Эта ужасающая мысль бьется в мозгу, и я почему-то начинаю в нее искренне верить. Звоню Лео, и сбивчиво объясняю, что к чему. Он затыкает меня на полуслове и требует немедленно явиться под его светлые очи.

   - Детка, откуда такие мысли, - отец не сразу верит моим предположениям. – Может у парня амнезия. Полежит немного в больнице и все вспомнит. У него самые лучшие условия, самые лучшие врачи. Что ты нервничаешь!

   - Нет, - упрямлюсь. – Его нужно срочно забрать из больницы. Его статус данные не считываются и мне задавали вопросы о нем. Черт! Сумка! – хватаю себя за лоб. - В каре осталась его сумка! Может, там найдется нечто, подтверждающее мои догадки.

   Под нервный крик Лео: «ты куда?!», вылетаю из своей квартиры и мчусь в подземный гараж. Мне кажется, лифт еле движется. Наконец, гараж. Сумка там, где я ее и оставила – под сидением. На ней надпись кириллицей, большими буквами: «ПВГ(р)». Но пока это ни о чем не говорит. Осматриваю содержимое прямо на месте. Что это? Какие-то инструменты, проводки. Вынимаю пластиковый планшет с записями, и… кажется ручной компьютер? По крайней мере, очень похоже. Верчу его так и сяк – ни одной кнопочки, даже сенсорной. Может, разрядился? Да какая, к черту, разница, разъемов-то в наличии – ноль. Убираю странную штуку и остальные предметы назад в сумку. Надо забрать ее домой, а то мало ли что.

   - Текст можно попытаться перевести, - Лео так же удивленно вертит предметы. - Есть у меня один знакомый опытный лингвист, а вот остальное.… Думаю, это светить не стоит. Тем более вещи принадлежат человеку, и он может за них строго спросить.

   Соглашаюсь и прячу сумку подальше. Пока отец договаривается со своим знакомым переводчиком, наконец-то иду в душ. Сколько за сегодня событий – голова идет кругом. Скидываю с себя опостылевший комбинезон, и настраиваю душевую кабину на «оптимал». У меня ровно семь минут. Человечество все еще не может позволить себе лишней чистой воды - очистные содержать слишком затратно. Но мы, выросшие в этом мире, довольствуемся тем, что у нас есть. Ученые говорят, что планета, в конце концов, самоочистится, как делала это не один раз. Для этого просто нужно время. Только у человека его слишком мало. Нам всегда хочется здесь и сейчас.

   За семь минут успеваю не только смыть с себя пыль, но и помыть голову. Быстро сушу волосы феном, ибо ношу короткую стрижку. Лео это не нравится. Он говорит, что с длинными волосами я была бы просто красотка. Врет он все. Жалеет меня. Кому понравится этот отвратительный шрам на скуле. Ни за что не стану унижать себя и прятать шрам под длинными локонами. Наверно это ребячество. Вызов. Но я не могу по-другому. Этот шрам моя визитная карточка.

   Смотрю на себя в зеркало. Широкие лоб и скулы. Маленькие нос и рот. Глаза в пол-лица. Мне говорят, что когда я удивляюсь, они становятся еще больше. Только почему они не бирюзовые, как у того незнакомца, ну или же голубые. Зеркало отражает черные зрачки в темно-коричневом ореоле. Лео называет их шоколадными.

   - Дора, ну где ты там! - Слышу я зовущий голос отца. Подмигиваю своему отражению и кричу в ответ, что уже иду.

ГЛАВА 3

С Лео мы решили разделиться. Он поехал к своему знакомому лингвисту, а я за моим новым знакомым. Кстати, интересное имя. По дороге подключаюсь к Справочной, интересуюсь происхождением имени. Хм-м. Древнеславянское имя. То-то, смотрю, оно странное. Кажется, мои догадки верны на счет появления здесь Ратмира.

   Все граждане Индокитая имеют специальный чип, имплантированный под кожу между большим и указательным пальцем левой руки и лишь за редким исключением, он может находиться в других местах, которые так же сканируются по мере необходимости. Я знаю, в Новой Европе эрфид-метка уже давно применяется среди населения. Они внедрили эту программу еще раньше, чем мы. Но вот где имплант Ратмира, знает только он сам.

   Лечащий врач смотрит на меня как на сумасшедшую:

   - Джи Дора, - уважительно негодующе говорит он, - пациент еще слаб, ему требуется надлежащее лечение и уход!

   - Знаю, доктор. Но я настаиваю на том, чтобы забрать дядю домой. К тому же, он сам меня об этом просил, - привираю, для пущей правдоподобности.

   - Конечно, мы не можем держать пациента насильно, - хмурится врач, - однако на вашем месте я бы подумал.

   - Уже подумала, доктор.

   - Хорошо, - тот сдается. - Напишу вам рекомендации и подробные инструкции по приему лекарств. И обязательно покажите его дней через пять, - он начинает что-то строчить на бланке. Терпеливо жду. Закончив, доктор протягивает мне листок с рецептами:

   - Если увидите ухудшения, срочно звоните лично мне. Мой номер я записал. -Благодарю его и спешу к Ратмиру.

   Ходить бирюзовым глазам еще нельзя. Заказываю спецтранспортировку пациента, и монорельс быстро доставляет нас до дома.

   Моя квартира находится на семьдесят пятом этаже, ста двадцатиэтажного жилого комплекса. Таких комплексов в Индианаполисе пару сотен. Низкие строения не в моде. Люди привыкли жить компактно. Так намного удобнее. Я, конечно, слышала разговоры, что некоторые пытаются отселяться на окраины городов, но не понимаю в чем прикол.

   Ратмир всю дорогу молчит. Но вижу, он напряжен. У лифта прозрачные стены и взгляд мужчины перебегает с одного здания на другое, что видны в поле его зрения. Зрачки расширены, словно все, что он видит ему не привычно и совершенно не знакомо. Я не знаю, как там у них в Новой Европе устроена жизнь граждан, какая архитектура преобладает. Возможно, они живут совсем по-другому, не так как мы.

   Наконец-то двери моей квартиры. Прикладываю к сканеру руку. Замок, тихо щелкнув, открывается. Объявляю:

   - Вот мы и дома! Будешь жить пока в гостиной. Здесь удобно.

   Помогаю ему встать с больничного кресла и перебраться на диван. Чтобы как-то нарушить неловкость происходящей ситуации включаю телемонитор. На экране, (вот черт!) мое лицо крупным планом.

   .Слышу из гостиной неуверенный зов. Ратмир, кажется, меня потерял. Вынимаю из укромного места его сумку, «делаю» на лице лучезарную улыбку и выхожу к своему заждавшемуся гостю. Взгляд мужчины сначала задерживается на моем лице, потом скользит вниз. В глазах рождается узнавание и радость. Отдаю сумку. Почему-то, немного обидно. Опять ругаю себя: «Ты что, Ландора, к сумке ревнуешь! Это смешно!». Да смешно. Но ловлю себя на мысли, что очень хочу такой же взгляд в свой адрес. Можно к нему еще прибавить обожание. У-гу. Мечтай девочка. Ты посмотри на него. Красавец! Покоритель женских сердец. И чье-то сердце, похоже, он уже покорил, - добавляю себе ехидно.

   Ратмир тем временем достает из сумки непонятный предмет. Так и не поняла, как он его включил, но черная, матовая поверхность предмета исчезла, оставив лишь тонкую рамку по периметру. Пустота внутри рамки оказывается обманчивой. Во все глаза наблюдаю, как в центре возникает радужный «вихрь». Мужчина раздвигает руки и рамка, словно резиновая, растягивается от прилагаемых усилий. Растянув рамку до квадрата приблизительно двадцать на двадцать сантиметров, Ратмир запускает в «вихрь» руку и… о чудо! - вынимает оттуда какую-то вещь. Рамка вновь принимает прежние размеры. Хотя нет. Она теперь уменьшается, превращаясь в маленький плоский прямоугольник размером чуть больше моего ногтя, а Ратмир закатывает рукав рубашки и странная штука просто исчезает в районе его запястья. – «Вот это технологии у них, - думаю я, - что это было?» Он же, снова возвращается к вещи, которую извлек из «вихря». Вижу - это полупрозрачный цилиндрик, наполненный какой-то субстанцией. Мой гость подносит цилиндрик к своей шее. Слышится тихое шипение. Теперь цилиндрик пуст. Мужчина какое-то время сидит неподвижно. В голову лезут всякие глупые мысли, типа самоубийства. Но, нет. Через несколько секунд он оживает, немного растирает место укола и наконец-то обращает внимание на меня. Мой вид говорит ему обо всем.

   - Это - безопасность, - к большому удивлению, поясняет он. – Не быть заражение. Не быть эпидемия.

   - Ты болен?

   - Нет, нет. Просто, профилактика.

   - А что это было? - показываю на его запястье.

   - Я объясню. Чуть после. Хорошо? - он улыбается. Первый раз вижу его улыбку. Что-то в ней есть такое. Не могу уловить. Словно обреченность. Грусть? Не знаю. Не могу понять.

   - Хочешь есть? – решаю перевести разговор и он кивает в знак согласия.

   Моя гостиная, она же и столовая.

   - Тебе курицу или говядину?

   - Говядину, если можно. - У него удивительно красивый тембр голоса. Мне всегда нравился именно такой. Не низкий, но и не высокий. Баритон.

   Кидаю в две стеклянные миски питательные брикеты и заливаю кипятком. Масса мгновенно закипает, пузырится и увеличивается в размерах, заполняя собою все пространство миски.

   - Я сделала тебе с рисом, - протягиваю еду мужчине. Он принимает миску и благодарно кивает головой.

   - Почему ты не ешь? – замечаю, что гость не притронулся к пище.

   - Ложка, - говорит он. – Руками есть не могу.

   И тут до меня доходит, как же глупо я выгляжу. Еда вываливается из рук назад в миску, а руки сами собой тянутся в рот, который по старой доброй привычке, автоматом начинает облизывать пальцы. Ратмир смотрит на мои «действия». Боже! Сейчас, сгорю от стыда. Почему рядом с ним я постоянно чувствую себя дурочкой? Ни один мужчина так на меня не влиял. Наоборот, выросшая среди гонщиков, я всегда умела «поставить» любого парня «на место» и не только словом, ведь с восьми лет занималась в секции самообороны, а в десять, чуть не загремела на учет к психологу, после того, как наваляла одному тринадцатилетнему хаму, обозвавшему меня прошмандовкой. Но тогда все обошлось. Лео подключил кое-какие свои связи. Я, конечно, была наказана: отец месяц не подпускал к гаражу. Это возымело действие. С тех пор подобных инцидентов не случалось. Однако репутация бежала впереди меня. А кто считал, что это преувеличение, угощался с моей стороны такой порцией язвительного сарказма, что хватало надолго. В какой-то момент, незаметно, Ландора превратилась в «своего в доску парня», который вечно в мазуте, вечно под капотом или отжимает педаль на трассе.

   Но Ратмир почему-то действовал на меня иначе. Я смущалась его взгляда. И это было непривычно странно.

ГЛАВА 4

Конечно, у меня есть ложки. И вилки тоже. Но в этом доме, в традиции, есть руками и похоже на какое-то время эту традицию придется забыть. Я покопалась в ящике, выудила оттуда две металлических ложки, одну протянула мужчине, а второй воспользовалась сама. Ложка противно стучала по зубам:

   «Неужели приятно так есть?» - смотрю, как Ратмир зачерпывает еду своей ложкой, и несет ее ко рту. Но, видимо, так ему привычнее.

   - Что это? – его вопрос выводит меня из дум.

   - Еда. Говядина с рисом.

   - Нет, - он думает, подбирая слова. – Из что… это… делали?

   - Это питательный сублимат со вкусом говядины, - поясняю я. – Сделан искусственным путем на заводе. Содержит сбалансированный состав веществ необходимых человеку.

   - На вкус – дерьмо! – Ратмир явно выругался. Хоть слово мне было и не знакомо, произнес он его в соответствующем тоне. Пытаюсь защитить наш ХимПродПром:

   - Могу предложить еще тушеную свинину с чечевицей.

   - Спасибо, - он уже справился с эмоциями. – Не надо. Водички, пожалуйста!

   Вижу, как мужчина удивленно наблюдает за моими манипуляциями с генератором воды. Прибор зашумел, втягивая в себя и нагревая воздух. Затем с шипением выпустил уже «обезвоженный» воздух, а в резервуар – накопитель потекла водичка. Вставляю в специальный паз стакан, и он благополучно наполняется. Еще несколько действий: открыть морозильный шкаф, вынуть пару заготовленных кубиков льда, обогащенных цинком и медью и… вуаля! Стакан чистейшей, вкуснейшей воды. Но Ратмир, похоже, не разделяет моих убеждений и в этом. Пробует воду и чуть кривит губы. Вздыхаю. Но он поднимает ладонь в жесте спокойствия и произносит:

   - Все, порядок. Норм, - и несколькими взмахами ложки отправляет содержимое миски в рот. Следом, двумя глотками, утекает и вода.

   Сижу с отвисшей челюстью, и, как дурочка пялюсь на него. Мой ступор прерывает звонок-вызов. Это Лео. Извиняюсь перед гостем и ухожу в спальню.

   - Это русский текст! - Лео возбужден. – Рахул уверен! Правда, сам текст технического характера. Много непонятных слов и общий смысл плохо ясен. Но написано на русском.

   Молчу. В голове хочет родиться какая-то умная мысль. Но, так и не родившись, исчезает в потоке других.

   - Дора! Ты где? - слышу я голос отца.

   - Дома.

   - С ним?

   - Да.

   - Я сейчас буду.

   - Хорошо, Лео.

   Х-мм. Русский? Очень интересно. Хотя, что тут удивительного. Стоит вспомнить, где я нашла Ратмира. Таких как он, не мало. Все ищут, да никак не найдут. Мне почему-то становится грустно. Он мне нравится. Даже больше, чем нравится. Но такие как он - они сумасшедшие, обремененные лишь одной идеей – найти ответы. Разгадать тайну Стены. Ничего больше их не волнует.

   Возвращаюсь в гостиную. Похоже, мой новый знакомый умеет читать мысли:

   - Что-то случилось?

   Отвожу глаза. Но потом, все же, решаюсь сказать:

   - Ратмир, ты в Индокитае, а не в Новой Европе.

   Он молчит. Тогда я продолжаю:

   - Это я привезла тебя сюда. На гонках случилась авария, мой кар бросило на Стену. А там, каким-то невероятным образом, мы встретились. Это я тебя сбила. Как только тебе полегчает, мы пойдем в посольство и все-все расскажем. Те вернешся домой.

   - Дора, мы не идти в посольство, - он прервал мой монолог. - Они не помочь. Мне никто здесь не помочь вернуться.

   - Почему?

   Он не успевает ответить. В дверях зашуршало, и в гостиную ввалился Лео. Какие-то секунды мужчины оценивающе разглядывали друг друга.

   - Отец, это Ратмир, - решаю разрядить ситуацию. – Ратмир, это Лео, мой отец.

   Они пожали руки. Бессознательно сравниваю этих двоих. Лео всегда считался для меня идеалом мужчины. Высокий, стройный, красивый, умный. Я отшивала всех парней подряд, потому, что была убеждена, мне нужен только такой, как Лео. Но таких как он, больше на моем пути не встречалось. До сегодняшнего дня.

   Нет, они мало похожи внешне. Несмотря на то, что одного роста и комплекции. Ратмир другой. Все в нем другое. И это меня интригует.

   Лео протягивает ему планшет:

   - Извини друг. Мы думали о тебе хоть что-то узнать.

   - Вряд ли это вам помочь, - скорее утверждая, говорит тот и убирает планшет в сумку.

   - Я надеюсь, что ты сам расскажешь нам, кто ты, - и Лео, весь во внимании, садится напротив Ратмира.

   - Все это случайность. Я не должен быть здесь. Это ошибка, - Ратмир устало откидывает голову на спинку дивана.

   - Мы все понимаем, ты должен вернуться домой, в Новую Европу, – сочувствует Лео.

   - Да, - Ратмир вдруг оживляется, будто вспомнив нечто забытое. И добавляет:

   - В Копенгаген.

   Мне это название ни о чем не говорит. А вот Лео, похоже, что-то знает:

   - Послушай, друг - говорит он, - моя дочь несет ответственность за твое появление здесь, поэтому я сделаю все, что могу, свяжусь с одним моим знакомым в посольстве, и мы что-нибудь придумаем.

   - Хорошо, - бирюзовые глаза теплеют.

   Лео звонят. Он извиняется и оставляет нас с Ратмиром вдвоем. Молчу. Он тоже. Наше молчание нарушает вновь появившийся в комнате отец:

   - Ратмир, нужно восстановить твои статус данные. Я сейчас быстро сгоняю за сканером, а мой приятель потом внесет тебя в базу данных. Повезло, что нас сейчас проходит очередной симпозиум по обмену агроопытом, так что сойдешь за европейского аспиранта или доцента. - Лео пытается шутить, но глядя на лицо Ратмира, я понимаю, что эта идея его не вдохновила.

   - Лео, у него чип поврежден, он не читается, - напоминаю отцу наш разговор. - Надо подумать, что делать с его чипом.

   На улице уже ночь. Мы все устали. Голова плохо соображает даже у Лео.

   - Ладно, дочка. Я пойду домой и еще кое с кем созвонюсь по этой проблеме. Думаю, что-то можно решить. - Он целует меня в щеку и уходит. Кстати, его квартира всего этажом ниже, так что если что, папка рядом. Но думаю бояться мне нечего.

   Достаю чистый комплект белья и собираюсь стелить, но мой пострадавший, вежливо, но настойчиво, забирает его со словами: «спасибо, я сам». Он уже прекрасно себя чувствует. - «Однако у него отменное здоровье, - думаю я. – Восстановился буквально за несколько часов».

   Устало плетусь в спальню. Раздеваюсь. Падаю на кровать и мгновенно отрубаюсь.

ГЛАВА 5

Какой противный звук!

   Зуммер мешает досмотреть чудесный сон. Черт! Мне звонят. Делаю сброс. Но кто-то решил, что на сегодня мне сна достаточно.

   - Дора Лан. Слушаю.

   - Здравствуйте, джи Лан. - Мой собеседник мужчина и тон его официален. Не нравится мне все это. Сон как рукой смело. Голос продолжает:

   - Вас беспокоит НИО «Зона Зеро».

   - Да, - противный комок застревает в горле. Закашливаюсь. На том «конце» терпеливо ждут, и я еле выдавливаю из себя:

   - Слушаю.

   - Мы ожидаем вас сегодня в тринадцать тридцать в офисе номер два. Пропуск на ваше имя уже выписан.

   - Хорошо. Я поняла.

   Этого следовало ожидать. Стена повела себя неправильно и это не прошло незамеченным. Стену изучают не только авантюристы, подобные Ратмиру, но и особые государственные службы. Стена всегда под их пристальным наблюдением. Ничего не поделаешь, придется ехать.

   Выглядываю в гостиную. Ратмир еще спит. Надо срочно позвонить Лео. Хотя нет. Лучше спущусь к нему.

   - Что-то случилось? – Отец удивлен моему раннему визиту, в глазах зарождается беспокойство.

   - Меня вызывают в «Зеро».

   - Так. Понятно, - он чешет затылок и пытается что-то сообразить. – Когда? – наконец задает он вопрос.

   - Сегодня. В половине второго.

   - Так, - Лео вскакивает с кресла и начинает нервно ходить. – Про Ратмира – ни слова!

   - У-гу, - мычу я.

   - Скажешь, все было как обычно. Влетела – вылетела. Поняла?

   - Да.

   - Хорошо. Я еду с тобой, – принимает он за нас обоих решение и мне немного легчает.

***

Ратмир уже не спит. Постель аккуратно сложена в уголке дивана. Решаю «блеснуть» кулинарными способностями и приготовить гренки. Кажется, неплохо получилось, гренки выглядят вполне аппетитно. Гость хрустит «угощеньем». На мой вопрос: «Ну, как? Вкусно?» отвечает странно:

   - Нормально. Сбалансировано.

   Не понимаю его. Какая еда ему нравится? Всем известно, что настоящих продуктов еще очень мало. Это в наше время роскошь, каждый день питаться натуральной пищей. Конечно, ученые над этим работают и возможно, в ближайшие десятилетия, натуральная еда станет намного доступнее жителям Индокитая. Сейчас же, люди в большинстве своем довольствуются сублиматами. Кстати, вкусовая гамма становится все разнообразнее. Недавно, на одной вечеринке я пробовала удивительный десерт – «Клубнику с взбитыми сливками». На мой вкус – просто супер! И вообще, неужели у них в Новой Европе все по-другому. Насколько мне известно, там точно такие же проблемы. Возможно у его семьи какой-то особый статус, и он к другому привык? Надо спросить. Но свой вопрос мне приходится отложить на потом. Пришел Лео.

   Граждане Индокитая проходят чипизацию три раза в жизни: с рождения, с трех лет, с четырнадцати лет. Первые два раза все стандартные статус данные о человеке не вживляются под кожу и являются временными, но неизменными. Детская эрфид-метка похожа на тату – несколько полосок красного цвета на внутренней стороне локтя. Какая-то дополнительная, жизненно важная информация добавляется отдельной «полоской». После четырнадцати гражданину внедряют чип – крохотное «рисовое» зернышко уже под кожу. Такой чип имеет стандартную информацию о гражданине, которую изменить невозможно. Но каждый гражданин вправе дополнять свои статус данные любой информацией о себе, какую только сочтет нужной. Вот эти данные можно менять по мере необходимости. Например - гражданский статус, политический или религиозный. Насколько я знаю, все прибывшие в страну иностранные граждане, так же обязаны быть чипированы. Но их эрфид-метка временная, и больше похожа на детскую.

   Лео достает из пакета прибор. Прекрасно знаю, что это. Инграфтинг – зонд или чипизатор, как все его называют.

   - Извини, особо большого выбора не было, - отец усаживается на диван рядом с Ратмиром. - Побудешь немного Виктором Штефаном. Мужчина не сопротивляется, спокойно протягивает руку. Лео сначала наносит специальный активный раствор на область запястья левой руки, затем прикладывает прибор. Тот тихо гудит. Наконец, через минуту, на запястье Ратмира красуется эрфид-метка.

   - Значит, слушай. – Лео аккуратно убирает прибор назад в пакет. – Тебя зовут Виктор Штефан. Ты гражданин Новой Европы. Сюда приехал в составе делегации на ежегодный агрофорум «Взаимодействие» по эколого-биологическим проблемам использования природных ресурсов в сельском хозяйстве. Запомнил?

   Ратми утвердительно кивает.

   - Форум уже подошел к концу, - продолжает Лео. - Сегодня в отеле «Рума Матахари» состоится банкет по случаю его окончания. Туда есть пропуск. Мы пойдем вместе. Немного порисуешься, чтобы лицо твое примелькалось. Завтра европейская делегация возвращается в Гамбург. Вместе с ней, с ответным визитом летит наша делегация. Кроме ученых, – Лео как-то странно на меня смотрит, - летит еще группа спортсменов по приглашению Европейской ассоциации спорта. Так что думаю, на борту двухсот пятидесяти местного цепеллина ты вряд ли привлечешь чье-то усиленное внимание. Ну а на банкете немного помелькаешь для пущей убедительности. Много не болтай, больше слушай, кивай головой и все будет нормально. Нам с Дорой нужно отлучиться на пару часов, а ты пока посмотри новостные каналы, где о форуме говорят, чтобы немного в курс дела войти. Кстати, - добавил он, уже вставая с дивана, - этот человек, Виктор Штефан – реален и в прошлом году был здесь на каком-то симпозиуме, так что можешь о нем в сети посмотреть. Вы и внешне довольно похожи. Прямо удача какая-то!

   - Ну что, дочка, готова? – это он уже мне. – Нам еще надо по пути в одно место заскочить.

   Оставлять Ратмира одного - не хочется. Но, не тащить же его с собой в Отдел! Быстро объясняю, как пользоваться десктопом и войти в сеть. Он схватывает все на лету, похоже наши компьютерные технологии схожи.

***

Классический костюм не скрывает в мужчине, сидящем напротив меня, за массивным столом, заваленным папками и бумагами, «человека в форме». Под его проницательным взглядом, ощущаю себя словно на рентгене. Мне кажется – он все знает.

   - Значит, джи Дора, вы утверждаете, что в Зоне не было ничего не обычного. Все, как всегда.

   - Нет, не все, - я пытаюсь выдержать его взгляд, и кажется, мне удается.

   - Так-так, - он даже подается вперед. Похоже, желает услышать нечто экстраординарное.

   - Туман был менее плотный, видимость лучше.

   - Вы снимали шлем?

   - Да. А разве не надо было?

   - Ну почему, - он опускает глаза и делает какие-то пометки в блокноте. Ручка-стило скользит по гладким и белым, таким же, как и стило, пластиковым листкам. Бумага в этом мире по цене золота. Жду продолжения. Наконец он откладывает ручку и произносит:

   - Так что же вы видели, джи Дора?

   - Больше ничего, - я пожимаю плечами.

   - Ну, хорошо, - после некоторого молчания говорит он. – Вы можете идти. Но прошу вас оставаться на связи. Возможно, нам нужно будет еще побеседовать.

   Закрываю за собою дверь и только потом выдыхаю.

***

- Чувствую, они не отлипнут он тебя так просто. - Лео ведет машину. Я сижу рядом и в который раз пересказываю то, о чем меня спрашивали в НИО.

   - Мне кажется, он поверил.

   Взгляд отца говорит мне, что я не совсем права.

   - И что делать? – как в детстве надуваю губы. – А если они не отстанут?

   - Ты летишь в Новую Европу.

   Не сразу врубаюсь, что он сказал:

   - Я, что!?

   Мы уже в гараже. Лео паркуется молча, не обращая внимания на мое вопросительное выражение лица. Наконец мотор замолкает.

   - Ландора, - отец вынимает из внутреннего кармана пачку пластиковых карточек и протягивает мне, - ты летишь с делегацией Индокитая делиться своим спортивным опытом с европейскими коллегами. Ну, кому же еще, как не тебе? Ты же у нас Чемпион!

   - Да, но…, - даже не знаю, что сказать. В голове все кувырком.

   - Там они тебя не достанут. А через пару недель, глядишь все и забудется.

ГЛАВА 6

Признаюсь, никогда не летала и меня немного мутит. Это меня-то, гонщицу – чемпионку. Кто бы знал. Да, но одно дело гнать по земле на большой скорости, когда ты словно одно целое со своей машиной, чувствуешь ее, слышишь, когда видишь окружающее через Астрал, в котором все ясно и понятно, и совсем другое - подняться на неимоверную высоту в настоящей реальности. Стараюсь скрывать свою панику, но, кажется, что все вокруг это видят.

   Наш цеппелин плывет в небесной высоте практически бесшумно. Многие пассажиры предпочитают комфортному креслу верхнюю или нижнюю палубы. Когда мы взлетели, Ратмир сразу потащил меня сначала наверх, а потом и вниз. Не понятно, что интересного наверху. Прозрачный купол открывает лишь вид на небо. Некоторые пассажиры развалились в шезлонгах и пялятся вверх. Что там смотреть? Проплывающие облака?

   На нижней палубе конечно интереснее. Окна-панели открывают шикарные виды на земные ландшафты. Отсюда все видится каким-то фантастическим и запредельным. Здесь, внизу, хоть и слабо, но слышен звук от винтов. Наша машина не совсем то, что когда-то люди называли дирижаблем.

   Долго стоим, любуясь на проплывающие внизу красоты, и молчим каждый о своем. До Анкары, где мы совершим пересадку, лететь восемь часов, и пассажирам полагается горячий обед. Для наших двух делегаций накрыт банкетный зал. Столики все распределены и нашу компанию составляют еще три пассажира. Кое с кем я даже знакома, лично. Это Шон и Рия Марвари. Он, как и я, гонщик, а она, кажется, агрохимик. Ну, или что-то из той оперы. А вот эту красотку, бессовестно кокетничающую с Ратмиром, я не знаю. Они начинают мило болтать. Из-под ресниц наблюдаю за ними, стараясь ничем не выдать своего интереса.

   - Лалит, - она протягивает ему тонкие, изящные пальчики с идеальным маникюром. Да, эти холеные руки никогда ничего тяжелее дамской сумочки не поднимали. Самые чувственные губы на свете прикасаются к ним, взгляд бирюзовых глаз скользит по идеальной фигуре. Он называет свое имя в ответ. Не свое, а то, что временно носит. Она соблазнительно улыбается и легким, еле заметным движением выпрямляет спину. Грудь ее при этом зазывно выпячивается из откровенного декольте. Эта женщина знает все свои достоинства, это точно. Знает, что хороша и желанна для мужчин.

   - Я видела Вас вчера на вечеринке в «Рума Матахари», - томным голосом говорит она. - К сожалению, нас не представили: вы спортсмен, или ученый?

   - Не то, не другое. Я, скорее, техник.

   В ее больших, темных глазах проскальзывает легкое разочарование, но взмах длинных черных ресниц тут же прогоняет его.

    - Наверно Вы очень хороший техник.

   - Надеюсь.

   - «Кажется, эти двое нашли друг друга» - думаю я, глядя, как мило они воркуют. Мне противно от этого фарса. Встаю из-за стола и пытаюсь уйти. Ратмир останавливает:

   - Ландора, ты куда?

   - В кресло.

   - Я провожу тебя.

   Мы поднимаемся в салон. Сажусь в удобное кресло, и Ратмир заботливо укрывает меня пледом:

   - Ландора, все в порядке?

   - Что-то немного мутит, - оправдываюсь я. И это, на самом деле, почти так.

   - Поспи. Станет легче.

   - Хорошо, - закрываю глаза, в надежде, что он будет рядом. Но не тут-то было. Мой спутник опять куда-то свалил. Злюсь на него. Кстати, еще со вчерашнего дня.

   Отец, как и обещал, притащил нас на тот самый банкет, по случаю окончания агрофорума. Сказать, что там было скучно, ничего не сказать. Но, похоже, так было только для меня. Ратмир проявлял особый интерес ко всему и ко всем. Вместо того чтобы помалкивать, как советовал отец, он наоборот много общался, вел «умные» беседы, интересовался обсуждаемыми темами и сам принимал в них участие.

   Неожиданно цеппелин тряхнуло, да так, что вывалилась из кресла. Поднимаюсь с пола, потирая ушибленный локоть. Таких как я десятка три человек. Все недоуменно оглядываются, спрашивают друг у друга что произошло. Слышу нарастающий гул и странную вибрацию под ногами. Мне кто-то помогает встать. Это Ратмир.

   - Немедленно всем сесть в кресла и пристегнуться, - кричит он пассажирам. Я уже пристегнута. Мой спутник тоже затягивает свой ремень безопасности.

   - Что происходит?

   - Нас, похоже, сбили. - Он достает кислородную маску и надевает ее на меня. Пытаюсь снять маску, но сильные руки останавливают.

   - Ландора, мы падаем.

   Чувствую, как тело теряет вес. Уши закладывает. Истерично верчу головой. Те, кто не успел пристегнуться, зависли у потолка. Схожу с ума от их криков. Внезапно цеппелин дергается. Люди со стуком падают на пол и между кресел. Но никто не успевает сесть в кресла и пристегнуться. Снова чувствую сильный толчок, и тело от взлета удерживает лишь ремень.

   Мне кажется, что все это длится вечность. Ратмир держит меня за руку и только это не дает мне сойти с ума от страха. Команда цеппелина, похоже, пытается справиться с положением. Еще несколько раз люди взлетали и падали, но я уже не смотрела, лишь слышала стук падения их тел. Шум в ушах нарастал, и я слышу сквозь этот вой крик Ратмира:

   - Держись!

   И теряю сознание.

***

- Ландора! Второй номер.

   Поворачиваюсь к Лео и улыбаюсь. Но он почему-то хмурится, берет меня за плечи и трясет. Отмахиваюсь. Что это с ним, не пойму? Лео не отпускает, а наоборот, кричит мне прямо в ухо:

   - Ландора! Ландора, очнись!

   - Какого черта, Лео! – пытаюсь его отпихнуть и… открываю глаза. Мне хватает секунды, чтобы все вспомнить. Испуг на лице Ратмира сменяется облегчением. Перевожу взгляд вверх. Небо. Голубое, чистое небо. Но нос чувствует запах гари. Хочу подняться. При помощи мужчины мне удается сесть. Мира сразу становится больше. Верчу головой. Похоже, мы приземлились.

   - А где все? – спрашиваю я.

   - Ты цела? Ничего не болит? – в его глазах беспокойство.

   - Ерунда. Помоги подняться.

   Крепкая рука обнимает меня за талию, и вот я снова стою на ногах. Прямо перед нами, метрах в ста, груда догорающих обломков, бывших еще недавно прекрасной летающей машиной.

   - Это что же, - мой голос дрожит. - Больше никого? - заглядываю Ратмиру в глаза. Печаль и скорбь плещется в бирюзовых озерах. Меня душит плач. Горячие, соленые слезы текут по щекам. Он прижимает меня к своей груди, гладит по волосам, дает выреветься. Все слова здесь излишни.

ГЛАВА 7

Цеппелин упал, не долетев до Анкары, более тысячи километров. Об этом рассказал Ратмир, чуть позже, когда я немного пришла в себя и перестала реветь. Местность, где мы оказались по чьей-то злой воле, была горной. Со всех сторон возвышались высокие, поросшие густыми лесами холмы. Они образовывали узкую, длинную долину, в центре которой протекала широкая, с хрустально-чистой и прохладной водой, мелкая речка. Дальше, за холмами, виднелись уже голые, каменистые, с покрытыми снегом вершинами, величественные горы.

   Солнце клонилось к горизонту, освещая снежные вершины. Золотые лучи превращали этот кристально-белый снег в кроваво-красный, напоминая о страшной трагедии. Но мы живы, и нам нужно где-то переждать ночь, и решить, что делать дальше.

   Второй раз я наблюдаю, как Ратмир использует свой необычный предмет. Крошечная пластинка превращается в черную рамку с радужным вихрем по центру. Мой спутник достает «из ничего» несколько предметов, упакованных в пластик, и вновь где-то прячет свою волшебную вещицу. Ого! У нас есть палатка!

   Тонкий, прочный и непромокаемый материал в умелых руках мужчины превращается в убежище от ночного холода и комаров.

   - Нам нужно до темноты насобирать топлива для костра, - говорит он и показывает рукой на ближайшую полосу деревьев, в макушках которых запутались последние солнечные лучи. Идти не далеко.

   - Ратмир, - задаю мучающий меня вопрос, - почему спаслись только мы? Может быть, там еще кто-то живой остался!

   Он молчит. Поджимает губы. Я останавливаюсь и тормошу его за руку:

   - Но кого-то можно было спасти!

   В ответ, он лишь шипит и защищает предплечье.

   - Ты ранен?

   - Ерунда.

   - Покажи, - не унимаюсь я.

   - Ландора, - голос его чуть смягчается, - нам надо поспешить, сейчас солнце сядет.

***

Все-таки Ратмир удивительный человек. Есть в нем какая-то загадка. Будто фокусник, достает он из «ниоткуда» разные, но необходимые нам сейчас вещи. Маленький костер отгоняет темные тени, и согревает довольно прохладный, ночной воздух. Доедаю консервы - что-то неимоверно вкусное, со странным названием «голубцы». И если не думать о той причине, по которой мы здесь оказались, наверно я была бы счастлива.

   - Ты обещал рассказать, что это за штука у тебя такая, - спрашиваю и вопросительно смотрю на мужчину.

   - Это стандартный «вещмешок» техника. В просторечии – вещмещ. Его секрет заключен в подпространстве. Наши ученые научились расслаивать пространство, делать в нем, как бы выразиться, - он щелкнул пальцами, - нечто, наподобие пустот, так называемых «карманов». Карманы могут быть очень большими, или маленькими, такой, своеобразный тайничок для одной вещи. Нам выдают, как я уже сказал, стандартный набор: палатка, паек, зажигалка и еще несколько нужных, в экстренных ситуациях вещей.

   - Никогда о таком не слышала. У вас, там, в Новой Европе, удивительные технологии.

   - Понимаешь, Ландора, - он как-то мнется, словно решает говорить или нет. Потом все же решается:

   - Дело в том, что я не европеец, как ты и Лео посчитали. И пожалуйста, пойми меня! Не мог, я вот так сразу объявить вам правду.

   До меня доходит смысл сказанных слов. Но я молчу и жду продолжения. Зачем гадать - сам все сейчас расскажет. И он говорит:

   - Ландора, я из России.

   Немая сцена. Пытаюсь переварить сказанное:

   - Не шутка?

   - Нет.

   - Значит….

   - Да, - он, кажется, понимает, о чем я собираюсь спросить. – Мы никуда не исчезли. Мы существуем. Здесь. Рядом.

   - Там, за Стеной?

   - Не совсем. Дело в том, что мы живем в будущем. Ровно на одну минуту от вас. - Слова Ратмира не просто шокируют. Весь мир когда-то сходил с ума, в надежде узнать правду, да и сейчас находится немало охотников до этой великой тайны. А ее узнаю я, Дора Лан. Меня распирает от этого знания и, кажется все это написано на моем лице.

   - Прошу не говорить об этом никому. По крайней мере, пока я не вернусь домой. - Наверно он уже пожалел о том, что признался мне во всем.

   - Не переживай, - злюсь на себя, на свою эмоциональную несдержанность. - От меня никто и никогда не узнает.

   - Спасибо, - он берет мою руку в свою. Какая она теплая! Мне очень уютно с этим мужчиной, будто я знаю его тысячу лет, будто и не здесь мы вовсе, в незнакомом месте, где остались одни - одинешеньки после страшной трагедии, унесшей жизни многих людей, а выехали за город, как последнее время стало модно у нас в Индианаполисе.

   - Что же случилось с тобой? Почему ты оказался там. Или…, - мне приходит в голову интересная мысль, - это я там оказалась?

   - Понимаешь, Ландора, многие ученые давно предсказывали ужасную катастрофу – извержение крупнейшего на Земле вулкана в Америке. Некоторые из них, даже, смогли определить точную дату, хотя, как всегда находилась масса противников, которые утверждали, что все это вымысел истеричных и сумасшедших людей. Однако лучшие умы смогли донести до правительства всю серьезность положения, и наше правительство приняло решение искать пути спасения. Рассматривались даже самые невероятные, фантастические и нереальные идеи. Но, ни одна из них не могла послужить спасением для всего населения Земли в целом. Естественно, такое знание для широкой общественности было не просто вредно, оно могло привести к ужасающим последствиям, поэтому все проводилось в строжайшей конфиденциальности. Люди жили, спокойно рожали детей, думали о будущем, строили свои планы, не подозревая о том, какой кошмар им предстоит пережить. Мы много раз обращались с этой проблемой к главам других государств, но, у многих, по каким-то причинам, это не нашло отклика. Тем временем, одна группа ученых разработала уникальную в своем роде машину. Нет, это не была та самая машина времени, о которых написано много фантастических книг и которая могла бы нас всех перенести в далекое будущее или прошлое. Да и был ли во всем этом смысл? Эта машина могла лишь ускорить течение времени. Но чем быстрее текло время, тем больших энергетических затрат она требовала и проведя массу экспериментов, разработчики посчитали, что ускорения на одну минуту будет вполне достаточно. Но здесь снова встал вопрос – а как нам это может помочь? И тогда ученым пришла идея замкнуть время. Зациклить. Создать временную петлю.

   - День сурка? – откуда-то всплыло в моей памяти.

   - Нет, - Ратмир улыбнулся, понял, о чем ты речь. - Люди не забывают вчерашний день. Чтобы было проще понять, представь, что кроме твоего мира есть еще множество других, параллельных. Все это очень сложно объяснить на словах, но я все же попробую. Смотри, я рассказывал про мой вещмешок и в данном случае принцип тот же. Мы существуем в таком «кармане», в котором пространство ограничено, а время зациклено. Ни пространство, ни время у нас не развиваются. Мы, как бы существуем внутри вашего мира. Сейчас, для всех жителей Земли сокрыта и недоступна лишь часть территории. Все остальное, весь видимый и невидимый Космос в вашем распоряжении. Там, в нашем мире все не так. Мы – остров, дрейфующий в космическом вакууме. Поняла?

   - Э-э, примерно.

   - Наши миры сопряжены, - шевеля палкой в костре, продолжил мужчина. - То есть соприкасаются. И в точках соприкосновения происходит реакция, она выглядит в виде тумана. Вы называете ее Стеной. Но такое положение дел не является естественным для законов Вселенной, по крайней мере, той ее части, где мы, люди, существуем. Машина нарушает эти законы. Поэтому есть определенный срок ее действия, рассчитанный учеными. Это пятьдесят лет.

   - А со дня вашего исчезновения прошло сорок девять!

   - Да, еще год и машина будет остановлена.

   Мы оба вдруг замолкаем. О чем думал мой спутник, я не знала. Может о своем доме, о родных ему людях, которые остались там, за Стеной, так близко и так неимоверно, недоступно далеко. Я же представила, что будет, когда в один прекрасный день Стена вдруг исчезнет и мир снова станет един.

   - Ратмир, - задаю не дававший мне все это время вопрос. - Откуда ты знаешь индокитайский. За три дня невозможно выучить чужой язык. А ты уже довольно сносно говоришь.

   - Конечно нельзя, - соглашается он. – Я его знал, просто практики давно не было. Понимаешь, пространственно-временной Генератор - машина, требующая не только колоссального количества энергии, но и постоянного ухода и ремонта. Бывают случаи, что какие-то ее сегменты выходят из строя. Они не могут существенно повлиять на работу всей машины, но в том месте, где происходит сбой, время стабилизируется, образуя мосты из нашего мира - в ваш. В такие моменты любой объект может проникнуть в ту, либо другую сторону. Были случаи, к нам попадали люди из вашей реальности. Поэтому, в целом, мы знаем, что происходило на Земле после Катастрофы. И как сейчас устроен мир. Я техник - ремонтник. И по правилам нам положено знать несколько языков. Всегда считал это причудой начальства и вот видишь, оказывается, пригодилось. В день моего дежурства, был подобный сбой, и я уже включил таймер, чтобы успеть выйти из опасной зоны. Но тут…. В общем, пришел в сознание я уже в больнице.

   - Но как ты собираешься вернуться? И зачем полетел в Европу? – задаю я следующий вопрос Ратмиру.

   - Наши ученые проводили совместные исследования с Копенгагенским университетом. Очень надеюсь, что один из этих исследователей еще жив. Я хорошо знаком с его внуком и рассчитываю на помощь с его стороны.

   Почему-то становится грустно. Наконец, как мне казалось, я встретила «того Самого». Только он мной не очарован и отчаянно хочет вернуться домой. А может быть там, его кто-то так же отчаянно ждет? Решаю сменить тему:

   - Ратмир, как ты думаешь, что произошло с цеппелином?

   - Нас сбили. Или мы с чем-то столкнулись, - чуть подумав, говорит он.

    Тяжело вздыхаю.

   - Устала?

   Киваю головой, соглашаясь.

   - Пошли спать. Будем завтра решать, что делать.

   Палатка одноместная и хочешь, не хочешь, а нам приходится соприкасаться. К тому же прохладно. Мужчина бесцеремонно обнимает меня и прижимает спиной к себе. Я не сопротивляюсь.

   - Вот и мы с тобой, сейчас, как наши два мира, сопряжены, - шепчет он на ухо. Молчу, прислушиваясь к биению его сердца. Ощущаю горячее дыхание, тепло, исходящее от его тела, его запах и наверно, сейчас, совершу самую большую глупость в своей жизни. Поворачиваюсь к нему лицом и требую:

   - Поцелуй меня.

   Желание исполняется. Теплые и мягкие губы, нежно и осторожно касаются моих губ. Голова немного кружится.

   - Ты дрожишь вся, - шепчут губы снова и сильные руки еще крепче прижимают к себе.

   - Спасибо, что спас меня. Если бы не ты….

   - Ты же не бросила меня. Там, за Стеной.

   - Из-за меня ты здесь, - всхлипываю, будто меня кто-то обидел.

   - А ты из-за меня, - отвечает он. - Спи. Утро вечера мудренее.

   И он прав.

***

Рано утром, наскоро перекусив и, упаковав все вещи, решили сходить к цеппелину.

   - Давай все же сначала точно определимся, где мы, - Ратмир выуживает откуда-то (хотя я догадываюсь, откуда) электронную карту и разворачивает ее прямо на траве. Объемное голографическое изображение четкое, очень подробное и напоминает искусно сделанный макет Карты Мира, виденный мною в географическом музее, еще в школьные годы. Моря и океаны, горы и равнины, материки и острова, все как на ладони.

   - Сейчас подключится к спутнику, и посмотрим.

   С любопытством рассматриваю карту: такие знакомые очертания материков, в ореоле синевы океанов. Неожиданно, в одном месте возникла красная точка. Она пульсирует, словно отбивая ритм чьего-то сердца.

   - Вот и мы, - комментирует мужчина, склонившись над голографией. В левом нижнем углу появилась панель, тоже виртуальная. Мой спутник, похоже, неплохо владеет этим виджетом. Его пальцы с легкостью пробегаются по панели, вбивая какие-то данные. Карта меняется. Теперь она показывает лишь определенный район суши. Крупная синяя точка, слева от пульсирующей красной, означает Анкару, наш перевалочный пункт, до которого мы так и не добрались.

   - Мы не далеко от Калейбара. Это пять километров на северо-восток - Ратмир машет рукой в нужном направлении. - К сожалению, неизвестно есть ли там люди. – Он вносит еще координаты, потом показывает мне на карте:

   - А вот здесь должен находиться древний Замок-крепость. Но он нам не по пути, хотя и совсем рядом, - мужчина сверил какие-то данные и уверенно показал в сторону Солнца. Смотрю туда же. Солнце слепит глаза, и рассмотреть что-либо сейчас не представлялось возможным.

   - Здесь проходила граница Турции и Ирана, - проводит пальцем предполагаемую линию. - Но, до нее, самостоятельно добраться проблематично. Мы не знаем местности, и проложить точный, безопасный маршрут не сможем. Смотри, - он опять указал пальцем, - на юго-запад, в 170 километрах от нас, находился город Ахар. А чуть дальше, Тебриз. До него, от Ахара, еще около ста километров. Тебриз был крупнейшим городом Ирака, до Катастрофы. Есть большая вероятность, что он и сейчас населен.

   - Да, - подтверждаю его предположения. – Тебриз столица Персии.

   - Даже так! – не то удивляется, не то иронизирует мой спутник. - Вон оно че, Михалыч! Иногда я совершенно не понимаю, что имеет в виду Ратмир. При чем здесь какой-то, Михалыч?

   - У нас с ними торговое соглашение, - поясняю я.

   - Ну и прекрасно, значит, есть вероятность, что нам помогут.

***

Останки летающей машины видны издалека. Они кажутся чем-то совершенно инородным на фоне прекрасного природного ландшафта, раскинувшегося на многие километры вокруг. Легкий ветерок доносит запахи гари.

   - Смотри, там, кажется, кто-то есть! – показываю на двигающиеся между разломанными частями цеппелина фигуры. – Все-таки кто-то выжил!

   Мы убыстряем шаг, но нахлынувшая было радость, сменятся настороженностью. Это чужие, и я понимаю это так же четко, как и Ратмир, рука которого, сжав мою ладонь, напряглась. Нас тоже заметили. Неизвестные ощетинились оружием. Мне это не нравится. Совсем не нравится. Бежать глупо и мы просто стоим и смотрим, как дюжина людей приближается к нам. Все они мужчины, одетые в длинные, до колен рубахи песочного и коричневого цвета и широкие шаровары, заправленные в сапоги или высокие зашнурованные ботинки. На некоторых кожаные жилеты, с орнаментальными вышивками и разноцветными вставками. Головы покрыты платками или чалмами. Лица их бородаты, усаты и загорелы. Они окружают нас. У каждого в руках оружие - винтовки, автоматы. На поясе длинные и короткие ножны. Один из них, высокий, поджарый мужчина, явно одетый богаче других, бросает свой автомат рядом стоящему бородачу, вынимает из ножен стальной клинок и неспешно идет в нашу сторону.

   - Что бы ни было, не дергайся, - шепчет мне Ратмир.

   Мужик подходит к нам на расстояние полутора метра. Глаза его холодные, цепкие, смотрят оценивающе. У меня по спине бежит холодок, хотя на улице довольно жарко и солнце припекает голову. Он не спеша поднимает свою саблю, сверкнувшую отполированной сталью. Кончик ее упирается мне в подбородок:

   - Ия лан мин джамал, - гортанно произносит он. Сабля давит на горло, и я под этим давлением задираю голову. Мужик цокает языком и качает головой.

   Мягко, без резких движений, но настойчиво, Ратмир отодвигает саблю от моего горла:

   - Не надо так делать, брат-человек. Она ведь женщина. Не хорошо это.

   Мужик свирипеет:

   - Акхраж, - рявкает он, и сразу несколько человек срывается с места. Нас с Ратмиром пытаются растащить. Меня держат двое, заломив руки. Ратмир сопротивляется. Он неплохо дерется и двое бородачей уже лежат на земле. Но их слишком много и у них оружие. Кажется те, кто держит меня, немного отвлеклись на схватку и я этим пользуюсь. Бью наверняка, в солнечное сплетение, чтобы дух выбить из этих гадов. Получается только с одним, второй оказался проворнее. Мы кружим. Он скалит зубы. Похоже для него это игра. Звук выстрела отвлекает. Краем глаза вижу, как замертво падает Ратмир и кричу, разрывая легкие напополам. Удар и тьма.

   ИНТЕРЛЮДИЯ

    Жизнь на Земле изменилась. Изменилась кардинально. И бесповоротно. Сейчас уже не ищут виновных, слишком много воды утекло. Сейчас – да. А поначалу, во всем винили Россию. Но России, вместе со всем ее населением, было на эти обвинения, что называется, глубоко плевать. Не было России. Исчезла Россия. Спряталась за тягуче-белесой полосой тумана. Как это произошло, спросите вы? А никто и не знает. Просто однажды, в один момент, вся ее территория стала недоступна. Ни пешим, ни конным, никаким другим.

   Стоит упомянуть, что Россия исчезла не одна. Вместе с ней, чудесным образом, за пеленой тумана скрылось несколько стран, бывших когда-то республиками СССР.

   Думаю, если сейчас посмотреть на Землю из космоса, то можно увидеть, что практически большая часть Евразийского континента скрыта с глаз. И в этом не вина плотных облаков и циклонов.

   Когда это случилось, весь остальной мир пришел в ужас. Особо истерила Америка. Самой безобидной и общепринятой была версия, что «русские что-то снова задумали». Было еще множество разных других вариантов, порой настолько нелепых и абсурдных, но все же обсуждаемых в СМИ. Американцам поддакивали европейцы, но как-то нехотя, скорее, по инерции. Те проблемы, что возникли у Старого Света с исчезновением России, были гораздо актуальнее, нежели переливание из пустого, в порожнее.

   Восток наоборот притих. Лидеры азиатских государств не привыкли голословно и публично обсуждать то, что им непонятно, то, что может оказаться совершенно не тем, чем кажется. Все попытки проникновения в «Зону Зеро», как сразу же окрестили ее журналисты, заканчивались одним и тем же. Любой объект, будь то человек, транспорт или даже самолет, войдя (въехав, влетев и проч.) в Зону, буквально через несколько секунд, вновь оказывался в той самой точке, откуда и начинал свой путь.

   Наконец, после многочисленных, но совершенно бестолковых попыток проникнуть на территорию когда-то одного из ведущих акторов земной экономики и политики, американцы, в одностороннем порядке, объявили России войну. Объяснили они это очень просто: «Россия своим поведением сеет хаос, нестабильность и насилие во всем мире». Так же была выдвинута идея, что Россия, там за пеленой, «изобретает новое оружие» угрожающее мировой демократии.

   Не слушая предупреждения ученых изучавших загадочную завесу, президент США дал отмашку на ядерную атаку. Вернувшиеся бумерангом боеголовки, полетели по обратной траектории, чуть не угробив те самые базы, с которых и были запущены.

   После этого, весь остальной мир наложил на США экономические санкции, с требованием полного ядерного разоружения. Те, конечно, заартачились и полезли в бутылку.

   Неизвестно чем бы все это закончилось, возможно, третьей мировой, но тут случился Апокалипсис. И случился он на территории США.

    Многие ученые-вулканологи предупреждали, что в самом центре этой страны давно назревает природная катастрофа и Йеллоустонский национальный парк, известный своими лесами, природными источниками и медведями гризли, на самом деле является бомбой замедленного действия.

   И это произошло. Вулкан взорвался. В тысячу раз мощнее, чем взрывался два миллиона лет тому назад. Природа устроила американцам грандиозное шоу, а они все стали его участниками.

   Горячая лава вырвалась из жерла Йеллоустонской кальдеры до самого неба. Когда давление чуть ослабло, она огромной лавиной, сжигающей все на своем пути, обрушилась на окрестности. На территории в десять тысяч квадратных километров бушевали потоки раскаленной грязи, выжить в которых было невозможно. Пепел покрыл близлежащие территории слоем в пятнадцать метров. От токсичного воздуха погибло практически все живое. Вызванные этим взрывом цунами довершили дело. От Америки остались одни лишь воспоминания.

   Катастрофа постигла не только американский континент. Через две недели Солнце, источник жизни на Земле, скрылся в пылевых тучах, и температура на поверхности планеты резко упала. Наступил ледниковый период.

   Из-за долгих морозов погибла растительность и большая часть животных.

   Старый Свет, значительно пострадавший от произошедших событий, объединился в Единую Европу, которая отринула все свои гуманистические «сопли». Вопрос выживания расставил все по местам. Власти огородили территорию Новой Европы неприступной стеной, через которую не могла проскочить даже мышь.

   В Азии случилось нечто подобное. Китайцы предложили индусам Союз. Вместе, хотя и потеряв большую часть всего населения, они сумели продержаться в то страшное время. Помощь от этого союза получили и все остальные народы, сумевшие каким-либо чудом выжить в том аду. Юго-запад не сумел найти компромиссного решения и раздробился на многочисленные анклавы.

    От множества когда-то развитых стран Америки и Евразии, как это ни печально, остались лишь мифы, как от древней Греции. Австралийский континент опустел. Страны Северной Африки может, и переждали бы холод, но бегущая из глубин континента толпа оголодавших людей, словно саранча, смела все на своем пути.

   Так изменился наш мир. И только Россия не видела этого Хаоса.

   Со временем все стало налаживаться. Европейцы разрушили свою стену, понимая, что так выжить в новых обстоятельствах не получится. Правительствами новообразованных государств была создана Конфедерация Мира, главным кодексом которой стали лозунги «Все люди братья», «Мы за мир во всем мире», «Земля наш общий дом», «Восстановим флору и фауну» и прочие.

   Кое-кто даже предлагал лозунг: «Вернем Россию», хотя совершенно и не представлял, как это сделать.

   Человечество сократилось. Но теперь, как ни странно, стало умнее. Природные ресурсы стали использоваться более рационально. Развивались новые технологии, не отравляющие воздух, воду и почвы. Наконец-то открыли способ холодного синтеза. Вредные, но необходимые в промышленности производства свели к минимуму. Активно внедрялась программа, по переносу их на Луну.

   Жизнь на Земле стабилизировалась. Исчезли глобальные конфликты, терзающие и разрывающие ее на части. И хотя человечеству было еще далеко до совершенства, первый шаг был сделан. Оставалось лишь двигаться в этом темпе и никуда не сворачивать, но не забывать оглядываться назад, помнить историю, свои ошибки и просчеты, чтобы уже никогда не совершать подобного.

ГЛАВА 8

В детстве, как и все дети, я обожала качели, катаясь на них, порой, до тошнотиков и головокружения. Мне нравилось взлетать высоко-высоко, и видеть, как небо кидается на встречу, а потом убегает, а в поле зрения попадают лица твоих друзей, с нетерпением ждущих своей очереди, но ты вновь взлетаешь, не думая ни о чем, наслаждаясь счастьем полета и секундами невесомости.

   В этот раз, качели были какие-то неправильные. Я лежала на них почему-то вниз головой и видна мне была лишь земля, а не небо. Переход из небытия в реальность происходил постепенно. Сначала были слышны монотонные звуки поскрипывания, потом в нос ударил резкий мускусный запах. Мерный стук, поскрипывания и покачивания. Кажется, мы передвигаемся. И похоже верхом на животном. Пошевелиться возможности нет. Руки и ноги затекли и плохо чувствуются.

   Совершенно не понимаю, что происходит. Слышу чей-то крик, потом еще и еще. Наконец остановка. Меня снимают с животного, тащат куда-то и бесцеремонно бросают на землю. В горле саднит, ужасно хочется пить. Кто-то снова прикасается ко мне, усаживает, развязывает веревки и стаскивает с меня покрывало. Перед глазами бородатое лицо. Черные глаза смотрят жестко. Все вспоминаю, и на глаза наворачиваются слезы. Человек не обращает на них никакого внимания. Он подносит к моим губам кружку и наклоняет. Вода льется по подбородку мне на грудь. Ловлю ее ртом, понимая, что могут больше и не дать. Руки связаны за спиной, и я чувствую себя совершенно беспомощной перед этим страшным человеком. Он что-то зло цедит сквозь зубы. Ни черта не понятно.

   - Что, наша красавица уже в порядке, - этот голос заставляет меня вздрогнуть. Из-за спины моего визави появляется уже знакомое бородатое лицо. Решаю заявить ему о своих правах и зло говорю:

   - Я гражданка Индокитая и требую, чтобы меня переправили в посольство.

   Его скрипучий смех не предвещает ничего хорошего.

   - Милая девушка, здесь нет никаких посольств и никаких дипломатических представительств. Наш султан не одобряет подобных связей. Мы тут сами по себе, - говорит он и снова смеется, но только губами. Взгляд холодный, безжалостный. Это взгляд настоящего убийцы

   - Вы варвары! – кричу я, но эти слова их не оскорбляют.

   Солнце в зените. Значит, прошло два-три часа. Осматриваюсь. Мы у подножия высокой скалы, поросшей мхом и травой

   - Сейчас пойдем на подъем, - говорит мне борода. - Если не хочешь ехать на животе, как до этого, веди себя смирно. Понятно объяснил?

   Киваю головой, куда уж понятнее, тем более, когда тебе это говорят на твоем родном языке. Но они не знают кое-чего. Я знаю, что их главарь сказал тогда, приставив клинок к моей шее. Он сказал: «какая красавица!».

   С благодарностью вспоминаю Лео, ведь это была его идея, его мечта, видеть меня дипломатом. Конечно, мне не все понятно, что болтают эти люди, но общий смысл фраз ясен. Решаю, что не буду показывать это, пока не пойму, что происходит, и кто эти люди, убившие моего друга. Слезы снова наворачиваются на глаза. «Ну, погодите! - мстительно думаю я. Отольются кошке, мышкины слезы».

   Кто-то подводит лошадь. Очень удивлена, так как видела это животное лишь на картинке. Интересно, как они умудрились их сохранить. Чем кормили в ледниковый период? Ведь лошади травоядные! Меня сажают верхом рядом с одним из мужчин, тем самым, что давал воды. - «Руки так и не развязали, сволочи. Опасаются, что снова заеду кому-нибудь, от души», - мстительно думаю я.

   Лошадь мерно покачивает в седле. Мужик дышит в затылок. Чувствую исходящую от него неприязнь. Мы едем минут пятнадцать, по хорошо утоптанной, но не ровной, холмистой дороге. Наконец, объезжаем очередную скалу, и перед нами открывается вид на величественную Крепость.

   Словно вросшая в каменную, практически идеальной, треугольной формы гору, древняя крепость гармонирует с окружающим ее пейзажем. Начинаясь на самой вершине, песочного цвета строения спускаются серпом по склону и заканчиваются длинной, извивающейся, словно змея лестницей, вырубленной прямо в толще этой самой горы. От подножия лестницы ведет дорога, по которой мы едем. Впереди нас ждет преграда – высокая каменная стена, левая часть которой упирается в неприступную скалу, а правая заканчивается на краю глубокого обрыва. В центре стены обнаружились запертые, кованые ворота.