Мой очень фиктивный муж. Василиса Панина

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1 — Синдром Чернышова
• ГЛАВА 2 — Не спорьте с шефом
• ГЛАВА 3 — Почему не стоит опаздывать
• ГЛАВА 4 — Урок первый
• ГЛАВА 5 — Не шутите со Славой
• ГЛАВА 6 — Первая брачная ночь
• ГЛАВА 7 — Урок второй
• ГЛАВА 8 — Первые сложности
• ГЛАВА 9 — Личное дело Чернышова
• ГЛАВА 10 — Воспитательный процесс
• ГЛАВА 11 — Девятнадцать процентов
• ГЛАВА 12 — Полет
• ГЛАВА 13 — Чума за работой
• ГЛАВА 14 — Ночная прогулка
• ГЛАВА 15 — Правда
• ГЛАВА 16 — Тающий лед
• ГЛАВА 17 — Церемония открытия
• ГЛАВА 18 — Текила и море
• ГЛАВА 19 — Хрупкая и ранимая… Чума
• ГЛАВА 20 — Единственный настоящий маг
• ГЛАВА 21 — Спасательная операция
• ГЛАВА 22 — Презентация
• ГЛАВА 23 — Чумовой психоанализ
• ГЛАВА 24 — План Чернышова
• ГЛАВА 25 — Напарники
• ГЛАВА 26 — Низкий старт
• ГЛАВА 27 — Обещание
• ГЛАВА 28 — Катакомбы
• ГЛАВА 29 — Специальный агент Чума
• ГЛАВА 30 — Семейные легенды
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Сердце Вячеслава Чернышова из Службы магической безопасности, кажется, с самого рождения состояло из чистого льда. Никакая Снежная королева не смогла бы заморозить его лучше, чем это сделал сам Слава. Наслаждаясь комплексом отличника, он способен составить слово «вечность» из любого сочетания букв. Но агент Катрин по прозвищу Чума может вывести из себя кого угодно и даже Чернышова. Бедный Слава еще не подозревает, что шеф подготовил особое задание, где им с Чумой придется отыгрывать... молодоженов. Есть и дополнительный квест — ни в коем случае не влюбиться друг в друга. В спорах один дурак, другой — подлец. Чернышов и Чума считают, что дураком будет шеф. Увы, сам шеф так не считает.

ПРОЛОГ

— Слава, заходи, — Иван Алексеевич махнул рукой, стоило мне заглянуть в его кабинет. — Присаживайся. И… может, выпьешь для начала чего-нибудь?

   — Нет, спасибо.

   — Имеется в виду алкоголь, — уточнил шеф, когда я опустился на гостевой стул.

   — Вы предлагаете мне спиртное? У нас настолько серьезные проблемы? — тут было отчего беспокоиться — вообще-то в Федеральной службе магической безопасности или Конторе, как мы коротко ее называем, пить на работе не принято. И уж тем более подозрительно, что Иван Алексеевич предложил это мне.

   — Как сказать… вообще новости скорее приятные. С одной стороны…

   Длительная пауза. Недоговорки. Такого за ним раньше не водилось.

   Я пристально оглядел кабинет и стол шефа. Ничего подозрительного или необычного. Видимо, придется ждать, пока сам расскажет. Пауза затянулась, но я не торопил. Если начальство так долго молчит, значит, есть весомая причина.

   — Все-таки выпей, — приказал Иван Алексеевич, доставая из ящика стола плоскую бутылку с элитным коньяком и… кружку с гербом Конторы, чем озадачил меня еще больше. Сходу я даже не сумел предположить, что бы это могло означать в сочетании с обещанием приятных новостей.

   — Это приказ? — уточнил я, пытаясь сообразить, можно ли отказаться.

   — Считай, что да.

   Примерно треть бутылки, если не больше, была вылита в кружку. Да уж… всякое у нас случалось, но не такое. Ощущение близящейся катастрофы заставило меня слегка занервничать, хотя, разумеется, виду я не подал.

   — Пей! — доверху полная кружка с коньяком оказалось на моей стороне стола.

   Пришлось подчиниться. Горло обожгло. В груди стало тепло. В голове слегка зашумело. Нет, разумеется, так легко меня с ног не свалить — спецподготовка, но на пустой желудок какой-никакой эффект проявился сразу.

   — И как? — уточнил шеф, глядя на меня как на подопытное животное.

   — «Хейнрих Парадайз», — определил я на вкус.

   — Верно. Но вообще-то я о твоем состоянии, — теперь Иван Алексеевич выглядел так, будто собирался сообщить о гибели всей моей семьи… если бы таковая существовала.

   — В каком смысле?

   — Стало полегче? — уточнил шеф.

   — Что вы имеете в виду?

   — Ты готов выслушать новости?

   — Разумеется. Могу я узнать, к чему такие вопросы?

   Шеф вздохнул:

   — В общем… Теперь мы знаем, где и когда группа «КаЭй» будет проводить аукцион запрещенных артефактов.

   — Прекрасная новость! Но, как я понимаю, на него будет непросто попасть?

   — Верно. Ты слышал о фестивале блогеров «Моя семья и другие животные»?

   — Да.

   — Аукцион пройдет на этом фестивале. Беда в том, что мы уже не успеваем подготовить легенду для участника торгов. Все случится через девять дней, а организаторы допускают лишь проверенных людей. Приглашения рассылают сами. Они так осторожны, что отдел безопасности не смог найти ни единой зацепки.

   — Неужели? — спросил я, испытывая непривычное мстительное удовлетворение — еще бы, какой щелчок по носу Катрин де Колиньи, больше известной как Чума. Она, хакер мирового уровня, не смогла выполнить задание. Какой удар по самолюбию.

   Наверное, это было воздействие коньяка, но даже захотелось зайти к ней и немного позлорадствовать. Разумеется, на деле ничего такого я делать не собирался — профессионалы не позволяют себе подобных выпадов. Одно непонятно — зачем Иван Алексеевич заставил меня выпить.

   — Да. К сожалению, — ответил шеф. — Но мы нашли другой способ отправить тебя на этот аукцион. Он рискованный и… слегка неприятный. Увы, других нет.

   — Слегка неприятный? — уточнил я.

   — Да. Тебе придется принять участие в фестивале и уже там искать место проведения торгов.

   — Как скажете, шеф.

   Пока ничего особенно неприятного я не приметил. Да, изображать праздно шатающегося блогера — то еще занятие, но при моей работе не приходится привередничать. Всего лишь новая роль и ничего больше.

   — Легенду уже разработали?

   — Может, еще коньячку? — вдруг предложил Иван Алексеевич.

   — Шеф, давайте начистоту. Что происходит? — спросил я. — Зачем вы пытаетесь меня споить и почему не запасли ящик чего-нибудь менее дорогого, если вдруг стоит такая задача?

   — Да. Ты прав, — кивнул шеф. — В общем… один наш сотрудник слегка нарушил протокол и, конечно же, получит строгий выговор, но правда в том, что этот проступок мы можем использовать в своих целях. Точнее, должны использовать в своих целях, — сказал Иван Алексеевич, доставая мобильный голопроектор. — Ты только дыши поглубже, хорошо? Если что, готов тебе налить еще коньяка…

   Он нажал на несколько кнопок. Появилась голограмма… с этим…

   — Синдром Чернышова?! — Дар речи ко мне вернулся лишь спустя пару секунд: — Она совсем свихнулась, эта маленькая… французская с… дрянь?!

   Кажется, последние слова я уже проревел на весь этаж.

   — Слава, выдыхай. Ей сделают выговор с занесением в личное дело!

   — Три миллиона подписчиков?! — голос сорвался и вторую часть «подписчиков» я проорал фальцетом.

   Мне показалось, что Иван Алексеевич еле сдерживает смех.

   Я полностью протрезвел.

   Отлично! Великолепно! Эта с… Колиньи выставила меня посмешищем перед всей Конторой. Засветила мое лицо перед тремя миллионами своих подписчиков! Синдром Чернышова… Я просто не знаю, что с ней сделаю! Все. Довольно. Хватит! Это просто невозможно!

   — Слава, выпей! — перед моим носом появилась еще одна кружка, доверху полная коньяком. — И дыши давай, дыши.

   Отказываться не стал, хотя толку в том было немного. Еще одна кружка коньяка приятно согрела грудь и позволила снизить желание открутить голову Катрин с уровня «непереносимо» до «выше среднего».

   — Сейчас пойдешь домой и никаких планов мести. Ты меня понял?! — сурово посмотрел на меня шеф. — В миссии участвуют трое — ты, Катрин и Плут. Подробности обсудим завтра.

   — Это невозможно!

   — Это приказ. Он не обсуждается, агент Чернышов, — посуровел Иван Алексеевич. — Иногда задачи требуют жертв. Таких — тоже. Смотри на это так. Ты профессионал и должен справиться.

ГЛАВА 1 — Синдром Чернышова

«Как это мило!»

   «Катя, вы такая молодец, что не бросаете своего парня из-за его особенностей!»

   «Вы оба так хорошо получились! Ничего, что ваш Слава не умеет улыбаться, зато у него от счастья светятся глаза. Синдром Чернышова — не препятствие на пути к счастью!»

   Прочитав последний коммент, я прыснула и расхохоталась в голос, вспомнив, от какого «счастья» светились Славкины глаза на исходной голограмме. В тот день он был в таком бешенстве!

   — Что, опять над Чернышовым глумишься? — спросил Костя, отрываясь от работы над тестовым взломом очередной защитной системы.

   — Ага! — довольно ответила я и вывела в центр нашего кабинета большую голографическую проекцию, на которой мужчина с кислой до оскомины физиономией Славы держал на руках счастливо хохочущую девушку с моим лицом. Поменять головы с моей-то квалификацией — дело пяти минут. Никакая экспертиза потом не изобличит.

   — Главное, чтобы Чернышов не увидел твоих развлечений. Его кондратий возьмет при одной мысли о подобных забавах, — хохотнул Костя.

   — Не знаю, кто такой этот твой Кондратий, но было бы неплохо, чтобы он забрал с собой Чернышова куда-нибудь подальше, — кивнула я, убирая голограмму.

   — Мне даже интересно, за что ты так «любишь» бедного Славу? В последнее время мне кажется, что у вас это какое-то слишком личное, — заметил Костя, не отрывая взгляда от мерцающей перед ним в воздухе голографической дорожки рун и символов.

   — Личное. Еще какое. Я ведь тебе рассказывала, как мы познакомились?

   — В общих чертах.

   — Ну вот. Чернышов еще во время знакомства показал себя настоящим шовинистом. Я такую шикарную рунную схему придумала буквально за считанные минуты, а он: «Сразу видно, Катрин, что вы только университет закончили и с практикой еще не знакомы». Мы с ним тогда чуть не поубивали друг друга. А в итоге я все равно права оказалась. Схему мы потом доработали вместе, но ведь главное — принцип! И теперь Слава не может забыть, что я утерла ему нос. Высокомерный самовлюбленный индюк! А потом, когда моя задумка удалась, он еще и заявил, представляешь: «Неплохо для девушки». И таким покровительственным тоном, за который и убить мало!

   — Знаешь, Катрин, ты бы поговорила с ним, что ли. Вообще Чернышов неплохой мужик, толковый. Только серьезный. Думаю, он не хотел тебя обидеть. От него такие фразы — это похвала, а не наезд, — задумчиво пробормотал Костя, продолжая выискивать слабые места в плетениях. — Ты все в штыки воспринимаешь. Я даже понимаю почему так. Сам был на твоем месте. Сверстники раздражают, а взрослые — не воспринимают всерьез.

   — Ты так говоришь, будто мне восемнадцать, — обиделась я.

   — А тебе целых двадцать?

   — Двадцать три!

   — А Чернышову уже за тридцать, но он и в твоем возрасте был сама сдержанность.

   В чем-то Костя был, конечно, прав. Если бы не одно «но» — Слава принадлежал к такому типу коллег, которые раздражают самим фактом своего присутствия на работе. Они могут даже не подходить к вам. Могут находиться на другом этаже или в другом помещении, но вы всегда точно знаете, что они где-то неподалеку. Это заметно по гнетущей атмосфере, которой эти коллеги наполняют пространство вокруг себя. Большое такое пространство размером, например, с многоэтажный офисный центр. И даже простой звонок от такого человека вполне может испортить настроение.

   Мне стоит только подумать про Чернышова с его вечно застывшей физиономией голема и комплексом отличника, так и подмывает сделать гадость.

   Между прочим, я легко могла подмочить его имидж безукоризненного спецагента, если бы разболтала в Конторе набранный за это время компромат. Но мне запретили. И сделал это самолично шеф — Иван Злотник. С таким условием он и взял меня на работу. Даже гражданство в Содружестве обеспечил. Хотя что ему еще оставалось делать — я взломала базу данных федералов и при этом выказала полную готовность сотрудничать. С моей стороны грешно было не воспользоваться такой отличной возможностью удрать с исторической родины и от моих слишком заботливых родителей.

   И вот теперь я придумала синдром Чернышова. Бедненький Слава… он и не знает, что болен редкостным заболеванием, при котором мимические мышцы, отвечающие за возможность улыбаться, работают не так, как надо, и чем больше человек пытается улыбнуться, тем агрессивней или депрессивней он выглядит. Поэтому, несмотря на царящую между нами ментаграмную «любовь», на всех голограммах Слава смотрится странно. То кажется несчастным, то раздраженным, но в основном — взбешенным. И, разумеется, последнее следует трактовать как однозначный признак бесконечного счастья. Главное, чтобы он не пронюхал про это свое бесконечное счастье, а то превратится в огнедышащего берсерка.

   Со мной хваленое спокойствие Чернышова то и дело дает трещину. Обожаю моменты, когда он с твердокаменным лицом и горящими глазами пытается заставить меня признать мою неправоту. Учитывая, что я всегда права, ему это никогда не удается. Вот он и бесится еще больше. Надеюсь, мое присутствие в здании Конторы раздражает Славу не меньше, чем меня — его соседство. Иначе было бы обидно.

   — Кэт, к шефу. На ковер, — в кабинет заглянул Сан Саныч — наше с Костиком непосредственное начальство. — Не знаю, зачем тебе понадобился блог с Чернышовым, но идея была не лучшей, — строго заметил он, а потом, вздохнув, обреченно произнес: — Ох, вылетишь ты, Чума, с волчьим билетом, несмотря на свою гениальность. Где я замену искать буду?

   Я посмотрела на Костю. Тот виноватым не выглядел. Значит, выдал меня не он. Интересно, а кто тогда?

   Нет, страшно мне не было. Шеф может ругаться сколько хочет, но увольнять он меня не станет. И уж тем более за такую мелочь. Я слишком хорошо знаю устав и правила, чтобы проколоться на их нарушении. По сути им даже нечего мне предъявить, поэтому на ковер я шла, довольно мурлыкая себе под нос милую романтичную песенку про страстную ненависть и клятву убить кровного врага. В этот день даже такое содержание вполне удавалось переложить на легкомысленную мелодию.

   — Шеф, вы меня вызывали? — зайдя в кабинет к начальству, я использовала самую сокрушительную из своих улыбок.

   — Вызывал, агент де Колиньи, — Иван Алексеевич указал рукой на кресло и хмуро на меня посмотрел, но видно было, что вовсе он не так зол, как пытается показать. — Ваших рук дело? — он вызвал в центр комнаты одну из моих лучших голограмм, где Чернышов в гавайской рубашке и на палубе яхты выглядел так, словно вот-вот придушит улыбающуюся меня. Разумеется, для подписчиков это означало влюбленный до одури взгляд и желание продолжить более тесное общение. Но вы бы видели с какой ненавистью он смотрел на самом деле…

   В день, когда сделали этот снимок, мне казалось, что Славу наконец-то хватит инсульт или инфаркт, или еще что-то в таком роде, а причина-то была самая невинная — в его выходной я немного подправила данные ежегодной сдачи нормативов по стендовой стрельбе. В отделе кадров мгновенно «обнаружили», что Чернышов дважды провалил сдачу и вызвали его в срочном порядке в тир — у нас с этим строго. Ну и кто виноват, что случилось все аккурат во время приятного времяпровождения Славы с девушкой? Честное слово, я была не в курсе его планов. Почти. Ну, разве что, самую малость… Хорошо! Я специально это сделала. Чтобы позлить Чернышова.

   Но он тоже молодец! Спрашивается, зачем было прилетать потом, бешено вращая глазами, в наш с Костей скромный кабинет, обвиняя меня во всех грехах, не имея никаких доказательств?

   В итоге я указала Славе на дверь и написала докладную шефу за преследование на почве личной и магической неприязни. Да, магической. Потому что потомки лунных магов, одним из которых являюсь и я, всегда окружены сплетнями и выдумками злопыхателей. К счастью, живем мы отнюдь не в смутные века. В наше время чуть более острые, чем обычно, клыки — не основание обзывать человека вампиром и считать его ожившим покойником.

   Непереносимость солнечного света, целый список аллергий, специфическая диета и особый дар к трансформации еще не означают, что мы не люди. Так что да, я вполне имела право обвинить Славу в магической неприязни. Тем более, что он в порыве гнева обещал вынести меня загорать на солнце без защитного амулета, а перед этим — напоить чаем с вербеной. Паразит такой.

   — Агент де Колиньи! — прервал мои размышления шеф. — Вам, что же, до такой степени небезразличен коллега, что вы готовы нарушать устав?

   — У нас Чернышовым взаимная антипатия, но никакого устава я не нарушаю, — сделав честные глаза, приготовилась к обороне.

   — Размещение голографических изображений специального агента в сети — это разглашение конфиденциальной информации.

   — Ни в коем случае, — сказала я, пародируя занудный тон Чернышова. — Если вы имеете в виду сведения, позволяющие однозначно идентифицировать нашего сотрудника и узнать его персональные данные, то мною ничего не нарушено. Славу однозначно идентифицировать невозможно. Я скрыла его фамилию, изменила возраст и рост, немного — комплекцию, добавила заболевание, которым он не страдает, а наслаждается. Имя Слава редким не является и его можно получить из разных имен, таких как Вячеслав, Святослав, Ярослав… А еще парень из моего блога — искусствовед, а вовсе не артефактор и не специальный агент. Внешность ему тоже подкорректировала. Он у меня намного симпатичней, чем в жизни, и эта милая родинка над бровью — настоящая находка. Видите? — я ткнула пальцем в голограмму.

   — Вы хорошо выучили устав, но очень прошу воздержаться в дальнейшем от подобных публикаций.

   — Хорошо, — вздохнула я. —Мне удалить все голограммы с Чернышовым?

   — Вот этого делать как раз не нужно. Пока, — ошарашил меня Иван Алексеевич. — Как ни странно, но ваша диверсия сыграла нам на руку. Вы слышали про фестиваль «Моя семья и другие животные»?

   — Конечно. Еще бы не слышать! Один из самых крупных блогерских фестивалей!

   — Прекрасно. Значит, про конкурс вы тоже слышали?

   Вот тут бы насторожиться, но я и не подумала, будто это хоть как-то может относиться ко мне.

   — Конкурсы. Там целых два — для одиночек и семейных пар. И там, и там должны быть питомцы… А к чему это вы клоните? — спросила я, еще не подозревая о заготовленном шефом возмездии.

   — Вам придется принять участие в конкурсе и фестивале, — сообщил Иван Алексеевич.

   — У меня нет питомца.

   — Правильно, зато питомец есть у агента Чернышова. Ласка. Весьма сообразительная и ручная.

   — Вы предлагаете одолжить у Славы Плута? — удивилась я — про ласку читала в досье.

   — Нет, я предлагаю вам с Чернышовым срочно пожениться, и тогда у вас, агент де Колиньи, будет и муж, и питомец.

   Минут пять я простояла с открытым ртом, пытаясь понять, что происходит. Потом во рту пересохло.

   — Иван Алексеевич, вы шутите?! — сказать это удалось только шепотом — свело голосовые связки.

   — Вовсе нет. Так получилось, что ваш блог стал идеальным прикрытием. Мы немного загримируем вас с Чернышовым до полного сходства с персонажами на голограммах. А потом — отправляйтесь на фестиваль. Задача вам уже известна — только недавно отдел безопасности, где вы работаете, искал сведения об аукционе подпольных артефактов.

   — Но я ведь не полевой агент!

   — Жаль, что вы раньше об этом не подумали, агент де Колиньи, — сурово бросил шеф. — А теперь придется поработать под прикрытием.

   — С Чернышовым?

   — С Чернышовым. И постарайтесь сделать так, чтобы ваши отношения после этого задания не закончились свадьбой. Конечно, строго говоря, это не запрещается…

   — Что?! — я аж подпрыгнула на месте.

   — Подобные задания нередко приводят к служебным романам, — пожал плечами шеф. — Учитывая накаленные отношения и вашу личную неопытность в таких делах, я бы предположил, что роман неминуем. Готов даже поспорить.

   — Если выиграю, вы переведете Чернышова в другой город! Лучше в Сибирск! Он дальше всего, — я охотно поддержала его начинание.

   — Согласен. А если проиграете?

   — То больше не буду доставать Чернышова!

   — В случае романа доставать Чернышова вы будете еще больше, просто смените тактику. Я не первый день живу, поэтому такими сказками кормите кого-нибудь другого, — сурово сказал Иван Алексеевич. — Мне хорошо известно, какая головная боль начнется у нас с Еременко. Договоримся лучше так — если выиграю я, вы свои отношения с Чернышовым будете оставлять за пределами Конторы. Всегда. И никаких исключений из этого правила. Даже тех исключений, которые невозможно доказать. Мы понимаем друг друга? — уточнил он, посмотрев на меня сердито — явно намекая на подправленные даты сдачи нормативов. — А если проштрафитесь — увольнительную мне на стол. Играйте в любовь в другом месте.

   — Хорошо, — с легким сердцем согласилась я. — Готовьте документы на перевод Чернышова в далекий Сибирск!

   — Успеется, агент де Колиньи. На сегодня свободны. Завтра в десять утра ко мне на инструктаж!

ГЛАВА 2 — Не спорьте с шефом

Мой домашний бар был забит под завязку, но пить не хотелось. И штопор пропал. Опять. Впрочем, не так уж он сейчас нужен, да и алкоголь все равно не помогает. Хотя, конечно, сколько выпить… Но нет, нужно справляться самостоятельно. И так уже бутылку коньяка прикончил у Ивана Алексеевича. Правда, не помогло…

   А вообще — Катрин молодая и глупая. И моя реакция на ее выходки чрезмерна и неоправдана. Недостойна… Но, боже, как же эта Чума меня бесит! Как никто другой. В последние несколько месяцев постоянно ловлю себя на желании сломать ей шею и… так, Слава, это уже совсем ни на что не похоже. Нужно собраться. Детский сад, младшая группа. Тебя бесит какая-то вчерашняя студентка!

   Вытащил коврик для медитаций. Сел. Расслабился. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох…

   Чума… какое удачное прозвище…

   Вдох… Выдох…

   Три миллиона подписчиков!!! И все они…

   Слава, соберись! Вдох… Выдох… Вдох… Выдох…

   Вот маленькая дрянь! Синдром Чернышова! Улыбаться не умею! «Молодец, что не бросаете своего парня из-за его особенностей!..»

   Я изо всех сил ударил кулаком по полу. Боль отрезвила. Так. Что-то я и впрямь пошел вразнос. Надо успокоиться. Нужно дышать. Дышать… Вдох, выдох…

   А перед глазами стояла Катрин и ее мраморно-белая тонкая шея. Можно одной ладонью обхватить и сжать посильнее… еще сильнее… Так! Стоять, агент Чернышов! Что это у вас за фантазии?

   Чума де Колиньи. За неполный год она превратила меня в неврастеника. Я скоро на людей начну бросаться. Одно только ее присутствие в офисе заставляет меня нервничать и раздражает до невероятности. Иван Алексеевич уже несколько раз спрашивал, все ли со мной в порядке, а это плохой признак. И что ему говорить? Жаловаться на малолетнюю дрянь? Курам на смех. Вячеслав Чернышов не может справиться со вчерашней студенткой. Позорище.

   Я сообразил, что уже минут пять сижу и вместо медитации думаю о Чуме.

   Так. Слава, соберись. Катрин сейчас далеко. Даже не в этой части города. Можно выдохнуть и медитировать.

   Прикрыл глаза и сконцентрировался на дыхании. Вдох, выдох, вдох, выдох, вдох…

   — А! Мать твою… Плут! — выругался я, когда в палец правой ноги впились крохотные острые зубки.

   Довольный своей выходкой, зверек закурлыкал и принялся нарезать вокруг меня круги, время от времени восторженно попискивая. Видимо, удар кулаком по полу разбудил моего мелкого приятеля и тот решил немного поохотиться за хозяином. Ну и правильно, нечего было приходить раньше времени и будить соню.

   Обреченно вздохнув, я свернул коврик и положил его на место. Все. Релаксация не удалась. Плут проснулся и, если не закрыть его в клетке, то шансов помедитировать у меня уже не будет. А закрывать ласку в клетке чревато смертельной обидой. Тем более, что зверек явно соскучился.

   Вообще-то моя работа исключает любых домашних животных, но для Плута место нашлось, ведь он был первым зверем, в мозг которого вживили церебральный микроартефакт. И сделали это мы с приятелем практически на коленке. Молодые были. Экспериментаторы. От шефа влетело обоим. Зато теперь Кира успешно развивает наш спонтанный проект. Говорят, добился огромных успехов. Ну а мне достался шустрый и практически бессмертный домашний питомец.

   Очень шустрый. Избыточно, я бы сказал. Год назад мы заменили старый несовершенный артефакт на новый. Вот тогда и начались осложнения. То есть, Плут и раньше частенько тащил в нору все, что блестит, но теперь его клептомания приобрела катастрофические размеры. Однажды прохиндей стащил даже мой браслет-блокиратор. Ко всему прочему в новый артефакт Кира, не иначе как в шутку, вживил модуль телекинеза. Теперь Плут ухитряется притягивать к себе предметы даже тогда, когда сам не может до них дотянуться. Хорошо хоть он ласка размером с мою ладонь, а не какой-нибудь крупный хорек — пропадают только мелочи. Правда, все равно пришлось сейф купить, чтобы прятать особо ценные предметы.

   — Ты куда штопор дел, дурик? — спросил я, не особо рассчитывая на ответ.

   Цепляясь коготками за одежду, зверек мгновенно забрался мне на макушку, потом повис перед глазами, поставив передние лапы на нос и безжалостно его царапая. Пришлось срочно снимать.

   — Ну зачем тебе штопор, Плут? Ты же не пьешь, — вздохнул я.

   Даже дома покоя нет. На работе — Чума. Тут — Плут, а из-за него мелкие вещи постоянно не на своих местах, и это тоже раздражает. Может, потому я и начал срываться, что раньше только дома был рассадник хаоса, а теперь еще больший рассадник появился на работе. Чума сама по себе чистый хаос. Вокруг нее все предметы приходят в движение и словно сами собой распределяются в пространстве случайным образом.

   А их кабинет с Корягиным? Костя никогда не был поклонником чистоты и порядка, но теперь к нему даже заглянуть страшно. Бумаги валом, запоминающие кристаллы чуть ли не под ногами хрустят, какие-то диаграммы и распечатки, которые почти наверняка уже никому не нужны, а еще вечно исписанная в три слоя голографическая доска, которую стирают раз в три месяца… Я даже заходить туда опасаюсь. Предпочитаю звонить и желательно — Косте.

   Бодрым маршем напомнил о себе телефон. Посмотрел на экран. Шеф.

   Пришлось снять трубку:

   — Слушаю, Иван Алексеевич.

   — Приезжай к нам на ужин, — пригласил шеф. — Варвара испекла твой любимый яблочный пирог.

   — Хорошо, — с облегчением согласился я. — Спасибо!

   — Мы ждем, — в голосе Ивана Алексеевича прозвучала улыбка.

   Пожалуй, если у меня и было какое-то подобие семьи, то это как раз семья моего шефа — через год после того, как я, еще молодым стажером, начал службу в Конторе, умерла мама. Она долго боролась с болезнью, но даже магия артефактов не всесильна. Иван Алексеевич оказался рядом. И Варвара Игнатьевна, конечно. Я бы справился и сам, но их участие все равно было очень ценным. Да и Мишель, дочь шефа, верткая, солнечная девчонка, не давала скучать своими выкрутасами. Смешная и задорная. Я и сейчас относился к ней, как к младшей сестренке. Правда, у родителей она больше не живет — вышла замуж и счастлива. Рад за нее. Теперь настала моя очередь выполнять свой почти сыновний долг, навещая шефа и его супругу.

   Впрочем, именно в этот день у меня было ощущение, что дело не в яблочном пироге и желании Варвары Игнатьевны меня увидеть. И все равно я пошел. Не напиваться же в компании Плута. Впрочем, от его компании тоже не отказался. Плут любит ходить в гости и не любит оставаться в одиночестве. Так что мы с ним отправились к шефу вместе.

   — Славик! Как же ты похудел! — всплеснула руками Варвара Игнатьевна, стоило мне шагнуть в их теплую, светлую квартиру. — Опять есть забываешь? Иван Алексеевич совсем тебя не жалеет! — она бросила грозный взгляд на супруга, впрочем, это было игрой. Привычной и даже уютной домашней игрой. — И Плюшечку с собой принес! Иди сюда, мой хороший… — услышав ее голос, Плут привычно запрыгнул на протянутую руку, уже зная, что вот-вот будет вкусняшка. Варвара Игнатьевна обожала всех кормить в принципе, а уж моему шебутному питомцу вечно перепадал самый лакомый кусочек.

   Семейный ужин. Тихие разговоры о всяких пустяках. Никаких рабочих бесед — хозяйка квартиры строго следила, чтобы Контора не смела омрачать домашнюю атмосферу.

   Подобные вечера мне выпадали не так уж часто, но на каждом из них я отдыхал. Однако, когда Варвара Игнатьевна упорхнула на кухню готовить чай, Иван Алексеевич пригласил меня в свой кабинет.

   — Вот что, Слава, — сказал он, когда мы расположились в креслах друг напротив друга. — Понимаю, ты нервничаешь из-за Катрин. И, согласен, ее выходка заслуживает сурового наказания. Но в данный момент она, пусть и невольно, обеспечила нам железное прикрытие. Операция, сам понимаешь, более чем серьезная. Мы этот аукцион уже сколько лет пытаемся накрыть?

   — Три года, — ответил я, — и пять месяцев.

   — Вот. И сейчас мы получили первый и пока единственный шанс. Второго случая может и не представиться. На этот фестиваль новичков не приглашают. Только блогеров со стажем. Катрин уже семь лет как звезда ментаграма. И ты уже полгода фигурируешь на ее страничке, пусть и со слегка измененной внешностью.

   При этих словах я вздрогнул, представив, как много людей успело увидеть меня в идиотском виде.

   — Лучше прикрытия и не придумать, — шеф явно получал удовольствие, заколачивая гвозди в мой гроб. — Поэтому настраивайся на то, что в ближайшие дни Катрин будет твоей обожаемой супругой. Вести себя придется соответственно. Главное — не влюбись по-настоящему.

   — Что?! — меня даже в холодный пот бросило от такой идеи.

   — Что слышал. У вас слишком заряженные отношения. А я хорошо знаю, как тонка грань между ненавистью и ее противоположностью. Сегодня ты Катрин придушить готов, а завтра: «Иван Алексеевич, дайте отпуск на медовый месяц». Плавали — знаем.

   — Вы ошибаетесь, — заверил я его, ни на секунду не сомневаясь в собственной правоте. — Даже если оставить в стороне тот факт, что агент де Колиньи — потомок лунных магов, она никогда не заинтересует меня как женщина. Не в моем вкусе.

   — Знаешь, так и хочется предложить пари.

   — И с чем вы готовы расстаться? — поинтересовался я.

   — Выиграешь ты, переведу Катрин в сибирский офис.

   — По рукам! — тут же согласился я, уже представляя, как чудесно заживу, избавившись от воплощения хаоса в лице Чумы де Колиньи.

   — А с чем готов расстаться ты, если выяснится, что Катрин очень даже в твоем вкусе? — поинтересовался Иван Алексеевич.

   — Да выбирайте что хотите. Вам все равно не выиграть, — великодушно разрешил я.

   — Отпуск на медовый месяц получишь зимой и только на две недели.

   — Вы бы лучше коньяк предложили… Хотя, конечно, как знаете.

   Шеф вел себя странно. Может, ему нужен повод, чтобы избавиться от Катрин? Так давно бы уже отправил ее в Сибирск. Что ему стоит? Я бы, конечно, предложил сослать ее уже сейчас, но задача накрыть подпольный аукцион куда важнее наших симпатий или антипатий. Шеф прав. Я профессионал. Я должен справиться даже с таким… Главное — не убить Катрин в процессе.

   — Мальчики, пирог остывает! — в дверь постучав, заглянула Варвара Игнатьевна. Мы с шефом дисциплинированно встали и вернулись в столовую. Иван Алексеевич командовал в Конторе, но в доме все безоговорочно подчинялись его супруге.

***

Направляясь утром к приемной шефа, я поставил на своем браслете максимальную блокировку эмпатии. Знал — Катрин опять будет ставить свои эксперименты. Даже при сохранении минимальной чувствительности это очень неприятно. Все дело в том, что Чума знает про мой браслет — взломала базу данных Конторы и влезла в досье сотрудников... мое досье. В итоге теперь она то и дело пытается вывести меня из себя, демонстрируя очень разные эмоции — от желания убить до… хм… Актриса она хорошая, тут не поспоришь.

   Способность к поверхностной эмпатии — мой серьезный изъян. Я не в состоянии, как это делают полноценные эмпаты, считывать глубинные эмоции, например, подавленные или мимолетные, зато очень сильно чувствую те явные, которые люди и без того зачастую ясно и четко выражают своим поведением и словами. Мой дар работает только как усилитель. Скажем, если я крайне неприятен человеку, то без блокирующего браслета это очень здорово скажется на моем настроении и вызовет сильную головную боль. Такая вот неприятность, которая потенциально могла даже стоить карьеры в Конторе.

   К счастью, мне хватило знаний и усердия, чтобы еще во время учебы в кадетском корпусе разработать блокирующий артефакт. А поступив в Академию, я улучшил рунную схему, получив возможность регулировать степень подавления дара. Благодаря этому я смог убедить начальство перевести меня из исследовательского отдела в отдел спецопераций. Не хотелось бы вернуться обратно стараниями Катрин де Колиньи.

   На установочную встречу я нарочно пришел раньше и занял стратегическое место рядом с шефом. Когда пришла Чума, мы с Иваном Алексеевичем обсуждали полученные накануне сведения о возможных лотах подпольного аукциона.

   — Всем привет!

   — Здравствуйте, агент де Колиньи, присаживайтесь, — невозмутимо ответил ей шеф, проигнорировав неуставное обращение.

   Кажется, у меня дернулся глаз, когда я увидел свою временную супругу под прикрытием. Кожаная мини-юбка, на талии корсет поверх белой блузки, туфли на высоких каблуках. Я бы сказал, что одета Катрин была как шлюха, но следовало отдать должное — на ее миниатюрной фигуре это смотрелось гармонично, а не вульгарно. Может, потому что не было почти никакой косметики или потому, что девушка держалась настолько непринужденно, словно ее одежда так же удобна, как спортивный костюм. Интересно, а норматив по бегу она на этих каблуках сдаст? Надо бы поставить эксперимент по случаю. Зайду в учебный центр, занесу им ящик коньяка, они мне быстро новые нормативы для сотрудниц отдела безопасности разработают. Учитывая, что Чума в том отделе единственная девушка, никто больше не пострадает. Уверен, ее шоу будет успешным. Надо будет в нужный момент коллег позвать в спортзал. Негоже такие представления смотреть в одиночестве…

   — Слава, я тоже очень рада тебя видеть! — на кукольно идеальном лице Чумы появилась игривая улыбка хищницы, вышедшей на охоту. — Можешь выдохнуть и смотреть мне в глаза, хотя понимаю — ноги у меня тоже красивые.

   — Красивые, — ответил я, холодно глядя на нее — все-таки хорошо, что сегодня поставил полную блокировку. Даже не хочу предполагать, какие яркие эмоции она приберегла для меня на сегодня.

   — Вот и чудесно, что вы начинаете видеть достоинства друг друга, — с самым доброжелательным видом сказал шеф. — Ваша очередь, агент де Колиньи.

   — О чем вы? — спросила Чума, хлопая своими до отвращения невинными глазами.

   — Ваша очередь сказать комплимент агенту Чернышову. В ближайшее время вам предстоит изображать молодоженов. Начинайте тренироваться. Улыбка на лице и…

   — Слава, ты сегодня такой милый…

   Я чуть не упал, рефлекторно пытаясь оказаться как можно дальше от Чумы — та словно специально ждала команды Ивана Алексеевича. С игривой улыбкой она скользнула к нам и вцепилась в мои плечи, делая что-то вроде «расслабляющего» массажа. Больно до одури — лунные маги на силу не жалуются, как и на ловкость. Тем не менее я не доставил ей удовольствия и вместо протестных воплей, поймал ее ладонь:

   — Милая, — крутанувшись на кресле, потянул Катрин за руку, и она рухнула ко мне на колени. Даже не пытаясь выглядеть любезным или дружелюбным, я сообщил ей: — Ты сегодня предельно очаровательна. Настолько, что хочется обнять тебя за шею и не отпускать, пока дергаться не перестанешь, — как же все-таки приятно иметь возможность честно говорить, что думаешь на самом деле.

   Чума игриво хихикнула, при этом одарив меня взглядом из разряда «Лучше не поворачивайся ко мне спиной… если хочешь жить».

   — Слава, не переигрывай, — хмыкнул шеф. — Но для начала неплохо. По местам, коллеги.

   Я отпустил Катрин. Победно мне улыбнувшись, она ловко встала и, соблазнительно покачивая бедрами, прошла к свободному креслу… Тоже мне, женщина-вамп.

   — Как вы уже знаете, под прикрытием фестиваля «Моя семья и другие животные» на острове Тимен в Средиземном море состоится аукцион запрещенных артефактов, — по команде шефа над столом появилась объемная голограмма крошечного островка с коттеджами, несколькими большими зданиями и густым субтропическим парком в самом центре. — Четыре века назад там находилась магическая академия, но во время Последней войны ее сравняли с землей. Ныне, как вы, наверное, знаете на Тимене находится один из престижных курортов. Наши аналитики выделили четыре вероятных места проведения. Для начала, пожарная часть, — ткнув пальцем в одно из зданий, стоящих наособицу, шеф выгрузил его трехмерный план. — Гараж, помещения для персонала и подвал. Вход здесь и здесь…

   Я старательно запоминал схему. Мало ли, потом пригодится.

   — Далее следует больница. Два этажа и тоже подвал, где располагается небольшой морг, — Иван Алексеевич обвел рукой одно из помещений, — остальное место в подвале пустует, используется для хранения старого оборудования и мебели, или…

   — Для проведения закрытых мероприятий, — сказал я.

   — Верно. Но достоинства этих двух мест перечеркиваются их недостатками — они находятся на отшибе и большое количество посетителей неизбежно привлечет внимание, — кивнул шеф. — Куда более вероятным выглядит концерт-холл.

   Новое здание выглядело масштабней, чем первые два. И в нем было значительно больше различных потаенных местечек. Иван Алексеевич указал на все помещения, где удобно было бы провести аукцион. Их оказалось целых пять. Малый концертный зал. Пара галерей в правом и левом крыле, которые можно перекрывать, а также огромное хранилище реквизита и музей местного театрального искусства. Боюсь предположить, что у них там за эпическое искусство такое.

   — И, наконец, казино, — сообщил шеф, выгружая очередной план-схему. — Классика жанра. И это очень удобное место для нелегального мероприятия. Удобное, но… предсказуемое. Аналитики разошлись в своих оценках. Однако, учитывая, что на острове нет полиции, а есть лишь служба охраны, нашим… подопечным опасаться практически нечего.

   — Нет полиции? — переспросил я. — Вы предлагаете нам с агентом де Колиньи вдвоем накрыть всю банду?

   — Ни в коем случае. Что за глупые мысли, агент Чернышов? Рядом с Тименом есть еще один островок. Фарни. Там будет ждать группа захвата. По вашему сигналу она прибудет на место ровно через двенадцать минут. Вам с агентом де Колиньи нужно лишь найти место проведения и вызвать наших людей в нужное время.

   — О! Звучит проще некуда. Слава, ты можешь отдыхать. Я все сделаю сама, — тут же подала голос Чума. — Мой дар трансформации…

   — Нет, агент де Колиньи, — шеф сурово на нее посмотрел. — Ваш дар трансформации вы будете использовать лишь в одном случае — если понадобится уносить ноги и то исключительно в полете невысоко над землей. Группа «КаЭй» недаром занимается торговлей запрещенными артефактами. Они в состоянии обеспечить полную магическую безопасность своего аукциона. Если не хотите убиться насмерть, внезапно превратившись в человека на высоте несколько десятков метров, не вздумайте изображать летучую мышь. Запомните это так же хорошо, как знаете устав. А теперь перейдем к более приятному…

   — К чему именно? — насторожился я.

   — К свадьбе, разумеется. Не может же блогер, такой как Катрин де Колиньи, выйти замуж без надлежащего размаха и освещения в прессе. Слава, не переживай, роль твоей семьи мы с Варварой возьмем на себя. Нас как следует загримируют…

   — Какая свадьба?! — у меня голос сел, у Чумы — зазвенел, но произнесли эти слова мы одновременно.

ГЛАВА 3 — Почему не стоит опаздывать

— Мама, я выхожу замуж! Через неделю! — сообщила я, стараясь лучиться радостью и оптимизмом, так как разговаривали мы по голографической связи.

   Мама замерла. Кажется, даже побледнела больше, чем обычно.

   — Катрин, девочка моя… надеюсь, ты не… — сказала она нерешительно.

   — А! Нет, мам, не дождетесь! — предположение о моей возможной беременности рассмешило до слез, хотя и было очень предсказуемым.

   — Слава — это мужчина из твоего ментаграма? Ты же говорила, что у тебя с ним несерьезно. И к чему такая спешка?

   — Потому что я очень хочу попасть на фестиваль блогеров! — успокоила ее я. — Там будет конкурс и для участия мне нужен муж!

   — Ты собираешься выйти замуж только для участия в конкурсе? — у мамы явно отлегло от сердца — такие выходки были в моем репертуаре и вписывались в ее картину мира. — Может, не стоит увлекаться до такой степени? Он хотя бы из одаренных?

   — Да! Не переживай.

   — Но ты говорила, что он всего лишь искусствовед…

   — Ну и что? У него два высших образования. Академия артефакторов и Академия искусств. Он больше гуманитарий, поэтому предпочитает работу искусствоведа. Да и какая разница, есть у него дар или нет? Мы не собираемся заводить детей. Съездим на фестиваль, победим в конкурсе, потом разведемся. Только… тссс… это между нами. Никто не должен знать.

   — И что нам с папой делать? Приезжать или нет?

   — Да не надо, — я беспечно махнула рукой. — Скажу всем, что вы недовольны моим выбором. Ведь вы же недовольны? Просто-таки возмущены и негодуете, да?

   — Дочь… учитывая последние тенденции… наверное, мы бы не стали бойкотировать твою свадьбу с мужчиной, наделенным даром. Даже если он не лунный маг, — уклончиво ответила мама. — Фамилии Сангре и Мормант продемонстрировали лояльность, допустив в свои семьи носительниц иного дара. Мы с твоим отцом отнеслись бы с пониманием, если бы ты выбрала месье…

   — …Отморозов. Его зовут… Ярослав Отморозов, — еле удержалась, чтобы не сказать Вячеслав. Нет. Слава теперь у нас Ярослав. Нужно запомнить и не перепутать. Впрочем, Слава себе и Слава. Вовсе не обязательно называть его полным именем.

   Кстати, интересно, Иван Алексеевич уже сказал бедняге, какую я ему фамилию выдумала, или этот сюрприз ждет его чуть позже? Как раз завтра, когда нам подготовят документы, и мы пойдем подавать заявление на регистрацию брака… ох, как отвратительно звучит. Надо будет фамилию оставить прежнюю. Быть Катрин Отморозовой мне вовсе не улыбается. Пусть даже это и ненадолго. Дернуло ж меня придумать такое. Но кто знал, что придется выходить замуж за собственную шутку?

   — Катрин? Ты совсем замечталась, — улыбнулась мама, а я только теперь сообразила, что смотрю в одну точку, пытаясь наметить план действий на завтра. — Уверена, что нам не следует прилететь к тебе? Не хотелось бы пропустить настоящую свадьбу дочери.

   — Нет, мам, не переживай, просто думаю, как выиграть в конкурсе, — успокоила ее я.

   — Ох, девочка моя, когда же ты повзрослеешь, — покачала головой мама. — А твой Слава знает, что свадьба только из-за конкурса?

   — Конечно! — заверила ее я. — Он сам это и предложил.

   Мама покачала головой, словно сомневаясь в моих словах.

   — Ладно, мне пора! — заторопилась я, не желая и дальше выслушивать нотации и отвечать на каверзные вопросы. — Мы со Славой завтра утром подаем заявление, так что мне нужно ложиться спать…

   — Ох, я ведь совсем забыла, что ты поменяла режим и спишь теперь по ночам. Какой ужас! Бедная моя девочка! — посочувствовала мама, прощаясь.

***

— Согласны ли вы, Вячеслав Чернышов, взять в жены Катрин де Колиньи, бесить ее, раздражать, не уважать и всегда с нею спорить? — спросил шеф, глядя на нас и злорадно улыбаясь.

   — В таком случае, объявляю вас мужем и женой! — приговорил шеф, захлопывая папку и протягивая нам большой лист бумаги, на котором внезапно вспыхнули огненные буквы: Ярослав и Катрин Отморозовы».

***

Уффф… Приснится же такое. Так. Выдохнули. Это всего лишь сон. А свадьба будет фиктивная. Вернемся и тут же разведемся. Но все равно к черту такие шутки. Теперь буду шарахаться от Чернышова как оборотень от серебра. Дернула ж нелегкая разнообразить свой блог.

   Кризис контента! Вот и придумала глупость. Кто знал, что так нехорошо получится. Катрин Отморозова. Подумать только!

   Нет, с этим Чернышовым лучше вообще не связываться. Он как… коровья лепешка. Пнешь ногой его, а измажешься сам.

   Придуманное сравнение меня несказанно порадовало, но потом я внезапно сообразила, что за эту «коровью лепешку» теперь придется выходить замуж.

   Глянула на время… мать честная, как любит говорить Костя. Проспала!

   Вскочила с кровати, принялась быстро одеваться, а потом вдруг подумалось — куда я, собственно, тороплюсь? Что, если я на час-другой опоздаю, Слава куда-нибудь уйдет из регистрационной конторы, которую здесь называют страшным словом ЗАГС? Или, может, у нас с ним заявление могут не принять из-за моего опоздания? О, а это хорошая идея! Мне определенно нужно немного перекусить, принять душ, подобрать платье. В конце концов, такой важный день в моей жизни. Нельзя торопиться. И, к слову, книгу тоже можно было бы почитать за завтраком…

   В общем, опоздала я совсем немного. Часа на три.

   Вышла, не торопясь, из аэротакси. Посмотрела по сторонам. Нет Чернышова.

   Зашла в ЗАГС. И там тоже никаких следов Славы. Вот это номер. Чернышов что, умеет опаздывать больше, чем на минуту?

   Походила взад-вперед по длинному пустому коридору. Наконец заглянула в дверь, на которой было написано «Прием заявлений». Там за столом в крохотной комнатке сидела симпатичная девушка внешне чуть старше меня. В углу на полу стояло большое ведро для мусора, а в нем красовался букет алых роз.

   — Здравствуйте! А к вам, случайно, не заходил Вя… Ярослав… Отморозов? — спросила я. — Мы должны были с ним подавать заявление…

   — Ни слова больше, — заулыбалась девушка, выходя из-за стола. — Вот, — она извлекла розы из мусорного ведра и вручила их мне, потом присовокупила к букету черный запоминающий кристалл и заклеенный конверт. — Заявление Ярослав подал еще утром. Просил передать это вам. У вас очень заботливый жених! И симпатичный!

   — Не то слово! — подтвердила я ее диагноз. — Не знаю, куда и сбежать от его заботы. Кстати, а что он написал в заявлении про фамилию?

   — Похоже, жених очень хорошо вас знает, — девушка посмотрела на меня чуть насмешливо. — Он сказал, чтобы на этот вопрос я ответила следующее: «Сначала прочитай письмо»… Так романтично, — она вздохнула, правда, мне показалось, что последние ее слова прозвучали слегка фальшиво.

   Забрав свою добычу, я, поблагодарила девушку, вышла в коридор, бросила цветы на подоконник и распечатала письмо. Все-таки красивый у Славы почерк. Специально, что ли, каллиграфию осваивал?..

   Что?! Вчиталась в смысл написанного:

   «Катрин, я знал, что ты опоздаешь, поэтому пришел заранее и сам подал заявление. В нем указано, что ты хочешь заменить свою девичью фамилию на мою. Я не против. Будешь Катрин Отморозовой. Иван Алексеевич это одобрил — еще одна жертва во имя любви к мужчине с особенностями. Очень самоотверженно. Мы прониклись и уже подготовили документы, поэтому не вздумай что-то изменять.

   На кристалле найдешь голограммы всего спектра моих ущербных эмоций. Общие голограммы сделаешь сама, у тебя хорошо получается. Букет я подготовил, развлекайся. У тебя есть неделя на то, чтобы определиться со своим внешним видом. Остальное беру на себя. Свадьба в пятницу в 11.00 во дворце бракосочетаний. Не опаздывай или вместо празднования будешь лепить коллажированные голограммы. Если для подготовки сессии с выкупом невесты тебе понадобятся мои особенно скорбные ракурсы, напиши смс, пришлю. Я собираюсь подъехать на место в 10.45. До этого намерен спать».

   Ну Чернышов… ну… сволочь! Я тебе такие кадры с подачи заявления сделаю… Не порадуешься. Заодно подготовлю почву для развода. С этим романом надо заканчивать. Не буду я встречаться с ущербной на всю голову скотиной! Даже в шутку! Даже для прикрытия! Даже если эта скотина — талантливый артефактор и симпатичный мужчина! Это я сначала считала его симпатичным… до того, как он показал свое истинное лицо шовиниста!

    Что там говорил Иван Алексеевич? Не влюбиться? Я-то не влюблюсь. Но влюбить в себя Чернышова он мне не запрещал. Ничего, скоро Слава совсем иначе заговорит. Сменим тактику… но голограммы я ему все же сделаю. Даже если вручную придется перекраивать. Из принципа!

ГЛАВА 4 — Урок первый

За подготовкой к операции время прошло незаметно. Команда прикрытия сработала как часы, не особенно меня загружая. Документы, наша легенда, легенды гостей, зал для тусовки приглашенных блогеров…

   Заодно подучил кое-что по искусствоведческому профилю. Раз уж я специалист по этой части. Впрочем, меня здорово выручила привычка запоминать все, с чем приходится сталкиваться. Была у меня как-то девушка-искусствовед. Кое-что она рассказывала, кое-что я и сам знал в рамках обычной эрудиции, но этого явно не хватало. Пришлось обложиться книгами, кристаллами и репродукциями. Дернуло же Катрин придумать мне такую профессию.

   Операция «Приручение Чумы» отложилась до свадьбы. Да. Именно приручение. Девчонка без тормозов — вляпается в историю только потому, что слишком много о себе мнит. А мне потом вытаскивать. И я хорошо знаю, чем такие дела заканчиваются. Жить мне еще не надоело.

   В общем, все зло от непрофессионалов, которые мнят себя богами. А Чума еще и геймер со стажем. Как там у них? Включил режим бога и пошел всех косить? Увы, в жизни так не получается. Вот это как раз и предстоит донести до Чумы.

   В одну из установочных встреч шеф сказал:

   — Ты должен заставить Катрин слушаться себя так, будто она и впрямь твоя жена. Иначе вляпается в историю. После свадьбы у тебя есть два дня, чтобы хоть немного ее приручить. В конце концов, пусти в ход свой шарм. И не надо мне рассказывать, что ты со всеми женщинами ведешь себя, как с ней.

   — Не со всеми. Только с неприятными.

   Шеф склонил голову и так на меня посмотрел, что мне стало стыдно. И впрямь капризничаю, как пятилетний. Задание есть задание. Хотя, конечно, к Чуме спиной лучше не поворачиваться все равно. И это очень плохо, когда напарнику невозможно доверять.

   Девушка она умная. Кто бы спорил. Один раз даже меня ухитрилась удивить. Но только ее мозгов хватает лишь на артефакты, взломы сетей и пакости. В жизни — абсолютный ребенок. Даже не женщина.

   В последний вечер перед свадьбой я позволил себе уйти со службы в семь вечера. Хотел вернуться домой, но потом ноги сами собой понесли меня в «Вечность» — легендарное кафе на углу Серебрянки и улицы Кругляковского. Почему легендарное? В основном из-за головоломки, которую по умолчанию приносили посетителям вместе с заказом. Хозяйка «Вечности» обещала бесплатный абонемент на двоих для того, кто соберет из набора кристаллов название кафе, а потом сумеет его активировать. Правда, по слухам, кроме самого Ивана Алексеевича, решить задачку никто так и не смог.

   — Добрый вечер, Слава! Ты сегодня один? Принести как обычно? — Мара радушно поприветствовала меня у входа.

   Несмотря на свой далеко не юный возраст, хозяйка «Вечности» по-прежнему оставалась очаровательной женщиной — высокой, с мраморно-бледной кожей и благородными чертами лица, неподвластного времени. Кажется, она так и не изменилась за тот десяток лет, что мы знакомы. Мара предпочитала, чтобы постоянные посетители называли ее по имени и всегда сама встречала гостей.

   — Добрый вечер! Да. Один. И все как обычно, спасибо! — Я улыбнулся ей и направился к своему месту в небольшой нише.

   Столик для двоих, но теперь для одного меня. В последние месяцы редко сюда заглядывал. Не хотелось. Расставание с Ланой было нашим общим решением, но в «Вечности» прятались воспоминания. Мы часто ужинали здесь после работы. И… это было хорошее время. Жаль, что оно ушло, но... Я не был готов идти дальше, а Лане захотелось большего.

   «Я даже не могу понять, какие у нас с тобой отношения, — сказала она в нашу последнюю встречу. — То ли дружба, то ли любовь. Если дружба, то почему мы то и дело спим вместе? Если любовь, то почему ты ведешь себя со мной, как с приятелем? С тобой я не чувствую себя женщиной. Коллегой, другом — да, но не женщиной».

   Что я мог ответить? Это и впрямь напоминало секс по дружбе. Но ничего больше того я не мог и не хотел себе позволять. Лана — хороший друг и милая девушка, но…

   И все же теперь мне ее не хватало. Сейчас мы могли бы вместе посидеть, посмеяться над глупой историей, в которую я угодил. Наверняка Лана дала бы мне пару советов, как спастись от Чумы. Выпили бы шампанского, а потом… как получится.

   Прервав мои мысли, официант поставил на стол тарелку горячего борща, небольшую мисочку со сметаной, несколько кусочков сала на блюдце и корзинку со свежими пампушками. Все как я люблю. И, конечно, к еде прилагалась деревянная шкатулка с кристаллами.

   Сначала я не планировал открывать головоломку, но потом… борщ закончился, идти домой не хотелось и… чем еще заняться в ночь перед свадьбой? Подозвал официанта, попросил забрать посуду, чтобы освободить столешницу с затейливыми узорами в черно-белой гамме.

   Высыпав кристаллы перед собой, посмотрел по сторонам. Стены кафе были увешаны изречениями о вечности. От совсем уж древнего «Боги живут в вечности» до цитат из каких-то бульварных романов. Как раз одна из них висела прямо напротив меня: «Вечерами, вглядываясь в темно-синее небо, я вспоминал ее глаза. Не знаю, что бы случилось, останься мы вместе. К чему рассуждать? Она ушла, подарив мне целую вечность. И теперь звезды каждую ночь ее голосом звали меня в дом, которого у нас никогда не могло быть».

   Какая пафосная слезоточивая чушь! И кому только это может понравиться?.. Как назло, цитата то и дело попадалась мне на глаза и нервировала, мешая сосредоточиться на задаче. Под конец я не выдержал и, сняв ее со стены, положил на подоконник неподалеку. Мара не обидится.

   В-е-ч-н-о-с-т-ь.

   Пробовал и так, и эдак, пытался переводить слово на другие языки, но ничего не получалось — кристаллов либо не хватало, либо оставались лишние. Менял способы написания букв. Пробовал убирать гласные. Нет. Без шансов. Подсказки среди фраз на стенах я уже искал. В меню — тоже.

   — Мы скоро закрываемся. Принести тебе десерт?

   Я поднял голову и вдруг понял, что уже почти час ночи. Мара понимающе улыбнулась, глядя на разбросанные по столу кристаллы. В руках она уже держала поднос с яблочным штруделем и шариком мороженого. Похоже, вопрос был задан исключительно для проформы. Что ж, почему бы и нет? Достойное завершение моего сольного мальчишника.

***

Будильник застал меня уже за сборами — проснулся раньше, чем планировал. Плут изрядно нервничал и вел себя преотвратно. Сначала опрокинул стакан воды, потом стащил мои запонки, а после еще и наставил зацепов на костюме, забираясь на плечо. Он тоже не одобрял эту свадьбу.

   — Нет, дружок, так дело не пойдет. Мы на задании, — пожурил его я. — Полезай в карман и сиди там смирно!

   Плут послушно юркнул в укрытие и высунул оттуда любопытную мордочку. Я привел в порядок прическу, еще раз проверил грим — все было в порядке.

   Служебный аэрокар, замаскированный под прокатный, уже минут десять маячил под окнами. Ну… как говорится… ни пуха, ни пера. Посмотрим, как это у обычных людей бывает. В жизни все нужно испытать. Наверное. Хотя мне кажется, что такое — уже перебор, но шеф моего мнения не спрашивал.

   Взял в руки букет.

   Вышел из дома. Сел на заднее сидение аэрокара. Поймал сочувственный взгляд Юры Хмелевского, который сегодня изображал шофера. Кивнул ему, мол, ничего, и с этим справимся. Машина тронулась.

***

От ледяного ветра онемели губы. Сухой, колкий снег больно хлестал по лицу. Было холодно, несмотря на кучу теплой одежды, в которую я был укутан наподобие кочана капусты. Рядом зашевелился еще один «кочан» поменьше. Из-под меховой шапки выглянуло кукольное личико Чумы.

   — Ты решил здесь остаться? — спросила она зловещим и почему-то мужским голосом.

***

Я вздрогнул и… проснулся. Увидел открытую дверь и улыбающегося Юрку.

   — Задремал, что ли? Идешь? — спросил он. — Или тебя обратно отвезти? Так-то я понимаю. Когда невеста — сама Чума, на свадьбу идти не хочется. Хотя девочка она миленькая, в целом… но Чума. Я думал, за последние голограммы ты ее убьешь, а ты прямо молодец. Как будто ничего и не случилось.

   Ответил ему взглядом. Скептическим.

   Нет, никакие голограммы я не смотрел. Делать мне нечего, что ли? За все это время я даже не вспоминал про ментограм Чумы. С другой стороны, ну что она может сделать из тех проекций, которые я ей передал? Но даже если и сделала… не сейчас. А то ведь и впрямь прибью ненароком вопреки заданию. А зачем нам это в такой важный для всех день?

   — Держись! — подбодрил меня Юрка.

   Кивнул ему, выходя на ступени, ведущие к дворцу.

   Нужную толпу гостей и свидетелей искать не пришлось. Во-первых, она была самая большая, во-вторых, состояла по большей части из людей с голокамерами, смартфонами на палках для селфи и прочим снимающим инвентарем. Блогеры слетелись на объявление о свадьбе Катрин де Колиньи и ее ущербного Славы.

   Подходя к ним, я лишний раз напомнил себе, что улыбаться нельзя в принципе. Всю неделю следил за собой, отвыкая от улыбок, но мало ли… Контроль и еще раз контроль.

   На всякий пожарный проверил блокиратор. Стоит на максимуме, отсекая начисто все эмоции окружающих.

   Завидев меня, толпа тут же ощерилась камерами, как дикобраз — колючками и колыхнулась на встречу, но шеф с супругой подоспели первыми.

   — Слава! Какой ты сегодня красивый! — Варвара Игнатьевна даже смахнула слезу. — И Плюшечку взял. Какой ты умница! Но давай его мне. Займись лучше невестой, чтоб этот проказник тебя не отвлекал, — Плут мгновенно сориентировался и перемахнул на протянутую ему руку. — Такое счастье!

   Она так натурально радовалась, что мне даже неловко стало. Интересно шеф предупредил супругу, что свадьба не настоящая?

   Сзади уже подпирали желающие запечатлеть мою физиономию. Я немного попозировал им с самым скорбным выражением лица. Познакомился с особенно настырными, дал несколько сдержанных комментариев — у меня ж синдром Чернышова, что вы хотите от мужчины с особенностями? Глянул на время, а до часа Х всего десять минут. А Чумы все нет. Если опоздает, я не знаю, что с ней сделаю.

   — Где она? — тихо спросил у шефа.

   Тот глянул на экран смартфона. Потом посмотрел наверх.

   — Да вот она! — Иван Алексеевич указал на снижающийся белоснежный аэрокар.

   Наконец-то.

   ..Восемь минут.

   Шофер неторопливо обошел машину и открыл дверь, из которой вышла… Мда… У меня тут же возникло желание снять пиджак и прикрыть Чуму — белая юбка со шлейфом была сзади, а спереди она превращалась в экстремальное мини в стиле стимпанк. Перчатки закрывали руки до локтя, а на стройных ногах красовались игривые подвязки, показывать которые, в теории, полагается только мужу в брачную ночь. Однако Чума явно считала иначе и решила осчастливить этим зрелищем решительно всех. Корсет, затягивающий ее и без того миниатюрную фигуру, делал Катрин совсем уж худенькой и хрупкой, а игривый дамский цилиндр удерживал волны белоснежной фаты. Картину довершали массивные высокие ботинки со шнуровкой и на толстой платформе.

   Первое, что Чума сделала, выйдя из аэрокара… Нет, не улыбнулась мне. Не помахала рукой поклонникам. Она сделала несколько селфи. И уже потом вспомнила про собравшихся.

   — Слава! Милый! — вот теперь меня заметили.

   ..Шесть минут до регистрации.

   Пытаясь делать вид, будто все в порядке, я быстро пошел к ней, но, видимо, по ее замыслу теперь следовала горячая встреча влюбленных. Не обращая ни малейшего внимания на громоздкие ботинки, Чума ринулась ко мне со спринтерской скоростью, забавно подскакивая на ступенях. И выглядела она при этом так целеустремленно, что я невольно вспомнил недавний кошмар с зимой и клыками, однако не дрогнул — опыт по поимке маленьких зубастых хищников был колоссальный. Спасибо Плуту.

   Белый вихрь не застал меня врасплох. Я успел встать поустойчивей, подхватил Чуму за талию и удержал, не дав уронить меня спиной на ступени — подозреваю, что план был именно такой.

   Теперь синие глаза Чумы, подведенные черным карандашом, смотрели почти обиженно. Ну прости, дорогая, не захотел радовать твою ораву блогеров своим падением.

   — Давай без самодеятельности, — тихо попросил я, вручая букет.

   — Ты совершенно бесчувственный! — шепнула она, улыбаясь и делая вид, будто говорит нечто приятное.

   — У меня синдром Чернышова. Мне чувства не полагаются. Мужчина с особенностями. Одумайся, пока не поздно.

   — Даже не мечтай, — ослепительно улыбнувшись, Чума помахала гостям, а потом прильнула ко мне и, поправив бутоньерку, предложила. — А вот если ты одумаешься, то никто тебя не осудит. Можешь сказать, что не хочешь принимать такую жертву и совершенно меня недостоин. Это будет так… мило.

   — У нас задание, Катрин, — напомнил я. — Вернемся, нас очень быстро разведут и никаких жертв не понадобится. А теперь осталось четыре минуты и… — подхватив ее на руки, я быстро пошел ко входу, потому что иначе мы бы точно опоздали.

   Нацеленные на нас камеры старательно защелкали, записывая каждый мой шаг. Надо отдать ей должное, Чума держалась очень естественно. Даже прижалась к моей груди, будто и впрямь между нами что-то было. Идиллию портили только ее попытки время от времени делать селфи свободной рукой.

   Поставив «невесту» у дверей, я быстро забежал к распорядителю, предупредил, что мы появились. На меня проворчали, мол, не в последний момент такие вещи надо делать, но как бы то ни было, через минуту двери открылись, впуская нас в огромный и пафосно украшенный зал.

   Взяв Катрин под руку, повел ее к кафедре, за которой стояла весьма миловидная дама средних лет. Толпа поклонников Чумы де Колиньи замерла сзади.

   Да уж… докатился... Меньше всего на свете я ожидал очутиться в этом месте и слушать заунывные наставления о семейной жизни и сомнительных прелестях брака. И еще меньше ожидал увидеть рядом с собой Чуму в качестве невесты. Вот шеф… удружил так удружил.

   — Перед тем как официально объявить вас мужем и женой, я хотела бы услышать, является ли ваше желание свободным, искренним и взаимным, с открытым ли сердцем, по собственному ли желанию и доброй воле вы заключаете брак? — громогласно провозгласила дама за кафедрой. — Прошу ответить вас, жених…

   — Да, — не моргнув глазом, соврал я.

   — Прошу ответить вас, невеста…

   В обращенном на меня взгляде Чумы я случайно уловил неуверенность. Из любопытства незаметно снизил блокировку, считывая ее эмоции. И впрямь неуверенность. Даже страх. Хорошо. Вот отсюда и будем плясать. Значит, и Чуму де Колиньи можно испугать. Не такая уж она и беспредельщица, какой пытается казаться.

   — Да, — ответила она между тем, старательно пряча свои настоящие чувства.

   Поставили подписи. Обменялись кольцами. В голове некстати прозвучал голос коллеги, который на днях, будто бы без всякого намека, рассказывал нам анекдот про гравировку: «Этот козел был окольцован в… году».

   — Дорогие Ярослав и Катрин, я вручаю вам ваш первый совместный документ и поздравляю с рождением вашей семьи, — торжественно заявила мадам за кафедрой, протягивая мне документ.

   И впрямь свидетельство о браке. К счастью, между Ярославом Отморозовым и Катрин де Колиньи. В случае чего могу все отрицать… в отличие от Катрин.

   Кольцо на безымянном пальце раздражало и мешало. Хоть бы Плут стащил его ненароком.

   — А теперь ваш первый танец! — потребовала распорядительница всего этого безобразия.

   Заиграл вальс. Игнорируя опасливый взгляд Катрин, подхватил ее за талию и повел. К счастью, танцы — дело нехитрое. Подмывало злорадно улыбнуться Чуме, но, увы, у меня синдром Чернышова. Пришлось довольствоваться скорбной миной. Еще бы, при такой-то жене поводов для счастья маловато.

   Стоило недолгой мелодии завершиться, как нас окружили гости. Они были рады наконец-то добраться до всем известной Катрин де Колиньи. Пять минут непрерывных поздравлений съемок, потом нас выставили прочь, но все продолжилось уже на выходе. После — плавно переместилось в банкетный зал.

   Примерно через час я был уже благодарен Чуме за синдром Чернышова. Ни на одном из званых вечеров мне не приходилось находиться в центре подобного хаоса. Все говорили одновременно и непрерывно снимали. У меня сложилось ощущение, что я не свадьбу праздную, а нахожусь на утомительных съемках для какого-то журнала. И только Чума без устали прыгала вокруг меня, помогая позировать. Мне оставалось вовремя ее подхватывать и обнимать с самой протокольной физиономией. И как она не притомилась скакать в этих громоздких ботинках? Они же весят по килограмму, никак не меньше. Ну точно нужно будет в учебный отдел сходить на предмет нового норматива специально для Чумы.

   Когда Катрин ненадолго исчезла в дамской комнате, ко мне подошел пухлый коротышка с профессиональной голокамерой и, слегка заикаясь, спросил:

   — Слава, а как вы отнеслись к серии последних снимков Катрин? Это, наверное, чисто по-женски мило, но мне казалось, что вы не из тех, кто мог бы прийти от такого в восторг. Я ошибаюсь?

   Вопрос с явным подвохом. Как я отношусь к последним снимкам Катрин? И считаются ли таковыми мои голограммы с кристалла. Похоже, что нет. Юра тоже намекал, будто мне может не понравится увиденное. Был большой соблазн тотчас заглянуть в ментаграм, но я удержался. Даже если Катрин превзошла в пакостях саму себя, сейчас не время об этом узнавать. Боюсь, шеф не одобрит, если я сверну ей шею на глазах у ее любимых блогеров, хотя, конечно, после такого каждая сделанная видеозапись наберет миллионы просмотров… или нет, учитывая, что все действо займет доли секунды. Нечего будет показывать…

   Стоп, Слава, отставить кровожадные мысли. Это девчонка-соплячка… и твоя жена… Жена?! Так! Отставить истерику. Вы в кого превращаетесь, агент Чернышов?! Сами с собой разговариваете, впадаете в агрессию и буйство. Возьмите себя в руки!.. И перестаньте уже вести такой громкий внутренний диалог, псих ненормальный.

   — Блог Катрин — это ее увлечение и в некотором роде блажь, — ответил я, с ненавистью глядя на собеседника. — Но любимой женщине приходится прощать некоторые слабости. Я и сам не без недостатков.

   — Вы, похоже, очень ее любите, — заулыбался придурок.

   — Даже не представляете до какой степени, — злобно ответил ему я, не скрывая своих чувств — у меня синдром Чернышова. Какое же это отличное заболевание, и почему ж я сразу им не заболел?! С самого детства. Наверное, потому что споры этой болезни переносит Чума. Прав Валериу Мормант: Катрин — всадник Апокалипсиса. И теперь я женат на самой Чуме. Здорово, Слава, только ты мог влипнуть с таким королевским размахом!

   После первой «ласточки» ко мне зачастили прочие блогеры, желающие непременно поинтересоваться моим отношением к последним голограммам Катрин. Некоторые снимали ответ на видео. Думаю, пухлощекий друг передал приятелям, что я не впадаю в бешенство и спокойно реагирую на этот вопрос.

   Смелых идиотов прибывало. Бесстрашные придурки явно получали удовольствие, танцуя «ча-ча-ча» на подожженном пороховом складе. И невдомек им было, что чем спокойней я казался, тем ближе находился к моменту детонации.

   Когда Катрин через семнадцать с половиной минут вернулась из своей уборной, я ласково ее попросил:

   — Милая, меня все спрашивают, как я отношусь к твоим последним голограммам. Будь любезна, продемонстрируй их мне. Должен же я понимать, о чем именно идет речь.

   Чума слегка побледнела, но, надо отдать ей должное, не растерялась:

   — Ты совершенно точно не хочешь сейчас на это смотреть.

   — И почему бы? — спросил я, наслаждаясь возможностью отыграться.

   — Потому что ты на задании. Увидишь мои последние снимки и забудешь, что первая брачная ночь еще не сейчас. Боюсь, гости не оценят нашу игру в догони невесту.

   Вот ведь маленькая дрянь, и не смущается ни капли. Я даже восхитился подобной незамутненностью и наглостью.

   — Задание, Слава. Задание. Иван Алексеевич следит за тобой, — Чума показала двумя пальцами сначала на свои глаза, потом на мои. — Сначала дело, а праведная месть подождет.

   Что ж. Подождет так подождет. Мне тоже есть чем ответить. Я уже приметил, что Катрин все чаще начала прижиматься к стене и облокачиваться на мою руку. А это значит… правильно, ботинки на платформе не настолько удобны, как она думала. И, очевидно, Чума никогда в этом не признается. Вот и чудненько. Урок номер один — учись внятно выражать свои мысли.

   Ближе к восьми вечера улыбка Катрин стала напряженной и вымученной. Даже с полностью заблокированной эмпатией мне было ясно — можно приступать к приручению. Подошел к музыкантам и попросил сыграть что-нибудь лирическое.

   — Пойдем, милая, потанцуем? — предложил я, протягивая ей руку.

   Ответом был взгляд из разряда «ночью горло перегрызу». Вернул ей ответное «попробуй».

   Выдержки и злости ей хватило ровно на минуту, потом Чума выдохлась и повисла на мне. Мужественно делал вид, будто ничего не замечаю. Дотанцовывал практически соло, удерживая Катрин на весу, как куклу.

   — Ты устала? Ботинки жмут? Они у тебя такие… неудобные, — спросил я участливо.

   — Да я в такой обуви могу в походы ходить! — тут же принялась отрицать Чума.

   — Ну тогда, может, еще танец? Побыстрее?

   — Нет! Я, между прочим, голодная, — выкрутилась Катрин. — Почти целый день не ем, в отличие от остальных.

   — А в чем проблема?

   — Ты дурак?! — она на глазах теряла терпение.

   — Нет. Скорее напротив — заботливый и любящий муж, — сказал я самым елейным голосом, на какой был способен. — Подожди минутку.

   Кивнул бармену. Знаком попросил его вытащить из холодильника специально приготовленную бутылку с «Кровавым мандарином». Эксклюзивная штука, между прочим. Достал по большой дружбе.

   К сожалению, потомки лунных магов вынуждены придерживаться специфической диеты — так уж странно проявляется их дар в сочетании с глобальным заклинанием Великого запрета. И при других обстоятельствах бедняжку Катрин впору было бы пожалеть — непросто решиться пить консервированную кровь на глазах у обычных людей. Да и отношение будет соответствующее… и подписчики не в курсе про ее особенность. Поэтому Чума сегодня голодала весь день, не зная, что я заранее озаботился ее питанием. «Кровавый мандарин» ни запахом, ни цветом кровь не напоминает, и при этом вполне подходит для лунного мага.

   Нет, я не садист и не мучитель. И Катрин давно бы уже поела, если бы, во-первых, сказала о том, что голодна, а, во-вторых, не вела себя как большая зараза. Я не телепат и быть им не должен. Пусть привыкает озвучивать желания вслух. В момент спецоперации это умение ей очень и очень пригодится.

   Протянул бокал с напитком Чуме.

   — Что это? — спросила она, с подозрением глядя на желтовато-оранжевую жидкость, напоминающую апельсиновый сок.

   — Пей. Тебе можно.

   Теперь полный подозрения взгляд был обращен на меня.

   — Да, иногда очень хочется тебя придушить, но отравления — не мой конек. Так что пей, — благодушно кивнул я. — И запомни: твои потребности — это твои потребности. Я не обязан их предвосхищать и держать в голове. Зато у тебя есть рот и ты умеешь говорить. Очень полезный навык. И чем быстрее ты скажешь о своих проблемах, тем быстрее они будут решены. Советую запомнить и использовать. Понятно?

   Чума кивнула. Осторожно пригубила напиток. Распробовала знакомый вкус и посмотрела на меня с новым выражением, которое, скорее всего, означало: «сегодня ночью ты можешь спать спокойно… возможно».

   Увы, с первого раза урок она не усвоила. Подкрепив силы, неосмотрительно ответила согласием на еще одно мое предложение потанцевать. Из жалости опять заказал медленную музыку. И снова ее хватило ровно на минуту… точнее, на пятьдесят шесть секунд. Ничего, дорогая моя Чумка, и тебя научим. Оно, знаешь, тяжело в учении…

   Кстати… Чумка ей действительно больше подходит. Для Чумы она слишком юная и самонадеянная. Ну ничего, повзрослеет, поумнеет, а там, глядишь… Да, Слава, ты сам себе могилу копаешь. Уж лучше с Чумкой иметь дело, чем с полноценной Чумой. Хотя смотря на чьей стороне она выступает. Если на моей, то это ж мощное биологическое оружие, уничтожающее информационные системы и человеческий мозг! Главное — чтоб огонь по своим не вела.

   — У меня ноги болят, — призналась Катрин, когда танец подошел к концу.

   — Вот! Видишь, оказывается, умеешь говорить, — одобрительно кивнул я, достав смартфон. — Постой здесь пять минут. Организую похищение невесты с отправкой в отель.

ГЛАВА 5 — Не шутите со Славой

Похищение невесты в моем лице выглядело просто и незатейливо — Чернышов без лишних раздумий подхватил меня на руки и пошел к выходу с таким видом, словно я ничего не вешу, а он каждый день только и делает, что перетаскивает меня из точки А в точку Б.

   Тот, кто никогда не пытался много часов к ряду ходить в ботинках на тяжелой платформе и каблуках, не поймет, какое мучительное блаженство посещает тебя в тот миг, когда ноги получают хоть минуту передышки. Получив эту самую минуту, я сразу обмякла и даже забыла ненадолго, с каким ужасным человеком имею дело. Но… вспомнить об этом пришлось почти сразу.

   Стоило со стоном блаженства закрыть глаза, как раздалось противоестественное верещание, и в мою фату врезалось, а потом в ней запуталось что-то живое и мелкое.

   Я взвизгнула от неожиданности — зверь оглушительно пищал и шипел, копошился и пытался до меня добраться. И… да, мне стыдно, но кто бы не испугался?

   — Спасибо, теперь у меня звенит в левом ухе, — проворчал Чернышов, опуская меня на землю и невозмутимо извлекая из складок фаты… Плута. Ну конечно, как я забыла! Видимо, Слава как раз и отходил, чтобы с шефом попрощаться и зверя своего забрать. — Похоже, дальше тебе придется идти самостоятельно, — заявил этот… сухарь. — Плут предпочитает кататься на мне единолично.

   — Ну и ладно! — я сделала шаг и тут же чуть не упала — казалось, мои ноги зажали в стальные тиски.

   Можно было бы, конечно, воспользоваться трансформой, но следом за нами из банкетного зала выскользнула толпа коллег по ментаграму. Я вовсе не хотела давать им поводы для сенсации и создания обидных мемов, вроде «После полуночи невеста превратилась… в мышь».

   Быть лунным магом — не сахар. Так или иначе ты для всех пария. Предубеждения, взлелеянные тупыми легендами и страшилками, до сих пор цветут и пахнут, так что без нужды не стоит напоминать о своем происхождении. Я старательно скрывала этот факт, оставаясь для подписчиков обычным человеком. Испортить все одним махом мне не хотелось.

   Правда, бросив взгляд на стоянку, где нас ждал аэрокар, я приуныла. Гордость пискнула и затихла, уступив место ужасу от перспективы идти дальше. Это ж еще метров двадцать или тридцать. Не меньше. Я жалобно посмотрела на Чернышова. Тот задумчиво гладил Плута и даже не смотрел на меня.

   Ну все. Решительно потянулась к шнуровке ботинков. Да, развязывать придется долго, но лучше идти босиком!

   — И за что мне это… — услышала я тихий голос Славы.

   Тотчас меня опять подняли на руки. Плут, занявший стратегическое место в нагрудном кармане Чернышова, зашипел, но на сей раз не набросился. Наверное, хозяин сделал внушение.

   Вскоре меня сгрузили на заднее сидение аэрокара. Я тут же принялась снимать ботинки, постанывая от облегчения. Слава сел рядом с шофером, старательно делая вид, будто ничего не замечает, и тут же принялся набирать какие-то сообщения на телефоне.

   — Юра, изменение маршрута. Заедем сюда, — он быстро скинул на навигатор новую точку и откинулся на спинку сидения.

   Сволочь! Знает же, что я хочу только одного — упасть на кровать и закрыть глаза, но нет, нужно как следует меня помучить перед этим.

   — Соболезную! — ответил он, перехватив в зеркале мой яростно-негодующий взгляд.

   Как же хотелось в это мгновение стукнуть его по голове ботинком… Как же хотелось… Спасало лишь то, что рядом с ним сидел водитель, а попасть в аварию мне не улыбалось. В принципе, я спасусь, но, если Чернышов убьется, Иван Алексеевич точно меня уволит. А то я не знаю, что Слава его любимчик…

   Может, влезть в систему управления аэрокаром? В принципе, можно. Перехватить контроль и полетим в отель. Для этого достаточно…

   — Даже не вздумай, — прервал мои размышления голос Чернышова.

   — Что именно? — ворчливо спросила я.

   — Что задумала, то и не вздумай. Отберу телефон, — предупредил Слава.

   — Да с чего ты взял…

   — Телепатией владею.

   Врун несчастный. Ничего, я еще преподнесу пару сюрпризов. Он еще мой ментаграм не видел… хотя… лучше бы и не видел… Сотру-ка я эту голограмму, пока не поздно. Народ посмотрел, а Славе вовсе не обязательно. А то меня и впрямь прибьют и похоронят под лопушком.

   Только достала телефон, как у меня его очень ловко выхватили из рук.

   — Все. Сиди смирно, звезда ментаграма. На сегодня хватит, — заявил Чернышов, убирая в карман реквизированный у меня девайс.

   Минут через десять наш аэрокар приземлился, дверь открылась и в салон заглянула… Мишель. Дочь Ивана Алексеевича.

   — Привет Слава, Катрин! Как все прошло? — спросила она, улыбаясь.

   — Нормально. Принесла? — хмуро спросил Чернышов.

   — Как ты просил. Как раз растоптанные. Тридцать шестого размера, — мне протянули коробку.

   — Что это? — спросила я.

   — Теннисные туфли. Слава сказал, что ты ноги натерла, — объяснила мне Мишель. — Вот. У нас с тобой размер одинаковый. Все, больше не задерживаю. Вы только это… не убейте друг друга, ладно?

   — Спасибо! — растерянно поблагодарила я.

   — Не за что!

   Мишель захлопнула дверь, и аэрокар наконец-то полетел в отель.

   Слов не было. Одни противоречивые эмоции — от благодарности до желания прибить Чернышова. Мог бы и сказать, куда мы летим, а не делать все втихую. Теперь я выгляжу как полная дура. Он для меня старался, а я вредить пыталась…

   Теперь бы до телефона добраться. Сотру фотку и сделаю вид, что ничего и не было. Жить-то хочется… И зачем я только с Чернышовым связалась? Плохая была идея. Умный, гад, изворотливый. А теперь еще и… муж… и начальник на время операции. Ну ничего, и не на таких умных управу находили. Но фотку надо стереть…

   Вот только легче сказать, чем сделать. Несмотря на уговоры, Слава отказался отдать мне телефон.

   — Незачем он тебе, — заявил Чернышов. — Мне не нужно, чтобы ты удалила тот самый пост.

   Да что он, не эмпат, а телепат, что ли? Мысли мои читает? А почему этого в деле нет? Я опасливо на него посмотрела. Нет. Ерунда. Телепатов на весь мир всего-то пятеро. Это ж невероятно редкий дар. И таких специалистов берегут как зеницу ока. И тут, как озарение — а, может, Слава скрывает свои способности? Может, его браслет как раз для того и нужен?

   — Да. Ты права. Я телепат, — сообщил Чернышов, глядя на меня через панорамное зеркало в салоне. — Но к нашему счастью, у тебя таких способностей нет, иначе выпрыгнула бы из машины, прочитав мои мысли, — и боже, какими же колючими были его глаза. Может, мне и впрямь уже пора… того? Я нерешительно скосила глаза на дверь. Дернуть за ручку и выпрыгнуть. Летим высоко, успею завершить трансформацию и убраться восвояси.

   — И не пытайся, — предупредил меня Слава.

   — Серьезно? Телепат?!

   — Тебе сложно поверить в мои слова, но ты боишься, что это правда, — заявил Чернышов и вид у него был… словно и впрямь в голема превратился. И глаза жуткие. Бездонные. Холодные.

   Каюсь, у меня душа ушла в пятки. Влипнуть хуже было сложно… И тут я краем глаза заметила в зеркале заднего вида улыбку на губах водителя. Выдохнула. Пазл сошелся. Развели как девочку. На всякий случай «громко» подумала: «Чернышов — козел! Заснешь, взломаю твой телефон и сотру все контакты!»

   Ожидаемо он ничего не прочитал. Ах вот как… Ну ладно, Слава. Я с тобой еще поквитаюсь. С другой стороны, а откуда он узнал мои чувства?.. Ослабил блокировку на браслете?.. Ммм… Интересно. А если... Поймите меня правильно — Чернышов красивый мужчина… внешне. Высокий, плечистый, статный, с очень мужественным лицом и пронзительными глазами стального цвета. Жаль, что за таким шикарным фасадом скрывается бесчувственный голем, шовинист и зануда. Три в одном. Но что мне стоит представить Славу… раздетым… в душе… и не таким нудным… и даже вовсе не нудным. Капельки, стекающие по груди… Так волнующе. Очень даже. Смахнуть их рукой, прикоснуться пальцами к горячей коже… И, между прочим, у нас первая брачная ночь… Интересно, а какой он под костюмом? Такой же безукоризненный?

   Продолжая представлять соблазнительные картинки, я заметила, как напряглась Славина спина. Точно — ослабил блокировку. Ну держись, Чернышов. Сейчас получишь свою телепатию!

   Фантазии становились все более волнующими. Мне даже самой стало жарко… и тут аэрокар приземлился у отеля. Ну вот… прервали процесс на самом интересном месте!

   Пришлось надевать пожертвованные Мишель легкие и очень мягкие теннисные туфли, брать в руки ужасные ботинки, и, делая абсолютно незаинтересованную физиономию, выходить на стоянку.

   Следует признать, Контора не поскупилась — «Марион» был, пожалуй, в десятке лучших отелей города. Просторный холл, мягкие диваны и кресла, зеркала и хрустальные люстры…

   Чернышов усадил меня в уголке, а сам подошел к администратору. Телефон не отдал, но не прошло и пяти минут, как он вернулся с ключами.

   — Пойдем, дорогая! Нам на третий этаж.

   Неладное я заподозрила, когда он открыл мою комнату и зашел внутрь, сразу снимая пиджак и отпуская Плута гулять.

   Ну… комната оказалась шикарная. С неяркой подсветкой и огромной кроватью, усыпанной розовыми лепестками. Номер для молодоженов? Серьезно?! Это не моя, а наша комната?!

   Кажется, нужно завязывать с пакостями… Надеюсь, Чернышов в аэрокаре все-таки выставил свою блокировку. Ну или просто немного ее ослабил, а не полностью снял. Надеюсь, он не принял мои… фантазии на свой счет… И… кажется, я влипла!

ГЛАВА 6 — Первая брачная ночь

Сказать по правде, Чума меня разочаровала. Я думал, она умнее и на розыгрыш с телепатией не поведется. А она… Как есть Чумка. У нее все читается по лицу и по движению глаз. Тут и телепатом быть не нужно. Хорошо хоть про ослабленную блокировку догадалась, правда потом не придумала ничего умнее, как закидывать меня своими… гхм... желаниями. Сначала они были наигранными и вызывали скорее смех, но потом она слишком увлеклась, и мне пришлось поставить полную блокировку, чтобы невзначай глупостей не наделать. Конспирация требовала, чтобы мы ночевали в одном номере. Однако ночевать можно очень по-разному.

   Оформляясь в отеле, я одновременно обдумывал ситуацию. Катрин любит изображать женщину-вамп и одеваться вызывающе. На деле — она в этом либо совсем не разбирается, либо разбирается на уровне «построить глазки озабоченным малолеткам».

   Я читал ее досье. Киберспорт, косплей, университет экстерном сразу по двум специальностям, взломы систем, создание вирусов, статьи, исследования… и не забываем — ей всего двадцать три. Да, тусовки косплейщиков позволяют найти приятелей, но на полноценную охоту за мужчинами времени все равно не хватит. Да и настоящие хищницы не одеваются как проститутки. Они как раз любят играть в скромниц. Просто одна расстегнутая пуговичка на блузке такой «скромницы» вызывает у мужчин больше желания, чем вся сегодняшняя экипировка Чумы в сочетании с ее поведением.

   Урок номер два. Думать, потом делать. Пока у Чумки все наоборот — сначала сделаем какую-нибудь гадость из чистого упрямства, потом думаем, а не влетит ли. Смешно было наблюдать, как она изо всех сил пыталась избежать наказания и удалить ту самую голограмму… Но это сейчас все совершенно безобидно, а во время операции ее шутки могут стоить нам обоим жизни. Значит… придется принять меры.

   Зашел в номер. Огляделся. Тошнотворненько. Как в принципе в номерах для новобрачных. Почему-то всем кажется, что лепестки роз, разбросанные по постели, как-то особенно настраивают на секс. По мне так они только мешают и раздражают… как и шелковое постельное белье.

   Выпустил Плута на пробежку. Бедняга совсем заскучал и тут же бросился исследовать территорию.

   Я снял галстук, повесил пиджак в шкаф. Как раз к этому моменту пришел беллбой с нашим багажом.

   Не теряя времени и не обращая внимания на Чуму, я занялся своим чемоданом. Развесил одежду, разложил личные принадлежности, в общем, обустроил временное жилище.

   — Катрин, дорогая, ты… — я осекся.

   Моя фиктивная супруга сладко спала, свернувшись уютным клубочком в центре моря из розовых лепестков. Даже не разделась. Кажется, сегодня я слишком интенсивно ее загонял. Вытащил телефон. Сделал на него несколько снимков. Эстетичное зрелище, между прочим — невеста в белоснежном платье среди алых лепестков. Ладошка под щекой, личико невинное и измученное. Я, может, и хладнокровная скотина, но в состоянии оценить красивый ракурс.

   Кстати… а что там за изображение-то мое в ментаграме? Самое время глянуть. Открыл телефон, нашел блог Катрин и…

   Обреченно вздохнул. Медленно сосчитал до десяти, успокаиваясь. Ну, то есть, я знал, что мне не понравится. И даже морально подготовился. Поэтому не убил ее сразу. И даже не стал будить. Нет. Месть — блюдо холодное… и многокомпонентное. Розовый единорог, значит. Такие у тебя фантазии.

   На мерзейшей голограмме красовался спящий в кровати мужчина с моим лицом. Одет был этот придурок в кигуруми, изображающую розового единорога. Меня от одного вида затошнило. Катрин мастерски обработала изображение — я даже сейчас не мог понять, какой из снятых ракурсов она использовала. У нее не было моих голограмм в спящем виде и в лежащем тоже. Она что, дорисовывала, что ли? Может, это ей пора искусствоведом становиться? Вольным художником.

   «Посмотрите, какой у меня сладкий котик, — значилось на подписи. — Сегодня мы подали заявление в ЗАГС, а потом у нас были ролевые игры. Котенька утомился и теперь спит».

   Ролевые игры, значит… Утомился и сплю… Ну-ну.

   — Катрин, милая, — прошептал я ей на ухо.

   Даже не поморщилась. Ткнул ее пальцем в бок. Все. Готова. В ближайший час и пушками не поднимешь. Прекрасно. Есть время для небольшой импровизации. Расстелил кровать со свободной стороны. Как следует смял простыню. Аккуратно переместил Катрин. Скинул покрывало на пол, живописно раскидал лепестки по комнате. Смял простыню с другой стороны. Так, чтобы было видно — ночь прошла бурно.

   Стащил с невесты одежду, оставив лишь защитный амулет на ее шее. Платье расстегивалось и снималось удобно — большой плюс. Корсет расшнуровать тоже проблемы не составило. Один чулок повесил на люстру и понаблюдал, как он красиво раскачивается. Подумав, добавил туда же и нижнее белье. Платье и корсет бросил так, чтобы потом ясно читалось, откуда и каким образом их швырнули в порыве страсти.

   Да уж… чем только не приходится заниматься. Жаль, особого выбора мне не оставили — Чума нуждалась в именно таком жестоком уроке. Там, на месте, у нас не будет права на ошибку. И второй попытки тоже не будет. А мягкие способы не работают так быстро и надежно, как это делают страх и сильная встряска. Ненавижу такие моменты…

   Снял свою рубашку, как следует измял и надел на Чуму. Стараясь даже не смотреть на Катрин, прикрыл ее одеялом. Потом разделся сам, покидав вещи сверху на платье и корсет.

   Все, дорогая, твой сладкий котик прекрасно провел время… ну и мерзко же звучит.

   Еще раз осмотрел результат погрома. Поставил рядом с кроватью бутылку воды. Отпил из нее половину. Слегка сдвинул картину на стене — задели, когда буйствовали. Прижал ладонь к ее губам, потом перенес отпечаток помады на свое плечо. Остальное смажется за ночь.

   За все это время Катрин только промычала нечто невразумительное и перевернулась на другой бок.

   Все. Можно ложиться. Стараясь дышать ровно, обнял Чуму и прижал к себе. У нее была прохладная кожа, словно она замерзла, но я знал, что это — особенность лунных магов. У них температура на пару градусов ниже, чем у обычных людей.

   От ее волос потрясающе вкусно пахло. И изгибы, которые я теперь чувствовал всем телом, будоражили воображение, подстегнутое Чумой еще в аэрокаре. Так, Слава, не начинай. Думай об айсбергах и зиме… Но какой же одуряюще соблазнительный запах… Так и тянет зарыться носом в ее волосы, а потом поцеловать шею и… Между прочим, Иван Алексеевич обещал дать две недели отпуска на медовый месяц…

   Отставить, агент Чернышов! Вы спятили? Какой медовый месяц? С кем?! Вы прямо сейчас обнимаете Чуму! Какие волосы, какие поцелуи в шею?! Это на вас так полторы недели воздержания действуют?

   Все. Спать!

   Дотянулся до выключателя, погасил свет. Закрыл глаза и усилием воли заставил себя заснуть.

ГЛАВА 7 — Урок второй

Как же хорошо… Открыла глаза и… Что за?! Позади меня кто-то лежал, и он был… не одет. Кажется, совсем не одет! И вообще чья-то явно мужская рука прижимала меня к… Ох! Я поерзала, выбираясь, наконец смогла повернуться и…

   — Слава?!

   Нет! Нет! Нет! Так не бывает. Ничего не было. Это просто… Невозможно?!

   — Кати? Доброе утро, милая…

   — Ты?!

   Вскочив в ужасе с кровати, обнаружила, что спала в мужской рубашке, а под ней… Дернула на себя одеяло, пытаясь прикрыться, и… лучше б этого не делала. Теперь я точно узнала, как выглядит Чернышов под одеждой. Стало жарко. Очень. У меня загорелись уши, щеки, шея, даже руки.

   — Почему ты… в таком виде?! — швырнув в Славу одеялом, сообразила использовать для собственного прикрытия лежавшее на полу покрывало.

   Под ним обнаружились брюки Чернышова, мое платье… и Плут. Зверек громко и возмущенно зашипел, потом в мгновение ока шмыгнул к хозяину.

   — А в каком же виде мне быть? Мы так и заснули. Да что с тобой, Кати? — Чернышов невозмутимо принялся играть с Плутом. Ласка охотилась за его рукой. Только меня это зрелище больше нервировало, чем успокаивало.

   — Ничего не было! Между нами ничего не могло быть! — я закуталась в покрывало до подбородка. — И вообще прикройся! Устроил тут!..

   Испугавшись моих криков, Плут шмыгнул на пол и пропал. Только его и видели.

   — Ну ничего так ничего. Мне понравилось, — Слава даже и не подумал прикрыться.

   Словно издеваясь, он встал с кровати и подошел ко мне, нисколько не стесняясь.

   Наклонившись, Слава шепнул мне:

   — Напротив нас, за головизором, камера. За нами следят, так что извини.

   — В смысле?

   — Помнишь, последний бокал «Кровавого апельсина»?

   — Ты туда что-то подлил? — в ужасе догадалась я.

   — Вроде того. Решил не подвергать тебя лишнему испытанию. Зачем такой стресс? Вот ты теперь ничего и не помнишь. И не надо.

   — И не чувствую, — я все пыталась понять, врет он или говорит правду.

   — Разумеется, я умею быть аккуратным с женщинами, — заявил Чернышов самодовольно.

   Он серьезно? Такое возможно? Впрочем, возможно. С нашей регенерацией. Ноги у меня уже не болят после вчерашнего…

   — Ты! Ты! Ты! — я задохнулась от возмущения. — Ты не имел права! Никакое задание этого не стоит! Я отказываюсь в этом участвовать!

   Оттолкнув Славу, подобрала ботинок и швырнула его в эту сволочь. Чернышов легко перехватил мой снаряд в воздухе. Я охнуть не успела, как он сгреб меня в охапку, прижал к стене и, склонившись к самому уху зло прошептал:

   — У нас не было ничего, идиотка малолетняя. Сегодня. И камеры никакой здесь нет. Но только посмей еще раз действовать раньше, чем продумаешь последствия. Со мной или другими — без разницы! Вчера вечером тебе нравилось дразнить меня, когда мы летели в отель? Решила, что я просто забуду? А ты хорошо меня знаешь? Ты знаешь, какой я на самом деле? Знаешь, чего от меня ожидать? Или ты решила, если в офисе я спускал тебе с рук мелкие гадости, то можно продолжать и дальше в том же духе? Котик любит ролевые игры? Очень любит. Но только играть в них можно по-разному. И мои игры тебе совсем не понравятся, дорогая розовая пони. Гарантирую. А теперь ушла в душ, привела себя в порядок и оделась не как шлюха, а как нормальная девушка. Одежда в чемодане. Сегодня мы будем привыкать быть молодоженами, и постарайся, чтобы у меня не появилось никаких замечаний. Через день мы едем не на увеселительное шоу, а люди, с которыми придется иметь дело, вовсе не невинные овечки, уверяю. И я совсем не хочу видеть, как тебя убивают. И сам погибнуть из-за твоей глупости тоже не хочу. Мы поняли друг друга?

   — Д-да, — судорожно кивнула я.

   — Вот и молодец.

   Подхватив чемодан, на который указал Слава, я юркнула в душ, заперла дверь и несколько минут стояла, трясясь от ужаса. Нет, к черту такие шутки. Он просто отморозок. Больной на всю голову. Сейчас получу назад свой телефон, позвоню Ивану Алексеевичу и скажу, что увольняюсь. Вернусь домой и… да черт бы побрал этих идиотов из Конторы! Шуток не понимают… Впрочем… я сама хороша. Знала же, что пора заканчивать дурацкую игру. Но это не значит… Придурок! Чернышов — придурок! Гад! Идиот! Подонок! Но… ехать домой? Нет уж, не дождетесь! Ладно, ты считаешь меня дурой? Вот и посмотрим. Шутки закончились. Меня Чумой не из-за них назвали. Скоро ты, Слава, узнаешь настоящую Чуму!

   Исполнившись решимости, я искупалась. Вытерлась. Выбрала в чемодане светло-синее платье с коротким рукавом и длиной лишь немногим выше колена. Подобрала ему в пару чуть более темный пиджак под цвет глаз. Приятно, что одежда не помялась, даже пролежав всю ночь в чемодане. Ткань оказалась очень удачная.

   Уложила волосы.

   Моя косметичка уже лежала на полке рядом с умывальником. Достав карандаш, аккуратно подкрасила глаза. Не как обычно, а лишь немного. Прошлась по губам блеском и на том закончила утренний макияж. Посмотрела на себя в зеркало и осталась довольна. Все. Посмотрим, что ты теперь скажешь…

   На всякий случай осторожно выглянула из ванной. Слава с самым недовольным видом сидел в кресле у окна и ждал меня. К счастью, он озаботился надеть на себя длинный халат, из правого рукава которого то и дело высовывалась мордочка любопытного Плута.

   Ну, Чума, твой выход. Неторопливой походкой уверенной в себе леди покинула ванную комнату. Чернышов поднял голову и… с видом мученика закатил глаза. Уж не знаю, что он хотел этим сказать, но вообще… козел он. Ледышка бесчувственная. Хоть сказал бы, что я хорошо выгляжу! Вернув ему взгляд, полный презрения, спросила:

   — Надеюсь, теперь я похожа на нормальную девушку?

   — Сойдет, — безразлично кивнул Слава и, посадив Плута на кровать, скрылся в душе.

   Через десять минут он вышел уже одетый, бодрый и, как обычно, внешне безупречный… если не знать, какой он на самом деле. Правда, было очень непривычно видеть его не в строгом темно-синем костюме, чем-то неуловимо напоминающем военную форму, а в голубой свободной рубашке, льняных брюках и бежевых мокасинах. У него даже осанка изменилась. И походка стала легкой, слегка расхлябанной. А уж шейный платок… умереть — не встать. Шик, блеск и красота. Можно хоть сейчас на обложку журнала. Вот уж и впрямь Ярослав Отморозов — искусствовед.

   — Можем идти, — сказал Слава.

   — Куда?

   — Мне пора завтракать.

   — Мне тоже! — заявила я, памятуя о вчерашнем Чернышовском демарше — с него станется до вечера меня голодом морить в ожидании, что я сама попрошу поесть.

   — Хорошо, — Слава залез в бар и, вытащив охлаждающий термос, вручил его мне. — «Какао VP», твой любимый.

   — Спасибо, — процедила сквозь зубы я, ничуть не смягчась от его заботы.

   — У тебя тоже синдром Чернышова, милая? — спросил Слава.

   — Улыбаться не хочется. Настроение плохое.

   — А надо. Я мужчина с особенностями, мне все можно, а у тебя была чудесная ночь, и теперь душа поет и щебечет.

   — Зато пробуждение оказалось ужасным. Тебя увидела.

   — И пробуждение тоже было чудесное — в объятиях любимого мужа. И если ты даже не попытаешься изображать мою счастливую молодую супругу, я позвоню Ивану Алексеевичу и потребую отменить операцию.

   — Напугал, — фыркнула я.

   — Даже не начинал.

   Пауза. Он подождал минуту, а когда понял, что я непреклонна, достал свой телефон. Найдя контакт, нажал на вызов. Только теперь стало ясно — не шутит. Очень подмывало ничего не делать — и не нужно мне это задание. Тем более, с таким напарником. Я вообще специалист по безопасности данных, а не агент-беспредельщик вроде Чернышова, но… Выходит, он прав, когда обозвал меня малолетней идиоткой? И сейчас убедится в своей правоте и моей никчемности.

   — Не нужно звонить! — сделав над собой усилие, подошла к Чернышову. — Я попробую.

   Слава отменил звонок. Посмотрел на меня почти с ненавистью.

   — Зря, — сказал он с сожалением.

   Надеялся, что получится отменить операцию? Вот уж нет. Не собираюсь так просто сдаваться.

   — Идем?

   — Ничего не забыла? — спросил Чернышов.

   — Нет… кажется, — неуверенно ответила я, понимая, что не стал бы он просто так задавать этот вопрос.

   — А это?

   На Славиной ладони как по волшебству появился мой защитный амулет. Мурашки побежали по коже — на улице хорошая погода. Выйди я без амулета — мигом окажусь в больнице. На солнце без магической защиты мне нельзя, но как…

   — Всегда проверяй перед выходом, — Чернышов обреченно вздохнул. — Плут тащит все блестящее, до чего только дотянется. А дополнительные проблемы нам ни к чему. — Эй, Плут! — он посвистел, потом пошкрябал пальцами по полу. Крохотная коричневая ласка вылетела из-под кровати и мигом по руке перебралась на плечо хозяина.

   — Куда мы пойдем после завтрака? — спросила я, когда мы вышли в коридор.

   — А куда бы ты хотела? — рука Славы весьма уверенно переместилась мне на талию.

   — Эй, ты что делаешь? — возмутилась я, пытаясь высвободится.

   — Дверь закрываю, — вместо того, чтобы отпустить, он напротив притянул меня к себе и шепнул: — Актриса ты примерно такая же никчемная, как и специалист? Ничего, научишься. Или никуда не поедешь.

   Ну, то есть, наверное, он прав — молодожены должны обниматься, целоваться и… ужас-то какой. Мне что, все это теперь придется проделывать с Чернышовым? Кошмар наяву? Да с ним даже рядом находиться теперь страшно. Как вспомню… не по себе становится и в жар бросает. Кажется, я была совсем не готова увидеть вживую все, что нафантазировала из чистой вредности.

   Единорог в ментаграме определенно был лишним…

ГЛАВА 8 — Первые сложности

Утром был момент, когда я уже подумал, что избавлюсь от Чумы и этого задания. Приказ есть приказ, но шеф заранее меня предупредил — если за два дня пойму, что Катрин безнадежна, операцию отменяю. Прикрыть лавочку черных артефакторов нужно, но не любой ценой. Подставлять девчонку-соплячку под удар никто не собирается. Нас мгновенно расколют, если она будет от меня шарахаться. Так что проще отменить сразу.

   Однако Катрин решила продолжить игру. Значит, самое время резко изменить тактику. Встряску обеспечили, кнут использовали, теперь время и пряником угостить. Посмотрим, как она будет реагировать на хорошее отношение.

   На самом-то деле изображать заботливого мужа легко. Достаточно просто дать себе установку, что ты женат на любимой женщине, с которой планируешь жить долго и счастливо. А дальше еще проще: просчитываешь все необходимые шаги. Что ей может понадобиться, чему она порадуется, чем ее можно приятно удивить и все остальное. В общем, женщина — это тот же Плут, только умеет разговаривать и требует чуть больше внимания. С моим питомцем у Чумы даже больше общего, чем у обычных людей — им обоим подходит далеко не всякое питание. Поэтому, планируя сегодня длительную прогулку, я взял с собой сумку с едой и для Плута, и для Катрин. Пусть обед станет для них приятным сюрпризом.

   За завтраком Чума быстро выпила свое «диетическое» какао, а потом сидела как на иголках, то и дело нервно трогая пальцами скатерть, поглядывая на меня, поправляя волосы и совершая еще с десяток совершенно бессмысленных действий.

   — Кати, — я осторожно дотронулся до ее пальцев, — ты сегодня сама не своя. Плохо себя чувствуешь?

   — Голова болит, — вымученно улыбнулась Чума, с трудом удержавшись, чтобы не отдернуть руку. — Может, мне лучше в номер вернуться?

   — Хорошая заготовка на будущее, но не сейчас, — одобрительно кивнул я. — У нас с тобой большие планы на сегодня. Я бы сказал — непомерно большие. А начнем мы вот с чего — расскажи, что ты во мне больше всего ненавидишь. Приступай.

   За нашим столиком стало совсем тихо. Кати уставилась на меня, как на двухголового.

   — Нам предстоит опасное дело, — пояснил я, — а отношения и без того накалены. Если обычно мы могли держать дистанцию, то сейчас… сама понимаешь. Продолжим досаждать друг другу — провалим задачу. Резюме — за эти два дня мы должны найти общий язык. Начнем с неприятного. Расскажи о причинах твоей ненависти. Подумаем, как можно сгладить остроту проблемы.

   — Думаешь, это так просто? Щелк и все? — фыркнула Чума.

   — Не совсем так, но да, не особенно сложно. Даже если и не щелк, можем найти компромисс или хотя бы лучше друг друга понять. Так что говори как есть, не стесняйся.

   — Хорошо. Сам напросился! — в синих глазах Катрин полыхнуло пламя мести, и выглядело это, ей-богу, очень забавно. — Во-первых, ты шовинист. Женщин за людей не считаешь! По-твоему, если я женщина, то все, что говорю — просто глупости.

   — Кто тебе такое сказал? — слегка удивился я.

   — «Неплохо для девушки» — твои слова?

   — Возможно. И что же?

   — То есть, если бы я была мужчиной, то твоя оценка бы изменилась?

   — Ты про рунную схему в Трансильвании? Когда мы познакомились? — уточнил я.

   — Да!

   — Это было бы неплохо для кого угодно.

   — Тогда почему ты сказал, что для девушки?

   — Но ты ведь девушка!

   — Девушка. А почему было бы не сказать просто «Неплохо»?

   — Ты хорошо помнишь, при каких условиях это произошло? — спросил я.

   — Да.

   — Вот теперь поставь себя на мое место. Я стою и обдумываю, как наштамповать целую кучу кристаллов со сложной иллюзией за очень короткое время. У меня есть идея, но ее нужно как следует обдумать. Открывается дверь. Входишь ты, одетая как… обычно легкомысленно. «Привет, привет, а я Катрин, а ты Чернышов, а я видела твои работы, а как тебе удалось сделать защитное плетение с помощью комбинации рун ветра и земли, это было так круто, просто офигеть, а я видела… бла-бла-бла». Как это свойственно многим девушкам, ты в минуту произносила тысячи слов, мешая мне думать. Да я чуть взашей тебя не вытолкал из мастерской, пока ты наконец вспомнила, ради чего вообще пришла. Угомонилась. Думаю, как хорошо, как тихо стало. Продолжаю делать наброски и, вроде, даже почти сложилось, но тут ты опять «проснулась» и начинаешь совать мне под нос огненный кристалл, который ну вообще никак не подходит для наших целей.

   — Но он же в итоге идеально подошел! — возмутилась Чума.

   — Да. Подошел, только в тот момент я был так зол, что даже слушать тебя не хотел. Я знал, что ты у нас вроде как гений по части взломов информационных систем, но, во-первых, задача на тот момент стояла другая, а, во-вторых, после «блистательного» выступления твое присутствие раздражало. Поэтому, когда ты все-таки смогла до меня достучаться, я сказал то, что сказал. Извини, если обидел. Но на тот момент ты для меня была скорее болтливой и назойливой дамочкой, которую в виде исключения осенило хорошей идеей.

   Катрин уставилась на скатерть и замолчала. Похоже, я дал ей почву для размышлений.

   Не мешая ее рефлексии, протянул Плуту кусочек мяса, в голове раз за разом прокручивая ту давнюю ночь, когда мы с Чумой познакомились и поссорились впервые. А ведь она и впрямь была поначалу неплохо ко мне настроена. Точнее…

   Нужная мысль пришла быстро, но радости не принесла. Да… Чернышов, а ты умом-то не блещешь, оказывается. Уже давно бы сгладил углы, если бы раньше сообразил. Вот как вредно заводить новые знакомства впопыхах и уставшим. Только сейчас, как следует изучив Чуму, я сообразил — в то время ее болтливость была наигранной, неестественной. Катрин умеет молчать, но стоит ей испытать смущение, попасть в неловкую или непривычную ситуацию, как ее прорывает, и она начинает нести все, что в голову приходит. Увидела меня, смутилась. Итог известно какой.

   Заскучавший Плут, убедившись, что я пока никуда не тороплюсь, спрыгнул на пол, не дав мне ни малейшего шанса его остановить. Ну все, ждем теперь подарков. Интересно, кто станет жертвой ограбления, и у кого придется просить прощения. Наверное, шеф решил на сей раз дать мне задание уровня «абсолютно невыполнимо». Ничем другим двух таких спутников объяснить не получалось. Не знаешь, за кем бежать и кого контролировать.

   — Ну? Что еще? — спросил я между делом.

   — То, что ты сегодня устроил. Ты нормальный вообще? Какого черта ты меня раздел и… — Чума задохнулась и сжала кулаки.

   — А ты мне оставила выбор?

   — В каком смысле?

   — В прямом. Я уже сказал — мы не на прогулку собираемся. Мы собираемся залезть в пасть ко льву. А ты развлекаешься ролевыми играми… в розовых единорогов. Между прочим, лев будет рад питательной трапезе. Ему все едино — лошадь, пони или единорог. Мне пришлось тебя встряхнуть, заставив понять — ты куда беззащитней, чем думаешь. Излишняя самоуверенность может привести к гибели нас обоих.

   — Если ты так боишься умереть, зачем вообще служишь в отделе спецопераций? — с легким презрением спросила Чума.

   Эх, Катрин, дитятко ты наивное…

   — Бояться умереть и не желать умирать — разные вещи, — исправил я. — Но дело не в этом. Дело в том, что у нас есть задание. Его нужно выполнить и вернуться. Желательно, целыми и невредимыми. А у меня еще дополнительный квест — не дать тебе наделать глупостей в процессе. Поверь, это непросто. Однако продолжать нашу вражду бессмысленно. Поэтому я и пытаюсь объяснить тебе то, что ты и сама прекрасно могла сообразить. С твоими-то гениальными мозгами. А ты… Детский сад какой-то, Катрин, право слово.

   Краем глаза я уловил движение — с тыла к Чуме уже подбирался Плут с крошечной кофейной ложкой, украденной с раздачи.

   — Да. Вот еще одна твоя ужасная черта — ты считаешь себя безупречным и на всех смотришь свысока! — заявила Катрин, не подозревая, что ее вот-вот используют как «мула» для перевозки украденной столовой нержавейки.

   — На всех — это на тебя? — уточнил я, делая вид, будто ничего не вижу.

   — А если и так?

   Повинуясь мысленному приказу Плута, чайная ложечка взмыла в воздух и медленно полетела к карману на пиджаке Чумы. Ого, похоже, мой зверек старательно осваивает новые способности.

   — Ты считаешь, что это неоправданно?

   — Разумеется!

   — Если тебе станет легче, то безупречным я себя не считаю, а свысока перестану смотреть тогда, когда ты начнешь вести себя как взрослая и разумная женщина. А пока мне сложно относиться к тебе на равных, учитывая большую разницу в возрасте и несоизмеримо большую — в опыте. Добавь сюда детские выходки с единорогами, моими «особенностями» и твоим блогом. Еще какие-нибудь претензии имеются?

   — Нет, — покачала головой Катрин.

   — Всего три? Значит, дела не так уж и плохи.

   Ложечка исчезла в кармане дамского пиджака, а Плут вернулся на свое любимое место — ко мне на плечо.

   — Пойдем гулять, Кати? — спросил я достаточно громко.

   — Пойдем, — охотно отозвалась Чума, вставая.

   — Только ложечку верни обратно.

   — Какую ложечку? — удивилась Катрин.

   — Из твоего левого кармана. Кофейную.

   Недоверчиво на меня посмотрев, она все-таки послушалась и…

   — Откуда это? — спросила Чума, удивленно разглядывая трофей.

   — Ты у меня спрашиваешь? — не удержался я. — Заметил, как ты взяла ее со стола и убрала в карман. Зачем ты это сделала — вопрос не ко мне.

   Чума склонила голову, посмотрела на меня недоверчиво, потом на стол и… улыбнулась.

   — Опять разыгрываешь, — сказала она, — твоя кофейная ложечка здесь. Других на этом столе не было, а я даже не вставала. Значит, точно не могла незаметно утащить ложечку с раздачи. Тем более, что она еще и чистая.

   — Стащила с подноса проходящего официанта? — с трудом удержался от ответной улыбки.

   — У Плута отобрала. Это вернее. Да, мелкий пакостник? — спросила Чума у моего питомца, со скорбным видом взиравшего на разграбление «сокровищницы».

   В этот раз Катрин сама взяла меня под руку. Вот как чудесно работает семейная терапия. Может, открыть частную практику?

   Стоило нам выйти из ресторана, как у меня зазвонил телефон. Шеф.

   — Прости, мне нужно поговорить, — извинился я и, сняв трубку, отошел в сторону.

   — Плохие новости, — судя по голосу Ивана Алексеевича, все было и впрямь не очень: — Проскочила информация, что аукционом занимается Бразилец. Если подтвердится — отменяем. Он знает, как ты выглядишь.

   Шрам от ножа слева под ребрами нестерпимо зачесался, словно и не прошло с тех пор трех лет. Еще бы сантиметр и… Я бросил взгляд на Чуму. Если бы не она, и думать бы не стал — страшно хочется реванша, но подставлять под удар этого цыпленка…

   — Смирницкая немного похожа на де Колиньи, может…

   — Не может, Слава, — оборвал мое предложение шеф. — Мы не загримируем ее настолько хорошо, чтобы под ярким солнцем или прожекторами этого не заметили. Кроме того, Лана на задании.

   Как некстати… Просто отвратительно. Теперь, когда задание могли отменить еще до начала, стало обидно, досадно и жаль уже потраченных усилий. Да и Катрин встряску огребла ни за что и ни про что, выходит. Впрочем, нет худа без добра — глядишь, отстанет от меня со своими розыгрышами. Вроде, мы почти нашли общий язык. Ну или как минимум объяснились… Только ни черта это не утешало.

   Я и так, и сяк прокачивал ситуацию, но ничего в голову не приходило. Если Бразилец явится на аукцион, мы почти наверняка пересечемся, и мой грим его не обманет. Более радикально сменить внешность уже нельзя — на фестивале ждут Ярослава Отморозова. Такого, каким привыкли его видеть. И Катрин заменить кем-то более опытным не выйдет. Ехать на авось… пожалуй, я бы рискнул, не будь со мной Чумы, но как от нее избавиться?

   — Что-то случилось? — подошла ко мне Катрин.

   — Возможно, нам не придется лететь на фестиваль.

   — Почему?

   — Возникли проблемы.

   — Какие?

   — Пойдем гулять. На, держи, — я пересадил на ее плечо притихшего Плута. Зверек хорошо чувствовал мое плохое настроение и всегда в такие моменты превращался почти в невидимку — не бегал, не копошился.

   Ожидаемо, мой питомец тут же завладел вниманием Чумы. Он вообще сокрушительно воздействует на женский пол. Хочешь отвлечь девушку от каких-нибудь проблем — дай подержать пушистую зверюшку.

   — А он не сбежит? — спросила Катрин, когда Плут юркнул под ее волосы.

   Я положил руку на браслет и незаметно ослабил блокировку.

   — Нет. Он знает, что там, на земле, его не ждет ничего хорошего, а если сбежит — не получит вовремя обед и ужин.

   — Типичный мужчина, — сморозила очередную глупость де Колиньи.

   — У тебя большой опыт по этой части? — раздраженно уточнил я.

   Катрин сделала вид, что не услышала вопроса. Молодец. Учится. Молчать тоже нужно уметь.

   ..Плут скрылся на под ее волосами… Шея… Амулет…

   — А ну стоять! — я бросился вперед и еле успел удержать защитный кристалл Катрин, правда, для этого пришлось весьма бесцеремонно накрыть рукой ее грудь. — Плут! Паразит такой… Прости, милая, — вернул артефакт на место, снова застегнул цепочку.

   Дальше для правдоподобия мне следовало поцеловать супругу и, похоже, Чума уже приготовилась к такому повороту событий. Насколько можно было судить, она хоть и стеснялась, но уклоняться не собиралась. Однако я решил ее пощадить и ограничился легким прикосновением к губам. Пусть сначала привыкнет к моему присутствию. Поцелуи тренировать будем вечером и завтра. Успеется. После сегодняшнего пробуждения нужно временно завязать со стрессами — не задача довести Катрин до нервного срыва.

   — Спасибо! — на сей раз вполне искренне поблагодарила Чума, когда я забрал у нее своего бедокура.

   Еще бы, она хорошо представляла, что с ней могло случиться, упади защитный кристалл на землю. Такие солнечные ожоги получила бы, что никуда потом лететь не пришлось. Нужно принять меры, чтоб Плут никоим образом не мог стащить этот кристалл. Ночью займусь.

   — А что ты ненавидишь во мне? — спросила Катрин, взяв меня под руку.

   — Ничего, — честно ответил я.

   — Как это? — растерялась бедняга, которой и в голову не могло прийти, что она в принципе не может заслужить мою ненависть.

   Да, кое-какие ее поступки выводят меня из себя, и я раньше предпочитал не иметь с ней никаких дел, но ненависть — не та категория, которую допустимо испытывать к столь юной особе. Да и, по последнему времени, я сам виноват. Ей двадцать три, какой с нее спрос? Это я должен был давно понять, в чем дело.

   — Но ты же терпеть меня не можешь! — не дождавшись ответа, продолжила настаивать Катрин.

   — Я не испытываю к тебе личных чувств. Как и к любому коллеге. Меня раздражает только то, что ты делаешь. Поэтому и стараюсь как можно меньше общаться. Перестанешь устраивать свои… хм… досадные выходки, наши отношения станут ровными. Такими же, как с остальными, — пообещал я, не испытывая, впрочем, особенной уверенности в таком исходе.

   Прикусив губу, Катрин отвернулась. Я перехватил досаду и разочарование. Что-то новенькое. Ей обидно, что ее диверсии не вызвали у меня личной обиды, или она уже нарисовала романтический образ? Через такое мне тоже приходилось проходить. Не самое приятное, что может случиться. Для задания неплохо, но в целом крайне нежелательно.

ГЛАВА 9 — Личное дело Чернышова

Весь день я пыталась понять, может ли живой человек из плоти и крови быть таким, как Чернышов. К вечеру в моей голове воцарился окончательный кавардак.

   Если бы речь шла не о Славе, то к возвращению в отель я бы решила, что он влюблен в меня без памяти. Весь день Чернышов был заботлив, нежен, дарил цветы и устраивал внезапные приятные сюрпризы. Выиграл для меня огромного медведя в тире, устроил пикник в парке, покатал на лошади, даже потанцевал со мной, когда мы слушали выступление уличного оркестра. На закате он осторожно меня поцеловал и… это не было неприятно. Я бы сказала — напротив. Захотелось еще. И стало обидно, что Слава вынужден изображать синдром Чернышова. Я знала — у него очень приятная улыбка. И… Поймав себя на восторженном настроении, вынужденно остановилась. Даже испугалась.

   Еще не хватало — влюбиться. Для лунных магов несчастливая любовь — это очень надолго. Мы склонны к постоянству. А Слава — это голем, который хорошо притворяется человеком. Влюблюсь, а он потом «ничего личного, просто задание».

   И у меня был повод так думать. Изображая заботливого мужа, Чернышов не забывал время от времени читать мне лекции о том, куда можно и нельзя смотреть в критических ситуациях, как обмануть противника, сделав нападение внезапным, куда следует бить, если вдруг такая необходимость возникла… Краткий курс выживания для начинающего спецагента? Наверное так. У него получалось очень ненавязчиво и доходчиво. И я старалась. Изо всех сил старалась заслужить его одобрение. Он и впрямь словно по щелчку стал совсем другим. Но когда мы вернулись в номер…

   — Переодевайся и ложись спать, — стоило Славе закрыть за нами дверь, как он снова превратился в кусок льда. Изменился даже голос.

   — А… ты? — только и смогла спросить я, растерявшись от таких разительных перемен.

   — У меня дела. Дай мне свой амулет, — сказал Чернышов, требовательно протягивая руку.

   — Зачем?

   — Я разрешал задавать вопросы? — стальные глаза Славы приобрели суровое выражение.

   Нерешительно расстегнув цепочку, отдала ее, чувствуя себя почти голой — насколько привыкла к уверенности, которую дарует Солнечник. Так мы его называем. А ведь совсем недавно и речи не шло о том, чтобы кому-нибудь из нас выйти днем на улицу и жить нормально. Как все люди. И вот, посмотрите только, уже привыкла. Я здорово перенервничала, когда сегодня днем Плут устроил диверсию. Если бы не Слава, страшно подумать, что могло бы произойти.

   Усадив подаренного медведя на тумбочку, переоделась и забралась под одеяло. Укрылась с головой, достала смартфон. Мне тоже было чем заняться.

   Переключила устройство в технический режим, через удаленное управление сконнектила его со своим домашним аналитическим блоком. Открыла надежно запрятанное личное дело Чернышова, которое вопреки служебным инструкциям сохранила после взлома базы данных.

   Мне уже доводилось просматривать эти документы, но сегодня интересен был не компромат, а сам Слава.

   Так. Семья. Отец Сергей Чернышов. Служил все в той же Конторе. Ожидаемо. Погиб при исполнении двадцать один год назад. Славе в то время было… девять? Восемь? Совсем еще мальчишка.

   Через год Слава поступил в кадетский корпус. Был отличником. Награды… грамоты… медали… победы… Безупречный послужной список с самого детства. А потом… да, тот самый случай, когда во время экзаменов пробудилась эмпатия, и Чернышов разревелся на глазах у всего потока, перехватив чужие эмоции. Самый позорный случай в его биографии.

   Потом занятия с психологом. Йога. Какая-то спецлечебница…

   Сделала пометку, надо разобраться с этим.

   Семнадцать лет — поступление в академию артефакторов. По собеседованию. С третьего курса — приглашение работать в Конторе, но только в исследовательском отделе. Зная Славу, могу предположить, что это сильно ударило по его самолюбию. Судя по списку наград, побед и хобби, он очень серьезно целился в специальный отдел. Стендовая и пулевая стрельба, черные пояса по пяти единоборствам, четыре языка в совершенстве, еще два — на разговорном уровне, большой магический резерв… список оказался очень и очень длинным для молодого парня… сколько ему тогда было? Двадцать лет?

   Дальше шел длинный перечень служебных благодарностей от Конторы. Четыре патента. Участие в исследованиях. Научные статьи. Отдельное дело, посвященное Плуту. Это я видела год назад. Уже тогда досье Чернышова впечатлило меня до невозможности. У него потрясающе гениальная голова. Помню, как сильно я хотела с ним познакомиться там, в Трансильвании, когда вникла в его разработки. Как жутко смущалась и вела себя как восторженная фанатка. А он… Эх…

   Что там дальше? Через год после появления Славы в Конторе умерла его мать. Список оставшихся ближайших родственников невелик — дядя и тетя с семьями. Живут далеко. Чуть ли не на другом конце страны. Не общаются, как указано в деле.

   Спустя еще пару лет работы в исследовательском отделе Славу отправили в ведомственный госпиталь при Службе магической безопасности. На целых два месяца. Зачем? Отметки о ранении нет, да и с чего бы? Он же исследованиями занимался. Но зато потом, сразу после возвращения из госпиталя, Чернышова перевели в специальный отдел. Добился своего!

   Пролистала внушительный список спецопераций с участием Славы. Подробностей здесь было мало, а сами дела я в свое время не подтянула. Кто же мог знать, что понадобятся? Лезть в систему не рискнула. Мы с Костиком залатали кучу дыр. Сейчас туда поди заберись, хотя, разумеется, лазейка у меня имелась.

   Что там дальше? Четыре правительственные награды, грамоты, благодарности. Три года назад — ранение.

   За последние три года еще несколько дел, включая переговоры в Трансильвании, где мы познакомились. Судя по всему, характер задач изменился. Славу как будто начали беречь, направляя все больше с дипломатическими миссиями. Это заметно даже по немногочисленным подробностям, которые указаны в основном деле. Инструктаж, инспекция, переговоры, проверка работы отдела… Мне в голову закралась мысль, что шеф готовит Славу как преемника. Почему нет? Хороший кандидат. Жаль, что про последний год в моей версии документа ничего не было — старое досье, но, по моим личным наблюдениям, Чернышов редко уезжал надолго и почти все время крутился в Конторе.

   А сейчас вдруг фестиваль. Который, по слухам, далеко не безобиден. Почему?

   Выключила экран, осторожно выглянула из-под одеяла.

   Чернышов сидел за столом, повернувшись ко мне спиной. Похоже, занимался чем-то довольно кропотливым. Судя по тому, что удалось разглядеть — создавал артефакт с помощью полевого набора. Может, нервы успокаивал? Или причуда у него такая.

   Я нырнула обратно под одеяло. Так. Медицинская карта. Тут придется попыхтеть. Хотя… зачем мне лезть в общую базу? Наверняка есть записи в госпитале и лечебнице. У них, конечно, тоже высоконадежные системы, но не такие, как в самой Конторе.

   Пробраться в базу данных спецлечебницы, где Чернышов оказался сразу после пробуждения эмпатии, удалось очень просто. Разобралась минут за тридцать. Открыв дело, чуть не присвистнула — нервный срыв, депрессия. О как! В моем представлении Чернышов и нервный срыв находились по разные стороны баррикад. Слава любого может довести до ручки, но чтобы сам… Видимо, ущербная эмпатия вышла ему боком.

   С госпиталем пришлось зависнуть надолго. В итоге плюнула на все и залезла через собственную лазейку в систему Конторы, а уже оттуда пробилась к медданным. Результат оказался не столь интересным. Оказывается, Слава не лечился, а проходил обучение у одного из штатных психологов, который, о совпадение, был еще и сильным эмпатом. Да уж… Чернышов даже собственные недостатки ухитряется превращать в преимущества.

   Последняя запись. Ножевое ранение. Я не очень поняла медицинскую сторону вопроса, но три минуты клинической смерти говорили сами за себя. Это разобрать удалось. А ведь мы с ним могли и не встретиться никогда. И жила бы я себе спокойно…

   Вышла из системы. Замела следы.

   По всему выходило, Слава — тот еще зверь. Матерый. Интересно, что у него с личной жизнью? По слухам, он с Ланой Смирницкой встречался, но несколько месяцев назад разбежались, вроде…

   Еле сдержала нервный смешок, сообразив, какое нежелательное и даже нелепое направление приняли мысли. Восхищаться Чернышовым можно сколько угодно, но сохраняя большую дистанцию. Как там он сказал? «Не испытываю к тебе личных чувств, как и к любому коллеге». Интересно, а к Смирницкой тоже не испытывал? Или врет он все? Или мне хотелось бы, чтобы он врал?

   По одеялу с шорохом пробежались крохотные когтистые лапки. Я и опомнится не успела, как обнаружила в своем укрытии Плута. Сладко зевнув, зверек устроился на подушке рядом с моим плечом и тут же заснул.

   А Слава по-прежнему увлеченно работал.

   Я бесцельно посмотрела на тускло светящийся экран смартфона, соображая, чем бы еще заняться. Не выдержав соблазна, полезла взламывать Чернышовский смартфон, благо, сейчас мы с ним находились в одной сети. За этот год я прекрасно изучила систему безопасности Конторы, а кое-что даже сама настраивала, так что… пять минут, и я могла удовлетворить свое любопытство, полазив по телефонной книге, смскам и голограммам этого невыносимого человека.

   Разочарование было невероятное — ни одного сохраненного сообщения, ни одного лишнего приложения, все контакты по имени и отчеству, иногда — еще с фамилией. Просто идеальная чистота и порядок, аж противно. В альбоме голографий нашлись вчерашние снимки. Слава делал их, когда мы гуляли — для легенды пригодятся. В самом конце я нашла три более ранних голограммы — парадный портрет Плута с женским кольцом в зубах, тот же Плут, но теперь дурашливый и запутавшийся в цепочке и… я. Сладко спящая в своем свадебном платье среди кучи розовых лепестков. Совершенно нелепая, со сбитой на бок фатой. Скорее жалкая, чем красивая. Как же ужасно я выгляжу во сне!

   Интересно, зачем ему мое изображение? Может, тоже дурацкую шутку готовит? Удалить бы, но… Заметит.

   Мне не хватило буквально доли секунды, чтобы замести следы «преступления» — одеяло, под которым я пряталась, резко исчезло. Плут подскочил на месте и, возмущенно пискнув, дал деру. Еще мгновение — и мой телефон перекочевал в руки Чернышова.

   — А я-то думаю, чем это ты таким занимаешься, — сказал Слава, сердито меня рассматривая. — И как, нашла что-нибудь интересное?

   — Зачем тебе мои голограммы? — тут же спросила я.

   — Блог хочу завести, — заявил Чернышов, явно что-то удаляя из моего смартфона. — Буду рассказывать, как чудесна семейная жизнь.

   — А если честно?

   — А если честно, мадемуазель де Колиньи, это был последний раз, когда вы пытаетесь лезть в мои личные вещи, — холодный голос Славы звучал так, что, кажется, иней выступил на окнах. — Если вас что-то интересует — потрудитесь спросить у меня. Возможно, я отвечу. Возможно — нет. В любом случае, вы удовольствуетесь этим. А если я опять обнаружу, что вы шарите по моим устройствам или, что еще хуже, личным вещам… — он явно прикладывал большие усилия, чтобы держать себя в руках. — Поверьте, в моих силах превратить вашу жизнь в сплошной кошмар, после которого вы будете счастливы уволиться из Конторы и убраться на свою родину к любящим родителям. Вы поняли меня, мадемуазель де Колиньи?

   — Да, — теперь мне было ужасно стыдно и неловко. Интересно, как он узнал, что я влезла в его смартфон?

   — Итак, что конкретно тебя интересовало? — видимо, Чернышову показалось недостаточным устроить мне выволочку, поэтому он решил провести полноценное дознание.

   — Ничего. Просто… хотела узнать о тебе больше, — слегка слукавила я.

   — Спросить не пробовала?

   Да конечно, так ты и ответил. Какой смысл спрашивать?

   — Я жду, — потребовал Чернышов таким тоном, что мне захотелось присоединиться к Плуту в его убежище под кроватью.

   — У тебя есть девушка? — нагло спросила я, пересилив страх.

   — Нет.

   — А почему?

   — Потому что не нуждаюсь в постоянных отношениях, — у Славы был такой вид, будто это он мне допрос устраивает, а не наоборот.

   — Как ты узнал, что я влезла в твой телефон?

   — Уже лучше, — одобрительно кивнул Чернышов. — Вопрос правильный, увы, наблюдательность на нуле. Ответь сама. Даю полминуты на размышления.

   — Ты ослабил блокировку на браслете?

   — Правильно, но не только. Дальше.

   — Я не заметила какую-нибудь ловушку?

   — Сигналку. Да, не заметила. Не одна ты разбираешься в защите данных. Если это все вопросы, можешь идти спать. Телефон отдам утром. Спокойной ночи!

   Слава вернулся на свое место и невозмутимо продолжил работу, оставив меня в полном недоумении. Нет, какой же он невыносимо кошмарный человек! Угораздило же влипнуть в историю…

***

— Иван Алексеевич, как вы предупреждали, агент де Колиньи сегодня ночью проникла в систему. Очень активно интересовалась Чернышовым. Даже медкарту изучила.

   — Вот и чудно, — Иван Злотник откинулся на спинку кресла. Пока все шло по плану, но в любой момент карты мог спутать визит Бразильца. Вот ведь… нарисовался как чертик из коробочки. — Костя, позвони Заболотскому и попроси задействовать расширенную версию «Кудесника». Нужно спрогнозировать вероятность провала и возможные последствия при разных условиях. Я дам тебе варианты. Потом доложишь.

ГЛАВА 10 — Воспитательный процесс

Катрин не была бы Чумой, если б опять не учудила. На сей раз ей до зарезу понадобилось увидеть, что находится у меня в телефоне. Увидела. Единственный компромат — это снимок, сделанный прошлой ночью. Спящая Чума. Хрупкая, миниатюрная, одновременно яркая и при этом почти призрачная. Очень красивый кадр получился. В пору хоть распечатывай и на стену вешай.

   Ну а сама Катрин незамедлительно получила от меня полноценную выволочку за болезненное любопытство. Надеюсь, больше ей и в голову не придет лазить по моим вещам.

   Всю ночь провозился с защитой. Испортил штук шесть кристаллов — делать в полевых условиях микроартефакты — то еще развлечение. Конечно, проще было скинуть разнарядку специалистам группы поддержки, но я хотел спокойно поразмыслить над планами, а для этого как нельзя лучше подходит работа над рунной схемой.

   Закончил ближе к утру, намертво прикрепил свое творение к застежке на цепочке. Получилось даже красиво. Стараясь не потревожить спящую девушку, застегнул цепочку на ее шее. Увы, на сей раз Катрин проснулась.

   — Слава? — спросила она сонно. — Что ты делаешь?

   — Все в порядке, спи, амулет тебе вернул, — пояснил я.

   — Спасибо, — прищурясь, Кати посмотрела в окно, за которым вовсю светало. — А ты еще не ложился?

   — Сейчас лягу.

   — Угу, — повозившись, она закуталась в одеяло почти до макушки. Спящий на ее подушке Плут даже не пошевелился — им вдвоем с лихвой хватило места.

   Не раздеваясь, я устроился на другой стороне кровати. Закрыл глаза. На душе стало муторно. Вроде, ничего не случилось, но этот абсолютно бессодержательный диалог вызвал почти волчью тоску. В причинах копаться не хотелось. Наверное, просто устал. Переключился на Бразильца. Принялся вспоминать его досье. Так и заснул.

   Утро началось со звонка шефа:

   — Разбудил? — спросил Иван Алексеевич.

   — Да, — ответил я шепотом.

   Катрин все еще спала. Глянул на часы — с тех пор, как я лег, прошло всего четыре часа. Быстро встал, задернул шторы и тихо выскользнул на балкон.

   — Операция в силе, — сообщил шеф.

   — Информация не подтвердилась? — спросил я

   — Подтвердилась.

   — Подробности?

   — Мы привлекли аналитиков Заболотского. Вероятность успеха — шестьдесят два процента. Достаточно, чтобы рискнуть.

   — Что насчет Катрин? — мне приходилось осторожно подбирать слова — балкон в отеле вряд ли можно назвать самым безопасным от прослушивания местом.

   — Восемьдесят четыре процента за то, что она вернется целой и невредимой.

   — Хорошо.

   — Про себя спросить не хочешь?

   — Нет. Еще подробности?

   — Бразилец приедет как один из представителей группы «КаЭй», — правильно понял меня шеф. — И… Слава… По слухам, на аукционе будет выставлен «Самум». Ты понимаешь, что это значит?

   — Нашли чертежи? — мне стало слегка не по себе от такого размаха.

   — Возможно. Или разыскали уцелевший кристалл. Нам нужно выяснить этот вопрос, а для этого мы должны накрыть всех, кто соберется на аукционе.

   — Понял, — отозвался я.

   Да… При таких раскладах церемониться нельзя. Подобную мерзость нужно уничтожать любой ценой. «Самум» — огненный боевой артефакт исключительной разрушительности. Если его активировать, в радиусе двадцати километров не останется ничего живого. Со времен подписания «Вечного мира» подобное оружие запрещено во всех странах. В свое время были торжественно уничтожены даже чертежи… похоже, не все. Или, может, это попытка обмануть покупателей? Хотя вряд ли. На подобных мероприятиях обман не практикуется — слишком опасные люди приезжают участвовать в торгах. Присутствие Бразильца — знак, что дело действительно серьезное. Что ж, восемьдесят четыре процента благополучного для Катрин исхода — это сильно меняет дело.

   — Слава, твои проценты не так велики, — сказал Иван Алексеевич. — Но если вы с Катрин будете держаться вместе, то вероятность вернуться для тебя повысится. Понятно? Так что держи агента де Колиньи при себе и не забывай, что она — потомок лунных магов. Да, Катрин не прошла подготовку и очень молода, но ее скорость, ловкость и дар трансформы могут очень здорово помочь. Умения по ее основному профилю лишними не будут. И… Слава… Мы оба знаем, в чем твоя слабость. Так вот, не попадись на ней во второй раз. Это — работа над ошибками.

   Отвечать я не стал. Шеф был прав и одновременно неправ. С какой стороны посмотреть. В моей системе координат работа над ошибками не требовалась, потому что никаких ошибок я не допустил.

   Попрощавшись с Иваном Алексеевичем, вернулся в номер. Сонная, взъерошенная Катрин уже сидела на кровати, уткнувшись в свой телефон — ночью я положил его на тумбочку с ее стороны.

   — Слав, я вот о чем подумала, — сказала она задумчиво, — у нас в условиях есть небольшой остров. Несколько зданий. Заброшенных среди них нет. Так?

   — Так.

   — Если здания используются, значит, там есть люди, которые выходят со своих устройств в ментальную сеть. Следовательно, мы можем засечь возмущение поля.

   — И что?

   — А если они поставят глушилки, как говорил Иван Алексеевич, то этого возмущения не будет. Будет зона тишины.

   — Я понял твою мысль, но нет. Глушилки прикрывают сравнительно небольшой участок в пределах здания. Вся остальная местность останется неизменной, так что на расстоянии ты ничего не обнаружишь. Фон останется обычным, — ответил я.

   — А внутри периметра они выходить в сеть не будут?

   — Разумеется. Это вопрос безопасности. Организаторы не хотят рисковать. Вдруг на аукцион проникнет кто-нибудь из безопасников или международного ведомства. Без доступа к сети сигнал подать не получится, а после начала торгов гостей уже не выпускают. То есть, даже если чисто теоретически туда проникнуть, то вызвать группу захвата сможешь лишь после того, как все закончится.

   — Ты так уверенно говоришь, будто хорошо знаешь, как все устроено.

   — Знаю.

   В глазах Катрин отразилась напряженная работа мысли. Ох и не нравится мне, когда она так смотрит. Того и гляди придумает какую-нибудь гадость. Прямо физически ощущаю, как стремительно повышается степень психологической опасности Чумы для разума окружающих.

   — И почему все сорвалось в прошлый раз? — спросила она, подтвердив мои опасения. Надо бы с ней поосторожней и не обманываться внешней легкомысленностью. Похоже, вчера она не только в моем телефоне полазила.

   — Участники аукциона не знают, где он состоится, — ответил я. — Их приглашают в последний момент. Я бы сказал — очень настойчиво приглашают, не позволяя даже собраться.

   — Вас пригласили, и вы не смогли вызвать группу захвата?

   — Примерно так, — ушел я от ответа, не желая обсуждать подробности — Катрин вовсе не обязательно было их знать.

   — Примерно так, но не совсем, — прозорливо заметила Чума. — Рассказывай. Сейчас не твоя операция, а наша.

   — Нет, Катрин, это моя операция, — оборвал я ее фантазии. — А ты — мое прикрытие. И не лезь ни во что больше. Просто делай то, что я прошу, и хорошо играй свою роль. Тебе ясно?

   — А потом ты удивляешься, почему я не задаю тебе вопросов и ищу информацию в других местах? — возмутилась Чума.

   Глубокие и неправдоподобно синие глаза Катрин с обидой и упреком смотрели на меня. А я поймал себя на том, что любуюсь, разглядывая ее. За кукольно правильной внешностью Чумы скрывался острый ум, а вздорный характер и необдуманные поступки — всего лишь следствие молодости и неопытности. Время их вылечит. И тогда она станет настоящей Чумой… Лучше бы мне не дожить до дня, когда Катрин окончательно станет убийственно привлекательной женщиной.

   — Ну? И долго ты будешь молчать? — заерзала Чума. — Вообще-то я уже и сама догадалась, что в тот раз у вас все пошло не так. Очень сильно не так. Настолько сильно, что операция сорвалась, а ты попал в госпиталь с ножевым ранением. Я права?

   — И откуда ты об этом узнала? — ее осведомленность мне совсем не понравилась. — Только не говори, что вломилась в базу данных Конторы.

   — Не говорю, — скромно потупилось это ходячее бедствие.

   Прекрасно. И что мне с ней теперь делать?

   — Копии у себя сохранила? — спросил я.

   — Нет. Только посмотрела…

   Взгляд Катрин чуть дернулся, а голова наклонилась вперед в крошечном кивке. Врет. Дотронулся правой рукой до браслета, ослабляя блокировку. Прислушался к ней. Не боится. Зато зла и разобижена.

   — Удали. Прямо сейчас, — потребовал я.

   — Но…

   — Катрин, если ты не сделаешь этого немедленно, мне останется только отменить операцию и отдать тебя под трибунал, — пришлось зайти с козырей. — Да, Катрин, под трибунал. Ты — сотрудник Федеральной службы магической безопасности, который, пользуясь своими полномочиями, влез в систему и выкрал секретные сведения.

   Вот теперь испугалась. Схватила телефон и полезла исправлять глупости. Я не стал мешать. Шефу, конечно, доложу в свой черед, но ничего ей не будет. Во-первых, потому что безопасностью занимался Корягин, а он куда опытней Чумы в таких вещах. Да, разок ей удалось вломиться в систему, но это было скорее удачей. За прошедший год Костя хорошо изучил методы и возможности Катрин. Уверен, ничего бы у нее не вышло без личного разрешения шефа.

   Скорее всего Иван Алексеевич посчитал нужным слить ей немного данных обо мне. Он любит играть в кошки-мышки с такими, как Чума. Натаскивает сотрудников, держа их при этом на коротком поводке. Вернемся, огребет кое-кто по полной программе. Может, даже на служебное расследование угодит для пущей острастки. А потом простят в самый последний раз с объявлением выговора. Как любит говорить шеф: «За одного битого двух небитых дают».

   Я стоял у нее над душой до тех пор, пока Катрин все не исправила. Отложила телефон в сторону. Руки скрестила на коленях. Сделала такой послушный и праведный вид, что я чуть не рассмеялся. Притихшая Чума выглядела забавно.

   — Умница. Одевайся, собирай вещи, а потом немного прогуляемся, — скомандовал я, дав понять, что инцидент исчерпан.

ГЛАВА 11 — Девятнадцать процентов

— Ты с кем-нибудь встречалась до того, как переехала сюда? — ни с того, ни с сего спросил Слава, когда мы с ним после завтрака прогуливались по тропинкам городского парка.

   — Что? — от удивления я даже рот раскрыла.

   — Парень, бойфренд, жених, мужчина, — принялся перечислять Чернышов.

   — Ну… вообще-то я многим нравлюсь, — попыталась выкрутиться я.

   — Я очень рад за этих многих, но меня интересует конкретный факт — был ли у тебя кто-нибудь вполне определенный, — безжалостно уточнил Слава.

   — Даже несколько. Меня часто приглашали в кино и кафе. И, кстати, жених у меня тоже был, как ты знаешь. Валериу Мормант.

   — Кати, ты издеваешься? — Чернышов с досадой посмотрел на меня. — Про Валеру можешь не рассказывать. Я деятельно участвовал в вашей свадебной афере. Вы довели до икоты соседей князя Морманта, устроили шоу Всадников Апокалипсиса, и чуть не сотворили натуральный Армагеддон, но кроме этого между тобой и Мормантом-младшим ничего не происходило. За это могу поручиться — в то время ты была слишком занята тем, что доставала меня, а у него уже была настоящая невеста.

   — И почему вдруг тебя начала интересовать моя личная жизнь?

   — Пытаюсь понять, насколько ты вообще способна сыграть роль влюбленной девушки. Нам вечером вылетать, а ты вся закрепощенная, зажатая и вздрагиваешь всякий раз, когда я до тебя дотрагиваюсь. Вчера у тебя получалось лучше.

   — У тебя тоже вчера получалось лучше! — обиделась я. — А сегодня ты начал с того, что угрожал мне трибуналом.

   — И заставил замести следы, — напомнил Слава. — Чтобы ты и впрямь под трибунал не угодила. Спасибо можешь не говорить.

   — Я встречалась с одним парнем, — пришлось слегка покривить душой, умолчав о том, что «встреч» было всего три. На первой мы с Рене пытались взломать игровой сервер. На второй — обсудили планы на ближайший турнир по одной культовой игрушке. На третьей — рассорились, потому что он полез ко мне под юбку, после чего я вылила на него его же собственный кофе.

   — Судя по всему, этот парень тебя не слишком впечатлил, — заметил Слава, заставив заподозрить, что он сейчас меня «прослушивает», ослабив на браслете блокировку. — Да. Тяжелый случай, — он потер рукой висок. — Ну давай так, Кати. Когда люди влюблены, им хочется как можно чаще друг к другу притрагиваться, они много шутят и смеются. Часто — над какой-нибудь ерундой. У меня синдром Чернышова, я не могу смеяться, а вот тебе придется. Хотел предложить представить на моем месте кого-то, кто тебе нравится больше, но, похоже, этот фокус не выйдет.

   — А ты тоже на моем месте представляешь кого-то другого? — не буду скрывать, эта мысль оказалась крайне неприятной.

   — Зачем? — пожал плечами Чернышов. — Я и без того прекрасно справлюсь, если ты перестанешь от меня шарахаться.

   — Я не шарахаюсь от тебя! — мои щеки, наверное, стали совсем белыми, без единой кровинки — лунные маги бледнеют, а не краснеют. Оставалось надеяться, что Слава об этом не знает… правда, шансов было мало. Он, кажется, знает вообще все.

   — Хорошо, тогда попробуем разыграть дежурную сцену, — заявил Чернышов невозмутимо.

   Его рука скользнула по моему запястью, потом ласково погладила ладонь. Слава резко остановился, обхватил меня за талию. Наши лица оказались совсем близко. В глазах Чернышова я почти различала лукавых чертиков. Он явно развлекался, споря сам с собой на мою реакцию. Наверное, думал, что я сейчас попытаюсь сбежать. Вот уж нет. Не дождешься.

   Вместо того, чтобы спасаться, сама потянулась к его губам. Шепнула:

   — Уверен, что справишься?

   — Даже не сомневайся, — так же шепотом ответил мне Слава.

   Наверное, он не планировал того, что случилось потом. Может, хотел, как вчера, легко коснуться губ, но я решила преподать ему урок. Пусть не думает, что может испугать Чуму своими представлениями.

   Я решительно обняла Славу за шею. Приоткрыла губы, не позволив ему прервать поцелуй. Руки на моей талии стали тверже. Чернышов явно не собирался сдаваться. Одна Славина ладонь переместилась на мою спину, вжимая меня в его тело и… кажется, я совсем потеряла голову.

   Легкие касания без всякого предупреждения сменялись страстными вспышками, во время которых я даже дышать забывала, потом поцелуи становились игривыми, заставляя тянуться к Славиным губам, потом… В какой-то момент я забыла, что все не по-настоящему и самозабвенно отдалась происходящему. Не знаю, до чего можно было так дойти, если бы… Чернышов опять не повел себя как последняя сволочь.

   — Все, пока достаточно, — резко прервав поцелуй, он аккуратно отодвинулся в сторону. — Ты не так уж и безнадежна, как казалось.

   Его голос звучал ровно и насмешливо.

   И как же после этого мне захотелось его ударить! Влепить пощечину, чтобы след на щеке остался еще дня на три.

   Снеговик! Ледяная статуя! Мальчик Кай из «Снежной королевы»! Только не тот, которому досталось всего-то два крошечных осколка. Нет. В отличие от Кая, Славе повезло меньше — Снежная королева разбила об его голову волшебное зеркало, а потом, должно быть, заставила его съесть все осколки и даже раму… и пол вылизать, чтобы ни пылинки не пропало. Вот что такое — этот Чернышов. Тут горькими слезами не отогреть. Чтобы расплавить все это безобразие, нужен костер до небес… и котел с кипящей смолой… и…

   — С поцелуем справилась на отлично. Теперь не забывай про прикосновения, шутки и смех, — Слава откашлялся, будто у него заболело горло. — Вот тут тебе как раз в помощь дружба с Валериу Мормантом. Можешь представлять его на моем месте.

   — И так прекрасно справлюсь! — ответила я его же собственными словами, гадая, не показалось ли мне, что голос Чернышова стал чуть более хриплым, а дыхание — участилось. Может, не все так плохо, и он хотя бы отказался есть раму от волшебного зеркала? Тогда, возможно, котел со смолой не понадобится. Хватит костра, — А где Плут? — до меня вдруг дошло, что ласка, которая до нашего поцелуя сидела на плече Славы, куда-то пропала.

   — Плут! — позвал Чернышов, спохватившись. — Плут, где ты, негодник?

   По дорожкам парка, чуть поодаль от нас, ходили люди. На кустах чирикали воробьи. И никаких следов маленького шустрого беспредельщика.

   — Давай разделимся, — предложила я. — Ты туда, — указала на небольшую площадку с лавочками, вокруг которой находился настоящий розарий. — А я — туда.

   — Не нужно. Сейчас мы и так его выловим, — покачал головой Чернышов.

   Одернув рукав пиджака, он что-то переключил на своем браслете, и я зажала уши руками, не выдержав такого мощного ультразвука. Люди шли по своим делам, не обращая ни малейшего внимания на этот адский шум. А мне пришлось несладко — лунные маги более чувствительны к таким высоким частотам.

   — Потерпи немного, — извиняющимся тоном попросил Слава.

   Минуты через три, нам под ноги выпрыгнула маленькая коричневая молния. За считанные секунды Плут взлетел по Чернышову и устроился у него на плече.

   — Ну и что тут у нас такое? — спросил Слава, выключив наконец свой чудовищный «манок» и с любопытством разглядывая добычу, которую притащил ему вороватый питомец.

   Мне тоже стало любопытно, но, увидев на ладони Чернышова золотую запонку, я передумала приближаться — у лунных магов сильная аллергия еще и на этот металл. Серебро мы любим, а вот от золота начинаем чесаться и дальше вплоть до анафилактического шока. Собственно, потому Слава и купил нам серебряные обручальные кольца.

   — Знакомая вещица, — задумчиво произнес Чернышов, поглядывая по сторонам. — Пойдем-ка, прогуляемся немного по людным местам. Кажется, с нами хотят пообщаться.

   Обнявшись, словно настоящие молодожены, мы вышли на аллею и не торопясь зашагали к фонтанам. Для пущего правдоподобия я даже слегка прижалась к плечу Славы, от души надеясь, что он поймет — все происходящее не более чем игра, и мне вовсе не нравится к нему прикасаться. Ничего личного — просто задание.

   Интересно, каково это, когда все по-настоящему? Когда кто-то тебя и впрямь любит, а ты — любишь его. И сердце колотится как сумасшедшее от одного прикосновения. А Чернышов? Он когда-нибудь любил? По-настоящему. Я украдкой посмотрела на мрачного Славу.

   Нет. Конечно, нет. У Чернышова все и всегда под контролем. Вся жизнь выверена до секунды и миллиметра. Каждое движение, каждая эмоция подчинена его воле. Голем. Как есть живой голем. Очень рациональный, логичный, разумный, даже талантливый, но… совершенно бесчувственный. Если бы он только попробовал…

   — Па! Привет! А я все думаю ты или нет… — голос Славы вывел меня из странного оцепенения.

   Па? В смысле, папа?

   Лишь спустя пару секунд, я поняла, что Чернышов так обращался к Ивану Алексеевичу, изображая спонтанную встречу отца и сына.

   — Слава!.. Катрин! Как я рад вас видеть, — шеф заулыбался и направился к нам, излучая радость и сплошной позитив. — Уже и не думал, что встретимся до вашего отъезда. Как отдыхается?

   — Прекрасно! Да, Кати? — Чернышов чуть сильнее обхватил мою талию, глядя так, словно от моего ответа что-то зависит.

   Я улыбнулась, стараясь выглядеть искренне.

   — Просто чудесно!

   — Слава, Кати очень хочется мороженого. Сходи в кафе, — Иван Алексеевич кивнул в нужную сторону. — Купи ее любимое и возвращайся. Можешь не торопиться, мы пока немного прогуляемся.

   — Хорошо. Я скоро, — Чернышов дотронулся до моей руки, словно говоря «я с тобой, не бойся». На мгновение даже показалось, что он и впрямь пытался меня успокоить. Конечно же, показалось. Я проводила его взглядом.

   — Пойдем, прогуляемся, — сказал Иван Алексеевич, и по его тону невозможно было понять, чего ожидать дальше. Неужели все-таки заметили, как я ночью влезла в базу? Но нет. Когда мы отошли, шеф не устроил мне выволочку, а протянул папку с распечаткой. — Думаю, тебе нужно это увидеть.

   Одного взгляда хватило, чтобы понять — шеф расщедрился на расширенную прогностическую модель на все три дня фестиваля. Большая часть цифр и графиков выглядела вполне приемлемо… до того мгновения, как я увидела итоги:

   «Катрин де Колиньи — 84%», «Вячеслав Чернышов — 19%», «Успех операции — 62%».

   В первые секунды мне не удавалось даже осознать, что означает такая маленькая цифра напротив Славы.

   — Это… это вероятность, что он вернется без ранения? — спросила я, уже понимая, что ошибаюсь.

   — Нет, Катрин. Это вероятность, что он вообще вернется.

   — Но тогда нужно отменять операцию!

   Просто уму непостижимо, они, что же, хотят отправить Чернышова на верную смерть? Вот так просто? Из-за какого-то идиотского аукциона?

   — Сначала посмотри нв это.

   В моих руках оказался другая папка. Я сразу пробежалась по финальным цифрам: «Катрин де Колиньи — 72%», «Вячеслав Чернышов — 56%», «Успех операции — 70%».

   Эта раскладка выглядела намного лучше.

   — И какой же из параметров решающий? — спросила я.

   — Ты должна находиться рядом с ним. Особенно во второй день. Даже если он попытается тебя прогнать. Даже если будет требовать, приказывать, настаивать, угрожать. Ты все равно должна оказаться рядом. Но с четким пониманием, что для тебя этот расклад хуже на целых двенадцать процентов. Ты не специальный агент и вовсе не обязана идти на дополнительный риск. Поэтому хочу услышать твое мнение. Сейчас. Операцию мы не отменим в любом случае — на кону стоит слишком многое. Один из артефактов, выставленных на аукцион, следует уничтожить в обязательном порядке. Даже если ценой будет жизнь агента Чернышова. Знаю, вас с ним нельзя назвать друзьями, но в таких делах…

   — Иван Алексеевич, я не собираюсь убивать Чернышова. Даже собственным бездействием, — перебила я, не желая слушать подобные предположения. — Да, иногда мне до невозможности хочется пришибить Славу чем-нибудь тяжелым. Но то, что вы у меня спрашиваете… это почти оскорбительно. Лучше скажите, он сам знает?

   — Слава не захотел смотреть свои цифры. Спросил только про твои. Он всегда так делает. Его интересует только безопасность напарника.

   — А вторую раскладку он видел?

   — Нет.

   — Вот и не показывайте… пожалуйста. Он ужасный человек. Если узнает про эти жалкие двенадцать процентов в моих показателях, может запереть в кладовой или еще где-нибудь. Не усложняйте мне задачу, — попросила я.

   — И не собирался. Рад, что мы пришли к единому мнению, — одобрительно улыбнулся Иван Алексеевич. — Наше пари в силе?

   — Разумеется! — поспешно ответила я, бледнея и одновременно удивляясь своей излишне сильной реакции.

   Надо все-таки осторожней с Чернышовым, а то можно ведь и доиграться. Он, конечно, гад и сволочь, но какой же талантливый и… умный! И… как же он целуется… Так, стоп, я опять об этом думаю. А нужно помнить о том, что я нравлюсь мужчинам. И на свидания меня приглашают часто. И Чернышов — далеко не самый красивый из тех, с кем мне доводилось флиртовать. Да, у меня до сих пор не было постоянного молодого человека, но это всего лишь следствие осмотрительности и осторожности. Лунные маги не могут себе позволить частые ошибки в любовных делах, а встречаться с кем-то лишь бы был — не мое. Я честно попробовала с Рене. Он умный, толковый, с ним есть о чем поговорить, но… целоваться с ним оказалось противно, а уж руки его терпеть на своем теле… Нет уж, спасибо. Воздержусь. Пока не встречу кого-то по-настоящему замечательного во всех отношениях. Мне нужен такой, от кого будет кружиться голова и замирать сердце. И, разумеется, чувства должны быть полностью взаимны. А вообще еще успеется. Некуда спешить. У меня впереди еще финал турнира по «Дорме», а через семь месяцев — фестиваль косплея, где я твердо намерена занять первое место.

   — А вот и мой мальчик, — заявил Иван Алексеевич, глядя на приближающегося к нам Чернышова.

   В руке Слава держал два вафельных рожка с мороженым. Он же не думает, что я буду это есть? Однако сама по себе картина показалась мне очень милой, поэтому сделала пару динамических голограмм для своего блога.

   — Держи, Кати, твое любимое, — Чернышов протянул мне один из рожков.

   — Ты спятил? — спросила я вполголоса.

   — А ты попробуй.

   Пришлось взять.

   — Ну ладно, молодежь, не буду вас отвлекать, — заторопился Иван Алексеевич. — Приятно отдохнуть на фестивале.

   — Спасибо! — поблагодарили мы его в один голос.

   — Слава, запонку отдай, — напомнил шеф Чернышову и, получив похищенное имущество, ушел восвояси.

   — Ты понимаешь, что у меня потом живот будет болеть? — спросила я у Чернышова, глядя на рожок с шоколадным пломбиром.

   — Не будет. Пробуй!

   Смерив Славу взглядом, полным подозрения, я лизнула мороженое. По вкусу, как «Какао VP».

   — Ты что, мой обед заморозил? — догадалась я.

   — Не просто заморозил, а приготовил по новому рецепту. Теперь ты тоже можешь есть мороженое.

   — И когда ты успел?

   — Ладно, не я. Я просто раздобыл рецепт, а приготовили по просьбе Ивана Алексеевича. Служба прикрытия работает отлично. И, похоже, тебя решено побаловать. Так о чем вы с шефом говорили?

   — Он узнал, что я влезла в базу, — соврала я, стараясь чувствовать уверенность в своих словах — иначе Слава мог заметить. — Сказал, вернусь — устроит выволочку.

   Не поверил. И уже все понял. Как я об этом догадалась — сама толком не знаю. Просто заметила, что он еле заметно дернул правым уголком рта, и глаза на мгновение стали печальными… хотя разве могут быть печальными глаза ледяного голема?

ГЛАВА 12 — Полет

Когда вы едете в служебную командировку, взяв в качестве спутников Чуму и профессионального клептомана, расслабляться не приходится. Предугадать, с какой стороны на тебя обрушится небесная кара, почти невозможно. Зато совершенно точно скучать не придется.

   Проходя через пункт контроля, я чувствовал себя очень популярным. Во-первых, потому что с одной стороны на моей руке висела Чума. Одетая… в своем стиле. Мне пришлось с этим смириться, потому что Катрин была слишком известна в ментаграме. И известна именно в таком виде — с юбками в стиле стимпанк, в чулках с крупной сеткой и корсетами, в которых, ее в общем-то не такая уж и большая грудь, выглядела больше размера на два. Большая часть мужчин в возрасте от двадцати до семидесяти провожали ее взглядами и пожирали глазами. Ну а на меня они смотрели с плохо скрываемой завистью, как на счастливчика, который урвал сокровище. Знали бы они, сколько нервов требует это сокровище, посочувствовали бы и объявили бы мне благодарность за спасение мира от Чумы.

   Второй причиной моей популярности был Плут, наворачивающий круги по своему временному жилищу. Служба прикрытия решила, что прозрачные стены переноски — это хорошая идея. Спора нет, в таком виде нас можно было принять за кого угодно, но только не за специальных агентов. Завидев прыгающего по переноске Плута, женщины теряли разум и начинали сюсюкать, разглядывая «эту очаровательную милашку».

   «А какой он малю-ю-юсенький!» — восхищенно вздыхали одни. «А сложно его содержать дома?» — спрашивали другие. «А можно погладить?» — отваживались третьи. Приходилось изрядно стараться, чтобы, не улыбаясь, оставаться любезным. Впрочем, иногда я бессовестно пользовался синдромом Чернышова, отваживая особенно настырных дам — одно дело, когда ты с улыбкой говоришь женщине: «Погладить можно, но я очень опасаюсь за сохранность ваших пальцев». Совсем другое — произносить это с похоронным видом. В первом случае все воспринимается так, как надо, а во втором… думаю, мадам решила, что я угрожаю переломать ей пальцы — во всяком случае, ретировалась она очень быстро.

   — Слав, ты специально? — прокомментировала это Катрин.

   — Не без того, — согласился я с ее выводами. — Терпеть не могу, когда человек изъясняется уменьшительно-ласкательными словами. «Ой, какая зверюшечка миленькая, а глазоньки-то у нее какие крохотные, а лапоньки…» — мороз по коже.

   — А! — Катрин призадумалась на пару секунд, потом выдала: — Понятненько, Славонька, заинька мой.

   — Вот и чудненько, Чумка моя ненаглядная! — парировал я.

   — Что за Чумка?! — возмутилась Катрин. — Я Чума!

   — А я не Славонька и уж точно не заинька!

   — О! А с тем, что ты мой, спорить не будешь?

   Я только глаза закатил, но ничего не ответил. Этого мне не хватало.

   Надеюсь, она не заметила в парке, что я слегка увлекся. И даже, пожалуй, вовсе не слегка. В последнее время мне было не до женщин, а Катрин, глупо это отрицать, девушка очень привлекательная при всем ее отвратительном характере и привычке врать…

   Можно подумать, я поверил, что шеф приходил из-за ее попытки влезть в базу. Иван Алексеевич утром оговорился, что шансы у меня ниже, чем у Катрин. Видимо, они и впрямь не высоки, если он так задергался. Но я на службе. Это моя работа. И она рискованная. Иногда — очень рискованная. Подписывая контракт со специальным отделом, я все хорошо понимал. Поэтому никогда и не интересовался этими новомодными прогнозами. Если проценты не нулевые, значит, остальное зависит только от моего профессионализма. К чему забивать голову цифрами и вероятностями? Другое дело, когда речь идет о напарнике или человеке со стороны. Тут предосторожности лишними не бывают.

   У стойки регистрации меня поджидал сюрприз. Приятный — место у иллюминатора. Я планировал уступить его Катрин, но она не захотела.

   — Не люблю смотреть на солнце, — призналась она. — Пусть даже через толстое стекло и под защитой. Предпочитаю находиться подальше.

   Отказываться от такого подарка судьбы я не стал. Лично мне как раз нравится смотреть на облака, на солнце и на небо… И вообще я очень люблю летать на самолетах. Эдакое ощущение безвременья. Место, где можно позволить себе быть самим собой. Настоящим. Со всеми слабостями и недостатками. Время раздумий и обретения равновесия. Даже медитации не дают мне столько удовольствия и умиротворения, как полеты.

   Я знаю, сейчас ведутся разработки стационарных порталов. Наверняка это положит конец авиации. Мне будет жаль. Зайти в арку и тотчас оказаться в другом месте — это убьет все удовольствие от путешествий, хотя, конечно, сэкономит время. Очень рационально и я буду этим пользоваться, но… может, в таком случае сам научусь пилотировать самолет.

   Ожидаемо с нами летели сплошные блогеры. Катрин тут же нашла среди них знакомых и… выпала из реальности. Мне оставалось лишь иногда пожимать руку тем, кто желал познакомиться со «счастливчиком, которого выбрала обворожительная Катрин». Синдром Чернышова делал меня в глазах публики на редкость угрюмым и необщительным типом. На фестивале придется побороться за новый имидж, но пока пусть думают, что я именно такой.

   Время вылета. Плавный отрыв от земли и… Чума зачем-то взяла меня за руку.

   — Что такое? — удивился я.

   — А? Нет, ничего, — Катрин тут же отодвинулась, насколько позволяло ей сидение.

   Ослабил блокировку.

   Страх. Жуткий. Но не от нее. Боялся кто-то другой. Притом не один, а, минимум, двое. Пришлось тут же закрыться. Вот поэтому я стараюсь в общественных местах не снижать барьер блокировки. Даже немного. Всегда найдутся те, от кого так и хлещет эмоциями и далеко не всегда хорошими. В самолетах от аэрофобов нет спасения. Что ни рейс, так кто-то в панике. Ладно. Главное, не Катрин.

   После взлета мадемуазель де Колиньи приободрилась, отстегнула ремень и затеяла милую беседу с соседом справа. Через полчаса меня это начало слегка раздражать.

   Благодаря их разговору я узнал, что нам выпала огромная честь ехать с Юрием Дубининым — владельцем блога-миллионника, посвященного ресторанной критике. Узнав об этом, Кати пришла в восторг. Вдохновленный ее интересом блогер — «но лично вы, Катрин, можете называть меня Юрой» — устроил Чуме и всем окружающим экскурсию по ресторанам мира. Сначала это было интересно, но еще где-то через час Дубинин решил, что я сижу рядом исключительно ради декорации, и взял Катрин за руку. Меня это в восторг не привело. Мягко говоря. Еще не хватало. Катрин — моя жена… пусть и фиктивная. Пришлось вмешаться.

   — Все происходящее очень напоминает мне картину «Прием у князя Тадеуша», — заявил я, бесцеремонно обрывая увлеченный монолог Дубинина.

   — Понятия не имею, о чем вы сейчас, — недовольно произнес блогер.

   — Малоизвестное полотно кисти Крачека-младшего, — просветил его я. — На нем художник изобразил прием у князя. Представляете, куча придворных, просители и все такое. И в переднем ряду — сановник с искаженным от страха лицом. Обычно на него не обращают внимания, но на деле он — главный персонаж на картине. Дело в том, что после приема бедняге отрубили голову. Он догадывался о том, что дело плохо, но бежать уже не мог.

   — И за что же ему отрубили голову? — спросила Катрин.

   — Говорят, он пытался обольстить жену князя. А Тадеуш был очень мрачным типом. Почти никогда не улыбался. И шуток тоже не понимал, — я со значением посмотрел на Дубинина, удовлетворенно отметив, как быстро он убрал руку. — Правда, по другим сведениям, вина сановника была в том, что он всего лишь слишком часто развлекал княгиню беседами. Но что вы хотите? Непростые времена. Смутные.

   Катрин повернулась ко мне и, заставив наклониться, шепнула:

   — Ты ревнуешь? Ммм?

   — Просто, в отличие от тебя, не забываю о своей роли, — ответил я ей на ухо. — Вообще-то ты моя жена.

   — Какой ты злюка, оказывается! — с усмешкой сообщила мне Катрин.

   Да. Как меня только не называли, а вот злюкой быть еще не доводилось. Однако изображать слабовольного подкаблучника я не нанимался, даже если брак фиктивный.

   Специально меня дразня, Чума закинула ногу на ногу, отчего и без того не слишком длинная юбка стала еще более короткой. Дубинин изо всех сил пытался смотреть вперед, но все время скашивал глаза. Под конец я начал думать, что после полета у него разовьется косоглазие. Хотя согласен, там было чем любоваться. Мне тоже было непросто смотреть на ее лицо или хотя бы… в декольте.

   Стоп, Чернышов, мы уже выяснили, что она тебе нравится, как женщина, но ревновать-то зачем? Или ты так сильно вжился в роль ее супруга?

   Усилием воли отвернулся и принялся смотреть на проплывающие внизу облака.

   Чушь собачья. Штамп в поддельном паспорте не может вызвать настоящих чувств. Просто я заигрался, примеряя на себя то, чего всеми силами избегал.

   Одиночество было для меня осознанной жертвой. Я хотел, чтобы отец мною гордился. Хотел заниматься тем, к чему чувствую призвание. Но при этом мне всегда было кристально ясно, что служба в специальном отделе слишком опасна, чтобы заводить семью. И я не хотел никого оставлять там, позади. И не хочу. Мне достаточно Плута. Поэтому вернусь, нужно будет найти какую-нибудь девушку. В меру легкомысленную, чтобы не искала длительных отношений, но и в меру разумную, чтобы не раздражала. А мадемуазель де Колиньи отправится в Сибирск от греха подальше — шеф обещал, пусть переводит. И все быстро забудется.

   — Ты что, обиделся? — на мою руку опустилась прохладная ладонь Катрин. За то время, что я смотрел в окно, Чума приняла менее провокационную позу и теперь выглядела виновато.

   — А у меня есть повод обижаться?

   — Прости, я вела себя глупо.

   Было очень странно — слышать от нее такие слова. Неужели Чума умеет вести себя нормально?

   — Ничего страшного, — ответил я, отворачиваясь и убирая руку.

   У меня не было времени обижаться и рефлексировать. Я сосредоточился на более важных вещах. Итак, первый день — знакомство, тусовки, вечером банкет и развлекательная программа. Все самое интересное планировалось на второй день — конкурсы, концерт и банкет. На третий день — награждение, финальный бал. Очевидно, что аукцион планировался либо на второй, либо на третий день, когда всеобщее внимание окажется поглощено фестивалем. Зато в первый день у меня была прекрасная возможность провести рекогносцировку, наметить план действий и найти подозреваемых. Вряд ли покупатели захотят сидеть взаперти в своих комнатах. Значит, примкнут к тусовке.

   Всю легкомысленную молодежь вроде Катрин можно смело из списка исключать. Учитывая, что среди блогеров много молодых — круг подозреваемых сильно сужается. На подозрении останутся такие, как Дубинин — ближе к тридцати и старше. Кстати… Я задумался. Юра трусоват и глуповат, конечно. Но это если на публику не играет. А что за фасадом скрывается — большой вопрос. Повел он себя вполне разумно — отстал от Катрин и намек понял с первого раза. Обострять не стал. И сейчас сидит с самым независимым видом, словно ничего и не было.

   Отсеять остальных поможет Катрин. Она хорошо знает тусовку. Блогеры со стажем нас интересовать не будут. Даже если по случайности среди них окажется покупатель, то это упущение погоды не сделает. Пристальное внимание обратим на тех, чьи блоги появились недавно, и, еще большее, на тех, кто на фестивале по личному приглашению организаторов. Вот эти-то гости со стороны выглядят интересней всего. Достать бы список, но как? Напрямую руководство прижать нельзя — среди них совершенно точно есть люди «КаЭй». Видимо, придется попросить Чуму поработать по специальности.

   Кстати… что-то она совсем притихла.

   Я слегка повернул голову. Кати сидела, уткнувшись в свой смартфон, и что-то ожесточенно набирала, высунув от усердия кончик языка.

   — Что на сей раз? Единорог или зайчик? — спросил я.

   — Ты о чем? — Катрин тут же спрятала смартфон, утвердив меня в мыслях, что дело нечисто.

   — Публикуешь очередной пост со мной в идиотском виде?

   — Нет.

   Она когда-нибудь научится врать? Ну что за манера кивать во время отрицания?

   — Кати, — я обхватил ее за плечи, подтянул к себе и заставил смотреть мне в глаза. — Солнышко ты мое полуночное, точно уверена, что хочешь устроить неприятности нам обоим, изображая меня в амплуа подкаблучника?

   — С чего ты взял, что я так делаю?! — вполне искренне возмутилась Катрин.

   Странно. Неужели промахнулся?

   — После розовых единорогов у меня нет повода думать иначе.

   — А придется! Тогда я очень на тебя злилась! — прошипела Кати.

   — И за что же, если не секрет?

   — За то, что ты даже не стал меня дожидаться.

   — А должен был? По моим сведениям, ты опоздала на три часа. И это было предсказуемо, так что я самостоятельно написал заявление и оставил подробные указания. Только не помню, когда просил делать из меня посмешище.

   Катрин виновато отвела глаза, и я отпустил ее. Будем надеяться, она и впрямь оставила свои глупые шутки.

   — Потом поговорим, — сказала она, еле заметно показывая на Дубинина.