В ловушке. Инна Кирьякова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ГЛАВА 12
• ГЛАВА 13
• ГЛАВА 14
• ГЛАВА 15
• ГЛАВА 16
• ГЛАВА 17
• ГЛАВА 18
• ГЛАВА 19
• ГЛАВА 20
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Давний и вроде бы удачный брак становится ловушкой для Кати и Ильи - западней обыденности, равнодушия, привычки вместо любви. Но - двое детей, некуда уйти... Собственно, муж уходить и не собирается, просто находит себе отдушину, праздничные отношения, дающие силы терпеть постылые будни.

   Только его любовнице надоедает быть вечным и ни к чему не обязывающим праздником в чужой жизни - от подобных отношений она уже получила все, что хотела (встречи, подарки, денежную поддержку), теперь Алисе нужно иное. Она четко распланировала свою жизнь и решает рискнуть, чтобы получить желаемое...

   Катя тоже по-своему пытается выбраться из западни неудачного брака. И судьба, как нарочно, ей подбрасывает неожиданную встречу... точнее, это Катя считает, что неожиданную. Попробовать, решиться?.. Но детей Илья не отдаст...

ГЛАВА 1

Муж уехал на работу, пробормотав что-то дежурное на прощанье, девочки отправились в школу. Катя собрала и аккуратно поставила брошенные кое-как домашние тапочки, отряхнула и машинально сунула на верхнюю полку шкафа вывалившийся откуда-то легкий, не по нынешней погоде беретик. Утренняя беготня закончилась, стало пусто, тихо… можно, наконец, подумать о своих делах.

   Ехать или не ехать? Даже Гамлет решился быстрее... А она никак не могла. И чем больше думала, тем больше ощущала, что ее как будто загоняют в угол. Кто именно – она бы не определила. Муж, дочки, мама, свекровь? Все понемногу, наверно. А может, не столько они, сколько обстоятельства…

   Катя шинковала овощи для борща, неспешно, не вникая в смысл привычных движений, выкладывала их на сковороду и размышляла. Обстоятельства… Странные у нее обстоятельства. Муж получает более чем хорошую зарплату. Но куда все уходит? Катя экономит, как может – на себе, в первую очередь. И все равно еле-еле укладывается в бюджет. Кредит на мужнину машину, помощь мамам – да, небольшая, но обеим. Дочки – кружки, поездки летом на море. Одежда и развлечения… Правда, Илья не все ей отдает (кажется, и говорит не обо всем). Но он известный, много работающий адвокат. Должен хорошо выглядеть – костюмы и обувь себе покупает сам, прочие вещи, дорогие часы, например. По статусу положено. Командировки – тут тоже бывают дополнительные расходы, не все клиент оплачивает. Так что…

   Катя печально поглядела на сделанный самостоятельно маникюр. Во-первых, уже облезает, во-вторых, изначально-то не слишком радовал.

   И еще она ничего не успевает, вот это совсем грустно. Вроде и не работает (почти, есть мелкая подработка), сидит дома. Встает в пол-седьмого. Завтрак, собрать всех, отправить на работу-в школу. Домашние дела. В начале первого – в школу за младшей, второклассницей. Старшая сама приходит.

   Потом кружки, уроки. Вечер, а туча дел не сделана, муж ворчит после работы, что другие женщины все успевают: и с хозяйством, и с детьми. И работают полный день притом, зарплату приносят! Иные даже бизнес свой ведут.

   И ведь не возразишь. Наверняка таких полно, уверенных, успешных. А она не успевает.

   А подработка – смешно сказать. Делает кукол на продажу. Разных – и вязаных, и тряпичных. Получает мало, а время это отнимает… Муж снова недоволен. Шла бы уж на нормальную работу, раз денег не хватает… Но это ведь для души. Кате так нравится придумывать этих маленьких существ, их наряды, крохотные прически и сумочки. Иногда они одеты даже лучше, чем она! И любители кукол ее знают, ценят, даже заказы делают.

   А тут – выставка-продажа в Москве, на Тишинке. Катю пригласила подруга-кукольница. Дескать, и проветришься, и продашь работы. А еще в Москве бабушка, которую Катя не видела лет пять. Нет, почти семь…

   Муж, Илья, когда Катя рассказала про поездку, поглядел на нее как на заговорившее бревно.

   – И как ты это представляешь? На дорогу и бронирование места больше уйдет, чем заработаешь. Если заработаешь. А кто с детьми будет? Опять маму напрягать? Тебе делать нечего?

   И, главное, что никаких денег не дал. Ну, естественно, Катя могла сэкономить или занять и поехать без разрешения – даже звучит дико, ей, взрослой женщине, нужно отпрашиваться… Могла бы. Но все это породило бы неприятные выяснения, а то и скандал. Илья итак был постоянно недоволен. Иногда по делу – хотя мог бы уж не занудствовать, на что-то и не обратить внимания. То с ужином задержалась, то забыла (найти, погладить, заказать – а он предупреждал). Иногда, что больше всего обижало, ворчал по совершенным пустякам или надуманным предлогам. Стакан для молока не блестит, вон, внизу палец отпечатался, кто так моет? Постирать не успела к вечеру, а он еще утром рубашки в корзину для белья кинул. И что ни делай – хоть пироги напеки, хоть все шторы перестирай и перегладь… Даже когда она все переделает, дома запахи чистого белья, выпечки – а Илья или не обратит внимания, или еще и буркнет, зачем, мол, тапочки переставила или чай не успела заварить. Как будто вся жизнь – тапочки, еда, еще какие-то мелочи.

   Катя чувствовала, что живет в состоянии должника, который вроде и платит все положенное, и даже заранее – а все равно почему-то должен. И нервничает, потому что спросить могут в любой момент…

   Однажды Катя рассказала все это матери. Просто хотела пожаловаться. Может, она чего-то не видит в своей ситуации, не понимает. Может, надо иначе посмотреть.

   – Ты что? – испуганно ахнула мать. – Хочешь уйти от Ильи? А кто нам с отцом помогать будет? И куда ты пойдешь – в двушку к нам? Муж тебя обеспечивает полностью, и ты еще недовольна?!

   Катя тут же замолчала. Потом ругала себя – ну зачем затеяла разговор? Сочувствия захотела? Наивный цветочек… Как будто неясно, чем этот разговор закончится. А, может, она и впрямь хочет слишком много? И муж ей не такой, и мать плоха.

   Она переворачивала ситуацию и так и эдак, вроде бы и ничего ужасного не происходило. Ну, не понимает мать – и что… А муж... зарплату отдает, не изменяет, практически не пьет. Ну, занудствует. Так идеальных людей не бывает.

   Но эти уговоры никак не успокаивали. Катя все больше ощущала себя в ловушке.

   Ехать или не ехать?

   – Ну, что надумала? – спросила Лада-кукольница, позвонив тем же вечером. – Надо решать. Бронировать место буду заранее – там знаешь, сколько народу понаедет! Билеты брать.

   – Денег нет… Опять же, с кем своих оставлю?

   – Я тебе займу. А с кем своих… Не смеши! Выставка – один день. Я даже гостиницу заказывать не планирую. Ночью из Питера туда. До пяти на выставке будем, вечер – на отдых и прогулку. Ты вроде к бабушке хотела? Ну и ночью домой. В шесть утра приедешь, еще и завтрак им успеешь приготовить.

   Кате вдруг пришла в голову простая мысль. В конце концов, билет можно сдать, от места на выставке отказаться, если совсем плохо все обернется – то есть, с детьми никто из мам не останется, муж хлопнет дверью в гневе… Все это через месяц. Сколько еще воды утечет, мало ли, может, она все-таки уговорит Илью… Решилась.

   – Хорошо, согласна.

   – Тогда я займусь билетами и всем прочим.

   Прошла неделя и вторая. Лада не сомневалась, что подруга едет с ней в Москву. А Катя, на самом деле, еще не решила ничего. Нет, она бы поехала… Но боязнь презрительного мужниного взгляда, выяснений, ссор – удерживала. Ей хотелось, чтобы случилось что-то, что упало бы на чашу весов и все стало очевидно. Неожиданное дело, из-за которого она не смогла бы уехать. Или наоборот, какая-то явная необходимость быть в Москве… Чтобы как-то само все определилось.

   А когда, собственно, это началось, подумалось ей. Когда я стала бояться слово сказать поперек? Когда стала в доме никем? Вспомнила, как они поженились с Ильей тринадцать лет назад. Ей исполнился двадцать один год. Катя сомневалась, но мать принялась уговаривать и, в конце концов, уговорила. Она знала отлично, что нужно сказать, чтобы дочь вспомнила про свою никчемность и не посмела отказываться от прекрасной перспективы.

   – Он уже на хорошей для своих лет должности (Илья служил тогда в полиции, это потом, после рождения Наташи, ушел и стал независимым адвокатом), получает отличную зарплату. А ты? Институт только закончила, ни опыта, ни нормальной работы. В школе рисование преподавать! И хоть бы полторы ставки взяла, пора уже и родителям помочь, мы тебя весь институт тянули, а кто о нас подумает? Мы с отцом уже почти пенсионеры, всю жизнь в тебя вкладывали, а нам ведь никто не помогал… вот, думали, помощь будет на старости… А тут такая удачная партия! И работать тебе не придется…

   Действительно, в школе Катя доработала до декрета – учебный год и часть каникул – и больше не работала никогда.

   – Да ты за ним будешь, как за каменной стеной!

   Точно. Как за стеной. Каменной. И даже маленькой калиточки нет, чтобы иногда на волю выглянуть.

   А как она первые годы старалась! Торты пекла каждые выходные, обеды-ужины всегда с пылу с жару, какие-то рецепты в интернете выискивала… Чистоту наводила… Хотела быть образцовой женой.

   Себя сначала на второе место после мужа поставила. Когда старшая, Оленька, родилась – Катя переместила себя на третью ступень семейного пьедестала. Ну, а после рождения Наташи... ее, Катино, место можно было и не упоминать. Четвертое – о чем тут говорить? Последнее.

   Конечно, были и в ее жизни радости, связанные, в основном, с детьми. Вот Наташа на новогоднем концерте в музыкальной школе великолепно сыграла этюд. Оля рукодельем заинтересовалась, иногда они вместе что-то мастерят, тех же кукол. Общая работа, шутки, обсуждение планов – это же так здорово. А муж… Ну да. Не очень у них ладно все выходит. Зато он любит дочек. Даже на концерт к младшей смог прийти, выкроил время, фотографировал. А там отцов почти и не было. Илья действительно девочек любит, он внимательный отец – это не так уж мало…

   Подруги, которые понемногу исчезали из ее жизни в последние годы, терялись, одна за другой, когда-то твердили, что это она, Катя, всех разбаловала. Это вечное «мне проще самой»… Так и есть. Смирилась с последним местом в жизни самых любимых своих людей… Но почему не настаивала хотя бы на том, чтобы муж вел себя по-человечески?

   Ладно, ты решила, что всем должна, а тебе никто. Но хотя бы не грубить, не отмахиваться? Ах да, это же еще одна житейская истина – «мудрая женщина не спорит». Ну да. А теперь и поспорила бы, да кто ее послушает.

   Так и колебалась бы между «хорошо бы, только…» и «нет, не стоит, но…». Но случилось, наконец, одно, не самое вроде серьезное событие. Не из ряда вон, по крайней мере. Как-то вечером муж не пришел и не позвонил. Конечно, он задерживался часто, подстраивался под клиентов. Если кому-то удобно обсуждать дело после работы, Илья будет сидеть с документами и до девяти, и дольше. Но уже начало двенадцатого… Катя послала смс: «Когда тебя ждать»? Ответа не было. Поколебавшись, набрала номер.

   – Ну что такое? – услышала раздраженный голос Ильи.

   Что ж, хотя бы жив-здоров…

   – Ты где, почему не звонишь? Когда приедешь?

   – Важная встреча, не могу говорить. Буду завтра после работы.

   Гудки.

   И вот тут Катя твердо сказала себе: она непременно поедет на выставку. Даже если никто из бабушек не согласится побыть с детьми. Старшей почти двенадцать, младшей восемь. Не младенцы же!

   Конечно, она заранее и еду приготовит, и все приберет, и уроки в субботу сделает с младшей, если нужно. Но уехать – уедет!

   Вот оно, то, что упало на чашу весов и все определило... Что же происходит с мужем последнее время? После того, как она решилась, Катя тихо праздновала свою победу над не то мужем, не то над своими колебаниями и страхами. Потом стала задумываться. Илья… Все чаще задерживается, один раз даже не ночевал. И параллельно с этим – постоянное раздражение против нее. Тут дело не только в том, что «не так приготовила, не так подала». Нет, это все поверхностное. Злит именно она сама – такая, какая есть. Ее голос, походка…

   А его "опоздания"… Приходила мысль проверить телефон – смс, фотографии. Еще хорошо бы почту посмотреть. Как-то некрасиво… но не лучше ли узнать правду так, чем делать вид, будто все в порядке, а муж и правда сутками работает? Но сделать такой шаг, начать шпионить за Ильей она не могла. Боялась, что муж застанет, что она сама как-то себя выдаст… Если будет знать наверняка, то начнутся выяснения, опять-таки надо будет что-то предпринимать – иначе зачем вообще затевать – а она не готова менять жизнь. Ладно бы свою, а дети?

   Ты страус, просто страус. Ничего не знать, ничего не видеть, лишь бы спокойствие. Катя укоряла себя, но заглянуть чуть глубже, за ширму, скрывающую то, как обстоят дела у них с мужем – боялась.

   Я еще не готова, а вот чуть позже, если Илья поведет себя совсем невозможно…

   Посоветоваться бы с кем… Лада не годится, у нее все просто. Не устраивает – ломай все сразу, живем один раз. Ну да. А девочки? Они-то отца любят… И где жить? Нет, в таких вопросах никто не поможет советом, самой надо думать. Но пока ничего не придумывалось.

   Катя, наконец, сказала мужу про то, что решила ехать на выставку. Илья повозмущался, потом замолчал дня на два, глядел холодно сквозь нее… Но Катя чувствовала, что это в большей мере нечто воспитательное. Чтобы она много о себе не мнила. На самом же деле, Илья рад, что останется без нее хоть на день и пару ночей… Да, может она и страус, но уж это-то видела.

   Это было очень, очень обидно. Ну, устали друг от друга. Бывает… Но зачем – так? Но перед выставкой навалились хлопоты. И с куклами, которых надо было отбирать, паковать… И с детьми, и с бытом. Размышления отложила на потом. Без суеты, в одиночестве… не сейчас…

   И вот – вечер субботы. До поезда Петербург-Москва около двух часов. Такси заказано. Свекровь согласилась приехать, побыть с дочками до завтрашнего вечера. К счастью, появиться она должна уже после Катиного отъезда.

   Девочки проводили до дверей. Наташа просила (повторяла, чтобы Катя не забыла) привезти из Москвы какой-нибудь подарок и одну «незнакомую» куклу, то есть не мамину, они все известны от исходных рисунков до окончания работы. Оля помогала тащить одну из сумок и тоже, стараясь, чтобы ее голос звучал внушительнее, чем у младшей, напоминала об обещанном подарке. Илья даже не выглянул из комнаты.

   Катя вынесла сумки, села в такси, в очередной раз проверила время, билеты, деньги, телефон… Лада приехала на вокзал почти одновременно с ней. Устроились в купе, переоделись. Поезд тронулся…

   В Москве она гостила у бабушки в последний раз… получается, семь лет назад с маленькой Олей, а Наташу оставили со свекровью. Илья согласился поехать на пару дней – без особого энтузиазма, но и без этого брюзжания или равнодушного отмалчивания, как он привык общаться сейчас. Как ты его приучила, сказала себе Катя. Ну да, обычное дело, сама во всем виновата… С бабушкой тогда пообщались, погуляли по Красной Площади, съездили в Парк Горького и все. Никаких институтских друзей (со школьными она и сама бы не хотела увидеться), никаких подруг. И времени мало, и ребенок, и вообще… Могла бы настоять… но… как всегда – но…

   В Москву отец перевелся по работе, на лучшую зарплату, вообще на более приятные условия. Насовсем из Питера уезжать не планировали. Зато имелись грандиозные планы: сдать квартиру там, взять поменьше и подешевле в Москве, разницу копить… Конечно, это было более, чем наивно, ничего они не сэкономили, хотя сняли двушку очень скромную и на отшибе. Кате оставалось два года до выпуска. В новой школе ей было неуютно, ни с кем не подружилась, хорошо хоть не травили, как бывает с новенькими… и не только…

   Когда окончила школу и поступила в институт, у родителей появился второй грандиозный план: отправить Катю к бабушке, той ведь нужна помощь, и до института поближе. А самим снять однушку – в этом и была цель. Катя согласилась с восторгом. Во-первых, отношения с родителями стали какими-то совсем напряженными. Маму раздражало, что со взрослой дочерью столько расходов: и выпускной, и репетиторы. Катя поступила на бюджет, впрочем, мама сразу сказала, что платить за учебу будет нечем. Так что или сама зарабатывай, или пересдавай ЕГЭ, добивайся…

   Со второго курса Катя переселилась к бабушке. Конечно, ей пришлось подстраиваться под новый уклад, под привычки Антонины Сергеевны. Но все же Кате жилось там куда привольнее…

ГЛАВА 2

А поезд ехал в столицу, отстукивал минуты и часы… Пока заваривали чай, пока стелили. И, наконец, устроившись на полке и глядя в в окно, Катя впервые за последние годы осознала неожиданно: она свободна от домашних хлопот. У нее туча дел, но это – другое. А привычная круговерть остановилась. Катя ничего не сможет сделать, если мужу понадобится чай или еще что-то. Возможно, после ужина останется посуда, еще что-то неубранное на столе, а девочки разбросают все в своих комнатах – что ж, и на это Катя никак не повлияет. Она может только лежать, слушать мерное бормотание колес, задремывая…

   Бегут прочь золотые огни, черные поля… Она заслужила отдых, пусть даже это всего лишь смена одних забот на другие.

   Приехали рано, и сразу отправились на Тишинку. Устанавливали стенд, устраивали на стенде и на столе кукол.

   – Ну, удачи нам! И хороших продаж! – вздохнула Лада, когда в зал вошли самые ранние покупатели.

   Пока посетителей было мало, по очереди сбегали позавтракать. А дальше – покупатели и любопытствующие пошли толпой, Катя и Лада успевали только отбежать на пять-десять минут по очереди. И в редкие промежутки, когда народ ненадолго рассеивался перед новой волной, пройтись по залу, полюбоваться на чужие работы: куклы крохотные и чуть не в человеческий рост, тряпичные и фарфоровые, вязаные и глиняные, куклы-замарашки и куклы в масках из комедии дель арте, куклы-марионетки и заводные куклы, в бальных платьях и трико, с забавными косичками и высокими прическами, талисманчики и подвески в машину, россыпью, по сто рублей, и авторские работы в цену зарплаты…

   Вот и время обеда. Катя собиралась выпить кофе – она видела, как то одна мастерица, то другая садилась чуть в стороне от своих столов, доставали термос и бутерброд…

   – Скажите, а вот эта почем?

   – Восемьсот, – машинально улыбнулась Катя. – Посмотрите?

   – Давайте… Наверно, сразу и купим, так?

   Мужчина вопросительно посмотрел на девочку, которая уже вертела куклу и улыбалась во весь рот. Та усердно закивала. Катя достала «фирменный» пакетик, привезенный из Петербурга. Улыбнулась девочке.

   – Игнатьева?

   Она вздрогнула. Как будто прежняя фамилия – то, что кто-то Катю помнил только под этой фамилией – была очередной виной перед мужем, вдобавок к тому, что уехала…

   А голос знаком. Не может быть…

   – Уже нет… Но когда-то была, – пробормотала она.

   Поглядела на покупателя растерянно. Как можно было сразу не узнать? Никита...

   – Вот так встреча! – широко улыбнулся он. – Ну, и как ты? Нет, погоди. Я тут с дочкой, но хотелось бы, знаешь… вспомнить прежние деньки. Поговорить спокойно. Давай телефонами обменяемся, я потом позвоню…

   Никита взял куклу, расплатился, обменялся с ней еще несколькими словами… И вот они уже у соседнего стенда, вот – затерялись в густой толпе, а Катя все приходила в себя. Даже посетители (их вопросы, удивление – иногда и похвалы) стали только фоном и не могли отвлечь от мыслей о неожиданной встрече. «Какая удивительная случайность!».

   Конечно, никакая это было не случайность – ничего такого в жизни не бывает. Подобные события, встречи подстраивает Судьба (тогда это к лучшему… чаще всего) или люди (и тут уж как повезет).

   Катю выбила из колеи встреча с Никитой. Первая любовь. Настоящая первая, если не считать школьные безответные влюбленности и мимолетный недороман на первом курсе. А тут был огонь и дым, счастье и горечь. Может, не будь этой жаркой и быстро сгоревшей любви, она бы за Илью не вышла, подождала бы. А так – хотелось окончательно затоптать в душе даже угольки того буйного костра.

   Она еще училась в институте, на третьем курсе. А Никита был двоюродным братом ее однокурсницы и подруги Ольги. Все началось как-то само по себе, легко и просто. Познакомились у Ольги в гостях. Потом встретились уже сами по себе. Поход в кино, поездка за город. Телефонные звонки поздно вечером – что-то спросить, обсудить, просто перемолвиться словом.

   Для Кати их любовь была такой же естественной, как запах хвои в сосновом лесу, как смена времен года. Вот – открываешь окно в весенний дождь, вот – прячешься от летнего тягучего жара. Больше всего Катю удивляло – в те редкие моменты, когда девушка останавливалась и пыталась вчувствоваться в то, что с ней происходит – что она стала совсем иной. Как будто плыла в стремительном потоке чистой прохладной воды, легкая, свободная, манящая, как русалка. Никогда Катя не казалась самой себе настолько женственной, привлекательной, победной.

   Так и вышло, что день за днем Никита, не стараясь что-то предпринимать для этого особенное, понемногу заполнил всю ее жизнь: мысли, планы. Как-то постепенно и незаметно, как июньское солнце неспешно нагревает воздух.

   Он охотно встречался с Катей, приглашал в кафе или на прогулки. Девушка не сомневалась (просто не думала об этом), что его отношение к ней зеркально отражает ее любовь, что и ей удалось проникнуть в его жизнь, заполнить мысли, изменить планы, утвердившись в его душе навсегда. Раз она так чувствует – значит, и Никита… они же полностью понимают друг друга…

   Он учился в магистратуре, и летом уехал на практику – то ли на обязательную, студенческую, то ли как помощник руководителя, Катя толком не поняла, да и не слишком беспокоилась. Всего-то три недели. Приготовилась спокойно ждать Никиту и сначала не поняла, что происходит. А потом осознала, что из ее жизни как будто убрали все краски, запахи, все стало бесцветным и пресным. И она сама понемногу теряет все дары своей внезапной любви: и русалочью привлекательность, и свободу, и уверенность. Совершается обратное превращение в заурядную, бесцветную особу.

   Значит, насколько она зависима от Никиты – его чувств, просто присутствия где-то рядом? Катя испугалась. Когда она успела так раствориться в другом человеке? Ведь на самом деле, она даже не может сказать, серьезно это для него или нет – он и звонит через раз…

   В августе они снова встретились, Кате показалось, что волшебство вернулось, она снова меняется, и улыбка у нее – особенная, и шаг – стремительный и танцующий, как у всех счастливых и удачливых, и Никита снова – только ее.

   Катя еще летом поняла, что надо как-то спасать себя – такое погружение в чужую душу неправильно и опасно. Чтобы выбраться из омута, в котором она была вовсе не русалкой, как ей хотелось думать, а беспомощно тонувшей, она стала цепляться за все, что попадалось, за все прежние увлечения – чтение, шитье кукол и их нарядов, готовка. Так утопающий цепляется за обрывающиеся травинки, до которых дотянулся. И спасается, если одна из них окажется прочной веткой или крепкой рукой более опытного пловца.

   И разлука поэтому не подкосила ее. Хотя первые месяцы было очень тяжело. И, конечно, все чудесные дары были у нее отняты навсегда.

   Катины родители вернулись в Питер, еще когда она была на последнем курсе. Уехала за ними и Катя, когда получила диплом. Тем же летом, на семейной встрече она познакомилась с Ильей, сыном давнего и почти забытого друга семьи. Точнее, это знакомство устроила мама. Вообще-то, она надеялась, что дочь найдет жениха в Москве. Что ж, раз не вышло так не вышло. Но очень уж хотелось им устроить Катерину (или, вернее всего, свою собственную жизнь без незамужней, не очень самостоятельной дочери). Катина мама, Эльвира Александровна, перебрала всех знакомых и полузнакомых. Илья – спокойный, четко понимающий, чего хочет от жизни, виделся ей недосягаемым призом, но неожиданно Катя ему понравилась.

   Когда Никита исчез – без выяснений – из ее жизни, Катя подумала однажды, что ее душа – дом, где часть комнат пустуют, только сквозняк и ненужный сор… Надо вытеснить эту пустоту, не дать ей равнодушно владеть частью ее сознания, обжить, заселить гулкие комнаты своего дома. Ну что же, размышляла она, если ее чувство к Илье еще не любовь, то можно же испытывать и иные чувства: привязанность, желание заботиться. И вообще… волшебство – это замечательно, но есть обыденная жизнь, а в ней важна надежность, та самая каменная стена…

   Но и это оказалось обманом.

   И вот – Никита, повзрослевший (или постаревший, если приглядеться), так же взирающий на жизнь с задумчивостью человека, плывущего не по и не против течения, просто в каком-то своем потоке.

   И вот – он попросил у Кати телефон. Как же он сказал? Очень хочет повидаться с ней не на бегу, не в толпе… Но...

   – Я же в Питере живу… В Москву только на выставку.

   – Ну и что? На скоростном меньше четырех часов.

   Он немного рассказал о себе. Работает в крупной компании, несколько лет как в разводе… Дочь любит, встречается с ней не раз в неделю, а куда чаще, когда есть время, конечно. Катя кивала, растерянно улыбаясь. Все же изменилось что-то, ушло… Вообще, Никита стал теперь каким-то… уютным, домашним. Но это же правильно, сказала она себе, не должен человек оставаться одним и тем же все годы, соответствуя некоей старой фотографии, отпечатавшейся в нашей памяти. Не пребывать же ему вечно легкомысленной перелетной птицей. Давнее чувство не вполне ожило… но появлялось новое. Его улыбка, взгляд, интонации действовали на Катю почти так же, как и раньше. Затягивали, меняли, рассыпали крупинки волшебства.

   Неужели Никита хочет приехать к ней? Неужели его чувство не перегорело?.. Но как же… Нет, сказала себе, нельзя ничего решать, перебросившись парой слов. Пусть позвонит. Может – приедет…

   А Илья?

   А что Илья, возразила она сама себе. Что за беда, если она встретиться с давним знакомым, почувствует, что интересна кому-то… кроме дочек, конечно.

   Просто интересна, ехидно сказал неприятный голосок? Катерина, ты так наивна, что считаешь – взрослый, солидный мужчина сорвется в другой город просто поболтать о старых днях? Ну-ну. Самой не смешно?

   Может, вообще забудет. Мало ли, что там в омуте при встрече всколыхнулось, а так… поразмыслит и не позвонит, возразила она противному голоску.

   К бабушке Катя забежала всего на часок. Подарила одну из кукол. Грустно заметила, что бабушка ходит в очках – раньше в очках только читала. Встает с трудом… Голос слабее, хотя та же, прежняя, требовательность, ирония, любовь… И так же с ней интересно, как жаль, что все вот так, мимоходом… Но кто, кроме нее, Кати, тут виноват? Звонит раз в несколько месяцев…

   – Ба, тебе не трудно одной?

   – Ну, я ведь не так, чтобы одна. Сын с невесткой (Катин дядя, «московские родственники», как их мама называла) приходит, внуки. Хоть раз в неделю, но кто-то бывает. Не беспокойся. А кукла отличная!

   – Спасибо…

   – Тебе спасибо. И возьми бутерброды в дорогу…

   Кате так о многом хотелось поговорить. Рассказать об Илье, о том, как все изменилось. Но все это было слишком сложно, слишком неприятно, чтобы можно было говорить на ходу, бегом. А бабушка уже спросила об отце, о матери – впрочем, вскользь, о внучках – уже подробно, рассматривала фотографии. Катя изругала себя, что не взяла альбом – они изредка что-то печатали из снимков. Пришлось показывать на телефоне. Бабушка подносила к лицу, разглядывала, качала головой.

   – Приезжайте! Наташа в Москве и не была. На пару дней, уж разместимся как-нибудь.

   – Может быть, – кивала Катя. – Как у Ильи с работой…

   После того, как они с Ладой устроились в купе и попили чаю с бабушкиными бутербродами, Катя приготовилась было моментально уснуть после тяжелого дня. Почти задремала, но вдруг вспомнила… и опять пришел неудобный вопрос – хочет ли она, чтобы Никита позвонил? Что может выйти из их разбитой любви? Опять же, разные города, дети… Слишком далеко их жизнь развела. И она же не собирается изменять мужу! Но… зачем тогда обменялась телефонами? Наверно, просто растерялась, еще бы, ты занята, думаешь о своем, и тут к тебе подходит твоя первая, чудесная любовь и обыденным тоном спрашивает что-то о ценах и материалах кукольных платьев…

   Но сердце уже было неспокойно. Катя вдруг поняла с тревогой, что она ждет звонка Никиты и будет теперь по нескольку раз в день проверять телефон – не пропустила ли.

   И ничего она с этим не поделает и делать не хочет.

   Утром Катя вышла из вагона, легко шагнув в петербургский осенний день с туманом и мелким дождем. Эта легкость была с ней до самого дома, где полусонные домашние уже собирались на работу и в школу. До этого она словно летела, не замечая ни дождя, ни перехода по перрону из поезда в такси, из такси – на ступеньки подъезда. Но вот шаг завершился, белка снова запрыгнула в привычное колесо и понеслась, привычно перебирая лапками. Чудесная легкость исчезла.

   Катя вернулась рано. Успела заварить чай, приготовить бутерброды. Проверила Наташин портфель. Та забыла пластилин для урока «творчества» – был в их школе такой предмет, замена прежнего «труда». Оля прибежала, чтобы мама осмотрела ее внимательным взглядом: нет ли складок, хорошо ли причесана. Она любила, чтобы все было аккуратно, чисто, наглажено. Правда, предпочитала, чтобы за этим следила Катя.

   Наконец девочки ушли – Оля провожала сестренку до раздевалки младших классов, потом шла в свою. Илья кивнул на прощанье. Как дела не спросил, но хотя бы не смерил ледяным взглядом.

   Прибирая развал, который семья успела устроить меньше, чем за два дня, Катя подумала неожиданно: если бы она делала это для мужа, который бы любил и ценил – мыла полы, готовила и прочее – она бы не видела в домашних делах унылую рутину. Может, не любила бы все это… ну, кроме забот на кухне – печь и придумывать интересные блюда ей нравилось – но и не тяготилась бы так. А для дочек? Ну… они ее труды нескоро оценят, пока для них все это в порядке вещей. Ей в радость заботиться о девочках, но это в любом случае никуда от нее не денется, даже если она уйдет от Ильи. Задумчиво устраивая на вешалках отглаженные рубашки, в первый раз за всю семейную жизнь Катя подумала о разводе как о правильной перемене, счастливой. Скинуть ношу…

   Но сломать все только из-за того, что не так уж любит мужа? И что он тоже разочаровался в ней? Это блажь, твердо сказала себе Катя. Кто знает, вышло бы у нее что-то с Никитой тогда, в юности, сложись все иначе. Может быть, давным-давно разошлись бы.

   Однако телефон теперь все время держала под рукой.

   Беличье колесо крутилось медленнее, день шел к вечеру. Дочки поужинали, отправились по кроватям. Ильи все не было. Опять не было – и не позвонил. Катя набрала мужу смс: «Перезвони, когда сможешь». Через полчаса пришло ответное: «Занят, буду поздно».

   И снова начались сомнения, как будто на установившиеся весы кинули новый груз. Нет, с Ильей было все эти годы не так уж плохо. Но его безразличие так давит, она как будто исчезает под его каменным взглядом, хочется съежится, спрятаться… Так невозможно.

ГЛАВА 3

Илья подъехал к торговому центру недалеко от Василеостровской. Еще с улицы увидел Алису – она сидела за столиком у окна, на втором этаже, длинное светлое пальто перекинуто через спинку стула. Алиса задумчиво пила кофе из крохотной чашечки. Илья запер машину и взбежал по ступеням.

   – Здравствуй! Опоздал, извини! Что закажем?

   Она улыбнулась.

   – Я поужинала на работе, милый, разве что десерт.

   Илья заказал себе мясо и салат. А Алисе – ее любимое мороженое в шоколадных крошках, к которому подавались какие-то круглые штучки из теста – печенье или что-то в таком роде. Алиса брала такую штучку и зачерпывала ею мороженое. Уверяла, что это просто потрясающе. Один раз угостила Илью – он согласился, что да, потрясающе. Но себе заказывал всегда что-то посерьезнее, чем сладкое баловство.

   – Что сегодня было у тебя? – спросил Илья.

   Смотрел, как она медленно ела мороженое, любовался каждым движением.

   – Не поверишь. Исполнилась одна моя давняя мечта.

   – Ну-ка, рассказывай!

   – Одно мое платье взяли на показ в Прагу. Вот так!

   – Поздравляю! – искренне обрадовался Илья. Девочке давно должно было повезти!

   Алиса улыбнулась.

   – От нашей фирмы всегда на показы ездит другой модельер. А сейчас отправляют меня! Ну и что, пусть Прага, а не Париж, не Милан. Я все равно безумно счастлива!

   – Я тебя понимаю! Это следует отпраздновать!

   – А ты?..

   – Что?

   – Ну… – Алиса поглядела на Илью многозначительно. – Я еду в Прагу через две недели. На пять дней, если с выходными.

   Она взяла печенье и разломила пополам.

   – Решайся, милый. Старый город, готические замки, Карлов мост с пражским рыцарем…

   – И, тоненький бисквит ломая… – пробормотал Илья.

   – …тончайших пальцев белизна, – кивнула Алиса.

   Как же Илье нравилось, что с ней можно говорить обо всем. О делах, о стихах, об архитектуре… Даже если Алиса не знала чего-то – объяснения схватывала на лету.

   Алиса была хороша…

   Не просто красивая, а – обаятельна и стильная. Рыжеватые волосы, бледно-зеленая блузка с высоким воротником, которую Алиса сшила сама – неудивительно для модельера, конечно, но все же… Талант – это суть души, а не просто способность делать что-то лучше прочих, он как аромат цветка, также невидимо окружает человека, витает над его словами и поступками.

   – Не буду обещать, но подумаю. Ну, так как же выбрали именно твою модель?

   Она принялась рассказывать.

   Алиса прекрасно знала, что она для Ильи – отдушина в пресной семейной жизни. Он любуется ее лицом, изящными руками, стильной одеждой. Ему приятно говорить с ней о том, о чем не получается и не хочется беседовать с женой.

   Но все самое существенное, непраздничное, связано в его жизни именно с Катей. Что нужнее человеку – хлеб или пирожное? Может быть, и пирожное, но только если и хлеб есть… И это задевало.

   Нет, никакой неприязни к жене Ильи у Алисы не было. Напротив, она почти жалела Катю. Создает дома уют, воспитывает дочек, которых Илья обожает. А то, что их отношения стали скучными и пресными, так ведь и муж об этом должен заботиться. Купить жене красивую вещь, вывести в свет – ну, хоть в театр раз в пару месяцев.

   Алиса даже в мимолетном разговоре о домашних делах Ильи ощущала тяжесть и скуку, основные, похоже, чувства, которые Илья испытывал к жене. Впрочем, он о Кате говорил крайне редко, морщась от раздражения, вот о дочках – часто и подробно.

   И Алиса подозревала, что чем больше Илья проводил время с другими женщинами (она прекрасно понимала, что это измена у него не первая), тем больше он злился на Катю. Чем больше злился – тем больше находил поводов оправдать свое недовольство. Очень по-мужски – укоры своей совести вымещать на других.

   – Если смогу – прилечу на выходные, но в воскресенье придется уезжать. У мамы во вторник день рождения, уже заказали ресторан, в понедельник – две важные встречи.

   Закрыл календарь в телефоне и положил мобильный на стол, поглядел на Алису. Чуть задумчиво, как будто он еще там, в своих мыслях. Как же Алиса любила этот возвращающийся взгляд, эту только зарождающуюся улыбку. Не выдержала, погладила его осторожно по щеке, взяла за руку. Опомнилась, отдернула ладонь. Сверкнула улыбкой рассеянно-мимолетной, на деле – высчитанной. Такие нежности – знак ее привязанности, его притяжения. Нельзя показывать зависимость, даже в мелочах. Нежность, любовь – но только не зависимость.

   Илья ответил на улыбку. Не заметил или притворился, что не заметил ее жеста.

   – Что ж, с Прагой предварительно решили, но точно я тебе скажу через неделю. Закажем что-то еще или пойдем?

   Прага – это удобный повод побыть с Алисой вдвоем. Бывать у нее в коммуналке – хотя там не так много соседей, а ее комнатка отлично отремонтирована, с прекрасной мебелью – все же было Илье не слишком приятно. Дворик вечно был заполнен машинами, вечная морока с парковкой…

   Он расплатился, взял ее под руку, размышляя, что же означал ее взгляд, когда она неожиданно дотронулась до его лица. Спонтанность его спутнице несвойственна. Как будто в их отношениях, нежных, чуть отстраненных, с легкомысленными шутками и разговорами о том о сем, проглянуло нечто более глубокое. Неожиданно и пугающе, как будто ненароком отодвинулась театральная декорация и за ней оказался настоящий лес, с хвойным запахом, свежим и тревожным, и непроходимо-опасной чащобой. Надеюсь, мне показалось, сказал себе Илья, выкидывая из головы эту странную деталь их свидания. Ни в коем случае… глубокие чувства – это запутанные отношения, сложности, выяснения. Самое ужасное – зависимость.

   Илья уехал от Алисы поздно ночью, не потрудившись позвонить жене или послать смс. Когда девушка провожала его и уже готовилась закрыть дверь, Илья, как будто вспомнив, достал из кармана пальто коробочку. Алисины любимые духи, очень дорогие. Илья тоже любил этот запах, он только вдыхал его, и сразу представлял себе эту высокую длинноволосую красавицу. Жене он духов не дарил, кроме годовщины свадьбы – это была традиция, и ей никогда в жизни не купил бы эти… не из-за денег, конечно. Прошлый флакончик Илья дарил еще в мае, когда они ездили на праздник открытия фонтанов, значит, духи должны заканчиваться. Алиса никогда не попросила бы, он знал.

   Она радостно распахнула глаза, кинулась ему на шею. Илья довольно обнял ее. Вот теперь все правильно. И никаких непредсказуемых вторых планов.

   Алиса отлично видела, что она для Ильи – праздник. Все эти свидания раз или два в неделю, подарки… С самого начала она знала, чего можно ожидать от их отношений, а на что надеяться не следует – чтобы не разочаровываться.

   Знала, что может рассчитывать на его советы, помощь в кое-каких житейских делах. На денежные трудности Алиса не жаловалась специально, но, если Илья чувствовал, что ей нужны деньги и предлагал «взять в долг», никогда не отказывалась – с какой стати? А в следующий раз, когда она вздыхала, что еще прежний долг не вернула, Илья отмахивался и говорил – «забудь». Так Алиса и делала.

   Она жила в Питере одна, пару лет назад купила комнату в коммуналке в ипотеку. Дорого. Но все выгоднее, чем снимать. Родители не могли ей помогать, наоборот, она старалась что-то сделать для них. И не видела ничего плохого в том, что в поединке с суровой жизнью у нее есть такая поддержка. Судьба ведь не заботится о справедливости, у нее заведомо все козыри в рукаве. Пусть и у нее, Алисы, найдется чем ответить.

   Илья – это, конечно, весомый аргумент против козней Судьбы… Но когда он вот так уходил, а она возвращалась в свою комнатку, глядела на кресло, где только что сидел ее мужчина и неспешно пил чай с облепихой – он очень любил такой чай – ее одиночество казалось таким безнадежным. И очень обидным.

   Только бы он согласился приехать к ней в Чехию. На Прагу Алиса очень и очень надеялась. Когда-то давно она ездила туда, одна. Город был уютным, удивительным, нашептывающим сказки. Как тогда мечталось побродить здесь вдвоем – и не со случайным спутником. Но вот что важнее. Был у нее план… Даже два – в зависимости от того, как поведет себя Илья.

   Она совсем не против быть его праздником, радостью, отдушиной – о, пожалуйста! – но одного этого ей мало. А раз так… Она же не станет ждать, когда Илья изменится? Конечно, нет. Обстоятельства сами не меняются, и люди тоже.

   С самого начала отношения Ильи и Алисы были двойственны. Оба понимали, что Илья не собирается разрушать свою семейную жизнь, тем более, оставлять детей. Опять же, оба понимали, что их отношения – не на один день, каждый из них для другого – нечто большее, чем временное развлечение.

   Но если Илья спокойно принял эту двойственность, то Алиса – вовсе нет. В начале их романа она была готова примириться с тем, что Илья звонит ей только тогда, когда ему это нужно. И не собирается чрезмерно вникать в ее жизненные проблемы. Поможет советом или деньгами – да, но никогда не бросит дела, не прервет общение с детьми, если ей будет плохо и потребуется не просто пара слов, а – утешение, ободрение, живое тепло…

   Ну… возможно, случись у Алисы какая-то трагедия, Илья повел бы себя иначе. Проверять она бы не рискнула – Алиса отлично знала, когда нужно рисковать, а когда лучше объявить «пас», ожидая более удачного расклада. А ее мелкие капризы, желание лишний раз побыть с ним, куда-то выйти, пожаловаться на мелкие неудачи особо в расчет не принимались.

   Какое-то время Алисе удавалось уговорить себя, что выгоды от такого союза для нее очевидны, а если начнет что-то требовать, то может лишиться и того, что есть. У нее есть богатый и щедрый друг, а это, повторяла она себе, отличный козырь в непредсказуемой игре с Судьбой.

   Первое время, когда они начали встречаться, девушка решила, что Илья ей просто нравится. Ну и достаточно… Потом поняла, что ждет его звонков. Потом – что ей плохо без него… Чем дальше, тем труднее было оставаться в очерченных Ильей границах, хотелось большего.

   План ее был прост, потому что – хоть и влюбилась, но голову не потеряла. Илья, в конце концов, обещал приехать в Прагу на пару дней. Он завершил очередное дело, прочие пока шли своим чередом, без сложностей. Так что он вполне заслужил отдых, а раз так – почему бы и не Прага?

   Так вот. Алиса решила, что им двоим не помешает «общее гнездышко». Она сдала бы свою комнату (да, коммуналка, зато в центре Питера), а если Илья добавит – совсем немного, то им хватит снять квартирку, пусть даже где-нибудь в районе поскромнее. Илья время от времени бывает в ее муравейнике, так что может оценить, насколько лучше отдельное жилье. Он мог бы приезжать туда, когда захочет побыть вместе – или даже один, когда Алиса на работе. Мог заниматься с документами там, а не дома, просто для некого разнообразия. Да просто – побыть в одиночестве. Так она скажет Илье – и все это прозвучит вполне разумно.

   Ну, а то, чего она не скажет (не стоит делать акцент на своей выгоде), это то, что сама Алиса получит при этом отдельную площадь вместо коммунальной квартиры с тучей соседей. И – это менее очевидное, чем ее жилищные выгоды, но давно задуманное – примется приручать Илью…

   Допустим, он откажется. Почему? Ну, мало ли… Лишние траты. И потом – он умен и если не угадает, то почувствует это желание вить общее гнездо, приручить. А ему это не нужно.

   Ладно, Илья отказывается. На сколько хватит ее терпения? Алиса привязывалась к Илье все сильнее. Он же, при всей его влюбленности, четко обозначил рамки. Отношения от и до. Его свобода. Никаких обязательств.

   Что ж, тогда Алиса использует запасной план. Пойдет ва-банк!

   Илья, разумеется, был категорически против их совместного ребенка, но ведь бывают же сбои, ошибки? Вот и Алиса ошибется. А дальше… Или он останется с ней уже в совсем другой роли – роли любящего отца. Или – они расстанутся. Когда любимый человек держит тебя на строго отмеренном расстояние, это тяжело. И, пожалуй, унизительно. Если изменить ничего не удастся, лучше разорвать… Всю жизнь она так не сможет, это уже ясно. Не любила бы – смогла. Потерпела, пока не нашлось что-то получше, понадежнее. Но не с Ильей.

   Алиса не сомневалась, что ребенка Илья обеспечит, если тот родится. Повозмущается, даже хлопнет дверью. Но потом – не бросит. А вот как он поступит с ней… тут все висит на волоске. Простит – не простит…

   Но раз Алиса решила расставить точки над i, надо идти до конца. Иначе потом будет больнее. У нее, по крайней мере, останется ребенок от любимого человека. Да, она немного манипулирует. Но ведь и сам Илья не относится к Алисе так, как та заслуживает, верно? Так что, милый, все честно!

   Катя весь понедельник ждала, по сто раз проверяя мобильный. Но звонки шли ненужные, предсказуемые, досадные, как стук капель из прохудившейся крыши. И вечером, наконец, телефон ожил.

   – Привет! Тебе удобно говорить?

   – Да, конечно!

   Она быстро ушла на кухню, закрыв дверь. Младшая смотрела мультфильм, старшая сидела за компьютером, Илья закрылся в кабинете – небольшой комнате, специально выделенной для его работы, когда они делали перепланировку квартиры восемь лет назад. Это было ее время.

   – Ну, как ты?

   – Хорошо, на выставке тучу работ моих купили. Я не ожидала!

   – Здорово! Но я спрашивал – вообще? Как жизнь идет?

   – Ну… Как может идти жизнь домохозяйки? Дети, дом…

   – А ты сама? Кроме кукол? Книги, кино? Собака, наконец!

   – Есть хомяк.

   – Уже хорошо.

   Судя по голосу – улыбнулся.

   – Да… Книги читаю, без этого просто не могу. Хотя бы вечером, урывками. Вот на кино времени нет. Ходим иногда с детьми, смотрим фильмы или мультики… Ну, мультики – с младшей. Дома тоже. Но так, чтоб выбраться для себя…

   Покачала головой. Никита не видел, конечно, но понял.

   – Ясно. Значит, на нормальный, взрослый фильм, небось, и не помнишь, когда ходила?

   Это Катя как раз помнила. Семь лет назад. Наташе исполнился год, и они решили с Ильей, что им пора отдохнуть от проблем подрастающего младенца. Попросили Катину маму посидеть с детьми вечером, сами отправились развлекаться. А потом… больше как-то не сложилось… Хотя дети подросли, все это теперь проще.

   Но сейчас предложить Илье пойти в кино почти невозможно. Он взглянул бы на нее с неприятным изумлением: какие развлечения, когда работа, дочки, дел по горло? А потом отправился бы к какому-нибудь важному клиенту, который иначе, как в ресторане, встреч не назначает.

   Верила ли Катя? Скорее нет. Но обдумать и назвать ситуацию точными словами все не хватало духу. Ну скажет себе – вот она, унылая правда. И что изменится?

   – Молчишь? Значит, не помнишь. Тогда приглашаю!

   – В Москву? – усмехнулась Катя.

   – Зачем же! Хотя если приедешь, тоже буду рад. Я собираюсь в Питер через выходные, так что решай: встретимся в субботу или воскресенье, когда тебе удобно.

   – У тебя здесь дела?

   – Да нет, просто приеду встретиться с тобой – если ты не против. Сто лет не виделись… Можем ведь мы пообщаться не наспех? Я же говорил, что для меня метнуться в Питер – не проблема. На скоростном – вообще как на дачу съездить.

   Надо решаться… Но… Ей не хотелось обманывать Никиту. Раз готов сорваться и приехать, значит, надеется на что-то.

   – Ты специально из-за меня приедешь? – осторожно уточнила Катя.

   – Почему нет?

   – Но ты же понимаешь… У меня двое детей, и я…

   – Кать! Будь проще, а? Мы просто погуляем. Я в Питере и был-то всего два раза в жизни, еще в институтские времена. Так бы и не собрался, а тут – такой повод. Ты будешь моим гидом, если не против. А я тебя за это свожу в кино или кафе, куда пожелаешь. Вот и все, никаких проблем… Так что, принимаешь приглашение?

   – Конечно! – сказала Катя, стараясь приглушить улыбку, чтобы Никита не услышал.

   Они попрощались, Никита пообещал, что ближе к своему приезду позвонит еще раз. Катя выключила мобильный. Сейчас заварит чаю, возьмет пирожное и немного помечтает о тех выходных. Только в этот момент Катю осенило, что она даже не подумала, как же объяснит мужу, что уйдет на несколько часов или дольше? Она ведь отлучалась всегда только по делу. Но кое-что можно тут придумать…

ГЛАВА 4

Илья постарался до нужной даты доделать все по максимуму. У него действительно набралось в последние недели очень много работы. Он сам чувствовал, что пора немного отдохнуть, иначе не выдержит такой гонки. И даже без уговоров и зазывных улыбок Алисы хотел побыть с ней в Праге вне рутины и суеты.

   С детьми Илья попрощался утром за завтраком, в пятницу. Сказал, что уедет по работе на пару дней. Умолчал, что уедет не вечером, после работы, а сразу из дома. И не потому, что не хотел расспросов о том, что за сложности такие, что надо на несколько дней бросить текущие дела и куда-то сорваться. Не сказал не потому, что боялся Катиных подозрений – а просто потому, что он уже давным-давно ничего жене не рассказывал, просто ставил в известность, и то если не забывал.

   Зато очень внимательно выслушал все, что Наташа рассказывала о сложном задании по творчеству. Задали смастерить домик – склеить из бумаги, «построить» из веточек – в общем, на усмотрение ребенка (а учитывая возраст, скорей на усмотрение родителей).

   – Когда у тебя урок?

   – В среду!

   – Ты подумай, из чего хочешь. А в понедельник вместе начнем работу, – пообещал Илья.

   Большую часть уроков дети делали сами или с Катей, но кое в чем помогал Илья. Причем не без удовольствия. Жаль, времени катастрофически не хватало.

   Ольга тут же пожаловалась на грядущий тест по английскому. Видно, решила, что Наташе достаточно внимания отца. Илья и ей пообещал позаниматься.

   Отправился «на работу» (взяв дорожную сумку с вещами для поездки) в отличном настроении. Жена что-то говорила про магазин для шитья, вроде собиралась поехать в эти выходные, Илья не слишком вникал – да и вообще не понял, к чему она ему это рассказывает.

   – Так пригласи маму? Мою или свою, сама реши, если помощь нужна, – пожал он плечами и немедленно забыл и о Катиных делах, и о ней самой.

   Катя согласно кивнула. Она все продумала. Нужный ей магазин находился в пяти остановках на метро. Там они с Никитой и встретятся. Но она не будет тратить время на то, чтобы подобрать ткани, нитки, бисер и прочее, все закажет заранее. Она редко пользовалась интернет-заказами, потому что любила все рассматривать и выбирать сама. Вот уже выиграла почти полтора часа – Катя нечасто ездила за нужными туда, потому обычно закупалась основательно. Она сразу предупредит маму – попросить хотела ее, а не свекровь – что немного отдохнет потом в кафе, посмотрит обувь, зайдет в спортивный магазин… Это еще часа полтора. Она действительно собиралась мельком заглянуть в спорттовары, ей кое-что нужно было присмотреть для Оли, к тому же любая легенда требует хотя бы минимального подтверждения. В общем, прикрытие для того, чтобы провести с Никитой полдня, было готово.

   Единственно, что оказалось не по ее плану – приезд свекрови. Катина мама не смогла – она вообще не слишком любила сидеть с внучками. Пообщаться на семейных праздниках – пожалуйста, но вот сидеть с ними одной – что-то готовить (естественно, просто подогревать), развлекать… Не то, чтобы она так уж их развлекала – включала себе телевизор с сериалом, а дети приходили к ней, когда что-то требовалось. Но Эльвира Александровна уже сидела с детьми недавно, когда Кате нужно было пойти в школу на собрание к Оле. Так что Катина мама посчитала, что теперь очередь второй бабушки.

   Что ж, здесь-то сложностей не было, свекровь всегда с удовольствием оставалась с девочками. Что-то придумывала, какие-то кулинарные забавы, печения и пирожки, потом выбирали интересный фильм и все вместе смотрели. Так что Катя даже порадовалась бы, если бы действительно собралась по магазинам. Но тут имелся один неприятный минус. Эльвира Александровна никогда не выспрашивала, куда Катя ездила, что у нее и как. А вот свекровь очень даже интересовалась. И в покупки заглядывала, и просила показать, если что для девочек приобретено. Это, конечно, хорошо… Но не в нынешней ситуации. Но раз делать нечего, надо постараться не подставиться. Катя за неделю до свидания набрала большой интернет-заказ, к выходным будет готов. Потом пара мелочей в спортивном магазине, и все в порядке…

   В Праге Илья и Алиса расставались только на то время, когда Алиса была занята на работе. Илья зашел на один из показов. Это было яркое зрелище, но Илья решил, что одного такого мероприятия ему совершенно достаточно. Он прилетел днем в пятницу, обратно планировал днем в воскресенье.

   Никаких экскурсий они не брали. Как их ни соблазняли замками, дегустациями, городом Кафки и Майринка, Илье и Алисе хотелось быть только вдвоем. Конечно, они заходили в кафе, гуляли по вечерним улицам. И говорили – обо всем, о пустяках и важном. Раз уж им удалось выхватить из бесконечно мчащейся ленты событий и часов пару дней для себя, они станут делать, что захотят.

   Никита приехал в субботу. Взял машину напрокат и забрал Катю от соседнего с ее домом метро.

   Катя долго размышляла, что ей надеть. «Что тут такого? Я ведь хочу просто почувствовать себя интересной кому-то. Выпрыгнуть из беличьего колеса.». Но одеваться нарядно для похода в магазин было бы подозрительно. Выбрала новые джинсы и тонкий бирюзовый свитерок, из разряда того, что у них называлось «приличным» – промежуточным между праздничной и будничной одеждой. Обняла девочек, улыбнулась свекрови, пообещав, что не задержится, хотя купить нужно многое. Внизу, перед тем как выйти, надела серебряные серьги с крохотными бирюзовыми камушками, серебряную витую цепочку, достала губную помаду и зеркальце. Распустила вечный хвостик, провела расческой по светлым волосам.

   Теперь она стала немного другой, не такой, какой выходила из дома, она чувствовала, что с ней снова происходят волшебные изменения. Нет, не от украшений и помады… Походка стала легче, волосы летели по ветру. Разве ей уже за тридцать? Не может быть…

   – Ну, какая программа?

   Катя объяснила про сделанный заранее заказ, который ждал ее в «Рукодельнице». Она говорила, а Никита смотрел на нее – и волшебство росло, рассыпалось веселыми искорками, снова преображало ее. Неужели все возвращается?..

   – Отлично! Сначала туда, а потом – подумаем! Я бы съездил на Невский. Ну, вообще, был бы рад, если бы ты мне показала достопримечательности. Когда знакомое увидишь чужими глазами – сразу замечаешь совсем иное, упущенное.

   Катя согласно кивнула. Они как-то сразу оказались на одной волне. На той самой, которая когда-то в молодости их подхватила.

   – Как удивительно, что мы тогда встретились на выставке! Потрясающее совпадение, – повторила Катя то, о чем непрестанно думала все это время. Судьба не слишком щедро дарила ей приятные сюрпризы.

   – Да уж! – кивнул Никита.

   Конечно, он не собирался рассказывать, что никаким совпадением это не было. Однажды его сестра разглядывала студенческие фотографии – Никита был в тот вечер у нее в гостях.

   – О, помнишь? – показала ему один из снимков сестра.

   И он увидел Катю… Никита и забыл, вообще не вспоминал все это время про нее… Покачал головой – то ли «сколько лет прошло», то ли «не помню»… Но теперь вдруг начал вспоминать, задумываться, жалеть – не о том, что не сложилось, а что слишком быстро и невнятно все закончилось.

   Около года назад, после своего развода, не выдержал и разыскал Катю в Фейсбуке. Сначала просто мониторил ее сообщения – нечастые, к сожалению. Вчитывался, вникал, сообразил по разным недомолвкам, что с мужем у Кати не очень… Хотел было уже сорваться в Питер и случайно столкнуться с ней на улице, но пару месяцев назад прочитал про выставку. Никита очень надеялся, что Катя все-таки решится и поедет. И тогда они случайно встретятся. А если нет – попробует устроить это в Питере, хотя здесь явно будет сложнее, Катя такая домоседка, что «нечаянно столкнуться» с ней можно только около подъезда или где-то поблизости. В такую неожиданность даже Катя могла бы не поверить. Ну, а так все отлично получилось.

   Катя вернулась, когда уже стало смеркаться.

   – Где была? – проворчала свекровь. – Хотели уж с собаками разыскивать.

   – Вот! Только поглядите, что я накупила.

   Она еще не отошла от свидания, разговоров, взглядов, говорила быстрее и оживленнее, чем обычно. Но покупок оказалось много, всем стало любопытно, что же там, в ярких сумках. На то, что Катя возбуждена немного сильнее, чем стоило ожидать от похода за нитками и прочими мелочами, внимания не обратили. Иногда неплохо быть незаметной, радостно улыбнулась она про себя.

   Девочки принялись разбирать ткани для будущих кукольных нарядов, разглядывать бусины, мулине, ахать от восторга, а кое-что и себе выпросить…

   Они делили добычу, Катя переодевалась с дороги. Свекровь тоже заглянула в сумки. И вытащила накладную, где было перечислено все купленное богатство и напечатано «Интернет-заказ».

   «Это еще что? Заказ? А якобы в магазине выбирала столько времени… Говорить сыну или нет?»

   Анна Валентиновна «печенкой чуяла», что здесь какое-то вранье. Шесть часов забирала интернет-заказ? Ну уж нет. А что станет скрывать замужняя женщина? Вот то-то. Но надо последить. Если больше такого не повторится, значит, хоть дело и нечисто, а сына беспокоить не стоит. Занятой человек, семью обеспечивает, вон, даже на выходные по делам уехал!

   А вдруг Катя влипла в плохую историю? Шантаж? Анна Валентиновна поразмыслила и не смогла представить, чем таким Катю могли бы шантажировать. Фантазии не хватало.

   Ее невестка тем временем села пить чай и нахваливала пироги, испеченные девочками – конечно, под присмотром свекрови.

   А та попрощалась, обняла внучек и отправилась домой. Поглядела на невестку в последний раз пронзительно – но ничего особенного не заметила. Разве что Катя сегодня немного… взбудораженная, что ли, как будто радуется чему-то. С другой стороны, она всегда оживляется, когда планирует новое рукоделье, покупает всякие материалы. И девочки вон сияют, уже какие-то бусы себе мастерят… «Ну ничего, ничего. Все тайное становится явным. Поглядим, голубушка, присмотримся».

   А Катя была счастлива. Сколько лет на нее не смотрел таким внимательным и восхищенным взглядом ни один мужчина, сколько лет не слушал ее с таким пониманием. Конечно, она заслужила этот маленький праздник. Если для мужа она не более, чем домохозяйка, то неужели она не имеет права хоть чуть-чуть расцветить серое полотно будней?

   А муж ее в этот момент был у Алисы в номере. Та, в уютном халатике, с самым простеньким макияжем, начала реализовывать свой план (план А, часть первая) и рассказывала Илье об осенившей ее идее: завести надежное семейное гнездышко, где никто их не потревожит, тихое место, чтобы отдыхать, работать, побыть вдвоем или в одиночестве. Илья глядел на подругу и думал, что в таком «домашнем» виде она ему ужасно нравится… Однако это не значит, что он растает и станет жить по ее представлениям. Да, она и обаятельная, и домовитая. И предлагает вроде бы разумную вещь.

   Только он не планировал заводить вторую семью. Алиса же явно ведет к этому. Что ж, следовало ожидать. Ей хочется иметь хотя бы подобие собственной семьи, а не приходящего кавалера… Можно было бы и пойти навстречу, снять квартирку – в самом деле, не все же им по гостиницам, а в ее коммуналке романтика как-то еще оставалась первые пару месяцев, но теперь основательно повыветрилась.

   Ладно, снять квартирку. Но что получится дальше? У него уже есть жена – в халатике, домашняя, вся в разговорах о быте. Зачем нужен дубль два? Ему – зачем нужен? А потом пойдут разговоры о ребенке. Илья не сомневался, что едва они обустроятся в их общем жилище, его подруге захочется большего. Хотя наверняка она, как всегда, продумала все на несколько шагов вперед, и уже знает, в какой момент перейти к следующему этапу.

   – Нет, Алиса, ты извини. Я тебе изначально ничего не обещал. У нас был договор. Так? У каждого – своя жизнь, бросать семью я не буду, а вторая семья – это совсем не то, что я хочу.

   Она наклонила голову, глядя на него нежно и лукаво.

   – Что ж… Жаль. Мне казалось, некоторая основательность нашим отношениям не помешает. А договор… Ты прав, но ведь наши отношения уже не такие, как в начале. Но если нет значит нет.

   – Не сердись, зая… Ты для меня очень много значишь. Но я не хотел бы манить тебя несбыточным. Это неправильно… нечестно. Мы ведь никогда друг друга не обманывали.

   Алиса вздохнула, глядя на него печально и серьезно. Как будто говоря: «Ты прав. Жаль… Но такова жизнь. Я понимаю…».

   Обняла его, прильнула.

   На другой день Илья улетел в Москву, Алиса осталась до вторника. Попрощалась с ним нежно, без малейшего неудовольствия. Она все же надеялась, что наутро, после чудесной ночи, Илья… ну, пусть не согласится, но хотя бы пообещает подумать. Но нет. Чудесная ночь была второй и последней частью плана А. Значит, следует перейти к другому плану, вот и все.

   С самого начала их романа Алиса «отвечала» за то, чтобы их связь не имела последствий. Илья ни во что не вникал, и Алису это очень устраивало. Если она захочет ребенка – все будет зависеть только от нее. А Илья… Он может порвать с ней, но не бросит малыша, она любимого знала наизусть. И эта его черта – любовь к детям, заботливость – казалась ей необычайно трогательной. Алиса мало у кого из своих друзей и поклонников ее видела, потому, может быть, и серьезных отношений у нее почти не было. Критериев «настоящего мужчины» у нее имелось немного, критерии эти были разноплановые, кое в чем стандартные, в ином – неожиданные. Но отцовская ответственность за своего ребенка была обязательной.

   Да, Илья будет зол после такого обмана… Но кто сказал, что это навсегда? Алиса не сомневалась, что, помогая малышу, видя его хоть изредка, Илья не сможет всю жизнь сердиться на мать своего ребенка. Ее любимый ужасно упрям, но капля камень точит. Он вернется, обязательно.

   И когда Илья, прощаясь, сказал, что не знает, когда они встретятся, что потом позвонит, и поглядел внимательно, как будто проверяя, не заговорит ли его подруга опять о том же, что накануне, Алиса, прекрасно понимая, чего он ждет, улыбнулась ему на прощание:

   – Как скажешь, милый, как скажешь…

   Прошло чуть больше месяца. Наступил декабрь, приближался Новый Год. Катя удивлялась, что у Ильи работы как будто и не убавлялось. Обычно в адвокатских делах к длинным праздникам наступало затишье. Несколько недель назад это расстроило бы ее. А сейчас – наоборот.

   Обычно они в начале декабря всегда ездили на дачу – «встречать первые морозы». Ну, и проведать дом, потому что осенью было некогда – начало учебы, опять-таки, дожди… Редко, когда в сентябре выбирались или в школьные каникулы. Но хоть парочку первых зимних дней старались захватить. А в этом году Илья даже не вспомнил. Катя спросила осторожно, планирует он съездить на выходные за город. Муж раздраженно дернул бровью. Видимо, надо перевести как «некогда». Или «отстань».

   Никита приезжал еще один раз, они погуляли по Невскому, замерзли, сбежали в Эрмитаж. Катя, после первой их прогулки по Питеру, боялась, что непринужденность исчезнет, появится неловкость. Тогда она уверила себя, что ничего особенного – увидеться с давним другом через четырнадцать лет после расставания. Только вот продолжать встречи ей, замужней женщине – дело другое… Но выручила та же чудесная естественность их общения. Опять на одной волне, опять разговоры без устали, как тогда. Это было так же естественно, как дышать. И потом – просто же разговоры…

   «Удивительно, – думала она, – будто все эти пропущенные года мы общались, делились мнениями, поддерживали друг друга. Как будто не расставались».

   Никите эта волшебная легкость давалась вовсе не так легко. В юности у них, в самом деле, все было вперемешку – любовь, болтовня, прогулки до ночи – или до утра. Сейчас, когда приходилось играть в некую дружбу с налетом влюбленности, той непринужденности уже не было. А форсировать – значило спугнуть. Но, с другой стороны, говорил себе Никита, я ведь знал, что легко не будет. Надо приручить. А когда будет есть с руки, тогда и ставить условия. Не спешить.

   Перезванивались (утром, когда все Катины домочадцы уходили на работу или в школу), болтали в Фейсбуке. Написав ответ в мессенджере или положив мобильный, Катя, не видя ничего вокруг, готовила кофе, вставала у окошка, глядела на двор, стиснутый стенами, на арку – выход на не видную отсюда прямую, широкую улицу, в свободную жизнь.

   Катя боялась себе признаться, что снова влюблена. Никаких измен она не признавала. Всегда говорила подругам, когда они рассуждали о семейных делах, что если очевидно, что мужа не любит, он тоже равнодушен, в жизни некий тупик – правильнее уйти. Зачем лицемерить?

   Но вот она именно в таком положении. К мужу испытывает еще привязанность, слишком сильно смешанную со страхом – что снова Илья будет раздражаться, снова взглянет на нее, как на пустое место. Допустим, она действительно любит другого. И что? Нет у нее сил разорвать отношения с мужем – идти некуда… а дети? А работа? Где взять такую, чтобы на все хватало, и на съемную квартиру тоже, потому что с ее родителями и двумя дочками в двухкомнатной – это не жизнь… Да ведь мама станет ее изводить с утра до вечера – вот, такой муж, зарабатывает-обеспечивает, детей любит, а тебе все не так, вот, опять на шею родителям…

   Но отказаться от утренних, когда все убегают по своим делам, или вечерних – дочки уже легли, муж еще не приехал – разговоров с Никитой она теперь не могла.

   За пару дней до Нового Года в гости заехала Лада. Преподнесла мешок подарков, обняла девчонок. Попили вместе чай с тортом, потом дети отправились к себе – играть в новую настольную игру (Наташа заранее волновалась, что проиграет или не поймет правил, Оля держалась снисходительно, скрывая азарт), подруги же устроились на кухне.

   – Ну что? – спросила Лада. – У тебя что-то происходит, вижу ведь, рассказывай.

   – Да нет… То одно, то другое. Ну, как всегда.

   Они дружили с Ладой очень давно, и все же Катя не хотела ничего говорить о Никите. Да и что скажешь? «Есть один человек, моя первая любовь, живет в другом городе, звонит, в соцсети пишет. Как ты думаешь, стоит мне теперь разводиться?». Ответ очевиден. Бросить мужа и переписываться-перезваниваться со прежней любовью из родительской квартиры… Очень умно.

   – Ну кому откроешь душу, как не мне? – настаивала Лада. – Помнишь, как ты деньги потеряла? Я тебе тогда потихоньку одолжила, никто не узнал и, соответственно, не пилил. Да и в других случаях… Кто посоветует, подскажет? И ты меня выручила, помнишь, когда Сашка алименты платить перестал и права на площадь качать затеял. Ну, не ты, Илья, но ведь по твоей просьбе. Слушай, я ведь не просто так спрашиваю.

   Она поглядела на подругу многозначительно. Катя закусила губу. Может, подруга догадалась? У Лады интуиция неплохая, это Катя давно поняла. К тому же та видела Никиту на выставке. Да и Катя ей тогда рассказала, что это не просто знакомый, а давняя любовь. Просто не предполагала тогда, что будет такое продолжение…

   – Я вижу, что у тебя душа не на месте. Я не настаиваю, просто не припомню, что ты была такой.

   – Ну, ладно… Только…

   – Ни единой душе, ага. Это само собой.

   Катя выглянула в коридор, прислушалась, что происходит у девочек, снова прикрыла дверь. Заговорила вполголоса.

   – Помнишь, на выставке…

   Лада слушала сосредоточенно, ни разу не перебила.

   – А Никита этот, сам-то он что предлагает?

   – Ну… что… Предложил снять номер в гостинице. Я отказалась. Знаешь, измены… Это противно.

   – Ага… А он?

   – Сказал, что будет ждать. Что наши отношения будут такими, как я захочу.

   – Так… А чего ты хочешь?

   – Не знаю! Только если наши отношения будут на уровне звонков-писем, то долго так не продлятся, это я понимаю.

   – Естественно. Или потихоньку сойдут на нет, или перейдут в другую стадию. И здесь – или измена, или развод.

   Катя невесело вздохнула.

   – Ну да. А я как сказочный герой на перепутье. Туда пойдешь – коня потеряешь, сюда – голову. Обратно тоже не хочется. А Никита приезжает после Нового Года… Это уже третья встреча. Надо как-то определиться, а я в растерянности. Опять же, я думала, на новогодние каникулы поедем на дачу, а там все будут: и девочки, и муж – не уйдешь потихоньку.

   – А ты скажи, что едешь ко мне в гости. Прикрою. Можешь действительно даже заехать ненадолго… Обменяемся какой-нибудь мелочевкой, вроде как – подарки.

   – Ну, я тебе в любом случае кое-что подарю, уже придумала... ты вон сколько привезла.

   – Вот и прекрасно. Слушай, ты поговори с Никитой. Не бойся сказать правду – что ты не хочешь что-то делать исподтишка. Он мужчина, вот пусть и решает. Я всегда этой мыслью руководствуюсь. Да-да, получается так себе. Но мужик, за которого приходится решать самой, лично мне не нужен на фиг. А чтобы тебе легче было пройти твое перепутье, я тебе кое-что покажу.

   Лада достала телефон, открыла фотографии. Катя глазам не поверила. Илья с какой-то молодой и яркой девицей… Сидят в кафе или ресторане, смеются. Три снимка – на одном девица обняла его и тянется поцеловать. Илья явно не против…

   – Это я сделала пару месяцев назад. Случайно их застукала. Да, сомневалась, показать тебе или нет! Потому что не знаю, что там и как. Ты бы расстроилась… и что? Может, это у них мимолетное.

   – Все равно лучше знать. Никогда не пряталась от правды.

   – Ну, всей правды по этим снимкам ты не узнаешь. Вдруг они давно расстались. Да что гадать? Давай так. Я тебе перешлю фотографии. Если муж будет наглеть или права качать, предъявишь ему снимки. А тебе я это показала для одного: чтобы ты с Никитой строила отношения так, как тебе удобно. Захочешь расстаться – расставайся, продолжать – продолжай. Без угрызений совести, понимаешь?

ГЛАВА 5

Вечером Илья пришел поздно.

   Катя решила, что надо, наконец, спросить про дачу. Они почти всегда там отмечали Новый Год. Приглашали только родителей, а друзей – уже на последующие праздничные дни, да и то не всегда. Илья и девочки очень ценили это время законного ничегонеделания, когда они могли побыть вместе. Катя готовила новогодний стол, обе бабушки помогали, так что справлялись легко. Да, пора уже выяснить, и мама на днях спрашивала, приезжать или нет. Тем более, давно не были там, надо посмотреть, как и что.

   – Да, хочу на дачу! – тут же затянула Наташа.

   Оля закивала. Канючить, как младшая, она ни за что не стала бы, но и ей хотелось на загородное приволье.

   – Едем завтра вечером, – кивнул Илья. Мельком глянул на жену, спросил сухо: – На то, чтобы стол подготовить, времени хватит?

   – Да, завтра похожу по магазинам, все закуплю, – тут же подхватилась Катя. – Родителям своим скажу, что на даче встречаем. А ты свою маму тогда сам пригласишь?

   Тот снова коротко кивнул и отвернулся от жены. Подробности ее беготни по магазинам и прочей суеты Илью не интересовали.

   – Катя? Привет, солнышко! Тебе говорить удобно?

   – Никита! Привет! Удобно, сейчас… Сумку поставлю…

   – В магазине?

   – Да, к Новому Году закупаю. Основное уже есть, так, кое-какие мелочи.

   – Но на сумку этих мелочей набралось?

   – Ну да, как обычно…

   – Не буду отрывать. С наступающим… Главное, не забудь, я приезжаю четвертого, на два дня.

   – На два? – растерялась Катя. Этого он, кажется, не говорил…

   – Да, но я понимаю, что ты не сможешь быть со мной все это время. Я по интернету купил два билета в Мариинку, на балет… на вечер... Если бы ты смогла, я был бы ужасно рад. Ну, и гостиницу заказал. Не все же нам бродить по кафе, и в такую погоду… В общем, номер поезда и время и тебе в Фейсбуке написал, на всякий случай. А дальше… созвонимся!

   Катя брела домой, в туманной измороси, по снежной каше – совсем не новогодняя погода, Никита прав. Но… если идти к нему в гостиницу, то ясно, чем все закончится. Или, по крайней мере, он надеется, что так закончится. Вечером в театр якобы с Ладой, потом, очевидно, удобнее всего заночевать у «подруги»… Катя помотала головой.

   Нет, это все неправильно. Не может она так… Снова звонок. Катя судорожно рылась сумочке, в которой телефон нырнул куда-то на дно. Если это Никита, то надо ему сказать, что…

   Мобильный нашелся, наконец. Звонила свекровь.

   – Кать, ты сливки тридцатипроцентные купила? Что-то не нашла их.

   – Да, на полке, где молоко.

   – Ага, вижу… Ну ладно. Ты скоро? Наташа что-то капризничает.

   – Уже подхожу.

   Нет, сейчас она ничего не может обдумать. Вот на даче…

   Илья пришел с работы раньше обычного. Когда Катя отперла дверь, в прихожей теснились собранные вещи, в основном, продукты для праздника.

   – Тебе долго собираться? – спросил муж почти нормальным тоном. Таким он говорил с женой, когда дома был кто-то еще, кроме детей. По крайней мере, пока на людях Илья еще держался… Катя даже порадовалась, что свекровь едет с ними.

   – Нет, все уложено. Еще раз проверю…

   Успели еще до окончательной темноты. Илья тут же взялся за растопку. Анна Валентиновна вскипятила чай, а Катя включила в спальнях нагреватели и разобрала продукты. Девочкам велели поиграть на улице – все равно пока дом не прогреется хоть сколько-нибудь, там так же холодно, как и вне дома.

   Здесь, в отличие от города, был небольшой минус, снег лежал тонким слоем. Главное, что не таял, превращаясь в кашу. Девочки соскучились по даче, бродили среди присыпанного ледяной крупой можжевельника, обошли все дорожки, покачались по очереди на качелях.

   Спали в ту ночь все на первом этаже, поближе к печке. Катя с мужем в общей комнате-столовой, свекровь с девочками – в небольшой гостевой. Илья уснул быстро, а Катя вертелась с боку на бок, хотя за этот суматошный день ужасно устала (а завтра что будет! салаты, горячее… хорошо, пирог не печь – купили два торта… свекровь еще холодец хотела с утра варить, но успеет ли до вечера, чтобы и застыл…).

   Она лежала, смотрела на потолок, на полосу от фонарного луча и тени веток, чуть подрагивающих от ветра. Илья был тут, под боком. Катя вдруг осознала: они так редко лежат вот так, рядом… городе муж привык последнее время спать в кабинете. Сначала говорил, что работает допоздна, не хочет мешать. Потом перестал что-либо объяснять, просто не приходил в спальню. Катя молча меняла на диване постельное белье раз в неделю, клала чистую пижаму. А здесь он рядом… Она поглядела на мужа. Профиль, сонные вздохи, запах… она вспоминала как будто заново.

   Тени веток двигались по потолку. Ветер сыпал снег, гнал где-то там, в невидимом небе облака. Или это мир неподвижен, а они, вместе с домом, всей маленькой семьей летят, падают куда-то в ночь и вечность. Представить это было сложно и страшно. И Илья казался ей не надежным спутником в бесконечном полете-падении, а чужим человеком, ухитряющимся даже в дачной обособленности от всего света путешествовать по своим собственным путям.

   Такие мысли мелькали на краю Катиного сознания. Неуютные, опасные… И Катя их прогнала. Слишком велики для нее ночь, глухое пространство без границ и дна, одиночество… Не надо об этом.

   К утру дом прогрелся, девочек отправили в их комнатки на втором этаже. Илья тоже поднялся в их спальню. Он казался каким-то самоуглубленным, отстраненным ото всего.

   Он никуда не поехал, сказал, что полдня поработает у себя, потом обещал Оле с Наташей, что они вместе поиграют в саду, попробуют построить крепость – если снег не подтает. Настольную игру и какой-нибудь детский фильм вечером – это уж наверняка. Девочки ужасно обрадовались и сказали, что раз так, они до обеда позанимаются своими делами, ни к кому приставать не будут.

   Катя пожарила яичницу, нарезала бутерброды, потом они с с Анной Валентиновной принялись готовить праздничный стол.

   Катиных родителей ждали часам к трем, Эльвира Александровна обычно привозила нарезки, какой-нибудь покупной салат, потому считала, что имеет право хлопотать у плиты меньше, чем Катя и ее свекровь. Но как-то поможет… и то хорошо…

   Илья выполнил обещание. Возился с девочками на улице, потом поиграл в «Путешествие рыцаря» – если меньше трех игроков, было неинтересно, так что сегодня играли вместе и Наташа была в восторге. Оля держалась спокойнее, но Катя видела, что она тоже довольна. Илья тоже был куда оживленнее, чем утром.

   Катя резала овощи, ставила мясо в духовку, перекладывала новогоднюю порцию оливье из огромной кастрюли в нарядную салатницу, но все же время от времени заглядывала в телефон – нет ли смс от Никиты, не пропустила ли звонок. Утром ждала нетерпеливо. Потом отвлеклась на бесконечные хлопоты, но выкинуть из мыслей никак не получалось, так и выстукивало лейтмотивом «напиши мне, пожалуйста… пожалуйста, напиши мне». Напрасно. Наверно, ему сегодня не до нее – такой же суматошный день.

   Илья громко и уверенно командовал, как складывать снежные заготовки для крепостной стены, отряхнул куртку Наташи, когда та поскользнулась и свалилась, велел Оле надеть капюшон, раз уж ей так захотелось покрасоваться в новой шапочке, тонкой не по погоде.

   Катя глядела на них и думала, что зря она затеяла все это с Никитой.

   «Не надо ему приезжать. Я не смогу бросить Илью, забрать дочек… Даже если о муже не думать, то девочкам каково будет? Я себя обманываю, что возможно в моей жизни что-то другое. У кого-то получается… Но не у меня».

   Так она сказала себе, и это показалось ей настолько твердым решением, что она чуть было не побежала наверх – позвонить Никите. Пробормотать, что приезжать не надо, поздравить с наступающим и поспешно повесить трубку.

   Но раз и другой она сунулась с какими-то вопросами к Илье, и все время натыкалась на пустой, равнодушный взгляд. Муж как будто смотрел сквозь нее. Да что там – сквозь нее! Как будто вся жизнь, которая играла в его взгляде, когда он был с дочками, затухала. Как будто это она, Катя, убивала его радость, камнем тянула ко дну. Как ни уговаривай себя, а сможет ли Катя терпеть это все – долгие, долгие годы… Ведь не только жене нужно стараться, чтобы в семье был лад и покой.

   «И что, я должна себе жизнь сломать? А он даже усилий не делает, чтобы вести себя со мной нормально. Нет, надо думать о разводе. А дети... Пусть видятся, в гости ездят, я же не против…».

   Но следом пришла все та же мысль, из -за которой руки опускались – а куда уйти? У Никите, с которым они виделись пару раз после перерыва больше, чем десять лет? Да ведь и не зовет он ее к себе пока…

   За два дня до этого Илья встречался с Алисой. Он сразу предупредил, что до третьего-четвертого и на рождественские праздники будет с семьей, вырваться не сможет. Поэтому побудет с ней один предпраздничный вечер.

   Алиса спокойно согласилась. Слова Ильи только подтвердили ее мысли – так продолжать нельзя. Нет, она ни в коем случае не собиралась уводить его из семьи. Видела она подобные браки. Чужие дети по выходным – отец ведь имеет право их брать к себе, чужие проблемы, которые надо решать вместе с уведенным из семьи мужем, скандалящие жены, которые не дают видеться с детьми… Нет и нет.

   Она просто хочет, чтобы Илья видел в ней человека – с определенными требованиями, сложностями, мечтами. Хочет некое подобие семейной жизни. Надо рискнуть… Потому что эти вот гостинично-ресторанные отношения ей больше не нужны. Алиса от них все получила: и развлечения, и материальную поддержку, и радость влюбленных встреч. Эмоции начали повторяться, но это была рутина, а не надежность стабильности. Хватит, пора шагнуть на новую ступень.

   Они погуляли по парку недалеко от дома Алисы, полюбовались сияющей елкой, иллюминацией, небольшой группкой ледяных скульптур. Потом устроились в кафе.

   – Ну, какие планы на праздники? – спросил Илья.

   – Сейчас так много работы… Но надеюсь вырваться. Если успею все закончить, тридцать первого вечером поеду в Красное Село к родителям. Там встречу Новый Год… А второго – на работу. У нас праздничные дни – самые трудные.

   Она улыбнулась.

   – Вот закончатся праздники, тогда я возьму выходные, несколько дней.

   – Отлично! Вот тогда и встретимся.

   – Да… Я хотела кое-что сказать тебе. Это дело, разумеется, мое, но и ты имеешь отношение…

   Алиса опустила глаза, застыла в мнимом замешательстве. Илья нахмурился.

   – Что такое?

   – У меня будет ребенок, – сказала Алиса тихим, таинственным голосом, каким рассказывают сказку в зимний, вьюжный вечер: в сказке будет много трудностей и препятствий, много неведомого и даже опасного, но все обязательно закончится хорошо.

   – То есть… Как? Это какой-то сбой? – Илья ничего не понимал. Алиса же следила…

   – Нет. Я поняла, что хочу ребенка. И вот…

   – Что?! Поняла и вот так молча решила за меня? А то, что мы договаривались – это пустой звук?!

   – Я не заставляю тебя… – Алиса говорила так же тихо, с легкой полуулыбкой.

   Пусть он видит счастливую мать. Пусть почувствует, что любой ребенок – даже незапланированный, нежеланный – все равно радость.

   Но Илья никакой радости не проявил. Наоборот, замолчал и глядел гневно, почти с презрением. Оба молчали несколько минут. Наконец Илья тяжело оперся о стол и сказал негромко:

   – Ты считаешь, что можешь вот так обмануть меня, и я все проглочу? Стерплю, и буду молча содержать вас? Что все останется по-прежнему?

   Алиса потупилась:

   – Я никогда ничего не потребую, обещаю. А как будет дальше… Тебе решать, милый…

   – Я уже решил все, давным-давно. И ты отлично знала об этом.

   Помедлив, встал, достал купюру и положил поверх меню:

   – Не звони мне. И раз решила за двоих, без меня, то и впредь на меня не рассчитывай.

   Ни сказав больше ни слова, даже «прощай», Илья быстро вышел на улицу, в неуютную ночь с мокрым снегом и злым ветром.

   Алиса спокойно встала, накинула шубку. Этот разговор был необходим, хотя она предвидела в нем все реплики Ильи, вплоть до интонаций. А вот что будет дальше… Пусть проведет праздники с семьей. Пусть лишний раз задумается, почему это он может радоваться детям, семейному уюту, а ей такое запрещено.

   Потом Алиса начнет действовать. Да, на пойдет по опасной тропке, как над обрывом, и их отношения действительно могут рухнуть. Но шанс – сохранить и ребенка, и Илью – у нее есть. И то, что он сейчас сказал – дескать, ты за меня решила, вот и рассчитывай дальше только на себя – это все слова. Не бросит он ребенка. И материально поможет, и заботиться будет. Не сразу и не так, как о старших дочках – но будет.

ГЛАВА 6

Третьего января Катя уехала в гости. Понятно, что «гости» – то есть Лада – планировались как совсем маленькая часть всего времени. А основное – свидание с Никитой.

   На этот раз они устроились в его хостеле. Слишком метельно было на улицах, в кафе – надоело, и Катя не могла не согласиться, что лучше зайти к Никите. Хотелось хотя бы иллюзии домашнего уюта.

   Никита купил торт, красную икру, салаты, заварил чай – в номерах имелись электрические чайники. Прилепил к стене скотчем небольшую еловую ветку и обвил ее серебряным дождиком. В общем, остался собой вполне доволен.

   Поздравили друг друга с Новым Годом, достали подарки. Им пришло в голову одно и то же: книга. Хорошо хоть купили разные. Обменялись подарками, улыбнувшись совпадению. Мы, как всегда, на одной волне, растроганно подумала Катя, ничего не изменилось. Может быть, после слякотной улицы и злого колючего ветра, но так мирно было здесь… Катя прикрыла глаза, положив пальцы на горячие бока чашки. И не в непогоде дело, просто можно расслабиться, вот так сидеть – молча, думая о своем, или перебрасываясь редкими репликами. И никаких взглядов сквозь тебя. От этого ей холодно с Ильей, не от зимы.

   И как же чудесно, что Никита ее не торопит, подливает чай, подвигает торт или икру. Просто радуется вместе с ней этим минутам, этому почти домашнему чаепитию.

   Никита пил чай, поглядывая на Катю – она в какой-то полудреме, улыбается краешком губ. Надо держаться непринужденно, не спешить. Не спугнуть… Так он себе говорил, но уже еле сдерживался: встряхнуть бы ее за плечи, чтобы пришла в себя. Ведь не окончательно же домашняя клуша!

   Подумал – и стало не то, чтобы стыдно, но неприятно, и не от Катиной медлительности, а от собственных мыслей. Чего он ждал? Что она к нему на коленки запрыгнет? Это он следил за ее жизнью, планировал встречу. Для Кати Никита – вынырнувший из прошлого и уже наполовину незнакомый человек.

   И он не учел вот что (а следовало, вещь-то очевидная): Катя уже не такая, как почти пятнадцать лет назад. Была легкая на подъем, ему смотрела в рот. Сейчас – мать двух дочек, поманишь приключением – не сорвется, начнет рассуждать и прикидывать варианты. Хуже всего, что она, судя по всему, не станет рассматривать Никиту как романтическую отдушину. Только как верного рыцаря, который в тяжелую минуту ей подставит плечо – навсегда. Но если так… его план не удался. Зачем ему все это? Надо, надо отступать… А потраченное время? А глупые надежды? И главное – она такая милая, спокойная, домашняя, что отступать совсем не хочется…

   Есть одна идея у него, хотя может и не сработать.

   – Ну, что ты решила?

   Катя вздохнула.

   – Я так жалею, что раньше у нас не сложилось…

   – Виноват только я. Это я очень хорошо вижу, но что теперь поделаешь? Да, ошиблись тогда – из-за меня, но ведь и мы имеем право на счастье, разве нет?

   – Имеем, но… Не люблю я что-то делать вот так, тайком, понимаешь? Я очень хочу быть счастлива… и чтобы ты был счастлив, и дети… А как, ну вот как нам устроиться? Переехать мне с ними в Москву, бросить все… Ты готов принять нас троих? Ведь это непросто… «Да уж. Эту мысль я ни за что не должен поддерживать, не для такого старался»). И главное, дочки так к отцу привязаны… Они мне не простят, да я сама не смогу их увезти. Обратно к родителям вернуться? С мамой мне будет тяжело, она считает, что у нас с Ильей удачнейший брак (как она понимает) и места у них мало, а уйти от мужа в никуда и ждать твоих приездов – тоже ведь не вариант.

   Замолчала. Она строила логическую цепочку доводов и ужасно боялась, что Никита согласится, вздохнет («Да, что же поделаешь»…). Так хотелось, чтобы он возражал, спорил, придумал что-то. Потому что иначе ее жизнь выглядела как-то… совсем безнадежно. Терпеть мужа, который не любит. Ждать, пока дочки вырастут. Хотя уйти, кроме как к родителям, все ведь равно некуда, с дочками или без…

   Внезапно ему стало жаль Катерину. Ведь это он сбил ее с толку, вытянул из привычной, пусть и опостылевшей колеи.

   – Послушай, вот что я тебе скажу, – осторожно начал Никита. – Моя мама развелась, когда мне было около семи лет. Я ужасно переживал, да… для детей это всегда сложно… Но когда вырос, я ее понял. Как представлю, что она жила бы в унынии, безрадостно – у них с отцом был тяжелый брак, хотя порознь каждый их них человек вполне достойный… И что? Не считаю, что я заслуживаю такой жертвы. А что детям лучше с родным отцом… Да кто ж спорит. Я сам развелся и стараюсь, как могу, чтобы дочке это далось не так тяжело, как мне в детстве. Но вот так сложилась жизнь. Знаешь, чего ты на самом деле боишься?

   – Ну-ка? – Катя грустно улыбнулась.

   – Зависимости и неустроенности. Уйти в никуда… Это, конечно, трудно. И сразу бросать и город, и родных, и друзей и ехать за тридевять земель тоже непросто. Но можно устраивать самостоятельную жизнь понемногу, по шажку.

   – И какой же первый шаг?

   – Собственный заработок, конечно. Нет-нет, я понимаю, что ты ведешь дом, с детьми занимаешься. Да и не поймет тебя никто в твоей семье, раз ты, особо не нуждаясь в деньгах, начнешь целые дни где-нибудь в офисе просиживать. Ты мне как-то говорила, что училась на компьютерных курсах?

   – Ой, это так давно было… Еще Наташа не родилась, я думала, вот Оля подрастет, выйду на работу. В школу не хотелось возвращаться. Потом второй ребенок… Ну и я оставила эту затею.

   Никита подлил Кате и себе горячего чаю и продолжил:

   – Смотри, у нас на фирме есть возможность удаленно работать. Мы берем заказы на дизайн сайтов, на рекламное оформление… Вообще у нас много направлений, для художника точно что-то найдется. Это серьезная работа, и хорошие заказы сразу тебе не дадут. Но как небольшая подработка – вполне годится. А по деньгам примерно так…

   Никита назвал сумму – небольшую, на такую не проживешь и одной.

   – Но это же не работа с утра до вечера. Так, пару-тройку часов. Может, даже не каждый день. А дальше… Поглядим, что у тебя лучше будет получаться. В офисе, конечно, зарплаты солиднее, но это от звонка до звонка. А для начала фриланс – лучше не придумаешь. Если пойдет дело, будут и заказы. Надумаешь жить самостоятельно – попробую тебя устроить на ставку в петербургский филиал, это уже нормальные деньги. Ну, как?

   – Пожалуй… Я подумаю, хорошо?

   – Конечно, тем более, праздники, все начальство разъехалось. Через недельку скажешь, ладно? У нас сейчас есть возможность взять нового сотрудника.

   – Наверно, это выход. Только я все это время, после того, как Оля родилась, не работала. Страшно как-то. Мне кажется, ничего у меня не получится.

   – Не попробуешь – не узнаешь! А пока все решается, предлагаю: давай мы с тобой будем как раньше – переписываться, перезваниваться, встречаться изредка.

   – Если тебе не надоест эта неопределенность…

   – Ты не бойся, что наши чувства перегорят, как ты мне сказала однажды… В конце концов, хоть у огонька погреемся! Но не надо бояться выдуманных бед, надо жить здесь и сейчас. Понимаешь? Вот сейчас судьба тебя привела на некий поворот. Здесь и сейчас – другого шанса не будет!

   Катя слушала, замерев, как зачарованная. И правда, чего она все время боится? Осторожничает, оглядывается, так и вся жизнь пройдет. Никита говорил так убедительно (потому что и сам себе верил в этот момент, и вот – одну минутку давнее волшебство стало не словами, а явью. ). Он продумал все действия и слова, но волна их прежнего чувства, общности, понимания понемногу захватывала его. Уводила от твердого берега, где все было просчитано и измерено, затягивала на зыбкий песок неопределенности – непонятно, немного страшно, но самые удивительные и невообразимые вещи случаются только там…

   Домой Катя ехала с Ладой. Та изредка бывала у них на даче, никто не удивится, что подруги не наобщались. Вполне достойная конспирация. А поговорить действительно нужно было. По дороге Катя рассказала о предложении Никиты – поработать у них на фирме, удаленно. Лада прикинула и кивнула:

   – Слушай, я тебе советую так и сделать! Своя денежка – это очень, очень важно. Не из-за Никиты и даже не из-за отношений с Ильей. Ты хотя бы не будешь себя чувствовать в клетке, где тебя кормят, да на волю не пускают. Если же понадобится всерьез работать, уже появится опыт, на фирме будешь не чужой человек. Сейчас на хорошую работу так просто не устроишься, имей в виду.

   – А дом? У меня итак времени почти нет…

   Подруга нахмурилась.

   – Хм… Знаешь что? Ты очень много сил тратишь на то, что не слишком нужно. То какие-то блюда немыслимые готовишь, мясные рулеты, салаты сложные, пироги, хлеб домашний. Нет, это дело хорошее, но иногда стоит что-то побыстрее и попроще… Курицу запекла, котлеты на всю неделю навертела, помидоры-огурцы нарезала… Обойдутся без разносолов. Кстати же и труды твои будут ценить больше, когда ты на что-то этакое сподвигнешься. Да и девочек почаще впрягай. Пора уж им помогать как следует, не маленькие.

   – Ты права…

   – Еще бы! Ты не поверишь, сколько времени освободится. Ну, с Никитой я все поняла. А что Илья?

   – Все праздники сидит дома. Никуда не ездит, никому не звонит… С девочками занимается, на лыжах вчера ходили. Примерный семьянин.

   – Хм… Ну тогда и хорошо, что ты ему те снимки не предъявила. Может, там и не было ничего такого серьезного. Однако ты их храни. Мало ли что.

   Третьего января Алиса вернулась на работу. И еще через два дня призналась себе, что все рассчитала, кроме одного – своей реакции.

   Алиса сразу решила, что после разговора с Ильей просто станет спокойно ждать, ничего не предпринимая. Сколько нужно – неделю, месяц. Пусть Илья потоскует, помечется – нет, понятно было, что все его метания останутся в душе, никаких шагов он не сделает, чтобы с ней встретиться, переубедить, тем более – пойти на попятный. А потом Алиса ненароком попадется Илье на глаза… Они объяснятся. И он сдастся, пойдет на попятный. И все будет так, как она задумала.

   Алисе казалось, что, даже если ее план провалится, она переживет. Трудно, больно… но не безнадежно-трагично. Ну очевидно же, что Илья все равно никогда бы не развелся, ей суждено пребывать на втором плане, без права чего-то хотеть, планировать, менять. Значит, надо действовать, нет вариантов.

   И вот – она с будущим ребенком, Ильи нет, а в ее жизни образовалась настолько безнадежная пустота, что заполнить чем-то никак не получается. Она решила ждать – но как же это трудно!

   Что ж, раз праздники ее не отвлекли от мрачных мыслей, значит, пусть отвлечет работа. Тем более, если все ее идеи провалятся, то быть ей матерью-одиночкой. И деньги очень даже понадобятся.

   Так и шли дни за днями. Теперь Алиса не отказывалась ни от каких предложений, шила даже ночами. Денег стало больше, и это было хорошо – после родов она не сможет так вкалывать, надо копить… А пустота никуда не исчезла.

   Самое ужасное, что однажды она-таки попалась Илье на глаза. Да, в том самом ресторанном дворике, где они часто встречались по будням – ему от работы было удобно, ей тоже. По выходным они предпочитали ходить в рестораны или бронировать на денек какой-нибудь загородный отель. А по будням для мимолетных свиданий вполне годился ближайший торговый центр.

   Алиса заметила Илью и, поколебавшись, все-таки устроилась за столиком около того выхода, через который Илье удобнее было пройти. Он сидел недалеко от нее, говорил по телефону, не глядя по сторонам, пил кофе. Алиса наблюдала из-под ресниц, чтобы не было понятно, заметила она его или нет, смотрит сейчас на него или так, в пространство. Видел ли ее Илья – она так и не поняла. Спокойно просматривал бумаги, что-то искал в телефоне, снова пил кофе.

   Потом встал, прошел мимо. Алиса вскинула глаза, как будто только сейчас заметила и изумилась такой неожиданной встрече. Илья замер на секунду, потом, не сказав ни слова, пошел дальше. Алиса подождала несколько минут и тоже спустилась на первый этаж. Ильи уже не было. Она вышла на улицу.

   Новогодние праздники прошли, но витрины все равно были нарядно оформлены, тут и там горела яркая иллюминация. Падал снег, редкие хлопья, рассыпавшиеся на асфальте, на рукавах ее зимнего пальто. Неужели так все и закончится у них?

   Что ж… Был у нее еще один… не то, чтобы план – рискованный шаг. Но тут уже обратной дороги не будет. Такого Илья не простит, если догадается, что Алиса задумала. Да, если раскусит – это бесповоротный конец. Вот если примет за некий порыв… тогда все может получиться.

   Прошел день и другой, а Илья не подал ни малейшей весточки. Ждать или?.. Нет, надо действовать.

   Набрала сообщение: «Я очень жалею о нашем разговоре и своем поступке. Я записалась к врачу и решу эту проблему, сделаю, как договаривались изначально. Позвони мне, пожалуйста!». Отправила. Не поздно ли?.. Вдруг Илья и знать ее не захочет? Но терять уже нечего.

   Прошло несколько минут. Может, послать еще одно сообщение? Нет, она же не подросток, который забрасывает любимого десятками смс…

   Ничего.

   Со вздохом отложила мобильный, потянулась к работе. Хороший заказ, нужно сделать побыстрее, чтобы не упустить клиентку.

   Телефон завибрировал.

   – Алиса?

   – Да! – выдохнула она.

   – Ты… передумала?

   – Да. Я долго размышляла и поняла, что была неправа. Мы договорились, все обсудили, а я… И вот… послезавтра записана на обследование, а потом…

   – Я хочу тебя увидеть.

   – Я тоже!

   – Знаешь… я заеду к тебе, можно?

   – Конечно! – радостно изумилась Алиса – совершенно искренне. Илья редко бывал в ее коммуналке, всего несколько раз заглядывал, когда не получалось уехать куда-то вдвоем, но его туда совсем не тянуло.

   Илья эти дни провел в тревоге. Нет, с дочками он играл и радовался общению, новогодний стол был великолепен, а снег, а воздух за городом… Но он ощущал ту же пустоту, что и Алиса. И чем больше он тосковал о ней, тем больше раздражала жена. Катя не подавала никакого повода. Была ласковой, сдержанной, предпочитала смолчать, чем выяснять что-то... От этого раздражала еще больше. Илья совсем не счел за жертву поехать в коммуналку. Может, раньше – да, но сейчас куда угодно, лишь бы не видеть опостылевшую жену. А в гостиницу звать подругу не хотелось. Слишком важный предстоял разговор, пусть ей будет спокойнее хотя бы от того, что она дома. Илья уже начинал чувствовать себя виноватым… Да, она сама все затеяла, но как же ей придется тяжело…

   Алиса накрыла стол в своей комнате, достала парадный сервиз. Огляделась – все убрано, по-праздничному нарядно и уютно. Невысокая серебряная елочка с с синими шариками стояла на подоконнике.

   Наконец раздался звонок в дверь – три раза, ее число, чтобы не перепутать с соседями. Илья шагнул в прихожую с огромным букетом цветов в одной руке и небольшой коробочкой, перевязанной подарочной лентой. Он помнил и не обращал внимания на заставленный коридор, ободранные обои. В комнате у Алисы, он знал, все чисто, аккуратно, сделано с любовью к уюту и вкусом.

   Алиса кинулась ему на шею, обняла, потом, как бы опомнившись, взяла и цветы, и коробочку, вынесла из комнаты не распакованные домашние тапочки. Илья прошел в ее комнату, огляделся.

   Алиса положила цветы и открыла подарок. Громко ахнула – тут уж без всякого притворства. Конечно, она бы любом случае похвалила бы подарок Ильи. Но тут… На сияющей золотой цепочке кулон в виде птицы с зелеными глазами, вытянутой, узкой, сложившей крылья с длинными перьями.

   – Как же… как красиво…

   – Надеюсь, тебе нравится.

   – Да, очень… Я не ждала… Ой, забыла про цветы, сейчас поставлю…

   Наконец все хлопоты закончились. Алиса надела кулон, сверкнувший мгновенной молнией поверх ее нарядной зеленой блузки. Илья, чуть улыбаясь, любовался ею. Но следовало обсудить…

   – Значит, ты решила…

   – Да, – твердо сказала Алиса. – Мы договорились, а я нарушила обещание. Я не обременю тебя ребенком.

   – Ну, дело не в этом…

   – Я все понимаю. Ты прав. Ну, а матерью-одиночкой я быть не смогу, это неправильно, даже перед ребенком – нечестно. И без тебя я не смогу… Значит… Давай не будем об этом, хорошо? Это моя и только моя вина. Я все сделаю… и будет, как раньше.

   Она глядела виновато, без малейшего упрека – так, как сейчас необходимо было. Илья нежно взял ее руки, обнял своими ладонями.

   – Прости… – сказал он тихо. – Я понимаю, что это была твоя мечта. Но иметь ребенка на стороне… это… Это неправильно и нечестно. А бросить своих девочек я не могу.

   – Послушай, мы с тобой давно договорились… И я согласилась. Твоей вины тут нет и быть не может. Ты меня прости…

   Она опустила глаза. Потом прижалась щекой к ладоням. Как хорошо… ей действительно было сейчас хорошо и надежно, ничего не требовалось играть…

   – И давай сегодня забудем о проблемах? Хорошо? Мы снова вместе, и это настоящее чудо!

   Илья кивнул и обнял ее. Он не мог не думать сейчас о своих дочках. Да, дети – это такая радость, он никогда не понимал мужчин, которые тратили жизнь не пойми на что, бросали беременных подруг, скрывались от алиментов. Что-то кольнуло в сердце. Алиса… Бедная девочка! Ради него отказывается от такого счастья, и как там сложится у нее дальше, вдруг потом не сможет забеременеть – бывают же такие случаи… А он откупился дорогой побрякушкой!

   Уходя, Илья задержался у дверей ее комнатки.

   – Если хочешь, я пойду с тобой к врачу?

   – Спасибо! Мне так приятно, что ты предложил. Но там пока ничего не скажут. Это же только предварительное обследование. Дадут направления… И выйду я рано, натощак.

   – Тебе видней...

   – Если хочешь, можем пойти во второй раз, когда придут все результаты и уже…

   Алиса намеренно запнулась.

   – … назначат день…

   – Да-да, сходим вместе. Только время скажи заранее.

   – Спасибо…

   Голос Алисы упал, ушел в тихий шепот. Илья снова почувствовал себя подлецом. «Бедная девочка! Все для нее сделаю, только бы она была счастлива!». Взял ее руки, снова спрятал в свои ладони – так неожиданно, так медлительно-нежно. Алисе стало стыдно за то, что она непременно должна сделать, так стыдно, как за всю жизнь раза два-три бывало. Но как теперь отступить? Все продумано…

ГЛАВА 7

Он вернулся домой поздно, дети уже спали. Катя сонно выглянула из комнаты с книгой в руке.

   – Голодный? Чаю тебе сделать? – и зевнула.

   Илья резко мотнул головой – ничего не надо! – и стал переодеваться. «Какая она вульгарная! Нечесаная, зевает во весь рот… И разговоры опять о еде, как будто больше нам не о чем!».

   Кроме Ильи, никто бы Катю не назвал в этот момент вульгарной: мягкие распущенные волосы, уютная пижама с медведями, а лицо в приглушенном свете выглядело невинным и нежным.

   Поглядев в спину мужу, закрывшему за собой дверь в кабинет, она молча ушла.

   Алиса выходила из центра планирования семьи, и тут завибрировал мобильный. Илья! Нет, позвонила двоюродная сестра Маша. Они были лучшими подругами, вместе росли в Красном Селе. Потом Алиса отправилась в Питер, а Маша – в Москву.

   – Алиска, привет! Вырвалась на пару дней, своих повидать. Даже на праздники не смогла, представляешь? Хотела к тебе заехать вечером, свободна?

   – Конечно! Слушай, ну как же здорово!

   – Еще бы, сто лет не виделись. Привезти что-то?

   – Нет, все будет. Я запеку мясо, вчера сделала салат – еще остался. Пирожные…

   – Ну и нормально. Тогда прихвачу чего-нибудь… отметить?

   – Нет, не надо. Или бери только себе, если хочешь.

   – Ты куда-то поедешь потом? – огорчилась Маша. – Даже поговорить не успеешь толком…

   Алиса часто уезжала на вечерние показы или, если требовалось, к клиентке с примеркой.

   – Нет-нет, я весь вечер свободна. Другая причина, потом расскажу.

   Маша помолчала.

   – Ну, если это то, о чем я думаю… Тебя можно поздравить?

   – С тем, о чем думаешь – да! А вот с прочим…

   – Ладно, поговорим, когда приеду!

   Алиса так ждала сестру, как разве что в далеком детстве, когда дома никого не было и она, маленькая, боялась одна и не могла дождаться хоть кого-то…

   Наконец та пришла – вся в снегу, веселая, шумная, с сумкой подарков. Алиса кинулась обнимать, не обращая внимания на таявший снег, на холод от Машиной шубы. Сестра смеялась, мотала головой – «подожди, дай переоденусь».

   – Идем в комнату! Сейчас чайник поставлю, а ты устраивайся пока.

   В коридор выглянула соседка, Елена Владимировна.

   – Ой, Алисочка, у вас опять гости…

   – Старый Новый Год! Вот, сестра приехала.

   – Ну-ну… с праздничком…

   М-да… коммуналка как она есть, подумала Алиса.

   Стол уже был накрыт. За салатами и вином (минеральной водой для хозяйки) Алиса подробно объяснила свой план. Сестра слушала сосредоточенно, не перебивая.

   – Что скажешь? Конечно, тут я хожу по краю…

   – Да, рискованно. Может не сработать, – покачала головой Маша.

   – А я верю, что получится! Илья так изменился, жалеет меня.

   Жалеет? Алиса усмехнулась. Да, она помнила недавнюю нежность Ильи, виноватый взгляд… И что? Жалеет, да. Но ведь он устраивает себе комфортную жизнь, не думая о других – ладно о других, о ней! – и это гадко. Илья заслужил все, что она запланировала. Потом сам рад будет…

   Маша заметила, что сестра задумалась. Встряхнула головой, залпом допила вино:

   – Слушай, давай погадаю?

   – Да у меня и карт нет. Разве что ты с собой взяла?

   – Не-не, на картах – это ненаучно. А помнишь, как раньше?

   – Ты про тесты? А давай!

   Когда-то в школе они обожали всяческие тесты и исследования… Маша достала блокнот и ручку.

   – Устраивайся поудобнее. Можешь завернуться в плед.

   – С удовольствием…

   – Ну, как обычно. Ты представляешь то, что я тебе скажу, потом отвечаешь на вопросы. Итак, ты в пустыне…

   – Ну, как всегда! Ладно, молчу, представляю…

   Маша задавала вопросы и записывала. Наконец велела:

   – Все, открывай глаза, возвращайся в реальность. Что я тебе могу сказать? Сначала очевидное. Ты на распутье. Однако тот путь, который ты уже выбрала в глубине души, принесет тебе исполнение всех твоих желаний. Действуй осторожно, но без колебаний.

   – Замечательно! Но ведь что-то не так, по голосу чувствую?

   – Видишь ли, судя по всему… Ты получишь все, что задумала, и даже больше. И вот это «больше» будет тем, что тебе не нужно. Это будет что-то... совсем лишнее… какая-то новая ситуация… И она может разрушить все, что сложилось удачно. То есть… нечто непредусмотренное, но полностью вырастающее из твоих действий. И ты либо преодолеешь это, либо оно станет угрозой всему достигнутому. Что именно – не скажу, тут уж тебе видней, что же это может быть.

   Повторный визит в консультацию назначили на понедельник. Илья твердо сказал Алисе, что пойдет с ней. Теперь нужно пережить как-то выходные… Ему вдруг пришла в голову мысль, что стоило бы оставить все, как идет. Да, будет ребенок на стороне. Ничего, у него хватит денег воспитать и обеспечить.

   Ну да, да, это против всех его принципов – стать "воскресным папой", жить на две семьи… Но Алису было жаль... и еще появилась страшная мысль: а вдруг потом у нее будут проблемы, мало ли женщин после такого не смогли больше забеременеть. Илья знал о таких случаях. И виноват будет только он. Понимал, но решится окончательно не мог, и это его мучило.

   В субботу, когда Оля вернулась из школы, детей отправили на дачу с Анной Валентиновной. Илью пригласили на юбилей одного коллеги, праздник предполагался вечером в большом ресторане. Приглашали с женой, к сожалению – Илье совершенно не хотелось сейчас никаких совместных с ней выходов в свет. Конечно, многие придут просто с подругами, но для Ильи это не годится. Слишком много там будет знакомых – тех, кто отлично знает, что он женат и на ком.

   Катя была рада. Давным-давно они с мужем никуда всерьез не выбиралась. Ей хотелось как-то отвлечься. И новая работа оказалась не такой уж простой, пусть заказов пока присылали немного и никуда ездить не требовалось. Хорошо хоть Никита ей подсказывал, что и как… Она ведь после курсов на компьютере не работала.

   И домашняя жизнь совсем не обнадеживала. Девочки прекрасно видели, что между родителями нелады. «Вы поссорились с папой?» – спрашивала Оля уже раза два. Катя что-то отвечала про то, что папа сейчас очень занят и устает… но скоро дочь и сама догадается, что усталость – не повод вести себя с женой как с пустым местом.

   А Наташа вообще однажды заявила: «Не хочу быть мамой!». Катя сначала испугалась, что проглядела что-то в своем и Ильи поведении с младшей, и она теперь боится, что когда-нибудь и у нее, Наташи, с ее собственными детьми сложатся плохие отношения. Но дело оказалось в другом. «Ты все время копошишься! – сердито сказала Наташа. – То полы моешь, то на кухне. Вообще никакой жизни, если быть мамой! Ничего интересного не происходит!».

   А ведь и правда… С другой стороны, если бы то, что она делала, радовало Илью – а за ним и детей, если бы муж не был как вольная птица, которой все равно… А так да, отец с детьми играет, гуляет, ничем из бытовых дел не обременен, из дома уходит, когда хочет. Конечно, на фоне Катиного «копошения» его жизнь куда привлекательнее.

   «Зачем я трачу свое время – все мои утекающие в никуда часы и дни – на то, что никто не ценит?»

   Давно следовало поговорить с мужем, повторяла себя Катя. Ну сама же видишь, что все эти якобы мудрые поступки, когда он хамит, а ты молчишь, хранишь «покой семейного очага», ни к чему хорошему не приводят. Отношения все хуже. Так нельзя жить, надо обязательно поговорить с ним. Хотя бы ради дочек Илья должен как-то сдерживать себя. Но и сама хороша! Ведешь себя, как тряпка, вот и отношение такое… чтобы ноги было удобнее вытирать.

   Готовясь к банкету, Катя сходила в салон красоты, постриглась, покрасила волосы, сделала отличный маникюр. Нашла давнюю, но почти не ношенную нарядную блузку. Погляделась в зеркало и очень себе понравилась. Разве дашь ей тридцать четыре? Да никогда. И больше ни одной грубости она Илье не позволит, вот так!

   На банкете было шумно и весело. Говорили тосты, шутили. Нашлись сразу знакомые. Катя заметила, что Илья тоже как-то стал спокойнее. До этого, в машине, он был мрачен и сосредоточен. Думал о своем. А после третьего-четвертого тоста расслабился немного.

   Гости разбились на группки – тут многие знали друг друга. Катя оживленно болтала с Тамарой, женой бывшего коллеги Ильи. Хоть встречались только на таких вот мероприятиях, у них всегда находились общие темы. Как все легко, думала Катя, чувствуя себя легкомысленной, кокетливой, ловя взгляды: женские – оценивающие, и мужские – одобрительные. И чего я боялась, надо просто ценить себя, тогда и другие оценят, вот и весь секрет.

   Илья тоже беседовал с каким-то приятелем.

   – Кать, передай мне селедку под шубой. Блюдо во-о-он там. Странно, да? И на Новый Год ее, и на прочие праздники делаем, а все не надоедает, – сказала Тамара.

   – Ой, я тоже ее обожаю. Не дотянуться... Сейчас, подожди… Илья, – обратилась она к мужу. – Передай, пожалуйста…

   Тот не слышал. Катя тронула мужа за рукав:

   – Илья, отвлекись на секунду. Тамара просит…

   Тут случилось сразу две вещи. Два официанта внесли огромные блюда с горячим, и разговоры чуть примолкли. А Илья резко обернулся к Кате и сказал – очень громко во всеобщей тишине:

   – Что ты лезешь опять? Веди свои бабьи разговоры, от меня отстань!

   Прозвучало это грубо… да нет, просто по-хамски. Послышались голоса:

   – Ну, Илья, ты чего? Поругались что ли?

   – Зачем так…

   Кто-то засмеялся. Большинство старательно отводило взгляды. Катя сидела с замершей улыбкой.

   – Кать, наплюй. Ну ее, эту селедку. Давай-ка сейчас шашлык тебе положу, – засуетилась Тамара. – Мужики дорвались до разговоров, ну и ладно, а у нас свои разговоры…

   Сидеть и есть, чувствуя на себе взгляды – злорадные, сочувствующие, презрительные? Как всегда промолчать, отложить все выяснения до дома – но и дома они давно ничего не выясняли… Катя почувствовала, что подступают слезы, горло перехватило. Она попыталась убедить себя, что ничего страшного, ну грубовато… бывает… Не обозвал, просто резко ответил… Но при всех!

   – Я сейчас, – тихо сказала она Тамаре.

   Подхватила сумочку и выбежала из зала. Промокнула глаза – ну конечно, якобы несмываемая тушь отличнейшим образом потекла и защипала глаза.

   Катя умылась. Пропал весь тщательно наложенный макияж – да и шут с ним… Вернуться под насмешливые и равнодушные взгляды?

   Она взяла свою шубу и вышла из ресторана. Было поздно, но на Невском жизнь шла допоздна. Катя брела вдоль проспекта – бездумно, не понимая, как поступить теперь, что делать. Снежинки падали на лицо, на плечи…

   Она свернула в какой-то переулок, мимо проехало такси. Почти машинально Катя вскинула руку.

   – Вас подвезти?

   Катя назвала домашний адрес автоматически. По дороге передумала было – приехать домой и глубокой ночью выяснять отношения с Ильей совершенно не хотелось. Тем более, тот наверняка будет сильно навеселе… А утром, на трезвую голову, опять поглядит сквозь нее. Она ведь решила, что не будет больше такой тряпкой, что никогда — никогда! – не позволит Илье грубить, отмахиваться от нее. Если разрешит безнаказанно с собой поступить вот так, ей уже ни за что не почувствовать себя человеком. Уже никогда не поднимется, так и останется молчаливой амебой.

   А он ведь все равно меня бросит, вдруг осенило Катю. Не сейчас, вот девочки вырастут – и бросит. А ты плыви себе, амеба, шевели ложноножками…

   Нет, она с ним больше не останется! Но вещи нужно собрать. А девочек она увезет потом… Только куда?..

   Делать все надо продуманно. Можно было бы к матери... Но что скажет та, было очевидно. «Ты поссорилась с Ильей? Будешь разводиться?! Ты в своем уме? А о нас с отцом, конечно, думать не надо. Эгоистка! Растили, обеспечивали, нашли такого замечательного мужа с шикарной квартирой, зарплатой, прекрасным характером. Дочек обожает! И ты к нам на голову, в маленькую двушку, втроем с детьми! Дожили!».

   У Ильи с тещей были странные отношения. Нельзя сказать, чтобы он Катину маму уж так любил. Но та сама часто звонила ему, якобы интересуясь делами внучек. Поругивала Катю, нахваливала самого Илью. Заканчивалось все просьбой «одолжить» немного на самое необходимое – где пенсионерам взять денег на ремонт, дачу, лечение… Тысяч пять-десять, иногда больше, каждый месяц стабильно «одалживалось» без возврата.

   Нет, к матери обращаться не имеет смысла. Конечно, пока они там прописаны, Катя и девочки, они имеют право жить... Но толку от этого права. Надо поговорить с Ладой. Катя поглядела на часы. Да, прямо сейчас.

   – Привет! Не поздно?

   – Да нет, все нормально, – ответила Лада бодрым, соверешнно не сонным голосом. – Я и не ложилась. Что-то стряслось? Ты вроде куда-то собиралась повеселиться…

   – Уже повеселилась. Можно у тебя переночевать?

   – Да, конечно… А… Ладно, приедешь – поговорим.

   – Спасибо. Буду минут через сорок.

   Она повесила трубку. Таксист обернулся к ней.

   – Хотите, на другой адрес отвезу?

   – Да. Только давайте так. Я вам заплачу, сколько договорились. Потом соберу вещи, и тогда нужно будет отвезти меня… Но если будет вызов или еще что-то, не ждите.

   – Да я на себя работаю. Надо – подожду. Минут пятнадцать хватит? Ну, двадцать?

   – Постараюсь.

   – Ну вот, приехали. Я во двор не поеду, боюсь, не припаркуюсь.

   – Да-да, хорошо, я быстро.

   Пока она бросала в дорожную сумку самое необходимое, зазвонил мобильный. Илья…

   – Ты где?

   – Неважно. Я от тебя ухожу.

   – Да? И куда же?

   – Я устала терпеть твое хамство. На этой же неделе подам на развод!

   И она бросила трубку. Телефон зазвонил – снова муж. Катя убрала звук и снова принялась собираться. И так теперь будет всегда!

   Илья чувствовал, что перегнул палку. Это с одной стороны… С другой – из-за пары слов разводиться?! Это что вообще было? Очень хотелось все-таки дозвониться до жены и кратко и емко сказать, что он думает об этом. Но при слове «развод» в голове словно щелкнул переключатель – с мужа на адвоката. И он дал отбой.

   Такие вещи по телефону не обсуждаются. Обе стороны должны прийти в себя, успокоиться… Он иронично подумал, что «адвоката» следовало включить чуть раньше, не доводя до скандала. Ладно. Все разговоры будут на свежую голову.

   Поразмыслив, Илья сразу после банкета отправился на дачу. Кати там не было. Мать и девочки спали. Ну и хорошо, тогда все завтра… И он упал в кровать, уснув моментально.

   Проснулся поздно. Умылся, побрился, собираясь с мыслями – никаких разговоров с бухты-барахты.