Тедди и Рождество. Карина Пьянкова

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ГЛАВА 11
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Рождество - самый чудесный, счастливый и долгожданный праздник в году. Все любят и ждут Рождество.

   Или не все?

   Тедди Браун, к примеру, искренне считает, что это самый кошмарный день в году, когда просто не может произойти что-то хорошее.

   Но вдруг Рождество припасло и для Тедди что-то поистине чудесное?

ГЛАВА 1

Я ненавижу Рождество.

   Звучит как вступительная речь в клубе анонимных кого-то там.

   Здравствуйте, меня зовут Тедди Браун и я ненавижу Рождество.

   Почему? Да без каких-то особых на то причин, кроме разве что… Рождество – семейный праздник.

   Огонь – горячий, вода – мокрая, Рождество – семейный праздник.

   Вещи одного порядка, аксиомы.

   А с семьей у меня как-то не особо складываются отношения: они меня попросту не понимают и всегда делают что-то в соответствии с традициями. Забывая про здравый смысл и мое мнение напрочь. Творец милосердный, меня даже назвали в честь прадедушки Теодора, который умер за пару месяцев до моего появления на свет. Как будто родители решили мне за что-то отомстить сразу после рождения.

   Кто сейчас называет ребенка Тедди?

   А меня вот «осчастливили» таким славным именем.

   Прадед был Теодор Браун, звучало… приемлемо. Ну, по крайней мере, во времена прадеда – точно. Но я-то всего лишь Тедди Браун, и это имя мне даже не идет! Честное слово, с самого детства приходилось обходить десятой дорогой витрины магазина игрушек: ведь там гарантированно выставляли хотя бы одного плюшевого медвежонка, а то и нескольких.

   Годы идут, а дети все также любят мишек Тедди. На мою голову. Я вот их терплю с большим трудом, наверное, потому что вокруг всегда достаточно остряков, готовых подарить мне такую замечательную игрушку, просто чтобы посмотреть, как меняется выражение моего лица с озадаченного до озверевшего в край.

   Лет с пяти самой большой мечтой моей жизни стало сменить имя, но родственники хором заявили, что если я действительно выкину подобный фокус – все они от меня дружно отрекутся и вычеркнут заодно из завещаний. Всех разом. Потому что даже само мое имя – уже семейная реликвия.

   С завещаниями имелась еще одна большущая на мой пристрастный взгляд проблема: наша семья владела сетью гостиниц по всему Айнвару, не самой большой, но все-таки мы считались по меркам родного города невероятными богачами, а по меркам страны – просто богачами. И вот по завещанию бабушки Джуди, о котором она обожала болтать всякий раз, когда родня собиралась вместе, мне доставалась в полное владение после ее смерти одна из гостиниц, причем не какая-то там никому не нужная и завалящая, а именно та, с которой начался семейный бизнес – Холидей Инн. Причем по условиям завещания мне запрещалось продавать эту треклятую гостиницу или хотя бы нанимать управляющего! Так что да, в итоге я получу большой куш из семейного состояния, но наверняка им еще предстоит подавиться.

   Холидей Инн, доложу я вам, – это небольшой отельчик, всего-то тридцать номеров, которые зимой просто не бывают свободны. Никогда. Вообще, никогда.

   В конце концов, город, в котором я живу, Плезантвилль, – лучший горнолыжный курорт в стране, и Холидей Инн в нем самая престижная гостиница, которая тянет на все честные пять звезд. Сдержанная роскошь, домашний уют и все в этом роде… Едва лишь наметало достаточно снега, чтобы лыжники могли начать заниматься массовым самоубийством, как туристов было не выгнать из Плезантвилля даже угрозой апокалипсиса. Так что зимой в нашем маленьком пасторальном городке в горах в принципе нет свободных номеров, а наш отель считается самым лучшим среди всех.

   Лучший чертов отель на лучшем чертовом горнолыжном курорте… Убиться об елку.

   Научить меня хотя бы стоять на лыжах не смогла вся драгоценная семья в полном составе, а уж ехать на них – и вовсе стало нереальной задачей. Проще было бы с настоящим медведем, честное слово. Лыжи действительно оказались мне не по душе, как и снег, холод, горы… Словом, никак не оставляло ощущение, что бабушка Джуди, отписав мне именно Холидей Инн, просто пыталась за что-то жестоко отомстить. Возможно, за разбитый антикварный сервиз, который однажды… В общем, неважно.

   Ну, а чтобы, получив жемчужину семейного бизнеса, мне точно не удалось ничего разрушить, уже лет с двенадцати приходилось подрабатывать в отеле, причем занимаясь вообще всем подряд. И уборка номеров, и стойка ресепшена, и помощь на кухне – все это выпало на мою долю. Разумеется, работала я бесплатно, потому что «стыдно требовать деньги за помощь семье, Тедди». Только карманные и то крохотные. «Мы не хотим, чтобы из тебя вырос плохой испорченный человек, Тедди».

   Честное слово, это больше походило на издевательство! Мне вообще казалось, что в семье я живу на положении раба, которого заставляют трудиться от рассвета до заката за еду!

   И это все исключительно для моего блага, конечно же. Как иначе?

   В итоге из-за этого мифического блага, которое никак не удавалось прочувствовать, в моей жизни не было вечеринок, крутых гаджетов и прочих радостей жизни, которые дарят счастье обычному подростку, – только труд и самосовершенствование. Тяжелей всего приходилось как раз на зимние праздники: туристы словно с ума сходят в это время и ломятся в Плезантвилль, будто тут как минимум вход в рай, а как максимум еще и самая большая в мире рождественская распродажа.

   Самые кошмарные клиенты бронировали номера именно на само Рождество и доводили весь персонал едва не до истерики своими капризами. А если жизнь в моем измученном теле все еще теплилась в Сочельник – добивала веселая семейка в полном составе, которая неизменно собиралась в доме бабушки, что стоял рядом с Холидей Инн. Родители, дяди и тети, кузены и кузины, бабушка Джуди – все стремились рассказать, как правильно жить, что нужно ждать от будущего… и далее по списку.

   Словом, я ненавижу Рождество.

   – Эй, ты! Да, ты! Выйди и помоги нам! – потребовала манерная дама за тридцать.

   Насколько далеко она перемахнула за эти тридцать, никто бы в жизни не догадался. По крайней мере, грудь на стойке регистрации выглядела внушительно и произвела на меня сильное впечатление. Лицо клиентки показалось смутно знакомым, но...

   – Возникли проблемы, мэм?

   Улыбка на моей физиономии была самая правильная, маркетинговая, можно сказать. Обычно от нее млели, однако, на этот раз клиентка выглядела так, будто вот-вот сожрет меня вместе с униформой и толстовкой, которую пришлось накинуть поверх стандартных для работника Холидей Инн белой рубашки и красного жилета. И даже капюшон был натянут на голову: меня постоянно звали на улицу помогать разгружать продукты, что в тонкой форменной рубашке то еще удовольствие.

   Конечно, бабушка, если увидит, устроит головомойку за ненадлежащий внешний вид, но лучше слушать ее ворчание, чем получить воспаление легких. На улице вовсю шел снег, да и ветер завывал. Зима как она есть.

   – Да! Наш багаж нужно разгрузить! Так что иди и помоги нам! Да поживей! За что мы только деньги платим...

   Обычно наследники гостиниц не занимаются перетаскиванием чужого барахла, но я как всегда исключение. Весь персонал занят, значит, придется потрудиться.

   Можно было приобрести магические транспортировщики, которые решили бы множество проблем разом… Но концепция Холидей Инн предполагала минимум магии и, как говорила бабушка Джуди, «максимум человеческого тепла и заботы».

   – Сейчас, мэм.

   Женщина выглядела так, словно обнесла какой-то модный бутик, так что следовало сразу взять тележку: такие клиенты налегке никогда не путешествуют. Повезет еще, если все удастся перевезти за один подход.

   Рядом с белоснежным лимузином, припарковавшимся около нашего парадного входа, стоял рослый светловолосый мужчина, в его шевелюре уже проглядывала седина, но никто не дал бы незнакомцу больше сорока пяти. Рядом с ним крутилась девчонка в сером пальто, которой было на вид около двенадцати лет, но макияж и укладка превращали ее в совершенно странное существо – не ребенок и не взрослый. Жуть. Чуть поодаль обнаружился парень чуть старше меня, удивительно похожий на того светловолосого мужчину, которого я заметила первым: высокий, тоже блондин и с глазами самого удивительного цвета – они были зелеными, но не болотного оттенка, а изумрудного. В жизни таких глаз видеть не доводилось.

   И вот эти двое немаленьких лбов мужского пола ну никак не могли дотащить собственный багаж… Ах да, они ведь гости, им нужно угождать, они приехали отдыхать и получать удовольствие...

   Я ненавижу Рождество, свою семью и весь этот проклятый отель.

   Женщина, цокавшая за мной на сногсшибательно высоких каблуках, при виде членов своей семьи разразилась тирадой на иностранном языке. Мне не удалось понять ни слова, но интонации ясно говорили о том, что она отчаянно ругает все и вся.

   Из последних сил удалось не вздохнуть. Нужно было просто достать из багажника чужое барахло и дотащить его до стойки регистрации, не сдохнув по дороге. Помогать мне, обслуге, конечно, никому и в голову не пришло.

   Пока спина трещала под весом чужого добра, удалось вспомнить, где я видела мужчину и женщину. По телевизору. И в кино.

   Бернар Дюпри и Элен Нуаро, знаменитая пара актеров. И бабушка про них говорила без умолку весь последний месяц, едва не умирая от счастья: такие знаменитости – и остановятся у нас. Наверняка где-то на полке уже дожидалась своего часа памятная табличка, которая будет сообщать всем гостям Холидей Инн, насколько важные люди выбирают нашу гостиницу.

   – А побыстрей нельзя?! – подгоняла меня миз Нуаро.

   Вот честное слово, если она не перестанет хамить – скажу, чтобы сама перетаскивала свой скарб, если это по ее мнению так легко и просто.

   – Стараюсь, мэм.

   Чемоданов в багажник набилось четыре – и еще несколько сумок в салоне. Они явно в багажник не влезли бы, даже если бы кто-то попрыгал сверху. Ну зачем столько всего везти с собой? Приехало-то это святое семейство всего на шестнадцать дней! Наверное, все изначально затевалось для того, чтобы сломать мой хребет.

   Через несколько минут удалось выполнить казалось бы невыполнимую задачу – докатить на тележке до стойки ресепшена пирамиду из багажа и не отдать концы по дороге. Вообще-то у нас имелись в штате два крепких парня специально для того, чтобы таскать туда-обратно всяческие тяжести… но они вечно как по волшебству пропадали, стоило только бабушке отлучиться из гостиницы.

   Проклятые лентяи!

   – А где же миссис Браун? – осведомилась с явной претензией миз Нуаро. – Разве хозяйка отеля не собирается лично нас встречать?

   Сейчас только шестнадцатое декабря, а мне уже хочется убивать…

   – Она отлучилась по делам. Мы ждали вас несколько позже.

   Главное, улыбаться как можно любезней, даже если от этой улыбки скулы сводит.

   – Думаю, я смогу решить все ваши затруднения. Миссис Браун моя бабушка.

   Они хотят, чтобы кто-то по фамилии Браун целовал их в зад? Вуаля, вот им кто-то по фамилии Браун.

   Мистер Дюпри посмотрел на меня покровительственно. Тот самый взгляд отца со стажем, который по привычке начинает обращаться со всеми детьми подходящего возраста как с собственными отпрысками.

   – Тебе хоть восемнадцать, есть? – недовольно уточнила актриса, поджимая губы, покрытые яркой алой помадой. Однако градус пафоса миз Нуаро все-таки снизила: одно дело костерить простую прислугу, другое дело – одного из владельцев, который набирается опыта на не самой престижной должности в семейном бизнесе.

   – В следующем году. Но у меня большой стаж в гостиничном бизнесе, и я в состоянии справиться с любым вашим затруднением. Тедди Браун, мэм, приятно познакомиться.

    Девчонка, едва услышала мое имя, тут же завизжала от радости.

   – Тедди Браун! Я подарю тебе на Рождество моего мишку! Его тоже зовут Тедди!

   У меня чуть лицо пополам не треснуло от такой радостной новости, но сохранить дружелюбную мину удалось, пусть и ценой колоссальных усилий.

   – Очень мило с твоей стороны. Я тоже подберу для тебя подарок.

   В дверях возник Джерри, один из наших «лакеев», увидел потенциальную работу, мой недобрый взгляд – и смирился с неизбежностью возмездия за грех лености. Мне как раз удалось закончить с заполнением документов, и гости получили свои ключи от номера. Джерри было двадцать пять, он выглядел куда лучше и представительней меня, тощего подростка. Вот только работал на порядок меньше.

   – Мистер Дюпри, миз Нуаро, это Джерри, он поможет вам с вещами и проводит до номера. Приятного отдыха.

   Когда Джерри оказался достаточно близко, он получил и поощрительный пинок под коленку, и угрозу сдать его бабушке при первой возможности, если еще раз попытает испариться посреди рабочего дня. Все в Холидей Инн были в курсе, что пустые угрозы – не мой стиль, и миссис Браун обо всем непременно узнает.

   В конце дня бабушка Джуд, как это частенько бывало, пожелала выпить чашечку эрл грей в моей компании в ресторане нашего отеля, благо не так уж и много гостей пожелало провести этот вечер здесь же.

   Вообще, те, кто выбирал Плезантвилль как место отдыха, ужинать предпочитали все-таки за пределами Холидей Инн. Не потому что здешняя кухня была плоха, просто туристы, приезжающие в наши края, рвались получить как можно больше впечатлений и вечера проводили где угодно помимо гостиницы.

   Бабушка казалась спокойной, довольной и смотрела на меня с привычной нежностью, которую даже не пробовала скрывать. Вообще, бабуля любила меня больше всех прочих внуков и за ее привязанность приходилось расплачиваться тем, что она старалась создать улучшенную версию себя.

   – Кажется, мистер Дюпри и его семейство в целом довольны приемом, – произнесла бабуля Джуд задумчиво и вдохнула аромат так любимого ей чая.

   На самом деле, она так прикипела душой к этому напитку, потому что заигралась в аристократку. Брауны никогда не имели ни малейшего отношения к особам благородных кровей, но бабушку всегда тянуло изображать из себя настоящую леди. В итоге у нее даже стало более-менее получаться. Мой папа и дяди с тетями еще больше преуспели в великосветских замашках.

   – Кажется, так, бабушка.

   Хотя я сомневаюсь, что есть хоть кто-то, способный угодить миз Нуаро. По-моему, она всех ненавидит по умолчанию.

   – Однако помни, нельзя сближаться с клиентами, – в который раз озвучили мне первую заповедь отельеров. – Нужно быть любезными и гостеприимными, но всегда помнить, что между нами и ними настоящая пропасть.

   Ну вот к чему эти лекции о том, как правильно вести себя на работе? Можно подумать, мне мало приходилось их выслушать за последние пять лет. Убираешься в номере – не смотри в глаза гостю. Стоишь за стойкой – смотри в глаза и улыбайся. Не сближайся с гостями. Не называй гостя по имени, даже если ему всего пять лет от роду… Это все уже давно на подкорку записано!

   – Вижу твое удивление. Просто хочу быть уверенной, что ты будешь вести себя как положено с младшими Дюпри. Кажется, девочка решила сделать тебе подарок? Постарайся отказаться как можно вежливей, хорошо?

   – Можно подумать, мне нужен еще один плюшевый медведь. Ты ведь в курсе, что я их отчаянно ненавижу?

   Бабушка как будто успокоилась.

   – Знаю, Тедди, знаю. Надеюсь, однажды ты это перерастешь.

   Да наверняка. Вот только имя сменю – и сразу перерасту.

   – И ради всего святого, сними ты уже эту свою толстовку! – воскликнула бабушка, заранее зная, что ее просьбу никто не будет исполнять.

   Ну что поделать, если в ней действительно удобно и тепло?

   После ужина меня сцапал младший Дюпри. Парень подкараулил в фойе и протянул руку, которую мне следовало пожать в знак знакомства. Пришлось соответствовать его ожиданиям и изображать дружелюбие, которого во мне, конечно, не было ни капли.

   – А где у вас здесь ночной клуб? – хитро подмигнув, поинтересовался Дюпри.

   Что же, ему удалось с первой попытки поставить меня в тупик.

   – Клуб? Какой здесь клуб, в самом деле? Это Плезантвилль, место где отдыхают с семьей и детьми.

   Постоялец как-то резко сник. Видимо, к такому Рождеству его жизнь точно не готовила. Что же, добро пожаловать в снежный ад, где звенят колокольчики и продаются имбирные пряники.

   Лицо младшего Дюпри выглядело просто комично.

   – Неужели только лыжи?! Здесь по-другому можно развлекаться?

   Что же, хотя бы еще кому-то тошно от нашего милого славного городка. Если бы Дюпри к тому же не умел кататься ни на чем из зимнего арсенала пыток, мир бы стал совершенней, однако дети знаменитостей обычно не допускают такого рода оплошности.

   – Еще есть сноуборд, санки, каток, ледяной городок… караоке-бар на соседней улице. И, разумеется, рождественский базар.

   Кажется, мои слова прозвучали с легкой издевкой… Но удержаться было просто нереально.

   – Тебе точно семнадцать, а не семь? Санки, караоке, базар… Да у тебя даже голос писклявый какой-то, – верно понял, что над ним смеются Дюпри.

   В смысле, писклявый?! Нормальный у меня голос!

   – Могу показать водительские права, если вам так хочется узнать дату моего рождения. Вам еще чем-то помочь? – недовольно процедила я.

   Ненавижу задавать этот вопрос и свою нынешнюю работу, но приходится вести себя примерно и угождать гостям отеля.

   – А здесь хоть девушки симпатичные водятся? – упорно не сдавался младший Дюпри, который точно не желал получить ну очень семейный отдых в подарок на это Рождество.

   Стало еще паршивей.

   – На горных склонах их немало. Да вот беда – они все в масках и передвигаются чересчур быстро, попробуй еще угнаться.

   Узнав, что прекрасных дам найти здесь в теории все-таки реально, сын актера посветлел лицом и начал уже допытываться про подъемники, трассы и прочие радости лыжников. Толка от меня в этом смысле было чуть, но все равно пришлось изображать из себя оживший путеводитель и рассказывать и без того известную всем и на самом деле бесполезную информацию.

   Туристы такие скучные и предсказуемые…

   – Ладно, спасибо за советы. Кстати, я Ноэль, – внезапно огорошил меня парень.

   – Вообще-то я знаю.

   Дюпри выглядел точно как довольный кот.

   – Не думал, что уже настолько популярен. Сериал ведь только начали транслировать.

   Вот же самовлюбленный тип. Ну как тут не поставить на место начинающую звезду?

   – Вообще-то, кое-кто держал в руках твой паспорт и заполнял документы на заселение. Как такое объяснение? Спокойной ночи и приятного отдыха.

   Ноги уже изрядно гудели, и хотелось только выпить чашку горячего какао и лечь в постель. Но мечтам не суждено было сбыться: бабушка поймала меня на кухне и пришлось под ее чутким руководством наряжать рождественскую ель.

   – Ну, вот видишь, как славно вышло, Тедди? – довольно протянула бабуля, когда с елкой удалось отмучиться. – Кстати, завтра нужно развесить в холле и ресторане отеля омелу. Какой же праздник без омелы?

   О да, люди обожают целоваться взасос на глазах у всех. Мало кто ограничивается целомудренным чмоком – уж если представление, то по полной программе. Тьфу! Семейный отель!

   – Опять на стремянку лезть? Я как бы высоты боюсь, если ты забыла, бабуля Джуд.

   В моей карте было черным по белому написано «акрофобия», но бабушка называла диагноз совершеннейшей чушью и все равно загоняла меня на каждую верхотуру, если, по ее мнению, это требовалось для работы гостиницы.

   – Глупости, Тедди! Ты просто хочешь увильнуть от своих обязанностей! Так вот, не выйдет и на этот год!

   Спасибо тебе, Творец, за любящую и понимающую семью.

   И вот следующим утром действительно пришлось лезть по стремянке, опасливо замирая на каждой ступеньке, чтобы перевести дух. На неустойчивых конструкциях всегда становилось как-то не по себе, казалось, одно неверное движение – и полечу вниз. Пока еще ни разу не приходилось падать, но от этого страх меньше, конечно, не становился.

   Мерзкая работа: поставить стремянку, взять пучок омелы, забраться по стремянке наверх, повесить омелу, слезть вниз.

   Все шло неплохо, пока в холл не влетела на всех парах вчерашняя девчонка Дюпри. Она со счастливым визгом удирала от гонящегося за ней старшего брата.

   Детей я ненавидела едва не больше, чем Рождество, хотя бы за то, что они носятся, совершенно не глядя по сторонам, по дороге сметая все на своем пути.

   К примеру, стремянки.

   И плевать, что на них кто-то стоит.

   Разумеется, по закону подлости девчонка в стремянку врезалась. На мой вопль страха и обреченности, обернулись все… Но спасти меня уже все равно никто не мог… Наверное, что-нибудь сломаю…

   – Держу! – заорал в свою очередь Ноэль Дюпри.

   Вцепился он, конечно, не в стремянку – в меня. И добился только того, что на пол грохнулись уже мы оба. Правда, Ноэль немного смягчил мне падение.

   – Мари, я тебя убью, – простонал снизу Дюпри. – Парень, слезь с меня, что ли? А то твои кости мне вообще все отбили.

   Совет просто отличный, вот если бы я еще…

   Капюшон от всех этих неудачных акробатических трюков слетел с головы, и все желающие могли разглядеть… мою длинную каштановую косу.

   Классическая немая сцена.

   Пока «спаситель» пялился на меня, я с него все-таки скатилась.

   – Так ты девушка? – обалдело уставился на мои волосы Дюпри.

   – Внезапно, да? – простонала я, пытаясь сообразить, нужен мне целитель после такого «приключения» или обойдусь.

   Нет, я, конечно, не крашусь, хожу в брюках, и грудь не так чтоб большая… Но принять меня за парня?!

   – Но ведь Тедди! – воскликнул Дюпри и охнул от боли, с трудом поднимаясь на ноги.

   – Теодора Джудит Браун! – отчеканила я и тут же снова застонала.

   Если со мной еще непонятно, требуется лечение или нет, то с гостем уже сейчас все ясно – как минимум сильные ушибы. Возможно, что-то он все-таки и сломал.

   Я мрачным злобным взглядом пригвоздила к полу самую малость перепуганную и растерянную девчонку. Отмерев, она кинулась к брату и принялась спрашивать его, все ли в порядке. Нашли же время и место для идиотских догонялок!

   Спустя секунду вокруг нас закрутился круговорот встревоженных до невозможности людей: мистер Дюпри и миз Нуаро бросились к своим драгоценным деткам, которые меня чуть не угробили, Мартин, наш дневной портье, куда больше беспокоился о моей персоне. Он был хорошим парнем и относился ко мне как к младшей сестре, в меру бестолковой, в меру вредной, но все-таки любимой.

   – Тедди, где болит? Голова кружится? Хватит уже, больше ты на стремянку не полезешь!

   Забота была приятна, но слова Мартина показались нелогичными.

   – Все равно кто-то бы навернулся, – проворчала я, потирая отшибленный локоть.

   Нет, все-таки больше испугалась, чем убилась. Можно работать дальше. Но подняться хотя бы на одну ступеньку этой чертовой стремянки меня больше никто не заставит. Не то что бабушка – сам Санта-Клаус вместе со всеми оленями разом.

   – Это безобразие! – внезапно решила начать возмущаться миз Нуаро. – Эти… конструкции! В холле! Они угрожают безопасности гостей! Вы должны делать все эти ваши… приготовления по ночам, чтобы не мешать отдыху постояльцев!

   Клянусь, в этот момент стало глубоко начхать на все бабушкины наставления, семейный бизнес… Да на все стало начхать!

   – В первую очередь вы должны хорошо воспитывать собственных детей! – рявкнула я на разошедшуюся миз Нуаро, заранее предчувствуя грядущие крики бабушки Джуд. Потому что гость всегда прав и все в таком роде… – Из-за вашей дочери я чуть шею не сломала!

   Лицо актрисы приобретало с каждой секундой все более насыщенный красный цвет. Скандал точно будет грандиозный.

   – Мы уезжаем! Немедленно! И даже не надейтесь, что никто не узнает об этом вашем… «сервисе»!

   Если бы Элен Нуаро сейчас взяла – и сплюнула на сияющий чистотой мраморный пол нашего холла, я бы ни капли не удивилась. Большие шишки частенько забывают о хороших манерах, если речь идет об обслуге, уж в этом мне пришлось убедиться не раз и не два.

   – Мама, но действительно во всем виновата Мари, которая не смотрела, куда бежит! – вдруг вступился за меня Ноэль Дюпри. Выглядел мой спаситель по-настоящему неважно, видимо, его встреча с полом произошла куда менее удачно, чем у меня.

   Бернар Дюпри сына тоже поддержал, и вдвоем они уговорили миз Нуаро не рубить с плеча и не устраивать скандала.

   Масла в огонь добавляла и ревущая как полицейская сирена Мари Дюпри, причем никак не удавалось понять, что именно вызвало такой слезоразлив: испуг из-за произошедшего, чувство вины или страх за брата. За меня точно никто не переживал. Мари относилась к персоналу явно так же, как ее мать.

   – Это она во всем виновата! – сквозь слезы заявила Мари Дюпри и ткнула в мою сторону указующим перстом.

   Почему-то стало ужасно обидно. Теперь уже мне самой хотелось расплакаться, но не может, в конце концов, кто-то с именем Тедди Браун реветь на людях.

   – Мартин, пожалуйста, позови бабушку, а я вызову целителя, – сказала я и уже хотела уйти, как замерла на месте. – Отправь кого-нибудь доразвесить омелу. Мне сегодня больше не стоит забираться наверх.

   Остаток дня я намеревалась провести у себя в комнате в постели, пить горячее молоко с медом и читать что-нибудь интересное. Главное, чтобы в истории не было Рождества, снега, гостиниц… Хотелось отвлечься от обыденной жизни хотя бы так. Но я прекрасно понимала, что пройдет не больше получаса, как заявится бабуля с фирменной лекцией на тему того, как можно и нельзя обращаться с гостями отеля.

   Так и вышло. Когда бабушка Джуди орала – дрожали стекла и в нашем доме, и в близлежащих заодно. Больше сорока лет в роли очень большого начальника ни для кого не проходят бесследно.

   – Тедди, как ты вообще могла так ужасно себя повести? Ты представляешь, как сильно может пострадать репутация Холидей Инн, если сама Элен Нуаро заявит прессе о случившемся?

   Дальше я даже слушать не стала – просто схватила со спинки стула свитер, впопыхах натянула его на себя, сунула в карман форменных брюк телефон и понеслась к выходу, схватив по дороге куртку, шапку и шарф.

   Я ведь действительно могла сегодня что-нибудь сломать или даже хуже. Я действительно ни в чем не виновата! Просто исполняла поручение бабушки, даже несмотря на то, что до смерти боюсь высоты! А в итоге оказалась крайней!

   Да пошло оно все… в дымоход! Прямиком Санте в сани!

   Одевалась я уже на улице под падающим снегом. Где-то в отдалении звучали и звучали вопли бабушки, которая призывала на мою голову громы небесные. У нее получалось настолько хорошо, что оставалось только радоваться, что зимой с грозами не особо. Иначе бы наверняка одна молния на мою голову все-таки пришлась.

   Под ногами поскрипывал снег, руки мерзли без перчаток, на душе скребла едва не дюжина кошек.

   Потрясающий день, ничего не скажешь. А еще голова немного кружилась: все-таки из младшего Дюпри вышел не такой и удачный матрас – шишка на голове проступила.

   – Как же я ненавижу Рождество и этот милый славный городок с еще более милым и славным отелем, – прошептала я себе под нос и потопала на другой конец города в кафе, где можно было купить пирожок и горячий чай. А еще там накормят в долг, владелец – во всех смыслах старый приятель бабушки, и его всегда можно попросить записать на счет.

   Что за мной увязался «хвост», я поняла уже у самых дверей кафе. Оказалось, следом топал Ноэль Дюпри, замотанный в шарф до самых глаз. Готова была поспорить, для него здесь настоящий ледниковый период.

   Видимо, об пол блондинчик приложился не настолько сильно, как могло показаться в первый момент, иначе вряд ли любящая мамочка отпустила бы дорогого сыночка гулять в одиночку по заснеженным улицам Плезантвилля.

   Дюпри добрел за мной до самого кафе и даже вошел следом.

   Я сделала вид, будто вообще ничего не заметила и просто уселась за свой любимый столик в дальнем углу. Хорошо, что в первую половину дня туристы всем поголовьем отправляются в горы убиваться об елки, и можно спокойно посидеть, погреться и посмотреть какие-нибудь глупые шоу, которые крутят для домохозяек в дневное время. Здесь, в кафе «У Роба», я не была отельным холуем, а значит, имела право делать то, что хочу, и ни на кого не оглядываться. В конце концов, Дюпри мог просто прогуливаться по городу и любоваться здешними видами, а не следить за мной. Приезжие любят здесь пялиться на все подряд, особенно, когда город украшен к Рождеству.

   Но оказалось, Ноэль шел действительно за мной. Непонятно по какой причине.

   – Может, посоветуешь что-нибудь из меню? – спросил он, усаживаясь напротив.

   И даже разрешения не спросил. Такой же бесцеремонный, как и вся его треклятая семейка. И мать, и сестра – сущий кошмар!

   – Я тебя не приглашала за свой столик, – равнодушно произнесла я и демонстративно отвернулась.

   Дюпри сделал вид, что вообще ничего не услышал.

   – Кстати, почему вдруг Теодора? Не похоже на женское имя, – огорошил меня вопросом этот приставала и тронул за руку, пытаясь привлечь внимание.

   Очевидно, этому парню просто невероятно скучно в Плезантвилле, раз он решил поболтать точно не с самым общительным человеком в этом городе.

   – Спасибо, что заметил, – проворчала я, убрав руки под стол. – Назвали в честь прадедушки. Теодорой. Но все сокращают до Тедди. Ненавижу свое имя.

   Он предсказуемо рассмеялся. Все смеются, когда слышат эту идиотскую историю о том, как девочку назвали мужским именем.

   – Да ладно, Тедди – мило звучит, – даже попытался успокоить Дюпри, но поскольку бессовестно ржать он при этом не перестал, вышло так себе.

   Слава богу, к нам косолапой совершенно медвежьей походкой подошел Роб, владелец кафе, и спросил, чего желают его дорогие гости.

   – Это твой приятель, Тедди? – лукаво осведомился старина Роб. – Очень милый молодой человек.

   Слова можно было трактовать двояко. Хозяин кафе всегда обожал подшучивать над чужими романами. Особенно сильно доставалось девушкам помоложе. Я была везучей или невезучей, как посмотреть: поводов для шуток надо мной старый Роб никак не находил. Своих немногочисленных кавалеров я к нему не водила.

   – Это один из гостей Холидей Инн, дядя Роберт, – ужасно расстроенно вздохнула я. – Только вчера вселился и еще не знает, где лучше всего провести время в Плезантвиле. Пришлось порекомендовать твое кафе.

   Дюпри решил изобразить очень хорошего мальчика, встал и протянул Робу руку для приветствия.

   – Ноэль Дюпри. Приятно познакомиться, сэр.

   Роб одобрительно цокнул языком и взъерошил свои пегие от седины волосы.

   – Надо же, а ты и впрямь приятный парнишка. Обычно те, кто останавливается в Холидей Инн, с нами, простыми людьми, если и разговаривает, то через губу. Или вовсе не разговаривает, – высказал свое честное беспристрастное мнение обо всех богатых и влиятельных людях скопом старый Роб. – Не обижайся, медвежонок, уж ты точно не виновата в том, что в отеле твоей бабки могут остановиться только большие шишки.

   Дюпри как будто смутился, хотя и несильно, а вот у меня немного поднялось настроение.

   – Никаких обид, дядя Роберт, – вымученно улыбнулась я. – Сама их не выношу. А теперь можно мне горячего травяного чаю? И пирожков. Я кошелек забыла, так что…

   Хозяин кафе уже хотел было сказать как обычно, что запишет все на счет моей бабушки, но внезапно Дюпри его прервал:

   – Я за нее заплачу.

   Вот как по мне – это не лезло ни в какие ворота. Никто не платит за Браунов! Конечно, мы не на золоте едим, но по маленькой серебряной ложке во рту при рождении каждый получает. Ну, или не во рту, а в другом месте, версии разнятся.

   – Не стоит, я в состоянии сама оплатить…

   Дядя Роберт глядел на нас вопросительно и явно ожидал, как будет решен вопрос с оплатой.

   Ноэль по-настоящему обворожительно улыбнулся и решительно заявил:

   – Должен же я хоть как-то загладить вину моей бестолковой сестры и матери? Все сегодня завертелось только из-за Мари, но для мамы тот факт, что она ее дочь – уже причина быть правой. Папа говорит, мы слишком балуем наших женщин, но тут ничего не попишешь…

   Когда говорят настолько искренне, я сразу начинаю подозревать, что где-то есть подвох, который принесет в итоге множество проблем.

   – Я не могу обсуждать, а уж тем более осуждать поведение гостей отеля, – заученно произнесла я и также заученно улыбнулась, как будто не за столом сидела, а стояла за стойкой ресепшена в Холидей Инн.

   Формальная вежливость – это как стеклянная перегородка между тобой и гостем, вы можете общаться, но сугубо в рамках своих прав и обязанностей. Ничего личного – только бизнес.

   – Тебе же семнадцать лет, зачем ведешь себя как старая дева-библиотекарша?

   А еще его родители наверняка богаче моей семьи, а если и не богаче, то сто процентов они более знамениты, и этот парень старше меня года на три года. Наверняка учится в колледже, получает все, что только хочет, а не заперт в крохотном городке в горах. Словом, бездна причин ненавидеть Ноэля Дюпри целиком, от пяток до макушки.

   Слишком потрясающий, чтобы я могла о нем хотя бы мечтать.

   – Ты гость Холидей Инн, я работаю в Холидей Инн. На этом все. Запишите на счет бабушки, дядя Роберт, – подвела я итог разговору.

   Мне нельзя быть ничем ему обязанной.

   Ноэль неодобрительно покачал головой и попросил себе пунша и пирожков. Ну да, ему уже можно пить спиртное и ни на кого не оглядываться. Скорей бы уже и мне исполнилось восемнадцать. Нет, не для того, чтобы я свободно могла напиваться, просто хотелось поменьше запретов и ограничений в жизни.

   – Как можно быть такой редкостной занудой, живя с таким забавным именем?

   Я с подозрением посмотрела на Дюпри, пытаясь обнаружить признаки того, что он просто дурачится и смеется надо мной. Но тот буквально сиял дружелюбием и любовью ко всему живому.

   Ему хотелось верить, честно. Но из головы не выходила вчерашняя оговорка о том, что он где-то там снимался. То ли в сериале, то ли в кино, так сразу и не вспомнить. Впрочем, какая разница? Главное, что со мной за одним столиком сидит актер, пусть и начинающий, значит, ложь – его второе имя.

   Уж мне за мою недолгую жизнь довелось повидать достаточно актеров… так вот, все они были, как выражается бабушка Джуди, «лукавыми людьми».

   – Не надо говорить о моем имени, – процедила я сквозь зубы.

   Дядя Роб как раз принес наши заказы, и в чашку я вцепилась как в единственное спасение от ненужной и неприятной беседы. Болтать с набитым ртом – невежливо, осталось только сделать так, чтобы мой рот был постоянно занят едой. И тогда Дюпри не удастся меня разговорить.

   – Ты ведь еще школьница? – попытался зайти с другой стороны этот упрямый и надоедливый парень, которого очень хотелось послать по всем известному маршруту. Но я была слишком хорошо воспитана для такого – уж бабуля постаралась.

   Я кивнула и принялась демонстративно жевать.

   Ни единого слова.

   Ни одного.

   И ведь даже идти некуда… Можно, конечно, спрятаться от бабушкиного ворчания в библиотеке, но там точно не будет горячего чая и пирожков. К тому же отопление в библиотеке Плезантвилля ни к черту, зимой долго не просидишь. И Грейс, моя одноклассница, у которой я частенько бываю, уехала за покупками...

   – И при этом еще и работаешь в отеле своей бабки. Да ты прям-таки пример для подражания. Еще и хорошенькая.

   Думаю, скептическая гримаса стала достаточным ответом для моего неумного собеседника.

   Хорошенькая.

   Тоже мне, сердцеед среди сугробов. Да он сперва меня за парня принял и до последнего не сомневался в этом. Наверное, нельзя было его винить за промашку: я тощая и нескладная как кузнечик, то ли все еще, то ли в принципе, и округлиться хотя бы сверху не успела. Но, по крайней мере, не грозило и потолстеть, чему завидовали все знакомые без исключения.

   – Да ладно, у тебя улыбка обаятельная, – никак не желал сдаваться Ноэль.

   Я едва не подавилась после такого-то заявления.

   Даже Роб говорит, что я самый угрюмый человек в Плезантвилле, и если ночью столкнусь с Санта-Клаусом, он заречется влезать без спроса в дома к незнакомым людям.

   – То есть ты мне ни капли не веришь? – слегка расстроенно спросил Дюпри.

   Моя неприязнь вряд ли разбила его сердце, однако он, по-моему, рассчитывал на другое отношение и теперь пребывал в некой растерянности от того, что все усилия пропали втуне.

   Вместо ответа я снова просто кивнула.

   – Терпеть не могу болтливых девушек, – широко улыбнулся блондин.

   И что с таким вообще можно сделать? Золотому мальчику хочется развлечься в антураже вечного Рождества? Обстановка, конечно, располагает, но можно найти себе и несколько более подходящую кандидатуру для охмурения.

   Телефон в кармане взорвался истеричной трелью, и на экране издевательски высветилось «Бабуля Джуди». Конечно же, никто не даст мне побездельничать в воскресный день. Потому что нужно быть хорошей девочкой, много трудиться и слушаться старших. Ведь никак нельзя, чтобы одна из Браунов выросла испорченной деньгами девчонкой.

   – О, кажется, тебя хватились, – ухмыльнулся от уха до уха Ноэль Дюпри. – Что, снова развешивать омелу?

   Я стиснула зубы и сбросила звонок. Бабушку я, разумеется, ни капли не боялась, вообще, моя семья была в каком-то смысле образцовой, никакого домашнего насилия или чего в этом роде… Просто бабушка умела загонять в угол и заставлять делать, как ей нужно.

   От одного слова «омела» буквально затошнило, а заодно я вспомнила то ощущение балансирования на неустойчивом предмете, которое заставляло все внутренности сжиматься в один дрожащий как желе комок.

   – Никогда больше, – решительно заявила я, прекрасно понимая, что бабушка все равно так или иначе припряжет меня к чему-то, что никак не сочетается с моей боязнью высоты. К примеру, заставит мыть хрустальные люстры, которых в Холидей Инн чересчур много, на мой взгляд. Такие громоздкие, старомодные… и сияющие. Конечно, если их вовремя мыть. Поэтому «нужно приложить все возможные усилия, Тедди, дорогая».

   – Так я тебе и поверил, – рассмеялся Дюпри.

ГЛАВА 2

Через полчаса бабушка позвонила снова, и стало ясно, что все-таки нужно возвращаться в отель, потому что бабуля Джуди от меня в любом случае не отстанет и все равно добьется желаемого. Переупрямить ее – не вариант, именно бабушка была самым упрямым человеком в нашей семье.

   Стоило только снять трубку, как на меня полился поток возмущений и обид, который едва не накрыл с головой как лавина, сорвавшаяся с вершины горы и неумолимо понесшаяся вниз.

   Мне часто приходилось видеть лавины в окрестностях Плезантвилля. Иногда даже мечтала, что однажды тонны снега доберутся до этого открыточного городка и поглотят его раз и навсегда вместе с Рождеством и Холидей Инн.

   – Да, бабушка, я возвращаюсь, – тихо и покорно ответила я, когда бабуля, наконец, замолчала, дав мне шанс вставить хотя бы одно-единственное слово.

   В отель не хотелось. Омела, гирлянды, большая елка, которую уже купили, но пока не установили в холле. Все это, разумеется, ждет именно меня.

   Потому что «Тедди, у тебя прекрасный вкус». Не знаю, что там со вкусом, но спокойного вечера точно не предвидится. Да и вообще спокойного времени не ожидается вплоть до второго-третьего января, когда гости понемногу начнут разъезжаться после праздников.

   Дюпри, услышав мои слова, подскочил и заявил, что идет со мной.

   – Ты не доел. И со мной нельзя, – отрезала я, желая отвязаться от докучливого сопровождающего. Не приведи Творец, привыкну к его обществу. – Совсем нельзя.

   Махнув на прощанье рукой Робу, я поспешно выскочила на улицу, под летящий сверху снег, мягкий словно пух. Такой красивый…

   Дверь скрипнула, и мне даже не требовалось оглядываться, чтобы понять, кто вышел следом. Дюпри продолжал развлекаться в меру скудных возможностей Плезантвилля. Скорей бы, он натолкнулся на кого-то своего уровня и исчез с моего горизонта.

   – Ты собираешься бросить меня, несчастного раненного героя, одного посреди заснеженного незнакомого города? – жалобно протянул Ноэль.

   Я закатила глаза и скривилась, даже несмотря на то, что он точно не мог оценить моей ужасающей гримасы. Послушать, так его оставляют истекающим кровью посреди тундры.

   – Отвали, золотой мальчик, – бросила я через плечо, так и не посмотрев на «несчастного раненного героя», а для убедительности еще и показала ему самый символичный палец из возможных.

   В конце концов, если девочке дают мужское имя, нечего ожидать, что она станет вести себя как идеальная юная леди. Особенно, если провоцируют на грубость.

   – Ну зачем же так сразу?

   Я тяжело вздохнула и писклявым голосом ответила:

   – Мне бабушка не разрешает разговаривать с гостями отеля.

   В холле меня ждало продолжение выволочки от бабули и сочувственные взгляды нашей старшей горничной Лоры, которая всегда называла меня исключительно «бедной девочкой», пыталась втихую подсунуть сладости и при любой возможности утаскивающая меня к себе домой. Ничего удивительного, я приятельствовала с ее младшей сестрой по имени Грейс. Иногда Лора даже пыталась прикрыть меня от бабушкиного гнева, но… словом, никто не мог спасти от бабули Джуди. Для этого хозяйка Холидей Инн был слишком опытным тираном.

   Слава богу, хотя бы меня не пытались заставить извиняться перед гостями за некую несуществующую вину. От этого на душе стало чуточку легче, но не так чтобы совсем уж сильно.

   – Прошлялась полдня неизвестно где! Как так можно? Редкостная безответственность! А ведь ты знаешь, что нам нужно нарядить рождественскую ель! И следовало составить меню на Сочельник! Еще вчера!

   Дальнейший поток того, что требовалось непременно сделать перед главным праздником Холидей Инн, сливался для меня в один бесконечный список, который можно было даже не пытаться запомнить. Все равно в нужный момент непременно напомнят, что делать.

   Да, Рождество по-настоящему омерзительно, если приходится работать в месте, которое буквально живет за счет этого праздника. Рождество сделало меня своей бесправной рабыней и заставляло вкалывать от зари до зари на свое благо.

   А из всех колонок тем временем доносилась музыка, которая играла каждый год, но почему-то так никому и не наскучила: бесконечное «Звенят бубенцы», «Белое Рождество», «Санта-Клаус приходит в город», «Пусть идет снег»…

   По-моему, каждая музыкальная группа в мире считала себя обязанной исполнить что-то из этих «бессмертных хитов» хотя бы раз за карьеру. Даже певцы из Ямато и Корё исправно драли глотки на извечную тему, пусть и с ужасными акцентами.

   – Рождество, Рождество, к черту Рождество... – мурлыкала я на следующий день вполголоса собственный протест против самого популярного и самого коммерческого праздника в мире, используя в качестве прикрытия популярный мотив.

   Призывая проклятия, оказалось куда проще возиться с елкой, которая непременно должна быть идеальной, совершенной, лучшей во всем городе. Иначе это может навредить прекрасной репутации Холидей Инн.

   Через прозрачные двери холла легко было увидеть очередной экипаж, доставивший к нам гостей, пожелавших получить настоящую снежную сказку на Рождество. Именно экипаж, не автомобиль. Холидей Инн в зимнее время мог отправить за своими гостями сани, запряженные оленями. Неслыханная роскошь и глупость, как по мне: содержать северных оленей в наших местах – дело хлопотное. Но туристы приходили в полный восторг, особенно, если возница надевал костюм Санты.

   – Мёрдоки приехали, – довольно пробормотал себе под нос заместитель бабушки, Гарри Майн, который ради особо важных и именитых гостей вставал за стойку ресепшена, если этого не могла или не хотела сделать сама бабуля Джуд.

   Именно Гарри следовало встречать семейство Дюпри-Нуаро, но не сложилось, к сожалению.

   Мёрдоки тоже были непростой во всех смыслах семьей. Медиамагнаты, которые заправляли едва не половиной газет и телеканалов в Штатах, да и в других странах им тоже удалось кое-что прибрать к рукам. Супруги Гай и Барбара, на вид образцовые муж и жена, хоть для рекламы снимай, вот только от гостиничной обслуги ничего не утаить. В комплекте к этим двоим шло три отпрыска: старшая дочка по имени Хэйли, кукольной красоты двадцатилетняя старлетка, и два близнеца, Гарри и Джон, этим сравнялось то ли двенадцать, то ли тринадцать, и они пока ничем не продемонстрировали своей фамильной исключительности. Зато успели расколотить пару окон в Холидей Инн, устроить один пожар и довести до истерики никак не меньше трех горничных.

   – Рождество, Рождество, к черту Рождество…

   А я надеялась, что Мёрдоки как всегда появятся не раньше Сочельника. Размечталась.

   Близнецы влетели в холл первыми, едва не пробив насквозь раздвигающиеся автоматически двери. Я встала перед елкой как вратарь перед воротами, намереваясь, пусть даже ценой собственной жизни, не подпустить этих двух варваров к плоду своих как минимум двухчасовых трудов. Это проклятое дерево обязано дожить до утра Рождества!

   Следом за братьями в холл вошла на высоченных каблуках Хэйли Мёрдок, и на нее мне было просто холодно смотреть.

   Как она только не околела в санях в своей коротенькой меховой курточке, которую накинула поверх крохотного платья с пайетками? Нет, я понимаю, что статус восходящей звезды ко многому обязывает, но к не циститу и воспалению легких, не так ли? Как можно находиться на морозе в капроновых чулках и ботильонах, которые точно предназначены для красоты и только, а тепло – это лишнее.

   Мёрдок остановила на мне взгляд и небрежно махнула рукой, давая понять, что узнала. Хэйли была самой дружелюбной из всего семейства. Она неплохой человек, если так подумать, никогда и никому не пыталась особенно усложнить жизнь и не ходила со своим звездным статусом как с колом в заднице. Другое дело ее матушка Барбара на пару с отцом, вот уж кто умудряется всех достать до печенок уже через пару минут личного общения.

   Пока мистер Майн заселял гостей, одновременно пытаясь развлечь их непринужденной беседой, Хэйли подошла ко мне и уставилась на елку так, словно это было ее любимое платье, которое готовили к вечеринке.

   – Неплохо справляешься, Браун, вкус у тебя определенно есть, – произнесла она задумчиво. – только наверх добавь еще несколько золотых шаров для симметрии.

   Хэйли Мёрдок называла меня исключительно по фамилии, и это никак нельзя было считать грубостью: просто она прекрасно знала, насколько сильно я ненавижу собственное имя и пыталась проявлять тактичность.

   – Спасибо. Стараюсь, – вежливо ответила я, ожидая, когда Мёрдок дойдет до сути. Ей наверняка хотелось что-то узнать, иначе с чего бы завязывать со мной разговор ни о чем сразу по прибытии? Мы ведь всего-навсего знакомые, но никак не подруги.

    Блондинка хитро улыбнулась и как ни в чем не бывало спросила:

   – А это правда, что у вас остановились Дюпри?

   Улыбка на лице девушки показалась мне смущенной и лукавой одновременно.

   Все ясно. Даже не требовалось уточнять, кто именно с такой фамилией вызвал в Хэйли Мёрдок жгучий интерес. Ну не станет же совсем молоденькая девушка так сильно краснеть из-за кого-то вроде Бернара Дюпри. Он, конечно, привлекательный мужчина, но больно уж старый. Да и Мари Дюпри не могла вызвать таких переживаний. А вот Ноэль Дюпри тот еще красавчик, покоритель девичьих сердец. И тоже будущая звезда, что уже ставит их с Хэйли Мёрдок на один уровень.

   – В полном составе, – честно ответила я.

   Конечно, меня учили не отвечать на вопросы о постояльцах отеля, но, в конце концов, с Дюпри Мёрдоки гарантированно столкнутся, так и чего уж напускать тумана попусту, верно?

   – Я знала! – вскинула руку в победном жесте Хэйли. – Браун, я тебя просто обожаю! Не бойся, целовать не буду!

   Вот и славно, только таких внеплановых проявлений симпатии мне и не хватало, чтобы окончательно испортить и без того непростой день.

   А вот понаблюдать за кавалерийским натиском Хэйли Мёрдок, когда она решит идти в атаку на младшего Дюпри, наверняка будет исключительно забавно. Мне уже приходилось видеть эту девушку влюбленной. Рождество, романтика, отель у подножия заснеженных гор – атмосфера удивительно подходящая для того, чтобы слепить из подручных материалов собственную сказку. Не только Хэйли стремительно влюблялась в Холидей Инн во время зимних праздников. Обычно такие скоротечные отношения держались где-то до первых чисел января и на следующее Рождество на гостей отеля обрушивался как снег на голову новый роман.

   Когда с формальностями для Мёрдоков было покончено, и один из наших «чудо-мальчиков» уже взялся за багаж, в холл вошел весь засыпанный снегом Ноэль Дюпри, герой новой любовной истории отеля Холидей Инн. И, разумеется, я тут же представила его Хэйли Мёрдок – терпеть не могу, когда на меня настолько жалобно смотрят.

   К тому же есть шанс, что младший Дюпри перестанет обращать на меня внимание, столкнувшись с кем-то более интригующим.

   – Хэйли, очень рад знакомству, – просиял явно хорошо отрепетированной улыбкой Ноэль. – Выходит, ты подруга Теодоры?

   Мы с Мёрдок растерянно переглянулись. С чего он вообще решил, будто мы можем дружить?

   – Мы просто знакомые, – поспешно выпалила я, решив не дожидаться версии Хэйли. Мало ли что ей придет в голову ляпнуть, чтобы произвести на предмет интереса самое лучшее впечатление. – Родители М… Хэйли – постоянные клиенты Холидей Инн.

   Ноэль покивал и позволил Мёрдок втянуть себя в разговор, а я с облегчением выдохнула и улизнула, как только появилась такая возможность. Работы было куда больше, чем хотелось, так что терять время, болтая с людьми, которые мне к тому же неинтересны, было бы исключительно глупо.

   На втором этаже не хватало венков из остролиста на дверях, мишуры и композиций из еловых ветвей, которые оставались неизменными атрибутами зимнего интерьера в нашем отеле.

   Ради этой традиции сперва страдали вполне себе живые елки, а после еще и персонал Холидей Инн: еловые ветви имели свойство осыпаться, так что пылесосить номера приходилось едва не дважды в день, чтобы мусор не оскорблял взгляды постояльцев.

   Я уже не раз и не два говорила бабушке, что следует давно перейти на ели искусственные, что будет куда как лучше и для экологии, и для экономии времени, но наткнулась на жесткий решительный отпор и лекции о том, что «этот жалкий пластик не пахнет и, вообще, подделки – это для нищих, а нищие в Холидей Инн не останавливаются».

   То, что нюхать елки лучше в живом виде и в естественной среде обитания, для бабушки Джуд аргументом не было, так что я поднялась на второй этаж с ведром с ветками, от которых одуряюще пахло хвоей, и охапкой венков с остролистом наперевес. Остролист, разумеется, тоже исключительно настоящий. Никаких пластиковых подделок.

   – Тедди, давай помогу, – как черт из табакерки вынырнул из-за угла Мартин Фергюсон, да так быстро и неожиданно, что я выронила ведро. Себе на ногу. И тут же разразилась сдавленными проклятиями.

   – Прости! – искренне перепугался дневной администратор, у которого сегодня, вообще-то был выходной. За стойкой стояла Лиза Херли, а Мартин вообще-то должен наслаждаться бездельем дома, а не торчать в отеле. Вот уж законченный трудоголик.

   – Ты чертовски невовремя, – сообщила я парню, когда снова обрела способность говорить связно и цензурно.

    К тому моменту администратор уже умудрился поднять ведро, вернуть в него вывалившиеся ветви, а заодно забрать у меня и венки.

   – Я просто хотел помочь. Вчера денек у тебя выдался не из легких, наверняка тебе сейчас не помешают лишние руки.

   На самом деле, Мартин был совершенно прав. После вчерашней акробатики и последующего падения, голова просто раскалывалась, да и, кажется, меня немного лихорадило. Нечего было прошлым вечером одеваться прямиком на улице.

   И, главное, бабушке не пожаловаться – она просто засунет мне в рот таблетку жаропонижающего и отправит работать, напоследок выдав лекцию о том, что сама виновата. Даже учитывая, что частично действительно сама виновата, слушать такое не хотелось. Так что таблетку от температуры я втихомолку выпила сама и отправилась работать, ничего не сообщив бабуле Джуд.

   – А… Ну да, ты прав, – пробормотала я. – Спасибо, в общем.

   Когда ведро тащил кто-то другой, действительно стало полегче. Однако при этом появилось беспокойство. Это ведь моя работа – и делать ее должна именно я. Принимать помощь казалось чем-то по-настоящему неправильным.

   – Ты же не горничная, – со вздохом наполнила я администратору, – тебе совершенно не нужно возиться с украшением номеров. Это и близко не твоя работа.

   Мартин пожал плечами.

   – Ерунда все это, – рассмеялся парень и похлопал меня по плечу. – Я просто хочу тебя выручить. Пока миссис Браун не видит, разумеется. И если что… ты тоже не горничная.

   Ну да, я наследница, однажды я получу эту гостиницу в полное владение (надеюсь, произойдет это нескоро), но работать мне приходится побольше иных служащих Холидей Инн.

   – Ага, – пробормотала я, – не горничная.

   Понемногу становилось все хуже и хуже, однако я старалась не думать об этом и держалась на силе воли. Номера сами себя не украсят – это факт, а бабуля Джуд с меня живой не слезет, пока не закончу со всеми делами. Потому что «нельзя лениться, Тедди», «труд – это важно, Тедди», «нужно быть ответственной, Тедди». Словом, ты после можешь упасть хоть замертво, но выполни все поручения и никак иначе.

   Оставалось только радоваться тому, что Холидей Инн – отель совсем небольшой, однако мои силы подошли к концу уже на десятом номере. Но я стиснула зубы и до последнего боролась с собственной слабостью. Борьба прошла, в целом, вполне успешно, вот только когда я, преисполненная гордости после совершенного подвига, спускалась уже с пустым ведром по лестнице, перед глазами потемнело, ноги подломились…

   А что случилось дальше – я уже не знала.

   Пришла в себя уже на постели в собственной комнате, морально готовая к тому, что поломала как минимум ребра. Пусть лестницы в Холидей Инн и не крутые (все ради удобства гостей!), однако прокатиться по ним без последствий вряд ли возможно.

   Однако не болело, как ни странно, ничего.

   – Проснулась, спящая красавица? – спросил меня кто-то. Какой-то парень… Резко открыла глаза и увидела рядом до жути знакомую физиономию.

   Какого черта в моей спальне делает Ноэль Дюпри?!

   Я рывком села на кровати – голова мгновенно закружилась, а из горла против воли вырвался стон.

   Дюпри тут же бросился поддерживать меня, а после еще и сунул в руки стакан воды со странным кислым вкусом.

   – Не дергайся ты так, Тедди. С твоей простудой лучше не делать резких движений. А работать – так и вовсе противопоказано.

   Через пару мгновений полегчало, и мне удалось рассмотреть встревоженную физиономию гостя отеля. Который оказался в моем доме, в моей комнате… И поил меня какой-то странной кислой дрянью с привкусом лекарств.

   – Что ты здесь делаешь?

   Ноэль пожал плечами, будто нет ничего необычного в том, что он сидит в моем доме, в моей спальне, у моей постели, где его по идее быть не должно.

   – Я тебя поймал, когда ты едва не сверзилась с лестницы, – все-таки снизошел до объяснений Дюпри. – Оказалось, что ты пылаешь как печка. Лора, горничная, показала, куда тебя отнести и помогла вызвать целителя. И вуаля – я тут, сижу с больной. Готов принести стакан воды и поправить одеяло.

   Нет, как будто хорошо, что рядом хоть кто-то находится… Но от одной мысли, что, пока я была без сознания, кто-то находился рядом и, возможно, смотрел на меня, разглядывал… И мою комнату разглядывал тоже!

   О, Творец, у меня же в комнате куча мягких игрушек по полкам… И постеры бойзбендов из Корё… А еще пара томов сказок на самом видном месте… К тому же такой жуткий бардак... Да в спальне столько компромата можно накопать, что даже если бы Дюпри меня догола раздел – и то вышло бы не настолько неловко!

   И ведь наверняка пронырливый иностранец успел изучить вообще все! Я это по хитрющим зеленым глазам видела! Осмотрел, сделал выводы, а теперь еще и потешается надо мной в свое удовольствие.

   – А бабушка?! – выпалила я, натягивая одеяло до самого подбородка, даже несмотря на то, что лежала я полностью одетой. С меня только обувь сняли перед тем, как уложить в постель.

   Вопрос о том, почему со мной не бабуля, праздным не был: во-первых, несмотря на всю свою строгость она бы точно сама ухаживала за больной внучкой; во-вторых, никогда бы не позволила, чтобы гость отеля – персона практически священная! – присматривал за кем-то из прислуги, пусть даже наследницей гостиничного бизнеса.

   – Миссис Браун? Ее нет в отеле, – сообщил Дюпри, разведя руками. – Вроде бы уехала разбираться с поставщиком каким-то или что-то вроде того. Я толком не понял.

   Хорошо.

   Предположим, бабушки в отеле нет. Но все равно какого черта у моей постели оказался именно Ноэль Дюпри?! Разве весь мир вымер и людей больше не осталось?!

   – Но со мной могла бы посидеть та же Лора, – пробормотала я, чувствуя себя еще более неловко, чем до того.

   Потому что если никакой необходимости возиться со мной у парня не было, значит…

   – Ну, она все-таки на работе, как и любой другой служащий отеля. А я – нет. И мне просто захотелось как-то тебе помочь, Тедди.

   И смотрит ведь так…

   Поди теперь пойми, щеки настолько горят из-за лихорадки или из-за отчаянного смущения.

   Вот чем только думала Лора, когда оставляла меня наедине с парнем, которого ни я, ни она практически не знаем?! Неожиданно я в полной мере осознала, насколько я уже, оказывается… взрослая. А это в свою очередь наводило на множество мыслей, которые хотелось как можно скорей выкинуть из головы.

   Потому что Дюпри слишком красивый, и манеры у него…

   Надо срочно все выбросить из головы. Срочно. Запасть на гостя Холидей Инн – что может быть хуже?!

   – Вряд ли твоя мать придет в восторг от того, как ты проводишь время на отдыхе, – пробормотала я, мечтая только о том, чтобы Дюпри исчез прямо сейчас. И больше никогда не попадался мне на глаза!

   – Ну… при всей моей любви к маме, это совершенно не ее дело, – пожал плечами Ноэль и забрал у меня злосчастный стакан, который я все еще сжимала в руке.

   Через полчаса, когда в мою комнату влетела бабушка, я поняла, что никогда еще настолько сильно не радовалась ее появлению.

   – Мистер Дюпри! – воскликнула бабуля Джуд как будто радостно… но на самом деле не радостно. – Огромное вам спасибо за то, что позаботились о моей дорогой внучке! Теперь я уж сама присмотрю за ней! Вы, должно быть, так утомились!

   Ноэль поглядел на бабушку почти обвиняюще.

   – Нет-нет, я совершенно не утомился. Не волнуйтесь обо мне. Лучше позаботьтесь о Тедди. Она совсем разболелась.

   Бабуля строго посмотрела на меня, словно бы в том, что зеленоглазый иностранец очутился в моей комнате (и, между прочим, упорно отказывался уходить в течение двух часов к ряду) виновата была конкретно я.

   – Как же я могу не позаботиться о родной внучке? – удивленно переспросила бабуля. – Вы можете идти, мистер Дюпри. Тедди под присмотром.

   Любой другой на его месте уже подорвался бы со стула и унесся прочь, чтобы проводить время на отдыхе точно так, как это и положено – развлекаясь. Однако Дюпри словно бы упорно оттягивал свой уход.

   – Прошу вас, зовите меня просто «Ноэль», – обезоруживающе улыбнулся парень, – не нужно говорить настолько официально…

   Словом, уговаривать этого прилипчивого типа вернуться, наконец, в отель пришлось что-то около четверти часа – причем, и бабушка, и я прикладывали усилия в равной мере.

   Когда Ноэль Дюпри, наконец, убрался из нашего дома, я одновременно выдохнула и с облегчением, и с ужасом.

   – Ну что, моя милая, как ты все это объяснишь? – осведомилась бабуля, убедившись, что Дюпри больше нас не потревожит.

   Я только развела руками.

   – А что я могу объяснить? – спросила я растеряно. – Мне стало плохо, я отключилась, Дюпри притащил меня домой, Лора попросила его посидеть со мной. На этом все, – скороговоркой отрапортовала я, надеясь, что бабушка Джуди и без лишних слов поймет, что самостоятельно, да еще и больной мне было действительно не по силам избавиться от докучливой помощи одного из постояльцев отеля.

   Бабушка нахмурилась настолько сильно, что ее брови почти сошлись в одну линию.

   – Зачем ты вообще вышла на работу в таком состоянии?! – услышала я самый неожиданный вопрос… потому что разве же так можно – взять и не выйти на работу?!

   Бабуля постоянно твердила, что нельзя симулировать, требовала быть усердней…

   – Ну, мне с утра было не так чтобы очень плохо, – пробормотала я.

   В итоге бабушка полчаса твердила о важности заботы о собственном здоровье, и только под конец она выдала пару фраз о том, что нечего водить домой малознакомых парней, а гости отеля не должны прислуживать персоналу. Однако главное я уловила: бабушка все-таки больше беспокоилась о здоровье внучки, чем о репутации драгоценной гостиницы.

   Следующий день в кои-то веки прошел в блаженном ничегонеделании. Обычно мне не давали продыху с начала декабря до самого Нового года, а тут появилась возможность просто посидеть у телевизора с горячим шоколадом и посмотреть комедии. Да, они были рождественскими… но, поскольку последние года три у меня не было шансов увидеть все эти фильмы, они не потеряли прелести новизны.

   Да и сидеть возле собственной рождественской елки все-таки оказалось приятней, чем наряжать ту зеленую громаду в главном холле. Тем более, что елка в отеле – она для множества людей, а эта – только моя. И никому не пришло бы в голову упрекать меня за то, что шарики, дескать, висят не в нужном порядке.

   В итоге через пару часов блаженной лени я позволила себе крамольную мысль, что в этой праздничной кутерьме даже что-то есть…

   А потом пришел Ноэль Дюпри.

   Когда в дверь постучали, я по извечным обыкновениям Плезантвилля открыла не глядя. В нашем городке никогда ничего не происходит, и мы живем в полной уверенности, что всегда находимся в полной безопасности.

   А потом Дюпри быстро поставил ногу, лишив меня шанса запереться.

   – Прошу политического убежища! – первым делом огорошил парень, а после сунул в мои руки здоровенный подарочный пакет, окончательно деморализовав.

   – Какое к черту политическое убежище?! – возмутилась я, однако момент был безвозвратно упущен, враг уже проник на территорию и даже стащил куртку, которую тут же пристроил в шкафу.

   Мерзавец явно чувствовал себя как дома!

   – Мои решили кататься на лыжах. Весь день. А это не совпадает с моими желаниями и устремлениями, – пожаловался на суровые жизненные обстоятельства Ноэль Дюпри.

   Я так и стояла перед гостем Холидей Инн, сжимая в руках пакет.

   – А ты не умеешь? – ухмыльнулась я.

   – Умею, но не люблю, – пожал плечами парень. – А еще там холодно.

   То есть… он это всерьез?! Дюпри собирается прятаться от своих родных в моем доме?

   – Ну чего так смотришь? Здесь меня точно не станут искать. Да и опять же сделаю доброе дело – присмотрю за больной.

   Невероятная, просто неописуемая наглость! А Ноэль тем временем уже потопал в гостиную.

   – Эй, я тебя не приглашала! – отчаянно завопила я и понеслась следом, надеясь все-таки вытолкать нежеланного гостя обратно на мороз.

   Ну а что? Приехал в город ожившей зимней сказки? Так иди страдай. Лыжи под мышки, палки в зубы – и катись. С горы.

   – Да? А там на придверном коврике написано «Добро пожаловать», – безо всякого смущения отозвался Ноэль, запросто устраиваясь у телевизора. – О! «Карман полный чудес»! Обожаю этот фильм! Рождественская классика.

   Я прикинула разницу между мной и Дюпри в росте, весе и мышечной массе… и пришла к неутешительному выводу, что вытолкать мерзавца мне точно не по силам.

   Расстроенно вздохнув, все-таки заглянула в пакет, решив хотя бы узнать, каким подношением Ноэль решил умилостивить меня, раз избавиться от гостя самостоятельно не выйдет.

   Маршмэллоу, лакричные леденцы, имбирные пряники, тыквенный пирог… Убийственно рождественский набор. Что еще можно взять с парня, которого даже зовут Ноэль!

   – Слушай, я тебя не звала… – попыталась я достучаться если не до совести, то хотя бы до здравого смысла парня, который слишком много позволял себе с малознакомыми людьми, да еще и в чужом доме, куда нагло вломился.

   Однако, справедливости ради, стоит заметить, что совестить нахала я принялась после того, как сжевала немного печенья. Оно оказалось очень даже неплохим.

   – Ну так в чем дело? Позови сейчас, – легкомысленно предложил Дюпри. – И вообще, залезай уже на диван, заворачивайся в плед и отдыхай. Ты болеешь, если вдруг позабыла, так что нечего бегать и вопить как здоровая. А я приготовлю тебе горячий шоколад.

   Предложение, конечно, показалось довольно заманчивым, однако так просто сдаваться коварному оккупанту никак нельзя! Следовало бороться до последнего!

   – Дюпри! Я не собираюсь сегодня принимать гостей! Тем более тебя! Убирайся отсюда немедленно! – продолжала возмущаться я, чувствуя как постепенно мне становится все хуже и хуже.

   Кажется, температура опять начала подниматься… Вот же вредитель!

   Ноэль поглядел на меня, видимо, заподозрил неладное – и тут же подорвался на ноги.

   Я и глазом моргнуть не успела, как уже лежала на диване, завернутая в плед по самый нос, а через десять минут Ноэль притащил мне обещанную чашку горячего шоколада, за которую я схватилась как за спасательный круг.

   Сил выгонять Дюпри попросту не осталось.

   После теплого питья меня напоили еще и жаропонижающим, после чего я попросту задремала под очередной рождественский фильм.

   Сквозь сон донеслось тихое «Тедди!».

   Мне вовсе не хотелось просыпаться, так что сперва я натянула на голову плед, а после, когда стало ясно, что отставать никто не собирается, спряталась еще и под подушку.

   В итоге «будильник» начал щекотать мои пятки, и проснуться все-таки пришлось, хотя и чертовски не хотелось.

   Редкостное коварство!

   И, разумеется, этим безжалостным злодеем оказался Ноэль Дюпри!

   За окном уже стемнело, и темноту расцвечивала рождественская иллюминация.

   – Теодора Джудит Браун, я ухожу, – со слишком довольной улыбкой сообщил Дюпри.

   Ну и стоило меня ради этого будить?

   – Уходи, – недовольно пробормотала я.

   Парень расстроенно вздохнул.

   – Я, себя не жалея, ухаживаю за больной, а в итоге никакой благодарности! – попытался давить то ли на совесть, то ли на жалость надоедливый Дюпри. Но все его усилия не принесли желаемого результата.

   – Ты у меня дома от родных прятался, чтобы об елки не убиваться, – отозвалась я с насмешкой и кивнула в сторону выхода. – Так что это ты меня должен благодарить. И вообще, иди уже отсюда, бабушка может вернуться в любой момент.

   Упоминание хозяйки отеля не произвело на парня хоть какое-то впечатление, к тому же он в любом случае собирался уходить. Так что в любом случае день прошел именно в соответствии с планом Ноэля Дюпри.

   Послав мне на прощанье воздушный поцелуй, парень, наконец, ушел.

   Творец, спасибо тебе за эту милость.

   Бабушка, едва только войдя в гостиную, повела носом. Честное слово, она даже раздеться с мороза не успела, а тут же принялась вынюхивать. Я сообразила, что зря после ухода Ноэля так старательно избавлялась от следов присутствия гостя. Стоило в первую очередь проветрить комнату.

   Младший Дюпри использовал очень ненавязчивый древесный аромат, однако он, кажется, вопреки всем законам логики и здравого смысла впитывался в каждый предмет, с которым иностранец соприкасался хотя бы на секунду.

   – Мужской парфюм. И не дешевый. Неужели Ноэль Дюпри снова явился с визитом? – поинтересовалась бабуля, недовольно хмурясь.

   Врать было бесполезно, и я признала, что именно так и есть – младший Дюпри действительно к нам заглядывал.

   – Вот же пронырливый юнец! – проворчала бабушка Джуди в расстройстве покачав головой. – Родители с ума сходили, искали его по всему городу часа два – а он торчал тут, с тобой! Еще и мобильный телефон в номере оставил. Все предусмотрел!

   Так, вроде бы меня никто ни в чем не обвиняет. По крайней мере, сейчас.

   – И как он объяснил свой визит? – осведомилась совершенно по-деловому бабуля, очевидно, решив продолжить допрос любой внучки.

   Ответила как есть.

   – Сказал, что не любит холод и лыжи.

   И тут я его вполне понимала и даже разделяла предпочтения Дюпри. Кому вообще может прийти в голову торчать весь день на морозе?

   Нет, вопрос, конечно, чисто риторический, я каждый год видела тысячи смертников, что готовы тратить совершено ненормальные суммы денег для того, чтобы проводить весь день на холоде и ломать кости на склонах горы.

   – Что ж… А вот его мать уверяла, будто он на лыжи встал едва не сразу после рождения и обожает этот вид спорта.

   По здравому размышлению, у миз Нуаро не было причин врать моей бабушке об умениях своего ребенка, а у Ноэля причины для лжи имелись. Он собирался не мытьем так катанием остаться в моем доме. Рядом со мной.

   Это все показалось чем-то… жутким. Бабушка, похоже, тоже думала о поведении гостя примерно так же, как я сама. В ее взгляде недовольства и тревоги было примерно поровну. Но главное, никто меня не распекал.

   – Была бы ты поосторожней с этим молодым человеком, Тедди, – очень серьезно посоветовала бабуля. – Ты еще сущий ребенок, а он-то парень вполне себе взрослый. И...

   Дальше мне в энный раз напомнили, что мужчинам нужно только одно и ради этого одного они с легкостью пойдут на любой обман… И если я поддамся сладким речам коварного соблазнителя, есть вполне реальный шанс остаться с разбитым сердцем. В лучшем случае.

   – Ба, да ничего он мне такого не говорил. И ухаживать не пытался.

   Пусть я и постоянно была занята, парни за мной ухлестывать все-таки пробовали. Да, их было не так и много, но и этого количества хватило, чтобы понять, как ведут себя мужчины, если девушка им понравилась.

   – Что б ты еще понимала, Тедди, – явно не поверила моим словам бабушка. – В общем, не развешивай уши.

ГЛАВА 3

На следующий день я вышла на работу. В целом чувствовала себя уже более-менее нормально, поэтому бабушка ну очень тонко намекнула, что хорошо бы перестать бездельничать. Конечно, снова становиться местным бессмертным пони чертовски не хотелось, однако выбора не было.

   После того, как снова пришлось встать ни свет ни заря, напялить на себя форму и явиться в Холидей Инн, я настроилась на самый ужасный день из всех, однако Творец решил меня помиловать.

   Когда протирала деревянные панели на втором этаже, меня нашла окрыленная бабушка:

   – Тедди! Тедди, ну где тебя носит? Грейстоки прибыли! Ты же знаешь, что они никого, кроме тебя к себе и близко не подпустят!

   Я восторженно ойкнула, разом забыв обо всех недовольствах.

   Граф Грейсток с супругой приезжал в Холидей Инн два-три раза в год, а на Рождество пара появлялась вот уже последние пять лет. Однажды меня из-за запарки приставили к графу и графине как горничную, а потом они просто отказывались иметь дело с кем-то другим. Тот редкий случай, когда я вызвала у людей сильную безоговорочную симпатию с первого взгляда.

   Обычно я терпеть не могла возиться в номерах, аж уж быть личной служанкой кому-то – и вовсе радости мало, но и граф, и его жена оказались невероятными милыми людьми. И на самом деле, им вовсе не требовалась горничная.

   В холл я вбежала запыхавшаяся и совершенно счастливая.

   Грейстоки как раз стояли у стойки регистрации и дотошный граф аккуратным каллиграфическим почерком заполнял необходимые бумаги. Честное слово, он писал так, будто ему за каждую букву платят чуть ли не по фунту. Первой меня заметила графиня, с улыбкой махнув рукой.

   – Джаред, а вот и наш персональный ангел. Рада тебя видеть, Теодора! – поприветствовала меня Вивиан Лоуэлл.

   Вот уж кто никогда не сокращал мое имя до кошмарного «Тедди». Граф Грейсток поприветствовал меня улыбкой.

   – Миледи, милорд, – выпалила я и даже изобразила неуклюжее подобие книксена. – Добро пожаловать в Холидей Инн!

   Супруги переглянулись и тихо прыснули. Вообще, я обычно называла эту пару по имени – Джаред и Вивиан. Но не при всех же позволять себе такую фамильярность.

   Пока я хвостиком хожу за Грейстоками, меня никто не заставит развешивать омелу, чистить камины или помогать с посудой на кухне! Рай.

   Вивиан Лоуэлл рассмеялась и расцеловала меня в обе щеки.

   – Умоляю, давай без официоза, Теодора, – взмолилась графиня, возводя очи горе. – Мы только что вырвались из столицы… Ох уже эти светские приемы, будь они неладны.

   Вивиан Лоуэлл, пусть после замужества и стала настоящей графиней, однако сама была из семьи самого простого происхождения, для нее светские мероприятия становились сущей мукой, но, по словам ее супруга, графиня Грейсток прекрасно держалась в обществе и покоряла абсолютно всех, с кем ей доводилось сталкиваться на светских раутах.

   Впрочем, Джаред мог и польстить своей жене, в конце концов, он был в нее безумно влюблен, а, значит, не видел в супруге ни единого недостатка и не замечал за ней ни одного промаха.

   Вообще, для людей посторонних эта пара казалась… странной. Цветущая статная красавица, буквально пышущая здоровьем, а рядом с ней худой, изможденный Джаред Лоуэлл, болезненный даже на вид, невысокий и выглядящий моложе своих лет.

   Когда он приехали в первый раз в Холидей Инн, вся прислуга перешептывалась на тему неравного брака, красавицы и чудовища… Болтали также и о том, что ради титула и денег можно закрыть глаза и думать об Айнваре.

   Я подозревала, что именно из-за длинных языков работников нашего отеля граф и графиня предпочли услуги девчонки-подростка – я про них ничего плохого никогда не болтала. А уж когда познакомилась с этой парой как следует, и другим рот затыкала, когда кому-то приходило в голову почесать языки.

   Джаред и Вивиан Лоуэлл были безнадежно взаимно влюблены друг в друга. И пусть, подозреваю, Вивиан нравилось числиться графиней, носить шикарные драгоценности и не менее шикарные наряды (впрочем, я сомневаюсь, что кому-то это может не понравиться), однако… мужа она действительно обожала, и у меня не было никаких сомнений, что даже если бы Джаред Лоуэлл распрощался с титулом и потерял в одночасье все деньги, чувства Вивиан не изменились бы даже в малом.

   – Хорошо, Вивиан, никакого официоза, – рассмеялась я, тут же махнув рукой одному из носильщиков, чтобы тот забрал багаж графа и графини и доставил в их номер.

   Женщина погладила меня по голове.

   – Ты все-таки редкостная умница, – произнесла она, и Джаред поддержал ее кивком.

   Граф Грейсток вообще был человеком на редкость немногословным, так что по большей части Вивиан говорила и за себя, и за мужа. Джаред обычно открывал рот только по очень важному поводу.

   Оказавшись рядом с супружеской парой Лоуэлл я буквально подпрыгивала от радости.

   Они приезжали из внешнего огромного мира, полного приключений и тайн, и каждый раз с ними в затхлый лакрично-леденцовый Плезантвилль приходил свежий ветер новостей и радости. К тому же Лоуэллы никогда не обращались со мной как с прислугой.

   – Теодора, а что это за юноша так заинтересованно смотрит на тебя? – поинтересовалась между делом Вивиан.

   Я принялась озираться, чтобы понять, кому именно пришло в голову меня разглядывать. Была уже половина одиннадцатого утра, так что людей в холле собралось порядком. Вот только лишь один парень смотрел на меня.

   Ноэль Дюпри.

   – Гость отеля, сын актеров – Бернара Дюпри и Элен Нуаро, – отозвалась я вполголоса.

   Внимание Ноэля заставляло нервничать.

   Тут неожиданно оживился Джаред.

   – Нуаро… Нуаро… Кажется, эта та самая Элен Нуаро, которая приходится правнучкой Бетани Эверс, графине Карлайл.

   Мы с Вивиан, обменялись понимающими взглядами.

   Граф Грейсток обладал просто потрясающей памятью и, кажется, знал генеалогию всех благородных семейств Айнвара. Так что если Джаред Лоуэлл сказал, что Элен Нуаро – правнучка айнварской графини, значит, так оно и есть.

   Что ж, теперь стало совершенно ясно, почему миз Нуаро держится настолько высокомерно. Наверняка и она сама отлично знает, из какой семьи происходит.

   Однако Вивиан Лоуэлл куда больше интересовал сын графской правнучки, а не сама графская правнучка.

   – Мне кажется, взгляд у молодого мистера Дюпри… очень красноречивый, – произнесла Вивиан с лукавством и покосилась на меня.

   Тут к Ноэлю подошла, оглушительно цокая по мраморному полу каблуками, Хэйли Мёрдок. Она сверкала бриллиантами и улыбкой. Выглядела дочка медиамагната по-настоящему ослепительно – и вот Дюпри смотрел уже на нее.

   – Возможно, – пожала я плечами и первой двинулась в сторону лифта.

   Кажется, мой план сработал, и Мёрдок отлично справилась. Теперь внимание Ноэля Дюпри было направлено исключительно на нее. В самом деле, когда перед тобой стоит красотка с идеальным макияжем, укладкой и в модной одежде, легко выбросить из головы мысли о девушке в гостиничной униформе, если эти мысли по какой-то нелепой случайности завелись.

   Двери лифта открылись с мелодичным звоном, и мы с Лоуэллами вошли в кабину. Механизм загудел, и лифт поехал вверх. Пусть графа и графиню поселили всего лишь на втором этаже, а третьего в Холидей Инн и вовсе не было, постояльцев все равно полагалось доставлять на лифте и никак иначе.

   Для дорогих гостей приготовили единственный в гостинице королевский люкс, на который изначально претендовала пара Дюпри-Нуаро, однако предпочтение, разумеется, бабуля отдала графу и его супруге. Вивиан роскошь этого номера каждый раз смущала, а вот Джаред, урожденный граф Грейсток, ничего не замечал. Для него это была самая естественная обстановка.

   – Бабушка просила передать, что рождественский бал в ратуше состоится, и вы, разумеется, приглашены. Мэр очень просил прийти, – вспомнила я о поручении бабули уже в номере, где Вивиан с блаженным стоном сбросила с ног модные сапожки и натянула гостиничные тапочки.

   Бал в Сочельник долгие годы оставался обязательным пунктом праздничной программы, и самых знатных и знаменитых гостей города непременно приглашали на это мероприятие.

   – Опять бал, – вздохнула графиня Грейсток. – Мн кажется, я уже перестаю любить танцы.

   Красавице Вивиан Лоуэлл все эти дискотеки для высшего общества изрядно осточертели.

   Когда-то мне казалось, что став настоящей принцессой (ну или, по крайней мере, графиней), просто невозможно устать от дорогих платьев и балов. Потом я познакомилась с Вивиан Лоуэлл, которая поведала о светских мероприятиях такие подробности, что сказочный флёр оказался попросту уничтожен. Балы – это утомительно. В пышных платьях неудобно ходить в уборную, особенно, в общественных местах. Из-за высокой прически начинает болеть голова…

   Словом, жизненный опыт Вивиан последовательно убивал во мне те самые розовые мечты, которые заводятся в головах у многих девочек. А все-таки хотелось однажды отправиться на бал в пышном платье принцессы, даже если это и на самом деле будет неудобно. В конце концов, мне не довелось побывать ни на одном подобном празднестве, пусть я и прожила в Плезантвилле всю свою не самую долгую жизнь. А здесь балы зимой не редкость.

   Бабуля твердила, что нечего несовершеннолетним появляться на мероприятиях, где подают алкоголь, да и вообще следует больше трудиться, а не развлекаться. Так что когда половина городка – и бабушка Джуд в том числе – танцевала на балу, я как всегда работала в Холидей Инн.

   – Ты стала совсем избалованной, – с неописуемой нежностью произнес граф, поглядев на супругу.

   Я тут же попунцовела от смущения. Даже если бы Лоуэллы принялись при мне целоваться, и то бы не стало настолько неловко. Каждый раз, когда граф и графиня начинали так говорить друг с другом, казалось, будто они существуют в своем отдельном мире, куда никому больше нет хода.

   – И кто же в этом виноват? – усмехнулась Вивиан.

   Она выглядела как холеная домашняя кошка, что ни капли не сомневается во всеобщей любви к своей священной персоне. Тут было чему позавидовать. Когда речь заходила про сказки о любви, я всегда первым делом вспоминала именно Джареда и Вивиан.

   – Моя вина. Моя великая вина, – развел руками граф с чертовски довольной улыбкой, которая сделала откровенно непривлекательного Джареда Лоуэлла почти красивым. – Но не стоит обижать людей, Вивиан. Если нас пригласили, думаю, следует появиться на празднике. Если ты устанешь, уйдем через четверть часа.

   Вивиан пожала плечами, таким образом давая понять, что готова пойти навстречу желаниям мужа.

   Удивительное дело, но эти двое практически никогда не ссорились.

   Побыв при Грейстоках где-то полчаса, я отправилась на ланч. Разумеется, граф и его жена готовы были обойтись и без моего присутствия.

   Правда, добраться до вожделенной еды без приключений не удалось – будто из-под земли появился Ноэль Дюпри.

   Чует он меня, что ли?

   Куда бы ни направилась – везде появляется этот тип.

   – Тедди, между мной и Хэйли ничего нет, – ни с того ни с сего огорошил меня такой новостью парень.

   Я даже не знала, как именно реагировать на откровения Ноэля Дюпри. И почему именно я должна их слушать?!

   – Ну… я тебе, наверное, сочувствую, – растеряно отозвалась я. – Думаю, если приложишь больше усилий, ты ее добьешься.

   Дюпри тяжело вздохнул и закатил глаза.

   – Теодора, все-таки ты совершенно безнадежна, – пробормотал он расстроенно. – Не хочу я прикладывать усилий. Уж точно не ради Хэйли Мёрдок.

   Он словно бы говорил на каком-то незнакомом языке. Я вообще не понимала, что хочет сказать Ноэль, а он не пытался объяснить все попонятней.

   Слава Творцу, тут как раз появилась бабушка и тут же услала меня прочь с поручением. Унося ноги, я расслышала расстроенный вздох Дюпри.

   В итоге перекусить удалось только через пару часов, да и то когда забежала на отельную кухню. Там меня всегда любили и подкармливали в меру сил, до последнего надеясь, что я хоть немного округлюсь в положенных местах. Ага, округлюсь, дождутся. Как была костлявым подростком, так им, похоже, и останусь. Вот и Дюпри меня принял за парня и до последнего не сомневался в истинности своего предположения.

   Та же Хэйли Мёрдок считает каждую калорию и до обморока боится потолстеть, я же безуспешно пытаюсь набрать хотя бы парочку килограммов в надежде, что они займут место именно на тех местах, на которых хочется.

   – Ты кушай, детка, кушай, – ласково приговаривала су-шеф Адриана Конти, которую бабушка путем долгих переговоров заманила в снега Плезантвилля.

   Наш климат теплолюбивую бедняжку Адриану, что провела большую часть жизни на берегу теплого моря, где растут оливковые деревья и виноград, категорически не устраивал, зато от предложенного жалованья она была в полном восторге.

   «А если есть много денег, можно купить много теплой одежды», – приговаривала су-шеф, но зимой на улицу носа не казала.

   Передо мной тут же водрузили тарелку с лазаньей, которую полагалось в рекордно короткие сроки слопать. И я не протестовала. В конце концов, в Холидей Инн была прекрасная кухня, а я, кажется, могла слопать быка целиком.

   – Говорят, вокруг тебя парень увивается? – осведомилась как бы между делом Адриана, стреляя в мою сторону черными глазами.

   Миз Конти можно было смело назвать прекрасной женщиной, доброй, сердечной, заботливой, но имелись у нее и недостатки. К примеру, излишняя любвеобильность, которая частенько становилась причиной скандалов среди персонала, и пристрастие к сплетням о чужой личной жизни, даже если этой личной жизни на самом деле и нет.

   – Увивается? – растерялась я, вообще не понимая, о чем говорит су-шеф. – Кто еще за мной увивается? А почему я ничего не знаю?

   Тихо захихикала Лиз, которая занималась в Холидей Инн тем, что мыла посуду.

   Сразу появилось подозрение, что какая-то часть происходящего в отеле осталась мной незамеченной. Лиз тоже считалась той еще сплетницей, но сплетница – это ведь еще не дура.

   – Ну как же? – опешила Конти. – Тот зеленоглазый ангелочек, сын актеров. Как его там…

   Лиз тут же подсказала:

   – Дюпри.

   Адриана обрадовалась и поспешно закивала.

   – Да-да, Дюпри. Он же от тебя не отлипает! Наверняка миссис Браун с ума сходит.

   Услышав такое, я подавилась лазаньей, так что Адриане и Лиз пришлось колотить меня по спине. И только через пару минут я снова смогла свободно говорить.

   Опять на некоторых накатил приступ романтического бреда! Нельзя ухлестывать за девчонкой, если сперва вообще принял ее за парня! Да Дюпри у меня сначала пытался узнать, где в Плезантвилле можно девушек склеить!

   – Что вы несете? – сипло и возмущенно вопросила я. – Никто вокруг меня не увивается! И вообще, Дюпри на Хэйли Мёрдок заглядывается.

   На меня посмотрели как на законченную дуру.

   Разумеется, дурой себя чувствовать неприятно, так что я поспешно удрала с кухни, решив расспросить обо всем Вивиан. Уж в мужчинах и всякой романтике она точно разбиралась, причем во многом из-за мужа, который постоянно искал новые способы порадовать красавицу-жену.

   Когда я вернулась к Грейстокам, те как раз переодевались в лыжные костюмы. В первый момент при виде таких нарядов я содрогнулась, но успокоилась быстро: граф и графиня не были фанатами зимних видов спорта. Нет, быть может, в одиночку Вивиан и встала бы на лыжи или тот же сноуборд, однако слабое здоровье не позволяло Джареду развлекаться таким образом. Так что верная любящая жена никогда не рвалась в горы, предпочитая прогулки на санях или катание с ледяных горок, которых в Плезантвилле зимой имелось с избытком.

   – Джаред, милый, надень еще один свитер под куртку. Этой водолазки тебе будет недостаточно.

   Лоуэлл устало вздохнул, придавленный супружеской заботой, но улыбаться на перестал.

   – Дорогая, это, в конце концов, шерстяная водолазка, а мне все-таки не пять лет, – попытался граф отбить свою независимость.

   Не прокатило.

   Вивиан с легкостью и готовностью уступала мужу в чем угодно, но вот когда речь заходила о здоровье Джареда, становилась совершенно непреклонной.

   – Никаких дискуссий. Свитер. Сейчас. Я жду.

   Таких сцен за время знакомства с родовитыми гостями Холидей Инн я видела немало и каждый раз умилялась и думала… насколько же эти двое потрясающие. И как хорошо смотрятся вместе.

   Те, кто за глаза пенял Джареду Лоуэллу из-за того, что он, хилый и непривлекательный, купил на свои деньги красавицу-жену, не видели такой очевидной истины – бесконечной взаимной любви между графом и графиней, которая делала их обоих прекрасными.

   Словом, разумеется, Джаред натянул на себя свитер. К концу процесса облачения граф Грейсток чрезвычайно сильно походил на снеговика. И тут взор Вивиан обратился уже на меня.

   – А что же ты стоишь? – строго осведомилась женщина. – Бегом одеваться! Или хочешь, чтобы мы отправились на прогулку без тебя? Или ты вдруг разлюбила сани?

   Я радостно пискнула и опрометью кинулась домой переодеваться.

   Потому что нет, я так и не разлюбила сани. Те самые чертовы глупые сани, запряженные северными оленями… которые я терпеть не могла, когда не имела ни единого шанса прокатиться. Но когда приезжали Грейстоки – все менялось! Вивиан никогда не забывала забрать меня с собой развлекаться!

   Бабушка, конечно, выразительно поджимала губы, но она не могла отказать кому-то вроде графини. И я – тоже не могла.

   Через десять минут я уже прибежала к крыльцу гостиницы, где меня поджидали Джаред и Вивиан. И сани!

   – Торопилась как могла! – выпалила я, даже не пытаясь скрыть захлестывающую меня с головой радость.

   – Видим, – довольно усмехнулась графиня Грейсток.

   И тут из дверей гостиницы вышли Ноэль Дюпри и Хэйли Мёрдок.

   Мёрдок что-то щебетала, повиснув на локте парня, а тот улыбался.

   Парочка заметила нас одновременно. Хэйли только махнула рукой, явно намереваясь этим знаком внимания и ограничиться, а вот Ноэль планомерно двинулся к нам, попросту не оставив спутнице выбора.

   – Тедди, ты куда-то уходишь? – спросил Дюпри недоуменно.

   Я радостно закивала и сообщила, что отправляюсь на прогулку с графом и графиней Грейсток. Разумеется, пришлось всех знакомить друг с другом. Ох уж эти треклятые условности.

   Джаред как всегда был молчалив, и Вивиан рассыпалась в любезностях за двоих. Ноэль держался с вежливой, чуть напряженной сдержанностью, а вот Хэйли беседа с графом и графиней давалась куда тяжелей, чем можно было представить. Ей никак не удавалось смотреть на Джареда Лоуэлла дольше нескольких секунд.

   Когда с обязательной частью программы было, наконец, покончено, я первой запрыгнула в сани.

   – Могла хотя бы оглянуться, жестокая девушка, – вполголоса произнес граф и только спустя несколько мгновений я осознала, к кому именно обратился Джаред.

   Ко мне.

   – Оглянуться? Зачем? – переспросила я, чуя какой-то подвох.

   Смех Вивиан вторил звону колокольчиков на оленьей упряжи.

   – Бедный мальчик глаз с тебя не сводил, а ты махнула хвостом и была такова. Ну разве так можно поступать, Теодора? Ты походя разбила ему сердце.

   Минуты две я сидела молча и переводила взгляд с Джареда на Вивиан и обратно, всей душой надеясь, что вот-вот кто-то из них рассмеется и скажет, что все это была только глупая шутка и ничего больше.

   Вот только никому из Грейстоков подобное и в голову не пришло, а значит…

   – Да быть такого не может, – пробормотала я и для убедительности еще и головой мотнула. – Не может – и все тут. Дюпри на такую как я никогда не западет.

   Джаред настолько загадочно улыбался, что всякая уверенность в собственной правоте тут же пропала. Граф уже не единожды доказывал, насколько хорошо он разбирается в людях… но ведь на этот раз Грейсток просто обязан был ошибиться!

   – Да вы сегодня сговорились все, – пробормотала я потеряно и обхватила себя руками.

   В глазах Вивиан застыло какое-то особенное, кошачье выражение, но говорить она ничего не стала, а к концу поездки все мысли о Ноэле Дюпри и его предполагаемой влюбленности благополучно вылетели из моей головы. Я вообще предпочитала не размышлять слишком долго о ерунде.

   Первым делом после прогулки по засыпанным снегом окрестностям Плезантвилля заботливая Вивиан загнала мужа в ванную комнату, строго-настрого велев принять душ погорячей и раньше чем через полчаса не появляться.

   – Вечно норовит простудиться, – вздохнула графиня Грейсток, когда услышала, что благоверный действительно включил воду. – Всю жизнь провел на севере Айнвара, и все равно заболевает при первой же возможности.

   Я поглядела на Вивиан с недоумением.

   – Но зачем же тогда праздновать Рождество и Новый год здесь? Холодно ведь.

   Уж эти двое могли позволить себе любой курорт в любой точке мира.

   – Потому что я люблю белое Рождество, – развела руками женщина. – Джаред знает это лучше всех и хочет сделать приятное.

   Бабушка только вздыхала украдкой вечером, когда я вернулась от Грейстоков, сияя от радости и довольства. Разумеется, бабуля прекрасно понимала, что Джаред и Вивиан не особо загружают меня обязанностями, поэтому сложно было в полной мере назвать мое времяпровождение в обществе графа и графини работой. А бабуля терпеть не могла, если я предавалась лени, считая, что дорогая внучка может в любой момент начать процесс морального разложения. Однако Лоуэллы желали именно моего общества, а отказывать настолько знатным, богатым и влиятельным людям бабушка попросту не могла. Причем, иногда казалось, что физически не могла – язык отнимался.

   Однако отказать в прихоти самым именитым гостям отеля бабуля, разумеется, никак не могла, то ничто не могло помешать ей как следует оторваться на мне за все развлечения после отъезда графа с женой. Чтобы неповадно было.

   – Твое поведение в последнее время никуда не годится! – бурно возмущалась бабушка Джуд, и в ее голосе звучала беспомощность перед сложившейся ситуацией. Как бы она меня ни распекала, однако наступит новый день, и я опять буду сопровождать Джареда и Вивиан. И ничего с этим бабушка не поделает. – Мало того, что ленишься днями напролет, так еще и этот мальчик Дюпри!..

   Ну причем тут вообще этот тип? Почему каждый первый норовит мне что-то сказать именно о нем?

   Честное слово, при упоминании Ноэля Дюпри у меня уже дергался глаз. С какой вообще радости окружающие вдруг начали выдумывать всякие небылицы про меня и него?! Как будто между нами двумя есть хоть что-то общее.

   – А что вообще с Дюпри? – надулась я, надеясь, что неверно поняла, куда именно клонит бабушка на этот раз.

   Ну не могла же и она обманываться как другие, в самом-то деле!

   – Он за тобой ухлестывает, а ты и рада! – в конце концов, в сердцах выдала бабуля.

   Я не выдержала и после такого заявления закатила глаза.

   – Ага. Ухлестывает. За мной. Как же. Посмотри на него – и на меня. Что за бред?

   Я понятия не имела, почему вообще все твердят, будто между мной и гостем отеля могут быть какие-то… чувства.

   Бабушка разглядывала меня бесконечно долгую минуту, никак не меньше, а после сказала то ли с облегчением, то ли с расстройством:

   – Творец милосердный... Какой ты все-таки еще ребенок.

   Это-то тут вообще причем?!

   Я вполне взрослая, чтобы работать, между прочим!

   На следующий день бабуля зачем-то лично сопроводила меня до дверей номера графа и графини Грейсток, после чего передала им буквально с рук на руки, да еще и весьма пристально и проникновенно поглядела в глаза Вивиан. Словно пыталась ей что-то сказать без слов или намекнуть.

   Графиня поприветствовала хозяйку гостиницы и с невероятной легкостью проигнорировала взгляд бабушки.

   – Кажется, над тобой собрались грозовые тучи? – поинтересовалась Вивиан Лоуэлл после того, как бабушка ушла. – Миссис Браун сегодня невероятно мрачна.

    Джаред кивнул, соглашаясь с мнением супруги.

   – Что-то вроде того, – вздохнула я, но без особого расстройства. – Но ничего нового. Бабушка всегда мной недовольна. То слишком ленивая, то слишком легкомысленная…

   Жаловаться на родственников, тем более, посторонним, – последнее дело… Но, порой, так хочется.

   – Наверное, она так о тебе заботится, – постарался утешить меня Джаред.

   Граф Грейсток вообще всегда пытался помочь, утешить, успокоить – такой человек. Добрый.

   – Наверное, – согласилась я.

   В любви бабушки я никогда не сомневалась. Да, она заботилась обо мне, но так, как сама считала правильным. А бабуля была человеком поистине суровым.

   Джудит Джонс в Плезантвилле была фигурой практически легендарной. Осиротев в пятнадцать, она не просто не пошла ко дну в бурном потоке жизни, но выплыла, причем, наловив по пути столько «рыбы», что хватило и на детей, и на внуков.

   Она даже школу не закончила – пришлось рано начать работать, чтоб хотя бы не умереть от голода. Сперва бабуля Джуд мыла посуду в местной забегаловке, потом устроилась в гостиницу и убиралась в номерах, через несколько лет доросла до управляющей… а в тридцать уже открыла Холидей Инн.

   И все это она сделала в одиночку. За дедушку бабушка Джуд вышла уже будучи успешной владелицей собственного маленького, однако популярного отеля.

   Добившись всего на свете собственным трудом, Джудит Браун боялась в своей жизни, наверное, только одного – что ее дети и внуки вырастут бесполезными прожигателями жизни. Так что на самом деле бабуля держала в ежовых рукавицах вообще всех, правда, мне уделяла внимания куда больше, чем прочим внукам. Иногда казалось, что больше, чем всем прочим внукам разом.

   – Не расстраивайся, Теодора, поверь, это Рождество ты проведешь как и прочие твои сверстники. В конце концов, ты заслуживаешь праздник! – весело заверила графиня Грейсток.

   С чего бы Вивиан проявлять ко мне такую доброту, понять не получалось, но… кто станет, в конце концов, отказываться от подарка?

   Бабушка точно могла быть довольна – легким новый день в компании Грейстоков быть попросту не мог.

   Вивиан решила, что ей всенепременно нужно отправиться по магазинам. Все планы супруги Джаред выслушал с усталой обреченности мужчины, который совершенно точно не хочет отправляться за покупками с женой. Можно было не сомневаться, что процесс шопинга в исполнении Вивиан Лоуэлл непременно затянется…

   Я была не особой любительницей походов по магазинам, в том числе и потому что в мои руки никогда не попадало слишком много денег. Да и какие, в самом деле, магазины в Плезантвилле? Это же крохотный туристический городок – тут продают или продукты, или лыжи и коньки, или всевозможные сувениры. За чем-то более существенным приходится ехать в ближайший город, где было целых сто тысяч жителей и целый один торговый центр. Когда ты подросток и у тебя нет ни прав, ни машины, поездка в соседний город – целое путешествие.

   Впрочем, любила я шопинг или же нет, все равно я должна была ехать с Грейстоками. Нет, разумеется, я могла бы отказаться, с этим не было вообще никаких проблем, однако тогда бы пришлось остаться в Холидей Инн. И значит, бабушка непременно припряжет к подготовке к Рождеству. А убираться, мыть полы или украшать отель – это определенно менее приятно, чем ходить по магазинам вместе с Вивиан и Джаредом.

   – Не кисни, Теодора, – взмолилась графиня Грейсток, увидев похоронное выражение на моем лице, – день пройдет просто прекрасно! Даже не сомневайся! Что может быть лучше покупок перед Рождеством?

   Мы с Джаредом обменялись долгими понимающими взглядами. Но, разумеется, граф по умолчанию был на стороне жены и даже сказал мне несколько ободряющих слов, призванных убедить, что торговый центр – лучшее место в мире.

   В город мы отправились не на санях, а вполне заурядно – на автомобиле. Конечно, автомобиле премиум-класса, иной транспорт мог бы устроить чету Лоуэлл, которые были по сути своей людьми довольно скромными, но бабушка считала совершенно невозможным делом отправить настолько именитых гостей на какой-то заурядной машине.

   До городка домчались буквально в мгновение ока, и водитель высадил графа с женой и меня возле торгового центра, который буквально слепил праздничной иллюминацией. И это даже днем.

   – Вивиан, милая, ты уверена, что хочешь что-то здесь купить? – спросил с огромным сомнением Джаред у супруги. – Кажется, ты привезла с собой столько одежды, что хватило бы и на месяц, разве нет? К тому же разве ты не предпочитаешь шить одежду на заказ?

   Женщина с загадочным видом пожала плечами, сказала пару фраз на тему того, что настоящей женщине всегда чего-то не хватает в гардеробе, а потом, сверившись с указаниями на смартфоне, увлекла нас на второй этаж. Целью забега оказался магазин с одеждой слишком уж яркой и молодежной, чтобы ее надела на себя графиня.

   – Милая? – почуял неладное Лоуэлл.

   Та широко улыбнулась и повернулась ко мне.

   – Теодора, выбирай, что нравится.

   То есть мы приехали в торговый центр… чтобы выбрать платье… мне?! Правда?!

ГЛАВА 4

От изумления я открыла рот и пару минут не находила сил его закрыть. Лоуэллы терпеливо ждали, пока я приду в себя, и только хитро переглядывались.

   – Выбирать… что нравится? – переспросила я, до последнего подозревая, что слух подвел. Потому что… Чего ради, в самом деле, Вивиан Лоуэлл предлагать мне такое? Я просто девочка, которая работает в отеле своей семьи, даже то, что со мной не обращаются, как с прислугой, – уже невероятный подарок.

   – Да, – с улыбкой отозвалась Вивиан, откровенно наслаждаясь ситуацией. – Тебе совершенно точно потребуется платье.

   Мне? Платье?

   Бутик, который приглянулся Вивиан, не был тем местом, где можно найти одежду на каждый день. Тут были по большей части платья в пол. Или что-то короткое, но при этом расшитое всяческими побрякушками и с открытой спиной или же глубоким декольте. Словом, на улице в такой одежде не появишься.

   – Но зачем? – выдавила я, чувствуя себя донельзя глупо. – Здесь же нет ничего подходящего мне. Ну и...

   Тихо рассмеялся Джаред. Он-то в отличие от меня совершенно все понял. По крайней мере, граф уже не выглядел ни капли удивленным.

   Продавцы-консультанты в полном составе отошли в угол и оттуда с опаской поглядывали на нашу компанию. Очевидно, они если не узнали графа и графиню, но, как и положено опытным продавцам, почувствовали, в каких кругах эти двое вращаются.

   – Как раз тут и можно найти что-то подходящее для тебя, – отозвалась Вивиан Лоуэлл, обводя стойки с платьями цепким взглядом опытной модницы. – В конце концов, нельзя же отправиться на бал в ратушу в джинсах и свитере.

   Бал? В ратуше?

   Несколько секунд я стояла молча, переваривая услышанное.

   – Каким образом я могу отправиться на бал? Я…

   Хотела было сказать, что у меня даже нет подходящего наряда, но именно проблему платья Вивиан и захотела решить в торговом центре. То есть этот аргумент уже не работает.

   – На бал можно попасть только по приглашению, – пролепетала я, не зная, как быть дальше.

   Мне никто не давал заветную карточку с золотыми снежинками и давать не собирался. Не потому что подросткам было нельзя появляться на таких мероприятиях, просто бабушка очень четко дала понять – она воспитывает внучку в строгости. А с мнением Джудит Браун в Плезантвилле считались все без исключения.

   – Можно подумать, графу Грейстоку не дадут одно приглашение на предъявителя, – вполголоса произнес Джаред.

   И стало ясно, что муж и жена как всегда одна сатана, и граф полностью поддерживает начинание деятельной второй половины.

   То есть я вот так запросто могу попасть на бал?

   На самом деле, мне хотелось отправиться потанцевать. Бал – это ведь так волшебно, практически сказочно, как в мультфильме о сказочной принцессе.

   – Но бабушка придет в ярость, если я туда нагряну! – озвучила я самое страшное.

   Стоит только бабуле Джуд увидеть любимую внучку среди гостей в ратуше, как праздник для меня закончится, причем самым неприятным образом.

   – Теодора, но это же будет маскарад, – напомнила с усмешкой Вивиан. – Я тебя так накрашу, что и без маски мать родная не узнает, а уж с маской – и подавно. Главное, вернуться домой раньше миссис Браун. Ты поедешь на бал, можешь даже не сомневаться. И никто не испортит тебе этот праздник. В конце концов, это очень вредно – не ездить на бал. Особенно, если ты этого заслуживаешь.

   С одной стороны, обманывать родных нехорошо, о чем говорят взрослые, пишут в книгах… Но как же мне хотелось поехать на самый настоящий бал! В конце концов, как можно провести всю сознательную жизнь в Плезантвилле, где главное событие всего года – как раз Рождественский бал, и так на нем и не побывать? К тому же, я ведь и правда заслуживаю того, чтобы поехать на бал. Я весь год тружусь, не покладая рук, так почему бы в праздник самую малость не повеселиться?

   – Ну же, иди, выбирай, – с улыбкой подтолкнула меня в сторону вешалок Вивиан. – Тебе непременно нужно подобрать что-то поистине восхитительное. Первый бал – дело нешуточное.

   Выбор оказался велик. Даже, пожалуй, слишком велик. От количества платьев я просто растерялась, совершенно не понимая, какое именно следует брать в первую очередь. В конце концов, прежде мне никогда не приходило в голову всерьез задумываться над покупкой бального наряда.

   Видя мое смятение, многоопытная графиня Грейсток позвала консультантов, и в итоге раскопки в местном завале одежды производил большой слаженный отряд. А совершенно несчастному Джареду принесли чашку неплохого кофе.

   Первые двадцать платьев были признаны совершенно неподходящими. Не мной признаны, разумеется, – Вивиан и консультантами.

   – Юной леди нужно что-то более элегантное и утонченное, – возвестила старший продавец, которая со всей ответственностью подошла к поставленной перед ней задаче. – Ваша сестра заслуживает только лучшего.

   Говорить, что я Вивиан никакая не сестра, язык не поворачивался. Да и какая разница, в самом деле, если графиня не протестует?

   – Вы совершенно правы, – согласилась графиня Грейсток. – У девушки первый бал на носу, нужно, чтобы он запомнился на всю жизнь. А что ты скажешь, дорогой? У тебя идеальный вкус, в конце концов.

   К тому времени граф уже прикончил вторую чашку кофе и увлеченно читал принесенную ему газету.

   – Думаю, не стоит пренебрегать традициями, милая, – поднял взгляд на жену Джаред Лоуэлл. – Для первого выхода в свет стоит подобрать что-то простое, скромное… И никакого красного. Светлые тона – подойдут куда лучше.

   Консультанты пошептались промеж собой, и со склада на свет было извлечено нечто тонкое, воздушное, то ли бежевое, то ли золотистое, я не слишком хорошо разбиралась во всех этих оттенках. У платья была юбка в пол и вырез-лодочка, так что пожелание Джареда относительно скромности было исполнено.

   – Цвет шампанского! Идеально! – хлопнула в ладоши Вивиан. – Прекрасно оттеняет каштановые волосы и карие глаза. Теодора, в примерочную.

   К этому моменту я уже тихо ненавидела всю одежду, но сияние ткани так заворожило, что я отправилась примерять очередной наряд без единого слова протеста.

   Справиться с застежками и шнуровкой без помощи не удалось, так что одевали меня две продавщицы, которые без устали нахваливали и мою фигуру, и наряд. И, разглядывая себя в зеркало, я все больше и больше убеждалась, что комплименты были искренними. Золотистое платье действительно подошло идеально.

   Вышла из примерочной я с опаской – а ну как строгое жюри сочтет и это платье неподходящим, а я уже в него влюбилась.

   Грейстоки переглянулись и одновременно произнесли:

   – Подходит.

   Что ж, одной проблемой меньше.

   – Осталось только подобрать туфли, сумочку, перчатки, бижутерию, – принялась загибать пальцы Вивиан, и сразу стало ясно, что до вечера я в Плезантвилль никак не попаду.

   Когда, наконец, нагруженные пакетами, мы уселись в автомобиль, чтобы отправиться обратно в отель, время уже близилось к восьми часам вечера, и, кажется, я так не уставала еще никогда в жизни, даже когда в Сочельник подменяла официанта в ресторане отеля. Ноги гудели, а голова шла кругом.

   Помимо платья мне действительно купили туфли, тиару, чулки, заколки, шпильки, клатч… И то, что должно быть под платьем, – тоже купили. Джаред в тот момент, когда мы с его женой направились в магазин женского белья, тактично удалился в ближайший книжный отдел. Графиня Грейсток с тоской посмотрела вслед супругу, а после предрекла, что вызволять Джареда Лоуэлла из книжного царства мы будем долго и с огромным трудом. И она не ошиблась – когда мы пришли за ним, граф Грейсток разве что за полки не хватался, не желая добровольно покидать книжный отдел.

   – Твои обновки побудут пока у нас, – шепнула мне на уход графиня уже в автомобиле, – чтобы миссис Браун лишний раз не переживала.

   И поменьше ругалась. А если она увидит в моем шкафу новое платье, на которое мне пришлось бы копить, наверное, всю жизнь, – скандала не миновать. Потому что неправильно получать настолько дорогие подарки, тем более, от посторонних.

   Словом, решение графини я сочла самым правильным.

   Расспрашивать Вивиан о том, в честь чего она решила так облагодетельствовать девчонку, которая ей по сути приходится никем, я все никак не решалась. Посчитала возможным просто поверить в рождественское чудо.

   В Холидей Инн все бегали буквально по потолку. Такой паники я уже давно не видела в нашей глуши.

   – Что случилось?! – спросила я у проносящейся мимо Лоры. Она казалась еще более напуганной, чем прочие.

   Грейстоки переглянулись и удалились, не желая смущать меня и прочих работников отеля. Я только порадовалась такой тактичности Джареда и Вивиан. Обсуждать затруднения Холидей Инн при гостях отеля точно не стоило.

   – Кража! – воскликнула старшая горничная, у которой мелко дрожали посеревшие губы.

   У меня сердце вниз ухнуло.

   В Холидей Инн уже много лет не случалось ничего подобного! Такой удар по репутации! И наверняка полиция явится… Творец, что же будет?!

   – Чей номер?.. – дрожащим шепотом спросила я, пытаясь понять размер катастрофы.

   То, что это будет именно катастрофой, и сомневаться не приходилось – в нашем отеле простой публики не водилось.

   – Дюпри! – выдохнула Лора и устало прикрыла глаза, в которых, полопалась, кажется, половина сосудов. – Пропало что-то из драгоценностей Элен Нуаро!

   Вот тут точно скандал будет знатный… Элен Нуаро будет визжать так, что стекла в окнах потрескаются. Матушка Ноэля легких характером и так-то не отличается, а уж лишившись одной из своих побрякушек, наверняка разойдется как настоящая фурия.

   – Но… когда это случилось?! – вцепилась я в руку Лоры, боясь, что она унесется прочь до того, как я все разузнаю.

   Девушка только развела руками с видом великомученицы.

   – Никто не понял. Миз Нуаро пару дней не проверяла свою шкатулку с драгоценностями, а сегодня вот…

   Я вспомнила, сколько багажа приволокло с собой семейство Дюпри, и стало понятно, как именно так получилось, что Элен Нуаро не сразу обнаружила пропажу своих дорогущих цацек. Если треклятые побрякушки и в самом деле пропали именно в Холидей Инн, а не исчезли где-то в другом месте. Был шанс, что знаменитостей обнесли, к примеру, еще в самолете, если хозяйка додумалась оставить драгоценности в чемодане.

   – Теперь ведь наверняка полицию вызовут, – убито вздохнула я и расстроенно покачала головой. – Скандал точно выйдет жуткий.

   Поразмышляв немного, я сперва заскочила домой за успокоительными каплями, а после отправилась на поиски бабушки. Она у меня, конечно, из стали и китового уса, но вряд ли в ее возрасте потрясения пойдут на пользу здоровью.

   Бабушку удалось довольно быстро обнаружить по крикам.

   Крикам Элен Нуаро, которая выражала свое негодование в такой манере, что я очень сильно сомневалась, что в ее родословной действительно могла затесаться графиня.

   Наверное, те драгоценности были чертовски дорогими, если поднялась такая буря.

   – Отель полностью компенсирует вам вашу потерю, – прорвался через крики вкрадчивый голос бабушки, которая пыталась спасти положение. Если только его вообще можно спасти.

   Элен Нуаро выдала череду ругательств.

   – Это мои фамильные драгоценности! Вы хоть понимаете, что это такое – фамильные драгоценности?!

   Я закатила глаза. Мы по мнению это дамочки вообще дикие?! Высокомерие актрисы превосходило все разумные пределы.

   – Мама всегда шумно выясняет отношения, – раздалось позади, и я повернулась так резко, что даже закружилась голова. Перед глазами все поплыло, и на одно мгновение я даже пошатнулась, но меня поддержали за плечи.

   Ноэль Дюпри собственной персоной. Честное слово, его появление поблизости уже перестало удивлять. Довольно быстро удалось привыкнуть к тому факту, что этот парень всегда ошивается где-то неподалеку.

   – Мы должны извиниться за это недоразумение, – произнесла я «взрослым» тоном, которым общалась с клиентами Холидей Инн. – Администрация отеля приложит все усилия, чтобы найти вора и вернуть миз Нуаро ее драгоценности.

   Ноэль, как мне показалось, посмотрел на меня удивленно и даже как-то недоверчиво.

   – Ну, наверное, так, – кивнул Дюпри. – В конце концов, у вашего отеля прекрасная репутация. Сомневаюсь, что для Холидей Инн кража – дело обыденное.

   Я мотнула головой.

   – В отеле такого на моей памяти никогда не происходило. Мы очень тщательно следим за подбором персонала. Ни один человек с темным пятном на репутации или сомнительным прошлым просто не может попасть в Холидей Инн. Наша служба безопасности отлично работает.

   Взгляд, которым наградил меня Дюпри, был, по меньшей мере, ошарашенным.

   – Ты чертовски… я тебя вообще ни в чем не обвиняю! И миссис Браун не обвиняю. Мой отец тоже не считает, будто дело в работниках вашего отеля, – с неожиданной горячностью воскликнул парень. – Это какое-то глупое недоразумение. Все знают, что в Холидей Инн воровство – нечто из ряда вон выходящее. Мы в том числе поэтому и приехали именно сюда.

   Нет, быть может, младший Дюпри и говорит так, однако его мать все еще вопит на мою бабушку, обвиняя во всех смертных грехах, а треклятые побрякушки все-таки пропали.

   – И вообще, не нужно со мной говорить настолько официально, – тяжело вздохнула будущая – или уже нынешняя? – звезда экрана. – Мне это совсем не нравится. Я просто Ноэль. И мы почти ровесники.

   Возможно, Дюпри просто захотел как-то утешить меня, вот только нынешнюю проблему вряд ли можно решить добрым словом. Полиции наверняка потребуется что-то еще для закрытия дела.

   – Ты гость отеля. Я работаю в отеле. Я должна говорить официально, – попыталась я снова донести до Дюпри ту самую истину, которая была очевидна всем.

   В изумрудных глазах парня появилось настолько обиженное выражение, что в какой-то момент даже стало неловко, словно ребенка обидела. Воспользовавшись тем, что я дала слабину, Дюпри успел взять меня за руки, словно бы пытаясь утешить…

   Вот только ну его к черту с такими утешениями. Как будто кому-то здесь вообще требуются утешения…

   Словом, руки я вырвала, а для надежности еще и за спину спрятала.

   И тут в коридор вышла бабушка вместе с Элен Нуаро. Бабуля была белей снега, и я поспешно сунула ей капли, которые наверняка требовались. Гостья отеля разве что огнем как дракон не дышала.

   На меня и Ноэля поглядели так, словно бы мы тут составляли какой-то великий заговор. Причем, непонятно еще, кто смотрел на нас с парнем более недовольно – миз Нуаро или моя бабушка.

   – Милый? – обратилась к сыну, актриса и в одном ее слове скрывалась целая тонна смысла.

   Я поежилась, ни с того ни с сего чувствуя себя до ужаса неловко. Ноэль не дрогнул и бесстрашно поглядел в глаза матери с мягкой улыбкой.

   – Да, мама? – переспросил он, делая вид, что ничего не произошло.

   А на самом деле произошло. Вот только я пока упорно не понимала, что именно. Вряд ли речь шла исключительно о пропавших драгоценностях.

   – Что ты тут делаешь?

   Дюпри недоуменно пожал плечами.

   – Тебя жду.

   Тут миз Нуаро повернулась уже в мою сторону.

   – А что она тут делает?

   «Она» прозвучало чрезвычайно холодно, неприязненно и грубо.

   – Миссис Браун ждет, – ответил за меня Ноэль, постепенно начиная хмуриться.

   Его матушка ядовито ухмыльнулась.

   – Или же подслушивает под дверью, чтобы получше оправдываться? Это ведь она украла драгоценности.

   Вот это точно был чертовски неожиданный поворот. Я ожидала каких угодно обвинений в адрес отеля в целом, но заявить, что именно я воровка?! Да быть того не может!

   Онемели разом и я, и Дюпри и бабушка. Сперва показалось, будто эти слова просто почудились. Ну, потому что не могли же, в самом деле, обо мне сказать настолько ужасные вещи!

   Дюпри неожиданно подался вперед, словно пытаясь закрыть меня от своей гневающейся матери. Но кто, в самом деле, смог бы спасти от разъяренной Элен Нуаро?

   – Что вы имеете в виду? – сипло выдавила я, надеясь, что все это только дурной сон.

   Миз Нуаро подняла бровь и осведомилась:

   – Скажешь, не так, девчонка? А с чего ты тогда сегодня делала покупки в торговом центре?! Отделы были не из дешевых и вернулась ты не с леденцами! Вроде бы тебя тут держат в черном теле и денег на покупки в твоих карманах водиться не должно. Сперва поубиралась в нашем номере, а после решила отправиться на шопинг?

   То есть меня спалили сегодня с Грейстоками?! Когда только умудрились… А еще и кто-то успел донести о том, как мне живется в Плезантвилле под присмотром миссис Браун. Наш городок – просто восхитительное место.

   Бабуля Джуд посмотрела на меня с подозрением, которое казалось одновременно обидным и оскорбительным. Ну не могла же она и правда поверить, что я обокрала гостей?!

   – А я и не делала покупки, – отозвалась я, решив упираться до последнего и не признаваться при бабушке, что графиня сделала мне такие дорогостоящие подарки. Потому что для бабули Джуд это еще хуже, чем украсть…

   – И почему же тогда ты выходила из торгового центра с пакетами в руках?

   Я пожала плечами.

   – Это были пакеты Ви… то есть графини Грейсток. Я помогала ей нести покупки. А с чего вам пришло в голову следить за мной? – спросила я, подавшись вперед. – Или не вам?

   Бабуля все еще смотрела на меня и хмурилась, по-видимому, не зная, кому следует верить. Черт, да Ноэль Дюпри сомневался во мне куда меньше бабушки Джуд, которая вроде бы член моей семьи и один из самых близких людей!

   Ну и как тут не впасть в уныние?

   Называть имя стукача актриса не стала.

   – Почему вам вообще пришло в голову, будто я украла ваши драгоценности? – полюбопытствовала я, чувствуя, как щеки пылают от гнева. – Я в жизни ни у кого ничего не брала без спроса!

   И это было правдой. Я была, порой, не самой хорошей девочкой, тут не поспоришь, но никто не мог сказать, будто я хоть когда-то польстилась на чужое.

   – Ты убираешься в номерах, – самоуверенно заявила миз Нуаро. – Значит, могла и украсть.

   – Не я одна, – отозвалась я, понемногу успокаиваясь.

   Бабуля расстроено вздохнула и предложила посмотреть записи с камер наблюдения.

   Миз Нуаро попыталась было заявить, что никакие наши поддельные камеры с их безо всякого сомнения поддельными записями не убедят ее, что воровка не я… но Ноэль, как оказалось, успел втихую вызвать сообщением отца, а вести переговоры с Бернаром Дюпри оказалось куда приятней, чем с его женой.

   Дюпри-старший, разумеется, вот так сразу не спешил верить бабушке или же мне, однако он готов был без истерики просмотреть записи с камер наблюдения. Вообще, отец творческого семейства казался человеком куда более здравым, чем его жена. Ну, или все дело было в Ноэле, которые смотрел на отца просяще.

   Бабуля, пока мы шли в комнату охраны, позвонила менеджеру по персоналу. Она намеревалась точно выяснить, кто конкретно из работников заходил в номер Дюпри-старшего и его жены, обозначив таким образом круг подозреваемых.

   Так вышло, что Ноэль отправился вместе со всеми, и идти этот парень предпочел рядом со мной. Нельзя было этим не воспользоваться.

   – Когда вообще выяснилось, что пропали драгоценности? – спросила я вполголоса, пытаясь разузнать хоть какие-то детали произошедшего.

   В конце концов, было обидно оказаться подозреваемой в краже, но при этом вообще не понимать, что именно и когда произошло.

   – Сегодня после завтрака, – отозвался младший Дюпри. – Мама получила приглашение на бал в ратуше в Сочельник и принялась вертеться перед зеркалом, перебирая наряды и украшения. Ну и заметила недостачу в своей шкатулке для драгоценностей.

   Я напрягла память, пытаясь восстановить в своей голове, как именно выглядел номер Дюпри, когда я там была последний раз.

   – Но вроде бы никаких шкатулок в номере не было. По крайней мере, на видном месте, – пробормотала я растерянно. – Миз Нуаро, наверное, хранила драгоценности в сейфе. Разве нет?

   Ноэль кивнул, подтверждая мою правоту.

   Вообще, все здравомыслящие