Танцуя среди звёзд. Игры света и тьмы. Том 2. Ветер Морвейн

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ГЛАВА 9. Вестники Тьмы
• ГЛАВА 10. Осень и зима
• ГЛАВА 11. Обитель Света
• ГЛАВА 12. Возвращение со звёзд
• ГЛАВА 13. Долгожданные встречи
• ГЛАВА 14. Тьма во тьме
• ГЛАВА 15. Возвращение из Преисподней

АННОТАЦИЯ

Настали времена мобильных сетей и интернета. А два Ордена всё ещё не могут поделить между собой галактику. Иса и Дезмонд - снова по разные стороны, но конец вечного противостояния неизбежен: близится смена тысячелетий, силы, изгнанные из мира людей вот-вот ступят в его пределы. Остался один шанс на выживание: разгадать тайны древних и объединиться для последней битвы

ГЛАВА 9. Вестники Тьмы

- Подведя итоги. Ты едва не убил собственного сына. Шантажировал собственную жену – к слову, почти что верную тебе на протяжении тысячи лет. Заставил её обмануть её единственную любовь. По щелчку пальцев разжёг конфликт между двумя великими Орденами, которые сотни лет умудрялись балансировать на острие ножа между миром и войной… Разрушил возможный союз между Эцин и их последним грано, в руках которой находится доступ к сокровищам Авроры. Ты восхитителен, Анрей. Ты знаешь, что если надумаешь сменить цвет одежд, тебе всего найдётся почётное место в Его дворце?

   - Благодарю за комплимент, - мрачно отозвался Анрей.

   - Но ты не хуже меня знаешь, - продолжала Ардис, чуть наклонившись вперёд и пристально, яростно глядя на него своими восхитительно-зелёными глазами. – что всё испоганил и конечной цели не достиг. Обо всём что ты сделал, тебя никто не просил. Единственным условием нашего договора было то, что ты сообщишь мне точное местоположение Интаки. Неужели это так сложно? Соглядатаи докладывают, что Инэрис оно уже известно. И для этого ей не пришлось никого похищать.

   Анрей, замерший у окна и глядевший на сонную Верену, теперь повернулся и бросил на гостью напряжённый взгляд через плечо. До сих пор Ардис никогда не приходила к нему по утрам. Сам её облик никак не вязался с серыми, пасмурными отсветами зари. Не обращая внимания на то, как не вписывается в окружающий пейзаж, она явилась к нему в кроваво алом платье. Ассиметричные полы юбки разметались по дорогому дивану, напоминая языки пламени, которое по её воле в любой момент могло охватить его дом. Рыжие волосы бессмертной демоницы рассыпались по округлым белым плечам, не прикрытым ни тканью платья, ни плащом. Алые полные губы недовольно поджались. Ардис не была гневлива и никогда в общении со своими протеже не повышала тон, почти никогда не пускала в ход угроз. Но сейчас абсурдность ситуации неуёмно её раздражала. Она начинала думать, что сделала ставку не на того. Анрей, безусловно, был изворотлив и хитёр. Но пока его способности в основном проявлялись в попытках выторговать у неё награду побольше. Вместе с тем поиски Интаки были только промежуточным звеном в её плане. Конечной целью было выйти на Того, другого. Того, чьё существование много веков не давало Хозяину покоя. Он почти не покидал свою таинственную-планету крепость, и даже попросту встретиться с ним, увидеть его лицо – до сих пор не получалось ни у кого из эмиссаров великого мрака. Они, рождённые в подземном мире, обладали властью являться в мир живых – если только у них хватало на это сил. Но для того, чтобы попасть в нужное место, надо было иметь якорь, ориентир. Визуальную картинку или предмет. Одного названия было мало, чтобы попасть к Нему. И Ардис знала, что Хозяин не зря поручил это дело ей и не зря сделал это именно сейчас. Ни у кого по ту сторону не было такой власти над сердцами людей, как у королевы клана сукубов. Вот только похоже та главная, тайная гнилинка, которую она рассчитывала использовать в этом пресветлом магистре, обратилась против неё. Анрей больше думал о том, как изничтожить брата, чем о чём угодно другом – будь то даже обещанная ему власть.

   - У тебя всё ещё есть шанс, - продолжила Ардис, потому что не любила необратимых шагов. – Если ты сумеешь раздобыть то, что мне нужно – ты знаешь, как меня позвать.

   Она грациозно поднялась на ноги и прикрыла глаза.

   «Кален Фэрроу», - подумала она. – «Вот куда следует нанести следующий удар».

   Фигура демоницы полыхнула огнём и там, где она только что стояла, не осталось и следа.

   Иса готовила завтрак. Вернее сказать – пыталась, потому что кулинария всё ещё не входила в число её талантов.

   Какое-то время Дезмонд стоял позади неё в дверном проёме и зачаровано наблюдал, как она пытается разбить яйцо, не повредив желток.

   - Дай я, - попросил он, видя, что дело кончится тем, что у них не будет ни завтрака, ни яиц.

   - Не дам! – запротестовала Иса. – У тебя рука болит!

   Не обращая внимания на эти сумбурные протесты, Дезмонд отобрал у неё жертву кулинарного произвола, одной рукой приложил о край сковородки и вылил содержимое на горячую поверхность.

   - А так было можно? – поразилась Иса, покручивая в руках бесполезный и уже порядком испачканный в желтке нож.

   Дезмонд не ответил. Рука и правда слушалась пока слабо, и самые простые действия каждый раз натыкались на то, невозможно было сделать их привычным способом. И тем не менее с тех пор, как его выпустили из лазарета, прошла уже пара недель, и Дезмонд исходил из того, что осваиваться с новым положением вещей всё равно придётся. Врачи обещали, что подвижность восстановится, и Дезмонд тоже считал, что не может быть так, что он просто вот вдруг окажется без руки. Но сколько продлится адаптационный период оставалось только гадать.

   Заметив, что несмотря на боевой запал, резать помидоры у него получается не очень хорошо, Иса отодвинула его в сторону.

   - Ну уж с ножом-то я справлюсь! – пообещала она. Действительно, капризный овощ разлетался под её движениями только в путь.

   - У вас в Ордене был какой-то особый курс по борьбе с помидорами? – поинтересовался Дезмонд.

   - Ну почти, - призналась Иса. – Пару раз приходилось бороться с чудовищами растительного происхождения. Тут, знаешь, всякое водилось после войны. Радиация и всё такое.

   Закончив с салатом, она отошла подальше, села за стол и стала наблюдать, как Дезмонд покачивает сковородкой, давая яичнице прожариться со всех сторон.

   - Дез… - сказала она негромко через какое-то время. – Я думаю, нам надо поговорить о том, что произошло.

   Дезмонд бросил на неё короткий взгляд через плечо.

   - Я видел, кто-то просматривал запись нашего разговора с Луаной, - поделился он.

   - Извини. Если бы не это, я бы тебя не нашла.

   - Ничего. Я не хочу ничего от тебя скрывать.

   Дезмонд замолчал. Какое-то время над кухней висела тишина. Потом Иса спросила:

   - Ты всё ещё любишь её?

   Дезмонд глубоко вздохнул и вместо ответа произнёс:

   - Мы с ней видели около двадцати лет назад. Так вышло… Мы провели ночь.

   Иса молчала, не зная, как это воспринимать. По всему выходило, что она не имеет никакого права ревновать.

   - Я не знаю, люблю её или нет, - признался Дезмонд. – Она была первой… Первой для меня. Но как бы там ни было. Я не мог бросить её, когда она просила о помощи. Тем более…

   Он замолк.

   - Договаривай, - поторопила Иса, чувствуя, что самое важное он ещё только собирается сказать. – Тем более – что?

   - Тем более, она просила помочь не себе.

   Дезмонд снова на какое-то время замолк, подбирая слова.

   - Мы недолго говорили, и я ничего толком не успел понять. Но она сказала что-то про сына… Которого хочет спасти.

   В наступившей тишине Дезмонд принялся раскладывать яичницу по тарелкам.

   - Дезмонд, - осторожно спросила Иса. – А двадцать лет назад у неё сын уже был?

   - Тебе чёрный с сахаром, как всегда? – спросил Дезмонд, игнорируя вопрос.

   - Дезмонд! – окликнула Иса, но тот как будто бы ничего не замечал.

   Иса поразмыслила и тоже сменила тон.

   - Знаешь, - мягче сказала она. – Я ничего от тебя не вправе требовать. И мне тоже есть что тебе рассказать.

   - Это касается Нолана? – забыв и про кофе, и про свою демонстративную молчаливость, Дезмонд в упор посмотрел на неё.

   - Очень косвенно, - Иса опустила взгляд на часы. – Но я боюсь, что у нас нет времени на это прямо сейчас. Давай встретимся вечером и обо всём поговорим.

   - Ты куда-то спешишь?

   - Я тебе говорила о своём решении и не собираюсь его менять. Осталось только проконтролировать, чтобы всё прошло хорошо.

   Вопрос о том, что делать с наследием Атлантиды, не давал Исе покоя все прошедшие дни. И чем больше она об этом думала, тем отчётливей приходила к выводу, что её не устроит ни один союз.

   Вариант отдать тело Авроры её злейшему врагу, Галактиону, оставался неприемлемым, какие бы сладкие слова тот не говорил. Однако если до недавних пор она ещё рассматривала союз с Каленом и Анреем, то после недавних событий этот вариант тоже полностью отпадал. Инэрис знала, что не права. Подозревала даже, что Аврора не одобрила бы её подход. Следовало взять себя в руки и просчитать ситуацию со всех сторон. Но Иса не хотела даже пытаться. Она ещё готова была простить Ордену предательство во время войны. Готова была попытаться понять теорию меньших жертв, согласно которой погибли все её ученики. Но заключить с ними союз сейчас означало предать Дезмонда, а в каких бы жестокостях не обвиняли Инэрис Магдаро, никто никогда не уличал её в предательстве.

   С точки зрения Ордена честь была старомодной роскошью, каждый свой поступок следовало соизмерять с получаемым от него благом, а уж никак не стопорить себя глупой этикой.

   Инэрис была не совсем согласна. Она тоже предпочитала не оглядываться назад. Даже спустя тысячу лет этот метод помогал ей абстрагироваться от неудач прошлого и каждый раз бросаться в новую битву как в первый раз.

   Но Инэрис также считала, что её слово и доверие тех, кто хорошо её знает, стоят слишком дорого, чтобы стать разменной монетой в очередной эпизодической стычке. Терять доверие Дезмонда она не собиралась абсолютно точно.

   Однако все эти табу никак не проясняли главного вопроса: что делать дальше?

   В том, что от Джона помощи ждать бесполезно, Иса почти убедилась. Её собственных сбережений вряд ли хватило бы на подобную экспедицию.

   Счастье привалило внезапно, когда Иса уже собиралась искать помощи по другую сторону закона.

   - Келли, что там? – Инэрис нависла над плечом Джери и приникла к нему щекой, вслушиваясь в наушник.

   - Тут классный интерьер, - сообщила Келли, - мне особенно нравятся светильники. У отца…

   - Келли! Камеру держи!

   - Извини, - камера пошевелилась, и вместо витого подсвечника, висевшего на стене, показала дверь. – Опаздывает на пять минут.

   Инэрис пододвинула стул и опустилась на него, по-прежнему не отрываясь от монитора.

   Келли была проблемой с тех самых пор, как Инэрис решилась взяться за этот отдел. Строго говоря, идея не нравилась ей с самого начала – последние пятьдесят лет сотрудничества со спецслужбами развеяли все её надежды в прах. Однако Джон просил. Джон предлагал и уговаривал, обещая, что лимиты средств будут безграничны, а людей она будет подбирать сама. А ещё Джон обещал, что если проект продержится три года, то маленькую спецгруппу преобразуют в серьёзный отдел, где Исанна сможет делать всё, что захочет.

   Инэрис к тому времени не хотела уже ничего. Она пыталась создать задуманное столько раз, что успела возненавидеть всё, что связано с политикой, и трижды пожелать человечеству счастья в объятиях любых Преисподих и Орденов. Время от времени она представляла себе, как попросту улетит, едва эцин появятся на Земле. Угонит какой-нибудь кораблик и отправится путешествовать, наплевав на всё.

   В другие дни она сидела часами и пыталась понять, что же ей мешает. Она знала историю основания Ордена от и до наизусть. Она также едва не наизусть знала историю Империи - и ещё десяток историй, но каждый раз едва собирала достаточно людей, чтобы назвать свою организацию не бандой разбойников, но орденом, этот орден пожирал себя изнутри.

   Инэрис не знала, зачем повелась на россказни Джона опять, но она повелась – и пожалела о своём решении уже на второй день.

   Лимит средств оказался демоверсией того, что должно было ожидать её впереди, в светлом «когда-нибудь», когда проект оправдает себя.

   Богатейший выбор человеческих ресурсов сводился к трём десяткам заключённых разной степени вины – как оказалось, рассекречивать проект и вести переговоры с теми, кто пока ещё имел гражданство, было запрещено.

   Единственным светлым пятном на первом этапе проекта стала Тина. Её Инэрис знала уже почти три сотни лет. Тина была бессмертной, как и она, и на Тину она могла положиться. Правда, доступным этот ресурс сделало то, что Тина отсиживала срок за воровство, и факт этот Инэрис абсолютно не удивил – это было весьма в её духе. Слово дисциплина - вместе со словом закон - было кем-то вычеркнуто из её словаря.

   Джери Инэрис откопала с немалым трудом, и эта находка пока не приносила сюрпризов. Как и Тина, она не отличалась чёткими представлениями о военном уставе, но, по крайней мере, своё дело знала. Джери была хакером - и хакером достаточно хорошим, чтобы обеспечить группе дополнительную статью доходов.

   А вот с кем Инэрис не могла найти общий язык, как ни старалась, так это с Келли. Келли она взяла с расчетом - и не малым: как и Тина, та отлично обращалась с огнестрельным оружием, знала о нём всё и могла, кажется, собрать револьвер из коробки спичек, но это было не столь важно, потому что стрелять Инэрис умела и сама. В Келли привлекало другое - глаза. Инэрис так и расплылась в улыбке, увидев эту мордашку, потому что на Келли не купился бы разве что полный импотент. Такого, впрочем, всегда можно было отправить общаться с Тиной.

   Келли любили все – девочки, мальчики и старушки, пожилые бизнесмены, байкеры и ботаники. К сожалению, выбирая её, Инэрис не учла того, что любила большую часть из них и Келли.

   Келли была тем случаем, когда блондинка из состояния души плавно перетекает в стиль жизни, но уж точно не остаётся цветом волос. Она опаздывала на совещания и без зазрения совести объясняла, что по дороге познакомилась с симпатичным мальчиком. Легко в процессе рассказа меняла ему цвет волос, оставляя слушателя лишь догадываться о том, врёт рассказчица или попросту успела за полчаса дороги перепробовать двоих. Она могла зависнуть во время задания, разглядывая чей-то голый торс, дорогую сумочку или туфли из последней коллекции Армани, и объяснять ей что-либо не имело никакого смысла. При этом Келли продолжала отлично стрелять и до сих пор всерьёз пока не подводила, но Инэрис едва успевала считать нервные клетки, потраченные на час общения с ней.

   А ещё Келли была единственной из троих, кто сидел за убийство, которого, как она уверяла, хлопая длинными ресницами, она никогда не совершала. Келли была дочерью сенатора, которого отдалённо знала и сама Инэрис, и вляпалась в какие-то большие проблемы, связанные с мафией и наркотой. За это, по сути, и сидела. Но полгода в тюрьме явно никак не сказались на её отношении к жизни, чему Инэрис не переставала удивляться изо дня в день.

   - Идут, - выбил её из задумчивости голос Келли, и Инэрис вновь сосредоточилась на изображении.

   - Цель взяла, - раздался в наушнике голос Тины, а в следующую секунду Инэрис выругалась и подскочила на месте, но сделать ничего не успела, потому что один из двух вошедших в зал людей отдал сигнал охране, и на Келли оказались наставлены четыре пистолета.

   - Мама… - сказала Келли. - Я не хотела.

   Инэрис не слышала ответа дилера, потому что во все глаза смотрела на вторую, стоящую рядом с ним.

   Дилера она не знала, хотя дилер, судя по всему, узнал Келли, и именно это вызвало наступившую заминку. Зато эту вторую Инэрис знала отлично и не думала увидеть уже никогда. У неё были чёрные волосы, небрежно разметавшиеся по плечам, и синие, нечеловеческие глаза.

   - Келли, слышишь меня? – спросила Иса.

   Келли, тем временем, рассказывала какую-то небылицу, призванную доказать, что она работает сама на себя.

   - Келли, повернись к Эл… к его спутнице. Скажи: «Нам покорилось море звёзд».

   - Что?..

   - Говори!

   Келли повторила. Глаза темноволосой женщины расширились, и она отдала приказ:

   - Не стрелять!

   - Элеонор? – спросил её спутник, и Инэрис тихонько рассмеялась.

   Та, кого назвали Элеонор, вышла вперёд.

   - Кто ты такая? – спросила она у Келли.

   Инэрис облизнула губы. Келли молчала.

   - Келли, скажи, я сама приду. Так и скажи: Иса расскажет сама.

   Келли повторила.

   Элеонор подошла вплотную и, взяв Келли за подбородок, приподняла, заставляя посмотреть себе в глаза. Она была немного выше, но казалась такой же хрупкой, только отточенной, как клинок.

   - Ты врёшь. Она мертва.

   - Скажи - не дождётся. Скажи, я так сказала.

   - Кто ты такая? – повторила Элеонор.

   - Келли, пошли её к чёрту. Скажи, если не даст тебе зеленый коридор прямо сейчас, я лично её найду и пристрелю.

   - Мне точно так сказать?

   - С кем ты разговариваешь? - спросила Элеонор.

   - Она говорит, что если вы не выпустите меня, она тебя пристрелит. Прямо сейчас, - Келли облизнула губы, - и ещё говорит, она сам тебя найдет. До конца недели. Всё.

   Келли развернулась и направилась к выходу.

   Телохранители передёрнули затворы, но Элеонор рявкнула ещё раз:

   - Не стрелять! – и Келли спокойно миновала остаток пути.

   Оказавшись на улице, она привалилась к стене и выдохнула с облегчением.

   - Иса, я знаю дилера, - сообщила она, направляясь к своей машине, - его зовут Алекс, я уже работала с ним.

   - Дилера… - задумчиво повторила Инэрис, - да, разберитесь с дилером. Тина за главную. Всё.

***

Инэрис добралась до дома к двенадцати.

   Первым порывом было прошерстить базу собственноручно и откопать ту, кого Алекс назвал Элеонор. За полчаса поездки до центра решимость заметно поугасла – точнее, приобрела иной вид.

   Инэрис нужно было подумать.

   В первую секунду, когда она увидела Элеонор, ей показалось, что она сошла с ума. Несмотря на чёрное платье по моде дорогих земных марок Элеонор не изменилась ничуть. А может быть, напротив, именно чёрное узкое платье и чёртовы золотые светильники на стенах подчёркивали то, что она осталась такой же, как прежде.

   Тогда, тысячу лет назад, Инэрис презирала эту любовь к роскоши. Сама она и сейчас предпочитала джинсы и белую майку, и лишь изредка, когда требовала служба, надевала пиджак. Но именно в эту секунду светильники, платье, золотое колье и длинные, вопреки местной моде, аккуратно уложенные волосы, доказали ей как ни что другое – Элеонор жива.

   И всё же, когда первая радость схлынула, Инэрис начала вспоминать. Она вспомнила, как исчезла Элеонор и как развалился альянс домов, которые почти что готовы были выступить заодно. Вспомнила горящую Нимею и летящие навстречу бесконечные потоки малых и больших кораблей, похожих на гигантских моллюсков. Ещё два часа назад ей казалось, что это сон. Сейчас она понимала, что прошлое реально как никогда.

   Она вспомнила Анрэя и свой первый порыв броситься навстречу белокрылым кораблям. Вспомнила день, который она прокручивала в голове тысячу раз, бесконечно упрекая себя в смерти близких.

   - Джери, найди мне всё, что есть по этой Элеонор, - сказала она, когда машина поддержки уже парковалась у здания офиса, - к утру.

   Сама она перебралась за руль своего Крайслера и направилась к дому.

   Нолан так и не вернулся. Хотя казалось бы, он просто сделал то, что она сказала ему сделать – ушёл – именно сейчас взыграла привычка и отсутствие знакомых шумов в доме стало раздражать. Иса понимала, что теперь с их отношениями в любом случае придётся кончать. Посмотрел на телефон она подумала о том, что обещала Дезмонду встречу и разговор – вот только поздновато было звонить ему и напоминать об этом, когда за окнами давно стояла ночь.

   Инэрис достала из холодильника коробку с готовым обедом и засунула её в микроволновку. Другой рукой потянулась к телефону и, вытащив его из кармана, выбрала нужную строчку.

   Телефон Нолана не отвечал.

   Инэрис успела перезвонить ещё дважды до тех пор, пока микроволновка не пискнула. Она убрала телефон, достала бифштекс с картошкой и, отодрав целлофановую крышку, принялась ковырять его вилкой, нависнув над столом. Есть не хотелось, но она не ела с самого утра и, значит, деваться было некуда.

   Положив в рот две ложки пюре, она бросила вилку в коробку, подцепила её двумя пальцами, стараясь не обжечься, и отправилась в спальню. Забралась на кровать прямо в джинсах и, поставив обед на колени, ковырнула ещё раз. Потом наклонилась, достала из тумбочки другое устройство, почти неотличимое от её собственного Айфона.

   Открыла сообщения и пролистала мельком фотографии – какая-то пустынная планета и незнакомого вида деревья с тёмно-изумрудными листьями, длинными, как у пальмы. Над планетой светило зелёное солнце, и лучи его отражались в морских волнах, заставляя их мерцать тем же изумрудным оттенком.

   Усмехнулась и набрала:

   «Круто. А у нас опять дождь».

   Она положила в рот ещё одну ложку картошки и, кое-как проглотив, дописала:

   «А ещё я хочу рагу из тинуаков».

   Прошло с полминуты, прежде чем она получила ответ:

   «))) А у меня есть».

   Инэрис вздохнула и отложила телефон.

   «Рассказать ему про Элеонор?» - подумала она. Дезмонд не знал Элеонор лично, но наверняка слышал о ней.

   Насадила на вилку мясо и, откусив, набрала:

   «Прости, что так поздно. Я только освободилась и сомневаюсь, что тебе будет удобно встретиться прямо сейчас».

   «Зря», - пришёл короткий ответ. «Просто скажи – куда».

   Иса замерла с куском мяса в зубах. Посмотрела в окно, раздумывая, не плюнуть ли на всё и не поехать ли на встречу прямо сейчас. Хотелось очень сильно. И в принципе, она могла.

   «Кафе «Тарантино», на углу седьмой улицы», - пришло сообщение раньше, чем она успела что-нибудь решить.

   «Буду через пятнадцать минут».

***

- Крис, давай попробуем ещё раз.

   Крис о’Коннал, ассистент Нолана по лаборатории, которому повезло дежурить в эту ночь, устало протёр глаза и ещё раз набрал на клавиатуре комбинацию цифр.

   - Мне кажется, рано или поздно он попросту взорвется, - сообщил он и нажал «энтер».

   - Главное, что он принимает наши послания. Смотри.

   Над экспериментальной площадкой расцвела воронка, состоящая из разноцветных всполохов. Нолан взял со стола зонд и запустил внутрь.

   Воронка всосала прибор, пожевала три секунды и выплюнула – уже расплавленным.

   - Может, напряжение поменять?

   - Шесть утра.

   Нолан кивнул и стал собирать вещи. Они вместе заперли лабораторию, сели в лифт и поднялись на первый этаж. Вместе вышли на улицу, и Нолан прищурился от бьющего в глаза рассветного солнца.

   - Можно попробовать пластиковый зонд, - предложил Крис.

   - Да, - Нолан вздохнул. – Ладно, спасибо, Крис.

   - Звони.

   Нолан машинально посмотрел на телефон, который как раз держал в руках. Три пропущенных вызова. Не очень много. Иса обычно начинала злиться после пяти.

   Подумал, не стоит ли позвонить ей, но затем очень живо представил себе утреннюю Инэрис – взлохмаченную и злую от того, что её разбудили после четырёх часов сна.

   Он ещё раз вздохнул и спрятал телефон. Инэрис, может быть, и знала, как нужно модифицировать зонд. У неё вообще порой возникали на пустом месте потрясающие идеи. Вот только говорить о физике она не хотела. Как и обо всём остальном, о чём Нолан хотел бы ей рассказать.

***

Кофе в этом месте был действительно хорошим. Иса даже не стала спрашивать, как Дезмонд его нашёл – любовь ко всему качественному была явственно написана у бывшего мятежника на лице.

   За окнами медленно кружились крупные хлопья белого снега, и глядя на них Иса погружалась в приятный полусон. Она могла бы сидеть так и сидеть, не поднимаясь с места и не думая о том, что снаружи – целый мир, значительная часть которого её ждёт.

   Дезмонд медленно покручивал в руках чашечку из тонкого фарфора и разглядывал её руки. Белый свитер с высоким воротом не скрывал предплечий, тоже молочно-белых и безупречно гладких.

   Когда они встретились перед дверьми кафе, несколько долгих мгновений просто смотрели друг на друга. А потом Иса шагнула к нему и втянула в долгий, жадный поцелуй. Без всяких слов подтверждая, что то, что случилось между ними – не иллюзия и не сон.

   Иса и сама не ожидала от себя этого порыва – просто увидев Дезмонда, поняла, что хочет коснуться его прямо сейчас. Ощутить обжигающее тепло его рук, сильных, безопасных, уверенных в собственной правоте. Так, как давно уже не была уверена она.

   Но когда они вошли внутрь, над столиком воцарилась тишина. Никто не знал, с чего начать, а то единение, которое казалось утром таким естественным, теперь саднило кожу, заставляя опасаться собственных ошибок.

   Спрашивать про Луану Исе уже не хотелось. Её мысли кружились возле сегодняшней встречи. Когда Элеонор в прошлый раз явилась на землю, дело закончилось очень плохо. Чего она искала теперь? На чьей выступала стороне?

   Иса перевела взгляд на Дезмонда, раздумывая, можно ли завести об этом разговор. Опыт семейной жизни подсказывал, что разговаривать на свиданиях о физике и преступниках – всё-таки не самый лучший способ сохранить отношения.

   - Ты хотела о чём-то мне рассказать, - напомнил Дезмонд.

   - Да? А! – Иса облегчённо вздохнула, вспомнив своё обещание и как ни в чём не бывало произнесла: - У меня есть дочь.

   Чашечка с кофе застыла у Дезмонда в руках. Он вопросительно смотрел на собеседницу, как будто ждал, что та опровергнет свои слова.

   - Ну, дочь, - повторила Иса. – Ей сейчас восемнадцать. И да, Нолан её отец. Только не спрашивай, как так произошло. В конце концов мы оба понимаем, что с Ноланом я не только звёзды обсуждала.

   Дезмонд молчал. Тишина постепенно становилась грозовой.

   Иса ждала. Поднесла кофе к губам. В сознании пронеслась мысль, что надо бы бояться, но она почему-то совсем не волновалась. «Наверное, я просто бессовестная», - резюмировала она.

   - Если у меня и есть сын, то я об этом не знаю, - мрачно ответил Дезмонд наконец. Помолчал ещё. Склонил голову и с чувством спросил: - Нет, правда, у тебя есть дочь?

   Иса пожала плечами.

   - Почему я об этом не знал?

   - Потому что всё устроено так, чтобы никто об этом не знал, - Иса развела руками, чуть наклонившись вперёд. – В этом суть, Дезмонд. Я - плохая мать. А из Нолана – ещё хуже отец. Зато за нами тянется след старых врагов по всем материкам. Так что какому-нибудь Ордену абсолютно не обязательно знать, что она есть. Она с нами не живёт. Не потому что мы этого не хотим. Она… сама так решила. В общем-то, это долгая история, и я не знаю, кто из нас виноват.

   - Ты всё ещё говоришь «нас».

   Иса вздохнула.

   - Не потому, что я хочу быть с ним. Но если ты вдруг не понял, на данный момент он мой муж. И даже если я хочу это изменить, мне сначала надо будет поговорить с ним и всё объяснить.

   - У тебя есть муж. И дочь.

   - Дезмонд, - Иса наклонилась к нему и взяла за руку. – Я не отказываюсь ни от одного из своих слов.

   Дезмонд поджал губы и молчал. Он очень отчётливо вспомнил другую такую же ночь, которую провёл с Луаной двадцать лет назад.

   - Дезмонд! – окликнула Иса, вырывая его из воспоминаний. – Обещаю, я всё ему объясню. Или не буду объяснять. Как бы там ни было, мои отношения с Ноланом никак не скажутся на нас с тобой. Я осознаю, что сделала и ничего не хочу менять.

   - Хорошо, - мрачно ответил Дезмонд и, высвободив свою руку из её пальцев, откинулся назад. – Мне ничего не остаётся кроме как тебе… доверять.

   Иса вздохнула, отчётливо понимая, что ничего у неё не вышло. И в то же время – что вряд ли можно было сделать больше.

   - Знаю, сейчас не самый лучший момент, но можно я спрошу тебя о другом?

   - Давай, - Дезмонд подарил её напряжённый и недовольный взгляд.

   - А что там, - Иса ткнула пальцем в потолок, – сейчас делают с теми, кто продаёт оружие отсталым мирам?

   Дезмонд долго молчал.

   - Что тебе нужно? – после паузы спросил он.

   - Нет! Хотя ладно, да, я не откажусь, если ты привезёшь мне плазмомёт. Но я не о том…

   Дезмонд продолжал выжидающе смотреть на неё.

   - В принципе, кто-то регулирует этот вопрос?

   - Конечно, это запрещено. Оба ордена за этим тщательно следят.

   Дезмонд ещё помолчал и добавил:

   - А что?

***

Инэрис выпустила в потолок струю чёрного дыма и покрутила сигарету в пальцах.

   Элеонор не было уже больше получаса, и, в принципе, надо было уходить, потому что охрана вот-вот могла прийти в себя.

   Инэрис конфликта не хотела. Всё, что было ей нужно – поговорить с сестрой тихо и без свидетелей. И то, что Элеонор, похоже, была параноиком, Инэрис своей проблемой не считала.

   Впрочем, подумав об этом, Иса в очередной раз окинула взглядом помещение, наполненное изделиями из эбенового дерева, и мини-бар в углу с набором коллекционных вин – нажить паранойю в такой обстановке было не мудрено.

   Откровенно говоря, в последнее время комфорт и ей казался всё более неотъемлемой частью бытия, но гоняться за бессмысленной роскошью она не хотела. Впрочем, и на маленьких игрушках наподобие хорошего автомобиля не экономила. Техника была её особой слабостью, и потому машину, ноутбук и винтовку она всегда выбирала сама.

   - Что за… - дверь открылась, и Элеонор остановилась на пороге, разглядывая фигуру, сидевшую в кресле.

   Инэрис чуть наклонилась, подставляя лицо свету, и приподняла брови.

   - Я ожидала услышать что-то другое. Например: «здравствуй, дорогая сестра, я так по тебе скучала».

   Элеонор подошла к камину и, взяв с него телефонную трубку, набрала номер внутренней связи.

   - Где охрана? – спросила она поверх трубки.

   - Спит. Телефон не работает. Расслабься и получай удовольствие.

   - Отличный совет, - Элеонор бросила телефон обратно на каминную полку, подошла к бару и налила себе бренди. Сделала глоток и только потом посмотрела на Инэрис ещё раз. – Если ты не догадалась, здесь не курят. Или противопожарную систему ты тоже отключила?

   - Я ждала тебя и очень переживала.

   Элеонор состроила гримасу, долженствующую выразить всю степень её доверия к сказанному, и пробормотала что-то вроде:

   - Ага.

   Инэрис снова откинулась в кресле и какое-то время просто разглядывала сестру.

   - Ты не изменилась. Совсем, - произнесла она.

   Элеонор дёрнула плечом.

   - Если ты пришла сделать мне комплимент, то мне, конечно, приятно, но… У меня дела. И, кстати о делах, что это за мисс блонд, и почему я должна была её отпустить?

   Инэрис пожала плечами.

   - Она работает на меня.

   - Догадалась. И что она хотела?

   Инэрис сделала затяжку, выпустила ещё одну струю дыма и посмотрела на Элеонор поверх неё.

   - Мы выслеживаем того, кто продаёт мафии экспериментальное оружие. Обрадуй меня, скажи, что это не ты.

   - О, небо, - Элеонор расхохоталась, - ты шутишь? Вся эта дребедень об общем благе, и всё такое - ты что, до сих пор это не переросла?

   - Заткнись и отвечай на вопрос.

   Элеонор взяла стакан и подошла к соседнему креслу. Развернула его так, чтобы смотреть прямо на собеседницу, и села.

   - Тут есть прослушка или что-то ещё?

   - А ты боишься тюрьмы?

   - Я боюсь, что ты больна, и твоё безумие заразно.

   Инэрис сдавила сигарету так, что пепел посыпался на дорогой бархат подлокотника, и Элеонор тут же указала ей на эту оплошность.

   - Ты что, решила пытать мою мебель? А-ну перестань.

   Инэрис только усмехнулась.

   - Отличная мысль. Так ты будешь говорить или нет?

   Элеонор фыркнула.

   - Точно, ненормальная. Ладно, поскольку ты не отстанешь – да. Я продаю эти стволы. Но если ты захочешь сдать меня Ордену, то вряд ли успеешь это сделать – я сентиментальностью давно переболела.

   Инэрис покрутила сигарету в пальцах, размышляя.

   - Элеонор, я могу тебе доверять?

   Элеонор расцвела в улыбке:

   - Конечно, сестра.

   Инэрис снова затянулась, обдумывая, как лучше поставить вопрос.

   - Если я обещаю, что не сдам тебя Ордену, ты согласишься мне помочь?

   Глаза Элеонор блеснули.

   - Помочь в чём?

   - Как насчёт сотрудничества с правительством?

   Элеонор повела плечами, поудобнее устраиваясь в кресле.

   - Цены и товар?

   - Пока не решила.

   - То есть всё, что тебе нужно, это договор о мире? Вы не трогаете меня, я не трогаю вас?

   - Мне нужна будет информация. А ещё пригодятся деньги. И оборудование. И конечно, ты не должна обсуждать это ни с кем, кроме меня.

   Элеонор задумалась на секунду.

   - Если это не поставит под угрозу мою жизнь и благосостояние, то почему нет. Я всегда за мир.

   - Хорошо, - Инэрис достала из нагрудного кармана визитку и положила на стол. – Я позвоню.

   Она встала и подошла к двери, затем остановилась и посмотрела на Элеонор через плечо.

   - Эл…

   - Меня зовут Элеонор, - поправила та, не поднимая глаз от кусочка картона.

   - Элеонор, где ты была всё это время?

   Теперь Элеонор обернулась к ней, и в глазах её Инэрис почудилась грусть.

   - Нигде, Иса.

   - Как это понимать?

   Элеонор отложил визитку на стол и снова взялась за стакан.

   - У меня был очень богатый выбор, если мы говорим об одном и том же. Умереть или отправиться в Ад.

   - И ты выбрала Ад?

   - Нет, - Элеонор усмехнулась, - я выбрала пустоту. Уйди, Иса. Я очень устала.

***

На организацию экспедиции ушло больше трёх недель – откровенно говоря, Иса и не хотела спешить. Хорошо понимая, что место, куда она планирует спуститься, внезапно вызвало интерес сразу трёх сторон, она, тем не менее, не могла заставить себя форсировать события. С одной стороны – из осторожности. Повредить саркофаг, благополучно пролежавший на дне моря тысячу лет, было страшно. С другой стороны – потому что всё ещё не знала, что скажет Авроре, когда та откроет глаза.

   Большую часть расходов на операцию - а заодно и на организацию нового медицинского центра, где должны были заниматься вскрытием капсул – взяла на себя Элеонор. О своих целях Иса не говорила ей ничего. Она понятия не имела, как сестра отреагирует на новости о возвращении Авроры. Лишь окольными путями попыталась выяснить, знает ли та что-либо об Атлантиде. Иса не сомневалась, что Элеонор отлично умеет врать – и всё же знала её достаточно, чтобы сказать: Элеонор действительно ничего неизвестно ни о состоянии Авроры, ни даже о самом существовании Атлантиды.

   «Но тогда чей корабль мы видели под водой?» - снова и снова задавала себе Иса вопрос, ответа на который найти не могла.

   Помимо двух саркофагов, найденных в личных апартаментах Авроры, со дна подняли ещё двадцать два. Все они были установлены теперь в отдельных помещениях, каждый находился под пристальным наблюдением лучших специалистов, которых только Исе удалось отыскать в столь сжатый срок.

   Она сама много раз обошла саркофаги, раздумывая, с чего начать. Как их активировать Иса знала достаточно хорошо – больше смущал вопрос, чего от них ждать?

   Открыть один из тех двадцати двух, которые были найдены позже, казалось куда более безопасным, чем связываться с теми двумя, что касались Авроры. Но Иса ничего не могла с собой поделать – два самых первых интересовали её куда больше.

   Когда всё, наконец, было готово, и решение принято, Иса подстраховалась, как только смогла – момента пробуждения вместе с ней ждали и медики, и психиатры, и бригада автоматчиков. Своих людей она убрала подальше от места действия, заранее проинструктировав, что делать, если «объект» поведёт себя агрессивно.

   В то же время Иса никому не хотела показывать, как именно проходит активация – на сенсорной поверхности нужно было начертить всего один знак из давно забытого алфавита. Система была древней и вовсе не предназначалась для военных операций – напротив, всё делалось настолько просто, чтобы можно было разбудить напарника быстро и экстренно. Этот символ Иса оставила только троим сотрудникам своей команды, а на первом саркофаге чертила его сама.

   Крышка зашипела и послушно двинулась в сторону. Иса затаила дыхание. Из-под полупрозрачного экрана медленно показывалось красивое, молодое идеально ухоженное лицо. Только на щеках через некоторое время показались дорожки инея.

   Губы императрицы задрожали, как от холода. Иса необычайно остро вспомнила это состояние – только ей пришлось пережить его не в окружении медиков, а в чужом, опасном мире, рядом с людьми, которые собирались её использовать.

   - Аврора… - тихонько позвала она.

   Аврора медленно открыла глаза.

   - Ты помнишь меня?

   Аврора смотрела на неё расширившимися зрачками, и на мгновение Исе стало страшно. Потом бывшая императрица подняла руку и коснулась горла.

   Губы её шевельнулись, но не произнесли ни звука.

   Иса инстинктивно наклонилась.

   - Какой… сейчас год? – она скорее прочитала по губам, чем разобрала звук.

   - Две тысячи тридцать третий по летоисчислению Земли. Мы полагаем, что с момента твоего усыпления прошла около тысячи лет.

   Аврора устало закрыла глаза.

   Но губы её снова шевельнулись. Иса не была уверена, но ей показалось, что она разобрала:

   - Он… идёт.

   Эти три недели Иса провела в разъездах – так что не было времени ни на встречи с Дезмондом, ни на объяснения с Ноланом. Видеться с Дезмондом походя не хотелось – слишком многое нужно было обсудить. Она боялась даже звонить ему, потому что чувствовала, что не сможет одновременно думать об экспедиции и о том, что происходило между ними. О том, чем собирается заняться, она рассказала ему сразу. Разумеется, новость о том, что Орден не будет принимать участия в подъёме саркофагов, Дезмонд встретил без энтузиазма.

   - Если всё пройдёт хорошо, ты узнаешь о результатах, - пообещала она. – Согласись, будет честно, если Аврора сама решит, встречаться с Аэцием или нет. Я говорю тебе об этом не как послу, а как человеку, которому доверяю, и очень надеюсь, что ты не станешь использовать мою честность против меня.

   Этого делать Дезмонд не собирался. Но столь же честно предупредил, что Галактион ждёт новостей от него не реже, чем раз в месяц. И по истечении этого срока он так или иначе должен будет ответить ему хоть что-нибудь.

   Что же касается Нолана, то Иса понимала, что нужно объясниться. Что несколько сотен лет брака вперемешку со ссорами и разводами предполагают некую степень ответственности… но заставить себя снова с ним встретиться не могла. Она утешала себя мыслью о том, что их последний разговор с Ноланом сам по себе предполагает разрыв. Однако с последней встречи Нолан несколько раз звонил. В основном – не вовремя. Иса отбивала звонок и во второй раз ответила смской: «Я на раскопках в Атлантике. Не знаю, когда вернусь». Если Нолан и удивился, то никак не показал этого удивления.

   Возвращение в собственную квартиру – некогда вроде любимую, и задуманную с большими надеждами – виделось Исе как туча на горизонте. То, что туда всё ещё может прийти Нолан, было одной из причин. Но помимо этого на неё давила сама атмосфера. С момента начала работы над экспедицией она провела в Нью Йорке всего одну ночь – сразу после пробуждения Авроры. Проследив, чтобы пробуждающейся древней оказали необходимый уход, встревоженная и растерянная, она поехала не к себе домой, а к Дезмонду – но дверь никто не открыл.

   Иса ещё погуляла рядом с домом по берегу реки, позвонила в дверь ещё раз… Потом взяла ком и написала: «Я очень надеюсь, что тебя сейчас не пытает какой-нибудь урод. Если нет – позвони».

   Звонок раздался мгновенно.

   - Прости… - отозвался Дезмонд. – Что произошло?

   - Я хотела заехать к тебе, но тебя здесь нет.

   - Извини. Я действительно сейчас далеко.

   Иса отметила про себя, что он не говорит – где. Но спорить не хотелось.

   - Жаль, - только и сказала она. – Тогда я поеду в свою старую квартиру. И там, может быть, будет Нолан. И…

   - Иса! – перебил её Дезмонд, явно недовольный таким направлением разговора. – Я правда сейчас не могу.

   - Хорошо, - вздохнула она. – Когда освободишься – позвони.

   Уже по дороге домой она решила, что будет собирать вещи. Но вместо этого, едва ступив в квартиру, замерла, глядя на безалаберно брошенную на кухонном диване рукопись. Подошла к ней. Осторожно взяла в руки, снова как в первый раз опасаясь, что та рассыплется под её пальцами. Иса перевела уже больше половины, но пока так толком и не поняла, что к чему.

   «Он идёт», - снова, в который раз за день, всплыли в памяти непонятные слова.

   Иса села на диван и рассеяно перечитала несколько строк, которые ей удалось расшифровать:

   «Та, которая придёт, на чьё чело возляжет венец. Да соберёт под свою власть тысячу миров.

   Та, которая придёт, чьи руки поднимут священный меч. Да охранит мир людей от всех врагов.

   Та, которая придёт, чьи руки примут скипетр древних королей. Да создаст новый мир на руинах империи, разрушенной войной».

ГЛАВА 10. Осень и зима

Над центральным корпусом школы рейнджеров на Интаке расцветала осень. Ещё не та, золотая, о которой пишут стихи, а лишь самая первая, шелестящая зеленью листвы и скользящая над побережьем лёгким, но уже несущим прохладу ветерком.

   Зимы здесь были жёсткие, такие, что весь берег заметало снегом, но это и нравилось Аэцию. Такими зимами он любил сидеть у окна и смотреть на запорошенные снегом ветви деревьев – вечнозелёных сосен и елей, ставших основой для парка. Далеко на севере билось о скалы море – серое и холодное, казавшееся только узкой полоской водной глади, под которой прятался ледяной кит времени. Такой же древний, как и сам Аэций, океан смотрел на бессмертного из-под шебутной россыпи волн маленькими чёрными глазками, и иногда Аэций, наливая себе бокал вина, приподнимал его и отдавал океану салют. Он представлял, как время салютует ему в ответ, и разговаривал с ним, припоминая им одним ведомые времена и сказания.

   Весна на Интаке наступала рано, и была она будто пробуждение от смерти, будто возрождение, будто свет восходящего солнца, блеснувший в кромешной темноте.

   Аэций любил весну, потому что в это время парк наполнялся весёлыми криками и песнями очнувшихся от спячки учеников. Сначала самых младших – тех, кому не терпелось пуститься в игры больше всех. Голоса у них были звонкие, они щебетали на одной волне с птицами, возвещая о том, что наступает утро.

   Голоса старших звучали как перезвон колоколов. Они раскатами раздавались над парком, когда снег уже стаивал до конца. Старшие гуляли, пили, пели, любили девушек и дарили им цветы, сорванные здесь же, под покровом ночи, с ими же разведённых в апреле клумб.

   Но стоило наступить лету, как на клумбах зацветали новые цветы, и безумие весны продолжалось, наполняясь новыми красками и новой глубиной.

   Весной и летом Аэций не любил быть один. Он старался больше времени проводить с учениками и сам вёл занятия – просто потому, что хотел видеть их лица, так быстро взрослеющие и становившиеся старыми.

   Когда он был среди людей, ему почти удавалось поверить, что он один из них, и только когда наступала ночь, и все они уходили веселиться, а он оставался в одиночестве, время снова подозрительно щурилось на него из глубин океана и подмигивало, будто спрашивая: «Ну что, поговорим?»

   Но всё равно Аэций любил лето, как любил и весну, и зиму, и всё, что называлось «жизнь».

   И только осень не любил.

   Осенью кит времени прятался от него глубоко под толщей вод, зная, должно быть, что бессмертный не станет говорить с ним сейчас.

   Он не любил осень, потому что всё живое, всё любимое умирало. Голоса в парке становились тише, и птицы переставали петь, а шёпот моря становился таким громким, что казалось, оно норовит подточить фундамент школы, разрушить тысячелетние камни и стащить их обитателей туда, в бездну собственной похоти, где не было ничего, кроме сухого слова «смерть».

   Он не любил осень, потому что каким бы багрянцем не загорались редкие лиственные деревья, каким бы золотом не манил к себе умирающий парк, осень не сулила ничего, кроме смерти. Холодного снежного безвременья, когда жизнь останавливалась, и не было больше ни будущего, ни настоящего – только память, которая скреблась своими острыми коготками где-то в глубинах его души, просилась наружу и никогда не оправдывала надежд.

   Осенью не помогали ни разговоры, ни занятия, ни чужие голоса. Осенью Аэций мог только думать, и если зимой он вспоминал братьев, силясь собрать воедино куски головоломки, разбившейся так давно, что большую часть пазлов давно похоронил под собой песок – то осенью он мог вспоминать лишь об одном человеке.

   Для Авроры, наверное, это было легко. Она была молода, и голова её сверкала багрянцем и золотом, как и вся эта чёртова осень. Она, наверное, в самом деле верила, что любила. И вспоминая ту осень и весну, и белоснежные цветы на склонах гор Астеры, он вспоминал только это чувство. Только безумие, захлестнувшее их с головой, но никогда не спрашивал себя, была ли это любовь.

   Аврора осталась в его памяти такой, какой была тогда, и никак не хотелось вспоминать глаза палача, смотревшие на него годами позже. Память трусливо сбегала, прятала их последнюю встречу под ворохом других воспоминаний, не значивших для Аэция ничего.

   Аврора была молода и глупа, и Аэций принимал её любовь как данность, но как он сам мог поверить в собственную любовь? Этот вопрос Аэций задавал себе раз за разом.

   Ответов были сотни, но ему не нравился ни один.

   Аврора была первой за многие сотни лет. Она осталась последней, хотя сотни лет минули с тех пор.

   Аэций не мог бы сказать, что никого больше он не любил. Он любил Дезмонда, любил учеников и любил братьев – даже того, который всю свою жизнь отдал тому, чтобы погубить этот мир.

   Ему до боли было обидно, что вся их прошлая жизнь зияет дырами, и мозаика никак не хотела складываться в одно – но осенью он не думал об этом и не думал ни о ком из тех, кто был важен для него теперь. Только кудри червонного золота, несущиеся по ветру, стояли перед глазами.

   Пальцы тянулись коснуться их, поймать в ладонь чуть округлую щёку и притянуть к себе – но видение ускользало, едва он пытался коснуться его.

   Осень за осенью сменяли друг друга, но в его сознании оставалась только одна. И, что бы ни делал он осенью, с кем бы ни говорил – все дела и разговоры казались тусклыми, как плохое кино, а настоящим оставалось только видение, так легко ускользающее из-под рук.

   Аэций мог часами смотреть на лес, шуршавший за окнами, и только один человек смел вырвать его из задумчивости.

   Дезмонда, казалось, никогда не волновало, чем занят учитель. Он один не испытывал и тени того странного чувства, которое отделяло Аэция ото всех остальных. Он видел его в глазах учеников – даже самых близких. Для них он был – время. Для них он был – вечность. Для них он был стволом мирового древа, единый с Интакой и незыблемый, плоть от плоти её и её сердце, но никогда – человек.

   Дезмонд смотрел на него иначе. Аэций видел в его глазах тепло, восхищение и любовь. Но это тепло было рукой, протянутой навстречу, а не стеной, отгораживавшей их друг от друга.

   С любым другим руку протягивал он сам – потому что никто не посмел бы и слова сказать первым в разговоре с великим магистром. Никто не посмел бы перечить, хоть Аэций никогда и не запрещал спорить с собой.

   Дезмонду было плевать. Да, это было самое точное слово – не всё равно, не безразлично, а просто плевать. Он будто бы и не замечал столетий, пролегающих между ними, и от этого Аэцию становилось почти легко. Почти – потому что чем больше энергия Дезмонда хлестала через край, тем более древним он сам чувствовал себя.

   Иногда Аэций думал… Вернее, не думал, а чувствовал некую фантомную боль и пытался её осознать.

   «Не может быть человек один», - крутилось в его голове в такие минуты, и «один» означало не одинок, а попросту один. Не может быть человек единственным в своём виде, а значит, и он тоже не мог. Но тут же, едва мысль оформлялась в законченную убеждённость, она теряла смысл, потому что новой волной накатывало осознание – он и не был один. Когда-то давно, ещё до того, как родились эти горы и этот лес. Тогда их было девять – и теперь Аэций точно помнил это число. Было – и больше нет.

   Эпохи сменяли друг друга, и приходили новые люди, но они всегда были не теми, не такими, как он. Привыкнуть к ним было не легко, потому что никак не оставляла мысль о том, насколько они недолговечны – даже те, кто считал себя бессмертным.

   Когда-то давно, когда он привёз людям эликсир, он думал, что сможет исправить это и станет не одинок. Он ошибся. Эликсир не сделал их такими, как он. Он лишь разобщил их, разделил на тех, кто владел им, и тех, кто мог о нём только мечтать. Но такими, как он, люди не стали всё равно.

   Аврора… Аврора была почти такой. Не в силу возраста и не потому, что смогла преодолеть человеческую слабость. Просто когда они стояли рядом, Аэций чувствовал, что Аврора смотрит в самую его душу. Это было странное ощущение, когда в тьму его памяти проникал слабый лучик света, и Аврора будто бы заглядывала туда, с любопытством разглядывала покрытое водорослями дно и сдувала пыль времени с остовов погибших кораблей.

   Но и Аврора была не вечна. Аэций понял это четыреста лет назад, слушая отчёт Дезмонда, и впервые за долгие века ему захотелось смести со стола бумаги и статуэтки, и заорать. Он мог пережить всё. Он мог позволить упрятать себя в тюрьму на тысячу лет. И он многое мог понять, – но не то, как могла кучка дикарей убить Аврору, самую вечную из людей.

   «Какие-то стержни». За одни только эти слова всех, кто касался своими грязными руками Атлантиды, хотелось убить. Они не понимали ничего – как и тогда, много веков назад, когда сгубили девятерых. И вечная, как сам космос, Аврора должна была погибнуть от глупости и недалёкости дикарей.

   Дезмонд просил больше не появляться на Земле – Аэций не стал бы делать этого и сам. Он вычеркнул Землю из всех звёздных карт, потому что не хотел ничему учить людей, которые посмели убить Аврору. И тщетно было говорить себе, что они не виновны, что они не ведают, что творят. Тщетно было убеждать себя, что те, кто живёт на Земле теперь, ничего не знали, не знают и не могут знать.

   «Они убили Аврору», - только и билось в голове, когда он думал о маленькой планетке на краю галактики, где вершилась когда-то судьба Империи.

   И всё равно, не в силах поверить, он тянулся щупальцами разума туда, в глубину космоса, будто мог что-то почувствовать сквозь даль световых лет.

   Дезмонд не ошибался. Аврора была мертва. Авроры не было там. Но Аэций всё равно, вновь и вновь, запрещая себе думать о Земле, продолжал смотреть на звёздное небо и отыскивать её среди маленьких крапинок звёзд, чтобы отправить мысленный зов, на который ответа не было и не могло быть. И всегда получал в ответ тишину.

   Этой осенью ничего не могло измениться. Она была лишь одной из сотен, таких же точно, погибших давным-давно. Но, снова стоя у окна, он смотрел в темноту и звал.

   Ответа не было. Но что-то было не так, и Аэций понял что. Не было и тишины, которую называют «смерть».

   Сердце гулко ухнуло в груди, и он потянулся ещё раз – и будто отдернули руку в темноту, почувствовав его в ответ.

   Аэций развернулся резко и почти ударил пальцами по панели вызова.

   - Дезмонд? – бросил он.

   - Эм… Его нет, магистр. Третью неделю нет.

   - Как только вернётся – ко мне.

***

- Мальчики, у вас не занято?

   Дезмонд поморщился и покосился на Ричарда, который тут же подобрался и распустил хвост.

   Двое девочек с приятными личиками, почти не подпорченными тоннами косметики, стояли напротив и улыбались.

   Ричард улыбался тоже. Он явно собирался взять девочек в оборот.

   Странно, но при том, что Дезмонду нравилось смотреть на хрупких созданий с пышными гривами разноцветных волос, он не испытывал к ним ни малейшей тяги – ни сейчас, ни во все прошедшие сотни лет.

   «Наверное, со мной что-то не так», - вспоминал он частенько в таких случаях слова Каллена. Впрочем, не испытывал он тяги и к мальчикам, которые в большинстве своём были грубы и угловаты, и ни в какое сравнение не шли с теми, кто мог бы привлечь его внимание.

   У Ричарда подход был кардинально иной. Мальчиков он тоже не любил. Зато любая девочка, во внешности которой можно было бы отыскать что-то красивое, немедленно признавалась красавицей и дамой сердца – обычно не более, чем на пару недель. Ричард не разбирал, состоят ли его избранницы в браке или свободны как ветер. Любительниц он предпочитал профессионалкам, но не брезговал и последними, и в результате регулярно находил на свою задницу проблемы, решать которые обычно приходилось вдвоём – потому что привлекать к вопросу кого-то ещё было попросту стыдно, а сам Ричард мог наделать ещё больше шума и найти новую порцию проблем.

   Так и сюда, на небольшую индустриальную колонию на самой границе с содружеством Мадо, Дезмонд прилетел для того, чтобы спасти Ричарда от скандала и казни, связанного с дочкой какого-то сенатора, но дочка оказалась забыта уже на третий день, и Ричард спокойно перебирал другие варианты, продолжая вяло бороться с последствиями своего поведения в лице судебных приставов, разыскивающих его по всей местной республике.

   - Нет, спасибо, - ответил Дезмонд на заговорщицкий взгляд Ричарда и встал. Потом посмотрел на девочек и кивнул – присаживайтесь, его хватит на двоих.

   Он уже собирался уходить, когда Ричард поймал его за руку, так что Дезмонду пришлось обернуться.

   - Ты ведь не бросишь меня тут?

   - Именно это я и сделаю, Рич.

   - Да нет, я не про… - он быстро улыбнулся девушкам, - милых дам. Я спрашиваю, ты без меня не улетишь?

   Дезмонд покачал головой. Улетать он не собирался, хотя и очень хотелось. Настроение было не то, чтобы всю ночь торчать в одиночестве. Правда общество девочек его всё равно не устраивало – он предпочёл бы видеть рядомодногого только Ричарда – с которым можно было напиться так, чтобы к утру не помнить ничего.

   Эта планета действовала на него угнетающе, хотя ничего особенного в ней не было – не было от слова совсем. Две луны, несколько крупных городов и средний уровень развития промышленности, никакого перебора – ни в урбанизации, ни в любви к природе. Просто ещё один мир. Мир, который неуловимо напоминал ему другой, в котором Дезмонд был не так уж давно.

   Миров этих были сотни, и иногда они начинали сливаться в голове в одно разноцветное полотно, так что Дезмонд забывал, что и где видел, где сколько лун и какая планета чем живёт. Все эти сведения собирались и просто отправлялись в аналитический отдел. Там те, кто не испытывал любви к оперативной работе, разбирали по полочкам полученные сведения и давали рекомендации – вступить в контакт, установить скрытый патронаж или попросту уйти. Дезмонд мог наложить право вето на их решение, как и второй магистр – Аэций – но никогда этого не делал, искренне считая, что аналитикам видней. Только дважды он вмешивался – один раз, когда речь шла о Земле. И ещё однажды, когда видел отчётливо, что планета бесполезна, но не мог смотреть на то, что происходило на ней.

   К варварству Дезмонд привык – будь то варварство аграрное или индустриальное. Но варварство продолжало казаться ему чем-то чуждым, потому что он не мог его понять.

   И в то же время потерю прежней жизни он перенёс относительно спокойно – отчасти потому, что уже успел отвыкнуть от жизни Великих Домов к тому времени, когда Империя рухнула окончательно, а отчасти потому, что у него оставалась Интака.

   Интака стала ему домом – в полном смысле этого слова. Её сады и парки, каменистые берега океана и далёкие звёзды на прозрачном небе, не тронутом копотью городов, оказались на удивление близки его душе, срослись с ней и давно уже стали частью его самого. Оттого и легче давались путешествия на другие миры, что всегда вдалеке, в черноте ночного неба он мог отыскать свой маяк и вернуться домой.

   Среди тех немногих миров и людей, которые он запомнил, была Земля, с оставшейся на ней упрямой Инэрис. Дезмонд часто думал о ней, пытаясь соотнести то, что он знал об Инэрис из собственной молодости, и то, что он увидел собственными глазами.

   Картинка срасталась с трудом, слишком мало общего было между этими двумя людьми, а времени, чтобы разобраться во всём, Инэрис ему не дала.

   Сотни раз он думал о том, что было бы, если бы он остался. Если бы потребовал объяснений. Если бы провёл на Земле недели и недели, как он и собирался до того, как узнал имя своей случайной знакомой. Инэрис. Иарлэйн…

   Он бы остался с Иарлэйн. Потратил бы годы на то, чтобы объяснить упрямой одинокой страннице, что там, среди звёзд, её ждёт настоящий мир.

   Он не хотел оставаться с Инэрис. Как бы ни стары были раны прошлого, они слишком легко запылали болью, когда он увидел своего врага перед собой.

   Инэрис была для него тенью ненависти, тенью предрассудков, тенью всемогущей системы, которая разрушила его жизнь. И когда эта тень упала на прекрасное лицо Иарлэйн, Дезмонд не смог сразу ответить себе на вопрос, что для него теперь значит эта тень.

   Должны были пройти века, и все эти века мысли его то и дело возвращались к Иарлэйн. Если бы не слово, данное Инэрис, он вернулся бы на Землю и отыскал её, а затем потребовал ответа на все вопросы, которые за эти годы сумел задать только себе. Но он обещал, что нога Терс Мадо не ступит больше на Землю, и слово своё собирался сдержать.

   Сотни лет до встречи с ней Дезмонду и в голову не приходило думать о том, что он одинок. У него были братья, был Орден, был Аэций. Теперь же мысли об Инэрис впивались в душу раскалённой иглой, не давая покоя.

   Теперь, когда у него появилась надежда, они стали только болезненней. В первые дни после нового расставания Инэрис часто писала ему – но по большей части не о себе. Она не писала о том, чем живёт. Все вопросы её поначалу сводились к тому, что происходит на небе.

   И Дезмонд рассказывал, усмехаясь про себя этому жадному любопытству – и не забывая то и дело напоминать, что Инэрис могла бы увидеть всё это сама.

   Постепенно в их переписку стали пробиваться упоминания о том, чем занималась она сама на Земле – и тут же снова всплыло это имя, «Нолан». Иса говорила, что хочет привлечь его к проекту, которым занята.

   Какое-то время после получения этой вести Дезмонду не хотелось отвечать. Они ничего не обещали друг другу. Да. Но от этого легче не становилось. Каждое упоминание Нолана с того момента приводило его в ярость, но Инэрис будто бы и не замечала этого – или попросту не желала замечать.

   Дезмонд сам не знал, чего больше в этой переписке – радости или боли. Потому что иногда она заставляла его по сотне раз проверять входящие сообщения – и зачастую он сам мечтал, чтобы не пришло ничего. Если же писем не было, он начинал волноваться, потому что прекрасно знал, чем Инэрис занята.

   Иса могла ответить с большим запозданием несколькими улыбками и словами наподобие: «Я бессмертна. Не напрягайся». Не напрягаться было трудно. Нервы начинали шалить, и Дезмонду всё труднее было удерживать данное слово и оставаться вдалеке от Земли.

   Сам он не отвечал лишь тогда, когда оказывался в зонах, напрочь лишённых связи – и ещё, в тот самый вечер, когда он узнал про Нолана.

   Он тогда не спал всю ночь, вспоминая другую миссию. Планету, на которой он провёл месяц, куда прилетел двадцать лет назад, рассчитывая на полное одиночество. И где впервые за тысячу лет увидел Её.

   Дезмонд понятия не имел, что могла Луана делать в этом мире. Впрочем, мир был весьма похож на Луану – там были яркие, насыщенные красками лета ночи, две луны и комфортабельные отели, в которых они сталкивались по пять раз на дню.

   - Чем ты занимаешься? – спрашивал Дезмонд.

   Луана молчала, и Дезмонду казалось, что она боится чего-то.

   Дезмонда тянуло к ней. Не так, как к Инэрис. Инэрис походила на обжигающий и в то же время ледяной свет звезды. Луана казалась теплом и очарованием летней ночи, воспоминанием о времени, когда Дезмонд не знал, что такое настоящая боль.

   Луана говорила с ним, но напрочь отказывалась о чём-то вспоминать. Улетали с планеты они вдвоём, на рейсовом транспортнике, и Дезмонд сам не понял, как это случилось – в каюте было жарко, а Луана была так упоительно красива… Она сама упала к нему в руки, и Дезмонд не смог бы отвергнуть этот нежный плод, как бы не хотел.

   Они катались по узкой кровати, судорожно стягивая друг с друга одежду, а потом Луана лежала в его руках и гладила его плечи, легко касалась пальцами щёк.

   Впервые за долгое время Дезмонд был счастлив. Ему казалось, что он дома, хотя дом и был далеко. Весь мир тонул в синих, ласковых, как морские волны, глазах. И он уснул так – впервые за долгое время спокойно и без сновидений.

   Наутро он проснулся первым и, увидев лежащую рядом с собой Луану, какое-то время просто смотрел, пытаясь решить, что делать дальше. Он хотел увезти Луану на Интаку. Он хотел показать ей свой мир. Он хотел… он слишком много всего хотел в этот миг.

   Луана проснулась. На секунду замерла, затравленно глядя на него, а затем вскочила, кутаясь в простыню, и прижалась спиной к противоположной стене. Дезмонд мог бы рассмеяться над этой странной стыдливостью, но в тот миг ему было не смешно.

   - Что? – спросил он.

   Луана продолжала смотреть испуганно.

   Дезмонд встал и попытался подойти к ней, но Луана отпрянула, будто кролик при виде хищника.

   - Луана?

   - Прости.

   - Ничего, но… - Дезмонд снова протянул к ней руку. Осторожно, опасаясь спугнуть, но едва пальцы Дезмонда коснулись её плеча, Луана отпрянула опять. – Мне нужно идти.

   Луана отвела взгляд и принялась искать одежду.

   Дезмонд не глядя поднял с пола свою рубашку и протянул ей.

   - Спасибо, - Луана поспешила закутаться в мягкую ткань.

   Дезмонд сел на постель и уставился перед собой. Смотреть на Луану он не хотел.

   - Ты не объяснишь мне ничего? – спросил он, когда Луана уже закончила одеваться и замерла почему-то, не решаясь двинуться к двери.

   Луана под его взглядом сделала шаг и почти коснулась панели, раздвигающей двери, но замерла.

   - Дез.. монд…. – она снова замолчала. – Меня ждёт Анрэй.

   - Прости?

   Луана повернула голову, но в глаза ему так и не посмотрела.

   - Анрэй, Дезмонд. Твой брат и мой супруг.

   Дезмонд встал и, преодолев разделявшее их пространство в два шага, поймал лицо Луаны в ладони, заставляя посмотреть себе в глаза.

   - Тогда... что было вчера?

   - Я не должна была. Прости.

   Дезмонд тихонько зарычал. Ярость возвращалась на своё законное место.

   - Дезмонд, у меня есть долг, - произнесла Луана и посмотрела, наконец, ему в глаза.

   - Я уже слышал про долг!

   - Тогда ты знаешь всё, что я хочу тебе сказать.

   Луана на секунду прижала ладонь Дезмонда к щеке, коротко поцеловала и попыталась отвернуться к двери, но Дезмонд опять удержал её – теперь уже за плечо.

   - Луана, в тот раз я предлагал тебе… предлагал тебе бегство. Предлагал неизвестность. Я понимаю, почему ты отказалась уйти. Если ты уйдёшь со мной сейчас, то ты станешь одной из самых уважаемых женщин в содружестве. Я дам тебе всё. Ты можешь стать супругой магистра Ордена…

   - Ордена! – Луана вырвалась и неожиданно расхохоталась – пронзительно и зло, - как я устала от ваших Орденов, если бы ты знал… Ненавижу. Вас всех. У меня свой долг, Дезмонд. Я поклялась, что буду с ним.

   Смех перешёл в тихий всхлип. Больше Луана не сказала ничего. Молча скользнула рукой по панели на стене и исчезла в коридоре.

   Едва дверь закрылась за ней, Дезмонд со всей силы ударил по стальной панели, так что она прогнулась под ударом его кулака. Потом ещё раз и ещё.

   Он бесновался не меньше часа, пока в каюте не осталось ничего, что можно было бы разбить…

   Наутро после того, как Иса напомнила ему о Нолане, Дезмонд всё ещё не мог избавиться от воспоминаний о той ночи. Но заметив, что коммуникатор, лежащий на тумбочке, слабо мерцаем, всё-таки взял его в руки.

   «Привет. Как ты?»

   Ответ пришёл сразу же.

   «Привет. Я волновалась. Ты где?»

   Дезмонд вздохнул и тихонько рассмеялся.

   «Не парься. Я бессмертный».

   Тут же в ответ пришло несколько улыбок и короткое:

   «Всё равно. Не пропадай».

   Эти письма были настолько слабой заменой того, в чём он нуждался на самом деле, что даже сравнивать их с недолгим утренним счастьем он не мог. Но Дезмонд писал, и боль стихала постепенно – как это было между ними всегда.

***

Дезмонд вышел из бара, оставив Ричарда развлекаться с двумя красотками, и замер, опираясь на мраморный парапет набережной. Посмотрел на небо, выискивая маленькую звёздочку Интаки. Потом не глядя достал комм.

   Вот уже почти неделю Инэрис не отвечала, и он не особо-то ждал ответа прямо сейчас. Скорее чего-то вроде: «Не парься. Я бессмертна».

   Писем от Инэрис в самом деле не было. Зато была куча пропущенных вызовов и одно-единственное сообщение от Аэция: «Срочно. Позвони».

   Дезмонд вздохнул и стал звонить.

   Аврора стояла у окна и смотрела в окно. Она стояла так всё время, когда не сидела за компьютером в поисках информации об окружавшем их мире. Никто не ограничивал её в перемещениях – по крайней мере в пределах больничного комплекса. И палату ей подобрали самую просторную – как и оговаривала Иса с самого начала. Кровать была по больничному узкой, но в комнате нашлись места письменному столу, ноутбуку и книжному шкафу, а боковая дверь вела в отдельую ванную. Просторное окно смотрела в больничный сад. Однако за всё время, что прошло с пробуждения Аврора ни разу не вышла даже в коридор. Иногда Инэрис казалось, что та боится выходить на улицу.

   - Знаешь, - сказала она раньше, чем Иса успела перейти к главному, - я сейчас понимаю его.

   - Его? – переспросила Инэрис, присаживаясь на подлокотник кресла в паре шагов.

   Аврора кивнула, а потом пояснила легко, будто ответ и мог быть только один:

   - Аэция.

   - Галактиона?

   Аврора не ответила. Инэрис чувствовала, что та хочет поговорить, но Аврора никогда не рассказывала о себе и, видимо, не собиралась начинать. Ей было легче дать Инэрис книгу по истории, чем собственными словами рассказать о прошлом. Теперь, после сотен лет того, о чём она сама не хотела говорить, Инэрис начала понимать, что Аврора просто боялась. Больше всего на свете она боялась показаться слабой.

   А теперь у бывшей Владычицы был такой вид, как будто прошлое просилось наружу, и только истончившаяся до предела преграда из гордости не давала ему вырваться на свободу.

   - Что тогда произошло? – спросила Инэрис напрямик, решив, что кто-то должен начать этот разговор. - Тогда, когда он вернулся с Астеры? Ведь слухи не врут? Вы были с ним…

   - Любовниками? – Аврора усмехнулась и бросила на неё короткий взгляд через плечо. – Нет. Мы… Не успели. И я не могла.

   Она вздохнула.

   - Я ведь… в самом деле была наследницей императора. Мне было шестнадцать – хотя теперь, наверное, трудно поверить, что мне когда-то было шестнадцать. А он был… Мне сказали, что он уже тогда был изгнанником. «Проклятым». Так сказала Основательница. И теперь уже я понимаю, что она могла попросту лгать, потому что Терс Мадо тогда были главными соперниками Эцин перед лицом императрицы.

   Я сошла с ума тогда. Он стал самым близким мне человеком. И хотя Айрен говорила мне, что это только политика, я просто не могла думать о политике тогда.

   А он… Ну, он был намного старше и умнее меня. Для него это в самом деле была только политика. Он вертел мной как хотел. Наверное, вернее было бы сказать, что империей тогда правил он. Впрочем, править-то было особенно нечем… только Нимея и слабые попытки исследовать планеты, ближайшие к нам.

   А потом была первая Межзвёздная. Я до сих пор не понимаю, зачем он отправился туда сам, но те восемь лет, что его не было, стали для меня… Не знаю. За эти годы я повзрослела так, как не повзрослела за все годы до того. Я протрезвела – но не настолько, чтобы отдалить его от себя. И когда он вернулся со своими безумными идеями и с эликсиром, я уже не слушалась его так, как раньше.

   Потом, когда я думала, что же произошло, то приходила к выводу, что тогда всё началось. Если бы я не мешала ему, если бы просто делала всё, как он хотел – может быть, мы остались бы вместе. С другой стороны – нужно ли было это мне? И разве не наступил бы момент, когда он всё равно предал бы меня, решив, что может стать настоящим правителем?

   Так или иначе, но я Аэцию не подчинилась. Я приблизила к себе Айрен – из числа Эцин была назначена охрана во дворце, и почти всегда на советах я слушала теперь её. Она говорила разумно, так что я бы не сказала, что жалею о каких-то решениях, принятых тогда. Но Аэций, полагаю, был зол. Потому что однажды ночью он попросту попытался меня убить. Он сам. Зная, что только его пустят в мою спальню без вопросов. Его одного.

   Аврора втянул воздух и на какое-то время замолчала, а затем продолжила:

   - Я сбежала. Десять лет я не знала, куда податься и кем я стану теперь. Но я, по крайней мере, находилась в том мире, к которому привыкла. Не то, что теперь.

   Помогла мне Айрен. Когда я решилась вернуться в столицу, то пошла к ней, и она подсказала мне, как я могу вернуть себе престол. Но и тогда, и потом я много раз спрашивала себя, почему за десять лет она не сделала ничего? Почему не помогла мне?

   Аврора усмехнулась:

   - Ответ был так прост… Но мне так трудно было принять его тогда. Я знала Айрен едва ли не с детства, но ей было всё равно. Когда Аэций захватил власть, Айрен поддержала его, рассчитывая вступить в новую сделку. А когда поняла, что с Аэцием договориться она не сможет – решила всё-таки отыскать меня. И тут я пришла сама.

   - Ты поэтому не доверяешь ордену?

   - Отчасти. Потому что я знаю, им всегда было всё равно, стою у власти я или кто-то другой. Важно было лишь то, чтобы тот, кто правит, выполнял все капризы Основательницы… А потом магистров. Но я была удобна только до тех пор, пока не поняла, что нельзя слепо верить им. Когда я начала сомневаться в Основательнице, она начала сомневаться во мне. А вскоре она попросту… ушла. И это отдельная история. Но тем, кто пришёл на её место, я не доверяла никогда. Айрен была фанатиком. Ненормальной. Но она верила в священную миссию Ордена и, наверное, сама готова была умереть за неё. Те, кто сменил её, хотели выгоды только себе.

   - Почему ты не сказала мне об этом… когда я захотела учиться у них?

   Аврора усмехнулась.

   - Потому что ты бы мне не поверила, Ис. И потому что они многому научили тебя.

   Обе замолчали на какое-то время, а затем Инэрис спросила:

   - Так что стало с Аэцием?

   - Я победила его в поединке справедливости. Был такой древний ритуал. Раз в год можно было бросить вызов императору. Он чуть не убил меня. Я уже лежала у его ног. Никогда не забуду его взгляд в те секунды. Он промешкал всего несколько мгновений, но я успела сбить его с ног и занести меч. А потом он просто… Признал мою власть. Наверное, не захотел умирать. Я не убила его. Не потому, что жалела. Он мог понадобиться в будущем – и понадобился. Я была права. Но его Орден я должна была уничтожить, потому что иначе они уничтожили бы меня. Я убила их всех. Остался только герцог Аркан. Он единственный присягнул мне, и ему я поверила. И верила почти что… до конца.

   Аврора замолчала. Потом опустила лицо на ладони и какое-то время стояла так.

   - Это всё неважно, - сказала она потом. – Больше двух тысяч лет. А мы даже не были любовниками. Но тогда, когда я разрешила ему вернуться из изгнания… У него был безумный взгляд. И теперь я понимаю почему.

   Они снова замолчали.

   - Сделать чаю? – спросила Инэрис через какое-то время, чтобы разрядить обстановку.

   Аврора покачала головой.

   - Нам нужно подумать, как представить тебя людям, подобрать одежду… Аврора, боюсь, что не могу пока предложить тебе новое жильё. Те, на кого я работаю, хотят установить за тобой слежку. Имей это в виду, если решишь куда-то пойти.

   - Те, на кого ты работаешь? – спросила Аврора спокойно, с лёгкой усталостью, но уже не так потерянно. – Любопытно, кто мог удостоиться такой привилегии, кроме меня.

   - Я работаю на правительство, Аврора. Как и всегда. Потому что я всегда за то, чтобы в стране был порядок. Как ты меня и учила.

   - А я? – спросила Аврора, поворачиваясь к ней, но ответить Инэрис не успела. В окне потемнело. Обе повернулись к нему и Инэрис тихонько прошептала:

   - Вот чёрт.

   В коридоре послышался топот ног. Кто-то замолотил дверь.

   - Полковник! – не дожидаясь ответа молодой парень ворвался в палату. – С вами хотят поговорить! Они хорошо вооружены!

   Иса не двинулась с места. Она стояла и зачаровано глядела на металлическую поверхность корабля заслонившего дневной свет.

   - Кто там? – резко спросила Аврора.

   - Полковник! – нервно напомнил о себе парень.

   Иса наконец дёрнула плечом.

   - Эцин, наверное, кто ещё.

   - Орден? – Аврора чуть наклонилась к ней. – Инэрис…

   - Я не собираюсь отдавать тебя им, - поспешила успокоить её Иса. – К тому же думаю, они пришли кое за кем ещё. Так что просто не показывайся им на глаза.

   Развернувшись она стремительно вышла в коридор.

   - Инэрис.

   Каллен, такой же собранный, как и всегда, стоял в другой половине комнаты. Он не снизошёл ни до того, чтобы воспользоваться кофеваркой, ни до того, чтобы присесть.

   - Грано Инэрис, - настойчиво поправила девушка. – Кален, расскажи пожалуйста, как ты собираешься объяснять горожанам появление НЛО? Или тебе на это просто наплевать?

   - Массовый гипноз.

   - А… Вот оно как, - Инэрис молча села на один из двух диванчиков, стоявших в центре комнаты, и закинула ногу на ногу. Ладно. Тогда следующий вопрос: что привело тебя в наши края?

   - Ты не дала ответа.

   - Мне показалось, мой ответ был вполне очевиден.

   Кален молча смотрел на неё.

   Инэрис вздохнула.

   - При всём моём искреннем сочувствии делу Книги Звёзд, я не могу сотрудничать с организацией, политику которой определяет Анрей Аркан.

   - Дело в Дезмонде? Тебе не кажется, что это недостойно фигуры твоего уровня – судить о ситуации ориентируясь на свои эмоции?

   - Да, дело в Дезмонде. Но я не считаю, что проблема в одних лишь моих эмоциях. Поведение Анрея доказало, что с ним в принципе нельзя вести дела. Не знаю, в курсе ли ты… Но это не первый случай. Он уже был на Земле.

   На лице Калена отразилась тень удивления.

   - Был и убил моих людей, - продолжила Инэрис. – Однако я могла бы абстрагироваться от эмоций, если бы не видела, что с годами он стал только более невменяем.

   Кален помолчал.

   - Ты понимаешь, что любой союз с Дезмондом Аркан делает тебя предательницей в глазах совета?

   - В глазах совета? – Иса приподняла бровь. – Хонестум, Юдиктус, они всё ещё там?

   - После их гибели грано не осталось. Мы вынуждены были собрать новый совет из наиболее уважаемых мастеров.

   - Вот оно как. То есть я – последний грано Ордена Эцин. И при этом какие-то мастера собираются объявить меня предателем? Тебе самому не смешно?

   - Иса, - напряжённо произнёс Каллен, – тебя не было тысячу лет.

   - Я тут пообщалась кое с кем из ваших конкурентов – так вот они почему-то и тысячу лет спустя помнят, кто я и кем была. А вы успели забыть?

   Кален молчал, и Иса продолжала:

   - Я – последний грано Ордена Эцин. Может быть Анрей и не признает мои права, но я найду тех, кто бы их признал. И если ваш совет не хочет, чтобы я об этом заявила при всех – вам лучше оставить меня и мою планету в покое.

   По лицу Каллена пробежала тень.

   - Ты – не последний грано, - тихо сказал он. И прежде, чем Иса разобралась, к чему относятся эти слова, продолжил: - Я тебе уже говорил, в Атлантиде находится то, что принадлежит нам. Сейчас я могу оставить тебя в покое, если ты нам это отдашь.

   - Извини. Это исключено.

   - Зачем?! – не выдержал Каллен. – Зачем ты так её бережёшь?

   - Потому что она – моя наставница. Последний осколок мира, в который я когда-то верила всей душой.

   - Никто давно не верит в пророчества Айрен! Никто, кроме тебя… и меня.

   Наступила тишина. Иса молча смотрела на него.

   - Айрен? – переспросила она.

   На лице Калена отразилась досада.

   - Ты ещё не вскрыла саркофаг?

   Иса опустила взгляд и поглядела на свои руки, изо всех сил стараясь не выдать того сумбура, который творился у неё в голове. Каленн же взял себя в руки уже через несколько секунд:

   - Инэрис, мне жаль, но выбора у меня нет. Саркофаг, который вы подняли со дна, должен быть немедленно доставлен на нашу станцию. И ты тоже пойдёшь со мной.

   - Хорошо, - Инэрис наконец подняла на него взгляд. – Саркофаг и я. Но завтра, Каллен. Уверена, ты понимаешь – мне некуда бежать.

   С самого начала у Исы была масса идей в отношении того, что понадобилось от неё Ордену. В конце концов, Атлантида, последнее прибежище Авроры, неизбежно должна была хранить все нераскрытые тайны владычицы. Не последнее место в её предположениях занимал и второй таинственный саркофаг, найденный в комнате с двойным дном. И страницы, которые были спрятаны в его постаменте – теперь уже Инэрис не сомневалась, что это отрывки из Книги Звёзд. Вот только она знала этот фолиант наизусть, лучше, чем любой в Ордене. Когда-то очень давно она даже бралась сделать по нему свой собственный перевод. И теперь Иса со всей уверенностью могла сказать, что в Книге Звёзд не было тех слов, которые она сумела прочитать сейчас.

   Однако страницы, саркофаги и даже возрождение Авроры… всё меркло перед теми новостями, которые принёс Кален. Настоящий масштаб бедствия Иса начинала понимать только сейчас.

   Едва избавившись от визитёра и выйдя в коридор, она стремительно направилась в лабораторию, где стоял саркофаг.

   Айрен – Основательница Ордена Звёзд – была мифической фигурой уже в те времена, когда Иса родилась. А ещё – Айрен была её кумиром. Образом, за которым Иса с детства следовала как за путеводной звездой. И теперь, несмотря на то, сколько лет прошло, у неё сердце замирало от мысли, что она увидит Айрен живьём.

   На краю сознания мелькнула мысль, не стоит ли посоветоваться с Авророй, прежде чем что-либо предпринимать, но Иса тут же её отмела. Аврора всегда преследовала свои собственные интересы, и даже если эти интересы совпадали с интересами человечества, Иса слишком устала от игр. Сейчас она хотела разобраться во всём сама.

   Войдя в лабораторию, она остановилась на несколько секунд, сделала глубокий вдох и решительно шагнула к криокапсуле. Не давая себе времени на сомнения, начертила на прозрачной поверхности древний знак.

   Установка зашипела, и верхняя крышка медленно отъехала в сторону.

   Лежавшая внутри молодая женщина выглядела трогательно беззащитной целое мгновение. Её кожа была бледной, скулы – высокими. Тёмные волосы – коротко и небрежно острижены, вопреки всем представлениям Исы о моде двухтысячелетней давности.

   А когда мгновение подошло к концу, спящая выгнулась дугой, схватила воздух ртом, закашлялась, забилась в судорогах…

   Жестом показав наблюдателям за зеркальной стеной, что вмешиваться рано, Иса осторожно приобняла её, не давая удариться обо что-нибудь головой.

   - Всё в порядке? – мягко спросила она.

   Женщина судорожно кивнула головой.

   - Как тебя зовут? Что ты помнишь?

   - Айрен… - осипшим голосом выдохнула та. Потом перевела на свою освободительницу полубезумный взгляд. – Ты! – выдохнула она. – Я знаю тебя!

   Инэрис растерялась. Она не представляла, чего ждать, но этих слов точно не поняла.

   - «Та, которая придёт, на чьё чело возляжет венец. Да соберёт под свою власть тысячу миров.

   Та, которая придёт, чьи руки поднимут священный меч. Да охранит мир людей от всех врагов.

   Та, которая придёт, чьи руки примут скипетр древних королей. Да создаст новый мир на руинах империи, разрушенной войной».

   - нараспев протянула пленница саркофага.

   На некоторое время в комнате повисла тишина.

   - Так, - Иса наконец взяла себя в руки. – мне правда очень интересно, что ты хочешь этим сказать. Но сейчас перед нами стоит парочка более насущных проблем. Основная из них состоит в том, что вон там, - Иса указала пальцем в стену. – Пара десятков человек из твоего ордена с мощным звёздным кораблём. И если завтра я не отдам тебя им, они тут всё разнесут к Безымянному. Так что я очень надеюсь, что ты сможешь мне помочь преодолеть это небольшое затруднение и своим авторитетом остановишь приближающийся коллапс.

   Мгновение Айрен смотрела на неё, а затем хрипло расхохоталась.

   - Орден, - чуть успокоившись, произнесла она, - меньшая из твоих проблем.

   Ткнула пальцем в пол и добавила:

   - «Он» идёт.

   - «Он», - напряжённо повторила Инэрис. – Звучит вполне в духе твоего творчества, но… Может быть кто-то наконец соизволит сказать мне, кто этот «он»?

   - Безымянный. Кто же ещё?

ГЛАВА 11. Обитель Света

В кабинете ей говорить не хотелось, но места лучше она придумать не могла, и потому, войдя в лифт, нажала кнопку своего этажа, а затем, миновав коридор и пустующую приёмную, зашла к себе.

   Упала в кресло за большим столом, стоявшим так, что широкое окно оказывалось у неё за спиной, и повернулась к Авроре, молча предлагая говорить самой.

   Аврора направилась к сервировочному столику в углу и принялась заваривать чай.

   - Не тяни, - сказала Инэрис, внимательно наблюдая за её руками, порхающими над чайниками.

   - Я думаю, ты всё поняла и сама, - сказала Аврора наконец.

   - Зачем ты держала её у себя?

   - Потому что она разрабатывала теорию открытия врат.

   - Открытия врат?

   - Врат туда, откуда пришли наши враги. И… ещё одного мира. Мира, где, возможно, обитали наши союзники.

   - Аврора, говори яснее.

   Аврора закончила наконец разливать чай и, поставив одну чашку перед Инэрис, другую опустила на журнальный столик, а сама уселась на диван напротив.

   - Есть легенда, - сказала она, поднимая свою чашку и осторожно касаясь губами кипятка. – О девяти странниках между мирами. Они явились в наш мир – никто не знает зачем. Но стражи мира не позволили им жить здесь – а может, и захватить наш мир. Они выдворили странников за грань нашего мира, где те были обречены вечно кричать от боли в пустоте, разрывающей их тела. Защитники ушли, потому что и сами они не принадлежали этому миру, но оставили людям завет – никогда не поддаваться злу. Прошли тысячи и тысячи лет и чтобы сохранить этот завет был основан первый из Орденов – Орден звёздного света. По крайней мере Айрен всегда представляла дело так. Но Айрен никогда не была слугой тем, кто вручил в её руки власть. Она восстала и поставила своей целью сделать людей независимыми, свободными от воли тех, кто не принадлежит этому миру. И так Орден стал тем, что он есть.

   - Эту сказку я читала, - Инэрис нахмурилась, - кроме истории о девяти.

   - Конечно. Её рассказал мне Аэций. И вряд ли её знал кто-то из людей. Но это не всё. Есть и другая часть истории. Девять были изгнаны, но один из них вернулся. Он пробил ткань одного из миров и установил там свою власть. Он мечтал отомстить Защитникам, но, чтобы добраться до них, он должен был пройти наш мир насквозь и только тогда открыть врата в их мир. И он пришёл. Пришёл и почти добился своего. Ему нужен был лишь тот, кто откроет врата в Асгард.

   Инэрис аккуратно поставила чашку на стол, чтобы не разлить чай.

   - Айрен? – тихо спросила она.

   Аврора едва заметно улыбнулась и покачала головой.

   - Его брат. Галактион.

   Какое-то время в кабинете царила тишина.

   - Почему вы обе… сказали… что он появится сейчас?

   Аврора пожала плечами.

   - На то, чтобы собрать силы, у него всегда уходит тысяча лет.

   Она поморщилась, явно недовольная толи качеством чая, толи качеством воды.

   Губы Инэрис побелели, и как ни старался он этого не замечать, сердце бешено заколотилось в груди.

   - Я не хочу встретиться с ним опять, - сказала она.

   Аврора не ответила. Залпом допила остатки чая и откинулась назад.

   Какое-то время царила тишина. Затем Инэрис спросила:

   - Чем занимались в этой колонии? В Атлантиде?

   - Я думала, ты поняла, - Аврора пожала плечами и открыла глаза, - они искали врата.

   - Искали?

   - Врата могут быть открыты – насколько я могу судить – только в условиях особой комбинации гравитационных полей. Иными словами – только в определённом месте и в определённое время.

   - И каково это время?

   - Я не знаю. Я даже не могу с уверенностью сказать, что это имеет значение, Инэрис. Мы не достигли успеха. Всё, что нам удалось – сгенерировать портативный ворот за грань миров. В то место, которое мы привыкли называть гиперпространством.

   Инэрис покачала головой.

   - Лучше бы я этого не знала, - сказала она наконец.

   - Ты привыкнешь, - Аврора улыбнулась неожиданно мягко, почти по-матерински. – Я тоже предпочла бы не знать две трети того, что знаю теперь.

   Дезмонд пока не привык считать это место домом и не знал, привыкнет ли. Несмотря на неопределённую позицию Исы, он сделал всё возможное, чтобы строительство представительского комплекса Ордена на Земле началось, и теперь мысленно готовился к переезду в новый квартал. Но та квартира, в которой он провёл с Инэрис первую настоящую ночь, всё ещё была ему мила. Он предпочёл бы её любому гостиничному номеру. И сейчас, после долгой и неожиданной миссии совсем в другой части галактики с удовольствием возвращался сюда.

   Тем более странно он себя ощутил, обнаружив, что дверь не заперта.

   Дезмонд не носил с собой оружия, если это не предполагал этикет мира, где он пребывал. У него были другие способы защитить себя. Он завёл руку за спину и почувствовал, как пальцы наполняет тёмная энергия. Вихри демонической силы клубились вокруг его кисти, прорываясь в срединный мир из вселенной запредельного мрака. Раньше, когда он не знал, что слухи о его происхождении правдивы, его удивляло то, что ему подвластные такие силы. Но он почувствовал их в себе настолько давно, что давно привык не задавать вопросов. Теперь всё встало на свои места, и Дезмонд ощущал себя стократ спокойней.

   Медленно и бесшумно он отворил дверь и, продолжая держать руку за спиной, прошёл в холл.

   Белую фигуру в кресле он увидел от самого входа, она отчётливо выделялась в царившей кругом тьме. Платиновые волосы Исы разметались по подголовнику, голова была чуть запрокинута, веки опущены, а губы приоткрыты. Дезмонд замер, рассчитывая полюбоваться этой красотой, бледной длинной шеей в полу распахнутом вырезе белой блузки и тонкими запястьями, расслабленно опущенными на подлокотники… Но уже через секунду Иса вскинулась, и её голубые глаза пристально посмотрели в его глаза. Чуть опустив взгляд, Дезмонд увидел, как заклубились голубоватые всполохи вокруг её приподнявшейся кисти.

   Они шагнули вперёд одновременно – Дезмонд от двери, Иса - поднимаясь на ноги. Дезмонд даже забыл потушить призванную на помощь тьму. Сила продолжала клубиться, завиваться спиралями, пока рука не оказалась у Исы на спине. Его собственную спину обжог разряд магического холода там, где по лопаткам прошлись пальцы любимой. Иса тихонько зашипела, должно быть, ощутив лопатками такой же укол дискомфорта.

   А потом их губы сомкнулись, и вся остальная вселенная перестала существовать.

   - Извини, я взломала замок… - прошептала Иса спустя бесконечно долгое количество минут, на мгновение разрывая поцелуй – и тут же снова впилась в его губы, жадно, требовательно, как будто они не виделись тысячу лет.

   - Ничего, - выдохнул Дезмонд ей в губы. – Мне понравился твой сюрприз.

   Медленно, не говоря больше не слова, как будто танцуя без музыки некий давно забытый танец, они продвигались к спальне.

   Футболка Дезмонда каким-то чудом оказалась на полу, и он застонал, когда шероховатые подушечки пальцев Исы пустились в путешествие по его обнажённой коже.

   Пальцы Дезмонда долго мучали ворот её рубашки, честно попытались справиться с пуговицами ничего не испортив, но уже через несколько секунд сдались и просто рванули полы в стороны.

   Иса не возмутилась – только застонала ему в губы, когда сильные руки нежно стиснули её грудь.

   До спальни они так и не дошли. Застряли перед комодом. Дезмонд понял, что держит её на руках, только когда взялся усаживать на горизонтальную поверхность.

   Иса не переставала целовать его всё время, пока Дезмонд избавлял её от брюк – потеряв его губы, принялась за шею, перешла на плечо… Каждое соприкосновение с его кожей отдавалось разрядами тока по всему телу. Несмотря на то, что они поминутно прижимались друг к другу, этих прикосновений было слишком мало, хотелось ещё и ещё, и Иса впивалась зубами в его тело в бессильной попытке сделать его ещё ближе. Пока Дезмонд не вошёл в неё, не толкнулся глубоко-глубоко, вырывая особенно громкий стон. Он поглаживал её бережно, сдерживаясь из последних сил, когда Иса уже бессовестно впивалась в его шею пальцами, оставляя на завтра синяки. Она двигалась навстречу так быстро, как позволяли мышцы гибкого, сильного тела, и Дезмонд в исступлении отвечал ей тем же.

   Одного раза не хватило, и, слегка восстановив дыхание, они переместились на кровать, чтоб уже медленней гладить друг друга и изучать со всех сторон.

   - Где ты был все ети дни? – спросила Иса, улучив момент.

   - А ты? – спросил Дезмонд.

   Никто так и не ответил, потому что их губы сомкнулись в новом поцелуе, который никто не хотел прерывать.

   …Когда Дезмонд проснулся, в окна уже лился тусклый свет городского солнца, просеянный сквозь белые облака. Землю укрыла покрывалом зима.

   Постель была пуста.

   Несколько долгих мгновений Дезмонд лежал неподвижно, в тщетной надежде прислушиваясь к звукам окружающего пространства. Он был оптимистом и готов был поверить, что Иса просто встала сделать кофе.

   Но на кухне было тихо, и в гостиной тоже. Дезмонд понял это, сделав короткий обход квартиры.

   Зарычав, он схватил с комода чудом уцелевшую накануне вазу, и с размаху швырнул её в большое зеркало в дорогой бронзовой раме. Его изрезанное осколками отражение на мгновение показалось ему нечеловечески страшным.

   Дезмонд заставил себя дышать ровно.

   Резким движением распахнул дверцы шкафа, схватил с полки одну из множества одинаковых чёрных рубашек и, на ходу застёгивая её на себе, направился к выходу.

   В городе у Дезмонда были хаммер и байк, и в это утро он выбрал байк – очень надеялся, что холодный ветер освежит голову и приглушит ярость.

   Ярость всё равно никуда не делась и к тому моменту, когда он добрался до офиса партнёрской организации, она бушевала в его сердце непокорным пламенем.

   Ворвавшись в кабинет, где по всей логике должна была находиться Иса, он замер, в недоумении глядя на маленькую рыжеволосую женщину, устроившуюся в кресле перед столом.

   - Где она? – Дезмонд едва сдерживал рык.

   Женщина не торопясь отставила фарфоровую чашечку и озадачено посмотрела на гостя.

   - Инерис? – уточнила она. – Она улетела. Не думаю, что посторонним следует знать, куда.

   Двери карантинной камеры разъехались в стороны, и Инерис принялась оглядываться по сторонам.

   Позади неё точно также изучала обстановку женщина, некогда основавшая этот Орден.

   Обе изо всех сил старались не показывать своей реакции на увиденное.

   - Мы не будем вас торопить, - до того стоявший с Инерис плечом к плечу Кален Фэроу теперь вышел вперёд, развернулся и поклонился обеим, скрестив руки в традиционном жесте смирения – ладонь к ладони. – однако совет готов собраться завтра днём. До тех пор вам обеим нужно пройти медицинский осмотр.

   - Медицинский осмотр? – Айрен сорвала слова с губ младшей спутницы. Инэрис почувствовала лёгкое раздражение – давно её так не выключали из разговора.

   - Это нужно, чтобы убедиться в бактериологической безопасности вашего организма, - говоря это, Кален смотрел Исе через плечо. – Ничего особенного.

   Иса спиной чувствовала напряжение, исходившее от основательницы и сама испытывала то же самое. Никакие осмотры и досмотры на этой станции не могли быть тем, чем казались со стороны. И тем не менее, поразмыслив, она откликнулась:

   - Хорошо.

   Айрен промолчала.

   Инерис на самом деле в это мгновение подумала о том, что если хоть кто-то проведёт изучение организма Айрен с использованием новейших технологий, то это может сильно пригодиться и ей самой. А как достать результаты исследований она ещё успеет придумать за следующие несколько часов.

   - Сейчас вас проводят в ваши комнаты, - предложил Кален. Кивнул своему спутнику и тот, выйдя вперёд, посмотрел на Айрен и тоже поклонился.

   - Идёмте, Древняя, - сказал он. Когда оба двинулись по коридору, ровно половины охраны, сопровождавшей посетительниц по пути с Земли, отделилась и последовала за ними.

   Дождавшись, когда они скроются за поворотом, Кален повернулся к тем, кто остался стоять у Исы за спиной.

   - Вы свободны, - сказал он, - я закончу сам.

   Иса, не оборачиваясь, вскинула бровь, так что выражение её лица мог заметить только один человек.

   Губы Калена тронула лёгкая улыбка, когда он посмотрел на неё, но тут же выражение лица снова стало холодным и равнодушным.

   - Идём, - предложил он и жестом показал ей следовать вперёд.

   Какое-то время оба двигались в молчании. Инерис искоса оглядывала то, что находилось кругом – знакомые, обшитые серым металлом стены, знакомые двери без ручек и украшений. Казалось, на станциях Эцин ничего не изменилось за тысячу лет. А эта, локальная исследовательская база, была, видимо, всего лишь копией самой знаменитой и таинственной, той, где Иса провела свою молодость – Энира Тарди. Твердыней Звёзд.

   - Ты не скучала по этому месту? – спросил Каллен, как будто угадав её мысли. Иса даже вздрогнула, на мгновение испугавшись, что подобное предположение может не быть фигурой речи. Но она помнила, что Кален никогда не отличался развитыми ментальными данными. Главными его достоинствами всегда были честность и выдержка. А как показало время, люди не так уж сильно менялись с течением лет.

   - По холодным стенам и невозможности говорить вслух? Годами мечтала сюда вернуться.

   Иса и сама не знала, чего больше в этом ответе – сарказма или горечи. Потому что было время, когда она действительно об этом мечтала.

   Повинуясь прикосновению Калена, одна из стен разомкнулась и открыла перед ними проход в тесное помещение, устроенное ровно так, чтобы внутри поместились письменный стол и кровать. Иса даже не стала спрашивать, всем ли почётным гостям предлагают подобные апартаменты – прекрасно знала, что это не попытка оскорбить, а образ жизни. Для эцин всегда было важнее расквартировать на своих станциях как можно больше людей и разместить как можно больше оружия, а не предоставить обитателям удобства. Зато, в отличии от личных кают, лаборатории всегда были просторными, а все помещения – светлыми. В каждом были лучшие системы кондиционирования и обогрева, а еда в общей столовой хоть и не имела вкуса, но была питательной и сытной.

   В то время как империя тонула в роскоши, Эцин не обращали на неё никакого внимания. Быть может потому, что многие из обитавших здесь до посвящения имели доступ к самым сладким благам цивилизации и успели ими пресытиться.

   Размышляя об этом, Иса шагнула вперёд и не обратила внимания, что Кален последовал за ней. Только когда дверь за его спиной закрылась, девушка заметила его руку, на мгновение коснувшуюся стены. Там, где только что были пальцы тере, осталась висеть небольшая пластиковая коробочка.

   - Инерис, - тихо, и как-то совсем незнакомо сказал Кален.

   - Да… - насторожённо отозвалась она.

   - У нас мало времени, сейчас ты пойдёшь на медосмотр. В первую очередь они хотят обследовать не тебя, а её.

   - Я поняла.

   - Во время совета… во время совета тебе лучше не говорить о Дезмонде.

   - Ты знаешь моё решение.

   - Знаю. Но я бы очень хотел, чтобы ты вернулась к нам. Лично я.

   Иса молчала.

   - Не потому, что так было бы лучше для всех, - продолжил он отрывисто, как будто бы каждое слово давалось ему через силу. – а потому… что так было бы лучше для меня.

   Иса всё ещё не знала, что сказать.

   - Им нельзя было так поступать с Дезмондом, - наконец выдавила она. – Ты же знаешь, что это неправильно. Если ты ещё не совсем превратился в кусок этой стены, то должен понимать…

   - Я понимаю, - Каллен торопливо её перебил. – Иногда мне кажется, что Анрей сошёл с ума. В нём нет и капли того, чему учит нас Книга Звёзд. Зато он виртуозно манипулирует катранами, а если кого-то в чём-то не может убедить на словах, то ему на помощь приходит коррекционный кабинет.

   - И ты хочешь, чтобы с ним я заключила союз?!

   - Нет. Но сейчас не время… Его убирать. Всё сложно.

   - Сложно было всегда.

   - Иса! – перебил её Каллен. – Осталось пять секунд. Я только хотел сказать… Что все эти годы надеялся, что сумею тебя вернуть.

   Коробочка задымилась и с сухим хлопком разлетелась на части.

   - Жду вас в медицинском центре, - так и не назвав её по титулу, Каллен сложил руки на груди, поклонился и вышел.

   Маленькая аскетичная спальня почти не пригодилась – обследование продлилось до поздней ночи, если, конечно, к этому месту можно было применить слова «день» и «ночь».

   Процедуры проходили в просторном помещении, где блоки для пациентов отделялись от сегмента для персонажа прозрачным стеклом. Через два слоя этого стекла Иса видела Айрен в одном из соседних блоков и почти всё время с любопытством наблюдала за ней. За её движениями, реакциями, пластикой – перед ней была легенда, и Иса очень жалела, что не успела пообщаться с ней без свидетелей, наедине.

   Впрочем, ближе к утру такая возможность представилась. После очередной серии тестов девушка-медик занервничала и принялась бросать взволнованные взгляды то на один блок, то на другой. Нажала кнопку вызова, и через пару минут к ней присоединились ещё двое специалистов мужчин. Все трое принялись что-то оживлённо обсуждать. Они то и дело поворачивались к блоку Исы спиной, но в те моменты, когда их взгляды были обращены на неё, она кое-что сумела прочитать по губам:

   - Каната-таихи, - повторялось несколько раз. И ещё: - Ничего не могу понять.

   «Вот чёрт», - подумала Иса, сообразив, что обследование определило её болезнь. На мгновение её даже посетила надежда, что за тысячу лет в Ордене научились её лечить. Она тут же отогнала от себя эту мысль – слишком большой соблазн.

   Потом все трое как будто поняли, что их подслушивают и поспешно вышли за дверь.

   Повернув голову, Иса поймала на себе пристальный взгляд той, другой.

   Айрен встала и медленно, плавно подошла к стеклу. Положила на него ладонь. За время, прошедшее с момента пробуждения, она заметно окрепла. Сознание её прояснилось, но по коротким вопросам, изредка перемежавшим постоянное молчание Иса никак не могла понять, что творится у неё в голове.

   Айрен положила ладонь на стекло. Её многозначительный взгляд предлагал другой пациентке сделать то же самое, и Иса, поколебавшись, повторила её жест.

   «Чего они хотят?» - прозвучало у Исы в голове.

   Иса понимала, что отвечать надо предельно осторожно, но в кабинет в любой момент могли войти.

   «Я не знаю», - так же мысленно произнесла она. «Но я узнала кое-что о том, о ком упоминала ты. Мне нужно с тобой поговорить».

   Айрен кивнула. Дверь открылась, и она плавно, без спешки, но мгновенно, отошла от стекла.

   Иса только облокотилась на него второй рукой и с деланым раздражением постучала по стеклу рукой.

   - Долго ещё? – спросила она особо не рассчитывая, что её кто-то услышит. Стекло было абсолютно глухим.

   Под утро обеих отпустили спать, а когда Иса проснулась, в дверь уже стучали. Каллена среди конвоиров не было, а каменные выражения и короткие стрижки делали лица адептов, которые её ждали, абсолютно одинаковыми на вид.

   Иса не стала тратить много времени на одевание, её давно уже не удивляла необходимость спросонья бросаться в омут с головой.

   - И вам доброго утра, - пожелала она и последовала за ними по коридору.

   Зал советов заставил её безрадостно усмехнуться, едва только она шагнула внутрь.

   Пятеро эцин, удостоившихся права называться судьями, стояли вдоль стен. Сами стены светились, так что спустя пару минут у Исы уже начали болеть глаза. О том, чтобы разглядеть лица собеседников, и речи быть не могло.

   Много раз Инэрис сама стояла вот так, ожидая, когда вызванный на обсуждение соискатель или подсудимый выйдут в центр. Вся система сознательно продумывалась так, чтобы заставить его ощутить максимальный дискомфорт. Бесполезно было даже закрывать глаза – яркий свет легко пробивался сквозь веки.

   Решив не затягивать процедуру, Иса вышла вперёд и сложила руки в церемониальном жесте покорности.

   - Совет тере вызвал сюда меня, грано Инэрис, - Иса подчеркнула титул, которым не пользовалась тысячу лет. Которым теперь уже не имел права пользоваться никто, кроме неё. – Вызвал, желая что-то со мной обсудить. Я смиренно жду и готова ответить на любые ваши вопросы, ученики.

   К сожалению, иронии не разделил никто. Исе на секунду стало неловко от той ледяной тишины, которая послужила ей ответом, но неловкость тут же сменилась горечью. Она представила, что откликнулась бы на просьбу Калена и вернулась назад… Иса не была уверена, что смогла бы снова существовать среди этих холодных стен и безупречно серьёзных лиц.

   А потом один из судий заговорил.

   - Инерис Магдаро, - произнёс он. – Ты обвиняешься во множественном нарушении устава ордена. В неповиновении прямому приказу. В попытке нарушить линию времени, определённую Книгой Звёзд. В множественных дерзких и необдуманных попытках сломать курс ордена, проложенный на века вперёд. Ты обвиняешься в нарушении обетов, в том числе обета безбрачия, в сговоре с проклятыми. Обвиняешься в предательстве и непригодности к исполнению возложенных на тебя обязательств. Мы все собрались здесь сегодня, чтобы вынести тебе приговор.

   Инерис тихонько вздохнула.

   - Понеслось…

   Иса молча слушала список обвинений. Каждое слово отдавалось горечью в груди. И прежде, чем допрос перешёл в новую фазу, она не выдержала и перебила говорившего:

   - Могу я попросить по крайней мере расшифровать, что, ко всем Стихиям, вы имеете в виду?

   Она знала, что такое право у неё всё-таки есть.

   - Можно вкратце, - добавила она. – Я вас не видела тысячу лет. Так что к чёртовой бабушке значит «я нарушила приказ»?

   - Речь о приказе выйти из боя, - подал голос другой участник суда, чуть выступая вперёд. Однако от этого Исе не стало лучше видно его лицо. – Приказе не принимать участия в войне императрицы и флота Нижнего мира.

   Новость на целое мгновение выбила Ису из колеи. Она не знала, что удивляет её больше – то, что ей предъявляют обвинения тысячелетней давности, или то, что всё это время адепты Ордена знали, кто был их врагом. Знали и попросту не считали это своей войной.

   - Приказ ставил под удар всё человечество, - наконец хрипло отозвалась она. – Если бы Безымянный победил, вся цивилизации Кариты погибла бы.

   «И она погибла», - тут же оукнулась эхом непрошенная мысль.

   - Если бы всё пошло по плану, уже пять сотен лет назад цивилизация собралась бы под более надёжной рукой. Под властью совета тере.

   Иса невольно попыталась рассмотреть в свете лицо того, кто это сказал – но, конечно, не смогла.

   - Вы всё это планировали с самого начала, - слова сорвались с её губ, и она тут же пожалела, что произнесла их вслух. – Вы хотели, чтобы империя погибла, - Иса ощутила в сердце болезненный укол. – Вот только я тут не при чём. Моя единственная вина состоит в том, что я не явилась на совет грано, который голосовал за отступление. Вы приняли решение о предательстве в обход меня.

   - Ты не пришла и этим предала нас, - послышался ещё один голос, такой молодой, что его обладатель точно не мог быть свидетелем тех давних событий.

   - Я даже не спрошу, какое вам дело до моих мужей, - продолжила Иса чувствуя, как сердцем овладевает спокойствие на грани апатии. – Знаю, что ваш закон не допускает иметь ничего за пределами Ордена, даже семью, и оправдываться не стану. Но с чего вы решили, что я пытаюсь помешать вашему курсу? Я всегда верила в дело Ордена. Даже когда оно выглядело также странно… Как сейчас.

   - Авалон, - тот, кто сказал это, не выступил вперёд, но его голос Иса и так знала слишком хорошо.

   Она обернулась к Анрею и, хотя не могла видеть его глаз, посмотрела на него в упор.

   - А разве не я должна обвинить вас в том, что случилось там?

   - Твоё начинание не было согласовано с волей совета. Оно нарушало рассчитанный на сотни лет план. И должно было…

   - Сгореть. – Тихо закончила Иса за него. Сглотнула. – Ты что-то путаешь, тере, - она обвела залу взглядом, не пытаясь уже смотреть ни на кого в отдельности, а только давая им хорошо разглядеть своё лицо. – Вы все что-то путаете. В сложившихся обстоятельствах вам следовало бы согласовывать свои решения со мной. Только я могу одного из вас признать настоящим магистром. Пока, простите, - оно посмотрела в сторону того, чей голос казался ей особенно молодым. – Вы все никто. Я - последний и единственный грано Ордена. И если вы считаете возможным обвинить меня в предательстве, то предатели – это вы. Я обвиняю совет предавшим меня и Книгу Звёзд. Отныне Орден – это я и те, кто пойдут за мной.

   Видимо, совет к этому заявлению был готов, потому что ничего особенного не произошло. Не начался гвалт, и никто не стал ей угрожать.

   Только ещё одна фигура в длинном белом одеянии выступила вперёд – настолько, что Иса смогла рассмотреть лицо.

   - Боюсь, что, как бы там ни было, а право признавать кого-либо магистром здесь имею только я, - спокойно произнесла Айрен. – Ты уверена, что хочешь пойти против меня?

   Иса невольно испустила едва слышный, рваный вздох. Она думала, что боль, пульсировавшая в груди, уже не может стать сильней – но оказалось, всё ещё только впереди.

   - Альтернативы ведь нет? – спокойно спросила она. – Вы здесь чтобы приговорить меня.

   Никто ей не ответил.

   Иса подняла глаза к потолку. «Это будет просто ужасный день», - подумала она. «И кончится он ещё хуже, чем начался».

   Потоки света ударили в стороны из её рук. Затонувший в свете зал заполнил многоголосый крик. Иса ничего не видела, но теперь уже не видел вообще никто.

   Конечно, ей не позволили бы пронести сюда оружие. Но она оставалась эцин – даже спустя десять веков. И была лао – хотя потребовались сотни лет, чтобы она сумела об этом узнать.

   Двигаясь вслепую она выковала из своей силы ледяной клинок и бросилась в бой.

   - Со станции Эцин ещё никто и никогда не сбегал! – прозвучал спокойный голос Айрен совсем рядом.

   - Сбегал, - коротко выдохнула Иса. – Один человек.

   И про себя добавила: «Уж наверное, и я справлюсь, раз справился он».

   Иса с самого начала знала, что это закончится плохо. Ну, в конце концов, не могли же прошедшие столетия её бывшие соратники превратиться в полных дураков? Цитадели эцин всегда были одинаково защищены и от материального оружия, и от ментальных атак.

   Когда пришло время нанести удар, у неё не было особой возможности осмыслить последствия того, что она творит. Было ясно одно – если сейчас она не нападёт первой, её попросту лишат возможности сопротивляться и убьют.

   Иса сомневалась, что её могут всего лишь изгнать – уже после того, как она призвала силу, картина с каждым ударом всё отчётливее прорисовывалась в её голове.

   Никому из них, включая Айрен, не был выгоден грано со своими представлениями о целях и миссии ордена. Только не тем, в чьих руках сейчас находилась власть.

   У Исы не было ни времени, ни сил чтобы выстраивать в голове все хитросплетения той интриги, которая позволила заманить её в эту ловушку. «Да и – нанося очередной удар, думала она. – Всё равно бы я пошла».

   На протяжении веков считалось, что бойцы ордена безупречно владеют боевым мастерством.

   Может по меркам империи это и было так. Может, она бы и не справилась тысячу лет назад. А может, у Айрен было бы больше шансов уничтожить её, если бы после пробуждения прошло больше нескольких дней.

   Но Иса хорошо знала, насколько слаба была она сама, когда только покинула крио-камеру. Впрочем, бросаясь в бой она толком об этом не думала – осмысливала уже на ходу, чтобы было чем занять голову, потому что руки двигались рефлекторно, и Иса предпочитала им доверять.

   С тех пор, как она была всего лишь бойцом ордена, прошла тысяча лет. И хотя никто больше не обучал её владению клинком, в отличии от своих судей она провела эти годы не в холодной тюрьме космических станций и не в дворцовых коридорах. Девять из десяти её дней проходили под открытым небом, и на протяжении всего этого времени её любимой профессией оставалось умение заработать на жизнь оружием.

   Стены станции прерывали ментальные сигналы, но уже за мгновение до того, как нанести первый удар, Иса подумала, что это сыграет ей на руку. Никто за пределами зала не услышит ни криков, ни зова о помощи.

   Однако, когда семь судий остались лежать на полу горой неподвижных тел, ещё оставалось множество вопросов, среди которых главным был: что делать теперь.

   Выйти с корабля по коридорам, наполненным воинами, не представлялось никакой возможности. Это были бы уже не десятки, а сотни жертв. И если бы даже ей это удалось – что потом? Прорваться в док и угнать корабль? Станция обстреляет его раньше, чем он успеет отлететь хоть на сотню метров.

   К тому же, Иса всё ещё надеялась раздобыть результаты обследований.

   Сделав глубокий вдох, она решила, что в сущности, ничего нового в происходящем нет. Обычно, когда ты в окружении и противников в десяти раз больше, надо просто идти вперёд и убивать.

   Она уже собиралась приступить к выполнению этого плана, когда свет в зале притух и на одной из стен загорелась проекция.

   - Раз-раз, - произнёс до боли знакомый голос. – Слышит меня кто-нибудь?

   - Привет, - Иса переместилась так, чтобы попасть в фокус предполагаемой камеры.

   - Я хотел спросить, какого чёрта ты ушла не попрощавшись, но сейчас меня больше интересует, почему у тебя на блузке кровь?

   Иса скосила взгляд на своё плечо.

   - Может, я тебе в более интимной обстановке расскажу? Подвезёшь?

   - Да не вопрос. В каком направлении стрелять?

   Иса облизнула губы. Это всё ещё был хороший вопрос.

   - Дез, в общем как бы… я не знаю, как мне отсюда выйти всех не поубивав.

   Дезмонд опустил взгляд и что-то сосредоточенно щёлкал на панели управления кораблём.

   - Я зайду в док. – предложил он. – Можешь добраться туда?

   - Есть идея получше, - после долгой паузы проговорила Иса. – Пришли мне хорошее представление о том, где ты сейчас.

   Дезмонд вскинулся