Паруса нашего лета. Диана Будко

Оглавление

• АННОТАЦИЯ
• ПРОЛОГ
• ГЛАВА 1
• ГЛАВА 2
• ГЛАВА 3
• ГЛАВА 4
• ГЛАВА 5
• ГЛАВА 6
• ГЛАВА 7
• ГЛАВА 8
• ГЛАВА 9
• ГЛАВА 10
• ЭПИЛОГ

АННОТАЦИЯ

Вот-вот сбудется заветная мечта Ники: она вернёт себе яхту, когда-то принадлежавшую её отцу. В последний момент сделка срывается, и теперь у судна новый хозяин — молодой моряк Даня. Однако Ника не привыкла сдаваться и готова идти на абордаж...

ПРОЛОГ

Даня довольно потянулся и широко зевнул. Верхняя боковая полка, конечно, не так комфортна, как койка на корабле, но вполне годится для небольшого путешествия.

   А ради исполнения мечты можно денек потерпеть! Если повезет – и бумаги оформят быстро, без лишних проволочек, тогда все желания исполнятся уже завтра.

   Даня думал, что копить придется гораздо дольше, но власть обстоятельств оказалась сильнее. Теперь ему оставалось только молиться, чтобы ничего не сорвалось, а продавец не оказался обманщиком. Впрочем, денег Даня еще никому не переводил, поэтому вообще ничем не рискует. Тем более – городок курортный, все можно запросто переиграть в пользу пляжного отпуска.

   Даня лениво посмотрел в окно напротив – вместо привычной морской глади перед ним распласталось зеленое поле с вальяжными коровами, давно привыкшими к металлическому гулу регулярно проезжающих поездов. Парня стук колес все же скорее раздражал, чем убаюкивал.

   Несколько минут он наблюдал за летящими за окном пейзажами, будто в жизни ничего важнее и не было, а потом, еще раз зевнув, повесил на шею полотенце и спрыгнул вниз.

   На обратном пути из туалетной комнаты Даня попросил проводницу сделать ему кофе, и пока она суетилась, бряцая кружками-ложками, вновь занялся созерцанием незнакомых ему мест. В рюкзаке своего часа ждали несколько книжек, но сейчас совсем не хотелось тратить время на чтение.

   Кажется, он и правда отвык от сухопутной жизни. Чувствует себя рыбой в пакете с водой. Ничего, можно капельку потерпеть… Вон сколько всего интересного: домики, леса, новые станции, на которых он никогда не сойдет… Самолетом было бы быстрее, не так муторно, но сейчас надо экономить.

   Размышления прервал довольный визг. Даня обернулся.

   На него с интересом глазела девочка лет пяти. Заметив ответную реакцию, она кокетливо опустила голову, а потом с робкой улыбкой вновь принялась разглядывать парня. Попутно она безжалостно чесала спутанные волосы монстрообразной куклы.

   – Привет, красавица! – Даня по-свойски подмигнул малышке.

   Она зарделась, но все же не постеснялась задать явно волновавший ее всю дорогу вопрос:

   – Дядя Нептун, а почему ты не в моле?

   – С чего ты взяла, что я Нептун? – Он постарался поддержать ее серьезный тон, лишь бы не обидеть барышню в растянутых колготках и майке с пятном от помидора.

   – Ты в тельняшке и у тебя яколь на плече, – ткнула она в него куклой. – А еще тебе здесь не нлавится!

   – Ты почти угадала. Только я не Нептун, а обычный моряк. Спасибо! – Он забрал у проводницы чашку с кофе и сразу сделал глоток. – Но постараюсь им стать! – на всякий случай добавил Даня, чтобы подыграть ребенку, который без того маялся от скуки.

   – Отстань от дяди, слышишь меня! – из-за тонкой перегородки высунулась молодая женщина. – Иначе никакого… – осеклась, когда перевела взгляд с дочери на Даню. Тотчас лицо ее приняло игривое выражение, а голос пуховую мягкость. – Планшета, мое солнышко. Извините нас!

   Даня покраснел, буркнул что-то невразумительное в ответ и, прижимая к себе чашку, к разочарованию матери и дочери поплелся к своему месту.

   «Скорей бы вернуться в море! Там приключения каждый день, а здесь, на суше, одна скука…» – устроившись за столиком, он прикрыл глаза и представил себя капитаном собственного корабля.

ГЛАВА 1

– Что ж, я готов немного подождать и продать эту парусную рухлядь тебе. – Семен Ильич пренебрежительно смял салфетку и запихнул в кофейную чашку. – Но учти, Ника, совсем недолго.

   Девушка с трудом сдержала себя, чтобы не съязвить: настоящая рухлядь – он сам, но это было слишком рискованно. Сейчас важнее всего не портить настроение собеседнику и, наступая на горло собственной песне, соглашаться с ним. Не для того она столько лет скандалила, умасливала, умоляла этого зануду, абсолютно равнодушного к женским слезам и кокетству.

   – Значит, договорились, – попыталась она изобразить из себя деловую даму, которой такие сделки не впервой.

   – Условились. – Семен Ильич откашлялся и пригладил короткую седую бороду. – Пока нет гарантии, что ты предоставишь мне нужную сумму.

   – Вы знаете меня столько лет! – Ника не могла стерпеть такого мелкого наговора, тем более от человека, которого знала с самого детства. – Разве я когда-нибудь обманывала?

   – Попридержи свой норов, дорогая. Я сомневаюсь не в твоей честности, а в платежеспособности. – И он тихо пробурчал про себя, наблюдая за сменяющимися на лице девушки эмоциями: – Вся в папашу.

   – Я же сказала, мне оставалось совсем немного поднакопить, но сейчас я возьму кредит. – Девушка сложила руки на груди – кто бы мог подумать, что заключать сделки так утомительно.

   – Только никому не слова, что я спешно продаю ее. Для всех ты сама накопила, а я любезно продал. – Мужчина достал из кармана рубашки телефон, глянул на дисплей и спрятал обратно. – Иначе не получишь ничего!

   – Заметано! – Ника согласно закивала.

   Ей было плевать на его проблемы. Может, в другой раз она с удовольствием перемыла бы ему косточки, но сейчас Ника напомнила себе, что надо на время стать кроткой белой козочкой на цветочной полянке. Вот когда ее малышка вновь будет с ней, то этот спрут получит свое сполна. Она с ним и по одной улице одновременно не пойдет – ему свернуть придется.

   Через несколько минут встреча подошла к концу и они, все же не очень довольные друг другом, распрощались.

   Ника с облегчением выскользнула из кафе с душным, на ее взгляд, названием «Шантарам» и, не дожидаясь предложения подвезти, поспешила в свой магазинчик. Семен Ильич комично помахал беглянке, про себя подмечая, что, несмотря на прошедшие годы, в глубине души она осталась все той же маленькой пираткой, которую он катал на катере. Но сейчас было не время для ностальгии, он не собирался ради каких-то сентиментальных воспоминаний упустить свои деньги.

***

Ника давно не чувствовала себя настолько счастливой. Может быть, только в десять лет, когда папа впервые позволил ей пару минут поуправлять их парусной яхтой. Тогда она впервые испытала то завораживающее чувство безграничной свободы, когда необъяснимым образом перед тобой открывается весь мир, и ты можешь увидеть одновременно глубины океана и радужные облака. Все становится правильным и понятным, будто ты в мгновение разгадал все тайны Вселенной.

   Сейчас Нике казалось – весь мир улыбается именно ей. Это настолько пленило, что она закружилась на месте, запрокинув лицо навстречу солнышку. Как же приятно получать хорошие новости! Это обязательно надо отпраздновать! Вот прямо сейчас съесть мороженое – а лучше сразу две порции! – и запить газировкой.

   Девушка на миг остановилась и перевела дыхание, представляя реакцию сына на новости. Сначала он почешет переносицу и отвернется, а потом с достоинством настоящего капитана скажет, что принимает командование на себя. А может, и наоборот – Никита начнет прыгать, как пятилетний, и затеет подушечный бой. Да какая разница! Ника столько твердила ему об их общей мечте, что он стал считать ее чуть более достижимой, чем круиз на Луну. Что ж, может, и такое их ожидает. Не стоит загадывать – теперь жизнь пойдет по новому счастливому сценарию, где все будет реально.

   Ника заправила за уши темные волнистые локоны, как всегда выбившиеся из хвоста. Пожалуй, пока стоит чуть поумерить свои восторги. Все же договор купли-продажи не подписан. Но как заманчиво постоять еще несколько минут, облокотившись на парапет, и в деталях обдумать будущие хлопоты. От предвкушения у девушки быстрее забилось сердце, а по всему телу прошла радостная дрожь.

   Нет, Ника не приложит ко лбу руку козырьком и, прищурив разноцветные глаза, не начнет высматривать свою малышку среди остальных яхт, иначе весь рабочий день пойдет под откос. Она просто пошлет ей воздушный поцелуй.

   Ника коснулась губами кончиков пальцев обеих рук и осторожно подула на них. Большой рот сам собой вновь растянулся в улыбке.

   «Пора завязывать с воздушными замками, а то еще в ангелов поверю, – напомнила себе девушка, – впервые за долгое время счет в мою пользу, и значит – надо проявить больше практичности».

   Теперь ее походка утратила былую легкость. Поправив вылезшую из джинсов футболку, она с суровым видом прошла мимо яхт-школы, попутно выхватив взглядом пшеничные вихры Никиты, с подозрительным прилежанием затягивающего спасательный жилет. По крайней мере, еще пару часов он будет под присмотром и израсходует свою неиссякаемую энергию на спорт, а не на праздные прогулки.

   «Ах, да! Мне же мама Олежи вчера говорила, что он с ребятами будет у них дома какую-то стенгазету рисовать», – довольно хмыкнула девушка. Она успеет разобраться со всеми своими делами, обдумать кое-что и еще приготовить скромный праздничный ужин.

   За размышлениями Ника не заметила, как оказалась перед своим магазинчиком. Первым делом она аккуратно сняла потрепанную бумажку с надписью «Перерыв – 15 минут», затем, повернув ключ, быстро вынула старый навесной замок из проушин. Зафиксировала стеклянную дверь так, чтобы она оставалась нараспашку – недвусмысленный сигнал для покупателей, что их здесь ждут, – и только после этого вошла внутрь.

   Ника и постоянные посетители привыкли к специфичному интерьеру, но любой попавший сюда впервые мог запросто решить, что оказался в заброшенной пещере Али-Бабы, облюбованной местными белками и енотами для сокрытия своих припасов.

   Это напоминало нечто среднее между продуктовым ларьком, сувенирной лавкой и магазином с товарами для рыбалки, яхтинга и пляжного отдыха. На стене не было ни одного свободного места, а полки ломились от товаров. Одну стену, поближе к входу, полностью отвели под сувенирную продукцию. Сотни магнитиков, открыток, потешных фигурок и бесполезных мелочей привлекали взгляд сорочьим блеском и так и просили: купи меня. На пути к кассе поджидали непролазные джунгли, в которых обитали туники, крема от загара, плавки, полотенца, футболки, бейсболки, ласты и, конечно, надувные фламинго, крокодилы и единороги. По бокам подмигивали мормышки, блесны, поплавки, лески и понятные только профессионалам снасти для парусных судов.

   После таких испытаний сложно было удержаться и не купить какой-нибудь провиант, благо Ника держала не только мороженое и напитки. На полках расположились заварка, растворимый кофе, лапша, шоколадки, печенье и все то, что девушка закупала под настроение.

   Первым делом Ника залезла в холодильник с мороженым и извлекла большой рожок со сливочным пломбиром, залитым клубничным вареньем. Небрежно сорвала обертку и принялась лакомиться. Сердце вновь билось спокойно, а сладость десерта благотворно подействовала на мысли.

   Девушка задумчиво начала оглядывать свои владения с придирчивостью нового клиента. В принципе, все смотрелось неплохо. Конечно, чуть не прибрано, но все-таки она моет полы дважды в день и пыль протирает. Надо постараться и поискать настоящие недостатки. Ну и достоинства, конечно. Стоит знать свои сильные стороны.

   Вафля громко хрустнула между зубами, мороженое потекло по подбородку. Ника вытерлась тыльной стороной ладони и, пользуясь отсутствием покупателей, начала обход. Она всматривалась в каждую деталь, но никак не могла решить, с чего начать. Ника настолько привыкла к обстановке, что воспринимала как часть себя. А поскольку собой она была вполне довольна и менять ничего не хотела, то и в магазине не получалось сориентироваться.

   «Давай, Ника! Соображай! Это твой черствый хлебушек, и ты должна придумать, как выдать его за свежий тост», – свободной рукой она зачем-то растрепала волосы в хвосте. Темные кудряшки покорно вылезли из прически, создавая на голове хаос.

   «Так, – поправила Ника стопку с бейсболками, – сейчас ко мне заходят в основном работники яхт-клуба и яхтсмены. Скоро начнут приезжать курортники… Как же быть?»

   Девушка запихала в рот остатки рожка и с усилием разгрызла притаившийся в самом кончике шоколад.

   Она не относила себя к предпринимателям или успешным торговцам, так что еще никогда ей не приходилось иметь дело с подобной проблемой. Магазинчик был нужен лишь для получения средств к существованию. Никаких надежд или трепетных чувств по отношению к нему она не питала. Ника и не пыталась бороться с пониманием, что эта работа вынужденная, совсем не подходящая для ее живого нрава. Вот только деваться некуда: ничего приличней для себя она не могла найти, а то, к чему лежала душа, было пока недоступно.

   Ника пыталась продать свою лавку, но в первый раз передумала через несколько дней, а во второй – покупатели вовсе не нашлись. В конечном счете, она решила оставить попытки и смирилась с тем, что ей и дальше жить с этим наследством, дающим небольшое ощущение стабильности.

   В девяностые ее отец, Алексей Александрович, сумел сделать себе небольшое состояние. Маленькая Ника ни в чем не нуждалась и не могла представить, что можно жить иначе, нежели в четырехкомнатной квартире с видом на море. Когда после развода родителей Ника переехала с матерью в Тосно, отголоски изобилия доставлялись ей посылками в почтовое отделение. Все не ограничивалось многочисленными подарками и денежными переводами: три года подряд она проводила свои школьные каникулы в путешествиях по Европе. Конечно, ее сопровождала мать, не желающая подпускать дочь к бывшему мужу и на метр, но с легкостью принимающая подношения с его стороны в качестве компенсации за потерянные в браке годы.

   Однако именно по наследству от отца Нике досталось полное отсутствие деловой хватки. Когда ей исполнилось одиннадцать, финансовый крах стал очевиден, но это не избавило ее от стремления вернуться в родной город. Ника, равнодушная к богатству и отвыкшая жить на широкую ногу, горела лишь одним желанием – снова получить ту самую морскую свободу, которая даже в пять лет прельщала ее больше, чем новая игрушка. Самыми яркими впечатлениями, которые она привозила после месяца, проведенного у отца на летних каникулах, были долгие регаты, небольшие прогулки и ночевки на деревянной яхте, названной в ее честь.

   Ника была прирожденным матросом, легко все схватывала и умела принимать бесстрашные решения как настоящий капитан, да и больше ничто в жизни не увлекало ее так сильно. Каждый раз после каникул она погружалась в недолгую хандру, которую удавалось развеять лишь составлением планов на следующий год. Она делала вырезки из газет, подклеивала их в специальную тетрадочку, копила на профессиональные журналы, из которых создала целый архив. Вся свободная стена в ее комнате была увешана картинками кораблей, а о том, что здесь живет девочка, а не старый моряк, напоминали лишь плакаты с Биланом и Лазаревым да дешевая косметика, аккуратно расставленная на потертом комоде. Каким-то образом Нике удалось перезимовать и не остаться на второй год, ибо школьные успехи оставляли желать лучшего. Если ее в чем-то и ставили в пример другим детям, то только когда речь заходила о дисциплине и аккуратности (качества, которые она приобрела именно благодаря морской жизни).

   Переезжая в шестнадцать лет в родной город, Ника, казалось, была готова к тому, что вместо апартаментов ее ждет старенькая однушка, но не предполагала, что ее придется делить с отцом. За год он умудрился лишиться всего, кроме этого скромного жилья, маленького магазинчика в яхт-клубе и «Ники».

   Девушке ничего не оставалось, как чуть изменить свои планы: вместо десятого класса подать документы в колледж и обосноваться в общежитии.

   Пока она с трудом пыталась постигнуть тонкости специальности «Туризм», Алексей Александрович потихоньку спивался и залезал в долги, стараясь по доброй памяти держать дочку в скверном неведении. До нее доходили какие-то слухи, но она, как часто бывает в таких ситуациях, не принимала это всерьез. Тем более во время нечастых встреч отец заверял в ее семейном благополучии.

   Только после выпускных экзаменов Ника узнала, что отец заложил яхту. Потом не уставала винить себя за легкомысленность – кто знает, может, будь она все это время рядом с ним или найди еще одну подработку, все обернулось бы иначе. Однако в тот момент ей только и оставалось, что принять новую реальность.

   Не желая расставаться с последним источником постоянного дохода, Ника сама занялась магазинчиком. Дела шли не очень успешно, но на жизнь хватало. Между тем в душе девушки зрела уверенность в том, что как только она выкупит судно назад, все необъяснимым образом пойдет на лад. А после гибели отца Ника и вовсе уверовала в это с яростью сектанта.

   Поэтому теперь, когда исполнение мечты вдруг оказалось не просто жемчужиной, спрятанной на дне в одной из морских раковин, а кулоном на тонкой золотой цепочке, который никто не мешает ей купить, Ника почувствовала растерянность.

   Эйфория от заманчивого предложения Семена Ильича сменилась сначала легкой паникой, а потом непониманием, как же правильнее поступить. Даже если предположить, что в банке дадут кредит, его необходимо выплачивать. Конечно, это будет не та цена, на которую она рассчитывала изначально, но все равно, даже с учетом пятидесятипроцентной скидки, сумма выбивается из ее привычного бюджета. Да она к цифрам-то таким не привыкла! Все было бы гораздо проще, не будь конкурентов из здешнего кафе, пытающихся потоптать ее лужайку.

   Расстроившись, Ника прикусила губу. Воистину, она поделилась бы процентом с прибыли с тем, кто может подсказать, как привлечь новых клиентов и не растерять старых.

   – Привет! Разноглазка, дай-ка мне двухлитровую бутылку воды, пока у тебя все здесь не рухнуло! – отвлек девушку от созерцания вёсел насмешливый мужской голос.

   Ника задумчиво кивнула и вернулась к кассе.

   – Такая подойдет, Михалыч? – протянула она местному электрику самую дорогую марку из имеющегося ассортимента.

   – Вполне. – Он не был склонен долго размышлять над подобными мелкими покупками. – Жарко сегодня, а мне еще на улицу Гагарина, розетку штробить, – добавил он, поглаживая усы.

   – Розетку штробить… – задумчиво повторила Ника, отсчитывая сдачу. В этот момент девушка словно увидела Михалыча впервые. Вроде тот же жилистый мужичок с наколками и неизменным ленинским прищуром, но сейчас показалось, что он посланник Вселенной и знает формулу эликсира от страданий Ники.

   – А что, помочь хочешь? – Он бережно сложил монетки в специальный кошелечек.

   Ника заставила себя соображать быстрее.

   – Михалыч, я вот хотела спросить, как ты решаешь, с кого сколько за ремонт брать?

   – Это несложно, во-первых, беру так же, как мои коллеги, плюс-минус, – важно начал он, – во-вторых, тут свои хитрости, как потом добавить затраты на мелкие услуги, а что?

   – То есть берешь со всех примерно одинаково? – не выдержала Ника, удивляясь собственной глупости и теперь пытаясь свернуть беседу.

   – Ну как одинаково? Сотня туда-сюда. Здесь главное – сильный разброс цен не делать, а то, знаешь ли, и богатые в интернете пишут, а городок у нас маленький. – Михалыч открыл бутылку и сделал большой глоток. – Когда чуть-чуть, то никто ничего не заметит. Я вон еще по телеку это углядел: ставят девяносто девять, а не сто один, и вроде как дешевле в итоге. Ты мне лучше скажи, чего у тебя вода такая теплая?

   Ника таинственно улыбнулась. Совершенно неважно, это она успокоилась и начала разумно мыслить, или все же Михалыч оказался здесь не просто так, но у нее созрел план небольшого эксперимента.

   – Теплая, потому что я себя обсчитала на четыре рубля. Давай их обратно. – Она протянула ладонь и забавно пошевелила пальцами.

   Электрик покорно отдал ей четыре монетки, удивляясь внезапной мелочности от той, которая порой продавала в долг, напрочь забывая об этом вплоть до момента ревизии.

   – Ты смотри, скоро курортники понаедут. Те не вернут.

   – Угу… – Ника зажала денежку в кулачок.

   Как только он удалился, она издала что-то вроде победного клича индейцев. Завтра же! Завтра же она проведет переучет и повысит цены на все ровно на четыре рубля. Пока на четыре, чтобы местные привыкали, а потом, как только появятся первые отдыхающие, еще пересчитает.

   Ника мечтательно вздохнула, представляя, что со временем придумает еще более гибкую систему. Похлопала сама себе и, вспомнив о невольной лепте Михалыча, отправилась в подсобку за подходящей копилкой. После недолгого выбора эта роль была отведена новогодней банке из-под чая с Дедом Морозом, которого окружало подозрительно радостное лесное зверье. Монетки звонко ударились о жестяное дно и были тотчас накрыты крышкой.

   Девушка прижала к себе копилку и хищной плавной походкой вернулась в торговый зал. Теперь идеи возникали у нее одна за другой, только успевай записывать.

   Можно, например, поставить стаканчик возле кассы и прицепить к нему табличку: «На кораблик!», как делают в некоторых кафе. Еще можно одолжить… нет, ни у кого она одалживать ничего не будет, а обойдется собственными средствами. Можно, кстати, предложить доставку из магазинчика прямо на соседний пляж. Хотя это совсем уж рисково, там свои продавцы есть. Точно – надо будет пообещать за покупку от ста рублей шоколадку – вон их целая коробка, никто не берет. Да, и на выходных поставить Никиту зазывалой. Пора уже матери помогать. И, конечно, стоит расширить ассортимент.

   Остаток дня прошел в хлопотах и раздумьях. После построения всех грандиозных планов и репетиции речи, которую она произнесет в банке, умоляя об очередном кредите, Ника решила не предпринимать никаких действий, кроме изменения цен, пока не посоветуется с Надей, своей подругой и по совместительству – владелицей студии красоты, прирожденной бизнесвумен.

***

Вечером в банке, обычно немноголюдном, словно нарочно собралась целая толпа народа. Ника со вздохом взяла номерок и, устроившись в углу на кожаном зеленом диванчике, подальше от кондиционера, приготовилась ждать. Она была полна решимости сидеть до закрытия и, если понадобится, устроить скандал, но переговорить с менеджером именно сегодня. Однако через несколько минут девушка догадалась, что в очереди перед ней лишь один человек. Остальные оказались жертвами поломки сразу двух автоматов при входе.

   За час Ника узнала из рекламок столько всего нового о страховании, возможностях для инвестиций, пенсионных накоплениях и курсе английского фунта стерлинга (а ведь, оказывается, за один фунт можно позавтракать в их кафе в клубе), что уже засомневалась, сумеет ли правильно объяснить свою ситуацию, и стала всерьез думать, как приравнять покупку яхты к ипотеке.

   Когда на табло высветился ее номер, Ника, вцепившись руками в свой потрепанный рюкзак из парусины, поползла к нужной кабинке. Поежившись от холода, через силу заставила себя извлечь паспорт и бумажки с расчетами. Усталое лицо знакомой сотрудницы лишь только сбивало с выдуманных фактов, которые должны были склонить банк в ее пользу.

   – Ника Алексеевна, повторяю вам еще раз, даже не предлагайте свою квартиру в качестве залога, – покачала головой вконец замученная сотрудница через четверть часа после начала беседы. – У вас несовершеннолетний ребенок. Где он будет жить?

   – Но я же не собираюсь из нее выселяться, это дополнительная гарантия для банка. – Ника заново убрала кудри в хвост. От духоты и кондиционера у нее разболелось горло, и она уже жалела, что не ограничилась сегодня единственным рожком. – Я все отдам!

   – Понимаю, но если не выплатите долг, то не исключено, что вам все же придется ее покинуть, а проблемы не нужны ни вам, ни нам. – Любезность сотрудницы таяла, как пломбир, упавший на гальку. – Это же скандал: выселять мать-одиночку с маленьким сыном!

   Ника хлюпнула носом. Еще час в этом холоде – и можно сразу идти в аптеку за парацетомолом, а лишние траты ей сейчас ни к чему.

   – Так вы дадите мне хотя бы малюсенький кредит?

   Менеджер повертела в руках бумажку и расправила ее уголки. По выражению ее лица было заметно, что она отнюдь не считает просьбу Ники капризом.

   – Знаете, давайте оформим заявку. Я поговорю с руководством. И да… – Она многозначительно подмигнула клиентке. – Организация морских прогулок на яхте весьма прибыльное дело. Ваше стремление расширить бизнес вполне понятно.

   Ника хлопнула ресницами, пытаясь уловить ход мыслей сотрудницы банка:

   – Мне надо будет занести еще какие-нибудь документы?

   – Сейчас все объясню…

   Ника ушла из банка буквально за десять минут до его закрытия. После этого холодильника вечерняя прохлада была даже приятна. Тихий ветер поглаживал щеки, забирался в волосы и вызывался быть провожатым. Постепенно в воздух проникал аромат цветов и тот особый, непередаваемый запах, который бывает только в курортных городках, готовящихся к бессонным ночам. Кое-где уже загорелись витрины, но уличные фонари еще только репетировали главное освещение.

   И хоть Ника была уверена в успехе, почему-то в ее душе поселилось сомнение – стоит ли сейчас рассказывать обо всем Никите. Может, лучше сделать ему сюрприз, когда она вступит в права владения яхтой? Девушка поправила лямку рюкзака и решила купить небольшой тортик. Просто так. Все же сын совсем приуныл. Он часто шалил, но последняя выходка, когда он с другом попытался на красный свет промчаться на самокате прямо перед машиной, вывела Нику из себя. Пришлось лишить его всех мальчишеских радостей и сладкого, но вместо того, чтобы осознать свой проступок, негодник лишь разозлился и почти перестал с ней разговаривать. Ведет себя хуже малыша. Может, именно сейчас стоит попытаться поднять его боевой дух? И пусть это будет выглядеть, как подкуп.

   Ника сложила руки на груди, спрятав ладони, лишь бы капельку согреться. Она ускорила шаг и, сдерживая дыхание, проскочила мимо закоулка, ведущего на старую детскую площадку, очертания которой подрагивали под нервным свечением затухающего фонаря.

   Ника никогда бы не подумала, что даже получая радостные новости, можно очень сильно устать. Девушка постаралась тотчас переключиться, но в горле уже возник тяжелый ком, а по всему телу побежали мурашки.

   Чтобы скинуть с себя эту усталость, Ника заскочила в ближайшее кафе и взяла латте с медом, стараясь не думать о деньгах. Ожидая заказ, она отправила сообщение в мессенджере: «Семен Ильич, добрый вечер! Сейчас подала заявку на кредит. Сказали ждать две недели». Через минуту пришел ответ: «Хорошо».

   Девушка улыбнулась сама себе и заметила, что на нее странно поглядывают с соседних столиков. Не в ее привычках много внимания уделять внешности, но на всякий случай она оглядела футболку, джинсы и босоножки. Одежда была в порядке, если не считать, что на рукавах оказались мокрые пятна, поэтому нехотя пришлось лезть за зеркальцем. Макияж Ника редко делала, но вдруг испачкала лицо и не заметила? В небольшом, залапанном пальцами прямоугольнике отразилось ее узкое лицо и немыслимый беспорядок на голове. Ветер окончательно растрепал и без того непокорные кудри, вставшие дыбом. Девушка стянула с волос комично сдерживающую их резинку и надела ее на запястье. Наспех пригладила локоны, которые привести в примерный вид мог уже только проливной дождь. Что ж, окружающим придется потерпеть ее рядом с собой, пока она не допьет свой латте, не закупится в супермаркете и не закроет дверь своего дома. Пусть хоть в интернете пишут, раз это их так волнует.

***

В быту Ника была любительницей сделать все быстро и на скорую руку, за что часто получала шутливый нагоняй даже от Никиты, которого тем не менее она безуспешно пыталась приучить к флотскому порядку.

   В доме не водилось новой посуды, только остатки недоколоченных сервизов, несколько фаянсовых мисочек, рекламные стаканы. Среди столовых приборов тоже не было единообразия – Ника с сыном вполне могли есть мельхиоровым ножом, вилкой из самой дешевой стали и помешивать сахарный песок в отбитой кружке серебряной ложкой.

   Вся мебель тоже принадлежала годам, предшествующим рождению нынешней хозяйки, и только кровать Никиты купили в прошлом ноябре. Выцветшие участки старых обоев были заклеены картинками с кораблями, а в коридоре горел настолько тусклый свет, что скрывал и закорючины детских рисунков на стенах, и темные пятна на потолке.

   Собрать праздничный стол Нике было всегда проблематично. Готовила она только самые простые блюда, а уж с подачей и вовсе никогда не могла угадать. Но в этот вечер ей хотелось сделать привычный ужин из чуть слипшегося риса и сосисок с кукурузой и кетчупом чуть более торжественным, чем всегда, но, накрывая на стол, она только и сумела, что найти две тарелки с похожими цветами и салфетки со смешариками. Поколебавшись, махнула рукой и отвела небольшому торту «Панчо», купленному на десерт, роль главного торжественного блюда.

   Никите достаточно было за секунду окинуть стол взглядом, чтобы понять – сегодня что-то пошло не так. Неуклюже устраиваясь за столом, он первым делом цапнул кусочек черного хлеба, а потом настороженно принялся изучать яркую салфетку.

   – Мам, у тебя сегодня праздник? – Мальчик почесал белобрысый кудрявый затылок.

   Ника выдержала паузу, стараясь сделать голос как можно мягче:

   – Думаю, Никита, нам с тобой стоит помириться. Ты ведь уже понял, что такие хулиганские выходки с рук не сходят?

   «Ему только десять, а я уже не понимаю, как с ним лучше обращаться. Что же будет, когда он станет подростком? Как же было здорово, когда он агукал в колясочке», – прикусила она щеку, уповая на то, что в ближайшем будущем все точно пойдет на лад.

   Между тем Никита молчал, словно оценивал слова матери о снисхождении к его важной персоне. Он привык к тому, что за проступки либо оказывается в углу, либо лишается сладкого или компьютера, но еще ни разу у него не отбирали все сразу и не начинали контролировать каждый шаг. Сначала он был обижен на всех: на маму, на сдавшую его тетю Надю и на того мужика, что помешал их с Олежей грандиозному рекорду, а потом принял все как должное и даже научился находить маленькие радости. Например, в подсобке магазинчика, куда он теперь наведывался пару раз в неделю после школы, чтобы быть под материнским присмотром, Никита не только делал уроки, но и подъедал шоколадки и конфеты из коробок, попутно набивая ими карман школьного пиджака, а еще свистнул маленькую упаковку чипсов. Он понимал, что подобные поступки его не красят, но вместо раскаянья почему-то хотел отколоть нечто еще более фееричное, чем паркур на самокатах.

   – Значит, ты на меня больше не злишься? – недоверчиво уточнил он, решив пока приберечь признание в собственных пороках, а заодно выяснить, что скрывается за неожиданным перемирием.

   – Конечно, не злюсь. – Ника ласково погладила его по голове. – Я очень испугалась за тебя после рассказа тети Нади, мне хотелось, чтобы ты извлек урок на будущее, мой жирафик.

   Домашнее обращение послужило сигналом для мальчика о том, что этим вечером все складывается для него наилучшим образом и, вероятно, ему даже разрешат порубиться в стрелялку. У Никиты почти сорвался с языка столь волнительный вопрос, но вместо этого он произнес:

   – Мамочка, я очень сильно тебя люблю. Честно-честно!

   – Я тебя тоже, Никита. – Ника пододвинула к нему хлебницу и заговорщически, будто речь шла о сокровище Билли Бонса, прохрипела: – Перемирие всегда надо скреплять… тортом!

   – Правда? – Никита отложил вилку, не веря своей удаче. Такие сладости в их доме появлялись редко, чаще он их ел в гостях у друзей или тети Веры и тети Нади.

   Ника не стала тратить лишние слова, а подошла к холодильнику и распахнула дверцу. При виде горы бисквита с фруктами, скрытыми под двухцветным сметанным кремом, мальчик издал тихий счастливый вздох, а в разноцветных глазах – таких же, как у Ники, – заплясали озорные огоньки.

   – Сначала съешь первое, а потом полакомимся, – вовремя напомнила мама, – и включим какой-нибудь фильм. На твой вкус.

   – Я уроки все у Олежи сделал, честно. – Никите эти слова показались сейчас совсем не лишними, чтобы не отвлекаться от более важных вещей.

   Ника любовалась сыном и мысленно предвкушала его грядущий восторг. Если такую реакцию вызвали самые банальные детские радости, то что будет, когда к ним вернется собственная яхта. Ох! Они все отремонтируют, покрасят заново и на полных парусах отправятся… Может быть, никуда и не отправятся, но удача больше от них не отделается. Точно-точно!

   Настроение вновь улучшилось. Нынешние преграды показались лишь занятным развлечением, как уровень в компьютерной игре, значит, рано или поздно их удастся обойти, перепрыгнуть или переплыть.

   Никита сам вызвался помочь убрать со стола и предложил перейти с тортом в комнату, чтобы одновременно и телевизор смотреть, и наслаждаться лакомством.

   – Завтра у тебя репетиция в хоре? – спросила Ника, разрезая торт – она постоянно путалась в расписании сына, сколь однообразном, столь и плотном.

   – Мы разучиваем песни, с которыми выйдем двенадцатого июня на городском празднике, – гордо ответил мальчик.

   Ему нравилось петь, но не репетировать. Несмотря на то, что публичные выступления тоже не входили в список его самых любимых дел на свете, Никита знал – это вполне ожидаемое событие должно порадовать маму.

   – Это так здорово! Не буду спрашивать про репертуар – пусть будет сюрприз. – Ника разложила толстые кусочки торта по тарелкам и облизала пальцы. – Я отнесу торт с чаем в комнату, пока ты домываешь кастрюлю?

   Выбор Никиты пал на «Пиратов Карибского моря». Нике это показалось знаком, и она с удвоенной силой принялась строить планы на будущее, шутливо вопрошая сына, правильно ли герои ведут себя в море.

   – Мам, ну я же не Джек-Воробей…

   – Капитан Джек-Воробей, – поправила она его, – он же ищет свой корабль, значит, капитан.

   – Все равно у меня нет ни «Черной жемчужины», ни другого корабля. Я же еще только учусь в яхт-школе.

   Мальчик был больше поглощен уже известной ему тайной пиратов, поэтому не сразу сообразил, что у мамы мечтательное настроение.

   – А если бы был? Представляешь… – Ника вновь пустилась по волнам мечтаний, вырисовывая картины будущей вольной жизни.

   Никита поддакивал ей, чтобы не обижать и не портить вечер. Ему были наперед известны все слова, но каждый раз мама рано или поздно умудрялась заговорить его так, что он и не думал бунтовать, а сам погружался вслед за ней в это странное путешествие, которое с каждым годом казалось еще более сказочным, чем скитания капитана из фильма.

***

Ника лежала в темноте, укутавшись в одеяло, и изо всех сил пыталась уснуть. Вновь события дня захватили ее, заставляя заново проживать их. Чтобы как-то отвлечься, девушка начала высматривать за тонкими занавесками веточки деревьев, дергающиеся на ветру, словно антенки. В них было нечто беззащитное, ведь листья, оберегающие их весной и летом, так хрупки, нельзя привыкать к ним, осенью эти одежды спадут и вновь оставят один на один с вихрями воздуха, летящими куда им вздумается.

   Ника невольно подтянула край оделяла к ушам, не желая шагнуть дальше и определить степень собственной беззащитности. Прежде чем отвернуться к стене, она прислушалась к сладко посапывающему во сне сыну – материнская привычка, которую никогда не изживешь. Мальчику были чужды терзания, поэтому он, свесив левую ногу и зарывшись головой под подушку, радостно бродил тропами только ему известной страны сновидений. С ним все было в порядке.

   Ника закрыла глаза и перед внутренним взором предстала ее парусная тезка. Кредит обязательно одобрят, девушка уже видела, как Семен Ильич ставит под договором свою мелкую вычурную подпись. Если бы только можно было ускорить это событие. Теперь, уже засыпая, Ника вдруг подумала: «Надо поговорить с Верой, дать ей денег на свечку. Пусть помолится. Она верит, может, кто ее и услышит».

ГЛАВА 2

Такое море сложно назвать дружелюбным. Разумеется, глупо рассчитывать, что в конце мая вода окажется как парное молоко, но все же слишком холодно, да и волны сшибают с ног. Даже такому привычному к морским передрягам моряку, как Даня, хочется поскорее вернуться с пляжа в гостиницу, а что говорить о других, сухопутных, они точно не полезут в воду.

   Однако парень отнюдь не был разочарован тем, как начался его отпуск. Он обожал компании, шумное веселье, легко заводил новые знакомства, но сейчас ему хотелось одиночества: после нескольких долгих рейсов он уже физически не мог делить с кем-то свою каюту или комнату.

   В гостинице оказался вполне сносный номер. Даня мог выбрать блюдо на свой вкус, а не есть покорно то, что выдал кок. Наконец он встретится сегодня с владельцем яхты, которая и заманила его на этот курорт. Наконец осмотрит ее. Если все сложится отлично, то сразу отдаст нужную сумму и поселится прямо на яхте – глупо платить за маленькую душегубку, когда есть собственное судно. Хотя что это Даня сомневается? Уже завтра он будет ночевать прямо под звездами.

   После утреннего купания Даня вернулся в гостиницу. Ему хотелось принять горячий душ, привести себя в порядок и спокойно собрать все документы и вещи, которые могут понадобиться, чтобы сразу после завтрака отправиться по делам. Он вальяжно развесил плавки и полотенца на балкончике, выходящем прямо на небольшую улицу.

   От дороги гостиницу отделял небольшой газон, огороженный низеньким заборчиком. Напротив главного входа удачно расположились супермаркет и магазин модной женской одежды «Кокетка». При желании можно было разглядеть вдалеке спортивную площадку, которая до позднего вечера притягивала местную молодежь – это Даня понял по характерному шуму в десять вечера. Конечно, от пляжа далековато, но парня вполне устроил этот тихий район и стоимость номера. Он запросто мог поселиться и в центре, возле набережной, но объем возможных трат еще был не совсем ясен, так что стоит проявить больше бережливости. Отпуск долгий – свое он еще возьмет.

   Даня погладил подбородок, за сутки незаметно покрывшийся щетиной. Бриться было лень, и он легко убедил себя, что и так сойдет. Вряд ли его внешность кого-то шокирует за завтраком. Поверх футболки надел синюю толстовку, а на голову – старую бейсболку. Погода на море может измениться в любой момент, и Дане не хотелось упустить что-то важное просто потому, что он перегрелся или замерз.

   Немногочисленные постояльцы не торопились спускаться к завтраку, поэтому Даня спокойно поел в свое удовольствие, не постеснявшись несколько раз подойти за добавкой – уж больно ему пришлась по вкусу рисовая каша на молоке – и внимательно посмотрел по телевизору не только новости, но и репортаж о том, какие фасоны платьев будут в моде этим летом. Приняв к сведению всю эту информацию, вытер рот салфеткой, по привычке убрал за собой со стола и отправился осматривать город.

   Даня шел не торопясь, как и полагается вальяжному курортнику, примечая интересные места, куда можно заглянуть вечерком, и забавные вывески. В оранжевом путеводителе по области было указано, что здесь тихое уютное место с чистейшим морем, где каждый найдет развлечение по душе. Все эти заявления Даня тотчас подверг сомнению: обычный, не особо примечательный провинциальный городок, которых не счесть на картах мира, хотя дышится здесь и вправду хорошо. Видимо, все страсти кипят в соседнем портовом городе, как чаще всего и бывает, а здесь этакая деревенька.

   «Надо выяснить, нельзя ли позже там пришвартоваться. Может, поинтереснее будет… – подумал Даня, разглядывая неожиданный уголок Прованса на одной из улиц. – Это же надо додуматься! “Сен-Тропе”, еще и с лавандой у входа».

   Парню доводилось бывать на Лазурном берегу, но и там он не видел ничего настолько «французского». Он списал это на то, что, возможно, местные предприниматели питают странную слабость к красивым названиям с ноткой романтики дальних странствий – как-то Даня проходил мимо кафе с загадочным индийским названием «Шантарам», витрина которого вместо статуи пухлого Ганеши или хотя бы уменьшенной копии Тадж-Махала была украшена тяжелыми винными гардинами, белыми занавесками из плотного материала – блестящего, как органза, – и разноцветными орхидеями на подоконнике.

   Яхт-клуб полностью оправдал ожидания Дани, и он радостно выдохнул: еще не хватало оказаться чужаком среди элитных судов и шикарных ресторанов. А он видел и такое: когда старое деревянное судно швартовали в подобном месте, и оно ютилось у причала, как воробей среди белых голубей.

   Даня сразу почувствовал себя непринужденно, будто заглядывал сюда уже тысячу раз, и каждый из рабочих и яхтсменов, мимо которых он проходил, был его хорошим знакомым. Даня никогда не жил в роскоши, более того, он не признавал ее и отчасти считал признаком слабости, неумения распорядиться жизнью так, чтобы сосредоточиться на значительных вещах, а не на очередном никчемном приобретении. Он всегда был крайне умерен в тратах и вел аскетичный образ жизни даже для простого моряка. Он и судно приглядывал себе такое, чтобы можно было в нем устроить все по своему вкусу и удобству, вложить собственные силы и с гордостью показать всему миру – он способен на… На что именно – так и не решил пока, но в свои двадцать три полагал: времени, чтобы определиться, у него в избытке.

   Запах моря смешивался с ароматами топлива, ацетона, древесины и табака. Это ничуть не раздражало. Воздух и не мог быть иным в этом простом душевном месте, где давно не делали капитальный ремонт, а все поддерживалось только энтузиазмом завсегдатаев.

   Даня обратил внимание на скамейки – заметно, что их привели в должный вид совсем недавно, но не всем малярам в тот день сопутствовал успех, ведь кое-где краска уже облупилась, словно скорлупа упавшего на пол вареного яйца. Каменные бордюры были сломаны и подлатаны наспех обтесанными булыжниками. Зато деревянные настилы причалов содержались в идеальном порядке, и любой человек, знакомый с морским делом, сразу оценил бы безопасность яхт-клуба как для спортсменов, так и случайных посетителей.

   Даня изучил схему на стенде и отправился к кафе, где его должен был ждать продавец – некто Станислав Кудряшов. Когда парень говорил с ним по телефону, то сложилось впечатление, что придется иметь дело с пожилым человеком, поэтому вид тридцатилетнего спившегося парня, одиноко сидящего за столиком, поначалу сбил с толку. Даня даже полез за телефоном, но мужчина сразу сообразил, что перед ним покупатель, и бодро помахал, крикнув, что он и есть хозяин «Секрета». Парень пожал плечами – ему с Кудряшовым не в плаванье идти, а только осмотреть судно и подписать пару бумаг в конторе.

   – Я тут завтракаю, – весело пояснил Станислав, ткнув вилкой в недоеденную селедку с луком, когда Даня сел рядом. – Мне буквально дожевать и запить. Будешь со мной? – И не дожидаясь ответа, крикнул официантке, чтобы она тащила еще один компот. – Вот допьем, посмотрим «Секрет» и обмоем покупку, как положено. – Он вытер хлебом остатки масла с тарелки.

   Даня принял из рук миловидной женщины среднего возраста толстый стакан, до краев наполненный жидкостью ржавого цвета, и сделал вид, что не заметил неожиданно заинтересованный взгляд в свою сторону. Нервно пригубил напиток, оказавшийся вполне приятным на вкус. Промочить горло было совсем не лишним: Даня надеялся, что удастся ненадолго выйти в море и испытать яхту в действии. Станислав в это время болтал о каких-то глупостях, связанных с дачей его тещи, до которых покупателю не было дела.

   – Ты даже не представляешь, как меня выручишь. Прошлой осенью я случайно сжег ее баньку, не нарочно, конечно. Правда, там задело и соседский забор, курятник, еще там… – Он громко икнул. – Насилу угомонил, а теперь наперли на меня с двух сторон: вынь да положь им все новое и кур особых. А где мне взять на все их развлечения? – В хриплом голосе Станислава явственно слышалось отчаянье. – Разве объяснишь? Теперь вот расстаюсь с самым прекрасным, что есть в моей жизни.

   Даня поправил бейсболку. Он не хотел сейчас не то что вникать в странную жизненную ситуацию собеседника, но и проявлять формальное сочувствие к его трагедии. Сейчас, когда каждая минута лишь отдаляла от осуществления мечты, парень мог лишь гадать, удастся ли уговорить страдальца сбросить еще хотя бы двадцать пять тысяч рублей. Судя по настрою продавца – можно рассчитывать и на большую сумму. В горле снова пересохло, но Даня решил потерпеть.

   – Станислав, может, пойдем смотреть яхту? – осторожно напомнил Даня о цели своего визита, положив на стол несколько монеток за компот.

   – Пожалуй, сейчас только расплачусь. – Тот похлопал себя по карманам потертой джинсовой куртки, взъерошил русые волосы и уже открыл рот, чтобы пожаловаться на злой рок, но Даня сразу раскусил цель этого представления.

   Было ясно, все это затевалось с одной единственной целью – заставить нового знакомого оплатить нехитрый завтрак. Конечно, у Дани не было желания подкармливать этого выпивоху, уж лучше спустить эти сто рублей на булки для чаек и голубей, так и выглядывающих, нет ли каких-то бесхозных лакомств, но сейчас он предпочел откупиться.

   Станислав удовлетворенно вытер руки о свои шорты цвета хаки и, помахав на прощание работникам кафе, по-свойски велел Дане двигаться за ним.

   Парень решил не задавать лишних вопросов, хотя ему было любопытно узнать несколько мелочей о правилах клуба и о самой яхте, тем более за продавцом все время приходилось следить – он так и норовил вступить с кем-нибудь в беседу и сбиться с маршрута. К счастью, Даня напоминал о себе каждый раз легким покашливанием, и они отделывались ни к чему не обязывающими приветствиями, хотя нескольким людям парня все же представили как бывалого моряка и нового владельца «Секрета». Зная о тяге суровых морских волков к сплетням на берегу, Даня не сомневался, что к вечеру узнает всех местных яхтсменов, ну или в крайнем случае его имя и краткая биография станут темой многих бесед. Впрочем, его это ни на секунду не возмутило. Ему самому не терпелось перезнакомиться со всеми и, возможно, влиться в какую-нибудь компанию. Он никогда не был против появления новых людей в жизни и, никому не навязываясь, быстро становился своим. Собственно, без этого качества ему вряд ли удавалось бы приживаться в командах, к которым его прибивал очередной рейс.

   Тем временем в свой монолог Станислав постепенно начал вплетать фразы, которые как бы невзначай рекламировали его яхту:

   – Ты даже не представляешь, парень, сколько регат мы с ней прошли. Ни разу она меня не подвела. Мы на ней и до Латвии. Она просто огонь, если бы не тещина банька, ни за что бы не продавал. – Громкий вздох на секунду показался Дане уж слишком театральным и совсем не к месту. – Я ж ее в прошлом году всю покрасил заново финским яхтенным лаком. Семь тысяч за банку, между прочим.

   На покупателя это не произвело особого впечатления. Даня был готов потратить каникулы на косметический ремонт и усовершенствование судна и даже продлить отпуск, чтобы в итоге привести все в соответствие с той картинкой, которая сложилась в его воображении еще тогда, когда он был двенадцатилетним мальчиком. Болтовня Станислава начала порядком раздражать: по-видимому, этот выпивоха так и не понял, с кем имеет дело, и лучше бы подробнее рассказал о технических характеристиках, чем ждал вопросов от профессионала.

   Даня широко зевнул, заприметив небольшой кирпичный магазинчик с распахнутой дверью. Он бы не отказался купить про запас бутылку прохладной воды, но кто знает, не работает ли там кто-то из приятелей этого болтуна? Парень стянул толстовку и повязал вокруг талии. Солнце светило все настойчивее, и в воздухе кружил тот особый запах надвигающейся жары, который возникает только в начале лета и имеет свойство пропитывать собой все каменные поверхности и пылинки.

   От предвкушения путь до нужного причала казался Дане до безобразия длинным, хотя они не прошли еще и пяти минут. Сейчас парень не был способен отвлекаться, и поэтому все вокруг представлялось ему смазанным – как на картинах Моне, в музее которого он как раз побывал в прошлом месяце.

   – Мы уже почти на месте. – Интонации искушенного дельца резонировали с тем, как непосредственно Станислав подтянул на ходу шорты.

   Даня начал пристально разглядывать яхты, пытаясь интуитивно угадать, где его малышка. Судя по фото, она должна быть белой, словно ракушка с тропических островов, без каких-то вычурностей и нелепых рисунков, которые иные умудрялись-таки намалевать на деревянных бортах своих суденышек. Парень, прикусив губу, выглядывал названия и представлял, как лихо будет взбираться на мачту, устанавливать парус – все это в открытом море – и конечно, как вернется в одиночку домой, преодолев холод всех вод.

   «Двадцать три года, а все мечтаю как пацан, блин, – даже немного рассердился на себя Даня, – тут уже без команды не обойтись! Я же не хочу стать вторым Кроухерстом».

   Сердце забилось чаще, когда он вдруг разглядел на одной из яхт тщательно выведенное черной краской слово «Секрет». Окружающий мир сузился до деревянных бортов, высокой мачты и хлипкого трапа, который, конечно, надо будет починить в первую очередь. Все это соответствовало картинке в интернете и описаниям . Бодрый голос рассказывал по телефону подробности о яхте, а потом Даня в мессенджере получил еще снимки. Даже на несколько мгновений стало стыдно за недоверие к продавцу, которое возникло во время этого нелепого делового завтрака. Но практичность быстро возобладала, и Даня уже раздумывал о том, каких дополнительных вложений потребует судно.

   – Вот мы и пришли. – Станислав затормозил так резко, что Даня на автомате прошел еще несколько метров. – Стой!

   – Что-то я задумался, – поправил бейсболку парень и глухо рассмеялся. Ему предстояли непростые минуты: рачительность относилась к его сильным сторонам, он не умел ориентироваться в ценах, следить за скидками и акциями, а уж тем более торговаться, поэтому сейчас требовалось напрячь всю смекалку и не дать выпивохе содрать с него лишнюю десятку.

   – Все как я и говорил – покраска новая, а вот трап лучше самому подлатать. От этих хрен дождешься. – Станислав почему-то махнул рукой в сторону яхт-школы, которую Даня заприметил еще издалека. – Администрация здесь так себе, не любит идти навстречу. Все на нашем энтузиазме.

   – Как везде, – поспешил согласиться покупатель, не хватало, чтобы новый порыв красноречия еще хоть на минуту отодвинул момент знакомства с судном. – Может, сразу поднимемся на борт?

   Станислав не стал возражать, а лишь напомнил еще раз о том, что в прошлом году своими руками покрасил борта лучшим финским лаком за восемь тысяч рублей.

   Только когда они оказались на палубе, Даня наконец-то услышал несколько дельных фраз от продавца. Тот рьяно поведал историю «Секрета», со смехом упомянув, что название было придумано дочкой тогдашнего капитана по фамилии Серов, насмотревшейся дамской белиберды и решившей, что ее папа – капитан Грей. Потом быстро упомянул все призовые места в международных регатах и напомнил общие характеристики судна.

   – Видишь, все здесь аккуратно и ладно. Если хочешь, можешь еще времянку у меня купить, – ввернул невзначай Станислав, когда они зашли в рубку. – Я тебе все здесь вместе с картами оставлю.

   От спертого воздуха у Дани пересохло во рту. День выдался неожиданно теплым, небольшое пространство быстро нагрелось, и хоть все здесь было сделано из дерева, дышать стало почти невозможно. Казалось, что еще больший жар исходит от многочисленных никчемных украшений – будь то керамический капитан на полке, небольшая стопка старых, растолстевших от сырости журналов, часы в виде штурвала, остановившиеся на половине пятого, или странный фонарь в виде испуганного морского конька.

   «Да уж, много мусора придется отсюда выгребать», – подумал Даня.

   В принципе, пока он был доволен увиденным. Кто-то очень удачно определил расположение иллюминаторов, и свет ненавязчиво растекался по стенам и полу, создавая ощущение уюта, которого часто так не хватало в открытом море.

   – Может, осмотрим каюты? – Станислав любовно стер пальцем пыль со спинки протертого кожаного кресла. – Я тут немного все подправил, перестроил, видишь, впереди дверь раздвижная.

   – Не помешает. – Даня потянулся, представляя, как сможет здесь замечательно устроиться с друзьями, пережидая неожиданный дождь.

   За тяжелым механизмом – «сделанным вот этими руками» – скрывались довольно-таки тусклые клетушки, на контрасте с салоном казавшиеся сущим подземельем. С какой-то непонятной целью были заделаны иллюминаторы, а лампочка постоянно мигала, не давая сосредоточиться на обстановке и высвечивая самые неожиданные куски пространства, которые в таком виде напоминали болезненные пейзажи с картин Мунка.

   Станислав включил фонарик и принялся играть его лучом по стенам, словно это была малярная кисть. От бесконечного мелькания Даня прищурил глаза.

   – Чем здесь пахнет?

   Темнота словно подчеркнула каждый шорох старых досок, всплески слабых волн и раскрыла каждый запах в новом аккорде.

   – Как чем? – Станислав сделал паузу. – Морем. Всегда так пахнет.

   Даня готов был поспорить, что это скорее напоминает плесень, но вряд ли сейчас разумно затевать дискуссию.

   – Все почините к моменту заключения договора?

   – Разумеется, хоть ночуй здесь. Я и с электриком нашим тебя познакомлю, и меня можешь всегда звать на помощь. Мы тут все друг другу подсобить готовы.

   Даня хмыкнул. На него это не произвело сильного впечатления, поскольку весь его жизненный опыт представлял такое поведение как само собой разумеющееся. Он хотел уже задать вопрос, где находится гальюн, но их отвлекла дерганая мелодия с жужжащей вибрацией.

   – Я тут на воздух пойду. Ловит плохо, – пробурчал Станислав и потопал обратно на палубу.

   Даня решил не спешить. Мысленно потешаясь над собой, что не додумался до этого сразу, он извлек собственный телефон и включил фонарик – что бы владелец ни говорил, запах здесь стоял специфический, и парню не жалко было потратить время на то, чтобы изучить всю каюту. Он подошел вплотную к одной из стен, опустился на корточки и начал внимательно двигать по ней луч. Недостатки не заставили себя ждать. Стоило немного потереть пальцем выпуклости от краски, как обнаружились все изъяны, которые, видимо, и скрывали блики от трещавшей лампочки.

   Даня растерялся, здесь явно требовался совет плотника – казалось, старую древесину давно не обрабатывали средством от плесени, а просто наслаивали самую дешевую масляную краску. Такое, конечно, вряд ли возможно, и думать об этом вовсе не хотелось, но, в любом случае, ремонт только этой каюты мог вылиться в круглую сумму. Стараясь пока не думать, что еще немного, и он выйдет за рамки своего бюджета и останется вообще ни с чем, Даня вернулся на палубу.

   Западный ветер пробежался по волнам, закрутился возле мачты и заставил парня вздрогнуть. Свежий соленый воздух вместе со своим лучшим другом, солнечным светом, сыграли злую шутку – вместо сладостного предвкушения Даня ощутил глубокое разочарование, словно в фантик от карамельки завернули камушек.

   Станислав с кем-то бурно препирался по телефону, и покупателю ничего не оставалось, как продолжить осмотр палубы в одиночку. В горле совсем пересохло, что отвлекало от многих недостатков судна. Парень встал у руля и представил, как гордо ведет свой корабль среди гротескных волн, сошедших с античных ваз, а рядом с ним стоит прекрасная наяда. Блондинка или брюнетка – не имело значения, главное, она – его любимая.

   – Ну как тебе? – Станислав довольно хлопнул его по спине и, не дожидаясь ответа, зачем-то поделился впечатлениями от разговора. – Теща все не угомонится… Теперь ей еще подавай какую-то теплицу под огурцы. – Он потер свой заросший щетиной подбородок и покрутил головой.

   – Давайте выйдем ненадолго в море. Помните, мы обговаривали это по телефону? – Даня придержал свои претензии относительно того, как за яхтой ухаживали все это время. – Хочу заодно проверить мотор.

   Многословие продавца куда-то исчезло. Он опустил взгляд, а потом мимоходом, будто важнее всего сейчас наблюдать за бесконечной схваткой чаек и ворон, на выдохе произнес:

   – Об этом уговора не было. Вероятно, ты меня как-то не так понял.

   – Как можно неправильно понять выход в море? – Даня облизал треснувшие губы.

   Станислав почесал затылок и начал пялиться на птичью перепалку, словно поставил на одну из команд всю зарплату с авансом, и теперь от исхода битвы ближайший месяц зависело его благополучие.

   – Ну… – совершенно неожиданно жизнерадостный выпивоха стал не то чтобы серьезным, скорее – растерянным, до него будто только сейчас стало доходить, что отвлекшись на молодость покупателя, он упустил из вида, что невозможно дурить того, для кого море не хобби, а профессия. – Ты не подумай, я не барыга какой…

   – У яхты нет мотора? Почему вы об этом не написали в объявлении? – В одно мгновение внутри Дани словно проскользнула легкая трещина с зазубренными краями. Он почему-то никак не мог сообразить, что сейчас следует сделать или сказать. Внутренний голос шептал, что ничего страшного не произошло, но мысли путались и оглушали. Из всего этого можно было вычленить одно – сейчас у его мечты нет шансов.

   – Как нет? – Станислав даже немного обиделся. – Я бы так и написал тогда. Просто он барахлит… сильно…

   – И насколько? – полюбопытствовал Даня – скорее чтобы избавиться от последних иллюзий.

   – Его не хватит и на пять минут, – решил дальше не юлить продавец. – Слушай, парень, неужто ты думаешь, что я бы по такой цене продавал с работающим мотором? Сам купишь, на свой вкус.

   – Блин, тут и без мотора цена завышена, пока здесь все обработаешь да починишь, – возмутился Даня.

   Ему хотелось врезать этому барыге, а потом… Он так и не решил, что сделает потом, все же они просто осматривали яхту, никаких бумаг еще не подписывали. Глянул товар, приценился, не устроил – пошел дальше.

   – Брать не принуждаю, – дипломатично напомнил Станислав, будто прочитав его мысли. – Другие найдутся.

   – Ладно, благодарю! Удачи! – Даня сжал пальцы в кулаки: так глупо он давно себя не чувствовал.

***

Даня сидел на скамейке возле кирпичного магазинчика и поигрывал кепкой, то подбрасывая ее вверх, то колотя по коленям, а то и попросту натягивая на глаза – и тогда козырек забавно закрывал небо, оставляя в поле зрения только узкую полоску асфальта. Эта непонятная забава отвлекала от мыслей о неожиданной неудаче. Парень так настроился на долгожданную покупку, что сейчас ему казалось – помимо чувства жажды он испытывает кислый вкус глубокого разочарования. Ему даже не приходило в голову, что перекочуй сегодня деньги в карман Станислава, он вляпался бы в практически нераспутываемый клубок суеты и возможных кредитов. Но остатки юношеского максимализма не позволяли пока взглянуть на вещи здраво.

   Дане безумно хотелось пить, а продавщица не возвращалась, хотя таблица гласила, что она «Ушла на 5 мин!», и от этого парень становился все злее. Возвращаться в кафе было неохота – почему-то казалось, что сейчас там только и обсуждают неудавшуюся сделку. Хотя какое ему дело до посторонних людей? Никакого, но столкнуться вновь с барыгой не хотелось. Постепенно раздражение росло.

   Детский восторженный визг, видимо, несся из яхт-школы, перебивая ворчание чаек. Вокруг скамейки обосновались любопытные курлыкающие голуби, которые, похоже, решили, что рано или поздно парень додумается их покормить.

   Даня с завистью пялился на чужие яхты, представляя себя в роли капитана каждой из них. Целый месяц он в деталях рисовал в воображении свой отпуск, даже поставил изображение этого корыта на заставку телефона, а теперь ему только и остается, что плескаться как селедка в холодном море или вернуться домой и вновь озадачиться поиском рейса.

   «Где эта дура шляется? Корова, блин!» – Он с досадой сплюнул, решив переместить свой гнев на таинственную продавщицу из этого убогого ларька.

   – Судя по твоему виду, сделка удалась? – Чей-то хриплый бас смешался с неожиданно сильным ударом волны о причал и показался всего лишь треском отлетевшего под напором воды камушка.

   Даня резко мотнул головой вправо. Он совершенно не заметил, что рядом с ним уселся пожилой бородатый мужчина, одетый в деловой костюм, казавшийся здесь столь же нелепым, как и скафандр космонавта.

   – Какая еще сделка? – буркнул Даня. Его явно не представляли этому деду, а к такой скорости распространения сплетен он не привык.

   Между тем это не смутило собеседника, лишь вдохновило:

   – Разве не ты собирался купить «Секрет»? Стасик об этом уже всем растрепал. Говорил, зря мы в него не верим, – по интонации незнакомца Даня не понял, над кем именно он насмехался.

   Он с радостью послал бы этого мужчину куда подальше, но с детства в Дане прививали уважение к пожилым людям, через которое он переступить не мог.

   – Ваш Стасик – обычный барыга, – вот по этому поводу он сдерживать чувства и не собирался. – Впаривал мне свое разбитое корыто, как последнему идиоту.

   – Скорее Стасик дилетант. Он просто уже не может потянуть это судно и решил прикупить что попроще. – Дед поправил сползший на ремешок сандалии носок.

   – А тещина дача?

   – Ну, это тоже.

   Даня зачем-то оглянулся в сторону магазина. Разговор поднадоел ему, как и весь этот проклятый яхт-клуб, и самым разумным сейчас было просто уйти.

   – Скажи, парень, а ты серьезно настроен на покупку? – Тон собеседника вдруг из насмешливого стал жестким.

   – Я за этим сюда и приехал. – Даня пожал плечами, таиться не имело смысла. – Я несколько лет откладывал, а тут очень выгодное предложение и как раз такое, чтобы на ремонт осталось.

   – Тогда, может, согласишься глянуть мою яхту? Поверь, она не идет ни в какое сравнение с «Секретом». – Дед пригладил бороду и многозначительно добавил: – Даже мотор новый, всего два года. Только вот подкрасить чуть надо и подлатать пару мест.

   Даня недоверчиво развернулся к мужчине, пытаясь понять, шутит он или нет:

   – Сколько?

   Незнакомец залез в карман пиджака, извлек из него мятую бумажку и ручку и накарябал на весу цифру. Даня с нетерпением, которое вполне могло сойти за раздражение, невежливо вырвал листик и поднес к глазам. Сумма была чуть меньше, чем требовал Станислав. Молодой человек с трудом сглотнул.

   – Я хочу продать ее поскорей по личным причинам, – откашлялся дед, – сомневаюсь, что Стасик запросил с тебя меньше.

   Даня забыл про мучавшие его еще пять минут назад жажду и зависть. С одной стороны, предложение слишком заманчиво, чтобы оказаться правдой, с другой – никто его пока ни к чему не принуждает, так почему бы и не взглянуть – хотя бы для общего понимания, что его поджидает в реальности уже в других яхт-клубах. В чем-то, совсем немного, он и сам виноват: присматривал судно за границей, а в итоге решил купить здесь.

   – Только учтите, я – моряк, так что развести меня не получится.

   – Тем лучше. Буду рад продать свое сокровище человеку, который знает, как правильно с ним обращаться. Меня зовут Семен Ильич, – протянул дед руку. – Мне нет резона тебя кидать.

   – Даниил, – ответил парень на рукопожатие, оказавшееся чересчур сильным для такого сухопарого человека. Именно оно и выдало в новом знакомом моряка, большую часть жизни проведшего в открытом море, и которому, вероятно, можно доверять.

***

По сравнению с «Секретом» «Ника» выглядела постылой падчерицей из сказки, с которой и дырявой тряпкой жалко делиться. Корпус явно нуждался в покраске. Особенно портили внешний вид стершиеся полоски, цвет которых можно было определить как грязный. Однако после кипенной белизны поверх плесени такие мелочи не смущали.

   Семен Ильич не лукавил. Здесь все было в рабочем состоянии и требовало лишь небольших усовершенствований на вкус нового владельца. Даня несколько раз все осмотрел, ожидая подвоха, но придраться было особенно не к чему. Даже когда они на час вышли в море, судно показало себя послушным и весьма маневренным. Паруса, руль, мотор – почти в идеальном состоянии.

   – Как видишь, ничего здесь не переделывалось и никаких иллюминаторов не конопатили, – едко напомнил дед, когда они в очередной раз исследовали салон и каюты. – Не буду врать, камбуз хорошо бы оснастить по-новому.

   Даня на автомате кивнул. Он, конечно, поменял бы обстановку, слишком уж она женская, что ли, – все стены выкрашены в нежно-бирюзовый цвет – но все равно ощутил себя здесь как дома. На новеньком диване приютились старенький плюшевый медведь и потрепанный хрюша, а над ними висела фотография – из тех, что делают в детских садах, – маленькой кудрявой девочки, сжимающей букет искусственных подсолнухов. Взгляд выхватывал все новые мелочи, не имеющие никакого отношения к техническим характеристикам судна. Даня даже не мог объяснить, почему он вдруг стал обращать на них внимание. Зачем-то он проверил, насколько мягкая каждая койка, хотя такие глупости никогда его не волновали, потом оценил вместительность шкафчика, который некий умелец лихо встроил в небольшое пространство, заглянул в каждый иллюминатор.

   Семен Ильич не вмешивался, не нахваливал. Утомившись, он предоставил Дане самому сколько угодно исследовать яхту, а сам устроился на диване рядом с игрушечными компаньонами и уткнулся в дорогой смартфон.

   – Ваша дочь не против продажи? – спросил Даня, нервно потирая вконец пересохшее горло. Ему пришло на ум, что от Семена Ильича можно ожидать сюрпризы похлеще, чем хлипкий мотор. Привыкший делить людей на определенные типы, парень никак не мог отнести продавца к какому-то из них. Мужчина был слишком прост для крупного дельца и чересчур испорчен для простого моряка на пенсии.

   – У меня нет дочери. – Семен Ильич даже не глянул на него. – Яхта принадлежит только мне.

   – Ничего такого… – Даня стушевался. – Тут просто много девчачьих вещей и стены в странный цвет выкрашены. Я подумал…

   – Я тебя услышал. – Делец спрятал телефон в пиджак. – Осталось от прежнего владельца. Руки выбросить не дошли. Так, давай порешаем наш вопрос. – Теперь Семена Ильича вряд ли можно было назвать дедом, скорее, пожилым колдуном. Его черты лица заострились, будто кто-то специально в этот момент подчеркнул их угольком. – По рукам?

   Вновь перед внутренним взором Дани возник образ манящей сирены рядом с ним – может, ей придется по душе бирюзовый цвет, и не надо будет тратиться лишний раз на краску?

   – Только давайте где-нибудь купим воды…

   Семен Ильич ничуть не возражал. Наоборот, он расплылся в улыбке и заявил, что сначала стоит перекусить в приличном месте, а потом заключить сделку как положено.

   Остаток дня они потратили на подписание бумаг, оформление десятка непонятных Дане документов и прочую волокиту. Семен Ильич изображал любезность и разъяснял покупателю каждый пункт вслед за сложными комментариями юриста.

   Вечером Даня еще раз вернулся в яхт-клуб, чтобы перед сном полюбоваться на свою мечту и, пока позволял свет, сделать несколько кадров, чтобы отправить семье и друзьям.

   Былая жара сменилась настоящим холодом, от которого не спасала даже плотная толстовка, и парень мысленно сделал пометку купить несколько шерстяных пледов.

   Он сфотографировал яхту со всех ракурсов, но вот селфи у него никак не получалось: то ему казалось, что он сам занимает весь кадр, то, напротив, было неясно, кто стоит. Заметив неподалеку двух мужчин, одного из которых ему представлял Станислав, он решил попросить их об этой незначительной услуге – в конце концов, пора здесь осваиваться.

   – Добрый вечер, Петр! – Даня пошел к ним навстречу.

   – Привет. – Петька протянул ему руку для приветствия. – Как договорились со Стасом?

   – Никак. – Даня пожал плечами. – Я купил другую яхту.

   – Немудрено. «Секрет» точно поломается! – вмешался в разговор спутник Петра, жилистый усатый мужчина.

   – Познакомься, Даня, это Михалыч, наш электрик. Еще пригодится тебе!

   – Рано или поздно у тебя все провода отвалятся, говорю тебе.

   – А какую купил? – Петька перебил Михалыча, но тот вовсе и не обиделся.

   – Пока не приглашаю. Хочу все устроить как положено, – с гордостью начал Даня.

   – Само собой, – одобрил Михалыч.

   – Если что, готов подсобить, я тут в школе целыми днями, – добавил Петька.

   – Это «Ника». Можете меня сфотографировать перед ней? – Даня впервые ощутил себя настоящим капитаном, увлекая их за собой. – Удивительно, что Семен Ильич продавал такую прекрасную яхту. И не жалко ему! – Он гордо встал на ее фоне.

   Петька и Михалыч растерянно переглянулись.

   – Разве она продавалась? – натужно спросил Петька, стараясь все же выстроить кадр.

   – Как иначе? Мы сегодня с ним сговорились и все оформили, – в голосе Дани зазвучала гордость. – Видно хорошо?

   Михалыч тихо выругался.

   – Куда уж лучше, – выдохнул Петька, не желая, в отличие от электрика, демонстрировать свои эмоции – все же, может, он не знает всех обстоятельств.

   – Спасибо, мужики! – Даня забрал телефон и начал пролистывать фотографии, довольно цокая языком.

   Петька и Михалыч быстро распрощались с новым знакомым и поспешили к выходу, чтобы без лишних свидетелей обсудить такую новость.

   – Неужели Ника не смогла собрать денег? А мы на что? – недоумевал Михалыч. – Она ведь могла попросить его переждать. Лет десять и не думал продавать, а тут…

   – Хрень какая-то!

   – Не хрень, а пятьдесят штук навара. – Мимо них как призрак прошмыгнул Семен Ильич. – Заплатил как миленький!

   – Что вы Нике-то скажете? – нахмурился Петька, который никак не мог взять в толк, отчего так произошло. Как и все, он привык думать, что вопрос о том, в чьей собственности будет «Ника», давно решен и остается лишь делом времени.

   – Что надо лучше деньги считать.

***

Приятная суета. Именно так Даня мог бы назвать то состояние, в котором пребывал последние несколько дней. Он не знал, за что стоит браться в первую очередь, но его переполняли идеи и безумные планы, воплощение которых прямо сейчас было одновременно и необходимо, и безрассудно.

   Первые два дня он просто исследовал яхту, как котенок, которого только что привели в новый дом. Семен Ильич не стал мелочиться и оставил ему бонусом весь нехитрый скарб, заявив, что никаких личных вещей там нет, и новый владелец может распоряжаться всем, как вздумает. Поэтому, когда первые эмоции стихли, а сообщения родственников и друзей с расспросами о покупке и просьбами прислать фотографии стали даже чуть раздражать, Даня провел некое подобие ревизии. Купив в книжном магазине простую школьную тетрадку, он, чуть поразмышляв, озаглавил в ней каждый разворот и принялся записывать все то, что требовалось починить, покрасить, обновить или просто сделать удобнее для себя. Отдельно, на последних страницах, составил своеобразный список покупок, куда вносил все подряд, что могло ему понадобиться. Даня не собирался жить в гостинице и договорился с директором яхт-клуба, который напоминал запуганного тушканчика, что переберется на яхту, поэтому ему нужно прикупить еще кой-каких хозяйственных мелочей на первое время – а их набралось на приличную сумму.

   Парень успел перезнакомиться практически со всеми завсегдатаями этого места. Предчувствия не обманули – с каждым оказалось легко найти общий язык. Никто не смотрел на Даню снисходительно, а узнав про его профессию, так и вовсе приглашали вечером угоститься разливным пивом. Несмотря на это, что-то менялось на лицах его новых друзей, когда он с гордостью произносил название своей яхты: в разговорах повисала пауза, а потом люди не сговариваясь начинали расхваливать судно на все лады. Даня стеснялся выпытывать подробности и списывал все на то, что продажа яхты оказалась для всех полной неожиданностью. Он жил в этом городке уже больше недели, но и этого было достаточно, чтобы разгадать нехитрый секрет: здесь, как и в любом подобном месте, новости и сплетни (как придется по настроению) сразу становятся всеобщим достоянием, а мелкая тайна приобретает масштаб заговора.

***

Стояла невыносимая жара, однако Даня не собирался поступаться своими планами, тем более поездку в город откладывал уже несколько дней. После фиаско с «Секретом» он решил не полагаться только на картинки в Интернете, а выписал адреса нужных магазинов и сделал скрины интересующих его товаров, чтобы уже на месте решить, стоит ли раскошеливаться.

   Удача парню явно благоволила: один из яхтсменов любезно предложил подвезти его до центра, напомнив, что не стоит пренебрегать городскими достопримечательностями. Даня, упустивший из вида этот момент, немедленно согласился – не в его характере было не пользоваться возможностью увидеть что-то новое. И не прогадал: день сложился как нельзя лучше. До обеда он успел обойти все магазины из списка и оформить заказы, которые ему пообещали доставить завтра. После, перекусив блинами, парень изучил экспонаты краеведческого музея, посмотрел Кафедральный собор и побродил по центру.

   Он опоздал на «Ласточку», поэтому пришлось довольствоваться обычной электричкой. Сразу с вокзала поспешил в гостиницу, чтобы принять душ, переодеться и навестить «Нику».

   Несмотря на то, что вечер вступал в свои права, жара вовсе не намеревалась сдаваться. Даня, порядком уставший от частых дождей, получал огромное удовольствие от такой погоды, заставлявшей многих жителей городка прятаться по домам.

    «Неплохо бы поболтать с Петькой, вроде у него уроки еще не подошли к концу. Должен быть на месте», – подумал парень, неспешно фланируя по яхт-клубу и с ленцой поглядывая по сторонам.

   Вдруг, приближаясь к магазинчику, в который ему так и не удалось попасть с того дня, как он стал владельцем яхты, Даня заметил трех девушек, сидящих на скамейке. Даже издалека было заметно, что они чем-то взволнованы – жались друг к другу, как котята на холоде.

   Даня на миг остановился. Блондинка не произвела на него никакого впечатления, обычная кукла, любительница повыпендриваться. Лица девушки с вьющимися волосами он не сумел разглядеть – она упрямо смотрела на асфальт, а вот шатенка произвела на него большое впечатление – аккуратные черты лица, красивый рот, пышная грудь...

   Минуту он колебался. Подойти и просто так заговорить было для него слишком сложно. Девушки могли и вовсе не принять его всерьез. Может, попробовать вести себя нахальнее? Так часто делали многие его товарищи – обычно именно они помогали Дане знакомиться, хотя результат в итоге всегда был плачевен. Что ж, стоит попробовать самому.

   Даня подошел к девушкам, которые, похоже, и не заметили его, и с неожиданно развязными интонациями выдал:

   – Какие симпатичные девушки! – Он сам поразился себе, а по спине пробежала липкая струйка пота.

   Между тем красавицам не было до него никакого дела. Они проигнорировали его жалкий комплимент, но парень продолжил:

   – Меня Даня зовут. А вас? Чего такие злючные и грустные? – затараторил он, словно желая их уболтать. – Пару недель здесь все не очень как-то было, а теперь вижу – вытащил счастливый билет. – В горле пересохло, но он продолжал как попугай: – Ради таких красоток можно и все океаны переплыть.

   Красавица-шатенка с гневом обрушилась на него:

   – Слышите, девочки, еще один заезжий гастролер!

   Внезапно мир Дани перевернулся. Его взгляд встретился со взглядом кудрявой девушки, и в тот же самый момент он почувствовал себя как в открытом океане. Ее дивные разноцветные глаза – неужели так бывает? – словно смотрели прямо ему в душу. В них не было хитрости или надменности, только мягкость и потерянность, легко объяснимая для такой хрупкой сирены, почему-то оказавшейся на берегу. Впервые тщательно лелеемая мечта вдруг оказалась реальностью, впервые девушка, стоящая рядом с Даней возле штурвала в этих тайных грезах, оказалась не бесплотным духом, а живым человеком. Она обрела мягкие черты лица, непослушные волосы и бесконечно длинные ноги. В ней не было ничего искусственного, наносного – наверное, такая красавица и не знает, что такое блестящие чумазые коробки с тенями и помадами, которыми завалила ванную его двоюродная сестра. Тело Дани словно одеревенело, лишь частые удары пульса напоминали, что он еще жив.

   – Топай по своим делам отсюда, – продолжала разоряться одна из девиц.

   – Э… Я ничего такого не имел в виду. – Даня растерялся и почему-то начал перед ней оправдываться.

   – Еще б ты имел! Думаешь, дурочки здесь сидят? – Она никак не хотела угомониться, но даже истерика, выдававшая ее беззащитность, не могла отвлечь внимание Дани от разноглазой красавицы, которой он не мог перестать любоваться. – Только и ждут, когда такой подарок им с неба упадет.

   – Вообще-то я моряк. – Даня сделал пару шагов назад. Он смекнул, что попал под горячую руку этой загадочной девицы, добрый взгляд которой странно контрастировал с грозными интонациями.

   – Так чего на суше околачиваешься, морячок?

   Не желая попасть под новый поток ругани, Даня счел нужным промолчать. Сразу понятно, что девушки местные, значит, рано или поздно он найдет свою разноглазку.

   – Оглох?

   По-видимому, его промедление было воспринято как проявление слабости, поэтому Даня решил все же дать отпор, а то сирена решит, что он мямля. Она и так почему-то молчит.

   – Просто задумался, как ты с таким темпераментом живешь? Дом-то свой не спалила? – Он спрятал вспотевшие руки в карманы джинсов и съязвил: – Не завидую твоему парню.

   По-видимому, это было совершенно лишним, потому что девушка тотчас раскраснелась и приказала:

   – Вали быстро!

   – Чао! – Даня для большего эффекта присвистнул и усилием воли заставил себя уйти.

   Однако украдкой, рискуя врезаться в кого-нибудь, продолжал оглядываться на разноглазку. Даня всю свою жизнь был неисправимым романтиком, но никогда, конечно, в этом себе не признавался. Поэтому сейчас с упоением представлял, как сложится его новое знакомство.

   У нее наверняка восхитительное имя. Как нарекают сирен? Марина, Ариэль, Русалка? Была еще какая-то Калипсо… Даня тряхнул головой, не желая накручивать себя раньше времени. Как бы ее ни звали, это самое лучшее имя в мире – нежное и прекрасное.

   Желание общаться с Петькой прошло само собой. Дане вообще не хотелось сегодня ни с кем говорить, кроме его прекрасной дамы, поэтому он, не привлекая к себе внимания, поднялся на борт «Ники» и целый час наводил порядок в салоне, вытирая пыль и переставляя всякие мелочи с полки на полку.

ГЛАВА 3

Ника печально сидела за прилавком, подпирая кулачками голову. Больше всего на свете ей хотелось разреветься или громко выругаться, круша все вокруг. Еще совсем недавно казалось, что загаданное много лет назад сбывается, ведь жизнь начала налаживаться, все шло своим чередом – и мечта стала такой близкой.

   А сейчас Нике только и остается, что прикидывать, сколько еще она продержится. Как бы там ни было, надо настроиться на лучшее, как советуют во всех этих пабликах по психологии. Может, ей хотя бы удастся продать свой магазин новым владельцам яхт-клуба? Да, надо заставить себя так думать и вида никому не показывать, что на самом деле ей ясно – идея эта абсурдна. Сегодняшнее утро поставило жирную точку на многих ее планах.

   Все началось несколько дней назад, утром, когда Ника перед открытием магазина решила посмотреть на свою яхточку. Как всегда, она встала неподалеку, любуясь ладными очертаниями «Ники» и предвкушая, как они вместе с Никитой отправятся выбирать краску для бортов – обязательно надо будет вернуть бирюзовые полоски, сейчас такие красивые оттенки – можно откалибровать на любой вкус. От удовольствия она прикрыла глаза – пусть сегодня пасмурно, скоро каждый день в ее жизни станет солнечным!

   – Верно говорят, сила привычки, – раздался деловой голос Михалыча.

   Девушка улыбнулась и с теплотой посмотрела на старого знакомого. Казалось – сейчас даже русалка на его плече по-свойски подмигивает ей, уверяя в наступлении светлой полосы.

   – Доброе утро, – сняла Ника солнечные очки и надела их как ободок на голову. – Пока еще от моих привычек никому дурно не стало и ничего не ломалось. – Это была шпилька в адрес электрика, который уже лет пять периодически бросал курить. Один раз бросил так резко, что пришлось вызывать пожарных, чтобы потушить одну из подсобок.

   – И то правда, – дружелюбно кивнул мужчина. – Жарко сегодня как-то.

   – Зато ветер хороший, одно удовольствием под парусом выйти. – Ника уже распробовала тот неожиданный вид удовольствия, который заключается в маленькой приятной тайне, которую ты должен вот-вот явить миру.

   – Петьку попроси, он тебе легко все устроит, – тут же предложил Михалыч.

   – На своей лучше. – Ника мечтательно вздохнула и добавила для интриги: – Вот увидишь, я вас всех покатаю на «Нике».

   – Так ведь говорили, что ее в аренду сдавать не будут.

   – Семен Ильич никогда ее в аренду и не сдавал, зачем ему начинать сейчас этим заниматься? – Ника с недоумением стряхнула невидимую пыль с воротника футболки. – У него все в полном порядке.

   – Причем здесь Семен Ильич? Я о новом… – Михалыч осекся.

   – О каком новом? – Девушка ощутила приступ холода – из тех, что приключаются с ней в моменты сильной тревоги или страха.

   Электрик молчал – верный признак того, что либо сболтнул лишнего, либо для него самого ее ответ удивителен.

   – Михалыч, скажи мне что-нибудь! Не молчи… – Ника невольно обхватила сама себя руками. – Что с моей яхтой?

   – Значит, Семен Ильич тебе ничего не говорил? – Михалычу явно хотелось осторожно оценить ситуацию, но по своей природе не был дипломатом, поэтому получилось неуклюже.

   Ника глубоко вдохнула. Ее ноздрей коснулся запах свежей выпечки из кафе, но вместо бодрости принес только чувство тошноты.

   – Михалыч, говори все, что знаешь! – неожиданно сорвался ее голос. – Ну же!

   – Семен Ильич на днях продал Нику какому-то мужчине, – на всякий случай Михалыч решил не уточнять имя покупателя – за время недолгого знакомства Даня произвел на него впечатление парня приятного и надежного, и он ничуть не виноват в этой ситуации.

   – Что? – Вопрос был скорее риторическим. Ника все прекрасно поняла, но ярость, которая начала заключать ее в свои морозные оковы, не позволила так просто поставить точку в разговоре.

   – Семен Ильич продал «Нику», причем еще наварил на этом пятьдесят штук. Говорит, мелочь, а приятно. Он этого и не скрывал ни от кого. – Михалыч пригладил усы. – Слушай, если верить слухам, то вообще непонятно, что со всеми нами скоро будет.

   – Он же обещал ее мне… Я же кредит уже почти взяла… – Девушка невольно начала проговаривать это все вслух. – Он же сказал, что продает ее мне. Вот козел! Нет, я ему сейчас устрою. – Она достала из рюкзака телефон и набрала Семена Ильича.

   – Ник, может, не стоит так горячиться? Подожди чутка… – Михалыч ласково погладил ее по предплечью.

   – Этот урод не берет трубку! – Ника в сердцах чуть было не швырнула телефон на асфальт, но электрик вовремя его выхватил. – Скотина!

   – Ты это… имущество свое не ломай, – на всякий случай он проверил, что экран блокировки по-прежнему запрашивает пароль и дружелюбно высвечивает фотографию Никиты. – Чинить дорого потом… – И на всякий случай Михалыч спрятал смартфон в карман ее рюкзака.

   – Правильно! – Девушка топнула ногой. – Я лучше сейчас найду его, и тогда он уже не сможет никуда деться. Он мне сам отдаст эти пятьдесят штук вместе с яхтой! Разберемся!

   Ника не бросала слов на ветер. Она не поленилась часть утра потратить на поиски Семена Ильича, которому словно вздумалось скрываться от нее по всему городу. Она нигде не могла его застать – то он уже ушел, то вообще не планировал появляться.

   Каждый раз, когда она испытывала страх или сильный гнев, начинала замерзать, невзирая ни на какую погоду или наличие отопления. Сейчас же Ника ощущала себя как падчерица из сказки, оставленная в зимнем лесу возле дерева на съедение волкам или на расправу лютому морозу. Ее руки превратились в ледышки, а тело колотило. К тому же сегодня она не успела позавтракать, поэтому притупившееся чувство голода сменилось приступом сильной тошноты. Девушка уже была близка к обмороку, но заметила через дорогу, как в свое экскурсионное бюро спокойно заходит Семен Ильич.

   Ника пригладила волосы, огляделась по сторонам и, пропустив белый «Тигуан», перешла улицу. Приклеив на лицо широкую неискреннюю улыбку, она с силой дернула дверь и твердым шагом вошла в каморку, увешанную картинками основных достопримечательностей области, картой, фотографиями морских прогулок-рыбалок и разными заманчивыми предложениями. Это был самый маленький филиал небольшой сети «Свет-Тур», рассчитанный максимум на четырех посетителей.

   – Утро в хату! – нарочито громко, с вызовом поздоровалась Ника и зло уставилась на застывшего у красной капсульной кофе-машины Семена Ильича.

   Обе сотрудницы, девушка лет двадцати и матрона чуть старше шестидесяти, были поражены этой странной картиной. Казалось, пар шел не от льющегося в кружку взбитого молока, а от самого возмущенного хозяина.

   – Сдурела? Тебя кто так научил? – Он откашлялся. – Или думаешь, что это забавно? Тебе нужен тур? Так не надо врываться. Спокойно зайди.

   – Вы мне зубы не заговаривайте. – Ника грозно пошла на него. – Какого… Вы продали мою яхту? Вы обещали ее мне! Я же вас предупреждала! Мне вот-вот кредит оформят! – Она без раздумий принялась все высказывать. – Пятьдесят рублей для вас не такие уж и большие деньги!

   – Не тебе меня учить, как и что делать. У нас с тобой не было никаких обязательств, я предложил сделку. Ты ее затянула, – в его голосе не слышалось вины, только недовольство. – Если бы ты или твой обожаемый папаша хоть на минутку включали свои мозги…

   От такой вопиющей непорядочности у Ники перехватило дыхание. Все же ее отец был другом дядя Семы и вовсе не виноват в том, что оказался неудачливым бизнесменом.

   – Не смей так говорить о моем папе! – Она непроизвольно сделала шаг, еле сдерживаясь, чтобы не наброситься на этого бесстыжего старикашку.

   – Имею полное право, моя дорогая, – вскинул он бровь. – Просто сделка. Мне больше не нужна эта рухлядь…

   Сотрудницы обменялись взглядами. Тишина нарушалась жужжанием вентилятора и уличными шумами, проникающими сквозь приоткрытый стеклопакет.

   – Больше десяти лет вы держали ее просто так. Никому не продавали и вдруг… – Ника не могла отступить, хоть и чувствовала себя в этой ситуации как рыбка, попавшая в сеть. – Почему? Если вам так срочно была нужна эта сумма, я бы взяла микрозайм.

   – Дура, какая же ты дура! Постарайся хотя бы не профукать свой ларек, а то останешься с голым задом! – Семен Ильич почти по-отечески покачал головой.

   – Раскатал губу на мой магазин? – Ника говорила с вызовом. Она чувствовала себя не обманутой, а скорее униженной.

   – Да кому он нужен. Только если москвичи подобреют и дадут три рубля компенсации.

   – Какие москвичи? – почти крикнула Ника, но внезапно до нее дошло. – Так это не сплетни? Наш яхт-клуб закроют?

   – Не закроют, а построят на его месте причал для элитных судов, – пожал Семен Ильич плечами и мимоходом вынул свою чашку из кофемашины. – Как раз нужной температуры, – подул он на молочную пенку, и она разлетелась в стороны, оседая на его бороде.

   Ника открыла было рот, чтобы продолжить скандал, но до нее стало постепенно доходить: Семен Ильич точно знал, что их закроют. И он ничего не говорил другим, отмахиваясь от расспросов – все же подобные слухи возникали не в первый раз. Более того, этот скорпион решил еще и нагреть руки на происходящем. Он догадывался, что Ника в конечном итоге изощрится и найдет для своей тезки новую стоянку, но во сколько это обошлось бы и чем в итоге закончилось?

   – Какой же вы мелочный… – Девушка с презрением выплюнула эти слова.

   – Скажи спасибо, что я избавил тебя от проблем. – Он сделал глоток, как ни в чем не бывало. – Новый владелец готов был заплатить в тот же день всю сумму. Он приезжий, так что его наши проблемы ничуть не затронут. А ты еще кричишь о моей непорядочности. Во мне совести – во! – Он показал плотно сжатый кулак. – Теперь успокойся и топай отсюда, если не хочешь покупать экскурсию.

   Ника беспомощно бросила взгляд на притихших сотрудниц Семена Ильича. По их лицам читалось, что они не одобряют действий своего работодателя, но как-то иначе поддержку не могут выразить. Нике было, конечно, плевать на их мнение, но это все же указывало на то, что можно продолжить препирательство и хотя бы выяснить имя покупателя.

   – Кто купил мою яхту? – в голосе засквозил холод, но она все же попыталась успокоиться.

   Семен Ильич откашлялся и поставил чашку прямо на стопку бумаг.

   – Какого фига я тебе должен рассказывать? Это коммерческая тайна.

   – Что? – Ника не заметила, как накинулась на мужчину и схватила его за лацканы пиджака. – Как зовут этого человека? – теперь она почти визжала.

   – Девушки, зовите полицию! – скорее для вида закричал Семен Ильич, пытаясь отодрать от себя Нику. – Отстань, дура!

   – Кто ее купил? – продолжала требовать ответ девушка, скорее уже от отчаяния. – Кто? – Ее пальцы не выдержали напряжения и соскользнули с лацканов.

   – Я тебе ничего не собираюсь говорить, поняла! – Семен Ильич, пользуясь случаем, встряхнул ее за плечи. – Ника, ты взрослая женщина, тебе сына надо поднимать! Хватит изображать из себя Ассоль! Еще понял бы, если бы ты деньги на тряпки спускала, а то… Считай, ради памяти моего друга я в последний момент одумался и лишил тебя проблем, которые тебе не по карману.

   Девушка обмякла в его руках. По щекам покатились слезы. Гнев внутри все не утихал, но силы, чтобы как-то его выразить, внезапно закончились. Только и оставалось, что замерзнуть.

   – Девочки, сделайте ей кофе в бумажный стакан. – Семен Ильич каким-то образом отодвинул Нику в сторону и усадил на жесткий стул. – Притихла? Вот и хорошо. Видимо, наконец-то дошло.

   Ника хлюпнула носом. Дать бы ему в морду или хотя бы расцарапать щеки, чтобы знал – она вовсе не намерена сдаваться. Что его деньги против загаданного?

   – Вот тебе кофе. – Семен Ильич всунул ей в руки стакан. – Вот тебе пироженка, – на колени был аккуратно положен «Чокопай». – Давай, иди отсюда. У нас тут дел по горло без тебя.

   Первым порывом Ники было облить обидчика горячим напитком и зашвырнуть пирожное вслед, но в животе громко забурчало от голода, и она сочла это все за маленькую компенсацию. Кивнула и, прохрипев сквозь зубы: «Премного благодарна!», вышла из этой конуры.

   Отойдя подальше от офиса, Ника уселась на скамейку на автобусной остановке и в два укуса покончила с пирожным. Для кофе хватило одного глотка. Смяв стакан вместе с оберткой и бросив их в урну, огляделась по сторонам.

   – Магазин модной женской одежды «Кокетка», – иронично прочитала она вслух, желая перенести свое недовольство еще куда-то вовне. Прием не помог.

   Тогда Ника заново принялась обдумывать складывающуюся ситуацию. Во что бы то ни стало надо найти врага под номером два и заставить его продать «Нику» обратно, во сколько бы это ни обошлось. Новость про продажу яхт-клуба словно резанула по сердцу, но в конце концов, это не Никина личная проблема. Все вместе они справятся, главное, настроить себя на лучший результат. Может, ей даже удастся уговорить оставить ее магазинчик на прежнем месте, все же мороженое и надувные фламинго, как показывает жизнь, нужны всем. Сейчас самое важное – доказать новому владельцу, что покупка – самая большая ошибка в его жизни. Нужно надавить, устроить скандал, объяснить.

   Ника не находила в своих размышлениях никаких противоречий или глупостей. Они вполне укладывались в чуть наивную, но комфортную для нее картину мира, сочиняемую годами. Самым простым и действенным в данный момент ей показалось вернуться в яхт-клуб и выяснить имя покупателя. Новый человек всегда обращает на себя внимание, а уж тем более – в таком маленьком коллективе. Понятно, что этот парень уже с кем-то познакомился, к кому-то обращался. Можно, конечно, постараться выследить его, но это уж как-то слишком, да и не может Ника все свое время убить на это: все же прибывают первые отдыхающие и кто-то должен продавать им газировку.

   «Хорошо, что я так ничего и не рассказала Никите», – мелькнуло у нее в мыслях, когда она вставала со скамейки, стряхивая с джинсов крошки бисквита.

***

Все завсегдатаи яхт-клуба знали, что если Нику охватывал приступ гнева, то последствия обещали быть самыми непредсказуемыми. Она могла орать, бросаться с кулаками, разворотить что-то или же отколоть еще десяток-другой глупостей. Собственно, еще в шесть лет, когда она впервые проявила свой странный нрав, исхитрившись проткнуть водный матрас одного из своих маленьких врагов так, что он начал сдуваться прямо в море на гребне волны, старожилы заподозрили, что это только начало. Это не одобряли, но к этому привыкли, как привыкают к любым недостаткам людей, с которыми находишься рядом достаточно долго.

   Сейчас же ее ярость напоминала смерч, несущийся над водой. Первой жертвой пали официантка Соня и Вадим Аркадьевич, владелец и по совместительству повар кафе в клубе.

   – Стасик, ты знаешь, кто купил «Нику»? – спросила она у знакомого яхтсмена, уминающего селедку под шубой.

   – Я знаю, кто у меня купит «Секрет», – ответил он после того, как вытер губы салфеткой.

   – Ника, не мешай людям есть! – сделал ей замечание Вадим Аркадьевич, указывая разделочным ножом на выход. – Узнала, че те надо, и иди давай.

   В ответ Ника показала ему язык и продолжила хаотичный безрезультатный поиск, на который у нее ушел весь день. Она побывала в медпункте, в школе, окликала всех знакомых, но никто ничего не знал или, как она подозревала, не хотел сознаваться.

   «Понятно, покупатель – мужчина, про женщину они не смогли бы промолчать. Мужская солидарность, блин!» – сделала она вывод, в десятый раз проходя мимо «Ники».

   Девушка не понимала, что со стороны выглядит озлобленной, как рой диких пчел, чей улей сбили палкой. Маленькую подсказку Нике дал лишь напуганный ее состоянием незнакомец, снявший на пару дней «Синюю птицу» для рыбалки:

   – Девушка, тут был какой-то парень. Я слышал, он сегодня в город поехал. Все выяснял, есть нужный лак в магазине или нет. Сеть плохо вечером ловила, он с палубы и орал.

   – Спасибо! – крикнула Ника, сложив ладони рупором. – Семь футов под килем!

   «Вот, что и требовалось доказать! Это мужчина, судя по всему, молодой. Скорее всего, упертый как осел, как же – молодой да ранний. Гаденыш!» – зло подумала девушка.

   Она не была мужененавистницей, но уж слишком много злоключений ей пришлось пережить из-за представителей сильного пола. Поэтому последние десять лет Ника отводила мужчинам в своей жизни строго определенное, самое никчемное место.

   Это, конечно, не касалось ребят из яхт-клуба – для нее они были уже почти как родственники, но другие... Другие мужчины годились лишь для того, чтобы изредка перепихнуться с ними и все. Пусть и на этом спасибо скажут: Ника не из тех дурочек, что мечтают о браке или сохнут от любви. Увольте!

   Вымещая негодование от своего бессилия на ни в чем не повинный лист фанеры, она с ноги открыла кабинет директора яхт-клуба, Сергея Ивановича. Тот подскочил со стула от такой вопиющей дерзости, но быстро сориентировался, что помочь может только ласковый поучительный тон, как с расшалившимся ребенком.

   – Ника, не надо ломать дверь, пожалуйста. – Мужчина был маленького роста, с проплешинами на голове, которые он скрывать даже не пытался, и вид его наводил на мысль о потрепанном медведем лешем.

   – Только не говорите, что не знаете, кто купил «Нику». – Девушка решила на этот раз обойтись без прелюдий и спросить в лоб, надеясь на искренний прямой ответ, который и прозвучал.

   – Какое мне дело? Сейчас и без того хлопот по горло, – это было сказано таким отстраненным тоном, что можно запросто заподозрить Сергея Ивановича в отсутствии у него интереса к чему-либо вообще в этом мире. – Слышала, что о нашем клубе говорят, слухи какие ходят?

   Слово «слух» подействовало на Нику умиротворяюще – хоть что-то в мире осталось неизменным. Видимо, Семен Ильич специально сгустил краски, чтобы она поскорее от него отстала.

   – Пожалуйста, скажите мне, кто ее купил? Может быть, у вас запись какая есть? А? – Девушка сложила руки в замок. – Я же не выдам вас!

   – Ника, – по-отечески потрепал ее по плечу Сергей Иванович, – успокойся, пожалуйста. Если я что-то узнаю, сразу наберу. А сейчас иди в свой магазин.

   – Какой магазин, когда тут такое, – шмыгнула носом Ника. – Я же не могу взять и бросить свою малышку?

   Из рюкзака девушки послышалась глухая трель телефонного звонка.

   – Слышишь, тебя уже вызванивают? – мягко напомнил Сергей Иванович. – Топай.

   – Но…

   – Вряд ли тебе поможет яхта, когда окажется, что у тебя нет денег на ее содержание, – с этими словами он вернулся за рабочий стол и погрузился в изучение каких-то бумаг.

   Весь день Ника честно пыталась последовать его совету и проработать, но не складывалась. Она умудрилась нахамить двум случайным покупателям, оставить открытым холодильник с мороженым, а потом ей не давала покоя мысль, что в этот самый момент новый владелец «Ники» поднимается на борт и начинает переделывать там все на свой дурацкий вкус. Поэтому большую часть времени она хаотично бродила по яхт-клубу и его окрестностям, пытаясь – как в плохом детективном сериале – если не вычислить покупателя, то хотя бы составить его устный портрет.

   На дисплее телефона высвечивались пропущенные вызовы и сообщения от подруги Нади, но Нике пока не хотелось делиться своим временным поражением, и она попросту их игнорировала. Единственный звонок она сделала Никите, предупредив, что сегодня занята и что разрешает ему пойти из яхт-школы домой вместе с Олежей, не дожидаясь ее.

   Под конец злосчастного дня она уже ощущала себя вымотанной настолько, будто все это время посвятила вскапыванию огромного картофельного поля. Ее даже не особо обрадовала встреча с подружками, Надей и Верой, поджидавшими возле магазинчика. От них Ника узнала, что в отношении клуба был прав все же Семен Ильич и что новый поклонник Нади оказался мерзавцем, который все это время выступал посредником при продаже. Единственным забавным моментом этого вечера оказалась неудачная попытка одного красавца-блондина познакомиться с Верой, которая сразу была пресечена на корню. Нике даже на какой-то момент стало жаль самоуверенного парня, попавшего под раздачу, но потом, на всякий случай и скорее для себя самой, она напомнила девчонкам, что от мужчин одни неприятности.

   Как бы там ни было, светлая полоса Никиной жизни опять оказалась слишком короткой. Весь следующий день ей пришлось возиться с приемом нового товара, она лишь несколько раз сбегала проведать, не явился ли таинственный покупатель, ненависть к которому постепенно полностью овладела мыслями, хотя девушка очень старалась сохранить свой разум холодным и даже репетировала скромную речь, которая не могла не тронуть сердце нового владельца яхты и не заставить перепродать судно. Чаще всего Ника все равно переходила к фантазиям на тему того, что этот нахал в прямом смысле слова оказывается за бортом.

   Но если вчерашний день просто не задался, то сегодняшнее утро просто лишило последних сил.

   В половину девятого Нике пришло сообщение от помощницы Сергея Ивановича с призывом явиться в актовый зал клуба через час. Как выяснилось, собирали арендаторов и сотрудников. Ника уселась на одном из раскладных стульчиков в самом углу, не желая ни с кем вступать в разговоры – за два дня никто не назвал ей и буквы из имени ее обидчика.

   Мероприятие началось точно по расписанию. Ника особенно не вслушивалась в разговоры и не рассматривала красивые слайды. Ей сразу стало понятно, что у ее магазинчика мало шансов не то что просто открыться, а вообще существовать хоть в каком-то виде – домик кума-тыквы не чета лакшери-бутикам. Хотя, конечно, судя по фотографиям многих инстаблогерш, без розовых надувных фламинго им придется несладко, а здесь сразу бы и купили.

   Ника представила эту картинку и прикусила щеку, чтобы не рассмеяться. Хотя, конечно, неплохо было бы сорвать выступление этой подкильной зелени. Девушка с презрением оглядела главного оратора – бывшего ухажера Нади, Дмитрия Хлебникова. Ох, от одного вида этого планктона в дорогом костюме просто мутит! Неудивительно, что он чуть не сбил Никиту и Олежу. Такой дальше своего носа ничего не видит, кроме разве что собственного кошелька.

   А ведь еще совсем недавно они вчетвером сидели на кухне девчонок и пили чай! Да он вовсе не мужчина, а змей, вползший в доверие. Все у них расспросил про яхт-клуб, а потом нашел, как обернуть себе на пользу. Еще имел наглость поздороваться с ней, Никой, лично. К счастью, Михалыч всем растрепал про то, как Надю обманули, поэтому эта показушная вежливость всех участников собрания только разозлила.

   Невольно Ника переносила свой гнев, обращенный к Семену Ильичу и покупателю ее яхты, на выступающих перед ней москвичей. Вся ее жизнь оказалась сейчас смята, как выдранный тетрадный лист, исписанный примерами с ошибками. От злости девушка захотела вскочить со стула и швырнуть его прямиком в белый экран, на котором высвечивалась гламурная картинка. Смысла в этой вспышке гнева не было никакого, а вот для Ники это могло закончиться не очень весело, поэтому пришлось ограничиться сложенными на груди руками и кислой миной на лице.

   То ли из-за неприветливого настроя аудитории – а Вадим Аркадьевич так и вовсе брякнул неприличную остроту, которую Хлебников предпочел не расслышать – то ли из-за духоты в помещении, от которой не спасали и распахнутые окна, но собрание продлилось меньше часа.

   Пока все обменивались впечатлениями, Ника предпочла ускользнуть в свой магазинчик и в знакомой обстановке попытаться спокойно обдумать, что ожидает ее в ближайшем будущем.

   «Если предположить, что они что-то заплатят мне за магазинчик, то этого вместе с летней выручкой хватит, чтобы протянуть целую зиму. Особенно если еще чуть приподнять цены. Но ведь не могу я сидеть без дела, к тому же когда я выкуплю «Нику», ей надо будет найти место для зимовки и оплатить его… И кредит… Нет, все должно наладиться, когда моя малышка ко мне вернется. Иначе и быть не может! Блин, ну я же должна как-то выйти из этой ситуации. А где мне искать работу? Еще Никите новый пуховик надо будет купить», – по телу Ники пробежался знакомый холод. Проще всего было чем-то пожертвовать, но это слишком просто, а такие решения она почитала за слабость.

   Послышались уверенные мужские шаги. Ника бросила взгляд на старые часы – уже одиннадцать, значит, запросто можно предложить покупателю в нагрузку еще и пиво.

   – Утро доброе! Есть здесь кто? – весело поздоровался покупатель, явно заблудившийся в ее пещере с сокровищами.

   «Надо все же сделать перестановку», – подумала Ника, лениво откликаясь на это приветствие.

   – Если что надо, берите сами и подходите на кассу.

   Хлопнула дверца холодильника с напитками, а потом раздался грохот от повалившихся бутылок.

   – Я сейчас все уберу! – ничуть не смутившись, крикнул покупатель. – Не волнуйтесь.

   – Делать мне больше нечего, – пробурчала под нос Ника.

   – Вот, пробейте мне… – Парень буквально выскочил из-за шкафчика с сувенирными фигурками.

   – Угу! – Ника изумленно уставилась на покупателя, а тот просто застыл и не сводил с нее глаз. – С вами все в порядке, мужчина?

   – Вы меня не помните? – Он покраснел, будто разгромил сейчас весь ее магазин. – Я Даня. Пару дней назад мы познакомились, ваша подруга еще обругала меня.

   – Точно! – Ника кивнула, протягивая руку, чтобы забрать у него бутылку и пробить ее.

   Она, естественно, не придала значения эпизоду на скамейке, на пару минут отвлекшему ее с подругами от проблем. И вовсе не собиралась запоминать имя парня, хотя, признаться, он был неотразим, словно сошел с рекламы элитного парфюма. Коротко остриженные волосы цвета пшеницы, яркие голубые глаза, правильные черты лица, высокий рост, мускулистое тело, да еще и татуировка огромного парусника на правом бицепсе – любая женщина не сможет отвести от него глаз, хотя бы потому, что его легко принять за одну из античных скульптур, воспевающих вечную красоту молодости.

   – Надеюсь, вы… простили…

   – Да все, забыли уже, – закивала Ника, пытаясь наконец-то произвести расчет. – Даже не вспоминали.

   – Я все думал извиниться…

   «На мозги природы уже не хватило», – подумала Ника и беззаботно напомнила, что хорошо бы оплатить товар.

   – Ага… – Парень поставил бутылку на прилавок и взъерошил волосы. – Я хотел извиниться, но не знал, как вас найти.

   – Мы все понимаем. Было жарко. Семьдесят рублей! – напомнила девушка.

   – Ах да, – залез он в карман джинсов и извлек мятую двухсотрублевую купюру. – Я вот столько дней не мог попасть в ваш магазин. Думал, он уже и не заработает никогда.

   Ника кивнула, отсчитывая сдачу десятирублевыми монетами, которых у нее с утра было в избытке.

   – Есть специальное приложение, можешь навести камеру на эту купюру, и там птички полетят.

   Парень явно уже успел перегреться и если бы не новые жизненные обстоятельства, не позволяющие разбрасываться товаром, Ника подарила бы ему панамку, конечно, самую дешевую.

   – Хочешь, покажу? – продолжил он.

   – В другой раз, – с материнской заботой закивала Ника, отсыпая ему на блюдечко горсть монет.

   – Хорошо, – вновь смутился парень, осознав, что последние пять минут сыграли явно не в его пользу. – До свидания!

   Он запихнул монеты в карманы и ушел из магазина, не оборачиваясь.

   Ника пожала плечами. Было бы даже забавно посмеяться над неумелой попыткой этого красавчика пофлиртовать, но ей почему-то стало немного его жалко: парень явно осознает, насколько становится несуразен в женских глазах, стоит ему открыть рот. Взрослый мужчина, а ведет себя словно мальчишка – приложение с птичками.

   На этом развлечения сегодняшнего дня подошли для Ники к концу. Все как обычно, только вот посетителей прибавилось, поэтому подкараулить покупателя «Ники» не удалось.

   Этот вечер девушка решила полностью посвятить Никите. Как бы там ни было, они давно не проводили время вместе, поэтому вполне можно испечь пиццу и поиграть в настольную игру.

   При виде Ники на пороге яхт-школы Петька замотал головой, намекая, что никаких сведений о таинственном незнакомце у него не появилось.

   – Бобер, выдыхай! Я за Никитой. – Ника кисло улыбнулась, от непоседы Петьки такой слабости она не ожидала.

   – Сейчас прискочит, – кивнул парень в сторону раздевалок. Сам он еще не успел переодеться, поэтому его футболка была в мокрых пятнах, а на солнечных очках только успели высохнуть соленые капли. – Как тебе сегодняшнее собрание?

   – Как? Они сделали вид, что спросили, мы – что ответили. Вот и все! – Девушка оглядела свои ногти, которые только накануне в очередной раз криво подстригла под корень. – О магазинчике думать пока даже не хочу, – предвосхитила она вопрос. – Решила, что буду думать о хорошем.

   Петька почесал нос, а потом громко чихнул.

   – Твоя правда, Ник, – он взял у нее из рук бумажный платок. – Спасибо! Тебе сложнее, чем мне, например.

   – Не сомневаюсь, ты со своим разрядом и опытом еще и получше работу найдешь, – поежившись, она предпочла перевести разговор на него самого.

   – Мам, здравствуй! – как юркая рыбка встрял между ними взлохмаченный Никита и бесцеремонно заявил: – Я есть хочу, пойдем домой.

   – Никита, не веди себя как маленький, – вздохнула Ника.

   – Я бы тоже не отказался сейчас чего-нибудь пожевать. – Петька понимающе подмигнул. – Хороший моряк никогда не пропустит ужин по расписанию.

***

Переступив порог дома, Никита бросился на кухню. По пути Ника поделилась с ним планами на ужин, и ему уже не терпелось поскорее извлечь из морозильника основу для пиццы и начать воплощать парочку своих идей.

   – Руки помой, – устало прикрикнула Ника, скидывая с ног сандалии. – Духота какая… – Она поплелась в комнату, чтобы распахнуть окно и заодно включить телевизор.

   Они с Никитой не любили находиться в тишине, предпочитая незамысловатый бубнеж какого-нибудь шоу или фильма любому шуму за окном.

   Девушка облокотилась на подоконник, оглядывая их двор. За день, проведенный возле моря, такая смена пейзажа представлялась целым путешествием, ведь каждый день происходило нечто новое даже в этих скромных декорациях. Вот вчера, например, еще не было этого лебедя из шин на лужайке возле соседнего подъезда.

   Ника тихонько вздохнула. С тем, как складываются события, такими экскурсиями придется довольствоваться еще лет пять. Что ж, они с Никитой и здесь приготовят пиццу не хуже, чем в Италии, о которой как раз сейчас рассказывают в телепередаче, тем более, судя по шуму, юный повар вошел в раж. Чтобы не бередить душу, Ника переключила телевизор на другой канал, по которому как раз шел комедийный сериал, и отправилась на кухню.

   – Мам, смотри, что я сделал. – Никита гордо ткнул в выложенную в шахматном порядке колбасу. – Я думаю, сыр мы не будем натирать, а просто брусочками. Так будет красивее и вкуснее.

   Ника усмехнулась. Сын явно не лишен художественного вкуса. Несмотря на свой возраст, он чутко отзывался на то, что казалось ему прекрасным, а потом долго обдумывал свои впечатления. Однажды, после того, как они случайно попали на выставку фотографий, организованную крупным журналом о путешествиях, Никита пару дней не мог обсуждать что-то другое. Ника сама никогда этого не понимала, поэтому старалась лишний раз не заострять внимание на восторгах сына.

   – Как скажешь, жирафик. – Ника включила духовку.

   Сын продолжил что-то рассказывать о предстоящем выступлении, о сегодняшней тренировке и каких-то своих делах, которые обычно вызывали у нее интерес. Однако в ответ она только кивала и говорила настолько нейтральные фразы, что можно было отнести их к любой из тем.

   – Мам, – голос Никиты звучал огорченно, – так лук будем резать? Ты мне ничего не сказала.

   – Разумеется. – Она постаралась, чтобы ответ был как можно беззаботнее. – Просто удивляюсь, какой ты у меня самостоятельный и сообразительный.

   – Вчера ты говорила, что я веду себя как первоклассник.

   – Правильно, потому что вчера ты мало того, что умудрился потеряться в супермаркете, – достала Ника из корзинки с овощами луковицу и сунула под струю воды, – так еще и начал канючить у меня очередной пакет с чипсами.

   Никита тем не менее обиженно надулся. Он никак не мог понять, что происходит с мамой последние недели. Во всех недоговорках и перепадах настроения чудилась некая угроза их устоявшейся жизни. Словно нечто хотело отобрать у него маму и оставить совсем одного на этом свете. С горячим воображением, свойственным ребенку, он представлял себе, что, наверное, мама заболела чем-то страшным и не хочет ему рассказывать. Все время то витает в облаках, то просто ходит кругами по кухне. Она ведь даже совсем не обратила внимания на то, что он уже пару раз помыл полы – вышло, конечно, не как в рекламе, но ведь высохло без последствий.

   – Мам, я ничего не делал, честное слово. – Никита предпочел действовать на опережение, кто знает, какие шалости вскрылись, а какие еще на него навесили.

   – Просто сегодня у меня сильно болит голова. – Ника всхлипнула от едкого запаха лука: легче всего было похоронить идею провести беззаботный вечер.

   – Жалко… – Никита философски пожал плечами. – Можно, я пойду телек посмотрю?

   – Угу! – Девушка небрежно попыталась вытереть слезы рукавом.

   Когда сын удалился в комнату, она еще раз всхлипнула и дала волю уже совсем не луковым слезам. Одна надежда оставалась на то, что удалось выбить путевку Никите в лагерь на целых две смены и таким образом она сумеет хотя бы сохранить их общий мирок, который, судя по всему, тоже начал тихонечко разрушаться. Ей точно надо побыть одной и решить, что делать дальше. Конечно, может, все и наладится, и она еще сумеет наскрести на планшет в подарок сыну, ну или хотя бы найдет адекватную рассрочку.

   А вот здесь уже Ника сама была готова над собой посмеяться всласть. Точно диво – она вот-вот потеряет единственный источник дохода, а размышляет о том, что денег не хватает на дорогую игрушку.

   На мгновение девушка прислушалась к шуму, исходящему из комнаты – семья из ситкома опять что-то не поделила. Украсив пиццу кривыми ломтиками сыра, она спрятала остатки лука в холодильник и загнала результат совместного творчества в духовку. Быстренько умыв лицо, Ника вернулась в комнату.

   Как можно было предположить, Никита уткнулся в телефон, а не в телевизор. Он сосредоточенно водил пальцем по экрану, словно ничего не существовало, кроме этого маленького светящегося окошка в виртуальный мир. Для Ники было загадкой, как можно проводить с гаджетом столько времени, если учесть, что мобильный интернет отключен. Судя по виду мальчика, он не подключался и к чужому вайфаю, но при этом явно чем-то занят. Конечно, Нике хотелось заглянуть в его телефон, но всякий раз она сдерживала себя, напоминая, что ребенку необходим кусочек личного пространства.

   – Опять зависаешь? – все же оставлять без внимания отрешенность сына от всего, что за пределами экрана, Ника не собиралась, чтобы это не вылилось в дурную привычку.

   Никита отозвался не сразу, а потом вздрогнул и стыдливо отложил гаджет в сторону.

   – Я просто фотографии смотрел с тренировки, которые сделал… Я обещал Петру Петровичу несколько снимков послать, можно, мам?

   – Можно, папарацци. – Ника пожала плечами, не понимая, чего он стесняется: не велико дело на кнопку нажимать.

ГЛАВА 4

– Доброе утро, я вчера забыл спросить, как тебя зовут! – Даня положил на прилавок перед Никой пять белых пионов.

   Ника уставилась на цветы, а потом перевела скептический взгляд на нового кавалера. Сегодня от его прежней робости не осталось и намека. Он стоял в той же горделивой позе, что и в вечер их первой встречи, и только раздувающиеся ноздри выдавали нервозность самозваного мачо. От Ники это не могло укрыться, и она злорадно улыбнулась в ответ. Что ж, приехал морячок отдохнуть и решил закрутить с ней жалкое подобие курортного романа. Словно она дурочка и не вычислит его планы в первую же секунду. Да у нее таких красавцев (конечно, не совсем таких – парень словно сошел с обложки любовного романа) каждый год десятки проходит через магазин.

   – Как неожиданно, – изобразила она неприкрытое кокетство, – целый букет, чтобы узнать мое имя.

   – Хотел сделать тебе приятное. – Парень нервно почесал подбородок.

   Конечно! Себе он хотел приятное сделать. Ее улыбка стала еще шире, пусть красавчик и дальше восхваляет себя. Она хотела уже сказать какую-то колкость, но вдруг, вглядевшись в его лицо, заметила, что нервозность сменила настоящая робость, словно Ника была первой девушкой, которой он купил цветы. Она даже рассердилась на себя, что перенесла свое скверное настроение на паренька.

   – Что ж… Меня зовут Ника, – кивнула она, словно снисходя к нему со своего пьедестала.

   Даня в восхищении приоткрыл рот, словно имя оказалось для него талисманом.

   – Это просто чудо какое-то, – облокотился он о прилавок и склонил голову на бок. – Так не бывает.

   Нике было недосуг вступать с ним в обсуждение того, почему тридцать лет назад ее родители выбрали именно такое имя, поэтому она лишь скептически приподняла одну бровь.

   – Ну, меня все же не Хулия зовут, чтобы так изумляться, – желая сгладить момент, она взяла один пион с прилавка и поднесла к носу, вдыхая сильный аромат, уже разошедшийся по всему помещению, – спасибо, именно белые у меня самые любимые, – потом мельком глянула на часы. – Может, тебе чего надо?

   Даня неотрывно смотрел на нее, ловя каждый вздох, словно подросток.

   – Пойдем сегодня в клуб, – облизнул он губы.

   Ника прикрыла лицо цветком, чтобы он не заметил: добродушную улыбку сменила насмешливая – ей хотелось съязвить, не о школьной ли дискотеке идет речь, но решила проявить великодушие. Слишком уж ей глянулась безыскусность презента.

   – Может, не стоит торопить события. – Она скромно опустила глаза. – Сразу и в клуб. Я так не привыкла.

   Даня покраснел.

   – Извини, Ника, я не подумал… – запнулся он. – Как скажешь, сколько скажешь…

   «Что он передо мной разыгрывает? У меня Никита бойчее с девочками болтает», – однако Ника была благодарна парню уже за то, что настроение ее немного улучшилось.

   – Может, хочешь что-то купить? – как бы там ни было, у нее еще множество дел, поэтому хорошего понемножку.

   Даня продолжал на нее пялиться, при этом взгляд его по-прежнему не выдавал каких-либо непристойных желаний.

   – Можно яблочный сок? И «Байкал» с «Тархуном». Еще мыло жидкое.

   Ника быстро сложила все в пакет и даже помахала на прощание, потешаясь над ситуацией. В конце концов она решила, что парень, видимо, просто выглядит старше своих лет, а на самом деле только получил аттестат об окончании школы.

   Она сама не раз вводила в заблуждение мужчин своей внешностью. На первый взгляд ее легко было принять за студентку, но в итоге ни от одного наблюдательного собеседника не укрывались ни ее морщинки на переносице, ни складочки возле губ, ни слишком уж колючий взгляд женщины, которая привыкла полагаться лишь на себя.

   Очевидно, этот Даня решил, что она его ровесница, вот и позвал сразу в клуб. Что ж, пусть так и думает – ей-то что! Возможно, завтра он подцепит девчонку по себе.

   Ника пристроила пионы в банку с водой и вновь сосредоточилась на своих проблемах.

   Однако девушка ничуть не удивилась, когда Даня пришел на следующий день, и уже приготовилась пошутить по поводу того, что столько газировки пить вредно для здоровья, но он сразу выложил козырь – большую шоколадку.

   – Ты вчера сказала, что еще не готова пойти со мной в клуб. Может, шоколадка тебя удобрит? – самоуверенно спросил он. Судя по всему, у него было отличное настроение.

   – Удобрит? – Ника засмеялась. – Пожалуй, не буду кушать.

   – Ой! – Даня опустил глаза, но потом вдруг резко вскинул голову и безыскусно произнес: – Ты мне очень понравилась, поэтому я немного робею перед тобой и несу всякую чушь.

   Ника глубоко вздохнула. Пожалуй, еще немного – и она почувствует себя стендапером. Парень просто нарывался на едкие шутки в свой адрес.

   Еще раз смерив Даню скептическим взглядом, она пришла к окончательному выводу, что он не пикапер, а просто мелкий донжуан, привыкший к женскому обожанию. Раз так – надо дать мальчику возможность поиграть в брутального мужчину, ей как раз сегодня привезли несколько ящиков продуктов.

   – Правда? – Ника опустила ресницы. – Неожиданно…

   – Для меня тоже. – Даня улыбнулся. – Ты такая красивая.

   «Он что, думает, я за шоколадку пойду за ним за четыре моря?» – Девушка мысленно повесила ему на лоб листок с нежной надписью «гуппи».

   – Не смущай меня… – Ника начала водить пальцем по прилавку, словно ей совсем внове такие слова.

   Парень откашлялся.

   – Правду говорить приятно. Мне нравятся скромные девушки. Не то что твои подруги. Одна размалеванная, а другая просто бешеная ведьма, – бодро пояснил он, очевидно, ожидая, что бестактность сойдет за очередной непринужденный комплемент.

   – Слушай, – разозлилась Ника – такое не стоило спускать с рук, – если ты решил, что путь к моей благосклонности лежит через оскорбление моих подруг, то топай отсюда.

   – Я не хотел их обидеть. – Парень замотал головой, как испуганный теленок. – Ты просто очень необычная. Не такая, как все. Вот.

   – Ладно, проехали. – Ника изобразила на лице обманчивое добродушие и мимоходом встряхнула кудрявые волосы. – А ты не мог бы мне немного помочь?

   Минут десять Ника со злорадством наблюдала, как Даня передвигает и таскает нужные ей ящики с продуктами и бутылки с питьевой водой. Обычно она всегда просила помочь кого-нибудь из приятелей и лишь изредка занималась этим сама. В конечном счете, со всеми уговорами и согласованиями это занимало полдня, а сейчас с самого утра она сможет спокойно торговать.

   Девушка не постеснялась пару раз возмущенно прикрикнуть, когда ей показалось, что парень недостаточно почтительно обращается с коробкой, полной заварки. В самом деле, раз уж взялся подсобить, то надо делать это на полную катушку, а не отлынивать.

   – Как вновь в рейсе побывал, – рассмеялся Даня, отряхивая руки от пыли, – погрузка-выгрузка… – Он выдержал паузу, но Нику это заявление не заинтриговало. – Так что теперь?

   – Спасибо. – Ника пожала плечами. – Качественно и быстро. В следующий раз сразу позову тебя. Если хочешь, буду рекомендовать другим.

   Она просто наслаждалась наивной растерянностью парня. Все же странный он какой-то: то развязно зовет в клуб и дарит цветы, то от первой же шпильки в свой адрес опускает глаза, как первоклассник.

   – Ты меня гонишь?

   – Да торчи хоть целый день. Магазин – общественное место. – Ника открыла одну из коробок и выложила несколько брусочков детского мыла.

   – Не буду мешать, – вздохнул Даня и направился к выходу, видимо, ожидая, что сейчас его окликнут, но Ника, не отвлекаясь от своего товара, лишь буркнула «Пока!», мысленно добавив: «Мальчик».

   С тех пор не проходило и дня, чтобы Даня не заглянул к ней в лавку с ни к чему не обязывающим подарочком. Он с удовольствием рассказывал о себе и намекал, что у него есть настоящий сюрприз для Ники, о котором он не может сообщить, но с удовольствием покажет.

   После таких слов Ника неизменно вздыхала – у нее были свои подозрения на сей счет, и не очень хотелось заострять на них внимание. Присутствие Дани развлекало и в чем-то даже шло в плюс – каждый день парень закупался у нее так, словно магазинчик был супермаркетом. Желая оправдаться за нелестные высказывания в адрес ее подруг, Даня даже подписал петицию, составленную Надей в защиту яхт-клуба, которую обнаружил на прилавке возле кассы. Единственное, о чем он умалчивал, это о том, в каком экипаже состоит, но, во-первых, Нику это и не волновало, а, во-вторых, никто не мешал ему переходить от судна к судну – все равно он ведь заехал сюда ненадолго.

   Как назло, ей никак не удавалось выяснить, кто выступил в роли невольного захватчика ее собственности. Никто не хотел его выдавать, что только раздражало. Он ускользал от Ники, как она ни старалась застать его врасплох. Казалось, совершенно нарочно новый владелец дожидался ее прихода, чтобы исчезнуть с палубы «Ники» и вернуться ровно в тот момент, когда она напоминала себе, что помимо всего прочего у нее еще тысяча дел, которые нельзя так просто взять и отмести.

   И этот человек стал для Ники кем-то вроде призрака, она почти готова была поверить в его неземную сущность, но каждый раз вовремя одергивала себя: когда это у призраков имелись лишние средства на покупку старой яхты?

***

Ника впервые решила отвлечься и не думать о призраке, несмотря на то, что сейчас шанс поймать его с поличным был особенно велик. Она уже получила строгий выговор от Веры, сводящийся к тому, что стоит поумерить пыл и обратить внимание на более насущные проблемы.

   – Ты что, не видишь, ему этот хор до лампочки? Он ради тебя старается, – спокойно выговаривала ей подруга. – Никита еще ребенок, ему нужно твое одобрение.

   – Я и так ради него… – Ника недовольно сложила руки на груди.

   – Знаю, но он-то это видит иначе. – Вера поправила косынку, наспех повязанную от солнца. – Ему уже не три года, у него свои новые интересы.

   – Какие? – Слово «новые» настолько возмутило Нику, что она почти пожалела о том, что заскочила к подруге в ее обеденный перерыв.

   – Такие! Сама выясняй!

   После разговора Ника чувствовала себя настолько обиженной, что была готова в сердцах поклясться больше не разговаривать с Верой ни о чем, кроме погоды. Но уже к вечеру успокоилась и решила взять паузу, тем более двенадцатого июня на праздник обещал приехать московский покупатель яхт-клуба, от которого, к сожалению, зависела и судьба ее лавки.

   В этот день Ника выкатила на улицу холодильник с мороженым, поставила тент и приготовилась к наплыву желающих полакомиться десертом под песни детского хора и ансамбля «Колокольчик». Вадим Аркадьевич, высунувший нос из своего кафе, надменно вскинул бровь, оглядывая Никин старый зонт от солнца. В ответ она широко улыбнулась и с издевкой помахала ему. Конечно, он заслужил узреть более красноречивую фигуру из пальцев, но стоит помнить о том, что она мать, а сын ходит где-то неподалеку.

   На небе не было ни облачка. Море тихо заигрывало с причалом, ничем не выдавая свой своенравный характер. Плеск воды порой пробивался сквозь веселую музыку, заполнившую собой все пространство. Свежий ветер развевал флаги, а шум маленькой ярмарки и восторженный детский визг делали праздник особенно уютным.

   Нике нравились такие столпотворения, вопреки здравому смыслу с детства она ощущала себя в них в большей безопасности, чем в уюте собственной квартиры. Она искренне улыбалась знакомым и приезжим. Ей было так хорошо, что на время все проблемы оказались дальше, чем затонувший много лет назад в здешних водах ялик Семена Ильича. Даже несколько фраз по поводу приезда москвичей не смогли ее смутить. Только когда к ее лотку приблизилась чуть нелепая делегация, состоящая из вечно флегматичного мэра Ковальчука, поникшего директора клуба (злобного мужчины, на котором дорогой пиджак смотрелся так же нелепо, как бикини на суррикате), змея-Димы и незнакомца чуть старше среднего возраста, который казался проще всех остальных, Ника сжалась от накатившего на нее холода. Как тут не забудешь, когда в первую очередь приходят прицениться не к мороженому, а к твоему магазину?

   На всякий случай девушка вскинула бровь и посмотрела на них, как на назойливых ухажеров. Однако безымянный мужчина приветливо улыбнулся, словно она была не простой продавщицей, а звездой с обложки журнала «7 дней», и попросил для себя